Обнуление бесплатное чтение

– Ты что-нибудь чувствуешь?

– Нет.

– И я нет. Значит, все кончено?

Видеть. Слышать. Обонять.

Никто не знал, как это излечить. Теперь, только выпив таблетки, человек обретал способность чувствовать. Генетическая модификация изменила все: отношения людей в обществе, экономику и политическую ситуацию в мире. А как же иначе, когда четверть населения планеты погибла и страны вынужденно объединились по принципу континентов.

Наступила эра дарвиновского социализма. В то время, как богачи неспеша наслаждались всеми способностями, бедные под контролем государства трудились на предприятиях ради получения своей дозы. Выживали сильнейшие.

1

Оранжевый плед, раскинутый на вулканическом песке, выглядел оазисом посреди ландшафта всех оттенков холода. Женщина достала из плетеной корзины фрукты, мужчина тем временем налил в стакан лимонад и передал ей. Когда их взгляды встретились, они привычно друг другу улыбнулись. Она обернулась на девочку, решительно направляющуюся к морю. Знала, что беспокоиться не стоит, но так уж устроено материнское сердце – ежесекундно оберегать.

– Эй, Элоди, попробуй какая дыня вкусная, словно ломтик рая!

Девочка, успевшая уже раздеться до купальника, обернулась лишь на секунду. Ее восторженный взгляд был прикован к бескрайней темно-синей дали, переливающейся, как драгоценный сапфир.

– Я только разочек искупнусь, – Элоди осторожно коснулась кромки воды и сразу отдернула ногу, – Я быстро!

Мать попросила дочь подождать отца, но та уже зашла по щиколотку, привыкая к сковывающей прохладе. Был разгар августа. Море здесь никогда не прогревается, даже если город плавится от удушающего зноя.

– Ничего, пусть идет, – мужчина отмахнулся с улыбкой.

Созерцание мощной стихии наполняло тоненькое тело девочки неимоверным восторгом. Море не ограничивает. Тут нет дорожек, как в школьном бассейне, который Элоди посещала каждый день. Оно бескрайнее. Можно плыть насколько хватит сил и веры в себя. Здесь нет правил и свистка тренера, только тихий, мерный шум прибоя.

Элоди закрыла глаза и стала продвигаться дальше. Ей хотелось впитать в себя каждое мгновение, чтобы оно надолго осело внутри морской солью. Она забыла про тех, кто остался позади и уверенно двигалась вперед маленькими шажками, пока вода не достигла подбородка. Только тогда холод отступил, и она с блаженством откинулась назад. Море, как крепкие отцовские руки, держало ее над поверхностью, позволяя наслаждаться ослепительно-белым небом с полосками ватно-серых облаков. Возможно, ее звали, но она не могла слышать, так как уши находились под водой. Время остановилось. Глубокий вдох, медленный выдох…

Внезапно живот сдавило смертельной хваткой, и неведомая сила потянула ее вглубь. Едва вскрикнув, она в последний миг успела поймать ртом глоток воздуха и тут же оказалась целиком под водой. Руки тянулись вверх, а скрюченные пальцы пытались ухватиться за невидимый обрыв и безуспешно соскальзывали. Этой силе невозможно противостоять: не выиграть в честном бою, как со зримым противником, и не скинуть, как балласт, яростно тянущий на дно. Нехватка кислорода стальным ошейником все туже и туже стягивала горло. «Не сдаваться», – твердила себе Элоди и трепыхалась изо всех сил, пока не потемнело в глазах.

Секундное отключение сознания. Девушка подскочила на месте, широко распахнув глаза, и шумно втянула воздух. Вместе с ней подлетело одеяло. Она глупо запуталась в нем, все еще не понимая, где находится и что происходит. Затуманенное сознание отказывалось сходу распознать собственную кровать в общежитии. Взгляд сфокусировался на единственном источнике света – вывеске в дальнем углу комнаты. Ее тусклый зеленый свет не был похож на луч солнца над толщею воды. Элоди сморгнула. Две слезы, едва чиркнув по щекам, задержались на краю скул. И только тогда она прочитала мигающий текст: «выход, выход, выход…». Сознание продолжало повторять это слово, пока биение сердца возвращалось в норму. Этот дурной сон не отличался от ее реальности. Завтра она проснется, но родители не будут ждать ее с аппетитным завтраком на кухне. Ей придется все так же бороться за жизнь, в глубине души надеясь, что темнота – это всего лишь сон, от которого можно проснуться.

2

Лучи восходящего солнца, подобно прожекторам в театре, наводили фокус на потрепанные и неумытые улицы города. Ночная смена закончилась, но вместо того, чтобы принять душ и лечь спать, Марк натянул старый спортивный костюм и вышел на пробежку. Только болтовня и смех Чарли над собственными шутками не давали глазам слипнуться во время второй смены подряд. А, благодаря отвратительно-розовому пончику, которым напарник с ним поделился, у него осталось немного сил для пробежки. Марк сверился с браслетом на запястье: все показатели ниже среднего. Хватит примерно на час.

Чарли не понять, зачем так напрягаться, но для Марка аттестация в конце года представлялась не обязательной рутиной, а шансом вырваться из патрульно-постовой службы в отдел по борьбе с незаконными оборотами наркотиков. Он понимал, что не родился в нужной семье и не имеет протекций, но продолжал зазубривать кодекс административных правонарушений и бесконечные дополнения до наступления темноты. Потом пересаживался на водительское сидение и, не утруждаясь быть вежливым собеседником, настороженно смотрел по сторонам – никогда не знаешь, когда выпадет случай отличиться.

Напарники патрулировали с Пятой по Пятнадцатую улицу четвертой зоны. Раньше город не имел четких разграничений, но с началом эры таблеток, разделение стало очевидным. От первой зоны кольцами расходились остальные четыре. Деловой центр, сверкающий небоскребами, банками, дорогими клубами и отелями, – этот оазис роскоши, Марк видел лишь по телевизору. Далее следовала зона не менее элитного жилья, окруженного парками и садами. Третью зону называли переходной – здания и офисы были проще, но стать даже таким «средним классом» за всю жизнь удавалось немногим. Четвертая и пятая зоны являлись самыми обширными, их составляли предприятия легкой промышленности, места торговли и жилье низшего класса. Считалось, что уровень преступности тут самый высокий.

За почти пятилетнюю карьеру в полиции ничего серьезнее обычных хулиганских потасовок с Марком не случалось. Старшие на работе рассказывали, что прежде приходилось собирать трупы в бедных кварталах, но с усилением мер по борьбе с безработицей, такие случаи стали крайне редки. Так и этой ночью: им удалось задержать только двух почти ослепших студентов. Они напились так, что не могли следовать специальным направляющим на тротуаре.

Когда толстовка почти целиком промокла на спине, Марк свернул в переулок и словно через туман увидел, что в его дом заезжает новый жилец. На дороге стоял фургончик, из которого уже выгрузили весь немногочисленный скарб, а рядом суетилась, кажется, какая-то женщина. Он пожалел, что не взял с собой удостоверение, чтобы сразу же на месте потребовать ее документы.

Перед дверью в подъезд, он изо всех сил напряг зрение, но, кроме мутного очертания, ничего разглядеть не мог. Мозг автоматически стал составлять словесный портрет преступника, заполняя пустые графы анкеты. Синяя толстовка. Из-под надетого капюшона выглядывают длинные светлые волосы. В руках стопка разногабаритных коробок, вершину которой венчает странный цветок в горшке, закрывающий лицо хозяйки. Короткая юбка. Хмм. Значит, не униформа и не спецодежда. Такую не подобает носить приличной женщине. И… что это? Одна нога черная, а другая вроде как в носке. «А, нет, это сползший чулок», – догадался он.

– Долго будешь разглядывать?! Лучше помоги, – услышал он хоть и раздраженный, но приятный голос, убедившись, что это все-таки девушка.

Марк присел, взялся за края чулка и подтянул его до уровня юбки.

– Из ума выжил?! Дверь открой!

И правда, что это с ним? Эти переработки точно доконают. Он ввел шестизначный код. Как только дверь открылась, девушка прошла первой, еле слышно процедив «придурок».

«Раз так тихо сказала, значит, живет одна: не рассчитывает, что муж или братья сейчас заступятся за нее в случае чего», – заключил он. О том, что слух уже мог снизиться до минимума, почему-то забыл.

До своей двери Марк добрался, держась за перила, а рухнул в кровать практически слепым.

3

– Ты уверена, что не хочешь остаться? – спросила девушка в рабочем комбинезоне, глядя с отчаянием на сидящую рядом подругу.

– Нет, – промычала Элоди. Из ее рта чуть не вывалилась тщательно напиханная туда склизкая каша.

– Уверена?

Элоди поняла, что от нее так просто не отстанут. Время завтрака скоро закончится, поэтому нужно поторапливаться набить желудок до оповещающего звонка. Не жуя, она проглотила большой ком и повернулась.

– Кристи, пожалуйста, перестань. – Она отложила на стол погнутую ложку, – В конце концов, я не на другую планету съезжаю!

Они сидели в общей столовой, но за соседними длинными столами на их повышенные голоса никто даже не обратил внимание. Элоди, увидев, как в глазах подруги блеснули слезы, тотчас смягчилась. На фоне бронзовой кожи они показались ей монетами на дне фонтана.

Это место… К чему ни прикоснись – все отдает холодом и антисептиком. Серые стены Фабрики за годы, проведенные здесь, стерли из памяти палитру ярких цветов. Металлические конструкции, светодиодное освещение и высокотехнологичные конвейеры заменили все, в чем могла бы быть душа.

Выбрав профессию лаборанта химического анализа, Элоди мечтала участвовать в разработке лекарства, которое излечило бы людей, а в итоге застряла на производстве считывающих браслетов. Элоди помнила красочный буклет с улыбающимися белозубыми моделями, который получила еще до окончания университета. Он обещал стабильную работу и комфортные условия проживания. Все это было пределом мечтаний тех, кому некуда пойти. Что такое настоящий дом, многие уже не помнили, а фото наверняка взято из прошлого. До вспышек в небе и новой эры, когда возможность чувствовать стала роскошью.

Отсюда было невозможно выбраться: выданных таблеток хватит лишь на сутки. На следующие, когда полиция найдет тебя в какой-нибудь подворотне и передаст службе занятости, снова окажешься здесь. Свобода и выбор – лишь иллюзия.

Элоди понимала, насколько высоки ставки. Она продумала и прокрутила свой план в голове миллионы раз. И сегодня, когда пришло время для решающего рывка, а нервы натянуты, как бельевые веревки, ей меньше всего хотелось отвлекаться на сентиментальности. Она тяжело вздохнула и сжала под столом руку подруги, а другой продолжила методично есть.

Четвертая зона города немногим выглядела лучше промышленной пятой. По крайней мере, улицы освещались не совсем тусклыми фонарями, а висящие камеры видеонаблюдения вселяли надежду, что отслеживают не только безработных, но и гарантируют безопасность простым мирным жителям. Квартиру Элоди нашла по объявлению в газете. Хозяин отказался от личной встречи. Такое поведение показалось странным, но, с другой стороны, в ее же интересах было не привлекать к себе лишнее внимание. Получив перевод за два месяца вперед, арендодатель отправил сообщение с номером ячейки на автовокзале, где можно забрать ключи и код домофона. Страх оказаться обманутой спал с плеч, словно тяжелая ноша, когда ключ плавно провернулся в замочной скважине. Элоди переступила порог и тут же почувствовала необыкновенный прилив счастья. Свой, по-настоящему свой уголок! Единственная крошечная комната являлась гостиной, кухней и спальней одновременно. Пусть даже тут местами на выцветших обоях плесень, немногочисленная мебель старше прадедов, а грязное окно ничем не занавешено, завтра она впервые проснется под утреннюю гимнастику по радио, а не звук фабричной сирены. Вспомнились слова тетушки, которая всегда утешала ее: «Девочка моя, помни, ты астра. Не плачь и подожди осень – тогда и ты зацветешь». «Сейчас. Мое время наступит сейчас», – с энтузиазмом подумала Элоди, и на смену решимости тут же накатила удушающая грусть.

Родителей нет, любимая тетушка далеко… Ей совершено не с кем разделить ни радость, ни грусть. Она вспомнила о Кристи, единственном настоящем друге, и мысленно представила, как в красках рассказывает ей о психе, повстречавшемся у подъезда. Кристи… только сейчас она поняла какой, должно быть, жестокой выглядела утром. Элоди медленно сползла по стенке двери и плюхнулась на пол. Рядом она поставила фикус, который все время держала в руках. Прощальный подарок. Никчемный и некрасивый. Зачем вообще Кристи мне его всучила? Знает ведь, что я не люблю растения в горшках – их словно лишили свободы и подчинили своей воле. Глаза наполнились слезами. Это все, что у нее было, все, что она могла дать.

4

Марк и Чарли, как обычно, патрулировали город. В шесть, как тараканы при дезинфекции, толпы людей из фабрик вывалили на улицы и в рассыпную разбежались по домам. Офисные сотрудники разошлись чуть позже и степеннее. Некоторым даже хватило таблеточного довольствия задержаться в кафе. Проводить взглядом растворяющиеся за горизонтом лучи закатного солнца не было времени ни у кого.

Марк пересел на водительское кресло.

– Тебе надо начать встречаться с девушкой, меня угнетает твой вид, – Чарли покрутил пальцем вокруг своего лица и скорчил рожу.

– Какой такой вид?

– Надо пользоваться своей смазливостью! А у тебя выражение лица, как у деда, которого из дома престарелых не отпускают в казино.

– Красавчик значит?

– Кретин. О, а ну-ка, притормози тут! Здесь лучшие хот-доги в городе.

– Ты серьезно? Мы еще даже до Пятнадцатой улицы не доехали, а ты уже проголодался?!

– Я быстро!

– И куда только лезет…

Марк прижался к обочине и включил аварийку. На этой улице пестрели магазинчики, кафешки для людей с непритязательным вкусом и различные мастерские. Вывески и рекламные щиты громоздились друг на друга, а от их света рябило в глазах. Марк потер глаза и издалека всмотрелся в окна забегаловки, где скрылся его неугомонный напарник. Оттуда вышел посетитель, звякнув колокольчиком над дверью, но это оказался не Чарли.

На улице практически никого: редкие прохожие и группка бомжей, греющихся у бочки с огнем. В прошлый раз, когда ему пришлось вот так ждать, коллегам посчастливилось поймать грабителя у банкомата, а до этого другие сняли кота с дерева по просьбе бабушки. Ерунда, конечно, но откуда еще взять послужные достижения в этом убогом районе?!

Марк заметил, что тип, который недавно вышел, все еще стоял неподалеку. Черная одежда и бейсболка скрывала его в тени. В том, как он достал из внутреннего кармана куртки сигареты и неспешно закурил, было что-то подозрительное: на нем не было очков, усиливающих зрение, и он явно не торопился домой. Неожиданно напарник открыл дверь машины и плюхнулся на свое сидение.

– Держи, вот твой с горчицей. Не благодари. Терпеть не могу, когда ты под предлогом разок укусить, съедаешь все мое.

– Погоди.

– На кого таращишься? – он попробовал проследить за взглядом коллеги, но так и не понял.

Мужчина в черном ответил на звонок, перебежал дорогу и двинулся вверх по улице.

– Пристегивайся, хочу проследить за этим типом.

Чарли не нравилось это рвение со стороны напарника. Можно ведь спокойно проехать положенный маршрут и отметиться на охраняемых объектах, а не постоянно искать где бы нарваться на неприятности.

Дойдя быстрым шагом до Седьмой улицы, незнакомец свернул в переулок, где проезд был запрещен.

– Ты же не собираешься за ним?

– Жди меня здесь.

Чарли успел только рот открыть, чтобы возразить, а Марк уже хлопнул дверью машины. Поворчав немного, он быстро переключился, вспомнив про еще не успевший остыть хот-дог.

Ходить по улице в позднее время – не преступление, но Марк решил довериться полицейскому чутью. На мгновение он потерял темную фигуру из вида, и только по мелькнувшему сигаретному дыму в свете тусклых фонарей снова нашел. Такие переулки – без номера и названия – были известны нелегальными заведениями и ошивающимся здесь отребьем. Полиция сюда не совалась.

Метров через триста мужчина присоединился к группе людей и тут же затерялся. Марк замедлил шаг, пытаясь издалека понять, что происходит. Неизвестные весело проводили время, перекидывая между собой рюкзак, который тщетно пыталась выхватить девушка. Развлечение, подходящее скорее ученикам старшей школы, но формы ни на ком не было.

Не думая ни секунды, Марк выбежал вперед.

– Полиция Этвуда, всем оставаться на месте! Что здесь происходит? – голос его звучал громко и уверенно. Именно так, как он много раз репетировал перед зеркалом. Но вместе с тем, сердце бешено колотилось. Все на мгновение застыли на месте. Хулиганов оказалось семеро.

– Ничего такого, отдыхаем, господин полицейский, – шутливо подняв руки, ответил один из них, с виду самый младший. Все остальные одобрительно захихикали.

То, что девушка не попросила о помощи, несколько усложнило ситуацию, хотя вид у нее был ошалевший. Она даже не обернулась на его голос, продолжая пристально следить за рюкзаком. Мысли начали лихорадочно скакать. Просто так уйти он не мог. Согласно протоколу, максимум, на что он имел право – попросить предъявить документы. Конечно, безумное решение, когда из темноты подворотни на тебя смотрят гиены, но оно сорвалось с губ быстрее, чем было обдумано.

Молодые люди переглянулись и нехотя начали доставать карточки из внутренних карманов. Стараясь не выдать волнения, Марк проверил у двоих.

– Эй, Доб, лови! – Кто-то перекинул рюкзак парню в кепке, за которым полицейский следил от самой закусочной. Тот, недолго думая, вытряхнул его содержимое на мокрый асфальт.

– Упс! – в воздухе повисла насмешливая улыбка. Все взгляды устремились на землю. Девушка упала на колени и начала шарить по асфальту. Главарь тут же отпихнул девушку ногой.

Марк успел лишь коснуться кобуры на поясе, как получил первый удар в челюсть. Если до этого только мысли хаотично скакали у него в голове, то сейчас и все действия приобрели неестественное ускорение. Кулаки мелькали в воздухе, как пчелы вокруг улья, а он отражал все выпады. Пропустив один в поддых, Марк заметил, что девушка смогла приподняться, и крикнул ей: «Беги!» Он знал, что долго не протянет. Их слишком много. Парень в бейсболке стоял, прислонившись к стене и наблюдал за дракой, как за забавным шоу, а остальные шестеро были неплохо подготовлены. Подпитывающий до этого адреналин стал иссякать. Еще один пропущенный удар. Он упал на землю, подписав себе тем самым смертный приговор – подонки окружили его со всех сторон и начали пинать ногами.

Его спас звук полицейской сирены, послышавшийся с другой стороны переулка. Преступники, на секунду замешкав, рванули прочь.

– Стоять! – выкрикнул Марк. Превозмогая ужасную боль во всем теле, он привстал на одно колено и схватил пистолет, – Буду стрелять!

Но главарь, бежавший последним, обернулся и выстрелил первым.

Пуля попала в плечо, заставив Марка крепко выругаться и выронить оружие. Банда скрылась. Вскоре запыхавшись, прибежал Чарли.

– Ты… ты как? М-можешь встать? – Судя по его белому лицу, он видел последнюю сцену. А по следам кетчупа на лице и руках, можно было подумать, что он тоже участвовал.

Марка словно контузило от выстрела. Невидящий взгляд сначала сфокусировался на валяющемся пистолете, который он сразу поднял и убрал в кобуру. Потом кое-как встал на ноги. Его пошатывало, но от предложения Чарли опереться на него, отказался.

– В порядке. – Произнес он сквозь стиснутые зубы и зажимая рукой рану. – Где девушка?

– Какая девушка? – Чарли оглянулся и увидел, как та странной походкой плетется вдоль обшарпанной стены в сторону проезжей улицы.

Напарники подошли к ней и представились. Она стояла молча, опустив голову. Тогда Марк взял ее за руку, отвернул рукав и посмотрел на браслет: кроме вкуса и запаха все показатели на минимуме. Из этой дыры без специальных меток для слепых на асфальте ей самой не выбраться.

Чарли схватился за голову, осознавая, что проблемы продолжают прибывать.

– Ваши документы! – попросил он громко. Девушка ничего не ответила, лишь крепче прижала рюкзак к груди. Казалось, что она трясется от страха.

Чарли бесцеремонно выхватил рюкзак и, покопавшись, нашел карточку. Когда он зачитал адрес регистрации, глаза напарника округлились.

– Мисс, мы проводим вас домой, – недолго думая, произнес Марк.

Чарли замешкался. По уставу ее надо было доставить в участок на допрос, но ситуация давно вышла за рамки всякого регламента. Проклиная в душе, что ему достался напарник, которому вечно неймется, он все-таки согласился последовать его указаниям: взял под руку потерпевшую и усадил ее на заднее сидение машины. Марк загрузился следом спереди. Чарли было больно смотреть, как тот пытается пристегнуться самостоятельно, и тут же ему помог.

– Сначала ее, – сухо отрезал Марк.

Всю дорогу Марк рассматривал незнакомку через зеркало заднего вида. Глаза, как два блюдца: еще капля – и вода хлынет через край. Из хвоста, который до этого, наверное, выглядел опрятно, волосы торчали во все стороны. На щеке небольшая царапина и ссадина, видимо, вследствие падения на землю. По пиджаку и юбке с плиссировкой можно подумать, что она офисный сотрудник. Но после того, как Марк узнал ее адрес, вопросов появилось больше, чем ответов.

5

Элоди разложила на столе ровными рядами таблетки. И потом отчетливо проговорила вслух, как будто кто-то невидимый за ней записывал.

– Красные – зрение – 7 штук. Самые дорогие и необходимые. Зеленые – обоняние и вкус – 12. Они-то, конечно, не лишние, но лучше бы побольше красных. Синие – слух – 5. Радуга получилась неровная. Датчики на браслете считывают данные безошибочно. Поначалу Элоди, как и все остальные, без конца поглядывала на браслет и выпивала нужную таблетку, как только один из показателей становился наполовину серым. Каждый в мире знал об опасности обнуления. Сначала в новостях пугали шокирующими инцидентами. Но новая реальность быстро превратила в повседневность статистику смертности. На бегущую строку с бессмысленными цифрами внизу экрана уже никто не обращал внимания.

От родителей Элоди слышала, были люди, которые отказывались принимать меры по балансу личных характеристик: проходить медкомиссию и носить браслет. После побега им приходилось скитаться и прятаться от вездесущих патрулей. Тюрьма, каторга, несчастный случай или приступ с пеной изо рта – исход их ждал один. Смерть.

Элоди загрузила по одной таблетке каждого цвета в пластиковый контейнер для конфеток PEZ с Дональд Даком на крышке. Эта игрушка и фотография в рамке на полке – все, что осталось на память о родителях.

В течение следующих трех недель Элоди прошла около двух десятков собеседований. У нее был тщательно подготовленный список и пухлый блокнот с вклеенными газетными вырезками, но все шло не по плану. В одних местах уже наняли работников, в других ее выставили за дверь без объяснения причин, а третьи и вовсе оказались закрыты. Понимая, что ситуация грозит стать патовой, девушка перешла в режим строгой экономии: от красных не откажешься, но в очках можно растянуть одну таблетку дня на три. То же самое с синими: слышала она словно через наушники, но этого было достаточно.

От позорного возвращения на прежнюю фабрику или ей подобную Элоди отделяла последняя запись в блокноте. В назначенное время девушка сидела в огромном зале вместе с сотней других соискателей. Фармком Корпорейтед подобен океанскому лайнеру. Став одним из тысячи винтиков этой крупнейшей фармацевтической компании, можно забыть про постоянный дефицит красных.

Ожидая результаты первого раунда собеседования, Элоди механически оттягивала манжеты рубашки. Среди конкурентов, выглядевших, как толпа бездушных роботов, она не хотела, чтобы кто-то заметил показатели на ее браслете. По той же причине очки пришлось оставить дома. После оглашения результатов, зал покинуло чуть больше половины, а оставшимся выдали новые листочки. Элоди пыталась сохранить хладнокровие и сосредоточиться на тексте, но каждый раз, когда мимо проходили наблюдатели, ее пробивала дрожь. Под их пронзительными стальными взглядами, она не решалась даже вытереть со лба выступившие капельки пота и сжимала ручку до боли в пальцах.

После второго испытания объявили перерыв. Шансов пройти дальше, считай, никаких. Она это понимала, но, как утопающий, отчаянно продолжала держаться за соломинку. Время близилось к вечеру. Как всегда некстати заурчало в животе. Элоди обхватила себя руками, понимая, что эту болотную жабу не утопить в воде из питьевого фонтанчика. На еду она решила деньги не тратить – кто знает на сколько еще их придется растянуть. Зрение упало по ощущениям на минус два деления. «Если вылетела, то до наступления темноты спокойно доберусь до дома. А что, если прошла?» Обдумать этот вариант она не успела: раздался звонок, приглашающий всех в зал.

Мужчина в черном костюме дикторским голосом начал зачитывать список фамилий. Услышав среди них свою, Элоди перестала дышать. Дочитав до конца, он сделал паузу, во время которой, кажется, даже стены онемели, а потом объявил, что эти люди проходят на следующий этап.

Дальше последовало личное собеседование. Последний рывок. Элоди включила на максимум все свое обаяние и красноречие. Когда она уже думала, что вакансия у нее в кармане, интервьюер задал последний вопрос:

– Мисс Элоди, расскажите про своих родителей.

– Про родителей? – В ее горле резко пересохло так, что нечем было сглотнуть. – Эмм… Мамы не стало, когда я была в старшей школе, а папа погиб при исполнении.

Эта фраза была твердо заучена, но сколько не повторяй, все равно причиняла боль. Элоди опустила глаза и убрала руки под стол, а мужчина продолжил проверять анкету с таким видом, будто приговор еще не вынесен. Быть сиротой значит то же самое, что быть бракованной. В первые несколько лет после появления массовой генной мутации, около двух миллиардов людей погибло, так и не дождавшись разработки лекарства или потому, что таблетки на них не действовали. Ее мама как раз оказалась в первой волне. Пауза затянулась.

– Что ж, благодарю за потраченное время! Мы сообщим вам итоговые результаты собеседования по телефону в течение трех дней.

На улицу она вышла как после жаркой вечеринки с вампирами. Сил никаких, лицо цвета дешевого фарфора, все показатели на браслете ниже среднего. Поток людей, спешащих после работы домой, как бурная река, подхватил и понес ее в сторону остановки. В какой-то момент она заметила впереди, что некоторые останавливаются и начинают шарить по карманам или в сумке. Камнями в русле, которые задерживали прохожих, очевидно были люди из службы занятости. Их графитового цвета форму с острыми плечами ни с чем не спутаешь. К проверке документов Элоди сейчас была никак не готова. У нее еще оставалось два законных дня для смены места работы, но кому это докажешь – ее точно потащат в отделение для разъяснения причин тунеядства. Чтобы избежать вторую за день малоприятную беседу, Элоди свернула в первый попавшийся переулок.

Петляя по узким безлюдным улочкам, она рассчитывала обойти зону досмотра и выйти к следующей остановке автобуса. Казалось, этот день не мог быть еще хуже, когда за ней увязалась какая-то компания. Сначала кто-то из мужчин ее окликнул, отчего Элоди только ускорила шаг. В панике она стала смотреть по сторонам, где бы скрыться, но, как назло, все заведения на улице были закрыты решетками. Ничего не оставалось, как сорваться на бег. Один из мужчин быстро нагнал ее и скинул с плеча лямку рюкзака. Словно откуда-то издалека Элоди услышала смех и обрывки фраз: «да брось ты», «у нас есть дела», «мы только развлечемся». Потом начался сущий кошмар любого школьного лузера – рюкзак стали перекидывать друг другу. Ждать помощи неоткуда. То ли от нервов, то ли от усталости зрение стремительно ухудшалось. Элоди не могла четко рассмотреть лиц нападающих и сфокусировалась на рюкзаке. Если срочно не выпить красную таблетку, то так и умрет тут – слепая, избитая и изнасилованная.

Она уже ощущала кожей леденящее дыхание окруживших ее ублюдков, как появился еще один. Происходящее дальше было словно окутано туманом и через несколько мучительных минут разом оборвалось оглушающим выстрелом пистолета. Через мгновение рядом с ней возник еще один человек. Элоди парализовало. «Если это конец, то пусть следующая пуля будет в сердце, не хочу страдать», – пронеслось у нее в голове.

– До-ку-мен-тыы! – вдруг услышала она, будто откуда-то очень издалека.

«Документы?! Он правда попросил документы? Боже…» Ноги подкосились, и она почувствовала, как сейчас сползет по стенке, но чья-то рука ее мигом подхватила. Что в этой клоаке делает служба занятости неважно – сегодня они стали ее спасителями.

Голова отказывалась уже что-либо соображать, а глаза не могли сфокусироваться на мигающих огнях за окном машины. Куда ее везли она не знала. Машина остановилась и вместе с ней сердце. Один из сопровождающих открыл дверцу, и потащил Элоди куда-то под руку. Собрать остатки сил и приготовиться к допросу с пристрастием казалось невыполнимой задачей. Ноги не слушались, то и дело спотыкаясь о направляющие на асфальте. Три пролета лестницы. Несколько шагов вперед. Есть ли смысл запоминать? Ее развернули за плечи, и она почувствовала спиной, как коснулась дверной ручки. Неизвестный вложил в ее руку таблетку. В таких ситуациях задавать вопросы бессмысленно – она сразу же послушно проглотила. Потом в руке оказался холодный металл. Ключи! Развернувшись, она на ощупь вставила их в замок и сразу же поняла, что дома.

Элоди не задумываясь схватила за руку своего спасителя, который уже собирался уходить. На внешней стороне ладони проступали вены. Грубая ткань куртки. В районе плеча нашивка и влажный след. Когда она коснулась его, мужчина весь напрягся. Элоди понюхала, а потом попробовала на язык свои пальцы – вкус железа, должно быть, это кровь. Она продолжила свое исследование и уперлась носом в шею. Горячий и влажный. Запах древесины, едва тронутой языками пламени, чего-то животного и, в тоже время, нежного, как пудра. При других обстоятельствах она сообразила бы, что это амбра, но сейчас все знания улетучились. Подобно ищейке, она также отметила про себя ноту бензина и… – Элоди лизнула. – Соли. Она подняла глаза, но разглядеть лицо не смогла, лишь почувствовала кожей его учащенное дыхание. Несколько мгновений, и он убежал вниз по лестнице, оставив ее одну.

6

Хоть пуля и прошла навылет, Марка заставили взять выходной. Это ужасно злило. Единственное, что он сейчас мог – уткнуться носом в учебники, но и это давалось с трудом. Лежа на кровати, он стал кидать здоровой рукой теннисный мячик об стену и прокручивать в голове события прошлой ночи. «Кто разгуливает в ночное время, прекрасно видя и слыша? – Уж точно не шайка обычных воришек и хулиганов. Должно быть, у них есть нелегальный доступ к таблеткам или свое производство. На основе моего рапорта этим наверняка уже занялось управление по борьбе с наркотиками…»

Размышления прервал настойчивый стук по батарее. Чертов картонный дом, полный сумасшедших соседей! Что бы ни делал, старикашка этажом ниже утверждает, что у него картины трясутся. Можно подумать, у него там Лувр.

Марк отложил мячик и стал накручивать круги по комнате.

А эта Элоди Уильямс. Кто она вообще такая?! Как умалишенная сражалась за рюкзак, потом дрожала всю дорогу домой, а под конец безрассудно на меня навалилась. Завтра первым делом пробью ее по базе.

Теперь постучали уже в дверь. Если это сосед, Богом клянусь, подумал Марк, я посещу его экспозицию! Но за дверью оказались сослуживцы: первым ввалился Чарли, а за ним два детектива – Чон и Джейкоб. Марк терпеть не мог принимать гостей, и уж точно никого не приглашал. Напарник, не обращая на хозяина ни малейшего внимания, прошел сразу к столу и поставил на него упаковку пива, а затем, сорвав флаер с холодильника, принялся заказывать пиццу.

Стул в доме был только один, поэтому все удобно расположились на полу единственной комнаты.

– Как думаешь, тебя повысят? – спросил Чон, разбирая горячие коробки.

– Не думаю.

– Да лаадно, я видел, как ты круто дрался! Скажи, это тхэквондо?

Марк смерил напарника снисходительным взглядом, таким кумиры одаривают своих верных поклонников.

– В этом переулке ни одной камеры. И припаркованных машин не было, чтобы взять записи видеорегистраторов, – заметил Джейкоб. Ему, видимо, поручили пройтись по горячим следам.

Марк решил не показывать несколько карандашных зарисовок, которые сделал по свежей памяти утром. Все равно они были малоинформативны и изображали лишь примерную расстановку людей во время проверки документов. Лица он помнил смутно.

– Потерпевшая ничего не видела. Допрашивал ее сегодня, – продолжил Чарли с куском пиццы за щекой, – Задержалась на работе, а таблетки решила сэкономить, потому и вела себя так странно.

Марк хотел спросить, как она вообще, но прикусил язык, боясь, что покажется странным. Вместо этого посетовал:

– Я даже фотороботы составить не могу – было слишком темно, чтобы хорошо разглядеть лица. Помню только, как одного окликнули «Доб» и то, могу ошибаться.

– Документы, которые ты успел проверить у тех двоих, оказались поддельными. В базе их нет, – вставил Джейкоб.

– Хмм. Тупик, – заключил Чон, и все замолчали.

Открыв по второй банке пива, Марк поделился своими соображениями насчет связи этой шайки с таблетками, отчего коллеги еще больше озадачились.

– А вы слышали про R-6? – Джейкоб наклонился вперед и сбавил тон почти до шепота.

Остальные отрицательно замотали головами.

– У меня есть приятель в наркоотделе. Так вот, поговаривают, что это новый наркотик, за которым сейчас многие охотятся. Обостряет все чувства до предела: зрение, слух, вкус и обоняние…

– Подожди, ты назвал четыре, почему тогда R-6? – Чарли, как обычно, не мог есть и соображать одновременно.

– Осязание и равновесие, – ответил Марк вместо Джейкоба, – Rainbow.

– Как нарушить работу вестибулярного аппарата, я еще понимаю, – вмешался Чон, – но осязание-то что?

– Любое прикосновение будет обострено до предела, или, наоборот, перестанешь что-либо чувствовать. Хмм, а это удобно, когда тебя молотят! – ответил Джейкоб с видом знатока.

– Боже, аж гусиной кожей покрылся! – передернуло Чарли. Он уловил в глазах Марка азартный огонек, который ему сразу не понравился.

– Только вот откуда R-6 взяться в нашей дыре? – продолжил рассуждать Чон. – Штучка наверняка дорогая, и ее могут позволить себе только богачи из первых двух зон.

Обсудив все возможные места сбыта на районе, мужчины прикончили пиво. Джейкоб прошелся по комнате в поисках запрятанной бутылки чего покрепче.

– Говорю же, у меня ничего нет, – попытался выпроводить их Марк.

– О, ты с отцом на рыбалку ходил? Круто! – Джейкоб рассматривал пожелтевшее от времени фото на книжной полке, но хозяин дома быстро подскочил с места и перевернул рамку.

– Нечего шариться, идите уже…

Так ничего не найдя, сослуживцы покинули его квартиру. Дышать сразу стало легче. Первым делом он вернул фоторамку на место. Казалось, момент, запечатленный на кадре, не из его детства, а чьего-то чужого. Мальчишка с ведерком в руке и с широкой улыбкой без одного переднего зуба, а рядом мужчина с удочкой, на которой болтается жалкая, меньше среднего пальца рыбешка – это не могло быть его прошлым, ведь в настоящем он не улыбался с тех самых пор, как его отец попал в тюрьму.

Руки сами потянулись к старой папке, спрятанной за стопками книг. Каждый раз, когда он развязывал бант из двух засаленных шнурков, сердце щемило. Дело шестилетней давности, о котором все уже позабыли: «Итан Палмер» …бессмысленные канцеляризмы… «выстрелил из огнестрельного оружия в полицейского, находящегося при исполнении». В подтверждение копии отчетов, табельные листы, медицинские заключения – Марк знал наизусть каждое слово, но не верил ни единому. Чтобы докопаться до правды, тогда он принял одно из самых сложных решений в своей жизни – бросил художку и поступил в полицейскую академию. Пройдя обучение и попав в участок, в котором раньше работал погибший, он так и не смог ничего выяснить. Дело было засекречено и находилось в наркоотделе, в который ему не пробиться.

И словно на капле из потока, его глаза остановились на фамилии убитого. Уильямс. Уильямс, Уильямс… Сумасшедшую соседку также зовут! Марк закусил губу оттого, что его напарник брал показания, а не он. Сама по себе фамилия ни о чем не говорит – довольно распространенная, как Смит или Джонсон. Значит, шесть лет назад в участке работал кто-то с такой же. Кипа бумаг снова стала просто дождем.

Марк сложил все обратно и вышел на балкон. Курение не было его привычкой, просто сейчас захотелось переключиться. Прикрыв ладонью зажигалку, он прикурил сигарету. На губах появился сладковатый вкус бумажной обертки и табака. Слышать шум города, видеть сотни разноцветных огней, рассыпанных бисером по темному покрывалу ночного города – удовольствие, которое мог себе позволить даже рядовой полицейский. Он выдохнул облачко сизого дыма, как вдруг заметил соседку. Их балконы разделяла хлипкая перегородка, а Элоди стояла, навалившись на перила и свесив руки вперед. Интересно, как она после вчерашнего? Прядь волос прикрывала пластырь на щеке, а выражение лица было не видно. Марк переминался на месте, не зная, с чего начать разговор. Сигарета скурена до фильтра, а в голове космическая пустота. Она меня даже не замечает… В другой раз. Отпустив эту идею, он почувствовал облегчение. Они постояли так еще какое-то время, и как по команде вернулись в свои квартиры.

Плечо все еще саднило. Марк достал из-под кровати бутылку «Джек Дениелса», запил им обезболивающее и вскоре крепко уснул.

Утро не задалось с самого начала. Он чуть не проспал, еле расслышав будильник. Наскоро выпил таблетки и выскочил из дома.

– Вас вызывает капитан. Немедленно.

– Меня? – переспросил он с глуповатым видом, но ответа не дождался.

Секретарю в участке Марка было без разницы: посылать под гильотину или заказывать обед в кафетерии. Не отрывая глаз от кипы бумаг, женщина предпенсионного возраста указала наманикюренным пальцем на кабинет в конце коридора. Офицер ожидал, что его вызовут, но не так же с порога. Одернув форму, он постучался и сразу заглянул за дверь с блестящей табличкой.

Лучи утреннего солнца отчаянно пытались протиснуться сквозь стиснутые, как зубы жалюзи, а темный силуэт начальника сутуло нависал над столом в ореоле повисших в воздухе пылинок. Марку жестом показали пройти, и он тихо прикрыл за собой дверь. Не часто ему доводилось посещать этот кабинет. Следы кофе в чашке капитана отражали круги ада, через которые он успел пройти, отчитываясь перед вышестоящими за вчерашний инцидент. По одному только взгляду Марк сразу догадался, что разговор пойдет не о повышении.

– Марк Палмер, скажи, в чем твоя задача? – начал капитан по-отцовски спокойно.

– Обеспечение общественного порядка, оказание…

– Патрулирование! – перебил его начальник, – Вы с напарником должны проезжать маршрут от Пятой до Пятнадцатой улицы. Какого черта ты делал в переулке на Двадцать второй?!

– Я заметил подозрительного гражданина и решил за ним проследовать. В том переулке…

– Бомжи, безработные, загулявшие ученики – вот, кто должен тебя интересовать. Ты – правая рука службы занятости, мы рассаживаем по рабочим местам, а не тюрьмам.

– Но…

– Ты офицер, а не сержант. Понял?

– Так точно.

– Свободен. Ах, да, сдай оружие.

Марк покинул кабинет совершенно озадаченный. Нападение действительно больше походило на обычное хулиганство. Нет никаких оснований подозревать что-то серьезное… Но он знал точно – если оставит все как есть, свербящая интуиция не даст ему спокойно спать.

7

На фабрике монотонные дни тянулись бесконечно долго. На контрасте события, связанные с переездом, происходили так стремительно, что Элоди даже не успевала их осознавать. Еще вчера ее чуть не обокрали и убили в подворотне, а завтра она отдаст последние деньги арендодателю квартиры. Воспоминания о прежнем месте работы вдруг показались не такими уж плохими.

В запасных планах отчаявшаяся Элоди дошла до последней буквы алфавита. Она чувствовала, что ей просто необходимо хоть немного выдохнуть и выговориться. Следующий день после нападения, к счастью, оказался выходным, и ее подруга смогла встретиться на ужин. Выходя из дома, Элоди заметила, что в соседнюю квартиру зашли несколько широкоплечих парней в полицейской форме. Ладно, она сама мило беседовала утром с одним розовощеким офицером, но именно, что одним! Ее новый сосед, судя по всему, опасный рецидивист, раз к нему нагрянула целая толпа. Элоди постаралась беззвучно запереть дверь и как можно быстрее испариться, не привлекая внимания.

Подруги засели в любимой китайской забегаловке под тентом, дешевой и многолюдной. Это было одно из тех редких заведений, где вместо бездушных роботов, функции официанта, повара и владельца в одном лице исполнял живой человек. Щуплая китаянка крутилась тут волчком еще с тех времен, когда любой мог позволить себе засидеться в кафе допоздна.

– Ты же понимаешь, как по-дурацки выглядишь в этих очках? – спросила Кристи, сдерживая свои пухлые губы, которые так и норовили растянуться в широкой улыбке.

– Что? – Элоди подняла глаза, но из-за пара от лапши ее линзы тут же запотели, – Ах, это?! Моя мама называла их «бровями тигра».

Она поправила массивные очки в роговой оправе, которые съехали почти на кончик носа.

– Вот уж точно… тигр без бровей выглядел бы нелепо, – еле смогла проговорить Кристи, давясь от смеха. Потом, переведя дыхание, спросила уже спокойно: – Совсем на мели?

Элоди приложила усилия, чтобы проглотить клубок лапши во рту, и, опустив голову, признала: – Да. Утром получила очередной отказ. Больше вариантов нет.

– Возвращайся на фабрику.

– Ни за что! – Элоди опустила палочки, будто у нее резко пропал аппетит. – Ты пойми, дело не только в самой фабрике…

– Из-за начальника цеха?

– Я терпела его сколько могла, – Элоди сделала паузу, чтобы сдержать нарастающее внутри клокотание, – Вспомни сколько раз у меня не было времени даже перекусить! Как бы я ни старалась, вместе с моей эффективностью всегда росли и нормативы. А еще эти двусмысленные шуточки… Он превратил бы мою жизнь в ад, не получив свое до начала квартальной проверки. Неприятностей в любом случае было не избежать.

Какое-то время подруги сидели молча, прокручивая в голове ситуацию.

– Ты поступила правильно, – наконец заключила Кристи, – Мы не можем выбирать в какую рабочую группу попадем. Мне в этом плане повезло больше.

– Ничего, я выкарабкаюсь. Всегда как-то выживала. Посмотри, вкусом и запахом наслаждаюсь почти на полную – зеленых таблеток завались!

– Очень смешно! Здесь столько красного перца, что только труп не распробовал бы. Подожди-ка… Кажется, у меня есть идея.

– Вакансия в морге?

Кристи не обратила внимание на глупую шутку. Она выудила из своей сумки блокнот, что-то там быстро начеркала и, вырвав листок, протянула подруге.

– У меня есть знакомый, который работает охранником в ночном клубе. Слышала, у них можно устроиться на кухню.

– Идеально, спасибо! – Элоди чуть ли не подпрыгнула на месте от счастья. Она тут же посмотрела на часы, прикидывая можно ли отправиться туда прямо сейчас.

– Ты не сильно радуйся. Не уверена насчет легальности этого места. Мой приятель лишних вопросов никогда не задавал… Зато платят исправно. Повара там…

Дальше подругу Элоди не слушала, просчитывая максимально короткий и безопасный маршрут. Наспех прикончив остатки лапши, она попрощалась и побежала к ближайшей автобусной остановке.

Во второй зоне города Элоди раньше бывать не доводилось. Обшарпанные дома, фабрики сменились многоквартирными монолитами и модными офисными зданиями. В отражении голубых стекол она выглядела точно пришелец с другой планеты. Зайти в клуб через главный вход, возле которого уже выстроилась очередь желающих беспечно провести время, Элоди не решилась. Беглого взгляда на старую толстовку, джинсы скинни и кеды было бы достаточно, чтобы развернуть ее обратно. Поэтому она обошла здание и нашла нужную металлическую дверь черного входа.

Робкий стук отозвался неожиданно громким эхом и заставил Элоди съежиться. Через мгновение дверь распахнулась и явила за собой охранника. Его грузная фигура загородила почти весь проем.

– Я… я от… – Элоди быстро достала листок из кармана и в панике стала искать глазами имя приятеля Кристи. Все эти телодвижения мало интересовали верзилу. Он прошелся ладонью по своей потной лысине и жестом приказал следовать за ним.

Они спустились по лестнице и оказались в длинном полутемном холле. Куда он вел, из-за спины сопровождающего было не видно. По обе стороны находились двери без табличек и номеров. Пройдя немного вперед, охранник распахнул перед Элоди единственные двери с круглыми окошками, за которыми кипела работа.

На первый взгляд, могло показаться, что это филиал преисподней. В огромном помещении, похожем на цех, взад-вперед сновали люди. Атмосфера была такая, будто объявили тревогу, и нужно быстро собрать ценные вещи перед эвакуацией. На каждой плите что-то шипело и бурлило. За столом для нарезки молодой парень орудовал ножом с маниакальной скоростью. Мимо Элоди неожиданно прошмыгнула сгорбленная женщина со шваброй, вытирая следы. А ведь они их даже не оставили!

Словно возвышаясь над этим хаосом, между столами ходил очевидно шеф-повар. Огромный колпак совершенно не компенсировал его низкий рост, зато мерзкий визгливый голос доносился до любой точки кухни. Элоди сглотнула и машинально опустила голову, когда к нему-то ее и подвели.

– Мистер Гулишски, вам тут это… помощника прислали.

– Младший повар? – он бесцеремонно смерил Элоди взглядом, продолжая обращаться к охраннику.

– Младший, старший… мне почем знать! – посчитав свое дело сделанным, верзила развернулся и ушел, оставив их наедине.

– Неважно. Все у нас начинают с мойки посуды. Приступать можешь прямо сейчас. Барахло свое оставь в подсобке, фартук даст Бэт, – шеф указал на женщину-приведение, у которой теперь вместо швабры в руках была мыльная тряпка. Больше никаких разъяснений не последовало. Показав всем своим видом, что и так потратил на нее слишком много времени, шеф вернулся к обязанностям кухонного надзирателя.

Первые несколько минут Элоди так и стояла, как вкопанная, на одном месте, а потом в голове щелкнуло «работа!», и она побежала переодеваться. Ее задачи не требовали особых знаний: смыть с тарелок остатки еды и загрузить в посудомоечную машину. Все остальное приходилось мыть вручную. Вынуть, расставить, собрать большую стопку, отнести на раздачу – и так по кругу миллион раз. Тарелки сыпались, как из рога изобилия. Элоди даже приглядеться к другим рабочим не имела возможности. На этой кухне легко терялся счет времени. За маленькими окошками под потолком давно стемнело. Элоди только сейчас поняла, что почти не слышит гул за спиной. Даже несмотря на очки зрение потеряло свою четкость. Где-то после полуночи к ней подошел мужчина в кухонной униформе, сказал, что на сегодня достаточно и вручил конверт.

Что, что это значит? Почему здесь никто ничего толком не объясняет?!

Она заглянула внутрь – банкнота в пять рейнов и одна красная таблетка. Хватит, чтобы доехать до дома и не ослепнуть в ближайшие два дня. Что ж, не так уж плохо. Мысли позитивно! Спина болит. Мои руки… Позитивно, блин!

Элоди поплелась на выход, еле волоча ноги и крепко сжимая заработанное. Уже у самой двери ее окрикнул мистер Гулишски:

– Завтра в двадцать и смотри не опаздывай.

– Слушаюсь! – бодро отозвалась она, так и не поняв, радоваться или бежать без оглядки.

8

Марк сидел на пассажирском месте и вместо того, чтобы, как обычно, читать учебники, обдумывал информацию, которую удалось раздобыть. На первый взгляд, Элоди Уильямс казалась обычной гражданской: общеобразовательная школа Мидвуда, затем Университет химических технологий. Последнее место работы – лаборант IV разряда на фабрике по производству браслетов. Но сейчас она нигде не значилась, что само по себе подозрительно. В наше время только слоняясь без дела, можно нарваться на шайку преступников… Хотя, может, не нарвалась, а специально встретилась – они наркоторговцы, а у нее связи в лаборатории. Маловероятный, но все же вариант. Но, что совершенно точно не давало Марку покоя, это засекреченная информация о ее родителях. Как офицер полиции, он мог пробить по базе кого угодно, вплоть до кузена прабабушки, но некоторые файлы требовали разрешения более высокого ранга. Попроси он своего начальника – тот ему шею свернет.

На своего напарника Марк обратил внимание, когда тот, держась одной рукой за руль, второй изобразил волну чуть ли не перед его носом.

– Кретин, ты с ума сошел?! В машине нельзя слушать музыку! – Он тут же вырубил радио и переключил на рабочую волну.

– Воу-воу, успокойся. Сам же сказал, что СелестаСтар в твоем вкусе и тащишься от этой песни.

– Когда это?! – Марк не мог понять, как долго витал в своих мыслях и когда успел согласиться со всеми бреднями Чарли.

В течение следующих нескольких недель Марк продолжал искать информацию и тревожно вглядываться в прохожих во время ночных патрулей. Но любые зацепки становились светлячками, которые тухли в темноте, стоило к ним приблизиться. С соседкой он больше не пересекался. Только кипа рекламных буклетов, исчезающая из почтового ящика, свидетельствовала о том, что она вообще появляется дома. Жизнь снова влилась в русло однотипных дней.

В конце месяца Марк решил вместо телефонного звонка лично съездить к отцу. Он записался на встречу, и с того момента стал с нетерпением ее ждать. Субботним утром, подпрыгнув раньше будильника, Марк наспех позавтракал и выпил все таблетки. Такой важный день хотелось прожить по максимуму. Доехав до конечной остановки метро, он пересел в старенький автобус с потрескавшимися дермантиновыми сидениями. Кроме него, там была женщина в очках-усилителях на пол лица и сутулый мужчина, который крепко заснул, едва завелся мотор. Городские пейзажи за окном вскоре сменились промышленными, а потом и вовсе пустошью. Казалось, будто приближаясь к тюрьме, нехотя и сам погружаешься в забвение.

– Заключенный Итан Палмер. У вас один час. – Отчеканил надзиратель, расстегнув наручники сзади и скрепив их снова спереди.

Первые мгновения, когда отца завели в комнату, Марк не мог пошевелиться. Все его тело, словно залили бетоном, вдавив в стул. Вот уже шесть лет, как он приезжает сюда, но привыкнуть к этому невозможно. Сделав над собой неимоверное усилие, Марк встал и крепко обнял отца. Кажется, тот еще больше похудел. Он как-то по-домашнему пах хозяйственным мылом, а через грубую ткань униформы прощупывались торчащие кости. Когда они отстранились друг от друга, Марк заметил подступившие слезы в глазах отца, но тот сразу отвел взгляд.

От солнца, вдруг заглянувшего в зарешеченное окошко, стало теплее. В маленькой комнатке для встреч не было ничего, кроме квадратного стола и двух стульев. Светильник под потолком изредка мигал, но эти двое не замечали ничего вокруг. Сидя напротив, Марк видел, как его некогда сильный отец все еще отчаянно держится. Под глазами залегли усталые тени, но лицо сразу же озарилось лучиками морщин, стоило ему немного улыбнуться. Костяшки на руках сбиты до багрового цвета. Кто знает: от тяжелого труда или тюремных драк – скорее всего, и того и другого. Однажды он дал слово стерпеть все взамен на обещание сына стать достойным человеком, и только эти редкие встречи выбивали почву из-под ног у обоих.

– Как ты?

– Не ожидал, что ты сегодня приедешь, но это даже к лучшему. Меня переводят.

– Почему? Куда?

– В Абис.

Марк потерял дар речи. Тюрьма Абис, находилась в тысячи километров отсюда, а значит, он не сможет больше его навещать.

– Ничего-ничего, – продолжил отец с напускной беззаботностью. У него было время прожить стадии отрицания и гнева, чтобы сейчас демонстрировать смирение с судьбой. – Оставшиеся мне десять лет, за примерное поведение обещали сократить до семи. На свадьбе твоей, может, не погуляю, зато к внукам точно успею.

– Мне…мне так жаль, – тихо произнес Марк, сдерживая комок подступивших к горлу слез.

– Расскажи лучше, как ты, что на работе?

Марк попросил у надзирателя воды, зная, что это выходит за рамки доброжелательности здешних сотрудников. Когда ее все-таки принесли, он залпом выпил весь стакан и смог наконец взять себя в руки.

– Я…я в порядке. На работе все по-старому, не считая одного недавнего случая. Во время ночного патрулирования мы с Чарли нарвались на подозрительную группу. Сначала подумал старшеклассники или уличная шпана, пока один из них не прострелил мне плечо.

Итан схватил сына за запястье, звякнув наручниками по столу.

– Где?! Говорил же тебе, не лезть в неприятности…

– Ерунда. Меня больше беспокоит их возможная связь с наркоторговлей. Место, где произошла потасовка, идеально подходит для такого рода бизнеса. Стрелявшего в меня ублюдка звали Доб. Бьюсь об заклад, это наркодилер, известный, как Доберман. На одном из инструктажей в участке показывали его фоторобот, но я не уверен. Хочу уже поскорее пройти годовую аттестацию и попасть в отдел по борьбе с оборотами – там-то будет возможность заняться этим вплотную.

– Что толку в зрячести, если нет ума, – только и выдохнул Итан, не поднимая глаз.

– Если бы мне снова удалось встретить того главаря…

– Разве ты не понимаешь?! На десять сантиметров левее – и пуля прилетела бы в сердце. Ты или имел дело с шестерками, или посчастливилось получить лишь предупреждение. Опытный стрелок не промахнулся бы. – Марк инстинктивно потер выглядывавший из-под футболки пластырь на месте ранения. – Я сижу здесь из-за таких наркопреступников и не желаю той же участи тебе. До правды не докопаться – этот мир прогнил насквозь. Полиция прогнила.

– Поэтому ты выстрелил в копа? – Марк тут же пожалел о сказанном и поспешно пояснил: – Не верю, что ты, будучи обычным рабочим на фабрике, совершил преступление.

Итан заерзал на стуле. Что-то мучило и сдерживало его, но потом он все-таки решился:

– Возможно, нам больше не позволят увидеться.

Он наклонился и продолжил шепотом:

– Хочу, чтобы ты знал: я был не простым рабочим. Как ты знаешь, я родом из Рингстеда, маленького городка на севере. Там я встретил твою маму, и вскоре на свет появился ты. В то время, я нес службу в местном полицейском участке.

– Подожди. Что?! – Марк не поверил своим ушам. До этого момента он не знал, что отец когда-либо имел отношение к полиции.

– Именно так. Мы были счастливы, просто счастливы, проживая нашу тихую, беззаботную жизнь… – Лицо Итана озарилось улыбкой, но она тут же поблекла. – Потом я получил назначение в Этвуд. Большой город, большие возможности для всей семьи – так мы думали. На новом месте мне создали новую личность и внедрили для работы под прикрытием по делу о наркоторговле. Когда я вышел на главаря преступной сети, меня обнаружили. Произошла облава, и в самый опасный момент на помощь пришел коллега. Он…он был моим другом, – Итан замолчал, а в глазах застыли слезы. – Окровавленный пистолет, из которого его застрелили, оказался в моих руках. Ни камер, ни свидетелей, а в полиции свои люди. И вот я здесь.

– Ваше время вышло. На выход. – Оборвал внезапно появившийся надзиратель.

9

– Черт, даже через «брови тигра» этот лук способен разъесть роговицу глаз!

– Что ты там бормочешь? Режь мельче! – шикнул ей на ухо Су-шеф, проходя мимо.

Элоди и так прикладывала все усилия, но слезы застилали глаза, на лбу выступил пот, а из носа текло. Даже почти полностью отказавшись от зеленых таблеток, приходилось терпеть – этот запах было ничем не перебить. Тем не менее, по сравнению с предыдущими двумя неделями, когда она занималась только мытьем посуды и чисткой овощей, это можно было считать повышением.

Атмосфера адской суматохи, испугавшая ее поначалу, постепенно становилась привычной. Лучше слышать мерзкий голос мистера Гулишски откуда-то с другого конца кухни, чем подозревать, что он тихо стоит у тебя за спиной.

– Не так.

От неожиданного замечания, услышанного позади себя, Элоди подпрыгнула на месте и нечаянно порезала палец. Рядом стоял старший повар холодного цеха Тоби. Это он поразил ее скоростью мастера боевых искусств в первый день работы. На вид ему было не больше тридцати, но, когда сосредотачивался на работе и хмурил брови, выглядел заметно старше. Обычно он собирал волосы в небольшой хвост на затылке и повязывал бандану. Интересно за какие заслуги ему позволили такую вольность, как разрешение не носить колпак?

– Ну что за растяпа, – сказал он чуть ли не снисходительно, доставая пластырь из глубокого кармана фартука. Он хотел его наклеить, но Элоди, смущенная внезапным вниманием, сделала это самостоятельно.

– Плечи опусти. Руки – вот так. Пальцы подожми. Продвигайся плавно и равномерно. Поняла?

Его рукава были закатаны выше локтя, и Элоди неотрывно смотрела за движением накаченных рук. Потом он передал нож, и она неуверенно продолжила. Понаблюдав пару секунд, он молча кивнул и ушел. Этот внезапный урок совершенно сбивал с толка, ведь за все время, она ни разу не слышала от него ничего, кроме общего приветствия и «готово».

Элоди не рассчитывала найти друзей на новой работе. Коллектив был чисто мужской, не считая ее и уборщицы Бэт. К тому же все разговоры казались тарабарщиной: названия необычных блюд, диковинные ингредиенты, профессиональный жаргон и, конечно же, бесконечные ругательства. Собираясь перед началом смены, младшие повара обычно звали ее с собой перекусить. Простые блюда, приготовленные на скорую руку, вроде лапши или риса с курицей, выглядели вкусно, но у Элоди не было аппетита, и она вежливо отказывалась. Но, втянувшись в работу, стала соглашаться и подсаживаться на краю стола. Ребята в такие моменты выглядели просто мальчишками – много шутили и подкалывали друг друга. В их обществе было правда весело, но все равно, Элоди, как и Тоби, в основном помалкивала.

Каждый день она возвращалась домой на рассвете. Ей нравилось наблюдать, как первые лучи солнца застенчиво ласкали крыши домов и неспешно начинался новый день. По пустым улицам она, пританцовывая, словно с выросшими крыльями, шагала на остановку. Душу грело обманчивое чувство, что вот-вот все проснуться и заторопятся на работу, и только ей одной никуда не надо. Блаженное ощущение свободы. Но, сев в автобус, Элоди убирала воображаемые крылья куда подальше и тут же засыпала под грузом невыносимой усталости. С наступлением темноты ей снова придется вернуться в клуб.

Незаметно пролетел месяц и, сжимая конверт с зарплатой, Элоди не могла поверить, что сделала это. Ушла с фабрики, начала новую жизнь, продержалась без выходных на этой каторге. Несмотря на следы ожогов на руках и обклеенные пластырями пальцы, она чувствовала гордость. Здесь хорошо обеспечивали таблетками, и по ее подсчетам, если питаться в основном на работе, удастся немного поднакопить. Тогда-то она сможет предпринять еще одну попытку устроиться в лабораторию и заняться разработкой лекарства от недуга, поработившего мир.

– Ну что, Эли, когда проставляться будешь? – вырвал из размышлений игривый голос Рона, одного из младших поваров.

Элоди не нравилось, когда ее звали Эл или Ди, но, судя по всему, без этого никак не обойтись. Пока коллектив не пришел к единогласному решению, ей примеряли разные прозвища. Сам Рон давно был известен, как Рататуй.

– Я… это…

– Завтра! – встрял в разговор Джефф, – В понедельник клуб закрыт – идеально для небольшой вечеринки.

– Но по понедельникам я занимаюсь ревизией просрочки.

– Мы тебе поможем, – не унимался Рон, и Элоди пришлось согласиться.

Как и договаривались, все пришли в клуб к девяти вечера. Рататуй сходу взял на себя инициативу показать Элоди все «интересные места», пока остальные доставали алкоголь и решали, что приготовить.

– Ты ведь ничего здесь не знаешь, – весело вещая, Рон потащил ее за руку куда-то в коридор. – Понимаю. Сам был такой же – от плиты не отходил. Но, посмотри-ка: месяц прошел, а ты все еще здесь!

– Это разве много?

– После того, как взяли меня, так долго никто не задерживался. – Он почесал подбородок, – Да, уже год почти. Остальные максимум неделю терпели и сбегали. Оно и понятно: одного только мистера Гулишски слушать – надо иметь чугунные нервы.

– Значит, другие были недостаточно мотивированы.

– А ты, что же, мечтаешь су-шефом стать? – спросил он, словно это была какая-то шутка. Но не услышав ответ, остановился и смерил ее взглядом.

Элоди, которая все это время с любопытством заглядывала во все двери подряд, даже не поняла сути вопроса. Смекнув, что она теперь тоже младший повар и может составить конкуренцию остальным, поспешила отрицательно замотать головой. Задерживаться здесь надолго точно не входило в ее планы. Рон с облегчением выдохнул и распахнул двери с табличкой «DIVA».

Переступив порог, Элоди, словно Алиса, провалилась в параллельный мир нарядов, щедро усыпанных стразами.

– Это гримерка нашей главной артистки – Мисс Валентайн, – пояснил Рон, гордый произведенным ошеломляющим эффектом. – Примерь-ка это!

Он вытащил из шкафа парик с длинными розовыми волосами, переходящими в кислотно-фиолетовый цвет. А в довершение намотал на шею белое боа из страусиных перьев.

– Вот! Совсем другой человек, – довольно изрек Рон и тут же стал искать шляпу для себя.

Элоди подошла ближе к зеркалу. «И, правда, другой». Словно видя в отражении незнакомку, она изучающе провела пальцами по своим волосам, коснулась губ. Последние годы ее жизнь была похожа на ярмарочную карусель, с которой невозможно сойти. В душе вдруг заныло: «Что, если бы я не потеряла родителей? Если бы удача чаще улыбалась мне. Если бы выбрала другой путь».

Эта ночь ждала шумного кутежа, и неугомонный Рататуй потащил ее обратно, вырвав из плена риторических вопросов. К их возвращению, компания уже была навеселе. Среди младших поваров, Элоди заметила пришедшего Тоби. Он был единственный из «старших» и молчаливо потягивал пиво, устроившись в дальнем углу.

Когда покончили с горой мидий, паэльей и еще какой-то закуской, которую Джефф гордо назвал «авторской», в ход пошли пикантные истории, приправленные перчеными шуточками. Элоди нечего было рассказать про себя, но над курьезами из жизни коллег она смеялась до слез. Вдруг, вспомнив про виновницу сегодняшнего торжества, кто-то достал припасенную бутылку шампанского. Бокалы наполнились. Элоди вытолкали в центр, а возможность произнести торжественную речь выпала Тоби. Даже будучи изрядно пьяными, все помнили про его профессиональный авторитет.

Он поправил ворот рубашки и поднял запотевший бокал. Весь его внешний вид излучал спокойствие, но в этот момент, казалось, он ищет глазами слова, разбросанные в виде бумажек по полу. В воцарившейся тишине прозвучало лишь:

– Держись.

Их глаза встретились. Он протянул руку, и они чокнулись бокалами. Остальные подхватили, оглушая звоном хрусталя и одобрительными выкриками.

– Прекрасная, просто восхитительная речь! Как емко и проникновенно наш дорогой наставник смог уместить всю глубину общих чувств в одном слове, – разводил очередную комедию Рон, но Элоди и Тоби не слышали его, оставаясь в зрительном контакте. Внезапно очнувшись и почувствовав неловкость, каждый вернулся на свое место.

После вынесли кусочек торта, точно имениннице. От одного вида этого кондитерского великолепия, посыпанного миндальными лепестками и украшенного драже радужного цвета, у Элоди потекли слюнки. Ничего похожего она прежде не видела и уж точно не пробовала. Неоспоримое преимущество работы на кухне – это щедрые поставки зеленых таблеток. Отправив в рот первый кусочек торта, Элоди зажмурилась. Ощутив весь спектр аромата и вкуса ванильного бисквита, пропитанного манговым муссом, ее накрыло цунами эндорфина. Аж в глазах потемнело. Вмиг от десерта не осталось и крошки.

Бокалы наполнялись снова и снова. Танцевать пьяная толпа отправилась в сам клуб, даром, что далеко ходить не надо. С охранниками договорились. Чертово боа разбудило в Элоди великую артистку и тягу к шесту. Этот же шарф, она накинула петлей на шею Тоби и затащила его в такси, когда уезжала домой почти на рассвете.

10

Марк устало тащился по лестнице наверх, на ходу размышляя пойти сейчас на пробежку или нет. Ночь выдалась непримечательная, и от долгого сидения в машине, тело, кажется, приняло форму кресла.

Поднявшись на свой этаж, он заметил, что дверь в соседскую квартиру не заперта. Рука автоматически потянулась к пистолету, но он сдал его вместе с кобурой перед тем, как покинуть участок. Марк подошел ближе и сверился с браслетом на руке: слух практически на максимуме. Старый дом, как живой организм, дышал и полнился утробными звуками: вода, бурлящая по ржавым трубам, скрипы половиц и ветер, беззаботно гуляющий по вентиляции, но в соседней квартире, кажется, совершенно тихо. Стараясь не скрипеть дверью, он решил заглянуть внутрь.

– Эй, есть тут кто? Мисс Элоди Уильямс?

Ответа не поступило. Неуверенно он шагнул дальше и сразу почувствовал тянущий сквозняк. Комната была пустой. На заправленной кровати валялся плеер с запутанными проводами наушников. На прикроватной тумбе стояло семейное фото – родители и девочка лет семи. Рядом теснились оплавленные свечи, но, похоже, этой ночью их не зажигали. Раритетный телевизор служил подставкой для вянущего фикуса, а на старом кухонном гарнитуре скучал пустой графин для воды.

В тот момент, когда Марк хотел заглянуть в ванную, порыв холодного ветра распахнул настежь балконную дверь. За трепыхающимися занавесками Марк увидел силуэт девушки, но, сделав шаг навстречу, тут же замер в позе начинающего серфингиста – чуть согнув колени и вытянув руки вперед в попытке удержать баланс. На перилах лицом к улице, свесив ноги вниз, сидела девушка.

– Мисс Уильямс?

Ветер развевал ее светлые волосы и боа, намотанный на шею. Она обернулась на секунду. Ожидая увидеть заплаканное лицо смертника, собирающегося сигануть с третьего этажа, Марк даже несколько удивился, встретив умиротворенную улыбку. Полицейских обучают, как нужно вести переговоры в таких случаях, но все знания некстати куда-то выдуло.

– Красиво тут, – услышал он ее голос и решился сделать еще один маленький шажок навстречу.

– Да-а, – он с трудом продолжил, пытаясь скрыть волнение в голосе, – Мисс Уильямс, у вас, наверное, был трудный день. Всякое бывает, но не стоит вот так… Это небезопасно. Дайте мне, пожалуйста, руку.

– Элоди. Меня зовут Элоди.

– Хорошо. Элоди…

– Не подходи, – оборвала она резко.

Марк застыл. Их разделял всего один шаг, но перила такие узкие, что одно неверное движение, и в его руках остались бы только перья боа. Утро, все же, приятнее начинать с кофе, а не со свежего трупа.

– А меня зовут Марк.

Первое волнение отступило, и мысли понеслись с сумасшедшей скоростью. «Смертнику, как и террористу, надо сказать свое имя, тогда перестаешь быть абстрактным незнакомцем. Сложнее забрать чужую жизнь или сделать свидетелем своей смерти человека, с которым хорошо знаком. Далее надо вывести ее из транса непринужденной беседой, только вот о чем говорить?!» Девушка молчала, глядя куда-то вдаль, поэтому он продолжил:

– Я твой сосед. Переехал сюда около года назад. До этого жил на Двадцать первой улице – та еще дыра, тебе скажу! Наверное, поэтому первое время эта квартира казалась подарком судьбы… До того, как познакомился с соседом со второго этажа. Знаешь того старика-художника? Нет? Таких чудил еще поискать! С его прекрасным слухом в музыканты надо было идти, а не колотить по батарее при каждом шорохе. Хотя, ты знаешь, я ведь тоже художник. Три года отучился в художественной академии на иллюстратора.

– А почему бросил?

Он уж забеспокоился, что без толку разговаривает со спиной, и девушка его вообще не слушает.

– Почему бросил? – Марк закусил губу, понимая, что про отца-уголовника лучше не упоминать, – Сложно сказать. Всякое навалилось… А ты на кого училась?

– Я и не помню. Хотела спасти мир, а в итоге не могу спасти даже себя. Посмотри! Ночные фонари погасли. Город так безмятежно спал, а сейчас наполняется шумом, и уже через час будет похож на безумный муравейник. Ты никогда не думал, что может быть иначе? Что таблетки создали не для того, чтобы помочь людям, а, наоборот, чтобы управлять толпой? Что кому-то это выгодно?

Марк не спускал с нее глаз и не мог понять: она вроде бы не пьяная, говорит связно. И не сумасшедшая – такие мысли посещали и его, но он никогда бы не осмелился высказать их вслух. На самом деле, полицейский обязан арестовать любого, публично высказывающегося против правящей власти, но ситуация была неподходящая. Он был сбит с толку, и только сейчас осознал, что даже не взглянул на ее браслет. «Не может быть! Он весь светится!» От удивления у него отвисла челюсть. Последний раз он видел такое у полковника, когда присягал в полиции.

– Думал…

– Вот и я о том же! Люди созданы быть свободными. Как птицы!

С этими словами она взметнула руки вверх.

«Птица, твою мать!» Марк в туже секунду инстинктивно схватил ее за талию и рывком потянул на себя. Они с грохотом повалились на пол балкона. Марк простонал и стал отплевываться от перьев, щекотавших его нос. Элоди лежала неподвижно, но потом развернулась и оказалась к нему лицом. В широко распахнутых глазах читалось изумление, а сбивчивое дыхание отдавало алкоголем и клубникой. Что там дальше по инструкции Марк забыл напрочь. Они были похожи на двух зверей, встретившихся в лесу, – каждый пытался оценить: хищник перед ним или травоядный, остаться или бежать.

– А ты красивый…

Марк не знал, как реагировать. Такая близость – явный перебор, но почему-то он боялся шелохнуться, чтобы не испортить момент. Взгляд девушки опустился на его губы, и расстояние между ними стало медленно сокращаться. «Она что, собирается меня поцеловать?» По телу пробежала дрожь, а сердце вдруг нарастило обороты. Только он хотел немного поддаться навстречу, как голова девушки упала ему на грудь. На этот раз Элоди точно потеряла сознание.

Марк отнес ее в постель. Волосы девушки рассыпались по подушке, а вид стал таким невинным, словно у спящего олененка Бэмби. «Кто же ты, Элоди Уильямс? Что с тобой произошло?» Он аккуратно стянул с нее боа. Судя по нему и прилипшим на лице блесткам, сам собой напросился вывод, что соседка устроилась танцовщицей.

Напоследок Марк хотел укрыть ее одеялом и случайно взглянул на браслет – погас. Не может быть! Умерла! Он резко наклонился проверить дыхание и попытался нащупать пульс на сонной артерии – все в норме. Тогда какого черта… Браслет перезапустился и снова стал отображать показатели. На этот раз, как у среднестатистического жителя их района – все ниже среднего. Марк почесал затылок. Бред какой-то…

11

Что за мерзкий звук? Кто-нибудь, заткните его уже, мне надо еще немного… Фабричная сирена!

Элоди пулей слетела с кровати, но, стряхнув одеяло с головы, с облегчением обнаружила себя в собственной квартире. Она подняла с пола опрокинутый будильник и потянулась, чувствуя такое сопротивление, словно вчера впервые посетила силовую тренировку. При наклоне вниз, кровь ударила в голову, и девушку внезапно осенило, что пора поторопиться. Мягкие лучи солнца за окном возвещали не начало нового дня, а закат, значит, скоро начнется ее смена.

По пути на работу Элоди попыталась восстановить в голове события минувшей ночи, но как ни старалась, после поздравительного тоста память подсовывала зажеванную видеопленку. Десерт, алкоголь, танцы… Улица, Тоби, такси. Стоп! Я и он?! Элоди прикрыла рот ладонью, сдерживая паническую атаку и подступившую тошноту одновременно, а вмиг пробудившееся сознание стало рисовать красочные картинки возможно произошедших событий. От остановки Элоди тащилась, словно преодолевая метель на Северном Полюсе. Как теперь смотреть в глаза коллегам? И, главное, Тоби!