Та-Кеми бесплатное чтение

Пролог

Словно плоды прекрасные на дереве чудном, так и многочисленные племена русов расселились по берегам реки великой Ра и её притоках, на землях тучных и благодатных. Уже не одно поколение этих мужественных людей, переживших исход из северных земель, подвергнувшихся оледенению, пустило корни на просторах Восточно-европейской равнины. И ничего не мешало им множиться, и не было повода роптать на невзгоды, так как за своей спиной оставили они невзгоды куда более страшные.

Эта новая земля была богата на урожаи, луга были покрыты изумрудной сочной травой. Огромные стада скотов разных вольготно насыщались и размножались, кормя своих хозяев-тружеников. Да, ещё помнили русы от своих дедов-прадедов, как спасалось их племя, тогда ещё невеликое, от дыхания морозного, от льдов ползучих, пришедших с севера, с бывшей их родины гиперборейской, канувшей в пучину морскую. Ещё не разделились они на кривичей да вятичей, радичей да славутичей. Ещё не образовались внутри племени их новые общности: великоросы, малоросы и белорусы.

Нужно сказать, что не всех русов Тарх и Тара, брат и сестра от Учителя Пера рождённые, увели сюда, к великой реке Ра. Кто-то рискнул и остался на Каменном поясе (который много позже греки назовут Рипейными горами), только может южнее спустились, спасаясь от жестоких холодов. А были и такие, что не на запад, не на юг, а на восток подались, прижимаясь к горам Алтайским да Саянским. Так и до границ Аримии дошли да и продолжили дело Асура Великого (ставшего после победы над аримийцами первым императо-ром этой страны) – не давали ариманам пути на север, в земли, заповеданные Учителями небесными своему племени русоголовому да голубоглазому.

Но пришёл день и все русы, особенно осевшие на Восточно-европейской равнине, вновь испытали на себе трудности неимоверные. Ледник северный полностью перекрыл сток многоводных могучих сибирских рек, и на пространствах, где они проистекали, образовался безбрежный Гиперборейский океан, затопивший все равнины и низменности от Рипейных гор до Колымы далёкой и чуть ли не до самых алтайских гор. А потом хлынули воды этого океана через проходы сначала в море Фасисте (Каспийское), а потом перелились вдоль гор Южных (Кавказских) дальше на запад (по Манычскому желобу). От таяния Ледника северного вспухли от вод река Ра и другие реки, текущие на юг к озёрам, на дне глубокой впадины, которую потом назовут Понтом Эвксинским (Скифским, Русским, Чёрным морями). Со временем воды потопа на Восточно-европейской равнине соединились с водами, прорвавшимися из Гиперборейского океана. Этот удвоенный Бешеный Поток проточил в нижнем течении Танаиса (Дона) глубокую ямищу, которую назовут потом Меотским (Азовским) морем.

Два месяца тому назад через этот бурлящий поток успела проскочить дружина князя Ратибора. Погнались русы за воришками, объявившимися в округе. Лошадей да скот угоняли неведомые разбойники, благо, до смертоубийств дело не доходило. Проскочить проскочили, а назад пути уже не было. Грозный, ревущий поток вспухал на глазах, и скрылась за далёким горизонтом их желанная земля, и отрезана была дорога назад. Этот поток, названный Бешеным, нёс грязную, глинистую воду, вывернутые с корнем деревья, вспухшие трупы животных, мусор, собранный с огромных затопленных пространств. И как ни понукали Ратибор и товарищи его коней, не шли они в этот страшный бурлящий поток…..

ГЛАВА 1

Князь, крепко сбитый, русоволосый, ещё молодой широкогрудый мужчина, тронул поводья своего Серка, гнедого красавца-жеребца, направляя его в сторону табора, где кручинились от беды, свалившейся на них, остальные дружинники ратиборовские. За ним, понукая коней, тронулись ещё трое: Харий – долговязый, худощавый ратник, одетый в кольчугу и с шеломом на голове; Святозар – волхв дружинный великомудрый и Петюха – молодой, совсем юный ратник, тоже одетый в кольчугу, но с непокрытой головой. Его шелом за шлейку был приторочен к седлу, а потому Харий, правая рука князя, недовольно посматривал в сторону юнца. И недовольство его было не нарочитым. Здесь, в предгорьях Южных гор, спасались от потопа не только дружинники Ратибора, но и те разбойники, что умыкнули во время последнего набега у русов несколько коней, а теперь наверняка прятались где-то здесь – в этих чужих каменных распадках.

Стремительно, как и везде на юге, надвигалась ночь. Уже скрылся из глаз последний клочок суши на той стороне Бешеного потока. Завтра и он скроется под водой и не будет даже малого мостика надежды возвращение на родную землю. А их товарищи уже запалили костёр на берегу и не стал Ратибор больше понукать Серка, тот и так знал дорогу назад, чай не первый и не последний раз торил дорогу свою сюда князь. Менялось всё в плохую сторону. Ещё месяц тому назад надеялись люди, что сбавит напор Бешеный поток, схлынет вода, и переправятся они через него к своим, а теперь и эта надежда иссякла.

А Поток и не думал слабеть, наоборот, с каждым днём он набирал силу. И теперь, пусть не в открытую, «в спину», но роптали все тридцать дружинников, что неблагоразумно поступил князь, увлекая их в погоню, преследуя разбойников окаянных и не смог найти брода-перехода через Бешеный Поток в земли родные. А ведь у многих из них остались в родной сторонке жёнушки молодые, зазнобы душевные, детки малые, да родители старые.

Склонялась долу голова Ратибора от дум мучительных, от вины за содеянное, от безысходности. Но чем больше вода в Потоке прибывала, тем больше беспокоился он не только за своих ратников, отлучённых от родных, но и за судьбу племени своего, оставшегося на той стороне. Ведь даже здесь воды потока, упёршись в скалистые берега, прямо на глазах поднимались и поднимались. А там, на равнинах плоских, лежащих между Танаисом и Ра, вода на-верняка уже разлилась безбрежно, заставила русов его племени стронуться с насиженных мест и искать спасение на возвышенностях и малоудобьях.

Прикосновение Святозара к его руке заставило князя вздрогнуть.

– Смотри, княже, что деется!

Ратибор повернул голову в ту сторону, куда указывал волхв и резко осадил коня. Далеко-далеко от них с тёмных небес к поверхности моря летел огненный шар с длинным дымным шлейфом позади. Иногда приходилось князю видеть ночью быстро сгорающие звёздочки, искорками малыми падающие с неба. Но то, что он видел сейчас, на искромётную звёздочку не было похоже. Что-то тяжёлое не просто камнем небесным падало вниз, а время от времени пыталось выровнять этот безумный полёт, чтобы смягчить неминуемый удар о водную твердь. До рези в глазах пытался Ратибор рассмотреть это действо. И рассмотрел князь в темени беспросветной, что в какой-то момент завис шар огненный над водой, а потом исчез, и всё поглотила тьма.

Сзади послышался испуганный голос Петюхи:

– Княже, волхв Святозар – что это было? Что за огонь с небес спустился?

Волхв, откинув капюшон своей хламиды, продолжал ещё смотреть в ту сторону, где в пучине морской скрылся огненный шар. Его длинные волосы, усы и бороду уже тронула ранняя седина. Он был сух телом и прямо сидел на своём коне. Поравнявшись с Петюхой, он пробурчал:

– Знак небеса нам подают. Но не знаю ещё, хороший ли, плохой.

В лагере русов, на широкой прогалине почти на самом берегу моря, горел яркий костёр и как ни допытывался князь, никто чуда небесного не видел. Да и как увидишь: огонь от костра слепил глаза, и лишь за кругом света была сплошная темень и можно было что-то увидеть в небе ночном. Поодаль от костра торчали остовы дюжины шалашей, наспех сооружённых ратниками на случай непогоды. Осень уже стучалась своим холодным дыханием и в эти южные земли. Из некоторых шалашей доносился могучий храп. Трое: Мятиш, Одинец и Нуфрий разделывали недалеко от кострища только что добытого тура. Из темноты появились и спешились ещё двое: Гаврий и Олеша.

Князь покосился на них с неудовольствием.

– А кто табун охранять будет?

Гаврий, одногодок князя, недобро сверкнул глазами. По воле князя оставил он в родной сторонке молодуху жену с тремя детишками, мать свою, да больного отца, порванного полгода назад медведем-шатуном.

– Что им сдеется, коням-то? Разбойнички, поди, за горы высокие улепетнули, а окромя их в этой глуши и нет никого.

Святозар, присевший у костра на ошкуренный обрубок дерева, ворчливо протянул:

– А волки, а медведи, а кошки лесные? Да и тати, что наскакивали на нас, да сюда бежали, тоже, небось, недалече. Порвут ведь коней наших.

– На кой ляд нам кони теперь? Куда мы на них попрёмся? Отломленные ломти мы теперь.

Напарник его, Олеша, лишь горестно вздохнул. В словах товарища его, Гаврия, было столько боли и тоски, что хоть плачь. Не стал Ратибор гнев свой распалять, вину свою, чуя и всё же голос строгий возвысил:

– Не век же воде шалой быть. Пойдёт на спад, вот лошади и пригодятся.

И тут же тихо сказал Харию, присевшему рядом с ним:

– Пошли Вольгу и Тимоху-младшего к табуну, а эти, – он еле качнул головой в сторону ослушников, – пусть отдыхают, потом с ними ещё поговорю.

Тут Мятиш кликнул на подмогу ещё людей и вскоре над умерившимся пламенем костра на толстой жердине, уложенной на массивные рогульки, завертелась разделанная туша тура.Тима-старший, тёзка своего младшего товарища тем временем неторопливо нарезал куски требухи вынутой из разделанного животного и складывал их в грубый холщовый подсумок. Он был знатным охотником, не раз ходил с одной рогатиной на медведя. Умел ловко расставлять петли и ловушки, для которых он и нарезал куски приманки. Уже здесь в его петли и ловушки попалось несколько лис, волков, одна рысь и даже красавец леопард.

Ночи становились день ото дня всё холоднее, а дружинники княжеские, надеясь скоро вернуться домой из тёплой одежды почти ничего и не взяли. А уж как превратить мех зверя в добротную одёжку опытный скорняк знал ещё от дедов и отцов своих.

Вместе с тоже опытным скорняком Ефимом многих они уже успели приодеть. А из шкур двух добытых лосей выкроили они и сшили для князя и волхва, да ещё троих ратников знатные ичиги. Князь со Святозаром уже примащивались в своём шалаше, чтобы малость соснуть, когда услышали гвалт людей и топот конских копыт. Луна, совсем недавно чудесным образом, появившаяся на орбите Земли, была полной и в её свете, да в отблесках не потухшего костра увидели князь с волхвом, как спешившись, бегом к их шалашу устремились два часа назад отправленные в ночное Вольга и Тимоха-младший. Испуганы они чем-то были, а левая рука Вольги, могутного парня, плетью болталась вдоль тела.

– Княже, беда приключилась! – запричитал Тимоха и указал на раненого товарища, – вон, дружка моего едва не порубали тати проклятые.

Ратибор, а следом за ним и волхв, вскочили на ноги. Ладони их рук невольно сжали рукояти мечей отцепленных на ночь от пояса. Вокруг них с каждой секундой росла ватага дружинников.

– Что стряслось, ответствуйте! – загневился князь.

Вольга, кривясь от боли, заложил здоровой рукой раненую кисть за пазуху.

– А то и стряслось, княже. Проехались мы раз, другой вокруг табунка нашего, глядь, а на нас с визгом и гиканьем четыре верховых из тьмы ночной накинулись. Да не растерялись мы, встретили их крепко – одного с коня сшибли, другого ранили шибко. Правда и меня маленько зацепило. Какая-то бестия насквозь щит мой стрелой пробила, да наконечник стрелы кисть ужалил.

– Ну, а дальше-то что было?

– Подхватили тати упавшего с земли, положили поперёк на его же коня, заарканили двух наших да с криками и визгом в ночи исчезли.

Ратибор скользнул взглядом по лицам дружинников. Потупил очи Гаврий, вину свою признавая, заохал Олешка.

– Так, – наливаясь гневом, выдохнул князь, – ещё двух коней лишились. Скоро пешими останемся, коли бездумно служить будем делу ратному. Остальных коней всех ли привели сюда?

– Всех, всех, княже, – торопливо ответил Тимоха-младший.

– А тех, кто напал на вас, успели рассмотреть али нет? Не те ли это басурмане, что ещё на нашей земле нам пакостили всяко?

Вольга зябко повёл своими могучими плечами.

– Так темно было, княже, от Луны, какой свет? Только сдаётся мне, что визжали тати ну совсем как бабы, которых мужики тискать начали.

Как ни странно было происшествие ночное, захохотали парни от сравнения срамного. Да Святозар руку поднял, дожидаясь полной тишины.

– Сказывали деды, и даже отцы наши, что раньше разбойничьим промыслом на землях между Танаисом и Ра племя удивительное из одних только дев состоящее занималось и звали их, – волхв сделал паузу, вспоминая давнее, – амазонками, по кличке их первой предводительницы, Амазы.

Ратибор с удивлением уставился на волхва.

– Это не та ли Амаза, что была родной сестрой Великого Гордени, соратника и наперсника Асура, усмирителя ариман?

Святозар качнул головой.

– Она самая. Брат её великим воином стал и прославил своё имя на века, а его сестра со своими сбежавшими подружками, отторгла заветы Вед ниспосланных нам учителями небесными и разбойничать начала.

Волхв лучше других знал, что амазонки были искусными наездницами, бесстрашными воительницами и опасными врагами даже для опытных воинов. А уж теперь, оторванные от племени своего ратники и подавно должны были остерегаться этих бестий. Князь порывался тут же броситься в погоню за ними, да Святозар отговорил князя в темень соваться.

– Давай княже утра дождёмся. Вон, уже и Луна зашла, ночь, хоть глаз коли, ничего не увидишь. Коней да себя только бесславно умучаем. Завтра и примемся за дело правое…

ГЛАВА 2

Рано утром следующего дня Матей и Волоха притащили от родника, что бил из скальной кручи недалеко от табора, два бурдюка с водой. Матей, сняв верёвочную удавку с горловины бурдюка уже приноравливался налить из него воды в казан и вдруг оторопело застыл. При этом бурдюк выскользнул из его рук и вода, хлынувшая из него, едва не залила костёр. Волоха, чертыхнувшись на нерадивого товарища, приподнял полегчавший бурдюг да вдруг тоже застыл, как вкопанный.

В море, ещё далеко от берега на лёгких волнах то появлялась, то исчезала чёрная точка. Но вскоре она превратилась в две, три точки. И они явно, хоть и незаметно для глаз всё приближались и приближались к берегу. Подняли кашевары бучу. Неясная ещё тревога охватила людей. Точки продолжали увеличиваться в размерах. Некоторые востроглазые парни смогли различить уже пять чётких предметов плывущих по морю. Один из них был довольно продолговатым и двигался впереди. Четыре небольших и круглых на вид плыли следом, словно привязанные. За последним из них стал чётко прослеживаться бурунный след. Матей переглянувшись с Волохой и другими рано вставшими парнями, со всех ног кинулся к шалашу, где ещё спали Ратибор с волхвом.

– Княже, княже! Волхв Святозар! Очнитесь! Чудо на море деется!

Когда они всей ватагой вернулись к берегу, предметы уже обрели чёткие очертания. Продолговатый предмет был похож на широкую и длинную доску… парящую над самой водой. И на ней похоже что-то или кто-то лежал. За диковинной доской, видимо как-то держась за нее, плыли пять огромных существ в мокрых балахонах тускло отблескивающих в неярких лучах Ярила. Теперь можно было рассмотреть не только головы чужаков, но и их спины время от времени скрывающиеся под набегавшими волнами. И этот странный караван чужаков держал курс прямо на дымный столб, исходящий от костра.

– К оружию!

Трижды прозвучал призыв князя над поляной. Стеной из трёх ощетинившихся пиками шеренг стали ратники на берегу, прикрываясь щитами, вторая шеренга вознесла над головами мечи, а третья – изготовилась к стрельбе из луков. Все ратники были готовы либо победить, либо сложить головушки в бою с неведомым противником. А из моря на мелководье стали выходить…. нет, не чудища морские, не вурдалаки из Сумрачного мира, а невиданные доселе создания. Даже по сравнению с могучими русами чужаки выглядели настоящими исполинами, на голову, а то и на две выше любого из людей. Помните, у Пушкина были тридцать три богатыря да дядька Черномор выходившие из пучины морской? Может, с тех самых пор и пошла гулять среди русов легенда про этих былинных богатырей, кто знает…

Четверо из исполинов уже скинули с голов блестевшие странные капюшоны и их убелённые сединами русые волосы начал полоскать-трепать посвежевший ветер. У одного из этих исполинов волосы были уложены конусом к затылку. Это была женщина! Один из них ухватив «доску» за выдвинувшиеся ручки, направил её прямо на берег. А на «доске» той, вплотную друг к другу лежали ещё четыре детины, видимо раненые. Гигант, вышедший из воды первым, отжал ладонью воду со своей бороды и, повернув лицо к людям, неожиданно улыбнулся! Волхв, всмотревшись в незнакомца, вдруг выскочил из строя ратников, воткнул свой меч в прибрежный песок и, упав рядом с ним на колени вознёс руки над головой.

– Русы! Други мои! Откройте глаза и души свои. Преклоните колени и склоните головы свои. Небесные отцы наши не забыли нас! Слава Перу, Рамху, Свару, всем Учителям нашим. Это их колесницу огненную видели мы ночью. И вот здесь они теперь…

Ратибор слышал от отца, от деда своего рассказы о великих борейцах. Слышал он, что вступили они в войну не на жизнь, а на смерть с заклятыми врагами своими, аталантами, дабы защитить тем детей своих земных от смерти и поругания.

Волна жара окатила князя с головы до ног. Сподобилось ему самому свидеться с учителями легендарными. Дал он знак ратникам, и преклонили они колени, убрав мечи, опустив пики и луки.

– Ну, полно, полно дети мои. Вставайте с колен, чай не рабов мы породили. Помогите лучше перенести раненых в ваш табор, да обсушить и обогреть их.

Пер подошёл к княжичу и, слегка наклонившись крепко обнял. Затем обнял и прижал крепко к себе волхва, у которого глаза из-за хлынувших слёз ничего не видели. Радостно загалдели люди. Почуялась перемена в их безрадостной жизни. Закипела работа и уже к полудню рядом с крайними шалашами появился просторный навес, закрытый пока с трёх сторон. На свежую подстилку из хвойных лап уложили раненых борейцев над которыми тут же склонились борейка Мира и волхв Святозар. Каждый из них стоил друг друга. Каждый из них знал сотни способов как живому остаться в живых, даже смертельно раненому. Но если на погибшем корабле «Яр» у Миры было всё под рукой: и нужная аппаратура, и необходимые лекарства, то теперь с собой у неё была лишь походная аптечка с самым необходимым на случай ранения или болезни.

А у Гора с Симом при беглом осмотре она обнаружила внутренние переломы рёбер и конечностей. Рамх постоянно харкал кровью – у него явно были повреждены лёгкие. Шив получил черепно-мозговую травму и в сознание так и не приходил. Поэтому ей оставалось лишь бессильно сжимать свои кулачки, не зная чем и как помочь своим товарищам. Святозар, выслушав молодую борейку про ранения её товарищей, тем не менее, не смутился. Каждого раненого он ещё раз ощупал-осмотрел, ещё раз удивившись, как похожи строением тела людей и борейцев, словно плоть от плоти сделанные, после чего ободряюще улыбнулся «коллеге»:

– Не всё так плохо, Мира. Мои снадобья хоть и просты на вид да поднимут друзей твоих на ноги, не сомневайся.

После чего ненадолго ушёл он к своему шалашу и вскоре на небольшом огне стал он варить нужное снадобье. Русы тем временем прикатили к кострищу пять крупных валунов специально для гостей, да и сами уселись-улеглись вокруг костра, внимая рассказу главного Учителя. И когда рассказал Пер людям про то, как проходил бой с аталантами, как смогли оставшиеся в живых борейцы посадить повреждённый катер на воду, как смогли выхватить из него всё, что успели, прежде чем он затонул, так и посыпались вопросы отовсюду.

– Учитель, а что это за доска, летающая словно птица, да ещё груз великий на себе переносящая?

Петюху даже в жар бросило от такого длинного вопроса.

– А это мил-человек и есть летающая доска. И сила в ней заключена неимоверная. Она и помогла нам дотащить товарищей раненых до берега.

– А правда ли что аталанты такие же высокие, как вы?

– Может даже повыше нас, борейцев будут, да вот помыслы у них низкие и подлые оказались.

– Слышали мы от волхва Святозара, что аталанты не только на ваши корабли, но и на наши селения нападали.

– И то верно. Сейчас вся земля ваша воронками страшными обезображена. Злобы в аталантах много. Хотели они всю планету вашу захватить, а вас закабалить или уничтожить, да мы не дали.

– Звери лютые и те на такое не покушаются. Чего им неймётся, Учитель?

Задумчиво расчесал пальцами свою пышную бороду Пер.

– Потребность угнетения других у них в крови. На их планете, Аталане, в рабстве держали, да и сейчас держат они целый народ неров. Движет аталантами неправедный гнев, спесь, похоть, жадность, жестокость, тщеславие, зависть и другие пороки, от которых мы уберегали ваших предков и от которых предостерегаем и вас.

Ратибор, сглотнув сухой комок в горле, посмотрел борейцу в глаза.

– А что сталось с учителем нашим Сваром и женой его Ладушкой – не появляются они больше у нас.

Опустил низко голову Пер, сразу превратившись в глубокого старика. Руками прикрыл лицо, чтобы не видели люди выступивших слёз.

– Нет в живых больше ни матушки моей, ни отца. Последние сигналы со шлюпа и катера родителей я получил на принимающую станцию катера, когда мы уже покинули погибающий корабль.

После услышанного долго никто не решался задать новый вопрос. Многие из немолодых уже русов помнили седобородого старика Свара и его жёнушку Лайду, которые побывали в каждом из племён и до последнего вздоха помогая людям, бились с аталантами. Внезапный порыв ветра взметнул искры над костром. Все невольно поёжились от холодного дуновения, но чувствовал Пер – не только скорый приход зимы угнетает людей.

– Что-то вы невеселы, да головы повесили.

Ратибор кисло улыбнулся и выразительно посмотрел на волхва, только что вернувшегося от раненых борейцев.

– Видишь ли, Учитель. Сюда мы успели проскочить, погнавшись за разбойниками, что нападали на наши земли и угоняли скот и лошадей, а назад дороги уже нет – поток водный, страшный и бурливый отрезал нам дорогу назад.

Святозар ворохнул веткой угли костра.

– Да и тут беда с нами приключилась. Напали супостаты на наш табун, увели двух коней, да ратника ранили, правда, легко. Хотели сегодня с утра погоню за ними учинить, да вот вас встретили.

Пер задумчиво расчесал пальцами бороду и прищурился, оглядывая людей.

– У вас ведь не только воины знатные есть, о чём отец не раз мне говорил, но и охотники преопытные. Попробуйте выследить, где тати лесные на ночёвку становятся, глядишь, и удастся их врасплох застать.

Ратибор и Харий ещё вчера на эту тему кумекали, а тут, услышав совет учителя, снова зашептались. Вскоре, в сторону распадка, где пасся табун их лошадей, выдвинулись трое: Тимоха-старший, Берест да Миха Рваный. Берест из всех троих был непревзойдённым следопытом. Любой даже самый запутанный след был ему нипочём, одолевал он знанием своим звериную мудрёность. Тимоха-старший лишь немногим ему уступал в этом деле. Миха Рваный мелочью всякой не занимался, но зато след лося или медведя распутывал не хуже Тимохи. А прозвали Миху Рваным за то, что верх шеи и затылок у него порвал год назад медведь, внезапно напавший на него из звериной засады. Да не повезло мишке лесному. Силён парень был, а в гневе и злости силён был втройне. Порвал он пасть зверю голыми руками, да и издох зверь тут же.

Чтобы не шуметь в дороге, дичь на пропитание добывая, взяли охотники с собой уклунок мяса тура прокопченного на костре, да луки со стрелами, оставив мечи и щиты в таборе, чтобы движение не сковывали. Вернулись следопыты в лагерь, когда Луна полная высветилась на небе. На лицах парней в отсветах пламени костра блуждали усталые, но радостные улыбки. К их приходу Мира со Святозаром продолжали гоношиться вокруг раненых. Два других борейца: Акс и Бан завалились под навесом спать. Но, несмотря на столь поздний час вокруг борейцев Пера и Яра, как только появились следопыты, собрались все дружинники, кроме тех пятерых русов, что охраняли теперь табун лошадей.

– Чего размолчались, немтыри лесные. Рассказывайте, кого выследили, далеко ли тати от нас?

И Ратибор, искоса посмотрев на Учителей, пытливо уставился на следопытов. Тимоха, вроде как старший среди охотников, глянув на своих товарищей, смущённо ответствовал:

– Прав наш волхв великомудрый оказался. Бабы там одни, как их… амазонки, значит. И от нас недалече, всего через два распадка горных. Но стерегутся они. Двух в дозоре приметили на пригорке, что над их табором возвышается. Да ещё не то восемь, не то девять у костра малого мельтешили. А одна дева у костра лежит не шелохается, мехами прикрытая. Видать та самая, которую Вольга чуть «приголубил» когда был в ночном.

По кругу людей тут же пробежал смешок на эту тему, но князь резким взмахом руки прервал шуточки да прибауточки. Засверкали глаза у княжича, загорелась душа, зачесались руки. Предвкушал он уже добычу лёгкую. Ай да молодцы следопыты, осталось только подкрасться тихо да напасть на девок непутёвых и покрошить их, чтобы неповадно было коней воровать. Оборотился он к главному борейцу.

– Как думаешь, Учитель, не напасть ли на их табор сейчас, да захватить их или порубить эту поросль поганую, а то ведь от девок этих только урон для нас.

Задумчиво с минуту теребил Пер свою бороду, а Яр, после слов князя, лишь сокрушённо покачал головой.

Наконец приобнял главный бореец княжича горячего.

– Ратибор, сын мой и вы, детки наши, – повёл он глазами по кругу людей, – так сложилось, что отрезала вас вода шалая от земель ваших, от семей и очагов родных. И сдаётся мне, на годы долгие отрезала. Ледник северный не скоро растает, не скоро вода сойдёт, не скоро и вы вернётесь домой. Потому как, даже сойдя в реки и моря потоп оставит после себя топи непролазные, низины затопленные и годы пройдут прежде чем земля обсушится и пропустит вас в северные земли. А вы тут все как на подбор, парни молодые, крепкие да ещё и неженатые многие на годы долгие из-за судьбинушки вашей. А там хоть и непутёвые да девки всё-таки. Зачем же убивать-то их? Вы ладом да миром к ним обратитесь, глядишь, у кого-то из них сердечки забубённые оттают, отогреются. Пройдут года, и постареете и вы, и они. А вам детей надо успеть народить, род свой продолжить несмотря ни на что….

Такие слова сказал главный бореец и чуть ли не каждое слово его кивками головы сопроводил волхв Святозар.

– Мудры слова Учителя нашего. Внемлите им. Любовью, а не ненавистью сердца свои заполните. Мы – люди, и они – девки, тоже люди. Тем более, что Веды учителей наших не запрещают нашу кровь смешивать с единокровцами, а Амаза и её подруги непутёвые из нашего роду-племени ведь, не басурманки.

Берест задрал голову и шумно вздохнул.

– Луна зашла. В лесу теперь хоть глаз коли, ничего не увидишь, а с зажжённым факелом к ним не подобраться, сторожкие они аки звери лесные.

Пер улыбнулся в усы и что-то тихо сказал Яру на ухо. Учёный живо подскочил, сходил к навесу и вскоре принёс оттуда странную штуку, одна сторона которой в свете костра блестела янтарным отсветом. Пер, принял из рук товарища этот прибор и весело проговорил:

– С помощью этой штуки, которую мы, борейцы между собой называем «ночником», вы всё вокруг ночью будете видеть, как днём. В нём на тёмном фоне фигуры людей будут выглядеть светлыми и чёткими пятнами.

Лёгкий шумок пробежал по людскому кругу. Как это можно что-то ночью увидеть без света лунного, без факелов ярких? Перешепнулись между собой Яр с Пером. Отошёл учёный-бореец от костра в темень кромешную, а главный бореец настроив прибор, сунул его в руки Ратибора.

– А ну, княже, поищи друга моего, что в ночь ушёл.

Ратибор повёл «ночником» туда-сюда и вскрикнул, – вот он, вижу я его!

Зашумели дружинники. Никто, даже востроглазый Берест ничего не видели вокруг за пределами светового круга. И пошёл, пошёл «ночник» по рукам, и каждый из парней ахал и вскрикивал, когда видел светлый силуэт борейца скрытого теменью.

– Вот так, с его помощью и подкрадётесь к табору амазонок да плените их до той поры, пока не поймут они, что добра вы им желаете, а не смерти за на-несённые обиды.

Заспорили русы. Сейчас ли, завтра набег тайный устроить. Последним слово сказал волхв Святозар.

– У них раненая. Значит, эту ночь они, скорее всего на том месте пересидят. А вот завтра дев может и след простыть. Поди, выследи их ещё раз. Сейчас ночи длинные. Успеете застать их до утра врасплох.

На том и порешили. Пер с Яром отправились отдыхать под навес. А у костра остались волхв великомудрый, да Вольга – куда ему с раненой рукой в поход идти. Когда последний из дружинников скрылся в ночи, шагая след в след за впереди идущим, Святозар тихо прошептал, обращаясь не то к сонно клюющему носом Вольге, не то к духу лесному.

– Вы уж ребятушки, без крови, без обиды лишней поступите с девами. Неразумны они ещё да дики…

ГЛАВА 3

Не раз и не два пытался Аид связаться с «Таиром», научно-исследовательским кораблём, которым с помощью хитрой уловки завладел Зеус, начальник экспедиции аталантов и он же его двоюродный брат. Последний раз Зеус сам выходил на связь и сообщил Аиду, оставшемуся среди аталиков, что Корт, флотилиус армады кораблей аталантов, отдал приказ арестовать бунтовщика-начэкса. И судя по тому, что теперь в эфире стояла гробовая тишина, Аид понял, что случилось самое страшное. И подтверждением страшной догадки было то, что в ближнем космосе не осталось ни одного корабля – ни борейцев, ни аталантов.

Скорее всего, флотилиус Корт всё-таки решился напасть на корабли борейцев и получил отпор. Аталант был на стороне брата. Не нужно было, во что бы то ни стало воевать с ними. Вся история взаимоотношений между Аталаной и Бореей говорила о том, что борейцы были всегда на шаг, на полшага впереди в своём технологическом развитии, так зачем лбом стену прошибать? Аид, как и Зеус, был сторонником ползучей экспансии на этой планете. Пусть венейцы, плодясь и размножаясь, двигаются на восток вглубь Срединного континента и сметают со своего пути варваров порождённых ненавистными борейцами. Пусть они, двигаясь навстречу лаве идущей с востока, убивают мужчин с чуждой кровью, захватывают женщин и снова плодятся и размножаются, чтобы с новой силой идти на восток, на восток…

Аид отключил канал связи катера с кораблём «Таир», но, не успев покинуть катер, почувствовал, как палуба салона стала буквально уходить из-под ног. На выходе он нос к носу столкнулся с Хартом, возившемся до этого в кабине второго катера.

– Аид, посмотри, что там творится!

Матрос указывал рукой на далёкий конус высокой горы, из вершины которой изрыгались потоки огня и дыма. В наше время этот вулкан называют Везувием. И хотя был он от места, где стояли катера аталантов почти в десяти километрах, запах серы и гари тотчас ударил в ноздри. Впрочем, Аид этому не слишком удивился. Аталанты во время боевых действий против кораблей борейцев широко использовали ядерные заряды и следы от их взрывов до сих пор видны на просторах Срединного континента. Так что ничего не было удивительного в том, что всколыхнулась земная твердь, заработали вулканы. Теперь небо было постоянно серым от ядовитых облаков, а землю чуть ли не каждый день охватывала трясучка.

– Чёрт, чёрт, чёрт, – чертыхнулся Аид, – мы слишком близко находимся от вулкана, тут скоро всё покроется таким слоем пепла, что мы просто утонем в нём!

К ним, от костра, разложенного на берегу моря, озираясь на дымный столб, прибежали ещё два аталанта: Хиус и Барт. Ещё одного матроса, Кая, Аид на днях катером забросил в селение фраков, чьи земли располагались севернее проснувшегося вулкана. Там, после смерти престарелого вождя Олафа, начались распри, и нужно было утихомирить разбушевавшиеся страсти при дележе наследства вождя-людоеда. Эти пять аталантов, наверное, были последними оставшимися в живых после войны с борейцами. Матросы видели, что Аид чуть ли не каждый день пытался связаться с «Таиром», на котором улетел их начальник экспедиции. Они чувствовали свою обречённость. Эта проклятая планета отобрала у них последнюю надежду на спасение и возвращение домой. Не слишком радовала аталантов казалось бы, достигнутая цель экспедиции – взрощенное ими кровное потомство. Если не считать аталиков, племя, которым Аид сам долго и упорно занимался, остальные племена на западе Венеи мало чем отличались своими нравами и привычками от диких аборигенных людей. Они были жестоки, безграмотны, годами не мывшимися. Кстати эта последняя привычка настолько укоренилась в обиходе венейцев, что и много позже даже короли и придворная знать мылась от силы два-три раза в жизни. Поэтому именно они изобрели духи и одеколон, чтобы хоть как-то перебивать смердящий запах немытых тел…

Кроме того, в племенах венейцев, если не считать более просвещённых аталиков, обычным делом было людоедство и с этой привычкой аталанты ничего не могли поделать. Подтверждением тому служат находки в пещерах Испании, юга Франции и севера Италии – наряду с костями принадлежащими животным, находили кости людей… Воздух всё сильнее насыщался запахом серы и это при том, что лёгкий ветерок дул с юга, в сторону вулкана. Измени он своё направление, и здесь уже дышать было бы нечем. Матросы выжидательно смотрели на своего начальника. Аид, как и Зеус был бароном, то есть в иерархии аталантов, наиболее продвинутым, знающим и опытным и, в отличии от простых матросов должен был искать и находить выход из казалось бы невероятных, сложных ситуаций.

– Надо убираться отсюда.

Земля под ногами снова громыхнула своими внутренностями и Аиду показалось, что столб дыма над вулканом стал выше и толще.

– Как-то надо Кая забрать от фраков, – пробасил угрюмо нахохлившийся Барт, здоровенный, длиннорукий матрос.

– Если будет кого забирать, – прогнусавил низкорослый тщедушный Хиус, намекая на то, что дикари могли расправиться с их довольно упитанным товарищем.

Барон зло зашипел:

– Что за дурацкие фантазии, Хиус!

И тут же повернулся к Харту.

– Ты исправил повреждение, катер взлетит?

Тот, молча, кивнул

– Тогда по местам. Со мной летит Барт. Харт, ты старший на втором катере.

Вскоре катера взмыли в небо и по широкой дуге, облетая некстати проснувшийся вулкан, устремились на восток, пересекая по пути длинный язык Средиземного моря, который сейчас называется Адриатическим. Выдерживая безопасное расстояние до клубов дыма, изрыгавшегося из жерла вулкана, им пришлось даже углубиться на территорию современных Балкан. Они пролетали над одной из горных долин, когда Барт, сидевший справа от Аида, воскликнул:

– Командир, посмотри вниз! Такое впечатление, что под нами проплывают три или даже четыре пирамиды.

Барон скривился, как от зубной боли, выслушав эту чепуху, но всё-таки перевёл взгляд в том направлении, куда указывал матрос и… оцепенел! Под катером в этот момент проплывали три или четыре горы, сильно смахивающие на четырёхгранные пирамиды. Их стороны, словно громадным тесаком, были срезаны таким образом, что они действительно были похожи на самые настоящие пирамиды. Конечно, они заросли растительностью от подножия до вершин и всё же их очертания не были похожи на соседние бесформенные сопки.

Кстати, в середине 2000-х годов двадцать первого века эти «пирамиды» расположенные в двадцати двух километрах северо-западнее Сараево, столицы Боснии и Герцоговины открыл для современников один из местных любителей-археологов…

Катера аталантов уже проскочили этот район, и Аиду пришлось заложить крутой вираж, чтобы на втором заходе получше рассмотреть эти странные горы. Тут же в динамике через треск и шорох дышащей на ладан станции связи прорезался голос Харта:

– Командир, мы что, возвращаемся?

Барон недовольно хрюкнул в ответ, – нет. Держись за мной.

Аид снизил скорость до минимума и на бреющем полёте вновь повёл катер, чуть ли не над самыми верхушками странных холмов, один из которых был высотой не менее двухсот метров. Удивительно, но они действительно были похожи на рукотворные пирамиды. Чётко просматривающиеся, ровно скошенные стороны, заострения идущие вверх до чуть усечённых верхушек. У Аида уже при первом взгляде на эти причудливые образования мелькнула мысль – а не приспособить ли эти «пирамиды» для осуществления дерзкой попытки – установить связь со своей метрополией или на худой конец послать на Аталану сигнал бедствия. Чем чёрт не шутит, может и повезёт им, наконец.

В отличие от борейцев, которые могли использовать аварийный канал связи в виде комплекса из четырёх малых, так называемых х-пирамид, аталанты, не звавшие этой технологии использовали более примитивный и более трудоёмкий способ. Возводилась пирамида или их комплекс. Внутри каждой из них устраивались резонансные камеры. Каждая из них туннелями и специальными каналами связывалась с соседними камерами, а на верхушках пирамид устанавливались искусственно выращенные энергетические кристаллы. Правда, и Аид невольно скрежетнул зубами от досады, в его распоряжении было всего два таких кристалла, вывезенных ещё Стиком и Зеусом из Новой Земли.

Но попытка не пытка.

– Барт, скинь радиомаячок вон на ту площадку, – барон ткнул пальцем на широкую прогалину у подножия самой высокой горы, – думаю, мы ещё вернёмся сюда.

Матрос хмыкнул, удивляясь капризам командира, но приказ исполнил. Вскоре к земле полетела небольшая посылка в виде ярко-жёлтого парашюта с подвешенным к нему радиомаячком. Набирая высоту и скорость, катера вновь устремились теперь уже на северо-запад. Селение фраков куда направлялись аталанты, находилось на правом берегу реки, которая сейчас называется По. И надо сказать, что прибыли они сюда вовремя. По длинной и единственной улице окружённой строениями из жердей, обмазанных глиной и покрытых пучками тростника, бежала внушительная толпа людей, а впереди неё смешно задирая ноги, нёсся на предельной скорости упитанный Кай. С высоты, на которой летели катера, было видно, что часть пути проделанного толпой и аталантом была усеяна лежащими фигурками преследователей. Некоторые из них ещё шевелились, другие лежали неподвижно, словно мёртвые.

Аид невольно чертыхнулся. Кай был толковым матросом, способным уболтать или утихомирить любого дикаря. Значит, в отношениях «умиротворите-ля» и его «паствы», что-то пошло не так. Барон резко послал машину вниз и посадил её между своим посланником и преследователями. Рядом, скрипя амортизаторами опор, приземлился и катер Харта.

Барон склонился над динамиком связи:

– Парни, оружие к бою!

Кай, воспользовавшись замешательством варваров, быстро протиснулся в салон катера и сразу же захлопнул за собой дверку. А толпа тем временем, улюлюкая и заводя себя, стала медленно окружать катера. Несколько фраков успели пустить в сторону аталантов несколько камней из пращей и три стрелы, которые впрочем, как горох отскочили от катеров. Панорамные параллизаторы обоих катеров давно уже вышли из строя, поэтому оставалась надежда только на лучевые пистолеты. Но аталантам не дали даже высунуть носа из машин. Мощный град камней ударил в борта. И хоть они не могли пробить корпус, но запросто повредили бы антенны связи.

– Чёртовы дикари! И на кой ляд мы породили это племя? Харт, взлетаем немедленно, – проревел Аид и первым послал свой катер вверх. Следом устремилась и вторая машина.

Поставив управление катером на автопилот, барон повернул недовольное лицо к матросу.

– Кай, чем ты их так прогневил?

Матрос тем временем занимался собой. Из икры правой ноги торчало плохо обработанное древко стрелы. Вот почему во время погони, ему приходилось постоянно поддёргивать раненую ногу, чтобы не задевать стрелой о землю. Наконец ему с невольным вскриком удалось выдернуть наконечник стрелы.

– Это зверьё начало делить гарем старика Олафа. А в нём по моим прикидкам было не меньше тридцати женщин. Словом, фраки начали драться буквально из-за каждой бабы и в итоге троих из них на моих глазах буквально разорвали на части. Я попытался их остановить, чтобы как-то тихо и мирно делёжка проходила. Да куда там. Все, даже некоторые женщины скопом набросились на меня. Кричали при этом, мол, у нас давно для тебя большой вертел приготовлен, вон ты какой упитанный. Словом, пришлось кое-кому головы открутить, кому-то руки-ноги переломать, прежде чем вырвался от них. Словом, рассвирепели они ещё больше, так, что пришлось от них драпать не оглядываясь.

Аид мрачно усмехнулся.

– Действительно, зверьё, а не люди. Ладно, Барт, помоги ему подремонтировать ногу.

И склонившись к динамику станции связи, рявкнул:

– Харт, возвращаемся назад, идём на сигнал радиомаячка.

Катера, вновь обходя по дуге шлейф дыма и пепла, изрыгающихся из вулкана взяли курс на юго-восток.

ГЛАВА 4

Ярило только-только оторвало свой багряный диск от спокойной глади моря. В утренней тишине раздавался гвалт чаек пикировавших в воду и вы-хватывающих из неё рыбную молодь. Где-то в лесу застрекотала назойливая сойка. Чуть потрескивали в костре еловые ветки. Но эти шумы вскоре перекрыл визг и плачь, окрики молодецкие, да хруст валежника под ногами десятков людей. Наконец из-за пригорка показалась целая процессия и процессия странная на первый взгляд. Впереди людской колонны шёл улыбающийся во весь рот князь Ратибор. За ним в некотором отдалении шла троица: девица со связанными за спиной руками, а с двух сторон от неё шли дружинники князя, придерживая пленницу за локти. Нет-нет, да девица пыталась достать своими острыми зубами до рук конвоиров, а те скалили зубы, смеясь, отдёргивали руки, да снова ухватывались за строптивицу. Следом за первой шли ещё девять таких троиц. А замыкали колонну двое русов, которые несли на самодельных носилках из жердин раненую девушку. Ещё двое молодцев в это же время перегоняли лошадей амазонок к месту, где паслись лошади русов.

Шум, поднятый пришлыми людьми, поднял на ноги всех, в том числе и борейцев. Амазонок рассадили вокруг костра на камни да брёвна. Туда же подвинули и носилки с раненой. Было видно, что пленницы дрожали то ли в страхе от пережитого, то ли от утреннего тумана, что наползал с моря. Русы плотным кольцом окружили пленниц и те поняли, что не удастся им сбежать от обидчиков. Ночью, как тати подкрались незаметно и тихо захватчики к табору амазонок и сначала скрутили задремавших видимо дозорных, а следом и других повязали. Не удалось им даже сабли свои обнажить, бой дать за свободу свою. Но и другое они почувствовали, когда вели их парни через лес и распадки горные. Не было в них злости и обиды, за содеянное амазонками. Не били, не пытали они их, не тискали втихомолку или в открытую. А в двух местах, когда через речки переправлялись не дали русы им даже ноги замочить – на руках аки посуху их на другой берег перенесли.

И всё же когда к костру гурьбой подошли борейцы, у девок зубы застучали от страха. Огромные чужаки выглядели в их глазах исполинами с кудлатыми бородами и всклокоченными волосами на головах. Подумали девы степные, что не просто так схватили их люди. Видимо для заклания чудищам этим страшным люди привели их сюда и начнут скоро людоеды поедать их поедом.

И вдруг к костру протолкнулся волхв Святозар с юным Тимохой. У них в руках было по охапке шкур звериных. И каждой меховушкой старик прикрыл по-луголые плечи девиц, приговаривая при этом:

– Не бойтесь, голубушки вы наши. Обогрейтесь да успокойтесь. Не обижайтесь на парней наших, сами виноватые, не надо было коней красть. Да мы и не в обиде уже на вас. Вы вот послушайте мудрые речи Учителя нашего и вашего.

Пер, поблескивая глазами сел напротив пленниц на камень, оставленный для него и привычно расчесал пальцами свою шикарную бороду. Он видел, как сжались в комочки женщины, как они невольно прятали свои глаза, потому мягко и спокойно произнёс.

– Дочери мои, не бойтесь, никто вас не обидит здесь. Давно вы оторвались от древа общего русов, понимаете ли, мои слова?

Медленно и вразнобой закивали девы головами. Как забудешь язык русов, коли другой неведом. Правда, уже при Амазе, говорят, никаких школок не было. Чему мамка научила, то и лепечешь с детства, а мужчины, понятное дело, из процесса обучения давно были исключены. Слова борейца, спокойные и почти ласковые умиротворили женщин. Оттаяли глаза у многих, теперь мало они были похожи на волчиц лесных. Не порывались они вскочить немедленно, прорвать круг русов да бежать, бежать отсюда на волю вольную. А ещё старику да юнцу, что принесли для них шкуры звериные, благодарны были. Ведь похватали да повязали их парни в ночи, а накидки и поддевки не догадались с собой прихватить, но сейчас и это не беда, отогрелись.

– А кто ж у вас предводительницей будет?

Повёл бореец взглядом по лицам пленниц и столкнулся его взгляд с вызывающим взглядом девы молодой, да видимо ранней. Гордо, не отводя глаз, смотрела она на борейца, а еле прикрытая грудь под меховой душегрейкой ходила ходуном.

– Рогданой меня зовут. Отпустил бы ты нас старик подобру-поздорову. Ведь всё равно убегём. Мы ведь птицы вольные, никому неподвластные.

Звонко сказала, вызывающе и тут же ропот побежал по кругу людей. Эко дерзкая баба, видать так и не поняла, с кем разговор завела. Впрочем, неучтивая речь не смутила Пера. Вспомнил он рассказ отца своего о том, как сама Амаза с подругами попыталась его пленить. Вкратце пересказал он рассказ отца, да и о самой Амазе не забыл сказать, как раскаивалась она при встрече со Сваром.

– Когда-то я и мои друзья, – он повёл рукой в сторону борейцев, – породили ваш народ и всячески оберегали его от недругов их. Ведь на вашу прекрасную планету позарились и другие гости из звёздной бездны. Они, аталанты, тоже породили своё потомство и попытались победить нас, чтобы потом умертвить или закабалить и вас. Мы не дали им этого сделать. Но дорого обошлась нам эта победа. Многие мои товарищи погибли в этой войне, наверно погибли и все аталанты. Впрочем, вы, девы степные да вольные обо всём этом могли и не знать. Да теперь знать будете. А теперь ещё и другая беда навалилась на вас. От таяния льдов северных Великий Потоп приключился. Да вы и сами видите, что творится вокруг, – бореец повёл рукой в сторону вспухшего от воды моря, – здесь, у скалистых берегов потоп не так впечатляет. Но ещё два дня назад видел я с высот птичьих, как земля сейчас выглядит. Водой она залита по самую маковку. Лишь вот эти горы Южные да возвышенности на равнинах и торчат из воды. Не знаю, всем ли людям удалось спастись от воды шалой да страшной. Может и не всем это удалось. Сейчас каждый человек на счету. Трудно выжить в таких условиях, когда пашни затоплены, когда скот домашний отогнан на скудные пастбища, когда дичь степная да лесная погибель нашла нежданную. Вот эти молодцы, – он кивнул на враз погрустневших парней, – успели проскочить за вами, видимо, через поток и всё, отрезало их водой от племени родного. И они, и вы, девы прекрасные, может, и остались в живых только. Сумеете ли по-отдельности, горстками малыми выжить в этом изменившемся мире? Может во времена суровые в зиму переходящие вам всем лучше вместе соединиться, вместе пережить невзгоды?

Одна из амазонок, на вид чуть постарше Рогданы вскочила тут же на ноги и возмущённо зафыркала носом.

– Ещё чего! Наша прабабка, Амаза Великая завещала нам никогда не быть под мужиками.

По кругу парней тут же прокатился смешок. Вот сказала, так сказала, а под кем ещё бабе быть? Ясное дело, не подумав, брякнула. А девицу эти насмешки ещё больше распалили.

– Чего рожи свои кривите, зубоскалы. Не мы, женщины, а вы, мужики нарушили заповедь учителей наших избирать в предводители племён женщин, матерей ваших, так как мудрее они вас, драчунов и охальников. Так Амаза нам завещала лёжа на одре смертном. И я, Олия и все мои подруги не покоримся вам, хоть убейте!

– А ты, подружка моя, за всех голос не держи, – неожиданно осадила её Рогдана.

И тихо, сквозь зубы, прошептала на ухо Олии:

– Пусть дочка твоя, Пикта, от ран оправится, а тогда и порешим, кто с кем останется.

Мира тем временем закончила осмотр раненой девушки, лежащей на подстилке у костра, словно статуя меловая. Юной она была совсем, стройной как тростинка. Присела на корточки борейка напротив Пера, головой досадливо крутит.

– Мечом порезана у неё рука да лопатка правая. Крови потеряла много. Даже не знаю спасём ли деваху.

Начэкс, кивнув в сторону раненой, сделал характерный жест, словно переливал что-то из одной ёмкости в другую.

– Да, ты прав, Пер. Прибор для переливания крови у меня под навесом в подсумке. Мне вот только донора с подходящей группой крови нужно найти.

Пер кивнул головой и обратился к князю:

– Ратибор, вот эта девушка, – он кивнул в сторону Пикты, – скоро умрёт, если мы не поможем ей.

Князь толком не расслышавший о чём говорили Мира и главный бореец, растерянно повёл плечами.

– Да чем мы помочь-то сможем, Учитель?

– Сейчас Мира возьмёт по капле крови у каждого дружинника, и мы поймём, чья кровь подойдёт по составу раненой. После чего, если конечно донор или доноры будут не против, немного крови от них перельют в девушку. Только этим мы её спасём.

Олия сразу насторожилась, когда было произнесено имя её дочери, и буквально посерела от страха, когда поняла, что эти изверги замышляют что-то нехорошее против неё. У амазонок на этот счёт был простой закон. Если из раны хлестала кровь, рану, конечно, перевязывали, но если и после этого она продолжала уходить, а вместе с ней и жизнь раненой, то тут ничего не попишешь. Так их предки жили, так и они сейчас живут. А эти…

Тем временем Мира разочарованно остановилась перед Петюней, самым молодым из ратников. Он был последним из людей, у которого группа крови могла подойти для умирающей девы. И Петюха не подкачал. У него единственного оказалась родственная группа крови. Девушку прямо на носилках перенесли под навес и положили недалеко от раненых борейцев. Рядом с ней на высокую кучу из хвойных лап положили и донора. Целый час Мира «колдовала» над этой парочкой, прилаживая поудобнее устройство для переливания крови, следя за тем, чтобы переток крови шёл беспрерывно. Несколько раз Олия порывалась прорваться под навес к дочери, пока вконец рассердившийся Святозар не прикрикнул на неё:

– Да уймись ты, женщина. Дочке твоей жизнь спасают, а ты мельтешишь, как полоумная.

Наконец, ещё почти через час ожидания из-под навеса появилась сияющая Мира. Она сразу отошла к волхву и что-то шепнула ему на ухо, а затем приблизилась к Олии, чмокнула ту в макушку и, развернув её к себе спиной, развязала путы на руках.

– Вот теперь можешь дочку свою проведать. Хорошо ей сейчас, спит она сладко, а когда проснётся, волхв Святозар её отваром целебным попотчует. Так что жива-живёхонька твоя девочка.

В порыве благодарности женщина полезла было целоваться к борейке, а та, смеясь, подтолкнула её к навесу.

– Не меня, не меня благодари. Если бы не тот паренёк, что часть своей крови твоей дочурке отдал, не спасли бы мы её.. Ну, хватит слёзы лить, пойдём-ка под навес. Только, чур, не буди её сейчас. Сон теперь силы ей возвращает.

Когда приблизилась женщина к дочери своей, поняла она, правду говорит борейка. С лица Пикты исчезла мертвенная бледность, а на щеках стал робко проступать румянец той, весёлой, неунывающей девчонки, какой она и была всегда. И снова градом посыпались слёзы из глаз. Вслепую нащупала она руку того паренька, что отдал свою кровь её дочке. И чуть не отдёрнула руку. Холодно как лёд было тело спасителя, и сквозь слёзы увидела она, что теперь лицо руса стало белее мела. Открыл потяжелевшие веки Петюня и тут же отвёл взгляд от полуголой девушки, что лежала рядом с ним. Схватила Олия ладонь парня, расцеловала и приложила к своему горячечному лбу.

– Жизнью я тебе обязана за жизнь дочери своей.

И она, захлёбываясь словами, поведала ему, что пришлось испытать ей и только что родившейся дочке, как не раз на них нападали волосатые горцы и снова лишь чудом Пикта осталась жива. Как однажды спасая дочь она одна вступила в схватку с редким в этих краях свирепым хищником – львом и отбила дитё у него….

– А теперь спас её ты… Отныне сыном тебя хочу назвать своим. Ошибалась я, говоря плохо о борейцах ваших.

Ослабевший Петюха еле вырвал свою руку из цепких рук женщины.

– Учителя наши небесные плохого нам не посоветуют. И они учителя и ваши.

И вдруг сам ухватился за руку Олии.

– А не бегите вы от нас. Останьтесь! Веселее и сытнее жизнь будет, коли вместе будем. Да и зверья тут потопом понагнало, а мы охотники знатные, то и учитель Пер признал. А кто и сунется вас забидить, так защитим вас, не сумлевайся!

У Олии опять слёзы градом посыпались. Этот юнец с необсохшим молоком на губах, ей, вольной амазонке защиту предлагал! Да она сама любого зверя хоть четырёхногого, хоть двуногого на шампур насадит, тот и не рыпнется. Хотя… Были и осечки у дев степных. Вспомнила, как однажды она с подружками первый раз умыкнула у соплеменников прежних табунок из пяти лошадей, да двух коров. Худо-бедно перегнали товарки добычу на другую сторону вспухшей от дождей реки и чуть ли не лоб в лоб столкнулись с ватагой низкорослых визгливых волосатиков. У них и правда вся спина, грудь, руки и ноги были покрыты густыми чёрными волосами, а волосы на голове были закручены в чёрные кудри.

Горцев было не менее двадцати. И хоть вооружены они были только суковатыми дубинками, да ведь мускулистыми, крепкими они были, и каждый из них по силе своей звериной превосходил любую из амазонок. И те и другие поначалу опешили от неожиданности. Но скоро горцы сообразили, что нужно сделать против пятерых наездниц. Пятеро горцев по невысокому гребню распадка попытались забежать амазонкам в тыл да окружить их, да не на тех они напали. С гиком погнали девы впереди себя табун лошадей прямо на толпу горцев. Двоих кони затоптали. Ещё троих амазонки стрелами из луков на землю уложили. Сами прорвались и коней увели, а вот коров-горемык отбить не удалось. И всё же предложение сына названного ей польстило. Никто до этого ей подобное не предлагал. Не зря горцы ей припомнились, не зря. Ведь где им быть как не в этих горах. Может и сейчас торчат их соглядатаи за ближними валунами да момента ждут удобного, чтобы напасть на людей.

– Я знаю, тебя Петюней зовут. А дочку мою Пиктой кличут. Ты посматривай за ней.

Парень утомлённо качнул головой. Его глаза закрывались сами собой, и он ничего с этим не мог поделать. Мира, осматривавшая в это время своих соплеменников, подошла к ней и тронула женщину за плечо.

– Пойдём милая отсюда. И дочке твоей и пареньку поспать нужно, силы накопить.

У костра по-прежнему напротив амазонок сидел главный бореец с другом-учёным, князь Ратибор и волхв Святозар. Остальные борейцы вместе с парня-ми из ратиборовской дружины принялись доделывать и утеплять навес. За спинами дев степных маячили теперь только Тимоха-старший да Миха Рваный, так, на всякий случай. Но что больше всего поразило Олию, так это то, что с рук всех девушек сняли путы. И руки их были заняты другим важным делом. На двух больших кусках лосиной шкуры перед ними лежали горки чуть просоленных и прокопченных на дымке от костра полосок мяса тура добытого накануне. Что-то видимо весёлое рассказали борейцы или князь Ратибор. Так что Миру и Олию встретил дружный общий смех. А когда увидели подружки сияющее лицо Олии, так и вовсе все развеселились. Наконец, Рогдана вытерла тыльной стороной ладони слезы, выступившие от смеха на глазах.

– Выходит, Учитель, ты вроде как всех нас замуж сватаешь, аль не так?

– А почему бы и нет? – Яр, а по всему именно он сделал воительницам такое предложение, чуть толкнул Пера в бок.

Главный бореец поддержал друга, – а что крутить да вилять, тут все люди взрослые. Коли кто слюбится полюбовно, закон такой установим и для мужского и для женского рода – чтобы равно жили друг с другом, и чтобы никто, даже князь, – сверкнул он зубами в сторону Ратибора, – не смел помыкать другими – ни жена мужем, ни муж женою.

Рогдана, наконец, встретилась глазами с подружкой своей закадычной.

– Олия, ладно ли всё с дочкой?

– Спит кровинушка моя, сил набирается.

Святозар при этих словах склонился над кострищем и осторожно отставил глиняный кувшинчик на стылую землю.

– Сейчас вот остынет отвар маненько, да напою им младшеньких наших. Скоро, может завтра Петюху на ноги поставлю, а через два-три дня и твоя дочка, Олия, накрепко за жизнь ухватится.

Женщина благодарно кивнула головой и нехотя взяла кусочек мяса со шкуры. И хоть не лез он в горло, а заставила себя поесть. Пока дочь слаба, она должна быть сильной. Немного погодя глянула она пристально на подругу.

– Рогдана, не говорила ли ты хозяевам хлебосольным, какие опасности их, да и нас ждут в этих горах. Помнишь, как нападали на нас местные волосатики?

Княжна амазонок, проглотив пережёванное чуть фыркнула:

– А-а, ты про этих….

Затем сузив глаза, она медленно заговорила, вспоминая былое.

– Я их в первый раз увидела, когда мне было лет восемь, не больше. После нескольких столкновений с одним из племён русов, может даже и твоего, князь, – она выразительно посмотрела на Ратибора, – моя мамка с товарками своими решили уйти к озёрам в Чёрной яме (тогда Чёрное море ещё представляло собой цепь озёр на дне глубокой впадины). Мы уже проходили последним ущельем после которого собирались спускаться вниз, к озёрам и тут напали на нас из засады эти самые волосатики. А у нас кроме меня было ещё пять детей мал, мала меньше. Еле еле отбились и едва унесли ноги тогда. Двух воительниц в той схватке потеряли. Ушли мы тогда за Танаис-реку, где не было горцев этих треклятых. А там наткнулись на соплеменниц наших, где и оружием разжились и конной упряжью.

Несколько лет провели мы в племени Антики, местной воительницы главной, честно отработали трудом своим за полученные дары. А потом душа запросилась опять в те края, где родились и выросли. К тому времени мать моя умерла, да и тётки старшие. Выбрали меня предводительницей в нашем племени. И как-то нарвались мы на табун коней, как оказалось, твоих коней, князь, – она снова стрельнула глазами в Ратибора, – ты уж прости нас за то, тогда это промыслом нашим было обычным. Ведь от Антики в поход свой дальний пошли мы без запасных коней, а как без них? И когда сюда, к Южным горам повернули, снова нарвались на горцев. Так что я хочу сказать? Сдаётся мне, да и подружки мои в том уверены, что горцы и сейчас недалеко от нас трутся да момент ищут, чтобы напасть на нас. А вы ещё и оружие у нас забрали, как нам отбиваться от басурман, коли нападут?

И она выжидательно посмотрела на борейцев и русов сидевших напротив неё. Яр с Пером головами покрутили, да на князя уставились, мол, решай сам. Ратибор озорно блеснув взглядом в сторону Учителей, хмыкнул:

– Оружие мы вам, как и коней вернём, но… позже.

– Справные вы молодцы, скажу я вам, особенно по сравнению с горцами волосатыми, да только даже нас безоружных подневолить мы не дадим. Нет, может и правда, как Учитель нам предложил мы, и начнём женихаться с вами, но… позже.

Произнесла это женщина с такой издевкой, что растерявшийся князь не сумел заметить улыбок на лицах борейцев, которые они постарались быстро погасить в бородах своих да усах. Стерпел Ратибор издевку от Рогданы, ответил ей ровным голосом без следов гнева в нём.

– За то, что предупредила об опасности, поклон тебе.

Кликнул он Хария и когда тот неспешно к князю подошёл, громко, чтобы слышали все, так распорядился:

– Отныне, на ночь в дозор окрестный по трое будем ходить. Два ратника моих будет, одна воительница от тебя, Рогдана. Все дозорные, и твои тоже при оружии должны быть. Ладно ли так?

Дрогнуло лицо княжны амазонской. Светлые, чуть подкрашенные угольком из костра брови её удивлённо изогнулись. Не думала она, что князь-гордец так быстро с доверием не подкачает.

ГЛАВА 5

Женщины свои шалаши устроили чуть далее вверх по распадку, где и другие шалаши с навесом стояли. Парни помогли им и лапника елового нарубить и шкурами меховыми поделились. Дело в том, что Тимоха-старший с ещё пятью русами сходили к бывшему табору амазонок, но вернулись с пустыми рука-ми. Там всё словно корова языком слизала: ни посуды, ни меховых поддёвок, ни тряпицы завалящей не осталось. Знать не врали Олия с Рогданой – крутятся оглоеды горные вокруг, следят за ними.

В первую тройку дозорных Миха Рваный, Зуя из амазонок, да Петюха напросились. Юношу волхв и правда, быстро на ноги поставил, хоть кровушки своей девахе раненой много он отдал, да у Святозара свои секреты были, как немощь преодолеть. Парень и непрочь бы ещё поваляться. Слышал он в дремоте своей, что Олия всё дочке о нём рассказала и та теперь во все глаза смотрела на своего спасителя. Но застыдился он перед русами, а ну как осудят, что прилип к девчонке. И всё же дружба между ними успела завязаться.

Пока Луна светила в полную силу ходили они дозором по большому кругу, присматривая и за табуном лошадей, которых от греха подальше люди на ночь перегнали поближе к шалашам. А уж когда зашло светило ночное, стали по малому кругу ходить. Здесь у шалашей тропинки они уже изучили. Первый раз присели отдохнуть сразу за шалашами женщин, там дерево лежало прямо поперёк распадка.

Миха нет-нет да бросал тягучие взгляды на ладную фигурку девушки, зябко кутающуюся в меховую накидку. После того, как обезобразил его медведь, стеснялся он с девушками общаться, всё казалось, куда ему до них с рваной головой. Но, то было там, в покинутом родном селении. А сейчас, проснулось в нём что-то и не давало возможности глаз от Зуи отвести. И дева это чувствовала. И хоть темно было, а взгляд её не раз и не два останавливался на силуэте взрослого уже мужика, в котором и сила чувствовалась и грусть затаённая. И что такого, коли кожа у него на затылке буграми срослась, лицо-то чисто. Сидели тихо, не переговариваясь, лишь головами крутили, ловя каждый звук в ночи. И не зря сторожничали. Зуя первая и услышала далёкое конское ржание. А уж когда вторая, третья лошади в голос заржали, подхватились они вниз по распадку. Там на берегу на каменистой ровной площадке и отстаивался их табун. Покамест тревогу среди своих поднимать не стали. Может, шакалы к лошадям подступились, либо волки безобразничают или тот же медведь на табун набрёл, кто знает? Но когда ближе подбежали, поняли, чуток опоздали они. Одна из лошадей лежала на боку и копытами в смертных судорогах била, а вокруг неё десять или больше фигур неясных суетилось. Плохо ли хорошо, но на фоне спокойной поверхности моря силуэты нападавших были видны. Миха развернул юнца лицом к себе и тихо прошептал ему на ухо:

– Петюха, дуй живо в лагерь, поднимай людей, а ты, – оттолкнув парнишку, повернул он голову к девушке, – не лезь на рожон, держись подле меня.

Зуя лишь зубами белыми блеснула, – раскувыркался тут. Без тебя знаю, что делать.

Молча, подскочили они к разбойникам. Двоих сразу мечом да саблей положили. Да не испугали они их нападением своим. Поняли тати ночные, что против них всего-то двое выступили. Начали их окружать да хмыриться добыче, что сама в руки их пришла. Давай дубинками махать. Михе что, он щитом удары отводил, а мечом то одного, то другого супостата доставал. И среди сечи жаркой услышал он не то вскрик, не то писк короткий. Поворотился он назад. Хоть и темень стояла, да от звёзд хоть малый да свет был. Увидел он, что двое или трое бандитов насев на Зую, выбили у неё саблю из рук, да схватили её кто за ноги, кто за руки и в ночь поволокли. Да не тут-то было. Как медведь разъярённый налетел он на обидчиков. И хоть сыпались удары на него со всех сторон, нагнал и разметал в разные стороны всех, кто под руку его тяжёлую попал, прижал деву спасённую к себе, прикрыл щитом, а правой рукой ну мечом махать. Хоть и помяли его дубинками, да ещё двоих он уложил на землю своим оружием верным.

А тут лавой налетели ратники да давай рубить-кромсать недругов. Троих успели зарубить. Остальные налётчики с воем звериным в ночь канули. Ратибор в погоню за ними Хария с десятью русами тут же отрядил. Так они ещё одного горца догнали и схватили, с тем и вернулись назад. Пока товарищи Михи собирали по всему берегу испуганных лошадей да сгоняли их к табору, Зуя как приникла к парню, так и стояла чуть дыша. Всё у неё пронеслось в голове: и смерть возможная, и плен у страшных горцев, и объятия крепкие спасителя её. Эку силищу она в этом человеке почувствовала, силу добрую, справедливую. Разожгли факелы. Трое парней принялись свежевать убитую лошадь, не пропадать же зря животинке убиенной. Подружки Зуи, тоже разбуженные переполохом уже и раз, и другой туда-сюда прошлись мимо застывшей парочки. А они, обнявшись, как стали, так и стояли ни на кого не глядя. И сердечки их в унисон друг другу бились….

Утром все таборщики, включая борейцев подтянулись к кострищу, где Петюха с Тимкой-младшим караулили пленённого горца. Лишь Олия осталась под навесом, где дочку подкармливала, а заодно и раненых борейцев. Уже светло стало, так что рассмотрели пленника хорошенько. Был он неказист ростом, одет в рваные куски шкур меховых. А главное непонятно было, где мех звериный заканчивался, а где его начинался. Уж больно волосат был разбойничек. До этих мест доходили когда-то негроиды, попадали всякими путями венейцы. Так что поставь рядом современных испанцев да португальцев, южных французов да итальянцев, да и греков впридачу – не отличить их от современных жителей Кавказа – одна у них кровь на всех, не славянского разлива.

Левая рука горца была залита кровью, видать до кости лезвие меча плоть рассекло. Ну да Святозар с этой раной сам управился, обмыл её, перевязал тряпицею. После чего к нему подступила Рогдана. И ей когда-то приходилось брать в плен этих дикарей. Но тут загвоздка вышла. Как не пыталась она понять, о чём тот лепечет, так и не поняла его. Да и немудрено было. Даже сейчас, в наше время есть места на Кавказе, где люди, живущие в двух соседних ущельях не понимали друг друга.

Борейцы своих удивительных устройств для переговоров с любым гуманоидом, лишились с гибелью своего корабля, не о них они думали, когда самим пришлось спасаться. Пошептались между собой Святогор, Пер и Ратибор и решили отпустить пленника на все четыре стороны. Напоследок волхв назидательно погрозил горцу пальцем, смотри мол, не балуй, да другим передай, что в следующий раз спуску тоже не будет. Но и через тысячи лет эти горные гордецы любого оружием встречали, кто к ним в гости незваным жаловал, да и сами набегами баловались на окрестные земли, угоняя в полон всех, кто под руку попадал. Рабство у них было в почёте испокон веков, такой уж это был народец.

А ночью вдруг повалил снег, да так густо, что к утру из шалашей еле выбрались. Похолодало заметно. Лишились русы и выпаса для лошадей, снега им по брюхо навалило. Стали совет держать, что делать дальше. Одни настаивали, что нужно здесь затабориться основательно, да избы из брёвен поставить, так и переждать до весны. Другие говорили, что нечего здесь оставаться, мол, Поток Бешенный даже стужа зимняя не скуёт льдом и не перейти его будет. А для строительства изб не было поблизости деревьев ладных да стройных. Тут на вершинках да в распадках большинство стволов деревьев были словно закручены от ветров. А главная забота – бескормица для лошадей полная наступит, если пастбищ бесснежных не найти. Ведь не озаботились русы заранее хотя бы веников ольховых да берёзовых нарезать.

А Пер о своих прежде подумал. Рамх, благодаря отварам чудодейственным волхвом приготовленных кровью уже не харкал и дышал свободно, без стеснений. У Сима кости на руках хорошо стали срастаться, а главное ноги у него были целы, так что идти сможет. Вот у Гора нога ещё не зажила толком. Да у Шива голова до сих пор чуть что, кружилась и не мог он не то что идти, а даже стоять. Но двое лежачих – не четверо. Двоих раненых носилки гравитационные без труда потянут.

После того, как высказались все, кто хотел на этом коротком вече, и Ратибор, и Рогдана, и Святозар, и борейцы остальные взгляды свои на главного борейца устремили, признавая его старшинство и слово последнее за ним. Бывший начэкс наклонился, ухватил с сугроба горсть снега и потискал его в ладонях. На его родной планете, Борее, тоже снегов на севере было много и знал он причуды зимние. Не слеплялся снег в ладонях, а рассыпался в руках, значит, не собирался он таять ни сегодня, ни завтра. Вздохнул он тяжко.

– Вот что дети и други мои, если мы не хотим потерять лошадей, на юг надо трогаться и чем быстрее, тем лучше. Мясо конское вот только к походу долгому подготовить нужно, как вы умеете. Только на юге и для вас, и для лошадей ваших будет спасение. А о возвращении забудьте пока. Не спадает вода в Потоке Бешенном, а ещё хоть и медленно, но поднимается, так что нет пути вам на север. Друзей моих раненых мы на носилках летучих разместим, туда же и дочка Олии поместится. Хоть и глубок снег в лесу, да постараться нужно побольше веников лиственных заготовить, чтобы подкармливать лошадей в пути. И помните, в южных краях, куда мы стопы свои направим, не чужие нам люди живут. Их отцом родным Рамх является. Да, хоть и много лет уже прошло и нет в живых славного князя Кира, что увёл племя керумов с севера туда, куда и мы собираемся идти, думаю, признают они в вас своих братьев кровных, да и приютят на какое-то время.

На том и порешили. Сутки ушли на приготовления к походу, а ещё через день, утром, вдоль берега морского на юг выступила длинная вереница из лю-дей, борейцев и навьюченных животных. Коней вели под уздцы, не решаясь садиться на них. Уж больно не ровен был берег, скалист да валунами усыпан, да снегом присыпан, оттого ещё опасней он становился в пути из оскользости своей. Вперёд отряда пустили Тимоху-старшего да Береста – они дорогу удобную торили для остальных. В голове колонны шли Ратибор с Пером. Чуть позади них в раздумье шагала Рогдана с подругами своими. Лично она о побеге уже и не помышляла. Да и куда бежать? Кругом скалы, камни да снега великие, а слева море холодное, от волн бурливое. Сунешься в горы, угодишь в лапы горцев свирепых, в море без ладей пути нет. Хотя догадывалась она, что кое-кто из подруг её, держит ещё в голове задумку бежать на волю. Потому и думала она как побег ненужный сейчас и опасный для бегунков упредить. Нет, прав был их Учитель небесный – вместе они сильнее, вместе они все невзгоды пересилят, а по-отдельности – сгинут в этой снежно-каменной пустыне.

Мира и Святозар шли рядом с носилками чудесными, на которых борейцы раненые с Пиктой возлежали и нет-нет да прямо на ходу потчевали подопеч-ных своими целебными отварами. Правда Пикта через день пути уже и соскочить хотела с носилок волшебных, да Святозар с Олией не дали ей этого сделать, так как раны у неё только начали зарубцовываться. А замыкала людскую колонну влюблённая парочка. Запахнулись Миха с Зуей в огромную медвежью шкуру, да так и шли, тесно прижавшись друг другу. Да и не будь шкуры этой, не замёрзли бы никак. Меж ними горел такой огонь, что и лёд и снег им были нипочём. Теперь никто: ни князь русов, ни княжна амазонок, ни силы небесные их не смогли бы разлучить. Одно сердце теперь у них было на двоих, оба только узнали, что такое любовь…

На пятый день пути обогнул отряд полуостров, что клювом орлиным далеко в море вдавался, а за ним от снегов и следа не осталось. Травы стало опять вдоволь. Пустили коней на луга подкормиться, да и сами затаборились, чтобы передохнуть после трудного отрезка пути. Неугомонная Пикта всё-таки вырвалась из-под опеки материнской, разыскала Петюху, что у коней хороводился и с этого момента они были как иголка с ниткой друг подле друга. Девчушка востроглазая побойчее стеснительного Петюхи была и часто доставалось ему от подначек её, правда, беззлобных, как у сестры с братом бывало.

Охотники приволокли в лагерь только что добытого тура, да трёх дроф степных, так что и с едой всё наладилось. На ночь Петюха, с Тимохой-младшим, да Пиктой по княжескому распоряжению коней чуть ли не к самому лагерю подогнали и стреножили, чтобы не слишком они разбредались кто куда. С хозяевами земли этой благодатной русы ещё не встретились, но предосторожность никогда не мешала делу. И наверно не зря они сторожились. Ночью Мятиш и Одинец, что у костра дежурили, вроде слышали далёкий на слух топот конский. Проверили лошадей своих, что недалече паслись – да нет, все на месте были. Ещё через день дальше на юг пошли. А к полудню этого дня из передового дозора прискакал Берест.

– Учитель, княже, – коротко согнул он выю в поклоне, – речка впереди, не так глубока и широка, да не перейти её. Дожидается нас на том берегу отряд воинов при оружии да в кольчуги одетый. Наверно тридцать их будет в отряде том.

Переглянулся Пер с Ратибором. Кликнул Учитель друга своего, Рамха.

– Пойдём друже с тобой на переговоры. Заслон против нас твои родственнички выставили.

Блеснул Рамх своими крупными зубами, тряхнул кудлатой головой.

– А пойдём, поговорим. Не войной же на детей своих идти.

К борейцам-парламентёрам присоединился и князь Ратибор. Он не только от Учителя Пера, но и от дедов племени своего слышал, что когда-то ушло на юг, в эти края племя немалое, отколовшееся от общего племени борейского. До сего времени только с русами, амазонками и горцами имел он дело и любопытно ему было пообщаться с бывшими братьями своими.

Вышли они втроём на берег невысокий. Речка и правда неширокой оказалась, всего саженей в двадцать. Неглубокой она была, хоть и бурлива из-за течения сильного. А на том берегу, как Берест и доложил, увидели они шеренгу плотную из конников. Все воины в кольчуги одеты, шеломы блестящие на головах. У каждого из них копьё в руках, сабли на поясах широких висят. Пятеро из воинов стрелы на тетивы луков наложили, изготовившись к стрельбе. И как только ступнул Ратибор в воду, чтобы остудить натруженные ступни ног обутых в кожаные ичиги, тут же тенькнули тетивы луков и три стрелы воткнулись в дно рядом с князем. Знать давала противная сторона, что нет дальше хода для пришельцев, хотя заметил князь смятение среди воинов. Увидели они исполинов рядом с обычным человеком и, конечно же, струхнули. Не встречали видимо ещё таких чудищ огромных.

Наконец, к самой воде на той стороне подъехал на жеребце белой масти дородный всадник, на шлеме которого развевался султан из длинных перьев какой-то диковинной птицы. Гневным голосом он что-то визгливо прокричал в сторону чужаков. Понятное дело, ни Ратибор, ни Пер не поняли, что им провизжал видимо местный князёк и тут же уставились они на Рамха. А он и сам смущённо затоптался на месте. Не сразу и не всё он понял из сказанного. Сотни лет прошли с тех пор, когда он общался последний раз со своими потомками. Конечно же, язык общения, которому борейцы научили тех же керумов, мог измениться и довольно сильно. И всё же смысл крикливой речи всадника с султаном на шлеме Рамх уловил. Тот требовал ни много, ни мало, как уходить отсюда подобру-поздорову.

Подивился Рамх такой неучтивости.

– Не грози нам оружием своим, не познавши нас. Мы с миром к вам пришли, спасаясь от холодов северных, от потопа да бескормицы для лошадей своих. Или не узнал ты нас?

Рамх при этих словах приобнял друга своего за плечи. Но в ответ новая гневная тирада понеслась с того берега, ещё визгливей первой.

Перевёл её Рамх:

– Говорит он, что не было ещё гостей-чужаков с севера и не ждут их и сейчас. Грозит, если тотчас не повернём назад, в каждого из нас по десять стрел воткнётся, а коли живыми ещё останемся, копьями добьют.

И поднял руку, прерывая речь неучтивую, и возвысил голос Рамх:

– Керумы, помните ли вы Кира, князя своего славного, сына моего кровного или у вас всех память отшибло?

Словно вихрь пронёсся по тому берегу. Смешались и люди и кони. Некоторые из керумов спешились, добежали пеше до берега и грохнулись на колени, склонившись в поклоне перед Учителем своим, еле узнанным. Конечно же, не видели они его никогда по молодости своей, да хорошо знали они от кого род их пошёл. А злобный толстяк с султаном на шлеме, видя такое дело, стал налево и направо нагайкой махать, чтобы привести «в чувство» своё воинство. Да куда там. Трое керумов отбившись от нагайки княжеской бросились вброд через речку, оставив коней своих на том берегу и вскоре упали в ноги к своему Учителю. А тот поднял их, да обнял, да слова ласковые для каждого нашёл. Также «побратался» с ними и Пер, а вот Ратибору керумы лишь сдержанно поклон отдали.

На том берегу, своя драма приключилась. Видели оставшиеся там керумы, как обнимались их братья с исполинами на берегу, как тихо о чём-то говорили. А здесь всё витийствовал Хосми, их местный князь. Да так он озверел в злобе своей, что нагайкой одному из воинов глаз повредил. Не сговариваясь, кинулись керумы на мучителя своего, скрутили по рукам, по ногам, а в рот кляп травяной сунули, что б не визжал, и этим разговору с Учителями небесными не препятствовал.

Ещё три года назад, был у керумов местных другой князь, из рода самого Кира Великого. Строгим, но справедливым был Шахсуд, потомок Кира, да про-смотрел он заговор подлый. И сменил его коварный Хосми, стоявший во главе заговора. И притесняться стали керумы, и скудеть начала их земля и людьми, и пашней, и урожаями….

– Много ли вас здесь, дети мои? – спросил сияющих керумов Рамх.

Черноволосый приземистый воин снял шлем и почтительно склонил голову, отвечая:

– При Шахсуде славном было нас много. И земля наша богатой была, и стада неисчислимы были, и ремёсла процветали, а как Хосми, – он показал рукой на тот берег, – до власти дорвался, убив нашего князя, всё в упадок пришло. Только князь коварный да его соглядатаи благоденствуют с тех пор. Многие семьи бежали с наших разорённых князем земель, многие пашни заросли травой да чертополохом, разбежались и ремесленники наши кто куда. Большинство из них дальше на юг пошли. Там тоже братья наши живут.

И Ахура с Керимом и Фархадом стали наперебой рассказывать Учителю о притеснениях творимых Хосми. Доходило до того, что всех девочек с деся-тилетнего возраста забирал он из семей керумов в свой гарем. Все лошади, в том числе и те, на которых воины прискакали сюда, тоже принадлежали князю. А уже два года по одному мужчине из каждой семьи приходилось работать на строительстве огромного княжеского дворца от зари до зари. Почти весь урожай, собранный с полей забирал князь в свои бездонные закрома и все жители селения от мала до велика по гроб были должны ненасытному владыке. По мере того, как переводил сказанное Рамх своим товарищам, ужесточались черты лица князя Ратибора, сокрушённо качал головой учитель Пер. Что же алчность и гордыня делает с человеком! У русов ни князь, ни простой смерд и помыслить не мог такое творить, превращать людей в рабов бессловесных, а тут…

Ахура из этой троицы керумов, видать самым смелым был, так что к нему обратился Рамх, признавая его старшинство.

– Вот что Ахура-воин, веди нас в ваше селение. Отдохнуть да подкормиться нам с дороги надо. Да и раненые у нас есть, о них позаботиться нужно. А с князем вашим, – Рамх переглянулся с Пером, – я поговорю. Коли пойму, что он такой, каким вы его описали, будете нового князя себе избирать, а мы, Учителя ваши, наставим его или нового князя как правильно с людьми общаться да обращаться.

Весть о том, что пришёл целый отряд с севера и о том, что свергнут будет ненавистный Хосми, взбудоражило керумов. А селение их на первый взгляд было немалое. Несколько сот мазанок уступами взбирались вверх по крутому склону. Правда, как оказалось, почти половина домов этих пустовала. Покинули жилища люди, убегая от гнёта Хосми. А на самом верху этого длинного увала стоял огромный, почти полностью достроенный дворец местного князя. Его убранство и великолепие говорило о сказочном богатстве его хозяина. Так и было на самом деле. Только к народу местному это не имело отношения…

Попытался Рамх поговорить с Хосми полюбовно, да не получился у них разговор. Злобой и угрозами переполнен был этот недалёкий умом, да падкий на богатство керум. Спесивый князь с угрозой в голосе пообещал, что как только гости дойдут до его селения, разорвут керумы их на кусочки, а его, Великого Хосми, освободят и тогда он будет сам вершить суд над чужаками, и суд суровый. Но не сбылось предсказание злобного толстяка. Ахура заранее отправил в Салаян, их селение, двух посыльных и как только борейцы с людьми приблизились к тыну из жердей опоясывающему подступы к селению, навстречу им вышли все жители, от мала до велика…

ГЛАВА 6

Несколькими рейсами аталанты переправили большую часть племени аталиков к подножию найденных ими пирамид. Среди них были и дети, и женщи-ны. Но немалая часть племени отказалась покидать свою землю. Да Аид сильно и не настаивал на полном переселении племени. И этого количества людей должно было хватить, чтобы осуществить его задумку.

Через тысячи лет благодаря этой общности людей смешавшейся с племенами, пришедшими с восточной Венеи, на юге Балкан возникнут города-государства древних греков, многому научившимся от аталантов. Это были рабовладельческие государства. Но чему тут удивляться? Такие уж были у них учителя…

Аид понимал, что перед ним стоит почти невыполнимая задача – приспособить «недоделанные» пирамиды для своих конкретных целей. У аталантов, как и у борейцев были на вооружении походные принтеры (как мы называем их сейчас). Вдалеке от метрополии не было заводов или цехов по ремонту их техники, а она, несмотря на свою безусловную надёжность, всё-таки иногда ломалась. А с помощью этих принтеров задача по ремонту техники решалась.

Развитие большинства племён из числа своего потомства, аталанты пустили на самотёк, но аталикам в каком-то смысле повезло. Они научились, благодаря своим учителям, делать керамическую посуду, при этом изощрялись причудливо её расписывать. С успехом освоили литьё металлов и их женщины и девушки с гордостью носили красивые золотые и серебряные украшения. Конечно же, освоили аталики и кузнечное дело и по тем временам их вооружение: бронзовые мечи, копья с металлическими наконечниками, прочные щиты оббитые металлом. Правда, мечи эти по сравнению с мечами русов выглядели бутафорскими. Аталики научились строить красивые и порой вычурно выглядевшие здания. В любом случае они на голову, а то и на две были выше в своём развитии, чем большинство других племён Венеи.

Первым делом аталики с помощью и под руководством аталантов разыскали нужную руду и горючие сланцы. Заработали их металлурги. Застучали молотами кузнецы. Их учителя, используя определённые минералы, изготовили специальные присадки, секрет приготовления которых от аталиков они держали в секрете. Обогащённая руда, смешанная с этими насадками подавалась на лоток принтера и на выходе получалось изделие с нужными свойствами. А вот секретом изготовления пороховых смесей аталанты с аталиками поделились щедро. Иногда Аид снисходил до нравоучительных бесед:

– Мир, в котором вы живёте, – Аид делал при этом многозначительную паузу, – становится с каждым годом всё опаснее и опаснее. Во-первых, вас самих становится больше и между племенами возникают споры и даже распри за обладание новыми пещерами, землями, охотничьими угодьями и даже женщинами. С другой стороны племена ваших соотечественников мигрируют, расходясь на север, восток и запад Венеи. При этом они обосабливаются настолько, что у них вырабатывается свой язык, а это мешает нормальному общению, вы перестаёте понимать друг друга. Во-вторых, мир становится опаснее ещё и потому, что вы не одни на этой планете. Например, на крайнем юго-востоке Срединного континента живёт многочисленный народ, называемый ариманами. Эта жёлтая раса наиболее воинственная из существующих в мире. Хотя в последнее время они нашли свой удел в торговле. Аримане имеют гены рептилоидов, когда-то прилетевших на планету. Одно время они были даже нашими союзниками. Западнее их на просторах большого полуострова вдающегося в Южный океан живут ганиши, которые пришли с северных земель спасаясь от холода, веющего с Ледника. А западнее ганишей у южного берега огромного моря-озера осели керумы, которые тоже пришли с севера. Но главными вашими врагами в будущем будут русы, захватившие почти весь остальной Срединный континент, и которые неумолимо продвигаются на запад, в ваши исконные земли. Это страшные и жестокие существа. Они дики и потому не боятся холодов, так как заросли густой звериной шерстью. Питаются они только сырым мясом и не брезгуют поедать даже своих младенцев. И вам нужно уже сейчас готовиться к встрече с ними: рожать больше мальчиков, будущих воинов, ковать оружие, уметь им искусно пользоваться. И когда они придут к вам – не смягчайте сердца свои, убивайте их, ибо зверолюди не достойны жить.

Аталики рты открывали, слушая откровения своего учителя. Кое-кто из них ещё помнил, какие нравы царили в тех племенах, в которых жили ещё их отцы и деды. Жестокость и каннибализм были обычным делом. Убийства мужчин и захват женщин в чужих племенах даже говорящих на таком же языке никогда не останавливало тех, кто был сильнее или многочисленнее. Но то, что рассказал их учитель о русах, стало для них шоком. Выходит им предстояло в скором времени столкнуться в кровавой битве с дикими зверями, интеллект которых был направлен только на одно – убийства, убийства и убийства.

Аид ещё долго пространно рассказывал аталикам о взаимоотношениях между аталантами и борейцами, о том, как аталантам удалось уничтожить Арктиду, главную базу борейцев. И лишь вскользь он упомянул о гибели Аталантиды, базы самих аталантов.

– А теперь, – он повернул голову в сторону Парфия, которого Аид недавно провозгласил царём аталиков, – мы все займёмся трудным, но приятным делом.

Он ткнул своим длинным хрящеватым пальцем в сторону холма у подножия которого они расположились.

– С помощью наших приборов мы установили, что в глубинах этих холмов, в том числе и самого высокого из них, борейцы, за которыми мы всё время следили, спрятали несметные запасы золота и серебра. Они собирались вывезти всё это богатство на свою планету Борею, но мы нарушили их планы и теперь эти богатства принадлежат нам и вам. Думаю, любой мужчина вашего славного племени будет рад подарить своим прекрасным женщинам колье, монисто или браслет из этих благородных металлов. Но до этих богатств ещё предстоит добраться. Сделаем так, царь Парфий – всех взрослых мужчин племени мы разделим на четыре группы. Первая группа будет вместе с нами, аталантами вгрызаться в гору; вторая – выносить на поверхность отработанный грунт, а третья и четвёртая – через день сменять первые две. Мы научим вас использовать пороховые заряды для ускорения проходки штреков ведущих внутрь этих пирамид.

Тем временем аталанты Хиус и Кай несколько дней не отходили от принтера, который выдавал необходимые инструменты: лопаты, скребки, ломы, железные листы для отгрузки выработанного грунта. Загружая в принтер специально обогащённую руду, аталанты получали на выходе неотличимые друг от друга бронзовые мечи, наконечники для стрел, так что вскоре аталики были прекрасно вооружены. Как же иначе – на них с востока надвигалась лавина звероподобных убийц, и их нужно было встретить во всеоружии. Через две недели был пробит тоннель, проходящий через центр самой высокой пирамиды. Золота и серебра там естественно, не оказалось, но на недоумённые вопросы царя Парфия, ответ был один – если нет под этой, значит нужно искать под другими. И эта уловка аталантов проделанная с наивными и простоватыми аталиками, сработала.

К концу второго месяца были пробиты тоннели через центры всех пирамид. Тоннели были достаточно просторны и по ним могли передвигаться не только аталики, но и аталанты. По чертежу, который Аид сделал по памяти, уже без участия венейцев, сами аталанты в центре оснований пирамид вырубили специальные комнаты – резонансовые камеры. На вершинах двух самых высоких холмов сделали небольшие площадки. Там, работая тяжёлыми кувалдами Барт и Харт загнали только что изготовленные высокопрочные трубы вниз, до резонансовых камер. И как только концы труб прошили толщу породы и оказались в этих камерах, за дело принялся Аид.

К тому времени, аталики, поняв, что их обманули, перенесли свой лагерь на несколько километров южнее прежнего. Но окончательно ссориться с могучими союзниками аталики всё-таки не стали. Ведь именно аталанты сделали всё для того, чтобы вооружить венейцев. А золото, золото нашлось в другом месте. В речке, на берегу которой они разбили свой лагерь ими было обнаружено рассыпное золото и теперь каждый день чуть ли не половина племени, включая женщин, занималась промывкой отложений со дна реки.

В рундуках двух катеров лежали припрятанные кристаллы, которые аталанты смогли вырастить на борейской обогатительной фабрике на Жарком материке. И теперь, Аид бережно, один за другим установил эти кристаллы на внешних торцах труб. Спускаясь с очередного холма, он задумался. Вся технология организации пространственно-временной связи во всех деталях была изложена в памяти бортового компьютера любого из кораблей аталантов, да и борейских тоже. Но и те, и другие корабли во время военных действий были уничтожены. На бортовых компьютерах каботажных катеров такие сведения хранить было не положено. Наиболее полной информацией по этой технологии владел начальник экспедиции аталантов Зеус, но он тоже вероятнее всего погиб. И всё же Аид надеялся на то, что он ничего не перепутал и не упустил, строя этот импровизированный комплекс. Правда, червь сомнения его всё-таки грыз. Везде, и на Новой Земле, и в стране Аримия под руководством аталантов для этих целей строился, как правило, комплекс из четырёх пирамид, на вершинах которых устанавливалось по одному кристаллу. А в его распоряжении их было всего два. Но, как говорится, попытка, не пытка.

В один из погожих дней, когда не трясло землю, когда бортовые спектрометры катеров зафиксировали почти полное отсутствие солнечных возмущений, когда даже ветер утихомирился до полного штиля, один катер аталанты посадили в ложбину между холмами-пирамидами. На нём, используя принтер, изготовили необходимые детали, после чего смонтировали на этом катере спарку антенн, каждая из которых была направлена на свой кристалл. Вскоре на них был отправлен сигнал соответствующий современному сигналу бедствия. Какое-то время Аид сам просиживал в катере часы, дожидаясь обратного сигнала, так как правильно собранная схема комплекса позволяла иметь устойчивую связь лишь с небольшими временными промежутками. Но проходили часы, дни, Аида сменили в катере другие аталанты, но «обратки» они так и не дождались. Отчаяние охватило аталантов. Если их «сообщение» так и не дошло до Аталаны, они обречены были остаться на этой планете навсегда. Нет, не зря Аида грыз червь сомнения. Сколько трудов было затрачено впустую!

И тут Аид вспомнил о первоначальном и главном условии для размещения пирамид на этой планете. Они по распоряжению того же Зеуса, строились только в пределах так называемого Пояса Силы, заключённого между двадцатыми и тридцатыми градусами северной широты планеты! И как только пришло осознание своей ошибки, Аид дал команду парням снять кристаллы с вершин холмов. Аид сам принял из рук Харта один кристалл, но когда матрос полез на другой холм за вторым кристаллом, он со своей высоты увидел сутолоку, которая образовалась у второго катера. Он заметил, как Хиус, Барт и Кай вдруг один за другим заскочили в катер, прикрывая головы от града камней из пращей аталиков выскочивших из ближнего леса. Да, аталикам было из-за чего обижаться на своих учителей. Обещали горы золота и серебра в этих чертовых холмах, а на деле получили почти рабский труд, да кровавые мозоли на руках. Кроме того несколько дней назад Парфий передал аталантам желание аталиков вернуться назад, на свою покинутую землю, но Аид отказал им тогда.

Спустившись к катеру, Харт сумрачно уставился на Аида.

– Командир, в лагере буза. Наши успели заскочить в катер, но аталики, похоже, чем-то очень рассержены.

У Аида лицо скривилось как от зубной боли.

– Я ожидал чего-то подобного от них.

Немного подумав, он решительно махнул рукой.

– Летим в лагерь. Попробую их успокоить.

Как только их катер завис над катером с аталантами, толпа отхлынула к кромке леса. Венейцы ждали появления именно Аида. Они хотели сами, а не от царя Парфия, услышать причину отказа аталантов переправить их племя на другой берег Адриатического моря. Всё-таки если они кого-то из аталантов уважали, то это был именно Аид. Все последние годы он жил вместе с ними, питался из одного котла. Да и научил их практически всему, что они уже знали и умели, именно Аид. Их не интересовали те манипуляции, которые аталанты выполняли среди этих холмов. А вот обида от обмана осталась.

Поэтому Аид, спрыгнув с катера на землю, отходить от него далеко не стал. От этих полудиких созданий можно было ожидать чего угодно.

– Дети мои! – громко возопил он, зорко следя за поведением венейцев, – мы на всякий случай ещё раз с помощью своих приборов проверили недра этих холмов, – он небрежно ткнул пальцем в ближайшую гору, – и они всё равно показывают содержание в породе золота и серебра. Скорее всего, они поломались и дают неверные показания. Так что мы сами оказались обманутыми. Мне очень жаль, что так случилось. Но вы поймите и нас, аталантов. Мы оторваны от своей родины, от ремонтных баз, от заводов и починить эти приборы уже не сможем. Но вы сами решили эту проблему. Как мне доложили, вам удалось намыть много золота, с чем я вас и поздравляю.

Вперёд из толпы выдвинулся вождь племени, или как его назвал Аид, царь Парфий.

– Мы просили тебя, Аид, переправить наше племя назад, но ты отказал нам. Теперь мы готовы заплатить тебе золотом за переправку людей, что скажешь?

Аид картинно простёр обе руки на запад:

– На той земле, откуда вы прилетели на наших катерах, извергается уже не один, а два вулкана. Горячий пепел слоем толщиною в локоть накрыл пашни и луга, фруктовые деревья и ягодные кустарники. Вся дичь, пернатая и копытная либо погибла от жара и пепла, либо убежала в другие чистые места. Там обречены вы будете на смерть от голода и зноя исходящего от потоков лавы извергающейся из вулканов. Я, отец ваш небесный, не хочу такой участи детям своим. Вот там, на юге, – он резко взмахнул рукой в сторону полуденного Солнца еле угадывавшегося в мареве дымки застившей небо, – лежит Жаркий материк. Это благодатное место. Там гораздо теплее, чем здесь и вам не придётся кутаться в свои меховые одежды. Мы исследовали этот материк ещё при начэксе Зеусе. Там на берегах реки Нуб лежат сказочно богатые своим плодородием земли, на которых можно собирать по два, а то и три урожая в год. Река эта течёт из серебряных гор с золотыми берегами и песок в этой стране в буквальном смысле золотой. И те кристаллы, которые вы видели у меня в руках, тоже оттуда, с Жаркого материка. Земля его богата и этими драгоценными камнями, которые гораздо ценнее золота или серебра…

– Ага, опять придётся вкалывать до кровавых мозолей на руках, – зло выкрикнул кто-то из толпы.

– Вам не придётся больше даже прикасаться к киркам и лопатам. Всю грязную и тяжёлую работу за вас будут делать рабы. На восток от нас лежит земля, которую населяют ваши враги, дети борейцев, которые являются нашими врагами. Вы храбрые и умелые воины, вы теперь хорошо вооружены. Достаточно будет и ста добровольцев, чтобы напасть на этих дикарей вооружённых дубинками и захватить столько рабов, чтобы вам в дальнейшем, не пришлось выполнять чёрную работу. За вас эту работу будут выполнять рабы, а вы будете только охранять их, как пастух охраняет стадо неразумных животных. Разве это тяжёлая работа для вас? Что скажешь на это Великий царь?

Парфию польстило, что его при всём народе учитель назвал Великим царём. И ещё одна мысль всё последнее время крутилась в его голове. У него было трое детей: две дочери и Арзекс, его старший сын. Подросшее двадцатилетнее чадо не стесняясь «приближённых» стало часто дерзить ему, и Парфий не исключал, что настанет день и сын захватит его престол, как только он даст слабину. И новое предложение учителя было как нельзя кстати, чтобы избавиться от соперника.

– В твоих словах есть мудрость, учитель. Действительно, зачем делать грязную и тяжёлую работу, если у нас будут рабы. А?

Царь повернулся лицом к толпе, нашёл глазами своего сына и криво усмехнулся ему, как бы спрашивая того, а не слабо ли принять вызов. Молодости всегда присуща горячность, а иногда и безрассудство. Этими качествами Арзекс, избалованный сын царя не просто обладал, он ими гордился. Он, лихо, махая мечом, вознёс его над головой:

– Я призываю присоединить к моему мечу, мечи ста храбрецов, тех, кто вытер молоко на губах, тех, кто не цепляется за мамкины юбки, тех, кто готов идти на врага и превратить их в рабов на наше благо!

Взрослые, убеленные сединами аталики, не слишком поверили обманщикам-аталантам и уж тем более не «клюнули» они на призыв спесивого царского сынка. А вот молодые венейцы, а было их здесь немало, с боевыми кличами стали проталкиваться к Арзексу. При этом они бросали горячие взгляды на стайку девушек, сбившуюся на краю толпы. Они уже мнили себя героями в глазах своих будущих избранниц. Эх, молодо-зелено! Будущие герои не понимали, что страна керумов или Жаркий материк находятся не в соседней роще, а в тридевятом царстве, тридесятом государстве и назад им дороги уже не будет.

Парфий тем временем подошёл вплотную к Аиду.

– Учитель, как видишь, сто храбрецов готовы к походу. Но я бы хотел с тобой или с твоим матросом слетать на тот берег моря. Может, успокоились уже вулканы, и мы сможем вернуться назад?

Аид даже ногами затопал на наглеца. Эта козявка выразила ему глубокое недоверие! Но возмущение его было наигранным. Он размышлял. Его призыв идти в поход на врагов был услышан. Это хорошо. Но сегодня с утра Харт, их главный механик по катерам, снова больше часа возился, прежде чем ему удалось поднять один из катеров в воздух. Второй катер был в ещё худшем состоянии. Да, кое-какие детали аталанты смогли воспроизвести с помощью принтера, поставить их вместо вконец изношенных, но всё ведь не заменишь! Без капитального ремонта катера скоро превратятся в ржавую кучу металла. Нечего было и думать о переброске отобранных добровольцев в земли, где обитали керумы. Катера просто не выдержат такого перелёта. Под вопросом была и переброска основного племени аталиков на куда меньшее расстояние – на побережье Аппенинского «сапога» куда так назойливо стремился Парфий.

– Царь, посмотри вон на ту полоску чёрного дыма, – аталант показал на зловещий дымный хвост, простирающийся на западном горизонте, – я ведь не врал тебе, когда говорил, что там сейчас ад кромешный из-за извержения вулканов. Ты хочешь погубить свой народ? Ты царь и должен принимать правильные взвешенные решения на благо своего народа. Так что хочешь ты или не хочешь, а придётся какое-то время подождать, пока вулканы не успокоятся, пока дожди не прибьют пепел и не перемешают его с землёй, отчего она, поверь мне, станет ещё плодороднее. И как только обстановка на том берегу несколько успокоится, обещаю тебе, мы переправим всех вас на ту сторону. Думаю, наши старые небесные колымаги выдержат по два-три рейса. А вот что касается воинов-смельчаков примкнувших к твоему сыну и готовых идти в дальний поход, то сразу тебе скажу – длинных перелётов наши катера не выдержат. Неразумно рисковать моими матросами и твоими людьми, царь.

– Разве нельзя пройти в земли наших врагов по суше? – удивился Парфий.

Аталант скривил губы, удивляясь недалёкости царя.

– Можно, но поход займёт столько времени, что молодые воины успеют состариться и потерять свою силу и боевой задор. Но знаешь, царь Парфий, – Аид хлопнул аталика по плечу, отчего тот едва не повалился на землю, – не бывает безвыходных ситуаций. И я вижу выход из нашей ситуации вот в чём. Мы изготовим лодки и на них отправимся в поход, сначала на восток за рабами, затем на юг, на Жаркий материк. И как только наш флот будет готов к отплытию, я обещаю тебе, что либо моими воздушными колесницами, либо с помощью лодок, мы отправим в твои земли всех женщин, детей и оставшихся мужчин.

Нечего было возразить царю. Правильно говорил учитель – нужно заботиться о своём народе, не подвергать его лишний раз опасности. Да и как оказалось, Аид не врал, говоря об извержении вулканов на том берегу моря. Дымы, извергающиеся из вулканов он через сильный бинокль аталантов рассмотрел хорошенько.

Почти на полгода задержались аталанты и аталики на этом берегу моря. Благо, здесь был хороший строевой лес. Пиломатериал нужно было правильно приготовить и просушить. Немало время ушло на изготовление парусов для лодок. Кропотливым делом оказалось и изготовление лодок, и не просто лодок, а судёнышек, способных выдерживать хотя бы небольшое волнение на море. Но пытливый ум Аида справился и с этой задачей. По его чертежам, воспроизведённым по памяти, было построено почти двадцать лодок, две из которых были достаточно большими, чтобы выдерживать вес нескольких аталантов. При этом обе лодки для аталантов оборудовали паланкинами, специальными укрытиями от ветра, водяных брызг и солнца.

Лодки были уже готовы к отплытию. На них были погружены бурдюки с водой, корзины с продуктами, оружие. Но Парфию не пришлось напоминать Аиду о его обещании. В качестве проверки ходовых качеств построенных судёнышек, на одном из них он предложил плыть самому Парфию со своей семьёй. В качестве матросов вызвались идти в это небольшое морское путешествие несколько друзей Арзекса. Но их путешествие из-за поднявшегося волнения на море затянулось на целых три дня. Это промедление не устраивало Аида, и он решился на переброску племени аталиков на тот берег моря своими катерами.

Первые три рейса завершились быстро и без каких-либо происшествий. А четвёртый рейс обоих катеров оказался последним для них. Харт и Хиус выгрузив очередную партию переселенцев, уже возвращались назад. Их катера пошли на снижение, до берега оставалось каких-то сто метров, когда сначала у одного, потом у второго катера вдруг неестественно громко заревели моторы и катера, «клюнув» носом, почти вертикально упали в море, вызвав огромные фонтаны брызг.По знаку Аида, Барт и Кай тотчас оттолкнули от берега одну из небольших лодок и, налегая на весла, погнали её к месту падения своих товарищей, надеясь ещё спасти их. К счастью для Харта и Хиуса катера обладая минимальной плавучестью, после нырка в воду вновь всплыли на поверхность, и матросам хватило времени на то чтобы выскочить наружу и отплыть от обречённых катеров, в которые с клёкотом и свистом уже вливалась забортная вода. Они уже влезали в лодку, пригнанную их товарищами, когда катера исторгая из себя последние остатки воздуха, пошли на дно….

ГЛАВА 7

Без малого год пробыли гости с севера в Салояне. У Михи и Зуи в надлежащий срок родились два близнеца-богатыря, лицами пригожими и настолько неразличимыми, что даже их отец порой терялся, кто перед ним: Пашулька или Акимчик. Да счастливая матушка близнецов, Зуя никогда их не путала и посмеивалась над Михой.

– Да как же, муженёк ты мой разлюбимый, неужто и взаправду не чуешь, кто перед тобой?

Что оставалось Михе? Сопеть в две дырочки. Но ещё долго не мог он научиться безошибочно различать сыновей. Видимо у женщин есть какое-то особенное средство на этот счёт, а может сердцем они чувствовала каждую свою кровинушку. Ещё несколько амазонок слюбились с ратниками ратиборовскими и не жалели о своём выборе. Русы в те стародавние времена были все как на подбор. Это потом племя людское обмельчало и реже среди них стали появляться настоящие богатыри.

После уборки урожая, в которой русы истосковавшиеся по серпам да цепам, приняли самое деятельное участие, в храме селения сыграли сразу четыре свадьбы и всяк там был да медовуху пил. Среди этих прекрасных пар светились счастьем и лица Петюхи и Пикты. У девахи к тому времени уже и животик заметно округлился, да не ругал их никто за это. Видели все, как эти два голубка нежно друг с другом ворковали, как и дня не могли прожить поодиночке. Но по-прежнему особняком по отношению к князю и его дружине держалась Рогдана и ещё шесть дев степных. Правда, после того как сыграли свадьбу Петюхи и Пикты, Олия, мать девушки и лучшая подруга княжны амазонской окончательно отреклась от мыслей о побеге из стана русов. Роднее Пикты у неё и не было никого, ее, и лучшая подруга не заменит. Но пока и эти шесть амазонок не решались бежать на волю, на свою волю…Первые полгода пребывания Ратибора в Салояне князь держался, как мог, а потом не выдержал, взмолился перед Пером, Учителем своим.

– Не прогневайся, отец мой небесный. Дозволь за горы сбегать, проведать, не кончился ли этот треклятый потоп, не открылись ли дороги обратные?

Знал бореец уже доподлинно, чем душа князя придавлена, что его сердце гложет. Остались за водами вешними, по ту сторону Потока Бешеного племя радичей, да немалое, жена молодая да пригожая, да сынок подросток, а ещё и дочка-малышка. Как тут не загорюнишься, как не затоскуешь. Вот и металась душа его то туда, то сюда. Не стал на этот раз отговаривать князя Пер. Ускакал тот с пятью русами впридачу за горы Южные. А за ними неожиданно даже для самой себя Рогдана увязалась. Сердце подсказало ей, что князя тревожит и хотела она, чтобы в горе, если Поток их опять не пропустит на север, она рядом с ним была да поддержала его душевно. Если по правде говорить, то давно она глаз на князя положила, да понимала, не до любви ему чуждой сейчас, коли рана ещё кровоточит.

Через три недели вернулись русы на взмыленных конях, ещё бы чуток и совсем загнали бы их. А всё князь. Ожесточился он увидев всё тот же мутный Бешенный Поток, который, как и ранее простирался от горизонта до горизонта и не убывала в нём сила. Куда неслась эта шалая вода, Ратибор знал уже доподлинно. Об этом рассказал ему подробно Яр. Ещё до начала военных действий между борейцами и аталантами, Яр, будучи учёным до мозга костей не прекращал наблюдений за превращениями, которые происходили с северным Ледником. Под воздействием тёплых воздушных масс приходящих с запада толстые своды краёв Ледника стали подтаивать и обрушаться. Это вызвало небывалый подъём воды во всех сибирских реках. Вскоре все северные низменности Срединного континента оказались затопленными от Каменного пояса до Колым-реки. А потом перелилось это море разливанное к Хвалынскому морю-озеру, а переполнив его, пошла эта шалая вода в виде Потока Бешеного по Манычскому желобу к месту, где Танаис в Чёрную Яму стремился.

А Танаис тоже тёк из-под Ледника, тоже водой переполнен был. И слились эти два потока, и промыли ямищу огромную, которая сейчас морем Азовским называется, и потекли дальше эти воды страшные, прорезав проливом теперешние Тамань и Таврию, а потом великим водопадом низверглись они в огромную чашу будущего Чёрного моря, дно которого опустилось ещё в те незапамятные времена, когда горы Южные образовались.

Увидел ещё раз Поток Бешенный Ратибор, и понял, почувствовал сердцем, что заказана ему дорога назад, что не увидит он больше жену свою любимую да деток малых и смирился он с этим. А как только понял он это, на обратном пути стал примечать, как смотрит на него Рогдана, как она вздыхает, если вдруг отворачивался он от неё. Была княжна много младше Ратибора. И признал он, что статна она телом, миловидна. И духом вольная и крепкая была. Уже вернувшись в Салоян поделился Ратибор своими сомнениями по отношению к княжне амазонской с отцом своим небесным.

– Не позволяет закон наших предков вами писаный женатому, к чужой женщине, хоть и свободной прикипать. А я ведь так скажу – нравится мне княжна дев степных. Подскажи, Учитель, что делать-то мне, чтобы не обмишуриться в глазах людских.

– Не кори себя зазря, сын мой. Так случилось, что разлучён ты, оказался с родиной своей, с женою и близкими своими и разлучён навсегда. А на чужбине, вы, люди можете сохранить себя только продолжая свой род, приумножая ряды свои. Как Учитель, как отец ваш небесный снимаю я с тебя обязательства прежние мужние и отцовские. Хорошей, достойной парой будет тебе княжна Рогдана, да поторопись с женихальством, а то, чую, лыжи она уже навострила бежать от нас, а станет женой твоей, куда же ей деваться от тебя. От счастья счастье не ищут. Заодно и остальным девам степным пример толковый подадите.

Словно камень тяжёлый упал с плеч Ратибора. Вновь весельем да остроумием заблистал он, как и прежде. И вскоре не Рогдана князя, а он её настолько обаял и расположил к себе, что пришёл день и по обряду особому обвенчал их главный бореец и весь Салоян собрался на эту свадьбу и веселье великое между русами и керумами произошло. Три дня и три ночи сурья-медовуха по устам текла и в рот попадала. И счастливы были русы за князя своего. Счастливы были и девы степные, глядя на сияющую от счастья Рогдану.

В Салоян со всей земли керумов, даже с берегов Южного океана зачастили гости. Прослышали они, что Учителя их небесные прибыли к керумам, чтобы наставить их правильно жить, чтобы умерить алчность князей их, чтобы пресечь похоти мерзкие, чтобы умерить воинственность их. Посоветовались борейцы между собой и вскоре Рамх объявил жрецам местным и пришлым:

– Не так много времени прошло, а народ мой пороками и ленью оброс, письменность свою забыл, хоть учил я вас крепко когда-то…

Тут Рамх немного лукавил. Породив своим семенем народ керумов, дальше его судьбу он вверил в руки матушки Лайды да Свара-отца. Это они продолжали денно и нощно учить уму-разуму несмышлёнышей. Но после того, как ушло племя керумовское в южные благодатные края, только жрецы-волхвы ещё владели грамотой Учителями даденной, да как могли поддерживали грамотность и в народе своём. А Рамх продолжал нарочито грозно хмурить брови:

– Дали мы, Учителя ваши законы жизни в книге Вед изложенные, князю Киру. Да теперь ни князя нет уже в живых, и книгу Вед вы в распрях своих утеряли. Потому и в народе вашем единства нет, потому и князья ваши жестокосердными стали. Негоже так жить дальше. В упадок страна ваша придёт коли одна смута будет среди вас сеяться. А если на вас чужаки нападут, вы, слабые духом и сопротивления не сможете оказать. Не для того я народ ваш породил, чтобы растворились вы в мире без следа. А потому слушайте меня и записывайте всё, что я вам буду говорить.

Почти три месяца каждый день Рамх повествовал жрецам учёностью умудрённых: кто они, откуда пришли, о мироздании звёздном и мироздании земном. Пространно говорил он о правилах отношений между мужем и женой, между старшими и младшими, о гражданских и военных законах говорил. Записали волхвы в скрижалях своих про историю рода человеческого возникшего в разных местах Земли. Поведал он им и про медицину, астрономию и другие науки. Двадцать тысяч воловьих шкур покрытых вязью из золотых чернил ушло на то, чтобы записать изложенное Учителем. Со временем этот грандиозный труд будет назван «Авестой».

Правда, во время своего завоевательного похода в Персию, Александр Македонский, славянин по крови, но выкормыш греков-ахейцев, потомков аталантов, заставил воинов своих сжечь всё это бесценное сокровище. По сути, он был первым «цивилизатором» из западного мира, который считал правильными только свои законы, а законы других народов он считал варварскими. После него ещё десятки, сотни «цивилизаторов» были, огнём и мечом пытавшихся навязать свою «правильную» волю и свои законы другим. Это и крестоносцы, затопившие кровью Ближний Восток, а потом и Византию, и конкистадоры, усмирявшие в Центральной и Южной Америках язычников-индейцев, и англосаксы, погубившие миллионы индейцев в Северной Америке, и французы, и немцы, и прочие западные «цивилизаторы» возомнившие себя главными на Земле…Но силён был дух народа Учителями борейскими порождённого. Из века в век, из поколения в поколение изустно передаваемая «Авеста» к седьмому веку нашей эры вновь обрела материальный письменный облик. И она наряду с индийской «Махарабтой» стала одним из главных источников знаний о той, дохристианской эпохе Земли…

Пришлые жрецы рассказали борейцам о том, что плавали керумовские купцы с товарами вдоль берега морского до реки знатной, которую местные жители называли Индом. И жители тех земель, ганишами называвшихся, жаловались купцам-керумам, что до сих пор многие их срединные и северные земли непригодными для житья оставались уже сотни лет. Их тоже когда-то гордыня охватила, стали князья их воевать друг с другом, подзуживаемые аталантами погаными. И долго язвы той страшной войны убивали их народ, не давали селиться в привычных для них местах. Но постепенно оправились ганиши от той войны, их лодки с товарами стали ходить и к керумам. и на восток, к ариманам. Переглянулись между собой борейцы и порадовались за детей Шива. Выходило, что не удалось подлым аталантам уничтожить этот народ. И ещё удивились они, что завязали ганиши торговые связи со своими когда-то непримиримыми врагами-ариманами. Ну да этому в немалой степени поспособствовал князь Асур – Хуан Ди, Великий воин-рус победивший вместе с ганишами и керумами войско ариман и сотворивший (заключивший) мир в Звёздном храме.

Загорелся тут же Шив желанием в те места направиться, народ свой проведать, да отговорили его Пер с товарищами. Шив к тому времени хоть и оправился полностью от ран, да нет-нет голова ещё раскалывалась от внезапных приступов боли. Какой из него сейчас путешественник! А своих катеров в последней стычке с аталантами борейцы лишились. А тут ещё и другая беда приключилась. Война между враждующими племенами ганишей и между борейцами и аталантами сопровождалась десятками атомных взрывов. До сих пор небо не очистилось от пепла и миллионов тонн пыли поднятой этими взрывами. До сих пор гудела растревоженная земная твердь. Даже здесь на южном побережье Хвалынского (ещё не Каспийского) моря изрядно похолодало, так как мало солнечных лучей достигало поверхности земной. И Ратибор с содроганьем представлял себе, что творилось на землях, которые простирались севернее Потока. Выжило ли его племя, оставшееся за ним? Сумели уйти люди с затопленных пойм Ра и Танаиса в места безопасные и не такие холодные?

Так вот беда в том заключалась, что трясло землю под ногами. Иногда целыми сутками гудела и содрогалась она, словно мстя людям за боль ей причинённую. И вот в один из дней страшный оползень похоронил под собой чуть ли не треть селения приютившего борейцев и русов. Благо большинство гостей-керумов разъехались к тому времени и не пострадали от этого. Роптать стали салоянцы. Вот мол, как только пришли гости с севера, тут и беды на них навалились.

Кое-какие приборы Яру удалось спасти и с их помощью определил он, что землетрясения и пробудившиеся вулканы долго ещё будут терзать Землю – слишком сильные раны были нанесены планете войнами. Заспорили борейцы между собой. И всё же в споре пришли они к такому выводу. Единственный способ, который поможет утихомирить, успокоить твердь земную – это строительство энергетических пирамид. Ещё перед самой войной с аталантами с борта своего научно-исследовательского судна с помощью приборов борейцы определили, что дезактивировали аталанты пирамиды построенные в Аримии и на Новой Земле. Но туда даже имея кристаллы для активации этих пирамид, борейцам уже не добраться – слишком далеки те страны, а у них даже катеров или шлюпов не осталось.

И сказал Пер товарищам своим единокровным:

– Вот что други мои. Нужно идти на юг. Дойдём до Пояса Силы, на котором пирамиды и Новой Земли и Аримии стоят, попробуем возвести свои пирамиды на этом Поясе, глядишь, и вылечим планету от недугов её.

Когда борейцы сообщили о своём решении покинуть Салоян, жители его втайне обрадовались, надеясь, что после ухода чужаков всё у них сразу наладится.. А вот Ратибор с сотоварищами своими, да с многими уже жёнами, приуныли. Ведь до сих пор жила в них надежда, что когда-нибудь уймётся Поток Бешеный и удастся им вернуться в родные края, а теперь….

Жарко заспорили между собой русы, а девы свободные с замужними уже амазонками. Кто-то из них предлагал не слушать борейцев и вернуться к Потоку, дождаться на его берегу, когда он иссякнет. Кто-то предлагал остаться среди керумов и лишь иногда проведывать вылазками на север, не издох ли Поток. Но большинство решило примкнуть к своим Учителям и идти вместе с ними на загадочный юг, куда нога русов ещё никогда не ступала. Великая вера была в Учителей небесных. А Ратибор впереди всех русов стоял в этой вере. А куда иголка, туда и нитка…