Великий князь Николай Николаевич Младший. Книга 2 бесплатное чтение

«Поразительно, предав Государя, нарушив присягу, все эти высшие начальники вообразили, что всё это произошло по «Божией воли»; они настойчиво указывали войскам, что «святой долг их оставаться в повиновении законным начальникам», что «все мы должны свято исполнить свой долг защиты Родины и строго соблюдать дисциплину», и всё в этом роде, когда эти начальники дали своим подчинённым преступный пример измены и предательства. Они забыли, что пример старших обязателен для младших, а об этом им следовало накрепко подумать до того, как они решились изменить законному Государю, помазаннику Божию. Забыли они – какой грех «всуе поминать Имя Божие». Забыли, а вероятно и не знали, слова Спасителя: «Приближаются ко мне люди сии и говорят, Господи, Господи, но сердце их далеко от Меня». Да, их сердца были далеки от Бога, от Царя, от России.

Генерал Н.А. Епанчин.

Предисловие

Близкий к великому князю во время службы в Ставке генерал Юрий Никифорович Данилов-Чёрный (1866 – 1937) писал о Николае Николаевиче: «Кто не слышал об этом имени? Кто не судил о его деятельности, иногда вкривь и вкось? – Первый русский Верховный Главнокомандующий в период участия России в мировой войне. – Лицо, стоявшее во главе огромной пяти миллионной армии; человек, имевший на своей ответственности задачу защиты огромного государства, составлявшего 1/6 часть всей суши земного шара… Подчинённую ему армию он умел вести к великим победам; её достоинство он сумел сохранить и в период тяжких неудач… Окончательное суждение о нём принадлежит, конечно, истории».

Великий князь Николай Николаевич Младший до большой войны был малоизвестен вне императорского Двора и армии. Его известность и популярность были связаны с войной, а точнее с тем местом, которое он занял в военно-общественной жизни страны. Первый Верховный Главнокомандующий русской императорской армией. Про сменившего великого князя на этом посту императора Николая II обычно так не говорят, а ведь он тоже занимал этот пост. Про командование войсками императора вообще не принято говорить. То ли дело первый Верховный Главнокомандующий Николай Николаевич. И хотя под его командованием не произошло великих побед, одни поражения и военные катастрофы, оставление огромных территорий, военный гений Николая Николаевича современниками редко подвергается сомнениям.

Тем более Кавказская армия, которую после отставки с поста Верховного Главнокомандующего возглавил великий князь, добилась величайших побед, вытеснив турецкую армию из Закавказья и Северной Анатолии, едва не овладев Константинополем. И это бы случилось, если бы не революция. По мнению ряда историков и военных специалистов, Россия непременно победила бы в войне, если бы не революционные потрясения. И тогда все славили бы не великого князя, а исключительно императора Николая II.

В начале войны, по словам современника, страна пребывала в «шовинистическом энтузиазме». По заключению столичного жандармского управления, патриотизм захлестнул все слои населения. Все объединились вокруг престола, помышляя только о служении родине. Повсюду слышалось: «Подпишем мир в Берлине». Повсеместно происходили патриотические манифестации. Возбуждённое состояние толпы подогревали газеты, публикуя воззвания о единении «обожаемого монарха с народом».

С величайшим ликованием в обществе и, особенно в армейской среде было воспринято известие о назначении великого князя Николая Николаевича Верховным Главнокомандующим. Большие надежды на скорейшую победу, в которой никто не сомневался, связывали с именем Николая Николаевича. Его имя было на устах, ему приписывалась чудодейственная мощь.

Величественный вид, огромный рост, идеальная выправка, горделивая строгость, аристократическая неприступность делали великого князя особенно загадочным и интересным, идеальным и исключительным.

Восхищавшийся своим начальником генерал Ю.Н. Данилов, исполнявший в Ставке обязанности генерала-квартирмейстера, утверждал, что император Николай II не обладал данными для руководства войсками, а «масштаб возникшей войны требовал в монархическом государстве самого ближайшего участия в ней хотя бы членов императорской фамилии». А Николай Николаевич наиболее подходил для этой должности. Великий князь получил боевой опыт в русско-турецкой войне, имел солидное военное образование, окончил Николаевскую академию Генерального штаба. Прошёл все ступени военных должностей. Командовал полком, дивизией, был инспектором кавалерии, председательствовал в Совете Государственной Обороны, руководил гвардией и столичным военным округом. Это действительно солидный военный багаж, не поспоришь. Не то, что у императора, имевшего за плечами, лишь кратковременное пребывание в гвардейском Гусарском полку.

Данилову вторит генерал А. А. Брусилов: «лучше чем Николай Николаевич Верховного главнокомандующего найти было нельзя».

С началом войны Николай Николаевич был доволен собой. Сбылась его мечта. Он Верховный Главнокомандующий, да ещё в войне против Германии. Великий князь в приподнятом состоянии. Он не любил немцев. Приказал сжечь форму прусского гусарского полка, шефом которого он был.

Вообще в эйфории первых дней войны, Николай Николаевич вёл себя крайне эмоционально, во многом картинно, с большим пафосом, чтобы вызвать у окружающих нужные чувства. Чтобы им восхищались, да он и сам любовался собой.

Перед началом войны в Красном Селе в Большой палатке во время обеда, на котором присутствовали все командиры частей столичного гарнизона и члены династии, после речи царя о гвардии, великий князь провозглашает ответный тост за обожаемого монарха. А после благословляет полки с иконой в руках. Громогласно произносит пылкие патриотические речи. Демонстрирует казакам свою казачью шашку обещая носить её до конца войны.

С самого начала войны о Николае Николаевиче стали ходить разнообразные слухи и легенды. «Великий князь обходит под градом пуль окопы». Находились люди, которые с пеной у рта доказывали, что сами видели Верховного Главнокомандующего под артиллерийским огнём.

Он отец родной для солдат и гроза для генералов. «Великий князь бьёт виновных генералов, срывает с них погоны, предаёт суду». Солдатская молва при этом называла имена «пострадавших» генералов, у которых якобы были публично сорваны погоны, биты физиономии. Даже имелись очевидцы этих экзекуций, которые божились, рассказывая, что своими глазами видели великого князя распекавшего нерадивых генералов.

Он строг с начальством, но добр к солдатам. Действительно за Николаем Николаевичем закрепилась репутация великого крикуна, его побаивались. За малейшую неисправность разносил даже именитых генералов, не стесняясь, в присутствии нижних чинов. К солдатам действительно проявлял снисходительность. Известен случай во время войны, когда от солдатских жён стали поступать жалобы о невыплате пособий, великий князь был возмущён действием канцелярских служащих, которых всегда недолюбливал. Он приказал немедленно разобраться и исправить положение. Однако его более возмутил не сам факт удержания недобросовестными казначеями солдатских пособий, а то, что это отрицательно сказывается на настроении солдат.

Ему приписывали твёрдую позицию по отношению к императорскому Двору. Когда, якобы, ненавистный всему офицерству, Григорий Распутин пожелал посетить Ставку, великий князь будто бы телеграфировал: «Приезжай – повешу».

Такие легенды, и многие другие, росли и приумножались независимо от действительности.

А что же было на самом деле?

За всю войну великий князь никогда не появлялся на передовой, а уж в окопах, под градом путь и вовсе не бывал. В редких поездках на фронт, которые имели место Николай Николаевич не ездил дальше штабов главнокомандующих фронтами, опасаясь шальной пули.

Его считали решительным и ответственным. Якобы он принимал ответственность на себя и не боялся говорить правду царю. Но при внимательном рассмотрении, его решительность пропадала там, где ему грозила реальная опасность. Это сказывалось не только в главном, но и в мелочах. Великий князь оберегал себя, свой покой и здоровье. На автомобиле он ездил, не превышая скорость в 25 километров в час. А однажды с недоверием отказался пересесть в автомобиль князя императорской крови Гавриил Константинович (1887 – 1955), известного лихача, предпочтя конный экипаж. В Ставке Николай Николаевич держал личного врача, оберегавшего здоровье Верховного Главнокомандующего.

По замечанию одного генерала великий князь Николай Николаевич ни за что не принял бы участи в государственном перевороте, если бы это не сулило полного успеха, «при больших несчастьях он или впадал в панику, или бросался плыть по течению».

Великий князь не был оратором, но, по замечанию сотрудника Ставки «всегда говорил толково, а главное, с большим подъёмом и с не меньшей нервностью. При его величественной наружности и необыкновенном ореоле, которым теперь в войсках было окружено его имя, его речи производили огромное впечатление».

Великий князь был способен на красивые жесты, артистично исполняя свою роль, руководителя армии. В конце 1914 года Николай Николаевич приказал немедленно выслать в Сибирь члена Пинской городской управы и отстранить от должности Пинского городского голову, не надлежащим образом исполнивших его приказания по устройству военного кладбища. Он настоял на отстранении от должности нескольких генералов, проигравших сражения, но лишь потому, что хотел отвести от себя подозрения в некомпетентности. И в тоже время он нередко защищал нерадивых командующих. Когда однажды начальник штаба начал резко нападать на генерала Леонида Константиновича Артамонова (1858 – 1932), командовавшего 1-м армейским корпусом во 2-й армии генерала А.В. Самсонова (1859 – 1914) и был во многом повинен в разгроме русских войск под Сольдау в Восточной Пруссии, великий князь, спокойно выслушав обвинения, заметил: «Я знаю недостатки Артамонова, но у него есть и достоинства». После Л.К. Артамонов получил назначение в резерв чинов при штабе Минского военного округа, сформированного с началом войны.

Хорошо знавшие великого князя Николая Николаевича военачальники оставили о нём весьма противоречивые воспоминания. Его поклонники восхищались им.

Военный историк генерал Николай Николаевич Головин (1875 – 1944) отмечал: «Заслуга перед Россией великого князя Николая Николаевича в довоенный период велика: он задержал процесс разложения, который происходил от Сухомлинова».

Генерал-квартирмейстер Ставки Юрий Никифорович Данилов-Чёрный (1866 – 1937) писал: «Благородный и решительный облик, прямолинеен. Получил боевой опыт в русско-турецкой войне, солидное военное образование, окончил академию Генштаба, командовал полком, дивизией, был инспектором кавалерии. В 1905 году командовал гвардией и столичным военным округом, председательствовал в СГО.

На смотрах отмечал внешний вид, строгость движений. В конце внушительный разбор, короткое спасибо солдатам и отъезд верхом, свита еле поспевала. В гневе разносил. Умел слушать и оценивать возражения. В Барановичах жил с братом в поезде. С трудом уговорили его на комфортабельный вагон. Ели скромно, без излишеств. Он, не моргнув глазом, приказал бы повесить Распутина и засадить императрицу в монастырь, если бы дано было ему на это право. Что он признавал для государственного дела полезным, а для совести не противным, то он проводил решительно, круто и даже временами беспощадно. Но всё это делалось великим князем спокойно, без тех выкриков, приступов страшного гнева, почти бешенства, о которых много ходило рассказов. Спокойствие не покидало великого князя и в такие минуты, когда очень трудно было сохранить его».

Генерал Василий Иосифович Гурко (1864 – 1937) по поводу назначения Николая Николаевича Верховным Главнокомандующим охарактеризовал его: «человек хотя и не молодой, но по-прежнему полный сил, можно даже сказать – юношеской энергии. Близко знакомый с армейской жизнь, великий князь получил военное образование в Николаевской академии Генерального штаба в Петербурге. Позднее он приобрёл обширный опыт командования кавалерией …, занимал пост главнокомандующего гвардией и начальника Петербургского военного округа. Несмотря на то, что его высочество имел репутацию начальника сурового и властного, а временами даже теряющего над собой контроль, он пользовался любовью в войсках».

Высоко оценивал военные дарования Верховного Главнокомандующего, хорошо его знавший и обязанный своей карьерой, герой войны генерал Алексей Алексеевич Брусилов (1856 – 1926). Николай Николаевич Младший, вспоминал Алексей Алексеевич: «человек, несомненно, всецело преданный военному делу и теоретически и практически знавший и любивший военное ремесло. Конечно, как принадлежавший к императорской фамилии, он, по условиям своего высокого положение, не был усидчив в работе, в особенности в молодости. По натуре своей он был страшно горяч и нетерпелив, но с годами успокоился и уравновесился. Назначение его верховным главнокомандующим вызвало глубокое удовлетворение в армии. Войска верили в него и боялись его. Все знали, что отданные им приказы должны быть исполнены, что отмене они не подлежат и никаких колебаний не будет». Брусилов считал, что если бы Николай Николаевич остался бы на посту Верховного Главнокомандующего, то Россия непременно бы добилась победы и никакой революции в стране не было бы. Оценка, на первый взгляд, во многом объективная, но с учётом того, что Алексей Алексеевич был прекрасным кавалерийским офицером, и это обстоятельство позволило ему значительно продвинуться по службе. Конечно же, благодаря протекции великого князя, благоволившего к кавалеристам.

Князь императорской крови Гавриил Константинович (1887 – 1955) восторгался Николаем Николаевичем: «… его наружный величественный вид, его казавшаяся всем неприступность, его особенное среди великих князей служебное положение, как главнокомандующего войсками Петербургского округа и лица, с мнением которого особенно считался государь; с другой стороны, самые разнообразные, ходившие о нём слухи, всё это делало его особенно загадочным и интересным для наблюдения. И меня интересовали каждое слово его, каждый взгляд и ещё более каждое движение его души – его настроение, его воззрения, убеждения, его отношение к людям и явлениям». И тут же Гавриил Константинович добавляет, что Николай Николаевич «совсем не был сильным, волевым человеком, только внешне казался таковым».

Близкий к Николаю Николаевичу Военный министр А.Ф. Редигер (1854 – 1920) поделился своими наблюдениями о великом князе: «Он одарён большим здравым смыслом, чрезвычайно быстро схватывает суть всякого вопроса; любит военное дело и интересуется им, долго служил в строю и отлично знает строевое дело, особенно кавалерийское; в течение нескольких лет готовился быть главнокомандующим на Северном фронте, и изучал стратегическую обстановку; изъездил, как генерал-инспектор кавалерии, всю Россию, знал войска и их начальников во всех округах (в кавалерии – до тонкости); обладает громадной памятью. Заниматься чтением совершенно не может, поэтому все дела ему должны докладываться, устно. Характер у него взрывчатый, но я его всегда видел безукоризненно вежливым со всеми; лишь по рассказам других я знаю, что он, особенно в поле, иногда выходил из себя и тогда доходил до форменной грубости. В отношении к людям непостоянен, и несомненное расположение к данному лицу иногда без видимой причины обращается в отчуждение или даже в антипатию; может быть, это зависит от спиритических внушений? Такой человек, при своих несомненных дарованиях, особенно нуждался в начальнике штаба, который доделывал бы за него всю чёрную работу и затем докладывал ему получающиеся результаты; обладая сам ясным умом, он не нуждался в талантливом вдохновителе, а лишь в добросовестном и трудолюбивом исполнителе чёрной работы».

Гвардейский офицер синих кирасир князь Владимир Сергеевич Трубецкой (1892 – 1937) характеризовал великого князя, как «кавалериста старой школы и большого приверженца конницы вообще, да к тому же и человека самого по себе очень темпераментного, и, что называется, «лихого», а потому и требовавшего от нас лихости, во что бы то ни стало!» Правда, все это во время Великой войны не очень-то пригодилось, но это уже особая тема. И ещё одна важная деталь. По словам князя императорской крови Гавриила Константиновича: «Николай Николаевич был красив и эффектен верхом. Лихо ездил, хотя лошадей и не любил».

Оставившая воспоминания супруга адъютанта Николая Николаевича княжна Юлия Фёдоровна Кантакузен (1876 – 1975) вспоминала: «Великий Князь, с подозрением относившийся к немцам, опасался знаков внимания со стороны Кайзера по отношению к нашему Правителю и нашей стране».

Генерал Владимир Николаевич Дрейер (1876 – 1967) отметил: «Кончив Николаевское Инженерное училище, а в возрасте двадцати лет в 1876 году – Николаевскую Академию Генерального штаба, с серебряной медалью, Великий Князь считал себя авторитетом во всех отраслях военного обучения и строевой службы… Для подчинённых от самого младшего, до убелённого сединами генерала, – это был грозный начальник. Готовясь к смотру, все заранее трепетали, не зная, что может не понравиться Генерал Инспектору Кавалерии, а позже Главнокомандующему войсками гвардии.

Великий Князь разносил грубо, не считаясь ни с чином, ни с высоким положением. По-видимому, грешил он иногда и в смысле такта».

Повествуя о первых днях февральского переворота 1917 года, когда Николай Николаевич был отстранён Временным правительством от должности Верховного Главнокомандующего глава белого движения барон Пётр Николаевич Врангель (1878 – 1928) писал: «…Великий Князь решил, избегая лишних осложнений, … подчиниться. Я считал это решение Великого Князя роковым. Великий Князь был чрезвычайно популярен в армии, как среди офицеров, так и среди солдат. С его авторитетом не могли не считаться и все старшие начальники: главнокомандующие фронтов и командующие армиями. Он один ещё мог оградить армию от грозившей ей гибели, на открытую с ним борьбу Временное правительство не решилось бы».

Это выводы барон П.Н. Врангель уже в эмиграции повторил лидеру думских монархистов Василию Витальевичу Шульгину (1878 —1976): «Думают, что Великий Князь Николай Николаевич был человеком сильной воли… Но это не так… Он, Великий Князь, Николай Николаевич, мог быть резок и даже груб. Он мог ударить хлыстом трубача, подавшего неправильный сигнал… Мог оборвать того или иного офицера… Но в решительную минуту он проявил слабость. С Кавказского фронта, которым он командовал во время февральской революции, он уехал, чтобы принять главное командование над всем фронтом – пост, который он уже занимал раньше, до того, как Государь занял его лично. На дороге его, Великого Князя Николая Николаевича, перехватили двое министров Временного правительства… Они убеждали его, что лицо, принадлежащее Династии Романовых, в настоящее время не может быть Главнокомандующим армией. И убедили…».

Было немало и критических отзывов о великом князе Николае Николаевиче.

Хорошо знавший великого князя протопресвитер русской армии отец Георгий Шавельский (1871 —1956) отметил: «У Великого Князя было много патриотического восторга, но ему недоставало патриотической жертвенности».

Автор воспоминаний о царской семье, начальник царской канцелярии Александр Александров Мосолов (1854 – 1939) писал о великом князе Николае Николаевиче: «Некоторая злобность в нём, мне показалась, на первый взгляд, знаком сильной воли. Очень подкупала в его пользу наружность и некоторая резкость манер, дававшая впечатление решительности».

Давний противник Николая Николаевич Военный министр В.А. Сухомлинов (1848 – 1926) отмечал: «Этот сильной воли человек, по натуре грубый, ни с чем и ни с кем не считавшийся, мог бы стать спасителем России, если бы к его сильным сторонам присоединилась хоть капля понимания свойств своего народа и он был свободен от всех тех недостатков, которые являются следствием ограниченности ума, слабого образования и плохого воспитания: тщеславие, высокомерие, заносчивость, – всё это обострённое необузданным честолюбием».

Генерал Александр Александрович Самойло (1869 – 1963) вспоминал: «Николай Николаевич был строгим и требовательным строевым кавалеристом на посту инспектора кавалерии, но без широких взглядов на роль и задачи её в условиях современной войны. Его требовательность, часто выражавшаяся в несдержанных выходках против высоких начальников, создавала ему личных врагов». Дурной стороной великого князя была «слабость воли и мелочность характера, проявлявшаяся в отсутствии твёрдого управления фронтами», по сути, он был человеком «бесхарактерным, всецело шедшим на поводу у Янушкевича и Данилова и других. Никакой отваги, приписывавшейся ему английской печатью, он не проявлял».

Дворцовый комендант генерал Владимир Николаевич Воейков (1868 – 1947) считал, что: «Великий Князь был знатоком конницы, дилетантом в стратегии, совершенным профаном в политике».

Великий князь Александр Михайлович (1866 – 1933) писал: «Как все военные, привыкшие иметь дело со строго определёнными заданиями, Николай Николаевич терялся во всех сложных политических положениях, где его манера повышать голос и угрожать наказанием не производила желаемого эффекта».

Историк искусства и младший брат руководителя белого движения барон Николай Николаевич Врангель (1880 – 1915) отметил в дневники в первые месяцы войны: «Хвалёная решимость Вел. Кн. Николая Николаевича, безудержно сменяющего людей, в сущности, совсем не полезна для развития всякой деятельности. Бороться надо с фактами, а не с людьми, и смещение кого бы то ни было – хотя бы и виновного – не есть выход из положения. Нужны основные решения, основной план, а потом уже надо выбрать людей для его выполнения».

Начало войны

28 июня 1914 года в городе Сараево, столице Боснии и Герцеговины, были убиты австрийский престолонаследник кронпринц Франц-Фердинанд (1863 – 1914) с супругой графиней Софьей Гогенберг (1868 – 1914). Трагедия произошла в траурный для сербской истории день. 525 лет назад в 1389 году в битве на Косовом поле 28 июня сербская армия была разгромлена турками. После поражения Сербия на долгие годы лишилась независимости.

Ответственность за устранение кронпринца Франца-Фердинанда взяла на себя боснийская националистическая организация «Млада Босна» (Молодая Босния), добивавшаяся объединения с Сербией.

Смерть кронпринца была, быть может, большим несчастьем для австрийского императорского дома, но вместе с тем она могла явиться великолепным предлогом для расправы с Сербией. Сербии австрийцами был предъявлен провокационный и унизительный ультиматум из 10-ти пунктов.

Сербия обратилась за советом к России. Было принято решение принять все пункты ультиматума, кроме одного – допустить к работе на территории Сербии австро-венгерские государственные службы для прекращения любой антиавстрийской деятельности.

В 1914 году в русском военном ведомстве войны не ожидали. В летние месяцы войска гвардии и столичного гарнизона, как всегда, находились в летних лагерях, занимаясь военной подготовкой под руководством великого князя Николая Николаевича.

Убийство наследника Австро-Венгерской короны и осложнение сербско-австрийских отношений было восприняло в России настороженно, но, по общему мнению, до войны было ещё далеко. Мало кто верил, что из-за Балканского конфликта начнётся большая бойня.

Однако руководство страной не вело себя беспечно и обеспокоенное напряжением политической обстановки проводило консультации и вело переговоры с союзниками и будущими противниками. 12(25) июля в Красном Селе в летнем дворце великого князя Николая Николаевича состоялось расширенное заседание Совета министров и высших чиновников империи в присутствии монарха. Подчёркивая важность момента, Николай II прибыл на заседание в мундире гвардейского Гусарского полка, в котором ранее проходил службу. Его сопровождали председатель Совета министров Иван Логгинович Горемыкин (1839 —1917) и командующий столичным военным округом великий князь Николай Николаевич.

На совещании было решено защитить братскую Сербию от австро-венгерской агрессии, для чего провести мобилизацию резервистов. Особенно настаивал на решительных мерах Николай Николаевич.

Начальник Генерального штаба генерал Н.Н. Янушкевич заготовил для императора два указа о частичной и полной мобилизации. Николай II, всё ещё надеясь на мирный исход, согласился на частичную мобилизацию.

12(25) июля 1914 года Австро-Венгерская монархия расторгла с Сербией дипломатические отношения. А через три дня 15(28) июля Австро-Венгрия, подстрекаемая Германией, объявила Сербии войну и подвергла Белград артиллерийскому обстрелу. Россия объявила частичную мобилизацию. В ответ на мобилизацию 8-ми австро-венгерских корпусов, расквартированных у сербской границы.

Начальник Генерального штаба генерал Н.Н. Янушкевич 15(28) июля 1914 года телеграфировал всем командующим военных округов, что 17(30) июля объявлено первым днём мобилизации.

19(31) июля в полночь германский посол граф Якоб-Людвиг-Фридрих фон Пурталес (1853 – 1928) вручил нашему министру иностранных дел Сергею Дмитриевичу Сазонову (1860 —1927) ультиматум с требованием в двенадцатичасовой срок приостановить мобилизацию и распустить уже мобилизованных запасных. При этом немецкий посол так волновался, что вручил С. Д. Сазонову сразу две дипломатические ноты. В одной было объявление войны, в другой предложения по мирному урегулированию конфликта. Овладев собой, граф Пурталес потребовал вернуть ему документ об объявлении войны, но Сергей Дмитриевич отказался.

20 июля (1 августа) 1914 года Германия объявила войну России.

Император Николай II обратился к подданным с «Манифестом»: «Ныне предстоит уже не заступиться только за несправедливо обиженную родственную нам страну, но оградить честь, достоинство, целость России и положение её среди великих держав. Мы непоколебимо верим, что на защиту Русской Земли дружно и самоотверженно встанут все верные наши подданные. С глубокою верою в правоту нашего дела и смиренным упованием на Всемогущий Промысел, мы молитвенно призываем на Святую Русь и доблестные войска наши Божие благословение». Манифест был зачитан с балкона Зимнего дворца. Многотысячная толпа, заполнившая всю Дворцовую площадь, опустилась на колени.

В этот день в Белом зале Зимнего дворца состоялся молебен. Все были возбуждены, произносились восторженные речи. Наиболее чувствительную речь произнёс тогда ещё заместитель председателя Государственной думы Михаил Владимирович Родзянко (1859 – 1924): «Ваше Императорское Величеств! С глубоким чувством восторга и гордости вся Россия внимала словам русского Царя, призывавшего свой народ к полному с Ним единению в трудный час ниспосланных отечеству тяжких испытаний».

Особо ощущал торжественность момента великий князь Николай Николаевич, в надежде возглавить войска, считая себя продолжателем дела отца, командовавшего русской армией в период русско-турецкой войны.

Все были возбуждены. По городу ходили группы народа с плакатами «До победного конца». Враждовавшие между собой партии в Государственной думе объединились. Громадная толпа народа с царскими портретами в мгновение разгромила немецкое посольство, уничтожив портреты кайзера.

Известный публицист Сергей Петрович Мельгунов (1880 – 1956) вспоминал: «Трудно представить то настроение, какое главенствовало в стране в первые месяцы войны… было много шумного «шовинистического энтузиазма».

21 июля (3 августа) на стороне Российской империи выступила Франция, на следующий день – Англия. 26 июля (8 августа) было объявлено о состоянии войны между Россией и Австро-Венгрией. Так начиналась 1-я мировая война, в которой участвовало 38 государств с населением около 2 миллиардов человек.

В Российской империи официально война получила наименование 2-й Отечественной. В народе её иногда называли «Германской». В советское время её именовали «Империалистической».

Большая война застала Россию врасплох, впрочем, как всегда. Как-то уже в ходе войны английский представитель при русской Ставке генерал Альфред Нокс (1870 – 1964) в разговоре с депутатом Государственной думы поинтересовался, сколько ещё было нужно времени для подготовки русской армии к боевым действиям. Ответ его полностью обескуражил. Депутат прямо заявил, что Россия к войне не будет подготовлена никогда.

И действительно русские вооружённые силы не успели выйти на новый уровень. К войне готовились, её ждали, но всё равно русские войска, не были готовы к активным боевым действиям. Даже окончательный вариант «Положения о полевом управлении войск в военное время» был утверждён лишь перед самой войной 3(16) июля 1914 года. В войсках с «Положением» не успели массово ознакомиться.

К тому же мало кто понимал перспективы войны нового типа. Её представляли, как кратковременную и незначительную. Эта ошибка Генерального штаба и высшего генералитета дорого стоила русской армии. Хотя справедливости ради, следует отметить, что подобное заблуждение было свойственно всем военным стратегам воюющих держав. Именно на молниеносной войне был построен план военной компании германского Генерального штаба.

Война с Японией, вскрывшая многие недостатки русских вооружённых сил, не прошла бесследно для руководства военного ведомства. Были сделаны определённые выводы, отмечены слабые места, намечены планы улучшения положения армии в целях поднятия её боеспособности. Однако военная наука в России развивалась крайне вяло, а военные планы, рассчитанные на несколько лет, по различным причинам, как субъективным, так и объективным оказались реализованными не в полной мере.

По признанию Военного министра Владимира Александровича Сухомлинова (1848 – 1926) военная реформа оказалась не законченной: «Ибо для её проведения в жизнь требовались годы». К 1913 году «аппарат был готов, чтобы каждую армию, любой величины привести в движение, – но готовой вполне армии ещё не было, в смысле количества подготовленных бойцов, вооружения, снаряжения и снабжения».

Хотя сделано было не мало. Даже противники Военного министра В.А. Сухомлинова признавали, что за пять лет для армии было сделано много. Одна из главных заслуг быстро проведённая мобилизация.

Однако было много и недостатков. Пехота была укомплектована хорошей винтовкой, но пулемётов, по штатному расписанию, предусматривалось всего восемь на полк. Это ничтожно мало. К этому следует добавить ограниченность боеприпасов. В армии было недостаточно тяжёлой артиллерии. Сапёрные батальоны состояли только в корпусном подчинении, а должны быть в каждом полку. Большой избыток кавалерии. Слабое техническое обеспечение вооружённых сил. К примеру, на вооружении стояли устаревшие модели самолётов, причём импортного производства. Выпуск собственных аэропланов так и не был налажен. Отсутствовали дирижабли, только перед самой войной было куплено за границей несколько штук.

В армии продолжала господствовать смотровая тенденция. Как будто главной целью боевых занятий была подготовка к парадам и высочайшим смотрам. Когда стройные ряды военных проходят мимо монарших особ. Мало кто задумывался, что это обман. Среди офицеров много было храбрых командиров, готовых отдать свою жизнь за родину и царя. Это было присуще русской армии. Но в новой войне этого было мало. Необходимы были знания, военное планирование.

В воспитании нижних чинов главный акцент делался на традиции, на патриотизм и стойкость русского солдата, на психологическую сторону не обращали внимания. Этими высокими качествами и жертвенностью рядовых бойцов в сражениях компенсировали техническую отсталость армии.

Сам же Военный министр одним из главных препятствий в деле подготовки армии к войне считал губительное влияние безответственных членов царской фамилии. Считая их дилетантами «общее образование большинства из них, несмотря на хорошее знание иностранных языков, находилось ниже образования средней школы». Великие князья «непригодные для дела» по мнению Военного министра В.А. Сухомлинова, были главными врагами армии. Они же внесли «политику в армию».

Владимир Александрович Сухомлинов был опытным строевым офицером. Он прошёл все ступени военной карьеры, и только благодаря личным способностям, так как не имел высоких покровителей, занял министерский пост. Образование Владимир Александрович получил в Николаевском кавалерийском училище, окончил академию Генерального штаба. Отличился в русско-турецкой войне 1877 – 1878 годов, стал Георгиевским кавалером. Прежде чем занять в 1909 году министерское кресло, командовал полком, дивизией, военным округом, возглавлял Генеральный штаб. Даже его оппоненты признавали его заслуги в деле преобразования армии, считая его «человеком умным, быстро соображающим и распорядительным». Правда, не забывая добавить, что ума он был «поверхностного и легкомысленного». Тем не менее, Военный министр пользовался расположением императора Николая II, был лоялен к императрице Александре Фёдоровне, что, несмотря на нападки в правительстве, обеспечивало ему полную независимость в действиях. Не скрывая своё отношение к младшим членам династии, В.А. Сухомлинов являлся главным противником великого князя Николая Николаевича. С началом войны их противостояние только обострилось, нанося непоправимый вред общему делу борьбы с врагами.

В конечном счёте, обладавший большим ресурсом Николай Николаевич добил Военного министра, организовав широкую компанию по его дискредитации. Николай II вынужден был уступить, и 13 июня 1915 года В.А. Сухомлинов был уволен.

Но это было после, а летом 1914 года страна стояла на пороге большой войны, избежать которой русская власть не могла. Союзнические обязательства лишали Российскую империю самостоятельности в действиях. К тому же в России, как и в других странах, была сильна партия войны. К ней принадлежал великий князь Николай Николаевич. Он был рад началу военных действий, непременно желая занять руководящий пост в армии, как оказалось, совершенно не осознавая колоссальной ответственности.

Состояние русской армии на начало войны

Военная мысль в начале XX столетия стремительно развивалась. И в новой войне особую роль придавали военному планированию. В результате возросла роль штабов. Победа достигалась не только упорством и натиском солдат, но в большей степени удачным стратегическим планированием. Русский Генеральный штаб учитывал это обстоятельство и постоянно работал над составлением плана будущей войны. При этом, рассчитывая на активно-наступательные действия русской армии, Генеральный штаб предполагал использовать выгодное положение Привислинского плацдарма, то есть территорию Царства Польского входившего в состав Российской империи. Территория русской Польши врезалась в пределы Германии, открывая прямую дорогу на Берлин. Но в то же время, при оборонительных действиях Привисленский плацдарм становился угрозой для русской армии.

Предполагалось, что война будет вестись большими по численности воинскими соединениями с применением новейших технических средств и отличаться большой разрушительностью и людскими потерями. Однако при прогнозировании продолжительности и размаха будущего военного конфликта, русское военное ведомство, впрочем, как и штабы других стран, допустило большие просчёты. Полагали, что война продлиться не более полугода, исходя из того, что боевые действия будут основываться на быстрых и решительных ударах. Перед глазами у всех были Балканские войны и русско-японский конфликт с их быстрыми перемещениями и высокой мобильностью войск.

К тому же в будущем конфликте в Петербурге надеялись на помощь союзников Франции и Великобритании.

Стратегическое планирование России и Франции было согласовано в ходе конференций 1911 – 1913 годов, на которых французскую сторону представляли генералы Жозеф Жоффр (1852 – 1931), Огюст Дюбай (1851 – 1934) и Ноэль де Кастельно (1851 – 1944). Генерал Жоффр пообещал выставить против Германии полтора миллиона солдат к десятому дню войны и начать активные боевые операции на одиннадцатый день.

Уже к началу войны русское и французское командование достаточно точно представляли примерную картину германских действий. Сосредоточив против России от 16-ти до 25-ти дивизий, немцы обрушатся на Францию. В русском Генеральном штабе считали ничтожными шансы Франция и опасались остаться один на один против германской армии. Чтобы поддержать союзную армию предполагалось вторжение в Восточную Пруссию.

Перед войной Россия имела под ружьём 1 миллион 423 тысячи солдат. С началом войны вооружённые силы выросли до 3 миллионов 268 тысяч человек, сведённых в 114 пехотных и 40 кавалерийских дивизий.

Призывник находился на действительной военной службе 3 года, после 7-мь лет числился в запасе I разряда и 8-мь лет – II разряда.

С объявлением мобилизации в августе 1914 года на службу были призваны резервисты в возрасте до 39 лет, затем последовал призыв запасных от 39 до 43 лет и ратников ополчения 1-го разряда, в возрасте от 21 до 24 лет. Кроме того, для формирования ополченческих частей были мобилизованы ещё 707700 человек и более 400 тысяч казаков. Таким образом, общая численность армии была доведена до 5 миллионов 65 тысяч человек. Это была огромная военная сила, превосходящая армии других стран.

По уровню боевой подготовки русская армия превосходила иностранные армии, однако по техническому оснащению уступала как германским, так и австрийским вооружённым силам.

Германия могла поставить под ружье 2,5 миллиона солдат. Немецкая пехота сводилась в 123 дивизии. При этом немецкая пехотная дивизия на 27 % уступала русской пехотной дивизии по численности, русская пехотная дивизия насчитывала 21 тысячу штыков, потому что русский полк состоял из четырёх батальонов, а немецкий – из трёх.

Огневую поддержку русских войск обеспечивали 7088 орудий. По числу орудийных стволов Россия уступала лишь Германии, которая располагала 8388 орудиями. Однако у немцев в арсенале было 3260 тяжёлых орудий против 240 в русской армии. И если учитывать недостаточный запас снарядов и малое количество пулемётов в русской армии, то немецкая дивизия на 50 % превосходила русскую дивизию по огневой мощи.

Боевые действия немецкой армии по разгрому Франции и России осуществлялись по плану, разработанному начальником Генерального штаба генералом-фельдмаршалом графом Альфредом фон Шлиффеном (1833 – 1913), утверждённому ещё в 1905 году. «План Шлиффена» предусматривал стратегическое развёртывание германской армии и ведение боевых операций на два фронта: против Франции и России. Предполагалось нанести первый удар по Франции основной массой войск, до 85% всех сухопутных сил Германии. При этом главные силы, сконцентрированные на правом крыле, через нейтральные Бельгию и Люксембург должны были двинуться в обход главных сил французов с задачей захватить Париж и отбросить французов на Восток, где их окружить и уничтожить. Против России, с учётом её долгой мобилизации, до скоротечной победы над Францией предполагалось оставить только оборонительный заслон. Переброска основных сил с Запада планировалась только после полного разгрома Франции. После чего, на Россию, к этому времени потерявшую союзника, должна была обрушиться вся мощь германских вооружённых сил. Это, по мнению немецкого военного руководства, обеспечило бы полную победу Германии на Востоке. При этом германский Генеральный штаб рассчитывал на скоротечную войну.

Русское военное командование, оценивая стратегическую обстановку в 1914 году, для ведения боевых действий против Германии и Австро-Венгрии образовало два фронта: Северо-Западный и Юго-Западный.

Северо-Западный фронт, в составе 1-й и 2-й армий, 17,5 пехотных и 8,5 кавалерийских дивизий, развёртывался на Варшавском укреплённом районе, против Германии. Его задачей было сдерживать фронт, для окончательного сосредоточения всех мобилизованных сил России. По мере сосредоточения главных сил и по мере выяснения обстановки, перейти в наступление и вторгнуться в пределы Восточной Пруссии. У Вильно, прикрывая фланг фронта и подступы к столице, была расквартирована 6-я армия. Северо-Западном фронтом командовал генерал от кавалерии Яков Григорьевич Жилинский (1853 —1918), до войны возглавлявший Варшавский военный округ, но боевого опыта он не имел. В период русско-японской войны 1904 – 1905 годов, Яков Григорьевич непосредственно в боевых действиях не участвовал, возглавлял штаб Дальневосточного наместника адмирала Е.И. Алексеева (1843 – 1917). Его влияние на ход боевых действий было неудачным, и штаб наместника в октябре 1904 года был расформирован. Однако это не отразилось на положении Я.Г. Жилинского. В Военном министерстве, куда он был переведён, генерал сделал блестящую карьеру. В 1911 году при Военном министре В.А. Сухомлинове он занял должность начальника Генерального штаба, а перед самой войной возглавил стратегически важный Варшавский военный округ. Однако, как показали дальнейшие события, оказался не в состоянии выполнять функции командующего фронтом. Отчасти из-за допущенных им ошибок в планировании была сорвана наступательная операция в Восточной Пруссии.

Юго-Западный фронт в составе 3-й, 4-й и 5-й армий и двух отдельных корпусов, 26-го и 27-го, насчитывавших 34,5 пехотных и 12,5 кавалерийских дивизий, сосредотачивался против австро-венгерской армии. В тылу фронта, прикрывавшая побережье Чёрного моря, располагалась 7-я армия. Кроме того, Юго-Западный фронт мог рассчитывать на значительные резервы с Кавказа. Задачи фронта на первом этапе войны были схожими с Северо-Западным. До полного сосредоточивания мобилизационных резервов находиться в обороне. После наступать всеми тремя армиями и, разгромив австрийцев, выйти во фланг германской армии.

Командование фронтом было возложено на генерала от артиллерии Николая Иудовича Иванова (1851 —1919), командующего Киевским военным округом. Толковый артиллерист и опытный командующий, пробившийся наверх собственным трудом и талантом. Герой русско-японской войны, отличившийся при Мукдене. По отзывам его сослуживцев, «свойства его были типичными для человека весьма скромного происхождения, достигшего положения своим трудом: благожелательность, доброта, доступность для подчинённых, скромный нрав, скрытность, прилежание при изучении военных вопросов».

Верховным Главнокомандующим русской армии императорским указом от 20 июля (2 августа) 1914 года был назначен великий князь Николай Николаевич. Назначение произошло с большим опозданием, когда мобилизация армии была уже в полном разгаре.

В указе говорилось «Не признавая возможным, по причинам общегосударственного характера, стать теперь же во главе наших сухопутных и морских сил, предназначенных для военных действий, признали мы за благо всемилостивейшее повелеть нашему генерал-адъютанту великому князю Николаю Николаевичу быть Верховным главнокомандующим».

Действительно кандидатура великого князя не была абсолютной. Первоначально намеревались отдать ему командование над 6-й армией, прикрывающей подступы к столице. Император Николай II сам желал возглавить войска, но встретив упорное сопротивление военных и штатских чинов, был вынужден уступить. Так же рассматривалась кандидатура Военного министра Владимира Александровича Сухомлинова (1848 – 1926). Но его так же отклонили, не желая совмещать два важных военных поста.

Как отмечал начальник Генерального штаба генерал Ю.Н. Данилов: «Царь не обладал данными для руководства войсками, а «масштаб возникшей войны требовал в монархическом государстве самого ближайшего участия в ней хотя бы членов императорской фамилии».

Таким образом, окончательный выбор пал на великого князя Николая Николаевича. Великий князь устраивал всех. Он был кадровым военным, чем выгодно выделялся из числа других членов императорской династии, и пользовался заслуженным авторитетом в армейской среде. Он один мог справиться с оравой великих князей, подвязавшихся на высоких армейских должностях. К этому следует добавить, что Россия была государством с монархической формой правления, и для престижа династии её вооружённые силы непременно должен был возглавлять представитель правящей династии. Лучше кандидатуры великого князя Николая Николаевича было не найти. Он, как никто другой, подходил для этой должности.

В войсках назначение великого князя Николая Николаевича Верховным Главнокомандующим русской армией всеми приветствовалось. В него верили и по свидетельству генерала Александра Сергеевича Лукомского (1868 – 1939), «даже в период самых тяжёлых неудач, армия никогда не теряла веру в Николая Николаевича». «Армии нуждалась в идоле» и великий князь успешно исполнял эту роль.

Николай Николаевич с нетерпением ждал своего назначения, желая возглавить армию. Ещё в 1902 году ему был обещан императором пост Верховного Главнокомандующего, когда их отношения были самыми дружескими. Впоследствии, когда великий князь потерял доверие царя, об обещании забыли.

Поэтому с началом войны Николай II не спешил утвердить великого князя в должности. Он колебался, советовался с военными чинами. И только под напором аргументированных доводов уступил требованиям военных и государственных чинов, передав верховное командование Николаю Николаевичу. При этом, по настоянию Военного министра, обязав великого князя принять полевой штаб в том составе, в котором он был уже сформирован, ибо в противном случае там были бы лица исключительно из штаба столичного военного округа.

Николаю Николаевичу, скрепя сердцем, пришлось согласиться. Хотя он всё же смог показать свою власть. Когда в Штабе Верховного главнокомандующего решили сформировать новый отдел, не предусмотренный «Положением об управлении войсками», для заведования делами военной администрации. Председатель Совета Министров по согласованию с начальником штаба Н.Н. Янушкевичем предложил кандидатуру опытного администратора, бывшего министра внутренних дел Петра Николаевича Дурново (1842 —1915), но великий князь Николай Николаевич отклонил эту кандидатуру. По его требованию должность начальника отдела занял статс-секретарь князь Николай Леонидович Оболенский (1878 —1960).

Как Верховный главнокомандующий Николай Николаевич наделялся чрезвычайно широкими властными полномочиями. Его распоряжения исполнялись на театре военных действий всеми без исключения правительственными и общественными учреждениями, а равно должностными лицами всех ведомств и всем населением как высочайшие повеления. Ему подчинялись члены императорской фамилии, если они находились в пределах театра военных действий. Сам Верховный Главнокомандующий подчинялся исключительно государю и за свои распоряжения и действия нёс ответственность только перед ним. Во всех случаях, когда признавал это полезным или нужным, обращался к государю. Никакие правительственные чиновники и учреждения в империи не имели права давать Верховному Главнокомандующему предписаний и не могли требовать от него отчетов, а также напрямую связываться с ним, за исключением министров, главнокомандующих отдельными частями и лиц, непосредственно ему подчиненных.

Верховному Главнокомандующему дозволялось вести боевые действия по своему усмотрению, «всеми способами, какие признает нужными». Он мог формировать и расформировывать боевые части, губернаторства и военные округа. Ему даже предоставлялось право самостоятельно заключать сроком до месяца перемирие с противником.

Сосредоточение в одних руках такой огромной власти требовало тщательного подбора подходящей кандидатуры. Но власти руководствовались в первую очередь не деловыми качествами кандидата, а его преданности престолу.

В целом назначение великого князя Николая Николаевича Верховным Главнокомандующим было встречено в армии и обществе с одобрением. По мнению современников, новый главнокомандующий был вполне подготовленным крупным военачальником, истинно военным человеком, имевшим большой авторитет среди офицерства и войск армии. В этом видели залог победы. Великого князя считали человеком сильной воли и ожидали самых решительных действий, в том числе, со стороны либеральных сил, в ликвидации опасного влияния на царя придворной камарильи, так называемых «тёмных сил».

Конечно же, Николай Николаевич не был великим полководцем. Он был кавалеристом и, несмотря на военное образование, был чужд штабной работы. Но при хорошей работе штаба, помноженной на энергию и авторитет Верховного Главнокомандующего можно было рассчитывать на успех.

Наконец всё было готово, и высшее военное командование убыло на фронт из Петергофа на двух поездах в полночь 31 июля с соблюдением строгой тайны. О том, что местом дислокации Ставки будут Барановичи, большинство её членов узнало лишь в пути следования.

Великий князь и чины его штаба ожидали, что их проводить приедет император. По крайней мере, на это очень надеялись. Но Николай II прислал на вокзал вместо себя дворцового коменданта генерала Владимира Николаевича Воейкова. Такое равнодушие со стороны монарха сильно задело Николая Николаевича. По признанию чинов Ставки: «разочарование было большое …».

Чины Ставки прибыли в Барановичи 2 августа. Николай Николаевич принял командование русскими вооруженными силами.

Ставка

По воле Николая Николаевича Ставка Верховного Главнокомандующего была размещена в местечке Барановичи Новогрудского уезда Минской губернии, в районе окружённых лесом казарм железнодорожной бригады. Казармы, располагавшиеся на южной окраине городка, были пусты, так как занимавшая их бригада была отправлена на фронт.

В начале, в качестве пребывания армейского командования, рассматривался городок Борисов, где располагались большие охотничьи угодья Николая Николаевича. Но великий князь остановил свой выбор на Барановичах, удачно расположенных, для сообщения с фронтом и тылом. Это был небольшой городок, где до войны проживало около 35 тысяч, преимущественно еврейского, населения. Кроме того, через железнодорожный узел в Барановичах, имевший три станции проходило три железные дороги: Москва – Брест-Литовский, Вильно – Сарны и Барановичи – Белосток. Через Двинск и Вильно можно было добраться до Санкт-Петербурга.

К бывшим бригадным казармам было проложено от железнодорожной магистрали несколько путей, на которых и стали два штабных поезда.

На пути к отдельно расположенному дому начальника бригады, стал поезд Верховного Главнокомандующего. В нём так же разместились начальник штаба, генерал-квартирмейстер, генералы, военные агенты союзных армий. Во втором поезде находились офицеры штаба, адъютанты и прочие чины Ставки.

В бывшем доме начальника бригады расквартировались чины управления генерала-квартирмейстера. К нему были проведены прямые провода связи с фронтом и столицей. Различные канцелярии разместились в железнодорожных домиках. Все было преисполнено «монастырской простоты». На все дверные проемы были прибиты бумажки, чтобы огромного роста великий князь не забыл нагнуть голову.

Штаб Верховного Главнокомандующего был невелик. Непосредственно в управлении вооруженными силами России было задействовано 9 генералов, 36 офицеров, 12 статских чиновников. Из них 8 офицеров Генерального Штаба работали по квартирмейстерской части. К Ставке были прикомандированы чиновники дипломатической и гражданской канцелярии, офицеры связи, адъютанты, офицеры специальных должностей, всего около 60-ти человек. Отдельно от Штаба Верховного командования числились офицеры частей, обслуживавших и охранявших Ставку, около 150 солдат.

Следует отметить, что чины Ставки проживали, для военного времени, с большим комфортом.

Верховный Главнокомандующий, начальник штаба и генерал-квартирмейстер имели в своём распоряжении особые вагоны. По двое располагались в отдельных вагонах: генералы С.А. Ронжин и П.К. Кондзеровского, казначей великокняжеского Двора полковник И.И. Балинский и начальник поезда инженер Сардаров. Прочие военные чины пользовались в поезде отдельными купе.

Пили чай, завтракали, обедали и ужинали в вагонах-столовых. Часто чины Ставки приглашались к столу великого князя. Обхождение великого князя с чинами штаба было всегда простое, радушное, заботливое. Это знают все, служившие в Ставке, пользовавшиеся по очереди хлебосольством великого князя и не только на службе, но и за завтраками и обедами имевшие возможность наблюдать великого князя.