«Стрела Амура» и ведьмина натура бесплатное чтение

Маргарита Преображенская
«Стрела Амура» и ведьмина натура

ГЛАВА I. Широкоплечая гражданка

Было раннее летнее утро, просто созданное для самых сладких снов, когда мою спальню огласил резкий звук телефонного звонка.

– Внимательно! – сонно проворчала я в трубку, не открывая глаз.

– Анфиса Робиновна, у нас столько посетительниц, не знаем, что делать! – истерически прокричал в трубку знакомый мужской голос.

– Сегодня же воскресенье! – возмутилась я. – Я никому не назначала!

– Да! Но они умоляют! – не унимался голос. – Всю ночь в очереди простояли, вернее, пролежали! Палаток вокруг дома понаставили! Говорят, очень срочно надо, и обещают двойную оплату!

– Хорошо, скоро буду! – смилостивилась я, героически заставив себя подняться с постели.

Что поделаешь, служба: испытательный срок, как-никак! Через полчаса я уже ехала по пыльным просёлочным дорогам, оставив позади спящий город. Моя контора находилась в одном из окрестных сёл. Небольшой барский дом с колоннами, лепниной и изящным мезонином, оставшийся от довольно большой усадьбы, достался мне в наследство от неведомой прапрабабушки по материнской линии, которую я по понятным причинам уже не застала в живых. Когда я узнала об этом, мне стало жаль за бесценок продавать такую красоту (но кто бы дал настоящую цену за разваливающуюся недвижимость, находившуюся на отшибе в заштатном селе?), поэтому я открыла здесь свой бизнес, надеясь тихо пересидеть означенные законом три года, в течение которых я числилась в молодых специалистах. Теперь над крышей дома красовался рекламный баннер, гласивший: «Брачное агентство «Стрела Амура». Возьми счастье на прицел!». Открывая эту контору, я не предполагала, что мои услуги будут пользоваться таким ажиотажным спросом и тихо пересидеть этот этап карьеры не удастся.

Мой путь успеха начался с того, что я посодействовала замужеству одной местной старой девы с вредным характером и нестандартной наружностью, после чего слух о моих чудодейственных способностях разнёсся по всем окрестным городам и весям с помощью сарафанного радио и социальных сетей. И вот теперь я пожинала плоды своего труда в виде армии незамужних дам, желающих устроить личную жизнь. Самая нетерпеливая часть клиентуры, невзирая на дни недели, встала табором вокруг дома, раскинув целый палаточный городок. Вот что делает с женщинами любовь, а вернее, её отсутствие со стороны мужчин!

– Девушка! Вы куда?! Вас тут не лежало! – вскричали самые бдительные из жаждущих скорого замужества, заметив, как я подхожу к дверям дома, и выползли из палаток, чтобы смело броситься наперерез.

Кажется, в спортивном костюме «а-ля лихие девяностые», джинсовой бейсболке со слегка погнутым козырьком и без боевого раскраса, подобающего прославленной свахе, я выглядела, как потенциальная клиентка своего же агентства. Пришлось применить вторую часть наследства, тоже доставшуюся мне от прапрабабушки. Я пристально взглянула в грустные девичьи глаза, слегка припухшие от ночных бдений и ожидания чуда, и, заметив, как они подёрнулись лёгким туманом чар, продолжила свой путь.

– Где она?! Куда делась?! – в панике воскликнула одна из девушек, озираясь по сторонам. – Только что тут была!

Остальные подняли поросячий визг, спастись от которого я смогла, только наглухо закрыв за собой дверь дома. Да, моя прапрабабушка была ведьмой и передала мне свой дар через несколько поколений с помощью коллекции зачарованных предметов. То, что я сотворила только что, называлось простым отведением глаз. Я и не на такое была способна, особенно после окончания Цивильно-прикладной школы ведьм. Надо сказать, что в этом плане, сбылись укоризненные проклятия моей мамы, говорившей, что с моими талантами я смогу окончить только ЦПШ, правда, в моём случае получилось нечто большее: ЦПШв.

– Анфиса! Наконец-то! – радостно воскликнул звонивший мне администратор – тщедушный седовласый и до ужаса носатый дядечка, служивший ещё моей прапрабабке, а до этого её прапрабабке и т.д. – Завтракать будешь?

– Нет, спасибо, Тюня! – ласково сказала я. – Приведу себя в порядок и займусь делами!

Имя Тюня было сокращением от «Витюня» – именно так звали моего домового.

– Я подготовил твою униформу, Фиса! Причепурься, а я пока клиентуру разведу, – ответил расчувствовавшийся домовой.

Я погладила его по плечу и отправилась в свой кабинет, на двери которого висела табличка: «Главный охотовед, сваха и прочее, А.Р. Купидонова». Всё это вовсе не было моим псевдонимом и не имело никакого отношения к шуткам, потому что моя фамилия действительно происходила от имени римского божества эротической любви: папа постарался, Робин Васильевич Купидонов. Кстати, многие мои клиентки связывали успех моего дела с моим отчеством, считая, что я – тайный потомок Робина Гуда, знаменитого меткого стрелка и дерзкого разбойника. В этом отчасти был виноват развод, которым сейчас и занимался Витюня.

– Уважаемые невесты! – бодро обратился он к толпившимся вокруг дома претенденткам на сердце, кошелёк и прочие части будущего суженого. – Проведём перекличку и деление на группы по интересам, а потом – все на утреннюю зарядку!

Далее домовой включал свою любимую песню, которая казалась мне очень старомодной и неактуальной, но я не решалась говорить об этом Витюне:

«Любовь – кольцо, а у кольца начала нет и нет конца!

Любовь – кольцо!»

Во время звучания этой мелодии он с виртуозной быстротой считывал характер и потребности каждой клиентки, попутно готовя её к встрече со мной, и предоставлял мне психологический портрет в виде 3D-модели качеств личности.

– Вас примет потомственная ведьма-охотница: глаз-алмаз, пули шальные, рука лёгкая! – обычно вещал Тюня между упражнениями. – Ей нужно рассказать всё, как врачу, чтобы она могла выполнить ваш заказ.

– А сколько ей лет? Она красивая? Жениха не уведёт? – спрашивали обычно девушки.

– Внешность у неё соответствует стандартам, но вместо сердца – кремень, и дело знает, как никто другой! – успокаивал их домовой.

Оставив Витюню священнодействовать на просторной застекленной веранде, я, быстро миновав коридор с фотографиями счастливых семейных пар на стенах, прошла в кабинет, чтобы придать себе надлежащий для приёма посетителей вид. Для этих целей у всех молодых специалистов была своя униформа. У ведьм-свах – неизменная шляпка-ток, украшенная цветами и державшаяся на голове буквально на честном (как правило, волшебном) слове, и короткий дамский жакет с брыжами и драпировками. Вынужденно соблюдая эти правила, я приспособила наряд под свой активный стиль жизнедеятельности, поэтому теперь с рекламных баннеров во всю стену и из зеркал на меня смотрела худощавая блондинка с огромной розой-шляпкой, словно прибитой заклинанием над левым виском. Из одежды я предпочитала куртку, стилизованную под короткий гусарский доломан, и облегающие светлые брюки.

Я никогда не обладала особенной красотой, но из принципа не накладывала на себя чары охмурения, которыми грешили почти все ведьмы; более того, я вообще не собиралась искать себе вторую половинку, считая, что сама я, как говорится, натура цельная, гармоничная и не нуждающаяся в сомнительной опоре на мужское плечо (да и выдержит ли оно такую цельность?). Впрочем, о чём это я?! Пора и посетительниц принимать! Чинно усевшись в кресло руководителя, я нажала на кнопку вызова, после чего над дверью в мой кабинет должна была загореться надпись: «Заходи, если что!».

В последний момент я нажала алый тумблер на пульте, чтобы запустить грандиозные декорации. На стенах моментально спроецировались поясные объёмные изображения трофеев (мужчин, которых мне удалось оженить на клиентках), сделанные на манер чучел разных козлов, кабанов и павлинов, какие любят выставлять заядлые охотники и таксидермисты. Определенно среди моих трофеев встречались форменные чучела, да и козлов тоже хватало, но об этом я как опытная сваха-охотница предпочитала молчать.

Клиенток было действительно очень много, но все они казались мне одинаковыми и смертельно скучными, даже 3D-модели их личностей обладали поразительным сходством – типичные принцессы и их служанки в ожидании принца на белом коне, или Ассоли, высматривающие алый парус: ни грамма активности в достижении цели. Неудивительно, что и технические задания у них были схожи. Все фотороботы будущих женихов имели квадратные подбородки, пресс кубиками и мощные лбы, о содержимом, хранящемся за этими лбами, никто не задумывался. Впрочем, слово клиента – закон!

А вот последняя посетительница крепко врезалась мне в память. Эта женщина была уже не молода и обладала гренадерским ростом и мощным телосложением типа «гром-баба», или, как сказал бы Адам Козлевич, «широкоплечая гражданка». Трудный случай! 3D-модель её личности почему-то не появилась на дисплее моего ноутбука. Заснул там Тюня, что ли?! Я не стала разбираться, желая поскорее спровадить эту даму: сказать по правде, у меня тоже глаза закрывались от усталости. В ближайшем будущем маячила перспектива заснуть за столом, полностью разрушив тем самым мою свашную репутацию. Только не это!

– Какие будут пожелания? – вяло спросила я, не поднимая глаз.

– Пожеланий-то много, но вот не знаю, справитесь ли вы, милочка! – низким и каким-то хрипловатым голосом ответила клиентка.

Это замечание заставило меня встрепенуться и поднять голову, после чего наши взгляды встретились. У неё были потрясающие чёрные, чуть прищуренные глаза, смотревшие с каким-то диким даже наглым вызовом. У другой бы мурашки поползли от этого взгляда, но не у меня! Пожалуй, я даже увлеклась сложностью предприятия. Мне всегда нравились нестандартные задачи.

– Изложите суть, пожалуйста! – с холодной вежливостью сказала я, не отводя глаз.

В Школе ведьм нас учили, что чёрные глаза обладают тёмной энергетикой и имеют преимущество по сравнению с серыми, такими, как у меня. По идее, я должна была вызвать охрану, но медлила, потому что мне хотелось узнать, какого же жениха желает найти эта странная тётка. В ответ она, словно шулер игральную карту, швырнула мне на стол фото, заставившее меня удивлённо поднять брови.

На фото был запечатлён шикарный брюнет, но, к сожалению, предлагался не анфас, а, если можно так выразиться, полный аннюк, то есть вид сзади (со спины) вполоборота в полный рост. Спина была, кстати, вполне зачётная: широкая, загорелая с в меру рельефной мускулатурой, правда, в области лопаток наблюдались какие-то непонятные выступы, что я от усталости списала на дефект фотографии. Из отличительных признаков можно было ещё отметить хорошо развитые трицепсы, римский нос, кудрявые волосы, высокий лоб и лёгкую брутальную небритость. Что сказать, губа у этой дамочки не дура! Трудный случай! Пока я изучала фото, моя посетительница с интересом разглядывала мой кабинет, уделяя особое внимание коллекции оружия, закреплённой на специальном застекленном стенде. А я то и дело таращилась в монитор, но 3D-модель личности этого брутального типа тоже отсутствовала, как и у его заказчицы. В чём дело?!

– Такого найдите! – объявила моя посетительница, тряхнув роскошной курчавой чёлкой цвета воронова крыла, выбившейся из-под платка в тот самый момент, когда я пыталась вызвать Витюню по видеосвязи, но он не отзывался (наверное, захлопотался по хозяйству).

– Так берётесь, или для вашего сельского брак-шопа это непосильный труд? – насмешливо уточнила заказчица, заставив меня оторваться от видеозвонка.

Сказано это было надменно, с вызовом, но ответить клиентке в том же духе запрещалось Свашным Кодексом, который соблюдали все ведьмы-свахи. Отказы, кстати, тоже не приветствовались, ибо влияли на присваиваемую позже квалификацию.

– «Стрела Амура» принимает ваш заказ! – устало сказала я. – Ознакомьтесь с договором и оставьте свои данные у администратора, чтобы мы могли с вами связаться.

– Со мной лучше не связываться! – пошутила дама и поставила замысловатую подпись на бланке договора, а потом, уже выходя за дверь, добавила: – Скорее я вас найду!

Я кивнула, и в этот момент мне наконец ответил Витюня.

– Как дела, Фисочка? Отдыхаешь? – спросил он, улыбаясь. – А у меня адонис зацвёл! Красота такая! К тебе в комнату поставлю!

– Это ты отдыхаешь! – съязвила я. – А я работаю в поте лица!

– Но ведь все клиентки уже час назад как разошлись! – изумился домовой.

– Как это – разошлись?! – удивилась я.

– Ногами, как все люди! Были бы крылья, так разлетелись бы навстречу своему счастью, как птицы, но «рождённый ползать летать не может», как говорится, – засмеялся Тюня. – Собрали невесты свои палатки и радостно пошли на электричку, я им расписание распечатал. Теперь можно смело отдыхать, а завтра пойдём на охоту! Сейчас я тебе чаю наведу с брусникой и мятой!

– Какой чай?! Подожди! Последняя клиентка минуту назад от меня вышла! Ты что, её не видел?! – продолжала допытываться я.

– Не может быть! Я никуда не выходил, а мимо меня, сама знаешь, мышь не проскочит и муха не пролетит! Всё под контролем! – гордо подбоченился Тюня.

– Мышь не проскочит, а целая гром-баба проскочила! – возмутилась я и выбежала из кабинета в пустой коридор.

Загадочная дама будто испарилась!

– Ну, такая … метр восемьдесят, и плечи, как у мужика! – сказала я. – И глаза ещё такие чёрные!

Витюня удивлённо развёл руками, разглядывая созданные 3D-модели.

– Как же это я ?.. – виновато забормотал он, а потом растворился в воздухе.

После этого дом заходил ходуном. Все двери и окна закрылись наглухо, шкафы захлопали створками, пол заскрипел, приподнимая половицы, зашумела посуда на кухне, освещение начало мигать, а на чердаке и в подвале послышались мрачные завывания: Тюня занялся поисками, но я уже знала их результат.

– Ни души, ни тела! И следов никаких! – доложил домовой, потупив взгляд. – А тебе не показалось, Фиса? Ну, может, ты уснула, а от усталости и не такое привидится!

– А вот это мне тоже привиделось?! – возмущённо вскричала я и вернулась в кабинет, чтобы предъявить ему подписанный договор и фото жениха.

Витюня от любопытства оказался у моего стола раньше меня, применив мгновенное перемещение, которым владели все домовые. Я с торжествующим видом подошла к нему, чтобы застыть на месте в изумлении: на столе было пусто. Вернее, на нём, конечно, находились все атрибуты, необходимые для работы, но не нашлось главного: фото и договор исчезли!

– Как же так?! – нахмурилась я.

Домовой вдруг взглянул на меня без насмешки, серьёзно и даже мрачно.

– Значит, видела, говоришь? – спросил он, думая о своём.

Я кивнула. Образ жениха с фото до сих пор стоял перед глазами, а от внешности клиентки в памяти остался только неистово дерзкий взгляд чёрных очей, кудрявая чёлка, ну и плечи. Что же это было?

– Ты вот что, Фиса, ты отдохни, не волнуйся, от этого меткость теряется! Чаю, вот, выпей! – сказал Витюня, и на стол мгновенно приземлилась чашка с ароматным горячим взваром. – А я подумаю, пошуршу по своим связям.

Я схватилась за чашку, как утопающий за соломинку, а домовой добавил, растворяясь в воздухе:

– И… это… из дому не выходи пока. В городе-то твоём что? Суета одна. Здесь безопаснее. Я защиту усилил, теперь и гром-бабу твою словим, ежели снова объявиться рискнёт!

Я отхлебнула чаю из чашки и почувствовала, как от этого глотка по всему телу разливаются свет и радость, вытесняющие волнение. Ну а чего мне волноваться? Эта странная тётка не считается: договора нет, заказ недействителен, и слава Богу, кстати! Такой мужчина достоин более подходящей невесты. Его фото так и стояло у меня перед глазами. Что ж за наваждение?! Я сплюнула трижды через левое плечо и трижды повернулась против часовой стрелки. Вроде полегчало, но меня по-прежнему просто раздирало от любопытства, не давал покоя вопрос: как эта широкоплечая гражданка сюда проникла, и самое главное – зачем?! Если домовой не заметил последней клиентки, значит, через двери она не заходила, а залететь в трубу на метле с такими габаритами просто физически нереально. И вообще, отвести глаза домовому могла только очень могущественная ведьма, но вряд ли такая стала бы обращаться в брачное агентство, которым заведовала молодая специалистка, сама бы чары на нужного жениха навела.

К тому же, несмотря на внешнюю ветхость, дом был хорошо укреплён. Витюня много лет создавал защиту, покрывая стены символами оберегов, развешивая охранные знаки на ветвях яблоневого сада и закапывая вольтов-защитников у дорог, поэтому приход (а также прилёт или заползание) кого-то злонамеренного, владеющего колдовством, был бы обнаружен за целую версту до усадьбы. Почему же в данном случае защита не сработала? Я выглянула в окно и увидела, как бригада пауков-тенётников неутомимо плетёт над крышей магический купол защиты. Похоже, Тюня был не на шутку обеспокоен этим странным визитом, если призвал такие древние и дремучие силы сюда. Может, мне следует начинать бояться?

С этой мыслью я уснула на диване. Мне снился странный сон, в котором я видела молодую симпатичную девушку, одетую в элегантный костюм для верховой езды, причём это был какой-то очень правдоподобный косплей на наряды XIX века, как будто я перенеслась в те давние года. Девушка, стройная шатенка в соломенной шляпке, белой блузе и длинной юбке цвета молодой травы, показалась мне очень знакомой, даже какой-то родной.

Наездница лихо восседала в дамском седле и скакала во весь опор, преследуя добычу и выцеливая её из маленького пистолета, какие в шутку называли перечницами из-за внешнего сходства с хранилищами перца. Типичный пепербокс Тэрнера – шестиствольный, с гладкой изогнутой рукоятью, как в ковбойских вестернах, только вряд ли ковбои стали бы снабжать рукоять металлической насадкой с узором в виде двух сердец. Кажется, что-то подобное было в коллекции оружия, хранившейся в кабинете. Занятная вещица! Интересно, какая у неё была бронебойная мощь?

В следующее мгновение я будто слилась воедино с охотницей, увидев всё её глазами. Мы целились в мужчину, улепётывавшего в лес так, что пятки сверкали. Разумеется, «наперчить» из пепербокса этому шустрому и пока что холостому индивиду мы планировали не с целью убийства! Моя догадка подтвердилась, когда из всех шести стволов прадеда револьвера вырвались любовные пули. Ведьмы-свахи начиняли их специальной магией, перед которой не мог устоять ни человек, ни какой-то иной вид обитателей нашего измерения, да и многих других, я думаю, тоже.

Я видела преследуемого со спины, и он тоже показался мне очень знакомым: высокий, широкоплечий брюнет. Да, что же это такое?! Я пыталась внимательнее разглядеть его, но тщетно, потому что было слишком далеко. Зато я видела пули. Похожие на мыльные пузыри в виде маленьких сердечек (старая примитивная модель), они летели вперёд, чтобы поразить цель. Я никогда не понимала, почему мужчины часто так сопротивляются любви и браку, сворачивая с пути в пяти минутах от счастья, правда, сейчас преследуемый внезапно остановился сам, прекратив бег, и поднял голову к небу, слегка повернувшись вправо. Я только и успела отметить его римский профиль, как вдруг сзади послышался голос домового.

– Лисавета! Воздух! Воздух! – кричал он.

Я оглянулась и увидела такую картину: Тюня мчался ко мне верхом на пони. Он был одет в нечто отдалённо напоминающее военный мундир тех времён и папаху, лихо заломленную набок – ну прямо адъютант её превосходительства! Правую руку домовой держал вскинутой над головой, раскручивая пращу, словно библейский Давид. Я сначала подумала, что он выступает как тяжёлая артиллерия, собираясь хорошенько долбануть преследуемого зарядом из родонитовой крошки, заряженной специальными заклинаниями, которую часто использовали ведьмы-свахи, ведь камень родонит наделял бескорыстной любовью и прощением. Кстати, невесте тогда выдавался любовный талисман из того же родонита, который она носила на шее, чтобы обрести магическую привлекательность для суженого. Но вместо этого ввысь почему-то полетели пауки-тенётники, практически мгновенно создавшие защитный купол, заслонивший всадницу от чего-то, неумолимо летящего с небес.

Проснувшись, я вскочила с дивана, всё ещё находясь под впечатлением увиденного во сне. Ковбойский вестерн с участием ведьм-свах и пауков не давал мне покоя. Я могла бы побиться об заклад, что тот заказной жених с недавно предъявленной мне фотографии и преследуемый мужчина во сне были похожи! Возможно, это был даже один и тот же человек (хотя человек вряд ли смог бы развить такую скорость и дожить до нашего века, практически не изменившись)! А вот ведьма-сваха, которая преследовала шустрого жениха, – кто она? У меня точно не было знакомых в XIX веке!

В глубоких раздумьях я подошла к стенду с оружием и извлекла оттуда старинный пепербокс. Он выглядел как красивая игрушка и никогда не воспринимался мною всерьёз. У меня где-то в потайных ящиках стола даже сохранилось несколько патронташей со странными пулями, которые я всё собиралась выбросить, но руки как-то не доходили. Я взвесила пепербокс на ладони и собиралась положить обратно, когда мой взгляд остановился на двух сердечках, изображённых на металлической насадке. Не может быть! Это что, тот же самый пистолет, или они такими выпускались серийно? Сейчас я мысленно корила себя за то, что часто прогуливала лекции по Свашной истории и Любовной технологии старины. Может быть, в них я нашла бы ответы на все вопросы.

Но что теперь горевать? Былого не вернёшь, надо действовать исходя из известных фактов. Думая так, я машинально вращала блок стволов то вправо, то влево. Механизм заедало от старости, поэтому у меня не получалось провернуть до конца. Кто же стрелял из этого пистолета, что за симпампуля в шляпке?! Внезапно у меня случайно получилось крутануть посильнее и сдвинуть блок чуть дальше, в результате чего я заметила, что в одном из стволов что-то лежит. Что бы это могло быть?

Я вооружилась маникюрными ножницами и аккуратно извлекла из ствола свёрнутую в трубочку записку. Почему ни я, ни Витюня не обнаружили её раньше? Или её скрывала какая-то магия? Разворачивая трубочку, я замерла от предвкушения чего-то грандиозного, что вот-вот должно было случиться со мной! На маленьком, потемневшем от времени клочке бумаги незнакомым, но очень красивым почерком была выведена только одна фраза: «Под третьей планкой в первом ряду от окна». Как только я прочитала записку, лист бумаги в моих руках истлел и рассыпался в прах, словно его и не было.

Я положила пепербокс обратно и снова задумалась. Под третьей планкой? Вероятно, имелся в виду штучный паркет, покрывавший все полы в доме. Вопрос только в том, от какого окна. Я решила начать поиски под окном моего кабинета, по-прежнему недоумевая, как Витюня, домовой дотошный и древний, проморгал записку и нечто, спрятанное под паркетом в охраняемом им доме?

Я наведалась в чулан и, вооружившись фомкой и плоскогубцами, вернулась, чтобы вскрыть тайник. Паркет в барском доме был положен, что называется, на века, поэтому извлечь нужную планку оказалось не таким уж простым делом, но я не сдавалась, и усилия увенчались успехом. Каково же было моё удивление, когда под планкой обнаружилась откидная ручка, вероятно от хорошо замаскированной двери в подпол. Да тут снятием одной планки не обойдёшься! Когда все препятствия были преодолены, я схватилась за ручку, с трудом открыв потемневшую от времени, но всё ещё крепкую деревянную дверцу.

В подпол вела подозрительного вида пыльная и шаткая лестница, утопавшая в кромешной тьме. Пришлось снова отправиться в чулан, чтобы взять оттуда раритетный фонарь, в простонародье именуемый керосиновой лампой. Конечно, у меня в сумочке был и самый обычный электрический фонарик, но я решила воспользоваться магическим светочем, в лучах которого можно было разглядеть любые сущности (к сожалению, магия обнаружения не терпела электричества, предпочитая старый проверенный керосин). Свет от такого фонаря был тусклым и дрожащим, не говоря уже о копоти, которую он производил в таких количествах, что я ощущала себя в республике Чад.

Подпол, в который я спустилась, оказался сухим и пыльным помещением, от созерцания которого у меня задёргался глаз. Не то чтобы я испугалась темноты или старинной мебели, но полотнища тенёт, портновские манекены в винтажных нарядах, отражавшиеся в тёмных зеркалах, и стоявшие там и сям пустые клетки, предназначенные, видимо, для птиц-переростков, создавали у меня в душе некоторый элемент сладкой жути.

В свете фонаря не было заметно никаких враждебных поселенцев (вероятно, Тюня на правах хозяина уже всех распугал); значит, можно смело изучить окрестности. Конечно, первое, что меня заинтересовало, были платья. Некоторые были выполнены в стиле романтизм, подразумевавший пышную юбку-колокол и рукава с объёмной верхней частью и зауженной нижней, называемые в шутку «бараний окорок». Встречались и модели второй половины XIX века, где царствовал более практичный позитивизм с турнюрами и оборками. Я осторожно касалась рукавов, иногда чихая от пыли, и мне казалось, что я погружаюсь в те давние года. Что ж поделаешь, очень уж я натура такая романтичная и позитивная – одним словом, по стилю подхожу!

Неожиданно в дальнем углу вроде бы мелькнул край юбки цвета молодой травы. Я бросилась туда, желая проверить свое предположение и расталкивая преграды, а оказавшись рядом, замерла в нерешительности. На прятавшемся в углу манекене был тот самый костюм наездницы из моего сна, сохранилась даже шляпка, небрежно надетая на заглушку в виде пики. Повинуясь какому-то странному порыву, я осторожно сняла шляпку и, решив примерить, сдула пыль и приставила к своей голове так, что поля едва касались волос.

Взгляд в зеркало напугал меня до мурашек, потому что мне показалось, что оттуда, из темноты, вместо моего отражения на мгновение выглянула та самая симпампуля, которую я видела во сне. В следующий миг видение исчезло, возможно, из-за того, что я выронила шляпку из рук. Одно было совершенно точно: я могла бы поклясться, что видела большую книгу в руках охотницы из зеркала – внушительный такой фолиант в алой бархатной обложке с золотым тиснением.

Может быть, это какая-то подсказка? Я всегда любила романтические тайны, след которых терялся в глубине веков. Вопрос, что за девушка из XIX века решила вступить со мной в контакт и почему её не вычислил свет раритетной лампы, пока оставался открытым. Меня сейчас больше занимала книга. Где её искать? Мой взгляд упал на старинный письменный стол. Массивный, с зелёным сукном на поверхности крышки, он опирался на пол своими мощными тумбами. Я решила открыть их, для чего пришлось поискать маленький ключик, открывавший выдвижные ящики. Он случайно нашёлся в тайнике под крышкой стола.

Взяв в руки этот проржавевший артефакт, я глубоко вздохнула и зажмурилась, потому что боялась разочарования: вдруг в ящиках ничего нет, хотя интуиция подсказывала мне, что все усилия не напрасны. Я открыла самый нижний ящик – единственный, который был заперт, и, осторожно выдвинув его на себя, пошарила рукой в его глубине, наткнувшись на бархат обложки. Открыв глаза, я извлекла фолиант, положила его на стол и невольно рассмеялась, прочитав название, выполненное потускневшим от времени золотым тиснением:

«Красная книга Мужчин Московской губернии»

Вот даже как?! Интересно, интересно…Я открыла книгу на первой странице и рассмеялась ещё громче, потому что там красовалось следующее воззвание:

«Внимание, сваха! Мужчина – это зверь отважный и гордый, а Настоящий Мужчина – ещё и редкий! В этой книге ты найдёшь самые редкие, порой вымирающие виды. Охота на них производится по особой квоте, ибо нельзя разбазаривать природные богатства бездумно! Будь мудра и осторожна!»

– Посмотрим, что тут за генофонд нации! – с усмешкой, пробормотала я, решив, как говорится, изучить матчасть.

О так называемых ККС (Красных книгах свах) вскользь упоминали на лекциях в школе ведьм, но эти артефакты считались необратимо утраченными. И вот такая удача! Каких только мужчин не было в этой книге! Я зачиталась, шелестя страницами, чихая от пыли и периодически оглашая пространство весёлым хихиканьем. Чего стоил, например, Мужчина-вамп, в характеристиках которого значилось: «Красив до ужаса, умён до одури, богат духовно и материально. Чрезвычайно неприхотлив и компактен в проживании, для содержания в брачной неволе требуются только три вещи: гроб, темнота и кровь. Недостатки: категорически противопоказан загар». Неужели такие водятся в Московской губернии по сей день?

На многих описаниях незнакомым почерком было выведено печальное: «Деградировал», и это уже в том самом далёком XIX веке! Что и говорить про наши дни?! Я долистала до закладки, которой служил засушенный цветок, и обнаружила ещё четыре забавных типажа. Вернее, типаж был один «Мужчина-ангел», но имел три подвида: «Ангел обыкновенный» (в скобках была приписка «находится на грани вымирания»), «Падший ангел», «Муз» и, как ни странно, «Купидон» (рядом с ним крупными буквами было выведено: «Особо опасен»). К сожалению, изображения типажей не сохранились или утратили чёткость, а сами характеристики не давали ясного представления об этих элитных женихах. Впрочем, прочитала я их довольно бегло и невнимательно, потому что внизу, как раз под описанием Купидона, значился какой-то адрес. Что бы это могло быть? Неужели ареал обитания?

– Фиса! Я дома! – донёсся откуда-то сверху голос Витюни.

Звучал он очень слабо и как-то глухо, словно продирался сквозь толщу преград. Я подняла голову и увидела, что дверь подпола начинает медленно закрываться, а всё вокруг обретает какую-то подозрительную вязкость, словно наполняясь прозрачной смолой, в которой застывали элементы интерьера, словно мошки в янтаре. Что за странное колдовство?! Я схватила с пола соломенную шляпку и, вырвав страницу с адресом из Красной книги, метнулась вон из этого странного помещения.

Вообще, конечно, выгоднее было бы вынести всю книгу, но карабкаться по шаткой разваливающейся лестнице с тяжёлым фолиантом и шляпкой в руках казалось мне не лучшей идеей, потому что счёт шёл на секунды. Всё пространство стремительно заполняла пугающая смоляная вязкость. Предметы, к которым я только что прикасалась, теперь словно были отделены от меня непреодолимой толщей времён, и она прибывала, накатывая, как волна.

Подстёгиваемая ужасом, забыв все заклинания, я бежала к лестнице, чувствуя, что вязкость вот-вот коснётся подошв моих кроссовок, затягивая меня в смоляной плен, чтобы навсегда сделать таким же экспонатом старины, как манекены или письменный стол. Я взбиралась по лестнице, ступени которой, ломаясь, проваливались, когда я отталкивалась от них, чтобы подняться вверх, и наконец буквально выскочила вон, оказавшись в своём кабинете. Дверца подпола с грохотом захлопнулась, заставив меня вздрогнуть, но знакомый интерьер вызвал у меня бурю радости:

– Я сделала это! – прошептала я, переводя дух и растянувшись на полу от нахлынувшей усталости.

Признаться, я никогда не была так счастлива, даже когда сдала последний экзамен в Школе Ведьм! Отдышавшись и насладившись своим счастливым спасением, я решила взглянуть, что произошло с дверцей в подпол. За этим занятием меня и застал Витюня.

– Фиса, идём обедать, я тут кулебяку испёк и щей наварил! Что это ты на четвереньках ползаешь?! – озадаченно спросил он, а потом весело добавил. – Предков вспомнила? Астралопитеков?

Это его замечание относилось к урокам биологии в средней школе, посвящённым эволюции, которые Витюня втайне посещал вместе со мной, обретая невидимость, а потом долго смеялся, услышав об учении Дарвина и переиначив название предков человека – высших приматов, именуемых «австралопитеками». Домовой переиначил это название на свой лад, приплетя слово «астрал», что, кстати, было более верно, чем то, чему нас учили в средней школе.

– Фиса, что с тобой?! – уже встревоженно спросил он, мгновенно оказываясь у меня за спиной.

А я молчала, потому что буквально потеряла дар речи. Немудрено: паркет был цел и невредим, словно я и не орудовала фомкой! Наваждение какое-то! Такое впечатление, что после визита широкоплечей гражданки и созерцания принесенной ею фотографии жениха меня внезапно настигло лёгкое сумасшествие. Сглазила она меня, что ли, или это у меня от внезапной любви по фото помутнение рассудка?! Я была уверена, что между визитом черноглазой заказчицы и моими приключениями в подполе есть связь, но какая? Вот в чём вопрос. Я буквально взмокла от охватившего меня смятения, но в следующий миг это ощущение вдруг отступило.

Это Витюня приложил к моим вискам свои тёплые сухие ладони: домовые могли исцелять от всех болезней, правда, от несчастной любви не спасали даже они. Затем я, возбужденно жестикулируя, рассказала ему всё, что со мной приключилось. Витюня слушал меня, мрачнея и суровея на глазах. Что его так расстроило?! Неужели то, что я до сих пор не смогла повзрослеть и остепениться, или причина была в другом? Может, он мне не верил?

– Ты думаешь, что я с ума сошла?! – воскликнула я, вскочив на ноги, и принялась шарить в карманах.

Есть! Вырванный лист был в одном из них – скомканный, но в наличии! Я извлекла его на свет Божий, мысленно умоляя высшие силы о том, чтобы надписи на нём не исчезли, и просияла от радости, когда убедилась, что так и есть.

– Вот! – с гордостью сказала я, потрясая измятым листом перед носом Витюни. – Вот доказательство! Значит, всё взаправду было! Понимаешь?!

Домовой осторожно забрал у меня листок и принялся внимательно рассматривать его, обнюхивать и даже пробовать на зуб, словно криминалист ведьмовского мира. А я несколько раз обшарила глазами кабинет в поисках соломенной шляпки. Вон она! Просто под стол закатилась! Я подняла шляпку и собиралась надеть её, чтобы ничего больше не прошляпить, когда Витюня неожиданно остановил меня, громко крикнув:

– Фиса, поберегись! Не простая это шапка!

Я удивлённо взглянула на него и положила шляпку на стол. Сейчас она уже не выглядела старой, даже наоборот – словно только что из магазина. А солома-то, солома такая яркая, будто изнутри светится!

– Присядь! – сказал Витюня и сам тоже сел на стул – на тот самый, где недавно расположилась широкоплечая гражданка. – Я тебе верю. Более того, я, кажется, знаю, что произошло!

– Ну и?.. – нетерпеливо воскликнула я.

– Я сейчас проверил все уровни защиты усадьбы, думал, что мои магические замочки кто-то подломил, а я не заметил, – начал Тюня. – Но они невредимы и работают по-прежнему. Это может говорить только об одном: сюда проникала сущность, не владеющая колдовством, а …

– Как же тогда она отсюда исчезла? И почему этот дом после прихода этой сущности так лихорадит, что в нём образуются странные подполы и записки?! Не владела колдовством? Ага! – перебила его я.

– Ты не волнуйся, Фиса, и не перебивай! – спокойно и мягко сказал домовой. – Защита не сработала, потому что сюда наведалась не ведьма, а нечто наделённое первородной силой, причём силой очень большой, способной даже на какой-то промежуток повернуть время вспять и всколыхнуть родовую память!

– Как это?! – поразилась я.

Первородными силами обладали самые древние жители нашего измерения, появившиеся здесь намного раньше людей. Кто-то называл их богами, кто-то – паранормальными явлениями, кто-то – демонами или духами, кто-то – просто высшими, и так далее, но не в названии дело. Собственно, именно от них часть умений передалась людям в виде ведьмовства. Пожалуй, домовых тоже можно было с некоторой натяжкой отнести к этой категории, но с домовыми ведьмы вполне могли справиться в отличие от тех, о ком говорил Витюня. К тому же в Школе Ведьм нас учили, что все высшие уже давно покинули измерение Земля.

– Им-то зачем наше брачное агентство?! – пробормотала я, сопоставляя факты.

– Ты права: брачное агентство им до лампочки! – согласился Витюня. – У них здесь другой, можно сказать, шкурный, интерес!

– То есть?! – удивилась я, приготовившись слушать.

Кажется, я влипла в какую-то потрясающую историю! Домовой порылся в карманах и через некоторое время выудил старинный медальон на тяжёлой цепи, изготовленный из потемневшей от времени бронзы. На аверсе было изображение двух пар крыльев, объединённое белой розой. Я смотрела на него, словно на какую-то подсказку, которую никак не могла понять. И тут Витюня открыл створки. Медальон-то, оказывается, был с секретом и выглядел теперь, словно маленькая овальная книжица. Внутри было два портрета: один, явно мужской, стёрся от времени, а возможно, был кем-то расцарапан в порыве гнева, поэтому можно было увидеть только форму лица, тёмные волосы и какие-то элементы старинных одежд; а вот второй портрет, находившийся на внутренней стороне аверса, оказался мне неожиданно знаком!

– Ой! Я же её знаю! – воскликнула я, ткнув пальцем в портрет темноволосой хорошенькой девицы, как две капли воды похожей на ту, что я видела во сне. – Ты тоже с ней знаком?!

Витюня улыбнулся, хотя получилось это как-то уж очень грустно.

– Это твоя прапрабабка, Анфиса! – сказал он. – Хозяйка этой усадьбы.

– Как?! – поразилась я. – Неправда! Я же видела её портреты, они у мамы над кроватью висят, и на них совсем другая женщина! И потом, я же все архивы перерыла, когда в наследство вступала – семейные, государственные и даже тайные в Школе Ведьм, и ничего не нашла.

– Правильно! – сказал Витюня. – Все её настоящие портреты, все данные были стёрты, я сохранил этот медальон, рискуя попасть под Высший Трибунал.

– Стёрты?! Но почему?! – изумилась я.

– Она нарушила закон. – Тюня тяжело вздохнул и захлопнул медальон. – И чтобы её ветвь рода ведьм не прервалась и ты не лишилась наследства, было уговорено изъять память о ней и провести морализацию. Ради такого решения пришлось многим пожертвовать: взяточничество, знаешь ли, процветало во все времена.

– Да, какой закон-то?! – спросила я, подивившись полученной информации и перебирая в голове свод законов, который вдалбливали всем ведьмам-свахам, начиная с первых дней обучения.

Конечно, в нём было много пунктов – от дресс-кода и правил ношения оружия до неприкосновенности заказанного жениха и обета никогда не влюбляться для самой свахи, но вряд ли за это могло последовать такое суровое наказание.

– Она использовала оружие ведьм для своей личной выгоды. – Витюня, снова взглянул на портрет в медальоне, прежде чем спрятать его обратно в карман. – Пыталась поразить любовными пулями сердце понравившегося ей мужчины, а потом воздействовать магией на членов его семьи. Это её медальон.

– Значит, это портрет её возлюбленного там, внутри? – спросила я.

– Да, – кивнул Витюня. – Я как-то в порыве расцарапал его когтем.

Домовой нахмурился, а я вспоминала свой недавний сон. Получалось, что я увидела самый важный момент жизни моей прапрабабки: это была не просто рядовая охота, а нападение на понравившегося ей кавалера. Вот, оказывается, какая у меня боевая и бедовая родственница была! Атаман в юбке! А ведь мне все говорили, что я в неё!

– По-моему, даже за такой проступок ведьму сильно не карали, а просто отбирали дар! – задумчиво пробормотала я, освежив в памяти уроки по Свашной юриспруденции. – Хотя это, конечно, ужасно – остаться без работы и магии, но о памяти и всякой там морализации не было и речи. Подумаешь, человечка себе присмотрела подходящего! И что?

– Цыц, Фиска! Не ровен час, кто услышит твои крамольные речи, проблем не оберёмся! И так за нами с той самой поры в шесть глаз смотрят! – цыкнул на меня домовой, а потом приблизил ко мне свою бородатую физиономию и прошептал: – В том-то и дело, что не человека она себе выбрала-то!

– А кого?! – таким же заговорщическим шёпотом спросила я, подумав почему-то о мужчине-вамп. А что? Ценный супруг: когда надо – извлекла из хранилища, пообщалась, а коли не к душе стал – в солярий его, и дело с концом!

Витюня не успел ответить, потому что по всему дому вдруг зазвенела посуда, затрясся пол, заходили ходуном сены, захлопнулись окна, а шторы задвинулись сами собой, словно наш дом был кораблём в штормящем море и кто-то отдал приказ «Задраить люки!», за которым вполне могла последовать команда «На абордаж!».

– Это ещё что за новости?! – воскликнула я, собираясь выйти во двор и разобраться в ситуации (хозяйка я или нет, в конце концов?!), но дверь была закрыта наглухо.

– Кто-то из высших к нам на территорию пожаловал! – пояснил Витюня. – Я настройки сигнализации поменял, она, вишь, и сработала.

Дом всколыхнуло ещё раз уже более ощутимо, но элегантно, без разрушений. Сразу было видно: гости попались хоть и настойчивые, но очень вежливые. Третья встряска могла стать для дома последней, уже после двух предыдущих сверху сыпалась штукатурка и пауки.

– Делегация целая пожаловала, говорят! – сообщил Витюня, выслушав сообщения свалившегося ему на нос паука. – Желают лично с тобой, Фиса, речь держать!

– Желают – подержим! – решительно заявила я. – Открывай!

По правде говоря, меня просто распирало от любопытства увидеть высших!

– Какие почести будем гостям оказывать? – деловито спросил Витюня, быстро приводя кабинет в порядок и пряча соломенную шляпку и вырванные листы.

– Ну давай всё по высшему разряду: с фанфарами и барабанным боем! – усмехнулась я, предвкушая яркое зрелище.

– Могу ещё ковровую дорожку с чердака достать! – предложил домовой.

ГЛАВА II. Ария высокого гостя

– Ковровую дорожку? Валяй! – согласилась я, и Витюня унёсся на чердак.

Дело принимало явно комический оборот, что мне даже нравилось, ведь смех и шутки всегда поднимали настроение и боевой дух.

– Ну раз пошла такая пьянка, то… мне нужен кокошник и хлеб-соль! – пробормотала я, с усмешкой взглянув на себя в зеркало и лихорадочно вспоминая правила встречи высоких гостей.

Ничего подобного в Свашном Кодексе не значилось, поэтому я решила, что можно проявить ведьмовской креатив, к тому же Тюня, кажется, был со мной солидарен. Стоило мне переступить порог, как у меня из-под ног вырвалась свёрнутая с рулон алая ковровая дорожка и, стремительно разворачиваясь, покатилась вперёд, норовя сбить с ног ошарашенных гостей, застывших от изумления на противоположном конце длинной яблоневой аллеи.

За неимением в хозяйстве кокошника и даже приличной диадемы я решила ограничиться самым главным атрибутом гостеприимства, поэтому в руках у меня красовался небольшой поднос, на котором дымилась приготовленная Витюней кулебяка (ею мы решили заменить привычную ковригу хлеба), будто заранее намекая гостям на наше отношение к ним (незваным бякам).

Как только делегаты осторожно, даже с некоторой опаской, ступили на край дорожки, Витюня дал знак музыкантам, прятавшимся за кустами ароматного шиповника, и те громко грянули «Застольную» из оперы Джузеппе Верди «Травиата», которая в исполнении надрывавшихся от усердия соловьёв, кузнечиков и дятлов звучала очень свежо и неожиданно.

Судя по всему, такой креативный приём высшим не оказывали никогда в жизни, о чём свидетельствовали слегка отвисшие челюсти у всех пятерых. Высокие гости шли в колонну по два, и сперва я даже испытала некоторое разочарование: никаких крыльев, клыков, рогов и копыт у них не наблюдалось, а я втайне, как дитя, надеялась увидеть нечто подобное.

– Маскируются! – прошептал Витюня, кажется, заметив моё разочарование. – Да ты получше приглядись, Фиса!

И то правда! Не дожидаясь, пока гости приблизятся на расстояние, на котором человеческое зрение способно идентифицировать внешность каждого, я, чтобы не сгореть от любопытства, применила профессиональные примочки: у ведьм-свах имелось заклинание «Прицел», служившее для увеличения и приближения объектов перед выстрелом.

Стрелять в данном случае я могла только глазами, и, честно говоря, как выяснилось, было в кого – настолько шикарные и оригинальные типажи предстали передо мной. Направляющим был высокий и стройный, даже худощавый молодой человек с длинными русыми волосами, красиво рассыпавшимися по плечам. Джинсы-клёш и болтавшаяся за плечами гитара в чехле делали его похожим на хиппи. За ним шёл огненно-рыжий мужчина с чувственными губами, одетый в обжигающе алую рубашку, словно сотканную из огня, а рядом – кудрявый, симпатичный аристократ c волевым взглядом светлых глаз и раздвоенным подбородком, одетый как для косплея век эдак на XVIII, да ещё и державший в руках чёрный зонтик.

Замыкали колонну эффектный истинный ариец в умопомрачительном белом одеянии, как мне показалось, сделанном из перьев, и некто в очках, похожий на романтичного студента-отличника, вышедшего за хлебом (по-моему, даже рюкзак в руках присутствовал). Эти пятеро казались настолько разными и странными, что трудно было представить, какое чудо могло собрать их всех вместе на красной дорожке (церемония «Оскар» отдыхает!), расстеленной на пути в брачное агентство.

– Ну, и кто из них кто? – спросила я у домового, разглядывая приближающихся делегатов.

– Угадай! Могу подсказать, что здесь собрались представители всех исчезающих видов, которые ты видела в Красной книге, варварски выдирая из неё листы! – засмеялся домовой, весело подмигивая мне, а потом, спохватившись, добавил: – И гостям-то кулебяки оставь немного!

Опомнившись, я вдруг заметила, что от волнения отщипнула от символа гостеприимства уже три вкуснющих куска, один из которых как раз дожёвывался в данный момент. Вот незадача! Я быстро наколдовала иллюзию целостности, попутно думая над разгадыванием головоломки, которую вполне можно было бы обозначить известной фразой Михаила Горбачёва «Кто есть ху?», происходящей от английского «ху из ху?».

– Ну белобрысое чудо в перьях – это Ангел Обыкновенный! – предположила я, вызвав ещё более широкую улыбку домового.

– Вон тот пижон-косплеер с зонтом, вероятно, Муз, натура творческая, ранимая и сумасбродная, – продолжала я.– Ботан в очках – Купидон: очки помогают хорошо наводить на цель, а внешность вводит жертв в заблуждение!

– Так-так! – подначивал меня Витюня, едва сдерживая смех.

– Рыжий – вампир: напился кровушки, аж волосы покраснели! – завершила я свои гадательные попытки. – А волосатый в джинсах – Падший: вон как развязно ведёт себя!

Дослушав до конца, домовой уже тихо хохотал, сотрясаясь всем телом.

– Ох, Фиса, уморила! Все выстрелы в молоко, меткая ты моя, но логика у тебя забавная! – сказал Витюня.

– Что, ни одного не угадала, что ли?! – поразилась я.

– Ни одного! – подтвердил Витюня.

– Ладно, разберёмся в процессе! – решила я, немного уязвлённая его замечанием. – А кого из высших выбрала моя прапрабабушка?

Витюня собрался ответить, но делегаты подошли уже слишком близко, поэтому нам пришлось замолчать, чтобы не казаться невежливыми раньше времени.

– Приветствуем дорогих гостей! – изрекла я, приосанившись и выставляя вперёд кулебяку. – Пожалуйте в дом!

И в этот момент случилось нечто, заставившее уже меня слегка уронить челюсть. Длинноволосый хиппи неожиданно расчехлил музыкальный инструмент, напоминавший какую-то смелую помесь лиры с гитарным грифом, и запел.

Его чарующий голос и манера игры сразу с первых же нот выдавали профессионала своего дела. А кто у нас, по легендам, играл на лире? Кажется, этот длинноволосый хиппи был настоящим Музом – прекрасным вдохновителем на подвиги. И хотя мне всегда казалось, что женщине нужен не Муз, а хотя бы Музык, пел он просто обворожительно! А ведь никто ранее никогда не исполнял мне серенад. Приятно, чёрт побери!

«Анфиса, ты во всём прекрасна:

И в фас, и в профиль, и в ай кью!

Терзаешь душу ежечасно

И кровь бурливую мою».

Сказать, что я была в лёгком шоке от такого неожиданного концерта в стиле «с места в карьер» – значит, ничего не сказать! Я застыла, как статуя, чуть не выронив кулебяку, а четверо оставшихся делегатов, видимо, чтобы окончательно добить меня, дружно затянули бэк-вокалом страстное:

– А-а-а-а-а-а-а!

При этом они синхронно переминались с ноги на ногу и протягивали руки ко мне. Несмотря на то, что припев звучал немного фальшиво (белобрысый безбожно перевирал мотив), это только добавляло юморного шарма общему выступлению. Второй куплет развивал мысль, и от её развития я покраснела до корней волос:

«Я жажду честно без диверсий

В ночи лобзать твои уста

И зрить твои младыя перси

Не раз, а в месяц раз полста».

Краем глаза я вдруг заметила, что Витюня убежал в дом, наверное, чтобы не умереть от сотрясавшего его смеха: это же так невежливо по отношению к высоким гостям, продолжавшим выводить припев, на этот раз:

– Е-и-е-е!

К третьему куплету мне удалось немного взять себя в руки и сменить дурацкое выражение лица на покер-фейс.

«И бьётся сердце птицей в клетке,

И мозг в страданиях завис.

Быть вместе, словно Маркс и Цеткин,

Как Ленка и её Парис».

Когда бэк-вокал закончил тянуть своё финальное «А-а-а-а-а-а-а!», настал черёд делегатов выронить челюсти, потому что Витюня решил тоже выступить «с гастролью», так сказать, в ответ на арию высокого гостя. Домовой смело вышел из дома с видавшей виды балалайкой и, тренькая на струнах простенький мотивчик, разухабисто запел:

«В огороде у реки

Сажали помидорики,

Хороши да ненадёжны

Нынче ухажёрики!»

В общем, по результатам первого раунда переговоров счёт был 1:1! Мне пришлось повторить приглашение пожаловать в дом, на которое высокие гости наконец согласились. На веранде мы уселись за стол, на котором уже дымился сладким ольховым дымом начищенный медный самовар. Его Тюня получил в награду от главного домового Московской губернии в давние времена и, как говорится, насобачился мастерски растапливать с помощью кожаного сапога. Сначала за столом повисло молчание, потому что все были увлечены едой. Кроме кулебяки гостям подали брусничное варенье и липовый мёд. Отведав всё это, делегаты пришли в благостное расположение духа, что очень располагало к доверительной беседе.

– Проездом из соседнего измерения к нам? – поинтересовалась я у парня в очках, который почему-то вызвал у меня наибольшее доверие.

– Да, с неофициальным визитом! – ответил он, скромно опустив веки.

Ну прямо ангел во плоти, только крыльев нету! А может, он и есть Ангел Обыкновенный?!

– Можно узнать о цели визита? – сразу перешёл к делу Тюня, подозрительно косясь на рыжего, который только что чуть не стянул связку ключей с пояса у домового.

– Цель визита была оглашена в серенаде! – томно сверкнув синими глазами из-под золотистой чёлки, заявил блондинистый красавец, словно брал меня на прицел.

«Интересно, кто же он? Неужели Падший? Я уже ничему не удивлюсь!»

– Хотелось бы более конкретно! – продолжал допытываться Тюня. – А то вы там так мысли путано излагали. Давайте уточним: одно дело – «перси», другое – «Маркс»! Не надо путать кислое с … Цеткин!

– Извольте, сударь, более конкретно будет так: мы пришли засвидетельствовать своё почтение и предложить Анфисе Робиновне свои руки и сердца! – церемонно объявил кудрявый аристократ, запечатлев поцелуй на моей дрожащей от волнения руке.

Какие манеры! Кстати, у него была такая бледная кожа, будто он много лет провёл в тёмном помещении, не видя солнца. Может быть, он и есть знаменитый Мужчина-вамп? Почему тогда не побоялся явиться сюда среди дня? Впрочем, сегодня было довольно пасмурно, да и, возможно, у вампиров уже выработался иммунитет к воздействию солнечных лучей.

– Сразу все пятеро?! – изумилась я. – У нас многомужество запрещено законом!

– Устаревшие законы! – вздохнул рыжий. – Чувствуется необходимость в реформах!

А может, он – Падший?! Вон как рассуждает!

– К тому же я не намерен выдавать Анфису за первого встречного! – добавил Витюня. – А может, у вас эти сердца с ИБС (ишемическая болезнь сердца – примечание автора), или руки какие-то нечистые?!

– Вот наши официальные брачные предложения, в них всё изложено! – сказал скромный очкарик, выхватывая прямо из воздуха пухлую папку и вручая её мне. – Разумеется, Анфиса Робиновна должна выбрать одного из нас, чтобы узаконить отношения.

Я взяла папку, не представляя, что надо делать в таких случаях: руки и сердца мне предлагали впервые!

– А если я не расположена замуж выходить? – спросила я. – У меня это на карьере свахи может отрицательно отразиться, и вообще…

– С вашей карьерой вопрос уже улажен! – с улыбкой сказал длинноволосый Муз. – Нужная идея Главе Свашного ведомства внушена. Так что не беспокойтесь!

После этого заявления я сразу начала беспокоится, потому что тот, кто смог внушить нужную идею нашей нынешней Главе Свашного ведомства – вздорной и крайне несговорчивей даме, был реально опасен. Откушав кулебяки и оставив папку, делегаты собрались уходить, поблагодарив нас за радушный приём, а мы не стали их задерживать. Когда эта великолепная пятёрка отправилась назад к воротам по красной дорожке, Витюня снова дал сигнал музыкантам, и вслед женихам зазвучала ария Ленского «Куда, куда, куда вы удалились».

Но это была ещё не вся культурная программа, выпавшая на нашу долю. В довершение эффекта почтальон доставил нам письмо без обратного адреса. Я вскрыла конверт, и из него прямо мне под ноги выпала фотография. Я осторожно подняла её и вздрогнула, увидев знакомый образ мужчины аннюк и вспомнив пронзительный взгляд чёрных глаз широкоплечей гражданки.

Какие-либо записки, поясняющие сие послание, в конверте отсутствовали. Ну и как это понимать?! Мне хотят напомнить о подписанном договоре и моих обязанностях ведьмы-свахи? Я присела на стул, разглядывая фото. Ну какой же всё-таки шикарный мужчина! Великолепная пятёрка сватавшихся ко мне индивидов ему в подмётки не годилась! Вот бы за кого замуж… Поймав себя на этой мысли, я вскочила и испуганно осмотрелась по сторонам. Хорошо, что мысли мои никто не читает, а то меня бы обвинили в нарушении Свашного кодекса! Я ещё раз взглянула на фото, притягивавшее мой взор, как магнит, и спрятала его в карман, пытаясь мысленно развенчать сложившийся образ, как нас учили в Школе Ведьм. Неизвестно ещё, какой он в анфас, может, страшненький? И характер, наверное, хуже некуда, да и ноги слегка кривоваты! Я уверяла себя в этом, хотя на самом деле думала об обратном. Разорвать этот порочный, а может быть, и магический круг помог телефонный звонок, пронзительная трель которого внезапно вонзилась в тишину.

– Внемлю! – мрачно проворчала я в трубку.

Антикварный телефонный аппарат, отделанный золотом и малахитом, слыхивал и не такие ответы, но сейчас почему-то подозрительно захрипел, словно на проводе кроме меня и таинственного собеседника был ещё кто-то, подслушивавший наш разговор.

– Резиденция госпожи Купидоновой на проводе! Чего изволите? – допытывалась я.

– Анфиса Робиновна, всё шутите! Добрый вечер! – прозвучал в трубке женский голос, который я узнала бы из сотни других.

Матильда Хандыбабаевна – Глава Свашного ведомства – собственной персоной! Её только не хватало!

– Анфисочка! Я хочу вас поздравить! – продолжала она.

– С чем это?! – настороженно спросила я.

– Со свадьбой, конечно! – восторженно воскликнули в трубке. – В связи с этим событием вы повышены в должности до уровня заместителя заведующей по связям с общественностью! Вы теперь мой замзав по СО, понимаете?!

– Но свадьбы никакой ещё не было пока! – напомнила я. – И вообще, связи под вопросом, и общественность такая, знаете ли…

– Не страшно! Работаем на перспективу! Свадьба в любом случае состоится! – оптимистично прозвучало из трубки. – Прошу вас завтра зайти ко мне, обсудим детали!

– Хорошо… – растерянно пробормотала я, и звонок прервался, оставив меня в глубоких раздумьях.

Впервые Глава Свашного ведомства назвала меня по имени и отчеству. Это что-то новое! И что за детали мы будем обсуждать? Неужели детали моей свадьбы?! И откуда такая уверенность в том, что свадьба обязательно состоится? Муз нашептал?

– Ну что приуныла? – спросил Витюня и уселся рядом.

– Как-то всё странно… – пробормотала я. – С чего вдруг такая толпа женихов образовалась?!

– Втюрились в тебя! – засмеялся домовой. – Ты ж у меня девица видная, образованная, вот и разомлели красавцы.

– Что-то я не заметила никакого мления! – проворчала я.

– Погоди, мы их так доведём, что сомлеют как миленькие! – весело осклабившись, пообещал Витюня.

Я даже впала в отчаяние от такой перспективы, а домовой, смилостивившись, продолжал:

– Есть у меня кое-какие соображения по этому поводу, но сперва давай почитаем, что там за филькины грамоты они тебе принесли.

И то верно! Я открыла папку, вручённую мне очкариком, и мы с Тюней углубилась в чтение. Женихи, не будь дураками, представили на наш суд пять брачных контрактов, один другого чудесней. Я зачитывала изложенные в них права и обязанности сторон вслух и буквально умирала от смеха, а ещё теперь я знала о каждом кавалере всё. Волосатый хиппи действительно был Музом, в обязанности жены которого входило умение готовить и отделять муз от котлет, а ещё ей полагалась еженощная серенада под окнами. Мило! Рыжий оказался Падшим, а в его брачном контракте предусматривалась возможность хождений налево для каждого из супругов и прилагался график, возмутивший меня до глубины души, а ещё обнаружился купон на тёплое место в аду.

Кудрявый аристократ (и по совместительству Мужчина-вамп) кроме всего прочего обещал мне «жизнь вечную посредством укуса в шею» и «отдельный гроб с музыкой для дневного отдыха» – все удобства! Белобрысый пернатый оказался Купидоном, его брачный контракт подразумевал ношение холодного оружия и периодический вылет на задания, и, конечно же, любовь до гроба (наверное, того, что обещал мне Мужчина-вамп). Очкарик, он же Ангел Обыкновенный, сулил жизнь, как в раю: дача, яблоневый сад… Смеялись мы с Тюней долго, да так, что чуть животы не надорвали! Всё это сватовство напоминало КВН, и я даже хотела поставить под контрактами какую-нибудь забавную подпись, но Витюня остановил меня, быстро убрав, как он выражался, «дакУменты» обратно в папку, и заметил как бы вскользь:

– Я вот что заметил, Фиса: в каждой этой филькиной грамоте указан пункт о том, что твой супруг становится собственником всех головных уборов, принадлежащих супруге.

– Где?! – удивилась я.

– Да вот тут мелким почерком невидимыми чернилами приписано. – Витюня ткнул в один из документов, но я так и не смогла ничего разглядеть, пока не применила заклинание «Мартышка и очки», позволявшее видеть скрытые надписи.

Домовые всегда видели лучше людей. Если бы не он, мне бы и в голову не пришло проверить приписки.

– Зачем им головные уборы?! – поразилась я.

– Наверное, дело в шляпе. Вот в этой! – предположил Витюня, указав на соломенную шляпку, унесённую мной из исчезающего подпола.

– На ней какие-то чары? – спросила я, пытаясь ощутить магию, но ничего не обнаружила.

– Как тебе сказать… – почесал в затылке Витюня. – Я её поизучаю завтра, пока ты к своей Бабаевне съездишь, помозгую, а сейчас спать ложись, Фиса. Утро вечера мудренее.

– Спокойной ночи, Тюня! – Я обняла домового, который едва доставал мне до груди, и поцеловала в темечко.

– Ты только без глупостей, я же тебя знаю! Не рискуй и не торопись! – проворчал Витюня, стараясь за напускной строгостью скрыть отеческую нежность, с которой он всегда ко мне относился.

Я кивнула, прекрасно зная, что не смогу выполнить это обещание, и легла спать, положив под подушку фотографию заказанного жениха. Договор подписан, значит, я его найду, а дальше… посмотрим. Но где искать? Уже засыпая, я решила наведаться завтра по адресу, начертанному на странице из Красной книги.

Утром я проснулась от аромата свежей выпечки и, радостно улыбаясь, побежала на кухню. Медовые коврижки! С этим запахом у меня были связаны самые счастливые воспоминания детства. Витюня отсутствовал: наверное, отправился по делам, или собрал тайный консилиум по поводу загадочной шляпы с участием коллег из соседних владений. На столе дымился завтрак: вкуснейшая домашняя ряженка в горшочке, глиняная миска с крупной малиной, и конечно, коврижки! Балует меня домовой! Так уж получилось, что с детских лет Витюня стал для меня ближе матери, не говоря уже об отце, который вообще крайне редко обращал на меня внимание.

Я много времени проводила в деревне у бабушки, которая тоже относилась ко мне довольно прохладно и даже будто с опаской. Не понимая, чем я заслужила такую немилость взрослых, я часто блуждала в полном одиночестве, надолго убегая в лес, а потом набрела на эту старинную усадьбу. Вид у неё был древний и загадочный, но не заброшенный и не зловещий. Чувствовалось, что за барским домом кто-то заботливо ухаживает, но, как я ни старалась, не могла заметить хозяина, пока не выяснилось, что я сама и есть хозяйка.

Помню, как вопреки всем увещеваниям взрослых о возможных опасностях я наконец решилась пробраться внутрь, быстро пробежав по яблоневой аллее и войдя в открывшуюся дверь. Так вот тогда на кухне тоже дымились медовые коврижки. Я затолкала в рот несколько кусков и закашлялась, поперхнувшись. Тогда и появился Витюня. После беседы с ним я вернулась к бабушке, сказав, что буду жить в доме за лесом, получив в ответ взгляд, полный суеверного ужаса. Кажется, она просто боялась меня, ведь я уже тогда была ведьмой. Витюня всерьёз занялся моим обучением, а обычную среднюю школу я окончила заочно, приезжая в город только для того, чтобы сдать экзамены. Золотые были времена! Это потом мне пришлось поселиться в городской квартире – одно из правил для ведьм-свах. Впрочем, и сейчас тоже всё складывалось неплохо. У кого ещё такая насыщенная женихами жизнь плюс постоянная помощь друга под рукой?

Позавтракав и закончив ностальгировать, я отправилась в город. Главный офис Свашного ведомства находился в неприметном доме в Товарищеском переулке, который в разные годы именовали также Дурным и даже Чёртовым. В доме располагалось много офисов, один из которых именовался ООО «Бракоделки». Туда я и направила свои стопы. Учтиво постучать в дверь, демонстрируя знание этикета, мне не дали: двери распахнулись сами. Матильда Хандыбабаевна, которую молодые свахи за глаза звали «тётя Мотя», даже вышла мне навстречу.

Дорогой строгий костюм, сидящий на ней как влитой, галстук, шляпка с вуалью, идеально уложенные локоны – главная сваха всегда соблюдала дресс-код и была по совместительству главной стервой среди бракоделок. Ходили слухи, что с ней в паре работает не домовой, а настоящий бабай. Может быть, поэтому у неё было отчество Хандыбабаевна? Тётя Мотя держала всех свах в строгости и сурово наказывала за ошибки. Я изо всех сил старалась не привлекать её внимание, чему способствовало захолустное расположение возглавляемого мною брачного агентства.

– Анфиса Робиновна! – замурлыкала тётя Мотя, увидев меня, и холодное высокомерное выражение её лица сменилось улыбкой, как мне показалось, весьма притворной. – Как я рада вас видеть!

– Добрый день! – сухо произнесла я в ответ.

– Как дела в провинции? Всё никак не соберусь к вам в гости. Воздух, птички – мечта! Передайте от меня привет Викторусу! – продолжала она, сделав ударение в имени Витюни на «о», что придавало делу какой-то ненашенский колорит.

– Вот о делах я как раз хотела бы поговорить подробнее, – заявила я, сразу переходя к главному вопросу.

– Хорошо, – мрачно взглянув на меня, сказала Матильда и, жестом предложив мне сесть (видимо, новости были сногсшибательные), сразу же ошарашила меня следующим высказыванием: – Дела наши зависят от вас, Анфиса!

– То есть?.. – озадаченно пробормотала я.

– Нашим свашным делом заинтересовались высшие структуры! – уже без всяких улыбок пояснила Матильда. – Ваша прапрабабушка нарушила кодекс, совершив нападение на одного из высших, наделённого особой силой! С тех пор мы находились под пристальным наблюдением и были вынуждены отчислять часть заработанных средств в виде откупа, чтобы у нас не отобрали магию и род людской не прекратился. Велось расследование, и с каждым годом ставки повышались. И вот теперь… – Тётя Мотя нахмурилась и покачала головой, будто встряхивая мозг для нахождения правильных слов, и наконец найдя их, вытряхнула наружу в виде путаной речи:

– В общем, возникла возможность изменить всё с помощью единовременной выплаты, то есть даже не выплаты, а выдачи… Понимаете, в судебной магической практике до сих пор существует прецеденты обрядов жертвоприношения. Так вот, вы, если можно так сказать, та самая жертва – не в плане ритуального убийства, конечно, вопрос решается полюбовно. Словом, вам нужно выйти замуж. Женихов вы уже видели. Грех жаловаться! К тому же вам даже предоставили выбор!

Я молчала, с трудом переваривая услышанное. Жертвенность не входила в число моих личностных характеристик. Да и вообще, что это за средневековые, даже какие-то первобытные порядки?!

– Я хочу ознакомиться с материалами дела! – решительно заявила я. – Что это за прецеденты? Что за нападение? Откуда понаехали в Москву эти женихи? И самое главное – причём тут род человеческий?!

– Мой вам совет: не усложняйте всё, Анфиса! – с угрозой в голосе произнесла Матильда, явно испуганная моей непокорностью и обилием вопросов. – Срок у вас – неделя!

Она схватила какую-то бумагу со стола и, с размаху шлёпнув на ней печать, протянула её мне.

– Приказ об отпуске в связи с бракосочетанием?! – ошарашенно прочитала я и взглянула на Матильду.

Но её уже и след простыл. Только шлейф тумана остался. Интересные дела! Я вышла из офиса, громко хлопнув дверью, но это не могло мне помочь в решении проблемы, возникшей буквально на пустом месте. Сев в машину, я некоторое время пыталась успокоиться, чтобы не добавить к уже существующему судебному делу ещё и ДТП. Наконец, взяв себя в руки, я отправилась по адресу, который был небрежно начертан на странице из Красной Книги. Кстати, адрес тоже оказался странным. Я могла бы побиться об заклад, что сначала на вырванном листе были начертаны совершенно другие слова, но сейчас, когда я извлекла его из кармана, буквы мгновенно изменились, изобразив буквально следующее: «улица Серафимовича, дом 2, квартира 17».

Неудивительно, что за этим жилым комплексом, расположенном на Болотном острове, давно закрепилась дурная слава. Когда-то он был известен как Дом Советов и заселён советской элитой. Так случилось, что очень многие жители этого дома были репрессированы, и народ стал называть его «Улыбкой Сталина» или «Домом предварительного заключения». Поговаривали, что и призраки репрессированных там водились тоже, но ведьмы-свахи не специализировались на призраках, поэтому делать заключения о достоверности таких утверждений я бы не взялась.

Подъехав к Берсеневской набережной, я некоторое время смотрела на грандиозное строение – яркий образчик конструктивизма. Возможно, внутри я смогу мыслить более конструктивно, чем снаружи. Квартира нашлась довольно быстро, но сразу показалась мне довольно странной. Дверь выглядела так, будто состояла из какой-то вязкой субстанции, типа «прикоснись – засосёт». Её слои едва заметно двигались, что говорило о неизвестной аномалии внутри квартиры. Табличка с номером была выполнена римскими цифрами XVII, которые то ли в силу игры моего воображения, то ли сами собой на мгновение трансформировались в слово «VIXI», переводимого с латыни, как «я жил», часто встречающегося на римских надгробиях. Жуть какая! Глубоко вздохнув, я занесла руку, чтобы нажать на кнопку звонка, но меня остановил знакомый низкий и хрипловатый голос:

– Вот вы где!

Я оглянулась и замерла на месте: в нескольких шагах от меня стояла та самая «широкоплечая гражданка», с заказа которой начались мои мытарства.

– О! Какая встреча! – всплеснула руками я. – Что ж вы так поспешно скрылись, уважаемая? Я уже думала, что у меня галлюцинации на нервной почве!

– Были веские причины, – сказала, поднимаясь ко мне, «широкоплечая гражданка», одетая так же, как и при нашем первом знакомстве: на ней были длинный бесформенный балахон и платок, из-под которого выбилась кудрявая чёрная прядь.

– Не подскажете, договор наш ещё в силе? – спросила я, разглядывая её.

Какая высокая женщина! В своих разношенных кроссовках рядом с ней я чувствовала себя коротышкой. Так и хотелось натянуть разящие наповал лабутены: была у ведьм-свах такая рабочая спецобувь с самострельными каблуками. Так вот, я и на этих высоких каблуках смогла бы достать гражданке только до правого уха.

– В силе! – буркнула моя собеседница, смерив меня взглядом.

Сейчас, когда она стояла совсем близко, я вдруг осознала, что она очень молода, наверное, мне ровесница, а в усадьбе почему-то казалась пожилой. Волшебный ботокс, или мне креститься надо? Среди ведьм и то и другое было не принято. А ещё у неё оказались до ужаса красивые глаза – чёрные, глубокие и какие-то печальные. Может, тут любовь несчастная неразделённая?

– Идёмте, я вам открою! – сухо произнесла «широкоплечая гражданка» и, слегка отодвинув меня от двери, коснулась её рукой – бац! – и все странные эффекты как ветром сдуло.

После её прикосновения дверь стала выглядеть как самая обычная входная металлическая, только номер по-прежнему был начертан римскими цифрами. Я не чувствовала никакого колдовства и могла бы поклясться, что моя загадочная собеседница точно не была ведьмой.

– Вы здесь живёте? – спросила я.

– Временно… как бы снимаю квартиру, – уточнила «широкоплечая гражданка», вынимая ключи. – Хотя какая это квартира? Скорее уж проходной двор!

Я невольно обратила внимание на её руки – крепкие, загорелые, в таких меч держать хорошо или арбалет! Ключи, кстати, тоже были странные: во-первых, их набралась целая связка, а во-вторых, как минимум один из них был какой-то трансформер – выглядел сначала, как самый обычный для сувальдного замка, а при нажатии на головку вдруг распустил крылья и обнажил блестящий синий камень по центру. «Широкоплечая гражданка» осторожно вставила ключ в замочную скважину. Несколько щелчков, и дверь открылась, будто приглашая нас внутрь.

– Я сейчас! У меня там… э-э-э … не убрано! – сказала «широкоплечая гражданка» и на несколько мгновений скрылась за дверью, не дав мне толком рассмотреть ключи и прихожую.

Витюня не одобрил бы мой поступок: всё-таки опасно заходить в такие квартиры, да ещё с незнакомыми гражданками. Но я была уверена, что справлюсь, потому что у ведьм-свах были хорошие средства защиты: меткий выстрел и мощные заклинания, да и вообще, «волков бояться – в лес не ходить»!

– Прошу! – тихо сказала «широкоплечая гражданка», вскоре выныривая из полутьмы, щедро разлитой за дверью.

Она пропустила меня внутрь, а сама снова выглянула за дверь перед тем, как её закрыть, словно ожидала увидеть там нечто очень страшное. Хотя с такой мощной дамой даже бабай, с которым работала наша главсваха, справился бы не сразу и с огромным трудом, так что бояться ей особо было нечего. Мы прошли на кухню, видимо, собираясь сидеть там, как интеллигенты при Сталине, и вести разговоры на разные запрещённые темы.

– Присаживайтесь! Будем пить чай! – объявила «широкоплечая гражданка» и отошла к плите, небрежно занеся над ней чайник, как дичь над жертвенным костром.

Я уже успела проголодаться, поэтому не возражала и молча разглядывала кухню: ремонт в ней делали, наверное, в 50-х годах прошлого века, хотя это выглядело даже мило, пусть и очень старомодно. «Широкоплечая гражданка» хлопотала у плиты, стоя ко мне спиной, а я всё никак не могла уловить, что в ней кажется мне таким узнаваемым. Наваждение какое-то! Вскоре передо мной уже дымилась чашка с ароматным напитком неизвестного происхождения и лежал суровый жареный стейк, способный утолить голод крупного мужчины.

– А как вас зовут? – спросила я, уплетая мясо, оказавшееся очень вкусным. – Всё-таки мы собираемся сотрудничать, а это обязывает.

– Э-э-э-э… Мура! – слегка запнувшись, представилась моя собеседница, сделав ударение на первый слог. – Мура Эротовна Купидонова, к вашим услугам!

Шутит что ли?! Я внимательно взглянула ей в глаза и почувствовала, что у меня бегут мурашки по спине от этого тёмного взгляда. Не шутит, вон как смотрит серьёзно! Мура Эротовна… Угу. Главное не разразиться неуместным хохотом!

– Получается, мы с вами однофамилицы? – сделала вывод я.

– Ну да… – как-то уклончиво ответила она. – Это распространённая фамилия в некоторых кругах.

– А вы чем по жизни занимаетесь, если не секрет, конечно? – аккуратно начала выспрашивать я.

– Ну, в данном случае я – антисваха. Вот вы женихов завлекаете, а я, наоборот, отваживаю! – огорошила меня Мура Эротовна.

– И что, любых отвадить можете? – спросила я, задумавшись о тех пяти индивидах, которые так рьяно взялись за меня.

– А вам нужна помощь? – весело усмехаясь, спросила Мура Эротовна.

– Ну да, причём в пятикратном размере! – призналась я.

– Даже так? —Моя собеседница нахмурилась, внезапно помрачнев.

– А давайте так: вы моих женихов отваживаете, а я нахожу вашего красавца – ну, того, что на фото был, – и, как положено, отстреливаю любовными пулями! – предложила я.

– Вы считаете его красавцем? – спросила Мура Эротовна, с интересом взглянув на меня.

– Ну, как сказать… в общем, ничего так, вкус у вас хороший! – замялась я, удивлённая её вопросом.

– Ладно! – неожиданно повеселев, сказала Мура Эротовна. – Но мне нужно осмотреть место преступления и улики.

– Да преступления пока и не было никакого, – растерялась я. – Пока просто шантаж. А место вы видели, вы же были у меня в агентстве.

– Тот визит не в счёт, – слегка смутившись, сказала Мура Эротовна. – Было мало времени, чтобы осмотреться.

Насытившись стейком и чаем, я пришла в такое благостное расположение духа, что пригласила антисваху в гости. Путь до усадьбы прошёл, как в тумане, словно, сев в мою машину, мы мгновенно оказались на месте – в яблоневой аллее. Моя спутница очень внимательно смотрела вокруг и, казалось, видела гораздо больше, чем я. Самое интересное, что я тоже осматривала местность сразу после эффектного сватовства, но не обнаружила ничего странного, даже с применением заклинания «Мартышка и очки». Чем дальше мы шли, тем серьёзнее и мрачнее становилась сопровождавшая меня антисваха.

В доме я отправилась искать папку с брачными контрактами, чтобы дать своей спутнице взглянуть на тех, кого надо отвадить, но папка куда-то запропастилась, так что пришлось выйти в другую комнату и рыться в шкафах. Сигнализация, созданная Витюней, не сработала, поэтому я была спокойна, считая, что моя спутница не представляет особой опасности. Я увлеклась поисками, не заметив, как двери за мной наглухо захлопнулись. Я бросилась их открывать, но они не поддавались даже мощному заклинанию, а разрушать собственный дом очень не хотелось.

– Витюня! – позвала я и вдруг услышала голос домового с противоположной стороны дверей.

– Подожди пока, Фиса, не рвись! Нам тут надо один на один побеседовать! – сказал он, и это прозвучало как угроза.

Я заглянула в замочную скважину и увидела, что домовой храбро стоит на столе, чтобы быть вровень с моей гостьей, и смотрит на неё, как готовый к атаке гусь.

– Неужели я похож на того, кто киллера от просто человека не отличит?! – шипел он. – Ну Фиса, понятно, таких, как ты, отродясь не видывала, её обмануть можно, но у неё тоже защитники имеются! И я не посмотрю, кто ты есть в иерархии, так и знай!

– Я здесь совсем по другой причине! – оправдывалась антисваха.

Было видно, что такая психическая атака со стороны домового привела гражданку в замешательство. Но неужто правда, что она – киллер?! Прямо Фанни Каплан или Вера Засулич магического мира… Но на кого она охотится?

– Знаю я эти ваши причины! Я таких, как ты, насквозь вижу! – продолжал наступать Витюня. – Значит, в первый раз не удалось броню пробить, ты во второй раз явился!

Что?! Я не поверила своим ушам! Что значит «явился»?! Это ведь он о женщине говорит! Язык от волнения у старого заплетаться начал или… Я вытаращила глаза от удивления, ещё плотнее приблизившись к замочной скважине. Эта Мура Эротовна не гражданка вовсе, а гражданин с широкими плечами?! Потому и руки крепкие, и голос хрипловатый. Но зачем ей этот маскарад? Разве киллеры так выглядят?

– Да если бы мне нужно было броню пробить, я её двадцать раз в городе уже атаковал бы! – холодно сказал киллер. – И если ты действительно видишь, кто я, то представляешь и мои возможности!

– Мы тоже тут сидим не пальцем деланные! – возразил ему Витюня. – Я Анфисе сам броню создавал! У неё вместо сердца – кремень и пять слоёв защиты, чтобы вот такие, как ты, ей его не разбили!

В этот момент я наконец взломала дверь и с грохотом ввалилась в комнату, споткнувшись о порог и чудом удержавшись на ногах.

– Ни с места! – сказала я, выхватывая своё свашное оружие и направляя его на киллера.

Кстати, в отличие от прапрабабки я предпочитала не пепербокс, а дуэльный пистолет. И пусть он был заряжен любовными пулями, но в Школе Ведьм нас учили, как использовать их для самообороны.

– Фиса, ну зачем ты?! – укоризненно проворчал домовой. – Я же просил тебя не выходить.

– Сдаюсь! – с весёлой усмешкой заявил киллер, поднимая руки вверх.

– Убрать камуфляж! Оружие на стол! – потребовала я.

– Как прикажешь, ведьма! – сказал киллер, весело взглянув на домового.

– Нет! – пискнул Витюня. – Только не это!

Но было уже поздно: хламида и платок живописно упали на пол, и в комнате неожиданно стало раза в три светлее, так что мы с Витюней поначалу были вынуждены зажмуриться. Открыв глаза, я выронила пистолет и челюсть от невиданного зрелища. Под потолком парил мускулистый парень, чья голова была увенчана лавровым венком, очень эффектно смотревшимся на чёрных кудрях. Из одежды на возмутителе нашего спокойствия наблюдалась только белая набедренная повязка и, пожалуй, крылья (тоже белые, в тон). В левой руке киллер держал лук, а правой натягивал сверкающую тетиву, чтобы выпустить стрелу в цель.

– Берегись! – крикнул Витюня и заслонил меня собой.

Этот смелый акт самопожертвования вызвал смех киллера, который, мягко опустившись на пол, сложил крылья за спиной и аккуратно разместил своё оружие на столе, а потом поднял выроненный мной дуэльный свашный пистолет и разместил его рядом с луком, словно подчёркивая свои мирные намерения.

– Надеюсь, теперь вы понимаете, что я не опасен? – спросил он, усевшись на стул.

Я не могла произнести ни слова, разглядывая киллера. Эффектная непринуждённая поза, словно созданная для смелой фотосессии, подчёркивала брутальность и красоту его тела. Он выглядел, словно античный бог, хоть бери и лепи с него статую для Эрмитажа. Витюня тоже был в лёгком ауте от происходящего, но, как и подобает смелому мужчине, опомнился первым.

– Срам-то какой! – заворчал он и, быстро сбегав за простынёй, задрапировал ею нашего смеющегося гостя так, что теперь наружу торчала только кудрявая голова и часть в меру волосатой левой ноги. Всё остальное было скрыто под светло-бежевым полотном, украшенным декоративными элементами в виде толпы милых жёлтых утят.

– Ну давайте заново знакомиться… – нерешительно предложила я.

– Амур это! – недовольно пояснил Витюня, лихо закрепляя ткань, драпировавшую киллерскую наготу, бельевыми прищепками.

– Амур?! – От свалившейся на меня неожиданной информации я соображала довольно туго.

– Именно, – подтвердил киллер слова домового.

– Это значит – Амур Эротович Купидонов? – перевела я в мужскую форму полное имя «широкоплечей гражданки».

Мура… И как я сразу не догадалась?! Всё же было так очевидно!

– В вашем мире принято обращаться по имени и отчеству, вот результат, – развёл руками киллер, из-за чего часть прищепок отвалилась, обнажив чуть больше амурной плоти.

– А я думала, что амуры – это такие пухленькие шкодливые мальчишки с крыльями и смешными луками, – пробормотала я.

– Такие они и есть на самом деле, – сказал домовой. – Но, если дать им повзрослеть за пределами Олимпа, то из них вырастают вот такие вредители!

– Почему же вредители? – усмехнулся Амур. – Пользы от меня куда больше!

– А как вы попали в наше измерение? – спросила я.

У меня тоже язык не поворачивался назвать этого парня вредителем.

– У меня были некоторые разногласия с отцом, и поэтому я сбежал с Олимпа, долго скитался и некоторое время назад обосновался здесь, – уклончиво ответил он.

– Почему же вас называют киллером? – спросила я, рассматривая его лук.

Такое мощное оружие я видела впервые. Лук, казался живым существом, созданным, чтобы разить без промаха. Он обладал совершенной формой и буквально сочился неведомой первозданной силой, которая была в тысячу раз могущественнее самой мощной магии ведьм.

– Это моя Сапфа, что в переводе означает «Причина страстей»! – с гордостью произнес Амур.

Я слышала, что рыцари Средневековья давали имена своим боевым мечам; похоже, эта традиция касалась и луков.

– В легендах сказано, что у меня есть стрелы двух видов: золотые, оперённые голубиными перьями, и свинцовые с перьями совы. Первые вызывают любовь, а другие – безразличие, – с улыбкой продолжал Амур. – Суть верная, хотя на самом деле стрелы генерирует Сапфа, сплетая их из тёмных и светлых энергий. Стрела может вызвать самый разный спектр чувств, так что я бы перефразировал вашу пословицу так: «От любви до ненависти один выстрел». Поэтому я и пообещал, что могу отвадить всех ненужных женихов.

– Вот что! – Витюня решительно взял нить разговора в свои руки. – Давайте пообедаем, так и дела лучше пойдут! У меня же щи в печке томятся!

Мы с Амуром были не против. Домовой вдруг спохватился и забегал туда-сюда.

– Лаврушку только не положил: захлопотался! Ни листочка в доме не осталось, а вкус уже не тот будет! – бормотал он.

Услышав его, Амур снял с головы лавровый венец и, щедро отломив от него веточку, протянул домовому со словами: – Я же говорю: пользы от меня куда больше!

Витюня в мгновение ока накрыл широкий дубовый стол в гостиной, и сел в отдалении, наблюдая, как мы с Амуром уплетаем щи. Аппетит у нашего гостя был отменный. Кстати, щи оказались просто божественно вкусными. То есть домовой вообще готовил великолепно, но на этот раз просто превзошёл себя. А может быть, дело было в той веточке, отломленной от лаврового венка? Витюня, кажется, успокоился и уже не воспринимал нашего гостя как угрожающую мне опасность. Я была этому рада, потому что Амур пришёлся мне по душе.

– А у вас щи готовят? – спросила я.

Хотелось сразу завалить его разными вопросами, но это было как-то невежливо, поэтому я решила начать с дружеской беседы, тем более что обстановка располагала к этому. Сейчас Амур выглядел, как самый обычный парень, потому что домовой выдал ему майку-борцовку и бермуды цвета хаки, очень гармонировавшие с лавровым венком, вот только крылья немного не вписывались в этот образ.

– На Олимпе? – уточнил Амур, бросив на меня быстрый взгляд, поймав который, я могла бы поклясться, что самые опасные стрелы мечет вовсе не лук, а его чёрные глазищи. И эти стрелы как-то исподволь безболезненно мягко проникают в самое сердце. Может, броня, о которой говорил Тюня, у меня уже повреждена?

– Да, на Олимпе. —Я опустила очи долу, чувствуя, что начинаю краснеть от смущения.

– Со щами на Олимпе напряжёнка! – признался Амур. – Пища богов – это амброзия и нектар.

– В Школе Ведьм нас учили, что всё это просто сказки, – усомнилась я.

– Ну а как же иначе? Ведь высшим невыгодно, чтобы ведьмы тоже стали бессмертными и увеличили свою силу. Работает система сокрытия данных! – пояснил Амур.

– Значит, амброзия и нектар действительно существуют и дают бессмертие?! – спросила я.

– Да, нужно только уметь их добывать и готовить, – улыбнулся Амур. – Но в вашей пище тоже есть своя прелесть. Она позволяет меняться.

– Что значит «меняться»? – спросила я.

– Бессмертие только кажется замечательным даром, на самом деле оно вносит в жизнь элемент застоя, убивает стремление к совершенству, формирует лень, – сказал Амур.

– Как это?! – поразилась я.

– Когда жизнь похожа на яркую вспышку, хочется стремиться прожить её с пользой, вкладывая смысл в каждое мгновение, стараясь достичь как можно большего, стать лучше, – пояснил Амур. – Бессмертие – это опасная ловушка, ведь, если ты бессмертен, ни к чему стремиться не надо, есть фора времени, нет ограничений.

– Ты поэтому сбежал с Олимпа? Чтобы совершенствоваться? – спросила я, не заметив, как перешла на «ты».

– Скажем так: меня не радовала перспектива вечно оставаться в облике пухлого кудрявого карапуза, умеющего только бить без промаха, – сказал Амур.

В это мгновение дом опять заходил ходуном, задребезжала посуда в шкафах, пол начал мелко дрожать, как при землетрясении.

– Что это?! – воскликнула я.

– Сигнализация сработала! – объявил Витюня, слегка отодвинув занавеску, чтобы выглянуть в окно.

– Опять женихам, что ли, неймётся?! – поразилась я.

– Нет, вроде, – проворчал домовой.

– А кто там? – спросила я, тоже порываясь выглянуть в окно, но Витюня жестом попросил меня остаться на месте.

– Бабаевна твоя явилась не запылилась, – проворчал он. – И не одна!

– А с кем? Неужели со своим бабаем? – рассмеялась я.

– Этот тоже тут, вокруг дома околачивается, но не он меня беспокоит: бабаев-то я видал-перевидал! – сказал Витюня, не отрывая взгляда от спустившего с потолка паука.

Как домовой и это членистоногое понимали друг друга, оставалось загадкой: ведьмы-свахи с пауками не контактировали. Воспользовавшись тем, что Витюня отвлёкся, я всё-таки выглянула в окно сквозь небольшую дырочку в занавесках. Матильда Хандыбабаевна стояла в самом начале яблоневой аллеи (там же, где когда-то ожидали женихи) в полном одиночестве, только воздух слева от неё выглядел каким-то слишком плотным. Я быстро отошла от окна, когда почувствовала, что главсваха применила какую-то сверхмощную модификацию заклятия «Мартышка и очки».

– С ней кто-то чужой, из другого измерения, – проворчал Витюня. – А кто, я не знаю, надо с книгами свериться, помозговать, а времени нет!

В этот миг комнату огласила трель телефонного звонка. Я хотела взять трубку, но Витюня подоспел к телефону первым.

– Алло! – металлическим голосом сказал он. – Агентство «Стрела Амура». С вами говорит автоответчик. Мы не можем подойти к телефону, потому что готовим наше оружие для отстрела. Для лучшего обнаружения цели оставьте своё сообщение после сигнала.

Дальше Витюня изобразил дивное завывание, от которого мы с Амуром чуть не покатились со смеху.

– У меня информация, что в вашем доме скрывается некто чужой! Несанкционированные контакты засватанных ведьм-свах с представителями иных измерений запрещены. – чётко и сурово произнесла Матильда. – Поэтому пропустите нас на территорию домовладения для проведения обыска, или мы будем вынуждены применить силу!

– Кажется, это из-за меня. Меня ищут с момента моего побега, – виновато сказал Амур. – Здесь я вынужден был продемонстрировать свой настоящий облик, а это мощный энергетический всплеск. Его заметили. Я ведь не просто так носил эти странные одежды: они экранировали такие всплески. Маскировка была прекрасная, кстати, и сюда, в агентство, я тоже проник без проблем благодаря ей.

– И заказ тоже сделал ради маскировки? – спросила я.

В ответ Амур повернулся ко мне спиной, и я наконец поняла, почему мне всё время виделось что-то знакомое: на фото у заказанного жениха была та же самая спина, только без крыльев (впрочем, я сразу разглядела какие-то отметины в районе лопаток, просто не могла предположить, что это намёк на крылья).

– Идите на чердак, а я тут гостей незваных встречу! – принял решение домовой, засучив рукава. – Думаю, что здесь дело не столько в тебе и в твоём побеге. Эх! Не успел я ничего рассказать-то! Вот тут действительно ты, парень, мне все карты спутал: я же планировал сегодня Анфису в курс дела ввести. Ну да ладно! Где наша не пропадала! На чердаке спрячьтесь в тайнике и сидите там, пока я вас не позову!

Мы отправились на чердак, где Витюня ещё в незапамятные времена выстроил небольшой тайник между крышей и потолком. В пространстве между ними можно было скрываться довольно долго, так как всё было окутано слоями магической защиты. Амур помог мне пробраться в тайник, быстро подняв меня вверх на своих сильных руках, а потом и сам забрался туда. Дверца захлопнулась за нами, автоматически щёлкнул замок. Помещение было довольно тесным для двоих, поэтому мы сидели там, касаясь друг друга плечами, и какое-то время молчали, вслушиваясь в шорохи, голоса и тяжёлые шаги внизу.

ГЛАВА III. Дело в шляпе

Мне было очень интересно узнать, что же там такое творится, тем более что Амур, судя по сосредоточенному выражению лица, уже подслушивал, а может, и подглядывал за нашими незваными гостями: у высших были, наверное, какие-нибудь приспособления для этого. Мне приходилось гораздо сложнее. Применить подходящее заклинание, например, «Развесить уши», я не могла, потому что его сразу бы отследила тётя Мотя: всё-таки она была гораздо более опытной ведьмой, чем я. Оставалось надеяться на Витюню и его премудрости. Домовой снабдил дом системой наблюдения, надо бы найти, как к ней подключиться из тайника. Поговорку «у стен есть уши» в данном случае следовало воспринимать буквально.

Я прислонилась ухом к стене, представляя, что моё ухо прорастает сквозь неё, а потом дальше, на первый этаж. Так мне постепенно удалось как бы мысленно нащупать одно из приспособлений, установленных домовым для прослушивания. Наконец я стала слышать сначала какое-то невнятное бормотание, а потом и чёткую речь.

– Тебя зачем к ведьме приставили?! – грозно вопрошала Матильда, видимо, обращаясь к Витюне. – Чтобы ты её на путь истинный наставлял! А ты?!

– А что я-то?! – в тон ей ответил домовой. – Я и наставлял! Девица выросла умная, честная, душевная и уважительная! С бабаями разными не якшается и на сомнительные сделки невесть с кем не идёт!

– Много ты понимаешь в воспитании! – возмутилась главсваха (я даже представила, как у неё слегка задёргался глаз). – Здесь политический вопрос! Мы получили свою силу от определённого источника, и его требования нельзя нарушать: ведьмы не влюбляются, для продолжения рода вступают в браки только со строго определёнными кандидатами, в чужие дела не лезут! А твоя воспитанница… – Матильда Хандыбабаевна шумно вздохнула, словно паровоз, выпускающий пар, и продолжала: – Анфиса близка к тому, чтобы нарушить все правила! Поступок её прапрабабки уже стоил нам многих жертв! Ты хочешь, чтобы всё повторилось снова?!

– Я хочу одного: чтобы она была счастлива! – сказал Витюня, и у меня на глаза навернулись слёзы. – А счастливому человеку магия без надобности, он всех колдунов сильнее! Была бы моя воля, я бы конторы твои свашные мигом распустил! Ведь ты, Мотя, сама знаешь, для чего используют ведьм-свах те, кто якобы дал им силу.

– Для того, чтобы дарить людям радость брака! Мы делаем это по магической лицензии! Всё законно! И должны соблюдать условия договора с лицензиаром! – менторским тоном произнесла Матильда, будто читала лекцию в нашей ЦПШв.

– Радость брака путём отстрела женихов, которые чаще всего по доброй воле никогда не пошли бы под венец с заказчицами? Интересная радость получается! Односторонняя какая-то, – возразил Витюня. – Это ты молодым ведьмочкам-школьницам такую лапшу развешивай! Даже и без заклинания «Спагетти» обойдёшься. Ты не хуже меня знаешь, что таким образом те, что тебе силу дали, выгодную им селекцию проводят в этом измерении. Думаешь, тебя они за преданную службу к себе возьмут, а тут гори всё синим пламенем?! Только такие силы от исполнителей обычно избавляются!

– Хватит! – гневно выкрикнула Матильда.

Кажется, Витюня довёл её до белого каления. Такие вопросы Главной свахе и директрисе Школы Ведьм никто не смел задавать. Впрочем, когда я училась в Школе, у меня, да и у других, вообще не возникало вопросов: всех опьяняла сила и даруемая ею власть, да и доход тоже обещал быть немалым. Ведьмы-свахи жили богато, многие из школьниц им завидовали и пытались подражать. Задумываться о сути своей работы я стала не так давно, а кто-то и вообще никогда не задумывался. Снизу в это время слышалось какое-то невнятное ворчание: кажется, Матильда творила заклинания, но домового, тем более такого, как мой Витюня, не так-то просто было одолеть даже высшей ведьме. Я не знала, чем ему помочь, стараясь не обнаруживать себя. Внезапно дом потряс грохот, а потом раздался недовольный выкрик главсвахи:

– Вот же гад, улизнул!

Далее следовали очень непарламентские выражения, с помощью которых по слухам, ходившим среди молодых ведьм, вызывали силы, так называемых низших. Это считалось запрещённым приёмом, но главным свахам были положены привилегии. Затем раздался треск, стук, завывания и даже тренькающий звук, похожий на музыку варгана, а потом чей-то заунывный голос произнёс, будто пропел горловым пением:

– Бабай здеся! Давно здеся!

Я никогда не общалась с бабаями, поэтому не поняла, было ли это шуткой или он на самом деле говорил с акцентом и обладал таким странным тембром. В любом случае, мне очень захотелось взглянуть на это существо. 3D-картинки в книгах ведьм – это одно, а настоящие бабаи, возможно, совсем другое. На первых Бабай выглядел как очень волосатое нечто с глазами, торчащими из шевелюры, которая свисала до самой земли. Эдакий Вий без парикмахера. А что на самом деле?

– Найди ведьму, а я займусь домовым! – сказала Матильда. – Из дома он не уйдёт, а вот Анфиса – запросто! Да смотри: с ней может быть провожатый! Он покруче любой ведьмы!

Я поняла, что Витюня куда-то спрятался от главсвахи. У домовых была такая способность.

– Анфиска-редиска! – пропел бабай. – Моя с ней вежливая будь, или щипай, кусай, ух отрывай?

– Отрыв пока откладывается: нам её ещё замуж выдавать надо! Придут женихи, а она как Пьер… без ухов! Тьфу ты, без ушей, то есть! – заявила Матильда.

– Провожатая кусай, ух отрывай? – с надеждой поинтересовался бабай – кажется, к ушам он был неравнодушен.

– Ни в коем случае! На этого провожатого вообще только молиться можно! – проворчала Матильда. – Статус у него высокий, понимаешь?

– Скучай молиться, желай веселиться! – объявил бабай и снова заиграл на варгане.

– Потом! Потом веселиться будешь! Когда дело сделаем! Аккуратно его обездвижить и передать родственникам! Средство обездвиживания, которое они дали, не забыл?

– Бабай начинай! Раз, два, три, четыре, пять, мой Анфис давай искать! – прозвучало в ответ.

После этих слов дом в очередной раз заходил ходуном, наполняясь звуками варгана и шёпотом Матильды. У меня было ощущение, что кто-то будто ходит внутри стен, тихонько простукивая каждый миллиметр.

– Уходить надо отсюда! – прошептал Амур мне на ухо, почти коснувшись губами мочки.

– Как?! Мы в ловушке! – пробормотала я, в ужасе наблюдая, как стены тайника покрываются трещинами.

Небольшая дверь, через которую мы пробрались сюда, вела на чердак, где мы могли нос к носу столкнуться с бабаем и Матильдой. А ведь был ещё кто-то из иного измерения, о котором говорил Витюня, и на что способен этот кто-то, неизвестно. Я представила, как мы с Амуром бежим по лестнице, беспорядочно отстреливаясь: я – любовными пулями, а он – стрелами. Эффект, конечно, был бы интересный! Толпа влюблённых в нас преследователей. Правда, Матильда, наверное, уже продумала этот вариант. Другого пути я не видела.

– Нет, мы можем выбраться, – возразил Амур.

Он извлёк из кармана уже знакомую мне связку ключей и снова выбрал тот самый ключ, украшенный драгоценным камнем, которым открывал дверь в съёмную квартиру.

– Это ключ от измерений, – пояснил он. – Я украл его у отца, когда убегал с Олимпа.

Амур вставил ключ в небольшую замочную скважину, когда с той стороны пропели горловым пение:

– Баю-бай! Баю-бай! Всё! Нашёл тебя бабай!

Дверь задрожала от звуков варгана и стала рассыпаться, но Амур уже повернул ключ, драгоценный камень на котором вспыхнул алым, ослепив меня на мгновение этой вспышкой. На месте двери образовался провал в темноту, и мы оба рухнули в этот провал, оказавшись в ночных небесах на огромной высоте над землёй. Внизу, очень далеко, мерцали огни какого-то селения, а звук варгана развеялся от порывов ветра. Я падала вниз. Пока это падение было медленным и завораживающим, как это случается вначале, пока притяжение Земли ещё не ощущается. Ужас, начинавший пониматься где-то внутри, вдруг сменился всплеском неожиданной радости, когда я почувствовала, что меня подхватили чьи-то сильные руки, а потом увидела Амура, который парил надо мной, развернув крылья, и улыбался.

– Где это мы? – громко, чтобы перекричать свистящий ветер, спросила я.

– Нижние небеса, – ответил Амур. – Я успел сделать только один оборот ключа до того, как эта сущность начала крушить дверь. Здесь не самое приятное место, но можно хорошо спрятаться.

В ЦПШв мы изучали космографию довольно бегло, поэтому мне запомнились только самые общие сведения: Вселенная похожа на слоистый пирог, в каждом слое своя жизнь, переход межу слоями для высших и низших рас осуществлялся по плотному сценарию, а средних, в том числе и для человека, был возможен только с потерей телесной оболочки, и т.д. То, что и я, и Амур пребывали здесь во плоти и чувствовали себя просто прекрасно, означало, что свахам преподавали какие-то искажённые сведения, а, исходя из последнего разговора Витюни и Матильды, можно было предположить, что делалось это намеренно, как и загадочная селекция, к которой я тоже приложила руку, державшую дуэльный пистолет с любовными пулями. Кстати, оружие мы оба прихватили с собой, и от этого я чувствовала себя немного увереннее: всё-таки смогу обороняться, если что. Амур уверенно пошёл на снижение, осторожно и крепко прижав меня к себе.

В его сильных руках я чувствовала себя почти так же хорошо и спокойно, как если бы рядом был Витюня (в детстве он часто качал меня на руках, чтобы я быстрее засыпала и не боялась темноты); правда, в объятиях Амура меня охватывало какое-то странное чувство, которое я пока не могла объяснить. Пожалуй, меня будоражила эта близость, прикосновения к его мускулистой груди, широкой, как боевой щит античного воина. Мне безумно хотелось положить голову ему на плечо, но я не решилась сделать это. И вообще я вдруг ощутила колоссальную нехватку опыта общения с противоположным полом. Мужчин я видела в основном через прицел свашного пистолета, но в Амура мне совсем не хотелось целиться. Я мечтала о том, чтобы он сам проявил инициативу, но, наверное, это невозможно: разные расы, разные подходы к жизни, да и вообще, он такой красавчик, а я – обычная девчонка.

– А кто здесь живёт? – поинтересовалась я, когда мы снизились настолько, что стали видны очертания странных сооружений, похожих на высокие горы, испещрённые одинаковыми круглыми отверстиями.

– Асуры и наги, – сказал Амур. – Мы на стороне последних, а значит, нам повезло. У меня здесь есть хорошие знакомые.

На мгновение он прикрыл глаза и наморщил лоб. В этот момент меня вдруг накрыло ощущение давления в висках и непонятное шипение, проникшее в мозг, минуя уши, но Амур открыл глаза, и это ощущение пропало.

– Наги – это такие… с хвостами? – нерешительно поинтересовалась я, вспомнив главы о народе нагов, которые были в обычном учебнике Свашной космографии. Когда-то, читая о них, я смеялась и не верила, что такие существа есть на самом деле, а не являются плодом чьих-то нездоровых фантазий.

– Они самые, – весело усмехнулся Амур. – А ещё у них раздвоенные языки, ядовитые зубы, чешуя и немигающий взгляд, а некоторые имеют по нескольку голов.

– Ужас какой! – пробормотала я.

– Да нет! – поспешил успокоить меня Амур. – Среди них, как и среди людей, да и всех остальных рас, есть те, с кем я бы никому не рекомендовал иметь дело, но есть и вполне доброжелательные экземпляры. Один из таких – мой друг.

– Он живёт внутри этой скалы? – спросила я, разглядывая приближающийся каменный монолит.

– Это многонорный вход в столицу нагов – Бхогавати! – пояснил Амур. – Издавна они живут под землёй. Когда-то давно они имели право свободного входа в мир людей и даже создавали межрасовые браки, но потом мир людей был закрыт.

– Почему? – удивилась я, чувствуя себя двоечницей, пропустившей все уроки истории.

Вселенная, суженная раньше до мира людей, сейчас вдруг открылась мне в своём огромном, заманчивом и опасном разнообразии.

– Ты всё слышала, – пожал плечами Амур, наверное, имея в виду разговор Витюни и Матильды о селекции, а потом добавил: – Мы сейчас начнём погружаться. Сначала будет очень темно, но не бойся, это ненадолго. Когда опустимся на первый ярус, не выказывай страха и удивления, это может вызвать подозрение стражей. Нас встретят. Я уже подал знак.

Я кивнула, и мы погрузились в темноту, юркнув в одну из нор, словно в гидротрубу в аквапарке. Вместо того чтобы бояться, я размышляла о том, как Амур подал сигнал своему другу-нагу. Может быть, телепатически, не зря же я ощущала такое давление в висках и шипение? Правда, телепатию нам не преподавали, считая, что свахам это ни к чему. В глаза ударил свет, и я ощутила, что стою на твёрдой поверхности. Мы оказались в огромном пространстве, украшенном фресками и скульптурами, изображающими свернувшихся кольцами змей. Этот подземный зал был полон представителей самых разных рас.

Кого тут только не было! Человекоподобные птицы, крупные обезьяны со взглядами мудрецов, рогатые гуманоиды с говорящими хвостами, и, конечно же, множество чешуйчатых особей с хвостами змей и человекоподобным торсом. Кажется, мы попали на вокзал в числе прочих прибывающих. Вся эта пёстрая братия выстроилась в несколько очередей, ведущих в разные норы, но прежде чем пройти туда, надо было миновать пункт контроля в виде крупной чёрной змеи, прикасающейся раздвоенным языком ко лбу гостя норного города и вонзающей в него свой немигающий взгляд.

– Я этого не вынесу! – прошептала я.

– Вам и не придётс-с-с-с-ся! – послышался мужской голос у меня за спиной.

Я оглянулась, ожидая увидеть нечто змееподобное и пугающее, но на меня смотрел вполне нормальный весёлый парень в кожаной куртке с капюшоном, правда, у него была зелёная и местами чешуйчатая кожа и жёлтые глаза, вертикальные зрачки которых придавали его взгляду какой-то особенный шарм, но это, как говорится, было не критично.

– Шеша! – воскликнул Амур, и парни радостно пожали друг другу руки.

У его друга были вполне обычные ноги, что тоже меня очень радовало.

– Анфиса! – представилась я, и наг элегантно поцеловал мою руку.

– Пойдёмте с-с-с-со мной! – сказал он и отправился к отдельно расположенному отверстию с надписью «VIP GOD», что читалось как «Вип Гад» и было весьма символично: ведь змей часто называли гадами.

Змей-страж замер перед ним, как каменное изваяние, всё-таки как-то с подозрением взглянув на нас.

– Эти с-с-с-со мной! – царственно объявил Шеша, и мы шагнули внутрь вслед за ним.

– Его прадед Ананташеша – царь всех нагов, – пояснил мне Амур, пока мы спускались по отлогому тоннелю вниз.

Жилище, где обитал Шеша, представляло собой высеченный в скале дворец, в котором всё дышало древностью и выглядело как произведение искусства. Тончайшая замысловатая резьба по камню, украшавшая стены и потолки, имитировала текстуру древесины, огромные барельефы и высеченные в нишах стен фигуры нагов, казалось, вот-вот оживут, а многочисленные фонтаны заполняли пространство тихим умиротворяющим журчанием.

Шеша устроил в нашу честь просто царский обед (или это был ужин, кто тут разберёт?), и развлекал нас приятной беседой, которая постепенно пошла по юмористическому руслу.

– Между прочим, есть верс-с-с-сия, что Адам и Ева – эти прародители Человечества – тоже были нагами, – говорил он, слегка поигрывая раздвоенным языком.

– Не может быть! – поразилась я.

– В Библии так и с-с-с-сказано: «И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдилис-с-с-сь», – процитировал Шеша. – Некоторых жён даже называют в ссорах змеями, думаешь прос-с-с-сто так?!

Мы долго спорили и смеялись, после чего я уснула прямо на подушках у низкого столика, за которым мы сидели, скрестив ноги. Странный сон в странном месте уносил меня в какие-то немыслимые просторы, где витали прозрачные сущности, будто сотканные из света. Я глазела на них, как на диковинные экспонаты в музее, пока одна из этих сущностей не обратила внимание на меня, и это было настолько реалистично, что я проснулась от страха. Из соседних комнат доносился тихий разговор, сопровождавшийся с журчанием воды и шелестом чешуек.

– Вы оба объявлены во вс-с-с-с-с-селенский розыс-с-с-с-к, – говорил Шеша, видимо, обращаясь к Амуру. – И ещё некто Викторус-с-сс, судя по всему, домашний дух.

У меня отлегло от сердца: с Витюней всё в порядке, его не нашли!

– У тебя будут неприятности из-за того, что ты приютил беглецов? – спросил Амур.

– Пус-с-с-сть попробуют подс-с-с-с-ступиться к принцу нагов! – усмехнулся в ответ Шеша, а потом добавил уже с оттенком задумчивости: – Когда ищут беглого Амура, поправшего с-с-с-семейные законы и укравшего ключ от вс-с-с-сех измерений, это понятно, но когда в розыск объявляется с-с-с-с-сущность, происходящая от молодой рас-с-с-сы из средних миров – это интригует. Где ты её откопал?

– Я не откапывал! Она же не вампир! – возмутился Амур.

– Ну, разумеетс-с-с-ся! – засмеялся Шеша. – Но как же ты всё-таки её нашёл?

– Я выстрелил из лука с мыслью найти место, где обрету счастье, – сказал Амур. – И стрела привела меня к её дому.

Что-то это мне напоминало?

В памяти всплыла известная сказка и юмористический монолог Царевны-лягушки, который наваял позже какой-то поэт-юморист:

«Пусть я его совсем не знаю сроду, он

Забил мне стрелку, но к(в)аков собой!

Нет, внешность вовсе не ква-ква-зимодова.

Царевич этот форменный плейбой!

В болоте чувств моих царит стагнация,

Но я давно уж отдала бы трон

Тому, чья ква-ква-ква-квалификация

В делах любви видна со всех сторон».

А может быть, я тоже какая-нибудь заколдованная царевна, хоть, слава Богу, и не лягушка?! От этих мыслей мне стало смешно, поэтому я ущипнула себя за руку, чтобы настроиться на серьезный лад и дослушать разговор.

– Ты ведь понимаешь, какую ответс-с-с-ственность на себя взял?! – спросил Шеша, вдоволь насмеявшись над романтичным поступком Амура. – Люди такие хрупкие. Она может не выдержать твоего влияния. Даже мимолётный контакт со старшими рас-с-с-сами способен всколыхнуть родовую память или даже открыть канал связи с теми, кто с-с-с-стоит выше всех нас и обитает в тонких мирах как бесплотная структура. Слышал, что мужчины могут с-с-с-свести женщин с ума? Так вот, в твоём случае это может случиться в прямом смысле этого выражения!

– Поэтому я и остался: чувствую ответственность! – сказал Амур. – Анфиса, она одновременно хрупкая и сильная. Знаешь, в ней есть что-то такое…

– У! Да ты не втюрился ли, братан?! – поинтересовался Шеша. – Не знаю, как вас-с-с, а у нас с этим строго: за незапланированные семьёй связи с другой расой – с-с-с-сразу секир-башка!

– Ну у тебя голов много, так что нечего печалиться: одной больше, одной меньше! – пошутил Амур. – Ты хорошо придумал, что принял почти человеческий облик. Анфиса никогда не видела нагов. Для неё это было бы шоком.

– Точно, втюрилс-с-с-ся! – констатировал Шеша. – Впрочем, тебе уже не о чем переживать: ты и так в бегах, да ещё и в розыске, так что хуже уже некуда!

– Да вовсе я не втюрился! – возмутился Амур. – Это из чисто гуманных соображений! Человеколюбие, понимаешь?!

– Понял, понял! – примирительно сказал Шеша. – Кстати, иди проверь, как там твоя спутница – разумеется, из чис-с-с-сто гуманных соображений!

Я мгновенно притворилась спящей. Мне очень хотелось, чтобы Амур присел рядом и прикоснулся к моему плечу, но этому не суждено было случиться, потому что дворец вдруг заполнился страшным шипением и шорохом, причём всё это ощущалось где-то на стыке телепатии и обычного слуха. Это шипение пугало до дрожи, поэтому я, нарушив конспирацию, перестала притворяться спящей и, вскочив с подушек, хотела подбежать к Амуру, но меня накрыло такое мощное ощущение постороннего присутствия, что я в ужасе замерла на месте, сжав виски руками.

Кажется, Амур тоже испытывал нечто подобное, но на него это не произвело такого угнетающего воздействия. Он бросился к мне и, прижав к себе, распустил крылья, как бы заслоняя меня ими от нежданной беды. Мне сразу стало легче и спокойнее. Постороннее присутствие отступило, и теперь я снова могла критически оценивать ситуацию.

– Что это за странное шипение?! – спросила я.

– Это Шешу вызывают на связь, – пояснил он. – Ты тоже его слышала?

– Да, очень ярко! – призналась я.

– Это странно, обычно люди не слышат Зов Нагов, – пробормотал Амур.

Я тоже была в полном недоумении. Мне почему-то вспомнился наш разговор с Витюней, в котором домовой сказал мне, что моя прапрабабка выбрала себе не человека, а кого-то ещё, нарушив все законы. Так, может быть, в моей родословной встречались не только люди? Не говоря уже о версии Шеши с Адамом и Евой! Час от часу не легче!

– Наги общаются телепатически? – спросила я.

Мне уже совсем полегчало, но я не подала виду, оставаясь в его объятиях. Амур тоже был не против.

– Случается, при крайней необходимости, но это очень энергозатратно, поэтому обычно сначала испускается Зов, а потом происходит медитативный контакт через изваяние, – сказал Амур.

– Через изваяние? – спросила я, вспомнив статуи, мимо которых мы проходили во дворце Шеши. – Я хочу посмотреть!

– Это может тебя испугать, – сказал Амур, видимо, вняв предостережению Шеши о том, что я могу сойти с ума.

– Ну хоть одним глазком! – попросила я.

Вскоре мне удалось уговорить Амура, и мы отправились в зал, где в нишах стен располагались статуи нагов (вернее, в сам зал мы не рискнули войти, чтобы не мешать Шеше общаться с пославшим Зов нагом). Для наблюдения Амур использовал одну хитрость, которую, наверное, придумал хозяин этого дворца. С помощью каких-то хитрых манипуляций с барельефами, на которых Амур нажимал на определенные выступы, нам открылся небольшой узкий проход, ведущий в какое-то тесное помещение, похожее на каменный мешок с округлыми стенами и миндалевидными отверстиями в них.

– Мы внутри одной из статуй! – пояснил Амур. – Правда, здорово придумано?! Шеша нашёл этот тайник ещё будучи ребёнком, а потом показал мне. Если смотреть через эти отверстия, то можно увидеть всё, что происходит в зале.

– Ты только не отпускай меня! – попросила я, поднимаясь по ступенькам, чтобы добраться до отверстий.

Амур встал рядом, обняв меня за талию, и мы одновременно прильнули к отверстиям. Наверное, они находились как раз там, где располагались глаза статуи, внутри которой был организован наблюдательный пункт. Зрелище открывалось просто грандиозное! Шеша стоял по центру зала, преклонив колени перед самой большой статуей метров в десять высотой.

Я начала разглядывать её с огромного чешуйчатого хвоста, свёрнутого кольцами, постепенно поднимаясь выше, где этот хвост венчала чёртова уйма больших змеиных голов с раздутыми капюшонами. Вид, конечно, был устрашающий, но рядом с Амуром я чувствовала себя защищённой, пока статуя вдруг не ожила, обретая цвет и движение, свойственное настоящим змеям. Она метнулась к Шеше, зависнув над ним, словно карающий меч, и заговорила страшным свистящим шёпотом, от которого мне стало не по себе. Жаль только, что из всей этой бурной, угрожающей и шипящей речи я не поняла ни слова.

– Это санскрит, – восхищённо произнёс Амур. – Язык богов и царей. Только на нём беседует дед нашего Шеши.

– Ты говоришь на санскрите?! – поразилась я.

– Да, а ещё знаю латынь, греческий, этрусский и другие языки, – сказал Амур.

– Гениально! – восхищённо прошептала я, оторвав взгляд от происходящего в зале.

– Ну что ты! – пожал плечами Амур, тоже взглянув на меня. – Просто я живу немного дольше, чем ты. У меня было время на изучение.

В его словах не ощущалось ни капли хвастовства или высокомерия, мой спутник говорил обо всём просто, констатируя факт, он вообще вёл себя так, словно был парнем из соседнего двора, а не жителем Олимпа. Иностранные языки не были моей сильной стороной, поэтому я уважительно относилась к тем, кто был, как говорится, без запинки «парле ву» или «шпрехен зи», а уж индивиды, имеющие навыки полиглота, вообще казались мне небожителями. В арсенале свах было заклинание «Эсперанто», дающее понимание любых языков, но я не решилась его использовать, боясь раскрыть наше несанкционированное присутствие, ведь неизвестно насколько чувствительны цари нагов к заклинаниям ведьм.

– И что там говорит этот божественный дедушка?! – спросила я, наблюдая, как ожившая статуя шипит и машет хвостом, норовя откусить голову собственному внуку.

– Ну… он… э-э-э-э… выказал некоторое недовольство тем, что Шеша давно не выходил на связь, а потом предложил ему взяться за ум и послужить делу умножения славы их рода, – дипломатично сформулировал Амур притязания гневно шипящего Царя всех нагов.

Я не знала, как на санскрите звучат ругательства, но меня не оставляло ощущение, что дед Шеши конструировал свои высказывания гораздо более жёстко и многоярусно, чем мой переводчик.

– А каким образом планируется умножать славу рода? Я надеюсь, что не путём поимки объявленных во вселенский розыск? – уточнила я.

– Нет, – покачал головой Амур. – Если я правильно понял, Шеше предстоит отыскать Венец Разума и защитить его от посягательств ракшасов – так называют здесь демонов из нижних миров. Он должен покрыть себя славой, чтобы о нём сложили эпос, и выбрать себе достойную жену.

– Эпичненько-романтичненько! – пробормотала я.

– Венец Разума – это такой древний артефакт, с помощью которого можно связаться с бесплотными расами, которые стоят на ступень выше нас по духовному и интеллектуальному развитию. Это – как подключиться к Разуму Вселенной, представляешь? – пояснил мне Амур.

Я не представляла, но мне сразу вспомнился мой сон, в котором я видела сущности, сотканные из света.

– А вот это плохо! – покачал головой Амур, после очередного высказывания ожившей статуи, а потом добавил, обращаясь ко мне: – Чтобы к расе нагов не было подозрений в укрывательстве объявленных во вселенский розыск, дед требует от Шеши позволить совершить обыск во дворце, такой же, как в домах у всех нагов в этом измерении.

Пока я думала об этом, венценосный дед Шеши закончил своё пламенное шипящее выступление, и статуя снова стала недвижимой и величественно спокойной.

– Выходите! Вс-с-с-сё нормально! – позвал нас Шеша, наконец поднимаясь с колен.

Он сам открыл тайный проход, чтобы помочь нам покинуть наблюдательный пункт.

– Вы деда не бойтесь, он хороший! – добродушно улыбаясь, сказал принц нагов. – Строгий просто, но у него работа нервная. Он цело-с-стность Всс-с-с-селенной охраняет. В общем, дежурный по вечности!

– Когда будет обыск? – спросил Амур.

– Об этом не беспокойтесь, я уже всё продумал! – заверил нас принц нагов. – Вас-с-с-с не тронут, потому что вы пойдёте со мной!

– Как?! – поразилась я.

– Гордо! Ведь вы будете сопровождать будущего героя эпоса! – засмеялся Шеша. – И сами войдёте в историю. Сами подумайте: сейчас вы – изгои в бегах, но как только я публично объявлю вас с-с-с-своей командой, вы автоматически переходите под защиту царя нагов и странствуете абсолютно легально! Ну как?

– Хитро придумано! – усмехнулся Амур. – И как ты объяснишь присутствие в своей команде ведьмы-свахи и младшего бога любви?

– Очень прос-с-с-с-сто: я должен выбрать себе жену, для этого позарез нужна сваха! – сказал Шеша. – А так как ракшасы – это злобные существа, ненавидящие другие формы жизни, мне нужен бог любви (пусть даже младший), чтобы вселить в их сердца любовь!

– Интересная версия! – пожала плечами я.

– Ты собрался искать Венец Разума, а что о нём вообще известно? – перешёл к делу Амур.

– Ну что… – наморщил лоб Шеша. – Венец Разума был создан очень давно, ещё в начале времён. Его хранили у себя поочерёдно старшие расы, чтобы у каждой была возможность использовать его для развития. Затем этот артефакт был утрачен. Какая-то странная история произошла: что-то связанное с-с-с-с-с несчас-с-стной любовью предс-с-ставителей несовместимых родов.

– Как это – несовместимых?! – перебила его я, а потом повторила истину, которую часто говорил мне Витюня: – Коль порывы плодотворны и любовь в душе чиста, ей становятся покорны все рода и возраста!

– Смотри, как излагает! Точно сваха! – засмеялся Шеша. – Но на самом деле всё гораздо сложнее. Морганатические браки никогда не приветствовались. Так вот, те несчастные влюблённые из несовместимых родов, говорят, и выкрали Венец в надежде обменять его на возможность быть вместе. Их поймали, а артефакт был утрачен. С тех пор найти его никто не мог. Всё осложняется тем, что Венец может принимать любые формы, то есть может выглядеть и как тиара, и как папаха, и как…

– Шляпа? – тихо спросила я, озвучив свою догадку.

– Да хоть как кас-с-с-ска! – подтвердил мою догадку Шеша.

– А для чего он ракшасам? – поинтересовался Амур.

– Ну как это «для чего»?! Венец даёт возможность понять даже самые продвинутые рас-сы, а значит, можно наладить с-с-с-связи, получить ценные знания! – пояснил Шеша.

– Ракшасы не школьники, к знаниям не стремятся! – покачал головой Амур. – Тут что-то другое.

– Много ты понимаешь в ракшасах! – засмеялся Шеша. – Ты же ни одного не видел вблизи, а я с-с-с-с ними уже с-сражался!

– Тогда нам с Амуром не помешает небольшое погружение в тему! – вклинилась в разговор я. – Что это за ракшасы, как выглядят, где обитают, за что ненавидят другие формы жизни? Чем их можно одолеть?

– Анфиса, если б ты обладала зеленоватой кожей и имела хотя бы один хвос-с-с-ст, я бы на тебе женился! – заявил Шеша, а Амур почему-то недовольно сдвинул брови. – Очень правильные вопросы! Пойдёмте, я вам кое-что покажу, и вы всё поймёте.

Мы пошли вслед за Шешей, а я думала о том, как будет называться эпос о нём, моделируя название с учётом других древнеиндийских эпосов и философских трактатов: «УпаниШешашады», «Шешабхарата», «Шешаяна», «ШВеды», или лучше «Шешасутра»?

– Значит, жену тебе разрешается выбрать только из расы нагов? – спросила я, размышляя над последним названием эпоса, нарисовавшимся в моей голове, и замечанием Шеши о хвосте и зеленой коже у будущей жены.

– Да, такие правила! – пожал плечами Шеша. – У нас-с-с их называют: «хвост, ум, чешуя – вот и змеечка моя»! А что?

– Чисто профессиональный интерес: я же сваха, вот и думаю, кого тебе сосватать, – пояснила я.

Шеша весело осклабился в ответ и нажал на выступ на барельефе, открывающий проход в ещё один зал. В зале было темно, но Шеша и Амур смело прошли внутрь, и мне ничего не оставалось, как последовать за ними. Мы остановились где-то в глубине зала в кромешной тьме, потом Шеша прошипел что-то непонятное, и всё вокруг внезапно озарилось ярким светом, отчего я сначала зажмурилась, а затем, уже открыв глаза, закричала от страха и бросилась к Амуру, чтобы спрятаться за его могучей спиной. Тому были веские причины: со всех сторон нас окружали жуткие многорукие, лохматые, темнокожие, клыкастые монстры метра два ростом. У них были алые круглые глазищи и когтистые лапы.

– Разве можно так пугать?! – укоризненно сказал Амур, обращаясь к Шеше. – Ты так рискуешь остаться без свахи!

Кажется, ему тоже стало не по себе от такого неожиданного сюрприза, но он не подал виду, только побледнел больше обычного. Постепенно я поняла, что все эти страшилища не двигаются, да и вообще не подают признаков жизни.

– Простите, простите! Я пошутить хотел! – примирительно сказал Шеша. – Я для чего вас сюда привёл-то? А чтобы показать: вот такие они, ракшасы! Да, не бойтес-с-сь, это муляжи для тренировок! Я на них приёмы борьбы отрабатываю.

– Я чуть копыта не откинула от страха! – пробормотала я, разглядывая муляжи.

Сейчас они уже не казались мне такими страшными, скорее, просто страшненькими.

– У тебя ес-с-сть копыта?! – с интересом взглянув на меня, спросил Шеша, приняв мои слова за чистую монету.

Видимо, с точки зрения нагов наличие копыт делало меня более привлекательной.

– Конечно, двенадцать сантиметров! – гордо ответила я, имея в виду мои разящие лабутены с самострельными каблуками, оставшиеся дома.

– Таких клыкастых тварей обнаружить – пара пустяков. Как же они собирались незаметно подобраться к Венцу Разума? – задумчиво сказал Амур.

– Они не так просты, как могут показаться! – возразил Шеша. – Ракшасы меняют облик так же легко, как наги кожу! Они могут выглядеть как угодно, чтобы побудить жертву к нужным им ходам: цветок, милый зайка, птичка на ветке, украшение… Были случаи, когда ракшасы даже принимали облик мужей, братьев, любовников своих жертв.

– Или женихов, – продолжил его рассуждения Амур, подмигнув мне.

– Что за странные подмигивания? – спросил Шеша. – Я чего-то не знаю?

– Да приходили ко мне недавно свататься пять женихов. Крайне странные ребята, хотя внешне очень даже привлекательные, – пояснила я. – Охранная система, которую установил мой домовой, так верещала, что весь дом ходуном ходил! Мы их за высших приняли.

Я рассказала в подробностях весь процесс сватовства, вызвав смех Шеши и Амура.

– Между прочим, серенаду мне спели! Да-да! И сразу сделали предложение! – завершила я свое повествование.

– Кстати, очень похоже на ракшас-с-с-сские козни! – заметил Шеша. – Они обычно охотятся пентадами – небольшими группами из пяти демонов. Каждый в пентаде владеет определённым типом яда ума: это гнев, неведение, страсть, зависть и гордыня. Они начали с гордыни и страсти, но ты стойкая оказалась или, может, уже влюблена в кого, потому яды и не подействовали, ну разве что немного гордыни!

– Яд ума – опиум народа… – тихо проворчала я, а потом, спохватившись, добавила: – И ничего я не влюблена! Не выдумывай! А гордыни у тебя раз в пять больше, чем у меня!

Вот ведь жила, никого не трогала, только иногда пулями-сердечками в женихов стреляла, и тут попала в такую переделку! И как только Шеша догадался, что Амур мне в душу запал?! Я, конечно, не влюблена, но…

– Шеша – принц нагов, ему гордыня положена по статусу! – усмехнулся Амур.

– А что же ракшасы так к тебе чувс-с-с-ством воспылали? – спросил Шеша, с интересом разглядывая меня.

– Не ко мне, а к шляпке моей прапрабабушки! – сказала я и подробно рассказала о том, как нашла люк в странный исчезающий подпол.

– Анфис-с-с-са! Где ж ты раньше была?! Почему молчала?! – вскричал Шеша, до которого мгновенно дошло истинное положение дел. – Тебя же Венец хранительницей выбрал! Не совсем понятно, правда, как такое могло случиться с представителем младшей расы, но факт-то налицо. Судьба благоволит нам в наших исканиях!

– Выбрать-то выбрал, только чего этот Венец от меня хочет?! – пробормотала я, а Шеша продолжал резвиться вокруг меня, бодро выкрикивая оптимистические лозунги на санскрите и похлопывая Амура по плечу.

Амур не стал доносить до меня смысл выкрикиваемой галиматьи: видимо, это была непереводимая игра слов либо что-то не совсем приличное.

– Венец, получается, теперь у сущности с красивым именем Викторус-с-с? – спросил принц нагов через некоторое время, когда ему наконец удалось обуздать приступ восторга, препятствовавший логическим размышлениям.

– Я очень надеюсь на это, – пожала плечами я. – Дело в том, что мой домовой сразу ощутил что-то необычное в той шляпе и собирался изучить этот вопрос, но потом пришла Матильда со своим бабаем, и мы не успели ничего обсудить, потому что нам с Амуром пришлось скрываться.

– Ну, в любом случае, Венца у ракшасов нет, ибо сейчас об этом уже трезвонили бы на каждом углу! – сказал Амур, подводя итог всему услышанному. – Найдём домового – найдём и Венец!

– Наметим план дейс-с-ствий! Пройдёмте! – решительно объявил Шеша и увлёк нас за собой в соседнюю комнату подальше от муляжей ракшасов.

Похоже, там располагался рабочий кабинет принца. Я ожидала увидеть антикварную мебель, украшенную подушками и тюфяками, и низенький столик на изогнутых ножках, заваленный древними манускриптами, но комната имела ультрасовременный дизайн, в котором от седой древности общего убранства дворца остались только какие-то воззвания, начертанные на стенах на санскрите. Комнату разделял надвое тонкий прозрачный экран, созданный какой-то магией из вязки и упругой субстанции. Когда мы вошли, по поверхности экрана пошли круги, словно кто-то бросил туда камень.

– Последняя разработка науки нагов! – с гордостью сказал Шеша. – Мыс-с-с-слескоп «Око Шивы»!

– Отображает мысли? – спросила я.

– Да. Очень удобная вещь! – сказал Шеша. – Вот предс-с-ставь дом, где остался венец, и погрузи туда руку – пос-с-с-смотришь, что будет!

Я последовала его совету, старательно представляя дом. Субстанция, коснувшаяся моей руки, казалась живым мыслящим организмом, который умел безошибочно улавливать мысли. Через мгновение дом уже отображался на экране, а сам экран неожиданно забормотал, и на этот раз на русском:

– Типичная барская усадьба XIX века, стандартная постройка!

Далее изображение дома превратилось в кадастровый план, где было указано расположение комнат и коммуникационных систем. И этот план выудили точно не из моей головы.

– Подключился к архиву Кадас-с-с-стровой палаты Московской области! – пояснил Шеша. – Клас-с-сно, да?

– М-да… техника дошла … – пробормотала я, подивившись, как далеко шагнула наука в мире нагов.

– Судя по данным с ваших с-с-с-спутников, в доме никого нет. Двери вон даже нас-стежь! – сказал Шеша, указывая на экран, на котором появилось крупное изображение барского дома. Выглядело это родовое гнезд сиротливо и уныло, сразу чувствовалось, что домового в нём нет. Но где же Витюня?

– А что, если ракшасы его нашли и пытают?! – испуганно спросила я, и на мои глаза навернулись слёзы.

– Ну что ты, Фиса! – мягко сказал Амур, почти как когда-то Витюня. – Твой домовой всем ракшасам фору даст по сметливости и хитрости! Спрятался где-нибудь и ждёт, когда мы его найдём.

– Обе верс-с-с-сии надо проверить! – решил Шеша. – Зашлю туда «Змеищу», посмотрим.

– Какую «Змеищу»?! – удивилась я.

– Это мой агент, вернее, агентесса! Кумудвати, тайная кличка – «Змеища», – весело усмехнулся Шеша. – Она наполовину человек, наполовину нагиня. Живёт в Москве, присматривает там за полунагской диаспорой и работает моделью. Ей можно доверять! С-с-с-сейчас я её покажу!

Шеша тоже коснулся рукой субстанции экрана, и на нём на мгновение возникла тысяча и одна поза, в которых парень-змей, подозрительно похожий на принца нагов, так и сяк сплетался в одно целое с красивой зеленокожей хвостатой девицей. Шикарный бюст и выразительные губы красавицы были изображены особенно сочно. Похоже, что эпос с названием «Шешасутра» пойдёт отдельной книгой, наравне с главным повествованием о подвигах принца нагов.

– Простите! – слегка смутился Шеша, отчего его кожа стала заметно темнее (видимо, так «краснели» наги). – Издержки высоких технологий: ничего от них не скроешь! Сейчас!

Он наморщил лоб, и картинка изменилась. На экране теперь красовалась симпатичная загорелая брюнетка с тонкой талией, широкими бёдрами и ногами от ушей. Вот, значит, они какие, эти нагини! Почему же Шеша на ней не женится? Наверное, ему ищут какую-нибудь родовитую змеюку? А как же любовь? Ведь даже высокие технологии зафиксировали, что эта Кумудвати ему нравится?

У меня вдруг возникло неодолимое желание, чтобы «Око Шивы» заглянул в мысли Амура: очень хотелось узнать, как тот ко мне относится. Но Шеша принялся налаживать связь со своей «Змеищей» и чертить ей схему исследования здания, попутно инструктируя о том, как вести себя в сложных ситуациях, которые могли возникнуть.

Заметив, что я приуныла, Амур подошёл ко мне и тихо проговорил:

– Сегодня ночью я отправлюсь в полёт над миром нагов, чтобы размять крылья: подземелья угнетают жителей Олимпа. Хочешь, возьму тебя с собой?

– Спрашиваешь! – обрадовалась я. – Только как же мы будем летать? У меня крыльев нет.

– Шеша придумал суперпрочное крепление. Оно действует таким образом, что ты будешь находиться параллельно моему телу чуть ниже меня, – пояснил Амур.

– Это – как во время прыжков с парашютом с инструктором? – спросила я, представив себе эту связку.

– Да, только более безопасно! – кивнул Амур. – Не удивляйся: первое что я сделал, попав в твой мир – прыгнул с парашютом. Интересные ощущения! Это – как любовь: прыжок в неизвестность, эмоции зашкаливают!

– А ты любил когда-нибудь? – спросила я.

– Пока я жил на Олимпе, даже не задумывался об этом, хотя мы постоянно пробуждали это чувство в сердцах смертных. Я ведь был в свите моей бабушки Афродиты, – сказал Амур. – Я не понимал, почему люди так страдают от моих стрел, и вообще, для чего им нужно влюбляться, если проще и спокойнее жить не связывая себя никакими узами. У нас среди младших богов даже было соревнование, кто больше сердец поразит.

– А потом что-то изменилось? – поинтересовалась я, представив, как мелкие пухленькие шаловливые купидончики рисуют у себя на боку сердечки – символ поражённых целей, как лётчики – звёзды на фюзеляжах. Опасные ребята!

– А потом я решил понять что такое Вселенная, изучить другие расы, – сказал Амур. – И я понял, что любовь – это движущая сила, причем не только для людей, но и для каждого мира в целом. Прав был Данте, когда говорил мне:

«Но собственных мне было мало крылий;

И тут в мой разум грянул блеск с высот,

Неся свершенье всех его усилий.

Здесь изнемог высокий духа взлет;

Но страсть и волю мне уже стремила,

Как если колесу дан ровный ход,

Любовь, что движет солнце и светила».

Конечно, я слышала о Данте, но похвастаться тем, что читала его стихи, не могла, а тут оказывается, что Амур знал поэта лично! И вообще с этим младшим богом любви мне было очень интересно и как-то надёжно, а ещё так радостно, что и словами не описать. Честно говоря, я сама тоже мало знала о любви, и тем более о других расах. Кстати, Амур так и не ответил на мой вопрос, любил ли он, совсем заболтав меня на разные темы, но это только подогревало мой интерес к нему.

Весь день до вечера мы посвятили тренировкам. Шеша взялся за нас с Амуром всерьез, стараясь научить приемам борьбы с ракшасами. Сам он сражался просто виртуозно, безошибочно нанося удары и быстрее молнии передвигаясь между муляжами, которые имели несколько режимов движения, так вот Шеша выбирал самый сложный и быстрый режим.

Амур тоже справлялся неплохо: сказывалась древнегреческая военно-божественная подготовка. Младший бог любви двигался не так быстро, как Шеша, но зато стрелял из лука настолько метко, что мог бы взять первый приз на чемпионате по стрельбе, соревнуясь с признанными мастерами в этом деле, а в особенно опасные моменты его выручали крылья, унося ввысь от нападений разбушевавшихся муляжей.

Когда пришла моя очередь пройти тренажёрный бойцовский квест, я дала себе слово не посрамить честь воспитывавшего меня домового и ринулась на «врага». Витюня с детства научил меня некоторым приемам исконно русской рукопашной. Конечно, соревноваться с Шешей и Амуром я бы не смогла, да и приемов знала не много, но, когда десять муляжей были уложены пластом с помощью подсечек, а у одного мне удалось связать все руки и ноги длинным поясом, парни дружно зааплодировали. Стреляла я тоже неплохо, причем и пулями, и глазами. Результатом последнего вида стрельб были дергающиеся веки муляжей, а некоторые из «ракшасов» и вовсе впали в ступор, неожиданно задымившись.

– Ну, Анфис-с-са! – весело засмеялся Шеша. – Ты, оказывается, опас-с-сная девица! Все-таки жаль, что у тебя нет хвоста!

Конечно, это была шутка, против настоящих ракшасов я бы не выдержала и нескольких минут, но в любом случае эффект от тренировок был: страх перед этими грозными сущностями отступил, и я уже могла смотреть на них, не покрываясь мурашками с головы до ног.

Так прошел день, а вечером мы с Амуром с помощью какого-то тайного лаза выбрались на поверхность. Ощущения были такие, словно, покинув темницу, мы вырвались на свободу, которая оказалась синей теплой бархатной ночью, полной тысяч звёзд. Все красоты города нагов и дворца Шеши отступали перед красотой этой ночи. Я могла бы побиться об заклад, что Амур тоже ощущает нечто подобное. Всё-таки мы не были созданы для подземелий, что бы там кто ни говорил об общих прародителях нагах. Мы оба жаждали полёта!

Амур сам защелкнул крепления у приспособления, делавшего нас тандемом, а потом бросился с края обрыва, чтобы взмыть ввысь. Когда всплеск ужаса в моей душе исчез, я ощутила истинную радость полета. Я представляла себя птицей, парящей над землёй, и верила в то, что Амур не даст мне упасть. Он летел надо мной параллельно моему телу, делая мощные взмахи крыльями, и я не знала, что со мной происходит, но мне хотелось вот так лететь с ним вечно.

А ещё я думала о тех несчастных влюбленных, которые выкрали Венец у высших рас. Ведь, если этот Венец принимал облик шляпки моей прапрабабки, значит, она и её избранник были теми самыми несчастными влюблёнными.

Мои мысли и восторги прервала чья-то огромная рука, внезапно возникшая из темноты на нашем пути. Мало того, эта рука норовила поймать нас, словно комара! Амур отреагировал быстро, заложив крутой вираж, от которого у меня захватило дух. Во время виража выяснилось, что таких рук несколько. Я насчитала штук семь, но они так быстро двигались, что, возможно, их было больше.

Мы с Амуром метались между этих огромных ладоней, каждую секунду рискуя попасться и быть стертыми в порошок.

– Кто это?! – воскликнула я.

– Один из асуров! – ответил Амур. – Я бы предположил, что это страж границы, но мы не перелетали рубежи.

– Они такие огромные?! – поразилась я.

– Да, это раса гигантов, – пояснил Амур. – А ещё у них двенадцать рук, и эти руки им часто мешают.

После этих слов я поняла, для чего Амур совершал такие сумасшедшие виражи: в результате его манёвров рукастый гигант запутался в своих конечностях, а мы, быстро приземлившись, скрылись через тайный лаз. Когда за нами задвигалась дверь, замаскированная под камень, я увидела огромный глаз, сверкнувший из темноты. Кажется, гигант нас выследил, но во дворце принца нагов мы были в безопасности.

Прислонившись к шершавой сухой стене, мы стояли рядом в кромешной темноте лаза, тяжело дыша и держась за руки. Несмотря на пережитую нервную встряску, я ощущала себя самой счастливой девушкой на свете. Впрочем, нет: для полного счастья мне хотелось, чтобы Амур в темноте прикоснулся к моим губам своими. Я повернула голову, чувствуя, что Амур сделал то же самое. Наши жаркие уста вот-вот должны были встретиться и слиться в поцелуе, но внутри лаза неожиданно вспыхнул свет и послышался тихий шорох чешуек.

– Вот вы где! – радостно сказал Шеша. – У меня потряс-с-с-сающие новости: моя «Змеища» нашла послание Викторус-с-са в доме. Осталось его расшифровать!

ГЛАВА IV. Как стать героем эпоса

Мы спустились в подземные галереи дворца принца нагов и вернулись в рабочий кабинет Шеши. Вести о найденном послании домового сперва очень обрадовали меня, но позже мне пришла в голову мысль о том, что это может быть ловушка ракшасов. Недооценивать противника – последнее дело! В общем, в кабинет я спешила, снедаемая любопытством и беспокойством.

Шеша, добравшийся до места гораздо быстрее нас с Амуром, уже читал тайное послание, причем чем дальше он углублялся в чтение, тем выше поднимались его брови и сильнее морщился зеленоватый лоб, так, что чешуйки смешно топорщились, вставая дыбом. «Змеища» не присутствовала лично, видимо, переслав мысленный образ письма через какой-нибудь портативный мыслескоп прямо на экран, по-прежнему разделявший кабинет на две части.

Одного взгляда мне оказалось достаточно, чтобы понять, что послание точно писал Витюня: его закорючки я узнала бы из тысячи других. От сердца сразу отлегло: раз пишет, значит, жив и здоров. Почерк выглядел обычно: сразу ничего не разберёшь, буквы пляшут в разные стороны. Подделка исключалась, ибо, чтобы подделать такое, надо быть … даже не знаю, кем надо быть, но точно не ракшасом! А вот содержание письма приводило в лёгкое недоумение. Именно поэтому у Шеши так округлялись глаза и поднимались брови.

«Ситуация эта знакома,

И типичная даже весьма.

Даже те, у кого не все дома,

Так и рвутся проникнуть в дома.

К чужакам домовые суровы,

Пусть хоть свыше, хоть «сниже» они.

Принцип действия прост, право слово:

Всех впускать, выпускать же – ни-ни!

Только я ж домовой, не тюремщик,

Надзирателем быть не с руки.

Я ушёл, а кукушка: «Изменщик! –

мне кричала. – Ку-ку», и «Ки-ки»!»

Ниже, как у объявления, лист был аккуратно разрезан на мелкие вертикальные полоски с адресом: «На юга, Витюне»

– Вот это было прикреплено к двери! – развел руками Шеша.

– А больше точно ничего не было? – поинтересовался Амур, тоже озадаченный такими словесами.

– Из пос-с-с-сланий ничего, моя агентес-с-с-с-са нашла бы, а в самом доме заперта женщина. На вид вроде очень приличная, даже в шляпке с-с-с-с вуалью, но жутко кричит на странном языке и бьётся головой в закрытые двери, – поведал Шеша, вызвав наш с Амуром смех.

– Ракшасиха пришла женихов у Анфисы отбивать? – спросил младший бог любви, весело улыбаясь: кажется, вся эта история его очень развеселила.

– Нет, агентес-с-с-с-са докладывает, что в доме явно человек, но силы черпает от ракшасов! – пожал плечами Шеша. – Парадокс-с-с!

– Никакого парадокса, – возразила я. – Это Матильда – главная ведьма-сваха! Наверное, домовой её запер в доме своей магией, вот и сидит она там теперь, злобствует. А язык неизвестный – это ругательства. Она у нас по этой части очень знающий специалист (и не праздные это словеса, кстати: она бабая своего так вызывает)! Ну а силу свахи, кажется, все от ракшасов черпали и ракшасский план по селекции человечества выполняли!

– Нет, не вс-с-с-се! – покачал головой Шеша. – У тебя сила из другого источника, мне неизвес-с-стного. Ракшасов я бы почувствовал и не пустил бы тебя даже на порог с-с-своего дома. Ты вообще к ним никакого отношения не имеешь!

Это заявление меня очень обрадовало, ведь я отчасти чувствовала себя виноватой в том, что демоны так распоясались в нашем измерении. С другой стороны, если сила моя не от них, то от кого же? Или это моя личная энергия любви, так сказать, не в меру мощное либидо, поставленное на службу народу? Самый главный вопрос – где искать Витюню – тоже ответа пока не имел. Ну, не на югах же, правда?! Уж как-то слишком просто, да и как его там найдешь-то без точного адреса? Может, это он для отвода глаз про юга написал? Я точно знала, что домовые далеко от своих домов не отходят. Это не птицы перелетные, чтобы на юга так запросто махнуть.

– А этот твой Викторус… У него самого точно все дома? – осторожно спросил Шеша. – Ты не подумай, я никого не хочу обидеть, но уж очень бредовое какое-то послание.

– Можешь не сомневаться! – заверила я принца нагов. – Послание, правда, выглядит странно, но это потому, что мы пока не угадали, какая информация спрятана в нём. Витюня должен был запутать преследователей и подать мне знак. Думаю, что первый пункт ему удался на славу, а вот со знаками он, похоже, переборщил.

– Я уже запустил программу обнаружения всех возможных шифров, – сказал Шеша. – Правда, быстро она не сработает, придётся подождать.

Ожидание длилось несколько часов. Всё это время мы пытались самостоятельно понять скрытый смысл послания, прочитав его вдоль и поперёк раз сто – безрезультатно. Вишенкой на торте стал ответ программы обнаружения шифров, гласивший: «Применение техник шифрования в тексте не обнаружено». В этот момент меня осенило!

– Это не шифр! – воскликнула я. – Всё проще! Гораздо проще! И как же я сразу-то не поняла! Он же для меня это написал, чтобы только я могла догадаться!

Шеша и Амур взглянули на меня с интересом, к которому во взгляде Амура примешивалось восхищение, а во взгляде Шеши – лёгкая досада: немудрено, какой-то рядовой русский домовой превзошёл систему расшифровки принца нагов, тут, и правда есть над чем задуматься!

– Из всего это текста нам нужно только одно слово: «Ки-ки»! – заявила я.

– А что оно означает? – озадаченно спросил Шеша.

– Это прозвище его давней подруги – Кики, только ударение в нём ставится не так, как в стишке из послания, а на первый слог, поэтому мне сразу это в голову и не пришло! —пояснила я.

– Подруга домового – это домовиха?! – предположил Амур, а Шеша весело рассмеялся.

– Нет, кикимора она у него, – деловито поправила я.

Кикимор я не видела ни разу: болотные в нашей местности не водились по причине отсутствия болот, а та сухопутная кикимора, что иногда приходила к нам в дом, оставалась невидимой, надеюсь, из соображений конспирации, а не потому, что была страшненькая, да и Витюня вряд ли выбрал бы себе в подруги несимпатичную особу. Как бы там ни было, эффект невидимости нельзя было снять никакими заклинаниями.

Я видела только, как кикимора помогала домовому ткать, прясть и вязать: всё будто делалось само собой и одновременно, что наводило на мысль о том, сколько рук у нашей гостьи. В недругов эта сущность любила метко кидаться всем, что попадало ей под руку, а ещё порой она пела, гуляя по крыше – сладко так пела, ласково, тоненьким голоском и иногда смеялась. Вот эту таинственную леди Витюня и называл Кики. Иногда он тоже ходил к ней в гости. Это случалось нечасто и с соблюдением мер конспирации уровня Штирлица: Витюня дожидался ночи и, обратившись в большого бровастого филина, улетал, как мне казалось, в сторону заброшенного села. Таких рядом с усадьбой было несколько. Так что Кики, наверное, облюбовала один из заброшенных домов там, возможно, даже готовила его для совместного проживания с Витюней.

Вообще кикимор считали злыми и вздорными духами, но говорят, что под положительным влиянием добрых и хозяйственных домовых они в меру перевоспитывались. Как Витюня смог сбежать к своей зазнобе? Я представила, как невидимая Кики закидывает ракшасов и Матильду недозрелыми помидорами с нашего огорода и с боем отступает, уводя с собой Витюню. Может, всё было и не так, но уже одно то, что домовой спасся и находится у друзей, было прекрасно! Теперь дело за малым: идём к Кики и вместе с Витюней разбираемся, зачем к нам попал Венец, попутно разъяснив ракшасам и примкнувшим в ним несознательным свахам и бабаям их место в мировой иерархии видов.

– Когда мы отправимся в наш поход? – спросила я у Шеши.

– Тебе не терпится войти в историю? – засмеялся принц нагов.

– Скорее, вникнуть в эту историю, чем войти, – уточнила я.

– Просто так взять и отправиться в поход мы не можем: я же, как-никак, принц. По правилам, я должен известить все миры, что иду сражаться со злом, представить своих спутников общественности и ещё взять с собой летописца, который и будет слагать эпос, наблюдая за нами! – важно сказал Шеша.

– Ну и волокита! – развела руками я.

– И кто у нас летописец? – поинтересовался Амур.

– Вот с летописцем незадача вышла, – потёр затылок Шеша. – Всех приличных уже другие кандидаты в герои разобрали: кто оды любовные создавать собрался, кто песни. Сейчас на это большой спрос!

– У меня есть один на примете! – улыбнулся Амур.

– Какого он происхождения? – уточнил Шеша. – Я-то настроен вполне демократично, но вот моя семья может воспротивиться. Понимаешь?

– Происхождения он самого летописного, то есть, скорее, даже мифического: праправнук Орфея! – успокоил принца нагов Амур.

– Орфея?! Того самого?! – воскликнули мы с Шешей.

И экран мыслескопа мгновенно отразил наши общие мысли даже без погружения рук в его вязкую субстанцию: древний грек бренчит на кифаре, его мускулистое тело слегка прикрывает небрежно накинутый плащ, на ногах модные сандалеты, а кудрявую голову венчает лавровый венец.

– Да-да, его! – подтвердил Амур. – Только праправнук выглядит… э-э-э-э… скажем так, несколько более эффектно.

Он слегка коснулся экрана левой рукой, и нашим взорам открылась такая картина: на сцене стоял бородатый и лохматый, но довольно симпатичный мужчина в кожаной косухе и играл на гитаре. Вид у него был залихватский, даже слегка сумасшедший.

– Я как-то иначе представлял себе летописца, – пробормотал Шеша.

– Он пишет забавные стихи и умеет очаровывать зрителя своим пением и игрой, это передалось ему по наследству, – высказался в защиту летописца Амур. – Конечно, он большой оригинал, но, поверь, лучшего не найти! К тому же живёт он неподалёку от усадьбы: три дня полёта. А пока мы сами напишем начало. Например, вот так:

«Как ныне сбирается Шеша и Ко

Отмстить неразумным ракшасам:

И демоны те, всех достав глубоко,

Получат вот-вот по мордасам;

Ведь Шеша сказал им сурово: «Не смей!»

И ринулся в путь весь красивый, как змей!»

Я с трудом сдержалась, чтобы не разразиться гомерическим хохотом, а вот Шеше, кажется, начало пришлось по душе.

– Ну хорошо! – согласился он. – Назови имя летописца, чтобы я мог представить его, соблюдая обычаи.

– Имени не знаю, но он выступает под творческим псевдонимом Фейор, – сказал Амур.

– Его доставят сюда! – объявил Шеша и внёс псевдоним летописца в списки героев эпоса с помощью неизвестного гаджета, внешне напоминающего глиняную табличку.

После этого принц нагов отдал нас с Амуром на растерзание придворным визажистам, ведь нам предстояло явить свой образ перед массами вместе с Шешей. Он попросил нас одеться в традициях города нагов, чтобы жители, провожающие героев будущего эпоса, приняли нас за своих. Я впервые примерила на себя сари. Конечно, правильно и красиво намотать на себя двенадцать метров ткани самостоятельно я бы не смогла. Мне помогали присланные Шешей служанки-нагини.

После того как они закончили приводить меня в соответствие канонам красоты, тысячелетиями принятым у нагов, и позволили мне взглянуть в зеркало, чтобы увидеть результат, я не поверила своим глазам, потому что из зазеркалья на меня смотрела махарани в роскошном сари цвета зелёной травы, по которой кто-то щедро рассыпал золотые узоры в виде цветов и змей. Руки и область вокруг пупка мне эффектно расписали хной, и, как любил шутить Витюня, «на шею бусья понавесили».

Причёска тоже была произведением искусства: в волосы вплели золотые и жемчужные нити, а потом уложили всё в низкий пучок, украшая крупными драгоценным камнями и цветами. Чтобы эта конструкция не развалилась на ходу, причёску закрепили прочными нитями, что напомнило мне процесс армирования бетона. Макияж тоже поражал воображение: благодаря ему у меня раза в три увеличились глаза, и взгляд сделался бархатно-глубоким, таинственным, а губы расцвели подобно алым бутонам, подтверждая давнюю истину о том, что красота – это страшная сила. Конечно, мне сразу захотелось выскочить в соседнюю комнату, чтобы эффектную меня срочно увидел Амур!

Но прежде чем выйти за дверь, я немного походила взад-вперёд, чтобы привыкнуть к новому наряду. Надо заметить, что всё это зелёное великолепие крепилось буквально на честном слове, так как край ткани заправлялся за нижнюю юбку. Первое время я боялась, что наряд развалится при интенсивной ходьбе, но служанки-нагини, весело хихикая, успокоили меня, пояснив, что сари изготовлено по древнейшей технологии, упомянутой ещё в эпосе «Махабхарата», но усовершенствованной по самое не хочу. Была, дескать, в том эпосе такая сцена: муж жену в карты проиграл, и тогда его соперник со своими воинами решил сорвать с неё сари, так вот несколько дней разматывали, а размотать всё же не смогли! Это очень обнадёживало, поэтому я перестала зацикливаться на креплениях и моём разрисованном пупке, эффектно выделявшемся под полупрозрачной тканью.

Правда, что мне переживать?! По-моему, этот наряд был мне к лицу! Сразу вспомнилась песня из старого фильма «Танцор диско», которую часто напевал Витюня, будучи ярым поклонником Болливуда. Жалко, что домовой сейчас далеко и не видит свою Фису. Служанки в довершение эффекта нарисовали мне алую точку на лбу, сказав, что в этом месте у меня может внезапно открыться третий глаз – око Шивы, и приклеили россыпь мелких драгоценных камушков над бровями, смотревшихся наподобие дверных глазков, открывающих окружающим подлинный блеск моего ума.

Я встала перед зеркалом, чтобы ещё раз взглянуть на себя и привыкнуть к необычно яркой внешности. Нет, не махарани я в этом, а … богиня, и вид у меня богический (или божественный, кто его знает?)! Я представила себя в роли богини, вспомнив стихи неизвестного автора, попавшиеся мне на просторах глобальной сети, и продекламировала их, обращаясь к своим предполагаемым поклонникам:

«Если подмигну я Шивы оком,

Шок культурный враз у стервеца!

В жертву принимаю я жестоко

Лишь одни влюблённые сердца.

Положите в жертвенную чашу!

А ограниченье таково:

Пусть здоровым будет сердце ваше,

С ИБС чтоб там ни одного!

Я же с томной грацией осанки

Осмотрю их холодно, как врач.

Как там пели в фильмах индианки?

Джимми, Джимми, ача, ача, ач…».

Я уже начала пританцовывать перед зеркалом, напевая последнюю строчку этого стихотворения и маня пальцем воображаемого поклонника, и вдруг заметила, что у меня за спиной на некотором расстоянии стоит взаправдашний… сказочный махараджа. У меня пропал дар речи от созерцания его одежд, выполненных из зелёного шёлка, расшитого золотыми узорами, сюжетно перекликающимися с теми, что были изображены на моём сари.

Кажется, это называлось шервани – нечто вроде длинного (ниже колен) сюртука, который удачно дополняли узкие однотонные штаны под цвет, красиво драпированный на шее палантин и тапки (хорошо, что не белые!) с загнутыми носами, как в сказке «Маленький Мук». Ба, да это же Амур! Я узнала его не сразу, а когда он распахнул крылья, до этого сложенные за спиной. Искусные портные сшили его шервани, предусмотрев отверстия для крыльев. Как же к лицу ему был этот роскошный наряд! И, кажется, он слышал мою декламацию, вызвавшую улыбку на его красивом мужественном лице, а вот меня бросило в краску от смущения.

– А сердца с лёгкой тахикардией принимаются? – весело спросил Амур, двинувшись ко мне.

– Это я так, пошутила просто, – попыталась оправдаться я, потупив взгляд, но младший бог любви уже подошёл слишком близко и взял мои руки в свои, от чего тахикардия началась и у меня. Похоже, это было заразно! Я подняла голову, и наши взгляды встретились, намертво сцепившись между собой.

– Фиса! – прошептал Амур, наклоняясь ко мне, а я замерла в ожидании поцелуя, но нашему обоюдному желанию снова не суждено было сбыться.

– Вы готовы? – деловито спросил Шеша, врываясь в комнату. – Выезжаем через пять минут!

Принц нагов блистал в шервани золотого цвета, украшенном вышивкой из рубинов, образующих тончайшие узоры. На плечо с царственной небрежностью был накинут бордовый палантин, сочетавшийся с такого же цвета шальварами, а голову украшал тюрбан из той же ткани, что и шервани.

– Выезжаем?! – удивилась я, с неохотой оторвав взгляд от Амура.

– Да, на боевых колесницах! – сказал Шеша. – Этот ритуал символизирует силу и могущество героев эпоса. Ты когда-нибудь ездила на колеснице?

– Нет, – честно призналась я. – Это, наверное, страшно?

– Вовсе нет! – успокоил меня Шеша. – Амур будет править, а тебе нужно просто красиво стоять, улыбаться и иногда махать рукой.

– С этим я справлюсь! – пообещала я.

Вскоре мы уже приблизились к диковинным средствам передвижения, запряжённым парами странных существ с головой и шеей льва, туловищем козы и хвостом в виде змеи.

– Это химеры, – шепнул Амур, помогая мне подняться на колесницу, корпус которой сиял золотом. – Олимп продал технологию их разведения нагам.

Химеры вели себя вполне прилично, но мне всё равно было немного боязно находиться в непосредственной близости с этими чудищами; спасало только наличие Амура рядом. Шеша с молниеносностью, свойственной нагам, занял своё место на колеснице, стоявшей перед нашей, где уже ждала его, в оранжевом сари, расшитом золотом и рубинами прекрасная Кумудвати, известная как «Змеища», а следом за принцем нагов вскарабкался некто в чёрном шервани и с гитарой наперевес. Летописец! Фейор помахал нам рукой в знак приветствия и изобразил свою фирменную улыбку.

– Летописец будет освещать наше появление, – сказал Амур.

Я кивнула. В этот момент прозвучал гонг, и колесницы двинулись вперёд. Дальнейшее действо запечатлелось в моей памяти как-то размыто, вероятно – от волнения. Фейор не умолкал ни на мгновение, постоянно напевая хриплым баритоном что-то в стиле акынов «что вижу, то и пою». А мы в это время пролетали по странному пространству, выглядевшему, словно огромный аквариум, в котором мириады окон в иные миры, из которых за нами следили тысячи глаз, принадлежащих представителям самых разных рас.

Я смотрела на этих диковинных существ и думала о том, что это театральное действо не просто красивый ритуал, а своего рода клятва, которую теперь уже нельзя нарушить: назвался героем эпоса – значит, давай, геройствуй, начинай эпохалить, и ни шагу назад, ведь все тебя видели! Вот это я влипла в историю! Радовало только то, что влипла я не одна. С Шешей и Фейором не соскучишься, а с Амуром я бы вообще улетела на край света. Жалко, что таких предложений от него пока не поступало.

Думая так, я и не заметила, что наши колесницы выехали из «аквариума» в какой-то зеркальный тоннель. Пока мы ехали по нему, мне казалось, что наши отражения начинают жить собственной жизнью. Моё, например, пару раз помахало мне рукой и подмигивало левым глазом, словно охваченное нервным тиком, оставив меня в полном замешательстве. Вскоре тоннель дошёл до развилки, разделяясь на шесть рукавов. Шеша, лихо управляя химерами, двинулся по прямой, мы с Амуром, естественно, следом, а вот отражения, к моему величайшему удивлению, рванули во все остальные ответвления.

– Это что за штучки? – спросила я.

– Это наши клоны, созданные магией нагов, – пояснил Амур так спокойно, будто его клонировали каждый день.

– И зачем они нам?! – удивилась я.

– Ну, понимаешь, мы ведь теперь известные на всю Вселенную персоны, как «Битлз», или, Гильгамеш, например, – отозвался Амур. – За нами следят все расы, среди которых и наши враги тоже, например, асуры, дальние родственники ракшасов. Поэтому как отвлекающий манёвр Шеша придумал выпустить клонов. Они будут шумно разъезжать по разным местам Вселенной, быть на виду, перетягивая внимание на себя, а мы отправимся тайно и тихо делать великие дела.

– Балет «Тодес» двадцать пятый состав, – проворчала я, усмехнувшись этой забавной хитрости.

Так вот зачем были все эти вычурные наряды и колесницы! Хитро! Будто подтверждая слова младшего бога любви, Шеша остановил колесницу в тупике, которым неожиданно закончился тоннель, и сказал, повернувшись к нам:

– Всё, друзья мои! Театр окончен, переодеваемся, и в путь! Кумудвати, помоги Анфисе привести себя в порядок.

После этого принц нагов нажал на фрагмент вышивки, и его шикарный наряд преобразовался в обычный, даже слегка затрапезный прикид, в котором по селу любили бродить дачники или залётные грибники. Амур и Фейор сделали то же самое, с той лишь разницей, что поиск нужной кнопки, запускающей преобразование, длился значительно дольше. Кумудвати подошла ко мне и осторожно коснулась сари, после чего оно мгновенно сжалось, превращаясь в комплект: рваные джинсы и футболка. Сама «Змеища» вскоре тоже сменила наряд. Пока я разглядывала свой новый облик, Шеша уже каким-то образом преобразовал колесницы в велосипеды, а химеры с большой неохотой превратились в собак.

– Все готовы? – спросил принц нагов, обозрев нас, как вожатый пионерлагеря свой отряд. – Амур, где твой ключ?

Амур извлёк из кармана ключ от измерений и, нащупав замочную скважину в двери, замаскированной в стене, осторожно повернул ключ трижды, а потом аккуратно открыл дверь и выглянул наружу.

– Всё в порядке! – сказал он. – Можно выходить!

Мы выбрались в тихую ночь моего обычного мира, оказавшись среди абсолютно незнакомого леса. Вход в тоннель закрылся и растаял в воздухе.

– Где это мы? – спросила я, озираясь по сторонам.

– Самая близкая к твоему дому точка перехода, – сказал Амур. – Ближе опасно: ракшасы могут ощутить энергетический всплеск.

– Близкая-то она близкая, но куда теперь идти, не пойму, я так глубоко в лес не заходила, – развела руками я.

– Сейчас всё разведаем! – успокоил меня Шеша и отпустил одну из химер, имеющую сейчас облик собаки. Та быстро побежала вперёд и скрылась в темноте.

– Может, костёр разожжём? – спросил Фейор. – Я вам под гитару спою, как в походе.

– Нет, это привлечёт к нам излишнее внимание, – сказал Шеша. – Песни пока откладываются. Демонстрация скрытых способностей только в случае крайней необходимости.

Особаченная химера тем временем вернулась, что-то тихо натявкав на ухо принцу нагов.

– Всё нормально! – объявил Шеша, выслушав её. – Вперёд два километра, затем поворот налево, и будет первая заброшенная деревня. Там и начнём искать. По колесницам!

Велосипеды, в которые трансформировались колесницы, были двух видов: тандем для нас Амуром и триплет для Шеши, Кумудвати и Фейора. На таком велосипеде мне приходилось ехать впервые. О моём напарнике можно было сказать, употребив известную фразу «прёт как дизель». Мне даже не приходилось крутить педали, правда, триплет всё-таки обогнал нас, но ведь там было целых три лошадиных силы, вернее, две змеиные и одна человечья. Принц нагов вырвался вперёд, и его триплет исчез в темноте. Я тоже решила поднажать, начав крутить педали. А дальше случилось нечто непредвиденное. То ли Амур не справился с управлением, то ли наш велосипед, слегка отклонившись от курса, наткнулся на какую-то корягу, результат был один: мы свалились овраг.

Сначала меня охватил страх, но на склонах оврага оказалась такая мягкая и душистая трава, что падать было совсем не больно. Амур рухнул сверху, накрыв меня своим телом.

– Эй! Осторожнее! Ты меня так раздавишь! – возмутилась я для порядка, стараясь не подавать виду, что мне безумно понравилось такое положение дел.

– Извини! – прошептал Амур.

Он нависал надо мной так, что его кудрявая шевелюра касалась моего лица, а потом я узнала вкус его губ, показавшийся мне слаще сахара. Наш поцелуй был неожиданно прерван глухим ударом: кто-то прицельно бросил шишкой прямо Амуру по макушке, не с целью нанести сильные телесные повреждения, а, как мне показалось, для забавы.

– Ай! Больно же! – проворчал младший бог любви, погрозив кулаком в темноту в направлении меткого броска.

В ответ послышался хруст веток в соседних кустах и зловредное хихиканье. Причём точно хихикала женщина, в этом я была уверена на сто процентов! И что же это за зловредные незнакомки прячутся по кустам в лесной глуши и целоваться спокойно не дают?!

– А вы, дамочка, кто такая будете? Нехорошо как-то из кустов шишками кидаться, даже не представившись! – решила возмутиться я.

В ответ последовал прицельный бросок в меня, правда, на этот раз не шишкой, а спелым наливным яблочком, и, на моё счастье, не по лбу и не в глаз. Фактически яблоко прилетело прямо мне в руки, когда мы с Амуром уже приняли сидячее положение. Оно было такое аппетитное и сочное, что мне захотелось немедленно его съесть, но я воздержалась из соображений безопасности, сунув яблоко в карман до выяснения обстоятельств.

– Сейчас мы её вычислим! – сказал младший бог любви, на всё смотревший в оптимистическом ключе.

Он извлёк из кармана связку ключей и снова взялся за ключ от измерений, правда, на этот раз Амур собрался использовать какое-то другое свойство этого артефакта. Он дождался, когда при нажатии на головку ключ распустит, обнажил блестящий синий камень по центру и поднёс его к левому глазу наподобие лорнета.

– Он ещё и так действует?! – поразилась я. – И что видно сквозь камень?

– Это не камень, – сказал Амур. – Это всевидящий глаз сестёр Грай. Они – родственницы Медузы Горгоны.

– Что-то припоминаю… Персей у них ещё глаз украл! – вспомнила я мифы.

– Не Персей, а я! – усмехнулся Амур. – В мифах небольшая неточность. И не украл, а выменял, на мою божественную надбавку к пенсии для каждой.

– А ты разве на пенсии? – удивилась я.

– Нет, конечно! Молод ещё, рано мне, – успокоил меня Амур. – Но нам, жителям Олимпа, полагаются такие выплаты, вот на них я и обменял глаз Гра