Мусины бусины бесплатное чтение

Хорошая история подобна бусине, нанизанной на нитку.

Бусина первая, розовая

Поезд мчался сквозь длинный туннель. Стаканы в железных подстаканниках звякали в такт стучащим колёсам. Муся жмурила глаза от восторга, воображая, через какую громаду несётся их состав. Паровоз издал протяжный стон раненого животного, и Муся представила: поезд бежит, преследуемый страшным каменным чудовищем. За последним вагоном рушатся горы, грозя похоронить под собой и состав, и пассажиров, и саму Мусю с бабушкой. Она даже почувствовала, как мурашки побежали по коже.

– Бабушка, а ещё туннели будут? – спросила она, когда поезд выскочил на свободу.

– Наверное, Маруся, – задумчиво ответила та, – гор впереди много.

Муся уткнулась в окно. Сначала там не происходило ничего интересного: леса сменялись полями и вокзалами провинциальных городов. Только на второй день путешествия вдалеке появились неясные силуэты гор. И вот теперь поезд нёсся сквозь них, и Мусю переполнял восторг, хотя и было немного страшно.

Состав в очередной раз остановился; бабушка, до этого совещавшаяся с соседями по купе, сказала: «Ну вот мы и приехали!» Они очутились на маленьком перроне, где их сразу же окружили несколько человек, сдающих комнаты. Буся договорилась с молодой женщиной, гречанкой, и они пошли на автобус. По дороге гречанка рассказала, что у нее две дочери: трёх и четырёх лет. «Малявки», – решила Муся, которой уже исполнилось шесть, и потеряла к ним всяческий интерес.

Посёлок, куда гречанка привезла бабушку с Мусей, располагался у самого моря, от дома до берега идти было пять минут. Пляж, где они загорали, был галечный. Муся осторожно ходила по горячим, обкатанным морем камушкам, поджимая пальцы. Бабушка лежала на полотенце и разговаривала с незнакомкой.

– А что это у вас девочка такая бледненькая? – поинтересовалась та. – В каком погребе вы её держали?

– В питерском, – рассмеялась Буся, – в питерском. Привезла на море подлечить.

– Болеет часто?

– Не то слово. За зиму раз шесть точно: то грипп, то ОРЗ, то ангина. Замучились уже.

Мусе стало скучно слушать взрослые разговоры. Она поправила на талии надувного лебедя и шагнула в воду. Вода была приятной, словно любимое одеяло, и солёной на вкус. На дне виднелся песок и круглые камушки. Муся с восторженным криком плюхнулась в море, изо всех сил молотя ногами.

Плавать она не умела, поэтому бабушка решила научить её держаться на воде. Муся ложилась на спину и раскидывала руки и ноги в разные стороны, как морская звезда, которую утром выловили отдыхающие дядьки. Буся бережно поддерживала внучку под спину, а затем отпускала.

– Ты не бойся, вода в море солёная, плотная, тебя вытолкнет, – уговаривала она.

Бабушка была вся такая пышная и круглая, над её верхней губой росли усы. Муся обожала по вечерам забираться к бабушке на колени и обниматься.

Комната, которую они снимали, оказалась просторной. В ней имелась даже маленькая кухня, где Буся готовила. В отдельном домике в этом же дворе жила семья грузин с двумя детьми-погодками: Ренатой и Георгом. Георг был старше Муси на три года, а Рената – на два. Грузины снимали домик с весны до осени. Чем занимались старшие, Муся не знала, зато Георг и Рената выращивали цыплят.

Цыплята были замечательные: жёлтые и чёрные пушистые комочки. Муся забегала к друзьям перед сном и заглядывала в коробку с птенчиками, стараясь не дышать. Ей чудилось, что такие маленькие существа могут погибнуть от чего угодно. Георг только смеялся над её опасениями и говорил, что Муся сама как цыплёнок.

…Прошла уже неделя отдыха. Муся с бабушкой по пути с пляжа зашли в магазин, чтобы купить продукты. Пока Буся набирала сумку, Муся внимательно изучала полки. На одной из них она обнаружила банку с необыкновенным вареньем, оно называлось «розовое». Бабушка, тоже никогда не пробовавшая варенье из лепестков роз, Мусю одобрила.

Чай с вареньем казался необыкновенным: Муся щедро черпала ложкой сироп и запивала его крохотными глотками, перекатывая сладкий шарик во рту. После обеда они с бабушкой отправились на море, но по дороге Муся спохватилась, что забыла надувного лебедя, и вернулась. Взяв круг, она собралась догонять бабушку, когда услышала слабый крик, доносившийся из банки с вареньем. Муся заглянула в неё и обомлела: в варенье барахталась крошечная девочка в нежно-голубом платье, похожем на наряд балерины. По её золотистым волосам пробегали искорки. Девочка лениво звала: «Помогите, кто-нибудь, помогите!» Муся схватила ложку и вытащила бедняжку, на что та снисходительно кивнула и начала приводить себя в порядок. Муся не выдержала и спросила:

– А вы кто?

Девочка слизнула сироп, оставшийся на руке, и высокомерно ответила:

– А ты что, не видишь? Фея.

– Ничего себе! – Муся потеряла дар речи.

Она вытаращила глаза, потом царапнула себя по руке, чтобы убедиться, что не спит.

– И что ты хочешь? – фея полюбовалась на своё отражение в зеркальце и пришла в хорошее расположение духа.

– Как это? – не поняла Муся.

– Ты меня спасла – я исполняю желание, всё просто.

Муся задумалась, желаний было много: и новая кукла, и игрушечная коляска, и наборы посуды и мебели, и шоколад, и мороженое. Хотелось всего, а выбрать следовало только одно. Мусе пришла в голову идея, совершенно невероятная:

– А вы можете меня в сказку отправить? На немного, так, чтобы Буся не заметила? А потом вернуть.

Фея скептически осмотрела её с ног до головы и сказала:

– Ты – дылда, ты туда не поместишься.

Муся расстроилась, она даже отвернулась к окну, чтобы фея не увидела, как предательски дрожит губа.

– Хотя можно сделать так, что ты будешь видеть сказочных существ и сможешь общаться с ними, – добавила фея, и Муся тут же согласилась.

Бусина вторая, хрустальная

Бабушка уже плавала, когда Муся прибежала на пляж. Она вошла в море по пояс и нырнула. Под водой согнула ноги в коленях и прижала к груди, обхватив их руками, затем медленно всплыла. Это упражнение бабушка называла «поплавок». Спустя несколько минут Буся вылезла на берег и помахала внучке рукой. Муся махнула в ответ и снова погрузилась в воду.

Раздался смех, Муся открыла глаза и увидела маленькую полурыбку-полудевочку. Русалка была нежно-зелёного цвета, с длинными салатовыми волосами. Муся сразу захотела такую куклу. К первой присоединились ещё две русалки: одна фиалкового, а вторая серебристого цвета.

– Девочка, милая девочка, – пели они, щекоча Мусю за пятки. Та смеялась, из её рта всплывали пузырьки воздуха. – Хочешь, мы расскажем тебе сказку?

Конечно же, Муся хотела! Она подпёрла голову рукой и приготовилась слушать. Русалки начали:

«Давным-давно, в том месте, где океан воюет со скалами, жила девушка. Звали её Марина, что значит морская. Все считали её некрасивой: ведь у Марины была кожа, похожая на чешую, по ночам она тускло светилась. Отец девушки давно сгинул: он плавал на корабле, и в один из штормов его унесло в море. Её матери никто не видел, старухи шептались, что дело нечисто, но отец был человеком суровым, быстрым на расправу со сплетниками.

Когда же его не стало, Марина хлебнула горя сполна: соседи её сторонились, словно прокажённой, дети корчили рожи и придумывали обидные прозвища. Девушка жила только за счёт своего умения находить жемчужины. Каждое утро на рассвете она прыгала с высокого утёса в воду и собирала раковины. Ей всегда везло, весь жемчуг был отборный: крупный и ровный. Иногда ей попадались очень редкие чёрные и розовые перламутровые камушки».

Муся заслушалась, но внезапно русалки бросились в разные стороны. Муся вздрогнула – её схватили за плечо и вытащили из воды. Это оказалась Буся. Никогда ещё Муся не видела её такой сердитой: бабушка только что не шипела, как рассерженная кошка.

– Никакой ответственности! Ты же уже взрослая девочка, чуть до инфаркта меня не довела! Разве ж так можно? Слов нет, одни эмоции. Это ж надо было так долго под водой сидеть!

– Буся, ну там же русалки были, они мне про девочку рассказывали, – оправдывалась Муся.

Бабушка тихо заплакала, её плечи мелко тряслись, словно от холода, и Муся прижалась к ней. Весь вечер бабушка пила какие-то капли и держалась за сердце. На следующее утро она приняла решение вместо моря поехать в ботанический сад.

Парк был замечательный, Муся ходила вокруг огромных пальм, гладила их стволы и пыталась разглядеть на макушке дерева связку бананов или фиников, любовалась голубыми елями и цветущими лотосами. Вьющиеся розы оплетали ажурную беседку, оставив для входа небольшой проём. Муся залезла в беседку и ахнула – её окружал ковёр, сотканный из тёмно-зелёных листьев и алых соцветий, пронизанный знойным ароматом.

– Буся, можно я тут побуду? – она присела на скамейку.

– Хорошо, только не убегай никуда.

Муся легла на скамейку и начала вспоминать сказку о Марине. Вдруг послышался шорох и громкая ругань: «Да у тебя руки с мальства к труду не приучены, кто ж так мотыгу держит?» Муся повернула голову и увидела двух гномов: один степенный, с окладистой бородой, второй – нелепый, в колпаке, сползающем на глаза, и в одежде не по размеру, в которой он постоянно путался.

– Вы настоящие? – уточнила Муся.

Гномы угрюмо уставились на неё.

– Сама ты ненастоящая, – обиженно пробасил солидный гном.

– Ненастоящая, – поддакнул второй.

– Извините, – начала оправдываться она, – просто мне кажется, что вы плод моего воображения.

Про плод воображения Муся узнала от бабушки во вчерашнем разговоре.

– Тогда ты с приветом, раз сама с собой разговариваешь, – съязвил первый гном.

– С приветом, – пискнул второй.

– Сами вы сумасшедшие, – надулась Муся.

Гномы внимательно разглядывали её.

– Ладно, – вздохнул старший, – будет тебе сказка.

– Расскажем, – кивнул младший.

– Я не просила, – всё ещё дуясь на них, заметила Муся.

– Но ведь хотела? – в один голос уточнили гномы.

Она угукнула, гномы раскурили трубки и начали повествование:

«Однажды в земли гномов вторгся злой огнедышащий дракон. По праву сильного он отобрал Хрустальную скалу, где добывалось жидкое пламя. Это был удивительный кристалл: казалось, что под прозрачным стеклом танцует живой огонь. Но теперь путь к рудникам был закрыт: дракон не пропускал никого. Мало того, на подступах к горе он разрешил поселиться злым оркам и троллям, которые своим дыханием убивали всё живое. Гномы и близко не могли подойти к Хрустальной скале и влачили жалкое существование. Но однажды появился среди них храбрец, который смог украдкой пробраться в гору. Он тайком миновал орков и троллей и проник в пещеру дракона. Метким выстрелом поразил дракона прямо в глаз и убил его. Храбрец открыл гномам путь в рудники. Орки и тролли в ужасе бежали прочь».

Рассказчики замолчали.

– Всё, если коротко, – объявил бородатый гном.

– Ага, всё, – подтвердил второй, потирая гладкий подбородок, будто бы проверяя, не выросли ли у него за время рассказа борода, как у старшего приятеля.

Муся моргнула, а когда снова открыла глаза, обнаружила, что гномы исчезли. Только слышался удаляющийся топот маленьких ног, обутых в крепкие деревянные башмаки.

– Да что ж такое? – раздался бабушкин голос. – Маруся, ты оглохла, что ли?

Муся, чувствовавшая вину за вчерашнее, беспрекословно вылезла из беседки. На обратном пути бабушка договорилась с фотографом, и тот снял Мусю у пальм на фоне фонтана. Бабушка продиктовала адрес и взяла квитанцию.

Бусина третья, перламутровая

Цыплята росли быстро.  Из коробки птенцов перенесли в закрытый вольер, куда Муся вместе с Георгом и Ренатой каждое утро ходила кормить их. В отличие от бабушки новым друзьям сказочные истории нравились, они с восторгом слушали Мусю и просили повторить. В один из дней Муся с бабушкой отправились на телефонную станцию звонить родителям. Муся быстро протараторила, что скучает, и выскользнула на улицу. Бабушка осталась в будке. Муся бесцельно слонялась у входа, когда услышала знакомый голосок: «Ах, помогите, я запуталась! Ау, кто-нибудь!» Фея зацепилась крылышками за ветку куста и вяло умоляла о помощи. Увидев Мусю, она равнодушно заметила:

– А-а, это опять ты?

– Я. А желание можешь исполнить? – практично спросила Муся, освобождая фею.

– Даже не знаю… За один и тот же подвиг, пусть и дважды совершённый… – та неодобрительно нахмурила брови.

– Простое. Пусть бабушка на меня не сердится и не жалуется родителям.

Фея кивнула и подлетела к стеклу, любуясь на своё отражение. Мусе захотелось поделиться новостями.

– Я тут гномов встретила, – начала она.

– Опять байки травили? – пожала плечами фея.

– Это не байки, – обиделась за гномов Муся, – это история подвига.

– Ну-ну, – скептически пожала плечами фея, продолжая прихорашиваться. – Только на самом-то деле всё было немного не так. Жил-поживал добрый и безобидный дракон в своей уютной пещере, когда о накопленных им сокровищах узнало злобное и воинственное племя гномов, державших в страхе всю округу. Подло окружили они его жилище и подожгли со всех сторон. Бедняжка чуть не задохнулся в дыму и сбежал в последний момент.

– Неправда! – возмутилась Муся. – А как же горные тролли и орки, убивающие своим дыханием всё живое?

– Зубы чистить надо, и всего делов. – Фея поправила волосы и улетела.

Близился отъезд. Муся потемнела от загара, зато выгоревшие на солнце волосы посветлели. Она уже прилично держалась на воде, но русалки, видимо, испуганные в прошлый раз бабушкой, не появлялись. Спокойное прежде море покрылось мурашками. Вода сбивала с ног, ветер усиливался.

Буся по этому случаю придумала развлечение. Она заводила Мусю подальше от берега, раскачивала на руках и бросала с волнами на берег. Муся летела вместе с пенными барашками и визжала от восторга. В очередной раз волна подхватила Мусю на берегу и потащила обратно в море. Муся не могла понять, где верх и где низ, она потеряла ориентацию. Её охватил ужас, но в этот миг раздалось пение: «Не бойся, ты же не просто девочка, ты умеешь общаться с удивительными существами».

Русалки окружили её, бережно поддерживая со всех сторон. Муся постепенно успокоилась. Морские девы поинтересовались, не хочет ли она услышать окончание сказки. Конечно же, Муся с радостью согласилась.

«Однажды, Марина, как обычно, пришла к берегу моря. На берегу она увидела странное существо – полурыбу-получеловека. Незнакомец показался ей красавцем, хотя вместо ног у него имелся рыбий хвост. Юноша, весь покрытый золотой чешуёй, задыхался под восходящим солнцем. Марина стащила его в воду и бережно держала, пока тот не очнулся. Спасённый открыл глаза и увидел её. Любовь пронзила их сердца. Каждое утро юноша-русалка поджидал Марину на берегу, выводя проникновенные рулады. Потом влюбленные плавали, отыскивая раковины.

Злые и завистливые люди подсмотрели за Мариной и решили убить её возлюбленного. Рано утром они подкараулили его, и один из злодеев прицелился из арбалета. Но в этот момент Марина, увидев завистников, бросилась между ними и любимым. Стрела пронзила её грудь, и кровь обагрила море. Юноша исчез, и никто больше не слышал песен русалок. А в том месте, где пролилась кровь девушки, выросли кораллы необыкновенной красоты.

Русалки залились слезами и уплыли. Муся почувствовала, что врезается во что-то большое, и вынырнула на поверхность. Стоящая в воде тётенька с недоумением уставилась на неё.

Отпуск закончился, чемоданы были собраны. Бабушка пошла прощаться с гречанкой и её семьёй. Георг, таинственно улыбаясь, позвал Мусю. В руке он держал овальный тёмно-серый камушек с двумя голубыми поперечными полосками.

– Это куриный бог – видишь, в нём дырка. Можно продеть верёвочку и носить его, тогда он станет твоим амулетом.

Муся поблагодарила и, привстав на цыпочки, поцеловала Георга в щёку.

Вскоре они с бабушкой отправились на вокзал. Там толпился народ. Буся пошла купить пирожков в дорогу, Муся осталась караулить вещи.

– Боже мой, я застряла, – услышала она знакомый голос.

Золотоволосая фея билась о стенки бутылки из-под лимонада.

Муся бесцеремонно перевернула бутылку и хлопнула ладошкой по донышку, фея выскочила наружу.

– Кажется, я должна тебя поблагодарить? – совершенно нелюбезно уточнила она.

– Не надо. Можно спросить, как и почему вы постоянно куда-то сваливаетесь? – полюбопытствовала Муся. – Я ведь помню, что закрывала тогда банку с вареньем.

– Тебя не касается, – фея была сильно не в духе. – Желание загадывать будешь?

– Спасибо, не надо, – Муся мялась в нерешительности, не зная, как продолжить.

– Ну, что там? – немного смягчилась фея.

– Я про русалок спросить хотела.

– А-а, – кивнула та, – они тебе, наверное, всякие страсти рассказывали? Про эту ужасную Марину?

– Она не ужасная, – не согласилась Муся.

– Сама посуди: девочка покрыта чешуёй и вся светится. Ты бы хотела дружить с такой девочкой?

– Но что плохого она сделала людям? – Муся едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

– Муся, – фея достала из кармана пудреницу и начала обильно посыпать себя порошком, – это сказка. На самом деле Марина уплыла со своим возлюбленным, ведь она была наполовину русалка. И папа потом отыскался – его спасла её мама, когда он свалился с корабля. И жили они все долго и счастливо.

Она помолчала и добавила:

– Будет тебе третье желание. Когда ты станешь взрослой и перестанешь замечать сказочных существ, то всё равно сможешь увидеть чудесное в самом простом.

Фея собралась улетать, как вдруг её глаза расширились, и она начала внимательно всматриваться куда-то вдаль. Затем шустро нырнула в бутылку, изо всех сил застучала кулаками и надрывно закричала: «Помогите мне, я застряла в этом ужасном месте!» Мимо Муси пропорхнул взволнованный маленький человечек с белоснежными крылышками и заострёнными ушами. Он развязал пояс и спустил его в бутылку. Фея ухватилась за кушак и вылезла из заточения.

«Мой спаситель, мой эльф! – восторженно воскликнула она. – Как я могу отблагодарить тебя?»

Она бросилась на шею эльфу и припала к его губам, их крылышки затрепетали. Мусе стало неудобно. На мгновение фея оторвалась от эльфа и подмигнула Мусе.

Поезд мерно стучал колёсами, Муся смотрела в окно.

– Не хотела тебе говорить, ну да ладно, – Буся чувствовала себя неловко. – Георг ведь подходил ко мне насчёт тебя. Сказал, что, когда вырастет, женится на тебе.

Муся вспомнила фею с эльфом и смутилась. Через месяц она получила письмо, в котором лежали фотографии. На фоне пальм стояла улыбающаяся девочка в синем сарафане с узором из красных тюльпанов, на её плече сидела золотоволосая фея. Рядом, гордо подбоченившись, стояли гномы, а из фонтана махали рукой разноцветные русалки.

Бусина четвёртая, красивая

В августе стояла жара. Муся выскользнула во двор, с трудом отодвинув тяжёлую дверь подъезда. Ярко светило солнце, тени деревьев жались к стволам. Двор был пустой, не считая противной Анжелки, которая выгуливала свою черепаху. Анжелка была блондинкой с вьющимися волосами, с огромными карими глазами в обрамлении длинных ресниц.

«Косметическая уродка», – сквозь зубы цедила Муся, поглядывая на соперницу. Про косметического урода ей рассказала закадычная подружка Надя: это такие люди, у которых волосы и глаза противоположных цветов. Например, брюнет с голубыми глазами или блондин с карими.

Мусе очень хотелось быть красавицей. Когда она оставалась одна, то долго разглядывала в зеркало свои зелёные в коричневую крапинку глаза и небольшой нос в россыпи веснушек. Потом разворачивала бережно хранимый портрет знойной красавицы и начинала разрисовывать себя.

Сначала в ход шёл мамин тональный крем, какой-то невероятно дорогой и иностранный, с золотой розой на белом тюбике. Муся выдавливала светло-коричневую гущу на палец и размазывала по лицу. Затем щедро обводила глаза ярко-синим карандашом, после красила тушью короткие ресницы. Выходило ужас как красиво.

Она сравнивала своё отражение с фотографией кинодивы и оставалась довольна. Муся мечтала о том дне, когда она, такая неотразимая, сможет выйти на улицу, и тогда Анжелка поймёт, кто из них на самом деле красавица, а кто так себе – прыщ на попе.

Внешность не была главным камнем преткновения в отношениях с соседкой – ещё у той жила черепаха. Черепаха была небольшая, с гладким панцирем, украшенным узорами, с маленькой головой на морщинистой шее и острыми коготками на лапах. Она медленно ползала по траве и жевала одуванчики. Муся знала, что родители никого не разрешат завести в их крохотной комнате, но это не мешало ей каждый раз, гордо задрав голову, заявлять: «Ну и что! А мне мама бебемота купит». Гиппопотама Муся видела в передаче про животных, бегемот лоснился от жары, широко распахивал огромную пасть и плавал под водой.

Такого зверя вредной Анжелке ни за что не купят, он просто не поместится даже в огромной трёхкомнатной квартире. Но сегодня этот номер не прошёл. На заявление Муси про «бебемота» соседка разразилась громким хохотом и прочитала обидную дразнилку:

«Мама купит мне козу,

Я тебе не покажу.

А козу зовут Маруся,

Я сама её боюся!»

Муся кинулась к Анжелке, чтобы вцепиться в волосы, но та, схватив черепашку, убежала домой. Разочарованно вздохнув, Муся постояла ещё немного, поглядела на пустой двор и тоже пошла обратно: делать здесь было совершенно нечего.

Мама собирала вещи. В последнее время она сильно поправилась, поэтому ложилась в больницу, чтобы похудеть. Муся сама слышала, как какая-то тётенька советовала маме есть много творога. Видимо, от творога худеют, рассудила Муся. Хорошо, что самой ей творога есть не надо, она его терпеть не может. И вообще, было бы здорово, если б разрешили совсем не есть. А то вечно сидишь и давишься, вылавливая из супа противную морковку с луком или запихивая в себя макароны, похожие на толстых червяков. Б-р-р-р.

То ли дело застывшая манная каша с киселём, которую дают на полдник в садике. Муся обожала такую. Красота! Можно свою порцию съесть и ещё добавки попросить. Или сметана, густая настолько, что даже ложка стоит. Положишь туда сахарного песка, размешаешь и наслаждаешься. Со сметаной всё что угодно съесть можно: и блины, и картошку, и даже сырники из нелюбимого творога. Муся зажмурилась от удовольствия. Мама подкралась сзади и обняла.

– Ма-ам, – Муся попыталась выскользнуть из её рук, – я уже большая.

– Давай хотя бы немного посидим вместе. Я же завтра в больницу ложусь.

– Только не долго, – Муся неохотно залезла к маме на колени, та погладила дочку по косичкам и нежно поцеловала в щёку.

– Ну всё, – Муся решительно слезла с маминых коленей, – у тебя живот толстый, мешается. И жарко.

На следующее утро Мусю в садик отвели засветло, она ещё с вечера напросилась, чтобы её привели самой первой. В здании, кроме охранника, никого не было. Муся сидела на скамеечке под лестницей и играла с принесённым из дома пупсом. Пупс был совсем маленький, размером с ладошку, мама сшила ему несколько платьев. Муся начала сюсюкать, подражая взрослым, разговаривающим с маленькими детьми:

– Ах какая миленькая девочка! Просто красавица. Куда ты идёшь, девочка?

Пупс завертел головой, присел в книксене и запищал в ответ:

– Я иду к маме в больницу, чтобы навестить её. Моя мамочка очень больна, бедняжка.

– А чем же больна твоя мама, девочка?

– У её болезни очень сложное название, даже не выговоришь. Она даже может умереть, да.

– Ах, бедненькая маленькая девочка! Мне так тебя жаль.

Тут Муся почувствовала, что ей самой становится ужасно жалко маму (а вдруг у неё что-то действительно страшное?) и себя, одинокую крошку. Но тут пришла воспитательница и забрала её в группу.

Днём репетировали танец. Танец был сложный: следовало медленно семенить, выводя спирали по полу, одной рукой придерживать сарафан, а другой держать платок и время от времени красиво им взмахивать. Девочки разобрали сарафаны. Мусе, как самой маленькой по росту и возрасту, достался сарафан аж до пят, ярко-синего цвета, с узором из красных цветов. Подружки обступили её и завидовали, Муся важничала и казалась себе принцессой.

После танцев играли в дочки-матери. Девочки долго спорили, кому Муся достанется в дочки, потом решили, что она будет общей. Игра удалась: понарошечные мамы поили дочку воображаемым чаем из кукольных чашек, заплетали ей косы и много воспитывали, даже хотели поставить в угол. Мусе понравилось быть общей дочерью: так много внимания ей досталось. Папа забрал её из сада самой последней.

Бусина пятая, домашняя

Дома без мамы было скучно. Муся, подперев рукой голову, смотрела в окно. Папа пожарил яичницу и ушёл в гараж, Муся без всякого энтузиазма размазывала желток по тарелке.

– Чего копошишься? Давно бы всю яичницу подмела, – раздался со стороны раковины ворчливый голос.

Муся повернула голову и обомлела: возле раковины, неодобрительно разглядывая стопку немытых тарелок, стоял маленький мужичок. Сам мужичок был лохматый, с короткой бородой, в голубой рубашке с закатанными рукавами и шортах.

– Простите, а вы кто? – вежливо поинтересовалась она.

– Домовой, Димычем меня кличут, – коротко объяснил мужичок.

– А кто такой домовой? – удивилась Муся.

– Ты сказки-то читала? – с укоризной спросил гость.

– Я ещё не умею читать. Но мне мама сказки рассказывала, в них про домового ничего не было.

– Господи, и чему только этих современных детей учат?! – возмутился мужичок. – Домовой – хранитель дома, помощник по хозяйству.

Муся не поверила:

– А почему я вас раньше не видела?

– Повода не было. Чего ворон считаешь? Давай иди посуду мой.

Муся нахмурилась:

– Я не умею.

Димыч пожал плечами:

– А что тут уметь? Одной рукой тарелку держишь, другой тряпку.

Муся начала перемывать посуду под замечания Димыча: «Тарелку крепче держи, тряпку сильнее выжми, не забудь полотенцем вытереть». Внимательно осмотрев плоды Мусиной деятельности, домовой продолжал:

– Пылесосить хотя бы умеешь?

Пылесосить она умела, но не хотела.

– А зачем? Мама из больницы вернётся и сама пропылесосит.

– Ещё неизвестно, когда выйдет, а порядок в доме нужен.

Когда папа пришёл домой, квартира сияла от чистоты. Утомлённая Муся крепко спала на диване.

Прошло несколько дней. Мама всё так же лежала в больнице, Муся несколько раз навещала её с папой, но к выписке дело не шло. На придирчивый Мусин взгляд, мама нисколько не похудела, наоборот, ещё больше округлилась.

– Ты хоть творог ешь? – подозрительно поинтересовалась Муся.

Мама, смеясь, заверила, что ест и уже через неделю обязательно будет дома. А пока, несмотря на появление Димыча, дома было всё так же одиноко. Зато в садике кипела жизнь. Воспитательница сказала, что после дневного сна они пойдут в кладовую забирать игрушки, закупленные на их группу. Муся даже съела и первое и второе, чтобы ей тоже разрешили пойти с ребятами за игрушками.

В кладовой она выбрала необыкновенно красивую куклу с кудрявыми волосами. Кукла закрывала глаза и жалобно говорила: «Мама». Муся расставила на полу столик со стульями, усадила кучерявую красавицу и начала играть в чаепитие. В это время её позвала воспитательница и сообщила, что за ней пришли. В раздевалке Муся строго выговорила бабушке:

– Буся, ну я же просила, чтобы меня раньше шести не забирали. Ты зачем так рано?

Бабушка была заметно взволнована:

– Маруся, давай быстрей, мы сейчас к маме пойдём.

– Я у неё вчера была.

– Муся, у тебя же сестрёнка родилась.

Муся на какое-то время онемела, потом решила уточнить некоторые детали:

– Как родилась? Откуда?

– Из животика маминого.

Муся кинулась в группу, чтобы поделиться новостью. Ей казалось, что она лопнет от удивления и радости, если не расскажет об этом. Потом они с Бусей быстро шагали по улице, и Муся думала: «Значит, мама не худеть легла, а ребенка рожать? У меня теперь сестра будет. Будем играть с ней, и я буду главной». К сожалению, их к маме не пропустили, да и мама на улицу не вышла, лишь показала в окно какой-то небольшой кулёк. «Ничего, – рассудила Муся, – дома посмотрю».

Наступил долгожданный день маминого возвращения. Соскучившаяся Муся бросилась к заметно похудевшей маме и обняла. Взволнованный папа предложил Мусе познакомиться с сестрой. К её удивлению, сестрёнка оказалась крошечной. Она лежала посреди огромного по сравнению с нею дивана и недовольно морщилась. Муся растолкала склонившихся над сестрёнкой взрослых: «Осторожно, вы её раздавите». Малышка закряхтела и расплакалась.

«Как же с нею играть? – размышляла Муся. – Её и в руки-то взять страшно, того и гляди сломается».

Как звать девочку, никто не знал. Родители ждали мальчика, а к девочке оказались не готовы.

– Могли бы и побольше родить, – жаловалась Муся Димычу, – готовую. А тут ещё неизвестно сколько ждать, когда с ней играть можно будет. И, представляешь, они вообще мальчика хотели, кошмар какой. Мальчишки же дерутся постоянно и обзываются.

Домовой только смеялся. Первое время новая девочка спала на кресле, потом родители вынесли сервант в коридор, а на его место поставили детскую кроватку. Ночью Муся часто просыпалась от плача и тогда, полусонная, сообщала родителям: «Ваша девочка плачет». Постепенно Муся привыкла спать, невзирая на вопли сестрёнки, которую родители назвали Наташей.

Бусина шестая, похищенная

Минуло две недели. Димыч в последнее время был какой-то странный. Он часто отвечал невпопад, замолкал посреди разговора, а один раз просто заснул. Муся бесцеремонно растолкала домового и поинтересовалась:

– Я тебя чаем с баранками угощаю, а ты спишь. Тебе со мной скучно?

Муся уже освоилась, и с Димычем они стали на «ты». Домовой затряс руками:

– Нет, конечно, просто не высыпаюсь.

Муся наморщила лоб:

– Наташа мешает? А я уже привыкла.

– Не мешает. Караулю я её, Мусечка.

Муся не поняла:

– А зачем её караулить? Она и ходить-то не умеет.

– Не в этом дело. Её украсть хотят. Кикиморы ещё до рождения по дому шныряли. Вынюхивали. Они же подменяют детей. Подложат вместо твоей сестры маленькую кикимору, и вырастет из неё потом злая и капризная мегера.

– А может, уже подменили? – заволновалась Муся. – То-то она всё время плачет.

– Это она внимание к себе привлекает, чтобы глаз с неё не спускали, – растолковал Димыч.

Муся никак не могла взять в толк, зачем кикиморам человеческие младенцы.

– Они их в умирающие сказки селят, – объяснил Димыч. – Дети растут в сказке и верят в то, что происходит вокруг. Тогда выдумка живёт дальше, даже если наяву о ней все забыли.

– И сказки жалко, – пригорюнилась Муся, – но Наташеньку я им не отдам, самой пригодится.

С того дня она тоже пыталась не спать, но в десять часов обычно проваливалась в сон. Димыч почти не появлялся, все дни он отсыпался за бессонные ночи.

– Немного осталось, пара дней, – позёвывая, сообщил он. – После месяца дети для сказок уже непригодные становятся, перерастают.

– Знаю, – кивнула Муся, – мне тогда фея так и сказала, что я дылда. Хорошо, что разрешила сказочных существ видеть.

– Интересно, если ты сказочных существ до встречи с феей видеть не могла, то как тогда фею разглядела? – Димыч насмешливо улыбнулся.

Муся не нашлась что ответить.

На следующий день она весь вечер прождала Димыча на кухне, даже не пошла играть с Надей в классики, хотя та забегала пару раз. Димыч пропал. Лишь в девять часов со стороны окна послышалось невнятное «ой, мороз, мороз». Домовой с трудом залез на подоконник. Разлепив глаза, он заплетающимся языком объявил:

– А мы сегодня с лешим посидели, соку брусничного попили.

Громко икнул и заснул.

Димыч храпел на подоконнике. Муся с ужасом ждала ночи. Она не сомневалась, что леший специально опоил домового каким-то снадобьем, чтобы кикиморы могли украсть сестру. Родители от Мусиных просьб не спать отмахнулись и в кикимор не поверили. Наташа тихо сопела, не подозревая о готовящемся заговоре. Муся напряженно всматривалась в темноту, время от времени щипая себя за руку, чтобы не заснуть.

Вдруг в коридоре послышалось шипение, Муся почувствовала, что покрывается мурашками. Она подбежала к родительской постели и стала трясти маму за руку, от страха она не могла выдавить ни слова. Мама не просыпалась. Тогда Муся метнулась к кроватке. Перегнувшись через бортик, она с трудом вытащила сестрёнку и перенесла к себе на диван, потом завернула стоявший в углу веник в одеяльце сестры и положила на Наташино место. Вернулась к себе и, крепко обняв сестру, сделала вид, что спит.

Послышалась возня, Муся выглянула из-под одеяла. Рядом с диваном стояли два существа, похожие на поленья, с сучком вместо носа и веточками там, где растут руки и ноги. Она нырнула обратно, через мгновение всё стихло. Лишь под утро, когда начало светать, Муся осмелилась открыть глаза. Веник из кроватки пропал.

Родители так ничего и не узнали: Муся сразу же вернула сестрёнку на место. Даже про веник не спохватились. Димыч долго корил себя за ротозейство и благодарил её, пообещав принести заколку с самоцветами.

– Представляешь, – смеялась Муся, – будет у них в сказке теперь веник жить. И появится история про то, как веник возомнил себя маленькой девочкой, заплёл косички и стал играть в куклы. Смешно?

– Смешно, – соглашался Димыч и, надувая щёки, отпивал из блюдца горячий чай.

Наташа забавно бултыхала ножками в воздухе, как будто ехала на велосипеде. Она уже немного подросла и даже научилась улыбаться.

– Хорошо, что ты с нами осталась. А то бы попала в сказку, а мне бы со злобной мегерой-кикиморой жить пришлось. Я ведь тоже в сказку хотела, а меня не взяли. А так – по справедливости. Да и Анжелка теперь со своей черепахой пусть не воображает – у меня сестра есть, – Муся пощекотала Наташу за пятку и побежала на улицу прыгать через верёвочку.

Бусина седьмая, жёлтая

Стояла середина октября. Осень щедро окрасила деревья в пронзительно жёлтый цвет с редкими вкраплениями красного.

– Представляешь, какая это красота! – восхищённо делилась она с Димычем. – Бежишь, а они так и шуршат под ногами. А ещё схватишь их в охапку и подкинешь вверх, а они падают, падают. Пойдём с папой на выходных в лес, я целую кучу листьев наберу, буду дома поделки мастерить. Желудей ещё поищем, веточек разных.

– А маму с сестрой возьмёте? – поинтересовался домовой.

– Вот ещё, – фыркнула Муся, – нужен нам этот, как его… балласт. Наташа в коляске лежит, как её по лесу таскать? Пусть дома растёт, а листья я ей, так и быть, дам поиграть.

– Аккуратнее там, – предупредил Димыч. – Русалки скоро в спячку впадут, под лёд скроются, так что напоследок напроказничать могут.

Муся его словам не поверила.

– Не выдумывай, – хмыкнула она. – Русалочки очень добрые, они такие маленькие, как куколки. И красивые: сиреневые, золотистые или серебристые. Они мне сказки рассказывали.

– Ты мне зубы не заговаривай, – рассердился Димыч. – Добрые они… Сидят на ветках и путника одинокого ждут. До смерти защекочут или в омут глубокий затащат, будешь знать.

– Много ты знаешь, ты же на море и не был ни разу, – ехидно заметила Муся.

Димыч насупился:

– А чего я на твоём море не видел? Русалок и в наших лесах полным-полно. Хороводы водят при луне, на ветвях качаются. Вот погоди, пойдёшь в лес и увидишь.

– Сказочник, – повторила Маруся мамины слова, которые та иногда говорила в адрес папы. – И откуда только фантазии такие берутся?

– Вот ведь упёртая какая! – обиделся домовой. – И родители неразумные, не могли ребёнку сказок правильных почитать.

– Взял бы да сам и почитал, – предложила она.

– А что с тобой, безграмотной, ещё делать? Ужо приду вечером, жди.

Родители и Наташа крепко спали, Муся сидела, обложившись подушками, и слушала, как читает Димыч:

«Жила-была девушка ясная. Матерью её была Туча чёрная, а отцом – Дождь проливной. Звали ту девушку Молния. И любила она парня прекрасного по прозвищу Гром. Пошла однажды Молния по саду небесному прогуляться да увидела Грома ненаглядного с подругой своею, с Зарёю вечернею. Стоял он совсем рядом с Зарёю, на ухо ей что-то шептал.

Разозлилась Молния, полетели из рук её стрелы огненные да в землю ударились. Побежала она домой, вскочила на коня рыжего и понеслась куда глаза глядят. Летит Молния без оглядки, разит стрелами без разбора. А следом за нею скачет Гром на белоснежном коне, зовёт он Молнию, кричит, что дороже её никого у него нет, что с Зарёю он просто советовался, что любимой своей на свадьбу подарить.

Но не слышит его девушка, всё дальше и дальше уносит её рыжий скакун. Никак не догонит её Гром. Вот поэтому на небе сначала видим мы молнию и только потом слышим раскаты грома».

Домовой закрыл книгу.

– Ух ты! А я и не знала, что с грозой так любопытно. Мне папа говорил что-то про скорости разные. Что свет быстрее звука, но всё как-то непонятно. А у тебя интересно. Только я одного не пойму: эта девушка что, глухая? Почему она его не слышит? – Муся попыталась заглянуть в книжку, но Димыч быстро убрал её за спину.

– Ускакала далеко, да и обиделась сильно, слышать его не хочет. А на книгу нечего смотреть, а то глазами изотрёшь. И вообще, спать тебе уже пора. Да и я подустал тебе сказки сказывать.

– И подумаешь… Нужен мне твой фолиант, – от обиды Муся даже смогла выговорить мудрёное слово, которое слышала от бабушки.

На самом-то деле Мусе очень даже понравилась книжечка. Маленькая, похожая на блокнот, она была обёрнута в бирюзовую кожу с металлическими уголками и застёжкой. На обложке переливающиеся камни образовывали узор, который складывался в название: «Книга сказок». Как хотелось Мусе хоть минутку подержать её в руках, а ещё лучше – взять в садик, чтобы все-все девочки ей позавидовали. Муся долго не могла уснуть, представляя, как бы она играла с такой замечательной книгой. Да и потом несколько дней всё думала, как выпросить её у Димыча хоть на немножко, но домовой был непреклонен.

Неделя пронеслась с быстротой занимательного фильма. Вроде только наступил понедельник, как уже показался хвост пятницы. Близились выходные. Рано утром в субботу Мусю разбудил папа.

– Ну ещё чуть-чуть, – лениво потягивалась Муся, – пять минуточек.

– Хватит спать, пора вставать, надо лапки поднимать, – папа пощекотал дочку за пятки. – Смотри, Наташа уже проснулась.

– Конечно, она днём отоспится, – ворчала Муся по дороге на кухню.

Она сидела за столом, дула на остывающий чай и сладко позёвывала. Мама резала бутерброды и наливала чай в термос. Нахальная ворона прыгала по подоконнику и пыталась разглядеть что-то в квартире. Муся проследила за ней и увидела блеск в дальнем углу. Заинтересовавшись, подошла поближе и обнаружила между мойкой и стенкой книгу сказок, которую читал домовой.

«Та-а-к, а что это она тут лежит? – Муся оглянулась, не видит ли мама, и сунула книгу в карман. – Потерял, что ли? Ладно, отдам Димычу потом».

Вскоре они с папой выехали из дома. Лес пах прелыми листьями и хвоей. Погода стояла замечательная. Солнце щедро делилось своими лучами с Мусей и папой, на небе не было видно ни одного облачка. Деревья выстроились как по ранжиру. Сначала расположились молодые побеги пушистых ёлочек и гибких берёз, с тыла их закрывали разросшиеся кусты ивняка и боярышника, а смыкали строй мрачные ели гренадерского роста. Встревоженная сорока удивлённо рассматривала людей. Муся с восторгом бросилась к поваленной берёзе:

– Папа, смотри, – грибы растут!

Тот сразу же насторожился:

– Это опята. Ну надо же, я думал, они отошли. Маруся, подожди, я к машине сбегаю за пакетом.

Папа пошёл в обратную сторону. Муся присела на дерево и аккуратно потрогала грибы. Опята были светло-золотистого цвета, с пышной юбкой под самой шляпкой. Их тонкие ножки, казалось, могли в любую минуту переломиться под тяжестью разросшихся головных уборов.

Муся огляделась. Вокруг стояли заросли ольховника и орешника, гнулась к земле кособокая ёлка и светилась дорожка. Она ещё раз присмотрелась: действительно, сквозь кустарник вилась еле видимая тропа. Муся решила посмотреть хоть одним глазком.

Бусина восьмая, неведомая

Муся вступила на прозрачную, словно туман, дорожку и сделала несколько шагов. Всё вокруг сразу окрасилось в яркие цвета, как иллюстрации из детской книжки. Муся только восхищённо ахала и шла дальше. Тропинка оказалась извилистой. Она так и норовила сделать петлю вокруг ёлки, залезть под упавшую осину и заблудиться в трёх соснах.

Муся не боялась, считая, что потеряться невозможно, ведь дорожка очень приметная. Так же легко она найдёт и дорогу назад. Наконец тропка сделала ещё один виток и вывела Мусю на круглую поляну. Посреди неё рос огромный дуб, весь покрытый розовыми цветами.

– Ух ты! – воскликнула Муся, и неожиданно все цветочки взлетели в воздух.

Они оказались крошечными существами: с четырьмя крылышками, удлинёнными ушками и раскосыми глазами. Малютки с любопытством порхали вокруг неё и пересмеивались. Муся попыталась схватить хоть кого-нибудь из них, но не смогла. Зато один пострёленок успел залезть к ней в карман и вытащить книжку сказок. Муся пыталась догнать негодника, но тот ловко увёртывался.

Он подлетел к кусту, оттуда появилась кикимора, выхватила книжку из его рук и скрылась. Муся испугалась: что же она скажет Димычу, как сможет возвратиться домой без волшебной книжки? Впрочем, и вернуться-то теперь некуда: дорожка померкла и исчезла, растворившись в воздухе.

Муся перепугалась: а если папа ее не найдёт? Она громко закричала, но тут её охватил другой страх: вдруг на голос придёт совсем не папа? Волк, например?

– Ты чего кричишь? – услышала она ласковый голос. – Испугалась, малая?

Муся оглянулась и увидела девушку с длинными чёрными кудрями. Одета незнакомка была в длинную белую рубаху, расшитую красным узором. Муся пригляделась: рисунок состоял из повторяющихся кругов и загогулин вокруг них.

– Это солнечные круги, – пояснила девушка.

– А почему вокруг солнц такие лучи странные? Как сломанные спички? – у Муси немного отлегло от сердца.

Девушка была взрослой и вроде бы доброй, вон как улыбается. Она обязательно поможет найти дорогу к папе.

– Это оберег от зла, малая, обозначает жизнь.

Муся мялась, у неё в голове роились тысячи вопросов, но надо было возвращаться, а не то папа с ума сойдёт, и она спросила:

– А вы не подскажете, как отсюда выйти на опушку?

Девушка призадумалась:

– А как ты сюда вышла?

– Я по дорожке прозрачной шла-шла, а потом она растаяла.

Собеседница взмахнула руками:

– Так то ж неведома дорога была. Раз по ней пришла, по ней тебе и уходить, малая. Одного не пойму: как она тебе открылась?

– Не знаю. Может, из-за книжки сказок?

– Ну-ка рассказывай всё, да поподробнее.

И Муся поведала: как познакомилась с Димычем, как родилась у неё сестрёнка, как Наташеньку хотели украсть злые кикиморы, чтобы в сказку свою забрать, как напоил леший Димыча забродившим соком, и как она, Муся, сама спасла свою сестру. И про книжку волшебную всё-всё рассказала.

– Не надо было тебе её брать, малая, – вздохнула девушка. – Да, видно, специально она тебе в глаза кинулась, иначе б ни за что в руки не далась. Одно знаю: надо тебе её сыскать, иначе домой не воротишься. С неведомых дорожек один путь – по ним же.

– Получается, что я в сказку попала?

– Не совсем так, – улыбнулась девушка, – сказка сама в ваш мир вышла. Сегодня же русалочий день. Песни петь будем, хороводы водить, с солнышком прощаться на зиму. Завтра первый снег на землю ляжет. Муся струхнула:

– А вы это… что, русалка?! Ой, вы же меня защекочете, мне Димыч рассказывал. И где у вас хвост?

Собеседница звонко рассмеялась:

– Слушай больше сказок. На что ты мне такая сдалась: маленькая, да ещё и девочка? Мы, русалки, только симпатичных юношей щекочем. А хвост нам на земле не нужен, на ногах удобнее. Меня, кстати, Миловицей кличут.

Муся представилась. Сказать по правде, от сердца у неё немного отлегло, хотя она и беспокоилась, как отыскать книжку. Послышалось пение:

«Расплетала я косу, гребень в угол кидала,

Надевала рубаху, на поляну бежала.

И вела хороводы, на любовь колдовала:

Через злые невзгоды жениха вызывала».

Мелодия была грустная. Муся шёпотом спросила:

– А почему песенка такая печальная?

– Раз в году русалку может расколдовать юноша. Если полюбит её с первого взгляда, возьмёт за руку и домой к себе отведёт. Вот и водим мы хороводы, чтобы юноша, забредший на поляну, выбрал полюбившуюся красавицу.

Муся пригорюнилась:

– Как же женихи к вам дорогу найдут? Я вот и то случайно зашла.

– Раньше находили, когда сильна была вера в сказки. Притягивало их.

Появились девушки. Они шли, держась за руки. Потом сомкнули кольцо и повели хоровод. Миловица присоединилась к русалкам. Муся разглядывала танцовщиц. Все они были разные внешне, но выглядели обычными девушками, только немного бледными. «Наверное, это оттого, что у них под водой солнце плохо видно», – решила она.

Русалки долго кружились, потом встали в пары и начали играть в «ручеёк». Муся откровенно скучала: Миловица забыла про неё, остальным также не было никакого дела до девочки. Муся расстроилась: кто же поможет искать заветную книжечку? Рядом каркнула ворона. Она сидела около ближнего куста и рассматривала гостью. Мусе показалось, что это была та самая ворона, которая указала на книгу сказок.

– Ну что? Провор-р-ронила? – с издёвкой поинтересовалась птица. – Кар-р!

– Как вам не стыдно? Отдайте немедленно! – возмутилась Муся.

Ворона разразилась обидным смехом, обернулась сухим комом травы и затерялась в траве. Муся бросилась к Миловице, чтобы пожаловаться, схватила за руку и почувствовала, что забывает обо всём. Вместе с русалкой девочка побежала через «ручеёк». Её охватило какое-то удивительное ощущение: она чувствовала в себе необыкновенную лёгкость и радость. Муся забыла про украденную книжку, про папу с мамой, про Наташеньку и Димыча.

Бусина девятая, светлая

Между тем настроение на поляне изменилось, стало более весёлым. Русалки и Муся играли в догонялки. Мусе давали фору, а потом дружно ловили. Она с удовольствием визжала и неслась сквозь кусты. Миловица неторопливо плела для Муси венок из кленовых листьев.

– Иди сюда, малая. Будешь у нас принцессой.

Русалка надела венок на Мусину голову и достала из кармана небольшое зеркальце. Девочка залюбовалась отражением: до чего ж хороша она была в обрамлении резных листьев. Кленовых… Ах, ведь именно эти листики она обещала Наташеньке! Муся всё припомнила и воскликнула:

– Миловица, что ж мы сидим-то?! Папа же, наверное, меня ищет!

– Не бойся, малая. Там время идёт не так, как здесь.

– Всё равно выбираться надо, – всхлипнула Муся.

– Пойдём к отцу моему, посоветуемся, – русалка обняла девочку и повела к озеру.

Муся доверчиво льнула к Миловице и думала: «Жаль, что она русалка. Она такая хорошая, милая. Вот бы её с дядей Лёшей познакомить». Дядя Лёша был папин друг, большой, светло-рыжий. Он работал геологом, поэтому появлялся в их доме редко. Но и эти редкие встречи оборачивались для Муси настоящим праздником.

Папин друг всегда привозил что-то интересное. То ископаемую ракушку, найденную на месте исчезнувшего океана, то серый камень с золотыми вкраплениями. Девочка подозревала, что эти крупинки – настоящее золото. И никому не открывала своей тайны: Муся мечтала, что они с дядей Лёшей поженятся, когда она повзрослеет. Но теперь решила познакомить его с Миловицей, ведь неизвестно ещё: вдруг дядя Лёша успеет состариться, пока она, Муся, вырастет?

– Миловица, я спросить хотела. А как я тебя потом смогу найти?

– Я тебе оберег дам, – улыбнулась русалка. – Захочешь меня найти, сожмёшь в руке и произнесёшь: «Вода-берега, несите меня сквозь реки-моря, где живут друзья». Запомнишь?

Муся прошептала слова про себя и кивнула.

– Миловица, а что это за оберег такой?

– Перстенёк с камушком со дна нашего озера. Сейчас к батюшке сходим, заодно и колечко возьмём.

Мусе очень понравилась идея с перстнем, но, когда русалка потянула её в воду, девочка резко остановилась.

– Ты что? Вода же холодная. Бр-р-р.

– Сегодня же русалочий день, малая. Не трусь, – и Миловица увлекла Мусю за собой.

Вода оказалась на удивление тёплой. Захлебнуться Муся не боялась, ведь на море она уже слушала рассказы русалок, и они не причинили ей никакого вреда, поэтому и теперь смело вошла в воду. С берега озеро казалось тёмным из-за отражающихся в нём деревьев, а внутри вода была удивительно прозрачной.

В глубине виднелись большие раковины с разноцветными жемчужинами, колючие ёршики, играющие в салки среди водорослей, дорожки, вымощенные мелкими изумрудными камешками. Посреди водяной поросли, похожей на траву, расположились мраморные статуи щекастых малышей с крылышками.

– Красиво у вас, – прошептала Муся. Ей захотелось остаться в этом замечательном месте.

– Это мой дом. Для меня он самый лучший, малая. Пойдём.

Отец Миловицы оказался нестарым дядькой смешной наружности: намечающаяся лысина розовела среди кудрявых волос, нос напоминал картошку, а щёки, казалось, виднелись из-за ушей. Он совсем не походил на водяных из сказок, которых Муся видела по телевизору, грозных и с огромными бородами. «И в кого у него дочери такие симпатичные?» – подивилась она.