Зомби Кореи. Игра в «Сахалинский поезд» бесплатное чтение

© Румрэд Хоррор, 2024

ISBN 978-5-0064-7519-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Она видела, как на станции Итхэвон творился кромешный ад. Прибывавшие нескончаемым потоком люди, подхватили ее и понесли к эскалатору, который оказался слишком тесным. Народ давился там, как сельди в бочке. То же самое было и в вестибюле станции, и на улице.

Люди, люди… Хангугины и вегугины [2] устроили в центре Сеула настоящее столпотворение. И все это по случаю хэллоуина.

Кроме мельком замеченного зомби, она видела нескольких вампиров на эскалаторе и десятка два ведьм в вестибюле. У выхода со станции ей чуть не отдавил ногу какой-то оранжевый покемон.

Неожиданно в толпе показался второй зомби, и она снова почувствовала, как у нее кровь стынет в жилах. Хоть это был человек в маске, но эта маска выглядела пугающе реалистично. Создавалось впечатление, что это настоящий зомби. Поэтому ее бросило в дрожь, когда ей почудилось, как он с яростным оскалом стал пробираться к ней сквозь людской поток.

Прежде чем она смогла что-либо предпринять, толпа сомкнулась вокруг нее, словно железное кольцо. Горячее дыхание незнакомцев обжигало ее шею. Она попыталась пробиться сквозь толпу, но тщетно. Ловушка захлопнулась.

Именно тогда она услышала жуткий смех… Это был смех зомби, от которого у нее по телу пробежала дрожь, а волосы на затылке встали дыбом.

Она не могла пошевелиться, не могла дышать, не могла вырваться из толпы. Ее несло в потоке людей навстречу неизбежной гибели…

И как раз в тот момент, когда мир в красном мареве поплыл у нее перед глазами и она подумала, что все кончено… кто-то крепко схватил ее за воротник платья и, резко потянув вверх, выхватил из беснующейся толпы.

Неужели спасена?

Вопли людей доносились откуда-то снизу. Они кричали: «Дави, дави, толкай, толкай! Мы сильнее! Дави их! Толкай! Мы победим! Ха-ха-ха!»

– Вот идиоты! – услышала она грубый девичий голос. – Думают, что это «Игра в кальмара». Ну, тот эпизод сериала с перетягиванием каната у пропасти.

И вправду, народ внизу с явной агрессией толкал друг друга туда-сюда, как во время смертельного перетягивания каната. От этого люди, отчаянно вопя, падали, как костяшки домино, на землю и укладывались в три-четыре слоя прямо под ноги напиравшей толпы. Среди них был и человек в маске зомби…

Неуверенно стоя на чем-то твердом и узком она возвышалась над всем этим кошмаром.

– Осторожно, деваха, не упади, – предупредил все тот же грубый голос. – Ишь вырядилась!

Она посмотрела направо и увидела девушку, одетую в черный джемпер с изображением игрушечного паровозика в образе страшного паука. Именно эта девушка втащила ее с забитого толпой переулка на выступ отеля «Hamilton». Тем самым спасла ей жизнь.

Вывернув эту жизнь наизнанку…

В ночь с 29 на 30 октября 2022 года в центре Сеула в ужасающей давке погибло 159 человек, 197 было ранено. Президент Республики Корея Юн Сок Ёль объявил общенациональный траур до 5 ноября. С 9 по 11 ноября буддийские монахи проводили поминальные обряды возле выхода со станции метро Итхэвон. Того самого выхода, отмеченного указателем «Exit 1: Hamilton Hotel».

Глава 1. Сеул. Апатхы №2868. Волчанка

– Университет Сонгюнгван.

– А дальше?

– Хвасо, Сувон, Серю, Пёнджом…

– Пропусти четыре и продолжай.

– Сонтхан, Соджонни, Чидже, Пхёнтхэк, Сонхван.

– Чхонвон знаешь?

– Знаю. Дальше Пуган и Мэпхо.

– Тэсин?

– Тэсин, Апхо, Куми, Сагок…

– Достаточно. А теперь в обратном порядке. Мирян…

– Мирян, Сандон, Синго, Чхондо, Намсонхён…

– Правильно. Сука…

Лежащая на диване Волчанка нервничала из-за того, что два дня назад бросила курить, и злилась, потому что проиграла спор. Но, несмотря на это, она покорно подставила лоб, чтобы сидевшая рядом на ковре Оспинка дала ей щелбан.

Несмотря на то, что Оспинка была слабосильной ольччан [3] на полголовы ниже Волчанки, ее щелбаны были довольно болючие. Тонкие изящные пальчики работали не хуже пружины мышеловки. Волчанка знала об этом и, посмотрев на подползшую к ней Оспинку, заранее приготовилась к тому, что неприятные ощущения в области лба продляться час или даже два.

Щёлк!

Оспинка словно молотком пропечатала. Из каждого глаза ее подруги взметнулось по снопу искр – это мозги сорвались с места и умчались в голубую даль.

– Ах… ты… су-у-чка! – корчилась Волчанка от боли, обхватив лоб руками. Диван стонал под ее телом.

– Это я еще в полсилы щелкнула, просто чтобы ты больше не задавалась, – назидательно сказала Оспинка и на всякий случай отползла подальше. – Как видишь, я свою часть нашего договора выполнила. Теперь дело за тобой.

Волчанка метнула в нее свирепый взгляд. Она знала, что может вырубить эту деваху с одного удара, но вместо этого глубоко вздохнула, легла на спину и уставилась в потолок.

Потолок над ними явно требовал ремонта. Он был весь в узорчатых бурых пятнах, похожих на тест Роршаха [4]. Разглядывать эти пятна – еще одна игра, в которую играли подруги, помимо испытывания памяти на названия железнодорожных станций. Вот скопление пятен, похожих на величественный замок с башенками и подъемным мостом. Белые просветы штукатурки между ними – словно порхающие драконы. Немного фантазии – и соседнее пятно превращается в таинственную фигуру в маскарадном костюме, показывающую перед зачарованной аудиторией фокусы. Левее от «фокусника» Волчанка увидела многочисленных крабов с огромными кривыми клешнями, в то время как Оспинка видела поле с порхающими бабочками. Было даже пятно в форме жуткого аниматронного мишки Фредди [5]…

Волчанка лежала на диване, задрав ноги вверх. Всего час назад она вернулась из рейса. Оспинка посоветовала ей, что такая поза всего за пятнадцать минут может помочь улучшить кровообращение, уменьшить отек и дискомфорт в ногах.

Оспинка знала, что, несмотря на боль во лбу, Волчанка в данную минуту думала о поездах и железной дороге. Железнодорожная линия Кёнбусон, иначе говоря, Сеул – Пусан, вызывала самое настоящее помешательство в голове у этой простоватого вида девушки. Наверное, поэтому во время новогодней викторины, которую устраивал профсоюз, вышла небольшая неловкость.

Ведущий викторины сказал:

– Продолжите старинную корейскую пословицу: «Жить хорошо…»

Волчанка ответила:

– «Пока поезда в Пусан ходят».

Ведущий отрицательно помотал головой:

– Неверно. «А хорошо жить еще лучше».

Кён-бу-сон. Ради работы на этой линии Волчанка была готова на любые жертвы.

– Ты бы сдохла на такой работе! Блогер, блин! – не раз говорила она своей подруге. – И без всякой оспы. Захныкала бы, сдохла и превратилась в Тхэджагви [6].

До того времени как Волчанке нужно было отправляться в очередной рейс, оставалось еще двенадцать часов. Поэтому она, желая передохнуть и отоспаться на приготовленном для нее «гостевом матрасе», завалилась в апатхы [7] №2868 к Оспинке. В качестве извинения за вторжение (а еще потому, что в Корее нельзя ходить в гости с пустыми руками), Волчанка принесла бутылку бокбунджы [8], купленной в Пусане. Оспинка тут же разлила вино по бокалам. Принесла с кухни тарелку, полную канапе с жареной жерухой и икрой морского ежа.

Бросив как попало дорожный чемодан, форменную одежду, туфли, чулки и нижнее белье, Волчанка после освежающего душа лежала на диване, завернутая в банное полотенце. Не спеша потягивала вино. Несмотря на час ночи, спать ей не хотелось (только чертовски хотелось курить). Хотя порой Волчанка так уставала после двух ночных смен подряд, что научилась спать, ухватившись рукой за поручень в переполненном вагоне метро. Да она бы легко уснула, стоя по стойке смирно с десятикилограммовой путевой кувалдой в руках.

– А теперь ты меня проверь, – сказала Волчанка, опуская ноги, чтобы растереть их ладонями. Похоже ушибленный лоб ее больше не беспокоил. – Давай по всем линиям.

– Так, – Оспинка отставила бокал, взяла карту железных дорог Кореи образца 2019 года и ткнула в нее наугад пальцем. – Где находится станция Воллон?

– На линии Кёнъисон. Возле границы.

– Янвон?

– Железнодорожная линия Кёнги – Чхунган.

– Джинджу.

– Линия Кенджон, западный участок.

– Йонмун?

– Конечная станция магистрали Чхунъансон.

– Станция Вонджу?

– Линия Юнган.

– Станция Чондонджин?

– На линии Йондон Кораил. На берегу Японского моря.

– Чонджу?

– Линия Чолла. Могу и поточнее, это следующая станция за Намвоном.

– Станция Мокпо?

– Высокоскоростная железная дорога Хонам. Южный участок. На побережье Желтого моря. Ну задай мне что-нибудь позаковыристей.

– Назови станции магистрали Тонхэ-Намбусон между Ульсаном и Кёнсан-Пукто.

– Так… Хёмун, Хоге, Мохва, Ипсиль. Правильно?

– Правильно.

– Ха!

– С тобой неинтересно играть, – возмутилась Оспинка и отбросила в сторону карту. – Ты все знаешь!

– Научена подзатыльниками и оплеухами, – сказала Волчанка со вздохом. – Ты же помнишь, как я тебе рассказывала о своем детстве?

– Помню, – глухо откликнулась подруга, которую родители и пальцем не трогали.

В детстве Волчанка получала подзатыльники и оплеухи от своего отца, железнодорожника, работающего на сортировочной станции Иксан. По его словам, это была «добрая семейная традиция».

– Я росла в Иксане недалеко от станции, – рассказывала Волчанка когда они с Оспинкой сидели в день их знакомства в каком-то кабаке за рюмочкой соджу [9]. – Жизнь была тяжелая, но у меня имелась пара любящих родителей. Ну, в основном любящих. Папа работал железнодорожником на сортировочной станции. Я и сейчас думаю, нет ничего круче поездов и железной дороги. Но потом папа начал меня колотить. По-настоящему колотить. Поначалу я была в недоумении. Почему папа бьет меня? Но он говорил, что это «добрая семейная традиция». И я ему верила. Может быть, это и в самом деле была странной семейной традицией. Но другие дети не получали затрещины и оплеухи от своих родителей «по традиции». Я начала обижаться на своего папу. Почему он думал, что это нормально? Но я помалкивала. Все из-за страха получить еще больше оплеух. И кроме того, папа был трудолюбивым человеком, как говорится, на хорошем счету у начальства и соседей. Он обеспечивал всю нашу семью. Но побои все никак не прекращались. Они держали меня в постоянном страхе ожидания отцовского гнева. Я ненавидела, когда меня били без причины. И я также ненавидела своего отца за то, что он считал такие поступки нормой. Становясь старше, я отдалялась от него. Я не желала быть частью этой «семейной традиции». Но, увы, она уже стала частью меня. Всегда присутствует в глубине моего под-со-зна-ния…

После этих слов Волчанка скривилась, притянула перепуганную Оспинку к себе и мерзко расхохоталась, уткнувшись лицом в ее плечо.

– Ха-ха-ха! Ты поверила? Видела бы ты себя! У тебя забавно глаза округлились!..

Да, в последний раз ее глаза так «забавно» округлялись за пределами Кореи, когда в Аомынь (Макао) [10], где она гостила у бабушки, пришла новость, что ее родители развелись.

Через полчаса, когда Оспинка перестала дуться на Волчанку, они пошли в ближайшее караоке сети «Пой в голосину!» [11] и заняли небольшую, но уютную кабинку.

– Он работал составителем поездов, – вдруг ни с того ни с сего сказала Волчанка.

– Кто? – спросила Оспинка.

– Мой отец. Ты ведь играла в детстве в ту русскую игрушку «Тетрис»?

– Да, конечно.

– Ну, тогда тебе будет легче представить, чем конкретно занимался мой отец.

– А я думала, что он с утра до ночи лупил тебя почем зря.

Волчанка скривила губы, но ничего не ответила. Взяла в руки микрофон и посмотрела на экран монитора.

– Слушай, – сказала она. – Сгоняй пока за пивом, а я подберу какую-нибудь песню.

Оспинка встала, вышла за дверь и через пять минут вернулась, неся в охапке несколько бутылок пива и пакетиков с солено-сушеным кальмаром. Волчанка уже выбрала песню: Porcupine Tree – Trains. Она перенастроила караоке-систему, и поэтому музыка играла несколько приглушенно, что давало возможность разговаривать. Оспинка не знала играющую песню. Судя по названию, что-то про поезда. Еще на экране монитора мелькнула фраза на английском про шестидесяти тонного ангела, упавшего на Землю.

– Ничего не понимаю, – сказала Оспинка, выставляя принесенное пиво с закусками на стол. – Что за ангел такой тяжеловесный?

– Поезд, – стала объяснять Волчанка. – Он как своего рода небесное создание, спустившееся на Землю. Весьма романтичное сравнение.

– Поезд весит шестьдесят тонн?

– Нет, конечно, одна секция локомотива может весить сто тонн, а полный служебный вес может доходить до трехсот. А вот вагоны действительно весят около шестидесяти тонн. У четырехосного грузового полувагона грузоподъемность может доходить до семидесяти тонн, в то время как сам он в виде тары весит двадцать три. С цистернами, рефрижераторами и хопперами [12] та же история. В итоге весь поезд может весить пять тысяч тонн.

– И он упал с неба на Землю?

– Ну да, так поется в песне.

– Значит, если верить Библии, это падший ангел. Сатана. Сатанинский поезд?

Волчанка опять скривила губы и ничего не ответила. Похоже, счет подколок становился 1:2 в пользу Оспинки. Волчанке вновь захотелось послать куда-нибудь свою подругу, но никак не могла придумать куда.

Наконец придумав, она сказала:

– Иди ты в задницу!

Заиграла следующая композиция: AC/DC – Rock ’n’ roll train. Не минусовка, а оригинал. Видимо, Волчанка специально запрограммировала караоке-систему проигрывать все без разбора песни, в названии которых есть английское слово «train».

– Ну вот опять что-то про возбужденного ангела и хладнокровного дьявола, – заметила Оспинка, внимательно вслушиваясь в контратенор Брайана Джонсона. – Отдай все, что у тебя есть? Ты фантазируешь, живешь в экстазе? Поезд-беглец сходит с рельсов?

– Да заткнись ты уже, пожалуйста, – прервала ее Волчанка.

Оспинка замолчала, но про себя отметила и «сексуальную южную красавицу», и «потряси этим, потряси этим», и «ты знаешь, она делает это действительно сексуально».

– Ну ладно, – Волчанка откинулась на диван, держа в руках бутылку пива. – Я говорила тебе, что мой отец работал составителем поездов… Это и вправду очень похоже на игру «Тетрис». Представь себе, вагоны – это детали. Станция Иксан – крупный железнодорожный узел, который постоянно пропускает, сортирует, формирует и отправляет составы из таких вот «деталей», прибывающих из всех концов Кореи.

Она отхлебнула пива и продолжила:

– Сортировочные станции нужны, поскольку составы в пути формируются как придется: к вагону на Сеул цепляли хоппер на Мокпо, за рефрижератором на Чонджу следовала цистерна или платформа на Пусан…

Игра начиналась с того, что машинисту и сигнальщику на маневровом тепловозе, дабы распутать данный клубок, приходилось брать вагон-деталь, перемещать ее на нужный путь и, отцепив, отправлять в свободный полет с сортировочной горки. К примеру, кубик на Сеул. И тогда мой отец быстро вскакивал на подножку этого кубика, который, между прочим, весит как каменная плита из пирамиды Хеопса, и, обхватив руками специальные поручни, наваливался всем телом на расположенный под ногами тормозной рычаг, который постепенно опускался, и в образовавшийся просвет мгновенно вставлялся стержень-чека, после чего кубик-вагон наконец останавливался. Остановился в нужном месте, и игроку начислялись дополнительные очки.

Оспинка на мгновение отвлеклась от рассказа Волчанки, так как услышала странную мелодию. На мониторе высвечивалось название песни: Aquarium – Train on fire. Субтитры были на кириллице.

«Наверное, русская песня, – подумала Оспинка. – Странно, как она сюда затесалась, ведь у входа красуется табличка с надписью „Только для корейцев“ [13]. Ну прям мистика».

Волчанка тем временем принялась за вторую бутылку пива, ее язык уже слегка заплетался.

– Это была очень опасная работа. Если допустить ошибку, то при столкновении вагонов можно было получить ушибы, сотрясение мозга, переломы. Конечно, если удавалось устоять на подножке. А если кубарем свалился? Тогда не жди пощады от «деталей», летящих по параллельным путям. Они тебе и руку отрежут, и ногу, и даже голову. Не хуже ножа Би Су которым в старину пользовались наемные убийцы.

Опасная работа… Но отец любил ее больше, чем «разъединение» вагонов. Когда он являлся домой пьяным, то часто высмеивал «разъеденильщиков», называя их слабаками. И вправду, такая работенка – не бей лежачего: подлезаешь под соединительную муфту вагона, перекрываешь концевые краны пневматики, и остается только разъединить тормозные рукава. Плевое дело.

Так вот, отец являлся домой пьяный, подзывал меня к себе и начинал играть со мной в игру…

– Где находится станция Кенджу? – спрашивал он.

– Линия Донхэ.

– А Джиджанг?

– Там же.

– Точно. Унджон?

– Линия Кенгуи.

– Правильно. Юмсон?

– Что Юмсон?

Если я начинала испуганно переспрашивать, то, значит, забыла, на какой магистрали располагалась станция. Я должна была выучить их по карте железных дорог Кореи образца 2003 года, которую подарил мне отец на день рождения.

– Станция Юмсон, где находится?

– Юмсон… Юмсон…

– Не знаешь? – сердился отец.

– Не помню, папа. – начинала всхлипывать я.

– Ах, ты не помнишь… – шипел отец и бил меня ребром ладони по голове. – Да ты знать должна назубок! Линия Чунгбук! Дура! Повтори!

– Линия Чунгбук… – повторяла я, выдавливая слова через комок в горле.

– Ты у меня все запомнишь! Прочь с глаз моих!

Если он отпускал меня от себя без серьезных побоев, значит, мне еще повезло…

На минуту Волчанка застыла с мрачным выражением на лице. Но, увидев, что караоке-система выдала Jimi Hendrix – Hear My Train A Comin’, улыбнулась и немного послушала.

– I’m gonna buy this town… – промурлыкала она подпевая песне.

– И ты вызубрила все станции Кореи? – спросила пораженная до глубины души Оспинка. – «Значит, отец ее все-таки бил, – подумала она, – и это не было дурацкой шуткой».

– Да, пришлось вызубрить. – кивнула Волчанка.

– Всей Кореи?

– Да что там Кореи, бери выше… Всей Японии!

– Серьезно? – у Оспинки отвисла челюсть.

– Просто в один из вечеров к нашей игре присоединился дед. Он, как обычно, пьяным шатался по дому. Увидел, как я начинаю обыгрывать отца, и решил усложнить процесс…

– Каким образом?

– У него была карта железных дорог Японии образца 1943 года. Старая, потрепанная. Я же тебе говорила про «добрую семейную традицию»?

– Да, говорила.

– Пресловутой «традицией» была зубрежка. Зубрежка железнодорожных станций Кореи и Японии.

По словам Волчанки, это началось очень давно, в феврале 1945 года. За полгода до капитуляции Японии во Второй мировой…

– Мой дед родился в 1929 году в японском городе Симоносеки в семье корейцев-дзайнити [14]. Думаю, рассказывать про дзайнити не стоит. Все знают, если, конечно, не прогуливали уроки истории. Прадед – отец моего деда – работал на типографии разнорабочим. Он был склонен к авантюрам и ненавидел свое начальство, которое быстро дало ему понять, что, как корейцу, ему не светит ничего хорошего в стране Ямато [15]. Нужно было побыстрее стать японцем.

Наконец 23 декабря 1933 года ему это удалось. В этот день родился Его Высочество наследный принц [16]. Воспользовавшись праздничной суматохой и повальным пьянством, прадед залез через чердак типографии в стоящее впритык здание городской управы и выкрал оттуда бланки и печати, необходимые для изготовления японских удостоверений личности. Это было опасно и незаконно, но ему было плевать – главное, вырвать семью из постоянного прозябания. Хорошо, что прадед тщательно изучил японские удостоверения и смог воспроизвести их с впечатляющей точностью.

В итоге вся семья перебралась из Симоносеки в Осаку. Теперь правила игры поменялись. Прадед нанялся на местную типографию как квалифицированный рабочий и через пару лет устроил сына в школу. Он никогда не жалел о том, что отказался от своей корейской личности. Тем более, в скором времени Япония вступила во Вторую мировую, и положение корейцев стало еще хуже. Многих из них средь бела дня хватали прямо на улице и отправляли на остров Хасима [17] для принудительной работы на угольных шахтах Mitsubishi Corporation или ссылали на Сахалин. Хотя и самим японцам жилось не сладко: мобилизация, нехватка продовольствия и частые разрушительные налеты американской авиации. Но они сами виноваты, незачем было нападать на Китай, Британию и США. Все это в итоге привело к поражению. Но я немного забежала вперед…

Так вот, в феврале 1945 мой дед, будучи подростком, попал по трудовой мобилизации на сортировочную станцию Суйта. Работать приходилось много: рыть бомбоубежища и противовоздушные щели, разгружать и загружать вагоны, таскать воду в пожарные бочки. Многие ребята постоянно жаловались на усталость. От тяжелой работы они нередко мочились кровью…

Оспинка чувствовала, что от слов Волчанки в ее мозгу разрастается легкое сумасшествие, а тут еще заиграла композиция Ozzy Osbourne – Crazy Train. В песне говорилось, как посадка на безумный поезд заканчивается, как миллионы людей живут в постоянной вражде, что человек приручен и легко поддается контролю над собой, СМИ продают информацию, и люди играют свою роль. В своей песне Оззи Осборн как бы обращался к наследникам холодной войны…

– Но дед никогда не жаловался, – продолжала рассказ Волчанка, отставляя от себя третью бутылку пива. – Ему нравился физический труд и, самое главное, регулярная кормежка. В доме простого работника типографии такого не было. А больше всего ему нравилось изучать карту железных дорог Японии, которую ему и всем остальным парням торжественно выдал начальник станции Кодзи Харя. В своей речи к молодежи Харя сказал, что им, как лучшим ученикам школы, нужно должным образом исполнить высочайшую волю императора по обеспечению бесперебойной работы сортировочной, что для этого нужно вызубрить названия всех станций Японии, что это путь к победе над всем дьявольским отродьем из банды ABC.

– Извини. Что за ABC такое? – спросила Оспинка. – Подпольные любители английского алфавита?

– Нет, тут имеются в виду враги японской империи – Америка, Великобритания и Китай. America, Britain, China, – ответила с усмешкой Волчанка и продолжила. – Так вот, больше всего моему деду нравилось изучать карту железных дорог Японии. Он посвящал этому каждую свободную минуту, и потому без труда прошел экзамен. Его приписали к бригаде сцепщиков, которая научила его играть в тот самый «Тетрис с вагонами».

– А-а, – догадалась Оспинка. – Выходит, что твой отец и дед принадлежали к одной профессии.

– Да, – кивнула Волчанка, – отец и дед в принципе делали одну работу… Дед с бригадой японских сцепщиков формировали вагоны, следующие в одном направлении, чтобы паровоз довез их, куда требовалось. И тогда они брались за вновь прибывший не отсортированный товарняк, быстро бежали, как бейсбольные пинч-раннеры, вдоль вагонов-деталек, вглядывались в написанные на них пункты назначения и решали, в котором направлении «детальки» последуют дальше. Так продолжалось день за днем.

А между тем прадед умудрился соорудить небольшую подпольную типографию и к середине лета 1945 года по частям вывезти ее в Хиросиму. Планировался большой переезд на новое место жительства – подальше от постоянных налетов и бомбежек. Вся семья, как говорится, сидела на чемоданах. Но тут 6 августа американцы с самолета B-29 «Enola Gay» сбросили атомную бомбу. Да-да, на ту самую Хиросиму! И все планы на новую жизнь пошли псу под хвост. В довесок ко всему во время американской оккупации кто-то настучал властям, что семья прадеда – корейцы, живущие по поддельным документам. В итоге в рамках борьбы с этнической преступностью [18] всех дружно депортировали в Корею. На исторической родине дед работал на железной дороге в Кёнджу [19], воевал с коммуняками [20], снова работал на железной дороге в Кёнджу, женился.

Когда родился мой отец, семья переехала в Иксан. Деду не терпелось поработать на чем-то столь грандиозном, как в Осаке. И еще он хотел приобщить к профессии своего сына, а затем и внучку. Ну и, конечно, приобщить к «игре».

Вернемся в тот вечер, когда дед заметил, что я выучила наизусть все станции Кореи. Тогда он нетвердой пьяной походкой подошел к отцу и похлопал его по плечу.

– Станция Магаэ? – спросил дед.

– Линия Исикава железной дороги Хокурику между Номачи и Цуруги, – без запинки ответил ему отец.

– Станция Сацу?

– Главная линия Саньин.

– Конпирамяэ?

– Линия Наруто.

– Станция Дзесю-Фукусима?

– На линии Дзесин в городе Канра.

– Станция Дзекодзи?

– Обслуживается главной линией Тюо.

– Все поняла, егоза? – спросил меня с улыбкой дед и потрепал по волосам.

– Дедуля, – попросила я, – пожалуйста, покажи мне линию Наруто.

Уж очень я любила смотреть аниме о приключениях шалопая Наруто Удзумаки.

Дед залез в свой особый шкафчик и, вынув оттуда старую карту, бережно развернул ее на циновке. Поманил меня поближе и провел пальцем по черной короткой линии, расположенной на западе острова Сикоку.

И вот так с линии Наруто я постепенно выучила все станции японских железных дорог. Разумеется, только тех, которые были на карте 1943 года. Для удобства чтения дед переложил иероглифы на хангыль [21].

Мы даже втроем ездили в Японию, когда накопили достаточно денег. Нет, отец с дедом не стали меньше пить. Это я, мама и бабушка стали меньше есть. Но оно того стоило!

Волчанка прервала свой рассказ и прислушалась к музыке. В караоке-системе заиграла песня Led Zeppelin – Train Kept A-Rollin’. Пространство заполнил бодрый гитарный риф.

– Целая неделя в Японии! – с восторгом в голосе продолжила Волчанка. – Для начала мы проехались на синкансене от Токио до Осаки. Это такой поезд, как в фильме «Быстрее пули» с Бредом Питтом и Сандрой Буллок.

– Додеска-ден, додеска-ден, – по-японски подражали мы стуку колес и перечисляли станции линии Токайдо. – Атами, Мисима, Син-Фудзи, Сидзуока…

Пассажиры-японцы поглядывали на нас с явным раздражением, но ничего не могли поделать. Они понимали, что мы корейцы, и не хотели с нами связываться. Мы пили пиво за пятьсот йен и закусывали сыром «Окаки». А еще по просьбе деда я ущипнула проводницу-японку за ее тощую японскую задницу.

В Осаке мои старики занимались тем, что англичане называют «trainspotting» – наблюдением за поездами. Мы побывали на сортировочной станции Суйта. Забрались на высоченную железнодорожную эстакаду, чтобы все хорошенько рассмотреть. От избытка чувств дед плакал, и слезы его падали вниз, на чистенькие спины товарных вагонов, следующих по грузовой линии Хоппо.

Потом, по моей просьбе, мы поехали в город Наруто на острове Сикоку. Для этого нам пришлось в Кобе пересесть на автобус и проехать по длинным, нависающим над морем мостам. Было страшновато смотреть на все эти волны и водовороты. В самом Наруто, к сожалению, было мало интересного, поэтому пришлось посетить бывший лагерь для военнопленных Бандо [22]. М-да, а я ожидала от этого места красочного парада персонажей из аниме «Наруто». Фестиваль, где я смогла бы посмотреть как на самого Наруто Узумаки, так и на Итачи, Саске, Хинату, Сакуру, Оротимару, Каваки. Я ожидала всяких знаковых мест по типу жральни Ичираку Рамен, больницы Конохи, башни Пейна, храма Модороки, цветочного магазина Яманака, логова Орочимару… Короче говоря, всего этого там не было. Ну разве что мост, по которому мы приехали, можно было с большой натяжкой принять за Наруто Охаши.

Из Наруто мы прокатились на электричке вдоль побережья Тихого океана до станции Ава – Кайнан. А дальше мы пересели на линию Асато и с помощью DMV добирались до станции Канноура. DMV – автобусы Toyota Coaster, которые могут ездить как по шоссе, так и по рельсам. У них имеются дополнительные колесные пары локомотивного типа.

Все это было весьма впечатляющим, но дед, немного поворчав на небольшую тряску в DMV (все бы им над корейцами издеваться, ездят как на тракторе!!!), объявил, что нашей главной целью на Сикоку является железнодорожный мост Сэто-Охаси. По данному мосту мы проехали на поезде, быстро пересекая Сэто-Найкай [23]. Далее, пересев на «Санъё-синкансэн» [24], добрались до Хиросимы – города несбывшихся мечт нашей семьи. Кто знает, если бы американцы не сбросили на него атомную бомбу, наша судьба сложилась бы иначе. В Хиросиме мы посетили музей транспорта. Там я увидела фотографию трамвая, пострадавшего во время атомной бомбардировки города. Выглядел он жутко, словно из фильма про зомби-апокалипсис.

Дед очень хотел показать сыну и внучке свой родной город, поэтому следующим пунктом назначения для нас стал Симоносеки. Однако родные места его сильно разочаровали, и он пару дней провалялся в капсульном отеле, мрачно потягивая саке и распевая песни своей молодости:

«Красная стрекоза» [25] войны,

Стрекоза лети-и-и-т…

Мы же с отцом немного погуляли по Симоносеки, заглянули на вокзал и в корейский квартал на торговой улице Грин Молл. Поднялись на башню Кайке Юмэ, где со смотровой площадки полюбовались окрестностями. Но в целом мы не нашли в этом городе ничего выдающегося.

Когда дед протрезвел и вылез из своей капсулы, как вампир из модернового гроба, он объявил, что последний пункт нашего путешествия – подводный железнодорожный тоннель Каммон и город Фукуока на острове Кюсю.

«Путешествие скоро закончится, – с грустью подумала я. – А ведь в Японии осталось еще столько интересного. Можно было бы съездить через тоннель Сэйкан на остров Хоккайдо. Этот тоннель даже длиннее того, что проложен в Европе под Ла-Маншем».

Из Фукуоки на скоростном пароме Queen Beetle мы отплыли в Пусан, а оттуда на поезде через Тэджон вернулись в родной Иксан. Если меня спрашивали, где я была, сухо отвечала: «В Вегуке» [26]. Мне не хотелось ни с кем делиться своей радостью от путешествия…

После этих слов рассказчица ненадолго замолчала.

– Зови меня «Волчанка», – вдруг сказала она подруге.

– Почему «Волчанка»? – удивилась та.

– После возвращения из Японии я заболела, и врачи мне поставили диагноз – дискоидная красная волчанка [27]. Вот так я и стала Волчанкой.

– Понятно.

– А ты чем болела в детстве?

– Всяким.

– А чем конкретно?

– Гриппом, диатезом, энтеробиозом [28], рахитом [29], ветрянкой. При ветрянке все мое тело было покрыто красными оспинками.

– Прикольно. Значит, я буду звать тебя «Оспинка».

На том и порешили – называть друг друга по прозвищам и объединиться в команду. Уж очень славно они спелись…

– Кстати! Э-э-э… Волчанка… Может, я теперь выберу песню?

– Валяй, выбери.

Когда Оспинка залезла в настройки караоке-системы, там звучала Memphis Reigns – Last Train To Busan. Девушка захотела спеть что-нибудь о дружбе. Так сказать, по случаю знакомства.

Наконец она составила плейлист:

Red Velvet – Ladies Night.

Seventeen – Campfire.

Super Junior – Good Friends.

GFriend – My Buddy.

Taeyeon – I’m All Ears.

Exo – Lights Out.

The Rembrandts – I’ll Be There for You.

Последняя песня была заглавной темой американского сериала «Друзья» и Оспинка, немного подумав, удалила ее из плейлиста. Ей хотелось спеть нечто спокойное и трогательное. Поэтому она выбрала композицию певицы Тхэён «I’m All Ears», в которой говорилось о девушке, готовой слушать свою подругу всю ночь напролет, пока ей не станет легче и пока все вокруг вновь не расцветет.

Все, кто слышал пение Оспинки, в один голос говорили, что при этом им становилось и сладко, и жутко одновременно. Ее голос был разбитым, звенящим, надтреснутым, словно проигрывался со старой виниловой пластинки. В нем звучали болезненные нотки, сильно действующие на душу, и от которых волоски на коже вставали дыбом.

Запустив песню, Оспинка взяла в руку микрофон и нетвердо встала на ноги. У нее сильно кружилась голова от выпитого за этот вечер алкоголя. Волчанка со своего места отсалютовала ей четвертой бутылкой пива.

Вначале Оспинка пела слабо, неровно, не попадая в слова на мониторе. Потом ее голос затрепетал, словно подстраиваясь под темп мелодии. Наконец, закрыв глаза, девушка запела в полную силу. Слова поплыли в потоке ее голоса, как лебяжий пух по горному ручью.

– Расскажи мне… Даже если… И тогда… Все в порядке… Не спеши… Я готова слушать… И все вокруг… Слушаю тебя…

Закончив петь, Оспинка открыла глаза. Она увидела, как развалившись на диване, Волчанка уже вовсю храпела с открытым ртом…

– Ладно, пора на боковую. – сказала Волчанка и встав с дивана развернула банное полотенце. – Где мои трусы? Где пижама? А «гостевой матрас» в шкафу?

Оспинка бережно сложила карту и взяла в руки пульт. Они с Волчанкой, как и большинство корейцев, предпочитали спать с включенным телевизором. Канал Mnet [30] подходил для этого идеально.

Переодевшись в пижаму и допив вино, Волчанка разложила матрас и улеглась. Оспинка побежала на кухню мыть посуду. А поскольку нужно было вымыть только одну тарелку и два бокала, она быстро вернулась и плюхнулась на диван, не снимая розового бумазейного халата, в котором ходила весь день.

От потолка исходил слабый запах напоминающий ваниль, в полуночный час он почему-то становился более отчетливым.

Оспинка уже почти уснула, как вдруг на экране телевизора замелькали энергичные танцевальные движения, заиграла попсовая мелодия и послышался хор слащавых мальчишеских голосов:

Неожиданно Волчанка приподняла голову с подушки и сердито проворчала:

– Крайне паскудно петь такие песни про зомби. Это все равно, что неуважительно отзываться о покойниках. Попробовали бы эти салаги выйти раз на раз с настоящим плотоядным зомби.

– Да это же все не всерьез. – сонно пробормотала со своего дивана Оспинка. – Это саундтрек к дораме «Магазин безумных телок мистера Хвостокрута».

– Все равно нехорошо так петь про мертвых. Кстати, о птичках… Напомни мне, чтобы я в эти выходные навестила отца и деда. Вылью им по рюмке соджу на могилы.

Сказав все, что хотела, Волчанка засунула обе руки под подушку и, устроившись поудобнее, мгновенно уснула.

А Оспинка… Раньше, чтобы заснуть, она разглядывала потолок, но сейчас в полутьме он казался ей каким-то жутким, обнажающим все ее тайные фобии… Поэтому она повернулась на бок, положила указательный палец на запястье левой руки, туда, где бьется пульс, и начала считать удары сердца. Считала до тех пор, пока не погрузилась в сон. А из телевизора по-прежнему доносились слащавые мальчишечьи голоса, насмехающиеся над зомби.

Глава 2. Сеул. ТЦ «Lotte Outlets». Цой

Волчанка уверенно вела за собой Оспинку сквозь толпы людей, заполонившие привокзальный торговый центр «Lotte Outlets». В полдень здесь всегда наблюдалось столпотворение. Люди из вагонов – помятые и несчастные. Люди, спешащие сесть в вагон и укатить на какую-нибудь счастливую станцию. Среди последних была и Оспинка. Ее счастливой станцией должен стать Пусан. На сегодняшний день девушка имела грандиозные планы!

– Так, – сказала Волчанка, посмотрев на наручные часы, – у нас есть еще час. Эй, Оспинка! – позвала она подругу. – Мы можем здесь перекусить. – И стала высматривать какую-нибудь забегаловку. – Вот там, по-моему, что-то есть. Кафе инсадонской кухни.

Когда они заняли свободный столик, и заказали хотток [31] с имбирным чаем, Оспинка сказала:

– Меня все еще беспокоит то, что случилось сегодня утром…

Утром, позавтракав дошираком, Оспинка под давлением Волчанки («Хватит сидеть на попе ровно, когда у тебя целый, мать его, Веном [32] с потолка стекает») позвонила в домоуправление и пожаловалась на испорченный потолок. Через полчаса пришел старенький управдом Бум Шик со стремянкой. Забравшись повыше, он потыкал пальцем пятна на потолке, сделал какие-то измерения.

– Возможно где-то протечка. Придется осмотреть квартиру над вами, – сказал старик, задумчиво растирая в пальцах бурую известку.

– А кто там живет? – спросила Оспинка.

– Дай бог памяти припомнить… Там живет господин Цой с женой и матерью, – ответил Бум Шик спускаясь вниз. – Видал как-то его в униформе железнодорожника. Он работает сигналистом на станции Унчхон.

Оспинка вопросительно посмотрела на Волчанку.

– Это в Пхаджу, на линии Кенгуй—Юнган, возле демилитаризованной зоны [33], между станциями Мунсан и Имджинганг. – сказала Волчанка с самодовольной улыбкой. – А я думала, эту станцию закрыли пару лет назад.

– Чего-чего? – старенький управдом поднес испачканную в бурой известке руку к уху. – А, да, правильно… Господин Цой рассказывал, что ее снова открыли, но только для военных.

– Когда вы видели Цоя или его родных в последний раз? – спросила Оспинка.

– В прошлый вторник.

– А эти пятна стали проступать на потолке с прошлой среды. Может, у них что-то случилось? Например, кофемашина протекает.

– Ох, меня терзают смутные сомнения. Тут не протечка, а целая экосистема… – вздохнул Бум Шик, несколько раз сфотографировал на смартфон потолок, сложил стремянку и ушел.

– А когда мы выходили из дома, то видели, как управдом в своей дежурке ругался с двумя полицейскими. Какой то нервный он был, растрепанный. – сказала Оспинка.

– Ты обратила внимание на его пальцы на руке и ухо? Они были перебинтованы. Он ведь трогал эти разводы на потолке. – сказала наблюдательная Волчанка. – Может, они токсичные? И что случилось с Цоем? Он жив?

– Ты о нем беспокоишься потому, что он работает сигналистом, как и ты в прошлом? – усмехнулась Оспинка.

– Ну, да, – согласилась с ней подруга, – профессиональная солидарность.

Однажды Волчанка рассказала, как после школы прошла технические курсы и по протекции отца работала сигналистом и механиком на станции Иксан. Раньше, пока эти двое были живы. Вначале попала в бригаду «слабаков-разъединителей», потом – «криворуких ремонтников». Каждый день она сталкивалась с косыми взглядами и неуместными комментариями со стороны коллег-мужчин и даже пассажиров. Они думали, эта деваха просто «белая ворона» на мужской работе. Но Волчанка каждый день доказывала, что они все неправы, демонстрируя хорошие навыки работы с сигнальными системами и механизмами железнодорожного подвижного состава. И все же девушка не могла избавиться от постоянного напряжения. При виде ее некоторые пассажиры иногда начинали оглядываться в поисках скрытой камеры или близлежащего цирка. Рабочий день Волчанки проходил так, словно она была заперта в клетке, вокруг которой постоянно кружили хищники. И что самое худшее? Ее начальники-мужчины закрывали на все это глаза. Как будто это просто «часть работы». Но Волчанка не позволяла их токсичной маскулинности помешать ей заниматься любимым делом.

– А потом, когда все мои родные умерли, я попыталась вместо отца устроиться играть в «Тетрис с вагонами». – сказала Волчанка, заканчивая рассказ. – Но меня не допустили, поэтому пришлось уволиться. Ой, да пошли они! Иксан мне надоел, поэтому я переехала в Сеул, поселилась недалеко от станции метро Ихва, там, где притоны и бордели.

Когда принесли заказанный ими имбирный чай с блинчиками хотток, Оспинка достала из кармана смартфон.

– Я перевела свой телефон в «авиарежим». Чтобы меня не беспокоили во время нашей поездки.

– А если они еще раз захотят обследовать потолок в твоей квартире?

– У управдома есть дубликат ключа. Все ценные вещи я забрала с собой, – Оспинка похлопала ладонью по фиолетовому дорожному чемодану у своих ног. – Я все равно собиралась переезжать из Сондона в Каннам [34].

– Каннам? А ты потянешь? – Волчанка хитро прищурилась. – Ты же после ссоры с родителями теперь в свободном плаванье. На их денежки можешь не рассчитывать.

– Если мой сегодняшний стрим на Yeogi-Toron [35] обретет популярность, – мечтательно сказала Оспинка, откусив блинчик. – Тогда смогу.

– Ну да, ты же мне рассказывала. Блогер, блин. На завод иди работать, вместо того чтобы тупо подражать фильму «Поезд в Пусан». – поморщилась Волчанка, посвященная в планы Оспинки.

– Придется подражать – это эффективно с точки зрения вовлечения аудитории. Я уж не говорю о рекламодателях.

– Да, зомби-тематика нынче в тренде, – кивнула Волчанка, шумно отхлебывая чай. – Но скоро она всем надоест.

– Вот я и хочу запрыгнуть в последний вагон уходящего поезда хайпа [36].

Глава 3. Станция «Сеул». Платформа №7. Оспинка

Волчанка уверенно шагала по седьмой платформе. Время от времени она оборачивалась и бросала насмешливые взгляды на плетущуюся позади Оспинку. Десять минут назад Волчанка отлично (по ее мнению) разыграла подругу у билетной кассы.

К тому моменту, когда они подошли к билетным кассам, Волчанка закончила длинный рассказ о том, с каким трудом ей удалось достать для Оспинки бесплатный билет в вагон класса «Люкс». По ее словам, она получила его через профсоюз железнодорожников, а это оказалось сложной задачей, сопряженной с бюрократией и волокитой. Волчанка столкнулась со сложной системой правил и предписаний, которые, как оказалось, могли поменяться в любой момент. Кроме того, наличие жадного босса, который ставит прибыль выше блага сотрудников, только усугубляет проблему. В итоге то, что должно было быть инструментом поощрения работников, превращается в длительную борьбу с системой. Но Волчанка, по ее словам, вышла из этой борьбы победительницей, потому что она победительница по жизни. И такие неудачницы, как Оспинка, должны держаться ближе к таким замечательным людям, как она.

– Короче, подходишь к этой кассе, – сказала Волчанка в заключение, – делаешь, как я тебе сказала, и все будет в ажуре. На, держи. – она протянула подруге пачку жевательной резинки.

Оспинка боязливо потянулась к торчащей из пачки пластинке. Она опасалась, что Волчанка подсунула ей «Shocking gum» и ее сейчас шандарахнет током. Но, к счастью, этого не произошло.

Оспинка тщательно разжевала пластинку с сильным мятным вкусом. Подойдя к кассе, она достала изо рта белый липкий комок и аккуратно впечатала его в стекло прямо напротив того места, где сидела молодая девушка-кассирша в униформе. Волчанка сказала, что это тайный знак, по которому Оспинке должны были незаметно выдать заветный билет.

Но дело обернулось иначе…

– Эй, гражданочка, – возмутилась кассирша. – Вы что это хулиганите? Как не стыдно!

Оспинка покраснела, как свекла, когда поняла, что Волчанка ее жестко разыграла (скорее всего, в отместку за болезненный щелбан). Она поспешно отлепила жвачку от стекла и протерла его влажной салфеткой, которую лихорадочно выудила из сумочки. При этом она извинялась, как сумасшедшая.

В итоге оказалось, что для получения заветного билета Оспинке всего лишь нужно было предъявить удостоверение личности…

– Я отведу тебя прямо к тому месту, где остановится твой вагон, – сказала Волчанка. – А потом пойду на платформу для персонала. Поезд прибудет из депо в Кояне [37]. Там пункт формирования. А пункт оборота в Пусане.

– И чем отличаются эти два пункта? – из вежливости спросила Оспинка (она еще немного сердилась на подругу).

– Пункт оборота обходится меньшим геморроем для поездной бригады. В основном мы быстро делаем, что положено, и отдыхаем. В пункте оборота поезд только моется, меняет номер и едет, как он есть, в Сеул. А вот в пункте формирования его сперва разбирают на части, а потом заново собирают для нового рейса.

– И ты работаешь помощником машиниста?

– Ну да, я же тебе рассказывала…

Волчанка окончила курсы помощника машиниста в расположенном в Ыйване [38] Корейском национальном железнодорожном колледже. Работать устроилась на поезда KTX [39], которыми заведовала корпорация «Korail». Скорее всего, ее назначили помощником машиниста, чтобы эффективнее контролировать работу женского персонала. Именно она наводила дисциплину среди проводниц и в вагоне-ресторане. Обычно ей хватало двух-трех хлопков в ладоши, чтобы заставить всех умолкнуть и вернуться к работе. К грубому физическому воздействию прибегала крайне редко.

Волчанка заметила на платформе знакомую. Ею оказалась работающая в поезде лоточница. Звали ее Хэ Ын Чжу, она была долговязой девицей с лошадиной челкой. Наверное поэтому все звали ее Кобылой.

– Эй, Кобыла! Что там у тебя сегодня? – поприветствовала ее Волчанка дежурной фразой.

– Все как вчера, – огрызнулась та.

– А пиво есть?

– Пиво только для пассажиров.

– Я не имела в виду, для кого. Я имела в виду, какое.

– Тэдонган [40]. – неохотно сказала лоточница.

– Не брешешь? Северокорейское?

– Брешет пес, а я…

– Знаю-знаю, а ты ржешь, как кобыла. Ну давай, колись, почему у меня на борту коммунистическое пойло?

– Хотят угодить какой-то важной делегации с Сахалина. – все также неохотно ответила лоточница.

– А что на закуску?

– Сушеный минтай с острым соевым соусом.

– Нальешь моей подруге? – спросила Волчанка и ткнула пальцем назад, за плечо, туда, где притаилась Оспинка.

– Если что-нибудь останется. Продажа начнется в Сувоне с пятого вагона.

– А у нее девятый. Так что же делать?

– Встать и идти в сторону пятого вагона. – ехидно ответила Хэ Ын Чжу.

Решив, что дальнейший разговор с Кобылой становится бессмысленным, Волчанка повела Оспинку дальше.

Оспинка заметила небольшую группу сидящих на перроне в позе «сэйдза» [41] людей в форме железнодорожников, держащих в руках самодельные плакаты.

Волчанка с безразличием посмотрела на них и только сказала:

– Курить хочется.

– Держи себя в руках.

– Да-да, конечно… Жалко, что по пути в табачный киоск не заскочили. Ладно, куплю что-нибудь у Кобылы.

– Лучше тебе пожевать корень колокольчика и постоять в позе «ласточка».

– Мне эта аюрведическая [42] хрень не помогает. Тоже мне, ласточку нашла, – проворчала Волчанка.

– Кто это? – Оспинка рукой указала на сидящих железнодорожников. – Что они делают?

– Коллеги-железнодорожники. Собираются бастовать. Скоро начнут.

– А из-за чего эта забастовка?

– Хотят уломать министерство транспорта разрешить поездам нашей корпорации использовать станцию Сусо в Каннаме. – ответила Волчанка.

– И в чем проблема?

– Эту станцию использует корпорация SR для своих SRT [43]. Какие-то умники из профсоюза сделали подсчеты и заявили, что объединение сервисов KTX и SRT поможет решить вопрос с нехваткой мест и стоимостью проезда. Полная чушь! Просто они желают получить больше денег с каннамских жирных котов. Для этого они собираются переделать старые замызганные вагоны, в «Gangnam Style» [44]. И пустить их в оборот. Таково мое мнение, на которое всем этим щелкоперам, конечно же, плевать.

– А разве профсоюз не отстаивает права рабочих?

– Ну да, до кучи еще выдвигаются требования по улучшениям условий труда.

– Ага… Ты, кажется, жаловалась на то, что приходится работать в две ночные смены подряд. – припомнила Оспинка.

– Тут они молодцы. – кивнула Волчанка. – Нам нужна новая двухсменная система, состоящая из четырех бригад. Это поможет решить проблему с ночными переработками. А то нарядчики совсем оборзели, посылают и посылают нас… в рейсы…

– Тебе тоже придется участвовать в забастовке?

– Нет, наша бригада в ней не участвует. Профсоюз мобилизует сменщиков. Вот этих чудиков, сидящих на кортах. Но все равно сбой в работе «железки» будет существенным. А если во время забастовки случится что-то страшное, то кирдык всей стране!

Волчанка остановилась у фонарного столба с номером 361 и, обернувшись к Оспинке, сказала:

– Вот здесь остановится твой вагон. Проводник Пэк поможет тебе с чемоданом. Он мужик надежный, обращайся к нему, если что. А я пошла на свою платформу. Не дрейфь, еще увидимся.

Волчанка быстрым шагом удалилась, и Оспинка, зачем то отвесив ей в спину короткий неуверенный поклон, осталась одна.

В ожидании поезда девушка напомнила самой себе, почему она сейчас стоит на этой платформе…

Итак, Оспинка всегда мечтала работать в одной из ведущих туристических компаний Сеула. Однако, учитывая отсутствие опыта, ей казалось, что мечта эта несбыточная. Так было до тех пор, пока она не узнала, что данная компания с недавнего времени сотрудничает с тревел-блогерами интернет-платформы Yeogi-Toron. На этой платформе у девушки уже имелись кое-какие записи личного характера.

Оспинка взялась за дело и «воскресила» свой блог (почти все старые посты были удалены). Через пару месяцев она заметила, как он стал набирать обороты. Люди охотно комментировали ее посты и делились ими со своими знакомыми. Девушка почувствовала себя настоящим блогером. Она понимала, что ей нужно больше уникального контента, чтобы произвести впечатление на читателей и туристическую компанию. Поэтому Оспинка начала включать в свои посты личные истории и переживания. К примеру, рассказала о том случае, когда она заблудилась на рынке Норянчжин [45] и в итоге попробовала лучший меунтан [46] в своей жизни. Или о том, как, поднимаясь по тропе на Инсубон [47], чуть не потеряла ботинок, а добравшись до вершины, уделала походные штаны чем-то липким. Рассказывала про молодежные субкультуры и кей-поп [48]. Люди начали активнее интересоваться ее историями, комментировать их, делиться своим собственным опытом. Таким образом, Оспинка наладила связи и создала сообщество. Особенно ее порадовали многочисленные австралийские, американские и европейские подписчики, изъявившие желание посетить Корею.

А совсем недавно Оспинка втайне от Волчанки опубликовала ее удивительные истории о нелегкой жизни железнодорожников и в ответ получила целый шквал просьб продолжать данную тематику. Еще были требования проехать по маршруту не нуждающегося в представлении фильма «Поезд в Пусан» и устроить тематический стрим про зомби-апокалипсис.

По правде говоря, Оспинка недолюбливала зомби. При виде этих разлагающихся существ в грязной окровавленной одежде у нее возникал эффект «зловещей долины». Не нравились ей и проводимые в Сеуле ежегодные фанатские зомби-шествия. Когда из-за эпидемии коронавируса это мероприятие прошло в онлайн-формате, Оспинка сделала нечто такое, что навлекло на нее гнев поклонников ходячих мертвецов. Что она натворила? Опубликовала фото Эша Уильямса [49] во время онлайн-трансляции зомби-шествия (все желающие могли опубликовать свои фотографии в гриме зомби). Это вызвало бурю негодования – фото Эша удалили, а от Оспинки потребовали публичных извинений. Но так же быстро, как этот скандал разгорелся, так же быстро и сошел на нет.

В общем Оспинка попросила Волчанку помочь ей в этом дельце с поездом в Пусан. Подруга согласилась, но поставила условие: Оспинка должна выучить все станции магистрали Кёнбусон. Волчанка не верила в то, что Оспинка сможет это сделать, поэтому поставила на кон бесплатный билет в вагон класса «люкс» и щелбан. Слегка просчиталась! Условие было выполнено! И сегодня утром счастливый блогер уже собирала чемодан в дорогу…

Ну а своеобразной вишенкой на торте для Оспинки стало то, что пиар-менеджер той самой туристической компании обещал с ней связаться в ближайшее время и обговорить условия сотрудничества. Разумеется, после удачного завершения «зомби-стрима».

Ура! Свершилось!

Оспинка мысленно перенеслась в тот момент, когда ей в голову пришла идея стать блогером. Это случилось во время бейсбольного матча на стадионе «Мокдонг», куда она пришла вместе с отцом.

Рядом с сиденьями для болельщиков находился травянистый откос. Оспинка очень хотела поваляться на травке, и отец разрешил ей это сделать. Однако он приказал, чтобы она лежала смирно, не задирая ноги на погляденье всему стадиону.

Был теплый весенний вечер. В воздухе парил легкий ветерок, а на небе не было ни облачка. Зажглась первая звезда, за ней последовала вторая. Оспинка валялась на траве и жевала сдобренный жгучей горчицей хот-дог. Она не следила за игрой, а смотрела за пределы стадиона. Там был парк, за которым возвышался элитный жилой комплекс, в котором располагалась шикарная квартира ее отца (мать после развода жила в загородном особняке). Оспинка посмотрела на небо. На нем все еще было лишь две звезды.

«Может, одна из них – это Венера? – подумала девушка, доела хот-дог и с наслаждением заложила руки под голову. – Если первая – Венера, то, значит, вторая – это Полярная звезда или Сириус из созвездия Большого Пса…»

В перерыве между иннингами запустили так называемую «камеру поцелуев», и Оспинка стала наблюдать, как смущенно целуются застигнутые врасплох парочки. Неожиданно на большом цветном табло она увидела себя, лежащую на траве. Пришлось подняться на локтях и послать в камеру воздушный поцелуй. Вокруг раздались смешки. И в этот момент на Оспинку снизошло озарение: «Точно! Мне нужно завести блог!.. И парня…»

На следующий вечер она отправилась на велосипедную прогулку по окрестностям. Рядом с ее домом находился живописный частный сектор с маленькими домиками и сельхозугодьями. Именно тогда она написала свой первый пост, который заканчивался следующими строками:

«Старик сидел на крыльце своего дома и вырезал из мечты деревянную утку, которая никогда не будет плавать. Солнечный свет теплым медом разливался по полям, где молодые побеги кукурузы шептали ветру свои секреты, пытаясь вспомнить тот день, когда они впервые поцеловали небо. Где-то кошка погналась за пернатым зернышком одуванчика, решив, что это звезда, соскользнувшая с небес. Смеялся ребенок, его радость отражалась от ржавых качелей, как забытая мелодия, ищущая пристанища. Вдали послышался свист поезда, серебряной змеей скользящего по пейзажу и уносящего с собой истории, которые он никогда не расскажет. И я, стоя под тяжестью собственных мыслей, поразилась тому, как все просто – вселенная аккуратно укладывается в промежуток между ударом сердца и вздохом…»

Вскоре у Оспинки появился парень. И если с блогом все получилось замечательно, то с парнем все закончилось полной катастрофой (не без участия Волчанки, которая, можно сказать, приложила к этому свою руку). Именно тогда в ее блоге появилась странная запись, которую Оспинка потом удалила:

«И от каждой вспышки красной тень ложилась на ковер [50]. Красная вспышка… Красная комната – пристанище красной недотыкомки [51] … Кажется, я схожу с ума…»

Внезапно, словно из ниоткуда, раздался громкий женский голос:

– Внимание! На седьмую платформу прибывает скорый поезд №101 до Пусана. Остановки: Сувон, Тэджон, Куми, Тэгу, Пусан…

Девушка увидела, как по рельсам в ее сторону приближался поезд типа TGV-K, выпущенный в 2017 году компаниями Alstom и Hyundai Rotem (сведения полученные от Волчанки). Похожий на длинную бело-синюю гусиную шею, он включал в себя локомотив, в котором поедет Волчанка, семнадцать пассажирских вагонов, в которых поедут 935 человек, включая Оспинку, и вагон-ресторан, в котором поедет Кобыла, еда и напитки.

От разглядывания локомотива, напоминающего сердитую голову гуся, Оспинку отвлек взволнованный разговор проходящих мимо железнодорожников.

– Вы слышали, что ночью на путях недалеко отсюда нашли разрезанное пополам тело?

– Да, слышал, но самое страшное не это. Мне один путевой обходчик по секрету сказал, что…

Их голоса заглушил громкий гул прибывшего поезда.

Как и говорила Волчанка, двери девятого вагона остановились прямо напротив Оспинки и распахнулись с неприятным звуком, похожим на предсмертный вздох.

Глава 4. Сеул – Намён. Пятно

– Да этот труп на рельсы подбросили, чтобы запугать нас и сорвать забастовку. Поэтому на нем была форма железнодорожника, – сказал машинист Кван, обращаясь к Волчанке.

Поезд только что выехал с вокзала, и раз все приборы были в норме, то машинист с помощником могли спокойно обсудить последние новости.

– А я слышала от механиков, что была обнаружена лишь нижняя часть тела, – сказала Волчанка.

– Тоже об этом слышал. От кого только? – мужчина сосредоточенно наморщил лоб. – Ах да, от Хэ Ын Чжу. Кобыла. Знаешь?

– Знаю.

Волчанка смотрела поочередно то за окно кабины на блестящие от солнца рельсы, то на черную ручку контроллера.

– Все это указывает на сознательную провокацию. Эти негодяи могли просто выкрасть невостребованное тело из морга и… – машинист Кван сделал несколько движений рукой, словно резал дайкон.

Благодаря помощи проводника Пэка Оспинка действительно отлично устроилась на своем месте (что-то среднее между комфортабельным двухместным купе бизнес-класса и кабинкой в японском интернет-кафе).

– Приятной вам поездки, – сказал улыбчивый проводник. – Зовите, если что нибудь понадобится.

– Спасибо, вы очень любезны.

Оспинка вежливо поклонилась и закрыла дверь. Сняла свое пальто с меховым воротником, повесила на вешалку. Достала из чемодана ноутбук. Включила его. Надела уши мистера Спока из американского фантастического сериала «Стартрек», другие она не признавала (ни эльфийские, ни кошачьи). Размяла пальцы, хрустнув костяшками.

Через Naver (самая старая и популярная южнокорейская поисковая система) Оспинка зашла в свой аккаунт на Yeogi-Toron, открыла вкладку с пустой лентой сообщений и кликнула по значку «запустить трансляцию». Хоть эти трансляции и напоминали скучные кодинг-стримы на твиче [52], но ее аудитории такой формат, как ни странно, понравился. Он вызывал ассоциацию с виртуальными сообществами раннего интернета, чувство ностальгии по прошедшим временам.

Для затравки Оспинка собиралась опубликовать заранее написанный пост. Стримы она вела под загадочным ником VariolaVera1999.

Поезд очень плавно тронулся с места и, подобно поставленному на рельсы дирижаблю, поплыл в сторону Пусана.

– Да начнется зомби-апокалипсис!

В начале ленты Оспинка разместила вступительный дисклеймер продублированный на английском:

Нижеследующие рассказы были получены анонимно и могут быть подлинными.

Ни одно слово не было изменено.

The following stories were received anonymously and may be genuine.

Not a single word has been changed.

Добро пожаловать на поезд в Пусан, ke ke ke [53]! Проезд только со своими «мозгами»! Но берегите «мясо»! Вас ждет ужас на скорости 200 километров в час!

Последние фразы были не очень понятны, зато они идеально вписывались в зомби-тематику. Скорее всего, под «мозгами» Оспинка подразумевала рассказы о корейских зомби, которые участники стрима будут кидать в «предложку» или публиковать на анонимном форуме, ссылку на который она еще вчера разослала по всем своим соцсетям. А беречь «мясо» – это как раз и значит сохранять анонимность.

Про себя Оспинка отметила, что анонимы были уже на месте. Посыпались первые комментарии: «Доброго всем времени суток». «Ура! Начинаем!» «Добрый день, VariolaVera1999! Удачного тебе стрима…» «Интрига, однако». «Пусть все получится!» «Надеюсь, будет страшно…»

Через минуту комментариев стало гораздо больше, и Оспинка стала просто читать их, как говорится, по диагонали: «Привет…» «Удачного тебе…» «Что-то медленно грузится…» «Даешь зомби-апокалипсис в каждый…» «Будешь в Пусане – заходи…» «Люблю тебя…» «Хочешь сыграть в „Сахалинский“…» «Все, уже не лагает…» «Круть…» «Удачного путешествия…» «А-а-а…» «Что ты думаешь про…» «Хочешь сыграть в…» «Какой фирмы твои…» «А я сейчас в…» «Где зомби?..»

Ну и так далее.

VariolaVera1999 wrote:

[И снова здравствуйте, уважаемые читатели моего скромного фантастического блога! Или мне лучше называть вас «граждане пассажиры»?

Позвольте мне сразу, без лишних слов, поделиться с вами знамениями, указывающими на скорый зомби-апокалипсис…]

> это случилось еще в печально известном 2020 году

> однажды, просматривая утреннюю газету, я случайно наткнулась на заголовок, который привлек мое внимание

> что-то о женщине, родившей ребенка с монгольским голубым пятном

> это родимое пятно в области крестца, довольно распространенное у жителей Восточной Азии

> но эта женщина не была азиаткой, она была светловолосой зеленоглазой американкой

> это заставило меня задуматься… что-то здесь не так

> если вы не поленитесь залезть в Википедию и провести небольшое исследование, то довольно быстро выясните, что монгольские голубые пятна распространены как у монголов, так и у коренных американцев

> но у этой женщины не было индейских предков

>???

> и тут меня осенило

> 2020 год – год крысы по китайскому календарю

> и согласно китайской мифологии, синяя отметина на теле ребенка – это знак того, что у него будет особая судьба

> обычно это предвещает что-то великое, но в данном случае я не могла отделаться от ощущения, что это некое зловещее знамение

> самым весомым аргументом в пользу этого была форма родимого пятна – оно было в форме человеческого черепа

> я начала лихорадочно соображать… что, если этот ребенок – ключ к зомби-апокалипсису?

> может быть, это монгольское пятно – какой-то мутировавший ген, который превратит людей в зомби, когда придет время

> или, может быть, этот ребенок – избранный, посланный Хванином [54] спасти всех нас от орд нежити

> я понимаю, это звучит безумно, но, учитывая все, что происходило с 2020 года и до сих пор, действительно ли это притянуто за уши?

> не могу отделаться от ощущения, что этот ребенок каким-то образом будет связан с предстоящим хаосом и разрушением

> и тогда я начинаю задаваться вопросом… что, если на свете есть еще дети, рожденные с таким же родимым пятном?

> все ли они связаны?

> все ли они являются частью какого-то грандиозного конца света?

> кто знает, может быть, это только начало, и к концу года за ними будут охотиться полчища голодных зомби

> все, что я знаю на данный момент, это то, что этого ребенка с монгольским пятном и его мать в прошлом месяце привезли в Сеул на обследование

> буду следить за их судьбой, потому что зомби-апокалипсис может быть ближе, чем мы думаем…

Поезд быстро скользил по рельсам сквозь оживленные кварталы Сеула. Вдоль его маршрута тянулся высокий шумозащитный забор. Поэтому Оспинка лишь провожала взглядом ряды высунувшихся по пояс высоток. Иногда в поле ее зрения попадал сад на крыше, этакий искусственно созданный оазис дзенского спокойствия среди городской суеты. Добравшись до Пусана Оспинка обязательно затащит Волчанку в какой нибудь парк где можно будет поваляться на травке и, глядя в небо, воображать, на что похожи плывущие со стороны моря облака. Это будет в сто раз лучше чем разглядывать загаженный потолок ее квартиры.

VariolaVera1999 wrote:

[Активнее сбрасывайте в «предложку» или оставляйте на форуме свои истории! Помните, каждая история – это станция по пути следования нашего поезда. Темы для историй можно найти на форуме нашей группы, который мы зовем «ламповый зомбированный». ]

Глава 5. Намён – Йонсан. Мукбанг

– Подвинься, – сказал путевой монтер Юн сидящему на рельсах электрику Ему. – Слыхал, какая жуть тут творилась прошлой ночью?

– Жуть? Какая? – удивился электрик и отложил свой обеденный бутерброд.

– Вот-вот, после того, что я тебе расскажу, тебе долго жрать не захочется. – монтер важно уселся на рельсы.

– Ну так давай рассказывай. Хватит тянуть кота за яйца.

– Это про тот разрезанный труп, что нашли ночью.

– Да слышал я уже все! – замахал руками Ем. – Чего по новой мне рассказывать!

– Тихо! Сейчас в лазарете Йонсанской станции лежит путеец Нам. Начальство хочет его в дурку положить.

– Тот самый Нам? Который первым труп обнаружил?

– Ну да, тот самый, – подтвердил Юн. – Он такое рассказал, что по нему точно дурка плачет…

VariolaVera1999 wrote:

[Обычно только-только сев в поезд люди начинают с шуршанием разворачивать свои съестные припасы. Как будто они только этого и ждали (ke ke ke). Как будто все вместе записывают совместный мукбанг [55].

Но, я немного испорчу вам аппетит историей про зомби-мукбанг…]

> Наткнулся я недавно на инфу о новом тренде онлайн-трансляций под названием «зомби-мукбанг»

> Заинтригованный, я нажимаю на ссылку в конце статьи и вижу сидящую под прицелом вебкамеры красивую женщину-зомби

> Судя по всему, «зомби-мукбанг» – это онлайн-трансляция, в которой данная женщина-зомби жрет самые настоящие человеческое мясо и мозги

> Моя первая мысль: «Это какой-то новый жанр в зомби-апокалипсисе, выносящий его на более высокий уровень вовлеченности».

> Мои мысли подтвердились когда я увидел что пишут в чате трансляции

> Народ пускает слюни на женщину-зомби и просит ее продолжать в том же духе, некоторые даже пишут, что хотят стать ее следующим блюдом…

>?!?!

> Я же в свою очередь испытываю одновременно и отвращение и возбуждение

> Я имею в виду, что в исполнении такой красивой женщины-зомби поедание мозгов выглядит… сексуально!

> То, как она смотря в камеру, откусывает большой сочный кусок теменной доли мозга, вау…

> Но потом я спохватываюсь и вспоминаю, что она зомби, она не должна быть сексуально привлекательной для нормального человека, но, может быть я не такой нормальный как думал до этого?

> Меня заводит женщина-зомби, поедающая на камеру человеческую плоть

> Интернет действительно никогда не перестанет меня удивлять

> И прежде чем я успеваю опомниться, я печатаю комментарий под видео с «зомби-мукбангом»: «О, да! Давай, детка, давай… Откуси еще кусочек этого сочного мозга…»

Глава 6. Йонсан – Норянджин. Смартфоны

– Господин Нам, вы меня слышите? – позвала медсестра Цхай. – С вами хочет поговорить доктор Тэн, он задаст вам пару вопросов.

– Начну с главного. Что вы видели сегодня ночью?

– Доктор… Мне ведь… Никто не верит, – промямлил сидящий на больничной койке путеец Нам бесцветным голосом и закрыл лицо ладонями.

– Рассказывайте. Я вам верю, – доброжелательно сказал доктор Тэн, вынимая из кармана пиджака блокнот с карандашом.

Медсестра Цхай по приказу начальства, собравшегося на экстренное совещание в кабинете начальника станции Норянджин, начала вести стрим происходящего со своего мобильного телефона.

– Итак, что вы видели, господин Нам?

VariolaVera1999 wrote:

[Возможно, вы никогда не относились к своим смартфонам с чувством опаски. Но после этой истории что-то параноидальное может сработать в вашем облученном электромагнитными волнами мозгу…]

> Это был обычный рабочий день у меня в офисе

> В обеденный перерыв я с аппетитом поглощал чачжанмён [56] и листал ленту новостей на своем смартфоне

> Внезапно смартфон начинает вибрировать и издавать странный сигнал похожий на писк электронного будильника

> Что это со мной? Я не могу оторвать глаз от фиолетового экрана, испытываю странное желание выйти на улицу

> Отодвинув в сторону тарелку с обедом и выйдя из офиса, я вижу, как по улице бегут перепуганные люди с окровавленными лицами

> Сбитый с толку и охваченный страхом, я пытаюсь позвонить в полицию, но мой телефон моросит (не работает) – фиолетовый экран заблокирован и не реагирует на прикосновение моих трясущихся пальцев

> Внезапно я чувствую острую боль в голове, далее мое зрение затуманивается

> Когда я немного прихожу в себя, вижу группу людей, нападающих на других граждан и поедающих их

> С ужасом осознаю, что сигнал со смартфонов (с экранами красного цвета) превратил их в зомби

> Начинаю бежать, мне срочно нужно отыскать безопасное место

> Но куда бы я ни направлялся, я вижу, как все больше и больше людей превращаются в зомби и присоединяются к царящему вокруг хаосу

> Это похоже на сцену из фильма ужасов, но все это новая кровавая реальность

> Наконец мне удается найти группу незараженных людей, и вместе мы забаррикадировались в здании муниципальной библиотеки

> Но зомби взяли нас в осаду и пытаются ворваться внутрь, их глаза устремлены на выживших с таким остервенелым голодом, которого я никогда раньше не видел… Даже жалко их как-то стало

> Пришлось выкинуть им на съедение одного очкастого нытика из нашей группы, поскольку он всем надоел своими жалобами и причитаниями, что, мол, он глава Корейской ассоциации журналистов, что, мол, у него сын в «Орлятах», что, мол, власть нас защитит, как в 2020 году… Короче говоря, мы были счастливы избавить его сына, мелкого засранца, от такого отца! Покойся с миром в желудках зомби, четырехглазый нытик!

> Уф-ф, спокойно, спокойно…

> В итоге прошло несколько дней с тех пор, как неведомый сигнал погрузил страну в настоящий кровавый кошмар

> Я не знаю, сколько еще мы сможем продержаться

> Эти проклятые зомби только и ждут, чтобы насадить на кукан свежую плоть!

> И все это из-за наших смартфонов, тех самых «железяк», которые, как мы думали, облегчают нашу жизнь

> Теперь они превратили некоторых из нас в безмозглых существ, движимых ненасытным желанием пожирать человечину

> Я могу только надеяться, что кто-нибудь найдет способ остановить это безумие, пока не стало слишком поздно

> Сейчас все, что я могу сделать, это ждать и молиться, чтобы эффект от сигнала постепенно сошел на нет, и мы смогли бы вернуться к нормальной жизни…

Глава 7. Норянджин – Тэбан. Чимчильбан

– Итак, что вы видели, господин Нам? – спросил доктор Тэн и, раскрыв блокнот, приготовился записывать.

Собравшиеся на экстренное совещание в кабинете начальника станции Норянджин представители власти внимательно смотрели на экран плазменного монитора. Там шла видеотрансляция, которую вела медсестра Цхай.

– Сегодня ночью я вышел на обход путей, – сказал заплетающимся языком железнодорожник Нам. – Все казалось нормальным, пока я не увидел тело мужчины, оно лежало поперек рельсов разрезанное надвое. Поняв, что это труп, я застыл в ужасе. Но затем нижняя часть трупа поднялась и побежала прямо на меня! А штаны на нем были железнодорожника… Меня чуть кондрашка не хватила, когда я смотрел, как двигаются ноги без тела! Но потом они свернули в сторону и попали под проходящий по параллельному пути поезд на Коян…

Путеец Нам неожиданно замолк. Его губы дрожали.

– Не волнуйтесь, считайте, что с нижней частью трупа мы разобрались, – стал успокаивать его доктор Тэн. – Но вы случайно не знаете, куда делась его верхняя часть?

– Она… Она тоже начало двигаться! Быстро двигаться, скакать, как лягушка… И зацепилось за вагон товарняка, следовавшего в Пусан…

VariolaVera1999 wrote:

[Идите в баню… В чимчильбан… Помоетесь, отдохнете и весело проведете время с друзьями!

Однако помните, что плотоядные зомби и там могут вас достать…]

> Chimchilban Bathhouse – это отличная круглосуточная баня, где можно весело провести время с друзьями

> Можно болтать о всяких пустяках и расслабляться в теплой воде

> Или в холодной воде, большой бассейн для удобства разделен на секции

> Обычно я начинаю с холодной воды (на это есть особые причины), но мои друзья меня не понимают

> «Залезай» – приглашают они в бассейн с теплой водой

> «Сначала в холодной окунусь» – настаиваю я на своем

> «Дурак, сначала в горячую, потом в холодную» – начинают они меня учить уму-разуму

> «Чтоб моя сосиска вся сварилась?» – спрашиваю я, заливаясь бесстыдным смехом, и брызгаю им в лица холодной водой, ke ke ke

> «Ладно, хватит брызгаться!» – ворчат друзья, прикрывая ладонями глаза

> Внезапно наше веселье прервал какой-то крик снаружи

> Мы выбегаем посмотреть, из-за чего переполох, и сталкиваемся с ужасающим зрелищем

> Орда окровавленных, гниющих зомби окружает чимчильбан и пытается ворваться внутрь

> Мы вспоминаем, что зомби обычно привлекают места, где собирается много вкусных, как кимпаб [57], людей

> Черт! Мы заперты в бане, окруженные кучей зомби, пытающихся проникнуть внутрь

> Пока мы пытаемся сообразить, что делать, некоторые зомби уже ворвались в раздевалку

> Перепуганные люди начинают бросать в мертвяков банные принадлежности, надеясь отвлечь их, но это бесполезно, они упорно прут на нас

> Один из моих друзей замечает небольшое вентиляционное отверстие над бассейном и предлагает нам попытаться сбежать этим путем

> Мы быстро начинаем карабкаться наверх, используя полотенца и халаты, чтобы отбиваться от цепких рук зомби

> Наконец нам, не без труда, удается сбежать через вентиляционное отверстие на крышу

> Когда мы оказываемся на стеклянной крыше и переводим дыхание, внизу под нами разворачивается поистине адское зрелище

> Зомби заполнили весь чимчильбан, их стоны эхом разносятся в ночи

> Этой нежити так много, что даже бетонные стены не выдерживают…

> Стеклянная крыша под нами со звоном раскалывается, и мы падаем вниз прямо в разинутые гнилые пасти…

>!!!

VariolaVera1999 wrote:

[Уф… Ужас какой! Если эта история показалась вам слишком жесткой, у меня для вас есть более лайтовая…]

> Я обычный парень, который однажды вечером отдыхал в местной бане, которую однажды заезжие итальянские туристы смешно назвали «чин-чин чимчильбан»

> Да-да, вот так они забавно чык-чырыкали!

> Ведь как говорит старая поговорка: «Зайди в чимчильбан и смой с себя все неприятности»

> Внезапно я слышу громкий шум с другого конца бани

> Подняв голову, вижу орду зомби, которая медленно заполняет все свободное пространство

> Не помню, чтобы меня предупреждали о каких-то тематических мероприятиях или о чем-то в этом роде

> Нет. Эти зомби настоящие, и они изголодались по свежему человеческому мясу

> Меня охватывает паника, когда я, пытаясь выбраться из бани, натыкаюсь на запертую дверь

> Я быстро смекнул, что попал в ловушку в этом прекрасном месте с кучей зомби, пожирающих мозги

> Готовлюсь защищаться, но эти твари на удивление быстро учатся драться, да и с координацией у них все в порядке

> Один из них делает резкий выпад и бьет меня по руке, от этого я кричу от боли

> Видя, что меня стремительно окружают, я ныряю в бассейн и под водой плыву на другую сторону бани

> Там я нахожу оброненный кем-то мобильный телефон и набираю номер 112 (полиция), чтобы позвать на помощь, но линия мертва…

> Чувствуя себя загнанным в угол зверем, я смиряюсь со своей судьбой и жду, когда зомби окончательно меня прикончат

> Но как раз в тот момент, когда кажется, что всякая надежда потеряна, группа пожилых мужчин, которые, по-видимому, посещали парилку, приходят мне на помощь.

> Вооруженные алюминиевыми тазами с кипятком и деревянными ковшами, они с легкостью отбиваются от зомби

> Кто бы мог подумать, что такие незамысловатые банные принадлежности могут быть таким эффективным оружием?

> Вместе нам наконец удается разделаться с зомби и сбежать (старички на прощание по старой корейской традиции еще и плюнули каждому зомби в харю!)

> Вернувшись наконец-то домой, я не мог не испытывать благодарности к этим крутым дедулям и такому неожиданному повороту судьбы в чимчильбане

> Определенно, этот банный день я никогда не забуду!

Глава 8. Тэбан – Сингиль. Грелка

– Пить надо меньше, – презрительно сказал полицейский и сплюнул под ноги. – Так зачем ты под платформу залез, придурок?

– Сказал же уже, – захныкал растрепанного вида мужчина. – Я там от зомби прятался! Он пополам был разрезан и на товарняке ехал. Между вагонами! Как зыркнет на меня своими светящимися глазенками!

– Слушай, бомжара! Ты это брось! – закричал, разбрызгивая слюну, полицейский. – В кутузку захотел, чертов тунеядец!

– Сержант Лим! – подбежал второй полицейский. – Получена ориентировка на труп железнодорожника. Пишут, что этот труп разрезан пополам и что его верхняя часть каким-то образом прицепилась к товарняку, следующему в Пусан.

– Ну а я что говорил, – сердито процедил сквозь зубы бродяга, – сам ты чертов тунеядец…

VariolaVera1999 wrote:

[Вы никогда не задавались вопросом, что возможно зомби такие же теплолюбивые создания что и мы? И с приходом холодов они тоже мерзнут?

И тогда они идут к людям чтобы…]

> Наверное, я такой не один. Когда на улице холодно, словно в келье Самендана [58], у всех нормальных людей начинают мерзнуть руки. Что же делать?

> В таких случаях я достаю свои верные портативные грелки и засовываю их в карманы куртки

> Люблю, в хорошем смысле слова, нагреть себе руки

> Я и не подозревал, что этот простой каприз элементарного комфорта привлечет внимание некоторых голодных, плотоядных зомби

> Может быть, дело в аромате нагретого пластика или в том факте, что мои теплые руки были аппетитными и слегка поджаристыми, но этих зомби тянуло ко мне, как мотылька на пламя

> Сначала я даже не заметил этих тварей, потому что был слишком занят – наслаждался теплом

> Но потом я начинаю чувствовать, как кто-то тянет меня за карманы

> Я смотрю вниз и вижу, что эти мертвые существа своими мертвыми холодными руками пытаются добраться до одной из моих теплых грелок

> Меня охватывает паника, когда я понимаю, что этим зомби нужна не моя плоть, а мои драгоценные грелки!

> Как стая диких собак, дерущихся из-за кости, зомби царапаются и огрызаются друг на друга, чтобы урвать хоть крупицу вожделенного тепла

> Я пытаюсь как можно быстрее сбежать, но меня окружают зомби-уроды…

> Один из них умудряется даже схватить грелку и вытащить ее из моего кармана

> Он тут же принимается жевать ее, как сочный стейк

>!!!

> Я понял, что зомби тоже нуждаются в горячем питании, и далее они перекинутся на меня

> В их гнилых черепах установлено что-то вроде тепловизоров, через которые они взирают на окружающий мир

> Я лезу в другой карман и вынимаю вторую грелку, чтобы использовать ее в качестве отвлекающего маневра или, как говорят в авиации, «тепловой ловушки»

> Бросаю грелку подальше, и все зомби стремглав несутся за ней…

> А я убегаю, чтобы спрятаться в безопасном месте

> Как по мне, уж пусть лучше руки мерзнут, чем их зомби отгрызут…

Глава 9. Сингиль – Йондынпхо. Кей-поп

Уинстон Черчилль [59] говорил, что если вы отправляетесь неведомо куда, то лучше прицепить вагон-ресторан к вашему поезду. Здравая мысль, только вряд ли вагон-ресторан был у того бронепоезда, на котором молодой военный журналист Черчилль попал в плен к бурам в 1899 году.

– Спокойно, парни! – крикнул он британским солдатам когда превосходящие силы противника их окружили. – Я все это чудно распишу в газете…

Волчанка вошла в вагон-ресторан и осмотрелась. Вроде пока все впорядке. Данный вагон поездная бригада прозвала «Три короны», поскольку он был разделен на три секции, каждая из которых имела в своем названии то или иное отношение к монархии. А еще потому, что этот вагон во время эпидемии коронавируса три раза закрывали на карантин.

Лоточница Хэ Ын Чжу, она же Кобыла, работала в магазинчике при поезде, который назывался «Регент Хынсон» [60]. Несмотря на громкое имя, это был крохотный киоск в закутке вагона да передвижная тележка, которую Кобыла таскала за собой по вагонам. Таким образом, создавался парадокс: хоть магазинчик «Регент Хынсон» и занимал меньше всего места, он охватывал весь поезд. Наверное поэтому Волчанка про него говорила: «Мал клоп, да вонюч».

Сейчас киоск был закрыт, а Кобылы нигде не наблюдалось. Волчанка постучала по закрытым железным ставням, но ответа не последовало.

– Где черти носят эту чокнутую? – раздраженно прошипела она.

Вторым заведением вагона был ресторанчик монгольской кухни «Богдо-хан» [61], в котором готовили исключительно буузы [62] и цуйван [63]. Работало в нем два человека: повар, господин Бодоо (монгол по национальности), и подавальщица-кореянка Ёнг Джэ по прозвищу Ненешка. Свое смешное прозвище эта уже немолодая женщина получила из-за своей любви к творчеству монгольской певицы Nene. Вот и сейчас из портативной колонки, закрепленной над раздаточным окном, звучала ее песня «Too Shy». Невдалеке за столиком у окна сидели двое мужчин в деловых костюмах и молча поглощали цуйван из глубоких глиняных мисок.

Третьим заведением вагона-ресторана был довольно помпезный пивной бар «Папесса Иоанна» [64]. И вот здесь Волчанке следовало навести порядок…

Работающая кельнером (так в немецких пивных называют официантов) молодая девица по имени На Ён, забив на дела, слушала в своих массивных наушниках вездесущий кей-поп.

– Нет! Да! Ауч! Ла-ла-ла! Мяу! – радостно подпевала она приплясывая на месте.

– Эй! Прекратить дурацкую песню! – крикнула Волчанка и, стащив с головы девушки наушники, отвесила ей подзатыльник. – Займись делом! Штази [65], блин…

VariolaVera1999 wrote:

[Этот рассказ про кей-поп бойз-бэнд, который состоит исключительно из плотоядных зомби. Их фанаты любят их так сильно, что даже делают себе лоботомию [66], чтобы порадовать своих айдолов [67] свежими мозгами…]

> А вот и я!

> Безмозглая фанатка кей-попа

> Я просто помешана на бойз-бэнде под названием «The Walking Idols» [68]

> Они такие супер-пупер горячие, талантливые и все такое драйвовое

> И они в прямом смысле о-с-о-б-е-н-н-ы-е

> Они – зомби

> Да, вы правильно прочитали

> З-о-м-б-и (мне это слышится как «Зом-бой»)

> Но, несмотря на это, они поют, танцуют и играют убойную музыку

> Такой вот каламбурчик ke ke ke

> В любом случае, фанаты от них без ума

> Я имею в виду, что мы буквально помираем по ним

> Буквально

> Потому что некоторые фанатки доходят даже до лоботомии и трепанации

> Зачем, спросите вы?

> Чтобы эти миленькие мальчики-зомби могли в буквальном смысле полакомиться их мозгами, которые заботливо укладываются в красные коробки в форме сердечек ke ke ke

> Кстати, сами по себе мозги вкусно пахнут ванилью

> Что-о-о-о?!?! А вы не знали?!?!

> Наверное, поэтому эти ребята так искренне поют: «Я хочу-у-у-у мозги! Я хочу-у-у-у мозги! Ванильные мозги! Ванильные мозги!!!»

> Ну как им откажешь?

> Это похоже на языческое жертвоприношение

> Но мы так не считаем

> Мы рассматриваем это как способ стать ближе к нашим кумирам

> Стать с ними единым целым!

> Один раз я даже это почувствовала

> Это произошло на их концерте, когда я во всю глотку им подпевала

> Внезапно песня оборвалась, и на меня навели яркий прожектор

> «Эй, может, заткнешься и дашь нам спеть?»

> О боже! Мои кумиры обращались ко мне!

> Хоть я их недостойна – у меня ярко выраженная микроцефалия (маленький мозг и маленькая черепушка)

> Но все равно это было классно!

> О, да, наша любовь к «The Walking Idols» безмерна и не знает границ

> Даже если это означает лишиться собственных мозгов

> Так что можете называть нас безмозглыми фанатиками, это нас нисколько не обидит

> Но мы ведь делаем это от чистого сердца

> Да здравствуют «The Walking Idols»!

Глава 10. Йондынпхо – Синдорим. Мама

Когда Оспинке было семь лет, ее родители развелись. В то время она жила у бабушки в Аомыне (Макао) и ничего не знала о произошедшем. Однако, когда ее отдали в местную католическую школу, у нее начали появляться первые подозрения. Словно от нее скрывают какую-то тайну. Оспинка спрашивала: «Почему меня не забирают домой?» Бабушка отвечала что-то невнятное. Девочка жаловалась: «Я хочу в свою старую школу!» Бабушка уверяла, что новая школа очень хорошая. Но Оспинка сомневалась в этом, потому что ее учительница – монашка – говорила с ней на непонятном португальском языке и била линейкой по рукам.

Через три месяца за девочкой приехал отец (он был один, без матери) и забрал ее обратно в Корею. С тех пор Оспинка, как говорится, стала жить на два дома.

Какие у нее были отношения с матерью?

Эти отношения нельзя было назвать теплыми. Несмотря на попытки матери наладить контакт с дочерью, она виделась с ней лишь изредка. Оспинка предпочитала общество отца.

VariolaVera1999 wrote:

[Представьте, что у вас есть секрет… страшная тайна… и эта тайна как раз про зомби…]

> Когда-то давно я дала самой себе клятву, что когда мне исполнится семнадцать лет, я поделюсь своим секретом на каком-нибудь анонимном форуме

> Секрет в том, что моя мама, женщина, которая вырастила меня и любила всем сердцем, на самом деле плотоядный зомби

> Я знаю, это звучит безумно, но выслушайте меня, пожалуйста!

> Все началось, когда мне было десять лет, именно тогда маму укусила неведомая тварь во время прогулки по лесу

> Сначала мы подумали, что это обычный укус дикого животного, и беспокоиться не о чем…

> Но потом моей маме захотелось съесть сырого мяса, и ее тошнило всякий раз, когда она пыталась съесть что-нибудь другое

> Она стала запираться в своей комнате, порой на несколько дней, а когда выходила оттуда, у нее был остекленевший взгляд, в котором читалась неутолимая жажда человеческой плоти

> Что и говорить, я была в ужасе, но я не могла заставить себя рассказать об этом никому, даже самым близким друзьям

> Итак, вчера мне исполнилось семнадцать лет, и, как я поклялась самой себе: я открою свою страшную тайну на анонимном форуме и отвечу на вопросы о моей превратившейся в зомби маме

> Да, это нелегко, но, возможно, это принесет мне облегчение

> Я не могу просто взять и бросить свою маму, даже если она уже не тот человек, которым была раньше

> Но хватит обо мне, что вы, ребята, хотите знать?

> У меня все еще нормальные отношения с мамой?

Нет, не совсем. Это больше похоже на холодную отстраненность

> Она когда-нибудь пыталась меня съесть?

Удивительно, но нет. Кажется, она каким-то образом контролирует свои желания и знает, что я все еще самый близкий для нее человек на этом свете

> Бывает ли мне страшно?

Да! Каждый день. Я никогда не знаю, когда она окончательно потеряет контроль и нападет на меня или на кого-то другого

> Но, в конце концов, она все еще моя мама, и я не могу не любить ее…

> Я поклялась поддерживать в ней хоть какое-то подобие жизни

> Вчера я позвала друзей на свой семнадцатый день рождения и познакомила их с мамой… и она их…

>!!!

> Дочь зомби вышла из чата…

Глава 11. Синдорим – Куро. Свидание

Оспинка смотрела в монитор ноутбука и попивала рисовый чай из термоса. Предыдущий рассказ показался ей довольно жутким. Он был взят с форума, и поэтому Оспинка решила, что пора заглянуть в «предложку» и выбрать рассказ оттуда. Желательно про стереотипы типичных корейских зомби. Ведя свой блог, Оспинка заметила, что такие темы особенно интересны туристам.

VariolaVera1999 wrote:

[Увы, даже в мире зомби бывает трудно найти себе вторую половинку. И это несмотря на то, что впереди у них целая вечность! Этому способствует одна проблема… У зомби-парней, как и у живых корейских парней, существует негласное правило – не встречаться с девушкой толще себя…]

> Я быть обычным парнем-зомби, всегда мечтать найти девушку-зомби, с которой можно было бы разделить мой мертвый жизнь

> И вот, наконец-то, придя на свидание вслепую, я встретить симпатичный девушка-зомби, но она немного… толще, чем я ожидать

> Я спросить ее, много ли она ела людей, и она с гордостью признается, что да, ела много людей

> Я спросить ее, готова ли она не есть так много людей и похудеть, чтобы не быть толще меня, и она с возмущением сказать, что нет, не бывать такому безобразию

> Внезапно моя мечта об идеальном романе с этой девушкой-зомби улетучиваться

> Не могу поверить, что собираюсь это сказать, но я не могу встречаться с кем-то, кто позволять себе такое

> Кроме того, вы представить себе неловкость, когда мы идем куда-нибудь поесть (для разнообразия обычной человеческой еды в качестве романтического ужина со свечами) и она пытаться съесть официантов или других клиентов, как будто это панчан [69]

> Прости, девочка-зомби, мне придется продолжить поиски своей идеальной пары нежити

> Между прочим, это быть уже пятьдесят седьмое мое свидание вслепую – а результат нулевой…

Глава 12. Куро – Цифровой комплекс Касан. App

Волчанка заметила Кобылу в тамбуре вагона для некурящих. Лоточница стояла, облокотившись на свою передвижную тележку, напротив торгового автомата с напитками. Ее каменное лицо не выражало никаких эмоций.

«Ах вот ты где, – со злой радостью подумала Волчанка, подходя ближе. – Чего приуныла? Стоишь и пялишься на своего конкурента? Тебя можно смело выбрасывать на помойку, если бы в каждом тамбуре поставить хотя бы по два таких агрегата. Ты у меня на панель пойдешь».

Она увидела у Кобылы в тележке целый ряд бутылочек с безалкогольным «амстердамским драконом» [70], и, из вредности демонстративно опустив в торговый аппарат монету в 500 вон [71], купила себе такую же бутылочку.

Затем Волчанка повернулась к Кобыле.

– Ты не собираешься ходить туда-сюда с тележкой?

– Нет.

– У тебя есть никотиновые паучи или никпэки [72]?

– Нет, только «Никоретте» [73]. Пластырь и в таблетках.

– Ты продаешь капсулы для «джулов» [74]?

– В этом вагоне запрещено курить.

– Ну, начинается! А я, по-твоему, не в курсе, что здесь нельзя курить? Я спросила, продаешь ли ты капсулы или нет.

– Не нужно со мной так разговаривать! – возмущенно сказала Кобыла.

– А не нужно со мной так разговаривать! – парировала Волчанка.

– Когда это я с тобой как-то не так разговаривала?

– Ты вечно переходишь на брюзжащий регентский тон. Разговариваешь, словно регентша из дерьмовой дорамы!

– Только не надо меня еще и «регентшей» называть, хватит с меня и «кобылы».

– Я не виновата, что ты работаешь на точке с таким дерьмовым названием.

– Я не считаю, что работаю на точке с дерьмовым названием. Я считаю, что это не причина для того, чтобы меня доставать.

– Ну так что мне долго ждать вашей регентской милости? Мне на колени перед тобой встать? Может, ты продашь мне эти чертовы капсулы?

Злая, как сто чертей, Кобыла нагнулась к своей тележке и вытащила упаковку с капсулами для «джулов». Волчанка достала из кошелька банкноту в 5000 вон [75] и как-то странно на нее посмотрела, будто что-то вспомнила. Какое-то обещание, данное ею недавно. Тем не менее деньги были обменены на товар, и две женщины разошлись, как в море корабли.

«Ничего, после Сувона я тобой займусь», – подумала Волчанка, уйдя курить, а вернее, парить в тамбуре соседнего вагона.

VariolaVera1999 wrote:

[Свою немаловажную роль в деле выживания во время зомби-апокалипсиса могут сыграть полезные мобильные приложения. С их помощью можно знатно надрать задницы этим ходячим мертвякам. Рассказ был взят с форума…]

> Как-то я просматривал App Store [76] в поисках чего-нибудь необычного, что я бы смог загрузить на свой новенький айфон

> Нашел приложение (App) под названием «Zombie Scare: специальное корейское издание». Дает дополнительные 28% к защите от всевозможных зомби

> Заинтригованный, я нажимаю на него, чтобы ознакомиться получше