Служба защиты настоящего бесплатное чтение

Глава Первая. СУПЕРЭКШЕН.

Позвольте представиться. Меня зовут Анна Морозова. Работаю старшим оперуполномоченным Темпоральной службы. Мы защищаем настоящее от прошлого. Основная задача – ликвидировать события в прошлом, которые могут изменить будущее, то есть наше настоящее. Если кто не понял, то я не виновата. Так, почти дословно, начинается «Устав темпоральной службы», а кто его писал – мне не известно.

*

Уседальский возник как чертик из коробочки около лавочки в парке, украшенном первыми желтыми кленовыми листьями.

– Стас, пошел вон! Видеть тебя не желаю!

Это неправда. Кого-кого, а его видеть всегда желаю. Даже когда в теплый солнечный день самой ранней осени он примчался, чтобы испортить мне законный выходной.

Отключившись от связи, я только собралась сесть на лавочку и почитать бумажную книгу. Этот супермодерновый стиль оттяжки пришел к нам в конце лета. Пришлось специально выпрашивать у Вальки книгу. Можно сказать, обменяла на рецепт утки по-пекински. Как ее делали в двадцатом веке.

– А ты и не смотри, Анечка. Видишь, машинка на полянке приземлилась. Вот и двигай в нее ножками, маленькая. Быстро-быстро. А то читать будет уже некому.

Я с тоской взглянула на книжку в руках. На обложке красивыми буквами было написано: «Бестселлер. Суперэкшен. ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ». Нет у меня сейчас никакого желания работать! Но это продолжалось всего секунду, до того момента, когда дошли следующие слова Стаса:

– Прямое воздействие.

Ноги сами понесли меня приблизительно с той скоростью, с которой обычно перемещаются гепарды, догоняя жертву. Стас не отставал.

Уже когда мы мчались в спецмашине по шестому коридору Четвертого аэрокольца, решилась на вопрос:

– Так плохо?

Стас понял и ответил сразу на все, что было заложено в двух словах.

– Первая и вторая группы ушли еще два часа назад, возвращение ожидается через час – полтора. Следом обе резервные. Поднятая по тревоге поддежуривающая бригада ушла через минуту после того, как собралась на базе…

– Так разве бывает?

– Оказывается, бывает, девушка! Похоже на темпоральный ливень.

Не знаю как Стас, а я про такое только в учебнике читала. События в прошлом, которые могут повредить наш мир, атакуют одно за другим довольно узкий участок настоящего, грозя внести необратимые изменения.

*

В гримерной меня ждала тетя Клава. В руках у нее было что-то совершенно невероятное. Теплая мужская рубашка, отороченная зеленым мехом. Приглядевшись, я увидела, что пуговицы перешиты на левую сторону.

– Это что? Для меня, что ли? – возмущенно заорала я.

– Для тебя, для тебя Анечка, – миролюбиво ответила тетя Клава.

– Опять идиоткой сквозь время?

– Ну, что ты, Анечка, на роль красавицы пойдешь.

Наша гримерша Клавдия Ивановна Печорская, или тетя Клава, одна из основных достопримечательностей Темпоральной службы. Специфика работы такова, что у нас всегда цейтнот. Но у тети Клавы всегда все готово. Такое ощущение, что она сценарий знает раньше, чем сценарист успевает его написать. Как это удается – загадка природы.

В гримерную влетел Уседальский, успевший заскочить в свой кабинет.

– Еще короче, Стас! – подала реплику я прежде, чем он открыл рот.

– Он придет к тебе купить стул, но ты его не продашь.

– А что надо сделать?

– У него есть позолоченное ситечко. Нужно его выманить и изъять.

– Кого его?

– Ситечко.

– Это вся задача?

– Да.

– Отлично, говори сценарий.

– Выходишь в реальность прямо в квартире, – начал Стас. – Клиент приходит к тебе сам. Ему нужны стулья, которые хозяйка вчера купила на аукционе.

– А где будут хозяева?

– Поссорились. Муж вчера переехал в пустую квартиру знакомого, а жена засиделась у подруги далеко за полночь и осталась у нее ночевать.

– Ладно, давай дальше.

– Да все уже! Этот лох к тебе сам придет, а тебе нужно будет только развести его на ситечко. Потом тихо удалиться, не оставив следов.

Стас любил использовать в лексиконе словечки, надерганные из различных эпох. Не знаю кому как, а мне это нравилось. А вот начальство просто фыркало кипятком.

– Хватит тебе, Анечка, к Стасику приставать! – вмешалась тетя Клава, которая в течение всего разговора тщательно работала над моим костюмом. – Не ленись, бери текстовку и почитай, хотя бы три минуты. А я пока тебя причешу.

Я не стала перечитывать само задание – Стас никогда не ошибался даже в мелочах. Сразу приступила к последнему разделу. Говорят, что в природе может существовать опер, который не интересуется тем, что произойдет, если он не вмешается. Только я таких не знаю.

Здесь расклад такой. На этого самого лоха, к которому я отправлялась изымать ситечко, на Театральной площади должна была налететь лошадь. Из кармана в этот момент у него вылетает ситечко и проваливается в малюсенькую временную щель. Вывалиться оно должно минут через сорок уже нашего времени прямо в топливопроводе здоровенного аэрогрузолета, заходящего на посадку в аэропорту Внуково. Автоматика уже не поможет, потому что не хватит времени. Грузовик не дотянет до посадочной полосы и, уйдя чуть в сторону, грохнет по складам. Те явно не приспособлены к ударам такой махины, а если их содержимое сдетонирует, то от сорокамиллионного города останется только две трети населения.

– Сколько минут моих?

– Тридцать. Уже двадцать девять. Потом Васильев переориентирует грузолет.

Казалось бы, что проще, развернуть эту аэромахину и посадить в Казани или Нижнем Новгороде? На заре становления Темпоральной службы защиты так бы, наверное, и сделали. Но все не так просто. Закон устойчивости ключевых неприятностей основополагающий в нашем деле. Если грузолет убрать, то ситечко, скорее всего, обнаружится в системе охлаждения Дубнинского квазиплазменного реактора или еще где похлеще.

*

Лучше бы не смотрела на себя в зеркало. Рыжее чучело в мужской рубашке с перешитыми пуговицами, изображающей халат. Глядеть на стены комнаты невозможно – рябило в глазах.

Раздался стук в дверь, и я поняла, что работа началась.

– Ого?

Стас рекомендовал начать именно с этого слова.

– По делу, – послышалось из-за двери.

За дверью оказался молодой человек лет тридцати. Что в его облике бросалось в глаза, так это могучая шея. Он прошел в комнату, огляделся и, как мне показалось, мгновенно сориентировался.

– Прекрасный мех, – произнес он, закрывая глаза и делая шаг назад.

– Шутите! Это мексиканский тушкан.

Я попыталась вложить в голос нежность. Надо же как-то прощупать клиента.

– Быть этого не может. Вас обманули. Вам дали гораздо лучший мех. Это шанхайские барсы.

Господи! Сказал бы лучше египетские пингвины. Какой же идиоткой я ему кажусь! Впрочем, чего можно ждать от хозяйки комнаты, обставленной существом с воображением дятла? Ну, идиоткой, так идиоткой!

К счастью, у меня было время настроиться на выбранную роль. Мой собеседник нес какую-то чушь о мехах, потом перескочил на шелк, упомянул председателя ЦИК Узбекистана (кто такой?) и, наконец, смолк, полагая, что пора дать возможность вставить мне слово.

– Вы, парниша, что надо.

– Вас, конечно, удивит ранний визит незнакомого мужчины.

– Хо-хо.

– Но я к вам по одному деликатному делу.

– Шутите.

– Вы вчера были на аукционе и произвели на меня чрезвычайное впечатление.

Ну понятно! Что еще может сказать такой жеребец женщине? Тем более, с явно выраженным интеллектом идиотки.

Он по-прежнему нес какую-то чушь несусветную. Я вяло отвечала, стараясь поддерживать разговор. Не пришлось бы вырубать его и рыться в карманах. Конечно, это не стиль Темпоральной службы, да и самой противно будет.

– Милая девушка, – неожиданно сказал гость, – продайте мне этот стул. Он мне очень нравится.

Слава тебе! Наконец-то разговор пошел в нужном направлении.

– Хамите, парниша.

Он задумался на несколько секунд. Шевелись же!

– Вы знаете, сейчас в Европе …

Ура! Интуитивно я почувствовала, что сейчас он предложит обмен.

– …и в лучших домах Филадельфии…

Точно обмен! Мне осталось только выманить ситечко, не соглашаясь ни на что другое.

– …возобновили старинную моду – разливать чай через ситечко.

Гордость наполнила меня до ушей. Я так великолепно исполнила роль красивой дурочки, что он сразу предложил то, что требуется.

– Необычайно эффектно и очень элегантно.

Я изображала жуткую заинтересованность, но собеседник все еще медлил, полагая, что не достаточно подготовил меня.