За гранью бесплатное чтение

Глава 1

Глава 1:

Наш богом забытый город. Город, где даже собаки не чувствуют себя в безопасности. Город, где давно процветают коррупция, разбой и рэкет. Каждая вторая девушка сталкивалась с нападениями и попытками изнасилования, парни через одного имеют статьи. Банды захватили нас, держат в страхе. Я – майор полиции по особо тяжким преступлениям, повидала немало за годы работы. У обычного человека волосы встают дыбом только от новостных сводок, а для меня это будни. Мне 36 лет, я не была замужем, не имею и не хочу детей. Ни дай бог им расти в таком мире, я не смогу их защищать каждый день, да и себя не всегда могу.

Три года назад наш город потрясла серия убийств. Монстр, совершавший их, явно болен, умен и неуправляем. Он убивает всех, затем звонит в отдел и признаётся, рассказывая самые жуткие подробности. Голос изменён, на месте преступления зеркально чисто. Наши химики и биологи не могут обнаружить, какой раствор использует маньяк, но после того как он опрыскивает всё, невозможно выявить ни одной существенной улики. Волосы, семенная жидкость и другие вещественные доказательства абсолютно не имеют отпечатка. Как будто преступление совершает манекен или кукла, в чьём теле запечатан злой дух. Монстр абсолютно эмпатичен. Он демонстрирует чрезвычайное разнообразие в методах совершения убийств и в выборе жертв, что делает невозможным выявление какой-либо последовательности или закономерности в его действиях, кроме одного – его химического раствора. По нему мы понимаем, что это "наш".

Я так устала, хочу на море и собаку. С моим стилем жизни невозможно создать семью или завести домашнее животное. В любой момент меня могут вызвать на место преступления, отправить в командировку или на тот свет. Через мои руки прошли немало уродов, иногда я даже забываю, что я девушка, а иногда испытываю чувства, которые не испытывает нормальный человек. Но я должна быть сдержанной и рассудительной, не испытывать эмоций, здраво смотреть на вещи.

За окном льёт дождь как из ведра, на часах 4 ночи, а я еду на новый вызов. Паркуюсь и выхожу из машины. Холодный ветер пронизывает до костей, утренний туман потихоньку накрывает склад, где нашли тело. Всё огорожено ярко-жёлтой полицейской лентой, словно это граница между нормальным миром и преступным. Полиция, кинологическая служба. В карете скорой помощи сидит девушка низкого социального статуса, вся в слезах, у неё истерика. Прохожу мимо девушки; её глаза округлены от ужаса, а стоящие рядом патрульные тихо переговариваются, их лица выражают обеспокоенность и отвращение. Перевожу взгляд на капитана Мэрина, который ждёт меня возле тела.

– Что у нас? – спрашиваю капитана, стараясь придерживаться профессионального тона, заглушая внутреннее напряжение.

Капитан делает шаг в сторону, открывая вид на труп.

– Труп дувушки, жуткое зрелище. Похоже, это работа нашего маньяка. Собрали уже улики на анализ.

Я надела резиновые перчатки и присела возле тела. Девушка полностью раздета, серьги и пирсинг вырваны. Странно, что нет украшений – он всегда оставлял украшения, кошельки, всё, что имеет материальную ценность. Бывали случаи, когда он разбрасывал деньги вокруг тела. Психологи предполагали, что таким способом он “платил” женщинам за услуги, которые они ему оказывали. А в этом случае он содрал всё? Может, хочет сбить нас со следа? Зачем тогда сам позвонил? Или это подражатель? Так много вопросов и так мало ответов.

Интимная часть явно повреждена, сильно. Подняв руку девушки, я посмотрела на ногти. Грязь. Несколько ногтей содраны. Глянув на тело и лицо с обилием царапин, могу предположить, что её тащили за ноги, а девушка сопротивлялась, цепляясь ногтями за всё, до чего дотягивалась, борясь за жизнь.

Встав, осматриваюсь вокруг. Нет следов, что тут происходила расправа; всё чисто. Значит, сюда её привезли. Снова взглянула на девушку. На первый взгляд невозможно было определить, что стало причиной смерти – она была настолько изуродована. За три года маньяк становится только изощрённее. Ясно как день: каждое движение было продуманным, каждое действие – методичным. Передо мной не просто убийца, а настоящий хищник, который наслаждался своим искусством.

– Доктор Нерс, – позвала я патологоанатома, стоявшего рядом. – Какие-то предварительные выводы?

Доктор Нерс вздохнул, отрицательно покачал головой и стал снимать резиновые перчатки.

– Тут слишком много разных ран, мы увидим больше после вскрытия. Но это точно тот же почерк. Если вскрытие и анализ улик покажут то самое вещество, сомнений не останется.

Я подняла взгляд к небу. После прибытия на место погода как по щелчку стала налаживаться. Ветер стих, и только мелкий моросящий дождь покрывал моё лицо и лицо этой бедной девушки. Я почувствовала, как волна злости и беспомощности накатывает на меня. Глянув в сторону команды криминалистов, работающих над каждым миллиметром пространства, я собралась и как можно более твёрдо произнесла:

– Ребята, – сказала я, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Мы должны найти хоть что-то. Он должен был допустить ошибку.

– Так он и допустил, – сказал капитан. – Вон девушка, местная бомжиха. Спала тут, проснулась, когда он привёз сюда тело. Всё как по сценарию. Он позвонил в участок, сказал, что "свободна" еще одна душа, назвал место. Мы сюда, а тут она, Анна Верднан.

Я повернулась к девушке. Она уже не билась в истерике, но слёзы всё ещё катились по её грязным щекам, губы опухли, и из-за этой опухлости, видимо, лопнули затянувшиеся ранки и кровоточили.

Я подошла к ней.

– Здравствуйте, меня зовут Мариэтта Ларкин, я следователь по особо тяжким делам, – сказала я, стараясь говорить спокойно и дружелюбно. – Я понимаю, что вы пережили что-то ужасное, и мы здесь, чтобы помочь вам и выяснить, что произошло.

Женщина с трудом посмотрела мне в глаза, её руки дрожали.

– Меня зовут Анна, – тихо ответила она, принимая мою руку.

– Приятно познакомиться, Анна, – сказала я, удерживая её руку на несколько мгновений, чтобы она почувствовала поддержку. – Я знаю, что сейчас вам нелегко, но ваша помощь может быть решающей для нашего расследования. Мы постараемся сделать всё, чтобы это прошло как можно быстрее и менее травматично для вас.

Я отпустила её руку и сделала шаг назад, создавая комфортное пространство.

– Если вы готовы, я бы хотела задать вам несколько вопросов о том, что вы видели. Мы можем поговорить здесь или, если вам так будет удобнее, можем пройти в машину или ближайшее помещение. Главное, чтобы вы чувствовали себя в безопасности.

Анна кивнула и слегка успокоилась. Её глаза всё ещё были полны страха, но в них появилась искорка доверия.

– Тут, мы можем поговорить здесь, и пожалуйста, давайте побыстрее, – снова опустив глаза, сказала женщина.

Я кивнула и достала свой планшет. Не стоит пока девушке знать, что это не последний допрос.

– Конечно, мы постараемся сделать это как можно быстрее. Давайте начнём с самого начала. Расскажите, пожалуйста, как вы оказались на складе и что именно вы увидели.

Она вздохнула, стараясь успокоиться, и начала рассказывать, её голос всё ещё дрожал:

– Я… я живу на улице и иногда прячусь в этом складе, чтобы поспать, когда становится слишком холодно. На складе всегда спокойно, и я могу немного отдохнуть. Всё было тихо, пока не послышался шум машины. Я проснулась и услышала звук заведённой машины, у меня нет часов или телефона, я не знала, сколько времени, думала, это работники на смену выходят и притаилась.

– Можете описать машину, которую вы слышали? Как она выглядела? Цвет, марка?

– Это была тёмная, вроде как чёрная, большая машина. Я не могу точно сказать, какая у неё была марка, но она выглядела как фургон.

– Понятно. И что произошло дальше? Как только вы услышали шум, что вы сделали?

– Я сначала не хотела выходить, потому что было страшно. Но мне стало интересно, что происходит, и я решила посмотреть. Я подкралась к окну и через трещину увидела, как какой-то мужчина достал из машины большой чёрный мешок и начал что-то вынимать из него. Я не могла понять, что это было, он был очень быстрым и что-то вытаскивал. Потом он достал какой-то баллон и начал поливать то, что вытащил, и всё вокруг. Затем он сел в машину и уехал. Я снова притаилась. Через какое-то время услышала опять звуки, выглянула и увидела, что этот мужик вернулся и поливает за собой дорогу. У вас не будет сигареты? – спросила женщина.

Засунув руку в карман, я вытащила пачку и протянула ей. Женщина достала несколько сигарет и начала обыскивать свои карманы. Я убрала пачку и достала зажигалку, протянула ей. Она взяла зажигалку и на автомате убрала её себе в карман.

– Что произошло затем? Когда вы подошли ближе, что вы увидели?

– Я не могла сразу подойти, так как была сильно напугана. Но когда я всё-таки решилась подойти ближе, я увидела тело. Оно было… оно было в ужасном состоянии, полностью изуродованное, – женщина подняла на меня взгляд, и её глаза были наполнены ужасом.

– Вы помните, как выглядел этот мужчина? Его возраст, одежда, любые особенности?

– Он был в тёмной одежде с капюшоном. Я не видела его лица, потому что он всё время стоял спиной ко мне, и его лицо было скрыто под капюшоном. Но он был крупным.

– Хорошо, спасибо. Это важная информация. Мы постараемся использовать её, чтобы продвинуться в расследовании. Если вы вспомните что-то ещё или у вас появятся какие-либо другие детали, пожалуйста, не стесняйтесь сообщить нам. – произнося заготовленную фразу, я направила взгляд к капитану.

– Я постараюсь, – девушка прикурила вторую сигарету.

Глава 2

Я сидела за своим столом, погруженная в дело. Почему в этом чертовом расследовании только добавляются вопросы и нет никаких ответов?

В кабинете стояла тишина, нарушаемая лишь скрипом клавиатуры. Внезапно раздался звонок. Я взглянула на экран – это был начальник управления.

– Мариэтта, срочно подойди в конференц-зал. Нам нужно обсудить новые детали дела. Принеси все документы, которые есть, – голос начальника прервался, и он повесил трубку.

Хм, я удивленно хмыкнула, глянув на замолчавший телефон. Без настороения. Что же могло случиться за пару часов?

Я знала, что такие собрания обычно не проходят без повестки, касающейся проблем или новостей, требующих немедленного вмешательства. Проверив, все ли у меня в порядке, я собрала свои записи и документы, тщательно упаковала их в папку.

Через несколько минут я уже вошла в конференц-зал, где собрались коллеги. На длинном столе были разложены документы и чашки с кофе. Руководство управления, включая заместителя начальника, дежурного офицера и нескольких старших следователей, ожидало моего прибытия.

– Доброе утро, Мэри, – начальник кинул на меня взгляд и снова обратился к документам, которые читал до этого. Поздоровавшись со всеми, я прошла и села на свое место, водрузив папки на стол. В конференц-зале царила напряженная тишина. На экране, установленном на передней стене, висел логотип министерства внутренних дел. Все ждали важного объявления.

Я сидела за столом рядом с капитаном Мэрином и другими старшими следователями. Часы тянулись медленно, и каждый чувствовал на себе давящую атмосферу ожидания.

Наконец, на экране появился представитель центрального аппарата – голос, сопровождаемый изображением одного из высокопоставленных чиновников. Чиновник начал свою речь с довольно формальных слов, но я уже почувствовала, что за ними скрывается нечто важное.

– Добрый день, коллеги, – начал представитель. – Меня зовут Димкар Ренчов, и я обращаюсь к вам с важным сообщением от нашего руководства.

Я взглянула на других сотрудников. Все они выглядели сосредоточенными и немного обеспокоенными. Они, как и я, почувствовали, что это объявление может кардинально повлиять на их работу.

– Как вы знаете, наше расследование по делу о серийном убийце требует особого внимания и профессионального подхода. После оценки текущего положения дел и обсуждения с высшим руководством, было принято решение отправить в ваш город группу следователей из столицы, – продолжил Димкар Ренчов – Эта группа будет работать над вашим делом, чтобы ускорить процесс раскрытия и оказать необходимую помощь.

В зале послышались тихие перешептывания. Некоторые сотрудники обменивались недоуменными взглядами. Я заметила, что начальник нахмурился. Похоже, все в зале почувствовали разочарование.

– Мы понимаем, что это может вызвать определенное недовольство, – продолжал чиновник. – Однако важно отметить, что это решение принято не из-за сомнений в ваших способностях, а в целях оптимизации расследования и использования всех доступных ресурсов. Мы уверены, что помощь столичной группы поможет вам быстрее прийти к результату.

Я заметила, как некоторые коллеги провели рукой по лицу или вздохнули. Чувствовалось, что это объявление стало ударом для их гордости и самооценки.

– Группа прибудет завтра в первой половине дня. Они будут работать совместно с вами, и я прошу вас оказать им полное содействие, – завершил свою речь Дмитрий Павлович. – Спасибо за ваше понимание и продолжение работы.

Экран погас, и в зале повисла тишина. Я почувствовала тяжесть ответственности. Все работали над этим делом изо всех сил, и теперь им предстояло интегрировать новую команду, что, вероятно, добавит еще больше сложности и давления.

Начальник встал первым, оглядывая коллег с угрюмым выражением лица.

– Ладно, ребята, – сказал он. – Давайте будем реалистами. Нужно работать дальше и подготовиться к приезду этой группы. Нам надо показать, что мы способны справиться с этим делом, несмотря ни на что.

Я кивнула, чувствуя, что мои силы истощены. Время покажет, сможет ли новая команда из столицы действительно помочь.

Когда собрание закончилось, я отдала все документы, которые взяла с собой, и направилась в свой кабинет, уже планируя, как буду работать с новыми коллегами и как справиться с дополнительными вызовами, которые принесет это решение.

– Мэри, – позвал меня Мэрин. Я повернулась на его голос. – Держи, – он протянул мне мою зажигалку, которую я отдала, точнее сказать, та бездомная сама забрала. – Помнишь, мы обсуждали, что украшения пропали? Так вот, выяснилось, что эта бомжиха не все нам рассказала. Она, когда подошла к той девушке, собрала с нее все побрякушки.

Мы двинулись в сторону наших кабинетов.

– Этот мир ничем не спасти, – крутя в руках зажигалку, тихо произнесла я. На душе стало еще паршивее. Как можно надругаться над телом молодой девушки, у которой все было впереди, а теперь ее даже похоронить нормально не смогут. Почему людьми движут такие мерзкие, низменные вещи? – Хороших людей так мало осталось, что я все чаще думаю, есть ли смысл в нашей работе.

– Ну вот, ради этих немногочисленных и стоит сражаться, – Мэрин улыбнулся мне и открыл дверь, пропуская вперед. Я улыбнулась в ответ, мне нравился капитан. Как человек, он действительно был добрый и ответственный, вместе мы составляли хорошую команду. Он был очень коммуникабельным, у него было много хороших связей, а я, в свою очередь, была более жесткой и рассудительной. В ситуациях, когда он не справлялся, в игру вступала я.

Все так же крутя зажигалку в руках, я прошла в кабинет к своему месту и не сразу заметила, что у нас гости. Неприятные гости. Подполковник Рэйнар. Он вальяжно сидел на моем месте, закинув ноги на стол. Крошки грязи, опавшие с его ботинок, запачкали все записи, что были на столе. Легкость, которую я испытала от оптимистичного настроения капитана, вмиг улетучилась.

– Принеси нам кофе, капитан, и не торопись, – не отрывая взгляда от планшета, сказал Рэйнар. Капитан молча удалился, ослушаться он не мог. Я же, медленно подойдя к своему столу, скрестила руки на груди, всем своим видом показывая, что жду объяснений. Подполковник перевел на меня взгляд и с ухмылкой сказал:

– Мэри, какая встреча, присаживайся и чувствуй себя как дома, – растянув губы в широкую улыбку, сказал Рэйнар. Мы служим вместе уже лет семь, но его тупые шутки ни разу меня не рассмешили, они вообще не вызывали никакой реакции. Это тот человек, с которым я бы не хотела общаться, но работа есть работа.

Скользкий, неприятный, изворотливый. Ходит по головам, будто бы это его хобби, воображает из себя невесть что. Если бы не его отец, а тот на минуточку мэр нашего города, то не быть этому придурку даже сержантом. Но, как я уже упомянула, папаша его не последний человек, и приходится мириться с тем, что этот персонаж встречается мне каждый день на службе. Благо дел общих у нас очень мало.

– Чего тебе? – не сдвинувшись с места, спросила я.

– Твоя холодная манера разжигает мой огонь… – не дав договорить, я перебила:

– Быстрей, Рэй, мне нужно работать, – я устало потерла переносицу.

– Ну, быстрее – это не про меня, – он похабно ухмыльнулся, но, встретившись с моим взглядом, немного сбавил обороты. Я направилась к своему месту, намекая, что ему пора уступить мой стул, и он уступил. Правда, далеко не ушёл, облокотившись своей задницей на мой стол. Я села на своё место, начала наводить порядок, делая вид, что в кабинете я одна.

– Отец сказал, что завтра к вашему делу подключают столичных. Знаешь?

– Знаю, – отрезала я, не глядя на него.

– Знаешь, почему именно они направлены? – Рэй особенно выделил слово «именно».

– Н-еа, – Рэнар желал вызвать мой интерес и продолжить разговор. Но я веду это дело, и без меня важные вопросы не решаются. Если меня не поставили в известность, значит, это не важно или пока что мне рано знать. Поэтому я не собираюсь обсуждать с ним «моего» маньяка. Пока, конечно, если мне самой это не понадобится.

Он замолчал, а я надеялась, что хотя бы разочек он просто встанет и уйдет, но надежды мои были тщетны.

– Спи со мной, а тебя защищу, – он произнес это настолько просто и легко, что я от удивления вскинула на него взгляд. Лицо без улыбок или других эмоций. И меня разорвало на смех. Я смеялась так, как давно уже не смеялась. Из глаз брызнули слезы. Я вновь глянула на Рэна, его взгляд передавал озадаченность и беспокойство. Серьезно? Он ожидал другой реакции? Меня снова разобрал смех. С каждой новой волной смеха мне становилось легче. Страхи, злость, напряжение и другие негативные эмоции, как будто толчками выходили из меня.

Через пару минут, когда я отсмеялась и выпила стакан воды, стала потихоньку возвращаться к реальности. Крутанувшись на своем кресле и встав, я оказалась лицом к лицу с Рэйнером. Со стороны мы выглядели забавно: он – огромный качок в татуировках, а я на его фоне – такая маленькая.

– Никакого секса до брака, котик. Я девушка порядочная, ни за деньги, ни за защиту, – Рэйнер представитель высшей касты нашего города. Все прекрасно знают, что его мамаша никогда не позволит ему вступить в брак с простолюдинкой. Пару месяцев назад он крутил шашни с капитаном из своего отдела. Об этом прознали родственники. Мамаша тогда подняла такой скандал, что прошлась по всем девушкам в отделении. Было так весело! А еще веселее, когда глава управления выписывал штраф жене мэра, предупреждение сыну мэра, а сам мэр и его прихвостни бегали по редакциям и выкупали все съемки того дня. Я честно думала, что после такого Рэйнера отправят в отставку или переведут, но когда через пару дней у нас появились новые служебные машины, а Рэйнер снова вел себя как урод, стало ясно, что и такую выходку за деньги прощают.

– Зачем ты так? – насупился подполковник. – Ты же знаешь, хочу ухаживать за тобой по-настоящему.

– Все, тема закрыта. Если это всё, о чем ты хотел поговорить, то я прощаюсь с тобой, – отвернувшись от него, я направилась к принтеру и стала его настраивать. Нужно распечатать материал для новой группы. Есть пометки по этому делу, которые мы не можем афишировать или держать на серверах.

– Да ты меня как кусок мяса воспринимаешь! – очень громко и озлобленно вскрикнул он. От неожиданности я подпрыгнула и обернулась на его голос. Рэйнер даже в размерах увеличился: вены его набухли, лицо покраснело, он двинулся в мою сторону. Подойдя вплотную, он схватил меня за плечи и припечатал меня всем весом. – Прибегаешь ко мне, трахаешь и убегаешь, оставляя в груди черную дыру. Знаешь же, что крышу от тебя сносит! Да я против всех пойду! Стоит тебе только слово сказать! Вижу тебя и всё, голова кругом! А ты как шлюха последняя, стресс приходишь снять. Я тебе что, вибратор какой-то бездушный? – нагнувшись надо мной, зло шипел подполковник, его синие глаза полыхали огнем. Его сильные, накачанные руки сжимали мои плечи. Завтра будут синяки. О нет, только не это, только не с ним!

Я мысленно застонала, почувствовав, что трусики намокли, и внизу всё полыхнуло огнем. Я хочу его! Хочу, чтобы он выбил из меня все эмоции! Хочу забыться! Пару мгновений, и я слечу с катушек, отдамся прямо на этом столе. И буду плевать с высокой колокольни на то, что в этих чертовых папках.

Вижу в его взгляде непонимание, он немного отстраняется, а мне нужно еще пару секунд, и запрыгну на него. Но меня спасает голос. Сначала я не понимаю, что говорит этот голос. Перевожу затуманенный взгляд и пытаюсь сконцентрироваться на объекте – капитане Мэрине.

– Что? – сипло переспрашиваю.

– Бомжиха мертва, – холодно отвечает капитан, сверля подполковника взглядом, в котором затаилась ярость.

Глава 3

– Как это возможно?

Ходя от стены к стене, в который раз спрашивает начальник, полковник Крэган. Мужчина 45 лет. На его голове уже давно залегла седина. Суровый мужик, справедливый, строго держит наше управление, но также с пониманием относится к нашим проблемам и смотрит на некоторые вещи сквозь пальцы. Даже взять, к примеру, ситуацию с Рэйнором. Полковник Крэган может, конечно, успокоить зазнавшегося мажора, но наш участок действительно получает много льгот от мэра. В той ситуации, когда жена мэра устроила скандал в фойе, наш полковник здраво разобрался. Запретил отношения на рабочем месте и получил хорошую выгоду для участка. И пусть Рэйган придурок, но он не делает ужасные вещи. Сидит себе в своем отделе, иногда на вызовы выезжает. Раз в полгода вытворяет что-то, но существенно никому не вредит.

– Куда вы, блядь, все смотрели? – Такое ощущение, что сам с собой говорит.

Я смотрю на монитор ноутбука. Видео стоит на паузе. Действительно, как это возможно? Нажав "пробел", вновь воспроизвожу видео.

Мужчина больших габаритов, с пакетом из Макдональдса, заходит в комнату допросов. Он полностью одет в униформу работника нашего полицейского участка, поворачивает голову в сторону камеры, которая висит в углу допросной, и дружелюбно машет рукой.

Я снова ставлю на паузу. Наклоняюсь к экрану ноутбука, с призрачной надеждой, что так смогу разглядеть его лицо. Но уже в тысячный раз за эти пару часов, что мы тут сидим, чувствую волну раздражения. С силой захлопываю ноутбук.

– Эй, поаккуратней, не так-то просто выбить средства на ИТ-оборудование, – полковник Крэган делает шаг ко мне, потом бросает взгляд на нашу группу айтишников, которые в углу усердно что-то обсуждают и клацают по клавишам своих ноутбуков. – Но сегодняшний день показывает, что и не нужно ничего выбивать. Все равно смысла нет. – Один из ИТ-шников резко вскидывает голову, явно желая возразить, но тут же виновато опускает взгляд вниз.

Отворачиваюсь к окну. Там течет жизнь. Бабушки гуляют с внуками, кто-то куда-то спешит, все как каждый день, солнышко светит, птички поют.

Люди даже не представляют, что за монстр висит у них над головами.

Честно говоря, у меня двоякое чувство. С одной стороны, я его ненавижу, ненавижу всем сердцем. Так, будто бы он убил близких мне людей. Но вот с другой стороны, я преклоняюсь перед его умом. Он три года водит нас за нос, обвел химиков с этим своим раствором, теперь айтишники от него пострадали. Я в подробности не вдавалась, но суть такая: что он прошелся по нашим окрестностям, по всем, у кого есть видеосъемка.

Интересно, как у него есть доступ к такой информации.

Подключился к их камерам и загрузил запись с их же камер. Момент на повторе. Длится 12 минут, и понять, что это повтор, а не в реальном времени, очень сложно. Вполне реально провернуть обычному человеку. А вот то, что он провернул с нашими камерами, уже не каждый сможет.

Если просто, то он также оставил "жучок", через "жучок" запустил уже видео на повторе, только других дней.

В допросной то же самое.

Выбрал подходящий момент. Сегодня было много вызовов: две банды устроили перестрелку, и многие сотрудники из нашего участка поехали разбираться с ситуацией.

В участке не хватает людей, и никто не заметил, что что-то не так с видеозаписями.

Он же обмазался какой-то прозрачной светоотражающей жидкостью , спокойно проник в участок. Камеры, на которые он попал, не смогли зафиксировать его лицо, но по нашей бомжихе Анне видно, что к ней зашел обычный сотрудник полиции и принес еду. Значит, она видела лицо четко, потому что никакой реакции на его появление не последовало. Потом женщина, которая, видимо, давно не ела, набросилась на еду, а он на нее. И всё опять по сценарию: изнасилование с особым извращением и ещё более извращённое убийство. Затем звонок: "Зайдите в допросную".

В допросной стоит шумоподавление. Разговоры не слышны, но крики бы такое шумоподавление не заглушило. Вот только он заткнул ей рот этим проклятым бигмаком, и все звуки, что есть на видео, – это истерические мычания, шорох и борьба.

Мои раздумья прервал звук разбившегося ноутбука об стену. От неожиданности я немного подпрыгнула и взглянула на начальника. Он был зол, в ярости. Лицо его покраснело и покрылось испариной. Он смотрел перед собой, явно разговаривая с собой, ну и с "нашим" маньяком.

– Я тебя, сука, поймаю, и жизнь у тебя в тюрьме будет самой "лучшей", пока живу, контролировать буду. Ты за жизни всех 32-х ответишь, за позор нашего управления ответишь, за то, что родился, ответишь, – потом начальник выпрямился, одернул рубашку, пиджак, поправил галстук и очень спокойно произнес:

– Я чувствую себя тупым, чувствую, что вы все тупые. Завтра приезжают столичные. Если и с ними мы его не поймаем, я в отставку уйду. А как вы дальше будете – уже дело не мое. А теперь оставьте меня одного.

В кабинете полковника нависла гнетущая тишина. Я встала первой и двинулась к выходу. За спиной послышались шорохи и тихие переговоры.

Я двинулась вдоль коридора, но путь мой лежал не в кабинет и не домой. Я шла к своей подруге, местному психологу. Подружились сразу, как она попала к нам в отдел, мне нравилось с ней общаться.

У меня есть плохая черта: когда моя голова забита информацией, я делаю вещи на автомате. Например, сейчас я зашла в кабинет Оливии, а она между делом могла бы закрыть дверь. А так застала я очень пикантную ситуацию. Мой милый капитан вовсю имел мою милую подругу. И все это на столе, напротив входной двери. Момент был, конечно, эпичен.

Вхожу я и застываю с открытым ртом, на меня поднимает взгляд капитан и тоже с открытым ртом, его взгляд прослеживает моя подруга и тоже рот открыт. Я извиняюсь и закрываю за собой дверь. Выхожу из приемной и забегаю в туалет, там уже не сдерживаюсь и начинаю смеяться, потихоньку оседая на пол. Постепенно мои приступы переходят в плач. И вот я уже сижу на полу в туалете и, максимально закрыв рот, плачу. Бесшумно.

Нет, это не ревность. Просто со мной что-то не так. Я чувствую, что нахожусь на грани: эмоции не контролирую, настроения постоянно меняются. Я надломлена и вот-вот сломаюсь окончательно.

Не знаю, сколько прошло времени. Когда вспышки уже не такие частые, чувствую, что кто-то положил руку мне на плечо, поднимаю заплаканные глаза и вижу Оливию.

– Если он тебе так дорог, то ты забирай, конечно, я так, чисто для здоровья, да и ему стресс снять надо, – она улыбается, проигнорировать невозможно, я улыбаюсь в ответ.

– Не развращай мне команду, – я принимаю ее руку и поднимаюсь с пола. Отряхиваю грязь, налипшую на мой костюм. Мы выходим из кабинки и молча двигаемся в сторону ее кабинета.

– Слышала о сегодняшнем происшествии, ты как? – спрашивает Оливия, открывая дверь своего кабинета. – На диванчики пойдем или? – бросает шкодливый взгляд на стол. – Он, кстати, уже в порядке.

Я улыбаюсь молча, направляясь на диванчик, удобно расположившись, закидываю руки за голову. Оливия садится в кресло.

– Итак, пациент, я вас слушаю, – натянув очки и улыбнувшись, сказала Оливия.

Я закатила глаза.

– Я чуть не переспала с Рейнором, – как можно спокойнее сказала я.

С ее лица пропал любой намек на юмор. Тема о моих любовных похождениях очень важна, я достаточно часто вступаю в неразборчивые половые связи, потом страдаю и ничего не помню.

Она села в более удобную позу. Даже немного наклонилась ко мне. Я продолжила:

– Сегодня был снова труп. Девушка. Полностью изуродованная. Потом новости из министерства. Мол, мы не справляемся, и завтра пришлют группу из столицы. Потом пришел Рейнор, стал орать, сжал меня… И я возбудилась, чуть голову не потеряла, а он как истукан встал и смотрит. – Я засмеялась, вспомнив мем из интернета. – Когда возбуждение спало, я не пришла в себя, не было облегчения.

– Конечно, не было. С чего вдруг? – весело спросила Оливия, что-то записывая в свой блокнот. – Вспомни, когда ты приходила к Рейнору, что чувствовала? И что было в этот раз? Только честно ответь, никогда не поверю, что раньше тобой двигали неземные чувства.

– Нет, конечно, нет. Я к нему приходила, как ты говоришь, для здоровья, – хотела я все перевести в шутку, но Оливия взглянула на меня серьезно.

– Нет, Мэри, не путай. Наоборот, ты делала это не для здоровья. От того, что ты врешь мне, себе в конце концов, лучше не станет. Освобождения, которого ты так ищешь, не будет.

Освобождение. Это слово пронзило меня, словно молния. Столько дерьма я сделала в жизни, столько грязных поступков и историй. Кто я и чего хочу? На море и собаку? Смешно.

– Хорошо, – сдалась я. – Когда я с ним сплю или еще с кем-то, я настолько чувствую себя грязной, – теперь уже я наклонилась к ней, – настолько грязной, что ненавижу себя. Кожу снять хочется. Но в свою очередь эта ненависть помогает мне жить и двигаться дальше. Спасать этот гребанный мир от таких отродий, как я.

Оливия замерла. Она поняла, что я не шучу, что я так чувствую. Таких откровений от меня редко можно услышать. Чаще всего я сижу и слушаю ее. Она немного знакома с моей историей, но в подробности я не вдавалась.

Я взглянула на часы. Прием длится 15 минут.

– Хватит на сегодня, – я поднялась с дивана. – Устала, мне еще завтра в курс дела вводить новоприбывших.

Оливия кивнула, вставая с кресла. Я уже была открыла дверь, как Оливия произнесла:

– Ты молодец и ты хороший человек. И людей ты спасаешь не потому, что хочешь исправить свои грехи. Тебе незачем мучить себя, чтобы жить. Это неправильно и только усугубляет твою ситуацию. Сейчас ты молода, но лет через двадцать ты возненавидишь людей, потому что, по твоему мнению, ты не справилась. Ты посвятишь всю жизнь им, спасая, а сама останешься старой и озлобленной. В 50, когда ты будешь ожесточенной, без семьи и любви… – она говорила на одном дыхании, потом замолчала, чтобы перевести дух, – возможно, тогда спасать будут уже от тебя. Встреться со своим демоном, Мэри, и поговори с ним. Не прячься в случайных, грязных связях. Ты выше этого, пора посмотреть в зеркало… Пока.

Я не стала прощаться, а молча закрыла дверь и отправилась на стоянку. Сев в свою машину, я облокотилась на руль. Столько мыслей. Как все успеть обдумать? Как разобраться в себе? Я должна быть более рассудительной, на мне большая ответственность. Но я сильно сдала. Что если из-за моих ментальных проблем я упускаю что-то важное в моем главном деле?

Но не успела я уйти в свои мысли, как прозвучал сигнал, сигнализирующий, что мне пришло электронное письмо. Открыв почту, я посмотрела, кто отправитель. "Патологоанатом Эндрю Нэйс". Так быстро сделал вскрытие и провел анализы?

В вкладке "Тема" было написано жирными буквами "ВАЖНО!". На секунду в моей душе поселилась надежда, что там зацепка, которая приведет нас к ответам. Я открыла файл, и мои глаза расширились от удивления. Девушка, которую мы нашли ночью. Чистая, приведенная в порядок. Но самое странное, что она как две капли воды похожа на меня.

Глава 4

Многие могли бы считать меня чокнутой, но после просмотра файла от доктора я решила поехать домой. Прятаться не у кого, а в участки, как выяснилось вчера, тоже небезопасно. Поэтому я здраво рассудила, что раз везде опасно, лучше будет хотя бы в комфорте.

Выспалась на удивление хорошо, встала раньше будильника и вылезла на балкон с чашкой кофе. Живу на шестом этаже, выбрала эту квартиру из-за вида. Стою на балконе, а внизу растекаются серые крыши малоэтажек. Солнце вот-вот встанет и озарит мою квартиру. Оливия рассказывала, что по статистике люди, живущие в солнечных квартирах, более счастливы. Я действительно чувствую себя хорошо, несмотря ни на что, когда светит солнце.

Свежая, выспавшаяся, еду в участок. Сегодня должна прибыть группа из столицы. Интересно, есть ли там кто-то из тех, с кем я училась. Было бы неплохо вспомнить молодость.

Заезжая на стоянку полицейского участка, в глаза бросился красный Chevrolet. Он как лужа крови на сером асфальте впивается мне в глаза. Паркуюсь на свободное место рядом с этим жеребцом и выхожу из своей развалюхи. Нет, малышку свою я люблю, но на фоне этого чуда инженерии, к сожалению, даже я признаю поражение. Тяжело вздыхаю, потому что это чудо не мое, и направляюсь в здание. Поднимаюсь на свой этаж и захожу в кабинет. Пусто, почты нет, настроение потихоньку поднимается. Сажусь в свое удобное кресло и дотягиваюсь до кофейного аппарата – третья кружка за утро. Как может быть еще лучше? Аппарат начинает делать кофе, раскинувшись на кресле, достаю пачку сигарет и прикуриваю. Кайф.

На телефон приходит сообщение. Моментально чувствую небольшую тревожность, в голове сразу всплывают моменты, о которых я тщательно старалась не думать. Начинаю злиться, потому что ничего у меня не получается. Не могу контролировать свои эмоции. Вчера, лежа в ванной с бокалом красного сухого, я обдумывала наш короткий разговор с Оливией. Решила попробовать абстрагироваться от гнетущих мыслей и жить моментами. Не думать, хотя бы дома. И честно, какое-то время вроде справлялась, хорошо провела вечер, выспалась и утром встретила красивый рассвет. Но стоило прийти сообщению, это может быть просто реклама. Как сердце забилось, маленькой птичкой в клетке. Беру телефон в руку, надеясь, что это реклама. Сообщение из секретариата. Не так все плохо, я совершенно забыла о группе из столицы.

"Просьба появиться в конференц-зале через 5 минут."

Сердце успокаивается, и я с сожалением поглядываю на только что приготовленный черный кофе и тлеющую сигарету в руке, решаю хорошее оставить на потом.

В конференц-зале на удивление тихо. Обычно мои коллеги усердно что-то обсуждают, прикалываются, а тут гробовая тишина. По традиции я молчу. Для них я белая ворона, мало с кем общаюсь, не понимаю шуток, но хорошо выполняю свои обязанности. Поначалу несколько коллег мужского пола уделяли мне внимание, но быстро потеряли интерес. А всё благодаря моему волшебному умению отшивать. В арсенале у меня «poker face», переспрашивания смысла шутки или «случайно» найденные в моем столе мужские трусы. В такие моменты особенно смешно, как правило, следует вопрос: "Оу, у тебя кто-то появился?" и мой гениальный ответ: "Что? А, нет, это мои."

Не могу удержаться от улыбки чтобы не выглядеть глупо, быстро прячу ее за рукавом, оглядываюсь,вроде никто не видел. Черт, Рейнар смотрит и усмехатеться. А-а, бесит… Хочу показать ему «фак», но дверь в конференц-зал открывается, и заходит полковник Крэйган, а за ним трое человек. Первая проходит девушка. У неё современная короткая стрижка, скорее всего, это «пикси» с удлинённой челкой. Виски выбриты и окрашены в чёрный цвет, а вся остальная голова – в синий. Стиль одежды панк. Могу предположить, что в их команде она программист.

Не люблю, когда люди так выделяются, но надеюсь, у нее есть причины так выглядеть, а не просто "Посмотрите на меня, я не такая, как вы".

Следом заходит мужчина в возрасте, на мой взгляд, ему явно за 60. Одет хорошо: современные коричневые брюки на подтяжках, не вычурная светло-бежево рубашка, шляпа, трость. Единственное, что в его образе действительно удивило, так это усы. Они в прекрасном состоянии! Длинные, а по концам закрученные. Очень миленько. Я одобряю. А вот третьим заходит высокий худощавый мужчина в свободных штанах горчичного цвета, белой майке с V-образным вырезом и жилетке черного цвета без пуговиц и молний. Длина жилетки достает мужчине до середины бедра. Небольшая темная щетина и короткая стрижка с челкой, которую мужчина небрежно растрепал в момент, когда заходил в зал.

Встречаюсь взглядом с мужчиной. Глаза у него светло-светло-серые, такие чистые, что мне на ум сразу пришел натуральный родник с прозрачной чистой водой. Мужчина же в свою очередь, легко скользнув взглядом по моему лицу, быстро потерял интерес и стал рассматривать остальных. А мне, в свою очередь, как ни странно, хотелось все больше смотреть в его глаза. В душе поселилось неприятное чувство, как будто я глотнула чистой ледяной воды, и у меня быстро забрали ее, передав дальше.

Я мотнула головой, прогоняя наваждение, и снова посмотрела на новоприбывших. Они в это время проходили за Райнером. Совершенно случайно встретилась взглядом с подполковником, и по коже пробежали мурашки – с такой ненавистью он смотрел на меня. Я подняла бровь, молча задавая вопрос: "Что не так?", он же закрыл глаза, как будто успокаивался, и отвернулся, оставляя меня без ответа.

Полковник Крэйган уже занял свое обычное место во главе стола, но садиться пока не спешил. Прокашлялся в кулак, привлекая внимание всех присутствующих.

Мои коллеги, как и я, были поглощены изучением новоприбывших, но несмотря на жгучий интерес, взглянули на начальника.

– Итак, как вы помните с вчерашнего собрания, к нам прибыли столичные коллеги, чтобы помочь в поимке нашего неуловимого преступника. Я бы хотел, чтобы наши гости представились, а затем мы обсудим ваши вопросы и следующий план действий. Итак, прошу вас…

Не зная имени, что показалось мне странным, Крэйган обратился к самому старшему из новых сотрудников. А сам, с видимым облегчением, плюхнулся в кресло.

– Всем здравствуйте, меня зовут Густав Брайн, и я программист. – Сделав небольшую паузу и с явным удовольствием наблюдая за нашими вытянувшимися лицами, он продолжил. Если бы не та мудрость и веселость, плескавшиеся в его глазах, честное слово, я бы тут прямо на месте упала от эпичности момента. Ведь еще пару минут назад я ставила на то, что программист у них в команде – синеволосая девушка. Что ж, теперь с еще большим рвением мне не терпится узнать, кто стоит перед нами и что из себя представляют.

Выждав пару секунд, Густав продолжил:

– В молодости я принимал участие в разработке одного из первых искусственных интеллектов, который сегодня используется во многих высоких технологиях. – Начал он, а я подставила руку под подбородок, чтобы случайно не потерять челюсть. – В последние годы я сосредоточился на разработке передовых систем кибербезопасности. Моя работа также включала создание инновационных алгоритмов для предсказания и предотвращения кибератак. Кроме того, недавно я возглавил проект по созданию системы для защиты от сложных видов мошенничества, которая уже успешно интегрирована в несколько крупных банков.

В комнате продолжала царить всепоглощающая тишина. Я взглянула на наших айтишников, их глаза, словно рекламные стенды, просто кричали о том, что им не терпится поскорее поговорить с этим человеком. Но мои размышления прервал голос полковника.

– Э-э, что ж, это очень впечатляюще, господин Брайн. – Наш полковник явно был впечатлен. На его лице отразилась небольшая неловкость, и, желая как-то сменить ракурс своего зрения, он взглянул на синеволосую девушку. Та моментально, по струнке, отдав честь полковнику, как самый преданный солдат, стала отчитываться.

– Я – Эмма Рейн, подполковник управления N города N, 29 лет, есть сын и муж. Моя карьера началась в криминальной аналитике в возрасте двадцати трех лет. За годы работы я раскрыла множество сложных дел. Одним из наиболее значимых было расследование международной сети контрабанды оружия, которое завершилось арестом нескольких высокопрофильных преступников. Я известна своими нестандартными методами и интуицией, что позволяет мне видеть связи, которые другие могли бы упустить. Мой подход к расследованию основан на глубоком анализе и интуитивных методах, что неоднократно помогало находить решения там, где традиционные методы не справлялись.

Возможно, полковник и надеялся, что, когда начнет выступать девушка, у него будет передышка и он отойдет от предыдущего шока, но ту информацию, которую выдала девушка, полковник не ожидал услышать. Я же в свою очередь, не моргая смотрела на нее. Великолепное создание! Моя героиня, я влюблена в нее и ее методы. Как же я ее не узнала?

Дело с поимкой огромной партии контрабандного оружия пару лет назад потрясло всю страну. Тогда еще молоденькая капитан Рейн, работавшая под прикрытием в той группировке, практически в одиночку смогла задержать преступников. Эпичность той ситуации была в том, что тогдашняя еще капитанша вела онлайн трансляции. Если бы она не вышла в сеть, никто бы и не узнал, что очень высокопоставленные члены нашей страны, в том числе и бывший президент, участвовали в заговоре с бандитами. Мои мысли, в который раз за это утро, кто-то прервал. А кто-то – это третий мужчина.

– Я Ричард Вольф, специалист в области судебной химии и криминалистики, – начал он спокойно и обволакивающе. – Я применяю свои знания химии для анализа улик и обнаружения веществ, которые могут указывать на преступника. Мои методы включают инновационные технологии для выявления токсических веществ и микроэлементов в биологических образцах. Одним из моих достижений стало внедрение новых технологий для анализа следов на местах преступлений, что позволило раскрыть несколько сложных дел, связанных с отравлением и скрытыми токсинами. Мои исследования в области химических реакций в следах также помогли создать уникальные методики, которые значительно ускоряют процесс раскрытия преступлений.

Выждав пару секунд, он небрежно добавил то, что никто не ожидал услышать:

– Надеюсь, каждый из присутствующих понял смысл моих слов. Если нет, могу дать ссылку на очень познавательный канал "Химия для детей" называется .

Просто вау! Я была в восторге. Пока он говорил, я замерев смотрела в его серые глаза, но когда Ричард закончил, у меня возникло ощущение, что передо мной стоит куча фекалий с прекрасными глазами.

– А теперь, – продолжил он, – если никто не против, я удалюсь в святая святых. Кто из вас меня проводит?

На лицах моих коллег можно было увидеть разные эмоции, но никто не решился говорить или как-то привлечь к себе внимание. Только доктор Нэйс поднял руку, сигнализируя, что на сегодня именно он будет проводником господина Вольфа.

Глава 5

Хоть меня и опустили с небес на землю, отказаться от наблюдения за лицами моих коллег я не могла. Вид их вытянутых физиономий вызывал у меня невольный смех. Едва сдерживая его, я перевожу свой веселый взгляд на Ричарда и сразу ощущаю, как на меня выливают ведро холодной воды, остужая мое разгоряченно-веселое настроение.

Почему он так на меня смотрит? В моих глазах застывает вопрос. Ричард же резко, не попрощавшись, разворачивается на пятках и стремительно покидает конференц-зал. Провожаю его удивленным взглядом. Чувствую, как в душе поднимается нешуточная буря раздражения. Несправедливо, черт его дери. Мы только встретились и то косвенно, не обменявшись ни словом, а он уже так себя ведет. В его серебристых глазах четко читалось презрение. Просто так? Нет, невозможно, может, мы встречались?

Параллельно моим мыслям, в зале уже начались дискуссии. Густав Бран, отшутившись, извинился за своего невоспитанного коллегу, попросил не воспринимать всерьез слова патологоанатома, пояснив, что люди с подобной профессией нормальными быть не могут, тем самым понизив уровень недовольства среди нашего коллектива.

Я же, в свою очередь, не смогла, как остальные, полностью абстрагироваться от ситуации, которая произошла. Даже включив полное сосредоточение на вопросах и ответах, что звучали в зале, все равно возвращалась мыслями к мужчине.

Спустя пару часов, ближе к обеду, было видно, что все уже подустали и проголодались. Полковник Крэйган отпустил нас на перерыв.

Убрав свой планшет в портфель, я встала и направилась в столовую. Я настолько хотела есть, что если бы сейчас произошёл апокалипсис, он бы меня не остановил. Сказать, что хотела есть – это ничего не сказать. Я была готова проглотить кентавра, нафаршированного русалкой и политыми горчично-медовым соусом.

Представляя, как буду вгрызаться в более реальный вариант, круассан с ветчиной и сыром, я почти что сорвалась на бег, чтобы быстрее воплотить свою мечту в реальность. Меня останавливало лишь то, что я в участке, и тут у меня вроде как холодно-мрачная репутация, и живется мне с ней очень даже хорошо. Мнение своих коллег мне не хотелось менять.

Чуть прибавив шаг и предвкушая, что еще не долго идти, меня вдруг кто-то хватает за плечо и разворачивает на 180 градусов. Мое настроение тоже разворачивается на 180 градусов: с предвкушающего на раздражительное. Еле сдерживая нахлынувшие ругательства, встречаюсь с веселым взглядом зеленых глаз.

– Привет, я Эмма, – говорит моя новая коллега, по совместительству мой новый напарник. – Ты не могла бы показать мне, где у вас тут столовая? Проголодалась, жуть как!

– Привет, я Мэрри. Конечно, покажу, следуй за мной. Только нужно поторопиться, а то самое вкусное разберут.

Развернувшись, я взяла под руку Эмму и с нажимом потянула ее в сторону столовой. Подойдя к дверям столовой, я указала на автомат с талонами.

– Выбираешь, что хочешь съесть, пишешь номер своего отдела и прикладываешь чип-карту. Тебе же её выдали? – смотрю на девушку, которая пытается отдышаться после нашего небольшого марш-броска.

– Да, с… – отвечает девушка и, видимо, хочет поблагодарить, но я перебиваю.

Когда я голодна, забываю о всех тактах воспитанности.

– Отлично, пожалуйста, приятного аппетита, – быстро проговорив и улыбнувшись, я забегаю в столовую.

Агния! Моя любимая волшебница. Хоть и весит под 100 кг, но на кухне порхает словно облачко. А что вытворяют её руки! Честно, только ради её пельмешек я готова жениться на ней, но, к сожалению, она никогда не соглашается!

– Агния, фея моего желудка! – подлетаю к прилавку, игнорируя всех, кто в очереди. На меня не обращают внимания, потому что уже привыкли. Чревато стоять между мной и едой. Агния улыбается во весь рот, доставая из-под прилавка уже наполненный поднос с едой. – Завтра у центрального ЗАГСа, в 9:00. Я буду в белом, – шучу в нашем с ней стиле.

– Нет, в белом буду я, – в ответ шутит Агния и протягивает мне одну рафаэлку. Мои любимые конфеты. Принимаю с удовольствием сладость.

– Эх, опять не судьба! – прикладываю конфету к сердцу, томно выдыхаю. – Спасибо!

Агния смеется и качает головой. Направляюсь к свободному столу.

Наша история с Агнией длится уже много лет. Она была моей соседкой, когда я была еще совсем маленькой. Тогда она работала бухгалтером. У неё был красивый муж и прекрасная дочь, на 10 лет младше меня.

К сожалению, мне не посчастливилось пообщаться с Нэнси, дочерью Агнии, в взрослом возрасте.

Когда мы были младше, Нэнси была еще девочкой, а я уже подростком. Тогда наши пути как-никак пересекались во дворе или школе, а потом я уехала, поступила в столичную государственную академию и больше никогда не видела Нэнси.

Я была на последнем курсе, когда позвонила моя бабушка. Она сильно плакала, путалась в словах. Наша семья была маленькой, только бабушка и я. Помню, я очень запаниковала.

Я никак не понимала, что она говорит, думала, что с ней случилось что-то ужасное и непоправимое. Помню, как она сказала: “Нэнси мертва”, а я, как бы эгоистично и ужасно это ни прозвучало, испытала прилив облегчения.

Я, совсем юная глупая девушка, стала успокаивать бабушку банальными до боли словами. “Бабушка, всё хорошо, ты жива и я жива. Я всё понимаю, но не стоит так убиваться по чужому для тебя человеку. Все будет хорошо. Знаешь, по статистике каждые несколько секунд в мире умирает один человек. И что теперь по всем убиваться. Даже сущес…?”

Бабушка тогда резко перебила меня: “Что, что ты сказала?”. Я подумала, что бабушка не расслышала, стала повторять, но она ещё раз перебила меня. В этот раз в её голосе скользила сталь. “Заткнись, Мэрри, немедленно заткнись!”

Я до сих пор помню её слова в точности, помню интонацию и сталь, что лилась из её рта и сердца в этот момент. “Если в твоей псевдо-героической академии учат тому, что ты сейчас сказала, то немедленно собирай вещи и возвращайся домой. Я быстро выбью из тебя твою “статистику”. Разрешая тебе поступить в полицейскую академию, я надеялась, что она научит тебя уважать людей! Глухих, немых, слепых, обычных и необычных, а ты? Хреновым ты следователем станешь, Мэрри, раз так эгоистично ответила на мой звонок, а я ведь к тебе с болью своей. Нэнси, может, и чужая нам по крови, но она уж точно не заслужила в свои 15, чтобы кто-то так высказался. И мама её Агния с мужем тоже этого не заслужили.”

Бабушка замолчала, видимо переводя дух и успокаиваясь. А я стояла в середине своей комнаты, поло-раздетая. Собиралась на тусовку. Лицо моё было разукрашено, осталось только надеть платье, и всё можно было выходить. Но позвонила бабушка и говорила так, что я боялась сдвинуться с места, лишь бы не вызвать её гнев. А она продолжила.

“Мэрри, я часто была не согласна с твоими высказываниями, скидывала всё на возраст, наивность и глупость. Закрывала глаза на то, что обычные профессии для тебя “ничего особенного”, закрывала глаза на то, как ты обращалась с подругами и как играла мужскими сердцами. Как ты обесценивала многие простые вещи. Я знаю, что ты пережила серьезные потери в своей жизни. И эти потери навсегда оставили рубцы на твоем сердце, но это не повод становиться безразличным к чужим бедам, монстром.”

Я видела, как расширились мои зрачки в зеркале, бабушка никогда не поднимала тему родителей в момент нашей ссоры.

А бабушка продолжала.

“Ты потеряла родителей, но и я потеряла своих детей. Моего единственного сына и его жену, девочку, которая с детства приходила ко мне есть пироги. Ты – воплощение двух любимых для меня людей.

Твою боль я понять могу, мои родители тоже погибли. Я Мэрри не обесцениваю твою боль, я её знаю! Я как никто другой знаю, что это такое, но я также знаю, что жизнь на этом не заканчивается. А вот тебе мою боль не понять. И дай Бог, никогда с ней не столкнуться. Мне повезло, что есть ты! Мне повезло знать, что ты просто жива.

А вот Агния столкнулась с тотальным одиночеством. Всепоглощающим одиночеством.”

Слова бабушки били меня словно хлысты, с каждым ударом выбивая струи слез и вбивая понимание.

“И что я сейчас слышу? Как ты смеешь говорить столь хладнокровные слова? Я растила тебя в любви, думала, что сделаю из тебя человека! Мэрри! Человека! Да, это был мой выбор, я посчитала, что со мной тебе будет лучше, чем в детдоме. Это я воспитывала тебя и это я избаловала тебя, прощая и закрывая глаза. Постоянно жалея, бедную девочку!”

Я всё также стояла молча, глотая слезы. “А кто жалел тебя, бабушка?” – спрашивала сама себя я.

А бабушка всё продолжала говорить:

“Знаешь, Мэрри, лично я бы не захотела, чтобы моё дело в случае какой-то трагедии вел следователь, который с высокой колокольни плевал на то, что дорого мне, обесценивал то, ради чего я бы полжизни отдала. Прости меня, Мэрри. Мне надо побыть одной и подумать. Я позвоню потом.”

Я простояла тогда где-то час с трубкой у уха и беззвучно глотая слезы. Я испытывала такой стыд! За небрежно брошенные слова, которые я сказала, честно, просто не подумав. Я так обрадовалась, что не в моей семьи беда, что они просто выпорхнули из-за моего рта.

Я стояла и плакала, вспоминая всё. И понимая, что раньше не ценила. Бабушка всё делала для меня, а я наивно полагала, что она должна. А она не должна. Не она меня породила и не ей воспитывать и мучиться со мной. Но она никогда не жаловалась, молча выносила всё, что я вытворяла.

Моя бабушка была идеальной, она никогда не навязывала мне своё мнение. Всегда повторяла, что за все мои действия только мне и придется отвечать. Она мне только совет может дать, но если я облажаюсь и получу по носу, не пойдет и не будет истерично выбивать для меня чьи-то извинения или что-то типа «Моя внучка самая лучшая, это все вы недоумки».

В ту ночь я не спала, обдумывала и вспоминала моменты из жизни, как бабушка меня чему-то учила, что тогда говорила. Я словно по-новому слушала её слова. В ту ночь я переродилась.

А Нэнси, к сожалению, нет. Всё до банальности просто. Её сбила машина, водитель был пьян. Отец Нэнси быстро сдался, заглушая свою боль в бутылке. А вот Агния боролась до победного. Водитель, который сбил Нэнси, предлагал Агнии деньги, большие, но она отказалась. Тогда в деле появилось, что Нэнси была пьяна и вообще шла в неположенном месте.

Когда я вернулась в родной город, судебные дела ещё шли. Честно говоря, меня всегда мучила совесть за слова, которые я озвучила, когда узнала про смерть Нэнси. Поэтому, как только устроилась в участок, стала пробивать водителя. И при помощи тогда ещё подполковника Крэйгана мне удалось помочь Агнии доказать, что Нэнси трезвая шла с музыкальной школы через пешеходный переход, а вот водитель, к сожалению, считал, что, выпив полбутылки крепкого алкоголя, был в состоянии вести автомобиль.

Присев за стол, расставляю все предметы и еду с подноса так, чтобы занять большую часть стола. Обедаю обычно одна, и вот таким образом мягко намекаю всем, что не следует ко мне садиться.

Ерзаю на стуле в предвкушении, как попробую приготовленную специально для меня еду. Сначала решаю съесть то, о чём мечтала последний час своей жизни, беру круассан с ветчиной и сыром. Первое, что взрывает мой мозг и желудок в оргазме, – это запах. Прикрываю веки, чтобы никто не увидел, как закатываются мои глаза от удовольствия. Не хватало мне, чтобы подумали, что я гастросексуалка.

Я не такая.

В голове всплывает картинка, как подобную новость могли бы воспринять мои коллеги, и я непреднамеренно начинаю хихикать, а потом откашливаться. Потому что, когда я ем, я глух и нем. Прокашлявшись, запиваю остатки кофе и поднимаю взгляд в поисках Оливии. Она уж точно оценит тему для разговора, которая чуть меня не убила. Да и вообще, честно говоря, подавиться и умереть от еды Агнии – лучший подарок в моей жизни.

С улыбкой оглядываю столовую, но вместо лучезарных глаз подруги встречаюсь с прозрачно-серыми. Ричард. Стоит в очереди за едой вместе со своими людьми и доктором Нэйсом. Стоит и не моргая смотрит на меня.

Я же в свою очередь, что для меня совершенно не характерно, напрочь забываю о еде. Всё дело в том, что взгляд Ричарда сбивает с толку. Он смотрит на меня, я смотрю на него. Даже не смотрю, а нагло рассматриваю, жадно впитывая каждое движение, хочу знать, о чём он думает. Смотрю на губы. Сейчас они немного влажны и приоткрыты. Совершенно не скрываю своего интереса, мне наплевать, кто что подумает и что Ричард точно видит и понимает – объект моей заинтересованности – он.

Вижу, как он прикусывает нижнюю губу, у меня екает внизу живота. Поднимает руку и запахивает свою жилетку, я знаю, что он пытается скрыть. Сжимаю бедра. Клянусь, вижу, как его лоб покрылся испариной.

Поднимаю взгляд и встречаюсь с его взглядом. Кайф. Зрачки расширены, почти закрывают серебристый цвет, который так мне уже полюбился. В его глазах горит огонь, и в этот раз это точно не ненависть. Он возбужден. У него всё в порядке? Пару часов назад он окатил меня волной неприязни, а сейчас смотрит так, словно мы только вдвоем и вокруг никого нет.

А у меня всё в порядке? Пару часов назад я негодовала от его взгляда, а сейчас готова растечься лужицей. С трудом отвожу глаза и подтягиваю к себе тарелку с крем-супом, подношу ложку к рту и понимаю: аппетит пропал. Какого хрена? Смотрю с негодованием на Ричарда, а он видит мою реакцию и начинает смеяться.

Нет, не смеяться – ржать. Ржать так, словно никогда не ржал. Понимаю, что для него такой смех не характерен, судя по лицам его коллег. Эмма и Густав ошарашенно смотрят на Ричарда, а тот ржет, согнувшись и держась за живот.

Вижу, как Эмма поворачивается к своим соседям и неловко улыбается, прося прощения за неудобства. Чувствую, как моё лицо наполняется кровью, становясь красным.