Близнец бесплатное чтение

Глава 1.

Утреннее солнце ярко освещало белоснежный зал конференц-центра «Аврора-Холл». Присутствующие, а их согласно регистрационному списку было пятьдесят два, бросали нетерпеливые взгляды в сторону президиума, где за белым овальным столом пустовали три таких же белых овальных кресла. Для многих такое собрание было в диковинку, ведь Межпланетное содружество редко делится информацией с новостными информ-платфорами, и, несмотря на скудные сведения, все они откликнулись на зов пресс-атташе Генерального секретаря.

Приглашённые репортёры пёстрой толпой растеклись по залу, попивая кофе и обмениваясь последними сплетнями. Под потолком небольшими стайками парили миниатюрные камеры, готовые в любую секунду зафиксировать малейшее движение, а между гостями сновали роботы-официанты, предлагавшие закуски и напитки.

Наконец, одна из стеновых панелей отодвинулась, впуская в зал долгожданных спикеров. Их было трое, и они представляли собой довольно любопытную компанию. Первым, раздражённо уворачиваясь от атакующих его камер, шёл невысокий, но довольно крепкий на вид мужчина. Его смуглое лицо, испещрённое мелкими морщинками, ярко контрастировало с копной практически белых волос и такой же белоснежной ухоженной бородой. Седые брови периодически сталкивались на переносице крупного носа, выдавая беспокойство своего владельца. Мужчина с нескрываемым неудовольствием осматривал заполненный журналистами зал, сверкая тёмными, почти чёрными глазами. Его лицо можно было назвать красивым, но красота эта была жёсткой с резкими сугубо мужскими чертами, что, тем не менее, не лишало весь его облик притягательности и ощущаемой даже на расстоянии спокойной силы.

Следом, грациозной походкой, плавно покачивая бедрами, неторопливо шагала высокая блондинка в обтягивающем тёмно-синем костюме, не скрывающем достоинства великолепной фигуры. Она периодически что-то шептала мужчине, выгибая в его сторону свою лебединую шею, отчего роскошные платиновые локоны водопадом растекались по покатым плечам.

Последним в этом колоритном трио шёл молодой азиат в одеянии, напоминающем гоночный костюм. Он заметно нервничал, постоянно поправляя идеально уложенные выкрашенные в ярко-синий цвет волосы. С потерянным видом озираясь по сторонам, он прихрамывал позади, стараясь скрыться за спинами своих коллег.

С появлением этой троицы всё в зале пришло в движение. Камеры, толкаясь, устремились к президиуму, снимая вошедших. Люди и андроиды вскочили с мест, пытаясь одновременно задать вопросы, но в общем шуме было невозможно разобрать слов. Спикеры, молча, занимали свои места, демонстрируя, что не будут отвечать, пока журналисты не успокоятся. Седовласый мужчина, заняв место в центре, окинул взглядом шумную публику и включил прикрепленный к вороту пиджака микрофон.

– Господа, если в зале не наступит тишина, пресс-конференция будет отменена, – он скривился, услышав ещё несколько вскриков, его лицо выглядело уставшим. В уголках выразительных глаз залегли тени, он задумчиво погладил седую бороду. – Мы начинаем.

За спиной спикеров вспыхнул экран с эмблемой Межпланетного космического бюро ООН и мелодичный голос объявил:

– Приветствуем вас на закрытой пресс-конференции, организованной для ведущих информ-платформ Межпланетного Содружества ООН, – на экране появились голограммы с изображением членов президиума, их имён и регалий. – Основным спикером от лица МКБ ООН сегодня выступит профессор Малик Алам. Постарайтесь чётко формулировать ваши вопросы, время ограничено. Профессор Алам уполномочен прервать встречу в случае не соблюдения участниками предварительных договоренностей. Порядок задаваемых вопросов определяют спикеры. Во время пресс-конференции запрещается повышать голос и вставать с мест. Благодарим за понимание.

Профессор обвёл присутствующих внимательным взглядом. Отшельник по своей природе, Алам не любил выбираться из лаборатории, для него толпа всегда была испытанием. Тем более толпа журналистов. Потому сейчас он тратил все свои силы на сохранение самообладания.

Над каждым репортером, переливаясь цифрами, парил индивидуальный код, и Алам, выбрав миловидную блондинку под номером двадцать два, нажал соответствующую цифру на столике.

– Эндра Майлс, «Новости Соединенных Америк», – представилась девушка. – Профессор Алам, у меня вопрос, который в данный момент беспокоит нас всех. По какой причине полученное сообщение до сих пор не размещено в Сети? Содружеству угрожает опасность?

Профессор Алам понимающе кивнул, отчего белоснежная прядь упала ему на лоб:

– Разделяю ваши чувства, но на данный момент Бюро проводит ряд проверок. Прежде, чем познакомить широкую публику с этой информацией, необходимо получить неопровержимые доказательства её достоверности. С уверенностью мы можем заявить лишь одно: сейчас никакой опасности для человечества нет. Бюро незамедлительно оповестит население Межпланетного Содружества в случае угрозы, – мужчина выжидающе посмотрел на журналистку.

Эндра Майлс лучезарно улыбнулась в ответ, в голубых глазах промелькнула искра, выдавая в девушке андроида:

– Профессор, стало известно, что вы войдёте в состав экспедиции в качестве бортового генетика. Скажите, вас не смущает необходимость быть в подчинении у профессора Русовой? Вы долгие годы были оппонентами по ряду вопросов, кроме того, не повлияют ли ваши личные отношения на миссию? – по залу пронёсся шёпот, некоторые журналисты открыто усмехнулись такой наглости.

Алам нахмурился, седые брови встретились на переносице. Он знал, что вопросов о Лиане не избежать, но на фоне озвученной темы, надеялся, что его личная жизнь уйдет на второй план:

– Мисс Майлс, отвечу, дабы предупредить все дальнейшие расспросы о моих взаимоотношениях с профессором Русовой. Считаю её кандидатуру наиболее подходящей. Она уже более ста лет изучает жизнь вне земных условий, и межпланетное сообщество только выигрывает от её участия в проекте, – профессор строго посмотрел на репортёршу, – что касается наших давних разногласий, они остались в прошлом.

Журналистка явно теряла интерес к своей жертве, но всё же решилась на ещё один вопрос:

– Сегодня нас всех собрали здесь, лишь обозначив, что Бюро готовит спасательную экспедицию, опираясь на некое сообщение, связанное с судьбой пропавшего десять лет назад экспедиционного судна «Тэндзин». Скажите прямо, в сообщении есть информации о том, что команда корабля до сих пор жива? – совершенное лицо андроида вновь озарила улыбка.

Профессор Алам сглотнул собравшийся в горле ком, в ушах зашумело. Взгляд привлекла какая-то тень, отделившаяся от стены в противоположном конце зала, но из-за яркого света он никак не мог разглядеть, кому принадлежит расплывчатый силуэт. Алам подался вперёд, избегая солнечных лучей, и неожиданно увидел Ирму. Она улыбнулась и приветливо помахала рукой, серебристый комбинезон Космофлота переливался радужными бликами при каждом её движении. Профессор почувствовал, что сердце вот-вот покинет его старческую грудь и вылетит прямо через горло, так сильно оно ударяло о рёбра при каждом толчке.

– Профессор Алам? – услышал он голос журналистки, и на секунду оторвал взгляд от Ирмы. – У вас есть информация? Команда корабля жива?

Мисс Майлс смотрела на него сочувственно. Или ему показалось?

Алам вновь устремил взгляд вглубь зала, но Ирмы там уже не было. Вдох-выдох, вдох-выдох, он судорожно хватал ртом воздух, пытаясь взять себя в руки. Ему остро захотелось воспользоваться озвученным ранее правом и завершить конференцию. Разве может эта свора понять, что сейчас с ним происходит?

– Господа, давайте не будем торопиться! – в диалог вмешалась сидевшая по правую руку от профессора доктор Хулда Вейсе, чем заслужила благодарный взгляд Алама. – Мы владеем слишком малым объёмом информации. Видео, полученное нами, длится всего тридцать две секунды. На нём чётко видны лишь трое членов экипажа «Тэндзина»: капитан Клод Онана, старший помощник Чао Линь и астронавт первого класса Ирма Русова. Мы пока не знаем, когда было записано послание. Всё, что нам точно известно, это координаты объекта, с которого поступило сообщение.

Участники встречи вновь оживились, несколько рук взметнулись вверх. Доктор Вейсе нажала на столике цифру семь.

– Пракаш Пател, «Новости Индоазии», – представился плотный индус в круглых очках без оправы, – у меня вопрос к профессору Аламу, – он учтиво кивнул в сторону Малика. – Профессор, экспедиция потребует серьёзной физической подготовки. Планируете ли вы сделать исключение и пройти процедуру телесного омоложения, учитывая обстоятельства?

Алам почти пришёл в себя от испытанного шока, но сердце всё ещё продолжало учащённо толкать кровь по организму. Он то и дело жадно вглядывался в зал, ища глазами Ирму:

– Если это ваше предложение, господин Пател, я передам его на рассмотрение Бюро, – он рассеяно улыбнулся журналисту и нажал кнопку тридцать один, но вместо темнокожей молодой женщины с места поднялся мужчина в старомодном деловом костюме.

Алам сразу узнал его по белым волосам, заплетённым в тугую косу, которую репортёр намотал на шею словно шарф.

– Прошу простить за инициативу! Мы с мадам Гольшан представляем одну и ту же информ-платформу и сразу договорились, что вопросы буду задавать я, – мужчина галантно кивнул даме под номером тридцать один и обвёл взглядом президиум. – Позвольте преставиться – Чарльз Польскович, «Вестник будущего Земли». Доктор Вейсе, вы упомянули, что на данный момент известны координаты объекта, с которого был отправлен сигнал, – он приветливо улыбнулся, демонстрируя украшенные кристаллами зубы.

Хулда нахмурилась в ответ, её породистое лицо побледнело. Алам почти физически ощутил, как напряглась коллега.

– Именно так, господин Польскович.

Чарльз Польскович вновь улыбнулся и бросил короткий взгляд на Алама:

– Значит, вы не отрицаете, что сигнал мог быть отправлен не только членами команды и даже не с борта «Тэндзина»? – журналист улыбался всё шире. – Вы можете исключить, злонамеренность того, кто отправил послание?

Алам дотронулся до запястья доктора Вейсе и почувствовал, как под тонкой блузой дрожит её рука. Он понял, что Хулда, у которой к Польсковичу была давняя неприязнь, не сможет ответить.

– Господин Польскович, я понимаю, к чему вы ведёте. Я повторюсь: на данный момент жителям Содружества нечего опасаться. В сообщении нет никаких намёков на угрозу, – ответил за немку профессор.

Репортёр довольно громко хмыкнул:

– А расходы? Во сколько Содружеству обошлось оснащение такого космического судна как «Тэндзин»? Мне известно, что корабль «Химера», находящийся сейчас в одном из ангаров МКБ является более совершенным аналогом исчезнувшего «Тэндзина». Откуда у Бюро средства на такие масштабные и дорогостоящие проекты?

Всё то время, пока журналист говорил, Алам нетерпеливо отбивал указательным пальцем ритм по столешнице, придирчиво осматривая каждый уголок зала:

– Я понимаю ваше волнение, господин Польскович. Могу вас успокоить, на создание «Химеры» были потрачены средства из личных фондов присутствующих здесь господина Хамады и госпожи Вейсе, а также из фонда госпожи Русовой и моих личных фондов. Также есть дарители, имена которых я не могу вам назвать.

– Видимо среди них есть и Генсек ООН? – не унимался журналист.

– Даже если это так, вы об этом не узнаете.

Польскович небрежным движением отбросил с плеча конец белой косы:

– Почему население Содружества должно верить вашим словам об отсутствии угрозы? Вы – лицо заинтересованное!

Алам тяжело вздохнул: сложно не понять, за что Хулда так не любит эту белобрысую пиявку!

– Бюро уже отправило три зонда класса «Нибелунг» для выполнения предварительных расчётов и проверки источника сигнала. Опережая вопрос, скажу, что деньги на оснащение и отправку зондов были взяты из моего личного фонда.

Репортёр усмехнулся и, к облегчению профессора, сел на свое место.

– Последний вопрос, господа, – Алам нажал на столике цифру один.

С места встал долговязый юноша с шапкой вихрастых рыжих волос и надписью «Убери руки от моей Венеры!» на кислотно-салатового цвета футболке.

– Найк Журавлёв «Время Венеры». Мой вопрос адресован профессору Хамаде, – весь зал перевёл взгляд на третьего спикера. – Профессор, десять лет назад вы вместе с Лианой Русовой готовили команду «Тэндзина» к отправке. По имеющимся у меня данным в сообщении, полученном МКБ две недели назад, шла речь о встрече с внеземной цивилизацией. Ожидает ли Бюро, возвращение Близнеца в Солнечную систему? И вызывает ли у вас трепет потенциальная возможность отправиться на двойник колыбели человечества и лично встретится с инопланетянами?

Сейчас профессор Кенджи Хамада выглядел как совсем юный мальчик, он грешил частыми омоложениями тела и скорее походил на перепуганного подростка, чем на одно из научных светил двадцать второго века. Он усиленно хлопал глазами и молчал, вжавшись в своё кресло.

Алам свирепо посмотрел на рыжего репортёра с Венеры: откуда только у него деньги на пластику? С продажи дурацких футболок? Внешность Журавлёв менял так часто, что уже никто не помнил, как неудержимый борец за правду выглядел изначально. У него было много почитателей среди молодежи, возможно, это объясняло его огромную информаторскую сеть.

– Не знаю, откуда у вас эти сведения, господин Журавлёв. На видео нет изображений, подтверждающих встречу с внеземными формами жизни. Пресс-конференция закончена, – сухо сказал Алам.

В зале началась суета, репортёры выкрикивали свои вопросы, некоторые вскакивали с мест и бросались к столу спикеров, но защитный барьер надежно укрыл ученых от толпы недовольных журналистов.

Алам встал со своего места и направился следом за спешно скрывшимся в коридоре Хамадой. В это мгновение в сознании раздался голос Хранителя: «На связи Генеральный секретарь МСООН Бомани Онана». Без того отвратительное настроение стало ещё хуже.

– Да, Бом.

Голос Генсека МСООН раздался в голове:

– Уже говорил, не зови меня так в Сети! – прошипел Онана.

Алам знал, что Бомани взбесится от дружеского обращения и сделал это специально: должна же быть хоть какая-то справедливость в жизни.

– Ты слишком рано закончил встречу! Мы договаривались о тридцати минутах!

Алам поморщился, по привычке полез в карман и, не найдя в нём сигареты, сердито фыркнул:

– Ты вообще следил за происходящим? Кто занимался организацией встречи? Откуда взялся Польскович? Его не приглашали, насколько я помню! А Журавлёв? Он достал! Ты понимаешь, что Хамада проболтался кому-то о содержании видео? – молчание. – Бомани? Я согласился к ним выйти только потому, что ты мой старый друг!

– Малик, я понимаю, что ситуация сложная. Поверь мне сейчас тоже нелегко. Всё так не вовремя, – Онана вздохнул. – Давай хотя бы мы не будем хватать друг друга за горло. С Журавлёвым и Польсковичем разбирается служба безопасности. Я срочно вылетаю на Венеру. В Аврора-Сити беспорядки. Не удивлюсь, если этот Журавлёв причастен. К тебе сегодня заедут из Бюро проверят твои апартаменты и лабораторию. Не хватало, чтобы кто-то шпионил за вами, – пауза. – Хотел сказать при встрече, – пауза. – Один из зондов передал данные. К Земле движется неопознанный объект внешне напоминающий «Тэндзин». Более полная информация у Лианы, ей все переслали. Она хочет тебя видеть.

Алам прислонился спиной к стене и закрыл глаза. Он чувствовал себя старым и уставшим:

– Ты ведь и сам понимаешь, насколько ничтожны шансы, что они на корабле и до сих пор живы?

– Нам остается только верить, Малик, – Бомани отключился.

Десять лет прошло с исчезновения «Тэндзина», но Алам не переставал верить: его дочь не могла просто исчезнуть. С ним не могли так поступить. С кем угодно, но только не с ним. Он прекрасно помнил, как всё начиналось, но в отличие от других сразу почувствовал, что происходит.

Полученные в тот период данные говорили о крупном объекте, движущемся вокруг Солнца в том же направлении, что и Земля. На снимках с телескопа в Беллона-Сити на Марсе, было видно, как сильно объект внешне напоминает Землю и этот факт привёл учёных в ещё большее замешательство. Там, где раньше была пустота, возникла целая планета. Как? Почему именно сейчас? Населена ли земная копия?

Сеть взорвалась от потока сообщений о возможном скором контакте с потенциальными братьями по разуму. Комитет по безопасности МСООН днём и ночью разрабатывал планы обороны заселённых планет. Впервые за несколько десятилетий люди вышли на улицы с плакатами: кто-то ждал инопланетных гостей с надеждой, кто-то с опаской. В мегаполисах Земли и крупных городах Венеры и Марса начались беспорядки, лунные шахты остановили работу. Человечество замерло в ожидании.

Алам помнил, как ликовала Лиана. В каждом интервью она счастливо улыбалась и восторгалась предоставленной возможностью соприкоснуться с другой, возможно абсолютно неожиданной формой жизни.

Но время шло, а информации о новой планете не прибавлялось. Зонды, отправляемые для изучения Близнеца, как окрестили планету учёные, исчезали, стоило им войти в атмосферу. На транслируемое на всех известных языках обращение ответом была лишь тишина. На очередном заседании Генассамблеи МСООН было решено отправить на новоявленную планету экспедиционный корабль.

О своём желании лететь Ирма сообщила в тот же вечер, пригласив Малика и Лиану с Петром на ужин. Алам изначально был уверен, что дочь схватится за такую возможность, а узнав, что Клод будет руководить экспедицией, понял, что её уже никому не отговорить. Ирма и Клод были вместе пять лет: довольно приличный стаж для отношений в современном мире.

Всё закончилось ссорой. Лиана категорически запрещала дочери участвовать в такой опасной миссии, обвиняла Малика в потакании и дурном влиянии, а Клода в безответственном отношении. Досталось даже Петру, который не вовремя вернулся из уборной. На её крики в ресторан слетелись журналисты, пронюхавшие об известных гостях, и вечер был окончательно испорчен.

Ирма всё-таки подала прошение в МКБ, и её кандидатуру одобрили. С матерью они разговаривали только по рабочим моментам. Лиана была слишком упряма, чтобы сделать первый шаг к примирению, и Ирма планировала помириться с ней перед отлётом.

Профессор хорошо помнил, как дочь впервые провела ему экскурсию по кораблю. Создатели во главе с Кенджи Хамадой стремились сделать «Тэндзин» полностью автономным. Сады водорослей питали это огромное судно кислородом. Теплица для выращивания растительной пищи и рыбная ферма обеспечивали полноценный рацион для команды из двенадцати человек. Вся статичная внешняя поверхность корабля была обшита солнечными батареями, что позволяло бороздить просторы Солнечной системы практически бесконечно.

Алама пригласили в качестве консультанта по работе с портативной камерой для телесного омоложения. В команде был бортовой генетик, но все члены экипажа должны были знать, как использовать камеру в случае, если его не будет рядом.

После трёх месяцев подготовки была назначена дата вылета. На прощальном банкете Ирма и Клод объявили о своей помолвке, и Алам с Онаной от души отметили это событие. Вопреки ожиданиям, Лиана так и не помирилась с дочерью.

«Тэндзин» покинул Землю и, двигаясь навстречу Близнецу, встретился с ним через полторы недели. Всё это время земляне поддерживали связь с кораблем, но стоило ему войти в атмосферу, сигнал пропал, а спустя два часа планета-двойник исчезла. Также неожиданно, как появилась до этого.

– Малик, прости, – кто-то дотронулся до его плеча, отвлекая от воспоминаний. – Я знаю, что это контрабанда, но ребята с Венеры выращивают отличный табак, – Хулда мягко улыбнулась, протягивая ему пачку сигарет. – Вот ведь сборище говнюков! – почти шёпотом сказала она и села прямо на пол, прислонившись спиной к стене и вытянув длинные ноги в синих лодочках.

Малик принял пачку и сел рядом. Женщина закрыла лицо руками и нервно рассмеялась.

Экстравагантная немка, вопреки современной моде, любила стиль Греты Гарбо и часто удивляла окружающих старинными образами. При такой яркой внешности любовь к нарядам прошлой эпохи ещё больше выделяла её на фоне других женщин.

Когда Алам говорил о Хулде с кем-то из коллег, то шутливо называл её своей прекрасной тенью. Их дружба пережила не только вирус «Фулан» и Последний Конфликт, но и большую часть общих знакомых. Хулда всегда поддерживала его начинания и одной из первых испытала на себе прелести телесного омоложения, полностью доверив другу свою жизнь. Немудрено, что за эти сто лет она научилась понимать его настроение.

– Я знаю, как тебе нелегко, – Хулда протянула тонкую руку ладонью вверх. – Дай мне тоже одну.

Алам открыл пачку и достал сигареты. Они закурили.

– Не хочешь со мной говорить?

Перед глазами вновь возникла улыбающаяся Ирма, но Алам покачал головой, прогоняя видение.

– Я хочу дать по морде Хамаде, – выдыхая сизый дым, сказал он, – его беспорядочная личная жизнь касается только его, но не в случаях, когда он треплется на каждом шагу!

Хулда улыбнулась одними губами:

– Я уверена, что это не поможет, – она дотронулась рукой до седых прядей профессора. – Если ты захочешь поговорить обо всём этом, я рядом.

Малик внимательно посмотрел на собеседницу. Хулда никогда не перебарщивала с омоложением и сейчас выглядела лет на тридцать пять. Профессору приходилось слегка задирать голову, чтобы взглянуть в серые ледяные глаза этой женщины. Несмотря на рост, немка была хрупкой. Молочно-белая кожа и густые платиновые локоны могли бы превратить её в фарфоровую куклу, если бы не крупный рот, который, не вписываясь в кукольный образ, отнюдь её не портил, а лишь придавал облику какую-то роковую чувственность. Красивая женщина. Почему у них никогда ничего не было?

– Ты тоже считаешь, что я перешёл все границы, и своим выбором лишь стремлюсь привлечь внимание? – улыбаясь, спросил он. – Может, стоит послушаться этого наглеца из Индоазии?

Немка слегка отстранилась, делая вид, что оценивает внешность собеседника, провела рукой по его щеке, поглаживая каждую морщинку:

– Ну, профессор Алам, вы – воплощённый архаизм, и с точки зрения малышей, которым едва перевалило за сорок, недопустимо так относится к своему телу, – она рассмеялась и потушила сигарету прямо об пол. – Представь, как бы они осудили меня за такое поведение?

Из-за угла, толкаясь, примчалось сразу три миниатюрных робота-уборщика, которые в считанные секунды переработали мусор и, натерев пол до блеска, выстроились в ожидании напротив Алама. Малик поспешно отдал в их цепкие железные ручки и свой окурок. Роботы довольно закивали, освежили воздух ароматом ландышей и скрылись за поворотом. Профессор улыбнулся и закрыл глаза.

– Малик, я не представляю, что творится сейчас в твоей голове. Ты всю жизнь пытался связать науку и веру в одно …

– Не надо говорить об этом здесь. Ты хочешь вылететь из проекта? – резко открыв глаза, спросил Алам.

Хулда огляделась – коридор был пуст. Она удивленно посмотрела на давнего друга:

– Ты раньше не боялся открыто говорить на эту тему.

– Но сейчас я не хочу рисковать. Я должен остаться в проекте, – он встал и направился к выходу. – Тебя подвезти?

Хулда легко поднялась, грациозно отряхнула подол юбки и поправила поясок на тонкой талии.

– Нет. Полечу с Кенджи в Бюро. Заодно врежу ему от тебя, – рассмеялась она.

Глава 2.

Поднимаясь в стеклянном лифте на крышу центра «Аврора-Холл», Алам устремил взгляд вдаль, где сине-зелёная гладь океана ласкала усыпанное геометрическими формами небоскребов побережье. Мимо проносились аэрокары, на мгновения отвлекая профессора от переливающихся на солнце творений человека, вырастающих из-под земли и исчезающих в облаках, словно стебли волшебного боба. Лаконичная красота стекла, металла и бетона утопала в зелени гигантских геномодифицированных цветов-деревьев и гармонично перекликалась с золотистой полосой пляжей и виднеющимися вдалеке заснеженными шапками гор.

За последние сто лет практически истреблённое вирусом и войной население Земли совершило, казалось бы, невозможное. Раньше Аламу было приятно считать, что в этом есть и его заслуга. Он устремил взгляд в небо, где среди ромбов, сфер и треугольников зданий проносились напоминающие серебристых змей аэрбасы с туристами. Профессор прикрыл глаза и прижался лбом к прохладному стеклу. Заложило уши от быстрого подъёма, а в мозгу, словно навязчивая песня полоумного сверчка, бился один и тот же вопрос: почему он увидел Ирму?

– Здравствуй, Нона, – запрыгивая в аэрокар, сказал профессор.

– Здравствуйте, профессор Алам, – поприветствовала в ответ Хранитель, – как прошла ваша встреча? Может быть, хотите перекусить или массаж? – участливо спросила Нона.

– Благодарю, но не стоит. Я хотел бы заехать домой и принять душ, потом надо заскочить в лабораторию, а после мы отправимся в Новый Петербург к Русовым. Ты ведь помнишь координаты?

– Конечно, профессор. Маршрут построен. Отправляемся? – поинтересовалась Хранитель.

– Да, – Алам расслабленно откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.

Хранитель был в каждой семье, в каждой фирме и даже у каждого одиноко живущего отшельника, обеспечивая своих подопечных всем необходимым, решая все скучные бытовые вопросы и охраняя от беды. Отсутствие физического тела позволяло ему быть везде: дома, в машине, в офисе и даже в чипе встроенном за левым ухом владельца.

Огромная квартира встретила обычной тишиной, профессор старался бывать здесь как можно реже, проводя большую часть времени в Бюро либо в своей лаборатории в Центре омоложения. Не глядя на стоявшую посреди холла хрустальную статую юной девы – подарок от МСООН на последний юбилей, Алам направился в душ. Водопад прохладных струй привёл его в тонус и, быстро пройдя сушилку, он надел свежий костюм и направился в кабинет. Профессор уже просматривал почту, когда Нона объявила:

– На связи профессор Лиана Русова.

– Я слушаю.

– Малик, ты уже в пути? – в голосе Лианы послышались ноты волнения.

– Буду у вас ближе к ночи, – стараясь говорить спокойно, ответил он.

Лиана громко вздохнула:

– Хорошо, я тебя жду.

Алам откинулся на спинку кресла и задумался. Волнение бывшей жены невольно передалось и ему. Лиана всегда была сильной женщиной. Гораздо сильнее его самого. Она часто принимала бескомпромиссные решения и ничего не делала наполовину. Так было и с их браком.

Перед глазами возникла картинка из прошлого. Просторная кухня в их старой квартире, он в полупьяном состоянии после принятия «Декрета о вере» и юная Ирма, сидящая у открытого окна с буком в руках.

– Папа, все в порядке? – встревожено спросила девочка и, подойдя, поцеловала в щеку, попутно пытаясь снять с него плащ. – Они все идиоты! Ты ещё им всем покажешь! – она посмотрела прямо в душу своими огромными карими глазами. – Они приняли его, да?

Малик кивнул и обессилено упал в кресло:

– Нона, включи новости, – попросила Ирма.

На стеновой панели появилось изображение женщины-диктора.

– Сегодня все мы стали свидетелями события, которое, несомненно, войдёт в историю! – бодро объявила ведущая. – Генассамблея МСООН в полном составе поддержала «Декрет о религиозных течениях и организациях», или как его кратко называют «Декрет о вере». В нашей студии Председатель антитеррористического комитета МСООН Николлет Дюбуа и профессор Лиана Алам, представляющая в МСООН Федеративное Содружество.

На экране возникли лица двух женщин, обе счастливо улыбались.

– Госпожа Дюбуа, скажите, насколько сложно было принять данный декрет? Нет ли у Генассамблеи опасений по поводу его последствий?

Блондинка улыбнулась еще шире:

– Принятие закона далось нам нелегко, ведь немалая часть населения знает, от чего отказывается, но не будем забывать, что Последний Глобальный Конфликт произошёл не по причине распределения ресурсов или раздела территорий! После подкосившей нашу планету эпидемии «Фулан», оставшимся в живых было совсем не до того. Думаю, что все помнят влияние религиозных течений на людей в тот период времени, – госпожа Дюбуа перевела дыхание. – Из надежных источников известно, что вирусолога Вермандера Хафторсона, нашедшего вакцину, причисли к лику святых или почитают как новое божество практически во всех религиозных течениях. Его называют вторым сыном Божьим или новым воплощением пророка Мухаммеда, хотя сам он был атеистом-агностиком, – она вновь улыбнулась, обнажив белоснежные зубы. – Более двух третей населения Содружества, придерживается тех же взглядов, что и господин Хафторсон. Практически год мы проводили опросы и собирали согласия граждан. В результате петиция под кодовым номером двадцать два пятнадцать была поддержана высоким процентом голосов. Например, на Земле количество сторонников «Декрета о вере» составило восемьдесят семь целых и восемь десятых процента.

Диктор кивнула и повернулась к застывшей поблизости второй гостье, невысокой стройной брюнетке.

– Госпожа Алам, ходят слухи, что на сегодняшнем голосовании вы заставили коллег понервничать и отдали свой голос в последний момент. Это так?

– Да. У меня были некоторые сомнения, – брюнетка выдавила из себя улыбку.

Ведущая оживилась:

– Возможно, ваши сомнения связаны с последними заявлениями вашего супруга профессора Малика Алама?

Лиана отрицательно покачала головой:

– Я не буду отвечать на провокационные вопросы, но готова объяснить свои сомнения. Деятельность религиозных организаций в прошлом часто вела к появлению фанатичных приверженцев, и последняя война нам это показала в полной мере. «Декрет о вере» – необходимая мера защиты от возможного повторения ошибок, ведь не смотря на возможности телесного омоложения, которые человечеству подарил мой муж, мы не бессмертны. Но порой, глядя на то, как часто комфорт и отсутствие сложностей ведет к деградации, я опасаюсь, что без веры наше общество может стать засильем ходячих мертвецов.

Ведущая удивленно посмотрела на гостью:

– Госпожа Алам, вы верите?

– Я верю в науку и светлое будущее, которое она нам дарит.

Во время интервью Ирма смотрела на экран, не отрываясь, и теперь расстроено села на пол у ног отца.

– Папа, ты же знаешь, что я всё равно буду верить.

Алам печально посмотрел на дочь:

– Только не говори об этом своей маме.

***

В лабораторию Алам прилетел уже в обед и застал в своем кабинете Хамаду. Японец долго извинялся, обещая впредь следить за своими словами в незнакомой компании. Ушёл он только после дружеского рукопожатия и заверений со стороны Алама, что конфликт исчерпан. Как только за Хамадой закрылась дверь, профессор облегчённо вздохнул и открыл трёхмерную модель генетической спирали пациента со сложной мутацией, но его вновь отвлекли. На этот раз в кабинет заглянула светловолосая голова Хулды:

– Знаю, ты специально заехал посмотреть на цепочку мальчика из Чандра-Тауна, но я всего на секунду. – Она проскользнула внутрь и тихо закрыла за собой дверь. – Хорошо, что ты успокоил Кенджи, а то он меня достал своим нытьём. Даже пожалела, что сказала ему о твоем желании разбить ему нос.

Алам улыбнулся и развернул модель так, чтобы Хулда тоже могла оценить:

– Я сейчас полечу к Лиане. Ты уже знаешь последнюю новость? – как бы невзначай спросил он.

Хулда подошла ближе и дотронулась до повреждённых нуклеотидов, увеличивая их в размере:

– О том, что к Земле несётся что-то напоминающее «Тэндзин»? – она внимательно посмотрела на спираль. – Я поэтому и зашла. Ты должен понимать, насколько ничтожны шансы…

– С видео ещё работают? Удалось установить, когда оно было записано? – Алам, хмурясь, развернул спираль на сто восемьдесят градусов. – Вот в чём дело! Видишь?

Хулда посмотрела туда, куда указывал профессор, и увидела разрывы в цепочке и образующиеся новые соединения.

– Малик, ты же знаешь, если бы были новости, я бы сказала, – она свернула модель и посмотрела на друга. – Я вижу, как ты мечешься, словно зверь в клетке. Мне хочется помочь, но я не знаю как.

Алам улыбнулся, в тёмных глазах промелькнули тёплые искорки:

– Я просто верю, что всё будет хорошо, – профессор сжал её руку в своей. – С мальчиком понятно как быть? – спросил он, кивая в сторону стола, где только что была модель спирали.

Хулда кивнула и, быстро поцеловав его в щёку, вышла.

Алам повернулся к столу, где переливались датчики и в беспорядке валялись бумаги, пробирки и стояли весы, колбы и реторты. Никто не смел тронуть даже пылинку с его стола. Он до сих пор смешивал компоненты для препаратов вручную, не прибегая к современным методам.

Кабинет был просторным, и его разделяла на две части стена-водопад, окружённая клумбой с тропической растительностью. Малик прошёл вглубь, ему хотелось отдать Лиане несколько фотографий Ирмы, сделанных перед её отлётом на старенький плёночный аппарат, который он хранил ещё с университетских лет.

В этот момент он услышал, как хлопнула дверь и, подумал, что это Хулда вернулась что-то уточнить по пациенту.

– Профессор Алам, знаю, что я один из тех, кого вы сейчас совсем не хотели бы видеть, но…

Алам резко повернулся и от неожиданности выронил из рук снимки. Чарльз Польскович откинул назад свою белоснежную косу и в один миг, оказавшись рядом с Маликом, поднял с пола фотографии. Он на секунду застыл, глядя на улыбающуюся со снимков Ирму, но, опомнившись, протянул их Аламу.

– Как вы сюда попали? – профессору хотелось выдворить наглеца немедленно. – Я сейчас же вызову охрану. Нона?

– Профессор, охрана будет у вас через две минуты. Мне активировать протокол безопасности? – отозвалась Хранитель.

– Подождем охрану.

Польскович сделал шаг назад и примирительно поднял вверх руки:

– Прошу вас! Я только хотел поговорить о вашей дочери!

Услышав это, Алам вскипел ещё больше и, спешно спрятал фотографии во внутренний карман пиджака:

– Что вы можете знать о моей дочери! Вы пришли сюда в надежде поживится в очередной раз моим горем?

Журналист странно посмотрел на профессора, словно обдумывая, стоит ли говорить ему о чём-то важном:

– Профессор, ведь вы всегда знали, что «Тэндзин» не пропал без следа? Вы знаете что-то, чего не знают другие! Я прав? – было видно, как с каждым словом Польскович распалялся, в его глазах появился фанатичный блеск.

В этот момент в помещение стремительно вошли двое охранников.

– Профессор Алам, этот человек угрожает вашей безопасности? – спросил один из них.

– Я бы хотел, чтобы вы его вывели и сняли биометрию. Он больше не должен попасть в это здание! И проверьте, как он вошёл без пропуска!

Однако журналист уходить не планировал и, когда охранники взяли его под руки, вырвался и бросился к Аламу. Схватив профессора за ворот пиджака, он выкрикнул:

– Я тоже её видел! – его полубезумный взгляд привел Малика в ступор.

Пока охранники практически выносили Польсковича из лаборатории, Алам не мог даже дышать. Сердце поднималось к горлу и с силой падало вниз, его стук звучал в ушах, словно барабанный бой. Он почувствовал, что земля дрожит под ногами и сел в ближайшее кресло. Ему не надо было уточнять, о ком говорил Польскович, он даже на мгновение не допустил никаких сомнений. Этот въедливый журналист тоже видел Ирму! Как это возможно?

Алам достал сигареты и закурил, тут же услышав голос Хранителя.

– Профессор Алам, если мы хотим попасть в Новый Петербург до заката, то нам пора вылетать.

Малик удрученно посмотрел на тлеющую сигарету:

– Нона, вылетаем через пять минут. Найди мне всё, что есть о личности журналиста Чарльза Польсковича. Базу Комитета по безопасности МСООН тоже просмотри, у тебя же есть доступ?

– Конечно, профессор. Мы ищем что-то конкретное?

– Всё, что найдешь. Акцентируй внимание на каких-нибудь странностях и проверь, когда он проходил последнее омоложение и где.

– Мне понадобится время.

– Утром будет?

– Конечно, профессор. Аэрокар готов.

Профессор отдал окурок роботу-уборщику и отправился на парковку.

***

Аэрокар плавно опустился на площадку, моросил мелкий дождь и в воздухе витал запах влажной пыли и роз, которые в изобилии росли во всевозможных кадках и ящиках по периметру двора. Малик издали увидел стройную фигуру Лианы, стоявшей за стеклянной дверью. Она стояла, скрестив тонкие руки на груди, и эта поза, так знакомая Аламу, сразу выдала внутреннее напряжение хрупкой женщины. К ней подошёл высокий крупный мужчина, на фоне которого Лиана казалась совсем крошечной, и попытался обнять, но она отстранилась. Значит Пётр тоже дома. Малик не слишком жаловал своего приемника, но порой сочувствовал ему: быть мужчиной рядом с такой женщиной довольно сложно.

Стеклянная дверь отодвинулась, приглашая гостя внутрь. Бледно-жёлтые стены холла освещали светодиодные ленты и картины-голограммы, изображавшие Древний Рим, поклонником которого был Пётр. Запах роз царил и здесь, а тёмный почти чёрный пол из вулканического камня переливался в свете шарообразной люстры. Этот пол был гордостью хозяина дома, Русов всем гостям хвастал с каким трудом он смог вывезти небольшое количество породы с территории древнего города Помпеи, погибшего во время извержения Везувия. Этого человека можно было легко назвать римофилом, если бы такое слово существовало.

– Мне казалось, что ты добираешься целую вечность! – Лиана неожиданно обняла его, и Малик почувствовал аромат жасминового масла. – Здравствуй, – мягко сказала она и отошла, пропуская Петра.

Русова можно было с легкостью назвать богатырем. Высокий, почти два метра, и широкий в плечах Пётр, когда-то увлекался реслингом и, даже став председателем Комиссии по снабжению внеземных колоний при МСООН, всё равно находил в своём плотном графике время для регулярных тренировок.

Между Маликом и Петром уже давно был нейтралитет, хотя когда-то Алам, не смотря на разницу в весовых категориях, сломал Русову нос. Правда, потом потерял сознание после ответного хука слева, но соперника очень удивил.

Алам приветственно кивнул и подал руку:

– Пётр, добрый вечер.

Светловолосый и светлоглазый великан подал руку в ответ:

– Точнее ночь, – улыбнулся он и, бросив взгляд на жену, спешно отошёл вглубь холла. – Я вас оставлю. Мне надо закончить кое-какие дела. Дорогая, я буду в переговорной.

Лиана проводила мужа недовольным взглядом. Алам в душе посмеялся над тем, как Русов побаивается своей маленькой супруги, но вслух ничего не сказал.

– Луна взорвется, а этому самовлюбленному ослу и дела не будет, лишь бы, не сорвались его планы. Пойдём, я накормлю тебя ужином, – увидев на лице Малика протест, она добавила, – не смей отказываться! Я слишком хорошо тебя знаю, опять ничего не ел.

Алам нахмурился:

– Я планировал утром быть в Бюро.

– Успеешь, – резко отозвалась Лиана.

Через пару минут они уже сидели за круглым столом напротив друг друга. Поблизости суетилась пожилая женщина-андроид, которая, напевая что-то, сервировала стол. Лиана, не скрываясь, рассматривала бывшего мужа.

– Ты плохо выглядишь, Малик, – жёстко сказала она, – если это назло мне, то ты просто старый дурак.

Алам усмехнулся и погладил бороду, сказать о Лиане что-то подобное он не мог. Женщина выглядела прекрасно: чёрные локоны волос переливались в свете ламп, кожа сияла свежестью, пухлые губы розовели и лишь круги под глазами выдавали нервное напряжение последних двух недель.

– Мы ведь не будем обсуждать мою внешность или наши отношения? Мне хватило пресс-конференции, – он привычно засунул руку в карман и нащупал пачку.

Этот жест не укрылся от Лианы, и она усмехнулась в ответ:

– Опять куришь? – вскинув бровь, спросила она.

Алам кивнул и, достав из внутреннего кармана снимки дочери, протянул их Лиане.

– Почему ты тогда не пришла? Она хотела помириться с тобой.

Лиана взяла фотографии и пробежала по ним быстрым взглядом. Тонкие брови встретились на переносице, женщина закрыла глаза и глубоко вздохнула. Алам как всегда невольно любовался бывшей женой, где-то глубоко внутри его старческого сердца еще тлели прежние чувства.

– Я знаю, что мы давно не говорили, Малик. Я была так зла на тебя, – Лиана смотрела на него виноватым взглядом и молчала. – Я так и не попросила у тебя прощенья, – вдруг сказала она.

– За что именно? – раздражённо отозвался он, но увидев взгляд собеседницы, стушевался. – Мы столько сделали друг другу, что можно извиняться до утра.

Лиана кивнула и грустно улыбнулась, отчего её бледное лицо ещё больше посветлело:

– У нас было достаточно времени для этого, – в голосе женщины промелькнула печаль. – Прости за то, что я сказала тебе тогда, десять лет назад. Я была не права. Если кто-то из нас и виноват во всём, то это я.

– Мы можем сколько угодно винить себя и других, но это был её выбор. У Ирмы на счету было более трёхсот межпланетных рейсов. Ты подготовила её ко всему, что могло случиться.

Лиана закрыла лицо рукой, тёмные кудри рассыпались по плечам:

– А должна была подготовить к тому, что случиться не может.

Малик встревожено посмотрел на бывшую жену:

– Что тебе переслал Бом?

Лиана тряхнула головой, словно прогоняя минуту слабости, и ожесточённо принялась за ужин, нарезая рыбу на микроскопические кусочки:

– «Тэндзин», а судя по полученным данным это всё-таки он, несётся к Земле и, если корабль не пилотируется, то просто упадёт нам на голову через восемь дней и шестнадцать часов, – женщина выдавила подобие улыбки. – Бюро не прекращает попытки наладить связь, но ничего не выходит. Я говорила с Хамадой перед твоим приходом.

Алам посмотрел на свой бифштекс, не зная, как к нему подступиться, аппетита не было вовсе:

– «Химера» полностью готова. Нам осталось лишь согласовать дату отправки.

– Ты так спокоен! – она зло посмотрела на свой ужин, как будто он был источником всех бед. – А если её там нет?

Перед глазами Малика появилась Ирма, как всегда в комбинезоне Космофлота, осветлённые почти голубые волосы заплетены в косу, насмешливый взгляд карих глаз и улыбка, которую он так любил.

– Малик, ты меня слушаешь?

– Тебе кажется, что я спокоен, – он, наконец, отрезал кусочек идеально прожаренного мяса. – Вероятность того, что команда жива, близка к нулю. Но ведь мы приняли это ещё десять лет назад.

Лиана изучающе посмотрела в его глаза:

– Я готова ко всему, но у меня странное предчувствие, – она отвела взгляд, – я не хочу знать, кто летит в этом проклятом корабле.

***

Дождь почти закончился. Профессор Алам сидел в кресле на террасе апартаментов Русовых и курил, погрузившись в воспоминания.

Он всегда лично курировал сложных пациентов и засиделся в лаборатории допоздна. Несмотря на необычный случай, его мысли были далеко. Лиана всё больше отдалялась от него, частые ссоры приобретали всё более агрессивный оттенок. Малик чувствовал, что их брак летит в пропасть, но не знал, как это остановить.

В тот вечер Лиана ворвалась в его лабораторию, как торнадо. Он сразу понял, что на этот раз всё серьёзно. Женщина, словно фурия, пронеслась вглубь кабинета и швырнула сумочку на лабораторный стол, за которым он просматривал формулы. Её глаза пылали, тёмные волосы развевались, казалось, она сейчас набросится на него.

– Я тебе не позволю забивать голову моей дочери религиозной чушью! – прокричала она. – Мы столько раз об этом говорили и ты снова! Ты защищён, тебя никто не обвинит в измене или экстремизме! Ты же спаситель человечества, а Ирма ещё ребёнок! Она не заслуживает такого!

Алам встал с места и попытался взять жену за плечи, но она отстранилась.

– Лиана, она и моя дочь тоже!

– Я больше не могу так, Малик! Ты не имеешь права так поступать с ней!

– Не имею права? Кто же теперь определяет моё право на мысли? Может, я и чувствовать не имею права? Наша дочь удивительна, у неё есть свое мнение на всё и на религию в том числе! А ты хочешь вырастить её безвольной единицей существующей на благо Содружества и всех этих безмозглых кретинов! – Алам сам не заметил, как перешёл на крик.

– Многие из этих кретинов твои друзья! Она не твой эксперимент, Малик! – последние слова больно кольнули профессора.

– Ты мне скажешь, что произошло или будешь и дальше сотрясать воздух? – уже спокойно произнес он.

– Она подралась в школе, прямо на уроке. Заявила, что у неё особая миссия и, как только будет построен корабль нового поколения, она отправится искать создателя! – Лиана громко вздохнула и облокотилась на стол. – Я ухожу, Малик. Ирму я забираю.

Профессор вновь попытался обнять жену за плечи, но она не позволила.

– Ли, ты шутишь? Зачем?

Лиана подняла вверх руку, призывая его замолчать:

– У меня другой мужчина, Малик, я ухожу к нему. Ты можешь делать со своей жизнью всё, что хочешь, но я больше так не могу. Я устала воевать. Мы всю жизнь только и делаем, что бодаемся, как два барана в одном загоне, то ещё зрелище.

Алам посмотрел на жену, её плотно сжатые губы и решительный огонь в глазах. Внутри всё замерло: на этот раз она действительно уходит.

– Ты позволишь мне видеться с Ирмой?

– Да, но при условии, что твои разговоры о создателях и высших силах прекратятся!

– Ты знаешь, что я никогда не учил нашу девочку чему-то плохому, я лишь дал ей свободу выбирать, во что верить. Если ты забыла, она её лишилась с твоей помощью!

– Вот опять! Я не одна принимала это решение! И глупо утверждать, что оно было неправильным! Посмотри на человечество! Последние выстрелы на Земле прозвучали более тридцати лет назад! За время действия декрета в этот мир пришли новые поколения, для которых главные боги это прогресс и наука!

– Я отчетливо слышу голос Русова! Ты ведь к нему уходишь, да?

– Какая разница, Малик, – Лиана направилась к двери. – Мы сегодня не будем ночевать в твоей квартире. За вещами приеду позже.

«На связи доктор Хулда Вейсе»: врываясь в сознание, сообщила Хранитель, и Алам стряхнул с себя воспоминание.

– Скажи, что удалось связаться с кораблем, – первым начал он.

– Нет, но есть новости. Мы кое-что увидели на видео. Ты во сколько будешь в Бюро?

– Я ещё у Русовых, но планирую вылететь минут через десять. Только с Лианой попрощаюсь.

– Значит, увидимся утром. Как будешь в Бюро, позвони.

Глава 3.

Золотистый корпус аэрокара переливался в свете яркой полной Луны, машина бесшумно несла Алама обратно в Сити. Ему не спалось, хотя капсула для сна была вполне удобной. Профессор то и дело открывал глаза и смотрел на сияющие сквозь прозрачный потолок звёзды, думая о коротком видео продолжительностью в тридцать две секунды. Когда Хамада неожиданно позвонил ему среди ночи, он не поверил его словам: «Тэндзин» вышел на связь. В ту ночь профессор посмотрел видео-сообщение не меньше сотни раз, пытаясь в каждом жесте, взгляде, слове найти ответ на единственный вопрос: жива ли его дочь?

Сейчас он мог дословно пересказать, где находился на видео каждый из участников, как он наклонил голову и куда посмотрел, профессор помнил каждую реплику, каждую мимолетную деталь. Что же он упустил? Что могли найти Хулда и Кенджи? Алам вновь обрисовывал сюжет в своей памяти.

На видео Чао и Ирма, улыбаясь, стояли за спиной Клода, а капитан, стараясь сдержать восторг, докладывал о встрече с иной формой жизни.

– Мы встретили их! – сквозь счастливую улыбку сказал Клод. – Все должны знать, мы не одни во Вселенной! Это удивительно! Они – удивительны!

Ирма положила руки на плечи жениху и, склонившись к камере, пару секунд, молча, смотрела таким пронзительным взглядом, что при первом просмотре Малику показалось, что она видела его.

– Папа, ты был прав! – радостно сказала она. – Ты даже не представляешь, как ты был прав! Они всегда были рядом!

Ирма отстранилась от камеры и в неё заглянул Чао, такой же довольный и улыбающийся, но слегка помятый.

– Мы счастливы быть первыми! – в узких глазах старпома промелькнула неуверенность. – Вы должны знать…– шум, похожий на завывание микрофона, перекрыл его слова, было видно, что китаец пытался это исправить, нажимая какие-то кнопки над головой Клода, но ничего не получилось.

Ирма что-то сказала старпому, но из-за скрипов и шорохов было ничего не разобрать. У китайца под носом появилась тонкая струйка крови и он, задрав вверх подбородок, отошёл от камеры. Помехи прекратились, и появился звук.

– У Чао проблемы с давлением, он немного переутомился, – не переставая улыбаться, сказала Ирма, но её лицо на мгновение стало похоже на ничего не выражающую маску, а улыбка выглядела натянутой. – Мы все немного перенервничали из-за встречи.

– И нам пора отдохнуть и открыть припрятанную мной бутылочку ликера! – засмеялся Клод, и Ирма вторила ему.

Всё. Конец. Больше ничего, ни одного кадра.

После первого просмотра у Алама возникло двоякое ощущение: увидев улыбающееся лицо дочери, он почувствовал, будто тяжёлый груз свалился с его плеч, но слишком много странного было в этом коротком видео, слишком много неестественного. Всё это породило в душе не понятные, но остро ощущаемые опасения.

Во время подготовки команды, профессор лично проверял показатели здоровья каждого из членов экипажа «Тэндзина». Чао Линь был самым молодым из двенадцати космонавтов и физически был совершенно здоров. Китаец даже омоложение ни разу не проходил лишь корректировку некоторых показателей. Скорее кровь носом могла пойти у Клода, которому от отца достались проблемы с сосудами, но в условиях современной медицины, ни сын, ни отец Онана тоже не страдали сердечнососудистыми заболеваниями. Эти мысли часто крутились у Алама в голове, но без четкого понимания, когда было записано видео-сообщение, и с чем именно столкнулась команда «Тэндзина», найти ответы практически невозможно.

Просматривая запись, профессор каждый раз останавливал ее в тот момент, когда Ирма смотрела в камеру. Ее взгляд такой пристальный и глубокий, был адресован ему. Алам верил в это, ощущал это всеми струнами одинокой старческой души. Ирма знала, что он будет смотреть это видео, что будет вновь и вновь искать ответ в её глазах.

Алам был озадачен. В свои сто двадцать с лишним он достиг очень многого, но мечтал не о такой судьбе для спасённого им человечества. Отсутствие страха смерти прочно укоренилось в сознании людей, создавая всю большую пропасть между духовным и материальным. Встреча с иной формой жизни могла многое изменить.

Эпидемия «Фулан» застала Алама в Великобритании, где он вместе с коллегами из Кембриджа только начал работу над своим проектом. Когда в Китае началась массовая гибель от вируса, который за считанные часы превращал человека в гниющую зловонную массу, профессор вылетел в Пекин. Он не был вирусологом, но надеялся, что его исследования помогут найти вакцину.

С молодым и хлипким на вид доктором из Исландии по фамилии Хафторсон он познакомился уже в Лиме, куда прилетел на экстренный консилиум. Число погибших тогда перевалило за два миллиона, и это всего лишь спустя три месяца. Хафторсон был гением, которого за слишком оригинальные методы и затворнический образ жизни, не особо любили коллеги по цеху. Они сразу нашли общий язык. Две белые вороны с подпаленными хвостами, так их прозвала юная аспирантка Хулда Вейсе. Точнее было не сказать.

Полтора года они провели в поисках вакцины, живя в лаборатории Хафторсона на окраине Рейкьявика. К тому моменту от семи с лишним миллиардов человек на планете остались чуть больше трех. Города пустовали, крупные мегаполисы были похожи на кладбища, а победить вирус всё не удавалось. Они поддерживали связь с такими же учёными по всему миру, но точек на карте с лабораториями, в которых ещё пытались что-то изменить, становилось всё меньше.

К тому времени у Алама и Хафторсона был лишь экспериментальный препарат замедляющий процесс развития вируса с нескольких часов до нескольких дней, и тогда случилось непоправимое – Малик понял, что заразился. Началась самая важная работа в его жизни. Он вкалывал экспериментальную вакцину каждые тридцать минут и продолжал расчёты, не давая себе ни сна, ни отдыха. Хафторсон работал в той же комнате, надев защитный костюм, но это ему не помогло. Вскоре исландец заразился и лишь тогда признался, что у него врожденная непереносимость одного из компонентов препарата замедляющего вирус.

Впервые в своей жизни Алам обратился к Всевышнему в таком отчаяние. Родители воспитали его в мусульманской традиции, но обладая аналитическим складом ума, Малик рано выбрал для себя единственного бога – науку. Но сейчас осознавая, что все их попытки спасти человечество от гибели не дали результатов, он рыдал как младенец. Глядя, как веснушчатое лицо друга покрывается язвами, он ревел словно раненный зверь. Отключив напоминание о необходимости вколоть очередную дозу препарата, Алам лег на соседнюю койку и впервые за долгое время позволил себе заснуть.

Во сне он оказался в странном залитом светом помещении, где посреди комнаты стоял белый овальный стол. Над его гладкой поверхностью, заплетаясь в сияющие завитки, парили молекулы ДНК и формулы, очень похожие на те, что составляли они с Хафторсоном. Алам подошёл ближе и увидел, что вычисления незначительно, но всё же весомо отличаются от их работы. Он почувствовал, что сердце готово выпрыгнуть из груди. Пусть он ещё не проверил формулу в действии, но уже знал, что она сработает! Внутреннее ликование стало настолько сильным, что Малик начал задыхаться. От удушья он схватился за горло и проснулся.

Первым делом он кинулся к другу, но Хафторсон был мертв, точнее то, что лежало на его кровати не подавало никаких признаков жизни. Алам вколол себе препарат и принялся за работу, через пятнадцать часов и три минуты в его руках была вакцина от самого ужасного вируса в истории человечества. Вакцину он назвал именем погибшего коллеги, и именно Вермандер Хафторсон считался её создателем.

Случившееся изменило не только судьбу оставшегося населения Земли, но и судьбу самого Алама. Он продолжил свои исследования, но полностью изменил подход, положив в основу расчёты, которые видел в своем странном сне. В мыслях он часто сравнивал себя с Менделеевым, которому приснилась периодическая таблица и, посмеиваясь над самим собой, стал захаживать в храмы и мечети. Он не вернулся к вере как таковой, и упрекнуть его в этом было некому – все его родные и значительная часть коллег и друзей погибли во время эпидемии. Места, где верующие молились своим богам, приносили в его душу покой и вызывали какое-то странное ощущение единения, именно за этим он туда приходил.

Уже тогда он начал замечать, как много народа собирается в подобных местах, порой, чтобы осмотреть заинтересовавший его храм, ему приходилось проталкиваться сквозь толпу. Во время вируса многие обращались к вере, но теперь сборища в церквях и мечетях становились просто огромными.

Сейчас на уроках истории будущим членам совершенного общества преподносили лишь ужасающие факты о Последнем Глобальном Конфликте, в которых любой человек, позволивший себе верить уже становился фанатиком и экстремистом, стремящимся нанести вред обществу.

Алам не принимал участия в войне «всех против всех». Он продолжал заниматься исследованиями, а то, что происходило во внешнем мире, его тогда интересовало мало. Лишь однажды он столкнулся с реалиями, по привычке зайдя в небольшую полуразрушенную католическую церквушку не далеко от дома, где он снимал комнату. Священник, улыбчивый и поджарый старик, вечно пытавшийся с ним заговорить, лежал в луже крови прямо в проходе.

Малик долго смотрел на него, присев на ближайшую лавку, а потом похоронил несчастного на заднем дворе церкви. Соседка – темнокожая крепкая женщина, к которой он зашёл за лопатой, прочла какую-то молитву над могилой, и они вновь разошлись по своим комнатам, как будто ничего не произошло. Случившееся выбило Алама из привычной колеи. Каждый раз, пытаясь продолжить работу, он видел обескровленное лицо старика и думал: достойно ли человечество, совершающее такие ужасные вещи, жить вечно?

Алам создал уникальную технологию омоложения человеческого организма, когда ему едва исполнилось тридцать пять. К этому времени Последний Глобальный Конфликт был исчерпан, а от тех несчастных, что смогли пережить вирус, остались в живых лишь полтора миллиона. Результат его работы был как никогда нужен людям, и именно тогда на одной из конференций в Москве он встретил Лиану. Уверенная молодая женщина уже была доктором биолгических наук и занимала пост руководителя в закрытой лаборатории по исследованию жизни вне земных условий.

– Профессор, вы хотите заехать домой или сразу отправимся в Бюро? – спросила Нона.

Занятый своими мыслями Алам вдруг осознал, что звёзд практически не видно, а где-то вдали уже разливается розовое золото восходящего Солнца. Он посмотрел в окно, внизу, переливаясь неоном, светился огнями Сити – самый большой мегаполис Земли.

– Если в Бюро есть всё необходимое, чтобы я привел себя в порядок, то давай туда, – ответил он Хранителю.

– Хорошо, профессор, я проследила, чтобы там были свежие костюмы и гигиенические принадлежности. Информация по Чарльзу Польсковичу собрана. Желаете ознакомиться прямо сейчас? – спросила Нона.

Алам отрицательно покачал головой, преобразуя капсулу в удобное кресло:

– Сначала душ и кофе. Все остальное подождет.

***

В Бюро было пусто, лишь на паре этажей горел свет. Охранники-андроиды встретили его на выходе с парковки и, хотя все в МКБ знали его в лицо, проверили пропуск, вшитый в левую ладонь. Алам шёл к лифту, когда заметил серебристое пятно в конце коридора. Он уже знал, кого там увидит и решительно зашагал в том направлении. Пульс зашкаливал. Он ускорил шаг, почти перейдя на бег.

– Ирма? – тихо позвал он, но никто не ответил.

Он был практически у цели, когда участившееся дыхание стало ему не подвластно и казалось, что ворот рубашки душил, отнимая по крупицам так необходимый сейчас воздух. В глазах потемнело, и профессор облокотился рукой о ближайшую стену.

– Вам плохо? – мужской хрипловатый голос прозвучал совсем близко.

Алам открыл глаза, рядом с ним стоял молодой довольно упитанный уборщик, такой рыжий, что даже его пухлые руки были покрыты веснушками и кучеряшками медных волос.

– Всё в порядке, – поспешил ответить профессор и бросил взгляд в конец коридора. – Вы тут никого не видели?

Уборщик обеспокоено всмотрелся в лицо Алама.

– Да нет. Никого не видел. С вами точно всё хорошо? – он хотел сказать что-то ещё, но видимо не решался, и тогда Алам увидел, что в одной руке у парня серебристый комбинезон Космофлота.

– Откуда это у вас? – спросил он так рьяно, что уборщик слегка отшатнулся.

– Кто-то из ребят оставил. На двери висел, – парень выдавил виноватую улыбку, – а вы подумали, что там кто-то есть!

Профессор кивнул, и уже направился обратно к лифту.

– Хотя может и девушка. Она последняя уходила. Симпатичная такая, но мне с такими вечно не везёт, – донеслось до него бормотание парня.

Алам резко развернулся:

– Блондинка? – громко спросил он.

Уборщик улыбнулся и закивал. Профессор обескуражено смотрел, как толстяк скрывается в одном из дверных проемов. Он понимал, что это могла быть любая девушка, но ощущение, что это была Ирма, не покидало.

До кабинета он добрался без происшествий, циферблат на стене над столом показывал половину шестого утра и Алам, приняв душ, решил подремать прямо на диване для посетителей. Профессор провалился в беспокойный сон, в котором безрезультатно искал Ирму в огромном здании МКБ. Из неприятных лап Морфея его вытащила Хулда, бесцеремонно трясущая его за плечо:

– Эй, ты что-то совсем расклеился! – серьезно глядя в его сонное лицо, сообщила немка. – Ты, что тут ночевал?

Алам сел и потер руками лицо, пытаясь прийти в себя.

– Держи, – Хулда всунула ему в руку чашку с кофе. – Я волнуюсь, Малик. Ты плохо выглядишь!

Профессор невольно усмехнулся: видимо все женщины сговорились понизить его самооценку.

– Чему ты улыбаешься! Я серьёзно! – Хулда села рядом, закинув ногу на ногу. – Я понимаю, что ты на взводе из-за предстоящей экспедиции, из-за дочери и всего остального, но моя интуиция говорит, что это не единственная причина твоего странного состояния! Что с тобой происходит?

Алам внимательно посмотрел на женщину, в её глазах было искреннее участие. Он глотнул кофе и поправил разметавшиеся со сна седые пряди.

– Я боюсь, что ты сочтёшь меня сумасшедшим, – наконец, сказал он, внимательно наблюдая за её реакцией. Хулда молчала. – Я видел её на пресс-конференции.

Немка непонимающе сдвинула тонкие брови, в серых глазах застыл вопрос.

– Ирму. Она там была, – Алам поднял вверх руку, не давая Хулде открыть рта. – Её видел ни я один.

Женщина поражённо молчала, ожидая продолжения.

– Вчера ко мне приходил Польскович. Хотел поговорить об Ирме. Я, разумеется, выставил его, но перед уходом он прокричал мне, что тоже её видел! – возбужденно сказал профессор, но, заметив на лице Хулды недоверие, замолчал и уставился в чашку с кофе.

Немка пару минут переваривала услышанное, затем встала и вышла из кабинета, но растерянный Алам не успел опомниться, как она вернулась в сопровождении высокой девушки с пучком фиолетовых волос на голове.

– Малик, познакомься, это Таня, – Хулда указала на девушку, которая, не переставая жевать жвачку, кивнула профессору, словно они были соседями по школьной парте. – Таню пригласили в качестве эксперта для оценки видео. Сейчас она всё тебе покажет и расскажет.

Таню не надо было просить дважды, она, по-хозяйски устроившись в кресле Алама, быстрыми движениями развернула тонкий полупрозрачный дисплей компьютера и за считанные секунды, обойдя защиту, открыла его папку с засекреченными файлами. Пока она запускала файл с видео, Малик думал, что всё это было лишь демонстрацией, девушка могла ввести свой логин и пароль, у неё наверняка был доступ, но специально взломала его компьютер, чтобы показать на что способна.

Профессор улыбнулся своим мыслям и встал у Тани за спиной. Девушка открыла какую-то программу и, переместив в неё файл, включила видео. Всё те же лица, улыбки.

– Вот, профессор, – голос у Тани оказался звонким с грубоватыми интонациями, что вполне соответствовало её облику, – посмотрите на его зрачок, – она указала на Чао. Китаец как раз повернулся к камере в профиль и, задрав голову, вытирал рукой кровь над верхней губой. – Видите? У него на зрачке отражаются цифры.

Таня приблизила изображение так, что и Алам смог разглядеть мерцающие огоньки каких-то знаков.

– Я так понимаю, что вы уже знаете, что там? – спросил он, сосредоточенно всматриваясь в неясные точки на экране.

Девушка сделала несколько быстрых движений пальцами по гладкой клавиатуре, и увеличенное изображение прошло несколько фильтраций, а затем было перевернуто на сто восемьдесят градусов вокруг своей оси.

– Вот, – равнодушно сказала Таня. – Теперь и вы всё видите четко.

Алам смотрел на цифры, пытаясь успокоить участившееся дыхание.

– Что это?

– Это электронный календарь. Ты же сам видишь, – отозвалась Хулда, стоявшая всё это время чуть поодаль, – и он показывает, что видео было снято…

– В день исчезновения, – нетерпеливо перебил её профессор. – Но почему специалисты Бюро это не увидели?

Таня пожала плечами и встала:

– Видимо, они не там смотрели, – улыбнувшись, она скрылась за дверью.

Алам долго смотрел на изображение, затем, сделав несколько шагов по комнате, подошёл к Хулде и, взяв её за плечи, заглянул в глаза.

– Ты считаешь меня ненормальным? – прокричал он. – Думаешь, у меня галлюцинации?

Немка испуганно отстранилась:

– Я считаю, что ты должен перестать жить в иллюзиях! Прошло десять лет! Я тоже хочу верить, что они живы! Я всегда любила Ирму, ты это знаешь! Но ты так зарылся в своих переживаниях, будто это лишь твоё личное горе! Ты хоть раз позвонил Онане сам? Спросил, как он себя чувствует? Он потерял не меньше чем ты!

Алам, молча, смотрел в пол.

– А твои последние исследования? – увидев удивленный взгляд, Хулда усмехнулась. – Ты думал, никто не знает? Я устала прикрывать тебя! Клонирование людей всё ещё преступление! Тебя могут посадить! Запретят работать! Или отправят на Луну! Ты этого добиваешься?

Профессор отпрянул от женщины, будто его ударило током.

– Малик, ты мой самый близкий друг. Я никогда не предам тебя, но не могу смотреть, как ты губишь себя! – Хулда приблизилась. – Ты так легко поверил Польсковичу? Ты же прекрасно знаешь, как он дежурил у моего дома, ждал на парковках, лишь бы выпытать хоть слово о Роберте!

В глазах женщины засеребрились слезинки, Малик не выдержал и крепко обнял её, прижимая к груди. Роберт – муж Хулды погиб в жуткой аварии, его аэрокар потерял управление и врезался в старый распределитель осадков недалеко от их дома. Взрыв было видно во всей северной части города.

– Хулда, я знаю, что ты единственная кому я могу доверять, – он смахнул большим пальцем слезинку с её щеки, – поэтому я прошу тебя никому не говорить о том, что я видел Ирму. Это может плохо повлиять на моё участие в экспедиции.

Алам испытывал первое в своей жизни разочарование, связанное со старой подругой, но на что он надеялся? Что она поверит ему? А вдруг это действительно всего лишь шутка расшатавшихся нервов?

Хулда грустно улыбнулась и закивала:

– Конечно, я никому не скажу, – она на секунду задумалась, – но ты пообещаешь свернуть все исследования по клонированию, – твердо сказала она и освободилась из его объятий. – Нас ждут в ангаре, Нери тоже там. Это не предвещает ничего хорошего, сам знаешь.

Немка вышла, тихо прикрыв за собой дверь. Алам нащупал в кармане брюк сигареты и, достав одну, закурил, не отрывая взгляд от картинки с изображением злосчастных цифр: второе апреля две тысячи сто пятнадцатого года два часа пятнадцать минут. Он смотрел на цифры и хмурился всё больше. Ясное дело, Хулда хотела его отрезвить, показать, что надежда на то, что команда «Тэндзина» жива, близка к нулю, а Ирма – всего лишь плод его воображения.

– Профессор, простите, что беспокою, но вы просили предоставить информацию о Чарльзе Польсковиче, – сказала Нона.

Алам выдохнул облако сизого дыма.

– Да, рассказывай. Нашла что-то интересное?

Хранитель не заставила себя ждать и ровным голосом начала свой доклад. Чарльз Эдмонд Браун, а именно так на самом деле звали журналиста, оказался ровесником Алама. Родился он в семье британских эмигрантов в Хартуме, где его отец был атташе при консульстве Великобритании. Псевдоним, под которым Чарльз работал журналистом, на самом деле был девичьей фамилией его матери-славянки. Во время эпидемии и войны его близкие погибли.

Особых странностей за журналистом не водилось. Несмотря на род своих занятий, Польскович вёл затворнический образ жизни. Тесной дружбы ни с кем не водил. Пару раз был замечен в обществе Журавлёва, но учитывая, что встречи эти происходили с перерывом в три-четыре года, обвинять их в дружбе было глупо.

– Из всей биографии господина Польсковича я могу выделить один интересный факт, – вещала Нона, – в две тысячи сто шестнадцатом году он был осуждён за организацию культа.

Алам чуть не подпрыгнул на месте: наконец-то что-то стоящее.

– Его судили по законам Венеры, так как культ был организован именно там. На Венере более либеральные взгляды на такие нарушения. После заступничества кого-то из представителей МСООН, ему был назначен год исправительных работ в лунных рудниках.

Профессор задумчиво погладил седую бороду:

– Ты смогла найти, кто именно был благодетелем Польсковича?

– Нет, но в периоды с две тысячи сто тринадцатого по две тысячи сто шестнадцатый и с две тысячи сто семнадцатого по две тысячи сто восемнадцатый годы господин Польскович очень часто бывал на Земле, где охранные системы не единожды запечатлели его у дома доктора Хулды Вейсе.

Алам кивнул, словно подтверждая слова Хранителя:

– Да, он как раз не давал Хулде прохода после смерти Роберта. Даже пару раз в дом пытался проникнуть, – сказал он скорее себе, чем Ноне.

– Это не совсем так. Есть несколько чётких свидетельств того, что доктор Вейсе сама впускала его в квартиру.

Алам резко встал и сделал несколько шагов по кабинету:

– То есть они общались? – взволновано спросил он.

– На записях с камер этого не видно, но точно могу сказать, что доктор Вейсе была не против визитов господина Польсковича.

Нона вывела на экран короткое видео, на котором Хулда открывала дверь Чарльзу Польсковичу. Одета она была довольно легкомысленно, на лице красовался яркий макияж. Журналист, напротив, был при полном параде, волосы уложены, в руках букет цветов. Было чётко видно, как Хулда улыбнулась и буквально втащила мужчину в холл своей квартиры.

От увиденного у Алама перехватило дыхание. Хулда, его старая и самая верная подруга ему лгала? Ей было стыдно, что у неё завязался роман вскоре после гибели мужа? Или здесь что-то другое? Впрочем, неважно! Чтобы ни было, осознание того, что доверять нельзя никому, вдруг обрушилось на профессора.

В коридоре послышались шаги.

– Нона, убери это видео с экрана, – попросил профессор. – Известно, какой религии принадлежал культ Польсковича?

– Этих сведений нет в Сети. В базе данных Комитета безопасности информации тоже нет. Возможно, она сохранена на Венере в Департаменте безопасности Аврора-Сити, – Нона на мгновение замолчала. – Что же касается омоложения. То о нём также нет данных. Возможно, что информация хранится в Центре омоложения Аврора-Сити, но мне это показалось странным, ведь вы – владелец сети Центров омоложения и данные обо всех пациентах обычно аккумулируются в общей базе здесь – на Земле.

Алам вновь прошёлся по комнате, нервно поглаживая лоб и седую бороду:

– М-да, действительно очень странно. Спасибо, Нона. У меня к тебе ещё одна просьба, – он выглянул за дверь, в холле, переговариваясь, суетились сотрудники МКБ, – отыщи мне уборщика закреплённого за триста пятым этажом. Рыжий, плотного телосложения. Нужны его данные и график работы.

– Хорошо, информация будет в ближайшее время, – отозвалась Хранитель.

Профессор вновь выглянул в коридор и увидел фиолетовую макушку Тани. Девушка как раз вышла из кабинета Хулды, и Алам торопливо последовал за ней. Помимо фиолетовых волос хакерша выделялась обилием татуировок, которые еле прикрывала мини-юбка цвета хаки и чёрная майка с надписью «Венера – моё всё». Странный выбор наряда для земной девушки. Видимо, Таня фанатеет по Журавлёву. Странный выбор сотрудника для МКБ.

Девушка гибкой походкой шла к лифту, когда Алам услышал, что она с кем-то говорит через Сеть.

– Да, я тебе говорю! Ничего там нет! – она рассмеялась. – Ну, тебя! Они там будто обдолбались. Улыбаются и всякий бред несут про счастливую встречу! – Таня резко обернулась и её глаза с белыми линзами впились в лицо Алама. – У меня тут хвостик, – засмеялась, – старенький, но очень симпатичный. Позже поговорим.

Профессор, который изначально шёл за девушкой с определенной целью, после услышанного даже не знал, стоит ли ей что-то предлагать. Таня улыбнулась и сразу стала похожа на милую школьницу из анимэ.

– Вы шли за мной через всё здание, а теперь не хотите говорить? – усмехнулась девушка. – Вы можете сдать меня. Вы же слышали, как я только что слила информацию о вашем секретном сообщении, – последние слова она произнесла с нескрываемой иронией.

Алам почувствовал, что нервничает под взглядом этой наглой девицы. Давно он не ощущал себя ни в своей тарелке из-за женщины.

– Вы же с ним говорили, – Алам показал на надпись на майке девушки, – я прав?

Таня подошла ближе и пару секунд рассматривала его лицо:

– Знаете, а ваши морщины мне очень нравятся. Я всегда восхищалась вашими бунтарскими выходками, – она рассмеялась. – Что вам нужно от меня, профессор?

В горле у Алама пересохло, он чувствовал, что эта девчонка знает очень многое. Да и девчонка ли перед ним?

– Помощь, – осипшим голосом сказал он и, увидев на лице Тани любопытство, добавил. – Надо кое-что взломать.

Глава 4.

Аэро-рикша ловко маневрировала между стеллажей заставленных коробками с оборудованием, запасными деталями и продовольственными запасами. Мимо проносились аэрбасы с военными и астронавтами, два робота-погрузчика загружали кислородные баллоны в один из шлюзов. Где-то вдали голос Хранителя ангара вещал о готовности системы. В ангаре номер двадцать шесть три ноля было настоящее столпотворение.

Стены ангара достигали полутора километра в высоту и где-то там, наверху их соединяла между собой раздвижная крыша из гибкого металла, найденного когда-то на лунных рудниках Чандра-Тауна. «Химера» возвышалась практически до самой крыши, корпус корабля, тут и там отмеченный эмблемами МСООН и МКБ, был обшит солнечными батареями последнего поколения. Вдоль фюзеляжа судна летали дроны, самый крупный из которых выгружал что-то на верхнюю палубу. Около десятка роботов-электриков возились в коммуникационном отсеке среди столбов кабелей похожих на деревья.

Дату отлета назначили на завтрашнее утро, и весь обслуживающий персонал в интенсивном режиме завершал приготовления. Команда «Химеры» в полном составе должна была явиться на последний инструктаж.

Профессор Алам сидел в рикше рядом с Хулдой и, не отрываясь, таращился на свою подругу. Доктор Вейсе читала отчеты по последним испытаниям мобильных станций по омоложению и была так увлечена, что не замечала ничего вокруг.

– Хулда, ты так и не сказала мне, почему Нери присутствует на нашем инструктаже, – устав от молчания, спросил Малик.

Немка оторвалась от отчета и непонимающе посмотрела на профессора:

– Как же? Риккардо летит с нами, ты разве не в курсе?

Седые брови профессора недовольно сблизились.

– Мы итак согласились, чтобы его вояки летели в таком количестве в составе экспедиции! Нет, этому итальяшке всё мало! Уже сам в бой рвется! – возмущенно сказал профессор. – Как Лиана вообще согласилась пустить Нери на корабль?

Хулда усмехнулась и пожала плечами:

– Сейчас долетим и спросишь. Они только нас ждут, – последние слова она сказала с укором, ведь сама она ждала Алама почти сорок минут.

Малик улыбнулся и положил свою смуглую руку на белую узкую кисть Хулды:

– Прекрати, я всего лишь хотел завербовать толковую девочку к нам в отдел. Что плохого?

Доктор Вейсе мягко убрала свою руку и вновь уткнулась в отчет:

– Ты же сам видел надпись на её майке, – пробурчала она.

Профессор отвернулся и продолжил наблюдать за суетой, царящей в ангаре, но не прошло и минуты, как аэро-рикша остановилась в узком проходе между аэро-погрузчиком и стеллажом с коробками.

Алам спрыгнул с рикши и подал руку Хулде, которая, наконец, убрала планшет в сумочку и с грацией королевы ступила на шунгитовый пол ангара.

Сразу за погрузчиком оказалась широкая площадка, где сновали туда-сюда обслуживающие корабль роботы, и в окружении одетых в военную форму мужчин замерла небольшая группа учёных – будущий экипаж «Химеры». Напротив этой группы возвышался, сверкая гладковыбритой головой, плечистый мощный мужчина. В отличие от коллег он не был одет по форме, а прохаживался по кругу в майке и серебристых брюках Космофлота, позволяя всем окружающим оценить широту своей грудной клетки. Его уверенная походка и отменная выправка сразу давали понять, кто главный в этом помещении.

Приближаясь к центру площадки, Малик всё более отчётливо слышал сквозь жужжание роботов и монотонную речь ангарного Хранителя, что там происходила ссора.

– По-моему, твоя бывшая жена тоже не знала, что Риккардо летит с нами, – улыбнулась Хулда, – а он видимо ещё не понял, с кем связался, – намекая на взрывной темперамент Лианы, хохотнула немка и прибавила шаг.

Профессор торопливо засеменил следом, крики на площадке становились всё отчётливее.

– Это спасательная экспедиция, а не военная операция, – кричала Лиана, вплотную приблизившись к мужчине, которому была по плечи, – и я требую, чтобы при последнем инструктаже присутствовал Генсек Онана!

– Лиана Багировна, вы знаете, что он в пути и будет здесь с минуты на минуту, зачем лишний раз спорить со мной? – мужской приятный баритон звучал абсолютно спокойно.

Малик хмуро смотрел на лысую голову Риккардо Нери, ему не нравилось, что военные настолько активно вмешиваются в экспедицию. В конце концов, в составе экипажа не дети, а ученые, самому младшему из которых шестьдесят два года!

Лиана, вынырнув из-за широкой спины Главы Департамента внутренней безопасности, увидела приближающегося бывшего мужа и со словами: «Ну, наконец-то!», кинулась к нему навстречу.

– Малик, они хотят взорвать «Тэндзин», – зашептала она ему вместо поцелуя в щеку.

Профессор мгновенно побледнел и изменился в лице, и наблюдавший за ним Нери решил воспользоваться ситуацией:

– Добрый день, профессор Алам! Вы заставили нас ждать, – на широком гладко выбритом лице военного появилась улыбка, которая после услышанного от Лианы показалась профессору издёвкой, – мы готовы начать инструктаж, а вы?

Риккардо Нери вёл себя как неоспоримый хозяин ситуации и от такой наглости даже Лиана растерялась.

– Добрый день, господин Нери. Я готов, только мне непонятно, почему ученые, известные всему Содружеству, должны получать инструкции от солдафонов вроде вас! – Алам решил сразу показать, что этот выскочка для него не авторитет, и его слова достигли цели.

Пусть всего на мгновение, но Нери поубавил спесь и даже перестал саркастически улыбаться.

Стоявшие вокруг ученые и военные застыли в ожидании. Несомненно, что у Риккардо Нери огромные полномочия и его наёмная армия безопасников единственное военное формирование в Содружестве, но профессор Малик Алам обладал таким авторитетом, что открыто оскорбить его мог исключительно недальновидный человек. Все ждали, что же ответит итальянец.

– Господа, давайте не будем горячиться! – голос Бомани Онаны раздался неожиданно и был слышен по всему ангару. – Я буду через двадцать минут. Профессор Алам, можете не волноваться, инструктаж начнёт руководитель аппарата МСООН – Анхелика Ревера. Она уже в ангаре.

Алам немного остыл и отошёл от Нери, чтобы поздороваться с коллегами. Его всё больше беспокоило присутствие военных и хотелось поскорее услышать, для чего с ними летит Глава Департамента внутренней безопасности. Вести диалог с Анхеликой куда проще, её Малик знал ещё со времен преподавательской деятельности, когда Ревера слушала его курс об изменении генетической спирали в процессе лечения вирусных заболеваний.

Хамада застенчиво улыбнулся Аламу, видимо, всё ещё опасаясь получить в нос, особенно учитывая боевое настроение профессора. Лиана в умопомрачительном алом платье выглядела странно на фоне довольно унылых нарядов коллег и чёрно-серых армейских комбинезонов. Алам только теперь, успокоившись, разглядел яркий макияж на её лице.

– Вечером идём с Петром в оперу, – заметив его взгляд, пояснила бывшая жена.

– Это вполне в духе твоего супруга, потащить тебя в оперу в твой последний день на Земле, – усмехнувшись, тихо отозвался Алам и получил в ответ сердитый взгляд экс-супруги.

Малик повернулся к Химере, корабль был огромен и вселял благоговение и бесконечное восхищение человеческим разумом. Не смотря на своё отношение к современному обществу, Алам не мог оставаться равнодушным к тому, что создал за эти десятилетия людской интеллект. Вопреки всему в такие моменты он остро радовался своей причастности к возрождению человеческой расы.

Первые годы после Последнего Глобального Конфликта он наслаждался восстановлением порядка, летал по планете, открывая Центры омоложения во всех уголках земного шара. Он прекрасно помнил, как встретил Кенджи – юного сумасшедшего изобретателя, мечтавшего о покорении Вселенной человеком, и хоть внешне японец изменился мало благодаря технологии омоложения, но именно его восьмидесятилетний ум был в ответе за возможность бороздить просторы Космоса и осваивать другие планеты.

Алам часто задумывался над тем, как своевременно на Земле появилось целое поколение гениев достигших небывалых высот в своих научных изысканиях. Взять хотя бы Лиану и то, как изучая возможности земных организмов приспосабливаться к жизни в экстремальных условиях, она смогла внести ощутимый вклад в создание первых терраформирователей на Марсе.

– Знаешь, иногда я прекрасно понимаю твоё нежелание вновь проходить омоложение, – Лиана стояла рядом и тоже разглядывала переливающуюся серебром Химеру, – ты кажешься настолько слабым и уязвимым, что такие придурки как Нери даже не догадываются, на что ты способен.

Алам невольно улыбнулся: получить такой комплимент от бывшей жены дорогого стоит:

– Ты сказала, что они хотят взорвать «Тэндзин», – он бросил взгляд на Нери, сверкавшего лысиной в окружении похожих на стаю сторожевых псов безопасников.

Лиана показала взглядом в сторону отдельно стоявшего аэро-погрузчика доверху заставленного металлическими футлярами и контейнерами.

– Он хочет погрузить это на Химеру, – увидев вопросительный взгляд Малика, она добавила, – там оружие. Лазерная пушка, комплектующие и несколько лазерных пистолетов. И если пушка крепиться снаружи и нужна для уничтожения Тэндзина в случае, если мы не сможем с ним состыковаться, то угадай, зачем им пистолеты?

Профессор негодующе посмотрел на столпившихся в правой части площадки военных.

– Онана в курсе? Ведь там его сын, – озадачено спросил Алам, но Лиана не успела ответить.

На площадке затормозила аэро-рикша, и с неё легко спрыгнула смуглая стройная брюнетка в белом брючном костюме.

– Господа, простите за ожидание, – Анхелика Ревера одарила всех вежливой улыбкой и, бросив недовольный взгляд на Риккардо Нери, прошла в центр площадки. – Шаттл Генерального секретаря долго проходил досмотр. В связи с ситуацией на Венере мы досконально проверяем даже личные шаттлы, – она внимательно посмотрела на Малика и Лиану, словно понимая, откуда ожидать наибольшее сопротивление. – Все мы рассчитываем на то, что экспедиция сохранит статус спасательной. Но мы не можем быть в этом уверены на сто процентов, – Анхелика нажала на панельку своих часов, и перед присутствующими развернулась объёмная голограмма, на которой «Тэндзин» стремительно приближался к Земле. – Эта модель создана в реальном времени, а теперь я искусственно ускорю приближение корабля к нашей прекрасной планете, – время в голограмме потекло в десятки раз быстрее, и перед зрителями предстала ужасающая картина столкновения Тэндзина с Землей. – Я знаю, что многие из вас проводили расчёты самостоятельно, и осознают, каковы масштабы возможной катастрофы. Мы можем эвакуировать только две трети населения. Больше просто не уместить ни в колониях, ни на имеющихся кораблях. Процедура эвакуации займёт всё оставшееся время, но и тут существует вариант, что мы не успеем вывезти всех из зоны поражения. Вернуться на планету по предварительным оценкам можно будет лишь спустя полгода, когда развеется облако, но никто не в силах предсказать с точностью до ста процентов, что будет нас здесь ждать, когда мы вернёмся. Миллионы погибнут, если мы не остановим корабль, – она вновь посмотрела на Малика, – любым способом.

– Поэтому вы планируете раздать оружие военным, которые летят вместе с нами? – решительно перебил Реверу профессор. – Боитесь, что кучка учёных не позволит уничтожить корабль в случае угрозы? Анхелика, кто надоумил МСООН пойти этим путём?

Ревера пару секунд молчала, было видно, что внутри неё происходит борьба:

– Профессор, вы знаете, с каким уважением я отношусь к вам, но не задавайте мне такие вопросы. Через несколько минут здесь будет Генеральный секретарь Онана, спросите лучше у него, – девушка отвернулась и дотронулась до панельки часов, убирая голограмму. – Вы все должны понимать, что от эффективного сотрудничества зависит судьба не только команды корабля, но возможно, целой планеты.

Малик разочаровано глядел на свою бывшую студентку: что-то женщины сегодня приносят ему сплошные огорчения. Почувствовав на себе взгляд, он посмотрел на Нери. Начальник внутренней службы безопасности довольно улыбался, и ему это очень не понравилось.

Ревера продолжала монолог о необходимости в случае неудачи пожертвовать командой Тэндзина, но спасти миллионы землян, когда на площадке остановилась аэро-рикша Генсека МСООН.

Малик, не обращая внимания на охрану, устремился навстречу старому другу, ему хотелось, как можно скорее получить ответы, и церемониться он не собирался. Бомани выглядел уставшим и каким-то раздавленным. Алам только сейчас задумался: так ли всемогущ Генсек, как это было пять лет назад, когда он только пришёл к власти?

Профессор никогда не обращал внимания на охранников Онаны и, когда один из здоровяков в отутюженном костюме преградил ему путь, осознал, что Генсека оберегают сразу восемь крепких ребят.

– Пропустите, – громко приказал Бомани, и мужчины, приветственно пожав руки, пошли к замершим в ожидании участникам экспедиции.

– Почему ты согласился на участие Нери? – Малик шёл рядом с Генсеком и, пользуясь моментом, разглядывал знакомое темнокожее лицо друга, в котором не было ни кровинки. – Ты в порядке?

Онана отрицательно покачал головой и вышел в центр площадки, поблагодарив Реверу за помощь:

– Я благодарю вас всех за терпение. Предполагаю, что никто из вас ещё не видел последние новости, а госпожа Ревера и господин Нери не сообщили вам об этом по моей просьбе, – Генсек вздохнул, и Алам напрягся, он уже видел его таким, в тот день, когда пропал «Тэндзин». – Я хотел сам объяснить причину такого активного участия Департамента внутренней безопасности в спасательной миссии «Химера».

Час назад в Сеть выбросили информацию о приближении непилотируемого корабля «Тэндзин» к Земле, – увидев, что многие из учёных хотят высказаться, Генсек поднял вверх руку, – Не стоит, господа! Сейчас с населением работает Департамент по связям, в Сеть уже выложили опровержение, дополнение и всё, что только можно!

На площади Возрождения уже многотысячная толпа. Мне пришлось выйти в Сеть прямо из шаттла. Я дал землянам обещание, уничтожить корабль, если нам не удастся произвести стыковку и взять управление на себя, – Онана посмотрел на Малика жёстким, полным горечи взглядом. – Ваша задача: работать сообща.

Алам сжал и разжал кулаки и, отвернувшись от Генсека, нащупал в кармане пачку сигарет. Он уже понял, что последует за этими словами и от негодования внутренности сплелись в противный скользкий узел.

– Глава Департамента внутренней безопасности Риккардо Нери разделит полномочия с профессором Лианой Русовой, – Малик посмотрел на побледневшую Лиану и случайно скользнул взглядом по стоявшей рядом с ней Хулде.

Доктор Вейсе, заметив его взгляд, сделала круглые глаза, но он успел уловить удовлетворённую улыбку за миг до этого озарившую её лицо.

– Нери должен будет согласовывать свои действия с командой ученых, – завершил Генсек.

– В случае разницы во взглядах, он уполномочен нас пристрелить? – не выдержал Алам.

Лиана усмехнулась, а остальные возмущённо зашептались.

– Профессор Алам, мой сын тоже там, – бесцветным голосом ответил Онана.

Малик в порыве возмущения приблизился к Генсеку и увидел, как по смуглому почти чёрному лбу Бомани стекают капельки пота. На смену злости пришли жалость и стыд.

– Бомани, мы готовы к уничтожению корабля, – смягчившись, сказал он, – но для этого нужны весомые основания. Военные применяли оружие даже там, где в этом никогда не было необходимости, – в памяти профессора всплыло лицо убитого старика-священника, – я лично был тому свидетелем во времена Последнего Конфликта. Я готов подчиняться Нери только в случае острой необходимости, когда действительно не будет другой альтернативы. В конце концов, половина этого корабля принадлежит мне!

Хулда и Лиана одновременно сделали шаг в центр площадки, где уже помимо Генсека и Нери стоял Малик. Через мгновение их примеру последовал Хамада, а за ним и остальная часть учёного экипажа.

– Мы согласны с Маликом! – твёрдо сказала Русова. – Мы – учёные, а не дикари! Мы уже пошли на жертвы, когда наша дочь поднялась на борт Тэндзина. Неужели кто-то думает, что мы будем мешкать в случае угрозы родной планете?

Онана согласно кивнул:

– Хорошо, я изначально настаивал именно на таком варианте. По дороге мне доложили, что «Химера» готова на девяносто восемь процентов. За эту ночь должны закончить проверку и погрузку и закрепить лазерную установку.

Алам нервно погладил лежащую в кармане гладкую пачку:

– И оружие? Оружие тоже погрузят на корабль? – громко спросил он.

Генсек нахмурился и бросил быстрый взгляд на Нери:

– Оружие необходимо в случае, если на Тэндзине вы столкнетесь с враждебной формой жизни, – помедлив, ответил он.

***

Солнце плавно погружалось в океан, окрашивая воду в золотисто-алые тона. В темнеющем небе появлялись редкие бледные звезды. Блики уходящего солнечного света переливались на зеркальных телах небоскребов, исчезая в узких тёмных закоулках старых малоэтажных домов и среди уже охваченных огнями неоновых реклам широких проспектов.

В скай-баре гостиницы «Небесная валькирия» было малолюдно: вечер только начинался. Отсюда открывался прекрасный вид на океан и мерцающий внизу город. Гостиница была одним из самых высоких зданий в Сити и могла похвастать панорамным рестораном на четыреста пятом этаже, что автоматически делало одноименный скай-бар популярнейшим местом для элиты и состоятельных туристов.

Профессор Алам сидел в одиночестве за барной стойкой и потихоньку потягивал виски со льдом. Ему хотелось побыть наедине с собой, рациональный ум стремился расставить всё по своим местам, но эмоции никак не хотели отступить на задний план. Бармен-андроид, каждый раз отвлекаясь на немногочисленных посетителей, возвращался к Малику и интересовался: не нужна ли новая порция напитка или свежая шутка, услышанная им от капитана марсианского грузового крейсера. Профессор вежливо отказывал улыбчивому парню и вновь погружался в свои мысли.

За последние годы учёные приобрели власть, сравнимую разве что с властью богов. Даже Бомани Онана стал Генеральным секретарем МСООН потому, что это было нужно Малику и его коллегам. На момент исчезновения Тэндзина Бом только начинал карьеру в Сити, мечтая стать губернатором, но благодаря своей светлой голове и связям Алама никому неизвестный политик из африканского Лагос-Сити сделал молниеносный скачок по карьерной лестнице.

Малик, в свою очередь, не терял времени и бросил все силы на создание Химеры. Он так и не смирился с произошедшим и ждал любой зацепки, чтобы отправиться на поиски дочери, и теперь, когда все части головоломки собраны вместе, ему придётся брать во внимание мнение такого человека как Риккардо Нери. Какая ирония!

Алам сделал большой глоток и поморщился. Размышляя об изменчивости судьбы, он не заметил, что за ним пристально наблюдают. За столиком у входа сидел молодой мужчина в странном клетчатом костюме и, то и дело, бросая внимательные взгляды на профессора, усиленно делал вид, что смотрит новостную голограмму. Поёрзав на кожаном кресле и свернув новости, мужчина решительно встал и уселся за стойкой рядом с Маликом.

– Позволите? – сиплым и довольно неприятным голосом спросил он профессора.

Алам был не слишком рад новому соседу, но увидев у незнакомца значок с надписью «Венера не простит!» приколотый на ворот старомодного пиджака, загорелся любопытством. Что-то эти странные венерийские оппозиционеры не дают ему прохода в последнее время.

– Да, пожалуйста, – вежливо отозвался он.

Мужчина снял очки – довольно модный аксессуар в последнее время, протёр и без того чистые стекла клетчатым платком и приветливо улыбнулся Малику:

– Я вас сразу узнал, вы ведь профессор Алам? – спросил он, и профессор непроизвольно скривился от его неприятного голоса.

– Да, меня не сложно узнать, – усмехнулся Алам, вглядываясь в скуластое плоское лицо собеседника, – стариков скоро будут рассматривать лишь на картинках. А как я могу к вам обращаться? – спросил он.

Малик никак не мог понять, кого ему напоминает новый знакомый, который тем временем, нацепив на свой широкий приплюснутый нос очки, вытирал взмокший лоб тем же клетчатым платком. Неудивительно, костюм явно был шерстяным, а лето в Сити выдалось жаркое.

– Олег Эдвардович Сухарев, руководитель аппарата губернатора Аврора-Сити, – просипел мужчина, и от профессора не укрылись хвастливые нотки в голосе Сухарева.

– Олег Эдвардович, мне почему-то кажется, что вы подсели ко мне не просто так. Я прав? – решил поскорее избавиться от неприятного субъекта Малик.

Руководитель аппарата заёрзал на стуле, и его быстрые маслянистые глазки забегали по залу скай-бара, осматривая публику:

– Профессор, Венера – это не Земля. Там тяжело жить и каждый день ценится, будто он последний. На моей планете живут люди сильные и наделённые свободным мышлением, – Алам усмехнулся на слове «моей», но промолчал. – Я один из гарантов их прав и всегда буду на стороне венерийца, а не на стороне землянина или марсианина в случае любого спора.

Малик озадаченно смотрел на собеседника, не понимая, причем тут он? Профессор уже хотел перебить Сухарева этим вопросом, но тот и сам поспешил с ответом:

– Нам известно, что вы копаетесь в делах многолетней давности, произошедших на Венере, и мы настоятельно рекомендуем вам этого не делать, – он замолк и посмотрел на подошедшего бармена.

Андроид дежурно улыбнулся и предложил Сухареву напитки. Профессор тем временем обдумывал слова нового знакомого: давно он не слышал угроз в свой адрес.

– Стакан минеральной воды, пожалуйста, – сделал заказ венериец. – Вам не стоит показываться на нашей планете, вы там не желанный гость, – Сухарев вновь обтёр мокрый лоб платком и пару раз обмахнул им свое широкое лицо.

Алам был настолько впечатлён заявлением этого неприятного человека, что пару секунд молчал, затем сделав глоток из бокала, улыбнулся:

– Передайте тем, кто вас прислал, что я принимаю приглашение, – он со звоном поставил бокал на стойку и встал, собираясь уходить.

– Будьте осторожны, профессор, я лишь предупредил вас, – полушёпотом сказал Сухарев, – а ведь вам завтра лететь. Вдруг Химеру ждёт та же судьба, что и «Тэндзин»? Вряд ли вы рассматривали такой вариант, – в его маленьких глазках появился странный фанатичный огонек, и руководитель аппарата в это мгновение напомнил Аламу Польсковича во время их последней встречи.

Малик отвернулся и направился к лифту, попутно размышляя над тем, что не вовремя разворошил венерийское осиное гнездо. Он поднимался на парковку, где его ждал аэрокар, но вдруг передумал.

– Нона, отправь аэрокар домой. Я хочу прогуляться, – попросил он Хранителя.

***

Главный проспект Сити встретил профессора мириадами огней, шумом от сотен голосов и потоком аэро-рикш, которым разрешалось летать в самых нижних уровнях города. Сияющие вывески предлагали массу развлечений на любой вкус, а привлекательные андроиды увлекали зазевавшихся туристов в кафе и рестораны, в которых работали.

Алам неторопливо вливался в это шумное море разноцветных нарядов и переливающихся рекламных голограмм, ему хотелось надышаться земным воздухом. В ушах, словно эхо, прозвучали слова Сухарева: «вдруг Химеру ждёт та же судьба, что и «Тэндзин». Думал ли он о таком варианте? Конечно, да. Вот только подготовиться к нему было невозможно.

Где был «Тэндзин» эти десять лет? Хамада, конечно, много рассуждал о временных искривлениях и том, что им ничего не известно о физических законах, действующих на Близнеце. Именно надежда на то, что время на загадочной планете течёт в разы быстрее, все эти годы одновременно поддерживала и пугала Малика. Даже камера омоложения не всесильна.

Мысли вновь вернулись к Венере и дурацким лозунгам на одежде венерийцев. Профессору не верилось, что за всей этой суетой стоят такие люди как Журавлёв или Сухарев. Услышав крики на пересекавшей проспект улице, Алам вспомнил про беспорядки, о которых говорил Онана. Выйдя на перекресток, профессор увидел толпу. На площади Возрождения – самой большой площади города людей было так много, что Малику вспомнился день, когда в Сети появились первые сообщения о Близнеце. Тогда люди толпами выходили на улицы с плакатами в руках, плакали, обнимались, пели.

Внезапно он увидел в толпе светлые, почти голубые волосы и переливающийся серебром комбинезон. Ощущаемое в такие моменты волнение не заставило себя ждать, Алам почувствовал, как сходит с ума пульс, и как кровь с бешеной скоростью перемещается по венам. Не задумываясь, он направился к Ирме.

Несмотря на все его старания, Алам никак не мог догнать девушку, ему всё время преграждали путь узнававшие его зеваки. Кто-то желал удачи и рвался жать руку, некоторые стремились толкнуть и высказать свое мнение о нём, Онане и МСООН в целом. В эти секунды Малик как никогда жалел, что его так легко узнать. Он старался не терять из виду знакомый силуэт и нетерпеливо пробирался сквозь толпу.

Наконец, площадь кончилась, и профессор поспешил вслед за Ирмой в старый малоэтажный двор, притаившийся среди высоток. Двор утопал в зелени и внутри был выложен цветной плиткой. В клумбах цвели белые розы и гортензии, посреди двора журчал небольшой фонтанчик, полный лепестков. Вокруг фонтана стояли скамейки, на одной из которых вальяжно расположился большой рыжий кот. Больше здесь никого не было.

Видимо, малоэтажный дом и прилегающая территория были одним из музеев, в которых можно было посмотреть, как жило население юга Европы до эпидемии и Последнего Конфликта. Профессор огорчённо обошел пространство по периметру, но никаких следов не обнаружил. Он подёргал двери, ведущие в здание со двора, но они были закрыты.

– Позволишь? – шутливо обратился к коту Алам и, не дожидаясь ответа, сел рядом.

Кот остался на своём месте, лишь нетерпеливо помахал хвостом, показывая своё раздражение. Малик не обратил на это внимания, он продолжал рассматривать стены, окна и двери в надежде увидеть хоть какой-то знак, хоть что-то, подтверждающее, что он не сходит с ума. Неужели у него обыкновенное психическое расстройство?

Профессор откинулся на деревянную спинку скамьи и закрыл глаза. Сколько он так просидел, сказать было сложно, когда он открыл глаза, во дворике горели фонари, освещая сложные узоры старинных резных дверей.

– Я бы очень хотела, чтобы ты никуда не летел завтра, папа, – голос Ирмы раздался совсем рядом, и Алам резко повернулся влево.

Это была она. Его девочка сидела рядом. Малику даже показалось, что он ощущает терпкий запах её духов.

– Ирма, это действительно ты? – дрожащим голосом спросил он и девушка кивнула. – Но как это возможно?

Ирма ничего не ответила и, покачав головой, прижала к губам указательный палец.

– Ты исполнишь мою просьбу, папа? – вновь спросила девушка.

– Но я должен лететь, ведь ты там! – возразил он и удивился собственным словам.

Зачем куда-то лететь, если его дочь здесь, рядом с ним? Самый родной и близкий для него человек сидит рядом! Осознав это, профессор кинулся к Ирме с объятиями, но почувствовал, что хватается руками за пустоту. Он не смог сохранить равновесие и, упав на что-то мягкое, проснулся. Кот, недовольно взвизгнув, выскользнул из объятий Алама и, спрыгнув со скамьи, стремительно скрылся за клумбами.