Знак Пророка. Повесть о Текумсе и Типпекано бесплатное чтение

ГЛАВА I

Было жаркое душное утро в конце августа 1811 года.

Каноэ-долблёнка с двумя пассажирами быстро скользило по реке Сайото в том месте, где сейчас находится город Колумбус.

Прозрачная зелёная вода мелодично плескалась у носа судёнышка, а пенистый след бурлил и кружился за кормой. Поверхность реки была прохладной и тёмной в тени нависающих деревьев, но там, где красные лучи восходящего солнца пробивались сквозь густую листву и падали на неподвижную гладь медленного течения, они придавали ей металлический блеск полированной меди. Огромные деревья выстроились вдоль берегов, словно грозные часовые – часть великой армии, простиравшейся далеко в обе стороны. Их листья были тёмно-зелёными и блестящими. Жёлтые и фиолетовые полевые цветы поднимали свои прекрасные головки к утреннему солнцу и приветственно кивали. Пернатые певцы порхали среди серых ветвей, весело щебеча. Отважная рыбина выпрыгнула из воды на несколько футов – прямо перед быстро плывущей лодкой – соблазнительно сверкнув серебристой чешуёй.

Пассажиры каноэ не обращали особого внимания на красоту пейзажа. Сидя на дне своего дрожащего и раскачивающегося судёнышка, они быстро и ритмично погружали в воду свои лёгкие вёсла. При каждом их взмахе хрупкое судёнышко приподнималось и делало новый рывок вперёд, словно живое существо. Лес отступил с западного берега реки, и его место заняли низменные поля высокой, сочной кукурузы. Окружённая растущей кукурузой, беспорядочно раскинулась деревня Франклинтон – скопление грубых бревенчатых хижин. В лесу на восточном берегу появились расчищенные места; на фоне окружающих деревьев выделялись несколько домиков – зародыш современной столицы.

Двое гребцов не смотрели ни направо, ни налево, усердно делая своё дело. Внезапно какой-то человек раздвинул кусты на западном берегу и, спустившись к кромке воды, громко крикнул:

– Привет! Это ты, Росс Дуглас?

– Да, – ответил человек на корме долблёнки. – Что тебе нужно?

Оба гребца положили вёсла и позволили челноку дрейфовать по ленивому течению.

– А вот что: твой пёс пришел сегодня утром в мою хижину – весь мокрый и ободранный, как будто он реку переплыл, – ответил голос с берега. – Он выглядел измотанным и голодным и ходил вокруг, скуля, как будто тебя искал. Я его покормил, а потом привязал в хижине. Он тебе нужен?

Гребец на носу каноэ повернул голову и посмотрел на своего спутника, одновременно издав возглас удивления и недоверия.

– Ты можешь оставить его у себя, пока я не вернусь, – крикнул человек, назвавшийся Россом Дугласом, поднимая весло и готовясь продолжить свое путешествие.

– Постой, Росс! – крикнул человек на берегу. – Ты это о чём – куда ты направляешься?

– Собираюсь присоединиться к армии генерала Гаррисона в Винсеннесе.

Поднятые вёсла опустились, и каноэ рванулось вперед.

– Стой, я говорю! – заорал человек, окликнувший путешественников, который, дико жестикулируя, бегал по песчаному берегу. – Росс Дуглас, ты же не собираешься вот так сбежать и бросить старого друга, не пожав ему лапу и не попрощавшись; будь ты проклят, если это так! Остановись, иначе я пошлю в тебя пулю – я сделаю это, клянусь Салли Матильдой!

– Но я тороплюсь, – добродушно усмехнулся Дуглас.

– Плевать, – настаивал другой. – Правь сюда.

– Поверни нос к берегу, Яркое Крыло, – тихо сказал Дуглас своему спутнику.

– Угх! – проворчал тот, но подчинился.

Несколько мгновений спустя каноэ причалило к берегу, и двое гребцов спрыгнули на песок. Тот, кто сидел на носу лодки, был индейцем – молодым, гибким и сильным. Его лоб был высоким и узким; нос слегка орлиным. Глаза его были маленькими, черными и пронзительными; мускулистая грудь и мускулистые руки были обнажены. Его прямые иссиня-черные волосы, заплетенные в косы и украшенные бусинками, продырявленными ракушками и монетами, доходили до пояса. Его наряд составляли короткие штаны, леггинсы и мокасины из дублёной оленьей кожи. За поясом у него были томагавк и нож для снятия скальпов; у него было тяжелое ружье. Он принадлежал к племени виандотов и был приемным сыном благородного вождя Кожаные Губы.

Спутник индейца был американцем – высоким, подвижным и жилистым. У него была смуглая кожа и смелые, проницательные серо-стальные глаза. Но суровый взгляд, который они придавали его лицу, смягчался улыбкой, говорившей о доброте и великодушии. Мягкие каштановые волосы, собранные в короткие локоны на висках, ниспадали на широкие плечи. Хорошо сидящий на нём костюм из оленьей кожи подчёркивал округлые формы его стройного тела, а мягкая шляпа с широкими полями, надетая на его шелковистые кудри, выгодно оттеняла его смуглую красоту. Его оружие было изготовлено с высочайшим мастерством и свидетельствовало о том, что владелец относился к нему с любовью. Судя по всему, ему было около двадцати восьми лет.

Человек, который окликнул двух путешественников – и с которым они теперь стояли лицом к лицу – был типичным среднего возраста жителем лесной глуши. Его лицо было неприятно уродливым – выдающийся нос, широкий рот и бледно-голубые водянистые глаза. Его волосы были редкими и соломенного цвета; его тело и конечности были длинными, вялыми и нескладными. Его одежда соответствовала его характеру – охотничья рубашка и бриджи из грубой льняной шерсти, тяжелые сапоги из воловьей кожи и остроконечная меховая шапка. Он был гротескным, несуразным клубком из костей и жил – причудливым образцом охотника и траппера. Но более отважного, преданного и любящего сердце, чем у Джо Фарли, никогда не билось в груди человека.

Теперь он стоял, опершись на свою длинную винтовку, и насмешливая улыбка озаряла его суровые черты.

– Чего ты хочешь, Джо? – нетерпеливо спросил Дуглас.

– Хочу знать, куда ты направляешься, – последовал протяжный ответ.

– Я же сказал тебе – в Винсеннес, чтобы присоединиться к армии Гаррисона, – ответил Росс с лёгким раздражением в голосе.

– Ты это серьезно?

– А как иначе.

– Инджун тоже идёт?

– Угх! Моя тоже ходить, – сказал краснокожий, гордо выпрямившись.

– Похоже, странная это будет война, – сухо усмехнулся Фарли. – Индейцы и белые с одной стороны, и белые и индейцы с другой. Потому что к этому всё и идёт. Проклятые британцы снова суют нос в наши дела, и никто не знает, где это закончится. Итак, Яркое Крыло, ты собираешься сражаться против своего народа, не так ли?

– Не мой народ, – проворчал индеец, сверкнув чёрными глазами. – Я виандот – я сражаться с шауни.

– Какая разница – кожа у всех у них красная, – заметил Джо.

– Угх! Ты очень большой глупец!

И рука импульсивного молодого воина невольно потянулась к рукояти своего томагавка.

Лицо Фарли вспыхнуло, и он резко вскрикнул:

– Держи руку подальше от топора, краснокожий. В эту игру могут играть двое.

Дуглас быстро встал между ними и, повернувшись к Фарли, строго сказал:

– Джо, может, ты и не глупец, но, во всяком случае, играешь роль глупца. Ты не хуже меня знаешь, что виандоты – друзья американцев, что шауни – союзники британцев. Конечно, в обоих племенах есть отступники; но то, что я сказал, в основном верно. Яркое Крыло – мой товарищ, твой друг. Если ты мужчина, ты попросишь у него прощения.

– Как раз это я и собираюсь сделать, – смущенно пробормотал Фарли. – Похоже, инждунов и никогда не пойму. Чуть что – и обида. – И продолжил извиняющимся тоном: – Но я не должен был оскорблять Яркое Крыло – он краснокожий с сердцем белого человека в груди. Инджун, вот моя рука. Я не хотел задеть твои чувства.

– Хорошо; моя знать, – пробормотал Яркое Крыло с гортанным акцентом.

Затем он отошел в сторону и сел на нос каноэ.

– А теперь, Джо, нам пора, – поспешно начал Росс.

– Так ты вправду собираешься сделать как сказал – присоединиться к армии? – перебил Фарли.

Дуглас кивнул.

– Собираешься бросить свою землю и всё остальное и отправиться сражаться с инджунами – а может, с британцами?

– Земля никуда не денется, – рассмеялся Росс. – Во всяком случае, мне от неё пользы мало. Я на ней и палки не срубил.

– Вот и я о том же, – серьёзно ответил другой. – Ты должен остаться, расчистить её и сделать своим домом. Хватит тебе охотиться и таскаться с такими парнями, как я и Яркое Крыло, пора осесть. Для меня это совсем не важно. Но ты книжки читаешь и здравый смысл у тебя есть. Ты свое время теряешь впустую.

– Я вполне доволен жизнью, которую веду, Джо.

– В том-то и беда, что ты слишком этим доволен.

– Я обещаю тебе, что изменюсь, когда вернусь.

– И ты уезжаешь и оставляешь эту свою маленькую возлюбленную?

– Ты про Эми Ларкин?

– Конечно.

– Да, мне пришлось её оставить. Но я скоро вернусь – возможно, через несколько месяцев. Тогда я женюсь на ней и остепенюсь – стану образцовым земледельцем.

– Ты откладываешь на завтра то, что должен сделать сегодня.

– Что ты имеешь в виду, Джо?

– Ты же знаешь, что старина Ларкин тебя не слишком любит – только из-за твоей бестолковости, как он это называет?

– Я знаю, что он не видит во мне многообещающего зятя.

– И что он весьма высокого мнения о Джордже Хиллиарде?

– Да-а-а.

– Так вот, не пройдет и месяца, как твоё место займёт Джордж Хиллиард.

– Вот уж чего я совсем не боюсь.

– Хорошо! Только сам увидишь. Девчонки есть девчонки – все они фальшивы и непостоянны. Синица в руках лучше двух в небе, Росс. Тебе лучше остаться здесь и приготовить клетку для твоей птички. У старины Сэма Ларкина куча хорошей земли и еще куча денег. Он богат. А Эми – очень милая девушка и единственный ребенок. Ты же не хочешь, чтобы все это ускользнуло у тебя из рук, мой мальчик.

– Ты несешь чушь, Джо. Эми любит меня – ей наплевать на Джорджа Хиллиарда. Я женюсь на ней по возвращении, с согласия ее отца или без него. Хиллиард – канадец, сторонник Англии. Мистер Ларкин этого не забудет. Кроме того, если у нас будет еще одна война с Великобританией – что представляется вероятным – здесь станет слишком жарко для преуспевающего Джорджа. Меня не волнует будущее состояние Эми, но я люблю ее. И я собираюсь жениться на ней, кто бы этому ни противился.

Грудь молодого человека вздымалась, а в его серых глазах светился вызов всему миру.

– Это хорошо, когда в себя веришь и пороху хватает, – усмехнулся Фарли; – но иногда и хорошего может оказаться слишком много; клянусь, так и есть! И боже мой! Разве мой опыт тебе не в пример? Сколько таких хорошеньких розовощеких девушек я мог бы заполучить, когда был молодым. Да, раньше они ходили за мной по пятам и чуть не до смерти мне надоедали. У меня было больше дюжины таких, которые одновременно были в меня по уши влюблены, буквально глаза друг другу выцарапывали, споря, кто из них меня заполучит. Все они без ума от моей красоты – моей прекрасной фигуры и смазливой физиономии. Но я в шутку задирал нос и проходил мимо них. И вот, посмотри на меня сейчас! Я вечное предупреждение – живой памятник несостоявшейся любви и проклятой глупости. Во всем поселении нет ни одной простушки, которая хотя бы глянула на меня. Чёрт побери! Что это?

Оба белых вздрогнули. Индеец невозмутимо оставался на носу каноэ, но его палец лежал наготове на спусковом крючке ружья. Тяжёлое тело с треском пробивалось сквозь прибрежные кусты. Затем переплетённые лозами ветви раздвинулись и с хриплым радостным лаем большая собака выскочила на открытое место и села у ног Дугласа. Это было великолепное черное с подпалинами животное, гибкое и сильное, как пантера – огромная ищейка. Она был мокрая и вся в грязи; лежа у ног своего хозяина, она закатывала покрасневшие глаза, тяжело дышала и скулила. Вокруг её шеи был обвязан кусок ремня, на другом конце которого был привязан короткий заостренный кол.

– Ну, вот у чего я и ждать не мог! – воскликнул Фарли, от души хохоча во весь свой немалого размера рот. – Как, во имя Юлия Цезаря, эта собака вообще вырвалась на свободу? Этот кол был вбит в твердый пол моей хижины, достаточно глубоко, чтобы удержать быка – так и было, клянусь царицей Савской! А он его выдернул. Но как, чёрт возьми, он выбрался из хижины? Должно быть, по каминной трубе прополз – за трещины цеплялся! Потому что я запер дверь на задвижку, когда выходил – я уверен в этом. Чёрт возьми, все к чёрту! Но это всё превосходит!

Теперь пёс попытался поднять голову и лизнуть руку хозяина. Не сумев этого сделать, он медленно поднялся на лапы, робко завилял хвостом и умоляюще посмотрел на Росса. Затем он заскулил.

– Лежать, Герцог! – строго приказал Дуглас.

Собака повиновалась, но подняла свои большие глаза к существу, которое она любила и которому поклонялась, словно прося прощения за своё поведение.

– Джо, я хочу, чтобы ты отвёл его обратно в свою хижину и держал там, пока я не вернусь. Сегодня утром я пытался убежать от него, но он преследовал меня, хотя я плыл по воде. Я оставил его в посёлке виандотов выше по течению. Забери его, Джо; я не могу уйти, пока он так на меня смотрит.

И голос Росса Дугласа задрожал.

– Герцог – очень хороший пёс, он очень храбрый, – охотно сообщил Яркое Крыло, энергично кивая.

– Скорее, Джо, уведи его, – хрипло сказал Росс.

– Я этого не сделаю, – ответил Фарли, упрямо качая головой.

– Почему? –  удивленно спросил Росс.

– Потому что эта собака любит тебя и хочет пойти с тобой – вот почему. Она просто зачахнет и умрёт, если ты её оставишь.

– Но я не могу взять его с собой, – возразил Дуглас. – Он будет мешать; он навлечёт на себя и на меня кучу неприятностей.

– Есть ещё одна причина, по которой я не возьму его обратно в свою хижину, – заметил Джо, и его светлые глаза заблестели.

– Что за причина?

– Очень простая: если ты идешь на войну, я иду с тобой. У меня нет ни цыплёнка, ни ребенка, которых пришлось бы оставить, так что я ухожу.

– Ты?

– Да.

– Со мной и Ярким Крылом?

– Точно так.

– Я думал, ты был против того, чтобы я уходил?

– Ну был – да и щас тоже. Но если ты пойдешь, я тоже пойду.

– А может, нам твоя компания не нужна.

В уголках рта Росса дрогнула улыбка.

– А это без разницы, – последовал упрямый ответ. – Я все равно иду. Так что переложите свои вещи в долблёнке и освободите для нас место. Я уже готов. Да что это за чёрт знает что? Я не могу оставаться здесь и смотреть, как ты уходишь – и не буду.

– Возьмём его, Яркое Крыло? –  лукаво поинтересовался Дуглас.

– Угх! – разразился речью индеец. – Джо иметь хорошее длинное ружьё – он стреляет очень метко. Он пойдёт. Трое храбрецов убивают много больше плохих шауни, чем двое. Джо идёт.

– Очень хорошо, – медленно произнес Росс с притворной неохотой в голосе. – Ты идёшь, Джо. Ты ничего не хочешь взять из своей хижины?

– Ничего, – Фарли решительно мотнул головой.

– Тогда садись – и поехали.

Через несколько минут в лодке «было трое мужчин, не считая собаки», и они быстро плыли вниз по течению в тени нависающих над водой деревьев. Когда они отплыли на две или три мили ниже деревни Франклинтон, Дуглас обратился с несколькими словами на языке виандотов к индейцу, который снова сидел на носу каноэ. Яркое Крыло кивнул и сразу же повернул нос каноэ в сторону небольшой бухты на восточном берегу. Через мгновение лодка заскрежетала по песчаному берегу, и Росс выскочил на берег.

– Держите Герцога, – крикнул он, легко взбегая на берег. – Я отойду ненадолго.

– Эй, ты куда? – крикнул ему вслед Фарли. Но молодой человек не удостоил его ответом.

– Я был дураком, задавая этот вопрос, – пробормотал Джо себе под нос. – Мог бы догадаться, что он собирается попрощаться со своей возлюбленной. Я просто на минуту забыл, что мы стоим напротив дома старого Сэма Ларкина. Лежи, Герцог, и веди себя прилично. В этом деле ты для хозяина лишний. О боже, нет! Двое – компания, а трое – уже толпа, когда дело доходит до любви. Разве я сам не прошёл через это, а? Чёрт меня дери! Каким же я был сердцеедом! Думаю, я никогда не смогу простить себя за то, как я обращался с женщинами. Будь всё проклято! Когда человек начинает стареть, все его юношеские грехи и глупости возвращаются к нему. Мои преследуют меня по ночам, пока я не могу уснуть. И есть я тоже не могу. Первое, что я знаю – это то, что буду беспокоиться и переживать из-за того, как жестоко я обращался с женщинами, пока моя красота не начинает увядать – и, возможно, не исчезает совсем. А я бы этого совсем не хотел. Ни за что! Послушай, инджун, у тебя есть табак?

Не говоря ни слова, Яркое Крыло развязал висевший у него на поясе мешочек и дал мрачному Фарли щепотку табака. Тот набил свою трубку с коротким мундштуком, закурил и некоторое время молча попыхивал.

Ищейка лежала, наблюдая за местом, где исчез её хозяин. Вскоре она приподнялась, потрясла висячими ушами и зловеще зарычала. Затем, прежде чем её успели удержать, она выпрыгнула из каноэ и помчалась вверх по берегу в лес. С возгласом удивления и гнева Джо, спотыкаясь, выбрался на берег и пустился в погоню за собакой, а Яркое Крыло последовал за ним по пятам.

Покинув своих друзей, Росс Дуглас вошёл в лес и поспешил по едва заметной тропинке, пока не добрался до края поляны в нескольких сотнях ярдов от реки. В центре этой поляны, на небольшом возвышении, стояла бревенчатая хижина с двумя комнатами и коридором между ними. Дом стоял фасадом к реке, двери и окна были открыты. Позади дома было кукурузное поле, окружённое забором из веток и кольев, а перед ним – небольшой участок с картофелем и овощами.

Росс прикрыл глаза ладонью и посмотрел из своего прохладного убежища через выжженную солнцем поляну на хижину. Вскоре в одном из маленьких окон показалось лицо. Дуглас шагнул вперёд и махнул рукой, а затем поспешно спрятался среди деревьев. Лицо быстро исчезло из окна, и через несколько секунд из двери вышла молодая женщина и ловко спустилась по тропинке, ведущей к опушке леса вдоль берега реки. Она была аккуратно одета. Её платье было из шерстяной ткани, а туфли – из телячьей кожи. Широкополая соломенная шляпа, набекрень сидевшая на каштановых волосах, придавала пикантность её милому овальному лицу. Щеки у неё были румяными, а зубы – белыми и ровными.

Войдя в лес, она тихо позвала:

– Росс, где ты?

– Я здесь, Эми, – ответил он негромким радостным голосом, выходя из укрытия и спеша к ней.

С радостным криком она бросилась в его распростёртые объятия и спрятала зардевшееся лицо у него на плече. Целую минуту он прижимал её к своей груди, и они оба молчали. Когда она наконец подняла лицо, оно было мокрым от слёз, и в её голосе слышался хрипотца, когда она сказала:

– И ты собираешься туда, Росс?

– Я должен идти, дорогая, – мягко ответил он.

– Почему ты должен уйти и оставить меня здесь одну? – воскликнула она. – Почему ты должен подвергать себя опасности, Росс? Останься здесь со мной – пожалуйста! Ты ведь можешь никогда не вернуться.

– Ну-ну, малышка, успокаивающе прошептал он.  Конечно, я вернусь. Потом мы поженимся, я поселюсь на своём участке и больше никогда тебя не оставлю.

– Но тебя могут… могут убить, – всхлипывала она.

– Я должен рискнуть вместе с другими, Эми, твёрдо ответил он.  Я чувствую, что это мой долг.

– Я… я не могу понять… – начала она.

– Дело вот в чём, – перебил он, усаживая ее на замшелое бревно и обнимая за талию. – Семнадцать лет назад, когда ты была младенцем, генерал Уэйн заключил договор с индейскими племенами в Гринвилле. Этот договор до сих пор защищал приграничные поселения. Дикари держались особняком и не трогали белых поселенцев, и авангард цивилизации быстро и неуклонно продвигался в сторону заходящего солнца. Но теперь все изменилось. Британцы снова призывают индийцев поднять оружие против американцев. Текумсе и его брат, Пророк, делают все, что могут, чтобы сформировать индейскую конфедерацию, которая сможет изгнать американцев из долин Огайо и Миссисипи. Текумсе храбр и амбициозен; Пророк жесток и коварен. Они уже довели краснокожих до состояния безумия, которое угрожает безопасности каждого пограничного поселения, включая это. Генерал Гаррисон формирует армию в Венсенне, чтобы выступить против союзных племен. Я знаю леса и знаком с тем, как воюют индейцы. Я могу оказать услугу своей стране – своему народу. Я должен идти, Эми.

Она вытерла слёзы. Теперь она поцеловала его и ласково сказала:

– Пожалуйста, пожалуйста, не уходи! Останься здесь и… и… женись на мне… сейчас.

– Ты, маленькая сирена, маленькая предательница! – рассмеялся он, игриво похлопав её по щеке.  Своим очарованием ты сбиваешь меня с пути долга. Ты сильно искушаешь меня, но этого не получится. Долг зовёт…

– О, долг, долг! воскликнула она, нетерпеливо притопывая маленькой ножкой и надувая красные губки.  Долг для тебя важнее, чем я?

– Это несправедливо, Эми, серьёзно сказал он.  Ты знаешь, что я очень тебя люблю – больше, чем кого-либо в целом мире. Ты должна быть храброй маленькой женщиной и помочь мне поступить правильно. Кроме того, если я буду вести себя как трус и останусь здесь, ты сама будешь презирать меня как жалкого труса – подлого негодяя, недостойного любви и уважения хорошей женщины.

Он остановился, чтобы оценить реакцию на свои слова. Она опустила голову и густо покраснела. Но было ли это от стыда или от гнева, он не мог сказать. Он ждал, что она заговорит, но она молчала. Он продолжил:

– В любом случае, твой отец не дал бы согласия на наш брак, а ты не согласилась бы выйти за меня без его разрешения.

Молодая женщина подняла голову. Ее лицо просветлело, она ласково положила руку ему на колено и тихо пробормотала:

– Отец не стал бы возражать против нашего брака, Росс, если бы ты оставил свои привычки бродяги, бросил своих друзей-индейцев и грубых дружков и вернулся к работе. Он думает, что ты бездельник, что ты не сможешь меня обеспечить, что ты никогда ничего не накопишь.

Красивое лицо Дугласа вспыхнуло, когда он спросил:

– И это была единственная причина, по которой твой отец выставил меня за дверь и запретил разговаривать с тобой?

Она на мгновение замолчала. Затем нерешительно ответила:

– Да-а-а… главная причина.

– А остальные?

Его голос был жестким и холодным. Она опустила веки, но ничего не ответила.

– Эми, скажи мне, – почти яростно закричал он, крепко схватив её за запястье.

– Он говорит, что ты… ты не знаешь, кем был твой отец, – запинаясь, произнесла она.

Он вскочил на ноги, его лицо пылало.

– Это подлая ложь! – начал он; затем стиснул зубы и сделал паузу, чтобы взять себя в руки. Вскоре он продолжил спокойным, ровным тоном: – Эми, это ошибка. Я знаю, кем был мой отец – или есть, если он жив. Я не внебрачный ребёнок. Мужем моей матери был Джон Дуглас, умный, но распутный и беспринципный человек, который дурно с ней обращался – и в конце концов бросил её вскоре после моего рождения. Её здоровье быстро ухудшалось, и она умерла, когда я был ещё ребёнком, оставив меня на попечение своего брата, бродячего торговца пушниной. Этот дядя кочевал от племени к племени, обменивая оружие, одеяла и безделушки на меха. В одну из таких торговых поездок он взял меня с собой – мне было восемь лет – и оставил у виандотов, а сам продолжил странствовать. Четыре года я оставался с дикарями. Они были добры ко мне. Я перенимал их обычаи, играл с детьми этого племени. Я перенял их взгляды на жизнь, привычки и обычаи; я влюбился в дикую, свободную жизнь краснокожих. Затем мой дядя снова появился и, взяв меня с собой, вернулся на Восток.

Там он отдал меня в школу и снова исчез. Прошло восемь лет, и за всё это время я ни разу не видел своего родственника – своего опекуна. Наконец пришло известие, что он умер – и что у меня не осталось ни гроша. Я бросил школу. Моя душа жаждала любви и сочувствия. Я остался без отца – и без матери. Знакомых у меня было много, но близких, отзывчивых друзей не было ни одного. Я вспомнил своих старых друзей, виандотов. Я отправился на запад, присоединился к ним – и был принят с распростёртыми объятиями. Но во мне что-то изменилось. У меня были инстинкты и вкусы охотника, но я больше не был молодым дикарём. Какое-то время я жил с виандотами, но проводил время, охотясь и торгуя с краснокожими охотниками из Огайо и с озёрных племён. Я зарабатывал деньги. Я выучил три или четыре индейских языка, познакомился со всеми хитростями и уловками разных племён. Но в конце концов белая кровь в моих жилах взяла верх. Я начал тосковать по обществу своих соотечественников. Поэтому я обосновался здесь, во Франклинтоне, и приобрёл землю. Но я продолжал торговать с индейцами, и сохранил дружбу с виандотами. За один месяц я заработал больше денег, чем твой отец и Джордж Хиллиард за двенадцать. Год назад я встретил и полюбил тебя. Нет необходимости говорить больше – остальное ты знаешь.

Она пристально смотрела ему в лицо и ловила каждое его слово. Теперь она сложила руки и умоляюще прошептала:

– О, Росс! Если ты только скажешь отцу то, что сейчас сказал мне, всё будет хорошо. Он даст согласие на наш брак: я знаю, что даст.

– Как только вернусь, я так и сделаю, Эми.

– Нет-нет! – она мило надула губки. – Сейчас самое время. Пойдём со мной домой.

– Я не могу, дорогая. Потерпи немного. Как ты и сказала, всё будет хорошо.

Быстро поднявшись на ноги и схватив его за руку, она игриво воскликнула:

– Ты не должна уходить. Смотри – я тебя держу.

Он наклонился и поцеловал её. Затем, обняв её за податливую талию, он заметил:

– Эми, есть ещё одна причина, по которой я должен отправиться сражаться против союзных племён. Кожаные Губы, приёмный отец Яркого Крыла, был одним из моих верных друзей. Как ты знаешь, он был жестоко убит год назад, в июне, по наущению Пророка шауни. Его смерть должна быть отомщена.

В её глазах промелькнуло удивление, и она невольно отпрянула от него, дрожащим голосом прошептав:

– Росс, Росс! Ты ведь не собираешься убивать? Ты же не индеец. Я тебя почти боюсь.

С веселым смехом он привлек её к себе и ответил:

– Какая же ты трусиха, Эми. Конечно, я не собираюсь убивать. Но я действительно собираюсь лишить Пророка возможности причинять вред, продолжать совершать насилие – и я должен сделать для этого всё. И, – добавил он тихим, свирепым тоном, – если я когда-нибудь встречу его в открытом бою, один из нас умрёт. А теперь попрощайся со мной. Я должен идти – меня ждут товарищи.

Но она разрыдалась и прижалась к нему, всхлипывая:

– Не уходи – не уходи, Росс! Почему-то я чувствую, что ты не вернёшься… ко мне, что я… буду вынуждена… выйти замуж за Джорджа Хиллиарда.

– Ну-ну, дитя моё! – успокаивающе перебил он. – А теперь вытри слёзы и поцелуй меня на прощание. Я и так слишком сильно задержался.

Она выпрямилась и, смахнув слёзы, стоявшие в её глазах, холодно сказала:

– Несмотря на всё, что я сказала и сделала, ты всё равно уходишь, да?

– Я снова и снова говорил тебе, что должен уйти, Эми, – печально ответил он.

– Тогда уходи! – сердито крикнула она. – Это говорит о том, как ты обо мне думаешь, – оставляешь меня здесь, в этом аду на земле, без матери, которая могла бы мне посочувствовать или дать совет. Я немедленно выйду замуж за Джорджа Хиллиарда – и покончу с этим.

– Эми! Эми! – осуждающе прошептал он. – Ты не это хотела сказать; ты злишься. Подожди…

Предложение осталось незаконченным. Оно было прервано с такой внезапностью, что у Дугласа перехватило дыхание. Невидимая и неожиданная сила схватила влюблённых и с силой швырнула их в разные стороны. Между ними стояли двое вооружённых мужчин. Один из них был высоким, ширококостным мужчиной с лицом, похожим на топорик, обрамлённым гривой седых волос. Другой был моложе – невысокий, коренастый и краснолицый.

Лицо старшего побагровело от ярости. Он шевелил губами, но не мог вымолвить ни слова. Наконец ему удалось произнести:

– Немедленно убирайся с моей земли, Росс Дуглас, ты, чёртов подлец и негодяй! Ты что, пытался украсть мою дочь? В тебе нет ничего мужского! Разве я не приказал тебе убираться отсюда и запретил разговаривать с ней? Убирайся, я сказал! Убирайся, пока я тебя не пристрелил, подлая тварь!

В глазах поселенца вспыхнул опасный огонек. Он схватился за ружьё и угрожающе потряс им в сторону Дугласа. Последний был безоружен, за исключением охотничьего ножа на поясе, так как оставил своё ружьё в каноэ. Однако он невозмутимо скрестил руки на груди и, бросив жалостливый взгляд на Эми, которая упала на землю и горько плакала, тихо произнёс:

– Мистер Ларкин, я не заслуживаю резких слов и грубого обращения, которым вы меня наградили. Я не сделал ничего бесчестного – ничего, что ниже достоинства джентльмена. Я люблю вашу дочь; она любит меня. Когда вы приказали мне убраться из вашего дома и запретили мне продолжать общение с Эми, я сказал вам, что не подчинюсь вашему приказу – что я буду встречаться с ней тайно. Я так и сделал. Я только что пришел попрощаться с ней. Я направляюсь присоединиться к армии Гаррисона в Венсенне. Когда я вернусь, я зайду к вам и попрошу её руки. Если вы тогда откажете мне в этой просьбе, я увезу её на ваших глазах.

– Ты наглая собака! – фыркнул разгневанный Ларкин. – У меня есть мысль пристрелить тебя на этом месте.

– Будьте осторожны, мистер Ларкин, – холодно ответил Дуглас. – Я не хочу драться со своим будущим тестем. Но если вы примените ко мне силу, вас не спасут ваши седые волосы, предупреждаю вас. Я не боюсь ни вас, ни вашего оружия. Но я вторгся на вашу землю и покину её.

Спокойная уверенность Росса заставила Ларкина замолчать. Мгновение он смотрел на молодого человека в полном изумлении. Затем он повернулся, наклонился к дочери и, подняв её на ноги, грубо воскликнул:

– Пойдёмте, юная леди, в дом со мной. Я позабочусь о том, чтобы ты больше не встретилась с этим негодяем.

– До свидания, Эми, – крикнул Росс, разворачиваясь, чтобы уйти.

– Прощай, Росс, – слабо всхлипнула она. – Я не имела в виду то, что сказала. Я… я… буду верна…

Но отец зажал ей рот рукой и крикнул через плечо:

– Джордж Хиллиард, почему бы тебе не переломать все кости в теле этого наглого мерзавца?

До этого момента коренастый мужчина хранил благоразумное молчание. Теперь он чувствовал себя призванным защитить себя от обвинения в трусости, подразумеваемого в вопросе Ларкина. Поэтому он отважно ответил:

– Именно это я и собираюсь сделать, если он не уберется отсюда в ближайшие десять секунд.

Эти слова достигли ушей Росса Дугласа и мгновенно привели его в ярость. Он многое терпел, но больше не мог. Развернувшись на месте, он нанёс Хиллиарду удар, от которого тот упал на землю.

Несколько секунд распростёртый на земле человек растерянно оглядывался по сторонам. Затем с кошачьей ловкостью он вскочил на ноги и вскинул ружьё к плечу. Он был вне себя от ярости. Жажда убийства горела в его маленьких, похожих на свиные, глазках. Его палец лежал на спусковом крючке. Но он встретил решительный взгляд Росса и заколебался.

– Пристрели его! – взревел Ларкин. – Пристрели его ради собственной защиты!

Хиллиард наклонил голову и прищурился, глядя на блестящий ствол своего ружья. Дуглас выхватил нож и бросился на противника. Но каким бы быстрым он ни был, он опоздал бы, если бы рядом не оказался верный друг.

С низким, свирепым рычанием Герцог выскочил из подлеска, где он прятался, и обрушился прямо на грудь Хиллиарду. Ружьё выстрелило, но пуля пролетела над головой Росса, не причинив тому вреда. Эми с криком бросилась к хижине. Ее отец, пробормотав проклятие, направился к месту стычки. Герцог попытался вонзить свои клыки в горло Хиллиарда. Пистолет, человек и собака упали на землю вместе.

– Отпусти его, Герцог! Отпусти его! – приказал Дуглас.

Собака подчинилась и, скуля, подползла к ногам своего хозяина. Из плеча Хиллиарда, куда собака вонзила зубы, текла кровь.

– Будь ты проклят! Я прикончу тебя! –  отчаянно взвизгнул Ларкин, вскидывая ружьё к плечу и наводя его на Росса.

– Не так быстро, старина, иначе ты никогда не узнаешь, что причинило тебе боль, – произнес протяжный голос. – Брось ружье и веди себя прилично, иначе я всажу в тебя кусок холодного свинца – всажу, клянусь Ханнер Энн!

И два мерцающих ружейных ствола показались из зеленой листвы.

Ларкин повиновался и, тяжело дыша, прислонился к молодому деревцу. С некоторым трудом Хиллиард поднялся на ноги. Его дряблое лицо было бледным, волосатые руки дрожали.

Фарли и Яркое Крыло вышли на поляну.

– Мистер Ларкин, – спокойно заметил Дуглас, – я очень сожалею, что так получилось. Вам лучше отвести вашего товарища в дом и перевязать его раны. Я ухожу.

Сопровождаемый двумя друзьями и собакой, молодой человек молча вернулся к каноэ. Несколько минут спустя они быстро гребли вниз по течению.

День был чрезвычайно жарким. Трое мужчин хранили угрюмое молчание, поскольку ровными, размашистыми ударами заставляли плоскодонку двигаться. Пот струйками стекал по изборожденному морщинами лицу Фарли. Вскоре он пробормотал вполголоса:

– Думаю, я бы лучше сделал, если бы застрелил этого мерзавца Хиллиарда – да, и старого Сэма Ларкина тоже. Они в любом случае заслужили смерть – грязные трусы! И они будут без конца досаждать Россу – или я сильно ошибаюсь. И они замучают эту маленькую девочку до смерти, почти до смерти. Я все это вижу. У кого-то впереди неприятности – и, скорее всего, это у Росса Дугласа. Что ж, все идёт к тому, что влюбляешься в несколько фунтов женского пола. И разве у меня не было такого опыта? Господи! Должен сказать, что да!

ГЛАВА II

Обоз с повозками и вьючными животными медленно продвигался по бездорожью долины реки Уобаш. Словно чудовищный змей, он извивался вдоль края бескрайней прерии, простиравшейся на север и запад, проходя между группами низкорослых деревьев, отмечавших русло реки. Впереди него ехал плотный отряд всадников, а по обеим сторонам и позади него растянулась цепочка солдат.

Колёса тяжело груженных повозок наполовину погружались в мягкий суглинок долины. «Хрр! Трр!» – звучали мучительные стоны деревянных осей. К этим звукам добавлялись хлопанье кнутов, ругань возниц, ржание лошадей и мычание волов. Уильям Генри Гаррисон, губернатор территории Индиана, направлялся в Город Пророка, чтобы заключить мир или объявить войну его жителям.

Было пятое ноября 1811 года, и пасмурный день подходил к концу. Резкий и пронизывающий ветер дул по прерии с северо-запада, неся с собой облака, из которых моросил дождь и падали колючие снежные крупинки. Офицеры и всадники плотно застегнули мундиры и, опустив подбородки на грудь, молча ехали. Утомлённые солдаты с трудом тащились вперёд и ворчали. Солнце, затянутое облаками, опускалось всё ниже и ниже к западу. Ветер усиливался и становился холоднее. Из зарослей кустарника выползали тёмные тени и ложились на прерию. Наступала ночь.

Всё лето и осень разношёрстное войско индейцев в Городе Пророка в верховьях реки Уобаш постоянно росло. Смелые и свирепые воины из разных племён, вдохновлённые словами и примером красноречивого и проницательного Текумсе и фанатичным рвением хитрого и кровожадного Пророка, взялись за томагавки и выразили готовность воевать с американцами. При поддержке британцев, которые по-прежнему проявляли враждебность по отношению к Соединённым Штатам, они совершали мелкие набеги на беззащитные поселения, грабя и убивая.

В течение нескольких лет хитрый вождь воинственных шауни Текумсе посещал племена на севере, западе и юге, убеждая их создать конфедерацию, которая была бы достаточно могущественной, чтобы изгнать американцев из долин Миссисипи и Огайо. Он был храбрым, решительным и амбициозным человеком и верил в осуществимость и успех своего проекта.

Гаррисон, будучи губернатором территории Индиана, узнал о плане Текумсе и осознал огромную опасность, которая угрожала растущим, но незащищённым поселениям; он принял незамедлительные меры. Получив нужные полномочия, он провёл совет с Текумсе и несколькими его последователями в Винсеннесе в 1810 году. Но надменный шауни покинул присутствие губернатора, разгневанный и непокорный. Затем Гаррисон сообщил правительству в Филадельфии о положении дел и попросил о помощи. К нему был направлен Четвёртый регулярный полк под командованием полковника Бойда. С этими войсками и несколькими ротами ополченцев Кентукки и Индианы – всего девятьсот человек – он покинул Винсеннес 28 сентября и направился в Город Пророка, намереваясь заключить прочный мир или нанести решающий удар, пока Текумсе отсутствовал, выполняя свою миссию среди южных племён.

Примерно в семидесяти милях вверх по реке Уобаш он построил форт Гаррисон. Затем, 29 октября, он оставил там гарнизон и продолжил свой путь к Городу Пророка.

Теперь он двигался вдоль северо-западного берега реки Уобаш, и был недалеко от посёлка, который искал.

Длинная вереница повозок и солдат внезапно остановилась. Утомлённые лошади опустили головы под пронизывающим ветром и задрожали. Утомлённые волы тяжело прислонились к оглоблям. Утомлённые солдаты повалились на мокрую землю и стали растирать ноющие конечности. Возницы притопывали ногами и хлопали ладонями, чтобы восстановить кровообращение в онемевших руках и ногах. В самом конце вереницы ополченец пел:

– Дом в Кентукки я покинул,

Деток и жену оставил;

Снимут скальп с меня инджуны,

Ты прости, семья родная.

– И, клянусь вечным Кинникинником, я не думаю, что его семья сильно о нём горевала бы, имей он привычку распевать эту песенку у себя дома! – прорычал высокий угловатый погонщик волов, опираясь рукой на ярмо и рукояткой своего хлыста стряхивая воду с меховой шапки. – Кто-нибудь на земле когда-нибудь слышал такое мерзкое завывание? Ух, как же я замёрз и проголодался!

– Мне не нравится погонять быков – ни капли, чёрт меня побери! Но вот я здесь, выполняю чёрную работу ради своей страны, хотя никогда не позорил себя, делая что-то подобное для Джо Фарли. Похоже, я стал игрушкой в руках судьбы – так и есть, клянусь Мелиндой! Я приехал сюда, чтобы сражаться с инджунами и помогать спасать правительство, а они заставили меня хлестать быков. Клянусь очками моей бабушки, я этого не потерплю! Дезертирую и сбегу к краснокожим, со всеми шмотками! Это несправедливо – это нечестно. Только потому, что один погонщик заболел и его пришлось оставить в форте Гаррисон, они взяли и поставили меня на его место. Я должен был быть в разведке с Россом Дугласом и Ярким Крылом. Так бы оно и было – чёрт меня побери! – если бы не мой болтливый язык, когда я сдуру ляпнул, что в детстве пас быков.

Ну, хоть одно утешает. Мы почти добрались до конца нашего пути, а тогда я снова возьму в руки ружьё и почувствую себя мужчиной. Эй, ты, полосатая скотина! Что, чёрт возьми, ты пытаешься сделать? Думаешь, сможешь вылезти из этой дуги? Эй, я сказал! Лопни мои глаза, если бы я когда-нибудь видел такую странную тварь. Тпрруу!

И Фарли ударил кнутом по рёбрам тощего быка, словно стукнув в большой барабан.

В голове длинной колонны небольшая группа всадников-офицеров совещалась вполголоса. Центральной фигурой в этой группе был высокий, худощавый мужчина средних лет. Он сидел на своей лошади – жилистом гнедом жеребце с точёной фигурой и стройными ногами – с лёгкостью и грацией опытного и бесстрашного наездника. У него был крупный нос, а гладко выбритые черты лица были неправильными. Но его лицо скрашивали тёмные проницательные глаза и рот, выдававший храбрость и решительность. Лицо его было суровым, что не скрывало ума и доброжелательности. Он был одет в форму армии Соединённых Штатов, а его оружие состояло из пары пистолетов и сабли.

Стряхнув капли дождя со своей военной фуражки, он надел её на свои тёмные волнистые волосы и заметил:

– Я не хочу разбивать здесь лагерь, особенно учитывая, что ни один из разведчиков не вернулся, чтобы сообщить нам о планах и передвижениях противника. Я уверен, что мы приближаемся к вражескому посёлку. Он не может быть далеко. С трёх сторон от нас открытая равнина. Мы не защищены от неожиданного нападения, а, как вы хорошо знаете, полковник Бойд, именно неожиданного нападения мы и должны опасаться – нападения ранним утром, когда войска крепко спят. Я бы предпочёл более укромное место. И меня беспокоит, что ни один из разведчиков ещё не вернулся. Я не могу этого понять.

– Могу я внести предложение, губернатор? – спросил человек, к которому обращались как к полковнику Бойду, изящно отдавая честь своему вышестоящему офицеру.

– Конечно, – и губернатор Гаррисон низко поклонился, сидя в седле.

– Тогда я предлагаю следующее: мы построим полукруглую ограду из наших повозок и устроим лагерь под их прикрытием. Кроме того, мы удвоим количество часовых. Мне это место нравится не больше, чем вам, но люди и лошади измотаны, и мы не можем идти дальше. Мы должны сделать, что сможем.

– Очень хорошо, – решительно ответил Гаррисон. – Мне этот план не нравится. Но, возможно, дополнительная бдительность спасёт нас от ночной атаки, если индейцы находятся поблизости, чего мы не знаем. Отдавайте приказ, полковник. Солдаты измотаны.

Этот приказ губернатор адресовал полковнику Оуэну, одному из своих помощников. Офицер развернул лошадь и умчался прочь. В этот момент из-за опушки леса вышли двое мужчин с большой собакой и быстрыми шагами направились к группе офицеров.

– Кого это мы здесь видим? – пробормотал Гаррисон, напрягая зрение в полумраке. – А, разведчики. Теперь мы точно узнаем что-то о дикарях.

Когда две тёмные фигуры приблизились, губернатор пришпорил коня, чтобы встретить их. Остальные офицеры последовали его примеру, и вскоре двое разведчиков оказались в кольце звенящих шпор и лязгающих ножен. Один из них внезапно остановился и торопливо оглянулся, словно ища возможность сбежать. Другой смело приблизился и встал рядом с командиром. Затем он приподнял шляпу и со спокойным достоинством объявил:

– Губернатор, имею честь сообщить вам, что мы с моим спутником выполнили свою миссию и готовы отчитаться.

– Кто вы? спросил командир, наклонившись вперёд и вглядываясь в лицо говорившего.

– Росс Дуглас, разведчик на вашей службе.

– Да, конечно, ответил Гаррисон. – Я должен был узнать вас по манере держаться. Но мне помешала темнота. А ваш спутник?

– Яркое Крыло, виандот.

– Я готов выслушать ваш отчёт.

– Здесь?

– Да, и немедленно.

– Мы поднялись по долине, как вы и сказали. Мы продолжали идти, пока не увидели город Пророка…

– Вы уверены, что не ошиблись и действительно видели Город Пророка?  перебил Гаррисон.

– Мы не ошиблись, – немного натянуто ответил Дуглас.

Не обращая внимания на тон и манеру молодого разведчика, губернатор продолжил:

– И как далеко мы от него?

– Около десяти миль.

– Вы сталкивались с какими-нибудь дикарями?

– Несколько раз, когда были недалеко оттуда.

– Вы не видели большого скопления индейцев – ничего похожего на военный отряд?

– Нет.

– Как вели себя те, кого вы видели?

– Они бежали.

– В сторону их посёлка?

– Да.

– На каком языке вы к ним обращались?

– Мы пробовали несколько разных индейских языков.

– Судя по тому, Дуглас, что вы знаете о характере индейцев и что вы видели сегодня, как вы думаете, дикари хотят мира или войны?

– Войны, – быстро и решительно ответил Росс.

– Если не возражаете, изложите, на чём основано ваше мнение, – спокойно сказал командир.

– Если бы они хотели мира, – последовал быстрый ответ, – делегация их вождей во главе с самим Пророком встретилась бы с вами раньше. Они знали о вашем приближении. Они собираются дать вам бой.

Несколько офицеров кивнули в знак согласия с высказанным мнением, но губернатор пробормотал низким задумчивым голосом:

Возможно, вы правы, Дуглас, но я с трудом могу в это поверить.

Затем хрипло, с оттенком тревоги в голосе, произнёс:

– Вы не думаете, что они нападут на нас здесь – под покровом темноты?

– Не думаю.

– Очень хорошо. Полагаю, это всё. Зайдите ко мне в палатку рано утром. Я хочу, чтобы вы с виандотами выступили в качестве переводчиков, когда мы приблизимся к городу. Но почему он не выходит вперёд – почему он держится особняком?

– Он индеец, – просто ответил Росс.

Улыбнувшись такому ответу, губернатор развернулся и уехал в сгущающихся сумерках в сопровождении своих людей.

– Яркое Крыло, – окликнул Дуглас.

– Угх! Я здесь, ответил виандот, подбегая к своему другу.

– Где Герцог? – спросил Росс, оглядываясь по сторонам.

– Герцог, он пошёл охотиться, добыть мясо – он большой голодный пёс, был гортанный ответ.

– Ну, я и сам чертовски голоден, – рассмеялся Дуглас, перекидывая ружьё с одного плеча на другое. – Пойдём, найдём Джо и поужинаем.

К этому времени фургоны выстроились полукругом, охватывая несколько акров прерии. Солдаты ставили палатки и разводили костры. Возницы поили своих уставших животных у реки и кормили их в загоне. Двое разведчиков пробирались среди людей и животных, пока не добрались до дальнего конца лагеря.

Там Фарли распряг двух волов и с помощью нескольких ополченцев разгружал повозку. Костёр весело потрескивал, и около него полдюжины солдат готовили ужин. Когда Дуглас и Яркое Крыло подошли ближе, они услышали, как Джо шутливо говорит:

– Иди, Герцог, и веди себя прилично. Веди себя как подобает и подожди, пока тебе приготовят еду. Чёрт возьми, я никогда не видел такой голодной собаки! Я дал ему около двух фунтов сырого мяса, а он облизывается, чтобы получить ещё. Чёрт возьми! Если он ещё больше проголодается, то съест меня и быков. Уйди с дороги, негодник, а то я об тебя споткнусь. Где ты был весь день – и где твой хозяин? Нечего закатывать глаза и скулить – я больше не буду тебя кормить. Хотел бы я, чтобы ты умел говорить – чесс слово! Мне как-то не по себе и волнуюсь – ты пришёл сюда, а твоего хозяина и инджуна нигде не видать.

Чёрт бы всё побрал! Почему собаки не могут говорить? Разум у них есть, и душа тоже, и они должны обладать даром речи. Убирайся с дороги, не то мы с тобой поссоримся. Ого! А вот и твои приятели.

– Добрый вечер, Джо, – воскликнул Дуглас. – Как насчёт горячего ужина?

– Ну так себе, – ответил Фарли, и на его уродливом лице появилось комичное выражение. – Один из парней готовит кукурузный пирог, и у нас полно мяса и кофе. Но ты как раз вовремя – чёрт возьми, ты вовремя!

– Это почему?

Усевшись у костра, Росс улыбнулся и протянул руки к красному пламени.

– Ну, видишь ли, Росс Дуглас, – ответил Фарли, подмигивая ополченцам, – у твоего пса такой зверский аппетит, что он, скорее всего, съел бы нас всех и костей не оставил. Мне пришлось его осадить, иначе нам, людям, ничего бы не осталось. Теперь я внимательно за ним слежу, опасаясь, что он набросится на меня или на быков. Росс, тебе нужно дать ему что-нибудь, что улучшит его аппетит. Боюсь, он слабеет.

Дуглас потёр руки и присоединился к общему смеху. Яркое Крыло принюхался к аппетитным запахам готовящейся еды и хмыкнул:

– Герцог – очень умная собака, он чует мясо издалека. Он быстро его находит – очень быстро. Он много ходит – усердно работает. Потом он ест.

Ополченцы снова взревели от восторга. Перспектива сытного ужина и ночного отдыха привела их в хорошее расположение духа. Суровое лицо виандота смягчилось, на нём появилась улыбка, но Джо обиженно воскликнул:

– Что ж, если тяжёлая работа даёт кому-то право на еду, то сегодня вечером я съем целую тонну. Человек, который прошёл двадцать миль по холоду и дождю, подгоняя быков на каждом шагу, имеет право на пожрать. Для него нет ничего слишком хорошего. Он заслужил право отправиться в рай, где не нужно сражаться с индейцами или гнать быков, если я правильно понял.

– Но всё же дела не так плохи, как могли бы быть. Смертные не должны жаловаться, потому что тогда всё станет ещё хуже. И никто никогда не слышал, чтобы я жаловался. Единственный раз за всю мою жизнь я начал жаловаться, когда одновременно дюжина женщин хотела выйти за меня замуж, и мне пришлось уехать из поселения, чтобы отделаться от них. Чёрт возьми! Я никогда не видел ничего подобного – я никогда не делал ничего подобного. Они просто сходили с ума от моей красоты. Но нет смысла ворошить прошлое и вызывать у вас, парни, жалость. Судя по запаху, пирог почти готов. Давайте поужинаем. Ух! Но аромат этого кофе щекочет нос. Ешьте, пейте и веселитесь, говорю я вам; завтра краснокожие могут снять с нас скальпы, а стервятники обглодают наши кости.

Голодным разведчикам и ополченцам не нужно было повторять приглашение. Усевшись вокруг костра, они ели и пили с удовольствием, которое испытывают после трудов на свежем воздухе. Покончив с едой, набив и раскурив трубки, они обсудили события дня и поразмышляли о том, что принесёт завтрашний день.

Ветер стих, и дождь прекратился, но разорванные и рваные облака продолжали носиться по усыпанному звёздами небу. Мерцающие костры в лагере горели слабо. Сонные офицеры искали убежища в своих палатках. Рядовые заворачивались в одеяла и, протянув ноги к угасающим углям, засыпали. В лагере царила тишина, нарушаемая лишь слабым бормотанием голосов то тут, то там или беспокойным топотом привязанного коня. За баррикадой из повозок стояли на страже два ряда часовых.

Один за другим спутники Росса Дугласа отправлялись спать. Наконец он остался один, сидя у угасающего костра и поглаживая голову лежащей рядом с ним ищейки. Он думал об Эми – девушке, которую ему пришлось оставить.

– Милая девочка! – шептал он про себя. – Возможно, мне не следовало расставаться с ней так, как я это сделал. Боюсь, её судьба будет не из приятных. Но я ничего не мог поделать – я чувствовал, что меня зовёт долг. И я уже смог оказать небольшую услугу своей стране. Когда я вернусь к ней, я посвящу свою жизнь заботе о ней и её благополучию…

Он внезапно замолчал и вскинул голову, которая до этого покоилась на его руке. Тишину нарушил мужской голос, поющий:

– В Кайнтаки бросил я детишек

В хижине с мамашей;

Коль убьют инджуны папу,

Где им взять другого.

Слова были нескладными, и текст был несколько двусмысленным. Но Росс был в грустном настроении, и простая мелодия импровизированной песни тронула его.

– Бедняга! – пробормотал себе под нос юный разведчик, вставая и направляясь в ту сторону, откуда доносился голос.  Его слова могут предвещать судьбу, которая его ждёт.

Пройдя несколько шагов, он увидел певца, сидевшего, опустив ноги в золу погасшего костра.

– Привет, друг! – весело воскликнул Росс. – Кажется, тебя одолела тоска по дому.

– Да-а-а, есть такое, – неохотно признался парень. – Видишь ли, я оставил маленькую женщину и младенцев далеко внизу, в старом Кайнтаке. И иногда мне начинает казаться, что я почему-то больше никогда их не увижу. – И в его громком, грубом голосе послышалось рыдание. – Я думал, что все спят, и я бы в шутку немного попел. Некоторые люди плачут, когда им грустно –а я пою. Мне тоже от этого всегда становится лучше. Надеюсь, я не разбудил тебя своими воплями.

– О нет! – поспешил сказать Дуглас. – Я не спал. Но, наверное, нам обоим лучше попытаться уснуть; уже поздно.

– Полагаю, что так, – признал кентуккиец и замолчал.

Росс вернулся к своему костру и лёг. Но его не покидало беспокойство. И снова он услышал голос певца. На этот раз Яркое Крыло широко раскрыл свои чёрные глаза и сел, а Фарли перевернулся, сонно ворча:

– Чёрт бы побрал эту тварь! Неужели он не может перестать скулить днём и ночью? Ему бы следовало оказаться на необитаемом острове.

Голос Джо оборвался протяжным храпом. Яркое Крыло несколько раз кивнул и перевернулся на сырой земле, завернувшись в одеяло. Дуглас подбросил в костер сухих веток и продолжил бдение. Прошел час. Вокруг царила полная тишина. Внезапно ищейка угрожающе зарычала и вскочила на ноги. Росс положил на нее руку и приказал лечь. Но Герцог не послушался. Вместо этого он вырвался из рук своего хозяина и исчез в темноте.

– Что это значит? – пробормотал Росс, поспешно поднимаясь и отправляясь в погоню за животным.

Он мельком увидел тёмную фигуру ищейки, промелькнувшую мимо одного из угасающих костров и направившуюся в сторону реки. Бесшумно, но быстро он последовал за ней. Добравшись до берега ручья, он остановился в чёрной тени деревьев и напряг зрение и слух в тщетной попытке увидеть или услышать собаку. Но вокруг была лишь безмолвная темнота. Он уже собирался позвать животное, когда его слух уловил слабый рокочущий звук. Звук этот представлял собой череду произнесённых шёпотом слогов. Опустившись на четвереньки, он пополз к берегу реки. Внезапно он упал ничком и замер. Резкий треск сломанной ветки в нескольких метрах впереди предупредил его, что он близко к говорящим. Затем он отчётливо услышал эти слова:

– С негром всё в порядке – займёмся им утром – без проблем – иди.

Сразу после этого послышался плеск воды. Какой-то маленький предмет незаметно отплывал от берега. Дуглас поспешно поднялся и быстро, но бесшумно вернулся к краю леса. Там он встретил Яркое Крыло и Фарли.

– Что случилось? Чего ты тут вынюхиваешь? – спросил он резким шепотом.

– Тсс! – предупредил Росс, положив руку на плечо Джо.

В этот момент из-за деревьев вышел человек и направился через поляну к ограде из повозок. Он сделал всего несколько шагов, как перед ним возникло чёрное тело, и низкое угрожающее рычание Герцога нарушило гнетущую тишину.

– Хороший, хороший! – заискивающе произнёс мужчина.

Но Герцог не сдвинулся ни на дюйм. Мужчина попытался обойти его, но сообразительное животное преградило ему путь и зарычало ещё более угрожающе.

– Чёртова тварь! – яростно пробормотал мужчина. – Я не могу застрелить его – выстрел из пистолета привлечёт дюжину солдат. Что мне делать?

Дуглас выступил вперед и спокойно заметил:

– На вашем месте я бы не стал стрелять в собаку. Её хозяин может быть против. Возможно, я смогу помочь вам выйти из затруднительного положения. – И сказал, обращаясь к собаке: – Сюда, Герцог! Иди сюда и ложись.

Ищейка неохотно повиновалась, продолжая рычать. Фарли и Яркое Крыло держались поодаль. Мужчина отступил на шаг. Теперь он взял себя в руки и угрюмо пробормотал:

– Что ты и твой чёртов пёс здесь делаете, останавливая честных людей?

– Что ты делал на берегу реки? – смело спросил Росс.

Рука мужчины метнулась к поясу. Дуглас смутно различил это движение. Зоркие глаза Ясного Крыла тоже заметили его, и резкий щелчок кремневого ружья нарушил тишину. Мужчина посмотрел в ту сторону, откуда донёсся зловещий звук, и его рука опустилась, когда он хриплым голосом ответил:

– Я просто бродил по лагерю – не мог уснуть. Я возвращался к себе, когда твоя собака остановила меня. Тебе лучше привязывать этого злобного зверя на ночь, иначе кто-нибудь его убьёт. Уйди с дороги.

И он сделал движение, чтобы уйти.

– Подожди минутку, – сказал Дуглас. – Когда ты говорил с собакой, твоя речь выдавала в тебе образованного джентльмена. Объяснись.

– Я не обязан ничего вам объяснять; ты не офицер, – последовал дерзкий ответ.

И незнакомец скрылся в темноте.

Фарли больше не мог сдерживаться. Подбежав к Дугласу, он взволнованно спросил:

– Что всё это значит, Росс?

– Я не знаю, – последовал правдивый ответ.

– Ты знал этого парня?

– Нет; я не мог видеть его лицо.

– Это один из солдат, не так ли?

– Я не знаю, Джо, – довольно нетерпеливо ответил Росс. – Давай вернёмся к себе.

Когда трое друзей пересекали огороженную территорию, направляясь к месту своего размещения, их встретил офицер караула, который сердито закричал:

– Вы, мужчины, возвращайтесь на свои места и оставайтесь там. Вы знаете, что в это время суток нельзя бродить по лагерю. В следующий раз, когда вы нарушите правила, я доложу о вас.

Фарли был готов разразиться гневной тирадой, но Дуглас опередил его:

– Мы не хотели ничего плохого, лейтенант. И мы благодарим вас за понимание.

Успокоившись, офицер продолжил обход. В молчании трое друзей добрались до места ночлега и, завернувшись в одеяла, попытались уснуть. Но то, что Росс Дуглас увидел и услышал, заставило его бодрствовать ещё дольше. Он ломал голову, пытаясь разгадать тайну, но ничего не находил. Кто был тот человек, с которым он столкнулся, и что он делал у реки?

– Похоже на какое-то предательство, – пробормотал про себя молодой разведчик. – Возможно, мне следовало поймать этого таинственного человека и передать его в руки часовых. Но что бы я мог доказать – в чём я мог бы его обвинить? А теперь я не имею ни малейшего представления о том, кем он был, откуда пришёл и какова была его цель. Он пытался изменить свой голос, он изменил свой язык. Он стремился скрыть свою личность – и ему это удалось. Нам ничего не остаётся, кроме как наблюдать и ждать. Но здесь назревает чёрное предательство.

Прошёл час. Веки Росса Дугласа были закрыты, и дыхание его было глубоким и ровным.

ГЛАВА III

В четыре часа утра следующего дня солдаты, спавшие на земле, были подняты по тревоге и построены в шеренгу. Так они и стояли с оружием наготове, пока первые слабые лучи холодного серого рассвета не рассеяли окутывающую их тьму и близлежащие предметы не стали ясно видны. Губернатор Гаррисон осознавал, что находится на вражеской территории. Он прекрасно знал, что коварный враг, с которым ему предстояло иметь дело, предпочитал нападать ранним утром. Он не зря служил под началом Безумного Энтони Уэйна. И он не забыл урок, который преподнёс ему Сент-Клэр, когда тот был застигнут врасплох и потерпел поражение.

Сразу после того, как был отдан приказ разойтись по своим местам, солдаты начали готовить завтрак, а погонщики отправились поить и кормить вьючных и тягловых животных. Костры в лагере были разведены заново, и вскоре повсюду распространились аппетитные запахи готовящейся еды.

Дуглас оставил своих товарищей делать свои дела и отправился на доклад в палатку губернатора. Он застал нескольких разведчиков, которые вернулись в лагерь слишком поздно, чтобы доложить о случившемся накануне вечером, за разговором с командиром и его штабом. Росс занял позицию у входа в палатку, чтобы дождаться, пока остальные закончат свои дела и уйдут.

Центральной фигурой в группе разведчиков был высокий, широкоплечий мужчина лет пятидесяти. Его длинные чёрные волосы были с обильной проседью, а лицо пересекали тонкие морщины. Его тёмно-голубые глаза были проницательными и излучали природный ум. Сморщенный красный шрам на правой щеке приподнимал уголок его рта и нарушал симметрию лица. Он был одет в живописный костюм лесного обитателя, но было в нём было что-то неуловимое, что не соответствовало его облику.

Росс видел этого человека почти каждый день с тех пор, как покинул Венсеннес, но не был с ним знаком. Теперь по какой-то причине внимание молодого человека было обращено к разведчику со шрамом на лице. Он услышал, как тот ответил на вопрос губернатора:

– Да, я был в самом центре города инджунов, поэтому вернулся только поздно вечером.

Дуглас вздрогнул. Хриплый голос мужчины показался ему странно знакомым. Губернатор Гаррисон заметил:

– И вы решили, что дикари настроены дружелюбно, Брэдфорд?

Росс напряг слух, чтобы уловить ответ.

– Да, губернатор, так и есть.

– Кто ходил с тобой в посёлок?

– Никто – я был совсем один. Прайс и Хантер, он указал на двух других разведчиков, – отправились со мной, но мы как-то разделились.

– Индейцы избегали вас, когда вы приближались к их городу?

– Нет, они были общительны. Я поговорил со многими из них, и они сказали, что их вожди хотят мира и готовы провести с вами совет.

В голосе Гаррисона послышался едва заметный оттенок подозрения, когда он быстро сказал:

– Но другие разведчики приносят мне другие отчеты, Брэдфорд.

– Тут я не знаю, – упрямо ответил мужчина. – Я могу сказать только то, что сам видел и слышал. В любом случае, ни у кого из остальных не хватило смелости пойти в город.

Последние слова он произнёс, вскинув голову и вызывающе посмотрев на других разведчиков.

– Не думаю, что вашим товарищам не хватает храбрости, – холодно ответил губернатор. – Их встретили иначе, чем вас. Сегодня на марше я хочу, чтобы вы оставались под рукой. Поскольку вы говорите на нескольких индейских языках, можете понадобиться мне в качестве переводчика. Ваши товарищи уже получили приказы. Вы можете идти.

Ошибся ли Росс, или на изуродованном шрамами лице Брэдфорда, когда он покидал палатку вместе с остальными, действительно было выражение злобного торжества?

Молодой разведчик вышел вперед и отдал честь командиру.

– Ах! Вы здесь, Дуглас, – любезно приветствовал его Гаррисон. – Вы пришли за своими приказами?

– Так, губернатор.

– Очень хорошо. Сегодня вы с виандотом останетесь при мне. Я буду использовать вас в качестве переводчиков.

Росс поклонился и вышел. Уходя из палатки, он чувствовал, что должен вернуться и рассказать командиру о том, что произошло ночью. Но что он мог рассказать? Возможно, его воображение делало из мухи слона. Он остановился, наполовину развернулся, а затем продолжил свой путь.

Как раз в тот момент, когда он проходил мимо места, расположенного на полпути между покоями губернатора и его собственным костром, он увидел Брэдфорда, увлечённо беседующего с крепким негром – погонщиком волов по имени Бен. Разведчик со шрамом на лице и чернокожий мужчина стояли между двумя крытыми фургонами. Грубое лицо негра сияло от удовольствия, когда он позвякивал несколькими серебряными монетами, которые Брэдфорд только что бросил ему на протянутую ладонь. Росс услышал, как белый мужчина сказал:

– Итак, Бен, если ты не сделаешь то, что обещал, – что ж, ты обо мне услышишь. А теперь уходи отсюда – нас не должны видеть вместе.

Дуглас спрятался за повозкой. Теперь он понял, почему хриплый голос Брэдфорда показался ему таким знакомым в палатке губернатора. Это был тот же голос, который он слышал на берегу реки. Разведчик со шрамом на лице был тем таинственным человеком, которого он встретил прошлой ночью.

Негр незаметно ускользнул с места происшествия. Прошло полминуты. Затем Брэдфорд смело вышел из укрытия. Сделав это, он бросил быстрый взгляд вокруг и остановил свой проницательный взгляд на Дугласе.

– Какого чёрта ты там делаешь? – был его резкий вопрос.

Его обезображенное лицо пылало яростью, и он нервно поглаживал спусковой крючок своего ружья.

– Делаю свои дела, – ответил Росс с вызывающей холодностью, выходя вперёд и глядя на своего собеседника.

– Скорее лезешь в мои, – прорычал тот.

– Нет, – со смехом ответил Дуглас, – но если этот негр когда-нибудь подаст в суд, требуя своё жалованье, я смогу подтвердить, что вы ему заплатили.

– Ты о чём? – вспылил Брэдфорд, и лицо его побагровело.

– Я проходил мимо и увидел, как вы отдаёте деньги негру. Вы подрядчик, который нанимает этих чернокожих?

– Ты прекрасно знаешь, что это не так. На что ты намекаешь?

– Да ни на что.

– Зачем ты за мной шпионил?

– Я за вами не шпионил. Зачем мне это?

– Ты лжец – ты шпионил за мной!

Стальные глаза Дугласа сверкнули, а ноздри расширились. Несколько мгновений он пристально смотрел на собеседника, сжав тонкие губы. Затем он сказал с ледяным спокойствием:

– Брэдфорд – если это ваше имя – вы недооцениваете человека, которому такое сказали. Позвольте вас предупредить: придержите свой длинный язык – или будьте готовы защищаться. Ваша бравада не напугала меня прошлой ночью – и не сейчас пугает.

– Что… что ты имеешь в виду? – запнулся Брэдфорд, отступая на шаг.

– Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, – спокойно продолжил Росс. – Вы не тот, за кого себя выдаёте. Вы притворяетесь. Я не знаю, с какой целью. – Лицо Брэдфорда просветлело; он снова обрёл самообладание. – Вы образованный человек – вы можете быть джентльменом и патриотом.

– Я мог бы ответить тебе тем же, – насмешливо перебил его пожилой мужчина. – Вы тоже образованный человек. Возможно, это ты притворяешься – ты так охотно обвиняешь других. В любом случае, я знаю о тебе меньше, чем ты обо мне. Я даже не знаю твоего имени.

– Я не уверен, что знаю ваше, – многозначительно ответил Росс.

На покрытом шрамами лице Брэдфорда промелькнуло тревожное выражение, но он быстро ответил:

– Да, вы знаете моё имя. Меня зовут Брэдфорд – Хайрем Брэдфорд.

– А меня зовут Росс Дуглас.

Брэдфорд с глухим стуком уронил ружьё на землю. Его лицо посерело, и красный шрам на щеке выделялся на нём с поразительной яркостью.

– Росс Дуглас, вы говоришь? – спросил он, дрожащими губами.

Молодой человек был очень удивлён тем, как его имя подействовало на собеседника. Но он взял себя в руки и просто кивнул в ответ на этот вопрос.

Рука Брэдфорда дрожала, когда он возился с пуговицами своей грубой куртки.

– А как звали твою… твою мать? – поинтересовался он.

– Почему я должен отвечать на ваши вопросы?

– Скажи мне… скажи мне! – задыхался тот.

– Мария.

– А отца?

– Джон.

С лицом разведчика, покрытым шрамами, произошла удивительная перемена. Казалось, он за несколько секунд постарел на десять лет. Со словами: «Боже мой! Боже мой! А я бы его убил!» – он вскинул винтовку на плечо и поспешил прочь, оставив своего собеседника смотреть ему вслед.

Росс медленно направился туда, где его товарищи готовили завтрак. В его голове царил хаос. Что всё это значило? Кем и чем был этот таинственный разведчик?

– Почему объявление моего имени так повлияло на него? и почему он хотел узнать имена моих отца и матери? – снова и снова спрашивал он себя.

Он забыл, где находится, и прошёл мимо того места, которое искал, сам того не осознавая. Он пришёл в себя, услышав крик Фарли:

– Что с тобой, Росс Дуглас? Ты что, ослеп и оглох, что не узнаёшь своих товарищей и проходишь мимо них, не сказав ни слова? Скажи!

Росс выдавил из себя смешок и присоединился к мужчинам за завтраком. Но ел он мало, а говорил ещё меньше. Увидев это, один из ополченцев с усмешкой заметил:

– Дуглас, ты, кажется, сегодня утром не в духе. Должно быть, ты грустишь из-за девушки, которую оставил. Тебе лучше заняться едой, а то всё быстро закончится. К вечеру у нас может случиться стычка с краснокожими. А на сытый желудок всегда легче сражаться.

– Угх! – одобрительно крякнул Яркое Крыло. – Ешь много – бейся изо всех сил. Убей много шауни. Угх!

– Вот тебе и вся философия, – ухмыльнулся Джо. – Индеец знает, где его хлеб намазан маслом – уж он-то знает. Росс, ты ешь столько, что этого и голубю не хватит. К вечеру ты отощаешь, как голодная гончая, – точно тебе говорю! Соберись, парень, не позволяй любовным делам тебя расстраивать. Боже! У меня их были сотни – и всё равно я могу есть три раза в день. Что ты так расстроился?

– Я в порядке, ничего не беспокоит, – поспешно ответил Дуглас, вставая и уходя.

Герцог последовал за ним. Умное животное понимало, что с любимым хозяином что-то случилось. Фарли посмотрел им вслед и, мрачно покачав головой, пробормотал:

– Что ж, если я не прав, то меня зовут не Джозеф Перегой Фарли!

Было уже около полудня, когда армия снова выступила в поход. Очень медленно огромная змея, которая должна была задушить зарождающуюся конфедерацию Текумсе, тащила своё неповоротливое тело вперёд. Губернатор Гаррисон и его штаб двигались впереди. Росс Дуглас и Яркое Крыло держались рядом с ним. Когда армия была в четырёх милях от лагеря, стали видны дикари, перебегавшие от одного укрытия к другому. Командир остановил свои войска и отправил вперёд несколько разведчиков и переводчиков. Они вернулись и сообщили ему, что не смогли приблизиться к краснокожим, которые убегали от них, оскорбляя и угрожая.

Среди отправленных вперёд переводчиков были Дуглас и виандот. Вернувшись к Гаррисону, Росс доложил следующее:

– Губернатор, индейцы бежали от нас, как и вчера. Они замышляют недоброе. Вы должны быть готовы к предательству, если будете держать с ними совет. Теперь вы знаете, что Брэдфорд пытался обмануть вас сегодня утром, когда сказал, что дикари стремятся к миру.

– Вы слышали его отчет? – быстро спросил Гаррисон.

– Слышал.

– Кстати, – губернатор торопливо огляделся, – где этот человек? Я приказал ему быть неподалёку.

– Я не видел его с тех пор, как мы покинули лагерь, – ответил Росс.

Командир наклонился вперёд в седле и жестом подозвал молодого разведчика поближе. Затем, нахмурив брови так, что его глаза почти закрылись, он прошептал:

– Вы верите в то, что Брэдфорд вообще входил в индейский город?

– Да, верю, – последовал ответ.

– А! – губернатор, казалось, почувствовал облегчение.

– Да, – продолжил Росс тихим, предостерегающим голосом, – я думаю, что он входил в посёлок. И никто, кроме друга союзных племён, на такое не осмелился бы – я так думаю.

– Вы имеете в виду… – начал было Гаррисон, но внезапно остановился и, улыбаясь, покачал головой.

– Я сам не знаю, что имею в виду, – сказал Дуглас, смущённо усмехнувшись. – Однако я постараюсь объяснить всё как можно лучше.

Он рассказал командиру о подозрительных словах и действиях Брэдфорда и заключил:

– Не мне давать вам советы, губернатор, но, если вы простите мне мою смелость, я бы посоветовал вам присмотреть за Брэдфордом и чернокожим погонщиком волов Беном.

На суровом лице Гаррисона появилось обеспокоенное выражение, и он медленно пробормотал:

– Благодарю вас за эти сведения – за бдительность и преданность своему командиру и своей стране. Вы правильно сделали, что рассказали мне это. Всё указывает на то, что Брэдфорд – предатель, но я не могу поверить, что это так. Что касается наблюдения за этими двумя – это легче сказать, чем сделать. Я не знаю этого негра. И, кажется, сегодня невозможно следить за Брэдфордом, не говоря уже о том, чтобы следить за ним. Однако я буду настороже. Если узнаете что-нибудь более определенное, немедленно приходите ко мне.

Затем, повернувшись к помощнику, он скомандовал:

– Найди Брэдфорда, разведчика, и приведи его ко мне.

Через несколько минут молодой офицер вернулся и доложил, что этого человека не удалось найти. Губернатор посуровел, но отдал приказ двигаться дальше.

К середине дня авангард был в трёх милях от Города Пророка. Здесь местность была изрезана оврагами и покрыта низкорослым кустарником. Чтобы избежать засады, пришлось соблюдать крайнюю осторожность. Разведчики и переводчики были выдвинуты вперёд, и каждый проход был разведан конными стрелками до того, как по нему проходила основная колонна. По мере продвижения вперёд Гаррисон продолжал менять относительное расположение разных корпусов, чтобы каждый из них мог двигаться по местности, наиболее подходящей для него.

Примерно в двух милях от города тропа спускалась с крутого холма, у подножия которого протекал небольшой ручей, протекавший по узкой полосе болотистой прерии. За ней простиралась равнина, покрытая дубовым лесом без подлеска. У брода лес был очень густым – отличное место для индейцев, чтобы использовать свои боевые приёмы.

Губернатор опасался, что дикари нападут на него при переправе – если они вообще собирались дать ему бой – и расположил свои войска соответствующим образом. Индейцы кружили вокруг армии, но не предпринимали никаких действий. Длинная колонна беспрепятственно пересекла ручей и выстроилась на другом берегу. Краснокожие отступили к своему посёлку, расположенному в полутора милях от этого места.

День уже клонился к вечеру, поэтому командир решил разбить лагерь. Но несколько его офицеров убеждали его быстро пройти вперёд и немедленно атаковать город. Он отказался, сказав:

– Мой приказ – по возможности избегать конфликта с дикарями. Однако я выясню их намерения, как только смогу, и буду действовать незамедлительно, как только получу достоверные сведения. Я не могу представить, что случилось с дружелюбными вождями, которых я отправил из форта Гаррисон. Они должны были встретить нас за несколько миль отсюда. Я надеюсь, что они в городе и выйдут к нам сегодня вечером. Мы укрепимся, как прошлой ночью, и будем ждать развития событий.

– Но, губернатор, – настаивал майор Дэвис, – индейцы собираются дать нам бой – все их действия на это указывают. Они пытаются заманить нас в ловушку. Наши люди в боевом настроении и жаждут атаковать. Мы должны воспользоваться их рвением и…

– И угодить прямиком в ловушку, о которой вы говорите, – перебил Гаррисон. – Нет, не стоит продвигаться вперёд, пока мы не узнаем больше о местности между нами и городом. Мы и так в невыгодном положении – эти леса и овраги – то, что нужно индейцам. Небольшой отряд противника может сильно нас потрепать. Если бы я знал, что находится между нами и городом, то согласился бы на осторожное продвижение, но никак иначе.

– Холмистая местность скоро закончится, – ответил майор Дэвис. – Город расположен на низких берегах реки Уобаш и окружён ровными возделанными полями.

– Откуда вы это знаете, майор? – спросил губернатор.

– Мы с адъютантом Флойдом подошли к обрывистому склону, спускающемуся в долину, и увидели это место во всей его красе.

– Тогда, – неохотно сказал командующий, – я буду продвигаться медленно и в боевом порядке, если смогу отправить кого-нибудь в город впереди армии с белым флагом.

Капитан Дюбуа из Венсеннеса вышел вперёд и вызвался это сделать. Гаррисон повернулся к Дугласу, стоявшему рядом, и сказал:

– Дуглас, вы с индейцем-виандотом будете сопровождать капитана Дюбуа в качестве переводчиков?

– Конечно, губернатор, – с готовностью ответил Росс.

– Тогда отправляйтесь в путь и внимательно отмечайте всё, что видите и слышите. Капитан, добейтесь от Пророка положительного ответа на вопрос, согласится ли он на условия, которые я так часто ему предлагал. Позаботьтесь о том, чтобы вас не отрезали от армии.

Взяв с собой нескольких солдат и двух переводчиков, капитан Дюбуа отправился в город. Армия медленно двигалась за ним в боевом порядке.

Когда капитан и его товарищи были в миле от города, они встретили большой отряд индейцев. Переводчики попытались вступить с ними в переговоры, но коварные дикари не обращали внимания на их неоднократные оклики. Всё это время они кружили вокруг небольшой группы белых, пытаясь отрезать их от друзей, оставшихся позади.

– Дальше идти бесполезно и опасно, – сердито воскликнул капитан. – Браун, – обратился он к солдату, – возвращайся к губернатору и сообщи ему, что мы потерпели неудачу и что мы в опасном положении.

Получив послание от своего посланника, Гаррисон стиснул зубы и твёрдо сказал:

– Довольно с меня болтовни этого Пророка; теперь я буду относиться к нему как к врагу. Отзовите капитана Дюбуа и его людей и прикажите всей армии наступать быстрым шагом. Если индейцы не выйдут на переговоры со мной, я немедленно атакую их город.

Через несколько минут Дюбуа и его товарищи присоединились к командованию. Их взору предстала оживлённая сцена. Повсюду скакали ординарцы, офицеры отдавали торопливые приказы, а солдаты и ополченцы обменивались ругательствами и шутками, стоя в строю и ожидая приказа к наступлению. Каждый считал, что сражение неминуемо, и в зависимости от своего характера был подавлен или воодушевлён этой перспективой.

– Вперед!

Плотные ряды двинулись вперёд. Но едва они пришли в движение, как их встретила делегация из трёх вождей, включая главного советника Пророка, которые пришли из посёлка, чтобы встретиться с командиром и поговорить с ним.

Армия снова остановилась. Офицеры ругались, а рядовые ворчали. Зачем им слушать таких неторопливых посланников? Почему бы не взять их в плен и не перейти в наступление? Но Гаррисон не обращал внимания ни на бурные протесты своего штаба, ни на угрюмое бормотание солдат. Он решил принять вождей. Он так и сделал, и получил от них сведения о том, что Пророк желает мира и хочет знать, почему к его городу приближается такое большое войско. Кроме того, они сказали, что Пророк отправил обратно вождей поттаватоми и майами, которых губернатор отправил из форта Гаррисон с мирным посланием, но дружественные посланники возвращались по южному берегу Уобаш и по этой причине не встретились с армией.

Всё это казалось таким справедливым и искренним, что военачальник согласился на перемирие и велел вождям сообщить Пророку, что он, Гаррисон, проведёт с ним совет на следующий день.

Колонны снова двинулись вперед. Командир намеревался разбить лагерь в низине недалеко от посёлка, который занимал небольшое возвышение с видом на влажные низины. Но, не найдя места по своему вкусу, он отправил майора Уоллера и Тейлора выбрать более подходящее место. Место, выбранное офицерами, представляло собой возвышенный участок сухой земли, расположенный недалеко к северо-востоку от индийского города и прямо напротив него.

К этому месту и направилась армия. Когда ряды солдат прошли мимо деревни, из неё вышло множество вооружённых воинов, которые выглядели угрюмыми и угрожающими.

Когда войска приблизились к выбранному месту для лагеря, произошёл инцидент, вызвавший мгновенное волнение. Бен, погонщик волов-негров, внезапно бросил кнут и, оставив своих товарищей, со всех ног побежал к индейскому городу. Несколько храбрецов, словно ожидая его, встретили его и провели за стены. Другие возницы насмешливо улюлюкали и выкрикивали проклятия вслед курчавой голове, исчезнувшей за воротами частокола, окружавшего деревню.

– Чёрт бы всё побрал! – крикнул Джо Фарли. – Отпустите этого чёртова дезертира. Хотел бы я, чтобы у меня в повозке было моё старое ружьё, хотя бы на минутку! Я просто надеюсь, что краснокожие зажарят и съедят его. А то была бы двойная польза: покончить с этим черномазым предателем и инджуна пристрелить. Чёрт бы побрал этих ниггеров!

Внимание губернатора Гаррисона привлёк шум, и он поинтересовался его причиной.

– Один из негров-погонщиков, нанятых подрядчиком, бросил свою упряжку и убежал в индейский город, – объяснил помощник губернатора.

– Как зовут этого парня? – быстро спросил Гаррисон.

– Я не знаю, губернатор.

– Немедленно пришлите ко мне Росса Дугласа, – последовал резкий приказ.

Адъютант подчинился. Вскоре молодой разведчик оказался рядом с командиром.

– Как зовут того чернокожего, который только что перешёл на сторону индейцев? – спросил Гаррисон, наклонившись так, чтобы его лицо оказалось на одном уровне с лицом Дугласа.

– Бен, – последовал краткий ответ.

– Тот самый, о ком вы мне говорили?

– Тот самый, губернатор.

– Лейтенант, – обратился он к офицеру из своего штаба, – пойдите и приведите негра обратно. Возьмите с собой отряд солдат и вон того виандота в качестве переводчика.

Затем он снова повернулся к Россу:

– Вы видели сегодня этого человека, Брэдфорда?

– Нет, губернатор.

– Вы не знаете, куда он делся?

Дуглас молча покачал головой.

Лицо командира помрачнело, и он тихо сказал:

– Я тоже не знаю, но у меня есть мысль. Он чёртов предатель – и дезертир. Я не сомневаюсь, что в этот момент он находится в Городе Пророка. Замышляется тёмное и дьявольское предательство. Но благодаря вам, мой юный друг, я не буду застигнут врасплох. Когда я снова увижу этого человека, я буду знать, как с ним поступить. Чёрный – всего лишь его орудие, невежественный простак. Держите свои знания при себе. Я разрушу козни Брэдфорда – какими бы он ни были.

Армия добралась до возвышенности в трёх четвертях мили от деревни и разбила лагерь. Был поздний вечер. Солнце садилось за грядой грязно-серых облаков, предвещая тёмную и дождливую ночь.

Возницы распрягли своих лошадей, как и накануне вечером. Дрова и вода в изобилии были под рукой, так как в задней части лагеря протекал чистый ручей, окружённый деревьями и кустарниками. Наступила ночь, и начался моросящий дождь. Но ужин уже был готов, и аппетитные запахи жареного мяса и кипящего кофе поднимали настроение и развязывали языки уставшим мужчинам. Веселое потрескивание танцующих языков пламени заглушало печальный вой ветра, который проносился по открытой прерии и шелестел в низкорослых деревьях.

Пока солдаты разгружали повозки и вьючных лошадей и готовили ужин, несколько индейцев из города осмелились подойти к позициям. Помня о таинственном исчезновении Брэдфорда и открытом дезертирстве Бена, губернатор Гаррисон немедленно приказал краснокожим воинам вернуться в свой город. В то же время он попросил их вернуть негра, которого не смог найти штабной офицер и который всё ещё прятался в их городе. Они пообещали это сделать.

Росс Дуглас молча слушал пустые разговоры своих спутников, но мыслями был далеко. Он думал об Эми Ларкин, как думал о ней сотни раз за этот день. Он хотел бы увидеть её, хотя бы на несколько секунд. Он чувствовал себя одиноким и подавленным. Затем перед его мысленным взором возникло обезображенное лицо Хайрема Брэдфорда, заслонившее прекрасное лицо его возлюбленной.

Росс протёр глаза и попытался избавиться от навязчивого видения, но оно не уходило. Его мысли отказывались возвращаться к Эми, но упорно возвращались к разведчику со шрамом на лице. Это разозлило его, и он встал и прошёлся в темноте.

Вернувшись к костру, он услышал, как ополченец заметил:

– Что ж, я думаю, на этом всё и закончится. Мы пришли с обычным дурацким поручением – гоняться за дикими гусями. Завтра губернатор проведёт переговоры с индейцами – заключит с ними ещё один договор, который они нарушат, прежде чем мы вернёмся в форт Гаррисон. И что тогда? Ну, вернёмся мы в Венсеннес и нас распустят. Чёрт возьми! Мы должны прикончить этих краснокожих дьяволов, пока они у нас в руках. Это напомнило мне старую историю о короле Испании: как он поднялся на холм, а потом спустился. Что должен думать человек, который каждый день в течение шести недель носит с собой ружьё, чтобы выстрелить в краснокожего, а потом, когда этих тварей загнали в угол, кто-то говорит, что он не может этого сделать!

– Не знаю, как насчёт того, что у тебя не будет возможности выстрелить, – задумчиво ответил Джо Фарли. – Не удивлюсь, если у тебя появится такая возможность, когда ты меньше всего этого ожидаешь. Индейцы – чертовски хитрые твари, это точно. Судя по тому, что я видел и слышал об этом Пророке и его банде, я считаю, что мы столкнёмся с ними, прежде чем выберемся с этой поляны. И если мы это сделаем, то это произойдёт очень внезапно – скорее всего, ночью – и у тебя будет возможность пострелять из своего ружья даже больше, чем тебе хочется.

– И ты ещё жалуешься, что носишь ружьё! Постыдился бы, её-богу! Если бы тебе пришлось гнать волов от самого форта Гаррисон – надрываться, пока их гонишь, и язык стирая. Пока их ругаешь – вот тогда ты бы ещё мог жаловаться. Но я наконец-то покончил с этим – слава Господу! Я подал в отставку. Кто-нибудь другой погонит их обратно, а не погонят – ну и пусть. Сама мысль о том, чтобы заставить свободного американца наравне с толпой ниггеров гнать волов! Это позор – стыд – пятно на Конституции! Смейтесь, чёрт бы вас побрал! – его спутники громко хохотали. – Смейтесь над страданиями оскорблённого человека! Но вы, ребята, по-другому засмеётесь ещё до утра – если я не ошибаюсь.

Смех внезапно прекратился. И один из ополченцев серьёзно спросил:

– Что ты имеешь в виду, Фарли?

– Только это, – внушительно ответил Джо. – Я готов поспорить с любым на фунт пороха, что завтра утром у нас будет стычка с индейцами. Что скажешь, Яркое Крыло?

Виандот спокойно вынул трубку изо рта, помахал мундштуком, чтобы разогнать облако дыма, которое выпустил из лёгких, и ответил гортанным, но не лишённым музыкальности голосом:

– Плохие шауни очень хитрые, как лисы. Они притворяются, что всегда хотят мира, – на самом деле они всегда хотят войны. Лагерь бледнолицых здесь. Город шауни там – на расстоянии двух-трёх выстрелов из винтовки. Плохие шауни – плохие виннебаго – плохие сенеки – все плохие. Но очень храбрые – очень хитрые. Великий пророк говорит, говорит. Ночь темная – бледнолицые спят – индейцы приходят и убивают, угх!

Виандот снова взялся за трубку; ополченцы сидели молча.

– Вот оно, как на ладони! – ликующе закричал Джо. – Росс Дуглас, ты не сказал ни слова. Что ты думаешь?

Дуглас тихо ответил:

– Я думаю, что дикари собираются застать нас врасплох и перебить. Но предпримут ли они эту попытку сегодня вечером, я не знаю – понятия не имею.

– Эй! – крикнул ополченец, нервно вскочив на ноги. – Что за шум?

Его товарищи поспешно встали и напряжённо прислушались. Со стороны губернаторской палатки доносились крики, перемежавшиеся проклятиями.

– Сейчас посмотрю, в чём дело, – пробормотал Фарли, направляясь туда, откуда доносились звуки.

Остальные сели и с тревогой стали ждать его возвращения. Шум внезапно стих. Через несколько минут Джо снова стоял в круге света. Широкая улыбка озарила его простое лицо.

– Что это было? – крикнули одновременно полдюжины голосов.

– Чёрт знает что! – взволнованно воскликнул Фарли. – Этот ниггер вернулся. И капитан Уилсон схватил его и допрашивает.

– Где он его поймал? Быстро спросил Дуглас.

– Прямо за палаткой губернатора – этот подлец прятался в её тени.

– И он вернулся, чтобы убить командующего, – пробормотал Росс сквозь зубы. – Похоже, это, было частью плана Брэдфорда, и он провалился. Кто этот человек – агент британцев? По крайней мере, на данный момент он потерпел неудачу. Но что он знает обо мне? Почему он так разволновался, когда узнал моё имя? И, без сомнения, он в Городе Пророка, с нетерпением ожидая новостей о том, что губернатора убили. Слава Богу, он будет глубоко разочарован!

Постепенно шум в лагере стих. Завернувшись в одеяла и прислонив ружья к ногам, солдаты растянулись вокруг костров и заснули. Ветер уныло завывал; пламя отбрасывало причудливые тени на спящих. В кромешной тьме часовые одиноко расхаживали взад-вперёд. Шум кричащих дикарей и лающих собак доносился на крыльях порывистого ветра, возвещая о том, что жители Города Пророка всё ещё бодрствовали. Затем непостоянный ветер повернул в другую сторону, и всё стихло. Внезапно тишину нарушил голос страстного певца. Спящие беспокойно зашевелились, услышав во сне:

– Инджуны хочут взять мой скальп,

Штоб подороже его продать;

Я буду лежать в могиле,

А жена моя станет вдовой!

– Чёрт бы побрал эту тварь, – проворчал Фарли, переворачиваясь на живот и поднимая голову. – Он опять за своё. похоже, сам не может спать и другим не даёт. Я бы очень хотел, чтобы он остался в старом Кинтаки со своей женой и детьми – честное слово!

Затем он испуганным голосом воскликнул:

– Эй, Росс, проснись! Твой инджун пропал. Нигде его не видно.

Дуглас протер глаза и выпрямился. Яркое Крыло исчез.

ГЛАВА IV

– Когда ты обнаружил его отсутствие, Джо? – был первый вопрос Дугласа.

– Только что, – быстро ответил Фарли. – Этот проклятый кинтукиан разбудил меня своим воем, и я обнаружил, что инджуна нет. Тогда я позвал тебя. Послушай только, как вопит эта тварь, а он называет это пением!

– Что могло случиться с виандотом? – спросил Росс, не обращая внимания на жалобный тон Джо, и встал, вглядываясь в темноту.

– Не знаю, – ответил Джо, выразительно покачав головой. – Но я знаю, что с ним станет, если он будет шнырять вокруг лагеря.

– Что?

– Кто-нибудь из часовых примет его за крадущегося краснокожего из города и всадит в него пулю – вот что.

– Примерно так, – проворчал один из ополченцев, не вылезая из-под одеяла.

–Ты прав, – признал Росс. – Я обойду лагерь и попробую его найти.

– А пока будешь бродить, убей этого кинтукиана или заставь офицера стражи связать его и заткнуть ему рот, – прорычал Фарли, снова падая на землю.

Дугласу не удалось найти своего краснокожего товарища, и он вернулся на своё место у костра.

– Видел инджуна? – сквозь сон спросил Джо.

– Нет, – последовал односложный ответ.

– Ладно, ложись и спи. Он сам о себе позаботится. Инджун есть инджун – сам о себе позаботится. Они как другие дикие звери – всегда бродят по ночам. Утром вернётся. Ложись спать.

Дуглас был измотан дневными трудами и волнениями, поэтому, завернувшись в одеяло, он лёг. Пока он спит, давайте последуем за Ярким Крылом.

Виандот оставил остальных спать и прокрался на окраину лагеря. Пока Росс искал его, он прятался за одним из фургонов, выжидая возможности проскользнуть мимо часовых. Наконец его терпение было вознаграждено, и он с исключительным мастерством и хитростью пробрался сквозь высокую траву и кусты, росшие вдоль склона, на котором располагался лагерь. Оказавшись в безопасности за линией фронта, он ловко вскочил на ноги и помчался по полосе влажной прерии, лежавшей между лагерем и городом Пророка.

Приблизившись к этому месту, он остановился и тщательно осмотрелся. Убедившись, что путь свободен, он смело поднялся по склону, ведущему к городу, и оказался под его стенами.

Город Пророка был священным местом – Меккой его фанатичных последователей. Здесь он бормотал свои заклинания и творил чудеса; здесь он благословлял верующих в него и обрекал на погибель всех неверующих. Каждый день сюда приходило и уходило множество паломников; и в эту ночь здесь было полно свирепых воинов, обезумевших от фанатизма и жаждущих крови.

Сам город состоял из большого количества хлипких бревенчатых хижин и шалашей из жердей и шкур. Эти грубые жилища были беспорядочно разбросаны на нескольких акрах земли. Дом совета – или хижина – располагался в центре. Всё это было окружено частоколом из жердей и бревен. Два или три узких проёма в стене служили воротами. Сегодня ночью они тщательно охранялись, потому что враг находился снаружи, а внутри вожди и воины занимались важными делами.

Яркое Крыло присел в тени частокола и внимательно прислушался. До его слуха доносился гул множества голосов. Сквозь угрюмый, монотонный рёв время от времени доносились ликующие возгласы возбуждённых воинов. Сквозь щель между двумя вертикальными брёвнами виандот увидел горящие факелы и костры. На мгновение он прижался взглядом к щели. Затем он встал и побежал вдоль внешней стороны стены, пока не добежал до места, где бревенчатая хижина стояла в углу, образованному двумя стенами частокола. Рядом с ней были охраняемые ворота. Словно белка, индеец вскарабкался по выступающим концам бревен хижины и смело спрыгнул на землю внутри ограды.

– Угх! – удивлённо крякнул один из часовых у ворот.

– Что такое? – спросил его спутник на языке шауни.

– Шум в хижине, – был ответ.

– Это был ветер, стучавший корой по крыше.

– Это мог быть бледнолицый.

– Нет! – презрительно ответил другой. – Бледнолицые – трусы. Они боятся чудесной силы Тенскватавы – Открытой Двери.

Двое стражников замолчали. Яркое Крыло осторожно поднялся на ноги и, перебегая от хижины к хижине, направился к центру посёлка. Наконец он добрался до места, откуда открывался вид на площадь, на которой стоял дом совета – храм Пророка.

Пространство было освещено кострами и факелами. Плотная толпа дикарей, разговаривающих, кричащих и жестикулирующих, толпилась у входа в хижину. Здесь были представители многих племён. Молодой виандот увидел среди полуобнажённых фанатиков нескольких членов своего племени. Подумав, что его присутствие не вызовет подозрений, он решил смешаться с возбуждёнными воинами и узнать, какие планы они строят.

Он медленно продвигался вперёд, пока не оказался на краю толпы. По-видимому, никто не обращал на него внимания – все взгляды были прикованы к двери дома совета. Он протиснулся в толпу и остановился, держа палец на спусковом крючке винтовки.

Воины носили боевую раскраску и украшения из перьев. Все были полностью вооружены. Плечом к плечу стояли виннебаго и виандоты; бок о бок шауни и потаватоми.

Внезапно из дикой толпы раздался мощный крик. Он продолжался несколько минут. Тысячи бронзовых воинов ревели во всю глотку. Они танцевали, раскачивались и кружились. Скво и дети добавляли свои пронзительные трели к громоподобному басу мужчин. «Тенскватава!» – раздавался крик. Затем, так же внезапно, как и начался, шум стих. Не было слышно ничего, кроме тяжёлого дыхания толпы.

Яркое Крыло устремил взгляд на вход в здание совета. Из дверей выходила процессия. Сначала появились несколько факелоносцев, идущих по двое в ряд. Выйдя на улицу, они расступились, образовав проход, по которому прошла дюжина фантастически одетых и раскрашенных фигур, издававших отвратительный шум, ударяя в неглубокие барабаны и гремя трещотками из высушенных оленьих копыт. За ними следовала группа величественных вождей в полном боевом облачении. Последней появилась одинокая фигура, ужасная в своей гротескности – настоящее видение из ночного кошмара.

«Тенскватава!» – раздался шёпот. Он начался в передних рядах толпы и распространился к задним, пока не зашевелились губы на всех лицах. «Тенскватава! Открытая дверь!» Затем на них опустилась гробовая тишина.

Гротескная фигура принадлежала Пророку. Он поднялся на небольшую платформу справа от двери зала совета и встал, глядя поверх голов факелоносцев, музыкантов и вождей. На него падал свет пылающих факелов. Тело Пророка было облачено в шкуру бизона. Рога венчали его голову и придавали ему демонический вид. Хвост животного, шкуру которого он одел, волочился по земле позади него. Его отвратительное, отталкивающее лицо, на котором отражались хитрость, алчность и жестокость, было разрисовано чёрными и жёлтыми полосами. Из носа и ушей торчали большие серебряные полумесяцы, а на шее висела цепочка из медвежьих когтей. Его единственный глаз зловеще сверкал.

Целую минуту он стоял, скрестив руки на груди. Затем он медленно поднял правую руку к чёрному небу. При этом кольцо на его указательном пальце поймало лучи красных дымящихся факелов и отразило тысячи искр.

– Знак Пророка! Знак Пророка! – причитала и рыдала толпа дикарей.

Многие из них падали ниц на землю, некоторые бились в конвульсиях, пуская пену изо рта и бессвязно бормоча; другие находились в состоянии каталепсии – их глаза были широко открыты и неподвижны, конечности застыли в одном положении.

Губы пророка зашевелились, но не произнесли ни слова. Он молился. Наконец он опустил руку и, медленно и выразительно водя ею из стороны в сторону, начал низким, звучным голосом:

– Восстаньте, дети. Я пришёл к вам с посланием от Великого Духа.

Распростёртые храбрецы поднялись на ноги и, наклонившись вперёд, жадно ловили каждое слово, слетавшее с его губ.

Он продолжил:

– Леса и реки принадлежат краснокожим. Великий Дух отдал их своим диким детям. Бледнолицые украли наши земли. Великий Дух недоволен своими детьми за то, что они покорно подчинились. Всё это вы уже слышали. Пришло время действовать. Вы должны нанести удар, чтобы вернуть свои земли. Бледнолицые за воротами. Они пришли, чтобы забрать у нас то немногое, что у нас осталось. Это священная земля; ноги наших врагов не осквернят её. Они пришли в то время, когда ваш великий вождь – благородный Текумсе – отсутствует. Они думают, что смогут заставить вас принять их предложения. Они требуют совета. Мы обещали встретиться с ними. Но мы встретимся с ними сегодня, а не завтра. Мы возьмём с собой томагавк, а не трубку мира. Наше оружие будет говорить за нас. Дети мои, Великий Дух посылает вам это послание.

Тенскватава сделал паузу, чтобы оценить эффект от своих слов. Воины молча сжимали в руках оружие и, сверкая глазами, ждали, что он продолжит. Повысив голос, он продолжил:

– Чернокожий вернулся к бледнолицым. Я наложил на него заклятие – он выполнит свою миссию. До наступления ночи великий вождь бледнолицых будет в стране духов, со своими предками. Тогда страх охватит его воинов. Ранним утром, дети мои, вы нападёте на них и уничтожите. Великий Дух обещал мне победу. Тьма укроет краснокожих, а великий свет озарит бледнолицых. Я сварил напиток, который выпьет каждый из вас – и не почувствует вкуса смерти. Пули будут пролетать мимо, а длинные ножи не причинят ему вреда. Великий Дух пообещал – и я сказал вам. Я наложил заклятие на бледнолицых. Половина из них уже мертва или сошла с ума. Победа будет за вами – так обещал Великий Дух.

Он снова сделал паузу, устремив свой единственный глаз на море смуглых лиц перед собой. Храбрые воины стояли, заворожённые его словами и манерой держаться. Возвысив голос до предела, он выкрикнул:

– Если среди вас есть трус, пусть он ест грязь и остаётся с женщинами. Я бы сам повёл вас, но Великий Дух мне это запрещает. Но моя сила будет с вами – мой знак будет сопровождать вас. Смотрите!

Он снова поднял правую руку, и снова кольцо на его пальце ослепительно сверкнуло.

– Знак Пророка! Знак Пророка! – испуганно шептали люди.

– Слушайте! – закричал Тенскватава. – Вас поведут три храбрых вождя – Уиннемак, Белый Лунь и Пожиратель Камней. Я сказал, что мой знак будет с вами. Так и будет. Смотрите! Я надеваю его на палец благородного Уиннемака. Он принесёт вам победу над нашими врагами. Дети мои, я сказал.

Плотно закутавшись в бизонью шкуру, он спустился с помоста и вернулся в хижину совета. Вожди, музыканты и факелоносцы по очереди последовали за ним. Затем сдерживаемый энтузиазм воинов вырвался наружу. Они кричали, выли и танцевали; они обнимали друг друга и катались по земле. В фанатичном безумии они хватали горящие факелы и бегали туда-сюда. Несколько минут царил хаос.

Яркое Крыло узнал всё, что хотел. Он повернулся, чтобы уйти незамеченным, добрался до края толпы и быстро направился к частоколу, когда столкнулся лицом к лицу с белым человеком. Виандот удивлённо крякнул, узнав Хайрема Брэдфорда.

– Привет! – воскликнул тот. – Куда ты так спешишь, мой краснокожий друг, и что ты здесь делаешь?

Молодой индеец надменно выпрямился и задал встречный вопрос:

– Яркое Крыло среди своего народа. Что здесь делает бледнолицый разведчик?

– Хорошо, просто отлично! – хрипло усмехнулся Брэдфорд. – Что ж, я отвечу на твой вопрос, виандот, а потом ты ответишь на мой. Я здесь как агент британцев и делаю всё, что в моих силах, чтобы помочь твоему народу вернуть то, что принадлежит ему. А что ты здесь делаешь?

– Яркое Крыло тоже пришёл помочь, – последовал быстрый ответ.

– Д-а-а, – с сомнением протянул разведчик со шрамом на лице, – но ты был среди бледнолицых – я видел тебя там, сам знаешь. Ты шпионил для них.

– Угх! – пробурчал Яркое Крыло. – Ты тоже разведываешь для бледнолицых. Я вижу тебя там.

Брэдфорд был обескуражен проницательными ответами виандота. Теперь он раздражённо воскликнул:

– Давай понимать друг друга, мой краснокожий друг. Я был среди американцев как шпион. А чем ты занимался на их службе?

– Яркое Крыло тоже их шпион, – невозмутимо ответил он.

– И ты оставил их и пришел сражаться со своим народом?

– Угх! Я сражаюсь с друзьями. Бледнолицые дерутся с краснокожими?

– Нет, – неохотно признал Брэдфорд, – я не буду с ними драться. Я могу помочь им иначе. Куда ты идёшь?

– Яркое Крыло иди, найди друзей. Спокойной ночи.

Виандот зашагал прочь, оставив Брэдфорда смотреть ему вслед.

– Может, всё и в порядке, – пробормотал последний, – но я сильно в этом сомневаюсь. Я подозреваю, что этот хитрец здесь шпионит. Но как он прошёл мимо стражников у ворот? А, вот и Серый Волк!

Серый Волк был огромным, свирепым на вид шауни. Очевидно, они с Брэдфордом были старыми знакомыми. Они торопливо переговорили. Затем Серый Волк поспешил прочь, преследуя Яркое Крыло. Он наткнулся на виандота в тёмном углу оградыа как раз в тот момент, когда тот готовились перелезть через частокол.

– Почему мой брат здесь один? – учтиво спросил шауни на своём языке.

– Возможно, ему нравится быть одному, – надменно ответил Яркое Крыло на том же языке.

– И, возможно, он собирается покинуть посёлок?

– А если и так – разве нет у него такого же права идти, куда он хочет, как у птиц в небе или у зверей в лесу?

– Но Тенскватава приказал, чтобы никто не покидал деревню до назначенного времени. Я знаю своего брата. Он – Яркое Крыло, виандот.

– И я знаю своего брата. Он – Серый Волк, шауни.

Два воина стояли, глядя друг на друга в темноте. Серый Волк первым нарушил молчание. Он сказал низким напряжённым голосом:

– Мой брат – друг бледнолицых, врагов своей расы.

Яркое Крыло гордо ответил:

– Слова, слетающие с уст моего брата, не являются правдивыми. Яркое Крыло – настоящий друг своего народа.

– Он готов это доказать? – насмешливо спросил Серый Волк.

– Готов, – последовал холодный ответ.

– Есть ли у него Знак Пророка?

– Есть.

– У Яркого Крыла раздвоенный язык – он отказывается говорить правду, – торжествующе воскликнул Серый Волк. – Многие видели Знак Пророка и чувствовали его силу, но есть он только у Тенскватавы.

– Серый Волк знает, что он лжет! – с яростью ответил Яркое Крыло. – Ведь в этот момент Уиннемак носит Знак Пророка.

Шауни был ошеломлён. Ответ был для него неожиданным. Он яростно зарычал:

– Яркое Крыло – пёс бледнолицых. Что он здесь делает?

Виандот наклонился вперёд и прошипел на ухо собеседнику:

– Он пришёл, чтобы перегрызть горло волку, который помог убить великого и доброго вождя Кожаные Губы. Умри, щенок шауни!

Серый Волк попытался отскочить от мстителя, готовясь издать боевой клич. Но томагавк виандота опустился и вонзился в мозг шауни. Клич оборвался предсмертным хрипом. Его огромное тело опустилось на землю безжизненной массой. Один булькающий выдох – и Серый Волк расстался с жизнью.

Яркое Крыло вытер кровь с томагавка и убрал его за пояс. Затем он выхватил нож для скальпирования, бормоча на своём языке:

– Он помог убить моего отца. Его следы больше не будут портить цветы и траву. Великий Дух пожелал, чтобы Серый Волк умер от руки Яркого Крыла.

Он резко оборвал фразу и, сорвав с шауни дурно пахнувший скальп, подобрал ружьё и скрылся в темноте. Его чуткое ухо уловило звук приближающихся шагов.

Через минуту протяжный боевой клич разнёсся от одного конца деревни до другого. В ответ ему раздались сотни других криков. Все были в волнении и замешательстве. То тут, то там вспыхивали факелы. В лагере был враг.

Яркое Крыло распластался на покатой крыше хижины, рядом с которой находился, и затаив дыхание стал ждать исхода. Хижина, на крыше которой он лежал, стояла на краю огороженного места, и крыша её спускалась к частоколу. Он был далеко от пылающих костров, и его укрывала темнота. Его враги искали его повсюду, но не могли найти. Три или четыре раза они группами собирались под низкими карнизами и переговаривались гортанными голосами. Постепенно возбуждение улеглось, и воцарились темнота и тишина.

Шли часы, но Яркое Крыло не осмеливался покинуть своё укрытие. Он в полной мере осознавал, какая опасность ему грозит, и содрогался при мысли о своих белых друзьях. Он должен был предупредить их. Но как? Он придумал один за другим множество безрассудных планов, но от каждого из них отказывался.

Миновала полночь, и близилось утро. Город снова ожил. Виандот услышал гул множества голосов и понял, что это значит. Союзные племена готовились к нападению. Он размял затекшие конечности и осторожно спустился на землю. Если он хотел предупредить, то должен был действовать немедленно. Он предпримет попытку, какой бы безрассудной она ни была. Несколько минут он стоял в тени невысокого здания, тщетно пытаясь составить план действий. Его слух улавливал мерный топот сотен ног в мокасинах. Отважные воины Пророка шли на битву.

Яркое Крыло подбежал к частоколу и попытался взобраться на него. Потерпев неудачу в одном месте, он попробовал в другом. Он отчаянно цеплялся пальцами рук и ног за щели между брёвнами. Его усилия были тщетны. Он не осмеливался приблизиться к тому месту, где вошёл за ограду; ближайшие стражники были начеку. Топот идущих воинов приближался. Они шли к северо-восточным воротам. Виандот предпринял последнюю попытку взобраться на стену – и упал. Сердце его опустилось. Неужели он обречён на неудачу? Эта мысль привела его в отчаяние. Не думая более, он подошёл к северо-восточным воротам и попытался выйти. Щёлкнул затвор ружья, и он остановился. Из тени вышел часовой и спросил:

– Есть ли у моего брата Знак Пророка?

– Он видел его, – пробормотал Светлое Крыло, – но есть он только у Тенскватавы.

– Почему мой брат хочет выйти наружу один?

– По приказу великого Уиннемака он отправляется на разведку, – последовал находчивый ответ.

– Угх! – произнёс часовой, делая шаг назад.

Проворный виандот проскочил через ворота и исчез как раз в тот момент, когда показалась голова колонны храбрецов.

Спускаясь по одному склону, пересекая заболоченную прерию и поднимаясь по склону, ведущему к лагерю белых, Яркое Крыло мчался как ветер, не останавливаясь, пока не приблизился к линии часовых. Небо было затянуто густыми облаками, моросил мелкий дождь. Растянувшись на земле, он следил за бдительными часовыми и ждал возможности ускользнуть от их внимания. Бледнолицый поднял бы тревогу, выйдя вперёд и позволив себя окликнуть, но гордый виандот подобное презирал. Тянулись минуты. Внезапно его внимание привлёк лёгкий топот, и в следующий миг холодная морда Герцога коснулась его руки.

– Уходи – иди к хозяину! – строго прошептал Яркое Крыло.

В ответ пёс задрал нос и втянул влажный воздух. Затем, тихо рыча, он побежал в сторону лагеря.

– Он чует запах краснокожих, – пробормотал себе под нос виандот. – Я должен идти скорее – прямо сейчас.

Мало-помалу он продвигался вперёд – часовой расхаживал в нескольких футах от него. В следующее мгновение бесстрашный молодой храбрец вскочил на ноги. Словно облако, он скользнул к баррикаде из повозок и исчез среди них. Мгновение спустя он склонился над спящим Россом Дугласом и, грубо встряхнув его, крикнул:

– Проснись, Быстроногий! – таким было индейское имя его белого друга. – Вставай! Вставай! Уиннемак и куча храбрецов идут – придут скоро.

Дуглас сбросил одеяло и, вскочив на ноги, взволнованно воскликнул:

– Ты сказал, что индейцы приближаются, Яркое Крыло?

– Угх! – фыркнул невозмутимый виандот. – Поторопись, скоро их будет много.

– Ты хочешь сказать, что они уже рядом?

– Угх!”

– Как ты это узнал?

– Яркое Крыло ходил в Город Пророка – узнал много.

Герцог забежал в круг света и снова выбежал, яростно лая. Его хриплый голос разбудил Фарли и его товарищей по комнате. Они, спотыкаясь, поднялись на ноги, сонно протирая глаза.

– Что, чёрт возьми, за суматоха? – раздражённо спросил Джо.

– Индейцы идут на нас! – закричал Росс. – Берите оружие и готовьтесь к бою. Я пойду предупрежу офицеров.

И, взведя урок своего ружья, чтобы оно было готово к стрельбе, Дуглас побежал к палатке губернатора.

– Как я и предсказывал, – прорычал Фарли. – Чёрт бы их всех побрал! Повесить их, снять и поджарить! Кто-нибудь когда-нибудь слышал о таких дураках, как эти индейцы? Вставать ночью, чтобы сражаться! Проклятый кантакианец! Он причина всего этого – он, клянусь царицей Савской! Он, наверное, знал, что его вопли вызовут переполох – даже инджуны не выносят таких воплей, какие он издаёт. Великие змеи – темно, как в кармане у скво!

Было около четырёх часов утра – самый тёмный час суток. Луна взошла, но была скрыта тяжёлыми облаками. Дождь всё ещё шёл. Тлеющие костры слабым неуверенным светом освещали всё происходящее. Губернатор Гаррисон уже встал и сидел у костра перед своей палаткой. Он только что надел сапоги и беседовал с членами своего штаба, которые растянулись на одеялах вокруг красных углей. Они ждали сигнала к построению. Через несколько минут должен был прозвучать сигнал к подъёму. Внезапно тишину лагеря нарушил ружейный выстрел, за которым последовал крик индейца, и офицеры вскочили на ноги.

– Что это значит? – резко спросил Гаррисон.

В этот момент Росс Дуглас вскочил в круг света, крича:

– Атака! Атака, губернатор! Дикари наступают! Дозорный только что выстрелил в одного из них и…

Его слова потонули в потоке индейских боевых криков. Затем последовали грохот и рёв выстрелов. По западной линии пикетов пробежала полоска пламени. Часовые вбежали в лагерь. Индейцы атаковали левое крыло.

В одно мгновение всё пришло в суматоху и волнение. Внезапность атаки едва не вызвала панику. Но командир был твёрдой скалой, о которую разбилась волна смятения. Торопливо вскочив на коня, он поскакал к месту сражения, на ходу выкрикивая приказы направо и налево. Барабаны и горны призывали к оружию. Солдаты высыпали наружу, построились в ряд и бросились навстречу врагу. Битва началась всерьёз.

Костры были потушены, и лагерь погрузился во тьму. Начался хаос. Грохот выстрелов из ружей перерос в рёв. В ответ на боевые кличи краснокожих звучали вопли белых. Похожий на звон кастаньет стук оленьих копыт смешивался с рокотом барабанов и пронзительными звуками горнов. Испуганные волы мычали и ревели; напуганные вьючные и тягловые лошади пронзительно ржали, рвались с привязи и бешено носились по лагерю. Офицеры с пистолетами в руках разъезжали вдоль рядов, призывая своих людей держаться стойко.

Ярость дикарей, порождённая невежеством и фанатизмом, была достойной соперницей хладнокровной отваги белых. Ни одна из сторон не уступала. Битва разрасталась, пока не разгорелась с трёх сторон лагеря. Индейцы забыли свою древнюю тактику и смело сражались на открытой местности. Они встретились с солдатами лицом к лицу и яростно атаковали ощетинившиеся штыками ряды. Снова и снова противоборствующие силы сходились в яростной схватке. Мёртвая трава напиталась кровью. Смешались проклятия и стоны, и над всем этим возвысился странный голос Тенскватавы, который пел свою военную песню на возвышенности неподалёку.

Майор Дэвис и полковник Уайт были смертельно ранены. Капитан Спенсер и его лейтенанты были мертвы, а капитан Уорвик умирал. Полковник Оуэн упал рядом с губернатором. В тот момент он был верхом на белой лошади, и, поскольку накануне Гаррисон тоже был на белой лошади, индейцы, несомненно, приняли адъютанта за командующего. На поле боя лежало множество убитых и раненых храбрецов и солдат.

Во время сражения Гаррисон метался из одной части лагеря в другую, расставляя свои войска так, чтобы использовать все преимущества. Его офицеры умоляли его не подставляться под пули, но он продолжал находиться там, где было жарче всего. Его храбрость и хладнокровие во многом помогли удержать людей под смертоносным огнём в темноте. Одна пуля пробила край его шляпы, другая срезала прядь волос с виска, но он всё равно невредимым проехал сквозь смертоносный огонь. Увидев, что прапорщик – француз – прячется за деревом, губернатор сердито крикнул:

– Выходи из-за дерева, ты, трусливый негодяй!

– Это не я за деревом, – возразил прапорщик, – это дерево передо мной. Вот это вот дерево – моя позиция. Что я могу сделать, губернатор?

Со смехом Гаррисон поехал дальше и оставил парня одного.

Воин виннебаго прорвался сквозь ряды ополченцев и упал замертво. Высокий ополченец бросился вперёд, чтобы снять скальп с распростёртого дикаря, но был смертельно ранен.

– Так ему и надо! – прорычал Джо Фарли, который заряжал и стрелял с быстротой и точностью механизма. – Пытался из себя инджуна корчить – язычник чёртов!

Левый фланг начал отступать перед отчаянным и упорным противником. Росс Дуглас и Яркое Крыло сражались там бок о бок. Полдюжины воинов прорвались через их ряды, размахивая оружием и дьявольски крича. Четверо из них упали замертво на месте. Дуглас и его товарищ вступили в рукопашный бой с двумя другими. Виандот быстро расправился со своим противником, но Россу повезло меньше. Его нога поскользнулась на пропитанной кровью земле, и он упал навзничь. Его свирепый враг с поднятым томагавком был уже рядом. Молодой разведчик закрыл глаза, ожидая смерти. Но в следующий миг индеец лежал, хрипя, а острые клыки Герцога вонзились ему в горло.

– Угх! Как раз вовремя! – проворчал Яркое Крыло, нанося ещё один удар.

Концы разорванной цепи соединились – и битва продолжилась.

Дождь перестал идти; небо начало проясняться. Тьма сменилась рассветом. Командир приказал атаковать по всей линии фронта. Дикари дюйм за дюймом отступали, несмотря на храбрость своих вождей и воодушевляющую военную песню Тенскватавы. Наконец они больше не могли выдерживать натиск холодной стали штыков. Они дрогнули и побежали. Они поспешили вниз по склону и через болотистую прерию к своему городу, неся с собой многих убитых и раненых. Победа осенила знамя Гаррисона, и бледнолицые выиграли битву при Типпекано.

Воины-победители преследовали убегающих дикарей, пока мягкая поверхность влажной прерии не вынудила конных стрелков остановиться. Затем все вернулись в лагерь. Белые потеряли сто восемьдесят человек убитыми и ранеными; индейцы, вероятно, потеряли столько же.

На рассвете отряды солдат хоронили погибших и относили раненых в лазарет. Джо Фарли был в этом отряде. В юго-западной части лагеря он наткнулся на тело высокого и худощавого ополченца. Мужчина лежал на боку – смятая окровавленная груда. Его голова покоилась на руке, а лицо было частично скрыто. Подумав, что бедняга мёртв, Фарли схватил его за плечо, чтобы перевернуть. Умирающий мужчина слабо застонал. Наклонившись к нему, Джо мягко сказал:

– Я не хотел быть грубым, друг, я думал, что ты… ты… тебе сильно больно?

Синие губы шевельнулись, и в лицо Фарли были выдохнуты слова:

– Я оставил детей в старом Кинтаки,

В хижине с мамашей вместе

Теперь их папаша помер

Им другого не видать!

Слабый голос оборвался на дрожащем шёпоте. Джо вскочил; его конечности дрожали, а лицо было белым как мел.

– Бедняга! – с жалостью пробормотал он. – Он умирает, но всё ещё думает о своей жене и детях. Бедная маленькая женщина – и бедные маленькие мальчики и девочки – в старом Кинтаки! Вы никогда не найдёте другого мужа и отца, это точно; по крайней мере, такого, который будет так же сильно тебя любить. Его слова сбылись. Должно быть, он предчувствовал, что его ждёт. Чёрт бы всё побрал! Мне жаль его, беднягу! И я жалею, что так ворчал из-за его завываний, клянусь Кэтрин! Но я думал, что он просто дурачится – я не знал, что он изливает душу в песне.

Джо внезапно замолчал и вытер слёзы. Умирающий кентуккиец издал последний стон – и пересёк тёмную реку. Лесоруб несколько минут молча смотрел на бесчувственный холмик. Затем он повернулся и зашагал прочь, бормоча:

– Как бы то ни было, мне не нравятся эти похоронные дела. От них у меня живот сводит. Это намного хуже, чем погонять волов. Бедные маленькие мальчики и девочки в старом Кинтаки! Теперь у них нет папы – их больше никогда не будут укачивать на руках.

Он остановился и печально, задумчиво покачал головой.

– Где Быстрая Нога и Герцог?

Фарли поднял глаза и увидел рядом с собой Яркое Крыло.

– Росс и ищейка? – спросил он.

– Угх!

– Я не знаю. Но где ты найдёшь одного из них, там, скорее всего, найдёте и другого. Я не видел собаку с прошлой ночи, но видел её хозяина сегодня утром – сразу после того, как индейцы сбежали. Ты найдёшь их обоих где-нибудь в лагере.

– Моя искать – не найти, ответил виандот, отрицательно покачав головой.

– Ну тогда, – сухо ответил Джо, – на твоём месте я бы о них не беспокоился, инждун. Они сами о себе позаботятся.

– Моя искать долго – не найти собаку – не найти хозяина, – настаивал индеец.

– Вот как? – ответил Джо с ноткой беспокойства в голосе. – Что ж, тебе больше нечем заняться, так что продолжай охотиться. Когда я закончу с этим чёртовым делом – помогать разобраться с мёртвыми и ранеными – я поищу вместе с тобой. Кстати, я чертовски проголодался. Но один парень сказал мне недавно, что говядина и мука закончились, и некоторым из нас придётся завтракать кониной. Что касается меня, то я такого не жажду. Я могу съесть почти всё, но не отбивные из конины. Это намного хуже, чем когда в тебя влюбляются многие женщины. Слышь, инджун, однажды в меня влюбилось столько женщин, что я…

Словоохотливый парень замолчал и огляделся. Виандот исчез.

– Клянусь ухом моей бабушки! – пробормотал Джо. – Этот краснокожий то появляется, то исчезает, как чёрт из табакерки. Наверное, ему не понравились мои разговоры о женщинах. Должно быть, у него в душе что-то неладно. Я чертовски голоден, чёрт возьми. Что ж, если я не могу есть, то могу покурить.

Набив и раскурив трубку, он поспешил за помощью, чтобы перенести тело кентуккийца к месту захоронения.

После скудного завтрака солдаты занялись обустройством лагеря: поднимали опрокинутые повозки, загоняли в стойла разбежавшихся животных, хоронили погибших и возводили укрепления. Губернатор Гаррисон счёл последнее необходимым для безопасности. Он думал, что дикари могут возобновить сражение, как только снова стемнеет.

День прошёл. Наступила ночь – ночь лихорадочного ожидания и беспокойства для измученных солдат. Джо Фарли и Яркое Крыло не спали, а сидели у костра всю ночь, вздрагивая от каждого необычного звука и нетерпеливо ожидая наступлении утра. Весь день они искали Росса Дугласа и его собаку, но не нашли ни следа. Все, с кем они говорили, считали, что безрассудный молодой разведчик зашёл слишком далеко в погоне за дикарями и был убит или взят в плен.

Наконец наступил рассвет. После завтрака генерал Уэллс взял с собой драгунов и конных стрелков и отправился на разведку в Город Пророка. Фарли и Яркое Крыло получили разрешение сопровождать отряд.

Генерал обнаружил, что город опустел. Всего один обитатель остался в его стенах – вождь со сломанной ногой. Белые перевязали ему рану и позаботились о нём, а также велели передать его народу, что если они покинут знамя Пророка и вернутся к своим племенам, то им всё будет прощено.

Войска нашли много кукурузы, которая была очень кстати, а также несколько свиней и домашнюю птицу. Всё это они забрали в свой лагерь.

Дикари в спешке бежали, оставив после себя много оружия и домашней утвари. Много ружей всё ещё было завернуто в упаковочную бумагу, в которой их привезли британцы.

Фарли и Яркое Крыло не нашли никаких следов своего друга, пока медленно и печально возвращались в лагерь. Затем, в сотне ярдов от северо-восточных ворот частокола, Джо подобрал серебряную пуговицу с охотничьей рубашки Дугласа. Он показал её виандоту, который просто многозначительно кивнул и указал в ту сторону, куда убежали последователи Пророка. Вернувшись в лагерь, Фарли показал эту приметную вещь губернатору Гаррисону и заметил:

– Губернатор, Росс Дуглас пропал после битвы. Я нашёл эту пуговицу неподалёку от Города Пророка. Росс – пленник индейцев, и его наверняка казнят – и его, и его собаку.

– Как это произошло? – воскликнул Гаррисон.

– Я не знаю. Но мы с Ярким Крылом хотим последовать за этими чёртовыми краснокожими и попытаться спасти его…

– Это безумие – помышлять о подобном, – перебил губернатор. – Вы без толку пожертвуете своими жизнями.

– Это не имеет значения, упрямо сказал Джо.  Жизнь таких бедняг, как я, в любом случае немного стоит, а если Росс Дуглас будет замучен и убит индейцами, она ничего не будет стоить. Нет, сэр, мы с Ярким Крылом пойдём за ним. Вы дадите нам разрешение уйти – и не вынудите нас стать дезертирами, не так ли, сэр?

Джо задал вопрос с мольбой в голосе, в его бледных водянистых глазах стояли слёзы.

– Да, идите! – сказал Гаррисон, хватая дровосека за мозолистую руку. – Я увольняю вас здесь и сейчас. И да пребудет с вами сила Всевышнего!

– Аминь! Спасибо, губернатор, и до свидания, – ответил Фарли.

В тот день Фарли и Яркое Крыло взяли ружья наперевес и отправились по следам индейцев. На следующий день армия отправилась в обратный путь в форт Гаррисон и Винсеннес – повозки были нагружены ранеными солдатами. Кампания была короткой, стремительной и эффективной.

ГЛАВА V

В то роковое утро битвы при Типпекано Росс Дуглас сражался в первых рядах, пока дикари не дрогнули и не обратились в бегство. Затем он присоединился к преследователям. Герцог держался рядом с хозяином, злобно рыча и лая. Во время атаки Яркое Крыло расстался со своим белым товарищем и вернулся в лагерь. Росс стремительно помчался вперёд, не сводя глаз с летящего врага и не оглядываясь ни направо, ни налево, пока не оказался у подножия склона, ведущего к индейскому городу. Он удивлённо огляделся – они с собакой были одни. В полумиле от себя он увидел войска – плотную тёмную массу.

– Трусы! – презрительно пробормотал молодой человек. – Почему они прекратили преследование? Сейчас самое время одержать славную победу и заключить прочный мир. Глупцы! Пройти сотни миль, чтобы поучаствовать в простой стычке. Они должны развить свой успех и уничтожить Пророка и его кровожадную банду. Если они остановятся на этом, ничего не будет достигнуто. Но я могу вернуться с остальными. А! кто это? Брэдфорд!

Это действительно был разведчик со шрамом на лице. Он бежал вниз по склону во весь опор, яростно жестикулируя. Что бы это могло значить? Росс только что перезарядил винтовку. Теперь он положил палец на спусковой крючок и с удивлением ждал приближения дезертира.

– Беги, Дуглас, беги, спасай свою жизнь! – взволнованно крикнул Брэдфорд.

Герцог, который пытался предупредить своего занятого мыслями хозяина о приближающейся опасности низким хриплым рычанием, теперь яростно залаял. Росс поспешно огляделся. Его почти окружила группа индейцев. Они прятались за кустами у подножия холма, ожидая возможности отрезать путь какому-нибудь отважному белому. Серый туман, поднимавшийся над болотистой прерией, помогал им скрываться. Пока ничего не подозревающий Дуглас стоял, глядя на городские стены, его коварные враги поднялись из своего укрытия и, словно безмолвные призраки, выскользнули на мягкую траву прерии и окружили его полукругом. Теперь они ликующе закричали и начали приближаться.

Росс не стал ждать, чтобы увидеть или услышать что-то ещё. Он сразу же решил сделать рывок к свободе.

– Вперёд, Герцог! – крикнул он и с проворством оленя бросился прочь, пытаясь прорваться сквозь ряды врагов.

Брэдфорд был у подножия склона.

– Стой! – отчаянно крикнул он. – Уже слишком поздно – ты погубишь себя!

Но Дуглас не внял предупреждению. Он увернулся от одного из индейцев, преградивших ему путь; выстрелил в лицо другому; сбил с ног третьего – и, перепрыгнув через его распростёртое тело, помчался дальше. Одновременно грянуло с полдюжины выстрелов. Но пули не попали в движущуюся мишень, и хозяин с собакой оказались вне досягаемости врагов. Они оторвались бы от преследователей и убежали, если бы не произошёл непредвиденный случай. Нога Росса запуталась в пучке жёсткой мокрой травы, он споткнулся и упал. Прежде чем он успел подняться, враги набросились на него.