Поклонники бесплатное чтение

Глава 1. Пороки и пророки

«Когда дело доходит до пороков и их сокрытия, люди становятся на удивление изобретательными».

Новиков широко зевнул. Рассуждения писателя Русакова о пороках и пророках занимали добрый десяток страниц и успели порядком наскучить. Хотя, в целом, мысль неплохая. Про пороки. Уж кому-кому, а Новикову прекрасно известно, насколько изворотливо люди умеют скрывать гадости.

И про посмертную кару для ненаказанных преступников тоже интересно написано – как их прикапывают на поле, и прямо сквозь тела прорастает острая осока, а грешники всё чувствуют. Иногда ещё упаковывали в ящики, присыпали землёй и пускали плавать по болотам.

Недурно. Иногда действительно очень хочется, чтобы преступника самого протащило по всем «кругам», хотя бы в том мире. Особенно если в этом мире он сумел выкрутиться. Или откупиться. Всякое бывает.

Непонятно только, зачем главному герою книжки понадобилось непременно повстречаться с пророком-отшельником, и теперь сюжет неплохого в общем-то детективного ужастика застопорился.

Собственно, Новиков решил прочесть свежий опус писателя исключительно из чувства «землячества». Снова зевнув, он поскрёб небритый подбородок, пытаясь припомнить, есть ли вообще такое слово. Ну и потом – следователю иногда можно почитывать хорошие детективчики. Так, для разнообразия. И чтобы глаз не замыливался.

Ещё раз смачно зевнув, Новиков загнул уголок страницы и отложил книжку. Встав с кресла, потянулся. И напрасно – в спине тут же хрустнуло. Новиков крякнул и ссутулился. Не стоило так долго сидеть в одном положении – старые раны этого не любят и мигом дают о себе знать.

Фигурные стрелки на большом круглом будильнике показывали половину второго. Посетовав, что засиделся, Новиков выключил светильник и пошлёпал на кухню.

Сквозь непроглядную пелену февральского снегопада проступали мутные пятна фонарей, подсвечивающих густые потоки крупных хлопьев. Как будто мерцающий саван колышется. Весна-то, похоже, не торопится.

Нарезая копчёную колбаску, присланную тёщей из Растяпинска (натурпродукт с тамошнего племзавода), Новиков мысленно подсчитывал, сколько ещё жена с дочкой будут гостить у родственников. В школах – сплошной карантин и дистанционка, а жена рассорилась с главврачихой и пошла в отпуск в «солнечном» феврале. Так что женское большинство семейной ячейки майора Новикова укатило в этот самый Растяпинск.

Кстати, поговаривают, якобы где-то в глухих Растяпинских лесах и обитает писатель Русаков. Правда, никто не знает, где именно. И как он выглядит. Вот уж кто умеет шифроваться.

А что, в Растяпинске, наверное, теперь здорово – заснеженные пряничные домики, коньки, лыжи на свежем воздухе, покатушки на лошадках и долгие зимние вечера в деревянном доме у самовара. Может, на Масленицу и сам Новиков туда рванёт.

Ну а пока выходило ещё добрых две недели гордого одиночества. Другими словами, ещё две недели невозбранимых ночных походов к холодильнику, неконтролируемой горы посуды в раковине и много-много хоккея. И советских фильмов. И пазлы без бесконечного брюзжания жены над ухом. И никаких дочкиных эко-пикетов с придурковатыми активистами, по которым психушка плачет.

Совершенно довольный собой и своей временной свободой, Новиков вернулся к окну, жуя огромный бутерброд. Уже несколько дней журналисты с округлившимися от ужаса глазами пугали зрителей аномальными снегопадами. Европейскую часть страны накрыл циклон. Подумать только, в России зимой выпал снег. Надо же, какая неожиданность.

Хотя коммунальщики Добромыслова, похоже, редко смотрели новости, и снегоуборочная техника выехала на дороги только вчера утром, когда город не то чтобы встал в пробках, а вообще не смог пошевелиться. Новиков вместе с соседями в нежных розовых рассветных лучах лопатой прокапывал выход из подъезда. Впрочем, опоздал на работу из-за сугробов не только он.

А ещё густые снегопады очищают воздух от всякой вонючей химии, что для Добромыслова, застрявшего в кольце ядовитых производств, очень даже полезно. Так что пусть снег дальше кружится и летает. И подольше.

Дожёвывая бутерброд, Новиков наблюдал, как в мягкой лиловой тишине снегопада туманно светятся шарики фонарей. Красиво всё-таки.

Пора ложиться. Завтра надо встать пораньше – похоже, снова придётся прорубать тоннель в сугробе.

Намерение раннего подъёма сбылось само собой с треском телефона. На дисплее высветилась фамилия начальника. С одной стороны, трезвонить по ночам и задолго до рассвета – не комильфо, с другой – когда звонит старший по званию, не брать трубку нельзя. К тому же, видимо, стряслось что-то серьёзное. Палыч – мужик понимающий, просто так в пять утра дёргать не станет.

– Да? – вздохнул Новиков.

– Собирайся, едешь на место, – без предисловий отчеканил Палыч.

– А что случилось?

– Вислогузова знаешь? – Судя по скрипучим интонациям, Палычу ранняя беседа тоже не доставляла удовольствия.

– Кого? – вяло переспросил Новиков.

– У него полигон и переработка мусора на Химической, туда все заводы свои отходы сваливают.

– Это оттуда воняет так, что к промзоне только в противогазе можно подъезжать?

Про то, что именно против этих производств яро протестовали местные эко в компании с его дочкой, Новиков, конечно же, умолчал.

В трубке скрипнуло.

– Вислогузов сегодня нашёл свою дочурку в ванной без признаков жизни, – кашлянув, наконец произнёс Палыч.

Вот же гадство.

– Ясно. А почему я?

– Потому что приказ!

– Есть. – Тишина в трубке успела повиснуть ещё до того, как Новиков произнёс это слово.

Новиков встал, потянулся, крякнул и поплёлся к стулу, в отсутствие жены превратившемуся в гору одежды. Кто там сегодня дежурил? Почему решили ещё и его выдернуть? А, ну да. Господин Вислогузов, как же. Одна фамилия наверняка заставила многих подпрыгнуть. Вот и стягивали на место всех подряд. Для имитации бурной деятельности.

Хорошо хоть машину догадались прислать. Впрочем, она застряла в сугробе за квартал до дома Новикова. Так что пришлось пробираться к «дежурке» пешком, утопая почти по пояс в снегу.

Спустя полчаса покатушек в густом снегопаде из утренней зимней мглы проступил четырёхэтажный дом в свежеотстроенном элитном жилом комплексе. Кованый забор с острыми пиками в человеческий рост, аккуратная парковка, детская площадка, ёлочки. Один сплошной сугроб. Дворнику будет чем заняться.

А раньше здесь была школа, где учился сам Новиков. Но года три назад старое здание с помпой снесли, чтобы на освободившейся земле строить социальное жильё для сирот и многодетных. Однако, видимо, что-то пошло не так. Или не туда.

Семеня по узкой тропочке, Новиков добрался до подъезда. Приоткрытая дверь припёрта кирпичом. Идеально чистый подъезд, но почему-то без консьержа.

На третьем этаже Новиков аккуратно потянул на себя приоткрытую металлическую дверь, из-за которой доносились приглушённые голоса. Тщательно вытер ноги.

Внутри суетливо имитировали активную деятельность оперативники и криминалисты. В ванной копошились сразу два эксперта – дежурный Николайчук и зевающая практикантка, которую очевидно тоже выдернули из дома.

– Доброе утро, – сказал вышедший навстречу Новикову круглолицый оперативник Костя Старов, которому повезло сегодня дежурить.

– Угу, доброе, – отозвался Новиков, пожимая руку Старову. – И что здесь?

– Ну, что, – протянул Старов, осматриваясь. – Господин Вислогузов решил навестить дочурку. От неё уже пару дней не было ни привета, ни ответа. Забеспокоился, пришёл сюда.

– То есть, они не вместе живут?

– Нет, – покачал головой Старов. – Он эту квартирку подарил дочке на день рождения. В общем, пришёл он сюда…

– Дверь открыл своим ключом?

– Так точно. У него есть запасной. Походил, посмотрел, вроде никого нет. Заглянул в ванную. Ну и увидел то, что увидел.

– Можно уже? – спросил Новиков, заглядывая в ванную. Николайчук недовольно хмыкнул.

– Пока нет, – сказал Старов. – Да, вот что. Надень-ка. – Он протянул Новикову бахилы.

– Да ладно? – Новиков только теперь заметил, что все суетившиеся в квартире люди перемещались в синих пакетах на ногах.

– Сам понимаешь, – вздохнул Старов.

– Так что здесь всё-таки? – Новиков, наклонился и, балансируя на одной ноге, натягивал бахилу на ботинок.

– Ну, что. Пока можно сказать одно – она точно не вскрылась.

– То есть, самоубийство отпадает?

– Не совсем. Там могут быть ещё… ну, таблетки какие-нибудь, например.

– Может, несчастный случай?

– Может, – фыркнул Старов. – Хорошо бы.

Жаль. Сразу две хорошие версии – и обе мимо. Рядом вежливо хмыкнули. Новиков поприветствовал Николайчука поклоном. Не ручкаться же, когда эксперт в перчатках. Хотя Николайчук вообще не признавал рукопожатий и прочих проявлений чувств, связанных с тесными контактами.

– Прошу. – Николайчук обвёл ванную широким изящным жестом, будто не место преступления показывал, а открывал выставку полотен эпохи Ренессанса.

Новиков встал у порога ванной. Практикантка успела куда-то деться, так что тело осматривать никто не мешал. Девушка с длинными светлыми волосами лежала в навороченной угловой ванне с гидромассажем, согнув ноги в коленях. Воду уже успели спустить, и бледная кожа почти высохла. Вроде ничего особенного – маникюр, педикюр, подправленный нос, накаченные губы, татуаж бровей, эпиляция где надо. Красная нитка на щиколотке.

Новиков наклонился, чтобы получше рассмотреть невыразительное лицо.

– Посмертной гримасы нет, – раздался над ухом спокойный голос Николайчука. – Явных следов борьбы или насилия тоже.

– Почему губы такие? – спросил Новиков, рассматривая надутые губки странного цвета – помеси фиолетового с малиновым.

– Синюшность наложилась на татуаж, скорее всего, – буднично произнёс эксперт. – Да ещё помада.

– Помада? – переспросил Новиков, выпрямляясь.

– Следы, – кивнул эксперт. – Сверхстойкая, вероятно. Простой чистой водой не смывается.

– Зачем мазать помаду на татуаж?

– Женщины, – пожал плечами Николайчук. – Да, вот ещё что.

Николайчук повернулся к овальному зеркалу и уставился на своё отражение. Новиков не понял, к чему вёл эксперт, и просто встал рядом. Встретился с Николайчуком взглядом в зеркале. Вопросительно поднял брови.

– Вы не туда смотрите, – улыбнулся криминалист и подбородком указал куда-то вверх.

Новиков присмотрелся. У верхнего края стекла, под самой рамой, еле виднелись какие-то значки, написанные то ли красным маркером, то ли краской. Завитки, углы. В середине – крест.

– И что бы это значило? – Новиков настолько приблизился к зеркалу, что от его дыхания запотело стекло. Но оно не стало матовым полностью. Запотевшая область очертила границы искривлённых линий, похожих на те, что были нарисованы вверху.

– Позвольте-ка. – Николайчук ловко оттеснил Новикова плечом и успел сфотографировать проступивший рисунок, пока тот не пропал. – Хорошо бы зеркало забрать на экспертизу.

– Берите, – пробормотал Новиков, глядя, как уменьшается и совсем исчезает крохотное запотевшее пятнышко на стекле.

– Вы позволите, я закончу здесь? – подал голос Николайчук.

Новиков кивнул и вышел в прихожую, где зевал Старов.

– Что соседи?

– Мы пока не стали будить. – Старов перешёл на шёпот. – Тут жильцы такие… сам понимаешь.

– А понятые?

– Консьерж и бабуля из соседнего дома. У неё единственной окно светилось. Ложится в восемь, встаёт в пять. Режим. – Старов опять широко зевнул.

– Н-да. – Новиков снова поскрёб небритый подбородок. Что-то в этом деле казалось неуловимо знакомым. Как дежавю. – А отец где?

– Вислогузов? Там, в комнате. – Старов махнул рукой вглубь квартиры.

– Как его…?

– Имя-отчество? Анатолий Венедиктович. – Старов помолчал, потом добавил: – Дочку зовут… звали Джессика.

– Джессика? – переспросил Новиков. – Серьёзно?

– Угу, – криво усмехнулся Старов. – С фантазией у родителей, видимо, всё в порядке. Так, что там дальше. Двадцать один год, училась… сейчас… – Он прочитал по бумажке: – В филиале Универсальной социально-экономической академии.

– Стало быть, здесь, в Добромыслове?

– Точно. Местные «Рога и копыта».

– Привлекалась? – вяло спросил Новиков, не особо надеясь на интересный ответ.

– Ещё как.

– Что? – не сразу сориентировался Новиков. – Когда?

– А ты разве не помнишь? – почти шёпотом спросил Старов, криво гримасничая. – Года полтора назад мужика сшибла на пешеходнике. Он со смены возвращался, она из клуба гнала, пьяная в хламину. Он и полетел кувырком, без шансов. А она даже не остановилась, просто дальше покатила. Потом ещё скандалила. Говорят, адвокаты от неё на стенку лезли.

– И что? – как-то глуповато переспросил Новиков. Он это дело вспоминал со скрипом, только по выпускам новостей.

– Что, – снова скривился Старов. – Там почти до суда дошло. Не, точно дошло. Она ещё в суде прямо на заседании хихикала, в телефон всё тыкалась, селфилась. Даже прощения у родственников не попросила. Хоть бы для приличия слезу пустила. Но может, так оно и лучше – сразу видно, что за человек.

– Приговор? – Новиков уже понимал, что дочурка Вислогузова тогда как-то выплыла. Как то, что не тонет. Или те, через кого потом осока прорастает.

– А не было приговора.

– Это как?

– Примирение сторон. Папаша родственникам компенсацию выплатил, да и дело с концом.

– Ладно. Спасибо. – Новиков кивнул Старову и пошёл искать господина Вислогузова.

Попутно глянул в приоткрытую дверь ванной. Интересно, куда после смерти попадают те, за кого кто-то «примирился» с пострадавшими?

Глава 2. Дежавю

Вислогузов, хозяин знаменитого мусорного полигона и ещё пары химпроизводств, был человеком лет сорока пяти. Ещё совсем не старый, но уже лысеющий, он слыл в городе ярым борцом за экологию. И разумеется, был хорошо знаком со всей городской верхушкой. Менялись мэры, замы, разномастные начальники, но уже много лет Вислогузов был постоянным гостем на всех днях рождения, банкетах, рыбалках-охотах. Новиков видел его пару раз на мероприятиях и помнил как невзрачного щуплого человека среднего роста в дорогущем костюме. Собственно, это всё, что приходило на ум при мысли о Вислогузове. Даже его лицо припомнить толком не получалось. На людей подобного типа – «самых обычных» – обычно крайне трудно составлять ориентировки.

Новиков вошёл в комнату и не сразу заметил Вислогузова. В углу дивана будто мятая тень сгустилась. Но оказалось, там просто сидел некто скрюченный. Практически завязавшись в узел, наваливался на подлокотник, закрыв глаза ладонью.

– Анатолий Венедиктович? – деликатно произнёс Новиков.

– А вы кто? – хрипло спросил Вислогузов, подняв голову.

– Майор Новиков. Следователь.

– Очень приятно, – очевидно, на автомате, сказал Вислогузов и указал на кресло рядом с диваном. – Присаживайтесь.

В это момент откуда-то выскочило маленькое брехливое существо. В первый миг подумав, что это огромная крыса, Новиков инстинктивно отскочил. Но это оказалась собачонка, и теперь она носилась по полу, оглушительно лая.

– Кто-нибудь уберёт это чучело?! – по-командирски рявкнул Вислогузов.

Когда никто не отозвался, Вислогузов сгрёб собаку за шкирку и с размаха отправил в полёт на лоджию, после чего захлопнул дверь с такой силой, что стекло гулко звякнуло, едва не треснув.

– Вонючая тварь, – процедил Вислогузов, возвращаясь на диван. Потом будто вспомнил о Новикове. – Да вы садитесь.

– Спасибо. – Новиков, слегка опешив, устроился в жутко неудобном, но очень модном кресле. – Я бы хотел задать вам несколько вопросов.

– Сколько угодно, – настораживающе мрачно произнёс Вислогузов.

– У вас есть какие-либо соображения относительно случившегося? – осторожно спросил Новиков, раскрывая блокнот в точку (скетчбук, как ему объяснила дочка) и доставая ручку. Когда дочка на двадцать третье февраля подарила этот «бук» вместе с красивой перьевой ручкой, то сказала, что так он будет выглядеть солиднее, а значит, сможет производить хорошее впечатление.

– Это уже не первый случай. – Вислогузов чуть вытянул шею, чтобы увидеть, как Новиков запишет его слова. Почти все так делали.

– Что конкретно вы имеете в виду? – спросил Новиков, картинно водя пером по плотной кремовой бумаге.

– Где-то год назад… да, примерно год. Вроде бы тогда тоже была зима, – Вислогузов сделал паузу, чтобы Новиков успел за ним записать. – Погибла ещё одна девушка. Подруга Джесси. Её тоже нашли в ванной. Но тогда всё списали на несчастный случай.

Новикова снова посетило дежавю. Кажется, что-то подобное уже, и правда, случалось.

– Вы помните, как её звали? – Новиков принял заинтересованную позу ожидания, чуть подавшись вперёд. Людям нравится, когда их словам внимают.

– Погодите. – Вислогузов, постукивая по губе, водил глазами по потолку. – Милана? Марина? Маргарита? Что-то подобное.

Новиков аккуратно записал все три имени.

– Вы помните детали?

– Это ваша работа, разве нет? – резко спросил Вислогузов. – Хотя о чём речь. Всё тогда спустили на тормозах. Да и я хорош. Может, это я виноват. Может, если бы… – Он вздохнул и снова прикрыл глаза рукой. – Джесси тогда говорила, что что-то там было не то. Было что-то подозрительное. Даже просила подключить друзей, чтобы провели… как это… расследование. Но я не поверил.

– А почему не поверили?

– Как вам сказать. Мне эта девица не очень-то нравилась. Бестолковая, наглая. Ветер в голове. – Вислогузов сцепил руки на колене. – Я, в общем-то, не особо удивился, когда… – Он шумно выдохнул.

– Мы всё проверим. Ещё раз.

– Да уж постарайтесь. – Вислогузов, поморщившись, глянул на дверь лоджии, из-за которой доносился глухой собачий лай.

– Скажите, – теперь Новиков подбирался к деликатным вопросам, где важно всё сделать правильно. – Насколько я понял, вы с дочерью жили не вместе.

– Точно, – кивнул Вислогузов. – Я купил эту квартиру, когда ей исполнилось восемнадцать.

– То есть, ваша дочь жила здесь одна?

– Да.

– А у неё был молодой человек?

– Не знаю, – сказал Вислогузов, помедлив.

– Может, у вас есть предположения? – осторожно спросил Новиков.

– Допустим, есть. Мне кажется, кто-то у неё был. – Вислогузов произнёс последнее слово, как будто ударил топором по полену.

– Но она вас не представила друг другу?

– Нет. – По лицу Вислогузова пробежало жестокое выражение.

– Возможно, она что-то рассказала матери, вашей супруге?

– Кому? Этой кошёлке? – Вислогузов усмехнулся. – Мы давно в разводе. Они вообще не общаются. И если вы ещё не в курсе, Джессика мне не родная дочь.

– А её родной отец? – Новиков сделал глуповатое выражение лица. Иногда к важным вопросам приходится подбираться окольными путями.

– Удавился. Много лет назад. Моя бывшая супруга его довела. Как видите, мне ещё повезло. – Вислогузов кисло улыбнулся.

– Сколько лет вы в разводе?

– Лет восемь. Она вроде вышла замуж за какого-то чудилу.

– Вы уверены, что Джессика не общалась с матерью?

– Абсолютно. – Вислогузов снова как будто полено расколол.

– Вы сказали, та девушка, подруга вашей дочери, вам не нравилась. – Новиков зашёл на второй круг. – А другие друзья?

– Другие, – задумчиво повторил Вислогузов. – Пожалуй, мало кто из них мне нравится. Но что поделать. Детям трудно диктовать, с кем дружить.

– Можете назвать хотя бы пару имён? На всякий случай.

– Так, – протянул Вислогузов, снова постукивая по губе. – Ну, допустим, Оксана. Безмозглая кукла. Ещё Денис. У него папа – дорожник в мэрии. Мажор бестолковый. Денис, а не папа. Отца его хорошо знаю. Нормальный мужик, всё закидывал – давай их сведём.

– А вы?

– Да ни за что! Этот Денис – просто лентяй и дуболом. Природа на нём явно отдохнула. Джесси не такой нужен. Был.

– Кто ещё? – быстро спросил Новиков, чтобы Вислогузов не успел снова расчувствоваться.

– Кто ещё… Ну, Вадим. Этот вроде ничего. Родители юристы, его тоже в свою контору устроили. Он уже женат. Жену зовут… – Постукивание по губе. – Карина, если не ошибаюсь. По залёту, конечно. Ой. Получается, я тут вам сплетни пересказываю.

– Всё в порядке, – максимально серьёзно сказал Новиков. – Любая мелочь может пригодиться.

– Так. Инга. Они с Джесси раньше вместе конным спортом занимались. Начитанная, интеллигентная. Вроде бы дочка учителей. И ещё Жанна. Эта помешана на здоровом питании, веганстве, эзотерике какой-то. – Вдруг Вислогузов выпрямился и щёлкнул пальцами. – Вот кого забыл! Валера. Этот Валера был парнем той самой… Миланы, или Варвары, как её, которую тоже в ванной нашли год назад.

– Вы думаете, он мог иметь отношение к…?

– Он сектант. Язычник или что-то подобное.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Джесси говорила, он их тоже приглашал на собрания. Я ей, конечно, запретил, но потом…

– Что – потом?

– Потом Джесси стала рассказывать что этот Валера и подружка его, как её, в общем, они постоянно ссорились, он ей какие-то их правила стал навязывать.

– Думаете, он мог…?

– Не знаю, – отвёл взгляд Вислогузов.

– Но ваша дочь ничем таким не увлекалась?

– Теперь уже не уверен. Дети растут, их становится труднее контролировать.

В этот момент в комнату вошёл Старов в сопровождении эксперта Николайчука. Даже сейчас, ранним утром, криминалист выглядел ухоженно и невозмутимо.

– Вы позволите. – Новиков стал было подниматься с кресла, но Вислогузов резко вскочил.

– Я отец и имею право знать!

Новиков кивнул, и эксперт совершенно бесцветным голосом произнёс:

– Время смерти – между двенадцатью и часом. В лёгких – вода. В углу ванной комнаты – это. – Николайчук показал прозрачный пакет, в который упаковали тёмную бутылку из-под вина. – А это нашли в спальне.

Двумя пальцами эксперт держал пакетик с упаковкой таблеток.

Вислогузов, взревев, пнул кресло, так что оно с грохотом опрокинулось.

– Что именно послужило причиной, установим позже, – совершенно спокойно продолжал Николайчук. – Теоретически, она могла уснуть и захлебнуться. С другой стороны…

– Что вы несёте! – Вислогузов снова пнул кресло. Ручка треснула и отвалилась от корпуса.

– Анатолий Венедиктович. – Новиков прикоснулся к плечу Вислогузова, но тот резко сбросил его руку. – Давайте всё-таки дослушаем.

– С другой стороны, – снова заговорил эксперт, – в квартире почти нет отпечатков. Признаков сексуального насилия тоже нет.

– Следы взлома? – быстро спросил Новиков.

– Отсутствуют. Зато присутствуют знаки на зеркалах и окнах. Остальные подробности – завтра. За сим с вашего позволения откланиваюсь. – Николайчук изящно поклонился и вышел из комнаты.

– Какие ещё знаки? – скривил гримасу Вислогузов. – Что вы мне мозги пудрите?!

– Значит, если это не несчастный случай, – медленно заговорил Новиков, напуская на себя важно-задумчивый вид, и игнорируя истерику папаши Джессики, – она кого-то впустила. Либо у этого кого-то был ключ.

– Второй ключ есть только у меня, – резко сказал Вислогузов.

– Где вы были…

– Что?! – выкрикнул Вислогузов, брызнув слюной. – Как вы смеете?!

– Где вы были перед тем, как прийти сюда? – Новиков достал из кармана белый платок и, картинно развернув, вытер пальто. – И во сколько именно вы пришли?

– Я был… – Вислогузов тяжело дышал. – В автосервисе. На Химической. Потом ужинал. Нет, не так. Всё не так. – Он ходил туда-сюда, сжимая виски. – Я приехал, поставил машину на парковку. Поднялся, позвонил. Она не открыла. Я вышел и пошёл ужинать. Кафе через дорогу. Позвонил по телефону. Снова ничего. Поехал домой. Потом вернулся. Поднялся, открыл своим ключом.

– Вы договаривались, что придёте? – осторожно спросил Новиков.

– Нет, но… В общем, мы поссорились и с неделю не общались. Я пришёл, чтобы помириться.

– А из-за чего вы поссорились? – вдруг совершенно неуместно встрял невесть откуда появившийся Старов. Новиков мысленно застонал.

– Из-за чего? Да из-за ерунды. Я уже сказал, мне не нравились её друзья. И я подозревал…

– Подозревали, что у неё появился молодой человек, которого она от вас скрывала, – договорил Новиков.

– Да, – кивнул Вислогузов. – Ещё не хватало, чтобы она связалась с каким-нибудь нищебродом.

– Скажите, когда вы в первый раз подошли к дому, в окнах горел свет? – спросил Новиков.

– Нет. По крайней мере, со стороны улицы. Я потому и не удивился, когда она не открыла. Свет загорелся потом, когда я уже ужинал.

– Во сколько это было?

– Не могу сказать. Я увидел, как зажёгся свет, расплатился и пошёл сюда. Но она всё равно не открыла. Я минут десять на площадке торчал.

– Дорога занимает минут пять, верно? – Новиков подсчитывал в уме. – То есть, вы пришли…

– Где-то в половине первого, – подсказал Старов.

– Допустим. – У Новикова в голове будто шестерёнки вращались. – Так. Ближе к утру вы вернулись. Вы зашли и никого не обнаружили?

– Нет, кроме…

– Вода в ванной текла или была выключена? – перебил Вислогузова Новиков, чтобы не дать ему «расплыться».

– Вода… не текла, – медленно проговорил Вислогузов.

– А свет горел?

– В спальне был свет. И на кухне тоже.

– Вы прошли по всем комнатам?

– Кажется, да.

– То есть, если здесь кто-то был, он ушёл до того, как вы пришли, – подытожил Новиков.

– Если я бы пришёл раньше, а не поехал домой… – лицо Вислогузова скривилось, и он тяжело опустился на диван.

– Не обязательно, – снова не вовремя встрял Старов.

– Но я бы хоть знал, кто это. – Вислогузов закрыл лицо руками.

– Ваша дочь принимала успокоительные или снотворные? – спросил Новиков, жалея, что не рассмотрел таблетки, которые показывал эксперт.

– Да, она же студентка, нагрузки большие. И потом экзамены – стресс.

– А вино?

Вислогузов что-то невнятно пробормотал и кивнул. У него запиликал телефон, и Новиков кивнул Сатрову на выход из комнаты.

Почти все уехали, тело тоже увезли. Новиков и Старов зашли в просторную ванную – совмещённый санузел с нелепым махровым голубым ковром на кафельном полу. Новиков сел на корточки и пощупал коврик, тот оказался совершенно сухим.

Новиков поднялся. Абсолютно чистая перламутровая раковина. Пустое место там, где висело большое овальное зеркало в пластиковой раме с цветочным орнаментом. Блестящий полотенцесушитель с множеством замысловатых элементов. Водонагреватель. Несколько полок, заставленных разноцветными баночками, тюбиками и бутылочками. На крышке унитаза махровый голубой чехол, такой же, как коврик.

Новиков и Старов прошли на кухню. Между кухней и гостиной не было стены, только барная стойка. Эти два окна выходили во двор, другое – спальни – на улицу. Именно свет в спальне и увидел Вислогузов.

Новиков подошёл к окну и отодвинул жалюзи. Действительно, по углам, у самых рам виднелись красные значки вроде рун и крестов.

– И что это? – Новиков наклонился ближе, но толком так ничего и не рассмотрел – рисунки почти стёрлись.

– Может, магия какая-то? – пробормотал Старов.

– А что, кафе круглосуточное? – шёпотом спросил Новиков, выпрямляясь и осматривая кухню.

– Точно. Вислогузов и его дочурка там постоянные посетители.

– Она дома совсем не готовила?

– Видимо, нет. Да, ты обратил внимание, как везде чисто? Это уборщица приходит.

Новиков издал мычаще-понимающий звук. Уборщица – вот почему отпечатков почти нет. На совесть, видимо, работает.

Индукционная плита натёрта до блеска. Посудомоечная машина тоже сверкала.

– Там было два фужера, – сказал Старов, проследив взгляд Новикова. – Но отпечатков нет – стаканы помыты, а дверца машины протёрта.

В холодильнике почти пусто, только несколько дорогих импортных йогуртов и минеральная вода. Сладости в прозрачных коробочках. Засохшая колбасная нарезка, чёрствые покупные сэндвичи. В морозилке – несколько замороженных пицц.

– Правда, не готовила. Нормальных продуктов нет, – пробормотал Старов, доставая из дальнего угла полупрозрачную упаковку. Внутри оказались протухшие роллы, от нестерпимой вони которых аж глаза защипало.

На кухне также обнаружилось несколько пакетов с чипсами и хлебцами.

– Допустим, у неё был гость, – сказал Новиков, осматриваясь. – И что, она ему даже чаю не предложила?

– Или успела помыть посуду, – пожал плечами Старов.

– Или они были не голодные. Всё равно, есть у неё почти нечего. Пошли дальше.

Они осмотрели небольшую гостиную, где на диване, закрыв лицо рукой, всё ещё сидел Вислогузов. Модная мебель, огромный плазменный телевизор, фотографии на полках. Кругом Джессика – дует губки, сидит на верблюде, позирует у машины, у бассейна, на пляже. Стройная, привлекательная, с аккуратными бровями, длинными светлыми волосами и правильными чертами лица. Пожалуй, даже чересчур правильными.

В спальне – громоздкая двуспальная кровать с металлическими спинками, застеленная, как показалось Новикову, наспех. Огромный шкаф с зеркалом в пол. Трюмо со множеством полочек и ящичков. На обоих зеркалах по углам – всё те же странные рисунки.

Кресло, закиданное мятой одеждой. Увидев эту гору, Новиков против воли слегка улыбнулся – впервые промелькнула лёгкая симпатия к хозяйке этой шикарной подаренной квартиры.

– У неё даже письменного стола нет, – шёпотом сказал Старов. – Студентка.

С кресла соскользнуло на пол пёстрое платье. Новиков на автомате поднял его и вернул на место. Под ботинком что-то зашуршало. Из-под бахилы выглядывал пёстрый уголок. Убрав ногу, Новиков обнаружил на полу упаковку от презерватива.

– Кто-то здесь всё-таки был, – пробормотал Новиков, поднимая блестящую разорванную упаковку и убирая её в протянутый Старовым пакетик.

Сам презерватив не нашёлся, сколько Новиков ни заглядывал под кровать, кресла и трюмо. Старов, ещё раз осмотревший всю ванную комнату, покачал головой.

Подоконник в спальне завален хламом – пыльные мягкие игрушки, упаковки от косметики, коробочки, старые платёжки, скомканные салфетки. Новиков мельком глянул на стекло, тоже исписанное красными знаками, и наклонился к одному из кривобоких комков. Точно – салфетка оказалась влажной. На всякий случай упаковав платочек в пакет, Новиков отдал находку Старову.

– Постельное бельё надо бы изъять, – пробормотал оперативник.

Новиков молча кивнул и вернулся к Вислогузову, который так и сидел на диване.

– Анатолий Венедиктович, можем мы забрать телефон и планшет Джессики?

– Берите, если нужно, – вяло отозвался Вислогузов.

– Вам известны её пароли?

– Вы с ума сошли? – Вислогузов больше не кричал, он выглядел бесконечно уставшим.

– Может, есть блокноты, записные книжки, дневники?

– Что найдёте – всё ваше. – Вислогузов поднялся с дивана. – Ключи вам отдать?

– Да, пожалуйста. – Новиков был рад, что Вислогузов сам догадался. Теперь предстояло, пожалуй, самое неприятное. – И есть ещё один вопрос.

– Ну? – Вислогузов смотрел в потолок.

– Тот случай с наездом на человека.

– Какой ещё случай? – сдвинул брови Вислогузов.

– Джессика ведь недавно сшибла человека, – медленно проговорил Новиков. – Вы не думаете, что тут есть связь?

– А? – растерянно переспросил Вислогузов. Потом снова сдвинул брови, будто что-то подсчитывал в уме. И покачал головой: – Нет, маловероятно. Мы же примирились с родственниками, у них нет претензий. И потом – Джесси не впустила бы их в квартиру.

– А магией ваша дочь не увлекалась? Может, эзотерика какая или гороскопы? – спросил Новиков, припомнив красную нитку на щиколотке жертвы и странные рисунки на стёклах.

– Гороскопы, – растерянно проговорил Вислогузов. – Вроде да. Ещё карты какие-то или что-то подобное. Молодым это нравится. Я особо не вникал. Деньги разным шарлатанам не относила – и ладно.

– Вы контролировали её траты?

– Естественно. Она же пока не работает, только учится. То есть, училась, – выдавил Вислогузов, делая явное усилие, чтобы не «расплыться».

– Ясно. Спасибо. Как говорится, если что вспомните. – Новиков протянул визитку Вислогузову. Тот вручил карточку в ответ, попрощался и ушёл.

Спустя двадцать минут Старов и Новиков опечатали квартиру и вышли на улицу. Вислогузов, забрав дочкину собаку, уехал на такси. Служебная машина ждала у подъезда.

– Домой? – грустно спросил Старов.

– А толку? – Новиков посмотрел на часы. Доходило семь.

Глава 3. Элитный дом и его обитатели

Новиков снова поднимался по ступеням новостройки, где больше не жила Джессика Вислогузова. Утром ему и остальным начальство сделало внушение по поводу важности этого дела. Перспектива рыть носом землю (вернее, снег, если судить по погоде) была расписана на долгое время вперёд.

На себя Новиков взял беседы с соседями, Старов обещал принести из архива дело о девушке, найденной в ванной год назад, и достать записи камер видеонаблюдения. Плюс дело о наезде на пешехода.

Новиков дошёл до четвёртого этажа и нажал на кнопку звонка. Разумеется, жильцы элитной новостройки даже в середине рабочего дня могли оказаться дома. Собственно, для кого-то день рабочий, для кого-то…

– Вы кто? – сходу спросила молодая женщина, открывшая дверь. В домашнем халате, но при полном параде – укладка, маникюр и яркий макияж как для свидания. Даже не спросила, кто пришёл, прежде чем отпереть.

– Майор Новиков. – Отточенная демонстрация удостоверения. – Я…

– По поводу нашей соседки. – Хозяйка поджала губы. – Вряд ли смогу чем-то помочь. У нас звукоизоляция. Мы ничего не слышали. – Оттенок сожаления в голосе. Такое случается с теми, кто умудряется «проспать» преступление, совершённое на их лестничной клетке.

– А… – Новиков картинно обернулся и окинул взглядом лестничную клетку. Хозяйка оказалась сообразительной и пригласила его войти. – Может, хотя бы скажете пару слов о Джессике? – Этот вопрос Новиков задал, уже сидя на мягком диванчике в просторной прихожей.

– Матом можно? – кривовато усмехнувшись, спросила хозяйка.

– На ваше усмотрение, – улыбнулся Новиков. Разговор обещал быть интересным.

– Ну, что сказать. – Хозяйка квартиры поймала собственное отражение в большом зеркале и, видимо, по привычке стала дотошно рассматривать лицо и поправлять микроскопические огрехи идеального «домашнего» макияжа. Новиков быстренько глянул на зеркало, чтобы убедиться, что стекло было чистым, без каких-либо рисунков. – Матом, наверное, о покойных нельзя. Но, если честно, она была редкая дрянь. Знаете, почему нам пришлось сделать звукоизоляцию? – Женщина повернулась к Новикову, выразительно изогнув ярко прорисованные брови.

– Почему? – майор задал ожидаемый вопрос. Веди себя предсказуемо, и люди выложат всё, что нужно. И даже больше.

– Из-за неё. – Резкий кивок через плечо с гримасой. – Вечно приведёт целую ораву, ржут всю ночь, орут, грохочут. – Женщина закатила глаза, помотала головой и даже щёлкнула языком. Новиков сочувствующе покивал. – А у нас, между прочим, дети. Трое, мы многодетная семья.

– Как замечательно. – Одобрительная улыбка.

– А она со своими дружками нам спать мешала, – кивнула хозяйка, явно довольная реакцией Новикова. – Вот и пришлось делать звукоизоляцию. Знаете, сколько это стоит?

– Дорого, наверное.

– Ещё как! Так они ещё и потоп устроили, затопили полподъезда! У других соседей, которые под ней, весь ламинат вспучился, пришлось менять.

– Ремонт-то хоть оплатили? – сочувственно спросил Новиков.

– Ну да, её папаша шнырял по подъезду. – Хозяйка снова занялась своим отражением. – Они же в суд хотели подавать, даже к нам заходили. У меня муж оценщик, знает, как такие дела делаются. Но её папаша просто всё оплатил. Так что никто не стал разбираться. Зачем отношения-то портить.

– А он часто здесь бывает? В смысле – отец? – Новиков достал скетчбук и состроил умно-заинтересованное лицо.

– Ну, можно сказать, довольно часто. Это он ей квартиру-то подарил. – Пренебрежительный кивок. – И машину. Вот она и гоняла. Даже, говорят, сшибла кого-то. А знаете, сколько у неё штрафов?

– Много? – Пометка запросить данные в автоинспекции.

– Да куча! Хорошо некоторым живётся, да? Ничего не делаешь и имеешь всё, что захочешь. Нам вот бесплатный участок еле выдали. Хоть газ и воду провели, а то всё сами.

– А с самой Джессикой вы общались? – спешно спросил Новиков, чтобы не углубляться в подробности жизни многодетной семьи оценщика.

– Это ещё зачем? – Недоумённый взгляд.

– Ну, по-соседски…

– П-ф-ф. – Насмешливая улыбка. – Да о чём с ней разговаривать-то? Она же тупая была. Как бревно.

Новиков деликатно попрощался с многодетной домохозяйкой и отправился к другим соседям. Разговоры были короткими и ничего нового не открыли. Бытовые вопросы Вислогузовой решал папа. У всех соседей происшествие вызвало одну и ту же реакцию – лёгкое любопытство с примесью злорадства. Да уж, умела девушка наладить контакты и расположить к себе окружающих.

Все твердили одно и то же – Джессика имела чересчур много друзей, чем здорово докучала соседям, на которых смотрела сверху вниз. Девушка с разноцветными волосами и пирсингом по всему лицу даже выдала, что у Джессики «выросла корона, которую неплохо было бы поправить лопатой».

Расспросы о друзьях ничего не дали. Описания сводились к тому, что это были, в основном, молодые люди с острым недостатком хороших манер и чересчур громкими голосами. О том, имелся ли у Джессики постоянный молодой человек, никто не знал.

Зато, как рассказала та же яркая соседка с пирсингом, имелась собачка. Тоже с недостатком воспитания и громким голосом. То есть лаем. Который, разумеется, тоже ужасно всех раздражал. Как и следы отходов собачьего пищеварения во дворе и на лестничных площадках.

Новиков вернулся в отдел. Город снова накрыло снегопадом, из-за чего транспорт оказался полностью обездвиженным. К счастью, идти недалеко, хотя приходилось пробираться сквозь сугробы и постоянно задирать голову, чтобы не попасть под наледи, скатывающиеся с крыш. Коммунальщики, видимо, решили ждать весны.

Новиков только успел войти в кабинет и снять пальто, как появился Старов.

– Давай, иди сюда, – сказал Старов вместо приветствия, поманив Новикова рукой.

– Что там? – спросил Новиков, кивая на свой стол.

– Записи с камер достал. Всех же на уши подняли, так что ребята сделали для нас отличную нарезку. Вот, смотри. – Старов плюхнулся в кресло Новикова и включил компьютер. Новиков стоял за его спиной, чуть наклонившись.

На экране появилось довольно чёткое чёрно-белое изображение: крыльцо и внутренний двор дома, где жила Джессика Вислогузова. Из глубины снегопада появилась Джессика под руку с высоким мужчиной. Они пересекли внутренний двор и вошли в подъезд.

– Это было примерно в девять вечера, – сказал Старов. – А теперь вот.

Около одиннадцати на крыльцо дома поднялся господин Вислогузов и некоторое время стоял лицом к двери, очевидно, набирая номер квартиры на домофоне. Дверь не открылась, так что Вислогузов спустился с крыльца и поднял голову. Чтобы посмотреть, есть ли свет в окнах, – догадался Новиков. Некоторое время Вислогузов переминался с ноги на ногу, глядя вверх, потом развернулся и исчез в снегопаде.

Без пяти двенадцать мужчина, что был с Джессикой, вышел из подъезда. Его оказалось легко узнать даже со спины. И через три минуты снова появился Вислогузов. На этот раз открыл дверь, вошёл в подъезд. Скоро вышел и опять исчез в снегопаде.

– Вот, значит, как. – Новиков выпрямился и, засунув руки в карманы, прошёлся по кабинету.

– Получается, этот, второй, ушёл всего за три минуты до прихода Вислогузова, – подытожил Старов, пересаживаясь в кресло для посетителей.

– Получается так. Только вот кто этот второй?

– Надо бы просмотреть её фотографии. Может, они там есть вдвоём.

– Это да, только вот лица-то не видать.

– Действительно, – протянул Старов.

В ночь убийства шёл снег, так что все силуэты на записи получились размытыми. А когда пара подошла совсем близко к камере, Джессика вышла вперёд, закрыв своего спутника.

– Как нарочно, – усмехнулся Новиков. – Но всё равно её страницы в соцсетях проверить нужно. Кто постоянно с ней в обнимку – тот и её парень. Правильно?

– В общем, да, – согласился Старов.

– Насчёт отпечатков слышно что-нибудь? – спросил Новиков, расхаживая по кабинету.

– Угу, – кивнул Костя. – Значит, так. На бутылке – отпечатки Вислогузовой и её отца. На таблетках – та же история. Но это не удивительно, они же плотно общались.

– Кроме последней недели. – Новиков уставился в окно, где снегопад снизил видимость метров до десяти. – А упаковка от презерватива?

– На ней только «пальчики» Джессики.

– И всё? – обернулся Новиков.

– И всё. – Старов, видимо, удивился не меньше. – В самой квартире отпечатков почти нет. Только обоих Вислогузовых.

– А этот, с кем она пришла?

Костя помотал головой.

– Протёр, значит, – улыбнулся Новиков, чувствуя, что дело стало продвигаться.

– С чего бы это? – тоже улыбнулся Старов.

– А ведь девушка была общительная, – проговорил Новиков, увеличивая темп шагов и потирая руки. – Девочка со свободной хатой, так сказать. А отпечатков ноль.

– Точно, – усмехнулся Старов. – Домработницу вызови. Может, она что интересное расскажет. Хотя вряд ли, если ей хорошо платят. Да, дело о другой девчонке пришло. Держи.

Старов передал папку, которую принёс с собой, Новикову. Ровно год назад Милана Витальевна Варежкина двадцати лет была найдена мёртвой в собственной ванной. Судя по всему, утонула.

– Да, а что там с экспертизой? – Новиков поднял глаза от папки. – От чего она всё-таки?

– Не приносили пока, – проговорил Старов, потягиваясь.

Новиков вернулся к папке. И вот что оказалось любопытно – Вислогузов сказал, что Варежкина умерла примерно за год до Джессики. Новиков сравнил даты. День в день. И обе в ванной. И в обоих случаях смерть наступила почти в полночь.

Далее следовали результаты экспертиз. В крови Варежкиной обнаружена приличная доза наркотических веществ. Новиков присвистнул – выходило, что перед купанием барышня закинулась целым коктейлем. Однако, судя по заключению, доза всё же не была критичной. Варежкина умерла именно из-за попадания воды в лёгкие. Проще говоря, захлебнулась.

Никаких следов борьбы. И здесь всё сошлось. Судя по всему, Варежкина запила коктейль из препаратов красным вином и легла в ванную, где заснула и утонула. Почти один в один.

Правда, оставался вопрос – были ли в крови Вислогузовой какие-то вещества. Новиков вспомнил упаковку таблеток из квартиры Джессики. Что там плёл её папаша про стрессы от экзаменов? Это в «Рогах и копытах»? Да какие там экзамены, когда все студенты – платники, и могут в эту свою академию вообще не ходить. Да и февраль уже – наверняка все сессии давно закончились.

А снотворные… Новиков завязал узелок на память – запросить медкарту Вислогузовой.

Фотографии по делу Варежкиной. Тело, ванная, квартира. Крупным планом зеркало. В углах – трудноразличимые рисунки вроде рун. Новиков быстро стал перебирать другие фотографии. Спасибо криминалистам во главе с Николайчуком – все окна запечатлены, углы с рисунками даже увеличены. Только вот дело закрыто, и увы, с этими символами разбираться никто не стал.

– Я тогда пойду? – раздался голос Старова.

– Угу. Спасибо. – Новиков пожал руку Старову, на ходу просматривая остальные материалы.

Показания свидетелей относительно Варежкиной. Студентка всё той же Универсальной социально-экономической академии. Больше того, они с Джессикой учились в одной группе.

Далее. Варежкина – дочка обеспеченных родителей, жила в подаренной ими же квартире с молодым человеком по имени Валерий Антонов. Новиков заглянул в собственные пометки, сделанные во время разговора с Вислогузовым. Точно, там упоминался некий неоязычник Валера, о котором Вислогузов был невысокого мнения.

Милана и Валера прожили вместе почти два года. Судя по рассказам знакомых (имена которых называл и Вислогузов), часто ссорились. Оба – студенты. Стало быть, обеспечивали их родители.

Разумеется, первым в очереди тех, кого стоило проверить, стал Валера. Однако пока его подруга смешивала коктейли из запрещённых веществ и тонула, парень был на собрании. Это подтвердили два десятка человек.

Само собрание обозначалось как «встреча единомышленников». Это, видимо, и была секта, о которой упоминал Вислогузов. Название не указано. Разумеется, эти ребята не стали себя афишировать.

В общем, всё происшествие списали на несчастный случай. Как и говорил Вислогузов.

Новиков отложил папку и уставился в окно, барабаня пальцами по столу. С одной стороны, никакой связи в этих делах, может, и нет. С другой… Что-то же беспокоило Вислогузова. И сама Джессика (по словам её папаши) думала, что всё было не так просто с её подругой. И такие точные совпадения. Вплоть до рисунков на зеркалах и окнах.

Новиков набрал номер телефона.

– Да? – послышался недовольный голос. Николайчук терпеть не мог входящие звонки. Спасибо, что вообще соизволили на вызов ответить.

– Новиков. Что там со Вислогузовой?

– Ждите результатов, – сухо ответил Николайчук и уже собирался повесить трубку.

– Ты мне только скажи, – успел выкрикнуть Новиков, – от чего она умерла?

– Захлебнулась, – после небольшой паузы всё-таки смилостивился Николайчук. Он ненавидел обсуждать результаты анализов до подписания экспертных заключений. Однако влияние связей господина Вислогузова, похоже, распространилось и на него.

– А какие-нибудь вещества в крови есть?

– Снотворные, но доза не критичная, – процедил Николайчук. Его способность прогибаться не была безграничной.

Поняв, что лимит исчерпан, Новиков попрощался и повесил трубку.

Значит, обе утонули в ванной. У одной – снотворные, у другой – наркотики. Если предположить, что связь есть, значит, их обеих могли накачать. В пользу этой версии говорят бокалы в посудомойке.

Новиков пролистал материалы по Варежкиной. Вещества она принимала регулярно, это даже анализы волос подтвердили. Ещё проще. Выходит, если это не несчастный случай, здесь даже придумывать ничего не пришлось.

Таким образом, первым в списке тех, с кем стоило поговорить, прочно обосновался Валера. С одной стороны, к его алиби в деле Варежкиной не подкопаться. С другой – если речь и правда шла о секте, то приятели вполне могли просто его прикрыть.

Новиков отложил папку и некоторое время сидел, барабаня по ней пальцами. Потом убрал в сейф и отправился в кабинет в конце коридора. Повезло – Женя Батенко оказалась на месте.

– Есть пара минут? – после короткого приветствия спросил Новиков, усаживаясь на стул для посетителей.

– Дело Варежкиной? – кисло спросила Батенко. Ясно, все уже в курсе.

– Ты его помнишь? Год ведь прошёл.

– Забудешь тут, – хмыкнула Батенко. – Знаешь, кто её родители?

– Знаю.

Родители Миланы Варежкиной владели одним из крупных торговых центров. Это тоже был один из моментов, вызвавших мощное дежавю. И хотя дело Варежкиной лично Новикова не коснулось, он прекрасно помнил, как тогда тоже все бегали с выпученными глазами.

– Ты насчёт Вислогузовой? – прямо спросила Батенко.

– Точно, – кивнул Новиков.

– Думаешь, серия?

– Не исключено, – попытался уклониться Новиков.

– И есть основания подозревать? – Батенко откинулась на спинку кресла.

– Ну, есть схожие моменты. Например, дата.

– Ровно год, – кивнула Женя. – День в день.

– Вот это память.

– А как же. – Батенко повела глазами. – У твоей вещества в крови есть?

– Николайчук сказал, что только снотворные. И вино.

– И вино, – повторила Батенко, кивая. – Красное.

– Вислогузова захлебнулась. Как и твоя.

– Н-да, – протянула Батенко, глядя мимо Новикова.

Дело, похоже, принимало, скверный оборот. Если окажется, что два случая связаны, то, учитывая положение родителей потерпевших, можно ожидать большого шума. И первым обещал закачаться стул под Батенко. В таких условиях она, пожалуй, не откажется от сотрудничества.

– У моей ещё какие-то странные рисунки на зеркалах, – осторожно проговорил Новиков.

– И окнах, – кивнула Женя.

– Не знаешь, что это такое?

– Нет, – покачала головой Батенко. – Дело тогда тормознули, и докапываться уже не было смысла. Да и не особо хотелось.

– А что там с её приятелем? – спросил Новиков.

– Алиби, – пожала плечами Батенко.

– Надёжное?

– А как же. Прямо как положение его состоятельных родителей. – Женя мерно постукивала ручкой по столу.

– Но ведь это не они свидетели?

– Нет. Но они не сомневались в том, что их мальчик ни при чём.

– Понятно. – Новиков помолчал, выбирая путь. – А что удалось накопать об этой…

– Братство.

– Что?

– Братство, – повторила Батенко. – Так они себя называют. Нео-язычники или что-то в этом роде. Божились, что жертвоприношений не устраивают.

– Прямо божились?

– Ещё как.

– А почему в деле даже название не указано?

– А нет названия, – усмехнулась Батенко. – Просто братство, и всё. Формально это вообще всего-навсего эко-поселение. Понастроили избушек за городом, собираются, водят хороводы, прыгают через костры. Поклонение деревяшкам, песнопения, огороды, веночки на пенёчке.

– А что, родители этой Варежкиной не стали тогда настаивать? – Новиков попытался зайти с другой стороны.

– Нет, – пожала плечами Батенко. – Они, похоже, были в курсе её увлечений. Даже не особенно удивились. Она же была почётным гостем в каждом ночном клубе. Вот родители и согласились, что несчастный случай – так несчастный случай. А вся эта шумиха – так, для отвода глаз. Но вот насчёт этого Валеры…

– Что? – быстро спросил Новиков.

– Понимаешь, несчастный случай тогда всех устроил, копать не стали. Но был один интересный момент. – Батенко чуть подалась вперёд и понизила голос. – Соседи этой Миланы слышали, как они скандалили за пару часов до того, как она решила искупаться. Валера тогда рассказал, не для протокола, конечно, что Милана залезла в его телефон и нашла там фоточки и сообщения. В общем, он ей изменял.

– Мотив?

– Да какой мотив, – махнула рукой Женя. – Вот если бы это он случайно концы отдал – тогда да. А так… И потом, у него алиби, а у неё – вещества в крови.

– Самоубийство?

– Понимаешь, этот Валера язычник, ему-то плевать. Он её вообще сжечь хотел.

– Чего? – воскликнул Новиков.

– В смысле – тело. У них якобы так принято. А вот родители этой Миланы – христиане. Ну, вроде как. А самоубийц не отпевают, так что сам понимаешь. Неприлично вроде как. И крест на могилке не поставишь, и мраморного ангела не посадишь. И поминальный обед не соберёшь, и знакомые шептаться будут. Так что – стопроцентный несчастный случай.

– Ясно. Есть номер этого Валеры?

Батенко отыскала контакты Валерия Антонова, и Новиков, пообещав держать коллегу в курсе дела, отправился в свой кабинет.

Глава 4. Эко-поселение

Валерий согласился встретиться на удивление легко. Оказалось, он попросту уже был в курсе того, что случилось с Джессикой. Решил проявить настрой на сотрудничество, чтобы не вызывать подозрений, – догадался Новиков.

А ведь не так уж и плохо, что из-за Вислогузова все засуетились. Когда ещё можно рассчитывать на такую помощь от коллег.

Перед поездкой в эко-поселение Новиков отправился к Старову, который обещал помочь с фотографиями Джессики. Застал оперативника в странном положении – тот сидел за столом, закрыв ладонями глаза.

– Ты чего это? – спросил Новиков, подойдя. На столе Старова стояла кружка, рядом на перевёрнутом белом листе лежало несколько чайных пакетиков, из-под которых растекались бледно-коричневые лужи.

– Это какой-то кошмар, – сказал Костя, массируя веки. – Эти их фотографии…

Новиков глянул на экран компьютера Старова. Оттуда, картинно надув губки и жеманно изогнувшись, надменно смотрела Джессика Вислогузова.

– И такого добра здесь тонны, – проговорил Старов, растирая виски.

– Что-нибудь интересное есть? – спросил Новиков, ощущая стойкое отвращение. Странно, девушка-то была вполне симпатичная.

– Она, похоже, каждый свой шаг фотографировала. Тарелки, зеркала, спортзал… и бесконечные задницы. – Старов прокрутил бегунок, и на экране одна за другой замелькали фотографии Джессики в зеркалах, к которым она стояла почему-то спиной, развернувшись и опять же жеманно изогнувшись. Действительно, целая галерея филейной части.

– Это сейчас так модно? – спросил Новиков, совершенно не понимая, зачем Джессика выкладывала сотни таких фотографий на всеобщее обозрение.

– Наверное, – пожал плечами Старов.

– Я поеду пообщаюсь с Антоновым, – сказал Новиков, отходя от стола Старова.

– Это с язычником?

– С ним. Представляешь, они целую деревню хотят выстроить. В лесу, где раньше была турбаза «Метеор». Уже, кстати, начали.

– Да, я помню, – оживился Старов. – Мы там когда-то сборы проводили. Походы, зимой на лыжах… – Он уставился в пространство, улыбаясь воспоминаниям.

– А теперь там капище, – сказал Новиков. С одной стороны, он почувствовал необъяснимое лёгкое злорадство, когда с лица Старова сползла улыбка, с другой – сочувствие. Ему тоже было жалко турбазы, отданной сектантам.

– И жертвоприношения у них бывают? – спросил Старов, с отвращением на лице возвращаясь к фотографиям Джессики.

– Батенко говорит, что нет. – Новиков, правда, в этом сомневался. Признаться, ему было слегка не по себе от мысли, что придётся отправиться в это «эко-поселение».

– Даже если есть, – пробормотал Старов, глядя в монитор. – Лучше уж язычники, чем эта гадость.

Новиков поехал в «эко-поселение» на своей машине, которую утром снова полтора часа выкапывал из сугроба. А вот его сосед, дедок лет семидесяти с хвостиком, с вечера накинул на свою «Волгу» чехол из непромокаемой таки. Так что пока Новиков копошился с лопатой и щётками, Иваныч сдёрнул чехол, быстренько его отряхнул, свернул, засунул в багажник и укатил.

Погода, видимо, решила пока не вносить изменений в размеренную жизнь Добромыслова, заставляя горожан по утрам делать зарядку, вручную прокладывая путь из подъездов. Однако основные дороги коммунальщики всё же почистили. И на том спасибо.

Передвигаться по городу оказалось хотя и сложновато, но вполне терпимо. Кое-где, правда, образовались небольшие пробки. Новиков мысленно посетовал, что это явление проникло теперь даже в провинцию. Он сам придерживался мнения о пользе умеренного использовании автомобиля, но вот жена настаивала, что раз уж машина куплена, то даже в ближайший магазин надо ездить, а не ходить. Отбивать, так сказать, затраты. Увы, многие теперь так считают. Новиков всё чаще видел родителей, подвозящих детей до школы из соседних дворов.

Да и сам он, уступая напору жены, проводил всё больше и больше времени за рулём. Соответственно, увеличивался и размер одежды. А вот у супруги размеры не менялись. И как, интересно знать, ей удавалось сохранять прежнюю форму? Загадка.

Да, было время, когда они с женой вместе гоняли на лыжах по лесу, который теперь бежал по обочинам дороги.

И даже до знакомства с будущей супругой Новиков здесь часто бывал. Студенческие походы, песни у костра, спортивное ориентирование.

Тогда и лес был гуще, и воздух чище. Грибы осенью, ягоды летом, заплывы наперегонки с друзьями в речке. Рыбалка с отцом. Теперь и деревья поредели, и грибов-ягод почти нет. А те, что попадаются, можно считать лишь условно съедобными – химпроизводства, взявшие Добромыслов в кольцо, отравили почву так, что все мыслимые предельно допустимые концентрации давно остались лишь в методичках. Речка мелела и заболачивалась. Рыба в ней исчезла пару лет назад из-за отходов, которые сливали городские предприятия. Хотя поговаривали, что рыба не то чтобы исчезла, а мутировала. Отец Новикова, заядлый рыбак, всё твердил о каких-то водоплавающих монстрах с железной чешуёй. Но он и про чупакабру рассказывал. Вот кому страшилки бы сочинять.

Василиса, дочка Новикова, которой он неосторожно разрешил записаться в кружок краеведов-экологов, так прониклась темой, что завела блог и регулярно отпрашивалась на пикеты против загрязнения окружающей среды. Они с женой, конечно, пытались её не пускать, но куда там. Отвернулся – она и сбежала. Ладно хоть местные промышленники не воспринимали кучку подростков и чудаковатых учителей всерьёз.

А несколько лет назад случился ещё и пожар. Всё списали на засуху, но ходили слухи, что лес незаконно вырубали, а когда появились проверяющие инспекции из области, следы попросту сожгли.

Но сейчас, в сумеречном снегопаде, лес виделся густым и необычно живым, что ли. Высоченные сосны в снегопаде и мрачном свете уходящего дня, с белыми шапками на ветвях, казалось, скрывали что-то в глубинах чащи.

Новиков поперхнулся. Он вообще не был уверен, что к этому лесу ещё применимо слово «чаща». С другой стороны, лес, превращавшийся в парк, привлекал лыжников. Правда, только по выходным и в солнечную погоду. И любители пикников сюда заглядывали. И прилагали максимум усилий, чтобы загадить остатки леса. Может, сосны и теперь скрывали каких-нибудь жрунов, оставшихся здесь после пикничка. Которых потихоньку заметало снегом.

Дело Вислогузовой определённо плохо влияло на Новикова. Это ж надо до такого додуматься. Но отвращение к тем, кто обжирался на природе, оставляя после себя тонны мусора, пересиливало всю этику и мораль. Новикову даже мерзко-приятно было представлять себе то, что выплывет из-под снега весной. «Подснежники» пойдут. Те, кто оставляли в лесу неразлагаемый пластик, по иронии судьбы сами прекрасно разлагались. Закон природы.

Однако с тех пор, как поползли слухи о поселившихся в лесу сектантах, жруны и лыжники перестали заходить далеко. И приезжали только группами. По одному, или даже вдвоём здесь почти никто не гулял.

Из снегопада выплыла табличка-указатель, сообщавшая, что до «эко-деревни» оставалось три километра. Следуя указателю, Новиков повернул направо.

И тут его прошиб пот. Только бы Василиса не узнала об этом «эко-поселении». А то неровён час… Новиков даже затряс головой, чтобы отогнать ненужные мысли, от которых разгонялся пульс и потели ладони. Надо действовать на опережение – как только дочка вернётся, сразу с ней поговорить. Объяснить, что не всё то природное и чистое, что «эко».

Новиков, неплохо помнивший и турбазу, и дорогу к ней, ожидал, что сосны начнут редеть, однако деревья всё тянулись по обочинам глухими стенами. Исчезли они внезапно, открыв взгляду обширную поляну.

Припарковавшись на краю, Новиков вышел из машины. Казалось, всё было примерно так, как он помнил. Только хуже. Фанерные домики, в его воспоминаниях разноцветные, теперь покосились, краска потрескалась и облезла, так что даже цветов уже не разобрать. Стёкла по большей части были выбиты, крыши проваливались.

Услышав хриплое карканье над собой, Новиков поднял голову. На сосновой ветке сидел огромный чёрный ворон и, чуть склонив голову набок, смотрел на Новикова. Подумав, что птице вряд ли есть дело до случайного гостя «эко-деревни», майор пошёл по направлению к домикам. Да и сама мысль о том, что чёрный ворон на кого-то внимательно смотрит… как-то всё это чересчур книжно. Прямо как у писателя Русакова, где птицы то регулярно появлялись за пару страниц до новых трупов. Иногда благодаря им и опознавать-то становилось нечего.

Ну и дела. Страшилка на страшилке. И половина из них – реальные. Что поделать, какая жизнь, такие и книжки.

Сделав пару шагов по направлению к бывшей турбазе, Новиков почему-то обернулся. Оказалось, и ворон на ветке тоже развернулся, и теперь смотрел Новикову в спину. Ещё раз хрипло каркнув, птица взмахнула крыльями и улетела. От резкого движения с ветви бесшумной пеленой слетел снег. В мрачных зимних сумерках эта пелена казалась саваном.

Ворон исчез в ветвях сосен почти мгновенно, однако Новиков всё же успел заметить, что размах крыльев у птицы был метра полтора. И тёмный мощный клюв выглядел весьма внушительно. Такой птице лучше не попадаться – одно неловкое движение, и можно запросто остаться без глаза.

Новиков вообще не помнил, чтобы в местном лесу водились такие огромные птицы. Возможно, влияние вредных выбросов с производств… мутации там всякие… Где-то рядом энергично закивала Василиса.

Усилием воли выбросив из головы лишние мысли, Новиков пошёл дальше.

Пробираясь вперёд по узкой тропочке, проложенной в рыхлом глубоком снегу, он вспоминал спортивные сборы юности. В фанерных домишках тогда стояли жутко неудобные металлические кровати с продавленными сетками. Спать на них можно было, только если набегаешься за день до изнеможения. Так обычно и случалось. Насколько он помнил, ни водопровода, ни канализации на турбазе не было. Из удобств – лишь перегоревшая электрическая лампочка, одиноко свисающая с потолка на проводе. Туалет – кривобокая будка на склоне у речки. В зарослях крапивы.

Краем глаза Новиков заметил, что между соснами что-то мелькнуло. Остановился, сгруппировался. Даже чуть присел. Рука сама собой потянулась к кобуре. И внутри будто струна натянулась. Такое бывает на сложных задержаниях, когда у каждого «клиента» за пазухой может быть не только камень, но ещё заточка, пистолет и чего доброго бутылка с зажигательной смесью.

Сосны темнели в абсолютной глухой снежной тишине. С веток потихоньку соскальзывал мягкий снег. Новиков всматривался в сумеречную лесную чащу. Никого. То есть никого не видно. И не слышно. Но чутьё тоже никто не отменял. И вот оно сейчас вопило, что Новиков в этом зимнем пейзаже точно не один.

Миг – и между стволами промелькнула здоровенная чёрная тень. Новиков тут же сел на одно колено. Как у него в руках оказался пистолет, даже не заметил. Считал удары пульса. Тень появилась снова, но лишь на долю секунды. Бесшумно вильнула между деревьями и пропала.

Новиков посидел ещё пару секунд и поднялся. Убрал оружие. Теперь он точно здесь один. Только вот вопрос – а кто его только что оставил в гордом одиночестве? На человека не похоже. Животное? Волк? Нет, это крупнее. Медведь? А когда они тут водились? Хотя есть вроде какая-то там легенда про местных оборотней или что-то подобное.

Приехали. Следователь охотится на оборотня. Этого не хватало. Новиков передёрнул плечами, успокоил мысли. Перепроверил инстинкты. Да нет, он теперь точно один. Это, чем бы оно ни было, ускакало.

Новиков сосредоточился на Валерии Антонове. Вдохнул, выдохнул и пошёл дальше мимо бывшей турбазы.

Фанерные домики-развалюшки исчезли, уступив место добротным бревенчатым избам. Или коттеджам, как их теперь модно называть. Снег аккуратно разгребли, и у каждого дома вычистили дорожки. Новиков прошёл между домами и вышел к центру деревеньки. Раньше здесь была волейбольная площадка со столбиками для сетки. Теперь же посреди расчищенной равнины возвышались массивные деревянные столбы, а между ними темнел здоровенный валун. По окружности площадки из снега ровным заборчиком торчали чёрные треугольники. Пригнувшись, Новиков рассмотрел что-то вроде плиток, врытых в землю ровно на половину по диагонали. И на каждом нарисован какой-то знак.

Новиков выпрямился и присмотрелся к истуканам. Один, кажется, изображал женщину. Высотой метра в три, в длинном конусообразном платье и венке на голове. А ведь неплохо сделано – розы, георгины, листья и стебли вырезаны из дерева почти филигранно. Вот только вместо лица у истуканши – лицевые кости черепа. Тоже с безукоризненными анатомическими подробностями. И глазами в круглых провалах.

Вторая фигура, видимо, мужская. Это судя по длинной бороде, свисающей почти до земли. И тоже прекрасно исполненной – каждый волосок виден. А вот лицо скрыто капюшоном. Может, его там тоже нет? В смысле – лица. Зато руки с длиннющими тощими пальцами, выглядывающие из широких рукавов, сжимают посох.

Кто это вообще такие? Новиков, правда, к своему стыду, мало знал местную чернореченскую мифологию, как-то его вся эта мистика мало занимала. Тут вроде раньше племена какие-то жили, у них даже были свои праздники. Может, ещё и остались?

А отполированный валун для чего? Для жертвоприношений, которых местные «эко-поселенцы» не совершают?

Новиков уже занёс ногу, чтобы перешагнуть «заборчик» и подойти ближе к торчавшим из земли деревянным столбам и валуну, но его окликнули.

– Чего надо? – К Новикову приближался здоровенный детина в расстёгнутом тулупе и чёрной рубашке-косоворотке, препоясанной красным верёвочным поясом.

– Майор Новиков. – Отточенная демонстрация «корочки». Тон с металлическими нотками, но не слишком жёсткий. Не всякого можно взять нахрапом.

– Чего надо? – повторил детина, чуть понизив голос и остановившись. Остановка – хороший знак. Говорит ещё грубовато, но вперёд не лезет.

– Я приехал по приглашению Валерия Антонова. Где его можно найти? – Вежливость с теми же ровными металлическими нотками.

Детина глянул через плечо, будто что-то обдумывая.

– Пошли. – Чуть отступив, здоровяк махнул рукой в сторону одной из изб, как бы приглашая Новикова пойти первым.

Новиков чуть улыбнулся и направился к избе. Он не ускорял шаг и отступил немного в сторону, чтобы детина не оказался за спиной. Так, искоса поглядывая друг на друга, они дошагали до сруба. Детина первым поднялся на добротное деревянное крыльцо с резными столбиками и громко постучал. Массивная дверь приоткрылась, и здоровяк произнёс несколько слов почти шёпотом. В щели показалось миловидное женское лицо, окинуло Новикова быстрым взглядом и скрылось. Проводник распахнул перед Новиковым дверь.

Майор вошёл в сени, приятно пахнущие свежей древесиной.

– Обувь сымай, – сказал детина и кивнул на безразмерные тапочки из валяной шерсти.

Новиков, крякнув, сел на низкую деревянную лавку и снял ботинки. Ногам в предложенных тапочках оказалось на удивление удобно.

Проводник Новикова тоже снял сапоги. Когда майор переобулся, детина открыл деревянную дверь и, нагнувшись, вошёл в просторную горницу (это слово всплыло в памяти Новикова, затмив «гостиную»).

В горнице с бревенчатыми стенами и низкими окнами оказалось несколько человек. Вперёд выступил высокий, хорошо сложенный мужчина в расшитой чёрной косоворотке. Новиков мысленно обозначил его как «хозяина». Белозубо улыбаясь в аккуратную бороду, тот вежливо поздоровался и жестом пригласил Новикова за накрытый расписной скатертью деревянный стол, за которым уже сидел Валерий Антонов и сверлил майора взглядом исподлобья.

– Не желаете ли чаю? – всё с той же вежливой улыбкой предложил хозяин.

– Нет, спасибо, – сказал Новиков, усаживаясь за стол напротив Антонова.

– Вы, вероятно, хотите поговорить наедине. – Хозяин сделал еле уловимое движение, и детина, что привёл Новикова, и девушка, всё время державшаяся в тени, мгновенно исчезли. Сам хозяин ещё раз улыбнулся (чересчур старается, подумал Новиков) и тоже скрылся за одной из массивных деревянных дверей.

Глава 5. Алиби сектанта

Новиков смотрел в почти бесцветные глаза Валерия Антонова. На Антонове, в отличие от других обитателей «эко-деревни», была обычная современная одежда. Ни длинных волос, как у того, что привёл Новикова, ни бороды, как у хозяина. Ни чёрной косоворотки.

– Здравствуйте, Валерий Олегович, – ровно произнёс Новиков, доставая из планшета скетчбук и ручку. Двигался медленно, нарочито обстоятельно, потихоньку наблюдая за собеседником. Тот напрягся – плечи жёсткие, руки сцеплены. Смотрит с подозрением.

– И вам не хворать, – ответил Антонов, тоже следя за каждым движением Новикова.

– Вы ведь уже знаете о том, что случилось с вашей знакомой – Джессикой Вислогузовой? – Открытый прямой взгляд.

Быстрое моргание в ответ.

– И причём здесь я? – хрипловато спросил Антонов. Он казался чуть удивлённым. Ясно – думал, речь сразу пойдёт о Варежкиной.

– Устанавливаем обстоятельства. Круг общения. Вы хорошо знали Джессику? – Новиков решил начать издалека. Антонов, судя по всему, умом не блистал, однако хозяин, что наверняка подслушивал под дверью, вполне мог загодя провести с ним беседу и объяснить, как лучше действовать. И на встречу Антонов тоже согласился неспроста – вероятно, это решение хозяина. Только зачем было приглашать Новикова сюда? Чтобы глава деревни мог лично проконтролировать разговор?

– Ну, мы были с ней знакомы, – пожал плечами Антонов. Жест как бы буднично-расслабленный, но пальцы по-прежнему сцеплены, а взгляд – напряжённый. Не может решить, как лучше действовать.

– Вы были друзьями?

– Ну, можно, наверное, и так сказать. – Снова пожимает плечами, сдвинув брови. Не понимает, почему речь идёт о Вислогузовой.

– Когда вы виделись в последний раз? – Новиков старался не поднимать взгляда от записей, наблюдая за Антоновым боковым зрением.

– Не помню… погодите… полгода назад. На день рождения Окси. Это наша общая знакомая, Оксана.

– То есть, вы не общались с Джессикой полгода? – Простовато-любопытный взгляд.

– Ну да. – Опять пожимает плечами.

– А с другими друзьями Джессики вы общаетесь?

– Почти ни с кем. – Голос Антонова прозвучал жёстко. Слишком жёстко для человека, якобы не понимающего, о чём речь.

– То есть, о том, был ли у Джессики молодой человек, вы не знаете. – Больше утверждение, чем вопрос.

– Понятия не имею. – Судя по тону, Антонов сказал чистую правду. Впрочем, другого ответа Новиков и не ждал. – Мне-то какое дело?

– А что вы вообще можете о ней рассказать? В целом? Что она за человек? – Снова открытый взгляд.

– Ну, что. Обычная девушка. – Антонов снова молча смотрел на Новикова исподлобья. Ждал, когда Новиков задаст главный вопрос.

– Где вы были прошлой ночью?

– Здесь. – Ответ из Антонова буквально выскочил. – Это могут подтвердить…

– Да, хорошо. – Новиков заметил, как удивился Антонов тому, что майор его не дослушал. – Давайте вернёмся на год назад. – Новиков старался говорить спокойно, но от его внимания не ускользнуло, как Антонов снова напрягся. – Если не ошибаюсь, ровно год назад умерла ваша подруга Милана.

– И что? – быстро спросил Антонов. Крепче сцепил руки.

– Не припомните обстоятельств? Если не трудно, опишите, как всё случилось.

– Зачем это? Вы что, думаете…

– Мы рассматриваем несколько версий, – мягко сказал Новиков. – Давайте начнём сначала. Вы встречались с Миланой Варежкиной… сколько времени?

– Два года, – медленно проговорил Антонов. – Год жили вместе.

– Жили дружно?

– Вполне. – Антонов как будто выплюнул это слово.

– Вы знали о её увлечении веществами?

– Знал. И был против. – Снова чистая правда.

– Пытались на неё повлиять?

– Пытался. Но она ничего не слушала, всегда всё делала по-своему. – Жёсткий тон, говорит как будто отрывками.

– В тот день вы ссорились. По этой причине?

– Да, – после небольшой паузы сказал Антонов. – Мы поругались, я пошёл на собрание, а она поехала в клуб. А когда я вернулся…

– Обнаружили тело, – мягко договорил за него Новиков. – Она часто ходила в клубы?

– Каждые выходные.

– Вам это не нравилось? – Ответ на этот вопрос был очевиден.

– Конечно, нет. – Антонов не обманул ожиданий Новикова. – Женщина должна быть дома, следить за хозяйством.

– Хозяйка из неё была так себе? – понимающим тоном спросил Новиков.

– П-ф, – фыркнул Антонов, наконец немного расслабившись. – Вообще никакая.

– Клубы, подружки. – Мягкая понимающая улыбка.

– Да, ещё тренинги какие-то. – Уже расслабившийся Антонов вдруг снова насторожился. Понял, что сболтнул лишнего.

– Что за тренинги? – буднично спросил Новиков, глядя в скетчбук. Не стоит нагнетать подозрительность.

– Личностный рост или что-то в этом роде. К каждому новому шарлатану ходила. Картинки там какие-то, стишки, рожи корчила перед зеркалом. – Антонов тяжело выдыхал слова, будто выталкивал через препятствие.

– Это увлечение вам тоже не нравилось?

– Потеря времени. Ей просто было нечем заняться. Хоть бы дело какое нашла.

– Например? – заинтересованно спросил Новиков.

– Ну… хотя бы готовить научилась.

– А она не умела?

Антонов в ответ только усмехнулся.

– А в чьей квартире вы жили?

– Её родители подарили. – Снова напряг плечи.

– А что сейчас с этой квартирой?

– Кажется, её сестра там живёт. Их предкам, в общем-то, не было до Миланы особого дела. Семья-то многодетная.

– Как же так? – мягко как бы удивился Новиков. – Семья многодетная, а вести хозяйство не умела?

– Вот-вот, – оживился Антонов. – За ними всегда няньки ходили. Вот она и привыкла, чтобы вокруг неё все танцевали. А женщина должна слушаться мужчину. – Антонов снова понял, что сболтнул лишнего, осёкся, глаза забегали.

– Теперь давайте начистоту. – Новиков положил руки на стол и спокойно посмотрел в глаза Антонова. – Вы ей изменяли?

– Какое это имеет значение? – с вызовом спросил Антонов.

– Просто отвечайте на вопрос, – ровным голосом сказал Новиков.

– Ну, допустим. Но это не повод…

– Не повод, – быстро и жёстко сказал Новиков. – Милана знала?

– Узнала, – после небольшой паузы сказал Антонов. Видимо, понял, что не было смысла лгать.

– Как думаете, могла она из-за этого покончить с собой?

– Чего? – усмехнулся Антонов, но тут же поперхнулся. Догадался, что можно было ответить утвердительно или хотя бы выразить сомнение. Но шанс уже потерян.

– Слишком любила себя? – понимающе спросил Новиков.

– Да, – сказал Антонов, глядя в сторону. Видимо, ещё жалел об упущенной возможности.

– Кто та девушка, с которой вы изменили Милане?

– Какое это имеет значение? – быстро спросил Антонов.

– Большое, – твёрдо сказал Новиков.

– Её зовут Жанна. – Антонов даже заёрзал.

– Думаю, на этом мы пока закончим. – Новиков убрал скетчбук и ручку в планшет. Благодарю, что уделили время.

– Это что, всё? – оторопело спросил Антонов, убирая обмякшие руки со стола.

– Да. Может, проводите меня? А то я боюсь, что в темноте дорогу не найду. – Новиков для усиления эффекта глуповато улыбнулся.

– Ну, ладно, идём, – немного растерянно произнёс Антонов и поднялся из-за стола. Пошёл следом за Новиковым в сени.

– Вы уже уходите? – спросил невесть откуда появившийся хозяин. Вслед за ним материализовался и здоровяк, который встречал Новикова.

– Да, – изобразил светскую улыбку следователь. – Спасибо за радушный приём.

– Что ж, всего доброго. – На красивом лице хозяина застыла вежливая, но пустая улыбка. Он явно ожидал, что Новиков станет задавать вопросы и ему, хотя бы попросит подтвердить алиби Антонова.

Новиков переобулся в свои ботинки, попрощался и вместе с Антоновым вышел на улицу. Они прошли с десяток метров, и послышался звук открываемой двери. Очевидно, хозяин отправил детину проследить за Валерой и гостем. Вряд ли сам хозяин стал бы заниматься таким делом, как наблюдение.

– Хорошо здесь, тихо, – сказал Новиков, оглядываясь и дружелюбно улыбаясь. – И воздух чистый. Не как в городе. Вы постоянно здесь живёте?

– Пока нет, – сказал Антонов. – Чтобы здесь поселиться, надо сначала жениться.

– Занятное требование.

– Правильное. Семья – основа общества. – Слова вылетали у Валеры как заученные.

– А что там? – Новиков обернулся и махнул рукой в сторону бывшей волейбольной площадки. Между избами мелькнула и тут же скрылась тень высокого человека.

– Там изваяния. Священное место. Для обрядов. Ломодун и Ашназава.

– Вроде идолов?

– Идолы – в ваших церквях, – пренебрежительно сказал Антонов. – Это вы покланяетесь доскам с рисунками. А мы общаемся с настоящими силами.

Новиков поборол острое желание спросить этого наглого юнца, откуда он знал, кто и чему поклонялся.

– Звучит впечатляющие, – сказал Новиков, снова театрально осматриваясь. – Если честно, я думаю, что-то в этом есть. По крайней мере, хорошо жить тихо и на природе.

– Человек – часть природы. Где он рождён, туда и должен возвратиться. – Валера снова как будто выученный урок рассказывал.

– А как вы считаете, человек может повелевать природой? – Новиков постарался изобразить любопытство.

– Повелевать? – с усмешкой спросил Антонов. – Человек сам собой повелевать не может. Мы подчиняемся высшим силам, которые нам помогают. Или наказывают.

– И наказать могут? Серьёзно? – изобразил любопытство Новиков.

– Конечно.

– Поэтому их, наверное, надо как-то задобрить? Чтобы они помогали? Например, жертву принести.

– Слушайте, если вы думаете, что мы тут психи ненормальные… – Антонов даже остановился.

– Нет, я не это имел в виду, – снова глуповато улыбнулся Новиков. – Но всегда же так бывает. Например, если засуха и нужно вызвать дождь, приносится жертва. Сжигается что-то, да?

– Только то, что сделано руками человека, – медленно проговорил Антонов. – Выращено на огороде, или, там, полотно какое.

– Вы сами ткёте полотна? – Новиков добавил голосу нотку восхищения. – На станках?

– Женщины ткут. – В голосе Валеры сквозила гордость.

– А как вы хороните умерших?

– Вам зачем? – с подозрением спросил Антонов.

– Так, интересуюсь. Не каждый день в эко-деревню приглашают.

– Сжигаем. А прах развеиваем. Из праха созданы, в прах обратимся.

Новиков понимающе хмыкнул. Утопая почти по колено в рыхлом снегу, они добрались до края поселения. Дружелюбно попрощавшись, Новиков сел в машину и поехал домой.

Пока Новиков гостил в бывшей турбазе, совсем стемнело. До линии фонарей близ Добромыслова было ещё далеко, так что по обочинам разлилась непроглядная тьма, шевелящаяся в кружении падающего снега.

Глядя на дорогу, освещаемую лишь фарами машины, Новиков размышлял о том, чего достиг. Собственно, почти ничего. Алиби Антонова в обоих случаях казалось вполне крепким ровно до тех пор, пока не появлялись его друзья по «братству», или как там они это называли. Очевидно, что человек, которого Новиков обозначил как «хозяина», был в курсе дела и уже успел всё обмозговать и составить план действий таким образом, чтобы не дать подобраться к состоятельному адепту.

Если предположить, что алиби деланное, то внести ясность могли бы другие свидетели. Если, например, кто-то видел бы Антонова в нужное время в совсем ином месте. Но таких свидетелей не нашлось. И пока они не появятся (если такое вообще произойдёт), оставалось только принять на веру слова самого Антонова и его «братьев».

Допустим, он мог помочь подруге утонуть в ванной. Человек авторитарный, с внушёнными домостроевскими понятиями относительно ролей мужа и жены. И его девушка, не желающая подчиняться. Он мог бы ударить её в запале. Но следов борьбы не было.

Религиозные мотивы? С этим сложнее. Новиков и сам пока не понимал всей этой «братской» идеологии. Может, и нет у них никаких жертвоприношений. Или просто покупные огурцы на алтарях сжигают.

Теперь Вислогузова. На записях с камер с ней был мужчина. Лица только не рассмотреть. Антонов? Возможно, если допустить, что его приятели-сектанты лгали, дабы выгородить товарища. Он честно признался, что изменял своей девушке. С некой Жанной, имя которой фигурировало в контактах Джессики. Мог ли он завести роман с самой Джессикой? А почему, собственно, нет?

А вот почему. Так называемые бывшие друзья стали его избегать после случая с Миланой. Видимо, почуяли неладное. Тогда вполне понятно, почему он говорил, что они не общались почти полгода. А может, дело просто в сектантстве – скорее всего, он и им начал навязывать свои правила, как это обычно бывает с фанатиками и неофитами.

Хотя раньше они встречались часто. Новиков успел мельком пролистать материалы дела. Соседи Варежкиной рассказали занятную историю. Прежние хозяева квартиры уехали за границу, недвижимость продавали спешно, по сильно заниженным ценам и сразу с мебелью. Так вот во время «вечеринок» (соседи, правда, предпочитали употреблять слова покрепче) Милана, Валера и их приятели развлекались тем, что крушили оставленную прежними хозяевами мебель, швыряя её об пол и стены, в том числе в подъезде. По словам соседей, всё это сопровождалось гоготом и «странным смехом». А по утрам мусоропровод оказывался забит обломками.

И такое поведение Миланы придавало ещё большее сходство двум делам. Джессику соседи тоже, мягко говоря, недолюбливали. И было за что. Собственно, за то же самое – надменное, иногда даже хамское отношение.

Разумеется, никто из соседей не расстроился, когда тело Миланы, накрытое мятым чёрным полиэтиленом, выносили из подъезда. К делу даже подшили пару цветных фотографий, сделанных кем-то из жильцов верхних этажей.

По заснеженным улицам, скупо освещённым фонарями, Новиков добрался до дома. Поставив машину во дворе на привычном месте, вышел и глубоко вдохнул. Пожалел об этом мгновенно – воздух оказался насквозь пропитанным выхлопными газами. В мыслях промелькнуло эко-поселение, где воздух заметно чище, даже несмотря на близость промзоны.

Хрипами собрав слизь в носоглотке, Новиков смачно харкнул на снег.

– Добрый вечер, – процедила соседка, возвращавшаяся с вечерней прогулки. Бодро переставляя палки для скандинавской ходьбы, женщина прошагала мимо и вошла в подъезд, даже не обернувшись на хриплое «здрасьте» Новикова.

Новиков уже собирался последовать за ней, когда понял, что что-то явно было не так. Повертев головой, посмотрел наверх. Где-то там, за кружившимися снежинками, галдели птицы. Судя по всему, кто-то спугнул большую стаю галок и ворон, и теперь пернатые с криками носились над домами. Их голоса перемещались в вышине, но увидеть саму стаю из-за темноты и снегопада не получалось, так что бесплотные выкрики кружили над головой, раздаваясь то тут, то там.

Передёрнув плечами, Новиков вошёл в подъезд. Лампа горела только на первом этаже, дальше приходилось ступать на ощупь. Новиков и несколько соседей регулярно вкручивали новые лампочки, но кто-то неуловимый постоянно их воровал или попросту разбивал.

Впрочем, за годы жизни в тёмном подъезде у Новикова развилась мышечная память, и он мог дойти до своей двери в кромешной мгле и ни разу не споткнуться. Теперь, отпирая замок, даже самодовольно усмехнулся. Брезгливой спортивной соседке наверняка приходилось двигаться, выставив одну из палок вперёд. А может, и нет.

Новиков вошёл в квартиру. Когда закрывал за собой дверь, вдруг послышалось шуршанье. Резко обернувшись, краем глаза он успел поймать лёгкое движение на лестнице, будто тень мелькнула.

Высунувшись из-за двери, Новиков посветил фонариком, который всегда держал у порога, в подъезд. Но луч света выхватывал лишь пустые области площадки и ступенек.

Новиков уже собрался запереть дверь, но снова послышался шорох, потом что-то гулко грохнуло. Челюсти сжались сами собой. Взяв фонарик, Новиков вышел на площадку. Остановился, прислушался. Внизу, у мусоропровода, что-то шуршало, потом звонко грохнуло, будто что-то разбилось. По подъезду разнеслось скрежещущее эхо. Новиков резко включил фонарик и побежал на шум. В луче мелькнула тень, торопливые шаги барабанной дробью спускались вниз.

Догонять нет смысла. Сегодня один, завтра другой. Цветок жалко. Устроив фонарь на подоконнике, Новиков кое-как собрал осколки керамического горшка и на ощупь нашёл стебель белой герани. Ну что за люди. Вернее, нелюди. Не могут в своих подъездах безобразничать? Конечно, там мамка заругает, а в чужом доме можно пакостить сколько хочешь. А за шкирку поймают, так начнутся вопли в стиле «этожеребёнок!». Или это такая новая система воспитания, когда детёнышам всё можно?

Рассыпанную землю в темноте не соберёшь, и Новиков, прихватив фонарь, осколки тары и цветок, пошёл домой. Из расколотого горшка можно сделать дренаж, а герань – в стакан с водой. Ничего, оклемается. Надо только новый горшок купить, чтобы жена по возвращении не очень расстроилась. Это она выставила отросток герани в подъезд.

Настоящая женщина. Не ищет готового, а сама создаёт уют вокруг. Вот чего не хватало в шикарной квартирке Джессики – тепла и уюта. Потому что не всё деньгами меряется.

Глава 6. Что ни день, то преступление

В смешанном зимнем лесу расположилась компания жрунов. Они даже не стали утруждаться поисками полянки – остановились прямо посреди дорожки, перекрыв её от края до края. Разложив на капоте машины, полностью перегородившей проход, еду и расставив бутылки, что-то громко обсуждали, матерясь через слово и гогоча.

Что именно они говорили, расслышать не получалось, все голоса сливались в сплошной неприятный для слуха звуковой поток. Одна из женщин… хотя это слишком. Одна из существ женского пола уронила чебурек и присела на корточки. Джинсы с заниженной посадкой тут же сползли, открыв окружающим вид на значительную часть целлюлитного филея.

К ней, покачиваясь, подошёл один из жрунов и что-то хрипло прогавкал. «Дамочка» встала и громко тявкнула в ответ нечто неприличное. Из клокочущего набора звуков можно было разобрать только «в рот».

В этот момент сверху раздалось скрипучее карканье. Подняв расплывшиеся физиономии, «отдыхающие» увидели огромную чёрную птицу, сидевшую на голой ветке сосны. Судя по полному отсутствию коры, дерево высохло уже давно. Бледно-серый ствол, испещрённый точками и извилистыми дорожками древоточцев, на боку которого чернело большое пятно от поджога, уже чуть наклонился. Ветвь осталась всего одна – толстая и кривая, ровно горизонтально нависающая над дорожкой.

Склонив голову набок, ворон пристально смотрел на жрунов. Один их жующих размахнулся и бросил в птицу полупустую пивную бутылку. Бутылка, кувыркаясь и разбрызгивая пенящуюся вонючую жидкость, пролетела на значительном расстоянии от птицы, описала дугу и мягко исчезла в сугробе. Забава жрунам понравилась, и они с визгом, гоготом и матом стали швырять в ворона всё, что попадалось под руку. В воздухе мелькали разноцветные бутылки, банки, стаканчики, мятые бумажки, скомканные фантики. Всё это или утопало в сугробах, или разлеталось яркими аляповатыми пятнами вокруг.

Ни один из бросков не достиг цели. Птица спокойно сидела на ветке, пролетающий мусор, казалось, её не волновал. Это раззадоривало ещё больше. «Снаряды», бросаемые в птицу, становились всё тяжелей, выкрики – громче и злобнее. Один из жрунов встал под веткой и, задрав голову, проорал птице целый поток нецензурной брани. Но с каждым выкриком речь его становилась более нечленораздельной, пасть разевалась всё шире. Черты лица исказились, превратившись в гадкую бледно-синюшную морду.

Облик его товарищей тоже изменился. Суставы выкручивались, пасти разрывались, глаза выпучивались и наливались кровью. Побросав в птицу всё, что было под рукой, жруны начали по-собачьи прыгать на сухое дерево, клацая зубами и царапая ствол когтями. Занятие заведомо бессмысленное – ни одна из тварей не допрыгнула бы до высоко расположенной ветки, но в приступе тупой ярости они продолжали наскакивать на ствол, ломая об него когти и выдирая крупные щепки. И после каждого прыжка им всё труднее становилось сохранять вертикальное положение. Та, что демонстрировала свои «булки», уже стояла на четвереньках, её приятель-матершиник ковылял на четырёх кривых лапах разной длины, припадая вперёд, так что зад оказывался выше головы.

Под человеческой одеждой перекатывались ассиметричные бугры мышц и вывернутых суставов. Двое его приятелей наблевали прямо на себя.

Ворон ещё раз каркнул, взмахнул огромными чёрными крыльями и под лай и визг тварей исчез. Раздался сухой треск, сначала тихий, чуть уловимый, потом более отчётливый. Ветка, на которой сидел ворон, медленно накренилась, и потом стремительно рухнула вниз, грохнувшись прямо на машину жрунов. Авто полностью исковеркалось – крыша провалилась, стёкла повылетали, рассыпавшись по снегу сверкающими осколками, даже шины оглушительно лопнули и скукожились.

Пока твари скакали вокруг груды искорёженного металла и громко ревели, задирая вверх морды и бессмысленно перебирая лапами, Новиков стал медленно пятиться. Он развернулся и побежал по тропинке, движимый острым желанием оказаться как можно дальше от этого места.

В снегу мелькнуло что-то красное. Сначала Новиков подумал, что это пятна крови, но, присмотревшись, понял, что это не жидкость. Тонкие алые лепестки оказались разбросаны вдоль тропинки. Мельком вспомнив какую-то детскую сказку о детях, оставлявших на земле хлебные крошки, чтобы не заблудиться в лесу, Новиков замедлил шаг. Он старался ступать аккуратно, перешагивая через лепестки.

Деревья открывали небольшую полянку, на которой теснились старые фанерные корпуса заброшенной турбазы. Никаких коттеджей и изб поблизости – только облупившиеся ветхие домишки, стонущие на зимнем ветру.

Пройдя между ними, Новиков вышел к площадке, окружённой бордюрчиком из острых плиток. В центре площадки, посреди высоких резных деревянных столбов, что-то лежало.

Чувствуя себя так, будто нарушает какой-то запрет, Новиков воровато осмотрелся, перешагнул через ряд уголков и двинулся прямо к центру. Издалека он принял то, что здесь лежало, за шевелящийся сугроб, потом показалось, что это просто куча колышущегося на ветру старого тряпья.

На деле же оказалось, что в центре бывшей волейбольной площадки лежит что-то довольно массивное, накрытое простынёй. Больше похожая на саван, ткань, когда-то белая, теперь потемнела, истрепалась и покрылась пятнами и дырочками. Из-под края ткани выглядывали тонкие синие пальцы с обломанными ногтями.

Новиков сделал шаг назад, чтобы уйти, но перед лицом мелькнула глянцево-чёрная тень. Инстинктивно отмахиваясь, Новиков топтался на месте. Тень кружила вверху, размахивая огромными крыльями. Невесть откуда взявшийся угольно-чёрный ворон плавно спланировал, схватил огромными когтями простыню и взмыл ввысь, унося саван с собой. От вида того, что открылось из-под ткани, Новикова чуть не вырвало.

Женское тело, одетое в старую тонкую сорочку на бретельках, покрывали синяки и кровоподтёки. Бледная кожа в жёлтых пятнах слезала, из-под неё вываливалась тошнотворная жижа. Спутанные волосы разбросаны по снегу вокруг головы.

Интуитивно угадав, что сейчас случится, Новиков, отчаянно этому противящийся, сделал ещё шаг назад, но отвернуться не успел. Девушка медленно поворачивала голову, потихоньку открывая бугры гниющих мышц, из-под которых проглядывали серые кости черепа. Губ не было вовсе, из-за разрывов с рваными краями торчали сомкнутые жёлтые зубы. Вытекшими глазами, где роились жирные светлые личинки, девушка «посмотрела» прямо на Новикова.

Новиков вскрикнул и проснулся. С полминуты лежал, глядя в потолок и пытаясь унять сердцебиение. Дело Вислогузовой определённо плохо на него влияло. Только ночных кошмаров не хватало.

Шлёпая босыми ногами по полу, Новиков пошёл на кухню. Налил воды, промочил горло. Оказывается, жутко хотелось пить. После второго стакана стало заметно легче. В голове перестало шуметь, пульс замедлился.

Поплёлся в ванную. Пока жена была в отъезде, он, несмотря на обещания и уверения, забросил все домашние дела. Ванну в разводах не мешало бы помыть, плитка помутнела, зеркало покрылось пятнышками, корзина для белья… а, нет, даже ещё до половины не заполнилась.

Три раза умывшись холодной водой, Новиков крепко зажмурился и провёл рукой по лицу. Через плечо покосился на ванну, и в памяти тут же всплыло сначала синюшное тело Вислогузовой с торчащими острыми коленками, потом Варежкиной, потом то, что он увидел во сне. Подавив рвотный позыв, Новиков быстро выключил свет и пошёл досыпать.

Утром майор прибыл на службу совершенно разбитым – голова кружилась, в ушах гудело, да ещё тошнило так, что даже завтракать не хотелось. Судя по заспанному и осунувшемуся лицу Старова, тот чувствовал себя не лучше.

– Как успехи? – вяло спросил Новиков в столовой, размешивая чашку приторного кофе.

– Не важно, – промямлил Старов. – У этой Джесси великое множество фотографий, и на них толпы людей. Спасибо. – Старов осторожно взял чашку, которую подвинул Новиков. Осторожно отпивая горячий кофе, сказал: – Определить, кто из них её парень, невозможно. Хорошо она его скрывала.

– Интересно, почему? – спросил Новиков, принюхиваясь к слойке с повидлом. Определить по приторному запаху, из чего сварили начинку, не вышло.

– Может, родителей боялась? – Старов потихоньку допивал кофе.

– С чего бы? Потому что её парень мог не понравиться отцу? А почему, собственно, он мог не понравиться?

– По статусу не подходил? – предположил Старов.

– А она стала бы встречаться с тем, кто ниже её по статусу?

Старов только пожал плечами. Женщины – чудной народ. С одной стороны, такая гламурная барышня, как Джессика, вряд ли обратила бы внимание на, скажем, водителя трамвая. С другой стороны, чего только в жизни не случается. И принцы женятся на золушках, и принцессы выходят замуж за трубочистов.

Новиков лично не знал Вислогузову, а делать выводы о её характере, основываясь только на фотографиях в интернете и рассказах друзей и соседей, было как минимум непрофессионально.

– Да, кстати, – голос Старова прервал размышления. – Николайчук звонил, просил зайти.

Шумно выдохнув, Новиков завернул слойку в салфетку, убрал её в карман и поднялся из-за стола.

Николайчук слыл своеобразным человеком, разговаривать с ним бывало сложновато. Если бы они встретились случайно на улице, не будучи знакомыми, Новиков принял бы Николайчука за художника. Или поэта. Самое забавное, не ошибся бы.

Эксперт действительно писал стихи и картины, постоянно участвовал в выставках и литературных вечерах. Пару раз даже получал какие-то призы на конкурсах. И все жутко удивлялись, когда узнавали о его основной профессии. Стихи и картины Николайчука никак не могли подсказать, кем именно он работал – цветущие поля, рассветы-закаты, натюрморты, вздохи о любви – все эти изящные мотивы творчества Николайчука мало соответствовали его основной деятельности. К своей профессии Николайчук относился с особой педантичностью и не допускал здесь ни малейших сантиментов – патологоанатом всегда должен быть бесстрастен, невозмутим и рассудителен. Кабинет его был сплошь уставлен растениями в разноцветных горшках. Когда Новиков вошёл, Николайчук как раз мягкой кисточкой стряхивал пыль с листьев большого цитрусового дерева. Это растение даже как-то цвело.