Сердце робота бесплатное чтение

Корректор Елена Величко

Иллюстратор Елена Владимировна Белохон

Иллюстратор Ника Кириллова

© Константин Ермихин, 2024

© Елена Владимировна Белохон, иллюстрации, 2024

© Ника Кириллова, иллюстрации, 2024

ISBN 978-5-0064-1438-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Морские дьяволы

«Капля» мчалась сквозь коралловый лес. Юркая субмарина закладывала головокружительные виражи, обтекая стволы ветвистых кораллов, оставляя за собой шлейф поднятой со дна известковой пыли. Рыбы, моллюски, черви и другие обитатели рифа в панике разбегались в стороны, уступая дорогу стремительному аппарату.

В кресле штурмана сидела русоволосая девочка лет двенадцати. Взгляд её светло-серых глаз был прикован к обзорному экрану. Боясь моргнуть, девочка напряжённо высматривала малейшие препятствия на пути субмарины. Она чувствовала, что начинает уставать. Но если она хочет победить, то должна держаться: до глубоководной станции осталось совсем немного.

Наперерез субмарине со дна взлетел тёмный силуэт гигантского морского дьявола. Неторопливыми взмахами крыльев шестиметровый скат будто показывал всем подводным обитателям, что не собирается никому уступать дорогу. Бортовой компьютер уловил движение глаз девочки, почувствовал непроизвольное изменение положения её тела и отдал двигателям команду «полный назад», одновременно задрав нос «Капли» вертикально вверх. Аппарат на мгновение завис в воде, словно готовая к атаке кобра. Не обратив на неё внимания, дьявол вальяжно продолжил свой путь.

Бум! Субмарина завибрировала от удара – заминка позволила преследователю догнать девочку.

– Таська водит! – тут же раздался радостный треск из наушника автоматического переводчика в ухе девочки.

– Это нечестно! – воскликнула она. – Если бы не этот скат, то я бы уже была возле станции и ты бы меня не догнал.

– История не знает никаких «если бы да кабы», – возразил дельфин, подплывая к обзорному экрану субмарины, – ты проиграла – этот факт уже вписан в историю. И это так же верно, как то, что меня зовут Ипполит.

– Ладно, – нехотя согласилась Тася, – на этот раз ты победил. Теперь моя очередь догонять. Только на этот раз, чур, не выпрыгивать из воды. «Капля» так не может, так что это не честно.

– А, по-твоему, честно прятаться в коралловых зарослях? Если бы я плыл за тобой, то мог бы пораниться, между прочим, – возразил Ипполит.

– Ладно, ладно, – не стала спорить девочка. – Я была неправа. Давай плыви на поверхность, а то задохнёшься. Но всё равно, чур, не выпрыгивать в следующем раунде!

Дельфин махнул хвостом и уплыл вслед за скатом.

Тася огляделась. Оказывается, до победы ей оставалось каких-то несчастных полкилометра, не больше. Вот зачем понадобилось гигантскому скату переплыть Тасе дорогу именно в этот момент? Будто специально! А может, Ипполит его подговорил? А что? Договорился заранее, чтобы тот не дал Тасе выиграть. Впрочем, это вряд ли. У скатов вообще есть какая-то особая манера пугать людей. То зароются в песок, а потом выскакивают неожиданно из-под ног, то проплывут в свете фонарика и напугают до жути своими «рогами». Не зря рыбаки называют их морскими дьяволами.

Тася постаралась забыть о проигрыше в этом раунде и придумать новый план, который поможет ей выиграть у Ипполита. Их счёт поражений и побед был равным. Дельфин посмеивался над Тасей, вернее не именно над ней, а над всем человечеством вообще, утверждая, что людям никогда не превзойти дельфинов в умении плавать под водой. Он, конечно, говорил это не всерьёз: у его соплеменников такие насмешки над противником – обязательный ритуал во время соревнований, – но Тася решила во что бы то ни стало доказать, что он ошибается.

Первые соревнования девочка проигрывала вчистую: она пыталась обогнать дельфина в «Пузыре» – тихоходном прогулочном подводном аппарате. Потом настала череда побед, когда она решила сменить «Пузырь» на акваскафандр, способный плавать с головокружительной скоростью. Она выиграла несколько заплывов на короткие дистанции, но когда Ипполит предложил увеличить расстояние, скафандр оказался бесполезен, потому что не был рассчитан на длительные заплывы.

Тогда Тася уговорила начальника глубоководной станции Тихона Андреевича Карцева – высокого, тощего, как рыба-игла, рыжебородого весельчака – разрешить ей воспользоваться исследовательской субмариной «Капля». Конечно, Карцев не разрешил. Сперва. Но когда узнал, для чего Тасе понадобилась «Капля», лично научил девочку управлять субмариной и стал придумывать разные хитрости, которые могли бы пригодиться во время состязаний. Карцев предложил воспользоваться способностью подводной лодки к трансформации, то есть умением «Капли» менять форму корпуса. Например, опускаясь на большую глубину, субмарина превращалась в шар, тогда огромная масса воды сдавливала её равномерно со всех сторон, отчего она становилась только крепче. Ещё «Капля» могла «прилипнуть» к скальному уступу, накрыв его подобием купола. Автоматика откачивала из купола воду и наполняла образовавшееся пространство воздухом. В такой подводной «палатке» можно было устроить временную базу. Вот и для сегодняшнего соревнования Тася и Тихон Андреевич придумали один особенный режим работы «Капли». Только вот пока что девочке не удавалось применить его в деле.

А день сегодня был самый ответственный – финальные заплывы. До конца летних каникул осталось уже меньше половины, и папа забирает Тасю на сушу.

Девочка попыталась угадать, какую хитрость придумает Ипполит на этот раз? Правила соревнований были простыми: убегающий убегает, а догоняющий, как нетрудно догадаться, должен догнать. Ограничено только расстояние. Для победы убегающему нужно проплыть три километра в любом направлении. Тася засекала расстояние с помощью бортового компьютера. Правилами не запрещалось прятаться и хитрить. Однажды девочка победила, нырнув в глубину. Там Ипполит не смог её достать, потому что дельфины ныряют максимум на двести метров. Но после того случая подобные погружения запретили по обоюдному согласию. Дельфин же любил уходить от погони выпрыгивая из воды, но Тася предусмотрительно оговорила на предстоящий заплыв особые условия, и если он попытается применить свой излюбленный приём, то тут же проиграет. Остаются два варианта: плыть в открытый океан и пытаться уйти от погони лавируя замысловатыми зигзагами или направиться в сторону коралловой фабрики. Но девочка знала, что Ипполит побаивается лабиринта механических щупалец, ухаживающих за кораллами. Значит, оставался только один вариант. И Тася развернула «Каплю» носом в сторону открытого океана. Замерла в ожидании. Сейчас появится дельфин и начнётся гонка.

– Даю отсчёт, – раздался голос Ипполита в наушнике. – Три… два…

Тася завертела головой, пытаясь найти соперника.

– Один… Старт!

Дельфин вынырнул из-под брюха субмарины, мелькнул перед обзорным экраном и поплыл в сторону, противоположную Тасиным ожиданиям. Пока девочка разворачивала «Каплю», он оторвался уже на добрую сотню метров. С одной стороны, такой финт давал ему преимущество в расстоянии – это ожидаемое решение, ведь дельфин устал и не в состоянии маневрировать так же быстро, как в начале сегодняшних соревнований. Но зато и субмарина наконец-то сможет набрать максимальную скорость. Однако дельфин плыл вовсе не в открытый океан, как предполагала девочка, а направился к фермам. Значит, нужно быть начеку: у соперника явно припасён ещё какой-то трюк. Девочка решила не дожидаться сюрпризов, а наконец-то преподнести свой собственный.

Тася перевела кресло в спринтерское положение. Теперь она лежала на животе, управляя «Каплей» движениями головы и плеч. Корпус субмарины вытянулся в тонкую иглу, легко пронзающую толщу воды. Вот то самое «секретное оружие», которое они придумали с Карцевым. Взревели турбины, субмарина мелко задрожала, набирая скорость. Расстояние стало стремительно сокращаться…

Большая группа морских дьяволов пошла на снижение прямо перед носом субмарины. Если бы бортовой компьютер не успел вовремя среагировать, то, возможно, «Капля», превратившаяся в иглу, прошила бы насквозь кого-то из скатов. Корпус подлодки раскрылся, трансформируясь в тормозной парашют. Тасю тряхнуло так, что ей на мгновение показалось, что она вылетит из аппарата, пробив головой обзорный экран. Но обошлось: ремни безопасности мягко удержали её в кресле. Впрочем, синяки всё равно останутся. Девочке ничего не оставалось, как только смотреть вслед уплывающему дельфину и сквозь зубы ругать глупых скатов, которые второй раз за день отняли у неё победу.

Обзорный экран напротив Тасиного лица помутнел и превратился в изображение Саввы – папиного робота-секретаря. Он был одной из самых продвинутых моделей – 08-12-Джей. Такие роботы отличаются коренастым, немного непропорциональным телосложением с широким торсом и с тонкими конечностями. Как и все прочие андроиды, они ходят на слегка согнутых ногах – это нужно, чтобы лучше держать равновесие. Но самый главный признак, по которому можно отличить 08-12-Джей от других моделей, – лицо с необычайно богатой для роботов мимикой. Пожалуй, только глаза могли выдать, что оно принадлежит не человеку, а андроиду.

– Таисия Павловна, напоминаю, что ваши родители ждут вас на обед через тридцать минут, – сообщил робот-секретарь, глядя с экрана круглыми немигающими глазами.

– Саввушка, голубчик, – залепетала Тася, – я тебя очень прошу, придумай что-нибудь! Я всего одно очко проигрываю. Дай мне хотя бы отыграться, и я приплыву. Обещаю! Честно-честно!

– Не могу, Тасечка, – робот тоже переключился на уменьшительно-ласкательные суффиксы, – ты же знаешь, что даже если я солгу по твоему распоряжению, подчиняясь второму закону робототехники, то всё равно буду вынужден ответить правду на прямой вопрос, руководствуясь всё тем же вторым законом. Твои родители давно раскусили эту схему.

Тася с досады ударила кулаком по кнопке отключения связи. Помедлив минуту, развернула «Каплю» и отправилась в сторону коралловых зарослей.

Глава 2. Подводные круассаны

Девочка не торопилась возвращаться на станцию. Она решила воспользоваться оставшимся в её распоряжении временем, чтобы навестить любимые уголки кораллового леса. В естественных условиях кораллы растут очень медленно, не более одного сантиметра в год. К тому же, они очень прихотливы и могут погибнуть по множеству причин. В конце XXI века коралловые рифы почти исчезли, а вместе с ними были близки к вымиранию многие морские существа, живущие в них. Это стало огромной проблемой, настоящей экологической катастрофой планетарного масштаба. Справиться с ней удалось совместными усилиями учёных разных стран. В морях появились плавучие фабрики. Они опускают в воду сотни длинных щупалец, через которые к кораллам подаётся специальная известковая смесь, насыщенная питательным раствором со множеством различных биологических добавок. Щупальца находят умирающие ветки кораллов и восстанавливают их: подпитывают, насыщают кислородом, формируют известковый скелет и высаживают полипы. Наращивают слой за слоем, будто печатают на гигантских 3D-принтерах. Именно в таком лесу Тася пыталась выиграть сегодняшний заплыв.

Благодаря стараниям автоматических фабрик, океанское дно постепенно стало превращаться в кипящие жизнью рыбные мегаполисы. Похожие на ветвистые деревья кораллы не только дают пристанище морским обитателям, но и помогают управлять океаническими течениями, аккуратно перераспределять тёплые и холодные потоки воды и регулировать климат на планете. Например, так удалось остановить таяние ледников на полюсах и в Гренландии.

Сегодня Тася смотрела на подводный пейзаж с грустью. Не только оттого, что она проиграла дельфину, а ещё потому, что понимала: возможно, она видит эти места в последний раз. Конечно, Тася, скорее всего, снова спустится на океанское дно: мама часто берёт её с собой в глубоководные экспедиции, – но ещё не случалось такого, чтобы они дважды побывали на одной и той же станции.

Только дельфин Ипполит всегда был их неизменным спутником. Светлана Ивановна знала его давно, и если бы не этот дельфин, то, возможно, Тасины родители никогда бы не познакомились. Произошло это так.

Тасина мама цетолог – это такие учёные, которые изучают китов и дельфинов. Как-то раз Светлана Ивановна работала на глубоководной станции в Атлантическом океане, где целыми днями разговаривала с дельфинами, которые соглашались пообщаться с человеком. В то время она трудилась над созданием дельфино-русского словаря. Того самого, что стал основой для автоматических переводчиков, с помощью которых теперь любой человек и дельфин могут свободно общаться.

У дельфина, с которым познакомилась Тасина мама, было имя, звучавшее на дельфиньем «И-кп-иу-пт». Светлана Ивановна переиначила его на человеческое – «Ипполит». Что довольно отдалённо, но всё же передаёт красоту и солидность дельфиньего варианта.

Ипполит с радостью откликнулся на предложение пообщаться, потому что был очень одинок. Его одиночество стало следствием редчайшего для морских обитателей заболевания: он был ужасно рассеянный. В общем-то, конечно, это никакое не заболевание. Подумаешь, кто-то так погружён в свои мысли, что всё время забывает о чём-нибудь. Но для морских обитателей подобная рассеянность может стоить жизни. Достаточно рыбе-клоуну на минуту забыть, что нельзя далеко отплывать от актинии, которая защищает его от хищников, и всё – он уже переваривается у кого-нибудь в желудке. Чаще всего именно так заканчивают свои дни рассеянные обитатели океана.

Ипполит же был долгожителем среди товарищей по несчастью. Пока он не повстречался с Тасиными родителями, за ним присматривали его собратья дельфины: если он забывал всплыть, чтобы вдохнуть воздуха, и начинал задыхаться, то они выталкивали его на поверхность океана; если он забывал поблагодарить за помощь, то не обижались. Он не помнил, в какой стороне юг, на какую ветку Гольфстрима нужно свернуть, чтобы попасть к Канарским островам. Но дельфин забывал также поздравлять друзей с днями рождения, и в конце концов они все обиделись и перестали с ним общаться.

Когда Тасина мама узнала печальную историю Ипполита, она тут же решила помочь ему во что бы то ни стало. Она вспомнила, как однажды читала в научном журнале статью, в которой молодой и подающий большие надежды инженер – разработчик искусственных интеллектов рассказывал о схожести и различиях в интеллектах человека и дельфина. Разыскать этого инженера не составило большого труда. Конечно же, им оказался Павел Сергеевич Лом – будущий Тасин папа. Двое молодых учёных вместе разработали для дельфина интеллектуальный протез-микрочип, который был вживлён в мозг и по мере необходимости напоминал то, о чём Ипполит забывал. Павел Сергеевич даже сделал так, чтобы протез самостоятельно думал. Теперь дельфин был не одинок и мог в любое время поговорить сам с собой.

Ипполит был очень доволен, несмотря на то что, излечившись от рассеянности, приобрёл раздвоение личности. Он сказал Светлане Ивановне и Павлу Сергеевичу: «Это всё равно лучше, чем когда совсем-совсем не с кем поговорить». После чего сделал кульбит в воздухе, махнул хвостом и, весело болтая сам с собой, уплыл в закат.

За дни совместной работы с рассеянным дельфином Павел Сергеевич и Светлана Ивановна полюбили друг друга. Через неделю после свадьбы молодой муж уехал в командировку, а вернувшись, познакомился с Тасей, которой к тому времени уже исполнился месяц. Светлана Ивановна выдала Павлу Сергеевичу инструкции по уходу за ребёнком и уже в свою очередь отправилась в командировку на новую глубоководную станцию в Саргассовом море.

С тех пор родители передавали Тасю друг другу как эстафетную палочку примерно раз в полгода. Кому-то может показаться, что это неправильно, что нельзя так воспитывать ребёнка, но сама Тася не жаловалась, ведь не каждому человеку выпадает возможность так много путешествовать – это во-первых, а во-вторых, Тася путешествовала не одна, а с горячо любящими её родителями. Поочерёдно!

Нынешние каникулы на глубоководной станции были редким и приятным исключением: приехал папа, и целую неделю счастливая семья была вместе. Павел Сергеевич прибыл, чтобы провести диагностику и техническое обслуживание Ипполитова интеллектуального протеза. Оказалось, что материал микрочипа, с успехом применявшийся для протезирования у людей и животных, плохо переносит контакт с дельфиньим организмом. Почему-то протез начал разрушаться. Павел Сергеевич заменил его на новый, а старый собирался отвезти в лабораторию для исследования. «Уже сегодня…» – с грустью подумала Тася. Потому что вместе с испорченным чипом папа заберёт с собой и её. В Тасиных мыслях скорый отъезд и испорченный микрочип слились воедино, отчего она сама себе начала казаться сломанной, никому не нужной вещью.

Ожил экран видеосвязи. Опять Савва.

– Таисия Павловна, мы вас ждём, – напомнил робот.

– Знаю, – буркнула девочка.

– С вами всё в порядке? – секретарь наклонился вперёд, будто для того, чтобы получше разглядеть собеседницу.

– Я же сказала, что сейчас приду, – Тася отстранилась от экрана и снова сердито ударила по кнопке отключения.

«Вот зачем я так? – тут же подумала она. – Савва же ни в чём не виноват». Девочка тяжело вздохнула и потёрла лицо ладонями. К своему удивлению, она почувствовала на щеках влагу. «Вот тебе на… реву, как маленькая. Ой, блин! Савва видел – теперь расскажет папе! Дурацкий робот!» – Тася в очередной раз поменяла своё отношение к секретарю.

День был окончательно испорчен.

В шлюзовом доке станции оказалось не так много свободных мест, как обычно в это время дня. Почти все транспортные средства станции: «Пузыри», «Капли» и «Водомерки» – стояли у своих причалов. «Наверно, сегодня на кухне дежурит Кристоф», – догадалась Тася. Кристоф на станции работал простым техником, но настоящим его призванием была кулинария. По давней традиции, все члены исследовательских экспедиций готовили по очереди. Бывали дни, когда в столовую все ходили неохотно, старались сослаться на важные дела, но когда на вахту заступал Кристоф, в столовую выстраивалась очередь. Теперь, ко всему прочему, девочка расстроилась, что не ходила на завтрак: круассаны у Кристофа были просто «ум отъешь», как говорила Тасина мама. Как ему удавалось выпекать такую вкуснятину в условиях глубоководной станции, для всех оставалось загадкой. Сам он не раз признавался, что на суше выпечка у него не удаётся, а под водой – сколько угодно. И вот теперь она, может быть, больше никогда не поест этих мягких шедевров хлебопекарного искусства!

Свою досаду девочка не преминула излить на робота-секретаря, встречавшего её у пирса.

– Эх ты, предатель, – буркнула она Савве.

– Почему предатель? – удивился секретарь.

– Потому что из-за тебя и твоего дурацкого второго закона пришлось закончить гонку, – прорычала Тася.

– Это не мой закон. Этот закон сформулировал писатель-фантаст Айзек Азимов…

– Да знаю я, – перебила девочка начавшуюся было лекцию.

– Второй закон гласит, что робот должен повиноваться всем приказам, которые даёт человек… – всё-таки решил договорить секретарь.

– Вот я тебе и приказала что-нибудь придумать, чтобы мне не пришлось возвращаться на станцию. Разве сложно?

– Но ваши родители всё равно приказали бы мне говорить правду, и я был бы вынужден…

– Да ну тебя, Савва! Всё равно ты зануда и предатель.

Тася уже жалела, что начала этот разговор. Конечно, Савва не виноват. Конечно, он должен был сказать родителям правду – он же так запрограммирован. Теперь к досаде за проигрыш добавилось чувство вины перед роботом. От бурлящих в груди эмоций Тасе хотелось… ну… кого-нибудь покусать, что ли. Но вместо этого девочка только зло фыркнула.

– Пожалуй, я отнесу ваше раздражение на счёт предстоящего отбытия на материк и не буду принимать его в свой адрес, – рассудил робот, наблюдая, как Тася яростно наматывает швартов на кнехт1, привязывая «Каплю» к пирсу. – Вещи собраны. Отбытие сразу после обеда.

– Вот спасибо-то! Удружил, – проворчала девочка вместо благодарности.

Похлопав верную субмарину по борту, Тася отправилась в столовую.

Глава 3. Жухало

Подводная станция «Пионер» носила своё название вовсе не в память об американских первопроходцах, стремившихся на «Дикий Запад», и не в честь воинской должности в инженерных войсках Российской империи в XVIII веке, и не потому, что была оплотом человечества на глубоководных рубежах, – станция, построенная на склоне подводного вулкана Марион-Айленд, была уже седьмой в Индийском океане. На самом деле, её назвали в честь подводной лодки из книжки «Тайна двух океанов». Потому что начальник станции Тихон Андреевич Карцев был большим любителем почитать в свободное от работы время фантастические книжки, написанные в те времена, когда совершенно обычные сегодня полёты на Луну были пределом мечтаний писателей-фантастов. Книжка, написанная Григорием Адамовым в далёких 1930-х годах, запала в душу бывалому океанологу, влюблённому в море.

Выступая на совещании, где решался вопрос о том, как назвать станцию, Карцев наплёл членам комиссии что-то о новом форпосте2 человечества на глубоководных просторах, и «Пионер» получил своё имя без возражений. А правду начальник станции рассказал только Тасе. По секрету. Девочке нравился всегда весёлый Карцев, и она хранила его тайну как свою собственную.

Тася нашла в Сети и прочитала книгу, которую так горячо советовал Тихон Андреевич. В ней рассказывалось о приключениях мальчика Павлика, случайно попавшего на экспериментальную подводную лодку «Пионер». Субмарина могла развивать невероятную скорость, обладала удивительными для своего времени средствами защиты, которые в реальности стали применяться всего каких-то пятьдесят лет назад. Вообще она была чудом инженерной мысли. Вместе с отважными русскими моряками Павлик совершил переход через два океана, повидал множество подводных чудес, а в конце помог обезвредить вражеского шпиона, попытавшегося взорвать субмарину.

Рассказы о подводных приключениях были интересными, хотя и довольно наивными с точки зрения бывалой подводной жительницы, какой себя считала Тася. А вот история про шпиона показалась очень скучной. Тася не могла понять, зачем ему понадобилось уничтожать такую замечательную подлодку?

Так же, как книжный «Пионер», глубоководная станция была смелым и амбициозным проектом. Она создавалась для того, чтобы наладить связи человечества с морскими обитателями. Пока что на контакт с охотой выходили только дельфины, но всё же иногда на станцию приплывали синие киты и морские котики, изредка заглядывали в гости косатки. Но последние наведывались очень редко: они считали станцию тесной. Тася удивлялась: «Китам нормально, а касаткам, видите ли, тесно».

Все помещения станции были спроектированы таким образом, чтобы в них одновременно могли находиться и люди, и подводные обитатели. Внутри и снаружи были устроены специальные воздушные карманы, чтобы морским млекопитающим не нужно было всплывать на поверхность для того, чтобы подышать. Искусственный интеллект станции почти без задержки переводит дельфиний язык на русский, и наоборот. С остальными языками дело пока обстоит хуже: не хватает словарного запаса для составления полноценных словарей. Надменные касатки не желают сотрудничать, а киты слишком неторопливы и замкнуты на самих себе, чтобы интересоваться общением с сухопутными.

Когда Тася вошла в столовую, оказалось, что там уже собрались все члены экипажа, свободные от вахты, и большинство научных сотрудников. Столы были уставлены всевозможными вкусностями – Кристоф постарался на славу. Прямо напротив входа за столом сидели Тасины родители. Мама надела тёмно-серый комбинезон, тот самый, который подчёркивал её фигуру и так нравился папе. Короткая стрижка открывала красивую шею, а серьги с неоново-голубыми турмалинами очень шли к её голубым глазам. Папа, как всегда, в тёмно-коричневом костюме-тройке. Несмотря на старания автоматических ателье всех стран мира, костюмы на папе сидят будто мешки – такая уж у него неуклюжая фигура. Нелепости образу добавляли старомодные очки. Но именно они нравились маме, как и то, что папа наотрез отказывался от медицинской коррекции зрения. За столом вместе с родителями сидел начальник станции. Четвёртый стул был свободен – видимо, для Таси.

Все дружно зааплодировали. Второй помощник начальника станции, всегда сосредоточенная и спокойная японка по имени Сэнго, заиграла на своей электроскрипке торжественную мелодию.

– Что происходит? – удивилась девочка.

– Дорогая Тася! – перекрывая шум, объявил Тихон Андреевич, вставая со стула. – Наконец-то! Мы тебя заждались! Мы собрались сегодня для того, чтобы проводить тебя и Павла Сергеевича на сушу, а также чтобы наградить тебя памятным призом за победу в неофициальных соревнованиях по скоростному плаванию между дельфином и человеком.

– Вы издеваетесь, да? – опешила Тася. – Я же проиграла!

– Нет, нет, – поспешил объяснить Карцев. – Мы вовсе не издеваемся, ты честно заслужила свой приз. Сейчас Ипполит тебе всё объяснит.

За стеклянной стеной, отгораживающей человеческую часть столовой от половины, предназначавшейся для морских гостей, появился недавний Тасин соперник.

– Я смухлевал, Таська, – признался дельфин. – Я подговорил морских дьяволов, чтобы они подыграли мне. Так что если бы не они, ты бы у меня выиграла сегодня вчистую.

– Что? Ах ты… Жухало! – возмутилась девочка, но тут же рассмеялась, показывая на дельфина пальцем. – Я так и знала! Я знала, что ты жульничаешь! Жухало! Вы посмотрите на него! Поля – жухало!

Все дружно подхватили Тасину дразнилку. Взрослые, словно дети, радостно закричали: «Жухало! Поля – жухало!» Дельфин закрутился на месте, весело стрекоча что-то непереводимое на дельфиньем языке, и пытался увернуться от нацеленных на него указательных пальцев. Тася подбежала к стеклу, отделявшему её от Ипполита, и прижалась к нему, раскрыв руки, будто обняла дельфина. Тот прижался с другой стороны.

Наконец, под бурные аплодисменты, Тасе вручили выточенный из обломка кораллового дерева призовой кубок. На подставке была выгравирована надпись: «Самой быстрой водоплавающей девочке Индийского океана». Тася оценила юмор. Ей понравилось, что кубок был такой же несерьёзный, как и сами соревнования.

Сэнго снова взялась за электроскрипку, и комнату наполнили звуки весёлой мелодии. Мужчины пригласили женщин на танец, и вскоре все рыбы, ракообразные и даже беспозвоночные в окрестностях станции знали, что у людей сегодня праздник.

– Нужно ещё один кубок сделать, – заявила Тася начальнику станции.

– Для кого? – поинтересовался Карцев.

– Для «Капли». Если бы не она, то не видать бы мне победы.

– Как скажешь, Таисия, как скажешь, – улыбнулся начальник. – Только мы вместо кубка лучше нарисуем ей что-нибудь на борту, например…

– Молнию! – предложила девочка. – Светящуюся бело-голубую молнию.

На том и порешили.

Праздник затянулся до позднего вечера. Учёные, скучавшие по собственным детям, оставшимся дома, не хотели отпускать Тасю и уговаривали Павла Сергеевича задержаться вместе с дочкой на станции ещё хотя бы на неделю. На возражения, что скоро начинается учебный год, они наперебой заверяли, что сами научат ребёнка всему, что необходимо знать, говорили, что в современном мире дистанционное обучение с успехом заменяет ежедневное хождение в школу. Неожиданно даже Тасина мама присоединилась к общим уговорам:

– Паша, может, и в самом деле оставишь её со мной ещё на месяц? – попросила она мужа. – Мне хоть повеселее будет.

– Как же, знаю я твоё веселье, – улыбнулся в ответ Павел Сергеевич. – Ты нырнёшь с головой в свои исследования, а Таська целыми днями будет дурака валять.

– Не буду! – тут же вклинилась Тася. – Честное слово, не буду я валять дурака. Тем более их тут нет. На глубоководные станции дураков не пускают.

– Что ж, – развёл руками папа, – если вы все так настаиваете, то пусть будет по-вашему. Тася, ты остаёшься на станции ещё на месяц.

– Ура! – закричала девочка и бросилась отцу на шею.

– Значит, мне придётся без тебя ехать домой на самом большом в мире поезде, – продолжил отец. – Значит, без тебя я буду забирать новых роботов у тёти Лены Эшер…

– Погоди-ка! Стой! – потребовала Тася, отстраняясь от папы. – Ты ничего мне не говорил ни про какой поезд и ни про каких роботов. Подожди! Мы поедем к тёте Лене?!

– Во-первых, я тебе не говорил, потому что это был сюрприз, а во-вторых, не мы поедем, а я один поеду. Ты же решила остаться.

– Погоди, погоди! Я ничего не решала – это вот они меня уговаривали, – Тася кивнула за спину, показывая на собравшихся в столовой. – Я еду с тобой!

Услышав Тасины слова, начальник станции громогласно объявил:

– Друзья, перед вами прекрасное подтверждение слов великого Джонатана Свифта, который сказал: «В мире нет ничего более постоянного, чем непостоянство».

Все рассмеялись. Действительно, очень уж быстро Тася поменяла своё решение.

Наконец взрослые стали прощаться с девочкой и её отцом: не все смогут проводить их утром, – что поделаешь, откладывать дела больше нельзя, и так график работ сбился из-за затянувшегося прощального обеда, плавно перешедшего в ужин. Девочку одарили множеством памятных безделиц – от редкой, необыкновенной красоты синей жемчужины до золотого дублона, найденного на месте крушения испанского галеона XVII века. Подарков набралось так много, что пришлось позвать на помощь Савву. Робот ворчал, что он не носильщик, но всё же отнёс сувениры в Тасину комнату и упаковал в багаж.

Тася думала, что, утомлённая переживаниями дня, заснёт едва коснувшись подушки, но ещё долго ворочалась с боку на бок. Её фантазию будоражила перспектива прокатиться на поезде. Может показаться странным, что человек в её возрасте ещё ни разу не ездил на поездах, но так уж случилось. К тому же, с тех пор как папа сказал, что предстоит встреча с тётей Леной – папиной сестрой, Тася стала с нетерпением ждать встречи с ней. Ведь они не виделись с тех пор, как тётя Лена вышла замуж и уехала к мужу в Нидерланды.

ИИ станции почувствовал, что девочке нужно помочь успокоиться, и включил встроенный в изголовье кровати излучатель нейроволн. Уже через минуту Тася уснула.

Глава 4. Прощание

Утром док, в котором вчера у причалов не было свободных мест, оказался почти пуст. Все субмарины вышли в море. Провожали Тасю и Павла Сергеевича только мама, начальник станции и дельфин Ипполит.

Пока робот-секретарь загружал багаж в «Пузыри», которые доставят Ломов на сушу, мама держала папу за руку и не отпускала его ни на шаг. Тася, в свою очередь, не отлипала от мамы.

– Светлана, не волнуйся, – прощёлкал дельфин, – я провожу Пашу и Тасю до самого порта и прослежу, чтобы с ними ничего не случилось.

– Спасибо, Ипполитушка, я это очень ценю, – улыбнулась Светлана Ивановна, тронутая такой заботой.

– Только вы не затягивайте с прощаниями. Скоро начнутся хорошие волны, и я хотел бы на них покататься.

– Что значит «хорошие волны»? – уточнила Тася.

– Это такие волны, на которых хорошо кататься, – повторил Ипполит, видимо, считая, что от простой перестановки слов в предложении Тасе сразу станет понятнее. – Я подожду вас снаружи, – без перехода добавил дельфин и уплыл из дока в открытый океан.

Тася обернулась к маме, всем видом давая понять, что она возмущена таким поведением дельфина.

– Не обращай внимания, – Светлана Ивановна похлопала дочь по плечу. – Он не любит объяснять одно и то же несколько раз.

– Но он так ничего и не объяснил!

– Потому что это известный факт: некоторые дельфины любят кататься на больших волнах. Я вот тоже удивлена, что ты этого не знаешь. Ты столько времени провела вместе с Полей… Неужели вы ни разу об этом не говорили?

– Они были заняты другим: выясняли, кто быстрее, – улыбнулся Павел Сергеевич. – Но разговоры о волнах напомнили мне, что надо бы поторапливаться. Сегодня действительно обещали сильный ветер на море. Так, Савва заканчивает погрузку… Пора прощаться с Карцевым. Где он?

Тихон Андреевич общался с искусственным интеллектом «Пузыря», который был назначен на эту поездку главным. Следовало убедиться, что ему не захочется уклониться с маршрута на обратном пути. Такое иногда случалось: «Пузыри» могли вдруг по собственной инициативе отправиться исследовать какой-нибудь разлом в донном ландшафте или уплыть вслед за морскими черепахами изучать их миграционный маршрут. Когда Карцев пожаловался на это Павлу Сергеевичу, тот только развёл руками:

– Ну а чего вы хотите? Вы же сами просили, чтобы «Пузыри» были любопытными и более самостоятельными, так сказать. Они же хотят вам помочь.

– Хотелось бы, чтобы они прежде всего выполняли то, о чём их просят, – вздохнул начальник станции.

– А разве они этого не делают?

– Делают, но… – развёл руками Тихон Андреевич.

– Давайте им более подробные инструкции. Например, вот сейчас вы им сказали, что после того, как они доставят нас на сушу, то должны вернуться на базу, так?

– Так.

– Но вы же не сказали, что они должны вернуться сегодня и что им нельзя на обратном пути отвлекаться на исследования.

– А разве это и так не понятно? – возмутился Карцев.

Тут в разговор вмешалась Светлана Ивановна.

– Сразу видно, Тихон, что у тебя нет детей, – сказала она с улыбкой.

– Откуда же это видно?

– Потому что с нашей Таськой, например, та же история: не скажешь, что она должна вернуться домой через час, – можешь не надеяться увидеть её раньше вечера.

– Во-первых, это было всего один раз! – запротестовала Тася. – А во-вторых, ты могла бы позвонить, если уж так за меня волновалась.

Вместо ответа, Светлана Ивановна сильнее прижала дочь к себе.

– Раздавишь, – прохрипела Тася.

– Действительно, – вступился Карцев, – раздавишь ребёнка, Светка. Лучше отпусти её со мной попрощаться.

Тася и Тихон Андреевич отошли в сторонку, и Карцев протянул ей широкую ладонь.

– Что ж, Таисия Павловна Лом, самая быстрая водоплавающая девочка, давай прощаться, что ли?

– Вы же знаете, что я не люблю, когда меня по фамилии называют, – поморщилась Тася.

– Знаю. И не понимаю, чем уж она тебе так не угодила. Поэтому вот держи подарок, – и он жестом фокусника достал из-за спины прямоугольный свёрток. – Надеюсь, это поможет тебе полюбить свою фамилию.

– А что там? – поинтересовалась Тася, разглядывая подарок, упакованный в бумагу с логотипом станции. Она протянула руку к кончику тесёмки, которой был перетянут свёрток, но Тихон Андреевич остановил её.

– Потом посмотришь, – сказал он. – Пора ехать, видишь, отец уже тебя ждёт.

Действительно, папа уже сидел в штурманском кресле «Пузыря». Мама всё так же не отпускала его руку. Секретарь забирался во второй «Пузырь», наполненный багажом. Одна нога была внутри субмарины, а вторую он никак не мог согнуть, чтобы протиснуться в проём люка.

– Папа! – крикнула Тася. – У Саввы снова нога…

Пришлось Павлу Сергеевичу вылезать и разбираться с заклинившим коленным суставом секретаря. Всё время, пока длился ремонт, Савва переживал, что он устаревшей модели и из-за этого доставляет хлопоты хозяину. Предлагал отправить себя на переработку или заменить роботом новой модели. Павел Сергеевич потребовал, чтобы Савва не говорил ерунды. Это вызвало новый приступ секретарских переживаний: мало того, что он старый, так ещё и ерунду говорить начал.

В итоге опоздали с выездом на целый час. Ипполит не стал их провожать, а умчался к своим «хорошим волнам», потому что к тому времени в океане поднялось обещанное синоптиками волнение. Конечно, под водой оно ощущалось не так сильно, как на поверхности, но тихоходные «Пузыри» были плохо приспособлены для такой погоды. и Ломы задержались в дороге ещё на целых два часа. Время таяло буквально на глазах. Павел Сергеевич нервничал, Тася волновалась. Савва уверял, что они успеют к отправлению поезда, но полной гарантии не давал. А поезд уже стоял на перроне, и роботы-проводники открыли двери вагонов для первых пассажиров.

Глава 5. Поезд

Когда Тася с папой добрались до железнодорожного вокзала в Порт-Элизабет, на табло светилась надпись, что до отправления поезда осталось всего десять минут. Папа погрузил багаж, Тасю и хромающего Савву на грузовую тележку и помчался к перрону.

Поезд стоял тихо. Не пыхтел, не урчал, не вздыхал, не скрипел и вообще вёл себя так, будто он не «железный конь», как когда-то называли поезда, а какой-нибудь платяной шкаф или даже… валенок.

Прошли времена, когда у каждого поезда был свой голос. Всего пару столетий назад живущие возле железной дороги мальчишки умели различать поезда по перестуку колёс, по свисткам, гудкам, пыхтению. Но теперь, когда до наступления двадцать третьего века осталось совсем чуть-чуть, всё изменилось, тихо стало в жилых кварталах возле железной дороги. Ни один мальчишка больше не бросится встречать любимый поезд, едва заслышит его гудок, и не приснятся ему сны о путешествиях, навеянные перестуком колёс. Благодаря прогрессу поезда стали быстрыми, совершенно безопасными, абсолютно надёжными. Теперь всякий уважающий себя поезд способен бесшумно, как ниндзя, исчезнуть за горизонтом раньше, чем осядет на землю пыль, поднятая его колёсами.

Поезд, в котором предстояло ехать Тасе с папой, отличался от своих собратьев: это был самый длинный пассажирский поезд в мире. Кроме жилых вагонов, в которых располагалось всего по три-четыре просторных купе, в составе были несколько вагонов-ресторанов, вагоны-спортзалы, танц-вагоны, хобби-вагоны, релакс-вагоны… Вместе с ними длина поезда увеличивалась вдвое.

Для того, чтобы быстрее передвигаться от головы поезда к его хвосту, пассажирам предоставлялись маленькие электромобили. Павел Сергеевич остановил один такой, прицепил к нему грузовую тележку и приказал бортовому компьютеру ехать к тридцать восьмому вагону.

– Ну как тебе поезд? – поинтересовался Павел Сергеевич у Таси, когда они проезжали мимо одного из вагонов-ресторанов, откуда доносились умопомрачительные запахи.

– Впечатляет, – кивнула девочка. – Только непонятно, зачем он такой большой нужен.

– Позволю себе предположить, – подал голос Савва, – что причины, побудившие железнодорожное управление построить этот объект, находятся не в экономической сфере, а в эмоциональной.

– Очень интересно! Продолжайте, Борменталь, – откликнулся из электромобиля Павел Сергеевич. Он в шутку дал своему секретарю фамилию, которую носил ассистент профессора Преображенского – любимого книжного героя3 Павла Сергеевича.

– Подобное происходит всякий раз, как человечество достигает некой точки технологического развития, – продолжил секретарь. – Так в ХХ веке люди создали самый большой дирижабль – «Цеппелин» и самый большой пароход – «Титаник». До тех пор, пока и тот и другой не погибли в катастрофах, они были очень популярны в качестве средств передвижения, поскольку представляли собой ярчайшие доказательства технологического прогресса. Развитые государства того времени соперничали в своих технических достижениях. Кстати, многие города и сегодня соревнуются, чьи небоскрёбы выше.

– От этого наша планета постепенно становится похожа на морского ежа, – вставила Тася.

– Возможно, – согласился Савва. – Не стану спорить. Образные сравнения – не мой конёк. Так вот… недавно случилась новая вспышка любви ко всему огромному, и кому-то в железнодорожном управлении пришла в голову идея сконструировать самый большой в мире поезд. И вот он стоит у перрона.

Савва сделал артистичный жест в сторону поезда, будто это он лично его сконструировал.

– Браво, Борменталь! – воскликнул Павел Сергеевич. – Прекрасное умозаключение! Впрочем, я не думаю, что всё настолько просто, как вы представили. Но, честно говоря, лично мне всё равно, что именно сподвигло создателей на постройку этого чуда техники. Мне ужасно хочется увидеть, что у него внутри.

Пока компания двигалась к своему вагону, Павел Сергеевич рассказал, что поезду предстоит совершить свой первый рейс. Он должен проехать вокруг Земли, ну или почти вокруг, потому что его путь начинается здесь, на южном побережье Африки, проходит через Египет, Ливан и Сирию в Азербайджан, а оттуда по самому длинному антигравитационному мосту, проложенному над водной поверхностью, поезд попадёт на восточный берег Каспийского моря; минуя Узбекистан и Казахстан, выйдет к Новосибирску, далее проследует в Якутск, а из Якутска – до Наукана, откуда, опять же по антигравитационному мосту, через острова Диомида и линию смены дат переместится на Аляску; через Канаду, по западному побережью Северной Америки поезд проследует в Мексику и Колумбию. Закончится же его маршрут в бразильском городе Рио-де-Жанейро. К сожалению, завершить круг поезд не сможет, потому что строить мост через Атлантический океан всё-таки посчитали затеей чрезмерной. Поезд вернётся в Порт-Элизабет, проделав тот же путь в обратную сторону.

Для управления этой громадиной нужно всего три человека. Один из них – машинист. Его работа – улыбаться людям из окошка локомотива. Видя его, провожающие понимают, что во время поездки за их близкими будет присматривать симпатичный улыбчивый человек. Другой важный член команды – помощник машиниста. Его обязанность – приветствовать собравшихся у поезда с другой стороны состава. И, наконец, самый важный человек на борту – начальник поезда. Он должен принимать оперативные решения в случае каких-либо происшествий во время поездки.

– Честно говоря, от всех троих мало что зависит, – Павел Сергеевич веселился, как ребёнок в магазине игрушек, – потому как поезд – совершенно автономная система с уникальным искусственным интеллектом. А задача людей сводится к тому, чтобы улыбаться пассажирам и не мешать поезду делать его работу.

Конечно, профессор Павел Сергеевич Лом, один из лучших специалистов Солнечной системы по конструированию искусственных интеллектов, не мог упустить возможности прокатиться на таком поезде. Однако когда электромобиль остановился у тридцать восьмого вагона, двери поезда оказались закрыты.

Глава 6. «Я из этого вагона девочка…»

Вокзальный громкоговоритель начал объявлять отправление поезда. Павел Сергеевич растерялся: что делать? Несмотря на то, что он был техническим специалистом высочайшего уровня, иногда на него, что называется, «находило», и он вёл себя как какой-нибудь гуманитарий. Вот и сейчас он бегал вдоль вагона и размахивал руками, стараясь привлечь чьё-нибудь внимание в поезде, вместо того чтобы найти какое-нибудь логическое решение проблемы. Он увидел открытое окно, попытался допрыгнуть до него – не смог. Подозвал Савву и распорядился, чтобы тот его подсадил. Секретарь заявил, что у него повреждена нога и он не может выполнить распоряжение профессора, поскольку, согласно третьему закону робототехники, должен заботиться о своей безопасности.

Тася же стояла воле двери вагона и пыталась привлечь внимание отца к кнопке на борту поезда. На кнопке было написано: «Вызов проводника». Папа упорно игнорировал дочь. Пришлось девочке самой нажать на кнопку.

В смотровом окошке появилось лицо Саввы. Тася отпрянула в недоумении. Каким образом секретарь смог попасть внутрь вагона? Девочка стала озираться в поисках отца и увидела, что он взбирается по секретарю, как по приставной лестнице, в очередной раз пытаясь влезть в окно. Тася хотела крикнуть ему, что уже нашла другой, более простой способ попасть в поезд, но её отвлёк Саввин двойник.

– Здравствуйте, – послышалось из-за двери. – Я робот-проводник, модель 08-12-Джей. Чем могу помочь, девочка? Ты из какого вагона?

– Здравствуйте! Я из этого вагона девочка. Впустите нас, пожалуйста, – попросила Тася. – Мы опоздали, а вы двери закрыли.

Проводник открыл дверь, но впускать Тасю не спешил.

– Я не могу допустить, чтобы в поезде ехали безбилетные пассажиры. Моя программа этого не позволяет, – заявил он.

– Что значит «безбилетные»? – не поняла девочка.

– Это значит, что у вас должен быть билет – это такой документ, дающий право на проезд в поезде.

Тася очень удивилась, что робот не знает их имена и требует какие-то билеты. Все роботы из сферы услуг были подключены к базам, дающим доступ к нужной им информации о любом человеке. Например, никто уже давно не удивлялся тому, что роботы-официанты в курсе, какую еду предпочитает посетитель, а роботам-продавцам не нужно объяснять, какой стиль в одежде нравится покупателю.

– Я не знаю ни про какие билеты, – призналась Тася. – Если нужно, могу предъявить отпечатки пальцев. Поищите в списке пассажиров, там должны быть наши данные. Вот я, а вон там мой папа, – Тася указала на профессора, не прекращающего попытки проникнуть в поезд через окно.

Проводник выглянул на перрон из дверного проёма и увидел Павла Сергеевича, взгромоздившегося на плечи Саввы. Обеими руками профессор держался за край окна.

– Что вы делаете? – поинтересовался проводник, чуть повысив голос, так, чтобы его услышали.

– Профессор пытается обойти ограничения системы, – объяснил секретарь. – Столкнувшись с тем, что система отказывает нам в допуске, мы нашли уязвимость, которая позволит попасть внутрь.

– Это вряд ли, – с сомнением покачал головой проводник. – Для того, чтобы воспользоваться этой, как вы сказали, уязвимостью, нужно, чтобы субъект проникновения был чуточку поспортивнее. Впрочем, даже не чуточку.

– Так вы нас впустите? – напомнила о насущных проблемах Тася.

– Конечно! Как только вы предъявите мне проездные документы, – согласился проводник.

– Тася, билеты в саквояже, – донёсся до них голос Павла Сергеевича. – Этот поезд туристический, и для пассажиров придумали такую игру, чтобы было как в старину: проводники, билеты, чай в подстаканниках… Так что без билетов он нас не пустит: он так запрограммирован, – объяснил Павел Сергеевич и предпринял попытку спуститься с Саввы.

– Профессор, если вы будете так на мне скакать, то боюсь, что моя нога не выдержит, – вынужден был предупредить секретарь.

– А что же делать? – снова растерялся Павел Сергеевич, и сам же ответил на свой вопрос: – Тася, доставай скорей билеты!

Тася бросилась к багажу, а проводник тем временем помог профессору спуститься на землю.

– Вот! Нашла! – радостно воскликнула Тася и вручила билеты проводнику. – А теперь впустите нас, пожалуйста!

Проводник внимательно осмотрел проездные документы: две полоски пластика, имитирующие бумагу. В золотой рамочке, украшенной затейливой вязью, были напечатаны дата и время отправления, имена и цветные портреты пассажиров. Осмотрев билеты, робот спрятал их во внутренний карман форменного кителя.

– Профессор Павел Сергеевич Лом, – то ли спрашивая, то ли утверждая, произнёс проводник и посмотрел на папу. Павел Сергеевич поправил галстук и приосанился.

– Я здесь, – подтвердил он. – А этот робот – мой секретарь Савва Борменталь.

Роботы стояли друг напротив друга, будто в зеркале отражались. На первый взгляд, отличалась только одежда. Но если приглядеться, то можно было заметить, что проводник блестящий и новенький, словно только что с конвейера, а Савва носит на себе следы прожитых лет. Рядом с проводником он выглядел потрёпанным и старым.

Проводник никак не прокомментировал знакомство с секретарём. Только смерил его взглядом с головы до ног и повернулся к профессору. Застыл на долю секунды. Мигнул левым глазом. Послышался отчётливый щелчок затвора фотоаппарата. После этого робот перевёл взгляд на Тасю:

– Таисия Павловна Лом. Двенадцать лет. Ученица пятого класса гимназии номер сорок один. Всё верно?

– В шестой перешла, – уточнила девочка.

Проводник снова мигнул с характерным щелчком. Затем в его форменном кителе что-то зажужжало, и из рукава на ладонь выпрыгнули два билета, на которых появились отметки о том, что пассажиры заняли места.

– Добро пожаловать на борт нашего поезда, – сказал проводник, отдавая билеты Павлу Сергеевичу. – Прошу вас поторопиться, мы уже задержали отправление поезда на двадцать пять секунд.

Затем он помог Савве занести багаж в купе.

– Ух! Еле успели, – сказал Павел Сергеевич, с облегчением опускаясь на диван.

В ту же секунду перрон за окном вагона тронулся, поплыл к хвосту поезда и дальше – за горизонт.

Глава 7. Подарок

Покинув Порт-Элизабет, поезд направился вдоль восточного побережья Африки на север. Когда он доедет до танзанийского города Дар-эс-Салам, то повернёт вглубь континента и по мосту, проложенному через живописные природные заповедники Кении, Уганды и Судана, достигнет Каира. Там он остановится на один день, чтобы дать возможность пассажирам посмотреть на знаменитые египетские пирамиды.

– Весь путь до Каира должен занять около двух суток, – сообщил Павел Сергеевич, глядя на проносящийся мимо индустриальный пейзаж Порт-Элизабет. – То есть через день утром прибудем.

– Так долго? – удивилась Тася.

Её удивление понятно. Потому что эта поездка на поезде была первой в жизни девочки. За свои двенадцать лет она, кажется, испробовала все возможные виды перемещения в пространстве. С мамой Тася путешествовала на кораблях, катерах, лайнерах, подводных лодках, батискафах, ныряла на морское дно с аквалангом и без, каталась верхом на синих китах, а однажды даже на реликтовом исполине, которого нашли в Марианской впадине. К сожалению, Тася забыла, как он называется. То ли плезиозавр, то ли плиозавр… У кого-то из них шея длинная, а у другого короткая. Но какая и у кого? У того, на котором каталась Тася, была длиннющая4.

С папой же девочка изучила все виды наземного и воздушного транспорта. И даже космического, так как однажды побывала на Марсе, куда папу вызывали для изучения инопланетной техники. Честно говоря, это была вовсе не инопланетная техника, а кусок старинного марсохода, который ещё на заре космонавтики разбился при посадке. Одна деталь чудом очень хорошо сохранилась, а те, кто её нашёл, не слишком-то разбирались в старинных приборах и решили, что обнаружили кусок инопланетного корабля. Но Тасин папа посмотрел на эту штуку, буркнул разочарованно что-то себе под нос, развернулся и пошёл обратно к кораблю. Если бы не положенные по распорядку двое суток, отводившиеся на отдых экипажа, то Тася так и не успела бы прогуляться по красным пескам Марса.

И вот наконец-то очередь дошла до железнодорожного транспорта. Тася знала, что это не самый быстрый в мире способ перемещения, но знать – это одно, а испытать на себе – другое.

– На самом деле, этот поезд очень быстрый! – улыбнулся папа. – Если бы мы решили проделать тот же путь в начале двадцатого века, мы бы потратили на дорогу около недели, а то и больше. Ну а чтобы добраться по железной дороге до дома, нам и вовсе потребовалось бы несколько месяцев.

– Ну и зачем такой поезд сейчас? – скептически фыркнула девочка.

– Знаешь, некоторые люди боятся летать. А кто-то просто любит путешествовать и в дороге любоваться красотами природы.

– Что-то я не вижу никаких особенных красот, – без энтузиазма заметила Тася, глядя в окно на глухой забор вдоль железнодорожного полотна.

– На восходе мы въедем в парк Серенгети, – поделился информацией Савва. – В это время года саванна необычайно красива.

– Прекрасные новости! – подытожил Павел Сергеевич.

– Предлагаю заняться делами, – снова подал голос Савва. – Павел Сергеевич, вам нужно подготовить программное обеспечение для новых роботов, а у Таси есть время, чтобы наконец-то написать эссе, которое ей задано по робототехнике.

– Интересно! – оживился Павел Сергеевич. – А на какую тему эссе?

– Применение законов Азимова в человеческом обществе, – скучным голосом пробормотала Тася. А потом злобно зыркнула на Савву.

– И что же ты думаешь на эту тему? – поинтересовался папа.

– Ничего я пока не думаю на эту тему.

– А когда собираешься начать?

– Видимо, прямо сейчас, – и девочка стала устраиваться за столом, намереваясь приступить к сочинению эссе.

– Нет уж! Это мой стол, – возразил Павел Сергеевич. – Ступай-ка в своё купе.

– А у меня есть своё купе? – удивилась Тася. Никогда ещё у неё не было своего отдельного помещения во время путешествий.

– Ну конечно! Весь вагон в нашем распоряжении. Борменталь, устройте Таисии Павловне экскурсию.

Но девочка отказалась от помощи Саввы и отправилась обследовать поезд самостоятельно. Что ж, это было интересно. Устройство поезда напомнило ей глубоководную станцию: все помещения были разделены перегородками, а между вагонами устроены переходные шлюзы. Правда, здесь не было шкафов с акваскафандрами. Зато коридоры казались просторнее.

Её собственное купе мало чем отличалось от папиного: окно, под окном столик, на столике букет голографических роз. Тася тут же заменила казавшиеся ей слишком надменными розы на букет взъерошенных большеголовых астр. Вдоль стены слева стоял широкий диван, оборудованный акустической системой с цифровым шумоизолирующим пологом. В противоположную стену были встроены шкаф для багажа и одежды, туалетная комната с ультразвуковым душем, визор с игровой приставкой, под визором находилась ниша, в которой хранились очки виртуала и различные гаджеты для игр. Ещё тут был холодильник с газированными напитками. Тася скептически осмотрела содержимое холодильника и грустно вздохнула.

– Вам не нравится выбор напитков?

Тася вздрогнула от испуга. Робот-проводник неслышно подошёл и теперь стоял в коридоре, заглядывая в купе через открытую дверь.

– Фуф! Напугал! Так ведь и заикой остаться можно!

– Это маловероятно, – возразил проводник. – Однако прошу меня простить, Таисия Павловна.

– Да ладно, – махнула рукой девочка, – только больше так не делай. И, кстати, называй меня Тасей, хоть чем-то будешь отличаться от Саввы.

– Как пожелаете, – согласился робот. – Так как насчёт напитков, Тася?

– Жаль, что у вас нет кваса.

– Отчего же. Вы какой предпочитаете? На солоде, фруктовый, ягодный, молочный или медовый?

– Я предпочитаю хлебный на ржаных сухарях. И чтобы не сильно сладкий был. Такой кисленький, как бабушка делала, – объяснила девочка.

– Отпустите, пожалуйста, дверцу, – робот показал на холодильник.

Тася обнаружила, что, действительно, так и держится за ручку холодильника, как в тот момент, когда её испугал робот. Она отпустила дверцу. Та мягко закрылась. Внутри холодильника забренчали бутылки.

– Через пять минут снова откройте – будет готов квасной набор. Можете попробовать разные вкусы и, если какой-то вам понравится, просто сообщите холодильнику о своём выборе.

– Спасибо! А как вы узнали, что мне нужно заменить напитки?

– Мирон сообщил, что вы недовольны набором напитков.

– Кто такой Мирон?

– Искусственный интеллект, управляющий поездом. Назван в честь Мирона Ефимовича Черепанова – одного из первых строителей паровозов.

– Это который один из братьев Черепановых? – блеснула эрудицией Тася.

– Не братьев, – робот покачал головой. – А отца и сына. Ефим Алексеевич Черепанов был отцом Мирона Ефимовича.

– Ой… – смутилась девочка.

– Ничего страшного, – успокоил её проводник. – Многие до сих пор путают. Вы, Тася, ребёнок, вам простительно. А теперь я вынужден удалиться – дела.

Робот ушёл, а Тася дождалась, когда холодильник выдаст ей квас и, усевшись на диван, стала смотреть в окно на проносящийся мимо пейзаж. Вообще, поездка ей начинала нравиться: диван был удобным, квас – вкусным, собственное купе – вообще замечательно!

Поезд выехал из города с его домами-великанами и понёсся вдоль побережья. В окнах слева покатились зелёные волны холмов Южной Африки, а в окнах по правую сторону вагона, которые Тася видела через открытую дверь купе, засверкали солнечными бликами синие морские валы. Тася грустно вздохнула, вспомнив дружный экипаж «Пионера»: всегда серьёзную и сосредоточенную японку Сэнго, добродушного Кристофа и его умопомрачительные подводные круассаны и, конечно же, каланчу-оптимиста начальника станции Тихона Андреевича Карцева… В этот момент какая-то мысль, маячившая где-то в глубине сознания, махнула флажком, привлекая Тасино внимание. Что-то она забыла сделать… Нет, не вспомнить. О чём она думала? Сэнго… круассаны… Карцев… Точно! Что-то, связанное с Карцевым.

– Ах, да! – Тася шлёпнула себя ладонью по лбу. – Подарок!

Она так и не открыла подарок Тихона Андреевича – совсем забыла о свёртке, лежавшем в рюкзаке.

Тася достала подарок и, потянув за концы верёвочки, развязала бантик. Перед ней на столе лежала книга. Настоящая, бумажная книга – большая редкость в современном мире. На обложке был нарисован забавный толстячок в белом морском кителе и фуражке. Опираясь на корабельный якорь, он стоял на фоне парусной яхты. На корме яхты виднелось название – «БЕДА». С палубы на Тасю смотрели ещё две фигурки, видимо, члены экипажа. Под рисунком большими смешными буквами было написано: «Приключения капитана Врунгеля», – а выше стояло имя автора: «А. Некрасов».

Тася открыла книгу и увидела, что в неё вложен лист бумаги, исписанный мелким прыгающим почерком. Она не без труда разобрала: «Здравствуй, Тася Лом! Я помню, что ты не любишь свою фамилию, но надеюсь, что когда ты прочитаешь эту книгу, то переменишь своё мнение. Может быть, тебе также поможет такой факт: когда писатель придумывал своих персонажей, то некоторых он списывал со своих знакомых. Один из них носил фамилию Ман, что в переводе с немецкого (Mann) означает „человек“ или „мужчина“. А по-французски то же самое звучит как русское „Лом“ (L’homme). Так и появился твой однофамилец в этой книжке. Почитай обязательно, и я думаю, что после этого ты не просто перестанешь стесняться, а будешь гордиться своей фамилией! Человек – это звучит гордо». Ниже была витиеватая подпись Тихона Андреевича. В её завитушке угадывался профиль самого командира глубоководной станции.

На втором листе, вложенном в книгу, был рисунок. Тася сразу узнала художественную манеру Тихона Андреевича, который частенько ради забавы рисовал дружеские шаржи и дарил их на память членам экипажа «Пионера». В этот раз Карцев изобразил яхту «Беда», на палубе которой стояли капитан Врунгель и двое его спутников: высокий мужчина в тельняшке и маленький человечек в помятой шляпе. За их спинами выстроились все представители семейства Ломов: папа, мама и сама Тася, а по сторонам от них – экипаж «Пионера» во главе с самим Тихоном Андреевичем. Лучшего памятного подарка Тася не могла бы и пожелать.

Девочка аккуратно перевернула страницу и начала читать.

Глава 8. Океан жизни человечества

Книжка оказалась классная! Неистощимый на выдумки Врунгель вместе со своей верной командой выкручивался из самых безвыходных положений. А Тасин однофамилец, верный друг и помощник капитана показал себя настоящим героем. Так что Тихон Андреевич оказался прав – фамилия Лом действительно заиграла для девочки новыми красками. Всё это было описано легко и с юмором, так что Тася засиделась над книгой до позднего вечера.

– Ты ещё не спишь? – спросил папа, заглядывая в купе.

– Не.

– Ты написала эссе?

– Нет ещё.

– А чем же ты занималась всё это время?

Тася на секунду задумалась. Как объяснить отцу, что она опять не написала ни строчки, потому что всё время потратила на книжку. Но вдруг её осенило.

– Я изучала материалы, – заявила она и продемонстрировала папе подарок Тихона Андреевича.

– Очень интересно, – удивился Павел Сергеевич и присел на диван рядом с дочерью. – И что же ты вынесла из этой книги?

– Не только из неё. На станции я читала ещё одну книжку, которую советовал Тихон Андреевич.

– Так-так…

– В той книжке тоже был шпион, который подстраивал всяческие подлости героям. И вот я никак не могу понять: зачем это всё?

– Что именно?

– Ну… зачем людям шпионить и мешать жить другим?

– Не людям, а странам, – поправил Тасю папа. – Думаю, что в этих книгах речь идёт всё-таки о враждующих друг с другом государствах.

– Тем более! Зачем это всё, когда любому понятно, что жить мирно и помогать друг другу гораздо лучше, чем враждовать!

– Это тебе сейчас понятно, – улыбнулся папа, – а человечеству потребовалось очень много времени, чтобы принять такую простую мысль.

– Что значит «принять»? – уточнила девочка.

– Значит, что умом-то все понимали, что войны ни к чему хорошему в конечном итоге не приведут, но перестроить образ мыслей и наконец-то начать жить мирно народы Земли смогли совсем недавно. Знаешь, было такое историческое событие, которое, казалось, смогло сблизить человечество: оно продемонстрировало, как мала наша планета. В каком же году это было?..

– Когда Гагарин в космос полетел? – подсказала Тася.

– Нет. Раньше, гораздо раньше. Борменталь! – позвал профессор секретаря.

В коридоре послышались шаркающие шаги, и на пороге купе появился Савва.

– Вы меня звали, профессор?

– Да. Напомни, пожалуйста, в каком году был совершён беспосадочный перелёт из Советской России в США?

Секретарь на секунду задумался, производя поиск информации в памяти. Не найдя ответа в собственных базах, он обратился к Всемирной сети. Но не успел он ответить, как из динамика, встроенного в спинку дивана, раздался бархатный, с хрипотцой баритон.

– Первый в истории беспосадочный перелёт из СССР в США был совершён экипажем лётчиков в составе: командир экипажа – Валерий Чкалов, второй пилот – Георгий Байдуков и штурман – Александр Беляков. Полёт состоялся на самолёте АНТ-25. Восемнадцатого тире двадцатого июня 1937 года. Американцы с восторгом встретили экипаж…

– Спасибо, достаточно! Дальше не нужно, – перебил профессор. – Мирон, ты не мог бы оставить нас с дочерью наедине?

– Простите, профессор, я всего лишь хотел помочь вашему секретарю, – объяснил поездной ИИ, а это был именно он.

– Я уверен, что Савва мог бы и сам справиться, – строго возразил Павел Сергеевич.

– Несомненно, – согласился Мирон. – Напоминаю, что запчасти для вашего робота вы можете заказать у проводника. Они будут предоставлены по первому требованию.

– Мирон…

– Удаляюсь. Вызвать меня можно нажатием…

– Мирон! – прикрикнул профессор.

Прозвучал сигнал отключения, и динамик замолчал. Профессор подождал минуту, а потом повернулся к Савве. Тот стоял, уныло потупив глаза в пол.

– Не обращай внимания, Борменталь, он ещё молод и стремится доказать свою исключительность. Иногда он бывает слишком навязчивым. Пожалуй, нужно будет подсказать программистам железнодорожного управления, чтобы они немного подкрутили ему настройки.

Секретарь выпрямился и уставил взгляд немигающих глаз в окно. Было непонятно, испытывает ли он какие-то эмоции или… «Впрочем, у роботов нет эмоций, – напомнил сам себе Павел Сергеевич. – Кому, как не тебе, это знать, Паша?»

– Так что там насчёт перелёта? – напомнила Тася.

– Ах, да, перелёт… – очнулся от размышлений профессор. – Так вот… Видишь ли, малыш, этот перелёт показал, насколько мала наша планета.

– Ты уже говорил…

– Не перебивай… За один день три героя сделали то, чего многие годы не могли добиться дипломаты: лётчики объединили русский и американский народы. Об этом очень хорошо сказал Чкалов на торжественном приёме. Савва, помогай.

Секретарь слегка повернул голову в сторону профессора, и из его рта раздался хрип радиопомех, а потом чей-то далёкий голос произнёс: «Есть реки – Волга и Колумбия, которые протекают на разных континентах, имеют неодинаковый нрав, их берега окружают разные горы и леса, но они мирно текут по одной и той же планете, не мешая друг другу, а в конечном счете являются частями одного Мирового океана. Так и наши народы – Советского союза и США – должны жить мирно на нашем маленьком Земном шаре и совместной работой украшать океан жизни человечества».

Запись закончилась. Тася ждала, что дальше скажет папа, но он молчал. Профессор улыбался каким-то своим мыслям.

– Красиво, правда? «Океан жизни человечества…» – наконец произнёс он.

– Красиво, – согласилась девочка.

– А через два года началась Вторая Мировая война. Понимаешь, у меня в голове не укладывается: люди говорят о том, чтобы совместными усилиями украшать океан жизни, а через два года начинается страшная война.

– Но мы же победили! – воскликнула Тася.

– Кто это «мы»? Кого ты имеешь в виду? – грустно вздохнул папа.

– Ясно кто – человечество победило фашистов.

– А фашисты – что, не человечество?

Тася не нашлась, что ответить.

– Конечно, они тоже часть человечества, – Павел Сергеевич сам ответил на свой вопрос. – И, конечно, мы не должны пытаться стереть из истории этот неприятный факт, мол не было такого, не помним – он должен служить нам напоминанием и предостережением. Тем более что и сегодня находятся проходимцы, которые пытаются силой решить проблему, которую легко можно уладить мирными переговорами, – профессор печально покачал головой.

– И что тогда? Ну, я имею в виду, что мы делаем с теми, кто хочет воевать?

– С такими у нас никаких «будьте любезны». Мы даём им решительный отпор. Все вместе, каждый человек в Солнечной системе, – профессор изменился: взгляд его стал серьёзным, жесты – резкими, осанка выпрямилась. – Животные порывы к насилию нужно пресекать на корню. Подожди… Да что я тебе рассказываю? Вы же должны были в школе проходить историю Земного Содружества!

Тася смутилась.

– Это да, – призналась она. – Но наш учитель рассказывает скучно, а у тебя получается так… в общем, мне больше нравится тебя слушать.

– Вот ты лиса! – улыбнулся Павел Сергеевич.

– Папа, а кто решает, когда нужно дать «решительный отпор», а когда можно мирно поговорить?

Улыбка пропала с папиного лица.

– Ты в каком классе, Таисия?

– В шестой перешла.

– И до сих пор не знаешь, как устроено наше общество?

– Знаю, – смутилась девочка.

– Ну тогда ты сама должна знать ответ на свой вопрос. Давай, расскажи-ка мне, как всё работает.

Тася немного сердилась на себя за то, что по собственной глупости выкопала себе ловушку. Но делать нечего, лучше ответить на вопрос, а то папа не отстанет.

– Содружество состоит из свободных государств под общим управлением единого правительства, – принялась рассказывать девочка. – При принятии решений правительство советуется с искусственным интеллектом Акили5. Правительство не обязано следовать его советам, но Акили имеет право отменить любое решение правительства, если оно может навредить человечеству. Например, он отменил запуск ядерных ракет во время двухдневной войны с Марсом…

– А почему он это сделал? – прервал Тасин доклад папа.

– Потому что… – снова задумалась девочка.

– Ну? – подбодрил Павел Сергеевич.

– Акили опросил всех людей, и они сказали, что не хотят войны, – неуверенно предположила Тася.

– Что ж, опрос был действительно проведён, но решающее значение имел не его результат, а заложенные в архитектуру интеллекта Акили общечеловеческие моральные принципы. В отличие от людей, Акили не подстраивает мораль под сиюминутные потребности и желания. Например, для него обман – это всегда обман, независимо от цели, ради которой ты лжёшь, – тряхнул головой Павел Сергеевич. – Так вот, в случае с запуском ядерных ракет было однозначно понятно, что это действие может привести к гибели огромного количества людей, а это неприемлемо ни под каким предлогом. Поэтому Акили отменил запуск, и никто не мог изменить его решения. Потому что Акили действует, думая о благе всех людей, а не какой-то отдельной группы или тем более кого-то одного. Понимаешь? А кроме всего прочего, у него есть установка, известная как закон номер ноль. Ты его знаешь?

– Робот не может нанести вред человечеству или своим бездействием допустить, чтобы человечеству был нанесен вред, – отчеканила девочка.

– Правильно. А это возвращает нас к моему первому вопросу.

– Какому? – не поняла Тася.

– Как продвигается твоё эссе? Решила ты, как повлияют законы Азимова на человеческое общество, если применить их к людям?

– Ну это просто! – пожала плечами Тася. – Я вообще не понимаю, почему их до сих пор не применяют. Например, если переделать первый закон под людей вот так: «Человек не может причинить вред другому человеку или своим бездействием допустить, чтобы другому человеку был причинён вред», – то больше никогда не будет войн.

Павел Сергеевич одобрительно покачал головой.

– Прекрасная мысль! А как ты собираешься заставить людей подчиняться этому закону? Всех роботов, напомню тебе, азимизируют – законы робототехники становятся неотъемлемой частью их личности. А как же быть с людьми?

Тася задумалась.

– Не знаю… – наконец пожала она плечами. – Может, гипноз?

– То есть ты предлагаешь загипнотизировать всё человечество?

– Ну да.

– А чем же мы тогда будем отличаться от роботов?

– Но я, в отличие от роботов, живая! – возмутилась Тася.

– Да уж, иногда даже слишком, – папа улыбнулся, обнял Тасю и тихонько подул ей в ухо.

Это было очень щекотно! Тася попыталась вырваться, но папа держал крепко. Тогда она стала щекотать его, а он её. Но папа щекотки не боялся, а Тася просто задыхалась от смеха! Тогда она стала дрыгать ногами и вырываться, а он всё равно не отпускал – и это было здорово!

«Вот всегда он так, – думала девочка, укладываясь спать, после того как папа ушёл в своё купе, – подкинет какую-нибудь задачку, а потом сделает вид, что ни о чём таком серьёзном мы не говорили. А ты потом голову ломай. Теперь до утра буду думать, как запрограммировать человечество, – не смогу уснуть. Вот Врунгель бы, наверное, нашёл выход из положения…»

Она закрыла глаза и стала фантазировать о том, как капитан Врунгель вместе со старшим помощником Ломом будут перевоспитывать сначала шпиона генерала Кусаку, а потом вообще всех людей. Кажется, она вместе с капитаном даже что-то придумала…

Глава 9. О чём мечтают роботы

Когда Тася проснулась, оказалось, что она напрочь забыла казавшийся таким простым и логичным план по спасению человечества, придуманный ею во сне вместе с Врунгелем. Настроение было подпорчено с самого утра.

К тому же никакого обещанного Саввой чудесного рассвета за окном не наблюдалось. А наблюдался тропический дождь, затянувший всё небо от края до края. Он расчерчивал оконное стекло длинными горизонтальными штрихами. Поезд мчался по высокому мосту, проложенному по территории заповедника, и с его высоты хорошо были видны унылые стада антилоп гну, пасущиеся на африканских равнинах, и зебры, сбившиеся потеснее, чтобы переждать холодный утренний дождь, прижавшись к тёплому боку товарища.

Из-за стены вагона раздавались взволнованные голоса. Тася, не переодеваясь, как была в шортах и футболке, выглянула в коридор и прислушалась. Папа о чём-то спорил с секретарём. Но не успела она понять, о чём речь, как дверь папиного купе приоткрылась, и Тася услышала голос Саввы:

– Благодарю за понимание, Павел Сергеевич.

– Вот как раз понимания-то мы с тобой и не достигли, Борменталь… Впрочем, поступай как знаешь.

Не дожидаясь, пока робот выйдет в коридор, девочка юркнула обратно в купе и аккуратно прикрыла дверь. Через минуту послышались шаркающие шаги секретаря. Он остановился у Тасиного купе. «Он что, знает, что я подслушивала? – пронеслось у Таси в голове. – Но я же не хотела! Да я ничего и не подслушала. Тогда чего я боюсь? Надо самой выйти и поговорить с Саввой. Тоже мне тайны мадридского двора!»6 И только она хотела открыть дверь, как снова раздались шаги секретаря: судя по звукам, он ушёл в своё купе.

За окном полыхнуло солнце: поезд вырвался из пелены туч. Тася бросила взгляд в окно да так и застыла. Над широким полем саванны небо разделилось пополам, словно разрезанное ножом. С одной стороны оно было синее-синее, а с другой – затянуто тёмно-серым покрывалом тяжёлых дождевых облаков. Казалось, что кто-то стягивает это покрывало, освобождая небесный купол из плена.

Настроение тут же поднялось. Тася почистила зубы, переоделась, заказала себе завтрак. Заглянула к отцу. Тот был занят – работал. Над столом висел экран голографического монитора, и всё папино внимание было приковано к строчкам программного кода. Папа даже не обернулся, чтобы ответить на Тасино приветствие.

– Кое-кто меня учил, что так делать нехорошо, – напомнила отцу девочка.

Павел Сергеевич отложил рабочий планшет в сторону.

– Прости, малыш! Конечно, так поступать невежливо, – согласился он. – Как спалось на новом месте? Приснился тебе жених?

– Какой жених? – не поняла Тася.

– Это так в моём детстве девочки загадывали, когда ложились спать где-нибудь в гостях. «На новом месте приснись жених невесте», – говорили они.

– Какая странная идея, – удивилась Тася. – И что, снился?

– Ну… честно говоря, я никогда не спрашивал, а они не рассказывали.

– Понятно. Значит, всё это ерунда, – авторитетно заявила девочка. – Ты мне вот что скажи: вы с Саввой поссорились?

– С чего ты взяла?

– А вы меня своими криками разбудили.

– Неправда, мы не кричали.

– Ладно, – согласилась Тася, – не кричали, а громко спорили. Так что случилось?

Павел Сергеевич снял очки и потёр переносицу. Тасе показалось, что он специально тянет время, чтобы хорошенько обдумать ответ.

– По некоторым причинам Савва отказывается от помощи в ремонте, которую предлагает Мирон.

– То есть он отказывается соблюдать третий закон?

– Нет, нет, – поспешно возразил Павел Сергеевич, – не отказывается. Но говорит, что сможет справиться с необходимым ремонтом самостоятельно. Просто не желает принимать помощь от Мирона.

– Ну и глупо. Он что, обиделся?

– Скажешь тоже, – улыбнулся профессор, правда, улыбка получилась какая-то неестественная, – роботы не могут обижаться. А разве тебе не нужно делать домашку? Ты придумала, что напишешь в эссе? – сменил тему разговора отец.

Тася сделала вид, что не услышала вопроса.

– Ладно, я, пожалуй, пойду к себе, – уклончиво ответила она. – Ты занят. Не буду мешать. Пока!

Она выскользнула в коридор и закрыла дверь, прежде чем папа смог что-то сказать. Вернувшись в своё купе, девочка обнаружила, что завтрак уже стоит на столе. Запивая бутерброд с маслом горячим чаем, она думала о том, каким странным ей показался папа утром. Он явно чего-то недоговаривал. И почему он просто не приказал Савве воспользоваться ремонтными мастерскими? Какие могут быть у робота причины, чтобы не слушаться хозяина? Вообще, папа, конечно, отличался необычным отношением к Савве: всегда интересовался его мнением и даже позволял спорить с собой. Он говорил, что именно для этого ему и нужен секретарь. Но ни разу не было, чтобы папа поссорился с Саввой. Ерунда какая-то: чтобы поссориться, нужно иметь эмоции, а у роботов эмоций не бывает. Впрочем, их можно запрограммировать. Может быть, папа проводит на Савве какой-то эксперимент? Тася решила, что не стоит гадать, а нужно прямо спросить, и лучше спросить не у папы, а то снова придётся наблюдать, как он выкручивается, – спросить нужно у Саввы. Девочка отставила в сторону недопитый чай и пошла проведать секретаря.

– Привет, Савва! – поздоровалась она, заглянув в секретарское купе. И остолбенела. Вчера она сюда не заходила, рассудив, что не увидит ничего интересного в помещении, предназначенном для робота. Но оказалось, что это вовсе никакое не купе, а самая настоящая лаборатория – точно такая, как папина дома. Тут были и верстак, и паяльная станция, и 3D-принтер для печати деталей роботов, и даже диван почти такой же, как в папиной лаборатории. Отличие только в том, что здесь было больше солнечного света: он лился из больших, в полстены, окон.

Савва сидел за верстаком и изучал что-то, лежавшее перед ним. Он никак не отреагировал на Тасино приветствие. Тогда девочка подошла и похлопала робота по плечу. Он вздрогнул, будто от испуга.

– Ты чего, не слышишь, что ли? – громко и отчётливо произнесла девочка – Я говорю: привет, Савва!

– Прошу прощения, Таисия Павловна, я был сосредоточен на осмотре коленного сустава.

Только тут Тася обратила внимание на то, что лежало на столе перед роботом – это была его собственная нога.

– Ух, жуть какая! – передёрнула плечами девочка. – Ты что, самолечением занимаешься, что ли?

– Робот обязан заботиться о своей безопасности, – кивнул Савва. – Профессор разрешил мне воспользоваться лабораторией для самодиагностики и ремонта.

– А почему ты отказался от помощи Мирона? Он же предлагал запчасти.

Секретарь ответил не сразу. Заминка была совсем короткая, и если бы при этом робот не заикнулся, то девочка и не обратила бы внимания.

– М-мне интересно попробовать самому. Я много лет работаю с профессором и не раз видел, как он ремонтирует опытные модели. Думаю, что я сумею себя починить без посторонней помощи.

Тася взяла со стола большую лупу и заглянула в открытый коленный сустав Саввиной ноги. На поверхности увеличительного стекла появились данные о состоянии деталей. Судя по всему, надорвалась связка, соединяющая кости скелета. Видимо, это брак производства, потому что материал, из которого изготавливались связки, был практически вечным. А теперь оборвавшиеся нити попали в сочленения сустава, отчего в деталях начали образовываться царапины и микротрещины, которые, в свою очередь, вызывали периодическое заклинивание сустава.

– Ну и что тут думать? – спросила девочка. – Напечатать новую связку на принтере не получится – это делается в заводских условиях. Нужно менять ногу целиком. Или у тебя есть другие идеи?

– У меня нет идей. Я могу только перебирать варианты.

– И много уже перебрал?

– Все.

– Ну и как собираешься действовать?

– Я сделаю фиксирующую накладку на сустав. Если он перестанет сгибаться, то не возникнет аварийной ситуации.

– А не проще заказать новую ногу у Мирона?

– Нет, – отрезал робот.

– Почему?

– Судя по тому, что роботов моей модели начали применять в сфере обслуживания, я уже старый.

– Ты о проводнике, что ли, говоришь? – догадалась Тася. – Но его работа гораздо сложнее, чем у какого-нибудь робо-продавца. Так что…

– Я думаю, что меня нужно заменить, – упрямо заявил Савва. – Зачем тратить запчасти на старого робота?

Тася даже рот открыла от удивления.

– Ты что, на пенсию собрался?

– Роботам не положена пенсия. Нас отправляют на переработку, – спокойно ответил Савва. – Это рационально. Я устаревшая модель.

– Никакая ты не устаревшая модель, дурачок!

Робот вскинул глаза на девочку.

– Вот и вы говорите, что я дурачок. И профессор тоже чаще стал называть меня глупым. Видимо, в моём вычислительном центре накопились ошибки, которые я уже не могу не то что исправить, но даже обнаружить самостоятельно. Пора мне в утиль.

– С чего ты взял, что у тебя какие-то проблемы с вычислениями?

– Я веду статистику. Когда я только начал работать у вашего отца, он называл мои суждения глупыми один раз в неделю. Теперь он так говорит в среднем пятнадцать с половиной раз в неделю. Разница очевидна.

Тася расхохоталась. Савва невозмутимо ждал, пока девочка досмеётся. Когда она более-менее успокоилась, он уточнил:

– Я снова сказал глупость?

– Ну конечно, глупость! Папа так говорит не со зла. Он просто привык к тебе и… Ну как тебе объяснить? Он так говорит не серьёзно, а любя.

– Не понимаю.

– В общем, выкинь из головы эту свою статистику и просто поверь, что никто не считает тебя на самом деле глупым или устаревшим. Мы все тебя любим, железяка ты с глазами, – ласково улыбнулась роботу Тася.

– Я не железяка, – возразил тот. – Я на девяносто пять процентов состою из нанопластиковых соединений…

– Верю, верю! – Тася подняла руки вверх, прося пощады. – Только не надо лекций, пожалуйста. И мой тебе совет: не занимайся ерундой, а просто закажи новую ногу у Мирона. И ни о какой пенсии даже не мечтай!

Тася похлопала Савву по плечу, а потом не удержалась, обняла робота и чмокнула в щёку. Она хотела его отпустить, но робот взял её за руку, не давая отстраниться.

– Тася. А что значит «мечтать»? – спросил он.

Девочка опешила от такого вопроса. Она никогда не задумывалась над этим. Просто мечтала и всё.

– Ну, например… – Тася попыталась сообразить, как ответить на Саввин вопрос, рассуждая вслух. – Вот когда я зашла к тебе и поздоровалась, а ты мне не ответил, ты чем занимался?

– Я перебирал варианты ремонта коленного сустава…

– И был так погружён в свои мысли, что не услышал меня, – закончила Тася за робота. – Так вот, если бы ты был человек, то я бы сказала, что ты замечтался.

Савва немного помолчал, потом уточнил:

– То есть когда профессор обдумывает очередной вариант архитектуры нового искусственного интеллекта, он мечтает?

Теперь задумалась девочка.

– Нет. Это, пожалуй, не то же самое, – решила она. – В общем-то, то, чем ты занимался, тоже неправильно называть мечтанием. Мечта – она… имеет мало связи с реальностью. Вот, например, когда я была маленькой, я… только никому не говори, пожалуйста… представляла себя муравьём, и мечтала о том, как буду жить в муравейнике. Но я же не могу стать муравьём на самом деле. Мечта – она о чём-то нереальном.

Тут Тася взглянула в окно и увидела проносящуюся мимо платформу, на которой стоял робот-обходчик.

– Вот! – воскликнула Тася, указывая на него Савве. – Видишь этого робота?

– Конечно, вижу.

– Вот что ты о нём можешь рассказать?

– Это робот-обходчик. Он имеет отличную от человеческой форму тела, поскольку предназначен для обслуживания железнодорожных путей. Роботы-обходчики четырёх метров в высоту и пяти в ширину. Вместо ног имеют пару гусениц, а снизу, ближе к середине тела, – четыре вагонных колеса, чтобы передвигаться по рельсам. Вместо плеч и рук – два барабана со сменными инструментами. Когда возникает необходимость, робот проворачивает барабан, выбирает нужный инструмент и устанавливает в качестве руки. Блок видеокамер позволяет обходчику увеличивать изображение в сотни, а в некоторых моделях даже в тысячи раз….

– Отлично, достаточно! – остановила секретаря Тася. – А теперь скажи, чего хочет этот робот?

– Роботы ничего не хотят. Они предназначены для исполнения своих функций, – ответил Савва.

– То есть другими словами, они хотят только одного: исполнить свои функции. Так?

– Да, можно сказать и так, – согласился секретарь. – Однако желаний у роботов всё равно нет.

– Но ты же хочешь починить свою ногу! – возразила Тася.

– Это не желание, это потребность, обусловленная третьим законом Азимова.

– Ладно, пусть так. Я не стану с тобой сейчас спорить, – пожала плечами девочка. – Давай предположим… ты же можешь представить некую гипотетически возможную ситуацию?

– Могу.

– Представь, о чём думает этот робот в данный момент.

– Ни о чём не думает. В данный момент он находится в спящем режиме.

– Ох! – воскликнула девочка. – Тяжело с тобой! Представь, что он не спит. Он смотрит на наш поезд. Так? Ему на нас смотреть скучно, потому что он жаждет выполнить своё предназначение. Так?

– Нет. Он не может скучать. Он просто ждёт, когда произойдёт авария на железнодорожных путях. Потому что именно для устранения таких аварий он и предназначен, – уточнил секретарь.

– А что он будет делать, когда произойдёт авария?

– Я не знаю, – развёл руками Савва. – Мне неизвестен порядок действий обходчика в случае аварии. Тем более не ясно, о какой именно аварии мы говорим.

– А ты предположи. Что будет, если на рельсах появится преграда? Например, сошёл с орбиты какой-нибудь спутник и упал на рельсы. Что тогда?

– Что ж, если на железнодорожном полотне возникнет преграда, тогда обходчик её обследует и… не знаю.

– И позовёт на помощь своих приятелей – роботов-обходчиков с ближайших станций, – не выдержала и начала подсказывать Тася. – Как бы они её разбирали?

– Возможно, они стали бы разбирать преграду манипуляторами, резать циркулярными пилами и ацетиленовыми горелками, крушить кувалдами…

– Они оторвались бы на полную катушку! – радостно воскликнула Тася. – Они бы взрывали её минами замедленного действия. А затем разобрали бы на атомы, сгрузили их в ближайший адронный коллайдер, а потом…

– Думаю, они бы занялись ремонтом железнодорожных путей, – закончил за девочку Савва.

– Вот! И я уверена, что если бы робот-обходчик умел мечтать, то он бы мечтал именно об этом, – подвела итог Тася. – Стоял бы и думал: «Эх, давненько мне не встречалась действительно крепкая преграда». Понятно?

Савва находился в задумчивости дольше обычного. Потом медленно кивнул и сказал:

– Кажется, я понимаю… Но также мне кажется странной идея тратить ресурсы вычислительной системы на обдумывание того, что, вероятно, никогда не произойдёт.

– А ты попробуй, – предложила Тася. – Иногда бывает полезно помечтать. Например, если бы люди не мечтали, то тебя никогда бы не изобрели.

– Давай ещё помечтаем, – попросил робот. – Может быть, у меня всё-таки получится.

До самого вечера Тася и Савва тренировались. Тася в тренировках не очень-то нуждалась, а вот робот долго не мог понять разницу между мечтами и перебиранием вариантов решения задачи. Конец их упражнениям положил Павел Сергеевич. Он пришёл и отправил всех спать. Вернее, спать он отправил Тасю, а секретарю приказал встать на зарядку, потому что завтра их ждал важный день в Каире, где они должны посмотреть на прекрасный старинный город, встретиться с папиной сестрой – тётей Леной Эшер и забрать у неё новых роботов.

Глава 10. Как превратить фантастику в реальность

Утром, прежде чем отправиться на экскурсию, Савва попросил проводника принести новую ногу, а буквально через полчаса Тася с папой и Саввой уже мчались на электрокаре к египетским пирамидам.

Профессор похвалил секретаря за то, что тот смог побороть своё предубеждение против использования запчастей, подаренных Мироном. Савва поблагодарил Тасю за то, что она поговорила с ним вчера и помогла осознать ошибочность его суждений относительно его места в жизни. Тася передала эстафету хорошего настроения всему миру: она улыбалась каждому встречному, махала проезжающим мимо автомобилям и велосипедистам, не забывая о самокатчиках и погонщиках верблюдов. Тасина радость отражалась в глазах людей, отскакивала солнечными зайчиками от окон домов и витрин магазинов и разливалась по шумному древнему городу волной улыбок. По крайней мере, именно так казалось Тасе, и никто не спешил разубеждать её в этом.

Проскочив по широким проспектам Каира, электрокар нырнул в тесные многолюдные улочки Гизы и вскоре вылетел на шоссе, ведущее к пирамидам. Город кончился внезапно. Будто не смея шагнуть на территорию священной пустыни, дома выстроились ровной линией вдоль границы, отделявшей город от океана жёлтого песка. Дорога в обе стороны была забита людьми и транспортом. Казалось, весь мир решил именно сегодня посетить древние гробницы. Вдалеке над барханами возвышались вершины пирамид.

– Какие-то они маленькие, – разочарованно воскликнула Тася.

– Подожди, подъедем поближе, и ты по-другому заговоришь, – пообещал папа.

Вскоре дорога повернула в сторону и привела их к въезду на огромную стоянку. Робот-парковщик распорядился, чтобы они следовали за ним. Оставив машину там, где было велено, путешественники отправились искать кого-нибудь, кто объяснил бы им, что происходит. Парковщик не смог ответить на их вопросы, поскольку это не входило в его обязанности. Впрочем, долго искать ответы им не пришлось, ответы сами их нашли.

– Здравствуйте, дорогие гости! – поприветствовал людей робот-экскурсовод. Он представлял собой прямоугольный параллелепипед – коробку высотой около двух метров, парящую над землёй на антигравитационной платформе. Одна из сторон параллелепипеда оказалась экраном. С него на путешественников смотрел радостный египтянин, одетый по моде приблизительно две тысячи шестисотого года до нашей эры, а именно: набедренная повязка – шендит и узкий треугольной формы передник из кожи. Несмотря на небогатый набор одежды, египтянин умудрялся выглядеть даже элегантно благодаря тому, как затейливо была обёрнута вокруг него набедренная повязка.