Отвергнутые жёны, или Амазонки поневоле бесплатное чтение

Пролог

Утро только поднималось над становищем, а Мот уже орал, так, что с ветвей прыснули пичужки в разные стороны:

– Дая! Никчёмная баба! Лучше бы я взял в жёны змею! Та и то быстрее могла родить мне ребёнка!

Он шёл из шатра, таща за волосы крупную, смуглую женщину в полубессознательном состоянии. На земле оставались дорожки крови. Возле шатра воин с силой бросил её, приложив о валяющийся рядом камень. Бедняжка сипло втянула в себя воздух, закашлялась и сплюнула вязкую кровь, заполнившую рот.

– Чего разлеглась? – дикарь подошёл, с силой пнул её в живот, – мне нужны копья. Иди! Делай! Кормить тебя ещё…

Мот был крепок, когда-то Даю привлекла его стать. Высокий, хорошо сложенный, с бугрящимися развитыми мышцами. Мот был почти красив. Если бы не низкий лоб, скрытый спадающими волосами, и маленькие, глубоко посаженные глаза, в которых всё чаще вспыхивала злоба. Её отдал замуж отец, хорошо сторговался. Получил шкуры и ножи. Только забеременеть Дая так и не смогла. Вот уже который месяц она оставалась пустой. Кровь приходила, как положено, и вместе с ней таяла надежда на рождение ребёнка.

Дая поднялась на четвереньки, отдышалась и встала на ноги. Согнувшись в три погибели, побрела за копьями для охоты. Женщины племени отводили от неё взгляд, словно она была чумной.

– Безмозглая жаба! – неслось ей вслед. – Долго тебя ждать?

Она ускорила шаг, отыскала, где вчера Мот мастерил новые копья для охоты, прихватила пару покрепче и вернулась, положив оружие к ногам воина.

– Никчёмная, – бросил Мот, брезгливо морщась. Он подозвал ещё несколько охотников и ушёл.

Дая смотрела ему вслед, тихо мечтая, чтобы на охоте его растерзал ящер. Тогда она станет свободна. Сможет вернуться в свой шатёр. Если примут. Отец может и воспротивиться. Когда одна дочь оказывается бесплодной, то и на остальных падёт это клеймо. Как потом выдавать их замуж? А она старшая. По ней будут судить остальных.

Женщина обтёрла листьями кровь и принялась за обыденные дела. Вечером придёт муж. Если он будет недоволен, то утренние побои покажутся ей лёгкой разминкой.

Дая машинально погладила сломанную и плохо сросшуюся руку. Мот ударил в тот раз слишком сильно. Потом пожалел об этом, ведь жена не могла хорошо работать.

Вечерело, и в груди женщины затеплилась надежда, что провидение будет к ней благосклонно. Мот не вернётся. Вот заскрипели старые ворота… и её муж появился в деревне, таща на плече тяжёлую тушу. Дая печально вздохнула, выходя ему навстречу.

– Я решил, – сказал ей после ужина Мот, сыто рыгнув, – убирайся. Ты не можешь родить.

Он запустил в Даю большой костью, та заслонилась, однако удар пришёлся по больной руке. Женщина тихо охнула, из глаз брызнули слёзы, которые она торопливо вытерла. Мот не терпел плача. Голова болела после утренних побоев, и Дая слышала всё, как сквозь вату.

Уйти? Куда? Она растерянно оглянулась на своё скудное, но такое привычное хозяйство. Маленькая хижина, на земляном полу – сухая трава, сверху которой лежала пара шкур. Дая не представляла жизни за пределами родной деревни. Там джунгли, и любое существо – её враг. Дая не умела там жить. Она, как и все женщины, не училась охотиться и обращаться с оружием. Даже таким примитивным, как каменные копья и ножи.

Она женщина. Её удел: разжигать очаг, готовить пищу, собирать фрукты и коренья, выделывать шкуры и рожать детей. И даже существование со злобным и жестоким мужем казалось ей лучше, чем остаться в джунглях одной.

– Ты плохая жена, – не унимался Мот, – даже отец отказался забрать тебя. Ты никому не нужна. Пустое бревно.

Не тратя больше слов понапрасну, он встал и с силой пнул Даю, так, чтобы та отлетела ко входу. Женщина выкатилась из хижины. На неё уставились любопытные глаза, но ни один человек не пришёл на помощь. Что делать с женой, решает муж. И никто другой.

Мот приблизился, Дая инстинктивно сжалась. Воин схватил её за волосы. Его излюбленный метод разговора с женой. Потащил в сторону ворот, на ходу заломил руку. Женщина шла, понукаемая оплеухами, что сыпались на затылок. Кулак мужа был тяжёлым, Дая почти не видела, куда её ведут. В голове звенело, перед глазами всё плясало.

Перед воротами они остановились. Мот развернул её к себе. За его спиной стояли зеваки.

– Убирайся! – он с силой ударил её в грудь, отчего Дая вылетела за ограду, упав плашмя на спину. Скорчилась на земле, пытаясь сделать глоток воздуха, – увижу возле деревни, убью, – прорычал Мот и с силой захлопнул калитку, разделив её жизнь на до и после.

Она долго плутала по джунглям, спасалась на деревьях от динозавров и забивалась под могучие корни от тигров. Брела, сама не понимая куда. Дая знала: если её увидят воины племени, то убьют. Отныне она для них чужая. Родные отреклись от неё.

Дая открыла глаза. Снова воспоминания не давали покоя. Оглянулась. Маленькое племя, спасшее её от верной гибели, состояло из женщин. Таких же отвергнутых, как она. Ей повезло набрести на эту деревушку, затерянную в непроходимой чаще.

За силу и выносливость, за мудрые решения остальные жительницы вскоре признали за ней главенство. Так она стала вождём изгоев.

***

Посреди бескрайнего леса, где царили могучие папоротники и приземистые саговники (прим. автора – примитивные вечнозелёные пальмы), на поляне, затянутой вьюном с узорчатыми листьями, возвышалось дерево. Оно сотни лет наблюдало за стремительной жизнью вечно спешащих куда-то зверей и летящих птиц. Если бы исполин, покрытый нежными, похожими на веер, листьями, мог говорить, то назвал бы всё это одним словом – суета.

Столетия дерево тянулось к солнцу, наращивая свою могучую крону, в тени которой сейчас лежало странное двуногое существо. Ещё будучи ростком, дерево не раз встречало подобные создания. Они медленно крались по лесу в поисках пропитания, или стремглав скрывались в высоких заросля, либо на его ветвях от хищников. Но это создание не походило на других. Оно лежало неподвижно, слегка подрагивая, лишь изредка тихие стоны срывались с губ. Его шкура была светлой, а шерсть почти белой. Те двуногие, что стаями бродили здесь, имели тёмную кожу и чёрную, свалявшуюся поросль.

Исполин не любил именно этих, светлокожих двуногих. Веками они забирали из леса его собратьев, убивали, вырывая с корнями. Но это существо вело себя странно тихо, словно уснуло. Спать в джунглях опасно. В разгаре дня и подавно. Легко стать добычей прожорливых хищников.

На ветку с соседнего дерева спланировал любопытный микрораптор, устроился поудобнее, изучая того, кто был внизу. Добыча не по зубам, и юркий хищник, ростом в полметра, скользнув по ветвям, был таков.

На поляну, постоянно оглядываясь, не видать ли где голодных врагов, вышла стая парксозавров. Они заметили двуногого и замерли, вожак осторожно приблизился, шумно втягивая воздух. Существо мёртвым не было. Взмахнув длинным хвостом, ящер пустился бежать, ведь никогда не знаешь, чего ожидать от спящего, так лучше увести стаю на другую поляну, где полно сочной травы.

Тени уже начали сгущаться под массивными ветвями, когда существо пошевелилось. Стоны стали громче, на землю закапала кровь, а значит, скоро кто-нибудь из плотоядных придёт на вожделенный запах пищи.

Почему странное создание не пытается бежать? Лес опасен для всех без исключения, никто не может сидеть здесь, обагряя землю алой жидкостью. Верная смерть.

Двуногое приподнялось на тонких, слабых конечностях, облокотилось о могучий ствол. Стоны сменились всхлипами и тихим бормотанием.

Лес продолжал свою обычную жизнь, не зная, что чужой озлобленной волей здесь очутился человек, не предназначенный для этого мира.

Глава 1

Слёзы всё катились из глаз, затуманивая взор. Я ощупывала землю вокруг себя, в который раз убеждаясь, что происходящее – не сон. Окрест меня шумел незнакомый лес, его разноголосье говорило о том, что здесь кипит жизнь. Я вздрагивала от каждого шороха, пытаясь понять, где же очутилась? Вот скрипнула ветка под чьим-то тяжёлым шагом, с дерева на плечо упал листок, отчего кожу покрыли мурашки. Я положила его на ладонь и поднесла к глазам. Гинкго. Но этого не может быть! Эти деревья родом из Китая, откуда им взяться в Африке, куда мы приехали с очередной гуманитарной миссией?

Сознание прояснялось, но мозг всё ещё усиленно пытался обработать поступающую информацию. Такого просто не может быть! Потому что… не может.

Поляну окружали папоротники в два моих роста. За ними высились какие-то хвойные деревья. Профессиональное чутьё биолога услужливо подкидывало информацию об окружающем мире, а я пыталась не потерять сознание… Снова.

По щеке текла кровь из неглубокого пореза на виске. Сорвала пару листьев и тщательно вытерла лицо. Рядом со мной валялся походный рюкзачок с аптечкой «скорой помощи». Достала хлоргексидин, ватный тампон и смыла спёкшуюся кровь. Тщательно протёрла руки. В лесу сгущались сумерки, а значит, скоро ночные хищники выйдут на охоту. Нечего дразнить их аппетитным запахом.

То, что это был первобытный лес, причём в прямом смысле этого слова, не было сомнений. Оставалось найти ответ: как в нём очутилась я, жительница двадцать первого века?

Привычка учёного-биолога анализировать всё вокруг помогла справиться с паникой, захватившей сознание. Дурнота, накатывавшая удушливой волной, потихоньку отступила. Все версии оставим на потом, а пока надо найти безопасное убежище. Повезло, что «местные» обитатели не встретились, и лучше попытаться отложить наше знакомство на как можно более долгий срок. Подозреваю, подобное рандеву закончится для меня только одним: стану главным блюдом на чьей-нибудь пирушке.

Попыталась встать на ноги, колени предательски дрожали, и каждый шаг давался с трудом. Может, меня опоили чем-то в треклятом племени, куда мы приехали?

Ладно, все домыслы на потом. Сейчас надо выбираться из этого леса или искать убежище на ночь.

Пригнувшись к земле, практически на четвереньках, пробиралась по зелёному ковру, устлавшему почву. Палые листья и вьюны приглушали звук шагов, но я всё равно передвигалась медленно, боясь наступить на сухую ветку. У ночных охотников крайне чуткий слух.

Или эти придурковатые аборигены унесли меня от нашего лагеря и бросили? Опять не давала покоя мысль о том, как же я очутилась здесь? Да нет, растительность не африканская.

Ползём дальше. Хоть бы какая нора или канава попалась, где можно переждать до утра. Если сверху прикрыться листьями папоротника, те чуть приглушат мой запах.

Сумерки сбежали, оставив после себя кромешную тьму. Полог леса был затянут сплошным зелёным шатром, ни единого луча света. Ни луны, ни звёзд. В отдалении раздавались странные писки и шуршание, словно кто-то мелкий перебежками пересекал лес. Я замерла, прислушиваясь.

Шорохи стихли в отдалении.

Переждала пару минут и только занесла ногу для очередного шага, как воздух буквально сотрясся от настолько грозного рыка, что я упала на пятую точку, прикрыв голову руками. Мамочки! Что за зверюга может так голосить?!

Стараясь не шевелиться, просидела скрючившись минут пять. Мысленно дала себе затрещину: укрытие не найдено, и потому надо двигаться дальше, пока громкоголосый не учуял меня.

Шорохи в джунглях усилились, протяжно скрипели деревья, листва грозно шлёпала по моей спине, словно подгоняя.

Страх холодными тисками сдавил грудь, стало тяжело дышать, накатила паника и я сорвалась с места в карьер, помчалась куда-то не разбирая дороги. Первобытный ужас, вырвавшись из глухого уголка сознания, куда я загнала его днём, почувствовал свободу и вовсю резвился в моей голове, сердце судорожно сжималось, заставляя кровь взбудоражено бурлить в венах.

Сзади послышались чьи-то шаги, мерные, как топот слона. Господи, да где же я?! Прибавила скорости, так что ветер засвистел в ушах, ветки стремились залезть в глаза и выколоть. Мчалась со скоростью пули, в ушах шумело, дыхание срывалось и я со всего маху врезалась всем телом в высокий забор. Звёздочки заплясали перед глазами, пытаясь хоть как-то осветить неприглядную действительность.

Несколько минут лежала, приходя в себя после удара. Забор…Забор… Забор! Люди!!!

Со стоном перевернулась на живот, затем заставила себя встать на четвереньки и только потом на ноги и, уперевшись ладонями о частокол, стала обшаривать стены в поисках калитки или ворот.

Долго брела, не в силах понять, почему забор такой длинный, вряд ли таким огорожен один дом. Под ладонями были грубые брёвна, стянутые одеревеневшими верёвками. Где вход, не по воздуху же люди залетают за ограждение?

Шаг, ещё… и вдруг в прорехе между брёвнами замерцали проблески света, я припала к щели, пытаясь рассмотреть, что там. Получалось плохо, глаза, привыкшие к темноте, слезились от любого лучика. По двору скользили какие-то тени, не разобрать, мужчины, женщины и люди ли вообще? Ладно. Не сходим с ума, успокаивала я себя, кто ж ещё может построить забор, не обезьяны же. С губ сорвался нервный смешок. А на плечо легла чья-то рука.

Глава 2

Присев от неожиданности и чуть не обмочив штаны от страха, повернула голову. За спиной стояла женщина. Она приложила палец к губам, недвусмысленно намекая, чтобы я не шумела.

Я кивнула, сглотнув ставшей вязкой слюну. Она потянула меня за собой, мы прошли вдоль ограды и через узкую калитку попали во двор. Невольно прикрыла рукой глаза: посреди хорошо утрамбованной площадки горел костёр, заставляя щуриться после темноты.

Когда немного привыкла к свету, огляделась. Мы находились в небольшом селении, состоящем из тростниковых хижин; вокруг меня собирались женщины разных возрастов, молчаливые, темноволосые и смуглые, они выступали из окружающей тьмы, словно ночные кошмары.

Все были одеты в какие-то жалкие подобия юбок, похоже, что из грубо выделанной кожи, грудь украшали такие же то ли топы, то ли повязки. От них страшно смердело давно немытым телом с примесью какого-то разложения, должно быть, от плохо выделанных шкур. Волосы новых знакомых коротко острижены, даже скорее срезаны тупыми ножами.

Ко мне приблизилась высокая, плотного телосложения женщина, с грубыми чертами лица. Она что-то гортанно сказала, однако, я ни слова не разобрала. Тётка подошла ближе, потрогала мои волосы, удивлённо что-то бормоча, пощупала руки и плечи, поцокала, покачала головой. Снова обратилась ко мне. Я отрицательно махнула, стараясь показать, что не понимаю её.

Она на пару минут задумалась, потом ткнула себя в грудь:

– Дая!

Её рука уткнулась в меня, брови вопросительно приподнялись.

– Аня, – ответила я.

Женщина удовлетворённо кивнула:

– Ана, – и снова понесла что-то на своей тарабарщине.

Из толпы вышла седая, сгорбленная старуха, она держала в руках какой-то кривой сосуд, который мне и всучила. В нём оказалась вода. Я понюхала питьё, попробовала. Вроде чистая. С удовольствием выпила всё, только сейчас поняв, как меня одолевала жажда.

Дая довольно кивнула, снова что-то сказала и, взяв меня за руку, подвела к бревну, заменявшему скамейку. Мы сели возле костра. Мне подали большой лист, на котором лежали плоды гинкго и семена бенеттитов (прим. автора – группа вымерших древовидных голосеменных растений, внешне похожие на современные саговники).

Кто пробовал ягоды гинкго, по виду напоминающие сливы, знает, что вкус у них приемлемый, кисловатый, похожий на киви, а вот запах… Как у прогорклого сливочного масла. Но выбирать не приходится. А вот плоды бенеттитов мне пробовать не доводилось, они “вымерли” задолго до моего рождения. У меня опять вырвался нервный смешок. Задолго. Ага. Миллионов за сто с хвостиком. Я осторожно откусила крахмалистую мякоть, по вкусу, как картошка, только чуть сладит. С кислыми гинкго самое то.

Я съела всё угощение и, приложив руку к груди, склонила голову, в знак благодарности. Дая улыбнулась. За это время не заметила, что нас обступили, наверное, все женщины селения. Интересно, а мужики куда подевались? На охоте, что ли? То-то у них мяса нет. Переводя взгляд с одного лица на другое, вдруг увидела у двоих странные уплотнения на лбу.

Заинтересовавшись, подошла ближе к одной из них и осторожно показала на свой лоб, а затем на её. Но та лишь непонимающе захлопала глазами, потому я обернулась к Дае, молча прося позволения осмотреть аборигенку.

Та кивнула, а я буквально чувствовала её искренний интерес ко мне и ко всему, что я делала.

Усадив ту, что с шишкой, пропальпировала её голову и убедилась, что это подкожные паразиты: на лбу виднелись характерные высыпания красновато-коричневого цвета. Припухлость явно сильно чесалась, доказательством тому были следы от ногтей. – Плохо, – вслух сказала я, – может начаться заражение.

Отыскав свой рюкзак, вынула из него складной нож. К сожалению, в таких условиях способ избавиться от них только один – вырезать. Если оставить как есть, ткани, после того, как личинки покинут тело донора, неизбежно загниют. И тут передо мной встал вопрос: как отреагируют аборигенки, когда я начну резать их подругам лицо. Замерев с ножом в руке, растерянно оглянулась на Даю.

Она продолжала с неугасающим интересом наблюдать за моими манипуляциями. Я подошла к ней, взяла в руки лист, оставшийся после ужина, указала на лоб, потом на растение и разрезала его. Глаза Даи расширились – выражение лица стало недобрым.

Я замахала руками, показала опять на лоб и на земле, наклонившись, нарисовала червяка с зубами. Дая долго смотрела на моё художество, потом кивнула, на лице отразилось понимание. Видно, такой случай у них не впервые.

Осторожно подошла к женщине, погладила по плечу, Дая тоже что-то сказала соплеменнице. Та вытаращилась на мой "складишок", но сидела, не двигаясь.

Приложила лезвие к коже “пациентки” и сделала аккуратный надрез, благо нож был острым. Из ранки показались потёки гноя вперемешку с белёсыми тонкими червями длиной сантиметра три. Вытащив спонж и антисептик, взялась удалять личинок. От гнилостного запаха к горлу начала подкрадывать тошнота, но я мужественно терпела.

Когда с первой больной было закончено, приступила ко второй. Та бесстрашно подставила голову, у неё опухоль виднелась над бровью, напоминая огромную бородавку. Надрез, чистка, обработка. Готово.

Женщины заворожённо смотрели на меня, точно на божество. В итоге подошли ближе, чтобы осмотреть лбы больных, а некоторые протянули руки, чтобы потрогать свежие очищенные ранки, но я резко воспротивилась и запретила им туда лезть.

Подняла с бревна чашку, в которой приносили питьё, показала на неё. Дая кивнула старухе и та засеменила прочь, вскоре вернувшись с водой. Я полила на руки, как смогла, отмыла их. Подняв голову, заметила, сколь недобро блеснули глаза аборигенок. Эге, а вода тут, похоже, в дефиците. Не забили бы, в знак благодарности. Поставила чашку назад и, приложив руки к груди, поклонилась Дае.

Та верно истолковала мой жест. После чего взмахом ладони отправила соплеменниц по шатрам. Вскоре все разошлись, и мы остались вдвоём.

Дая указала на мой рюкзак, я открыла и подала его. Женщина сначала осмотрела сумку, буквально принюхиваясь к ней. Потом боязливо запустила руку внутрь. Вытащила коробочку с медикаментами, посмотрела на пузырьки и блистеры через прозрачный пластик, потрясла, обнюхала и сморщилась. Отставила аптечку в сторону. Пришла очередь прокладок и тампонов. Эти она вознамерилась попробовать на вкус, но я вовремя её остановила. Вот как объяснить, для чего подобные вещи? В итоге показала удушающий жест, обхватив руками своё горло. Если проглотит, то помрёт.. Дая с опаской убрала предметы подальше от себя. Из сумки появились расчёска, зубная щётка и паста, маленькое полотенце. Женщина повертела всё в руках, открыла рот, собираясь что-то спросить, но потом махнула и сложила всё назад.

Глава поселения поднялась и поманила меня за собой. К костру из темноты вышли две женщины, наверное, часовые. Мы прошли к большому шатру, внутри земля была застелена неказистыми циновками и охапками какой-то мягкой и душистой травы, возле входа притулились пара плошек, ещё какая-то мелочёвка. Дая похлопала по сену и прилегла сама, я примостилась рядышком и не успела погоревать о своём бедственном положении, как тут же уснула.

Глава 3

Мне снилась моя нормальная, настоящая жизнь. Любимая работа, командировки.

Всё было как у всех. Детство с родителями в маленьком городке. Однообразие будней: школа, пыльный двор с изломанными ржавыми качелями. Подруги и друзья, с которыми бегали воровать зелёные яблоки, играли в вышибалы, прыгали в классики и строили шалаши из веток. Скромный выпускной, танцы под хрипящие колонки, сдержанные слёзы родителей. И аттестат на имя Анны Шевелёвой.

После школы уехала поступать, но в отличие от многих подруг, ни юридический, ни экономический, и подавно ни филологический факультеты меня не манили. Всю свою жизнь я мечтала о профессии биолога. Родители отговаривали, прочили мне будущее учителя в захолустной школе с минимальным окладом.

Но на третьем курсе мне улыбнулась удача. Меня, студентку биофака, пригласил работать к себе профессор биоинженерии Спорышев, наш преподаватель. Им требовался лаборант, и я с радостью согласилась. Он стал моим научным руководителем, под началом профессора защитила диплом. Меня перевели на должность этолога (прим. автора – наука, исследующая все виды врождённого поведения, инстинкты).

Институту биотехнологий, при котором и состояла наша лаборатория, предложили международный проект, и нам предстояло его реализовать. Мы ездили по странам, собирали материал для новейших разработок биоинженерии.

Я любила свою работу, поведенческий анализ живых существ, один из занимательнейших разделов биологии. А путешествуя по странам, изучала материал, как говорится, в естественных условиях.

Дома меня ничего не держало. Замуж я не торопилась, обрастать ни бытом, ни детьми в мои планы пока не входило. Быстротечные романы затухали сами, как только уезжала в очередную длительную поездку. Свободная, как птица, летела туда, куда меня приглашали в командировку. И строила грандиозные планы.

Так, меня и занесло в маленькую деревушку, затерявшуюся на просторах Бенина. Поселение находилось на берегу небольшой речушки. Я впервые очутилась в настоящей африканской саванне: высокие акации, деревья карите, пальмы дум, пожелтевшая от палящего зноя трава, переливающаяся на солнце расплавленным золотом. Животные, почти не потревоженные человеком, были частыми гостями возле нашего лагеря. Антилопы Ориби, пугливые и быстроногие. Львы, наполняющие округу своим грозным раскатистым рыком. Осторожные гепарды, крадущиеся среди высоких трав. Нахальные гиены, не дающие спать по ночам.

Неподалёку мы разбили свой лагерь, куда, как к себе домой зачастили местные жрецы вуду. Деревенские жители были у них на положении рабов. Их колдун, жуткий, неприятный старик со странными жёлто-зелёными глазами, раздражал меня больше всех.

Мы вынуждены были мириться с порядками аборигенов, исследования требовали времени, и ссориться с местным населением никак нельзя. Иначе можно остаться в саванне навсегда, в качестве корма для гиен или шакалов.

Иногда нас приглашали на местные праздники, куда мы также вынуждены были ходить. Так сказать, визиты вежливости.

На одном из таких вечеров мы впервые поспорили с колдуном. Мне претили кровавые жертвоприношения, даже если была зарезана простая курица. Обычно я очень терпимо отношусь к другим религиям, будучи атеисткой. И никогда не спорила со священниками или жрецами. Но тут, бьющие барабаны и заунывное песнопение било по вискам, после тяжёлого дня хотелось отдохнуть в тишине, а не слышать экзальтированные крики одурманенных селян.

Я резко отозвалась о неприятных обрядах и их бессмысленности, а наш недалёкий переводчик, Дима, по просьбе колдуна, пересказал всё слово в слово. Старик злобно блеснул глазами, но ничего не сказал в ответ. Начальник, Геннадий Петрович, во избежание конфликта, извинился, и мы быстро ретировались к себе.

Вскоре все забыли об этом происшествии. Все. Кроме самого колдуна. В тот вечер нас пригласили снова на праздник. Почему нас не насторожило практически полное отсутствие селян, не знаю. У костра сидели жрец и жрица, в их иерархии я не сильна, колдун готовился к какому-то обряду. Нас усадили на почётные места.

По деревне поплыл запах местных благовоний, разгорелся костёр, мерно застучали барабаны. Старик затянул не то молитву, не то песню, что-то подкидывая в огонь. Я не следила за обрядом, скучающим взглядом обозревая окрестности.

В лицо внезапно поднявшийся ветер швырнул мне дым костра, на глаза навернулись слёзы, в неверном мареве горячего воздуха заплясали размытые тени. Они извивались и корчились под ритм барабанов. Я приняла их за своё разыгравшееся воображение. Протёрла глаза, но миражи никуда не исчезли. В ярком ореоле огня они вели свой жуткий хоровод. Голос колдуна стал пронзительней, песня сменилась странным речитативом, тени словно выросли, дотягиваясь до полуночного неба, казалось, они вторили словам старика, подчиняясь ритму бухающих барабанов. В висках гулко застучала кровь, в глазах заплясали искры, сливаясь в разноцветное полотно, застилающее взор. Потом всё завертелось в бешеном фантасмагорическом танце, тело стало невесомым, и я провалилась, как Алиса в кроличью нору. Только полёт мой был не столь красочным. Меня мутило, перед глазами сплошным роем вертелись то ли огоньки костра, то ли чьи-то злые лики, скалившие свои пасти и глумясь надо мной. Я прижала к себе рюкзак, единственный предмет, который хоть как-то связывал меня с реальностью. А потом меня выкинуло под дерево, пребольно приложив об землю.

Не знаю, сколько провела я в забытьи. Очнулась, когда забрезжил рассвет. По счастью, никто из хищников не позарился на мою скромную персону. Поначалу звала своих коллег, потом пыталась подняться на враз ослабевшие ноги. Тело было словно ватным. Конечности не слушались. Всё, что мне удалось, это свернуться калачиком и снова провалиться в долгий обморок, где я плавала в полупрозрачных волнах серого тумана, иногда на несколько минут возвращаясь в реальность.

Крик какой-то твари вывел меня из оцепенения, оторвав от воспоминаний. Дая спокойно спала рядом. Поворочавшись немного, поняла, что больше не усну, и вышла из шатра. Предрассветные сумерки возвращали миру его краски, возле потухшего костра сидели две женщины и тихонько переговаривались. Бродить по селению не решилась, потому подошла к ним. Они замолчали, уставившись на меня. Я похлопала по бревну, одна из них кивнула. Когда пристроилась рядом с ними, они забыли про разговоры, с любопытством разглядывая мою одежду. Рубашку с коротким рукавом, под которой был топ и шорты цвета хаки, на ногах удобные ботинки на толстой подошве.

Молчание продлилось недолго, женщины принялись что-то обсуждать, эмоционально жестикулируя. По всей видимости, меня. Я тем временем, разглядывала деревню. Хижины, везде плотно утоптанная земля, без клочка растительности, пару деревьев. Другой конец поселения мне видно не было. Потихоньку начали просыпаться остальные. Теперь мне удалось получше рассмотреть жителей. Черты лица были ближе к неандертальцам: увеличенные надбровные дуги, маленькие подбородки, глубоко посаженные глаза. Их фигуры более массивны, чем у современных женщин, хоть и пониже ростом. При моих скромных ста шестидесяти пяти, они были ниже сантиметров на пять.

Скоро в сторонке, с любопытством, поглядывая на меня, шушукались несколько селянок. Я чувствовала себя картиной на выставке. Такая же безмолвная и беспомощная.

И как обухом по голове, меня стало по-настоящему накрывать реальностью. Нервно ущипнула себя, зашипев от боли. Но проснуться не получилось. Меня занесло на много миллионов лет назад. Ведь, судя по растительности, очутилась в Юрском периоде или в начале Мелового. Но неандертальцы появились только в Палеогене, спустя миллионы лет. Тогда откуда здесь бенеттиты, вольготно чувствовавшие себя в эпоху динозавров. Нет. Картинка не складывалась. Или все учёные мира ошиблись, и люди существуют гораздо дольше, чем предполагалось, или… меня прошибло холодным потом. Я вовсе не на Земле.

Глава 4

Первые два месяца напоминали сущий кошмар. Первобытная жизнь оказалась тяжёлой и голодной.

Самой простой проблемой был язык аборигенок, да и когда есть охота, быстро учишься распространённым понятиям, потом уже пошло проще.

Сложнее было с «удобствами» и элементарной гигиеной. Ручей протекал за оградой, приходилось набирать его в тяжеленные глиняные плошки, которые тут использовали вместо вёдер. О том, чтобы тщательно вымыться, речи не шло: вода была на вес золота. Пища лишь растительной, потому как всё вооружение состояло из заточенных палок.

Как мне рассказала Дая, поселение возникло стихийно. Поодаль жили племена охотников и людоедов, на территорию последних бедняжки старались не соваться.

Если женщина не могла родить или первенец погибал, её просто изгоняли из племени, как лишний рот. Также поступали со старухами и с девушками, если те в чём-либо провинились.

Первые «амазонки» жили на деревьях, но и там легко стать добычей хищника, постепенно подняли деревянный забор из поваленных стволов. Когда аборигенки научились оберегать свою жизнь, народу в деревне прибавилось.

Однако самым кошмарным оказалось то, что хищники, обитавшие здесь, поражали всякое воображение. Динозавры, саблезубые тигры, гигантские насекомые. Повезло ещё, что не было огромных ящеров, типа тираннозавров или тарбозавров. Хищники достигали не более двух метров роста и были не очень умны. Преобладали виды мелких динозавров, например, небольшие компсогнаты. Они весили несколько килограммов и ростом были не выше метра. Или пернатый сципионикс, некрупные птеродактили, промышлявшие рыбой, и ещё несколько видов птерозавров, умевших летать, но угрозы для человека не представлявших.

Кто же был действительно опасен, так это карнозавры. При относительно небольшой, не выше полутора-двух метров, высоте, длина их тела достигала около пяти метров. Массивная голова заканчивалась огромными челюстями с острыми, как кинжалы, клыками. Задние ноги мощные и длинные, бегом от такого не спасёшься, догонит в два счёта. Толстый, подвижный хвост служил не только опорой для тела, но и грозным оружием.

Да, здесь царили динозавры. Млекопитающим приходилось приспосабливаться, и даже тигры не осмеливались покидать свои убежища, когда по лесу шла стая ящеров.

Всё это мой рассудок принимал с трудом. Помню, когда впервые встретила травоядного парксозавра возле реки, меня просто парализовало от страха, и все знания биолога испарились при взгляде на морду животного, с любопытством разглядывавшего меня. Ящер забавно поводил головой из стороны в сторону, пока я следила за ним немигающим взглядом, точно заворожённая.

Тогда Дая направила меня к деревне смачным пинком, несмотря на то, что зверь попался травоядный, – он мог напасть из страха. Так я заново училась выживать в этом страшном, полном опасностей мире.

Наутро я выбралась из своего шатра, который строила сама. Здесь никто не спешил помочь, все привыкли жить обособленно, хоть решения, касающиеся племени, принимала Дая.

Мне в соседки досталась молодая девушка, Ная, шустрая, как птичка, и такая же любопытная. Вместе мы нарвали больших пальмовых листьев, собрали каркас из веток, куда водрузили потом свой «гербарий». Другие женщины посмеивались над нами. Что сказать? Ная сама была недавно изгнана из отчего дома, сноровки у неё пока было маловато. Вот и учились мы всему вместе. Хижина пару раз развалилась, но потом шатёр получился таким, как нужно. И ночью мы больше не дрожали от прохладного ветерка. Натащили в наш дом душистой сухой травы, устроили что-то наподобие сеновала и спали в обнимку, так теплее.

Отдельный бич селения – паразиты, потому и волосы женщины стригли коротко. Вернее, обрезали каменными осколками, которые остро затачивали. Но я отказалась от этой процедуры. Раз в неделю натаскивала воды и промывала волосы глиной. Получалось не очень чисто, но лучше, чем ходить с сальными патлами. Вши пока селиться в мою шевелюру не спешили. Ная тоже стала мыться, как я. И скоро уже многие молодые женщины переняли эту привычку, не обрезая волосы на корню.

А вот медикаменты у меня кончались. Решив, что чудесной воды, то есть антисептиков, у меня неисчерпаемый запас, женщины, после того как я вылечила в первый день двоих, бежали ко мне с каждой травмой. Но, к сожалению, запас медикаментов был сильно ограничен. Антибиотики я предпочла припрятать. Кто знает, какие хвори здесь гуляют. Перед экспедицией нас прививали от всевозможных болезней, но сомневаюсь, что наши врачи слышали о той заразе, что может быть здесь.

Но раз уж судьба в лице колдуна занесла меня сюда, надо приспосабливаться. С этим я и пришла к Дае:

– Давай сделаем ручей в деревне.

Женщина удивлённо подняла глаза:

– Разве мы можем повернуть реку? О чём ты говоришь?

– Я покажу, – вооружившись двумя острыми скребками, пошла на берег ручья. Ная тоже прихватила «инструмент», только скорее из любопытства.

Устроившись поудобней, начала рыть мягкую глину в сторону нашего селения, поначалу работа спорилась, но потом почва пошла сухая, рыть стало гораздо труднее. Я пыхтела и обливалась потом, пока другие обсуждали, к чему это приведёт.

– Помогли бы, что ли, – зло бросила в сторону женщин, – вода всем нужна, не только мне.

Дая с сомнением посмотрела на мою канавку, а потом уселась рядом и принялась помогать. Нашему примеру последовали и другие. К вечеру удалось прорыть длинный арычок, в таком не искупаешься, но воду набрать можно. Работа заняла ещё два дня, но потом мы могли пользоваться «благами цивилизации» в любое время.

Хорошо бы ещё соорудить «нужник», но где взять лопату? Каменным скребком яму не вырыть.

И даже первая победа вдохновила и заставила селянок прислушиваться ко мне. Я не претендовала на место Даи, а она лишь благодушно посмеивалась, когда я предлагала ей что-то новое. Скоро мы обзавелись глиняной посудой. Качество было не ахти, и многие предпочитали по старинке пользоваться листьями, но, как говорится, лиха беда – начало.

Задумалась я и о нашей «диете». От фруктов уже воротило, хотелось горячего супчика, на худой конец, куска жареного мяса на палке. Пусть и без соли.

Только вот как охотиться? Решение пришло неожиданно: в ручье появилось изрядное количество рыбы. С чем это связано, я не поняла, да и разбираться было некогда. Взяв обычную корзину, плетённую из прутьев, занялась ловлей. Это были представители амиевых рыб, сантиметров сорок в длину, с коричневой спинкой и зеленоватым брюшком. Юркие и скользкие. Промучившись с час, удалось поймать пару рыбёх. В этот вечер я отыскала палку покрепче, как смогла, заточила её и опалила на костре.

Тихая охота шла туго, пока мы с Наей не стали просто загонять рыб в корзины. Я шла по мелководью со своим самодельным копьём, а девушка ловко подхватывала испуганную рыбу в корзину, молниеносно выкидывая на берег.

Вечером, обмазав нашу добычу глиной, запекла её в костре. Половину сожгла, но даже горчившую подгорелую рыбу съели всю, до последнего куска.

Сыто рыгнув, Дая сидела у костра, разомлев после ужина:

– Не знаю, из какой земли ты сюда попала. Мне нравится такая жизнь. Лови нам больше мяса.

– Легко сказать, – усмехнулась я в ответ, – тогда нужна ваша помощь.

– Мы и так сильно рискуем, покидая деревню, чтобы собрать еду, – Дая подобралась. Она была в ответе за это племя, и я это понимала.

– А мне одной не справиться, – пожала плечами в ответ.

– Ная поможет, – отрезала женщина и ушла спать.

А я ещё долго сидела у костра, обдумывая, как улучшить нашу первобытную жизнь.

Решение пришло неожиданно. Я заметила, что женщины вьют что-то наподобие верёвок из волокон растений. А если сделать лассо или скользящий узел, типа силка, для ловли мелких динозавров? Правда, не знаю, насколько съедобно их мясо.

Расспросила у Наи, оказалось, мужчины охотились на многие виды ящеров, и люди питались ими без вреда для себя.

И я решила попытать удачу. Несколько дней раскладывала на найденной звериной тропе требуху от рыбы. Потом к молодому деревцу подвесила петлю, на уровне мелкого динозавра, крупных моя ловушка всё равно не удержит. Закрепила, как могла, петлю, чтобы она держалась ровно. Деревце верёвками привязала к другому, воткнула в землю пару палок, которыми закрепила петлю в одном положении. Вокруг положила требуху, отбивая свой запах.

С утра, как только ночные хищники убрались в берлоги, мы с Наей пошли проверить ловушку. Добыча попалась: в узле болтался растерзанный труп мелкого сципионикса. Им уже кто-то пообедал. Мы отыскали другую тропу и повторили всё снова. В этот раз удача улыбнулась нам. В силках бился динозаврик размером с петуха. Но даже у такой крохи были мощные когти, зверёк отчаянно сопротивлялся. Мы изрядно намучились, пока оглушили его.

Ная, ловко орудуя заточенным камнем, вскрыла ему шею, спустила кровь, чтобы не привлекать к деревне хищников.

Когда мы пришли в селение, перемазанные кровью и с добычей на плече, женщины завистливо смотрели нам вслед. Вечером я объяснила, как можно наловить мелких зверей, и вскоре мы нашли несколько излюбленных троп небольших ящеров. С этого момента наши трапезы стали куда сытнее и разнообразнее.

Глава 5

Каждый день для меня стал решением какой-либо задачи. Иногда я мечтала, чтобы колдунишка отправил меня хоть в Средние века, где выжить куда легче, чем в первобытных джунглях. А потом начинался день, и я шла добывать пропитание и выдумывать новые средства для того, чтобы хоть как-то облегчить наше существование.

Мои поделки из глины успеха не принесли, обжигать её я не умела, и посуда разваливалась на части при малейшем ударе. Равно и как самодельные кувшины селянок. Тогда я заинтересовалась деревом, из которого делали верёвки, вынимая довольно эластичную сердцевину. Женщины хорошо знали ядовитые растения, что неудивительно, и уверили меня, что оно совершенно безвредно. Взяв небольшой чурбачок, вытащила из него податливые внутренности, выскоблила стенки, так чтобы они приобрели гладкость, и долго сушила над огнём. В итоге получился небольшой кувшинчик, с которым удобно ходить за водой или в лес за пищей.

Знаний не хватало катастрофически. Я могла распознать тысячи растений и видов животных, а вот охотиться или «на коленке» соорудить хоть какой-то инструмент не умела. Путешествуя в экспедициях, научилась разводить костёр подручными средствами да греть еду в банках. Но с этими знаниями в джунглях не выживешь. И почему не слушала Геннадия Петровича, который был не только блестящим биологом, но и отличным охотником? Выживание для него – дело привычки. Слишком мы изнежились благодаря доступности всех благ, зная, что, стоит вернуться «из полей», и к нашим услугам будут предоставлены рестораны, интернет и шикарные гостиничные номера.

С каждым днём мы с Наей отлучались от деревни всё дальше. Надо было исследовать, что за флора и фауна меня окружают. Может, удастся найти полезные растения? Поначалу я решила, что в здешних лесах есть только папоротники да примитивные пальмы. К счастью, мои предположения оказались ошибочны. Среди флоры хватало и деревьев, и цветов, и ползучих лиан. Природа поражала буйством и смешением самых различных видов. Словно какой-то сумасшедший садовод взял кучу семян и высыпал их все в одном месте. Растения были из разных временных эпох и стран.

Пока плодами моих изысканий стали несколько ядовитых видов. Первым обнаружила крапивное дерево. По названию понятно, что действует оно также как наша крапива. Вот только ожоги его больше напоминают удар электрошокера и очень мучительны. Заживают долго, но если подвесить даже сухие стебли вдоль забора, ни один хищник или человек и близко не подойдёт к ограде.

Таким же эффектом обладал и книдосколус: листья и стволы этой травы, которая в тропическом климате вымахивала метра под два, были усыпаны чрезвычайно острыми, длинными как иглы шипами. Ядовитым был его сок, обжигающий кожу.

По ночам я не раз слышала, как к нашей ограде подбирались звери. На самом деле, забор не был такой уж серьёзной преградой, тот же карнозавр при должном старании мог проломить его своей широкой головой. Спасало, наверное, только то, что пищи и так было в избытке.

И всё же безопасность лишней не бывает, решила я. Найдя хороший осколок камня покрепче, заточила его поострее, взяла ещё свежие жилы убитого ящера и потуже примотала к палке. Получилось что-то наподобие короткого копья. Такое же орудие сделала для Наи.

Вооружившись, мы нарезали стеблей крапивного дерева и палками воткнули их в щели забора. Прикасаться к ним было очень опасно, а лечить ожоги нечем.

Наш замысел принёс плоды быстрее, чем мы ожидали. Как-то ночью нас разбудили сдавленные крики, которые переросли в целую вакханалию. Когда подоспели к ограде, за ней кто-то вопил благим матом.

Женщины стояли, затаив дыхание. Я же перевела вопросительный взгляд на Даю. Та только приложила палец к губам. Прильнув к щели в ограде, попробовала рассмотреть потревоживших наш покой. То, что это люди, было понятно по крикам. Но кто отважился прийти ночью, не побоявшись рыскавших по лесам хищников? Сквозь неплотно подогнанные брёвна было видно лишь невнятное мельтешение. Южные ночи очень тёмные, спросонья рассмотреть что-нибудь сложно. Вдруг перед глазами мелькнуло чьё-то раскрашенное злобное лицо с оскаленными от боли зубами. От неожиданности я отпрянула от ограды.

За забором ещё разносились невнятные ругательства. Язык аборигенов, хоть и лишённый образности, состоящий из обилия «рычащих» звуков, хорошо передавал эмоции. Кто-то от души вспоминал всю родню селянок, включая их первопредков.

Скоро всё стихло, Дая, махнув рукой, позвала всех к уже потухшему костру.

– Кто это был? – спросила её по дороге.

– Людоеды. Пришли за добычей.

– Но разве им мало зверей?

– Людей убивать легче, – женщина грустно вздохнула, – спасибо тебе. Ты сегодня спасла несколько жизней.

– Откуда они приходят и почему не боятся ночных зверей? – опасность легче предупредить, потому надо знать, где живёт племя каннибалов.

Дая неопределённо махнула рукой:

– Там, за джунглями, в высоких камнях. Они вымазываются мочой хищников, чтобы отпугивать других животных. И у них хорошее оружие.

– Какое? Расскажи мне? – Я подсела поближе к женщине с любопытством. Всё равно до рассвета не уснуть. Да и небо уже начало светлеть.

– Метательные камни. – Дая описала мне устройство обычной пращи, – они их кидают очень метко, одним ударом убивая человека. У Юны, – женщина кивнула в сторону худенькой до прозрачности девушки, с большими печальными глазами, – людоеды убили мужа. На охоте. А её выгнал вождь, сказал, такая тощая, здорового ребёнка не родит.

Глаза Юны заблестели от слёз, но она взяла себя в руки, кивнув в подтверждение слов Даи.

– Ана, – так прозвали меня аборигенки, сократив имя Анна, – а какое оружие есть у вас? – Это любопытная Ная не сдержалась от вопросов.

– Разное. – Как описать пистолеты, пушки и прочее современное оружие людям, не видевшим ничего, кроме дубин и камней? – Оно – как большие палки, из которых вылетает огонь. Убивает самых сильных зверей.

Глаза подруги разгорелись от представленного зрелища.

– Нам бы такие. Никакие людоеды не были бы страшны!

Да, согласна, оружие не помешает. Кто знает, не обозлит ли наша выходка каннибалов и когда их снова ждать? Сделать пращу можно и самим. Чем я и занялась с утра.

Вырезав из кожи тонкие лоскуты, свила из них прочную верёвку. Посредине оставила «кармашек» для камней. На одном конце завязала петлю, которая надевается на запястье, на другом – тугой узел. Когда праща раскручена, узелок отпускается и камень летит в цель. Это в правильном варианте. Но у нас они попадали куда угодно, только не туда, куда их метали.

Женщины сгрудились вокруг, наблюдая за нашими с Наей потугами. И мы чуть не зашибли старую Ину, которая пробормотала беззубым ртом несколько ругательств в наш адрес и предпочла ретироваться из «зоны поражения».

Но потихоньку дело пошло на лад. Другие аборигенки тоже заинтересовались нашим оружием, тренируясь в свободное время. Скоро у нас стало вполне сносно получаться.

Может, у меня и мало шансов выжить в этом мире. Но они есть, и с каждым днём их становится всё больше.

Глава 6

Охота вскорости стала куда эффективнее: часть женщин загоняла небольшие стайки динозавров на заранее облюбованную поляну, остальные метали в них камни. С каждым разом получалось всё лучше. Я и сама старалась чаще браться за пращу, мало ли когда и от кого придётся обороняться?

Пока мы жили спокойно. Людоеды больше не пытались перелезть через забор, памятуя о случившемся. Насколько поняла эти каннибалы сюда забрели в третий раз за всё время существования деревни.

– Послушай, – привлекла я внимание Юны, с которой мы сегодня занимались выделкой шкур, – а почему вы не умеете пользоваться оружием?

– Женщинам нельзя, – пожала та плечами с таким видом, словно я спросила несусветную глупость.

– Но если вы живёте без мужчин, кто вам может запретить?

Юна подняла голову и надолго задумалась.

– Мы привыкли, – наконец услышала я.

Женщина снова принялась скоблить шкуру. Дело это было нудным, долгим и кропотливым. Свежую кожу очищали от кусочков мяса и перьев, если они были. Потом замачивали и скребли каменными лопатками, снова и снова, пока кожа не размягчалась. И тут надо было следить, чтобы она осталась целой. Потом куски, как могли, разрезали “ножом”, пуская их на одежду и обувь, представлявшую собой грубые кожаные портянки, кое-как стянутые тонкими ремнями.

"Платья" тоже представляли собой апогей примитивизма: куски выделанных шкур просто обматывали вокруг бёдер и груди. Или делали прорезь для головы, скрепляя на талии верёвкой. Но такие большие шкуры попадались нечасто, так что в «тунике» щеголяла только Дая, остальные довольствовались лоскутами.

– Я тут придумала ещё кое-что, – снова оторвала Юну от её занятия. Женщина отёрла пот со лба, подняв на меня усталый взгляд.

– Нам нужны тонкие и острые кости.

– Зачем? Новое оружие? – глаза загорелись любопытством.

– Лучше, – улыбнулась ей, – новая одежда.

– Погоди, – женщина обтёрла мокрые руки и куда-то ушла, вскоре вернулась с несколькими тонкими и длинными костями, – такие?

– То, что надо, – кивнула я.

Закончив с работой, взяла «точильный» камень, который припрятала у себя в хижине и придала костяшкам вид иглы, хорошо заострив конец. Найдя кусок ненужной, дырявой шкуры, попыталась аккуратно её проткнуть. Кожа поддавалась плохо, но всё же у меня получилось. Скрепив дырки между собой тонкими полосками, с торжеством продемонстрировала поделку Юне.

– Вот!

Женщина скосила глаза на кривую тряпицу, с сомнением осмотрев её.

– Подожди, когда шкуры будут готовы, мы сделаем себе красивую одежду.

Жизнь потихоньку налаживалась. Жительницы деревни охотно перенимали все новинки, придуманные мной. Мы обзавелись деревянной посудой, сделали для себя острые копья и ножи, наплели пращи. Потихоньку начали выбираться дальше в джунгли, разыскивая съедобные растения.

До этого мои амазонки не уходили больше ста метров от поселения, благо там в достаточном количестве росли деревья гинкго и пальмы, с которых собирали плоды. Сейчас в рацион добавилось мясо и иногда рыба, но соли не хватало.

Однажды, прочёсывая лес, мы наткнулись на целую рощу огуречных деревьев. Интересно было то, что плоды действительно похожи на знаменитый овощ, только росли гроздьями. Ная, увидев их, скривилась.

– Это есть нельзя, – показала она пальцем на плоды, чтобы у меня не осталось сомнений.

– Почему? Они не должны быть ядовитыми, – я вглядывалась в крону, прикидывая, как добраться до желанного трофея.

– Невкусно, – поморщилась девушка.

Действительно, растущие на дереве «огурцы» оказались кислыми, зато ими можно поливать мясо.

– Ничего, покажу, как их есть, – уцепившись за подходящую ветку, забралась на дерево.

Ная тихо хихикала внизу, прикрывая рот ладошкой. По мнению аборигенок, лазила я как криволапый ящер, а ходила по лесу так шумно, что меня слышали на другом конце джунглей. В первое время вообще не могла подтянуться на ветке, болтаясь, как тюфяк, внизу. Но постепенно мышцы набирали необходимую силу, а тело становилось все более поджарым и мускулистым.

Вернувшись домой, взяла продолговатые плоды, разрезала их, смешала немного мякоти с мясом. Потом пристроила его над костром.

Женщины удивлённо переглядывались, и только старая Ина тихо ворчала, что я испортила хороший кусок добычи. Скоро по деревне поплыл сногсшибательный запах шашлыка, все молча принюхивались, ожидая, когда еда будет готова.

Дая передала первый кусок Ине, старуху было не жалко. Меня иногда поражали здешние обычаи, но все они были продиктованы простыми принципами выживания. Незнакомую пищу пробовал тот, кто уже достаточно пожил на свете.

Ина долго обнюхивала мясо, пока Дая не прикрикнула на неё. Потом откусила, пережёвывая беззубыми челюстями. И удовлетворённо кивнула. Оставшуюся пищу сразу же разобрали. Женщины, одобрительно мыча, вгрызались в свои куски.

Я внимательно наблюдала за старухой: есть мягкие плоды отсутствие зубов ей не мешало, а вот с твёрдой пищей дела обстояли плохо. Она перетирала дёснами куски, глотая их почти не пережёванными, потом мучилась животом.

На следующий день взяла деревянную плошку, подобрала небольшой камень попрочнее, чтобы не было мелких осколков, и попробовала перетереть кусок лианы – получилось неплохо. Отнесла самодельную ступку Ине:

– Держи, ей можно измельчать пищу.

Старуха удивлённо смотрела на плошку и камень, повертела их в разные стороны и отложила, ничего не сказав. В обед я подошла к ней:

– Где моя ступка? Которую сегодня принесла тебе?

Ина тяжело заковыляла в сторону своей хижины, как обычно, что-то бормоча под нос и вернулась с требуемым.

Положив немного мяса, потёрла его камнем. Кусок скоро развалился на волокна. Не такие мелкие, как хотелось, но жевать их было куда легче.

Ина сгребла получившуюся кашицу, положила в рот и стала “перемалывать” деснами, удовлетворённо кивая. По лицу старой женщины растеклось блаженство.

Вечером, когда все укладывались спать, Ина зашла к нам в шалаш, тихо поманив меня рукой. Я выглянула на улицу. Женщина протянула мне нож, сделанный из цельного куска обсидиана. Лезвие было очень острым, по сравнению с теми, которыми мы пользовались постоянно. Подарок сложно было переоценить, нож в повседневной жизни – незаменимый инструмент. Свой «складишок» я берегла, почти не используя. Если вдруг потребуется несложное хирургическое вмешательство, он пригодится.

– Спрячь его, – Ина быстро оглянулась, – иначе отберут. Это муж сделал перед тем, как забрать меня к себе. Не раз он спасал мне жизнь. Пусть теперь послужит и тебе. И, спасибо, девочка, что заботишься обо мне, старой.

Старуха ласково погладила меня по руке и ушла в свою хижину.

Я смотрела ей вслед и думала, что даже в этом жестоком мире за добро люди платят добром. Старая женщина отдала единственный ценный предмет, что у неё был. И сколько бы ни говорили про отсталых первобытных людей, но им также не чужды прекрасные порывы души.

Глава 7

Джунгли жили по-своему: из-за забора доносились пронзительные крики микрорапторов, раздавался треск кустов. Рассвет – время «пересменки», дневные хищники только просыпаются, ночные же отправляются по своим укрытиям. Где-то раздавался предсмертный крик бьющегося в агонии мелкого ящера, шуршали в кустах звуки погони. Кто-то спасал свою жизнь, кто-то продлевал, отвоевав у неё ещё один день. Без злости, без подлости, без предательства. Природа лишена коварства, она просто живёт. По своим законам, порой жестоким.

Потянувшись на душистом сене, я встала. Вынула из волос запутавшиеся травинки, залезла в рюкзак, достала расчёску, тщательно прочесала каждый локон. Заплела косу, завернув её в узел, закрепила на затылке небольшой веткой. Готово, можно приниматься за дела.

Сегодня мы с Наей и Кеей планировали отойти ещё дальше от лагеря. Кея с недавнего времени стала почти нашей постоянной спутницей. Прирождённая воительница, она схватывала на лету, как пользоваться тем или иным оружием. Ловко орудовала копьём, метала камни с миллиметровой точностью, даже с каменным громоздким ножом обращалась умело. И не боялась соваться вглубь джунглей, словно разговаривала с лесом на одном языке. Её чуткий слух улавливал малейшие шорохи.

Столкнулись мы с ней случайно: Кея держалась немного обособленно, не любила шумных сборищ. Однажды на охоте она не заметила большого удава, притаившегося среди листвы. Змея приготовилась к броску, когда Кея с копьём наперевес подкрадывалась к отбившемуся от стаи сципиониксу. Я успела заметить, как на солнце блеснула чешуя, и мозг среагировал моментально: бросившись вперёд, повалила женщину на землю, и над нами стрелой пролетело длинное тело. Змея, промахнувшись, гулко шлёпнулась вниз и стремительно исчезла в кустах.

Кея, шипевшая подо мной, как разъярённая кошка, притихла, потом поднялась на ноги, отряхнула мусор с одежды.

– Спасибо, Ана. Я не видела её.

Она была немногословной, но стала всё чаще проситься со мной и Наей. Дая не противилась, зная, что мы редко возвращаемся без добычи.

Вышла из шатра, умылась в ручье, ко мне присоединилась проснувшаяся Ная. Кея уже собралась, приторочив сбоку пращу, проверив копьё и заткнув за отворот набедренной повязки нож.

Прихватив своё оружие, мы вышли из деревни. Солнце только начало путь по небу, ещё не опаляя землю нестерпимым жаром, но тёплыми ладонями лаская просыпавшийся лес. Тропические заросли необычайно красивы с утра своим ярким очарованием. Тёмно-зелёные листья блистали «лаковым» покрытием, на ветвях распускались яркие соцветия, пальмы раскидывали свои веера над головой. Здесь вообще все растения росли буйно, дружно тянулись к небу, иногда достигая тридцати метров. Папоротники вили над головой кружевные шатры, ложившиеся ажурными тенями на землю. Кора деревьев-великанов казалась морщинами на их ликах, корни толстыми канатами уходили в почву, иногда заплетаясь в прочные косы, где с удовольствием укрывались змеи и мелкие хищники.

Ступали тихо и осторожно, стараясь не привлекать к себе внимания. Для здешних плотоядных мы всего лишь ещё одно блюдо в рационе. Прошли заросли огуречных деревьев, дальше начиналась моя личная terra incognita. Я всегда с трепетом обследовала новые места, присматриваясь к разнообразию флоры и с интересом изучая повадки зверей. Ведь о нраве животных говорит каждая деталь: как психологи «читают» людские характеры, так я всякий раз расшифровывала книгу поведения обитателей полей, лесов, саванн и джунглей.

Мы аккуратно обошли кусты жгучего крапивного дерева и вышли на широкую прогалину, протянувшуюся метров на двадцать. На другом её конце папоротники разрослись так густо, что там было темно. Удобная лёжка для зверя. Крадучись, поднялись чуть выше от опасного места, но тут моё внимание привлекли знакомые звуки. Так пищат тигрята, жалобно, но с присущей им хрипотцой.

Я остановила подруг:

– Там тигрята, одни.

– Уходим, скорее, их мать может объявиться в любой момент, – Кея развернувшись, зашагала прочь.

– Нет, – удержала я её, – тигры охотятся перед самым рассветом или вечером, пока совсем не стемнело. Солнце уже высоко. Видишь? Мать не могла бросить их так надолго. Давайте подберёмся поближе.

Ная смотрела на меня расширенными от страха глазами:

– Ты сошла с ума? Это тигры!

– Пойми, они маленькие и легко приручаются. К тому же разумны. Заберём котят с собой? Всё равно они погибнут одни. Их матери уже нет в живых.

Подруги переглянулись и, развернувшись, пошли прочь. Для них тигрята – ещё одна опасность. Но для меня это была ещё одна возможность. Кошачьи очень хорошо приручаются, если с ними правильно обращаться. И могут даже делиться своей добычей с хозяином. Учёные ведут много споров на этот счёт. И большинство говорят, что тигр рано или поздно убьёт хозяина. Однако наши многочисленные наблюдения показали: если эти большие кошки живут в привычной среде, могут свободно охотиться и к ним относятся с лаской, не применяя физических наказаний, то любые из видов крупных кошачьих: львы, тигры, пумы, даже злобные леопарды относятся к человеку дружелюбно и запоминают любимого хозяина на всю жизнь, узнавая его даже после разлуки в пять лет и более.

Я растерянно смотрела вслед женщинам, но потом решилась. Легла на землю и на животе стала сползать к зарослям. Тигрята были одни уже давно, странно, что их до сих пор никто не съел, скорее всего, отпугнул запах мамы или папы. Тигры хоть и не живут вместе, но самец защищает своё потомство. Хотя здесь, может, животные ведут себя по-другому. Но раз мы не застали никого из родителей, значит, они больше не вернутся. Подкралась вплотную к тёмному лазу, оставленному тигрицей. Котята, смешно покачивая головами и тыкаясь носиком в землю, ползли на свет. У них только открылись глазки, от роду им не больше трёх недель. Я всматривалась в темноту. Их трое! Одной мне их не унести. Растерянно уселась возле первого тигрёнка, почуяв меня, он заплакал сильнее. Животик запал, розовый носик был горячим. У него обезвоживание. Взяла на руки маленького хищника, он тыкался мордочкой в поисках молока.

– Чем же тебя здесь накормить, прекрасное создание? И воды с собой нет. – Разговаривала с тигрёнком, баюкая его на руках. Котёнок немного присмирел. Даже в таком возрасте он был тяжёлым, не меньше семи килограммов.

Рядом со мной тихо опустилась Кея, с другой стороны Ная.

– Ты совсем дурная, но мы тебя не бросим, – прошептала Кея, подхватив выползшего тигрёнка, – уходим, скорее!

Ная взяла последнего, и мы быстро ретировались подальше от зарослей.

– Пошли домой, долго их не унесём, и защитить не сможем. А они пищат всё громче, – Ная, пыхтя, тащила своего котёнка. А звери-то вымахают прилично.

Мы как можно быстрее вернулись в деревню. Дая удивлённо смотрела на наши трофеи:

– Зачем вы принесли тигров? Их нельзя есть.

– Я их выращу. Они станут защищать нас.

Женщина смотрела на меня, как на сумасшедшую. За нашими спинами уже собирались селянки, тихо перешёптываясь.

– Нет! – тТопнула ногой Дая, – тиграм место там, – указала она за забор.

– Пойми, они будут знать нас.

Дая сложила руки на груди, свела брови к переносице. И я решила прибегнуть к последнему аргументу:

– В своём мире я выращивала хищников, – это было, конечно, враньё чистой воды, но что оставалось делать?

Глава племени медленно подошла вплотную ко мне:

– Так ты боо? – Глаза её опасно прищурились, ноздри раздулись.

– Кто это? – спросила я, удивлённо наблюдая за реакцией. И чего мне теперь ждать?

– Боо. Разговаривает с животными. Видит их глазами.

Понятно, по-аборигенски, так зовут шаманов.

– Нет, – мотнула головой, – не умею с ними разговаривать, только понимаю их. Смотри, – передала ей уснувшего тигрёнка, – ему очень страшно, он хочет пить и есть.

Тигрёнок ткнулся носом в плечо Даи и, словно услышав мои мысли, жалобно мяукнул. Женщины всегда питают слабость к маленьким зверятам. Наша «железная леди» не была исключением. Она заглянула в глаза котёнку и ласково погладила его по голове:

– Пусть живёт. Станет злым, убью сама.

С этими словами, напустив на себя опять грозный вид, Дая пошла прочь.

Я ликовала! Дружба с животными всегда выгодна для человека, а тем более в диком лесу. Прижав к себе котёнка, чмокнула его в лоб:

– Мы победили, малыш!

Глава 8

На следующее утро мы собрались на охоту. Хранить продукты здесь невозможно, и добывать еду приходилось каждый день. Все женщины племени вносили свой вклад в наш рацион: кто собирал фрукты, кто сладкие корешки, что росли возле реки. А мы охотились.

Провозившись до вечера с тигрятами, которых кое-как удалось накормить сильно пережёванным мясом, о другом, например о молоке, уже речи и не шло. И сегодня с рассветом, оставив Наю смотреть за малышами, отправились с Кеей добывать пропитание.

– Пошли за рощу огуречных деревьев, – предложила я подруге.

– Смотри не подбери ещё кого-нибудь. Второй раз Дая тебе не простит, – усмехнулась Кея.

Мы быстро прошли знакомые места, оставив деревню далеко позади. Обогнули прогалину, где вчера нашли котят, и углубились в заросли пальм. Они росли настолько тесно, что иногда приходилось буквально продираться между ними. Колючие стволы обдирали кожу, сухие листья на земле до боли царапали голые ноги. Впереди мелькнул просвет, и мы облегчённо вздохнули.

Скоро вышли на поляну и замерли: по её краям величаво поднимались метров на двадцать вверх могучие стволы деревьев с красноватой корой. Широкие кожистые листья трепетали на ветру, отчего внизу, на земле мелькали многочисленные солнечные зайчики. Кея заворожённо смотрела на прекрасных гигантов. Ветви были усыпаны небольшими оранжевыми плодами.

Моему восторгу не было предела! Я чуть не бросилась танцевать джигу-дрыгу, настолько обрадовалась нежданно-негаданной находке!

– Заберёмся вверх, сорвём немного, пусть Ина попробует, – заявила подруга.

– Не надо, – остановила её, – они несъедобны.

– Ты не из наших мест. Откуда знаешь? – Кея прищурила глаза.

– У нас растут такие же. Лучше помоги мне.

Женщина и не представляла, какую ценность нам удалось найти. Это растение называют Бросимум полезный, но известно оно больше как Молочное дерево. Его плоды несъедобны, другое дело – сок. По цвету и консистенции он напоминает густые сливки, а на вкус, как разбавленное сгущённое молоко. Главная ценность, что хранить его можно несколько недель, а потом он густеет и становится похож на сладкий плавленый сыр. А если сок нагревать, на поверхности образуется восковая плёнка, из которой делают свечи.

Достав копьё, я поддела толстую кору и принялась расковыривать ствол. Кея с любопытством наблюдала за моими действиями. Эх, жаль нет с собой какой-нибудь фляги. Как донести сок до деревни, я не представляла.

Проделав небольшое углубление, отодвинулась.

– Смотри, – показала подруге на скапливающийся млечный сок, – попробуй.

Кея с опаской прикоснулась к нему рукой.

– Не бойся, он сладкий, – подбодрила я её и сама подставила ладошку под стекающие капли, после чего вылила скопившуюся жидкость в рот, – м-м-м, вкуснятина!

Женщина облизала пальцы, и на лице расцвела довольная улыбка:

– Хорошо, что ты попала к нам!

От дегустации нас отвлёк шум и чей-то крик. Мы отпрянули за широкий ствол дерева и затаились. На поляну выбежал мужчина. По бедру из раны на боку стекала широкая лента крови. Ступая неверными шагами, оглянулся. За ним выскочил карнозавр, маленькие глазки ящера сфокусировались на ускользавшей добыче. Преследователь пригнулся, резко вскрикнув, и кинулся в погоню. Мужчина обернулся к хищнику: убегать бесполезно. Подняв камень, раненый с силой замахнулся и бросил его точно в лоб карнозавру. Ящер сбился с шага, затряс головой и злобно зарычал. Через несколько мгновений он пришёл в себя и снова ринулся вперёд. За пару шагов одолев пространство до добычи, хищник бросился на бедолагу. Тот неловко увернулся от острых зубов, но попал под удар мощного хвоста. Вскрикнув от боли, мужчина потерял сознание. Карнозавр медленно развернулся и разинул пасть.

Не в силах смотреть, как человека разрывают на части, выскочила из-за дерева и отчаянно закричала. Ящеров дезориентируют резкие и громкие звуки. Хищник обернулся в мою сторону, приготовившись к атаке. Я нащупала на земле камень и раскрутила пращу. Карнозавр ринулся ко мне, но в этот момент запущенный булыжник ударил его в лоб. Он потерял равновесие и неуклюже повалился на землю; короткие передние двупалые лапы не позволяли смягчить падение. Надолго это его не задержало. Я снова нащупала камень, запела раскручиваемая праща. Из-за дерева выскочила Кея, когда второй снаряд достиг своей цели, остановив ящера, она, не теряя времени, подбежала к нему и воткнула копьё в глаз, всем весом навалившись сверху. Хищник конвульсивно забился на земле, слабея с каждым движением. Через минуту всё было кончено.

Мы подошли к мужчине. Он лежал на спине, одна рука неестественно вывернута, кожа на рёбрах разодрана. Я присела рядом, нащупала пульс. Жив. Но надолго ли? Откинула ему волосы со лба. Лицо мужчины было красивым, с правильными чертами. Я бы сказала, что он точно относится к моим современникам. Высокий лоб, широкие скулы, тяжёлый подбородок с ямочкой. Полные, чувственные губы, прямой нос. Смуглая кожа была не такой грубой, как у аборигенов. Лицо обрамляли вьющиеся каштановые волосы. Взгляд скользнул вниз, невольно задержавшись на развитой мускулатуре и рельефном животе с чётко очерченными кубиками.

Раненый глухо застонал, и я вздрогнула, придя в себя.

– Его надо донести до деревни, – обернулась к Кее.

– Дая не позволит, – лицо подруги помрачнело, – она его убьёт. Лучше сама добей.

– Нет.

Оглянувшись, заметила: не очень высокое дерево, на ствол Бросимума мне не взобраться. Вскарабкавшись наверх, выломала две длинные крепкие ветви. Среди корней Молочного дерева отыскала подходящего размера лиану. Нарвала широких листьев и собрала подобие волокуши.

– Надо переложить его туда, – показала я подруге.

– Ана, мне жаль, – опустила голову Кея, – его убьют. Женщины ненавидят мужчин. Не надо…

– Я знаю, куда мы отнесём его. Поможешь?

Подруга молча кивнула и подошла к мужчине. Я поднесла носилки ближе. Кея подхватила его под могучие плечи. Взявшись за бёдра, помогла перетащить его. Мужик оказался тяжёлым. Кое-как его пристроили.

Кея бросила сожалеющий взгляд на ящера.

– Мясо пропадёт.

– Мы вернёмся. Идти недалеко.

С трудом, но смогли сдвинуть с места волокуши и потащили их к логову тигров. Хозяев там нет, а запах хищника послужит хорошим прикрытием. Не каждый зверь рискнёт сунуться туда.

Дорога заняла куда больше времени, чем я предполагала. Мужик ворочался в забытьи, приходилось постоянно останавливаться, чтобы он не вывалился на землю. Наконец, мы оказались у знакомой прогалины, прошли к кустам. Положили мужчину возле логова. Кея пролезла внутрь, и мы втащили раненого в укрытие.

– Он умрёт здесь, – без сожаления констатировала женщина.

– Это мы ещё поглядим.

Я осмотрела мужчину, левая рука была сломана. Нужно зафиксировать её. И промыть раны.

– Пойдём за ящером, – махнула Кее. Мясо отвлечёт моих соплеменниц и позволит мне незаметно выскользнуть из деревни.

Вернувшись на поляну, с облегчением увидели, что нашу добычу никто не тронул. Ухватившись за задние лапы, потащили карнозавра домой.

Дая, увидев, кого нам удалось убить, подошла ближе, присела, разглядывая массивные клыки ящера. На них не охотились, скорее спасались бегством или становились добычей.

– Глупо, – коротко бросила она, – зверь мог вас убить.

– Он напал первый, – соврала Кея.

Дая только молча кивнула. Сделала знак рядом стоящим женщинам начинать разделывать тушу.

Скоро поднялась суматоха: крупного хищника каменными ножами распотрошить непросто. Я взяла из хижины свой рюкзак, прихватила пару туесков для воды и «молока», Кея по моей просьбе принесла тонкие кожаные ленты.

Мы выскользнули из посёлка и отправились к поляне, где росли Молочные деревья. Нацедив сока и набрав из ручья воды, вернулись к раненому. Я налила в широкий лист питьё и раскрошила туда таблетку антибиотика. Кея подержала его голову, пока я потихоньку поила мужчину. Затем нашла две подходящие сухие палки.

– Держи его, – попросила подругу.

Сама, насколько было возможно, придала руке правильное положение и туго примотала деревяшки. В забытьи теперь не повредит её. Похлопала мужчину по щекам, он уже приходил в себя.

Глаза открылись, они были глубокого сапфирового цвета. Таких здесь я не видела ни у кого.

Разглядев нас, мужчина удивлённо спросил:

– Где я?

– Лежи тихо, – положила руку ему на грудь придерживая.

Принялась промывать рану, на которой уже запеклась кровавая корка. Мужчина стиснул зубы, но я видела, как ему больно. Однако ничего не поделаешь. Растворила в воде таблетку обезболивающего.

– Пей.

Кея придержала его голову. Сделав глоток, раненый скривился, питьё стало горьким от лекарства.

– Пей, – повторила я, – так надо.

Он кивнул и осушил одним глотком остатки влаги.

Промыв рану водой, обработала антисептиком и туго перебинтовала, приложив на место болтающиеся лоскуты кожи.

– Как тебя зовут?

– Кир, – тихо ответил он. Голос был низким, с хрипотцой.

– Тебе надо лежать. Ты потерял много крови. Вот, выпей, – протянула ему млечный сок, – поможет восстановить силы.

Он посмотрел и мотнул головой:

– Это яд.

– Нет, – я сделала глоток и снова протянула ему.

Он осторожно глотнул, удивлённо причмокнул и осушил всё до дна.

– Хорошо, сейчас нам надо идти. Завтра я вернусь, принесу еды и воды.

– Кто вы? – Он рассматривал нас, крутя головой.

– Наше племя живёт недалеко, – ответила за меня Кея, – ты туда не ходи.

Кир понятливо кивнул. Собравшись с силами, попытался встать и тут же со стоном опустился назад.

– Ты меня слышишь? – рассердилась я, – тебе надо лежать. Мы поможем, принесём пищу. Когда выздоровеешь, уйдёшь.

Обречённо скользнув по нам взглядом, Кир вздохнул и прикрыл глаза.

– Мы вернёмся завтра. Вот вода, – придвинула туесок ближе.

Выбравшись из укрытия, поспешили в деревню. Наше отсутствие уже наверняка заметили.

– Ты странная, – сказала Кея, – всех спасаешь.

– Разве это плохо?

Она пожала плечами:

– Кто-то живёт, кто-то умирает. Так было всегда.

– Значит, пришло время менять правила.

Глава 9

Вечером в деревне был пир. Ящера разделали, и, когда мы вернулись, аромат жареного мяса уже плыл над селением.

На больших деревянных тарелках разложили кусочки огуречных плодов, ягоды гинкго и остальные фрукты. Скоро начали передавать исходящие ароматным соком, шипящие, поджаренные куски мяса. Ярко горел костёр, сегодня на него не пожалели дров. Дая, как матриарх, сидела на почётном месте. Мы же примостились сбоку от костра, удобно устроившись на небольшом бревне, будто на скамейке.

Скоро все насытились. Солнце уже скрылось за горизонтом, и ночь, как щедрый сеятель, густо разбросала на небе зёрна ярких звёзд. Кто-то с другого края затянул грустную песню. Впервые я слышала, чтобы здесь пели. Напев подхватили и остальные женщины селения, скоро над шатрами поплыли девичьи голоса. Слов было не разобрать, но несложно догадаться, что сетовали они на свою горькую судьбу, что заставила покинуть родные земли, близких людей и привела в скорбную деревушку, где женщины доживали свой век.

У Юны, сидевшей рядом со мной, блестели на глазах слёзы. Даже гордая Кея, пригорюнилась, опустив голову и задумавшись о чём-то своём. Я тронула её за плечо:

– О чём все поют? Не могу понять.

– О том, – подняла она голову, – что на свете женщине уготована страшная доля. Мы не живём. Рожаем детей, отдаём их племени. Пытаемся угодить мужу, чтобы не оказаться изгнанной в джунгли. И как бы мы ни старались, когда приходит старость, многие остаются одни, и только единицам из них удаётся добраться сюда.

– Племя живёт здесь уже давно?

Кея пристально посмотрела на меня, в её глазах плясали отблески костра:

– Маленькой, я считала, что это страшные истории, которые рассказывают нам, чтобы дети были послушными. А когда подросла…

Она вдруг замолчала, отдавшись воспоминаниям. По лицу пробежала нервная судорога.

– Я была очень красивой когда-то, – голос Кеи звучал глухо, глаза смотрели в пустоту, – вождь племени избрал меня в жёны. Большая честь. Только перед этим он выгнал свою старую жену, и та прокляла меня. Мне не хотелось быть его женщиной. Старик вонял, как тухлое мясо, его кожа была покрыта бородавками, а из глаз и носа постоянно текло.

– Почему же вместо него не выбрали другого вождя? – перебила я.

– У него было много сыновей, которые защищали отца. В ночь, когда меня должны были отвести к нему, попыталась сбежать. Поймали мои же братья, избили, но так, чтобы не оставить синяков на лице. Я не боялась джунглей, старик пугал больше. Все слышали, как по ночам из шатра раздавались крики его жены. После пира, устроенного вождём, мы остались наедине. И каждую ночь я мечтала только о том, чтобы умереть быстрее, чем наступит рассвет, – Кея приподняла набедренную повязку, нежная кожа внутренней поверхности бёдер была вся изуродована шрамами и ожогами, – на моё счастье, забеременеть не получалось. Через несколько месяцев вождю привели новую жену. Совсем юную девушку. А меня изгнали. И это было счастьем. Долго мне пришлось добираться сюда, плутая по джунглям. Никто в племенах точно не знает, где находится наша деревня. Отсюда не возвращаются. Даже людоеды приходят на наш порог редко, только, когда больше жрать нечего. Нас считают порченными даже они.

Кея замолчала.

– Но ведь здесь много молодых, – продолжила я, – разве вы не можете прийти в другое племя, где вас никто не знает. Найти нового мужа?

Подруга горько усмехнулась:

– Ты ещё не поняла? Мы проклятые. Если нас встретят мужчины из другого племени, то не раздумывая убьют. Считается, что мы приносим несчастье.

– Разве тебя не выгнали из твоего племени? Как ты оказалась здесь? – к нам подсела юная девушка, Айя.

Я зарылась пальцами в распущенные волосы, не зная, как объяснить проделки колдуна:

– Наш боо колдовал и меня…переместило сюда. Я совсем не из этих мест.

– Значит, и ты проклятая, раз попала к нам, – убеждённо сказала Айя.

– А как тебя угораздило оказаться здесь?

Девушка расплакалась:

– Меня должны были выдать замуж за хорошего охотника из нашего племени. Он был добрым, я гордилась, что буду его женой. Однажды мы с другими женщинами пошли собирать ягоды и сладкие корни, что растут у реки. На нас напали мужчины из другого племени. Все успели убежать, кроме меня. День они держали меня около себя. Каждый из них, – девушка задумалась, подбирая слова, – стал моим мужем. А ночью я сбежала, вернулась домой. Только такая уже была не нужна. Через месяц узнала, что беременна. Воспитывать чужих воинов никто не будет. И меня изгнали. Я жила в джунглях, пряталась на деревьях. Бродила всюду в поисках пищи. Потом стала тяжёлой и однажды упала с высокой ветки. Ребёнок вышел из меня мёртвым. И было много крови. Меня нашла Ида, – кивнула она в сторону крепкой сорокалетней на вид женщины, – принесла сюда и выходила.

Услышав своё имя, Ида подсела ближе. Приземистая и коренастая, с коротким ёжиком волос, она могла бы сойти за мужчину, если бы не удивительно красивые глаза. Большие, с поволокой, цвета южной ночи, бархатно-чёрные.

– Ты напомнила мне первую дочь, – она обняла Айю за плечи.

– У тебя есть дети?

– Пятеро, – тепло улыбнулась Ида.

– Почему же ты здесь? – постаралась разговорить её. Обычно она не отличалась многословностью, как автомат, делала то, что ей велели, и первая после ужина уходила к себе.

Она подняла свои волшебные очи на меня и в них отразилась давно затаённая грусть:

– Мою дочь, как Кею, хотели отдать за старика. Она была ещё слишком молода, чтобы стать матерью. Муж так решил. Ему дали за неё много шкур, хороших ножей и копий. Умоляла его пожалеть нашу девочку, в ногах валялась. Он лишь смеялся, что выгодно продал дочь. А утром после свадьбы, увидела её. Моя девочка еле могла ходить. Я снова просила мужа, чтобы поговорил со стариком. Но он избил меня, сказал, что теперь она его. Однажды дочь не вышла из шатра. Днём прокралась к ней. Она лежала вся избитая. Ночью я зарезала старика. Дочь пощадили и оставили в племени. Меня нет.

Наш разговор заинтересовал и остальных. К нам подходили, присаживались рядом. Тоже сетовали на судьбу.

Кто-то рожал только девочек, это плохо, кормить много ртов, а если замуж не выдашь, так и вовсе беда. У кого-то первый ребёнок умер при родах, и девушку посчитали неспособной рожать здоровых детей.

Всюду я слышала лишь о потребительском отношении к женщине. Ни от кого не прозвучало слова нежности к своему мужу или племени.

Кого-то выгнали собственные дети, решив, что мать стала обузой. Историй было много, разных. Только итог один. Не угодила мужчинам – пошла вон. На растерзание хищникам. В глазах собирались злые слёзы. Когда-то на Земле женщина тоже жила почти бесправной. И всё же не было столь дикой жестокости. Непонятной. Ведь они продолжали род племени. Рожали, поднимали отпрысков на ноги. Лечили мужей. Собирали коренья и фрукты. Разве много съест одна старуха, которая вырастила с десяток сыновей и дочерей?

Закон джунглей неумолим. Это правда. Но он для животных. Аборигены давно стали на ступень выше, а привычки остались всё те же. А может, и хуже. С такими нравами матери начнут душить дочерей в колыбели, лишь бы избавить от страшной судьбы, что уготована для каждой без исключения.

Так ли уж несчастны женщины в этой деревне? Они встречают новый день без страха. Помогают друг другу и заботятся о своих соплеменницах. Вместе борются за эту жизнь. Мне повезло оказаться у них. Если бы занесло к другим племенам? Я представила, как меня ведут в шатёр к какому-нибудь жестокому уроду, и по телу невольно пробежала дрожь отвращения.

Мы засиделись далеко за полночь. Аборигенки, а теперь уже соплеменницы, рассказывали о своих злоключениях, обо всём, что накопилось на душе. Дая, поймав мой взгляд, одобрительно кивнула. Несмотря на свою холодность, она была умна и добра. А внешняя жёсткость, что ж, без этого не стать матриархом.

Разговор незаметно переключился на людоедов. Как оказалось, те вообще держали женщин на положении скота. Полегче жилось беременным и молодым матерям, их хоть досыта кормили. А если бедняжка «приходила в негодность», её попросту съедали.

Невольно вспомнила о спасённом охотнике. Стала понятна реакция Кеи. Наверное, родись я тут, тоже сочла бы за благо убить его.

На душе стало горько и противно. Женщины, по сути, были просто домашней утварью. Даже не особо ценной.

Ну, нет, на положении вещи жить я не согласна. Боясь каждую секунду угодить какому-то варвару в лапы.

Сдаётся мне, колдун точно знал, куда отправил меня. Месть в его духе. Показать женщине, где её место. Только и я не лыком шита. Есть знания, есть силы. Значит, будем действовать. Ломать старые привычки и обычаи. Наше племя можно сделать сильным. Таким, чтобы женщины считали за благо попасть сюда. Понимаю, на это уйдут годы, только, боюсь, что путь домой мне закрыт. Это говорит об одном: стоит заняться изменением неприглядной действительности. Я привыкла к безопасности и комфорту, и в нашем случае, чтобы получить и первое, и второе, надо приложить максимум усилий.

Глава 10

С утра я припрятала жареного мяса для нашего раненного и отправилась кормить тигрят. Малыши хорошо росли и уже целыми днями бегали по деревне, напрашиваясь на игры и ласку. Какие женщины не любят котиков? Надо ли говорить, что троица была не обделена вниманием? Каждая подсовывала кусочек повкуснее и при возможности с удовольствием возилась с тигрятами, щедро одаривая их нерастраченной любовью.

Назвали их просто и незатейливо: Гай, Рэй и Тая, это были два мальчика и очаровательная девочка.

Пока ещё у малышей был младенческий период, тигрятам необходимо привыкнуть к людям и научиться им доверять. К тренировкам приступать рано. Хотя мы договорились с Даей, что тигры будут принадлежать мне, Кее и Нае, и когда подрастут, мы обучим их охоте. Я выбрала себе Гая, самого крупного и упрямого из выводка. У него был тяжёлый характер, я не решилась доверить столь серьёзного "парня" подругам. Кея выбрала Рэя, а Нае досталась нежная Тая. По ночам мы забирали своих тигрят в шатры, чтобы с детства привыкали находиться рядом с хозяевами.

Я как раз собиралась в дорогу, когда ко мне подошла Кея:

– Мы идём на охоту? Вроде сегодня не наша очередь.

– Нет, отправимся за молоком. И заодно накормим Кира.

– Тогда возьми с собой Наю. Я останусь в лагере, мне надо сделать новое копьё, моё совсем затупилось.

Я помахала рукой Нае, что шла с водой от ручья:

– Сегодня идём с тобой.

Подруга кивнула и пошла собираться. Безоружными из деревни выходить нельзя. С собой взяли по два туеска для молока. Больше нам не унести.

Мы ещё не говорили Нае о нашем спасённом.

– Послушай, нам надо зайти в тигриную рощу, – завела я беседу.

– Зачем? Вдруг там будут другие хищники? – Ная смотрела на меня с недоумением.

– Мы тут с Кеей спасли охотника. Только он раненый, надо его накормить.

– Зачем ты это сделала? Мужчина поправится и приведёт своё племя, чтобы убить нас. Или убьёт тебя, – в глазах подруги сквозила тревога вперемешку со страхом.

– Нет. Он не такой. Сама увидишь.

По дороге я набрала воды из ручья. Когда подошли к укрытию, услышали богатырский храп. Кир точно идёт на поправку, усмехнулась я про себя.

Забравшись внутрь, увидели, что мужчина здоровой рукой наломал ветвей папоротника и устроил постель поудобнее, на ней он сейчас и дрых без задних ног.

– А ещё охотник, – сморщила носик Ная, – как его только никто не сожрал.

– Эй, – потрясла больного за плечо, – просыпайся.

Кир встрепенулся и открыл глаза. Лицо расплылось в довольной улыбке.

– Ты пришла? – он попытался сесть, но, охнув от боли, опустился назад.

– Я принесла еды, – протянула ему хороший кусок мяса.

Мужчина с удовольствием впился в него зубами.

– Как тебе удалось устроить постель? Ты же даже сидеть не можешь.

Кир усмехнулся:

– Ломал одной рукой ветки, до которых дотянулся, пока их не стало много. Потом переполз с ваших палок, – указал он на носилки.

Перелила воду в туесок, что был в укрытии, в маленькой плошке, что прихватила с собой, развела антибиотик.

– Выпей, там лекарство.

Кир вспомнил вкус, скривился, но спорить не стал.

– Сегодня с тобой другая, – указал он на подругу, та скромно держалась в сторонке.

– Да, её зовут Ная.

Мужчина кивнул.

– Спасибо тебе за заботу, – продолжил он неловко.

– На то мы и люди, – улыбнулась я.

Брови Кира удивлённо поднялись:

– Первый раз такое слышу. Думал, ты хочешь меня использовать для работы. Кто спасает просто так?

– Я, – пожала плечами, – и тебе советую. Знаешь, один наш мудрец сказал.: делай добро, бросай его в воду.

– Не понимаю, – нахмурился Кир.

– Это значит: делая добро, не вспоминай о нём потом, делай просто так.

– Ты странная, – он внимательно всматривался в моё лицо, словно видел первый раз.

– Знаю. Мне говорили.

– И ты просто отпустишь меня? – мужчина насторожился.

– Да. Если пообещаешь не приходить больше в эти места.

– Почему?

– Вдруг ты приведёшь за собой воинов? – я в упор смотрела на Кира, врали аборигены не очень искусно. – И вы убьёте нас.

На лице мужчины отразился целый спектр эмоций, но ненависти не было.

– Нет. Я бы не поступил так. Только идти мне некуда, – Кир опустил голову.

– Как же так? А твоё племя?

– На нас напали людоеды, больше половины селения увели в плен. Мы живём очень далеко отсюда. Я сбежал в пути, убив одного из охранников, но куда возвращаться? Не знаю.

– Оставайся с нами, – предложение само сорвалось с губ. Ная поперхнулась от неожиданности, глядя на меня, как на чумную.

– Ваши воины убьют меня, – Кир с сомнением смотрел на меня.

– Не сейчас. Выздоравливай, а потом я поговорю с вождём, – рассказывать о том, что в деревне живут одни женщины, не стала.

– Нам надо идти, – тихо окликнула меня Ная.

– Да. Точно. Завтра я принесу ещё еды.

– До завтра, – махнул Кир здоровой рукой.

Мы выбрались из убежища и зашагали к роще молочных деревьев.

– Зачем ты хочешь взять его в деревню? – недоумевала Ная. – Нам не нужны мужчины.

– Может, это поможет нам создать своё сильное племя. И не бояться никого.

– Если придёт много мужчин, они станут опять решать всё за нас, – Ная всхлипнула.

– Нет. Не надо расстраиваться. Обсудим всё позже. Все вместе. В деревне, – обняла подругу за плечи успокаивая.

Скоро уже мы стояли возле исполинов. Я принялась расковыривать отверстие в стволе, Ная занялась тем же самым. Набрав полные туески молока и заделав дыры глиной, отправились назад.

В селении я сразу направилась к Дае:

– Я принесла новой еды, – протянула ей чашку с молоком.

– Это отрава, ты ошиблась, – женщина со страхом отодвинула от себя напиток.

– Нет. Я пила его сама, и Кея тоже. Можешь спросить. Попробуй.

В нарушении правил Дая не стала звать Ину и, затаив дыхание, сделал глоток. Чмокнула губами, смакуя напиток, и расплылась в довольной улыбке:

– Так вкусно! Ты мало принесла, – глянула она на туески.

– У меня только две руки, – рассмеялась я, – пошли завтра со мной больше женщин, мы принесём ещё.

– Еда испортится, – глянула Дая на молоко.

– Нет, оно долго может стоять. Даже на солнце.

– Ты точно боо, – улыбнулась матриарх, – договорилась с растением.

– Если хочешь понять всё живое вокруг себя, всегда становишься немного боо, – подмигнула я.

– Мы не понимаем. Мы боимся и защищаем свои жизни, – вздохнула Дая.

– Этому никогда не поздно научиться, – подсела я поближе, – если будешь знать секреты растений и животных, жить станет легче.

Женщина задумалась:

– И ты можешь научить меня?

– Конечно.

– С завтрашнего дня я буду ходить с тобой на охоту. А ты рассказывать все секреты.

Почему мне хотелось научить Даю? Чтобы женщины и девушки, которые будут попадать сюда, тоже перенимали эти знания. В джунглях всё может случиться. Даже если меня не станет, мой опыт будет жить среди селянок, делая их существование чуточку легче.

Глава 11

Ночью нас разбудил стук больших барабанов. Звучал он откуда-то издалека. Проснувшись, ко мне прижалась Ная.

– Что это за звук?

– Людоеды собираются на большую охоту, – шёпотом отозвалась она.

– К нам тоже придут? – по коже побежали мурашки. Если мы в первый раз отделались лёгким испугом, не значит, что нам будет везти всегда.

– Не знаю. Они иногда ходят очень далеко.

Пора бы заняться обороной родной деревни. Надо обновить колючие кусты на изгороди, старые совсем иссохли.

Наутро мне пришла идея получше, и я отправилась к Дае:

– Ты сегодня пойдёшь со мной?

– На охоту? – женщина нервничала.

– Нет. Будем защищать деревню от людоедов.

Глаза Даи просияли:

– Ты ещё что-то придумала?

– Да. Пойдём, возьми с собой ещё пятерых. Пусть захватят с собой невыделанные шкуры. Всё по дороге объясню.

– Хорошо. Скоро выходим, – кивнула предводительница.

Пока было время, забежала к Кее:

– Покорми, пожалуйста, Кира. Мы уходим в джунгли с Даей, не смогу к нему пойти.

Кея состроила недовольную мину, но согласилась, она опасалась моего грозного малыша.

Солнце только встало над горизонтом, когда мы шагали к зарослям. Из-за лучей, бьющих прямо в глаза, весь лес казался ярко подсвеченной картиной. Листы словно светились изнутри, было видно каждую прожилку. Цветы сияли разноцветными фонариками. Пальмы, точно огромные веера, дарили ненадолго желанную тень.

Мы держали путь к зарослям книдосколуса и крапивного дерева. Ночью подумала: зачем постоянно ходить за листьями, когда растения можно просто пересадить под забор?

Скоро перед нами выросли грозные орудия местной флоры.

– Смотри, – подозвала я Даю, – ты же знаешь, что эти растения ядовиты? – указала на книдосколус.

– Конечно, – кивнула та.

– Если их посадить вокруг деревни, тогда никто не сможет даже близко подойти к ограде.

– Ана, к ним нельзя прикасаться, – возмутилась Дая, – как же мы их посадим? – резонно уточнила она.

– Сейчас покажу.

Я подобралась почти по-пластунски под ядовитые растения и ножом поддела несколько небольших ростков, завернув их в шкуру, вылезла обратно.

– Если брать молодые побеги, – показала свою добычу, – то они не такие ядовитые. Растут кусты быстро. Нам только надо собрать побольше ростков. И ещё. Их сок сильно обжигает. Если перед битвой обмакнуть в него наконечник копья, то можно надолго вывести врага из строя. Или набрать сок в листья. Ещё не придумала. Для начала надо, чтобы они выросли.

Дошли и до крапивного дерева.

– А у этого красавца жгутся только листья. Но если посадить его вместе с книдосколусом, он усилит нашу защиту. Пока же побеги будут подниматься, обвешаем свежими листьями ограду.

Дая довольно кивнула.

Мы набрали молодые растения, аккуратно у корней срезали высокие кусты и вернулись в деревню, таща свою поклажу за верёвки, которыми обернули нижние ветви.

Длинными палками зацепили листья по забору. Ростки посадили под ним. Туесками натаскали воды для полива.

– Вот и готово, – довольно оглядела я нашу работу.

– Надеюсь, это поможет от людоедов, – сказала Дая.

На следующий день, пока другие собирались на охоту, я тихо выскользнула из деревни. С едой для Кира. Бегом добралась до убежища. Мужчина сидел перед входом, греясь на солнце.

– Ты пришла? – его глаза радостно заблестели.

– Да, вот еда, – протянула фрукты и немного мяса.

– Скоро я сам смогу ходить на охоту, тебе не придётся меня кормить, – сказал Кир с набитым ртом.

Удивительно, но регенерация у местных была необычайной, даже тяжёлые раны затягивались за несколько дней. А может, такая и должна быть у человека, который живёт в унисон с природой? Не травит себя химией и не дышит угарным газом, и дымом больших городов.

– Ты слышал вчера барабаны? – вспомнила я про ночную «побудку».

– Да, – взгляд его посуровел, – это людоеды.

– Как захватили ваше племя? У вас мало воинов?

– Нет. Раньше они просто лезли на ограду или пускали на неё стаю напуганных ящеров. В этот раз людоеды подложили под забор раскалённые головни. Он быстро загорелся. В деревне началась паника. Женщины пытались спрятать детей. Мы же не могли выйти, чтобы сразиться. Людоеды закидывали нас копьями и камнями. Когда забор сгорел, воинов у нас было намного меньше.

Так-так, значит, они применяют новые тактики нападения, подумала я. Всё следует учесть.

– Мне надо идти, – спохватилась я.

– Побудь со мной ещё немного, – Кир взял меня за руку, – с тобой мне не так одиноко.

Это прикосновение смутило, по телу словно пробежал короткий разряд электричества.

– Не могу задерживаться. Завтра я снова приду. Будь осторожен.

Бегом вернулась в деревню. Занялась кормёжкой тигрят и заодно обдумывала, как можно применить обжигающий сок книдосколуса. Взгляд упал на требуху, что мы скармливали подросшим котятам. А если использовать кишки, при сильном ударе такой снаряд лопнет, обдав противника соком с ног до головы. Вопрос, как его хранить? Если людоеды подойдут к деревне, возиться с его добычей будет некогда. И как его выдавливать, надо придумать утварь, чтобы сок не попал нам на кожу рук или в глаза. Для зрения это может быть фатально.

Дая отправила женщин ещё нарвать стеблей жгучего кустарника. Я объяснила ей свою задумку. Вместе мы взяли деревянный кувшин побольше, отыскали внушительную палку, которую можно использовать вместо ступки.

Когда принесли сырьё, заложили немного внутрь, прикрыли сверху широкими листьями пальм, чтобы случайно не брызнуло в нас, и я принялась за работу. Получилась жижа: млечный сок вместе с толчёными колючками и листьями. Это даже лучше, остатки колючек тоже послужат дополнительной поражающей силой.

Придумать бы ещё, как его сохранить и в чём метать. Пока оставила сок в ступе, убрав её к нам в шатёр, чтобы никто случайно не залез. И вспомнила про рассказ Кира.

Снова пошла к матриарху, придумывая, как сообщить ей обо всём, чтобы не раскрыть мужчину.

– Дая, как нападают людоеды? – начала издалека.

Та пожала плечами:

– Лезут на забор, закидывают копьями и камнями.

– Что, если они подожгут ограду?

Дая удивлённо вскинула брови:

– Не было такого никогда.

– То, что никогда не было, не означает, что это невозможно.

Женщина насупившись, задумалась:

– Успеем натаскать воду с ручья?

– Вряд ли, – мотнула я головой.

– Как тогда быть? – Ждала она моего ответа.

Очень не хватало хотя бы нескольких вёдер, наши туески слишком малы для переноски достаточного количества воды, а тем более для её хранения. Выдалбливать большую посуду мы не сможем. Для этого нет инструментов.

– Можно вырыть яму для воды, – осенило меня.

– Как это? – Дая с любопытством глядела на меня.

– Прокопаем чуть дальше наш ручей и выроем яму поглубже. Тогда вода наберётся в неё, и можно будет затушить огонь.

Только я это предложила, как представила, сколько нам придётся скрести землю каменными лопатками. М-да, малоприятное занятие.

Женщина оценила мою задумку, сразу направившись к ручью:

– Показывай, где и как копать. Ждать не будем, барабаны бьют близко.

Представляю, какими словами будут поминать меня женщины после такого фронта работ.

Взяв скребок, я очертила размер будущего водоёма. Дая кивнула и удалилась. А мы принялись рыть землю.

Глава 12

По четыре человека мы рыли водоём до самого заката. Селянки не злились, все понимали: прорвись людоеды в деревню, и нам конец. В лучшем случае убьют, в худшем же…

Земля была утрамбована не одним поколением девичьих ног, рыть каменными скребками получалось плохо, работа двигалась с трудом. К вечеру все устали так, что сразу после ужина разошлись по шатрам.

Ночью опять били барабаны. Ная, дрожа, прижималась ко мне. Спокойно спалось только нашим тигрятам.

С утра все с утроенной силой взялись за работу. Улучив момент, я приготовила немного еды Киру и попросила Наю отнести ему. Меня, как зачинщицу всего этого «безобразия», Дая не упускала из виду.

Слой утрамбованной земли кончился, дальше стало чуть полегче, работа пошла веселее. К обеду яма значительно углубилась. Я отёрла пот со лба: была моя очередь копать. Глянула на проделанную работу. Вот разрешится всё с людоедами, будем купаться здесь вместо бассейна.

К нам подошла Дая, посмотреть на наши успехи:

– Надо принести ещё сладкого сока, – сказала она.

– Завтра схожу, – ответила я из ямы.

– И возьми с собой больше народу. Чтобы на всех хватило еды, – отдав указания, Дая величественно удалилась.

К вечеру мы почти закончили. Грязные и уставшие, выползли из ямы, ополоснулись в ручье и пошли на ужин.

Ная подсела поближе:

– Охотник спрашивал о тебе, – шепнула она, – когда ты придёшь?

Что-то вспорхнуло в душе, отозвавшись приятной щекоткой в каждой клеточке. Я улыбнулась, вспомнив сапфировые глаза Кира. Потом подняла взгляд на окружающих, в голове невольно всплыли все истории, что мне рассказывали у костра. Ведь Кир тоже из этого времени. Значит, и для него женщина всего лишь прислуга, которую в любой момент можно избить или вообще выгнать на растерзание хищным зверям. Холодный голос разума затмил все приятные переживания.

После ужина отправилась кормить тигрят. Взгляд упал на пук книдосколуса. Его подвесили повыше, чтобы никто случайно не обжёгся. А ведь колючки его очень длинные. И впиваются в кожу намертво. Я взяла шкуру, подцепила край шипа, отрезала его от куста. В этом климате растения были гораздо крупней: игла в длину была не меньше семи сантиметров. Как можно использовать это природное оружие?

В задумчивости крутила шип перед глазами и вспомнила об оружии аборигенов с берегов Амазонки. Они стреляли из полых трубок похожими колючками, смазанными ядом.

Хм, а ведь здесь полно зарослей рогоза, если круглые стебли высушить, внутри они станут полыми. А длина вполне позволит пульнуть колючкой на приличное расстояние. Чтобы утяжелить шип, можно на конце прикрепить наконечник из глины.

Отломав ещё несколько колючек, налепила на них скатанные шарики и положила на солнце сохнуть. На реке сорвала несколько стеблей рогоза, за ужином попробую посушить их над костром.

В эти дни глаза подмечали каждую деталь, что могла послужить для защиты племени. Пока кормила тигрят, увидела груду костей, что осталась от нашего ужина. Раз в день, ненужные отходы выносили из деревни, выкидывая в ближайший овраг.

Выбрала из кучи несколько длинных прямых костей, повертела в руках. В голове крутились не только знания, полученные в институте и на работе, даже прочитанные книги всплывали в памяти. Повертела кость в руке, потом взяла свой точильный камень и заострила её с одного краю. Получилась длинная шпилька. Как от оружия, толку от неё мало, но в ближнем бою можно запросто выткнуть глаз врагу или воткнуть в живот. Интересная получилась вещь. Сделал ещё одну. Собрала волосы в пучок на затылке, заколола шпильками. Держатся плотно и не мешают. Набрала побольше нужных костей и занялась делом.

Ко мне подошла Кея:

– Что ты делаешь?

– Шпилька! – продемонстрировала ей готовую заколку, вынув из причёски.

Подруга удивлённо взяла предмет из моих рук, повертела. Попробовала закрепить в своих волосах, но они были коротки.

– Погоди, – остановила Кею.

Я сбегала за тонким кожаным ремешком. Завязала шевелюру в тугой хвост на затылке и воткнула шпильку.

– Готово, теперь не выпадет.

Женщина руками ощупала получившуюся причёску и улыбнулась:

– Мне нравится.

После ужина я устроилась возле костра, высушить рогоз для трубок. Отдала Дае ещё две шпильки. Та, увидев мою новую причёску, пришла в восторг.

– Ана, ты из всего сделаешь оружие, – рассмеялась она, пристраивая заколку в своих волосах.

На следующий день, принеся из рощи побольше молока, мне удалось ускользнуть из деревни.

Я припустила бегом к убежищу, где ждал Кир. По одной мы больше ходить не решались. Мало ли где были людоеды.

Добежала до прогалины, вот они, заветные кусты. Пробралась внутрь, но там было пусто. Я растерянно огляделась. Куда делся Кир? Может, каннибалы поймали его? На сердце стало тревожно. Оставив еду внутри, вылезла наружу. Кричать опасно. Крадучись оглядывала окрестности. В округе царила тишина. Я обошла прогалину кругом. Никого.

Пошла снова к убежищу, может охотник вернулся? Прошла к зарослям папоротника, и тут мой рот зажала мужская рука, я с силой ударила и услышала тихий стон. Обернувшись, увидела Кира, он приложил палец к губам:

– Тише, Ана, это я. Тише.

В груди зажгло от гнева. Что за дурацкие шутки?

Но Кир, быстро втолкнул меня под кусты.

– Что такое? – шёпотом спросила у залезшего следом охотника.

– Тихо. Смотри, – он указал в другой конец прогалины.

Поначалу ничего не было видно, но вот до слуха донеслись чьи-то голоса, и за ними из леса вышли размалёванные мужчины. Они были смуглей, чем женщины селения, черты лица более грубые, точно вылепленные наспех. Массивные надбровные дуги, низкие лбы, космы спутанных волос болтались грязными сосульками. В руках у них были массивные копья.

– Людоеды, – ткнул пальцем Кир.

Глаза расширились от ужаса, сердце встрепенулось в груди. Как же мне предупредить женщин селения?

– Мне надо добраться до племени, срочно, – обернулась к мужчине.

Его взгляд был выразительней всяких слов:

– Ана, не бойся. Их мало, гляди. Пока они только смотрят, а нападать любят ночью.

В панике я и не сообразила, что мимо нас прошло не более десяти человек. Успокоившись, обернулась к Киру:

– Как же мне теперь идти?

– Скоро они вернутся. Тогда и пойдёшь, – Кир уже жевал принесённую пищу.

– А ты куда ходил? Я искала тебя.

– Волновалась? – В глазах мужчины промелькнула надежда, и он широко улыбнулся, – нужно оружие, – показал мне длинную палку и несколько камней для наконечника, – хочу сделать копьё.

– А чем свяжешь?

Он ткнул в тушку небольшого ящера, которого я сначала не заметила.

– Только разделать нечем.

Я вынула из-за пояса обсидиановый нож и протянула Киру:

– Быстрее. Пока не ушла.

Глаза мужчины расширились при виде моего оружия. Он повертел его в ладони, одобрительно кивая:

– Хорошая вещь. Я быстро.

Ловко орудуя ножом и одной рукой, он разделал тушку:

– Охотнику без оружия смерть.

– Любому, – поправила я его.

Кир кивнул, ловко отделяя жилы.

– Мне надо осмотреть твою руку, – поманила его к себе.

Он с готовностью подсел ближе. Положил мне на колени израненную конечность. Аккуратно прощупала кости. Похоже, заживает хорошо.

– Давай-ка перебинтую тебя поудобнее, – от волнения перешла на родной язык.

Кир пригляделся ко мне:

– Что ты говоришь?

Я только отмахнулась:

– Погоди.

Сняла повязки, убрала самодельный лангет. Осторожно согнула и разогнула:

– Больно?

– Не-е, – довольно протянул Кир.

Приложив руку к торсу, плотно её примотала. Теперь охотнику будет удобней и не повредит кости. Кир с любопытством наблюдал за моими действиями не мешая.

– Так лучше? – Отодвинулась от него.

– Зачем привязывать руку?

– У тебя сломана кость, – показала ему ещё не сошедшие синяки в месте перелома, – если не привязать, она снова начнёт болеть и может перестать двигаться. Понимаешь?

Мужчина кивнул, ещё раз осмотрел повязку. Снаружи затрещали кусты, довольно близко от нас. Мы замерли, спрятанные густыми зарослями папоротника. Людоеды возвращались. Они прошли прогалину и быстро скрылись из вида.

– Я пошла. А ты пока не делай копьё, побереги руку. Кость может снова сломаться от удара.

– Хорошо, – Кир бросил взгляд на палку и камни, – сделаю нож, – пока не приходи. Опасно. Я сам добуду себе пищу.

– Ты разводишь костёр? Его могут увидеть.

– Нет, можно есть и так, – он пожал плечами.

Я скривилась, представив вкус сырого мяса. Но Кир прав, голод – не тётка, а восстанавливать силы надо. Интересно, есть ли у меня в запасе глистогонные?

Выглянула из укрытия, прислушалась. В лесу было тихо. Выскользнув наружу, понеслась домой. В деревне было шумно. Женщины делали новые копья, пращи. Набирали камни для снарядов. Я направилась к яме, что мы рыли. За это время она значительно увеличилась, можно заканчивать.

– Хватит, – остановила я аборигенок, – будем пускать воду.

Мы продолжили небольшую канавку до получившегося водоёма, с другой стороны прорыли сливной арычок, чтобы вода не разлилась по деревне.

Поток начал наполнять яму, поначалу со дня поднялась грязь, но потом муть осела, и вскоре у нас был свой рукотворный прудик.

Женщины во все глаза наблюдали, как вода заполняет углубление, с видом детей, впервые увидевших цирковое представление. На лицах светилась радость.

Пришла Дая, когда пруд почти наполнился.

– Хорошо. У нас теперь будет много воды.

– Я видела людоедов недалеко от деревни, – в такой момент скрывать плохие новости нельзя.

Дая бросила на меня странный взгляд:

– Могут напасть сегодня. Всем поесть и ложиться, надо, поспать до захода солнца.

Вскоре после еды деревня опустела, женщины разошлись по шатрам. Лишь пара часовых охраняла наш сон.

Глава 13

Кто сказал: ожидание смерти, хуже самой смерти. Он был чертовски прав. Уснуть до захода солнца я так и не смогла. Выбралась из шатра и напросилась в караульные. Когда сумерки погасили последние лучи солнца, мы развели костёр. Оглядела полянку перед ним. Всюду лежали заранее заготовленные копья, камни для пращи. Жаль, что не успела довести до ума задумку с обжигающим соком.

Я взяла почти просохшие стебли рогоза, села досушивать их дальше. Осмотрела один, отверстие было достаточным, чтобы колючка без труда прошла сквозь него. Устроилась в хорошо освещённом месте, взяла шип с комочком глины.

Моей напарницей сегодня была Айя, она устроилась рядом, с интересом наблюдая за приготовлениями. Я поставила неподалёку чурбачок, накрыла его невыделанной шкурой. Засунула шип в трубку и со всех сил дунула. Колючка легко зашла в задубевшую кожу.

Отодвинулась подальше от мишени, вряд ли у нас будет возможность «оплёвывать» врага, подойдя вплотную. Глиняный шарик придавал хорошее ускорение шипу, получалось неплохо. Интересно, насколько глубоко колючка вопьётся в тело? Я не заметила, как начала разговаривать сама с собой. Только когда Айя боязливо отодвинулась от меня, с тревогой смотря на метательную трубку.

– Ты чего? Не буду же я проверять на тебе, – рассмеялась, успокаивая девушку, – лучше пошли, надёргаем шипов побольше.

Мы наломали с ветвей горку колючек, набрав мокрой глины, принялась аккуратно лепить к ним шарики. Разложила свои снаряды поближе к костру, чтобы быстрее просохли.

Вдалеке забили барабаны. Айя встревоженно обернулась:

– Надо будить?

– Нет, – остановила её, – погоди, они же не рядом с деревней.

Но из шатров начали выходить напуганные женщины, сегодня всем не спалось.

– Что вы тут делаете? – послышался резкий оклик Даи.

– Вот, ещё одно оружие, – протянула ей трубку от рогоза.

Она повертела её в руках, недоумевая, как этим можно нанести вред.

– Смотри, – я заложила колючку и изо всех сил дунула: шип впился в кусок шкуры, – а ещё его можно окунуть в готовый сок. Будет очень больно.

Женщина кивнула:

– Покажи другим, кто не в силах воевать, пусть берут эти штуки. Дуть все могут.

Я осмотрела оставшиеся стебли, они уже неплохо просохли, острой палкой прочистила отверстия. Подозвала Ину:

– Ты с нами можешь драться с людоедами.

Старуха хрипло рассмеялась:

– Придумаешь тоже.

– Я серьёзно, смотри, – показала, как плевать из трубки.

Ина взяла сухой стебель, осмотрела его, потянулась к шипу.

– Осторожно, – придержала руку старушки, – можно обжечься. Бери только за глиняный шарик, – показала ей как.

Женщина устроилась перед мишенью, вложила снаряд в трубку и дунула, получилось даже лучше, чем у меня.

– Видишь, – показала ей на результат, – ты ещё отличный воин.

Ина улыбнулась:

– А ты придумала, как занять всё племя.

Пожала плечами – никому не хочется быть добычей людоедов.

Всю ночь мы просидели у костра, прислушиваясь к каждому шороху. Но каннибалы и сегодня обошли нас стороной. Мы обрадовались, может, они отправились к другим деревням, и нам на этот раз повезло?

С утра быстро проверили расставленные заранее силки, на большую охоту идти опасно. Собрали фруктов и ягод, и закрыли ворота. За ночь наш пруд очистился от ила и теперь радовал глаз прозрачной водой. Раздевшись, я с удовольствием выкупалась, Айя и Юна залезли следом, скоро на берегу пруда было не протолкнуться. Женщины рвались к самодельной купели, пока Дая не прикрикнула на них.

После обеда мы разложили по периметру ограды кучки камней для пращников, запасные копья. А я наделала ещё снарядов для метаний. Трубок из рогоза было немного, но и то подспорье. Хоть кого-то удастся вывести из строя. Взяла Ину, Айю, которой в бой тоже было рановато, выбрала ещё пару молодых девушек, и они метали шипы, пока от напряжения не начало сводить челюсти.

– Как ты думаешь, – обратилась я к Дае, когда мы ужинали у костра, – людоеды отправились к другим?

– Рано радоваться, – покачала она головой, – они ещё не ушли.

Оставив часовых, все отправились спать. В лесу царила тишина, и я очень надеялась, что барабаны сегодня будут молчать.

Они и правда не стучали. Только после полуночи нас разбудили часовые:

– Поднимайтесь! Возле деревни кто-то есть!

Стараясь не шуметь, мы выбрались из хижин, рассредоточились по периметру ограждения. Все наблюдали через щели, что творится в зарослях.

Со стороны калитки слышался невнятный шум, но это могли быть и ночные животные.

Я протолкнула трубку в щель, которую отыскала в заборе, вглядываясь в темноту. Шум как будто стих. Мы посидели ещё немного и уже собрались расходиться. Вдруг Айя подняла руку, привлекая внимание. И указала правее от меня. Женщины поспешили к ней, я выдернула свою плевалку и тоже переместилась туда.

В кустах точно кто-то был, листья дрожали, говоря о том, что через заросли передвигается живое существо.

Ветви разошлись и в темноте показались оскаленные морды людоедов. Они подбирались тихо, в руках были зажаты какие-то плошки, от них шёл дымок.

– Огонь, – догадалась я, – бегите за водой!

Половина женщин сорвалась с места, наполнили туески и успели вернуться, пока каннибалы подбирались к изгороди.

Я прицелилась в лицо, что было ближе ко мне, моему примеру последовали Айя и Ина. Шипы покинули свои ложа почти одновременно, раздались гневные вопли. Колючки мы вымочили в жгучем соке и теперь трое мужчин катались по земле, выдирая глубоко впившиеся снаряды.

Поняв, что их разоблачили, людоеды, вскочив на ноги, с оглушительными криками кинулись вперёд. Селянки не дремали, через забор полетели камни и копья. В рядах мужчин стало просторнее, но это их не остановило.

Те, кто сумели добежать, высыпали из чадящих плошек угли, прямо под иссохшие брёвна.

– Воды, скорее! – крикнула, следящая за людоедами, Дая.

Над забором поднялась волна пара, раскалённые головни шипели, не желая сдаваться, но холодная влага неумолимо одерживала верх.

Угли полетели через забор, рассыпаясь алыми всполохами по земле. Женщины зачастили к пруду и обратно, заливая занимающийся пожар. Подходить вплотную к ограде аборигены остерегались. Помнили, как наткнулись на жгучие кусты.

Сверху посыпался град камней и копий. Прикрываясь руками, мы прижались вплотную к забору, метая снаряды в ответ.

Снова зарядили плевалки, я попала в живот, Айя в ногу. Ине повезло, её колючка угодила людоеду точно в пах. Он взвыл так, что в лесу, наверное, разбежались карнозавры. Нескоро теперь мужик забудет эту битву.

Показала Ине большой палец, старуха залихватски подмигнула и снова приготовилась стрелять. Так, мы вывели из строя ещё нескольких человек. Только людоеды всё не кончались. Сколько же их всего?

Послышался странный шум: вплотную к калитке, обернувшись, мы увидели, что поверх наших жгучих кустов легла широкая мохнатая шкура какого-то зверя. Мужчины карабкались по ней внутрь.

– Пращи, – закричала Дая.

Мы раскручивали камни, ожидая, когда появится подходящая мишень. Вот чья-то голова высунулась из-за забора и получила точно в лоб. Воин упал бесшумно, наверное, отключился. Удалось сбить и других любителей полазить по изгороди. Попытки прекратились, но агрессоры и не думали отступать.

Опять в нас полетел град камней. С собой они их принесли, что ли? Где-то вскрикнула девушка, Юна держалась за рассечённую голову. Снаряды достигали своих целей.

Я выругалась от злости. Людоедам не надо будет вступать в ближний бой, так всех перебьют. Метнувшись к шатру, вытащила ступу с соком, прихватила плошку для питья. Доволокла туда, где ряды людоедов были плотней. Замотав руку широкими листами, содранными с деревьев, по пути, набирала, стараясь не обжечься, толчённый с колючками сок книдосколуса и просто выплёскивала его за забор. Пусть у подруг будет хоть минута передышки.

Людоеды стояли достаточно близко, вскоре раздались крики и злобное шипение. Мужчины отхлынули от забора. Все облегчённо вздохнули, собирая камни и готовя пращи. За ограду полетели снаряды, разили они на приличном расстоянии, отступление не помогло нападавшим. Глухие стоны говорили о том, что камни достигали целей.

Каннибалы притихли, но в кустах слышалось движение. Мы, насторожившись, следили за ними. Они вышли, прикрываясь широкими деревянными досками, я застонала от досады. Как же теперь быть?

Подойдя вплотную, людоеды снова пошли на штурм. Опять летели камни, женщины старались прижиматься к забору, уходя с линии огня, но не всем это удавалось. Ещё немного, и нам не выстоять. Шипы закончились. Пращи были бесполезны. Мы просто ждали, что будет дальше, сжимая в руках копья.

Внезапно из рощи донёсся топот десятков ног и понеслись крики:

– Бей их! Давай!

Голос казался знакомым, я прислушалась. Да это же Кир! Но где он взял подмогу?

В людоедов полетели копья, и они, растерявшись, отступали прочь. Топот был всё ближе, нервы каннибалов не выдержали, и развернувшись они обратились в бегство.

На поляну перед деревней выбежала толпа перепуганных сципиониксов, а за ними нёсся орущий во всю глотку Кир.

– Ура-а-а-а, – закричала я, не сдержав эмоции, радостные крики полетели над деревней.

Наконец, все успокоились, из-за забора раздался голос охотника:

– Они ушли. Можете не бояться.

– Дая, давай откроем ворота, там Кир. Он спас нас всех, – подбежала я к матриарху. Та величественно кивнула.

Заволокла мужчину в селение и я его обняла, в порыве благодарности.

– Ты спас нас!

Кир только улыбался, краем взгляда следя за моими подругами

– А теперь, Ана, расскажи, кто это? – Раздался позади суровый голос Даи.

Глава 14

Год спустя

С утра Кир и Кея отправились на охоту. Сегодня их очередь добывать мясо. Они ушли вместе с тиграми. Гай, Рэй и Тая выросли и превратились в могучих хищников. Мы изменили тактику охоты, теперь тигры загоняли добычу, нам оставалось лишь не промахнуться.

Большие кошки были вольнолюбивы, и мы не ограничивали их территорию деревней, выпускали в джунгли, но те всегда возвращались вечером. Так было удобнее и нам, хищники кормили себя сами.

Впрочем, далеко они не уходили и прибегали на продолжительный свист или звук своего имени. Со мной вырос красавец Гай: мощный, широкогрудый зверь. Его шерсть со временем приобрела светло-коричневый окрас, на груди красовался белый галстук, а вдоль боков и лап шли чёрные полосы.

Рэя отдали Киру, со временем он привык к нему и охотно слушался. Тигр был чуть ниже Гая, но с более широкими костями. Окрас его был цвета охры, а по спине шли чёрные подпалины.

Симпатягу Таю забрала себе Кея, Ная оказалась слишком мягкой, чтобы справиться с сильным хищником. Тая была чуть ниже своих братьев, но быстрее и проворнее. Она мелькала среди деревьев, точно песчаная молния. Тигрица радовала глаз: золотистая шёрстка, с кокетливым белым галстучком на груди; от глаз, по изящной мордочке, которую не портили даже выпирающие клыки, шли небольшие чёрные отметины, и тянулись дальше вдоль спины.

Звери хорошо ладили с людьми, поначалу я опасалась, что, когда они вырастут, могут напасть на кого-то из племени. Но тигры отлично социализировались. И лишь незнакомых людей неизменно воспринимали, как врагов.

Это случилось, когда при ещё одном нападении людоедов Тае сильно обожгли лапы, тогда тигрица долго болела, мне удалось выходить её. Все дни, пока она лежала в шатре, Гай и Рэй не подпускали туда никого, кроме меня и Кира. Почему к Киру у них было такое особенное отношение? Предполагаю, потому что он весь пропах ими, живя в норе, где тигрята когда-то родились. Тая поправилась и начала ходить на охоту вместе с братьями, после одной из них мы нашли разорванные тела трёх людоедов.

Каннибалы нападали на нас не так часто, но беспокоило меня другое. Они постоянно меняли тактику. Я спрашивала об этом Даю, и она рассказала, что раньше людоеды всегда действовали по одной схеме. С чем было связано такое разнообразие стратегий? Это племя не отличалось большим умом. Брали скорее нахрапом, нежели хитростью. Это значило только одно, у них есть предводитель: смышлёный и расчётливый. И, скорее всего, не из числа каннибалов. Этого «серого кардинала» надо было найти и уничтожить. Но пока все планы были лишь в моей голове. Наша деревня слишком малочисленна для ведения войны с людоедами.

Вспомнила, как Кир спас нас от каннибалов. Долго я объясняла потом Дае, что он не один из них. Женщина, которая была озлоблена на всех мужчин, не хотела внимать ни моим доводам, ни своим глазам. Когда Кир после боя оказался в нашей деревне, я всерьёз опасалась за его жизнь, видя, как в глазах женщин начали зажигаться кровожадные огоньки.

Их реакция понятна: они не знали от мужчин ничего, кроме унижений и боли. С большим трудом мне удалось убедить их в том, что Кир будет нашим защитником, а не очередным узурпатором. Помогли Кея, Ная и, что больше всего меня удивило, Ида, которая тоже заступилась за охотника. Первая вспышка гнева прошла, и остальные женщины смогли рассуждать разумно. И Кир не давал поводов для ненависти.

С его появлением жизнь племени изменилась. Он оказался мастером по оружию. Его копья, не в пример нашим, были острее и крепче. Вместе укрепили забор вдоль деревни. Кусты книдосколуса и крапивного дерева вымахали под два-три метра, так что теперь мы жили в безопасности. Такой барьер никому не преодолеть.

Я, как могла, старалась своими знаниями улучшить жизнь деревни. Ограда из живых колючек была только началом. С Киром мы всё-таки вырыли глубокую яму под отхожее место и соорудили над ней небольшой шалаш. Больше не было надобности бегать по кустам.

Шатры тоже претерпели изменения. Я мечтала о доме, буквально грезила о настоящем жилье. Но, поразмыслив, поняла, что всему своё время и место. Поначалу хотела вырыть землянку. Но с такими инструментами, как у нас, это было непосильной задачей. Да и зачем, когда здесь круглый год тепло? А в земле живут сотни неизвестных паразитов и червей.

Кир наделал длинных шестов из ветвей, связал их между собой гибкими лианами, получилось что-то наподобие вигвама. Внутри пол застилали высушенным тростником. Стало уютнее и удобнее. Для лежанок так и использовали сухие травы. Сверху шатры накрывали широкими пальмовыми листьями, в сезон дождей они позволяли сохранить наши убежища от влаги. Осадки здесь шли не часто, но обильно. Иногда по два-три дня нас заливало потоками воды с небес.

Справилась я и с одеждой. Пришлось. Мой костюмчик со временем обветшал. Выделав кожу как можно тоньше пошила себе шорты. Получилось пусть и не очень изящно, зато удобно. Сверкать голой пятой точкой из-под набедренной повязки мне не хотелось. На талии шорты крепились старым ремнём. К нему я сделала что-то наподобие поясной сумки. Там было удобно хранить пращу и нож. Наверх соорудила жилетку на тонких кожаных тесёмках. Женщины оценили мой наряд, и теперь, в сезон дождей, мы собирались в чьём-нибудь шатре и шили из заранее выделанных шкур одежду.

Как и прежде, еду добывали охотой и собирательством. И тут пригодился пруд, когда по реке шла рыба, мы загоняли её в нашу канаву, а оттуда она попадала в водоём. Там уже её можно было ловить голыми руками. Мне хотелось как-то сохранить запасы пищи. Пробовала коптить и мясо, и рыбу. Только без соли они всё равно не хранились. Добыть же столь ценную приправу здесь неоткуда.

Заскрипела калитка, оторвав меня от воспоминаний. В деревню въехали Кея и Кир, верхом на тиграх. Могучие звери легко несли на себе человека, а главное, не противились этому.

Кир положил перед кострищем две внушительные туши, женщины принялись разделывать мясо.

– Сегодня вы быстро, – поприветствовала я охотников, – Ида и Айя ещё не вернулись, они пошли собирать фрукты.

– Наткнулись на стадо неподалёку, – пояснила Кея, – тигры убили троих, пришлось подождать, пока они поедят сами.

Споро разожгли костёр, и вскоре над деревней поплыл запах жареного мяса.

За едой я заметила, что Кир чем-то обеспокоен:.

– Что случилось? Ты сам не свой, – подсела ближе к нему.

– Мы снова нашли тела людоедов, на этот раз двоих. Наверное, тигры наткнулись на них вчера, – Кир понурился, – плохой знак. Они снова собираются напасть.

– Но барабанов неслышно уже давно.

– А есть им что-то надо, – перебил меня охотник.

Дая присоединилась к разговору:

– Я согласна с Киром, надо быть осторожнее. Не ходите в лес без оружия.

Подумав, решила, что пришла пора поговорить о внезапных способностях каннибалов:

– Вам не кажется, что они стали умнее? Постоянно придумывают что-то новое?

– Ты уже спрашивала об этом, – напомнила Дая.

– Да, и снова гадаю, как так получилось? Неспроста это. Ими кто-то управляет.

– Людоеды не примут чужака, – возразил Кир.

– Тогда как объяснить, что они стали вести себя хитрее? – обернулась к нему.

Мужчина пожал плечами:

– Не знаю.

– Может, у них новый вождь? – предположила Дая, – какое нам до этого дело?

– Такое, мы не знаем, что ожидать от них, – возразила я матриарху.

Женщина улыбнулась:

– К нам не подобраться через колючие кусты.

– Я бы не была столь уверена. Растения всегда можно уничтожить, даже такие опасные.

– У нас теперь много хорошего оружия, – не сдавалась Дая.

– И мало людей. Женщины слабее мужчин, ты это знаешь.

– Ты что-то придумала? – прищурилась она, глядя мне в глаза.

– В том-то и дело, что нет.

Мне не давало покоя превосходство мужчин. В физической силе. Как бы мы ни были защищены, но для всех остальных племён, всё равно слабы. Ночами ломала голову, как создать оружие, чтобы уровнять наши шансы. До этого пыталась сделать лук, но моя затея провалилась. Не хватило знаний, сноровки и нормального инструмента. Пробовала стянуть гибкий сук жилами животных, но потом он либо пересыхал и ломался, либо жилы не натягивались достаточно, чтобы пустить в полёт самодельную стрелу. Тут надо придумать что-то проще и эффективнее. То, что не потребует особого мастерства и долгого обучения.

Ночью меня разбудил Гай, он беспокоился, глухо ворчал, глядя в сторону леса своими янтарными глазами. Зверь чуял опасность. Неужели опять бой с каннибалами?

Глава 15

Утром Дая, увидев меня, подозвала к себе:

– Надо набрать ещё молочного сока. Возьми с собой Иду и Наю.

– Хорошо, выйдем прямо сейчас.

Брать тигров за молоком было невозможно: звери, отпихивая нас, лезли к сладкому соку.

Хорошо вооружившись и прихватив тару, отправились в рощу. В джунглях было тихо. Памятуя о ночном беспокойстве Гая, постоянно прислушивалась ко всему, что творилось вокруг.

– Ты сегодня сильно волнуешься, – Ная взяла меня за руку, – что тебя тревожит?

– Гай рычал всю ночь. Неспроста это.

– Может, за забором бродила стая ящеров?

Сципиониксы частенько ходили мимо деревни к реке, ловить рыбу. Однако тигры их запах знали. Мелкие динозавры не представляли угрозы и звери на них не реагировали.

– Тут что-то другое, – покачала головой я.

– Не думай об этом, – махнула рукой Ная, – мы хорошо защищены.

И всё же в душе поселилась тревога. Я тряхнула головой, прогоняя беспокойные мысли.

Мы добрались до рощи, аккуратно вынули из стволов глиняные заглушки, чуть поддели кору и подставили туески под сочившийся нектар. Деревенские уже не представляли своей жизни без вкусного сока молочного дерева. Ходили за ним часто, почти через день.

Задумавшись, повернулась лицом к стволу, наблюдая, как густая жидкость стекает в посуду. Позади послышался какой-то шум, обернувшись, увидела, что Ида и Ная лежат без сознания, а меня окружают людоеды. Эти раскрашенные морды ни с кем не перепутать.

Но как они подкрались так тихо, слух у Иды просто превосходный, мимо даже комар не пролетит. Растерянно оглядываясь, отступила к дереву. Можно плеснуть в мужчин соком и метнуть нож, попытаться сбежать. Но как же подруги? Прижалась спиной к стволу. Ко мне подошёл кряжистый, страшный мужик, повернул мою голову, рассматривая волосы, скрученные в узел на затылке: