Рожденный драконом бесплатное чтение

Предисловие

В этой книге, я хотел бы предоставить вниманию читателей, трилогию – « Ветры Баянкола». Это «Облака плачут кровью» , «Ветры Баянкола» и «Хан-Тегри». Трилогия посвящена Востоку середины 11-го – начала 12-столетия. Этот период , можно назвать поистине уникальным , в тысячелетней истории Востока. Это время высочайшего развития культуры, время Авиценны и Низам – аль – Мулька, Хайяма и Бируни, великих писателей – просветителей Махмуда Кашгараи и Юсуфа Баласагуни. Это был расцвет культуры, которого страны Европы, смогли достичь лишь через три столетия, во многом, переняв мудрость востока, после крестовых походов. И невольно вспоминаются бессмертные строки Киплинга

– Запад есть – Запад, Восток есть – Восток!! И не встретиться им никогда! Перед Божьим престолом лишь, в день Страшного Суда!

Но Запада нет! И Восток нет!

Есть двое сильных мужчин! Рожденные в разных концах земли, сошлись один на один! И одновременно – время жесточайших война, свидетельство рождения, расцвета и гибели, могущественных держав : Саманидского эмирата, государства Караханидов и султаната Сельджуков. Жизнь Востока/, в описываемый период, качающийся мир, где все зыбко и непрочно. Это игры тайных служб, которые были при дворах всех правителей, затем вылившиеся в зловещую секту ассасинов, заставлявшую трепетать могущественных государей, интриги, подкупы, яд и кинжал. Правители этого времени – кровавые тираны, одновременно строившие мечети , медресе и больницы, ратовавшие за просвещение, достаточно вспомнить Тобгач-хана ( Тобчи- хана), одного из главных героев , первой книги трилогии » Облака плачут кровью « И конечно главный герой книги «Облака плачут кровью» , хаджиб Тобчи- хана, Дахир – беглый раб, интриган и отравитель, лицемер и лицедей, одновременно – государственник, книжник и глава тайной службы , именуемой «люди- дороги». Он так же, разнопланов и непостижим , как и описываемый мир Востока, где было место всему: подлости, любви, верности и предательству. Книга не является в чистом виде, историческим романом скорее, это , своеобразный литературный пастиш: смешение нескольких жанров, где есть место трагедии, комедии, историческому повествованию экшену и драме.

С уважением

Автор

Август 2023-го года.

Облака плачут кровью

Глава 1

Судьбу за судьбу.

Весенняя степь наливалась жарким соком, благоухала ароматами жизни, перекликалась птичьим пересвистом. Огромный орел – могильник, с высоты полета, глянул на растянувшуюся по бескрайнему простору, вереницу конных, толпу пленных, волочившихся, привязанным к седлам, телеги с добычей, и взмахнув крыльями , взмыл в голубой простор, так равнодушный , к бедам и радостям людским. Аталыкский хакан, Тобчи- хан, приказал воинам своей армии, становиться на дневной привал. Было время намаза, время отдыха для людей и коней. Да и о том, что бы привести в относительной целости, пленных, предназначенных в Аталыке и в других городах, для рабского рынка, так же , стоило подумать. Запылали костры, послышались крики баранов и коней, шедших под нож. Гвардейцы – гулямы, набранные из тюрок – чигилей, соплеменников Тобчи- хана, разбили шатер повелителя, принесли ханьское блюдо с дымящимся мясом, кувшин с араком, крепкой степной водкой, поднос с хлебом, обжаренным на костре. Тобчи – хан, невысокий , крепко сложенный степняк, с бурым от загара, внешне, не подвижным лицом, производил впечатление, недалеко кочевника, обычного обитателя туранского простора, расположившегося на границе великих степей и вечных снегов. Но горе было тому, кто принимал внешнюю простоту ханского облика за реальность. Железной рукой, держал владыка Аталыка, свой удел, доставшийся после развала державы Караханидов. Был Тобчи – хан бесстрашен в битвах, хитер и прозорлив. Век свой, проводил он в битвах, в делах государственных, не чуждаясь пиром, лаской наложниц и пленниц. Вот и сейчас, хан уселся за низенький дастархан, привычно подогнув ноги , и с наслаждением, впился крепкими зубами в ломоть мяса. В этот момент, полог шатра распахнулся, и на пороге объявился сотник отряда, бывшего в разъезде. Тобчи – хан, привыкший к тому, что в любом набеге и разъезде, гладко не бывает, вопросительно поднял брови. Поняв повелителя, без слов, сотник склонился в поклоне – Великий каган. На десять фарсангов в округе , все спокойно. Мой разъезд, подобрал в степи, человека – бродягу , беглого раба, со следами колодки , обессилевшего от голода и жажды. Тобчи – хан, находившийся в хорошем настроении, хмыкнул – Беглый раб? Притащите его сюда. Аллах, послал нам его с какой – то целью. Через мгновение, два дюжих воина, втащили оборванного человека, бессильно обвисшего в их руках, который клонился головой к краю подстилки, лежащей у входа. Хан встал на ноги и скомандовал воинам – Подтащите поближе. Сегодня, если верить гадателям.. день удач. Ханский сапог из буйволовой кожи, с чуть припыленной расшивкой, коснулся подбородка подобранного человека. Тот открыл серые, словно затянутые утренним туманом, глаза и прохрипел – Пить, ради Аллаха! Пить! По приказу хакана, воины поднесли кувшин ко рту спасенного. Тот сделал несколько жадных глотков и немного пришел в себя. Стало видно, что он еще очень молод, не более 20 лет, страшно оборван и изможден. При этом, имеет мелкие черты лица, тонкий, чуть изогнутый нос и острые маленькие зубы. Тобчи – хан чуть прищурил глаза и сделал жест, приказывая стражам удалиться -Напился, ожил? Тогда рассказывай. Кто и откуда? Как оказался здесь? Солжешь, будешь в степи валяться, пока коршуны не растащат. Понял меня? Парень кивнул – Я не буду лгать, великий каган. Мое имя Дахир. Я с севера, из – за Мургаба. Я был сыном купца Абдурахмана ибн Рахима. Отец погиб в дороге. Меня продали за долги в рабство… Мои братья Керим и Али – Азман , предали меня. Я .. убил хозяев.. отравил.. и бежал. Судьба моя в твоих руках, великий хан. Хакан, в раздумье прошелся по палатке -Сегодня удачный день. И может быть, ты тоже – ломтик удачи? Небрежным движением руки, он метнул Дахиру, кусок мяса. Так кидают подачку псу. Беглый раб подхватил кусок на лету, и впился в него, с еле слышным урчанием умирающего от голода. Хан глядел на него с холодным интересом, а затем бросил – Если насытил первый голод, потом тебя покормят еще. Сейчас садись у входа, и слушай меня. По закону великой степи, беглый раб – вещь того, кто его нашел. Это первое.

Он загнул короткий сильный палец.

– Беглый раб, да еще убийца – в двойне вне закона.

Ты знаешь это, бродяга?

Дахир кивнул

–Знаю, я грамотен и учил законы.

Улыбка коснулась губ хана

–Следовательно, ты в полной моей власти.

И жизнь твоя висит на тончайшем волоске, тоньше того моста, по которому души правоверных идут в рай. Но закон степи гласит, что можно купить жизнь за жизнь. Ты уже вырываясь на свободу, взял жизни чужие. И если ты, согласен обменять чью-то жизнь на свою, то ты получишь свободу, или останешься с моими сородичами в Аталыке. Выбирай.

Странное выражение мелькнуло в глазах Дахира , и почему словно холодный ветер прошел по душе, бесстрашного Тобчи-хана.

Беглый раб разогнулся и произнес совершенно спокойным, даже равнодушным голосом

–Я готов обменять жизнь на жизнь.

Лицо хакана, приобрело хитрое и одновременно усталое выражение – Не просто жизнь на жизнь. Ты будешь руководить казнью пленного хана, он вел в бой мятежников, громко бивших в барабан независимости. Ты должен казнить его, не пролив крови. Ты можешь это сделать?

Дахир бесстрастно наклонил голову

–Могу, великий хан. Мне нужны пяток воинов и сырая воловья шкура.

Хакан глядел несколько минут, не мигая, а затем произнес

–Да, видно в час рождения твоего, Азраил, был не в духе. Ты хочешь, зашить моего врага, в шкуру быка, живым ?!

Дахир сделал жест утверждения, поведя маленькой рукой с тонкими сильными пальцами.

На лице хана мелькнуло какое – то непонятное выражение , но он, только еле слышно промолвил

– Иншалла!! – сделав знак Дахиру, что хочет остаться один.

Солнце уже перевалило за половину весеннего дня, накаляя степной простор, играя лучами на каменных осыпях. Казалось , что сама природа говорит людям, птицам , зверям – Живите и дайте жизни другим! Пусть род твари любой продолжается. Однако, вряд ли кого – то, среди аталыкских воинов, или тех , кто стал их добычей, сейчас могли отвлечь такие мысли. По приказу Тобчи – хана, пленные были согнаны в круг под копьями стражников. В самом центре импровизированной "кожи казней" выражаясь по – арабски, стоял пленный хан, которому сейчас суждено было принять лютую смерть. Абдул – Тарик, так звали приговоренного, был невысок ростом, отменно сложен. Он не глядел на Дахира, командовавшего воинами, уже расстилавшими сырую воловью шкуру, не глядел на воинов и пленных, не обращал никакого внимания, на Тобчи – хана, сидевшего на коне чуть поодаль. Приговоренный, жадно , окидывал взглядом степь, курганы, темнеющие вдали скальные уступы. Казалось, что ему все безразлично, если бы не предательские капельки пота, скатывающиеся у него , по седеющим вискам.

Это было единственным признаком того, что ужас начинает проникать в его душу . Когда воины аталыкского владыки, подошли к нему для того чтобы приступить к ритуалу казни, Абдул – Тарик, наконец- то, оторвался от созерцания красот природы , и сильным звучным голосом, произнес, устремив на Тобчи- хана, немигающий взгляд

–Слово смертника! Я хочу сказать слово смертника!

Все взоры устремились на Тобчи- хана.

Тот кивнул головой, разрешая обреченному говорить. Абдул – Тарик, окинул взором своих соплеменников, глядевших на него, кто с ужасом, кто тихим восхищением и тоской, и произнес – Пусть горы и степи слышат слова мои! Скоро предстану я перед Аллахом, перед высшим судьей! Слушайте меня вы, люди моего племени, племени чигиль, рода Кунгчу! Я умираю честно, с недрогнувшим сердцем, как воин! Умираю, так же, как и жил, как сражался!! И месть свою, я завещаю вам степи и горы, тем из рода моего, кто не растерял мужества. Пусть кара, как на небе и на земле, обрушится на голову Тобчи – хана и его потомства, на головы палачей!! И пусть свершится возмездие! Я сказал все! А сейчас дайте мне воззвать к Аллаху!!

..По приказу Дахира, связанного хана, обернули в шкуру, прорезали в отверстия для глаз и рта. Бесформенный куль привязали к огромному степному карагачу. Заскрипели колеса телег, мягко стукнули копыта тысяч коней, хлопнули бичи стражей, подгонявших рабов. Обреченный на страшную казнь, человек, глядел , вслед уходящим, через прорезанные в шкуре вола, отверстия.

Глава 2

Цена свободы.

Аталык показался на горизонте, через две луны. На массивном каменном уступе, завиднелись массивные башни, верхушка минарета, крепостные стены. Среди воинов понеслось оживление

–Наконец-то!

–Вот и дом!

–Слава великому эмиру! Добыча славная!

–И отдохнем сейчас! Тридцать лун , с седла не слезали.

Тоскливо переглянулись и о чем то тихо заговорили пленные, которым не было смысла радоваться, тому, что именно, сейчас завершается их прежняя жизнь и начинается жуткая дорога в рабство . Дахир ехавший рядом с вереницей пленных, на высоком рыжем коне, сделал вид, что его ничуть не заботит общее оживление, хотя по его душе просквозил ледяной ветер тревоги. Сейчас должна была решиться его судьба.

Все зависело от милости Тобчи-Хана.

В ночь после казни Абдул-Тарика, когда стали на ночевку и разожгли костры, владыка Аталыка, приказал позвать Дахира в свою палатку. Когда тот вошел, то увидел, что владыка сидит на своем ложе, сотканном из верблюжьей шерсти, перед кувшином, издающим аромат арака.

Увидев Дахира, хан отрывисто бросил

–Проходи и садись.. ты сегодня мой собеседник, Дахир.

Когда Дахир осторожно присел напротив хана, тот налил две чаши с тяжелым степным напитком

–Пей, Дахир! Аллах, не видит, гневаться не будет!

Дахир сделал пару глотков и отставил сосуд в сторону. Тобчи-хан одним духом опрокинул в горло крепчайшее зелье и вдруг бросил

–Ты знаешь кого ты казнил сегодня, Дахир?

Ты знаешь кого , ты предал страшной казни, ты- беглый раб, убийца-отравитель?

Отвечай!

Дахир прижал руку к руди

–Великий хан, я казнил, по приказу твоему мятежника, Абдул-Тарик-хана!

Я, согласно слову твоему, обменял жизнь на жизнь!

Лицо хана скривила усмешка, сходня с судорогой

–Ты казнил человека, который почти тридцать лет , был моим побратимом!

Вместе с ним, мы росли. Видишь этот шрамик у меня на щеке?

Это мы с ним состязались , играя в улакчи. Вместе мы ходили в походы, делили добычу и наложниц. И я поклялся, что не пролью крови его! Вот по этому.. Мысли хана начали путаться , и он заговорил отрывисто и бессвязно – Он умер без пролития крови.. Проклятие его.. предсмертное.. Он , из побратима, стал злейшим врагом.. Он стал злейшим мятежником.. Он грабил и крушил.. в моих владениях.. Он хотел власти. Запомни , Дахир.. теперь нет обратной дороги…Ладно, ступай.. В Аталыке.. мы будем говорить.

Дахир поднялся и низко кланяясь, начал пятится к выходу. Хан , не обращая на него внимания, сидел спиной, бормоча что – то себе под нос.

..Ворота Аталыка, сложенные из скального дуба, дерева каменной крепости, были открыты. Конница устремилась внутрь города, под громкое пение торжествующих труб и рокот барабанов.

Город ликовал. Толпы людей деловито оглядывали вереницы пленных, телеги с добычей

Со всех сторон неслось

–Велик наш хан!

–Да славится имя Тобчи-Хана!

–Славная добыча! Надо будет купить себе пару наложниц!

Люди, которым суждено было надеть рабские колодки, шли, словно по раскаленным углям, под взглядами аталыкцев, глядевших на них, уже как на свою собственность.

Самое горькое заключалось в том, что будь чуть милостивее судьба, они с таким же выражением, оценивали бы жителей Аталыка, попавших в плен.

Нет мира, на границе великих степей и вечных снегов! Нет здесь мира и не будет!

Вот и крепость города, арк, сложенная из вечного камня, обмазанная глиной, мощная стена, толщиной в 8 локтей.

Во дворце, отмахнувшись от приветствий, и отдав распоряжения командирам сотен и тысяч , Тобчи- хан, устало бросил кланяющимся слугам

–Воду, для омовения и трапезу!

Затем обернулся к безмолвному , словно изваяние, Дахиру

– Сперва – омовение и намаз. В трапезной тебя покормят. Затем проводят в мои покои.

И пошел по переходам дворца, развалистой походкой степняка.

..Дахир, одетый по приказу хана , в новый халат и обутый в тисненные узорами ичиги, на миг остановился перед дверью, ведущей в покои аталыкского правителя и невольно задержал дыхание. При всей холодности и рассудочности своей натуры, так несвойственной молодости, он понимал, что сейчас решается его судьба. Два гуляма – тюрка у входа, стоявшие с обнаженными клинками, отточенными до зеркальности, глядели на него совершенно равнодушно, будто он был статуей или предметом мебели.

Однако каждому было ясно, что это равнодушие обманчиво, словно зимняя ночь в степи, когда оттепель сменяется внезапно лютым морозом.

Один знак хана, и не угодивший владыке, отправится либо в пыточный подвал, либо на встречу с райскими гуриями. Внезапно возникший, словно сотканный из воздуха, начальник гулямов, угрюмый сотник , со шрамом от сабли, через все лицо, сделал стражам знак, и они опустили вниз клинки, давая Дахиру проход в покои повелителя. Тобчи – хан сидел за низеньким столиком, лицом к вошедшему и что-то писал на пергаменте пером – каламом, держа немного неловко, это творение писцов и поэтов, в огромной руке, более привыкшей к сабле и копью. Он поднял голову, и отложив написанное в сторону, милостиво кивнул Дахиру

– Проходи, будь гостем.

Дахир прижал руки к груди, отвесил низкий поклон и осторожно уселся на подушки, незаметно бросив взгляд на окружающую обстановку. Покои хана были занавешены коврами, с развешенным на них оружием.

Узоры , в виде изречений из Корана, кальян в углу, маленький шкафчик арабской работы, сотворенный из ливанского кедра, низкое ложе. Хан подпер щеку рукой и несколько мгновений, в упор разглядывал гостя, словно увидал в первый раз. Затем лицо владыки стало жестким , и он заговорил

–Надеюсь, доволен ты приемом, который оказали тебе во дворце моем, Дахир?

Дахир склонил голову и прижал руки к груди

–Благодарность моя безмерна, великий хан.

Тобчи- хан хмыкнул

–Благодарность в нашем грешном мире, товар летучий, словно птичий пух. Есть и нет.

А теперь слушай меня внимательно, Дахир, и оцени, сколько весит сейчас жизнь твоя, на чашах судьбы.

Ты казнил моего бывшего побратима, выполняя мой приказ. И для тех кто остался из его рода, ты сейчас враг, враг кровный. Ты можешь, если желаешь уйти, куда подует ветер.

Ты выкупил свою свободу. Однако, любой из рода Абдул – Тарика, сочтет для себя честью, вонзить тебе нож в горло, где бы ты не находился.

Хан загнул большой палец

– Первое, Дахир! Как говорят арабы – "слушайте и него говорите, что не слышали , правоверные!"

Месть пойдет за тобой следом, как охотник за подранком, Дахир.

За большим пальцем , последовал указательный

–Вторая грань клинка, гость мой.

Ты можешь вернуться домой. Там для всех, ты- беглый раб и отравитель. Что ждет тебя? По глазам вижу , догадался. Впрочем, на это много ума не надо. Тебя ждет казнь или тебя выдадут родственникам, отравленных тобой, для кровной мести. Понимаешь меня?

Дахир, старавшийся сохранить , бесстрастное лицо, ощутил как липкий пот ужаса стекает по спине

Да, великий хан! Я все понял, еще когда казнили Абдул – Тарика. И сейчас , лишь длань твоя, и справедливость суда твоего, порукой мне.

Тобчи-хан чуть нагнул голову и стремительная, словно взмах клинка, усмешка, мелькнула на его губах

–Молодец!! Ты показался мне догадливым и умным с самого начала. И можешь быть, полезен мне. Если , конечно, сумеешь доказать это.

Дахир наклонил голову

–Великий хан, я готов…

Владыка Аталыка перебил

–Довольно клятв и пустословий. Знаешь языки и грамоту, обучен счету? Говори , Дахир, не лукавь. Все мы в руках Аллаха, но милость его, по крупицам рассыпается перед всеми, не все могут разглядеть их и подобрать. Говори.

Дахир, откашлялся, ощущая как пересыхает в горле, и стараясь не спешить, заговорил

– Я знаю языки арабов, таджиков, дарвази, узбеков, понимаю язык ханьцев и ляо. Умею читать на этих языках и писать. Обучен счету, разбираюсь в травах и немного в канонах лечебных. Отец обучил меня владению оружием. Вот и все, великий хан.

Тобчи-хан мелко засмеялся

– Ох-хо! Ах – ха-ха! Владеть оружием, ах-хаха-ха! – и отсмеявшись, продолжил уже прежним повелительным тоном

– Владеть оружием , в Аталыке , обучены и мальчишки, Дахир!

Мне это не нужно. Без тебя, есть кому сражаться!

А вот то, что ты знаешь грамоту, языки и наречия, важнее.

Поэтому..

Он замолчал, собираясь с мыслями и это молчание , было для Дахира страшнее, чем трубные звуки, предшествующие появлению ангела смерти Азраила. Хан выждал, наслаждаясь растерянностью собеседника и продолжил

–Ты получаешь должность дворцового мухтасиба – надсмотрщика за рабами и прислугой. Ничто в их деятельности, не должно ускользнуть от тебя. Любая мелочь, должна быть тобой замечена. Фирман о том, что ты теперь под моей дланью, готов будет через пол – стражи. Той(пир), по случаю победы, будет сегодня ночью. А сейчас, мухтасиб – Дахир, я хочу показать тебе дворец. Вступая в должность, ты должен все увидеть своими глазами.

Хан стремительно встал , и Дахир осознав, что сейчас нужно выразить почтение всеми способами , и благодарить, склонился в низком поклоне, взял в ладонь полу халата владыки и припал к ней губами

–Великий хан, да будет к тебе и потомкам твоим, милость Аллаха!

Тобчи-Хан, ответил нарочито равнодушным тоном человека, привыкшего к славословиям

Сказано в коране, "каждому по делам его!" Вставай и пойдем.

На пороге возник уже знакомый Дахиру, угрюмый сотник, вставший рядом с ним, привычно положив ладонь на рукоять кинжала, висевшего на поясе. Они шли по переходу дворца , сзади сотник, глядящий неподвижным взглядом в спину Дахира, потом Дахир, и впереди, на правах полного хозяина, сам Тобчи-Хан. Хан, не обращая внимания на привычно кланявшихся слуг и рабов, говорил

–Сейчас ты увидишь , Дахир, что Аталык, где живет род мой, чей символ – верблюд, животное упорное, терпеливое, не прощающее обид, воистину – осколок славы не только Караханидских каганов, но и Саманидских владык и арабских халифов, увы, утративших прежний блеск и величие.

…В оружейной, все было занято орудиями смерти

На стенах висели, в специальных ящиках лежали персидские, арабские, индийские сабли,

прямые обоюдоострые палаши , копья, висели кольчуги, шлемы и доспехи , склепанные из пластин, сотворенные мастерами разных стран.

Скольких воинов помнили они, через сколько битв прошли, сколько крови испили?

Об этом могли бы наверное, сказать несколько столетий, да души храбрых воинов.

Увы, века и ушедшие в мир иной, порой очень молчаливы.

Хан пояснял с видом человека, который повествует о любимых и необходимых вещах

–Вот это клинки индийского булата "кашьяп". Видишь клейма делийских оружейников, Дахир?

Это булат из Дамаска и Алеппо.

Вот это доспехи которыми пользуются в стране румийцев.

Они тяжелы, но делают воина малоуязвимым в бою.

Вот эти шлеммы, очень любят арабы..Вот чем, мухтасиб, завоевывается и держится любая власть в нашем качающемся мире.

Вот персидский клинок, видишь на нем, изречение из Корана " каждому, по делам его"

За оружейной последовала сокровищница, хранитель которой, хромой одноглазый старик, склонился в низком поклоне и исчез, словно тень.

Сундуки с золотыми и серебряными монетами разных стран и народов, короба с драгоценными камнями и украшениями, занимали массивный подвал дворца. С равнодушным видом, хан подкинул на ладони несколько монет

–Это добыча моих предков пришедших на земли эти два столетия назад

И еще плод моих трудов неустанных, Дахир.

Это то, что должно служить не только мне, но и моим потомкам, на пошлет Аллах им славу и величие!

Ты согласен со мной, мухтасиб?

Дахир склонил голову-Истина в словах твоих великий хан.

От одних людей приходят драгоценности, переходят в руки другие. Такова воля Аллаха!

На мгновение, Дахир скосил глаза и увидал как жадным огнем полыхнули глаза, не оступно следовавшего за ними как тень, сотника- гуляма.

Тобчи- хан сделал гостеприимный жест

–Пойдем, я покажу еще одну сокровищницу. Надеюсь, ты оценишь ее.

Комната куда они вошли , была заставлена резными ларцами, шкафчиками, стены увешаны полками.

И всюду, на людей глядели книги, рукописи, свитки.

При всем своем хладнокровии, Дахир, обожавший мудрость книг, едва заметно, прикусил губу,

как гурман при виде неслыханных лакомств, поданных на стол.

Заметив это, хан чуть лукаво бросил

–Вижу, что и в самом деле ты не чужд науки книжной мудрости. гляди, оценивай

Дахир с легким благоговением, коснулся одной сокровищницы мудрости

Канон лечебной науки, несравненного Ибн-Сины

Искусство войны, знаменитого ханьца Ла-Цзы, ханьские наставления по травам и болезным, астрономические труды Аль-Бируни, рукописи путешественников Ибн-Фадлана, Аль Хорезми. Да разве возможно все перечислить? Разве возможно глядеть на это без трепета душевного?!!

Дахир настолько увлекся книгами, что взял в себя в руки, лишь , когда услышал голос хана -Но это все мудрость веков. А живем мы в мире грешном.

Пойдем, мухтасиб, поглядим на другие помещения, моего скромного жилища.

К полудню Дахир с ханом и сотником , обошли трапезную, побывали в застенке, пропахшем кровью, рвотой, испражнениями.

Сотник, Тобчи-хан и Дахир, были свидетелями того, как палачи деловито и умело растягивали на пыточном столе, какого – то несчастного, оказавшегося фальшивомонетчиком и тот истошно орал, портя воздух гадким духом.

Когда уже покидали застенок, на лице владыки Аталыка, проступила гримаса брезгливости

–Он знал, что ждет его в случае, если его злодеяние будет открыто. Однако, алчность оказалась сильнее.

.. вечером после намаза и омовения, Дахир сидел на пиру в покоях хана. За низеньким столиком, собрались все приближенные владыки, военачальники, хаджибы(советники), казначей, иктадары(держатели земли)

Вздымались чаши, от обилия фруктов, стоял вязкий аромат, ломились столы от различных блюд.

Чего здесь только ни было!

Плов, приготовленный двенадцатью способами, телятина тушеная в соке граната, запеченный джейран, стоящий на блюде на четырех ногах , бараньи головы с пряностями, фаршированные улары, и многое многое другое, для услаждения желудка и взора пирующих. .

Дахир поднимавший чаши со всеми, прислущшивавшийцся к крикам пирующих во дворе( там пировали воины и слуги), пил мало, время от времени, окидывая взглядом приближенных хана. Раскасневшиеся лица, сытое рыгание, похвальбы и славословия в адрес хана. Блеск расшитых халатов и звон речей,непременные гости праздничного тоя.

Сам Тобчи-хан , сидевший на небольшом возвышении, поднимал чаши, ел с аппетитом, то что подносили ему раболепные слуги, но Дахир проницательным взглядом видел, что владыка глядит трезво, оценивающе, порой скрывая чуть насмешливую улыбку.

Глава 3

Гордыня, цвет облаков и бремя страданий человеческих.

Уже три месяца , Дахир был в должности мухтасиба.

От его взора, не ускользала малейшая оплошность слуг и рабов, он отлично научился видеть пороки и достоинства в душах людских.

Отдавая приказания , он не кричал не грозил, оно просто говорил таким ледяным тоном, что обслуга, порой , предпочла бы попасть на пытку, чем ослушаться этого каменного надсмотрщика.

Нет, Дахир не был груб, никого не избивал собственноручно, был сдержан, порой – приветлив и любезен. Просто, дворцовая челядь, была рада, когда мухтасиб в хорошем настроении, может что – то спросить о житейских пустяках, что – то посоветовать в трудный миг. Значит все хорошо, мухтасиб не сердится!!

Значит никто сегодня не будет наказан палками, никто не испытает на себе немилости. Мало кто догадывался, что Дахир с искусством лицедея, меняет маски.

Слишком рано, он, с не юношеской рассудительностью, пришел к выводу,

что в подлунном мире, нельзя верить никому. Человек зачат в грезхе, в грехе живет.

Тот , кто умеет использовать слабости, достоинства и пороки других,

кто проникает в чужие помыслы, будет властвовать.

И предчувствие это оказалось верным.

Однажды, как всегда по утру, он рассказывал хану о том, как обстоят дела в дворцов хозяйстве.

Внезапно, Тобчи- хан, прервал его жестом и произнес

–Вижу, что не ошибся в тебе.

Только запомни Дахир, те , кто покорны, кто в услужении, должны ощущать длань того, кто наверху.

Ежечасно и ежедневно. Тогда они будут лизать тебе руки. Если тот,

кто правит, даст слабину, откусят руку.

Так было есть и так будет в этом мире. И ты стал мухтасибом потому что ты чужой здесь.

Ты не можешь сговориться и ударить в спину. Бойся предать меня Дахир! Даже подумать об измене, бойся.

А Дахир любил ходить в свободные часы по улочкам Аталыка.

Город наполнялся с утра, криками водоносов, звоном кузниц, выкриками торговцев.

Ах какими тянуло ароматами, свеже- сваренного плова, испеченной лепешки, гончарной мастерской, запахом пряностей.

А что тогда говорить о людях? Кого здесь не встретишь?!

Арабы, таджики, ханьцы смуглые индусы, путешественники из страны русов и синеглазые европейцы. Все торгуются шумят, пьют, едят, покупают, продают.

Бьет ключом жизнь Аталыка!

..Уже перевалы начали закрываться снежными шапками, отогнали на давние кочевья, стада скота, ушли по своим становищам , отряды племенных вождей. В отрогах гор, завыли привычную песню ветры, и хмурилось небо.

И Дахир, дворцовый мухтасиб, чутьем прирожденного лицедея и людо веда, ощутил, как по дворцу, неслышной тенью, походкой призрака минувших времен, крадется тревога. Она была неуловима, она ощущалась лишь в том, что теперь была удвоена стража у крепостных ворот и у стен дворца, что Тобчи-хан, несколько раз по ночам вызывал к себе сотников и тысячников, о чем то говоря с ними в самом дальнем покое, безопасном от любопытных ушей, тревога кралась в том, что несколько раз городскую стражу будили криками , гонцы на взмыленных лошадях. Гонцов принимали, в тайне, сам хан и первый хаджиб, Рашид – Мирза. А наутро, свежие конские следы вели из Аталыка в степи и предгорья. Слухи по городу, еще недавно веселому и готовящемуся к зиме, поползли, словно дым от степного костра, во время безветрия.

Сперва, незаметно, тайком, затем все усиливаясь и разрастаясь.

Говорили о том, что враги Тобчи-хана, осмелели и поднимают голову, что пахнет опять войной, а иктадары, с дальних кочевий сигналят тревогу.

.. Тобчи- хан, глядел на Дахира , не мигая, красными от бессонницы глазами

–Слушай меня внимательно, мухтасиб, очень внимательно.

Сегодня ночью прибыл гонец. Он привез письмо. К нам едут на переговоры, послы от шести кочевых родов. Едут три брата – Абдул-Мелик, Фаик-Рахим, Абдул-Керим. Их ненависть ко мне известна. И едут они, явно, не для дружеского пира. На сабле своей, поклялся я, что в землях моих не будет причинен им вред! Что скажешь ты, дворцовый мухтасиб? Враги никогда еще не вели себя так уверенно. Выражали свое почтение, славословили. А теперь передано письмо, полной наглости, полное скрытой угрозы и ощущения силы своей. Потому спрашивают тебя, Дахир, что умеешь ты не только гадать, на баранье лопатке и по цвету облаков, но и читать то, что начертано на клочках будущего, по обрывкам настоящего.

Дахир чуть поднял брови

– Повелитель, нет смысла раньше времени сетовать на судьбу. Сперва надо узнать, с чем едут недобрые гости, да еще пославшие наглое письмо?

Тобчи-хан, явно не желая делиться своими мыслями, махнул рукой, давая знак мухтасибу, что тот может быть свободен.

.. Абдул-Мелик, Фаик-Рахим и Абдул-Керим, прибыли в Аталык в сопровождении, всего пяти воинов.

Они ехали по узким улочкам, с гордым видом, одетые в походные башлыки из верблюжьей шерсти.

Ни братья, ни сопровождавшие их воины, не скрывали оружия – обоюдоострых палашей и луков, висевших у каждого за спиной.

Город встретил незванных гостей настороженным молчанием.

У ворот арка уже стоял посланный для встречи, десяток гулямов в блестящих кольчугах.

Несколько мгновений , гости и хозяева недобро разглядывали друг друга.

Наконец , старший из братьев Фаик – Рахим, произнес низким хриплым голосом

–Салам Аллейкум!! Мы посланы к Тобчи-хану, владыке Аталыка!

Десятник гулямов гулко пророкотал в ответ

–Вуалейкум Ассалам, почтенные послы! Великий хан ждет вас.

Но согласно обычаю, вы должны оставить на входе оружие.

Братья переглянулись чуть иронически и сделали знак воинам, слезать с седел и отдать сабли и луки.

…Тобчи – хан поднялся навстречу гостям

–Салам Аллейкум, почтенные!

Братья ответили на приветствие и повинуясь жесту хозяина присели на разузоренную кошму, украшенную изречениями из Корана.

Воцарилось молчание.

Хан прервал его

–Здоров ли ваш скот , почтенные послы? Удачна ли была дорога?

Абдул-Керим, низкорослый здоровяк с обветренным лицом и черными злыми глазами, ответил почти сразу же

–Благодарим вас, почтенный хан. Скот наш здоров, удачна была дорога.

Эта старая форма приветствия, была ритуалом вежливости, не обязывавшим никого и ни к чему. И хозяин и гости, прекрасно это понимали.

Тобчи – хан хлопнул в ладоши и на пороге появился Дахир.

Владыка Аталыка повелительно бросил

–Время тоя, мухтасиб, пусть несут еду. Гостей требуется угощать.

Дахир низко поклонился и исчез за дверью, мельком успев увидать, что братья при виде его, недобро прищурились.

..Гости, ели не спеша, время от времени, сыто порыгивая, тем самым, согласно обычаю, воздавая должное мастерству повара и гостеприимству хозяина. Тобчи- хан, время от времени, брал кусочек то одного, то другого блюда, как бы демонстрируя, что у него нет намерения отделаться от гостей с помощью отравы.

Но вот убраны блюда, воздана благодарственная молитва.

И маска вежливости покинула лицо хозяина.

Он коротко и сухо произнес

–Я слушаю вас, почтенные послы.

Фаик – Рахим, извлек из дорожной сумки небольшую шкатулку, раз – узоренную мастерами Куляба.

– Это просили передать тебе в виде дара, главы четырех родов, Тобчи-Хан.

Хан открыл шкатулку. В ней на самом дне, покоились стрела и отточенный кинжал.

Не нужно было быть мудрецом, что бы осознать – это вызов на смертный бой.

С совершенно спокойным видом, Тобчи- хан отложил грозный подарок в сторону и произнес

–Слушаю вас, вестники войны!

Фаик -Рахим глянул на хана с едва скрываемой усмешкой

–А речь наша будет коротка.

Четыре рода – Каньгу, Кунгчу, Барчак, Балалы, объявляют тебе войну. Кроме того, на помощь к ним готовы выступить воины Ляо, твои соседи. Вот, в общем то и все. Можешь- защищайся.

Когда снег сойдет с перевалов, мы обложим тебя в Аталыке. У тебя всего 5 тысяч воинов, они раскиданы по дальним кочевьям. Ты их собрать не успеешь. Мы выставим 18 тысяч клинков. Сейчас, мы отрезали тебя от перевалов. Даже гонцы к иктадарам , для сбора войска не проскочат. Если же вестники, и доберутся, подмоги тебе, не будет до весны. Сейчас ты в Аталыке, словно в капкане волк. Только волк, попав в капкан отгрызает лапу, а ты в ловушке всей головой, Тобчи-хан. Голову сам себе, не отгрызешь. Тебе и городу твоему , предстоит зима , в ожидании гибели.

Еще, род Кунгчу, кровники казненного тобой Абдул -Тарика, просили передать, что в шкуру быка, будешь зашит не только ты, но и беглый раб, убийца Дахир, имеющий при дворе твоем, должность мухтасиба.

Лицо Тобчи- хана осталось спокойным и он произнес ленивым тоном

–У войны много ликов.

Не спешите почтенные.

Абдул-Мелик с видом раскаяния развел руками

–Это верно. Может быть, мы и спешим. По этому, нас прислали к тебе с еще одним предложением. Ты – чужак на землях этих. Твои предки , пришли сюда 200 лет назад, готовясь к походу на Бухару и Самарканд. И поэтому, сейчас, тебе предлагают -Уходи! Собирай свой род, и уходи туда, где жили твои пра -пра-пра-деды, то есть к верховьям реки Сары-Джус. Или еще куда -то, куда будет тебе угодно. Есть еще возможность. Весной, ты открываешь ворота города и с саблей , повешенной на шее, в знак покорности, выходишь встречать войско победителей, которые будут стоять у ворот города. Времени на размышление , тебе дается пять дней. Через пять дней, мы покинем Аталык.

Молчавший до этого, Абдул-Керим, веско бросил, словно вбил гвоздь

–Или жди весной нас у своих стен.

Тобчи- хан, сложил ладони на груди

–Благодарю за беседу, почтенные.

Через пять дней я дам ответ.

Вам же отведут место для отдыха в моем дворце.

Фаик-Рахим хмыкнул

–Нам горек будет хлеб твой, Тобчи – хан и тесен твой кров. Мы остановимся в караван-сарае Махмуда Хорезми..

Хан развел руками

–Иншалла! Как будет угодно , вам, почтенные. Вы гости Аталыка. Сейчас вы – гости.

Когда за братьями захлопнулись ворота арка, Тобчи – хан сбросил маску флегматичности и равнодушия. Движения его приобрели стремительность каракала.

Он хлопнул в ладони и приказал появившемуся на пороге стражу

–Немедленно собрать всех приближенных в мои покои. Будет большой диван(совет).

.. Хаджиб, начальник гвардии, амир – начальник конницы, казначей и Дахир, были в зале уже через пол – стражи.

Хан говорил негромко и веско

–Драться мы не можем. Мы по весне не успеем собрать армию. Если и соберем, против одного клинка нашего выставят пять. Эти роды не терпят друг друга, но их объединила ненависть к нам. Слухи о том, что мы обложены, побегут по городу. Найдутся мало -душные. Уйти сейчас, бросив все, по снегам и льдам, значит погибнуть, не дойдя до Иссык-Куля. Мои предки пришли сюда, здесь кости их, их кровью полита земля Аталыка. И я не уйду. Тем более, не сдамся. Что скажете? Совет , ваш, почтенные? Амир, поседевший в рубках степняк , пожал плечами

–Великий хан, мое дело – война! Смерти я не боюсь.

Тобчи-хан сокрушенно кивнул – Я понял тебя, Юсуф-Малик.

Казначей Абдул – Данияр?

Ты что скажешь?

Казначей развел руками

–Мудрость твоя велика, великий хан, но к весне у нас не станет припасов.

Да и зиму надо пережить.

Хаджиб и начальник гвардии , только развели руками.

Молчавший до этого, Дахир, произнес

– Они уйдут через пять дней. Сейчас они в караван – сарае. Да пошлет нам ,всевышний, мудрость через эти пять дней.

Прошло два томительных дня. Небо над городом стало темнеть, с отрогов , завывая, срывался колючий ветер, неся по городу снеговую замять.

Слухи, один страшней другого ползли по городу.

Многие уже видили воочию, пылающий Аталык, горы трупов, вереницы пленных.

И некому будет, по обычаю лететь на коне в родное кочевье с печальным кличем

–Ой, родной мой!– извещая о гибели родича.

Всем будет суждена одна могила.

Дахир, дворцовый мухтасиб, в эти дни, казался, м совершенно без мятежным.

Он перелистывал почему-то рукописи и свитки, справлялся с делами своими, словно не нависла на городом , тень гибели.

Уже шел третий день, когда он обратил внимание, что служанка Гульнара, обычно ловкая, услужливая и расторопная, то и дело совершает ошибки.

Несет не те приправы, роняет посуду, приказания , ей приходится повторять..

Создавалось впечатление, что мысли ее далеко.

Дахир подошел ближе и увидал опухшие красные глаза женщины и мелко трясущиеся руки. Решив, что мухтасиб в гневе, женщина припала с поцелуем к руке Дахира -Господин мой, простите!

Я.. не буду больше..

Дахир поднял брови

–Ты больна, Гульнара? Что с тобой?

Едва слышно, служанка пролепетала

– Я здорова, но мой единственный сын, мой мальчик.. ..

С часа на час , Аллах призовет его к себе.

Дахир остро глянул на нее

–Болен ребенок? Что с ним?

Из сбивчивого рассказа всхлипывающей женщины, выяснилось, что сын Гульнары, пятилетний крепыш Саид, то и дело теряет сознание, глухо кашляет , почти ничего не ест. А сегодня его трясет озноб. Дахир размышлял несколько минут, а затем приказал служанке

–Иди за мной.

В своем покое, он , полистал какую то китайскую рукопись, взял из шкафчика две ханьские острые палочки и кожаную бутылочку с каким – то пахучим настоем.

Он стоял у постели мальчика лежащего без сознания и , размышляя о чем то.

Затем приподнял мальчугану веко, положил ему на запястье руку и вдруг бросил матери, больного ребенка

– Держи за затылок!

Мгновенным движением, Дахир с помощью палочек , расцепил зубы мальчугана , полез ему в горло..

И через миг на конце одной из палочек, вытащил гнойный пузырь.

На губах Саида выступила кровь , смешанная с гноем, он икнул и тяжело задышал, срыгивая раз за разом.

Дахир вытер кусочком холста, кровь с губ ребенка, и протянул остолбеневшей Гульнаре, пузырек

– Это настой. Смазывай ему горло, два раза в день.

Служанка упала перед мухтасибом на колени и заголосила

Да прольется милость Аллаха на голову твою, господин! Я раба твоя! Чем мне благодарить тебя, великий Дахир?

Дахир хмыкнул

– Благодари великого Ибн-Сину и его «Канон лечебной науки»!

Гульнара, цепляясь за рукав Дахира, вопила во все горло, не слушая

– Отныне, приказ твой, закон для меня, о мудрейший мухтасиб!

Чем я могу отблагодарить тебя?!!

Дахир поморщился

–Да есть один пустяк.. Я буду платить тебе , по серебряной монете в день. Эти дни, ты не будешь во дворце. Ты будешь ходить по рынку, и слушать про наших гостей. Все-все новости. Не нуждаются ли в чем? Собираются ли в дорогу? Нужны им припасы? Куют ли коней? Поняла меня?

Обезумевшая от счастья , женщина припала к ногам Дахира

–Господин мой! Я сделаю все! Я твоя раба на век, раба!

Дахир ушел , не слушая благословений.

Не был он отродьем шайтана из арабских сказаний, не был порождением иблиса. Просто так уж, была устроена душа его, где великая любовь к мудрости, прозорливость и знание людей, уживались в непонятном браке , с черствостью натуры и холодным расчетом. Тем более, что его самолюбию льстило, что завтра счастливая Гульнара, разнесет по всему городу слухи о его учености и мягкосердечии.

Прошел, словно растаял , еще одни день.

Послы развлекались в караван – сарае, отдыхая перед дорогой.

Братья ели, играли на руде, метали в кольцо – дротик и- джериды.

Фаик-Рахим, который тяготился бездельем, строго глянул на братьев

–Скоро в дорогу! Не забывайте, что город полон слухами.

Соглядатаи Тобчи-хана, знают о каждом шаге нашем. Будьте осторожней. Хан не их тех, кто сдается!

Абдул-Керим захохотал

–Ух-ха-ха-ха! О чем донесут хану?! Что слуги заготавливают сушеный кизяк для костров?!! Что мы куем коней?! Тобчи – хану уже не поможет ничего!!!

И лица братьев расплывались в улыбке наглости!

.. Гульнара пришла к Дахиру, как и было оговорено, после заката солнца

Женщина произнесла с виноватым видом – Мой господин, слухов много. Но ничего, что могло бы усладить слух твой, не сказано. Воины куют коней, слуги собирают вещи в дорогу и припасы покупают. Мне говорили, что послы хотят купить три ханьские походные жаровни в дорогу. Ищут по сходной цене, именно ханьские жаровни. Лицо Дахира, осталось бесстрастным, и он протянул женщине пару серебряных дирхемов

Благодарю тебя, Гульнара! Иди.

Если бы кто понаблюдал за Дахиром в этот вечер и ночь накануне отъезда послов, то решил бы, что дворцовый мухтасиб решил отказаться от своих обязанностей и заняться другим ремеслом. Он, то листал китайские трактаты, то провел почти ночь в ханьском квартале, где жили ханьцы и купцы из страны Ляо, ближайшего аталыкского соседа. Затем пошел к мастерам, делающим жаровни. Потом странный запах поплыл из покоев Дахира.

..Послы, предвестники гибели, покидали, насторожившийся Аталык.

Тобчи-хан, передал ответный дар вождям родов – стрелу. Это означало войну!

Отдав приказ держать войско наготове, усилить охрану у крепостных ворот, Тобчи- хан привычно обошел дворец. Погашены светильники, бдит стража.

Вот и покой мухтасиба. Хан толкнул дверь. К его изумлению, Дахир был одет по – походному. Высокие сапоги из кожи вола, плотный башлык , надвинутый на глаза, меховая шапка из волчьей шкуры.

Лицо хана вытянулось

–Дахир, ты собрался бежать?

Мухтасиб ответил с легким поклоном

–Нет, повелитель. Просто я хочу проверить и познать три вещи. Предрекают ли облака волю неба и нельзя ли варить белых журавлей и хитрить с драконом?

Тобчи-хан потерял дар речи. Явно, мухтасиб, повредился рассудком. Однако, хан, не любивший предаваться первым чувствам и знавший, что злить умалишенного, опасно , лишь произнес сочувственно -Куда же ты поедешь сейчас, мой верный Дахир? Снег кружит над горами. Облака обещают снегопад.

Лицо Дахира осталось невозмутимым

–Повелитель, именно это сейчас и главное. И это я должен видеть.

Поняв, что безумца не переубедить, хан только скорбно вздохнул и вдруг пораженный смутной догадкой, бросил- Погоди, погоди, Дахир! Сейчас открыта лишь одна дорога. Это путь на Сары – Коль! Этой дорогой уехали недобрые гости. Ты хочешь зачем – то проследить их путь?!! Зачем?! Чем это поможет?! Или.. ты надеешься на то, что , что -то произойдет в дороге с ними? То, что спасет Аталык? В таком случае, я еду с тобой!!

На лице Дахира мелькнула тень, но он лишь покорно наклонил голову

–Воля твоя, великий хан.

Через пол – стражи, два одетых по – дорожному , всадника были уже у ворот города.

Начальник караула рявкнул

– Запрещено покидать город!-но осекся , узнав в двух готовых к выезду людях, хана и мухтасиба.

Тобчи – хан бросил повелительно

–Пусть два десятка стражников ожидают до рассвета у городских ворот!

..Снег валил все гуще, Дахир и Тобючи-хан, пробирались по ущелью почти на ощупь. Уже ночь окутала своим покрывалом, предгорья. Хан понимал, что Дахир едет с какой – то , ему одному известной целью..

Внезапно, Тобчи – хан сделал знак мухтасибу придержать коня и произнес тихо

–Мы уже миновали мои владения. Сейчас чужая земля.

И удивился, увидев, как Дахир, вытирая мокрое лицо, счастливо улыбается , обнажая мелкие острые зубы

–Великий хан, вот это что нам сейчас и нужно!

Внезапно он прислушался. Тобчи-хан навострил слух , и его ухо, различило конское ржанье.

Он глянул вопросительно, но Дахир сделал знак ехать дальше.

Вот и кривой и оледенелый скальный уступ. Дахир осторожно выглянул и извлек из походной сумки, два черных клока материи

–Великий хан, надо обвязать лицо.

Теперь сомнений у владыки Аталыка не было – мухтасиб повредился рассудком.

Вскоре до путников долетел запах дыма. Глазам обоих открылась стоянка.

Полу-погасший костер, две палатки, спутанные кони и призрачная, тишина, которую нарушал лишь ветер, со стоном и визгом , продувавший ущелье. Ни одного человека.

Два всадника оставив коней, ступая след в след, осторожно подняли полог одной из палаток. Здесь, вповалку лежали тела, все было залито кровью.

Те , кто искал здесь укрытие от снега и стужи, убили друг друга. Вот и вторая походная палатка. Все залитое кровью

Фаик -Рахим и Абдул – Керим были мертвы.

Абдул-Малик, стоял на четвереньках, глядя перед собой, безумными глазами и исходил кровавой рвотой. Увидав двух призраков с закрытыми лицами, он с животным ужасом на лице, попытался вскочить , но сильнейший приступ рвоты повалил его навзничь.

Дахир повернул лицо к хану и увидал, что ужас приподнял у владыки башлык на голове.

Дахир махнул рукой

–Повелитель, пора уходить! Быстрее! Снег усиливается!!!

Загоняя хрипящих коней, они неслись подобно двум призракам, о которых ходят в горах , легенды и сказания.

Уже оказавшись во дворце, Тобчи- хан, ошалело тряхнул головой

– Дахир, что это было?!

Дахир, устало протянув озябшие руки к жаровне, пояснил

–Повелитель, помнишь, я говорил, про облака, белых журавлей и хитрость дракона?

Вот все и сбылось. Снег заставил послов сделать привал. Поговорка про тех, кто варит белых журавлей , напоминает, о грехе гордыни и презрения к воле неба. Дракон – покровитель не только воинов, но и книжников. Разве можно перехитрить книжную мудрость?!

Хан сокрушенно кивнул

–А что же произошло? Почему они мертвы, а один безумен?

Дахир вздохнул -Это травка дунь- фань. Именно благодаря ей, я обрел свободу. Послы купили ханьские жаровни, а случайно, совершенно случайно , стенки жаровень, были пропитаны раствором дунь – фань. И пусть сердце твое не тревожится , великий хан. Аллах покарал послов за самонадеянность и гордыню. И умерли они , за пределами твоих владений. Так что… не найдется языка способного оболгать тебя. И только тут Тобчи- хан, до конца, осознал с каким хитрым, умеющим все предвидеть, человеком, свела его судьба! И в первый раз, за все то время, что Дахир был при дворе, он увидал, что хан глядит на него с затаенным страхом.

Глава 4

Женские глаза смерти.

Тобчи – хан отложил в сторону письмо, привезенное гонцом, из Баласагуна и с непривычной мягкостью , произнес -Это письмо от моего наместника , Дахир. Лукавые кочевые ханы, признали мою власть. Монеты , которые чеканю я, пошли по всем окрестным владениям.

Все отлично, мой мухтасиб. Теперь можно, на досуге, немного и порадовать душу и тело. Дахир кивнул с почтительным видом. Он отлично понимал, что значит в устах хана »порадовать душу и тело» . Не смотря на то, что ему шла уже пятидесятая весна, Тобчи – хан, не потерял вкуса к жизни. Когда выпадали дни, свободные от забот, он любил хороший той, наслаждался ласками наложниц, музыкой и танцами, явно, подражая саманидским эмирам, с которыми сейчас имел отношения союзнические. При этом, угощения в виде жаренных туш быков, джейранов и баранов, вытаскивались на площадь Аталыка, для всеобщего угощения,. Потом, когда спускалась ночь, появлялись меха с араком и винами. И город бурно радовался жизни, люди прославляли щедрость хана. Короток век человеческий, не так много радостей у правоверных. Единственное, чего не понимал Тобчи -хан, так это поэтов. Нет, он , конечно мог, перечитать и процитировать строки Омара Хайяма или Фирдоуси, но как другие владыки, держать при себе «рифмоплетов» , то и дело славословящих ему, выкрикивающих свои касыды и рубаи, не терпящих друг друга, не собирался. Дахир поинтересовался

–Прикажешь готовить той, великий хан?

Тобчи- хан улыбнулся, разогнав на лице лучики морщинок как – то сразу помолодев -Конечно же готовь, Дахир. Когда кончится пост. Ах, да, еще одна небольшая обязанность уготована нам. Но это из тех, что приятны сердцу владык . Наместник ханьского владыки в Шоше, прислал нам , признание в дружбе и наложницу, обученную при его дворе искусству любви и танцам. Сейчас принесут дары и приведут ханьскую красавицу. Поприсутствуй при этом, мой верный Дахир. Мухтасиб с чуть заметным удивлением , приподнял брови, но ничего не стал говорить хану, видя, что тот в редкостно хорошем расположении духа. Дары , присланные из Шоша, и в самом деле , были великолепны: знаменитые драгоценные камни, добытые из копей Бадахшана, богато украшенные доспехи, несколько нефритовых статуэток искуснейшей работы, прославленные на всем востоке, клинки, работы ханьских мастеров. В другое время, безо всякого сомнения, Тобчи- хан, насладился бы такими дарами, обязательно, расспросил бы доставившего подарки, посланца о делал в Шоше, о заботах наместника. Но сейчас все это отошло на второй план. На пороге, видением из старой китайской легенды, возникла женщина. Вернее, сказать, не возникла, она вплыла, с легкостью цветка лотоса, скользящего по водной глади. Если при виде китаянки , дрогнуло сердце даже у Дахира, равнодушного к женским чарам, то, что было взять с хана, известного своим женолюбием? В самом деле, было чем усладить взор свой, при виде ханьской красавицы. Небольшого роста, хрупкого сложения, она выглядела в покоях, где царил мужской дух , и висели клинки, сказочной принцессой. Круглое миловидное лицо, о котором в Хане говорят «луноликая», и глаза чайного цвета с длинными , искусно подведенными ресницами, дополняли облик красавицы. Женщина прижала руки к груди и стоя на пороге, застыла в поклоне. Облик ее дополняла высокая прическа и расшитое цветами и драконами , кимоно. На довольно , приличном дарвази, почти детским голосом, сладостная гостья , произнесла – Здравствуйте, мой господин! Тобчи – хан, с трудом сдержав восхищение, ответил – Здравствуй, луноликая нюнькуй (гейша)! Как зовут тебя? Женщина отвесила еще один поклон Аньхэ мое имя, господин . Это означает » мирная водяная лилия». Мне дали имя это, потому что в месяц, когда я родилась, по нашему озеру плыли белые лилии, а облака были окрашены в белый цвет.

Хан повернул голову к Дахиру

–Ну, что же, мухтасиб. Как видишь сам, подарок и в самом деле редкостный! Сейчас евнухи, проводят Аньхэ на женскую половину. А той, мы устроим , я думаю, лун через семь. Ведь сейчас мусульманину, положено поститься и просить Аллаха о милости. Проследи, чтобы к Аньхэ, были приставлены лучшие служанки, что эта «лилия» не нуждалась ни в чем . Дахир склонился в поклоне – Будет сделано, великий хан.

Через несколько мгновений, мухтасиб шел по дворцу, отдавая распоряжения а красавица , присланная в подарок, семенила следом,, вызывая восхищение, даже у стражников, ум многих из которых, едва ли превосходил лошадиный. В эти дни , перед окончанием великого месяца рамадан, дел у Дахира хватало. Он следил за тем, не нарушают ли слуги и рабы пост, распоряжался хозяйством дворца. Словом, все как обычно. Единственным выходящим из правил, было то, что после того как Аньхэ отправилась на женскую половину и совершив омовение, уснула, , Дахир знаком подозвал к себе Гульнару и что – то негромко и повелительно сказал ей. Служанка, и без того, относившаяся к Дахиру с немым обожанием, молитвенно сложила руки на груди – Мой господин, слово твое , для меня закон на веки. Все будет сделано, как повелишь ты. Амир, случайно увидавший эту сцену, сделал безразличное лицо, но по его едва заметной ухмылочке, мухтасибу не составило труда, догадаться о его мыслях. Ничего не поделать, таков был этот грозный и блестящий век, где кровь пролитая в боях и башни из черепов, сочетались с мудростью, высокой поэтикой и расцветом наук. . Жизнь была коротка. Мужчины стремились получить наслаждение всеми способами, одним из главных были вековечные , словно род людской, женские объятия. . Тот же, кто подобно Дахиру, не стремился к женскому обществу, тот вызывал удивление, а то и насмешку. Дахир был еще сравнительно молодым мужчиной, но суровая юность, горечь предательства, служба при дворе, вытравили из его и без того холодной души, всякую мысль о прелести женских чар. Кроме того, не доверявший полностью никому, коварный, умеющий предвидеть многое и многое распознать за пологом грядущего, он меньше всего собирался уделять время и внимание женщинам, искренне полагая, что женский род не постоянен и коварен. Появление , в качестве подарка Тобчи-хану, ханьской нюнькуй, да еще в месяц рамадан, его мало бы заинтересовало, если бы , не странное предчувствие, которое с легкостью степной птички, коснулось крыльями , его недоверчивой души. Вечером того же дня, когда во дворце погасли светильники, Дахир покинул свои покои. Он прошел мимо казарм гулямов, раскланялся с начальником менявшейся у ворот, стражи. Путь его лежал по улочкам Аталыка. Тянет вкусными запахами. Люди завершив дневные дела – заботы , варят ужин, беседуют с домочадцами. Доносится негромкая музыка со стороны караван- сарая. Дахир пересек площадь, обогнул уже опустевший рынок, и на правился к внутренней стене города , за которой располагались становища иноземных купцов, живших в Аталыке или приезжавших сюда по делам торговым. Дома уроженцев Ханя, выделялись своим внешним видом. По обычаю своей родины, ханьцы строили жилища, внешне легкие, словно детские игрушки, украшенные фонариками, головами драконов, изображением птиц. Вот и нужный ему дом, украшенный фонариками, испускающими мягкий свет. Высится на крыше голова красного дракона Цзяо – самого свирепого и мудрого из всех китайских драконов. Хозяин открыл дверь сразу и склонился в поклоне

–Гость в доме, в дом – счастье! У меня сегодня редкостный гость, сам дворцовый мухасиб. Дахир улыбнулся – Я счастлив, что судьба сегодня привела меня в дом твой, почтенный Вэй Лунь, купец , чья мудрость известна в подлунном мире. Гость и хозяин разговаривали на арабском, языке, который на востоке, знал любой, считающий себя культурным человек. Вэй Лунь, посторонился, давая возможность гостю пройти в покои. Дахир присел на маленький , словно детский стульчик и поджал ноги. Хозяин последовал его примеру. Определить сколько лет было уроженцу Ханя, было делом сложным. Неподвижное словно вырезанное из дерева лицо, губы, постоянно улыбающиеся, и почти никогда не улыбающиеся глаза. Хозяин вежливо осведомился – Как здоровье, мой почтенный гость, мухтасиб Дахир? Я слышал, что мудрость ваша, известная во всем мире подлунном, не уступает вашей прозорливости, на службе у великого хана? Дахир прижал ладонь к груди в знак признательности – Благодарю, почтенный хозяин, за столь лестное мнение о скромной моей службе при дворе великого хана. Вэй Лунь ответил улыбкой, и соблюдая ритуал вежливости, поинтересовался – Как здоровье великого хана? Тяготят ли его душу, тревоги и дела государства? Дахир молитвенно поднял руки

–Благодаря Аллаху все в порядке, почтенный хозяин!

Наступило молчание.

Его прервал ханец – Я рад гостю и готов угостить его всем, что есть в моем бедном жилище, освещенном появлением такого гостя, но я знаю, что сейчас правоверные вынуждены поститься. Однако, изумительный чай, не является напитком, заказанным правоверному. Еще через пол стражи, два хитреца пили из маленьких пиал, чай, поглядывая друг друга . У Дахира не было сомнений, что Вэй Лунь, расчетливый как и все купцы, осведомлен о самых разных вещах, знание которых , порой приводит к преждевременной смерти. Однако, за хорошую плату, ханец может поделиться новость, развеять какие – то сомнения собеседника, оказать услугу. Когда с чаем было покончено, мухтасиб произнес – Сегодня присланы дары от ханьского наместника в Шоше, великому хану. . И прислано письмо, предлагающее дружбу. Кроме того, в подарок прислана дивной красоты нюнкуй, обученная искусству любви, танцам и пения. Благодарность великого хана не имеет границ, почтенный Вэй Лунь. И конечно бы мосты дружбы со столь сиятельным человеком, лестны владыке Аталыка. Хотелось бы знать, какой ответный дар , будет усладой сердцу его? Крепка ли его дружба? Не терпит ли он обид от своих соседей и подданных? В милости ли он у великого императора? С этими словами, Дахир извлек из кармана халата, соблазнительно звякнувший мешочек с монетами, и положил на стол. Лицо Вэй Луня осталось не подвижным, но положенное на стол исчезло, словно испарилось. Ханец заговорил не спеша, словно процеживая слова – Наместник Шоша , бывшего владения Караханидского эмира, Вэй Чжан, да продлятся дни его, из тех , кто сумеет сосчитать бобы в похлебке. Мысль его подобна полету дракона. Такие умеют ходить по кончику иглы. Они слышат, как растет трава и поет песок. Много людей имеет он, много глаз и ушей. Подобно пауку, ткет он свою паутину, паутину дней своих и забот. Медоточивы речи его, но лишь небу, дано предугадать судьбу. Хозяин замолчал. Дахир поняв, что сказано все, поднялся и вежливо поклонился – Благодарю за приятную беседу, почтенный Вэй Лунь. Да текут дни по желанию вашему, как сказано в Коране. Вернувшись во дворец, мухтасиб долго размышлял о чем, глядя на то , как серые тени рассвета подкрадываются к предгорьям. Месяц рамадан, священный для мусульман завершался. В эти дни, Дахир не покидал дворца, перечитывал трактаты мудрецов прошлого. несколько раз , о чем то, негромко разговаривал с Гульнарой и престарелым дворцовым евнухом. .. Дворец Тобчи – хана сиял, звенела музыка. Музыканты, обливаясь потом усердия, играли на руде, выводили мелодии на карнаях и дудках. Пировал весь Аталык. Тобчи – хан, угощался сам и угощал других. Но вот он взмахнул рукой и бросил – Сейчас прекрасная лилия, будет услаждать взор наш танцами. Зовите ее! Аньхеэ прямо от порога, поклонившись, начала дивный танец. Женщина скользила, изгибалась змеей, засеменила под ритм музыки. Танец был столь прекрасен, что пировавшие забыли обо всем. Видение , в расшитом праздничном кимоно, плыло, шло в танце легко, словно , не касаясь пола подошвами крошечных сандалий. И никто не предавал значения тому, делая круг за кругом, скользя и изгибаясь, Аньхэ , незаметно приближалась к возвышению на котором сидел с чашей в руках, наслаждаясь танцем , Тобчи-хан. Когда до подножия трона оставалось всего шагов пять, не прекращая танца, ханьская красавица, стремительно взметнула руки к высокой прическе. Но еще быстрее, были два гуляма, стоявшие по правую и левую руку от хана. Повинуясь незаметному знаку мухтасиба, они заломили Аньхэ руки, так, что она оказалась склоненной лицом, почти до пола. Все это заняло несколько мгновений. Пировавшие, едва , успели увидать сплетение трех тел. И вот красавица – танцовщица скручена огромными лапами телохранителей. Сам хан, на своем возвышении не пошевелился, его лицо, по – прежнему, осталось неподвижным, словно вырезанным из дерева, на нем , лишь проступили темные проблески – признак чудовищного гнева. И раскатистым голосом, словно, посылая конницу в атаку, Тобчи-хан рявкнул -Дахир – мухтасиб, что это значит?!! Как ты посмел ?!! Дахир, для которого эти мгновения, равнялись вечности, поднялся со своего места и прижал руку к груди

– Не гневайся , повелитель! То, что она сейчас должна была метнуть в тебя, находится вот здесь. С этими словами, Дахир извлек из кармана праздничного халата, две тонкие спицы, которыми обычно крепят волосы, уроженки страны Хань. Хан протянул ладонь, не обращая внимания, на остолбеневших сотрапезников – Дай сюда! Что это? О, Аллах! Да на этих спицах, есть грани. Мхтасиб пояснил – Это ханьские трехгранные иглы. Их кидают специально обученные люди, повелитель. Если бы они остались в волосах нюнькуй, то мы сейчас, не разговаривали бы с тобой. Через мгновения, опомнившиеся протрезвевшие приближенные , заорали и загомонили, сгрудившись у трона, словно норовя закрыть хана собой. Звеня саблями , ворвались в зал , гвардейцы. Со всех сторон неслось – Велика милость, Аллаха!

– На пытки, мерзкую тварь, посмевшую поднять дерзновенную руку на великого хана!!

–Вырезать всех ханьцев!!

–Гнать их из города палками!

Тобчи- хан повелительно поднял руку

– Всем молчать! Начальник стражи, оцепить дворец! Той завершен ! Гости могут идти! Убийцу на пытку, она расскажет все!

Дахир качнул головой – Повелитель, глянь внимательно! Она уже ничего не расскажет никому и никогда. В самом деле, Аньхэ бессильно обвисла в огромных руках гулямов , и не подавала признаков жизни. Ее красивое искусно набеленное лицо, начало наливаться синевой и сейчас, она , в самом деле , походила на фарфоровую куколку, у которой почему – то были закрыты глаза. Хан глянул на распростертое изящное тело и сокрушенно качнул головой

– Она ухитрилась проглотить яд! А ведь сегодня ночью, я хотел насладиться телом ее, Дахир.

Мухтасиб ответил сдержанно, дабы хан не понял, что Дахир бьет мелкий озноб, признак схлынувшего напряжения, в котором он пребывал уже несколько дней – Боюсь , повелитель, что с ложа наслаждений, ты бы не встал !!

А по улицам Аталыка уже несся грозный рев толпы

– Блудливая ханьская девка , хотела убить повелителя! – Да будет милость Аллаха к нам!

–Громить ханьцев!

– Смерть ханьцам!

Хан сделал над собой усилие и бросил отрывисто и резко

–Эту злокозненную тварь, сейчас , убрать в подвал! Закопаем ее завтра! Ко мне начальника городской стражи! Быстро !!

Когда сотник явился низко кланяясь , Тобчи – хан приказал

–Навести в городе порядок! Если будет хоть один грабеж или разгром, чужеземных купцов, твоя голова, Рашид, попрощается с телом еще до утра! Когда страж исчез выполнять приказание, владыка сделал знак Дахиру » следуй за мной»

В потайном покое , расположенном в дальнем углу дворца, Тобчи- хан коротко приказал -Садись, мухтасиб и рассказывай! Все рассказывай! Не лукавь!

Дахир присел на подушку – мутаку

–Повелитель, мало кому верю в этом мире греха и подлости! То, что тебе прислал дары наместник Шоша Вэй Чжан, не питающий никакой любви к Караханидам, меня удивило. Ведь он, где хитростью, где силой, пытается занимать земли на северо- востоке. Ты – владыка, для него сосед опаснейший, потому что хочешь блеска и величия державы, вплоть до Баласагуна и Кашгара. А дружба владетелей – большая редкость. Когда я увидал живой подарок, я задумался. По моему приказу служанка и евнух, не спускали глаз с наложницы. И лишь одна вещь помогла мне.. Служанка донесла мне, что присланная нюнькуй, сама делает себе прическу. И никто не видит ее спиц, которыми крепятся волосы. И порой служанке чудится, что у ханького- подарка, иногда расширяются зрачки глаз. И я задумался. Она же не ханьская хакка ( нищая лодочная проститутка) , она не получила имя свое, от хозяйки кошкиного дома ( публичного дома) . Она – нюнькуй , для наслаждений высшей знати. И эти иглы, нашли у нее в волосах. Заменили их обычными спицами. Хан перебил – Ты посмел коснуться ее?! В месяц рамадан?!! Дахир склонил голову – Повелитель, я не настолько безумен. Служанка Гульнара, добавила ей в чай травку чин – мачин. Человек засыпает, убежденный, что продремал несколько секунд, а на самом деле, он спал пол – стражи! А кроме игл нашли еще вот это. Он протянул хану крошечный сосудик из кожи. Это зелье, обостряет чувства человека, дает ему возможность быстро мыслить. Потом у человека наступает сильнейшая сонливость и отвращение ко всему! То, что она должна была убить тебя и умереть на месте, я так же понял недавно. Тобчи- хан сокрушенно схватился за голову

Мухтасиб, тебе нет цены! Да что в тебе намешали Аллах с шайтаном?! Свет с тьмой породнились в твоем сердце. Ты будешь вознагражден щедро! Дахир поклонился -Щедрость твоя не знает границ, о владыка. Но сейчас речь не о награде! Эта девка, лишь орудие , в руках тех, кто послал ее! Тобчи- хан, нервным движением поправил светильник -Ты что – то знаешь или догадываешься о чем то ?!! Говори! Дахир сделал знак хану, приблизить ухо , хотя они были в покое лишь вдвоем , и кругом не было чужих ушей и тихо произнес -В Хане таких их называют »Божественная паутина». Каждый крупный чиновник или наместник области, имеет , везде, своих соглядатаев и убийц. Под самыми жуткими пытками, они умеют молчать! У них всегда есть возможность умереть: пучок травки, скатанный шарик ядовитого зелья, яд , нанесенный на кончики ногтей. Они разбегаются подобно паукам, верша приказ.

В центре сидит паук, держащий все нити. Он решает , кому жить – кому умереть. И делит своих людей, на «людей жизни» и «людей смерти « А мне один осведомленный человек, подсказал, что шошский наместник, не просто имеет свору таких пучков, но сам является исполнителем воли, какого то чиновника, очень важного при дворе. Вот и все, владыка. Тобчи- хан надолго задумался, машинально постукивая пальцами по столу, а затем произнес – Вот значит как, божественная паутина с ядовитыми паучками? Дахир, хочешь знать, почему я уже давно не доверяю никому? Почему я засыпаю , лишь проверив несколько раз, надежность стражи и наличие кинжала под подушкой? Дахир наклонил голову – Слух мой, к устам твоим, великий владыка. Хан заговорил негромко и веско Мой отец – великий Наср ибн Мульк, когда умерла моя мать, заменил мне и отца и мать. Он брал меня с собой в походы, учил владеть оружием, не бояться ничего, кроме Аллаха! Первое что я помню из детства – руки отца, его смех . Когда он был не в духе, мало кто осмеливался перечить ему. А меня он любил. Если он был грозен, то брал меня на руки, и морщины гнева разглаживались на его лице. И всегда я знал, что есть длань отца, готовая защитить и укрыть в любой беде. Он любил говорить – «Сын мой! Ты будешь владыкой! В это качающемся, не верном мире, нужны те, кто станет опорой для тебя, сынок». А кроме отца, я с детства помнил нашего слугу, тихого услужливого Юсуфа. Когда отец бывал в отъездах, я любил болтать с Юсуфом, он приносил мне сладости, ухаживал за мной. .. И был великий поход. Тридцать пять сотен отборнейших воинов , под началом отца, шли в поход за Аму – Дарью. Нас ждала добыча, покоренные города, податливые женщины. Было раннее утро. Отец уже в броне, сидел верхом, и поднял руку, чтобы скомандовать поход. Шлем свой, он держал в руке. Я сидел на коне рядом с ним и любовался отцом и воинами. И взятый в поход старый слуга, внезапно прыгнул на круп коню и вонзил нож отцу в единственное, не прикрытое доспехами тело. Вонзил в шею .. Отец умер мгновенно. Через миг, мой клинок отделил голову убийцы от тела, но отцу это уже было безразлично… Внезапно, глаза хана стали жесткими и он перебив себя, сказал , словно отрубил боевым топором

– Завтра о твоей верности и прозорливости будут кричать глашатаи Аталыка!! Вот тебе награда от меня. Массивный перстень с индийским алмазом, лег перед Дахиром. Хан потянулся устало и добавил – Ну, остальное.. на волю Аллаха ! Уже крадется рассвет! А сейчас, пора спать, верный мой мухтасиб!!!

Глава 5

У ненависти тихие шаги.

Славная весна захлестнула предгорья. Скот на выгонах терял разум свой, от птичьего переклика, звенела даль небес. Самый угрюмый житель Аталыка, невольно улыбался глядя на играющих детей или созерцая ветку цветущего горного персика. Самого сурового хозяина Аталыка, не минула пора восторга перед жизнью. Будучи в хорошем настроении, он обошел коновязь, поговорил с начальником гвардии, и мурлыча под нос какую – то песенку, шел по направлению к трапезной. Увидав Дахира, хан дружески кивнул ему – Как дела твои, мухтасиб? Дахир ответил сдержанно – Все прекрасно , великий хан! Милость неба над нами! Благодарю за заботу твою, владыка. И Тобчи – хан ощутил, что веселость его не заразила Дахира, что мухтасиб чем то озабочен, о чем – то напряженно думает. Хозяин Аталыка чуть прищурился – Что гнетет тебя, Дахир? Может быть, совет мой и участие, избавят твою душу от скорби? Дахир ответил, через мгновение, видимо, понимая, что сомнение разделенное на двоих , легче разрешается -Все по воле Аллаха, повелитель! Приехали мои братья – Керим и Али- Азман! Они жаждут припасть к ногам твоим , повелитель. Клянутся служить тебе до вздоха последнего. Они сейчас в городе на постоялом дворе, приводят себя в порядок. Скоро будут здесь. Недобрая ухмылочка пробежала, и исчезла в бороде хана

– Братья? Те, которые предали тебя, оставили в рабстве? В моей власти, приказать страже, гнать их палками из города? Хочешь? Судорога, еле заметная, исказила лицо Дахира. Он тихо произнес -Иншалла!! Мы не видались много весен, владыка. Хан пожал плечами – Твое право, мухтасиб! Если желаешь, пусть будут они твоими гостями. А там на милость всевышнего! Керим и Али-Азман, склонились в поклоне перед ханом, сидевшим на возвышении с каменным лицом -Салам аллейкум, великий хан! Да продлятся дни твои к удовольствию твоему! Тобчи-хан ответил сдержанно – Салам аллейкум , почтенные! Мой мухтасиб Дахир, сказал, что вы его родные братья и жаждете, что бы я преклонил слух к речам вашим! Слушаю вас. Старший из братьев , Керим, заговорил, почтительно прижимая руки к груди и наклонив голову -О великий хан! В милости своей неизреченной, аллах воскресил брата нашего , Дахира! Мы узнали, что брат наш у тебя в великой милости! И мы готовы служить тебе, так же как и брат наш. Лицо хана осталось равнодушным

–А что умеете вы?! Какая служба по душе вам, почтенные?

Али – Азман, отвесил поклон, делая шаг вперед

–Я был мухтасибом на рынке в Абиверде, а мой брат Керим умеет объезжать коней и знает соколиную охоту. Тобчи – хан, молчал несколько минут, а затем, с трудом сдерживаясь, произнес – Трудно мне подобрать должность для вас, почтенные! Трудно найти работу тому, кто не выкупил родного брата из темницы, тому, кто предал собственную кровь! В моем роду, бросивший родича, в бою, в беде, на поле боя, уже , изгоняется и предается проклятью! Брат , бросивший брата, покрывает себя несмываемым позором! Кто поверит вам, если будет знать о преступлении вашем, а ?! Сейчас я могу приказать и вас привяжут к позорному столбу или измочалят

о вас палки! Тобчи- хан, не спешил влезать в дела слуг своих или воинов, но сейчас в нем заговорила родовая гордость степняка. Братья издали пронзительный вой -Великий хан, помилуй нас! Аллах покарал нас, безумием! Мы считали брата своего погибшим!! Помилосердствуй, великий хан!! Тобчи хан брезгливо и устало бросил – Счастье ваше, что преступление вы совершили давно и не на моей земле! И пусть судьбу вашу, решает брат ваш! Вы его гости, а не мои! Простит он вас, тогда можно будет думать о вашей службе! А сейчас.. пошли вон отсюда! Не давайте гневу расцвести в сердце моем!

…Дахир глядел на братьев , сидевших за богато накрытым столом, и непонятная улыбка гуляла по его лицу. Из разговора с братьями, не составило ему труда, понять, что как только на шею ему набили рабскую колодку, братья очень быстро забыли о его существовании и красиво выражаясь, принялись «быстро измерять ковер земли», то есть по бежали из родного города Мехтиабада , за Амударью, найдя пристанище в Рейсе. Здесь Керим быстренько женился на очень богатой вдове, а Али – Азман, поступил на службу в качестве мухтасиба на городском рынке. Жена Керима очень быстро оставила этот мир и вдовец получил возможность жить, ни в чем не нуждаясь, а Али-Азман, быстро снискал себе репутацию жестоко и очень придирчивого надсмотрщика, думающего в первую очередь о своем кармане. Состояние оставленное Кериму иссякло, а Али – Азмана, по его словам» лишили должности чужая злоба и зависть, нашептанные правительнице города злыми завистниками» Грубо говоря, правительница Абиверда, правившая до совершеннолетия своего сына, городом , как и всякий владыка, не любила, что кто – то шарит в карманах подданных, кроме нее. И хотя рыночные мухтасибы собирали доплату к жалованию в собственный кошель, всегда и везде, Али-Азман, по всей видимости, зарвался. Слух о его алчности дошел до ушей правительницы и старший брат Дахира, должности лишился. И теперь братья, приехали в Аталык, просить Дахира о покровительстве. Сейчас, они , сыто рыгая, раскрасневшись от еды и выпитого арака, на перебой, говорили, забыв о недавних страхах

– Ты славно устроился, брат наш, Дахир!!

–Дахир, великий хан преклоняет слух свой к голосу твоему!! Брат наш, мы счастливы, что ты, в славе и почете! Аталык – славный город! Здесь наверно хорошая охота и ласковые шармуты (проститутки). Дахир слушал их и с тихим ожесточением, понимал, что братья, предавшие его десять весен назад, убеждены, что все забыто и затерто временем. Они думают, что их подлость и низость давно смыта ручьями прошлого. И осознание того, что перед ним сидят родные братья, отличительной чертой которых , являются чванство и спесь, приносило мухтасибу боль почти физическую. Они убеждены, что у них в должниках – весь мир, а уж, что говорить про родного брата? Тем более, брата младшего. И без сомнения, они предадут еще раз, не задумываясь. Керим, пьяно потянул Дахира за рукав халата – Дахир, попроси хана, пусть даст мне должность мухтасиба! Али-Азман, перебивая брата, произнес – Нет уж, мухтасибо был я! И буду им вновь! Брат мой, Дахир, давай жить, как и раньше! Мы братья, которых разделила судьба! А теперь мы воссоединились. Ах, если бы мог, Дахир сейчас бы сказал. .. Он сказал бы, как скребутся в яме крысы, стоит зловоние, как развлекаясь , бьют палками стражники, каков вкус смерти, когда лежишь обессилив в степи. Он бы поведал о том, что свою свободу купил жуткой ценой. Ничего этого Дахир, братьям говорить не стал. Он положил на стол кошелек с округлыми боками , полный серебра и поднялся -Сейчас вы гости мои, братья! У меня сейчас много дел! Отдыхайте и Аллах думаю, поможет решить судьбу вашу ! Недаром, в Коране написано – Каждому по делам его! Если бы братья только прислушались к словам Дахира, хотя бы еще раз покаялись искренне или поинтересовались, как собирается решить их судьбу, мухтасиб, может быть , все пошло бы не тем путем каким пошло. Однако, неприкрытая алчность с которой братья разглядывали кошелек с серебром, как пишут в арабских летописях » смутила положение и меру вещей, и порядок в мире покачнулся»

…. Аталык затихал, надевая на себя покрывало ночи. Гасли светильники в домах и на постоялых дворах, воины на стенах, зажигала факелы, перекликаясь, по улицам , с фонарями шли городские стражники. Отошел ко сну и дворец. Погасли огни в трапезной, на женской половине, одним словом, все начали вкушать сновидения, до утра оставив заботы и беды человеческие. Лишь , в покое дворцового мухтасиба, еле видным огоньком тлел крошечный масляный светильник. Дахир сидел за низеньким столом, и опустив голову на ладони, о чем – то напряженно размышлял, глядя в одну точку. Утром, придя на постоялый двор, он обнаружил, что братья весело проводят время, уже отведав удовольствий, купленных на его деньги.

Керим, ночью развлекался на улице, отведенной городским шармутам и судя по зевкам, пришел на постоялый двор, лишь под утро, а Абдул-Азиз играл в кости и пил арак, поэтому был в настроении азартном. Братья встретили Дахира гоготом

–Славные шармуты в Аталыке, ласковые!

–Га-га-га!! Сегодня надо отыгрываться! Дахир садись с нами играть! Ты всегда сторонился игры!!!

Мухтасиб отрицательно качнул головой

–Простите, братья, у меня много дел, видит Аллах! Что желают души ваши?

Керим ответил с пьяноватым задором

– Рвать цветы наслаждений, желает сердце мое! Будет должность от щедрот великого хана, я буду исполнять ее!

Абдул – Азиз, бывший, чуть трезвее брата, пожал плечами.

–Я купил ловчего сокола. Думаю , завтра с рассветом , отправиться на охоту в горы! И тоска мелькнула во взоре Дахира. Горько понимать, что червоточина поселившаяся в душах братьев , десять лет назад, сожрала их совсем. Они ничего не поняли и ничему не научились!! Дальнейший путь Дахира лежал через рыночную площадь города, еще только заполнявшуюся людьми. Вот он подошел к высокому худому нищему, выпевавшему молитвы на углу, и что-то тихо сказал ему на ухо. Тот, чуть прикрыл глаза в знак того, что все понял и принял к сведению.

…Звездный полог раскинулся над горами, и скалы скрыла ночная мгла, когда Дахир подъехал на коне к городским воротам. Начальник караула, узнав мухтасиба, согнулся в поклоне

– Почтенный мухтасиб, желает ехать, на ночь глядя? Может, дать воина в сопровождение или несколько человек? Дахир отрицательно мотнул головой – Благодарю, не стоит.

Монета легла в ладонь начальника караула. – Единственная просьба, пусть мне откроют ворота, через -три четыре стражи. Я еду по делам великого хана.

Воинский начальник кивнул головой

–Послушание и повиновение.

Дахир выехал за пределы города и направил коня, чуть южнее, туда где разговаривала со скалами, полноводная горная река , носившая имя Кара-Су, что переводится как «черная вода». Там, в двух фарсангах от Аталыка, лежал предмет его ночной поездки, крошечный пригород Аталыка , с названием одноименным реке. И название этого поселения , как нельзя лучше соответствовало нравам и роду занятий его обитателей. Здесь находили себе пристанище те, кто был всегда не в ладах с законом. Между собой они именовали себя любителями звезд и луны. Грубо говоря, здесь жили воры и бродяги, способные за соответствующую мзду перерезать горло, обчистить карманы, влезть в чужой дом. Между ними и стражниками Аталыка было заключено негласное соглашение, согласно которому, за пределами ханства, они могли делать все, что им заблагорассудится. Но если обитатель пригорода попадался за своим тяжким ремеслом в пределах Аталыка, то его ждала горькая участь. Его могли забить на смерть на рынке, за краденый кошелек, мог отхватить мотыгой, голову, хозяин , заставший вора у себя в саду или в доме, и так далее. Не стоит упрекать жителей Аталыка в жестокости. Немилосерден был век. Если же, попадал лихоимец , в руки стражи, то в лучшем случае, он лишал руки или уха. Большинство жителей Аталыка знали, обитателей становища в лицо, но считали, что каждый зарабатывает на хлеб как может. По крайней мере, пока это не касается их самих. С другой же стороны, здесь можно было, опять же за деньги, узнать то, что не предназначено для оглашения, заключить не слишком законную сделку, спросить о пропавшей вещи. Дахир подъехал к низенькой оградке, с которой начинался разбойничий пригород . Невысокая оградка, резная дверь. Стен здесь не ставили. Не было в Аталыке, безумных, рискнувших бы, наведаться сюда, с недоброй целью.

Мухтасиб не сомневался, что давно из ночной мглы, за ним следят десятки острых глаз. Дахир стукнул висевшим молоком в ворота и через мгновение, чей-то грубый голос, поинтересовался – Что ищешь, ты, почтенный, здесь , в час , столь поздний? Дахир ответил сухо – Я к Абу-Муслиму! Он знает обо мне. Хорошо смазанная дверь распахнулась бесшумно. Абу-Муслим, смахивавший видом, на доброго сказочного персонажа дедушку Турахона, широко улыбнулся – Нам оказан почет, великий почет! Сам мухтасиб, Дахир, осчастливил нас. Однако , эта улыбка и безобидный вид, могли обмануть кого угодно, только не Дахира. Абу-Муслим держал в стальной рукавице всех обитателей Кара-Су и самые отъявленные негодяи, не рискнули бы перейти ему дорогу, зная, что удавкой, ножом и саблей, старик, владеет как умелый гончар глиной и кругом.

Дахир кивнул

–Я к тебе , почтенный Абу-Муслим. Есть разговор. Они присели за низенький столик и Дахир, зная, что здесь ценят краткость, извлек из – за пазухи, мешочек с деньгами. Хозяин дома, на глаз, оценил его толщину и кивнул головой, давая понять, что продолжение беседы ему интересно… Еще через три стражи, Дахир уже подъезжал к воротам города. Охрана, увидав его, открыла боковую дверцу, предназначенную для припозднившихся спутников.

Прошло , пролетело два дня. И рынок Аталыка и дворец хана, гудели новостью, «братья мухтасиба, почтенного Дахира, один за другим , были призваны к себе Аллахом» Керима нашли с разбитой головой на улице, где обитали шармуты. Судя по запаху, он был сильно пьян , и упал неудачно, ударившись о каменный выступ. Абдул – Азиза обнаружили пастухи – он на охоте сорвался в пропасть вместе с конем. Узнав о смерти братьев, Дахир молча повернулся и с каменным выражением лица, проследовал в свой покой. Утром, Тобчи – хан поинтересовался

–А почему я не вижу Дахира? Один из стражников, ответил равнодушно – Великий хан, он заболел. Он не выходит из своего покоя, из – за двери слышны стоны и бормотание. Срочно пришедший по вызову дворцовый лекарь – табиб, осмотрев мечущегося на постели мухтасиба, пожал плечами – Все мы в руках Аллаха. Нервная горячка, если верить канонам великого Ибн-Сины. Видимо, смерть братьев расстроила, мозг и душу мухтасиба. Дахир метался на ложе, бормоча – Аллах, ты караешь меня! Крысы, снова бегают и кусают меня! Крысы! Стражи с палками, они будут тыкать меня снова !! Братья.. придут за мной! Обязательно.. придут!! Тобчи-Хан, коротко приказал табибу – Вылечить, моего мухтасиба ! – и повернувшись, ушел по своим делам . В трапезной тихо вытирала слезы Гульнара. Она, наверное, единственная во дворце, искренне жалела Дахира. Дахир пришел в себя через 12 лун. Хан, узнав об этом, пришел проведать верного слугу. Дахир страшно исхудал за эти дни, а в его коротко стриженных , темно – русых волосах, подобно вечному снегу, лежащему на шапках гор, поселилась седина. Увидав хана, мухтасиб, качаясь от слабости, согнулся в поклоне, и еле слышно произнес – Повелитель, я.. хочу выйти из дворца . Мне нужно накормить девять нищих и просьба.. пусть выпустят из темницы, девять узников.. Тобчи- хан чуть прищурился и мягко произнес, все поняв -Ты хочешь очистить душу и возблагодарить Аллаха за милосердие?! Я правильно понял, Дахир? Хорошо, твоя просьба будет выполнена. Тебе не стоит утруждать себя! Слабый кивок головы в знак благодарности. Смерть братьев, виновником которой он был, нервное потрясение, как считал Дахир, посланное Аллахом в наказание, сделали свое дело – выжгли из разума и сердца мухтасиба, те, еще дававшие ростки, побеги доброты и жалости к людям. Отныне, сколько бы ни было , отведено Дахиру , ходить на этой грешной земле, его будут вести по жизни , холодный расчет, непрерывное лицедейство и жесткая практичность, которым мало доступны житейские эмоции.

Конец 1- части

Часть 2

Братство , идущих во мраке.

Глава 1

Каждому по делам его.

Тобчи – хан потер квадратными ладонями виски. Это было единственным признаком того, как он устал. В последнее время, он спал очень мало. Половодье дел захлестывало и его, ранее казавшегося неутомимым. Мало того, что из-за неурожая в соседних землях, взлетели цены на зерно и муку, так еще и владыки – соседи, постоянно грызлись между собой. Джо поры до времени, на это еще можно было взирать хладнокровно, но нюхом старого, травленого вожака, хан понимал, что « день гнева приближается » . Самое трудное было решить, что делать с окраинами державы. В славном Баласагуне, который Тобчи-хан планировал сделать в ближайшие годы, своей главной столицей, сидел старший сын , Шейс аль Мульк, рожденный хорезмийкой Динарой. Что и говорить, он просвещен, любит книги, собирает поэтов под знамена свои, не слишком любит войну. Крепок ли будет он у власти, сумеет ли , вовремя оседлать коня и принять бой? Сельджуки наплывают грозовой тучей с юга и северо-востока. Младшему сыну Арбилю, от арабки Лейлы, всего одиннадцать лет. А теперь еще, дворцовые дела, раздражают, отнимают время. Честно скажем, как истый степняк, Тобчи-хан, тщательно скрывая это, недолюбливал скученность и тесноту городов. То и дело взгляд натыкается на какие – то, знакомые и незнакомые рожи, разных племен и языков, похожие друг на друга, вызывающие отвращение, иногда, поднимается в городе, вонь такая, что глаза режет. Хочется душе простора, степной бескрайности, в которой теряется глаз человеческий. Хан хлопнул в ладоши и бросил , появившемуся на пороге, слуге – Мухтасиба Дахира ко мне! Не смотря на ранний час, Дахир появился перед ханом через четверть стражи, умытый, тщательно одетый , без следов сна на лице. Когда он вошел и поклонился, хан сделал ему знак присаживаться, а затем произнес тихим и не свойственным ему, дружеским тоном

–Мой верный мухтасиб, мой славный Дахир, уже пятнадцать весен , ты у трона моего. Я не ошибся? Половодьем летят дни, рекой стремительной. Дахир ответил негромко и чуть задумчиво, словно вбирая воспоминания в себя – Да мой повелитель, да, минуло пятнадцать весен, как я у трона твоего. И благодарность моя и верность тебе.. Хан, внезапно разогнулся, словно тетива отпущенная, боевого лука и перебил собеседника – Что стоит услуга, которая оказана? Ничего, Дахир, ничего не стоит прошлая услуга. Мой верный мухтасиб, дело в том, что у меня требуют твоей головы, или, по крайней мере, удаления тебя из дворца , изгнания из Аталыка. Лицо мухтасиба осталось совершенно бесстрастным, то холодный ужас, сжал его , не самое робкое сердце. Вот оно что, змеиное гнездо дворца проснулось и намеревается ужалить! Ответил он почтительно, явно демонстрируя, готовность принять любую волю хана Бури – тегин ( хан ханов), воля твоя закон для правоверных. Я готов со смирением , вручить свою судьбу в руки твои, тем более , что она и так, в них находится. Лицо Тобчи – хана помрачнело – Слишком хорошо известно мне лукавство твое и проницательность, мухтасиб. Ты пытаешься понять, что ставят в вину тебе, нашептывающие мне в уши, завистники и недоброжелатели, которых хватает при дворе любом ? Так и спроси прямо, охотно отвечу. Заодно, может, развеешь ты, сомнения мои, верный мухтасиб. Первое, что нашептали змеиные языки это то, что ты, становишься , слишком влиятелен и опасен. Ты несколько раз спасал мне жизнь, но, что стоит , тебе, воспользоваться своими дарами, данными Аллахом и отправить меня в сады райские? Далее, ты, якшаешься со сбродом разным, людьми, не только , низкорожденными, но недостойными твоего положения . И последнее, змеиный шип коснулся слуха моего в том смысле, что ты не только не женился, но и не завел себе даже временной наложницы. А это не слишком красит мусульманина. Я слушаю тебя Дахир, что ответишь ты на злые эти наветы? Чем обрадуешь или опечалишь сердце мое? Дахир произнес не спеша

Владыка, моя рука в ладонях твоих, а все мы в руке Аллаха. Выслушай же меня. Да и в самом деле, я общаюсь с множеством людей, но дабы знать жизнь, нужно разглядеть ее изнанку, ее темные и светлые стороны. И в первую очередь, это идет на пользу тебе и твоему славному правлению. Что касается подлого навета, что имею я, возможность покусится на жизнь твою, то это глупые выдумки завистников, потому что обласкан я милостью твоей. И если дерзновенную мысль такую, пошлет мне шайтан, то останется мне вырвать из груди своей сердце. Что касается до женитьбы.. Я знаю женское лукавство и змеиную подлость женщин. И к женским чарам холодно сердце мое. Было, есть , и останется, повелитель. Я сказал все, великий хан. И пусть твой суд будет правым. Ибо на клинках наших, выбивается сура из Корана -Каждому по делам его. Тобчи- хан в плотную подошел к Дахиру, и несколько минут разглядывал его так , словно увидал впервые, а затем сказал, чуть помедлив -Да Дахир, в самом деле, ты можешь быть опасен. Но опасен ты в первую очередь врагам моим. Для меня это главное. Ты не гонишься за богатством и почестями. Ты не предашь меня, потому что, предав, потеряешь все. Долго ли проживешь ты, ускорив смерть мою? Да дыхание твое и сейчас легче соломинки в пасти ветра. Поэтому , я не отдам тебя клеветникам, не поверю языкам свирепым . А вот Аталык, тебе придется покинуть.

Отныне, ты не дворцовый мухтасиб. Дахир склонился в поклоне – Воля твоя, великий хан, я всего лишь , раб у ног твоих. Словно не слыша, Тобчи – Хан продолжил Грозные ветры колышут грешную землю эту. И самый главный враг наш, сельджукские владыки, обкладывающие державу с трех сторон. Они наши бывшие вассалы, ставшие грозным врагом. Нам нужно знать о них все! Их силу и их слабость! И самое главное, ищи, того кто является врагом их в этом мире греха. Могут ли их враги, стать для нас союзниками, пусть по – другому, глядят они на веру. Ты отправляешься с посольством к сельджукскому султану. Отвезешь ему, дары мои и уверения в дружбе. Поедешь в Мазаристан, Хузистан и самое главное, остановишься в Рее, у хребтов Загроса. Там ищи людей, которые ненавидят сельджуков. Дахир, едва смог скрыть удивление. Вот как, значит у великого хана, есть в стане врагов, свои глаза и уши! Словно прочитав его мысли, Тобчи-хан, довольно усмехнулся. Именно там, появились бродячие проповедники – измаилиты, обвиняющие сельджукских султанов , в отклонении от истинного ислама. Мы идем по пути сунны, они – шииты, но на время, дороги наши могут скреститься. Завтра будут приготовлены дары, для правителя Хорасана и Мазеристана, Чагрул – бека. Я дам тебе в сопровождение сотню воинов. Через три луны, ты покинешь Аталык, и вернешься, лишь , когда я пришлю письмо с гонцом. А сейчас, иди и отдыхай, мой верный Дахир. Тебе скоро предстоит дальняя дорога. Мухтасиб , кланяясь, покинул покои хана, ощущая как призрак гибели, который неслышными шагами, появился перед ним, исчез.

Глава 2

Вера и клинок.

Чагрул – бек, брат правителя сельджукской державы, Тогрул- бека, его верный спутник в боях и походах, делах мира и войны, был уже стар и выглядел безразлично к этому шумному, злому, азартному миру. Его морщинистое лицо, украшенное несколькими сабельными шрамами, не выражало интереса ни к посольству Караханидов , ни к их дарам : драгоценному оружию, ларцу с драгоценными камнями, золотыми и серебряными чашами, украшенными изречениями из Корана. Слабое оживление , на лице старика, возникло лишь при виде, посланных в дар великолепных персидских и туркменских коней. Так , порой, молодым задором, вспыхивает лицо человека, ярко прожившего жизнь свою, и теперь, на склоне лет, повествующего о самых ярких страницах ее, тем, кому еще предстоит жить. Чагрул – бек откашлялся и г луховатым голосом, сильно ослабленного человека, поинтересовался – Как поживает брат наш, великий Тобчи – хан, великий Бури-тегин? Все ли в порядке в державе его? Дахир склонился в поклоне – О , великий хан, все в порядке в державе, Тобчи-хана. По – прежнему – крепка его рука и конь наш, стоит оседлан, а клинок отточен.

Дружбы в подлунном мире, между державами нашими, желает он. Наместник Хорасана видимо утомленный , даже этой краткой беседой, устало выдохнул – Благодарю тебя, почтенный посол. Пусть текут дни, по желанию твоему. Тебе и воинам твоим, отведут достойные вас помещения. И все время пребывания в Рее, ни в чем не будете вы нуждаться. За жизнь и здоровье посла, отвечает честь моя . … В посольских покоях, Дахир проводил мало времени. Большую часть дня, он ходил по обильному городу, славному своим прошлым и настоящим, разговаривал с людьми, приглядывался, прислушивался, заглядывал в лавких, слушал проповедников и дервишей. Все было обычно, воины, неотрывно сопровождавшие посла, не могли нарадоваться такой службе. Ходи, ешь за счет ханской казны, приценивайся, покупай, играй в кости, ласкай шармут, или кури дурманное зелье . Главное, не теряй посла из вида, тем более, что каждый день, с Дахира сопровождали десяток человек, а остальные могли предаваться удовольствиям. И даже наметанные глаза степняков, не могли приметить, что Дахир, посещает одни и те же места, словно ищет кого – то , обитающего здесь, но усиленно скрывающего присутствие свое. Так прошло пять лун. Тень Загросского хребта, легла на Рей, ночная ласковая тьма, окутала веселый многолюдный город. Опустели базарные лавки, смолкли крики муэтдинов, погонщиков скота, водоносов. Дахир, сотворив молитву, погасил светильник , и устало вытянулся на ложе, мысленно перебирая в памяти, лица, разговоры. Но вот веки его сомкнулись , и сон, легкой туманной дымкой начал овевать мухтасиба. Внезапно, Дахир ощутил, как чья – то рука легла на его плечо. Он взвился одним прыжком, и длань его нырнула под подушку за кинжалом. Однако, призрак, возле ложа, закутанный , в неразличимое в темноте одеяние, продемонстрировал Дахиру , лезвие клинка и едва слышно бросил – Твой оружие у меня, почтенный. Не волнуйся. Тебе не причинят вреда. Меня послали передать, что бы завтра, после закрытия городских ворот, ты ждал у старого киряза ( канала), за одинокой чинарой. В двух фарсангах пути от города. Проповедник веры истинной, которого искало сердце твое, желает видеть тебя. И человек исчез, словно поглотила его ночная мгла. Дахир вытер, выступивший на лбу, холодный пот, осознав, что человек, прошедший через два кольца охраны, бесшумно открывший двери, и извлекший клинок из – под подушки, мог, так же бесшумно, вонзить сталь его в горло , и исчезнуть, не оставив следов. И теперь стоило подумать о том, что если у главы поборников истинной веры, ходят в подручных такие люди, подобные порожденьям иблиса, что же , представляет из себя, тот, кому они подчиняются?.. Дахир ехал верхом, в сопровождении всего одного воина. На лице того царило полнейшее безразличие, человека давно привыкшего рисковать своей жизнью. Едет , по каким – то, делам тайным, дворцовый мухтасиб. Значит так надо. Придется драться, будем драться. Все в руках Аллаха. У старой чинары, видной издалека, слегка освещенной бледным лунным светом, Дахир приказал спешиться. Они слезли с седел и чуть потоптались, разминая ноги. Тени вынырнувшие из мрака, появились, словно из – под земли. Передний из них, знаком, предложил путникам оставить оружие и коней. Дахир и стражник, повиновались. Их взяли за руки , и завязав глаза, повели куда – то. Путь был не долог. Сильные руки , судя по звуку, отворили дверь, и с глаз Дахира , спала повязка. Крошечная хижина. В таких, обычно , пережидают непогоду пастухи и рыбаки. Убранство достойное дервиша: чаша для воды, тлеющий светильник, огонь в очаге, грубо сколоченный стол, ложе, забранное грубым одеялом. Человек, с закутанным лицом, произнес глуховатым, чуть надтреснутым голосом – Ты хотел меня видеть, посланник Караханидского хана, Дахир? Я перед тобой. Меня зовут Мухаммед эль Рей. Я глава тех, кто идет по стопам веры истинной, кто готов выгрызать и выжигать скверну, разъедающую тело ислама. Я слушаю тебя! В голосе хозяина, звучала такая непоколебимая сила, уверенность в своей правоте и готовность драться за нее, что Дахир, ответил совершенно искренне – Я очень много слышал о тебе, и людях твоих, почтенный уроженец Рейса. Приклони слух свой к устам моим. Дело веры, дело святое для истинных мусульман. Черви сомнения грызут души правоверных, владетели делят власть. Силой оружия, можно власть захватить, но для того, чтобы удержать ее, нужно братство, не только, умеющих убивать, но повиноваться, слышать и слушать. Мой великий хан, терпимо относится к течениям веры, но сейчас главный враг и для вас и для нас сельджукские султаны. Глаза и уши, вот что необходимо любому владыке стремящемуся удержать власть. За советом твоим пришел я к тебе, глава поборников истинной веры. Я не предлагаю тебе деньги, зная бескорыстие твое. Предлагаю дружбу.

Хозяин таинственной хижины, мелко засмеялся – Истинно говоришь, почтенный Дахир! Повиноваться и слушать! Ты уже смог убедиться, что те , кто верен мне, умеют многое. Сейчас, ты увидишь еще кое – что. Повинуясь едва заметному жесту, на пороге возник, закутанный в черное одеяние , человек. Мухаммед эль Рей бросил негромко – Юсуф, видишь огонь в очаге, выстави руку над пламенем. Вошедший скинул накидку, оказавшись еще совсем молодым парнем, и вытянул руку, над самым огнем, спустя мгновение, понесся запах пылающей плоти , и хижина начала наполняться тошнотворным запахом горелого мяса. Лицо человека, оставалось не подвижным, не смотря на то, что кисть его и ладонь, покрылись ожогами , так же, недвижимы остались физиономии главы исмаилитов и Дахира. Мухаммед эль Рей, поняв, что добился нужного эффекта, сделал знак, и человек, чья плоть, только что горела, исчез , по – прежнему , безмолвно. Ни стоном, ни вздохом, не выразив признаков чудовищной боли. Создавалось впечатление, что он под действием дурманящих зелий или вообще, отрешен от этого мира. Дахир в знак почтения, склонил голову – Достойно удивления и подражания. Язык мой безмолвствует, а на устах моих печать молчания, почтеннейший. Следовательно, нам есть о чем говорить. Наши владыки, твой халиф Каирский из дома Фатемидов и мой, Тобчи – хан из династии Караханидов, разделены горами и песками. Им нет смысла враждовать. У Исы свой путь, у Мусы свой. Главный враг общий – сельджукские султаны, пожирающие все новые и новые земли! Как уже и говорил я, слышать приходилось мне, что есть много умеющих слышать и видеть, молчать на пытках, убивать и исчезать, в стране Хань. Таких зовут там – «Божественная паутина», в Каире и Мисре, таких зовут – «Люди дороги» , и для них , есть целые трактаты наставлений. Есть люди, которым повинуются они. Их называют «секретарями по тайнам» Но то , что я вижу , в твоем лице и лице твоих собратьев, достойно высшего удивления и поучительности. Хозяин хижины ответил бесстрастно – Это лишь начало, поверь мне, почтенный Дахир. Они будут служить только мне, и слова истинной веры, будут литься для них лишь через мои уста. Они будут соблюдать чистоту духа и тела. Трава наслаждения, позволяет им , переносить любые трудности и воспарять духом. Дахир слушал неторопливую речь хозяина, недаром получившего звание наиба(проповедника) и понимал, что в первый раз за свой долгий, страшный век, столкнулся с человеком, перед которым аталыкские головорезы, и он сам, мухтасиб великого хана, искусник в делах тайных, не более, чем хорошо обученные домашние псы, перед матерым волком, не смотря на то, что хозяин хижины был еще очень молод. Мало того, мухтасиб отдавал себе отчет в том, что жизнь его висит сейчас на паутинке. Сочтет, глава исмаилитов , что гость опасен , или узнал слишком много, Дахир исчезнет с лица земли, подобно пылинке, под дыханием урагана. Был человек , и нет! Если обнаружится его исчезновение, Тобчи-хан будет спрашивать с Чегрил- бека, который и так уже одной ногой в могиле. А измаилитов ведь нет, они люди призраки. Как спросить с того, кто то ли есть на земле, то ли его нет? Воин – охранник, явно, не поможет ничем. Наверняка, сейчас , ему дали дурманного зелья , и прибывает он , в райских сновидениях, общаясь с ласковыми девами рая, порожденными помраченным сознанием. Однако, Дахир был из породы людей, которые начав какое то дело, доводят его до конца, пусть , даже оно , будет последним, что предстоит совершить в жизни этой. Они проговорили еще пол – стражи, не сказав друг другу, и десятой части того, что знали, и о чем догадывались. Когда небо над предгорьями Загроса , начало светлеть, Дахир поднялся -Почтенный Мухаммед аль Рей, разреши выразить тебе, мое восхищение содержательной беседой и гостеприимством. Мне пора. Хозяин хижины, склонил голову в поклоне – Благодарю тебя, мой славный гость. Истинным наслаждением души и разума , была наша беседа. Позволь осведомиться, когда собираешься ты покинуть Рей? Дахир развел руками – Все в длани Алллаха! Я жду повеления от владыки своего, великого хана. Прощай же, почтенный хозяин. Внезапно, измаилит улыбнулся странной улыбкой, похожей на оскал – На обратном пути, почтенный гость, длань моя, будет распростерта над тобой, гость мой. Люди истинной веры, будут незримо сопровождать тебя!

Обратным путем, Дахир и воин, ехали не спеша. Охранник, едва успевший прийти в себя, после дурманного угощения исмаилитов, покачивался в седле, усилием воли, разгоняя остатки сладостных сновидений. Дахир был погружен в свои мысли. Пройдет совсем не много времени и проповедник Мухаммед эль Рей, превратится в грозного « Старца горы», создавшего в неприступной крепости Аламут, секту ассасинов , неуловимых и бесстрашных убийц. Им и «людям дороги» Каирского халифа, предстоит принять на себя, первый удар закованных в сталь голубоглазых крестоносцев, их будут смертельно бояться, грозные сельджукские султаны и правители крестоносных государств, обосновавшиеся на Ближнем востоке. Мало этого, оба бывших соученика, «Старца горы», Низам эль Мульк, выдающийся мыслитель востока и знаменитый Омар Хайям, окажутся в числе приговоренных к смерти, своим бывшим другом. И если Омара Хайяма по неясным причинам, смерть минует, то Низам эль Мульк, погибнет от удара ножа, подосланного убийцы – фанатика. Парадокс истории, пахнущий кровью, заключен в том, что если Божественная паутина страны Хань, переживет все взлеты и падения Китайской империи, если ассасины и люди дороги Каирского халифата и Дамасского халифата. , переживут столетия, оставив свой след в истории, оживая в легендах , зловещих сказаниях и наставлениях по искусству убийства и шпионажа, то люди дороги рассыпавшейся на обломки Караханидской державы, рассеются по всему востоку, после того, как огромное государство, рухнет под натиском сельджукских султанов . И Дахир, все сделавший для создания своей сети, людей , умеющих слышать и видеть, живущих по принципу- »убить и уйти», гораздо более широко глядящий на мир, чем ханьцы и измаилиты, останется лишь в легендах, передаваемых из уст в уста. Ничего этого, конечно же, Дахир не знал, и знать не мог. Да он, и не заглядывал так далеко, будучи человеком времени своего. Мир качался и рушился. Никто, от могущественных владык, до последних оборванцев, не мог предречь, что будет в день грядущий! Приказ хана, о возвращении в Аталык, гонец привез через пять лун. В письме было указано, что бы Дахир поторопился.

Глава 3

В пламени грехов и свершений.

Когда уже миновали сельджукские владения и завиднелись предгорья, за которыми начиналась держава Караханидов, Дахир и воины, сопровождавшие его, стали на привал, ибо кони, могли пасть от бешеной скачки, продолжавшейся почти без перерыва две луны. Воины занялись привычным делом, расставили караулы десятники, остальные выпаивали и кормили коней, разожгли костры для приготовления ужина. Дахир, сильно уставший , как и все, лежал на кошме, в своей походной палатке и как ни старался задремать, не мог погрузиться в объятия сна. Что ждет его в Аталыке? Почести или опала? Он знал отлично, что милость владык быстротечна и легковесна, словно знаменитые шелка страны Хинд. Что за срочность, вызвала к жизни, письмо Хана? Что стряслось или может стрястись, если Тобчи – хану, срочно понадобился, отстраненный от дворцовых дел, мухтасиб? И что теперь предпринять? Положиться на милость Аллаха и следовать приказу владыки, возвращаться? Или может, ночью, оседлать коня и бежать, не искушая судьбу? А есть ли уверенность, что перед поездкой, сотник охраны, не получил приказ, в случае, если будет мухтасиб заподозрен в измене, пустить ему стрелу в спину или отрубить ему голову? И самое главное, о том, что был разговор с главой исмаилитов, хану говорить пока не имеет смысла. Недаром у кочевников великой степи, есть любимая с детства Дахиром, игра в «сто камней». Кто положит в ямку последний камушек из горки, тот и победил. С этими мыслями, Дахир задремал. Проснулся он , когда уже заалели первые, робкие полоски зари. Воины спали, перекликалась, стража. Дахир глянул на светлеющее небо, и тихо пробормотав – Иль Алла! Иль бисматулла ! – решил положиться на судьбу , и выполнять приказ великого хана, то есть как можно скорее, возвращаться в Аталык… Хан глянув на Дахира, кивнул милостиво – Я рад видеть тебя в здравии добром, верный мой Дахир! Рад, что ты поспешил выполнить приказ мой. А сейчас рассказывай. Дахир заговорил не спеша, веско, обдумывая каждое слово -Великий хан, твой приказ выполнен. Сельджуки сейчас заняты делами своими, но они готовы придвинуться к владениям нашим в миг любой.. Чогрул – бек, уже стар и болен. Он благосклонно отнесся к посольству нашему. Что касается до возможных союзников, то , как писал один поэт »Ты не бойся врага, если враг твой таков, что и в доме уже он имеет врагов!» Сторонники шиитов, ходят бок о бок, с обычными людьми в Рее, они подобны клинку, готовому в момент любой, вылететь из ножен.. Он говорил, но ощущал, что мысли Тобчи- хана, заняты чем – то другим. Хан подпер ладонью голову и кивнул – Ты сделал все правильно, верный Дахир! Ты заслуживаешь награды. На достархан упал увесистый мешочек с монетами. Дахир улыбнулся – Благодарю, милостивый повелитель! Тобчи – хан погладил бороду, с непонятной усмешкой, и произнес – Подожди благодарить, мой славный Дахир! Это еще не все. С этого момента, ты – мой первый хаджиб. Фирман об этом, уже подписан мной. Дахир с трудом сдержал изумление , но постарался выразить благодарность низким поклоном -Велика милость твоя, великий хан! Нет границ ей! Преданность моя, будет беспредельна! Тобчи-хан, чуть погрозил пальцем, с легкой дружеской укоризной – Опять лукавишь мой верный слуга! Опять обдумываешь, что сказать? Тебя занимает мысль, чем вызвана милость моя , и куда делся прежний хаджиб, у трона нашего, стоявший , почти два десятка весен? Так спрашивай, не бойся, а еще лучше, если ты все увидишь собственными глазами, Дахир. С этими словами, хан поднялся и указал ново – явленному хаджибу , на дверь – Пойдем, пойдем, Дахир! Ты отсутствовал долго, за это время , кое – что переменилось.…. Пыточный подвал дворца, так хорошо знакомый Дахиру, по – прежнему , пах кровью, рвотой, мочой, горелым мясом и людским ужасом. Палачи деловито возились со своими инструментами. Двое , калили в огне, свои страшные орудия ремесла, еще один – смазывал маслом, винты на пыточном станке. Увидав хана и Дахира, заплечных дел мастера, склонились в поклоне. Хан отмахнулся – Занимайтесь, своими делами. Пойдем, поглядим кое на кого, Дахир. Два человека, висящие на цепях, вяло раскачиваясь, мало походили на людей. Скорее , это были бесформенные обгорелые туши . Дахир пригляделся и в полу- мраке, сумел распознать в несчастных , бывшего первого хаджиба и бывшего казначея. Тобчи – хан, пояснил негромко – Именно они – дети греха, выкидыши иблиса, требовали у меня головы твоей, мой хаджиб, обвиняя во всех грехах тебя. Мало этого, в городе , когда тебя не было, почти в три раза, подскочили цены на зерно и муку . Я выяснил, что купцы сговорились с хаджибом и казначеем, поднять цены, скупили все запасы, получили от этого хорошую выгоду. И наказаны они сейчас за то , что »ели хлеб хищения, пили мед беззакония». Я с трудом , без крови, предотвратил бунт черни. Купцы получили по тридцать ударов палками на площади. Смотри на это, Дахир и помни, что нет греха, который не остался бы не отмщенным. И горечь послышалась в голосе хана, когда они уже покинули подвал пыток – Они служили мне почти два десятка лет, Дахир! Но Шайтан наслал на них алчность, и завтра , они расстанутся с этим грешным миром ! Есть еще одна причина, что торопил я тебя с приездом, помимо того, что ты теперь главный хаджиб.

Через два дня, я выступаю в поход на Шош. Ханьский наместник, сговорился с одним из караханидских эмиров – Мусой эль Мульком, и они бряцают оружием и у границ наших. Со мной, в поход идет мой сын Арбиль. Это его первый поход. Аталык остается на тебя. Во время отсутствия моего, ты будешь вершить от имени моего! И помни, тяжесть власти ляжет на плечи твои. И отвечать тебе головой, хаджиб, отвечать за все ! Едва правоверные совершили утренний намаз, как громкие звуки карнаев и дробный рокот барабанов, огласили город, громким эхом отразившись в тесноте улиц, спугивая тишину переулков. Глашатаи на рыночной площади, перебивая друг друга, завопили – Слушайте, жители и гости Аталыка! И не говорите, что не слышали! Именем Аллаха великого и милосердного !!! Сейчас на площади Талыка, именем великого и милости Ибрагима Тобчи-Хана, Бури – Тегина, будут казнены преступники, чьи злодеяния и беззакония, привели к многим бедам. Толпа , собравшаяся у базарного помоста, радостно завопила -Велика справедливость великого хана! Во имя Аллаха, милостивого и милосердного! Великий хан, щит правоверных! Вскоре показалась процессия, впереди и по бокам, шли воины городской стражи, сверкая начищенными доспехами, обнажив отточенные до зеркального блеска клинки. В середине , двигались приговоренные к казни. Возглавлял процессия обреченных, бывший первый хаджиб. В пыточном подвале, его изуродовали так, что теперь можно с большим трудом, опознать в нем, совсем недавно, горделивого старика, бывшего в молодости – бесстрашным воином. Одна рука у него висела плетью, ноги заплетались, лицо напоминало цветом, баранью печень, губы распухли до такой степени, что походили на два свадебных пирога. Не смотря на это , он шел, твердо глядя перед собой, не обращая внимания на толпу, улюлюкающую, предвкушая забаву. Тучный казначей , с перебитыми ногами, сам не мог двигаться, поэтому, его, усердно угощая древками копий, тащили под руки стражи. Остальные приговоренные, человек пять, жались друг к другу, словно надеясь в час последний, сохранить тепло человеческое, рядом с теми, кому сейчас предстояла дорога в бессмертие. Вот с обреченных сняли веревки. Два дюжих палача , на помосте, разложили свои инструменты: бритвенно – острые ножи, щипцы для сдирания кожи, топоры , клейма, в маленькой жаровне, и словно лицедеи, принялись раскланиваться перед толпой, уверяя, что удовольствие от их работы, получат все. Среди зрителей уже шныряли, зарабатывая свой грош, водоносы, продавцы хлеба и сладостей. Не стоит думать, что люди времени того, были патологическими садистами. В эпоху бесконечных войн, эпидемий и бедствий, люди свыклись с мыслью о смерти. И казнь преступников, относилась к категории, не столь уж, частых развлечений. Бывший хаджиб, неожиданно твердо ступая, поднялся на возвышение. Глашатай пророкотал Рафиз эль Малик! Бывший первый хаджиб Аталыка! Приговорен к смертной казни, за преступления, против великого хана. Когда палачи подошли к несчастному, чтобы поставить его на колени, старик, произнес сильным голосом, не соответствовавшему его жалкому виду – Слово смертника и последнее желание смертника. Руководивший казнью, начальник стражи, переглянулся с кади (судьей) сидевшим рядом и кивнул Милостью Аллаха! Последнее слово и последнее желание. Рафиз эль Малик, воздел руки к синему, безмятежному небу – Да будет мир всем правоверным! Молитесь за грехи мои, люди! И желание последнее – дайте преломит хлеб, дабы прощены грехи мои были , и мусульмане, не поминали меня злом! Через секунду, разломленная лепешка, полетела в толпу. Кто – то выдохнул – Да простит его Аллах! С десяток голосов подхватили – Во имя Аллаха! Да простит его всевышний! Палачи, подождав , когда обреченный сотворит молитву, опустили старика на колени, и кривой нож, одним движением, прошелся по его морщинистому горлу….

Глава 4

Все мы, в руках всевышнего.

День завершал свой путь, и спасительная темнота опустилась на Аталык, где бродячие псы, жадно слизывали кровь с помостов, головы казненных сидели на кольях, равнодушно взирая мертвыми глазами, на грешный мир, сейчас потерявший для них всякую ценность. Стражник стукнул в двери покоев Дахира – Великий хаджиб, сиятельный хан , желает видеть тебя, не медля! Хан, сидевший на подушках, рядом с кувшином арака, издающим мощнейший аромат степной полыни и дикого персика, глянул на появившегося Дахира, и милостиво кивнул , с важностью совы – Мир дому твоему, хаджиб! Входи, будешь гостем! Выпей со мной, преломи хлеб мой! Говорят , что шайтан в капле вина. Сейчас прольем каплю и выгоним его. Дахир опустился на подушки, напротив повелителя и повинуясь знаку, выцедил несколько капель спиртного. Хан глянул на него и произнес , чуть скривив губы Сегодня был день казни, хаджиб! Рафиз эль Малик, у трона был очень много весен ! Двадцать весен назад, когда нас разгромили под Балхом, он со своей тысячей , прикрыл отступление всех . Был ранен и с тех пор, стал хаджибом. Я знал, что слаб он до звона монет.. Знал.. Мысль хана явно запуталась и Дахир понял, что повелитель уже побеседовал от души с веселым напитком. И хаджибу открылось, внезапно, что бесстрашный хан, уже не слишком молод , известный непреклонность и жестокостью, сохранил где – то , в глубине сердца своего , пучки жалости к людям. Так порой , неистребимая степная трава пробивается на мертвых скалах, разламывает корку безжизненного солончака. Словно угадав мысли его, Тобчи- хан прищурился -Тебе проще, Дахир! Ты не любишь никого, нет у тебя жалости к отродью людскому! Нет привязанностей! А они были у тебя, чувства и жалость, верный хаджиб? Отвечай!! Дахир, в первый раз, за много лет, ответил искренне, понимая, что хан, не потерпит уверток. А может быть , непроницаемому , лукавому хаджибу, на какой – то миг, захотелось, хоть с кем – то, поделиться прошлым своим? Трудно сказать, о чем думал мгновения эти Дахир . Однако, его серый холодные глаза, чуть подернулись дымкой воспоминаний – Были привязанности, мой повелитель, были. В дни, когда юность моя, была беспечной, и благословлял я милость Аллаха и щедрость его! Мать рано покинула мир этот , мне и братьям ее заменил отец. С братьями мы были неразлучны. Отец погиб, братья предали меня в трудный час, да упокоятся души их. Была еще одна привязанность. Ее звали Хариджа. Мы с ней были помолвлены. Когда меня забивали в рабские колодки, она стояла со всеми рядом и глядела на мое бесчестие. И сразу же, помолвку расторгли, а ее выдали за другого. Во и все на чем оборвались склонности мои и душевные привязанности, великий хан. Воцарилось молчание, словно какой – то невидимый вязкий туман, окутал покои хана. Наконец, Тобчи- хан произнес, совершенно трезвым голосом, своим обычным тоном, словно захлопнул дверь, в мир воспоминаний и горестных размышлений -Мой хаджиб! Мы уходим завтра утро! По дороге, к нам с тремя тысячами воином, присоединится мой брат Юсуф. Я беру в поход Арбиля. Это его первый поход! Город и держава, остаются на тебе. Не думай, что это милость. Это страшное ярмо. Отвечаешь за все. Головой своей ответишь, за любой промах ! А сейчас, праведных сновидений. Иди спать, Дахир, скоро рассвет..

Блестя оружием и доспехами, привыкшая к победам, конница великого хана, подобно полноводной реке, вытекала из ворот Аталыка. Арбиль ехал на вороном персидском яффе, рядом с отцом, и Дахир, увидав его, понял, что сейчас этот мальчик, мыслями уже , у стен чужого города, он предвкушает свою первую битву, первую кровь врага на клинке.…. До Шоша, оставалось все два-три конских перехода. Тобчи- хан, всегда на походе, державшийся в первых рядах , со своими гулямами, зорким глазом степняка, увидал, что не смотря на день безветренный, на горизонте, замаячило облачко пыли. Без слов, понявший его, командир гулямов, что – то негромко произнес, и две сотни гвардейцев , не горяча коней, но и не мешкая , перешли на галоп. Всадники скрылись в туче надвигающейся пыли. Как всегда в минуты, предшествующие опасности, Тобчи- хан был спокоен и холоден. Прошло еще две стражи, когда примчавшийся , окровавленный гулям, бросил задыхаясь -Великий хан! Это тяжелая конница Ляо. Приблизительно «ордо» (пятьсот сабель). Там идет рубка! Тобчи – хан оценил обстановку мигом. Его конница, еще на походе. Она растянулась на пару фарсангов. То, что их встретили на походе, могло говорить лишь о том, что враг был предупрежден. Тобчи- хана ждали. Но сейчас размышлять об этом, не стоило. . Нужно время, чтобы она построилась для боя. Время надо выиграть! Любой ценой! А битва уже показала свое страшное лицо. То и дело, из пыли, выскакивали отдельные всадники, вылетали лошади без седоков. И внезапно, сто странным шелестом, потемнело небо. Град коротких, массивных стрел, ударил по войску Тобчи- хана, еще разворачивавшемуся для битвы . Это были знаменитые ханьские арбалеты, пускавшие за несколько мгновений , пару- тройку стрел. . Хан на миг, увидал лицо Арбиля. Тот, с упоением, втягивал ноздрями воздух, готовясь к сражению . Тобчи – хан , знаком подозвал к себе тысячника -Заходи с левого крыла! Бери всех, кто под рукой! Любой ценой, навяжи им рукопашную! Задние всадники , пусть бьют из луков, через головы передних! Сомни арбалетчиков!!! Сейчас все в руках твоих, Фаик! Выиграй время! Арбиль глянул на отца – Великий хан, разреши и мне с ними!

Секунду, хан глядел на него, а затем бросил отрывисто – Иншалла! В битву, сын!! Вскоре вся равнина за Шошем, кипела, звенела и содрогалась в конвульсиях сражения.

Глава 5

Рука Азраила.

Дахир вернулся в свои покои. Сегодня с утра, был хлопотный день. Сперва послы из Табаристана, затем – надсмотрщик с рынка, принес известие о том, что , что – то непонятное , происходит в квартале , где живут кара-кита, приехавшие в Аталык , на ярмарку. Там какая – то суета, волнение, но пока что, ничего угрожающего спокойствию города, не намечается. Скорее всего , обычная дрязга среди торгующих. Наступало время намаза, а затем – трапезы. Хаджиб, едва успел проглотить пару горстей своего любимого плова туф- туф, как полог покоя , закрывающий дверь приподнялся. Дахир недовольно оторвался от еды Что стряслось? На пороге стол страж, который с растерянным видом, давился словами, словно не мог проглотить кусок черствой лепешки. Наконец он справился с волнением и бросил Великий хаджиб! Беда! Аллах отворотил от нас , лицо свое! В город пришла черная смерть! Дахир, отставил в сторону блюдо с пловом и бросил сдержанно, стараясь не показать, как у него сжалось сердце от недоброго предчувствия – Рассказывай! Повествование стража было кратким. На рынке, купцу кара – китайцу, внезапно стало плохо . Он отсчитывал монеты, и вдруг начал кашлять кровью, и зашатался . Не надо было быть великим мудрецом, что бы понять, что в на рынке появился человек, зараженный «черной смертью». Началась давка, люди бежали кто куда. Перепуганные сородичи, попытались утащить недужного в своей квартал, но их , уже встретила толпа, вооруженная ножами и дубинками. Началось побоище. Вмешалась прибежавшая стража. Кара – китаев , избивая, выгнали с рынка.

Из расспросов одного, схваченного, выяснилось, что больных на подворье, уже четверо. Их прячут от любопытных глаз. Двоим, уже совсем скоро, предстоит отойти к Аллаху!

Через пол – стражи, хаджиб в сопровождении воинов, был уже в городе. Аталык гремел и гудел:

–Уничтожить кара – китаев!

В город пришла смерть!

Бей, громи!

На обочине базарной площади, лежали бесформенные останки человека. Догадаться о том, что его разорвала в клочья, толпа, было не сложно. Дахир повернулся к начальнику городской стражи – Немедленно запереть ворота города! Никого не впускать и не выпускать! Шест с черным знаменем на стены и башни!!…. Пусть каждый, кто едет мимо , поминая Аллаха, летит свои путем!! Угрюмая гостья, черная смерть, одинаково равнодушно глядит в хижины бедноты и под своды ханских дворцов! И если жителей державы Караханидов, привыкших воевать, трудно было смутить войной, то страх перед эпидемиями в 11 веке, был ужасом, лишающим разума. Дахир, сопровождаемый воинами, стукнул в ворота предместья , где жили кара – китаи. Из – за ворот, послышались, невнятные угрозы и проклятья. Хаджиб кивнул стражникам

–Ломайте! Не медля , ломайте!

Вооруженные кто чем, купцы, человек двадцать, стояли стеной, видимо готовясь к последнему бою.

Дахир повелительно бросил стражам – Факелы ! Жечь товары и дома! Ищите умерших и больных! Умерших – жечь! Живых обернуть в полотнища , оттащить в сторону, окурить дымом! ! Старший из купцов, плотный старик в дорожной одежде, упал на колени – Милостивый хаджиб! Мы заплатим! Мы умрем с голоду, если сгорят товары! Дахир втянул воздух ноздрями и коротко резко , бросил на ханьском наречии – Дураки, сожравшие навоз отца своего! Мудрецы из Гум – Бума (идиоты, не способные думать). Вы , сдохнете , раньше, чем думаете! Вас сейчас разорвет на части, толпа ! Клянусь Аллахом, каждому, чей товар будет сожжен, из казны будет десять серебряных дирхемов выплачено! Расступитесь! И что – то такое было в голосе его и лице, что купцы, только что готовые драться на смерть, отступили. Через пол – стражи, едкий пряный дым, окутал Аталык. Костры жгли на улицах, на базарной площади, бросая в него серу, пахучие коренья и драгоценные пряности, стоившие больших денег. Сейчас, дороже всех ценностей, была жизнь города!

Купцы стояли перед Дахиром , склонившись в каком – то благоговейном молчании. Хаджиб, сильно уставший за последние дни, в течении которых был предотвращен мор в Аталыке, глядел на них, без всякого интереса. Теперь жители города и гости, завидев Дахира, низко кланялись ему, норовя поцеловать полу халата. По базару разносились приглушенные слухи о мудрости, справедливости и храбрости хаджиба. Сам Дахир относился к этому, равнодушно, в силу холодности разума и знания жизни, зная, что коротка память людская на благодарность , и длинна, на плохое.

Наконец Вэй Лунь, старший среди купцов, заговорил

–Безмерна признательность наша к тебе, великий хаджиб . Ты спас не только тела наши, но и души. Если бы нас растоптала чернь, то души наши , никогда не смогли бы , воспарить к предкам. Нам нечем отблагодарить тебя. Товары сгорели. Тех, денег, что распорядился дать, едва хватит, чтобы добраться домой. Но деньги – прах. И хотим мы, преподнести, покидая Аталык, три дара тебе. Как известно, суть человека – соединение разума, души и сердца. И дар для разума, для души и для сердца, получишь ты! Сегодня вечером, мы тысячу тысяч раз, будем молить предков наших, о даровании тебе благоденствия. Сегодня ночью, великий хаджиб, когда закроются базарные лавки, будь нашим гостем, почтенный! Дахир улыбнулся и ответил церемонно – Сочту за честь, почтенные купцы, быть гостем вашем!

…Дахир сидел на почетном месте, которое по традиции кара-китаев, полагается либо старшему в роду, либо самому дорогому гостю.

Чуть кружилась голова от благовонных курений. Лу Вэй, широко улыбнулся

– Первый дар наш, из числа священного три. Дар для разума, о великий гость! Двое купцов, распахнули перед Дахиром, плетеный сундучок. Он был заполнен рукописями. Вэй Лунь пояснил – Это сокровищница знаний. Вернее, та частичка ее, что доступна нам! Здесь есть , труды мудрецов прошлого, есть великие мысли, людей, живущих сейчас. Это трактаты о власти, об искусстве управлять, о народах, о разных тайных делах, наставления о том, как повелевать тайными людьми. Прими дар наш, почтенный. Дахир , с трудом , сдерживая восторг, пробежал глазами по книгам и благодарно прижал руки к груди. Благодарность моя, не имеет границ, почтенные купцы!

До этого, молчавший седой как лунь, купец, выступил вперед

Второй наш дар, дар для души твоей, души человека, познавшего и познающего, сведущего в искусстве исцеления.

Второй плетеный сундучок, был полон каких – то пахучих трав, кожаных сосудов, глиняных бутылочек.

Купец пояснил

– Это дар , посланный богами и завещанный предками. Это травы исцеления для разума, и тела. Ими можно вдохнуть жизнь человека или избавить его от скорби земного бытия, великий хаджиб.

Дахир склонился в поклоне

–Признательности моей нет границ.

Внезапно, он ощутил, как кая то, невидимая пелена, сгустилась в комнате. Легкий, но ощутимо пряный запах, щекотал ноздри. Купцы, почтительно кланяясь, исчезли. Перед Дахиром возник невысокий старик, в шапочке, указывающий на принадлежность его к отдаленным племенам, живущим за Тянь-Шанем. Глаза его в полумраке комнаты, были плохо видны, но ощущение того, что он видит хаджиба насквозь, охватило Дахира, суеверного, как и все люди века. Тихим голосом, старец произнес

– Третий подарок, Дахир тебе, дар для сердца. Человек живет, вернее должен жить, по тем законам, что предписаны нам богами. У каждого своя судьба. И сегодня, по велению богов, суждено мне, приподнять завесу будущего твоего. Я взывал к богам, взывал к душам предков. И в предначертание твое, суждено мне сегодня заглянуть. Поспеши же воспользоваться моментом этим, хаджиб великого хана!! Ощущая, как что-то екнуло в сердце, и липкий пот пробежал по ладоням, Дахир ответил чуть дрогнувшим голосом

– Благодарность моя, богам безмерна! Велика благодарность тебе, о мудрейший ! Готов я , приподнять завесу будущего, узнать, то , что знают лишь души предков и боги, какой бы , веры не держался человек. Гадатель, с совершенно непроницаемым лицом, разложил на маленьком столике , широкую кость, обожженную на огне, выкинул несколько глиняных фигурок перед собой, и заговорил, глухим голосом, человека, видящего сон. – Рожден ты в год пурпурных облаков. Год твой, год Желтого дракона. Душою дракона – мудреца, провидца и хранителя тайн, наделила тебя судьба. Твой дракон, дракон Бинь – покровитель законов , тюрем и тайных дел. Во имя справедливости, вершит он правосудие, порой жестокое. Но мир смешан, как мешаются белое и черное, инь и янь, как частицы вечности. Избегнешь, ты , стрелы, яда и кинжала и топора палача, будешь велик в хитрости и познании. Никто не сможет превзойти тебя, в искусстве знания и свершения. Тайная власть дана будет тебе. Лишь черный дракон, из черной воды, когда придет час, сможет победить тебя. Он будет вскормлен тобой, вылетит из гнезда твоего. Пока что, не знает он своего предназначения. Пока что, он всего лишь меч, на дне реки. Согласно легенде, мечу этому суждено взмыть в облака и обратиться в дракона. Встреча, роковая для тебя и для него, предначертана судьбой.

Конец 2-й части .

Часть 3

Жестокость и милосердие.

Глава 1

Качающийся мир.

Аталык ликовал. Миновало лето и милость Аллаха, ощущали все, от последнего нищего, до обитателей ханского дворца. Год выдался урожайным, хороший приплод скота, лавки ломятся от товаров. Что еще нужно человеку , для короткого счастья на этой маленькой земле?

Общее ощущение душевного подъема, охватило даже Дахира, обычно сдержанного. Сегодня он был в настроении приподнятом. Хаджиб перешучивался со стражами, даровал монету Гульнаре, прислуживавшей ему и вышел в город, наполненный красками, песнями цветами. Вот и базарная площадь. Толпа народу радостно смеялась и переговаривалась, явно наслаждаясь каким – то зрелищем. Увидев Дахира, зеваки расступились. кланяясь. Черноглазый паренек, с волосами цвета ночи, одетый бедно, но опрятно, похожий на вороненка, аккомпанируя себе на руде, звонко распевал

–Буй дуи, мулиен!

Ойяд хаме, мехрубон!

Толпа радостно подхватывала в сотню глоток

–Ойд хаме, мехрубон!

Кто на востоке, не знал этих стихов, бессмертного Рудаки, прославлявшего век великих Саманидов?! Невольно, хаджиб залюбовался мальчишкой, который допев песню и отложив музыкальный инструмент, принялся отплясывать, сам себе задавая ритм.

Ойер, дуст Аллах! Ойер дуст Аллах! Градом сыпались на землю перед танцором медные гитрифи, серебряные дирхемы и динары.

И что то шевельнулось в душе Дахира, какое – то неясное предчувствие, коснулось сердца. Постояв и внимательно понаблюдав затем, как маленький лицедей завершил свое представление, хаджиб подошел и улыбнулся – Ты славно пел и плясал, мальчик! Я хочу, чтобы усладил ты, мой кров присутствием своим. Я – хаджиб великого хана! Меня зовут Дахир. А как зовут тебя? Мальчуган отвесил почтительный поклон

– Мой почтенный отец, мир праху его, нарек меня Магиром. Однако, великий господин, одежда моя бедна, и гостем в покоях ваших, мне быть не по возрасту и происхождению.

Дахир хмыкнул – Сегодня – праздник! Аллах послал мне тебя, паренек! Пойдем же, не стесняйся! В покоях Дахира, по его приказу, был накрыт обильный стол. К некоторому удивлению хаджиба, явно проголодавшийся мальчуган из бедняцкой семьи, ел аккуратно, без жадности, воздавая должное всем блюдам, не забывая благодарить хозяина и порыгивать в знак того, что он восхищен пиршеством. А полакомиться было чем: копченые улары соседствовали с пловом с лимоном, телятина, тушенная в соке дикой сливы, стояла рядом с жареной рыбой, фрукты громоздились разноцветной грудой. Да разве все можно было перечислить?!! Когда с трапезой было покончено, и гость и хозяин, сыто отдуваясь, откинулись на подушки, х аджиб дружески произнес – Вижу, что получил ты достойное воспитание, Магир. Поведай мне, о себе. Сколько весен тебе? Кто твои почтенные родители? Легкая смешинка мелькнула и растаяла в умных глазах мальчика – Что до воспитания, то я не вырос при дворах ханов и илеков. Наше селение у отрогов Панхара, оно зовется Коюнлу. Я из рода ями. Мне двенадцатая весна. Мой отец, мир праху его, научил меня ремеслам. Караванщики обучили языкам . Я знаю разные наречия , понимаю и пишу на таджикском, и арабском, понимаю речь узбеков и дарвази. Моя матушка, Фатима – торгует фруктами. Вот , в общем то, и все, господин! Дахир засмеялся – Славно, славно!! Этого уже не мало! Ты к тому же еще и умеешь вести пристойную беседу! Может ты, окажешь мне честь, услаждая мой слух своими песнями и игрой ?! Я хорошо оплачу труд твой. Магир счастливо зарделся – Это будет великой честью для меня, господин хаджиб!!

Руд в руках Магира, запел, зазвенел , а его , еще не установившийся, мальчишеский голос запел

– Далеких звезд прекрасен свет

Их холодно сиянье

Милей улыбки юных дев

Их сладкие лобзанья!

Дахир глядел на своего юного гостя, и на обычно, малоподвижном бесстрастном лице хаджиба, проступало странное выражение. Так, в пору оттепели, из – под снега, ощущая приближение весны, пробивается в степях , молодая трава , или на бесплодных горных вершинах, вдруг в расщелинах, начинают робко поднимать головы, цветы. О чем думал Дахир? Может быть , вспоминал, свою так страшно завершившуюся юность и минувшие годы ? Или сожалел о том, что пойди жизнь по другому пути, у него был бы, сейчас сын, сходный возрастом с этим юным певцом ? Трудно сказать, о чем он думал. Порой даже самые сдержанные и холодные люди, подвержены слабостям и смутной тоске о безвозвратно ушедших днях. В том что, мальчуган, наверняка, не знавший еще в жизни любви, не испытавший сладость женских ласк, поет о девах и любовном томлении, Дахира мало смущало. Короток век людской, рано взрослеют люди, рано уходят к Аллаху. Песня завершилась, умолк руд , и хаджиб, чуть наклонил голову – Благодарю тебя, Магир! Усладил ты сердце мое. Вот возьми. Здесь восемьдесят серебряных дирхемов. Магир взял кожаный кошелек из тисненой кожи и румянец смущения, чуть проступил на его смуглых скулах – Да пошлет вам, Аллах долголетие, господин. От всего сердца, благодарю . На эти деньги, в нашем селении, можно жить долго, а еще, я куплю матушке новую накидку. Ее прежняя похожа на гальвиру (сито) . При этом, он скорчил лукавую гримаску, явно подшучивая над бедностью, при которой, приходится ходить в отрепках, подобно дервишу. Дахир поднялся – Магир, это я благодарю тебя, за доставленное наслаждение. Нам пора расстаться. У меня много дел, мальчик. Подожди – ка , я не могу отпустить такого славного гостя с пустыми руками. Хаджиб хлопнул в ладоши и когда на пороге возник страж, приказал -Найди Гульнару! Затем, словно вспомнив что то , Дахир произнес -Магир, а под какой звездой родился ты? Что было на небе, в момент рождения твоего? Паренек рассмеялся, словно перекатил серебряные монетки – Господин, это очень забавная история. Мои родители были в пути, когда матушка начала рожать меня. Отец, сам принял роды , и обмыл меня в реке Кара – су (Черная вода) что течет недалеко от Термеза. А моя матушка слыхала, от одного звездочета, что в эту ночь, на небосклоне сияла звезда аль – Тахрир(Марс). В селении нашем, так и зовут меня Кара – Магир. Чем – то смутно знакомым или уже слышанным ранее, пахнуло от фразы этой, на Дахира, но в этот момент, дверь распахнулась, и появившаяся на пороге Гульнара, склонилась в поклоне – Слушаю, господин! Ты звал меня? Дахир жестом указал на Магира – Проведи моего гостя в трапезную и положи ему, самых лучших яств в дорожный мешок. Так, что бы хватило до четвертой луны. Гульнара наклонила голову в знак того, все поняла и приказание будет выполнено. И хаджиб, замечавший все, вдруг , увидал на лице служанки, улыбку! Гульнара улыбалась, глядя на Магира! При дворе не принято, чтобы выражала эмоции прислуга, при тех , кто выше тебя. Бьют – молчи, ругают – молчи. Видно, что – то было в Магире такое, то ли , бесхитростная улыбка, то ли , мелкие правильные черты лица, сочетавшиеся с чуть выдающимися скулами и умными глазами, что люди невольно начинали испытывать симпатию к нему. Когда поклонившись еще раз, мальчик ушел , в сопровождении служанки, Дахир, смел с лица , непривычную расслабленность , и достав из маленького сундучка , какой – то свиток, перелистал его, делая на полях пометки каламом. Ночь спустилась на Аталык, и город затих, не ведая, что суждено ему утром. Все в руках Аллаха! Дахир в своем покое, так же вступил в объятия сна. Странное сновидение послала ему судьба. Широкая спокойная черная гладь реки. Плавное мощное течение воды . И вдруг, бурление воды, мощная воронка, и всплывает , черная голова дракона , с сияющими глазами. Вот уже видна могучая шея, крылья, блестит чешуя. В этот момент, дивный сон, было прерван стуком в дверь. Дахир, спавший , как и многие , недоверчивые люди, очень чутко, пробудился мгновенно. Он накинул халат, нырнул в остроносые тапки – бабуши и распахнул дверь. Стоявший на пороге страж, приложил руку к груди Великий хаджиб! Гонец от великого хана, желает срочно видеть тебя, не смотря на поздний час! Он загнал двух коней, пока домчался! Дахир , понявший, что произошло что – то важное, ответил голосом, совершенно не спавшего человека – Немедленно его ко мне! И никому об этом, ни звука!

Глава 2

Измученный дорогой , гонец от хана, спал мертвым сном в отдаленном покое дворца, а уже на рассвете, по приказу хаджиба, посланные стражники, бесцеремонно поднимали на ноги , хозяев караван-сараев, богатых горожан, самого шейх уль ислама – главу правоверных Аталыка. Все они, а так же, начальник городской стражи, новый казначей и дворцовый мухтасиб, были препровождены в большой зал. Плотно закрыв двери и расставив бдительную стражу, Дахир о чем – то имел с ними долгую беседу. А уже с первыми покупателями и торговцами, по городу поползли, плодясь, и перевирая друг друга, слухи и толки.

Кто-то клялся , именем пророка, что великий хан возвращается с победой и богатой добычей. Будет великий праздник, какого еще не ведал Аталык. Другие, до хрипоты утверждали, что войску не повезло, оно было разгромлено и сам хан, спешит сейчас, уходя от погони, дабы закрыть перед врагом, сидящим на плечах, ворота города. Третьи, с пеной правдивости у рта, доказывали, что с ханом случилось несчастье, да пошлет ему Аллах, долголетие. Еще большую сумятицу внесло то, что по приказу хаджиба Дахира, стражники и мухтасибы, ищут по городу , пустующие строения, постоялые дворы, где мало народу, осматривают даже мечети города, стаскивая туда кошмы, одеяла, лекарства. Мало этого срочно в город приехали ученые лекари – хакимы и табибы. Сейчас они ведут беседу с хаджибом. К середине дня, на горизонте показались тучи пыли и по приказу Дахира, стража разгоняя любопытных, выехала на встречу. Это и в самом деле было войско Тобчи – хана. Усталые, пропыленные всадники, с ржавыми повязками, следами на доспехах от долгой и жестокой битвы. Телеги с добычей, повозки с раненными и искалеченными, а следом толпами раненные, те, кто не мог держаться уже в седле, и просто брел, качаясь, вдыхая воздух родного края, еще не веря, что остался жив. В первых рядах возвращавшихся виднелась мощная фигура Тобчи- хана, который подбадривая, что то кричал сотникам и тысячникам. Рядом с ним – Арбиль в иссеченных доспехах, с посуровевшим и возмужавшим за время похода, лицом . Войско вливалось в городские ворота, истомленное, покрытое пылью, без обычных победных кликов и трубных звуков. Вскоре всем, в том числе и Дахиру , стали известны подробности похода. Уничтожив в жесточайшем, почти полудневном бою, засаду устроенную врагами, рубя и топча бегущих, Тобчи- хан, достиг ворот Шоша. Город , не ожидавший ничего хорошего, отверг предложение сдаться и принял бой. Это была битва, по свирепости, превосходившая все, что видали до этого , опытнейшие воины хана и он сам. Потеряв тысячи воинов, осаждавшие проломили ворота и ворвались на улице. Вот здесь – то и началась преисподняя. Улицы были загорожены. С крыш домов, из окон, градом сыпались стрелы, дротики, камни, куски железа. Каждый переулок пришлось брать, проливая реки крови. В рукопашную, разя ножами, саблями, топорами, кетменями, косами, дорого продавая жизнь свою, ощетинившись , яростью последнего боя, кидались мальчишки, старики, женщины. В квартале, отведенном, киданьским и найманским купцам, обнесенном отдельной стеной, снова пришлось проламывать ворота, лезть на стены, рубиться за каждый двор. И сейчас , Шоша не было, не было и пленных . На месте города, смрадные развалины, те из жителей, кто сумел бежать, превратились в бездомных бродяг. И сейчас, в освобожденные здания Аталыка , по повелению хана, размещали раненых и искалеченных. Стоны, крики тех , кому отделяют руку или ногу, тех, кто поминая Аллаха, не в силах сдержать боль. Плач и горестные вопли родичей, потерявших близких. Тобчи- хан сидел в своем покое, внешне хладнокровный. Лишь по тому, как чуть нервически подрагивало его лицо, можно было догадаться, через какую жуткую преисподнюю, ему довелось пройти и провести свою поредевшую армию. Увидав Дахира, хан, произнес – Я все знаю, хаджиб. Ты предотвратил мор. И достоин ты награды. Мне уже нашептали, что ты готов был выжечь вместе с заразой, половину города. Верно? Дахир ответил, чуть качнув головой -Если бы это могло помочь, великий хан, то пришлось бы пойти на это. Меня разорвали бы горожане, то иного выхода не было. Хан не ответив, сделал глоток шербета из кубка с сирийской чеканкой и сокрушенно качнул головой -Нас ждали, Дахир! Понимаешь хаджиб, ждали! Кто – то, из живущих в Аталыке – соглядатай! Кто вступил в братство слышащих и видящих!!. То , что ты зовешь – «божественной паутиной». Кто?! Кто мог сделать это?! Дахир пожал плечами – Кто угодно. Как найти песчинку на морском берегу?!! Войско готовилось к походу не одну луну. До Шаша, семь – девять лун, повелитель. Тобчи- хан раздул ноздри

– Видно Аллах , отвернул от нас, лицо свое. Вот это мой подарок тебе, Дахир. Хаджиб поднял крышку сундучка, раскрашенного драконами . Он был доверху полон монетами. Ханьские, арабские, византийские. Совсем старые деньги, с ликами неизвестных правителей, с непонятными надписями. Потемневшее серебро, стертое золото, украшения разных народов. Даже , равнодушному к деньгам, Дахиру, пришлось прикусить губу. Сколько веков видали сокровища эти, через сколько рук и сундуков прошли?! Тобчи- хан, понаблюдав за Дахиром и выслушав слова благодарности, произнес устало. О Аллах, я хочу доверить тебе дело одно, хаджиб. Пусть за него, простит мне Аллах, хоть часть грехов. Дахир склонился в почтительном поклоне – Слух мой к устам твоим, владыка! Тобчи-хан, помолчал несколько мгновений, словно собираясь с мыслями, а затем произнес, словно выхватил клинок – Я хочу, чтобы в Аталыке, были бесплатные лечебницы для недужных. Их начнут строить через пять лун. И надзирать за возведением их, будешь ты, мой хаджиб! Именно – ты! . Именно – ты, отвечаешь головой, за то , чтобы через тридцать лун, любой страждущий мог излечиться там. Излечиться не платя! Деньги будут выделены , из моей части шошской добычи, из казны, соберу деньги с илеков, сидящих в городах! Завтра, я созываю диван. И все – придворные , и все жители города и окрестностей, узнают об этом! Об этом возвестят глашатаи! Мало этого, по всем городам державы нашей, будут строить такие лечебницы!

Дахир ответил, мгновение помедлив -=Да будет милость Аллаха с тобой, великий хан! Велико будет благодеяние твое! Твое имя будут поминать в молитвах! Хан отмахнулся – Смертен человек, Дахир! И нужно думать о том, что останется после тебя, будь ты халиф или дервиш! О том, какую память оставишь после себя!… Диван был собран к обеду. Выслушав повеление хана, придворные принялись лебезить и славословить. Хан прервал пустой поток изречений жестом За строительством, будет наблюдать Дахир- хаджиб! Надсмотрщики, стражники, строители, зодчие, все в его подчинении. За воровство в моей державе отсекают руку. Я не буду сечь руки. Если пропадет хоть один гитрифи, хоть одно здание будет с изъяном, или кого –то, не будут целить бесплатно, я буду сечь головы. Помните это! Каждый день, Дахир будет мне докладывать, как идет дело. И своей властью, он может карать, может миловать. А его карать или миловать, буду я! Строителей буду кормить за счет казны. Платить каменотесам и глино – месам, по три дирхема за семь лун. Хаджиб мельком отметил, как гримаса, похожая на выражение ужаса, мелькнула и пропала на лице казначея. Города державы Тобчихана закипели. Со всех сторон, по приказу хана и илеков, свозились камни и щебень, шли толпы нанятых рабочих, в огромных котлах варилась пища для строителей. Дахир в Аталыке, потерял сон и покой. С раннего утра , он был уже на местах отведенных под лечебницы. Шум и гул, скрип телег, перебранка и разговоры -Эй, почтенный, ты как замес делаешь? Жену свою так месить будешь! Педар сухтэ( площадная брань)!!! Чтоб ты ушей свиных наелся, любезный! Надсмотрщики, наблюдающие за рабочими, зодчие, толпы тех, кто выполняет черновые работы. От взгляда надсмотрщиков и Дахира не ускользало ни одной погрешности, будь то огрехи в кладке, ленивость строителей. Дахир молча кивал стражникам, и виновных, тут же раскладывали на специально подготовленную кошму, для наказания палками. Крики наказанных боязливые взгляды их собратьев по труду. Тобчи- хан почти каждый день, интересовался ходом работ, порой сам заглядывал на стройки. Однако, Дахир ощущал, что какая – то мысль, не дающая покоя, словно надвигающаяся болезнь, внешне здорового человека, не дает Тобчи-хану покоя. Иногда, великий хан, запирался в своих покоях и целыми днями не выходил. Порой, гонцы с белым пером на шапке, символом того, что мчатся по личному распоряжению владыки, покидали Аталык в неурочное время. Прошло тридцать лун. Веселая, ласковая осень , легкая , словно любопытствующий девичий взгляд, коснулась предгорий и степи, чуть добавив золота в яркую красоту вечной степи. Дахир явился к повелителю и поклонившись произнес, чуть устало – Повелитель, больницы в Аталыке, во имя Аллаха, милостивого и милосердного, готовы принять страждущих. Завтра врачи – табибы, начинают целить людей без денег. Ведь лечение оплатит казна . Хан кивнул чуть рассеяно – Ты хорошо поработал, мой Дахир. Вот кошель с монетами, ты заработал их честно. Возьми деньги , а еще , прими от меня , в дар, вот этот перстень. Согласно легенде, его носил еще мой предок, великий Сатук Богра-хан, покоритель Мавераннахра! Хаджиб поклонился, собираясь уйти, видя, что хан погружен в свои мысли, но тот остановил Дахира жестом – Сегодня в четыре часа по – полудни, мой хаджиб, будет большой диван. Я собираю его. Ты обязан быть обязательно, хаджиб. Очень многое на кону. Дахир вышел из покоев хана, ощущая всем своим нутром, что грядут очень большие перемены. Диван, в почтительном молчании, склонился перед ханом. Повелитель Караханидской державы, оглядел своих ближайших сподвижников и без всяких предисловий, бросил -Хаджиб, казначей, амир, дворцовый мухтасиб, готовьтесь к отъезду. Я переношу столицу державы в Самарканд. Через тридцать лун, все должно быть готово: казна, войско, припасы, слуги. Здесь будет удел моего сына Арбиля. Сказать, что присутствующие открыли рты от изумления, означало бы , солгать. Время и правление великого Тобчи- хана, были таковы, что неожиданностей , хватало всегда , и к ним человек привыкал быстро. Есть жизнь, есть милость и немилость Аллаха и повелителя. Однако, было заметно, что все царедворцы мысленно напряглись

Заметив это, Тобчи-хан усмехнулся

–Именно так!! С этой минуты – сборы. Город закипел, ковались кони, грузились телеги, заготавливались одежда и утварь. Слуги и рабы, на которых легла основная тяжесть придорожных хлопот, так же, восприняли новость о переезде , по – разному. Кто- то радовался, надеясь на возможные перемены к лучшему, другие печалились, понимая что отрываются от края с которым успели, если не сжиться , так смириться . Дахир, руководивший сборами , вместе с казначеем, не подавал виду, что перенос столицы, ему не по душе. Человек иного склада и воспитания, чем хан, он понимал отлично, что Аталык , не может быть столицей огромной державы. Не имеет он древней славы и ореола величия. С другой стороны Самарканд, помнящий еще Алексндра Македонского, Кушанскую державу, арабских халифов и Саманидов, еще кое – где правящих, находящихся полностью во власти Тобчи- хана, гораздо выше по складу и духу, чем они- тюрки, пришедшие на земли Маверранахра сто лет назад. Они всего лишь – ученики, подражатели древней славе. Законы и государственное устройство, скопированы тюрками – ями и чигилями, у Саманидов, говорят в державе, на арабском языке, пишут на арабском языке. Нет ни одной книги на тюркском языке. Да что там Аталык, Ош, Кархаш, Коялык, Сары – Коль, Кашгар? Сам красавец Баласагун, не имеет и пятой части , древнего величия и красоты С амарканда, Бухары, Хорезма. Ничего этого, конечно, хаджиб, говорить хану не собирался. Доказывать владыке, переносящему столицу огромной державы, что он не прав, было делом опасным. Кроме того, Дахир понимал, что сидящий в Кашгаре , младший брат хана -Юсуф , и правящий в Баласагуне , старший сын хана – Шейс аль Мульк, очень не любят друг друга и могут начать войну между собой , после смерти Тобчи-хана, да продлит Аллах дни его. Что же касается юного Арбиля, то хаджиб знал, что этот правитель, не смотря на молодость, не останется в стороне, от передела владений.

Глава 3

Черное солнце.

Самарканд встретил гостей ароматов созревших фруктов, блеском мечетей, мощью крепостных стен. Выехавший встречать гостей, престарелый Абу-Джафар, устроил прием владыке, поражавший пышностью. Сверкание позолоты и украшений на одеждах, россыпи монет, и риса, порхающие в воздухе, в знак торжества и изобилия, восторженный рев толпы. Пир по случаю приезда владыки, потрясал самое смелое воображение. Столы , ломящиеся от блюд и напитков, славословия и музыка. Взор услаждали танцы и пение лучших приглашенных танцовщиц и самых красивых служанок. Взгляд Дахира привлекла смугловатая, изящная девушка, чьи скулы выдавали кровь киданей. Танцовщица двигалась в танце, словно плыла с грацией, изумлявшей присутствующих. Она была достаточно высока ростом, почти с Дахира, и имела чуть овальное продолговатое лицо, того типа, который называют «уриндзагао»– дынное семечко. И мягкие, почти детские черты лица, подведенные глаза сочетавшиеся с милым чуть вздернутым носом. Хаджиб забыл обо всем. Его сердце, окаменевшее годами страшной жизни, вдруг ощутило сладкую истому. Сам того не понимая, чуравшийся женщин, Дахир, влюбился! Заметив его интерес, к женщине, Абу-Джафар склонился к уху хаджиба – Это уроженка Ляо, Мэй Лу. Она у нас недавно, наверное, лун пятьдесят! Пришла с ханьским караваном. Славно поет и танцует! Хочешь, я подарю ее тебе, в знак дружбы, хаджиб? Вижу , по сердцу пришлась?! Дахир с трудом сглотнул комок в горле и ответил, негромко Признательность моя тебе, почтенный Абу-Джафар!! Такой подарок очень дорого стоит! Позови ее! Ни один, ни другой, ни были развратниками, торгующими женщинами, и распоряжающимися чужой судьбой, как товаром на рынке. Век был таков, что бесправные женщины, невысоких сословий, считали для себя, за высочайшую честь, стать наложницей, а то и женой, важного чиновника или царедворца. По знаку Абу- Джафара, танцовщица, чуть заметно покраснев по мужскими взглядами , приблизилась. И Дахир, снова ощутив приступ какого – то небывалого удовольствия, смешанного с томлением тела, произнес – Прекрасная пери! Тебя зовут Мэй Лу? Хочешь сегодня , осчастливить покои мои, усладить меня танцем и дивной беседой? Я хаджиб великого хана, меня зовут Дахир! С томной грацией потянувшись, Мэй чуть покраснела , принимая привычные правила игры – О великий господин, это великая честь для меня! Я умею петь, танцевать, доставлять наслаждение, вести беседу, готовить еду. Меня этому учили! .. Дахир, непривычно расслабленный, умиротворенно заснул, а лежащая рядом с ним, изящная женщина, долго глядела на его, лицо, с которого стекала во сне улыбка, длинным, внимательным взглядом. Затем Мэй Лу осторожно встала, и как была обнаженной, подошла к сводчатому окну , и долго смотрела на приближающийся рассвет. Хан внимательно глянул на хаджиба. Прекрасно разбиравшийся в людях, он впервые, увидал Дахира счастливым , и по – мужски, поняв его, улыбнулся – Хороша наложница, мой хаджиб? Дахир едва смог скрыть выражение довольства, и ответил сдержанно – Да, мой повелитель! Я хочу, что бы она была моей временной женой! А там – все в руках Аллаха! Тобчи – хан хмыкнул – В таком случае, тебе нужен свой дом! Ведь , давным – давно, отвык , ты, от тепла домашнего очага, будучи на моей службе! Я дам денег, и ты выстроишь в Самарканде, дом, достойный тебя. А когда у тебя будет сын, он будет в милости моей. Дахир склонил голову – Благодарю, Бури – тегин. У меня, благодаря щедротам твоим , достанет денег, самому основать свой очаг. И жизнь хаджиба переменилась, словно в арабской сказке. Каким наслаждением было покидать поздним вечером дворец, идти домой по городу, где горят в домах огни, варится ужин, люди обсуждают день сегодняшний, перекликается стража на стенах. . Дома ждет, ласковая в постели, искусная в приготовлении пищи, женщина. С ней можно было разговаривать часами. Она знала множество сказок и легенд, умела удивительно слушать повествования Дахира о далеких землях, звездах и людях. При этом , ее маленький рот, чуть приоткрывался, обнажая почерненные для красоты, зубы, и она только изумленно покачивала головой – Ах, господин мой! Ты так много знаешь, так много видал! О себе , женщина повествовала мало. Дахир лишь узнал, что она рано осталась сиротой, ее воспитывала старшая сестра, умершая пятнадцать весен назад . Мэй Лу покинула родной край Шаньси, во время очередной войны, в поисках лучшей доли, пришла в Самарканд. Вот , в общем – то, и все. Иногда, по просьбе Дахира, она танцевала или пела мелодичным голосом, напоминающим звон колокольчика в руках буддийского монаха. Хаджиб , кроме того, любил баловать наложницу подарками, зная , как расцветает она от каждой, даже маленькой безделушки, как мило смущаясь, благодарит. Когда Дахир отправлялся на службу, Мэй Лу, возилась по дому, покупала продукты на рынке, подавала милостыню нищим, во множестве сидевшим у городских ворот , и у стен крепости. Особенно много, она уделяла щедрот , высокому оборванцу с тупым лицом, который сидел с безразличным видом, неподалеку от дома хаджиба , гнусавя молитвы и ловя вшей в своих отрепках. Сегодня , Дахир пришел домой, чуть позже обычного , и присев к огню, устало поджал ноги. Наложница, улыбнулась ему словно маленькому, любимому ребенку – Мой господин ! Я приготовила твой любимый плов и шулюм из баранины , есть горячие лепешки, персики и чуть – чуть сливового вина! Аллах простит! Ты так устал , господин мой. После трапезы, я доставлю тебе «ласку спины» . Меня обучил ей, один буддийский священнослужитель! Дахир ответил, глядя женщине прямо в глаза – Знаешь, Мэй, я счастлив в первый раз в жизни! У меня нет отца и матери! Братья, в свое время, бросившие меня, до времени , ушли к Аллаху! Уже тридцать лун, ты рядом со мной! И мне хорошо! И очень хочу, чтобы ты стала не временной моей женой, а женой, согласно Корану! И наши дети будут в милости хана, будут жить лучше, чем прожили молодые годы, ты и я! Я в милости у великого хана, у нас хватит денег на хорошую жизнь! Дахир, не спрашивал женщину о согласии. Он утверждал свое право иметь жену, согласно времени и положению своему. Женщина, чуть смущенно опустила глаза – Господин мой! Мой Дахир! Высшим счастьем, это было бы, для меня! Я согласна! Но у меня есть одна просьба . Пятнадцать весен, как покинула мир этот , сестра моя. Прежде чем, ты объявишь меня женой своей, я должна совершить обряд. Мне нужно с утра , подать милостыню нищему, а затем, мы с тобой , поедем верхом на конях, дабы любовь нашу, согласно законам , увидал великий дух Тенгри , благословил нас! И с неба, благословит нас сестра моя, заменившая мне рано ушедшую мать!! Я хочу, что бы на небесах, она не тревожилась за меня! Завтра день ее поминовения! Ты , не против, господин мой ? Хаджиб , не ответив , привлек женщину к себе -Конечно же , нет! Тем более, что великий хан, разрешил мне , завтра , быть свободным от моих обязанностей! Дахир , как всегда, проснулся чуть позже наложницы, полежал , обдумывая как сегодня, в свободный день, будут они, наслаждаться покоем и негой, в весенней степи, за городом. Мэй Лу, на миг заглянула в комнату – Господин мой! Завтрак на столе в садике ! Я иду на рынок : куплю еды и заодно, подам милостыню нищему. Через три – четыре стражи, я вернусь. Дахир кивнул – К этому времени, я оседлаю коней и возьму припасы в дорогу, Мэй! Путь наложницы Дахира был не долог. Она прошлась по говорливому и шумному, не смотря на утро, самаркандскому базару, подала высокому нищему, кусок лепешки и ломоть копченого мяса. Тот , с безразличным видом, взял подачку. Затем, сделал странное движение, словно, припал с поцелуем к ее маленькой ручке . Женщина резко освободилась, встряхнув широким рукавом, словно пряча, что – то, в него, извечным движением китайских женщин.…. Дахир сидел в седле, по – дорожному одетый, поджидая , пока его спутница, выйдет из дома. Женщина , одним движением, вспорхнула в седло. Они выехали за городские ворота, под приветствие начальника городской стражи и поклоны воинов, заступивших в караул. Славно дышала степь за Самаркандом. Птицы в небе устроили свой вековечный переполох, степной суслик на кургане, сделал стойку , и увидав всадников, смешно свистнув , исчез в норке. Проехали несколько фарсангов и Мэй, державшаяся чуть позади , господина своего, выдохнула полной грудью – Тенгри будет счастлив, благословить нас! А на небесах , будет счастлива за меня, сестра моя! С этими словами, она чуть пришпорила коня, и поравнявшись с Дахиром, протянула ему маленькую кожаную фляжку – Мой господин, становится жарко! Отпей этого славного напитка! Он славно утоляет жажду! Я сама его сварила! Дахир улыбнулся ей, сделал несколько глотков, на мгновение, заметив, что глаза женщины, только что смотревшие на него, с любовью, стали внимательными и цепкими. В тот же миг, почему- то , почернело и опрокинулось , безоблачное небо, черным стало солнце, чудовищная боль стиснула горло и желудок. Хаджиб, потерял стремена , и безвольным мешком, сполз с седла, погрузившись во мрак.