Грязные шорты бесплатное чтение

Краткость не сестра, а вдова любого таланта.

(«short» (англ.) – «короткий»)

Из сборника « Чехов и его демоны»

– Знаете, любезный мой доктор, когда сквозняк дует в сердце жизнь то не мила….

– Ха-ха-ха…. Да что вы говорите?! Что за сквозняк? Ещё и в сердце…. Да это, милый мой, только ваши фантазии. Сердце – это, голубчик мой, мышца. Оно может болеть, может останавливаться, работать с перебоями, но какой-то там сквозняк. Не надо говорить такое хирургу, душа моя. Говорите это поэтам или писателям. Форточку прикройте – и нет вашего сквозняка.

– Хорошо, хорошо, ладно, вы хирург. Может даже врач от бога, в которого я не верю. Но тогда объясните мне, почему болит сердце после расставания с любимым человеком? Физически болит и млеет?

– Всё очень просто, молодой вы мой человек. Это же невроз. Сначала переживает мозг, потом кидает сигнал в сердце – мол, надо поболеть, а то что же это выходит – я зазря старался? Оно и сжимается в небольших спазмах. Но поверьте опытному врачу – это совершенно не опасно. Да, неприятно. Иногда до жути. Но от этого никто ещё не умирал.

– О да-да-да. Понятно, что от несчастной любви умирали под поездом, гибли от яда и даже от носового платка. И, конечно же, при этом холодящая душу муть под ложечкой была совсем не причём. Физический холод в сердце. Как у бедного Кая или ещё там у кого. Не помню уже. Доктор, а вы в своей жизни хоть раз любили?

– Безумное количество раз. И всегда был уверен, что это – моя последняя любовь. Вот помнится, в далёком году ещё до революции, в Крыму на набережной Ялты встретил я девушку. Чудо как хороша. Фигура, личико, манеры, запах. Доброта так и светится в глазах. Общительная, воспитанная и даже слишком. Ну, я тогда был ещё тот ветреник, сударь ты мой. Ну, понятно, соблазнил её по взаимной симпатии. И прожили мы с ней больше двух лет. Да-да. Больше двух лет. Поверить сейчас трудно. Мда…. Даже за границу выезжали. Поездили по европам. И что же? Расстались. Внезапно так.

– Просто так расстались и всё? Без всяких последствий?

– Ну как сказать. Она подостыла ко мне, я был гораздо старше её. Да и подустал грешным делом выполнять все эти очаровательные постельные обязанности. А, надо сказать, она была не просто хороша в известных утехах – она была ненасытна и даже порой безумна. А мне в то время уже за пятьдесят. Нервишки шалят, рука по ночам млеет. Плюс хронический алкоголизм, табакокурение, мысли философские, страх смерти. Оно, знаете ли, не способствует.

– И что же было после?

– Не поверите – ничего не было. Никакого вашего сквозняка. Мы так мило расстались, что до сих пор мне непонятно, как это было возможно после таких-то страстей египетских.

Доктор быстро докурил папиросу и задумчиво посмотрел в чернеющее ночное море. В морщинистых глазах мелькнули слёзы. И я понял, что он мне безбожно соврал. Самым бесстыдным образом. Он страстно любил её до сих пор, несмотря на десятилетнее расставание. И каждый миг, проведённый, с ней для него был ожиданием этого страшного холода разлуки. Того самого сквозняка, который сейчас неумолимо проступал холодным инеем слёз на его редких рыжеватых ресницах.

Из сборника «Её рваные джинсы»

– Далеко ещё? – обернувшись через плечо, грубовато спросил коренастый пожилой мужчина, сверкая в сумерках белой рубахой, потемневшей на спине от пота.

– Вот этот подъезд, – поежившись словно от холода, тихо ответила молодая стройная женщина. На первый взгляд она казалась совсем молоденькой и неопытной. Безупречная фигура не могла укрыться под льняным платьем- балахоном. И только грустные тёмно-карие глаза выдавали возраст – где-то за тридцать, не меньше.

Спустя десять минут он натужно сопел над ней, вгоняя свою твёрдокаменную тоску в её сухое от отвращения лоно. Излив свою бесчувственную похоть, мужчина аккуратно перелёг на спину и вдруг услышал судорожное всхлипывание.

– Вот те раз! Ну чего ты ноешь, красотка? Не бойся ты – я заплачу! – и он поднял брошенные впопыхах на пол брюки и достал из кармана портмоне. – Сколько там надо? Пятнадцать хватит?

Лежащая рядом женщина продолжала всхлипывать, закрыв лицо руками. Ему вдруг стало по-настоящему её жаль. Но слабость длилась всего секунду. Он поднялся, положил деньги на стул, не спеша надел брюки и рубаху. Уже перед дверью он обернулся и мягко спросил:

– Так чего ты расплакалась в самом деле? Деньги я дал, всё как договаривались. Лишнего от тебя не просил. И вообще – с твоей фигуркой и мордашкой моделькой бы работать, а не на набережной мужиков снимать.

– Я себя не люблю! – неожиданно пронзительно вскрикнула она. И затравленно посмотрела на него глазами испуганного зверька. – Я себя ненавижу, поэтому и занимаюсь…этой гадостью – более спокойно продолжила женщина. Затем целомудренно прикрыла оголенную правую грудь простынёй, взяла с тумбочки длинный мундштук, аккуратно всунула в него сигарету и закурила.

Он с любопытством присел на стул, услужливо стоявший у двери, понимая, что сейчас услышит одно из тех откровений, которые рождаются в минуту долго сдерживаемого отчаяния и отвращения к себе. И он не ошибся.

– Да, я не люблю себя и наказываю себя случайными встречами с мужчинами за деньги. А ещё по утрам из-за небольшого прыщика раздираю до крови лицо и потом несколько дней не выхожу из квартиры. И ненавижу себя за своё безволие и за свою красоту, которую все сразу же хотят потрогать между ног. И при всём при этом все знакомые считают меня доброй и отзывчивой оптимисткой. Потому что я предпочитаю улыбаться и люблю всё красивое.

Она внезапно замолчала, и две горошинки-слезинки прокатились по её щекам.

– С детства я была избалованной девочкой-принцессой, потом выросла в девушку-королеву. Даже два раза занимала первые места на городских конкурсах красоты. Я с раннего возраста привыкла к мужскому вниманию. Но мой дурацкий покладистый характер и природное любопытство приводили меня к множеству беспорядочных связей. После развода с любящим меня мужем, с которым мне стало банально скучно, я работала в модельном бизнесе. Потом как-то резко настало безденежье, и я первый раз попробовала сделать это за деньги. В целом, ничего не изменилось – мужики и так мной пользовались, кто как хотел, но до этого они получали своё бесплатно. Теперь за моё презрение к себе вы платите деньги.

– Так бросай ты это дело и иди работать. С твоими данными тебя сразу же возьмут администратором хорошего отеля или ресторана. Это для начала, потом появятся нужные связи, карьеру сделаешь…

– Мне это неинтересно. У меня есть моя мечта. И я её исполню, чего бы мне это не стоило.

Мужчина с интересом, смешанным с некоторым сожалением, посмотрел на неё.

– Да-да, мечта. У меня будет своё Королевство, в котором я соберу единомышленников, и где мы будем развиваться, творить и любить. И это не какой-нибудь там платный ретрит на Бали! Это будет красиво оформленное реальное пространство, дополненное яркой виртуальной реальностью! Там будут только позитивные творческие люди! И всё это, наконец-то, научит меня любить себя! Это главная цель! Я устала себя ненавидеть. Я устала от собственной неуверенности и от постоянной мужской похоти вокруг…

Щёки её порозовели от нахлынувшего возбуждения. Она вдруг застеснялась своей наготы под простынёй, и устало махнула ему: «Уходи!» Он вышел на тихую улицу южного городка, закурил, и вдруг чётко осознал всё будущее этой красивой потрёпанной судьбой женщины, живущей в своём непростом придуманном мире. Такие до самой старости страдают от своей броской возбуждающей внешности. И тешат себя детскими фантазиями. Хорошо если повезёт, и влюбит в себя неженатого состоятельного мужчину с серьёзными намерениями. Иначе так и прошатается по чужим квартирам и кроватям до седых волос со своей милой наивной мечтой. Он тряхнул головой и пошёл в направлении парка. Через минут десять неожиданно красивая женщина и её трогательная слабость исчезли из его похмельной памяти.

А в это время в прохладной ночной кровати без света лежала она и думала о том, что все мужики на одно лицо, и что послезавтра надо съезжать с квартиры и искать новое жильё, хорошо бы у моря, а денег на маникюр теперь точно не хватит, правда, один местный теннисист в возрасте позвал её в небольшое путешествие по побережью, возможно, даст денег. И хорошо было бы позвонить бабушке, которая сильно болеет, а в целом, наверное, стоило бы вообще съездить домой, отдохнуть от этой постоянной курортной суеты, от этих знакомств бесконечных. Закрыв глаза, она вдруг ещё раз почувствовала запах его дорогого одеколона, перемешанный с нотками кисловатого пота и спермы, и её внезапно грубо стошнило прямо на простынь….

Из цикла « Гражданин, ваш партбилетик?»

…Холодное ноябрьское солнце скупо осветило матово-кровавый порфир Мавзолея, и, словно испугавшись надписи на центральной монолитной плите, спряталось за надвигавшимися снеговыми тучами. Внутри главной усыпальницы великой страны в тёмном углу траурного зала на складном стульчике сидел Сталин и тяжело смотрел из-под прикрытых век как двое врачей и трое военных в форме НКВД привычно перегружают мумию Ильича на каталку, чтобы увести главную реликвию большевизма на спецэвакопункт. Сегодня по приказу Сталина мумифицированный выпотрошенный кадавр Ульянова будет перемещён в Куйбышев, подальше от методичных бомбёжек «люфтваффе» и стремительно наступающих танковых «клиньев» Гудериана.

Сталин, не глядя в сторону уезжающей тележки, привычно выкрошил в трубку две папиросы «Герцеговины Флор». Остатки гильз не выбросил по привычке на пол, а, скомкав, спрятал в нагрудный карман своего слегка засаленного френча. В дальнем проёме центральных дверей ритуального зала, скрытом под тяжестью багровых знамён, блеснув линзами очков, помаячила фигура Берии. Но после того как вождь еле заметно отрицательно мотнул головой, начальник тайной полиции исчез, после чего наступила полная тишина.

Сталин с наслаждением закурил, прикрыл глаза и погрузился в воспоминания. Когда в далёком ледяном январе 1924 года возводили временный деревянный Мавзолей, многие члены Политбюро были против. Особенно горячился, тряся козлиной бородой, тогда ещё юркий и моложавый Калинин, утверждая, что подобное архитектурное сооружение может стать культовым. А

зачем большевикам мистические культы, если бога нет, религия это опиум и так далее и всё в таком же духе. Ему вторили ещё два осточертевших «деятеля» – тут Сталин слегка поморщился – Троцкий и Бухарин, которые вообще были против мумифицирования тела вождя. Эта чересчур самоуверенная парочка утверждала, что, мол, это может вызвать неоднозначную реакцию у пролетариата и ненужные ассоциации у представителей Коминтерна. «Тоже мне представители мирового пролетариата – кучка зажравшихся и разжиревших на разграбленных сокровищах негодяев…» – своей же цитатой подумал Сталин о коминтерновских выскочках, продолжая мысленно восстанавливать события рождения Мавзолея.

В 1930 году, когда мнение стремительно набиравшего силу генсека уже ни у кого не вызывало сомнений, и был построен из камня, бетона и гранита этот странный и немного жутковатый «объект №1», как значился Мавзолей в планах кремлёвской комендатуры. И никто, ни один человек в мире, за исключением покойного архитектора Щусева и трёх служащих специального подразделения НКВД, которые были давно растёрты в лагерную пыль, не знал, что за знамёнами траурного зала скрывается тщательно замаскированная потайная дверь, ведущая в небольшую комнату, ключ от которой Сталин всегда носил с собой. Хотя Лаврентий, возможно и догадывался о какой-то тёмной тайне этого непростого места. Очкастый прохиндей точно обо всём давно пронюхал.

Подумав о том, что придётся ему пережить в ближайшие часы, Сталин вздрогнул и повёл плечами, словно от холода. Но тут ход его мыслей был прерван внезапным и очень сильным переживанием, перенесшим вождя всех народов в маленькую лачугу бедного сапожника, худощавая жена которого ласково гладила по голове маленького мальчика с оттопыренными ушами и упрямо сжатыми губами, и, едва не плача, шептала: «Ах, Сосо, Сосо. Скоро ты станешь совсем большой и покинешь свою маму…» Сталин на мгновение внутренне сжался, словно перед невидимым ударом, но, вспомнив о предстоящей миссии, взял себя в руки, поднялся и направился к потайной двери.

Перед глазами предстала знакомая картина. Небольшая пятиугольная площадка из идеально отполированного красного гранита с церковным престолом посередине, окружённым массивными напольными канделябрами. На престоле вместо привычного православного креста был рельефно изображён серп и молот, а Евангелие было заменено «Капиталом» Карла Маркса, который придавил своей убедительной массой многочисленные расстрельные списки врагов народа. Канделябры были тоже выдержаны в соответствующем стиле и представляли собой фигуры рабочих, матросов, солдат, крестьян, застывших в стремительном порыве по направлению к главному подсвечнику, стоявшему в центре за престолом. Этот необычный раритет был выполнен в виде бронзового броневика с ораторствующим Ильичом на крыше.