Музей воспоминаний бесплатное чтение

Пролог

– И мать, и дитя умрут, если не сделать экстренное кесарево сечение. Роженица не в себе… – объясняла отцу ребёнка, сцепив дрожащие пальцы, младшая жрица Луцины, богини деторождения, жалея о том, что именно эти роды стали её первыми.

Отец ребёнка возвышался над ней скалой – с нахмуренными чёрными бровями и угрожающей складкой над переносицей он производил впечатление оголодавшего чудовища, в любую минуту готового напасть. К тому же, жрицу пугало и то, что он слушал её молча, дожидаясь каждого слова.

Вокруг роженицы вились роем старшие жрецы, работая, как слаженный симфонический оркестр. Прикованная якорными цепями к каменному ритуальному ложу и ближайшим к нему колоннам, женщина раскинулась на простынях, пропитанных кровью и спускающихся на пол тяжёлым грузом, то приходя в себя, то теряя сознание.

– В агонии, – жрица мягко кивнула, не отрывая взгляда от Энзо и натянуто улыбаясь в знак уважения, – Оба страдают, разрешите вмешательство, дорогой супруг?

– Дура! – не выдержал мужчина, схватив жрицу за плечи, – Делайте, что нужно, не спрашивай меня!

– Я по протоколу должна! – выпалила младшая жрица, вскрикнув от боли.

– Какой к чёрту протокол?! – заорал Энзо ей в лицо, не сдерживая гнева и тряхнув девчушку, – Пусть Луцина проклянёт вас всех, если кто-то из них умрёт!

Жрицу окатило пожирающим холодом и она вспыхнула, покрывшись мурашками. Сидевший в изголовье ложа Квирино стиснул зубы и сжал кулаки так, что ногти впились ещё глубже в свежие раны. Сосуды по всему его телу переливались золотом, освещая зал – их концы выходили за пределы его тела и проникали в тело роженицы.

– Сделаем, что можем, дорогой супруг, – откланялась жрица и кинулась помогать старшим, чуть не оглохнув от криков роженицы и разделявшего её боль Квирино.

Тиндра на мгновение пришла в сознание, и Энзо бросился к ним обоим. Женщина успела только бросить на него взгляд и вместо его протянутой руки сжать одну из цепей, что была ближе всего. Звено раскрошилось, как песочный замок, и огрызки цепи со звоном свалились на пол.

– Всё будет хорошо, милая, только держись, только держись…

– Местный наркоз, – скомандовала одна из жриц, отталкивая Энзо от ложа, – Выведите супруга, кто-нибудь!

Тиндра закрыла глаза, и Квирино импульсом привёл её в чувство.

– Не отключаться, – приказал он и себе, и ей, надеясь, что хватит и сил, и терпения; муки длились не первый и не второй час.

Раймонт схватил Энзо за шиворот и выволок из зала – тот сопротивлялся и крутился, как волчок.

– У нас только полчаса, – услышал он разговор жрецов, оставшихся за спиной.

– Полчаса? Семь минут, – возразила другая жрица, – Вертикальный надрез.

Ужаснувшись от осознания, что в худшем случае он лишится и любимой, и сына за ближайшие минуты, Энзо остановился и не осмелился обернуться. Воспользовавшись отвлечением друга, Раймонт отпустил его и связал заклятьем. Временами его напарник был таким невнимательным; он же не мог себе позволить такую роскошь.

– Рэй, твою мать, что ты творишь?! – мужчина, очнувшись, попытался сделать хотя бы шаг или дёрнуть рукой, но не смог, – И… когда успел?!

Для того, чтобы взять его под контроль, Раймонт должен был использовать свою кровь. Энзо прикидывал, когда произошёл контакт с ней – неужели с кофе?

– Ты поблагодаришь меня потом, – ответил ловец, потянувшись за сигаретой, – Поверь моему опыту, женщине во время родов только тяжелее от того, что ты рядом и видишь её боль.

– Что будет, если она умрёт? – спросил Энзо, поддавшись панике и представив страшные картины альтернатив будущего. Если потерю ребёнка он ещё мог как-то перенести, то…

– Молчи, дурак, не гневи богов, – отрезал Раймонт, убрав сигарету в карман и почувствовав, что его вызывают. Приложив указательный и средний пальцы к правому запястью и нащупав слабый пульс, он получил послание от гестианцев, охранявших барьер со стороны города.

– У нас гости, пора расходиться по местам, – объяснил Раймонт и снял с Энзо путы связывания.

– По плану, – бросил тот напарнику и вышел из здания.

Раймонт подошёл к Квирино и достал из внутренних карманов пустую стеклянную колбу. Квирино, услышав его шаги, не шелохнулся – нужно было продержаться ещё немного.

– Этого не хватит, – оценив взглядом колбу, отметила гестианка, ответственная за то, чтобы помочь вовремя открыть портал во временной карман, – Мне тоже нужно.

– Побуду дойной коровой в такой особенный день, – усмехнулся Раймонт, устраиваясь рядом поудобнее и доставая всё необходимое.

– Новорожденный может там и не выжить, – напомнила она, осознавая, что все они подписались на исполнение безумного плана, противоречившего базовым законам мироздания.

– Ребёнка обратно не засунешь, и ты нам все уши уже прожужжала, – Раймонт на вдохе ввёл иглу в вену, и кровь хлынула в пробирку, – Спасибо за заботу, конечно, только поздно отступать.

– Достали, – прозвучал взволнованный голос старшей жрицы.

Ребёнок закричал. Квирино бросил быстрый взгляд в сторону ложа. Вокруг Тиндры продолжалась суета: кто-то обмывал ребенка, другие торопливо извлекали плаценту и зашивали роженицу. Не сдержавшись, юноша радостно выдохнул – полдела сделано.

– Живой! – улыбнулась гестианка со слезами на глазах, наблюдая, как жрицы заворачивают ребёнка в пелёнку, – Старший…

– Знаю, – ответил Квирино, всё ещё не двигаясь и не открывая глаз, – Кровь готова?

Золотистые корни покидали Тиндру и медленно распадались в воздухе на искры – внутри же заклинатель ощущал себя так, будто его тело в клочья разорвали бомбы, а по останкам с энтузиазмом катался гружёный поезд. Он съёжился от стального привкуса собственной крови во рту, осознавая с трудом, насколько травмирован на самом деле. Сняв заклинание и перестав светиться, он потянулся рукой к гестианке – та помогла юноше подняться и пересесть в другое место. Раймонт, набравший несколько колб крови, протянул их опустившемуся рядом Квирино.

– Jus sanguinis и приятного аппетита.

– Не перестаёшь шутить, – буркнул юноша, не в силах улыбаться, и с жадностью выпил пару колб, как и гестианка. Затем жрицы вручили ей ребёнка. Спустя минуту Квирино уверенно поднялся на ноги и помог встать Раймонту, которого не оставлял гнёт дурного предчувствия.

Снаружи раздались крики, дверь вышибло порывом ветра. Некоторые жрицы бросились вперёд, защищать роженицу заклятиями, созданными второпях, и сгорели заживо, как клочки пожелтевшей бумаги, от ворвавшегося внутрь алого пламени с искрами лавы. Воздух разрезал оглушающий своей чистотой звон – так звучал небесный порядок – и означал он только одно: их души будут уничтожены без шанса на перерождение.

Квирино, впитав энергию только что умерших, пробудил свой светлый огонь, вспыхнул как спичка, и отвёл от своих подопечных первую волну лавы, приняв удар на себя. Алое пламя выжгло белоснежный императорский плащ и прокусило плоть по пояс до самых костей. Защитить еще и Тиндру было выше его сил, и роженицу захлестнула волна лавы, как цунами.

– Focus, – начала заклинание гестианка. Левая створка двери убежища очага распахнулась, Раймонт перешагнул порог. Квирино выхватил ребёнка из её рук и толкнул девушку вперёд.

– Tempus tectumque, – закончил за неё юноша, правая створка тоже распахнулась и он шагнул вперёд, запечатывая проход за собой, – Увидимся в будущем.

21