Гипноз бесплатное чтение

Выдох

На часах было без четверти одиннадцать, и я начала собираться на новое собеседование. Прошла уже неделя как я вернулась  из родительского дома. Недоучившись два курса в университете, я перебирала одну работу за другой, не задерживаясь нигде больше полутора лет. Я была танцовщицей в клубе, менеджером, работала на дому мастером ресниц, но нигде не могла достичь внутренней гармонии.

Я искала себя изо дня в день, пыталась найти место, где бы меня ни тошнило от однообразия через несколько месяцев. В один критический момент я полностью потеряла себя. День и ночь стали для меня единым временем суток.

Небольшие накопления стремительно уходили на еду, которой я пичкала своё тело, словно кочегар,  закидывающий уголь в топку. Мой дом зарастал пылью, а  существование стремительно катилось вниз.

В минуты осознания  во мне ясно проявлялось понимание, что свет покинул меня, а вместе с ним и часть души, оставив деградировать тело. В эти проблески я молила Всевышнего показать путь. Так продолжалось больше месяца. А потом произошло то, что вытащило меня из  капкана. До сих пор я благодарю Творца за урок, ведь если бы не эта оплеуха, я была бы уже на дне сточной канавы по своим моральным принципам.

 В один из вечеров очередного безволия я лежала на диване и смотрела на меняющиеся картинки глупой юмористической передачи в телевизоре, пока сон не начал меня морить. Неожиданно зазвонил сотовый телефон, и, взяв трубку, я протянула ленивое "да". На другом конце провода меня бодро поприветствовал женский голос, и спустя несколько  секунд я узнала Светку-приятельницу с прошлого места работы. Она спросила о моих делах, я ответила "отлично", попутно думая, что её звонок скорее  связан с предложением составить ей компанию в баре. Только пронеслась у меня эта мысль, как Светка озвучила именно это, на что я дала положительный ответ, и мы договорились встретиться в "Гордом Койоте" – известном баре города.

Там к нам присоединились двое парней. Я уже успела изрядно выпить и ничего плохого в новом знакомстве не видела, тем более один из них казался мне тогда симпатичным и милым. Мы общались, танцевали, пили алкоголь,  и постепенно, перешли к поцелуям и объятиям.

Ближе к двум часам ночи двери заведения закрылись, а я хотела лишь продолжения и веселья. В моей голове на тот момент не было места для разума, я настойчиво оставляла без внимания мысли о последних потраченных деньгах, о матери, которой не звонила долгое время, и брала трубки лишь изредка, чтобы избежать ненужных расспросов о приближающемся дне платы за съёмную квартиру.

Как оказалось, ни у кого  из нас не было денег, и  я предложила всем поехать ко мне.

У меня в квартире мы выпили ещё две бутылки вина, и я стала настолько пьяна, что уже не могла контролировать своё тело, а моя голова кружилась. В какой-то момент я поняла, что меня тошнит при всех  прямо на кухонный пол. Потом я отключилась,  а когда очнулась, услышала, что за стенкой  двое парней из бара  овладевают Светкой, после чего снова отключилась и проснулась уже на следующий день.

Утром хозяйка квартиры, из-за жалоб соседей на шум, открыла дверь своим ключом. В  дальнейшем я пыталась представить увиденную картину её глазами  и приходила при этом в испепеляющий ужас.  Она дала мне час на сборы. За это время я, с головой, полной тумана, собрала свои немногочисленные вещи в одну сумку. Светка же, не обращая внимания на происшествия прошлой ночи и наступившего утра, быстро оделась и ушла со своими любовниками. «Ты звони, если что»– бросила она мне напоследок.

Мне  некуда было идти, и у меня не было денег, кроме, как на пару поездок на общественном транспорте и дешёвый перекус. Днём ещё пригревало солнце, а по вечерам становилось довольно прохладно, как бывает в начале октября.

Я дошла до сквера со своей сумкой и села на скамейку. Пытаясь всё осмыслить , я всё больше отрезвлялась…  Увидев ситуацию со стороны, меня накрыло шоковое состояние. Реальность ошпарила меня. С каждой минутой проявляясь всё сильней, разливалась лавой по телу, смешивалась со стыдом и окатывала меня новой волной раз за разом.

Так, я просидела четыре часа или около того. За это время сотни раз прокручивая в голове события прошедшего месяца и ночи,  с каждым разом моё осознание становилось всё яснее. Удивлялась, как я могла упасть так низко, я благодарила Высшие Силы за то, что меня начало тошнить и это позволило мне  избежать случайной, унизительной связи.

Впервые за долгое время я позвонила матери.  Она  сразу же подняла трубку. Мне стало  нестерпимо жаль её. Как я могла столь долгое время не брать во внимание чувства  родного человека?

Подавляя в себе желание разразиться слезами, я  произнесла:

"Как дела, мама? Я соскучилась".

Мы разговаривали около часа. Разумеется, я не рассказала ей ничего, что могло бы её расстроить.

Напоследок  я пообещала в ближайшем времени навестить её, после чего мы попрощались.  По моему лицу потекли слёзы, крупные и солёные, словно морская вода. Вместе с ними уходила та часть меня, с которой я была последнее время. В этот момент я  сделала выбор, с которого  началась новая глава моей жизни.

А потом я два дня скиталась по городу, и пришлось даже ночевать на вокзале. Купив хлеба и большую пачку томатного сока, растягивала еду как могла.  Но я не была сломлена, наоборот, я чувствовала прилив энергии и знала, что всё наладится так или иначе. Я не хотела ни у кого просить помощи, мне было стыдно даже перед самой собой, не говоря уже о знакомых.

На второй день ко мне подошёл молодой человек примерно двадцати семи-тридцати лет. Он был одет в солидный кашемировый пиджак, кожаные чёрные туфли и брюки. Взглянув на моё уставшее от неудобного и прерывистого сна, лицо,  спросил, как меня зовут.

"Вера"– ответила я.

Дальше он стал расспрашивать – нет ли у меня проблем, и рассказал, что видит меня вторую ночь на вокзале. Как оказалось, он работал на какого-то цыгана и привозил сюда каждое утро "попрошаек", а вечером  увозил их обратно.   Возможно,  он выглядел  располагающе, или я  просто очень устала, но я выложила ему всё как на духу  . Он снова внимательно посмотрел на меня, а потом предложил отвезти в гостиницу, оплатив  недельное проживание в ней.

"Что ты хочешь взамен, скажи мне сразу. Если предлагаешь мне помощь из-за  постели- я останусь здесь".

Он удивлённо посмотрел на меня, ответив, что не думал, что я буду против, но раз так, то готов поступить благородно и я ничего не буду ему должна. Гостиница была рядом с вокзалом, и мы дошли туда пешком. При мне он оплатил неделю пребывания там и перед тем, как я успела поблагодарить его, спросил, не передумала ли я насчёт его общества. Я ответила, что нет, но очень благодарна ему и попросила дать мне связь для того, чтобы вернуть потом деньги. Он улыбнулся и сказал: "Ты молодец. Прощай". Больше мы с ним никогда не виделись.

С тех пор прошло много лет, но до сих пор  я думаю, что это был посыльный Бога, который проверяет  заплутавших нерадивых земных детей, насколько те сохранили  чистоту своего сердца.

Я не знаю имени этого молодого мужчины и  что было бы, не встреться он мне. Может быть, я пошла бы работать  ночным сторожем, или придумала что-то иное, но эта неделя дала мне шанс, который я использовала. На третий день я нашла работу менеджера, а моя  начальница вошла в положение и выписала аванс, который пошёл в залог съёмной комнаты в общежитии. По вечерам я наращивала ресницы и писала тексты на заказ. Через три месяца я накопила  немного денег и сняла однокомнатную простенькую квартиру без тараканов, пьяных дебоширов-соседей и вонючего подъезда. С мамой мы созванивались каждый вечер, практически всегда я звонила первая.

****

Прошло около четырёх лет с того момента, как я пришла работать к  Эвелине – женщине, взявшей  меня к себе . Я всегда была благодарна ей за помощь, хотя мои обязанности были для меня  невыносимой рутиной. Меня постоянно мучили мысли, стоит ли  продолжать заниматься  деятельностью, которая  не доставляет  удовольствия.

Все эти годы я жила без определённой цели. Просыпалась, уезжала на работу, возвращалась домой, а по выходным встречалась с кем-то из сайта знакомств, надеясь найти родственную душу. Но после первого свидания  дальше ничего не происходило, зачастую  по моей инициативе. Я была одинока. Мне очень не хватало человека, с которым можно было  поддерживать друг друга.

Однажды в один из воскресных дней,  я проснулась и долго смотрела на побелённый потолок, задумываясь о том, что в очередной раз наступило утро, но ничего не меняется к лучшему. Желание найти равновесие во всём, что я делаю, разрывало меня, и я чувствовала, что моё тело готово лопнуть от нетерпения. Тысячи раз я задавала себе вопрос: "Что я делаю не так?", но не могла найти ответ.

Внезапно я поддалась минутному импульсу, вскочила с кровати и подбежав к столу, открыла свой старый ноутбук. Без колебаний удалив учётную запись на сайте знакомств, я подумала : "Нельзя делать одно и то же, при этом ожидать другого результата".

На следующий день я поговорила с Эвелиной о своём решении уйти. Я не знала, что произойдёт дальше, изменится ли что-то после этого шага. Но внутри меня, впервые за долгое время, появилось спокойствие. Эвелина поняла меня и не стала препятствовать моему решению. Я продолжала работать ещё две недели, после чего  мы распрощались с Эвелиной на дружеской ноте.

Предопределение

Я собиралась на новое собеседование и была в прекрасном расположении духа,  а это  верный признак того, что всё получится.  Предполагаемое место работы находилось недалеко от дома и оплата вполне устраивала меня. Вечером я собиралась в ресторан, в который  была приглашена по случаю дня рождения одной из моих приятельниц.

Я чувствовала подъём духа. Перестав беспокоиться о вещах, которые не поддавались контролю, я ощущала себя намного лучше. Каждое утро я  благодарила Творца за всё, что имею, , что будет, и  чего не произошло. Я просила сил и настойчивости, чтобы не потерять себя и найти место в этом мире.

В школьные годы я  скептически относилась ко всему духовному  и существованию Высшего разума, а также к религиям. К последним, впрочем, своё отношение  я не изменила и по сей день.

Фрагменты прошлого

Мои родители развелись, когда я  пошла в первый класс. Отец имел пристрастие ко всему спиртному, и часто изводил мать своей ревностью, при этом относился к ней как домашней мебели. Но я  любила обоих родителей, и каждую неделю ходила к отцу в гости, в случае если он был трезв . Когда я окончила школу, уехав учиться в институт, вечерами мы созванивались сначала с мамой , а потом я звонила отцу. Однажды я сидела на лекции и привычно делала записи в тетрадь, как внезапно меня охватило чувство тревоги и страха. Я мгновенно окаменела, моя рука отказывалась продолжать писать. Я пыталась собраться, надеясь, что это просто плохой обед из местной столовой, но это чувство не покидало меня до конца дня.

Вечером, сидя в своей комнате, я, как обычно, сначала позвонила матери, и мы поболтали. Затем я набрала номер  отца, но на том конце провода так и не подняли трубку.  Сначала я решила, что он просто ушёл по делам или в магазин, и свяжется со мной позже.

Однако ни в тот вечер, ни на следующий день звонка от него не прозвучало. Я никого не могла просить проведать его, так как отец имел тяжёлый характер и слыл вспыльчивым и необщительным человеком. Взяв  билеты на рейсовый автобус наутро третьего дня,  я уже точно знала, что случилось неладное. Езды от моего посёлка до города,  было около шести часов. Как только автобус прибыл на место, я тут же направилась к отцу. Его дом стоял на пригорке, к нему вела длинная брусчатая лестница, и вокруг не было других зданий. Можно сказать, что мой отец жил вдали от всех, как отшельник.

До сих пор, как вчера, я помню, как взбежала по лестнице вверх и дёрнула ручку двери, но она не открылась. Я поняла, что она заперта  на обратную щеколду – массивную, металлическую, которая задвигалась далеко вбок. Меня охватило отчаяние и паника. Около тридцати минут я стучала, звонила и дёргала дверь. Я пыталась её растрясти, чтобы задвижка сдвинулась и отошла. Я стучала в окна, стараясь вглядеться внутрь комнаты, но всё было тщетно. Когда я поняла, что ничего не могу сделать, я закрыла глаза и мысленно обратилась, даже не понимая кому адресованы мои просьбы : «Прошу тебя, помоги»-повторяла я раз за разом, «прямо здесь и сейчас мне очень нужна помощь». Тогда я ощутила себя частью огромной энергии, от которой я отделилась, словно икринка от своих братьев и сестёр. В тот момент я была один на один с Творцом, который  был внутри , и в то же время  окружал меня. Он был мной,   являлся  всем, что было вокруг меня – растущей зелёной травой, сбившимися ступеньками лестницы,  птицей, летящей в небе, и капризным засовом не желающим открывать дверь.

Моё состояние, не было мольбой  ,скорее это было «обращением»  и продолжалось оно около минуты.  А когда я, с заплаканным, но уже спокойным лицом, снова открыла глаза, то, повернув ручку , с изумлением поняла, что дверь беспрепятственно распахнулась.

Потом всё было как во сне.  Я  забежала внутрь ,увидела лежащего на полу отца.  Как сказали при вскрытии в морге, он умер от обширного инсульта, пролежав без помощи, почти двое суток.

После пережитого я часто задаю себе вопрос: могла ли я что-то изменить, если бы  приехала сразу, взяв билет в ту самую минуту, когда почувствовала тревогу? Был ли предопределён мой выбор?

Укоры себе сменялись желанием разобраться,  кем я была услышана в минуты отчаяния, возле закрытой двери отца.

Начало

Посмотрев на себя в зеркало, я отметила, что причёска получилась хорошо и платье сидит отлично. В ресторане уже собрались почти  все участники торжества. Меня взяли на работу, и поводов для праздника у меня было предостаточно, благо завтра был субботний день, и праздновать я могла всю ночь. Такси приехало быстро, и я с улыбкой на лице наслаждалась разноцветными огнями города, которые мелькали за окном автомобиля и сменялись темнотой на неосвещённых улицах.

Внутри ресторана царила атмосфера уюта, обстановка располагала к непринуждённому отдыху. По периметру стояли круглые столы, а в центре находится небольшой подиум, на котором играл саксофонист.

Заметив свою компанию неподалёку от сцены, я помахала рукой в знак приветствия и с улыбкой, направилась к ним. Нас было восемь человек, и стол ломился от угощений. Аня, именинница, разговаривала без умолку, стараясь проявить  внимание каждому приглашённому гостю.

–"Вера, как у тебя дела в личной жизни?" – спросила меня Ленка, подмигнув остальным.

В этот вечер все пришли без своих половин. Мы решили сделать девичник и открыто поболтать о "женском", никого не стесняясь.

–"Я замужем за  собой", – пошутила я в своём стиле. – "Знаете, девочки, как здорово приходить домой вечером, наливать себе бокал вина вместо тяжёлой уборки и готовки, и наслаждаться тишиной, а не рассказывать кому-то, как прошёл мой день, и, главное, не слушать, как он  прошёл  у кого-то другого".

Все засмеялись, и каждая начала рассказывать о том, как важно делиться своими переживаниями с любимым человеком.

-"А вино по вечерам мы с Олежкой пьём вместе!" – весело добавила Ирма.

-"А мой Игорь ужин из пиццерии заказывает!  " – подхватила Маша.

Весёлый галдёж продолжался, время от времени сменяясь секундами тишины, когда все опрокидывали бокалы французского шампанского после произнесённых тостов.

Я  лукавила. Мне безумно хотелось крепкого плеча рядом и тёплых разговоров по вечерам.

Своего спутника я видела сильным, мужественным человеком – мне хотелось чувствовать себя в безопасности, которую он может создать  своими вовремя и правильно принятыми решениями. Вместе с тем, я видела его ласковым и добродушным, коим он мог позволить себе быть только  со мной.

Время от времени, когда моё  одиночество становилось невыносимым, во мне разгоралось жгучее желание проникнуться сильным  чувством, которое  я смогла  бы назвать "любовь".

Я не представляла, каким будет мой мужчина внешне,   цвет его волос или вероисповедание, будет ли он любить рыбалку или гольф, и будут ли у него вредные привычки.

Задумчивое состояние прервало осознание того, что  мой взгляд неподвижно направлен на играющего саксофониста. Он заинтересованно наблюдал за мной,  время от времени поворачиваясь к  другим гостям зала.

Хорошо сложен, с красивым, вьющимся тёмным волосом средней длины, этот молодой мужчина, несомненно, вызывал интерес у женской публики.

Подмигнув мне, он заиграл красивую мелодию Стюарта Макдональда «Я желаю тебе любви».  Кавалеры тут же поспешили пригласить своих дам на медленный танец , а мы, с играющим волшебную мелодию саксофонистом, смотрели друг на друга сквозь танцующие пары.

Когда он закончил , то подмигнул мне. Я ответила ему улыбкой, надеясь, что мои подруги не заметили нашего  зрительного контакта. Повезло, что во время танца свет был приглушён, и на моё лицо падала тень.

Вечер завершался, и гости ресторана медленно покидали заведение. Мы собирались отправиться в бар, чтобы сменить солидную обстановку на более расслабленную атмосферу коктейлей и караоке. Признаться, я не хотела уезжать. Саксофониста нигде не было и мне стало немного грустно.

Мы уже стояли в холле и ждали  очереди в гардероб, как я почувствовала тёплое прикосновение к руке. Обернувшись, я увидела его.

"Тсс-с-с, пойдём", саксофонист повёл меня, и я, скорее из любопытства,  последовала за ним. В тот момент в моей голове не возникло других вариантов, словно меня что-то толкнуло в спину, и  ноги сами понесли меня вперёд. Держа мою руку, саксофонист вёл меня по узкому коридору, скрытому за плотной бордовой портьерой. Мы шли молча, словно крадучись. Его ладонь была тёплой и немного влажной. Она полностью обхватывала мою тонкую руку, и я почувствовала приятное тепло, исходящее от неё.

Мы повернули налево и вышли на лестницу, ведущую наверх. "Куда ты меня привёл? Зачем?" – спросила я. Вместо ответа  он произнёс: "Меня зовут Костя", указав рукой в сторону, на крышу ресторана. Перед моими глазами предстал великолепный вид на готовящийся ко сну, город.

Солнце уже почти скрылось за горизонтом, и небо окрасилось в красно-жёлтый тон. Многоэтажные здания города сливались в одно причудливое сооружение с множеством светящихся огоньков. Дул лёгкий тёплый ветерок, нежно прикасаясь к моему лицу невидимыми ладошками. Было настолько восхитительно и неожиданно, что я не сразу заметила неподалёку стоящий столик с двумя горящими свечами , фруктами и бутылкой красного вина.

«Вера». Тихо назвав своё имя саксофонисту, я продолжала пребывать в состоянии изумления и замешательства от всего происходящего со мной. В тот момент я ощущала себя словно во сне, полностью осознавая действительность. Мне и в голову не приходило, что незнакомый, привлекательный мужчина может сделать для меня что-то подобное. Такая романтика – мечта миллионов женщин.  Этот момент я потом буду вспоминать ещё очень много раз.

А дальше мы пили вино, ели фрукты и непринуждённо беседовали  на разные темы. Как оказалось, Костя обладал отличным чувством юмора и прилагал все усилия, чтобы понравиться мне. Временами  к нам поднимался один из его друзей-официантов, чтобы обновить вино или принести ещё еды, лукаво улыбаясь  с дружеским прищуром словно подтрунивая своего приятеля за юношеский романтизм.

Косте было 27 лет,  не был женат и не имел детей. После юридического института он решил пойти в музыкальную школу, чтобы осуществить свою мечту и научиться играть на саксофоне. Желания его родителей о юридическом будущем не осуществились, и в итоге он стал играть в ресторанах и на выездных мероприятиях. Кроме того, у него был  свой блог и  по игре на саксофоне.

Костя оказался   творческой личностью и  наше обоюдное стремление быть оторванными от условностей  общества к стандартам жизни, было настолько одинаковым, что я не переставала удивляться, насколько могут быть похожие взгляды  двух разных, никогда не знакомых, людей.

Я была очарована. Теперь Костя мне нравился не только как мужчина, но ещё и как личность. За разговорами  я не заметила, как стало светать, а я совсем не чувствовала усталости.

Саша, официант и друг Кости, принёс нам горячий чай с венскими вафлями.  Позавтракав, мы насладились рассветом, и ко мне пришло осознание, что эта волшебная ночь закончилась и нам пора прощаться.

Обменявшись номерами телефонов, Костя вызвал мне такси и проводил вниз, сам же отправился домой, ведь вечером ему предстояло выступать в ресторане.

Отверженность

Прошло три месяца, как мы познакомились с Костей. Первые две недели , он старался придать романтичность нашим встречам, но вскоре, перестал приносить цветы на свидания, а общение стало немногословным, сопровождаясь короткими фразами. Я настолько доверилась своим порывам, возникшим вследствие долгого одиночества, что почти сразу пригласила Костю домой, чего обычно никогда не делала с другими мужчинами.

 Всё чаще он предпочитал сидеть в моём присутствии в  телефоне, занимаясь, с его слов,  «важными делами».

На второй месяц я заметила в своей ванной его зубную щётку. В тот момент я испытала смятение, почувствовав себя парнем, к которому внезапно переехала девушка.

Мысленно я всё чаще возвращалась к той ночи на крыше, к эмоциям, которые я тогда испытала.  Они были  крючком, на котором я безнадёжно повисла, как рыба на удочке.

Каждый день я искала намёк на нежность Кости, которой он одарил меня в ночь нашего знакомства. Но его поведение было холодным, даже немного высокомерным, и мне всё чаще казалось, что я  в чём-то его не устраиваю. Так , помимо Кости в моей квартире, поселилось и чувство вины  за то, что я, видимо, не соответствую его требованиям.

Я всё больше  боялась его потерять, не смотря его на отстранённость и потребительское отношение ко мне.

Странный сон

Я проснулась ночью от громкого гудка машины из-за приоткрытого окна. Не скрывая своего раздражения, я пробормотала несколько ругательств в адрес шумного района с невыносимыми соседями, а затем повернулась  на спину. Рядом лежал и чуть похрапывал Костя. Его широкая грудь опускалась и поднималась в такт его дыханию, а я смотрела на него, и во мне росло чувство страха за его возможное решение уйти от меня.

У меня и раньше были мужчины, но в отношениях с ними я не испытывала страха, что меня бросят, и вела себя свободней. Меня не терзали мысли о том, что я что-то делаю не так, и я не стремилась быть угодливой. Костя был полностью отличным от моих предыдущих партнёров. Он был независимым и казался мне сильным и спокойным. Однако я  находилась в постоянной необъяснимой тревоге, ощущая беспомощность.

Желая  вернуть эмоции первого вечера, в котором нам было легко и весело, я всячески пыталась угодить Косте, но это только отталкивало его. В моменты моей злости за его равнодушие и бездействие в отношениях со мной, он почему-то отдалялся ещё больше.

Тогда во мне зрел животный страх того, что я вот-вот останусь без этих, губительных для меня, отношений.

Я продолжала размышлять обо всём, что происходило со мной, и пыталась понять своё необычное состояние, в поисках каких-либо намёков на ответы.

Так, я лежала и размышляла, пока мои глаза не сомкнулись, и я не окунулась в очень реалистичный сон, сотканный больше из моих воспоминаний, чем из сюжетов разных дней, как это обычно бывает во снах.

 Одета в голубое платье, я шла по безлюдной дороге в сторону реки, месту, где я проводила своё детство. Ощущение одиночества не покидало меня – где все люди? Где Костя? Внезапно я заметила его силуэт, который появился из-за холма. Он медленно приближался ко мне безмятежной походкой.

–"Ты одна здесь?" – поинтересовался Костя, когда мы оказались рядом друг с другом.

–"Я ищу тебя" – ответила я, и мои слова разнеслись вокруг, отражаясь эхом.

–"Я  твоё отражение, ищи внутри себя" – усмехнулся он.

Странный ответ… «Что происходит?»-спросила я.

–"Ты стараешься не любить меня, а я пытаюсь полюбить тебя" – продолжил он. И после этих слов  исчез, а я- очутилась в своём родном доме, где провела детство.

Антресоль, два кресла с покрывалами, чтобы сохранить обивку, старый кнопочный телевизор… Всё это казалось огромным, и я почувствовала себя как Алиса в стране чудес. Подбежав к зеркалу в прихожей, я увидела своё отражение в лице  девочки, лет пяти.

"Какая я маленькая…" – удивлённо подумала я. Внезапно раздался голос моей матери:

"Вера, ты здесь?"

Я медленно прошла на кухню, откуда меня звала мама. На столе стояли варённый картофель, солёные огурцы, а на плите в сковороде шипели котлеты. Всё это было настолько реалистичным, что я почувствовала запах пищи. Внезапно раздался стук входной двери на веранде, и я замерла. Мама тоже напряглась, и я видела тревогу в её глазах.

Страх начал набирать силу внутри меня, подобно футболисту, готовому забить пенальти.  Я чувствовала пульсацию, которая наполняла меня, после чего  увидела, как открылась входная дверь, и в дом зашёл  отец, который снова оказался пьян.

Я резко проснулась, моё дыхание было тяжёлым, а сердцебиение учащённым.

Постепенно ко мне приходило осознание,   что это  был лишь странный и жуткий сон.

Фрагменты прошлого

Отец был почти на двадцать лет старше мамы, и предложил ей выйти за него замуж, когда она была студенткой в Томском училище. После того как они поженились,  на свет появилась я.

Мама всегда много работала , а отец  любил выпить и часто устраивал скандалы из-за своей необоснованной ревности. Во время его запоев мы уходили к маминым подругам и могли жить у них по несколько дней ,пока отец не протрезвеет.

Но даже в  состоянии свежего ума, он психологически мстил маме за свои фантазии:  на праздники ничего не дарил, был глух к её усталости, тем самым уничтожая в ней всё женское, обесценивая её трепетную и ранимую природу. Мама сильно огорчалась и сердилась, она не хотела  мириться с этим отношением.  Но опасаясь осуждения общества, боялась что-то изменить.  В нашем маленьком посёлке придерживались принципов, которые внушались ей с детства – что семейные проблемы не выносятся на публику, а развод – это позор.

 Мне было около пяти лет, когда моя тревожность достигла таких масштабов, что я стала видеть кошмары по ночам, а наяву пугалась любого шороха. Но несмотря на всё, я  любила отца. Как и любой маленький ребёнок, у меня было чистое сердце и я не осуждала окружающий мир. Я нуждалась в защите и заверениях, что я самая прекрасная девочка на свете. Но получала  только тревогу за маму. Когда он кричал и впадал в пьяные истерики,  я пряталась за креслом, закрывала уши и по-детски молилась, чтобы не слышать этого.

Всё закончилось, когда отец поднял руку на маму и с такой силой ударил её, что упав, она больно ударилась  головой о дверной косяк. Это произошло настолько неожиданно, что я не успела убежать и видела всё. После этого у меня началась истерика, и для мамы это стало последней каплей. Она арендовала дом в другой части нашего большого посёлка, собрала  вещи в два маленьких чемодана, и мы ушли.

Первые ласточки

Эти воспоминания оживали в моей голове и превращались в цветные картинки, будто всё это было вчера. Я сильно зажмурилась и открыла глаза несколько раз, пытаясь разогнать остатки сна и наполнить свою голову мыслями о предстоящем дне.

Кости рядом уже не было. Он встал рано, чтобы поработать на кухне за ноутбуком. В последнее время у него было мало заказов. В стране начался экономический кризис, рестораны перестали быть популярными, а свадьбы стали скромными или вовсе откладывались.

В условиях некоторого застоя Костя решил попробовать себя в роли предпринимателя и занялся торговлей японской музыкальной аппаратурой на иностранных онлайн-аукционах. Благодаря старым связям, он нашёл "своих" клиентов в разных городах, которые увлекались коллекционированием редких и раритетных музыкальных колонок и проигрывателей, и готовы были потратить любые деньги на увлечения. Костя этим активно пользовался и «прятал» в  фиксированную для клиентов, стоимость, большие проценты, которые после сделки, оставлял себе.

У него был знакомый  в Японии – Виктор, который занимался доставкой аппаратуры до морского порта.

Из-за разницы во времени Костя созванивался с Виктором для выбора очередной колонки на аукционе и торгов, когда на улице была глубокая ночь или раннее утро.

Я в это время ещё спала и просыпалась ближе к семи часам, чтобы собраться и поехать на работу.

Две недели назад я устроилась в строительную  компанию, и новая деятельность  вызвала во мне интерес, хотя я никогда раньше не занималась чем-то подобным. Проезжая мимо их офиса на своей старенькой Хонде, я увидела объявление, припарковалась и зашла, чтобы узнать о вакансии.

Меня пригласили на собеседование, которое я, не имея опыта в данной сфере, прошла единственной из двадцати трёх человек. На второй день я уже начала стажировку. На прежнем месте я написала заявление и, поговорив с руководителем, ушла без двухнедельной отработки.

Мне было тяжело расставаться со старой компанией, особенно потому что я  нашла друзей среди коллег.  Но денег, получаемых там, мне стало катастрофически не хватать. Мы жили на съёмной квартире, у меня был кредит, и нужно было покупать продукты, а также другие необходимые вещи. Не говоря уже о новой одежде, обуви под сезон и еде.

У меня никогда не было серьёзных отношений, и я не знала, как правильно жить с мужчиной, чтобы быть счастливой. Первое время Костя платил за нас двоих в кафе и кино, и я не спешила доставать свою карточку или купюру, думая, что это совершенно нормально – ухаживать за  девушкой и не давать ей тратить свои деньги. Впрочем, его расходы на меня были совсем незначительными.

Примерно на третьей неделе наших встреч, мы пошли на просмотр нового фильма в кинотеатр. Когда стояли возле кассы, я ожидала, что Костя купит билеты. Но он достал кошелёк, тяжело вздохнул и прошептал: "Снова я плачу, да…". Я быстро переспросила: "Что?" и Костя ответил, что всё в порядке.

В  тот момент во мне зародилось странное чувство, похожее на неприятное ощущение от укола еловой иголки, когда на неё наступаешь голой стопой. Я попыталась отогнать от себя чувство того, что я у него в долгу. После этого мы пошли в кино, а когда вышли-перекинулись короткими фразами  и  поехали домой в полном молчании.

На тот момент я решила забыть о данном инциденте и сделать вид, что всё в порядке. Но с этих пор я старалась чаще доставать свою карту, оплачивая походы в кафе или другие места. Теперь я хотела показаться независимой и самодостаточной перед Костей, надеясь, что он оценит меня. Но не осознавала, что в такие моменты выгляжу жалко.

Из-за перерыва в работе у меня возникли финансовые трудности. Мне выплатили только официальную часть зарплаты на старом месте, а на новом я ещё ничего не получила.  Я сидела и считала деньги, чтобы оплатить аренду квартиры, при этом оставить себе часть до зарплаты.

– "Что делаешь?", Костя подошёл ко мне и положил руку на плечо. Голос у него был весёлым, а настроение приподнятым.

–«А ты что радостный ?»-улыбнулась я , ответив  вопросом.  Костя выглядел таким лёгким, что несмотря на своё,  подавленное настроение из-за образовавшейся денежной проблемы, мне захотелось быть с ним на одной волне.

–«Да, я только что заработал почти полмиллиона. Представляешь? Сергей Петрович  взял три колонки, а мы с Виктором купили их на аукционе в пять раз дешевле».

– «Так он же цену может посмотреть в интернете, не вернёт потом их?», спросила я.

–«Ты что!» – усмехнулся Костя. – «Он увидит по розничной цене, а мы купили на закрытом аукционе, когда стоимость была на самом спаде. В жизни он не узнает, сколько они нам обошлись! Вот смотри!», Костя открыл на своём телефоне приложение и показал баланс карты, на которую только что поступили значительные средства.

Сергей Петрович был главным клиентом Кости. Он уже делал пятый или шестой заказ за последние два месяца и не собирался останавливаться. Деньги у него были, он  являлся заядлым меломаном, ценящим настоящую музыку  на высококачественной аппаратуре. Вся  покупаемая им техника,  размещалась на втором этаже его огромного коттеджа, и, периодически к нему съезжались такие же платёжеспособные меломаны из других городов. У него было что-то вроде своей  клубной "штаб-квартиры".

Во мне боролись смешанные чувства. С одной стороны, я была рада за Костю – у него получалось зарабатывать, и он больше не проводил ночи в ресторанах, играя на саксофоне. С другой стороны, я не могла разделить с ним радость полностью, потому что чувствовала себя уязвимой. Я размышляла, стоит ли просить его оплатить квартиру за этот месяц. Ведь мы живём вместе, я его девушка, и мне тяжело быть с ним на равных. Почему я переживаю так сильно? Мои подруги легко обсуждают финансы со своими партнёрами, а у меня какой-то странный ступор, словно я попрошайка, бегущая за уезжающей машиной, с протянутой рукой.

Во мне происходила внутренняя борьба, я сопротивлялась самой себе. Непонятное волнение не давало мне покоя с тех пор, как я познакомилась с Костей. Он, не замечая этого, разоблачал во мне невидимые ранее черты характера, заставляя  искать глубинные причины этой бури внутри себя. Я не могла просто так бросить отношения с ним. В какой-то момент я поймала себя на мысли, что я напоминаю  бабочку , которая готовится родиться  из куколки. Странные метаморфозы, приносившие душевные страдания были нужны мне. Этот человек тоже изменится, и мы будем вспоминать, насколько трудно нам было в начале. Так, я мотивировала себя, чтобы не сойти с ума.

Я стала настолько мнительной, что эти мысли преследовали меня повсюду: на работе, в очереди за продуктами, на встречах с подругой, даже в ванной. Они словно слились в страшного зверя, который непрестанно пожирал меня. Я старалась быть удобной, не приносить ему неприятностей, делить финансовые заботы, иногда даже брала на себя большую часть ответственности. Я старалась нравиться его друзьям, не причинять неудобства своими разговорами, готовила, убирала дом в свободное от работы время.  Я старалась быть непринуждённой и улыбчивой, показывая, что мне нравится то, что интересует его –  акустика,  музыка. Когда Костя что-то рассказывал , я внимательно слушала, и он радовался этому. В такие моменты он  будто оживал и я чувствовала себя нужной.

Сделав глубокий вдох, я решила подойти и попросить Костю об оплате аренды за один период.

–«Милый…» – начала я с трудом. – «Можешь ли ты в этом месяце, оплатить аренду? У меня сейчас… небольшие финансовые трудности».

Костя поднял брови и повернулся ко мне. Я увидела, как дёрнулся уголок его губ –  очевидно ,что ему стало  неприятно от моей просьбы.

–"Вера", его голос был мягким. "У тебя оклад есть,  так? И у меня тоже. Ты ведь знаешь, что Сергей Петрович платит мне такую же сумму  за то, что я торгую для него. Чем же мы отличаемся друг от друга?"

–"Но ведь ты мне полчаса назад сказал, что…" – мой голос  задрожал, и я почувствовала лёгкую тошноту. Зря я подошла с просьбой, надо было просто занять у мамы.

–"Да, я сказал, но эти деньги я распланировал. Мы с другом хотим вложить их в дело, сделать свои колонки и продать. Если я сейчас начну тратить, на одно и на другое, то что у меня останется?"

Комок подкатил к моему горлу, я чувствовала себя униженной.

–"Я займу свою половину у мамы. Извини."

Я услышала себя словно издалека, в моих ушах пульсировала кровь. Сердце сильно стучало, и всё больше начинало тошнить.

–"Ладно, Вера," – вздохнул Костя. "Не надо занимать у мамы, я дам тебе деньги сейчас… Займу…"

"Займу…" –  слово эхом отозвалось в моей голове. К обиде присоединилась злость.

Я почувствовала привкус отвращения к самой себе.  Что мешало мне разорвать  отношения прямо сейчас? Этим вопросом я  буду задаваться ещё много времени, но  тогда у меня не было на него ответа. Напротив, возникали все новые вопросы. Интуитивно я понимала, что дело во мне. Иначе, что меня удерживало около пагубного, для меня, отношения. Я знала, что я должна обратиться к себе, чтобы найти ответы и разорвать этот капкан психологического насилия, в котором я оставалась вполне осознанно.

Костя оплатил аренду квартиры, в которой мы оба жили, а я же-ещё больше стала чувствовать себя в долгу перед ним.

Прошёл ещё месяц, и, на удивление,  новая работа мне очень нравилась. Я не окончила установленные дни  стажировки, за результаты на первой неделе мне предложили официальное трудоустройство в главном центральном офисе.

Мы с  напарницей работали по шесть дней в неделю, спрос на ремонты был активным, и дел было очень много. В первый месяц я получила зарплату, которая превышала оплату моего труда в прошлой компании в два раза.

Меня настолько это вдохновило, что стремление отдавать себя делу и получать за это достойную оплату замотивировало меня. Я начала  самостоятельно  изучать нюансы в сфере ремонта, их было очень много. Конечно, моей зарплаты не хватало на большие покупки, я по-прежнему не могла позволить себе многое ,но я была спокойна,  что мне есть чем оплатить старый кредит и аренду квартиры.

Со своей стройной фигурой, тонкой талией, длинными ногами, волнистыми каштановым волосом и голубыми глазами я быстро нашла общий язык с коллегами-мужчинами. Мы флиртовали и шутили вместе, но я никогда не позволяла себе переступить эту границу. Весь коллектив знал, что у меня есть мужчина, ради которого я готова на всё. Женская половина и  разделилась на два лагеря: одни обсуждали мои успехи в продажах за спиной, объясняя это тем, что я "охмурила" технолога или инженера на работе, и он отдавал мне все заказы. Другие девушки, замужние и целеустремлённые, ценили мой альтруизм и трудолюбие.

С Костей мы по-прежнему жили как два студента, решивших съехаться для  удобства, только я называла это "отношения". Ночами он сидел в "торгах", а под утро- ложился спать и просыпался только тогда, когда я приходила  поздно вечером. Затем он снова садился за компьютер или собирался в спортивный зал.

Примерно два раза в неделю он приходил ко мне, чтобы «сбросить напряжение».  В эти моменты я не чувствовала страсти и редко получала удовольствие, его механические движения ,направленные на то, чтобы лишь удовлетворить себя, не вызывали у меня желания. Скорее это напоминало животное спаривание, где нет чувственности, эмоционального взрыва, а есть лишь  физическая потребность «опустошиться».

Но и за это я была ему благодарна. Мы стали редко разговаривать, а когда находились вместе дома,  я всё равно видела лишь его спину.  Костя не горел желанием проводить со мной время, предпочитая отдавать его работе в ноутбуке.

Как-то раз, я его спросила: «Кто тебе важнее, я или твои колонки?"

«Ты всегда будешь на втором месте»-невозмутимо ответил Костя.

Вместо того чтобы дать ему пощёчину, я молча проглотила очередную обиду. Откровенно обесценивая меня, Костя совершенно не скрывал этого. Парадоксально, но он был  честен.  Не прятал истинное лицо за масками и деланной улыбки и не пытался угодить, своим поведением открыто заявляя мне-«ты мало значишь для меня».

Фрагменты прошлого

Когда моя мать ушла отца, забрав меня с собой, мы некоторое  время жили в арендованном доме на другом конце деревни. Мама подала на развод и отец, не став препятствовать её решению, согласился. Они вели переговоры через общих знакомых, потому что отец всячески очернял мать , называя потаскухой, отчего-то полагая, что она ушла к любовнику. Мама вдруг стала очень решительной  и резкой, чувство обиды и ненависти на отца за его клевету настолько переполняло её, что она даже хотела добиться ограничения его общения со мной, но, вовремя одумавшись, всё же предоставила этот выбор мне, когда я стану более взрослой.

Отец оставил нам дом, забрав только свои вещи и старенький автомобиль. Сам же, выкупив землю в пятнадцати минутах ходьбы от нас, построил себе новый, небольшой дом, где ему хватало места.

Мы с мамой переехали назад и я, испытывая потребность в отце, часто бегала к нему в гости. Он казался мне самодостаточным и великодушным, когда оставил нам целый дом и все воспоминания о пьяных выходках постепенно отошли на второй план  и стали забываться.

Он предупреждал меня заранее, когда его не нужно посещать, говорил, что «три или четыре дня будет отдыхать».

Мама много работала, приходила вечерами  и занималась огородом и другими  домашними делами. Я   помогала ей, в шесть лет уже умела окучить грядки с картошкой, прополоть траву или собрать ягоды. Субботняя уборка дома  была полностью на моих плечах, мама в это время занималась более тяжёлой работой на огороде или заготовками на зиму.

Я ходила в школу, а  после уроков  у меня был список дел, который необходимо было выполнить к возвращению мамы. Однажды мы классом собрались в поход на речку, которая  была примерно в двадцати минутах ходьбы от моего дома.

В то время не было сотовых телефонов  и, набрав на стационарный номер работы моей матери, я спросила, можно ли мне уйти с ребятами до вечера.

–«Какая речка, Вера? Нет, я не разрешаю тебе !"

–"Ну мам, все идут, ну я тоже очень хочу!" – прошептала я, чувствуя, как в горле у меня скапливается комок из несправедливости и непонимания.

–"Все пойдут с крыши прыгать, и ты пойдёшь? Нет!" – резко ответила мама

–"Почему…?" – глотая слёзы, выдавила я.

–"Потому что я не знаю, что там с тобой может случиться, и где мне потом искать тебя! Дома дел полно, уроки ещё! Приду вечером, проверю!" – сказала мама, положив трубку.

Я не смогла сдержать слёзы. Я не могла понять, почему двенадцать моих одноклассников идут на речку, где  купались взрослые и  всегда много людей. А я должна была собирать ненавистную клубнику и готовить суп на ужин.

****

"Костя, ты ведь сегодня на тренировку вечером?" – спросила я.

Всё чаще мне приходила в голову мысль, что я не соответствую внутренней планке Кости, из-за чего он не ценит меня и не видит во мне настоящую личность, женщину, которую хочется радовать. Мне казалось, что если бы я была другой, более амбициозной и энергичной, он бы относился ко мне совсем иначе. Эти мысли подавляли меня и вызывали бурю эмоций, в которой главное место занимал леденящий страх – остаться одной.

Я решила начать ходить в спортзал, чтобы ещё больше понравиться Косте. Мне хотелось, чтобы он уделял мне  внимания, подсказывал на тренировках и давал советы, как опытные посетители зала  помогают  своим половинам. Я хотела вызвать в нём ощущение,  что он мне нужен.

-"Да, иду"-ответил Костя

-"Можно мне с тобой"? – спросила я.

-"С чего это вдруг"? – он был удивлён.

-"Я просто решила посещать в зал иногда, немного накачать свои мышцы", – сказала я, стараясь выглядеть непринуждённо, хотя внутри меня всё был напряжено. В зале был круг его друзей, которых я ещё не знала, но с которыми он постоянно занимался.

Костя пожал плечами, и я расценила этот жест как согласие. Своей неприступностью, он ещё больше разжигал во мне желание добиться его расположения. Как-то раз я поймала себя на мысли, что мне никто не нужен, кроме него, и внимание других мужчин я стала воспринимать агрессивно.

Однажды, когда из-за поломки своей машины, я отправилась на работу, воспользовавшись автобусом, за мной неожиданно поспешил  мужчина в возрасте около пятидесяти лет. Он был хорошо одет и благоухал дорогим парфюмом.

–«Девушка, давайте познакомимся. Вы мне очень понравились… Я никогда не ездил в автобусах, но, увидев вас на остановке…  решил рискнуть. Давайте обменяемся номерами…" – сказал он, смотря на меня с растерянным, но выражающим надежду, взглядом. Женщины рядом со мной, с интересом и завистью следили за происходящим.

–«Я ценю ваш поступок. Но у меня есть муж, и мы любим друг друга. Извините", – отрезала я, удивляясь строгости и резкости своего голоса. Мужчины, которые значительно старше меня или, наоборот, моложе, никогда не привлекали меня. Однако  этот человек заслуживал более мягкой реакции.

–"Извините…", – вздохнул мужчина  и вышел на первой же остановке. Через заднее стекло я видела, как он возвращается к чёрному джипу, припаркованному возле обочины.

"Ой, дура…", пробормотала  женщина, сидевшая рядом. "Так и  будешь всю жизнь на перекладных ездить со своей любовью, без родины и флага. А мужчина-то какой… благородный. Ну,  старше, и что? Зато верный,  не изменит". Я не знала, что ответить. В любом случае я всегда была против номинальных отношений.

"Какой муж… любовь…" – размышляла я о своём ответе  до конца пути. Моя реакция была бессознательным желанием быть любимой независимо от обстоятельств. Этот эпизод впервые посеял сомнение в адекватности моего восприятия и тому, чему я позволяла происходить.

Попытка

"Аааааа, мама!" – я бежала по деревянной тропинке, ведущей к деревенскому туалету, стоящему немного в стороне. Этот туалет был временным сооружением, построенным отцом во время строительства нашего дома, но в итоге он так и остался деревянным, несмотря на планы построить его из кирпича.

Мне было пять лет, и лето было в разгаре. Во дворе грелись на солнышке две козы, куры и петух Петька.

Раньше у нас была корова и четыре свиньи, но родители решили продать их, так как уход за ними отнимал много времени и сил. Так у нас и осталось две козы- Зорька и Стешка и с десяток кур во главе с петухом.

Я очень любила нашего петуха. Он был большим, с красивыми перьями и громким петушиным голосом, который можно было услышать уже в шесть утра. Он медленно и вальяжно разгуливал по двору, иногда подбирая с земли зернышки или крошки, сопровождая это торопливым кудахтаньем.

Я, испытывая желание с кем-нибудь поиграть, дразнила Петьку : "Петька, Петька, петушок, не садись ты на горшок!" – после чего, смеясь, убегала.

Сначала Петька не обращал на меня никакого внимания, затем, через несколько дней стал удивленно поглядывать, а через неделю мне не было от него спасу. Только завидев меня, он бежал через весь двор чтобы меня клюнуть. Даже когда я выходила на огород чтобы нарвать зелени, Петька всегда был рядом, сопровождая меня своим громким кудахтаньем. Я знала, что скоро лето закончится, и Петьку с курами запрут в сарай, где он наверняка забудет обо мне. А сейчас мама ходила запирать его, когда мне нужно было выйти в огород. «Раздразнила петуха, теперь ходи его запирай»-ворчала она.

Так продолжалось в последнее время, но однажды я решила не просить помощи у мамы и просто сходить в сад, чтобы полакомиться спелыми сливами. Но, как и ожидалось, как только Петька увидел меня, он бросился «выяснять отношения» за мои дразнилки.

«Ааа!» – я успела добежать до нашего уличного туалета и спешно закрыла дверь на шпингалет изнутри, пока Петька, осознав, что он опоздал всего на несколько секунд, недовольно бормотал на своем птичьем языке.

Отец был на работе, а мама ушла за молоком к соседке. В туалете жутко воняло и летали мухи. Я просидела в нем около сорока минут, пытаясь договориться с Петькой о перемирии.

"Давай, Петька, давай станем друзьями", предложила я Петьке, который выглядел недовольным. "Я по-настоящему не буду больше так делать, ты самый красивый петух на свете!" – заверяла я его в своей симпатии, пока Петька недоверчиво поглядывал через щель в деревянной двери.

Я уже собиралась рискнуть и открыть дверь, или даже перепрыгнуть через Петьку, чтобы убежать домой, когда отец внезапно пришел на обед и "освободил" меня, отпихнув Петьку ногой и подняв меня на руки.

Я обещала себе, что вечером, после ужина, обязательно пойду поговорить с Петькой, когда он будет заперт в сарае. Я подойду к окну и предложу ему мириться. «Уверена, мы с Петькой точно помиримся. Зря я его дразнила, ему обидно, вот он и бегает»-думала я.

Мама позвала меня на ужин на летнюю кухню и я, поев вкусного супа со свежим салатом, поблагодарила за ужин, попутно вытирая рот салфеткой.

– Вкусный суп? – спросил отец.

– Да, вкусно! – бодро ответила я, надевая сандалии, чтобы пойти к Петьке.

– А суп-то из петуха мать сварила, я зарубил. Не будет он больше гонять тебя, дочь.

В тот момент в моей груди что-то свернулось в комок и подкатило к горлу. Я почувствовала как защипало глаза солеными слезами , меня начало тошнить прямо на кухонный пол.

Тогда мама сильно перепугалась и кинулась ко мне.

– Вера, что с тобой, Вера!

Пожар, пылающий в моей голове и теле, не позволял мне выдавить ни слова. Перед глазами стоял невиноватый Петька, с укоризной глядя на меня и качая головой на своей длинной шее.

Я ощущала горячее чувство стыда и вины, от которого я хотела избавиться физическим способом. Но меня тошнило только от супа, сваренного из бедного Петьки, а чувство вины осталось в моей груди, разрастаясь, словно плющ, проникая в каждую клеточку моего тела.

Я долго не могла заснуть в ту ночь, а когда, наконец, уснула, мне снились кошмары, в которых Петька бегал от летящего топора, а я стояла за стеклянным забором и кричала от ужаса, не в силах помочь ему.

В зале

Мы подъехали к спортзалу на моей старенькой  машине, ранее взятой мной в кредит. Я не боялась влезать в долги, чтобы покупать то, что мне было нужно. Будучи ответственным заёмщиком, я в срок оплачивала кредиты, и  банки предлагали мне займы с выгодными процентными ставками.

Так, я купила машину и, а когда мы с Костей начали жить вместе,  часто давала ему ключи, чтобы он мог съездить по делам, сама в это время добиралась на общественном транспорте, в надежде на то, что он оценит мои жесты и станет более заботлив.

Но эта  жертвенность мало впечатляла его. Я же – продолжала строить иллюзии, что его самовлюблённость и отстранённость-результат моего недостаточного старания.

Мы зашли внутрь, Костя поздоровался с  молодыми мужчинами в зале. Само пространство для занятий, казалось небольшим, но уютным и подходящим для занятий. Костя оживился в присутствии своих знакомых, начал  шутить и интересоваться их делами.

– "Костя, покажи мне, пожалуйста, где здесь можно переодеться? ", – сказала я, чтобы привлечь его внимание, потому что начинала чувствовать себя незаметной.

– "Ребята, познакомьтесь, это Вера, мы встречаемся. Вон там раздевалка, иди", – Костя махнул  рукой и указал в нужное направление.

Я кивнула ребятам, которые находились рядом с нами , и они  посмотрели на меня с интересом.

Я почувствовала себя глупо.

"Наверное,  не стоило сюда идти", – подумала я и направилась  переодеваться.  Глубоко вздохнув, я  собралась с мыслями и вышла в зал. Костя уже занимался на тренажёре и не заметил, как я подошла. Я решила спросить у него совета, с чего мне начать.

–"Костя, подскажи, какие упражнения мне лучше делать?" – я старалась выглядеть непринуждённо, хотя в груди нарастал железный ком, который  пришпоривал меня к полу.

 Он вздохнул.

–"Боже, Вера, как ты решила заниматься, если не знаешь, что делать? Я закончу  упражнения и покажу тебе. А пока просто побегай на дорожке".

Я окинула взглядом окружающих. Некоторые из его друзей привели своих жён и казались счастливыми в их присутствии. Они помогали, поддерживали и совместно выполняли упражнения, а в перерывах с радостью общались, шутили, обнимались и смотрели друг на друга с любовью и заботой. Эта картина разительно  отличалась от той, что была у нас.

Я почувствовала горечь и жгучую обиду. К горлу подкатил комок, а тяжёлый металлический камень в груди стал тяжелее. Попытка перенастроить себя на благоприятный лад обернулась крахом и я, сдерживая слёзы, прошептала Косте «хорошо», и направилась к беговым дорожкам.

Я не понимала, куда исчезла моя гордость, почему я позволяю относиться к себе как к стиральной машине, в которую загружают грязное бельё и пользуются по необходимости. Я искала причину в себе.

В сравнении с Костей, который казался спокойным и уравновешенным, я выглядела эмоционально нестабильной. Его замечания о том, что я "какая-то не такая", только подогревали мои сомнения и заставляли меня всё больше копаться в себе.  Костя не давал ясного ответа на вопрос, что со мной, по его мнению, «не так». Вместо этого  он уклончиво отвечал, что мне просто  нужно меняться.

В тот момент я поймала себя на мысли, что я хочу доказать Косте, что я лучше, чем он думает, и что могу соперничать даже с самыми успешными красавицами мира. Тогда я была уверена,  доказав ему, что я "девушка на миллион", он обязательно изменится, полюбит меня и станет образцом заботливого мужчины.

Я считала, что для этого мне нужно стать самодостаточной в его глазах, быть  лучшей во всех сферах жизни, и прежде всего, финансовом аспекте.

Отчего-то мне  не приходила мысль, что настоящая любовь и уважение проявляются и без таких усилий. Эта идея была затеряна среди страха и паники, что Костя может разочароваться во мне, уйти, оставив меня в одиночестве.

Я провела больше получаса  на беговой дорожке и поняла, что пора идти в тренажёрный зал, выглядеть беззаботной и стараться делать правильные упражнения. У меня всегда была тонкая талия и я не заботилась о диетах и тренировках.  Я совершенно не умела пользоваться тренажёрами и не знала, какие упражнения нужно делать. Это был мой первый опыт в спортзале.

Я огляделась в поисках Кости. Он отдыхал, и я подошла к нему.

–«Я размялась, подскажешь, какие упражнения можно выполнить?», спросила я у него.

Он вздохнул и ответил:

– «Вера, я пришёл заниматься, а не тренировать тебя. Как ты не понимаешь?»

Я окончательно была сбита с толку. Мои представления о нормальных отношениях и гармоничной совместной жизни нарушались . Я ожидала тёплого общения и взаимной заботы. Но Костя вёл себя совсем по-другому. С одной стороны, он не скрывал, что я не являюсь его идеалом , но с другой стороны,  ничего не предпринимал, чтобы порвать. Не искал новых знакомств , не ходил в ночные клубы и не участвовал в мероприятиях без меня. Казалось, он давал мне шанс, и  от этого осознания, я всё больше ощущала себя никчёмной.

В моей голове боролись две противоположности. Одновременно звучали венский вальс и тарантелла под тяжёлый рок, сменяющийся Вивальди. Я чувствовала себя пациенткой психиатрической клиники из-за Костиных двусмысленных посылов  и действий. Он мог быть нежным и в то же время критиковать меня. Задевал словом и затем удивлённо  говорил, что  совсем другое имел в виду и я накручиваю ситуацию. Выражал подозрения в устойчивости моего психического состояния. Это заставляло  чувствовать себя сумасшедшей и испытывать  вину.

Оглядевшись, я увидела его друзей со своими вторыми половинами. Практически все они мило беседовали во время тренировок и смеялись в перерывах. "Когда-нибудь и у нас с Костей будет также", подумала я ",видимо, они уже прошли многое и стали  ближе. А нам просто нужно время».

Я подошла к тренажёру для рук.  Недавно на нём занимался  парень, и я видела, как он это делал. Сев, я повторила его движения и продолжала делать это упражнение раз за разом, поскольку не знала ничего другого. Окружающие  выполняли непонятные мне упражнения с блинами и штангами, но я не хотела просить кого-то помочь, боясь  выглядеть неуклюжей.

Мне хотелось чтобы всё  быстрей закончилось и мы уехали домой.

Я собиралась предложить Косте  заглянуть  в супермаркет, чтобы купить  куриных ножек,  а дома запечь их  в горчичном соусе и  была настолько погружена в  мысли о вечернем ужине, что не заметила, как Костя подошёл к своим знакомым. Они стояли напротив меня, а Костя указывал на меня рукой и смеялся.

Я опустила рычаги и вопросительно взглянула на Костю. Он громко, чтобы услышали все в зале, спросил меня:

"Вера, ты уже полчаса делаешь это упражнение. Тебе не надоело?"

Я покраснела от внимания, сфокусированного на мне, и оттого, что не знала, что ответить. Однако, сделав глубокий вдох, я улыбнулась:

–"Оно мне понравилось!"

Костя  усмехнулся и сказал:

–«Ну собирайся, поехали, я закончил».

Я с облегчением вздохнула и поспешила за ним. Переодевшись, мы вышли на улицу и подошли к машине и  открыв дверь со стороны пассажира, я собралась сесть.

– Садись за руль,  – внезапно сказал Костя.

Пожав плечами, я его послушалась.

Обычно он предпочитал сам водить машину по  вечерам, поэтому мне показалось странным, что сейчас Костя  просит меня взять на себя роль водителя.

Внезапно мне пришла в голову мысль, что он специально сделал так, потому что готов расстаться со мной и вернуть мне полную роль водителя моей машины. Паника охватила меня. В  ушах раздались странные шумы, словно в  голове была опавшая высохшая листва, а кто-то невидимый прошёл по ней  сапогами.

Сердце начало биться быстрее, кровь запульсировала в висках, а руки задрожали. Тяжесть в груди стала невыносимой,  распространяясь по всему телу. Со второй попытки я завела машину, и мы поехали.

Я не могла молчать. Мысль о том, что Костя хочет бросить меня, вызвала у меня панический ужас. И то, что я не знала его намерений, только усиливало  панику.

Мне  не хватало тепла со стороны Кости. Но я понимала, что у него есть приоритеты, и я должна быть умнее, чтобы не надоедать ему  детскими капризами. Меня наполнил страх, и, не выдержав, я решила задать ему вопрос:

–«Костя, ты посадил меня за руль, чтобы подготовить к свободной жизни»?

Мой голос зазвучал тихо и сдавленно. Костя фыркнул, явно наслаждаясь моим состоянием. Вместо того чтобы успокоить , он посмотрел на меня, как на сумасшедшую и ничего не ответил, и я в очередной раз почувствовала себя идиоткой.

Всю дорогу мы ехали молча, Костя с кем-то переписывался в  телефоне.

Подъехав к дому, мои нервы были уже настолько напряжены, что я не заметила, как перепутала газ с тормозом и въехала во впереди стоящий столб.

Инерция кинула нас вперёд, но благодаря ремням безопасности мы остались в своих креслах. Я была безмерно рада этому. Просидев в оцепенении минуту, Костя громко выругался. Я не знала, что сказать, и просто молча отстегнув ремень безопасности, вышла из машины.  Мне сравнительно повезло, был немного помят бампер и сильных повреждений не наблюдалось. Костя так и сидел внутри, закрыв ладонью лицо, изображая глубочайший шок,  словно я въехала в дорогой БМВ на его личной Мазерати.

Я посмотрела на Костю через лобовое стекло и почему-то испытала злость. Сев обратно в машину, я отъехала на парковку и выключила зажигание.

Фрагменты прошлого

Я сидела перед грудой разорванной на мелкие фрагменты газеты, и в моем сердце бушевала обида. Неделю назад мама принесла три связки макулатуры, и потребовала, чтобы каждый лист был аккуратно изорван на мелкие кусочки. Она увидела в каком-то журнале дизайн стены, украшенной такими газетными кусочками, покрытыми лаком. Такая идея понравилась маме, и она решила сделать такую же стену у нас дома. Она взяла у своей знакомой в типографии огромное количество старых газет и сказала мне их разорвать на мелкие детали для этого проекта.

Это было лето, каникулы, мне было всего лишь десять лет, и я не хотела тратить время на эту скучную задачу. Ведь я и без этого добрую половину дня занималась работой по жому и во дворе. Но мама обещала, что если я выполню это задание, то мы поедем отдыхать на море. Это замотивировало меня и принялась усердно разрывать газеты на мелкие кусочки.

Неделю я терпеливо разрывала эти ненужные мне газеты, а вечерами мама проверяла пакеты с газетными клочьями и заставляла меня разорвать их еще мельче.

К концу третьей стопки мои руки уже болели, словно у старой женщины с артритом. Но я по-прежнему мечтала о предстоящем отдыхе и прозрачных медузах, которых видела только по телевизору.

Наконец, я закончила задание, которое мама мне поручила, и с нетерпением ждала ее возвращения с работы, чтобы узнать дату нашей поездки на море. Когда она наконец пришла домой, я с нетерпением подбежала к ней, полная ожидания и волнения.

Мама, опустив сумки с продуктами на пол, посмотрела на пакеты с разорванной бумагой и сказала:

–"Ты знаешь, я изучила цены на дорогу и путевки, и все это очень дорого… Плюс ко всему, сейчас такая невыносимая жара. Я думаю, что мы лучше отдохнем дома."

–"Но мама… Я так ждала этой поездки…"

Мой голос задрожал и я опустила голову вниз.

–"Не надо ныть". Мама рассердилась. "Я работаю как лошадь, а тебе все отдых на уме! Пока ты не принесешь деньги в этот дом, я решаю, куда мы поедем. Поняла теперь? Она еще пытается мне указывать!".

Я почувствовала как к горлу подкатывает комок и слезы предательски начинают щипать глаза. Внутри меня разгорался пожар ненависти к матери. Не помня себя, я побежала на кухню, схватила кружку и с размаху швырнула в ту злополучную стену, где мать планировала исполнить свою задумку. Я зарыдала навзрыд, желая в этот момент лишь одного-исчезнуть и больше никогда не появляться в этом мире.

–«Дура! Папашка твой скотина и ты такая же! Не подходи ко мне больше никогда, считай что я умерла!» – мама вышла из дому, громко хлопнув дверью.

– «Мама!» – Я закричала от страха, что мама сейчас уйдет и больше никогда не вернется. Мой гнев сменился безумным страхом остаться одной, а следом – чувством вины за то, что я позволила эмоциям выйти наружу.

Я побежала вслед за матерью. Выскочив за дверь, увидела ее, сидящей на крыльце.

– «Мама! Извини меня» ….

Мама повернулась ко мне лицом, ее губы задрожали.

–«Видишь до чего мать довела? Мало мне папашки твоего было? Теперь ты по его следам? Уйди от меня!»

Мне стало невыносимо больно и страшно из-за того, что мать прогоняет меня, и я готова была сделать все что угодно, чтобы ее гнев сменился на милость.

– «Я больше не буду так»… – сквозь слезы пробормотала я.

– "Ладно". – Наконец-то смягчилась мать. "Иди смородину помой, стоит с утра в ведре немытая, а я завтра варенье поставлю варить да закатаю банки". – как ни в чем не бывало продолжила она.

Я понурив голову побрела мыть ненавистную ягоду, одновременно радуясь тому, что мама передумала меня бросать.

– «Вера!»

Я обернулась.

– «Вера, ты… бумагу эту, убери в сарай. Я решила стену не трогать, пусть будет как есть, не хочу возиться, клеить это все, потом лаком. Ну ее». – мать махнула рукой и направилась обратно в дом.

С минуту я стояла, остолбеневши. Потом, крепко зажмурив глаза, беззвучно закричала внутри себя.

Одержимость

Дни шли, шесть дней в неделю я отдавала работе. Сезонный спрос на ремонт квартир был огромен, и работы было предостаточно. Мое тело устало от труда, но моя душа находила в нем отдых. В моменты работы над эскизами и договорами, мой ум, истерзанный тревогой и сомнениями в себе, находил облегчение. Я легко разбиралась в строительных материалах, умело представляла объект в разных вариантах и создавала эскизы за считанные минуты. Я всегда была дружелюбна с заказчиками и радовалась возможности советовать им при выборе материалов. Казалось, что в момент согласования проектов, я становилась частью их семьи, где царили взаимопонимание и забота, и это приносило мне облегчение.

У меня появились постоянные клиенты, а также те, кто обращался ко мне по рекомендации. Я хорошо ладила с коллективом, и инженеры мне симпатизировали. Однако, я поддерживала с ними дружеские отношения, не более. Мне нравилось мое дело, несмотря на его многогранность и сложность в техническом плане. Казалось, будто я этим занималась всю жизнь, и легко понимала технические нюансы, которые наши инженеры осваивали несколько лет. За это меня ценили, и со мной советовались. По слухам, директор даже намеревался предложить мне должность руководителя отдела.

С Костей у нас по-прежнему были партнерские отношения, но я надеялась, что это начало большой взаимной любви.

В один из вечеров, Костя провернул крупную сделку и решил пригласить меня в кафе отметить. Я с радостью согласилась, ведь время, проведенное с Костей-по его инициативе, было для меня ценно.

Я собиралась окрыленная. В кафе села к нему поближе, полна розовых мечтаний о том, что мы наконец-то сближаемся, и Костя начинает видеть во мне свою любимую женщину.

– "Эх, Вера, я не представляю, как ты так работаешь: с утра уходишь, вечером возвращаешься. Получаешь какие-то копейки, и как тебе их хватает?" – протянул Костя, доедая последний кусок стейка, откинувшись на спинку стула и приобняв мой стул рукой.

– "Я бы так не смог… работать. Раб… бота" – он разделил слово и начал хлопать себя по губам. – "Чур меня, чур!" – засмеялся он.

– "Сколько ты там получаешь? Пятьдесят?" – спросил он, глядя на меня, ошарашенную его словами.

– "Да ладно, тебе" – засмеялся он. "Научишься зарабатывать, и тоже будешь так жить" – произнес он поучительным тоном. Затем медленно достал бумажник, открыл его и показал мне кипу пятитысячных купюр. Взял одну из них и небрежно бросил ее на стол.

Я внимательно посмотрела на Костю, он открыто унижал меня. Он получил деньги за крупный заказ аппаратуры из Японии и я была искренне за него рада, совершенно не рассчитывая на его деньги. Более того-я знала, что он их зарабатывает только для себя.

Я стремилась догнать его в финансовом плане, чтобы доказать, что я тоже смогу достичь чего-то значимого. При этом я делала то, что умела и любила. Моя заработная плата доставалась мне очень тяжело, но она была для меня высокой и скоро могла стать еще выше, став я руководителем отдела.

Я наивно полагала, что Костя ценит это. Он не проявлял пренебрежения, когда я делилась своими успехами. Но оказалось, что он слушал меня без особого интереса… Слышал ли он вообще? Он слышал только цифры, которые для него были ничтожны. Ведь за один день он мог заработать в пять раз больше, чем я за весь месяц. Его абсолютно не волновали мои чувства, эмоции и восторг.

Самое болезненное было осознание тщетности моих надежд. Надежды на то, что Костя начинает меня ценить меня. На самом же деле, он просто насмехался надо мной и ждал момента, чтобы посмеяться в лицо. Зачем он пригласил меня в кафе? Поиздеваться? Самоутвердиться?

Эти мысли пронеслись в моей голове за считанные секунды.

В тот момент, впервые, я подумала о том, что просто хочу встать и уйти, перестав терпеть Костю.

Но тут же поняла, что не могу просто так закончить эти отношения. Они держали меня.

Я чувствовала себя маленьким ребенком, который хочет уйти от плохого родителя, но понимает, что не сможет этого сделать до тех пор, пока не вырастет.

Мы приехали домой уже поздно вечером, и я молчала все это время. Костя знал, что обидел меня, и мне казалось, что он наслаждался этим. Внутри меня что-то щелкнуло, и я решила разобраться в причинах своего бездействия в этом порочном круге отравляющих отношений, которые затягивали меня, подобно трясине.

В тот вечер у меня зародилась жажда отмщения, и я решила поставить Костю на место, сравняв наши доходы.

"Каждый процесс, завершаясь, переходит в свою противоположность", повторяла я себе. "Значит, я добьюсь того, чтобы он смотрел на меня с восхищением, а я буду смотреть на него, как на использованный рулон туалетной бумаги.

Я поменяю нас местами, чего бы мне это не стоило. Костя, будет вынужден снять свою успешного и независимого парня. Я заставлю его полюбить меня. Я заставлю себя перестать любить его".

Я хотела знать все, что он говорит и думает обо. Мне было любопытно, как устроен его внутренний мир, кто он на самом деле. Я хотела понять, как работают рычаги управления этим человеком. Его слабости, его страхи, все то, что он так упорно скрывал от меня, от самого себя и от остального мира.

Через него я хотела понять себя, ведь я находилась с ним по своей воле и не уходила – тоже по своей воле. Мне предстояло найти то, что было спрятано глубоко внутри него, для того чтобы понять что движет мной, и именно в этом я видела свое спасение.

Когда Костя уснул, я взяла его телефон в руки и открыла сервис для скачивания приложений. Костя не использовал пароль. Сейчас я была полна решимости начать играть по его правилам. Для этого мне нужно было узнать о нем больше, чем я знала до этого.

Я установила на телефон Кости приложение, которое отслеживает его гео-локацию, произвела интеграцию со своим телефоном и подтвердила запуск сервиса отправленным уведомлением с его телефона. Затем я спрятала иконку приложения глубоко в папки, чтобы Костя не заметил, что на его телефоне подключен родительский контроль.

После этого я скачала еще одно приложение, автоматически записывающее все телефонные разговоры владельца мобильного телефона, и тоже хорошо спрятала его иконку. Я понимала, что мне придется как-то взять телефон Кости, чтобы прослушать его разговоры, но была уверена, что справлюсь с этим и найду способы сделать это.

Затем я протерла телефон салфеткой, чтобы не оставить своих следов на экране, положила его на место и легла спать.

Фрагменты прошлого

– «Слушай меня, поняла? Ты должна хорошо учиться, я потратила столько денег на твой университет!»

– "Мама, я поступила по целевому направлению," возразила я.

– "Заткнись," прошипела мать сквозь зубы. – "Я сказала, что ты закончишь учебу и вернешься сюда, чтобы работать, поняла? Ты меня слышишь?! Я уже два года отправляю тебе деньги, чтобы ты жила в городе и училась, и я все записываю," она потрясла блокнотом у моего лица. – "Я все записываю, и ты должна будешь мне вернуть, понятно?!"

Мне стало очень больно и горько от ее слов. Но еще больше меня расстроила мысль о том, что я числилась у нее в долгу, словно в рабстве, и должна была отрабатывать этот долг после окончания учебы. В тот вечер я приехала к ней домой, к ней и ее новому мужу, к которому мы переехали, когда я была в десятом классе.

Ее мужа звали Никита Алексеевич, и она продала наш старый дом, положив вырученные деньги на сберегательную книжку. У меня не складывались отношения с Никитой Алексеевичем, он привык жить по своим правилам, в его доме все было регламентировано, и нельзя было даже закрывать двери комнат. Мать не любила его, но была вежлива и послушна, следуя его указаниям, и заставляла меня делать то же самое.

Я не могла назвать простым то время. Взрослея в условиях жесткого надзора, мне было разрешено только работать и учиться. Со временем я стала ощущать желание саботажа, так я пыталась защищать свои границы. Я не могла , как другие мои сверстники, свободно ходить на дискотеки в десять вечера. Мой отчим, Никита Алексеевич, всегда закрывал входную дверь на ключ и ложился спать, что означало, что и все остальные должны были пойти спать. Однажды я спросила его, могу ли я прийти позже, взяв с собой ключ. Он разрешил, но предупредил, что дверь будет закрыта, и мне придется спать в бане или на улице. Ключ висел на одном и том же месте уже много лет, и отчим не собирался менять свои правила. Я взглянула на мать, которая сидела рядом, но она отвернулась, увлеченно разглядывая что-то в окне, словно не слыша диалога.

Я ждала с нетерпением дня, когда получу школьный диплом и смогу уехать из этой проклятой деревни, чтобы больше никогда не видеть Никиту Алексеевича.

Я хотела почувствовать свободу, которой мне так не хватало. Я хотела наслаждаться полноценной жизнью, встречаться с парнями и нравиться им. Я мечтала о первом поцелуе. В школе у меня не было парня, хотя многим я нравилась. У меня были подруги, я не была замкнутой или застенчивой. На самом деле, в старших классах я начала саморазрушаться, увлеклась курением и пивом во время перемены, и мой круг друзей с похожими интересами расширился. Я старалась показать, что я такая же, как все, хотя это было далеко не так.

В школе я общалась со сверстниками, но вне школы я не участвовала в молодежной жизни. Я не ходила в походы и на танцы, где происходили первые отношения, первые влюбленности, объятия и поцелуи. Моя мать всегда берегла меня от возможности начать встречаться с кем-либо и категорически запрещала мне выходить из дома по вечерам. После переезда к ее новому мужу это стало совершенно невозможно.

Поэтому я положила большие надежды на то, что смогу освободиться от ее опеки. Мне вовсе не пугал незнакомый город. Да, я не думала о учебе, я ждала только свободы, чтобы наконец-то испытать те эмоции, о которых так мечтала.

Я не знала, кем я хочу стать, на кого я хочу учиться, мне было все равно. Поэтому, когда мама предложила мне поехать учиться в Педагогический Университет на учителя русского языка и литературы по целевому направлению, я согласилась. Я знала, что не вернусь к ней и в это место, хотя целевое направление предполагало работу учителем в течение трех лет после обучения. Я знала, что у нее там есть связи, и даже если я плохо отвечу на вступительном экзамене, она поможет мне поступить.

Нет, я не собиралась плохо учиться в Институте, но я готова была принять любые ее условия , лишь бы поскорее уехать и обрести долгожданную свободу.

Моя мать организовала все. Она договорилась с комиссией, чтобы мне "подвернулись" нужные билеты на выпускном экзамене, и заранее сказала мне, в каком ряду и по какому счету они будут. Она позаботилась обо всем, чтобы я казалась успешной ученицей и точно поступила в выбранный ей Университет. Для нее было важно, чтобы я вернулась к ней. Она считала меня своим проектом, в который вложила много сил и ожидала от него прибыли. Она хотела продолжать контролировать меня и мою жизнь, выбирать не только профессию, но и работу, мужа, интересы и желания.

Но она никогда бы в этом не призналась. Для окружающих она играла роль мученицы, которая вкладывала все свои силы в счастье своего ребенка. А если я выражала сопротивление, она обвиняла меня в неблагодарности и непроходимой тупости, которой, по ее мнению, меня наделили гены моего отца.

После таких случаев я ощущала себя виноватой перед ней. Мой комок в груди в те моменты растекался как ртуть, отравляя мое тело и самооценку.

Ей действительно было тяжело в жизни, она много работала и страдала, но черт побери – ей нравилась эта роль! А меня она категорически не устраивала. Меньше всего на свете я хотела стать такой же, как моя мать.

–"Я тебе еще раз говорю, мама, я больше не хочу учиться там. Я пойду работать и отдам тебе все до копейки, но я говорю тебе, что не вернусь сюда и не закончу филфак. Это не моё, я не буду учителем, тем более здесь!"

Мать схватилась за сердце и заплакала.

–"Господи, столько лет я тебя растила, ночей не спала, папашка твой всю жизнь мне изгадил, и ты туда же!"

–«Ладно», вдруг изменилась она в лице и неожиданно сменила тон на деловитый:

"Значит так. Едешь в город, подаешь документы на отчисление и возвращаешься сюда. У нас вот секретарь в декрет ушла, я тебя устрою к себе на работу, будешь здесь жить под моим присмотром."

Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Мама не слышала меня.

–"Хорошо, мам, я так и сделаю," – сказала я и вышла из дома.

На следующий день я уехала в город и подала документы на отчисление. Поскольку я жила в общежитии, принадлежащем Институту и предназначенном только для студентов, комендант дал мне сутки на выезд.

Попрощавшись со всеми, я собрала свои вещи, которые уместились в небольшой чемодан, и отправилась на вокзал на вечерний рейс, идущий в мою деревню.

Стоя на платформе, я смотрела прямо в небо, наблюдая за пролетающими птицами и плывущими облаками. Мне хотелось горько плакать от того, что я проиграла. Я так сильно хотела уехать после школы, что не задумывалась о будущем, в котором придется вернуться назад.

Я понимала чувства матери, ее стыд перед знакомыми и коллегами. Она делала ставки на меня и старалась, чтобы я прошла все вступительные экзамены и получила направление от района. Но я просто плыла по течению своих желаний и в итоге возвращаюсь обратно ни с чем.

Учиться дальше стало невозможно. Ни один предмет не был мне интересен, поэтому я часто пропускала занятия. Утром мне не хотелось вставать с кровати и идти туда, куда я не хотела идти. В какой-то момент я поняла, что не смогу быть учителем для детей, ведь я ненавижу свою будущую работу. Что я смогу дать ученикам, если сама учусь на тройки и пересдаю экзамены с третьей попытки. И я сдалась. Поняла, что уже обманула себя и мать, но не имею права обманывать и других, да и отец бы не одобрил такого поведения.

«Триста восьмой рейс через пять минут отъезжает от пятой платформы. Просьба уезжающим подойти на пятую платформу». Я услышала голос оператора из громкоговорителя, он пронзил меня словно ледяной ветер пронизывает мокрое тело на морозе.

Теперь я четко осознавала, что назад пути нет. Как только я войду в автобус, я выбираю жизнь которую выбрала для меня мать.

«У тебя жизнь будет точно такая же, как у меня», прогремели мамины слова в моих ушах, которые она сказала перед моим отъездом в город.

«Слушайся меня и будешь счастлива», внезапно пронеслись в моей памяти еще одни ее слова, словно скакуны.

Люди с чемоданами подходили, ругались, толкали друг друга, чтобы зайти в автобус и занять свое место.

«Чего встала, как вкопанная?! Не мешай людям, автобус через две минуты отходит!», услышала я возмущенные слова полной женщины, которая двумя руками тащила чемодан и спешила в автобус.

«Извините», прошептала я и сделала шаг вперед, к ступенькам.

«Да дай же ты пройти!», теперь меня оттолкнул худощавый высокий мужчина. Я пошатнулась, но схватившись за поручень, удержалась.

Я стояла сбоку от входа и смотрела, как толпа сметая друг друга, пытается как можно скорее зайти в автобус чтобы занять свои места.

«Зверинец», сказал мой внутренний голос.

Я опешила от неожиданности. «Что?..», спросила я саму себя.

«Зверинец», спокойно повторил внутренний голос. «Это твой выбор. Поспеши», чуть насмешливо сказал он.

Я испытала ярость.

«Нет. Ни за что!»

«А где ты будешь жить? На что?», продолжал внутренний голос.

«Я разберусь», ответила я.

«Ва-банк?!», воскликнул внутренний голос. «Йеху, наконец-то! Неужели рискнешь?»

Перед моими глазами стояла мама и с укоризной смотрела на меня. Рядом стоял Никита Алексеевич и показывал на часы. «Десять вечера. В моем доме все ложатся спать в это время».

Я встряхнула головой, прогоняя из своих мыслей образ мамы.

«Что будет дальше?» –спросила я себя. «Не знаю!»-тут же ответила я, и посмотрела вслед уходящему рейсовому автобусу номер триста восемь.

На улице дул холодный ветер, была середина октября. Ветер щипал мои щеки, а воздух холодом наполнял легкие. Но мне было хорошо. Я стояла на пустой платформе, улыбаясь и глядя на небо.

В этот момент во мне родился новый образ, полный решимости и бесстрашия. Сопротивление возвращаться в то место, где я была только тенью, было настолько сильным, что чуть не вызвало у меня панику. Но в этот момент я выбрала собственные правила и свободу.

У меня не было денег, чтобы снять жилье. Моих денег хватило бы только на пару ночей в гостинице и скудный ужин. Но это не имело значения. Несмотря на сомнительные обстоятельства, которые, казалось бы, складывались против меня, я была спокойна, как никогда раньше.

Вернувшись в общежитие, я пожаловалась коменданту, что опоздала на рейс и у меня нет денег, чтобы снять гостиницу. Мне разрешили остаться в общежитии еще три дня, благо у меня были хорошие отношения с персоналом. Мне дали свободную комнату, за что я до сих пор благодарна этим замечательным женщинам. Я знала, что буду делать дальше. Позвонив матери, я сказала что приняла решение остаться в городе. Выслушав ее обвинения о том , что я неблагодарная и глупая дочь и о том, что скоро вернусь к ней как побитая собака, я, пожелав ей спокойной ночи, положила трубку.

Капкан

-«Вер, пошли поужинаем, а?» – все не унимался Лешка, один из наших инженеров-проектировщиков.

–«Леш», улыбнулась я. «А ты свободен завтра?»

–«Да!» – Лешка от неожиданности поперхнулся кофе и обрадованно посмотрел на меня. Это был свободный от отношений, тридцатипятилетний мужчина с добрым , но по детски-вредным характером. Некоторые коллеги не могли с ним ужиться, но мы с ним сразу поладили. Лешка доверял мне все свои секреты, словно пятилетний ребенок, стараясь, наверное, покорить мое сердце.

–«Как жаль, что я занята завтра!» – рассмеялась я, откинувшись на спинку кресла. Мои менеджеры по продажам, которые с прошлой недели стали подчиняться мне, тоже весело смеялись.

–«Ну вот опять ты со своими шуточками!» – обиделся Лешка. «Ладно, поехал я на замер» – стукнул он кружкой по столу, нарочно оставив пятно от кофе, зная, что я не люблю, когда он не убирает за собой.

–«Ладно, иди»– усмехнулась я . «Помою я твою кружку, так и быть».

Сезон пошел на спад, и заказов стало в три раза меньше. Офис перешел на пятидневную рабочую неделю, и я, наконец-то, смогла немного расслабиться. Моя заработная плата, с переводом на должность руководителя отдела, обещала увеличиться на двадцать процентов, и я с нетерпением ждала когда получу новый расчет. Я уже давно мечтала о покупке зимних фирменных сапог, на которые заглядывала уже с осени.