Тотариал бесплатное чтение

Предисловие

“Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперек.”

Хуан Рамон Хименес.

– Отмени чары, немедленно! – я готов был сорвать голос, но эта проклятая женщина не слышала меня, она не понимала всех последствий.

– Дорогой Батту, такова твоя судьба. Власть – твой порок и твоя же награда. Хочешь отменить чары? Найди лазейку, которая убережет ее от этой участи.

– Я раскрою все тайны мироздания, так и знай.

– Хорошо, – старуха наколдовала толстую книгу с бордовым корешком, – только не забывай о своей истинной обязанности. Пусть это будет твоим хобби, – она протянула мне книгу с пустыми листами. Книга тяжелой ношей попала в мои руки, теперь судьба всех существ грузом легла мне на плечи. Я со всей силы впился в нее, словно это была последняя моя надежда на искупление. Мои пальцы посинели, и на титульнике начали вырисовываться золотые буквы “Границы Вселенной. Теория управления реальностью” , шрифт был кривым, точно писали его дрожащей рукой.

“К черту судьбу. Они узнают правду”.

Глава 1. Мышеловка

“Каждый стоит столько, сколько стоит то, о чем он хлопочет.”

Марк Аврелий

Сложно определить с какого момента все началось или же закончилось. Сейчас я смотрела на белокурую веселую девушку, которая, улыбаясь мне, торопится на свое первое выступление на сцене.

– Ты справишься, Мишель. Люблю тебя.

– Спасибо, Френки, – она очаровательно подмигнула мне и, поправляя свои длинные волосы, скрылась в толпе. Именно такой и была моя лучшая и единственная подруга. С раннего детства я пользовалась большой популярностью среди сверстников и не только. Все знали меня, но слава не была дурной. И среди всей этой толпы подхалимов, что окружали меня, отыскать друзей мне давалось с большим трудом. Все знают, что сегодня особенный день, потому что если Мишель опозорится сегодня, то нашей популярности придет конец. Не могу сказать, что особо сильно нуждаюсь в ней, но я чувствую ответственность за водруженное бремя другими людьми, поэтому понимаю, что значит “держать лицо”. Опозориться на всю школу было бы опрометчиво с нашей стороны, особенно в выпускном классе.

Я прошла в зал, и села на алое кресло в первых рядах, рядом с Кевином Уенсоном, моим одноклассником. У него кудрявые волосы, шатенистые, как кора дерева, охры глаза, словно грива льва, иногда, смотря в них кажется, чтоона развивается. Возле носа небольшая родинка, она очень уместно смотрится на его лице.

– Привет, может сходим куда-нибудь сегодня? – Кевин был одним из тех, кто жаждал внимания, поэтому я часто слышу предложения подобного рода. Ему нравиться иногда делать вид, что он влюблен в меня, расценивая подобное поведение как кратчайший путь к популярности. Но любовь, даже липовая – это глупость и слабость людей. В книгах все иначе, в книгах она действительно существует, но не здесь, не в прогнившем обществе.

– Кевин, ты серьезно? – я по привычке закатила глаза, – Тебе еще не надоело? Катись отсюда, сходишь один, – игнорируя его дальнейшее бурчание, я вытащила из сумки одну из моих самых любимых книг – "Кривой перекресток" . Это была не просто любимая книга, она была особенная и единственная во всем мире. Каждый раз, когда я ее читаю, я узнаю новые события и происшествия, персонажи словно живут на страницах этой книги, потому-то история время от времени переписывается и дополняется.

"Мартин Вуд поднял красный медальон с сырой земли, и отдал его в руки Джефферсону. Брюнет с безумными глазами, точно одержимый, принялся рассматривать этот камень, всячески, прокручивая в своих руках.

– Не настоящий, – скучающе произнес он и кинул его через плечо, добавив, что им нужно продолжать поиски, после чего скрылся по петляющей тропинке в лесу.

– Джефф! – крикнул Мартин, догоняя друга, – А ты уверен, что тебе нужен этот амулет? Может это просто сказки? Может это всего лишь старая добрая легенда про родство душ, а не перемещение между мирами? – с безнадегой в голосе расспрашивал блондин, запинаясь о собственные ботинки.

– Я уверен, это не может быть сказкой, – он взъерошил и без того лохматые волосы, и вновь пошел прямо."

– Твое чтение тебя погубит, – произнесла Мишель, отрывая меня от книги.

– Зато я умру достойной смертью, с книгой в руках, – гордо произнесла я, обнимая бордовый переплет. Оглядевшись, я заметила, что зал почти опустел, – как прошло?

– Замечательно, я принята в основной актерский состав, – Мишель точно ребенок принялась воодушевленно хлопать в ладоши и без устали улыбаться, на что я ответила ей такой же яркой улыбкой. Но радостное выражение лица держалось недолго, вскоре ее брови нахмурились, а улыбка превратилась в тонкую линию.

– Что не так?

– Там, за твоей спиной, кое-кто идет. Этот кое-кто – Джеймс Коллинз.

О, я смотрела много сопливых подростковых фильмов. Джеймс Коллинз – это персонаж сошедший с киноленты, популярный брюнет с голубыми глазами и отвратительным характером. Обычно, когда мы находимся ближе, чем на пять метров друг к друг, вокруг твориться настоящее безумие, мы как заклятые враги, которые время от времени делим территорию и обмениваемся уже всем привычными колкостями. Один только его высокомерный взгляд способен вывести меня из себя, каждый раз, когда вижу его, хочу выцарапать его глазные яблоки на пыльный школьный пол и выдрать его язык за отвратительное сквернословие.

– Френк, подбородок от слюней вытри. Противно смотреть, – язвительно процедил он.

– И не мечтай, малыш. Ты лучше подними свою челюсть с пола, а то как бухой разговариваешь.

– Советую, самооценку снизить.

– Не тебе мне советовать, придурок.

Я развернулась, чтобы выйти из помещения, но он схватил меня за запястье, и спокойным тоном попросил Мишель выйти. Глаза девушки метнулись от самовлюбленного кретина в мою сторону, и я, тяжело вздохнув, кивнула.

– Руку пусти, урод!

– Мы уже перешли на личности? – он облизнул губы и почти свернул себе шею за удаляющейся клетчатой юбкой Мишель.

– Это неизбежно, пока ты выглядишь и ведешь себя вот так, – я сделала несколько круговых движений указательным пальцем, напротив его лица и чуть не ткнула им ему в глаз. Джеймс усмехнулся моей выходке и склонив голову набок, произнес:

– Давай сыграем с тобой в одну очень увлекательную игру.

– Пфф, – закатив глаза, я еле сдержала смешок, – тебе не кажется, что ты выбрал не того человека для игр?

– Напротив, я выбрал того самого, – подытожил он, кивнув своим головорезам у входа выйти, и, повернувшись ко мне, добавил, – давай так, пока не сыграем, в помещение никто не зайдет и не выйдет. А я знаю, как ты печешься о своем добром имени.

– Тоже мне, ты не меньше моего печешься о своей репутацию.

– Да, только слух о том что я смог уединиться и трахнуть неподражаемую недотрогу Френсис Джордан сыграет мне на руку, а тебе?

– Не поверят, – тут же парировала я.

– Как же? Свидетелей было достаточно, кто видел, как мы остались наедине. Этот слух, как горячие пирожки, разлетится по всей школе. И тебе ли не знать, что ложь слаще скучной правды?

Любимая манипуляция юноши пубертатного возраста, как же он меня бесит. Я в два шага добежала до сцены и, взяв микрофон в руки, принялась громко скандировать:

– Спасите! Помогите! Большой ребенок взял меня в заложницы! Если я не выберусь, он заставит меня с ним играть! – я бросила микрофон на пол, звук падающего микрофона оглушил нас обоих, но только Джеймс из нас двоих закрыл уши и согнулся пополам, а когда поднял глаза на меня, я смотрела на него сверху вниз своим самым безразличным взглядом.

– Сучка, – выпалил он сквозь зубы, вкладывая в это все презрение, которое он испытывал ко мне. Ну вот, узнаю старого доброго Джеймса Коллинза.

– Мы уже перешли на личности? – передразнивала его я.

– Ладно, – резко произнес он, – тогда приз, – я сощурилась, сев на край сцены и свесив ноги, в предвкушении продолжения, – если выиграешь ты, то эта вещица твоя, – парень достал из кармана красивый амулет, переливающийся от насыщенного красного до бледно-фиолетового, с оттенками бирюзового и синего.

Увидев его в моей памяти моментально пронесся сюжет из книги, точно вспышка молнии.

“– Джефферсон, а, Джефферсон, расскажи, как он выглядит? – наивно улыбаясь расспрашивала Элизабет.

– Он завораживающий. При виде него теряешься, где ты и что. В основе его происхождения лежит рубиновое стекло. Однажды один мужчина, живший в краях Бутентоша, заколдовал его, и амулет принял смешанный цвет, для создания были использованы 20 ингредиентов из каждого мира по одному, из нашего это рог единорога, вера священника из другого, кровь изменника из третьего и так из каждого мира по одному, – воодушевленно рассказывал он, – так и был создан амулет Вечности, хотя, смею предположить, что их несколько, но это только моя догадка. Чтобы этот артефакт не попал в чужие руки, за амулетом поставили стражника, старуха, выросшая в пещере Огра и имя ей Шейрон Вудворд. Говорят, сейчас ее сложно отыскать, она гуляет между мирами и помогает безнадежным, потерянным душам найти себя и свое предназначение…"

“Это он,” - эхом отозвалось в моей голове, чувства смешались, я словно загипнотизированная спрыгнула со сцены и потянулась забрать амулет из рук юноши, но он отвел руку в сторону, не позволяя мне даже дотронуться до него. Поверить, что это был тот самый амулет было проще простого, ведь я столько читала о нем, я видела как буквы в книге появляются без использования пера или шариковой ручки, откуда у него это? И как он узнал?

Я спорила с собой. Ведь передо мной Джеймс Коллинз и он мог купить обычную побрякушку на блошинном рынке, для забавы провести меня, но взгляд было не оторвать, он действительно завораживал.

“Это он,” - еще раз прозвучало в моей голове, словно я не контролировала свои мысли. Он стоял передо мной как красная тряпка перед быком, нет, красная тряпка раздражает, а он манит. Он был моим самым желанным сыром, а я была самой голодной мышью. Джефферсон пошел бы на все чтобы заполучить его. Сглотнув, я зажмурилась, чтобы, наконец, отвести взгляд и уже стальным голосом произнесла:

– Что ты хочешь взамен, если проиграю я?

Он хитро улыбнулся, явно довольный произведенным эффектом, облизнул сухие губы и, оценив взглядом меня с головы до ног, сладостно промурлыкал:

– Тебя, – одно слово и это уже не просто сыр, а настоящая мышеловка.

С какой стороны рамки мне зайти, чтобы забрать лакомое угощение и непострадать?

Глава 2. Сматываем удочки

“Азартная игра – это дитя скупости, сестра несправедливости, мать злого умысла”

Джордж Вашингтон

"Мартин шел вслед за Джефферсоном, пока они не наткнулись на большую каменную пещеру, сделанную из сталактитов и сталагмитов, из камня и песка.

– Пожалуйста, только не говори что нам туда, – с надеждой произнес Мартин.

– Не могу, потому что нам как раз туда, – весело произнес его друг.

– Ты должно быть шутишь? Тогда я не иду, – категорично сказал Вуд.

– Нет, нет, нет, ты не можешь не идти, друг мой. Не так быстро. Неужели ты кинешь меня одного навстречу захватывающим приключениям? А что если со мной что-то случится, кому я буду завещать свои рассказы?

– Ладно, мы пойдем, – выдохнув, простонал парень.

– Кстати, забыл сказать, я позвал еще Элизабет с нами, – широко улыбнувшись сказал Джефф.

– Что ты сделал?!? – глаза Мартина полезли на лоб. Образ Элизабет был ангельским в представлении обоих парней. Джефферсон с детства хотел чтобы его друзья стали парой и то и дело шутил на тему любви, свадьбы и чувств, что каждый раз выбивало Мартина из колеи, – Так, я ухожу, мне нельзя здесь оставаться.

– Да брось, признайся уже, ты влюблен в нее с десяти лет, хватит прятаться и бояться, – подбадривающе произнес Оувен, обнимая друга за плечи.

– Привет, ребята, – тихо произнесла, только подошедшая, кареглазая девушка.

– Привет, Элиз, – в один голос ответили мальчики."

– ЧТО? Ты приравниваешь меня равносильно глупому амулету? Ты, наверное, издеваешься да? Я лучше умру в актовом зале, чем буду играть на таких условиях, – мои щеки покраснели от ярости к этому человеку, а еще больше от безысходности перед ним, потому что в его руках была вещица, которая, возможно, могла дать ответ, на давно волнующий меня вопрос.

Действительно ли существует магия и мир под названием Бутентош? Мне уже восемнадцать и я давно хотела попрощаться с этими сомнениями, но эта книга, эти герои из “Кривого перекрестка” постоянно вселяли меня детскую надежду, переросшую в научный интерес.

– Неужели ты впервые признаешь свое поражение? – Джеймс поднялся на сцену и во весь голос, точно он был оратором, обратился к пустым сидениям, – Внимание-внимание! Сегодня и только сегодня, не пропустите, девушка из свиты, гордыня Френки Джордан, испугалась сыграть в глупую игру с "большим ребенком"! И совершенно просто, без язвы и усмешек сдалась, не устояв перед самым обаятельным мужчиной этого века!

– Так, все, достаточно! – перебила его я, и сквозь зубы добавила, – Я буду играть. Только изменю ставки, помимо амулета, мне в награду достаешься ты, с исполнениями желаний, все что я бы не загадала, будешь выполнять. Так будет честно.

– Я согласен, – голос прозвучал без коллебаний, – правила следующие…

“– Что-то здесь немного прохладно и мрачновато, – произнесла Элизабет потирая друг о друга ладони.

– Так будет лучше, – Мартин снял с себя кофту и накинул ее на плечи девушке. На что Джефферсон заулыбался как Чеширский кот.

– Элиз, а тебе слабо поцеловать Мартина, за то что он отдал тебе свою кофту, чтобы согреть?

– Прости, что? – недоуменно переспросила девушка. А Мартин уже был готов взорваться от непрошенной выходки Джеффа, и на куски растерзает своего лучшего друга.

– Я сказал "поцелуй Мартина", – еще раз с удовольствием повторил парень.

– Хорошо, – довольно тихо оповестила Блэк, и поцеловала Мартина в щеку, на что тот застыл на месте в совершенной растерянности. Джефф точно в замедленной съемке проследил за этим простым легким движением, сперва кивнул каким-то своим мыслям, но следом ощутил, как в его груди что-то сжалось. Он несколько секунд смотрел на своих друзей, пытаясь понять, что это было, но, отмахнувшись от незнакомого чувства, парень снова с интересом начал изучать стены пещеры."

– Прости, что ты сказал? Повтори.

– Ты издеваешься? – завопил Джеймс.

– Да, – сухо ответила я.

– Будем играть в слабо или не слабо, кто не сможет выполнить предложенное действие – проиграл.

– Хорошо. Теперь-то мы можем выйти на улицу. За мной, холоп, я первая загадываю, – гордо произнесла я и направилась к выходу.

Погода на улице была располагающая, светило солнце, дул легкий теплый ветерок. Если бы рядом не было самодовольного идиота, я бы даже могла ощутить себя в приподнятом настроении. Мы вышли за территорию школы, в парк. Я поглядывала на прохожих заранее планируя действие, которое с первого же “слабо” выведет его из игры. Наконец, вдалеке я увидела юношу, который стоял под дубом и тыкался в телефоне. Я резко остановилась, Джемс, что плелся за мной, врезался мне в спину.

– Ты чего? – зло выпалил он.

– Ты должен подойти и поцеловать воооон того, – я показала пальцем на светловолосого парня, в розовой рубашке, – парня. Сейчас же.

– Это против правил.

– Разве? Хочешь сказать… – я кокетливо улыбнулась, наматывая прядь волос на палец, – тебе слабо?

– Нет.

Как только юноша отошел от меня, я вытащила телефон из кармана, планируя заснять его фиаско на видео. Таким выглядел мой план Б, если проиграю, иметь материалы для шантажа. Я надеялась, что дело может дойти до драки, потому что понимала, что Джеймс Коллинз, не больше, чем мешок с понтами и деньгами. Признаться, честно, эта игра начинала мне нравиться.

Джеймс подошел к парню и о чем-то увлеченно начал с ним вести беседу. Ветер искусно играл с моими белоснежными волосами, которые я не так давно покрасила. Цвет был был снежно белый, мне он очень нравился и порой напоминал настоящий зефир. Волосы хоть и застилали мне вид из-за погоды, но камеру ветер обмануть не смог. Я запечатлела каждое мгновение: этот страстный, немного противный, но французский поцелуй, кулак прилетевший в челюсть вслед за нарушение чужих личных границ и боль от принятого вызова в глазах моего заклятого врага. Все в этой картине выглядело прекрасным. Планируемое унижение этого гадкого утенка только набирало свои обороты.

– Твоя очередь, – убирая телефон в карман, произнесла я. Парень продолжал держаться за подбородок, словно пытался вправить нижнюю часть челюсти на ее законное место место. Вместе с тем как его подбородок ходил из стороны в сторону, глаза также бегали выискивая жертву для меня и, как только, он увидел нужную цель, глаза его ярко сверкнули хитрым огнем.

Я внимательно всмотрелась в его лицо, выглядел он даже более оживленно, чем когда даже придумал эту игру, проследив за его взглядом я смогла лишь разглядеть ковыляющую старуху с тростью наперевес.

– Подойди вон к той бабке и шлепни ее по заднице, – придерживая рукой подбородок, он делал жевательные упражнения и, кивнув каким-то своим мыслям, и уже более уверенно повторил, – именно к той старушке, – указав на нее пальцем. Я с прищуром взглянула на него, но отпираться не стала.

– Без проблем…

Чем ближе я подходила к пожилой женщине, тем более странным мне ощущалось задание и его энтузиазм. Она была одета в каштановое бесформенное платье до пола, шла, опираясь на палку в руке, на глазах старомодные солнцезащитные очки, на голове седой пучок, а на плечах лежала шаль. Я могла бы просто шлепнуть и убежать, но что-то внутри меня заставило поступить с ней по-человечески и предупредить о своих намерениях, я не могла позволить себе обойтись с ней так, как обходятся озабоченные подростки, когда видят красивых девушек проходящих мимо. Мне не хотелось опускаться до их уровня, конечно, шанс на одобрение был низок, но внутренний голос говорил мне, что она поймет.

– Здравствуйте, у меня есть к вам небольшая просьба, за вашей спиной стоит один парень, мы с ним играем в одну очень неприятную игру, и чтобы я не смогла выиграть, мне нужно… кое-что сделать, понимаете?

– Здравствуй-здравствуй, внученька. Как говоришь тебя зовут? Френк? А разве это не имя для мальчика? – начала говорить она, старческим, хриплым голосом.

– Да-да, вы правы, родители хотели мальчика. Постойте, откуда вы знаете мое имя? Джеймс вам сказал, да? Вы с ним в сговоре? – я уже замахнулась для шлепка, но на полпути моя рука остановилась, когда она снова начала говорить со мной.

– Ничего-ничего, внученька, сейчас еще время, но совсем скоро мы с тобой встретимся. К сожалению, я потеряла свое зрение, но уверена, ты очень красива. Беги к своему суженному, мы еще встретимся. Еще встретимся, – повторяла она, что меня немного настораживало.

– Он не мой суженный! – моя реакция оказалась намного резче, чем я ожидала.

Старуха улыбнулась куда-то в сторону, явно не совсем осознавая, где я стою.

– Фрэнсис, красивое имя, но все же больше мужское, – куда-то своим мыслям говорила она.

– Мое имя. Откуда вы его знаете? Джеймс сказал? Ответьте. Он вас подговорил? – с каждым последующим словом мой голос начинал дрожать.

Меня пугала ее осведомленность и в то же время она пробуждала во мне любопытство, как многое успел рассказать ей этот индюк? Да и где он ее откопал, она не выглядит как та, к кому он бы смог подойти для беседы. Может это актриса? Я повернулась в сторону юноши, он лишь глупо улыбался и жестом показывал на свое запястье, говоря тем самым, что время уходит. Во мне бушевали смешанные чувства морали и желания выиграть. Она, действительно, производила впечатление старой, слабой и незрячей женщины с маразмом, что пробуждало во мне жалость и отвращение к требуемому заданию и все же проиграй я, жалеть придется себя.

– Мы еще встретимся, – эхом отдалось ее старческое предупреждение, я снова повернулась к ней, но она исчезла. Испарилась. Я судорожно принялась искать ее глазами, но ее словно и не было. Куда эта женщина делась? Убежала? Я пошла в сторону ее направления, но ничего. Чертово замешательство! Точно актриса.

Черт! Я слишком добрая для таких заданий. Сматываем удочки, Джеймс, победы сегодня не будет, но и поражение я не признаю! И все же, понурив голову, мне пришлось вернуться к этому самодовольному идиоту.

Глава 3. Последствия

“Источник зла есть тщеславие, а источник добра – милосердие”

Франсуа Рене де Шатобриан

В глубине этого парка стояла большая старая сосна, к ее ветвям была подвешена небольшая качелька, на которую я часто приходила в моменты когда мне было грустно и тоскливо. И по непонятным мне причинам, здесь всегда было тихо и пусто, поэтому я уже привыкла думать, что это мое пристанище, место где я могу спрятаться от своих проблем и забот, моя родная обитель.

– Я сказала отвали! Ты играл нечестно! – Джеймс стоял за моей спиной оперевшись о дерево, его присутствие я чувствовала на любом расстояние. Я словно замечала в первую очередь не его самого, а его противную энергетику, она так сильно отталкивала меня. Мне кажется, это одна из тех причин почему мы никогда не смогли бы стать друзьями. Я глубоко вдохнула сосновый аромат успокаивал, но присутствие непрошенного гостя все равно вызывало внутри меня только негативные эмоции.

– Детка, не бушуй, всё ведь нормально, ну не смогла ты шлепнуть бабку по попке, ну бывает, что уж тут. Давай сходим куда-нибудь?

– Давай ты сходишь в задницу? Такую чтоб прям глубокую и безвозвратно, – я ощущала как уши мои краснеют и дымятся от негодования за такую гнусную подставу. Я даже злилась больше на себя, за свою нерешимость, почему я так легко поверила, что этот человек способен на честную сделку?

– Все мы проигрываем, и, если ты не забыла, теперь ты моя девушка, – он смазливо улыбнулся, за что хотелось взрезать по его напыщенному выражению лица. Весь его облик вызывал во мне только позывы рвоты, меня душило его общество, его речи, его самодовольная ухмылка.

– Джеймс, ты отвратителен. Как ты мог нанять актрису на роль незрячей старухи? Откуда ты знал, вообще, что я соглашусь с тобой на эту чертову игру?

– Я в сотый раз повторяю – я никого не нанимал. Ты облажалась. Признай, – раздраженно выпалил он, – и я не знал, что ты согласишься, но сейчас я рад.

– Тогда еще лучше, чему ты радуешься? Она была слепая. Слепая. Понимаешь, насколько низко это было бы с моей стороны?

– Ага, а парень, к которому ты меня отправила имел девушку. И что?

– Ты тупой, вот что, – мои эмоции как маятник достигли предела, вскочив с качели, я ощущала как ногти впиваются в мои ладони от злости, резко развернувшись к брюнету, я с боевым кличем направила свой гнев прямо в нос самозванцу. Это действие не было обдуманным, я как бомба замедленного действия, терпела его весь день и, наконец, взорвалась. Сейчас я была просто сгустком эмоций, не человеком или девушкой, с которой все хотят дружить. Моей ненависти не было предела, я не могла стать его девушкой, не могла так глупо проиграть, дрожащими руками я вытащила телефон, открыла видео, сделанное пару часов назад и, подписав его как "Джеймс гей", и нажала кнопку "Отправить всем", опубликовав его тем самым на просторах интернета.

Его телефон почти сразу же издал короткий рингтон, в знак прихода сообщения.

– Ты больная? Черт! Как я оправдываться буду? Совсем что ли из ума выжила?!? Стерва! – его голубые глаза превратились в ледяные, эта ярость пробудила во мне испуг, что помогло справиться с собственной агрессией.

– Во всем есть свои плюсы, – я гордо задрала голову, доказывая больше себе, чем ему, что не боюсь, – теперь тебя будет любить и мужская аудитория тоже, малыш… Все для тебя, – я постаралась выдавить из себя приятную улыбку в ответ.

– Удали! – зарычал он, как гром среди ясного неба, но все же без своры своих преданных псов, он выглядел менее устрашающе.

– А ты отмени условия сделки, – я подошла к нему достаточно близко и поправила выпавшую прядь волос. Он немного смущенно проследил за моим движением, сбившись с толку, в такие моменты он должно быть задает себе вопрос “Это зеленый свет?” Я знала, что ставка на меня была сделана не просто так, я нужна была ему в копилку и уже давно. Поэтому любая моя выходка сойдет мне с рук, пока и он, и я стоим на пьедестале социальной цепочки.

– Еще чего.

– Значит, мы оба останемся с рубцом на сердце.

“– У горного водопада всегда чистая и целебная вода. Некоторые говорят, что она обладает магическими свойствами, может если окунуть туда твою раненую руку, она сразу же заживет, – перематывая бинтами, заботливо говорила Элиз.

– Да, но если мы вперед найдем амулет, этого ничего не понадобиться, – заключил Джеф, и помог подняться Мартину.

– Хочешь сказать амулет способствует заживлению ран? – Мартин поднял голову на друга, тот задумчиво приставил палец к губам.

– Хмм, возможно, если эти раны душевные и сердечные – да. Он же помогает найти родственную душу, – и снова чеширская улыбка накрыла юношу."

– Отвези меня к Мишель, – сил спорить уже не было.

– Ну.., я не совсем уверен, что она дома.

– Конечно она дома, где ей еще быть? – раздраженно переспросила я.

– Например, у моего друга.

– У Эрика? Что она там забыла?

– Ну ты же знаешь Мишель, и знаешь, что она обычно делает у парней в гостях.

Нет. Она не могла. Мишель, конечно, не разборчива в парнях и принципов в общении с ними особо не имеет, но переспать с другом Джеймса, только в кошмарных снах. Она их презирает и порой даже похуже моего. Лжец. Обманул со старухой, теперь за подругу взялся.

– Вези меня к ней! Сейчас же!

– Может ко мне?

– Я сказала сейчас же!

– Вредина, – недовольно пробурчал он в ответ.

Мы оба успели немного подостыть и сейчас прогуливались по самому живописному парку нашего города. Повсюду располагались уютные протоптанные тропинки. Среди травы, через определенное расстояние, проставлены деревянные залакированные скамейки, на многих из них сидят влюбленные пары, все они мило воркуют между собой. В небо уходят высокие деревья, когда я поднимаю голову, всегда кажется, что своими ветвями они мечтают дотянуться до облаков, а опуская замечаю, как корнями они уходят в землю и корни их тянуться к ручейкам. Могущественные творения природы, способные жить в гармонии одновременно с тремя стихиями. Я восхищалась каждой бабочкой пролетевшей мимо меня и каждым звуком живой природы. И в этот момент я была твердо уверена, лишь в двух вещах что мне срочно нужно к Мишель и, что я никогда не буду парой этому циничному веролому.

Глава 4. Голос

“…Коль скоро правда ненависть рождает,

Должна неправда порождать любовь.”

Джузеппе Баттиста “Обманщица”

Перевод Евг. Солоновича

Гордость – единственное качество, которое держит меня все эти годы на плаву. Даже проигрывая, обычно, я предпочитаю преподносить сей факт как победу или же начинаю гордо игнорировать его. Глубоко дыша, я урезонила свою ненависть, пусть и через попытки пресечения диалогов с плетущимся за мной юношей. Но я знала что он там, позади меня, и я ведущая, хоть и проигравшая.

"Дорогой Мартин,

А ты был когда-нибудь на большой-большой полянке одуванчиков? Не важно белых или желтых. Главное, что – одуванчики. Говорят, на одной из планет во вселенной, есть такая, где таких полян очень и очень много. Куда ни глянь они повсюду. Поэтому люди потеряли интерес к ним, больше не говорят восторженно: "О, ты видишь это? Это же целая полянка одуванчиков", а всего лишь "смотри, опять эти одуванчики..". Я рада что в нашем мире это большая редкость, что мы можем при виде такой мелочи получить кучу позитивных эмоций. Сегодня мы с Джефферсоном нашли такую поляну и я бы хотела подарить тебе наши впечатления об этой находке. Мы тщательно ищем тебя и скучаем, только, прошу, пожалуйста, не теряй надежду.

С нетерпением жду встречи,

Элизабет. "

Девушка с желтым одуванчиком сидела на лавочке и о чем-то мило ворковала со своим собеседником. Я не видела ее лица, она сидела ко мне спиной, желтый одуванчик приковал мой взгляд как под гипнозом. Медленно и неуверенно я подняла свои глаза на юношу, что сидел рядом с этой очаровательной особой и тогда я встретилась взглядом с ним. Кареглазый брюнет, с веснушками на лице. Это лицо мне было знакомо мне ближе всех, я узнала бы его из тысячи, грудь сжалась под давлением его мимолетного взгляда и я тут же кругом развернулась к моему спутнику.

– Джей, ты ведь понимаешь, что мы не пара? – сбивчиво затараторила я, чувствуя как спину прожигают взглядом.

– Да, но это поправимо, малыш, – назло мне этот придурок медленно протягивал каждое слово, вылетающее из его уст.

– Знаю, что поправимо, ты только сильно не обольщайся, – прежде во мне никогда так сильно не боролись два чувства, где первое – чувство брезгливости, а второе – соперничества. Я шагнула на встречу к Джеймсу, все еще ощущая на себе внимание со стороны, запустила свои пальцы в его темные, слегка взлохмаченные волосы и нежно прикоснулась к губам. Шах и мат, Стив Форбс. Эти карие глаза, что остались за моей спиной принадлежали моему бывшему парню. Наши отношения продлились недолго, около месяца, но дружили мы намного дольше. Нас с детства растили как будущую пару, которая унаследует крупные компании богатых родителей. И мы свыклись с этой мыслью, любви там толком не было, только уважение, но он его растоптал, когда изменил мне на вечеринке в моем доме. Сейчас мы оба находились на тропе соперничества, где победившим будет тот, кто вперед найдет хорошую замену другому. Джеймс поддался на мой поцелуй и сильной хваткой прижал к себе за талию. Этот поступок я расценивала как крайнюю меру. Но самое ужасное во всем этом то, что мне начала нравиться физическая близость с ним, хотя морально меня окутало отвращение. Неприязнь к этому человеку, нет, не к человеку, к себе захлестнула меня волной.

– Может поедем ко мне? – прошептал он мне на ухо, когда мы отстранились друг от друга. Я аккуратно обернулась через плечо, но на скамье уже никого не было. Выдох. Тут до меня дошли слова Коллина и я резким движением оттолкнула его от себя.

– Фу, даже не мечтай! Это было мерзко, научись сначала целоваться.

– Это был твой порыв чувств, не мой, солнце, – он аккуратно поправил мне прядь волос за ухо, я же замотала головой в стороны, пытаясь тем самым отряхнуться от его рук и губ. Мерзость.

– Чувств? – я попыталась как можно больше вложить пренебрежения в голос, – Я воспользовалась твоей слабостью, чтобы доказать свою правоту. Не драматизируй.

– Ууу, драматизируешь здесь, кажется, ты, детка, – он заулыбался пуще прежнего, – И перед кем же ты хотела доказать правоту?

– Это не твое дело, – зло ответила я. С каких пор Джеймс Коллинз стал таким проницательным? Бесит.

– Эй, солнце, ты воспользовалась мной, поэтому это как раз мое дело.

– Думаю, ты утрируешь, – высоко задрав голову, я толкнула парня в плечо, проходя мимо. Мне показалось это будет выглядеть очень круто, хоть и пошла я не в том направлении, но чем черт не шутит. Моя неуклюжесть внесла свою лепту и, со следующим шагом, я почувствовала острую боль большим пальцем ноги, а следом, по законам гравитации, полетела вниз прямиком в лужу грязи. Колени обожгло от падения, одежда приняла мокрый вид, изменив цвет на коричневый. Стыд затмил все мои предшествующие чувства и только спустя секунду, подняв глаза на Джеймса, я увидела, как тот уже пополам согнула от смеха.

– Ауч! – громко сказала я, уже вся красная от злости. Аккуратно выставляя руки на сухую поверхность я принялась вставать.

– Подожди-подожди, – задыхаясь от смеха повторял этот придурок, – давай я тебе помогу, – он протянул мне руку, я грубо ее оттолкнула.

– Да пошел ты! – и поднялась с колен, отряхнувшись, грязь всё равно осталось на одежде. Мишель подождет, завтра с ней поговорю.

– Ты куда? Машина в другой стороне! – Джеймс кричал мне вслед. Я, не оборачиваясь, показала ему средний палец и пошла домой.

Незнакомый мужской голос, ворвавшийся в мое сознание вдруг резко принялся молить о помощи. Ни имени, ни понимания того, где я нахожусь, меня преследовали только три слова:

– Френк, помоги мне…

Глава 5. Услуга за услугу

“Крупное предательство похоже на преданность.”

Японская пословица

– Френк, помоги мне..

Этот голос явился ко мне во сне, голос молодого юноши. Странно было то, что я не была способна его увидеть, потому что сама я странствовала в темноте. Место походило на больничный бокс, только не с белыми стенами, а с черными. И этот голос, он проносился по всему помещению и отдавался эхом от стен, словно теннисный мячик. У этой комнаты была атмосфера темницы, что меня настораживало и даже немного пугало. Но парень, который просил о помощи, звучал куда более встревоженно. Возможно, его пугало что-то более страшное, чем неизвестность, что-то жестокое и невообразимое. И что же тогда скрывается в этой темноте?

7:05. Звук бьющиеся посуды, крики родителей и воспоминания о вчерашнем дне – свалились тяжелым грузом мне на голову. Доброе утро, мир. Я уже не помню, когда последний раз заводила будильник, с большим успехом, его функцию заменили мои "любимые" родители.

“Какой позор” - по крупицам я вспомнила вчерашний проигрыш, Стива и этот чертов поцелуй с Джеймсом, а потом лужа грязи и как я шла по улице в этом тряпье. Взгляд упал на брошенную грязную одежду в углу, я скорчилась и, зайдя в гардеробную, подобрала себе новый образ, под стать моему настроению – черная блузка с кружевом и черная кожаная юбка. На скорую руку я закинула тетради в портфель и спустилась вниз, чтобы как можно быстрее проглотить завтрак и покинуть дом.

– ДА ТЕБЯ НИЧЕГО НЕ ЗАБОТИТ КРОМЕ ТВОИХ ПОРТЯНОК!!! – мать судорожно трясла в руках ценные бумаги отца, он выглядел немного напугано, боясь что она их разорвет в клочья. К слову сказать, такой спектакль уже разворачивался в нашем доме, – Я ВЕЧНО СИЖУ ДОМА ОДНА, ТЕРПЛЮ ВСЕ ТВОИ ВЫХОДКИ, А ТЫ, ВИДИТЕ ЛИ, ЗАРАБОТАЛСЯ! ДАВАЙ, ШУРУЙ К СВОЕЙ ШАЛАВЕ, МНЕ ЭТО НАДОЕЛО!

– КАК ЖЕ! ДОМА ОНА СИДИТ, СКУЧАЕТ, – он активно жестикулировал и махал руками, словно птенец, который вот вот выпрыгнет из гнезда. И лучше бы выпрыгнул, – Я ОДИН ПРИНОШУ ДЕНЬГИ В ДОМ, А ТЫ ЖИВЕШЬ ЗА МОЙ СЧЕТ, ТАК ЧТО ДОВОЛЬСТВУЙСЯ ТЕМ, ЧТО ИМЕЕШЬ!

– Доброе утро, мам, пап, – я спокойно прошла между ними, не обращая внимания на очередную ссору. Меня в этом доме все равно никто не слышал, не понимаю зачем стараться привлекать к себе внимание. Я и не вспомню уже тот день, когда мы бы проводили тихие вечера за ужином, делились секретами или рассказывали как прошел день. Все эти простые семейные ритуалы замени вечные злостные оскорбления в адрес друг друга. Мои родители собачились хлеще любой собаки с кошкой, А что касается их единственной дочери – меня никогда не замечали, как только я хотела получить хоть немного внимания от меня откупались. Что у матери, что у отца никогда на первом месте не стоял ребенок, ни говоря уже про любимого родного человека, на пьедестале их ценностей возвышалось хрупкое эго, то самое заветное "Я".

– ДА ТЕБЯ НИКОГДА НЕ ВОЛНОВАЛО КАК Я И ЧТО СО МНОЙ! ТЫ ВЕЧНО ПЫТАЕШЬСЯ ИЗБЕЖАТЬ КАКОГО ЛИБО РАЗГОВОРА! ТВОИ ВЕЧНЫЕ ВЫХОДКИ, ВОТ УЖЕ ГДЕ МНЕ.. – она запрокинула голову и резким движением ладони демонстративно указала себе на горло. Я усмехнулась, типичный аргумент моей матери.

Подойдя к плите и взбив яйца в миске, я вылила их на раскаленную сковороду. Крики не прекращались. Закончив с приготовлением омлета, я проглотила его в один присест. Возле раковины послышалась новая череда скандалов, причиной тому стала разбившаяся мамина любимая ваза из итальянского фарфора. У них как будто открылось второе дыхание. Прошмыгнув под активно жестикулирующей рукой отца, я выскочила на волю и помчалась в школу.

– Оо, Френк, зацени мою новую юбку, – Мишель выловила меня почти у самого входа. Она воодушевленно принялась кружиться вокруг своей оси, раскрывая потенциал красной клетчатой юбки-солнце, которая, как и ожидалось, разлетелась в порыве ветра.

– Ага, круто, – больше из вежливости сказала я, чем с энтузиазмом и приступила к долгожданному расспросу с пристрастием, – Где ты была вчера ночью?

– Ты чего? Тебя же не волнуют мои "ночные похождения", – лицо ее было как всегда беззаботным, на фразе “ночные похождения” девушка изобразила кавычки пальцами, якобы цитируя мои слова.

– Ладно задам вопрос по-другому, – я прищурилась вглядываясь в ее кукольное личико, – Прошлой ночью ты была в кровати у Эрика Смита?

– Боооже, ты серьезно? – Мишель закатила глаза, – Сейчас ты напоминаешь мамашу-следователя. Ой, я не ночевала дома. Ах, отбери у меня телефон и запрети смотреть телевизор, – паясничала она, изображая из себя посредственную актрису.

– Так у него или нет?

– С чего ты вообще взяла, что я стала бы спать с врагом народов? – она тревожно принялась наматывать прядь волос на указательный палец и озираться по сторонам, как если бы искала сенсацию, которая поспособствовала бы сменить вектор нашего разговора.

– Так значит, спала…– безнадежно на выдохе произнесла я.

– И что теперь? – она скрестила пальцы на груди и с вызовом кивнула мне, – можно сказать ты святая.

Я опустила голову, снова этот поцелуй встал у меня перед глазами.

– Тоже мне подруга, – фыркнула я

– Ты все равно любишь меня, – навеселе произнесла она и это было правдой. Я мало кого люблю, но любви в ответ никогда не получаю, Мишель хотя бы остается всегда рядом.

“– Ауу, – наивно крикнула Элизабет и ее оклик заполнил всю пещеру нежным голосом, голос повторял ее клич с затуханием.

Вдалеке что-то ярко засверкало, таким неестественным огнем, на что Джефферсон сразу же ринулся с места. Это был розовый отблеск, будто игра в зайчика, отражение солнечного света от зеркала.

– Мартин подойди ближе. Смотри, это же амулет, тот самый, понимаешь? – глаза Джефферсона горели как у безумного, десять лет поисков и вот он – долгожданный приз. Парень медленно, неуверенно тянул руки к находке, но когда ладони были готовы схватить амулет из воздуха появилась пожилая бабушка. На голове у нее покоился седой пучок, одета она была в бордовое платье до пола, на плечах лежала шаль, а в руках палка.

– Не так быстро сынок, – ударив его палкой по запястьям, сказала она. Джефф насупился и выпрямился.

– Прошу прощения, но я искал этот амулет довольно долго, разрешите мне его забрать, хотя бы на время, – он узнал стражницу про которую ходили легенды и старался быть предельно учтивым с ней.

– Мне нужна гарантия, что он достается в хорошие руки, – задумчиво произнесла она.

– Он очень добрый и хороший юноша, его помыслы чисты, – склонив голову, Мартин вклинился в диалог друга со старухой.

– Ты должно быть Мартин Вуд? – старушка загадочно улыбнулась.

– Верно, – Мартин был спокоен и вежлив.

– Хорошо, тогда сделка, – она повернулась к Джеффу,– Я заберу вашего друга Мартина взамен на этот волшебный артефакт. Как говорится, услуга за услугу.

– Мной нельзя торговаться, я же не артефакт. С уважением, госпожа Вудворд, но я против, – почти сразу отреагировал парень, съедая последние слова от страха за свою дерзость.

Джефферсон же молча взглянул сначала на старушку и амулет, потом на Мартина и Элизабет, позже его глаза бегали от амулета к Мартина и назад.

– Я согласен, – наконец, твердо произнес он и подмигнул Мартину, тем самым обозначая, что у него все схвачено.

Но оба друга, проигнорировав его мимику, в один голос переспросили: "ЧТО?!?"

– Идет, – с этим словом Шейрон в одно мгновение испарилась вместе с Мартином. Джефф и Элиз оставалось лишь смотреть на призрачную дымку и красиво переливающийся амулет."

Глава 6. Мать

“Некоторые люди, как канделябры, все время хотят держать свечку при чужих отношениях.”

Нелли Русинко

Школьные будни бежали со скорость черепахи. Все время рядом с Мишель, я то и делала, что слушала одно и то же: у кого появился новый парень, какие вещи носить лучше в этом сезоне и кто ей нравится на данный момент, а на последнюю тему она готова говорить хоть вечность, потому что каждый раз это новый человек. С нами многие хотят общаться, поэтому мы постоянно работаем слаженно я ручаюсь за личные контакты с людьми, а она за их информацию и сплетни. Хотя с личными контактами у Мишель тоже не бывало проблем, только налаживала она их обычно в своем стиле, более интимном, в отличии от меня.

Сейчас мы направлялись в столовую. В подростковых фильмах дети часто сидят там, где им угодно и с теми, с кем им хочется. Наша старшая школа была похожего строя, столы делились на подразделения – популярные и богатые сидели с себе подобными, а бедные и изгои часто забивались по углам. Мы взяли сок, яблоко и карбонару и заняли свои места на подиуме.

Наш стол находился в самом центре помещения, мы называли его подиумом, потому что к нему нужно было подняться и он один возвышался над всеми остальными. Что-то вроде места где сидят лучшие из лучших, но со своими подразделениями. Например, спортсмены, богачи, компании, которая ручались за все вечеринки, несколько блогеров, которые были известны в социальных сетях. Мы все были как-то взаимосвязаны и мы все сидели здесь, в кругу самых популярных.

– А еще ты знала, что Оливия Биллтс рассталась со своим парнем? Он переспал с ее ма..

– Привет, малыш, – рядом подсел Джеймс, обнимая меня за талию, и вместе с ним Эрик и их еще один друг Артур.

– Щупальца убрал, я брезгую тебя, – я оттолкнула парня, смерив его сердитым взглядом. В этот момент все кто сидели за столом, обратили внимание на нас, прежде такой наглости с его стороны не поступало в мой адрес. Послышались перешептывания.

– А вчера в парке мне так не показалось, – он самоуверенно усмехнулся и наклонился меня поцеловать, я со стаканом в руке стало отодвигаться от него, но он второй раз стал распускать руки и схватив меня за плечи предотвратил мою капитуляцию.С еще большей настойчивостью и веселой ухмылкой на губах он принялся наклоняться к моему лицу. Брыкаясь и совершенно потеряв самообладание, я выплеснула содержимое стакана ему в лицо. Вместе с каплями сока, ухмылка стекла с его самодовольной морды. Так как почти, все на подиуме смотрели только на нас, этим поступком у меня получилось выставить выскочку Джеймса на посмешище. Бонус 2 в 1. Но он резким движением вскочил изо стола, схватил меня за запястье и дернул на себя, что я смогла стойко усидеть упав, ему на грудь.

– Ну, что ж ты так неаккуратно, детка? Неужели твоя мама совсем не учила тебя манерам? – сквозь зубы процедил парень, стараясь сохранить в себе последнюю унцию самообладаниям, но в его глазах я успела увидеть эту яркую вспышку гнева.

Упоминание о матери застало меня врасплох и я истерически рассмеялась прямо ему в лицо.

– А что ты сразу у матери? Неужто маменькин сынок? – мне казалось сейчас я начну плеваться ядом, если эта тема продолжиться.

– Моя мать любящая и заботливая, а твоя кажется нет, – весь его вид был пропитан надменностью. Он хотел меня уничтожить и бил по самым глубоким ранам. Вспышка. Воспоминания неконтролируемо обрушились в моей памяти. Я вспомнила очередную ссору моих родителей, которая была года три назад, но картина казалась совершенно настоящей, словно это происходит наяву:

– Мне это надоело, я ухожу! Живи один, подонок!!! И приводи сколько угодно сюда своих шалав, мне плевать, – голос моей мамы звучал как гром среди ясного неба, от нескончаемых истерик стены содрогались во всем доме.

– Мааам, пожалуйста, хватит ссориться, – я слезно умоляла чтобы это закончилось. Просила родителей, молила богов уберечь нас от этого краха, но все мои попытки были тщетны.

– Ты еще пожалеешь! И будешь гореть в аду! – срываясь на крик, она продолжала свою тираду ненависти, а я знала, что мы уже в аду

Я неуверенно подошла к своей маме и крепко-крепко обняла ее, я вложила всю свою любовь в эти объятия, как бы говоря: “ты не одна, я рядом”. Я так мечтала, чтобы поток этой ругани наконец уже закончился. И я не могла понять почему они просто не помирятся, мы ведь семья.

– Что присосалась ко мне малолетка?!? Не суйся не в свое дело! – она брезгливо оттолкнула меня и смотря куда-то в сторону продолжала проклинать всех, – И так обеспечиваем, как олигархи, хватит вторгаться в личное пространство!!! – хоть слезы и застилали мне взор, но я смогла отчетливо увидеть ее перекошенное лицо от отвращения ко мне и взгляд полной ненависти и обиды.

Воспоминания прекратились, но чувство отрешенности осталось, я судорожно принялась парировать на его выступление.

– Не смей впутывать мою мать в наши с тобой разборки! – но я и не заметила, как крикнула фразу на всю столовую, что даже тихий шепот смолк, мой голос встретила гробовая тишина. Но крик был мелочью, что я не успела заметить, ведь как только старые образы заполнили мое сознание, по моим щекам уже градом лились обжигающие слезы. Они словно выжигали тропинки на щеках, в ожидании засухи, чтобы на их месте остались лишь болезненные шрамы.

Джеймс ничего не сказал, он молча приобнял меня за плечи и повел к выходу из столовой. Я с трудом перемещала ноги, они стали стали ватными и все вокруг казалось ненастоящим, я шла с ним, не в силах поспорить или оттолкнуть. Но когда туман в голове рассеялся я поняла, что мы направляемся в… мужской туалет?!?

– Ха-ха, я польщена, что ты проявляешь такие усилия, но я не настолько чувствую себя разбитой, чтоб становиться легкой добычий для твоих плотских утех, -голос еще был дрожащим и смех звучал истерически, но я постаралась выпрямиться и взять себя в руки. Посмотрев по сторонам, я поняла, что рядом ни одного свидетеля его отчаянного поступка.

– Что?! Что ты несешь, идиотка?? Больно ты мне нужна, даже и в мыслях не было, – он нахмурился и слегка рассмеялся моей выходке, – Френк, тебе нужно умыться, а мне, в свою очередь, переодеться. Ничего личного, – парень сказал последнее предложение достаточно спокойно и даже постарался искренне улыбнуться. И, к моему сожалению, я знала, что он прав, поэтому, без лишних сцен, я молча зашла в туалет и включила воду. Свидетелей все равно не было.

Глава 7. Минута слабости

“Чем страсть сильнее, тем печальнее бывает у неё конец.“

Уильям Шекспир

“Панорама из большой сияющей голубой луны и чистого светлого зеленого поля сопровождала трех детей. В центре поля они в виде дырявого шалаша составили несколько палок и шепотом, под звук поющих кузнечиков, принялись делиться секретами.

– Джефферсон, почему ты так мечтаешь найти своих родителей? У меня с Элизабет их тоже нет, но мы не видим в этом необходимости, – Мартин старался быть обходительным, насколько это было возможно для десятилетнего ребенка.

– Мне кажется, что я не на своем месте, все вроде как знакомо, но чувство такое, что когда их найду, я пойму, почему ощущаю себя здесь чужим, – мальчик был откровенен, его глаза горели каждый раз, когда тема заходила о родителях.

– Элизабет, когда мы вырастем, ты обещаешь, что выйдешь замуж за кого-нибудь из нас? – детская наивность Оувена, не прекращала удивлять, его легкая улыбка сверкала так же ярко, как и голубая луна в небе. Девочка смутилась и покраснела, пальцами она поглаживала траву, а после, поглядывая на брюнета, робко ответила:

– Обещаю.”

Вытерев лицо бумажным полотенцем и подняв, наконец, голову на Джеймса, я, словно компьютерная программа, зависла, смотря в одну точку. И не так, чтобы на пару секунд из-за каких-то своих мыслей, я можно сказать откровенно пялилась на него. Юноша стоял передо мной без футболки, с чертовым загаром и безупречным прессом. Полуголым он выглядел совершенно беззащитно, лицо его не отобразило привычной злости или надменности, он выглядел на удивление мило, как котенок. Мне даже показалось смешным думать так о парне, который был местным повесой, который то и дело портил мне жизнь и вечно влазил в ненужные драки. Но именно в этот момент, когда я была так слаба и обессилена, мне отчего-то безумно захотелось, чтобы меня обняли, так крепко, словно не хотят отпускать. Никогда.

– Малышка, тебе помочь слюнки вытереть? – усмехаясь произнес он, заметив, как я рассматриваю его тело.

– Нет, спасибо, я справлюсь, – я улыбнулась и отвернулась к раковине, смотря на еще включенную воду. Что со мной? Минута слабости? Наверное, да. Чертова минута слабости. Я подставила ладони под холодную струю, еще раз освежила лицо. Приди в себя, идиотка! Я завороженно смотрела как вода переливается из рук и бежит сквозь пальцы. Еще недолго так простояв, я разозлилась на себя за эту минуту слабости и с разворота брызнула водой в парня, словно это могло смыть это странное помутнение рассудка.

На его темных, смолистого цвета, волосах задержались капли воды, словна роса ранним утром в траве, а голубые, цвета морской волны, глаза лишь подчеркивали картину. Жилки на его скулах начали ходить из стороны в стороны, жалостливый взгляд сменился решительным.

“Слава богу” – подумала я.

– Ах, ты..– он подошел к раковине и тоже набрал воды в ладони брызнув в меня. Мстительный придурок! Я проделала тоже самое и мы звонко рассмеялись, чего прежде никогда не было. Мне вдруг стало так легко на душе. Я понимала, что передо мной Джеймс Коллинз, но это ребячество помогло мне забыть о травмах и боли. Вся моя рубашка уже почти была мокрая, а волосы висели как сосульки, прилипая к щекам. Я пряталась в кабинках, он пытался меня поймать с мокрым полотенцем в руках и, с тем же успехом, старался прижечь мне что-либо, закручивая его морковкой. Мне впервые за долгое время было весело. Я забежала в очередную кабинку, и что-то кричала, такое глупое и наивное. Просила о пощаде.

Джеймс открыл дверцу кабинки, где находились только швабры, тряпки и ведра уборщицы. Сделав один шаг назад, я уперлась спиной к стенке, по моему носу стекали капли воды, рубашка плотно прилегала ко мне, просвечивая все содержимое под ней, лицо было мокрым, впрочем, как и у Джеймса. Он приближался все ближе и ближе, у меня начала кружиться голова, от того насколько он близко ко мне. Я забегала глазами в поисках спасения, но ни за что не смогла ухватиться. Рядом с моей головой он оперся одной рукой на стену, и склонив лицо ближе к моему, заставил сердце биться нестабильно, мое дыхание участилось, и я вжалась в стену, как мышь, которую загнали в угол. Со скоростью света одна мысль начала сменять другую. Оттолкнуть или позволить? В этот момент я прокручивала разные вероятности результата предстоящего события, как вместе, так и раздельно. Что если "да"? Он бдительно смотрит мне в глаза, от чего я теряюсь, я не могу придумать какую-нибудь заносчивую фразу, чтобы оттолкнуть его, а что если я и не хочу отталкивать? Совершенно рефлекторно я опускаю взгляд на его алые потресканные губы.

“Вдох-выдох, вдох-выдох. Успокойся. Не поддавайся соблазну. В конце концов, это же Джеймс Коллинз – самый худший человек в этой школе, для тебя. Почему он? Столько парней, а меньше чем в метре от тебя стоит сейчас именно ОН. Почему..?” – спрашивала я себя.

Я вновь поднимаю взгляд на его глаза, а он все еще смотрит на меня. Почему он так долго смотрит?! Он дает мне время подумать? Мы стоим так секунд пять, а ощущение, что вечность.

Джеймс медленно наклоняется, и его губы соприкасаются с моими. В груди разливается теплые ощущения, словно туда вылили чай, горячий чай с лимоном. Я кладу свои руки ему на шею, а пальцы запускаю в его темные волосы, чувствую, как руки Джеймса обвивают мою талию. Его прикосновения такие горячие. Заставляют меня вздрагивать.

“Не поддавайся соблазну. Выйди из зоны комфорта. Коллинз – твой враг. Не поддавайся. Выйди.” – Раз за разом повторяли в моей голове голоса, но я их уже не слушала. Я ничего не слушала. Мне даже начало казаться, что я влюбляюсь в этого придурка.

Глава 8. Люди не меняются

“Я не люблю, когда стреляют в спину,

Я также против выстрелов в упор.”

Владимир Высоцкий

Говорят любовь живет три года, наша длиться уже три месяца. Кажется, мы на верном пути. Открыться было тяжело, но я рада, что, наконец, смогла кому-то распять свою душу и ее бережно приняли в свои объятия. Если бы я жила в подростковой книге, то по закону жанра после столь красивого начала, должна начаться настоящая нелепица, вроде ссор, тайн, извинений и прочее. Но в моей жизни все хорошо, наши отношения в центре внимания Заклятые враги: парень-все-меня-хотят и девушка-аля-она-самая-лучшая – ВСТРЕЧАЮТСЯ? Каждый в старшей школы пару раз считал нужным переспросить, и пока не увидит это лично, не верил. Я бы, может быть, тоже не поверила.

Я настолько сильно погрузилась в романтические отношения с Джеймсом, что совсем забросила свое излюбленное занятие – чтение. И я даже скатилась по оценкам, из-за постоянных тусовок на которых мы должны были появляться вместе, чтобы подтверждать наш статус. И хоть на личном фронте у меня впервые все было замечательно, не нужно забывать, что за всеми нашими действиями, всегда идут какие-то последствия. Иногда я ловила себя на мысли, что зависима от любви. Что моя любовь сильнее, чем у Джеймса, но он каждое утро заезжал за мной и подвозил до школы, в свободное время от учебы мы посещали разные рестораны и другие заведения. Ему нередко удавалось смешить меня и удивлять, что со временем я привязалась к нему. Я отгоняла от себя мысли, что если людям суждено быть врагами – этого не изменить. И этот самообман успешно сходил мне с рук.

– Привет, малышка, – в очередной раз припарковавшись у моего дома, этот жаркий красавчик стоял рядом со своим новеньким серебристым Mercedes-Benz AMG-GT. Он как всегда ослепительно улыбался глазами при виде меня.

– Доброе утро, – я подбежала навстречу и чмокнула его в губы. Обогнув машину, я расположилась на пассажирском сидении. В салоне мы слушали музыку и вели пустые разговоры. Возле школы, нас снова встретили любопытные взгляды. Вот такими были наши будни.

– Я люблю тебя, – искренне, по-детски, призналась я перед тем как нас разделили занятия в разных кабинетах.

– Ага, – между поцелуями равнодушно сказал он и мы попрощались. Он как и прочие мои знакомые никогда не говорил мне этих заветных слов в ответ. Мне не признавались в любви ни родители, ни друзья, ни даже мой парень, но я успела привыкнуть к этому, и в итоге даже не ждала их услышать в ответ. Я склонна думать, что действия красноречивее слов, а он был мил со мной.

Урок географии тянулся, как резина, было безумно скучно, и чтобы развеять свою скуку, я попросилась выйти. Слоняясь по пустым коридорам школы, я заметила, как в одной из рекреаций на подоконнике сидел какой-то парень, между его ног стояла блондиночка и наивно смеялась. Я улыбнулась своим мыслям, вспоминая как временами мы с Джейсом также прогуливали уроки и не стала им мешать, пройдя мимо.

Шаг за шагом, я вдруг заметила, как за мной волочится неприятное чувство. В народе его принято называть шестым. Ощущение что что-то не так. По дороге назад, я снова заметила эту влюбленную парочку, девушка все также хихикала, парень все так же прижимался к ее груди. Но шестое чувство шептало мне: “Ты их знаешь”. Наверное у каждого человека хоть раз была такая ситуация, когда проходя мимо незнакомцев, они начинают казаться до боли знакомыми. И силуэты этих двух людей вдруг тоже показались мне чертовски знакомыми. Чтобы успокоить свою внутреннюю тревогу, мои ноги сами понесли меня в ту рекреацию. А в голове я спрашивала себя: “Кто это? О чем мне их спросить?”

"Дорогой Мартин,

Я искренне надеюсь, что мои письма доходят до тебя. Другого способа связаться я пока не нашла. Колибри самые быстрые и незаметные птицы, мне сказали, что посыльных лучше них не найти. Они летят так быстро, что могут взмахом своих крыльев рассекать пространства. Ведь теперь нас могут разлучать не просто километры, но и целые планеты, миры. Мартин, мне страшно, я боюсь: а что если мы никогда больше не увидимся?

Помнишь тот день, когда под голубой луной ты сказал, что у нас с тобой тоже нет родителей? Я никогда вам не рассказывала о них, и вы решили, что я такая же сирота. В этом письме мне захотелось поделиться с тобой, что же случилось на самом деле с моей мамой и папой. Я всегда боялась предательства, они показали мне насколько это страшно и горестно. Моя мама бросила нас с отцом, до того как он умер, но это не все. Она изменила ему с фейри и долго извинялась за это, оправдывалась тем, что просто поддалась на чары. Мой отец был благородным и он простил ее. Он слепо поверил ей, хоть и был сильным мужчиной, но дал этой ничтожной твари второй шанс. Она не играла со мной, тянула из семьи все гроши и крошки. Она тратила все на себя и выпивку. Моя мать пила до потери пульса, пока вновь не изменила ему. Она предала его. Снова. Я помню ту боль, которую он пережил, и тогда мне подумалось – люди не меняются, Мартин. Люди, если нас так можно назвать, не меняются. Но потом я познакомилась с вами. С тобой и Джеффом. Тогда я подумала, есть лишь только небольшие единицы, кто хранит в своем сердце чистоту. И со всем моим страхом и душевными терзаниями, вы смогли заслужить мою любовь и доверие. Прошу, Марти, не держи зла на Джефферсона, он не собирался предавать тебя. Я и сама это не сразу узнала, но он все так же чист душой и ищет тебя вместе со мной.

С нетерпением жду встречи,

Элизабет."

– Через сколько минут звонок? – как можно вежливее обратилась я, мне все еще не хотелось отрывать их друг от друга. Но чем ближе я подходила, тем больше я узнавала в них своих знакомых.

Кровь жадно начала пульсировать в моих перепонках. Эти люди умудрились лишь одним взглядом загнать мне нож в спину. Боль оказалась такой жгучей и отвратительно глубокой. Я ощутила как меня потрошат изнутри, вырываю все органы и прокручивают их в мясорубке, а потом бережно в беспорядочном порядке устанавливают на места. Живот скрутило, к горлу подступил ком. Может меня сейчас вырвет? И ноги, словно ослушавшись меня, начали подкашиваться. В висках били отборные кувалды, но, вот досада, больше всего болело в тот момент мое сердце. Именно оно пропустило последний удар и раскололось вдребезги. Казалось его безжалостно растоптали берцами, а может просто вытерли грязь, как о коврик на входе в мою душу.

Две пары голубых глаз смотрели на меня, как нашкодившие дети. И никто из нас троих не смел нарушать тишину, мой вопрос так и повис в воздухе. Но как они могли? Прямо передо мной стояли Мишель и Джеймс! Они не просто стояли, ведь я знала, что секунду назад они мило флиртовали и обменивались поцелуями. Мишель – оборванка, кто первая приклеилась ко мне, назвавшись лучшей подругой. Она всегда была легкодоступной и мелочной, но она также была единственной, кто оставался рядом, когда я сбегала из дома. Это не влияло на мою популярность, но я думала, что это влияло на нашу дружбу. Может таких паразитов как она не исправить? А Джеймс? Он – редкостный придурок, но он же так отчаянно хотел стать моим парнем. Неужели это все тоже было ради статуса и общего признания? Неужели и из врагов не сделать друзей? Люди не меняются. Они все трусы и тараканы. Чертовы паразиты, жаждущие внимания! Рвотный рефлекс еще сильнее начал подступать к горлу, а из глаз, казалось, сейчас хлынут слезы.

Ни сказав ни слова я побежала в сторону кабинета. Одним движением руки я скинула все со стола в сумку. Учитель что-то яростно объясняла и предъявляла мне, но я ее не могла даже услышать. Все вокруг будто бы погрузилось в воду и голоса были такими тихими, отдаленными. Все чего мне сейчас хотелось больше всего на свете – это покой и одиночество.

Глава 9. Откровение

“Запела молотилка, причитая:

«Любви начало – в празднествах весенних,

конец её – в осенних сожаленьях».”

Джованни Пасколи, из цикла «В деревне»

Перевод Татьяны Берфорд

“– Зачем ты согласился!!? Он же не вещь, Джефферсон! Ты понимаешь это?? Ты только что отдал своего лучшего друга в руки этой бабке! ..ты только что предал его, ради обычной безделушки. – прежде кричав, тише и безнадежно закончила Элизабет. Она понимала, что этого уже не исправить, поэтому просто развернулась и направилась к выходу из пещеры.

– Постой, я объясню. Я никогда бы не поступил так с Мартином и сейчас я его не предал. – юноша был совершенно спокоен, он не собирался заставлять его выслушивать и не испытывал страха, он так же не собирался оправдываться. А просто рассказать задумку. Как все есть на самом деле. Правду. Даже если она не простит его и откажется слушать."

– Ну же, впусти меня, детка. Я ведь не спал с ней. Я могу все объяснить, если хочешь, – Джеймс долбился в мою дверь уже минут двадцать. И я совсем не могла понять его мотивацию, для чего ему все объяснять? И как он собирается оправдываться?

“Помни: нужно держать лицо,” – надев дежурную улыбку, я повернула дверную ручку и потянула на себя. На пороге Джеймс засверкал своей белоснежной улыбкой. Весь его вид говорил: “Наконец-то” . Даже странно, что пришел он, а не она.

– Да, конечно, проходи, любимый. Я все тебе прощу, – наивно с нотками раздражения заговорила я. Но первый его шаг на порог был встречен коленом в пах. Он согнулся пополам от боли и, мне, возможно, впервые было жаль его, ведь из нас двоих именно он выглядел жалким и беспомощным. Жаль не потому что я его ударила и он испытал физическую боль, а потому что он подвел меня и знал, что это чревато последствиями. Я совсем не хотела его выслушивать, но мне немного нравилось наблюдать как он страдает. Раньше я бы над ним посмеялась, но не сейчас, не тогда, когда сама утопаю в моральной боли.

– Уходи, – я устало поправила волосы, надрываться не хотелось да и сил на это не было.

– Дай мне еще один шанс, – к моему удивлению, его голубые глаза были наполнены терзаниями и мукой, безнадежно одурманены надеждой на мое благоразумие или же сострадание. Я усмехнулась, видимо Мишель обучила его актерскому мастерству. Сердце вновь защемило, но я не была готова это пережить снова.

– Проваливай! – я начала закрывать дверь, выталкивая ею Джеймса за порог.

– Подумай о нашем положении, – начал тараторить он в закрывающуюся щель, – Если мы расстанемся наши последователи снова разделяться. Малышка, мы такой хороший дуэт, у нас отличное будущее, если продолжать пиарить друг друга и объединять усилия. Неужели ты этого не понимаешь?

– Пфф, – и я еще позволила себе полюбить его. Идиотка! – Свали, придурок! И не подходи ко мне больше. Не смей прикасаться или пытаться заговорить. Я больше не желаю иметь ничего общего с тобой. Никогда.

– Я.. мне.. Френк… – он подставил ногу в проем, не желая уходить. Я в последний раз посмотрела в его наглое бесстыжее лицо, а в глазах читалось отчаяние. Тоже мне – страдалец. Джеймс тяжело вздохнул и попрощался, – прости, я сожалею.

– Я рада. А теперь на выход, – дверь хлопнула, по ту сторону послышались маты и нецензурная брань, видимо я ему что-то прищемила. Это были его первые настоящие эмоции за три месяца.

Я без сожаления поднялась по лестнице на второй этаж в свою комнату и достала с полки любимую книгу.

“Как же я по тебе скучала,” – бордовый переплет, словно цвет запекшейся крови, казался таким родным. Золотым цветом было четко выведено название "Кривой перекресток" таким сказочным и корявым почерком, будто это писал какой-то гоблин от руки в редакции. Перевернув обложку, я вытащила фотографию, на которой я и Джеймс весело улыбались, я подставляла ему “рожки”, а он корчил разные гримасы. По моей щеке снова покатилась непрошенная хрустальная слеза, которую я наспех смахнула, в надежде, что это поможет быстрее забыть причиненную мне боль. Меня снова использовали, для своих бесполезных игр. Перевернув снимок, на обратной стороне я в растерянности перечитала стих, который когда-то он написал для меня. Наверное, это были единственные его слова, которым еще можно верить.

“Какой же ты посредственный, Джеймс Коллинз” - с горечью пронеслось в моей голове. Чертов маменькин сынок!

Взяв с той же самой полки зажигалку, я медленно поднесла это яркое и всесильное пламя к фотографии. Огонь – это власть, а игры с нею очень плохи. Это было и правда его единственным откровением на мой счет. Я тихо, без эмоций смотрела как медленно догорают его признания. Как постепенно они превращаются в пепел.

Пронзительный писк врезался в мою голову. Не уверена, так ли выглядел мой конец или начало моего эмоционального перенапряжения. Сколько страданий я еще смогу вынести? В глазах резко потемнело, и я больше не могла контролировать свое сознание. Земля просто ушла из под моих ног. Может так все и закончится.

Глава 10. Палата номер 9

“Причина язвы не в том, что вы едите, а в том, что гложет вас.”

Вики Баум.

"Мартин шел по темному коридору за седовласой женщиной. Этот коридор освещался едким зеленым светом, что вызывало неприятное беспокойство где-то под ложечкой. Не было ни окон, ни дверей, по сторонам только черные, как сажа стены. В конце коридора покоилась синяя узорчатая дверь и все вело к ней, она манила так же сильно, как и свет в конце туннеля. Шейрон шагала прихрамывая, опираясь на палку, а в свободной руке была связка ключей. Должно быть они способны открыть любую дверь в этом пространстве.

– Как думаешь, Мартин, почему твой друг согласился на мой уговор? – хриплым голосом, но с доброй интонацией спросила старушка.

– Он вам верит, – без тени сомнения отозвался парень. Впрочем сомнения все же были, только он не смел их признавать.

– Правильно, но он со мной ничего не имел общего. Никогда. Разве тебе не кажется, что это слепая вера?

– Тогда, возможно, вы расскажите почему я здесь? – поинтересовался юноша. Разные мысли и замыслы бороздили сознание, он терялся в догадках.

– Это мы как раз с тобой сейчас и узнаем, – они подошли к двери, Вудворд долго подбирала необходимый ключ, прокручивая каждый. Она что-то невнятное бубнила себе под нас, и, наконец, выбрав подходящую отмычку, вставила ее в замочную скважину. Повернула раз. Щелчок. Второй. Снова щелчок. Скрип. Дверь отворилась."

– Ей нужен покой, мисс, – послышался грубый мужской голос.

Грудь сдавило от острой боли, голова закружилась, словно я три часа без остановки провела на аттракционах. Приоткрыв веки, я заметила как вокруг меня стояло огромное количество разных препаратов. Оборудование противно пищало и до невозможного раздражало мой слух. Белые стены окружили меня. Это больница? Что произошло? Я упорно пыталась вспомнить последние события, но при каждой попытке головная боль только усиливалась. Что-то щекотало мои щёки, я потянулась почесать, но вместо этого нащупала трубки и судорожно начала их поправлять. Канюля была проведена в нос и закреплена за ушами.

"Кислород" – заключила я, продолжая изучать происходящее. Рядом с моей кроватью стояла капельница, она также была проведена ко мне, вернее к моим венам. Тошнота стала следующим неприятным сигналом моего самочувствия. Что со мной? В голове продолжало трещать, я была не в силах зацепиться хоть за одну мысль. Ощущение, словно там поселились маленькие гномы с целью разрушить мою черепную коробку, они долбили кувалдами и размахивали бензопилами.

Ко мне подошел молодой, симпатичный медбрат. На вид ему около 22 лет, черные волосы, как перья у воронов, челка зачесана назад, карие глаза, как отборные зерна кофе. Он машинально поправил мне подушку, но заметив мои распахнутые веки принялся звать того, кто так старательно старался кого-то выгнать:

– Док, она очнулась, – его голос был таким прекрасным. Если представить как жемчуг медленно катится по шелковистой ткани, со всей своей грациозностью и плавностью, то именно эта картина характеризовала этот голос.

– Хорошо, оставь нас, – к моей койке подошел взрослый мужчина, с грубыми очертаниями лица.

"Пусть останется" – хотела сказать я, но вместо этого послышался лишь хрип и приступ тяжелого кашля.

– Фрэнсис, послушай. В вашем доме случился пожар, ты достаточно долго пребывала в помещении, и успела серьезно наглотаться угарным газом. В твоём положении вполне нормально сейчас испытывать головокружение, тошноту и сильный кашель, а также тебе свойственно сейчас ощущать слабость, сонливость и горький вкус во рту. Твой организм молодой, и, к счастью, тебя успели вытащить вовремя. Думаю ты родилась в рубашке, потому что на твоем теле не было ожогов, что означает пламя не коснулось тебя физически. Просто волшебство какое-то. Я думаю, ты быстро восстановишься. Не пугайся, из-за отравления твоим легким нужно восстановиться, чтобы снова самостоятельно функционировать. Сейчас ты дышишь с подачей чистого кислорода, – он показал на трубку, что была проведена мне в нос, – потому что в тебе много токсинов, которые организм не успел еще вытравить. И мы также помогаем тебе скорее восстановиться с помощью детоксикации через капельницу. Мы прогнозируем, что через неделю ты уже будешь на ногах.

А, и еще, к тебе отчаянно просится твоя подруга. Мне впустить ее? Говорить тебе сейчас будет сложно, из-за обильного количества грязного воздуха и стресса, поэтому просто кивни, если согласна.

Я, недолго думая, махнула головой, в знак отказа. Не хватало мне еще тут Мишель, которая как подборная крыса, рыщет везде, где сможет набраться новых сплетен и завоевать репутацию на фоне чужого несчастья. Подстилка, решившая спать с моим бывшем, теперь уже бывшим.

– Хорошо. Льюис, посиди с пациенткой, чуть что зови меня, – он подозвал ко мне того красавчика медбрата и вышел из палаты. Как же отвратительно я сейчас себя чувствовала. Слабость – это ещё мягко сказано.

– Из пожара тебя вытащили вместе с этой книгой, – заговорил он и показал мне ту самую книгу с красным переплетом и позолоченными буквами, – должно быть она для тебя многое значит. Хочешь я почитаю?

Я была безумно благодарна, ему за то, что он не стал говорить о том, что произошло, какие болезни у меня могли бы обнаружить еще. Он не стал говорить, о том, что могли бы ему рассказать мои подруга и родители (если, конечно, они тут были). Так же не стал говорить о себе любимом или же наоборот жаловаться на жизнь, чтобы расположить меня. Я улыбнулась на это предложение, тем самым, давая ему согласие. И он принялся читать своим ласковым бархатистым голосом:

– Их взору открылся чудесный мир. Мир сказок…

Глава 11. Сундук судеб

“Выживает не самый сильный, а самый восприимчивый к переменам.”

Чарльз Дарвин

– "Их взору открылся чудесный мир. Мир сказок…" – начал читать кареглазый обладатель столь мягкого голоса, так нежно, так волшебно, – "Мартин видел, как в воздухе кружатся в танце книги и чувствовал аромат корицы. Это была массивная комната, с потолком высотой в небо, здесь было довольно темно, лишь небольшие фонарики и свечи на столах освещали бегающих по помещению мизерных гномов. Милых, добрых и вовсе не с резкими очертаниями лица, как пишут в книгах. Одежда их отличалась от повседневной в нашем мире, она похожа на изношенные лохмотья. Из-за плохого освещения их цвет было довольно тяжело разглядеть. Не смотря на это, вокруг царила атмосфера колдовства и нескончаемых хлопот. В сгущающийся толпе маленьких человечков, было трудно не заметить огромную книгу на пьедестале.

– Что это? – не задумываясь спросил юноша, переводя взгляд на Шейрон.

– Идем со мной, Мартин, – перешагивая через порог, произнесла она, и закрыла за ними дверь в пустой коридор, – я всё тебе расскажу, но не сразу. Идем, идем, – повторяла она старческим голосом. Они шли мимо самых, наверное, больших, которые когда-либо видел парень стеллажей с книгами. Он поднял голову к небу, а там его встретили живописные созвездия, словно открытое небо возвышалось над ним, а может это оно и было? Книги самостоятельно перемещались с полки на полку по воздуху, как по волшебству.

– Где мы? – наскоро переобулся парень, изменив свой вопрос на более обширный. Его внимание поглощала каждая деталь в этом необычном уголке.

– Это место зовется "Сундук судеб". Отдельная меж мировая реальность, считается двадцать первым измерением, объединяющим все существующие. О его существовании знают катастрофически малое количество существ, – они уже подходили к пьедесталу с книгой, у которой, как оказалось, золотые страницы, невинные и драгоценные, – в этой книгизаписаны предначертанные предсказания судьбы, их невозможно изменить, если чернила прописали в ней что-то, значит так тому и быть. Скажи зачем твоему другу понадобился тот амулет? Что он так сильно жаждет изменить?

Глаза парня ярко засияли, ведь в них отражалась его душа, чистая и бескорыстная. Тихо, почти шепотом он произнес всего одно слово, – "Семью". Он посчитал, что подробности ни к чему, и правильно сделал. Шейрон не глупа, она поняла куда больше, чем можно было бы предположить."

– Льюис, – тихо прохрипела я, но и это было тяжело разобрать, и горло раздирало на части, при каждой такой попытке. Я положила свою руку на его, она была такая теплая. Парень все так же сидел у моей койки и читал. Тихо, с выражением. Мне показалось, что он устал, поэтому я постаралась остановить его подобным жестом. Он перевел взгляд с текста из книги на меня, а после на наши руки. Наверное, этот жест был странным и неестественным для ситуации, но другого способа привлечь внимание я не нашла.

– Френки, – он убрал свою руку и потянулся к тумбочке, взяв оттуда стакан с водой, – тебе нужно пить больше жидкости. Попей, – юноша поднес стакан с трубочкой к моему рту. Я сделала глоток, и ощутила, как вода бежит по пищеводу, и катится вниз к желудку. Боже, сколько я уже не ела? Я лежала в коме? И как долго я торчу в этой больнице? Мне столько всего ещё хотелось узнать, но я не знала как урезонить своё любопытство. Горло обожгло от очередного приступа кашля и в глазах замаячили черные мошки.

– Может ты хочешь поспать? – я отрицательно махнула головой, стараясь игнорировать недуг, – Тогда может ты хочешь, чтоб я ушел? – я снова покачала головой в знак отказа, – извини, – продолжал он, – я не знал тебя прежде, поэтому понятия не имею что тебя интересует и что бы ты хотела услышать.

Я осмотрелась, выискивая новый способ общения, нужно же как-то узнать определенные вещи. На тумбочке как раз лежал блокнот и карандаш, я показала на них.

– Хочешь что-то написать? – я кивнула, он подал мне эти предметы и помог сесть. Мне вдруг стало так приятно и тепло на душе, обо мне впервые за всю мою жизнь заботились. Конечно, я понимала, что это его работа, но я не могла избавиться от мысли, что людям свойственна такая искренность и доброта.

Я зажала карандаш между пальцами, но он то и дело выскальзывал из моих рук. Если карандаш падал на пол – медбрат его поднимал и вновь протягивал мне. Спустя несколько попыток мне все же удалось удержать его. И эту радость Льюис разделил вместе со мной. Он был терпелив и вежлив, как полагается работнику больницы.