Храм Моры бесплатное чтение

Иллюстратор Наталья Фатих

© Павел Шакин, 2024

© Наталья Фатих, иллюстрации, 2024

ISBN 978-5-0064-1040-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Храм Моры

…

Люди считали ее неразумной. Когда они впервые появились на Z-42, Мора крепко спала в лесу, укрытая толстым слоем палой листвы. Ей снился золотистый густой океан, обволакивающий и теплый. Он нежно пульсировал в такт дыхания жизни, то расширяясь и становясь прозрачным, то сжимаясь в плотное ядро материи. Мора не знала времени. За исключением растений она была единственным живым существом на планете, и только глубокий сон хранил ее безмятежность, спасая от холода одиночества. Так было всегда, пока океаническая плазма вдруг не взволновалась тревожной лазурной рябью, сквозь которую показалось чье-то лицо. Мора проснулась.

…

Гелина никогда не обманывала служителей, а потому легко покинула базу. Она бесшумно вышла из зала, оставив их в пиковой фазе медитации нерушимого спокойствия. Затем она прокралась в шлюз, торопливо надела комбинезон самого маленького размера, ввела пароль, и дверь входного отсека открылась. Прохладный воздух встретил ее незнакомым запахом трав. В ночном небе обильно рассыпались звезды. Где-то там далеко осталась раздираемая войной Земля.

Девочка быстро побежала в сторону леса. Система наблюдения распознала ее лицо. В ту же секунду Старший Служитель вышел из транса и бросился к монитору, но темная масса исполинских деревьев уже проглотила крошечную фигурку Гелины.

Лес был холодным, безжизненным. Он казался Гелине заброшенным одичавшим садом, пугающими декорациями ко вселенскому одиночеству, к которому невозможно привыкнуть. Даже за тысячу лет. Оно разрывает время, обращает в пустоту пространство, прорывается сквозь плотный покров медитации и придает покою горький привкус тоски. Раньше Гелина искала утешение в любви к людям. Но они умирали. Рождались, взрослели, старели и умирали. Их судьбы проносились мимо, сливались воедино в бесконечном леденящем вихре. Нет. В вечности нет места для любви.

Гелина вспомнила отца. Его теплые руки, печальный взгляд. Ей захотелось плакать. Скоро ее найдут, отведут обратно, дадут транквилизаторы. Они будут прятать глаза, неискренне извиняться, задабривать, снова предлагать медитацию, психоанализ. Когда-то служители были очень добры, искренни, но за тысячу лет их сострадание выродилось в хладнокровный культ. Гелина упала на покрытую мягким мхом землю и разрыдалась. Скоро за ней придут. В нее вживлен датчик. Шло время, но служители так и не появлялись. Не смотря на теплый комбинезон, становилось все холоднее. Гелина свернулась в позу эмбриона и закрыла глаза. Сигнал датчика вел служителей совершенно в другом направлении.

…

Мора ничего о себе не знала. Не знала, кто она и откуда. Она понимала, что ее создали в единственном варианте, что она не сможет оставить потомство, как другие живые существа, которых она никогда не видела, но в чьем существовании не сомневалась. Поэтому Мора не удивилась, впервые увидев людей. Все их действия были понятны. Они перестроили корабль в базу и принялись методично исследовать свой новый дом. Бесконечный поток проб и образцов почвы, горных пород, растений, воды. Все это не представляло для нее никакого интереса – суетливая возня смертных существ, озабоченных сохранением собственного вида. Но, оставаясь незаметной, Мора продолжала наблюдать за базой. Они прятали там ее – девочку. Девочка была особенной. Она, как и Мора, была бессмертной. Люди поклонялись девочке, но их служение было бесчувственным. Каждый вечер они совершали один и тот же ритуал – медитацию нерушимого спокойствия. Служители, монотонно покачиваясь, впадали в коллективный транс и подключались к девочке. Они питались ее искрой – особой формой энергии, дающей вечную жизнь. Так служители продляли свой век. Прикрываясь высокими идеями, на деле они лишь паразитировали на одиночестве обреченного существа. Они развязали войну на родной планете и в итоге покинули ее. Мора тоже подключалась к девочке. Она изучала ее неосознанные воспоминания, разархивировала данные, о которых сама девочка не имела никакого представления.