Разрубить гордиев узел бесплатное чтение

© Миронова А., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Ольга

Раз, два, три – вдох.

Раз, два, три – выдох.

Раз, два, три… Все упиралось в Славика. Чертов Славик, который словно растворился в воздухе. Его не было ни среди живых, ни среди мертвых. Ольга объездила половину мира, но его не нашла. Следы вели в его родной город, но и там Славика не обнаружилось. Мать не видела сына с момента, как тот в шестнадцать лет сбежал из дома, она вообще не была уверена, что ее сына зовут Славик. У нее было слишком много детей.

Раз, два, три – первый солнечный луч мягкой лапкой коснулся носа и глаз, заставив зажмуриться и чихнуть. Ольга остановилась, уперлась руками в колени, пытаясь отдышаться и взять под контроль собственные мысли и гнев, который уже поднимался мощной волной. Она не терпела самообмана, так почему же она продолжает им заниматься? Конечно же, дело не в Славике. Дело в ней самой. В ее безумном, бессильном и бесполезном желании узнать, о чем он думал и говорил перед тем, как… И действительно ли он… (Это слово Ольга не была готова произнести даже мысленно.) И, что самое важное, простил ли он ее. К сожалению, единственный, кто мог ответить на ее мучительные вопросы, был Славик, который растворился в воздухе.

Ольга бросила взгляд на часы: она выбилась из графика.

Уже с утра четкий распорядок дня нарушился: она начала пробежку на пять минут позже обычного и вот теперь остановилась, чтобы сделать ненужную паузу, теряя драгоценные минуты. Пробежка – каждый день, утром и вечером. Военная дисциплина. Как и у того, кто уже проснулся, почистил зубы и принимал душ. Ее душ.

Ольга сорвалась с места, словно собралась бежать спринтерскую дистанцию.

Раз, два, три – вдох.

Раз, два, три – выдох.

Солнце удивленно взирало вслед сумасшедшей девушке, не желающей просто насладиться долгожданным летним теплом.

Краем сознания Ольга отметила, что утро было солнечным, и, пожалуй, на этом все хорошие новости этого отвратительного утра заканчивались. Она бегом поднялась на четвертый этаж, открыла дверь квартиры и прислушалась: в душе все еще льется вода, но через пару минут поток иссякнет. Ее любовник Валера всегда принимал душ ровно пятнадцать минут – старая армейская привычка. Он все свои действия измерял минутами. Как и она. Обычно в это время она уже наносила макияж и сушила волосы.

Сняв кроссовки и аккуратно поставив их на специальную подставку, Ольга прошла в комнату, по ходу дела мельком покосившись на свое отражение в большом зеркале.

Ольга была стройная, и эта стройность не от диет, а от регулярного спорта. И если Валера сохранил со времени работы в Кот д’Ивуаре привычку измерять действия минутами, то Ольга с того времени каждый день занималась спортом. Это был единственный источник эндорфинов в ее жизни.

Светлые волосы забраны в высокий хвост, кожа в прекрасном состоянии. Ясные глаза так похожи на весенний лед, который и рад бы растаять – вот только внутренняя мерзлая пустота не дает. Бесцветность взгляда Ольга компенсировала губами, всегда накрашенными яркой помадой. Большинство людей принимали ее за юную девушку. До тех пор, пока не встречались с ней взглядом.

Звук воды в душе смолк.

Есть еще минута, пока Валера разотрется докрасна полотенцем и выйдет в спальню, чтобы одеться.

Ольга направилась к старому шкафу, выполнявшему роль гардероба. Шкаф был любовно отреставрирован, но все равно хранил черты той эпохи, которая подарила миру самую уродливую мебель. Он был огромный, с рублеными углами и лаковыми дверями, закрывавшимися по старинке на ключ. Когда-то Ольга пыталась отыскать в нем хотя бы один красивый элемент, но затем решила, что шкаф прекрасен в своем уродстве.

Ольге хватало его половины: она уделяла не слишком много внимания гардеробу. Остальное место занимали вещи Валеры. Периодически он оставался у нее ночевать, и ему требовались свежие рубашки. Разумеется, о них заботилась прачечная, но Ольга одно время даже находила некую прелесть в том, чтобы по утрам подавать ему свежую рубашку. Вот и сегодня, несмотря на необычность дня, она не стала изменять традициям. Стоило Валере с обернутым вокруг бедер полотенцем появиться в спальне, как Ольга шагнула ему навстречу, держа рубашку в руках. На секунду залюбовалась.

Валера был старше ее – недавно отпраздновал сорокалетие, – но мог дать фору большинству мужчин на десять лет моложе. Высокий, стройный, сплошные мускулы – ни грамма жира. Обветренное африканскими ветрами лицо было словно вырублено из камня талантливым творцом, тщательно продумавшим каждую складку и морщину. На волевом подбородке виднелась небольшая ямочка, в минуты слабости делавшая его похожим на мальчишку. Густые темные волосы и черные глаза, способные прожечь дыру в трепетном девичьем сердце. Валерий, безусловно, был хорош собой, а еще он был умен. Ум в Валере Ольга ценила больше всего.

Валерий был настоящим мужчиной. Если бы Ольга позволила, он бы спрятал ее за широкой спиной, укрыл бы от ненастий, принес бы в дом тушу мамонта. Укротил, обольстил, вознес на пьедестал и, возможно, когда-нибудь низвергнул бы ее с него. С Валерой ей было спокойно и безопасно. По крайней мере, так она считала до вчерашнего вечера.

– Твоя рубашка, – Ольга широко улыбнулась.

– Спасибо, милая. – Беря рубашку, Валерий не удержался и поцеловал Ольгу. Прижал к себе, но Ольга отстранилась.

– Рубашку помнешь.

– Плевать. Ты лучшая, я уже говорил?

– Много раз, – снова очаровательно улыбнулась Ольга, после чего развернулась и направилась к шкафу, из которого достала небольшой чемодан. Развернувшись, поставила его перед Валерой. – Твои вещи.

– Мои вещи? – непонимающе переспросил тот.

– Вчера вечером мне позвонила Светочка.

– Какая Светочка? – нахмурился Валера.

– Вообще-то это должна была быть моя реплика, – поморщила нос Ольга, – но на случай, если у тебя много Светочек, то та, что мне звонила, – это наша лаборантка. И по совместительству мать твоего будущего ребенка.

– Что? – Валерий опешил, а Ольга вздохнула.

– Валер, ну надень хотя бы штаны, мне как-то неловко расставаться с голым мужиком.

– Если я буду одет, это изменит ситуацию? – растерянно поинтересовался он.

– Нет, – покачала головой Ольга, – но поможет тебе сохранить остатки самоуважения. Одевайся, милый. Бери свои вещи и забудь дорогу в этот дом.

Эжени

Она окинула себя взглядом в большом зеркале и осталась довольна. Кокетливые кудряшки, придававшие ей сходство с покойной матерью Альберта, розовый халат, украшенный перьями неведомой птицы, макияж, аккуратно подколотое лицо и пухлые – даже слишком – губы. Они, а также смуглая кожа, угольные глаза и непослушные волосы, всю жизнь служившие ей источником огорчения, достались ей в наследство от неведомого отца, которой был очередной «любовью всей жизни» маменьки.

Эжени кокетливо подмигнула себе в зеркале, чтобы немного приободриться. Внутреннее чувство подсказывало, что она совершила очередную глупость, но врожденное упрямство не позволяло это признать. Она задрала голову повыше (шея так выглядит длиннее) и, держа в руках разноцветный поднос, на котором стояла чашка с кофе, направилась в комнату, где почивал Альберт Ильич.

– Милый, просыпайся, – поставив поднос на столик ар-деко, Эжени наклонилась к Альберту Ильичу и, обдавая его ароматом тяжелых маслянистых духов, прошептала: – Тебе в присутствие.

Почему-то слово «присутствие» ей особенно нравилось в последнее время, оно позволяло чувствовать себя этакой помещицей, генеральшей, женой значительного лица. Эх, почему она родилась в этом дурацком двадцать первом веке? Ее эпоха – это пятидесятые годы прошлого столетия. Времена бравых генералов и их величественных жен, способных карать и миловать легким движением руки.

Не будучи в курсе душевных терзаний Эжени, бравый генерал мужественно всхрапнул и перевернулся на другой бок. Эжени наморщила носик. В юности она не понимала прелести молодых красивых мужчин: ну что они могут дать, кроме нескольких минут радости? Но с недавнего времени ее начали посещать страшные мысли. Возможно, было в юных Аполлонах и нечто такое, что недоступно старикам.

Эжени снова наклонилась к генералу и гаркнула ему прямо в ухо:

– Просыпайся! – Затем, немного подумав, добавила: – Милый.

– Что? Что случилось? – Альберт Ильич подскочил в панике, оглядываясь по сторонам. После ночи с молодой любовницей ему требовался отдых, который день ото дня становился все более продолжительным. И не было более верного способа испортить ему настроение, кроме как разбудить раньше времени.

– Ничего не случилось, кот. Просто меня с утра посетило вдохновение, и я написала письмо…

– Письмо? – Альберт Ильич сел на диване. Высокий, крепкий, с выразительным лицом деревянной скульптуры.

Такого хорошо представлять в капитанской рубке военного корабля или, чем черт не шутит, атомной подлодки. Одним взглядом Альберт мог остановить попытку мятежа и жестоко наказать за непослушание. Но в последнее время в этом людоедском взгляде все чаще Эжени ловила отчаяние. Словно ее генералу и правда хотелось оказаться на атомной лодке подальше от всего того безобразия и хаоса, в который превратилась его жизнь с момента, когда в нее ворвалась Эжени. С ее кудряшками, волнующей грудью и активной жизненной позицией. Он оказался слаб, поддался соблазну, его закрутило, завертело, но чем дальше, тем больше хотелось ему домой, под бок к верной Авдотье, которая никогда формами не блистала, зато отличалась редкостным благоразумием, хладнокровием и умением вовремя промолчать.

– Вот, милый, все как ты любишь, черный без сахара. – Эжени сунула генералу в руку чашку, которую почему-то считала антиквариатом (негоже генералу пить кофе из простых чашек!).

– Ты про письмо говорила, – сухо напомнил Альберт Ильич, окончательно просыпаясь и беря кофе из рук любовницы.

Что он хорошо уяснил за столько времени рядом с Эжени, так это то, что все ее действия нужно тщательно контролировать. Потому что Эжени – натура импульсивная и, оставленная без присмотра, была готова наломать дров. Ему уже приходилось вытаскивать ее из участка за драку с соседом, а также хлопотать по поводу закрытия уголовного дела после конфликта с журналистами.

– Ах, это мелочи, милый. Просто я написала письмо, – продолжала заливаться соловьем Эжени, тщательно маскируя легкую тревогу.

– Кому? – нахмурился Альберт Ильич, делая глоток кофе.

– Твоей жене. Я рассказала ей о нас, – с деланым весельем и беспечностью в голосе сообщила Эжени, а у Альберта Ильича кофе пошел носом.

Ольга

Удачно миновав все пробки, Ольга припарковалась на своем месте возле клиники, расположенной в промышленном центре города.

Изначально Ольгу удивил выбор Валерием места для клиники репродуктивных технологий (этой идеей он жил те несколько лет, что они вместе провели в Африке в качестве военных медиков). Каждый раз, когда у него на руках умирал безнадежный больной, он твердил, что будет дарить людям жизнь. Словно чувствовал вину, что не сумел, не спас. Ольгу тогда это подкупило и помогло выжить. В ночь, когда она в порыве отчаяния все ему рассказала, Валерий взял с нее обещание, что вместе они дадут жизнь множеству новых людей. Обещание оба сдержали: Валера занялся оформлением лицензий и поиском места для клиники репродуктивной медицины, а Ольга взяла на себя подбор персонала и дизайн.

Ей всегда казалось, что Валерий, вхожий в высокие кабинеты и здоровающийся за руку с министрами, предпочтет для своего детища умеренно роскошное место – не кричащее, но с достоинством, вроде старого тихого центра. Когда же Валера объявил ей, что нашел подходящее помещение в Октябрьском районе, Ольга сильно удивилась.

Серый, почти лишенный зелени индустриальный район долгое время служил пристанищем для депрессивных пятиэтажек, разномастных СТО, автомоек, заправок, небольших магазинов, где торговали недорогими автозапчастями и продуктами. Со временем тут, как и везде, открылись небольшие рестораны: турецкие доннеры, китайские забегаловки, киоски с едой быстрого приготовления, предзначенные для тех, кому не повезло найти работу в более престижном месте. Но благороднее район от этого не стал, а превратился в гигантский муравейник, слепленный из подручных материалов.

Помещение их будущей клиники находилось рядом с трамвайной остановкой, откуда в шесть утра рабочие отправлялись на заводы. Неподалеку был автовокзал. Более неподходящего места для репродуктивной клиники представить было сложно, но Валера четко объяснил свою позицию:

– Наша клиника будет для всех, Оленька, не только для богатых и знаменитых. Бедные тоже имеют право на счастье.

– Это все очень благородно, – усмехнулась тогда Ольга, тронутая его словами, но в любой ситуации ищущая подвох, – только вот где они возьмут деньги на оплату услуг? Ты же хочешь все по высшему уровню – с генетиками, психологами, диетологами и прочими радостями.

– Полис ОМС, – пожал плечами Валера. – Плюс мы дадим людям возможность бесплатно получать наши услуги в обмен на участие в клинических исследованиях. Сама знаешь, что эта область не до конца изучена. Мы займемся наукой и улучшением этого паршивого мира.

Валерин манифест подкупил Ольгу, и мысли об их совместной миссии останавливали в моменты, когда ей хотелось сбежать на край света. Пока она может улучшать этот мир, она будет стараться.

Выйдя из машины, Ольга глубоко вдохнула воздух, наполненный выхлопами: сегодня будет непростой день. Надо будет просто его пережить и еще раз объяснить Валере, что она была предельно серьезна утром и пересматривать свое решение не намерена.

Едва Ольга переступила порог клиники, новенькой, поражающей умелым сочетанием сдержанной роскоши и современных технологий, как ей навстречу бросилась Елена Петровна – человек, через заботливые руки которого предстояло пройти всем будущим родителям, выбравшим для своих целей клинику в Октябрьском районе.

Елена Петровна – высокая, стройная, похожая на вышедшую на заслуженный отдых топ-модель. Всегда в безукоризненно сидящих дорогих костюмах и неброских украшениях, она с плохо сдерживаемым неодобрением смотрела на Ольгу – совладелицу клиники и любовницу босса. Лично ей казалось, что такому человеку невозможно доверить самое ценное. Но Елена Петровна знала, что Ольга Волгина за годы работы заслужила репутацию отличного специалиста, и каким-то образом она умудрялась всегда располагать к себе людей. «Все дело в честности», – объясняла себе этот феномен Елена Петровна: Ольга никогда не врала и всегда оставалась верной себе.

Елена Петровна очень мало знала о своей начальнице: в отличие от начальника, Валерия Николаевича, она никого не подпускала близко. Знала она лишь то, что эти двое обрели друг друга в горячей точке, где Ольга блестяще справлялась с обязанностями военного медика. Елена Петровна искренне пыталась ее полюбить, но не могла. Ну какая женщина добровольно поедет в Африку оперировать солдат? Явно же: с ней что-то не то. Елена была уверена, что такому прекрасному мужчине, как Валерий Николаевич, нужна другая женщина. Более чуткая, более понимающая, более нежная и, естественно, любящая его, а Ольга никогда такой не была.

– Ольга Александровна, – хорошо поставленным голосом обратилась Елена Петровна к начальнице, едва та появилась на пороге, одетая в простое льняное платье, с еще влажными после душа волосами: наверняка снова была в спортзале.

– Я вся внимание. – Ольга протянула руку, ожидая, что рецепционист положит в нее ключ от ее кабинета.

– Валерий Николаевич просил вас заглянуть к нему.

– Я полагаю, Валерию Николаевичу отлично известно, где находится мой кабинет. – Ольга подмигнула ненавидящей ее Елене, затем перегнулась через стойку, сама взяла ключ и, игнорируя лифт, направилась к лестнице. Она всегда ходила пешком.

Елена так и осталась смотреть ей вслед. Недоумевая и невольно завидуя: как таким женщинам достаются такие мужики? В том, что Валерий был от Ольги без ума, она даже не сомневалась. Это было слышно даже по тому, как он произносил ее имя.

Елена решила не сообщать боссу о приходе Ольги. Маленькая месть. Пусть позлится на эту воображалу и сам пойдет к ней, чтобы в очередной раз убедиться, в какую несговорчивую стерву влюблен.

Не успела Ольга открыть кабинет, распахнуть в нем окна, накинуть халат, сесть за стол и включить компьютер, как дверь отворилась и вошел Валерий.

– Если ты будешь меня преследовать, мне придется уволиться, – вздохнула Ольга, не отрывая глаз от компьютера. Разборки и выяснения отношений она ненавидела всей душой.

– Один разговор – это уже преследование? – Валерий изо всех сил старался говорить спокойно. С Олей по-другому нельзя. Начнешь давить или кричать – и вообще ее больше не увидишь.

– Говори, – устало вздохнула Ольга, поднимая глаза на Валерия, – но, если можно, коротко: у меня полно дел.

– Тебе что, совсем плевать? – Валерий на мгновение утратил хладнокровие; делая шаг по направлению к ней, он выглядел подавленным.

– Почему же? – удивилась Ольга, откидываясь в кресле и разглядывая Валерия. Хорош. Наверное, в этом и состояла ее ошибка: надо было выбирать кого-то менее привлекательного. – Ситуация неприятная, но я не вижу, как моя истерика может ее изменить. Поздравляю, что не пришлось прибегать к услугам нашей клиники. Ты можешь сам отлично делать детишек.

– Оль, ну ты же понимаешь, что это все бред? Я люблю тебя. Ну вспомни, сколько раз я тебе делал предложение? Кольца дурацкие дарил? Ждал, что ты поймешь, что я самый лучший и что мне можно и нужно верить.

– Валера, – рассмеялась Ольга, – как можно верить человеку, который спит с лаборантками?

– Я все улажу, – Валерий ушел от ответа.

– Не стоит, – покачала головой Ольга, вновь переключая внимание на компьютер. – Ты сам знаешь: я не люблю тебя и никогда не любила. Я сказала тебе сразу, что наши отношения – это вопрос удобства. При большом желании я найду тебе замену сегодня же.

Это больно ударило по Валерию, он скривил губы, удерживаясь от ненужных слов. Затем подошел вплотную к столу и посмотрел на Ольгу сверху вниз. Та его передвижения проигнорировала.

– Ты не сможешь найти мне замену за один день, – тщательно подбирая слова, сказал Валерий, лихорадочно соображая, что же ему делать и как поступить. – Будь реалисткой, Ольга.

– Всегда ею была, – улыбнулась Ольга, не отрывая взгляд от компьютера. – Теперь, если у тебя все, я бы хотела заняться работой.

Валерий с трудом сдерживал бешенство, проходя по длинному коридору, оформленному в успокаивающих бежевых тонах. Блестящий керамогранитный пол, теплые сливочные стены, умилительные фотографии малышей в окружении взрослых – антураж подстегивал страждущих расставаться с огромными деньгами, чтобы обзавестись одним из таких карапузов. Сколько всего Валерий видел в стенах этой клиники. Все стадии человеческих эмоций – от искрящейся надежды до черного глухого отчаяния. Нервные срывы, истерики, депрессии и даже попытки суицида. Страшная вещь – инстинкты, заложенные природой. Наверное, даже неплохо, что Ольга лишена возможности стать матерью. А он больше ни с кем никогда не хотел детей. Потому что для него ребенок – это не цель, это продолжение любви и любимой женщины.

Достав из кармана белого халата телефон, Валерий набрал номер приемной.

– Елена Петровна, вызовите ко мне Светлану Петриковскую из лаборатории.

Сплетница Елена наверняка сходит с ума, пытаясь разобраться в происходящем. Плевать.

Зайдя в кабинет, он сел за стол, на котором, кроме фотографии Ольги и компьютера, ничего не было. Первой мыслью было разбить портрет, который ему так нравился: Ольга, запечатленная на закате в красивейшем месте в Испании. Но он удержался: слишком много сделал, чтобы получить эту женщину, и просто так он ее терять не намерен. Не дождется. Все проблемы на пути к ней он решит.

Светлана эта – идиотка фирменная. Теперь Валерий и сам недоумевал, как мог попасться на такой примитивный крючок. Всего три раза – он хорошо помнил их. Но вовсе не из-за Светланы, а из-за обид, которые нанесла Ольга.

В первый раз это был отказ на очередное предложение руки и сердца. Тогда он вышел из себя и не сдержал данное себе обещание никогда не упоминать это имя. Спросил прямо: из-за Андрея ли это? Ольга, не умевшая и не желающая врать, ответила, что да. После чего просто ушла из ресторана.

Тогда он и позвонил Светочке, которая в последнее время щеголяла перед ним в короткой юбке и блузке, расстегнутой на лишнюю пуговку. Во второй раз он сам совершил глупость. В шутку предложил Ольге махнуть в Абиджан, вспомнить молодость. Предложил, а затем осекся, но было уже поздно. Ольга лишь холодно поинтересовалась, нарочно ли он выбирает такие места для отдыха, после чего предложила ему отправиться к себе домой, потому что неожиданно захотела остаться в одиночестве. Всегда эта проклятая Африка. Хотя нет, Африка тут ни при чем. Не в ней дело.

А в третий раз она просто отменила свидание, потому что устала и хотела побыть одна. У него тогда выдался тяжелый день. Жена одного депутата в четвертый раз потеряла ребенка на раннем сроке и закатила истерику с привлечением мужа и влиятельного отца. Валера тщетно пытался объяснить, что они не боги, что ЭКО – это всегда шанс пятьдесят на пятьдесят и что есть люди, которым удавалось достичь желаемого только с десятой попытки. На что доведенная до отчаяния женщина кричала, что к десятой попытке станет старухой, израсходует все яйцеклетки и муж ее бросит. И никакой ребенок ей уже будет не нужен. Скандал получился знатный. Муж с папашей пели хором, что направят в клинику проверки. Валере тогда пришлось задействовать все связи, чтобы утихомирить разбушевавшихся царьков.

Именно тогда Ольги в клинике не оказалось – обычно это она решала все проблемы с клиентами. Удивительным образом в присутствии этой снежной королевы никто не решался устраивать истерики и угрожать. Но она отправилась в спортзал, потому что на нее в очередной раз накатила меланхолия. Валера оказался в эпицентре скандала один. После разборок он направился к Светочке. Та казалась такой глупенькой, теплой и понимающей. Это было их третье свидание. А теперь ему предстояло распутывать узел, плотно затянутый вокруг его горла этой глупышкой.

Сейчас же Светочка впорхнула в кабинет, похожая на яркую птичку: короткое платье, украшенное цветами, волосы, выкрашенные в розовый цвет, и ярко-красные губы. Она закрыла дверь на замок и приземлилась ему на колени раньше, чем Валера успел это предотвратить.

– Привет, кукусик, соскучился? – игриво поинтересовалась она, проводя наманикюренным пальчиком по щеке Валерия.

– Я просил тебя так меня не называть, – одним движением сильных рук он спихнул Светочку с коленей и кивнул ей на стул перед столом.

– Хорошо, Валерий Николаевич, если вы предпочитаете на работе официальное общение, – нарочито громко сказала Светочка, пристраиваясь на стуле, предварительно удостоверившись, что юбка поднята максимально высоко и с места Валерия открывается отличный вид на ее кружевное белье. Затем она понизила голос, наклоняясь вперед, и шепотом поинтересовалась: – Нас слушают, да?

– Зачем ты позвонила Ольге? – проигнорировав маневры, поинтересовался Валера, не сводя со Светочки тяжелого взгляда.

– Я случайно, – потупилась та.

Это было настолько глупо, что Валера даже не стал отвечать. Лишь продолжал пристально смотреть, приглашая развить тему.

– Да, я хотела, чтоб она знала! – Неожиданно Светочка гордо задрала голову и с вызовом уставилась на Валерия. – А что? Как будто я не в курсе, что ты с ней крутишь! Все знают.

– Тебе не кажется, что такие новости прежде сообщают всем причастным?

– Причастным к чему? – не поняла Светочка. Валера с трудом удержался, чтобы не закатить глаза.

– Вначале следовало сказать о беременности мне.

– Говорю, куку… Валерий Николаевич. Вы скоро станете папочкой, – просияла Светочка.

– Сколько? – Валерий потянул руку в карман пиджака за бумажником.

– Что «сколько»? – не поняла Светочка.

– Сколько сейчас стоит аборт? – уточнил Валерий, доставая бумажник и выжидающе глядя на Светочку. – И сколько ты хочешь за причиненные неудобства?

– Аборт? – мимолетная подруга выглядела по-настоящему растерянной. – Но я не собираюсь делать аборт. Я думала, что мы…

– Что мы что? – Валерий приподнял бровь, с трудом удерживаясь от саркастической ухмылки. Еще закатит истерику, а он их терпеть не может.

– Что мы будем вместе, конечно! – возмутилась Светочка. – Ты, я и наш малыш! Ты уже не мальчик, я тоже готова создать семью. Я молода, здорова, рожу тебе еще детей…

– Я не хочу, – просто сказал Валерий.

– Что не хочешь? – Сознание Светочки путалось, все пошло не по плану. В ее картине мира рассерженная Ольга должна была выставить Валеру вон, а тот, как это случалось в последнее время, кинуться в поисках утешения в ее объятия. Она бы официально сообщила ему о малыше, он бы надел ей колечко на палец, они сыграли бы красивую свадьбу где-нибудь в Италии, и все подруги ей бы завидовали.

– Детей не хочу. Так сколько?

– Как ты можешь не хотеть детей? Ты же их создаешь, – пролепетала Светочка.

– Создаю не я, а технологии. Лично я за то, чтобы детей делали с любимыми людьми. А тебя я не люблю, я ясно выразился?

– Куда уж яснее. – От холодного душа, которым ее окатил Валерий, Светочка неожиданно пришла в себя. Она встала, с трудом сдерживая слезы, гордо задрала подбородок и уставилась на Валерия.

– Я не буду делать аборт. Нашего малыша мы будем растить вместе, или я…

– Что ты? – в этот раз Валерий не удержался от усмешки.

– Я хорошо знаю, что происходит в клинике, – Светочка выложила свой последний козырь.

– И что же происходит в клинике? – улыбка Валерия стала несколько натянутой.

– Вы продаете детей! – выпалила Светочка, слезы просохли, глаза победно сверкнули.

– Ты с ума сошла?

– Нет! Ты и твоя драгоценная Ольга. У меня есть доказательства!

Валера неожиданно резко перегнулся через стол и, схватив Светочку за руку, потянул ее к себе.

– Пусти, мне больно! – попыталась протестовать та, но Валерий ее проигнорировал.

– Мы все делаем в рамках закона.

– Для всех этих китайских старперов? – выкрикнула Светочка, а Валерий оставил свой выдержанный тон.

– Заткнись и не болтай о том, чего не понимаешь, – процедил он сквозь зубы. – Целее будешь.

– Ты мне угрожаешь? – Светочка отчаянно пыталась выглядеть храброй, но внезапно ей стало холодно и страшно.

– Забочусь о матери своего будущего ребенка, – глумливо усмехнулся Валера и отпустил ее руку. От неожиданности Светлана чуть не упала. Сделала несколько шагов назад, растирая руку и глядя на Валерия мокрыми от слез глазами.

– Узнай все, что нужно, я оплачу. – Валерий откинулся на спинку кресла и попытался успокоиться.

– И не подумаю! – выпалила Светочка и бегом кинулась к выходу из кабинета. Нарочито громко хлопнула дверью, демонстративно давая понять, что думает о происходящем.

– Идиотка, – процедил сквозь зубы Валера.

Наверное, он поэтому так и любит Ольгу: та истерикам не подвержена. Впрочем, иногда ему даже хотелось, чтобы она закричала, расплакалась, бросила в него что-нибудь, в конце концов, а не смотрела, словно в глазах у нее кусочки льда. А ведь их не было в тот день, когда он ее впервые увидел. Увидел и полюбил. А теперь мог потерять.

Ну что же, он сделает все, чтобы этого не допустить. И он, и она взрослые умные люди, и Оля должна понимать, что если бы она не была с ним так холодна, то этой ошибки никогда бы не произошло. Но ничего страшного. Ошибки, они на то и делаются, чтобы их исправлять.

Ольга

День прошел словно в тумане. Стандартное подписание договоров, объяснение условий, экскурсии по клинике.

Из тумана ей пришлось вынырнуть лишь для одной важной встречи.

Эту пару она вела лично, потому что история ее тронула. За почти десять лет своего существования их клиника обрела такую репутацию, что вместе с простыми смертными в нее потянулись и очень уважаемые люди. Дмитрий Разумный и его жена Вера были из этой категории.

Адвокатское бюро Разумного занималось самыми неоднозначными делами: коррупционными и политическими скандалами, уголовными обвинениями известных персон. Самым громким из последних была защита известного актера, который в пьяном состоянии сбил насмерть молодую девушку на пешеходном переходе. Ольга была уверена, что его отмажут, ведь Дмитрий лично вел это дело, и Ольга знала, что адвокат достаточно влиятелен, чтобы нарисовать актеру кучу психиатрических диагнозов, расстройств, депрессий и прочих страшных слов, которые помогли бы тому избежать наказания. Но актер получил по полной и оказался за решеткой.

Дмитрий для приличия пригрозил апелляцией, впрочем, не сильно громко, после чего Ольга его зауважала. Она прекрасно знала, что это было единственное дело, которое Разумный проиграл за всю свою адвокатскую карьеру. И если бы он действительно хотел, он бы его выиграл. Поэтому, когда Дмитрий с супругой обратились в клинику, Ольга взяла их на личный контроль.

История была болезненной. Врачебная ошибка положила конец мечтам Веры о материнстве: во время операции врачи перепутали яичники и вырезали здоровый, оставив больной, который в последствии тоже пришлось удалить. С этого дела и началась звездная карьера ее мужа, которому удалось доказать врачебную халатность и добиться увольнения всех причастных без права когда-либо продолжать врачебную деятельность. Случай, можно сказать, фантастический. Ольга не была уверена, что победа в громком деле облегчила страдания Веры Разумной, поэтому к молодой женщине она относилась с особым вниманием и сочувствием.

Они договорились о донорской яйцеклетке и суррогатной матери. Вера, у которой после неудачной операции развилась такая депрессия, что ей даже пришлось лечиться в психиатрической клинике, отказалась сама носить ребенка. Она объясняла это страхом и боязнью навредить будущему малышу, но Ольге казалось, что она знает причину: Вере тяжело осознавать, что ребенок, которого она носила бы под сердцем, не был ее в полном смысле этого слова. Она постаралась намекнуть на это Дмитрию, предложив помощь квалифицированного психолога, но тот отказался, отрезав, что они с женой все обсудили и обо всем договорились.

Ольга помогла выбрать донорскую яйцеклетку и суррогатную мать. Сама Вера не пожелала знать, кто носит ребенка. На несколько месяцев она уехала на ретрит в Индию в поисках себя, затем увлеклась разными духовными практиками и к моменту, когда Ольга снова увидела ее уже с младенцем на руках, выглядела почти нормально. Почти.

Малышка родилась с шестью пальчиками на ноге, подобная аномалия имелась у матери Дмитрия. Девочке, которую назвали Агатой, было всего две недели от роду, и Ольга организовала для пары консультацию с детским хирургом. Добавочный палец был соединен с основным при помощи кожной мембраны, поэтому было важно провести операцию по его удалению в первые месяцы жизни.

– Она чудо, правда? – Дмитрий словно помолодел на несколько лет. Он не выпускал маленькую Агату из рук и постоянно смотрел на нее с улыбкой. Вера сидела рядом, сложив руки на коленях, словно прилежная ученица, и глядела перед собой.

– Вы в порядке? – Ольга посмотрела на молодую женщину, которая не производила впечатления счастливой матери.

– Да, а почему вы спрашиваете? – немного резко ответила та, не поднимая глаз на Ольгу. Худая, даже слишком, со светлыми волосами, которые нуждались в мытье. Выглядела Вера неважно. Под глазами глубокие тени, худые руки беспокойно теребят яркую длинную юбку. На лице ни грамма косметики. Но тем не менее она была привлекательной, что объяснялось ее молодостью и тем неуловимым шиком, который присущ любимым женам и дочерям состоятельных людей. Дорогая одежда, обувь и сумка с лихвой компенсировали нездоровый блеск в глазах и даже немытые волосы.

– Мы плохо спим, у маленькой болит животик, – голосом блаженного идиота сообщил Дмитрий. – Сегодня пришлось взять ее к себе в кровать, успокоилась, только когда согрелась.

– Возможно, стоит привлечь квалифицированную няню на первое время? – осторожно предложила Ольга. Вера Разумная не выглядела счастливой от того, что новорожденный младенец провел с ней ночь в одной постели. – Это бы помогло уменьшить стресс и дать всем время привыкнуть друг к другу и адаптироваться.

– Вот уж глупости, – отрезал Дмитрий. – Сами знаете, как долго мы шли к нашей Агуше. Мы со всем справимся, правда, милая?

Милая молча кивнула, а Ольга не стала настаивать. Вера была значительно моложе мужа, поэтому оставалось надеяться, что у молодого отца хватит ума и такта поддержать жену в непростой ситуации. Иногда нужно просто дать время привыкнуть и полюбить. Не у всех матерей просыпается любовь к родному ребенку в первые секунды после родов, что уж тут говорить о младенце, выношенном чужой женщиной.

– Хорошо. Результаты анализов прекрасные, мы не обнаружили хромосомные нарушения и другие болезни, что дает нам основание полагать, что полидактилия – шестой пальчик Агаты – не является признаком более серьезных заболеваний.

– Но у Димы же этого нет, – вдруг подала голос Вера.

– Все верно, но лишние пальцы были у его матери. Дмитрий просто носитель гена.

– Вы же говорили, что проводили генетическую проверку эмбриона, – продолжила упорствовать Вера.

– Естественно, мы исключили самые тяжелые нарушения, такие как болезнь Дауна, но мы не в состоянии предвидеть все, медицина еще не шагнула настолько далеко. К тому же до конца неизвестно, почему развивается полидактилия, но появляется она с пятой по восьмую неделю эмбриогенеза, в этот момент плод уже находится в утробе матери.

– И что нам теперь делать, просто отрезать этот палец и все? – это прозвучало довольно резко, и Ольга бросила быстрый взгляд на Дмитрия, но тот был полностью поглощен малышкой. Агата была копией отца: родилась с такими же темными волосами и светлыми глазами.

– Все подробности операции вам объяснит хирург, он уже ждет вас. Чем быстрее вмешательство будет проведено, тем менее травматично это для ребенка. Еще я организовала вам консультацию с педиатром, чтобы исключить дисплазию тазобедренных суставов.

– То есть у нее еще и что-то с ногами? – с отчаянием воскликнула Вера. Ольга покачала головой.

– Это просто рутинная проверка, чтобы все исключить.

Вера ничего не сказала, а Дмитрий пояснил жене:

– Сама знаешь, мама прекрасно живет со своей проблемой и чувствует себя абсолютно здоровой. Точнее, никакой проблемы у нее нет, ее решили еще в детстве. И у Агуши не будет, правда, малышка? – Дмитрий осторожно коснулся пальцем носика девочки, та в ответ улыбнулась.

– Твоя мать не ходит в босоножках, потому что у нее ступня уродливая, – огрызнулась Вера.

– Босоножки не главное в жизни, – отбил подачу Дмитрий и встал, давая понять, что разговор окончен. – Как нам пройти к хирургу?

– Я вас проведу, – Ольга встала и направилась к выходу из кабинета. На ходу улыбнулась малышке, рассматривающей мир серьезными глазами, и бросила озабоченный взгляд на Веру: молодой женщине явно требовалась помощь.

Дальше день покатился своим чередом. Валера больше к ней не заходил, значит, приедет вечером: в том, что просто так он не отступит, Ольга была уверена. Поэтому сегодня после работы она домой не пойдет.

Близких подруг, с кем можно было бы обсудить происходящее, у Ольги не было. Сестре звонить не хотелось, от советов Эжени следовало держаться подальше. Наверное, пришло время завести кота. Или парочку. Говорят, они отличные слушатели.

Ольга бросила взгляд на часы – дорогие, подарок Валеры – и задумалась, что же ей делать дальше.

Она решила поехать в небольшой клуб, который недавно открылся на улице, которая отрезала центр от индустриальной части города. Заведение было небольшим, и его самым большим преимуществом было то, что войти можно было только по клиентским карточкам.

Клиент, презентовавший ей карту с козырным номером «три», уверял, что всяким непонятным личностям и молодежи вход в клуб заказан. Исключительно респектабельные клиенты. Ольгу это вполне устраивало, потому что такие не смотрят на женщин, перешагнувших тридцатилетний рубеж. Им все подавай вчерашних школьниц, которых можно подстроить под себя. Так что она сможет спокойно напиться в одиночестве.

Воспользовавшись помадой и карандашом, валяющимися в ее машине, она навела относительную красоту и решила все-таки быстро заехать домой, чтобы оставить машину на парковке. До клуба можно было дойти пешком, а так как Ольга собиралась пить, то за руль она потом сесть не сможет (если и были в ее жизни правила, которых она придерживалась неукоснительно, то никогда не садиться на руль нетрезвой было одним из главных).

Вряд ли Валера будет караулить ее возле дома. Для таких, как он, всегда важно соблюдать приличия. Он никогда не станет выяснять отношения там, где их могут услышать, поэтому будет ждать в квартире, куда Ольга не пойдет.

Оставив машину на парковке не во дворе, а возле магазина (возможно, Валера, не найдя ее машину во дворе, отправится к себе домой), Ольга, оглядевшись по сторонам и никого не заметив, отправилась в клуб пешком, предварительно отключив мобильный.

Ей понадобилось пятнадцать минут, чтобы дойти, и она прогулялась с удовольствием. Теплые летние вечера начинали все больше захватывать город и напоминали ей о ежедневных прогулах с женихом в их лучшие годы. Они были молоды, бедны, и пешие прогулки были одним из немногих доступных удовольствий. Наверное, поэтому она так редко гуляла сама. От мысли об Андрее настроение стало еще хуже.

Добравшись до клуба – глухая кирпичная стена, а в ней бронированная дверь, – Ольга предъявила на входе клиентскую карту и зашла в небольшое помещение, где негромко играла музыка. Никаких оглушающих бессмысленных ритмов, только акустическая обработка знакомых хитов. Это Ольгу немедленно подкупило. Клуб был наполовину пуст: скорее всего, основная публика соберется после девяти вечера, завершив все дела и поужинав в другом месте. Что ж, прекрасно.

Она села за барную стойку и кивнула бармену, незамедлительно оказавшемуся рядом:

– Одну «Маргариту», пожалуйста. И не жалейте текилы, я доплачу.

– Этого не требуется, – безукоризненно вежливо сообщил бармен, – мы никогда не разбавляем коктейли.

– Значит, вы скоро закроетесь, – усмехнулась Ольга.

– Посмотрим, – философски ответил бармен и отправился делать напиток.

Клуб потихоньку заполнялся посетителями, в основном все были парами или компаниями. На Ольгу, сидящую в углу возле барной стойки, никто не обращал внимания. Прекрасное место.

После третьей «Маргариты» жизнь перестала казаться ей полным отстоем. Конечно, напиться можно было и дома, но Ольге почему-то казалось, что этот рубеж переступать не стоит.

После десяти вечера время полетело незаметно. Время от времени ее мысли возвращались к Валере. С чего это ее так развезло? Его поведение вполне вписывается в программу человеческого самца, обусловленную природой, против которой, как известно, не попрешь. Он приближается к возрасту, когда на первое место выходит вопрос воспроизведения потомства, а Валерий детьми так и не обзавелся. Вполне логично, что, сам того не осознавая, он ищет молодую самку, которая сможет ему это самое потомство дать. В отличие от нее, Ольги. Все ожидаемо и предсказуемо. С чего она вдруг решила, что с Валерой все будет не так? Или она просто об этом не думала?

Чтобы отогнать назойливую мысль, Ольга заказала новый коктейль и махнула бармену, который начинал смотреть на нее с неодобрением:

– Спокойно, все под контролем, – заверила она его, хотя слова с трудом слетали с языка.

– Как скажете, – кивнул тот, протягивая ей очередную «Маргариту». Ольга сделала глоток, и ей показалось, что в этот раз текилы все-таки не долили.

Мысли начинали путаться, и Ольга сама не заметила, в какой момент напитки ей стал заказывать симпатичный молодой человек, присевший за барную стойку рядом с ней и представившийся Георгием.

– Можешь звать меня Гошей, – предложил он, протягивая Ольге очередную «Маргариту». Пятую или шестую, а возможно, даже восьмую, она уже немного сбилась со счета.

– Может, не стоит? – хихикнула Ольга.

– Почему же? – удивился парень. – Ты сама пришла?

– Как такая женщина может быть сама? – оскорбилась Ольга. – Вон там целая толпа моих поклонников, – она ткнула куда-то в центр клуба и снова вернулась к напитку.

– А ты забавная, – оценил Гоша. – Не хочешь прокатиться? Покажу тебе ночной город.

– Я слишком стара для ночного города, – покачала головой Ольга, впервые остро чувствуя полное одиночество. В последний раз в ночном клубе она была с Андреем… Впрочем, худшее, что она могла сейчас сделать, – это погрузиться в ностальгию. Уж лучше и в самом деле ночной город с этим, как, он сказал, его зовут?

– Поехали. – Ольга слишком резко встала и покачнулась, но Гоша подхватил ее, не давая упасть. Она присмотрелась: ну что же, совсем неплохо.

Вьющиеся темные волосы, зеленые глаза, легкая небритость, мощное, красивое тело. Возможно, модель или диджей: где еще может работать молодой человек, у которого есть столько времени на уход за собственной внешностью?

Гоша кинул на стойку купюру, Ольга запротестовала:

– Я сама могу за себя заплатить.

– Конечно, можешь, – кивнул Гоша, – но позволь это сделать мне.

– Ну, если ты так настаиваешь. – Ольга чувствовала, что голова кружится, и ей захотелось домой. Но домой сейчас нельзя. Чертов Валера. Неужели так сложно уйти по-английски, тем более когда накосячил? Вместо этого она должна страдать в обществе этого, как, он сказал, его зовут?

– Поехали ко мне. – Гоша повел Ольгу к выходу из ночного клуба. – У меня дома есть кое-что интересное. Расслабимся, хорошо проведем время.

– Наркотики, что ли? – светски уточнила Ольга и фыркнула: – Тоже мне интересное.

– Пробовала? – Гоша вывел ее на улицу и повел к красному спортивному автомобилю. Пижон.

– Мальчик мой, чего я только не пробовала. Проблема в том, что это совсем не помогает. Только делает хуже, – расстроенно покачала головой Ольга.

– Поехали, расскажешь. – Гоша, казалось, не обращал на ее слова никакого внимания. Он открыл перед Ольгой дверь, посадил ее в машину и пристегнул.

– Какой ты внимательный, – оценила та, закрывая глаза и чувствуя, что сейчас погрузится в сон.

– Я вообще золото, – заверил новый знакомый, а Ольга с трудом удержалась, чтобы не поморщиться. Господи, какая банальщина.

Машина двинулась с места, а Ольга закрыла глаза и отключилась.

Валера

Валера прождал ее в квартире несколько часов. Машина Ольги была на стоянке возле магазина, значит, сама она где-то неподалеку. Возможно, зашла поужинать в ресторан, чтобы избежать разговора с ним. Ольга прекрасно понимала, что Валерий придет объясняться. То, что она не сменила в течение дня замки, он посчитал хорошим знаком. Она умная, он все объяснит, и она поймет.

Спустя пару часов ему надоело ждать. Похоже, Ольга решила поупрямиться и домой вернуться как можно позже. Немного детское поведение, нетипичное для нее. Ну что же, раз гора не идет к Магомету, значит, Магомет идет к горе.

Валерий решил обойти все рестораны, находящиеся рядом с домом Ольги, и проверить, где она прячется.

Светочка увидела его, когда уже подходила к подъезду Ольги Александровны. Утром Валерий ее обидел. Рана оказалась глубже, чем она ожидала. Она не подала виду, конечно, остатки гордости у нее сохранились, но то, что Валера может так просто убить их ребенка, девушку глубоко ранило и шокировало. А ведь ей казалось, что он ее любит. По крайней мере, ночами он был страстен. Ну что же, она все равно добьется своего. Единственным человеком, который мог оказать влияние на Валерия, была Ольга, поэтому именно через нее Светочка и собиралась действовать.

Светлана успокаивала собственную совесть тем, что сейчас она расскажет Ольге обо всем, что знает (почему-то она была уверена, что та не в курсе происходящего, хоть и заявила Валере обратное). Пригрозит обнародовать информацию, Ольга не захочет терять клинику (а в том, что Ольга Александровна клинику любит больше, чем Валерия, Светочка даже не сомневалась) и как-то заставит упрямца жениться на ней. Свете не хотелось задумываться и признавать, что план ее – абсолютная дикость. Потому что в глубине души она знала правду. На самом деле она хотела лишь одного – отомстить всем. И чтобы оба знали, что месть идет от нее.

Увидев, как Валера в мрачном расположении духа выходит из подъезда, Светлана шагнула в сторону от света фонарей и даже присела, спрятавшись за массивной клумбой, преграждающей дорогу к одному из подъездов. Она затаила дыхание, когда Валера прошел мимо нее, совсем близко, еще немного – и он бы почувствовал запах ее духов, которыми Светлана щедро надушилась, чтобы придать себе храбрости. Но он явно был погружен в свои мысли и о такой мелочи, как духи чужой женщины, не задумывался.

Быстрым шагом Валера вышел со двора. Светлана выждала еще немного, а затем юркнула к подъезду Ольги Александровны и начала жать на кнопки домофона, выслушивая ругань потревоженных жильцов, пока один из них не нажал на кнопку и не впустил ее.

С легким замиранием сердца Света зашла в подъезд старой сталинки. Она слышала сплетни, гуляющие по офису, что Валера презентовал Ольге квартиру на самом верхнем этаже элитной новостройки с панорамными окнами и потрясающим видом на город (а ей, Светлане, он лишь один раз подарил духи, те самые, которыми она надушилась). Но Ольга отказалась от подарка. Заявив, что будет жить в квартире, в которой когда-то жил ее дед, проработавший всю жизнь военным атташе, дослужившийся до довольно высокого чина и получивший в подарок за работу двушку в сталинке почти в самом центре города. Светлане вдруг стало обидно. Почему одним квартиры и машины, а они еще носом крутят и от подарков отказываются, а другим духи, самые попсовые и недорогие? Что она, Светлана, делает не так?

Она нажала кнопку вызова старого лифта, за которым можно было наблюдать сквозь ажурную сетку лифтовой ограды, и принялась обдумывать то, что скажет Ольге.

Сообщая Ольге по телефону, что она беременна от Валерия, Светлана слов особо не подбирала. Просто набрала номер, представилась и вывалила всю правду. Ольга молча выслушала, поблагодарила за информацию и пожелала легкой беременности. На этом их общение закончилось, но Светлана не могла не восхититься: стальная все-таки женщина Ольга Александровна. Она бы так не смогла. Сразу бы кинулась к сопернице, расцарапала бы ей лицо и вырвала бы все космы. Пусть ходит лысая!

Светлана поднялась на четвертый этаж, где, по ее расчетам, должна была находиться квартира Ольги. Она решила действовать без плана. У нее, натуры импульсивной и эмоциональной, так получалось лучше всего.

Обнаружив нужную ей квартиру под номером 80 (данные она подсмотрела у подружки Надьки, отвечающей за кадры), она нажала на кнопку звонка и прислушалась. Тишина. Неужели нет дома? Девушка еще несколько раз надавила на звонок – безрезультатно.

Внезапно она почувствовала подступающую к горлу тошноту и рвоту. В ужасе от того, что ее может стошнить на двери квартиры Ольги (до чего смешной и нелепой она будет тогда выглядеть!), Светлана со всех ног бросилась вниз по лестнице, буквально пролетела четыре этажа и оказалась на улице ровно в тот момент, когда ее стошнило. Борясь одновременно с истерическим смехом и слезами, Светлана уселась на лавочку и постаралась отдышаться. Надо зайти в магазин – вроде бы в доме с той стороны есть круглосуточный – и купить воды, чтобы умыться и прополоскать рот. А потом вернуться и дождаться Ольгу. Глупо будет уйти, не поговорив с ней.

Немного успокоившись, она встала со скамейки и, оглядываясь по сторонам, чтобы избежать столкновения с Валерой, направилась к выходу со двора.

Тем временем Валера заглянул уже в три ресторана, находившихся в непосредственной близости от дома Ольги, и раздумывал, стоит ли ему сходить в новый ночной клуб, который находился в пятнадцати минутах ходьбы, но Валера не был уверен, что та отправится в клуб. В любви к подобным заведениям Ольга не была замечена.

Он снова набрал ее номер: бесполезно, она не ответила. Наверное, телефон отключила. Сделав круг по окрестностям, Валера вернулся к ее дому: окна квартиры по-прежнему были темными. Чтобы немного упокоить нервы и чем-то себя занять в ожидании, он все-таки решил прогуляться до клуба и заодно немного проветриться.

К клубу он попал ровно в тот момент, когда едва стоящая на ногах Ольга садилась в машину к какому-то молодому хлыщу. Первым порывом было броситься к ней и дать по морде парню, позволившему себе слишком крепко прижимать Ольгу к себе, усаживая ее в машину. Но Валера сдержался.

Пусть. Он это переживет, закроет глаза, так у них будет один-один, после чего Ольга должна стать более сговорчивой. На всякий случай он сфотографировал и молодого человека, и пьяную Ольгу (кстати, до этого он видел ее пьяной лишь один раз в жизни, и это было связано с первой годовщиной смерти Андрея). Ему даже немного польстило, что чувства Ольги к нему оказались по силе равны тем, что она испытывала к Андрею. Валера также зафиксировал номер машины, которая увезла Ольгу в ночь. На всякий случай. А затем решил вернуться к ее дому, чтобы дождаться ее возвращения.

Но чем ближе он подходил к дому, тем хуже ему становилось от одной мысли, что сегодня ночью Оля будет принадлежать кому-то другому. Нет, это все абсолютно неправильно. Да, он ей изменил, но она… она не имеет на это права. После всего того, что он для нее сделал, она его, и точка. Она не может так с ним поступить. Неужели она не шутила, когда говорила, что может найти ему замену за один день? Но это невозможно. Не думает же она и в самом деле, что какой-то пацан из клуба может сравниться с ним?

Ярость разгоралась, словно костер, раздуваемый злым ветром. Он ей отомстит. Накажет, сделает что-то, что ей не понравится. Пусть ей тоже будет больно. Ведь наверняка новость о беременной Светочке ее ничуть не ранила, ведь ей же плевать на него и на всех его Светочек.

Машина Ольги стояла возле магазина. В голове пульсировала только одна мысль: она все-таки нашла ему замену. Как и обещала. В тот же день. Но разве этот сопляк может его заменить? Да у него машина стоит в пять раз дешевле той, которую Валерий подарил Ольге на тридцать лет. Двухместный «Порше Панамера». Пятьсот пятьдесят лошадиных сил.

Ольга очень любила свой автомобиль и первое время даже в магазин на нем ездила. Ну что же. Это ее заденет, однозначно. И проучит. Заставит понять, что есть грани, которые переступать нельзя.

У Валерия были запасные ключи от машины. Ольга пару раз забывала дома свои, и он ее выручил (пытался показать этой неблагодарной дуре, что без него она не выживет). Открыв машину, он сел за руль. Идея пришла сама собой, он даже ее не обдумывал. За то преступление, которое она совершает сегодня ночью, полагается соответствующее наказание.

Он завел двигатель и медленно направил машину к дому Ольги. Жители старой шестиэтажки блокировали подъезды к своим парадным мощными клумбами, чтобы бессовестные водители не парковались у них на пути. Отлично. То, что нужно.

Он кинул взгляд на часы: время приближалось к полуночи. Большинство уже спит. Во дворе у Ольги достаточно темно, чтобы никто не заметил, кто сидит за рулем. Впервые ее упрямство сыграло ему на руку. Сколько раз он предлагал ей переехать в квартиру, которую он купил для них двоих. Но она отказывалась, цеплялась за квартиру деда, которая хоть и была расположена в некогда хорошем доме, но не могла похвастаться ни охраной, ни камерами, ни другой системой безопасности.

Валера нажал до упора на педаль газа. Пятьсот пятьдесят лошадиных сил взвыли в тишине ночи, и во двор он влетел на огромной скорости, направляя машину к мощной клумбе, охраняющей вход в подъезд Ольги. В последнюю секунду он заметил, как в свете фар несущегося на нее «Порше Панамера» застыла девушка с бутылкой воды в руке. Застыла, словно испуганный олень, не в силах двинуться с места. А когда Валера осознал, что происходит, было слишком поздно.

Тормоза завизжали, но столкновения уже было не избежать. Глухо ударившись о стальной корпус дорогого автомобиля, девушка перелетела через клумбу и отлетела на бетонные ступени подъезда Ольги. В машине сработала подушка безопасности, и Валере понадобилось несколько секунд, чтобы освободиться из ее удушающих объятий, выбраться наружу и броситься к Светлане.

Из-под ее головы уже растекалась темно-бордовая лужа, смешиваясь с розовыми волосами и придавая им странный оттенок. Опытным взглядом медика Валера сразу определил: Света не жилец. После чего его парализовал ужас. Его арестуют за убийство. Его посадят, и Ольга совершенно точно достанется кому-то другому.

Валерий понимал, что ему нужно прямо сейчас позвонить в «Скорую». Он должен взять на себя ответственность. Кто знает, может, Ольга и станет его ждать или хотя бы поймет, как сильно он ее любит, и, возможно, простит. Он наймет адвокатов, ему уменьшат срок за хорошее поведение, потянет за нужные струны… Но все эти мысли проносились, словно скорый поезд мимо позабытого богом перрона. Впервые в жизни Валера отчетливо осознал, что прямо сейчас ему плевать на Ольгу и на кого-то другого. Проснувшийся первобытный страх за собственную жизнь кричал: беги. Беги отсюда.

Окна дома начали просыпаться, один за другим в них зажигался метающийся свет, занавески одергивались, створки распахивались, где-то протяжно заскрипели старые балконные двери, и Валерий побежал. Так быстро, как только мог. Затем резко остановился: отпечатки! В машине Ольги остались его отпечатки! Но он тут же успокоил себя. Это нормально, что они там есть. Позавчера они ужинали в ресторане, и он отвез ее домой в ее собственной машине. Хуже будет, если отпечатков в машине не окажется: это сразу вызовет подозрения. И Валерий прибавил скорости, чтобы как можно дальше оказаться от места, где в воздухе уже разливался запах смерти.

Ольга

Их поцелуи становились все горячее, и они буквально вывалились из лифта на лестничную площадку. Кожаная куртка нового знакомца упала на пол, туда же полетела и сумка Ольги. Казалось, что эти двое сольются в экстазе прямо на лестничной клетке. Парень полез в карман в поисках ключей, и этого короткого мгновения Ольге хватило, чтобы остудить голову.

Что она здесь делает? Зачем все это? Завтра утром она будет чувствовать себя только хуже.

– Знаешь, я домой поеду. – Гоша уже повернул ключ в замке квартиры, расположенной на третьем этаже неплохого дома, из тех, что недавно начали массово строить на городской набережной. Раньше там было место для прогулок, а сейчас все превратилось в застройку. Он распахнул дверь, ведущую в квартиру, и потянул Ольгу за руку.

– Ты чего? Обещаю, тебе понравится! – он улыбнулся, принимая все происходящее за игру.

– Я устала и хочу домой, – покачала головой Ольга, высвобождая руку и оглядываясь по сторонам в поисках сумки.

– Ты же это не серьезно? – С лица Гоши начала сползать улыбка. Такой женщины у него еще не было. Раньше он выступал все больше по молодым девицам, которым по случаю продавал наркотики. Под дозой они были готовы на все. Эта была не такая. Старше, умнее, красивее. И Гоша уже завелся. А когда Гоша заводился, он очень не любил, если кто-то портил ему удовольствие.

– Серьезно, – вздохнула Ольга. – Спасибо за напитки и все такое, но я домой.

Она сделала несколько шагов к лифту, тогда Гоша схватил ее за руку и довольно ощутимо тряхнул.

– Ты что, охренела? Куда ты собралась? – голос парня утратил дружелюбие.

– Домой, – все также спокойно проинформировала его Ольга и выразительно посмотрела на руку. – Убери, синяки останутся.

– Хрен тебе, – высокий спортивный парень изо всех сил толкнул невысокую хрупкую Ольгу так, что та отлетела от двери лифта и буквально впечаталась в противоположную стену. В ту же секунду он оказался рядом с ней, прижал ее к стене и грубо рванул платье в попытке раздеть.

– Зачем ты так? Новая вещь, дорогая, – все также спокойно вздохнула Ольга. Алкоголь испарился, она снова могла мыслить четко, только немного медленно. Ольга ощупала голову, которой стукнулась о стену, нахмурилась и пожаловалась: – Теперь шишка будет. Разве можно так с девушками?

– Какая ты девушка? – вдруг засмеялся Гоша. – Да ты вообще радуйся, что тебя кто-то хочет, в твоем-то возрасте.

Ему удалось разорвать платье на Ольге, под которым обнаружилось кружевное белье, и он стал рвать крепкую ткань дальше, стараясь добиться своего.

– А я радуюсь, разве не видно? – меланхолично спросила Ольга и, воспользовавшись тем, что обидчик застыл на секунду, переводя на нее удивленный взгляд, со всех сил резким ударом ноги врезала ему в пах.

– Ах ты… – Гоша согнулся пополам от боли, но попытался схватить ее за руку. Ольга вцепилась в него, толкнула огромного парня, и тот кубарем скатился с лестницы на один пролет, взвыв от боли. Ольга последовала за ним и заглянула в глаза, в которых уже наливалась боль и неожиданно страх.

– Запомни, мальчик: если женщина, пусть даже и престарелая, говорит тебе «нет», это значит «нет», на всех языках мира. Понял, придурок? И потише тут, соседей разбудишь, – после чего еще раз размахнулась и ударила его ногой в пах. Парень снова согнулся от боли, но кричать поостерегся.

Ольга, пошатываясь, поднялась на лестничную клетку к квартире Гоши, подняла с пола свою сумку и его куртку, накинула ее на себя: разгуливать в порванном платье по улицам города было неуместно и небезопасно, даже если занимаешься тайским боксом.

– Это я возьму в качестве компенсации, – сообщила она Гоше, заходя в лифт и нажимая на кнопку первого этажа. Пока двери закрывались, она не выдержала и крикнула: – Скажи наркотикам «нет». Они еще никого до добра не доводили.

Спустившись на первый этаж, она вышла из подъезда и попыталась сообразить, где находится. Ясно было лишь то, что она где-то на набережной. Но здесь настроили столько всего с момента, как Ольга была тут в последний раз, что она заплутала во дворах в поисках выхода.

Ей понадобилось некоторое время, чтобы выйти на пустынный проспект Рокоссовского, где она махнула рукой и остановила старую «девятку».

– Комсомольский проспект, шесть, – попросила она водителя, плюхаясь на заднее сиденье.

– Это возле леса?

– Возле леса.

Ольга откинулась на спинку кресла, прикрыла глаза, выдыхая и пытаясь удержаться от сна, чтобы не отключиться по дороге до дома. На сегодня ей хватит приключений, поездка пьяной домой к незнакомцу из клуба была ее самым идиотским поступком за последние десять лет. Зачем она это сделала? Неужели измена Валеры и новость о том, что тот скоро станет отцом, настолько выбила ее из колеи?

В себя Ольгу привели разноцветные огни сирены «Скорой помощи». Она распахнула глаза, припадая лицом к окну машины. Сердце екнуло: что могло случиться ночью в их тихом дворе? Машина остановилась.

– Что-то у вас тут происходит, – глубокомысленно заметил водитель, жадно глядя на огни, скользящие по соседним домам.

Ольга ничего не ответила. Пошатываясь, она вышла из машины, кинув водителю смятую купюру, и медленным шагом направилась ко двору.

Вначале она увидела собственную машину, разбитую о массивную тумбу возле подъезда. А затем узнала и девушку, которую медики осторожно грузили на носилки.

Алкоголь выветрился окончательно. Ольга сорвалась с места и побежала к подъезду, краем сознания регистрируя происходящее. Ее машина разбита до такой степени, что сработала подушка безопасности. А на том месте, где только что лежала Светлана – ступеньках подъезда, – осталась огромная лужа крови. Точнее, две лужи – там, где была ее голова, и ниже ее пояса.

Также, как и Валерию, ей хватило одного взгляда на лицо Светланы, чтобы понять: не жилец.

– Света! – Ольге удалось пробиться к девушке в тот момент, когда ту уже грузили в «Скорую».

– Вы ее знаете? – поинтересовалась усталая женщина-медик средних лет.

– Да, это моя сотрудница, – пробормотала Ольга, а Светлана с трудом открыла глаза, словно выныривая из темного омута, куда ее уже затягивала невидимая сила. В глазах на секунду мелькнуло узнавание:

– Эмбри… эмбри…

– Что? – Ольга наклонилась пониже, чтобы расслышать то, что говорит Светлана.

– Девушка, не мешайте, состояние критическое, сообщите родным, – строго попросила женщина-медик, отстраняя Ольгу от Светланы.

– Я знаю, – огрызнулась Ольга, – я медик.

– Продажа, прода… – последнее слово Светлана не успела договорить.

Носилки поставили в «Скорую», где внутри ожидал еще один медработник, уже готовящий капельницы.

Ольга сделала шаг назад.

– Бесполезно, – тихо прошептала она, качая головой и неожиданно ощущая боль от смерти молодой глупой девушки и ее нерожденного ребенка.

– Что? – водитель уже завел двигатель, а женщина-медик спешила мимо Ольги, чтобы занять место рядом с ним.

– Бесполезно, говорю. Она ушла, – повторила Ольга, чуть повысив голос, и, словно в подтверждение ее слов, дверь «Скорой» распахнулась, и показалась голова медработника.

– Галя, быстро, остановка сердца.

Юлия

За окном была кромешная тьма, но звонок будильника известил о приходе жестокой реальности: пора вставать и выходить во внешний мир.

– А ты можешь отменить свой рейс? – Юра сонно обнял Юлю, уже откинувшую одеяло и готовившуюся вылезти из теплой кровати. – Скажи, что заболела, а мы с тобой прыгнем в машину и махнем на два дня на море.

– Какое море? – засмеялась Юлия, отводя его руку в сторону, садясь на кровати, зажигая ночник и глядя с любовью на Юрия. Все такой же мальчишка, только с небольшими, едва заметными морщинками.

Она взъерошила густые волосы, с любовью провела ладонью по его лицу, усыпанному веснушками, заглянула в заспанные зеленые глаза и поцеловала его с неизменной страстью, которая с годами, казалось, становилась только сильнее.

– Не могу я болеть и опаздывать, иначе меня уволят.

– Юлька, да пусть уволят! Будем с тобой свободные, как ветер, – он снова увлек Юлю в кровать. Объятия и поцелуи становились все настойчивее, и Юле пришлось призвать на помощь всю силу воли, чтобы оторваться от Юры.

– А жить мы на что будем, дурачок? – Она не прекращала улыбаться. Рядом с ним она всегда улыбалась.

– Сколько нам нужно для счастья, Юльчик? Я буду рисовать картины, а по вечерам петь в переходе, а ты…

– А что я? – Юлия пытливо заглянула в Юрины глаза.

Она бы все на свете отдала, чтобы ей не приходилось уходить. Чтобы быть рядом с ним каждый день, каждую минуту. Но Юрий принадлежал к тому типу мужчин, что будут воспевать свою женщину, вписывая ее имя в вечность, и при этом вполне способны заморить ее голодом.

– Юль, я кое-что придумал! – веснушчатое лицо Юрия зажглось. – Если выгорит, тебе не нужно будет вообще работать. Я буду тебя баловать, одевать в лучшие одежды, возить на Мальдивы. И ты будешь гонять всех этих стюардесс как захочешь.

– Что ты задумал? – В голосе Юли звучало беспокойство. Предыдущие Юрины попытки заработать денег оканчивались плачевно. – Не придумывай, Юрка, моей зарплаты вполне хватает. Я счастлива с тобой, не нужны мне одежды и Мальдивы.

Голос Юлии внезапно дрогнул. Что на нее нашло? Они же не впервые обсуждают эту тему.

– Ни о чем не беспокойся, в этот раз все будет не так, вот увидишь, – поспешил заверить ее Юра. – Все, иди, а то и правда опоздаешь и тебя уволят до того, как я стану миллионером. Я буду скучать. Хочешь, встречу тебя с букетом в аэропорту?

– Не хочу, – покачала головой Юля. – Просто будь дома, когда я приеду.

И, еще раз поцеловав Юру и глубоко вдохнув – перед смертью не надышишься, – она вылезла из кровати и направилась в душ.

Спустя полчаса она была готова к выходу. Сонный Юра, одетый лишь в спортивные штаны, отчаянно зевал, стоя у входной двери, и готовился ее проводить.

– Ты просто ожившая эротическая фантазия, – ухмыльнулся он. – Когда ты в этой униформе, мне хочется стать пилотом и закрыться с тобой в кабине.

Он снова привлек Юлю к себе и поцеловал. А она ему ответила, чтобы запомнить этот поцелуй и сегодняшнюю ночь на несколько дней. Затем открыла двери, вышла на площадку и нажала кнопку вызова лифта.

Пока кабина не приехала, они с Юрой не сводили друг с друга глаз, одним взглядом говоря намного больше, чем словами. Она вошла в лифт спиной, все так же не разрывая взгляд с любовью всей своей жизни. Не двигаясь с места, она ждала, пока дверцы закроются, отрезая ее от любимого человека.

Спустившись, Юлия медленно вышла во двор, чувствуя, как с каждым шагом ее сердце начинает стучать все медленнее. Села в машину, завела двигатель, отъехала от дома, стараясь не оглядываться. Повернув за угол, она проехала еще несколько кварталов в темноте, которая начинала потихоньку рассеиваться. Словно заспанный художник уже достал свою палитру и начинал разводить черничную краску ночи розовыми и оранжевыми мазками.

Доехав до вокзала, Юля вышла и поспешила к камерам хранения. К ячейке, которую уже долгое время считала своей.

Вокзал еще спал. Редкие прохожие вяло искали свободные такси, двое полицейских курили возле крыльца, уборщица устало елозила не менее уставшей тряпкой по полу. На Юлю никто не обратил внимания, и ей снова повезло: ее ячейка была не занята. Почему-то ее никто никогда не занимал.

Юлия положила в нее небольшой чемоданчик, а также фирменную куртку стюардессы, которую сняла с себя. Выправила белую блузу и пустила ее поверх черной юбки. Сняла фирменную шапочку (чего только не купишь в наше время в интернете!), распустила волосы и, достав из чемоданчика очки в темной стильной оправе, надела их. От очаровательной соблазнительной стюардессы не осталось и следа. Теперь это была немного уставшая деловая молодая женщина. Быстро осмотрела себя в камере телефона: кудрявые от природы светлые волосы, глаза-блюдца, темно-серые, почти черные, на свету становившиеся прозрачными, как стеклышко, рот сердечком, который Юля во все моменты кроме тех, когда была рядом с Юрой, держала крепко сжатым. Помаду она не носила, считала, что та добавляет ей возраст. Юля поправила волосы и осталась довольна. Достав из ячейки другой чемоданчик, она закрыла дверцу и, оставив в ней часть своей жизни, снова заспешила к машине.

Вскоре она парковалась у трехэтажного дома, в котором находилось всего двенадцать квартир. Одна из них была подарком Альберта Ильича. Припарковав машину на положенное место, она вышла и направилась к своему подъезду. Приложила к двери магнитный ключ и потянула ее на себя.

На улице потихоньку разгорался рассвет, день обещал быть теплым и ясным. Как здорово было бы провести его рядом с Юрой.

Она поднялась пешком на второй этаж и, прикрыв глаза, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, прежде чем вставить ключ в замок.

Дочка была уже на пути в школу: на нулевые уроки ей приходилось уходить затемно. А сын, как обычно, не обратит ни малейшего внимания на то, что она вернулась домой. Неожиданно дома оказался муж. Он вышел в коридор и уставился на Юлю. Та вымученно улыбнулась:

– Привет, как вы? – она прислонилась к стене, почувствовав внезапную слабость.

– Как обычно, – пожал плечами Алексей и протянул руку к чемоданчику. – Давай помогу. Почему не предупредила? Я бы тебя встретил.

– Решила не беспокоить. – Юля аккуратно сняла туфли и поставила их в небольшой шкафчик для обуви.

– Какое беспокойство для мужа встретить собственную жену? – в голосе Алексея звучало искреннее удивление.

– А ты почему не спишь в такую рань? – Юля уставилась на супруга, а затем сделала попытку пройти мимо него в кухню.

Алексей сделал шаг в сторону, пропуская ее. Оба рефлекторно пытались не касаться друг друга, но при этом упорно делали вид, что все нормально и в порядке вещей.

Проходя мимо, Юля почувствовала запах свежей древесной стружки: до ее прихода Алексей явно занимался единственным делом, которое понастоящему приносило ему удовольствие, – резкой по дереву. В свободное время муж мастерил курительные трубки, которые даже пользовались определенным успехом среди коллекционеров. Юля знала, что, будь у него такая возможность, он бы все бросил и целыми днями мастерил, но этому мешала как ответственность за семью – все-таки потерять постоянную работу и надеяться на клиентские прихоти было рискованным решением, – так и иррациональный страх перед папой-генералом, который в свое время и отправил сына в юридический, к чему тот не имел ни малейшей склонности.

– Ник сегодня не в духе, ночью проснулся, еле успокоил. Думал соврать на работе, что заболел, и побыть с ним сегодня. И с тобой, – неловко прибавил муж, ловя Юлю за руку и все-таки целуя по касательной.

– Я скучала, – вымученно улыбнулась Юля. – Прости, что не звонила, но клиент попался кошмарный.

– Я тоже скучал, – криво улыбнулся Алексей. – Не знал, что аудиторов заставляют работать и по ночам.

– В командировках всегда так, ты же знаешь, нужно уложиться в отведенное время.

– Да, понимаю, – кивнул Алексей. – Отдыхай. Сделать тебе кофе?

– Да, пожалуйста, – благодарно кивнула Юля и направилась к комнате сына.

Тому в целом было плевать, дома Юлия или нет, но материнский долг велел, чтобы она к нему заглянула.

У Ника все было, как и в тот день, когда она уезжала. Маленький, худенький светловолосый мальчик четырех лет сидел за столом и исписывал простой белый лист бумаги математическими примерами. Сложение, вычитание, умножение и деление трехзначных чисел. Ни единой ошибки. Врачи говорили, что при аутизме такое встречается.

– Привет, милый, – прислонившись к косяку, прошептала Юлия.

Сын, ожидаемо, никак не прореагировал на ее появление, но Юля все равно подошла к нему, обняла, потрепала по отросшим волосам (Никита только отцу позволял себя стричь), поцеловала и вдохнула родной запах. Никита поморщился: мама ему помешала. Юля, вздохнув, вышла из комнаты и аккуратно прикрыла дверь в детскую. Затем прошла в спальню.

Кровать была в том виде, в котором она ее оставила. Алексей спал на диване. В последнее время это происходило все чаще, но Юля была этому рада. Скинув одежду, она переоделась в домашнее платье и рухнула на кровать. Бессонная ночь давала о себе знать, веки сразу потяжелели, а ведь ей придется сегодня еще поработать. Иначе они с Юркой совсем пропадут. Она начала погружаться в дрему, когда дверь отворилась и в комнату вошел Алексей, держа в руках чашку кофе.

– Куда поставить?

– Леш?

– Мм?

– Ты хоть немного по мне скучал?

– Немного скучал.

– И я немного скучала, – соврала Юлия, поворачиваясь на бок и против собственной воли погружаясь в глубокий сон. Во сне время проходило быстрее, и краткий миг между реальностью и сном она могла снова побыть с Юрой, вспоминая сегодняшнюю ночь.

Она не услышала, как у Алексея зазвонил телефон и его срочно вызвали на работу, несмотря на мнимую болезнь. В полудреме до нее донеслись его слова, что надо присмотреть за Никитой, но Юля была уже в другой реальности. Там, где жила настоящей жизнью, а эту предпочитала считать сном.

Ольга

Ее разбудил звонок в дверь. Голова болела так, словно по ней долго и настойчиво били молотком, и меньше всего она хотела сейчас с кем-то общаться.

– Уходи, – попросила Ольга настырного незнакомца и перевернулась на другой бок, натягивая на голову одеяло.

– Ольга Александровна, откройте, – звонок сменил настойчивый стук в дверь и громкий голос.

– Нет, – решительно отказалась Ольга, ничуть не заботясь о том, что собеседник ее не слышит.

– Ольга Александровна, полиция, откройте, – продолжал упорствовать тот.

– Вы ведь просто так не уйдете, правда? – пробурчала Ольга, заставляя себя встать с кровати.

Голова немедленно закружилась, и она чуть не упала. Пришлось снова рухнуть на кровать и, открыв наконец глаза, осмотреть окружающее пространство.

Тапочки она не обнаружила, зато обнаружила, что, попав домой после вчерашнего кошмара, зачем-то переоделась в кокетливую короткую ночную рубашку – черный шелк и кружева. Халата поблизости не нашлось, а настойчивый стук в дверь сводил с ума. Ну ладно, сами напросились.

Босиком Ольга прошлепала в коридор и, не глядя в глазок, распахнула дверь, за которой обнаружился мужчина средних лет, одетый в белую рубашку с короткими рукавами. Его нельзя было назвать красавцем: удлиненное лицо, сероватая кожа человека, который много курит и мало проводит времени на солнце, плотно сжатый рот. Мужчину можно было бы даже назвать некрасивым, если бы не глаза. Умные, понимающие и несущие в себе невысказанную печаль. С таким, наверное, было уютно сидеть на кухне и молчать. Волосы мужчины давно нуждались в стрижке, которая могла бы значительно добавить ему привлекательности, но, казалось, его это ничуть не заботило.

– Следователь Алексей Казанцев. Вы Волгина Ольга Александровна?

– Допустим, – Ольга хлопнула глазами, пытаясь отогнать сон и вернуться в реальность.

Безуспешно. Мозг был затуманен. Кажется, после того, как врачи констатировали смерть Светланы, а полицейские задавали Ольге бесконечные вопросы по поводу ее машины и ее собственного места нахождения, а также о том, была ли она знакома с погибшей, и на прощание пообещали прислать к ней следователя, она поднялась домой и еще что-то выпила. Кажется, что-то крепкое. Не стоило ей этого делать.

– Мы можем поговорить? – поинтересовался мужчина.

– Можем, говорите. – Ольга не сдвинулась с места, так и оставшись стоять в дверях и судорожно пытаясь вспомнить, есть ли у нее дома лекарство от головной боли.

– Может быть, удобнее будет в квартире? – следователь окинул Ольгу красноречивым взглядом, а та вдруг осознала, что стоит перед представителем органов власти в одном неглиже и босая. Впрочем, сейчас ее это мало заботило.

– Если вы так настаиваете, проходите на кухню. – Она отошла в сторону, давая следователю возможность войти, а сама закрыла дверь и проскользнула мимо него в спальню. – Проходите, я сейчас подойду.

Так, для начала надо прилично одеться. Она схватила вчерашнее платье, которое почему-то оказалось на кресле, хотя Ольга отличалась патологической аккуратностью и вещи не раскидывала. Разорванное, пропахшее сигаретами, алкоголем и смертью, оно категорически не годилось. Ольга распахнула шкаф и вытащила из него белую спортивную майку и джинсы. Сойдет.

Быстро одевшись, она вышла в коридор, кинув находящемуся в кухне следователю:

– Включите, пожалуйста, чайник и кофемашину, я сейчас, – затем зашла в ванную, где умылась холодной водой и почистила зубы.

Так-то лучше. Холодная вода немного прояснила мысли и снизила градус головной боли. Ольга уставилась в зеркало, с грустью рассматривая собственную физиономию. Да, тридцать с хвостиком – это не двадцать, когда всю ночь можно гулять, оставаясь к утру свежей, как персик. Она не стала прихорашиваться, лишь расчесала волосы да легонько сбрызнулась любимой туалетной водой с ароматом зеленого чая, решив, что и так сойдет. Несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, а затем вышла из ванной и направилась к следователю, который, судя по звукам, доносившимся из кухни, выполнял все требуемые манипуляции.

Кухня была ее любимым местом. Большая, круглая, с четырехметровыми потолками и двумя окнами, выходящими во двор и на соседей. Отсутствие приватности ничуть не беспокоило Ольгу. Скорее наоборот – в тяжелые моменты давало ей ощущение, что она не одна. Кухня была недавно отремонтирована в стиле восьмидесятых годов. Дизайнеру пришлось заказывать специальную мебель, чтобы она в точности соответствовала той, которая когда-то была у деда. Собственно, мебели здесь был минимум. Возле входа красовалась металлическая раковина, над ней плетеная сушилка для посуды. Возле стены расположилась газовая плита с духовкой, рядом два низких ящика, в которых хранилась кухонная утварь и которые одновременно служили ей рабочей поверхностью и подставкой для кофемашины. Рядом с ними передвижная полочка на колесах, где Ольга хранила специи и масла. В одном углу кухни размещался пенал, где пряталась немногочисленная кухонная техника. Рядом с ним большой старомодный холодильник. Вот и все места для хранения. Больше ей и не требовалось. Ольга не готовила: не для кого. Посреди кухни красовался небольшой столик на кованой ножке, вокруг него два стула.

Она сняла с сушилки чашку, подошла к кофемашине, уже включенной следователем, поставила чашку на подставку и нажала на кнопку. Перед беседой надо купировать головную боль.

В воздухе поплыл аромат кофе, Ольга развернулась к усталому следователю и вспомнила о роли хозяйки:

– Будете чай или кофе? Простите, у меня выдалась непростая ночь, поэтому я смогу поговорить с вами только после первой чашки кофе.

– Понимаю, – кивнул следователь. Его ночь была тоже непростой. Его сына Никиту разбудили какие-то идиоты, решившие после полуночи запустить петарды. В итоге тот бился в истерике до шести утра, и никто, кроме Алексея, не мог его успокоить. А в половине седьмого приехала Юля. И сегодня он планировал провести день с ней и с детьми, он уже и забыл, когда это было в последний раз. А вместо этого ему приходится расследовать смертельное ДТП с участием беременной девушки и вот этой мажорки, которая в беседе со следователем решила зайти с козырей – короткой ночнушки и кофе.

Ольга тем временем открыла холодильник, в котором обнаружилось несколько бутылок минеральной воды, пожухлый пучок салата, йогурт и несколько яиц.

– Вы, как я понимаю, живете одна? – усмехнулся Алексей, наблюдая, как Ольга достает бутылку минералки и начинает жадно пить прямо из горла. Смешно: у подозреваемой такая же фамилия, как и у его жены до замужества, но более противоположных личностей и представить сложно. Его мягкая, домашняя, стеснительная Юля. И Ольга, явно любящая выпить и не стесняющаяся разгуливать полуголой перед незнакомыми мужчинами.

– Это имеет отношение к тому, о чем вы хотите со мной поговорить? – Ольга допила минералку, выбросила бутылку и поменяла наполненную чашку кофе на пустую. Снова нажала на кнопку, и ароматная жидкость полилась в толстую старомодную чашку. Выбор посуды был странным. Как и весь антураж квартиры.

Женщина была явно состоятельной: одна ее машина стоит, как вся эта квартира, включая обстановку. Несмотря на то что сейчас она разгуливала в простых джинсах и майке, можно было с уверенностью сказать, что женщина очень ухоженна – об это свидетельствовало прекрасное тело, которому явно уделяют время, волосы, кожа. Какие-то незримые вещи, отличающие ухоженную женщину от той, что махнула на себя рукой. Обычно такие уделяют внимание тому, из чего пьют свой утренний кофе. Заморачиваются, покупая особенный фарфор, обставляя кухню с особым шиком и уютом. А этой, казалось, было наплевать. Неужели алкоголь уже начал разрушать личность?

– Так будете кофе? – переспросила Ольга.

– Буду, спасибо. – Алексей согласился, надо было хоть чем-то подсветить это незадавшееся утро. Почему бы не чашкой качественного кофе?

– Сахар, молоко?

– Ничего, спасибо, – отказался следователь.

Ольга подошла к нему и протянула чашку с ароматным напитком. Он на мгновение почувствовал запах ее туалетной воды и снова удивился. Нечто легкое, весеннее, хотя такой бы подошел скорее тяжелый женский аромат.

Ольга снова зарядила кофемашину. Первую чашку она выпила буквально залпом, несмотря на то что напиток был обжигающим. В голове стало немного проясняться, и Ольга более или менее выстроила логичный рассказ, который была готова поведать следователю. Тот пил свой кофе молча и, как и просила Ольга, вопросов пока не задавал.

Когда вторая чашка была наполнена кофе, Ольга взяла ее и сделала большой глоток. Она смотрела в окно и, кажется, напрочь забыла о присутствии следователя на собственной кухне. Алексей подивился такому хладнокровию. Ее подозревают в убийстве беременной женщины, а она стоит, соседские балконы рассматривает. Это будет даже интересно.

Ольга неспешно допила кофе, помыла чашку и поставила ее на сушилку. Затем села напротив следователя за небольшой столик на двоих – стеклянный, на кованной ножке – и уставилась на Алексея.

– Я вас слушаю.

– Это я вас слушаю, Ольга Александровна, – усмехнулся Алексей, ставя чашку на столик и доставая видавший виды блокнот вместе с обычной пластиковой ручкой.

– И что же вы хотите от меня услышать из того, что я еще не рассказала вашим коллегам? – искренне удивилась Ольга.

– Все. И если можно, с самого начала, – он поднял ручку, приготовившись записывать.

– А поподробнее? – уточнила Ольга.

– Как вы знаете, сегодня ночью у вас во дворе погибла молодая девушка, Светлана Петриковская, – подтолкнул ее к началу рассказа Алексей.

– Знаю, мы вместе работали, – кивнула Ольга.

– Ее сбила насмерть машина.

– Моя машина, – уточнила Ольга.

– Автомобиль «Порше Панамера», которым была сбита девушка и который сейчас отправлен на техническую экспертизу, принадлежит вам?

– Мне.

– Что вы можете мне сказать по этому поводу?

– Что он разбит и отправлен на техническую экспертизу, – с готовностью поведала Ольга.

– И то, что именно это транспортное средство и совершило смертельный наезд на Светлану? – поинтересовался Алексей, которого начало раздражать паясничание Ольги.

– По всему выходит, что так, – кивнула Ольга. – Мне в очередной раз повезло.

– Повезло в каком плане?

– В том, что именно моя машина сбила Светлану, с которой я была отлично знакома и которую у меня были причины ненавидеть и, возможно, даже убить, – вздохнула Ольга, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на груди.

– Даже так? – Алексей неожиданно воспрянул духом. Если сейчас будет явка с повинной, то, возможно, он сегодня даже сможет провести хотя бы половину дня дома с семьей.

– Да. Пожалуй, я все расскажу вам сама, потому что вы все равно узнаете. – Головная боль отступила, и она снова была готова противостоять миру. – Видите ли, у меня были все причины убить Светлану, потому что она была беременна от моего любовника Валерия Мальцева. По крайней мере, я уверена, что следствие посчитает именно так.

– То есть вы признаете, что убили Светлану Петриковскую? – с плохо скрываемой радостью уточнил Алексей, мысленно готовясь арестовать Ольгу.

– Конечно же, нет, – покачала головой Ольга. – Я ее не убивала. Зачем мне это?

Она встала и снова подошла к холодильнику, распахнула его и уставилась на содержимое. Почему она не держит дома шоколад? Говорят, он помогает работе мозга.

Алексей начал раздражаться. Неудержимо захотелось посоветовать этой Ольге Александровне меньше пить.

– Вы же сами только что сказали, что она была беременна от вашего любовника, – с плохо скрываемым гневом повторил он.

– Именно так. Но я ее не убивала, вместо этого я бросила любовника. К тому же на тот момент, когда на Светлану совершили наезд, я была совсем в другом месте.

– В каком? – Алексей нарисовал черточку в блокноте, просто чтобы не сидеть перед чистой страницей с видом идиота. Все, что ему сейчас говорила эта странная женщина, он прекрасно запоминал.

– Не могу вам сказать. – Ольга жадными глотками выпила половину содержимого уже другой бутылки с минеральной водой и снова поставила ее в холодильник. – Я сделаю еще кофе, вы как?

– Я, пожалуй, воздержусь. Но от воды бы не отказался. – Алексей вдруг почувствовал, как теряет почву под ногами. Изначально весь разговор пошел не так.

Ольга достала новую бутылку минералки из холодильника, налила в большой стакан и протянула следователю. Тот на секунду коснулся ее рук, а затем взял стакан и сделал глоток.

Ольга же отвернулась от него, снова достала с сушилки ту чашку, что уже успела помыть, поставила ее на подставку и нажала на кнопку кофемашины. Пока кофе наливался, она повернулась к следователю, прислонилась спиной к кухонному ящику и скрестила руки на груди.

– Видите ли, вчера утром я рассталась с Валерием по причине того, что он скоро станет отцом. Вечером настроение у меня было не очень, поэтому я решила заглянуть в новый клуб на улице Антонова, знаете, где это?

– Да, слышал.

– Так вот. Я пошла туда, выпила, познакомилась с молодым человеком.

– Вы знаете его имя?

– Так, дайте вспомнить… Кажется, его зовут Георгий или нет, Григорий. Нет, кажется, не так… Гоша. Вот, точно, вспомнила, Гоша.

– А полное имя?

– Он говорил, но я забыла, – пожала плечами Ольга, беря уже третью чашку кофе и снова присаживаясь за столик. – Так вот с Гошей мы поехали к нему.

– И он может подтвердить, что вы провели с ним всю ночь?

– Конечно, нет, – вдруг улыбнулась Ольга и засмеялась.

Алексей окончательно потерял нить происходящего и теперь смотрел настороженно: может, она сумасшедшая? Ведет себя крайне странно.

– Я не проводила с ним ночь. Мало того, я подозреваю, что лично он провел ночь в травматологии.

Алексей подавился глотком воды, которую неудачно решил отпить в этот момент, и закашлялся. Ольга, не меняя выражения лица, протянула ему салфетки.

Алексей с трудом откашлялся, смахивая слезы с глаз, а Ольга продолжила невозмутимо пить кофе.

– И почему же он оказался в травматологии? – с трудом восстановив дыхание, поинтересовался следователь.

– Даже не знаю, стоит ли мне об этом говорить следователю, – протянула Ольга. – Дело интимное.

– Мне кажется, когда речь идет о подозрении в убийстве, лучше все рассказать как есть.

– Хорошо, – вздохнула Ольга. – Видите ли, этот Гоша попытался меня изнасиловать, и за это я спустила его с лестницы.

Алексей снова закашлялся, и Ольге пришлось даже встать, чтобы похлопать его по спине.

– Такие следователи нынче нежные пошли, – пожаловалась она кому-то невидимому.

– Простите. – У Алексея снова выступили слезы на глаза. – Нечасто такое услышишь.

– Просто к вам нечасто обращаются девушки, которых пытались изнасиловать, – констатировала Ольга. – Так вот, как видите, я была слишком занята в тот момент, когда кто-то на моей машине сбил Светлану.

– Есть идеи, кто бы это мог быть?

– Ни малейших. Машину я оставила на стоянке возле магазина, потенциально ее могли вскрыть.

– А у кого еще есть ключи от вашей машины?

Ольга задумалась, перед тем как ответить. Ключи были у Валеры, и он четко дал ей понять, что «решит проблему», как он обозначил Светлану и ее беременность. Но ранее Валерий не был замечен в кровожадности, к тому же одно дело – отправить на аборт или даже отказаться воспитывать собственного ребенка, а другое – убить его и его мать заодно. Нет, на Валеру это было совсем не похоже. Такой, как он, скорее признал бы отцовство, обеспечил бы ребенка, чтобы тот ни в чем не нуждался, и, возможно, даже принимал бы посильное участие в его воспитании, не сходясь с его матерью. Убийство? Нет, невозможно.

– Они есть у Валерия Мальцева, например. Видите ли, это он мне подарил машину, и, так как я иногда бываю очень рассеянна, у Валеры есть запасные ключи.

– У кого-то еще?

– Вроде нет. Но что мешает взломать машину?

– А кому бы это могло понадобиться? – Алексей уставился на Ольгу, а та в ответ на него, но, в отличие от следователя, вполне осознающего красоту сидящей перед ним женщины, она совсем не видела мужчину перед собой. Смотрела сквозь него и думала.

– Не знаю. Видите ли, Светлана работала лаборанткой в клинике, которая принадлежит нам с Валерием. Если честно, я не очень в курсе ее личной жизни. Даже ее связь с Валерой оказалась для меня откровением.

– А что она делала возле вашего дома ночью, вы тоже не знаете?

– Нет, – покачала головой Ольга, отлично запомнившая последние слова, которые прошептала ей Светлана, но не собирающаяся делиться ими со следователем. – Вероятно, она хотела снова со мной поговорить. Насколько я поняла, Валерий воспринял новость о предстоящем отцовстве без особой радости.

Некоторое время оба помолчали. Алексей прекрасно осознавал, что странная женщина, напившаяся ночью до чертиков, не побоявшаяся поехать в дом к незнакомому мужчине, который попытался ее изнасиловать, и которая оказала ему достойное сопротивление, на чьем пороге была убита та, которую у нее были все причины ненавидеть, при этом спокойно пьющая кофе со следователем и светски с ним беседующая, идеальный кандидат на роль убийцы. Такая переедет не моргнув глазом.

– Можете назвать мне адрес этого Гоши? – Он снова открыл бесполезный блокнот, приготовившись записывать.

– Нет, – покачала головой Ольга. – Он живет в одной из новостроек на набережной.

– А телефон?

– Не успела спросить.

– Опишите его машину.

– Красная, спортивная.

– Марка?

– Не обратила внимания.

– Вас кто-нибудь с ним видел?

– Нет.

– А как вы добирались обратно домой от этого Гоши или Гриши. Вызвали такси?

– Нет.

– Почему?

– Я не знала адрес, куда его вызывать.

– Так как вы попали домой?

– На машине.

– На какой?

– Остановила попутку.

– Номер назвать можете?

– Нет, – улыбнулась Ольга. – Как и имя водителя. Я даже описать его не могу. Я слишком много выпила.

– То есть алиби на момент убийства у вас фактически нет?

– Почему нет? Множество людей видели, как я зашла во двор, уже когда Светлану грузили в «Скорую помощь».

– Ничто не мешало вам ее сбить, сбежать с места преступления и вернуться, изобразив удивление.

– В принципе, да, – немного подумав, согласилась Ольга.

– А в клубе своем вы были до которого часа?

– Где-то до начала двенадцатого.

– То есть с начала двенадцатого и до момента, когда вы вошли во двор своего дома, алиби у вас нет?

– Получается, что нет, – согласилась Ольга.

– Я попрошу вас проехать со мной для прояснения всех обстоятельств. – Алексей поднялся, захлопнул блокнот, в котором так и не сделал ни одной записи, и засунул его в портфель.

– Вы меня арестовываете? – уточнила Ольга, поднимаясь вслед за ним и делая последний глоток кофе.

– Задерживаю.

– Я могу позвонить? – все так же не теряя хладнокровия, поинтересовалась Ольга, и Алексей невольно восхитился: вот это женщина. На секунду представил Юлю на ее месте. Та бы уже билась в истерике или потеряла сознание от стресса. А эта стоит, и хоть бы хны.

– Можете, – кивнул он. – Могу я спросить кому?

– Можете, – не стала сопротивляться Ольга, беря телефон, валяющийся на рабочей поверхности кухни, и молясь всем богам, чтобы хотя бы в чем-то ей повезло, ведь вчера она забыла поставить телефон на зарядку. Но в этот раз фортуна оказалась на ее стороне: телефон разрядился не полностью.

– Я позвоню Валерию Мальцеву.

Эжени

– Вот видишь эти таблетки? – Эжени напоминала фурию, и Альберту Ильичу отчаянно хотелось повернуть виртуальную ручку и уменьшить ее громкость.

Вчера впервые в жизни он не запомнил, как добрался до дома. Точнее, помнил, что взял такси и назвал свой домашний адрес, забыв о том, что он там больше не живет. После письма Эжени Авдотья собрала его вещи и выставила из дома, в тот же день подав заявление на развод.

К любовнице ехать категорически не хотелось, потому что он знал, что может нечаянно придушить стерву. Но, немного послонявшись по улицам и чуть не лишившись кошелька, Альберт все-таки решил наведаться к пассии. Эжени повезло: ее не оказалось дома в тот момент, когда генерал переступил порог ее квартиры. А к моменту, когда Эжени появилась в родном чертоге, Альберт Ильич уже крепко спал.

Обрадованная таким положением вещей – генерал пришел к ней с ночевкой, значит, официальная супруга его выгнала, вот и чемоданы в коридоре стоят! – Эжени быстро разложила его вещи в пустовавшие шкафы и даже попыталась изобразить нечто вроде домашнего ужина.

Открыв банку огурцов, Евгения, как ее звали по паспорту, налила рассол в кружку и приготовилась ждать. Но так и не дождалась. Генерал уснул мертвецким сном и не проснулся до утра. А открыв глаза, потребовал две чашки кофе, сопроводив просьбу обидной репликой, что это единственное, что она, Эжени, не может испортить.

Решив проглотить утреннее хамство, Эжени ждала, пока в голове у генерала немного просветлеет, чтобы сообщить ему, что сегодня они едут в клинику – делать ребенка. Потому что раз уж он ушел из семьи к ней, то теперь ему нужна новая семья.

– Какого ребенка? – Генерал смотрел на любовницу прозрачными глазами, в которых не было ни тени понимания.

– Теперь, когда ты ушел от жены, у нас появится малыш!

– Какой малыш? – снова тупо переспросил генерал.

– Наш, наш малыш! И он будет более удачным, чем этот твой Алексей…

– Постой, – затряс головой генерал, – при чем тут вообще Алексей? Мой сын тут совсем ни при чем!

– Конечно, ни при чем! Не дай бог. У нас с тобой будет наш собственный сын! – Эжени вздернула подбородок.

– Ты что, беременна? – челюсть генерала упала вниз, а глаза, казалось, были готовы выскочить из орбит. До него потихоньку начал доходить смысл сказанного. – Ты же говорила, что не можешь…

– Вот уж глупости, – поджала губы Эжени, чувствуя себя слегка уязвленной. – Все я могу, просто так будет быстрее и проще, да и ты уже не мальчик. – Она не смогла удержаться от укола, хотя и понимала, что не стоит дразнить Альберта.

– Чего ты от меня хочешь? – обмяк Альберт Ильич, выпивая залпом свой кофе и падая на диван.

Он все еще не смирился и не принял, что его привычная, спокойная, сытая и вальяжная жизнь разрушена неумной любовницей. Вчера он чувствовал себя униженным, чего с ним не случалось уже очень давно. Жена молча выставила его чемоданы. Словно эти сорок пять лет вместе ничего для нее не значили. Словно он пустое место. Ноль без палочки. Получила свои генеральские привилегии, и можно выкинуть его вон, как старые тапочки. Возможно, Эжени права и жена его никогда не любила?

В процессе накачивания алкоголем генерал даже решил, что может позволить себе начать жизнь заново с молодой любовницей. Та постоянно твердила, что для полного счастья ей нужна лишь семья, то есть милый рядом. А что, если, когда он окажется полностью в ее распоряжении, она успокоится, начнет хлопотать по дому, прекратит скандалить и посвятит всю жизнь его обслуживанию, как она неоднократно мечтала вслух? Заслуживает же он хотя бы закат жизни провести в тепле и заботе? Всю жизнь промотался по гарнизонам, а сейчас сядет возле камина рядом с молодой женой, всегда готовой выслушать героические истории из прошлого, поднести чарочку и приголубить.

Момент с ребенком он упустил. Даже не думал, что в эгоистке Эжени дремлет материнский инстинкт. Да и какой ребенок в его возрасте? Курам на смех, у него же внуки старше! Надо, кстати, проведать Дашку с Никитой, как они там? Мать их совсем забросила, а от Алексея толку нет.

– Я хочу от тебя ребенка! – гордо провозгласила Эжени. – У нас будет полноценная семья. У тебя будет время заниматься малышом, да и я не работаю и всю себя посвящу тебе и ему.

Голова трещала, на работе утром он скажется больным, но после обеда все равно надо будет выйти в ведомство. Больше всего ему хотелось, чтобы Эжени замолчала и оставила его в покое. Но та решительно отказывалась успокаиваться.

– Тебе нужно лишь подъехать в клинику на небольшую процедуру, – продолжала щебетать любовница.

– Клинику? – потряс головой генерал. – Нет, ни в какую клинику я не поеду. Не по-божески это как-то. Дети или посылаются нам, или нет.

– Кто тебе что пошлет в твоем возрасте? Разве что «Скорую»! – начала заводиться Эжени. – Нам нужна помощь медиков.

– Нет, – отрезал генерал, а затем встал и чеканным шагом направился в спальню. – Где моя форма?

– Там, куда ты ее положил, – немедленно огрызнулась Евгения и направилась вслед за ним. – Ты что, хочешь лишить меня счастья материнства?

– Для счастья материнства тебе нужно было искать другого кандидата. – Генерал достал форму из шкафа и уставился на мятую ткань. – Почему она в таком виде?

– А кто должен был ее погладить? – искренне удивилась Эжени.

И в этот момент, с дурацкой мятой формой в руках генерал вдруг отчетливо понял, какую ошибку совершил.

Следующие полчаса прошли в сборах, причитаниях, слезах, криках и угрозах Эжени, и в конце концов, когда генерал уже стоял на пороге с чемоданами в руках, готовый немедленно мчаться ко все еще законной супруге, падать перед ней на колени и целовать ноги, Эжени извлекла последний аргумент – пачку снотворного.

– Если ты сейчас уйдешь из этого дома, я покончу с собой! – гордо заявила она.

– Не покончишь, – сказал генерал, впрочем, не очень уверенно, и Эжени почувствовала слабину.

– Хочешь посмотреть? – Она начала лихорадочно доставать таблетки из блистера и кидать их себе на руку. – Хочешь увидеть, бесчувственная скотина, как я умираю от любви? Как все, чего я хочу, – это простое женское счастье, любимый мужчина и ребенок от него, а ты меня его лишаешь из-за какой-то идиотской формы? Вот, смотри! – она схватила горсть таблеток и закинула себе в рот.

Позабыв о чемоданах, Альберт Ильич поволок дуру в ванную, где вызвал рвоту и почти силой влил в нее два литра воды.

Некоторое время спустя, когда страсти улеглись, а Эжени продолжала жалобно подвывать, что жить без генерала не желает, Альберт Ильич сдался:

– В какую клинику нужно подъехать?

Дмитрий

– Вера, ну ты же не можешь просто так взять и уйти! – Дмитрий отказывался понимать, что происходит.

Точнее он понимал, но отчаянно не хотел это принимать. То, что жена не прониклась любовью с первой минуты к малышке Агате, он понял сразу. Через какое-то время он стал замечать, что младенец Веру раздражает. Она не подходила к девочке, когда та плакала, не стремилась взять ее на руки, покачать, спеть песню, поиграть или погулять с малышкой. Она лишь скривилась, когда Дмитрий предложил им взять месяц отпуска, чтобы полностью посвятить себя девочке и привыкнуть к тому, что их жизнь изменилась.

Вера явно тяготилась. Она скорее шла на поводу у мужа, и в Дмитрии в конце концов проснулся дух противоречия. Вера в своей жизни ни дня не работала. Они поженились десять лет назад, в день, когда ей исполнилось восемнадцать. А познакомились за два недели до этого. Дмитрий потерял голову и сразу же предложил девушке выйти за него замуж. Вера была из тех хрупких женщин, о которых надо заботиться, чем он и занялся, едва переступив порог ЗАГСа.

Он немедленно создал для супруги пресловутую золотую клетку: огромная квартира в центре города, загородный дом, квартира на озере Комо и дача в Финляндии. Учебу Вера сразу же бросила, сообщив Дмитрию, что экономика, куда отправили ее учиться родители, ее ничуть не интересует. А видит она себя исключительно в роли жены и матери.

С ролью жены Вера справлялась на «отлично», тут у Дмитрия никогда не возникало вопросов и нареканий. Жена ездила на разные кулинарные курсы, великолепно готовила, виртуозно пекла, содержала дом в образцовом порядке, могла легко сервировать прием на большое количество гостей и в роли жены успешного адвоката смотрелась безупречно. Их дом был обставлен со вкусом, одежда Дмитрия всегда с иголочки, а Вера неизменно встречала супруга в красивом платье, с макияжем, укладкой и бокалом игристого в руках. Только вот с ролью матери у нее не сложилось.

Сам Дмитрий на детях изначально не настаивал. В конце концов, он был готов жить с любимой женой и без них. Завели бы себе собаку, а деньги поделили бы между его многочисленными племянниками. Но Вера сходила с ума. Она бредила младенцем, а после неудачной операции ситуация стала критичной. Ей понадобилась помощь психиатров, она оказалась на грани самоубийства, а ради любимой жены Дмитрий был готов пойти на все. Даже на ребенка от незнакомой женщины, чью яйцеклетку и утробу им любезно предложили в клинике.

Вначале Дмитрия коробила сама мысль о том, как все происходит. Ему казалось ужасно неправильным, что ребенка собирают словно конструктор, но он не давал себе права на такие мысли. В свои сорок пять он безнадежно отстал от современных технологий и ничего не понимал в том, что и как происходит сейчас в медицине. И в конце концов, если Вера будет счастлива, то какая ему разница? Он сможет полюбить кого угодно, кого любит она. Тем более что технически это его ребенок.

Их жизнь разделилась на две половины в тот день, когда в роддоме Дмитрий взял на руки малышку Агату и заглянул ей в глаза. Свои глаза. А Вера отказалась брать девочку, сославшись на страх перед младенцами и боязнь сделать что-то не так.