Мажор. Недетские игры бесплатное чтение

Глава 1. Саша

– Ты видела, что мажор пришел сюда с девушкой? – раздается над головой голос однокурсницы Веры.

А у меня перед глазами все начинает плыть, не могу ухватиться ни за одну деталь вокруг себя.

Стас Аверин с девушкой.

Сердце болью накрывает как рыболовной сетью.

– Да я тебя умоляю, чтобы у мажора была девушка?

– Ну с этой он уже дважды появлялся.

Слышится со всех сторон.

Кожу стягивает на затылке высокий хвост, а синтетическая ткань платья намертво прилипла к влажной спине.

Медленной походкой в обнимку с девушкой Аверин вышагивает к нашему столику.

Она красивая. Длинные блестящие светлые локоны рассыпаны по плечам. Глаз не отвести. А ноги… С ними до луны за один шаг можно добраться.

Правая рука Аверина опускается на тонкую, изящную талию, и он наклоняется, чтобы поцеловать девушку в шею. Девица заливисто смеется, а у меня волосы на загривке шевелиться начинают от этого смеха, до костей пробирает похлеще злого мороза.

И как справиться со своей ревностью, не представляю. Она же щупальцами вцепилась в горло и сжимает с каждым моими взглядом, брошенным в их сторону.

– Привет, Стас, – девчонки восторженно с ним здороваются.

Им все равно, что Аверин пришел сюда не один. От их непрекращающегося флирта горько тошнит.

Мажор коротко кивает в знак приветствия и разрезает меня взглядом, когда наши глаза встречаются в свете софитов.

Мне дурно, сердце падает в ноги и отпрыгивает до макушки.

Две секунды мы смотрим друг на друга, пока он не открывает рот и нагло не ухмыляется.

– Я тебя где-то видел, – говорит ровно, но звучит ядрено и по-хамски.

Дыхание с грохотом пронеслось по всему телу.

Серьезно? Где-то видел?

Кричать хочется от его… безразличной фразы.

– Мы учимся в одном институте. И я несколько раз была у тебя дома.

Опускаю взгляд на свой апельсиновый сок и обхватываю губами трубочку. Кожу лица печет так, словно я только вчера минут пятнадцать проторчала в солярии.

Вера зазывает всех танцевать, а моя пятая точка прилипла к обивке дивана намертво. И не встать теперь. Но главная причина отсутствия желания идти танцевать сидит напротив меня и хмуро изучает танцпол на первом этаже.

– Ты идешь? – спрашивает, и я не сразу понимаю, что обращается он ко мне.

Скольжу по его лицу взглядом, избегая смотреть в глаза, и спустя несколько секунд отрицательно качаю головой.

Девчонки быстро оказываются на танцполе, когда за нашим столиком остаемся сидеть только я и… Стас.

Последний раз, когда мы остались наедине, он меня даже и не заметил, разговаривал с кем-то по телефону в своей манере, бросая пошлости.

А сейчас Аверин пристально меня изучает, наклоняет голову вбок, ухмыляется. Делает все, чтобы я чувствовала себя максимально некомфортно.

– Нет, мы не трахались.

Сок, который я собралась проглотить, застревает в горле, и я начинаю кашлять. Громко, до слез.

– Что? Ты просто сказала, что была у меня в гостях. Вот я и подумал… – оправдывается.

А мне и неловко, и смешно.

– Ты придурок, Аверин, – грубо отвечаю, промакивая нижнее веко салфеткой.

Его губы кривятся в какой-то усмешке, лицо искажается. И я не могу прочитать, какую эмоцию у него вызвала моя реплика. Он явно не обиделся, но странный холодок пробежал по спине.

– И как тебя зовут?

– Саша. Я учусь в одной группе с Аленой Ольшанской. Ты должен ее знать.

Кивает.

И мы замолкаем, хоть я и постоянно ловлю на себе взгляды Аверина.

– Что? – не выдерживаю. Он же давит, дышать не могу.

– Свои такие? – кивает на волосы. Они у меня рыжие.

– Свои.

Напряжение рассекает душное пространство между нами и стягивает петли, будто мы две часть одной материи.

– И губы?

Поджимаю чистые от помады губы. Грудная клетка сейчас взорвется от ударов, а я лишь смотрю в глаза Аверина и дважды коротко киваю. Как кукла.

Что он со мной делает?

– Тебя не смущает, что задаешь такие вопросы, когда на танцполе находится твоя девушка?

– Моя кто? – хмурит брови.

– Девушка, – чуть громче повторяю, когда мой язык вот-вот готов был запутаться, когда выговаривала это слово.

– Она мне не девушка, – уверенно заявляет, что нельзя не поверить.

Аверин откидывается на спинку дивана, и его белая футболка облегает тело, очерчивая каждый кубик. Они как сотни маленьких минусов, а мои зрачки – уверенный плюс. Нас тянет друг к другу.

Отрезвляет только характерное покашливания, которое пробивается до моего слуха несмотря на громкую клубную музыку.

От переживаний крутит живот, и сок в желудке превращается в настоящую кислоту.

Когда наши взгляды встречаются, мальчишечья улыбка расцветает на его наглом лице. Контраст, который отдается в сердце, заново заводя его как детскую игрушку.

Господи, как я умудрилась втрескаться в этого мажора? Бабника и эгоиста?

Девчонки возвращаются быстро, и теперь нескончаемая неловкость и вечное напряжение сменились трелью их голосов.

Мало что понимала, да и не пыталась. Все мои мысли были поглощены Авериным и его вопросам. От них было дурно и неприятно, но в животе что-то такое трепетало глупое, безнадежное и радостное.

– Стас, ты уже уходишь? – Вера, по ощущениям, расстраивается больше, чем его «девушка».

– Увы, мне пора, – короткий взгляд на меня. До потери равновесия.

Аверин бросает несколько красных купюр на стол и со словами: «Не отказывайте себе», уходит.

Я смотрю ему вслед как наивная дурочка, надеясь на что-то.

«Спускайся, Лисица».

Открываю сообщение и пугаюсь. Первая реакция – закрыть. Вторая – как он успел узнать мой номер. Третья – я улыбаюсь, когда тело сотрясает ознобом.

Сославшись на плохое самочувствие, забираю куртку из гардероба и выхожу на улицу. Сердце работает как неисправленный мотор и, возможно, все вокруг слышат, как оно гудит.

Мажор стоит у своей машины. Не спортивная тачка, о которой я думала, а конкретный такой джип. Черный, с большими колесами и натертым воском кузовом.

Я медленно иду к нему, мысленно считая свои шаги.

Что ты делаешь, Саша?

Вывеска клуба отражается в его глазах, да так, что не выходит смотреть на что-то другое. Я не могу поверить, что стою сейчас с ним. И он даже знает, как меня зовут.

Это ужасно, понимаю…

– Садись, – вежливо просит, открыв пассажирскую дверь, а я лишь убираю руки в карманы куртки и стою, где и стояла.

На улице холодно, мороз. Я дышу через рот, и лицо Аверина иногда растворяется в облаке пара.

– С чего ты решил, что я вот так просто сяду и поеду вместе с тобой куда-то?

Упрямо вскидываю подбородок, уже понимая, что против Аверина у меня нет никаких шансов.

– Ну, во-первых, – делает шаг в мою сторону, – ты уже здесь.

Опускаю взгляд под ноги и пытаюсь уговорить румянец сойти с моих щек. А он, предатель, только становится ярче.

– Во-вторых, я тебе нравлюсь.

– Пф-ф…

– Нравлюсь, – повторяет. – И, в-третьих, ты – дочь прокурора, я – сын адвоката. Ты серьезно думаешь, что я смогу тебе что-то сделать? Брось, Лисица.

Облизываю сухие губы и поворачиваю голову то вправо, то влево, словно еще раздумываю над его предложением.

«Лисица…».

– Ну, хорошо, Стас Аверин, сын адвоката, – закатываю глаза и… сажусь в его машину.

За мной бесшумно захлопывается дверь, отрезая меня от прошлого.

Если бы я знала, где мы окажемся с Авериным спустя каких-то пять месяцев, я бы никогда не села в его машину. Никогда-никогда. Даже если бы мне было суждено прожить одной до конца своих дней.

Глава 2. Саша

Упрямо вскидываю подбородок, уже понимая, что против Аверина у меня нет никаких шансов.

Саша.

В салоне приятно пахнет мужским парфюмом и кофе. Бросаю взгляд влево на консоль. Ну конечно, заказ навынос: американо без сахара.

– У меня соревы через неделю, ничего крепче кофе не пью, – отрывисто говорит, пока пристегивается ремнем безопасности.

У Аверина какой-то дар читать меня, когда я и вопрос не успела задать. Неужели все написано на мне?

– Хочешь? Он еще теплый.

Стас вынимает одноразовый стаканчик и протягивает мне. А я только и могу смотреть, как красивые мужские пальцы обхватываю картон.

В животе сладко заныло.

Веду себя как тринадцатилетняя девочка-подросток перед старшеклассником.

– Спасибо. Я люблю капучино. Он не такой горький.

– Почему ты думаешь, что там что-то другое? – иронично замечает.

Позорно опускаю взгляд, пытаясь собраться с мыслями. Я словно век с парнями не общалась. Язык одеревенел, и слова не склеиваются в предложение.

Отворачиваюсь к окну и слышу многозначительный хмык. А потом Стас заводит мотор, и мы выезжаем с территории клуба.

Между нами воцаряется молчание. Меня это напрягает, и я, не переставая, ищу в своей голове хоть какую-то тему для разговора.

Стас же расслаблен.

Одна его рука расположена на руле, второй облокотился на водительскую дверь.

Ведет себя, как… настоящий мажор и прожигатель жизни.

Мои колени плотно прижаты друг к другу, поза вообще говорит о судорожной напряженности. Никак не могу успокоиться. Хоть бы радио включил.

– Давай поиграем, Лисица?

Мы подъехали к перекрестку на мигающий желтый. Вместо того чтобы вдарить по газам, Аверин плавно притормаживает и переводит взгляд с дороги на меня.

В ту же секунду кровь в теле начинает перекачиваться с утроенной силой и скоростью. Словно опаздывает донести кислород всем моим клеткам.

А я задыхаюсь. Нет этого кислорода.

– Во что? – хрипло спрашиваю.

Стас не отвечает.

В его глазах отражается красный сигнал, который стопорит все мои мысли и движения. Как загипнотизированная уставилась на Аверина.

А он лишь нагло ухмыляется и молчит.

Смотрит в упор, как прицел навел. И вытягивает что-то из меня, хочется отвернуться или попросить прекратить так бесцеремонно меня рассматривать.

Боковым зрением вижу мигающий зеленый на перекрестном движении. Значит, вот-вот мы сможем ехать.

Аверина это не колышет. Ни один мускул в его теле не тронулся. Он и не моргает вовсе.

Загорается зеленый, а Стас не думает давить на газ. Сзади сигналят нам и кричат. Кажется, только меня это и волнует.

От его взгляда меня прошибает, и пульс скачет как заведенный.

– Стас, поехали! – не выдерживаю и практически кричу.

Отчего-то страшно.

– Ты проиграла, Лисица. Но теперь я знаю о тебе больше.

И с усилием выжимает педаль газа, отчего я прижимаюсь к спинке кресла и прикрываю глаза.

– И как давно ты в меня влюблена?

– Куда мы едем?

Спрашиваем одновременно. Я закатываю глаза, Стас хмыкает. Он вообще больше хмыкает и ухмыляется, нежели разговаривает. А я тупо молчу. Так себе у нас диалоги выходят, но почему-то сидя в его машине, мне только и хочется, чтобы он просто ехал вперед, без остановок. Далеко-далеко.

– Так ли это важно, куда мы едем, если объект твоей любви рядом с тобой?

Словно прочитал мои мысли.

– Ты много о себе думаешь, Стас Аверин. Как звали ту девушку, с которой ты пришел в клуб? – стремлюсь перевести тему.

Парень хмурится и тем не менее отвечает.

– Оксана.

– Ты помнишь имена всех своих… подруг?

– Подруг? – снова издевательский тон в его голосе, но я пропускаю его мимо ушей, – нет. Имена для меня не так важны.

– Как что?

Аверин странно на меня смотрит какие-то две секунды и возвращается к дороге. Меня кинуло в жар от его взгляда, сердце заколотилось и встало поперек горло.

– Узнаешь, – скомкано отвечает.

Набираю в легкие воздуха, поворачиваюсь к нему всем корпусом. Не знаю, откуда берется смелость.

Возможно, потому, что мне уже скрывать нечего. Аверин в курсе, что он мне нравится. Да и сижу я и правда сейчас рядом с ним, в его машине. Стас куда-то нас везет и несколько минут назад между нами была странная игра.

Так что я теряю?

– Но мое имя ты больше никогда не забудешь, Стас Аверин.

– Что, если я его уже забыл, а, Лисица? – акцентирует мое внимание на последнем слове-прозвище. От него мурашки разбегались, а теперь тошнит.

– Хм… ты когда врешь, сжимаешь ладонь в кулак и отпускаешь. Вот сейчас ты сжал руль, а потом расслабил руку.

Мы заворачиваем на знакомую улицу, и я понимаю, что мажор просто привез меня к дому. Пока не получается думать, откуда он все узнал. Все, что крутится у меня в голове, – это наше скорое прощание.

Что говорить? Что делать?

После резкого торможения в салоне гробовая тишина. Лишь мое сердце напарывается на треснувшие ребра. Шум в ушах заглушает дыхание, а оно у меня частое-частое.

– Саша. Меня зовут Саша Белинская, – тихо произношу и решаюсь взглянуть Стасу в глаза.

Аверин непозволительно близко от меня и моего лица. Я вижу темную сеточку его радужки и все еще нагло растянутые губы.

В носу масса его аромата и капелька кофе.

И, кажется, голова кружится от всего этого: запах, взгляд, сам Стас…

В этот момент он наклоняется еще ближе и проводит кончиком языка по моим губам. Сначала по нижней, затем по верхней.

Я лишь рвано хватаю воздух и прикрываю веки.

Аверин жадно захватывает губы в поцелуе и, не встречая преграды, прорывается языком мне в рот. Дрожать начинаю. Так пошло, развязно, дико, но меня еще никто и никогда так не целовал. Каждое игривое движение языка отдается стрелами в промежности.

Спина сплошь в мурашку. Трясущимися руками обнимаю его за шею. Чуть неуверенно.

Нет никакой нежности. Он дразнит меня своими умелыми движениями. Ведь сотни девушек перецеловал. Имен их, вон, не запоминает.

А я пальцы сильнее сжимаю, волосы его оттягиваю и глухо постанываю.

Не таким я представляла себе первый поцелуй с мажором. Не таким.

Из машины выхожу на негнущихся ногах. Да я практически вываливаюсь из салона. Глаза слезятся и щиплет от потекшей туши. Губы покрыты его вкусом, который хочется смаковать во рту.

Господи, знал бы кто, какие мысли сейчас поселились у меня в голове.

– Эй, Лисица, это ничего не значит, – говорит мне через опущенное стекло.

Вся кровь вниз устремляется, и я бледнею. Слова тупой болью под дых бьются, кричать от этого хочется.

– Я не принц, которого ты ищешь. И ни хрена не благородный. Ты зря в меня влюбилась.

Аверин не ждет моего ответа. Нажатием кнопки поднимает стекло и уезжает. И следов от покрышек не оставил.

А я даже не успела ему сказать, что все знаю, все, что он мне только что сказал, я знаю.

Глава 3. Саша

Я смотрю ему вслед как наивная дурочка, надеясь на что-то.

Саша.

Подпираю стену в ожидании лекции, в то время как Аленка в очередной раз рассказывает про своего Исаева, который, к слову, не ее. Так, влюбилась после первого поцелуя.

И как я ее понимаю.

Та минута, что я провела в машине Стаса, пока его губы так нежно и так грубо терзали мои, из памяти уже просто не сотрешь. Воткнуто вилами и посажено на сильный клей.

Я дышать ровно не могу, запинаюсь, когда вспоминаю наш поцелуй.

Кажется, я даже больше влюбилась в этого эгоиста. И душу рвут его полные равнодушия глаза и холодный голос, безразличный.

«Это ничего не значит, Лисица…».

– Сашенька, будь добра, сбегай в деканат, я на столе забыла свои записи и маркеры для доски.

Поворачиваю голову и вижу преподавателя по римскому праву. Чудесная женщина.

А Аленки нет.

Конечно, как увидела Морозову, так и скрылась.

– Хорошо, – киваю.

Иду словно в прострации к деканату. Поднимаюсь по лестницам, заворачиваю за угол… Звук моих шагов в пустых коридорах звучит гулко.

А в голове все бродит: «лисица, лисица, лисица». Как жвачка прилипло это прозвище. От него и трепет в животе расходится, и тошнота к горлу подкатывает, потому что чувствую себя какой-то безликой в глазах мажора.

Без имени, фамилии. Просто лисица.

– Аверин, ты бы хоть себе группу поддержки, какую захватил на соревнования, – слышу из-за приоткрытой двери и застываю на месте.

В груди солнечный луч выжигает зигзаги, следы оставляет. Терпкая сладость касается стенок горла, я отчего-то чувствую аромат туалетной воды Стаса даже через преграду.

Снова это состояние некой беспомощности и бесхребетности, когда мажор находится рядом.

Ненавижу такой быть.

– Сам справлюсь, – нейтрально отвечает.

В голове прокручиваю все, что знаю про Аверина. Да, он спортсмен, имеет звание мастера спорта, но вот где… Не помню…

– У него целый клан поклонниц, а он один, – вздыхает кто-то. По голосу догадываюсь, что это наш физрук.

– Отвлекать будут.

– Тоже правильно.

Даже через дверь чувствую, как Аверин улыбается.

Пальчики на ногах сами поджимаются, и я прикрываю глаза. Мне нравится его улыбка.

Набираю в легкие воздуха и дважды постучав, захожу в деканат. Глазами сразу упираюсь в Стаса. Он шире и выше физрука. Одной рукой Аверин придерживает лямку рюкзака, и я взглядом цепляюсь за тонкую линию на запястье – татуировку.

По телу прогоняется электрические мощные разряды, я слышу характерное шипение и треск. Ладошки потеют при взгляде на такого Стаса: уверенного, красивого, холодного, и… полностью равнодушного.

– Извините, Валентина Матвеевна попросила со стола записи ее забрать и маркеры, – тихо говорю.

Смотрю куда угодно, но только не на Стаса. А вот он снова меня разглядывает. Чувствую, как его взгляд щекоткой проходится по моим ногам, животу, застревает на груди.

Сердце больно мечется в грудной клетке. Пальцами сильно вцепилась в ремешок сумки и шумно выдыхаю.

– Конечно.

Киваю и быстро хватаю бумаги со стола преподавателя. Ноги окутаны ватой, и пол не кажется мне уж таким твердым.

Проходя мимо Аверина, делаю глоток воздуха, смешанный с его ароматом.

Мои губы горят, потому что я вновь возвращаюсь в то тесное пространство салона. Тело предательски трепещет, руки леденеют.

Не помню, как вышла из кабинета, но только захлопнула за собой дверь, тут же прислонилась к стене. Дыхание сорвалось и не получается его перевести.

Еще никогда такого не было, сколько раз я проходила мимо Аверина. Что-то изменилось.

Не скажу, что мне это нравится. Ведь не получается вернуться в прежнее, более спокойное состояние.

– Черт, маркеры, – ругаюсь и разворачиваюсь, чтобы снова помешать этим двоим.

Дверь резко распахивается, и я врезаюсь в Аверина. Меня подбрасывает на морской волне вверх как на серфе, и следом я лечу на самое дно Ледовитого океана.

Кожа стесана от грубой ткани его рубашки, а в душе что-то переворачивается.

Стас недовольно кривит лицо, его взгляд устремлен на мою шею, и он не спешит помогать собирать конспекты к лекции, которые рассыпались в ноги как мусор из хлопушки.

– Я думал, ты уже убежала.

– Маркеры забыла.

– Вот, – протягивает мне упаковку, а у меня сил нет, чтобы поднять руку и забрать.

Время нажато на паузу, и мне дурно от его близости. А Стас близко, очень близко.

Неуклюже нагибаюсь, чтобы поднять рассыпанные документы, когда взглядом упираюсь в его мажорские кроссовки. Белые. Даже шнурки, такое ощущение, кипельные и отглаженные.

Аверин и не собирается мне помогать, только на макушку мою смотрит, прожигает вплоть до ребер и тазовых косточек.

Подняв свой взгляд, встречаюсь с его глазами. Не могу говорить и не могу думать. Я смотрю на него снизу вверх, и гореть под его взглядом начинаю. Медленно-медленно.

– На днях ты казался мне более…

– Каким? – невежливо перебивает осипшим голосом.

– Галантным, Аверин. Это когда…

– Я знаю, что такое галантный.

– Незаметно.

Грудь Стаса высоко вздымается, как и моя, а между нами воздух становится плотным. И пуля не пролетит. Застрянет.

– Никто не жаловался до тебя, – недовольно произносит, будто я только что его оскорбила.

– А я жалуюсь. Помоги.

Удивляюсь, что говорю ровно, голос не дрожит. Да что там, я узнаю его. Он обыденный и привычный. Хотя внутри все переворачивается и меняется местами, как пазл какой-то.

Мажор присаживается на корточки и помогает мне собрать разбросанные бумаги. Скоро косоглазие себе заработаю, потому что украдкой наблюдаю, как Стас пальцами цепляет документ, складывает их в стопку, при этом вены на его руке сексуально выступают на коже.

Аверин ухмыляется, потому что замечает все, а меня начинает лихорадочно трясти.

Мы встаем одновременно. Стас протягивает стопку конспектов, подозрительно на нее смотрю и тянусь, чтобы забрать.

– Придешь на соревы? – внезапно спрашивает, не дав забрать бумаги.

– Ты же не хотел никого видеть?

Понимаю, что теперь Аверин в курсе – я подслушала его разговор с физруком.

Делаю шаг назад. Кажется, его сила и какой-то магнетизм просто давят и сжимают меня, как… игрушку.

– Теперь хочу. Придешь?

Мне хочется ответить согласием, потому что ни разу не видел Стаса на соревнованиях. Какой он там? Что делает? Что говорит?

Отрываю свой взгляд от его рук, в которых еще нужные мне бумаги и, чуть осмелев, смотрю прямо в его глаза. Те наполнены каким-то азартом. И это пугает.

– Не смогу, Стас.

Ему нравится моя влюбленность, она ему льстит. А у меня как камень в грудине зажат от такого отношения.

Вырываю бумаги, маркеры и быстро ухожу.

– Эй, я буду ждать тебя, Лисица, – доносится мне в спину.

Я лишь ускоряю шаг.

Глава 4. Саша

Делаю шаг назад. Кажется, его сила и какой-то магнетизм просто давят и сжимают меня, как… игрушку.

Саша.

Долго стою у входа в спортивный комплекс, не решаясь войти. То и дело мимо проходят парни и девушки, и я так боюсь встретиться со Стасом, что постоянно напряженно вглядываюсь в проходящих.

Он сказал, что будет меня ждать. Но это было сказано так небрежно. Словно ему неважно, и Аверин выкрикнул это только, чтобы проверить мою реакцию или увидеть яркое восхищение в моих глазах.

По правде же ему все равно.

А мне нет.

– Вы кого-то потеряли? – испуганно перевожу взгляд на парня, который застыл на ступенях комплекса.

Он жадно рассматривает меня. Просто ударяет взглядом по каким-то определенным точкам, и становится неуютно. Тут же ветер дует порывисто, и температура воздуха стремится побить рекорды февраля.

– Здесь же соревнования по карате?

– Именно. Пришла к кому-то конкретно?

Парень медленно поднимается по лестнице. Хочется отступить. От него не веет агрессией. Опасностью тоже не пахнет, но вот ощущение, что меня заманивают в сети, усиливается.

А мы разговариваем меньше минуты.

– Мне просто нужно пройти.

– Первый раз на соревнованиях?

Молча киваю.

– Пойдем, провожу. Тебя как зовут? – улыбается слегка и глаз с меня не сводит.

Позвоночник сковывает непонятная мне тревога, как металлом обрастает.

Во внешности парня ничего необычного нет.

Симпатичный, темные волосы, серые глаза. Высокий и широкоплечий. Чем-то Аверина напоминает, но вот аура от него другая исходит. Пока не пойму, в чем именно она другая.

– Саша.

– А я Рамиль. Можно просто Рам.

Парень открывает передо мной дверь и пропускает внутрь. Спины касается его кислотный взгляд.

– Тебе нужно зарегистрироваться в качестве зрителя. Это к той стойке. А мне туда, – показывается на противоположную сторону длинного коридора.

Выдыхаю, что нам с ним не по пути. Как я вообще додумалась ему представиться?

– Эй, Саша? Будешь болеть за меня?

– Так ты участвуешь в соревнованиях?

Рамиль широко улыбается, когда мои мышцы подводят, и я шага не могу ступить. Как облитая свежим цементом стою.

Парень подмигивает. Будь на моем месте другая девчонка, уверена, ее внутренности задрожали бы от такого флирта. А это был именно он.

Но мне захотелось стряхнуть его взгляд с себя.

Я регистрируюсь в качестве гостя на соревнованиях и прохожу в спортивный зал. Если Аверин меня не заметит, то мои данные все равно внесены, и я официально присутствую здесь как студентка Юридического Института.

Выбираю чуть ли ни последний ряд. Это чтобы наверняка. Сомневаюсь, что Стас будет искать меня среди всех присутствующих. Он, может, вообще забыл о своем предложении.

В центре зала установлены несколько матов, которые образуют собой большой квадрат. Рядом стол, где сидят судьи, как я полагаю. А отдельно стоящий человек – рефери. Тот, кто присутствует на поле боя.

Это все я успела прочитать в интернете, пока ехала сюда.

Понимаю, что волнуюсь. Сама обстановка здесь пропитана соперничеством. Постоянно кто-то шепчется, делится какими-то новостями. И все это касается предстоящих соревнований.

Меня же тошнит.

Некстати вламывается в мой мозг мысль – сбежать. К черту это карате, Аверина этого…

Не успеваю.

На маты выходят два парня и начинаются соревнования. Несколько движений абсолютно мне незнакомых, какие-то слова, жесты.

А я ведь просто хотела посмотреть на Стаса.

Аверин выходит спустя час после начала. Собиралась уже уходить. Что, если я что-то перепутала, или Стас вообще не пришел? Меньше всего хотелось думать, что это была просто шутка.

Напротив Стаса, который с синим поясом, стоит Рамиль. На нем красный пояс. Они ухмыляются друг другу. Не как противники, но как давние друзья. Я вижу это даже с такого дальнего расстояния.

Спортсмены и рефери занимают стартовые позиции – успела выучить все правила, пока наблюдала – и начинается бой.

Сердце каждый раз подпрыгивало, когда Рамиль наносил удары, а Стас отбивался.

У меня возникало желание попросту прикрыть глаза и ждать сигнала о прекращении боя. Желудок превращается в булыжник, который сплющивает кишечник. Страх, как переживаю.

Встаю со своего места в самый пиковый момент. Руки дрожат, дыхание задержано еще с начала боя.

Господи, я и правда волнуюсь за Аверина.

И тут мажор вскидывает взгляд на верхние ряды и замечает меня. Словно почувствовал. Среди сотни людей, в такой толпе, он высмотрел меня.

Время замедлилось, гул в голове как после взрыва. Я вижу только Стаса, его глаза, нахмуренные брови и этот белый костюм каратиста, который так мне понравился.

Удар.

Рамиль делает что-то вроде выпада и бьет ногой в голову.

Вся картинка передо мной замедляется. Я вижу чертовы помехи и слышу звук падающего тяжелого тела на мат. Живот погружается в спазм и сгибает пополам.

Дышать не могу.

Я виновата, что Стас пропустил удар.

Спустя несколько секунд раздается звуковой сигнал об окончании боя. Теперь не знаю, как смотреть мажору в глаза. Поддержала, называется…

Рефери поднимает руку в сторону заработавшего оценку спортсмена – Рамиля, и я плюхаюсь на жесткое сиденье. Мечтаю вообще провалиться.

Вниз спускаюсь после того, как спортивный зал почти опустел. Я намеренно замедляюсь… Не знаю, чтобы встретиться все-таки с Авериным и как бы прощения попросить?

Жутко себя чувствую.

Вяло накидываю куртку и, не застегнувшись, бреду к выходу. Надеюсь, мажор воспользуется им, а не запасным.

– О, Саша. Я думал, ты уже ушла, – Рамиль подпирает стену и пробегается по мне взглядом.

Опасливо оборачиваюсь. Конечно, все уже и правда ушли.

Кроме меня.

И Аверина.

– Задержалась.

Его глаза меняют оттенок с серого на какой-то черничный. Длинные ресницы подрагивают, когда он ухмыляется, тонкие губы искривляются.

– О, Рам. Ты еще здесь? – голос Аверина раздается из-за спины и все внутри дрожать начинает.

Боюсь повернуться, боюсь посмотреть на Стаса.

Он шагает в нашу сторону и, кажется, совсем не замечает меня. Снова. Я уже вижу его чистые, белые кроссовки, несмотря на кашу под ногами, и светлые джинсы.

– Сашу ждал.

В горле пересыхает. Никогда в жизни не смогу ничего проглотить и смазать эту сухость. Умираю от этих ощущений.

Чувствую, как Аверин повернул ко мне голову, как его жалящий взгляд просто пригвоздил меня к месту, как дернулись его губы… Как мурашки пробежались по моим плечам и рукам.

– Все-таки пришла?

Он же видел меня там, на трибуне. Или все это мне причудилось?

– Вы знакомы? – Рамиль переводит летучий взгляд с меня на Стаса и обратно.

– Поверхностно.

Я снова без спроса чувствую его вкус у себя во рту, пальцы рефлекторно перебирают волосы, а изнутри рвется тот стон, который не смогла сдержать в его машине.

Хочется скинуть с себя куртку.

Рамиль останавливается на моих губах и замирает. Он как-то проник в мои мысли.

– И где вы познакомились?

Аверин молчит. Его, кажется, вообще мало интересует, что происходит. Лицо, не выражающее ничего. Хотя нет. Одно там читается четко – безнадежная скука.

– Мы учимся в одном институте.

– Значит, ты юрист?

– Будущий, – отвечаю скомкано.

– Мы идем, Рам? – устало спрашивает Аверин.

На меня больше не смотрит. Я для него вновь стала никем. Очередная влюбленная дурочка, которая зачем-то решила прийти и поддержать его на соревнованиях.

Дура ты, Белинская! Поцелуй, предложение… Ему и правда ничего не надо. Он все уже забыл.

Не дождавшись ответа, Стас уходит.

– Мажор, блядь, – ругается Рамиль и извинительно улыбается, – я найду тебя. И приглашу на свидание, – кидает вслед, догоняя Аверина.

Глава 5. Саша

Парень подмигивает. Будь на моем месте другая девчонка, уверена, ее внутренности задрожали бы от такого флирта. А это был именно он.

Саша.

– И что, Лисица, пойдешь с Рамом на свидание? – язвительно спрашивает.

Кривлю губы и невнятно пожимаю плечами. В глазах Аверина неприкрытое любопытство, смешанное с какой-то игрой, правила которой пока не поняла.

– Не знаю. Может, и пойду.

Короткое перемигивание, и я опускаю взгляд на шею Стаса, где выделяется кадык и бьющаяся венка. Сухожилия натягиваются, когда Аверин демонстративно разминает мышцы, будто готовится к атаке.

– Так понравился? – спрашивает с дикой усмешкой.

Ничего не отвечаю и, чуть насупившись, наконец, смотрю ему в глаза. Хитрые, темные, без капли нежности.

От них холодно.

– Может, и понравился, – снова жму плечами.

Хочется крикнуть ему в лицо: «Мне ты нравишься». Но он это и так знает. И играет на этом…

– А если скажу, что не хочу, чтобы ты ходила на свидание?

– Почему? – хрипло спрашиваю.

– Не знаю. Сам хочу тебя пригласить, – взгляд мажора ускользает. Приглашая меня на свидание, он уцепился за девчонку, которая прошла мимо нас в короткой юбке. Мы же в институте, и здесь полно студенток.

– Ты меня раньше не замечал. А когда пригласил поддержать тебя на соревнованиях, сделал вид, что ничего и не было. И тот поцелуй в машине…

– Ну, так что? Пойдешь со мной? – нагло перебивает. Как настоящий эгоистичный мажор.

– Хм… тебе просто не нравится, что глупая влюбленная дурочка может вздыхать по кому-то другому, а не по Стасу Аверину, так?

Разряды сильного тока трогают сердце, и раз за разом выкачивают кровь из него. Я выплескиваю все ему в лицо. Хочу, чтобы он понял – так нельзя!

Мажор облизывает губы, прочесывает нижнюю зубами. Выглядит как хищник перед своей жертвой, которую он заготовил на обед. Я на ногах стою еле-еле и чувствую себя настоящей жертвой. Лисицей, когда Аверин – страшный волк.

Как в сказке.

Без счастливого конца.

– Мне понравился наш поцелуй, – смотрю, как его губы двигаются, когда Аверин говорит.

Эти движения поселяют в теле мощные импульсы между ног и внизу живота. Скручивают, проворачивают и бьют. Приятно бьют.

– И я бы повторил.

На мгновение весь мир замер. Вокруг нас образовались пустоты и темнота, а в голове прокручиваю слова мажора: «Мне понравился поцелуй, я бы повторил…».

Прикрываю веки и качаю головой. Потому что хочется верить. Очень хочется.

– И тебе он тоже понравился. Напомнить, как ты застонала мне в рот? А твой вкус… апельсин и мятная жвачка. М-м-м…

Щеки становятся пунцовыми от его слов. В груди гореть начинает, и огонь этот как факел проворачивается и движется по всем важным точкам в теле.

– Но потом ты сказал, что он ничего не значит, Стас, – приподнимаюсь на носочки и шепчу ему в губы. Сейчас я тоже чувствую мятную жвачку и аромат его туалетной воды.

– Злопамятная лисица.

И снова целует.

Не как в тот раз. А просто захватывает мои губы и застывает. А я замираю. Ступни отлетают от пола и словно парю. Так на меня его поцелуй действует.

Грудь прижата к его сильной грудной клетке, я чувствую, как бьется его сердце. Уверенно, громко, ровно.

Мое же бешено колотится. Мучительная скорость.

Мне бы оторваться, кулаками упереться в его тело и отталкивать, отталкивать его от себя. А я слаба. Перед ним, кажется, слаба.

Аверин сам разрывает почти целомудренный поцелуй и вновь облизывает губы. Улыбается потом широко и выглядит довольным. Уже не хищный волк, но дикий кот.

– Теперь можешь идти на свидание. С ним, – мажор отходит в сторону и манерно пропускает меня вперед. Того и гляди раскланится.

– Ревновать не будешь? Вдруг целоваться с Рамилем мне понравится больше? – вскидываю свой взгляд и рассчитываю увидеть привычное раздражение.

А там… злость. Чистая, ядовитая. Она в кожу въедается и оставляет незаживающие следы.

Стас упирается рукой о стену, преграждая мне проход, и нависает громоздкой скалой. От него парит удушающей энергией, и мне никогда так не хотелось дышать свободно, как в эту самую минуту.

Просто жизненно необходимо.

Мажор обводит меня взглядом сверху вниз, как бы оценивает. Или приценивается. Мерзкие ощущения. И я не понимаю, как после всего случившегося я не стала ненавидеть Аверина.

– Не буду, – коротко отвечает.

Стас глубоко вдыхает, наклонившись к моим волосам, и уходит. Я лишь кричу ему вслед:

– Будешь, Стас. Ты уже меня ревнуешь.

Господи, какой ненормальной надо быть, чтобы такое сказать. Но мне до чесотки хотелось ляпнуть что-то колкое ему в ответ. Ударить его же оружием. Чтобы обернулся, прищурился, попытался заткнуть очередным своим дерзким выпадом.

Или поцелуем.

Ведь целуется он и впрямь классно. Умело.

Стас лишь затормаживает свои шаги и, не обернувшись, скрывается за углом.

Не помню, как отсидела оставшиеся пары. Плохо вслушивалась в то, что говорят преподаватели. Да я даже ничего и не записывала. На вопросы Аленки не отвечала, а перемену в настроении только слепой не заметит.

В голове засела карябающая мысль задеть Аверина. Не могу пока понять, откуда исходит это желание и чем оно вызвано, но я хочу уколоть Стаса. Пошатнуть его уверенность, вбить гвоздь в его равнодушие.

До дрожи хочу.

Какая-то ненормальная идея, болезненная.

Из института выбегаю, так и не дождавшись и не перекинувшись парой слов с Ольшанской. Впрочем, Аленке и не до меня сейчас, у нее своя трагедия.

– Саша! – оборачиваюсь на свое имя.

Рамиль отталкивается тазом от капота машины и движется на меня. А я отступить хочу.

– Привет. А ты что здесь делаешь?

– К тебе приехал. Я же сказал, что найду тебя и на свидание приглашу, – чеканит слова.

Мычу что-то в ответ.

Свидание…

– Совсем не нравлюсь? – вдруг спрашивает.

Стою и мнусь. Думаю.

Несмотря на его симпатичную внешность и классное, подтянутое тело. Парень приятно пахнет, одет прилично. Нет никакой объективной причины ему отказать, но у меня внутри ничего не екает и не трогает.

Только под ребрами какое-то давление чувствую, когда он рядом и так на меня смотрит. Комок или сгусток, который погрузился в тело против моей воли и мешает.

– Ну да. Я не мажор, – с громким хмыком отвечает.

– Ты видел меня всего раз и знаешь только мое имя и, по всей видимости, в каком именно месте я учусь, но уже зовешь на свидание?

Рамиль делает шаг навстречу, и хочется укрыться или встать за несуществующую преграду. Его слишком много вокруг меня.

– А что медлить? Мне нравятся рыженькие, – как-то по-хамски отвечает и тут же исправляется, – извини, неправильно выразился.

Ощущение, что спину прожигает чей-то взгляд, нельзя не почувствовать. Он спаливает толстый слой одежды и касается кожи.

И не надо оборачиваться или вскидывать голову, чтобы понять, кто так на меня смотрит. На нас.

Словно следил…

Через силу подхожу к Рамилю ближе и встаю на носочки. Его щеки слегка небриты. Серые глаза останавливаются на моих губах, и я рефлекторно сглатываю. Между нами повисает напряжение до глухоты.

Я касаюсь его щеки в легком поцелуе.

Это все, на что я решаюсь, на глазах у Аверина.

Потому что я слабый соперник.

– Извини, Рам.

Парень грубо хватает меня за локоть и сжимает. От испуга дергаю рукой, пытаясь высвободить. И что-то хрустнуло, отчего от локтя до запястья как металлический штифт вставили и электричество по нему пустили.

– Ай, – вскрикиваю. Зубы сцепляю и боль терплю.

– Не играй со мной. Саша, – говорит в губы, едва касаясь их.

Хочется достать спиртовую салфетку и вытереть его следы до кровавых ран. Чтобы исчез его вкус, его запах.

Рамиль отпускает и садится в свою машину. Уезжает, ударив по газам.

А мне плохо и так хочется попросить у кого-то защиты.

Вскидываю голову вверх, ища Аверина в окне. Он же где-то там стоял, наблюдал. Но никого не вижу. Спину больше не прожигает его взгляд.

Господи, во что я себя втягиваю?!

Глава 6. Стас

Поиграть она вздумала со мной? Что ж, посмотрим, кто кого обыграет.

Стас.

Наблюдая за этой парочкой из окна, не могу отвести взгляда. Ловлю каждую эмоцию, каждое движение руки.

И мне интересно, что же будет дальше. Как поведет себя лисица, что сделает Рам. Это лучше, чем смотреть кино.

Цинично? Еще как.

Уже в тот момент, когда она обозвала меня придурком, девчонка, сама не зная, вступила со мной в игру. Меня сотни раз так обзывали, а я ничего не чувствовал кроме брезгливости. Но в тот момент… что-то изменилось. Я увидел ее эмоции на лице. Такие живые, неподдельные. Искренние.

Моя кровь закипела и стала температуры вулканической лавы. Адски горячей. Прошибало насквозь и торкало. Как самый настоящий наркотик.

– Аверин, вам особое приглашение нужно, чтобы вы уже сели на место? – препод отвлекает, а я еще какое-то время смотрю на лисицу.

Даю себе несколько коротких секунд.

Рыжая макушка близко к лицу Рама. Она и вправду его поцелует? Сделает свой ход?

– Аверин!

– Да сажусь я.

Контакт разорван, а я сижу как на углях. Поцеловала? Он первый накинулся? Губки у лисицы что надо. И глаза такие невинные, открытые, когда придурком не обзывает. В таком случае они злые, и взгляд острым становится, режущим. Цепляющим на крючок.

Из здания института выхожу и иду сразу к машине. В голове крутится лишь одна мысль: как узнать у Рама про его встречу с лисицей.

Завожу мотор, включаю радио. Пальцы постоянно в движении, будто перебирают что-то. Перед глазами огненная голова, которая отвлекла меня, и я пропустил удар. Челюсть до сих пор болит.

Про себя подумал, что это мне в отместку за те слова в машине. Бессознательно она, конечно, все провернула, но блестяще. Даже разозлиться не получилось на нее. Лишь больший интерес вызвала.

Сообщение от Рама:

«Жду в кальянной. Перетрем кое-что».

Я как идиот улыбаюсь. И не надо придумывать причину встретиться.

Значит, сейчас его лисица точно отшила, раз он забурился в свою любимую кальянную.

До места доезжаю за полчаса и тут же криво паркуюсь напротив входа. Не знаю, чем привлекает его это заведение, от него за версту несет прокисшим молоком и несвежими продуктами.

– Привет, – плюхаюсь на диван с разбегу.

Ко мне тут же суетливо подбегает официантка. Юбка коротка, сиськи наружу. Губы так накачаны, что готовы лопнуть. И ресницы… Сейчас взлетим на хуй!

– Что-нибудь желаете? – приторно спрашивает, оглядывая меня своим снайперским зрением.

– Воды. Газированной. В бутылке, – говорю и поворачиваю голову к Рамилю.

Мы с ним знакомы со дня первого соревнования. Это было несколько лет назад. Тогда мы еще были КМС. Я его поборол, у меня на восемь баллов результат был лучше. С тех пор нет да нет, но пересекаемся.

Официантка уходит, обидевшись, что я не уделил ей должное внимание. А я терпеть таких не могу. Куклы. С ними неинтересно. Пресно.

– Что хотел?

– Отдай ее мне, – без прелюдий спрашивает.

По горлу скатывается горькая слюна, а я вынужден улыбаться, чтобы не показать свой интерес. Мне иногда виделось, что наше соперничество вылилось за пределы площадки.

– Зачем она тебе?

– Понравилась, – без запинки говорит.

– Может, мне тоже.

Воздух превращается в какой-то ком и застревает за грудиной. Циничный взгляд Рама не лучше моего. Мы и говорим как самые настоящие прожженные циники. Без чувств, без лишних эмоций. Словно перед боем. Где есть только площадка и соперник.

– Тебе никто не нравится, мажор.

– Как и тебе.

Официантка приносит мою воду, в это время Рам затягивается кальяном и выдыхает густой дым, запрокинув голову. Выпендрежник.

– Будешь? – передает мне трубку для кальяна, но я отказываюсь, – ну так что? Отдашь?

Послать его хочется.

Да и как представлю, что лисица будет на нем оттачивать свое мастерство поцелуев, а потом еще и ноги перед Рамом разведет, так вообще дурно до блевоты становится.

Натягиваю пластиковую улыбку.

– Сначала с ней играю я, – отрезаю с языка.

– И сколько времени будешь играть?

Веду плечами. Сложный вопрос. Лисица не как все эти дуры, которые меня окружают. Но так даже интересней.

– Не знаю. Месяц. Два.

Рамиль скалится, но принимает правила. А мы знаем, чем грозит нарушение правил – дисквал (Прим. автора: «дисквалификация», разговорная форма).

– Чем же она тебя так зацепила? – хрипло спрашивает.

Снова жму плечами.

Мы не друзья, чтобы я делился с ними чувствами. Да их и нет. Банальный интерес и азарт, но и это ему знать не обязательно.

Против воли глаза пристают к той блондинке, что приносила мне воду. Рассматриваю его издалека. Потом девчонка, почувствовав, оборачивается и сладко раздвигает свои губки в улыбке. Флиртует. Зазывно.

Кладу пятерку, что позови я ее сейчас в подсобку потрахаться, она побежит впереди меня.

А лисица что, интересно, сделала бы?

– Целуется хорошо. Тебе ли не знать? – провоцирую.

Рам откидывается на спинку дивана. Кожа под ним скрипит противно, и это единственный звук, который скользит между нами. Еще дым его гребаного кальяна. Глаза уже в пленке от него, а этот идиот все курит и курит.

– Хочешь знать, сосались мы с ней или нет? Ты же видел нас, да? Не мог не видеть.

Застываю на месте, несмотря на то, что сижу. Вроде как расслаблен даже. А ноги в закипающий бульон засунули, и все мышцы варятся и забиваются до судорог.

Я видел рыжие волосы около головы Рама. А дальше, сука, я отошел от окна.

Неужели лисица и правда его поцеловала? Она же влюблена в меня, дура. А влюбленные девчонки не целуются с другими парнями.

– Ее апельсиновый язычок до сих пор чувствую у себя во рту.

Сука, неужели она и правда его поцеловала?

– Два месяца, Рам. Она моя на два месяца, – зло шиплю.

– Уговор.

Вскакиваю с дивана как укушенный змеей. Помещение сейчас еще больше пропитано этим кальянным смрадом, который в глотку заползает и душит. Картинка полутемного зала мигает передо мной в фиолетовых кругах и протяжного гула в ушах.

Держись, лисица. Не пощажу.

–Эй, мажор, два месяца! Потом она моя, а ты отступаешь.

– Потом делай с ней, что захочешь, – бросаю напоследок и с хлопком двери вылетаю на улицу.

Грудную клетку жмет затхлость и пыль. Я как из преисподни поднялся и с жадностью глотаю свежий воздух ртом.

Завожу мотор и выезжаю на дорогу с пробуксовкой. Мчу, вдавливаю педаль практически в пол. А успокоиться не могу.

На такой скорости доезжаю до дома лисицы в одно мгновение. Хватаю телефон и пишу этой рыжей сучке.

«Спускайся, лисица. Есть разговор».

Поиграть она вздумала со мной?

Что ж, посмотрим, кто кого обыграет.

Глава 7. Стас

Неужели лисица и правда его поцеловала? Она же влюблена в меня, дура. А влюбленные девчонки не целуются с другими парнями.

Стас.

Лисица спускается по ступеням медленно, нехотя. А меня выворачивает от ее медлительности. Вены в раскаленные железные прутья превращаются и с шипением следы на всех органах оставляют.

Я чувствую, как напрягаюсь всем телом, как натягиваются сухожилия, как трещат нервы. А царица, блядь, не спешит. Вышагивает.

– О чем хотел поговорить? – тихо спрашивает.

Взгляд опущен, либо смотрит по сторонам. На ней какая-то тонкая куртка, не по погоде, сапожки на каблуках. Значит, все-таки наряжалась.

Губы только не накрасила. Она, вообще, их не красит.

И почему я это помню?

Волнуется, но ведет себя уверенно. И ей любопытно, ох как любопытно, зачем я здесь.

Лисица делает рваный вдох и все же поднимает взгляд и встречается со мной. В нем я читаю вызов. Такой яркий, обжигающий все чувства. Колотить начинает.

Только сейчас понимаю, что стою в одной футболке. Куртка осталась в машине. Кожа становится гусиной от сильного и холодного ветра. А внутри печет как в полдень где-то на просторах Сахары.

– Ближе подойди, – также тихо ей отвечаю.

В голосе непробиваемая сталь, которая и меня-то пугает.

Девчонка свела брови и смотрит в ожидании, будто на крик сейчас сорвусь.

Протягиваю ей руку. Хочу, чтобы вложила свою ладонь.

Лисица с подозрением косится на нее, приоткрывает свой пухленький ротик и, прикусывает нижнюю губу. Так аккуратно. Вроде как с граммом флирта, но это не тот навязчивый флирт, что у официантки из кальянной.

У Лисицы он какой-то другой.

– И что ты собрался делать?

Рычу. Сам хватаю за тонкую руку и вбиваю ее тело в свое с глухим выдохом. Горячее дыхание девчонки касается моей ключицы.

– Ты совсем офигел, Аверин? Думаешь, если нравишься мне…

К черту!

Фиксирую ее голову и впиваюсь в сладкий ротик. Ее слова лишние, когда губы дрожат, как нужно стереть следы Рама с ее кожи.

Лисица что-то промычала невнятное, а я смог без преград проникнуть языком. Вкус апельсина – откуда она его только берет – и мяты. В паху тяжелеет и, опустив руку на упругую попку, делаю недвусмысленный толчок бедрами. Путь знает, что стоит у меня на нее.

Стискиваю до хруста и глубже проникаю языком. Всю злость вмещаю.

Влюбилась в меня, а целуется с другим. Так нельзя, со мной так нельзя!

Лисица упирается кулачками мне в грудь, снова мычит, пытаясь оттолкнуть. А я удерживаю, потому что сильнее, потому что могу. И остановиться тоже не получается.

Втягиваю ее губы, посасываю, апельсин этот сладкий в клетки встраиваю. Наслаждаюсь.

Снова толчок бедрами, и девчонка уверенно прикусывает мой язык.

Отпускаю против воли и пальцы к губам прикладываю.

Больно, сука!

Дышим часто, до хрипов. Легкие сейчас разорвет оттого, какой объем воздуха перекачивается через меня. Ребра растягиваются, а все органы увеличиваются.

Особенно член. Давит головкой на джинсы, вот-вот порвет.

– Поедем, прокатимся? – сиплю свой вопрос, вырвавшийся изо рта.

Чуть сгибаюсь, руками в бедра упираюсь и исподлобья на лисицу смотрю.

Глаза шальные, огромный, зрачки просто ненормальные. Черные, как у дьяволицы. И волосы еще ее эти рыжие распущенные. Самая настоящая ведьма.

– Не прокатиться ли тебе одному? На хрен? – выплевывает одновременно со мной. Я – кровь, потому что сучка меня укусила, лисица – пропитанные гневом слова.

Смеюсь в голос. Только так и не могу разобрать, что именно меня рассмешило.

– Циничный придурок, – снова гневно цедит.

А мне ее слова как бальзам. Ее тон, милый, но злой голосок, взгляд, словно она сейчас мне шею прокусит – все это липнет ко мне, а я лишь облизываюсь.

– Скажи это еще раз, – прошу.

– Ты циничный придурок, Стас Аверин, – выкрикивает и тут же успокаивается.

Смотрит по-другому. Может, потому что то и дело язык к ладони прикладываю, а он все кровит и кровит. Щиплет.

Делает осторожный шаг ко мне, но дотронуться не решается. Все еще помнит, чем закончилась наша близость минутой ранее.

– Еще раз. Мне нравится, как ты это говоришь. Заводит.

– Извращенец долбаный, – уже сквозь смех говорит.

Взглядами чиркаем, и огонь вспыхивает. Я чувствую его жар, плотность, опасность. И лисица чувствует. Обнимает себя руками, пытается как-то закрыться от меня. Куртку свою дрожаще запахивает, а я замечаю тоненькую маечку, в которой она вышла и выпирающие острые соски.

Пялюсь на них как подросток. Лисица видит, что я пялюсь. И мне ни капельки не стыдно.

Поднимаю ладони вверх в примирительном жесте. Больше нападать уже не планирую.

И медленно пячусь, пока не упираюсь в свою же машину. Все это время мы смотрим друг на друга и ничего не говорим. Конечно, сил не осталось, высосали.

– Можешь идти, – вроде как равнодушно говорю.

Взгляд девчонки меняется. Она сожрать меня готова. И это не те ощущения, когда ждешь, как именно тебя будут пожирать.

Сейчас в ее глазах обида все с той же злостью. Наматывает меня как леску. А я смотрю, впитываю ее эмоции и какой-то непередаваемое наслаждение испытываю.

Точно извращенец.

Лисица идет спиной к подъезду, не разъединяя взгляда. В какой-то момент разворачивается и упрыгивает к двери. Но резко останавливается, делает, по всей видимости, несколько вдохов. Думает, ей это поможет сконцентрироваться.

Я жадно за ней наблюдаю.

– Все-таки я не поняла, зачем ты приезжал? – пауза. Долгая, напряженная, – понравилась тебе? – с вызовом спрашивает.

Наивная лисица.

Ее щеки быстро покрываются румянцем. Вижу его на расстоянии. И мне теперь до невозможности хочется узнать, как именно она покраснеет, когда будет кончать подо мной.

– Хочу научить тебя целоваться, – кричу и слежу за ее реакцией.

Та не заставила себя долго ждать.

Румянец стал гуще. Я лишь на секунду прикрыл глаза, представляя в красках ее чувствительную кожу.

– Придурок!

Злая лисица скрывается в подъезде. Злая и чертовски сексуальная.

Глава 8. Саша

Я на ногах стою еле-еле и чувствую себя настоящей жертвой. Лисицей, когда Аверин – страшный волк.

Саша.

– Уважаемые студенты, проходим в аудиторию! – позади слышу голос преподавателя.

Передо мной затор. Парни стоят у открытой двери и не заходят внутрь. По толпе прокатывается шепот.

Кто-то активно наступает на пятки, почти толкает.

– Там это… занято.

– Как занято?

– Четвертый курс. Юристы.

Пол подо мной трескается, и я будто падаю. Взгляд сам собой устремляется вперед, пытаясь зацепиться за знакомую фигуру. Потом одергиваю себя.

Чувствую, что кто-то уже на меня смотрит, скользит по мне взглядом. Но всем своим видом показываю, что ничего не происходит, и со мной все хорошо.

Преподаватель проходит в аудиторию, разговаривает с другим лектором, пока все вокруг галдят.

Кто-то хватает меня бесцеремонно за локоть и вытягивает из толпы. Я уже не вижу Аленку, своих однокурсников. Вот закрывается дверь аудитории, а этот кто-то тянет меня по пустым коридорам.

Хватка слабеет, когда мы оказываемся на первом этаже. Губы пересыхают, а грудь сжимается от его близости. Почему мое тело так на него реагирует? Почему я начинаю краснеть, когда Аверин увлеченно разглядывает меня?

– Что ты себе позволяешь? – грублю, почти тут же жалею о сказанном.

Мажор, может, и терпит мою грубость, но по глазам вижу уровень его терпения. А что будет, когда оно закончится?

– Пока ничего особенного. Мы просто сбежали с лекции, – легко говорит.

Его рука у моего лица, он опирается ею о колонну и чуть наклоняется. И все смотрит на меня, смотрит.

Облизываю губы, и в тот же миг глаза Стаса чернеют. Это пугает, и… радует. Ему нравится.

Господи, мне тоже это нравится. Кого я обманываю?

– Может, для тебя и позволительно прогуливать лекции на четвертом курсе, а мне нет. Между прочим, у меня экзамен по этому предмету, – вскидываю голову и становлюсь еще ближе к Аверину.

– То есть, ты желаешь вернуться?

Жмусь с ответом. Мне не хочется бежать за Стасом после первой его просьбы, но и отказать себе побыть с ним рядом тоже сложно.

– Тогда прошу, – отходит в сторону, и… путь свободен.

Становится холодно оттого, что Аверин отошел от меня. Мы не обнимались, и я не куталась в его одежду, но ощущения были именно такие, когда Стас нависал.

Еле подавив в себе голос разума и крик отчаяния, смотрю на Аверина, принимая поражение.

Этот бой он выиграл.

– И что ты задумал, Стас? – скрещиваю руки на груди, взгляд останавливается на уровне его сильной грудной клетки, которая обтянута тканью футболки. Прямо как в клубе в ночь нашего «знакомства».

Мажор ведет плечами, морщится, машет головой. Все ясно. Ничего он задумал.

Цыкаю и разворачиваюсь к лестнице, чтобы в очередной раз сделать попытку выкинуть этого наглого старшекурсника из своей головы. Хватит!

– Если остановишься, где стояла, скажу, зачем я приезжал к тебе вечером.

Резкое торможение. Его слова как толчок в грудь, и грубый выдох срывается с губ.

Иногда мне кажется, что Аверин каким-то образом умеет проникать в мысли и читать их.

– С чего ты взял, что я не знаю? Или не поняла?

Выражение его лица говорит о том, что я и правда не имею ни малейшего понятия.

Облом по всем фронтам.

– Допустим. И… что будем делать?

Господи, как это звучит! Я не вкладывала в этот вопрос никакой подтекст. И уж тем более не флиртовала.

А Стас смотрит так, словно… словно я медленно начала расстегивать пуговицы на своем кардигане, играючи почесывая кожу по контуру.

Говорить больше не могу, воздух в огромном зале закончился.

– Ты хочешь знать правду или мне что-то выдумать? – глухо отвечает, упираясь взглядом в мою грудь, которую я мысленно освободила от всего стягивающего и мешающего.

Уму непостижимо, что происходит со мной.

– Правду, которая меня устроит, – уверенно и без запинок говорю. Гордость взяла за свою стойкость.

Скрипучий хмык, и Аверин снова берет меня за руку, разнося покалывающее тепло по коже. В голове одуряющие пары нашей близости. Я снова под властью какого-то мажорского магнетизма. Просто позволяю слепо вести себя куда-то.

Аверин забирает из гардероба верхнюю одежду, помогает найти мою куртку.

Уже знакомая машина. Я даже запомнила марку и номер. Так, на всякий случай. Папа всегда говорит об этом. А еще пишу сообщение Ольшанской, что плохо себя чувствую и уезжаю домой.

Хм, домой.

Я скатилась до вранья.

– Прошу, – дежавю охватывает и ударяет по сознанию. Тогда меня глушило любопытство: какой он – Стас Аверин? Сейчас же я, опираясь на выступ, сажусь в его джип и втягиваю носом запах салона.

Снова кофе на консоли, руки стягивающие оплетку руля и охмуряющая улыбка водителя.

Аверин, что ты со мной делаешь? Я и так уже в тебя влюблена.

– Давай только сразу договоримся.

– Хм… Диктуешь правила? Обожаю игры. Валяй, Лисица.

Пропускаю мимо ушей его нахальный тон. Еще чуть-чуть и вообще привыкну.

– Первое.

– И единственное?

Закатываю глаза, отворачиваюсь к окну и закусываю внутренние стороны щек, чтобы не улыбнуться этому мажору.

– Первое, – с нажимом повторяю, – ты ко мне не прикасаешься.

– Жестокая лисица. Поцелуи отметаем.

– Второе, зовешь меня по имени, а не… лисица!

Аверин упрямо смотрит на дорогу и, кажется, даже не слушает. Обманчивая картинка, потому что я вновь вижу, с какой силой он стискивает руль и расслабляет через секунду.

– Третье, никаких пошлостей. И четвертое, через два часа мне нужно быть у отца в прокуратуре.

Выдыхаю. Вроде бы все обозначила. Теперь жду реакцию Стаса. Она же должна быть?

Мы молча проезжаем два светофора, а Аверин будто забыл, что рядом кто-то сидит.

– И как тебе быть дочерью прокурора? – безэмоционально спрашивает. Как робот. Такая перемена настораживает.

– Сомневаюсь, что у меня был выбор, – улыбнувшись, отвечаю. – А ты, сын адвоката? Каково тебе быть частью семьи, где закон превыше всего?

Аверин ухмыляется, бьет в меня секундным, как стрелой, взглядом и вновь смотрит на дорогу. Левая часть тела покрывается холодным налетом от сменившегося настроения мажора.

Ему не нравится эта тема.

– Ну, если бы у меня все же спросили, я бы выбрал жить в семье, не знаю, повара, а не адвоката.

– Грубо.

– Как есть, – ледяным тоном отзывается.

– А почему ты пошел тогда на юридический?

Аверин не отвечает. Закрылся настолько, что вижу толстую броню на нем и строящуюся стену между нами.

Он, получается, ни с кем и никогда не обсуждал… себя.

Сейчас захотелось узнать о нем больше. Не ориентироваться на слухи, а спросить самого Стаса, чтобы ответил, поделился.

– Как давно ты занимаешься карате? – пробую перевести тему.

– Давно, – коротко и емко.

– Семья, наверное, гордится тобой.

И снова молчание обхватывает тонкую шею душной веревкой. Ерзаю на сиденье, так и не найдя удобное место. Я кажусь себе сейчас лишней в этой машине. Аверину и так хорошо, без постороннего. Сидит, молчит, на дорогу смотрит, на меня не обращает внимания.

– Понятно. Семья для тебя запретная тема, – утверждаю, не спрашиваю.

– Если не возражаешь, – язвительно отвечает.

Аверин доезжает до какого-то кафе, где мы заказываем пирожное и кофе. Я съедаю и свою порцию, и Стаса. И постоянно о чем-то трещу. Мажор лишь иногда вставляет свою реплику, но эти два часа наглый Аверин превратился в молчаливого и грустного парня.

– О, вон и папа стоит, – говорю, когда Аверин привез меня к прокуратуре, – мне пора.

– Ну, пока, Лисица.

– Мы договорились, – прищуриваюсь.

Стас молчит. Потому что никто и никогда не заставит мажора играть по чужим правила.

Вмиг грустнею. Хорошее настроение улетучивается. А ведь я просила всего лишь звать меня по имени. Это же такая малость.

– Эй, достаточно, что я знаю твое имя.

Смотрю в темные глаза, покрытые незнакомым мне туманом, и отворачиваюсь.

– Саша, – окликает, и я тут же поворачиваюсь. По телу легкая рябь прошлась, – мне хотелось стереть с твоих губ чужой поцелуй.

Качаю головой и хлопаю дверью.

Вот придурок. Он даже не знает, что никакого поцелуя с Рамом и не было.

– Кто это был? – строго спрашивает отец, а мажор уже скрылся с места.

– Стас. Стас Аверин.

– Аверин? – папа поворачивает голову ко мне и впивается взглядом похлеще вампира в сонную артерию. Даже сделать вдох не получается.

Неуютно становится. Холодно, противно и мерзко.

– Ну да.

– Если его отец Аверин Андрей Витальевич, держись от этого Стаса подальше. Поняла?

– П-почему? – все внутренности покрываются корочкой льда.

– Потому что… яблоко от яблони, Саша, – размыто отвечает и подталкивает меня к массивной двери. А я еле переставляю ноги.

Глава 9. Саша

– Каково тебе быть частью семьи, где закон превыше всего?

– Ну, если бы у меня все же спросили, я бы выбрал жить в семье, не знаю, повара, а не адвоката.

Саша.

– Дорогая, отнеси, пожалуйста, эту тарелку на стол, – мама, вежливо улыбаясь, протягивает мне широкое блюдо с каким-то новым салатом.

Пахнет вкусно, свежо.

– Голодная?

– Немного, – тихо отвечаю.

Последнее, что я ела, было пирожное в кафе. При мысли об этом тут же всплывает Аверин перед глазами, его ничего не выражающее лицо с редкой ухмылкой и ясный, пугающий взгляд.

А потом папа со словами об Аверине-старшем.

Никак не могу свыкнуться с мыслью, что Стас может быть замешан в каких-то темных делах. Понимаю, он мажор и ведет себя иногда вызывающе, по-хамски, словно ему все дозволено. Я даже привыкла к его такому поведению.

Но, мы часто делаем неверные выводы по тому, кем являются наши родители. Мы, дети, их продолжение, но также мы – не они.

– Ты сегодня такая грустная, не расскажешь, что случилось? – мама заботливо касается моих волос, поглаживает и по-доброму улыбается.

В груди нестерпимо переворачиваются разные чувства. Я мечусь и не знаю, как правильно поступить. Поделиться с мамой? Или оставить все при себе?

Если бы я была уверена в том, что мама беспристрастно оценит то, о чем я ей скажу, не задумывалась ни минуты.

– Погода меняется. Голова болит, – тру виски.

Она у меня и правда раскалываться начинает.

– И давно ты у нас такая чувствительная к погоде стала, м? – встревает папа и спрашивает в шутку, аппетитно накалывая кусочек мяса.

Мы только сели за стол, я взялась за салат, который несла, и ложка чуть не падает из рук. Сил совсем нет, мышцы ватные.

– Валера! – встревает мама, – девочка учится. А нагрузка у них, ты сам знаешь какая. Еще заставляешь ее заниматься всякой бумажной работой.

– Так, ей нравится. Да и пригодится. Да, Сань?

Признаваться, спорить и вообще что-то говорить, у меня желания нет. Я вяло жую салатные листья с какой-то новомодной заправкой и мечтаю уже оказаться в своей комнате. Одной.

– Летом практику будешь у меня проходить, – строго говорит папа. Я лишь поддакиваю. Хотя до лета еще несколько месяцев. Сессию бы сдать.

Я вообще боюсь заглядывать даже в следующий день.

И больше всего из-за Стаса. Сегодня я для него лисица, а завтра обычный фонарный столб. Пройдет мимо и не заметит. Ведь раньше не замечал, сейчас же своими опьяняющими поцелуями кожу стирает.

Я с каждой проведенной с ним минутой увязаю в Аверине как в мягком пластилине.

Его равнодушие меня убьет.

Хуже нее может быть только, если он влюбится в какую-нибудь девчонку. Не в меня.

– Ну, что задумалась? – спрашивает папа.

Промакиваю салфеткой губы, глаза на мокром месте. Кажется, и голос будет дрожать, стоит мне открыть рот и спросить его.

– Кто такой Аверин Андрей? Что он такого сделал, что ты… ненавидишь его?

«И его сына», – просится с языка.

Отец прочищает горло, отставляет тарелку, хотя она полна еды.

Меня к стулу пригвождает его неторопливый взгляд.

Зря я спросила, проще было бы погуглить.

– Зачем тебе такая информация? – голос спокойный. И ничего внешне не говорит о том, что отец недоволен или, упаси боже, взбешен. Но это так, – и я его не ненавижу. Здесь другое.

– Тогда расскажи, – упрямо смотрю прямо в глаза, – в конце концов, я будущий юрист.

Воздух пропитывается нашим напряжением и становится гуще. Никогда не разговаривала с отцом так.

Тело окаменело, даже кровь перестала течь. Лишь сердце гулко отзывается в организме, будто у меня выжгли все органы. Внутри пустота.

– Аверин один из тех, для кого деньги важнее человеческой жизни, чести, достоинства. Ему важен только статус, власть, связи. Он пойдет по головам, если зацепится за очередную выгоду для себя.

Шумно сглатываю и не имею права отвести взгляда от отца. Это будет означать мое поражение.

Глаза папы становятся почти прозрачными, когда он это говорит, и внушают неподдельный ужас.

Не знаю, какой отец на работе и с подчиненными, но я сейчас явно ощутила его неприязнь ко всему, что касается несправедливости и подлости. Именно такой Аверина старший, да?

– Несколько лет назад было громкое дело, – продолжает, увидев, что я стойко приняла информацию, – один человек продавал синтетику подросткам. Столько парней и девчонок он подсадил, которые впоследствии скончались. Было собрано много улик и свидетельских показаний. Но Аверин получил очень хорошие деньги, чтобы своему подследственному выбить минимальный срок.

И так скудный аппетит пропадает. Не хочется ни есть, ни пить. Не могу представить, каким циником надо быть, чтобы наплевать на жизни людей в угоду деньгам.

Мне это чуждо, я воспитана на совсем других идеалах.

– Я, может, был груб, ты меня прости, – извиняется папа, а я его голос слышу отдаленно.

Уныло киваю.

Представить, что Стас такой же, как и его отец, не получается. Хоть у меня и мурашки по спине пробежали от истории.

– Поэтому очень прошу, держись от сына Аверина подальше.

– Но с чего ты взял, что Стас такой?

Голос низкий и хриплый, словно я кричала на морозе дни напролет. Горло стягивается удушливой волной. Вдыхаю и чувствую открытые раны на гортани, как острыми ногтями провели.

– Саша, Саша. Я работаю с людьми. Разными. Я по глазам могу уже определить, кто какой человек. И редко ошибаюсь.

– Но ты видел его всего лишь секунду!

Хочется открыто и яростно протестовать. Ударить кулаком по стулу, например.

Мне почему-то важно услышать от отца какую-то нейтральную фразу. Что-то типа: «Я могу ошибаться» или: «Не всегда сын продолжение своего отца». Такую банальную хрень, в которую я обязательно поверю.

Отец горько вздыхает, и я понимаю, что тема тяжелая для него. Папа четко соблюдает закон и чтит его.

– Ну что мы все о грустном? Расскажи лучше, как дела в институте, – резко переводит тему, улыбается и возвращается к еде.

Я также выдавливаю из себя улыбку и рассказываю какие-то мелочи с учебы.

Не имею представления, как так получилось – переключить часть себя и показать отцу, что мое банальное любопытство удовлетворено. Потому что другая часть меня трясется в непонятной до этого дня истерике.

Как только вбегаю в комнату, захлопываю дверь и прислоняюсь к ней спиной. Опускаюсь на корточки и прикрываю лицо руками.

Дышать тяжело, на грудь камень опустили и сверху потоптались.

Может, нежелание Стаса говорить о семье объясняется такими поступками своего отца? Или Аверин вообще не в курсе его дел?

И как мне вести теперь себя с мажором? Не могу же приказать своему сердцу не стучать так громко, когда Стас рядом. Или полностью его игнорировать, стоит ему позвать меня.

Спать ложусь с тяжелой головой. Мысли облепили меня и не давали погрузиться в сон. Болезненная усталость сбивала с ног, а вот мозг отчаянно искал ответы на вопросы.

Ну не спрашивать же у Аверина в самом деле: «Эй, а как ты относишься к тому, что твой отец выгораживал наркоторговца, у которого за плечами несколько подростков, умершие от его дури?».

Бред.

Утром, как и ожидалось, еле соскребаю себя с кровати. Водитель отца отвозит меня в институт, и все пары я тупо пялюсь на пустую тетрадь, где должен быть конспект лекции.

Глава 10. Саша

С чего ты решил, что я вот так просто сяду и поеду вместе с тобой куда-то?

Саша.

Из института выхожу напряженной. Смотрю по сторонам и вижу Стаса. В окружении нескольких девчонок.

Компания о чем-то громко разговаривает, а у меня изнутри волны гнева поднимаются как песок со дна моря. Ревность топит, бьет и ломает все суставы.

То, что Аверин не принадлежит мне, и мы даже не встречаемся, сейчас не имеет никакого значения. Важно только то, что мажор на моих глазах флиртует с какими-то… клушами.

Одна блондинка, другая брюнетка. Ну, и рыжая. Виа гра, блин.

Стас с ними такой милый, улыбается обворожительно, что я сцепляю зубы и скриплю ими от злости.

Ноги сами ведут меня к его машине. Походка ничуть не модельная, я слышу каждый глухой удар. Или так стучит мое сердце?

– Зайка, сегодня не получится встретиться, – Аверин с нежностью смотрит на этого зайца и вновь улыбается.

– Стас, ты, вообще-то, обещал, – томно отвечает.

Бесит!

Как вилы в тело загоняют.

Он собирался с ней встречаться? Для чего?

Аверин ловит мой гневный взгляд, и его улыбка сходит. Медленно, миллиметр за миллиметром. Глаза темнеют. Я погружаюсь в водоворот ощущений. От смущения до раздражения.

– Привет. Лисица.

Мажор вернулся. Вновь эта наигранность и хамство. Даже развязность. Словно не было между нами ничего.

А мне и правда на какое-то время показалось, что Аверин другой. Не такой, каким хочет казаться.

– Привет, – смято шепчу.

Глазами въедаюсь в окружающих Стаса девиц. Они красивее меня, выше. Наверняка с мажором у них больше общего.

Я не знаю, хочу ли, чтобы они ушли или лучше самой уйти. В разные стороны кидает. Но мы в такой сильной сцепке взглядами с Авериным, что физически не могу пошевелиться.

Жаром обдает, одежда жжется. Длинный шарф кажется таким неуместным, некрасивым. И куртка… Снять незамедлительно хочется. Волосы треплет ветер, и они то и дело неприятно хлещут по лицу.

– Опять к отцу в прокуратуру? – колюче спрашивает.

Облизываю на холоде губы, совсем не думая о том, что они обветрятся. Аверин следит за моими движениями, и, кажется, на мгновение становится камнем.

Повторяет за мной. Также облизывает губы и оставляет их приоткрытыми.

Его глаза как два колодца, без дна. С темной, густой мутью.

Удушливая волна закручивает меня с головы до ног. Мы пялимся друг на друга и вспоминаем дикий поцелуй на лестнице у моего дома.

Черт, и не вырвать уже этот поцелуй из своей памяти.

– Ну, садись, подвезу, – голос не выражает ничего. Задевает и заставляет сердце завыть.

– Спасибо, доберусь самостоятельно. Я вижу, у тебя дела.

– Не глупи, лисица.

Шаг на меня.

Аверина становится много вокруг. Без просветов.

И почему так хочется просто его обнять, прижаться носом к груди, послушать, как бьется его сердце. И дышать его запахом.

Глаза слезиться начинают от этого желания. Или ветер подул в лицо.

– Отошли отсюда, – не прерывая нашу связь, обращается к троице.

Почти не вижу, что происходит за спиной Стаса, как быстро девицы отошли от машины. Я будто за стеной. Крепкой, непроходимой.

– Ревнуешь, Лисица?

– Вот еще!

Неуловимые разряды проходятся между нами. Отвожу свой взгляд, чтобы Аверин не смог прочитать там правды. Ведь я на самом деле его ревную. Плохо от этого чувства, оно уничтожает меня изнутри, и я не знаю, как справится с ним.

– Ты же сам говоришь, что я лисица. А они… всего лишь зайки.

– Подслушивала?

Веду плечами. Сдала себя с потрохами. Упираюсь упрямым взглядом в его губы, выше не могу, сгорю.

– Твои зайки могут стать жертвами лисицы.

Аверин смеяться начинает. Его забавляет моя ревность и мои слова.

– Хищница.

– Сам меня так назвал. А я ведь просто…

– Да я помню твое имя!

Да что происходит? В один миг настроение Стаса меняется. Из флиртующего очаровательно парня он становится раздражающим мажором. Тело напрягается, и я каждый раз упираюсь в него, как в камень. Только не спотыкаюсь о его высокомерие и самоуверенность.

– Почему ты такой…

– Классный?

– Придурок.

– Меня заводит, когда ты ругаешься, помнишь ведь? – понизив голос, говорит.

Между нами все меньше места. Я не могу сейчас понять, кто из нас двигался навстречу друг другу, лишь в какой-то момент уже не осталось пространства между нашими телами.

Поворачиваю голову в сторону, стараюсь перевести дыхание.

И вот он момент, когда можно уже отходить от Стаса. Повисла тишина, разговаривать больше не о чем. По крайней мере, Аверину вроде как нечего. Все разы, когда мы общались, говорила в основном я, а Стас… отпускал колкости, пошлости или молчал.

Но я медлю. Тело привязывается к этому мажору.

– Они мне никто, лисица.

Сглатываю. Как он так понимает, что меня волнует?

– Да мне все равно, – отмахиваюсь. Господи, он же все обо мне знает, а я продолжаю играть свое безразличие.

– Не все равно. Я же вижу.

Переминаюсь с ноги на ногу. Аверин без спроса вторгается в мои чувства и расщепляет их на атомы. Это хуже, чем предстать обнаженной.

Голос Стаса вновь серьезный. И так хочется верить, что ему тоже не все равно на меня. Иначе к чему все эти слова, оправдания. Встречи.

– Ты мне никто, Стас, чтобы оправдываться в своих действия, – улыбаюсь ему такой же натянутой улыбкой, что лицо застывает в этой уродской маске.

Мажор наклоняется ближе, втягивает воздух. Снова это ощущение каких-то разрядов цепляет кожу, режут по касательной. Рана жжется и щиплет.

– А кем ты хочешь, чтобы я был? – бархатисто спрашивает. Шея покрывается мурашками, когда его дыхание дотягивается до тонкой кожи, – ну, давай, лисица, скажи мне.

Слова пронимают насквозь, и начинаю задыхаться от его тона, его близости. Даже запах действует как дурман.