Институт перезагрузки. Моя победа над депрессией бесплатное чтение

Суббота, 7 Июля, 15:43

Сегодня суббота, лето, июль. На улице прекрасная погода, жара, нежно светит солнышко, а я лежу на диване, слушаю пение птиц и хочу умереть. Не могу пошевелить ни пальцем, мысли давно провалились в мерзкую, черную бездонную бездну, и шансы, что оттуда можно найти выход, стремятся к нулю. Мое настоящее – это бесконечная, давящая, убийственная темнота, а мое будущее затянуто настолько густым туманом, что сквозь него не может пробиться ни единый, даже самый маленький намек на просвет. Дышать очень тяжело, ноги не слушаются – как во сне, где чтобы сделать шаг нужно приложить титанические усилия. И я вроде помню, что где-то впереди горит свет, что там все хорошо, что до туда обязательно нужно добраться, но на мои плечи давит неподъемная железобетонная глыба, мое тело заточено в тяжеленные цепи, которые впиваются в холодную кожу, блокируют любое движение, и этот груз мне почему-то нужно тащить на себе. Силы иссякают, хочется сдаться и упасть, смотреть в никуда и не думать ни о чем. А я продолжаю страдать, продолжаю толкать себя изо всех сил, заставляю себя вставать и тащиться вперед. Хотя уже и не знаю, стоит оно того или нет…

Вторник, 10 июля, 18:13

Избавиться бы от этого вакуума в груди, но в то же время то ли стыдно, то ли страшно поделиться этим с другими. Не хочется, чтобы кому-то еще было так же плохо как и мне, поэтому стараюсь держать свои эмоции при себе. Хотя из эмоций остались лишь апатия и полнейшее безразличие ко всему. Чувствую себя как давно забытый под диваном грязный, дырявый носок.

Вчера я пришла домой только в 10 вечера после урока голландского, переоделась и даже не почистив зубы тут же легла в кровать. Я уже не живу, я делаю все на автомате – просыпаюсь, еду на работу, возвращаюсь домой, ложусь спать. А потом повторяю все заново, снова и снова. Сон спасает от одиноких вечеров, от надоедливых мыслей и постоянных вопросов: «что со мной происходит?», «куда делась моя энергия?», «где все мои желания, планы на будущее, цели, жизнь?», «почему мое так тяжело заставить себя сделать хоть что-то?».

Несмотря на ежедневный 13-часовой сон я каждое утро просыпаюсь разбитая и до последнего не могу встать с кровати. Сплю как убитая, и как убитая же просыпаюсь. Смысл от сна, если он не восстанавливает силы? Смысл от работы, если я даже не трачу деньги ни на какие развлечения? Смысл от всего что я достигла в жизни, если это сплошное страдание?

Воскресение, 15 июля, 16:27

Listening to: Queen – Bohemian Rhapsody

Вчера вечером приехал Макс, мы сели на велики и поехали в Заандам за травой. Стыдно об этом писать, но когда мы обкуренные стояли на кухне и ели арбуз, я испытала такой приступ счастья, что физически почувствовала как депрессия отступила. Это было такое странное чувство, как будто с тебя сняли корсет, сжимающий твои рёбра, и тебе стало гораздо легче дышать. Жаль, что продлилось это всего пару минут.

Депрессия – это когда от наркотиков тебе становится так хорошо, что аж грустно. Грустно от того, что без них хорошо уже не бывает.

Понедельник, 16 Июля, 9:40

Listening to: Queen – Under Pressure

Утром меня разбудило сообщение от Макса: “Встретимся в 6 на центральной станции у рояля”. Мы забронировали ужин на кораблике по каналам Амстердама, а это значит что мне придется давить улыбку и вести себя нормально целый вечер. Я больше так не могу. Впереди еще целый рабочий день, в горле ком, в груди дыра, а вечером нужно строить из себя счастливого человека, чтобы парень не обиделся. Кто вообще такой – счастливый человек?

Я смогла встать только за пять минут до выхода. Почистила зубы, собрала волосы в хвост, надела вчерашний свитер с джинсами. На свитере остались пара капель соуса со вчерашнего обеда, но это последний свитер, который хотя бы не пахнет потом. Лямки белого лифчика давно стали серыми, но все равно этого никто не видит. Впереди скучный серый рабочий день в офисе и чувство бесконечной давящей тоски. В офисе настоящий тлен – писк прикладываемых карточек к турникетам, самый медленный лифт в мире, бесконечно длинный серый коридор и серые люди, уставившиеся в мониторы. Перед глазами возник широко улыбающийся эйчарщик, который два года назад крепко пожимал мне руку: «поздравляю и добро пожаловать! Лучший работодатель с лучшим соцпакетом, лучшей зарплатой и отпуском два раза в год по три недели у тебя в кармане! Просто подпиши вот здесь и здесь!» Как я гордилась, когда прошла отбор и получила работу, с каким восхищением на меня смотрела мама – ведь “это так престижно!”. С такой же гордостью она смотрела на оба моих диплома о высшем образовании, и хвалила меня, когда я оставалась в офисе дольше обычного – чтобы быть угодной начальству и заслужить их доверие. Вот так, с самого детства я получала образование, чтобы получить эту работу, чтобы получать эту зарплату – которую некогда даже потратить. И это всё, из чего состоит моя жизнь. Всё, на что я трачу каждый свой день. На остальное у меня попросту нет ни сил, ни времени.

14:12

Listening to: Eminem – Sing for a Moment

Во время обеда с командой я потратила столько сил, что лучше бы вообще ничего не ела. Когда ты в толпе, тебе нужно слышать собеседника, поддерживать разговор, мило улыбаться, хотя в голове уже который день крутится одна и та же мысль: «я сейчас сдохну». В груди давит все больше, не могу нормально вдохнуть, напряжение нарастает, боюсь, надолго меня не хватит…

22:17

Теплый томатный суп в кружках, стейк, миниатюрные закуски из маринованных перцев с сыром филадельфия и половинкой грецкого ореха создавали взрыв вкусов во рту, приправленный визуальным экстазом от медленно проплывающих мимо идеальных пряничных домиков 17го века. Официанты внимательно следили за тем, чтобы бокалы ни на минуту не оставались пустыми, а один из них стоял с микрофоном и рассказывал интересные истории о торговцах пряностями, пивом и собственным телом:

“А теперь все дружно посмотрим налево, через 5 секунд вы увидите 7 мостов одновременно! Такого вида нет больше нигде в мире! Наш капитан любезно притормозит, чтобы вы смогли насладиться видом в полной мере. А этот дом, как и многие на этом канале, раньше был складом – сквозь эти огромные окна с деревянными ставнями грузили тонны товаров, привезенных из Индонезии… Видите этот крюк под крышей? С помощью него до сих пор поднимают мебель внутрь дома, так как лестницы внутри очень узкие…”

– Анка, что у тебя с лицом? – спросил Макс.

– Я испачкалась в соусе? – я взяла салфетку и вытерла губы.

– Нет, оно чистое. Но такое ощущение, что тебе это все не нравится. Может, надо было попросить дожарить стейк? – Макс тыкнул вилкой в лужицу крови, вытекшую из стейка на моей тарелке.

– Нет, я все равно уже наелась, все в порядке, – выдохнула я.

“А вы знали, что Новая Зеландия была названа в честь провинции Зеландия в Нидерландах? Так же как и Харлем и Бруклин в Нью-Йорке, который в свою очередь раньше назывался Нью-Амстердамом…”

– То есть эта кислая мина, от которой завянет даже кактус – это порядок? Можешь хоть немного постараться и показать удовольствие от нашего свидания? Ты хоть знаешь сколько стоил билет сюда? – Макс закипал.

Я отвернулась к окну и проводила взглядом плавучий дом в стиле хай-тек. У меня даже нет сил, чтобы как-то ему ответить. Он повысил голос:

– Тебе наплевать?

Я отвела взгляд от окна и посмотрела на родинку на его переносице. Его брови тянулись к ней изо всех сил, но никак не могли до нее достать. Он продолжал:

– Я стараюсь изо всех сил, но не могу вытянуть из тебя хоть толику благодарности. Скажи, тебе скучно со мной?

– Нет, что ты…

– Я вижу это по твоим глазам. Что бы я не придумал, что бы не сделал – тебе все равно. Никаких эмоций, никакого отклика – я будто встречаюсь с зомби!

Макс сжал вилку в кулаке так, что костяшки рук забелели. Он всматривался в мое лицо, пока я размазывала недожаренный кусок мяса по тарелке. Я не знала, а может и не хотела ничего говорить, и это молчание медленно но верно разрушало наши отношения.

– Ты даже ничего не скажешь в свое оправдание? – вздохнул Макс.

Чей-то ребенок закричал: “Мама! Смотри! Жирафы!” – мы проплывали мимо зоопарка.

– Мне не о чем оправдываться. Я устала, – я проводила взглядом двух жирафов, тянущихся за подвешенной на ветке дерева едой.

– Я тоже устал. Анка, не могу до тебя достучаться и не понимаю, что тебе надо. Мне надоело смотреть на твое вечно недовольное лицо.

– Ну и не смотри! – я повысила голос и тут же осеклась. Сердце пронзила резкая боль, мне стало тяжело дышать, а из глаз брызнули слезы. Я сощурила глаза и попыталась сделать вдох. Макс испуганно спросил:

– Ты в порядке?

– Не знаю, сердце закололо, – я сделала еще один прерывистый вдох.

– Ты плачешь?

– Нет.

Я прижала к сердцу кулак, спина взмокла. Если я сейчас умру, то последнее, что я видела в этой жизни – это жирафы, поедающие траву из подвешенной птичьей клетки. Вот бы сейчас поменяться с ними местами. Вот бы умереть, испариться – все что угодно, только не видеть его лицо.

– Нам нужно расстаться.

Я услышала свой голос как будто издалека. Я открыла глаза, и из них потекли предательские слезы. Макс молча смотрел на меня с явным удивлением. Наверное, он сам хотел сказать это.

– Ты тоже так думаешь? – спросила я.

Макс молчал.

– Я не вижу другого выхода.

Вторник, 17 июля, 13:20

Listening to: 3 Doors Down – Here Without You

Макс ушел, и мое искреннее, настоящее счастье потухло. Несмотря на отстраненность с моей стороны, мне было очень тепло и комфортно с ним. В последнее время единственное счастье для меня – быть с ним, шутить, слушать его смех и угарать над чем-нибудь. Но в то же время я чувствовала вину за то, что не испытывала почти никакого сексуального желания в его сторону. Очень грустно и стыдно за те моменты, когда он замечал мою депрессию. Когда он говорил, что мне надо что-то поменять, а я из последних сил сдерживаюсь чтобы не скатиться дальше на эмоциональное дно. Только сейчас, после того как он ушел, меня переполняет безмерная благодарность за то, что он был рядом, и что оставил меня наедине с собой. У меня больше нет сил играть счастливую. Мне было слишком тяжело быть самой собой рядом с ним. Я не хотела утопить его в волнах своего беспросветного пессимизма. Макс, прости меня, я просто не хотела, чтобы ты испытал то же, что и я.

Четверг, 19 июля, 8:49

Listening to: Guns N’ Roses – Knockin’ On Heaven’s Door

Каждый день по пути на работу решаю японские кроссворды, чтобы не думать ни о чем другом, кроме цифр и клеточек. По вечерам заставляю себя тренировать каллиграфию, чтобы не думать ни о чем, кроме прописей. Или занимаюсь голландским, чтобы тупо зазубривать новые слова и предложения. Заставляю себя делать что угодно, чтобы не завязнуть на диване с телефоном в руках или в собственных мыслях, которые медленно но верно сводят меня с ума. Я заставляю свой мозг отвлекаться на мир вокруг, гулять по улицам Амстердама, делать что-то, но не получаю почти никакого удовольствия от этого. Мне и не плохо, и не хорошо, мне просто никак. Максимальная точка настроения упала до состояния «ничего так». Но чаще всего она держится просто на отметке «ничего», не считая утра будних дней, когда вместо того чтобы встать с кровати и тащиться на эту гребаную работу я бы предпочла медленно выколоть себе глаза ржавым гвоздем.

Сама работа, недавно любимая и интересная, уже перестала приносить удовольствие, мне все чаще хочется забить на всякие мелочи. Я становлюсь менее активной и менее инициативной, что сказывается на качестве, а когда мне задают вопрос – первый ответ, что приходит в голову – «да мне вообще насрать». Будет обидно, если мою продуктивность, точнее ее отсутствие, заметит начальник – ведь только недавно он меня очень похвалил за успешную первую половину года. С другой стороны, очень не хочется менять работу – здесь у меня есть большие перспективы и карьерный рост, да и зарплата отличная – не уверена, что я смогу получить такие же условия где-то ещё. В общем, все вроде и хорошо, но очень плохо, и менять ничего не хочется.

Воскресение, 22 июля, 20:27

Listening to: Linkin Park – One More Light

Сегодняшний день, как и весь месяц, наполнен свинцовой тоской и скорбью просто потому, что ничто в этой жизни не приносит искренной радости и желания жить. Я снова лежу на диване и не могу пошевелиться. Снова эта тяжесть в груди, которая мелкими осколками ранит душу. Снова беспросветная темнота и страх, страх от того, что я не понимаю причины этого состояния и не знаю, как все исправить и кому рассказать. Что со мной происходит? Почему? Что со мной будет, куда это катится, как это исправить, как заставить себя измениться, как вытащить себя из этой ямы, как вообще жить эту жизнь? Я построила слишком плотную маску для окружающих, и все мои знакомые видят успешную и состоятельную девушку, которая может позволить себе билет на самолет в любую страну мира хоть сегодня. Вот только почему-то никто не догадывается, что деньги и возможности не имеют никакой ценности, когда ты в принципе не можешь ничем наслаждаться. Я очень устала и мне страшно, что дальше будет только хуже.

Понедельник, 23 июля, 2:21

Я проснулась в 2 часа ночи в холодном поту. Не помню, что мне снилось, но сердце стучит как сумасшедшее. Включаю светильник на тумбочке и натыкаюсь рукой на толстый конверт. В полнейшем замешательстве беру его в руки – что это? Откуда? Не помню, чтобы я проверяла почту в последнее время. Может, письмо пришло вчера, а я про него забыла? На самом конверте не было ни единой строчки и ни единой печати – ни от кого, ни кому оно пришло. Очень странно. Распечатываю конверт и достаю толстую пачку фотографий. Фотографий меня самой. Я сплю в собственной спальне. Я лежу на диване с телефоном. Я сижу на террасе с сигаретой в руке. Я ссутулившись стою на станции и жду поезд на работу. Мое лицо крупным планом с огромным прыщом на щеке и мешками под глазами. Я стою в лифте, облокотившись на стену и смотрю в потолок. Я сижу в офисе с грязными волосами, свисающими сосульками и даже не собранными в хвост. Я обедаю в одиночестве, уткнувшись в телефон. Я еду в поезде, прислонив голову к окну. Моя кухня, на которой уже не осталось места из-за грязной посуды. На кухню я не заходила уже три дня, и сегодня оттуда начал исходить запах чего-то кислого. Чистых тарелок в шкафу уже не осталось, а из кружек я пила только воду – по сути, можно и не мыть. Моя спальня с вечно незастеленной кроватью – я даже не могу вспомнить, когда в последний раз я меняла постельное белье. Пустой тюбик из-под зубной пасты, который лежит в пыли на полу ванной уже с месяц. Грязная раковина с подтеками и толстым слоем пыли. Бардак в гостиной, на который я уже перестала обращать внимания. Пустые коробки из-под лапши и пиццы около дивана. И снова я, 27-летняя девушка с лицом 40-летней тетки…

На меня неподъемным грузом навалилось чувство стыда.

Среда, 25 Июля, 11:57

Listening to: Evanescence – Bring Me To Life

Два дня этот конверт не давал мне покоя. Кто сделал все эти фотографии? Если меня сфотографировали в офисе – значит это кто-то с работы? Или они попросили моих коллег сделать им пропуск посетителя? Как они попали ко мне в дом? Через заднюю дверь, которую я иногда забываю запереть? Зачем вообще им делать эти фотографии и показывать их мне? Как мне найти этого человека? Что это все значит?

После долгих сомнений я все-таки решилась позвать своего менеджера в переговорку.

– Берт, я хочу кое-чем поделиться.

– Интересно! Мне нужно начинать волноваться? – Берт искрился улыбкой, вспомнив как в прошлый раз он точно также позвал меня в переговорку, чтобы сделать мне выговор.

– Ну, как бы да.

Его улыбка исчезла. Я продолжила:

– В общем, я больше не могу держать это в себе, дела становятся все серьезнее, и мне уже страшно оставлять все как есть. Я… как бы это сказать… – я сделала глубокий вдох. Руки трясутся, как сумасшедшие. Почему мне так тяжело выдавить из себя нужные слова? – Берт, помнишь зимой я рассказывала про сезонную депрессию, которая была у меня полтора года назад? Так вот, этой зимой ее не было, но она вернулась сейчас – в десятикратном размере. Я не знаю, что происходит и, что хуже всего, я не могу это контролировать. Первая мысль, с которой я просыпаюсь по утрам – «пожалуйста, убейте меня». Я не могу работать, я пытаюсь занять свои мысли чем угодно, иначе я начинаю размусоливать одно и то же. Я не контролирую, о чем думаю, и меня это очень сильно пугает. – Я посмотрела на свои трясущиеся руки. – Берт, у меня проблемы с психикой и мне нужна помощь. Я больше не могу этого терпеть и я думаю уволиться.

Берт сидел не моргая и выглядел таким испуганным, как если бы я держала в руке нож и требовала все его деньги.

– Вау, это… очень плохо.

– Я знаю.

– Ты уже ходила к врачу?

– Я звонила им ещё две недели назад, но моя врач в отпуске, поэтому ближайшая запись только на 15 августа.

– Я бы на твоём месте позвонил им снова и попросил перенести запись на самое ближайшее время. Это очень серьезно, и медлить с этим нельзя.

– Окей, позвоню им сегодня…

– Давай сначала решим, что с твоим здоровьем, а потом обсудим твое решение про увольнение. Я думаю тебе нужно отдохнуть и подумать тщательно – может пары недель хватит, чтобы восстановиться? Сама знаешь, нам очень сложно найти тебе замену.

– Я понимаю…

– Дай мне знать если тебе нужна помощь. И спасибо, что поделилась. Я поговорю с Марком по поводу дополнительных выходных. А пока сходи к врачу, посмотрим что он скажет, окей?

– Ну, мне кажется это очевидно, что он скажет… но все равно, я схожу.

– Отлично. Что у тебя в конверте?

Мое сердце стучало как околевшее, я покрылась холодным потом, а в ушах звенело:

– Там… Ничего.

Мне не хватило смелости показать ему фотографии. Я выскочила из переговорки и побежала в туалет. Недавний ланч просился наружу, меня жутко мутило – то ли от страха, то ли от стресса, а может от того и другого одновременно. Я умылась, выпила стакан воды и упала на диван. Казалось, что вместе с содержимым желудка из меня вышла вся энергия. Я с трудом подняла руку и позвонила врачу. Ненавижу звонить! Всегда такой стресс, так страшно! Почему нельзя забронировать место онлайн?

“Алло, это врач? Мне срочно нужна ваша помощь, пожалуйста, помогите мне! Я больше не могу этого терпеть, пожалуйста примите меня!”

Мой дрожащий голос помог выбить место на понедельник. Завтра нужно будет прийти и заполнить анкету, чтобы дать им время ознакомиться с моим состоянием.

Какой же это огромный стресс – рассказать о своей проблеме! И эти фотографии – они в буквальном смысле сводят меня с ума! Зачем я вообще взяла их с собой?!

Понедельник, 30 июля, 9:08

Listening to: Linkin Park – Crawling

Заполнила анкету у врача. Две страницы вопросов типа «как часто вы испытываете…» и справа от каждого вопроса пять пустых квадратиков, которые обозначают «никогда, редко, иногда, часто, всегда». Сначала все было относительно безобидно – повышенное потоотделение, головные боли, проблемы со сном, изменение аппетита, плохое настроение, апатия. Но потом оно постепенно переходило в тремор, учащенное сердцебиение, панику, страх выйти на улицу, мысли о суициде, повторяющиеся ритуалы, галлюцинации. Стремно было ещё то, что все это было на голландском, поэтому мой Гугл переводчик сейчас заполнен очень неприятными словами и предложениями. А ещё хуже – видеть, что на большинство ответов закрашенными оказывались последние квадраты. Когда отвечаешь на каждый вопрос по отдельности, не замечаешь какой страшной становится картина в целом. Надеюсь, все не так плохо, как кажется, а завтра я встречусь с врачом. Сейчас же снова прыгаю на велик и еду в этот офисный ад…

Вторник, 31 Июля, 8:25

Врач достал мою анкету и бегло осмотрел ее.

– Ну что ж, я смотрю на твою анкету и судя по ней у тебя высокая вероятность сильной депрессии и стресса. – Врач расслабленно сидел на своем стуле и выглядел очень уставшим и скучающим.

Вот это новости, а я и не подозревала! Обожаю голландских врачей, какие же они профессионалы, выявили такую неочевидную вещь!

Он продолжил:

– Я могу прописать тебе таблетки, но их придется пить очень долго, и будет тяжело с них слезть. Но вообще я советую тебе поговорить с психологом. У вас есть психологи на работе?

– Вроде есть, я уже отправила им запрос, но там долгое время ожидания…

– Вот и отлично. Ты молодец, это очень хорошо, что ты смогла проанализировать собственные чувства, и обратилась за помощью. Поговори с психологом, и если через две недели тебе не станет лучше – приходи ко мне снова.

– Я думала взять неоплачиваемый отпуск и отдохнуть от работы, потому что испытываю слишком большой стресс в офисе. Как думаете, это поможет?

– Нет, я бы этого не делал. На работе можно отвлечься, если возьмешь отпуск – проваляешься на диване все время и не сдвинешься ни на шаг. Может стать даже хуже. Поговори с психологом, он подскажет тебе что делать. Депрессия и выгорание случается на каждом шагу – ничего нового у тебя нет, поэтому беспокоиться не о чем.

Надменный взгляд у врача прожигал насквозь. Конечно, беспокоиться не о чем – подумаешь, каждое утро уже в течение двух месяцев хочется сдохнуть, а на работе руки трясутся так, что мышкой сложно попасть на нужную кнопку. Да у всех так, чего ты тут придумала, будто ты какая-то особенная! Пей парацетамол и иди работай, салага!

Пятница, 3 Августа, 22:21

Listening to: Pentatonix – Hallelujah

Прихожу после работы домой и не могу открыть дверь, будто что-то внутри ее подперло. Наверное, нужно все-таки убрать ботинки в шкаф – коридор очень маленький, дверь открывается внутрь, и неплохо было бы убрать весь бардак с пола. Вообще удивительно, что даже фотографии моего дома не мотивировали меня прибраться. Корзина с бельем все так же переполнена, голова становится жирной на следующее утро из-за грязных наволочек, а посудой я перестала пользоваться несколько недель назад.

Кое как протолкнув дверь, я зашла внутрь. Дверь, как оказалось, была заблокирована небольшой коробкой. Сердце дрогнуло, и по коже пошли мурашки. Коробка слишком широкая, чтобы пролезть через щель для писем в двери. Как она оказалась внутри? Я точно помню как закрыла заднюю дверь сегодня утром. Или это было вчера? Меня передернуло. По коже пробежал холодок – вполне возможно, дома я не одна.

Свет в квартире выключен, дома тишина, но я чувствовала присутствие чужого человека. В первый раз в жизни мне страшно войти в собственный дом. Я тихо взяла коробку, вошла в гостиную, включила свет и вздрогнула. На диване кто-то сидел.

– Не бойся, я не сделаю тебе зла. Понимаю, что тебе жутко видеть незнакомого человека в собственном доме, но я обещаю – я пришла тебе помочь.

Оцепенев, я не смогла ничего ответить. Моя рука буквально приклеилась к выключателю, а я стояла на месте и всматривалась в седой затылок – на секунду я пожалела, что мой диван стоит спиной ко входу. На диване сидела женщина с короткой стрижкой, ее белоснежные волосы были идеально уложены, ее поза расслаблена, будто она сидела на этом диване целую вечность и чувствует себя как дома.

Любопытство взяло верх и я медленно обошла диван. Женщина была одета в дорогой пиджак, обтягивающую юбку до колен и чёрные туфли-лодочки. Ее идеальные белоснежные локоны, прямой аккуратный нос, тонкие губы и нежная кожа с сеткой мелких возрастных морщин создавали образ королевы, директора мультимиллионной корпорации и дьявола – одновременно.

– К-кто вы? Как вы здесь оказались?

– Я – твоя Депрессия.

Этого я точно не ожидала услышать.

– Что? Что за бред?

– Эти фотографии, с которыми ты буквально живешь в обнимку – это моя работа.

Сердце больно кольнуло, а коробка выскользнула из моих рук и с глухим стуком упала на ковер. Фотографии вызывали во мне ужас, я никогда их больше не пересматривала, но постоянно носила их с собой в сумке – будто боялась, что кто-то их увидит, если я оставлю их дома. Я настолько к ним привязалась, что считала их частью себя – жуткой, постыдной, страшной и болезненной, но все-таки частью себя.

Женщина продолжила:

– На самом деле, я удивлена, что они никак на тебя не повлияли. Твой случай настолько запущенный, что даже увидев себя со стороны ты совершенно ничего не поменяла в своей жизни. – Она взяла коробку из-под лапши двумя пальцами и скинула ее с дивана на пол. Я снова увидела бардак в своей квартире, пыльный столик, пятна соуса на диване – и ее, идеально ухоженную, красивую женщину в моей захламленной гостиной. Боже, какой позор.

– Не беспокойся – я здесь не для того, чтобы стыдить тебя.

– Кто ты? – меня начинала злить вся эта ситуация.

– Я уже ответила на этот вопрос, разве ты меня не слушаешь? Я – Депрессия. Но ты, если хочешь, можешь называть меня Акедией.

– Акедия? Что ты здесь делаешь?

– Садись со мной рядом. Успокойся. Я не причиню тебе вреда, я пришла помочь тебе. Садись.

Я стряхнула засохшие хлебные крошки и маленькую надкусанную корку пиццы с дивана, села рядом с ней, и Акедия буквально прижала меня к себе. Она положила руку мне на плечо и обнимала меня как мама обнимает свою дочь. Ее движения – уверенные, плавные и нежные, удивительным образом успокоили меня. Понимая всю абсурдность ситуации, я все равно поверила ей. Мне уже совершенно пофиг, как в моем доме оказался чужой человек и что он собирается со мной сделать. Самое худшее, что она может со мной сделать, будет ничем не хуже того, что я испытываю каждый день. На моих глазах проступили слезы.

– Что тебе от меня нужно? Я не могу дышать, будто мне перекрыли кислород. Я не могу пошевелиться. Мне плохо.. понимаешь?

– Конечно. Более того, я это делаю это специально и очень планомерно. И буду продолжать это делать до тех пор, пока ты не поймёшь своей ценности. – Акедия нежно гладила меня по волосам.

– Что? Зачем?

– Смотри: когда человек идёт босиком по пляжу и вдруг наступает на стекло и глубоко режет ногу – кровь хлещет сильно. Это больно?

– Конечно.

– А теперь давай представим, что ты не чувствуешь боли вообще и никогда. Ты режешь ногу и не замечаешь этого. Кровь идёт сильно, а ты даже не понимаешь этого и продолжаешь идти по камням, песку, стеклу. Понимаешь какие будут последствия? – Я кивнула. – Так вот, благодаря боли ты осознаешь, что порезалась, и можешь вовремя продезинфицировать рану и остановить кровь.

– То есть ты – моя боль, которая указывает на мои проблемы?

– Умница! Я хочу, чтобы ты увидела патологию в твоей душе. Она как красная кнопка, которая загорается в случае чрезвычайной ситуации.

– Окей. Кровь – это легко и очевидно, но как понять, что у меня в голове? Почему со мной это все происходит?

– Что – “это”?

– Депрессия.

– Депрессия для всех разная. Что именно ты сейчас чувствуешь?

– У меня нет сил. Я не могу собраться, не могу даже привести себя и свой дом в порядок. Я не вижу смысла в том, чтобы убирать квартиру, потому что это бесполезная трата сил. Не вижу смысла ходить куда-то и делать что-то. Не вижу смысла проживать эту жизнь – это просто пустая трата энергии, зачем это все?

– То есть тебе нужен смысл? – Акедия замолчала на минуту. – Знаешь ли ты, что тебе суждено изменить мир?

Я фыркнула. Какой нафиг изменить мир? Я что, какой-то “избранный”, который должен превратиться в супергероя, как в фильме?

Акедия продолжила:

– Есть такая восточная притча: новорожденный львёнок волею обстоятельств попал в стадо овец и вырос вместе с ними. Всю жизнь он блеял как овца, ел траву и пасся вместе с ними на лугу, пока его не заметил другой лев. Он подошёл к нему и спросил: “Что ты здесь делаешь среди овец? Ты же лев – царь зверей!” На что тот ему ответил: “Я не верю тебе, я овца, и мой удел щипать траву на лугу, я всю жизнь так делал и все мои друзья так делали, большего я не знаю и тебе не верю”.

– Хочешь сказать, я – лев, который родился среди овец?

– Ты просто забыла, кто ты на самом деле. Для чего ты появилась в этом мире. Каково твое предназначение. Кто ты есть на самом деле.

– И как же мне это вспомнить?

– Ну, для начала я советую тебе узнать себя. Познакомься с собой. Остановись и по-честному, по-настоящему прислушайся к своим настоящим желаниям. Чем бы ты хотела заняться в свой выходной? Как бы ты побаловала и порадовала себя? Что заставляет тебя вдохновленно улыбаться? Что подарит тебе крылья?

– Ничего. Ничего мне уже не поможет.

– Ответ неверный. Вспомни про кровь и боль, о которой я тебе только что рассказала. Ты чувствуешь упадок сил, потому что тратишь их на то, что тебе не нравится. Делаешь то, что не приносит тебе счастья. Живешь жизнью, в которой не видишь смысла. Открой глаза и посмотри на меня! У тебя есть кто-то, кто подсказывает тебе, что ты загнала себя в тупик, что нужно развернуться и идти в другом направлении.

– Но как!? Я прекрасно понимаю, что ты хочешь мне сказать, но это как сказать человеку “прыгай и лети вверх!” когда у него нет ни крыльев, ни вертолета. То, что ты мне говоришь звучит как нереальные сказки.

– Вот тебе первый ключ – ответственность! Каждый человек на Земле несет ответственность за самого себя, за то, что он ЕСТЬ, за то, что он ДЕЛАЕТ, и за то, чем он ОБЛАДАЕТ. Все, что происходит в твоей жизни – твоя ответственность. Нелюбимая работа – твой выбор, твоя ответственность. Плохое окружение – твоя ответственность, ведь твое окружение зеркалит твоё состояние и мысли. Заболела – твоя ответственность, украли кошелёк – твоя ответственность, ушел любимый человек – твоя ответственность. Любое событие в твоей жизни – это не судьба и не случайность, это результат твоих мыслей и твоих действий. Даже если от тебя ничего не зависело – ты несешь ответственность за эмоции, которые в тебе вызвало это событие. Если тебя вдруг затопят соседи сверху – только от тебя зависит, как ты на это отреагируешь. Либо злись и расстраивайся, либо радуйся возможности сделать ремонт за их счет. Только так ты управляешь своей жизнью – сама выбираешь что чувствовать, сама создаешь себе смысл.

Акедия убрала руку с моего плеча и начала убирать мелкие крошки с моей кофты:

– Дальше, дам тебе сразу второй ключ. Депрессия блокирует обмен энергией с внешним миром. Человек становится обесточенным, он не может тратить энергию на что-либо, так же как и не может получать ее извне. В это время человек впадает в гибернацию, его мозг отказывается решать задачи, его тело отказывается двигаться, его организм настраивается на единственную цель – усиленно накапливать энергию. Так как обмен энергией с внешним миром заблокирован, накопление происходит изнутри. Во время депрессии единственный источник энергии – ты сама.

– Я ничего не поняла.

– Я понимаю – это сложно! Но ты и понятия не имеешь, насколько мощную энергию ты можешь создать. Ты – живой генератор, ты просто не знаешь где находится кнопка включения.

– А ты знаешь?

– У всех людей по-разному, и только ты можешь ее найти. Просто люби себя. Балуй себя. Дари себе приятные подарки. Откладывай смутные дела, вводи в будни своё личное наслаждение, умиротворение и тихую внутреннюю радость. Скушай тирамису в дорогом ресторане вместо ланча в столовке. Запишись на массаж в салоне с ароматным маслом грейпфрута. Сходи на концерт любимого исполнителя. Научись играть любимую песню на музыкальном инструменте. Купи себе новую одежду, сумку, украшения или туфли, которые ты так давно хотела. Заведи собаку, о которой ты так давно мечтала, погуляй с ней в лесу. Да все что угодно! Депрессия – это идеальное время воплощать в реальность собственные желания. Именно Депрессия толкает тебя к твоему истинному счастью. Занимаясь любимым делом и получая удовольствие от мелочей ты накапливаешь энергию и силы для рывка, для новых свершений, для новых важных встреч, важных событий, которые произойдут с тобой или в тебе в ближайшее время… По-этому, Анка, я пришла к тебе сегодня. А теперь мне пора идти.

Акедия встала с дивана и вышла через дверь на террасу. Она исчезла так быстро, что я не успела ничего сказать ей вслед. В голове кружились миллион вопросов, и я просто не смогла выбрать какой из них озвучить первым. Пока я собиралась с мыслями, она исчезла с моего поля зрения.

Я сидела на диване и смотрела в никуда, пока перед окном не загорелся уличный фонарь. Его свет отразился от лежащей на полу коробки. Как и на конверте, на ней не было ни слова о том, кому и от кого она. Я включила свет, открыла коробку и увидела конверт, коробку с фитнес-трекером и небольшую брошюру. В конверте было письмо и билеты на самолёт.

[logo]

Добро пожаловать в Институт Перезагрузки!

Уважаемая Анка, мы рады сообщить Вам, что Вы входите в число первых абитуриентов, принятых на программу Института Перезагрузки “Парагон”. Ваш склад ума, талант и колоссальный потенциал являются мощным активом для Вашего эмоционального, духовного, физического и интеллектуального развития, а также для выполнения Вашей личной миссии – создать идеальный мир, о котором мечтает все человечество.

Институт Перезагрузки Людей поможет вам найти своё предназначение, осознать неповторимость своей личности, своих талантов, укрепить уверенность в себе, сложить пазл своих внутренних психологических проблем, а также расширить границы и грани восприятия окружающего мира. После окончания института у вас будет полный набор основных знаний и навыков, благодаря которым вы станете здоровым, мудрым, образованным, счастливым человеком в отличной форме.

После окончания программы Вы получите новую жизнь и поможете подарить новую жизнь всему человечеству. С Вашей помощью мы сможем перестроить систему, искоренить зло, вырастить и воспитать более мудрое, доброе и неконфликтное поколение, которое перестанет злиться, воевать и уничтожать нашу планету.

1 год обучения стоит EUR 10.000. Транспорт, проживание и питание в Институте предоставляются бесплатно. В приложении к этому письму вы найдете билет на самолет, вылетающий из Амстердама 1 Сентября 2018 года. До этого времени вам нужно удалить личные страницы всех социальных сетей, избавиться от всех долговых, рабочих и прочих обязательств, максимально избавиться от любой движимой собственности (вы имеете право взять с собой только 1 чемодан до 23 кг), недвижимую собственность мы рекомендуем сдать в долгосрочную аренду.

Мы будем рады видеть вас в Институте Перезагрузки! Любые вопросы можно задать позвонив по телефону.

С уважением,

Мэри Кинг, основатель Института

Сердце стучит как бешеное. Когда я увидела номер телефона мои руки затряслись настолько, что читать стало невозможно. Опять звонить! Кто придумал этот дурацкий телефон?! На глазах проступили слезы и сердце больно защемило. Не в силах сдерживать эмоции я расплакалась настолько сильно и громко, что в ушах зазвенело. Всё, что накопилось за последние месяцы, с силой выплеснулось наружу – стресс, обида, боль, страх и тревога – всё в пух и прах. Точнее в крик и слёзы, в пятнадцать минут разрывающего легкие плача.

Это письмо – как рука спасения, которую хочется одновременно схватить и оттолкнуть. Кто ты, Мэри? Что это вообще за Институт? Зачем я тебе нужна? Как тебе вообще удалось найти меня? В голове столько вопросов что терпеть больше невозможно.

Я сделала глубокий вдох чтобы восстановить дыхание, вытерла слезы, взяла в руки телефон и набрала номер. Палец завис над зеленой кнопкой, но рука тряслась так сильно, что я не заметила как коснулась экрана. Гудки даже еще не начались, как я услышала голос:

– Приемная Мэри Кинг, Ната у телефона, здравствуйте.

Я громко вздохнула и зажмурилась. Все самое страшное уже позади – расслабься и просто поприветствуй собеседника.

– З-з-здрасьте, это Анка… Я получила приглашение в… Институт…

– Добрый вечер, чем я могу вам помочь?

– Я… не понимаю, что это все значит. Может быть это какая то ошибка, я не подавалась ни в какие институты…

– Все верно, мы получили заявление от вашего лечащего врача.

– От врача?!

– Да, ваш лечащий врач отправил нам вашу анкету и адрес.

– Но я не давала своего разрешения! – мой голос дрогнул от злости и обиды

– Успокойтесь. Своей подписью в анкете о ментальном состоянии вы разрешили передачу ваших персональных данных создателю этой анкеты, которой и является наш институт.

– А, это где-то мелким текстом было написано, да? Ладно, это уже не важно… Что это за институт?

– Институт был основан 2 года назад, но в этом году мы открыли программу, в рамках которой мы приглашаем людей с признаками большого депрессивного расстройства. Программа ставит цель доказать, что депрессия появляется у людей с исключительным потенциалом, и помочь им раскрыть этот потенциал.

– То есть вы приглашаете меня быть подопытным кроликом?

– Нет. Мы не ставим никаких экспериментов, мы лишь предлагаем вам выявить ваши скрытые возможности, которые спрятаны под вашим эмоциональным состоянием. Если вам интересно, я могу прислать вам исследование, которое мы начали проводить в прошлом году.

– Да ладно, не надо. И что я буду изучать в вашем институте?

– Вы учитесь всему что вам полезно, интересно, и что делает вас, как личность, лучше. Вы научитесь водить машину, заниматься спортом, правильно питаться, изучите ботанику, биологию и основы медицины, чтобы знать собственное тело и уметь поддерживать отличное здоровье. Вы сможете поверхностно изучить любые темы для общего развития и поддержания разговора, либо же углубиться в какую-то одну, чтобы стать профессионалом. Мы поможем вам исключить вредные привычки и сформировать полезные, осознать и исправить ошибки прошлого и увеличить самооценку. В конце концов вы научитесь быть просто счастливой.

– Вау. – только и смогла выдохнуть я.

– Помимо обучения вы должны будете отработать определенное количество часов. В институте у вас будет возможность найти свою профессию – мы поможем вам определиться в какой сфере вы сможете максимально выразиться.

– То есть я буду параллельно учиться и работать? И сколько это длится?

– Сколько вам потребуется. Но программа рассчитана минимум на один год.

– А где находится институт?

– В брошюре вы найдете ответы на все ваши вопросы. Перед началом программы пожалуйста носите фитнес-браслет и регулярно синхронизируйте его с телефоном, чтобы мы могли собрать данные о вашем здоровье.

– Хорошо…

– Если будут еще вопросы – звоните. Хорошего вечера!

В телефоне зазвучали гудки, а в моей голове появилось еще больше вопросов. Зачем вы так резко бросили трубку?…

Суббота, 4 Августа, 12:30

Listening to: David Bowie – Life on Mars?

Проснулась сегодня от того, что мне было… тепло. Снилась лошадь… Маленькая, красивая, белоснежная и бесконечно умная и понимающая лошадка. Я ей мыла копыта. Разговаривала с ней. А она смотрела на меня своими добрыми и мудрыми глазищами, и всё понимала. Каждое моё слово. Мне было так хорошо с ней, так тепло… Помню, папа мне говорил, что если снится лошадь, то это очень и очень хороший знак. Значит всё будет просто замечательно.

Когда я вошла в гостиную и увидела брошюру института, я почувствовала крылья за спиной. Вот он – мой подарок, мой трамплин для фантастического прыжка вперед к чему-то важному и особенному в моей жизни. Впервые за много лет я почувствовала преддверие невероятных открытий, вдохновение к моему будущему и благодарность к прошлому. Мне захотелось перешагнуть в другую жизнь, в которой есть возможность управлять собственными эмоциями и иметь силы делать открытия. Мне наконец-то захотелось почувствовать себя счастливой.

Чтобы не потерять настрой я сходила в душ, загрузила постельное белье и полотенца в стиральную машину и включила музыку. Чтобы избавиться от психологического груза, нужно начать с материального – выкинуть старый хлам, продать ненужную технику, подарить ненужные вещи, удалить историю, разгрести и очистить все свидетельства моего существования на этой планете, избавиться от своего настоящего, шагнуть в будущее. Полное обнуление, прямо сейчас.

Воскресение, 5 Августа, 20:03

Listening to: Aerosmith – Dream On

Эти выходные были самыми продуктивными за последние несколько лет. За несколько месяцев депрессия притупила мои эмоции, поэтому выбрасывая свои вещи я совершенно не чувствовала жалости. В первую очередь я собрала в мешки весь мусор, который накопился в квартире. Коробки из-под еды на вынос, пластиковая посуда, полусгнившие овощи из холодильника, зеленый пушистый хлеб в пластиковом пакете, бесполезные кухонные принадлежности, которые я заказала из Китая и так ни разу ими не воспользовалась, кедровые шишки с Байкала, порванные наушники, старая одежда, пятна на которой уже не отстирываются, старое посеревшее нижнее белье, бесплатные пластиковые браслеты с рынка, сумка, которую у меня оставила сестра еще 5 лет назад, и которую я даже ни разу не доставала из шкафа. Туфли, которые мне малы, босоножки, которые дико натирают, рваные кеды, рюкзак со сломанным замком, копия Фестского диска из Греции, деревянные слоны из Таиланда, все эти сувениры и бесполезные пылесборники, которые я купила на память, и которые стерлись из моей памяти уже на следующий день после отпуска… Три мешка старого хлама заполнились буквально за двадцать минут, раззадорив мое настроение ещё больше. Насколько ничтожным нужно быть человеком, чтобы цепляться за этот жалкий мусор?

Массажный обруч, который я крутила в последний раз около полугода назад, настольные игры, несобранная пластмассовая модель танка, которую я наверное никогда в жизни не соберу, коллекция монет, пустые блокноты, краски и кисти, набор бисера, нитки для макраме и набор иголок для вышивания – все мои хобби, которыми я когда-то занималась – вся моя творческая жизнь – все аккуратно собрано в коробку с надписью “бесплатные подарки” и вынесено на улицу. Авось, соседи подберут. Когда моя депрессия только начиналась, я занималась творчеством и рукоделием, рисовала картины, шила игрушки, собирала пазлы, вышивала крестиком, собирала оригами – делала все что угодно, лишь бы руки были чем-то заняты. Это было мое лекарство от скуки, а теперь я избавляюсь от этого, как от яда.

Выбросив часть своих вещей, я сменила три тряпки, вытирая пыль, а полы пришлось вымыть дважды. Пылесос захлебывался от количества пыли, но в конце концов я привела дом в порядок и даже сфотографировала его для сдачи в аренду. После такой генеральной уборки дышать стало гораздо легче. Книги, картины, подсвечники и прочие предметы интерьера остались создавать уют для будущих жильцов. А я уже морально готова сбежать отсюда как можно быстрее.

Когда я относила последнюю коробку на улицу, фитнес-трекер завибрировал, сообщая мне о достижении 10000 шагов. Мой пульс держался на отметке 140 ударов в минуту, а средний пульс за день – 120. Да я сегодня спортсмен!

Вечером я взяла ноутбук и написала агентству недвижимости о сдаче квартиры в аренду. По привычке открыв одну из соцсетей, я вспомнила, что мне нужно удалить любое упоминание о себе в интернете. Вот и вторая волна чистки. Честно говоря – сложнее предыдущей. Самое простое, как мне показалось – погуглить себя и удалить все страницы из результатов поиска, которые я смогу. Все эти бесконечные соцсети – сколько времени я на них убила! Сколько эмоций я в них нашла, но удивительнее всего – сколько эмоций я оставила на их страницах. Все события моей жизни – яркие и не очень – запечатлены на страницах моих аккаунтов. Удаляя пост за постом я удаляла эти эмоции из моего сознания. Как будто этого не происходило в моей жизни. Как будто я никогда не испытывала ничего из того, о чем раньше писала. Как будто все фотографии стерлись не только с онлайн страниц, но и с моего сердца. Моя прошлая жизнь никогда не существовала. Все, что мне когда-то было важно, теперь потеряло свою ценность, стерлось со страниц, исчезло из моего сознания, растворилось во времени и пространстве. Мое прошлое, хоть и счастливое и успешное, не стоит того, чтобы держаться за него. Я безмерно благодарна за все свои достижения, за опыт, за путешествия и открытия, но моя жизнь привела меня в тупик. Мое прошлое привело меня к депрессии, к самой глубокой яме, в которую я когда либо падала, поэтому единственный выход сейчас – избавиться, очиститься, освободиться. Все, что произошло со мной когда-либо, теперь уже не имеет никакого значения.

Я удалила все свои страницы во всех социальных сетях, сохранив пару фотографий на своем жестком диске – самые яркие и позитивные эмоции, которые вызвали приятное тепло в душе. Момент, когда ветер нежно обдувает мое лицо, ноги будто отделились от моего тела и самостоятельно крутят педали, впереди и идеально ровный участок прорезиненного асфальта, мой новенький велосипед летит на огромной скорости, в больших наушниках, закрывающих уши от ветра, поет кумир моей жизни, на руле висит холщовая сумка с продуктами, в воздухе пахнет шоколадом, позади пара часов университетских лекций, а впереди еще целый год беззаботной жизни в новой стране. Или момент, когда я сижу дома с мурчащей кошкой на груди, рядом моя любовь играет в Need for Speed, а на фоне играет мой самый любимый альбом на то время. Или тот шикарный завтрак, когда мы сидели у окна тридцатого этажа, наслаждаясь видом на Лондон, идеально приготовленными яйцами бенедикт, идеальным латте и идеальной компанией. Все эти воспоминания навсегда останутся в моей голове, но Боже, как приятно совершенно случайно наткнуться на них в виде фотографий! Как здорово заново вспомнить эти детали, мысли, запахи, ощущения, окунуться в то время и в те эмоции.

С этой мыслью я решила пересмотреть все свои фотографии, которые были сохранены на моем телефоне и ноутбуке. Как и я ожидала, из тысячи фотографий только 30 были достойны сохранения. Остальные потеряли свою ценность и были безвозвратно удалены из памяти. Из 70 гигабайт моментов действительно ценными оказались 100 Мб. Сколько барахла мы сохраняем, сколько бесполезных снимков, сколько хлама – не только физического, но и информационного, сколько мусора хранят карты памяти, и какой глобальной помойкой на самом деле является интернет!

Понедельник, 6 Августа, 15:21

Listening to: Red Hot Chili Peppers – Road Tripping

– Берт, я увольняюсь.

– Ты шутишь?

– Я серьезно. Я увольняюсь и переезжаю. Билеты уже куплены, до первого сентября я продаю все свои пожитки, сдаю квартиру агентству и исчезаю из этой страны. Без шуток. Вот список всех моих проектов и людей, которые смогут их вести вместо меня. За месяц я передам им все задачи, напишу инструкции и так далее. Единственный вопрос тебе – что мне нужно сделать для HR? И нужно ли какое-то заявление, подпись? Я никогда в своей жизни не увольнялась.

– Погоди, ты точно все обдумала? Куда ты уезжаешь?

– Я не хочу об этом говорить. Просто помоги мне исчезнуть отсюда, хорошо? Пожалуйста.

Работа настолько мне осточертела, что увольнение показалось мне самым правильным решением в моей жизни. Моих накоплений хватит, чтобы прожить без заработка как минимум год, а когда деньги кончатся – я лучше буду раскладывать продукты по полкам супермаркета, чем гнить среди белых воротничков и выглаженных галстуков. С меня хватит, я больше не могу терпеть эти ежедневные страдания. Офис высасывает из меня последние силы, как вампир, и у меня больше нет сил этого терпеть.

Суббота, 25 Августа, 23:56

Listening to: Linkin Park – Not Alone

Время тянется особенно медленно в ожидании момента, когда твоя жизнь перевернется с ног на голову. В фильмах герои обычно зачеркивают дни в календаре, я же наоборот стараюсь не считать, сколько дней осталось до 1 сентября. Их все равно слишком много, и от этого не легче. С последнего раза, когда я садилась за дневник, мой дом заметно опустел. Я продала свой робот-пылесос, плейстейшен, музыкальную колонку, мультиварку и аэрогриль. Платяной шкаф теперь хранит в себе только две пары джинс, шорты, 4 майки, одну футболку, две толстовки, две пижамы и небольшой пакетик с нижним бельем и носками. Моя рабская униформа – офисные юбки, брюки, пиджаки, рубашки, кардиганы, дизайнерские туфли, платья, шарфы и прочая одежда, в которой я чувствовала себя как собака в удавке, с облегчением подарена подругам и сестрам. Моя косметичка заметно похудела – теперь в ней только зубная паста с щеткой, скраб для лица, тоник из чайного дерева, ватные диски и солнцезащитный крем с витамином Е.

Ближе к вечеру я позвала своих друзей на “прощальную вечеринку” у себя на террасе. Ник с Петрой разрезали фрукты для салата за журнальным столиком, который я принесла из гостинной, Сэм загорала на газоне с блаженной улыбкой на лице и сигаретой в руке, а Таша сидела напротив меня на надувном кресле с кружкой холодного кофе:

– Анка, расскажи, что это за институт, что ты там будешь изучать? – Петра принесла большую миску из кухни и подсунула ее Нику, чтобы тот сложил туда нарезанные яблоки.

– Как стать лучше, как быть счастливой.

– И все?

– А тебе что, этого мало? Для меня уже это – словно божья рука, которая появилась из неба чтобы поставить меня на ноги.

– Ты уже знаешь какие предметы они преподают? – Ник очистил банан и аккуратно сложил кожуру на стол.

– Насколько я поняла – эмоциональное, духовное, интеллектуальное, физическое развитие – я не знаю точно…

– Детский сад для взрослых чтоли? – ребята громко рассмеялись.

– Ха-ха. Очень смешно. Эта программа создана для тех, кто состоялся в жизни, кто получил образование "как все", нашел работу "как все", в итоге живет на автопилоте, счастья нет, цели в жизни нет, есть просто работа и тупое втыкание в телефон и телевизор по выходным.

Улыбка моментально исчезла с их лиц. Ник отложил нож и вытер руки салфеткой:

– Как знакомо. Как ты нашла этот институт?

– Они сами нашли меня.

– Как? – спросили все четверо.

– Через моего психолога.

– Ты ходила к психологу? – спросила Таша, и долька персика выскользнула из ее наманикюренных пальцев.

– Таша, у меня диагноз. Большое депрессивное расстройство. Может, вы этого не заметили, но последние пару месяцев мне настолько было насрать на свою жизнь, что вся эта комната была буквально завалена грязными одноразовыми тарелками и пластиковыми вилками. На работе у меня пару раз случались панические приступы, а Макс сбежал еще в самом начале, оставив меня наедине со своими тараканами.

– Макс тебя бросил?! – Сэм перевернулась на живот и раскрыла от удивления рот. – Мы с тобой встречались три недели назад в баре, я даже не подозревала что с тобой что-то не так!

– Ну, теперь ты знаешь. В любом случае, я надеюсь, я смогу вылечиться.

– Подожди, то есть это лечебница? – спросил Ник, откусив банан.

– Нет, это школа. Или университет, называй, как хочешь. И я надеюсь, он поможет мне измениться. Я хочу стать лучше, хочу научиться чувствовать что-нибудь хоть каплю теплее этой бездны, в которую я провалилась, хочу проснуться утром и благодарить, а не проклинать этот день. Хочу вернуться в то время, когда море вызывало трепет, а не желание утопиться. Хочу вернуться и вдохновлять других, подавать пример, вести за собой. Может быть, помочь таким же как я сейчас.

– Мне кажется они промыли тебе мозги. – Петра открыла упаковку с йогуртом и вывалила ее содержимое в миску с нарезанными фруктами.

– Кто? – спросила я.

– Ну, эта твоя “школа”. Ты же не можешь просто так в один день сама взять и продать все свои вещи, купить билет и улететь непонятно куда, в полную неизвестность!

– Могу. – я пожала плечами и обмакнула начос в гуакамоле.

– Анка, очнись. Ты даже не знаешь где находится это место. Если ты получила приглашение, это не значит, что надо бросать все и лететь туда!

– Таш, мне на самом деле плевать где находится эта школа. И мне плевать кто и как там обучает. Но это единственный лучик света, который появился в моей жизни. Мне реально больше нечего терять, это единственная вещь, которая вытащила меня из ямы и спасла от самоубийства.

– Ты пыталась..?

– Нет. Но если бы не это приглашение – я бы дошла и до этого.

– Если честно, мне за тебя очень тревожно, Анка. – Сказала Таша.

– Таша, то, что я сейчас переживаю – это как прочитать книжку и вдохновиться ей до слез. Это как получить крылья за спиной и шанс взлететь. И я не хочу упускать этот шанс. Я хочу проснуться от окружающего меня кошмара, хочу уехать из этого города и начать новую жизнь, и мне плевать насколько это нереально, опасно или глупо.

Вечером, после того как все ушли, я развела костёр на террасе и сожгла все фотографии, которые Акедия подкинула мне в конверте. Пламя медленно сжирало беспросветный мрак тех дней. Гнетущая тяжесть фотографий моей запущенной квартиры и меня самой окрасила пламя в сине-зелёный цвет, а бумага, пища от боли, сворачивалась в чёрные оплавленные комочки ужаса. С каждой уничтоженной фотографией я становилась гораздо увереннее в завтрашнем дне. Если я не сделаю этот шаг – я вернусь в тот бездонный кошмар. Даже если в этом институте меня продадут в рабство, будут унижать и избивать – это будет нисколько не хуже того, что запечатлено на этих фотографиях. Если в этом институте я буду ежедневно, ежеминутно страдать от боли и унижения, по крайней мере я не буду сожалеть о том, что упустила шанс, что отказалась от последней надежды, что испугалась неизвестности. Даже если если эта неизвестность приведёт меня к смерти – это не будет ничем не хуже смерти, которую я вызову сама, под гнетом безысходности и отчаяния.

Пятница, 31 Августа, 19:21

Listening to: Led Zeppelin – The Rain Song

Вот представь, что ты чайка. Прилетела ты на остров, офигенный – все есть, все прекрасно, просто райский уголок. Но на этом острове живут одни пингвины. Жрут рыбу и ныряют в море. И ты вроде как тоже птица, тоже жрешь рыбу, но вот нырять хоть и умеешь немного, но очень не любишь. Когда они на берегу – они с тобой вполне дружелюбные, общаются и улыбаются, но вот когда они уходят купаться в море – ты остаешься один на острове и смотришь на них, как они плещутся в воде и смеются. Им и без тебя хорошо, а ты совсем один, как дурак, сидишь на этом дурацком каменном берегу и не знаешь чем заняться. Вот так и я себя чувствую каждый раз когда у нас Friday drinks. Они все общаются и смеются, а я стою и смотрю в стену, потому что я единственный человек в команде, который не говорит по Голландски. Даже не верится, что сегодня я видела их лица в последний раз. Какое облегчение!

Суббота, 1 сентября, 11:11

Listening to: Metallica – Nothing Else Matters

Вся моя жизнь уместилась в 1 чемодан. Квартира вернулась в то идеально чистое состояние, как в день, когда я в неё заселилась. Дубликаты ключей уже у агента, в ближайшее время сюда заселятся новые люди, жизнь будет идти своим чередом, но уже без меня. Может быть, через пару лет я снова сюда вернусь, но, надеюсь, это будет совсем другой человек.

Месяц прошел, все дела выполнены, сегодня я свалю из этой страны. На самом деле, мне уже гораздо легче дышать – избавившись от вещей, прошлого, якорей и воспоминаний, я избавилась от тяжести на душе, в голове, в жизни. Фитнес-трекер постоянно напоминает о моей тахикардии, пульс стабильно держится на ста ударах в минуту, даже когда я спокойно сижу на диване. Стресс никуда не исчез, нервы все также натянуты как струна, в голову лезут разные мысли, но, удивительно, мне совсем не страшно. Я совершенно не боюсь неизвестности, я готова шагнуть в темноту и довериться Акедии. Я всей душой надеюсь на счастливое будущее, всем сердцем надеюсь на то, что все, что мне обещает этот Институт, сбудется. Во все это тяжело поверить и это звучит как невозможное чудо, но я искренне верю, что это чудо воплотится в жизни. Даже если меня уничтожат на следующей неделе, я не пожалею о своём выборе. Даже если это будет последний выбор в моей жизни – это лучший выбор, что я когда-либо делала.

15:27

По пути в аэропорт меня жутко выбесил таксист.

– Как тебя зовут?

– Анка

– Откуда ты?

– Из России.

– Давно здесь живешь?

– Уже 5 лет.

– Куда едешь?

– Я еду в Министерство Не Твоих Собачьих Дел, можно провести последние минуты моей жизни в тишине, пожалуйста?

Этот ответ привел водителя в ступор, а я надела наушники и отвернулась к окну. Руки трясутся, в горле ком, по спине пробежал холодок. А вдруг это и правда последние минуты моей жизни? На меня накатилась волна паники. В глазах потемнело, а сердце готово выпрыгнуть из груди. Глубокий вдох – выдох, вдох – выдох, вдох – выдох… Пути назад нет, я делаю все правильно, это мое единственное правильное решение… как же хочется остановить машину, а ещё лучше выпрыгнуть из неё прямо на шоссе, чтобы меня в эту же секунду сбили насмерть. Быстро и безболезненно, убежать ото всех проблем! Рука потянулась к блестящему шарику замка двери, но тот от страха вжался внутрь – просто так его никак не достать – дверь заперта, и разблокировать ее может только водитель. Черт. У меня нет сил пошевелиться, в глазах потемнело, футболка прилипла к холодной спине. Я наклонилась и коснулась коленей лбом, из глаз потекли слезы. Сердце стучит, как бешеное, и каждый его стук отдавался тупой болью в груди. Ком в горле не дает нормально дышать, хочется кричать, но сил нет, и вместо крика получается сдавленный, еле заметный вздох. Боже, почему все так сложно, почему это происходит именно со мной, за что??

Когда мы приехали к аэропорту, прилив адреналина в крови заставил меня буквально бежать до стойки регистрации. До рейса ещё полтора часа, но я бегу сквозь толпу, расталкивая людей и извиняясь. Меня пропускают вперёд, видя мое состояние, а я умоляю их ускориться, потому что очень сильно опаздываю. По пути к выходу на посадку я купила две маленькие бутылочки виски и прикончила одну прямо у кассы. Горло приятно обожгло, а перед глазами пролетели картинки пьяных студенческих вписок. Все, что забылось на следующее утро после вечеринки, вспыхнуло флэшбэком от первого глотка спустя 5 лет. Как удивительно работает ассоциативная память человека, и как приятно раздваивается зрение и затихают мысли в голове.

16:22

Listening to: Bright Eyes – The First Day Of My Life

Каким же идеальным кажется мир с борта самолета! Какой идеальной видится моя Голландия! Эти игрушечные города в виде звёзд или кругов с продуманной симметрией, аккуратные реки и каналы с идеально ровными берегами, ухоженные прямоугольные поля, чистейшие озера, фермы с ветряками, дороги с безупречной разметкой, на одной из которых я чуть не покончила с собой два часа назад. Нет никаких стоптанных газонов и замусоренных мест – везде идеально подстриженные кусты, идеальные пышные деревья и идеальная сочно-зеленая трава – мягкая, как ковёр в самом дорогом мебельном магазине Европы. Даже если где то и видна голая земля – то исключительно на строительных площадках или свежевспаханных полях, подготовленных для засева. И даже они выглядят, как идеально ровно вырезанный лоскут ткани, на место которого скоро вставят свежую заплатку. Безупречная страна для такой же безупречной жизни. Жаль, что не для меня.

19:15

Я приземлилась. Когда самолёт коснулся земли и остановился у маленького аэропорта я по привычке достала телефон, чтобы написать родителям. Я уже занесла палец над кнопкой включения интернета, как вспомнила что мои родители даже не знают, что я бросила все и уехала из страны. Если я расскажу им это, на меня навалится волна родительской тревоги и разочарования. Я бросила жизнь, которой так гордился мой папа. Жизнь, о которой так мечтала мама. Нет, не хочу их расстраивать. Неведение – гарант их счастья. Скажу как-нибудь потом… Я спрятала телефон в карман и вышла из самолёта.

Опьяняюще свежий воздух на улице заставил меня остановиться и вздохнуть полной грудью. Вдох… выдох… Вдох… Выдох… Чем больше я вдыхаю, тем сильнее ощущаю недостаток кислорода. Голова немного закружилась, трекер показывает пульс 140. Добро пожаловать в горы, Анка!

На выходе из аэропорта (язык не поворачивается назвать этот маленький деревянный барак аэропортом) ко мне подошел мужчина в черном пальто и с табличкой с моим именем в руке.

– Анка, Добро пожаловать! Следуйте за мной, пожалуйста. Я отвезу вас в деревню.

– В деревню?

Мужчина словно прочитал мое недоверие, улыбнулся и положил руку мне на плечо.

– Именно в деревню. Институт расположен в горах, до него отсюда километров 100, если не больше. Так что забудь про свою пафосную городскую жизнь, добро пожаловать на природу!

– Если б она ещё была пафосной… Поможете с чемоданом?

Не могу много писать в машине, меня начинает укачивать…

21:15

– Приготовься посмотреть налево через три, два, один… сейчас!

Бесконечный лес резко закончился, и мы выехали на высокий виадук, который пересекает долину среди скалистых гор. Алое солнце отражается в водах узкой горной речки, журчащей меж расчерченных словно по линейке полей. На некоторых из них растут какие-то злаки, на некоторых – ровные ряды зеленых ростков, а на некоторых растет сочная зеленая трава, на которой пасутся овечки. Тут и там разбросаны фермерские домики и стойла для лошадей или коров, а сами животные отдыхали в длинных тенях от редких деревьев.

Вдруг, как на ладони, открылась она – та самая деревня, о которой упомянул водитель, созданная как будто по замыслу художника. Обнимаемая горами, сверху она казалась невероятно красивой, чистой и гармоничной, утопающей в зелени и свете. Солнце на горизонте уже почти скрылось за далекими горами, но его лучи ослепили меня, отразившись от огромного озера. У самого берега, прямо над тем местом, где горная речка с шумом впадает в озеро, стоит огромный современный особняк с широкой крышей. Здание словно обнимает своими крыльями-пристройками круглую площадь перед ним, от которой во все стороны извилистыми лучами расходились узкие дорожки с маленькими домиками. Тут и там, меж деревьев и каких-то скульптурных композиций, разбросаны стильные корпуса института – каждый уникальный, но все объединены общей идеей: современные, технологичные, дорогие, с панорамными окнами, открывающими вид на сады и горы.

Мы подъехали поближе и я обратила внимание, как современные корпуса, словно пазлы, идеально сочетаются друг с другом и, что удивительно, с остальными зданиями деревни – большинство из них построено в старинном японском стиле. На солнце сверкали стеклянные фасады и террасы, утопающие в зелени. Одно здание привлекало внимание своим элегантным дизайном – спортивный комплекс с огромной террасой, на которой люди занимались айкидо. Рядом – спа-центр с высокими панорамными окнами, сквозь которые виднелись разнообразные бассейны, сауны, комнаты для медитаций и расслабления. Чуть поодаль стоял зимний сад, его стеклянный купол скрывал под собой буйство зелени и тропических цветов. Там, я уверена, хранится частичка лета круглый год. В одном из зданий возле дороги светились огромные экраны, которые мне напомнили дилинговый зал в моем банке. Что это – офис? Банк? IT центр? В такой глуши, посреди лесов и гор?

Водитель сбавил скорость чтобы спуститься вниз по извилистой дороге, как справа на горе неожиданно появились огромные ветряки. Под ветряками виднелись одинаковые треугольные домики с крышами, покрытыми солнечными батареями, и полностью стеклянными передними стенами. Слева на реке стоит старинная мельница с водяным колесом, а сразу после нее – детский комплекс – яркий, полный весёлых цветов и смеющихся детей, которые носились по игровым площадкам и с любопытством смотрели на мою машину, в которой я с таким же любопытством смотрела на них. На момент мне стало завидно – этим детям повезло расти, развиваться и учиться в такой невероятной обстановке.

Я не могла поверить своим глазам. Это место было словно из будущего – идеальная гармония технологий, красоты и заботы о человеке. Внутри меня всё перевернулось: это не просто деревня, это мечта, воплощённая в реальность. Место, где можно не просто жить, а процветать, где каждый уголок продуман до мельчайших деталей, а каждый день – как вдохновение, как новый шанс для роста и счастья.

Водитель заехал на небольшую парковку возле центральной площади и заглушил мотор.

– Мы приехали!

Дверь разблокировалась, и в этот же момент к ней подошла Акедия и открыла ее. В салон ворвался оглушительный крик птиц.

– Добро пожаловать домой, Анка! Рада тебя видеть, надеюсь дорога тебя не утомила? – Акедия была в том же идеально сидящем костюме, в котором она сидела у меня на диване. Она мило улыбалась, я улыбнулась ей в ответ и ответила:

– Привет. Да вроде нет, я еще держусь.

– Марк, занесешь чемодан в третью комнату, пожалуйста? – сказала она.

– Без проблем! – ответил водитель, не без усилий вытаскивая мой чемодан из багажника.

– Следуй за мной, Анка. – Акедия поманила меня рукой и направилась в сторону огромного особняка. – Впереди тебя Главное Здание нашего Института. В левом его крыле находится библиотека, в правом – столовая и концертный зал. На первом и втором этажах здания находятся учебные кабинеты. Справа за зданием живут Мастера, по этой мощеной улочке можно выйти до пляжа. А на противоположной стороне, на том холме, мы строим такие же треугольные хижины как на въезде в деревню, нам нужно расширять жилую площадь. Может быть, скоро и ты переедешь в один из тех домиков! – Акедия улыбнулась и подмигнула мне.

– Кто такие Мастера? – я растерянно посмотрела на большой фонтан, бьющий прямо из реки. Мне было сложно поверить в реальность происходящего, мой взгляд медленно скользил по деревьям, идеально остриженным кустам и газону, и я не смогла найти ни одного изъяна в окружающей меня красоте.

– Ученики, которые закончили обучение, выбрали и освоили свою профессию и остались здесь жить. Ты же будешь жить здесь, – она махнула рукой в сторону одного из трехэтажных зданий, расположенном возле озера недалеко от главного здания.

Трехэтажная конструкция, выполненная в современном стиле, на первый взгляд казалась довольно сдержанной. Снаружи – строгие линии, светлые фасады, большие окна, пропускающие много света внутрь. У здания не было лишней вычурности, только лаконичная элегантность, которая сразу говорила: это место для студентов, для учебы, для работы.

Мы вошли внутрь, и первое, что бросилось в глаза, – просторные общие зоны, расположенные в центре каждого этажа. Это уютные пространства с большими каминами, мягкими диванами и креслами, где можно было собраться всей группой, поговорить, или просто уединиться с книгой в руках. Огромные окна открывали виды на горы и сады, а вечерние огоньки деревни создавали ощущение, будто ты живешь в сказке.

Комнаты для учеников расположены по обе стороны длинного коридора, по десять на каждом этаже. Акедия подошла к одной из комнат и прислонила браслет к цифровому замку под ручкой двери. Раздался щелчок, дверь открылась с приятным шорохом и ослепила меня ярким закатом. Закрыв солнце рукой я увидела небольшую спальню с двумя кроватями с правой стороны – каждая из них со шторкой, которую можно закрыть, если хочется уединиться. Под кроватями встроены ящики для хранения, у противоположной стены стоят два деревянных шкафа для одежды, а между ними – низкий столик с зеркалом.

– Это твоя комната. Ты будешь здесь жить с девочкой, которая приедет завтра утром. Располагайся, отдыхай, я буду ждать тебя завтра на площади ровно в полдень. Используй это для того, чтобы открыть свою комнату, – Она положила белую карточку на мою кровать, – Завтра я выдам тебе такой же браслет, как и у меня. Завтрак тебя будет ждать в столовой с 6 до 9 утра. Если у тебя есть какие-то вопросы – я буду на третьем этаже Главного Здания.

В этот момент пришел водитель с моим чемоданом, поставил его у входа и молча вышел. Акедия в последний раз окинула комнату оценивающим взглядом, улыбнулась и вышла вслед за ним. Мне же хватило десяти минут, чтобы разобрать жалкие остатки своих вещей. Я развесила одежду на вешалки в шкаф, а остальное скинула в подкроватные ящики. Солнце стремительно уплывало за горизонт, окрашивая в багровый цвет небо, мою комнату и меня. Я вышла на балкон сквозь стеклянную дверь и обнаружила, что балкон простилается на всю длину здания – через него можно пройти и в другие спальни. Озеро внизу отражало алое солнце, от чего болели глаза, а на потолке играли сотни солнечных зайчиков. Справа открылась дверь и на балкон вышел худощавый мальчик в кепке. Мы встретились взглядом, он махнул рукой, повернулся к солнцу и зажмурился. Чтобы избежать разговора я зашла обратно в комнату. Глаза слипаются от кровавых красок, я легла на кровать и тут же отключилась.

Воскресение, 2 сентября, 13:14

– Какое красивое место! Как нам повезло с видом! Убавить бы этот шум водопадов и птиц – было бы идеально.

– Согласен. Стрелять этих птиц надо… Я бы им всем головы свернул, чтобы не орали.

– У меня от этого всего жутко болит голова.

Я открыла глаза и увидела чей-то чемодан и сумку возле моей кровати. На балконе стояли парень с девушкой. Девушка в рваных джинсах и белой майке с собранными в небрежный пучок блондинистыми волосами опиралась спиной на перила и смотрела в мою комнату. Парень, одетый в мешковатые штаны с карманами и выцветшую футболку, стоял, опершись на перила. Его волосы слегка растрепал утренний ветер, и он казался погружённым в свои мысли, смотря вдаль на озеро. Они постояли еще минуту в тишине, и вошли каждый в свою комнату.

– Доброе утро! – сказала девушка, закрыв за собой дверь, – меня зовут Саманта, – она протянула руку для рукопожатия, а другой сняла черные солнечные очки в толстой оправе.

Я нехотя встала с кровати и пожала ее руку. Саманта прищурилась. Она выглядит гораздо моложе меня – на ее лице легко считывается подростковое пренебрежение, подчеркиваемое надменным взглядом светлых ледяных глаз. Ее черты лица твердые и жесткие, словно отлитые из мрамора, не признающие ни малейшего колебания или сомнения. Ее губы были сжаты в тонкую полоску, кончики которой смотрели вниз, а нос был настолько тонкий, что ноздри были похожи на узкие щелки. Саманта сканировала меня пронзительным взглядом с ног до головы, и от этого меня обдало холодом.

– Привет, – ответила я, – ты только приехала?

– Да, буквально 15 минут назад. А ты?

– Я приехала вчера вечером.

– Ммм… – она снова отсканировала меня своим оценивающим взглядом, – Откуда ты?

– Нидерланды.

– Ого! А я из США, – Саманта открыла сумку и выложила на свою кровать фирменную косметичку emirates, которые выдают в бизнес классе, – летела сюда 9 часов, и за это время они не смогли мне подать ни одного напитка со льдом, представляешь? Еще и Отчаянных Домохозяек не было в каталоге фильмов!

– Какая трагедия, – я встала с кровати и взяла сумочку с туалетными принадлежностями, – извини, мне нужно в туалет… – мне не хотелось слушать, как кто-то жалуется на отсутствие льда в шампанском на борту бизнесс-класса.

Общие душевые и туалеты находились в конце коридора на каждом этаже. Всё было организовано с заботой о комфорте: чисто, аккуратно, без излишеств, но с продуманными деталями – от теплого света до больших зеркал, создающих ощущение пространства. Пока я дошла до душевых, я увидела еще несколько только что прибывших студентов. Здание наполнилось разговорами и движением, в воздухе чувствовалось воодушевление и приятное возбуждение. Новые люди, новое место, новая жизнь – никто не знал, чего ожидать от этого места, но все улыбались и приветствовали друг друга. Не знаю, станут ли эти люди моими друзьями, но очень хочется верить, что они помогут мне избавиться от одиночества, которое обгладывало остатки моего существования последние несколько месяцев.

13:14

– Все мы сегодня стремимся к успеху! У всех у нас есть желание быть успешными в глазах окружающих! Успех – это деньги! Успех – это положение в обществе! Успех – это квартира, машина, карьера! Все остальное – уже вторично… Тьфу!

Оратор – худощавый и немного нервный француз лет сорока стоял на невысоком возвышении в дорогом костюме-тройке. Фонтан его слюней сверкал в лучах солнца, пробивающихся сквозь высокие витражи за сценой. Я сидела на твердой подушке прямо на деревянном полу в паре метров от сцены, и если бы он плюнул в мою сторону, мне бы пришлось искать салфетки. Зал был относительно небольшой, по всему его периметру, кроме стороны сцены, протягивался длинный балкон со старинными резными перилами. Я подняла голову вверх и увидела высокий сводчатый потолок, витражи и своды, под которыми поставили сцену и повесили целый арсенал аппаратуры под потолком. Снаружи этот зал идеально сливался с минималистичной стилистикой Главного Здания, а внутри – точная копия старинной европейской католической церкви, только без деревянных скамей. В зале находилось около сотни человек, кто-то сидел прямо на полу (пол, кстати, идеально чистый), кто-то – на маленьких подушках, набитых гречневой шелухой, кто-то просто стоял позади. Мужчина игнорировал микрофон на стойке рядом с ним, и кричал так громко и агрессивно, что его осипший голос, наверное, было слышно даже снаружи. Он вытер рот рукавом и продолжил:

– Мир катится к черту! Люди ищут счастье в крысиных бегах! Все вы гнались за фальшивыми целями, пахали до изнеможения, даже достигли каких-то социальных высот (фигуристая брюнетка, сидевшая рядом со мной, прыснула от смеха: “тоже мне высоты…”), и каков результат? Все, все сто человек в этом зале загнали себя до смерти. Вы все – он медленно обвел зал пальцем – в погоне за успехом даже не заметили, как быстро вы падаете в бездну. Ослепленные, потерянные, опустошенные зомби.

– Спасибо, Мортимер, – на сцену вышла Акедия и аккуратно отодвинула раскрасневшегося и запыхавшегося беднягу в сторону. – Но объединяет вас всех не это. Всех находящихся в этом зале объединяет одно. Свобода. Вы решились на отважный шаг – вы оставили свою предыдущую жизнь, избавились от своего прошлого и шагнули в неизвестность. Вы доверились мне, и в ответ на это я помогу вам начать жизнь с чистого листа. Здесь вы на собственном опыте убедитесь, что человеческое сознание имеет скрытые возможности, и уровень этих возможностей не имеет никаких границ. Вместе с вами мы начнем новую эру лучших людей и лучшего мира.

Зал оглушили аплодисменты и свист.

– А теперь я хочу поприветствовать новых студентов – новых членов нашей большой семьи. Все, кто только поступил в наш институт, выйдите, пожалуйста, на сцену.

Мортимер холерично зааплодировал, и зал невольно поддержал его аплодисменты: на сцену начали подниматься новые ученики, и я пошла вслед за ними. Акедия попросила каждого из нас представиться и подала мне микрофон. О нет, только не это! Это еще хуже, чем взять телефон и набрать номер! Зал замер, все ждут историю обо мне, а в моей голове стрекочут сверчки и медленно катится перекати-поле.

– Эмм.. привет, я Анка, мне 27 лет, на прошлой неделе я уволилась из одного голландского банка…

Сердце заколотилось, подмышки взмокли, и я, как ужаленная, передала микрофон стоящей рядом женщине на полголовы выше меня с огромной, но упругой грудью, в любую секунду грозящейся выскочить из обтягивающего ее топа. В ту же секунду бархатный голос пропел:

– Меня зовут Виктория, мне 35 лет.

Ее загорелое лицо, хоть и сохраняло привлекательность, было покрыто мелкими морщинами и пятнами. Яркий макияж подчеркивал ее черные глаза, делая их еще более гипнотическими на фоне желтоватой кожи лица. Вся ее внешность казалась каким-то искажением идеала – фигура супермодели, обтянутая морщинами и целлюлитом, вызывающая и даже вульгарная одежда (короткие джинсовые шорты и ярко-розовый обтягивающий топ с открытой спиной, подчеркивающий ее шикарную фигуру), иссиня-черные, растрепанные волосы, похожие на солому, облитую черной краской, и аккуратные черты лица, пронизанные усталостью и безразличием. Она продолжала:

– Когда мне было 6 лет, моя мать решила что я уже достаточно взрослая, чтобы помогать ей в ее бизнесе. Она была богиней секса и научила меня всему, что знала сама. – Виктория подмигнула Мортимеру, который стоял рядом с Акедией, и тот мгновенно покраснел. – После ее смерти мне пришлось жить в клубах или у случайных встречных, и буквально пару месяцев назад я узнала, что у меня ВИЧ. – Она нежно провела рукой по длинной черной пряди волос, лежащей на ее пышной груди, закатила глаза и улыбнулась. – Знаете, сегодня я впервые за 3 года приняла ванну, и это было настоящее блаженство. – Виктория явно получала удовольствие от внимания и, казалось, готова была рассказать свою полную биографию.

Стоящая рядом с ней Саманта сморщила нос и брезгливо взяла микрофон.

– Хай, я Саманта. У меня мигрень, и очень хочу избавиться от нее.

Саманта была в огромных солнечных очках и говорила почти шёпотом, явно страдая от боли.

Микрофон перешел огромному человеку в бежевой рубашке с короткими рукавами, опирающемуся на ходунки. Темные пятна пота смешивались с красным цветочным принтом – в эту рубашку с легкостью поместились бы я, Саманта и Виктория с ее объемным бюстом, одновременно. Я никогда не видела одежды таких гигантских размеров. Рубашка туго обтягивала чудовищный слой жира, свисающий со всех сторон – особенно в районе живота. Молодое лицо толстяка обрамляли короткие рыжие кудряшки, подбородок был идеально выбрит, а усталые глаза излучали любовь.

– Всем привет и добрый день. Меня зовут Вениамин, или просто Веня. Моя проблема – огромная страсть к еде и полное отсутствие чувства насыщения. Гула буквально вытащила у меня из горла застрявший кусок хот-дога и спасла от удушья. – Его тройной подбородок превратился в четверной, когда Веня повернул голову в сторону Акедии:

– Спасибо тебе, от всей души. Я надеюсь, что смогу вернуться к нормальной жизни, научиться самостоятельно ходить и понять, наконец, что значит быть сытым.

Акедия почти незаметно кивнула.

Веня передал микрофон мальчику-подростку. Когда тот протянул ненормально худую руку я заметила, что она почти полностью покрыта синяками и ссадинами. Его брови были напряжены и посажены так низко, что почти закрывали щелки его глаз. Тонкие губы и острый подбородок незаметно дрожали. Он был еще в меньшем восторге от сцены и микрофона, чем я.

Далее был щуплый и немного горбатый азиат лет пятидесяти и еще несколько человек – все они представились, а Акедия стояла рядом и мило улыбалась. Ее идеально прямая осанка, высоко поднятая голова с шикарной укладкой, грациозные руки с идеальным французским маникюром, узкая юбка-карандаш, туго обтягивающая ее стройные ноги в шикарных бежевых туфлях и холодный, снисходительный взгляд с фарфоровой улыбкой – черт возьми, какая она шикарная! Она поймала мой взгляд и захлопала в ладоши:

– Спасибо за ваши истории.

Ее прервал шквал аплодисментов. Студенты в зале с любопытством разглядывали нас с ног до головы, отчего я втянула голову в плечи в отчаянном желании испариться. Акедия обвела нас внимательным взглядом:

– Я благодарю вас за ваше доверие и очень вами горжусь. Вы решились на отважный шаг, вы взяли себя в руки и встали на путь исцеления. С этого дня вы стали частью нашей большой семьи. Сейчас вы пройдете в мой кабинет, чтобы зарегистрироваться на курсы, а потом я провожу вас на обед. Вечером в честь вашего приезда будет организован концерт в этом зале, а с завтрашнего дня начнется обучение. Добро пожаловать в Институт Перезагрузки!

Зал оглушили продолжительные аплодисменты. Все встали со своих мест и двинулись к выходу, но Акедия жестом попросила нас остаться на сцене.

Мы вышли из зала самыми последними и направились к центральному входу в главное здание. Белый камень, которым были вымощены дорожки, светился под солнцем, птицы перекрикивали оглушающий шум реки, а по газону ездил робот-газонокосилка. Река впадала куда-то вниз прямо перед крыльцом главного здания, и с обеих сторон от нее поднимались небольшие белоснежные каменные лестницы, по которым мы поднялись в тень широкого крыльца. Мы поднялись на крыльцо особняка и входные двери автоматически открылись, приглашая нас внутрь. Фойе дома ничем не отличается от террасы снаружи – те же деревянные полы, идеально чистые окна от пола до потолка, черные стальные балки, на которых держится вся конструкция здания, и две черные металлические полукруглые лестницы с обеих сторон от входа. Многие окна открыты на проветривание, поэтому внутри здания воздух также свеж и приятен, как и снаружи: сладкий запах свежескошенной травы смешивается с кисловато-бархатистым запахом дерева, создавая уникальный обонятельный коктейль. Среди многочисленные растений и деревьев, растущих в громоздких горшках лежат огромные кресла-мешки, деревянные пни, которые служат столиками, и небольшие деревянные шкафы с книгами и настольными играми, а также зеленый стол для бильярда. В обе стороны от фойе уходит светлый и широкий коридор, в котором я насчитала шесть деревянных дверей в классическом японском стиле, каждая из них была пронумерована.

Веня осмотрелся и спросил:

– А здесь есть лифт?

Акедия тяжело вздохнула и ответила:

– Нет. В этом доме всего три этажа – я думаю нет смысла устанавливать лифт ради каких-то пятнадцати ступенек.

– А что на третьем этаже? – спросила Саманта

– Только мой офис и ничего больше. Как раз туда мы сейчас и направляемся.

Мы поднялись на второй этаж, и он оказался точной копией первого, только без стола для бильярда. Мэри остановилась посреди фойе и сказала:

– Всего вас 20 человек, поэтому мне очень удобно разделить вас на три подгруппы по 6-7 человек. Саманта, Кевин, Виктория, Златослав, Веня и Анка будут в первой, и я попрошу вас последовать сейчас за мной в мой кабинет. Остальные, пожалуйста, подождите пока здесь, я спущусь к вам через 20 минут.

Веня еле осилил ступеньки на третий этаж и громко выдохнул, наконец поднявшись наверх. Лестница выходила в зеленый коридор, правая часть которого была полностью сделана из стекла. Слева находилась широкая двустворчатая белоснежная дверь, а все остальное пространство стен было скрыто под плотным слоем растений. Горшки были прибиты прямо к стене, а сверху на них распылялась мелкая водяная пыль, от чего Воздух был свежий и влажный – несмотря на жару на улице. Акедия легким движением сняла туфли и открыла дверь. Кабинет был достаточно просторный, пол был устлан мягким ковром цвета слоновой кости, стены отделаны темным деревом и бежевой японской бумагой. Ее кабинет – единственная комната в здании, окна которой выходят и на озеро, и на площадь. Напротив окна, выходящего на озеро, стоял огромный дубовый стол с резными ножками и золотыми вставками, за ним стояло высокое кожаное белое кресло. На столе одиноко лежал макбук.

– Снимите, пожалуйста, обувь перед тем как войти, и присаживайтесь на диваны, – сказала Акедия.

В детстве я любила лежать на газоне около дома, смотреть на облака и воображать, как бы я перепрыгивала с облака на облако, как на батуте. Позже, в первый раз поднявшись в небо на самолете, я увидела ровный слой пушистой белой пены между собой и землей, и воображала невидимый рай, в котором ангелы ходят босиком по самым мягким облакам во всей вселенной. Наступив на ковер в кабинете Акедии я поняла, как далека от идеала я была в своем воображении. Мои ступни утонули в нежности, старая мозоль на мизинце заныла от наслаждения, а от ласковых прикосновений тонких шелковистых ворсинок между пальцев по телу побежали мурашки. В одну секунду моя душа улетела в рай и вернулась на землю окрыленная.

В центре комнаты полукругом стояли три белых кожаных дивана, а посреди них – круглый журнальный столик, столешница которого была поделена на семь секторов. Поход на платную экскурсию в Амстердамский музей в прошлом году дал свои плоды – я узнала Босха и его “Семь смертных грехов” на столешнице. На стенах висели картины, среди них – грандиозный портрет самой Акедии с высокой прической, восхитительным макияжем и в шикарном вечернем платье, которое подчеркивало ее идеальную фигуру. Ее руки были в длинных белых шелковых перчатках, а плечо игриво выглядывало из-под мехового воротника. Портрет висел в самом центре стены и был обрамлен в широкий золотой багет. Напротив него стояли огромные дубовые шкафы под цвет стола, заставленные многочисленными книгами.

– Это реальная картина или фотография? – Саманта подошла максимально близко к холсту, чтобы рассмотреть отдельные мазки краски и прикоснуться к золоту, – реальная…

– Саманта, присаживайся, пожалуйста, на диван. – Акедия на свое кресло и достала стопку бумаг из ящика стола. – Каждый студент нашего института – уникальная личность, у всех вас есть свои интересы и пожелания, и я хочу учесть их при составлении вашей программы. Отметьте, пожалуйста, все заинтересовавшие вас курсы в этом списке.

Она выдала нам список предметов на три страницы мелким текстом. Начиная с классических предметов типа иностранных языков, философии, психологии, географии, анатомии и ботаники, заканчивая экстремальным вождением, архитектурой, танцами и нейролингвистическим программированием – всего около сотни разных курсов, треть из которых я раньше никогда в жизни не видела .

– Сколько преподавателей в этом институте? – Златослав явно был удивлен настолько широким выбором предметов.

– Всего у нас 30 преподавателей, и все они преподают по несколько курсов. Наша задача – лишь немного подтолкнуть вас к знаниям, все остальное вы сделаете сами. Все вы ходили в разные школы – с разными программами и разным подходом к обучению, но я уверена, что школа не помогла ни одному из вас ответить на главные вопросы: Чему я хочу посвятить свою жизнь? В чем заключается мое предназначение? Любая стандартная государственная школа обучает вас разным предметам, но она полностью игнорирует вашу индивидуальность. Гений спрятан внутри каждого из вас, и невозможно его откопать, запихивая в ваши головы бесполезную информацию, как под копирку. Здесь же, в этом институте, я помогу вам раскрыть свой потенциал.

Ваши умения и способности, как правило, заложены в вас с рождения. Однако, важно понимать, что талант от природы нужно оттачивать практикой. Без практики, без постоянного повторения и оттачивания мастерства не достичь высот. Наш институт поможет вам в ваших начинаниях – чем бы вы не хотели заниматься, кем бы вы не хотели стать – мы предоставим вам все инструменты, которые вам нужны. Но для начала нужно узнать – а какой талант у вас есть? Я могу дать вам лопату, но где копать? На этот вопрос мы попробуем найти ответ с помощью этой анкеты.

Мне потребовалась 15 минут, чтобы заполнить анкету. Акедия аккуратно сложила бумаги в стопку и достала коробку с простыми белыми браслетами шириной около сантиметра – точно такими же, как и на ее руке:

– Это ваши электронные ключи, открывающие доступ ко всем зданиям и сервисам нашего института. Носите их не снимая – они не боятся воды, с ними можно ходить в баню, и они очень удобные – вы привыкните к ним всего за несколько часов, и даже забудете про их сушествование. К завтрашнему дню я составлю расписание для каждого из вас, учитывая ваш интерес к отдельным предметам в этом списке. А сейчас вы свободны, пообедайте и прогуляйтесь по деревне – сегодня восхитительная погода для прогулки.

14:52

Столовая представляет собой длинный залитый солнечным светом амбар со стеклянными стенами и раздвижными стеклянными дверями по бокам, соединяющий концертный зал и главное здание. В конце зала со стороны главного здания, находится огромная открытая кухня с каменной печью типа тех, в которых итальянцы пекут пиццу. По всей длине столовой вдоль стен стоят два ряда деревянных столов, за которыми почти нет свободных мест. В центре, прямо напротив входа, стоит шведский стол, на котором возвышается огромная кастрюля с супом, блюда с какой-то крупой, салаты из свежих овощей, запеченное мясо, свежие булочки, фрукты и ягоды. Рядом стоят несколько разноцветных кувшинов с водой, свежевыжатыми соками и ягодным морсом. Так как сегодняшний завтрак я благополучно проспала, последнее, что я ела до этого момента – это жалкий пакетик чипсов и маленькая бутылочка виски в самолете, поэтому я схватила тарелку и заполнила ее всем, что было на столе.

Два длинных стола делают невозможным обед в одиночестве. Так как желающих поесть больше, чем мест за столом – к тебе обязательно кто-нибудь подсядет и начнет разговор. Я села рядом с Викторией, напротив нас с трудом уместился Веня и поставил перед собой две тарелки с едой.

– Это все тебе? – спросила Виктория.

– Большому человеку нужны большие порции. – Вена с любовью смотрел на еду и улыбался. В этот момент ко мне подсел старичок лет семидесяти с тарелкой ягод и фруктов.

– Приятного аппетита! – сказал он. – Я вас раньше не видел.

– Здравствуйте. – Виктория поправила лямку лифчика, выбившуюся из-под майки. – Мы приехали сегодня утром.

Я посмотрела на старичка и тут же отвернулась к своей тарелке. Мне почему-то было жутко смотреть ему в глаза – в них, словно в ледяном сапфире, замерзла электрическая искра.

– Меня зовут Павел, а вас? – Старичок говорил с интонацией 5-летнего ребенка, и с таким же любопытством разглядывал мое лицо. Мы представились.

– Будем дружить! – Павел протянул сухую морщинистую руку. Я выдавила улыбку и молча пожала ее. Веня мило улыбнулся и протянул свою огромную ладонь – костяшки старика на ее фоне казались хрупкими тонкими веточками.

– Как давно вы здесь живете? – Спросила Виктория.

– О, я живу здесь всю жизнь! Я родился буквально в сотне метров отсюда, и все свои 85 лет я провел здесь.

– И вообще никуда не выезжали? – спросила я.

– Нет, зачем? Вся моя большая семья здесь! – Старичок оголил белоснежные зубы в широкой улыбке. – И вы теперь часть моей семьи тоже. Поэтому я к вам и подсел – вы такие интересные! Расскажите о себе! Откуда вы приехали? Где вы жили? Чем занимались? Как попали сюда?

Веня сидел с набитым ртом, и я тут же откусила кусок запеченой куриной ножки. Мы оба посмотрели на Викторию.

– Ох, ну ладно, давайте я начну, – она сделала глубокий вдох и обвела нас обворожительным взглядом из-под искусственных длинных ресниц, – я – богиня секса.

Веня резко ударил кулаками по столу и громко раскашлялся. Полупережеванные овощи вперемешку с томатной слюной и кусочками мяса брызнули мне в лицо. Его круглое лицо моментально покраснело, на шее вздулись вены, из глаз потекли ручьи слез. Он ударил себя в грудь, крепко зажмурился и перестал дышать – я непроизвольно перестала дышать вместе с ним. От страха я оцепенела и смотрела как задыхается красный, мокрый от пота великан. Сидящая рядом девушка соскочила и попыталась обхватить руками грудь Вени, но ее ладони затерялись в складках жира по бокам. Секунды растянулись в десятилетия, голова Вени превращалась в мокрый бордовый жилистый помидор, а мои легкие заныли от отсутствия кислорода. Тут подбежал Павел и рывком уронил Веню на спину. Зал оглушил грохот упавшей на пол туши и треск сломанной скамьи. Застрявший в глотке Вени кусок курицы выскочил изо рта и прилип к стене. Веня громко вдохнул воздух, я очнулась от шока и резко вдохнула вместе с ним. В столовой повисла оглушительная тишина, прерываемая всхлипываниями вернувшегося к жизни великана. Веня рыдал, как ребенок, в объятиях стоявшего на коленях старика. Павел нежно гладил Веню по волосам, посмотрел на слюнявый кусок мяса на стене и процедил сквозь зубы:

– Курица. Готова убить кого угодно даже после своей смерти.

Пять человек помогли Вене подняться. Скамья, на которой он сидел, треснула, но на ней все еще можно было сидеть. Минут пять мы ели молча, пока Павел не спросил:

– Итак, на чем мы остановились?

– На богине секса. – Пробурчал Веня, уткнувшись в свою тарелку.

– Точно! – Павел повернулся к Виктории. – Что это значит вообще?

Виктория продолжала испуганно смотреть на Веню. Когда Павел задал ей вопрос – она вздрогнула и потупила взгляд.

– Веня, мне так жаль. Прости, пожалуйста… Я так испугалась. Я думала… Простите…

Виктория выскочила из-за стола и выбежала на улицу. Мы втроем проводили ее взглядом. Веня протянул мне салфетку:

– У тебя на щеке что-то красное.

Я вытерла помидорный плевок толстяка и сказала:

– Веня, расскажи, как ты сюда попал.

Веня медленно вздохнул и потупил взгляд на свою тарелку.

– Я с самого детства очень люблю покушать. Помню как моя мама радовалась, когда я просил добавку, когда я вылизывал тарелку дочиста. Я съедал все, что мне предложат и просил еще – снова и снова. Я постоянно был голодным. В 5 лет я весил уже 50 килограмм, и мама привела меня к врачу. Там мне поставили диагноз – акория. Говоря простым языком – мой мозг не знает, что такое сытость. Даже сразу после еды я продолжаю ощущать чувство голода. Я был единственный человеком а моем городе с таким диагнозом, поэтому полжизни я провел в лабораториях и медицинских центрах. Врачи и ученые постоянно проводили исследования на мне, чтобы изучить болезнь детально. Среди этих ученых была и Гула. Она меня и уговорила приехать сюда.

– Кто такая Гула? – спросил Павел

– Ну, директор этого института, – ответил Веня

– Ты имеешь ввиду Акедию? – уточнила я.

– А Акедия это кто? – не унимался Павел.

– Мы сегодня были у нее в кабинете, да? – я игнорировала старика и смотрела прямо в Венину переносицу.

– Да, она представилась мне Гулой, когда мы встретились в медицинском центре.

– Интересно, мне она представилась Акедией, – ответила я.

Тут на место Виктории села Саманта. Она поставила тарелку на стол и спросила:

– О ком вы говорите?

Веня, не переставая жевать, ответил вопросом на вопрос:

– Сэм, как зовут директора этого института, у которой мы сегодня были в кабинете?

– Инвидия. Почему ты спрашиваешь?

Мы молча переглянулись. Спустя несколько секунд молчания Павел сказал:

– Ребята, ее зовут Мэри, или вы говорите о ком-то еще?

– Мэри? – мы втроем переспросили одновременно

– Ну да, Мэри Кинг.

Саманта напряглась:

– Мы говорим об этой безупречной блондинке, которая выглядит как с обложки, да? У которой в жизни все так идеально, что не к чему придраться, да? Вы видели ее портрет в кабинете? Стоит в мехах и шелках, вся такая совершенная, смотреть противно!

– Противно? – Павел вскинул брови и выпучил свои кристально голубые глаза. – Неужели красота тебе отвратительна?

Саманта молча смотрела в свою тарелку и тщательно пережевывала что-то хрустящее. Павел продолжал:

– Мэри проделала огромную работу, чтобы достичь всего этого. Она подарила нам жизнь, о которой мы даже не мечтали, и она заслуживает самого лучшего. Я очень горжусь ею и очень рад, что вырастил такое великолепие.

– Подождите, Вы – отец Акедии? – я раскрыла рот от удивления.

– Мэри. Ее зовут Мэри. И я не родной ее отец. Много лет назад я забрел в гущу леса – до меня туда никто не заходил, поэтому я обнаружил раздолье грибов и ягод. Я собрал две большие корзины и уже собирался идти обратно, как вдруг наткнулся на маленькую девочку под кустом малины. Ей было около 4-5 лет, лицо опухшее от слез, грязное, губы алые от ягод, коленки черные от земли, синяков и запекшейся крови. Она лежала, укрытая ветками, как одеялом, и спала так тихо, что я на момент подумал, что она мертва. Она дышала очень медленно и глубоко, я взял ее на руки как можно аккуратнее и отнес к себе домой. Девочка даже не проснулась пока я нес ее домой, я не знал сколько времени она провела в лесу, но я видел, что она была измождена. Мне пришлось разбудить ее, и когда она открыла глаза, мое сердце дрогнуло. На меня смотрело ясное осеннее небо, глубокое озеро, чистый ручей – на меня смотрели мои же глаза, только более темного оттенка. Она была абсолютно спокойна и совершенно не испугана, почти не говорила и только наблюдала с широко раскрытыми глазами. Она не могла вспомнить своих родителей, не могла вспомнить откуда она родом и как оказалась в этом лесу. Она не могла вспомнить даже собственное имя, но попросила называть ее Мэри. Так она и осталась жить здесь, со мной.

– Как она создала этот институт? – спросила я.

– Когда ей исполнилось 16, она улетела в большой мир и вернулась только спустя 15 лет – с деньгами и горящими глазами. Она привезла с собой людей, инструменты и материалы и построила этот дом, – Павел указал рукой на Главное здание, – люди обожают ее, она буквально заразила всех своей идеей построить идеальный мир, мир вне системы, построить сообщество, которое сможет изменить всю планету – и у нее это получается. Она смогла собрать и сохранить все самое лучшее, что мог придумать и создать человек за всю историю своего существования. Она подарила нашей деревне знания, историю и фантастическую энергию, которая буквально открывает сверхспособности у людей. У Мэри есть исключительный талант, она видит людей со скрытым потенциалом, привозит их сюда, помогает им найти в себе силы, раскрыть свое предназначение, осознать причины всех своих проблем и в корне изменить свою жизнь. Она начала с меня, теперь пришла очередь за вами.

– То есть получается, что она выбрала нас для того, чтобы мы помогли ей создать лучший мир? – сказала Саманта.

Я вспомнила наш первый разговор с ней у меня дома и пробормотала:

– Именно это она мне и сказала, когда оставила мне приглашение.

– И ты согласилась? – спросила Саманта

– Ну да, а что мне терять? Это был единственный шанс сбежать из той эмоциональной дыры, в которую я сама себя загнала.

– Не жалеешь? – Павел подмигнул и улыбнулся. Я улыбнулась в ответ:

– Я не знаю. Я еще ничего здесь не видела, да и занятий еще не было.

– О, так давайте я проведу вам экскурсию!

Старичок собрал пустые тарелки со стола, вскочил со скамьи и бегом отнес их на стол с грязной посудой. Мы вышли на площадь. Павел был так взбудоражен, что практически подпрыгивал на месте от возбуждения.

– Итак, справа от нас стоит Главное Здание Института – мы его достроили около десяти лет назад, и сейчас это самое большое здание в нашей деревне.

Стиль, в котором построено Главное Здание, смешивает в себе хай-тек, минимализм и элементы японской классики. Плоская крыша, гораздо шире чем нужно, укрывает широкую террасу по всему периметру дома от солнца и дождя. Практически все окна в здании от пола до потолка, и на некоторых из них ездят роботы – мойщики окон.

Павел продолжал:

– Здесь, как вы уже знаете, столовая, а рядом – концертный зал. Концертный зал – самое старое здание здесь, ему уже больше двухсот лет, хотя недавно оно было отреставрировано, чтобы сочетаться с главным зданием по стилю. Теперь уже и не скажешь, что раньше это была церковь.

Мы обошли концертный зал и направились по вымощенной камнем улочке к берегу озера. С обеих сторон нас окружали двухэтажные деревянные дома в японском стиле с широкими крышами, некоторые с огромным окном-витриной на первом этаже и маленьким цветочным балконом на втором. Дома стояли очень близко друг к другу и создавали постоянную тень, от чего воздух здесь был прохладный, с приятным ароматом ванили.

– Здесь живет Карла – она делает отменную выпечку, вкуснейший хлеб, булочки и пирожные – особенно эклеры, ммм… Я стараюсь не есть хлеб, но от ее шедевров отказаться невозможно. Каждое утро прихожу к ней за свежей булочкой, потом захожу к Линде за стаканом молока или йогурта, и завтрак готов! Линда живет здесь – Павел показал на соседний дом – далеко идти не надо. Сейчас скорее всего они в поле, я видел как коровы выстроились в очередь на подой. А вот здесь живет Роберт – мясник, у него во дворе живут курицы – эти монстры наводят на меня ужас – ты когда-нибудь видела курицу? В их глазах горит дьявольский огонь, особенно когда она бежит на тебя, готовая заклевать тебя до смерти. Им вообще плевать на то, что ты в 10 раз их больше, эти создания не имеют страха. Раньше я думал, что если съесть куриное яйцо – станешь таким же бесстрашным, но сколько бы яиц я не ел – коленки все равно трясутся от вида этого ужасного клюва. О, это дом Ясны – она шьет очень удобную одежду, вместе с новыми студентами ей привозят коробки с новой тканью, она сшила весь мой гардероб!

– Добрый вечер, Павел! – на балконе одного из домов впереди сидел бородатый мужчина с черными сальными волосами, убранными в хвост. – Кому это ты раскрываешь все наши секреты?

– Привет Джек! – Павел весело помахал рукой, – это наши новые студенты – Анка, Веня и Саманта! Ребята, это – Джек – наш плотник! Самый сильный человек в этой деревне! Как твоя нога, друг?

– Все еще болит, но сегодня я смог сам подняться на второй этаж, – ответил Джек. Он развернулся к нам лицом, и я заметила гипс на его правой ноге.

– Что случилось с его ногой? – тихо спросила я.

– Джек, – Павел крикнул наверх, – Анка спрашивает, что случилось с твоей ногой.

Джек приподнялся и нагнулся через перила, выставляя напоказ свои мускулистые плечи и огромную накаченную грудь. Улыбка вдруг исчезла с его лица и он сказал:

– Анка, никогда не лезь на скалы без страховки, насколько бы уверенной в себе ты ни была. Иначе будешь три месяца безвылазно сидеть в своем доме. Запомни этот урок, – он ткнул в меня пальцем, подчеркивая, что эти слова адресованы мне и никому больше.

– Хорошо… спасибо за совет. – Мне почему-то стало стыдно, словно я была виновата в его травме. Джек сел обратно на свое кресло и рассмеялся:

– Всегда пожалуйста!

Мы попрощались с Джеком и побрели дальше по улице. Павел продолжал рассказывать истории про местных жителей:

– А тут живут наши врачи – Джим, Кларисса и их дети Бран и Нора. Нора позавчера отметила свое 20-летие, и в честь этого они оседлали трех лошадей и галопом неслись по полям – их крики было слышно аж в беседке на скале!

– В беседке на скале? – спросил Веня.

– Да, вон там, на вершине той скалы с водопадом есть беседка, оттуда видно всю деревню, поля и лес. Сходите туда обязательно, послушайте шум воды и ветра! Я очень люблю там медитировать. О, вот здесь живет Оливия – очень талантливая художница, а там…

– Это Оливия нарисовала портрет Мэри? – перебила Саманта

– Да! – Павел улыбнулся во всю ширь, – очень красиво, правда? Мы все очень гордимся этим портретом. В этом доме живет Марк, он тоже плотник – он может из одного ствола дерева сделать стол и два стула, представляешь? Он придумал те треугольные дома и сейчас управляет стройкой на том склоне.

– Кто живет в тех треугольных домах? – спросила я.

– Как правило, учителя, семьи, но и выпускники могут туда переселиться тоже, – ответил Павел, – снаружи дом кажется крохотным, но на самом деле там очень просторно. Марк старался сделать их как можно меньше чтобы использовать как можно меньше деревьев, и в итоге получилось, что их и согреть проще, и прибираться легче. Мэри всегда говорит, что единственное, что стоит хранить в своем доме – это воспоминания и эмоции. Мы лучше пронесемся по полям на лошадях в честь дня рождения, а вечером посидим у костра, чем подарим друг другу бесполезные пылесборники, которые будут захламлять жизнь. Дома нужны для отдыха и восстановления сил, а весь день мы все равно проводим на улице: работаем в огороде, или в полях, или на стройке, или с животными, или наслаждаемся природой, ходим в лес или купаемся в озере. А еще мы почти каждый вечер устраиваем посиделки с гитарой и роялем в концертном зале. Сегодня кстати в первый раз у нас будет играть какая-то музыкальная группа из большого мира, мне очень любопытно на них посмотреть.

Павел говорил без умолку. Его детская и немного наивная речь завораживала – он рассказывал истории про жителей этой деревни, он знал каждую улочку, каждый дом и каждого человека, что там жил. В конце улицы Веня остановился и присел на скамью возле старой бревенчатой избушки с большим колокольчиком возле входной двери и связками банных веников, висящих на растянутой на крыльце веревке.

– Извините, у меня больше нет сил ходить, – сказал Веня и с шумом бухнулся на скамейку, которая опасно затрещала под ним. – Я останусь здесь, а вы идите дальше без меня.

– Ты в порядке? – спросила я.

– Да, все хорошо! Просто мои ноги не выдерживают таких нагрузок. – Веня посмотрел в сторону площади. – Я думаю мы прошли метров двести, дома я и за весь день столько не проходил.

– Отдыхай, Веня, без проблем! Здесь у нас баня, кстати, давай я тебе принесу воды! – Павел, не дождавщись ответа, быстро взбежал по ступенькам на крыльцо и скрылся за деревянной дверью. Через минуту он принес деревянную кружку с холодной водой и вручил ее взмокшему толстяку. – Вот, попей, и не сиди слишком долго на солнце!

– Спасибо большое! – Веня с наслаждением выпил воду и начал рассматривать кружку так, словно он никогда не видел деревянной посуды.

Мы пошли дальше, и мимо нас проехала стайка подростков на самокатах.

– Эх! – воскликнул Павел, – надо было взять самокаты для зкскурсии! Что же я не додумался до этого? – он постучал себя по голове. Я удивилась, что в его возрасте он готов ездить на самокате.

Старичок показал нам маленький приют для животных, большую детскую площадку, зеленые пастбища с лошадьми, козами и овцами, огороды с тепличными комплексами, фруктовые сады, поля со злаками, огромный купол зимнего сада и ухоженный густой лес с лавочками, беседками и указателями. Мы прошли через стройку на склоне горы, ветряки и электростанцию, мастерскую, музыкальную студию, спортзал и спа-центр, IT-центр для обучения информационным технологиям и финансам, а также маленький завод по переработке мусора. На обратном пути мы увидели три высоких водопада с классическими японскими домиками у самой воды. Павел все трындел без умолку:

– А это самые старые деревянные дома в этой деревне, их построил еще мой дед, и для них пришлось срубить более ста деревьев, представляете? Но мы высадили еще больше саженцев, так что долг лесу уже выплачен!

Домики разительно отличаются от современной архитектуры всей деревни – они, как и главное здание и общежитие, стояли возле речки, которая водопадом стекала в озеро. Над рекой были построены мосты, соединяющие здания друг с другом. Подойдя к ним я почувствовала какую-то гнетущую атмосферу, в воздухе повеяло холодом – то ли от холодной реки и водопадов, то ли от чего-то еще.

Спустя несколько минут мы спустились на пляж и вернулись на центральную площадь. Павел все это время беспрерывно рассказывал истории. Ноги гудят от непривычно долгой ходьбы, легкие ноют от свежего прохладного лесного воздуха, глаза слезятся от солнечного света, уши звенят от трели птиц, а сердце жутко болит от эмоций. Я нахожусь в самом волшебном месте на всей планете, это место – мой дом на ближайшие несколько лет – так почему же мне так больно и так горько?!

23:32

Listening to: Bob Marley – No Woman No Cry

После ужина мы пошли в концертный зал. Мы вошли внутрь и оказались в небольшом фойе, лестницы слева и справа вели наверх, на балконы, а огромная дверь впереди манила громкой музыкой. Концерт уже шел полным ходом, на сцене пел настоящий Боб Марли (нет конечно, но как он был похож!), толпа вокруг медленно пританцовывала, по их красным глазам и застывшей улыбке было видно, что ребята уже давно улетели куда-то далеко. Мы прошли чуть ближе к центру, чтобы разглядеть музыкантов. Над сценой горели красным, желтым и зеленым три огромных церковных витража, а над ними стена плавно переходила в полукруглый свод. Сцена стояла прямо под полукуполом, а на ней, словно проповедники, пели о любви и счастье ребята с гитарами, длинными дредами, в спортивных костюмах и шапках-растаманках.

Я на мгновение вернулась назад во времени, на сотни лет назад, когда в зале стояли ряды деревянных скамей, а люди, сидящие на них, с блаженным умиротворением слушали орган и молебное пение. А сейчас, в этих же стенах, под этим же потолком, яркие лучи светомузыки раздирают дым в темноте, воздух дрожит от грохота гитар и ударных, а в нем витает беззаботная и счастливая атмосфера регги. Переместившись из прошлого в настоящее, я в один момент запечатлела всю жизнь самого настоящего храма музыки.

Еще несколько минут я впитывала в себя этот регги-позитив, пока эти вибрации не разломали меня на части. Эти цветные церковные витражи, почти настоящий поющий Боб Марли в шапке-растаманке и с дредами, ямайские женщины в ярких платьях на подтанцовке, знакомые и любимые песни, настроение, слова, музыка, прошлое и настоящее – вся эта атмосфера настолько меня задела, что глаза моментально наполнились слезами. Словно почувствовав мои эмоции солист запел No Woman No Cry – и именно на этих словах я разревелась навзрыд. Я расплакалась так, как не плакала уже несколько лет. Стоя в толпе ты оказываешься наедине с собой – никто и не видит твоих слез, никто не обращает на тебя ни малейшего внимания – все смотрят на музыкантов на сцене, ты перестаешь существовать в чьей-либо реальности. По окончании песни я вытерла слезы и почувствовала облегчение в груди. Весь накопившийся стресс, все эти страшные мысли по поводу моего ментального состояния вылились со слезами, и хотя бы на этот вечер я смогла избавиться от этого жуткого давления, от этой давящей дыры в груди. Спасибо музыке, спасибо регги, спасибо The Wailers.

Понедельник, 3 сентября, 8:14

Listening to: Grandson – Bury Me Face Down

Ровно в 8 утра нас разбудил громкий стук в дверь. Под дверью лежал конверт с запиской из трех строчек:

09:00 – комната №8 ГЗ

11:00 – комната №1 ГЗ

15:00 – библиотека

– Очень информативное, а главное понятное расписание, – сказала Саманта, растирая сонные глаза.

Раньше я никогда не испытывала страха неизвестности, но сейчас мои и без того расшатанные нервы зашалили. От сонливости не осталось и следа, зато в горле появился ком, а в руках – мелкий тремор. Я вспомнила свои же слова: “что бы со мной не сделали в этом институте, это будет ни чуть не хуже этого эмоционального дна, в котором я застряла”. Но черт возьми, я все еще хочу жить!

Я вышла на балкон и сделала глубокий вдох. Холодный воздух запер легкие в тесную клетку, от чего дыхание стало поверхностным и болезненным. Успокойся и дыши. Успокойся и дыши. Дыши. Просто дыши.

10:52

Я спустилась по винтовой лестнице глубоко глубоко вниз, глубоко внутрь себя, в собственное подсознание. В нос ударил запах бетона, пыли и сырости. Я оказалась на пустой площадке, освещенной одинокой тусклой лампочкой с правой стороны. С трех сторон площадки находятся старые двери из иссохших деревянных досок – краска на них давно облупилась, а тяжелые шпингалеты заржавели. Левая сторона площадки утопает в темноте, от чего цвет двери невозможно различить. За этой дверью живет моя депрессия. Я тихо постучалась, и через пару секунд дверь открылась. Я оказалась в тюремной камере – комната два на полтора метра с грязным матрасом на полу справа и дыркой в полу вместо туалета слева от входа. Напротив двери, под самым потолком находится маленькое окно с решеткой – настолько узкое, что в него невозможно даже просунуть голову. Огромная черная грозовая туча не дает свету ни единого шанса прорваться внутрь. В камере не холодно, но очень сыро. Депрессия выглядит как темное облако, как чёрный дым, как дементор моего роста.

Я говорю:

«Привет. Я знаю, что ты есть у меня. Я принимаю твоё существование и я благодарю за то, что ты у меня есть. За то, что ты заставила меня двигаться. Я хочу с тобой подружиться. Ты – такая же как и я, ты и есть я, и я хочу чтобы ты и дальше шла со мной. Я хочу помочь тебе трансформироваться, я больше не хочу называть тебя депрессией. Я хочу называть тебя облаком счастья. Ты согласна? Я хочу растрясти тебя, чтобы очистить тебя от пыли, можно?»

Я недоумеваю от сказанного, но Депрессия согласилась.

Я взяла ее за плечи и начала трясти. Я вытряхнула угольную пыль, липкую грязь и беспросветный мрак из ее существа. Я зажмурилась и задержала дыхание, пока пыль не осела на пол, и затем открыла глаза. Стены и пол камеры были покрыты тонким слоем черной грязи, а передо мной висело в воздухе светлое облако с силуэтом человека. Из-за темноты комнаты облако казалось матовым, но я могла представить, как ярко бы оно переливалось в лучах солнца. Я сказала:

«Научи меня быть счастливой».

Я закрыла глаза и тут же оказалась на своей террасе в Амстердаме. Мягкие подушки уличного кресла обволакивают мое тело, кожа пропитывается солнечным светом, свет проходит сквозь мои веки и окрашивается в кроваво-красный цвет. В мире не существует ничего, кроме солнца, нагревающего мою кожу, и кровавого света, проникающего в мои закрытые глаза. Никаких дел, никаких проблем, никаких вопросов, никаких мыслей, ничего – кроме бесконечного тепла и релакса. Я перестаю чувствовать своё тело, забываю, в какой позе я лежу, веки давно слиплись и мне не нужно напрягать глаза, чтобы держать их закрытыми – я растворяясь в тепле, утопаю в наслаждении, купаюсь в лучах солнца, как эмбрион в утробе матери.

Я мысленно беру клетку своего тела, и говорю ей:

«Ты чувствуешь то же самое что и я? Ты чувствуешь, как ты пропитываешься солнцем? Ты чувствуешь это блаженство? Запомни это чувство и передай его всем остальным клеткам. Пусть каждая, абсолютно каждая клеточка из всех миллиардов клеток моего тела наполнится этим теплом. Наполни мое тело счастьем, не пропусти ни одного атома. А теперь ступай». И клетка убежала исполнять мой приказ.

Вдруг картинка поменялась и я оказалась за письменным столом в своей комнате. Стол, как обычно, завален цветной бумагой, красками, открытками, бутылочками с чернилами и маркерами. Сбоку лежат круглогубцы, куски проволоки, кабошоны, бисер, ленты, упаковочная бумага, свечи, воск и восковые печати, серебряные броши и серьги, которые я только что закончила, молоток, наждачная бумага и полировочная салфетка для серебра. Где-то в куче бумаг в углу стола беспроводная колонка играет джаз, а я старательно вывожу «С днём рождения» классическим английским каллиграфическим почерком. Перо царапает бумагу, оставляя за собой тончайшую серебряную линию. Если нажать на перо сильнее, его усики раздвигаются шире, давая чернилам волю вырваться на бумагу и оставить толстую, отливающую серебряным блеском, линию. Перо беспрекословно выполняет мои желания – широкие акценты превращаются в воздушные тонкие волосные линии и заполняют бумагу плавными кругами и петлями. Чёрная бумага играет свадьбу серебряными чернилами. Я беру иголку, протыкаю бумагу и вставляю в неё серебряные серьги. После полировки они ослепляют блеском на чёрном бумажном бархате. Сложив открытку в конверт, я ставлю маленькую ложечку на подставку над свечой и растапливаю воск. Выливаю воск на конверт, прижимаю печатью и считаю до двадцати. Когда воск застывает, аккуратно убираю печать и наслаждаюсь результатом.

Кто-нибудь получит этот конверт, возьмет его в руки и будет гадать, что же там внутри. В нем может быть все что угодно – билет на концерт, купон на покупку косметики, приглашение на свадьбу, фотографии с совместной поездки. Какая-то мелочь, по-любому, но эта печать и эта черная бархатная бумага завышают ожидания. С другой стороны, размер конверта… Пока ты касаешься печати – твой мозг совершенно запутан и ты уже не знаешь, чего ожидать. По крайней мере, последнее, что ожидаешь увидеть в конверте – золотую брошь в форме колибри или серебряные серьги в виде грациозной кошки. Блеск металла округляет твои глаза, и тебе требуется несколько секунд, чтобы прочитать надпись на открытке: “Спасибо за свет в моем сердце”. Ты наклоняешь конверт, чтобы полюбоваться бликами света на броши и каллиграфии – это самый красивый, самый изящный подарок за последнее время. Сердце разгоняет пульс, кровь приливает к лицу, и на глазах выступают слезы.

Я испытываю те же эмоции, что и человек, который получит мою работу в подарок. Благоговение и гордость, нежность и радость, целостность и любовь. Я занимаюсь любимым делом, и это дело даёт мне свободу, пропитание, творческое выражение и настоящее, искреннее счастье.

Я возвращаюсь в тюремную камеру и благодарю облако за эти видения. Говорю: «Спасибо за эмоции, спасибо за помощь, за счастье – это, оказывается, так просто. Я хочу освободить тебя из этой тюрьмы, ты согласна двигаться со мной дальше?» Облако встрепенулось и одним движением ответило: «Да, конечно, полетели!» Мы вылетели сквозь потолок, как призраки, и оказались на поверхности, на бесконечном солнечном зелёном лугу. Я жадно вдохнула свежий воздух и почувствовала запах свежескошенной травы, гиацинтов и апельсинов. Депрессия стала белоснежным облаком, которое парило рядом со мной и переливалась ослепительными бликами на солнце. Мое личное облако счастья, мой друг, мое спасение.