Записки из мёртвого города бесплатное чтение

Глава первая

За окнами вагона неспешно проплывали унылые пейзажи Северо-Кавказского предгорья. Местное бесснежье выглядело в глазах северян серо и мрачновато. Оживление в эту картину вносили искореженные полустанки, периодически попадавшиеся на пути, изрядно сдобренные воронками от мин и снарядов. Со следами осколков и пуль на стенах полуразрушенных зданий они напоминали кадры из военных фильмов и не воспринимались сознанием, как предвестники суровых реалий ожидающих нас впереди. Настроение у всех было приподнятое, как у людей, которым удалось вырваться из цепких лап повседневности. Ощущение того, что скоро представится возможность неограниченно пострелять, наполняло нас возбуждением!

Станция Червленая была последним уцелевшим железнодорожным узлом на пути в Грозный, дальше мост через Терек был взорван партизанами. Поэтому всё воинство, отряжённое для усмирения мятежной республики, разгружалось и ждало отправки на небольшом участке около вокзала. Колонна за нами должна была придти на следующий день, и мы остались ночевать в вагонах, что было намного приятней, чем отдых на голой земле изрядно загаженной продуктами человеческого пищеварения.

Наш молодецкий сон был прерван раскатами пулемётных очередей. Трассирующие ленты, вылетающие из БТРов стоящих в боевом охранении, разрезали темноту. Как вновь прибывшие, мы ещё не усвоили главного правила войны – «лучше стрелять, чем не стрелять», а потому приняли этот внезапный фейерверк за боестолкновение. Бойцы, спавшие на верхних полках, дружно посыпались вниз на головы своих товарищей с нижних рядов, вследствие чего возникло множество конфликтов сопровождавшихся отнюдь не литературной лексикой. Лязг затворов и щёлканье десятков предохранителей наполнило пространство музыкой войны. Каждый стремился побыстрее загнать свинцовые граммы в жерла ствола Калашникова. Отдав команду «к бою» и посовещавшись, мы решили, что не зная обстановки лишний раз суетиться не стоит. Лучше будет обождать, а там глядишь и «само рассосётся». Дальнейшие события подтвердили правильность нашей тактики.

Вдоволь настрелявшись, солдаты угомонились. И более не что не мешало нам погрузиться в безмятежный сон, приятным бонусом к которому была мысль о недюжинных стратегических талантах, проявленных нами этой ночью.

Утро встретило нас мокрой хмуростью южной зимы. Вершины близлежащих холмов были скрыты белой пеленой тумана. Периодически все звуки тонули в шуме роторов вертолётных двигателей. Пара Ми-24, похожих на гигантских стрекоз, патрулировали периметр, зависая и всматриваясь своими оптическими глазами в густоту «зеленки». Станция была забита эшелонами. В хаотичном порядке сновал разномастный воинский люд. На воспитание южного региона были отряжены практически все имеющиеся на те времена скудные силы. На военных дорогах можно было увидеть и черно-белые тельняшки морской пехоты и залихватские бескозырки моряков. Все это было обильно приправлено темно-зеленым камуфляжем мотострелков и десантуры. Мы, как бойцы числящиеся в МВД, были облачены в серую униформу, что отличало нас от армейского разноцветия.

Около путей мерцали куцые язычки костров. Пламя боролось с отсыревшими от влаги дровами, собранными поблизости. На огне разогревали отпущенный, с благословения тыловиков, сухпай. Основой нашего рациона была консервированная тушёнка, обильно сдобренная жиром, в который были вплетены мясные волокна. Чтобы сделать эту смесь пригодной для пропитания, банку ставили на огонь, предварительно проделав ножом две дырки в крышке. Через несколько минут можно было приступать к трапезе. В качестве десерта на двух человек выдавали одну банку сгущённого молока эту Альфу и Омегу отечественного пишепрома. Учитывая такое количество жиров в нашем рационе, выгодоприобретателем нашего похода становились различные гастроэнтерологические неприятности.

Из умиротворенного состояния вызванного завтраком нас вывело прибытие бронепоезда. За этим суровым названием сразу же всплывают картины времен Гражданской войны – обвешанные пулеметными лентами революционные матросы, не знающие пощады чекисты в кожанках с маузерами в деревянных кобурах. И, возможно даже сам Лев Давыдович Троцкий, поблескивающий холодом своего пенсне.

На самом деле это было порождение железнодорожных войск, состоящее из нескольких платформ, на одну из которых была загнана боевая машина пехоты, являющаяся основной ударной единицей. В составе имелся и ремкомплект, для восстановления повреждённого железнодорожного полотна, и два плацкартных вагона, один из которых служил столовой, а второй предназначался для отдыха. С учётом того, что основной трафик шел по железной дороге Моздок-Червлёная, её постоянно старались повредить. Так что сидеть без дела путейцам не приходилось.

День клонился к экватору. Когда на площадь, урча десятками дизелей, стала вползать армейская колонна, сопровождение бронетехники и висящие на дверях кабин бронижилеты придавали этому действу военной солидности и окончательно развеивали мысли, что мы прибыли на курорты Северного Кавказа. Броники на дверях, помимо своей основной функции, защиты от пуль и осколков, служили своеобразным оберегом для людей находящихся внутри. И, наряду со сдвоенными автоматными магазинами и тепловыми ракетами-ловушками, которые отстреливала авиация, были основными приметами войны!

Распределившись по бортам, началась погрузка. Десятки людей перетаскивали ящики с боезапасом и пайком. Эти муравьиные хлопоты сопровождались периодическими перепалками и смехом, причем часто это звучало одновременно. Наконец, закончив погрузку, мы бросили прощальный взгляд на наше последние пристанище. Выдувая из себя клубы солярного дыма, транспорт пополз в сторону Грозного.

Чем ближе мы приближались к конечной точке маршрута, тем заметнее становились следы прошедших боев. Практически каждое строение имело оставшиеся от них отметины. Позже, на собственном опыте мы поняли, что человек, находящийся в состоянии постоянного стресса с большим подозрением относится к любому закрытому пространству. Поэтому за все дальнейшие дни мы больше не встретили ни одного целого здания. Когда машины забрались на очередной холм, перед нами темной лентой заиграл величественный Терек. Эта река, воспетая в творениях бессмертного Лермонтова, являлась своеобразным водоразделом между мирами, до сих пор так и не понятыми друг другом. И как это обычно бывает в жизни, каждый старался доказать свою правоту при помощи оружия!

У въезда на мост скопилась приличная пробка. Это было вызвано тем, что одна из секций моста была очень сильно повреждена взрывом. Саперам пришлось наладить временную переправу, конструкции которой были очень узкие и, для её преодоления, от водителей требовалась большая концентрация. Солдаты стоявшие в боевом охранении смотрели на нас взглядом Харона, который набирает души в ладью для переправы на другой берег Стикса. Чем дальше мы продвигались, ем чаще стали попадаться полевые лагеря воинских частей.

Прошлогодняя трава была покрыта тяжёлой зеленью брезента. Штабеля ящиков напоминали очертания крепостных стен. Стальные хоботы стволов танков и самоходных орудий смотрели в занятое ударными вертолётами небо. Нарастающая канонада служила музыкальным сопровождением разворачивающегося перед нами действия. Хлюпанье авиабомб, посвист мин и дружное пение систем залпового огня, весь этот оркестр смерти и разрушения бесконечно звучал под управлением невидимых дирижеров. Раскатанная сотнями гусениц дорога превратилась в направление. И даже таким монстрам советского автопрома как КАМАЗ и УРАЛ приходилось напрягать все свои лошадиные силы, отпущенные им техпаспортом.

На бетонных плитах, бывших когда-то постом ДПС, красовалась надпись «Добро пожаловать в АД». В последствии нам не однократно доводилось встречать эту фразу, начертанную на разных объектах. Неизменно в ней было только одно. Слово «ад» всегда писалось заглавными буквами. Возможно, безымянные авторы думали, что это предает ей внушительности. Хотя изречение «Оставь надежды, всяк сюда входящий» подходило бы больше. Но, видимо, ценителей Данте к тому времени в городе уже не осталось.

Печальнее всего в этой картине выглядели деревья. Казалось, что они на смерть обглоданы короедами, оставившими на стволах и сучьях глубокие шрамы. Стали попадаться трагические метки новогодней мясорубки. Подбитая бронетехника застыла в немом предостережении. Некоторые машины были полностью сожжены, другие выглядели практически целыми и только небольшие отверстия в броне говорили о том, что им будет не суждено принять участие в лихих атаках. Когда ночь окончательно вступила в свои права, наша колонна стала медленно вползать в огороженный периметр какой-то промзоны.

На въезде стояли солдаты. Стальные шлемы у них были надеты поверх ушанок, из-за чего голова приобретала форму купола. Внутри была оборудована база бригады спецназа, вместе с которой нам предстояло воевать все эти суровые зимние дни. Тяжело выдохнув, машины замерли. Эту ночь нам предстояло провести в палатках под равномерный гул печки-буржуйки и рев канонады ставшей неотъемлемой частью города мертвых.

Глава вторая

Когда в небе стали зарождаться тусклые лучи нового дня, офицеры были безжалостно вырваны из мягких объятий Морфея. Собравшись у штабной палатки, мы были представлены командиру бригады. Им оказался смотрящий на нас с подозрением немолодой коренастый полковник. С первых слов его речи стало понятно, что он в совершенстве владеет различными оборотами ненормативной лексики. Позже выяснилось что раньше этот бравый вояка служил в конвойном управлении и имел дело в основном с зэка, поэтому, в силу его возраста, перестроится ему с лагерного на армейский язык уже не представлялось возможным. Выступление было доходчиво в своей простоте. Вдобавок оно разогнало остатки сна и вселило в нас бодрость и оптимизм.

Через несколько минут весь лагерь пришел в движении. Изрядно помятые бойцы выбирались из палаток, плохо соображая, что им делать дальше. Одной из главных проблем военного быта был дефицит питьевой воды, её приходилось доставлять в цистернах, так как канализация и водозаборы были полностью разрушены. Пыль и грязь стали нашими постоянными спутниками на долгие дни! Испив утреннего чая и заполнив желудки крупной дробью перловки, мы приступили к сборам на передовую. Этот процесс проходил под металлический лязг затворов и щелчки пристегиваемых к автоматам магазинов и сильно напоминал обряжение новогодней ёлки. Только вместо игрушек и конфет, которые вешаются на дерево, набивались многочисленные карманы и секции разгрузок. Закончив этот церемониал, подразделения стали загружаться на броню, которая изрядно заозонировала воздух дизельной вонью.

В переносных рациях прошипела команда «внимание, начать выдвижение» и темно-зеленая змейка, ощетинившись стволами пушек и пулеметов, поползла в сторону жилого сектора, обозначенного армейским блокпостом, для усиления которого был вкопан танк Т-80. Из земли торчала только башня, что значительно повышало его выживаемость без потери потенциала. Данная тактика широко применялась в этой кампании и была очень успешна в своей простоте. На некоторых домах и воротах, подобно древним заклинаниям, виднелись нанесённые мелом надписи «здесь живут люди». Наверное, обитатели развалин надеялись, что участники этой бойни ещё не окончательно забыли смысл этих слов!

Земля была изъедена бесчисленными воронками, которые отличались между собой только диаметром и глубиной кратера. Как будто стальные убийцы, падающие с небес, соревновались между собой, кто из них больше выгрызет грунта. На пути стали попадаться остовы многоэтажек, зияющих ранами прямых попаданий. Многие секции домов были обрушены. Оставшиеся в одиночестве стены смотрели на мир пустыми оконными глазницами. Все отчётливее становились слышны автоматные очереди, что говорило о том, что мы приближаемся к линии боестолкновений. Через несколько минут колонна замерла. Спешившись, солдаты рассыпались по периметру. Бронетехника лихорадочно завертела башнями в надежде побыстрее обнаружить цель, на которой можно будет отыграться за вынужденный простой.

Вес наших ботинок мгновенно увеличился на несколько килограммов, из-за налипшей на них январской грязи. После непродолжительной паузы, офицеров собрали у головной машины, к которой приближалась не понятно, откуда взявшаяся группа людей в зеленом камуфляже. Подойдя ближе, мужчина в толстых роговых очках, находившийся в центре процессии, не обращаясь ни к кому лично, представился командующим подразделениями МВД во временной группировке. Как мы узнали позже, спустя сутки он геройски погиб на улицах города! Не тратя время и слова на лишние любезности, генерал вывалил нашим командирам и без того испытывающим явный дискомфорт от такого внезапного гостя приказ. Очистить от партизан близлежащий завод на котором по данным разведки был опорный пункт бойцов Ичкерии. Штабисты сразу же стали раскрывать свои папки и планшеты. На какое то мгновение шелест бумаги затмил рев окружающей нас канонады.

Штабные офицеры это отдельная категория служивых людей. Всю войну они переводят на сухой язык сводок, цифр, отчётов и рапортов, после чего вся эта история поправляется в нужном контексте и уходит на верх в глянцевом виде. Оказавшись на передовой, нас как говорилось в старом советском фильме, стали посещать смутные сомнения, что здесь творится полный бардак. Последний раз советская армия принимала участие в городских боях 1956 года в Будапеште при подавлении Венгерского восстания. С тех пор все вооружённые конфликты, в которых участвовал СССР велись на иных театрах военных действий. В Афганистане это были горы и долины, в Эфиопии – холмистые саванны, в Анголе – тропические джунгли, а Сирия и Египет – сплошные безжизненные пустыни.

Опыт штурма глубоко эшелонированной городской обороны был безвозвратно утерян. Вся тактика новоиспечённых военных стратегов свелась к лобовым ударам тремя бронегпруппами. При этом южное направление оставалось открыто и через него без особых проблем осуществлялось снабжение и эвакуация раненых партизан. Воинские подразделения испытывали острый дефицит личного состава. В бой были брошены неподготовленные новобранцы, набранные в последний осенний призыв.

Все это привело к провалу новогоднего штурма и катастрофическим потерям в живой силе и технике. Пришлось в спешном порядке со всех концов страны перебрасывать скудные резервы и подключать к операции под кодовым названием «Возмездие» внутренние войска и подразделения особого назначения, которые использовались в качестве пехоты. Непокорный город решили залить свинцовым дождем. Сотни орудий и минометов, десятки самолетов и реактивных систем залпового огня утюжили его в круглосуточном режиме без обедов и выходных. Вследствие такого усердия, вся центральная часть стала представлять из себя сплошное нагромождение руин, нашпигованное неразорвавшимися боеприпасами и минами-ловушками различных систем и конструкций.

Связь между частями, участвовавшими в операции, полностью отсутствовала. Армейские радиочастоты были для нас не доступны. Зато наши оппоненты имели в своём распоряжении аппаратуру, которая позволяла им сканировать радиообмен и быть в курсе наших планов и передвижений, с которыми тоже было не все просто, ввиду отсутствия подробных карт застройки. Вместо них выдавались ксерокопированные листочки, разобрать которые в трезвом виде не представлялось возможным.

Районы пятиэтажных «хрущевок» сменялись кварталами частных подворий, различной величины и архитектуры. Те в свою очередь примыкали к промышленным и складским территориям, за которыми возвышались блочные многоэтажки. И если жилой сектор был хоть как-то обозначен, то искать проходы в завалах промзон приходилось чисто интуитивно. Вот в таких декорациях предстояло сыграть роли, которые нам предначертала судьба! Мы шли двумя колоннами, сжимая в руках холодную сталь Калашникова. «Коробочки», а именно так на армейском сленге называли бронетехнику, неспешно ползли в середине, готовые в случае необходимости поддержать нас огнем своих пушек и пулемётов. Миновав несколько перекрёстков, мы вышли к искомой цели. Издали завод не чем не отличался от тысячи своих собратьев, раскиданных по территории некогда огромной и славной страны.

Помимо канонады, ставшей нашей извечной спутницей, о суровой реальности напоминал одиноко стоявший подбитый танк. Он был похож на стального слона грустно уткнувшегося хоботом в землю. Моторный отсек гиганта был полностью разворочен, видимо кумулятивная струя повредила топливопровод, что привело к возгоранию. Ставшая черной от пожара броня переливалась перламутровыми волнами. Глядя на обгоревший остов стального гиганта, становилось понятно, что на войне любое укрытие всего лишь иллюзия, успокаивающая разум. Придя к этой мысли, я решил полностью положиться на провидение и больше не отягощал свое тело тяжестью бронежилета. Взлом преграждавшей вход стальной конструкции поручили боевой машине пехоты. Грязно-ржавый лист, укреплённый на П-образной балке, без сопротивления поднимался, под давлением бронемашины пропуская незваного гостя вперёд. Как только контакт железа прекратился, ворота с грохотом вернулись на место. На несколько мгновений повисла пауза, достойная премьеры любого спектакля. Все прекрасно понимали, как уязвим экипаж, оставшийся без прикрытия. Видимо это поняли и сами танкисты они дали максимальный задний ход и снесли многострадальное препятствие. В образовавшийся проход первыми зашло отделение разведки. Но обследовать такую огромную территорию столь скромными силами не представлялось возможным. Поэтому было принято решение начать зачистку, разделившись на небольшие группы.