Янтарная кудесница бесплатное чтение

Глава 1

Анфиса посмотрела в окно: яркие золотистые завитки кленовых веток царствовали во дворе. Неописуемая красота раскинулась над землей, достигая шестого этажа. Местами в желтых букетах кленов вставали величественные березы с зелеными листьями. Рябина где-то снизу прислонилась к клену красными ягодами. Вот это букеты! Осталось перевязать ленточкой букет из деревьев и упаковать его в подарочную бумагу. Но где та огромная рука, которая способна поднять роскошный букет осени? Где та жилистая рука, которая могла бы принести своей любимой несколько листьев клена, маленький желто-медный букет? Анфиса бы с удовольствием поехала к такому любимому.

Но где его взять? Она посмотрела на плоский экран телевизора, на котором игрок в яркой одежде прятался от бычка, подпрыгивая в воздухе вслед за веревкой. Так и ей захотелось сфотографировать центр букета осени, но не хотелось спускаться вниз. Снизу – красивая осень, а сверху – великолепная. Она стала фотографировать осень из окна, потом распечатала фотографии на цветном принтере, и быстро закончилась желтая краска, – это она распечатывала осенние картинки.

Пришлось ехать в магазин электронной техники. Покупая краски для принтера, Анфиса увидела имя продавца на груди – Родион. Понятно, что он не гонял телят на другие планеты. И ей пришла в голову озорная мысль. С некоторых пор она работала в фирме «Мистические обстоятельства» в лаборатории повышенной секретности, где занимались производством серийных сказок, действующих на психологическое настроение населения. Естественно, что на эмблеме фирмы сиял золотистый лист вяза.

Все более чем просто: по заказу от телевизионной компании сотрудники создавали инопланетян, летающие объекты и мелкую чертовщину. Например, если в некоем регионе ожидалась гроза, то туда высылался дополнительный метатель молний. Незаметный самолет обладал способностью разбрасывать подобие молний в определенном направлении. Выбирался известный человек с прочной репутацией и запугивался молниями так, что любо – дорого его было снимать корреспондентам телекомпании, а потом показывать народу и приговаривать, что случайные съемки получены с места событий очевидцами.

Хорошо получалось запугивать летчиков небольших аэродромов. Можно было обойтись без грозы. Над аэродромом то и дело появлялся летающий объект, прикрытый специальным обручем, излучающим потоки разноцветного света, в котором всегда присутствовал золотистый оттенок. Летчики пугались, и оставалось только снимать результаты творчества компании.

Самое любимое развлечение фирмы – инопланетяне. Их создавали как современные картинки для Всемирной паутины. Инопланетяне засылались на шашлычные полянки к концу пиршества. На человека надевали шлем телесного цвета, в области глаз в маску вставлялись треугольные глаза. Люди для шуток подбирались изящные, с ними отрабатывали специфическую походку, на руки надевали нечто похожее на перепонки. В совокупности такой инопланетянин поражал самих создателей.

Анфиса всегда вздрагивала при виде очередного чудика – инопланетянина. Есть люди, у которых локти выгибаются в другую сторону, она сама видела таких людей, а в обличье инопланетянина вывернутые локти удивляют. Где найти уникальных инопланетян, рожденных на Земле? Лучше всего на конкурсе. Поэтому телевизионная компания объявляла конкурс людей с инопланетными особенностями в организме. Отбирали группу нужных людей, заключали с ними контракт и готовили их к роли инопланетян.

В таких случаях не мешал межзвездный корабль. Если взять Буран и добавить к нему дополнительную геометрию из несущих конструкций, то слабонервных людей вполне можно было бы удивить, а заодно доставить инопланетян в нужное место, скажем, на конференцию заумных докторов наук. Телекомпания межзвездных сюжетов никогда не страдала отсутствием зрительской аудитории, значит, у Анфисы была отличная работа.

Работая менеджером по продаже электронной техники, Родион, молодой человек славной наружности, лоб в лоб столкнулся с инопланетянином. Свет в зале в этот момент слегка уменьшился, и перед ним появилось существо среднего роста. Оно смотрело огромными треугольными глазами, сковывая его волю. Казалось, что в зале никого, кроме них двоих, не было. Существо взяло ноутбук и передало его следующему такому же чудику, который высветился в пространстве торгового зала.

Вскоре из инопланетян выстроилась целая цепочка, по которой из торгового зала исчезли ноутбуки. Родион оцепенел. Он даже не нажал на кнопку сигнализации. Все зрелище в торговом зале было снято на камеру слежения. Кадры пошли в телевизионный эфир вечером. Родион стал самым популярным лохом дня. Речь шла об инопланетянах – злоумышленниках. Знал бы он, кому принадлежала разработка внешнего облика инопланетян! Всю бы злость на того обрушил! У руководства телекомпании существовал договор на покупку ноутбуков для этой группы людей, а зрелище окупило затраты.

Родиону было мучительно стыдно за инопланетное ограбление своего отдела, за вынесенные на его глазах ноутбуки, и он решил уехать куда подальше, где нет инопланетян. И поехал он на восток через чугунное кольцо страны. В купе рядом с ним сидел накачанный мужчина, мучимый знаниями о Тунгусском метеорите. Его все волновал вопрос, почему по периметру колдовского круга деревья лежали, а в центре зеленели.

– Очень интересно. – сказал Родион и добавил: – это была летающая тарелка, у которой по периметру находились вращающиеся винты, а в центре – наблюдательный пункт.

– Замечательно, молодой человек, мне такая идея самому приходила в голову. Если пойти дальше и предположить, что на воздушную подушку, расположенную по периметру корабля, была произведена посадка межзвездного корабля?

– Почти одно и то же.

– Не скажите, молодой человек! Летающая тарелка слишком мелкая, а вот межзвездный летательный аппарат был бы более уместен.

– А нам что от этого? – спросил без интереса Родион.

– Как что? Да это же к нам инопланетяне прилетали! Другая цивилизация.

– Эти инопланетяне у меня отдел ограбили, и я от стыда еду, куда глаза не глядят.

– Точно, вспомнил Ваше лицо! Это Вы тот лох, которого чудики с треугольными глазами обокрали! – воскликнул радостно попутчик.

– Чего мне пилить через чугунное кольцо страны на восток, если и там уже знают эту историю?

– Слушайте, раз Вы лох известный, поедемте со мной на место падения Тунгусского метеорита или на место приземления межзвездного корабля, который оплавился и превратился в непонятный землянам материал. То есть межзвездный корабль произвел самоуничтожение.

– Если корабль оплавился, что мы там искать будем?

– Почту! Самую настоящую почту инопланетной цивилизации.

– Письмо в бумажном конверте?

– Юмор уместен. Нам с Вами надо стать экстрасенсами, настроиться и идти искать в ту сторону, куда нам укажет наше шестое чувство.

– Ходить по буреломам, по корягам, среди комаров?

– Слушайте, комары Вашего фиаско в магазине не видели. С этим Вы могли бы согласиться?

– Несомненно, – серьезно ответил Родион.

Анфиса вошла в купе во время движения поезда.

– Добрый день, любители экзотики! Меня зовут Анфиса. Я прибыла на вертолете, который высадил меня на крышу вашего вагона, и через специальный люк я спустилась в вагон.

– Меня зовут Родион, – улыбнулся недоверчиво молодой человек.

– А, я Вас знаю. – сказала Анфиса с улыбкой.

Попутчик представил себя:

– Сидор Сидорович! Меня все знают из-за пристрастия…

– Можно не продолжать, я Вашу версию о Тунгусском метеорите читала в журнале.

– А где теперь Ваши крылья, Анфиса, на которых Вы прилетели к нам? – спросил серьезно Родион.

– В чемодане лежат, – ответила она серьезно.

– Анфиса, мы хотим Вам предложить экскурсию в поисках почты или черного ящика Тунгусского межзвездного корабля.

– Так Вы утверждаете, что это был корабль, а не метеорит? – спросила Анфиса весьма заинтересованно.

– Камень, ножницы, бумага. Нам нужен черный ящик межзвездного корабля, – без эмоций промолвил Сидор Сидорович и подумал, что Анфиса – молодая и весьма симпатичная девушка.

– А в ящике нас ждет информация? – заинтересованно спросила Анфиса. – Ой, а космические летчики катапультировались из корабля?

– Деточка, ты чудо! – воскликнул Сидор Сидорович, вытаскивая из кармана янтарные четки. – Летать умеешь?

– Да, прицеплю крылья и полечу.

– Наш человек! Ты куда путь держишь?

– У меня отпуск. Я еду туда – не знаю куда.

– Отличный ответ. Подожди, это ты победила на очередном всемирном конкурсе экстрасенсов?

– Да, это была я.

– Анфиса, посмотрите на фотографии места падения неизвестно чего.

– Это и есть место падения Тунгусского…

– Не спешите! Думайте, деточка! Думайте! Живы ли те создания, которые сидели в этом корабле?

– Членов экипажа было семь человек, – серьезно проговорила Анфиса. – Двое спеклись в корабле при приземлении, пятеро катапультировались с высоты в двадцать километров. Их отнесло ветром. Надо узнать, куда дул ветер в тот день.

– Их отнесло за двадцать километров в сторону от места падения, – повторил Родион.

– В голове промелькнуло слово «кокос». – сказала Анфиса.

– Хорошо, они приземлились в шаре, который раскрывается на две половинки, – договорил Родион.

Анфиса еще раз внимательно посмотрела на снимок места падения инопланетного тела.

– Они расплодились, – вымолвила Анфиса. – Точно, их теперь на Земле не меньше сотни. Они обладают некими неизвестными людям функциями.

– Ура! – воскликнул Родион. – Я нашел, откуда появились инопланетяне в моем отделе!

Анфиса была озадачена совсем другими проблемами: пришло сообщение о трансформации чужих инопланетян. Среди тех, кто это понял, оказался Родион! Сидор Сидорович сомнений не вызывал, этот специалист всегда был рядом с самой нереальной правдой. Ему верили представители фирмы «Мистические обстоятельства», за ним следили и делали неспешные выводы. Так она оказалась рядом с ними.

Тем временем путешественники покинули поезд, пересели на вертолет и полетели в сторону от падения космического объекта. В двадцати километрах от воронки с вихрами лежачих деревьев они опустились на крошечную поляну благодаря классному летчику вертолета. Им предстояло найти капсулу: если инопланетяне не циркачи и не сидели в ней в три погибели, то скорлупа должна быть приличных размеров. Еще если у них была повышенная гибкость, то размеры капсулы могли быть очень малы внутри, но велики снаружи для защиты инопланетян при прохождении атмосферных слоев.

Путешественникам повезло, они встретили охотника и спросили его о большой скорлупе. Удивительно, но охотник не рассмеялся, а сказал, что знает берлогу медведя, которую используют многие поколения медведей и к которой людей они не подпускают. Берлога имеет внутри форму скорлупы кокоса. Группа из четырех человек подошла близко к уникальной берлоге и услышала устрашающий рев медведей. Медведи погнали путешественников от музейного экспоната так, что они забыли думать о тунгусской местности.

Анфиса знала, что большие массы населения не заведешь подобными сообщениями, люди их не заметят, и правильно сделают, и задачи такой никто не ставил. Но придумывать мистические обстоятельства – это ее прямые служебные обязанности. Есть три сферы жизни: вода, земля, космос. Космос дал о себе знать, но она знала, что надо работать на противоположности, значит, людские взгляды надо опустить на дно! И что? Точно, некий бизнесмен решил поиграть в капитана Немо! Он купил себе не яхту, а подводную лодку. Подводная лодка бизнесмена отличалась от военной подлодки, как дворец от казармы. Можно удивить бизнесмена в подводном мире, но он жадный и сенсацию на поверхность может не выпустить. И это не мысль.

Мысль! Взять пару тунгусских инопланетян, посадить их в легкую подлодку или спусковой глубинный аппарат, завуалировать его под космический плавающий объект, сделать так, чтобы изображение инопланетных жителей шло импульсами на подводную лодку бизнесмена. Его приемные устройства уловят эти навязчивые изображения. Шок обеспечен, а с обеспеченного клиента корпорация получит свою долю выплат. Но Анфиса не приступила к широкоформатному внедрению в жизнь своей очередной ахинеи.

Новоиспеченные друзья поехали в сторону деревни Болта, где у него был свой особняк, в котором он выделил гостевые комнаты для Родиона и Анфисы. Сам Сидор Сидорович пошел отдыхать, а молодые люди поехали по деревне на золотистом автомобиле, который он им и дал.

– Отдаленное будущее, как и отдаленное прошлое, имеет пять различий, естественно при сравнении с настоящим временем, – проговорила Анфиса, рассматривая коромысло, лежащее рядом с человеком или подобием человека.

– И что ты скажешь об этом человекоподобном существе? – с напряжением в голосе спросил Родион.

Они склонились над человеком, лежащим так, словно он повторял линию коромысла. Рядом лежали два пустых ведра. Родион, одетый в серебристый комбинезон, попытался качнуть лежащего человека: судя по всему, он еще был жив, но полностью невменяем. Анфиса была в золотистом комбинезоне.

– Анфиса, мужик выпил два ведра воды и потому такой тяжелый на подъем?

– Родион, он выпил тяжелую воду, – насмешливо ответила девушка, – скорее всего, человека ударили коромыслом по голове.

– Это в тебе детектив проснулся. Но у нас с тобой совсем другое дело. Нас не должные волновать пустые ведра, – быстро проговорил Родион, пытаясь увести Анфису от коромысла. – Пойми, человек жив. Он сам проснется, а нам совсем ни к чему быть узнанными.

Анфиса невольно подчинилась Родиону и быстро села в машину. Машина золотистого цвета рванула с места, оставляя за собой облако пыли.

Человек, лежащий рядом с коромыслом, посмотрел вслед пыльному облаку:

– О, разбудили! Поспать не дали.

И он вновь свернулся в клубок рядом с коромыслом. К коромыслу подошла женщина в ситцевом платье с цветочками. Она подняла два ведра и коромысло, не обращая внимания на мужчину, лежащего на траве, медленно пошла к колодцу. Она спокойно потянула к себе ведро, закрепленное на журавле, и с ужасом отшатнулась от него: в ведре виднелась ядовито – желтая жидкость. Она попыталась вылить желтую смесь на землю, но смесь свернулась в клубок, как мужик у коромысла, и зависла на дне ведра. Женщина решила снять ведро с журавля, но у нее ничего не получилось. Общественная бадья была хорошо закреплена от варваров. Тогда она вернулась к лежащему мужчине и стала его будить:

– Вставай! Вставай я тебе говорю!

– Отцепись! Я сплю!

Женщина горестно вздохнула и пошла домой. А дома у нее не было воды даже в умывальнике, на который надо нажимать снизу, а пресловутое деревянное зеленое удобство скрывалось среди кустов зеленого крыжовника. В это время золотистая машина притормозила рядом с особняком, окрашенным в солнечный цвет и покрытым медной крышей. Дом стоял в деревне, как одуванчик на газоне. Анфиса первая покинула машину. На ходу снимая желтый комбинезон и улыбаясь фирменной улыбкой, она вошла в ванную комнату, коснулась крана, вода полилась на руки. Она еще раз повернула кран, и вода забила из разных концов голубоватой ванны, наполняя емкость. Она плотнее прикрыла за собой дверь.

Пока Анфиса находилась в ванной комнате, Родион в холле включил экран размером в стену и увидел репортаж со спутника Сатурна. Этот спутник жители Земли прозвали Землей – 2. Вся жизнь землян словно отражалась на новой планете. В передаче с Земли – 2 показывали удобства в новых домах, но вместо прозрачной воды из крана лилось желтое соединение, состоящее из непонятных веществ. Родион передернулся, вспоминая, что сегодня они пытались умыться этим редким веществом, доставленным им с Земли – 2, но только испачкали местный колодец. Ему стало совестно, что он оставил желтовато – медный клубок слизи в ведре колодца, хоть он и стоил больших денег.

К колодцу стали подходить люди с ведрами. Это был единственный колодец с журавлем и бадьей на небольшую деревню, брать воду из реки жители отвыкли. Мужики пытались снять бадью, прикрепленную цепью к журавлю, но у них ничего не получалось, а опускать желтый склизкий сгусток в колодец они не хотели. Неожиданно мужиков, одетых в одежду деревенского образца, стал отталкивать от бадьи крепкий молодой человек в серебристом комбинезоне. Он ловко схватил желтый сгусток руками в странных перчатках, и вскоре исчез в машине.

Анфиса вышла из ванной комнаты и увидела входящего в дом Родиона, несшего в руках желтый комок космической слизи.

– Анфиса, мы с тобой забыли образец моющего вещества, я его вернул…

По дороге шел человек в потертых джинсах и красной ковбойке с полиэтиленовым пакетом в руке. Его сильная рука была оттянута тяжестью. «Какая тяжесть может лежать в пакете?» – подумала девушка, идущая следом за ним. Рука мужчины опустилась еще ниже и резко поднялась вверх. На дорогу упал сверток, в котором нечто блеснуло. Мужчина остановился. Остановилась и девушка, слегка задев мужчину и с трудом узнавая в нем некоего Степана Степановича, своего бывшего сослуживца.

– Проходи, Анфиса, – узнал ее Степан Степанович. – Ничего для тебя интересного нет.

– Степан Степанович, Вы золотые гири несете? – спросила с насмешкой Анфиса.

– Не твое дело! Иди своей дорогой.

Анфиса посмотрела на мужчину. Ей стало интересно, что такое он несет?

– У меня есть прочная сумка. Я могу ее дать Вам. – сказала Анфиса наставительным тоном.

– Не нужна мне твоя сумка! – истерически крикнул Степан Степанович.

– Зачем кричать? Дарю сумку! – воскликнула настойчивая девушка, протянув пустую сумку, сшитую из ткани.

Степан Степанович машинально взял сумку. Он поднял сверток с земли и небрежно сунул этот сверток в сумку, предложенную Анфисой. Рука его оттянулась под тяжестью предмета. Сумка стала трещать по швам.

– Эй, Анфиса! Забери свой подарок! Он рвется!

Анфиса оглянулась, подошла и забрала свою порванную сумку. Степан Степанович двумя руками держал сверток перед собой.

– Иди своей дорогой! Не смотри на меня! – крикнул он ей.

– Чего Вы так злитесь? – спросила она.

– Ладно, скажу. От тебя не избавиться иначе! Сегодня я обошел старый дом отца, который скоро будут сносить, и нашел самодельный слиток золота! Ты не поверишь, но это слиток моего отца, поэтому он мой!

– Здорово, Степан Степанович, Вы не украли, а нашли слиток золота в своем родовом доме. Радуйтесь, а я пошла.

– Нет, Анфиса, не уходи! Мне одному жутко с этим куском золота. Я побоялся такси вызвать, ведь любой таксист, как психолог, быстро узнает, что я золотой слиток везу. Ты вот все узнала, и он бы мог узнать.

– Понятно. Идемте ко мне. Мой дом рядом. Я недавно переехала в этот район.

– Идем к тебе. До моего дома еще далеко, – схитрил мужчина. – Анфиса, я отдохну у тебя немного, с тобой поговорю, а ты мне машину вызови по телефону. Я попытаюсь с таксистом не разговаривать.

– Я видела, что наша соседка ездит на машине. Пусть она Вас отвезет!

Разговаривая, они подошли к дому Анфисы, поднялись на ее лестничную площадку. Они немного посидели на кухне, чай попили. Анфиса не выдержала тайны и попросила показать ей слиток. Она еще никогда не видела самодельные слитки золота. Слиток ее удивил. Может, это и был слиток золота, но больше похожий на небольшой брусок, а по контуру его окружал янтарь. Янтари так вжились в золото, что трудно их было отделить. Очень слиток напоминал печенье с изюмом.

– Ничего себе сокровище! Степан Степанович, а почему Вы решили, что это сокровище – слиток Вашего отца или деда? Это надо же было в слиток впечатать янтари! Да как красиво получилось! Очень похож слиток на коврижку, которую смазали яйцом, а внутрь изюму не пожалели. Нет, этот слиток старше Вашего деда! Где Вы его нашли?

– Я же сказал, что старый дом отца пошел под снос. И отца давно нет, и дом часто пустовал. А тут вдруг объявили, что дом сносят. Я и пошел в свой дом, где родился. Я, когда был маленький, облазил весь пол. Еще в детстве я играл в «секреты» с соседскими девочками. Они закапывали в землю осколки стекла или посуды, а потом их разыскивали, нежно сбрасывая землю с «секрета». Я разложил газеты на полу, лег на них и стал осматривать нижнюю часть комнаты с высоты своего детства.

Под корочкой головного мозга у меня осталась картинка из детского «секрета». Я тогда колупал стенку, покрытую штукатуркой, и в одном месте стены обнаружил золотистый предмет. Мне нравилось его трогать пальчиками. Вспомнил я! Это было под кроватью моих родителей, сверху над головой у меня тогда была железная сетка кровати.

Я покрутился по полу, нашел место, где стояла кровать. Потом я взял старую кочергу, лежавшую у печки, и стал отбивать стенку. Недолго и искал. Под кочергой блеснула золотистая вспышка. Тогда я стал рукой обдирать штукатурку, лишь иногда применяя кочергу. Из стены выпал золотой слиток с янтарями, завернутый в лоскут из мешковины.

– Степан Степанович, похоже, что Вы правду мне говорите. Значит, это действительно Ваше сокровище, и оно мне нравится.

Анфиса повертела брусок в руках и сказала:

– Это не слиток золота, а скорее железо, покрытое золотом. Вероятно, брусок снят с какого-то предмета. Возможно, что это ножка шкафа или гиря от часов.

– Еще скажи, что это стрелка из часов.

– А почему бы и нет?!

– Не дала мне порадоваться! Я думал, что богатым стану. Нет, умная баба лишила мужика слитка золота!

– Не обижайтесь. Пакет Ваш порвался. Это чугунное литье, покрытое золотым налетом!

– Совсем меня бедным сделала, – обиделся большой мужчина.

Анфиса позвонила в дверь соседней квартиры. Из квартиры вышел накачанный молодой человек:

– Девушка, Вы к кому? Неужели ко мне? Анфиса – это Вы?

– Я, Платон, Ваша новая соседка. Необходимо мужчину отвезти домой. Я видела, что в этой квартире живет женщина, у которой есть золотистая машина.

– Это машина моей мамы. Но ее сейчас дома нет. Она не работает таксистом.

– Извините, я такси вызову.

– Правильно, вызовите такси, если мужчина сам не может этого сделать, – иронично ответил молодой человек.

Девушка резко повернулась к своей двери, но как-то всем своим существом почувствовала, что молодой человек смотрит ей в спину.

Она резко повернулась к нему:

– До свидания, Платон!

– Именно до следующего свидания, Анфиса, – нежно проговорил сосед.

Анфиса прошла в свою квартиру и спросила грустного мужчину:

– Степан Степанович, доедете на такси? Хотите, я Вас провожу?

– Нет, провожать меня не надо. Золота у меня больше нет. Оставь себе эту позолоченную чугунную болванку с янтарями! – крикнул Степан Степанович, но чугунную болванку взял с собой как память о детстве.

С соседом по лестничной площадке Анфиса несколько раз поднималась в лифте. Они познакомились. Однажды он зашел к ней в квартиру и сделал ей официальное предложение.

– Платон, мы мало знакомы, – ответила Анфиса. – Не рано ли нам жениться?

– Я не был женат, детей у меня не было, могу жениться, – невозмутимо ответил он.

– Чудный предлог для предложения руки и сердца, – заметила она без эмоций.

– Подожди, Анфиса! Я сейчас свою маму позову! – крикнул Платон и исчез за дверью.

Вскоре Платон появился в дверях с симпатичной женщиной, представив ее Инессой Евгеньевной.

Платон внимательно посмотрел на Анфису и сказал более настойчиво:

– Анфиса, давай поженимся!

– Сегодня? – засмеялась Анфиса.

– Немедленно, пока не явился кто-нибудь другой!

– Анфиса, твоя квартира просто великолепна, – усмехнулась Инесса Евгеньевна, осматривая комнату.

– Возможно, что у меня еще не так красиво, как хотелось бы. Подождите, к Вам кто-то пришел.

Глава 2

В дверь Анфисы постучали, а не позвонили.

Платон открыл дверь:

– Родион, как ты догадался, что я тебя жду в этой квартире?

– Услышал твой голос сквозь приоткрытую дверь. Я уже слышал, что у тебя появилась новая соседка. Нетрудно было догадаться, что ты ее не пропустил.

– Друг, ты пришел вовремя! Я сватаю соседку за себя, но ты ее у меня не отбивай!

– Я что, такой плохой, чтобы у друга невесту уводить? Я знаю, как ты с ножами управляешься.

– Прав, Анфиса еще не жена, но очень похожа на мою невесту.

– Так ее Анфиса зовут? Приятно будет продлить знакомство.

Анфиса и Платон действительно вскоре скромно расписались. Он всегда и во всем торопился, словно боялся опоздать. Вскоре он стал приставать к молодой жене с вопросом:

– Анфиса, когда у нас будет ребенок?

Она смотрела на него удивленно, не понимая, когда бы они успели сделать ребенка? Так получилось, что вскоре они поссорились, но быстро помирились.

Двадцать пятого июня стояла небывалая жара по местному прохладному климату. Солнце палило с самого утра, Платон и Анфиса договорились идти на пляж. Надели купальники, взяли покрывало, которое им на свадьбу подарили. Анфиса – человек скромный, налила в маленькую полиэтиленовую бутылку кипяченую воду. Он пошел из дома раньше, чтобы купить себе воду. Она долго стояла на автобусной остановке, наконец, он вышел из павильона, в руках он держал какую-то воду и два очень крутых мороженых. Это он купил для себя… Ладно, проехали, она не обиделась, но призадумалась.

Автобус останавливается рядом с парком, они вышли. Он съел первое мороженое. Навстречу им шла в бальном платье принцесса необыкновенной красоты, за ней шел парень в светлом костюме. Анфиса все же догадалась, что сегодня утро после выпускного вечера. Прошли еще метров пять.

Деревья в парке за последние годы стали большими, на небольшой площадке с великолепной плиткой в качестве асфальта стоял бюст маршалу. В центре площадки располагалась красивая клумба, стояли четыре скамейки. На скамейках в разных позах сидели вчерашние выпускники в нарядной, но слегка примятой одежде. Они все почти тянули жидкость из различных бутылок. А муж Анфисы ел мороженое. Прошли они утренний вертеп выпускников.

Каскад фонтана был покрыт остатками вчерашней роскоши, видимо, все пути выпускников заканчивались в этом милом парке. Кто-то из девушек ходил по воде в фонтане, подняв юбку. Кто-то из юношей сидел на парапете и пил или курил. Среди молодых людей виднелись и те, кто стал снимать верх одежды и загорать под утренним солнцем.

Ближе к реке выпускники шли, как говорят о чертеже, половина вида, половина разреза. Они шли полуобнаженные, можно не уточнять, но можно отметить дивные платья выпускниц и отличные костюмы выпускников, в целом они были несколько переутомленные. На пляже картина была просто уникальная. Жара нарастала, алкоголь звал в речку. Выпускники в платьях, не снимая своих королевских нарядов, оказывались в воде. Оставшиеся выпускники сидели на берегу большими, растрепанными группами.

Анфиса с Платоном расстелили свое свадебное покрывало. Легли загорать. Она взяла с собой бутылку из-под голубой жидкости, которой мыла окна, в нее она заливала воду и опрыскивала цветы, а теперь она в нее залила воду и прыскала на себя, чтобы не было мучительно жарко. Итак, лежит Анфиса на пляже, опрыскивает себя водой, наблюдая за поведением выпускников.

Платон тоже наблюдал за выпускницами, девочки слегка под градусом, молодые, красивые, и все вокруг него табунами ходят, правда, со своими молодыми людьми, но одно другому не мешает. Надо сказать, что на пляже Платон лежал раздетый далеко не первый раз в жизни. Первый раз Анфиса его затянула на пляж, но получилось, что последний. Съел он второе мороженое, выпил свою воду, она выпила свою воду. Вот оно, семейное равноправие! Ни он, ни она в воду реки, кишащую от людей, не пошли, но часа через три ушли с пляжа. Выпускники к этому времени стала покидать пляж, парк, фонтан.

Анфиса никак ничего не могла понять, но именно в этот день он стал на нее зло сердиться. Вероятно, выпускницы выбили его из седла семейной жизни. Жена стала ему противна.

 Анфиса сидела рядом с шефом, Степаном Степановичем, слышала его разговор и все больше понимала, что она никто и ничто. Она не имела права на свою точку зрения в работе, вот что главное в этой истории. Шеф сказал, значит, ей надо выполнять приказ на солдатском уровне: «Есть!» – и без обсуждений, без использования своего опыта. Мозги заснут, а гордость и дышать перестанет. Иногда можно взвыть от очевидных глупостей, которые всегда витают там, где не обсуждают дело, которым занимаются. Вот ей повезло! На работе мозги отдыхают, а дома все желания спят без употребления. В такие моменты и появляются любовники или вторая работа.

Муж Анфисы ходил на новую работу, взялся за нее со всем своим пылом, а ему начальник сказал:

– Работай, работай, больше все равно не получишь, за тебя получу я.

Вот и пришел муж с работы и больше не пошел. Сидит, ест, играет. Такой человек не изменит, это шевелиться надо, а ему страшно лень. Анфиса давно не была в жарких странах. У нее нет дачи, потому что на ее зарплату домик не построить. А ведь у нее специальное образование и она всегда работала художником, но это не повод для получения приличных денег. Она никогда не была в партии и всегда придерживалась правильных взглядов. Не была. Не участвовала. Не знает. Со словарем.

Платон прошел перед Анфисой по комнате и сказал:

– Куплю машину, тебя на ней не повезу!

– Почему? – она искренне удивилась.

– Потому, что ты ничего не делаешь для нее!

У Анфисы глаза от удивления круглыми стали:

– Почему я ничего не делаю?

– Ты не копишь деньги на новую машину!

Анфиса удивилась еще больше, потому что она получает денег больше, чем он, и она виновата? Ладно, глядит жена, а муж вещи собирает! Платон ходил по квартире и собирал свои вещи! Бритву забыл. На прощание сказал, что он сюда больше не вернется! Вот тебе и день после чужого выпускного! Он ушел к матери, Инессе Евгеньевне. Анфиса все думала, что он шутит. Звонит ему через сутки. Долго никто к телефону не подходил, определитель номера у них всегда работает. Потом трубку взяла его мать и сказала, что он в ванне. Он не перезвонил, но через сутки по Интернету предложил ей развод!

А такая любовь была в ночь! А может, он ей диссертацию по любви сдавал? Отчет по любви, зачет хотел у Анфисы получить, что у него с теорией и практикой любви все на высшем уровне? Он на самом деле любил по высшему пилотажу, она даже спросила у него, где научился, а он ответил, что телевизор ночью смотрит.

Шутки шутками, но любовь была что надо! И вообще за короткое время замужества он из робкого паренька превратился в уверенного в себе мужчину. Был скромный, неумелый, стал асом-любовником! И все кончилось раз и навсегда, после того дня на пляже они и десяти слов не сказали, разводились и то молча. Не поймет Анфиса, в чем дело? Или и у него получился выпускной из семейной жизни, сдал последний экзамен любви и получил свободу. Но ей от этого нелегче. Или все равно? Нет.

Главный упрек бывшего мужа Платона: она не купила ему новую машину. Надо было исправляться. В свое время она учила правила дорожного движения так, словно от них жизнь зависит, хорошо учила. На двадцать вопросов из двадцати ответила. Но по практике вождения дела обстояли хуже, ехать с инструктором было относительно легко, а самой помнить о переключении скоростей мучительно. Следовательно, надо купить дорогую машину с автопилотом. А денег у нее на такую машину не хватало. Права она все же получила, и без доплаты. И захотелось ей маленькую аленькую машину, чтобы самой везде ездить и не стоять пнем на автобусной остановке, когда ее старая машина в ремонте стоит.

А где деньги взять? Вспомнила она про отца, про его огромную по деревенским меркам пенсию, поехала в деревню. Отец пасеку держит и пенсию придерживает. Поговорила Анфиса с отцом, поскулила о жизни, дал он ей денег на пару колес, все лучше, чем ничего. Стала она посещать сайты, где автомобилями торгуют, к ценам присматривалась, к машинам. До мечты все еще было далеко, нужно было вливание чужих денег.

Сказала Анфиса о своей проблеме Самсону, он весьма доброжелательно прореагировал на ее мечту об алой машине. Дал денег, которых ей так не хватало. Она купила машину алую, новую, чисто женскую, на автопилоте.

– Привет, Анфиса! Я соскучился.

– Платон, ты променял меня на пластиковые окна! Кто из женщин дает тебе больше денег, с той ты и живешь, даже если это собственная мать! Она поставила в квартире окна, и ты послал меня к черту! – воскликнула в сердцах Анфиса – Что молчишь? Купил пластиковую куклу в магазине? Не будешь ведь ты жить со своей мамой за окна?

Платон легко менял взгляды на все устои жизни и долго на Анфису не сердился. Однажды он принес ей в подарок шесть стульев. Она искренне удивилась подарку: в маленькой квартире один стул поставить было некуда, а он принес целых шесть стульев!

Да, у нее маленькая квартира, и она так хотела сделать ее красивой! А вместо этого все свободное время у нее уходило на приготовление пищи для Платона, когда он жил с ней. А еще он принес каталог антикварной мебели. Она долго его рассматривала и смутно чувствовала в душе непонятную тревогу. Ей очень понравился журнал, а особенно мебель из этого журнала. Ей захотелось жить среди этой мебели! Да где ее взять? И главное, на какие деньги?

Минутная музейная слабость к золотым вензелям неизбежно переходила в жизненную потребность. Анфиса всегда жила среди прямоугольных домов или прямоугольной мебели, простой до примитивности. Получалось, что до двадцатого века создавали мебель, радующую глаза хотя бы небольшой части общества, а потом все исчезло и перешло в музеи. Ей так хотелось чего-нибудь золотого и с вензелями! Из-за этой потребности у нее всегда было смутное желание побывать в прошлом веке, и она ходила по музеям. Где еще найти остатки роскошной жизни?

Анфиса купила золотистую краску, поставила ее перед глазами, думая, что так она быстрее придумает, как ее использовать. А в душе у нее было пусто до отчаянья и головной боли: у нового благородно изогнутого стула две ножки постоянно выступали вперед. И куда они бежали? А сделан он был так, что в его сиденье можно было сокровища прятать. Где их взять? Сокровища. И в голове нет ничего, кроме этой самой головной боли, а когда она сидит на этом стуле, то мысли лучше функционируют. На старом стуле мысли старые или в голове пусто и желания спят. Нет желаний.

Анфиса коснулась обивки стула рукой. У нее появилась мысль продать этот стул и его братьев за большие деньги. Ее вчера попутным ветром занесло в антикварный магазин мебели, и она увидела цены на очень старую мебель. Цены ей понравились, а дома у нее без толку стояли шесть стульев с изогнутым профилем, обтянутых шелком.

Она взяла в руки банку с золотой краской, взболтала жидкое золото, задумалась на секунду и полиэтиленовой пленкой обтянула шелк, потом из пульверизатора покрыла дерево стульев золотой краской. Она залюбовалась своей работой и решительно набрала номер телефона:

– Платон, будь человеком, в твоей фирме есть камеры тепла и холода для испытаний? В камеру стул влезет?

– Анфиса, ты чего придумала на мою голову?

– Я что, деньги у тебя прошу? Нет. Я прошу взять новый стул, погреть его и заморозить раз десять – и все.

– Понятно. Понимаешь, дорогая моя, так поступают с иконами, но не со стульями!

– Родной мой, я не умею рисовать иконы! Я стул покрасила золотой краской, только олифы у меня нет, чтобы его покрыть.

– Ладно, возьму стул, погрею, заморожу. Но претензии по его внешнему виду не приму.

– Спасибо, а шесть стульев возьмешь?

– Радость моя, у нас солидная фирма! Один стул я смогу оправдать, сославшись на то, что его склеиваю, но шесть стульев…

– Возьми один стул, склей его. У стула на самом деле передние ножки от задних ног постоянно вперед уходят. Я уже их склеивала.

– Анфиса, слышу нормальную речь! Склею стул и проведу испытания клеевого шва в дереве.

– Платон, спасибо! Ты настоящий мужчина!

Платон принес стул на испытательный стенд. Работница стенда согласилась помочь испытать клеевой шов в стуле. Стул ей очень понравился, и она вполне понимала желание Платона склеить его качественно. Через пару суток Платон вернул стул Анфисе. Она ойкнула и радостно покрутила стул на одной ножке.

– Анфиса, чему радуешься? На стуле сидеть можно, но обивка несколько сжалась, само дерево слегка потрескалось, верхний слой покрытия вообще стал в мелких трещинах, надо теперь его заново красить.

– Платон, на этом стуле у меня в голове рождаются славные мысли, спасибо!

– Тебе видней. Я сделал то, что ты просила. Сиди на стуле и мысли. У меня сегодня много работы, стул я тебе привез. Все, я уехал. Пока.

– Счастливо, родной! – Анфиса расплылась в радостной улыбке, закрывая дверь за Платоном. Она подошла к стулу, взяла его и понесла к соседке.

Соседка, приятная женщина, встретила ее спокойно. Анфиса высказала свою просьбу:

– Инесса Евгеньевна, помогите, пожалуйста! Мне от бабушки достался один старый стул. Я его выкинуть хотела, но мне так понравился его изгиб, что рука не поднялась.

– Конечно, Анфиса, я помогу тебе. Но чем? Почистить его шкуркой?

– Что Вы, ни в коем случае! Вы его сдайте в свой антикварный магазин, только не трогайте его. Я его сама довезу до магазина.

– Анфиса, я никогда ничего подобного не продавала. Получится ли у меня продать ваше наследство?

– Инесса Евгеньевна, бабуля мне рассказывала, что этот стул ей достался от ее бабушки, он у нее стоял в кладовке.

– Видно, что стул старый, забыли его вовремя выбросить, – усмехнулась Инесса Евгеньевна, но ее глаза хитро блеснули.

– Ладно, не надо его продавать, я просто хотела Вам показать бабушкино наследство.

– Анфиса, я думаю, что ты пошутила насчет антикварного магазина.

– Простите за беспокойство. – сказала Анфиса и спиной, неся стул, вышла из квартиры матери Платона.

Дома Анфиса перевернула стул, оторвала пожелтевшую этикетку, еще раз осмотрела стул, поставила его в угол. Затем она вынесла из комнаты пять стульев и без стульев поехала в магазин на новом автомобиле.

– Вас что-то у нас заинтересовало? – спросил вездесущий продавец Родион Фигаро, между прочим, друг ее мужа Платона.

– Вы мне вчера понравились, а мебель сегодня, – ответила Анфиса, кокетливо улыбаясь продавцу.

– Меня среди антиквариата и мебели обычно не замечают, – хмуро ответил молодой человек.

– Что Вы сегодня вечером делаете? – спросила она молодого мужчину.

– К Вам еду. Я правильно понял? – усмехаясь, спросил продавец. – Рабочий день через полчаса закончится. Только мой визит Вашему мужу Платону может не понравиться.

– Можно я похожу пока по магазину, а потом поедем ко мне?

– Ходите, смотрите, это не запрещено, – предложил вежливо Родион.

Анфиса два раза обошла торговые залы, потом вышла из магазина и села в автомобиль. Она с тоской подумала, что делает глупость. Ей захотелось уехать от магазина куда подальше, но на крыльце показался продавец Родион Фигаро.

– Идите сюда, – позвала Анфиса, открывая дверцу машины.

– Женщины меня еще не возили на машине. – сказал он, глядя на машину.

– Времена меняются, я давно за рулем.

– Что мы у Вас делать будем? Я понял, Вы хотите оценить свой антиквариат!

– Мы уже знакомые, а антиквариата у меня никогда не было. Мебель у меня современная.

– Хороший ответ, а я подумал, что Вы заманиваете меня в дом как оценщика старой мебели.

В подъезде Анфиса столкнулась с Инессой Евгеньевной. Пожилая дама улыбнулась и вопросительно посмотрела в глаза Родиона, но промолчала.

Родион прошел в квартиру и воскликнул:

– Я прав, Вы меня привезли оценивать этот стул, – он подошел к стулу. – А что, неплохой стульчик! Прямо скажем, неплохой! – засмеялся радостно мужчина, а глаза его так хитро сверкнули, что Анфиса удивилась.

– Родион, Вы проницательны. – сказала Анфиса с некоторым внутренним раздражением, ей показалась, что афера себя не оправдала.

– Продать Ваш антиквариат? – спросил Родион, многозначительно покачивая головой.

– Нет, он мне дорог, как память.

– Все так говорят и продают, а покупатели эту память покупают. Сказать Вам цену на этот стул? – и он назвал цену.

– Так мало?

– Вот видите, из-за стула Вы меня привезли! А мало стул стоит потому, что без легенды и тянет на позапрошлый век.

– Правда, что ли?

– А Вы, Анфиса, не знали, что стул восемнадцатого – девятнадцатого века?

– Нет, на самом деле я его принесла из бабушкиной кладовки. Мне его профиль понравился, изогнутость ног и спинки. Я с детства этот стул помню. Я на нем сидела, когда к бабушке приходила пить чай с вишневым вареньем. Дома у нас варенья никогда не было, – увлеченно врала Анфиса и сама верила своим словам.

– С какой грустью Вы говорите и так красиво. Вспомнили бы лучше историю стула до варенья с чаем или вспомните, что бабушка говорила о своей бабушке.

– Не помню, мне это было неинтересно.

– Тогда дороже не продать. Я сейчас уйду, Вы стул сами привезете, а мы его продадим. Вот и вся любовь – на один стул. Я без обиды говорю, Вы не первая клиентка в моей работе, которая меня увозит на оценку антиквариата под предлогом интереса.

Родион ушел. Анфиса села на диван, еще раз посмотрела на стул и рассмеялась:

– Это ж надо! Восемнадцатый век!

Она позвонила Платону:

– Платон, спасибо за стулья восемнадцатого века!

– Анфиса, ты откуда узнала, что они восемнадцатого века?

– Твой друг Родион сказал.

– Ты бедствуешь, моя радость? Я купил стулья, а ты их продаешь?

– Так получилось. Стулья на самом деле из гарнитура восемнадцатого века?

– А ты вспомни, где я работаю! Я теперь работаю на частной мебельной фабрике. Мы изготавливаем мебель на заказ малыми партиями. Однажды нас попросили сделать гарнитур из восемнадцати стульев, похожих на стулья восемнадцатого века. Я ездил по музеям. В музее великого писателя нашел этот стул. Мы по этому стулу выполнили заказ, а заказчик оплатил двенадцать стульев. Шесть стульев я купил по цене с большой скидкой и тебе подарил.

– Вот теперь спасибо. А ты знаешь, что я могу один стул продать как антиквариат восемнадцатого века? Ты лучше скажи, где находится музей, в котором ты стул срисовал?

– Я соскучился. Приеду и все расскажу.

– Приезжай хоть сейчас. – сказала Анфиса и положила трубку телефона.

Анфиса спрятала стул, прошедший испытания на стенде. Пять стульев она распределила по квартире так, чтобы их число не сразу определялось. Посмотрела на себя в зеркало и решила, что красивее быть необязательно, и побрела на кухню готовить ужин для любимого мужчины. Дети у них пока не появились. Платон хотел детей, бредил продолжением своего рода. Анфиса упреки на эту тему не выносила. Она привыкла к его дарам. Они ее устраивали.

Платон был гибким мужчиной, легким на подъем. Вес на его теле так равномерно распределялся, что он казался просто прекрасным, что Анфисе весьма импонировало. Он знал и чувствовал дерево в любом его проявлении, но что касалось техники – тут у него был полный провал. Машину водить он умел, но без особой легкости, хотя имел права на вождение. Вообще он весь был отголоском прошлых веков. Последнее время он вновь воспылал любовью к Анфисе. Она пыталась увильнуть от его назойливой любви, но чем больше она его отсылала, тем настойчивее он становился.

Если Платон любил Анфису, то кто из них сильнее любил? Непонятно. Она могла бы с ним и на футбол пойти, но он за футболистов не болел. А у Анфисы даже шарфик фирменный был. Не болельщик он футбольный, а наглый молодой муж, поэтому Платон Анфисе и нравился.

Вечером они были на ночной дискотеке. Музыка гремела, цветомузыка вращалась и посылала импульсы в толпу танцующих людей. Анфиса танцевала так, что от нее постепенно все отпрыгивали в сторону. Она же почти настоящая танцовщица, и на нее интересно смотреть. Платон остановился и посмотрел на ее танец, за ним остановились все, и Анфиса вытанцовывала в одиночку.

На нее нашло вдохновение танца! Приятно! Анфиса находилась в центре внимания публики, в центре цветовой настройки танцевального поля, в центре музыки. Подошел к ней Платон после танца, и они пошли на улицу. Погода прохладная. Нуль или ноль градусов. И они два нуля. Но сейчас не об этом.

Нечто подобное вспоминала Анфиса, пока ставила рыбу, залитую майонезом, в духовку. Платон любил картофельное пюре со сливочным маслом и молоком, этим она и занялась. Накануне он привез сетку картошки, сетку свеклы и все остальные овощи. Она открыла дверь своему снабженцу и вновь пошла на кухню. Он сам знал, что ему делать с овощами. В нем не было эксцентричности, но была основательность, в нем не было любовной суеты, но любил он душевно. Анфису устраивала домашняя любовь без особых требований.

– Анфиса, я смотрю, все стулья на месте.

– Платон, а куда им деваться, все они здесь. – сказала она, снимая передник, оставаясь в платье, облегающем фигуру.

– Как ты хороша в платье! А то ходишь в брюках, словно ты не женщина!

– Я для тебя платье надела.

– А хоть бы и так, все одно приятно, глаз мой мужской радует. Хочешь знать, где я стул срисовал? Мы можем туда вдвоем съездить, если довезешь на машине. Это старая усадьба, музей писателя.

– Ой, Платон, вот почему мне на этом стуле хорошо думается!

– Угодил, стало быть, и то славно.

Через некоторое время Платон бросил Анфису по неизвестной для нее причине и вернулся к матери, видимо, у нее квартира была больше.

– Привет! – воскликнул Платон, встретив на лестничной площадке Анфису. – Я соскучился.

– Быть не может, – без эмоций возразила Анфиса.

«Жесть!» – подумала Анфиса и пошла дальше, у нее не было денег на покупку Платона. Она представила, как он в магазине купил куклу. Платон после очередного своего ухода от Анфисы действительно перешел жить к матери.

Поскольку квартиры располагались на одной лестничной площадке, то появление Степана Степановича в квартире Анфисы соседи заметили. Но Инесса Евгеньевна ради сохранения своей внешности мускулом на своем лице не дрогнула. Да и Степан Степанович при встрече спокойно пожал огромную руку Платона.

– Люди! – хотелось крикнуть Инессе Евгеньевне, когда она одна сидела в большой и пустой квартире. Когда женщина дома одна, ей прислуга не нужна, она влачит ленивое состояние. Она занималась тем, сем, потом ей это надоело. Одним словом – никого дома, надо же было ей придумать себе такой ленивый выходной день!

Инесса Евгеньевна, директор антикварного магазина, отдыхала от людей и суеты. Она достала обруч и стала крутить его вокруг своей талии. У нее замечательные ногти. Великолепная грива толстых волос украшает ее голову, которую она мыла два раза в неделю, и волосы прекрасно лежали в прическе и жирными не становились. Бог ее не обидел. Иногда она считала себя излишне худощавой. И вот такая женщина с огромными серыми глазами и миловидным лицом сидела дома по собственной инициативе и страдала от безделья, ею же созданного!

Поэтому Инессу Евгеньевну вполне устраивало возвращение сына Платона из соседней квартиры, с ним она становилась более обеспеченной. Его деньги шли в общий карман семьи из двух человек, деньги жене он не давал, если жил дома.

Анфиса почувствовала нехватку денег с тех пор, как от нее ушел Платон, но просить деньги у него она не могла; вот и пошла на аферу со стулом, а стул и впрямь оказался родом из восемнадцатого века, можно сказать, почтенной копией стула знаменитого писателя!

«Вот тебе и легенда, – подумала Анфиса. – И придумывать ничего не надо, это на самом деле копия стула великого писателя восемнадцатого века! Надо только каким-то коленом к этому писателю примазаться, как масло на хлеб». Она медленно обошла домашнюю библиотеку, обнаружила одну книгу великого писателя, прочитала биографию.

Все складывалось лучшим образом: они с писателем жили почти рядом по меркам огромной страны. Так что там бабка о своей бабке могла сказать? Это надо было придумать. Анфиса окунулась в книгу писателя, бывшего владельца настоящего стула.

Глава 3

Заказчиком стульев восемнадцатого века был тот самый продавец из антикварного магазина. Звали его Родион. В магазине один покупатель забыл буклет с фотографиями усадьбы писателя. Родиону один стульчик на буклете очень приглянулся. Он его и заказал в фирме Степана Степановича, а Платон съездил в усадьбу и снял размеры с оригинала. Еще Родион был наслышан, что есть испытательные стенды, на которых можно провести процесс старения изделий, в том числе и мебели. Он хотел купить себе машину с большим багажным отсеком для перевозки мебели.

Директором антикварного салона мебели в то время работала Инесса Евгеньевна, именно она обмолвилась Родиону о стендах, которые были в фирме Платона. Родион покаялся, что стульчики он заказал, она его пожурила и похвалила, так они сообща купили двенадцать стульев и положили их на склад. Шесть стульев прошли несколько иной путь в доме Анфисы.

Инесса Евгеньевна сразу сообразила, что Анфиса пошла правильным путем по старению стульев, дальше они сами с Родионом справились с двенадцатью стульями. Перед Инессой Евгеньевной лежал график ее личного старения, его знакомый экстрасенс составил: что было, что будет в плане ожидаемых болезней. А что, очень похоже. Инесса Евгеньевна от кривой своей старости особо не отклонялась. Получается, что жизнь похожа на гладиолус, бутоны раскрываются снизу и постепенно подбираются к верхушке цветка.

Гладиолусы бывают маленькие, с небольшим количеством цветков, а бывают породистые, ну очень большие. Каждый цветок что-то да обозначает, что бы он ни обозначал, а смысл один: больше цветков – длиннее жизнь. Инесса Евгеньевна претендовала на большую жизнь, то есть на большой гладиолус.

Вредных привычек у нее не было, а это сразу давало значительный довесок к возрасту. Инесса Евгеньевна, женщина от природы властная, сыну подчинялась с полуслова. Она переживала первый кризис старости, костная система у нее стала выходить из подчинения. Она перечитала все статьи по поводу болезней ног, больше всего ей понравилась одна статья о том, как сохранить кальций в организме, и она бросила пить кофе, на этом она решила, что все рекомендации статьи выполнила и кальций будет у нее в норме. Она купила упаковку кальция из 20 таблеток, выпила четвертую часть таблеток, запила водой и отключилась.

Выспавшись, она принялась за уборку квартиры. Иногда ее доставали боли, но она упорно двигалась, ведь недаром женщины пожилого возраста идут в уборщицы или помогают убирать квартиры своим продвинутым детям! Как ни странно, но именно это и есть народный секрет женской живучести.

 Степан Степанович явился к Анфисе выговориться. Он посмотрел на Анфису, читающую книгу и совсем забывшую про него, собрал со стола посуду после ужина и стал ее мыть. «Вот и вся любовь», – думал он, водя губкой в пене по тарелкам и смывая с их боков пену водой.

Платон шел с работы, задумался, да и позвонил в дверь, можно сказать, по привычке. Дверь открыл Степан Степанович в переднике, пена на руках указывала на его домашний труд в квартире его бывшей жены, что Платону было хорошо знакомо.

– Привет, – сказал Платон. – Анфиса дома?

– Где ей еще быть? Книгу читает, – ответил Степан Степанович, полностью закрывая собой дорогу в квартиру.

– Я по привычке нажал на звонок, домой иду. – сказал Платон и стал открывать соседнюю дверь ключом.

Анфиса проблемами старшего возраста особо не страдала, она лежала и читала книгу писателя восемнадцатого века, у которого еще при его жизни был стул восемнадцатого века. Она всеми клеточками своего серого вещества мозга пыталась найти нечто общее между своими предками и великим писателем прошлого, пока ей это не удавалось.

Внезапно Анфиса почувствовала, что строчки книги уходят в темноту. Она подняла голову от книги, посмотрела на источник света, но вместо торшера у дивана обнаружила огромную фигуру Степана Степановича.

– Заметила, наконец, что я здесь! Анфиса, я к тебе пришел, а не к посуде.

– Простите, Степан Степанович! Я забыла о Вас, зачиталась, ушла в прошлое.

Степан Степанович медленно опустился на колени, сложил свою огромную голову на ее грудь, слегка поводил волосами по платью, как гигантский кот. Молодая женщина не выдержала и погладила большую голову мужчины. Он медленно стал подниматься и с необыкновенной прытью барса перемахнул через нее и оказался лежащим с другой стороны платья. Анфиса повернулась к Степану Степановичу. Он сжал ее платье со всех сторон своими огромными руками. Она утонула в объятиях мужчины, продолжая держать в одной руке книгу.

– Да выкинь ты эту книгу! – в сердцах воскликнул Степан Степанович.

Анфиса разжала пальцы. Книга выпала из ее руки. Свободной рукой она обняла мужчину.

– Так-то лучше, – проворчал он, невольно освобождая ее колени от домашнего платья.

– Степан Степанович, может, не надо?

– Еще чего! Мы взрослые люди. Муж тебя бросил. А ты лежишь тут передо мной, слегка платьем прикрытая, вся изогнутая по профилю, ножки свои голые демонстрируешь, а потом говоришь: «Не надо, Степан Степанович».

Анфиса поняла, что никто ее возражения не услышит, и откинулась на спину. Она выгнулась, как кошка. Прощальным взглядом встретилась с торшером и выключила свет.

– Свет чем тебе помешал, или я тебе не по нраву пришелся? – спросил Степан Степанович и уверенным движением расстегнул молнию на платье.

Женщина села и стянула с себя платье, ее ноги были в руках мужчины. Она и встать не могла, но подумала, что сама на стул стала похожа с вытянутыми руками, словно они – спинка стула с чехлом из платья. Наконец платье опустилось на пол.

Тут же властные, мощные руки вцепились в скромную верхнюю полоску с двумя выступами и слегка подергали маленькую вещичку. Она еще раз села, изображая стул, сняла и эту одежку. Руки мужчины, довольные до безобразия, взяли в свои руки верхние, чувствительные выступы на ее теле, сжали, потом нежно-нежно стали проводить местный массаж чувствительных участков тела, освобожденных от ткани.

В какой-то момент времени рукам это надоело, и они бесцеремонно полезли к ногам. По этой дороге руки столкнулись с еще одной тоненькой одежкой. Руки нервно дергали несчастную тряпочку. Анфиса выкрутилась из последней одежки, оставив ее в руках мужчины.

Внезапно огромная масса тела взлетела над ней в порыве человеческих чувств. А ей очень захотелось выкрутиться из-под этой массы тела, но она практически подчинилась… «Еще немного, еще чуть-чуть» – и две массы тел объединились бы в одну, но как будто кто свыше сообщил об этом четырем людям сразу:

– некто позвонил в дверь,

– зазвонил телефон,

– запели на разные голоса два сотовых телефона.

Пара распалась на две части. Степан Степанович поднял свое огромное тело и рванул к личному сотовому телефону. Анфиса на три части разорваться не могла. Она стала собирать в кучу свои вещи, потом пошла за халатом, потом рванулась к телефону, а сотовый сам замолчал, оставив номер звонившего человека…

У двери стояла Инесса Евгеньевна:

– Анфиса, давай свой стул. Я его продам, есть покупатель на старый стул.

– Я раздумала его продавать, Инесса Евгеньевна, мне на нем хорошо думается.

– А кто там у тебя по телефону говорит? Платон дома сидит. А ты чего такая лохматая, и лицо у тебя красное, возбужденное…

– Я Вам потом объясню. – сказала Анфиса и попыталась свекровь отодвинуть от двери.

– Ты чего, Анфиса, я тебе помешала?

– Нет, я стул не продаю! Тема исчерпана.

– Анфиса, с кем ты там говоришь?! – прокричал Степан Степанович и высунулся в прихожую.

– Анфиса, ты не одна! – вскричала Инесса Евгеньевна. – А как же мой Платон?!

– Платон деньги отдает вам? Значит, и живет у Вас, а я сама по себе.

– Бабы, что за разборки в такое время?! – зашумел недовольный ситуацией Степан Степанович. – Что за ерунду вы говорите?

Инесса Евгеньевна слабо, но стала соображать, видимо, на ее гладиолусе очередной цветок распустился:

– Ухожу, ухожу. – сказала женщина и резко прикрыла входную дверь.

Платон сидел с двумя телефонами: сотовым и обычным, глаза у него были грустные-грустные. Ему было очень плохо.

– Платон, – сказала вошедшая в квартиру Инесса Евгеньевна и замолчала.

– Мама, Анфиса отдала тебе старый стул?

– Ей не до стула, я так поняла ситуацию в ее доме. Она стул не хочет продавать. А ты откуда про стул узнал?

– Анфиса мне стул отдавала склеивать, а потом мы провели серию климатических испытаний с этим стулом по ее просьбе.

– Понятно, а мне сказала, что стул ей от бабушки достался. Платон, ты не мог бы еще двенадцать стульев подвергнуть этим самым испытаниям, которым подвергли первый стул?

– Мать, ты чего? Анфиса просила еще для пяти стульев провести цикл испытаний, а ты уже двенадцать стульев предлагаешь, не много ли тебе?

– А жить всем хочется. Трудно помочь? Хочешь, я выступлю официальным заказчиком этих самых испытаний над стульями? Только надо все сделать так, как было со стулом Анфисы. Стул замечательно смотрится.

– Не понял.

– Ты давно был в антикварном магазине?

– Я туда вообще не хожу.

– Зайди, посмотри, чем торгуем. Где на всех покупателей антиквара найти? Вот, сами и придумываем вар-антиквар.

– Прости, не сразу понял. Ладно, испортим твои стулья по полной программе. У нас все записано. Кто-то у Анфисы есть? Она тебе говорила?

– Нет, я у нее никого не видела и ничего про других мужчин не слышала.

– А мне показалось, что у нее вместо антикварного стула славянский шкаф завелся.

– А шкаф в твою печь не влезет? Мы бы шкафчики сделали…

Анфиса словно очнулась ото сна и внимательно посмотрела на Степана Степановича так, словно холодным душем его облила:

– Степан Степанович, шел бы ты домой, ну не люблю я тебя!

– Чего глупость говоришь? Куда я пойду? Мне и тут нравится.

– Зачем ты ко мне банным листом прилип? Я думала, что Платон ушел, я одна поживу.

– Это его мать приходила? Красивая женщина!

– Шел бы ты к ней, что ли.

– А возьму и пойду, вдруг не прогонит. – сказал Степан Степанович, надевая рубашку.

– Ты что – всеядный? Тебе все равно, кто и с кем? – спросила Анфиса, застегивая молнию на халате и надевая тапочки на ноги.

– Не знаю. Меня бабы боятся – или боятся, что прокормить не смогут.

– Скорее последнее. Оделся, тогда счастливо! – сказала Анфиса, не думая о последствиях.

Степан Степанович вышел из квартиры Анфисы, даже не думая на нее обижаться, и решительно позвонил в соседнюю квартиру.

Дверь ему открыл Платон:

– Вы к кому пришли? – спросил он недоумевая.

– Я пришел к Вашей маме. Мне с ней поговорить надо. Я для ее магазина мебель делал.

– Что Вы говорите, только без меня. – сказал Платон и вышел из открытой двери, но тут же позвонил в дверь Анфисы.

Анфиса посмотрела в глазок, увидев знакомый силуэт Платона, открыла дверь.

– Привет, Платон!

– Да мы сегодня уже виделись, просто день выдался длинный.

– Ты прав, проходи, садись.

– Можно, но не на стулья восемнадцатого века.

– Чай с лимоном пить будешь? У меня вафельный торт есть.

– Давай чай, если больше нечего дать.

– Я спать хочу, день трудный был. Сам чай нальешь? Все на кухне.

Платон пошел на кухню, походил, покрутился, вернулся в комнату. Анфиса спала…

В кресле тихо спал Платон, равномерное дыхание мужчины не нарушало общий покой комнаты. Анфиса, проснувшись, сквозь остатки сна пыталась вспомнить, кто в ее комнате спит. Она чувствовала второе дыхание. За окном светлело. Она перевернулась на другой бок и увидела спящего в кресле бывшего мужа. Его не было несколько месяцев, и она успела от него отвыкнуть, но родные флюиды любимого человека вновь стали тревожить сонный покой.

Платон открыл глаза:

– Привет, Анфиса. Проснулась? Я тут как твой сторож сижу. Точнее, охранник. Я тебя от Степана Степановича стерегу.

– Доброе утро, если не шутишь. Еще есть время поспать, ложись на постель.

– Ты не прогонишь? От тебя всего можно ожидать. Устал я жить гонимым мужем. Я еще не выяснил, что здесь делал Степан Степанович. Вы с ним спали? Вот на этой постели?

– Платон, «что было – то было, и нет ничего, люблю, как любила, тебя одного…»

– Опять на песни перешла вместо слов! А я возьму и лягу рядом с тобой.

Анфиса вся потянулась, перевернулась, укрылась одеялом. Платон прошел в ванную, пошумел водой, вернулся и скромно лег на краю широкой кровати, потом не выдержал, повернулся и нырнул под одеяло к бывшей жене. Они обнялись порывисто, страстно и привычно…

Степан Степанович зашел в квартиру к Инессе Евгеньевне:

– Здравствуй, хозяйка! Не прогонишь? Мы одним миром с тобой мазаны, дерево любим.

– Чего от меня хотите?

– Любви и внимания.

– Вы в своем уме? – от возмущения у Инессы Евгеньевны голос стал прерывистым.

– А чего уж я такого предложил? Просто я соскучился. У нас с Вами связь крепче, значит, и любовь будет крепче.

Инесса Евгеньевна задумалась, вспоминая, что там у нее по плану в ее жизни написано, но вспомнить слова астролога не смогла. Она внимательно посмотрела на Степана Степановича:

– Вам сколько лет, молодой человек?

– Я Степан Степанович, мне много лет, я бобыль. Так чем мы не пара? Я знаю больше о Вас, чем Вы можете представить. Вы старше меня, но лет на семь, не больше, а семь лет никогда не считаются…

– Вам сорок лет? А мне все пятьдесят. Вроде и не старая женщина.

– А кто сказал, что Вы старая? Кормить меня не надо сегодня. От Вас я в трех автобусных остановках живу. Вы не бойтесь, у меня есть квартира.

– Скажите честно, я смогу от Вас сегодня избавиться? – спросила Инесса Евгеньевна со смутной тревогой в голосе.

– Вряд ли. Не тянет меня сегодня домой, у Вас уютней. Мне хочется женского уюта, знаете ли. И мне одному жить надоело.

– Платон сейчас вернется.

– Да ни за что Платон от такой бабы не уйдет!

– А ведь Вы правы, ради его счастья можно Вас потерпеть в своем доме.

– И на том спасибо, мне только диван большой нужен.

– Кровать у меня огромная, ложитесь на нее, а я на диване лягу.

Под утро проснулась Инесса Евгеньевна, спать на диване под пледом ей было неудобно. Она села на диван, сунула ноги в тапки, поправила халат, в котором так и спала из-за чужого для нее человека в квартире. На миг ей показалось, что медведь оказался медвежатником, что он вскрыл ее сейф и скрылся. Она почувствовала дуновение ветра и тревогу в душе.

Набравшись храбрости, женщина вышла в прихожую.

Дверь в комнату, где спал Степан Степанович, была плотно прикрыта. На вешалке для гостей висела его огромная куртка. На полу стояли гигантские кроссовки. Входная дверь светилась спокойствием от утренних лучей света, падающих на нее из кухни. Она бесшумно прошла по ковровой дорожке на кухню.

Степан Степанович сидел за столом и смотрел в окно.

– Степан Степанович, почему не спите?

– Меня вчера сам черт попутал, и я к Вам ворвался. Стыдно, знаете ли, на утреннюю голову. А я ведь и не пил вчера. Простите, если можете, я сейчас уйду.

– Я не отпущу Вас, еще к Анфисе пойдете стучать, звонить! Лучше часок здесь посидите, так надежнее.

– У меня ведь тоже есть сын, ему четырнадцать лет, я с его матерью развелся.

– Так Вы нормальный человек. У Вас все есть. Чего не хватает?

– Женской заботы. Люблю я женское внимание, уход, домашний уют, чистоту.

– Это всем нравится, а чем можете оплатить женское внимание к своей особе?

В куртке, весящей в прихожей, зазвонил сотовый телефон. Степан Степанович быстрым шагом подошел к куртке, достал из кармана телефон:

– Зинаида, привет! Почему рано звонишь? Что? Где он сейчас? Не знаешь?! Время пять утра! Ладно, еду домой, – прокричал с паузами в трубку Степан Степанович и обратился к Инессе Евгеньевне, закрывая крышку телефона. – Инесса Евгеньевна, мне надо уйти. Сын у меня сидит под дверью. Он от матери убежал. А я тут сижу.

– Да, конечно, поезжайте. Машина у Вас есть? Транспорт еще не ходит.

– Я бегом добегу, машины с некоторых пор у меня нет.

– Могу Вас подвезти. Мне и самой интересно, что там с Вашим сыном.

 Инесса Евгеньевна предстала перед глазами изумленного Степана Степановича. Она была в джинсах, белых кроссовках, бирюзовом джемпере, связанном поперек, а не вдоль, как обычно вяжут свитера, с ключами от машины и от квартиры, которые она быстро убрала в маленькую сумку, которую тут же повесила на плечо. Степану Степановичу женщина в новом исполнении пришлась по душе. Они сели в золотистую машину Инессы Евгеньевны и поехали к его дому по еще пустым улицам города.

Мальчик сидел на школьном рюкзаке и спал под дверью квартиры своего отца. Степан Степанович нежно поднял его, открыл дверь, ведя сонного сына. Следом за ними в берлогу зашла Инесса Евгеньевна. Однокомнатная квартира дышала запустением, легким налетом пыли. Сына Степан Степанович положил на диван и вышел к Инессе Евгеньевне.

– Спит Паша, просыпаться не хочет. – сказал шепотом Степан Степанович.

– Пусть спит. Выспится, сам все расскажет. Вы матери его позвоните, пусть не беспокоится.

– Да ни за что ей звонить не буду! Еще чего! Она позвонила мне и обо всем забыла. Пьет она, знаете ли, Инесса Евгеньевна.

– Трудный случай, тогда ему лучше у Вас жить, чем с матерью.

– И я так думаю. Теперь он большой, сам пусть решает, с кем жить.

– Так я пойду, Вы сами справитесь.

– Останьтесь, простите, но комната одна. Мы с Вами посидим на кухне, пока он спит.

Инесса Евгеньевна прошла на кухню, звенящую пустотой холодильника, пылью на плите и мужской неприкаянностью.

– Степан Степанович, из чего здесь можно приготовить? У Вас ничего нет!

– Я все куплю, как только магазины откроются.

– Знаете ли, – сказала Инесса Евгеньевна, непроизвольно повторяя словечко Степана Степановича. – Не люблю готовить на чужой кухне. Сегодня воскресенье, жду Вас с сыном на поздний завтрак, часам к двенадцати.

– Будем, непременно придем, если Паша не заартачится.

В девять часов утра в квартире Инессы Евгеньевны раздался звонок в дверь, на пороге стоял Платон:

– Мама, у тебя все в порядке, а где Степан Степанович? Анфиса спит. На кухне у нее нет никаких продуктов. Есть хочется.

– Вы помирились? Улыбаешься? Значит помирились. Тогда поехали вместе в магазин за продуктами, по дороге расскажу, где я сегодня была.

Они зашли в универсам, взяли корзину на колесиках и стали обходить магазин по зигзагу, собирая все на своем пути и сбрасывая в корзину.

– Мама, чего так много покупаешь продуктов?

– В двенадцать ко мне придет Степан Степанович со своим сыном, и вы приходите с Анфисой. В честь вашего примирения я всех накормлю полным обедом.

В двенадцать часов дом Инессы Евгеньевны был готов к приему гостей не без помощи Платона. Первой пришла Анфиса, она принесла торт и бутылку марочного крымского вина. Через пять минут появились Степан Степанович и Паша. Резко увеличившаяся семья села вокруг стола на стулья, изготовленные фирмой Степана Степановича.

Завтрак, переходящий в обед и ужин, затянулся на весь день. Платон сидел с Пашей за компьютером. Анфиса мыла посуду после длительной трапезы. Инесса Евгеньевна со Степаном Степановичем разговаривали в гостиной, сидя в двух больших креслах. Между ними стоял мраморный журнальный столик, на котором стояла ваза с фруктами. Они ели виноград и вели беседу.

– У нас с Пашей сегодня праздник жизни получился. – сказал Степан Степанович, отправляя в рот кисточку с виноградом и вытаскивая пустую ветку.

– Мне приятно вас всех накормить обедом. Я редко собираю дома людей, да и некого особо к себе звать. – сказала Инесса Евгеньевна, отрывая одну крупную виноградину от большой кисти и отправляя ее в рот красивыми пальцами с элегантным маникюром.

– Рай у Вас, просто рай, Инесса Евгеньевна! – сказал Степан Степанович, отрывая следующую веточку винограда.

– Оставайтесь у меня с Пашей. – сказала женщина и сама испугалась собственных слов, но забирать их ей казалось неприличным.

– А если мы согласимся, что делать-то с нами будете? Мы много едим, ведь мы крупные мужики.

– Что делать буду? Буду ездить с вами за продуктами. Учить вас готовить. Посуду вы мыть умеете.

– А где мы все поместимся?

– Квартира трехкомнатная. Платон помирился с Анфисой, он у нее будет жить, а вы у меня.

– Так давайте объявим о помолвке, я правильно Вас понял? И перейдем на «ты»?

– Не торопитесь объявлять, это вызовет антагонистические толки в наших славных рядах. Пусть все будет так, как само получится.

В этот момент входная дверь распахнулась. На пороге возникли трое мужчин в масках.

– Всем внимание! – прокричал один мужчина, размахивая в воздухе пистолетом, – Мы пришли раскулачивать директора антикварного магазина! Всем выйти в прихожую с поднятыми руками, а хозяйка пусть откроет добровольно свой сейф! У нее должны быть деньги!

Степан Степанович открыл челюсть, потом сомкнул ее. Он посмотрел, что люди потянулись в прихожую, подгоняемые налетчиками. Инесса Евгеньевна подошла к комоду, на котором стояла ваза с гладиолусами, словно хотела цветами защитить себя и близких ей людей. Степан Степанович слегка сжался и медленно вышел в прихожую, там он подмигнул своему сыну, который резко выкинул вверх ногу и выбил пистолет у главаря банды налетчиков. Степан Степанович двумя руками обезоружил двух мужчин и скрутил им руки так, что те закричали от боли.

Через минуту три человека в масках были без масок и держали руки за спиной. Они подобострастно заглядывали в глаза Степану Степановичу. Одним из налетчиков оказался Родион, это он навел грабителей на дом своего директора магазина.

Первая гражданская жена Степана Степановича Зинаида позвонила второй гражданской жене Степана Степановича Полине и сказала ей:

– Полина, хочешь дочь Инну на каникулы отправить?

– Что, правда? Куда?

– Темнота, Паша мне позвонил, так они с отцом живут у директора антикварного магазина. И живут они как у Христа за пазухой.

– Его девчонку Инну не прокормить, вылитая его дочка!

– Я тебе сказала, а ты думай. Директорша и твою дочь прокормит…

Полина позвонила Степану Степановичу:

– Степан Степанович, где отдыхаешь? Возьми дочь отдохнуть к себе на неделю.

– Ты чего? Да я сам только пристроился!

– Пашу взял, а Инну не берешь?!

– Что за люди, отдохнуть не дают! Вези дочь ко мне домой.

– Нет, ты не дома живешь, а у самой директорши антиквара.

– Хорошо, привози на наше место встречи, я буду там через час.

Через час Степан Степанович стоял рядом с дочкой лет семи и думал, куда пойти, куда податься. Мимо него проехала Инесса Евгеньевна на золотистом автомобиле, она остановилась рядом со Степаном Степановичем и сказала:

– Степан Степанович, что за красавица с тобой стоит?

– Моя дочь, Инна.

– Имя милое, куда путь держите? Ко мне?

– Что Вы! Мы гуляем. Мать ее дала мне на часовое свидание.

Инна во все глаза смотрела на красивую женщину в золотистой машине.

– Папа, я хочу поехать с этой тетей, у нее машина красивая.

Степан Степанович и Инна сели в машину.

– Степан Степанович, скажи честно, сколько у тебя еще детей?

– У меня всего двое детей, и те живут не со мной. Это дети моих гражданских жен.

– Если только двое, – задумчиво проговорила она, – бери с собой дочь на неделю, больше я не выдержу. Это в качестве премии за спасение от грабителей.

– Спасибо, Инесса Евгеньевна, век Вам буду благодарен. У нее каникулы начались, она дома у Вас неделю погостит.

Инна пронеслась вихрем по квартире. Она, закончив обход помещений, села в кресло и сказала:

– Папа, мне здесь очень нравится! Я согласна прожить здесь недельку.

Глава 4

Из соседней комнаты вышел Паша. Он с трудом оторвался от очередной игры, которую ему установил Платон, но оставить без ответа слова сестры по отцу он не мог:

– Инна, ты уверена, что тебя здесь оставят жить? Не жирно ли для тебя?

– Здравствуй, Паша! А я буду так себя вести, что меня захотят оставить. Вот!

Она встала с кресла и подошла к Инессе Евгеньевне:

– Я не буду Вам мешать, тетя! Я буду помогать Вам. Вот!

– Деточка, а что ты умеешь делать, чтобы мне помочь? Раньше я без помощников обходилась, а сейчас бы я от помощи не отказалась.

– Я умею пыль стирать с мебели, могу пол протереть, могу посуду помыть.

– Если ты такая трудолюбивая девочка, то я приму твою помощь. Идем, стол накроем для ужина.

Инна расплылась в довольной улыбке. Она вымыла руки и стала беспрекословно выполнять все команды Инессы Евгеньевны. Девочка сама пригласила всех к столу, затем на самом деле вымыла всю посуду. Хозяйка квартиры так была удивлена ее усердию, что помимо своей воли предложила ей занять диван в гостевой комнате. Для нее самой оставалось одно спальное место: одна на двоих кровать со Степаном Степановичем…

Степан Степанович усмехнулся, но промолчал. Он сразу понял, что следует из визита дочери в дом с тремя спальными местами. Честно говоря, он был доволен новым обстоятельствам в своей жизни. Паша прочно занял комнату Платона, его диван, компьютер и начинал носить его вещи.

У Инны вещей с собой не было, это Инесса Евгеньевна поняла сразу, поэтому после завтрака она предложила девочке съездить в магазин, до его открытия у них еще было время на сборы. Инна мгновенно оценила ситуацию и покорно пошла за своим новым спонсором. Они купили самые необходимые вещи для жизни в новых условиях в течение недели. Девочка светилась от счастья, она нежно держала руку тети Инессы и подпрыгивала то на одной ноге, то на другой.

Степан Степанович с удивлением заметил, что ему нравится Инесса Евгеньевна в роли матери его детей. Он даже готов был на главное, а именно на то, чтобы она стала его женщиной. На этот шаг они еще не решались в присутствии Паши, а присутствие Инны, напротив, ускорило их решение быть вместе.

Инесса Евгеньевна поймала себя на мысли, что играет в чужую жизнь, но эта жизнь все больше ее захватывала своей неожиданностью. Инна изображала из себя горничную и следила за порядком в квартире. Ее настоящая мать последнее время работала администратором в гостинице. Дети уснули, тишина и темнота окутала квартиру. Двое взрослых людей лежали неподвижно на разных краях большой, массивной кровати с полукруглыми спинками, так они и уснули…

В квартире дети прижились. Шла неделя за неделей, а они все еще жили вчетвером. Инесса Евгеньевна все чаще забывала о своем отчестве, Степан Степанович называл ее Инесса, дети – тетя Инесса. Но, оставалось одно, но: ничего не было между взрослыми. Они спали под разными одеялами на большой кровати и боялись перейти последнюю границу.

«Я люблю этот славянский шкаф», – думала Инесса Евгеньевна, вспоминая Степана Степановича, сидя в своем кабинете. Он стоял у нее перед глазами, она очень хотела испытать на ощупь этот славянский шкаф. С каждым днем ей все сложнее становилось держать нейтралитет.

– Инесса Евгеньевна, – ворвалась в кабинет продавщица Лена. – Там, там привезли славянский шкаф!

– Что с ним, он ранен? – спросила Инесса Евгеньевна, продолжая думать о Степане Степановиче.

– Это шкаф. Он очень старый, но сколов на нем не видно.

– Какой шкаф, Леночка?

– Идемте со мной, шкаф в Вашем кабинете не поместится.

Они вышли на улицу.

На фоне кустов цветущей сирени стоял его величество славянский шкаф! Это был уникальный экземпляр славянского шкафа! Метра два шириной, метра два высотой. Он немного напоминал сервант, секретер, шкафы для одежды, но в одном флаконе. Шкаф из дуба – это Инесса Евгеньевна сразу определила по рисунку древесины, из которой был выполнен чудовищный красавец. Весь шкаф с большим мастерством и вкусом был украшен вензелями. Рядом стояли четыре дюжих молодца в униформе строителей.

– Кто хозяин шкафа? – обратилась она к рабочим в спецодежде.

– Мы, – хором ответили богатыри со стройки. – Понимаете, мы старые дома сносим под новые застройки. Мы обходили дом перед тем, как его сломать, и нашли этот шкаф, он был закрыт старыми досками и всяким хламом. Хозяева шкафа уехали в новый дом, а шкаф сдвинуть не смогли. Мы его с трудом к вам привезли. Возьмите шкафчик, пожалуйста.

– Кому я его продам, он такой большой, – начала Инесса Евгеньевна сбивать цену.

– Понимаем, гражданочка. Вы не беспокойтесь, мы много не просим. Заплатите нам, сколько сможете, а мы на четверых деньги и разделим и забудем друг о друге.

– Хорошо, занесите его на склад. Шкаф еще реставрировать надо.

Рабочие взяли деньги, один из них оказался с паспортом, на него и записали сданный в магазин шкаф. Рабочий взял деньги с чеком через кассу, разделил их перед кассой на четыре части, и они отбыли на свою стройку.

Инесса Евгеньевна вызвала реставратора мебели, который при виде шкафа наполнился счастьем до краев и приступил к любимой реставрационной работе. Вскоре на пороге кабинета директора возник Родион.

– Здравствуйте, Инесса Евгеньевна, – заговорил он.

– Родион, ты откуда и куда? И без пистолета?

– Инесса Евгеньевна, простите меня, пожалуйста! Мы пошутили. Пистолеты у нас были деревянные, их мой отец столяр делал для театра. Я взял три деревянные игрушки. Ребята захотели приколоться. Мы только пошутить хотели. Из милиции нас выпустили за отсутствием улик.

– У меня слов нет. Что ты от меня хочешь, гражданин Родион Селедкин по прозвищу Фигаро?

– Хочу вернуться на работу.

– Совести у тебя нет! Грабить своего директора магазина! Но работник ты хороший, с этим не поспоришь. Так что говоришь? Твой отец – столяр? Хороший? А шкаф сделать сможет?

– Да без вопросов.

– Прощу тебя ради твоего отца, только приведи его сюда.

– Отец здесь, он ждет меня на улице у кустов сирени. Обожает отец сирень.

Столяр Селедкин зашел в кабинет, снял кепку, наклонил голову в знак приветствия. Инесса Евгеньевна и столяр нашли общий язык. Столяр согласился сделать еще один шкаф из дуба.

В кабинете раздался телефонный звонок:

– Инесса Евгеньевна, это я, Анфиса. У меня есть идея, как продать антикварные стулья.

– Слушаю очень внимательно, – строго сказала Инесса Евгеньевна.

– Не надо ничего придумывать, все придумано. Надо написать табличку, что этот стул из гарнитура великого писателя восемнадцатого века, и рядом повесить фотографию кабинета этого писателя, на которой ясно виден стул. И все… Стулья состарим, договоримся с дежурной, которая испытания проводит на климатических стендах.

В кабинет опять зашел Селедкин-младший:

– Инесса Евгеньевна, я могу приступить к работе? Спасибо Вам за папу, он любит шкафы делать и очень любит работать с дубом.

– Действуй! Сам все знаешь. Дуб отцу на днях привезут.

Инесса Евгеньевна набрала номер телефона Анфисы:

– Анфиса, есть для тебя еще одно интеллектуальное задание.

– Слушаю очень внимательно.

– В обед в магазин приезжай, покажу один шкаф. Фотоаппарат цифровой не забудь взять, сфотографируешь дубового монстра, а потом надо ему историю придумать.

– Постараюсь помочь.

Затем Инесса Евгеньевна позвонила Степану Степановичу:

– Степан Степанович, будь человеком…

– А я что, славянский шкаф? – обиделся Степан Степанович.

– Кстати, о славянском шкафе, мне тут один шкаф привезли, посмотри сегодня. Очень интересный экземпляр.

Рядом со славянским шкафом собралось несколько человек. Реставратор открывал дверцы и шкафчики. Удивительно, но старый дубовый шкаф внутри сиял непонятной чистотой. Внутренность шкафа мерцала и переливалась от непонятных источников света. Люди стали издавать возгласы неподдельного восхищения при открытии очередных дверок и ящичков. Хмурое помещение склада замерцало и засияло непонятным освещением. Шкаф был пуст.

Инесса Евгеньевна позвонила Платону:

– Платон, мне привезли удивительный шкаф, он полон технических загадок. Мы не в состоянии понять, что такое есть внутри шкафа, что может светиться.

– Мама, немедленно выведите всех из помещения и закройте все дверцы шкафа. Немедленно! Я еду.

– Товарищи, всем немедленно покинуть помещение! – крикнула Инесса Евгеньевна прерывистым от волнения голосом.

Люди заторопились к выходу, вслед за ними все покупатели магазина и все сотрудники потянулись на улицу к кустам сирени. Магазин опустел. Через десять минут появился Платон с человеком из общества по изучению непонятных явлений цивилизации, естественно, это был все тот же Родион Селедкин. Они прошли на склад.

Дубовый шкаф светился в темноте всеми своими щелями, расположенными между различными дверцами. Платон открыл дверцу шкафа. Родион сфотографировал внутренность шкафа. От вспышки в фотоаппарате произошла ответная вспышка в шкафу, из которого вылетело светящееся белое облачко и быстро исчезло. Светящихся веществ на свете существовало достаточно много, друзья об этом много читали и знали. Первое светящееся вещество типа белого фосфора было открыто в семнадцатом веке.

Если это шкаф бывшего химика? Платон и Родион вышли на улицу, где стояла целая толпа людей, сосредоточенных на создании различных предположений и вымыслов.

– Все в порядке. – сказал Платон, – Но шкаф лучше отдать на экспертизу в научный институт, он является химической загадкой природы.

– Платон, да я за него деньги заплатила! – вспылила мать не на шутку.

– Мама, отдадут тебе твои деньги! Тут, такая загадка! Такая!

Загадка не загадка, а во двор стали приезжать различные служебные машины. Шкаф с большими почестями отправили на экспертизу. Знатоки дерева отошли в сторону, они хотели одного: изготовить еще один такой шкаф, но обычный, без светового эффекта, и продать его как шкаф семнадцатого века. Эксперты постановили: ввиду радиоактивности шкафа подвергнуть его утилизации.

«Облом», – подумала Инесса Евгеньевна и для возвращения своих средств, заставила всех, кто успел увидеть этот удивительный шкаф, его нарисовать, изобразить с размерами, с рисунками украшений. Она решила изготовить новый шкаф.

«Облом», – подумал Степан Степанович, он сразу понял, что дети ему больше не грозят. Вероятно, он рядом с этим шкафом потерял все свои мужские качества. И он решил проверить, а правда ли он еще мужик или уже все.

Вечером, когда дети спали, а делать было нечего, он протянул свою огромную руку к дремавшему телу Инессы Евгеньевны. Она повернулась к нему, коснулась своей рукой его руки. И вы знаете, мужчина решил, что эксперты их надули, он оказался полноценным мужиком, что вполне может подтвердить его женщина. Любовь состоялась, чего еще надо желать женщине? Все есть. Но не было теперь у женщины отдыха, не было личной комнаты. Она жила словно бы в чужом мире, в вечных гостях.

Куда бы она ни шла по квартире, везде были люди. Она и уснуть не могла без посторонних глаз и лишних вопросов. Для нее это было давно забытое прошлое, а таким настоящим она заплатила за любовь Степана Степановича. Дорогой мужчина оказался, лучше бы Селедкина взяла, он хоть бы своего отца ей в дом не привел, а сам бы пришел. Инессу Евгеньевну продолжали удивлять дети, дома был исключительный порядок, поддерживаемый Инной и Пашей. Степан Степанович исправно покупал все основные продукты на собственные деньги. Паша неплохо готовил.

Одним словом, все в доме само делалось, а то, что они замечательные охранники, она знала на личном опыте последнего комедийного ограбления с участием Селедкина с деревянными пистолетами и двух его приятелей в масках из гольфов.

Как избавиться от домашних трудолюбивых завоевателей? Вот в чем вопрос нынешней жизни Инессы Евгеньевны, ее даже Степан Степанович перестал волновать.

Она взяла почту из ящика, огромную кипу рекламных газет, открыла верхнюю газету и обнаружила объявление о новой косметической процедуре. Из своего бывшего кабинета несколько раз позвонила в этот салон и при первой возможности поехала на новую процедуру. Процедура еще та. Ее натирали морскими водорослями, обмазывали гелями, пеленали полиэтиленовыми полосами, широкими бинтами, пропитанными различными составами, делали массаж лица. Через полтора часа она встала с места, шатаясь.

И только через двенадцать часов Инесса Евгеньевна почувствовала легкость в теле и полное равнодушие к окружающей среде. Она остыла к Степану Степановичу. Он это почувствовал и сказал, что для всех отпуск закончился.

Вечером все семейство Степана Степановича разъехалось по своим местам без помощи Инессы Евгеньевны, поскольку она впала в молчание. Она проводила домашних завоевателей, посмотрев в окно. Зашла в свою пустую квартиру и перешла на новый этап своей жизни. Она взяла новую книгу, легла головой к окну и стала читать. Из книги выпала фотография, на фотографии был снят славянский шкаф на фоне сирени, а рядом со шкафом стоял Степан Степанович.

Интересно, когда успели сделать фотографию и сунуть ее в новую книгу? И тут она вспомнила, что покупала книги для Инны и купила себе книгу. А на цифровой фотоаппарат снимала Анфиса по ее просьбе. Славянский шкаф хорошо получился, а ее глаза обратили свое внимание на Степана Степановича, в сердце прошла теплая волна чувств. Она вздохнула, отложила фотографию, но удовольствие от чтения было основательно испорчено воспоминаниями.

Степан Степанович места себе не находил, бродил по пустой квартире, как зверь в клетке. Душа его разрывалась на части, хотелось выть, кричать от пустоты, от безнадежности своего существования. Все казалось глупым, ненужным, скучным. Раздался звонок:

– Папа, ты не грусти, – проговорила быстро Инна и тяжело вздохнула. – Я так рада, что мы с тобой были вместе у тети Инессы! Мне так хорошо было с вами. Спасибо…

Дочь сама прервала свое признание.

Телефон вновь зазвонил:

– Отец, спасибо тебе, мы так хорошо все вмести пожили, – пробасил Паша.

Сын положил трубку, не дожидаясь слов отца.

Третий раз зазвонил телефон:

– Степан Степанович, мне плохо без вас. Извините, я вас вроде не прогоняла. Может, чем вас обидела? – тихо и грустно спросила Инесса Евгеньевна.

– Инесса Евгеньевна, дети только что мне позвонили, они сказали, что у тебя им было классно! Все нормально.

– Так в чем дело? Приезжайте ко мне. Ой, ко мне кто-то рвется! – прокричала женщина и бросила трубку на пол.

Степан Степанович услышал, что на его Инессу Евгеньевну опять совершено нападение. Он позвонил сыну. Оба побежали ее выручать. По цепочке новость дошла до Инны, и она поехала к тете Инессе. В квартиру Инессы Евгеньевны ворвались два мужика. Как они вошли, осталось загадкой. Или она дверь забыла закрыть?

Один мужик с порога закричал:

– Платон! Ты где? Ты забыл взять удочки и оставил их у подъезда!

– Карася не поймаешь! Выходи и забери удочки, а мы пошли! – прокричал второй мужик.

Инесса Евгеньевна выглянула в прихожую, там и правда два мужика из их дома держали в руке вязанку удочек.

– Простите, а как вы вошли в квартиру?

– Мы к Платону пришли. Он удочки забыл у подъезда. Бабы видели, что он с Анфисой своей собрался ехать. Вещи носили, удочки забыли. Мы и решили удочки к нему принести, уж очень удочки хорошие. Здесь и спиннинг есть. Мы все принесли.

– Спасибо вам. Значит, Платон уехал на рыбалку без удочек. Я ему сейчас позвоню.

Мужики вышли в коридор.

Послышался голос Степана Степановича и его крик сквозь дверь:

– Инесса, у тебя все в порядке?

Инесса Евгеньевна открыла дверь, пропуская Степана Степановича. На лестничной площадке она заметила Пашу, который поднимался пешком. Они втроем зашли в квартиру. Через десять минут появилась Инна. Все четверо дружно рассмеялись и разбрелись по своим местам.

Второй визит детей в квартиру Инессы Евгеньевны носил несколько иной характер, нежили первый.

Инна ничего не убирала, много рисовала, разбрасывала листки по квартире, книги не читала, постоянно звонила по телефону подругам, сидела во Всемирной паутине, не подпуская к компьютеру Пашу.

Она уходила, уезжала к своим бывшим подругам. Дома говорила, что она у Инессы Евгеньевны, а Инессе говорила, что она у мамы. Инна, если пытались ее ругать, делала невинные глаза и продолжала вести себя в духе визита номер два. Паша тоже не отличался усердием. Он уже не пылесосил квартиру, не пытался готовить еду. Он просто не пытался никому угодить, найти его было весьма затруднительно, и лето было в разгаре.

Степан Степанович особой любовью к Инессе Евгеньевне не пылал, зато ругал ее по любому поводу от души. Он мог ругать ее часами. Эта троица поверила в свою безнаказанность и большую необходимость в жизни Инессы Евгеньевны. Женщина не знала, что ей делать в создавшейся адской ситуации. Молодые из поездки не возвращались, уехали на две недели, а их не было уже три недели.

Неприятности со всех сторон сжимали Инессу Евгеньевну. Она вспомнила, в каком месте находятся сердце и нервы. «Клин клином вышибают», – подумала Инесса Евгеньевна и объявила семейке Степана Степановича, что все деньги кончились. Она перестала давать деньги на продукты. А Степан Степанович на свои деньги во второй визит ничего не покупал. Она сократила все расходы, дома хлеб и тот закончился. Инна первая сказала Инессе Евгеньевне «прощайте» и ушла. Вскоре дом без продуктов покинули Паша и Степан Степанович.

Из почтового ящика взяла Инесса Евгеньевна прессу. Прочитала о бассейне, расположенном от нее не очень далеко, и пешком пошла с одной сумкой в руках. Плаванье успокаивало, она заметила в лягушатнике новый гидравлический массаж, покрутилась перед мощной струей воды, когда выходила после этой раскрутки, резко упала на кафель. Полежав немного, поднялась и пошла домой с очередным ушибом от жизни.

По дороге в незаметном киоске она купила хлеб, сок, засунула продукты под вещи – и домой. Дома долго натирала мазью место ушиба на руке. После пережитых неприятностей даже телевизор не шел на ум, книгу она в руки не брала. Так и уснула.

Гроза бушевала всю ночь, утром ливень прекратился, а днем молодые приехали и подарок привезли Инессе Евгеньевне. Где они были, ей особо не рассказывали, сказали, что хорошо отдохнули. Инесса Евгеньевна воспрянула духом, но попросила проверить подарок на радиоактивность. Платон, смеясь, протянул ей прибор. Показатели были в норме.

Платон не мог выбросить из головы славянский шкаф, а его друг Родион – тем более. Они верили в радиоактивное свечение и не верили. Больше всего они боялись, что славянский шкаф уже успели уничтожить, и надеялись на неисполнительность исполнительных служб, и были правы отчасти. Шкаф вывезли на свалку и сбросили в общую кучу, недавно утрамбованную мусорной техникой.

Шкаф привлек внимание местных людей-воронов. Они общими усилиями шкаф вынесли со свалки, поставили на проселочной дороге и залюбовались деревянным исполином. Один мужик открыл дверцу шкафа, свечения в шкафу не было, да он и не знал, что оно было. Шкаф по общему согласию установили в лачуге, он стал целой стеной. Его многочисленные дверцы и ящики радовали людей-воронов свалки.

В качестве стенки и обнаружили шкаф. Даром шкаф мужики не отдавали, но за пару бумажек – отдали с великой радостью. Шкаф вытащили из лачуги, вид у него был затрапезный.

Платон так и сказал:

– Шкаф, до чего ты грязный, старый, паршивый, можно сказать! – не успел он договорить свои бранные слова, как весь исчез в славянском шкафу.

Родион глазам своим не поверил: был человек – и нет человека, а мужики к этой минуте уже ушли покупать зеленого змия на зеленые бумажки. Родион открыл самую большую дверцу шкафа, Платона там не было. Он посмотрел за шкаф, но и там его не было. Он стал быстро открывать все дверцы и ящики, но нигде друга не было.

Свечения в шкафу тоже не было! Родион измерил радиоактивность шкафа, параметры были в пределах нормы. Анфиса подъехала к шкафу на своей алой автомашине с автоматической коробкой передач:

– Вот вы где пропадаете! Ищу вас везде! А где Платон? Родион, я тебя спрашиваю! Где мой любимый муж?!

– Анфиса, он исчез в шкафу без остатка.

– Ладно, я его сейчас соберу. – сказала Анфиса, фотографируя шкаф.

После вспышки фотоаппарата из шкафа, как джин из всех щелей, появился единый Платон.

– Родная моя, ты меня спасла! – кинулся Платон целовать Анфису.

– Ругаться меньше будешь, – ответила она, набирая номер мобильного телефона Инессы Евгеньевны. – Инесса Евгеньевна, это я, Анфиса! Я нашла Платона и славянский шкаф.

Шкаф привезли к цветущим кустам сирени, выгрузили, поставили на асфальт. Родион и Степан Степанович всем зевакам запретили говорить плохие слова рядом с грозным дубовым шкафом. Родион проснулся с мыслью, что он непременно должен купить славянский шкаф в свое личное пользование, тогда шкаф сделает его богатым бизнесменом. Он только жалел, что две зеленые бумажки людям-воронам отдал не он, а Платон, и шкаф перекочевал в магазин, а у Инессы Евгеньевны шкаф станет таким дорогим.

После своего вещего сна Родион пришел к мысли, что шкаф ему нужен для фокусов перед людьми, для которых он станет магом и волшебником. Он научится вызывать дух шкафа из прошлого и сам изучит возможности шкафа. Он будет его единственным владельцем. Родион жил на первом этаже холостяком в однокомнатной квартире, поэтому доставка шкафа в его квартиру для него не являлась острой и мучительной. Трудным был вопрос, где взять деньги для его приобретения. Но ему помог случай…

Шкаф перенесли на склад магазина. К директору явился участковый инспектор, получивший информацию от своей местной агентуры, что увезенный шкаф вернулся в магазин. Инесса Евгеньевна на правах директор магазина сказала, что шкафа нет в магазине. Она откупилась от визитера, понимая, что шкаф надо из магазина немедленно убрать. Она почему-то вспомнила про Родиона, позвонила ему, а сама предложила спрятать в его квартире славянский шкаф. Шкаф, упакованный в полиэтиленовую пленку, замотанный скотчем, прибыл в квартиру Родиона как по щучьему велению, по его