Земля! Месть проигравших бесплатное чтение

Глава 1

Многие же будут первые последними, и последние, первыми.

Евангелие от Матфея, гл. 19, ст. 30

                                          Евангелие от Марка, гл. 10, ст. 31.

Белая полоса инверсионного следа глайдера (аппарат расы драуни, для перемещения в атмосфере) ударом кривого янычарского ятагана располосовала пронзительную синеву марсианского неба на две неравные половины. С востока надвигался грозовой фронт – серые мрачные облака обещали непогоду и дождь – невиданное десятки миллионов лет на Марса явление, но после Преобразования, обыденное. Глайдер тормозил и стремительно снижался над плескавшемся в древнем метеоритном кратере озерцу, по воде стремительно неслось белоснежное отражение машины.

Над песчаным берегом машина застыла. Воздушные струи с могучим грохотом ударили вниз, подняв красно-коричневую пелену пыли и песка, почти скрывшую глайдер от чужих глаз, плавно опустилась. Через десяток-второй секунд ветер унес пелену к озеру.

Люк бесшумно открылся, на песок всех оттенков красного спрыгнула совсем молодая женщина – драуни по имени Аридэль, на лице миниатюрная маска респиратора – давление на поверхности и температура вполне приемлемое, но в атмосфере – только следы кислорода. В белоснежной юбке, в легкой ветровке такого же цвета – этот цвет был у драуни символом скорби. Лицо, необыкновенно красивое и правильных очертаний, смотрелось, как идеал совершенства: тонкие черты сумрачного лица с белоснежной, мраморной кожей, она казалось немного скуластой, скорее всего из-за больших, по лисьему вытянутых янтарных глаз. И внешность абсолютно не портили торчащие из собранных в косы ярко-рыжих волос остроконечные «звериные» ушки. Налетел теплый ветер, растрепал прическу. Здесь, на экваторе планеты, дневная температура летом колебалась около 30 градусов Цельсия, а от колоссальных полярных ледников планеты остались жалкие огрызки.

Извечным женским жестом Аридэль откинула непослушную рыжую прядь, прищуренные глаза устало пробежались по окрестностям.

Зеленоватые волны, набегая на берег, с тихим шелестом сбрасывали на песок клочья белоснежной пены.

Равнину густо покрывали холмы и целые поля валунов, покрытых зеленым налетом – следами всепобеждающей жизни. Между ними вилась узкая, хорошо утоптанная тропинка. Множество расселин, в которых притаились чернильные тени, трещин с крутыми скальными склонами и, конечно, кратеры. Большие и маленькие.

Но именно эта «необузданность», дикая первозданность и суровость окружающего мира как раз и привлекали.

Аридэль никому не призналась бы, что полюбила планету. Необходимо просто разглядеть суровую красоту здешних краев, тем более что Марс навсегда изменился. Планета ожила.

– Ванечка, Сауриэль, – произнесла с едва уловимым, странным акцентом, слова сквозь маску звучали немного глуховато, – выходим!

Протянула алебастрового цвета руки внутрь глайдера, где сидели дети в таких же респираторах, как мать. Мальчик, лет пяти, худенький и высокий для своего возраста, с вытянутыми лисьими глазами, как у матери и, красивая девочка немного помладше, с острыми ушками, но не с такой белоснежной до ненатуральности кожей, как у Аридэль. Подхватила под мышки одного за другим и поставила на песок.

– Мамочка, – произнес немного глуховато мальчик, в подсиненных миндалинах горячих глаз заметна не детская серьезность, – а идти далеко?

Девочка вопросительно посмотрела на брата, потом в печальное лицо матери, но вопреки обыкновению промолчала. Она росла шумной и азартной и рада бы порезвиться, но только не здесь и не сейчас.

– Нет Ванечка, – покачала головой Аридэль и махнула рукой в сторону ближайшего холма, – минут пять всего. Пойдемте, пойдемте дети.

Последним из открытого люка появился букет белоснежных цветов – передала его сыну и надела на усталый прищур «лисьих» глаз черные очки – местное солнце слишком яркое для драуни. Руки легли в детские ладошки, сжали их, тяжелой походкой, словно невидимый груз давил на плечи, направилась к близким холмам.

Мы идем. Идем, милый, жди нас.

***

Несколькими годами ранее.

На далекой-далекой планете, куда без способного «протыкать» пространство корабля долететь возможно только теоретически, у высокого – в пол, бронеокна, в кресле сидел седовласый соргис, бесстрастный взгляд янтарных глаз, в обрамлении сетки глубоких морщин, не отрывался от мира снаружи.

Солнце скрылось за горизонтом, на еще не остывшую землю опускались хлопья снега и тут же превращались в грязные лужицы… Ось планеты наклонена под углом сорока градусов к плоскости эклиптики что приводило к диким перепадам температуры в течение суток: она колебалась от арктической до тропической, но аборигенная жизнь как-то приспособилась к адскому климату. Жизнь… Все, буквально все, что ходит, летает или растет на этой планете, и растения, и животные, пытались убить соргисов. Сотни миллионов лет отбора создали такие бронированные, ядовитые, сплошные когти и щупальца, организмы, что жуть брала. Монстр, которого с трудом убивает даже плазма? Растение с зубами? Растение, которое плюется смертельным ядом? Здесь есть все и намного больше этого и, только находясь под защитой купола, возможно чувствовать себя в относительной безопасности.

Вот и сейчас безымянное растение, с той стороны брони, увенчанное ярко-алым «цветком» в форме глубоких чаш или раскрытых громадных ладоней, готовых в единый миг сомкнуться, извивалось на широком и толстом, в виде ананаса, стволе; цветок безуспешно скользил по броне, оставляя на ней зеленый, ядовитый след не в силах не то, что прокусить, но и даже поцарапать, змеевидные белые лианы, непрерывно извивались, нащупывали, искали жертву. Страшный, смертоносный мир…

Он смотрел на пейзаж снаружи, а перед внутренним взором крутился Киракам. Такой, каким увидел последний раз…

Демоны Бездны!

Грязно-серый шар, так непохожий на прежний светло-голубой и дружелюбный Киракам, непроницаемым для взгляда пологом укрывал ледяной ад. Там, внизу, приняли страшную смерть несколько сотен миллионов, а те, кто не погиб в первые мгновения, успели позавидовать мертвым. И вскоре сами погибли от общепланетного похолодания, голода и радиоактивных осадков. Вместе с ними вымерли высшие биологические виды – на несколько столетий планета стала непригодна для сколько-нибудь сложной жизни. Погибла моя семья, мой клан, мой народ. И я не забуду этого никогда…

Жалкие остатки многосотмиллионного населения – несколько тысяч соргисов, на орбите Киракама, день и ночь упорно трудились, реанимируя древний, давно ставший экспонатом музея фотонный звездолет, потом его оснастили устройством прокалывания пространства.

Демоны Бездны!

Враг, ненавистный враг, хитрый, могущественный, уничтоживший мою жизнь, выжил!

Прости меня, доченька и ты Менеланна… Простите меня, братья по клану. Прости меня, мой народ. Прости, что я не завершил дело. Прости, что позволил ненавистным механическим ублюдкам жить, когда вы мученически погибли!

И неважно что это мы начали войну! Они наслаждались чистым воздухом и водой, они могли заводить столько детей, сколько захотят… А мы дрались с природой за каждый глоток чистого воздуха, за каждый грамм чистой воды. Мы даже детей… венец и смысл жизни, могли заводить только после разрешения. Ненавижу! Ненавижу! За их успех, за их роскошную жизнь, за наше прозябание в куполах, за все! У меня к драуни счеты и оплатить их они не смогут, даже отдав до последней капли всю свою ублюдочную кровь!

Перед глазами встала сцена из не такого уж и далекого прошлого.

Его рука с силой подняла подбородок пленного. Он хотел видеть глаза, прятавшиеся под полуопущенными веками… глаза презренного, перед тем как собственноручно убьет его. Увидеть, как в них плещется предсмертный ужас, насладится им. Презренный упрямо прятал взгляд, пока, наконец, не взглянул в лицо мучителю. В янтарных глазах плескались такие презрение и ненависть, что предводитель соргисов вздрогнул и едва не отшатнулся. Он ощутил, как откуда-то из глубины души поднимается темное, страшное чувство: НЕНАВИСТЬ. К ненависти примешивалось удивление – почему, почему презренный ублюдок не боится его, не боится смерти? А еще он почувствовал разочарование.

Он отвернулся и взял гвоздь и молоток. Вдавил острие длинного и игольно-острого гвоздя в лоб механического ублюдка, алая струйка пробивала дорожку по белоснежному лбу.

Вновь посмотрел ему в лицо, фиксируя взглядом мимику и глаза смертника.

Прищуренные глаза горели яростным, янтарным огнем.

Соргис, не сдержавшись, выругался вслух. Размахнулся и боек молотка ударил по гвоздю, острие вошло в лоб жертвы до половины. Короткая агония. Мертв…

Тяжело дыша, откинулся в кресле, оно крутанулось, развернув лицом к столу – полуторная тяжесть на планете слишком большое испытание для старых и хрупких костей. Виртуальный экран с расшифрованным посланием погас. Рука нащупала стакан с водой. «Наконец-то Махтон дал о себе знать… Так вот где проклятые Демонами Бездны спрятались!»

Жидкость прохладной струей потекла по пересохшему горлу. Немного полегче. Вода… с горечью скривился, даже она роскошь. А когда-то лучшие натуральные вина Киракама из купола Сангретто, на экваторе планеты, были к моим услугам… Яростно мотнул головой, отгоняя неуместные воспоминания, горестная складка образовалась у сухих губ.

Он чуял близкую смерть колонии. Как тот полярный кабанчик вкусных червячков под слоем земли.

Скрывать от самого себя правду глупо – попытка основать колонию с треском провалилась.

Слишком мало сил у жалкой горстки беглецов и слишком враждебна биосфера планеты. Не проходило и календалы (десятая часть года Таламаши, приблизительно 36 суток), как кого-нибудь теряют… они обречены на смерть… А топлива на корабле хватит только на один прокол пространства. Планеты, способные укрыть жизнь, выжжены и, шанс случайно найти пригодную не многим отличается от нуля… Так не лучше ли использовать оставшуюся мощь на святую месть? Уйти громко хлопнув напоследок дверью и забрать с собой в небытие ВРАГА? Лицо превратилось в маску скорби, на нем жили только глаза, они горели неистовой злобой. Ненависть и желание наказать погубивших его прекрасную планету, и его собственную жизнь, возобладали в душе. Наклонился к старому коммуникатору.

– Карантер, – каркнул хрипло, дрожащим от чувств голосом, – собирай всех, есть важные новости. Надо обсудить.

 ***

 Война чудовищна, особенно она чудовищна и ведется с особым ожесточением, когда воюют братья – сыновья одной матери.

Добровольные беженцы с планеты Таламаши – называвшиеся Ушедшими кланами, сами себя они назвали соргисами, атаковали планету-мать и колонизированные драуни планеты. За столетия добровольного изгнания соргисы убедили себя, что уход предков был вынужденной ссылкой и пылали жаждой мести. За двадцать лет войны погибли миллиарды и все обитаемые миры, а уцелевшие драуни: пятьдесят тысяч, в основном женщины и дети, отправились к далекой планете-праматери, которую автоматические разведчики отыскали всего за несколько лет до начала войны. Появление на орбите флотилии межзвездных кораблей вызвало на Земле панику и тревожное ожидание инопланетного вторжения. Первым «контактом» с пришельцами стал воздушный бой над Сибирью, в котором друг друга сбили русский летчик Сергей Соколов и женщина-драуни Аридэль из клана Лэрдов. В тундре свирепствовал буран. Чтобы выжить молодые люди вынуждены были сотрудничать. За несколько вместе проведенных дней они почувствовали симпатию друг к другу, перешедшую в любовь.

С помощью оставленного Аридэль человеку «телефона» русские вошли в контакт с драуни.

Беглецы – оказалось, что это дальние родственники землян, произошедшие от архаичных людей, двести тысяч лет тому назад переселенных неизвестной цивилизацией на планету Таламаши, попросили у руководства России в аренду участок земли на севере в обмен на технологии, торговлю инопланетными артефактами и участие в терраформировании и колонизации Марса. После длительного перелета в состоянии анабиоза драуни нуждались в отдыхе на поверхности планеты. Правительство России, после некоторых колебаний, согласилось на заманчивое предложение, дававшее возможность отыграть потерянные 90-е.

Руководству США не понравилась перспектива скорого возвышения Российской Федерации, и оно предъявило требование России принудить драуни предоставить инопланетные технологии Америке, в противном случае угрожая применением силы. После отказа руководства России Америка нанесла ограниченный удар крылатыми ракетами по северу страны, с минимальными потерями перехваченный воздушно-космическими силами. После отражения нападения президент США пошел на эскалацию конфликта и пригрозил ядерным ударом по территории России. Вмешательство драуни погасило конфликт. Они обезоружили западные страны, уничтожив их ядерные арсеналы и носители ОМП (оружия массового уничтожения).

***

Военно-полевая любовь она такая… специфическая, да и гарнизонная жизнь не способствует уединению и приватности. Отдаленный гарнизон – есть отдаленный гарнизон и поселок был уже в курсе экзотической подруги старшего лейтенанта, пилота Су-30 Сергея Соколова и лишнее внимание влюбленным было ни к чему. Поэтому командир – координатор подразделения воздушно-космических дронов Аридэль, клана Лэрдов, расы драуни и Соколов встретились не в знаменитом на весь поселок Новосеверный, прятавшийся в глубине небольшой бухты на берегу Северного Ледовитого океана, кафе «Юность», а снова дома у него, в комнате офицерского общежития. И так стоило Сергею открыть дверь в коридор, как на нем скрестилось не меньше десятка любопытных женских взглядов. С едва не вырвавшимся матом отпрянул назад. А вкусности на стол заказал через интернет в «Юности» – прогресс семимильными шагами добрался и на Крайний Север.

Разговаривали ни о чем, словно и не провели вместе чудесную ночь и тем более не говорили о беременности Аридэль, словно договорились перенести решительный разговор на потом. Наверное, поэтому оба чувствовали себя скованно.

Наконец в дверь постучали.

Доставщик – молодой парень, судя по виду из старшеклассников, попытался просунуть любопытную физиономию в коридор, но нарвался на поднесенный к носу внушительный кулак, поскучнел и, передав пестрые пакеты, удалился. В комнате явственно хихикнули.

Сергей зашел в комнату и положил покупки на стол, между двумя аккуратно застеленными кроватями. Потом мягкой, тигриной походкой подошел к двери. Принюхался. Едва уловимо тянуло борщом – запах типичный для общежития. Тихо. Но это ничего не значило – уж он то знал местные нравы.

Рывком открыл двери. Так и есть! Две девицы: соседка из комнаты справа и соседка слева при виде побагровевшего Сергея торопливо отскочили от дверного проема.

– Так, – рявкнул угрожающе, левая бровь остро сломалась, – Что вам надо, а? Вы чего подслушиваете? Да вы не офигели в атаке?

Младшая, в коротком халатике, едва прикрывавшем полные бедра оправилась от смущения первой.

– Ойц, – проворковала насмешливо и уперла натруженные ладони в бедра. С вызовом посмотрела в лицо мужчины, – А что такое? Соседи желают поинтересоваться как идут дела у соседа. По-соседски! А то может его уже и спасать надо! – родом она была из Одессы и местным говором владела в совершенстве.

Теперь уже опешил Сергей. Не отрывая взгляд от довольных лиц наглых молодиц, сглотнул.

– Да! – поддакнула воинственно вторая, в свою очередь уперла ладони в бедра и состроила гримасу, словно едва удерживалась от хохота.

Соколов явственно услышал, как в комнате хихикнули и покосился назад.

– Таки что, соседушка, – низким, многообещающим голосом произнесла первая, – помощь нужна? Спасатели Малибу спешат на помощь?!

Шагнула вперед и уперлась пышными достоинствами в грудь парня, Сергей попятился и понял – проиграл.

– Надо будет – позову, спасательницы, блин. И только попробуйте мне подслушивать! – буркнул, показав напоследок кулак и, поспешно ретировался за дверь, захлопнул. Услышал, как в коридоре в голос захохотали.

В комнате Сергей появился с деланно-спокойным лицом, хотя румянец все еще разливался по щекам. Подруга сидела на его кровати перед телевизором, негромко бормотавшем что-то о новостях в стране. На двери, из центра мишени торчали глубоко вонзившиеся ножи – сосед-спецназовец развлекался.

Раскрыл пакеты и выставил на стол дары российской природы и общепита и сразу заполнил комнату умопомрачительными запахами осетинского пирога домашнего приготовления, овечьего сыра и шашлыка со свежим лавашем. Последней на свет появилась бутылка полусладкого шампанского. Все эти привычные действия позволили собраться с мыслями.

Бахнуло в потолок – открыл бутылку и поставил высокие бокалы. Разлил и поднял бокал. Инопланетянка последовала его примеру.

– А скажи, Аридэль, твои слова – негромко спросил, от волнения с южнорусским гыкающим акцентом и немного помедлил, – насчет будущего ребенка, это… правда?

В экзотическую женщину, таинственную инопланетянку, он влюбился по уши и, все бы хорошо, если бы не мутный осадок в глубинах души, который испытал, узнав, что он будущий отец. Забеременеть девушка может и после одной ночи, проведенной с мужчиной, но он не понимал, как? Как она об этом узнала через считанные часы?

Несколько мгновений Аридэль непонимающе смотрела на парня, машинально накручивая рыжую прядь на палец. Ее родная Таламаши в древности была суровым местом, где выжить и развить цивилизацию, родить и воспитать детей было сродни подвигу – большую часть планеты занимали ледники и тундростепи, и только на экваторе росли таежные леса. Это обстоятельство стало причиной трепетного отношения к детям и всему связанному с деторождением. Такое же отношение к младшему поколению сохранилось у драуни, когда они построили космическую цивилизацию и мужчина – драуни даже подумать не мог бросить женщину с ребенком и, тем более, беременную. В древности за подобное оскорбление одноклановцы обиженной женщины брали плату кровью!

Наконец до нее дошел смысл вопроса, прекрасные черты исказила ярость, В Сергея полетел бокал. Каким-то чудом он среагировал и пригнулся. Бокал с хрустальным звоном разлетелся осколками, на обоях расплывалось мокрое пятно. Его собственный бокал упал на пол.

Вскочила.

– Ты оскорбить меня! Сильно оскорбить! За такой оскорблений раньше вызывать на дуэль и убивать! – разъяренной кошкой зашипела девушка, не сводя с замершего Сергея взгляда глаз цвета темного янтаря.

Парень, словно рыба, ловил воздух открытым ртом и не отводил взгляд от лица… возлюбленной – по крайней мере он надеялся на это. Эта вспышка не была дешевой мелодрамой. Он понял, почувствовал, что девушка говорит правду, а он… оскорбил подозрением и что за такое на планете Аридэль действительно убивали.

Незаслуженное подозрение, сомнение человека, неожиданно ставшего для нее самым близким, вызвало в девушке такое острое и щемящее чувство потерянности, жалости к самой себе, словно из Аридэль словно вытащили стержень, ведший ее по жизни сквозь испытания и потери. Она отвернулась, рухнула на кровать. Потерянная, оскорбленная, несчастная. Ладони закрыли лицо и в землянине все смешалось: и недоумение, и непонимание, и такая нахлынула безмерная, еще ни разу не испытанная нежность, что он едва не задохнулся.

– Я… – произнесла тусклым голосом девушка, не отрывая ладоней от лица, – говорить тебе о наноботах в тело драуни. Мы мочь узнать, что зачать жизнь очень скоро, когда эта жизнь – одна клетка.

Первым побуждением Сергея – выругаться по-черному, выругаться на себя. Ведь рассказывала про наноботы, говорила! Что стоило немного подумать и не оскорблять глупыми подозрениями? Ведь Аридэль не человек, точнее не совсем человек. Он почувствовал, как в душе разливается спокойствие. А ведь все правильно, сходится…

– Прости, лисичка, дурака, ревность, проклятая… – произнес просительно, левая бровь остро сломалась. Лицо пунцовело румянцем.

Уши над рыжими волосами чутко шевельнулись, а парень, обогнул стол. Немного рисуясь, рухнул на колено. На оба колена падали рабы, а на одно перед прекрасной дамой рыцари, а себя Сергей считал продолжателем их традиций.

Аридэль опустила ладони. В «лисьих» глазках накапливались и часто, одна за другой, стекали по мокрым щекам слезы.

У Сергея защемило сердце. Ну дурак! Дурак! Если она так считает – то полностью права! Он не знал, как себя вести. То ли просить прощения, то ли… Потом решился:

– Прости меня, а? Дурака… – он не отводил от возлюбленной глаз.

Аридэль, много повидавшая командир-координатор (земной аналог – майор), опустила взгляд, словно невинная девица на выданье. Не то удивленно, не то облегченно, взмахнула ресницами и вновь села на кровать, поджав ноги. Для нее все происходящее слишком волнительно. Мужчины… мужчины у нее были, но вот чтобы так влюбиться и, дело дошло так далеко – такое впервые.

– Соколов, сказать, а что на Земле делать мужчина, когда узнать, что его женщина ожидать ребенка? – тихо спросила. Ладонь смахнула слезы с лица. Взгляд чуть раскосых глаз не отрывался от лица парня, на котором явственно читалось облегчение.

– Если он порядочный человек, то предлагает суповой набор и колечко, – Сергей поднялся.

Девушка посмотрела с удивлением, тонкие дуги бровей приподнялись, в глазах плескалось непонимание.

– Что есть суповой набор? И зачем колечко? Я не понимать тебя. Это есть земной обычай или это шутка такой?

– Это… – парень замялся, левая бровь снова остро изогнулась, поднялся, – Это наш обычай – когда зовут замуж, то предлагают руку и сердце, а шутя это называют суповым набором. А кольцо…У нас принято дарить золотое кольцо, когда зовешь замуж.

Звериные ушки шевельнулись, девушка, наклонив головку, совершенно по-девчоночьи прыснула. На миг на лице появилось счастье маленькой девочки, получившая долгожданную куклу с бантами.

– Не нужно кольцо… – произнесла голосом, в котором чувствовалась легкая ирония и продолжила, предупреждая дальнейшие возражения, – Я ждать действий порядочный мужчина! – улыбнулась ободряюще.

На расстоянии вытянутой руки Сергей видел мраморное лицо, на котором выражение горя сменилось надеждой. Взял в ладони узкое запястье.

– Аридэль, дорогая Аридэль, любимая, выходи за меня замуж, – произнес хрипло и тут же раздвинул губы в шкодливой улыбке, – А подарок – кольцо за мной.

Девушка смотрела на человека глазами цвета янтаря, в глубине их будто вспыхивали и погасали искры, и в глазах ее и, в чуть ироничной улыбке угадывалось нечто такое, что делало Аридэль намного старше и опытнее его. И это так и было. Несмотря на облик девушки, ей порядком за сорок. Развитые нанотехнологии позволяли драуни жить несколько столетий, почти не старясь.

– Суповой набор, суповой набор, – передразнила, рука поправила идеально расчесанные волосы, – Я принимать твой суповой набор. У вас, кажется, принято отмечать такой событий алкоголем? Я хотеть выпить ваш земной алкоголь!

– Давай, – облегченно выдохнул Соколов, подымаясь, – только бокалов больше нет – придется из кружек. А потом… – взгляд мужчины приласкал гибкую фигуру девушки, на миг остановился на зовущих, жадных губах и скользнул на постель.

Аридэль смущенно хихикнула и кокетливо поправила волосы.

Вечером по поселку поползли слухи, что героем, спасшим Новосеверный и поселок драуни от теракта с ядерной бомбой, был старший лейтенант спецназа Иван Жуков и, что он героически погиб. Первой реакцией Соколова было категорическое – не верю. Ходил хмурый. Потом слухи подтвердило командование, а в интернете появился текст указа о присвоении Ивану Александровичу Жукову посмертно звания Героя России. Страшная боль острой иглой терзало сердце. Будучи профессиональным воином, Сергей понимал, что риск неизбежен, что произойти может всякое, но что это случится с лучшим другом, который толком-то и не пожил: не надышался, не оставил после себя детей, не верилось. Он был в отчаянии от горя.

Только на символических похоронах, стоя рядом с почерневшей от горя матерью Ивана и, слушая речи сослуживцев, сердцем принял потерю.

На поминках появился с невестой – впервые публично и прекрасная половина поселка забурлила словно вода в раскаленном чайнике, но Сергею было все равно.

Скромную – по обоюдному желанию Сергея и Аридэль свадьбу, гуляли в поселковом кафе «Юность». Пришли несколько подружек Аридэль и приятели Сергея из эскадрильи, да Соколов-старший с мачехой и маленьким Аскольдом. Единокровный брат был в полном восторге от всего: и от встречи с обожаемым старшим и, от путешествия, и от таинственной невесты брата, которая вовсе инопланетянка! Рассказать приятелям – не поверят! Отец и мачеха были в шоке – шутка сказать, сын женится на инопланетянке! И, только когда присели за праздничный стол, немного пришли в себя. Отец не понимал сына, но о свадьбе он узнал в последний момент, когда что-либо предпринимать поздно и пришлось смириться. Не хватало только единственного родственника Аридэль – председателя Совета кланов Таламаши Линдирора – он отговорился важными делами, которые требуют личного участия и ограничился подарком – коттеджем в поселке драуни.

Молодожены, проводив последних гостей, отправились в маленькую однушку, предоставленную командованием. Аридэль была счастлива! И не важно, что ужасно тесно по меркам драуни – с любимым и зимой – не стужа! А нормальной техникой: пищевым синтезатором, 3-д принтером и другой, необходимой для цивилизованной жизни, она первобытную лачугу оснастит!

Долгими вечерами Аридэль налегала на русскую классику: Чехова, Толстого, современных писателей, пытаясь понять загадочную русскую душу. Драуни пыталась стать землянкой и старательно, хотя и немного неуклюже, копировала их поведение. Ну почти во всем… Сергей подсмеивался над супругой, но ее мотивы – стать ближе к народу мужа, понимал.

Глава 2

 За несколько дней до получения предводителем соргисов послания…

Ворота исследовательского купола, месяц тому назад возведенного на экваторе Марса, в «приморском» районе, бесшумно втянулись в кристально-прозрачные стены. В проходе замерцала радужная преграда силового поля, удерживающая пригодную для жизни атмосферу.

Изилендил увидел плоскую, словно теннисный стол, каменистую пустыню; по нежно-розовому небу плыл редкий гость – белоснежное облачко. Дно плескавшегося здесь сотни миллионы лет тому назад неглубокого и теплого моря, заинтересовало ученых. Здесь нашлось редкое сочетание древних осадочных пород и, не замершей до конца деятельности ядра планеты. В десяти километрах к северу высился невысокий, но действующий вулкан. В память о родной планете и, самого большого вулкана погибшей Родины, драуни назвали его Корнедаланд, что в переводе на русский – маленький вулкан. Через нерегулярные промежутки времени, но не реже чем раз в сутки, над вулканом поднимался дымный хвост сернистого газа с примесью водяного пара. Район – очень перспективный для поиска новых видов марсианской жизни и, спустя пару месяцев после строительства первой колонии, названной Эктелион, драуни не пожалели сил и ресурсов и, установили в заинтересовавшем районе небольшой исследовательский купол, ставший их третьим внеземным поселением. После этого недалеко поставили стандартный жилой купол союзникам – русским.

Изилендил почувствовал спиной взгляд и, стараясь держаться непринужденно, закинул сумку с вещами в открытый люк вездехода, оглянулся. Прислонившись невысокому деревцу у дороги – несмотря на все ухищрения биотехнологов, деревья, успели подняться над землей на высоту всего пары ростов драуни, стояла, теребя толстую, с руку, рыжую косу, лаборант его лаборатории – Эарвен. Пристальный взгляд девушки не отрывался от мужчины. Дальше виднелись утопающие в зелени недавно высаженных садов аккуратные одно-двухэтажные дома непривычных для землян очертаний. Слабый ветерок дул в лицо и нес легкий запах гари – так пах марсианский грунт. У противоположной стороны купола возвышались двухэтажные здания электростанции и регенерационного мини-завода.

Демоны Бездны! Опять она… как не вовремя! Легкая тень раздражения пробежала по лицу Изилендила, но девушка не заметила ее. Высокий, под два метра, с классическими чертами лица и кудрявой смолой волос, собранных в короткую косичку, Изилендил был по-мужски элегантен и сдержанно красив. Женщины летели к нему словно пчелы на мед. После опустошительной войны, когда на десять женщин остался едва ли один мужчина, Эарвен входила в число тех, кто давно и безнадежно добивался его внимания. Драуни жили долго – столетия и диспропорция полов должна скоро выровняться за счет подрастающих поколений, но сейчас Изилендил был, что называется «на коне».

Девушка улыбнулась, в прорези четко очерченных губ сверкнули белоснежные зубки, но улыбка показалась мужчине слегка вымученной. Приветственно махнула рукой:

– Изилендил, вернешься до вечера? Я приготовлю матэ (безалкогольный напиток – отвар кофеиносодержащих ягод), – произнесла звонко.

Он ненавидел матэ, которое обожали драуни, но в ответ раздвинул сухие губы в улыбке и произнес простодушно-ласково:

– Конечно вернусь, вот только проедусь до вулкана и вернусь. А то в окрестностях Эктелион и прогуляться некуда, одна пустыня.

– Может, составлю компанию? Я как раз выходная! – с затаенной надеждой спросила девушка, не отрывая взгляда от мужчины. И лицо его, и глаза выражали сожаление. Мужчина снова ласково-ласково и слегка виновато улыбнулся. Глупая пустышка… пару раз переспать можно, но сейчас чертовски мешает.

– Не обижайся. Мне хочется немного побыть одному, – произнес бархатным, грудным голосом, – После анабиоза многолюдье угнетает.

Поймал печальный взгляд девушки, отвернулся, игнорируя. Одним движением забросил мускулистое тело в кабину, люк хлопнул, закрываясь и герметизируясь. Провернулись широкие колеса, вездеход едва слышно загудел, двинулся вперед, через миг проткнул пленку силового поля.

На экваторе близок полдень. Вездеход мчался, оставляя позади медленно оседающий на грунт длинный шлейф красной пыли. Бирюзового цвета солнце, палило по меркам замерзшей планеты вовсю – плюс двадцать по Цельсию, сверкали в его лучах камни, скалы и щебень под колесами. До горизонта усеянная большими и маленькими булыжниками, налитая красной и коричневой краской, пустыня.

В кабине, несмотря на необычно широкие шины, прилично трясло, но водитель не обращал на неудобства внимания. Маска добряка и балагура, за долгие годы словно приросшая к Изилендилу, слезла, как обожженная на солнцепеке кожа. Сейчас это был совсем другой человек – ведь пришельцы со звезд тоже люди, только другого биологического вида. Тот, кого драуни звали Изилендил, много лет был вынужден притворяться и врать. Во всем. Начиная от имени и происхождения, до того, что нравится и что ненавидишь.

«Глупая курица! Думает, что она и ей подобные мне нужны! О! Честь не велит жить, когда погиб твой клан и твоя планета, но есть еще долг! Потерплю, как терпел долгие годы… Месть оправдывает все…»

Губы сжались в злую строчку, опустил взгляд на пульт и мысленно скомандовал. На мониторе появилось схематичное изображение окружающей местности, протянул руку, помедлил, ткнул пальцем немного в стороне от вулкана.

Изилендил поставил сумку на колени и вытащил металлический шар, размером с голову. Несколько мгновений смотрел на прибор. Затем бережно поставил на сиденье рядом, бросил сумку на пол и повернулся к окну, бездумно уставившись на однообразные пейзажи марсианской пустыни. Улыбнулся. Впервые за долгие годы искренне и широко.

Солнце поднималось все выше, прогоняя задержавшийся в ямах и расселинах мрак. Каменистая пустыня закончилась, под колесами плотный, слежавшийся за долгие тысячелетия песок. Не всякая песчаная буря сможет стронуть его с места, но все же силы ветра хватило, чтобы «разукрасить» поверхность пустыни невысокими дюнами. Ехать стало гораздо удобнее, качать – меньше.

Равнина плавно переходила в холмы, скорее даже в невысокие, выветренные горы – цель путешествия.

Вездеход остановился в предгорьях. Расстояние до жилого купола вполне приемлемое и здесь никто и никогда не обнаружит гиперпространственный маяк. Повинуясь приказу прозрачная сфера шлема послушно сомкнулась вокруг головы. Прихватив с собой металлический шар, открыл люк и спрыгнул вниз. Оглянулся. Справа некрутой, усыпанный камнями склон. Шумит ветер – атмосфера Марса достаточно плотная и без помех передавала звуки; словно живые, струились со склона тонкие струйки ржавого песка. Опустив шар в первую попавшуюся яму, склонился, недолго поковырялся над ним, выпрямился. Итак, дело сделано! Ночью гиперпространственный маяк оживет и подаст сигнал и будет передавать весть раз в месяц долгие годы.

Проклятые Демонами бедны!

В памяти Изилендила – нет! Настоящее его имя Махтон, появились душераздирающие картины выжженного до гранитного основания континентов северного полушария планеты Киракам – Родины соргисов. Все годы, пока приходилось скрывать истинную сущность, он запрещал себе вспоминать их. Слишком это страшно…

В темной прорези рта сверкнули в оскале зубы.

Прости меня, клан Нолдор, и ты народ соргисов!

Ненависть к полуроботам, изгнавшим предков, а потом убившим его народ, накрыла Махтона с головой, смешавшись с презрением к самому себе, образовав взрывчатый состав страшной силы.

Прости меня, народ соргисов, что ты мертв, а я жив. Простит что был вынужден так долго ждать. Но время пришло.

Да будет ваше пребывание, за гранью бытия благостным, ибо пришло время. Спите спокойно. Я отомщу за вас!

Они уничтожили мой мир, а я уничтожу за это и их самих и, их земных полуобезьян! И пусть, я погибну, но с собой к Демонам Бездны я заберу всех! Всех! Жизнь за жизнь!

***

Главная колония драуни на Марсе: Эктелион.

Профессор Амрос – член Совета кланов драуни, эстет и экстремист, услышал звук открывающейся двери. Не оглядываясь на звук, с хриплым выдохом выбросил вооруженную длинным клинком – катонэ, руку вперед, целясь в правое плечо – колыхнулась косичка мокрых от пота седых волос – этот удар был его коронным.

Противник уклонился и отступил, сместившись влево и, тут же ударил в ответ сверху катонэ по руке профессора – не достал. Замер, настороженно выставив вперед сверкающий на солнце катонэ и короткий обоюдоострый клинок – оха (средней длины клинок) в другой руке.

Профессор пошел по кругу вокруг противника, нацеливая катонэ в лицо противника, а оха, в левой руке, перехватив обратным хватом, поднял к груди.

Снова атаковал в правое плечо, но противник отмахнулся, создавая угрозу лицу – профессор отпрянул назад и ушел влево.

Несколько раз противник сам атаковал, целясь то в правое плечо, то в грудь, профессор парировал с отходом– это была ошибка. Поняв, как Амрос защищается, противник присел в глубоком выпаде и достал-таки в плечо на отходе влево, ответный рубящий удар поразил его предплечье.

Один – один – сощурил глаза Амрос. Плохо – на прошлой неделе было гораздо лучше! Что-то я сегодня не в ударе.

Стремительную атаку в грудь сумел отразить, но за ней последовал хлесткий батман, сбивший катонэ в сторону, и острие вражеского клинка кольнуло под правую ключицу. Отпрянул – слава Демонам Бездны, противник достал в конце выпада. Иначе поединок был бы уже закончен.

Два – один! Плохо! Очень плохо!

Услышал удивленно-восхищенный возглас:

– Да Демоны Бездны!

Противник не остановился, стремительно и «длинно» подшагнув вперед, ударил катонэ в грудь. Это был шанс. Длинный клинок профессора отвел катонэ противника вправо, а оха через руку уколола в правую половину груди.

Есть! Качественный укол получился, серьезный, смертельный.

Короткий гудок оповестил об окончании поединка.

Противник поднял клинки вверх и, отступив на шаг, замер. Фехтовальный робот в очередной раз признал, что живой драуни – профессор Амрос сильнее.

Амрос засунул оба клинка за пояс традиционной рубашки с изображением кланового символа на груди – ветки мелких красных ягод, обернулся.

Возле закрытых дверей стоял сухощавый, неопределенного возраста драуни, самый обычный, если бы не глаза, живые и проницательные и, пожалуй, что-то в лице, напоминающее одновременно и куницу, и лису. Это был одноклановец профессора по имени Норин.

Норин несколько раз гулко ударил в грудь ладонью (жест аналогичный аплодисментам у землян).

– Да ладно, Норин, – недовольно отмахнулся Амрос, пристально посмотрел в угол, где стояла самоходная тележка. Мысленно приказал ей приблизиться и снял с нее полотенце со все тем же клановым символом, – я-то вижу, что сегодня не мой день… – с силой провел несколько раз полотенцем по мокрым от пота волосам.

– Уважаемый профессор, вы не правы! – убежденно произнес Норин, – Бой великолепен, уж я-то понимаю в этом!

Амрос возвел взгляд к потолку, словно перед непонятливым учеником – и этот льстит! Это привычно тешило самолюбие, но утомляло.

– Оставим, Норин, мои успехи и неудачи в благородном искусстве схватки. Я попросил вас прийти не для этого… – профессор небрежно бросил мокрое полотенце обратно на тележку и многозначительно посмотрел на пользовавшегося абсолютным доверием клановца, не раз, и не два выполнявшего для предводителя клана «деликатные» поручения. Тележка отъехала и, обогнув Норина, повезла полотенце в стирку.

– Слушаю вас, – насторожился Норин.

– Я про племянницу нашего главы Совета кланов, – профессор сделал паузу, многозначительно глядя на собеседника и принял вальяжную, даже несколько расслабленную позу, соединив ладони шпилем перед грудью, – Линдирора… эту авантюристку Аридэль. Она собралась родить от человека! Драуни, наверное, сошли с ума… если не понимают фундаментальные законы даже не социума, а биологии. Все живое агрессивно – это его свойство и, если мы позволим себе смешиваться с людьми, то просто исчезнем, растворимся, как исчезает упавшая в речку капля крови. Нас пятьдесят тысяч, а людей несколько миллиардов!

– Безусловно, это недопустимо… – наклонил голову Норин. Все эти рассуждения ему были непонятны и чужды, но проще согласиться с главой клана, чем пытаться спорить, – А когда она должна родить?

– Да какая разница? – громко произнес Амрос, избегая смотреть собеседнику в глаза, – Эта авантюристка может стать после дяди главой клана Лэрдов, – голос стал ядовито-сух, – Как же герой войны и первый контактер с людьми…

Норин молча смотрел на главу клана, острые уши шевелились. Интриговать против своих же, когда драуни осталось всего несколько десятков тысяч – казалось неправильным, но отказаться от прямого приказа главы клана немыслимо! Сделавший это стал бы позором клана, проклятьем клана, которого стыдились бы века. Послушание младших клановцев и фанатичная преданность старшим – имевшим право распоряжаться судьбой и жизнью младших, было основой идеологии драуни. И преданности клановцев вождю мог позавидовать горный старец с его ассасинами (члены религиозно-военизированного формирования отдельного государства исмаилитов-низаритов, «прославившиеся» фанатичной преданностью и убийствами противников). Так сложилось исторически – в противном случае в условиях суровой природы Таламаши раса не выжила.

Амрос нахмурился.

– Норин, не надо смотреть на меня взглядом невинной школьницы, у вас все на лице написано! – фыркнул насмешливо и капризно изогнул губы, – Это очень, очень опасно – делайте что хотите, но Аридэль и ее потомки не должны прийти к власти в клане Лэрдов.

Норин долго молчал, потом произнес:

– Вы хотите, чтобы я… – замолчал, испытывающе глядя в лицо главы клана, но тот отрицательно мотнул головой.

– Не надо перекладывать на меня свою работу, думайте, изобретайте как выполнить задачу, а подробности меня не интересуют!

– Но честь… – чуть понизил голос Норин.

– Я определяю в клане Кримжур, – со странным удовлетворением перебил глава клана, – что бесчестно, а что соответствует законам чести!

– Я вас понял уважаемый профессор, – Норин склонил голову и, провожаемый раздраженным взглядом Амроса, вышел из зала.

***

Обещавшее стать одной из самых скандальных за все время существования ООН сессия Генеральной Ассамблеи продолжалась.

В просторном и ярко освещенном полуденным солнцем зале подлинный Вавилон – смешение всевозможных рас и народов: море лиц от молочно-белых представителей северной Европы до угольно-черных африканцев; одежда от строгих деловых троек до экзотических туземных нарядов; «простые» дипломаты и главы малозначительных государств, и только время от времени взгляд натыкался на узнаваемые лица мировых лидеров. Обстановка до невозможности торжественная и чинная. Седовласый чернокожий мужчина – генеральный секретарь ООН, на сцене, за дизайнерским столом, с озабоченным видом покосился на пустые кресла в зале – их было много. Сессия началась еще утром и многочасовой марафон долго и многозначительно выступавших глав государств заставил иных украдкой позевывать, а некоторых – потихоньку выскальзывать из зала – попить кофе и передохнуть в одной из уютных зон отдыха. Впрочем, не все оказались такими нестойкими. Во втором ряду напротив трибуны сидел российский дипломат, показавший себя достойным наследником Виталия Чуркина – выглядел подтянутым, словно стойкий оловянный солдатик. Только к часу дня, когда ожидалось выступление посла драуни господина Саэроса, зал потихоньку наполнился дипломатами и мировой элитой – им не было чуждо ничто человеческое и их мучило обыкновенное любопытство – с какой целью демонстративно державшиеся отшельниками пришельцы прервали молчание и, попросили дать возможность выступить на сессии? Спустя полгода после Прибытия и, основания поселения на Севере России, большая часть драуни улетела на Марс. В анклаве осталось самый минимум, необходимый для торговли и взаимодействия с Россией, а за пределы поселения пришельцы выбирались крайне редко.

Часы показывали половину первого, когда очередной президент маленькой, но очень гордой страны, собрал бумаги, церемонно поклонился и покинул трибуну. Генеральный секретарь ООН – он вел ассамблею, тихонько выдохнул и с жадным интересом посмотрел на следующего докладчика. Это был высокий, спортивного телосложения юноша, в заурядном джинсовом костюме. Правильные, словно написанные талантливым художником, черты лица, снежно-белая кожа, контрастировали с иссиня-черными кудрями. Впрочем, все в пределах пусть экзотической, но человеческой нормы. Только торчащие из волос звериные уши давали понять, что это не человек. Но, возможно, пришельца правильнее называть существом, в этом генеральный секретарь еще не определился.

В зале оживились. Ну наконец-то! Перед сценой засуетились с камерами в руках телевизионщики из пресс-службы ООН. Взгляды… разные: любопытные, ненавидящие, только равнодушных не было, скрестились на пришельце. Если середина зала, где сидели представители стран третьего мира и России с союзниками, смотрели вполне доброжелательно, то правый фланг с членами НАТО и их союзниками смотрел явно неприязненно.

Проигрывать необходимо уметь, внутренне усмехнулся Саэрос, неторопливо подходя к трибуне, присел на кресло рядом и насмешливо оглядел прищуренными глазами вершителей судеб человечества. Множество взглядов его ничуть не смущали.

Многоголосый приглушенный шепот на десятках языков, вспышки поднятых для исторической съемки над головою смартфонов. Генеральный секретарь с неудовольствием оглядел мировую элиту, но предпочел промолчать. Глухо откашлявшись, представил по-английски полномочного посла Совета кланов драуни господина Саэроса.

Пришелец легко поднялся с кресла, учтивым кивком поблагодарил ведущего и встал у трибуны.

Вице-президент США, с кислой физиономией отбывавший повинность главы делегации, недовольно сжал тонкие, старческие губы. Его непосредственный босс – глава американского государства по-прежнему считал собственную страну исключительной и проигнорировал сессию.

– Уважаемый Генеральный секретарь, – произнес драуни, одновременно поворачиваясь в сторону ведущего сессию и, слегка наклонил голову. По-русски он говорил чисто, только временами слышался легкий «прибалтийский» акцент, – Уважаемые руководители государств, дамы и господа, – драуни повернулся в сторону черных, белых, смуглых лиц внизу, – Хотелось бы напомнить о событиях краткосрочного русско-американском конфликта, едва не приведшем к полномасштабной ядерной войне. Народ и Совет кланов драуни не намерены играть в старшего брата и следить, чтобы люди не применили ядерное оружие и не уничтожили себя. В то же время мы сознаем, что могут найтись авантюристы, которые попытаются вновь поставить ваш мир на грань уничтожения.

Поэтому необходимо избавить планету от опасных игрушек. Мы предлагаем правительствам Земли сдать нам на переработку запасы ядерных боеголовок в обмен на гарантии безопасности и открытие с нами свободной торговли. Безусловно, за исключением продукции военного назначения. Живите, как считаете нужным, мы не хотим и, не станем вмешиваться в ваши внутренние дела, но без ядерного оружия. Это наше предложение ни в коем случае не ультиматум. Каждая страна, владеющая оружием массового поражения, должна решить для себя: обладать атомным оружием и не иметь возможности им воспользоваться, так как любую попытку применить его мы немедленно пресечем, или получить доступ к нашим технологиям и товарам.

Несколько мгновений лица делегатов хмурились, а когда дослушали перевод, зал многоголосо ахнул, взорвался бурей эмоций: крики, хлопки в ладоши, свист. Вице-президент США, вскочив с кресла, кричал что-то неслышимое в общем шуме, потрясая кулаками. Вот представитель Украины, съежившейся до размеров Галиции, машет вынутым неизвестно откуда желто-синим флагом. Телевизионщики, развернувшись к залу, лихорадочно снимали редкую для этих стен сцену. Представители Индии и Пакистана, искоса поглядывая друг на друга, о чем-то напряженно размышляли.

Драуни коротко поклонился. На прощание сверкнул насмешливый взгляд, пришелец неторопливо сошел со сцены.

Генеральный секретарь кричал в микрофон, безуспешно успокаивая мировую элиту. Взгляды все чаще падали на посла России, а когда тот подтвердил, что русские в курсе планов драуни, и собираются согласиться на предложение, в зале воцарился окончательный беспорядок…

Глава 3

Мощный дизель негромко, мерно гудел. Тяжелая боевая машина пехоты «Брэдли – M2A2/M3A2» стремительно и плавно мчалась в составе ротной колонны по отличному американскому шоссе в направлении стены на границе с Мексикой. По информации разведки где-то за стеной накапливалась банда для прорыва на территорию США. Рядовой Джон Бейли, на скамейке у стены силового отделения, с каменным выражением загорелого лица рассматривал на экране, на перегородке силового отделения, пролетающие пейзажи. Идиллическая картина, исступленно палит солнце на безоблачном голубом небе. Пролетают бесконечные поля с белоснежным хлопком, колышутся под порывами ветра, словно море. Мир, покой. Как будто не гремит вялотекущая война в южных штатах. Только изредка, напоминая о ней, мелькнет у обочины сгоревший дотла автомобиль на ободах, да просвистит встречный грузовик. Пахло соляркой и горьким мужским потом – в десантном отделении тесно: бравых джи-ай (англ. G.I., сокр. government – правительство + issue – задание) – солдат армии США) набилось по штату – шесть человек, да еще в полной боевой выкладке, весом почти пятьдесят фунтов.

Сержант-майор Коттон, время от времени искоса поглядывал на Джона каким-то оценивающим взглядом, наконец, не выдержал:

– Вот что ты вытворяешь, рядовой? – произнес возмущенно. По безучастному лицу солдата промелькнула тень эмоции. Джи-ай, кто с возмущением во взгляде, кто с интересом, повернулись к сержанту-майору.

– Зачем было убивать того черного? Если ты думаешь, что гибель жены и ребенка служат достаточным оправданием для бессмысленного убийства, то ты ошибаешься!

Солдат стиснул кулаки, иначе все эмоции выплеснулись из него наружу.

– Сэр! У него было ружье.

Сержант побагровел, захлебываясь от праведного гнева.

– Он держал его на плече и не представлял опасности!

Лицо солдата болезненно сморщилось, словно он готов заплакать.

– Сэр, может в этот раз я хотя бы успел вовремя! Ниггер теперь не сможет никого убить! Сэр, тогда я опоздал всего на пятнадцать минут…

До вербовки в армию Джон Бейли работал в полиции Лос-Анжелеса. Демонстрации по поводу очередного убийства полицейским чернокожего, быстро переросли во всеобщий расовый бунт. Начались систематические поджоги – сгорело свыше десяти тысяч зданий, город окутал густой и вонючий дым. Пролилось много крови, очень много, сколько именно, не знал никто. Вооруженные негры и латиноамериканцы захватили штурмом на окраинах города несколько правительственных зданий и полицейских участков и, перекрыли баррикадами путь полиции и национальной гвардии штата. Больше недели они штурмовали город и все это время длилась вакханалий насилия и убийств. Когда Джон Бейли вернулся в некогда тихий пригород Лос-Анжелеса, то обнаружил собственный дом пылающим, а окровавленные тела изнасилованных жены и малолетней дочери – на лужайке перед зданием. На похоронах он не проронил и слезинки, а на следующий день уволился из полиции и пришел на вербовочный пункт. В прежние времена с такими психологическими проблемами как у него, в армию не брали, но сейчас гребли любого. Так Джон попал во взвод сержанта Коттон.

Несколько секунд сержант пристально смотрел в больные глаза подчиненного, отвернулся.

Следующие полчаса прошли спокойно. Внезапно сержант-майор замер, глаза настороженно сузились. Рука прижала микрогарнитуру рации к уху, несколько секунд прислушивался.

– Да, сэр! Выполняем, сэр! – рявкнул в микрофон и повернулся к водителю, – Слушай мою команду, рядовые!

Машина затормозила, повернув вправо, клюнула носом вниз и съехала с дороги. Проехав метров сто, остановилась, приглушенно рыча. С утробным гудением опустилась аппарель в корме. Джон увидел тянущуюся к горизонту серую полоску шоссейной дороги, яростное летнее солнце в зените, поросшую пожелтевшим ковылем землю и несколько боевых машин своей роты рядом.

– Выходим, парни! – рявкнул, поворачиваясь к подчиненным сержант – он сидел у дверей.

Об аппарель простучали каблуки, бойцы неуклюже спустились вниз, затолпились позади боевой машины. Не зря сербы во время югославской войны прозвали солдат армии США «пиндосы» (на сербохорватском – пингвин, это прозвище американских солдат за обилие амуниции на солдате, отражающееся на походке). В боевой обстановке американцы постоянно носили на себе с учетом бронежилета, оружия, каски, защитных щитков и другого снаряжения, не менее 34 кг груза. Джон Бейли оглянулся. На юге – длинная полоска пограничной стены. Наивный президент Трамп, строя ее, считал, что сумеет удержать латиносов в Мексике!

На специальных штангах, словно удочках, позади боевой машины закреплены две платформы роботов-пулеметчиков. Ими удаленно управляли операторы, ждущие своего часа за тысячи километров от мексиканской границы – в век интернета расстояние не помеха. Экспериментальное оружие предстояло испытать в реальном бою. Зашумел гидропривод, штанги плавно опустились вниз. Обе платформы моментально пробудились. Задвигались гусеницы, зашевелились, словно в поисках цели, куцые стволы крупнокалиберных пулеметов, выглядывающих из небольшой башенки посредине. Роботы, шустро уползли в сторону, замерли на флангах ротной позиции.

– Парни, хватит играть в Микки Мауса – (военный сленг – заниматься ерундой, выеживаться)! – закричал сержант, крепкие руки хорошего рукопашника за спиной в стиле крутого Уокера. Наверное, все младшие командиры US ARMY испытывали буквально физическую боль при виде бездельничающих подчиненных:

– Парни! Разобрали лопаты и окопаться! Когда латиносы попрут через границу, будете искать любую вонючую дырку, чтобы спрятаться от пуль!

Бойцы неторопливо вытащили из машины лопаты.

Джон Бейли услышал, как тренькнул электронный сигнал, сержант торопливо вытащил планшет и, одев гарнитуру, уткнулся в экран. Судя по напряженному лицу, разговаривал с кем-то из начальства. Наверное, генерал Скотт – подумал Джон. Командир дивизии обожал лично управлять бойцами на передовой. В последнее время модно, прячась далеко в тылу, виртуально и абсолютно безопасно присутствовать на поле боя. Джон Бейли катнул желваками. Бойцы на передовой рискуют шкурой, а награды и звания получают штабные!

Над головой прошелестело, и Джон поднял голову вверх. В сторону стены низко над землей летел дрон в виде миниатюрного вертолетика. Разведка.

Он успел пару раз воткнуть лопату в каменно-твердую землю, как что-то пронзительно свистнуло, перед Брэдли ослепительно полыхнуло и по ушам ударил остервенелый грохот вырванной в небеса земли. С завыванием пролетели осколки. Джон Бейли упал и только злобная, отчаянная мысль, высказанная одним словом «попал», билась в голове, в то время как тело изо всех сил вжималось в землю. Сердце колотилось в два раза чаще. Повоевать ему пришлось вволю, но попадать под минометный обстрел не приходилось.

На позициях – серия взрывов. В ответ ожили тяжелые боевые машины пехоты «Брэдли – M2A2/M3A2». 25-мм пушки рявкали короткими очередями, на горизонте у подножия стены расцвели огненные цветки. Взрывы, ответное рявканье пушек Брэдли, свист осколков, крики боли солдат – какофония звуков катилась эхом.

Через минуту минометный огонь стих, за ним перестали стрелять орудия «Брэдли». Тишина, вой ветра. Только рядом кто-то кричал, тонко, истошно, и этот крик привел Джон Бейли в чувство, резанув по нервам мучительной болью. Латиносы, добившись цели – нанести потери американцам, не стали дожидаться пока обнаружат их позицию и сбежали. Переждав для верности еще пару минут, поднялся. Трое товарищей по отделению остались на земле. Один лежал недвижно в луже крови. Осколок снес полчерепа, не помог и шлем. Остальные раненные. Джон рванул ворот, губы выплюнули:

– Fucking shit! (дерьмо)

«Страшно представить сколько еще пострадало!» Но, понятно, что гораздо больше. Едва успев выйти на позиции, рота понесла потери.

Засуетились санитары: грузят на носилки окровавленных бойцов и бегут с ними в тыл. Против роты отработали три батареи 60-мм минометов. Как выяснилось позже засаду готовили заранее и тщательно – людей и минометов мексиканцы не пожалели. Они знали о выдвижении американцев все, а те о противниках ничего. Феерическое фиаско разведки…

В это же время в самом сердце Мексики, городе Мехико

Солнечный луч, пробился в щель между плотными темно-зелеными шторами и стеной, забликовал на экране громадного, два метра на два, монитора. Человек на инвалидном кресле перед столом с компьютером посмотрел на окно, досадливо поморщился. Нажал на кнопку подлокотника, с тихим жужжанием кресло развернулось, подъехало к окну. Протянул руку и отдернул шторы. Свет ворвался в сумрачную комнату, прищурился. С сорокового этажа Латиноамериканской башни вид на столицу Мексиканских Соединенных Штатов открывался замечательный. Сверху многоэтажные здания казались игрушечными, орды машин, сверху похожие на блестящие на солнце жуки, непрерывным потоком ползли по широким авенида. Дальше, где-то у границ города сверкали стеклом небоскребы делового центра Мехико, переходя на горизонте в громады гор.

Ради тебя моя страна я буду мстить, подумал человек и решительным движением задернул шторы. «Они считали, что, лишив меня ног, избавятся от моей мести? Besa mi culo!» (испанское ругательство). Мстительная усмешка промелькнула по тонким губам, придав загорелому лицу демоническое выражение. Память на миг принесла воспоминания о том, как убегал с севера – именно тогда он и потерял ноги, но усилием воли человек заставил себя сосредоточиться на предстоящем деле.

Инвалид задернул штору, с легким скрипом коляска подъехала к столу с монитором. Свист ветра из динамиков. Рука легла на джойстик, другая на клавиатуру. В десяти окошках, на которые разделен экран, все также неслась навстречу выжженная беспощадным солнцем земля северной Мексики. Изображение передавалась с микродронов, их стаей и управлял человек.

В километре впереди стремительно приближались, вздымаясь в распахнутое настежь, нежно-голубое, безоблачное небо, бетонные столбы и серые стены пограничной стены – граница с проклятым северным соседом.

За скрытность подлета микродронов, несших осколочные гранаты М67, человек не волновался. Проверенный camarada – настоящий специалист по связи, отвечал за то, чтобы ослепить разведывательные приборы проклятых гринго.

Североамериканцы развили технологию дронов и разработали алгоритм боевой стаи, но зря они надеялись на монополию в их использовании. Все, что изобретено одним человеком, может повторить другой.

Стая неслась навстречу попавшей в минометную засаду мотопехотной роте третьей пехотной бригады армии США.

Пора! Человек злорадно оскалился. Изображение рывком ушло вниз, под крыльями пролетели вершины бетонных столбов: стая перепрыгнула стену. Рассредоточилась, чтобы не представлять удобную мишень и снизилась на высоту пары метров над землей. Еще чуть-чуть! Человек облизал пересохшие губы. Показались кубики боевых машин гринго, фигурки людей. Наконец заметили опасность. Загрохотало. Воздух пробуравили, пытаясь нащупать юркие и слишком маленькие дроны, огненные очереди 25-мм пушки «Брэдли – M2A2/M3A2». Через миг с коротким рявканьем автоматических пушек смешался непрерывный грохот стрелковки. Один экран гаснет – дрон сбит. Поздно! Слишком поздно! Стая добралась до горла врага!

Над позицией гринго дроны стремительно взмыли в небо. Внизу мечутся люди в камуфляже, «Брэдли» задрали стволы максимально вверх. В глазах человека загорелся безумный азарт, палец плавно нажал на кнопку клавиатуры. Повинуясь радиосигналу, втянулись стопоры, полетели в сторону предохранительные чеки. Круглые шары гранат горохом упали вниз, в недолгий путь к земле.

«Бам! Бам! Бам!»

Огненные столбы один за другим встали между боевых машин; густые, непроницаемые клубы пыли закрыли землю. Свист осколков, крики раненых и умирающих. Смуглое лицо оператора расплылось в свирепой ухмылке.

Где куется молот мести,

разбивающий оковы?

– В сердце каждого мужчины

выкуется он с годами…

(стихотворение Мигеля Эрнандеса)

Произнес хрипло – горло пересохло. На ощупь схватил ждавшую своего часа на краю стола открытую бутылку вина.

– Salud, dinero y amor (Здравия, денег и любви), амиго. Ты сделал большое дело… А они еще говорили: инвалид, инвалид. Инвалид – мести не помеха! – произнес, не отрывая взгляд от экрана. Поднес к губам бутылку, пахнущая цветами и фруктами хмельная жидкость покатилась по пищеводу. Другой рукой нажал кнопку автоматического возвращения. Дроны пригодятся, война еще не закончена! Выиграно только одно сражение…

На юге США у стены Трампа

Рядовой Джон Бейли лежал на развороченной взрывами земле среди множества других джи-ай. Тошнотворно пахло сгоревшим порохом и человеческими внутренностями. Правый, целый глаз уставился в принесшее смерть небо. Вместо левого – кровавая рана, откуда все еще вытекала темно-красная кровь. Жирная иссиню-черная муха, привлеченная запахом свежатины, закружилась над телом, с жужжанием села на рану, затеребила блестящие лапки.

Солдат получил свое. Его личная месть не удалась по независящим от него обстоятельствам.

***

Чертов парад! Чертов День независимости (4 июля в США празднуют День независимости)!

День не задался с самого начала. Вы представляете, утром как проснулся, захожу на кухню. Там как обычно… небогато короче. Старые полосатые обои в грязных липких разводах, в углах потолка темнеют тенета паутин. Ну так Рэйчел – так зовут маму, вкалывает на двух работах чтобы прокормить семью. Ей некогда заниматься чистотой! К тому же сейчас все плохо живут… после прилета чертовых драуни!

И тут что-то хрупкое разбилось в маминой спальне, в приоткрытую дверь выскользнуло черное, хвостатое существо и с хриплым писком пробежало меж моих ног. Крыса или мышь – я в них не разбираюсь, но уж больно здоровое. Я шарахнулся с криком. И… короче, я чуть не описался от неожиданности, что для взрослого парня, учащегося во втором классе, стало бы несмываемым позором!

На мой истошный крик первым прибежал Абику – мамин бойфренд. Еще тот урод!

Меня от одной его черной рожи с торчащими ушами, как у гоблина из фильма «Король гоблинов», с души коробит! Нет не подумайте, я не расист или расистка … даже не знаю, как правильнее. В последнее время я начал прикидывать: а может и правда сменить пол? Америка – свободная страна, и в школе еще в первом классе рассказали, что быть белым цисгендерным мужчиной – не модно и даже отвратительно и, что ребенок имеет право поменять пол на тот, который ближе тебе. Надо только решиться. У нас в классе уже двое поменяли пол, а я вот боюсь – одевать платье – это одно, а ложиться под нож хирурга как-то страшновато, хотя и хочется быть передовым и модным. Так что я еще не определился.

А по этому черному уроду. Мама впахивает, а чем целыми днями занимается этот – не знаю, по крайней мере он приносил деньги всего пару раз. Получается его содержала мама, а ей и так тяжело. Хотя бы дома убирался, раз с нами живет! И что мама в нем нашла? Не понимаю.

Пока выскочившая следом мама успокаивала меня, урод только щерил жабий рот. Ненавижу!

– Не к добру… – тихо и задумчиво произнесла мама и я согласился с ней, хотя в нашей семье после того, как появился урод Абику все не к добру! Его никто к нам не звал!

К полудню мы, втроем, стояли на Национальной Аллее у здания Конгресса. Сначала было здорово.

Из парка, за зданием Конгресса, доносился заманчивый гул американских горок. Не по-июльски прохладный ветер полнился сальными ароматами шкворчащих сосисок в тесте и вафель, посыпанных сладкой пудрой – их пекли на раскаленных плитах у обочины и, прочего фастфуда. Люди толпились вдоль Национальной Аллее, тянули шеи, разглядывая парад.

Впереди шли юные, но весьма бодипозитивные афроамериканки, над головами их вились флаги, которыми они, несмотря на немалые габариты, ловко жонглировали.

Джек – в одной руке желтый воздушный шар, в другой мамина рука, расположился на обочине и смотрел во все глаза,

– Ура! – он затряс шариком, одновременно краем глаза наблюдая за Абику. Ну давай, давай, урод! Ты же не можешь не залезть в карман своих широченных штанов. Давай!

Показалась платформа с турником и подтянутым афроамериканцем, начавшем крутится на нем, словно настоящий гимнаст из ТV. Вот видите, этого я не называю уродом – у меня претензии только к Абику. Потому что он черный урод!

Над аллеей потекли, с каждым мгновением усиливаясь, звуки оркестра. Я узнал национальный гимн и тут все произошло! Урод залез в карман!

Вначале на его лице, с жабьим ртом, нарисовалось изумление даже коричневые буркалы полезли на лоб и, казалось, он прислушивался к себе. Потом он резко дернул руку, вывернутая внутренняя поверхность кармана тянулась за белоснежной ладонью.

– Chert! Что это за гадость? – он принялся отдирать пальцы, но не получалось – они держались словно приклеенные. Еще бы! Суперклей фирмы «DuPont» – это вещь надежная! Если уж влез в него, то так просто не отклеишься.

Я искоса наблюдал за ним, стараясь не смеяться, но это получалось плохо. Если правая сторона моего лица была совершенно безучастная, то левая дрожала в приступе с трудом сдерживаемого смеха! Будет знать, урод, что он совершенно не нужен нам!

– Что случилось? – повернулась мама, осмотрела безуспешно пытающегося отклеить пальцы от кармана Абику и, тут же перевела подозрительный взгляд на меня. А за ним замерев, уставился урод.

Джон с Рэйчел и Абику услышали сверху протяжное: Шуууу» – и так близко, невольно посмотрели вверх. Нечто самолетообразное, по крайней мере с крыльями, и здоровенное, стремительно пролетело низко-низко над толпой, вызывая желание пригнуться.

Еще миг и врезалось в купол Капитолия.

Огненная вспышка. Дикий визг осколков и, вокруг воцарился ад.

Еще через мгновение, он услышал людские крики, полные боли и страха.

– Бежим! – крикнула мама и потащила меня куда-то от дымящегося, с полуобвалившемся куполом Капитолия.

Толпа рванула от места взрыва. Какое-то время рядом с нами бежал, стараясь не наступать на тела на асфальте, Абику. Потом исчез. Толпа буквально несла меня и маму – остановиться так же немыслимо, как остановить океанскую волну. И среди этого хаоса звуков продолжал звучать, уродуя нервы, тонкий, напряженный, задыхающийся многоголосый крик:

– Аааа!

Потом мама исчезла – ее оторвала от меня толпа и какое-то время я бежал один, пока не споткнулся и упал на асфальт.

Чья-то нога наступила на меня и, я почувствовал такую страшную боль, что из глотки невольно вырвался крик: «Ааааа!» – напоминающий карканье ворона.

И еще, и еще! Во рту – железистый вкус крови. «Что со мной?» А потом только черная и гулкая пустота.

***

 The Times of Indea, Индия:

По словам нашего источника в правительстве, президент: господин Бхавин Шарма, был заранее, в рамках группы БРИКС, проинформирован о предложении драуни о ядерном разоружении. В настоящий момент правительство его изучает. С одной стороны Индия – великая держава и наличие ядерного оружия закрепляет на юге Азиатского континента этот статус нашей страны. С другой стороны поставки товаров пришельцев, прежде всего нанотехнологичных репликаторов и реакторов холодного термоядерного синтеза, позволят в кратчайшие сроки выйти из мирового экономического кризиса. Выбор – сложная задача. По нашим сведениям, окончательного решения еще нет.

Норт-Америкен икзэминер, Нью-Йорк:

Сенатор Маклейн – младший, выступая на митинге в штате Техас, призвал федеральное правительство и лично Президента Буша – третьего, принять необходимые меры по наведению порядка в городе Далласе.

Свора бандитов уже неделю удерживает пригороды. Сил национальной гвардии штата не хватает чтобы восстановить законность и порядок в городе. Мы не можем позволить разгул беззакония на американской земле! – заявил он. – Если мы хотим, преодолеть мировой кризис, сильнейший со времен Великой Депрессии, нам нужна стабильность и порядок! Я призываю Президента применить силу!

Жиче Варшавы, Польша:

На границе Соединенных Штатов с Мексикой, в районе стены Трампа, происходят настоящие боевые действия. Это в благословенные времена президента Трампа достаточно было направить на границу национальную гвардию и многотысячные толпы мигрантов из Латинской Америки отправляются восвояси. Сейчас на смену им пришли пользующиеся негласной поддержкой мексиканского правительства банды наемников, хорошо обученные и вооруженные, вплоть до легкого артиллерийского вооружения. В условиях продолжающегося глобального экономического кризиса и непрекращающихся восстаний афроамериканцев и латиносов в городах юга США, это создает серьезные проблемы для наших американских друзей.

The New York Tribune, Нью -Йорк:

Итак, свершилось!

Пришельцы из мрачных глубин космоса вновь показали свою ревизионистскую сущность и стремление отрицать американское лидерство на Земле. Они выставили планете ультиматум: разоружайтесь или? Мы спрашиваем себя, что случится в противном случае? Мы увидим боевые корабли ужасных инопланетян над нашими головами? Граждане великих Соединенных Штатов Америки спрашивают, а о чем думает Президент Буш – третий и правительство? Мало того, что они проявляют преступную недооценку угрозы нашему образу жизни со стороны афроамериканских банд и вторгающихся через границу мексиканских, реакция на преступное предложение пришельцев совершенно невразумительная. Пришельцы разоружают планету в преддверии собственного вторжения? Мировое сообщество возмущено предложениями пришельцев и решительно требует положить конец произволу и насилию над человеческой цивилизацией!

***

Школа… так много это слово будило в душе, но сейчас Сергею Соколову не до воспоминаний.

Шикарное трехэтажное здание, возведенное на месте старой сельской школы, где учился Иван Жуков по прозвищу Козак, спецназовец и лучший друг, стояло посредине станицы, умело и с большим вкусом вписанное в сельский ландшафт. Оно напоминало Сергею Соколову его собственную московскую школу.

Когда из администрации Краснодарского края пришло приглашение, Сергей пошел к комэску и уговорил-таки именно его отправить. Не мог не приехать.

Внешне он остался таким же, как еще несколько месяцев тому назад, но повзрослел, что ли? Мушкетерская юность прошла. Он прошел через животный страх и гибель товарища. Понял смерть и узнал цену жизни. Он изменился. Ушла свойственная юности беззаботность, … Появилась серьезность, свойственная готовым отвечать за собственные поступки по самым высоким счетам мужчинам.

Соколов стоял у крыльца школы, в первом ряду толпы школьников и родителей, рядом с матушкой покойного друга. На пожелтевших щеках женщины, словно на осеннем листке, чахнул неяркий румянец, лицо бледное, застывшее, настолько горестное, что ему стало не по себе. «Эко как подкосила смерть Козака… а ведь она почти ровесница отца…» – Сергей еще раз поглядел в отрешенное, как на старинной иконе, лицо женщины и сглотнул ком в горле.

Собственная смерть не страшна, страшно, когда умирают близкие…

На крыльце выступал чиновник из администрации края, крупный, кряжистый с единственным существенным недостатком – лысиной на всю макушку, резко снижающим впечатление от мужественного облика слуги народа – кто именно, Сергей не расслышал.

– Дорогие кубанцы! Пример нашего земляка, Ивана Жукова необходимо использовать в целях воспитания подрастающего поколения… – на миг оторвал взгляд от папки с докладом, – Таким образом сегодняшнее мероприятие – это очередная веха в развитии…

Дальше Сергей не слушал. Казенные слова казались такими лишними, ненужными на фоне смерти друга. Внутри – звенящая пустота, но он держался. Скорее всего – на чистом упрямстве и, понимание, что ничего изменить нельзя.

– Каким он был, Сереженька, мой Ванечка? – услышал прерывистый шепот матери. Огромные глаза застыли неподвижными блюдцами на худом лице, плотно сжатые в ниточку губы побелели.

– Чистым… Очень чистым. И настоящим другом.

Карие глаза женщины как будто оттаяли. А чиновник все вещал нечто высокопарное, правильное до тошноты, но Сергей не слушал его.

– Спасибо Сереженька.

«Почему, – он почувствовал, как защипало глаза, – Почему? Боже, почему он?»

Однажды приятели наткнулись в интернете на фильм, старинный, советский. Дело происходило в России в середине грозного девятнадцатого века:

Учитель, прохаживаясь по узкому проходу между партами, остановился и спросил у учеников:

– Отроки, а скажите мне, что самое дорогое в жизни?

– Государь, родители, родина, вера православная… – шумно предлагали варианты дети.

Учитель поднял руку, останавливая шум.

– Честь. Честь всего дороже. Нужно и насмерть стоять перед врагом и веру нашу православную блюсти. И государю быть верным и родным, но отними все это и что у человека останется? Только честь.

– Да разве возможно такое? – раздался удивленный голос с дальней парты.

– Расскажу старую историю. Дело было на Кавказе. С нашим отрядом столкнулся перс и было их сорок тысяч на двести наших. Дали наши бой, но вода далеко, жажда, а персы день и ночь штурмуют вагенбург, где наши заперлись. И решили командиры – прорываем персидское кольцо окружения, после чего ШТУРМУЕМ ближайшую крепость, пока нас догонят персы, а мы уже сидим за каменными стенами. Несколько дней с боями двигались они по горам, но, когда цель беспримерного похода была уже недалеко, столкнулись они с рвом, через который нельзя переправить пушки, а без пушек штурм укрепленной крепости не имел смысла. Леса, чтобы заполнить ров, рядом не было, не было и времени искать его – персы догоняли и, могли настигнуть в любую минуту. Четыре русских солдата молча, по своей охоте, спрыгнули в ров. И легли. Как бревна. Без бравады, без разговоров, без всего. Спрыгнули и легли. Тяжеленые пушки поехали прямо по ним. Под хруст костей. Еле сдерживаемые стоны боли. Еще больший хруст. Сухой и громкий, как винтовочный выстрел, треск. На грязный тяжелый пушечный лафет брызнуло красным. Русским красным. Подарили они отряду шанс на жизнь. Подарили ценой собственной жизни…

– А теперь слово представляется так сказать однополчанину нашего героя Сергею Соколову.

Соколов, выплыв из воспоминаний недоуменно посмотрел на чиновника.

Судорожно сглотнул и захлопнул рот. Но он же… не готов говорить!

А потом нахлынула злость. Он что не сможет сказать два слова про погибшего друга? Это помогло собраться.

Твердым, уверенным шагом поднялся на крыльцо.

– Вот сюда говорите, – со слащавой улыбкой чиновник передал микрофон. Сергей коротко кивнул и повернулся к морю людских лиц. Молодых и старых. Мужчин и женщин. Подождал пока в толпе стихнут шепотки.

– Вся наша жизнь – это череда случайностей, но конец у всех один – тесный деревянный ящик, два метра холодной земли и крест, да кучка искусственных цветов на могиле. Но не таков конец жизни моего лучшего друга спецназовца Ивана Жукова по прозвищу Козак. Он не погиб, он ушел в легенду!

Герои приходят и уходят, а легенды о них живут вечно!

– Любо! Любо! – спустя несколько секунд разразилась неистовым криком толпа …

Когда с барельефа на стене возле входа сорвали брезент, Сергей увидел профиль друга. На груди его золотом горела звезда Героя России.

После митинга матушка Жукова пригласила Сергея и школьных друзей сына домой – помянуть Ивана.

Там, за столом с немудреной закуской и бутылкой самогона, Сергей узнал историю гибели отца Ивана. Дело было весной, когда на Дону уже прошел ледоход, но вода еще ледяная. Семья Жуковых прохаживалась вдоль берега, когда ветер донес от реки отчаянный мальчишеский крик. Соседский сын играл с друзьями на берегу и сорвался с плит в холодную воду Александр – так звали отца, немедля, прыгнул в реку. Мальчика подхватил быстро, а вот поднять его на скользкие бетонные блоки которыми обложили русло реки никак не получалось. Сильное течение и ледяная вода препятствовали спасению, вскоре у Александра начало сводить ноги, руки уже не слушались, но он все же собрался с силами и вытолкал мальчишку на берег, но сам уже не выкарабкался.

Яблоко от яблони не далеко падает, – хмурясь, подумал Соколов.

Глава 4

Главной загадкой Марса стала обнаруженная русским космонавтом Александровым таинственная дверь в сплошном каменном массиве, в нескольких километрах от колонии. Драуни построили ее для русских в счет арендной платы.

С артефактом Земля решила разобраться собственными силами, не привлекая драуни. Несколько дней сверкали ярчайшим пламенем газовая сварка и электрическая дуга, блистал луч мощного 100 кВт-ого лазерного устройства, но все попытки вскрыть дверь потерпели крах. На ней не появилось даже царапины. Попытались разрушить породу вокруг двери, и с тем же успехом. В отчаянии руководитель колонии Сергей Анатольевич Волынов предложил подорвать дверь направленным взрывом. Заложили почти двести килограммов тротила – ахнуло впечатляюще. Но, когда на поверхность марсианской пустыни неспешно опустилась поднятая взрывом красновато-коричневая пыль, дверь все так же блестела идеальной полировкой металла – словно насмехалась над жалкими усилиями землян. Стало очевидно, что и дверь, и породу вокруг защищало некое неизвестное науке поле, преодолеть которое не по зубам человеческим технологиям. И это было обидно почти до слез.

Скрипя сердце Волынов доложил о неудаче на Землю. Почти сутки Центр управления полетами Государственной корпорации по космической деятельности «Роскосмос» думал. Наконец пришел приказ с самого верха – привлечь драуни. Волынов сколько помнил себя – родился он в старой общаге на окраине Новосибирска, где жили, а точнее прозябали родители, не верил в бесплатные подарки. Вся его жизнь, весь жизненный опыт убеждал: бесплатные подарки бывают только в качестве приманки. Мы привыкнем полагаться на драуни, на их технологии и, от них, от их верности слову будет зависеть самая жизнь человечества – и тогда оно в их власти! А если они нарушат слово?

Еще в школе Волынов твердо решил – сделает все, чтобы подняться из низов. Бывший двоечник корпел над учебниками, как проклятый и, все получилось! Закончил школу с золотой медалью. Это был такой урок жизни – если собрать всю волю, возможно прыгнуть выше головы. Потом университет. Когда ровесники-студенты зажигали в ресторанах и барах, ухаживали за красавицами, он днем корпел над учебниками, а по вечерам зарабатывал деньги на жизнь – разгружал вагоны на железнодорожной станции. Перспективного парня заметили еще во время учебы, да и сам он изо всех сил старался пробиться в вожделенные верхи. И пробился. Сам, благодаря собственному уму и упорству. Наверное, поэтому и приобрел изрядную долю цинизма. И пришельцам он не верил.

Спустя полчаса после того, как отправили радиограмму с описанием находки, перед русской колонией приземлилось три глайдера. На грунт выскочили семеро драуни и почти вбежали в приемный шлюз. Разного возраста, от совсем юных, до пожилых на земной взгляд, инопланетяне пребывали в крайней степени волнения. Оказалось, что подобные артефакты уже попадались драуни: один на Таламаши и еще два на планетах других звезд, но ни разу они не сумели открыть их. По предположениям драуни эти артефакты как-то связаны с главной загадкой их цивилизации. Тысячелетней мучительной тайной Таламаши – с неведомой цивилизацией, могуществом подобной богам, которая двести тысяч лет тому назад терраформировала отдаленную от Земли на тысячи парсек планету в соседнем звездном рукаве Галактики – Персее и, переселила на нее архаичных людей, не принадлежащих к виду Homo sapiens, вместе с земными животными и растениями. Мотивы этого древнего Разума, его технологии, несмотря на достижения драуни в постижении тайн Вселенной, так и не были разгаданы.

После краткого обмена мнениями с земными коллегами совместная экспедиция, в одинаковых скафандрах, различающихся только изображением трехцветного знамени и таблички с фамилией и инициалами у людей, направились к артефакту. Когда в первый раз Волынов одел скафандр драуни, то не смог сдержать восхищения. Настоящее чудо! Ткань толщиной в полтора миллиметра облегала тело перчаткой, не пропускала тепла и почти не стесняла движений. В компактных баллонах из композитного материала, за спиной, шестисуточный запас воздуха и минерализованная вода. И, главное – вес! По сравнению с земными аналогами легче раз в десять!

Трое роботов, похожих на гигантских – почти в рост человека, пауков, двигались в арьергарде экспедиции, в их манипуляторах чернели диковинной формы научные приборы драуни.

Петр Александров вместе с приятелем и напарником Анатолием Сидоркиным – представители от землян, наблюдал за копошением драуни на фоне невозмутимо сверкавшей металлом двери. Два дня, с кратким перерывом на сон, длился ожесточенный штурм артефакта. Высокие и низкие устройства причудливой формы с квадратными (быть может экранами?). Одни мигали разноцветными огоньками, другие порой мелодично свиристели, и все целились в несокрушимую дверь: кто золотистыми овальными решетками, кто белыми и голубыми конусами, кто пучком багровых, словно кровь, иглами, кто решетчатыми шариками … да чего там только не было! Само пространство, казалось, искривлялось, дрожало. Глаза разбегались.

Если вначале было интересно наблюдать за драуни, то за двое суток все успело надоесть. Все попытки открыть дверь закончились таким же фиаско, как и у землян. Вся научная «добыча» ограничилась определением возраста пород вокруг двери – приблизительно двести тысяч лет, что совпало с временем переселения драуни на Таламаши и чрезвычайно их возбудило.

Несмотря на угасшую надежду, что хоть пришельцы справятся с чертовым артефактом. Волынов торжествовал. Не одни мы неудачники!

В воздухе – красноватая пыль, сглаживает очертания совсем близких скал. Красно-коричневые струи песка, подгоняемые ветром, с шелестом, словно живые, текли по бурой равнине внутри древнего кратера – дну древнего озера, плескавшегося здесь миллионы лет тому назад. По мутному, светло-оранжевому небу, без единого облачка – скоро сезон песчаных бурь, полз крохотный кружочек – солнце. По земным представлениям, оно почти не грело, и все же его мощи хватало на то, чтобы вечно будоражить атмосферу Марса, перемещать миллиарды тонн песка и разрушать остатки древних гор.

Солнце поднялось еще выше и прогнало задержавшийся в ямах и руслах древних, давно исчезнувших рек мрак, каменная пустыня приобрела более-менее привычный вид.

Петр Александров прикоснулся к шлему и в досаде отдернул руку. Чертов зуб – разболелся с утра, а времени обратится к врачу совершенно нет. А тут еще приходится делиться добычей с пришельцами, а ведь нашли артефакт люди! Ладно бы от этого толк был – так и драуни бессильны. Тьфу ты! – чуть не сплюнул от досады, но в последний момент остановился. Плевать в шлеме… чревато. И так стало обидно.

– Открывайся чертов Сезам, тебе человек приказывает, мать твою! – пробормотал зло. Рация работала на прием и его услышал только второй землянин, рядом. От избытка чувств Александров с силой пнул ногой по двери. И тут…

Дверь, казавшаяся несокрушимой и вечной, подернулась резкими черно-белыми полосами, пошла волнами. Землянин вскрикнул и чисто инстинктивно отшатнулся. Через несколько мгновений дверь исчезла, растворилась, и в образовавшемся проеме увидел ярко освещенный зеленым, приятным светом квадратный в профиле коридор, полого спускавшийся в глубины планеты. Пустой. И все это в полной тишине, если не считать мерного воя ветра.

Сердце, пропустив очередной такт, забилось тяжело, с трудом перекачивая вдруг загустевшую и ставшую тяжелой, словно ртуть, кровь.

И только вслед за этой, чисто физиологической реакцией организма, на него обрушилось, словно штормовая волна на мостик, осознание невероятности и тем не менее подлинности случившегося. Они все-таки открыли дверь! Но… как?

Мистика?

Чушь несусветная! Вся мощь земной и инопланетной техники не справилась с «несокрушимой» дверью, а чертов Сезам из сказок смог? Или я не понимаю чего-то? Короткий импульс страха, как удар под вздох. Впрочем, это сразу прошло. Оглянулся. На расстоянии вытянутой руки увидел сквозь пластик гермошлема белоснежное лицо подскочившего драуни, на котором недоумение и растерянность сменились детским удивлением. Кажется, его звали Крэгстойн, и он был главным среди инопланетных ученых.

– Как вам удалось это? – наткнувшись на недоумевающий взгляд человека, произнес драуни, лицо за прозрачным гермошлемом передернула то ли кривая улыбка, то ли нервная судорога, – Я имею в виду открыть Дверь… или это невероятное совпадение? – закончил с надеждой.

– Не знаю, честно не знаю, – с чрезмерным энтузиазмом покачал головой человек. После пережитого страха ему стало легко и весело и, продолжил небрежно-успокаивающе, – На Земле рассказывают сказку, в которой слово «Сезам» открывает тайные проходы в горах, вот и ляпнул от злости. А оно вот ведь как…

Тысячу лет драуни бросали все силы, всю мощь своей науки на разгадку ТАЙНЫ, а тут так просто – прошептал слова из сказки и дверь открылась? Земная сказка оказалась могущественнее чем передовая техника и наука драуни? Что за чушь! Взгляд у инопланетянина стал жестким, будто прицеливающимся. Таким он бывал нечасто, и этот взгляд очень не любило начальство.

Янтарные глаза драуни, прикрытые белыми, моргающими, точно подмигивая кому, ресницами, растерянно хлопнули. Раз и еще раз.

– Сказка?.. Уважаемый коллега, я не верить в сказка – я ученый и верю в материальную природу мира… – от волнения неплохо говоривший по-русски драуни запутался в падежах, – Ничего не понимать… Хорошо… разберемся позже. Теперь важно понять, что делать с этим? – он кивнул на коридор, – Простите коллеги, но я немного растеряться.

– А что тут думать? Трясти надо – докладываем начальству и пусть решает! – громко произнес Анатолий Сидоркин и довольно прижмурился, а Петр, удерживаясь от резкости, сжал губы в злую ниточку. Иногда манера выражаться старого приятеля безмерно раздражала.

Люди доложили дежурному на базу – им приказали ничего не предпринимать и ожидать начальство. Драуни Крэгстойн, стоявший с самым задумчивым выражением на лице, совершенно человеческим жестом прикоснулся к закрытому шлемом затылку, словно хотел его почесать и повернулся к людям:

– А что значит трясти? – произнес с интересом через некоторое время, – Я связался с искусственным интеллектом, но, он не может понять какая связь между «трясти» и «докладом руководству».

– Не обращайте внимания, – положив руку на плечо смутившегося товарища, произнес Петр со странным удовлетворением, – Это русская идиома, призывающая к действию.

Крэгстойн вскинул белесые, почти незаметные на лице брови и с довольным видом кивнул.

Спустя пятнадцать минут прибыл вездеход с пополнением из руководства колонии и драуни. Все столпились напротив прохода. И ни малейшей реакции на действия наглых пришельцев: все так же горел неведомо откуда свет в пустынном коридоре, все так же заунывно выл ветер, а с небес вглядывалось безучастное солнце.

– Вам не кажется, что нас приглашают войти? – произнес внезапно охрипшим голосом Волынов и повернулся к драуни Крэгстойну, – Хотя нет, постойте, возможно, коллеги, пустите вперед своих роботов?

– Да, да, безусловно, уважаемый коллега, трясем и отправляем роботов, – Крэгстойн бросил беглый взгляд на одного из роботов, замерших в десятке шагов от Двери. Гигантский «паук» шустро подбежал к проему. Остановился. Люди и драуни затаили дыхание. Робот осторожно сунул манипулятор внутрь, притронулся к полу, к стенам – ничего не происходило. Осторожно вошел внутрь и через минуту неторопливого движения скрылся за поворотом, а еще через минуту Крэгстойн повернулся к Волынову. На лице недоумение и растерянность сменились огромным удивлением:

– Ничего… коллеги, я ничего не понимаю. Робот прошел по совершенно пустому коридору и уперся в стену. И… судя по показаниям приборов в коридоре нет никаких дверей. Но ведь кто-то открыл нам Дверь! Что будем делать?

– Нда… Значит… – задумчиво протянул Волынов, – придется идти самим…

– Я пойду, уважаемый коллега, – перебил Крэгстойн, – А кто пойдет от вас?

– Я! – неожиданно для самого себя произнес Петр и поднял, словно школьник руку. Странно, но страха не было. Не было мысли, что им расставили ловушку, даже не им, а кому-то другому, и вот она сработала. Он повернул горящее от возбуждения лицо к руководителю колонии. Тот помедлил, задумчиво глядя на него, коротко кивнул, соглашаясь.

Человек и драуни подошли ко входу и заглянули внутрь. Пустота. И тут к Петру начала возвращаться его всегдашняя осторожность и благоразумие. Испугавшись, что еще миг и не решится, перегнулся через проем и коснулся пальцами пола на той стороне. Потом выпрямился и переступил порог, замер на расстоянии вытянутой руки откуда еще видно мутно-грязное небо Марса и взволнованные лица товарищей за пластиком шлемов. Через миг почувствовал на плече руку драуни.

– Пойдем, – негромко сказал Крэгстойн и человек с опаской сделал первый шаг.

Незаметно для того, кто их плохо знал человек и драуни переменились: лица стали жестче, собраннее, движения более скупыми, а в походке некая кошачья мягкость. Завернули за поворот,

Перед ними возник пришелец. Еще миг тому назад его не было и вот он стоит перед ними. Это как фотомонтаж: сначала пустые кадры, а через миг с чем-то… или с кем-то. На первый взгляд пришелец напоминал человека, хотя людским эталонам красоты совершенно не соответствовал. Голова покрыта ороговевшей кожей, волос нет, так же, как и носа. Бесцветные глаза с вертикальным зрачком глубоко утоплены в глазных впадинах, над ними, посредине лба третий глаз. Двое рук. Тело от шеи закрывает балахонистая одежда, напоминающая бурнусы арабов-кочевников, так что ног не видно, но похоже, что их две.

Человек и драуни замерли, так же, как и хозяин этих мест. Петр слышал только частое дыхание. Не сразу сообразил, что это собственное.

И еще, Петр не сразу это заметил – между краем одежды пришельца и полом – несколько сантиметров пустого пространства. Да он просто висит в воздухе! И еще на нем не одеты средства защиты и казалось, он не испытывал никаких трудностей от чудовищных внешних условий!

«Как-то глупо – первый контакт с инопланетным разумом, а я не знаю, что делать… хотя какой первый? Второй! – с досадой прикусил губу, – Но все равно глупо…»

– Здравствуйте дети, здравствуйте человек по имени Петр и драуни по имени Крэгстойн, вас приветствует мыслящий механизм по имени 748439027МЦтД. Наконец вы повзрослели, и мы встретились. Я столько вас ждал… – прошелестел голос, казалось, внутри черепа. Губы пришельца не шевелились.

«Видимо какая-то форма телепатии… Ну хотя бы проблема контакта решена».

– Здравствуйте, вы хозяин этих мест? В смысле марсианин? – с волнением произнес человек.

– Нет, я не марсианин, раса моих создателей родилась в центре Галактики в одном из шаровых скоплений (звездное скопление, содержащее большое число звезд, тесно связанное гравитацией и обращающееся вокруг галактического центра в качестве спутника). Время моей службы закончилось и наконец я могу воссоединиться со своими создателями, – Петру показалось что в голосе пришельца появились тень эмоции. Вот только какой?

– Вы, извините, но мне трудно повторить ваше имя, робот? – негромко спросил Крэгстойн.

Пришелец повернул к драуни странное лицо.

– Мое имя не важно… Нет, я не робот в том смысле, который вы придаете этому слову, – и на этот раз Петру показалось что он сумел распознать эмоцию пришельца. Легкая насмешка, словно у взрослого, разговаривающего с детишками, – Я самостоятельное, мыслящее существо, только не рожденное естественным путем, а созданное, но для нас, сальмари, это не имеет значения. И главное – мое долгое служение закончилось, и я соединюсь с создателями, – на этот раз в голосе инопланетянина явственно слышалось ликование.

– Вы улетаете к своим, в смысле к центру Галактики? – набравшись смелости максимально нейтральным тоном спросил Петр.

Пришелец – сальмари повернулся к человеку.

– Нет я не лечу туда, нас, сальмари уже нет в этой Вселенной.

– Извините, уважаемый, они вымерли? – снова вмешался в разговор драуни, – и еще это вы перенесли нас… в смысле наших предков на Таламаши? – в голосе его слышалось волнение и даже страх.

– Какие же вы еще дети и, как много вопросов… но молодым расам это свойственно. Нет сальмари не вымерли – они ушли из этой Вселенной, вот только объяснить вам куда они ушли, невозможно – ваш язык слишком беден для этого. Придет время, сами узнаете все. А насчет ваших предков… я участвовал в их переселении…

– Вы, вы, – задохнулся драуни, всегда бледное лицо его пламенело, – у меня, у всех нас, драуни столько к вам вопросов. Я…

– Довольно, – перебил сальмари и, человеку явственно послушалась в его тоне легкая ирония, – На все вопросы ответить просто невозможно. Ищите и рано или поздно вы найдете ответы.

– Но я… – в экстазе выкрикнул драуни, – Вы не можете просто так уйти!

Некая сила приподняла с пола человека и драуни, понесла на выход бешено брыкающегося, орущего Крэгстойна и застывшего статуей русского, провожающего взглядом сальмари.

Уже перед самым поворотом Петр услышал:

– Я слишком долго ждал, когда смогу уйти к своим создателям и даже мгновение промедления для меня мучительно, но ваши расы, дети, ждет прощальный подарок от сальмари.

Так их обоих и вынесло из прохода и мягко опустила на марсианский песок, человек удержался на ногах, а брыкающийся драуни упал. В тот же миг проход в убежище сальмари задрожал, пошел волнами и через миг Петр увидел на его месте красно-серого цвета скалу, ничем не отличающуюся от окружающей породы.

Петр внезапно понял, что все – сальмари ушел и почувствовал себя ребенком, у которого несправедливо отобрали сказку. Красивую сказку о могучих и добрых волшебниках.

Прикусил губу и обернулся на пошедшего алыми пятнами Крэгстойна, пристально посмотрел ему в глаза. Ну что же вы не задержали последнего сальмари во Вселенной? Ладно мы – полудикие земляне, но вы, такие могучие, преодолевшие межзвездные расстояния?

– Что, что произошло? – услышал взволнованный голос руководителя земной колонии и начал поворачиваться и тут…

Словно невидимый великан двинул со всей силы по спине надувным резиновым матрасом, вышиб из груди дыхание. «Бам» – ударил по ушам тяжелый грохот, словно этот же великан ударил в такой же великанский колокол.

Петр упал на землю, едва успев выставить для амортизации руки.

«Ядерный взрыв? Кто? Неужели американцы? Но у них не осталось ядерного оружия! Драуни уничтожили все… или нет? – клубился в голове кипящий ком мыслей, – Черт! Черт!»

Рывком перевернулся на спину. На горизонте, над барьером обветренных гор вокруг кратера, в небе вспухала серо-черная клякса, совсем непохожая на пресловутый гриб ядерного взрыва, или он такой из-за особенностей атмосферы Марса?

Несколько мгновений и «клякса» расплылась в пыльном небе. Исчезла словно ее и не было, словно не она сбила с ног.

Люди и драуни поднялись и замерли, не отводя ошеломленных взглядов от горизонта.

– Ну ни черта себе… И что это было? – руководитель земной колонии ткнул в горизонт пальцем и повернулся к Крэгстойну, – Хотя бы вы можете прояснить? – Губы Волынова неприятно кривились, а в голосе звучал непонятный сарказм, словно он испытывал злое удовлетворение от всего, что произошло.

Но драуни молчал, устремив отсутствующий взгляд в сторону – верный признак, что общается с искусственным интеллектом.

Волынов смерил его злобным взглядом и разинул рот, собираясь что-то сказать, как Крэгстойн ожил.

– Вы должны посмотреть это, все должны посмотреть это! Это невероятно… – драуни перевел взгляд на приборы, на песке перед бывшей «дверью» и, по-видимому, отдал мысленный приказ.

Над приборами заплясали разноцветные искры, через миг сложились в красно-коричневый шар, в голубой каемке атмосферы, на фоне усыпанного разноцветными искорками звезд черного безмолвья космоса. Горы, обширные долины с бесчисленными крохотными и гигантскими кратерами – напоминаниями о давних столкновениях с метеоритами и астероидами. Материки окружали более темные области – миллионы лет тому назад там плескались моря и океаны. На полюсах сверкали вечные ледники. Петр узнал планету – Марс, вид с орбиты.

Изображение стремительно укрупнилось и поднялось вверх, застыв напротив полярного ледника и Петр увидел на краю неровную, темную окружность. Приходилось вам видеть, как бурно исходит паром сухой лед? Вот такое же воздействие производила эта «окружность» на окружающие ледники – они «взрывались» паром. И у кромки «окружности» уже виднелась серая материковая поверхность.

Петр на миг застыл. Что это? Вулкан? Какой, к черту вулкан – планета давно рассталась с молодостью, когда они были не редкостью и сейчас действующих вулканов на Марсе нет. Или есть? Ничего не понимаю!

Повернулся с Волынову. На расстоянии вытянутой руки увидел лицо, на котором недоумение и растерянность сменились огромным удивлением.

***

Прошло два дня. Штаб-квартира НАСА, Вашингтон, округ Колумбия.

– Ну и кто может мне объяснить, что происходит на чертовом Марсе, – произнес резким, жестяным голосом доктор Чарльз Лайтфут – руководитель НАСА и окинул людей за длинным столом взглядом, каким, бывало, смотрел на бедолаг-студентов, которые не в состоянии ответить на элементарный вопрос. Руки его, на столе, плотно сжаты в замок.

Срочное совещание, собранное лично директором НАСА, проходило в защищенной от прослушивания переговорной на первом этаже штаб-квартиры: мягкие кресла, удобные столы, огромные проекторы, спецсвязь.

Спецсвязь была необходима для некоего чина администрации президента, не посчитавшего возможным прибыть лично, но желавшего получить информацию из первых рук и инкогнито. И, естественно, линия связи отличалась от гражданских надежной защитой и, не могла быть несанкционированно прослушана даже теоретически. По крайней мере так утверждала земная наука. Что на этот счет считала наука пришельцев-драуни, не знал никто.

– Сэр, если бы кто-нибудь знал все точно, то мог бы претендовать на Нобелевскую, а мы можем только предполагать, исходя из скудной информации, которая у нас есть, – резко произнес профессор Алекс Холл – младший, заслуженно считавшийся лучшим планетологом Америки, – наблюдения с Земли и данные с «Маринер-12». Хорошо русским – они в самом сердце феномена!

– Трава всегда зеленее по другую сторону забора (поговорка, эквивалент: хорошо там, где нас нет) – в низком голосе руководителя НАСА прозвучало сдержанное, пока еще сдержанное раздражение, он наклонился над столом, – Ближе к делу! Профессор, у вас есть что сказать?

Алекс Холл – младший утвердительно наклонил голову, дав присутствующим рассмотреть крупные завитки седых волос, плотно покрывавшие макушку, не давая лысине ни малейшего шанса.

– Безусловно. Коллеги, итак, двое суток тому назад «Маринер – 12» зафиксировал на полюсах Марса аномальные тепловые районы с температурой порядка 733 градусов Кельвина (460 градусов Цельсия). Наша лаборатория занялась феноменом. Исследования методом газовой хроматографии дали следующий результат – в этих районах идет интенсивный выброс раскаленного углекислого газа с 3,5% примесью азота и аргона. В составе выброса также обнаружен сернистый газ, монооксид углерода, хлороводород, фтороводород…

– Подождите, – с удивленным выражением лица перебил руководитель НАСА, – углекислый газ со всеми этими примесями, это… – испытывающе посмотрел на Алекса Холла – младшего.

– Совершенно верно, сэр! – с энтузиазмом откликнулся профессор, – Это состав атмосферы Венеры. Каким-то неизвестным науке образом ее перебрасывают на Марс… При чем в значительных объемах – суммарно несколько десятков тонн в секунду. Возможно, это пресловутая нуль-транспортировка (мгновенная перевозка, доставка кого-, чего-либо, телепортация). Раскаленный газ растапливает водно-углеводородные ледники полюсов. Вам приходилось видеть работу промышленного фена? Вот нечто похожее гуляет по полюсам Марса и общий выход газов гораздо значительнее, чем перебрасываемый объем. Он уже привел к увеличению плотности атмосферы в полтора раза, а температуры на планете на три градуса, а также к глобальной пылевой буре, какой еще не фиксировалось никогда. В результате мы больше не наблюдаем поверхность Марса.

– Полно жаловаться профессор, – руководитель НАСА не скрывал раздражение, – у вас есть ИК-съемка.

– Конечно, сэр, – пожал плечами профессор, – только от этого не легче. На планете сущий хаос. И на полюсах по-прежнему гуляют два горячих очага с температурой более 700 градусов Кельвина.

– Искусственное явление? Считаете, что мы имеем дело с попыткой терраформирования Марса некими разумными силами. Драуни? – с сомнением сказал директор НАСА и бросил взгляд на темный экран монитора на стене, за которым скрывался некий босс из администрации Белого Дома. С каждой минутой совещания директор все больше мрачнел.

Профессор красноречиво пожал плечами.

– А кто еще это может быть? Ну не русские же! – эмоционально воскликнул профессор Адам из Калифорнийского института, моложавый и рослый, – Этот астроинженерный акт им явно не по силам!

Раздались сдержанные смешки, директор НАСА с недовольством покосился на смельчаков:

– Об актах сейчас не будем, – потом вновь повернулся к Холлу – младшему, -Скажите, профессор, что по вашему мнению будет дальше?

Тот ответил, не раздумывая и, с огромным энтузиазмом:

– Все вышеизложенное позволяет уверенно утверждать, что если переброска с Венеры газов продолжится, то через какое-то время процесс изменения атмосферы станет самоподдерживающимся. Углекислота и вода полярных шапок испарятся, что еще больше уплотнит и разогреет атмосферу. Двуокись углерода – прекрасный парниковый газ – он будет способствовать удержанию тепла и дальнейшему разогреву. К сожалению, мы скоро потеряем часть возможностей по наблюдению за планетой. Атмосфера распухает, и «Маринер-12» попадет в плотные слои и сойдет с орбиты.

Руководитель НАСА доктор Чарльз Лайтфут несколько мгновений смотрел в горящие энтузиазмом глаза профессора, потом искривил губы в нехорошей усмешке.

– Джентльмены теперь у русских и чертовых пришельцев целая планета, которую они могут осваивать, а нам до этого, далеко… нда. Немножко поздно – это слишком поздно. Джентльмены – мы в эпическом проигрыше… – и вновь покосился на черный экран монитора…

Пролетел месяц. С легким треском открылась входная диафрагма шлюза земной колонии. Один за другим на алый, словно облитый свежей кровью, песок Марса выскочили русские космонавты в кислородных масках на лицах и уже одно то, что они не в скафандрах – уже чудо. Застыли, подняв лица к почти темному от набежавших туч небу. Ветер безостановочно гнал по земле змеистые струйки песка. И вдруг…

С неба впервые за много миллионов лет закапали редкие, но крупные капли. Пылающим столбом в отдалении рухнула молния, через несколько секунд гром вновь заставил дрожать землю.

За несколько секунд дождь усилился, на землю упал настоящий ливень, сбивая на землю пыль, смывая прах бесплодных миллионолетий.

Люди застыли – никто даже не думал прятаться.

Петр Александров расхохотался беззаботно, не обращая внимания на мгновенно промокшую одежду. Его друг – Анатолий Сидоркин несколько мгновений недоуменно смотрел на него, потом хихикнул в кулак, еще миг и он уже от души смеялся. А дождевые струи все били и били по плоской, как тарелка, поверхности кратера, собираясь в мутные лужи и узкие, стремительные ручейки.

Петр Александров вскинул руки к истекающему щедрыми косыми струями дождя небу и заорал изо всех сил:

– Ура!

Волынов, с доброй полуулыбкой, покачал головой- ну дает!

А безумие радости уже охватило всех. Люди орали в безучастное небо, обнимались и, поскальзываясь, падали на мокрый песок. Вскакивали и гремел над древним кратером никогда не слышанный им клич:

– Ура!

И на Марсе будут яблони цвести!

Глава 5

22 октября 20… г., завод Уралмаш, Екатеринбург.

Цех Александра Сергеевича, только не Пушкина, а Головкина – один из крупнейших на Уралмаше, уже неделю простаивал. Нет это не забастовка доведенных до отчаяния рабочих, не локаут разжиревших на народной крови буржуинов, – цех закрыли для капитальной реконструкции.

А началось все буднично. Утром понедельника Александр Сергеевич, многоопытный слесарь одного их высших – пятого разряда, подъехал на старенькой, но вполне приличной – уж в этом Александр Сергеевич разбирался, Ауди, взятой в кредит, к заводской проходной. За последние годы простые работяги стали жить получше, и многие обзавелись личным транспортом, на нем и ездили на работу. Очень удобно, за город свозить детишек и «любимую» тещу добросить до дачи, но вот с парковками и пробками в Екатеринбурге, ситуация мягко говоря не радовала. Свободные места поблизости от проходной заполнили те, кому посчастливилось проживать рядом. Долго искал место, наконец с трудом припарковался в полукилометре от КПП. А как вы хотели? Порядки на заводе полувоенные – он и военную технику выпускает, просто так на территорию не попадешь!

Вылез из машины и досадливо крякнул, схватившись за спину – чертов застарелый радикулит.

Зябкий ветерок налетел, проник под распахнутую куртку, Александр Сергеевич поежился, морозец небольшой для Урала, но все же прохладно. Торопливо застегнулся. Говорливые людские ручейки проворно текли мимо бетонных коробок многоэтажек, сливались в шумную речку, упирающуюся в КПП, словно в плотину. Неспешно подошел, поскрипывая снежком – первый снег выпал ночью, но его уже почти успели затоптать, к проходной. До начала рабочего времени еще полчаса, так что можно не спешить. Зашел. За поблескивающим металлом турникетом рабочих встречал незнакомый чоповец – охранник. Александр привычно приложил электронный пропуск к датчику турникета, тот провернулся. Охранник скользнул подозрительным взглядом по спортивной сумке с обедом, висевшей через плечо Александра, но ничего не сказал. На заводе работала не одна тысяча человек, замучаешься каждого проверять.

Десяток минут ходьбы по скрипящему свежим снегом асфальту и подошел к серой коробке цеха. На дверях висел здоровенный «амбарный» замок, а вокруг – на грязном, истоптанном снегу, возбужденная толпа недоумевающих рабочих и инженеров. Он остановился и в полном недоумении вытаращился на закрытую дверь. С каждой минутой люди все пребывали. Александр Сергеевич почувствовала легкий озноб и с нарастающей тревогой вслушивался в речи окружающих. Как-никак отдал родному предприятия пятнадцать лет жизни и сейчас совершенно не понимал, что произошло и почему внезапно закрыли родной цех, неужели сокращают? В толпе ежеминутно рождались самые невероятные предположения и тут же умирали, еще больше наэлектризовывая обстановку.

– Виданое ли дело, замочек амбарный! Вот! А закон, а закон, как говорится, как? Я человек маленький, однако и я права имею. За месяц – не меньше должны предупредить, что цех закрывают! – услышал Александр сварливый баритон и обернулся. Вовик, дохлый мужичек в искусственной шубке, известный сварливым характером и задиристостью, к сорока годам так и оставшийся всего лишь Вовиком, сорвал с головы шапку и метнул под ноги. Глаза его сверкали – как же он сейчас центр внимания всего цеха! Верить ему – себя не уважать, но взбудораженной толпе не до этого. Напряжение скачком возросло, послышались первые возмущенные крики, – Братцы это чо делается!? А? Чо теперь можно вышвырнуть нас, все общество, как помойных котов на помойку!