За последним порогом. Цена жизни бесплатное чтение

Глава 1

Я предавался мрачным размышлениям, глядя через мутноватое стекло иллюминатора на проплывающий внизу океан леса с нечастыми проплешинами озёр и болот.

– О чём думаешь, Кени? – Ленка почувствовала моё настроение и забеспокоилась.

– Мне не нравится перспектива ещё одной встречи с каким-то Старшим, – честно ответил я. – Опасные они ребята, и я пока не понимаю, как с ними можно бороться. В этот раз нам повезло, потому что он никакого сопротивления от нас не ждал, но мне не хотелось бы полагаться на везение.

– Боишься? – насмешливо приподняла бровь она.

– Боюсь, – откровенно признался я.

– Но всё-таки с одним у нас получилось же справиться, – заметила Ленка.

– Как-то не очень уверенно мы с ним справились, – я с досадой вздохнул. – Проблема в том, что не мы будем решать, когда и где встретиться со вторым. Я не уверен, что мы сможем справиться с ним вдвоём, если он нападёт неожиданно – Лапы же с нами не будет, а она нам сильно помогла. А если он начнёт отлавливать нас по одному…

– То есть убивать Крота ты не собираешься?

– К чему этот глупый вопрос, Лен? – поморщился я. – Тем более, ты прекрасно знаешь ответ.

Вопрос был действительно глупым – если я убью человека просто ради того, чтобы он не мог кому-то что-то рассказать, то мне можно будет навсегда забыть о возвышении. И дело здесь вовсе не в том, что Сила меня якобы накажет – Силе совершенно безразличны люди, и её не интересует, что мы друг с другом делаем. Просто такой поступок полностью противоречит всем моим принципам. И если я выброшу свои принципы на помойку ради сиюминутной выгоды, то перестану быть интересным Силе. Такие никогда не смогут возвыситься, как бы они ни старались.

– Есть ещё один вариант, – прикинула она. – Можно не выходить из поместья. Ну а там устроить какие-нибудь ловушки, да и вообще, в поместье с нами мало кто сможет справиться.

– Сидеть в поместье и дрожать? Это немногим лучше.

– Ты утрируешь, Кени, – сказала она с укором. – Почему же дрожать? Устроить засаду на врага – это вполне нормальный способ боя.

– Важны нюансы, Лен. Это был бы нормальный способ, если бы мы знали, когда и где появится противник. Но представим, что нас вообще никто не станет искать – может ведь быть и такое? А мы сидим в поместье безвыходно и постоянно настороже – а вдруг кто-нибудь всё-таки появится? По-моему, это совсем не выглядит засадой на врага.

– Не совсем выглядит, – неохотно согласилась Ленка. – Тогда у меня нет других вариантов. Ну, кроме варианта, что надо побыстрее научиться таких убивать.

– Кроме этого варианта, да. Надо бы с Лапой по этому поводу пообщаться, но что-то она меня избегает.

– Ну хочешь, я с ней поговорю?

– Нет, Лен, она и так считает, что я за тебя прячусь. Не стоит её окончательно в этом убеждать, а то она вообще со мной разговаривать откажется. Вот, кстати, самое время её, наконец, отловить и серьёзно поговорить – на дирижабле у неё вряд ли получится от меня бегать.

А уклоняться от встреч со мной у неё действительно получалось прекрасно. Как только мы вернулись в лагерь, и я сообщил Алине о найденном провале, та немедленно развила бурную деятельность. Состав отрядов был полностью перетасован – теперь мы ходили строго академическими группами, а Алина постоянно где-то пропадала. Чем занималась Лапа, я не знал – может быть, какими-то своими делами, а может, ходила куда-то вместе с Алиной. Мы же целыми днями собирали траву всей группой, и от этого малоинтересного занятия у меня вряд ли получилось бы уклониться – Менски хоть и позволял мне некоторые вольности, но такое наглое пренебрежение обязанностями точно не стерпел бы. В лагерь мы возвращались поздно вечером, и возможности приватно пообщаться с Лапой совершенно не было – особенно учитывая тот факт, что она всячески старалась любого общения избегать.

Найти её каюту оказалось несложно – достаточно было отловить пробегающего юнгу и подержать его немного за шиворот, не давая сбежать. Я решительно постучал, и за открывшейся дверью обнаружилась хмурая Лапа.

– Привет, Тамила, – поздоровался я. – Надо поговорить.

– Зачем мне с тобой говорить? – она всем своим видом показывала, что говорить нам незачем.

– Я могу тебе объяснить, зачем тебе со мной говорить, – рассудительно ответил я. – Но ты точно хочешь, чтобы я объяснял тебе это прямо здесь, в коридоре?

– Мне твои объяснения не нужны, – упрямо сказала она.

– Знаешь, Тамила, ты начинаешь меня утомлять, – раздражённо сказал я. – Ты впутала нас в свои проблемы, а сейчас решила, что можешь просто соскочить, оставив нас с ними разбираться? Так вот, у тебя не выйдет. Даже не касаясь моральной стороны – ты, кстати, помнишь, что ты сейчас жива и здорова только благодаря нам? Я не стану взывать к твоей совести – если ты считаешь, что у тебя нет никаких долгов, можешь и дальше так считать. Но соскочить я тебе не позволю.

– И как ты мне не позволишь?

– Я тебя просто убью, – ласково объяснил я. – Ты поставила под угрозу мою жизнь, а главное, жизнь моей жены. Я мог бы тебе это простить, но не тогда, когда ты пытаешься нас опять подставить.

– А у тебя получится меня убить? – спросила она, сверля меня мрачным взглядом.

– Можешь даже не сомневаться, у меня на это вполне хватит возможностей. И я позабочусь, чтобы наше семейство знало, кто нас подставил. На тот случай, если мы не успеем сами тебя прикончить.

– Угрожаешь?

– Обрисовываю перспективу, – усмехнулся я. – Чтобы для тебя это не оказалось неожиданностью.

Она ещё немного поразмышляла, а затем посторонилась:

– Ладно, заходи.

Я вошёл и без разрешения присел на узкую койку. Лапа села на койку напротив – каюта была двухместной, как у всех студентов, но преподы размещались в каютах по одному. Лапу явно тоже отнесли к преподам.

– Я вас не подставляла, – наконец, сказала она.

– Строго говоря, не подставляла, – согласился я. – Но так уж получилось, что ты, пусть того не желая, втянула нас в свои проблемы. Поэтому, если мы умрём, то ты умрёшь следом. Я позабочусь об этом просто ради того, чтобы у тебя не возникло иллюзии, будто ты можешь свалить свои проблемы на нас, а сама остаться в стороне.

– Я ведь могу и уехать куда-нибудь подальше.

– Не поможет, поверь. Тебя найдут везде. И искать тебя будут не для разговоров. Искать тебя будут для того, чтобы убить, так что лучше не пытайся убежать.

– Мне не нравится этот разговор, – мрачно сказала Лапа.

– Мне он тоже совсем не нравится, – согласился я. – Его бы и не было, если бы ты не попыталась соскочить, загородившись нами. Ты сама до этого разговора довела. И раз уж мы выяснили, что соскочить у тебя не получится, предлагаю закончить с этим вопросом и перейти к конструктивному обсуждению.

– А скажи мне, Кеннер, – она внимательно посмотрела на меня, стараясь уловить какие-то признаки неискренности, – не пытаешься ли ты сам соскочить, загородившись мной?

– Не представляю, как бы я мог соскочить, – вполне искренне ответил я. – Но даже если бы такое было возможно, я бы этого делать не стал. Это закрыло бы мне путь к возвышению, понимаешь?

– Не понимаю, – в замешательстве сказала она. – Тебе разрешаются только благородные поступки – так, что ли?

– Да что за глупости, – с досадой отозвался я, – мы же не в рыцарском романе живём. Силе вообще безразличны наши поступки, для неё не существует таких понятий, как мораль, добро, или там благородство. Просто характер Владеющего должен быть цельным. Он может быть злодеем, но это должно быть в его характере, и он должен всегда вести себя именно так. А если он всегда изображает из себя благородного и доброго, но при случае может исподтишка сделать подлость, когда это выгодно, то такой в принципе неспособен не то что возвыситься, но даже дойти до какого-то заметного ранга. У Владеющего должны быть принципы, и он всегда должен жить в соответствии с этими принципами. Вот идея подставить тебя как раз полностью противоречит моим принципам. Теперь понимаешь?

– Ну, вроде понимаю, – неуверенно сказала Тамила. – То есть получается, что ты вообще не способен быть злодеем, так?

– Ну, если сказать по правде, то не совсем так, – неохотно сказал я. – Принципы – это ведь не есть что-то незыблемое. Не так уж редко случается, что у человека принципы со временем постепенно меняются. Но именно что со временем и постепенно. Теоретически лет через сто-двести я могу оказаться совсем другим человеком, может, даже и злодеем, но в обозримом будущем такие поступки для меня неприемлемы.

– Вот сейчас поняла, – кивнула она. – И знаешь, что – зови меня теперь Лапой. И Лене скажи, пожалуйста, чтобы только так звала.

– Это уже на какой-то цирк похоже, – с неудовольствием заметил я. – То так тебя зови, то этак. Зачем всё это?

– Тебе трудно?

– Нетрудно, просто мне не нравится участвовать в каком-то глупом спектакле.

– Понимаешь, там меня все знали, как Тамилу, а в Новгороде я только Лапа. Не хочу, чтобы эти имена были друг с другом связаны, – она посмотрела на моё непонимающее лицо, вздохнула и пояснила: – Ты зря считаешь, что имя – это просто сотрясение воздуха. Имя оставляет след, и по этому следу сильный колдун может пройти.

– Я в это не верю, но хорошо, пусть будет, как ты хочешь, – согласился я. – Теперь ты готова поговорить?

Она страдальчески сморщилась.

– Я понимаю, что тема для тебя неприятная, – сочувственно сказал я. – Если бы это не было вопросом выживания, я бы не настаивал.

– Что ты хочешь узнать? – вздохнула она.

– Для начала я хочу узнать твою историю.

– Не хочется мне всё это вспоминать, – опять вздохнула она. – Ну вот зачем тебе это?

– Мне нужно понимать, что это за люди, и с чем мы можем столкнуться. Их сильные стороны, их слабые стороны, что они хотят, чего они боятся. Можно ли с ними вообще договариваться, или их надо уничтожать без разговоров.

– Уничтожать без разговоров, – решительно кивнула она, а потом всё же заколебалась. – Ну…

– Ага, вижу, что не всё так просто, – понимающе сказал я. – Рассказывай, Лапа. Обещаю, что никто от меня твою историю не услышит. Кроме Лены, конечно, но если ты будешь против, то даже ей не расскажу.

– История там простая, – Лапа, наконец, решилась. – Я, когда попала в Полуночь, толком даже не поняла, где я нахожусь. Да вообще ничего не соображала после своего путешествия. Сидела на земле голая, смотрела в одну точку, и мыслей в голове вообще не было. Повезло, что никакие звери на меня не наткнулись. Зато наткнулась команда добытчиков из ближайшего посёлка, вот тут как раз не повезло. Будь у меня немного больше времени, пришла бы в себя, стала бы соображать, что-нибудь наверняка бы придумала. А так… Разложили они меня сразу – тебе такие подробности интересны?

– Нет, Лапа, – мягко сказал я. – Такие подробности мне совсем не интересны.

– В общем, попала я в рабство. Рабы там разные бывают, некоторые от свободных не так уж сильно отличаются, но я-то в самом низу была. А больше всего мне не повезло с хозяином – Кин-Марен и так редкой сволочью был, а я ему ещё в самом начале здорово морду попортила. Он ничего не забыл. Долго надо мной измывался, и в конце концов я не выдержала. Очень смешно он выглядел со здоровенным колом в брюхе, – она негромко засмеялась. – Смотрит на этот кол, а морда у него такая удивлённая. Недолго смотрел, конечно. Но подох не сразу, пришлось даже этот кол как следует пошевелить, чтобы помочь.

Она замолчала с мечтательной полуулыбкой, как бывает с человеком, когда он вновь переживает приятное воспоминание.

– Я тогда ни о каких Старших ещё не слышала, – продолжала она. – Кто бы мне что рассказывал? Со мной никто и не разговаривал особо.

– А язык у них какой? – задал вопрос я.

– Да наш у них язык, они же с нами никогда связи не теряли через лесных. Произношение только немного другое – они шепелявят довольно сильно, это у них, наверное, с тех пор пошло, как у ящеров жили.

У лесных, кстати, тоже лёгкое пришепётывание наблюдается – совсем немного, на это даже и внимания особо не обращаешь. Но если прислушиваться, то это легко заметить.

– Рабу, конечно, за такое сразу смерть, но решать это должен хозяин, а хозяин-то сдох. Это, вообще-то, для раба очень плохо, потому что хозяин просто убил бы, а вот если сам хозяин убит, то судят Старшие. А у них приговор всегда один, и мою последующую судьбу мне подробно разъяснили. Вот Старшие и приехали. Сначала приехал Карсен, это его посёлок был, он и должен был судить, а потом примчался Марен – это как раз и есть тот самый брат Мадена, которого мы прикончили. Кин-Марен, как оказалось, его сыночком был. Он бездарным уродился, так что папаша его от себя удалил, но какие-то чувства к нему, видимо, питал. В общем, суд был коротким, и меня, как и ожидалось, приговорили осам отдать – у Старших это стандартная казнь. Марен до того был доволен, что сделал глупость – сказал, что, мол, из неё хороший рой выйдет. Ты же помнишь, что я про ос рассказывала? Что они жертву просто жрут, но если им удаётся парализовать жертву, у которой много живицы, то откладывают в неё яйца.

– Помню, – кивнул я, совершенно захваченный рассказом.

– Карсен как это услышал, очень удивился и решил на меня посмотреть. Он же до этого меня и не видел, там весь суд был формальностью, просто обычай такой, что в этом случае обязательно суд нужен. Карсен за полминуты и суд провёл, и приговор вынес, на обстоятельства дела ему вообще было плевать. Вот он Марена и не понял – каким это образом из меня рой получится? Приказал меня привести и обнаружил, что у меня живицы почти как у Старшего. Возникла, так сказать, юридическая коллизия: с одной стороны, приговор там однозначен, а с другой – Старшего так просто казнить нельзя, у Старших другие обычаи. И непонятно, кто я – по запасу живицы вроде бы и Старшая, а в остальном не совсем, да практически вообще бездарная. В общем, Карсен исполнение приговора отложил до тех пор, пока со мной не разберётся. Я думала, Марена удар хватит от злости, но ему пришлось смириться – Карсен был ему совсем не по зубам, даже им обоим вместе с братом. Вот так я и стала с Карсеном жить… он неплохим человеком оказался – ну, для Старшего неплохим. Там вообще общество жестокое – скажем, принести ребёнка в жертву для них как нечего делать. Прожили мы с Карсеном с год… или два? А может, даже и больше. Не знаю, сколько – время там иногда странновато идёт. Сколько-то прожили, в общем, я даже к нему привязаться успела, а потом он к Сердцу ушёл. И мне пришлось срочно бежать – мой приговор-то не отменён был, и Марен его с радостью бы исполнил. Да если бы и отменён… Марену на это плевать, ему никакой приговор не нужен. Вот, собственно, и вся моя история.

– А что значит «ушёл к Сердцу»? – немедленно спросил я.

– Ты помнишь, как Сердце Мира билось? Только здесь лёгкие отзвуки доносятся, а вот там оно по-настоящему бьётся. И в какой-то момент, если Старший достаточно силён, он начинает слышать его зов и уходит к нему. Это всё, что я знаю – у Старших об этом вообще не принято говорить. Карсен со мной и не говорил – я просто по обмолвкам что-то сама поняла.

– Ты сказала «если достаточно силён». А если Старший недостаточно силён?

– Тогда просто умирает, как любой бездарный.

– А где ты столько живицы набрала? – у меня тут же появился следующий вопрос.

– Ну ты сам подумай, – она снисходительно посмотрела на меня. – Алина в провал на полшажочка заходит, чтобы хоть немного набрать, а я сколько времени прямо внутри провела?

– Полторы тысячи лет?

– Да вряд ли полторы тысячи, – она задумалась. – Скорее всего, там просто время странно идёт, а может, его там вообще нет. Но вот я сейчас вспоминаю, что Карсен раз между делом кое-что об этом сказал, и мне кажется, что его версия гораздо лучше подходит. Он сказал, что если воля достаточно сильна, то ты можешь удержаться в том же моменте или рядом. А иначе тебя просто выкинет в какой-то произвольный момент времени.

– А в прошлое может выкинуть? – заинтересовался я.

– Не знаю, – она пожала плечами. – Сомневаюсь, что так можно в прошлое попасть, но не мне о таких вещах рассуждать. Меня-то там больше заботило, чтобы не раствориться окончательно, а о том, что надо ещё и текущий момент времени держать, я даже не подозревала. Меня же случайно туда затянуло.

– Вот знаешь, Лапа, мне с самого начала было непонятно – как ты смогла провести столько времени на духовном плане и выжить? Взять, к примеру, Морену – сущность бесконечно сильнее и тебя, и меня, и Алины. Она мне как-то сказала, что может перейти на духовный план лишь на краткий миг, и что она, как и прочие боги, недостаточно развита, чтобы там существовать. А ты, получается, достаточно развита – так выходит?

– Мне-то почём знать? – она с удивлением посмотрела на меня. – Я в этом не разбираюсь – что было, то и рассказала. Может, это не тот духовный план, а может, я на самом деле там и была всего лишь мгновенье.

– Да это был не вопрос, а скорее в порядке размышлений, – мне стало немного неловко за глупый вопрос. – Понятно, что ты вряд ли сможешь ответить. Вот если у меня будет ещё случай повстречаться с Мореной, то попробую её спросить. А кстати, что касается тебя – почему ты уверена, что ты бездарная?

– А здесь-то какие могут быть сомнения? – с изумлением спросила Лапа. – Я не вижу того, что видите вы, и не чувствую того, что вы чувствуете.

– Насчёт того, что ты ничего не чувствуешь – вопрос не такой уж очевидный. Сканирование же ты чувствовала? Может, там помогла близость Слияния, но тем не менее ты почувствовала то, что бездарный почувствовать не может. Но это даже не главное – главное то, что у тебя хватило воли, чтобы выжить в провале, а воля – это на самом деле единственное, что имеет значение. Я бы на твоём месте попросил Алину устроить тебе тестирование основы. Но даже если ты не сможешь общаться с нашей гранью Силы, эссенцией ты явно сможешь управлять при некоторой тренировке. И раз уж мы заговорили об этом – ты знаешь какие-то методики для тренировки работы с эссенцией?

Лапа зависла, уйдя в себя, и я терпеливо ждал.

– Не то чтобы методики, – наконец, нерешительно сказала она. – Карсен мне действительно кое-какие упражнения давал, но я не особенно ими занималась. Ну то есть если я бездарная, то какой смысл на это время тратить?

– Ну мы же выяснили, что ты, возможно, не такая уж и бездарная, – напомнил я, доставая из кармана блокнот. – Это как раз и может оказаться нашим шансом выжить, и твоим, кстати, тоже. Так что давай вспоминать, что там за упражнения.

Глава 2

На четвёртом механическом я не был давно, просто не было необходимости – судя по отчётам, Эрик вполне справлялся. Но отчёты отчётами, а нужно хотя бы изредка смотреть своими глазами, иначе быстро потеряешь связь с реальностью и не заметишь за бумажками, что предприятие процветает только в отчётах.

С моего прошлого визита здесь явно многое изменилось. Кирпичный забор стал ещё выше, а наверху появились тщательно уложенные кольца колючей проволоки. Пока я рассматривал забор, из-за угла вывернула пара ратников с винтовками и не торопясь двинулась вдоль забора, с подозрением поглядывая на нашу группу. Я посмотрел в другую сторону и заметил, как за угол сворачивает ещё одна пара ратников. Вооружённые патрули, причём не внутри территории, а снаружи, по сути, прямо в городе! Однако смело Эрик поставил здесь дело, смело…

– Городские власти не беспокоили? – спросил я его. – Эти патрули им вряд ли понравились.

– Пытались побеспокоить, – усмехнулся Эрик. – Бегали тут какие-то, возмущались, требовали начальство.

– И чем дело кончилось? – заинтересовался я.

– Задержали, установили личности, передали людям князя. Больше они не появлялись.

– А вообще, почему патрули снаружи ходят?

– Внутри невозможно обход сделать, – пояснил Эрик. – Кое-где здания прямо к забору примыкают, а местами и проход вроде есть, а не пройти.

Я понимающе покивал и со вздохом сказал:

– А всё-таки надо этот вопрос как-то решать, причём срочно.

Эрик удивлённо посмотрел на меня, а Кира понимающе усмехнулась.

– То, что князь нас здесь прикрыл, совершенно не значит, что мы получили на это дозволение, – объяснил я. – Он сейчас просто смотрит, что мы будем делать дальше. С его точки зрения, он сделал нам одолжение, и совершенно неважно, что это диктовалось интересами княжества.

– Внутри сложно будет патрулирование организовать, – заметил Эрик хмуро.

– А придётся, – мягко сказал я. – И чтобы хоть как-то исправить сложившуюся ситуацию, сделать это надо как можно раньше, вот прямо немедленно. Одно дело, когда мы по необходимости, исходя из высших интересов княжества, немного нарушили закон, и совсем другое, когда мы демонстративно нарушаем законы, кичась своей безнаказанностью.

– Ну, это слишком уж предвзятое толкование, – возразил Эрик.

Я посмотрел на него с иронией, и он немного смутился.

– Ну да, скорее всего, так и истолкуют, – неохотно признал он.

– Организуй патрулирование внутри насколько это возможно, – предложил я, – а снаружи пусть гуляют люди в штатском. Пистолет в кобуре скрытого ношения ни у кого вопросов не вызовет, а вот военные патрули с винтовками, задерживающие мирных граждан – это по любым меркам слишком.

Эрик поморщился, но кивнул. Всё-таки слишком много в нём ещё от вольника – ясно ведь, кто всё это организовал. Уверен, что Антон Кельмин здесь совершенно ни при чём, наверняка это Эрик настоял, чтобы всё было так, как он привык делать на охранных контрактах. И при этом совсем упустил из виду, что он уже не командир вольного отряда, а всего лишь мирный штатский, которому за пределами наших владений никто не давал права укладывать мордой вниз других мирных штатских.

– Но пойдёмте же внутрь, – предложил я. – А то они и нас упакуют, уже начали присматриваться.

В проходной нас встречал управляющий, который в прошлый раз, похоже, уловил мой намёк, и сейчас опоздать не рискнул. Встреча, однако, немного задержалась, потому что охрана категорически отказалась пропускать нас без предъявления документов. Управляющий, стоящий за турникетом, встрепенулся и уже открыл было рот, чтобы высказать что-то возмущённое, но я остановил его жестом.

– Вы нас не узнали? – с любопытством спросил я дежурного.

– Мы вас узнали, господин Кеннер, – ответил тот, чувствуя себя не очень уверенно, – но у нас строгий приказ проверять документы у всех без исключения. Вы же можете оказаться и двойником, например.

– Очень хорошо, – с удовлетворением сказал я Эрику, доставая пропуск. – Правильно поставил дело, так и надо.

– Было бы гораздо лучше, если бы я мог прямо приказывать охране, а не высказывать свои пожелания Кельмину, – с оттенком недовольства сказал он, когда мы вышли из проходной и двинулись к новым цехам.

– Но ты и так можешь приказывать, – доброжелательно улыбнулся ему я. – В определённых пределах, конечно, но ведь можешь. А если серьёзно, Эрик, служба безопасности всегда подчиняется только главе семейства. Это правило написано кровью дураков, и никакого исключения из него быть не может. Но вот если ты вдруг возьмёшься создать структуру, которая будет контролировать службу Кельмина, то я буду это всячески приветствовать.

– А Кельмин будет контролировать меня, да? – саркастически усмехнулся он.

– Не Кельмин тебя, а его служба – твою структуру, – строго поправил его я. – Это совсем разные вещи, и давай не будем их смешивать. Именно тебя никто контролировать не будет. Как и Киру, кстати. Вы – члены семьи, и я не собираюсь оскорблять вас даже малейшим недоверием.

Это было чистой правдой – с некоторых пор я запретил духам в поместье следить за Кирой, а после свадьбы – и за Эриком. Ну а за мамой и так никто не следил – кем бы я был, если бы стал шпионить за своей матерью? Не говоря уж о том, что у меня вряд ли бы вышло долго следить за Высшей.

– Но твои подчинённые – это не ты, а их я не собираюсь оставлять без внимания, – продолжал я. – Точно так же мне докладывают обо всём, что происходит у Киры. Причём она это знает, и я подозреваю, даже знает, кто мне докладывает.

Зайка просто улыбнулась и промолчала. Конечно же, она знает, кто докладывает, а я знаю, что она знает. А ещё я знаю, что она знает не всех, кто докладывает, но просвещать её не собираюсь.

Эрик с досадой махнул рукой и не ответил. Впрочем, в эмоциональном фоне у него никакой досады не было. Скорее всего, он и сам всё это прекрасно понимает, а завёл разговор об этом просто для того, чтобы напомнить мне, что он самостоятельная личность, а не какой-то подчинённый. В общем-то, я только рад, что он решил немного показать характер – в семье мне подчинённые как раз и не нужны.

Мы подошли ко второй проходной, которая вела в закрытую зону предприятия, и здесь охрана была уже гораздо серьёзнее. Впрочем, наши пропуска охранников ожидаемо устроили.

– Прикажете выделить вам сопровождение, господин Кеннер? – спросил старший смены.

– Нет необходимости, – отказался я. – Полагаю, почтенный Аксён достаточно хорошо знает завод, которым руководит, да и господин Эрик здесь не посторонний. Ведите, почтенный, рассказывайте, как у вас обстоят дела.

– Дела обстоят прекрасно, господин Кеннер, – уверенно начал управляющий. – Небольшие проблемы есть, конечно, но ничего критического.

– Очень хорошо, почтенный, – поощрительно кивнул я. – Но что же это за проблемы?

– Самая серьёзная состоит в том, что в настоящее время мы можем выпускать лишь ограниченную номенклатуру псевдомускулов. Дело в том, что они развивают заметно большее усилие, а стало быть, стандартные стыковочные узлы будут для них недостаточно прочными. Мы постепенно проектируем и изготавливаем усиленные узлы, но там сотни типоразмеров, так что это работа надолго. Однако все типоразмеры, используемые в бронеходах, нами уже разработаны и произведены в достаточном количестве, так что на княжеский заказ эта проблема не повлияет.

– С нашей продукцией всё понятно, – кивнул я, принимая это к сведению. – Но князь ведь хочет обновить и лёгкие бронеходы, вы помните об этом?

– Разумеется, господин Кеннер. Мы уже отправили Ошаниным первые комплекты псевдомускулов для опытной партии бронеходов. Они, как и мы, не стали разрабатывать что-то принципиально новое, а пошли путём модернизации существующей модели, так что их потребности мы знали заранее.

– Ошаниным? – удивился я. – Только им? Лёгкие бронеходы ведь не только они производят. Те же Воцкие их делают. У Воцких даже посерьёзнее производство, я так и думал, что мы будем работать с Богданом.

– Меня это тоже немного удивило, – отозвался Эрик. – Но князь приказал работать только с Ошаниными.

– Стало быть, князь Богданом недоволен, и решил таким образом это продемонстрировать, – задумался я. – Интересно, почему?

– Мы шпиона Воцких как-то поймали, может, поэтому? – предположил Эрик.

– Вряд ли, – покачал головой я. – Не того масштаба проступок. Князь его за это самое большое пожурил бы. А ты не спрашивал князя, почему только Ошанины?

– Я не настолько с ним на короткой ноге, чтобы требовать отчёта, – усмехнулся Эрик. – Тебе он, может быть, и объяснил бы, но тебя не было. А мне он просто приказал.

– Да и мне вряд ли стал бы объяснять, чем Богдан провинился, – сказал я подумав. – Ясно только, что шпион там ни при чём, они же все друг за другом шпионят, это у них вроде спорта.

– Да и не только они, – заметил Эрик. – Мы только что ещё одного выявили, и знаешь, на кого он работает?

Я выражением лица обозначил интерес.

– На императора, – со вкусом сказал Эрик. – Мы сумели проследить встречу шпиона с личным секретарём императора. Я имею в виду, старого императора.

– А он до сих пор здесь, что ли? – не понял я.

– Мила с ним ещё не закончила. Но сказала, скоро закончит, а там пара недель реабилитации и всё, здоров, до свидания.

– А он тем временем от скуки интересуется тем и сем, – задумчиво покивал я. – Прямо трудоголик. Ну, пусть пока развлекается. Когда увидит мамин счёт, ему сразу станет не до развлечений. Рискну предположить, что он и оплатит скульпторов из Флоренции – мама эту идею ещё не оставила?

– Оставит она, как же, – засмеялся Эрик. – Приказала убрать все скульптуры, чтобы они её не позорили, там теперь только пустые пьедесталы стоят. Верно ты догадался, новые скульптуры как раз император и будет оплачивать.

Что-то зудело у меня на краю сознания. Я попытался уловить мысль, но не смог, и с сожалением оставил это.

– А что вы со шпионом сделали?

– Пока ничего, решили сначала как следует всё проверить, – ответил Эрик. – Это ведь не какой-то человек Воцких, это уже высокая политика. Мы даже брать его не будем, просто передадим информацию княжьим людям, и пусть они сами думают, что с ним делать.

– Правильно решили, так лучше всего будет, – согласился я.

Я собрался уже было спросить, хватило ли помещений для нового производства после выселения арендаторов, и кстати вдруг вспомнил, давно интересующий меня вопрос:

– А я ещё вот что хочу спросить: недавно с удивлением узнал, что мы, оказывается, производим полевые рационы, и мне сразу вспомнилась фирма, которая сидела здесь до истории с крысами. Есть ли здесь какая-то связь, и кто к этому приложил руку?

– Я приложил, – признался Эрик. – Они в результате той истории разорились, но у них осталось оборудование и неплохие наработки. Я их рационы и до этого знал. В общем, мы с Кирой посовещались и решили выкупить семьдесят пять процентов их дела. Обошлось всё это совсем недорого, вот тебе и не стали докладывать. В итоговом отчёте всё и так отразится, так что я решил не донимать главу мелкой рутиной.

Всё понятно – не захотел мне говорить, потому что это выглядело бы выпячиванием своих достижений и попыткой выслужиться. В общем-то, да, кто-то бы мог и так это воспринять, так что его мотивы понятны.

– И насколько успешным оказалось это предприятие? – поинтересовался я у Зайки.

– Весьма успешным, – отозвалась она. – По нашим масштабам доход там не такой уж большой, но мелочью это назвать уже нельзя, и перспективы расширения тоже есть. Наше имя им очень помогло – те ребята с двадцати пяти процентов дела уже сейчас имеют больше, чем раньше с полной доли.

– Мне приятно слышать, Эрик, что ты проявляешь инициативу, и проявляешь её успешно. Будь уверен, вся семья это ценит. Но всё же новое направление деятельности – это не мелочь, и я настаиваю, чтобы о таких вещах меня ставили в известность немедленно. Я больше не хочу по-дурацки выглядеть перед уважаемыми мной людьми, спрашивая с глупым видом, откуда на коробке с рационом наш герб. Когда посторонним людям приходится объяснять мне, главе семейства, какие товары моё семейство производит, это не добавляет им уважения ко мне.

– Понял, – с виноватым видом сказал Эрик. – Больше такого не повторится.

Я просто кивнул в ответ.

– Но что мы всё не о том? Извините, почтенный, что прервали ваш рассказ – продолжайте, пожалуйста.

Управляющий прокашлялся и продолжил свой рассказ:

– Мы, как и обещали, в начале лета передали княжеской дружине опытную партию в десять бронеходов. Из Ратного приказа прислали на днях протоколы испытаний и список замечаний, и сейчас они требуют как можно быстрее запустить серию. Замечаний довольно много, но все они мелкие, и мы отработаем этот список в самое ближайшее время.

– Княжеские вояки уже провели войсковые испытания? – поразился я. – Обычно они не особенно спешат. Да они вообще никогда не спешат! Я, конечно, обещал князю, что мы сможем запустить серию к осени, но, честно говоря, был уверен, что так быстро они испытания не проведут.

– Это же просто усовершенствование предыдущей модели, так что дружина решила провести испытания по сокращённому варианту. И знаете, господин Кеннер, – управляющий замялся и понизил голос, – у меня возникло впечатление, что они очень торопятся получить новые бронеходы. Настолько, что сократили бы испытания, даже будь эти бронеходы совершенно новым проектом.

– Ах, вот как! – я задумался, пытаясь понять, что это может значить. – Полагаю, почтенный Аксён, вы ни с кем больше не делились этой догадкой?

– Разумеется, нет, господин Кеннер, – решительно отказался он. – Это дело слишком пахнет политикой, так что я предпочитаю не болтать. Да и вообще болтовня сокращает жизнь.

– Очень разумная позиция, – одобрительно отозвался я. – Так что насчёт серии?

– Всё практически готово, – уверенно подтвердил управляющий. – Почти все пожелания дружины уже отработаны. Как только получим полный пакет документов от Ратного приказа, сразу же запускаем установочную серию в пятьдесят единиц, а потом переходим на непрерывный цикл производства. Думаю, с документами они тянуть не будут. А ещё их представители приватно шепнули мне, что получили распоряжение готовить заказ на тысячу бронеходов с опцией увеличения до двух тысяч.

– Однако! – не смог сдержать удивления я.

– Цех псевдомускулов уже переведён на круглосуточный график, – продолжал управляющий. – С другими цехами пока есть небольшие проблемы, в основном нехватка персонала. Но к тому времени, как мы получим заказ, все проблемы будут решены, и мы сразу начнём перевод завода на круглосуточную работу.

– Однако! – повторил я.

– Это не инициатива почтенного, – пояснил мне Эрик. – Этого потребовал князь. Перевооружение княжеской дружины должно быть проведено в самые кратчайшие сроки.

– Понятно… – сказал я, впрочем, несколько покривив душой. Происходящее я понимал не совсем.

Я оглядел внутренность тянущегося далеко вдаль огромного сборочного цеха и надолго задумался, рассеянно рассматривая длинный ряд бронеходов в различной степени готовности. Мои спутники терпеливо ждали.

– А знаешь что, Эрик, – сказал я, наконец уловив ускользавшую мысль. – Ты этого имперского шпиона не трогай, пожалуйста. И княжьих людей пока привлекать не надо. Просто удостоверьтесь, что он действительно прямо на императора работает, и доложите мне. Только очень аккуратно, не вздумайте спугнуть.

Эрик удивлённо посмотрел на меня, но спрашивать ничего не стал, а просто кивнул.

Я сидел в малой гостиной нашего крыла и разбирался с производственными планами, когда в дверь заглянула горничная:

– Господин, к вам сиятельная Алина Тирина.

– Пусть заходит, – я отложил на журнальный столик бумаги и поднялся Алине навстречу.

– Рад тебя видеть, Лина, – сердечно сказал я ей. – А я как раз собирался пойти с тобой поздороваться.

– Ты почувствовал, что я здесь? – с любопытством спросила она, усаживаясь в кресло.

– А тебя это удивляет, что ли? От Матери рода как-то странно такое слышать.

– Меня удивляет, не то, что почувствовал, а то, что почувствовал это именно ты, – немного туманно объяснила она. – Я всегда считала, что на такое способна только Мать рода, а здесь ни рода, ни Матери, и ты при этом вообще не Высший. Мне трудно к такому привыкнуть. Причём источник у тебя любому роду на зависть – наш вот, к примеру, заметно слабее будет.

А ведь она, похоже, не знает, что на источник настроен не один я, а мы вдвоём с Ленкой. Ну, раз не спрашивает, то я и не буду говорить – она и так удивляется, зачем удивлять её ещё больше?

– У меня хороший сатурат был, – объяснил я. – Помнишь ведь тот сатурат, который мне крыс подарил ещё в первый поход? Он же мало того что прозрачный, он ещё и огромный. Мне такого больше не приходилось встречать; даже те, что из Сына Камня высыпались, меньше были.

– Да, с таким сатуратом неудивительно, что источник сильный получился, – согласилась Алина. – Но я к тебе на самом деле не просто так зашла. Есть у меня кое-какие вопросы, а на практике вашей у нас с тобой как-то всё не подворачивалась возможность спокойно поговорить.

– Да и у меня тоже к тебе вопросы есть, – усмехнулся я. – Вот, например, такой: ты мне говорила про настройку на другую грань Силы. А ты знала, что на самом деле речь идёт о том, чтобы просто набрать эссенции?

– Интересное слово ты употребил, – задумчиво заметила Алина. – Лапа-то это живицей называет.

– Но ты же это слово знаешь? Вот и я тоже его знаю. А слово «живица» мне просто не нравится, для меня оно совсем другое означает. Так вот, возвращаясь к моему вопросу…

– Это одно и то же, Кеннер, – Алина встретила мой взгляд не дрогнув. – Настройка на другую грань Силы подразумевает получение эссенции, и получение эссенции выполняет настройку на другую грань Силы. Ты можешь сказать и так и так, разницы нет.

Разницы, может быть, и нет, но для человека, который впервые об этом слышит, эти фразы звучат очень по-разному. Вот мне и интересно, почему Алина сказала именно так. Жаль, что ответа я, по всей видимости, не услышу.

– Пусть так, – согласился я. – Вот я вижу, что ты в этом походе добыла эссенцию…

– Видишь? – перебила меня Алину.

– Да, вижу, – я с удивлением посмотрел на неё. – Твой отблеск стал заметно ярче. А ты разве не видишь?

– А я пока не вижу, – развела она руками. – Я надеялась, что в этом походе получу достаточно эссенции, что начать хотя бы видеть её отблески, но вот не получилось.

– Так вот, опять возвращаясь к моему вопросу…

– Вообще-то, я собиралась сама задавать тебе вопросы, – снова перебила меня она.

Я посмотрел на неё с лёгкой насмешкой, и она сдалась:

– Хорошо, признаю право хозяина спрашивать первым. Задавай свой вопрос.

– Мой вопрос таков: зачем тебе эссенция? Ты знаешь, что с ней делать?

– Нет, Кеннер, я не знаю, что можно делать с эссенцией, – твёрдо ответила она. – И на всякий случай даже не хочу этого знать, чтобы и соблазна не было. И тебе тоже не советую что-либо с ней делать. Если ты будешь её использовать, то убьёшь своё возвышение, или как минимум сильно его замедлишь. Надо как можно больше полагаться на свою волю, а не на заёмную энергию.

– А ты собираешься в мир Полуночи?

– Нет, конечно, – она посмотрела на меня с удивлением. – Я разве похожа на полную дуру? Мне там делать нечего, и мой тебе совет тоже об этом не думать.

– Тогда зачем тебе эссенция? – в полном недоумении спросил я.

– Для всех нас когда-то приходит время уходить, – серьёзно и немного грустно ответила Алина. – Но чтобы выжить на первичном плане, нужно очень много энергии. Мало кому удаётся столько скопить. Вот эта эссенция и будет моей подстраховкой на тот случай, если мне не хватит энергии, когда придёт моё время. Кто знает? Может быть, как раз эта капля эссенции и поможет мне выжить первое время, а там посмотрим.

Мы помолчали, думая каждый о своём. Я только недавно начал действительно осознавать, насколько труден и опасен путь, который мы выбрали, и меня больше не удивляет готовность, с которой Высшие бросаются в разные опасные предприятия, чтобы стать хоть чуть-чуть сильнее.

– Раз уж у тебя вопросы закончились, то спрошу я, – пробудилась от своих мыслей Алина. – Насколько я знаю, у тебя появился хороший артефактор. Могу я им воспользоваться?

– Ты о нём говоришь, как о какой-то вещи, – с неудовольствием заметил я. – Клаус фон Абенсберг есть не у меня, а у себя, и договариваться о чём-то надо с ним, а не со мной. Я ему не хозяин.

– Неудачно выразилась, извини. Просто если к нему приведёшь меня ты, с ним будет гораздо легче договориться.

И наверняка не просто легче, а таким образом он может согласиться и в том случае, когда предпочёл бы отказаться. Ну и с моей рекомендацией его работа обойдётся, скорее всего, намного дешевле.

– Я хотел бы сначала узнать, о чём пойдёт речь, – посмотрел на неё я. – Ты же понимаешь, что для меня это в любом случае не станет секретом?

– Да это и не секрет, – пожала плечами Алина. – Во всяком случае, от тебя не секрет. Давай я расскажу тебе подробно, что я хочу и зачем. Раз ты видишь отблески эссенции, значит, и видишь, насколько мало я получила от провала. Опасность там серьёзная – чуть ошибёшься, и он может затянуть, – а результат так себе. Вы с Леной на одном только звере получили столько, сколько я не смогу получить и от десяти провалов.

Судя по её словам, она не знает, что зверя убил я один. Это хорошо, что она так думает, иначе рано или поздно обязательно возник бы вопрос, откуда Ленка получила свою эссенцию.

– Проблема только в том, что обычное оружие не позволяет забрать эссенцию. Нам с Ганой уже доводилось убивать там зверей, и мы, конечно, ничего не получили. Даже не поняли, что с них можно что-то получить. Я про это узнала, только когда ты отключился, а Лапа объяснила мне, что ты просто перебрал эссенции.

– То есть тебе нужно оружие с как можно более сильной духовной составляющей?

– Совершенно верно.

– Я поговорю с Клаусом, – пообещал я. – Но от тебя попрошу ответную услугу: помоги Клаусу войти в общество. Специально делать что-то необязательно, просто отрекомендуй при случае, или поддержи когда надо.

– Помогу, конечно, – кивнула она. – За услугу это не считай, я это и так сделаю, безо всякой просьбы.

– Спасибо, Лина, – от души поблагодарил я. – А ещё я одолжу тебе на время свой меч – советую взять его за образец.

– Страшненький он, – поморщилась Алина. – И очень неудобный.

– Есть такое, – согласился я. – Впрочем, Клаус, возможно, сможет сделать и что-то поприличнее. Просто мой меч рассчитан на развеивание структур – это благодаря ему я смог проткнуть того зверя, невзирая на его защиту. А обычным оружием, пусть даже и духовным, его, возможно, пришлось бы долго колотить, чтобы щит истощился.

– Ты прав, Кен, это важный момент, – согласилась она.

– А кстати, сатурат-то у тебя есть? – вспомнил я. – Или одолжить?

– Найду, – улыбнулась она.

Глава 3

Дверь библиотеки слегка скрипнула – я поднял глаза и встретился взглядом с заглянувшей в дверь Ленкой.

– О, вот ты где, Кени, – радостно заявила она. – Ты очень занят? Можешь отвлечься?

– Занят, но не очень, – сказал я, с чувством облегчения откладывая занудный учебник по геометрическим искажениям. – Отвлечься могу.

– Ты учебник, что ли, читаешь? – поразилась Ленка, явно узнав обложку.

– Скоро начнутся занятия, – напомнил я, – и первым делом наша Ясенева захочет проверить – вдруг мы что-нибудь забыли из пройденного?

– Думаешь, преподы опять начнут нас валить? – с сомнением спросила она.

– Нет, этого больше не будет, конечно, – усмехнулся я, вспомнив беседу с ректором. – Магде это нужно просто для психологического комфорта. Не для того, чтобы поставить оценку, она её даже не будет ставить. Просто ей очень хочется доказать нам и себе, что она была права, и оценки «превосходно» мы получаем незаслуженно. Ну а я, соответственно, не собираюсь доставлять ей подобное удовольствие.

– Высокие отношения, бурное море страстей, – с иронией прокомментировала Ленка. Ей, конечно, легко иронизировать – Магда к ней никогда не цепляется. – Но я, собственно, зачем тебя искала… хочу кое-что тебе показать. Помнишь ту странную структуру возле маршрута патрулей?

– Помню, – кивнул я. – А что с ней?

– С ней всё по-прежнему, но я хочу, чтобы ты ещё раз на неё посмотрел.

– Ну пойдём посмотрим, – пожал я плечами, вставая из кресла.

Со структурой всё действительно было по-прежнему – с прошлого моего визита она совершенно не изменилась. Если, конечно, не считать того, что раньше она торчала посреди сугроба, а сейчас здесь было маленькое, почти высохшее болото, до которого у нас пока не дошли руки.

– Ничего не замечаешь в ней, Кени?

– Да вроде всё то же самое, – неуверенно отозвался я, пристально рассматривая мутноватый шар неправильной формы с множеством шишек и выростов.

– Не на то смотришь, – снисходительно сказала Ленка. – Ну, я и сама, считай, несколько месяцев эту штуку разглядывала, прежде чем поняла, куда надо смотреть. Всё там просто оказалось – смотри не на общую форму, а выдели точки и линии напряжения. Куда пространство сильнее всего стянуто, не знаю, как точно сказать.

У меня всё равно не получалось что-нибудь увидеть. Я долго таращился на этот шар, пока у меня не начали слезиться глаза, но так и не смог ничего заметить, кроме мутных разводов.

– Давай помогу, – наконец, сжалилась надо мной Ленка. – Откройся мне и следи за моим взглядом.

У нас всё лучше и лучше получалось объединение чувств, и я в самом деле, наконец, увидел.

– Видишь, Кени – это на самом деле никакой не шар, а многогранник, и рёбра у него образуют правильную структуру. Разные вздутия и неровности на гранях, похоже, никакой роли не играют – главное, что все вершины находятся там, где надо, и рёбра не исказились. Вот конкретно эта штука перед нами является икосаэдром, – она посмотрела на моё непонимающее лицо и пояснила: – то есть двадцатигранником. А ещё мы знаем, что икосаэдр – это один из пяти правильных многогранников, и у него есть дуальный правильный многогранник, а именно додекаэдр, правильно?

– Эмм… – промычал я. – Уверен, что ты совершенно права, милая.

– Было бы очень интересно посмотреть, как ведёт себя пространственная структура, основанная на додекаэдре, – увлечённо продолжала Ленка. – У икосаэдра грани представляют из себя треугольники, и к каждой вершине подходят пять рёбер, а у додекаэдра, наоборот, грани являются пятиугольниками, зато от вершин отходят только по три ребра.

Есть свои плюсы в том, чтобы иметь умную жену, которая легко разберётся с любым додекаэдром и объяснит его мужу понятными словами. И от которой никогда не услышишь: «Дорогой, я опять забыла, какую кнопочку здесь надо нажимать».

– Ну, наверное, было бы интересно посмотреть, – согласился я. – И как ты собираешься это сделать?

– Пока никак, – вздохнула она. – Я даже простейший тетраэдр не могу построить. Очень трудно создать напряжение пространства в виде идеально ровной тонкой линии. Да и от одного ребра толку никакого. Даже одна грань из трёх рёбер ничего не даст – нужна замкнутая фигура, чтобы пространство внутри свернулось. Я вроде поняла, как этого добиться, но нужно много практики.

– Вообще-то, это не должно быть сильно опасно, – прикинул я, рассматривая структуру. – Попрактикуйся. Правда, не совсем понятно, какие возможности здесь открываются, но что-нибудь полезное из этого наверняка выйдет.

– Давай этим вместе позанимаемся, – предложила Ленка. – У меня одной не очень получается, а вместе мы можем попробовать собрать что-нибудь простенькое, вроде тетраэдра.

– Ну, можно и позаниматься, – согласился я. – А почему ты зациклилась именно на правильных многогранниках? Возможно, другие виды многогранников тоже имеют какие-то интересные свойства.

– Мне кажется, что все рёбра и углы должны быть одинаковыми, а это верно только для пяти правильных многогранников. Есть у меня ощущение, что разные длины рёбер приведут к нестабильности структуры. Вот в этой структуре, например, посмотри на дальнее ребро в верхней части слева. Видишь, оно уже начинает немного деформироваться? И смежные рёбра ниже из-за этого стали немного короче, а верхние чуть длиннее. И если мы попробуем это ребро согнуть чуть посильнее… Ой!

Силы она приложила совсем мало, но ребро очень легко согнулось, и структура заволновалась. Сначала она слегка задрожала, затем дрожь перешла в колебания, которые начали усиливаться, а затем вся структура вдруг лопнула, и беззвучный взрыв отшвырнул нас прочь. Пейзаж закувыркался, и я неожиданно обнаружил, что крепко обнимаю Ленку, которая лежит на мне, а сильная боль в спине говорит о том, что я и на болоте умудрился найти какой-то камень.

– Вот! – с воодушевлением воскликнула она, даже не пытаясь подняться. – Не надо особо прикладывать силу, нужно просто надавить в нужную точку. А мы-то поначалу пытались на грани давить.

Я только закатил глаза, не желая поддерживать научный спор. Быстро же она забыла все свои опасения, стоило только чуть увлечься. А может, ей в конце концов передалось моё отношение – я-то вообще не верил ни в какие армии демонов в этом пузыре.

– Ты не ушиблась? – озабоченно спросил я вместо этого.

– Нет, – отозвалась она, прислушавшись к себе. – А ты?

– А я, кажется, да, – она немного толкнула меня вставая, и я скривился от острой вспышки боли. Синяк наверняка получился роскошный. – Знаешь, Лен, чем опасны увлечённые наукой учёные? Тем, что они могут и планету уничтожить – просто для того, чтобы проверить, получится у них или нет.

– Ой, что это?! – воскликнула Ленка, не обратив внимания на мою укоризненную речь. Она смотрела на то место, где раньше находилась структура. Я, морщась, сел, но взглянув туда, сам сразу же забыл о боли.

Там, где раньше находилась структура, сейчас располагался большой круглый сугроб саженей пять в диаметре. Через весь сугроб пролегал санный путь со следами полозьев и копыт, а в центре стояли сани. Даже мне, человеку, совершенно незнакомому с лошадьми, было очевидно, что лошадь выпрягли в спешке, обрезав элементы упряжи. Сани были порядком заляпаны кровью; кровь была и на снегу, а вокруг было множество следов какой-то примитивной обуви – то ли валенок, то ли каких-то онучей.

Но спрятали в структуре, конечно же, не крестьянские сани. Посреди саней стоял грубо вырубленный угольно-чёрный камень, при взгляде на который сразу появлялось ощущение липкой мерзости – в точности, как возле алтаря в нашем подземелье.

– Сколько же их, – потрясённо выдохнула Ленка.

Я непонимающе посмотрел на неё, но тут же увидел и сам. К камню начали стягиваться духи – и наши духи, и какие-то посторонние, которые обычно не решались даже приблизиться к поместью. Сейчас они, забыв все страхи, возбуждённо толклись вокруг саней, пытаясь протиснуться поближе к камню. Я, неожиданно для себя разозлившись, обратился к источнику и одним волевым усилием вымел их всех за пределы поместья.

– Они вернутся, – заметила Ленка. – Голод пересиливает страх.

– И что, нам этот камень теперь всегда караулить? – мрачно вопросил я в пространство.

– А уничтожить никак?

– Я не знаю, как, – вздохнул я. – То есть можно, наверное, как-то раздробить, но не станет ли от этого хуже?

– Скинуть в море? – предложила она.

– Чтобы потом оттуда какие-нибудь жуткие монстры полезли? Нет, тоже так себе вариант. Разве что в подходящую океаническую впадину, но до неё ещё долететь нужно.

А главное, где эту впадину искать? В этом мире океанография не особо развита, и я глубоко сомневаюсь, что мне удастся найти полную карту океанических глубин. А сам я помнил только про Марианскую впадину где-то в Тихом океане, но не имел ни малейшего представления о её точных координатах.

– А если Морену попросить? – выдвинула ещё одну идею Ленка. – Мне кажется, она не должна из-за этого очень уж разозлиться.

– Где же её найти? Я уже давно её не встречал.

– Может быть, просто воззвать к ней?

– Воззвать? – не понял я.

– Ну, она ведь богиня. Попробуй, вдруг получится. Тем более, здесь такие эманации смерти, что она на это место вполне может обратить внимание.

– Хм, – задумался я. – Не очень верится, что это сработает, но почему бы и не попробовать?

Я закрыл глаза, сосредоточился и, представив себе Морену во всех подробностях, как её запомнил, направил к ней зов. Ничего не произошло. Я безуспешно взывал ещё некоторое время, а потом прекратил и открыл глаза. Всё оставалось тем же, но через несколько мгновений пространство дрогнуло, и передо мной возникла Морена, причём крайне недовольная.

– Прошу меня простить, госпожа, – торопливо сказал я, поклонившись, – но у меня была веская причина вас побеспокоить. Кроме вас, я не знаю никого, кто смог бы решить проблему вот с этим.

Морена некоторое время непонимающе смотрела на меня, а затем резко повернулась к саням.

– Откуда это? – потребовала ответа она.

– Эта штука была в пространственном пузыре, который лопнул, – объяснил я, предпочитая не вдаваться в причину лопания. – Судя по всему, за её хозяевами была погоня, и им пришлось её прятать.

Морена рассеянно кивнула, пристально разглядывая следы на уже начавшем подтаивать снегу.

– А ведь здесь не только человеческая кровь, – вдруг сказала она. – Видите это сизое пятно? Это кровь Кхи Граш-Кша.

– Кхи…? – с недоумением переспросил я.

– Это ящеры, – пояснила она, по-прежнему задумчиво разглядывая снег. – У вас в подземелье их статуи стояли.

– Я слышал, что их называли хигриссами, – заметил я, вспомнив слова Лапы.

– Это на языке рабов, – она с усмешкой посмотрела на меня. – Если соберётесь учить их язык, лучше учите Высокую Речь. Того, кто говорит на языке рабов, вряд ли станут воспринимать, как равного.

– У них два языка? – удивился я.

– Четыре. Язык Преданий, Высокая Речь, Низкое наречие и язык рабов. Что вас удивляет? Подобное и у земных народов встречалось.

– Знаете, госпожа – вы сейчас упомянули наше подземелье, и я сразу вспомнил: мне рассказывали, что тех, кто там прятался, тысячи полторы лет тому назад очень искали и даже давали за них хорошую награду. Рассказчица не знала окончания истории, но, похоже, их в конце концов нашли, и как раз они здесь и убегали.

– Выглядит именно так, – согласно кивнула Морена. – Их нашли, они запечатали уровень с главным алтарём и попытались сбежать с малым жертвенником.

– Окрестные духи из-за этого камня просто с ума сошли.

– Неудивительно, – пожала плечами Морена. – Дух, который выпьет этот жертвенник, сразу сможет подняться чуть ли не до бога. Скажите, Кеннер – почему к вам всякая мерзость липнет?

– Да если бы я знал, госпожа, – с досадой отозвался я. – Участок для поместья я, правда, сам выбирал, но то подземелье мне, по сути, втихую подсунули.

– Ну-ну, – хмыкнула она. – Ладно, этот жертвенник я заберу. Вы и в самом деле вряд ли смогли бы его уничтожить. На этот раз я сочту ваше обращение обоснованным, но советую вам крепко подумать, если у вас вдруг появится идея это повторить.

– Госпожа, я решился побеспокоить вас лишь тогда, когда понял, что проблема очень серьёзна, и у меня нет для неё никакого решения. Мы не смогли бы постоянно караулить этот камень, и рано или поздно какой-нибудь дух до него бы добрался. Можно было бы попробовать запечатать его снова, но мы пока что недостаточно владеем пространственными техниками.

Она молча кивнула, принимая объяснение.

– Кстати, раз уж речь зашла о Кхи Граш-Кша, – сказал она, внимательно нас оглядев, – я вижу, что вы решили связаться с эссенцией воли? Не особо удачная мысль, по моему мнению.

– Мы так не решили, госпожа, – отказался я. – И я очень сомневаюсь, что с этой самой эссенцией вообще стоит связываться. Мы получили её случайно, сами того не ожидая. На нас напал один из так называемых Старших, и мы с большим трудом сумели его прикончить, но при этом оказалось, что наше оружие является проводником эссенции.

– Оружие с духовной компонентой? – понимающе кивнула Морена. – Тогда понятно, как вы эту эссенцию получили. Но я вижу, что она у вас уже частично структурирована. Эссенция не структурируется сама по себе – это значит, что вы выполняете соответствующие упражнения.

– Верно, госпожа, мы действительно выполняем упражнения, – вздохнул я. – Всё дело в том, что я рассказал вам только часть этой истории. У того Старшего, которого мы убили, есть брат, и этот брат почти наверняка знает, или же вскоре узнает, что его убили мы. Мы справились с тем Старшим с большим трудом, и лишь потому, что он не ожидал от нас серьёзного сопротивления. Его брат будет готов ко всему, так что научиться противодействовать эссенции – это наш единственный шанс выжить.

– Вот как, – задумчиво протянула она. – Вообще-то, эссенции можно вполне успешно сопротивляться и так, но я, пожалуй, соглашусь, что вы пока что недостаточно сильны. Однако помните, что эссенция сама по себе очень опасна. Она манит к себе возможностями, которые можно получить без труда, но взамен она закроет вам возвышение. Чтобы этого избежать, вам необходимо окончательно и полностью отказаться от неё сразу же, как только вы разберётесь со своей проблемой, а это будет очень непросто. Эссенция – это наркотик.

– Алина Тирина говорила, что эссенция может быть подстраховкой на первичном плане. Дополнительным запасом энергии, которую можно использовать, если вдруг своей энергии окажется недостаточно.

– Великолепно, – мягко засмеялась Морена. – Меня всегда восхищала человеческая глупость – во Вселенной всё имеет конец, даже сама Вселенная, но глупость, похоже, всё-таки бесконечна. Подумайте сами: эссенция – это и есть сама Сила в чистом виде. Но Сила не присутствует на первичном плане, она ушла оттуда, создав свою Вселенную, и назад уже не вернётся. Принести эссенцию в мир духов невозможно – это то же самое, что заставить Силу туда вернуться, а на такой подвиг вряд ли кто-то способен.

– Да, действительно, – смутился я. – Теперь, когда вы это сказали, это выглядит совершенно очевидным.

– Я встречала когда-то Тирину, правда, она не знала, кто я. Но она произвела на меня впечатление достаточно разумного существа. Думаю, она просто боится, потому и делает глупости. Это вполне понятно – мы все страшимся первичного плана, но надо всё-таки держать свой страх в руках. Он разлагает и убивает волю, – она посмотрела на меня серьёзно и немного грустно. – Кто лучше меня знаком со смертью? Трус всегда умирает первым. Но если встретить взгляд смерти без страха, то она, возможно, отведёт глаза первой. Всегда помните об этом.

– Мы не боимся, госпожа, – твёрдо сказал я.

– Я вижу, – кивнула она, – потому с вами и разговариваю. И пожалуй, расскажу вам ещё кое-что. Вы знаете историю падения Кхи Граш-Кша?

– Мне говорили, что их сильные Старшие ушли, а молодые не смогли подняться высоко, и в результате их общество развалилось. Мне это объяснение кажется очень неполным, так что я не уверен, что оно действительно что-то объясняет.

– Оно в целом верное, но и в самом деле слишком неполное. Прежде всего надо понимать, что у ящеров было общество духовного типа.

– Что-то вроде теократии? – спросил я.

– Нет, теократия – это всего лишь власть жрецов. В теократии, конечно, есть разные религиозные ограничения для граждан, но в сущности она мало чем отличается от обычной светской власти. У нас нет аналога духовного общества ящеров – мы, люди, существа общественные, а Кхи Граш-Кша развивались как индивидуалисты. Они в принципе неспособны прислушиваться к кому-то, кто не превосходит их, причём значительно, в духовном плане. Поэтому их общество представляло собой довольно рыхлый конгломерат разнородных групп, каждая из которых сформировалась вокруг какого-то духовного лидера.

– Что-то вроде учителя и последователей? – переспросил я.

– Это ближайшая аналогия, – кивнула Морена, – но и она достаточно далека. Группы могли пересекаться, и их члены свободно мигрировали из группы в группу. А могли и не принадлежать ни к какой группе. Я не знаю, как им удавалось справляться с глобальными вызовами, но, по всей видимости, в таких случаях им как-то удавалось объединиться. Как минимум однажды такое объединение произошло. Динозавры, которые правили Землёй миллионы лет, начали проигрывать эволюционную битву млекопитающим.

– Я слышал версию о гигантском метеорите, – осторожно заметил я.

– Чепуха, – отмахнулась она. – Динозавры вымирали постепенно, в течение сотен тысяч лет. В геологическом плане это, конечно, мгновенье, но всё же процесс был достаточно длительным. Больше всего это сказалось на безмозглых гигантах, однако Кхи Граш-Кша тоже не удалось остаться в стороне. И климат, и биосфера слишком изменились – по-старому они жить больше не могли, а к новому им никак не удавалось приспособиться. Если бы они были общественными существами, то смогли бы выжить – иерархическая структура общества гораздо легче адаптируется к изменившейся обстановке. Но они ими не были, так что их ожидало медленное вымирание. Когда они это поняли, то решили эмигрировать. Собственно, всё это незначащие подробности – важно лишь то, что Кхи Граш-Кша были аморфным сообществом индивидуумов, свободно группирующимся вокруг признанных духовных лидеров.

– Мне говорили, что в процессе эмиграции большая часть их погибла, – заметил я.

– Они понимали, что так и будет, – кивнула Морена. – Но если бы они остались, погибла бы вся раса, пусть и не сразу. То, что они смогли принять такое трудное решение в интересах всей расы, многое говорит об уровне их Восходящих. Кстати, они своих лидеров называют именно так, Старшие – это у рабов. Да, при переходе многие погибли, и в новом мире, который оказался не вполне благоприятным, погибло ещё больше. Кхи Граш-Кша всё-таки сумели выжить, найдя источник рабов и частично приобщившись к материальной культуре, но для нас сейчас это неважно. Мы сейчас говорим об их падении, а падение всё равно произошло бы, даже если бы новый мир оказался идеально для них подходящим. Вы можете сказать, что послужило причиной?

– Погодите, госпожа, – вдруг осенило меня, – вы хотите сказать, что причиной был приход Силы?

– Совершенно верно, – одобрительно улыбнулась она. – Их Восходящие были могучими сущностями, которые тысячи лет занимались духовным самосовершенствованием. И вдруг появилась даровая сила для всех. Уже не нужно было мучительно совершенствоваться, развивая свою волю – достаточно было освоить несколько простых упражнений для структурирования эссенции. А через какое-то время их Восходящие ушли своим путём, и остались только суррогаты Восходящих, которые только и умели, что пользоваться эссенцией.

– Мне говорили, что новые Восходящие оказались слишком слабыми, и поэтому рабы сумели освободиться.

– Сумели освободиться? – усмехнулась Морена. – Скорее, их выбросили за ненадобностью. Кхи Граш-Кша с радостью отказались от материальной культуры и вернулись к своему старому образу жизни.

– В таком случае это сложно назвать падением, госпожа.

– Это было именно падением. Образ жизни у них остался тем же, что и раньше, но они перестали совершенствоваться. У них больше не стало Восходящих, они превратились просто в мелких паразитов. Они утратили ценность для мира и начали деградировать. Понимаете, Кеннер, жизнь не даётся даром, мир не терпит бесполезности. Тот, кто хочет жить дольше, всегда должен платить. Для общества цена жизни – это постоянное развитие. Общество, которое не развивается, постепенно умирает и уступает дорогу другим. Однако мы опять отвлеклись – впрочем, история Кхи Граш-Кша действительно очень поучительна. Для вас же лично мораль моей истории такова: каждый раз, когда у вас возникнет соблазн воспользоваться эссенцией, вспомните, что ваша жизнь имеет свою цену, и задумайтесь, чем вы эту цену сможете заплатить. Эссенцию мир в уплату не примет, потому что она вам не принадлежит.

– Мы благодарим вас за эту историю, госпожа, – ответил я, и непривычно серьёзная Ленка тоже кивнула. – Мы её не забудем.

Глава 4

Человек умный и склонный к логическим заключениям, глядя на интеллигентное лицо Дениса Бортеня и его длинные чуткие пальцы, предположил бы, что он пианист – и ошибся бы. Человек не только умный, но и наблюдательный заметил бы также неизменный футляр со скрипкой и сделал бы вывод, что это скрипач – и был бы прав, но лишь частично. Хотя Денис действительно закончил консерваторию и играл в небольших камерных оркестрах, по своей основной специальности он был карточным шулером. Семья им гордилась.

Семья у Дениса была большой и дружной. Его дедушка Кондрат был вором-медвежатником по кличке «Зубило». Кличку эту он получил в молодости, когда вскрыл украденный сейф за пару минут с помощью случайно оказавшихся рядом молотка и зубила. Это, конечно, скорее говорило о качестве сейфа, но всё равно, надо ведь и знать, где стучать. Во всяком случае, воры, притащившие ему сейф, остались под глубоким впечатлением. К старости Зубило отошёл от дел, но в преступном мире был по-прежнему в большом авторитете и часто даже выступал в роли третейского судьи для решения споров преступной братии.

Потомки Кондрата тоже пошли по преступной стезе, хотя ломкой медведей по примеру патриарха, занимались далеко не все. Для успеха в любой деятельности нужен талант, а на преступном поприще отсутствие успеха означает низкий доход и длительные отсидки. Талант к вскрытию сейфов открылся не у всех потомков, но по-своему талантливы были все из них – скокари, марвихеры, блиномесы, – целое созвездие преступных талантов. Впрочем, ничем, связанным с насилием, они принципиально не занимались – дед Кондрат всегда учил, что грабёж и разбой подходят только для дебилов. Да и невыгодно такими делами заниматься – добыча редко бывает большой, зато сидеть приходится очень долго. И это ещё хорошо, если сидеть – не так уж редко случалось, когда особо надоевших разбойников стража просто кончала как бы при сопротивлении аресту. Но время от времени сидеть всё равно приходилось, конечно. Однако недолго – статьи обычно были нетяжкие, да и семья не жалела денег на хороших адвокатов.

Мама Дениса единственного сыночка обожала и очень не хотела, чтобы он тоже шёл в семейный бизнес. Не то чтобы она была как-то против преступной деятельности, ей просто невыносима была мысль о том, что её дорогому Дениске неизбежно придётся сидеть в тюрьме. Сама она залетела только раз и сумела отделаться условным сроком, но прекрасно понимала, что это просто везение, на которое полагаться не стоит. В общем, мама сделала всё, чтобы Денис выбрал музыкальную карьеру, а он был и не против – скрипку он любил с детства, и никогда не тяготился даже занудными гаммами. С отличием окончив музыкальную школу, он поступил в столичную консерваторию, которую тоже блестяще окончил, радуя успехами преподавателей и очаровывая затейливыми карточными фокусами девочек с соседнего факультета клавира.

После окончания консерватории он играл в нескольких камерных оркестрах – причём обычно примой, – и был довольно известным исполнителем. Денег вполне хватало, но карты, которые он любил не меньше скрипки, всё сильнее тянули к себе, да и обычная жизнь музыканта для Дениса была скучноватой. Итог был вполне закономерным – он стал шулером. Но не заурядным каталой, который обувает лохов в поезде или подпольном катране – Денис работал в основном в аристократических клубах, куда благодаря своей известности имел доступ. Причём работал умно – подыгрывал чаще всего даже не себе, а одному или нескольким партнёрам. Его выигрыши обычно оказывались совершенно незаметными на фоне выигрышей других, и никому даже в голову не приходило присмотреться к нему, чтобы обнаружить, что проигрывает он всегда понемногу, зато выигрывает чаще и намного больше.

Но довольно предысторий. Сейчас Денис как раз входил в трактир, где с ним попросил встречи его двоюродный брат Марей. Он оглядел трактир и недовольно сморщил нос – заведение, конечно, притоном не было, но всё же классом было сильно ниже тех мест, которые он обычно посещал. Не то чтобы Денис был таким уж снобом, просто в дорогом костюме и галстуке-бабочке он выглядел здесь слишком чужеродно. К счастью, долго торчать у входа не понадобилось – он сразу же заметил Марея за столиком в дальнем углу и направился туда.

– Здравствуй, Марик, – поприветствовал его Денис и уселся, предварительно тщательно протерев белоснежным платочком лавку.

– Здарова, Денчик, – ответил тот, бодро наворачивая гуляш с гречкой. – Пожрёшь? Тут нормальная хавка.

Денис незаметно вздохнул – ну а что тут поделаешь? Родственник есть родственник – куда от него денешься? Только и вздыхать.

– Я уже пообедал, – ответил он. – Ближе к делу, кузен.

– Чево? – нахмурился тот.

Марей интеллектом определённо не блистал. Впрочем, каких-то неудобств по жизни это ему совершенно не создавало – Марей был очень неплохим домушником, а главное – удачливым. Чтобы успешно обносить чужие квартиры, нужна как раз удача, а интеллект и вовсе ни к чему.

– Зачем звал, братуха? – подстроился под кузена Денис.

– Тут, в общем, какое дело, братка, – Марик поскрёб затылок. – Дали нам хорошую наколку на богатую хату – брюлики, рыжьё, кое-какие бабки тоже. Терпила с бабой и дочкой свалили на дачу, прислуга приходящая, в общем, приходи и бери. Вот мы с кентом хату и подломили, а там пусто, вот такая хрень, понимаешь.

– Наколка левая? – лениво предположил Денис. История его пока что не заинтересовала.

– С наколкой всё ништяк было, – решительно опроверг Марик. – Ну, мы предъяву всё равно кинули, конечно. Там дело в другом было. Мы там кое-какое серебришко в сумки покидали, ещё какую-то мелочёвку, чтобы, значит, не пустыми уходить. Уже на выход двинулись, и тут дошло, значит, до нас, в чём подлянка-то была.

– В чём? – без интереса спросил Денис, просто чтобы поддержать разговор.

Марей со стуком выложил на стол никелированный ключ сложной формы с выбитым на головке номером. Денис взял ключ и повертел его в руке. С другой стороны на головке был отчеканен герб, который был ему знаком – впрочем, с его профессией знакомство с основными гербами было обязательным. Денис положил ключ обратно и непонимающе посмотрел на Марика.

– В хранилище они всё скинули, – пояснил недалёкому братцу Марей. – И брюлики, и бабки, и рыжьё. Как на дачу собрались, так всё туда и отнесли. А ключик-то дома забыли, лошары.

– Я так и не понял, Марик, меня-то ты зачем позвал? – недовольно сказал Денис. – Давай быстрей к делу переходи, некогда мне тут сидеть и болтовнёй заниматься.

– Забрать надо всё оттуда, – пояснил Марей. – Они на даче, никто ещё не знает, что хату обнесли. Подсобишь, Денчик? Там только зайти и забрать.

– Сам-то что не заберёшь, раз так просто?

– Ты на мою рожу посмотри, – хмуро предложил Марик.

И впрямь, с такой бандитской рожей его не только в хранилище не пустили бы, а, скорее всего, сразу и повязали бы. Собственно, у Марика и кличка-то была «Ряха», которая ему поразительно хорошо подходила. Кличка Марею остро не нравилась, так что родственники её никогда не употребляли, разве что между собой.

– С рожей тебе не подфартило, братуха, – согласился Денис.

Ряха помрачнел. Пусть он и сам про это заговорил, но слышать такое всё равно было неприятно.

– Ну ладно, а мой-то интерес там какой? – безразлично осведомился Денис.

– Долянку дадим, – уверенно пообещал брат. – Не обидим, отвечаю.

Денис только усмехнулся насчёт «не обидим». В семье дурачков не было, да Марик и сам знал, что это не пройдёт, но почему бы не попробовать?

– Половину отдадите, – объявил Денис.

– Денчик, ты что, с дуба рухнул? – забеспокоился Марик. – Это же просто из ящика забрать, за такое и десять процентов много. Но ты мне брат, тебе пятнадцать дадим.

– Зачем мне это? – лениво возразил тот. – Там ещё непонятно, что за брюлики. Оно мне нужно – из-за пары дешёвых колечек в блудняк влезать? У тебя что, не найдётся кента с нормальной рожей?

Ответ на последний вопрос он прекрасно знал и сам – среди кентов Ряхи нормальных рож отродясь не водилось.

– Какая пара дешёвых колечек? – вконец разволновался Марей. – Терпила – дворянин, хата из восьми комнат. Да там ведро брюликов!

– Так уж и ведро, – скептически хмыкнул Денис.

– Он в хранилище пару дешёвых колечек понёс, что ли? – убеждал его Ряха. – Братуха, ты сам-то прикинь – ясно же, что мелочёвку туда никто не понесёт. Двадцать процентов твои будут.

– Сорок пять, братуха, и мы договорились, – покачал головой Денис.

Торговались они ещё минут десять, но всё же, наконец, пришли к согласию.

– Дербаним на троих поровну, – поставил точку Денис, и по его тону было ясно, что это действительно точка. – С кентом своим сам всё уладишь.

Собственно, с кентом всё было давно улажено – о том, что Денису отдадут треть, подельники договорились с самого начала. Ряха просто надеялся договориться на меньше и как-нибудь закрысить остаток.

– На троих поровну, – хмуро согласился Марей. – Улажу.

Когда Денис подходил к зданию хранилища, его кольнуло дурное предчувствие. Он даже остановился и прислушался к себе, но предчувствие ушло бесследно. Он пожал плечами и решительно подошёл к стеклянным дверям, которые тут же плавно разъехались в стороны.

Денис сделал несколько шагов внутрь и с интересом обвёл глазами богато отделанный вестибюль. «Да, пару колечек сюда не понесёшь», – промелькнула мысль. Он взглянул на охранников, сверлящих его подозрительными взглядами, и ему в голову пришла неприятная мысль, что если вдруг что-то пойдёт не так, уйти отсюда будет, скорее всего, не так уж просто. Опять кольнуло плохое предчувствие, но как раз в этот момент к нему подошла миловидная девушка.

– Здравствуйте, достойный, – обратилась она к нему с дежурной улыбкой. – Семейство Арди радо приветствовать вас в нашем хранилище. Чем мы можем быть вам полезными?

– Здравствуйте, уважаемая, – улыбнулся он в ответ, включив всё своё обаяние. – Я хотел бы получить доступ к своей ячейке. Это возможно?

– Разумеется, – заверила она. – Пройдите, пожалуйста, в третью кабинку. Сейчас туда подойдёт наш сотрудник, который вас обслужит.

Денис благодарно улыбнулся ей и двинулся в сторону указанной кабинки, чувствуя на спине взгляды охранников. Ему впервые пришла в голову мысль, что, возможно, не стоило вообще на это дело соглашаться. Но Ряха был своим, и семья не одобрила бы беспричинный отказ, да и вообще, поздно уже было метаться, так что он отбросил сомнения.

В третьей кабинке его уже ждал сотрудник, который приветливо ему заулыбался.

– Здравствуйте, достойный! Меня зовут Егор Бирюков. Какое обращение вы предпочитаете?

– Денис, – ответил тот, предпочитая ограничиться именем.

– Очень приятно, достойный Денис, – наклонил голову Егор. – К какой именно ячейке вы хотели бы получить доступ?

Денис молча выложил на стол ключ. Бирюков взял его, внимательно осмотрел и продиктовал в переговорник номер ключа.

– Придётся несколько минут подождать, достойный, пока нам не принесут документы на ячейку, – пояснил он.

– Не саму ячейку? – небрежно спросил Денис, чувствуя холодок на спине.

– Нет, конечно, – улыбнулся ему Егор. – Ячейки никогда не покидают хранилища. К вашей ячейке мы поедем сами.

Неприятное предчувствие нахлынуло и уже не ушло, но ничего не оставалось, кроме как ждать. Впрочем, что ему могли предъявить? Ну, пришёл с чужим ключом, и что из того? Он его просто нашёл. Поскольку собственно факт кражи отсутствует, то и предъявить ему нечего. Эта мысль его немного успокоила.

В молчании прошло несколько минут, затем открылась дверь сбоку, а в кабинке появился вооружённый охранник с папкой в руке. Бирюков кивнул ему, принимая папку, но охранник не ушёл, а остался в кабинке, пристально наблюдая за Денисом, отчего предчувствие неприятностей у того резко усилилось.

– Согласно условию доступа, достойный, вы должны сейчас либо предъявить документ, удостоверяющий вашу личность, как владельца, либо сообщить мне пароль, – заявил Егор, изучив папку. – Если вы предпочитаете не говорить пароль вслух при сотруднике охраны, вы можете записать его на этом листочке и показать мне.

«Пароль? Какой ещё пароль? – лихорадочно соображал Денис. – Ряха, сука! Всё-таки втянул в блудняк!»

– Похоже, у нас проблема, – извиняющимся тоном заявил он. – Я действую по поручению владельца, но он, очевидно, забыл сообщить мне пароль.

Егор кивнул на это заявление и ничего не ответил. Молчание немного затянулось. Денис собрался было сказать что-то ещё, но дверь снова открылась, и в кабинке появился ещё один охранник, отчего в ней стало тесновато. По всей вероятности, он явился потому, что была нажата какая-то скрытая кнопка.

– Я бы предпочёл сейчас вас покинуть, – заявил Денис, уже начиная паниковать. – Я уточню у владельца пароль и вернусь позже.

– Это будет наилучшим вариантом, достойный Денис, – согласился Бирюков. – Именно так мы и поступим. Однако сначала вам будет необходимо посетить старшего специалиста. Таков протокол, – развёл он руками с извиняющимся видом. – Не беспокойтесь, это не займёт много времени. Охрана вас проводит.

Денис взглянул на охранников, которые холодно на него смотрели, и пожал плечами. Пытаться скандалить было бесполезно, так что он с достоинством встал и молча двинулся за охранником. Второй охранник пристроился сзади.

В вестибюль они не возвращались, а вышли через служебную дверь и двинулись по широкому коридору вглубь здания. Поднялись по широкой лестнице на второй этаж и вскоре остановились у двустворчатой двери. Охранник постучал, заглянул в кабинет, о чём-то коротко переговорил, а потом открыл дверь пошире и кивком пригласил Дениса заходить.

– Присаживайтесь, достойный, – приветливо сказал хозяин кабинета. – Меня зовут Герман Аминов, я старший специалист семейства. В мои обязанности входит улаживание разного рода нестандартных ситуаций. Могу я увидеть вашу карточку гражданина или иное удостоверение личности?

Денис хмуро посмотрел на плечистых охранников, которые не остались снаружи, а зашли вместе с ним и сейчас стояли по обеим сторонам двери. Было совершенно очевидно, что так просто его никто не отпустит, и попытка скандалить сделает только хуже. Он нехотя залез в карман, вытащил карточку гражданина и протянул её Аминову.

– Денис Бортень, – прочитал тот. – Могу я узнать вашу профессию? Чем вы занимаетесь? Вы, разумеется, не обязаны отвечать на этот вопрос, он продиктован просто любопытством.

– Музыкант, – с некоторой неохотой ответил Денис. Впрочем, он был рад вопросу, который помогал создать о нём хорошее впечатление. – Я первая скрипка в струнном ансамбле «Виоланта» при княжеской филармонии имени княгини Рогнеды.

Аминов уважительно покивал.

– Насколько я понимаю сложившуюся ситуацию, достойный Денис, владельцем ячейки вы не являетесь, но при этом не смогли предъявить пароль, который требуется для доступа к ячейке. Вы не могли бы объяснить, что произошло? Почему у вас не оказалось пароля?

– Я и сам не вполне понимаю, как такое случилось, – пожал плечами тот. – Полагаю, хозяин ячейки просто забыл об этом моменте, передавая мне ключ.

– От кого вы получили ключ?

– От хозяина ячейки, разумеется, от кого же ещё?

– То есть о какой-то операции с ячейкой вас попросил её хозяин?

– Да, – решительно подтвердил Денис.

– Повторите, пожалуйста, эту фразу полностью, как своё заявление, – мягко попросил Аминов.

Денис похолодел. Эта просьба совершенно определённо говорила о том, что хозяин кабинета является эмпатом, который сейчас отмечает каждую ложь. Опять всплыла мысль, что даже если его разоблачат, факта кражи не было, и самое большее, что ему грозит – это то, что его вышвырнут отсюда пинком. Мысль немного добавила ему уверенности.

– Хозяин, но не лично, – ответил Денис.

– А кто?

– Этого я вам сообщать не собираюсь.

– То есть вы отказываетесь сотрудничать? – по-прежнему мягко спросил Аминов.

– Вы не имеете права меня задерживать, – заявил Денис. – Ни на какие вопросы я больше отвечать не собираюсь. Если у вас остались какие-то вопросы, вы можете выяснить их с хозяином ячейки.

– Мы, безусловно, свяжемся с хозяином ячейки, – согласился тот. – Кстати, как его имя?

Денис замкнулся в гордом молчании.

– Ну что же, – вздохнул Аминов. – Как полноправный представитель семейства Арди, имея веские подозрения в совершении преступления против граждан княжества, и руководствуясь Уложением княжества «О праве и долге дворянском», я выношу решение о задержании гражданина княжества Дениса Бортеня с целью проведения надлежащего следствия. Извещение о задержании гражданина княжества будет в должном порядке направлено в княжескую канцелярию.

– Вы не имеете права, – потрясённо сказал Денис.

– Имею, – покачал головой Аминов. – Заверяю вас, достойный, что мы действуем в строгом соответствии с законами княжества. Уводите его.

– В следственный отдел везти, почтенный? – спросил один из охранников.

– Да, туда, – кивнул Аминов. – Только подождите в коридоре, я сейчас заполню сопроводиловку на него, и поезжайте.

– Вот здесь наши герои, господин, – с этими словами Антон Кельмин открыл передо мной дверь комнаты.

Я вошёл и с интересом огляделся. Довольно большая комната, выкрашенная в унылый грязно-оливковый цвет, производила давящее впечатление. В центре рядком стояли три неудобных стула, на которых и сидели эти самые герои. А в стороне в уютном кресле – где только Антон его нашёл? – сидел мужчина с серебряным сословным значком, который немедленно встал при моём появлении и поклонился.

– Господин Кирсан Колобов, – представил его Кельмин. – Он в этом деле является пострадавшим.

– Рад знакомству, господин Кирсан, – кивнул ему я.

– Взаимно, господин Кеннер, – подчёркнуто уважительно ответил он. – Наша семья благодарна вам за всё, что вы сделали. Как мы можем вернуть вам долг?

– Не думаю, что нам стоит говорить о каких-то долгах, – ответил я. – Мы с вами чуть позже обязательно обсудим эту ситуацию подробно, но сначала я всё же хотел бы познакомиться с нашими героями.

– Разумеется, господин Кеннер, – кивнул он.

– Ну что же, уважаемые, – обратился я к героям дня, которые мрачно на меня взирали. – У меня нет обычая встречаться с каждым мелким жуликом, которого ловит почтенный Антон Кельмин, но вы не просто какие-то жулики, уважаемые. Вы первые воры, решившие обокрасть наше хранилище, и это, безусловно, повод вас повидать.

– Простите, господин Кеннер, – подал голос один из них. – Но мы не пытались обокрасть ваше хранилище. Если говорить точнее, мы пытались обокрасть господина Кирсана.

– И насколько мне доложили, вполне успешно его обокрали, – согласно кивнул я. – Однако ваше лицо мне знакомо, уважаемый. Вы очень похожи на одного весьма известного скрипача, хотя я, по всей видимости, ошибаюсь.

– Не ошибаетесь, господин, – засмеялся Антон. – Это он и есть, тот самый музыкант Денис Бортень. Но он, как выяснилось, многосмычковый – в оркестре играет на своей скрипочке, а в свободное время играет по клубам в карты.

– Не понял… – нахмурился я.

– Шулер он, господин, – пояснил Кельмин. – Личность известная, доступ имеет даже в такие клубы, куда с улицы не зайдёшь, так что бы не работать? Вот и работает. Но очень аккуратно – если бы нам не попался, так бы и дальше снимал сливки.

– Ай-яй-яй, не повезло, – с сочувствием сказал я. – Как же вас угораздило-то? Зачем понесло в хранилище с краденым ключом?

– Брат попросил, – вздохнул тот. – Невозможно было отказать.

– Бескорыстно? – полюбопытствовал я.

– За треть он работал, – хохотнул Кельмин. – Бескорыстно – скажете тоже, господин.

– Ну, значит, риск оплачивался, – сделал вывод я. – Интерес был, а стало быть, не так обидно попасться. А что за брат-то?

– А вот рядом с ним сидит, – показал Антон. – С такой рожей ему и ключ не надо было вытаскивать, мы бы его прямо на входе приняли.

– Кстати, они же у господина Кирсана не только ключ взяли, насколько я понимаю? Как с этим дело обстоит?

– Кое-какую не особо ценную мелочёвку унесли, – небрежно махнул рукой Кельмин. – Мы с этим тоже заодно разобрались, раз уж влезли в это дело. Они успели всё барыге скинуть, пришлось этого барыгу посетить.

– Проблем не было?

– Ну, он потребовал вернуть ему деньги, которые он этим за вещи отдал.

– Деньги вернуть? – поразился я. – Он идиот, что ли? Представляю, как бы мы стали у ворья выкупать краденые вещи.

– Вот парни там сразу и поняли, что идиот, – согласился Кельмин. – Они его как следует попинали, а когда водой отлили, оказалось, что он внезапно поумнел.

– Надо же, как замечательно действует порой народная медицина, – заметил я. – Вроде и простое средство, а как помогает, когда к месту употреблено. Ну что же, история достаточно заурядная, да и закончилась хорошо. Впрочем, ещё не совсем закончилась, конечно. Насколько я понял, вам вернули всё украденное, господин Кирсан?

– Совершенно верно, господин Кеннер, всё до последней серебряной ложечки, – подтвердил Колобов. – И должен спросить ещё раз: может ли наша семья как-то вас отблагодарить?

– А ведь знаете, пожалуй, что и может, – мне пришла в голову интересная идея. – Но давайте сначала решим, что делать с нашими героями.

– А что вы хотите с ними сделать? – поинтересовался он.

– В том-то и состоит пикантный момент, что я с ними ничего сделать не могу, – и, глядя на его изумлённую физиономию, пояснил: – Семейство Арди не является пострадавшей стороной. Согласно уложению «О праве и долге дворянском» мы обязаны были предпринять шаги для расследования возможного преступления против граждан княжества, что мы и сделали. Однако, поскольку мы не являемся пострадавшими, никаких карательных мер мы предпринимать не вправе.

Воры, до этого мрачно смотревшие на нас, расслабились, а на лицах даже промелькнули улыбки. А вот Колобов, наоборот, помрачнел.

– Пострадавшим являетесь вы, и именно вы должны решать, что с ними сделать, – продолжал я. – Вы можете распорядиться передать их страже, и подать заявление о краже. В этом случае ими займётся княжеское правосудие. Или же мы можем передать их вам, и делайте с ними, что хотите. Мы не будем спрашивать, что – нам это неинтересно. Так что обязанность решать в данном случае лежит на вас.

– Понимаю, – медленно кивнул Колобов. – К сожалению, я не гербовый дворянин, и у меня нет возможности разобраться с ними самому. Я положусь на княжеское правосудие.

– Господин Кеннер, – вдруг подал голос Денис Бортень, – нельзя ли решить вопрос со мной более мягко? В конце концов, я не обкрадывал квартиру господина Кирсана. Я всего лишь выполнил просьбу брата, моё участие в этом деле минимально.

– Не соглашусь с вашей трактовкой, – возразил я. – Вы шли в хранилище с намерением украсть, и точно зная, что ключ краденый. Вы полноправный соучастник кражи, в этом нет никаких сомнений. Однако, как я сказал, решать должен господин Кирсан, и он уже решил. Замечу кстати, что в этом вам повезло – я бы на его месте первым делом приказал переломать вам пальцы. Впрочем, в любом случае я позабочусь, чтобы общество узнало о ваших шалостях с картами.

Денис спал с лица. Не думаю, что его после этого пустят хоть в какое-то приличное место, да и с музыкальной карьерой, скорее всего, придётся распрощаться – ни один оркестр не захочет испортить себе репутацию, приняв уголовника.

– А что касается благодарности, господин Кирсан, у меня есть небольшая просьба: к вам придёт корреспондент газеты – поговорите с ней, пожалуйста. Нас хвалить не нужно – просто расскажите ей, что знаете. Мы хотели бы, чтобы этот случай стал известен. Чтобы у других преступников не было никаких иллюзий насчёт возможности что-то украсть из нашего хранилища.

Глава 5

Баварию Бернар не любил, и совсем даже не потому, что она не так давно доставила ему столько переживаний и хлопот. До этого ему лишь однажды случилось побывать в Баварии, а точнее, в Мюнхене, и тот ему совсем не приглянулся. Грязные рабочие предместья, общая неухоженность, множество битком забитых пивных и стойкий запах мочи из каждого тупичка. Создавалось впечатление, что целью существования мюнхенцев было высосать как можно больше пива, а затем расстаться с ним в каком-нибудь не предназначенном для этого месте. Примерно этого же Бернар ждал и от Регенсбурга, но действительность оказалась совсем иной, и город ему неожиданно понравился. Небольшие чистенькие домики, очень много зелени, никаких пыльных рабочих окраин и закопчённых промышленных зон. Даже пивные здесь были похожи скорее на семейные ресторанчики, чем на пролетарские забегаловки Мюнхена.

Когда Бернар получил личное приглашение на приём от герцога Баварского, изумлению его не было предела. Хотя формально приём был посвящён годовщине какой-то исторической даты дома Виттельсбах, ни для кого не было секретом, что на самом деле причиной праздника было возвращение в герцогство древней резиденции Виттельсбахов – Ландсгута с прилегающими землями Нижней Баварии. Возвращение Ландсгута в Баварское герцогство вряд ли было приятным для императора, и герцог Оттон просто не хотел раздражать императора празднованием по этому поводу. Однако истинную причину торжественного приёма знали все, и верные сподвижники герцога вполне обоснованно ожидали щедрых награждений. Каким боком к этому относилось семейство Арди, для Бернара было совершеннейшей загадкой. Их скорее можно было бы назвать противниками герцога, и присутствие Бернара на этом приёме выглядело не вполне уместно. Однако пренебречь личным приглашением значило оскорбить герцога, так что в Регенсбург он всё-таки поехал – в полном недоумении и без особой охоты.

– Прошу прощения, господин, – сходу заявил ему портье с глубоким, хоть и не совсем искренним сожалением в голосе, – но свободных мест нет. В городе праздник, все гостиницы переполнены.

– Я бронировал люкс, – ответил ему Бернар с лёгким удивлением. – Я Бернар Арди, бургграф Кохеме.

Портье заколебался.

– Я прибыл на герцогский приём по личному приглашению его высочества, – добавил Бернар, верно поняв причину колебаний.

– Разумеется, ваше сиятельство, – немедленно расцвёл портье. – Ваш люкс ожидает вас.

Очевидно, граф откуда-то из Рейнланда котировался в Баварии не в пример ниже любого гостя герцога. Впрочем, скандалить по этому поводу не имело никакого смысла, и Бернар оставил этот момент без внимания.

– А что у вас за праздник, уважаемый? – спросил он. – мне говорили, что это какая-то важная дата дома Виттельсбахов, но конкретных деталей мне не сообщили.