Игра в наемника. Книга 2 бесплатное чтение

Глава 1

Тереза смотрела, не отводя глаз. Не моргая. Не дыша. Не двигаясь. Уподобилась той, что лежала на земле. Бездыханная. Неподвижная.

Кости укутаны в платье, как в саван. Дорогая джахарианская ткань, которой неведомы тлен и разложение, подтвердила свою стойкость. Пройдут года, а платье еще будет охранять останки от холода земли.

– Обратись к костоеду.

Тереза хмуро взглянула на некроманта. Полы длинного черного плаща собрали на себя свежевскопанную землю, но, казалось, это совсем не расстраивало старого мастера мертвых искусств. Что его расстраивало, так это занявшееся над горизонтом солнце. Он то и дело натягивал капюшон и с досадой морщился, зло косясь на небесное светило, что еще не успело скрыться за тучами.

– Так быстро сдаешься? – подначила старика Гончая, но тот и бровью не повел, хоть таковых на его лице и не было.

– Я бессилен, – прошамкал он. – На ее костях руны, они закрывают мне глаза, забивают мой нос и обжигают пальцы. Я не могу увидеть ее смерть.

– Ты можешь хоть что-то мне сказать? – напирала Тереза.

Сентябрьский ветер задул с новой силой, трепля края капюшона и поднимая вверх фалды ее багрового жилета.

– Обратись к костоеду, Гончая, – повторил некромант ворчливо.

– Не испытывай судьбу, – процедила Тереза, находясь на грани взрыва.

Ее злило абсолютно все. Злил год скитаний по всему миру, злила неутешительная находка, злило, что это произошло в самый промозглый день осени, который только мог быть. Злил крайне несговорчивый старик и то, что он оказался единственным в округе некромантом.

– Не надо мне угрожать, Непойманный ветер, – фыркнул некромант, придерживая свой балахон от ветра. – Я не боюсь быть убитым.

– А можно ли убить того, кто уже считается на гнилую половину мертвым?

Некромант зашелся душераздирающим кашлем. Этот недуг грозил добить его живую половину. Кашель затянулся на несколько минут, старик все не переставал вытряхивать свои легкие.

– Могу лишь сказать, – наконец прекратил он свою бронхитную серенаду, – что этой женщины не стало примерно год назад.

– Я искала ее, – Тереза приблизилась к некроманту вплотную. – Искала год, меня вел путеводный сильф и вел он к ней живой. Ты совсем одряхлел, некромант, или меня за дуру держишь?

Старик казался ей центром всех бед, потому что он неосознанно разрушал все, к чему она шла долгие месяцы. Она должна была найти ее живой. Она должна была быть живой. Не мог всевидящий и всезнающий воздушный элементаль, блуждающий по всем сторонам света, ошибиться.

Мастер мертвых искусств раззявил полупустой рот, скривил иссохшие губы, вскинув костлявую руку вверх. В нос ударил терпкий запах бархатцев.

– Пусть ты и Гончая, – загремел старик, – но все равно девчонка рядом со мной! Не смей сомневаться в моем мастерстве. Я сказал то, что истина. Мертва она пятнадцать лун. И все это время упокоена была здесь, если это можно назвать покоем.

– Ерунда, – выпалила Тереза, отворачиваясь от некроманта.

Она была не из тех, кто легко принимает что-либо на веру, даже если доказательства лежали перед глазами. Хотелось верить, что эти палки, укутанные в ткань дорогого платья, подделка. Шутка, ирония, издевка судьбы. Что угодно, только не останки Валерии Розы.

– Найди костоеда. Он скажет больше моего, но мои слова он подтвердит.

Она старательно избегала смотреть на останки. Они были слишком мертвыми. Валерия была слишком мертвой. Как в пустых глазницах черепа разглядеть некогда оленьи янтарные глаза?

Обрывки ткани поднимались на ветру, обнажая черные от земли кости, испещренные вереницей мелких рун. Кто бы это ни сделал, он очень постарался. Ни единого чистого места от макушки до пяток. На груди у скелета тускло поблескивал золотой медальон, на который бросал хищные взгляды полумертвый старик. Единственное, что останавливало его от желанной наживы – Гончая. Тереза присела на корточки и осторожно, стараясь не повредить шейные позвонки, сняла цепочку. Повертев в руке украшение, убрала в карман под озлобленный взгляд мрачного колдуна.

– Уберегаю тебя от неприятностей, – вставая, пояснила она.

– Как-нибудь пережил бы их, – проворчал некромант. – Позволь спросить, Гончая, как ты собираешься платить мне за мою работу?

Тереза нарочито медленно повернула голову в его сторону. Пусть он не видит ее глаз, но знает, что они направлены прямо в его мертвую душу.

– Подняла меня ни свет ни заря, а я только уснул, – забухтел он. – И еще платить отказывается.

– Ты мне ничем не помог, – холодно сказала она. Немного подумав, добавила: – Выстави счет княжескому дворцу. Это делалось для него.

– На ней дорогое платье. Знатная, – протянул некромант, серьезно оценивая сделанное предложение.

– Княгиня. Это была княгиня, – подтвердила Тереза его догадку, придерживая треплющийся на ветру капюшон.

– Какая княгиня? – равнодушно уточнил некромант, словно видел мертвых княгинь каждый день и каждую ночь.

То была очень молодая княгиня, пропавшая без вести в самый разгар недовольств, принявшая на себя клеймо никчемной правительницы.

– Мертвая, как видишь, – Тереза все же сжалилась и бросила старику пару монет. – Помалкивай и еще лет сто проживешь.

Старик повертел в руках монеты, прогнал их по торчащим костяшкам пальцев и ловко убрал в бездонные недра своего балахона.

Она искала Валерию Розы чуть больше года и вот наконец нашла. Все это время она безвестно лежала в земле где-то на отшибе княжества, никем не узнанная и не погребенная как следует. Ее просто бросили в яму и закопали.

Тереза подняла глаза к хмурящемуся небу. Сентябрь в Джахаре выдался на редкость гадостным. Что ни день, то дождь или завывающий ветер. Сегодняшним утром оба ненастья решили объединить усилия. Взявший право первенства ветер набросился на некроманта, раздувая его балахон как парус корабля.

Галдели вороны, знаменуя нечто зловещее. Тереза внимательно следила за полетом птиц, читая ближайшее будущее. По резким крикам – грядет спешка, суета, тревоги. Взмахи крыльев сулят вскрытие обмана. Танец двух ворон – быть борьбе, сложному выбору.

Тереза опустила глаза. Сложный выбор предстоит сделать очень скоро, а именно – стоит ли впредь доверять сильфу. Элементаль вздумал подвергнуть сомнению свои собственные навыки. Или он не виноват, а Гончую попросту настиг колдовской кризис.

Взглянула на свою руку, обтянутую перчаткой, идеально подогнанной по размеру – портные Гончих знают толк в своем ремесле. Вокруг пальцев юркнула тоненькая полупрозрачная змейка. Сильф и сейчас готов был увести куда-нибудь.

– Это точно она? – спросила Тереза, уповая на то, что сильф снова ошибся и привел не туда.

Некромант с шумом втянул воздух через горбатый нос.

– Дай мне тот медальон. Если он точно принадлежал той, что ты ищешь, я смогу понять, ее ли кости перед нами, – и протянул сухую ладонь с длинным ногтями.

Тереза заколебалась, но после протянула медальон. Никуда он от нее не денется, если вдруг решит дать деру с золотой побрякушкой.

Некромант как следует обнюхал украшение, согнул колени и втянул воздух над останками. Протянул цепочку обратно, морща покрасневший нос.

– Она, – вынес он вердикт. – Эти руны жгут мне ноздри.

Тереза оставила без внимания сетования полумертвого.

Ее предупреждали. Жрец или же сам Бог Смерти, явившийся в облике смертного юноши, он предупреждал, что Валерии уже нет в живых. И потребовался год, чтобы убедиться в его правоте. Когда-нибудь Тереза наживет себе большие проблемы, если не перестанет сомневаться в божественном промысле.

Она исколесила всю Джахару от севера до юга, с запада до востока. А после изведала края других северных княжеств. Путеводный дух заводил ее в большие города и безлюдные станицы, вел через горы и бескрайние поля, лишь чудом минуя моря, озера и полноводные реки без переправ. Тереза до потери сознания боялась воды, и страх этот был иррациональным и не поддавался никакому контролю, поэтому она не могла не признать, что Бог Судьбы ей соблаговолит и не прокладывает путь по пугающей стихии.

Но от насмешек Бог-судьбоносец не отказался. Каждый раз, когда Тереза считала, что уже близка к своей цели, сильф вновь указывал новое направление, заставляя продолжать путь. А Валерия Розы все это время была мертва и неподвижна.

Тереза оглянулась по сторонам, прислушиваясь к звукам пробуждающейся деревни, что была в каком-то километре от редеющего леса и края поля, на котором сошлись некромант, ведьма и останки. В другой же стороне от этого поля на горизонте темнели горные пики, с такого расстояния казавшиеся небольшими холмами.

– Что это? – поинтересовалась Тереза, кивая на горизонт.

Старик презрительно фыркнул. Его крючковатый нос клонился к земле, и лишь длинный посох не давал некроманту упасть в крепком сне.

– Ты здесь в первый раз, что ли? Дальше Столицы из Джахары не уходила?

– Я в пути год, – в свою защиту сказала Тереза. – Представь, сколько городов и деревень у меня перед глазами сменилось. В конечном итоге все населения становятся одинаковыми.

Она даже не запоминала тех мест, в которых была. В какой-то момент это стало пустой тратой памяти.

– Вон там Кассандрийские горы, – некромант указал на горный хребет, а потом наставил палец в западном направлении. – Там портал в Бездну. Лес Теней. Он далеко, дальше, чем горы, но все равно он виден. А вон там, – повернулся на восток и махнул рукой на бесконечный земельный простор, – граница.

– Какая граница? – удивилась Гончая, так и не исправившая ситуацию с собственными познаниями в географии.

– Шелег, – преисполнившись чувством значимости мудрого деда, ответил некромант.

Она оказалась не так уж далеко от Столицы. Самый ближайший крупный город – Кассандра, что скрывалась за горным перевалом, а София – чуть севернее. Но чтобы оказаться здесь, ей пришлось оставить за спиной десятки других городов и княжеств.

– Через порталы путь от Столицы в Ул-Кассан занимает не больше суток, – хмыкнул некромант. – Лихо же тебя закрутил сильф, если тебе потребовался год, чтобы добраться сюда.

– Ул-Кассан, – бесцветно повторила Тереза. Подумала и кивнула старику: – Уничтожь останки.

Некромант от неожиданности крякнул, распахнув белесые глаза с паутиной лопнувших капилляров на пожелтевших белках.

– Это же княгиня, – пробормотал он.

– Знаю. Это я тебе об этом сказала, – парировала Тереза. – Уничтожь. Оставь только одну маленькую кость. Скажем, ключицу.

– Левую или правую?

– Любую, – отмахнулась Гончая, устремляя взгляд на далекие горы.

Принято считать, что нет непревзойденной силы. Любую магию можно отразить или отвести. Любая магия может дать осечку или оказаться вовсе бесполезной. Но этот мир полон не только колдовством, есть в нем связи куда более прочные. Родственные связи.

Мора Розы, родная сестра, неужели она не знала, что Валерия мертва? Но если знала, то для чего отправила Терезу в путь с сомнительным началом и без видимого конца?

Тереза поджала губы, испытывая неудовольствие оттого, что кто-то однозначно ее дурит. Либо ее собственная сила, либо Мора Розы. Выбор пал на нечто среднее – обе хороши.

Гортанные звуки резали слух. И без того скрипучий голос некроманта превратился в песню несмазанных дверных петель.

– Левая ключичная кость женщины на четвертом десятке жизни, – некромант протянул желтую кость, в которой застряли крошки черной земли в выщербленных мелких рунах.

Тереза осторожно взяла кость в руки. Она не узнавала происхождение рунической вязи. Сколько она ни вглядывалась в нее, с трудом могла разобрать лишь отдельные начертания.

– Чей это язык?

– Один раз я видел нечто похожее, – на удивление охотно ответил старик. – Много сотен лет назад практиковали ритуал посмертного безмолвия, когда хотели, чтобы даже дух не выдал прижизненных тайн. Но костоед разгрызет заклятие. Обратись к нему.

– Что еще за ритуал?

Некромант приспустил капюшон и, злобно щурясь на поднимающееся солнце, поскреб лысую макушку.

– Посмертное безмолвие, – проскрипел он, – так и зовется. Совершался, чтобы даже после смерти заставить молчать. Никакая сила не сможет этот завет сломить, только костоед может, потому что он других материй, других богов.

– И какого рода эта магия? Волхвовская? Ведьмовская? – допытывала Тереза, но некромант лишь снисходительно усмехнулся.

Он пребывал в своем прошлом, далеком, темном, диком.

– Своего собственного. Раньше не было таких делений, магия была или созидающей, или разрушающей. И боги тогда были другими. Не те, что сейчас, – некромант удрученно вздохнул. – Они ведь лишь жалкие потомки тех, великих. Все эти боги судьбы, провидения, войны, боги-творцы. Блажь это все, показушнечество. То ли дело …

– Сколько же тебе лет? – перебила его Тереза, находясь в замешательстве от нездорового красноречия.

– Я не жил в те времена. Только родился.

Тереза сглотнула, бросив на старика быстрый взгляд. Теперь ей меньше хотелось срывать на нем злость. С него вполне станется поклоняться именно тем, древним богам. А с такими персонажами всегда были шутки плохи.

– Так ты можешь рассказать об этом ритуале? – осторожно спросила она.

– Я же сказал, я не застал то время воочию. То, что мне довелось увидеть, лишь искра от огромного пожара. Да и молод я был совсем. Каждая клеточка моего тела еще была живой. Меня не интересовала та эпоха, я стремился постичь новое. Так что нет, я знаю только то, о чем уже сказал. Но костоеду все времена нипочем. Он живет вне времени и ведает все.

– Так этот ритуал времен Иных Богов? – уточнила Тереза.

Некромант кивнул с мечтательной улыбкой на пергаментных губах. Гончая передернулась.

– Ладно, – вздохнула она, убирая за пазуху костяной артефакт. – Иди с миром. Только помни, что теперь у тебя тоже есть тайна, которую надо хранить. И я жду, что ты все сделаешь правильно. Но если что-то пойдет не так, то ждать придется тебе.

Маска на лице зарябила живой волной, подкрепляя значимость сказанных слов. Некромант едва заметно посерел, но ответ держал достойно.

– Мне не надо проблем с Гончими. И новой встречи с тобой или тебе подобными ждать не хочу.

Бросив очередной ненавистный взгляд на солнце, старик натянул капюшон до самого подбородка и заковылял в сторону деревни.

Тереза долго еще стояла на месте, вслушиваясь в шелест деревьев на ветру, в голос деревни, в шуршанье дождевых туч, поглощающих небо, да в ропот земли, в которой совсем недавно скрывалось то, что ей не должно было принадлежать.

Не так, не здесь, не в это время. Терезе стало жаль Валерию.

От деревни редколесье складывалось в дорогу. Прямую, широкую. Эта дорога звала и ждала. Но хоть и была она видимо прямой, на деле же представляла собой повороты и обрывы, сюрпризы и откровения, а также некую роковую тайну, узнав которую, лишишься возможностей с этой дороги когда-либо сойти. Дорога вела в Столицу. Прямиком к Море Розе.

***

Тереза ждала и боялась своего неминуемого возвращения. Ступить на земли Столицы означало вновь окунуться в прошлое. Увидеть свое сожженное жилище, увидеть Миротворцев, увидеть то, чего лишилась.

Четверка Миротворцев, с которыми Тереза необдуманно провела слишком много времени, подстрекнули ее к небывалому душевному раздраю. Это необходимо было исправить, чем, собственно, наемница и занялась, пользуясь своим странствием. Чуть больше года она не слышала о Рее Коттерштейне, Дикое Онеце, Эльвире Ронаш и Майе Гош. Она даже думать себе о них запрещала. Особенно о Рее.

Несмотря на подспудное желание вернуться, она не была к этому готова. Все еще свежи воспоминания. Тереза умерла в Лесу Теней – ее сердце буквально перестало биться. Она была близка и несоразмерно далека к Рею – они касались руками и даже губами, о чем, правда, Тереза не помнит. Увы, в этот момент она умерла, а Рей пытался ее спасти. Чуть не умерла повторно – ввязываться в бой с несколькими Гончими гиблая затея. Она вновь надела мундир Миротворца – чтобы выдать себя за другую. Один год – слишком малый срок, чтобы забыть об всем и снова отдалиться. Вернуться в Столицу означало, что она опять будет близка к ним, но без права стать ближе.

Тереза смотрела на белокаменный замок феникса с самой неприглядной его стороны. Это не задний двор и не черный ход для прислуги. Глухая стена северного донжона, да густые заросли черной смородины. Ни окон, ни дверей, ни запасной лестницы. Нетерпеливый ветер подтолкнул в спину и под колени, недоуменно шепча в ухо: «Что же ты стоишь? Бежим! Летим!»

Тереза пообещала себе не делать поспешных выводов. Мора Розы могла знать, но не хотеть верить в смерть своей сестры. Она имела на это право. Может, она все объяснит. Гончая привыкла доверять своему чутью. И привыкла доверять Море. Эти две вещи оказались несовместимы.

– Как ты попала сюда?

– Не рада меня видеть?

Тереза чинно заняла гостевой стул в кабинете княгини. Предварительно почистила сапоги от налипшей грязи, отряхнула рукава от пыли, сняла капюшон и причесала волосы. Когда Мора вошла, без промедления сняла маску. Разговор предстоял тяжелый, нервировать старую ведьму раньше времени – фатальная ошибка.

– Тебе стоило предупредить меня, прежде чем приходить, – проворчала княгиня, покачивая в руке дымящейся трубкой.

Сизый полупрозрачный дым обращался в картину сотворения мира. Пышное древо расправляет свои ветви с большими плодами, что опадают на землю. Из плодов этих выходят первые люди, собаки и коты, кони и овцы, выплывают рыбы и разрезают облака стаи первородных птиц.

– У меня не всегда под рукой перо и бумага, – посетовала Тереза, разведя руками.

Прошествовав к столу, княгиня села, расправляя на коленях юбку. Вьющийся тонкой струйкой дымок от трубки из красного дерева тут же сложился над ее головой в корону. Тереза подавила улыбку. Будто бы она хоть на миг могла забыть кто перед ней. Даже когда Мора возглавляла только приют, она все равно оставалась княгиней. Когда же вновь вернулась к власти над целым народом, то просто лишь надела полагающийся венец на голову. В остальном ничего не изменилось.

– Ты пришла, потому что нашла ее? – осведомилась княгиня, взглядом окидывая свой стол, выискивая то, что могло на нем появиться в ее отсутствие. А после укоризненно цыкнула: – Ты снова обстригла волосы.

Тереза вскинула брови. Как водится, при одном упоминании голова тут же отозвалась зудом – Гончая обрезала и высветлила волосы всего пару дней назад.

– Я пришла, потому что нашла, – кивнула наемница. – Она мертва.

Всматривалась в лицо Моры, но каким бы прекрасным оно ни было, что-то в нем было не так. Оно осталось безучастным. Княгиня даже бровью не повела.

В кабинете царила теплая атмосфера, какая бывает в любом помещении, где находилась огненная ведьма Мора Розы. По обыкновению пахло табаком, пряной вишней, благородной древесиной. Несмотря на пасмурное утро, мрачное небо которого не оставляло солнцу шансов, в кабинете было светло. Не горели свечи или камин, сами стены источали этот свет. Но Тереза не могла расслабиться. Что-то заставляло ее держать спину прямо, а дышать коротко, чтобы собственным дыханием не шуметь.

– Соболезную, – добавила она, изучая каменное лицо княгини.

– Останки? – только и спросила Мора.

– Останков нет. Нашла последнее место упокоения в Кассандрийском предместье, недалеко от Шелегской границы.

– Как нет останков? – нахмурилась Мора, направив на Терезу долгий, просверливающий взгляд. – Как ты тогда узнала ее?

Гончая выложила медальон, продолжая наблюдать за реакцией. Она ждала взрыва, криков, слез, проклятий, но никак не того, что происходило сейчас.

– И это все? – еще сильнее нахмурилась княгиня. – И каким образом ты заключила, что моя сестра мертва?

В голосе прозвучало недовольство просыпающегося вулкана.

– Мне этого достаточно. Ты отправила за ней Гончую, не забыла?

Мора нехотя приняла объяснение. Протянула руку к кулону, но не сразу взяла его в руки.

– Когда ты это нашла? – спросила Мора, разглядывая медальон.

– Несколько часов назад. Как нашла, сразу направилась к тебе.

Мора невпопад кивала. Воцарившееся молчание разбавлялось хаотичным позвякиванием золотой цепочки.

– Я знала, – негромко сказала она. – Знала все это время.

– Ты чувствовала, что она мертва? – уточнила Тереза, предчувствуя тот самый поворот, после которого жизнь ее вновь изменится.

– Нет, я знала, – твердо повторила княгиня, поднимая на нее глаза.

Есть огромная разница, когда ведьма говорит «я знала» мягким или укоряющим тоном, объясняя так свою прозорливость, и когда говорит «я знала» тоном жестким, решительным, что означало только то, что это знание всеобъемлюще и не имеет поводов для сомнений. И есть еще третий вид, характерный для любых существ, в том числе для ведьм, склонных к интригам, лукавству и подлости: «мне все было известно, но я изображала из себя наивную дурочку».

Тереза набрала полную грудь воздуха и задержала дыхание. Выждала несколько секунд, а после очень-очень медленно выдохнула.

Год и пара месяцев странствий принесли множество неудобств. Тереза сильно скучала по своему дому, чувствовала вину, что ушла, не попрощавшись с Миротворцами и не убедившись, что с ними все в порядке. Но находясь вдали от Столицы, ночуя порой под открытым небом и беспощадно воруя еду, Гончая была спокойна. Она была в своей привычной стезе кропотливой работы наемника, ей не было дела до битв за трон, тайных сговоров и прочего, чего она с лихвой хлебнула за те несколько дней во время разгоревшегося мятежа.

И вот Тереза вернулась в Столицу. И снова ей стало казаться, что кругом каждый пытается обмануть другого, использовать, обставить, уничтожить. Чужая выгребная яма радостно встречала ее, дружелюбно булькая переполненным нутром.

Мора внимательно наблюдала за ней, а в глазах ее ни капли раскаяния.

– Зачем ты отправила меня искать живую Валерию, если знала, что искать нечего? – вкрадчиво спросила Тереза, вставая из-за стола.

– Тебе все равно надо было залечь на дно, – парировала княгиня. – Разве я не права?

– Я могла это сделать у себя дома.

– У тебя нет дома. Его сожгли, – жестко напомнила она. – И вообще, останки моей сестры стоит захоронить в фамильной усыпальнице. Я надеялась, что ты найдешь хотя бы их.

– Некромант за день нашел бы тебе мертвое тело, – процедила Тереза.

– Я знала, что Валерия мертва, но тебе надо было уйти и скрыться. Я лишь хотела помочь тебе.

– Значит, на ее останки тебе все же плевать, раз дала мне блуждать столько времени?

– Между живой и мертвой, я выбрала живую, – сдержанно ответила Мора. – Уверена, Валерия меня поняла бы.

Тело отозвалось давней приглушенной болью ломаных костей. На зубах кровь смешалась с землей, а солнце в тот вечер было ослепительно оранжевым. Или от залившей глаза крови тогда так казалось? У виска холодная острая сталь, едва уловимое дрожание руки. Она тогда уже чувствовала, как этот бесчувственный холод проникает сквозь кожу прямо в мозг, прочерчивая глазные нервы и выходя из другого виска. Тереза старалась не думать, каким был бы исход, если бы у того Гончего не дрожала рука. Если бы другой Гончий не явился и не отозвал своего соратника. Ворох отчаянных мыслей, молитв. Она тогда молилась – вот до чего она дошла. Но рука Гончего обретала твердость, ему были безразличны ее желания. Он бы довел дело до конца.

А сразу после, как только срослись под действием магии кости, Мора просто отправила ее искать свою сестру. Уже тогда она знала, что искать нечего.

– Остынь, – правильно уловив ее настроение, с нажимом произнесла Мора. – И сядь.

– Не указывай мне, – огрызнулась Тереза, позволяя себе непростительные вещи.

– Я дала тебе возможность скрыться от преследования своих же, – назидательно произнесла княгиня. – Сидя на одном месте не спрячешься.

– Как она умерла?

– Зачем это тебе? – Мора недоуменно нахмурилась.

– Скажи мне, как умерла Валерия, – повторила Тереза. – Раз уж знала о самой смерти, то и о ее причинах должна.

Немного подумав, княгиня соизволила дать ответ:

– Ее убили, – ответила она, правдоподобно дрогнув голосом. – Смерть была долгой. От рук Гончих.

– Ты уверена? – Тереза остановилась посреди кабинета.

Ритуал времен первобытного, едва упорядочившегося хаоса, жестокая смерть. Какой бы она в конце ни была – кинжал в сердце, вспоротое горло или банальная потеря крови от множества ран, предвосхитил все это темный ритуал. Только один Гончий мог это сделать. Если костоед зародился в те далекие времена из необузданного хаоса, то этот Гончий сам являл собой тот дикий хаос, потому что возносил молитвы не милосердным богам, что царствовали сейчас. За свою силу он платил кровавую дань тем далеким, темным, которых принято сейчас называть Иными. Но услуги этот Гончего стоят дорого. И рука его дрожит лишь в исключительных случаях.

Тот наемник редкий гость на севере. Он не любил холод и всегда старался не задерживаться в местах, где дует слишком пронизывающий ветер. А еще он обычно не приходит за простыми ведьмами, даже если они княгини. Бешеный Пес не смог бы заставить его отправиться на север за какой-то ведьмой, не заплатив перед этим хорошенькую сумму. Но почему Бешеный Пес не сказал ему забрать еще одну Розу? Все могло окончиться в тот единственный день к большей выгоде Пса.

Тереза внимательно посмотрела на Мору. Все эти вопросы теряли смысл в том случае, если это не Ангелар Рица все устроил. Тот Гончий не пришел за второй княгиней потому, что именно она наняла его для первой. Но почему именно он? Выбрать его для этой цели равносильно тому, как Валерия однажды выбрала Терезу для сопровождения Миротворцев в Лесу Теней. Не та специализация.

– Детали стали известны позже, уже после того, как ты ушла. Но да, я уверена.

– Какие доказательства причастности Гончих? – предостерегающе зазвенели стеклянные дверцы шкафов.

– Был пойман заказчик, – раздраженно бросила Мора, косясь на вибрирующие стекла серванта. – Допрошен и казнен. Наемник еще не пойман.

– Когда? Кем был тот заказчик? – зачастила Тереза. – Кто его поймал? Кто проводил допрос? Имя того Гончего?

– Довольно! – оборвала ее Мора. – Точка в этом вопросе уже поставлена.

– Наемник же еще не пойман?

– Для тебя это не должно иметь значения.

Тереза сжала зубы, выдавив кривую улыбку. Она решила не показывать Море того, что осталось от ее сестры, чтобы не добавлять горя. Никто бы не смог остаться равнодушным, узнав, какие муки пришлось перенести дорогому человеку перед смертью. Тереза пожалела старую ведьму.

Получалось, что пожалеть ей стоило себя. И поблагодарить за предусмотрительность. Ключичной кости будет достаточно, чтобы самой найти ответы на волнующиеся вопросы. Не то чтобы была в этом острая необходимость во славу справедливости. Просто хотелось избавиться от навязчивого подозрения, что ее названная мать может оказаться сестроубийцей.

– Помнишь того Гончего, что пришел тогда к замку? – вдруг спросила княгиня.

– Заклинающий слова, – кивнула она, вспоминая молодого мужчину с жуткими глазами под густыми бровями, что спас ее от смерти, – из Торан Старацы. Он предупреждал, что Бешеный Пес вернется через год.

Мора рассеянно кивала. Она была измотана. Не физически, но морально. Ушел румянец, очертились скулы. Только сейчас Гончая обратила внимание, как Мора изменилась. Плечи будто не так расправлены, подбородок клонится к груди, да глаза все чаще смотрят куда-то вниз, а на длинных пальцах, унизанных золотом колец, куда отчетливее проступают костяшки суставов.

– Год подошел к концу. Мне нужна помощь, – тихо произнесла Мора. – Столица не до конца оправилась после бунта. Ушло очень много средств на восстановление. Деньги, солдаты, вооружение – последствия были катастрофическими. И, боюсь, очередная стычка приведет к очень большим потерям. Мне нужен тот, кто сможет дать отпор Ангелару Рица.

– Ты же не думаешь, что я рискну открыто выступить против него? – уточнила Тереза, настороженно разглядывая княгиню.

– А ты справишься одна? – Мора усмехнулась, но тут же покачала головой, отзывая свой вопрос. – Конечно, нет. И я не смогу. Даже мы вдвоем, если объединим усилия, не сможем.

– Миротворцы, – предложила Гончая, – Корпус Дракона, Корпус Льва, все остальные солдаты, в конце концов.

Она не понимала упадка Моры. Мрачное отчаяние, охватившее княгиню, проскальзывало не только в голосе, но и в самих словах.

– Я умею оценивать своего противника и хорошо знаю свои возможности, – Мора тщательно подбирала каждое слово, описывающее ее поражение. – Если мне и удастся выйти из грядущей схватки победителем, то за это будет заплачена слишком высокая цена. Неподъемная, после всего произошедшего.

– Ну и кто, по-твоему, способен отделаться меньшей ценой? – поинтересовалась Тереза, вновь садясь за стол напротив Моры.

Княгиня обратилась в непреступную крепость. И глаза ее отражали нешуточную битву, развернувшуюся в сознании. Эти глаза, как бойницы крепости, сверкали полыхающим огнем.

– Слушай меня внимательно, Дафна. И молчи, пока я не закончу говорить, – Тереза с неохотой кивнула, поморщившись при упоминании своего прежнего имени. – С Ангеларом Рица история началась давно. За полгода до моего отречения от престола в пользу Валерии и спустя два месяца после твоей … официальной гибели.

Тереза вспомнила, как несколько месяцев назад встречала неописуемо красивый закат в Сумеречном княжестве. Там, в одном из маленьких городов на берегу западных вод Шадринского моря, она сидела и просто смотрела вдаль, слушая, как беспокойно ругаются чайки. Море в тот вечер было спокойным, тихим. Только запах и влажный воздух свидетельствовали о том, что совсем рядом разлилась водная гладь. Тереза чувствовала себя немного тревожно из-за страха воды, но даже на берегу моря было спокойнее, чем рядом с княгиней Морой.

– Тогда его псы просили меня добровольно сдать город, – Мора говорила ровно, на грани отрешенности. – Я отказала, – дыхание сбилось, дернулась нижняя челюсть, – но у Рица есть то, чем он может на меня давить. Ни слова! Слушай, – Тереза поджала губы. – И чтобы он не смог этим воспользоваться, я отреклась тогда от трона. Быть княгиней и сестрой княгини – разная ответственность перед народом. Тогда он остался ни с чем, ведь на Валерию он давить не мог, а выступить открытой войной в то время означало быстрое поражение. Почти полтора года назад он воспользовался уязвимостью княжества, снова попытался, но проиграл. В третий раз он не стерпит проигрыша, да и мне практически нечего ему противопоставить. Мне не выйти сухой из воды. Единственное решение – вернуть то, что есть у него, и использовать это самой против него.

«У второго есть третий. Второй хочет стать третьим, но второй не может сделать третьим того третьего, что есть у второго», – вспомнились далекие слова, предреченные Хозяином Леса Теней.

– Рей был прав, – холодно вынесла вердикт Тереза. – Но ты смогла убедить всех, что он бредил.

Рей говорил, что Мора скрывает что-то. Но никто не хотел верить, что на непревзойденную Мору Розы Торан Паса что-то имела.

– Это уже не имеет значения, – нетерпеливо отмахнулась Мора. – Слушай меня дальше.

– Я ведь поверила тебе, а не ему, – в свою очередь отмахнулась Тереза, наклонившись над столом.

– И правильно сделала, – выпалила Мора, вставая из-за стола. – На все есть свои причины, всему всегда свое время. Рей же мог все разрушить, потому что он все всегда разрушает! Когда до тебя это уже дойдет?

– Что ты намерена делать дальше? – понизив голос, сухо спросила Тереза.

Спорить с этой женщиной также бессмысленно, как и пытаться потушить дыханием лесной пожар.

– Тот юноша, – Мора смахнула с груди несуществующие пылинки, – Заклинающий слова. Мне нужно, чтобы ты привела его ко мне.

– О духи, сопроводите мою душу подальше отсюда, – Тереза постучала носком сапога по деревянному полу. – Зачем он тебе?

Примитивный звук удара по дереву вернул обескураженную душу в чертоги суровой реальности. Она не спит, не бредит, все происходит взаправду. Княгине Море потребовался Гончий из Торан Старацы.

– Он тот, кто сможет дать отпор Бешеному Псу, – ответила Мора, а в голосе ее слышалось недовольство на грани с презрением.

Однажды Мора уже поступила подобным образом. Отошла в тень, поставив на передовую того, кто, по ее мнению, мог отвлечь Бешеного Пса на себя. Валерия погибла, а Мора снова ищет того, кто должен уберечь ее от Ангелара Рица. Очередная жертва.

Особенная ирония крылась в деталях. Женщина, что разменяла уже второе столетие жизни, но сохранила силу и молодость, могущественная колдунья, наделенная властью, а бегает от мужчины, смертного человека, к тому же хромого на одну ногу.

– Кто он? – Тереза сконцентрировала взгляд в одной точке, где в стыке сходились напольные доски.

Она зареклась удивляться.

– Мой сын.

Полоска стыка задвоилась в глазах, зарябила, дразня, а после вернулась в единую линию.

Гончие порой практиковали кражу детей прямо из-под носа у их родителей. Но такое бывало крайне редко, гораздо чаще наемники забирали тех детей, что оказывались беспризорными при живых родителях, либо же вовсе коротали свои дни в сиротских домах. Кто-то сам добровольно продавал своих отпрысков. Торан Паса не скупилась на цену, предлагая взамен свежей души как деньги, так и любую другую услугу, кою попросит нерадивый родитель. Такое случалось часто.

– Как давно он там? – Тереза подняла на Мору глаза.

– С рождения, – холодно ответила княгиня.

– И ты не пыталась его вернуть? – озадаченно спросила Гончая.

– Не пыталась.

– Почему?

Мора дернулась всем телом и что-то проскользнуло в ее лице такое, что заставило Терезу похолодеть. То, что отразилось на лице княгини, казалось чуждым. Как трещина на мраморном лице прекрасной статуи. Черная, уродливая, вековая. Презрение и ненависть. Не поверхностные, а впечатанные в душу, выпестованные долгими годами, взращенные в самой глубине естества.

– Мора, почему ты не пыталась его вернуть?

– Не имеет значения, – дала она свой излюбленный ответ.

– Почему!? – выкрикнула наемница, теряя самообладание.

– Потому что я сама его отдала!

Тереза растеряно моргала, глядя на раскрасневшееся лицо княгини. Она глядела в пустоту, что имела янтарные глаза и княжеский венец на голове. Гончая засмеялась. Хрипловато, нервно. Она недоверчиво смотрела на княгиню и не могла перестать смеяться.

– Ты морочишь мне голову. Я не верю.

Строгий взгляд княгини прогнал все сомнения. Нет, это не было шуткой. Тереза бездумно и глупо улыбалась, в отчаянной попытке зажимая рот ладонью. Она не верила, не хотела верить.

Мора не ненавидит Гончих из-за того, что у них ее сын. Мора ненавидит их всех потому, что ее сын один из них.

Отвращение. Паучьими лапами оно скребло по ребрам, подкрадываясь к горлу, предвещая, что укоренится надолго. Тереза пыталась сохранить надежду на то, что Мора хотя бы извинится. Хоть за что-то. За украденный год, за выставление Рея безумцем и посмешищем, за то, что не защитила свою сестру, за жестокость к своему родному сыну.

Но Мора молчала.

Ее названная мать, отказавшаяся от родного сына. Идеальный образ разрушился о лицемерие реального мира.

– Когда ты сможешь его привести? – непринужденно спросила Мора.

– Никогда, – отчеканила Гончая. – Он из Торан Старацы. Во-первых, мне в нельзя в башни. Карающая вероломных хоть и не показала еще себя, но вряд ли обо мне забыла. Во-вторых, Гончим из Пасы дорога в Старацу закрыта. Мне туда не попасть, хоть живьем сожги. И в-третьих, я не уверена, что хочу тебе помогать.

– Дафна …

– Хватит, – Тереза закрыла глаза. – Хватит так меня называть. Это давно не мое имя.

Мора осеклась, даже растерялась.

– Он единственный, кто сможет все наладить, – смягчившись, сказала она. – Это в его силах.

– О Валерии ты тоже так думала, когда оставила на нее разборки с Гончими? – огрызнулась Тереза. – Она знала, на что ты ее подписала? Ты хоть немного пыталась ей помочь?

– Разумеется, она знала! – рассерженно выпалила Мора.

– И была действительно на это согласна? – княгиня едва слышно чертыхнулась, дернув подбородком.

– Убеди его помочь. Александр не лишен здравого смысла. Он поймет и согласится, стоит лишь донести ему всю глубину проблемы.

Тереза поморщилась. Год назад она оказалась в похожей ситуации, лишь с небольшими отличиями. Объединяющее начало этих ситуаций: «главное донести важность проблемы». Наверное, это личный девиз сестер Розы. Или нет. Только одной Розы.

– Это ты тогда подослала Валерию ко мне? – поинтересовалась Тереза, глядя на княгиню через прищур. – Удивительно, как вы, не общавшиеся друг с другом, говорите одними словами.

– Нет, не подсылала, – отрезала Мора.

Тереза еще какое-то время неотрывно смотрела на нее. Если та и лгала, Тереза не хотела этого замечать.

– Ты собираешься впутать Заклинающего слова во что-то, что грозит обернуться для него смертью, – сказала она. – Повторно, если считать, что вместо обычного приюта ты выбрала для него Торан Паса. Если в тебе есть хоть толика сострадания, не делай этого. Не вмешивай его, не заставляй идти против собственного клана, что вырастил его.

Мора даже не собиралась задумываться. Не колеблясь, она выжидательно смотрела на Терезу.

– Донеси сама всю глубину проблемы, – Гончая встала и придвинула стул вплотную к столу. – Я не могу выполнить твою просьбу.

– Это не просьба, – сказала Мора, вскинув бровь.

– Твои приказы я не выполняю, – с пониманием, как ей казалось, добавила Тереза.

– Ты у меня в долгу, – произнесла княгиня железным тоном. – Поэтому ты должна это сделать.

– Что ты сказала? – глухо отозвалась Тереза.

Мора обошла стол, приблизилась. Она всегда казалась Терезе статной, крепкой, занимающей все пространство женщиной. Подойдя почти вплотную, княгиня оказалась на полголовы ниже.

– Ты сделаешь то, что я говорю, – повторила она мягко, даже улыбнувшись, – потому что ты у меня в долгу. Если бы не я, где бы сейчас была Марин?

– Да если бы я знала, – в тон ответила Тереза, – я никогда бы не доверила ее тебе.

– Но ты это сделала. Мне жаль, но ты не оставляешь мне выбора. Не думала, что до этого дойдет.

Гнев, отчаяние и снисходительная жалость. Триада разрушенных отношений.

– Ты отослала меня год назад не из соображений моей безопасности, – к горлу подкатил ком, – а чтобы я ненароком не решилась раньше времени уйти из клана. Тебе ведь нужна была Гончая, да? Своя, на привязи? Чтобы через год, полтора или два привести твоего сына из башни Гончих.

Мора изменилась в лице и долго ей не удавалось вернуть невозмутимый вид. Тереза на миг поверила, что ей удалось пробить стену из льда и пламени и донести пресловутую важность.

– Не говори ерунды, – выпалила Мора, отводя глаза.

– Ты говоришь, что заботилась обо мне, а потому отправила на поиски Валерии. Но ведь еще ты говорила, что сможешь укрыть меня от Гончих, если я отрекусь от них. Так почему же ты поручаешь мне одну работу за другой вместо того, чтобы действительно дать мне шанс начать новую жизнь?

– На кону безопасность и благополучие всего народа. Будь ты Миротворцем, разве отказала бы? Дафна бы не испугалась риска, понимая, что княжество важнее всего.

– Будь я Миротворцем, я бы выполнила свой долг с честью, – сквозь зубы выдавила Тереза. – Но я Гончая. Дафна, быть может, не испугалась бы, но я не она. Пойми ты это уже наконец, Мора. Я Тереза Анцафел, Гончая из Торан Паса. И ты заставляешь меня идти против клана, что дал мне шанс жить. Ты заставляешь меня идти против себя.

– И кого в этом стоит винить? – с жаром спросила Мора. – Из-за кого тебе приходится идти против себя? Из-за кого тебе приходится быть Гончей, а не Миротворцем?

А кого стоит винить? Кто еще за все не ответил?

За весь минувший год не было дня, чтобы Тереза не думала об этом. Это стало болезненной навязчивой мыслью. О том, чье имя пока неизвестно. О том, кто держал за нитки своих марионеток. Из-за него теперь Терезе приходится трястись от злости и обиды, глядя в глаза той, которую считала своей названной матерью и которая оказалась демоном еще более худшим, чем некоторые.

– Мне нельзя туда, – отчаянно повторила Тереза. – Стоит мне попасться на глаза Карающей вероломных – она убьет меня. Попадусь на глаза Ангелару – он убьет меня.

Море понадобилась всего секунда, чтобы найтись с ответом:

– Так не попадись, – заглянув в глаза, вкрадчиво сказала она.

Княгиня вернулась за свой стол и села, поправив юбку.

– Сколько тебе потребуется времени? – деловито спросила она.

Разочарование лишило Терезы подвижности. Она чувствовала себя настолько опустошенной, что даже слезы не смогли навернуться на глазах. Подлое пламя огненной ведьмы выжгло все изнутри.

– Пойми, не будет Торан Паса, не будет нужды быть в ответе перед Гончими, – проговорила Мора с бесконечным терпением. – В силах Александра сделать это. Он тот, кто сможет освободить не только весь мир от наемников, но и тебя от песьего клана.

– Так вот чего ты добиваешься? Уничтожить Торан Паса?

– Именно.

– Все эти года ты ни разу не вмешалась, даже когда Гончие откровенно кусали Валерию в спину. Заклинающий слова сказал, что Торан Паса потеряла многих своих и не только в тот злосчастный день, – блуждающая на окраинах осмысления мысль беспокойно зашевелила угнетенный разум. – Ложа и Паса не сразу заключили мир. Какое-то время они тягались между собой. А после, уже ослабленные, они пошли за Валерией.

Этой женщине она доверила всю себя. Еще будучи подростком, доверяла свои секреты. Будучи Миротворцем, доверяла свои страхи и опасения. Став мастером темных дел, открыла свою душу, свою тайну. Доверила свою жизнь.

– Ты, – тихо проговорила Тереза, глядя Море в глаза. – Ты подстрекнула тот мятеж, заставила алхимиков поверить, что они что-то могут. Ты сделала это, когда Гончие заняли почти всю Столицу. Недовольство ударило и по ним, ведь они встали во главе многих жизненно важных точек княжества – торговля, советы правления. Но ты намеренно дала Гончим укрепиться в Джахаре, чтобы те потеряли бдительность. Ты намеренно развернула мятеж, а когда они погрызли друг друга, то отодвинула свою сестру в сторону и довела дело до конца. Выдворила наемников, как и хотела. И не пожалела ведь стольких лет, терпеливо дожидаясь.

– Не понимаю, откуда такие выводы, – на шее княгини дрогнула жилка, едва заметно порозовели щеки, чуть слышно сбилось дыхание, расширились ноздри.

– Ты врешь, – покачала головой Тереза. – Ты мне врешь. Ты убеждала меня покинуть клан, пока не осознала, к чему привели твои игры. Ты просчиталась, думая, что легко выдворишь Гончих из княжества. Ты поняла это в тот день, когда мятежники взяли замок феникса, как поняла и то, что на самом деле Дафна тебе не так уж и нужна. Потому что она в такой ситуации бесполезна, чего не скажешь о Терезе. Так имей же совесть хотя бы признать, что ты просто используешь меня.

– Как ты не понимаешь!? – взвилась княгиня, нетерпеливо вскакивая со стула. – Торан Паса не должна существовать, ее нужно стереть с земли любой ценой! Сколько бед она приносит? Что она делает с людьми? Что она сделала с тобой, Дафна? Я не могу смотреть на эту проклятую маску на твоем лице, не могу спокойно думать о том, чем ты занимаешься! А Марин? Что ей пришлось пережить?

– Если бы не Торан Паса, – процедила Тереза, – я бы все еще сидела в Вечных Льдах. И кто такая Марин, ты никогда бы не узнала.

– Мы бы высвободили тебя, – взволновано выпалила Мора. – Тебе стоило только дождаться!

– Я не могла ждать! – выкрикнула Тереза, срывая голос.

В глазах защипало и помутнело. Первая слеза проложила путь по побледневшей щеке.

– А сколько еще таких душ в этой проклятой обители? Скольких, находящихся в отчаянии, Бешеный Пес заманивает в свои сети? Скольких детей он туда притаскивает, словно злобный полуночный дух? – не унималась Мора.

– Ты отдала своего сына в место, о котором сейчас с такой ненавистью говоришь!

– Потому что он копия своего отца и только там ему и место! – от повышенных голосов зарябило пространство, раскаляясь, наполняясь свистом сквозняков и треском нагретого дерева. – Будь я смелее, то убила бы его собственными руками.

Тереза отшатнулась, как от пощечины, не понимая, как вообще произошло, что ее названная мать вдруг предстала такой. И кто из них двоих жил, действительно не снимая с лица маски?

– Да пусть хоть отцом твоего сына будет сам Бог Разрушения, ребенок не заслужил такого! Ты хоть вообще представляешь, что такое Торан Паса?

В груди стало жарко. Откровенный минус быть ведьмой, владевшей от рождения стихией огня – порой сложно угадать, инфаркт ли или внезапный всплеск сил произошел.

– Приведи мне Александра, – чеканя слова, повторила Мора. – А после ты будешь свободна от обязательств перед кланом. Я тебе это гарантирую. Сможешь забрать Марин и жить нормально.

– Ни едину слову не верю, – процедила Тереза, не в силах больше подавлять слезы. – Ты не пощадила родного сына, не щадишь и меня. Ты готова любой ценой избавиться от Торан Паса, но платишь все же не ты. Готова любой ценой противостоять наемникам, что идут на тебя войной, но платишь снова не ты. Мы для тебя разменные монеты, Мора? Я, твоя названная дочь, и твой родной сын? Вот кто мы для тебя?

Она притопнула каблуком, и поднявшийся ветер смахнул со стола бумажные стопки, рассеяв их по полу. Вихрь окружил Гончую и унес ее прочь из кабинета княгини.

Это был самый отвратительный день в ее жизни.

Глава 2

Ночь была равна дню, но где-то мироздание решило обмануть. Эта ночь длилась чудовищно долго.

Рей концентрировал слух на писке мышей и вое ветра за окном. Он вглядывался в темноту потолка, разглядывая неприхотливый рисунок бруса. Дышал полной грудью, разделяя запахи на мельчайшие ноты. Сырость деревянного дома после дождя, терпкое сено со шлейфом конского навоза, – хоть бы и вычищал там все совсем недавно – тушеное мясо с обилием перца, кислота выдержанного вина, мыло от простыней, сладкие женские духи.

Он уже не считал времени, безостановочно водя рукой по гладким волосам, да касаясь бархатистой кожи плеча – женщина рядом крепко спала, даже не ворочалась.

Все начиналось как обычно. Лима пришла к нему, приготовила ужин, после они легли в постель. Он всегда засыпал раньше нее, но в этот раз все пошло не так. Шел час, второй, Лима уже сопела, видя сны, а Рей все смотрел в потолок.

Последний год жизни выдался интересным. Первые шесть месяцев после увольнения он нещадно прогуливал свои увольнительные, мало заботясь о том, как будет выживать потом. Что сказать, в глубине души он малодушно надеялся, что Мора вернет ему китель Миротворца. Надеялся, что Дикой хоть что-то предпримет, чтобы все исправить. Он готов был даже принять помощь Эльвиры Ронаш.

Но этого не случилось.

Он скитался от трактира к трактиру, изредка встречая помощь от неравнодушных жителей. Кто-то давал ему кров на пару ночей, кто-то угощал ужином и выпивкой. Но вскоре все словно открестились от нерадивого первого Миротворца, перестав узнавать в нем былого героя.

Полгода неразумной жизни подвели его к опасной черте. Его не раз грабили, избивали, несколько раз оставляли умирать прямо на улице. И чтобы как-то справиться с этим унижением, Рей пил еще больше.

В Ул-Кассан он попал случайно. Когда кончились все деньги, как и милость народа, Рей отправился в путь без начала и конца. Так как не было денег, не было и выпивки. То был путь отрезвления.

В один из особо тяжелых дней, когда лихорадка от отсутствия привычного алкоголя смешалась с воспалившейся ненавистью к себе, голова Рея готова была взорваться. Он как раз пришел в деревню вблизи города Кассандры на востоке Джахары, наткнулся на заброшенный дом, рядом с которым валялось несколько поваленных деревьев. Эти деревья он принялся рубить мечом, физической усталостью надеясь уморить себя так, чтобы прошла лихорадка да отступили тяжелые мысли.

Этого оказалось мало. Рей вошел в пустующий дом и начал заниматься тем, чем не занимался уже давно – уборкой. В процессе вскрылись прогнившие доски пола, проплешины в стене, обветшалость потолка. Сколько прошло тогда дней он не знал, но когда сруб оказался вполне пригодным для жилья, лихорадка уже отступила.

Рей пил воду из лесного родника, ел лишь то, что смог поймать, спал на жестком полу на еловой подстилке. И когда он все-таки подсчитал, сколько времени провел в неизвестном ему месте, оказалось, что прошел уже месяц. Итого – семь месяцев после увольнения. Ни Дикоя, ни – бесы бы с ней – Эльвиры.

Конечно, потом они нашли его, поговорили, обсудили все. И из всех нравоучительных, сочувствующих и прочих бессмысленных разговоров было ясно одно – назад его не ждут. История первого Миротворца Коттерштейна была окончена.

И потянулись абсолютно обычные месяцы спокойной жизни, от которой, как выяснилось, Рей успел отвыкнуть. Когда одинокое существование в деревне отметилось на календаре десятью месяцами, Рей окончательно смирился. Ему хватало, что Дикой, Эльвира и порой малышка Хенна навещали его. А когда не было их, приходила Лима, а до нее женщина с именем, которое Рей уже забыл. Но Лима держалась дольше первой – характером она покрепче. И более никого и ничего в его жизни не было, ни во сне, ни наяву, ни в бреду, ни в здравии. Это казалось самым лучшим исходом. Рей жил жизнь, как самый обычный, умеренно здоровый человек с претензиями прожить еще пару десятков лет, а после тихо скончаться от старости.

Но эта бессонная ночь нарушала весь порядок. Она беспокоила, травила душу. То ли ярким лунным светом – колдовским сиянием, то ли воем ветра – воем волков, эта ночь несла за собой дурное знамение. И каркали вороны, не унимавшиеся целый день накануне, подтверждая опасения. Два слитных карканья, еще два друг за другом, прерывистая серия звуков – бег, бегство, погоню пророчили эти крики. Воронам Рей верил больше, чем ясновидящим бабкам. Воронам нет смысла лгать.

Осторожно высвободив руку, Рей сел на кровати. Лима пробормотала что-то сквозь сон и перевернулась на другой бок, подмяв подушку. Тихо одевшись, он вышел на крыльцо. Сжал в зубах сигарету, но не успел чиркнуть спичкой, как табак сам собой задымился.

– Из десятков городов, из сотен деревень, сотен лесов и рощ, дорог и троп, ты выбрал именно это захолустье?

– Из десятков городов и прочее, тебя принесло именно сюда, – процедил он без намека на радость. Тереза Анцафел. Безликая, переменчивая, беспокойная. Ветер, непойманный в поле. – Мог бы спросить, каким ветром тебя сюда занесло, но да мне все равно.

– Попутным, – любезно пояснила Гончая, держась в шаге от невысоких ступень крыльца.

– Заднее окно открыто, – протянул Рей, глядя, как она переминается с ноги на ногу. – Странно, что ты предпочла дверь.

– Что произошло между тобой и Морой?

Рей не сдержал усмешки.

– Вот оно что, – проговорил он. – Неужели я понадобился старой ведьме, и она послала за мной свою Гончую? Или она потеряла терпение и прислала тебя меня убить?

Стылая ночь стала удушливой. В одно мгновение. Может, еще полгода назад он был бы рад такому исходу. Но теперь это ему уже было не нужно. Хватало, что тело относительно здорово и болит только на плохую погоду, что в постели лежит приятная глазу женщина, что где-то в полной безопасности растет дочь, а его собственный дом настолько крепок, что простоит десятки лет. Приход Гончей грозил все это испортить.

– У меня дерьмовый день, – холодно сказала Тереза. – Я не в настроении играть в зубоскальства. И меня никто не посылал.

– Мне не о чем с тобой разговаривать, Гончая, – не докурив, Рей отшвырнул сигарету в ночь. – Уходи. И скажи княгине, чтобы горела в Бездне. После смерти я к ней присоединюсь, и мы обсудим все, что она хотела.

Рей повернулся, протянул руку к дверной ручке и с досадой поморщился.

– Где твое достоинство? Использовать магию против человека? – поинтересовался он через плечо.

– Что ты несешь? – фыркнула Тереза. – Я ничего не делала.

Холод пробежал по спине, но голову охватил жар.

– Если это дружеский визит, – процедил он сквозь зубы, все еще пытаясь дотянуться непослушной рукой до дверной ручки, – то он провалился.

– Ты был прав, – заявила она. – Во всем и с самого начала. Я посчитала, что ты должен это знать. Но меня не было много месяцев, я не знаю, как и почему ты оказался здесь. Но хочу узнать, что произошло.

В груди вскипело от раздражения.

– Сними с меня свои чары, Гончая, – прорычал он, злясь на свою беспомощность перед ведьмой.

– Да какие к духам чары!? – вспылила Тереза, в один шаг оказываясь рядом с ним.

Злая, нехорошая ночь. И желтый диск луны веет страхом.

Рей искоса взглянул на Терезу. Если бы рука его слушалась, он бы смог дотянуться до нее, так она была близка и так различимы стали все детали. Сейчас она еще больше походила на наемницу, чем в последнюю их встречу. Все те же короткие, неестественно белые волосы, в свете луны почти серебряные. Они стали даже короче, едва закрывали уши. Кожаный жилет до середины бедра, что носят все Гончие, как полагается. Рукава льняной темной рубахи заправлены в наручи. Пусть и не видно, но совершенно точно в этих наручах достаточно острых стилетов-игл без рукоятей, что пронзят дверной замок и человеческую кость с одинаковой легкостью.

Он уже не смотрел искоса. Прямо, не пряча взгляд. Ей стало неуютно, она отдалилась на полшага, затем еще. А он все смотрел и не мог понять, почему не хочет переставать это делать.

Что-то направляло его взгляд, удерживало, концентрировало. Что-то запрещало моргать.

Кто-то настойчиво смотрел за ней его глазами.

Оно шло из внутренней темноты, глубины подсознания, нечто древнее, временно забытое, спрятавшееся в самой густой тени души. Как змея, оно медленно выползало на свет, злобно щурясь, нехотя разминая затекшие кости. Оно цеплялось за края своей ямы сильными пальцами, подминая под себя все неугодное, что попадалось на пути. Неугодное – приличие, стыд, неловкость, уважение. Ему это неведомо. Оно хотело приглядеться получше, подобраться поближе. Все, что могло помешать, должно уйти прочь.

Смыкающиеся на доли секунд веки мешали смотреть. Вина за причиняемое неудобство мешала смотреть. Стыд за свою бестактность мешал смотреть.

Он был не один. У его сознания, у его души появился сосед. Нет, он уже был, но долгое время отсутствовал. И вот он вновь напомнил о себе. Пришел, когда его уже выселили, когда не ждали назад. Он игнорирует все, что может препятствовать ему. Он не считается с преградами. Он действует лишь по велению собственной воли.

Сон длиной в год закончился.

– Уходи, – с трудом сказал Рей, сверля Терезу глазами.

Сказал обоим разом, и той, что перед ним, и тому, что внутри него.

– Что с тобой? – спросила она, склоняя голову.

– Не твое дело.

Гончая вздернула подбородок, расправила плечи. Ее это обидело.

О чем ты думаешь, человек?

Шепчущий вдалеке и кричащий прямо в ухо. Рей думал, что даже не помнит, как звучал этот голос. Оказалось, он не забыл, как звенит согласная, сглатывается гласная, рычит звонкая буква этого голоса. Он не слышал демона с тех самых пор, как сам прогнал его, запретив появляться в своей голове. Демон не напоминал о себе, не говорил, не снился во снах. Рей считал, что демон пал под тяжестью человеческой ненависти к самому себе. Но демон не исчез, не издох, не отступился от своих намерений. Он просто уснул.

Рей нелепо дернулся вперед, превозмогая кражу руки, и наконец добрался до своей цели. Рука снова ему подчинялась.

– Почему ты пришла именно сегодня? – спросил он, избегая смотреть на Терезу.

Что было раньше, Тереза Анцафел или демон в голове? Он проснулся, потому что она была рядом, или она пришла, потому что демон вышел из спячки?

– Как ветер привел, – пробурчала она. – Я даже не знаю, какой сегодня день.

Рей бездумно водил пальцами по двери, цепляя занозы. Вслушивался в тишину, временно воцарившуюся в голове.

– И в чем же я был прав? – без особого интереса спросил он.

Скажи ему об этом кто-либо другой, Рей бы восторжествовал. Скажи ему об этом Тереза, но при этом не будоража проклятого демона, Рей был бы счастлив.

Впервые голос появился до Леса Теней, хоть Мора Розы и приписывала эту заслугу той проклятой чащобе. Нет, голос появился после того, как в окно комнаты влезла Тереза Анцафел. Рею потребовалось какое-то время, чтобы сопоставить эти две вещи. Сопоставил. Все сошлось.

– Во всем, – все еще обиженно ответила Тереза.

– Дерьмовая ночь, – сказал он, чувствуя, что должен попытаться извиниться. – Голова болит.

И снова не успел он вытащить спички, как сигарета в его зубах уже затлела. Тереза убрала руку, села на грубо обтесанную ступеньку. Испытывая грани проснувшегося безумия, Рей сел рядом с ней, едва ли не касаясь ее плечом. Он хотел понять, какие пределы ему дозволены, насколько сильна власть вернувшейся тьмы, останется ли хоть что-то ему и его душе. Влияет ли Тереза на эту самую тьму или же то просто совпадение.

Год безмолвия. Год надежды на долгую чистоту разума. И все пошло прахом.

Рей дал Море Розы запальчивое обещание добраться до нее. Поостыв, взвесив все, он все же пришел к выводу, что вряд ли это может случиться. И дело не в том, что он теперь простолюдин, живущий в захолустье, а она княгиня, а в том, что все же он смертный человек, а она одна из могущественных колдуний их времени. Но кое-что он мог сделать – жить как можно дольше ей назло, одним только своим существованием отравляя старой подруге жизнь. И с течением времени он убеждался, что это самое лучшее решение, которое он когда-либо в жизни принимал. Безмолвие демона лишь подкрепляло эту уверенность и вселяло надежду.

Вернулась Тереза Анцафел, и надежды начали рушиться.

Рей выпустил сигаретный дым, представляя, что это не дым вовсе, а сам демон, что выходит из его нутра и покидает навсегда.

– Ты ведь знаешь, что это Мора подняла мятеж? – бесцветно поинтересовалась Гончая.

– Она призналась? – невольно торжествуя, спросил Рей.

– Сама догадалась, – вздохнула Тереза. – Она пыталась отпираться, но я видела, что она лжет.

– Меня за такие слова уволили, – усмехнулся он. – Я был прав не только в ее причастности к мятежу.

– Я верю.

Рей не сразу понял, что она сказала. Ему никто не верил, даже Дикой. А у того чутье на правду.

– Я же сказала, ты был во всем прав. У меня был очень содержательный разговор с Морой, – пояснила она. – Ты был прав, Рей. И из-за того, что я не поверила тебе тогда, я страдаю сейчас.

– Да не стоит так убиваться, – посетовал он, донельзя польщенный, но отчасти растерянный. – Со всеми бывает.

– Да пошел ты, – шикнула Гончая. – Я не это имела в виду. Среди Гончих есть Роза.

– М, – протянул Рей, рассеянно кивая. – И кто это? Сын?

Ну конечно же сын. Он не мог ошибиться. Нет ничего приятнее, когда подтверждается твоя правота. Нет слаще услады, когда враг оказывается уличен.

– Как тебе это удается? – обреченно вздохнула Тереза, растирая колени и скрипя своей кожаной одеждой. – Мора хочет, чтобы я привела его. И чтобы он сражался за нее с Торан Паса.

– И ты согласилась?

– И у этой княгини есть чем надавить на меня.

– Тогда удачи. Надеюсь, твой огонь не менее жарок, чем огонь княгини Джахары. Иначе у тебя совсем нет шансов.

– Я рассчитывала на твою помощь, – вдруг сказала она.

Всколыхнулось внутри что-то навстречу этим словам. Словно часть его ждала этого. В голове сразу же пронеслись вмиг открывающиеся возможности, варианты собственной выгоды. У всего этого имелся какой-то нездоровый оттенок.

– Нет, – он встал, поправил брючины на коленях и встряхнул затекшими ногами.

Он не хотел позволять снова втягивать себя в это. Не хотел давать кому-то повод считать себя безумным. И не хотел позволять ничему будить это самое безумие. Демон должен спать, а человек доживать свой короткий век. Когда демон прекратил жрать его изнутри, Рей возрадовался обрушившемуся на него спокойствию. Все складывалось хорошо, правильно. У него была уверенность, что он один в своей голове, что нет нужды сражаться за свой рассудок и свою душу, что можно жить.

Но если подумать, если подумать … демон уже вернулся, подъев у человеческой души пару пальцев на завтрак. Отсчет времени уже пошел. А раз так, то почему бы, если уж дорожка к безумию снова начала виться, не повернуть ее в сторону Моры Розы?

Если так, то как некоторые хранят невинность для любви всей своей жизни, также трепетно Рею предстоит охранять свой разум для встречи с княгиней. Это встреча будет короткой – на длину ножа – и содержательной – на столько, сколько железа содержится в пролитой крови. Только бы продержать демона на цепи как можно дольше – он не должен сожрать разум и душу раньше этой встречи.

– Ты даже не знаешь, о чем я собиралась попросить, – Тереза порывисто встала.

Рей сбился с мысли, слепо уставившись на Гончую – мысли резко сменили направление. Она достаточно высока для наемницы, чтобы смотреть ему в лицо, ей не приходилось сильно задирать голову. Обычно среди воров субтильные, верткие, жилистые и компактные личности, чтобы одинаково ловко влезать в форточки и вылезать из передряг. Но Тереза Анцафел была другой. Трудно представить, как длинными ногами она пересекает узкие окна. И пальцы длинные, такими на фортепиано играть, а не в замках ковыряться.

О чем ты думаешь, человек?

Ехидство так и сочится. Издевается, подмешивает свой интерес, выставляет его принадлежащим человеку. Рей не обманулся. С Терезой ему не по пути. То, что интересно демону, должно стать чуждым смертному.

– Я не собираюсь помогать верной княгине Гончей, – резко ответил он, осаждая в первую очередь демона. – Ты в ней разочаровалась, тебе грустно и больно. Я предупреждал, что твое сердце окажется разбито. Стоило послушать меня раньше и не ввязываться во все это.

Слова срывались с губ, как листья с деревьев поздней осенью. Легко и изящно, раскрашивая серый мир яркими красками.

– Не объявляй мне войну, Коттерштейн, – процедила Тереза. – Мы можем быть союзниками и помочь друг другу. Но для этого нужна честность.

– Сказала женщина в маске, – парировал он.

– У всего есть границы, – нашлась она. – Если ты когда-то увидишь мое лицо, то знай, что это признак твоей очень близкой смерти.

– М, – протянул он, улыбнувшись. – Если твое лицо красиво, то тогда это будет красивая смерть.

– Это будет очень болезненная смерть, – тихо сказала она.

Глаза, мне нужны ее глаза. Я хочу посмотреть в них.

Рей спешно отвернулся, задержал дыхание, убрал руки в карманы куртки. Дикий, кровожадный порыв свел судорогой пальцы. Он мог бы содрать эту маску с ее лица. На миг потерялся, запутавшись. Он или не он хочет увидеть ее глаза? Желание до того было сильным и не несло за собой какой-то скрытый мотив, что могло сойти за человеческое. Но пальцы дрожали, холодея, впиваясь ногтями в ладонь. Нет, в этом не было ничего человеческого.

Если он увидит ее глаза, ее лицо, это будет не признаком, но уже самой смертью для него. Его смертью и торжеством демона.

– С тобой что-то не так, – сказала Тереза.

– Что ты от меня хочешь? – выпалил Рей, не определившись, к кому обращает свой вопрос.

– Я не справлюсь одна, – заговорила Тереза, опережая демона. – Мне нужен союзник. Мора лгала с самого начала. Она в таком отчаянии, что совершенно не понимает, что творит. Ее сын – Гончий с самого рождения, но она верит, что он примет ее сторону. Но этого не будет.

– Она не отдаст ему трон, – Рей закатил глаза, удивляясь наивности Гончей. – Она просто использует его.

– Да как ты не понимаешь!? – взорвалась Тереза. – Да, она не захочет отдавать трон. Да, она лишь скажет ему это. Но нет, это будет игра не в ее пользу. Если Александр захочет, он заберет этот трон. Пусть я не знаю его лично, но я знаю, что из себя представляют Гончие из Старацы. И поверь, он захочет этот трон.

– Так не приводи его, – пожал плечами Рей.

– И что тогда? – всплеснула она руками. – Мора отступится лишь потому, что я откажусь?

– Не отступится, – вынужденно признал ее правоту, – и найдет другой путь. А так, ты сможешь следить за ситуацией. И все равно не понимаю, зачем тебе нужен я.

– Я не смогу справиться с Морой, – призналась Тереза. – Мне сложно верить в ее подлость. Я до сих пор не могу принять, что она отдала своего сына в Торан Паса. Поэтому мне нужен кто-то, кто сможет дать ей отпор. Кто-то, для кого она ничего не значит.

Из-за нее у тебя отобрали все то, в чем ты нуждался. Это твой шанс забрать то, в чем нуждается она. Соглашайся, человек, это будет изящная месть. Не надо больше ждать. Момент настал.

Рей с опаской взглянул на Гончую, предусмотрительно прижимая руки плотно к телу. Вот оно что. Демон решил перенять тактику старой ведьмы: затаиться и ждать подходящего момента. Дождался. Потому и проснулся. А Рей наивно полагал, что смог его прогнать.

«Без нее и без тебя. Я все сделаю сам за то время, что мне осталось», – он не был до конца уверен, но кажется демон в ответ на это заявление раздраженно закатил глаза.

– Нет. Я не помогаю, это больше не моя работа, – не чувствуя чужой руки на своей душе, Рей уверенно потянулся к дверной ручке.

– Назови свою цену, – выпалила Тереза.

– Я не наемник, – протянул он, начиная ощущать сильную усталость.

– Но ты человек, – резонно сказала Гончая. – Тебе не чужды желания. Я не предлагаю деньги, но оказать услугу, за которую обычно сама беру плату, могу.

Звучало заманчиво. То, что роилось в его голове, можно сделать не только изящно, но и чужими руками. Не стоит отказываться от помощи …

Не стоит отказываться от помощи, когда риски так высоки, когда все так удачно складывается, и когда можно что-то получить еще.

Да, именно так.

«Я не соглашался», – отчаянно подумал Рей, запутавшись в голосах.

Согласился. Просто еще не решил, что возьмешь с Гончей. Возьми ее лицо.

«Мне это не нужно», – он поморщился, запоздало осознавая свою ошибку. Он вновь вступил в проигрышный диалог.

Это нужно мне. Мне нужно знать, почему она не дает мне покоя. Ее глаза дадут ответ. А ее отчаяние даст мне омыть руки в крови. Горячей, огненной, красной ведьминой крови.

Рей опустил руку, переставая сжимать дверную ручку. Торги с темнотой длились вечность, но Тереза Анцафел не устала ждать.

– В Лесу Теней ты говорил о демоне, – зачастила Тереза. – Тот, что изменил твою жизнь. Я могу принести его голову.

– Хочешь одну историю? – спросил Рей, убирая руки в карманы брюк.

Он прошелся взглядом по двери, за которой в теплой постели спала Лима. И как она только не проснулась? Как не услышала? Проснись она, вмешайся, Рею стало бы легче бороться с самим собой. Ему срочно требовалось что-то, что напомнит о его человечности. Лима – человечное. Тереза – демонское, демоническое.

Скрестив на груди руки, Гончая облокотилась на перила крыльца. Ему и не надо ее согласия. Слова уже готовы сорваться с губ.

– Нашей дружбе с Морой уже много лет, – заговорил он, отворачиваясь от Терезы, чтобы не сбиться. – Однажды я позволил себе то, что совершенно вывело из себя старую ведьму. Прогнать она меня не могла, ей приходилось мириться с моим присутствием. В этом она была не одинока. Кое-кто хотел буквально стереть меня с лица всех земель. У демонов, ангелов и магов есть ряд соглашений, которые все обязаны соблюдать. Одно из них гласит, что демоны не могут выяснять отношения друг с другом на чужих территориях. В силу таких законов, все давно придумали как их обходить. И чтобы добраться до меня, этот кое-кто решил использовать ведьму, Майдану Лафей.

– При чем здесь Мора? – осторожно спросила Тереза, передернув плечами.

Рей хотел, чтобы Гончая возненавидела княгиню точно так же, как он. Чтобы отреклась от нее и любых попыток оправдать, помочь ей. Чтобы, в конце концов, показала уже свой огонь и истинный характер. Удел огненных колдуний – импульсивность и порывистость. Рей отчаянно хотел довести наемницу до такого порыва, в котором она просто уйдет, и если ценой за это будет ее окончательно разбитое сердце – пусть. Главное, чтобы она исчезла с его горизонта и перестала тревожить тьму внутри.

– Слушай меня, – сказал он, все же снова обращая на нее взгляд. – Один демон предложил Майдане сделку, от которой та не могла отказаться. Он дарует ей власть и титул, она взамен – мое устранение. Он понимал, что убить меня почти невозможно, поэтому дал Майдане некоторую свободу действий, – задумался, сызнова проживая те дни уже пятнадцатилетней давности. Как следует припомнив, мрачно усмехнулся. – Торгуя книгами, порой полезно их читать. Майдана Лафей была колдуньей, читающей много книг. Умная женщина, нашла способ и придумала хороший план. И поделилась им с Морой Розы.

– Почему она решила поделиться этим планом с Морой? – бесцветным тоном спросила Тереза.

– Когда Майдана заняла титул Верховного Судьи Севера, это невольно сблизило ее с княгиней. Дружба по долгу службы, – Рей потянулся за очередной сигаретой. – И вот Майдана Лафей сочинила преступление, в котором собиралась обвинить меня. Море это было на руку. И от меня избавится, и рук не замарает. Мора очень сильно ошиблась.

Что-то в Терезе изменилось. Рей наблюдал за ней через неплотный сигаретный дым и не сразу обратил внимание, что руки ее уж сильно вцепились в локти, а плечи поджались.

– Замерзла? – участливо спросил он.

Самому ему стало жарко. Гончая постепенно теряла самообладание.

– Продолжай, – потребовала Тереза.

– Тому демону было достаточно, чтобы Майдана заставила меня отказаться от своих сил и от своего места в Преддверие Бездны, от своей короны. Она понимала, что просто так ей не принудить меня и потому решила действовать через то, что было мне очень дорого. Пока Мора считала, что очень легко смогла от меня избавиться, что Судья пришла за мной, Майдана на самом деле пришла за моей невестой, – Рей крутил в руках чадящую сигарету. – Мора впустила ее, напоила чаем и дала право голоса.

– Она же не знала, – глухо проговорила Тереза.

– Она знала, что Судья сфабриковала дело, чтобы посадить одного Миротворца в Вечные Льды. И она добровольно приняла обязательство невмешательства, – пожав плечами, сказал Рей. – Она просто ошиблась в звании. Пришли не за первым. Второй Миротворец Дафна Сарреван погибла на задании, так потом Мора объявила. На деле – фальшивый суд, а после реальное заключение. Я не успел ее вытащить. Я вообще ничего не успел. Дафна покончила с собой, не выдержав.

– Ты не виноват, – еще тише сказала она.

– Мора так не считает. В этом корень ее ненависти ко мне. Для нее я убийца ее названной дочери, потому что сначала навлек беду, а после не спас.

Рей с горечью усмехнулся. Он хорошо помнил свои мысли в тот злополучный день. Держа в руке теплую ладонь Дафны, видя ее сияющую улыбку, Рей лишь поскорее хотел покончить с этими формальными разговорами. Он знал, что скажет Майдана. Думал, что знает. Когда слова обвинения прозвучали, Дафна все еще продолжала улыбаться. Она пыталась перевести все в шутку и упрямо не теряла веры. Он любил ее за это.

– Когда пришла Майдана, – глядя перед собой пустым взглядом, продолжал Рей, позабыв, что кто-то слушает его. Он был там, в том кабинете и смотрел на пурпурное платье Судьи. – Я убедил Дафну, что ей не о чем переживать. Ей не стоило мне доверять. Какой бы Мора ни была, она была права в одном. Демонам нельзя доверять.

Он помнил, с какой интонацией просил ее довериться ему. Он не сомневался в себе. Решил, что свернет Майдане Лафей шею, как только подвернется случай. Не торопил события, считая ниже своего достоинства бегать за стервой ведьминской крови. Сама придет, сама подставит свою шею – Майдана обещала вернуться через неделю. Он не думал, что эта нерасторопность подведет его. Не переживал, не волновался. Впервой разве ему было расправляться с такими, как та ведьма? Да он забудет о ней через неделю, так он думал.

– Я сделал все, что она хотела. Что хотел тот демон, который подстрекнул ее на все это. Но поздно. Если бы я раньше уступил Майдане, если бы я раньше … ничего бы не произошло, – отрешенно проговорил Рей. Дотлевшая сигарета обожгла пальцы. – Мора искренне хотела все исправить, но не могла. Она не имела права вмешиваться никоим образом: ни авторитетом, ни колдовством, ни банальной грубой силой. Как княгиня, она могла бы добиться протектората для своей подчиненной. Могла, если бы не обязательство невмешательства, которое она дала, думая, что это послужит отличным оправданием ее бездействия для Дафны, когда меня упекут во Льды.

– С чего ты решил, что Мора обо всем знала? – спросила Гончая, поворачиваясь к нему спиной.

– Она сама мне сказала, – ответил он, разглядывая тонкую шею и узкие плечи. – В день, когда я оказался уволен и сослан из княжеского дворца. Проболталась.

На несколько секунд он закрыл глаза, сжав пальцами переносицу. Пусть не было едкого голоса, но пришла головная боль. Обычная, смертная, стучащая в висках.

– Не верю.

– Как ты сказала в первую нашу встречу? – Рей открыл глаза, убрав руку от лица. – Спроси у Моры Розы.

– Не может быть, – упрямо мотала головой Тереза.

Рей поморщился, закатил глаза. В его плане уже на этом моменте Гончая срывалась в истерику, кляня Мору Розы за ее гнусность и отрекаясь от нее. Но Тереза возмутительно прочно держала себя в руках. Лишь разошедшийся ветер мог свидетельствовать о буре, развернувшейся в душе ведьмы. Или то было простое ненастье, свойственное сентябрьской ночи.

– И когда узнал всю правду, просто так ушел?

Рей неловко кашлянул. Обвинения в его сторону не входили в его план.

– Ты просто ушел? – с нажимом повторила Тереза.

– Нет, не просто. Я ушел, никому ничего не сказав.

– Думаешь, они бы тебе не поверили?

– Поверили. В этом и проблема.

– Почему она просто не убила тебя?

– Мора не лишена принципов. Убить меня …

– Сделать больно своей названной дочери, – оборвала его Тереза, вновь поворачиваясь и усаживаясь на перила. – Которая мертва. Предать ее память.

Рей кивнул, неосознанно внюхиваясь в воздух. Запахло паленным деревом. Этого было недостаточно. Тереза не торопилась рубить с плеча и уходить, забывая дорогу в Джахару и Ул-Кассан в частности.

– Дафна покончила с собой. Трудно ее за это винить, – сказал он, поглядывая на Гончую. – Мора не простила мне этого. И ее невозможно за это винить. Она не убила меня своими руками, но делает и будет продолжать делать все, чтобы я сам себя убил. Ты слышала, что произошло с Майей?

– Майей Гош?

– Через три месяца после нашего возвращения из Леса она покончила с собой, – Рей растянул губы в невыразительной улыбке.

Он уже не вглядывался в ее непроницаемое лицо, а сконцентрировался на всем ее теле. Как поджимаются плечи, подергивается колено, пальцы вцепляются в локти, клонится к груди подбородок.

– Соболезную, – выдавила Гончая. – Ты любил ее, мне жаль, что тебе снова пришлось пройти через это.

– Я ее не любил, – вздохнул Рей, впервые произнося эти слова вслух и испытывая наконец облегчение. – Она была дорога мне, она любила меня, родила мне дочь и за это я был благодарен. Если бы я на самом деле ее любил, Мора бы победила. Хорошо, что в этот раз она снова ошиблась.

Тереза дернула плечом, опустила голову. Не верила. Понимала, к чему клонится разговор, и заранее не верила.

– Майю нашли в саду роз. Ее не успели спасти. Княгиня назвала это перенятой эстафетой. Она убила невинную девушку ради того, чтобы довести меня.

В груди что-то заворочалось. Умом понимал, что ему бы горевать, да прилагать все силы на то, чтобы более не вызывать на себя огонь озлобленной ведьмы. Но сердце восторженно забилось, разгоняя по венам черный азарт. Их встреча совершенно точно состоится. Рей дал слабину, но Море Розы необязательно об этом знать. Пусть это будет временной передышкой. Паузой в ожидании подходящего момента, что подошла к концу.

– Мне правда жаль, – тихо произнесла Тереза.

Рей раздраженно фыркнул. И после всего сказанного им, она лишь сожалела. Не проклинала Мору за ее бессердечие, не заявляла вслух, что разочарована в ней, не отрекалась от нее. Взяв себя в руки, Рей перестроил свой план. Он недооценил Гончую, не смог заставить разувериться в Море. Но все еще мог разуверить ее в себе.

– Услуга, которую ты можешь мне оказать, – протянул он, – голова того демона в одном мешке с головой Моры Розы.

– Я предложила тебе только голову демона, – сипло выпалила Тереза.

– А разве Мора не демон? – резонно подметил он, наклонив голову в бок и замечая, как колыхнулась маска на ее лице. – Для всех принято считать, что демон – это черная кровь, черные глаза, ледяные руки. Но демон это не про внешнее, а внутреннее. Демон всегда живет по собственному велению воли. И ничьей воли для него больше нет.

Тереза застыла, надолго замолчав. Рей не устал ждать.

– Ты сказал, что Дафне не стоило тебе доверять, – хриплым голосом произнесла Тереза. Рей восторжествовал. Сейчас она бросит в его адрес нечто скверное и уйдет. – Но ты ведь верил, что сможешь все исправить. Сможешь помочь ей.

– Мне не нужно отпущение грехов, Гончая, – процедил Рей, старательно скрывая разочарование. – Я лишь сделал одолжение и объяснил тебе свои мотивы. Все, что мне нужно от тебя – головы демона и Моры. Если ты не в силах с этим справиться без задушевных бесед, то я отказываюсь.

– Я не могу обещать тебе голову Моры, – спешно проговорила Тереза. – На нее у меня не поднимется рука.

– Тогда я не могу обещать свою помощь, – пожав плечами, Рей собрался вернуться в дом.

– Но голову другого демона принесу.

Он мог просто отказать. Зайти в дом и захлопнуть за собой дверь. Заколотить ставни, а над порогом повесить защитный оберег. И за этим порогом оставить Терезу Анцафел.

– Ты даже не знаешь, голову какого демона ты обещаешь принести, – проворчал он, злясь на то, что все еще не переступил порог своего дома.

– Мне нужна твоя помощь, – твердо проговорила она. – И я готова за это заплатить.

– Не готова. Я назвал цену, ты идешь на попятную, – он вскинул одну бровь, смиряя Терезу не самым одобрительным взглядом. – Ты просто тратишь мое время.

Кажется, она наконец разозлилась.

– Я позже сообщу тебе свое решение, – отчеканила она.

Маска превратилась в неукротимую рябь миллионов частиц – они двигались так быстро, что стали казаться неподвижными.

Рей выдавил улыбку, засаживая мелкие занозы в пальцы от дверной ручки.

Демон молчал. Да только не почувствовать его было невозможно. Разморенный после долгого сна, он лениво постукивал черным когтем по человеческому сердцу. Подавляя зевок, он скрежетал клыками. Рей чувствовал, как демон глядит на Терезу, не сводя с нее своего черного взгляда. Он наблюдал за каждым ее движением. Демон был насторожен, но спокоен, почти умиротворен в сонливой лености. Он смотрел на Гончую и не мог отвести от нее взгляда. И он возмутился, когда Рей закрыл за собой дверь, оставив Терезу за порогом. Демон не желал этого, он хотел вцепиться в ведьму, и если не остаться рядом с ней там, то увести ее за собой.

И чего взъелся на нее? Так не любит, когда кто-то прячет от него свои глаза?

Да, Рея всегда это раздражало в других людях.

***

– Я не слышала, как ты ушел.

Лима хозяйничала на скромной кухне. Она не спала. Но как будто не слышала. Рей застыл на пороге, нахмурился. А если услышала, и теперь просто делает вид, что ничего не произошло?

– Все хорошо? – спросила она, улыбаясь. – Где ты был?

– Недалеко, – проговорил он, оглядываясь на входную дверь, за которой, возможно, Терезы уже и след простыл. – Почему ты здесь?

Лима удивленно вскинула брови, округлив глаза. На ее лице еще остались следы от подушки.

Рей смотрел на нее, без особого интереса рассматривая загорелые ноги, силуэт талии, как не застегнутая рубашка обнажает грудь, как выступают ключицы. Посмотрел на лицо, на пухлые губы, выразительные темные глаза, в которые лезут каштановые пряди волос. Еще несколько часов назад он хотел, чтобы она осталась до утра. Теперь он не понимал, зачем она нужна ему. Эта женщина оказалась еще более безликой, чем Тереза Анцафел.

Рей ждал ответа. И ждал, что его темный сосед как-то проявит себя. Но тот даже не смотрел на Лиму. До этой женщины ему не было дела, она не имела никакого значения. Точнее, имела, но только одно. Она лишь заполняла пустоту, как и другая до нее. Как и некогда Майя.

Так ведь было всегда. Ты просто хотел заполнить пустоту. Но теперь пришел я. Я заполняю пустоту. Я и есть твоя пустота.

– Потому, – подбирая слова, начала говорить Лима, садясь за стол, – что мы нужны друг другу.

Закинула ногу на ногу, обнажая гладкое розовое колено. Она часто оставалась у него. Он был ей нужен. Последнее время Рей верил, что к Лиме у него есть чувства. За последний час все изменилось.

Рей дернул бровью, с трудом заставив себя перестать прислушиваться к происходящему на улице. Лима не слышала их разговора, хоть и стояли они под дверью, так как он мог рассчитывать, что сможет услышать шаги Гончей за порогом? С чего он вообще решил, что она осталась там?

– Почему ты решил начать этот разговор? – спросила Лима.

– Больше не приходи сюда.

Он дал себе шанс, и он мог бы быть успешным, если бы не эта кошмарная ночь с непрошенными гостями, пришедшими сюда с попутным ветром. И что было в Гончей такого, что напрочь ломало его жизнь? Такого, что он сам начинал ломать свою жизнь?

Что было раньше, Тереза Анцафел или демон?

Рей все еще стоял на пороге, не решаясь сесть рядом с Лимой. Она захочет взять его за руку, обхватить ладонями лицо, чтобы заглянуть в глаза. Она начнет уговаривать. И он скорее всего сдастся. Наплетет про растрепанные нервы, придумает какой-нибудь дурной сон, что сбил его с толку. Они лягут в постель, и все возобновится.

Незримое, но ощутимое присутствие третьего в этом диалоге заставляло оставаться стоять в стороне и не дать быть уговоренным.

– Что ты имеешь в виду? – настороженно спросила Лима, хмуро сведя брови над переносицей.

Он не мог противиться этому. Не мог заставить себя верить в то, что все снова волшебным образом наладится. В памяти пронеслись частые ночи, проведенные вместе, вечера за разговорами, дни за совместной работой по дому. Ему было хорошо. Теперь стало плохо.

– Ты не можешь так поступить, – жестко произнесла Лима. – Все же было хорошо. Что тебя не устраивает? Я не заставляю тебя клясться мне в любви, не заставляю давать обещаний.

– Мне это больше не нужно.

А что тебе нужно?

Голос ядовитый, надменный. Он знает, что нужно. Но чья это нужда?

Рей не хотел думать о чувствах Лимы. Он хотел, чтобы Тереза Анцафел прямо сейчас постучалась в его дверь. Вошла, осталась. Открыла лицо, посмотрела в глаза. И сказала: «Я согласна».

Рей тряхнул головой, отгоняя наваждение. Все сливалось воедино – его желания и желания демона. У них оказалось много точек соприкосновения. Точки – кровавые пятна.

Терезы не было год и теперь свалилась снегом на голову. Разбередила все, что только возможно. И ведь он даже лица ее не видел. Но что-то заставляло его теряться в собственном сознании, где смешалось свое и чужое.

Не получится валить все на меня. Ведь ты – это я. Твои желания – мои желания. Мои желания – тоже твои, просто пока непризнанные.

«Я желаю спокойной человеческой жизни!»

Нет, не желаешь.

Холодок прошелся по спине и застрял в затылке.

Тебе скучно. Постыло и уныло. Прячешься за мирной жизнью, за рвотным рефлексом от запаха крови. Ты кривишь нос, пытаясь убедить себя, что это не так. Душа заставляет тебя отрицать истину. Я дал тебе достаточно времени, чтобы вдоволь поскучать.

Рей все сильнее злился на Терезу Анцафел. Она пришла, и проснулся демон. Проснулся демон, и она явилась на его зов. Демон засел в голове, она мельтешит перед глазами. Они одно целое, они убивают вместе.

– Ты же сам просил меня остаться! – Лима вскочила из-за стола. – Так какого хрена, Рей? Что произошло? Еще вчера все было хорошо, я же видела, чувствовала!

Он посмотрел ей в глаза, заметил в них застывшие слезы.

– В чем я тебе мешаю? Почему ты так со мной? – она отвернулась, запустила пальцы в волосы.

Босыми ногами прошла к кровати, села, сжавшись всем телом. Глухие рыдания, переходящие в вой. Не смог сдержаться, поморщился, закатив глаза. Сердце сжалось, словно это его отвергают. Это чувство ему не нравилось.

– Я уйду, дам тебе время. Так будет лучше.

– Ненавижу! – выкрикнула Лима, вскакивая с кровати. С совсем неженской силой она принялась бить по его груди. – Мерзавец, скотина, ненавижу!

Лицо покраснело, исказилось. Лима неистовствовала и тем больше стала походить на ведьму, коей и была от природы. Главное, чтобы в пылу она не перешла от оскорблений к проклятиям.

Рей терпеливо сносил истерику. Это надо было просто пережить.

– Ты просто меня использовал! А теперь, когда надоела, решил выбросить, словно больную кошку!

Лима вдруг замерла, подняла на него мокрое от слез лицо.

– У тебя кто-то есть, да? Ты полюбил другую? Кто она?

Набрав полную грудь воздуха, Рей подавил стон.

– Нет.

– Я правда тебе не нужна? – лихорадочным шепотом спросила она. – Посмотри мне в глаза и скажи, что не нужна.

– Не нужна.

– Нет, не верю, – Лима принялась водить по его плечам руками, оглядывать с головы до пят. – Тебя кто-то сглазил, навел морок. Это заговор, я уверена. Кто-то решил так нас рассорить.

Рей перехватил ее разгоряченные ладони и несильно сжал.

– Лима, хватит, – потребовал он. – Никакого сглаза, никакой порчи. Это мое решение. Моя воля.

Она отшатнулась, глядя на него во все глаза, как на кого-то чужого. Высвободила руки, все еще пятясь спиной. Уперлась в стол, пошатнув его. Она качала головой, неверяще бормоча что-то под нос.

Это был правильный исход. Он не сможет ничего больше ей дать. И он не имеет права забирать ее время, чтобы заполнить свою пустоту.

– Не спеши, – сказал он как можно мягче. – Я не скоро вернусь.

– Не уходи, – взмолилась она, цепляясь за его руку. – Не бросай меня, не надо. Что я сделала не так? Я все исправлю. Дай нам шанс. Дай мне шанс. Все будет хорошо, клянусь.

Это было лишним. Этого Рей не любил больше всего. Вот в чем корень его глубинной нелюбви к этой женщине. Она не была той, которую он мог бы любить. И Майю не мог. Та, которую он мог бы любить, никогда не стала бы умолять.

Я знал это с самого начала. И знаю, кто нам нужен на самом деле.

«Анцафел-то тебе зачем?»

Да пропади она пропадом эта Анцафел. Чем чаще она возникала в мыслях, тем сильнее хотелось закопать ее поглубже под землей, где ни один сильф не сможет помочь ей. Стоило оставить ее в Лесу Теней. Не спасать.

Анцафел? Нет, не сейчас. Сейчас только Роза. А затем Ронаш. После Лафей – она все еще жива, я слышу ее дыхание, как она заикается, когда начинает говорить. Ты хорошо постарался, но все же не довел дело до конца. Пора положить конец ее жизни. А уже после них – Тереза Анцафел.

«Ты и ее убить хочешь?» – Рей сглотнул. Пусть он уже был на грани ненависти к ней, но отдавать на растерзание собственному демону тоже не хотел.

Она не дает мне покоя. Забирает его и не отдает. Так не может быть.

«Из-за нее ты снова заговорил?»

Из-за нее ты стал меня слышать, человек. Но говорил я и раньше. Всегда.

Лима все продолжала молить его, хоть большинство ее слов стихало под громким голосом демона, царствующим в голове уже полноправно.

– Не унижайся, – тихо проговорил Рей, – имей гордость.

Она закрыла рот руками, непрестанно всхлипывая. Темные глаза как никогда похожи на штормовое море, в котором можно утонуть.

Он ушел, оставив Лиму одну. Вдохнул полной грудью ночной осенний воздух, сплетенный из палой листвы, сырости от дождя, натопленных деревенских печей. Хороший воздух, добрый.

Прокаркали над головой вороны. За ними тенью скользили грачи, почти неотличимые в этой темноте.

К дому некроманта Рей пришел быстро. Даже не имея прежнего зрения, он все еще сохранил хорошую память, потому с легкостью обходил притаившиеся корни, ямки и хитрые землистые уступы, радеющие над мыслью наградить кого-нибудь вывихом голеностопа.

Как и Рей, Нохой поселился на окраине деревни. Точнее, это деревня построилась так, что старый некромант остался на ее окраине. Рей хорошо относился к некромантам. Они настолько были в своем мире, что слыли абсолютно бесхитростными товарищами. Особенно старые. Молодые еще, быть может, чудят направо-налево, а вот старые, уже подернутые разложением и тленом, они влекут свои бренные кости, застыв на границе жизни и смерти. Они не видят смысла обманывать, юлить, делать подлости. Они уже одной ногой в могиле.

– Чего тебе? Почему не спишь, когда положено? Или чувствуешь, что смерть близка?

Рей молча вскинул брови, уставившись на Нохоя. За старческой спиной горели зеленым огнем свечи, фигурные тени блуждали по стенам обветшалого дома. Вопреки бытующим мнениям, пахло из дома некроманта сочным жареным мясом.

– Впустишь?

Некромант с подозрением покосился на него, а после отодвинулся с порога, молча предлагая войти. Рей прикусил внутреннюю сторону щеки, оставшись на месте. Что-то незримое сковывало его, отторгало от теплого дома.

– Что? – Нохой зашелся в ехидном хихиканье. – Не можешь без приглашения войти, да? Какая забава, что мелкие бесы легко вхожи, но чем демон сильнее, тем глупее его ограничения. За порог без приглашения не войти, еды со стола без дозволения не брать, питья не пить, а если встретить себе подобного, то непременно убить.

– С последним неправда. Есть шанс, что один из двух может отступить. Тогда можно не убивать.

– Входи, я разрешаю, – смилостивился некромант.

Рей с облегчением переступил порог. Потребуется время и полное спокойствие, чтобы демон внутри залег на дно и слился с человеческим естеством. Тогда снова станет возможно не дожидаться унизительного разрешения, чтобы войти в чье-то жилище.

– Так что тебя привело? – проворчал Нохой. – Сегодня, помнится, не день, чтобы бы мы играли в шахматы, и не день, когда ты приносишь мне белок. Да и собеседник я так себе, в твоей беде уж точно не советчик.

– С чего ты взял, что у меня беда?

Нохой под тяжестью своих лет клонился к земле, подставляя горб к небу. И под стать его ссохшейся фигуре клонился к земле и дом. Потолки низкие, стены давящие, комната маленькая, заставленная всяким барахлом.

С полумертвым стариком Рей познакомился, как только поселился в Ул-Кассане. Застал его в лесу за раскапыванием своего схрона – тогда он удачно поохотился, но все сразу унести не смог. Вот и оставил несколько тушек белок в небольшой ямке у куста. Некромант польстился на еще горячие внутренности.

– Раньше ты спокойно заходил даже туда, куда тебя просили не заходить, – огрызнулся Нохой. – Теперь же встал столбом, пока я не позволил войти. И по-твоему у тебя нет проблем?

– Это пройдет, – отмахнулся Рей, садясь за стол, заваленный горшками, костями и свечами.

Он не был предвзят ни к какому виду колдунов, – для него по-прежнему они все одно, и ведьмы, и некроманты, и шаманы, и ведуны, и друиды – но для себя все же счел странным, что решил коротать остаток ночи именно с некромантом.

Нохой зашелся хриплым смехом, когда услышал, что Рею просто нужно где-то пересидеть пару часов, а на улице слишком холодно для человека.

Кое-что объединяло абсолютно всех на старости лет, и не важно, эльфийский король это или гном, и это болтливость. Нохой уже предельно стар и не менее беспредельно болтлив. Даже не имея желания спать, Рей невольно задремал, подперев голову рукой, все также сидя за столом. Взбодрился, когда некромант исчерпал негодующие истории о том, как беднеет лес и что хороших мертвецов ночью с благословением не сыщешь, и начал говорить о менее могильном.

– Гончая тут объявилась, – со вздохом сообщил Нохой. – Беспардонная ведьма, дернула меня на самом рассвете. Жаль, что живая, так бы присмирил ее, научил бы старших уважать.

– Гончая? – переспросил Рей, растирая глаза.

– Да, – проскрипел некромант, – молодая девка, но уже слишком она о себе высокого мнения.

– Что ей было от тебя нужно? – перебил его Рей, мало смущаясь своей беспардонности.

Его-то в излишней молодости некромант обвинить не может. Вполне может статься, что они ровесники.

– Могилу рыть заставила, – отмахнулся Нохой. – Но чью и где не скажу. Знаю я этих Гончих, не нужны мне проблемы. И мертвого убьют, даже не почешутся.

Рей попытался представить такой вариант, где Нохой говорил о совершенно другой Гончей.

– Но вот что интересно, на хозяйке могилы руноставы были. Посмертное молчание запечатано в ее костях. Припомнишь ли такое, друг мой?

Рей перестал пытаться что-либо представлять. Таких совпадений ни в каком мире не бывает. Совершенно точно, Тереза пригрозила некроманту. Нохой умный старик, но все же старик.

– Ничего удивительного, – фыркнул Рей, не особо рьяно подавляя зевок. – Тут столько могил, что не сосчитать. Наверняка это ты ее еще и закопал по молодости, да и забыл.

Некромант уязвленно фыркнул от проявленного пренебрежения. С ним нельзя было спорить, либо молчать и слушать, либо поддакивать.

– Пятнадцать лун дамочка там пролежала, а я уже лет десять никого не закапываю! Так что не я ее прикопал. Да и никогда я бы не стал накладывать обет посмертного молчания. Опасное это дело, – презрительно проворчал он.

Рей удивленно хмыкнул и одновременно совсем не удивился. Кого могли убить чуть больше года назад и кого могла искать Тереза Анцафел? Осталось дождаться, когда Мору уличат в убийстве собственной сестры.

– Опасное, бездушное дело, – расходился старик. – Ни ведуны, ни волхвы такого не делают. Не их письмена на костях были.

– И чьи же? – Рей с особым интересом разглядывал пиалу, к которой присохли чьи-то перья.

– Тех, кто доводит ритуал до его первозданного конца, – охотно поделился Нохой. Он вообще охотно говорил обо всем, что касалось того времени, когда он был молодым и красивым. Эпоха первоколдовства как раз подходила к концу во время его становления юношей. – Кто обрекает молчать во всех мирах, будь то мир телесный или мир душ.

– Шаманы? – Рей щелкнул по медной плошке с подозрительной плотной засохшей бурой коркой.

– Черные шаманы, – Нохой заерзал на месте, косясь на звякнувшую тарелку. – Они отрезают языки своим жертвам, а после съедают их. Я увидел, какой была хозяйка могилы до того, как стать костями. У нее не было языка.

У Рея тошнота подкатила к горлу.

– Сейчас так уже не делают, даже я знаю, – проговорил он, прислушиваясь к своему желудку.

– Делают те, кто поклоняются Жнецу, Даророду, Пряхе, Пастуху и Калике, – сообщил таким тоном, словно Рей непременно должен был устыдиться своего незнания.

Рей не слыл почитателем богов, но он принимал их факт существования. В конце концов, с некоторыми из них даже когда-то здоровался за руку.

Кто-то умудрялся даже отрицать их существование. Над такими Рей снисходительно посмеивался, но переубеждать не пытался, да и Восемь Богов тоже посмеивались, глядя на неверующих. С некоторой настороженностью Рей относился к тем, кто почитал Иных. То были не те же самые Восемь, что имели множество обличий среди разных народов, то были действительно Иные. Древние, молчаливые, дарующие не благословение, но силы. Они принимали молитвы лишь своих потомков, отвергая остальных, пусть и молящихся искренне. Боги шаманов, волхвов и друидов – древних колдунов, и тех, кто появился на свет еще до того, как появился в мире свет.

Считалось, что Восемь отделились от Бездны, а после поделили мир на свет и тьму. Иные же зародились вместе с Бездной, вышли из нее, но остались ей самой.

На сегодняшний день мало кто поклонялся древним. Можно годами идти и, приставая к каждому встречному, все равно не встретить иноверца. Сейчас так не принято, сейчас все иначе. Тогда времена были жестокими, а потому и требовали жестоких богов, чьи обличья принял хаос. Не свет, не тьма, но относимые неизменно к тьме, потому что знали они только один язык – крови.

Рей честно попытался вспомнить, сталкивался ли он с подобным. Летоисчисление утекло за сотни, приблизившись к тысячам, вот насколько давно царили те времена. Пожалуй, Валерии в какой-то степени повезло. На ее долю выпала весьма необычная смерть.

– Ты бредишь, – констатировал Рей со вздохом.

Он устало потер шею. Демон забился в недра души, оставив после себя бессилие и опустошение. Страшно захотелось спать. За окном едва занимался рассвет, а он так и не сомкнул глаз.

Пора возвращаться домой. Пустой, остывший, хранящий еще шлейф Лимы. Рей ляжет в кровать с мятыми простынями и уснет.

– Лютый зверь отметился в наших краях, – хихикнул некромант, еще больше уподобившись безумцу. – Дикий, свирепый. Давно я не видал таких, а уж прожил я достаточно. И не хотел бы я с таким встречаться.

Рей сочувствующе взглянул на Нохоя. Старик прожил слишком много лет. Стоило бы мирозданию как-то урегулировать процесс долговечной жизни, некоторые слишком близко к сердцу принимают тянущиеся века и закономерно повреждаются умом.

– Мне пора, – сказал он, вставая со скрипнувшего стула.

С лица Нохоя не сходила улыбка.

– Что есть дом? – прокряхтел некромант. – Стены и крыша? Нет, дом – это то, где обретается дух. Тело тоже дом. Демоны не вхожи в дом, если им не позволят войти.

Рей бездумно уставился на Нохоя.

– Позже приду с белками, как обычно, – сказал он, открывая дверь и переступая через порог.

– Не придешь, – напутствовал старик в спину. – Берегись лютого зверя. Он и тебя, и того, что внутри тебя может забрать. Не смотри в глаза тому, кто отдал душу Жнецу, Даророду, Пастуху, Пряхе и Калике. Если посмотришь, то знай – пропадешь. Пропадешь в его глазах. В его власти увести тебя той дорогой, по которой ты идти не хочешь.

Рей захлопнул дверь, оставив старика бредить в одиночестве.

Глава 3

Тереза смотрела на свое отражение в зеркале. Капилляры в глазах полопались, тем самым подчеркнув янтарно-зеленый цвет радужки. Отвратительное зрелище.

Плеснув в лицо холодной воды, она попыталась привести себя в чувство. Вместо облегчения она принесла себе дополнительные хлопоты. Задев неверной рукой стоящую на углу стола кружку с чаем, Тереза раздосадовано зашипела на растраченный впустую напиток, который можно было бы пристроить в желудок, и на собственную безалаберность.

Дом, который она без зазрения совести временно оккупировала, принадлежал молодой бездетной семье. Оба его хозяева отрабатывали свои будни где-то в пределах Ул-Кассана, и Тереза решила, что нечего дому просто так простаивать. Будь она смелее, еще бы и баню оккупировала, но все же честь и совесть у нее имелись.

В Рее она хотела найти помощника. Он казался ей идеальным кандидатом – совершенно не заинтересованный в сочувствии к Море. Она надеялась на его равнодушие, но никак не ожидала наткнуться на ненависть.

Наспех убирая последствия разбитой кружки, Тереза то и дело поглядывала в окно. Скоро ей придется принимать решение, начиная от того, где ночевать, заканчивая тем, готова ли она убить Мору Розы.

Как же они были похожи, два стервятника, что жаждали пустить друг другу кровь. И ведь так было с самого начала. Мора ненавидела Рея, Рей не питал иллюзий насчет Моры. Какой же слепой была Дафна, и как же теперь страдает из-за этого Тереза.

А ведь все было относительно неплохо до того дня, когда Валерия Розы переступила порог ее дома. Тереза не чувствовала себя никчемной, слабой, безвольной, губительно наивной. Все шло своим чередом. Она четко видела, с кем нужно держать ухо востро, а на чей счет переживать не стоит. За все пятнадцать лет наемницей ни одной оплошности. Ни в магии, ни в человеческих взаимоотношениях. Как же так вышло, что в последнее время она только и делает, что ошибается, идет на поводу и позорно просит помощи у тех, кто откровенно не желает ей помогать? С каких пор она вообще нуждается в этой самой помощи? Да еще и платить должна за это.

– А может, ну это все? – Тереза застыла посреди чужого дома. – Все равно, что будет делать Мора, все равно на Александра, на Валерию, вообще на все?

Ее одолевала тревога. Мора подошла к опасной черте, она уже не чуралась откровенной подлости, шантажа и угроз. И Рей тоже поднял ставки. И платить за все это Терезе.

Ветер скользнул по волосам, касаясь игривой ладонью. Сообщал, что хозяева возвращаются в свое жилище.

– Нет, не все равно, – заключила Тереза, направляясь к окну, ведущему на задний двор.

Молодая чета так и не узнала, каких гостей занесло ветром в их дом.

***

Разгорался день, и солнце, иссушая землю и воздух, прогоняло рассветную прохладу. На смену дождливым тучам заступал самый жаркий осенний день на севере.

Цветущую падь отстроили настолько искусно, что нельзя было помыслить о былом разрушении. Тереза своими глазами не видела, в каком состоянии был особняк, но зная об особенностях огня алхимиков, справедливо предположила, что падь на время превратилась в выгоревшую пустошь. Сейчас фасад дома изобиловал лепниной и украшенными резьбой колоннами, мраморные лестницы его сверкали белизной на солнце, а сад гостеприимно шумел под редким ветром. Пусть этот сад и был пропитан колдовством, все же осень его не миновала, окрасив листву золотом и багрянцем.

Скрываясь за широким стволом клена, Гончая наблюдала за площадкой, где носились дети. Малые отрывались на полную, пользуясь отлучкой строгой директрисы – кто лазил по деревьям, кто бессовестно устраивал нешуточные драки, кто от души топтался по грязи, размазывая ее по коленкам.

Тереза не смогла скрыть разочарования, когда увидела, что вместо того, чтобы сполна отыгрывать свое детство, одна девочка-подросток отсиживалась в стороне, читая книгу под тенью дерева.

– Ну и что же тебя связывает с этой девчонкой? – тело среагировало быстрее, чем мозг.

– Я могла тебя убить, – прошипела Тереза, опуская кинжал перед глазами Эльвиры Ронаш.

– И после сесть в тюрьму, – Миротворец едко улыбнулась, словно жалела, что кинжал наемницы не обрел конечную цель.

Тереза убрала оружие. От одного упоминания тюрьмы ее перекосило.

– Так что с девчонкой? – Эльвира подошла ближе, встав плечом к плечу с Гончей.

Тереза сдвинулась чуть в сторону, вжавшись в ствол дерева. Искоса взглянув на собеседницу, без особой радости различила на воротнике мундира вышитую золотом единицу. Первый Миротворец.

– С какой девчонкой? – Тереза дернула плечом, чувствуя, как пробежал по рукаву колючий холодок.

– Той, за которой ты следишь.

– Я ни за кем не слежу.

– Марин Освета, – протянула Эльвира, скрестив на груди руки и устремляя взгляд на ту самую девочку с книгой. – Странно, что я не смогла найти о ней никакой информации.

– Странно, что ты роешь информацию на безобидного подростка. Она еще не успела нарушить законов, насколько мне известно.

– Гончая, – голос стал тверже, заметно холоднее, – не делай из меня дуру. Да, ты нам помогла. Да, Мора отчего-то тебе доверяет, даже пускает в Цветущую падь. Да, мой муж тоже на твоей стороне. При всем этом, я ни на грош не поверю, что ты хорошая. Гончие хорошими не бывают.

Девочка, о которой шел напряженный разговор, совсем не подозревала, центром чьего внимания стала. Она сидела на скамье, то и дело убирая за спину черную косу, да внимательно читала.

– Что тебе вообще за дело, Эльвира? – Тереза едва сдерживала раздражение. – Подошла ко мне со спины, начала странный разговор. Судьбу испытываешь?

Эльвира так резко повернулась, что наемницу обдало леденящей аурой.

– Когда Гончая слишком активно интересуется бедным ребенком, мне есть дело. Что ты ей сделала? Похитила для кого-то, а потом сбагрила сюда, когда за нее выкуп не дали? Или же выкрала из семьи, чтобы передать в ваше логово, но в последний момент передумала?

– Ты где такие идеи берешь? – сокрушенно спросила наемница, качая головой.

– Ты сама призналась, что в чем-то виновата перед ней, – процедила Эльвира. – И теперь говоришь, что совершенно ничего тебя с ней не связывает?

Тереза промолчала, снося тяжелый взгляд ледяной ведьмы. Поняв, что ответа не добиться, Эльвира расправила плечи и отвернулась.

– Имей в виду, я принимаю твои заслуги. Именно поэтому я не добиваюсь твоего ареста. Но с этой девочки я глаз не спущу. И как только я узнаю, какое горе ты ей причинила, что заставляет тебя под чувством вины увиваться вокруг нее, я сделаю все, чтобы ты понесла наказание.

Если бы Эльвира Ронаш могла видеть лицо Терезы Анцафел, то заметила бы, что та пребывает в глубокой задумчивости.

– Спасибо, – проговорила Тереза, чувствуя холодное давление на всю правую часть своего тела. – Я тогда не поблагодарила тебя. За то, что все же присмотрела за Марин.

Эльвира презрительно фыркнула.

– Откуда такая уверенность? Может, ей ничего и не угрожало, – сказала она, но не смогла скрыть растерянности от внезапной благодарности.

– Вся Цветущая падь сгорела. Ей не могла не угрожать опасность. И все же, она сейчас здесь, жива и здорова. Значит, ты выполнила мою просьбу.

Первый Миротворец пробурчала что-то себе под нос, заметно зардевшись.

– Это ничего не меняет, – заявила она. – Все равно узнаю, что ты ей сделала. И поверь, если это будет что-то ужасное, я сама лично сдеру с тебя шкуру.

Тереза в очередной раз прогнала в голове разговор с Морой. Вспомнила ее интонацию, жесты, ее жесткий взгляд, решительность на грани безумия. Вспомнила о том, что та отдала собственного сына в самое худшее место, какое можно было придумать.

Уж не из-за этого ли она впоследствии решила открыть свой приют? Она часто говорила, что любит детей. Только, получается, не своих.

– Эльвира, – обратилась Тереза.

– Что? Снова просишь об услуге? – оборвала ее Миротворец.

– Как ты догадалась? – с горечью усмехнулась Гончая.

– По-твоему голосу, – с явным удовольствием ответила она. – Рей был прав, стоит к тебе присмотреться, и ты очень легко читаешься. Большой прокол для наемницы.

– Может быть, я позволяю вам себя читать? – Тереза повернулась к Эльвире. – Может, хочу, чтобы именно вы прочитали меня?

Эльвира растерялась, молча глядя на Терезу. Ее глаза блуждали, вглядываясь в маску. Словно и правда захотела что-то считать. Но, конечно же, не могла.

Гончая отвернулась.

– Так вот. О твоих словах не спускать с этой девочки глаз. Сдержи свое слово.

– Что? – лицо Эльвиры изумленно исказилось.

– Не спускай с нее глаз, – повторила Тереза. – Но не вздумай терзать эту девочку. Не надо ее пытаться расспрашивать. Она ребенок, который много пережил. Хочешь что-то узнать обо мне, делай это, не впутывая Марин.

– Я бы никогда так не поступила, – пробурчала Эльвира.

К Марин Освете, увлеченной своим занятием, подошел мальчишка, на вид меньше ее, но да все мальчишки в детстве выглядят младше девчонок-сверстниц. Он плюхнулся на скамью, толкнув девочку ногой, заглянул в книгу, а после резво выхватил. Марин возмущенно воскликнула, потянулась за своей вещью, но парнишка и не думал быстро сдаваться.

– Какая ирония, – вдруг сказала Эльвира озабоченным, но каким-то мягким тоном.

Рядом с ней вдруг стало на пару градусов теплее.

Марин снова вскрикнула, с досады топнула ногой, и мальчишку едва не обвили вырвавшиеся из земли гибкие ветви. Но он тоже оказался не промах. Все еще прижимая к себе свой трофей, он резво подпрыгнул и оторвался от земли, став недосягаемым для лоз. Все дети бросили свои занятия, восхищенно уставившись на пару белоснежных крыльев, что позволяли мальчику держаться в воздухе.

– Он ангел? – удивилась и Гончая.

– Полукровка. Мой сын, – ответила Эльвира, и в голосе ее зазвучала улыбка. – Мой и Дикоя. Кажется, они подружились.

Марин была не из тех, кто легко сдавался. Изменив тактику, она поступила очень по-девичьи. Отвернулась, демонстративно надувшись. Парнишка испытал острый укол вины, опустился на землю, виновато протягивая книгу. И вот тогда-то цепкие лозы и схватили его. Под испуганные вопли он попытался вырваться. Марин сжалилась над ним лишь после того, как, забрав книгу, снова уселась на скамью. Снисходительно кивнув, она отозвала свои лозы, освободив пленника.

– Даян всегда тянется к тем, кто не обращает на него внимания. Это у него в Дикоя, – проговорила первый Миротворец. – Ему нужно, чтобы все были вокруг него, даже самые нелюдимые.

– Марин нужны друзья, – отрешенно произнесла Тереза. – Почему твой сын здесь?

– Потому что мы здесь. После принятия престола, у Моры почти нет времени на приют. Поначалу тут была только я, вне работы на заданиях. А полгода назад Мора решила, что сильно боится, что ее дети снова могут оказаться в опасности, вот и расквартировала нас в Цветущей пади. Хенна и Даян тоже здесь с нами, – близость собственного сына явно благотворно влияла на первого Миротворца.

– Хенна Гош? – уточнила Тереза. Эльвира мрачно кивнула. – Соболезную насчет Майи.

И все равно с трудом могла поверить, что Мора причастна к смерти невинной девушки. Уж кто-кто, а Майя точно была не из тех, на кого можно держать зло. Но логику поступка княгини видела вполне отчетливо. И то, что был выбран именно такой способ, заставлял лишь упрочиться во мнении, что четвертый Миротворец не сама на это решилась.

– Все мы люди, – отрешенно произнесла Эльвира, опуская голову. – Даже ведьмы или ангелы.

– Теперь вас всего двое? Миротворцев.

– Мора еще не решилась созвать турнир для отбора, – Эльвира поежилась. – Пока мы работаем совместно с Корпусом Дракона.

Пожалуй, если и существовал в этом мире человек, не обремененный лживостью и мстительностью, то это Эльвира. Тереза всерьез задумалась о том, что ее стоит сделать своим союзником.

«Докатилась. А потом что, к Майдане Лафей пойдешь?» – фыркнула про себя Тереза, чувствуя на плечах бремя мстительности и отчасти лживости.

– Не спросишь про Коттерштейна? – вдруг спросила Эльвира, передернув плечами. Эполеты на мундире поймали солнечный луч и заблестели.

– Зачем мне о нем спрашивать?

– Мне показалось, что вы подружились, – усмехнулась Эльвира, с долей издевки косясь на Терезу.

– Как тебе быть первым Миротворцем? – ввернула она.

Издевка и усмешка пропали.

– Мой удел быть сравниваемой с кем-то. Какой бы ранг я ни получила, это неизменно, – уклончиво ответила она.

– Море ты тоже доверяешь безоговорочно?

А действия на лавочке начали новый виток. Не в силах сидеть долго на одном месте, юный ангел вновь затеял суету. На этот раз ему приспичило читать книгу Марин вслух, собрав вокруг себя всех остальных. Марин такого порыва Даяна не оценила. Началась драка за книгу.

– Если я не буду верить своей княгине, то как она может доверять мне? – философски подметила Эльвира.

– Если я скажу, что Рей был прав, а Мора нас обвела вокруг пальца? – осторожно спросила Тереза.

– Я скажу, что ты не зря быстро нашла с Коттерштейном общий язык. Вы оба видите только плохое. Все люди лгут, все что-то скрывают. Такова наша природа. Будь каждый без предела честен, этот мир бы разрушился.

– А разве тайны не разрушают мир?

– Только когда становятся явными.

Эльвира поморщилась и даже зажмурилась, когда ее сын отхватил книгой по пояснице.

– У девчонки хороший удар, – прокомментировала она.

– Отстаивает свое, – фыркнула Тереза и, поразмыслив, заговорила: – Мне нужно принять одно очень важное решение. Мне нужна помощь, но за нее придется заплатить очень высокую цену. Если сэкономлю, то получу лишь попытку помощи. Но дело, которое мне предстоит сделать, не потерпит попыток.

– Высокая цена часто оправдывает то, что за нее продают, – Эльвира в привычной манере обошлась без лишних слов. – Но порой бывает, что за эту цену подсовывают полную хрень.

Тереза не сдержала усмешки.

– Ты мудрая, – сказала она добродушно.

– Научена на собственных ошибках, – отмахнулась первый Миротворец. – Я однажды заплатила высокую цену в надежде получить желаемое. В итоге оказалась в долгах и с пустыми руками.

Вокруг скамейки образовалась куча-мала. Книга раздора превратилась в бумажный дождь, а благоговейная тишина исчезла в детских воплях.

– У Моры есть сын, – сказала Тереза, стараясь даже боковым зрением не обращать внимания на исказившееся лицо Эльвиры. – Гончие подступают, а она надеется, что ее сын сможет все наладить.

– И в чем проблема? – прочистив горло, спросила Эльвира.

– Мора не знает своего сына, а я лишь могу догадываться, что он из себя представляет. По плану Моры он повторит судьбу Валерии. По его плану, если втянуть его во все это, он заберет то, что захочет. Стоит ему посулить трон, и он захочет его.

Тереза не знала, почему решила довериться Эльвире. Наверное потому, что рядом больше никого не было.

– Я не хочу ломать твою веру в нее, – извиняющимся тоном продолжила она. – Но я в тупике. Мне нужно привести ее сына, и только боги знают, чем все это обернется. Мое бездействие все усугубит, а неверное действие пустит все прахом. Я мыкаюсь от одного к другому в надежде, что кто-то с холодным разумом поможет мне. Но пока выходит так, что даже самый отчужденный человек оказывается слишком вовлеченным.

– Кто ее сын?

Стоит только обмолвиться, что Александр Розы никто иной как Гончий, Эльвира тут же станет вовлеченной.

– Нехороший человек, – уклончиво ответила Тереза.

– Ты же его не знаешь.

– Я знаю, где он рос и кем воспитывался.

Эльвира не могла не догадаться. Но то, что не было озвучено, как будто бы и не существовало.

Первый Миротворец надолго задумалась, отрешенно наблюдая за возней ребятни, что уже позабыли причину своих склок. Растерзанная книга сиротливо шелестела огрызками страниц. Эльвира дернула подбородком и прочистила горло, прежде чем заговорить.

– Приведи его, – заявила она. – Пусть выполнит свою задачу, а после убей его.

– Чего? – от удивления Тереза подавилась собственным дыханием.

Настолько радикально решать возникшую проблему она не думала. Эльвира лишь пожала плечами.

– Хочешь посадить на трон Гончего? – жестко продолжила Эльвира. – Не сомневайся ты в том, что этого нельзя допустить, ты бы не просила совета. Просто привела и передала бы из рук в руки. Но ты этого не сделала.

– Я не уверена, что это будет в моих силах, – протянула Тереза, вспоминая Заклинающего слова. – Убить его.

Она не знала, на что он способен, только догадывалась. И от одних только догадок мурашки по спине.

– Все не решится в один день. Он успеет к тебе привязаться и начать доверять. Потом труда не составит все закончить.

Тереза молча наблюдала, как на вершине кучи малы восседала Марин с торжеством победителя.

– Твоя просьба об этой девчонке, она связана со всем этим? – Тереза кивнула, понимая, что смысла уворачиваться нет. – Я не буду содействовать в том, что связано с Гончими. И в том, что связано с уличением княгини в чем-то темном. Я Миротворец, я ее правая рука и обязана защищать от всех и от всего. Чем меньше я знаю, тем честнее наши с тобой отношения. Но за девочкой я присмотрю.

– Спасибо, – тихо сказала Тереза.

– Но знай, если Гончий займет трон феникса, – Эльвира повернулась, наклонила голову, словно могла заглянуть Терезе в глаза, – виновата в этом будешь ты. И спрашивать я буду с тебя. Посмертно.

Эльвира ушла, оставив после себя примятую и покрытую инеем траву. Наступив на заиндевевшее место, Тереза с чувством растерла тонкий лед, растапливая его.

***

Дом и при свете закатного солнца оказался вполне обычным. Одноэтажный сруб, окна задернуты белыми шторами. Во дворе колодец, дровник, рукомойник. И не скажешь, что здесь живет первый Миротворец в отставке и бывший наследный принц Преддверия Бездны в одном лице.

Тереза постучала в дверь. Испытав при этом чувства смешанные, она захотела повторить этот жест.

– Из крайности в крайность. То не стучишься вовсе, то выносишь дверь.

– Тебе не угодишь, – фыркнула Тереза, переминаясь с ноги на ногу.

– Тебе нужно приглашение? – Рей вскинул брови. – Как много я о тебе не знаю.

– Ты ничего обо мне не знаешь, – процедила она, входя в дом.

Некоторым демонам действительно требовалось приглашение, чтобы переступить порог чужого дома. Терезе же просто не хватало смелости.

Как и следовало ожидать, убранство хижины аскетичное. Дом разделен на две половины – одна основная, с печью, столом, кухонными полками. Вторая за кирпичной перегородкой – спальня. Узкая койка с идеально заправленным одеялом. Тереза не могла не заметить разницы с тем, что увидела в их первую встречу. Тогда она также пробралась к нему в комнату, где стала свидетельницей крайней бытовой запущенности. Сейчас же Рей исправился. Все было предельно чисто, если не считать кружки с недопитым кофе на столе, да грязной пары сапог у порога.

Меч сиротливо висел на стене, подвешенный в ножнах на одном гвозде. Множество книг ровными стопками расставлены по полкам стеллажа. Ни одной бутылки рома или виски и совсем не было запаха сигарет, которые он так часто курил. С натягом дом можно было даже назвать уютным. Ровно до того момента, пока взгляд не натыкался на зеркало на дальней стене – с глубокой трещиной, покосившееся на бок. Тереза поймала свое отражение в нем и передернулась. По коже прошло неприятное ощущение, какое бывает, когда безалаберно хватаешь в руки предмет с темной аурой – любая ведьма знает, что касаться таких вещей себе дороже.

– Ты согласна? – без предисловий спросил Рей.

Пока Тереза осматривалась, он стоял, прислонившись спиной к двери. Должно быть, чтобы в случае отказа быстро открыть ее и выпроводить несговорчивую Гончую.

– Голова демона, – сказала Тереза, останавливаясь посреди комнаты, – и обещание, что не буду вмешиваться в ваши распри с Морой. Я не буду мешать, если ты вознамеришься ее убить. Но это ты будешь делать сам.

Чуть сощурившись, он сверлил ее взглядом. Что-то в его взгляде изменилось, но что, она не могла объяснить. Это были все те же человеческие глаза, все те же морщинки вокруг них.

Усмехнувшись, он опустил голову.

Сердце предательски сбилось с ритма. Даже во всем этом сумасшествии это глупое сердце находило время, чтобы горевать о прошлом. Спустя годы чувства никуда не уходили.

– Что именно тебе от меня надо? – не согласился, но и не отказался и исследовал грани своей выгоды.

Тереза всплеснула руками. «Мне просто нужен ты», – так и хотелось сказать, вместив в лаконичную фразу все свои мысли, чувства и желания. Но она сказала:

– Мне нужно найти костоеда, чтобы узнать как и почему умерла Валерия. И надо идти за Александром. При этом не выпускать из вида Мору. Все это единовременно и в короткие сроки.

Покачав головой, Рей кивнул.

– Моя помощь сроком в три месяца, – сказал он. – Под конец этого срока ты передаешь мне голову демона любым удобным тебе способом без личного присутствия. А после мы прощаемся навсегда, и ты исчезаешь из моей жизни.

Тереза застыла, словно ее сначала ударила молния, а затем мимо прошла Эльвира и обратила ее в ледяную статую. В его словах не было ничего, о чем бы она не думала и на что не была бы согласна. Разве что слова о прощании навсегда всего через три месяца резанули душу.

– Да, – выдавила она, – согласна.

– Отлично, – заключил он.

Тереза отвернулась и принялась разглядывать стены дома, пытаясь так избавиться от тяжести на сердце. Тяжесть не ушла и только усилилась после того, как сердце предательски скакнуло, сбившись с ритма. Терезе вдруг стало не по себе.

Позади нее опасность, за ее спиной враг, ей в затылок дохнула сама смерть.

Рука инстинктивно дернулась к поясу с кинжалами. Предостерегающе засвистел в ушах ветер, остужая пыл и взмокший лоб. Рей вопросительно вскинул брови, неподвижно подпирая стену спиной.

– Чем ты тут занимаешься? – с натужной непринужденностью спросила она, убирая руку с рукояти кинжала. – Колешь дрова, пасешь овец? Проводишь время за чтением книг у камина?

Невинные вопросы лишь все усугубили.

Рей задрал подбородок, с едва слышным свистом втянув воздух через нос. Выдавив улыбку, он оттолкнулся от стены и приблизился к ней.

Гончей стоило больших усилий остаться на месте. Она тут же укорила себя за излишнюю чувствительность, попыталась приструнить свою панику от внезапной близости любимого, но недоступного для нее человека, но все пошло прахом.

Причина не в пресловутых сердечных чувствах. Холод тяжелым покрывалом лег на плечи. Он сковал руки и ноги. У Терезы сбилось дыхание. Тонкий вой ветра раздался в ушах, согревающим потоком коснулся волос, а после стал уплотняться перед ней, формируя прозрачную стену. Защищая ее. Это отрезвило и ужаснуло. Рей пугал ее до потери пульса, и ее магия среагировала прежде, чем это осознала Тереза. И если сознание можно обмануть, найдя десятки земных доводов, то магию провести невозможно. Она защищала, а раз делала это, значит была явная опасность.

Рей остановился в полушаге. Тереза беспрепятственно разглядывала его, рука малодушно дернулась в попытке коснуться. Он был рядом, смотрел прямо на нее. Смотрел, но не видел, и взгляд его был полон притаившейся злобы.

Она не могла выносить, что он смотрит на нее так враждебно. Не могла признать, что боится его.

– Вернемся к делу, – холодно сказал Рей. – Уже пошел отсчет трех месяцев. Не теряй ни минуты.

– Сказал смертный человек, – выпалила она.

Рей некоторое время молча смотрел на Гончую. После негромко рассмеялся.

Тереза испытала облегчение и даже радость. Все то недолгое время, что они вели разговор, ее не покидало ощущение эмоциональных качель. Или качки в беспокойном море в момент, когда ты идешь на корабле до места своего заключения. Когда Рей был демоном, Терезе временами было трудно его понимать. С Реем-человеком стало чуть легче, все же люди в целом более понятные товарищи. Но то, что происходило сейчас, не вписывалась ни в одно определение – не то человек перед ней, не то демон.

– Как не получалось у тебя охранять моральное здоровье, так и не выходит до сих пор, – отсмеявшись, сказал он. – Будь на моем месте кто другой, ты бы загнала его в тоску такими словами.

Он не отходил, по-прежнему стоял в полушаге. Пользуясь своим преимуществом закрытого лица, Тереза скосила глаза вниз на его шею, где под платком скрывалась руническая татуировка, несущая собой проклятие. Из-под ткани чуть выбивались острые углы рун. Неопровержимое доказательство того, что перед ней не демон.

Рей неожиданно подался вперед, сокращая и без того минимальное расстояние и почти сталкиваясь с Терезой носами. Очень больших усилий стоило не отпрянуть. Выпестованные годами тренировок рефлексы дали в мозг посыл, что вот-вот окажется разбитым нос.

Она даже посмеялась про себя. И когда настал тот момент, что такая близость любимого человека ассоциируется с нападением?

С того момента, как рядом с ним она стала испытывать страх за себя.

– Ты никак на взводе, – протянул он.

– А ты от этого получаешь удовольствие, – Тереза сделала два широких шага назад, разрывая дистанцию.

– Так ты нашла Валерию? – поинтересовался Рей так, словно делал одолжение дать ей рассказать.

– Разумеется, – бесцветно ответила она.

– М, – он задумчиво склонил голову на бок. – И как давно она мертва?

– Ты и так знаешь, – буркнула Тереза, садясь за стол и решительно меняя тему. – Мне нужно имя твоего демона.

Хоть что-то хорошее в этих безумных днях – у нее будет имя. То самое заветное имя, на которое она потратит всю свою оставшуюся жизнь, если потребуется. И наконец-то во всем безумии можно будет поставить точку.

Какой была бы их жизнь, не появись тогда тот демон с кровожадными намерениями? Дафна Сарреван была бы жива, Майя Гош была бы жива, Рей остался бы собой, Мора, возможно, сменила бы гнев на милость. И ведь это еще не конец. Кто еще окажется принесен в жертву событиям многолетней давности?

– Ягморт алн Иллур, – произнес Рей с отчетливым акцентом, отличающим многих демонов.

Тереза затаила дыхание. Она неслышно повторила имя, боясь произнести вслух. Ей казалось, что несмотря на мнимую обычность звучания имени, все же эти буквенные сочетания прозвучат из ее уст как речь немого, едва выучившегося воспроизводить звуки.

– Пока все, – Рей уселся напротив, положив одну руку на стол. – Я уже сказал, не трать свое время. Не уложишься в мой срок, не моя беда, но пройдет три месяца и после я и пальцем не пошевелю.

– А если я тебя обману? – с вызовом спросила Тереза.

– Все равно ты отплатишь за мое содействие, когда все закончится, – непринужденно ответил Рей.

– Ну тогда содействуй и не трать мое время, – скрестив на груди руки, она откинулась на спинку скрипнувшего стула.

Как Рей ни боролся, а борьба была заметной, губы его растянулись в улыбке, обнажив белые зубы.

– Говоришь, нужен костоед, – припомнил он, – и идти в Торан Паса.

– Схватываешь на лету, – похвалила она.

– Ангелар Рица человек, – протянул Рей, принимаясь стучать пальцем по столу, – но у него есть маска Гончих, верно? – Тереза кивнула, застряв взглядом на его руке. – Почему, если ваша маска – субстрат магической силы?

– Это не только магическая сила, но и духовная. Энергия жизни, можно так сказать. Магия лишь часть, которой у Пса нет, но он с лихвой восполняет ее энергией тела и духа.

– Я пойду в Торан Паса, – сказал он, не сбиваясь с выстукивания ритма.

Тереза от души расхохоталась, и скрипящий стул подхватил ее смех.

– Нет, – безапелляционно заявила она. – Это невозможно. Ты не знаешь, где находится Торан Паса.

– Ты мне скажешь, как ее найти, – заверил он.

– Нет. Так нельзя.

– Как-то же люди приходят туда. Твои слова, что и в зрелом возрасте попадают в Торан Паса.

– Даже если ты доберешься туда, тебя сразу убьют. Все знают, как выглядит Рей Коттерштейн.

– Вот именно. Бешеный Пес не упустит шанса заполучить меня.

– Если ты заявишься туда как неофит, тебя подвергнут посвящению, а после подготовке. Две стадии, на которых можно легко умереть.

– Как много времени это занимает? – осведомился Рей.

Тереза всплеснула руками.

– Ты понимаешь, чем это чревато? С тебя глаз не спустят! Как ты собираешься искать там Александра Розы? Тем более, что он находится в Торан Стараца. Туда дорога даже для меня закрыта, что говорить о тебе!

– Значит, здесь у нас равные шансы.

Тереза прикусила язык. Не хотела признавать, что у него шансов чуть-чуть больше, чем у нее. Карающая вероломных подозрительно долго не шла по ее следу. В какие-то моменты Тереза даже беспечно забывала о грозящей опасности. Письмо с помилованием ей никто не высылал, и в каком статусе для Ангелара Рица она находится, можно только догадываться. А идти в Торан Паса и осведомляться об этом хотелось меньше всего.

– Ты будешь под постоянным присмотром, даже если у тебя будут оставаться силы после испытаний. Ты не сможешь ускользнуть, чтобы пробраться в Старацу. Я же имею хотя бы призрачные шансы.

– Кто находится в Торан Стараца?

– Те, что изучают тайные искусства, – ответила Тереза, лишь приблизительно зная, чем там на самом деле занимаются.

– А если я уже знаю тайные искусства?

– Это плохая идея, – заявила она. – Это не институт благородных колдунов. Да что мы говорим об этом? Тебя убьют, едва ты появишься на горизонте первой башни. Они сразу все поймут, Бешеный Пес все поймет.

– Так научи меня, чтобы меня не убили сразу.

– Безумие, – Тереза уронила голову на ладони. – На это уйдут месяцы. Добраться туда – месяц. Вернуться, если получится вообще, еще месяц. Пусть даже на обратном пути с тобой будет Александр, я видела, что он умеет мгновенно перемещаться, это сократит время на обратный путь. Но посвящение, обучение …

– Чему меня обучать? – прервал ее Рей.

– Пусть так, – вымученно согласилась Тереза. – Нет, тебя убьют, Рей. Ангелар умен, проницателен.

– Умнее и проницательнее меня?

Тереза подперла ладонью подбородок, уставившись на него.

– Это слишком опасно, – констатировала она, переводя взгляд в окно.

Негромко хлопнув по столу, Рей встал, направляясь к кухонной утвари. Через пару минут вернулся, поставив на стол две кружки.

– Ты кого-то ждешь? – настороженно спросила Тереза.

– Когда ты последний раз ела? – спросил он, ставя чайник с горячей водой. – Выглядишь уставшей.

– Ты же даже не видишь моего лица, – вяло возразила Тереза, чувствуя смертельную усталость.

– Видно по телу.

Пусть кофе и не был излюбленным напитком, все же влить в себя что-то горячее очень хотелось.

– Я отвернусь, – еще до того, как она что-либо сказала, Рей на самом деле отвернулся.

Натянув капюшон до самых глаз, поджав колени к груди, Тереза украдкой отпивала из кружки, особо не доверяя спине Рея.

Кофе был обжигающим, горьким, одновременно сладким и дурманящим.

– Так что? – спросил Рей. – Как мне попасть в Торан Паса?

Прокашлявшись, понижая голос и намеренно меняя привычную интонацию, Тереза после некоторых колебаний ответила:

– Нан Этай. Юго-Восточный край, Анеида. В этом княжестве трактир. Выглядит как обычная дыра, где сутками пьют дешевую медовуху. Но его держат Гончие. Туда приходят, если нужно обновить одежду, оружие или чтобы передать сообщение. Связная точка. Оттуда и начинается путь тех, кто захотел попасть в Торан Паса.

– Приду в Нан Этай, а дальше?

– Нужно сделать так, чтобы тебя заметили, но не убили.

– Что мне нужно знать, чтобы не умереть? – деловито продолжал Рей.

– Тебе нужно действительно верить в то, что тебе это нужно. Что ты действительно хочешь стать Гончим. Осознанно туда приходят только отчаявшиеся. Фальшивое отчаяние Ангелар чувствует не хуже собаки. У него на это нюх. Тебе нужно обмануть его, заставить поверить в свое отчаяние. А дальше просто постараться выжить.

Тереза не могла перестать наслаждаться не самым лучшим кофе. Пусть и не еда, но это было единственным, что ей вообще хоть кто-то где-то предложил.

– Покажи свое отчаяние в Нан Этае. Там за всеми пристально смотрят, но не ко всем подсаживается услужливый бродяга, что начинает задушевный разговор, – продолжила она, чувствуя, как горячее пойло затекает в желудок. – Первый экзамен. Пройдешь его, получишь билет в горы. В Торан Паса.

– Ты закончила? – спросил Рей и, не дожидаясь ответа, повернулся.

Маска всегда возникала на лице в нужное мгновение, опережая первичный испуг и досаду из-за неуважения окружающими решения скрывать свое лицо.

– Может все же останешься и найдешь костоеда? Узнаешь о смерти Валерии? – предприняла Тереза тщетную попытку.

– Нет, – отрезал Рей, с громким стуком ставя свою кружку на стол. – На это уйдет много времени. Ты ищейка, у тебя есть сильф. Так что тебе и искать обаятельного падальщика.

– Отвратительно, – обреченно вздохнула Тереза. – Тогда выходим завтра утром. Сейчас тебе лучше лечь спать, чтобы набраться сил.

– Можем выйти сейчас, – заявил Рей.

– Тебе нужен сон.

– Отоспался днем.

Тереза оценивающе взглянула на Рея. Тот и правда выглядел слишком бодро.

– Ты совсем не ценишь время, – цыкнул бывший Миротворец. – Если я предлагаю тебе начать что-то сию минуту, не упускай этой возможности.

– Да-да, – вздохнула Гончая, вставая из-за стола. – Как только истекут три месяца, ты и лишней минуты не потратишь, пусть бы и последнее дело останется незавершенным.

– Схватываешь на лету, – кивнул Рей, принимаясь без промедления собирать сумку.

Она наблюдала за ним, до сих пор до конца не осознавая, что все происходит взаправду.

– И даже слово недосказанным оставишь? – флегматично поинтересовалась она.

Рей смерил ее выразительным взглядом, не отвлекаясь от своего занятия. Тереза фыркнула, ничуть не обидевшись.

Она прошлась по небольшой комнате, изучающе разглядывая стены. В брусе виднелись следы от ножа. Кое-где подсохшие следы пролитого вина. Тереза принюхалась. Запах жилого дома смешался с запахом его хозяина. Человеческим таким, особенным, не имеющим названия. Все же проскользнула табачная нотка, которую она не почувствовала сразу. А еще примешивался ведьмин запах. Костер и лотос, в окружении модного в нынешнем времени парфюма. Тут совершенно точно была женщина.

– Не сомневался, что у Гончих острый нюх. Как будто по статусу положено, – отозвался Рей на ее замечание о гостье ведьмовского происхождения.

Он водрузил на плечо небольшую сумку и снял со стены меч. Махнул красноречиво рукой, дескать, выметайся, а я за тобой. Тереза без энтузиазма перешагнула через порог.

Глава 4

На безоблачном небе звезды сливались в мерцающий путь. Яркая луна подсвечивала всю деревню и маску Терезы. Это пыльное облако, что закрывало лицо, казалось теперь не пылью, а сверкающей галактикой.

– Как ты попала к Гончим? – спросил Рей, на ходу закуривая сигарету.

Деревня давно забылась крепким сном. Бедные жители, они и не подозревают, что рядом с их окнами, мимо колыбелей их младенцев идет Гончая, что, по их же заблуждениям, только и ждет момента, чтобы пробраться, обокрасть, убить и похитить все, что есть в доме.

– Не бери пример с меня, – сухо ответила Тереза. Ее несогласие он ощущал физически. Она даже шла неохотно, словно на ногах у нее кандалы. – А ты никак воодушевился.

– Я получу хорошую плату в конце, – отозвался он.

С этим он еще не примирился до конца. Целый день до прихода Терезы он просто блуждал по лесу. И все то время Рея швыряло из стороны в сторону сомнений. В итоге бесцельная ходьба привела его в топкое болото уступок и обещаний самому себе.

Он не мог простить Мору Розы, как ни пытался. Все, что для себя Рей видел – воздать ей должное. За свою сопричастность она должна была заплатить. Ему мало ее смерти. Она забрала у него самое дорогое, забрала то, в чем он нуждался. И он решил, что отплатит ей той же монетой.

Мора Розы нуждалась в своем сыне, он для нее сейчас самое ценное и важное в жизни.

Но без Терезы Анцафел ему не приблизиться к своей цели. Он должен попасть в Торан Паса, но для этого придется побыть ее соратником какое-то время. Она должна сказать ему, как попасть в обитель Гончих.

И еще он должен сохранить свои душу и разум как можно дольше. Это будет сложно, пока Гончая рядом. Какой бы ни была причина, отчего-то эта колдунья тревожила темноту внутри, она ее разбудила и не дает ей больше сомкнуть глаз.

Он знал, что в Торан Паса ведет долгая дорога. Поиск наследника Моры тоже не быстр. Рей рассчитывал, что за три отведенных самому себе месяца, он пересечется с Гончей всего один раз – в день, когда она расскажет ему, что нужно делать. Он не стал рассказывать о Ягморте все, чтобы она, чего доброго, не передумала раньше времени. Пусть сама потом узнает на что подписалась и если будет умна, то просто сбежит, так и не выполнив свою часть сделки. Таким образом, второй встречи с ней в его плане уже не было. А Мору он заберет сам.

Рей посмотрел на свою руку, испещренную зарубцевавшимися шрамами от ногтей и ожогов, вспоминая, как этой самой рукой сжимал горло Моры Розы.

– Я говорила, что чтобы попасть в Торан Паса и не быть убитым, необходимо быть в настоящем отчаянии, – сказала Тереза раздраженно. – Я думала, у тебя есть шансы. Но все больше убеждаюсь, что нет. Ты не в отчаянии. Ангелар убьет тебя.

– Предоставь это мне, – сказал Рей, отбрасывая сигарету, сверкнувшую мимолетной кометой в темные кусты. – Я не собираюсь просто так умирать.

– А должен, – заявила Тереза, раздражаясь еще больше. – Ты должен желать только две вещи: умереть или быть спасенным. Ты должен верить в две вещи: тебя спасет или смерть, или Ангелар Рица. Ничего другого не должно быть в твоей голове. Никаких планов, никаких вариантов. Если ты не убедишь его принять тебя, то должен убедить в том, чтобы он убил тебя.

– Так ты попала к Гончим? – поинтересовался Рей.

– Я действительно была в таком положении. Мне не составило труда убедить Ангелара. Мне даже не пришлось ничего говорить, он сам все видел.

– Что с тобой произошло?

– Неважно, – она отвернулась, чуть ускорила шаг, выбиваясь вперед.

Цепкая рука когтями впивалась в плечо, проминая сустав, заставляя потрескивать кость. Чужое, холодное дыхание щекотало затылок. Демон навис над ним, как неумолимый рок. И он смотрел прямо перед собой, и взгляд его сливался с глазами Рея. Это двоило сознание, делило мир на две половины. Одна сочувствовала пережившей нечто ужасное женщине. Другая – откровенно злая – жаждала удвоить ее страдания.

Рей опустил взгляд. Указательным пальцем он постукивал себе по бедру. Он хотел перестать это делать. Это не его привычка, она по-прежнему чужая.

– Что с сыном Моры? – спросил он. – Наемники похитили его?

– Нет. Мора сама его отдала, когда тот родился.

– Кто его отец? – Рей попытался хотя бы примерно предположить, кто мог быть тем героем, что смог вступить в союз с Морой.

Тереза пожала плечами. Выбившаяся из плена облаков луна осветила дорогу, пролегающую через лес, и осеребрила волосы наемницы.

– Знаю только, что Мора ненавидит отца своего ребенка. Она даже сказала, – голос Терезы дрогнул, – что если бы была смелее, то вовсе убила сына при рождении, потому что он копия своего отца.

– И эта женщина после основала приют для сирот, – усмехнулся Рей.

– Мора убеждена, что Александр может остановить Ангелара. Думаю, дело в его силе. Он очень силен.

– Откуда ты знаешь? – настороженно спросил Рей.

– Видела его, – после короткого молчания ответила Тереза. – Это он во время мятежа отозвал Гончих из замка.

Осмысливая, Рей погрузился в молчание. Он верил, что мать искренне может ненавидеть сына, но еще он знал, что ни одна мать не сможет спокойно смотреть на то, как ее ребенка мучают или убивают. Если только мать не демонесса из Преддверия Бездны. Но неперспективно выглядела вся эта картина все же из-за того, что ребенок уже давно великовозрастной мужчина, да еще и обладающий сильным даром. Возможно, он не захочет, чтобы его убивали на глазах у матери, как бы он к ней сам ни относился.

– Почему ты во второй раз оказываешься в круговерти Роз? – поинтересовался Рей. – Я думал, что ты приходишься родной Море Розы. Когда увидел твой огонь, снова вернулся к этой мысли. Не бывает таких совпадений.

Хоть маги-диалисты не так часто встречаются, но все же такими способностями мало кого удивишь. Зачем было скрывать вторую стихию, особенно когда вокруг был Лес Теней, Рей слабо понимал. Он видел два простых объяснений: Гончая набивает себе цену или же стремится отвадить от себя любые подозрения о родстве с кланом Розы.

– Порой очевидное – неочевидное, – отрезала Тереза.

– Кем ты была до Торан Паса? – невозмутимо продолжал он, испытывая жестокое удовольствие от ее раздражения.

– У тебя и на это есть теория? – огрызнулась она.

Рей поравнялся с ней, демонстративно оглядел с ног до головы, а после выдал свой вердикт:

– У тебя хорошая осанка, плавные движения. Поставленная речь, избегаешь ругательств. Волосы всегда чистые и причесанные, ты все время поправляешь их. Одежда вычищенная, как и ножи, – принялся перечислять он. – А когда стоишь, то ноги держишь вместе, как в стойке. Мой вывод: ты из аристократической семьи, но служившая в армии. В тебе сочетаются вышколенные манеры и грубая муштра. Твой цвет волос неродной, что доставляет тебе массу неудобств. Когда ты служила, твоей компанией определенно были мужчины, что дало тебе возможность не растерять женских привычек.

– Может, меня научили всему этому в Торан Паса?

– В Торан Паса тебя научили всегда быть настороже. Не поворачиваться спиной к людям, всегда выбирать позицию с лучшим обзором и убирать волосы за уши, чтобы те не мешали хорошо слышать, – опроверг он ее предположение. – Среди Гончих ты не очень давно. Несколько лет. Поэтому их образ жизни не так сильно изменил твою личность, в тебе еще остались бескорыстное желание помочь и слепая вера в некогда близких людей.

– Снова попрекаешь меня излишним доверием к Море? – фыркнула Тереза. – Я давно в клане, ты ошибся.

– И в доверии ко мне, – добил он, победно усмехаясь. – Ты в которой раз подставляешь мне свою спину.

Гончая нервно дернула плечом, мимолетно коснувшись перевязи с кинжалами.

– Тебе не дает покоя, что я остаюсь непонятым для тебя человеком? – поддела она, оказавшись очень близкой к истине.

– Иногда мне кажется, что понимаю. И затем сразу не понимаю, как такое возможно. Ты не жестокая, не подлая. Я не вижу в тебе потребности навязать всем свое мнение. Ты будто ведомая, что видно на примере с Морой. Но и будто сама себе на уме.

– Вот тебе первое наставление, Коттерштейн, – в ее голосе он услышал самодовольство. – Все привыкли считать Гончих наглыми, самоуверенными, нарочито-кичливыми или наоборот томно-загадочными. Но именно я пример хорошего наемника. Непонятная и сама себе на уме. Если я окажусь среди нескольких людей, во мне ты заметишь качества каждого из них. Даже жесты. Я буду сливаться с ними, подражать. Даже мысли буду перенимать, чтобы наверняка.

– Уже с нетерпением жду второго наставления, – пробурчал он себе под нос.

Покорный ведьминой силе, ветер окутывал ноги, мягко подталкивал в спину, ускоряя их шаг. Впереди тянулся широкий тракт, по обе стороны обрамленный молодым хвойным лесом с густым подлеском. То и дело встречались следы городской жизнедеятельности: палки и колеса от телег, лошадиные подковы, бутылки из-под веселых напитков, башмаки и предметы более интимного гардероба. Все такое земное, обыденное.

За последний год Рей попробовал себя во многом земном и обыденном, но больше всего ему нравилось чинить старые вилы, лопаты и прочий обиход железного производства. В светлом будущем он видел себя кузнецом, изготавливающим оружие – мечи, ножи, арбалетные болты и стрелы для лука. И грабли с лопатами в качестве подработки в свободное время. В этом же будущем уже повзрослевшая Хенна отдыхала бы в его деревенском доме от столичной суеты. Он дал бы ей все необходимое, чтобы она стала сильной и смелой девушкой. Научил бы ее ставить цели и добиваться их, защищать себя и все то, что дорого сердцу. Научил бы защищать и ценить свои сердце и душу.

Ночь оказалась слишком темной. Рей несколько раз споткнулся о разбросанные на тракте предметы земного и обыденного.

– Может, передумаешь? – без особой надежды спросила Тереза, заметив, что он сильно отстал от нее. – Останься лучше здесь.

Если что и способно молниеносно вывести его из меланхоличных мечтаний о спокойном будущем, так это сомнения в том, что он чего-то не сможет в настоящем.

– Ты мне веришь? – спросил Рей, останавливаясь посреди тракта.

– Дело не в вере в тебя, а в недоверии к Гончим, – проворчала Тереза, тоже останавливаясь.

– Какое у тебя обо мне мнение? – он снял с плеча сумку и достал флягу с водой. – Что первое приходит на ум?

– Человек, солдат, хороший воин, – неуверенно перечислила Тереза.

Рей кивнул, утирая губы.

– Я отличный воин, первый Миротворец Джахары, наследный принц Преддверия Бездны. Да, я человек, но я сотни лет прожил демоном. Пусть у меня нет прежней силы, но опыт и знания у меня остались. Атакуй, – с вызовом заявил Рей, отпихивая ногой сумку в сторону. – Магией или нет, как хочешь. Атакуй, как Гончая.

– Мне не нравится, – сказала Тереза, скрестив на груди руки.

Рей ее растерянности не поверил. Стоило только бросить вызов, как Гончая напряглась всем телом. Сейчас она оценивала его, маскируя это под нерешительностью.

Что же она могла в нем увидеть? Он был тяжел по сравнению с ней. Выше на полголовы, шире и заметно неповоротливее. У него нет магии, делает ставку на физическую силу. У него старая травма правой руки, кисть плохо сгибается, как и пальцы. Но Тереза наверняка догадалась, что Рей левша, хоть и демонстрирует всегда, будто бы ведущая – правая. И колено, колено левой ноги у него травмировано. Она сочтет это преимуществом.

Тереза легко увернулась, но не смогла сдержать удивленного вздоха, приятно усладившего слух. Рей попытался сделать ей подсечку, припав на ту самую поврежденную ногу и, не выходя из нижней позиции, прокрутился и едва не сшиб ее с ног.

Она снова увернулась, но уже собралась. Поняла, что все не так просто. Тереза проскользнула за его спину, едва Рей поднялся на ноги. Пропустила руку под его локтем, намереваясь взять в захват. Ступней уже примерилась к коленному сгибу, надеясь поставить его на колени. Прием уже был почти был доведен до конца, когда она полетела через его голову.

Колено – то самое колено! – отпечаталось между лопаток, выбивая весь дух. Тереза с чувством выругалась сквозь зубы.

– Сильф!

Заигравшись, Рей беспечно позабыл, что все-таки имеет дело с колдуньей. Воздух уплотнился, потяжелел, становясь опасным и враждебным.

Рей бросился в сторону, распластался по земле, закрывая уши, рот и нос. Сильф воинственно просвистел над его головой, растрепав волосы. Пока Тереза переводила дух, поднимаясь на ноги, Рей, пользуясь взметнувшейся пылью, прокатился по земле и с силой ударил Гончую по голени. Не вставая, ударил выше по колену, совсем не щадя женские ноги. Когда она все же упала, перехватил одну руку, скрутил кисть.

Тереза не сдержала стона, но упорно пыталась встать. Рей позволил ей это, но лишь для того, чтобы встать на ноги самому и ударить ее поддых. Не сильно, но показательно. А после удар по ногам, и Тереза все равно упала на колени, нелепо вытягивая руку.

– Сдаешься? – поинтересовался Рей, успокаивая дыхание.

Все заняло не больше пяти минут. Ее погубили самонадеянность и вера в свое превосходство. Но и Рей не был лишен подобного греха.

– Медведь не ступит, волк не ступит, лису капканом схватит, – он не сразу различил быстрое бормотание. – Железом прочным, древом вечным, закрывается капкан!

А когда различил, шансов на отступление практически не было. Не давая себе долго думать, доверяясь инстинктам тела, Рей всем своим весом повалился на Терезу, коленями упираясь ей в поясницу и буквально зарывая Гончую лицом в землю. Рей с особым удовольствием промял ее спину, но после сжалился, убрал колени и остался просто сидеть верхом на поверженной Гончей.

– Слезь! – прорычала Тереза, сдерживая чих. Пыль забила ей нос даже сквозь маску. – Слезь с меня!

– Сдаешься?

– Как ты ушел от заклинания?

Он должен был оказаться плененным и обездвиженным после того заклинания.

– Ты не дала ему на меня подействовать, – флегматично ответил Рей, продолжая сидеть на ее спине. – Оно прошло мимо, потому что не действует на свою создательницу, а меня оно восприняло, как единое целое с тобой.

– В любом случае, – пыхтела Тереза, ужом пытаясь высвободиться, – я не дралась в полную силу. И мои способности далеко не эталон. В Торан Паса с тобой церемониться не будут.

– М, – прозвучало многозначное междометие, описывающее его мнение, настроение, отношение и все то, что составляло его сущность.

Рей встал, протянув Гончей руку. Тереза пробурчала нечто нелестное, но от руки не отказалась.

– Тебе нужен отдых? – непринужденно поинтересовался Рей, отряхивая себя от налипшей грязи.

– Обойдусь.

– Тогда идем.

Идя к своей сумке, старался не хромать. Все же некогда поврежденное колено по-прежнему оставалось поврежденным коленом.

Не вижу причин для гордости. Она щадила тебя. Боялась коснуться.

«Да знаю я», – рассердился Рей, подхватывая сумку и водружая ее на плечо.

Но почему она боялась? Не я вселяю ей страх, а ты. Почему?

«Завались».

Как ни в чем не бывало Тереза легкой поступью шла впереди, даже не оглядываясь. Во всяком случае, она перестала просить его передумать.

– Мне нужно больше узнать о Торан Паса, – сказал Рей, нагоняя ее. – Что мне там ждать?

– У тебя будет наставник, – смиренно заговорила Тереза. – Его задача стать тебе другом. И его же задача заставить тебя разочароваться в дружбе. Один из этапов – исповедь. Твой наставник обнажит свое лицо, и это станет точкой невозврата. Ты узнаешь слишком много, а потому, если ты провалишься, тебя убьют.

– Кто-нибудь может оказаться союзником в Торан Паса?

– Никто, – без сомнений ответила она. – Даже если кто-то будет убеждать тебя в обратном. Итак, исповедь. На ней ты открываешь свою душу. Тебе задают вопросы, самые разные. И ты должен говорить. Тебе нельзя молчать. Молчание приближает к поражению, а поражение означает только смерть.

– Я могу лгать, – сказал Рей без смущения.

– Не сможешь, – заверила Тереза. – Наставник сделает все, чтобы ты был искренним. Ты можешь постараться подать правду в выгодном для тебя свете, но если у него появятся сомнения – ты проиграл.

– Дальше?

Пока Рей не видел проблем. Хотят расковырять его душу, вытащить все самое гнилое и смердящее? Пожалуйста, он с радостью вывалит им это. Отчаяние его входной билет, так что эта исповедь только поможет.

– Тебя закроют в темной комнате, – продолжала Тереза мрачно, словно переживала сама все сызнова. – Ни окон, ни огарка свечи, ни кровати, ни стула, ни одеяла. Лишь ведро и носовой платок, чтобы вытирать слезы. Там ты проведешь дни, но сколько именно – решит наставник. Без еды и с одной чашкой воды. Тяни эту воду, словно это все, что у тебя есть до конца жизни. После тебя приведут к столу, наполненному едой. Еда будет отравлена.

Рей внимательно слушал, при этом вспоминая бытность свою, когда без воды он мог обходиться днями.

– Однажды был случай, – нехотя проговорила Тереза, – когда неофит в такой момент набросился на ничего не подозревающего Гончего. Он перегрыз зубами ему горло и напился кровью. Но лучше просто отказаться. Тебя будут уговаривать, но стой на своем.

Рассвело. Кассандра приветствовала путников еще до того, как показались первые дома. Привычные запахи леса сменялись ароматом свежей выпечки, натопленных бань, шлейфом грязных подворотен.

– Откуда ты знала, что нельзя брать еду со стола, когда попала туда? – прервал Рей ее монолог.

– Мне было не до еды, – бесцветно ответила она.

Тереза замолчала на какое-то время, слишком сильно погрузившись в воспоминания.

– После демонстрации обильного стола с тобой поздоровается Бешеный Пес, – лавируя между валявшимся на земле мусором, снова заговорила. – Что будет, можно только гадать. Считай, что все сказанное мною ранее, лишь приветствие. Если Ангелар даст добро, тебя начнут тренировать. И все это время рядом с тобой будет наставник. Он будет из кожи вон лезть, чтобы ты ему доверял. Не верь. Даже если он будет делиться с тобой секретами и залечивать раны. Это все ерунда.

Рей негромко хмыкнул. Его не нужно было учить не доверять другим. Он сам мог стать отменным учителем по этой дисциплине.

– Тебе придется очень сильно стараться. Обучают не только техникам боя или заклинательству. Тебе будут прививать яды, человеческому организму будет крайне сложно. Экстремальные температуры, тренировка выдержки, проработка страхов.

Рей уже начинал чувствовать усталость. Веки тяжелели, проснулся голод, все еще не унималось потревоженное колено.

– Помимо Ангелара там есть простые смертные? – осведомился он, отвлекаясь от телесных тягот.

– Двое или трое. И мне всегда было их жаль, хоть они и оказались там раньше меня, – Тереза говорила, даже когда они проходили сквозь портал, оставляя позади Кассандру с ее непринужденной жизнью. – Не принимайся за дело раньше времени, осмотрись, привыкни к местности. И нащупай грань между покорностью смерти и жаждой добиться своей цели. Твоя цель – стать другим и оставить прошлую жизнь. Или это, или смерть. Потому что смерть – это тоже другая жизнь.

– Какая конечная задача у наставника? Мне придется убить его? – выдавил Рей, чувствуя, как после перехода в желудке замутило.

– Не совсем, – осторожно ответила Тереза. – У него роль предателя. Расскажет Ангелару что-то против тебя или же не протянет своей руки, когда будешь ждать. Другие Гончие тоже будут стараться подпортить тебе жизнь. Каждый там стремится выделиться и часто за счет других. Не оставляй еду и питье без присмотра. Не ешь и не пей с чужих рук. Не ешь того, что бесхозно лежит на земле. Почувствуешь неладное, пей много воды и вызывай рвоту. Не бери в руки чужое оружие, оно наверняка будет пропитано ядом или облеплено защитными заклинаниями. Никто не будет считаться с тем, что ты человек. Для них это лишь повод.

– Как завершается обучение?

– Дают первое задание. В Торан Паса.

– Какое задание было у тебя?

– Обокрасть одного из своих. Вор крадет у вора, убийца убивает убийцу, – Тереза замялась, не сразу подобрав слова. – Не стоит этого дожидаться. Тебе нужно придумать, как ты выйдешь на Александра до того, как подойдет к концу обучение. Это повысит твои шансы на жизнь.

– Добавить в свой послужной список маску Гончего весьма заманчиво, – цыкнул Рей.

– Нет, – отрезала Тереза, резко остановившись. – Оно может длиться годами. Потому что главное – доверие Ангелара. Обучение закончено, когда он доверяет тебе, а не когда ты с закрытыми глазами вскрываешь замок. Так что тебе не стоит рассчитывать, что все окончится быстро.

– На кого из Гончих не стоит нарываться? – смиренно спросил Рей.

Тереза нехотя кивнула и продолжила идти.

– Странно слышать такой вопрос от тебя, – впервые в ее голосе прозвучала улыбка. – На Пса, разумеется, – она вытянула перед собой ладонь и принялась загибать пальцы, перечисляя имена. – Каждый опасен по-своему. Не стоит тратить время и пытаться заручиться их безразличием.

– Разве Гончие не рассеянны по всему миру? Что делать в башне маститым наемникам? – Рей старательно запомнил каждое имя.

– Чем выше авторитет, тем избирательнее становятся запросы. Они работают реже, но их работа всегда оплачивается щедро. В Торан Паса они просто пережидают.

– Среди сотни наемников особо опасных можно по пальцам пересчитать? – недоверчиво спросил Рей.

– Они просто самые отбитые на голову, – пояснила Тереза.

Елена разительно отличалась от Кассандры и Столицы. В этом городе отчетливо ощущалась стылая влажность, тянущаяся от болот. Совсем рядом начинались Владения Тумана.

Люди здесь другие. Такие же, как и клубы тумана, шагающие плавно и бесшумно, норовящие скрыть свое лицо и тело под бесформенными одеждами. Разговаривали между собой они тихо, короткими фразами. Тем ярче это замечалось на базаре, где не надрывали горла в зазываниях торговцы. Все тихо, сурово, мрачно. Во время мятежа этот город пострадал одним из первых. Но да вряд ли именно это повлияло на местных, ходят слухи, что они всегда были такими.

– Джесс Моёл, – негромко сказала Тереза. – Держись от него подальше. Я очень надеюсь, что тебе никогда не доведется увидеть его лица.

– Самый опасный? – снисходительно уточнил Рей, начиная испытывать глупое желание доказать Терезе, что его ничем не напугать.

– Самый отбитый, – протянула она, передернув плечами.

Рей и в этом туманном мареве чувствовал себя абсолютно спокойно. Не опускал голову, не сутулил плечи. На местных его выраженная солдатская выправка действовала странным образом. Можно сказать, положительным. Видя гордо идущего человека, они старались преобразиться и стать похожими на него. Устремляли взгляды вперед, отрывая их от ног, отбрасывали назад капюшоны, выпячивали грудь колесом. Нравилось ли это Рею? Безусловно.

– Вот и портал, – вздохнула Тереза, останавливаясь возле желтого овала с плавающими краями.

– Нан Этай, – Рей встал напротив и взглянул в пепельное марево ее лица. – Где конкретно он находится?

– Горы Асальмион, – слова срывались с губ с таким трудом, словно она признавалась в чем-то чудовищном.

– Там проходят смертельные дуэли между колдунами, – нетерпеливо кивнул Рей. – Это длинный хребет. Конкретнее.

– Без меня на дорогу до одной только Анеиды уйдет двадцать дней. Может, я хотя бы доведу тебя туда?

– Тебе надо остаться в Джахаре.

Шевельнулось что-то внутри, но чьим это было, Рей не смог определить. То ли самому хотелось, чтобы Гончая скрасила его путь, то ли демон вожделенно заворочался. Именно поэтому ему нужно сделать все, лишь бы она не пошла с ним.

Тереза покорно кивнула.

– Тебе нужно попасть в деревню Арна, это …

– Я знаю, – оборвал ее Рей.

– Разумеется, – обиженно фыркнула она.

Внезапно стало стыдно за свою несдержанность. И с каких это пор?

– Я имел в виду, что с географией у меня нет проблем, – пояснил он и даже выдавил улыбку.

Рей выудил из-за пазухи портсигар, зажал в зубах сигарету. Тереза механическим движением протянула руку и подожгла ее край касанием пальца.

– Ты хочешь сказать, чтобы я отказался, – сказал он, выдыхая дым.

– Это опасно. Ты можешь не вернуться.

– Ты за меня боишься? – Рей чуть прищурился, пытливо глядя на нее. Тереза промолчала. – Лучше позаботься о том, как самой не оплошать. Через три месяца я жду свою плату. У нас сделка.

– Только вот ты можешь не вернуться через три месяца, и тогда срок сделки выйдет.

– Вернусь через два, – без сомнений сказал Рей.

Тереза не удержалась и засмеялась. Нервно, грустно.

– Половина срока уйдет только на путь, – сказала она, отсмеявшись.

Рей улыбнулся. Искренне.

– Я вернусь с пацаном. Ты сделай свою часть работы. Мне любопытно, что же сталось с Валерией.

Сигаретный окурок скрылся под сапогом и с чувством был втерт в брусчатку города Елены.

– Если ты не вернешься через два месяца, – сказала Тереза, поправляя пояс на своем жилете. – Я пойду за тобой. Если поймешь, что не можешь выбраться, то сделай все, чтобы остаться в живых. Я смогу вытащить тебя.

– Как мило с твоей стороны, – цыкнул Рей и покачал головой.

Пространственное окно болотисто-желтого цвета бросало свои вязкие тени. Странно это было. Окно вело всего лишь из одного княжества в другое, но почему-то складывалось впечатление, будто оно навсегда заберет Рея и больше не отдаст. Словно не город там, а Бездна, и не будет дороги назад.

– Ну, у тебя есть два месяца, – со вздохом заключила Тереза.

– У тебя есть два месяца, – вторил ей Рей.

Он искоса взглянул на нее, разглядывая, как рябит по краям ее маска.

– Если я стану Гончим, – вдруг сказал он задумчиво, – я смогу увидеть твое лицо, ведь так? Гончий перед Гончим не скрывается.

Тереза застыла, став с пыльной брусчаткой и туманом Елены одним целым.

– Ты не станешь Гончим, – отрезала она – И не пытайся узнать обо мне в Торан Паса. Законами Гончих не рекомендуется убивать друг друга, но строго запрещено раскрывать тайну лица. Не делай глупостей и ставь правильные приоритеты.

Рей хмыкнул, ухмыльнувшись краем рта. Он повернулся к порталу, делая шаг в эфемерную пропасть.

– Демонам верить нельзя, но я верю тебе, Рей, – вдогонку сказала Тереза. – И еще, я знаю, что если бы Дафна могла, она бы тоже снова тебе доверилась.

– Ты лезешь не в свое дело, – растерявшись, пробормотал Рей.

– Мне нужно было это сказать, – повернувшись на пятках, она быстрым шагом пошла от портала.

Глава 5

Минула еще одна ночь. Настало серое утро, зябкое, неприветливое. В такое хочется остаться дома под одеялом и отложить все дела.

Расставшись с Реем, Тереза начала свой собственный отсчет времени. Первый день из двух месяцев его отсутствия она потратила на праздные мысли о собственном будущем.

Она просто возвращалась назад. Не куда-то конкретно, просто назад тем же путем, которым они пришли к порталу в Елене. Ветра закономерно привели ее в Ул-Кассан. И тут-то Терезу накрыло неотвратимыми, как злой рок, и тревожными мыслями.

Ей негде жить. У нее совершенно нет средств для существования.

Тот особняк, ее прежний дом в Столице хоть и был восстановлен, но да возвращаться на пепелище, пусть и сдобренное штукатуркой, не хотелось. Как молния дважды не бьет в одно место, так и Гончая не селится в одном и том же доме. Там ее легко найти, как другим Гончим, так и Море. А от последней предстоит скрываться еще тщательнее, чем от собственных соратников.

За год Тереза уже и забыла, что осталась без постоянной крыши над головой. В пути в ней и не было необходимости. Что касалось денег, так раньше Тереза довольствовалась стабильными заказами от людей, а после высылки Морой на поиски ее сестры – сама княгиня обеспечивала ее средствами. Теперь Море нет нужды это делать, ведь, по ее мнению, в Торан Паса деньги не нужны.

Красть же у честного народа хотелось в последнюю очередь. Но Бог Судьбы ей соблаговолил.

– Так и думал, что ты придешь сюда, – поприветствовал ее второй Миротворец.

Дикой Онец сидел за столом, подпирая голову рукой. С плеч Терезы упало огромное бремя.

– И как ты догадался? – спросила она, испытывая облегчение от его улыбчивого лица.

– Моя супруга не создает впечатление болтливой, но порой на нее находит желание поговорить, – уклончиво ответил Дикой. – А дальше сам догадался. Ты обмолвилась о том, что тебе нужен кто-то незаинтересованный в сочувствии к Море. Вот я и решил, что ты обратишься к Рею.

– Я не хочу вас втягивать, – проговорила Тереза, неловко топчась на пороге опустевшего дома Рея.

– У Моры есть сын, – пожал плечами Дикой. – И она не только моя княгиня, но и подруга в какой-то степени. Я так считаю. Мне не все равно, что происходит в ее душе.

– У Моры свое понятие о дружбе, – протянула Гончая, решаясь сесть за стол и наконец выдохнуть.

– А что с Валерией? – ангел взбудоражено хлопнул руками по коленям. – Раз Мора решила привлечь своего сына, значит, с ее сестрой все кончено?

Тереза зябко поежилась, вспоминая еще кое-что неминуемое и гнетущее.

Костоед. Мир полон отвратительных существ от мала до велика, но мало кто мог конкурировать в отвратительности с костоедом. И не колдун, и не шаман, и не некромант и даже не демон, но существо иного толка, особый сорт сгустка магических частиц, промышляющий чем-то жутким. И ей его надо найти.

Расстегнув ворот жилета, она вытащила ключичную кость, единственное, что осталось от бывшей княгини. Проведя пальцем по шероховатым рунам, аккуратно положила кость на стол.

– Валерия, – пояснила Тереза. – Ее кости окружены древним заклятием, даже некромант не смог выяснить, что с ней случилось. Он лишь подтвердил, что это она. Я наверняка знаю, кто это с ней сделал, но меня больше волнует, кто за это ответственен. Кто направил к Валерии того, кто оборвал ее жизнь.

Спросить напрямую о заказчике у исполнителя она не могла – все равно не ответит. Как и не могла спросить о том, дрожала ли его рука в тот момент. Наверное, пройдут десятки лет, а Тереза все никак не забудет, что ее безразличный товарищ Джесс Моёл не убил ее лишь потому, что слишком долго справлялся с дрожью в руке.

Дикой взял в руки кость и принялся скрупулезно ее рассматривать.

– Совсем ничего не чувствую, – пробормотал он, вертя ее и так и этак. – Только грусть и обреченность. Мора знает?

– Нет, – Тереза покачала головой. – Я сказала только то, что ее сестры нет в живых.

– Почему не рассказала? – без тени осуждения поинтересовался Дикой.

Гончая смущенно пожала плечами. Сначала она просто не хотела расстраивать старую ведьму. А потом поняла, что это единственный шанс узнать правду. А правда была ей нужна по сугубо личным причинам. Таким, например, как желание узнать, насколько черна душа ее названной матери, потому как на фоне этого у Терезы имелся еще один животрепещущий вопрос:

– Как долго и насколько бессовестно она обманывала меня. Только я посчитала, что все началось год назад во время мятежа, как тут же появились поводы углубиться в прошлое.

В прошлое лет на пятнадцать назад. Года идут, а подробности истории, в которой Тереза принимала непосредственное участие, достигают ее до сих пор. И ведь Дафне уже не суждено этого узнать – она мертва. И от этого ей было еще более тошно.

– Если бы тут был Рей, – Дикой все еще увлеченно вглядывался в тонкую косточку, – он бы сказал, что в глубине души ты все же веришь ему. Веришь в то, что на совести Моры очень много нехороших дел, в том числе связанных с Валерией.

– А ты что скажешь? – невесело спросила Тереза.

– Что я предпочитаю не обвинять без доказательств, – ободряюще улыбнувшись, ангел отложил кость. – Но невиновность тоже подтверждается посредством доказательств. Иначе никак.

– Есть существо, что может дать ответы, – неприязненно проговорила Гончая, не желая лишний раз называть наименование этого существа вслух. – Оно донельзя противное, и вообще я надеялась спихнуть эту часть работы на Рея.

– Но он выбрал идти в Торан Паса за княжеским сыночком, да? – с понимаем спросил Дикой.

– Тебя это не удивляет? – сама же Тереза была удивлена тому, как спокойно ко всему относится Дикой.

Раньше она тоже так умела. А в последнее время что-то совсем не выходит.

– А вы с ним поладили, – ангел хитро прищурился, чем сильно смутил Терезу, – с Реем. Это хорошо, я рад. Рей сильно скучает, хоть и не признается. По всей этой круговерти. Ты дала ему глоток жизни.

– Главное, чтобы это был не отравленный глоток, – вздохнула она, нервно теребя заклепки на своих наручах и норовя вот-вот оторвать что-нибудь.

– Ты слишком строга к себе, – попытался утешить ее Дикой. – То, что он решил сам идти в Торан Паса, не твоя вина.

Помолчал немного, а после спросил:

– Почему ты на самом деле тогда ушла? Мне казалось, что тебе с нами понравилось.

– Я Гончая, Дикой, – потупившись, ответила Тереза. – У меня свой путь.

– Мора настроена разбить Торан Паса. Таков ее план, – негромко сказал ангел. – Если клана больше не будет, тебе придется начать жизнь заново.

– Она что-то говорила тебе?

– Она напряжена до предела. Ждет нападения с каждого угла. Все Корпусы наготове по ее приказу – ждут Гончих. Мора закрылась даже от нас, отдалилась. Но от одного упоминания наемников она чуть ли буквально не воспламеняется. И да, еще год назад она сказала, что Торан Паса необходимо разбить до основания.

Тереза все еще пыталась сочувствовать Море и не рубить с плеча. Но выходило плохо. Мора перешла черту и все еще не останавливалась. То, что она использовала Терезу, лишало ее всякого шанса на прощение.

Тереза поймала себя на кощунственной мысли. Она не доверяла Дикою.

– И все же, не могу понять, как ты понял, что я приду именно сюда? – спросила она, стараясь не показывать своих подозрений.

Ангел улыбнулся, набрал полную грудь воздуха и фальшиво-задумчивым тоном ответил:

– Если стоит выбор между поиском противного существа и вторжением в логово врага, где каждая травинка может тебя убить, что же выберет мой дорогой друг Рей Коттерштейн? – почесал подбородок, нахмурил брови, демонстрируя трудный мыслительный процесс. – Даже не знаю.

Тереза засмеялась, но сомнения все еще оставались.

– Ты не мог знать, что я вернусь именно в Ул-Кассан.

– Я и не знал, – бесхитростно улыбнулся ангел. – Но я везучий. И мне повезло, что ты вернулась сюда.

– Но откуда была уверенность, что я обращусь именно к Рею? – продолжала допытывать Тереза.

Склонив голову на бок, Дикой пристально уставился на нее так укоризненно-мягко, по-доброму осуждающе, что Гончей стало стыдно.

– Из всех нас только Рею плевать на то, почему и зачем Мора что-либо делает, – с непоколебимой уверенностью ответил ангел. – При этом, он достаточно осведомлен, чтобы понимать суть происходящих дел. Идеальный кандидат.

– Ему не плевать, – удрученно вздохнула Тереза. – Наверное, я совершила ошибку, обратившись к нему.

Рей полон ненависти. Хоть это и неплохое топливо для достижения цели, все же это сожжет все то, что стоило бы оставить целым.

Если бы она не принудила его помогать ей, не было бы этого условия о прощании через три месяца. Это неплохо, даже правильно, но на душе невыносимо больно. Она гораздо лучше принимала эту необходимость, когда это было ее решением. Когда она сама решила, что ее не будет в его жизни. Услышать же такие слова от него, что он не желает ее больше видеть, стало ударом в самое сердце.

– Сейчас он должен быть где-то в Сумеречном княжестве. До Торан Паса он доберется примерно через месяц, – отрешенно проговорила Тереза.

– Уже начинаю зачеркивать числа на календаре. Быть может, там из него выбьют всю дурь и он вернется постигшим мировое равновесие.

И улыбнулся так ободряюще тепло, как вечный добрый друг, все понимающий и заранее прощающий. Все взвесив, Тереза решила рассказать ему обо всем с самого начала, умолчав о некоторых личных деталях.

Заняло это немало времени, что пробудило в долгоживущем ангеле вечный голод. Он не питал иллюзий насчет приятного желудку прокорма в ящиках Рея, и выудил из своей сумки небольшую скатерть, расстелил ее, и сразу стол заломился от ароматной еды.

Тереза все говорила, краем глаза наблюдая, как Дикой уминает то жаркое из птицы, закусывая яблочным пирогом, то бессовестно хлюпает жирным бульоном, отламывая куски от еще горячей лепешки.

– Сколько можно есть? – не сдержалась Тереза, когда нервы не выдержали. Ее желудок уже сворачивался узлом от голода. – Ангелам не нужна еда в таком количестве!

– Ангельскому телу не нужна, – Дикой загреб ложечкой приличный кусок шоколадного торта, – но вот душе очень даже.

Тереза покачала головой, горестно вздохнув и проводив взглядом очередной кусок торта, канувший в ангельское нутро.

– Тебе больно? – вдруг спросил Дикой, наконец отвлекаясь от еды.

Тереза замерла, прислушиваясь к своему телу. Ноги немного гудели от долгой ходьбы, затылок сдавливало от всех пережитых нервов и долгих бессонных дней.

– На душе, – поправился Дикой, улыбнувшись.

Не сразу, но она ответила:

– Да. Да, мне больно, – слова без раздумий сорвались с губ. – Мора лгала мне и еще многое от меня скрывает. Я подбила Рея на безумную идею, из-за которой он тоже может пострадать и даже умереть. Еще, если бы я тогда прислушалась к нему, поддержала, то Мора не выдворила бы его. И что если бы я была сильнее и смелее, то смогла бы открыть Море глаза. Она обожжется, очень сильно обожжется, считая, что может использовать своего сына. Либо она совершит еще более ужасный поступок, сделав его жертвой на этом поле битвы, либо же поплатится за свою самонадеянность, и когда Александр заберет себе трон, то жертв станет еще больше.

– Ты ведь его совсем не знаешь. Вдруг он окажется неплохим князем?

– Он Гончий, – Тереза постаралась вложить в свои слова все чувства.

– И ты Гончая, – спокойно парировал Дикой.

Обреченно вздохнув, Тереза закончила свое признание:

– А еще у меня нет дома и денег. От всего этого мне больно.

Дикой возвел глаза к потолку и развел руки в стороны.

– Вот тебе дом. Рей точно не будет против, если ты приглядишь за этой хибарой, пока его нет.

Тереза оценивающе огляделась по сторонам. Весь дом говорил о его присутствии. Казалось, что Рей просто вышел ненадолго. Осталась лежать на кровати скомканная рубашка, у порога стояли сапоги, а на двери висела куртка. Стопки книг, кружка с недопитым кофе на столе.

– Он пошел в Торан Паса, – покачала она головой. – Он собирается обмануть Ангелара Рица. Это смерть.

– Так говорили про Лес Теней, – Дикой пожал плечами. – А еще так говорили про недельное странствие по Шадринскому морю, про поиски какого-то дряхлого артефакта в Кассандрийских горах, а еще про спасение очередной принцессы со дна реки Неяви, про сделку с королем некромантов и так далее, так далее. Таков удел Миротворцев.

– Это несравнимо, – Тереза, уперлась локтями в колени, склонив голову.

– Все несравнимо, – Дикой повторил за ней позу, но голову наклонил лишь для того, чтобы заглянуть в ее закрытое лицо. – Везде свои риски, свои шансы. Но это Рей. Ты не знаешь его так, как я. Просто поверь. Он справится. И его никому не удержать, если уж он что-то вобьет в свою дурную голову. Ни тебе, ни мне, ни великим силам зла и добра вместе взятым.

Тереза качала головой в такт его словам.

– Я займу тебе денег, – сказал он, не меняя мотивирующего тона. – Отдашь, когда встанешь на ноги. Только обещай не использовать эти деньги во вред мирному населению.

– Спасибо, Дикой, – засмеялась Тереза, отвлекаясь от мрачных гипотез будущего, но тут же вновь погружаясь в них. – Мне кажется, я плохо влияю на Рея.

В этот раз Дикой не поспешил утешить ее. Покривив рот, он осторожно произнес:

– Не знаю, не могу точно определиться, что я думаю по этому поводу. Да, ты влияешь, я это увидел еще в Лесу Теней. Да, наверное, не очень хорошо. Но знаешь, мне порой не хватает того прежнего Рея, а с твоим появлением я словно бы начал замечать отголоски его настоящего. Как ангелу, мне дурно от этого, но как его другу, мне радостно. Я так ратую за его душу, словно она моя собственная. Но может она и не нужна ему?

– Что-то кощунственное, – растерянно усмехнулась Тереза. – Слышать такое от ангела странно.

– Да я вообще странный, – отмахнулся Дикой. Выпрямился, похрустев спиной. – И как только крылья не облезли? В общем, давай отставим это. У нас есть важные дела, от которых зависит многое в этом мире. Предлагаю преисполниться альтруизмом и заняться этими делами. Итак, костоед.

– Эльвире это не понравится, – попыталась отговорить его Тереза, внутренне радуясь, что никаких просьб и вопросов не потребовалось. Само собой решилось, что Дикой проделает этот путь с ней.

– Моей супруге необязательно знать. У нас с ней есть уговор о соблюдении личного пространства.

– Разве у вас нет работы? – поинтересовалась Тереза, возвращаясь из мира ментальных страданий к миру страданий физических.

Еда по-прежнему аппетитно ароматизировала на столе. В желудке по-прежнему оставалось пусто.

– Нет, – Дикой звучно цыкнул. – Мора в ожидании Гончих, как я сказал. Вот и сидим на пятой точке в ожидании напасти. Мора малость помешалась на потенциальной опасности Гончих, позабыв, что и помимо них врагов хватает.

– Через два месяца должен вернуться Рей и привести княжеского наследника. Через три истекает срок нашей с ним паршивой сделки. Нужно найти костоеда и узнать о Валерии до того, как истекут три месяца, иначе после о его помощи не будет и речи.

– С чего начнем? – азартно поинтересовался Дикой, потерев ладони.

– С еды, – заявила Тереза. – Я не ела три дня и если не исправлю это, то до конца дня не протяну.

Возмущенно округлив глаза, ангел развел руками в стороны, обхватывая ими заставленный стол. Он благородно отвернулся, оставив Терезу с глазу на глаз с пряным мясом.

– Ты сказала, что знаешь, кто убил Валерию, – напомнил Дикой, покачивая ногой и вперившись взглядом в стену. – Так не проще ли найти его и допросить? Оформим не торжественно, добьемся признания, а после уже сделаем по уму.

– С ним так не получится, – ответила Тереза с набитым ртом. – Да и он лишь инструмент. Я хочу узнать, кто направлял его. Кто настоящий убийца Валерии.

– Это Гончий, да? – сразу догадался Дикой. – И ты не хочешь сдавать своего?

– Я знаю, что это бессмысленно, – Тереза придвинула тарелку с отварным картофелем, сдобренным свежим укропом. – Даже если бы захотела сдать, ничего не получится.

– Исполнитель тоже несет ответственность, – продолжил ангел. – Не удастся оставить его без внимания.

Тереза поджала губы, масляные от еды. Пусть Моёл однажды переломал ей все кости без стыда и совести, все же она его не сдаст. Как минимум, ей не хотелось наживать врага в его лице. А сдачу правосудию Моёл не простит. Никакой Гончий не простит.

– Ты здесь как Миротворец или заскучавший ангел? – спросила она Дикоя. – Если как Миротворец, то ты должен и меня арестовать. Но тогда мы не пойдем к костоеду. А если же не собираешься этого делать, то тогда и не надо строить при мне планы, как ты отдашь под суд другого наемника.

Дикой примирительно вскинул руки, легко сдаваясь под ее аргументами. Он всегда таким был, и это грело сердце. Он не изменился. Хороший Миротворец, добрый и отважный, но нет-нет да сходит с проторенной дорожки честного солдата. Ему только дай волю поучаствовать в какой-нибудь сомнительной авантюре, где под угрозой будут его честь, достоинство и собственный зад. Не сдавать преступника лишь потому, что иначе не возьмут с собой к кошмарному костоеду? Дикой согласен.

– Да и я не до конца уверена в том, что это был именно он. Потому что это не его профиль, – продолжила Тереза, со всей душой налегая на бутерброд с копченым мясом и сыром.

– Сопровождение через Лес Теней тоже было не твоим профилем, – напомнил Дикой. – Получается, что Гончие весьма гибкие при необходимости. Вопрос лишь в том, каким образом заставить Гончего выполнить то, чем он обычно не занимается.

Тереза невесело задумалась. Забраться далеко на север, убить княгиню-ведьму – все то, что чуждо Джессу Моёлу. Если бы не ритуал посмертного безмолвия, Тереза даже не подумала бы о его причастности.

«Какую тайну тебя заставили унести с собой, Валерия? Уж не ту ли, в которой раскрывается имя того, кто захотел тебя убить?» – вилка шкрябнула по пустой тарелке, возвращая из мрачных размышлений.

Костоед узнает. Не существует в мире ничего, что не сломалось бы под его зубами, будь то железо, алмаз, камень, заразное проклятие на крови или посмертная тайна.

***

Наконец-то она выспалась. И даже сны пришли какие-то спокойные, легкие.

Простыни пахли свежей стиркой. Важно ли, но было отличие между бельем вычищенным при помощи магии и бельем выстиранным собственноручно. У последнего особый запах, приятный и настоящий.

Встав на рассвете, Тереза на скорую руку убралась, чтобы минимизировать следы своего пребывания. И неважно, что это место станет ее домом на ближайшие пару месяцев.

Она примерно представляла, как найти костоеда. Существо без рода и племени, зарождающееся и вырождающееся по своим собственным законам, могло обретаться как на дне морском, так и в самом сердце современного города. Так что, искать его придется так же, как и любое другое живое существо, да вот только оставалась одна загвоздка – Тереза не доверяла сильфу, водившему ее за нос больше года.

Она испытывала элементаля на простых вещах – найти родник в незнакомом ей лесу, найти в чужом доме тарелку и остальное по мелочи. Сильф справлялся. Вернувшись в дом после итоговых испытаний элементаля, Тереза увидела там Дикоя, вовсю хозяйничающего на кухне.

– Только не говори, что ты голоден.

– Просто коротал время, – спешно объяснился ангел, закрывая проинспектированный кухонный шкафчик. – Итак, идем искать костоеда? Ты раньше сталкивалась с ним?

– Нет, но наслышана. Встреча будет не из приятных.

– Что тебя беспокоит? – Дикой суетился, то и дело пристраивая куда-то свои руки и любопытный нос, исследуя каждый угол дома.

Тереза отвыкла от того, что Дикой считывает любые эмоции, если их тщательно не спрятать.

– Когда я искала Валерию, – нехотя ответила она, – сильф водил меня пятнадцать месяцев просто так. Боюсь, что снова подведет.

– Раньше такого не было?

Застегивая на себе жилет из бурой кожи, Тереза невольно представила Рея в точно такой же форме. Наемники клана все одевались одинаково. Процесс обезличивания был неотъемлемой частью становления Гончим. Что, если Рей изменится? Вдруг он перестанет быть союзником, приняв сторону Ангелара?

– Это началось в Лесу Теней, – сказала она. – Сам видел, пару раз мои заклинания работали не так, как надо. Теперь и на сильфа стало опасно полагаться.

– С чем это может быть связано? – Дикой наконец-то остепенился и сел за стол, пытливо глядя на Терезу. – Я не вижу, чтобы твоя энергия как-то колебалась. Если что-то не так с магическим потоком, я вижу перебитые точки силы.

– Кто-то влиял на мою силу в моменте, – предположила она. – Сначала считала, что я сама была нестабильна. Но если в Лесу это могло быть так, то при поиске Валерии нет. Так что кто-то влиял.

– И в Лесу и во время поисков? – уточнил Дикой, подаваясь вперед.

Она не успевала за его неуемной энергией, что прорывалась в каждом мимическом жесте, в каждом слове. Даже сидя на месте, Дикой куда-то несся.

– Да, но если необходимо было сделать что-то незначительное, то не было никаких помех. Только когда речь шла о спасении жизни или что-то вроде этого.

Прикусив губу, Дикой серьезно и надолго задумался.

– Мы догадывались, что ты ищешь Валерию, – сказал он наконец. – Мора не говорила прямо, но это казалось очевидным. Нам княгиня отдала приказ оставаться в Столице и помогать в восстановлении. После пошла обычная работа. Найти украденное, спасти похищенное и прочее. Ни слова о Валерии.

– О чем ты думаешь? – настороженно спросила Тереза, садясь напротив Дикоя.

Долго сидеть не пришлось. Стоило ей опуститься на стул, как ангел тут же вскочил.

– Еще не додумал. Ладно, идем. Время не ждет.

Раздосадовано всплеснув руками, Тереза встала.

– Предлагаешь все же положиться на сильфа? – поинтересовалась она.

– Если бы тебе не был подчинен ветер, как бы ты искала? – хитро прищурив глаза, спросил Дикой. – Ох уж эти ведьмы, ничего не могут без своего колдовства!

И бодрым шагом двинулся за порог. Гончей ничего не оставалось, как, окинув на прощание стены дома, пойти за ним.

И снова дорога, и снова поиски.

– Я привыкла полагаться на сильфа, потому что это сильно сокращает время. Но остальные Гончие делают по старинке – шерстят последние новости, а после выспрашивают у местных в нужном месте, – поспешила оправдаться она.

Растянув губы в широкой улыбке, Дикой выудил из-за пазухи смятую газету.

– Добро пожаловать в Димитру? – махая газетой, воодушевленно воскликнул ангел.

– Димитра? – Тереза выхватила газету. – Так близко?

– Бог Судьбы нам благоволит, – кивнул Дикой.

Тереза пробежалась глазами по написанной статье. Разграбленное кладбище, грубо разрытые могилы и пустые гробы с проломленными крышками. Определенно дело зубов костоеда.

– Что вообще представляет из себя костоед? – морщась от одного упоминая жуткого имени, спросил Дикой.

– Ест кости, – ответила Тереза, все еще вчитываясь в статью. – Это не человек и не колдун. Отдельная каста живущих существ. Никто не знает, как они рождаются и как умирают. И умирают ли вообще. Чем-то похож на Хозяина Леса Теней.

– Действительно ли он нам нужен? Ты ведьма, Эльвира ведьма. Неужели две ведьмы не смогут расколоть заклятие на костях Валерии?

Тереза удрученно покачала головой, складывая газету и возвращая ангелу.

– Это древний ритуал, я сама о нем не слышала. Некромант мне рассказал, а он знал лишь потому, что сам древний и дряхлый. Это своего рода обет молчания, который дают люди и подкрепляют колдовством, чтобы наверняка. Или который навязывают насильно.

– Тот Гончий, что явился по ее душу, тоже древний и дряхлый? – поинтересовался Дикой. – Или Гончих обучают древним ритуалам, а ты эти уроки прогуляла?

Тереза остановилась посреди дороги, как вкопанная. Попросила Дикоя повторить последние слова, обдумала их хорошо и стыдливо понурила голову.

– В Торан Стараца изучают древние искусства, – сокрушенно сказала она, злясь на собственную узколобость. – Не просто изучают, а учатся практиковать. Ритуалы, заклинания, обряды, науки. Я так зациклилась на Моёле, что совсем забыла, что …, – Тереза осеклась.

– Моёл? – вскинув брови, вкрадчиво поинтересовался Дикой.

– Тебе лучше забыть это имя, – строго предостерегла Тереза и для вескости выставила вперед указательный палец. – И дослушать меня. Я совсем забыла о том, что Александр Розы из Торан Старацы. Ты хоть представляешь, каким даром он обладает, будучи сыном Моры? Да хоть пусть его отец будет нищим рыбаком без капли магии, от матери ему должны были достаться острый ум и сильный дар. И все это в обрамлении воспитания Торан Старацы.

– Как будто бы звучит логично, – задумчиво протянул Миротворец.

– Александр знает о том, кто он, – продолжила Тереза, вспоминая тот день, когда она впервые увидела его и то, как он держался рядом с Морой. – Если бы Валерия оказалась жива, то считалась бы потенциальным претендентом на трон. И на ее сторону встало бы больше людей, чем на сторону незаконнорожденного и неизвестного наследника.

– Думаешь, он решил устранить свою тетку, чтобы расчистить себе путь к короне? – Дикой задумчиво поскреб подбородок. – Вот и ответ, почему Бешеный Пес положил глаз на далекое северное княжество. Его княгиня – мать одного из Гончих Ангелара.

– Да только знал ли об этом Бешеный Пес? Двое из трех не знают, что у второго есть третий, помнишь? Как-то Море удалось скрыть происхождение своего сына. Наверняка об этом знала и Валерия. Значит, один из трех – клан Розы. Остальные не знают.

Тереза сжала руку в кулак, впиваясь пальцами в ладонь. Она совершенно не знает Заклинающего слова. Но она знает, что от него можно ожидать. И за ним она отправила Рея.

Дикой утешающе похлопал ее по плечу.

– Это лишь догадки, – не особо оптимистично протянул он.

– Кто знает, – бесцветно протянула Гончая.

– Костоед знает, – мрачно фыркнул ангел. – Может стоит попытаться обойтись без этого товарища? Пошерстить в книгах, забраться вглубь библиотек. Взломаем этот ритуал и узнаем все сами?

– Это ритуал времен иных богов. Даже если найдем, рискованно пытаться влезать в это. Оставим это на крайний случай. Не найдем костоеда, попытаемся сами.

– Отличный план, – отозвался ангел, с особым наслаждением подставляя лицо под редкие лучи солнца.

Настолько они были редкими, что за час лишь однажды солнце пробилось сквозь тучи.

– А мне нравится затея найти костоеда, – решилась на признание Тереза.

– Вот это да, – Дикой удивленно вскинул брови, округлив голубые глаза.

– Я никогда его не встречала. Когда еще представится такая возможность? Доводилось ли тебе встречать нечто такое, что ни под одно описание не подходит?

Дикой задумчиво наклонил голову сначала в одну сторону, потом в другую.

– Знаешь, – протянул он, – я безумно рад, что оказался догадливым и вовремя пришел. А ведь еще хотел уйти, так долго ждал твоего возвращения. Временами даже думал, что ошибся, ведь с чего бы тебе приходить в дом Рея? Но я рад. Ведь если бы дал волю сомнениям, то сейчас не шел бы навстречу тому, что не подходит ни под одно описание.

Тереза засмеялась, шутливо толкнув Дикоя плечом. Ангел ответил ей таким же смехом.

– Ты сказал Эльвире, что уходишь на какое-то время?

– Да, – ответил Дикой. – В детали ее не посвящал, чтобы не смущать, но предупредил, что могу не вернуться.

Тереза уставилась на него, выискивая в его лице намек на шутку. С него станется действительно так сказать Эльвире.

– И как она отреагировала?

– Послала к демонам, – безмятежно отозвался Дикой. – А вот Мора не обрадовалась. Сказала, чтобы я катился к демонам, но завтра как штык вернулся, иначе меня уволят.

– Но ты ведь можешь и не вернуться завтра, – Тереза замедлила шаг.

– Да, – улыбнулся Дикой. – Но Мора была в такой ярости от моей отлучки, что единственным верным решением может быть только не возвращаться завтра. Надо переждать бурю.

– Будешь от нее прятаться? Ее гнев не стихнет, только усилится.

– Пережидать бурю! – Дикой воздел к небу укоризненный перст. – Ничего, у Рея две комнаты. Я уже присмотрел угол, который облюбую, если меня выгонят из замка.

– Не думала, что когда-то повторю слова Эльвиры, но тебе стоит быть серьезнее. Ты же знаешь Мору, если уж сказала, что уволит, то вполне может перейти к делу.

– Пусть, – пожал плечами Дикой. – И потом сама же прибежит меня возвращать. Она быстро поймет какую утрату понесла, уволив меня. Я не Рей, меня все любят. Народ не простит ей.

И зашелся заразительным смехом, который невозможно было не разделить.

– Я знаю, что поступаю правильно. Не могу больше сидеть в пятидесяти стенах белого замка. Тошно мне, на волю хочется. Да и, если уж совсем по правде, я не согласен с тобой, что Александр Розы не должен занять трон. Может, он и правда негодяй, но и Мора не должна остаться на троне.

– Не забывай, что смерть Валерии может быть на его руках, – в ответ ангел заверил, что не привык обвинять кого-то без доказательств. – Почему ты думаешь, что Мора должна оставить трон?

Она снова шла по тому самому тракту, по которому не так давно шла вместе с Реем. За последнее время этот тракт стал самой проторенной дорожкой в ее жизни.

– Мора запуталась. Она не на своем месте, как бы органично она ни смотрелась в роли княгини. На троне ей тошно, как и мне взаперти, как и Рею в человеческом теле.

Тереза запнулась, едва не вывернув ногу. Несмотря на то что Дикой несся чуть впереди, глядя во все стороны кроме стороны Терезы, он сразу же остановился и подхватил ее за руку.

– Думаешь, ему тошно?

– Тесно, тошно, любое слово, – без раздумий отозвался Дикой. – И тебе под маской этой тошно, хоть и держишься за нее, как за оберег от дурного глаза.

Тереза нервно одернула жилет, тряхнула подвернутой ногой. Все же идти рядом с ангелом чревато оказаться открытой книгой без шанса на сохранение тайны.

– Извини, если лезу не в свое дело, – кашлянул ангел, временно прикусывая язык.

– Ты прав, – утешила она его. – Но у всего есть причины. Моя маска залог не только моей безопасности, но и тех, кто мне дорог. Я бы открыла лицо, если бы знала, что это не причинит кому-то боль.

– Не решай за других, если их это тоже касается. Все имеют право на боль, потому что она не проходит бесследно. И след этот в конечном итоге становится благостным.

– Так ты поддерживаешь Мору? – перевела тему Тереза.

– Нет, я ее осуждаю. Мне не понять ее отношения к сыну, к Рею. Но я точно понимаю, что дорого ее сердцу – ее приют. Там ее место. Может она желала вернуться на трон, но это желание ненастоящее. Ее с детства учили быть княгиней. Это уже привычка, которую не получается сломать. И вместо этого она ломает все вокруг. Не со зла, просто иначе не может.

– Ох, Дикой, – вздохнула Тереза, чувствуя себя гадко и, вместе с тем, просветленно, – ты слишком добр.

– Я не сужу лишь со своей колокольни, – улыбнулся он. – Но я таким родился, я тоже не могу иначе. Я бы хотел ставить во главу свои чувства и не думать о чужих. Но не могу, не умею. И не скажу, что это благословение.

– Когда найдем костоеда, – проговорила Тереза. – Не начни сочувствовать ему. Он все равно захочет тебя сожрать и не подавится.

– Я ведь потому и подружился с Реем, хоть он и был сильно против, – посмеявшись, сказал Дикой. – Я учусь у него до сих пор. Ценить себя. Без этого я чувствовал себя неполным. Наверное потому частью своей души я не против того, что кто-то может на него плохо влиять. Он дурной, это факт. Но это он, настоящий и полноценный. Завидую полноценным людям. Они не стыдятся своих темных сторон.

– Но если Рей станет прежним, – задумалась Тереза. – То он ли это будет? Тот ли самый Рей, которого мы …, – он осеклась, прикусила язык. – Вы знали?

Дикой то ли сделал вид, то ли на самом деле не заметил оговорку.

– Нет, не будет, – ответил он с грустью. – Все станет только хуже. Быть без души одно, а обрести и потерять – другое. Это как ледяная вода. Если ты в ней уже бултыхаешься, то вроде как чувствуешь себя нормально. А если вылезешь, отогреешься, а после снова занырнешь, то глазом моргнуть не успеешь, как тело пробьют судороги, сердце сожмется и дыхание скует.

– Но если входить в воду постепенно? – подхватив его мысль, предположила Тереза.

– Вода от этого теплее не станет. Если прыгнуть с разбега, то все пройдет быстро. Если по чуть-чуть, то просто отсрочишь неминуемое. Может быть, даже не заметишь, как сосуд за сосудом сжимает. Не распознаешь сразу судорогу, сочтешь ее лишь неприятным зудом, в это время заплывая все дальше и дальше. И когда берег перестанет быть видимым, уже не будешь иметь шанса вернуться.

Тереза крепко задумалась. И перестать бы ей уже возвращаться мысленно к Море, пытаясь найти объяснение ее поступкам, но это происходило против воли. Вот и княгиня вступала в ледяную воду, не замечая, как ее юбки мокнут и тяжелеют, приближая к неминуемому. Одно скверное деяние – один шаг.

– Дикой, – осторожно проговорила Тереза, стараясь подобрать слова, – о Майе.

Краем глаза заметила, как у него дернулась щека.

– Думаешь, она правда сама?

– Нет, – неожиданно отозвался Дикой. – Я знаю, что чувствуют люди, готовые вот-вот решиться. Майя и не думала об этом, как бы плохо после Леса ей ни было. Они с Реем собирались пожениться, он сделал ей предложение, когда мы выбрались из того чистилища, Леса Теней.

Тереза задержала дыхание, прилагая все силы, лишь бы ни капли эмоций не проступило наружу. Отчего-то это известие о женитьбе резануло ее сильнее, чем факт существования общей дочери Рея и Майи.

– Есть предположения, кто мог это сделать? – как можно равнодушнее спросила она.

– Предпочитаю не обвинять без доказательств, – бесцветно ответил Дикой.

Лишь когда до портала оставалась всего пара шагов, Тереза решилась на важный вопрос:

– Ты сказал, что знаешь, что чувствуют те, кто решается на самостоятельный уход из жизни, – старательно подбирая обтекаемые слова, заговорила она. – А Дафна Сарреван, в ней ты чувствовал эту готовность?

Во время заключения Терезу не баловали частыми встречами с теми, кого она хотела бы видеть. Даже княгиню, на тот момент еще Мору Розу, пускали скрипя зубами. Хоть Вечные Льды и относились к Северному краю, но уже давно отвоевали себе некую автономию, а потому и княгиня не была для них особым авторитетом. Так вот, за месяц заключения Тереза виделась с родными едва ли два раза. Последний – за неделю до ее «самостоятельного ухода».

Дикой обернулся через плечо и ответил:

– Да.

И вот она Кассандра, и вот он портал. Прибрежный город Димитра встретил шумом штормящих волн.

Каждый джахарианский город торжественно участвовал в конкурсе на самую дрянную осень. Ул-Кассан хотя бы оставлял шанс деревенскому колоритному уюту. Димитра же расстаралась во всю свою каменную мощь.

Высокие волны разбивались о набережную, одаряя невезучих прохожих веером ледяных брызг. Те брызги, от которых удалось увернуться, отправлял вдогонку ветер, ну чтобы уж точно ничего без дела не пропало.

И кто придумал выстраивать портал прямо на набережной?

– Отвратительно, – сетовала Тереза, сжимая края капюшона под подбородком.

– Свежо! – заключил Дикой, вдыхая соленый морской воздух.

Димитра обычный портовый город, одной из своих границ подпирающий Столицу. Между двумя городами-здоровяками даже не затесалось деревеньки-посредника, в какой-то момент Димитра плавно сливалась со Столицей, сменяя характерные для себя каменные дома с синей черепицей на дома из бруса.

Тереза часто бывала в Димитре по долгу службы, но, по долгу собственных мировоззрений, старалась миновать набережную, растянувшуюся на всю прибрежную городскую линию. Ну не любила она моря и прочие водоемы.

– Давай уйдем отсюда, – сказала она и, не дожидаясь ответа, взяла курс противоположный морю.

В этот скверный день все люди и нелюди отличались благоразумием – сидели дома. Бушующий шторм даже торгашей оставил без права выбора – местный рынок уныло пустовал, шелестя на сумасшедшем ветру вывесками. И этот день еще в простонародье именовался огненным днем.

Но как быстро Тереза ни старалась идти, ее упорно догонял плеск проклятых волн. В какой-то момент ее стало покачивать в такт с ними. Пришлось остановиться, успокоиться, прочувствовать твердую землю под ногами.

– Морская болезнь? – участливо поинтересовался Дикой.

– Просто не люблю воду, – пробормотала Тереза. – На кладбище идти смысла нет, если костоеда там уже заметили, то прогнали. Наведаемся на скотомогильник.

– Разве животных не отдают огню?

– Не всех. Некоторые любят дарить место последнего сна домашним питомцам. Собакам, котам, варанам. Не имея доступа к людским костям, костоед может перебиться костями животных.

– Я немного пошерстил умные книги, когда собирался, – Дикой взъерошил и без того спутанные волосы. – Костоед и на живого может напасть.

– Если только с голоду, – кивнула Тереза.

Костоеду нет дела до живой плоти или горячей крови. Его интересует только то, что скрывается под всем этим.

Тереза и Дикой торопливым шагом направлялись в сторону городского кладбища. Лишь изредка им встречались унылые патрульные, что натянули свои фуражки до самых носов и укутались в теплые плащи, развиваемые на ветру.

Кладбище нашлось быстро. Современное, дорогое, выстроенное по всем канонам северных княжеств – высокие каменные шпили, обилие железа, широкие проходы между захоронениями. В самом начале кладбища, как полагалось, стоял маленький храм из черного камня – обиталище Бога Смерти.

Мельком взглянув на выгравированные изображения закрытого глаза – символ мертвого божества – на каждом столбе каменного ограждения, Тереза более не интересовалась этим местом. Костоед был здесь несколько дней назад, а значит, что все уже давно привели в порядок и если могли там остаться зацепки, то их уже не сыскать.

Тереза покосилась на Дикоя. Ангел себе не изменял. Мрачное небо, стылый ветер, безлюдность и близость кладбища не гасили его улыбки. А глаза сияли так, словно это был самый лучший день в его жизни.

– Еще, перед тем как уйти, я наведался в одно место, – сказал он, заговорщицки дернув бровями, – в котором есть один человек, что может помочь отыскать кое-какую информацию.

– Информацию, как жить, если ты в заднице? – уныло спросила Тереза, подтягивая перчатки, чтобы осенний холод на касался запястий.

– О том, кто был отцом Александра, – важно возвестил Дикой.

– Надо перестать оценивать Александра через тень его родителей, – скептично ответила Гончая.

– Разве это не прольет свет на его способности?

– Он из Старацы. Это отвечает на все вопросы о том, на что он способен. Лучше узнать, на что он не способен.

Миновали аллею, на которой еще осталась пожухлая листва, разметенная по всей брусчатке. Все же, Димитра красивый город. Небольшой, аккуратный. Дома невысокие, но выдерживающие схожий фасад. Обилие трактиров с видом на искусные скульптуры, памятники, парки, фонтаны. Дикой изъявил ярое желание приобрести здесь жилье для души.

– Димитра дорогой город, – усмехнулась Тереза. – Сколько сейчас жалованье Миротворца? Тебе придется отказаться на пару месяцев от еды, чтобы наскрести на что-то приличное здесь.

Дикой с воодушевлением заверил, что легко откажется от еды ради красивого вида из окна. Тереза ни на грош ему не поверила.

Как следует из названия, скотомогильник нечто не очень красивое и располагающееся не в самом презентабельном районе города. Широкие чистые улочки сменились узкими проулками, вычищенные фасады домов обратились в ветхие, обвалившиеся стены. Морской воздух смешался с душком человеческой неблагопристойности. Расстояние между домами становилось все больше, все чаще попадались амбары, заброшенные дома и разбитые фонарные столбы.

– Мы правильно идем? – поморщившись, спросил Дикой.

– Правильно, – уныло отозвалась Тереза.

До скотомогильника они так и не дошли. Схватив Гончую за локоть, ангел остановился, уставившись в темные провалы окон дома, что разрушался на другой стороне улицы. Тереза инстинктивно схватилась за кинжалы и прислушалась. Оглядевшись по сторонам, Дикой быстрым шагом пошел в сторону запримеченного дома, таща Гончую за собой.

– Как убить костоеда? – деловито осведомился он.

– Мы его не убивать идем, – спешно напомнила Тереза.

Подойдя к дому, Миротворец без зазрения совести влез на оконный проем, хрустнувший сгнившей рамой и остатками стекла. Подтянулся, пробрался внутрь, а после подал руку Терезе.

Поколебавшись, она все же из приличия решила руку принять. Про себя понадеялась, что это останется никем незамеченным – как наемнице, ей были не чужды некоторые предубеждения. Уж Гончая должна мочь самостоятельно пробраться через окно. Тем более она.

– Почему мы здесь? – спросила она, оказываясь внутри заброшенного дома.

Лестница без перил, захламленные мусором полы, исписанные стены. Дверные проемы без дверей, жилище без признаков жизни. И веяло здесь погибелью и унынием. Семья, одиночка с хвостатым другом – неизвестно, кто здесь жил. Но когда-то на стенах были обои, комнаты были уставлены мебелью, на полках стояли милые сердцу безделушки. Сейчас ничего, пустота и забытие.

– Нам нужен костоед, – проговорил Дикой. – Хорошо же, что мы так быстро смогли его найти?

– Ты его чувствуешь? – растерянно спросила Тереза.

К такой скорой встрече она не была готова.

– Сложно не почувствовать, – ангел смотрел на второй этаж, на темный провал двери с оторванным откосом. – Душок как от известняковой ямы.

Запоздало последовав примеру и здравому смыслу, Гончая принюхалась. Но как ни старалась, ничего кроме запахов типичного заброшенного дома она не чувствовала. Тогда настроилась, чтобы прочувствовать этот дом. Есть ли кто-то еще, кроме них двоих? Но никого и ничего.

– Костоед не подчиняется ничьим законам, – прошептала она. – Я не могу его почувствовать. Словно никого и нет здесь. Ты не ошибаешься?

Дикой посмотрел на нее со смесью растерянности, пугливости и неуместного азарта.

– Он здесь, – заверил ее ангел. – Идем?

Тереза кивнула, вооружаясь кинжалами. А поможет ли это вообще, если костоед решит добраться до их позвоночников?

Дикой первым ступил на ветхую лестницу, ябеднически скрипнувшую под его ногами. Морщась на каждом скрипе, ангел медленно поднимался наверх. Тереза шла за ним, производя гораздо меньше шума. Ветер предостерегающе вился вокруг нее, минимизируя столкновение с удушливой аурой дома.

– Он чем-то занят, – прошептал Дикой.

На лестницу в пятнадцать ступеней ушло не меньше минуты.

– Ест, – сипло проговорила Тереза, внутренне сжимаясь от ужасной догадки.

– Ты слышишь хруст костей? – Дикой замер, когда оставалась всего одна ступень.

Еще одна ступень и поворот направо – вход в комнату.

– Нет, – и Тереза замерла, как телом, так и духом.

Немногое ее могло напугать очень сильно. Но когда находится рядом нечто неизвестное и плотоядное, волей-неволей начинаешь бояться. Дикой подался вперед, высунулся и осторожно заглянул в дверной проем.

– Там комната, через нее еще одна за закрытой дверью, – доложил он, выпрямляясь.

Тереза кивнула и, обойдя ангела, вошла в первую комнату. Остановилась, снова прислушалась и принюхалась. Она могла его почувствовать, но только с близкого расстояния. В носу все тот же запах брошенного дома, ветхих стен, пропитанных сыростью, но примешивалось к этому что-то неуловимое, сначала пудровое, а после отчетливо меловое. И на языке появился привкус, который бывает, если лизнуть мел.

– Кости большей частью состоят из извести, – сама не зная зачем, сказала Тереза.

– А сейчас ты слышишь хруст костей? – шепотом спросил Дикой.

– Нет. Но я слышу чавканье.

В звук оседания стен и скрипа половиц вплелся еще один звук. Тошнотный, булькающий.

Тереза сделала еще шаг, приближаясь к двери. Кинжалы убрала – у костоеда острые крепкие зубы и когти. Гончая сняла перчатки, растерла друг о друга пальцы. Ощущение опасности усиливалось, завопила интуиция, призывая спасать свою жизнь. Костоед не подвластен этому миру, но он был осязаем, а значит, горел, как и почти любое другое твердое тело.

– Ужасное ощущение, – с беспокойством проговорил Дикой и тут же нервно засмеялся. – Чувствую себя ребенком.

– Почему? – удивленно выпалила Тереза, останавливаясь в двух шагах от двери.

Звуки стали отчетливее. Чавканье лишь изредка доносилось из-за двери, гораздо чаще слышалось, как кто-то что-что с усилием разрывает. Что-то мокрое и плотное.

Все еще улыбаясь, Дикой пожал плечами.

– Как будто я нашел что-то запретное. Не обращай внимания, мне просто страшно до одури.

Тереза с пониманием кивнула. И ей было страшно. Вытянув вперед руку, она пальцами толкнула дверь. С тонким скрипом та плавно отворилась, выставляя напоказ то, что видеть, пожалуй, не стоило.

Сжав одну руку в кулак, зажимая в ней огонь, Тереза выставила другую руку вперед, призывая сильфа. Костоед, завизжав, отлетел к стене и вжался, удерживаемый колдовством. Он рвался, рычал, плевался кровью и слюнями, сучил когтистыми руками и костлявыми ногами. Рваный балахон, заменявший ему тело, напитался чужой кровью и сковывал его движения, оставляя на полу красные разводы.

Маленькая комната. Пустая, но с детской кроваткой. И сиротливая картина на стене, замутненная пылью долгих лет. И истерзанное тело посреди комнаты.

Тереза взглянула на останки и быстро отвела взгляд. Красное месиво с проблесками обломанных желтоватых костей вызвало у нее приступ тошноты. Дикой, стоя рядом, зажал рот и нос рукой.

– Костоед, – громко обратилась к существу Тереза, – я тебя не убью.

– Отпусти, – прошипело создание, лишь отдаленно напоминающее человека.

Лицо сплошь покрыто черной лоснящейся коркой. Заплывшие кровью маленькие глазки с цепкими вертикальными зрачками сканировали все живое вокруг, как рентген, выискивая то, что угодно в еду. Руки и плечи костоеда развиты сильнее, чем ноги. Он привык ползать и подолгу ковыряться в земле. Ему не нужна была обувь, кожа на ногах огрубела, покрылась такой же коркой, как и лицо, только плотнее. Челюсти костоеда мощны и лишены губ. Клыки кривыми рядами выдавались вперед, лишь изредка виднелся алый язык. Нос вплюснут, чтобы не мешать вгрызаться в плоть.

В остальном, почти что человек.

– Отпущу, но мы тебе не еда, – Тереза продолжала удерживать костоеда. – Дикой, достань у меня из левого нагрудного кармана кость.

Она предусмотрительно держала на поводке саламандру – в любой момент что-то могло пойти не так.

Хоть ангел изрядно впечатлился увиденной картиной, все же он оставался Миротворцем. Без лишних слов он запустил руку ей под жилет и вытащил кость. Глаза костоеда вожделенно зажглись. Узкие зрачки расширились, заполнив всю радужку. Через кривые зубы закапала слюна.

– Эта кость защищена заклятием безмолвия, – сказала Тереза. – Мне нужно знать какую тайну закрыла в себе та, кому принадлежит это кость. Я отдам тебе кость, ты ее съешь и расскажешь мне все.

– Съем ваши кости, – прошипел он, тщетно пытаясь высвободиться из тисков воздушного элементаля.

– Я тебя сожгу, – предупредила Тереза, раскрывая сжатую в кулак ладонь.

От появившегося огня по комнате разошелся жар, остудивший плотоядный пыл костоеда.

– Хорошо, – сдался костоед. – Давай сюда кость.

Тереза кивнула Дикою, продолжая удерживать существо.

Ангел некоторое время смотрел на огонь в ее руке, но лишних вопросов опять же не задавал. Но Тереза по его глазам видела, насколько его распирает любопытство.

Он осторожно подошел к костоеду и протянул ключичную кость.

– Ведьма держит меня, – пожаловался костоед. – Пусть отпустит или клади ее мне прямо в рот.

Дикой замешкался, но быстро принял решение. Приблизился еще на полшага и сунул косточку в частокол зубов. Отшатнулся, глядя на свою руку, словно это она оказалась по локоть в зловонной пасти.

– Вся жизнь перед глазами пронеслась, – возбужденно прошептал Миротворец, приблизившись к Терезе.

Костоед с аппетитом зачавкал, перемалывая хрупкую косточку. Не имея возможности помочь себе руками, он запрокидывал голову, довольно жмурясь и капая слюнями на пол.

– Отвратительно, – прошептала Тереза.

Когда от кости ничего не осталось, костоед замер, прислонившись затылком к стене. Несколько минут он молчал и не шевелился.

У Терезы порядком устала рука, которой она удерживала костоеда от глупых поступков. Да и саламандра норовила сорваться с другой руки и пуститься во все тяжкие. Вокруг столько всего, что можно подчистую сжечь!

– Две стихии, – уличая момент затянувшегося молчания, прошептал Дикой. – Впечатляет.

– Чему ты удивляешься? – проворчала Тереза, во все глаза наблюдая за костоедом.

– Тому, что год назад ты не спалила бесов Лес Теней до последнего пня, – укоризненно пробурчал Дикой. – Могла же ведь. Почему ты раньше его не использовала?

– И как бы мы потом разгребали последствия? – проворчала она в ответ.

– Да это уже дело десятое, – не остался в долгу ангел.

– Не использовала, потому что боялась поджечь себя и сжечь свою жизнь, – нехотя призналась Тереза.

Костоед вышел из своего забытия. Как оказалось, не для того, о чем его просили.

– Косточку ангела хочу.

Дикой крякнул, возмущенно округлив глаза.

– На святое позарился, – выпалил он, инстинктивно пятясь назад.

– Всего одну, маленькую, хотя бы фалангу, – умасливал костоед, возясь под придавливающим его воздухом. – Они такие сладкие, вкусные. Сладкие косточки ангела.

– Слишком жирно будет, – взяв себя в руки, Дикой вытащил из ножен меч. – Не прекратишь, я из твоих костей себе ожерелье сделаю.

– Мои кости хрупки, – глухо засмеялся костоед. Опьяненный взгляд его блуждал по всей комнате. – Чтобы они были крепки, мне нужны чужие кости. Я соберу их, посажу в землю, они прорастут, а после станут мне друзьями. Они будут говорить со мной и служить мне добрую службу. А потом я их съем.

– Отвратительно, – в очередной раз поморщилась Тереза. – Костоед, отвечай на вопрос. Та кость, что ты съел, какую тайну в ней запечатали?

– Ангельскую кость, – все настырнее извивался костоед.

– У него крыша поехала? – недоуменно пробормотал Дикой.

Тереза осмелилась сделать шаг к костоеду и продемонстрировать жаркий огонь в непосредственной близи.

– Отвечай, – потребовала Гончая.

Костоед простонал, дернулся в сторону от жара.

Повеяло чем-то неизбежным и обреченным. Ей вдруг стало ясно, что эта попытка провалена. Последняя и единственная кость утонула в желудке костоеда, а сам костоед совершенно отчетливо обезумел. Если бы она могла предвидеть подобный исход, то попросила бы некроманта оставить две кости.

– Ладно, будет тебе кость! – выпалил Дикой.

Тереза удивленно обернулась.

– Ты что несешь!? – прошипела она так, словно он предложил костоеду ее кость, а не свою. – Совсем, что ли?

– Ангельская кость! – вожделенно прокричал костоед. – Сладкая, сочная, вкусная!

– Одна фаланга, и ты говоришь то, о чем тебя спрашивают.

– Дикой, нет! – попыталась образумить Тереза.

– Хорошо, договорились, – охотно согласился костоед.

– В прошлый раз ты тоже согласился, – раздраженно напомнила ему Гончая.

– Я не знал, что вы мне подсунете, – костоед поворочал головой на гибкой шее и наконец смог сфокусировать свой взгляд на ведьме.

Она невольно поморщилась. Один глаз костоеда остался узкой вертикальной щелкой, а второй расширился, заполнив чернотой всю радужку. Тереза не испытывала сочувствия, но когда неизвестное происходит с неизвестным, становится во много раз страшнее.

– Отрава, – протянул костоед. – Отравили меня. Грязная кость была. Но я вижу, вижу, что с ней было. Ей разрезало грудь, отрезало язык и порезало глаза. Она не хотела молчать, слепнуть и умирать. Она бежала, далеко, долго. Юная дева, познавшая ужас от того, кто преследовал, кто заставлял бежать и хотеть спрятаться.

Костоед замолчал, обессилев. Голова свесилась, опали когтистые руки.

– Он откинулся? – осведомился Дикой, застыв в изумлении так же, как и Тереза.

– Не знаю, – глухо ответила Тереза, продолжая держать костоеда, – но твоих костей ему больше не надо.

– Не дождался десерта, – хмыкнул ангел.

Тереза повернула голову, с ужасом глядя на него. Дикой виновато улыбнулся, нервно дернув плечами. Гончая неуверенно пошевелила левой рукой, в которой плясал огонь. Ее мучала неясная незавершенность и острая потребность добиться ясной завершенности.

– В нем еще теплится жизнь, – после некоторых раздумий сказал ангел. – Но едва. Может, ну его? Я все-таки хочу унести отсюда все свои кости.

Тереза кивнула, разглядывая бесчувственного костоеда, но уходить не спешила.