Лабиринты Миров – 2. Мир, в котором меня ждут бесплатное чтение

Пролог

Путешествие в параллельный мир напоминает катание на американских горках. Долго ждешь, а потом страх смешивается с восторгом, и все происходит так быстро, что не успеваешь насладиться моментом. Настоящий полет длится от ста восемнадцати до ста двадцати двух секунд – не меньше, не больше. Я запомнила, потому что считала. Каждый раз. Считала, насколько отдалялась от Максима.

Первые секунды после запуска – сверхчеловеческая нагрузка, во время которой кажется, что распадаешься на атомы. Хочется кричать, но ты не в силах управлять телом. Картинка на экране мелькает, усугубляя эффект, и вызывает приступ тошноты – он появляется ощущением и проходит только с практикой.

Первые секунды в потоке тянутся, мелькают помехами в телевизоре, но это временно, пока глаза не привыкнут. Спустя мгновение потихоньку начинаешь различать вихревые потоки и стенки межпространственных коридоров. Космическое метро. Здесь достаточно светло от обгоняющих нас излучающих частиц, напоминающих взлетную полосу из лучей сверхвысоких энергий. Но настолько же темно, чтобы рассмотреть сквозь серебряные нити пролетающий мимо космос. От давления или удивления краски кажутся неземными, они всевозможными оттенками ранее невиданного спектра окутывают звездные системы дымкой, скрывая от внешнего наблюдения.

Мы плыли по течению, не имея представления, куда оно приведет. Нас долго несло вперед, а перед самым выбросом закидывало в боковой тоннель. Налево, направо, наверх, вниз, – раз на раз не приходилось. Это, скорей всего, зависело от уровня частоты, на которой резонировала наша капсула, по отношению к уровню частоты выбранного мира.

Капиллярная сеть доступа к параллельным вселенным. Однако составить карту полетов никогда не удавалось. Компьютер записывал все, что происходило в кабине, но не мог пользоваться внешними средствами навигации. Было ли это волшебство или проведение, но все геолокационные данные либо не записывались из-за неизвестной ошибки, либо по той же причине стирались. Так что мы снова и снова путешествовали вслепую, будто наши компьютеры пока не могли регистрировать координаты в межпространстве.

Какие бы технологии не разрабатывались на Земле, торможение как и полвека назад происходило за счет парашюта. Да, материал изменился, но принцип остался. Это опять же связывало нас с первыми космонавтами и ставило в один ряд с великими именами. Но сидя в капсуле, отсчитывая секунды, мы думали только об успехе миссии.

Параллельные миры на первый взгляд не сильно отличались от нашего: те же люди, те же достижения. Но в каждом были свои нюансы. Кризисы определенных годов по-разному отразились на последующем развитии цивилизации. И это стало отправной точкой главных различий между мирами.

Мы не попали в параллель, где Вторая мировая война закончилась победой Германии, но порой встречались серьезные отклонения от того, что мы помнили. Исторические подробности изучала Оля, а я лишь собирала информацию. Зато мне посчастливилось лицезреть эти миры собственными глазами, приходилось погружаться в их атмосферу и сливаться с их ритмом.

Первый раз…

Мы прилетели как выжатые лимоны. Три минуты в лабиринтах миров, и мы истратили всю дневную норму энергоресурса. Проще говоря, жутко устали. Ощущение тошноты прошло не сразу, поэтому при приземлении мы какое-то время дышали в пакеты. Справившись с дурнотой, Оля поставила чайник, чтобы за привычным делом было легче успокоиться и настроиться на работу.

Когда же я наконец собралась выйти, застыла после первого же шага. Напарница подсматривала за мной по камерам наружного наблюдения и нешуточно испугалась, когда увидела меня, несколько секунд стоящую без движения. Схватив первое попавшееся оружие, коим оказался керамический нож, которым мы только что намазывали сыр на ржаные галеты, последовала за мной. Не уловив ни намека на угрозу, она эмоционально спросила, что случилось. Как сейчас помню, я была настолько охвачена чувствами, что только спустя минуты могла выдавить из себя знаменитые слова американского астронавта Нила Армстронга, оставившего след на Луне: «Маленький шаг для меня – огромный шаг для человечества». Оля опустила «оружие», обозвала меня тупицей, но улыбнулась, и как мне показалось, ее глаза заблестели.

Нам повезло, что вместо космодрома, с которого мы отправлялись, во всех мирах было огромное незадействованное поле, в отдалении от города и посторонних взглядов. Хоть капсула и имела камуфляжный режим, позволяющий приспосабливаться к любому окружению, было важно скрыть не только наше присутствие, но и существование продвинутой технологии, особенно в случае попадания в деградированную реальность.

Однако чистое поле значило, что в непогоду я часами месила грязь, чтобы добраться до асфальтированных или вымощенных дорожек. Один раз меня чуть не арестовали за неопрятный вид в элитном районе, но я удачно сообразила встать под струю, льющуюся с крыши ближайшего дома, и быстро смыла слой земли, знатно повеселив представителей закона. После этого я скрылась в соседнем переулке, чтобы отдышаться и успокоить обостренные нервы.

Но первый раз стояла сухая погода, я не встретила патруля, и все нужные материалы оказались в шаговой доступности. Помню, мне было так страшно, что я передвигалась со скоростью света, лавируя между людьми и их детьми и питомцами. Больше всего я боялась увидеть знакомое лицо. Много раз представляла, как встречаюсь взглядом и паникую, не зная, что говорить и надо ли. Но и этого я избежала.

Оля долго меня осматривала, сканировала, изучала и делала замеры, когда я вернулась вся мокрая от стресса. Почувствовав себя в безопасности, быстро пришла в себя, и в норму вернулись все показатели, кроме одного. За несколько часов бега и нервного перенапряжения я резко сбросила вес. В обычной жизни это принесло бы восторг, но во враждебных условиях резкое ухудшение здоровья могло поставить под удар всю миссию. Оля ввела данные в бортовой компьютер, и он тут же скорректировал мой рацион, увеличив порцию.

Я не зря вспомнила о еде, ведь благодаря ей я быстро адаптировалась к незнакомой среде и выходила из стрессовой ситуации. Когда чувствовала усталость, страх или неопределенность, я вспоминала о белой плоской тарелочке с закругленными краями и разноцветной едой, появлявшейся на ней каждый день, и сосредотачивалась на быстром разрешении задачи, чтобы вернуться в безопасность и получить порцию эндорфинов.

Удовольствие также приносило сравнение красок наших миров. Выйдя из ступора «первого шага», я сразу обратила внимание на цвета. У них были необычные оттенки, но нарушение восприятия я скинула на побочный эффект после перемещения между мирами. Однако с каждый новым миром, я убеждалась, что нюансы цветов меняются, и мы стали более подробно фиксировать и эти данные, проводя дополнительные спектральные анализы всего, что попадалось на глаза.

Рутина наладилась с первой же миссии. Согласованная и эффективная работа не сбоила девять раз. Мы слишком быстро расслабились и последний вылет пошел не по плану с самого начала…

Шаг назад 01

Три месяца Максим общался со мной через стекло.

После первого путешествия мы с Олей сильно ослабли, и нас пришлось вытаскивать на носилках. Я смутно помню шум, сопровождавший процессию до медблока. Говорят, нас встречал весь космодром – приезжало высокое начальство. В целях безопасности протокол обязывал облачить нас в изоляционные скафандры по прибытию, а при вхождение в медблок провести санитарную обработку антибактериальными препаратами. И к нам никого не допустили.

Максим притарабанил себе удобное кресло и каждый вечер возвращался с книгой к палате. В его взгляде было понимание, что у меня нет сил на разговоры, и поддержка, такая нужная в тот момент. За неделю, что я выполняла миссию, он подстригся, и на висках проявилась седина. Явно не от спокойного ожидания. Но сейчас он улыбался, больше глазами, чем ртом, но это можно было уловить в блеске голубых очей.

Пока я приходила в себя, наблюдала, как он читал. Его не смущало, что это могло выглядеть глупо – темно-бордовая обивка выделялась на фоне молочно-белых стен и прозрачных стекол. Мимо шнырял персонал, но Максим отвлекался, только когда его просили временно передвинуться. И ведь он действительно читал. Я видела, как листаются страницы, меняются книги, как он улыбался сюжету или хмурил брови. Все чаще я ловила себя на мысли, что хочется узнать, какие произведения шуршат в тихих коридорах медблока.

И он будто услышал меня. Вскоре рядом с креслом появился небольшой стеллаж на три полки, где он оставлял прочитанные книги. Теперь я могла прочитать названия на корешках и старалась выполнять все предписания врачей, чтобы стимулировать выздоровление, набраться сил и наконец добраться до мини-библиотеки.

Заметив, что я начала передвигаться в палате, он передал посылку от Маши, библиотекаря, которая невольно нас и познакомила. Она прислала целую стопку книг с подробной инструкцией о последовательности чтения, что было так на нее похоже. Постепенно нас с Олей стали выводить на восстановительные занятия. В первый раз Максим встречал у двери, нервным кашлем отпугивая медбратьев, присланных нам в помощь. Он вытянул руку, будто приглашая на танец, дождался, пока я вложу свою, и аккуратно повесил ее себе на шею. Поддерживая за талию, он помогал мне идти.

– Ты же знаешь, что я могу идти сама.

– Угу.

– Ты просто нашел повод меня обнять?

– Угу.

Я все же оказалась неуклюжей, и его поддержка пришлась кстати.

Когда мы вышли из спортзала, Максима и след простыл. Только красное кресло маячило вдали, напоминая о тихом посетителе. Обычно он часами просиживал у палаты, не требуя ничего взамен. Я мгновенно привыкла к его присутствию и постепенно присоединилась к его молчаливому манифесту.

Первое время кресло передвигали, уносили, самого Максима просили покинуть основной коридор, но ничто не могло препятствовать его повторному появлению. Вскоре кресло оставили в покое, с начальником стали считаться. Даже врач, следивший за прогрессом нашего выздоровления, подходил к нему с последними новостями.

Благодаря лечению, хорошему питанию и режиму мы быстро вернулись в норму. Нам разрешили встречаться с другими участниками проекта. Пока проводились бесконечные анализы на выявление инородных штаммов, мы ни с кем не могли контактировать физически. Но друзья были рядом, и этого было достаточно.

Вместе мы ходили в соседние палаты к Ване с Лешей, залечивающим раны после неудачного старта, и команда слушала наши рассказы о первом путешествии. Мы шутили, что скоро все там окажемся, но смех всегда звучал вымучено. Их можно было понять: над одними висело исключение по состоянию здоровья, а другие ждали исправления ошибки или отмены полетов. Мы с напарницей, прошедшие первый круг, пусть и полуживые, теперь уже не боялись никаких трудностей и старались приободрить остальных.

Когда ребята провожали нас обратно, Максим неизменно сидел напротив с книгой. Его присутствие никого не удивляло. Видимо, они успели познакомиться с начальником. Не стало сюрпризом и то, что Виталик жал ему руку. Но в этом движении было столько тайн: почему он не пускал ко мне Максима, почему не рассказал, что Максим остался в проекте и искал встречи. Когда-нибудь я обязательно его спрошу. А пока я сглатывала горький привкус во рту, провожая компанию молодых людей. Однако обида быстро проходила во время вечерних чтений.

Полеты возобновили, и Виталик с Никитой стартовали под сжатые Олины кулаки. Нас продержали ровно до их возвращения, так что я каждый день отвлекала подругу разными глупостями, чтобы переключить ее внимание и хоть немного снять напряжение. Выписав, нас расселили по разным комнатам. Мы были рады выйти из-под контроля врачей, но вместе с тем я лишалась молчаливого соседства человека с книгой. Первую ночь было трудно заснуть, и я пробралась к Ольге комнату на второй ярус кровати, чтобы вновь почувствовать близость живого человека.

– Тоже не спиться? – спросила она, когда я обустроилась со своим одеялом над ней.

– Ага.

– Так странно… еще недавно было так просто быть одной, а сейчас…

– А сейчас так сложно оставаться одной, понимаю, – согласилась я.

С нетерпением Виталика и Никиту ждали не только мы. Первый старт провалился, во второй раз капсула не выдержала обратного пути. Весь институт и космодром считали часы до возвращения третьей команды, чтобы узнать, все ли предусмотрели в этот раз. Нас не пустили на смотровую площадку, но подключили к экрану центра управления. Как только Ольга увидела самостоятельно выбирающегося Виталика, она сначала расслабилась, а потом тихо заплакала. Мне хотелось ее обнять, но она сбежала из зала, и нам оставалось только провожать ее взглядом. Уверена, если кто-то еще не знал о них с Виталиком, то сейчас уж точно догадался. Я улыбалась их свежему бурному чувству.

Пилотов поместили под круглосуточное наблюдение, и только спустя сутки объявили, что команда в полном порядке. Старты наконец выстроились по расписанию. Ваню с Лешей вернули в общежитие и внесли в список полетов. Следующие два отправления были с разницей в несколько дней, но со второго круга полеты планировались каждый будний день. Неделя – на вылет, неделя – на прием. Неделя в параллельном мире, неделя – в медблоке. И каждый раз меня сопровождали кресло, человек и книга.

После второй миссии он поставил стул вплотную к стеклу, чтобы только прозрачная перегородка разделяла нас. Иногда я наклоняла голову, представляя, что кладу ее ему на плечо. Порой он оставлял руку, не держащую книгу, в раскрытом виде, и я будто кожей ощущала, как наши пальцы соприкасаются. Тогда я закрывала книгу и глаза и рисовала в воображении теплые цвета наших объятий. Мне хотелось физического контакта, даже если это лишь тихий шепот голоса, легкое прикосновение дыхания, едва уловимый запах кожи. А открывая, видела, как чутко он улавливал мои мысли.

В один из дней изоляции после пятой миссии он пришел ко мне взволнованный. Долго собирался с мыслями, застрял на одной странице, несколько раз перелистывал обратно, чтобы перечитать, но сбивался и начинал заново. Я догадалась, чего он ждал, и через стекло показала ему подписанный договор на дополнительные пять вылетов. Он не ответил, лишь оставил книгу и ушел. Больше он не появлялся в медблоке, но его голос провожал и встречал меня каждый раз.

Прошло больше двух месяцев, и мы собирались с Олей в последнюю миссию. Я уже лежала, пытаясь поймать сон, когда Максим, нарушая десятки правил, зашел в палату в ночь перед вылетом.

– Аня, – прошептал он.

– Максим? Что ты здесь делаешь? – удивилась я и привстала на кровати.

Он присел рядом. В приглушенном свете он выглядел уставшим. Тени штрихами обрисовывали его мягкие черты.

– Завтра перед вылетом обязательно проверьте все параметры.

– Хорошо, – выжала я из себя, ожидая услышать совсем другие слова.

– Не хотелось бы повторения вашего первого вылета.

– Все было в норме и в тот раз. Показатели были даже выше пятидесяти процентов. Сказался дефект обшивки, появилось дополнительное давление на систему и, как результат, произошел сбой. Этого никто не мог предсказать.

– Когда вас вытащили из капсулы, вы еле дышали. Недорасчет количества кислорода, перерасчет всасываемости системы воздухообмена, и вас могло не стать. А таких сложных систем в одной маленькой капсуле очень много, – говорил он с увеличивающимся волнением.

– Ты за этим пришел? Поругаться? – возмутилась я. – Я не за тем год училась, чтобы просто отойти в сторону. Я полечу завтра, что бы ни происходило в мире и в моей жизни. Как минимум потому, что у меня есть контракт, по которому я обязана это сделать.

– Я просто хочу, чтобы ты вернулась живой… – с горячностью сказал он, и тихо добавил, – ко мне.

– Но теперь мне есть, зачем возвращаться, – я подалась вперед, чтобы он увидел правдивость моих слов. – Мне больше нет смысла искать семью. Понимаешь? Я прилечу, выполню задание и вернусь. Я не буду их выслеживать, не буду страдать, не буду искать возможность остаться. Понимаешь? Максим… – начала я, но он прервал мою речь поцелуем.

Кто ж знал, что его страх не относился к капсуле и его опасения оправдаются? Кто ж знал, что моя самоуверенность ударит меня под дых?

Несколько минут в капсуле мы с Олей нажимали кнопки, переключали тумблеры, дергали рычаги. В наушнике звучал командный голос Максима. Теперь ничто не выдавало его страха.

– В центре показатели нормальные. Как у вас, Восход?

Последний раз «Восход».

– Все в порядке.

– Объявляю старт через десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один.

– В добрый путь, – прозвучало в наушниках и я не сразу поняла, что это произнес Максим.

Мои щеки вспыхнули, сердце запаниковало. Я старалась смотреть только на показатели и приборную панель, чтобы не показать своего замешательства, но чувствовала Олин взгляд. В конце концов, я не выдержала и встретилась с ней глазами.

– Зачем он нарушил традицию? – встревожилась подруга.

Я широко улыбнулась, чтобы впервые солгать:

– Потому что я еще вчера обещала ему вернуться, – и засмеялась как можно более естественно.

Это помогло, и мышцы на лице Оли расслабились. Она с укором поглядывала в мою сторону, но в уголках губ мелькала ухмылка. В последний момент я схватила ее руку. Капсулу раскрутило, и мы исчезли из этого мира.

Радость от начала последней миссии переполняла меня. Немного рутины – и мне больше не придется никуда бежать от Максима. Но новый мир сразу встретил нас неудачами: при прилете мы столкнулись с другим аппаратом. Это было также неожиданно, как шторм на Уране. Капсулу серьезно тряхануло, что у нас слетели наушники и в тело вдавились ремни безопасности. Мы отделались испугом и синяками, а о состоянии борта нам еще предстояло узнать. Оказалось, что удара невозможно было избежать, потому что вторая капсула по траектории стояла ровно на том месте, где должны приземляться мы.

Скорей всего, это был тестовый полет. Возможно, даже без пилота.

– Удивительно, что за это время никто не обнаружил устройство и не попытался его изучить. Или просто не растащили на детали.

– А тебе не кажется, что это мы сломали датчик невидимости и поставили себя в опасное положение? Белоснежную капсулу на пустом поле заметить легко. Боюсь, что наша миссия только что вышла из-под контроля.

– Нет, об этом я не подумала. Но пока у нас есть снег – у нас есть время.

Первый осмотр подтвердил худшие опасения. Треснутая обшивка и вышедшие из строя системы – не все, но в том числе участвовавшие в жизнеобеспечении. К счастью, бортовой компьютер был надежно изолирован и работал на полную мощность.

После прохождения тонких материй миров и путешествия по лабиринтам пространственных тоннелей всегда нападал голод. Мы переглянулись с Олей и вернулись внутрь, чтобы обдумать свои действия во время перекуса.

– Интересно, а вода облучается при перемещении? – неожиданно спросила я, наливая чайник.

– Что? Вода? – не сразу уловила она. – Да, немного точно. Но нам от этого не намного хуже. Скорее, миры со своими частотами больше воздействуют, чем пару лишних молекул в воде.

Чайник был высокотехнологичным, но все равно шипел при нагревании.

– Хорошо бы справиться дня за три, иначе я не успею выполнить свою задачу. Но и тебе нельзя отвлекаться.

– Ну, не знаю. По мне так лучше провалить миссию, но вернуться и слетать еще раз.

– Представляю, как Максим поседеет, если мы опоздаем хоть на минуту.

– Ой, не напоминай! Как вспомню его серебряные виски после нашего первого старта, так сердце щемит.

Выбросив использованную упаковку из-под сухих пайков, мы занялись делом. Нам удалось быстро систематизировать нанесенный ущерб и составить план ремонта. Однако первым делом нужно было разобрать тестовую капсулу, чтобы перестать привлекать внимание.

Не сговариваясь, мы разошлись каждая по своим углам. Я подошла к двери аппарата – изнутри разбирать будет удобнее. Отпечаток моей руки не подойдет, значит, надо подбирать варианты. Простой код, вроде 0000 или 1111, вряд ли бы поставили, поэтому я нажала 1961 – первый полет человека в космос. Не подошел. Еще какое-то время я тыкала памятные космические даты, что смогла вспомнить, но дверь не открывалась. От мыслей меня отвлекла Оля, проходящая мимо с лопатой. На мой немой вопрос она ответила:

– Надо прикопать белые части.

Я кивнула, видя, что нет смысла спорить. Тени на лице подруги говорили о тяжелом эмоциональном состоянии. Возможно, физическая работа остудит ее голову. А мне предстояло отгадать код. Я задумалась, какое число могло встать впереди других. На ум пришла дата первого полета. В двадцатом году мы уже попали в проект, значит пробный полет был либо в двадцатом, либо девятнадцатом.

2020. Щелчок, и дверь приоткрылась. Я выдохнула с облегчением, схватила набор инструментов и вошла. Знакомый запах пластика встретил меня внутри. Было видно, что здесь давно никого не было: пыль и духота давили на легкие. Интерьер один в один повторял привычную обстановку. Значит, не зря изучала технические документы еще перед вылетом Вани и Леши, а затем еще перелопатила горы материалов после аварии.

Первым делом я достала все провода, чтобы не было сюрпризов. Не знаю, то ли хорошая зрительная память, то ли сильные эмоции в моменте помогли мне запомнить, но картинки вставали перед глазами, и я точно знала, где и как разбирать.

Оля появилась в отверстии, когда первая четвертинка внешней обшивки повалилась наземь. Казалось, она не просто копала, а боролась со снегом. Капли пота оставили дорожки на раскрасневшемся лице, но среди них затесались ручейки из глаз. Подруга вдруг улыбнулась.

– О, демонтаж полным ходом! У меня все готово.

– Оля, ты просто машина! – сказала я, когда увидела три глубоких ямы.

– Земля не сильно промерзла: возможно, недавно был плюс.

– Значит, нам повезло, что снег выпал к нашему появлению.

– Давай я тебе помогу аккуратно вытащить следующую панель, чтобы нам поставить ее на замену нашей.

Вдвоем мы справились быстро. И уже через пару часов целехонькая стеночка скрывала нас от враждебного мира. Оля пошла в душ прямо в костюме, пока я поставила разогреваться обед. Чайник опять зашипел, и под его мерный шум я включила режим-невидимку. Теперь, когда белоснежный корпус скрылся в толще сугробов, сердце немного успокоилось.

Отдохнув после обеда, я вышла на яркое солнце. Белизна ослепляла, будто мир стерся и его надо было создавать заново. Это чувство мне понравилось, даже показалось, что часть меня принадлежит этому миру. Морозный день вдохновлял на активные действия. Вдали виднелась окраина города и манила длинными аллеями и худенькими высотками.

По возвращении мы все время проводили в палатах медблока без возможности вдохнуть свежего воздуха и под наблюдением специалистов и техники. И только здесь я свободно гуляла по улицам, бродила между людей, живущих привычным укладом. Оля подошла и положила руку на плечо.

– Сегодня помоги мне, а завтра отпущу тебя.

– Самое сложное мы уже сделали, – констатировала я.

– Страшно представить, если бы панели были не взаимозаменяемые.

– Да уж. Но и встретить другую капсулу можно не в каждом мире. Теперь можем хвастаться, что видели первый аппарат, побывавший в параллельном мире. Кстати, надо будет собрать всю технику с борта – нельзя, чтобы ее кто-то нашел.

– Хе-хе! Главное, не повторить историю крушения аппарата. Интересно, что стало с пилотом? – спросила Оля и отпила из кружки.

Я вдруг посмотрела на нее с ужасом. Потом на сугробы. Помню, как впихивала кресло в груду пластика – пилот действительно был. Я вновь посмотрела на город, теперь он ухмылялся и пугающе поблескивал.

Стараясь более не думать о судьбе первопроходца, я принялась собирать куски компьютера, отброшенные в сторону при разборе старого аппарата. Черный ящик, материнская плата, носители софта, – все нужно было вернуть на базу для изучения собранных данных.

Пустоты капсулы идеально подошли для хранения остатков первого полета. Но сортировка заняла много времени – начинало смеркаться. В этом мире мы быстро уставали. Возможно, это лишь казалось, потому что раньше нам не приходилось выполнять ничего подобного в других мирах, в том числе в родном.

– Пора заканчивать. Если включим внешнюю подсветку, привлечем ненужное внимание.

Я согласилась и собрала инструменты в чемодан. Оля сложила документы и гаджеты, помогавшие в выявлении и ремонте поломок, и первая вошла в капсулу. Когда я закрывала дверцу, на улице совсем стемнело, и вдали был отчетливо виден одиночный фонарик. Что-то заставило меня несколько секунд понаблюдать за ним, и вскоре я поняла, что он направляется в нашу сторону.

– Оля! – позвала я, не отрываясь от огонька. – А что у нас из самозащиты есть?

– В смысле?! – я услышала звук брошенных гаджетов и быстрые шаги за спиной.

– Кто-то приближается, и я не знаю, чего от него ждать.

– Так. Давай не будем паниковать. Если предыдущая капсула стояла – и по виду уже давно – и никакой охраны вокруг нет, значит, либо ее до сих пор не заметили, либо она никому тут не сдалась, – она искала подтверждения в моих глазах.

– Допустим.

– Военные по одному не ходят, так что их отметаем. Полиция?

– Вряд ли. Если здесь их еще нет, то почему сейчас вдруг кто-то потащится через пустое поле.

– Тогда кто?

– Одиночка. Просто любопытный прохожий. Явно дальнозоркий, – пыталась пошутить я, но Оля пропустила шутку мимо ушей.

– Заметила, как медленно он идет?

– Ну…

– Как бы не оказался стариком на страже.

– А чем тебе старик не угодил?

– У нас во дворе был один такой, отставной. Как ты понимаешь, бывших офицеров не бывает. Вот он с биноклем целыми днями у своего окна на пятом этаже бдил. Стоит кому оступиться, он уже все знал. Даже участковый от него скрывался, а остальные по струнке ходили. Если такой тип пристанет, то уверена у него на быстром наборе и спецназ, и президент, и владыка мира.

– Ладно, с владыкой мы совладаем, сами, знаешь ли, не из робких. А вот с остальными нам вдвоем не справиться. Так что у нас из защиты?

– Защита есть только в твоем багаже. Перцовка и шокер.

– Тебе баллончик, а мне электричество. Если что, спрячем его под соседнюю капсулу.

– А это кстати, мысль.

Мы еще минут двадцать кусая локти ждали, как человек с фонариком наконец подойдет ближе. И то, что мы увидели, лишило нас дара речи.

– Кто здесь? – предупреждающе крикнула я в темноту.

– Свои, – ответил незнакомый мужской голос.

– Ну это мы еще посмо… – начала я, но так и не договорила.

Включенная Олей подсветка вырвала из темноты улыбающегося молодого человека. Он был в длинном пуховом пальто, и хотя на улице стоял сильный мороз, оно было расстегнуто. На его лице что-то блестело, и мы не сразу поняли, что это были слезы. Один взгляд на спецкостюм, и мы пригласили парня внутрь.

– Почему ты так медленно шел, Петр? – спросила Оля, от эмоций чуть не разливая кипяток по столу. – Мы места себе не находили.

– Ага, и пугали друг друга байками, – подмигнула я ей.

– Я сначала бежал. После работы переодел форму и припустил что есть мочи к полю. А потом осекся, не представляя, что сказать. Шел и подбирал слова, чтобы короче и понятнее объяснить. А в итоге только и смог додуматься, чтобы расстегнуть пуховик.

– Это, кстати, была отличная идея. Именно по форме я и догадалась. Ты тестировщик?

– Да. Мне говорили, что это, возможно, билет в один конец, но я так стремился стать первым, что никого не слушал. А когда понял, что обратно уже не полечу, вдруг вспомнил все предупреждения.

– Что случилось с капсулой? – поинтересовалась Ольга.

– Протечка в стартовом отсеке. У меня не осталось заряда, чтобы завести двигатель.

– А как ты выживал все это время? Ты же здесь сколько? Года полтора?

– Да, где-то так.

– Ты был совсем один?

– Как-то бегали мальчишки, думали, я бомж и таскаю металл, чтобы сдавать. Но один такой любопытный был. Глаза его горели. Пришел на следующий день даже помогал, задавал вопросы, изучал. Умный он, надеюсь, сложится у него жизнь, станет видным ученым.

– А как его звали?

– Марат.

– Ой, – отшатнулась я. – Везет мне на Маратов в последнее время.

– А потом мне повезло встретить добрую женщину. Она подумала, что я контуженный, военный, вспомнила, видимо, кого-то своего и приютила. Ни документов не спросила, ни денег. Просто приняла к себе и вопросов не задавала. Благодаря ей я быстро нашел работу и вскоре смог понемногу отплачивать ей за доброту. Починил мебель, даже небольшой ремонт квартиры помог сделать, косметический. Не думал, что такие люди еще существуют. Тем более, в этом мире.

– Что ты имеешь в виду? – зацепилась я.

– Тяжелая здесь атмосфера, иначе, чем у нас. Вы скоро это и сами поймете. Людей лучше максимально избегать…

У молодого человека развязался язык, будто в чай ему подлили коньяка. Он рассказывал истории, в которые не хотелось верить. Что люди чуть ли не рождаются злыми и мстительными. Здесь огромная конкуренция и напряжение ощущается в воздухе. Здесь все спорят по мелочам, драки разрешены законом. А психологов не считают за специалистов. Все детские травмы считаются слабостью, и за это гнобят еще больше.

В голове что-то зашуршало, будто какая-то подсказка пробежала, но я не успела ее уловить, она исчезла, и я поспешила сменить тему.

– Как ты о нас узнал?

– О! слушайте! Я чуть кружку не выронил! На стройке грелись чаем из термоса. Буквально по глоточку, и собирались продолжить. А тут вдруг вспышка, и белая капля выпала с неба. Я поверить не мог. Мужики решили, что военные опять что-то тестируют – это поле пустует именно из-за предыдущих экспериментов. А я сразу догадался, что это прислали пилотов. Я чуть не сбежал сразу, но подумал, вдруг вы не будете дружелюбными и не возьмете меня с собой, и доработал до конца смены.

– Ха-ха! Это ты предусмотрительно.

– Ты так сказала, будто не возьмете.

– Ну-у-у … – затянула Оля. – Мы с радостью, если сами полетим.

Мне впервые захотелось воспользоваться аптечкой, потому что молодой человек изменился в лице.

– В смысле?! – отчаяние вырвалось с дрожью в голосе.

– В смысле, что наши капсулы столкнулись, и требуется серьезный ремонт.

Он резко стал серьезным.

– Я помогу. Можно? Я много времени провел в капсуле за изучением документов. Пытался понять, можно ли вернуться самому.

Мы переглянулись.

– Не «можно» – нужно! У нас напряженное расписание, и надо обязательно вернуться в срок.

– Когда у вас по плану вылет?

– Через неделю.

– Рассказывайте, что нужно делать.

Он направил все внимание на Олю, и она немного растерялась.

– Давайте хотя бы чай допьем.

– Простите. Я почти два года ждал этого момента. Наверное, я действительно сильно напираю.

– Ничего. Я все расскажу, обещаю. Только почему-то кажется, что я сильно устала.

– Да, к этому состоянию нужно адаптироваться. Пару дней будет сильно чувствоваться, но возможно, и всю неделю.

– Это потому, что я женщина? – неожиданно даже для меня вспылила Оля.

– Нет, что вы! Тут невозможно сказать точно. Я валялся в капсуле, пока не закончились пайки. А меня ими загрузили по самый потолок. Но я смотрю на вас, и вижу, вы сильные, может похандрите пару дней и свыкнетесь.

– Простите, я не понимаю, почему это сорвалось с языка.

– Я привык. Здесь все так. Возможно, надышались воздуха и пошла реакция. Уверен, все дело в атмосфере.

– А это отличная идея! – вставила я. – Надо обязательно взять образец. Думаю, наши захотят разузнать побольше об этом мире.

– Аня, – обратилась ко мне подруга. – Будь там аккуратна. Что-то мне здесь уже не нравится.

– Я не смогу разделиться, поэтому решите, кому я нужнее: в ремонте или в защите.

– В ремонте, – одновременно ответили мы, но Оля виновато посмотрела на меня. Возможно, ее в тот момент охватило предчувствие, в котором она постеснялась признаться.

Оставшийся вечер мы провели у экрана со схемами в руках, объясняя пилоту, что именно с завтрашнего дня придется делать. Он первое время больше молчал и слушал, иногда улыбался. Нам с Олей было понятно, что он еле сдерживал свою радость наконец-то вернуться домой. И такая мелочь, как трещина в обшивке, не могла его остановить.

Я похлопала его по плечу, и он кивнул.

– Все будет хорошо.

– Теперь да, – и вновь блеснула слеза.

Шаг тринадцатый

Оля Левитан подъехала на машине на стоянку космодрома. Достав сумку, из которой торчали две толстые папки, она бодро направилась к проходной. Ее встретили улыбками, мужчины подскочили на своих местах и отдали честь. Путешественница между мирами засмущалась и движением руки посадила их обратно. Документы у нее все-таки спросили, но вместе с журналом посещений на подпись ей подложили несколько открыток, напечатанных в честь первых полетов в параллельные вселенные.

Проект рассекретили, когда все команды закончили первый круг. И их портреты, сделанные перед стартом, тут же вывесили на стену в холле главного здания. Так что всех пилотов знал в лицо каждый сотрудник космодрома. Оля не впервые возвращалась сюда после окончания миссий, но никак не могла привыкнуть к такому вниманию. Когда проходная осталась позади, девушка смело направилась в лабиринт коридоров.

Она знала, что Максим Соболев редко покидал стены собственного кабинета. Даже после окончания полетов он не переставал работать, ночевал в спальном корпусе, не выходя за пределы огороженной территории. Это никому не казалось странным, ведь Аня застряла в медблоке на карантине. И здесь возникал первый вопрос почему…

Оля остановилась у нужной двери, глубоко вдохнула и постучала. Не дождавшись ответа, заглянула внутрь и поздоровалась с работниками. Через стекло было видно, что Максим изучал какие-то отчеты и казался очень занятым.

– Не помешаю?

Максим поднял глаза и посмотрел на гостью.

– Оля! Нет, конечно, проходи. Воды, чай, кофе?

– Нет, спасибо.

– Ты просто так или по делу.

– Ты же знаешь, я всегда по делу, – упрекнула его Оля.

– Естественно. Выкладывай.

Девушка достала одну из папок и положила на стол. Он протянул руку, чтобы взять, но Оля придавила ее своей.

– Прежде чем ты откроешь, обещай мне, что Аня не пострадает.

Он вопросительно посмотрел на нее.

– Так серьезно?

Она кивнула.

Максим открыл папку. Десять прозрачных кармашков с распечатками внутри. Он вытащил первую пачку и стал перебирать. Это были заметки о катастрофах и жертвах. В каждой упоминалась фамилия Мироновых.

Он поднял голову и серьезно взглянул на Олю. Она показала знаком продолжать. Он просмотрел каждый лист, стараясь сдержать эмоции, но у него невольно вырывались шумные выдохи, цоканье или першение в горле. Девять кармашков были позади. А вот на последний много времени не потребовалось, ибо в нем лежал лишь маленький квадратный листочек с каким-то числом. Максим догадался, что это была частота последнего параллельного мира. Оля заметила, как ему было трудно оторвать глаза от цифр. Все еще смотря вниз, он спросил:

– Это ведь отчеты по полетам?

– Да.

– Почему десятый кармашек пустой?

Оля опустилась на первый попавшийся стул. Она вдруг заговорила быстро, будто держала в себе слишком долго и сейчас пыталась оправдаться:

– Я ничего не нашла. Никакой информации о погибших. Свидетельства о рождении, браке, рядовые анализы, снимки, – все то, что копится при жизни, – да. Но ни намека на смерть. Более того, абсолютный игнор местных СМИ о событии мирового масштаба. Будто у них и не было этого злосчастного вируса!

Максим слушал с серьезным видом.

– Еще один момент.

Она положила на стол листок с набором цифр.

– Это что?

– Это запланированные частоты для наших полетов.

Одного взгляда ему хватило, чтобы понять, на что нужно обратить внимание. Столбик номеров отличался только последними цифрами. Но последнее число было не похоже на остальные.

– А это?

– Куда мы в итоге попали, – констатировала Оля.

Максим всмотрелся, будто цифры прятали ответ.

– Хм… неужели кто-то вмешался? – задумчиво произнес он.

– Я тоже так подумала, – подтвердила его догадку девушка.

– Подозреваю, мы оба знаем кто, – он многозначительно посмотрел на нее.

Оля кивнула и спросила:

– Как ему удалось это подстроить?

– Так же как и другие эксцессы. Он специально послал вас в этот мир…

– Эхо-вселенная… Так ее назвал Петр.

– Думаешь, это его мир?

Это прозвучало так неожиданно, что Оля замерла, раскрыв рот. Она никогда не задумывалась об этом.

– Я ничего не понимаю, – сиплым голосом начала она. – Зачем ему забрасывать нас туда, ведь сам он тут.

– Хороший вопрос. У меня из головы не идет кое-что. Помнишь драку с Маратом?

– Конечно.

– Когда он наносил удар, его прикосновение было электрическим, будто у нас были разные заряды и они конфликтовали. Более того, следы оплавления на стене после его кулака, – он показал на стену, но вмятины были давно заделаны. – Аня видела, – он незаметно улыбнулся при воспоминаниях о ней. У Оли дрогнуло сердце. – А эта Аня… Помнишь, как я прорвался в медблок, пока персонал отвлекся?

– Ха-ха-ха! Это было эпично, – смеялась девушка.

– Я обнимал и целовал ее, – взгляд его мрачнел с каждым словом. – Прикосновение к ней вызывало такой же электрический разряд. Я сначала думал, что это лишь налет от путешествия, вроде как статика, и вскоре все уйдет. Но потом увидел чужого мне человека, и воспоминание всплыло так ярко, будто бомбой разорвалось…

Оля спряталась за ладонями и всхлипнула. Максим растерялся, но не стал ничего говорить. Когда пальцы схватились за полы юбки, Оля показала заплаканные глаза.

– Мы так торопились вернуться, это был последний полет, что я проигнорировала, что Аня вела себя странно…

– Оля! Ты не виновата! – возразил Максим.

– Нет, наверное. Но я могла заметить раньше. Исправить, пока можно. А теперь что делать?

– Во-первых, успокоиться.

Он откинулся на стуле. На его бледном лице промелькнула слабая улыбка и несоответствующее ситуации облегчение. Оля уставилась на него.

– Чему ты радуешься?

– Тому, что я не схожу с ума. Представь, я бросаю пост, бегу к ней, а она меня не узнает. Возвращаюсь – будто изучает меня. Но когда она отложила книгу, предпочтя ей разговор, я обо всем догадался. С тех пор я стал заходить реже.

– Блин, Соболев! Почему ты молчал?! Я неделю решалась идти к тебе или нет. Представь, через что мне пришлось пройти…

– Но ведь ты здесь, – сказал он и хитро улыбнулся, обретя союзника. – Больше всего меня смутил ее взгляд. Он такой легкий, игривый, я б даже сказал, поверхностный. – Он подумал о чем-то и хохотнул. – Мне кажется, Аня родилась с пронизывающим взглядом.

Оля наконец расслабилась и тоже улыбнулась.

– И умением читать мысли.

– И опять же, ее посадили в медблок на месяц. Почему? Разве организм уже не привык? У нее другой вес, другой рост, другой цвет волос. Но больше всего ее манера говорить. Я стал задавать вопросы себе, врачам…

Оля удивлялась его наблюдательности, а сама радовалась огоньку, искрящемуся в глазах, когда он говорил о подруге.

– И что они говорят?

– Взяли анализы. Но пока все в норме. Мне отчитываются каждый день. Я попросил, чтобы ее продержали там столько, сколько нужно. Медики так обрадовались, потому что у них появилась возможность провести какое-то исследование. Так что можно надеяться, что они накинут еще недельку-другую. А пока я подготовлюсь.

– У тебя есть план?

Максим посмотрел на нее почти с упреком.

– Поняла. Сказанула глупость.

– Для начала надо ее куда-то поселить. Я с ней жить не смогу.

– Точно, она же все продала. Поищу съемное.

– Не надо. Я уже сделал запрос на корпоративное жилье. У госструктур есть свои квартиры, которые они сдают ценным сотрудникам. Временно, конечно.

– Удачно. Ну, хорошо, отселим ее, а потом?

– А потом летим с тобой туда, – он ткнул пальцев в бумажку с цифрами, – и меняем эту Аню на мою.

– Нашу, – поправила девушка.

– Нашу. Вот тут у нас начинают возникать проблемы. Во-первых, капсула рассчитана на двоих, а нам надо на троих.

– Ты полетишь? – удивилась девушка.

– И в этом состоит еще одна проблема. У меня ни опыта, ни подготовки.

– Не думаю, что это худшее, что нужно будет организовать.

– О чем ты? – напрягся мужчина.

– Затащить эту Аню в капсулу.

– То же мне проблема, – сказал он и усмехнулся. – Это я уже придумал. Вернемся к главному.

– Поделишься соображениями?

– Позже.

Максим начал убирать все лишнее со стола, чтобы разместить чертежи, которые достал из-под стола. Оля ждала, когда он закончит. Не было смысла лезть в процесс, потому что за то короткое время, что она его знала, поняла, насколько они с Аней похожи. Когда они берутся за дело, всегда есть план и их не остановить.

– Смотри, – начал Макс, – я сделал первые наброски.

Оля бросила взгляд на чертежи и ахнула.

– Поразительно. Я как раз сидела думала, что разработка чертежей займет месяцы. А у тебя готовы основные решения проблемы. – Она подняла глаза. – Когда ты успел?

– Это мой проект для военных. Им мало двоих человек для миссии. Они планируют полномасштабное исследование во всех сферах жизни. Биологи, зоологи, химики и т.д. Еще во время учений, когда руководство проекта увидело серьезные результаты проделанной работы, военные попросили начать разработку шаттлов побольше. Изначально они хотели пять человек, но пока получили разрешение только на четыре: трое ученых гражданских и один военный. Я начал работу три месяца назад… – он опустил глаза.

– Когда Аня подписала новый контракт… – подхватила Ольга.

– Да. Я должен был чем-то себя занять и взял самое трудное, что мне позволило мое положение. Иначе я бы постоянно думал, как вы там.

Оля кивнула, Виталик рассказывал о том же. Ноющее чувство ответственности в ситуации, в которой ты не только не имеешь контроля, но и коммуникации, чтобы быть в курсе. Эта неизвестность – черная дыра возможного развития событий съедали изнутри.

– Ты сейчас ведь ничем не занята?

– Нет. Дома, отдыхаем… с Виталиком.

– О! Не знал, что вы вместе. Поздравляю.

– Спасибо, для меня это тоже немного неожиданно. А почему ты спросил про занятость?

– Мне бы очень пригодилась твоя помощь. Хочешь присоединиться к разработкам?

– Конечно! Ты еще спрашиваешь!

– Так, мы посадим тебя на чертежи и оформим допуск к капсуле. Военные должны тебя пропустить.

Оля кивнула. Это было отличное начало, даже лучше, чем она ожидала. Шестеренки закрутились.

– Сейчас конец месяца. Приступишь с первого числа. Чертежи пока дать не могу, сама понимаешь.

– Конечно, – Оля собралась уходить, но вдруг решила спросить. – Ты сам как?

Максим поднял глаза, и сердце ее дрогнуло. Может, она и не владела мастерски чтением лиц, но она прекрасно поняла этот тяжелый взгляд. Второй раз в жизни он терял самое дорогое. После первого раза он с трудом встал на ноги, и только благодаря упорному труду и, конечно, Ане. Оля не знала, что держит его сейчас от полного распада. Она встала и положила ему руку на плечо.

– Ты в любой момент можешь позвонить или приехать. Мы и твои друзья.

– Спасибо, Оль. Пока слишком много работы, так что нет времени скучать.

Оля кивнула.

– Слушай, остальным-то скажем? Уверена, они будут спрашивать, почему ты Аню избегаешь.

– Не все сразу. Давай по мере поступления.

– Конечно. Можно на выходных собрать народ, обсудить.

– Отличная идея.

Закрывая дверь, Оля подумала, что ей легче будет приглядывать за Максимом, если они будут работать рука об руку. Девушка села в новую машину и укатила со стоянки. Движения ее были уверенными и спокойными, будто она за рулем уже несколько лет, хотя Виталик сделал сюрприз всего неделю назад.

Виталик Бородин. Избалованный богатенький мальчик оказался мужчиной со шрамами и опытом. Аня, как всегда, первая рассмотрела под маской озорного гуляки раненную душу. К счастью, ее сердце было уже занято, и этот кладезь шуток достался Оле.

Сейчас она ехала к нему, сдерживалась, чтобы не нажать на газ сильнее, чтобы вновь оказаться рядом. Пусть ее натура не позволяет выставлять эмоции напоказ, но это совсем не значило, что она не хотела, чтобы Виталик пробовал на ней свои романтические уловки. Обычно это выглядело нелепо, но каждый знак внимания добавлял уверенности, что сквозь все невзгоды, она наконец нашла своего человека.

Оставив машину на подземной парковке, Оля поднялась на пятнадцатый этаж жилого комплекса. Здесь ее ждали просторы между пустых углов, которые предстояло обустроить по своему вкусу. Это была не ее квартира, ведь на зарплату официантки в большом городе она смогла позволить себе снимать лишь комнату не в самом лучшем районе, хотя стеснения не могли уменьшить радость от того, что она жила отдельно и в любимом городе. Но она чувствовала, что это ее место, и хотела создать уют.

Когда Виталик предложил съехаться, она боялась, как будет смотреться среди роскоши его хором. И была крайне удивлена, увидев совершенно голый лофт. Где-то в углу забилась двуспальная кованая кровать. А в районе кухне скромно ошивалось два стула и стол. Не было ни дивана для гостиной – и большого телевизора к нему, – ни шкафов с брендовой одеждой – они прятались в одной из коморок на втором этаже, на который вела винтовая лестница.

Пустое пространство было полем битвы между чрезмерными возможностями и скупыми желаниями. Виталик сопротивлялся обстоятельствам навязанной ему жизни и старался найти то, чем бы он на самом деле хотел заполнить жизнь, но пока не появилась Оля – так он ей сказал, – он не находил.

– Не нравится? – боязливо спросил Виталик, краснея, когда Оля застыла при входе. – Давай все переделаем… или купим что-то другое…

– Ты чего?! Просто я не привыкла к такому простору! – ее голос отразился от стен. – Ой, эхо какое. Вот это да!

Он смутился.

– Добро пожаловать в наш дом.

Эта фраза прозвучала тогда впервые и теперь встречала ее каждый раз.

– Как все прошло? – буднично спросил молодой человек, когда подруга вернулась с космодрома.

– Нормально. Аня была на процедурах, так что мне не разрешили ее повидать, соврала Оля. – Зато отдала отчет Максиму, немного пообщались.

– Мне следует ревновать? – отшутился Виталик.

Оля посмотрела на него с упреком.

– Ты прекрасно знаешь, с каким трудом они с Аней сблизились. Он смотрит на других вынужденно, хотя готов целые дни посвящать только ей одной.

– Я тоже готов отдавать тебе свои дни.

– Ты и так отдаешь, – хихикнула Оля. – Что у нас сегодня по плану?

– Проект второго этажа.

Они прошли вглубь комнаты, где был расстелен белый ворсистый ковер и раскиданы бумаги. Виталик придвинул журнальный столик с ноутбуком и повалился на пол.

– Пока тебя не было, я нашел пару интересных вариантов.

– Показывай!

Молодой человек с увлечением демонстрировал стильные решения дизайнеров. Он бегал по дому и рисовал руками в воздухе. В восторг Олю не привел ни один из вариантов, но она не могла оторваться от того, насколько сама идея совместного придумывания его вдохновила. Наконец, он выдохся и опустился рядом.

– Нет?

– Нет.

Виталик должен был расстроиться, но он улыбался и смотрел на любимую.

– А самому-то что-то из этого понравилось?

– Не особо. Но я надеялся, что ты усовершенствуешь, если взгляд зацепит что-то интересное.

– Знаешь, сначала идея казалась мне хорошей, но сейчас я понимаю, что мы ввязались в то, чего не понимаем.

– Неужели нас это остановит?

– Нет, но думаю, это затянется.

– А я никуда не тороплюсь.

Виталик подполз, приподнял носом рукав футболки и поцеловал нежную кожу, затем рывком добрался до шеи и наконец дотянулся до губ. Оля закрыла глаза от удовольствия, но вдруг резко повернулась, так что они едва столкнулись лбами, и предложила:

– А давай соберем народ!

– Без Ани? – удивился Виталик. – Осталась всего неделя. Дождемся уж.

– А может и две. Максим сказал, что это не определено.

– Ну, значит, две подождем. Куда торопиться – зима на дворе.

Оля не понимала, что заставляет ее врать, почему она не могла сказать то, что было известно ей с Максимом, поэтому выпалила, что первое пришло в голову:

– Так давай продумаем ей сюрприз, а заодно и встретимся.

– Тебе со мной совсем скучно?

– Дурак ты, – сказала Оля и поцеловала.

Выходные выдались теплыми. За городом все еще лежал снег, но солнце уже светило по-весеннему ярко. Капель пробивала корку льда и собиралась маленькими лужами, играя в лучах бриллиантами. Виталик энергично ходил по участку со снегоуборочной машиной, расчищая дорожки и вытаптывая лужайку рядом с мангалом.

Замаринованное мясо уже пряталось под крышками кастрюль из медицинской стали. Оля намывала овощи, фрукты и зелень. В стороне стояла разрубленная пополам картошка, нарезанное толстыми кусками сало и рулон фольги, – все это было приготовлено для запекания в углях. Миска с перцем, баклажанами, кабачками и грибами, смазанными оливковым маслом и специями, ждала своего часа на гриле.

Виталик зашел в дом. Сбросил шапку на тумбочку и взъерошил мокрые от работы волосы.

– Все, я устал, – сказал он, заваливаясь на кресло у камина.

Оля бросила снисходительный взгляд.

– Ну, конечно, устал. Сам весь снег убрал, трудяга.

Парень активно закивал, но тут же парировал:

– Но ты же устаешь, когда стираешь, – и пальцами взял последнее слово в кавычки.

– Туше! – улыбнулась Оля. – Как думаешь, Максим приедет?

– Один – вряд ли. Без Ани он неловко себя чувствует.

Оля прикусила губу, сдерживая в очередной раз порыв, чтобы рассказать ему все. Она до сих пор не поделилась с ним такой важной информацией, но внутренне чувствовала, что пока нельзя раскрывать секрет.

– Может съездить за ним? Пусть развеется, – предложила она.

Виталик вдруг стал серьезным. Оля чувствовала, как он испытующе на нее смотрит. Затянувшееся молчание напрягло ее нервы, поэтому когда руки любимого легли на плечи, а за этим сразу последовал поцелуй в шею, она вздрогнула.

– Ты ведь расскажешь мне все, когда сможешь, правда?

Оля повернулась к нему, и глаза ее наливались слезами. Как давно она хотела встретить человека, который бы понимал ее и доверял. Она кивнула. Виталик подскочил и приобнял.

– Хочешь съездить? – спросил он и почувствовал, как она кивает. – Хорошо, съезди. Тогда докупи тапок, на всех может не хватить.

Оля помыла руки, скинула фартук и взяла ключи от машины и документы. Накинув пальто, она оглянулась. Виталик уже включил видеоигру и с особым азартом жал на кнопки джойстика. Маска на его лице красноречиво говорила, что его задело такое поведение. И Оля пожалела, что сразу все не рассказала.

В ожидании Максима долго скучать в кабинете не пришлось. И это время она не сидела без дела. Пока он собирался – не в силах отказать личному такси, – она обратила внимание на разложенные на столе бумаги. Это оказались чертежи капсулы, и она углубилась в изучение. По привычке, она схватила карандаш и лист бумаги и стала делать заметки: записывать идеи и вопросы.

Оля заметила Макса, только когда он подошел вплотную и наклонился, чтобы почитать ее записи. Он спросил, что ее не устроило в перестройке отсека, но она вдруг осеклась и выпалила, что ответит в машине. Макс наигранно закатил глаза, и они направились к выходу, а Оля положила карандаш, но листок проскользнул в карман сумки.

По дороге они многое обсудили. Оля прекрасно справлялась с обеими задачами: вождение и объяснение. Начальник ощутил прилив радости, что специалист такого уровня будет работать с ним. На миг он представил, как они прилетят, и Аня будет рада их видеть.

Оля разглядела горькую усмешку.

– Мы правда ее вытащим, – сказала она, сжимая его руку. – Сегодня я всем расскажу, и они помогут. Вот увидишь, все будет хорошо.

На заднем дворе уже собирались первые гости. Оля заранее продумала момент ненужных расспросов и убедила всех не приставать к Максиму. По большей части его знали как начальника, главного координатора. Если он подходил, то только по делу. Но все менялось, когда с миссии возвращалась Аня. Взрослый мужчина вел себя как несмелый подросток, оставаясь за стеклом, пока сама Аня не покидала палату, нарушая все правила.

Оля слышала, что об этом говорили, видела, как на них смотрели. Максима уважали за то, что он наполнял Аню нежностью, заставлял улыбаться ее грустные глаза. Оля не сомневалась, что его тепло примут. Но все же позвала хозяина дачи, чтобы его шутки сняли напряжение.

Виталик, прежде чем перехватить гостя, подошел к Оле. Голодный взгляд впивался в черты лица. Страх, страсть и ожидание, – все было высказано в одном поцелуе. Так он пристыдил ее за долгое отсутствие, но сообщил, как сильно успел соскучиться.

Пока девушки накрывали на стол, мужчины готовили мясо и овощи. Разговоры сами себе клеились, переходя в жаркие споры и громкий смех. За столом в какой-то момент стало тихо, пока рты были забиты едой, и Оля воспользовалась паузой:

– Ребят, нам с Максимом нужно кое-что вам сказать, – она остановилась, чтобы все успели дожевать и никто не поперхнулся от ожидающей их новости.

– Я так и знал, – разбил тишину Виталик.

Оля испугалась, что он будет злиться, что его не посвятили. Но когда она повернулась к нему, он улыбался. Он был рад, что правда прозвучит скоро и он перестанет мучиться.

– Мы уже решали с вами сложные задачи и стоим друг за друга горой. Личная мотивация – это наше преимущество…

Максим кивнул и перебил:

– Давай я сам расскажу.

– Что происходит? – сощурив глаза, спросил Андрей Красин. Он не любил секреты, особенно те, что держались от него.

– В последнем вылете произошла подмена. С задания вернулась другая Аня – Аня той вселенной.

Шок парализовал всех сидящих за столом, они замерли в той позе, в которой услышали новость.

– Я слишком поздно заметила, что Аня ведет себя странно, – оправдывалась Оля. – Мы так торопились домой, что ее поведение я скидывала на нетерпение вернуться. Но неделя в карантине открыла мне глаза. Я общалась с совершенно незнакомым мне человеком. Более того, этот человек плохо понимал, кто я, где находится и когда начнется замечательная жизнь, которую ей обещали. К счастью, через неделю меня отпустили, а она выходит…

– Через пару недель, не раньше, – подсказал Максим.

– У нас уже в разработке план по спасению, но он требует времени. Поэтому мы все должны помочь Максу избежать несуразности в отношениях с параллельной Аней. Давайте встречаться с ней, ходить гулять, ходить по магазинам или что она там любит.

– Но тебе все равно придется с ней спать, – вставил Виталик, тыкая в него указательным пальцем.

– Ты у меня такой деликатный, что мне ударить тебя хочется, – проговорила Оля.

Виталик показал, что закрывает рот на молнию. За столом повисла тишина.

– По поводу чертежей я тоже привлеку вас. Надо максимально быстро закончить с разработками, чтобы перейти к тестированиям и закончить театр с отношениями.

– Подождите, – вдруг спросил Андрей. – Но зачем вообще сохранять с чужой Аней отношения, если она так не нравится.

– Потому что ее надо заманить в капсулу, чтобы доставить обратно, – подсказал Максим.

– И?

– Чтобы она сама согласилась проделать весь этот путь, не привлекая внимания охраны и других работников космодрома, я скажу, что у меня сюрприз в капсуле. Она подумает, что я сделаю ей предложение, и хотя бы из любопытства пойдет.

– А-а-а. Ну, вроде неплохая идея, – улыбнулся Андрей.

– Отличная идея, – одобрила Наташа Войнич.

Вилки застучали по посуде, бокалы зазвенели, некоторое время все молчали, случившееся приняли близко к сердцу. К чаю шумные разговоры вернулись, и они уже были только о предстоящей работе.

В какой-то момент вечера Оле с Наташей пришлось оставить мужскую компанию, чтобы те поговорили наедине, а заодно и убрать хаос, который творился на столе. Загрузив посудомоечную машинку и освободив кухонных стол, Оля позвала Наташу и, посмотрев на дверь в комнату, вытащила из кармана телефон. Она быстро нашла в галерее, что искала, и дала подруге. Наташа взяла в руки гаджет и начала рассматривать фотографии с чертежами. Она не стала ничего спрашивать, а сразу углубилась в изучение.

– А сколько мест надо?

– Максим говорил, военные пока не определились. Помнишь разделение по цветам?

– Ну.

– Оказывается, у каждого цвета свое предназначение. Зеленый был у всех – значит, неопытные. Коричневый был для геологов, темно-зеленый для ботаников, красный – биологи и т.д.

– А наш фиолетовый что значил?

– Космос. Космические пилоты.

– А-а-а, логично.

– Так что у них целая ватага специалистов, которых они хотят послать. Пока говорят о четырех пилотах, но могут увеличить до пяти.

– Пять это много, – мгновенно отреагировала. – Придется много чего переделывать. Или даже ставить в два ряда. Причем несимметрично.

– Вот и я об этом. Видишь, – показала она на карту, – тут лучше не добавлять еще железа, иначе появится крен. Но я пока не могу представить, что еще здесь можно придумать, – поделилась Ольга.

– Вижу. Но это решается намного проще. Я перепишу программу под эти данные. Потом скинешь показатели.

– Я так и знала, что ты поможешь.

Наташа вдруг озабоченно посмотрела в глаза.

– Максим сказал, мы и так будем работать над чертежами. Ты не торопишься?

Оля молча поднялась и отвернулась от собеседницы. Наташа подумала, что подруга оцепенела, но та достала бокал и налила вина из холодильника.

– И мне тоже, а то вся эта ситуация не откладывается в голове. А на столе, как назло, ни капли алкоголя, – усмехнулась Наташа.

– Максим не пьет. Совсем. По той же причине, что и Аня. Поэтому мы просили ничего не покупать.

– А-а… настолько все плохо было. М-да, дела. А ты-то чего?

– Я чего?! Я привезла не ту Аню! Я бы, наверное, уже с боем пробралась на космодром и угнала капсулу, если бы Виталик знал об этом раньше.

– С ума сошла винить себя в этом? Ты хочешь сказать, что Аня встретила себя тамошнюю, подговорила ее поменяться местами, бросила всех нас, а виновата ты?

– В таком ракурсе, конечно, моя вина уже не так видна, но все же…

– Никаких «все же». Ты просто скучаешь. А теперь и мы все.

– Да уж, ввязали вас в авантюру.

– Зато опять вместе. Я боялась, мы распадемся на кластеры и отдалимся.

Девушки чокнулись бокалами и выпили.

– И вправду, что было бы, если бы она просто вернулась…

– Так. А как развлекать самозванку? – быстро переключилась Наташа. – Если это не наша Аня, я вообще не понимаю, как к ней подойти. Она хотя бы умная?

– Не глупая, во всяком случае. Я пыталась разузнать еще в медблоке, чем она займется, но она тихорилась, старалась ничего не рассказывать особо.

– Сообразительная. Молчание – золото. Ладно, прорвемся. Каждый задаст по вопросу при встрече, и посмотрим реакцию. Может, она наконец раскрепостится и откроется.

Оля закивала, осознавая, что заданьице будет посложнее полета в космос. Услышав скрип двери, девушки поспешно допили вино и сделали вид, что и так уже собирались в гостиную. Андрей, который зашел на кухню случайно, перепутав с коридором, даже не заметил хитрые взгляды подруг.

Когда все вернулись к столу, Виталик предложил:

– А почему бы нам не поиграть в игру?

– О боже! Давайте обойдемся без пошлости, – хлопнув милого по плечу, сказала Ольга.

– Не-не-не. Это очень даже приличная игра.

– А я люблю игры, – подхватила Наташа. – Какие правила?

– Все просто: надо продолжить фразу «Я никогда не…».

Наступила тишина, и каждый задумался.

Оля, как всегда, вступила первой:

– Я никогда не была на море.

Все ребята посмотрели на нее – кто с удивлением, кто с пониманием. Она пожала плечами.

– Я родилась слишком далеко от моря.

– Это вопрос отмашки – только скажи, и я увезу тебя, куда захочешь, – бахвальствовал Виталик.

Оля не успела отреагировать, как заговорил Дима Тихомиров:

– Я никогда не верил в командную работу.

– Да ладно тебе! Видимо, тебе требуется еще, – подхватил Виталик. Он чувствовал себя расслабленно. – И Макс уже все организовал!

За столом послышались смешки.

Уверенным, почти гордым звучал голос Ромы Громов:

– Я никогда не делал татуировку.

Оля шикнула на Виталика, чтобы он перестал комментировать каждую фразу.

Ваня Ежевский начал медленно, будто не знал, как закончит фразу:

– Я… никогда… не… делал… ничего столь важного, достойного, – он поднял глаза на Максима. Тот кивнул, поняв что-то между строк.

Алексей Кораблев грустно хмыкнул:

– Я никогда не любил такие игры.

– Фу, какой ты! – фыркнула Наташа.

Он встал из-за стола и подошел к камину подбросить пару дровишек. За столом повисло напряжение.

Андрей: «Меня никогда не воспринимали всерьез».

– Надо, чтобы начиналось с «Я», – тут же влез Виталик, но получил локтем от Оли и ретировался.

– Я никогда не чувствовал себя более уверенным, – исправился Андрей, и сидящий рядом Ваня потрепал его черные отросшие кудри.

Никита Греф прокашлялся и глубоко вдохнул:

– Я никогда не общался со столькими людьми сразу.

– Потому что ты все время в гаджетах сидишь, ботан! – заливался Виталик.

Когда общий смех стих, Наташа, теребя салфетку в руках, произнесла:

– Я никогда не верила в отношения. – Андрей робко положил ей руку на плечо, она прижалась к ней щекой и закрыла глаза от удовольствия. Он поцеловал ее в лоб, и многие отвернулись от смущения, будто увидели что-то слишком интимное. – Просто родители развелись, а потом развелись почти все родители одноклассников, а потом уже и сами одноклассники начали разводиться. И тут я перестала надеяться.

– Ну, а сам что скажешь? – обратилась Оля к Виталику, чтобы отвлечь от парочки.

– Я никогда не был так влюблен, – картинно продекламировал он, вставая на одно колено.

– Фу-у-у! Откуда такая ваниль? Боже, аж во рту приторно стало, – смеялся Леша, присоединившийся к столу.

Максим напряженно улыбался, а потом негромко произнес:

– Я никогда больше не хочу жить один.

Повисла пауза, и все вспомнили, почему они собрались в этот вечер.

– Как-то грустно получилось, – заключил Виталик. – Тост! За нашу дружбу! Это лучшее, что со мной случилось.

В конце застолья, когда многие собирались уходить, Макс заговорил:

– Ребят, я благодарен вам, особенно Ольге, которая организовала все это, – девушка улыбнулась сквозь зубы, сдерживаясь, чтобы не влепить Виталику очередную затрещину за его комментарий в ухо о том, что дача, вообще-то его. – За то, что вы помогаете. Честно признаюсь, я думал, все самому придется. Ведь вы – друзья Ани, и я не смел вас просить о помощи. Поэтому мне тем более важно, что вы для нас делаете. Я никогда не чувствовал такой поддержки. Спасибо вам, ребят.

– Если бы не знал, что ты не пьешь, подумал бы, что ты наклюкался, – захихикал Виталик. – Пойдем, друг, ты сегодня остаешься у нас.

Машины разъехались, автоматическое освещение погасло, и в окне проступило звездное небо. За занавеской ярко светила луна, и россыпь холодных огоньков с упреком смотрели на одинокого мужчину. Показав комнату, Виталик уже направился к выходу, когда услышал еле различимое бормотание друга.

– Как же без нее пусто…

Виталик прикрыл дверь и облокотился на стену.

– Хочешь, поговорим, – это не было сарказмом, он серьезно беспокоился.

– Мне не хватает ее пронзительного взгляда, звука ее голоса, вкуса ее губ, щекотания ее волос…

– Она тоже скучает, – попытался он утешить друга.

– Уверен? – горечь отдавалась в каждом звуке.

– Конечно!

– Тогда почему она осталась?

Виталик очень хотел приободрить друга, но слова не шли. Ведь он весь вечер задавал себе тот же вопрос. Он видел, что их отношения крепки, и может даже немного копировал их поведение. Поэтому для него было большим ударом услышать, что человек, которого он тоже ждал из карантина, не та, за кого себя выдает. Он не показал вида – ему пришлось вспомнить, как надевать маску, чтобы не выдать, как внутри разбивается вера в людей.

Дело было не в том, что он потерял друга – хотя Аня стала тем, кто полюбил его настоящего, – а в том, что в его голове сложилось, что они будут вместе растить детей, ходить на дни рождения друг к другу, ездить на дачу, в отпуск. И вдруг все это рассыпалось на глазах. Он понимал, что у Ани были веские причины, но где-то глубоко в душе это ощущалось как предательство.

Улыбаться сквозь зубы было сложно, но злость заставляла серое вещество работать лучше. В тот момент он понял, что полетит, чтобы посмотреть в ее глаза и лично спросить, почему она бросила их.

– Зачиталась? – неожиданно произнес Виталик.

– Долго придумывал?

– Как видишь.

– Сдаешь позиции.

– Без Ани шутки не кажутся такими смешными.

– Значит, ты меня понимаешь.

Виталик кивнул и, сдерживая грусть, быстро вышел из комнаты, чтобы скорее спрятаться в объятьях Оли. Максим выключил свет и подошел к окну. Мокрый снег забарабанил по стеклу, видимость упала так, что дальше метра было не рассмотреть ни тени.

– Аня, где же ты?

За завтраком Максим был серьезен и молчалив. Он часто избегал прямых взглядов на друзей.

– Нужно аккуратно разузнать, какова обстановка в мире ЛжеАни, – неожиданно произнес он.

– Так вот о чем ты думаешь, – вступила Ольга. – Ты мыслями уже с ней?

– К сожалению, у меня в отличие от вас нет выбора.

– У тебя есть еще две недели.

– А информации нет.

Оля задумалась, и решение пришло само собой.

– Спроси Петра Первого!

– Тестового пилота?

– Да! Он жил там полтора года – он многое знает о местной атмосфере. Мы ужасались, когда он делился. Ты же все равно ходишь в медблок, загляни к нему.

– Это отличная идея! Я так и сделаю.

– А нащет Ани фсе прошто, – жуя проговорил Виталик. Но после строгого взгляда Оли быстро проглотил. – Скажи правду: ты ничего не знаешь о ее прошлом – пусть сама расскажет.

– Действительно просто. Попробую.

Максим встал. Ему не хотелось уходить, и он стоял на месте, стараясь найти хоть одну причину остаться. Он постучал по столу указательным пальцем, показывая, что все причины исчерпаны, и двинулся к выходу.

– Ты можешь остаться просто так, – подсказала Оля.

Уже в дверях он обернулся с благодарной улыбкой.

– Знаю. Но я уже вызвал такси.

Ольга с Виталиком рассмеялись от души.

– Увидимся на работе, – сказал он, смотря на Олю.

Она довольно кивнула.

– Так, ребят. Я вообще-то здесь.

Теперь пришла пора смеяться Максиму.

– Не тебе меня ревновать.

Виталик пристыженно улыбнулся.

– Знаю.

Просигналил автомобиль, и все одновременно посмотрели в окно.

– Это за мной. Спасибо еще раз, я впервые почувствовал себя как дома. Не то чтобы я хорошо спал, но я точно отдохнул.

Оля не сдержалась, подошла и обняла его.

– Мы вернем ее. Мы сделаем все, что в наших силах.

Максим приоткрыл губы, чтобы что-то сказать, но передумал и плотно сжал их в улыбке.

Всю обратную дорогу он вспоминал прошедший день. Буквально за несколько часов малознакомые люди стали для него лучшими друзьями. Он чувствовал, почему именно они стали финалистами проекта, почему именно они оказались бок о бок с Аней. Для преодоления препятствий мало потенциала и желания, мало приложить все усилия, надо жертвовать всем остальным и сплачиваться.

В эволюции основной движущей силой является сотрудничество. Выигрывает не тот, кто быстрее, выше, сильнее, а тот, кто умеет договариваться, объединяться вокруг общих результатов. Своим взаимодействием по пути к единой цели люди порождают огромную силу, за счет которой происходит скачок развития. Поэтому Аня преодолела свои возможности и превзошла собственный потенциал.

А те, кто шел в одиночку пали. И Марат тоже – даже от мысли о нем Максим машинально сжал кулаки – остался не у дел в последний момент.

Только лучшие догадались, что надо идти вместе. И теперь они взяли в компанию и Макса, а значит, возвращение Ани – это лишь дело времени. И никто не собьет их с намеченного пути.

Такси подъехало к дому. С виду он казался заброшенным: сайдинг давно не мыли, и на нем были видны дорожки из-под струек тающего снега, скаты крыш давно не чистили, и сливы были забиты черными полугнилыми прошлогодними листьями. Газон тоже давно не стригли, но к счастью, он все еще прятался под наметенными за зиму сугробами.

Выбитое окно в пристройке сразу привлекло внимание. Туда залетело много уличного мусора и снега. Мужчина нашарил в кармане ключи и стал пробираться по нечищеной дорожке к дому. Больше года дом пустовал, и за оставшиеся часы до ночи Максиму предстояло его оживить. Можно было и дальше спать на работе, но ситуация с Аней требовала личного пространства.

Дверь распахнулась, и в нос ударил знакомый запах прошлого уюта, смешанный с сыростью деревянных перекрытий и застарелой пылью. Он надеялся, что теперь, когда в его сердце жила Аня, дом не будет жесток к нему как раньше, но ему все еще слышались отзвуки голосов в эхе собственных шагов. Лишь мысль о том, что это временное пристанище, пока они не выберут новое совместное жилье, не давала раскиснуть.

Соседские дети вышли на прогулку, их звонкие голоса разлетелись по округе. И тут он вспомнил слова Ани о том, как сложно отпустить детей. Он добрался до гостиной, где несколько лет нянчил двух девчонок. Он даже успел научиться делать прически на длинных темных шелковых волосах, помогал выбирать платья в садик и много раз играл в прятки и проигрывал, не находя младшую за занавеской.

Сердце сжалось, и Максим осел на диван. Он боялся закрыть глаза и увидеть их лица, но в голове слишком шумело, чтобы он смог сосредоточиться на чем-то одном. Воспоминания роем атаковали, голова не выдержала напора и заболела. Он прилег, парализованный этой волной, и не двигался, пока не почувствовал, как леденеют конечности.

В доме действительно было холодно и следовало скорее его протопить. Но все по порядку. Чтобы в доме стало тепло, нужно включить газовый котел. Но чтобы согрелись батареи, по ним должна течь вода. Последовательность действий выстроилась в мыслях и спасла хозяина от сумасшествия.

Максим спустился в подвал, дверь в который пряталась в коридоре перед кухней, нашел нужный вентиль и повернул его. Он ожидал услышать журчание, но в ответ все также была тишина.

– Черт! Замерзло. Придется отогревать.

В этом месте труба была чугунной – такой ее отводили от главного канала. А по дому разветвление уже шло по пластиковым шлангам. Если бы вода замерзла там, пришлось бы трудно. А для нынешней ситуации под лестницей была приготовлена паяльная лампа. Как только огонь опалил металл, послышался треск, и уже через пару минут вода полным напором понеслась по дому. Оставалось только надеяться, что во время заполнения не будет воздушных пробок.

Следующим шагом стало электричество. Щиток с выключателями висел в коридоре. В темноте пространства в самом углу он был почти незаметен. Когда все рычажки оказались наверху, вздрогнул холодильник, и на маленьком экране стали медленно меняться цифры.

Максим вернулся к ванной комнате. Здесь в углублении стены располагался двухконтурный газовый котел, отвечавший за обогрев и теплую воду. Аппарат был дорогой, хорошего качества, поэтому в розетку он был включен через стабилизатор напряжения. Максим сначала нажал кнопку стабилизатора. Пока тот отсчитывал пять секунд и выводил напряжение 220V, Максим повернул вентиль газа, чтобы наполнились нужные трубки и отсеки. Теперь можно было включать и сам котел.

Выставив температуру, Максим включил воду в раковине и подождал, когда пройдет ржавая. Под теплой струей замерзшие руки начали зудеть от приливающей крови и наконец согрелись. Мужчина подумал о душе, но в доме все еще было слишком холодно. Поэтому следовало продолжать процедуру реанимирования брошенного дома. Проходя мимо кухни, он услышал, как возмущался пустой холодильник, и подумал, что как только расправиться с окном, нужно будет заказать еды. К счастью, сейчас он был сыт завтраком от Оли, которая заставила его плотно перекусить перед дорогой.

В пристройке на аккуратных полочках было все, что могло понадобиться: перчатки, гвозди, молоток. Не хватало только фанеры, чтобы перекрыть вход холодному воздуху. Он поискал в подвале и действительно нашел кусок нужного размера. Всего несколько минут, и щели как не бывало, так же как и дневного света, но это была лишь временная мера.

Батареям понадобится несколько часов, чтобы хорошенько протопить дом, и нужно было себя чем-нибудь занять. Схватив лопату тут же, в углу, Максим вытолкал ей из коридора мусор и пошел чистить дорожки. Он справился за час, и основные проходы были готовы. Он устал и взмок. Теперь о душе он уже мечтал и был готов лезть, даже если ванная еще не прогрелась.

В доме действительно было морозно, однако теплые полы ускоряли процесс. Максим сбегал в спальню, пошарил в комоде, собрав комплект чистой одежды – вакуумная упаковка сохранила ее за эти долгие месяцы, – и скинув с себя мокрые вещи, встал под горячий душ. Вода смывала все. Смыла уверенность и мнимое спокойствие. Ему вспомнилась учеба и дни, когда он видел Аню каждый день. Он вспомнил, как в первый же день она почти свалилась на него. Ей повезло, что он в этот момент решил посмотреть наверх, много ли ступенек осталось. Ведь в те месяцы он редко поднимал взгляд. Видеть чужие лица, особенно улыбки – было нестерпимо больно.

Но в глазах Ани он прочел понимание. Это его ужаснуло – он знал, какую боль она испытала, – и оттолкнуло. Страшно было смотреть в свое отражение, и он решил не заводить с ней разговоров. При этой мысли он улыбнулся – теперь было странно вспоминать жизнь без нее. Они жили напротив, им было не избежать друг друга. Но как и остальные, он чурался ее при встрече. Однако чем дольше он смешивался с толпой, тем сильнее его притягивало к ней. Тишина рядом с ней манила. И однажды он решился. Как оказалось, не зря.

А потом ему пришлось уйти, не сказав ни слова. Он видел, как замерзло ее сердце, как последние всплески чувства застыли острыми кристаллами, а взгляд принес норд-ост. Палин просил не распространяться, и Максим послушался, хотя был уверен, что не случилось бы ничего плохого, если бы он признался Ане и избавил ее от новых страданий.

Когда он увидел девушку вновь, пронзительный взгляд стал тяжелее, и Максим догадался, что стал этому причиной. В тот день она сопротивлялась его напору именно потому, что ледники обиды таяли медленно, по капле высвобождая былую нежность. И лишь огонь ненависти к Марату разжег остатки страсти. Удивительно, что она вообще простила Максима.

А вдруг не простила? Вдруг именно этот его поступок повлиял на ее решение остаться? Она увидела надежного и проверенного годами мужа и не захотела возвращаться к человеку, однажды предавшего ее.

Максим задумался. Он не представлял, как Аня вылезала из этого состояния. Кто был с ней, чтобы подать руку и помочь встать вновь? Она рассказывала, что Виталик был рядом, он защищал и прикрывал своим телом ее честь.

И тут он вспомнил Марата Гватуа. Злодей с благородной фамилией. Кулаки вновь сжались до белых костяшек. Максим знал только то, что тот имел зуб на Аню и хотел разрушить ее жизнь, сделав больно ее друзьям. Но он не понимал его мотивов. Максим никогда по-настоящему не задумывался, что заставляло Марата желать плохого всему окружению Ани. Что она такого могла сделать, чтобы заслужить такие нападки? Неужели в ее светлой душе, какой Максим ее видел, было темное пятно?

Нет, нельзя было сомневаться. Сомнения не вернут Аню, не вернут ему часть его, затерянную в параллельном мире. Капли сильно, но нежно ударили по губам, напомнив их поцелуй. В голове всплыл запах ее волос и кожи. Он сполз по скользкой стенке душевой кабины и из глаз незаметно потекли слезы. Аня второй раз доводила его до слез…

Выйдя из ванной, он почувствовал непобедимую усталость и решил прилечь. Из последних сил достал постельное белье из вакуумных пакетов, где влага их не достала и они остались свежими. Через силу запихнул подушку в наволочку, а одеяло – в пододеяльник. Простынь легла криво, но Максим не стал ее поправлять и уснул прямо так.

Шаг назад 02

– Ладно, давай по плану, – говорила Оля, раскладывая гаджеты для сбора информации.

– Ага, – мечтательно ответила я.

Оля приостановила деятельность и посмотрела на меня.

– Давай сначала миссия, а потом отдых?

– Да хорошо, хорошо.

– Только без самодеятельности. Не сходи с пути.

Я ничего не ответила и вновь покинула капсулу. Ей легко говорить, чтобы я следовала плану, когда она работает с машинами, но я-то встречаю живых людей. А человеческий фактор не предсказуем. Это не раз подчеркивал в своих рассказах Петр.

Солнце скрылось за небольшое облако, и я сняла очки, чтобы разглядеть природу. Складывалось впечатление, что на моих глазах была дымка. Только что я видела в капсуле ярко-красный чемоданчик, разноцветные кнопки, а здесь даже при дневном освещении на фон будто наложили эффект для притупления красок, как в артхаусном кино.

Предчувствие чего-то плохого витало в воздухе. Дурные мысли, как бы я их не отгоняла, и как только выгоняла одни, тут же посещали другие. Я решила вливаться в поток людей постепенно, и когда закончилось поле, перешедшее в окаймляющую его аллейку, примостилась на ближайшей скамейке.

День, видимо, не удавался не у меня одной. Повсюду ругались люди. Они нервничали в разговорах по телефону, отчитывали детей, толкали прохожих и искали повод зацепиться злобным взглядом и скрипнуть зубами. Я надвинула на лоб меховую кепку и одела очки, чтобы не выдавать, куда смотрю. Наушники были лишь прикрытием, если я случайно говорила что-то вслух, удивляясь местным событиям. Они всегда были со мной, чтобы выиграть несколько спасительных секунд и продумать план действий, пока притворяюсь, что не слышала, как ко мне обращаются. И хотя мне за девять миссий они не пригодились ни разу, они все равно торчали из ушей.

Петр рассказал, где искать нужные магазины в этой части города, но меня неуклонно тянуло на рынок. Сопротивление в этом мире давалось с трудом, но я сумела повернуться и пойти в нужную сторону. Косые и пренебрежительные взгляды сопровождали каждый мой шаг. Район снова оказался элитным, и моя простая спортивная одежда выделялась среди дорогих костюмов, выглядывающих из-под кожаных курток, и вечерних платьев, спрятавшихся под шубами. Гуляли здесь обязательно с маленькими сумочками и маленькими собачками.

Увидев книжный, я влетела в него, чтобы спрятаться от других. Громко звякнул колокольчик двери, и из глубины магазина неохотно показалась девушка. Скорей всего, она была местной – дочерью какого-нибудь бизнесмена, бредившего мыслью, чтобы дочка начала с низов, как он, – потому что в отличие от меня не боялась одеваться как неформалка. Фиолетовые длинные пряди, черные губы и сильно накрашенные глаза кричали о желании выделиться из толпы.

Однако как только она увидела меня, ее скучающее выражение лица сменилось на любопытство.

– Вам помочь?

– Я пока осмотрюсь. Ищу подарок другу.

– Лучший подарок – это книга? Понимаю.

Я действительно стала оглядываться вокруг и вчитываться в названия лежащих на стендах книг. Промелькнули несколько томов, что мы читали во время учебы. Пальцы потянулись к ярким обложкам, чтобы вспомнить те безмятежные времена. Но вместо ностальгии на меня нахлынули воспоминания о Марате. Я отдернула руку и прошла дальше. Выбрала несколько книг из старых и новых тиражей и встала в очередь, образовавшуюся, пока я бродила между стеллажей.

На кассе неожиданно скрутило живот. От боли на лбу проступил пот, поэтому я вновь надвинула пониже кепку и заторопилась на выход. Нужно было срочно найти туалет, но как только я вышла из магазина, боль прошла, будто ее и не было. В ближайшем переулке получилось отдышаться и вытереть лоб.

Эта вселенная подкидывала все больше неприятных сюрпризов. Я была уверена, что произошло что-то важное, но совсем не было времени раздумывать, что именно. Книги полетели в рюкзак, но прежде чем я продолжила путь, ко мне подошла девушка. Ее совет пришелся кстати, и я поспешила им воспользоваться. Затем надо было собрать образцы тканей. На привычном месте, где в других мирах располагался торговый центр, здесь возвышался парк развлечений.

Узкое высокое здание, походившее формой на початок кукурузы, уходило ввысь этажей на двадцать. Оно светилось манящими вывесками, и даже я потратила драгоценные минуты, чтобы все их прочитать. Так давно я не выбиралась за одеждой. В прошлой жизни большой семье постоянно требовалась то одежда, то обувь. В интернет-магазинах сложно было угадать с размером, и нам не лень было выбираться лично.

Бросив последний взгляд на здание, я поняла, что рынок был подсказкой интуиции, а не идеей, навязанной парами это странной реальности, и тихо ругнулась. К счастью, здесь рядом был главный архив при Большой библиотеке, так что я заглянула и туда. Улов оказался удачным, и немного успокоившись и настроившись на дальнейший шаг, я последовала к следующему пункту назначения.

Быстрыми шагами мне удалось пересечь площадь, часть которой занимала парковка. Лавировать среди машин было легко, вновь чувствовался потерянный ранее контроль над ситуацией. Вдруг из-за газели вынырнула женщина, и на ее лице мгновенно застыла настороженность. Я бы проигнорировала прохожую, но ее черты показались мне знакомыми. Мне понадобились долгие секунды, чтобы узнать в них себя – на меня смотрела параллельная я. Мир будто застыл вместе с нами, и никто не собирался отводить взгляд.

Думая, что мы больше не встретимся, я в лоб спросила про мужа и детей. Просто чтобы знать, чтобы верить, что у какой-то из нас в бесконечных вселенных все хорошо.

– Ма-а-ам, почему ты не подошла к школе? Мы устали ждать и пошли тебя искать.

Каким-то чудом я заставила себя юркнуть за машину – надо было перевести дух. Кепка оказалась в руках, и волосы растрепались на холодном ветру. Вновь крутило живот, но меньше, чем в прошлый раз. А потом промелькнула мысль, что воздействие на организм производит именно наша встреча. Чем дальше я уходила, тем быстрее отпускало.

Однако вздох облегчения, вырвавшийся из меня сразу после избавления, сменился резким тонусом всех мышц. Было трудно дышать. Я чувствовала, как немеют ноги, оперлась на ближайший автомобиль и сползла на заснеженный асфальт. Сердце колотилось так сильно, что отдавалось колоколом в голове. Я больше не могла думать, только чувствовать. Шум в голове все усиливался, но даже сквозь него можно было расслышать два мальчишечьих, еще не сломанных взрослением голоса.

Тима. Бум. Даня. Бум.

Смутно помню мгновения, пока приходила в себя. Когда ладони открыли лицо, глаза стали постепенно различать обстановку. Видимо, я слишком сильно сжала пальцы, потому что на руках лежали пряди волос, а ногти оставили глубокие следы в коже, из которых теперь сочилась кровь. Все еще дрожащими и непослушными руками я пыталась достать из кармана наушник. Именно он вернул меня к жизни, потому что вибрация вызывала зуд.

Когда загорелась лампочка коммуникации, на меня обрушился шквал Олиного крика.

– Аня, что с тобой? Где ты? Ты сможешь вернуться? Аня! У меня все показатели зашкаливают!

– Не кричи, – еле выговорила я, утирая пот со лба. – Нормально все.

– Нормально?! Ты называешь это нормально? А ну быстро на базу!

– Постараюсь, – ответила я, улыбаясь сквозь усталость.

– Ты же дойдешь сама? – в ее голосе прозвучала тревога.

– Конечно, – через силу бодро ответила я, но вряд ли напарница купилась на это.

– Не против, я с тобой поговорю, пока ты идешь? – отчаянно попросила она.

– Кто ж тебя остановит, – подметила я, поддалась на левый бок, чтобы опереться на руки и помочь себе встать. – А что Петя уже ушел, что тебе поговорить не с кем?

– Нет, он тут. И я в любой момент могу его послать тебя встретить. Только скажи, где ты.

– У кого приступ был: у меня или у тебя? Просто определи по джипиэс.

– Твой сигнал нестабилен. Спутники не наши, я никак не могу настроить точнее.

Вставать было тяжело. Это потребовало много сил, но надо отдать должное Оле, она сдержанно молчала, слушая кряхтение и отдышку.

– Горизонт чист? – вдруг спросила она.

Я усмехнулась и посмотрела на небо. Серые водяные пары надменно плыли по выцветшей синеве, не обращая внимания на мелкие фигурки, бегающие далеко внизу. Хотелось их спокойствия и непоколебимости.

– Нет, облака плывут.

– Тебе мозги заморозило? Аня, прошу, приди в себя!

– Ты уже шуток не понимаешь?

– Аня, у тебя была паническая атака в параллельной вселенной. Мне не до шут… – она ахнула и замолчала.

Наконец, до нее дошло. Минуту она собиралась с мыслями, пока я делала первые шаги в обратном направлении.

– Жду, – бросила она и отключилась.

До капсулы я дошла в тишине. Легкий морозец и свежий воздух немного отрезвили голову. Но в аллее, когда пришлось притвориться, что занимаюсь бегом, несколько раз переводила дыхание, потому что чувствовалась общая усталость после приступа.

Оля встретила меня с крепким чаем и сразу уложила спать. Она не задала ни единого вопроса. Она догадалась, что это не имело смысла. А главное, в суете вокруг меня, она пыталась скрыть красные глаза. Интересно, от чего она плакала: от того, что ей было жалко меня, или того, что думает, что понимает мою боль?

На улице стемнело, так что Оля с Петром уединились ближе к панели управления и что-то тихо обсуждали, иногда спорили. Но чаще звучал только женский голос. Пилот еще восстанавливал свои знания, поэтому слушал внимательно, при этом вставляя важные замечания и задавая правильные вопросы.

В это время за шторой я боялась спать. Удар был слишком внезапным и сильным, так что стены запертых воспоминаний могли треснуть, и ночью меня ожидали красочные сны о былых семейных временах. Хорошо, если это будет что-то хорошее. А ведь я уже давненько не видала кошмаров…

Видимо, я слишком громко вздыхала или ворочалась, потому что проводив парня, подруга подошла ко мне и, постучав по стенке рядом, заглянула.

– Я добавила тебе две таблетки снотворного в чай, но вижу, не помогает, – прошептала она.

– Не-а, – усмехнулась я ее находчивости.

– Ручку твою нашла, дать?

Совсем забыла, что взяла с собой ручку. Ту самую, что участвовала в процессе психологической проработки на сессиях с Вишустиным. Вадим одним взглядом мог успокоить мои нервы. А в финале проекта отдал мне заработанный трофей, который должен был спасать меня как раз в таких ситуациях. Но я вспомнила о ней слишком поздно.

– Не, думаю, ручка тут не поможет.

– Я могу обнять, хотя понимаю, что мне далеко до Максима.

Было очевидно, что она специально упомянула Максима, чтобы отвлечь мои мысли. Но это не сработало. Не сразу.

– Будь воля Максима, он бы уже нажал кнопку возврата, – пыталась шутить я.

– Точно, – Оля грустно улыбнулась.

– А есть такая возможность? – мне стало любопытно.

– В инструкции ничего такого не видела.

– Инструкция? У нас реально есть инструкция к капсуле?! – это казалось таким смешным, что я разошлась не на шутку. – Мне нужно срочно ее почитать! Нет, ну я понимаю, когда неопытному Петру вручили мануал, но мы!

Оля шуршала у себя, и я не сразу поняла, что она тоже смеется, потому что подушка заглушала звуки. Хватая ртом воздух, она пыталась остановиться, начиная что-то говорить, но не в силах закончить. Наконец, смех ослабел, и она с растянутыми губами произнесла:

– Это точно надо читать на ночь – усыпляет мгновенно.

После смеха было трудно уснуть, но Оля добилась своего – я вспомнила учебу. Эти первые неосторожные шаги в мир живых, а после встречи с Виталиком – все кубарем. Друзья, экзамены, победы, сплочение, любовь. Да, любовь. Максим обнимал меня всего несколько раз, но я до сих пор могла представить тепло и силу его рук. Сейчас больше, чем когда-либо хотелось оказаться рядом и спрятаться за его широкими плечами, нырнуть в его глаза и погрузиться в мир заботы.

Оля неслышно подобралась к моей кровати, и прежде чем уснула, я почувствовала, как она держит мою руку.

Я проснулась, когда Петр уже возился с проводами, а Оля стояла над ним, подсказывая, где искать проблему. Нажатая кнопка подняла шумоизоляционную шторку над моей кроватью, и пилоты как по команде обернулись в мою сторону.

– Доброе утро!

– Доброе. Я пропустила подъем?

– Мы дали тебе выспаться.

– Мы? А Виталик уже должен ревновать?

Не знаю, зачем это вырвалось, но остановить это было невозможно. Я старалась не поднимать взгляда и прошла в туалет. Когда я вернулась, Оля даже не посмотрела в мою сторону. Строгость и практичность быстро вернули в реальность и ввели в тонус. Оставив вчера в прошлом, я взяла приготовленную тарелку со скромным, но питательным завтраком.

– Первый, тебе не пора на работу? – спросила я, откусывая злаковый батончик. За те пару дней, что мы общались, уже успели дать ему очевидное прозвище – Петр Первый. И были уверены, что по возвращении этот шедевр приживется. Ведь в действительности именно Петр был первым в параллельном мире.

– Я взял неделю за свой счет по семейным обстоятельствам.

– Чем объяснил? – полюбопытствовала Оля.

– Хозяйке квартиры плохо, а родственников у нее нет.

– Главное, что поверили, – заключила я и направилась к выходу.

– Ты уже? – удивилась подруга.

– Ага. Ты сама говорила, задание прежде всего. Вы справитесь вдвоем.

Думаю, она уже тогда знала, что потеряла меня, просто была зла за непрошеный комментарий и ничего не сказала. И мне хотелось опровергнуть ее подозрения, но я уже летела в город. Не ради миссии.

Справившись с запланированными пунктами, я ринулась к площади, где сходились центр развлечений, библиотека и школа. С парковки хорошо просматривался вход, и глаза безотрывно искали знакомые фигуры. Шестой урок уже закончился, и ученики потихоньку расходились по домам.

От нервов закрутило живот. Я автоматически помотала головой в поисках аптеки, хотя все нужные медикаменты носила с собой в рюкзаке, но наткнулась на неодобрительный взгляд.

– Опять ты?! – возмутилась местная Аня.

Она сделала шаг навстречу, и живот обдало новым спазмом. Ее уверенные движения в мою сторону не предвещали ничего хорошего, но она вдруг остановилась, будто замерзла от порыва ледяного ветра. Внезапное осознание нашего сходства пошатнуло ее настрой, и она поднесла руки к лицу, чтобы ощутить реальность собственного существования.

– Кто… Кто ты? Почему ты так похожа на меня?

Я решила рассказать правду: ей все равно никто не поверит.

– Я из параллельного мира. Мы исследуем другие измерения.

– Но почему ты здесь? Какие у тебя дела на парковке?

– Школа. Я хочу увидеть детей, – обронила, не сводя взгляда с мощной двери.

– В вашем мире нет детей? – искренне удивилась она.

– Да нет же! Наших мальчишек! Даню и Тимура.

– Не смей приближаться к моим детям! – почти зарычала она.

– Я не собиралась. Можно я просто посмотрю издалека?

Та Аня оторопела. Я повернулась к ней и заглянула поглубже: ее глаза не выражали ничего. Немного поверхностного беспокойства и капелька раздражения. Она просто нашла причину что-то почувствовать. Стало грустно от того, что дети живут с такой мной. Может, и дети такие же безразличные к жизни?

– В моем мире у меня никого не осталось. Я просто хотела увидеть их еще раз. Я столько сделала, чтобы оказаться в мире, где они живы и, надеюсь, счастливы. Мне это очень нужно.

– Л-ладно, смотри. Но постарайся держаться в стороне. Не хочу придумывать объяснение нашему сходству.

– Спасибо. Мне этого достаточно.

Я сделала шаг в сторону и перевела взгляд на вход. В этот момент мальчишки вышли из школы. Тима держал портфель брата, чтобы тот поправил куртку, и только потом застегнул свою. Шапки оказались на голове лишь в то мгновение, когда они заметили маму. Надо сказать, что она была ярко одета, поэтому выделялась среди черно-серой массы людей и машин. Бордовое пальто с пыльно-серым мехом в узкополой меховой шляпе.

Не помню, чтобы меня когда-нибудь привлекал такой образ, но не могла не признать, насколько эффектно он смотрелся. Мы отличались во всем, кроме цвета глаз и строения фигуры. Она выпрямила волосы, сделала мелирование, – все то, что мне не нравилось на своей голове, но ей удивительно шло. Ее аура строгости и стиля была сильна, так что проходящие мимо мужчины всегда оборачивались. Я сама с трудом отрывалась от нее, чтобы вновь и вновь следить за сыновьями.

Старший пошел в Сережу. Тимур взял квадрат его лица и голубые глаза. Хотя волосы были такими же темными в отца, они с возрастом приобретали небольшую волну, давая мне надежду, что появятся кудри. А Даня отобрал мои черты, но они смотрелись мужественно и немного упрямо.

И, конечно же, он споткнулся. Это было так ожидаемо, что я улыбнулась. Наверное, ему было больно, особенно когда ранец добавил по затылку после приземления, но я просто соскучилась по его творческой и абсолютно невнимательной натуре. Мне импонировали его порывы и неумение в спешке к цели разглядеть мелкие препятствия. Этот опыт пришел ко мне только с годами, и я старалась передать его сыну, чтобы он набил меньше шишек в юности.

Тимур помог встать младшему, так как они оказались на обледенелом участке асфальта, а подошедшая к ним мать начала отчитывать Даню и остервенело смахивать остатки снега на зимнем костюме. Но вдруг, видимо, вспомнив о стороннем наблюдателе, обняла обруганного сына и даже взяла его за руку. Я накинула капюшон, чтобы скрыть свое недовольство разыгрывавшимся спектаклем и отошла за газель, стоявшую параллельно семейной машины.

Они подошли ближе, и я расслышала – а может, она специально сказала это громко, – что завтра они пойдут в парк. Это, естественно, меняло и мои планы. У меня оставалось три дня, и надо было выжать из них по максимуму.

Парк казался заброшенным по сравнению с тем, что я помнила в своем мире. Кроны, обсыпанные снегом, создавали впечатление девственного леса. Дорожками пользовались редко, так что их никто не чистил. Редким посетителям приходилось самим протаптывать себе путь. И старые следы сейчас снова были присыпаны свежим снегом. Движение затруднялось неровностью узкой тропинки, а с обеих сторон была проложена лыжня – единственное, что подтверждало человеческую активность в этих диких местах.

Я проходила скамейку, за которой висел примеченный мной скворечник, уже раз третий, оставив надежду на долгожданную встречу, но вдали послышались голоса, и вскоре мимо меня пробежали две детские тени. Через минуту живот закрутило, и я ожидала увидеть за углом параллельную себя.

– Давно ждешь? – по-свойски спросила она.

– Спасибо, что пришли.

– Не знала, услышала ли ты.

– Сложно было не услышать, как мальчишки радовались.

– Да, они любят гулять. Хорошо, что мы все-таки решились на второго.

Воспоминания о двух комочках накрыли неожиданно. Момент осознания, что они уже не умещаются на руках, и ноги свисают далеко вниз, а ведь когда-то их крошечные тела помещались на предплечье. Перед глазами встали их беззубые улыбки и пухлые щечки, передернуло от бессонных ночей и недовольных криков. Вновь волной поднялась радость от первых слов, неуверенных шагов.

Впереди раздался смех. Высокие голоса, такие родные, ворвались в душу, одним мощным ударом разбивая некогда выставленный блок. Теплом по телу растеклись воспоминания о семейном уюте, игровых вечерах, нескучных ужинах. Все, что, казалось, осталось за чертой времени, сейчас само плыло ко мне в руки. Я могла дотянуться до этой жизни. То, что привело меня сюда, было лишь страшным сном, потому что жизнь, которую я думала, что потеряла, сейчас отпускала свежие побеги.

Наблюдая, как дети прыгают по сугробам, исчезают в белом покрове и выныривают черными фигурками с красными щеками, я приняла решение никуда отсюда не уезжать. Было просто забыть месяцы слез, пропитанные сладким вином, боль от впивающихся предметов в тело, оставлявших синяки и шрамы. Новых знакомых и год учебы вытеснила чужая, но упоительная реальность. Даже образ Максима отошел на задний план.

Я наконец была там, где должна была, там, куда стремилась, там, где хотела обрести покой. И в вакууме собственных эмоций чувствовала, как сердце успокоило свой хаотичный бег. Оно забилось ровно, но легче и немного веселее отмеряло новый ритм. Даже боль в животе прошла, ее затмило захватившее тело ликование.

– Братья лучшие друзья – это редкость. Ты молодец, что такими их воспитала, – пустила я ей стрелу лести. И попала в цель, потому что румянец удовлетворения появился на подмерзших щеках.

– Мы с Сережей готовились. У него неудачные отношения с сестрой, поэтому воспитывал – и меня учил – на основе собственного опыта.

– А еще это очень удобно, когда они существуют автономно. Можно быть уверенным в том, что они первые поддержат друг друга… и на свободное время, да? – я хитро улыбнулась.

– Точно, – подхватила она, попавшись на мою удочку. – Иногда так устаешь к вечеру, но вместо уроков и работы аниматором можно просто отдохнуть.

Интуитивно я чувствовала, что надо надавить на больную тему.

– Мамой быть нелегко. И одновременно женой.

– И плюс работать. Знаешь, я иногда скучаю по декрету. Не надо было никуда торопиться, ты контролировал скорость жизни по своему настроению. Никаких будильников, кроме голодных мальчишек, – рассмеялась она. – А теперь надо быть суперженщиной, чтобы успеть все. Мальчишки всегда остаются мальчишками, поэтому помощи от них особо нет. А вот требований – хоть отбавляй.

– И в отпуск одну никто не отпустит… – по капле добавляла я масла в огонь.

– Всего бы недельку – а лучше месяц… – мечтательно проговорила она. – Кажется, я забыла, что такое свобода. С самого утра приходится думать за всех о питании. Кто что любит на завтрак, кто что любит на обед, и как подсунуть тарелку овощей и немного фруктов. Постирать, погладить. Боже! Как же я не люблю гладить! Трое мужчин в доме, и всем надо отпарить штаны, пиджаки и рубашки. Я уже решила, что с двенадцати лет введу правило, чтобы мальчики учились ухаживать за одеждой, иначе я просто сойду с ума, – она шумно выдохнула и сделала паузу, чтобы успокоиться. – Все праздники на мне, подарки на мне. Распланировать, распределить, подготовить. Я так устала!

Она зарылась лицом в руки, а по моим губам пробежалась улыбка. Было приятно вспомнить хлопоты по дому. Конечно, иногда и я злилась, что домашние дела не заканчиваются. Но радость от семейных вечеров перечеркивали любую усталость. За отдыхом я обращалась к подругам – то, как они умели смехом выместить проблемы, было бесценно. Дача родителей мужа, которые не позволяли мне подходить к плите и баловали внуков, тоже помогала перезагрузиться, даже если мы не выбирались никуда в отпуск.

– Знаешь, я забыла, когда принимала ванну, в тишине, с бокалом вина и тихой музыкой, как делала раньше. Раз в месяц полчаса – я не так много прошу! Но теперь я так устаю, что боюсь уснуть в воде. Забыла, как до работы прогуливалась пешком и все успевала. Теперь без машины никак: футбол, хоккей, шахматы, научный кружок, робототехника. Не представляю, как все это осилить пешком… Да и вообще осилить. Хочется потом просто лечь и уснуть, но нет: ужин и уроки сами себя не сделают, – она вдруг посмотрела украдкой на меня, но сразу отвела глаза. – То, что случилось в твоем мире, ужасно, но разве оно не развязало тебе руки? – в ее голосе боролись надежда и отчаяние.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы решить, ответить ли честно о том, что свобода потеряла свою привлекательность, или продолжить заманивать ее в ловушку. И я не соврала:

– Это многое изменило. Больше никакой суеты под праздники, суток у плиты, чтобы всех прокормить, споров, что лучше посадить помидоры или цветочки, неконтролируемого шума или постоянных жалоб друг на друга. Тишина.

Я хотела продолжить, рассказать о том, как хотелось заполнить эту пустоту, услышать в чужих разговорах голоса родных, выучить все сорта помидоров и цветов, чтобы поддержать беседу с родителями, и жить в шуме-гаме круглосуточно. Но она мечтательно выдохнула и заговорила:

– Вижу по глазам, как тебе больно. Но сижу слушаю, и все больше хочу хоть ненадолго поменяться с тобой местами. Это звучит глупо и жестоко, понимаю, но ты так сладко говоришь о тишине, что я бы хотела заглянуть в твою жизнь.

«Скажи ей! – кричал внутренний голос. – Скажи, как искала повод жить, стоя на балконе двадцать пятого этажа. Как держала нож над венами – и с тех пор не могла подойти к кухне, чтобы не соблазниться вновь. Как смешала все таблетки в доме и приняла, но горсть не прошла дальше горла, вырвавшись обратно. Сколько соболезнований выслушала, сколько психологов посетила, сколько разных методик попробовала, но все было тщетно до того, как узнала о проекте. Скажи, как мечтала не проснуться, но каждый раз открывала глаза, хотя только после того, как нащупывала бутылку. Скажи!..»

– А ведь это возможно, – проглотив крик, сказала я вслух.

Невозможно было скрыть улыбку. Ведь план, родившийся еще до подписания контракта, уже не казался таким нереальным. Меня опьяняла мысль, что я смогу не просто остаться, но и заменить себя в этом мире так, что никто и не заметит. О деталях задумываться не хотелось. Но я уже видела себя обнимающей детей, целующей мужа. Мы что-то едим, что-то смотрим, куда-то идем, но во всех фантазиях мы смеемся. И этот смех отзывался электрическим током по всему телу. Мое место. Это мое законное место. И она сама отдает мне его.

Шаг четырнадцатый

Компания друзей стояла за воротами. Их было видно по охапке цветов и связке шаров, что они принесли с собой. Максим знал, это лишь красивая упаковка его плана. Но веселье, которое он наблюдал из окна здания, было настоящим. В мыслях промелькнули образы недавней встречи на даче, и на лице поселилась улыбка.

– До свидания! – проговорил мужской голос, и Максим понял, что обращаются к нему. Он обернулся и протянул руку.

– Петр! Для меня была честь познакомиться с вами.

– Ой, ну что вы. Это все Аня с Олей. Я просто рядом стоял.

– И все-таки хотел поблагодарить вас за их возвращение. И, конечно, за помощь в понимании той вселенной. Ваши рассказы оказались очень ценными. Надеюсь, она не сильно вас потрепала.

– Раз отпускают, значит, жить буду.

Пилот посмотрел по сторонам, будто собирался добавить еще что-то, но в последний момент передумал.

– Не буду вас задерживать, – догадался Максим. – Думаю, ваша семья достаточно долго вас ждала.

Пилот зарделся, и его щеки налились удовольствием, а глаза наполнились слезами. Он поджал губы и несколько раз кивнул. Не в силах выразить чувства словами, мужчина устремился к выходу. Максим вернулся к окну и вскоре увидел, как радостно встретила Петра Оля. После уже с шариком и цветами пилот проследовал к недалеко стоящей пожилой паре. Родители. Мама, не сдержавшись, расцеловала сына и прижала к себе. По тому, как сотрясалось ее тело, было понятно, что она плакала. Они все плакали. Сердце пропустило удар при воспоминании о собственных родителях.

Но тут его отвлекли последние наставления медика Анне. Он передал ей бокс с таблетками и лист с рекомендациями. Она была в красном спортивном костюме, в том, что выдали в институте. В том, в котором он столкнулся с ней после долгой разлуки. Сейчас, когда она стояла к нему боком, она была так похожа на настоящую, что Максим еле сдерживался, чтобы не рвануть навстречу.

Мысль, что он проникнется к подмене нежностью, что тело потянет к женскому теплу, что душа рядом с ней успокоится и перестанет искать, парализовала ужасом его движения. Но страх отпустил, как только он увидел ее взгляд. Нет, это чужие глаза, чужая Аня. Походка, осанка, ужимки, – все было другим. Она даже на сестру-близняшку не была похожа, а просто гостьей из параллельного мира, которую ему выпало сопровождать.

Из медблока Анна выходила неуверенными шагами, осторожно всматриваясь в толпу незнакомых людей. Сотрудники пришли проводить последнего пилота, задержавшегося на космодроме. Она улыбалась поздравлениям, пожеланиям здоровья, благодарила кивком, но глаза бегали по лицам, не останавливаясь ни на ком, пока она не наткнулась на Максима. Он выставил букет роз, зазывая ее к себе. Однако подойдя к нему, она отодвинула цветы и прильнула к груди.

– Забери меня домой.

Максим обнял ее так, как обнял бы свою Аню. Наверное, она скажет ему то же самое, когда он приедет за ней.

– Конечно.

Она наконец обратила внимание на цветы.

– Розы. Такие яркие и пахучие. Не стоило, но спасибо.

Коридоры утопали в аплодисментах. Не было равнодушных работников: они восхваляли усердие и трудолюбие, которые проявила Аня на пути, твердость решений и непоколебимость характера. Она была звездой космодрома. Первой в параллельном мире, сильной женщиной с нелегкой судьбой. Все восхищение было направлено только на нее, хотя она не заслуживала ни секунды их внимания. Максим поймал себя на мысли, что придирается ко всему. Даже к спортивному костюму, который на ней он совсем не сидел, и цвет ей не шел, особенно к ее мелированию. Максим не знал, заметили ли это другие – женщины ведь любят подмечать такие детали. Но сейчас они ей в рот смотрели, будто завороженные.

– Так удивительно вели себя эти люди, – проговорила девушка слащавым голосом, от которого у Максима стало приторно во рту.

– Они сделали все, чтобы послать тебя в параллельный мир.

– Да! Я об этом и говорю! Это я должна их благодарить, а не принимать от них столько похвалы.

Максиму понравилось такое отношение, и он решил, что возможно, все будет не так плохо, как он представлял. Он хозяйски накинул ей руку на плечо.

– И все же ты решилась пройти сквозь материю миров. Это им недоступно. Они боготворят тебя за твою смелость.

За воротами нарастал шум. Друзья приветствовали девушку. Она прикрыла ладонями лицо в знак смущения, а потом схватила Максима за руку и крепко стиснула. Максим понял намек, ведь она впервые в жизни видела своих друзей. Надо было внедрять общение потихоньку.

– Так. Ну, чего все сразу накинулись. Давайте по машинам и поехали. Успеете наговориться, – Максим говорил с несвойственной ему небрежностью. Если бы люди напротив не знали, что сейчас происходило на самом деле, это могло бы их обидеть. – Только минуту – я уточню, куда поедем.

Он отвел в сторону Анну и почувствовал, как у него краснеют уши.

– Я не решусь предложить тебе переехать сразу ко мне… Хотя очень хочется… Но я понимаю, что тебе требуется время… Я знаю, что ты продала квартиру, поэтому организовал корпоративное жилье. Там скромно, но жить можно… Что скажешь?

– Я пять минут на свободе, а ты столько уже сделал для меня, – Анна сжала его пальцы. – Ты успел хорошо меня узнать. Я действительно хотела бы побыть одна.

Рука Виталика легла на плечо Максима, и тот улыбаясь шепнул: «Хорошо держишься. Первый шаг – самый сложный». Максим хотел что-то ответить, но Виталик уже пошел обниматься к Анне.

– Вы слышали: по машинам! – скомандовал он, и легким движением подтолкнул Аню вперед. Проходя мимо, он подмигнул Максиму и галантно повел девушку в свой автомобиль.

– Почему меня не Максим везет? – испугавшись, спросила Аня, когда машина начала движение.

– Потому, что мы скучали больше, – ответил Виталик и широко улыбнулся. Он сел на пассажирское сиденье.

– Ну, как ты? Нормально? – спросила Ольга, чтобы сменить тему. – Мы так переживали, когда нам сообщили, что тебя оставят еще на три недели. Что не понравилось врачам?

– Плохие анализы крови. Говорят, я что-то подхватила, но иммунитет справлялся, поэтому нужно было время.

– Ужас, – приторно проговорила Оля. – И это просто издевательство, ведь вы с Максом не были вместе уже – сколько? – месяцев шесть. Он так ждал твоего возвращения. Эти лишние недели дались ему нелегко.

Это была абсолютная правда, подумала Оля. Кому же будет легко осознать, что любимый человек подсунул тебе какую-то дешевую копию? На светофоре Оля обернулась. Анна обнимала охапки цветов, рассматривала и нюхала цветы. Заметив любопытство, она улыбнулась и сказала:

– Я уже и забыла, как пахнут настоящие цветы.

– О, да! Я тоже первым делом купила себе букетик по дороге домой. Запах жизни.

– Так приятно. Даже не знаю, как вас благодарить. Вы такие классные – самые лучшие друзья!

– Не могли же мы тебя бросить. О чем ты? Мы через столько прошли вместе, – Оля потянулась и сжала руку лжеподруги. «Максим был прав, – подумала Оля, – прикосновение было наэлектризовано».

Максим ехал следом. Ему ничего не оставалось, как довериться товарищам, улыбаться и усердно работать, чтобы все закончилось как можно скорее. Первое время, когда догадался о подмене, он рвал и метал. С ненавистью засыпал и просыпался, пальцы несознательно сжимались в кулаки. Аня обещала вернуться, но в конце концов выбрала другую жизнь. Когда утихли первые порывы злости, пришла боль. Зудящая рана еще не собиралась становиться новым шрамом. Что же могло настолько зацепить Аню, что она поменялась местами с другой?

Он наблюдал за чужим человеком, чтобы узнать больше о скрытых мотивах любимой. Может, она специально послала другую себя? Была ли его Аня такая же до потери семьи? Насколько она отличалась от себя сегодняшней? Могла ли Аня быть такой легкой и беспечной, как эта? Максим резко вырулил и обогнал впередиидущую машину. Мельком он зацепил взглядом Анну, и вдруг пришло понимание. Конечно, не была, и ничем не отличалась, просто жила и была счастливой женой и замечательной матерью. А потом забралась так далеко и увидела в параллельном мире ту себя, которой могла стать. И хотя та Анна встретила того же парня, и родились их же дети, она стала совершенно безалаберной матерью и паршивой женой. Жену она могла бы простить, но такую мать ее дети не заслужили.

Максим взглянул на навигатор. Последний поворот, и они прибудут к месту назначения. Перед тем как выйти, он достал из кармана небольшую фотографию его Ани, которую вытащил из личного дела. Фотография сохранилась с того дня, как они встретились первый раз. Ее сделали при оформлении документов на участие в эксперименте. Аня получилась немного уставшей, не до конца восстановившейся после винного марафона, но полной решимости. Он поцеловал кадр и положил в кармашек поближе к сердцу.

Розы скрыли выходившую из машины девушку. Сердце наивно забилось в надежде, что из-за них он увидит знакомый пронзительный взгляд, но его вновь встретила беспечная улыбка. Максим зарекся не изводить себя более и принял реальность.

– Веди, – сказала Анна и взяла его за руку. Ее глаза искрились в предвкушении очередного сюрприза. Но за эмоциями Максим видел глубоко несчастную женщину, которая засохла из-за отсутствия внимания и сейчас расцветала вновь, радуясь как ребенок.

Виталик долго хохотал, когда вся компания встряла перед табличкой «Лифт временно не работает». Только растерянный взгляд Анны сумел стереть улыбку с его лица. Темными коридорами и затхлыми лестницами они добрались до нужного этажа, где их, к всеобщему удивлению, встретил живой куст с пышными белыми цветками.

– У кого-то сирень перед входом! – воскликнула Анна и присела к горшку вдохнуть сладкий аромат. – Моя любимая!

Максим засмеялся так внезапно, что все с опаской посмотрели на него.

– У тебя! Это маленький подарок для уюта. Не в пустую же квартиру тебе въезжать, – и протянул ключи.

Когда дверь открылась, он внес кашпо и поставил на широкий подоконник на кухне. Сладковатый запах наполнил комнату. Пока гости по одному проникали в квартиру, Анна нашла ванную и бросилась набирать воду для цветов. Максим с Олей скептически переглянулись. Пока друзья толпились в прихожей, сражаясь за тапки, Максим успел поставить чайник. Анна обхватила его сзади и прошептала:

– Сирень – отличная идея! Спасибо.

Он обернулся и смущенно улыбнулся. Анна привстала на цыпочках и поцеловала его. Она положила ему руку на сердце. Ее пальцы не почувствовали маленькую картонку, но Максим знал, что она там есть и ощутил присутствие девушки с фотографии. Губы обжигала чуждая энергия, но он не мог так быстро сдаться. План. Нужно было терпеть до конца. Он закрыл глаза и вновь поцеловал Аню, теперь по-настоящему. В этот раз он вложил всю свою тоску по ней, все затаенное желание.

Оля выиграла битву в прихожей и заглянула на кухню. Она поняла, что пара не притворялась, и растерялась, застыв в дверях. С одной стороны, она обещала Максиму пресекать любую близость, с другой – она наконец воочию увидела, насколько тяжело ему давалось их расставание. У нее навернулись слезы, но она не позволила им выскользнуть.

– О боже! – громко сказал Виталик над ее ухом, что она аж вздрогнула. – Да подождите вы немного. Сейчас чаю попьем, и останетесь вдвоем.

Максим резко отстранился, еще больше смущаясь, обернулся к гостям, и украдкой кивнул Виталику в благодарность. В небольшую столовую зашли остальные, и стало тесновато. Анна стала хлопотать, мгновенно создавая уют. Достала чашки, предусмотрительно купленные Олей и Максимом, как и остальная посуда и некоторые продукты длительного хранения, вроде чая или сахара.

За столом стало шумно. Перебивая друг друга, собеседники на перебой рассказывали про путешествия. Анна хозяйничала, не участвуя в разговорах. Она кивала, удивлялась и смеялась, и очень внимательно слушала.

– Мне запомнился последний мир, – вдруг начала Анна, перестав бегать и присев к гостям. – Он такой унылый. Люди нервные и злые. Вплоть до того, что люди не дают другим радоваться. Они делают все, чтобы этого не случилось, а если случилось, омрачают радость любыми способами. Они поднимают волну, даже когда дело яйца выеденного не стоит. Они требуют от других роботического, почти рабского соблюдения их жизненных правил, хотя сами часто отступают от них. Им не жалко тратить все свои силы и возможности на то, чтобы счастья не было у других, потому что их жизни неизмеримо пустые. Не как черные дыры, всепоглощающие, а как расстояние между атомами, огромное и бессодержательное. Мне кажется, если бы я задержалась там еще хоть на один день, я бы не выдержала.

В комнате стало тихо, и только звуки улицы пытались пробиться сквозь стеклопакет. Правда прозвучала так неприкрыто жестоко, что встряхнула развеселившуюся толпу. Сейчас они осознали, в каком мире застряла подруга. Мало ей было горя здесь – теперь вдобавок ко всему она попала в самую недружелюбную параллельную вселенную. Искра, появившаяся в холодный зимний вечер на даче, наконец разожгла огонь в сердцах. Аню, их Аню, надо было срочно спасать.

Заметив, как на нее смотрят, Анна натянула улыбку и продолжила в другом тоне:

– Оля, тебе так не показалось?

Девушку вопрос застал врасплох.

– Я плохо помню, мы так торопились домой, – она нервно засмеялась и перевела взгляд на Виталика в поисках поддержки.

– А я будто в депрессию впала, сама не своя была. Очень рада, что вернулась, – манерно сказала Анна.

– Возможно это от того, что ты «в поле» работала, – предположила Оля. – Я так все время и просидела в капсуле.

– Скорей всего, – одобрительно кивнула Анна.

– Ничего, – вставил Виталик. – Вот сейчас Макс тебя немного порадует.

Парни хихикнули. Оля ударила его локтем в бок. Чаепитие подходило к концу.

– Нам действительно пора, – сказала Наташа. – Созвонимся как-нибудь, сходим куда-нибудь.

– Обязательно! Мне пока нечем заняться. Может, если только квартиру обживать, – глаза забегали по скудному убранству кухни и по лицу пробежалась легкая неприязнь.

– Да, такое чувство, что здесь давно никто не жил, – заметил Андрей.

Оля метнула в его сторону грозный взгляд. Но Анна положила руку на плечо парня и улыбнулась:

– Да уж. Такое чувство, что и я какое-то время вообще не жила.

– Теперь заживем. Наконец, свобода, – крикнул Виталик и выскользнул из кухни. – Я уже тоже готов к уединению, – шепнул он Оле на ушко.

Она закатила глаза, и вышла следом. Команда вновь собралась в тесной прихожей, толкаясь и пинаясь, начала новую битву за правильную пару обуви. А затем смеясь по очереди приобняли на прощание Лжеаню.

Когда дверь за ними закрылась, Анна умоляюще посмотрела на Максима и попросила:

– Тебе, наверное, тоже лучше пойти. Я…

– Понимаю. Тебе нужно время привыкнуть к этой реальности, – помог он ей.

В ее глазах промелькнул страх, и Максим поспешил успокоить ее.

– Ты была во стольких параллельных мирах, что теперь тебе нужно вернуться в этот и не только физически. Оля предупреждала, что такое может случиться.

– Ты даже лучше, чем я помню.

– У нас вся жизнь впереди – еще один день ничего не изменит. Приходи в себя. Все номера на холодильнике – звони в любой момент.