Театр Синей Луны бесплатное чтение

Глава 1. Разговор об энергетических вампирах

Ром Террисон, он же Поджигатель, глотнул кофе из своей любимой кружки с изображением динозавра. И констатировал:

– Чаще всего отнятие энергии происходит в те моменты, когда человек находится в изменённом состоянии сознания.

– То есть когда человек спит? – уточнила я.

– Вовсе не обязательно, – возразил мой товарищ. – Люди впадают в транс сплошь и рядом, по нескольку раз за сутки. Дремота в транспорте, испуг, внезапное раздражение, сильная головная боль, депрессия, действие алкоголя – это целая гамма изменённых состояний сознания. Такие моменты благоприятны для энергетических вампиров. После контакта с ними человек ощущает подавленность, тяжесть в голове. Из него будто выкачали все соки – и в переносном, и в прямом смысле. Если контакт не продолжительный, человек быстро восстанавливается – и организм живуч, и из космоса тоже его аура подпитывается. А у вампиров аура очень тонкая, разреженная. Вот они и воруют энергию из аур других.

Я внимательно слушала друга, сидя в кресле. Слева от меня на полке стояла клетка с кормушкой для черепахи. Самой черепахи «дома» не было, она где-то гуляла по квартире Рома. Как признался Поджигатель, эту черепаху он выпросил в зоомагазине у родителей, когда ему было восемь. Учительница в школе как-то рассказала, что черепахи живут 300 лет, вот Ром и решил проверить. Он с самого начала заботился о черепахе, кормил, выпускал побродить по квартире, следил, чтобы не раздавили и не прищемили дверью. В благодарность за это черепаха до сих пор живёт и здравствует у Рома уже девять лет как.

Сегодня утром мы с Ромом – моим другом, коллегой и напарником, встретились на нашей секретной базе ТДВГ. Слово за слово, и он пригласил меня в гости. Дома у него я в первый раз, хоть мы знакомы уже несколько месяцев.

Родители Рома живут на другом конце нашего города Укосмо, рядом с работой. А эту квартиру на улице Хороший Путь, что расположена по соседству с кварталом, где я живу, они отдали сыну, чтобы он учился жить самостоятельно. Ром полностью оправдывает доверие родителей: в квартире всегда убрано, обед приготовлен, черепаха накормлена. Поджигателю собственное жилище только на руку: он может спокойно заниматься здесь своими делами, в том числе выполнением тайных заданий.

Пока мы варили кофе, я познакомилась с черепахой Рома. Черепаха-то на самом деле черепах, то есть самец, и зовут его Фредди. Ром признался в шутку, что даже к родственникам он так не привязан, как к своему питомцу-долгожителю. Фредди отличается спокойным и флегматичным нравом, любит ползать под кроватью. Видно, дружит с подкроватными монстрами. Ещё он в меру прожорлив и совершенно не боится новых незнакомых лиц, даже не прячется от меня в панцирь. С Ромом они уживаются бесподобно, как два холостяка.

Рома наш общий друг Пол Спиксон и моя кузина Эллен Харви в шутку называют ходячей энциклопедией магии и мистики. Ром знает, что такое энерговампиризм, тульпагенез, шаманизм – словом отлично рубит в оккультизме.

Мой товарищ высокого роста, рослый и крепкий в плечах, но не выглядит верзилой. У него русые прямые волосы, которые он слегка отращивает и носит на прямой пробор. Немного угловатые и слегка грубоватые черты лица, серые глаза, цепкие, внимательные, но при этом добрые и внушающие надёжность. Ром любит одеваться в самую заурядную одежду, в какой ходят тысячи молодых людей, и вообще старается выглядеть неприметно. Не от того, что он серый и скучный зануда-конформист, а от того, что он, как и я, секретный агент. Нашим коллегам важно затеряться в толпе и втереться в доверие любому. Ром себе на уме, сдержан и молчалив. Не сразу можно понять, что он многогранная личность с громадным количеством увлечений и огромным интеллектом. Ром – тот, с кем можно спокойно пойти в разведку и в поход. И я горжусь, что у меня такой замечательный коллега.

– Энергетических вампиров можно распознать по блеклости их ауры. Естественно, определением аур должен заниматься опытный экстрасенс с высоким уровнем мастерства. После того, как вампир подзаряжается у донора-жертвы, он чувствует прилив сил, радостные эмоции.

– Отсюда мораль – если ты слишком радостен или слишком нервничаешь – поделись собой с вампиром, – улыбнулась я.

– Ты близка к истине, Клот. Ведь действия вампиров направлены на удовлетворение их жажды. Они провоцируют человека на проявление гнева, раздражают его всеми способами. Обычно они липнут к пьяницам, конфликтным людям, истеричкам или к робким, впечатлительным особам. Они обожают запугивать, давить и манипулировать – то есть делают всё, чтобы ввести жертву в изменённое состояние сознания. Некоторые, конечно, свято уверены, что они не давят и запугивают – а приносят благо, учат жизни или считают своим долгом только указывать на ошибки, упрекать и обвинять окружающих, чтобы они становились более совершенными.

Ещё энерговампиры делятся на пассивных и активных. Пассивные невольно вынуждены воровать энергию у окружающих. Люди после общения с ними чувствуют себя неважно, однако уживаются с такими соседями-энергососами по привычке. Сами пассивные вампиры о своём вампиризме не догадываются и забирают энергию маленькими порциями, нерегулярно. Типичный пример – вредная постоянно ноющая старуха. Или начальник, который каждый день ворчит, ругается и придирается не по делу. Ну а активные энерговампиры – явление довольно опасное. Они могут в один присест высосать столько энергии, что человек в лучшем случае теряет сознание, в худшем – умирает. Нередко они становятся главами оккультных тайных обществ. И во время ритуалов повергают адептов в изменённые состояния сознания, чтобы почерпнуть буквально ковшом много энергии сразу.

– Всё это, безусловно, интересно, Ром. Но мы как агенты ТДВГ должны не просто знать, что такое энерговампиры, но и как с ними бороться. Что делать, если на тебя нападает энерговампир? Как защититься?

– Ты, безусловно, права! – одобрил Ром мой вопрос. – Есть несколько способов борьбы. Первый и главный – это оптимизм. Они в основном воруют энергию негативную, подзаряжаются отрицательными эмоциями. Человек жизнерадостный, смелый – скучная и невыгодная мишень для вампиров любого пошиба. Ещё есть способ – медитации по созданию защитного поля своей ауры. Ещё может помочь ношение оберегов.

– Оберегов? – удивилась я. – Разве какая-нибудь вещь действительно спасёт от направленной концентрированной атаки? Или же вампира лучше сразу осиновым колом в грудь?

– Нет же, зачем?! Обереги – это предметы, напитанные направленной энергетикой. И в случае угрозы излучения этой энергетики могут перекрывать или отражать атаки энерговампиров.

– И всё-таки с трудом верится, что безделушка типа кольца с камушком способна защитить от агрессии, грубости и хамства со стороны «пассивных» энерговампиров, – в сомнениях проговорила я.

– Когда поработаешь в ТДВГ примерно с год, поймёшь, что в этом есть своя соль и своя суть, – улыбнулся со знанием дела Ром.

– Я в ТДВГ четыре месяца. И за это время столкнулась с таким количеством аномальных явлений, с каким обычный среднестатистический человек не сталкивается и за всю свою жизнь! – пошутила я.

– Поверь, Клот, это только цветочки! Я бы даже сказал – семена, – теперь Ром улыбнулся более таинственно.

– На прошлой неделе на меня напали призраки из заброшенной Усадьбы, чуть не убило чудовище, ещё за это лето меня похищали, в меня стреляли, пытались загипнотизировать инопланетяне, а ты говоришь – цветочки и семена! – засмеялась я.

– А как тебе такая подборочка на каникулах – чуть не быть сваренным заживо в котле с химикатами на старом заводе? Обедать с сыном президента фирмы в террариуме зоопарка, спасая его от некроманта? Укрощать гориллу, сбежавшую из экспериментального цеха по выращиванию особо агрессивных видов животных секретного института? Несколько суток сидеть в склепе и ждать, пока родственнички покойника придут вызывать его тело к жизни? Вести переговоры в аномальной зоне с путешественником во времени из пятнадцатого века? – на одном дыхании поделился Ром своей подборкой летних приключений.

– Карамба, Ром! Ну ты и монстр! И именно за это мы любим свою работу! – засмеялась я, втайне одновременно и завидуя, и восхищаясь таким рассказом о рабочих буднях сослуживца.

Воспоминания о нашей работе по-особому объединяли нас. Рома я ещё рассматривала как источник дополнительных сведений о ТДВГ – ведь он завербован уже более года назад, и у него солидный стаж.

– Кстати, чем подумываешь заняться в последние дни каникул? – поинтересовался Ром.

– На самом деле за эти дни я хочу отдохнуть. Проникнуться духом безделья. И как раз вот то, что произошло этим летом, начиная с мая, с того момента, как меня завербовали, я бы хотела осмыслить. Уложить в голове, – проговорила я. И спохватилась, посмотрев на часы: – О, мне уже пора! Засиделась я у тебя, наверное, отвлекаю, да и мне дома нужно поделать кое-какие дела.

– И вовсе ты не засиделась и не отвлекаешь, не выдумывай! Клот, приходи, когда пожелаешь, всегда буду рад поговорить по душам. Да и Фредди тебя всегда ждёт, – пошутил мой товарищ. – Если что – встретимся наверняка на базе. Кстати, можешь забрать вот эти книги себе, они у меня есть все в электронном виде. Я их давно читал, а так они только место занимают.

– Ого! Спасибо тебе большое!

Так я стала обладательницей книг о знаменитых медиумах, о феномене «снежного человека» и о шаманах и зомби. Что ж, буду читать их на досуге, коротать длинные осенние школьные вечера.

Глава 2. Она мечтала стать актрисой

Я покинула гостеприимный дом Рома и решила пойти домой на свой квартал Хороший Путь немного другой дорогой. Не вдоль шумного шоссе, а через знакомые дворы. Погода стояла солнечная, ясная, было даже несколько душновато.

Некоторые вещи мы делаем вроде бы случайно, спонтанно, но порой от таких мелочей зависят крутые повороты в нашей судьбе. Если бы мне не приспичило повернуть во дворы, возможно, я бы не встретила Кэт – свою приятельницу из музыкальной школы.

Я шла через тенистый двор вдоль кирпичной «девятиэтажки» и краем глаза уловила знакомую. Кэт Дишоп, с которой мы учились в одной группе сольфеджио в музыкальной школе, сидела на лавочке, пила газировку из трубочки и листала супермодный журнал с наклейками по мотивам известного молодёжного сериала. Наши взгляды встретились, и её лицо выразило удивление.

Кэт худая, среднего роста. У неё длинные чёрные волосы, которые она любит собирать в тугой хвост на затылке и украшать многочисленными заколками и крабиками. Ещё она любит много серёжек в ушах, фенечки, браслетики со стразами и считает себя модной прикольной девчонкой. Кэт чрезвычайно общительная, капризная, влюбчивая, взбалмошная, местами легкомысленная юная особа. Учится в той же школе, что и мой лучший друг Пит. По урокам успевает не сказать, что бы хорошо, но умеет наладить контакт, чтобы ей подсказали или дали списать.

В музыкальную школу Кэт ходила исключительно ради «тусовки», на сольфеджио занималась болтовнёй, за что наша преподавательница часто сажала её отдельно ко мне. По-видимому, для того, чтобы я, такая вся из себя тихая отличница, благотворно на неё влияла… Я же сидела одна на последней парте, внимательно слушала про ноты, интервалы и скрипичные ключи и ни в каких тусовках не участвовала. На этой почве взаимного сидения мы с Кэт и сдружились. Плюс ещё выяснилось, что живём мы на соседних улицах. Мы с ней вместе ездили домой по четвергам после занятий сольфеджио, и этом наша «дружба» ограничивалась. Однако Кэт была такой балаболкой и душой нараспашку, что мне удалось неплохо её узнать во время наших совместных поездок и сидений на сольфеджио. Кэт любит модные журналы, украшения, сумочки, косметику, увлекается мальчиками на три года старше и обожает физкультуру. Не потому что этот предмет развивает ловкость и выносливость, а потому что там можно сидеть на лавке освобождённых, ничего не делать или знакомиться в раздевалке с парнями из старших классов. Мы с Кэт очень разные. И я полагала, что ей интересно со мной общаться не только от того, что я помогала ей с сольфеджио, но и от того, что я терпеливо выслушивала её болтовню.

Не скажу, что встреча меня обрадовала. Вот если бы я сейчас Пола, Пита или Джейн встретила… а тут – шапочная знакомая Кэт! Всё же я вежливо улыбнулась и подошла к ней – не бежать же сломя голову прочь? Смешно бы это выглядело!

– Клотти! – весело протянула она, спрыгнула со скамейки и приготовилась меня обнимать-целовать.

Ненавижу целоваться. Пришлось сделать вид, что я радушно принимаю её объятия.

– А я уж думала, что как мы окончили музыкалку, уж больше и не увидимся! – подметила Кэт.

Музыкальную школу мы окончили в этом году. У меня был класс фортепьяно, а у Кэт – скрипка. Скрипку Кэт ненавидит, занималась через пень колоду, но кое-как сдала выпускные экзамены, чтобы получить диплом о среднем музыкальном образовании.

– Куда идёшь? – поинтересовалась тут же любопытная подружка.

– Домой, – мне нечего было скрывать.

– Клот, посидишь со мной? А то мне скучно, – заканючила Кэт. – Смотри, у меня новый выпуск «Наклейщика». Я уже почти его заполнила! – Кэт принялась лисой хвастаться, показывая журнал.

Охота тратить карманные деньги на липкие бумажки? Хотя, что-то в этом есть – вот какой престиж будет потом для Кэт показывать другим заклеенный крутой журнал!

– Молодец, это здорово. О, это по мотивам сериала «Три ведьмы»? – удивилась я. – Не смотрела, но много слышала.

– «Три ведьмы» – это вещь! – выразительно заключила Кэт. – Суперская! Я все серии смотрела, сейчас уже седьмой сезон снимают! Там такая любовь, такая романтика!

– Мне казалось, «Три ведьмы» – это мистический сериал о трёх современных сёстрах-колдуньях.

– Ну да, но там главное именно отношения между мужчинами и женщинами! Там даже есть немного интима, – Кэт закатила глаза. – Ну а ещё мистика – это модно! Это гламур, загадочность! Не знаю, как тебе объяснить. Это любовь! – снова закрутила она свою шарманку. И спросила внезапно: – Клотти, как ты провела летние каникулы? Мы ж с тобой целых три месяца не общались, расскажи!

Что я могу рассказать? Как в мае меня завербовали в секретную организацию по исследованию аномальных явлений Только Для Ваших Глаз, как пошли задания одно за другим и одно другого сложнее и рискованнее. Как мы с друзьями проникли в логово бандитов во время их сборища. Как меня чуть не захватили в заложники два родственника детской писательницы, переодетые в инопланетян. Как нас с Питом чуть не поймал на кладбище взбесившийся гипнотизёр. Как мы выслеживали, водя по всему городу, настоящего киборга. Как моим родителям на работе угрожали мафиози, которые меня в конце концов похитили. Как я стала участницей проклятья, наложенного на заброшенную усадьбу в одном из наших городских парков – список можно дать и в расширенном виде!

За это лето я стреляла из настоящего боевого оружия, летала на демоусмобиле, научилась куче приёмов единоборств. Узнала, как вскрывать замки при помощи шпионских приборов, выслеживать человека и самой замечать за собой слежку. Изучила в теории и даже немного на практике, что такое белый шум, гипноз, психические отклонения, робототехника, влияние мест силы и аномальных зон на подсознание. Познакомилась с несколькими специальными агентами Главного Бюро Расследований и Безопасности, лично узнала начальника районной полиции, кушала гамбургер в машине вдовы криминального авторитета, подружилась с парнем, умеющим передвигать предметы усилием мысли и с компанией подростков, мастерски умеющих фехтовать на мечах.

Так что, если подводить итог моих летних каникул, небольшое сочинение страничек на семьдесят можно накатать вполне. А потом поместить его в суперсекретную Пурпурную Папку! Я скромно поведала для Кэт:

– Ты знаешь, весьма неплохо. Была в зоопарке два раза, ходили с друзьями в кино, катались на аттракционах. Ещё катались на велосипедах у нас в лесопарке. Ну и уроки делала летние школьные, помогала родителям.

– Хах, – состроила Кэт высокомерную гримаску. – Скукотища у тебя была, я скажу!

– Да уж, согласна, – ответила я с сарказмом, но Кэт его совершенно не уловила. Да и не надо.

– А я… а у меня… О, такие приключения были, что просто ах! Обделаться можно!

– Что, прости? – не поняла я.

– О, извини, жаргонное словечко, – хихикнула Кэт.

– Обделаться – это значит переварить пищу и избавиться от её излишков, – подсказала я.

– Не, не в том смысле! – почти закричала Кэт. – О… Я была у бабушки на даче в деревне. И там новый совсем сосед приехал, и… мы с ним крутили роман. Он старше меня на два года. Мы с ним целовались на мостике у пруда, и… этот мостик обвалился, мы упали, и… о, он меня спас, конечно же! На следующий день уехал… Я со слезами провожала его автобус…

Карамба… Боги и дьяволы, дайте мне это выдержать. Кэт продолжала тараторить со скоростью звука:

– Но потом приехали мои девчонки, с кем мы вместе дружим там на даче, и мы там устроили классную тусовку! На дискотеку пригласили мальчиков с соседних дач, они нас потом всю ночь катали на мотоцикле. Было так весело, так круто! Но он… Он – моя любовь! Не то что этот противный Дикки из моего подъезда и вся его компания. А ты ещё ни в кого не влюбилась за лето? – кокетливо и заискивающе полюбопытствовала Кэт.

– Нет, – проговорила я резким металлическим голосом.

– А в своего соседа? В него ведь кто хочет влюбится! – закатила глаза Кэт.

Она имела в виду моего лучшего друга Пита. Видела она его несколько раз в своей школе и наверняка тоже была влюблена.

– Кэт, жуй свою жвачку, – не выдержав, с расстановкой посоветовала я.

– Что? Да ладно тебе! Значит, влюбилась! Ха-ха-ха-а, – заливисто захохотала Кэт. Да ещё и подкалывать принялась: – Ну и как начинался ваш роман? Давай, расскажи о самом интересном и самом интимном моменте!

Кэт прекрасно знает, что мальчиками я не интересуюсь. Я попыталась обратить всё в шутку:

– Интересный и интимный момент у меня прямо сейчас здесь с тобой. Предпочитаю свои сердечные дела держать в тайне.

– О-о-о-о, – затянула Кэт.

Пусть воображает себе, что хочет.

– Клот, слушай, – Кэт быстро сменила тему. – Ты бы не хотела стать актрисой?

– С чего это вдруг? – удивилась я.

– У нас поблизости, оказывается, совсем недавно открылся новый театральный кружок, и совершенно бесплатный! Представляешь? Миллионы девушек мечтают стать актрисами, тратят бешеные деньги и нервы на поступления в театральные училища, а тут – на тебе, кружок! Это просто находка! – вдохновенно заговорила Кэт.

Кэт уже неоднократно озвучивала своё заветное желание – стать актрисой. Сначала сниматься в театре в романтических ролях, затем в модных кино.

– Вот, посмотри! – Кэт достала из кармана коротких джинсовых шорт смятую листовку-рекламку.

На бледно-синем фоне яркими тёмно-синими буквами красивым изящным печатным шрифтом значилось:

Театр Синей Луны ждёт и жаждет молодые таланты!

Несомненно, Вы, держащий эту листовку, – очень одарённый человек! Уже при одном взгляде на Вас видно, что Вы – незаурядная Личность, с огромным многогранным внутренним миром! Не упустите Ваш единственный шанс – стать актёром в нашем замечательном новом Театре Синей Луны! Под гениальным руководством опытных педагогов, известнейших М. Сонко и Т. Хануа, Вы сможете раскрыть в себе ещё больше способностей, обрести верных прекрасных друзей и стать знаменитыми артистами!

Спешите! Только сегодня Вы имеете эту уникальную возможность записаться в наш Театр!

Занятия абсолютно бесплатны! Вы можете приходить в любое время, педагоги подберут для Вас индивидуальную программу. Приходите по адресу улица Сэкон, 67, пятый подъезд, цокольный этаж, вход со двора. Подойдя к администратору для записи, обязательно скажите пароль – «Синяя Луна».

Театр Синей Луны приглашает именно Вас!

– Заманчивая завлекаловка, – проговорила я. – Но меня это не интересует.

– Клот! – во взгляде Кэт читался прямой укор – как же так, дескать, такой шанс упускать могут только набитые дуры! – Клот, ты можешь туда сегодня со мной сходить? Пожалуйста! – заканючила она.

– Кэт, а откуда у тебя этот билетик в один конец?

– Какая разница, откуда? – Кэт махнула рукой. – Сама Судьба даёт такой шанс, он выпадает единожды! Ну посуди сама – мы окончили музыкалку, а теперь кроме скучной муторной школы у нас ничего нет. Нечем себя занять! Да и в школе всё приелось, надоело. А тут – новые друзья! Мальчики наверняка там интересные занимаются, – сладким голоском пропела Кэт самый весомый аргумент. – Давай сходим! Ну посмотрим, не понравится, уйдём! Это ни к чему не обязывает!

Признаю, Кэт оказалась хорошим переговорщиком, несмотря на видимую легкомысленность и наивность. При всей её взбалмошности её нельзя назвать простой девочкой. Цели она ставила чётко и дерзко их добивалась.

– Кэт, а почему ты одна туда не хочешь сходить?

– Я стесняюсь! Мне будет там скучно. Я там никого не знаю! Приду совсем новенькая. А если я приведу подругу, то есть тебя, то на меня даже посмотрят по-другому, с большим уважением! – гордо улыбнулась приятельница.

– Весь этот театр, все эти актёры. Я бы лучше пошла в секцию борьбы.

– Клот, ты рассуждаешь как мальчишка! Ты же девушка, будущая женщина! А женщина всегда должна быть актрисой! – рассуждала Кэт совсем не по-детски. И откуда это такая зрелость взглядов в тринадцать-то лет?

– Ладно, – махнула я рукой. – Так уж и быть, схожу с тобой в этот твой Театр. Но заниматься там не буду.

– Ну это мы ещё посмотрим, – хитро сверкнула глазами Кэт, и в этом блеске было торжество победы.

– Когда пойдём-то туда?

– Да прямо сейчас! Чего ждать? Тем более, в бумажке написано – приходите именно сегодня!

– Тебе так что хочешь напишут, – проворчала я. – Вообще, откуда она у тебя? – более настойчиво повторила я свой вопрос.

– Да женщина одна сегодня дала! Раздавала их ребятам. Она очень милая. Говорит, что сама там работает. Может, мы даже сегодня её увидим.

Кэт спрыгнула со скамейки, выкинула бутылочку с трубочкой в мусорное ведро, журнальчик спрятала в сумку, и достала жвачку из кармана.

– Хочешь? – предложила она мне.

– Я не питаюсь каучуком с красителями, – ответила я.

– Фи, какая привереда, – хихикнула надо мной Кэт и с большим удовольствием заснула жвачку в рот.

– Интересный там всё-таки пароль – «Синяя Луна». Для чего это нужно говорить, и почему именно синяя луна? – я размышляла вслух.

– Зато бесплатно! Там наверняка творческая атмосфера, богема, элитная публика.

– Ну конечно. Вся эстрада и всё телевидение там же, и все они ждут именно тебя, чтоб обучить премудростям актёрской игры, – фыркнула я.

– Ты – старая ворчунья! – заметила Кэт.

– Очень старая, – согласилась я, учитывая свой почти без трёх недель четырнадцатилетний возраст.

Мы пошли вдоль домов, потом вышли на широкое оживлённое шоссе Хороший Путь, стали его пересекать.

– Ох, Клот, я вся в таком предвкушении! Представляешь – мы туда придём, сразу сегодня же первое занятие! Я обожаю всякие кружки, всё, что связано с чем-то модным и интересным! Наверняка этот театр – гораздо веселее музыкалки! – поделилась Кэт.

А я между тем думала – действительно, очень заманчивое предложение. Элитный билетик в театральный кружок. С чего это какой-то посторонней женщине подходить к незнакомой девочке на улице, то есть к Кэт, и предлагать ей совершенно бесплатно пойти заниматься в театральном кружке? Выглядит всё несколько загадочно, если не сказать, подозрительно.

Глава 3. Очень странный театральный кружок

Мы пришли на улицу Сэкон, и стали блуждать между одинаковыми высотными домами в семнадцать этажей. Мы нашли кучу 65-х домов аж с шестью корпусами, 67-й никак не находился. Наше внимание привлёк невысокий, пятиэтажный кирпичный дом, утопающий в зелени, я предположила:

– Наверное, это шестьдесят седьмой.

– Да нет же, вряд ли! – сомневалась Кэт и собралась потащить меня снова петлять по жарким дворам меж многоэтажек.

Но я упрямо подошла к дому и обнаружила там указатель, что это и правда есть 67-й дом. Он довольно старинной постройки, имеет четыре подъезда, и с его тыльной стороны располагается заросший неухоженный двор. Мы зашли туда и увидели блеклую еле заметную дверь с покосившейся ручкой. Никакой яркой завлекающий вывески о том, что тут находится знаменитая театральная школа таких-то сяких-то известных педагогов, не было и в помине. А Кэт в состоянии эйфории и ожидания резкой перемены в жизни бесстрашно, подобно супергероине из комиксов, распахнула скрипучую тяжёлую дверь.

На нас дыхнуло мраком, сыростью и холодным воздухом подсобного помещения чёрного домового хода.

– Ты уверена, что нам сюда? – спросила я.

– Так ты ж сама говоришь – шестьдесят седьмой дом! И в билете написано – вход через пятый подъезд со двора! – уверенно заметила Кэт.

Мы очутились в узком помещении-предбаннике, окантованном сырым бетоном и кирпичами с плесенью. Вниз вела крутая лестница, которая поворачивала под уклон под прямым углом. Оттуда мерцал еле заметный свет где-то болтающейся лампочки.

– «И днём и ночью стороной тот дом обходит люд – и суеверные твердят – там призраки живут!» – процитировала я одну весёлую песенку.

Наши шаги отдавались эхом от бетона, мы спускались всё ниже. Я уже ожидала, что наше приключение окончится тем, что на нас вылетит полоумный дворник и начнёт орать благим матом, зачем мы сюда забрались. Это в лучшем случае. Но я также решила, что тут действительно находится Театр Синей Луны, а раз он новый, да ещё и бесплатный, значит, на вывеску и обустройство входа не хватило денег.

Мы скоро дошли до закрытой двери, из-под которой струился мягкий свет. Кэт вежливо постучала. Никто не отозвался. Тогда я повернула ручку и открыла.

Первое, что бросилось в глаза – изображение синей трёхглазой морды, висевшее напротив входной двери ярко освещённой комнаты. Справа за большим письменным столом восседала женщина лет тридцати, с крашенными белыми волосами, завитыми в большие локоны. У женщины голубые глаза, узкие дугообразные брови, тонкий нос, слегка пухлые губы и острый подбородок. Она стройная, имела аристократические руки с длинными накрашенными ногтями, одета в голубую блузку с кружевом на воротнике и трикотажную кофточку на пуговках, а внизу – в длинную юбку в клетку. Эта женщина заинтересовано посмотрела на нас, и в её взгляде я прочла жадное неподдельное внимание. Кэт растерялась и остановилась как вкопанная, перегородив мне путь, и мне пришлось её немного сдвинуть, чтобы выйти пред очи этой дамы.

Женщина мило улыбнулась:

– Девочки, пароль?

На столе перед ней лежали аккуратно сложенные листы бумаги, папки, документы. А ещё там стояла колоритная чернильница с гусиным пером, какими писали в средние века, и лежал толстый журнал записей. Позади администраторши на стене висело несколько детских рисунков странного содержания: животные о трёх ногах, семи головах, двугорбые барсы и фиолетовые крокодилы. Стены гладкие, белые – как после капитального ремонта и недавней сдачи помещения в эксплуатацию. Слева комод, вешалки, на них висели чьи-то лёгкие летние куртки. Ещё слева, прямо и справа были аккуратные белые двери. На противоположной стене висело большое прямоугольное зеркало.

– Синяя луна, – ответила я, видя, что Кэт совсем растерялась то ли от испуга, то ли от радости того, куда она попала.

– Абсолютно верно, – улыбнулась дама во все свои тридцать два или сколько там у неё зуба. – Ваши приглашения?

Кэт тут уж спохватилась и достала из кармана ту бумажку. Дама отметила что-то на ней ручкой, и вопросительно посмотрела на меня.

– Э-э… – начала я думать, что нужно объяснить, но Кэт, стоит ей отдать должное, меня выручила:

– Она со мной, это моя соседка! Можно? – Кэт тут же стушевалась, понимая, что, если сейчас ответят отказом, она поставит этим меня в очень неловкое положение.

Но дама расплылась в благожелательной улыбке:

– Конечно, можно! Даже нужно! Какая ты молодец, что привела подругу! У нас как раз сейчас недобор учеников.

Голос у дамы мелодичный, хорошо поставленный, учительский. Я подумала, что она, вероятно, одна из педагогов.

– Давайте я вас запишу! Назовите сначала ваши имена и знаки зодиака.

Знаки зодиака? Это что-то совсем новенькое.

– Кэт Дишоп, Близнецы! – гордо ответила Кэт, прежняя беззаботность и бесшабашность возвращались к ней в два счёта.

– Клот. Клот Итчи, – назвалась я. – Дева.

Дама записала нас в свою тетрадь-журнал.

– Улица, где вы живёте? – спросила она, заполняя следующую графу.

– Хороший Путь, – ответила Кэт.

– Квартал Хороший Путь, – ответила я.

– Представлюсь также. Меня зовут Мата Сонко. Я родилась под знаком Скорпиона, и моё призвание – учить юных одарённых ребят становиться талантливыми актёрами!

– Вы преподаватель? – уточнила Кэт.

– Я Учитель, – сделала Мата особое ударение на этом слове.

– А как тут проходят занятия? Я уже выучила текст этой листовки наизусть и очень хочу начать заниматься! – пролепетала обаятельно Кэт.

– Занятия проходят индивидуально и в группах, – поведала Мата с очень благожелательной улыбкой. – Помимо театральных занятий у нас есть рисование, музыка, шитьё, вышивание. Каждый сможет найти занятие по вкусу. Сегодня должны ещё прийти новые ученики, но у нас уже несколько дней занимаются ребята. Молодые люди особенно рьяно стремятся к творчеству, к единению душ. Девочки, можете пока тут освоиться, познакомиться с другими учениками. У нас приветствуется и поддерживается свободная обстановка. Здесь всё-таки не школа, где педагоги заставляют выполнять скучные задачки и приказывают высиживать по семь-восемь уроков с двумя контрольными на каждом. Устали от репетиции постановки – можно пойти в одну из комнат отдыха порисовать, поиграть в компьютер, почитать. Устали шить костюм или рисовать большую декорацию – можно сыграть на пианино или пообщаться с ребятами в буфете. Вся атмосфера тут для творчества и для развития. Всегда дан выбор!

– Это супер! Сразу понятно, что тут не школа, – обрадовалась Кэт.

– Место, где можно не только научиться новому, но и отдохнуть душой и телом – ведь игра в театре очень развивает пластику и гибкость движений.

– Классно, – улыбнулась Кэт и посмотрела на меня: – Пойдём, тут посмотрим всё?

Я кивнула, продолжая разглядывать рисунки за Матой.

– К кому нам потом подойти, когда мы нагуляемся? – деловито спросила Кэт.

– К вам подойдут. Либо я, либо Тес. Вы можете заходить в любые двери, которые открыты.

– А которые не открыты? – спросила я.

– В те, которые не открыты, вы по определению входить не можете, – Мата на этот раз очень внимательно на меня посмотрела.

Кто такой этот или кто такая эта Тес, оставалось только догадываться.

– Я пойду прямо, – Кэт устремилась к двери.

– А я – налево! – подхватывая азарт исследователя terra incognita, я устремилась к двери, что слева от входа. Не ходить же мне с Кэт всё время за ручку и хвостиком?!

Постепенно начинаешь понимать, что попал не в логово к людоедам, а в настоящий Театр Синей Луны. Вон тётя какая сидит ласковая и добрая, наши имена записала. Это значит, что с нами действительно будут заниматься. Возможно, по пока не известной нам методике, да много ли методик этих? Я смекнула, что имя «М. Сонко» на листовке – это имя самой Маты Сонко. Известнейший преподаватель театрального искусства. При всей своей эрудированности я ни разу о такой не слышала. А вдруг она правда знаменитая театралка, снизошедшая до просвещения масс юных талантов?

Выйдя через дверь, я попала в просторную светлую комнату. В ней стояло несколько уютных кожаных кресел, круглый стол, угловой диван и пианино. В одном из кресел, поджав ноги под себя, сидела девочка лет двенадцати в ярко-голубом платье в белый горошек и что-то увлекательно читала.

– Привет, – поздоровалась я.

Девочка подняла на меня голову. Длинные распущенные прямые тёмные волосы, карие глаза, бледноватое лицо – видимо, не пришлось загорать летом у бабушки на даче. А на шее – кулон из лунного камня в форме капельки.

– Привет, – тихо ответила она, окинув меня отрешённым взглядом.

Может, она не выспалась? Или книжка очень интересная?

– Меня зовут Клот. Я здесь новенькая, – сообщила я.

– Мирабелла, – представилась девчушка.

И снова уткнулась взглядом в книгу.

– Извини, я тут слишком мало времени, мне госпожа Сонко ничего толком не рассказала, – попыталась я аккуратно вывести Мирабеллу на беседу. – Ты давно сюда ходишь?

– Два месяца, – ответила Мирабелла странным, механическим голосом.

Она отложила книгу рядом с собой на соседнее кресло и посмотрела вроде бы на меня, а вроде бы и сквозь меня, сложив руки на коленках.

Может, она слепая? Но книжка вроде не для слепых. Кстати, что за книжка? На тёмно-красном фоне книжки было чёрными гравированными буквами написано: «Учение о демонах. Практическое пособие по Чёрной Магии».

– Ого! Это ты такое читаешь? – проговорила я.

– Ну и что? – равнодушно посмотрела на меня Мирабелла.

– Или тебе такое здесь задают читать? – пытливо посмотрела на неё я.

– Нет, это моя книга, – ответила Мирабелла. – Тут каждый занимается, чем хочет.

– А театр вообще тут бывает? – поинтересовалась я.

– Бывает. Каждый день кто-то что-то репетирует. Сначала было интересно, потом надоело. Я вышивала, рисовала, потом читала.

– Сколько тут примерно учеников ходит заниматься?

– Около ста. Может больше.

– О, как много! А преподавателей сколько здесь?

– Трое, – ответила девочка. – Учитель Мата Сонко, Учитель Теслиция Хануа и Учитель Айзек Никома.

Какие странные у всех имена. Почему Мирабелла отвечает как робот?

– Извини ещё раз, что отвлекаю тебя. Где здесь туалет?

– Там, – Мирабелла кивком головы показала на дверь позади себя.

И снова взяла книгу, открыв её, как мне показалось, наугад.

Я вошла в туалет. Он поразил меня чистотой. На белоснежных раковинах лежали свежие новые кусочки мыла, висел аппарат с бумажными полотенцами. В углу за раковинами была даже душевая кабина. Три кабинки с унитазами слева, четыре справа. Я зашла в четвёртую.

Там я обнаружила плотно прилегающую к стене дверь, находящуюся прямо за унитазом. Куда она может вести? Я подёргала ручку. Дверь оказалась заперта. Я приложилась к ней ухом, постучала слегка в неё. По звуку можно решить что угодно – за дверью могли располагаться всего-навсего водопроводные трубы с вентилями или потайной ход.

Услышала, как в туалет кто-то вошёл. Возможно, Мирабелла. Раздался звук щелчка запираемой изнутри соседней кабинки. Я вышла, помыла руки, вернулась в комнату с фортепьяно. Мирабелла всё сидела там, читала про своих демонов. Значит, в туалет вошёл кто-то другой.

Я вышла обратно в прихожую, где нас записывала Мата Сонко. Сама Мата продолжала там сидеть, писала в тетради. Когда я проходила мимо, она подняла голову, улыбнулась ободряюще и подмигнула мне. Я улыбнулась доброй учительнице в ответ и прошла через дверь, которая находилась за ней.

Там я обнаружила чистенькую, уютно прибранную комнату с диваном, выключенным телевизором, небольшим шкафом-комодом и табуреткой. А слева – ещё одну дверь, приоткрытую. Оттуда раздавался хорошо поставленный женский голос, читающий лекцию:

– Мизансцена – это расположение актёров на сцене в тот или иной момент спектакля. Когда режиссёр приходит на репетицию с заранее разработанным рисунком эпизода, он проверяет, подходит ли предложенная им мизансцена для актёров, создаёт ли она художественный эффект, а также он импровизирует, принимает встречные предложения актёров по изменениям в мизансцене. Актёр в образе пытается объяснить поведение своего персонажа и стремится передать это зрителям, в том числе и с помощью мизансцен. От правильного решения мизансцен зависит впечатление зрителей от спектакля. – Женщина перестала говорить, видимо, дожидалась, пока запишут. – На сегодня по теме мизансцены всё. В конце лекции – традиционное упражнение-игра.

Я на цыпочках подкралась к двери и заглянула в щель. Спиной ко мне стояла женщина с чёрными, почти до пояса, волосами, в длинном приталенном красном платье-сарафане и туфлях на каблуках. На запястьях дамы звенели многочисленные браслеты. Позади неё я успела разглядеть классную комнату, в которой за партами в два ряда сидело около двадцати учеников – ребят примерно моего возраста. Они все увлечённо наблюдали за дамой.

Серьёзные у них тут лекции, прямо как в режиссёрском университете.

– Игра на чувствование актёром зрительного зала! – сказала дама. – На прошлой лекции мы проходили основы сценического искусства. Мой очень тонкий слух мне подсказывает, что прямо сейчас за этой дверью притаился доброволец, который позволит нам отыграть зрительный зал!

Я не успела даже понять до конца смысл этой фразы, как дама резко развернулась к двери и распахнула её.

– Привет, девочка! Ты новенькая? Отлично, заходи! – весело провозгласила дама и, схватив меня за плечи, тут же ввела в класс, представив перед аудиторией: – Это наша новая актриса, которая должна пройти наш с вами экзамен, если она серьёзно намерена у нас заниматься.

Признаться, меня застали врасплох. Никак не ожидала, что, проходя мимо лектория, стану подсобным методическим материалом. Наверное, у них так принято экзаменовать новеньких. Проверять, на что человек, пришедший в Театр, способен. Но странно – как это она меня услышала? Я же подкрадывалась абсолютно бесшумно!

Дама имела несколько восточные черты лица, узкие раскосые глаза, полные ярко накрашенные губы и нос с маленькой горбинкой. Помимо браслетов, у неё на шее висела куча бус и амулетов. Вылитая цыганка!

Двадцать пар незнакомых глаз с интересом уставились на меня. Тут были мальчики и девочки, мои ровесники, ребята помладше и постарше.

Женщина хлопнула в ладоши и, пройдя быстро вокруг меня круг, снова хлопнула и громко сказала:

– Так! На раз-два-три-четыре-пять закрыть глаза! – приказала она аудитории.

Что за странный приказ? Все абсолютно ребята послушали её беспрекословно. Я обратила внимание, что стены тут серые, и на них ничего не висело. От этого комната приобретала некое сходство с тюремной камерой.

Дама снова хлопнула в ладоши два раза и громко проговорила:

– Раз-два-три-четыре-пять открыть глаза!

Меня озадачил тон, каким она это проговорила. Повелительный, жёсткий, властный и какой-то механический что ли. Или даже металлический. Я подумала, что тут разыгрывается театральное упражнение для разгогрева или что-то в этом роде.

Но когда двадцать парней и девчонок открыли глаза, меня поразило в них отсутствующее выражение как у слепцов, будто они смотрели рассеянно в никуда. Как Мирабелла, читающая книжку про демонов в холле с пианино

Возможно, они отыгрывают тут вхождение в роль! И ещё я пришла к выводу, что я слишком уж много думаю.

– Раз-два-три-четыре-пять – смейтесь над ней! – внезапно приказала дама, указав обоими указательными пальцами на меня, а взгляд её был целенаправленно устремлён на аудиторию.

И они все засмеялись. Это выглядело настолько дико и не укладывалось ни в какие рамки, что я даже не высказала никакой реакции. Я стояла и смотрела, как они смеются. Кто-то держался за живот, кто-то запрокидывал голову, кто-то сползал со стула.

– Мы тут репетируем комедию, и я должна показывать рожицы? – посмотрела я на цыганку, стоящую ко мне в профиль и метающую взоры на своих подопечных.

Все продолжали смеяться. Я не могла понять, искренен ли их смех, или это блестящая игра юных актёров. Дама медленно стала поворачивать голову на меня. Её взгляд чёрных огненных глаз столкнулся с моим непонимающим вопросительным взглядом. Ноздри её надулись. Она смотрела на меня так напыщенно, так… театрально!

Интересно, какую пьесу они тут репетируют? Наверняка сейчас проверяют мои способности, насколько я могу войти в роль и сыграться с ними со всеми. Это же театральный кружок! Вполне вероятно, что опытные педагоги предъявляют повышенные требования к новичкам, чтобы потом обучать их, вкладывая все силы.

Я улыбнулась смеющейся аудитории. И стала корчить рожицы. Как умела. Сама себе показала рожки. Изобразила уши как у слона. Оттянула нижние веки и показала язык. А потом показала толпе указательный палец. Потом второй – мизинец. Потом – поднятый вверх большой. И в итоге рассмеялась сама. Смех оказался настолько заразительным! Было в нём что-то шальное, неуправляемое. Смех витал в воздухе, и создавалось чувство попавшей в рот смешинки. Бывает, когда начинаешь смеяться, порой не остановишься, впадаешь в исступление, почти что истерику. Я рассмеялась так, что у меня выступили слёзы.

Не сразу меня вывело из оцепенения хлопанье в ладоши этой странной театральной руководительницы и её голос:

– Раз-два-три-четыре-пять, перестать смеяться!

Я увидела, что ребята приходят в себя. Их взгляд становился более осмысленным, будто они медленно возвращались из той роли, в которую их загнали.

Дама с внешностью и повадками цыганки доброжелательно улыбнулась мне:

– У тебя обалденный актёрский талант, милая! – дама схватила меня за плечи, в её глазах плясали огоньки неподдельного потрясения. – Как тебя зовут?

– Клот Итчи, – представилась я.

– Ты будешь с нами, Клот! Скоро! Совсем скоро ты войдёшь в нашу великолепную труппу Синей Луны! – торжественно провозгласила дама.

– Синей Луны? Что это? – задала я вопрос.

Но дама, казалось, меня не услышала. Она продолжала страстно говорить:

– Ты большая умница! Прирождённая артистка! Ребята, знакомьтесь, это Клот Итчи! – громко объявила она. – Добро пожаловать к нам! – тепло и мило улыбнулась мне дама. И протянула руку: – Меня зовут Теслиция Хануа, я Учитель Театра Синей Луны!

Так вот кто такая Тес или Т. Хануа, как значилось на той бумажке! Я пожала руку преподавательнице. Ладонь её оказалась очень горячей и при этом влажной.

– Ребята, поприветствуйте Клот! Покажите ей тут всё, и помните – она своя! – произнеся эту странную фразу, Теслиция куда-то вышла.

– Привет, Клот! – поздоровалось сразу несколько ребят.

Кто-то из них тоже встал и пошёл, наверное, по своим делам. В кабинете с серыми стенами осталось около десяти человек. Кто-то разделился по группкам и стал что-то переписывать друг у друга из тетрадок. Двое «занялись» мной – парень и девушка.

– Мы тут для каждого новенького такое проводим, – сказал один из ребят. – Театр Синей Луны – далеко не для всех. Чтобы тут остаться заниматься, мы должны понять, что ты свой. Кстати, меня зовут Нел.

– Очень приятно, Нел.

– Я из сто сорок пятой школы. А в Укосмо переехал недавно с родителями, – охотно поведал Нел.

Ему, наверно, лет 15.

– Ты нас смогла рассмешить по-настоящему! Не каждый так может, – улыбнулась одна из девушек лет тринадцати и протянула руку: – Мари.

– Что это у вас за группа? – спросила я.

– Группа Посвящённых Первой Четверти, – ответил Нел. – Тебе только что объявили, что ты почётно вошла в группу Посвящённых Новолуния. Учителя готовы взять тебя в Синюю Луну.

Нел пристально смотрел на меня. Был он белобрысым, коротко стриженным, голубоглазым.

– Это названия ваших спектаклей, в которых вы играете?

– Нет. Это название наших степеней, – поправила Мари.

– И в зависимости от чего они присваиваются?

– Как увидят Учителя твою готовность постичь Синюю Луну, – ответила неопределённо Мари.

– Так что же такое Синяя Луна? – попыталась я в который раз добиться ответа.

Нел и Мари медленно переглянулись. И Нел сказал, слегка улыбаясь:

– Вообще-то, это пока тайна. Ты только в группе Новолуния ещё пока, и не сразу всё можно знать. А то не интересно будет тебе в Театре Синей Луны.

– Здесь, безусловно, очень интересно, – подметила я. – Что можете показать? Костюмы? Декорации? Сцены? Что вы тут проходите? Может, покажете тетради? – осторожно попросила я, не рассчитывая, впрочем, на согласие.

Мари спустя большую паузу удостоила меня ответом:

– Я могу тебя проводить, показать, где у нас какие классы.

Тон её говорил явно, что я слишком много хочу знать. Даже Нел нахмурился. Что ж, в чужой театр, как говориться, со своим сценарием не ходят.

Мы вышли из серой комнаты, прошли мимо помещения с диваном в главный холл, я заметила, что Маты там уже не было. Мари провела меня в дверь напротив главного входа, на этом её опека окончилась:

– Там слева есть коридор, справа наши кабинеты. Есть Рукоделие, есть Рисование, Библиотека, Компьютерный класс, Музыка, Комната отдыха. Ну и Костюмерная тоже.

И Мари быстро и тихо исчезла. Я прошла дальше, оказалась в небольшом коридоре. Вся левая его стена увешана различными рисунками. Несколько ребят здесь стояли, рассматривали рисунки, тихо что-то обсуждали. Творческая, рабочая обстановка. Справа несколько дверей, ведущих в небольшие по площади помещения. В одной из комнат девушки вышивали, в другой ребята рисовали, где-то просто сидели и общались. На меня практически никто не обращал внимания, лишь удалось познакомиться ещё с двумя ребятами – Тедом и Бенедетто. Мальчики сказали, что занимаются тут три недели, им тут всё нравится, и что тут можно пообщаться с нормальными людьми, интересующимися творчеством, а не с такими долбаками, как в школе и на улице. Расслабляющая спокойная атмосфера. Ребят я насчитала в общей сложности около сорока. Может, где-то ещё были кабинеты – я всё помещение не смогла обойти за раз, и поэтому не получилось составить впечатление о его размерах.

На одной из дверей значилось – «Библиотека». Я подёргала ручку, но дверь оказалась закрытой.

– Сюда не ходят. Только начиная от степени Полнолуния, – услышала я.

Мари, оказывается, наблюдала за мной.

– Тебя ищет твоя подружка, – сообщила юная надзирательница.

– Как? Кэт?

– Да, она в комнате отдыха, там, – пояснила девушка, показывая.

Я отправилась туда. Кэт была не одна, а в компании аж целых трёх мальчиков. Впрочем, двое из них увлечены друг с другом собиранием конструктора из пластмассовых деталей, а сама Кэт общалась с курчавым симпатичным пареньком, и разговор у них шёл о театре.

– О, а вот и моя подруга! Клот! – весело подскочила ко мне Кэт. – Мне тут нравится, я остаюсь! Я встретила даму, которая меня сюда пригласила, и она сказала, что я понравилась! Меня даже за группой закрепили. За группой первой чего-то там…

– Первой Четверти, – подсказал новый товарищ Кэт.

– Знакомься, это Ален, – представила Кэт. – Мы в одной группе. И будем заниматься у учительницы госпожи Хануа! Это и есть та дама!

– Знаю, мы тоже познакомились, и меня тоже приняли. Кэт, я думаю, что мне, к сожалению, пора. Дела дома у меня были запланированы, – я намерено и решительно собралась домой. У меня была потребность всё обмозговать.

– О, жалко. А я ещё посижу! Хочешь с нами? Печенье хочешь? – предложила мне Кэт упаковку. – Мы тут все приносим, а вкусняшками госпожа Хануа угощает, она сама печёт!

Комната Отдыха представляла собой уютно обставленную кухоньку с холодильником, двумя электрическими чайниками. На стене висело несколько полок, где лежали печенья, конфеты, пастила, баранки, пряники. Я обратила внимание, что на кухне, как и во всём остальном помещении, аккуратно убрано.

– Нет, не хочется. Рада знакомству! Пойду.

– Клот, придёшь сюда завтра? – спросила Кэт.

Я чуть подумала и кивнула:

– Приду.

Не знаю, стоило ли искать Мату или Теслицию и сообщать, что я сегодня ухожу и что приду завтра. Ребята тут предоставлены сами себе. Дружелюбная доброжелательная атмосфера общения на здоровые интеллектуальные темы. У меня сложилось много разных мнений насчёт этого Театра Синей Луны.

Творческий клуб талантливых подростков? Или всех собрали, чтобы потом пропагандировать какие-то идеи? Или это уже перебор с опасениями, а на самом деле тут просто особенная методика преподавания театрального искусства. А может, не стоит делать скоропалительных выводов? Походить в этот кружок, посмотреть. Благо, время позволяет. Можно два-три, ну пять дней максимум походить, чтобы понять, что тут такое. Зато опыт приобрету. А если мне понравиться, то буду ходить после школы.

Много странностей. Общая обстановка, атмосфера. То, как мы с Кэт туда попали. Кстати, я так и не успела спросить, как экзаменовали Кэт. Театр Синей Луны – что это? А отрешённый взгляд нескольких десятков пар глаз? И хлопки в ладоши и «раз-два-три— четыре-пять» этой цыганки? А девочка по имени Мирабелла? И что там за дверь в туалете? И ещё почему такое, казалось бы, невинное место, как библиотека, закрыто? Почему так мало преподавателей, и почему они пускают ребят на самотёк? По какому принципу отбирались ребята? Теслиция выходила на улицу и раздавала листовки понравившимся подросткам? Почему луна синяя? Необычный это кружок, ох, необычный. Чувствую, предстоит мне ещё поломать голову.

Глава 4. Труппы лунных фаз

На следующий день я снова пошла в Театральный Кружок, встретившись с Кэт. Приятельница была в полном восхищении:

– Вчера я там сидела до вечера! Мне так понравилось!

– И чем же ты занималась? – спросила я.

– Просто общалась. Мы обсуждали сценарий пьесы, которую там скоро будем ставить, – похвалилась Кэт.

– Что за пьеса? – спросила я.

Мы как раз во время этой беседы шли по дороге к Сэкон. Кэт накануне призналась, что все её мысли заняты только этим Детским Театральным Кружком. Столько впечатлений сразу не каждый смог бы выдержать.

– О, она по сценарию очень малоизвестного спектакля, – ответила уклончиво Кэт.

– Кэт, а тебя подвергали там испытанию, прежде чем зачислить в так называемую Группу Первой Четверти? – задала я вопрос, который хотела задать вчера.

– Испытанию? – задумалась Кэт. – Ну… не уверена, просто со мной долго общалась Мата, потом Теслиция. И они сказали, что я подхожу. Это вполне нормальная процедура, если учесть, что в этом Театре далеко не простые люди занимаются.

– О чём они тебя спрашивали?

Ответ Кэт меня несколько обескуражил:

– Ой, а я уже не помню.

– Но ведь это было вчера! – напомнила я.

– Клот, разве это так важно? Главное – нас приняли как своих! – беспечно заявила Кэт.

Когда мы подошли к 67-му дому, нас также встретил мрачный подсобный подъезд и крутая ниспадающая лестница. А за заветной металлической дверью – свет и уют. Я отметила, что замок на двери самый заурядный – в случае чего можно легко вскрыть.

Маты Сонко не было. Зато за её столом сидела моя вчерашняя знакомая, Мари. Она улыбнулась нам, поздоровалась и обратилась к Кэт:

– Тебя уже ждут в костюмерной!

– Да, Клот, я побежала к своим! Пока, желаю приятно повеселиться! – довольная Кэт умчалась через прямую дверь.

– Что тут намечается за постановка? – спросила я у Мари.

– Это у группы Маты, – пояснила она. – Тебя закрепили за Теслицией.

– Кто закрепил? – не поняла я.

– У нас три группы. Группа Новолуния, за неё отвечает Теслиция, Группа Первой Четверти – это группа Маты, и Группа Полнолуния – за неё отвечает Айзек Никома.

– А есть группа Третьей Четверти? – поинтересовалась я.

Мари долго и пристально посмотрела на меня и произнесла тихо:

– Есть. Это группа Учителей. Тебе лучше поскорее присоединиться к своей группе, стать с ней единой. Потому что тот, кого ни к кому не присоединили, может назначаться Зрителем.

– Зрителем? Если б я хоть чуть-чуть понимала, что это значит, – призналась я, не решившись задавать вопрос. Ведь чем больше я задаю вопросов, тем больше их возникает.

Я направилась в левую дверь, где располагалась комната с роялем. Там я рассчитывала застать Мирабеллу и поговорить с ней. Но девушки там не было. Из туалета вышли вчерашние знакомые пареньки, Тед и Бенедетто, они поздоровались со мной. Атмосфера здесь отличалась размеренностью, неспешностью, никто никуда не торопился, не нервничал и получал удовольствие от такого «отдыха», совмещённого с творчеством. Лица Теда и Бенедетто сегодня мне показались вообще осоловелыми.

Я зашла в туалет. Меня манила та самая кабинка, где я вчера обнаружила дверь. Поскольку в туалете никого не было, я приступила к более дерзкому домогательству этой двери. Принялась сильно дёргать за ручку, пытаясь открыть. Дверь заперта и открывалась «на себя».

Но я скоро оставила своё хулиганское занятие – ведь могло оказаться, что дверь я выломаю, и мне придётся кому-то объяснять, для чего я это сделала. Ответ мой был бы банальнее некуда: мне хотелось посмотреть, что там за ней. Я вышла из туалета и наткнулась на старика.

Старик первым заметил меня, он вперился в мою физиономию огромными серыми глазищами. Был он лысым, щуплым и весь в морщинах, сгорбившимся, и носил пиджак и брюки, в чём-то замызганные – то ли в краске, то ли в еде. Столь колоритный персонаж поверг меня в ступор от неожиданности, и я остановилась как вкопанная. Более того, гипнотический взгляд старика внушал, что я что-то натворила, и мне полагалось наказание. Я стала судорожно придумывать про скрытые камеры в туалете, которые зафиксировали мои попытки открыть дверь.

– Ты, девочка, откуда? – спросил старик требовательным скрипучим высокомерным голосом. Слово «девочка» в его интонации звучало равнозначно слову «козявка».

– Я… – начала я.

– Почему ты шатаешься по нашей территории? Кто тебя сюда пустил? Кто разрешил тебе шляться где попало? Ты сюда с кем пришла? – старик медленно двинулся на меня.

– Я… это… в группе…

– В какой группе? – спросил старик, остановившись.

Вдруг сзади него открылась дверь, и в комнату с пианино вошёл мальчик, которого я, кажется, уже видела вчера.

– Она в группе Новолуния. Сама Учитель Хануа зачислила её вчера. Её зовут Клот, – внезапно вступился за меня мальчик.

Я растерялась полностью. Но постаралась собраться, подумав о том, насколько чудные эти «театралы», весёлый люд со своими прибамбасами.

Старик кинул уничтожающий взгляд на мальчика, никому ничего не сказал, прошёл, горбатясь, мимо меня в туалет, и с грохотом закрыл за собой дверь.

– Это господин Дублин, он поддерживает здесь порядок и отвечает за хозяйство, – пояснил мальчик. – Вообще, старик с приколами, но иногда его заносит. Чем-то ты ему не угодила. Меня зовут Стив, если помнишь, я был вчера на занятии с Учителем Хануа.

И тут я вспомнила. Этот кудрявый светловолосый высокий мальчик сидел на первой парте и громче всех смеялся надо мной вчера. Он примерно мой ровесник.

– Чем же я ему не угодила? – потребовала я объяснений.

– Он иногда устраивает некоторые испытания для тех новичков, которые, по его мнению, их не пройдут, – ответил Стив. И тут же сменил тему: – Пойдём, я познакомлю тебя со сценарием, который мы будем ставить тридцатого августа перед Ночью Синей Луны.

– Ночь Синей Луны? – удивилась я.

– Если ты перейдёшь в Группу Первой Четверти, а затем – в Группу Полнолуния, тебе всё объяснят более подробно, – пообещал мой новый товарищ.

– Так чем отличается Группа Первой Четверти от Группы Новолуния? – спросила я, помня, что Кэт зачислили в другую группу. – Они что, соревнуются между собой, кто лучше проявит себя в постановке, кто лучше сценарий поставит и сыграет?

– Нет, – покачал головой Стив. – В чём-то ты права – разные способности и предназначения определяют, в какую группу тебя зачислят изначально. Тех, о ком ничего не ясно, зачисляют в группу Новолуния. Тех, кто точно станет одним из нас, – в группу Первой Четверти. Но все они должны рано или поздно попасть в группу Полнолуния.

Наверно, у них тут такая система градации мастерства, что-то вроде разноцветных поясов в каратэ.

Стив охотно взял надо мною шефство. Мы пришли с ним в одну из комнат, как я выяснила, в комнату Шитья. Она небольшая, тут стояло много шкафов, имелась примерочная за ширмой, в одном углу манекен, в другом – стол со швейной машинкой.

– Я сам состою в группе Первой Четверти, и Учитель Хануа поручила мне рассказать тебе некоторые вещи. Это наши правила. Прежде всего ты должна поклясться, что никому никогда не расскажешь про то, что ходишь сюда.

Ну и просьба. Очень странная!

– А почему? – удивилась я.

– Есть правила. И они не предполагают задавания вопросов. Они подразумевают их выполнение, – отрезал Стив тоном, в котором проскользнул металл.

– Но мне казалось, Театр Синей Луны ничего противозаконного не несёт, и… – я была в замешательстве, хотела возразить ещё какими-то доводами, но Стив быстро свернул эту тему:

– Никто, начиная с сегодняшнего дня, не должен знать про Театр Синей Луны. Это наша тайна. Это замысел Учителей. Никто не должен знать извне, что здесь находится, чем мы тут занимаемся, какие ставим спектакли и пьесы. Что рисуем, что шьём, что мастерим своими руками – всё это остаётся здесь и является нашим общим продуктом. Ничто отсюда нельзя выносить. Есть ещё правило, обязательное к выполнению: всё, что даёт любой из трёх Учителей, нужно брать. Отказываться нельзя. Того, кто нарушает это правило и не только это, а также и все остальные, ждёт наказание.

– Какое? – удивилась я.

– Исключение из Театра Синей Луны, – Стив представил это так, будто это было самой страшной карой в мире. – Начиная с сегодняшнего дня, наш Кружок закрыт. И мы начинаем тут занятия. Мы должны успеть подготовиться к ночи Синей Луны и помочь нашим учителям.

– Стив, извини за нескромный, может быть, вопрос – это мы сейчас с тобой пьесу какую-то репетируем? – удивилась я.

– Нет. Это я говорю тебе наши правила. Они установлены тут для всех. Сюда отныне никого нельзя приводить. Нельзя приводить родителей, друзей и так далее.

Я так и не уразумела – на каком основании, но спрашивать не стала. Стив сказал:

– Ещё мы должны беспрекословно слушаться Учителей. Дисциплина – прежде всего. Учителя заботятся, чтоб нам тут было комфортно. И я с ними согласен, что мы не должны вмешивать посторонних. Это наша среда, и мы тут сами себе хозяева. А вместе с Учителями мы сможем раскрыть в себе талант. Я говорил тебе о сценарии. Мы будем ставить пьесу. Там есть немало слов и немало ролей. Вот, возьми. Это текст, который к ночи Синей Луны каждый из нас должен знать назубок. Текст можно учить наизусть только здесь. Переписывать и уносить домой воспрещается. И вообще, дома воспрещается говорить о нашем Кружке. Дома можно и нужно только выполнять те задания, которые дают Учителя.

Стив подал мне листок, исписанный мелким почерком от руки. Синие чернила. Вполне разборчивый почерк. Но там была написана сущая бессмыслица!

…Хенема маруксин прао ганне уцфарток щенни хенема ракуп уцракуп…

– Это что? – удивлённо посмотрела я на своего «куратора».

– Слова роли для каждого. Эти слова ты должна выучить очень твёрдо. До автоматизма.

– А про что вообще эта пьеса? – удивилась я.

– Учитель Хануа скажет тебе. Когда ты дойдёшь до группы Первой Четверти. Кстати, можешь побыть с нами на занятиях. Они сейчас начнутся. Учитель Хануа будет вести. Ты пойдёшь?

– Да, конечно. Хотелось бы побывать.

И узнать, что тут такое творится, – договорила я уже про себя.

Окончив со мной конфиденциальный разговор, Стив привёл меня в Серый Класс. Там уже собирались ребята. Некоторых я видела вчера, в частности, я узнала приятеля Кэт – Алена, и ещё пару девчонок. Кэт, кстати, здесь не было. Ещё собрались дети, которых я раньше не видела. На столе лежали листки бумаги, ручки.

Едва мы сели вместе со Стивом за первую парту, вошла Теслиция. Такая же, как и вчера, в том же одеянии цыганки, только серьги другие, тоже из позолоты и крупные.

– Здравствуйте! – улыбнулась она доброжелательно. – Возьмите ваши листочки. И запишите тему по Теории сегодняшнего занятия – «Грим».

Затем началась лекция. Прямо как в школе. Сходство со школой усиливало то, что все покорно записывали то, что она диктовала. Диктовала она самую обычную информацию о том, что такое грим, для чего он применяется, какая косметика используется в театре, и так далее. При этом она внимательно смотрела за каждым из нас. Однако ребята вели себя отнюдь не как в обычной школе. То есть никто не шептался, не хихикал, не бросал друг в друга скомканными бумажками. Все покорно писали. Окончила вещать Теслиция минут через двадцать.

– На сегодня по теме грима всё. Я заберу у вас листочки, – Теслиция быстро прошла меж рядов парт и забрала у всех учеников то, что они писали. Она сложила это всё у себя на столике около доски.

– В конце лекции – традиционное упражнение-игра.

Взгляд Теслиции вдруг стал повелительным, даже демоническим каким-то. Она посмотрела пристально на меня. И хлопнула в ладоши. Потом ещё раз. Потом громко властно произнесла:

– Раз-два-три-четыре-пять! Вы должны заплакать! Изобразить высшую тоску, грусть и скорбь! Плачьте! Раз-два-три-четыре-пять!!! – снова хлопнула в ладоши Учитель Хануа.

В комнате стало твориться невообразимое. Все стали плакать. Сначала слёзы медленно катились у всех двадцати слушателей из глаз, потом они заплакали в голос. У меня даже против моей воли появился ком в горле, который я не смогла контролировать. С какой стати я должна сейчас плакать?

Но внутренний голос подсказал мне – «Плачь! Будь сейчас как все, это важно!»

Да, это важно, если я хочу тут остаться. Если я хочу разобраться, что тут творится.

– Слушай Учителя, не нарушай правила! – прошептал мне Стив.

У него самого лицо было залито слезами.

Я напряглась, и у меня из глаз скатилось две слезинки. В этот момент Теслиция внимательно наблюдала за мной. Плакали и ревели навзрыд все. Эта ведьмовская женщина словно извлекла из нашего подсознания некие кнопки и рычаги, на которые могла надавить и о которых мы даже не подозревали. В тот момент я уже в который раз подумала о массовом гипнозе.

Но ради чего? Какова причина? Чтобы все впадали в роль в нужный момент на сцене, когда нужно изобразить массовое рыдание? Я пока, увы, ни одной пьесы тут не видела, и ни одной репетиции. За исключением листочка бумаги с полной тарабарщиной, который дал мне Стив.

Урок был окончен. После того, как Теслиция громко проверещала снова свои «раз-два-три-четыре-пять», весь класс успокоился. Ученики стали выходить. Теслиция тоже вышла, забрав наши исписанные листки с лекцией о гриме. Ко мне подошёл знакомый мне Нел:

– Учитель Сонко собирает всех новичков, кто пришёл вчера-позавчера, в Комнате Рисования. Прямо сейчас.

Стив, стоящий рядом со мной, кивнул мне, подсказывая этим жестом, что следует мне туда пойти. Я переглянулась с ним:

– Пойду, мы ещё увидимся.

– Если не нарушишь правила – точно увидимся.

Смены декораций происходили со скоростью звука. Не успела я отойти от безутешных рыданий, как уже все, кто рыдал, совершенно спокойно рассредоточились по комнатам кто с иголкой с нитками, кто с кисточками.

Нел привёл меня в комнату, где уже собралось девять человек. Среди них я узнала Кэт. Комнату я узнала тоже – вчерашняя «кухонька». Единственная свободная табуретка была на углу стола, как раз между столом и раковиной для мытья рук. Ввиду тесного пространства табуретки плотно стояли друг к другу и образовывали круг. Кроме меня тут были семь девочек и два мальчика. Я села на свободный стул. Перед каждым из ребят, в том числе и перед моим местом на столе стоял пластиковый стаканчик, в котором пузырилось что-то оранжевое. Сок или газировка. Очевидно, у нас тут предполагался некий фуршет в честь знакомства.

Непонятное чувство, которое я бы могла назвать интуицией, подсказало, что к этой «газировке» лучше не притрагиваться. Когда Нел посадил меня и вышел, к нам вошла Мата Сонко. Я успела переглянуться с Кэт, и мне показалось, что взгляд её потух, будто она то ли спит на ходу, то ли слишком устала.

Мата сегодня в длинном бордовом платье-сарафане, с оголёнными руками, и я заметила на её предплечьях много цветных татуировок. Наколки изображали в основном непонятные буквы, руны и символы, вроде бы даже оккультные! Я удивилась – ведь театральный работник и педагог вроде бы не должен походить на заключённого бандита. Но, может, татуировки у неё переводные, то есть временные? Всё-таки, Мата – молодая творческая женщина, на дворе лето, почему бы не украсить руки татуировками?!

– Добрый день, мои дорогие! – лучезарно улыбнулась она нам всем и окинула каждого цепким взглядом. – Сегодня мы тут собрались, чтобы познакомиться поближе. Я очень рада, что вы сюда пришли и оказались здесь все вместе! Сейчас я раздам вам листы бумаги и попрошу вас на них нарисовать кое-что. И неважно, что вы не умеете рисовать – здесь вы должны полностью раскрыться, дать волю своей фантазии, освободиться от стеснения. Здесь мы все любим вас, и никто не станет смеяться над вами и тем более над тем, что вы творите. Ибо любое творение божественно!

Словно светясь изнутри, Мата раздала нам десять листов бумаги – по числу участников этого сборища. И по простому карандашу.

– Я хочу, чтобы вы нарисовали полное порождение вашей фантазии. Пусть это будет животное, которого не существует в природе, но которое вы бы очень хотели увидеть в реальности!

Ребята погрузились в процесс рисования. Кто-то рисовал увлечённо, кто-то, наоборот, стеснялся, и посматривал, что у других.

Я долго смотрела на свой белый лист. Потому что я подозревала, что мы сейчас проходим психологический тест о несуществующем животном, который выделяет особенности психики, модели поведения и внутренние конфликты. Об этом тесте я знаю не понаслышке. Я сама его проходила, когда училась на семинарах Леды Рантр и Мины Винаддо в ТДВГ. Тут же меня осенило, что, когда мы писали лекцию по теме грима, это на самом деле было прохождение графологической экспертизы. Того и гляди, на полиграф ещё посадят.

– Обязательно выпейте сок! Я сама его делала по секретному домашнему рецепту своей тётеньки! – предложила Мата, когда мы все рисовали.

Я рисовала то, что от меня они должны были ожидать – милое безобидное существо с мягкими округлыми очертаниями. Рисунок изобразила внизу листа и сделала своё животное маленьким, с большими глазами, что должно было показать признаки неуверенности и страха. Да, я намеренно сфальсифицировала результаты психологического теста, прекрасно зная интерпретацию. Пусть они думают, что меня легко запугать.

Мата попросила выпить сок весьма настойчиво. Никто из ребят не возмущался и не возражал. Словно все так и ждали её приказа. Возможно, накануне над каждым из них стоял свой «Стив», который рассказывал о правилах?

Мата вышла. Все рисовали, пили сок. Впрочем, не все. Напротив меня сидела девочка, которая сразу привлекла моё внимание. Со светлыми волнистыми волосами до плеч и голубыми немного тревожными глазами. Она не притронулась к соку. Свой сок я тоже пить не стала. И, пользуясь тем, что сидела около раковины, аккуратно вылила его, когда удостоверилась, что на меня никто не смотрит.

Видя, что я сделала, девочка напротив меня вздрогнула. Я испугалась, что она меня выдаст. Но она вдруг умоляющими глазами посмотрела на меня и аккуратно пододвинула стаканчик с соком в мою сторону. Я поняла, что она просит меня, чтобы я тоже вылила её сок.

Так, это уже мне ещё сильнее не нравится. Я быстро схватила стакан с её соком, пододвинула ей свой пустой стакан, и тут вошла Мата. Все сок уже выпили, животных дорисовали, а у меня – полный непочатый стакан. Я делала вид, что увлечена рисованием. В голове крутилась куча мыслей.

Ребята уже тихо говорили между собой, обсуждали рисунки, по-доброму хихикали, между ними устанавливались доверительные отношения. Они знакомились друг с другом.

– Выпей сок, Клот, все же уже выпили! – попросила Мата.

– Сок? – я сделала рассеянный вид. – Ой, а я и забыла! Увлеклась!

– Госпожа Сонко! – потеребила её моя Кэт. – Посмотрите, так сойдёт? А есть ли карандаши, чтоб раскрасить? Я прямо в раж вошла! Никогда не думала, что смогу нарисовать такое!

Мата принялась щебетать с Кэт, отвернувшись от меня. И я с выдохом облечения получила несколько секунд на то, чтобы вылить сок. Девочка напротив всё так же умоляюще и с тревогой на меня смотрела.

Мата стала поворачивать на меня голову, я быстро приложила опустевший стакан ко рту, сделав вид, что только что всё выпила залпом. Мата удовлетворённо подмигнула мне, и вновь продолжила что-то говорить Кэт. Зачем это нужно, чтобы мы все выпили сок?

После того как мы нарисовали своих животных, Мата велела нам подписать рисунки и представиться друг другу, кратко рассказать о себе и назвать свой знак Зодиака. Я узнала немного о своих товарищах. Это были ребята с близлежащих улиц и районов, кое-кто с улицы Хороший Путь. Такой моей «соседкой» оказалась скромная девочка с тихим взволнованным голосом, та самая, которая дала мне вылить свой сок. Девочку звали Линдси. Я рассказала о себе, немного приврав о том, что тоже, как и Кэт, всегда мечтала заниматься в театральном кружке. Похоже, такой ответ устроил Мату. После того, как мы все представились, Мата заговорила настоящую проповедь:

– Цель и миссия нашего Театра – раскрытие талантов через постижение самого себя. Все мы обладаем незаурядными способностями, о которых не подозреваем. Театр Синей Луны был создан для таких юных людей, кому небезразлично собственное развитие и творчество. Здесь у нас создана особая среда, куда вам будет хотеться приходить снова и снова…

Она говорила про много красивых вещей, но вещи эти были ужасно банальными. Она расхваливала Театр Синей Луны, обещала нам всем, что мы почувствуем себя другими людьми, обретём тут друзей, и нам не понадобиться довольствоваться скупыми развлечениями внешнего мира. После этого она долго говорила о правилах. Она упомянула, что Театр Синей Луны имеет, оказывается, глубокие исторические корни. В прошлом это была тайная гильдия актёров, путешествующая по миру с театральными представлениями. Причём постановки были не для широкой публики и народа, а только для тех, кто разделял ценности этих актёров Я в пол уха слушала это всё, а сама украдкой наблюдала за ребятами. Они все внимали Мате, буквально развесив уши. Я тоже старалась время от времени на неё смотреть, чтобы не вызывать подозрений.

Закралась смутная догадка, что в этом соке могли оказаться вещества, которые повергли ребят в изменённое состояние сознания. Мата самозабвенно говорила, говорила, говорила. О правилах и о том, что необходимо их соблюдать. Что истинные покровители Театра Синей Луны не вынесут их нарушений.

Словом, полная муть. Ради чего всё это тут говорилось – я так и не поняла. Когда занятие окончилось, я собралась предложить Кэт пойти домой, но она отказалась, сказав, что ещё тут побудет, а дома делать нечего. Я стала уходить, и тут ко мне подошла Линдси и робко спросила:

– Можно, я пойду с тобой?

– Конечно, можно!

Мы вышли на улицу. За нами никто не следил, нас никто не контролировал, но ощущение того, что мы стали некими пленниками этого места, не улетучивалось, а наоборот, нагнеталось.

– Спасибо, что вылила мой сок. Я не собиралась его пить, а отказаться – боялась, – тихо поблагодарила Линдси.

– А почему ты не собиралась его пить?

– Ну, ты же свой тоже вылила, – пожала уклончиво плечами девочка.

– Ты вчера пришла? – полюбопытствовала я.

– Позавчера. Мне дали приглашение, сказали, чтоб я обязательно приходила.

– И у тебя не возникло мысли ослушаться незнакомых тебе людей? – удивилась я.

– Нет, – смутилась Линдси. – Ничего подозрительного не было особо. Я поняла, они просто приглашают в Театральную студию. У них, видимо, недобор учеников.

Линдси внезапно замолчала.

– Да, видимо, недобор, – повторила рассеянно я.

– Мне там не нравится. Я больше не буду туда ходить. Сок на самом деле невкусный, какой-то прокисший. Мне его давали вчера, тоже Мата очень любезно угощала. И меня вырвало. Только я никому не сказала, а то это как-то… неловко, – призналась, помявшись, Линдси. И свернула беседу: – Мне пора, я там живу.

Мне показалось, она не до конца пока доверяет мне. Линдси направилась к себе домой, а я побрела к себе. Полностью обескураженная сегодняшними событиями, я ещё чувствовала себя уставшей, как выжатый лимон.

Странное местечко этот подвал дома 67, а вернее, Театр Синей Луны. Чем-то от него веет. Сумасшедшинкой какой-то. Придя домой, я рухнула спать. Было ощущение, что из меня выкрали энергию.

Глава 5. Обманное движение

Проснувшись, я обнаружила, что проспала часа три. До прихода родителей с работы ещё оставалось энное количество времени, и я направилась на базу.

Само по себе нахождение места моей «работы» очень удобно. Всего пара домов квартала Хороший Путь отделяла мой дом от большого особняка мадам Эрелсон, в котором располагается секретная База Только Для Ваших Глаз. Возможно, на базе я смогу получить ответы на вопросы. Но вопросов так много, что я теряюсь, не зная, как к ним подступиться и с какого начать.

Аманда Беллок, моя начальница, одна из тех, кто меня вербовал, бессменно сидела на Рецепции. Одна из самых лучших агентов ТДВГ, Аманда всем своим видом дарила бодрость и жизнерадостность. Её всегда густые красивые волосы, которым позавидовала бы любая топ-модель, отливали медовым цветом, а проницательные светлые глаза читали мысли и всегда угадывали, в каком ты настроении.

– Хай, агент 001! Ты чего такая хмурая?

– Возможно, я пришла как раз развеяться.

– О, я могу тебе подсказать, кто тебе поможет! – весело воскликнула Аманда. – Минут двадцать назад сюда пришёл агент 004, он сейчас скучает в Кабинете Стажёров. Предложи ему составить тебе компанию!

– Аманда, будут ли задания для меня на ближайшее время?

– Только такие, которые ты сама найдёшь на свою голову, – усмехнулась начальница. – Агент 001, ты это великолепно умеешь! Заходи к нам почаще. Кстати, о тебе сегодня утром Пит и Джейн спрашивали. Как это ты с ними умудрилась разминуться? – деланно удивилась она.

– Так уж, наверно, получилось, – развела я руками.

– Иди к Рому, избавьте друг друга от скуки! А то, глядя на вас, я сама скоро зевать начну!

– Аманда, ты и зевать – понятия несовместимые! – искренне заметила я.

– Ха, Клот, не поверишь, но сейчас сезон временного затишья. Уже почти пять дней ничего экстренного не происходит. Словно все полтергейсты, некроманты и духи чёрных дыр взяли отпуск перед началом учебного года. Да, и такое бывает в Только Для Ваших Глаз. Только вряд ли это будет продолжаться долго.

И, словно по её пророчеству, настойчиво зазвонили аж сразу три номера-линии, один за другим. Я аж ойкнула от неожиданности.

– О, началось, сглазила! – хохотнула начальница и принялась отвечать на вызовы.

Не отвлекая более Аманду, я направилась в наш кабинет Стажёров, который полностью был в распоряжении нашей Великолепной Шестёрки. В Шестёрке нас шестеро стажёров, чей стаж работы в ТДВГ измерялся всего одним годом или и того меньшим сроком. Ром Террисон, в силу того, что старше и умнее всех нас – наш негласный и неформальный лидер. Также в Шестёрку входят, кроме меня и Рома, наши друзья Пол Спиксон, Джейн Сенксон, Пит Ривел и моя двоюродная сестра Эллен Харви.

В нашем кабинете всё создано для плодотворной работы. Новейшие компьютеры, удобные столы с ящиками, шкафы и полки для хранения секретных материалов, своя мини библиотека, пробковые доски с возможностью крепить на них текущие документы и фотографии по расследованиям. Когда я вошла, Ром сидел, слегка ссутулившись над толстой книгой в кожаном переплёте, и переписывал оттуда что-то в блокнот. Я обратила внимание, что книга прямо-таки средневековый фолиант с пожелтевшими страницами, исписанными чернильной вязью. А сам Ром в поло с капюшоном и спортивных штанах напоминал настоящего алхимика или колдуна.