Гнев Пигмалиона бесплатное чтение

Кабинетный детектив

© Градова И., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Пролог

В новогоднюю ночь шел снег. Мягкими хлопьями сыпал он с неба, не тревожимый ни единым дуновением ветра. К утру весь двор интерната оказался похож на антарктическую пустыню: ноги увязали по самые колени, снег проникал в валенки, и завхоз дядя Паша, сокрушенно кряхтя, с трудом добрался до сарая и открыл амбарный замок. Старик выбрал лопату с самой прочной ручкой и снова вышел на улицу. На сером небе постепенно появлялись розовые предрассветные разводы. Лопата мягко входила в пушистое покрывало, обнажая ледяные тропинки.

«Нужен песок, – подумал дядя Паша. – Или соль? Дети еще накатают, и пройти станет невозможно!»

Случайно взглянув в сторону высокого чугунного забора, завхоз вздрогнул: глаза его, что ли, обманывают? Кажется, у забора кто-то сидит! Бомж? Если он тут всю ночь провел, то пора вызывать труповозку… Дядя Паша поежился: нечего сказать, прекрасное начало года! Только вчера директриса перед уходом домой преподнесла ему бутылку шампанского и теплый свитер с пожеланиями счастья в Новом году. Оставшись наедине с ночной нянечкой, если не считать спящих детей, дядя Паша надел обновку, и они вместе распили бутылку, закусывая салатиком оливье и селедочкой под шубой, недоеденными за праздничным столом. Смотрели маленький телевизор, установленный в директорском кабинете, а потом отправились спать в самом радужном настроении. А утром – на тебе, такой подарочек!

Завхозу совсем не улыбалось общаться с доблестной питерской полицией, в особенности учитывая тот факт, что он сидел. Давненько это было, но ведь в России, как известно, если уж случилось попасть в лапы правосудия, то полностью освободишься только на том свете! Может, подождать возвращения директрисы? Она разберется с ментами… Правда, все равно ведь станут допрашивать, кто обнаружил мертвяка да как это произошло, так что, похоже, встречи со стражами порядка не избежать. С минуты на минуту дети начнут просыпаться, и нехорошо, если мертвое тело окажется первым, что они увидят в Новом году… И ведь убрать-то его нельзя, черт возьми, до приезда полиции!

Приняв решение, дядя Паша побрел к ограде. Чем ближе он подходил, тем страшнее ему становилось: завхоз понял, что сидящий там человек – ребенок! Неужели кто-то из своих? Этого просто быть не может, ведь двери тщательно запираются на ночь, а перед отбоем комнаты проверяются… Правда, ребятишки такие хитрованы!

Трясущимися руками отперев ворота, завхоз склонился над мальчиком. Тот сидел, съежившись и прислонившись спиной в пуховике к чугунным перекладинам. Лыжная шапочка того же цвета, что и пуховик, была натянута до бровей. «Нет, этот – не из наших», – подумал завхоз. Он отлично знал, в чем обычно ходят ребята: у интерната нет денег на такие дорогие вещи! Одновременно он испытал и облегчение, и щемящую жалость: что могло заставить ребенка из благополучной, судя по одежде, семьи оказаться здесь, рискуя замерзнуть?

Мальчик сидел неподвижно. Собравшись с духом, дядя Паша протянул к нему руку, как вдруг под пуховиком началось какое-то движение и раздался слегка приглушенный жалобный плач. Дернув молнию на пуховике вниз, дядя Паша открыл рот: под курткой оказался еще один мальчик лет пяти. Он тихо всхлипывал и мелко дрожал, словно замерзший щенок. Следующим движением завхоз сорвал шапочку со старшего ребенка, и на него глянули чуть мутные, как после долгого сна, огромные ярко-голубые глаза. Дядя Паша отступил назад, едва не свалившись в сугроб – так страшен был взгляд этих глаз, словно сама Смерть устремила на него свой ледяной взор!

– Живые! – пробормотал завхоз и осенил себя крестным знамением. – Это ж надо – в такую ночь…

Опомнившись, он сбросил теплый овечий полушубок и попытался укутать ребятишек, но, к его удивлению, старший мальчик отпрянул, словно увидел черта.

– Ну, чего ты? – успокаивающе заговорил дядя Паша, стараясь, чтобы его хриплый, прокуренный голос звучал как можно мягче. – Не боись, я плохого не сделаю… Никто тебя здесь не обидит: ты дома теперь!

Глава 1

Девчонка зябко переминалась с ноги на ногу и прятала голову в облезлый меховой воротник. Интересно, какого несчастного «тузика» или «шарика» она носит на своих плечах? А ножки у нее ничего, только вот обувка для начала декабря не совсем подходящая – дешевые китайские туфли на десятисантиметровом каблуке, – и как только она не падает, ведь асфальт-то скользкий! Нет, ты погляди, как ловко она семенит к подъехавшим к обочине дороги «Жигулям»…

Его мало занимал вопрос, как девица попала на панель: у каждой проститутки имеется своя печальная история, а то и несколько, и выслушивать их у него не было ни малейшего желания. Но девчонка подходила для осуществления плана, поэтому пора было «брать» ее, пока этого не сделал какой-нибудь маньяк или пока ее не сбил пьяный водитель! Придется над ней поработать – отмыть для начала и немного подкормить, а то она похожа на подвальную кошку… Личико миленькое, если стереть с него «боевой раскрас» и отлепить накладные ресницы. Волосы шикарные, но цвет… боже, что за невероятный апельсиновый оттенок!

Владелец «Жигулей», кажется, остался недоволен ценой. Девчонка отошла, но водитель поймал ее за запястье. Проститутка упиралась. Поблизости не было никого, кто мог бы оказать помощь – наверняка работает без «крыши», и сутенер не придет на выручку. Что ж, пора выходить из укрытия!

Громко хлопнула дверца машины, и девчонка повернула голову. Водитель от неожиданности выпустил ее руку, и она, не удержав равновесия, повалилась на лед.

– Ты еще кто такой? – поинтересовался владелец «Жигулей».

– Тот, кто платит больше. Давай, двигай отсюда, приятель!

Мужик оглядел высокую фигуру в длинном черном пальто, размышляя, есть ли смысл связываться. Решив, что дело того не стоит, он смачно матюгнулся и нажал на газ. Через минуту дорога опустела. Девчонка, сидя на обледенелом асфальте, с любопытством разглядывала незнакомца. Он не сделал попытки помочь ей подняться, а лишь рассматривал, словно диковинную зверюшку. Было темно, и девчонка только смогла понять, что ее неожиданный спаситель молод. И спаситель ли? Черт, предупреждала же ее Афродита: не стоит работать в одиночку! Но подруга приболела, а бабки нужны, чтобы заплатить квартирной хозяйке.

– Встать помоги, – попросила она.

Незнакомец не шевельнулся и равнодушно ответил:

– Сама поднимешься, вон как шустро за тачками бегаешь!

Со вздохом перекатившись на бок, она встала на коленки, которые тут же обожгло холодом. Ну вот, колготкам капут: две огромные стрелки расползались от коленей вниз, а ведь всего три дня назад куплены! Дорогие, заразы, плотные, с лайкрой и утепленным тазом, а то ведь на морозе долго не продержишься…

– Куда пойдем? – спросила проститутка, отряхнув снег с куртки. – Холодно!

– Вон моя машина, – сказал незнакомец, не вынимая руки из карманов.

В самом деле, метрах в двадцати виднелся обтекаемый силуэт автомобиля, спрятанного за кустами, и она вприпрыжку засеменила туда, боясь оглядываться, но чувствуя, что мужчина идет следом.

– Классная тачка! – пробормотала девчонка, забираясь в черный, как южная ночь, похожий на космический челнок «Додж». Ее редко сажали в подобные авто… вернее, никогда не сажали: «Москвичи», «Жигули» да грузовики разные – вот транспорт ее обычных «клиентов». Этот – явно из другого теста: что он вообще здесь забыл?

В машине она смогла разглядеть незнакомца как следует. С ним явно что-то не так, иначе как объяснить, что такой красавчик делает на шоссе в половине одиннадцатого вечера, когда все его приятели сидят в дорогих клубах, пьют коктейли и тискают фотомоделей? Она одним взглядом оценила потенциального «клиента»: темноволосый, с чуть удлиненным лицом, подбородок покрыт двухдневной щетиной, и это ему не идет. Хотя, пожалуй, такому симпатяге все пойдет – как говорится, подлецу все к лицу! Глаза голубые. Даже чересчур голубые, подумала девчонка, похожие на две льдинки – такие холодные… И весь он какой-то отмороженный, а взгляд – бешеный… Нет, пора выбираться, подумала она – и пробормотала:

– Слушай, я передумала. Домой мне пора. Отпусти, а?

– Да я тебя не держу, – усмехнулся он. – Иди на все четыре стороны. Только там ведь мороз какой – того и гляди окочуришься в своих рваных колготках!

Она открыла дверцу машины, высунула ноги наружу и оглянулась. Он достал из бардачка пачку Cohiba и вытащил сигарету. В полутьме сверкнула золотым боком зажигалка. В свете пламени девчонка заметила на его запястье часы Omega с золотым циферблатом – она видела такие в модном журнале.

– Пятак! – нагло заявила она, снова захлопнув дверцу и глядя прямо в ледяные глаза. – Бабосы вперед!

– Лады, – кивнул парень и, вытащив из-за пазухи бумажник, протянул ей купюру. От наметанного взгляда юной путаны не укрылся тот факт, что в бумажнике остались еще несколько штук таких же, а также она приметила целую обойму кредиток в кармашках.

– Прямо здесь? – поинтересовалась она, готовясь расстегивать шубку.

– Ко мне поедем, – последовал ответ.

Несмотря на мороз, автомобиль завелся с полуоборота – вот что значит качество! Что ж, домой даже лучше: там тепло, уютно, может, еще и выпить дадут… Повезло ей сегодня, а ведь чуть не попалась этому толстомордому жмоту в «Жигулях»: такой запросто изнасиловал бы и бабла не дал!

Рита с удовольствием оглядела свой новый офис: после ремонта он выглядел как картинка! Новая мебель, стеклянный стол, жалюзи на окнах. Кира приобрел пару неплохих пейзажей у уличного художника: авторские картины, хоть и не Левитан, конечно. За прошедшие полгода они умудрились расширить свои владения, «захватив» соседний офис обанкротившейся туристической фирмы, и теперь детективное агентство Риты занимало три комнаты и одно подсобное помещение, где стояли кофеварка и два дивана на случай, если кому-то из работников вздумается заночевать. Теперь она смогла предложить штатные должности Светлане, получившей наконец университетские «корочки», и Кире и даже подумывала об увеличении численности персонала. Больше половины денег на ремонт Рита получила от мужа, Игоря Байрамова, который неожиданно решил выступить в роли спонсора чего-то не имеющего отношения к театру. Это вселяло оптимизм: все, к чему прикасается Игорь, превращается в деньги!

Рита ожидала нового клиента. По телефону она разговаривала с его секретарем, назначившим встречу на десять утра. Неужели опять слежка за неверной супругой? Ну какого черта денежные мешки продолжают жениться на фотомоделях, моложе себя на тридцать лет?! Приобретая красивую куклу, словно мебель для украшения интерьера, они совершенно не задумываются о последствиях! Подобные дела не представляли для Риты интереса, однако составляли львиную долю дохода фирмы.

– Маргарита Григорьевна, к вам Иван Романович Лапиков, – раздался в коммутаторе голос Светланы.

– Отлично, Светик, впусти, – попросила Рита.

В кабинет вошел невысокий грузный мужчина в дорогом костюме цвета «кофе с молоком» и начищенных до блеска ботинках. На его толстом запястье позвякивал золотой браслет, соседствуя с часами Piaget, а на мизинце правой руки загадочно поблескивал множеством граней крупный бриллиант. Рыжевато-каштановая шевелюра клиента уже начала редеть, появился второй подбородок – в общем, он выглядел обычным представителем категории обманутых богатых мужей, и Рита уже предвидела скучную рутинную работу.

– У меня мало времени, – сказал Лапиков, усаживаясь в мягкое кожаное кресло и закидывая ногу на ногу. – Тем не менее я решил зайти лично, потому что дело касается моего сына.

– Я вас внимательно слушаю, – ответила Рита, одарив мужчину одной из своих лучезарнейших улыбок – похоже, она ошиблась!

– Возможно, вам известны рестораны и закусочные быстрого питания «Бим-Бом»? – спросил Иван Романович.

Рита кивнула: одна такая находилась как раз неподалеку, и Рита с ребятами порой брали там еду навынос.

– Так вот, – продолжал Лапиков, – я владелец этой сети. С недавних пор я стал замечать за собой слежку. Сперва я не слишком беспокоился, однако дело приняло опасный оборот: похоже, следят и за моим сыном Анатолием, что беспокоит меня гораздо сильнее. Некоторое время назад его уже пытались похитить, поэтому… Короче, я должен знать, кто заказчики и чего им надо от моей семьи!

«Интересно, – подумала Рита, – куда смотрят телохранители? Обычно у таких дядек всегда есть парочка «доберманов», следующих за ними по пятам и готовых по команде «фас!» перегрызть горло любому, на кого укажет хозяин». Словно прочитав ее мысли, Лапиков сказал:

– У меня, разумеется, есть охрана, но эти ребята – бывшие десантники: действуют быстро, думают через раз. Здесь требуется деликатный подход: злодеи не должны знать, что я их вычислил. Теперь вы мне скажите, по адресу ли я обратился?

– По совершенно правильному адресу! – радостно ответила Рита: дело обещало быть интересным. – Скажите, а кто пытался похитить Анатолия?

– Не хочу облегчать вам задачу, – покачал головой Лапиков. – Я думал, что разобрался с той проблемой, поэтому не стану пока наводить тень на плетень. Вы должны либо подтвердить, либо опровергнуть мои предположения. Так что, возьметесь?

– Даже не сомневайтесь, но вам все-таки придется дать мне хоть какую-то информацию, иначе дело затянется!

– Спрашивайте.

– У вас в последнее время не случалось неприятностей на работе? Может, звонил кто с угрозами или предложением продать дело?

Лапиков издал странный кудахчущий звук, и Рита не сразу сообразила, что он смеется.

– С угрозами? – переспросил он, успокоившись. – Девушка, а вы знаете, сколько стоит мой бизнес?

Рита пожала плечами.

– Я ведь не мелкий лавочник, Маргарита, – покачал головой Лапиков. – Мои рестораны и закусочные по всей матушке-России разбросаны, почище приснопамятного «Макдональдса»! Такие дела угрозами не решаются.

– Хорошо, – вздохнула Рита, не любившая, когда с ней разговаривают как с несмышленой девочкой: откуда ей, в самом деле, знать, насколько ветвист и раскидист бизнес Лапикова? – Как насчет бывших жен или любовниц?

– Кого-кого? – выпучил глаза Иван Романович. – Попрошу без намеков! Всю жизнь, слава богу, с одной женой живу, душа в душу, можно сказать. На телок всяких у меня времени нет, так что не там искать надо!

– А как насчет Анатолия? – с надеждой спросила Рита, желая получить хоть маленькую зацепку. – Вы в курсе всех его дел?

– Толику двадцать два года – как вы думаете, могу я быть в курсе всех дел взрослого сына? Естественно, нет! Но он парень правильный, по пустякам не разбрасывается, наркотиками и спиртным не балуется. Толик – хороший сын, он никогда не подведет ни меня, ни мать!

Ну, сказочку про «хорошего» сына Рита слыхала не единожды: ни один родитель, за редким исключением, еще не признавался, что его ребенок – исчадие ада! До последнего мамы и папы предпочитают верить в непогрешимость своих отпрысков – до момента оглашения приговора суда, да и после зачастую… Надо «пробить» паренька по своим каналам: возможно, он вовсе не такое уж невинное дитя, ведь двадцать два года – это вам не пять лет! Кроме того, он сынок богатого папаши, денег куры не клюют: наверняка по ночным клубам шастает, выпивает, якшается с себе подобными мажорами…

– Ну, так как? – вывел Риту из задумчивости Лапиков. – Беретесь?

– Берусь, – кивнула Рита. – Мне понадобятся хорошая фотография вашего сына и координаты, по которым его можно найти. Наши расценки…

– Это – не ко мне, – поднимаясь с места, прервал ее посетитель. – Условия обсудите с секретарем – она вам перезвонит. Постарайтесь сделать все побыстрее: мне надоело постоянно оглядываться!

После ухода Рита позвонила Светлане:

– Свет, Кира еще не пришел?

– Пришел, – ответила девушка. – Прислать?

Через пять минут Кирилл ворвался в кабинет, как маленькое цунами.

– Чего прикажете, хозяйка? – согнувшись в шутливом поклоне, спросил он. Его веснушчатое лицо сияло, как и каждый раз, когда он видел Риту. Света ничуть не сомневалась, что парнишка насмерть влюблен в начальницу, и обеих забавляли проявления его юношеской любви. – Я на все согласен! – добавил он.

– А ты так быстро не соглашайся, Кира, – посоветовала Рита наставительным тоном. – Может, я чего плохое прикажу?

– Вы – и плохое? – Брови молодого человека взлетели к самой светлой челке. – Ни в жизнь не поверю, Маргарита Григорьевна!

Рита рассмеялась и указала ему на кресло.

– Ты присядь, – предложила она. – Разговор предстоит не короткий.

Глава 2

Девчонку звали Наташей, и у нее оказался зверский аппетит: только что в ее желудке упокоились куриная нога с картошкой и овощами, две тарелки салата и два сэндвича с беконом, купленные в круглосуточном магазине. Теперь она нацелилась на блюдо с пирожными, а глаза по-прежнему оставались голодными: так ненасытно и быстро едят только щенки.

– Эй, а ты не лопнешь? – с опаской спросил он. – Не хочу потом оттирать с пола и стен твои ошметки!

Наташа оторвалась от шоколадного эклера и взглянула на хозяина роскошного лофта, расположенного под самой крышей новостройки. Все-таки он странный, решила она: живет один, а между тем на нем гроздьями должны висеть девицы, ведь он красив и богат, похоже! Но под его холодным взглядом девушка чувствовала себя неуютно. То, что он не маньяк, очевидно: если бы хотел, давно расправился бы с ней, а не откармливал, как на убой, верно?

Откусив чуть не половину пирожного, Наташа слезла с дивана и подошла к окну. Глянув вниз, она ойкнула.

– Вид – прямо отпад! – воскликнула она. Усевшись на широкий подоконник, она еще раз оглядела комнату.

– Здесь, наверное, метров сто пятьдесят? – предположила она.

Хозяин не ответил. Удобно расположившись на диване, он пристально ее разглядывал. Наташа поежилась, но не решилась попросить его не пялиться так: в конце концов, он взял ее с улицы, накормил-напоил, вперед заплатил… И пока не убил!

Лофт был очень просторным и разделенным на две примерно равные части перегородкой, не доходившей до потолка. Потолок поражал своей девственной белизной, и маленькие лампочки, встроенные в него, наполняли помещение мягким фиолетовым светом. Обстановочка, конечно, могла бы быть и поуютнее, решила Наташа: мебель какая-то неудобная, слишком авангардистская, как на картинках в журналах, диван и кресла жесткие – на попе синяки останутся! Зато свободного места хоть отбавляй, можно даже на роликах кататься, вот только разгоняться не стоит – легко вылететь в окна-эркеры, доходящие почти до пола.

Она встала и под взглядом хозяина прошла за перегородку. Здесь было гораздо интереснее: на полу стояли картины в рамах и без, посередине располагался мольберт, повсюду лежали краски и грязные тряпки, стояли странно пахнущие бутылки. Так вот откуда этот запах, подумала Наташа, взяв одну в руки и принюхавшись: едва она вошла, ее чувствительные ноздри уловили его, но она не сразу сообразила, что это – всего лишь растворитель!

– Так ты художник, что ли? – крикнула она из-за перегородки, но опять не получила ответа.

«Что ж, – подумала девушка, – так даже лучше: ни тебе вопросов, ни глупых разговоров – только секс».

Она вытащила одну картину за деревянную рамку. Это оказался портрет некрасивой женщины в мехах с болонкой на коленях. Наташа не могла отвести глаз от ее лица: оно выглядело настолько живым, что это пугало!

– Надо же, – пробормотала он, – прямо как фотка!

– Положи где взяла, – впервые за долгое время подал голос мужчина. Наташа подчинилась, – видимо, пришла пора отрабатывать.

Девушка вышла из-за перегородки и направилась к дивану. Она никогда в жизни не занималась сексом с художником или артистом, ведь на шоссе таких клиентов не встретишь. Может, у него закидоны какие есть – наручники там или цепи с кнутами? Но в обозримом пространстве ничего подобного не наблюдалось. Наташа принялась медленно раздеваться, наблюдая за выражением лица незнакомца: оно не менялось по мере того, как она снимала с себя одежду.

– Ты бы хоть сказал, как зовут, – с легкой обидой пробормотала девушка. – Перед этим надо же познакомиться!

– Виктор, – прозвучал короткий ответ.

Поняв, что большего не дождется, Наташа со вздохом расстегнула лифчик. В этот момент ей вдруг стало неловко: бюстгальтер-то не первой свежести, и парень, скорее всего, это заметит! До сего момента девушке и в голову не приходило стесняться грязного белья, ведь клиенты не обращали на это внимания: их интересовало то, что под бельем, а там у нее все в полном порядке! Наташа знала, что у нее красивое тело – Афродита это сразу заметила.

– У тебя отличные ноги и грудь, – сказала она, когда в первый раз увидела Наташу. – Как будто специально лепили!

Но сейчас девушка испытывала неловкость, а ведь она знала, как этого не любят «клиенты»: нужно казаться профессиональной и умелой во всех отношениях, а не глупой гимназисткой! Да ведь она делает это не в первый раз, так почему же так трудно дается каждое движение? Наверное, непривычная обстановка и этот гладкий, как картинка, парень так на нее действуют!

Бюстгальтер упал к ее ногам, и Наташа сделала несколько шагов вперед, но грозный окрик остановил ее:

– Вернись на середину!

Вздрогнув, она подчинилась. Ну, разумеется, разве могло быть иначе: неужели после всего, что произошло, можно ожидать нормального, человеческого секса?

Виктор встал с дивана и медленно прошелся вокруг, затем вдруг схватил Наташу за подбородок и приподнял голову так, чтобы свет падал на лицо. Он долго смотрел на нее, пока у девушки не затекла шея, потом неожиданно отпустил.

– Ты когда в последний раз мылась? – спросил он бесцветным голосом.

– На прошлой неделе! – обиженно ответила девушка. – Тоже мне, аристократ! – продолжила она сердито, переминаясь с ноги на ногу на полу – не от холода, а от внезапной и совершенно неожиданной неловкости. – Если ты такой брезгливый, чего ж девок с улицы тащишь – другие не дают, да? Импотент, что ли?

– Одевайся, – приказал хозяин квартиры и, вернувшись на место, достал сигарету и прикурил.

– А мы не будем?.. – начала она.

– Не будем, – отрезал он. – Я сказал: одевайся!

Наташа нагнулась за бюстгальтером. Непонятно отчего, но она ощущала разочарование, не понравившись странному парню.

– Боишься СПИД подцепить? – буркнула она.

– Нет, – усмехнулся он. – Не боюсь.

– Почему?

– Потому что вирус СПИДа развивается в течение пяти лет, а это очень, очень долго… Мне столько не надо.

– А у меня и нет СПИДа, – неизвестно зачем сказала Наташа. – И прочих, типа «трепака» и «гены», тоже нет. Чистая я, недавно проверялась в диспансере!

Это была абсолютная правда: пару недель назад ее изнасиловал водитель, и Наташе показалось, что с ним не все в порядке по венерической части. Она тут же кинулась сдавать анализы – благо, у Афродиты имелись связи, так что не пришлось выслушивать нотаций! Все оказалось в ажуре, и Наталья успокоилась.

– Ты мне не для того нужна, – сказал Виктор. – Деньги твои при любом раскладе, но я предлагаю тебе кое-что еще.

– Что? – насторожилась девушка. Прошли времена, когда она верила в Деда Мороза и прочую ерунду, давно знала, что жизнь не предлагает подарков за красивые глаза – за все надо платить!

– Хочешь уйти с шоссе?

Вопрос застал ее врасплох, и Наташа застыла с лифчиком в руках, не уверенная в том, что правильно расслышала.

– Нет, если проституция – твое призвание, то неволить не стану, – добавил художник, многозначительно хмыкнув. – Коли так, скажи сразу, и не будем терять время: где дверь, ты знаешь!

– А что взамен? – спросила девушка, сглатывая комок, внезапно перекрывший горло. – Ну, за эту… возможность – что ты хочешь взамен?

– Твою жизнь, – последовал краткий ответ.

Семья, в которой родилась и до определенного возраста росла Наташа Коробицына, считалась благополучной. Отца своего она никогда не видела, зато у нее была замечательная мама, работавшая терапевтом в районной поликлинике. Жили они небогато, но концы с концами сводили, и Наташа не жаловалась. Иногда и у них случались праздники. Наташа на всю жизнь запомнила один Новый год, когда мама, придя с работы пораньше тридцать первого декабря, с загадочным видом протянула ей красиво упакованный сверток. Дрожа от нетерпения и предвкушения чего-то прекрасного, Наташа развернула упаковку, стараясь не повредить бумагу, и увидела самое потрясающее платье, какое только можно себе представить! Оно было покрыто золотыми блестками и переливалось в свете люстры всеми цветами радуги. Наташа немедленно нацепила его и даже перед сном, когда в два часа ночи мама выключила телевизор и велела идти в постель, девочка еле позволила себя уговорить расстаться с обновкой. Мать наотрез отказалась разрешить дочери отправиться в этом платье в школу в первый учебный день после зимних каникул, и Наташа страшно переживала по этому поводу, но ощущение праздника осталось с ней надолго.

А потом появился папа Женя, и из ее жизни исчезли все праздники. Он работал автослесарем и получал хорошую зарплату. Они с Наташиной матерью познакомились в поликлинике, и их роман развивался быстро. Впервые за долгое время у женщины появилась надежда на лучшее будущее, ведь Евгений был таким внимательным и чутким, покупал ей цветы и дарил подарки дочке. Поначалу Наташа отнеслась к мужчине настороженно, но, как и всем детям ее возраста, ей хотелось иметь полную семью, в которой присутствовали бы и папа, и мама. Она довольно скоро согласилась называть маминого парня «папа Женя», и он переехал жить к ним. Первые полгода все шло неплохо: папа Женя работал, у Наташи появилась кое-какая новая одежда и даже велосипед. Они приобрели большой телевизор взамен плохо работавшего старого и сделали ремонт в ванной и на кухне. В целом Наташа чувствовала себя счастливой, но этот период длился недолго. Вскоре папа Женя стал приходить домой поздно и в подпитии. Они постоянно скандалили с матерью, а девочку отправляли погулять, чтобы она не становилась свидетельницей безобразных ссор. Только Наташа не уходила, а садилась под дверью и с замиранием сердца прислушивалась к звукам в квартире. Когда все стихало, она незаметно просачивалась в свою комнату и пряталась под одеялом, пока не приходила мама. Иногда девочка замечала, что у матери распухла щека или челюсть, но та отшучивалась, говоря, что все это – взрослые дела и что папа Женя хороший. «Просто он очень устает на работе», – постоянно повторяла мама, и Наташе хотелось в это верить. А потом случилась настоящая беда: мать заболела. Сначала это были легкие недомогания, она стала принимать таблетки, но врачи советовали лечь в больницу.

– Так и до инфаркта недалеко, – качала головой тетя Вера, кардиолог и подруга мамы по институтским временам. – Ложись ко мне, подлечись, а потом и оглоеда своего прогонишь: пусть катится восвояси!

– Я ведь и сама врач, Верунчик, – смеясь, отвечала мама. – Не волнуйся, ничего страшного не случится. Я себе не враг, у меня ведь дочь! Все будет хорошо.

И снова Наташе хотелось верить. Мать с каждым днем выглядела все хуже, но больничный не брала: папа Женя пропивал всю получку, и ей приходилось вкалывать за двоих. Трезвый папа Женя сильно отличался от пьяного: вел себя тихо, каялся за то, что творил накануне, себя не помня, даже плакал и клятвенно обещал завязать со спиртным. Однако потом все повторялось: драки, скандалы, слезы, обещания – и так по кругу до бесконечности. Вскоре Наташе стало казаться, что того совершенно счастливого и безоблачного периода в ее жизни вовсе не было, и она старалась пореже бывать дома. Сердобольная соседка, одинокая пенсионерка тетя Маша, частенько зазывала девочку к себе, и там Наташа отдыхала душой, попивая крепкий чай с лимоном и мятой и наслаждаясь теплыми пирожками с капустой и рисом. Тетя Маша жалела девочку, но мало что могла для нее сделать. Можно было, конечно, позвонить в органы опеки и попечительства, но старушка знала, каким ударом это стало бы для несчастной матери, изо всех сил старающейся тянуть на себе семью. Поэтому соседка ограничивалась приглашениями на чай с пирогами да просмотром телевизора. Иногда они вместе читали. В прошлом преподавательница музыки, тетя Маша научила Наташу довольно сносно бренчать на стареньком пианино, занимавшем в ее крошечной однокомнатной квартирке почти все пространство. Только сидя за инструментом, девочка чувствовала себя по-настоящему хорошо: она не отличалась музыкальностью, но была прилежной и старательной и могла заниматься часами, пока трудный пассаж наконец не получался как следует.

Мама слегла в один день. Пришла с работы, села в кресло и тихим голосом попросила дочь вызвать скорую. Прибывшая через полчаса машина забрала женщину в больницу на улице Вавиловых – больше нигде мест не оказалось. До этого Наташа лишь однажды попадала в больницу, в глубоком детстве, когда ей вырезали аппендицит. У нее остались теплые воспоминания о доброте врачей и товарищах по палате. То, что она увидела в «маминой» больнице, вызвало у девочки шок, перешедший в приступ дикой паники. Народ лежал в коридорах по обе стороны от прохода, и врачи с медсестрами вынуждены были протискиваться между страшными металлическими кроватями боком, чертыхаясь и беспокоя пациентов. Наташа и не представляла, что в городе Санкт-Петербурге столько больных людей!

Мать находилась в плохом состоянии, а Наташа даже не знала номера тети Веры: телефонная книжка куда-то пропала после очередного визита друзей-алкоголиков папы Жени. Только к тете Маше девочка могла обратиться за помощью, но старушка и сама чувствовала себя не ахти, ведь ей перевалило за восемьдесят. Пару раз она все-таки сходила с Наташей в больницу, но больше ничем не могла помочь.

В отсутствие матери папа Женя совсем распустился, и его приятели стали оставаться в квартире на ночь. В такие дни Наташа предпочитала ночевать в больнице или перебиралась к тете Маше.

Мама умерла в марте, а в начале мая папа Женя привел в дом новую жену. Они не были расписаны, но он представил ее Наташе как «тетю Лизу», ее новую маму. Тетя Лиза любила проводить время точно так же, как и папа Женя, поэтому с утра до вечера в квартире пили и гуляли. Этого выдержать тетя Маша уже не смогла, позвонила в органы опеки, и Наташу забрали. У папы Жени не было родительских прав, так как он не удочерял девочку, зато никто не мог помешать ему проживать в квартире покойной жены.

В детском доме Наташа не прижилась: ей, привыкшей к свободе и безнадзорности, местные армейские порядки пришлись не по душе. Девочке исполнилось четырнадцать лет, и она превратилась в по-юношески угловатую, но привлекательную девушку. Одна из ее товарок, двумя годами старше, в последнее время ходила при деньгах. Как-то раз Наташа решилась спросить, где она их достает, и та, ничуть не смущаясь, рассказала, что можно неплохо заработать, обслуживая мужчин известным образом. Она предложила Наташе свети ее с нужным человеком, и девушка, поразмыслив, согласилась.

В первый раз было трудно, но она справилась. Потом все пошло как по маслу. Она «работала» под Кавказцем – так звали сутенера, с которым ее познакомила подружка. Он не имел никакого отношения к так называемым «лицам кавказской национальности», а прозвище свое получил за то, что питал непреодолимую страсть к собачьим боям и держал дома трех злобных кавказских овчарок.

Через полгода Наташа попала в колонию за то, что не удержалась и ограбила пьяного клиента, а тот, как оказалось, служил в полиции. Просидела она недолго, но биография была безнадежно испорчена: если раньше Наташа надеялась подкопить деньжат и вернуться к нормальной жизни, найдя себе подходящее занятие, то теперь она вряд ли могла на это рассчитывать. И девушка вернулась к своему старому сутенеру.

Жизнь вошла в привычное русло: ее клиентам и Кавказцу было до лампочки, сидела она или была чиста, как слеза девственницы. А потом Кавказца зарезали, – кажется, кто-то из «девочек», – и Наташа оказалась перед выбором: искать нового сутенера или отправляться «в свободное плавание». Вот тогда-то она и встретилась с Афродитой.

Вообще-то, по паспорту женщину звали Валей, но имя древнегреческой богини ей нравилось больше. Маленькая, кругленькая, с толстыми коленками и одутловатым лицом, Афродита меньше всего напоминала красавицу из мифов. Зато она была веселая, разбитная и бесстрашная, и клиенты любили ее именно за это, а вовсе не за неземную красоту.

Афродита уже несколько лет «работала» без «крыши» и при этом чувствовала себя вполне хорошо. Правда, без эксцессов не обходилось, и пару раз Наташа видела товарку с разбитой губой или смачным лиловым синяком под глазом, но таковы, как говорила со смехом Афродита, издержки профессии.

Афродита работала на трассе. Выслушав Наташу, она предложила ей держаться вместе: вдвоем веселее, да и безопаснее. Конечно, с клиентом все равно остаешься один на один, и тут уж никто и ничто не сможет тебе помочь, однако Афродита научила Наташу нескольким трюкам и подсказала варианты отступления в случае опасности…

И вот теперь Наташа стояла посреди просторной студии практически голая, а предполагаемый «клиент», все-таки оказавшийся маньяком, хотел отнять у нее жизнь!

– Ч-что? – пробормотала она, пятясь назад и прижимая к груди одежду.

Вместо того чтобы попытаться ее скрутить, «маньяк» остался сидеть.

– Ты решила, что я буду тебя убивать? – спросил он с коротким смешком.

Она судорожно кивнула.

– Много чести, – пожал он плечами. – Мне из-за тебя садиться в тюрьму нет резона: говоря о жизни, я имел в виду твою старую жизнь дорожной шлюхи. Ты станешь новым человеком, но будешь целиком и полностью принадлежать мне до тех пор, пока в этом останется необходимость. Ты будешь выглядеть, как я скажу, делать, что я скажу, и даже научишься думать так, как нужно мне. Это понятно?

Наташа снова кивнула, почувствовав, что ужас, сковавший ее, отступает. Пусть этот псих болтает: позже она улучит момент и смоется, а он пускай ищет кого-нибудь себе под стать – с тараканами в башке. Девушка сразу поняла, что с этим парнем не все в порядке, по глазам же видно – горят, как у дикой собаки!

Виктор тем временем продолжал:

– Естественно, я стану тебе платить: цену назовешь сама.

При словах «платить» и «цена» Наташа встрепенулась. Может, все же стоит послушать, что он предложит?

– Три тыра в день! – выпалила она и сама испугалась своих слов. – Но можно и два…

– Ты получишь свои три тысячи, – перебил ее Виктор. – А еще хорошие шмотки, бирюльки и все такое прочее. Но тебе придется неукоснительно выполнять мои требования: если ты хотя бы раз откажешься, контракт прерывается.

– А что все-таки я должна буду делать? – поинтересовалась Наташа, уже полностью придя в себя и натягивая кофту.

Глава 3

Регина сидела перед зеркалом и внимательно рассматривала синеву, неотвратимо расплывающуюся на правой скуле. Как большое нефтяное пятно на прозрачной воде, оно выглядело чужеродным на ее гладкой, покрытой искусственным загаром коже. Она надеялась, что после горячей ванны и ледяного компресса ситуация улучшится, но ошиблась: опухоль немного спала, но цвет… Боже, что за цвет! А ведь им с Рудиком сегодня идти на годовщину к Макарским: хороша же будет Регина с такой «палитрой» на физиономии!

Она осторожно притронулась пальцем с новеньким маникюром к ноющей скуле. Может, и вправду уйти от него, как советует Маринка? Но ведь Маринка одинокая, у нее никогда не было мужа, и она вынуждена довольствоваться случайными связями. Ей приходится работать с утра до ночи, чтобы оплачивать квартиру и отовариваться в тех же магазинах, что и Регина! В отличие от нее, Регина не считает, сколько потратила в бутике: она протягивает кассирше карту и удаляется с гордо поднятой головой… Нет, она никогда не уйдет от Рудика – во всяком случае, по собственному желанию, ведь она слишком привыкла к сытой жизни!

День Регины начинался часов в одиннадцать. Она вставала, когда Рудик уже часа три как был на службе, приводила себя в порядок, садилась за руль новенькой «Тойоты» и отправлялась в фитнес-центр в двух кварталах от дома. Конечно, она могла дойти туда и пешком, но красивые ноги нужны ей вовсе не для того, чтобы утомлять их понапрасну! После часа изнурительной аэробики Регина проводила по двадцать минут на велотренажере и беговой дорожке, а потом ныряла в бассейн, и это была самая приятная часть тренировки. Выпив пару чашек зеленого чая и перемыв косточки общим знакомым с двумя-тремя подругами, она обедала в ресторане. Рудик никогда не приходил днем: у него было слишком много дел на службе, и ему не удавалось вырваться раньше семи-восьми вечера. По этой причине Регина никуда не торопилась и, неторопливо поев в районе четырех часов дня, отправлялась в салон красоты. Там ей мыли голову, причесывали и укладывали волосы, освежали маникюр. Дважды в неделю она делала массаж и разнообразные маски для поддержания тонуса кожи, а также педикюр, после чего проводила сорок минут в солярии. Вечером Регине требовалось быть в отличной форме, чтобы сопровождать мужа на всевозможные мероприятия, от открытия новых торговых центров до презентаций, разнообразных шоу и политических тусовок. В ее задачу входило лишь одно – «блистать», и она посвящала себя этому вот уже несколько лет. Никакой работы по дому Регина не выполняла: Рудик любил повторять, что любым делом должны заниматься профессионалы, поэтому он платил кухарке, уборщице и, разумеется, охранникам.

Регина начала карьеру фотомодели в пятнадцать лет: тогда ее впервые сняли для обложки модного журнала, отобрав из сотен девочек-подростков. Увидев снимок, на котором девочка выглядела лет на десять старше своих лет, в позе, не оставляющей простора воображению, отец схватился за ремень, но мама остановила его, практично назвав сумму, полученную Региной за это «позорище». И отец сдался, ведь на его нищенскую зарплату семья едва сводила концы с концами! Так его дочь стала основной кормилицей в семье, не достигнув совершеннолетия. Она снималась в рекламе и журналах. Когда Регине стукнуло восемнадцать, мать погнала ее на конкурс «Мисс Санкт-Петербург», и девушка получила второе место. Произошло это благодаря ее пробивной мамаше: та употребила свои недюжинные способности, выясняя, от кого в жюри все зависит, и в течение трех дней, что продолжался конкурс, Регина с нешуточным рвением удовлетворяла сексуальные потребности пятидесятилетнего кинопродюсера. У нее была тайная надежда попасть через него в кино, но она не сбылась: продюсер сказал, что не стоит соваться туда, где у нее нет ни малейших шансов. Зато после конкурса красоты на Регину посыпались предложения сниматься для глянцевых журналов. Одна итальянская фирма выбрала ее своим «лицом», и девушка заключила отличный контракт сроком на два года. Потом была Прага, затем – Эмираты, и вот тут-то, на пике карьеры, она познакомилась с Рудиком. Ей исполнилось двадцать четыре, а ему было за сорок, но Регина не встречала мужчины, который настолько потряс бы ее воображение как своей импозантностью, так и невероятной щедростью. Он ухаживал настолько красиво и настойчиво, что и айсберг растаял бы, а Регина не относилась к породе фригидных девиц, какими заполнены международные подиумы: она была горячей и жаждала любви, как и всякая девушка ее возраста. И вот «принц» нашел ее наконец, и она отдалась ему со всей страстью юности. Возможно, проблема состояла в том, что у Регины не случалось серьезных романов: отношения требуют времени, а его никогда не хватало, ведь она работала с ранних лет! Поэтому Рудик показался девушке воплощением ее девичьих грез, и она не испугалась колоссальной разницы в возрасте и положении: жених занимал довольно высокий пост в городском правительстве.

Выйдя замуж, Регина приобрела статус светской дамы: пришлось заново учиться одеваться и накладывать макияж, потому что «гламурность», подходящая для фотомодели, отнюдь не приветствовалась в более высоких кругах, к которым она отныне принадлежала.

Подруги завидовали Регине, ведь она ухитрилась женить на себе не «нового русского» бандита или бизнесмена, постоянно рискующего разориться, – она заполучила самого завидного жениха в городе, и не беда, что тот ходил в холостяках всего три месяца после последнего развода с известной театральной актрисой. Регина стала третьей по счету женой Рудольфа Эдуардовича Светлогорова, вице-губернатора Санкт-Петербурга! Должность считалась «хлебной»: он отвечал за решение вопросов ЖКХ и городского благоустройства, обладая весьма широкими полномочиями.

Подружки, втайне кусающие локти оттого, что не они поймали в свои сети столь крупную рыбу, не знали многих интересных подробностей семейной жизни Регины. Рудик относился к ней скорее как к домашнему питомцу, чем как к человеку, и не допускал нарушений правил, которые придумал для молодой жены. Регине предписывалось появляться с ним в обществе и разыгрывать из себя образцовую супругу будущего губернатора. Она должна была по первому требованию одеться и приготовиться к выходу, выглядя потрясающе, как бы плохо себя ни чувствовала и независимо от настроения. Как правило, передвигаться по городу ей разрешалось только в обществе телохранителя, который носил за ней сумки и «сторожил» собственность хозяина, желающего контролировать каждый вздох жены.

Ни о каких других мужчинах, кроме мужа, Регина и не помышляла: он убил бы ее не моргнув глазом! Само собой, он не стал бы мараться сам, ведь для таких дел имелись «профессионалы», которых он так ценил. Несмотря на то что муж не посвящал ее в свои дела, Регина не могла не знать, какие грязные методы он использует в своей работе, и в ней поселился постоянный страх за собственное будущее в случае, если она вдруг станет не нужна Рудику. Знала она и о миллионных счетах в иностранных банках, а ведь Рудик не занимался бизнесом и никак не мог заработать таких денег! Он покупал все и всех, а потом избавлялся от ненужных людей, когда приходило время.

А еще он поднимал на нее руку. Такое случалось не часто, но вполне регулярно – раз в два-три месяца. Обычно Рудик старался не трогать лицо, но вчера не сдержался, и вот теперь, сидя перед зеркалом, Регина прикидывала, как же справиться с проблемой, чтобы к вечеру быть в форме?

Уйти от Рудика? Ха-ха! Маринка думает, что Регине жалко денег и драгоценностей, вот дура! Ну, конечно же, ей жаль потерять все это, но не состоятельность мужа удерживала ее от развода. Регина не сомневалась, что, решись она на подобный шаг, Рудик в лучшем случае оставит ее без копейки, наняв адвокатов с самыми громкими именами. Но были и другие варианты, о которых думать не хотелось. И Регина не думала: она предпочла вовсе забыть, как это делается.

Тело Антона блестело от пота, когда он опустил штангу на стойку. Под загорелой кожей перекатывались литые мышцы, пока он шел в душ, и Ольга оторвалась от изучения документов, чтобы насладиться зрелищем.

Это роскошное тело принадлежало ей со всеми потрохами и жило по ее правилам. Конечно, оно и стоило немало: машина, тренажерный зал, костюмчики от Армани и прочие дорогие «игрушки» для настоящих «мачо», но ведь она могла себе все это позволить! Зато Антоша всегда был под рукой, она и поговорить с ним могла, а самое главное – получить добротный секс. И еще: Антон без нее был никем, и, что гораздо важнее, он это знал! Он появлялся на светских вечеринках, с ним запросто здоровались «звезды» кино и эстрады, ему жали руку банкиры и бизнесмены. Но все только потому, что Антон с ней, с Ольгой Кутеповой, успешной фигурой в российском строительном бизнесе. У нее есть поместье в Таиланде, пентхаус в Эмиратах, и она даже вхожа в дома членов правительства.

Двадцать лет назад Ольга перебралась из Питера в Москву и именно здесь сколотила свое состояние – неплохо для девочки из провинции, которая и говорить-то правильно не умела, когда сошла с поезда на Витебском вокзале с единственным чемоданом в руках! В ее жизни было все: кровавая борьба за место под солнцем, два неудачных брака, бесконечное количество абортов, так как дети могли помешать продвижению к вершине «пищевой цепочки»… Кое о чем Ольга вообще предпочла забыть: то грязное дело, выплыви оно наружу, могло запросто похоронить ее и для общества, и для бизнеса.

Зато сейчас она стала по-настоящему счастлива! Ей не нужен был муж, который стесняет, требует внимания и ворчит по пустякам, ее устраивал Антон, знающий свое место! Он был рядом, когда она в нем нуждалась, и понимал, когда лучше отойти в тень.

За прошедшие годы Ольга сменила несколько таких антонов, но этот, последний, превосходил предыдущих тем, что безоговорочно принимал ее условия. Взамен он получал все, чего пожелает его душа, и, кажется, тоже был вполне доволен… Впрочем, Ольгу интересовало лишь собственное душевное равновесие, а до чужого ей дела нет!

Антон вышел из душа с полотенцем, обмотанным вокруг узких мускулистых бедер. По его рельефной груди стекали струйки воды, а волосы были гладко зачесаны назад. Такая прическа делала его моложе своих лет, и Ольге это нравилось. Отложив документы на прикроватный столик, она протянула к парню руки.

– Поди сюда, мой котик, – промурлыкала она.

И «котик», нежно улыбнувшись, послушно вспрыгнул на кровать, сбросив на пол полотенце.

– Все хорошо, детка, – ласково произнес Ипполит Туманов, адресуясь к молодой актрисе, только что прошедшей пробы. – Мы тебе обязательно позвоним, не сомневайся и жди.

Как только за ней закрылась дверь, он повернулся к ассистентке и сказал:

– Еще одна такая корова, и камера треснет! Господи, ну почему они так не похожи на свои фотографии? Смотришь на портрет – картинка, глаз не отвести, а вживую – хабалка хабалкой, и грим не спасет!

– Может, все же стоит посмотреть кого-нибудь из «звезд»? – предложила ассистентка. – Их знают в лицо, камера их любит…

– Душенька! – несмотря на нежное обращение, в голосе режиссера звучало раздражение. – Мне как раз и не нужны «узнаваемые» лица! Я хочу «свежачок», понимаешь, «ягнятинку», парное «мясо», но не это же сало! Где, где невинность, я тебя спрашиваю? Куда она подевалась, можешь сказать? Эх, наверное, придется ехать в провинцию: ни в Питере, ни в Москве мы не найдем необходимый типаж… Ладно, много их еще?

– Человек двадцать, – услужливо подсказала ассистентка.

– Боже, помоги! – простонал Ипполит. – Давай, запускай следующую!

Желающих сниматься в фильме самого Ипполита Туманова было хоть отбавляй: последние семь лет его картины брали главные призы на всероссийских кинофестивалях, а пять лет назад он испытал настоящий триумф, получив «каннского льва» за фильм «Алый полдень». Если бы не существенно изменившаяся международная обстановка, следующим этапом запросто мог стать «Оскар» в номинации за лучший иностранный фильм, но Туманову и без этого грех было жаловаться: все-таки он стал одним из самых титулованных режиссеров страны!

Узнав, что Туманов собирается взяться за новый проект, знаменитости принялись водить вокруг него хороводы, надеясь получить роль в заведомо успешной картине. Ипполит выбрал нескольких самых «кассовых», но с главной женской ролью вышла заминка: режиссеру требовалась красивая девушка не старше двадцати лет с невинной внешностью, а этого, как выяснилось, в обеих столицах днем с огнем не сыскать! Ипполит перетряс все театральные вузы, прошерстил даже институты культуры, но подходящей девушки так и не обнаружил: попадались и просто красивые, и очень красивые, но ни одна не выглядела настолько невинной, как ему хотелось. Невинные же не отличались красотой или терялись перед камерой! Ипполит грезил не о неотесанной наивности крестьянки, а об интеллигентной, возвышенной невинности неискушенной девушки из высшего общества: только актриса, в которой это качество сочетается с изысканной внешностью, могла, по мнению Туманова, сыграть его героиню, верную и преданную возлюбленную ссыльного дворянина. В результате съемочная группа зашла в тупик: все роли были распределены, но главная безнадежно «зависла»!

Ипполит Туманов, чье настоящее, давно забытое имя было Юрий Григорьянц, родился и вырос в Кандалакше. Трудно себе представить место более далекое от искусства, чем этот северный город, но Юра не видел для себя препятствий. С раннего детства он решил, что обязательно станет актером: парень обожал кино и хотел посвятить ему жизнь. Правда, внешность у него была, что называется, не голливудская, и он быстро понял, что вряд ли добьется успехов на актерском поприще. Но ведь в мире кино полно других профессий, и Юра твердо вознамерился сразу после школы отправиться покорять Санкт-Петербург. Да-да, именно Петербург, а не Москву, но только по одной причине: в Питере у него имелась тетка, у которой можно было пожить для начала.

В первый год паренек из провинции провалил экзамены, но домой возвращаться не торопился. Он нашел работу и стал усиленно готовиться к поступлению. Разузнав все о требованиях комиссии, он поговорил со знающими людьми и, к своему собственному удивлению, со второго раза поступил! Профессия театрального режиссера оказалась не совсем тем, к чему Юра стремился, но она, по крайней мере, дала ему представление о том, чем он хочет заниматься. А заниматься он хотел киноиндустрией! Проучившись два года, Григорьянц уехал в Москву. За время учебы он обзавелся полезными знакомствами, и ему удалось перевестись в Институт кинематографии.

Диплом новоиспеченный режиссер получил в самый разгар перестроечного кризиса, когда специалисты его профессии были, пожалуй, самой невостребованной рабочей единицей, какую только можно себе представить. Но паренек не сдавался. Он принимался за любую работу, чтобы выжить, и не позволял себе отчаиваться.

Когда через несколько лет ситуация нормализовалась, он начал прощупывать почву. В его голове за годы творческого простоя вызрело несколько дельных идей, и он ждал возможности их воплотить. И случай не замедлил представиться: один из бывших однокашников нашел деньги на комедийную короткометражку и пригласил Юру вторым режиссером. Фильм отправился на фестиваль и получил первую премию!

Вопреки ожиданиям это не стало поворотным моментом в карьере молодого режиссера, и он снова принялся искать возможность осуществить свои грандиозные замыслы. Григорьянц точно знал, какое кино хочет снимать. Как и большинство народа, за короткое время пережившего глобальные перемены и потрясаемого денежными и военными кризисами, он устал от чернухи и тягомотины на экране. Страну в одночасье заполонили голливудские блокбастеры и актеры с внешностью роботов, похожие, как однояйцевые близнецы. Юра хотел делать фильмы кассовые, но понимал: для того, чтобы получать большие деньги, нужно и вкладывать немалые. Необходимо было искать спонсоров. В Москве у него ничего не получилось, и Григорьянц решил вернуться в Санкт-Петербург, считая, что там пробиться легче. И вот тогда-то на его пути встретилась женщина.

Юра Григорьянц, взявший себе более звучный, как ему казалось, псевдоним Ипполит Туманов, не испытывал недостатка в женском внимании: не отличаясь представительной внешностью, он умел красиво говорить, обладал отличным чувством юмора и мог быть очаровательным, когда действительно этого хотел. Но эта женщина отличалась от всех, кого он встречал раньше: она любила только деньги и умела их делать, можно сказать, из воздуха. Она предложила Туманову проект, не совсем этичный и абсолютно незаконный, но отказаться он не смог, отчаянно нуждаясь в средствах. Их сотрудничество оказалось плодотворным, и вскоре Ипполит уже снимал свой первый полнометражный фильм, ставший впоследствии хитом. За ним последовала череда успешных картин, и постепенно мальчик из Кандалакши вскарабкался на российский богемный Олимп.

Теперь ему везде рады, его почтовый ящик ломится от приглашений, он постоянно мелькает на телеэкране в различных ток-шоу. Самые известные актеры мечтают попасть в его картины – разве не об этом Ипполит мечтал, когда, едва окончив институт, красил оградки на кладбищах, работал разнорабочим на стройках и вынашивал планы будущих кинопроектов?

Однако в книге его жизни оставалась страница, которую он с удовольствием вырвал бы, представься такой шанс. Порой режиссер просыпался среди ночи в холодном поту, явственно ощутив чьи-то руки на своей шее. Естественно, это каждый раз оказывался всего лишь страшный сон, и он знал, что другие чувствуют то же самое: случайно встречаясь на вечеринках, каждый из них делал вид, что впервые видит остальных, и старался поскорее исчезнуть.

Почему нельзя все изменить? Даже не все, лишь одну-единственную главу, переписать ее, а лучше – вообще уничтожить само воспоминание о ней! Тогда Ипполит смог бы вздохнуть полной грудью, не опасаясь, что в один далеко не прекрасный момент прошлое поднимет свою уродливую голову, заглянет в глаза и перечеркнет и его настоящее, и будущее.

Глава 4

– Мне нужен натуральный цвет – например, светло-каштановый, но можно сделать легкое мелирование, чтобы пряди заиграли.

– Длину сохраняем?

– До плеч будет идеально.

– Распрямляем?

– Нет, только локоны…

Наташа слушала разговор между Виктором и парикмахершей, переводя безумный взгляд с одного на другого. Она провела три с половиной часа в косметическом кабинете, где выдержала несколько неприятных процедур, включая глубокую чистку кожи. Ее лицо горело – и не только, между прочим, оно, – но на этом мучения не закончились, а теперь Виктор хотел что-то сделать с ее прической!

Наташа гордилась своими роскошными, густыми и вьющимися волосами, спадавшими почти до пояса. Девушка с трудом припоминала их натуральный цвет, так как в последние годы меняла его много раз, но вот уже два месяца она красила их в ярко-оранжевый, казавшийся ей веселеньким и необычным, сразу выделяющим ее из толпы. Правда, темные корни имели привычку быстро отрастать, поэтому в данный момент Наташина спутанная шевелюра выглядела не совсем опрятно.

– Эй, а меня не надо спросить? – возмутилась она. – Ты что, хочешь обкорнать меня под орех? Я же при этом потеряю половину волос!

Но Виктор, казалось, не услышал ее возражений, продолжая показывать парикмахерше, как именно ей следует стричь девушку. Поняв, что спорить бесполезно, Наташа решила отдаться во власть мастера: в конце концов, она заключила сделку и должна выполнять все пункты соглашения!

Виктор, со своей стороны, пока соблюдал уговор и даже снял ей квартиру. Наташу удивило, что художник не хочет поселить ее у себя, но он категорически отверг это предложение. Впервые в жизни она оказалась одна на свободной жилплощади и испытала от этого ни с чем не сравнимый восторг. Теперь она ни от кого не зависела – кроме Виктора, разумеется! Он в полной мере пользовался своей властью, не позволяя ей никуда выходить без его сопровождения, и Наташа изнывала от вынужденного безделья. Виктор приходил, снимал ее на камеру, вертя во все стороны, как манекен, и снова исчезал. Сегодня он заявился рано утром, когда девушка еще нежилась в мягкой постели, и приказал срочно одеваться. Заставив ее надеть темные очки и замотать голову платком, молодой человек посадил ее в автомобиль и куда-то повез. Как выяснилось позднее, местом назначения являлся косметический салон.

Наташа смотрела в зеркало и не узнавала себя в отражении: это воздушное существо по ту сторону стекла не может быть ею! Разве человек способен настолько измениться всего за несколько часов?! Блестящие каштановые волосы с проблескивающими кое-где светлыми прядями переливались в ярком свете встроенных в зеркало и потолок лампочек, мягко обрамляя нежный овал лица. Ее кожа после процедур выглядела чересчур розовой, но Виктор сказал, что к завтрашнему дню краснота спадет и цвет выровняется. Брови Наташи, обработанные мастером, изогнулись высокой дугой, а уголки глаз, благодаря его же усилиям, поднялись чуть кверху, придавая ее лицу слегка удивленное выражение.

Дав девушке время налюбоваться результатом, парикмахерша, являвшаяся последним звеном в цепи невероятных «превращений», развернула кресло так, чтобы Виктор, сидевший у Наташи за спиной, также смог насладиться зрелищем. Она поймала себя на том, что ей очень хочется увидеть одобрение в обычно непроницаемом взгляде художника, но он смотрел на нее так, как, наверное, взирал на собственные творения – ища изъяны.

– Что скажете? – нетерпеливо спросила парикмахерша: очевидно, ее тоже не устроила прохладная реакция клиента.

– Неплохо, – спокойно произнес он. – Особенно по сравнению с тем, что было.

– Что значит «с тем, что было»? – обиженно спросила Наташа. – Я, между прочим, не навязывалась…

– Закрой рот, – оборвал ее Виктор. – Твое дело – слушать и молчать, помнишь?

Глаза парикмахерши удивленно расширились: она повидала множество разнообразных стилей общения богатых клиентов со своими дамами, но ни один бритоголовый «браток» не позволял себе подобного поведения со своей девушкой! Неужели это сойдет ему с рук?

Наташа промолчала и, глубоко вздохнув, встала из кресла.

– Это все на сегодня? – тихо спросила она Виктора.

– Здесь – да, – ответил он. – Но у нас еще много дел.

Парикмахерша проводила странную парочку глазами. Она видела, как они сели в красивую машину, и сказала стоящей рядом бровистке:

– Господи, что деньги делают с девчонками? Они слово поперек своим мужикам боятся сказать! А этот – вообще какой-то странный…

– Ты его разве не узнала? – удивилась коллега.

– А должна?

– Виктор Арбенин. Ты не можешь его не знать, ведь он самый модный художник! А на девицу-то погляди – как картинка стала… Да что там картинка: картина! Когда она ко мне в кабинет зашла, я подумала: «Где красавчик откопал такую деревенщину?!» А ушла – так хоть в кино снимай!

– Нет, ты не права, – возразила парикмахерша. – Она и была хорошенькая, просто у нее отсутствовал стиль. Знаешь, если взять необработанный алмаз, то никто на него и не взглянет – обычный камень, даже не блестит. А вот ограни его умелый мастер – он засияет, и любой захочет его заполучить… Так что мы с тобой, подружка, считай, отсекли лишнее и освободили то, что скрывалось под непрезентабельной оболочкой. Но он-то, Арбенин, как сумел разглядеть это в девчонке, каких миллионы?

– Одно слово – художник! У них, говорят, видение особое: взглянут один раз – и всю тебя насквозь, как рентген, просветят!

– Симпатичный, между прочим, «рентген», – мечтательно протянула парикмахерша. – Но о-очень странный!

– Сколько тебе лет? – спросил Виктор в машине, пока Наташа пыталась рассмотреть себя в маленьком зеркале.

– Я совершеннолетняя, – ответила она.

– Врешь!

Наташа вздохнула: похоже, скрыть от него что-то невозможно!

– Семнадцать… с половиной. Будешь учить меня жить?

Удивляло то, что Виктор, не воспользовавшись ее сексуальными услугами, не пытался убеждать ее в пагубности занятий проституцией. Он не стал компостировать ей мозги разговорами об учебе, работе и необходимости стать честной женщиной и матерью семейства. Ей попадались такие клиенты: они как будто стеснялись того, что занимаются сексом с юной проституткой, и пытались компенсировать это душеспасительными беседами – иногда до, а порой и после того, как дело было сделано! В таких случаях Наташа молча выслушивала нравоучения и уходила, спрятав деньги в лифчик.

Виктор не сказал ни слова относительно ее способа зарабатывать на жизнь – казалось, его вполне устраивает такой расклад. Он так и не потрудился объяснить, как собирается ее использовать и за что, собственно, она получает деньги. Пока что он только тратился – на косметологов, парикмахеров, квартиру, но ведь это не могло являться его целью?

– Надо тебя одеть, – сказал Виктор, заводя авто. – Как насчет шопинга?

– Может, завтра? – жалобно пискнула Наташа: после пережитого ей хотелось одного – забраться под одеяло.

– Сейчас! – безжалостно ответил Виктор. – Время не ждет!

Наташа безнадежно махнула рукой и откинулась на спинку сиденья. С одной стороны, мужик несколько дней продержал ее взаперти, занимаясь неизвестно чем, с другой – он словно куда-то торопился, не желая терять ни минуты. Что все это может означать? Вопросы задавать бесполезно: Виктор говорит ровно столько, сколько хочет сказать, и вытянуть из него больше не выйдет! Остается лишь принять правила игры… Вот только что это, черт подери, за игра?

Ольга Питер не любила. Этот город всегда казался ей слишком помпезным и претенциозным для его нынешнего «провинциального» статуса, особенно по сравнению с Москвой!

Когда-то Санкт-Петербург был столицей, и вся эта позолота на куполах многочисленных храмов оправдывала себя, но теперь…

Теперь он всего лишь один из многих городов России, чьи жители непонятно по какой причине испытывают болезненную гордость за то, чем Петербург уже давно не является! Когда бы Ольга сюда ни приезжала, город встречал ее отвратительной погодой: дождь и ветер – такие же неотъемлемые атрибуты Северной столицы, как и ее мосты, соборы и музеи. Если бы Ольгу попросили в нескольких словах описать Питер зимой, ей на ум пришли бы следующие ассоциации: «каша» из снега и льда под ногами, серость, темень и мрачные очертания зданий, выступающие из тени, словно ребра туберкулезного больного.

Была и еще одна причина, по которой ей не хотелось посещать этот город, но о ней Ольга вспоминать не любила. Период жизни, проведенный здесь, она мечтала забыть долгие годы, хотя в Питере прошла ее молодость – говорят, самое счастливое время в жизни. Людей, знакомых по «питерскому периоду», она предпочитала не узнавать. Это не представляло проблемы: после нескольких пластических операций по коррекции фигуры и подтяжек лица Ольга стала практически другим человеком.

Если бы не сложности со строительством нового гостиничного комплекса, подряд на который ее фирма получила некоторое время назад, она бы ни за какие коврижки не приехала в Питер снова. Ольга буквально выгрызла объект у конкурентов, потратив немало сил и средств, но дело того стоило: деньги сумасшедшие, и упустить такую сделку она просто не имела права.

Серебристый «Мерседес» послушно застыл на парковке возле автомобильного салона. Взглянув направо, она увидела сияющее лицо Антона, предвкушающего подарок, и подумала: «Как же мужики похожи на детей: мечтают о дорогих игрушках, любят комфорт и считают себя центром вселенной!»

Чем является для нее этот красивый, полный жизни молодой парень? Средством развеять тоску и одиночество, партнером для выхода в свет, витриной ее постоянно растущего благосостояния, ну и конечно же, отличным сексуальным тренажером. А кто для него она? Богатая «спонсорша», денежный мешок, накачанный силиконом, талон на бесплатную жрачку на тусовках или счастливый билет в ту жизнь, которую Антон раньше видел только на картинках в глянцевых журналах?

Ольге больше нравилось считать себя Пигмалионом, создающим нечто из ничего, человеком, вдыхающим жизнь в «буратин» и «пиноккио», до встречи с ней не обладавших никакими достоинствами, кроме приятной внешности и покладистого характера.

Она лепила их, как в свое время Создатель – Адама из глины, и они обретали новую жизнь, другие возможности, открывали для себя неведомые раньше горизонты.

Почти все ее «мальчики» хорошо устроились: один женился на дочери олигарха, другой подписал контракт с модным журналом и уехал за границу, третий сам занялся бизнесом. Антон стал четвертым… Вернее, пятым: четвертый любовник Ольги кончил плохо, и ее до сих пор мучило чувство вины. Он был единственным, кто… Неважно! Сейчас с ней рядом лакомый кусочек, и Ольга намеревалась осчастливить его покупкой новой машины, которую он выклянчивал уже несколько месяцев. Правда, и ее бывшая «Хонда», подаренная Антону, казалась Ольге вполне приличным авто, но, в конце концов, если уж все равно придется провести в Питере какое-то время, то почему бы не порадовать малыша?

В гладко отполированных боках темно-синего «Лексуса» отразились Ольга, Антон и менеджер салона.

– Отличный выбор! – заливался соловьем парень, одетый в дорогой пиджак, демонстрирующий хорошее положение дел в заведении. – Как раз для такого мужчины, как вы, – обратился он к Антону. – И стильно, и спортивно!

– Очень уж громоздкий, – пробормотала Ольга. – Как парковаться-то будешь в центре, а?

– Ну, у нас ведь как – кто больше, тот и прав, верно? – подмигнул Антон менеджеру, взмокшему от сознания того, что прямо сейчас дорогущий «монстр», простоявший в салоне больше полугода, покинет его, обогатив продавца!

– Ладно, – безнадежно вздохнула Ольга, доставая банковскую карту. – Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось!

– Вам повезло с матушкой, молодой человек! – с чувством произнес менеджер, уверенный, что отвешивает даме комплимент. Взгляд, которым одарила его Ольга, заставил кровь в жилах незадачливого льстеца замерзнуть.

– Вы ошиблись, – спокойно сказала она. – Этот молодой человек мне не сын, он – мой любовник.

Бормоча жалкие извинения, менеджер поспешил ретироваться, пока богатая дама не почувствовала себя оскорбленной и не лишила его «навара». Антон предпочел сделать вид, что ничего не заметил, и продолжал восхищенно оглаживать автомобиль, словно породистого коня. Ольга подошла к зеркальной стене и критически осмотрела себя с головы до ног. Ей казалось, что после последней круговой подтяжки она помолодела по крайней мере лет на десять! Возможно, следует повторить процедуру, ведь прошел уже год…

Ольга спокойно относилась к собственному возрасту, но в бизнесе она имела дело с мужчинами, а они предпочитают дам молодых… Или хотя бы моложавых: гораздо легче найти общий язык с самым хамоватым прорабом, если он смотрит на тебя с восхищением. Конечно, в пятьдесят это не так легко, как в тридцать пять, но надо стараться! Рядом с двадцатишестилетним Антоном, подумала Ольга, она, вероятно, выглядит еще старше. Однако ей нравятся молодые мальчики, и она может их себе позволить, потому что в любом городе мира полно юных красавцев, мечтающих, чтобы их взяла под крыло такая вот «ольга». Она не собиралась никому угождать, ей наплевать, о чем шепчутся за ее спиной завистники!

Ольга обернулась. Антон уже не щупал автомобиль, а стоял, прислонившись к капоту, и мило болтал с молоденькой девицей – наверное, тоже менеджером – в короткой черной юбочке и белой блузке. Из-под тонкой ткани так и выпирала аппетитная грудь, под напором которой маленькие пуговки рисковали разлететься. «Нет, моя милая, – усмехнулась про себя Ольга, – Антоша – не тот, кто тебе нужен… Вернее, это ты – не та! У мальчика губа не дура, он любит дорогие удовольствия, а ты – дешевка, и вся твоя крошечная зарплата уходит на косметику и побрякушки. Ты и представить себе не можешь, как за один день заработать миллион и тут же потратить вдвое больше, чтобы позже получить вчетверо… Может, я и не молода, и грудь моя – предмет гордости лучшего столичного хирурга, а вовсе не подарок матушки-природы, но Антоша принадлежит мне. А ты, детка, будешь стоять на обочине и глядеть нам вслед, когда мы усвистим отсюда в шикарной машине, на какую тебе не заработать, даже если бы ты жила семь жизней!»

– Оля?!

Голос за спиной отвлек Ольгу от сладкой парочки. Она обернулась и некоторое время недоуменно смотрела на высокую, очень худую женщину, улыбающуюся во весь рот, полный белых фарфоровых зубов. Ольга чувствовала, что где-то видела эту лошадиную физиономию, эти костлявые плечи и руки с пальцами, унизанными бриллиантами. На «лошади», словно дорогой чехол, элегантно висел палевый костюмчик от Версаче, на воротнике которого бесстыдно сверкала гигантских размеров алмазная брошь.

– Ты что, меня не узнаешь? – догадалась задать вопрос тощая тетка. – Да я же Алла, ну?

– Алка? – медленно, словно постепенно прозревая, пробормотала Ольга. – Алка… Корнилова?!

– Слава тебе господи! – рассмеялась женщина. – А я уж думала, что придется заново знакомиться!

С Аллой Корниловой Ольга встретилась на первом курсе, когда пошла на дискотеку в театральный институт. Они обе подпирали стенку, пока другие плясали, – высокая тощая девушка с волосами мышиного цвета и полноватая веснушчатая девица с провинциальной внешностью, одетая в единственное приличное платье, привезенное из дома. Всех дам разобрали кавалеры, а они стояли рядышком, чувствуя себя чужими на этом празднике жизни. Каждая из неудачниц сравнивала себя с другой, гадая, кто из них наименее привлекателен для противоположного пола. Ни одна ни другая не питали иллюзий на свой счет: они обладали достаточной долей самокритики, чтобы адекватно оценивать собственную внешность.

В тот день они ушли с дискотеки вместе и отправились в ближайшее кафе-мороженое. Выпив по паре молочных коктейлей, познакомились поближе и поняли, что их связывает нечто большее, чем внешняя неказистость. Несмотря на то что Алла и Ольга принадлежали к разным социальным слоям и обладали различным материальным достатком, обе мечтали о блестящем будущем. Они прекрасно сознавали, что им вряд ли удастся устроиться в жизни, удачно выскочив замуж, и чувствовали, что придется всего добиваться самостоятельно. Это сближало подруг и делало родственными душами.

В отличие от Ольги, чья семья едва сводила концы с концами, Алла не могла пожаловаться на родословную: ее отец являлся художественным руководителем известного петербургского театра, а мать работала в Заксобрании. Аллочка с детства получала все, что ни пожелает, однако больше всего на свете она хотела того, чего родители дать ей не могли, – славы, признания, места в обществе, которое никто не оспорит! К тому же стремилась и Ольга, но к ее списку прибавлялась еще и безумная, просто маниакальная жажда денег – средства, сметающего все преграды, дающего невероятные возможности, превращающего самые смелые мечты в реальность.

Двум некрасивым девушкам нечего было делить – наоборот, они могли оказаться друг другу полезны. Ольга обладала твердым и сильным характером и готова была идти к цели, невзирая на трудности и цену, которую придется заплатить. У Аллы же имелись превосходное образование, высочайший интеллект и полезные связи.

Именно Аллочка Корнилова познакомила новую подругу с человеком, изменившим жизнь Ольги, по причине чего меньше всего нынешней бизнесвумен хотелось сейчас ее видеть. И надо же, чтобы из всех автомобильных салонов в огромном городе Алла выбрала этот!

– Боже мой! – натянув на лицо счастливую улыбку, воскликнула Ольга, простирая холеные руки к бывшей подруге. – Какая встреча!

Женщины обнялись и принялись жадно разглядывать друг друга. Удивительно, но возраст пошел Алле на пользу. Раньше ее никто не рискнул бы назвать красавицей, и сейчас она отнюдь не превратилась в прекрасного лебедя, чего ожидают от «гадких утят», но зато Алла выглядела дорого.

Женщина может быть писаной красавицей, но драные джинсы и футболка не позволят никому заметить ее эффектную внешность, а спутанные волосы и неумелый макияж и вовсе уничтожат природную прелесть. Наоборот, дама, не обладающая никакими достоинствами, помимо хорошего вкуса и денег, может выглядеть на все сто, и Алла в свои пятьдесят с гаком вполне это доказывала.

Склонная к полноте Ольга всегда завидовала сложению подруги, которая была худой, хотя и обладала отменным аппетитом! В то время как Ольга заказывала в кафе вегетарианский салатик, отказываясь от хлеба и изнуряя себя занятиями на тренажерах, Алла за обе щеки уписывала пирожные и шоколад, запивая их невероятным количеством кофе со взбитыми сливками, и не поправлялась при этом ни на грамм!

Сейчас, когда ей уже перевалило за пятьдесят, это качество позволяло Алле выглядеть моложе своих лет, а со спины ее вообще можно было принять за молодую девушку. Тонкую талию охватывал золотой поясок, а свободный покрой блузы, какой может себе позволить только по-настоящему стройная женщина, делал фигуру Аллы, угловатую в молодости, изящной. Длинную шею, хотя и выдающую возраст, украшал широкий платиновый ошейник, а стрижка каре на волосах, в юности почти бесцветных, была делом рук модного парикмахера. По-видимому, Алла отказалась от пластических операций, хотя могла их себе позволить: она лишь поставила фарфоровые коронки на все зубы и хотя по-прежнему сильно напоминала лошадь, но зато лошадь породистую и ухоженную! Правильная речь, острый ум и чувство юмора Аллу дополнительно украшали, и мужчины с удовольствием общались с ней, а некоторые даже находили ее привлекательной.

В свою очередь Алла также придирчиво разглядывала Ольгу. От девичьей полноты не осталось и следа: перед ней стояла стройная невысокая женщина с безупречно причесанными темно-рыжими волосами и здоровым цветом лица, подчеркнутым едва заметным макияжем.

– Ты стала настоящей красавицей! – с восхищением, в котором напрочь отсутствовала зависть, произнесла Алла. – И кто сказал, что женщина может быть привлекательной только в юности?

Ольга всегда испытывала в обществе Аллы чувство неловкости от собственной низости: даже теперь, имея деньги и власть, она не могла избавиться от злорадства в отношении знакомых, чьи дела шли не так хорошо. Встречая время от времени бывших подруг, Ольга с радостью отмечала новые морщины, появившиеся на их лицах, лишние килограммы и двойной подбородок. Алла же отличалась способностью искренне радоваться чужим успехам, и это казалось тем более странным, что она выбрала для себя профессию кинокритика.

– Спасибо, – выдавила Ольга в ответ на комплимент Аллы. – Ты тоже потрясающе выглядишь!

– Да, – усмехнулась Алла. – Мы с тобой еще хоть куда!

Привлеченный сценой объятий и взаимного восхищения двух женщин, Антон оставил девушку-служащую и подошел к ним. Алла оценивающе оглядела юношу и устремила вопросительный взгляд на старую подругу.

– Познакомься, – сказала Ольга. – Это Антон, мой друг. Антоша, это – моя давняя подруга Аллочка!

Антон с любопытством рассматривал худую женщину, весь облик которой говорил о высоком классе.

– Отличный прикид, – похвалил он.

Алла при этих словах улыбнулась: ее развеселила непосредственность молодого человека. Ольга же недовольно поморщилась: ну сколько раз она говорила Антону, что нельзя болтать первое, что приходит на ум!

Однако ее недовольство проистекало не столько из этого, сколько из того, что она заметила взгляд Антона, восхищенно скользящий по Аллиным ногам. Юбка из легкой ткани, едва прикрывающая колени, демонстрировала красивые икры, а стопа, уютно устроившаяся в «лодочках» на низком каблуке, несмотря на сорок первый размер, выглядела эффектно и изысканно. Ольга спокойно относилась к молоденьким финтифлюшкам, но Алла – другое дело: к ней она способна испытывать ревность! Женщина ее возраста, богатая, умная, гораздо более интересная и образованная, вполне могла вызвать в ней это чувство, и Ольгу такое положение вещей не устраивало.

– Ну, нам пора, – заторопилась она, хватая Антона за руку, словно тот был маленьким мальчиком, а она – его заботливой мамашей-наседкой.

– Как?! – одновременно воскликнули молодой человек и Алла.

– Мы же менеджера ждем! – продолжал Антон. – Ты что, забыла, зачем мы пришли?

– Мы ведь сто лет не виделись! – вторила ему Алла. – Надо посидеть где-нибудь, поболтать, мне все про тебя знать хочется!

Ольга поняла, что отделаться от подруги не удастся: вот не зря ей так не хотелось ехать в Питер!

Конечно, она не рассчитывала встретиться с Аллочкой, но что-нибудь подобное просто должно было произойти!

Получив документы из рук потного менеджера, Ольга скрепя сердце согласилась пообедать с Антоном и бывшей подругой в ближайшем ресторане.

Во время обеда разговаривали в основном молодой человек и Аллочка, Ольга же молча жевала, мечтая поскорее покончить с едой и распрощаться.

– Кстати, – сказала вдруг Алла. – А вы надолго в Питере?

– Нет, – быстро ответила Ольга, но Антон не дал ей соврать.

– Как получится, – сказал он Алле. – У Оли возникли проблемы с постройкой комплекса, так что, пока она все не уладит, мы останемся здесь. А что, есть предложения?

– Вы угадали, Антон, – кивнула Алла. Она полезла в сумочку.

«Manolo Blahnik», – машинально подумала Ольга, пока подруга рылась в лабиринтах дорогущего аксессуара в поисках чего-то. Наконец Алла с победным видом извлекла из сумочки конверт.

– Вот, – сказала она, с улыбкой протягивая его Ольге.

– Что это? – с подозрением поинтересовалась та.

– У меня есть два лишних приглашения на презентацию нового фильма Романа Пятилетко… Ну вы, конечно же, слышали о нем?

По растерянному виду Ольги Алла поняла, что та понятия не имеет, о чем она говорит.

– Неважно, – махнула рукой Аллочка. – Фильм – мрак, но его здорово раскручивают, поэтому он непременно произведет сенсацию! Наверное, его даже свозят на пару-тройку фестивалей… Хотя сомневаюсь, что он получит какой-нибудь приз. Но фильм не важен, главное – презентация: вы не представляете, сколько там будет разных знаменитостей!

– Спасибо, конечно… – начала было Ольга с намерением отказаться.

– Ну, Олюнчик! – взмолился Антон, у которого при слове «знаменитости» загорелись глаза. – Пожалуйста, давай сходим, а? Ведь мы нигде не были с тех пор, как приехали!

– Скажи просто, что тебе не терпится показать твою новую машину, – проворчала Ольга.

– А что плохого? – удивилась Алла. – Такой красотой не грех и похвастаться!

– Вам правда нравится мой «Лексус»? – спросил Антон. – А Оля называет его монстром…

– Отличное авто, – улыбнулась Алла. – Для мальчиков. Нам, девочкам, больше пристали такие марки как «Пежо», «Шевроле» или «Ауди». Правда, Оль?

Ольге ничего не оставалось, как кивнуть в ответ. Она с тоской поняла, что придется отправиться с Антоном на эту злосчастную презентацию, которая ее совсем не интересовала. Она знала Антона: в большинстве вопросов он позволял собой руководить, но не любил слышать «нет» в ответ на свои просьбы.

У Ольги случались промашки с мальчиками, так как порой они оказывались чересчур требовательными. Антошины запросы нельзя было назвать чрезмерными, но если уж он чего-то сильно желал, то отказ принимал тяжело. Ольга чувствовала себя с молодым и темпераментным любовником слишком комфортно, чтобы рисковать его потерять. Ей даже начинало казаться, что она привязалась к Антону сильнее, чем сама того хотела. Раньше она легко меняла любовников, но с возрастом это становилось все труднее, и Антон вполне мог оказаться тем единственным, с кем ей приятно будет встретить старость: у него прекрасный характер, он милый и старается ей угождать, любит делать маленькие подарки. Чего еще желать женщине, имеющей все?

Некоторое время назад, правда, Ольга уже подумала было, что нашла свое счастье… Ладно, сходит она на презентацию, чтобы доставить парню удовольствие! В конце концов, может, это и не будет такой уж потерей времени: вдруг и впрямь попадутся полезные люди? Богемная публика Ольге без надобности, но на подобные мероприятия иногда забредают и другие люди – например, политики или бизнесмены, желающие приобщиться к светской жизни… Решено: она возьмет у Аллы пригласительные билеты и постарается извлечь из тусовки максимум пользы.

Глава 5

Наташа соскользнула с Абрека прямо на руки Павла: она так и не научилась получать удовольствие от верховой езды, хотя и занималась уже почти месяц.

Труднее всего ей давалось вскочить в седло и сойти с лошади, а ведь делать это следовало элегантно и без видимых усилий. Но рядом всегда был замечательный тренер Паша, готовый прийти на помощь. С некоторых пор Наташе стало казаться, что он испытывает к ней особый интерес. Конечно, ему платят, но все же девушке были приятны его ненавязчивые и ни к чему не обязывающие ухаживания. Раньше ни один мужчина не относился к Наталье так, как этот молодой человек, и она, привыкшая к другому обращению, не знала, как себя вести.

Прошло чуть больше месяца с тех пор, как Наташа приняла условия Виктора, и за все это время она так и не поняла, что ему от нее нужно. Он пресекал любые вопросы, говоря, что она узнает все в свой срок.

В тот день, когда преображенная в салоне красоты Наташа отправилась в торговый центр, она впервые в жизни поняла, что к шопингу можно испытывать отвращение! Девушка смертельно устала, проведя в отделах женской одежды более четырех часов и примеряя то, что выбрал для нее спутник. Правда, сперва он предложил ей самой сделать выбор, и счастливая Наталья набрала гору разноцветных топиков с блестками и кружевами и коротеньких юбочек с рюшами, увенчав ее очаровательнейшей курточкой из крашеного фиолетового песца. Взглянув на эти «сокровища», Виктор сделал такое лицо, словно проглотил жабу.

– Понятно, – вздохнул он, качая головой. – Вкус у тебя именно такой, как я и ожидал, поэтому теперь будешь слушаться меня!

Быстро пройдясь вдоль вешалок, Виктор сорвал с них то, что никогда не привлекло бы Наташиного внимания и мимо чего она, не задумываясь, проскочила в первый раз. «Ну уж нет, это я не надену!» – подумала она с обидой, понимая, что все равно придется.

Результат получился изумительным: вещи, выглядевшие на вешалках так непривлекательно, сели идеально! Бросив взгляд на девушку-консультанта, Наташа по выражению ее лица убедилась, что Виктор правильно подобрал одежду, поэтому в обувном отделе она даже не подошла к стеллажам, предоставив своему «хозяину» сделать выбор за нее.

Добравшись до дивана, страдалица думала наконец отдохнуть: ноги гудели, а в глазах до сих пор рябило от разнообразных товаров. Однако ее надеждам не суждено было осуществиться. Едва она уютно устроилась на подушках, как Виктор сунул ей в руки два листка бумаги, исписанных его размашистым почерком. Девушка лениво взяла первый из них двумя пальцами и прочла вслух:

– Понедельник: 9:00 – подъем. 9:30 – завтрак. 10:00 – тренажерный зал. 11:00 – бассейн. 12:00 —этикет… Что это? – удивленно спросила Наташа, указывая на странное расписание.

– Твоя жизнь на ближайшие три месяца, – ответил Виктор.

– То есть – этикет?

– Тебе придется следовать списку в точности, ведь ты обещала выполнять все мои условия, помнишь? Читай дальше.

– 13:30 – обед. 15:00 – конный спорт. 18:00 – ужин. 19:00 – свободное время. 22:00 – постель.

– О! – радостно воскликнула Наташа. – Наконец-то слово, которое я понимаю – «постель»! У тебя или у меня?

– Дура, – без выражения произнес Виктор. – Это значит, что в десять вечера ты должна быть в кровати. Не сомневайся: после всего перечисленного в списке возможность отоспаться станет подарком!

– Ты псих! – воскликнула Наташа, отшвыривая листок. – Я что тебе, школьница? Расписание он мне составил, поглядите-ка! Я на такое не подписывалась…

– А вот и подписывалась, – возразил Виктор и помахал у нее перед носом пятитысячной купюрой.

Наташа поняла, что выбора нет. Вернее, есть, но совсем небогатый: пожить некоторое время как у Христа за пазухой на полном пансионе и получить кучу денег или прямо сейчас собрать нехитрые пожитки и свалить обратно на трассу!

С тяжелым вздохом она подобрала с пола «расписание» и продолжила чтение:

– Вторник…

На каждый день недели Виктор составил подробный список дел, которыми Наташе предстояло заниматься, и только воскресенье осталось свободным. В свой единственный выходной Наташе не нужно было рано вставать и бежать на занятия, но одной ей выходить все равно не позволялось. Она могла выбирать любой вид деятельности – от похода по магазинам до посещения боулинга, если пожелает, но только в сопровождении Виктора!

Постепенно девушка втянулась. Поначалу следовать расписанию казалось практически невозможным, и она через силу вылезала в темноте из постели, тащилась завтракать, заставляла себя одеваться и выходила на улицу, где ее уже поджидал Виктор. По прошествии двух недель Наташа вошла во вкус, и даже уроки этикета больше не представлялись ей сущей ерундой!

Оказалось, к рыбным блюдам полагается белое вино, а к мясным – красное. Мало того, рыбу и мясо, как выяснилось, едят разными вилками, и отдельные приборы существуют для салата и фруктов! Наташа узнала, зачем во время обеда под тарелку с супом ставится еще одна и почему салфетку ни в коем случае не следует заправлять под воротник, а нужно класть на колени.

Очаровательная старушка Луиза Вениаминовна, происходившая из старинной семьи петербургских интеллигентов и проработавшая всю жизнь в Большом драматическом театре реквизитором, растолковывала девушке премудрости светского поведения. К своему глубокому удивлению, Наташа обнаружила, что ей нравятся уроки Луизы Вениаминовны, и она прилежно конспектировала все, что та говорила.

Теперь Наталья легко вскакивала по утрам без будильника, принимала холодный душ для тонуса, заглатывала завтрак и отправлялась на спортивные занятия. Через месяц мышцы ее стройного, но до сих пор не тренированного тела приобрели гибкость, и она с удовольствием смотрела на себя в зеркало.

Выполняя предписания «нанимателя», Наташа не услышала от него ни единой похвалы. С одной стороны, это всего лишь работа, но все же она не могла отделаться от чувства обиды и ощущала себя марионеткой, исполняющей любое желание кукловода и понятия не имеющей о его истинных целях.

Занятия верховой ездой оказались самым трудным испытанием, и только благодаря тренеру девушке удавалось справляться. Он выбрал для нее кобылку с самым спокойным характером, и тем не менее каждый раз при подходе к ней у Наташи замирало сердце и дрожали поджилки. Она не понимала, почему Виктор настаивает именно на этом виде спорта, ведь теннис, к примеру, гораздо проще, но Виктор и слушать не хотел.

– Может, кофе? – предложил Павел, выводя Наталью из состояния задумчивости.

Им и раньше случалось выпить по чашечке после тренировки, поэтому она не стала возражать. Они поднялись на второй этаж конноспортивного комплекса, где располагалось кафе. В это время почти все столики оказались заняты, но Паша повел ее к тому, на котором стояла карточка с надписью «Служебный». Они пили кофе, смеялись шуткам друг друга, и Наташа чувствовала себя легко и уютно в обществе приятного парня, проявляющего к ней внимание и заботу.

– Послушай, – неожиданно сказал Паша, – мы знакомы больше месяца, а я ничего о тебе не знаю. Странно, да?

А вот Наташа знала о Павле все: что он в разводе и у него есть дочь, с которой бывшая жена ему видеться не позволяет. Паша живет в собственной однокомнатной квартире на улице Кораблестроителей, а на родине, в Краснодаре, у него остались мама и двое младших братьев. Наташа даже знала, что у тренера есть пес породы колли по кличке Овчар, а вот о себе она тренеру не рассказала ничего, кроме краткой «легенды», которую Виктор заставил ее вызубрить. По этой «легенде», она родилась и выросла в одной из ближневосточных стран, где долгое время служил ее папа-дипломат. Когда там начались беспорядки, семье пришлось срочно покинуть страну, и они переехали в Будапешт. Позднее папа ушел с государственной службы, и семья отбыла в Норильск, к бабушке и дедушке. Там отец Наташи занялся бизнесом, а два года назад он и мама попали в автокатастрофу, и девушка осталась одна, но с хорошим капиталом. По окончании школы она решила отправиться в Петербург, желая продолжить учебу.

Именно эту историю вполне в духе Барбары Картленд[1] Наташа и поведала Павлу. Ей казалось, что следовало бы придумать «прошлое» попроще, не такое романтично-книжное, но спорить с Виктором было бесполезно: она понимала, что ее «хозяин» приводит в исполнение некий план, каждый пункт которого продуман им до мелочей.

Временами «маскарад» даже доставлял Наталье удовольствие: жить чужой жизнью, забыв о собственном темном прошлом, оказалось забавно и интересно! Но чем дальше, тем больше ее беспокоило собственное будущее. Однако в обществе Паши девушка чувствовала умиротворение и покой. Ей приятны были мягкие прикосновения его ладоней к ее руке, добродушная улыбка и размеренная речь с легким южным акцентом.

В камине тихо потрескивали поленья, за окном падал снег, и старая жизнь вдруг показалась Наташе такой далекой, словно никогда ей и не принадлежала! Сейчас она и в самом деле ощущала себя дочерью погибшего дипломата, девочкой из благополучной семьи. Чувство было столь реальным, что внезапно распахнувшаяся дверь заставила ее вздрогнуть, хотя никакого особого шума вошедший не произвел.

На пороге стоял Виктор в длинном пальто. Его темные волосы, слегка припорошенные снегом, сильно контрастировали с бледным лицом, на котором злобно сверкали ярко-синие глаза. В первую секунду Наташа подумала, что он закатит Павлу скандал, но беспокоилась она напрасно: художник размеренным шагом подошел к их столику и, наклонившись, чмокнул девушку в щеку. Это настолько отличалось от его обычного поведения, что она в изумлении уставилась на молодого человека, словно видела его впервые.

– Привет, милая, – сказал он, и мягкость его тона шла вразрез с холодом во взгляде. – Закончила?

– Д-да, – пробормотала Наташа неуверенно. – Ты сегодня рано…

– Так получилось, – улыбнулся он, но глаза по-прежнему оставались ледяными. – Тренер тобой доволен?

Виктор посмотрел на Пашу. Тот выглядел одновременно растерянным и разочарованным.

– Э-э, – пробормотала Наташа, – познакомься, Павел, это – Виктор, мой…

– Брат, – быстро закончил за нее художник. – Двоюродный.

Тренер заметно повеселел и предложил Виктору выпить кофе вместе, но тот вежливо отказался.

– К сожалению, мы опаздываем, – сказал он. – Ты не забыла, детка?

– Я? – переспросила Наташа и тут же под тяжелым взглядом Виктора продолжила: – Ах, да… Извини, как-то вылетело из головы!

Она вскочила, едва не опрокинув стул, и кинулась к выходу, даже не попрощавшись с Павлом. Виктор неторопливо последовал за ней, прихватив ее дубленку, висевшую на спинке стула. Тренер в недоумении смотрел вслед странной парочке.

На улице не было ни души: занятия закончились, и все либо разъехались по домам, либо сидели в теплом кафе. Темноту освещали два фонаря у входа в комплекс и горящие фары автомобилей, принадлежавших припозднившимся посетителям кафе. Оглядевшись и убедившись, что никого поблизости нет, Виктор схватил Наташу за локоть и грубо швырнул к стене. От неожиданности девушка поскользнулась и упала, но он поднял ее за воротник и, прижав к холодной кирпичной кладке, навалился сверху всем телом. Горячее дыхание Виктора обожгло Наташе шею, когда он прошипел ей в ухо:

– Кем ты себя возомнила, заигрывая с тренером? О чем вы так мило беседовали, пока я не появился?

– Да успокойся ты! – она старалась говорить спокойно, но голос предательски дрожал: впервые после той ночи, когда Наташа попала в студию Виктора, она по-настоящему испугалась. В последнее время он перестал казаться ей опасным. Странным – да, интересным – без сомнения, но сейчас в ней гигантской волной поднимался ужас перед этим человеком, перед его пронизывающим взглядом и искривленным в гримасе отвращения ртом.

– Пусти! – пискнула она, тщетно пытаясь вырваться из цепких рук Виктора. – Я просто рассказала ему историю, которую ты для меня придумал, и все!

– Значит, он считает тебя дочкой дипломата?

Внезапно Виктор ослабил хватку, и Наташа, не удержавшись на ногах, снова повалилась в сугроб. Когда она, с трудом поднявшись, взглянула на художника, то поразилась, как изменилось его настроение. Виктор больше не злился, он смеялся – беззвучно и оттого пугающе.

– Ручки тебе целовал? – выдавил он из себя, немного успокоившись. – Миллионерша хренова!

Наталья молча стояла перед Виктором, не зная, что он выкинет в следующую минуту.

– Думаешь, ты ему нравишься? – спросил он уже совершенно нормальным тоном. – Нет, милая моя, его привлекают статус и деньги, доставшиеся от «папы»! Если бы он знал о тебе хотя бы половину того, что известно мне…

– Чего ты так взбесился-то? – спросила Наташа. – Он всего лишь предложил выпить кофе вместе!

– А я тебе не за кофе плачу! Ты получала приказ клеить лошадиного тренера? Нет, так какого черта ты занимаешься всякой лабудой? Мне не нужно, чтобы за тобой толпами ходили ухажеры, поняла? Замуж тебя выдавать никто не собирается – во всяком случае, пока не сделаешь все, что мне от тебя нужно. Потом поступай как знаешь, но до тех пор – никаких романов, никаких тренеров, официантов и менеджеров по продажам, ясно?

– Ясно, ясно, уймись, – пробурчала Наташа, стряхивая снег с лосин и выковыривая его из сапог. – У меня и в мыслях ничего такого не было! Знаешь, как меня ваш брат мужик достал? Думаешь, мне для полного счастья только секса не хватает? Да я, если хочешь знать, век бы этим больше не занималась, в мире полно удовольствий и без секса, ясно?

Виктор полез в карман и вытащил пачку сигарет.

– И мне дай, – попросила Наташа.

– Перебьешься.

Виктор закурил, а Наталья жадно смотрела на тлеющий кончик его сигареты. Она не курила с тех самых пор, как художник подобрал ее на дороге. С самого начала он предупредил, что Наташа не должна пить, курить и употреблять наркотики до срока окончания их договора. Ну насчет наркоты он мог и не беспокоиться: она пробовала раз или два, но ей не понравилось. Что же до выпивки, то, имея отчима-алкоголика, Наташа ненавидела пьянство всей душой. Так что из всех вредных привычек она имела пристрастие только к курению, но и здесь Виктор пытался ее ограничить!

– Теперь твое расписание изменится, – сказал он, бросая сигарету в снег и аккуратно затаптывая ее носком сапога под тоскливым взглядом Наташи.

– Больше никаких лошадей? – с надеждой спросила она. – Значит, теннис?

– Будешь заниматься по другим дням, – разочаровал девушку Виктор. – С другим тренером. Вернее, с тренершей.

Рита закончила поливать цветы на подоконнике. Поставив лейку на место, она потянулась и слегка поморщилась: с некоторых пор у нее стала побаливать спина. Игорь предлагал обратиться к их «театральному» остеопату, но она все откладывала – похоже, пришла пора заняться здоровьем!

В дверь постучали, и в кабинет влетел Кира. Рита знала привычку юноши врываться, не дожидаясь приглашения, поэтому не стала делать ему замечание: по крайней мере, один урок он усвоил – начал стучать! Плюхнувшись на стул, он стянул с головы шапку и стряхнул с нее снег прямо на пол. Светлые волосы на его голове стояли дыбом, а лицо от мороза разрумянилось.

– Есть новости? – равнодушно спросила Рита: ей захотелось немного помучить парнишку, чья необычайная самоуверенность нуждалась в корректировке. Вот и сейчас он ввалился в кабинет с таким выражением на лице, словно раскрыл убийство Кеннеди!

– Естественно, новости есть! – обиженно выпалил Кира. – Я неделю потратил, просиживая штаны в машине – ни тебе нормальной еды, ни кровати, а вы, Маргарита Григорьевна…

– Ладно-ладно, не дуйся, – улыбнулась она. – Конечно же, мне страшно интересно, что ты нарыл!

– То-то, – самодовольно хмыкнул паренек, и Рита едва сдержалась, чтобы не дать ему подзатыльник. Однако это было бы чересчур: Кирилл прекрасно работал, да и его детская влюбленность в нее казалась Рите милой. – Значит, так, – продолжал он. – Я больше недели следил за Анатолием Лапиковым. Он, похоже, неплохой парень, хоть и мажор. Кажется, с криминалом не связан, в азартные игры не играет, наркотиками и спиртным не балуется.

– Ну это я и без тебя знаю, – сказала Рита. – Его отец так и рассказывал, да только проверить все равно требовалось, ведь родители часто не в курсе личной жизни детей. Кроме того, старший Лапиков занятой человек – мог и упустить сына, сам того не заметив.

– Парень чист. Из института идет домой, там обедает, потом отправляется в тренажерный зал. Иногда встречается с друзьями.

– Ночные клубы?

– Случается, но чаще они ходят в кафе, в кино или играют в футбол на стадионе рядом с домом. А еще он занимается фехтованием три раза в неделю, так что свободного времени у него не много.

– Ты помнишь, Кирюш, – прервала рассказ молодого человека Рита, – что Лапиков нанял нас вовсе не для слежки за сыном – он хочет выяснить, кто следит за парнем!

– Я к этому и веду. Постоянного «хвоста» за Анатолием нет, но время от времени появляется симпатичная блондинка, которая провожает его до дома. Иногда она следует за ним и вечером.

– Интересно, – пробормотала Рита, потирая подбородок в задумчивости. – Странная манера следить за человеком!

– Вот именно! – воскликнул Кира. – Такое впечатление, что кто-то присматривает за парнем, а не выслеживает!

– Присматривает, – произнесла Рита медленно. – Какое интересное слово… И кому же могло понадобиться присматривать за Анатолием Лапиковым? Он ведь не сирота беспризорная, а его папаша – состоятельный и влиятельный человек… Что-нибудь еще удалось узнать?

– Анатолий познакомился с девушкой.

– Как это необычно! – с иронией заметила Рита.

– В тренажерном зале, – продолжал молодой человек. – Ее привозят на машине, она занимается, а потом выходит, садится в крутое авто и уезжает. Несколько раз Анатолий выходил вместе с ней. Их разговоров я не слышал, но, судя по всему, он уговаривал ее встретиться, а она отказала… Странно, ведь Анатолий – парень видный!

– Может, она замужем? – предположила Рита.

– Вряд ли: она очень молоденькая, лет восемнадцати.

– Не думаю, что она имеет отношения к нашему делу, ведь мальчик познакомился с девочкой уже после того, как ты начал за ним следить?

– Да, но…

– Что?

– Меня заинтересовал тот, кто сидит за рулем машины. Понимаете, он никогда не выходит наружу. Стекла затемненные, и ничего разглядеть невозможно.

– Может, охранник-водитель?

– Водители обычно выходят покурить или открывают окна, этот же никогда ничего подобного не делает. Возможно…

– Возможно, это «папик» нашей нимфы, он женат и не хочет показываться в обществе молоденькой любовницы!

– А вот и нет! – выкрикнул Кира и тут же прикрыл рот рукой, и Рита нахмурилась.

– Почему, интересно, ты так в этом уверен? – спросила она.

– Ну… В общем, я проследил за машиной.

– В рабочее время? – рассердилась Рита. – Разве мы подрядились следить за друзьями Анатолия? Кирюша, ты, по-моему, не вполне осознаешь серьезность ситуации: за парнем установлено наблюдение, и именно оно представляет опасность, а не какая-то там девица из тренажерки!

– Да вы послушайте, а уж потом ругайте!

– Хорошо, и что с твоей машиной?

– Я довел их до самого дома. Девчонка вышла, но водитель остался в авто. Потом он отчалил, а я – следом. И знаете, кем он в результате оказался?

– Дрожу от нетерпения!

– Виктором Арбениным!

– Кто это?

– Ну вы даете, Маргарита Григорьевна! – разочарованно воскликнул Кирилл. – Виктор Арбенин же, ну?

– Это… художник, что ли, который олигархов и звезд шоу-бизнеса рисует?

– К вашему сведению, Арбенин – самый классный портретист из всех, кого я знаю, уж во всяком случае, из ныне живущих! Его картины, между прочим, с удовольствием покупают иностранные коллекционеры: у Арбенина свой неповторимый стиль, и он…

– Ладно тебе, – примирительно сказала Рита. – Живопись – не мой конек, но я верю, что твой Арбенин – настоящий Рембрандт!

Кирилл страстно увлекался фотографией. Именно так они с Ритой и познакомились: она увидела его снимки и решила, что у паренька есть способности. Ему требовалась работа, а у Риты в то время не было вакансий, ведь она только-только начала раскручиваться. Тем не менее она приняла Киру на испытательный срок, пообещав платить сдельно. Занимаясь фотографией, парень разбирался в искусстве и старался посещать все выставки и вернисажи, проходившие в Санкт-Петербурге. Заработанные деньги он тратил на дорогущие альбомы по живописи и даже в кабинете Риты повесил несколько хороших картин, купленных у уличных художников. Так что ей не показалась удивительной горячность, с которой Кирилл вступился за художника, о котором она отозвалась несколько пренебрежительно. Рита не видела работ Виктора Арбенина, она лишь слышала о нем и знала, что он приобрел известность, изображая сильных мира сего, «новых русских» миллионеров, политиков и артистов.

– Вам надо сходить на его выставку, – продолжал между тем Кира. – Тогда вы поймете, что я говорю правду!

– Ладно, – вздохнула Рита. – Но все это никак не связано с Лапиковыми, верно?

– Так я ж еще не все рассказал! – загадочно улыбнулся Кирилл. – Я видел и вторую дамочку, следящую за Анатолием.

– Тоже мне, открытие! – всплеснула руками Рита. – Да ведь сам Лапиков сообщил, что за ним ходят трое!

– Да, но разве он знал, что по меньшей мере двое из них действуют автономно?

– Хочешь сказать, они не связаны друг с другом одним заказчиком?

– А где вы видели, чтобы два «хвоста» одновременно вели объект? Совершенно очевидно, они не подозревают о существовании друг друга!

– Вот это уже интересно! – пробормотала Рита. – Два заказчика… Но ты ведь сказал, что парень чист, так почему же за ним ходят топтуны?

– Может, все-таки дело в папаше? – предположил Кирилл. – Надо послушать Светку, она ведь занимается старшим Лапиковым.

Чуть позже в тот же день она созвонилась со Светой. Та, сидя в Ритиной машине, наблюдала за бизнесменом. Рита вкратце изложила девушке информацию, полученную от Кирилла.

– Ну, а у тебя что? – поинтересовалась она.

– Лапиков обедать изволят, – ответила Светлана. – Представьте себе, не в своем «Бим-Боме», а в дорогом японском ресторане!

– Слежка есть?

– Прямо через дорогу в «Лендкрузере» сидит здоровенный мужик с бритым затылком, лопает гамбургер из соседнего «Макдональдса» и глаз не сводит с ресторана. Ой!

Света неожиданно замолчала, и Рита взволнованно закричала в трубку:

– Алло, Светик, что с тобой?!

– Да все хорошо, Маргарита Григорьевна, – успокоила ее девушка, снова отвечая. – Это мне тут суши принесли.

– Суши?

– Телохранитель Лапикова, представляете? Говорит, хозяин приказал, чтобы я с голоду не померла!

– А мужику здоровенному ничего не передавал?

– Не-а, он ведь не на Лапикова работает! Так вот, знаю я, кому этот мужик информацию сливает, но нам это вряд ли поможет.

– Почему? – спросила Рита.

– Этот, здоровый, раз в два дня встречается с еще одним типом. Тип пренеприятнейший – мелкий такой слизняк, волосы набриолинены, усики, как у рыжего таракана, но пиджачок справный. Ездит на зеленом «Ниссане».

– Еще что-нибудь можешь сказать?

– Да нет, – вздохнула Света. – Бугай мой со слизняком подолгу не разговаривает, так – минут пять. Однажды передавал ему какой-то сверток – похоже, фотографии. Или, может, бабки?

– Хорошо, – сказала Рита. – Поезди за Лапиковым еще денечек: что-то мне вся эта история перестает нравится!

Глава 6

Виктор привез Наташу к себе, а не в ее съемную квартиру. Она уже привыкла к стойким запахам красок и растворителя: они придавали жилищу Виктора индивидуальность и сразу же говорили, что за человек обитает в этих стенах. Художник дал девушке запасной ключ, но строго-настрого приказал не соваться в квартиру в его отсутствие без крайней необходимости. Каждый раз, приходя сюда в сопровождении Виктора, она любила разглядывать его холсты.

Наталья плохо разбиралась в искусстве, и даже старания Луизы Вениаминовны, пытавшейся помимо правил этикета привить своей подопечной хоть какие-то зачатки художественной культуры, пока не увенчались успехом: она по-прежнему не отличала импрессионистов от модернистов, а названия картин художников-классиков не удерживались в ее голове. Тем не менее картины Виктора Наташе нравились. В них не было «выпендрежа», как она называла игры художников со стилем и цветом: Виктор писал реалистично, не приукрашивая истину.

Его модели не всегда выглядели на портретах красиво, и даже хорошенькие жены «новых русских» не напоминали обложки глянцевых журналов – художнику удавалось ухватить внутреннее содержание натурщиц. У некоторых оно напрочь отсутствовало, и это легко читалось на портретах, другие прятали свою сущность под гримом, но стараниями мастера она все равно проступала на холсте, порой вызывая недоумение заказчиков.

Глядя на творения художника, Наташа вспоминала роман «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда – произведение входило в «обязательную программу», составленную для девушки Луизой Вениаминовной. Картины Виктора жили отдельно от заказчиков и частенько демонстрировали постороннему наблюдателю то, что сама модель желала бы скрыть!

Хозяин пропустил Наташу вперед и, не снимая пальто, прошел в студию, пока она замешкалась, стаскивая в прихожей сапоги. Войдя, девушка увидела, что художник установил посреди помещения мольберт.

– Что ты делаешь? – спросила она заинтересованно.

Неужели он собирается писать ее портрет? Эта мысль здорово польстила ей, и девушка, обойдя мольберт, встала перед ним. Сверху была накинута полупрозрачная ткань, и, так как Виктор не сделал попытки открыть холст, Наталья сама протянула руку и осторожно стянула тряпку. В следующую секунду она тихо вскрикнула и отступила назад: с картины на нее смотрела… она сама!

– Господи, когда ты успел? – пробормотала девушка. Никогда раньше ее не то что не рисовали – даже не фотографировали, если не считать старых детских снимков, сделанных весьма посредственным мастером. – Это… это и в самом деле я?

Ответ Виктора прозвучал словно выстрел:

– Нет.

Наташа перевела на него изумленный взгляд.

– Но ведь… – начала она растерянно.

– Она – не ты, – перебил художник. – Ты – это она.

Опять в своем репертуаре!

– А это не одно и то же? – спросила Наталья, разглядывая картину и, к собственному изумлению, начиная понимать, что имел в виду Виктор: на портрете и в самом деле была не она!

Девушка с картины невероятно походила на нее и все же отличалась. Каштановые волосы, собранные сзади в пучок, красиво обрамляли аккуратную головку. С треугольного личика, повернутого к зрителю вполоборота, чуть улыбались полные бледные губы, а большие темно-серые глаза смотрели с легким удивлением и интересом. И именно в выражении этих глаз таилось не Наташино выражение! Девушка знала, что обладает привлекательной внешностью, и часто подолгу разглядывала в зеркале свое отражение – никогда в жизни она не выглядела так, как на этом портрете! Потом она заметила тонкую нитку жемчуга на шее у «картинной» девушки, перевитую серебряной цепочкой с маленьким крестиком, глубокий вырез темно-синего платья и белую кашемировую шаль на плечах – Наташа никогда не носила ничего подобного, ведь даже она понимала, что девушка на портрете одета по моде девятнадцатого века!

– И что все это значит? – спросила она, когда первый шок прошел. – Кто она?

Виктор осторожно, едва касаясь холста, провел рукой по портрету, словно на ощупь определяя сходство с оригиналом. Наташа как завороженная следила за подрагиванием его тонких пальцев, когда они, касаясь сначала волос и лица изображения, медленно спускались к шее и ложбинке на груди, едва прикрытой воздушной шалью.

– Анна Антоновна Глинская, – произнес художник, растягивая слова, словно пробуя на вкус красивое русское имя. – Представительница древнего рода. Ее предками были русские цари – сам Иван Грозный приходился сыном женщине, носившей эту фамилию.

– Знаю Ивана Грозного, не дура! – надув губы, обиженно сказала Наташа. – Ну и чем же она знаменита?

– Да ничем особенным, – пожал плечами Виктор. – Просто эта женщина любила одного человека, декабриста Николая Васильевича Басаргина. Он был женат, и их любовь казалась невозможной. Тем не менее, когда Николай Первый приговорил Басаргина к двадцати годам каторжных работ, она отправилась за ним и жила на поселении недалеко от места, где содержался Николай. Они почти не виделись, только писали друг другу письма. К тому времени, как Басаргину позволили выйти на вольное поселение, Анны уже не было в живых: она подхватила воспаление легких и умерла в возрасте двадцати четырех лет.

– Красивая, – тихо проговорила Наташа. – И несчастная!

– Никто точно не знает, как она выглядела. В своих знаменитых «Записках» Басаргин даже не упоминает об Анне – возможно, ему было слишком тяжело вспоминать об этом периоде своей жизни… Не существует ни одного портрета молодой Глинской, есть только несколько не очень подробных описаний ее современников. По ним я и написал этот портрет.

– Ты сделал это… до того, как встретил меня? – спросила Наташа чуть слышно.

– Точно.

Итак, кое-что начинало проясняться! По неизвестной причине Виктор хотел, чтобы она выглядела как девушка на картине. Он увидел в ней Анну Глинскую, потому и заставил перекраситься, по-другому уложить волосы и слегка изменить форму бровей. Но зачем?

– Пора ответить на твой вопрос, – сказал Виктор, хотя Наташа и не высказала вслух своих мыслей.

Он зашел за перегородку и вновь показался оттуда спустя несколько мгновений с пачкой фотографий в руках. Художник сел на диван и выложил на журнальный столик три крупных черно-белых снимка. На одном из них Наташа увидела женщину средних лет, ухоженную, хотя и не красавицу. На втором был мужчина, чье лицо показалось ей смутно знакомым – кажется, это кто-то из шоу-бизнеса. Третье лицо невольно притягивало взгляд: мужчина под пятьдесят, с благородной сединой на висках, волевым подбородком и пронзительным взглядом карих глаз смотрел со снимка так, словно чувствовал собственное превосходство над всеми, кто находится по ту сторону камеры. Этого человека вряд ли можно было счесть красивым, но его надменное лицо казалось одновременно и привлекательным, и отталкивающим.

– Я точно видела этого мужика, – задумчиво проговорила Наташа, ткнув пальцем в один из снимков.

– Ипполит Туманов, – кивнул Виктор. – Известный режиссер – он часто мелькает в «ящике».

– А, точно! – вспомнила девушка. – В передаче этого, как его?.. Неважно! А двое других?

– Женщина – воротила строительного бизнеса, а мужчина – наш вице-губернатор.

– Толстосу-у-умы, – с уважением протянула Наталья. – И что?

– Хорошенько запомни эти лица, ведь тебе придется влезть в постель к каждому из них!

– И к тетке? – переспросила она, поежившись. Не то чтобы девушка была против лесбийской любви, но физиономия дамочки с фотографии ей очень уж не понравилась: в ней присутствовало нечто пугающее, а испугать Наташу еще надо постараться!

– Не волнуйся, – усмехнулся Виктор. – Ориентацию тебя менять никто не заставляет, но у нее есть любовник. Мальчика зовут Антон Шаповалов, он танцует в группе «Анкор».

Наташа знала эту группу – не столь знаменитую, как шоу-балет Аллы Духовой «Тодес», но тоже засветившуюся во многих телешоу.

– Так там же все молодые! – удивленно воскликнула Наташа. – А тетеньке-то полтинник, не меньше!

– Она предпочитает молоденьких, – хмыкнул Виктор. Наташа заметила, что слово «молоденьких» он произнес с особым ударением. – Так что, к Ольге Кутеповой – так ее зовут – подобраться проще всего через Антона. Он большой любитель женского пола, и тебя ни за что не пропустит! Следующий в списке – Ипполит Туманов. Он, правда, не по женской части…

– Голубой, что ли?

– Именно.

– Ну и как я, по-твоему, заберусь в его постель? Это сколько ж ему надо выпить, чтобы…

– Тебе и не придется, – прервал Наташу Виктор. – Туманов ищет героиню на главную роль в новом фильме. Ему требуется новое, неистасканное лицо… Вот такое, – художник кивнул в сторону картины. – Я знаю, что до сих пор он не сумел подыскать подходящую девушку.

Наташа поджала губы и посмотрела на портрет. Затем, переведя взгляд снова на Виктора, спросила:

– Почему ты уверен, что именно такую героиню ищет Туманов?

– Потому что он сам описал ее мне во всех подробностях. Я уверен, что не ошибся, изобразив Анну именно так. Значит, ты – настоящая находка для Туманова!

– Погоди-ка, я ведь не актриса! Как я буду играть в фильме?!

– Ну до этого не дойдет! Главное – он должен тебя выбрать… Теперь – самое важное: вице-губернатор Санкт-Петербурга по градостроительству, архитектуре и инвестициям.

– А что, есть еще эти… вице?

– Их несколько, но нам нужен этот, Рудольф Эдуардович Светлогоров. Делай что хочешь, но он просто обязан влюбиться в тебя!

– Он что, не женат?

– Очень даже женат, – невозмутимо ответил художник. – И его жена – бывшая модель.

– Ну ни фига себе! – вырвалось у Натальи, и она вскочила с дивана. – А я – кто?

– Ты – девушка с портрета. Из другого века, понимаешь?

– Это я-то из другого? Да я через слово матерюсь!

– А ты помалкивай больше, – посоветовал Виктор. – Следи за речью, как преподавательница твоя велит, и все будет в порядке.

– Как я могу соперничать с моде… Погоди-ка, а у тебя-то что за интерес?

– Не твоего ума дело! Ты выполняй задание: это все, что от тебя требуется. Я потратил кучу времени и денег, чтобы сделать из «плечевой»[2] путаны светскую даму…

– И теперь светская дама должна вести себя как эта самая путана? – усмехнулась Наташа.

– Абсолютно верно, – невозмутимо подтвердил художник.

Девушка надолго задумалась.

– Послушай, – сказала она наконец, – ты уверен, что здесь нет криминала?

– Совсем наоборот, – спокойно возразил художник. – Речь именно о криминале – как минимум о мошенничестве.

– А как максимум? – с содроганием пробормотала Наташа.

– Максимум тебе не дадут по причине юного возраста.

– Знаешь, я уже побывала за решеткой и не хочу туда возвращаться!

– Не волнуйся, все пройдет как по маслу, если будешь меня слушаться.

– Значит, только мошенничество? – уточнила девушка, пристально глядя в ледяные глаза нанимателя. – И больше ничего?

– Пока – нет.

Ответ не то чтобы успокоил Наталью, но она поняла, что ничего сверх этого вытянуть из Виктора не удастся. Естественно, девушка догадывалась, что художник не просто так взял над ней шефство – до настоящего момента самым трудным было выполнять его требования в отношении занятий, но она старалась не забывать, что получает деньги вовсе не за собственное перевоспитание! Похоже, Виктор вознамерился использовать Наташу «по назначению», подложив под парочку мужиков – что в этом такого? Он ведь нанимал проститутку, а не гимназистку, так почему же Наташе вдруг стало так мерзко? Художник не требовал ничего запредельного, ведь она – стреляный воробей, прошедший огонь и воду! Ей не должно быть дела до его истинных целей, ведь он платит, а остальное ее не касается.

Однако Наталью пугало странное выражение в глазах молодого человека, когда он показывал ей фотографии и рассказывал об изображенных на них людях: даже сидя в расслабленной позе, художник казался затаившимся в засаде тигром, поджидающим свою жертву, и девушка не сомневалась, что той не поздоровится!

Рудольф Светлогоров медленно ехал по заснеженному лесу на спине своего пегого Акелы. Странное имя для лошади, но ему нравилось: Светлогоров любил оригинальничать.

Эта его привычка проявлялась во всем, что он делал. Он ездил по городу на сером «Мустанге» пятьдесят девятого года выпуска, в то время как люди его положения предпочитали новенькие, прямо с конвейера «мерсы» или «Вольво» представительского класса. Они не знали, что на его «старике» установлен мотор от гоночного болида, а салон полностью соответствовал тому, что делали по заказу самого Фрэнка Синатры!

Имея загородный дом, Светлогоров предпочитал жить в пятикомнатной квартире в районе Спаса на Крови, переделанной из густонаселенной коммуналки. Потолки в хате были высоченные, и в трех из пяти комнат имелся камин.

Светлогоров, в отличие от других, любил верховую езду, а не теннис, считая беготню по полю с ракетками в мокрых футболках бесполезным времяпрепровождением.

Лишь однажды Рудольф нарушил свой зарок поступать «не как все» – когда женился на Регине. Она, несомненно, услаждала взор, но ее тупость в элементарных вопросах угнетала! Поэтому время от времени у Светлогорова чесались руки, и он, не сдержавшись, отвешивал жене пару-тройку оплеух, когда она уж очень донимала его своей глупостью. А что тут такого? Даже в Библии сказано «Да убоится жена мужа своего»!

У этой дуры есть все, чего душа пожелает: эксклюзивная косметика, лучшие фитнес-центры и загородные клубы, потрясающий автомобиль, а самое главное – постоянные развлечения. Рудольф охотно берет жену на презентации, показы мод, театральные премьеры и тому подобное, а от нее требуются сущие мелочи – быть в хорошей форме для выхода в свет и держать свой большой рот закрытым. У Светлогорова много врагов, и ему совсем не нужно, чтобы Регина наболтала лишнего кому не следует!

В последнее время она стала проявлять строптивость, а он этого не выносит: жена должна беспрекословно подчиняться супругу – таков его принцип!

Первая супруга Рудольфа, Маруся, соответствовала всем его требованиям, так почему же он ее оставил? Она была прекрасной женой Светлогорова-студента, затем – Светлогорова-госслужащего, но так и не смогла стать идеальной супругой для Светлогорова-политика. Ее не хотелось демонстрировать на людях, ведь Маруся, скромная и домовитая, не подходила для светских раутов. Она привыкла заботиться о доме, стряпать потрясающие обеды и ужины… Да вот только Рудольфа это мало интересовало: прошли времена, когда путь к его холодному сердцу лежал через голодный желудок!

В бытность Светлогорова «молодым специалистом», сосланным влиятельным папашей подальше от Северной столицы в силу некоторых обстоятельств, умение Маруси кашеварить с энтузиазмом и фантазией стало одним из важнейших факторов в ее пользу. Сегодня Рудольф мог позволить себе самые дорогие рестораны, и пирожки Маруси, терпеливо ожидавшей его на кухне, не возбуждали его воображения. Кроме того, Марусю выбрал отец, а не Рудольф, и это всегда мешало ему относиться к ней так, как заслуживала эта милая и отнюдь не глупая женщина.

Вторая жена, Полина, слыла одной из красивейших женщин на питерской сцене, и Светлогоров любил показывать ее окружающим, как дорогую шубу или автомобиль. Но она не пожелала мириться с ролью «витрины» известного политика, имея собственные планы. Полина отказалась бросить сцену и засесть в четырех стенах, это вывело его из себя, и он поднял на нее руку. Она ушла на следующий день, прихватив все его самые дорогие подарки, а через неделю подала на развод с требованием раздела имущества. Не будь Полина знаменита, Светлогоров разобрался бы с ней по-своему, как обычно делал с неугодными людьми, но ее имя было слишком известно, чтобы он решился на такое. Она получила все, чего требовал ее адвокат, но мысль о мести до сих пор не покидала Рудольфа.

Регина оказалась именно такой, какой выглядела – хорошенькой и глупой куклой. Поэтому ему доставляло особенное удовольствие заехать кулаком в ее холеное лицо, а потом с садистской радостью наблюдать за стараниями супруги скрыть следы побоев. Наверное, пришла пора дать Регинке отставку! Она не получит ничего, ведь перед свадьбой жених и невеста подписали брачный контракт – наученный горьким опытом предыдущего брака, Рудольф постарался обезопасить себя со всех сторон.

Он был не из тех, кто заводит любовниц – время от времени пользовался услугами профессионалок, но эти женщины, «проверенные» в самых высоких кругах, не могли ни на что претендовать, а потому не представляли опасности для его карьеры. Рудольф Светлогоров всегда женился на женщинах, которых хотел иметь рядом, и никто не смог бы упрекнуть его в развратном образе жизни… Во всяком случае, никто из живых.

Снег тихо скрипел под копытами коня. Светлогоров ехал шагом, погруженный в свои мысли, как вдруг какой-то шум привлек его внимание. Он вскинул голову и прислушался: из-за деревьев донеслось лошадиное ржание. Не гнушаясь битьем женщин, Рудольф тем не менее терпеть не мог жестокого обращения с животными – особенно с лошадьми, а в этом ржании слышались боль и ярость. Он пришпорил коня и устремился на звук вперед по узенькой тропинке.

Выехав из-за деревьев, Светлогоров увидел следующую картину: по дороге на бешеной скорости несся черный жеребец, к спине которого плотно припала маленькая женская фигурка в белом. Кажется, дамочка не могла справиться с конем! Она не кричала и не звала на помощь, но та ей, несомненно, требовалась, причем срочно.

Рудольф пришпорил Акелу, тот возмущенно заржал и встал на дыбы, а затем рванулся к главной дороге вслед за девушкой на взбесившейся лошади.

Нагнать наездницу стоило немалого труда, но скакун Светлогорова, элитный орловец, неоднократный победитель на скачках, окупал свое содержание: через три минуты он поравнялся с вороным наездницы, и Рудольф ухитрился перехватить поводья. Некоторое время он и женщина, по-прежнему припадающая к взмыленной спине коня, скакали рядом, постепенно замедляя темп. Наконец обе лошади остановились. Вороной принялся трясти головой, все еще возбужденный после бешеной скачки, и Светлогоров понял, что опасность миновала: конь успокаивался. Он взглянул на наездницу. Та осторожно распрямилась, издав приглушенный стон и с трудом разжав пальцы.

– Вы не пострадали? – спросил Светлогоров и осекся, когда на него из-под белой пушистой шапочки устремился взгляд все еще испуганных, серых, в рыжую крапинку глаз. Девушка оказалась очень молода, почти ребенок, но в ее фигуре не ощущалось подростковой угловатости. Она напомнила Рудольфу Снегурочку – в белой норковой шубке, с выбившимися из-под шапочки каштановыми локонами и свежим цветом лица. Ах, этот нежный розовый цвет, так несвойственный большинству дам – членов конного клуба! Светлогоров привык видеть здесь лица, иссушенные в соляриях, а эта девушка, казалось, никогда не была на ярком солнце: даже ее губы, лишенные помады, выглядели словно подернутые инеем.

– Все хорошо, спасибо, – ответила Снегурочка дрожащим голосом. – Только спина болит.

– Оно и понятно, – кивнул Светлогоров. – Вы с такой силой вжимались в седло!

– Естественно, ведь от этого зависела моя жизнь! – воскликнула девушка. Она уже оправилась от случившегося, и на ее бледных щеках заиграл морозный румянец. – Я не знаю, как вас и благодарить…

– Говорят, за спасение жизни не благодарят, – перебил ее Рудольф Эдуардович. – Но как получилось, что лошадь вдруг понесла?

Девушка опустила глаза.

– Я не хотела бы об этом говорить, – тихо ответила она. – Это всего лишь несчастный случай… Мне лучше вернуться на базу!

– Я провожу, – твердо сказал Светлогоров. – Возражения не принимаются: должен же я убедиться в вашей безопасности!

Глава 7

– Отличное начало! – провозгласил Виктор, поднимая бокал и салютуя Наташе.

Девушка подумала, что впервые видит художника довольным, и решила, что это здорово: он не хмурился, не кривил рот, а сиял настоящей улыбкой, на которую Наталья считала его неспособным.

– Теперь все пойдет само собой, – продолжал художник, наливая в Наташин бокал немного «Наполеона». – Лимон не забудь, – сказал он, протягивая ей коньяк.

Наташа с подозрением относилась к алкоголю, из всех его видов предпочитая шампанское, но Виктор сказал, что ей следует привыкать к благородным напиткам. Она с гораздо большим удовольствием выпила бы сейчас чаю или, на худой конец, пепси, но Виктор находился в отличном расположении духа, поэтому Наташа не решилась возражать и покорно приняла бокал.

Она также не стала говорить ему, какого страху натерпелась, сидя на спине коня, когда художник внезапно стряхнул горячий пепел сигареты прямо в ухо вороного. Конечно, Наташа была предупреждена, но она не представляла себе, что такое взбесившаяся от боли лошадь!

Она сильно рисковала, ведь Светлогоров мог и не среагировать на ситуацию так, как они ожидали, но девушка привыкла во всем полагаться на художника и его интуицию. И он снова не ошибся: вице-губернатор решил поиграть в благородного рыцаря и не упустил возможности спасти даму в затруднительных обстоятельствах!

Светлогоров сопровождал Снегурочку до конно-спортивного комплекса, все это время пытаясь выведать, кто она такая и что произошло. Наташа, окутанная ореолом загадочности, произвела на него неизгладимое впечатление, и она не собиралась развеивать этот флер: Виктор считал, что Рудольф должен «подсесть» на девушку, как на наркотик.

Безошибочная интуиция «работодателя» поражала девушку. Он твердо знал, какой тип женщины может привлечь Светлогорова и как ей следует себя вести, чтобы вызвать его интерес. Наташа выполняла инструкции неукоснительно, и все получилось! Вице-губернатор попросил у нее номер телефона, но она вежливо отказала. Сделала это так, чтобы мужчина почувствовал: новая знакомая и хотела бы выполнить его просьбу, но какие-то таинственные и непреодолимые обстоятельства ей мешают.

– Я ведь не оставила ему координат, – с сомнением протянула Наташа после того, как с отвращением сделала глоток из своего бокала. – Как он теперь меня отыщет? Да и станет ли искать-то?

– Еще как станет! – уверенно ответил Виктор. – Поверь, ему не составит труда найти твой адрес. Во-первых, он может спросить в клубе, ведь ты регистрировалась с указанием места проживания. Во-вторых, Светлогоров не кто-нибудь, а вице-губернатор, и для него закрытой информации не существует. Так что не сомневайся: он скоро проявится! Но мы не должны давать ему передышки, – голос Виктора посерьезнел. – Ты, без сомненья, приглянулась нашему «мачо», но необходимо подкрепить его внезапно вспыхнувшую страсть. Сегодня вечером мы идем на презентацию фильма, вот пригласительные. – И художник помахал большим синим конвертом. – Светлогоров наверняка там будет, как и Ипполит Туманов. Ты еще не забыла это имя?

Еще бы она забыла! Наташа с ужасом ждала момента, когда предстанет перед знаменитым режиссером в роли возможной героини его новой картины, и у нее в буквальном смысле подгибались коленки. В самом деле, ведь она никакая не актриса! Правда, Светлогоров поверил в ее «представление», но это все же была не совсем игра: если бы вице-губернатор не подоспел вовремя, то неизвестно, осталась ли бы Наталья живой и невредимой! Но Ипполит Туманов – совершенно другое дело, ведь ему нужна профессионалка-исполнительница, а не просто подходящий типаж!

Однако Виктор, кажется, ни в чем не сомневался.

– Итак, Иван Романович, – сказала Рита, выкладывая на стол фотографии, сделанные Кириллом и Светланой, – вам знаком этот человек?

На всех фотографиях в разных ракурсах был изображен щуплый неприятный тип с гладко зачесанными назад редкими пегими волосами. Не дождавшись ответа, Рита продолжала:

– Это – наниматель по меньшей мере одного из ваших «соглядатаев». Что касается остальных…

– Спасибо, – неожиданно прервал ее Лапиков, резко поднимаясь со стула. – Мой секретарь в течение часа оплатит ваши услуги.

– Постойте! – удивленно воскликнула Рита, тоже вскакивая с места. – Но ведь мы еще так мало знаем…

– Напротив, Маргарита Григорьевна, – возразил Лапиков, – мы знаем больше чем достаточно! Может, вы подумали, что я недоволен? Это не так: я полностью удовлетворен результатами вашей работы и впредь, если появится необходимость, буду сотрудничать только с вашим агентством. Ну а на сегодняшний день ваша помощь больше не нужна!

И Лапиков быстро покинул кабинет, плотно прикрыв за собой дверь, словно запирая Риту внутри.

– Да не побегу я за тобой, не волнуйся, – пробурчала она, вновь усаживаясь. – Надо же, как заторопился!

В тот момент, когда она начала собирать со стола снимки неизвестного господина, внизу прозвучала серия громких хлопков, после чего взревел автомобильный мотор и раздались истерические крики:

– Убили! Убили!

Рита подбежала к окну и высунулась наружу чуть ли не по пояс. Внизу собралась небольшая толпа. На асфальте Рита увидела Лапикова, лежащего лицом вниз, а сверху… сверху на нем лежал Кира, а два здоровенных охранника в панике пытались вытащить из-под него своего хозяина.

Со всех ног Рита бросилась вон из кабинета. На улице ей едва удалось пробиться сквозь толпу, и она буквально повалилась на колени рядом с телами на асфальте с возгласом:

– Господи, что случилось?!

– Нас обстреляли из машины, – услышала она голос Лапикова. Мужчина с трудом оторвался от земли и осторожно перекатил Киру на спину. – А парнишка спас мне жизнь!

Через два часа Рита нервно носилась по вестибюлю больницы, поглядывая на настенные часы. Время тянулось так медленно, что, казалось, и вовсе остановилось. Света сидела на диване, поджав под себя ноги и глядя в одну точку на полу. Лапиков оказался ранен в правое плечо, а вот с Кирой дела обстояли хуже: одна пуля попала ему в бедро, чудом не задев артерию, а вторая – в предплечье, прошла навылет.

Рита бесцельно слонялась взад-вперед по вестибюлю, как вдруг дверь в конце длинного коридора распахнулась, и вошел молодой человек в сопровождении невысокого, практически квадратного мужчины средних лет – очевидно, телохранителя. Рита сразу узнала его: это был Анатолий Лапиков. Он выглядел взъерошенным и испуганным, но даже в таком состоянии Рита не могла не отметить, что внешность сына выгодно отличается от отцовской. Среднего роста, худощавый, но спортивный, Толя Лапиков меньше всего походил на отпрыска воротилы бизнеса: у него были темные прямые волосы, узкое скуластое лицо с ямочкой на подбородке и ясные светло-серые глаза.

Телохранители, подпирающие стену в вестибюле, направились навстречу вновь прибывшим. Наверное, решила Рита, они позвонили парню по дороге в больницу. Переговорив с охранниками, Толя двинулся в ее сторону.

– Они говорят, – начал юноша, – ваш приятель спас моего отца?

– Правильно говорят, – подтвердила Рита.

– Он тяжело ранен?

– Ваш папа получил пулю в плечо…

– Про отца мне уже рассказали! Как ваш парень – сильно пострадал?

– Похоже, что так…

– Господи ты боже мой! – пробормотал молодой человек, падая на пластиковый стул. – Папа рассказывал, что в девяностые, когда он начинал бизнес, такое случалось сплошь и рядом, но в наше время… Кто мог это сделать?!

– Знаете, Анатолий, – задумчиво произнесла Рита, испытующе глядя на юношу, – у меня создалось впечатление, что Иван Романович знает ответ на ваш вопрос.

– Ерунда! – возмутился тот. – Папа – честный бизнесмен, а не какой-нибудь «теневой» делец!

– По-моему, вы мало знаете о делах отца, чтобы делать подобные заявления. Кстати, как давно вас сопровождает телохранитель?

– А какое это имеет отношение к тому, что сегодня произошло?

– Вы не ответили, – заметила Рита.

– С тех пор как меня пытались похитить, – нехотя ответил Толя. – Чтоб вы знали, я был против, но папа настоял!

Похоже, Лапиков-старший догадывался, кто установил слежку за его сыном и за ним, а их небольшое расследование просто подтвердило его предположения. Однако это не объясняло количества «хвостов», вьющихся вокруг его сына: кому могло понадобиться снаряжать за ним сразу нескольких топтунов? И потом, к чему такая грубая расправа? Как в прошлом веке, честно слово, – из машины, на полном ходу… Если уж за объектом следили и изучили его распорядок дня, не проще ли было попытаться убить Лапикова на подходе к дому или у одного из его заведений в отсутствие такого числа свидетелей?

А что, если топтуны и в самом деле действуют независимо друг от друга, а на старшего Лапикова покушался кто-то другой?

– Охрана говорит, вы частный детектив? – спросил между тем Анатолий. – Странно, женщина – и вдруг сыщик!

– Так и есть, – кивнула Рита. Она вспомнила времена, когда занималась адвокатской практикой, люто ненавидя это дело и мечтая об оперативной работе. – Вы в курсе, что за вами ведется наблюдение?

Рита решила идти ва-банк.

– Что? – переспросил парень.

– Неужели вы ничего не замечали?

– Это папины конкуренты, да? Я так и знал!

– Что вы знали? – насторожилась Рита. – У вашего отца неприятности с кем-то из того же бизнеса?

– Точно не скажу, – неуверенно покачал головой Толя. – Пару раз я слышал, как он говорил по телефону… Папин голос звучал недовольно – он даже орал на кого-то!

– Вы помните, о чем шел разговор?

Анатолий наморщил лоб.

– Нет, – ответил он наконец. – Но я помню фразу, брошенную отцом: «Не пытайся пролезть туда, где тебе не место: таких не берут в космонавты!»

– Интересно, – усмехнулась Рита. – Ваш папа шутник! А имени своего собеседника он, случайно, не называл?

– При мне – нет.

– Теперь вам следует быть вдвойне осторожным, Анатолий, – предупредила Рита. – Никуда не выходите без охраны, да и с вашим папой следовало бы оставить кого-нибудь.

– Пусть остаются его телохранители, – предложил молодой человек. – Я поговорю с главврачом. А вашему парню ничего не нужно – может, деньги или лекарства?

– Нет, спасибо, – улыбнулась Рита. – Надеюсь, справимся своими силами.

Тем не менее ее тронула забота Анатолия о человеке, спасшем жизнь его отцу. Другой на его месте и не вспомнил бы о нем, а юноша поинтересовался… Возможно, старший Лапиков не самый приятный человек, но сына он воспитал отлично!

Наташа вся дрожала в шелковом платье с декольте, но не от холода, а от страха и возбуждения. Они и раньше выходили с Виктором в кафе или ресторан, чтобы, как выражался художник, «закрепить полученные навыки», но никогда еще не оказывалась в столь блестящем обществе!

Мужчины, пришедшие на презентацию фильма, облачились в смокинги, а женщины норовили перещеголять друг друга в экстравагантности нарядов и украшений. Для выхода в свет Виктор сам подобрал для Наташи одежду: простое темно-синее платье, закрывающее щиколотки, с большим, но не вызывающим вырезом, украшенным бисерной вышивкой. Скромный жемчужный гарнитур – серьги-гвоздики, ожерелье и маленькое колечко – прекрасно дополнял наряд, а едва заметный макияж художник наложил ей сам. Он подчеркнул глаза, сделал мягкий акцент на бровях, нанес светлые румяна на скулы и завершил картину телесной помадой-блеском. Отойдя подальше, художник критически осмотрел свое «творение» и остался доволен. Наташа так редко видела Виктора в хорошем настроении, что каждый раз боялась спугнуть его, поэтому сидела не шелохнувшись, пока молодой человек нарезал вокруг нее круги, рассматривая созданное им лицо под различными углами. И вот теперь, стоя на пороге роскошного зала, Наташа замирала от восторга и ужаса перед неизвестностью. Если бы только мама могла видеть ее сейчас! Когда ей бывало плохо и страшно, девушка вспоминала, как мать, прижав ее к себе, говаривала:

«Дочка, ты у меня самая красивая, самая умная, и вообще – самая-самая! У тебя обязательно будет счастливая жизнь, ты ведь настоящая принцесса, а они находят принцев и живут долго и счастливо…»

Настолько же сильно, как Наталья не хотела, чтобы ее мать знала о ее занятии проституцией, она мечтала, чтобы та увидела дочь сейчас, в момент входа в празднично освещенный зал! А под руку девушка держала Виктора Арбенина – чем не принц из сказки? Наташа ничуть не заблуждалась на его счет: художник вел себя с ней мило только на людях, но в данный момент она ощущала себя богиней.

Из-под ресниц девушка взглянула на спутника. Облаченный в темно-синий, а не черный, как у большинства, смокинг с выглядывающей из-под него жемчужно-белой рубашкой, с галстуком-бабочкой, он очаровательно улыбался знакомым. В этот вечер Виктор выглядел неотразимо, и Наташа боялась лишний раз посмотреть на него, так как взгляд мог выдать ее восхищение.

Наверное, она недостаточно долго проработала на трассе и не успела проникнуться цинизмом, присущим представительницам ее «профсоюза». Ее приводило в трепет и восторг все, что она видела, и весь мир казался в этот вечер созданным для нее одной! Но из самой глубины Наташиного существа поднимался страх, что она может не оправдать возложенных на нее надежд: одно дело – поболтать полчаса с мужчиной без свидетелей, а другое – поддерживать беседу с корифеями шоу-бизнеса!

– Витюша, радость моя! – услышала Наталья и вздрогнула от неожиданности.

Через весь зал к ним спешила высокая, худая и жилистая женщина лет пятидесяти, с лошадиным лицом. Она могла бы показаться ужасно некрасивой, но в выражении ее лица, внимательных глазах и доброжелательной улыбке, несомненно, присутствовала определенная привлекательность.

– Аллочка! – улыбнулся Виктор и протянул руки к женщине. Взглянув на него, Наташа поняла, что он искренне рад видеть незнакомку: они обнялись, как старые друзья.

– Я так давно тебя не видела, что решила, ты за границей!

– Что ты, просто много работы, вот и сижу в мастерской безвылазно!

– А что за премиленькое создание сегодня с тобой? Она не похожа на твоих обычных пассий – такая свеженькая… Но не слишком ли молода, Витюша?

– Познакомься с моей хорошей подругой Аллой, – обратился художник к Наталье. – Аллочка, это – Наташа, моя кузина.

– Кузина? – изумленно переспросила женщина. – Мой бог, у тебя есть семья, Витенька?