Корона льда и лепестков бесплатное чтение

© К. Гусакова, перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление.

ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Как всегда, благодарим редакторов, первых читателей, бета-читателей и рецензентов, которые помогли перенести Каллик, Цинт, Фаолана и всех остальных персонажей из этого мира в наш.

Без вас мы бы не справились.

1

Я старалась расположиться на кресле с высокой спинкой так, будто сидела на таком каждый день. Как будто вокруг всегда сиял студийный свет. Как будто то, что на мое лицо с разных ракурсов навели как минимум две камеры, было обычным делом. Как будто жить и спать в королевских покоях Благого замка – самая заурядная вещь на свете.

Журналистка-человек, бойкая и необычайно дерзкая, посмотрела мне прямо в глаза.

– По понятным причинам человеческое население обеспокоено недавними событиями, королева Каллик. Какие гарантии вы можете предоставить относительно нашей безопасности?

Вот вам краткое изложение того, что я не могла рассказать людям. Две недели назад фейри-великан Рубезаль был отброшен в Андерхилл – дабы его изгнать, королева Неблагих, Елисавана, пожертвовала жизнью. Однако, прежде чем покинуть это царство, Рубезаль обрушил на Унимак армию изгоев, уничтожавшую людей и любых других живых существ на своем пути к дворам фейри. Эти-то сопутствующие потери и были очень серьезной проблемой, учитывая, что люди превосходят нас численностью пятьдесят к одному и обладают целым рядом орудий массового поражения.

– С фейри, о котором идет речь, уже разобрались, – ответила я, и меня охватило противное дежавю. – Мы работаем над локализацией последствий, и до сих пор наши усилия были успешными.

Это было мое первое интервью для людей с тех пор, как меня распределили и я начала править Благим двором, но Сити-эн, или Си-эм-эм, или к какому там еще новостному агентству принадлежала журналистка, не первые люди или фейри, кто преследовал меня в стремлении получить ответы. Старые советники отца научили меня, как правильно отвечать, и указали, что лучше дать интервью именно этой женщине. Я уже вызубрила все так, что хоть ночью разбуди – расскажу слово в слово.

Женщина подалась вперед, пригвоздила меня взглядом поверх очков с толстыми стеклами.

– Значит, этот фейри, этот… гигант никак не сумеет вернуться, чтобы сеять хаос и вредить нашим детям?

Я приподняла плечо.

– Нет, насколько мне известно. Однако не стоит исключать такую вероятность. Он стар и могуществен.

И гораздо более изобретателен, чем кто-либо мог предположить за всю его многовековую жизнь. В попытке подчинить себе оба двора он неуклонно промывал мозги сотням фейри-изгоям, используя особый чай.

Стоящие в ряд слева от меня Благие советники шумно втянули воздух. Что? А, точно, неправильные слова.

– Известно, что в Аляскинском треугольнике обитает поселение фейри, – продолжила журналистка. – За последние годы число человеческих исчезновений и смертей в этом районе резко возросло до ужасающих масштабов. Ответственен ли ваш вид и за это?

Я чуть склонила голову к плечу, удерживая взгляд женщины.

– На что вы намекаете?

Журналистка дважды моргнула, затем повернулась к одной из камер и врубила улыбку на полную мощность.

– Это Эмили из Си-эн-эн, и мы только что близко пообщались с новоиспеченной королевой Каллик. Далее в эфире – как поднять с детьми тему техники безопасности рядом с фейри. А также – как в смутное время человеческая раса сумеет защитить свою идентичность от посягательств со стороны других видов. Спецвыпуск, посвященный сохранению культурной автономии. Не переключайтесь.

Я было вскинула брови, но вовремя вспомнила про остальные камеры.

Просто… вау.

Камеры выключились, следом тут же погасли яркие лампы. Журналистка протянула мне руку, продолжая широко улыбаться.

– Спасибо, Каллик.

Я уставилась на ее ладонь, затем перевела взгляд на лицо, отчасти отдавая ей должное: она не из тех радостных, вечно фотографирующихся туристов, которых мы обычно видим на Унимаке. В остальном же меня оскорбил ее намек на то, что мы вторженцы, от которых надо защищаться.

– Королева Каллик вообще-то.

Улыбка женщины растаяла, как лед на раскаленном противне.

Я встала и направилась к балкону – пусть советники выпроваживают журналистку, – а потом расстегнула тяжелую цепь плаща, сковавшую мою шею. Собрала накидку и бросила ее на ближайший предмет мебели, нечто среднее между кроватью и креслом. Расправив плечи, я скинула туда же золотые перчатки, натиравшие мои запястья.

– Ваше величество… – советник, чье имя я забыла, низко поклонился. – Вполне вероятно, что человеческое население истолкует ваше последнее замечание неверно. Мы должны без промедления собраться, чтобы решить, как действовать дальше и как лучше всего отвечать на новые вопросы людей.

Облокотившись на балюстраду, я полюбовалась разделявшей дворы рекой. Благой двор с одной стороны, Неблагой с другой. Прямо как я.

– Думаете, они поймут меня неправильно и решат, что Рубезаль все-таки не вернется вредить их детям?

– Нет, королева Каллик. Мы думаем, что они полностью вам поверят.

Я выдохнула.

– Так в чем проблема?

Шарканье советника раздражало не меньше его колебаний.

– Отношения с людьми непросты. Мы подробно это обсуждали.

Ну да. Просто я не понимала, как вранье может принести кому-то пользу. Рубезаль, конечно, хотел отомстить дворам, но к нашим немагическим соседям он питал такую же ненависть, что и к фейри, которые давным-давно изгнали его в Треугольник. Как ложные заверения защитят нас или людей? Им нужно хотя бы осознавать, что их подстерегает опасность.

Короче, в политике я полный профан. Или, может, мне просто было наплевать.

– Сделаю завтра несколько звонков.

Все равно собиралась. Советники выдали целый список, по которому я должна была пройтись. Различные человеческие правители, главы других рас, которые еще не открылись людям, – оборотни, вампиры, ведьмы и демоны. А еще другие дворы фейри.

Каждый хотел заполучить частичку новой королевы. Королевы смешанных кровей.

Королевы, которой они надеялись манипулировать.

Советник замялся, и пусть я не смотрела на него, перед глазами все равно возник образ, как он, будто рыба, открывает и закрывает рот.

– А теперь оставьте меня, – приказала я. – Все. Покиньте комнату. И больше меня сегодня не тревожьте.

Плюсы быть королевой: окружающие прислушиваются к твоим просьбам. Уже через минуту я оказалась в блаженном одиночестве.

Как раз вовремя.

Солнце опускалось за западный горный хребет на земле Неблагих. На полпути вверх по склону возвышался еще один замок, похожий на тот, где сейчас жила я, на восточном хребте.

И там был точно такой же балкон.

В угасающем свете мои глаза вполне хорошо различили мужской силуэт. Я узнавала его даже без бинокля.

В те дни, когда мы с Фаоланом не встречались, чтобы обсудить вопросы дворов, мы договорились видеться вот так. Я подняла руку, и Лан ответил тем же.

Сердце сжалось от боли, но это был необходимый шаг. Пусть Жрица и объявила меня королевой всех фейри, реальность оказалась не такой уж благосклонной… и не такой уж простой. На протяжении веков наши дворы существовали параллельно, близко физически, но в то же время полностью независимо. Наши общества были разными, начиная от одежды, заканчивая этикетом и внутренними правилами. Перемешать их в одночасье – нелепость.

Итак, после смерти Елисаваны я выбрала Фаолана регентом Неблагого двора. Лан не хотел этого, но он – единственный Неблагой, которого я знала и которому доверяла. Был и другой вариант – поселиться в темном замке, но это значило оставить Адэр и дядю Джозефа строить козни при Благом дворе. Шаг, что обернулся бы для всех катастрофой. Я понимала это и без дара предвидения.

Без сомнения, мне хотелось руководить не больше, чем Лану.

Но я все равно делала все, что в моих силах. Не потому, что считала себя лучшей кандидаткой на пост правителя, а потому, что Жрица буквально сказала, что единственный путь к успеху лежит именно там, где я сейчас нахожусь.

Ох, богиня, куда мы впутались.

Я опустила руку, наблюдая за Фаоланом. Он сделал то же самое. Мы часто стояли каждый на своем балконе, пока свет не иссякал.

Быть может, на протяжении многих лет король Александр и королева Елисавана так же стояли, вглядываясь в силуэты? Жаждали ли они быть вместе в открытую?

Были ли они вообще влюблены, когда решили слить частички своего духа и поместить меня в утробу человеческой матери?

Теперь они оба мертвы, и я никогда не узнаю правду.

Солнце скрылось, и пусть Лан оставался на месте, даже зрение фейри не позволяло мне его разглядеть.

– Так будет не всегда, – прошептала я.

Вот только, черт возьми, те невероятные дни в Андерхилл, когда нам с Ланом не нужно было скрывать чувства, когда мы могли прикасаться друг к другу и улыбаться и просто быть вместе, казались жесть какими далекими.

Счастливый вздох, который раздался у меня за спиной, заставил подпрыгнуть.

– Вы такие милашки, ну правда, – произнесла Цинт.

Оглянувшись, я вскинула бровь.

– Серьезно?

– Вы, ребята, каждые сумерки выходите сюда, чтобы помахать друг дружке. Да, я все сказала. Абсолютные очаровашки.

Я окинула пристальным взглядом подругу – и, конечно же, осмотрела поднос с выпечкой, который она мудро захватила с собой.

– По ощущениям – ничего милого тут нет, скажу я тебе.

Выражение лица подруги смягчилось.

– Знаю, Алли. Но у вас все серьезно, большинство подобного не обретает. Аж самой такого начинает хотеться.

С моих губ сорвался смешок.

– Остановиться на одном мужчине после стольких лет? Как долго Джексон тебя уламывает?

– Лет десять, наверное. Просто… приятно же знать, что кто-то всегда поддержит тебя или просто будет рядом, несмотря ни на что. – Цинт покачала головой. – Я даже не верила, что такое возможно, пока вас двоих вместе не увидела.

Немалое признание из уст моей подруги. Она не стремилась хомутать парней, это они стекались к ней, как детишки на праздник. Если не считать ее долгоиграющую связь с Джексоном, которая то затухала, то вспыхивала, я никогда не замечала за ней серьезного подхода к отношениям.

– Понимаю. Именно это я и чувствую с Ланом.

Защищенность, которую я даже не подозревала, что хотела.

Безусловную любовь.

Не скажу, что у нас не было взлетов и падений, но, надеюсь, они остались позади. Ну, кроме обитания по разным замкам.

Я потянулась к тому, что выглядело как «беда» – изумительное пирожное, названное так из-за невозможности удержаться и не съесть куда больше, чем планировалось.

Цинт шлепнула меня по руке.

– Фу, нельзя.

У меня вырвался смешок.

– Ты что, шлепнула королеву всех фейри?

Подруга фыркнула.

– А когда-то я вообще тебя купала. Так что да, черт побери. Проблемы?

А ведь это как раз единственное, с чем за последние несколько недель у меня проблем не было.

– Что не так? Или опять надо глаза сперва закрыть?

Цинт всегда приносила на пробу свои последние кулинарные изобретения, иногда с необычными просьбами.

После того как шеф-повара Благих, шпиона из числа изгоев Рубезаля, скрутили и заточили, я отдала его должность подруге. Те, кто поначалу жаловался, быстро заткнулись, когда она приготовила бруадар – деликатес, который фейри на Унимаке не видели уже много лет.

– Хочу задействовать как можно больше чувств, – пробормотала она.

Держа поднос на одной руке, Цинт подняла вторую и пошевелила пальцами. Магия красивого бирюзового оттенка тут же заплясала, повинуясь приказу и превращаясь в дымку дождя, что осела на бедовые пирожные, словно сахарная пудра.

– Давай, – шепнула Цинт.

С благоговением я остановила выбор на одном покрытом магией пирожном и откусила от него немного. Магия прокатилась по мне плавной теплой волной, которая сперва разгладила морщинки у меня на лице, затем расслабила напряженные мышцы плеч и спины. Истома проложила путь к восхитительной ореховой сладости, которая проследовала за ней, будто прохладный ветерок после бури. Я выдохнула, наслаждаясь вкусом и ощущением, пока они не рассеялись.

– Как ты это сделала? – прохрипела я после.

Цинт сияла самодовольством.

– Обалдеть, да?

Спрашивать о процессе приготовления бесполезно, это я знала наверняка. Кулинарные секреты подруга не раскрывала даже мне.

– Изумительно – не то слово. Что-то неземное.

Цинт сверкнула счастливой улыбкой, глядя на поднос. И, Луг свидетель, я была как никогда благодарна за стабильность, которую подруга привносила в мою жизнь.

– Как прошло интервью для людей?

– Облажалась.

Цинт усмехнулась.

– Теперь ясно, почему советники так психуют.

У меня дрогнули губы.

– Зато не скучают.

Что, несомненно, выйдет мне боком уже завтра. И послезавтра. И послепослезавтра тоже.

– Ты вымотана, – заметила Цинт. – Оставлю тебя в… более шикарном, чем раньше, покое. Увидимся завтра?

– Звучит неплохо.

Я помахала рукой на прощание, и подруга заспешила к выходу, остановившись на секунду, чтобы аккуратно оставить бедовое пирожное на круглом столике, у которого наверняка было вычурное название.

Постель. Наконец-то.

Надо отдать должное королевским особам – необходимость вести беседы, держать лицо и выглядеть на должном уровне весь день напролет истощала силы так, как не дано никаким тренировкам. Я сняла с головы золотую диадему и положила ее на треугольный стол, затем сбросила одежду из яркой дорогой ткани, которую, очевидно, положено носить Благой королеве. От платьев я отказалась, поэтому для меня сшили туники с воротником-стойкой, которые сзади были длинней, чем спереди, и туго подпоясывались на талии, что подчеркивало лацканы и все же делало наряд отчасти напоминающим платье. Ну и ладно. Если в нем можно сражаться, то я счастлива.

В дверь нерешительно постучали, на что я без промедления отозвалась:

– Спасибо, не нужно!

Бедные служанки. Я принимала их помощь только по утрам. Девушки были довольно милыми, но я вполне допускала, что они стучат на меня советникам.

Надев простую белую ночнушку, я сунула под подушку кинжал и положила на пустую половину кровати один из мечей, которые мне подарила королева Неблагих, то есть дражайшая мамочка. Второй занял место на тумбочке. Затем, запихнув в рот остатки недоеденного первого пирожного, я улеглась и, благодаря магии, буквально растеклась по мягчайшей кровати, на которой когда-либо спала.

Мои глаза закрылись.

Тело налилось тяжестью и теплом.

И кто-то обдал мое лицо дыханием.

С трудом придя в себя, я резко села с кинжалом в руке. И обнаружила, что удивленно моргаю, уткнувшись носом в прозрачное тело духа.

– Ой… извини, – я снова легла на спину, глядя снизу вверх на свою наставницу. – Ты вернулась!

Женщина улыбнулась, и внутри меня зародилось знакомое тепло. Определенные поступки создают прочные узы, и этот дух однажды прошел по такому же пути, каким иду я, чтобы победить Рубезаля и сохранить связь между мирами, но потерпел неудачу. То, что я ожидала от себя каждый день.

– Приветствую, королева всех фейри, – произнесла женщина, и ее голос слегка отдался эхом.

Я поморщилась.

– Можно просто Каллик.

– И все же ты – королева всех фейри.

– Я не хочу ею быть, – призналась я темноте.

Женщина кивнула и, плавно сдвинувшись, присела на край кровати.

Под пристальным взглядом я дернула плечом.

– Привыкну. Справедливости ради, я все равно не знала, чем хочу заниматься. Так-то вариант не хуже других. По крайней мере, теперь не нужно ходить и оглядываться.

Ну, как раньше.

Я же не дура. Прекрасно понимала, что врагов у меня все еще масса.

– Ты открыла для себя Андерхилл. Я рада. И ты прошла испытание гласа Андерхилл, фейри крови.

Девон была гласом Андерхилл? Серьезно?

– Похоже на то. Не то чтобы я далеко продвинулась.

– Дальше, чем те, кто был до тебя. – В словах духа сквозила печаль, и, если бы я могла его обнять, я бы так и сделала.

Я ни в коем случае не была любительницей обнимашек. Просто чувствовала это в наставнице.

Вместо этого я почесала щеку.

– Наверное. Рубезаль пока заперт. Все стало получше, чем раньше.

Женщина-дух покачала головой.

– Великан просто выжидает своего часа, королева всех фейри. Потому что знает цену потери доступа к высокочтимой Андерхилл.

Чего?

– Но все же было подставой. Отрыв от Андерхилл не приводит к безумию. Руби это выдумал, чтобы устроить всеобщую панику и привлечь к себе сторонников. Это…

Выражение лица женщины не изменилось.

Я шумно выдохнула.

– Расскажи. Какова цена? Или снова оставишь в неведении?

Женщина мягко улыбнулась.

– Сегодня день нашей последней встречи, какой бы путь ты ни избрала дальше. Меня не будет ни на одном из них. Вот то, что я знаю и чем могу поделиться.

Я снова села, облизывая губы. Что-то новенькое. Я еще никогда не получала ответов, не схлопотав по лицу и не пожертвовав кровью.

– Фейри, лишенные Андерхилл, и в самом деле слабы, – проговорила женщина. – С течением месяцев, лет, десятилетий они чахнут и чахнут, пока от их магии не остается лишь воспоминание. Ибо Андерхилл восполняет нашу связь со своей силой и сутью. Таков ее дар. И Рубезаль прекрасно это знает. Фейри на Земле отрезаны от Андерхилл уже достаточно долго, и скоро наступит час расплаты. Скоро их захватит зловещая нечестивая мощь.

Зловещий и нечестивый – вполне емкое описание Рубезаля. Во рту пересохло.

– Если так и будет продолжаться, здешние фейри потеряют силу? – Я закрыла глаза. – Он просто переждет.

– Вы оба вольны выбрать место, где в конце концов произойдет ваша схватка.

Это расшифровать было уже труднее. Я молча изучала наставницу взглядом.

– Я могу попасть в Андерхилл. Вот о чем речь. Но ты говоришь, что и Рубезаль может вернуться сюда?

Призрачная женщина склонила голову.

Я отбросила одеяло и принялась расхаживать по комнате. Он мог вернуться. Твою ж мать. В глубине души, после зловещих слов Жрицы, я предполагала, что так и будет.

«Проблема не в том, что он заперт. Проблема в том, что Андерхилл должна открыться, иначе магия фейри здесь умрет. Как ты думаешь, что произойдет, когда Андерхилл однажды откроется, Одуванчик?»

Иначе она не стала бы говорить о пути.

– Хочешь сказать, что мне нужно будет сразиться с ним там?

– Это еще предстоит выяснить. – Женщина потянулась, желая коснуться моей руки, но ее пальцы прошли сквозь нее.

Нутро сжалось. Проглотив иной вопрос, я задала следующий:

– Мы видимся в последний раз? Почему?

Дух встретился со мной взглядом.

– Потому что ты миновала ту грань, где способен помочь проводник. Никто прежде не заходил так далеко. Отныне путь неведом никому, кто помог бы, не препятствуя твоему успеху.

Жрица тоже все видит – и скована подобными путами.

– Ну, как бы там ни было, спасибо. В убежище ты спасла нас, направив к сухопутному келпи. Без тебя меня бы здесь не было.

– Тебя не было бы здесь со мной, – отозвалась женщина. – И пусть расставание с сестрой причиняет боль, мне легче уходить, зная, что моя неудача могла привести к твоему будущему успеху. Если бы я не избрала неверный путь, мы бы и вовсе не встретились.

Я замерла, затем тяжело опустилась на кровать рядом с духом.

– С сестрой?

Женщина склонила голову, словно прислушиваясь к чему-то, доступному лишь ей, затем кивнула этому невидимому собеседнику.

– Прощай, королева всех фейри. Твоя победа согреет мне сердце. И сердца наших родителей, которые, в надежде спасти наш вид, отказались от всего. Дорогая, теперь ты – последняя надежда.

Она подалась вперед, и вдруг из-за закрытой двери донесся звук – звон столкнувшихся клинков.

Да блин, ничего хорошего это не предвещало.

– Прощай, сестра. – Женщина подалась еще ближе, невесомо прижалась губами к моей щеке.

Несмотря на замес неподалеку, я осталась сидеть неподвижно, только грудь поднималась и опускалась.

– Прощай, – прохрипела я.

Моя призрачная наставница – сестра из иной эпохи – начала рассеиваться, и, когда за дверью раздались крики, я наконец пришла в себя.

– Стой! Скажи! Когда Рубезаль вернется? И как?

Если бы я знала хотя бы столько, то сумела бы подготовиться гораздо лучше.

Женщина бросила взгляд на закрытую дверь, и, когда я сделала то же самое, с той стороны странным звоном донеслись звуки битвы.

– Дорогая моя, он уже вернулся.

2

Я пробыла королевой всех фейри даже меньше недели, а моей власти уже бросают вызов.

Потрясающе.

Я выбежала из комнаты, на ходу сдирая ночнушку, затем схватила кожаные штаны, тунику и легкий доспех.

– Пошлите за Бресом! – заорала я служанке, которая высунулась из смежного помещения и поспешила отскочить с моего пути. – Пусть ждет меня в командном пункте.

Ладно, на самом деле я еще ни разу в нем не была, но именно там отец и Брес регулярно встречались и обсуждали вопросы безопасности.

А я вроде как подслушала парочку советников, которые бормотали, мол, не будет у нас больше командного пункта, раз теперь во главе Благих стоит женщина. Придурки. Ну, не понимают по-хорошему, значит, усвоят по-плохому.

Я закрепила плотную кожаную броню, пронизанную чарами, и двинулась дальше, помедлив лишь для того, чтобы захватить два меча. Вооруженная и в броне, я выбежала через дверь с противоположной лязгу металла стороны. Меня коробило то, что я бросаю сражение на других, но сейчас я не могла думать только о себе.

Распугивая слуг, я неслась по замку. Так много этажей, так много ненужных комнат, и через все надо пробежать как можно быстрее, что было нелегко, поскольку я обычно не пользовалась черным ходом.

– Привести Джозефа в командный пункт! – крикнула я советнику, который буквально отскочил с моего пути, чтобы я его не затоптала.

Хоть я и не питала особенно теплых чувств к дядюшке, он прожил на свете дольше меня. Он может подсказать что-то, чего я не знаю.

– И сообщить Неблагому двору, что на нас напали! – добавила я через плечо.

– Напали? – тоненьким голоском переспросил советник.

Сирен, конечно, не звучало, и у ворот замка не стояла армия, но я достаточно хорошо знала Рубезаля и понимала, что такое не в его стиле. Он же скользкий, как лед во время весенней оттепели. Он бы подослал ко мне убийц.

Он бы нанес удар, когда мы этого не ждали.

– Как он, блин, добрался сюда так быстро? – проворчала я.

Гигант явно знал о перемещении между мирами больше моего.

Я резко затормозила перед командным пунктом. Внутри были повсюду разбросаны карты и книги. По периметру, от пола до потолка, вращались шары размером с голову. На них мелькали разные сцены, на некоторых даже виднелись лица. Мне говорили, что их использовали для наблюдения за миром и людьми. Фейри-версия шпионских телеэкранов, только более эффективная.

– Покажите мне Рубезаля! – гаркнула я.

Один шар подлетел ближе, быстро вращаясь, и туман внутри него рассеялся.

Передо мной появился гигант, которого я когда-то считала другом и учителем, но слишком близкое изображение не позволяло понять, что он делает. Я попробовала наклонить шар, чтобы разглядеть побольше окружающего пространства и поменьше носа Руби и зажатой в его зубах трубки.

Бесполезно.

– Не фокусируется, – раздался у меня за спиной голос Бреса. – Мы не знаем почему, но нам не видно, что он затеял. Ни один шар упорно не показывает ни лицо, ни чем он занят.

Нахмурившись, я оттолкнула шар в сторону.

– Рубезаль где-то на Унимаке. Его приспешники уже в замке. У меня за дверью звенела сталь.

– В замке? – переспросил Брес, переглянувшись с остальными. – Никто из стражи ни о чем не докладывал.

Но я же слышала!

Морщинка у меня на лбу разгладилась. Может, звон был делом рук моей сестры, своего рода предупреждением. Все же он показался мне странноватым.

– Может, насчет этого я и ошибаюсь, но Рубезаль уже на Унимаке.

– Думал, королева Неблагих его прикончила. – Брес обошел массивный стол и уселся во главе.

Я сдержалась и не вскинула брови, хотя очень хотелось. Занять мое место – это откровенный вызов.

– Нет, – я уперлась ладонями в столешницу. – Смерть королевы позволила вышвырнуть его в Андерхилл. На открытие портала ушли все ее силы.

По крайней мере, так все объяснила Жрица. Смерть того, кто обладает достаточно мощной магией, способна разорвать ткань между мирами. Да и то портал раскрылся в ту ночь лишь потому, что барьер ослабило солнцестояние. Елисавана это знала – и выиграла нам немного времени. Вот только куда меньше, чем кто-либо предполагал.

Неделю. Единственную неделю. Как, черт его дери, он успел здесь оказаться?!

Я еще не готова к этой битве.

– И где же он?

Знакомый голос будто острыми когтями прошелся сверху вниз по моей спине. Я даже не потрудилась обернуться на его обладательницу.

– Адэр, я тебя не вызывала. И раз уж тебе повезло не томиться в темнице, предлагаю убраться с глаз долой, пока я не передумала и не определила тебя в новые покои, полные железа.

– Право слово, ваше величество, я даже не осознавала, что задеваю вас за живое, высказывая взгляды на политику нашего великого народа.

Повернувшись, я обнаружила Адэр в низком реверансе, со склоненной головой. Но мне все равно хотелось ее разнести, из чистого принципа.

– Как именно ты убила моего отца?

Адэр ахнула. Вскинула голову так резко, что было удивительно, как только она шею не свернула.

– Я ничего подобного не делала!

Я уставилась ей в глаза, давая магии во мне заклубиться, и Адэр медленно перевела взгляд куда-то мне за плечо.

– Обсудим твою ложь в другой раз, – тихо произнесла я.

Правда, теперь, когда Рубезаль показал истинное лицо, я стала склонна больше винить в убийстве отца именно его. От смерти короля выиграли и Адэр, и Рубезаль, они оба жаждали сесть на трон.

Однако Адэр вовсе не нужно было знать, что я колеблюсь. Она вообще-то приказала запереть меня в темнице и казнить через утопление.

Брес кашлянул.

– Так почему ты думаешь, что гигант здесь? Если он вообще здесь.

Богиня их всех раздери, этот тоже не поверил, и теперь я сама начала сомневаться в предупреждении призрачной сестры. Наверное, был способ узнать. Я дернула шар обратно к себе.

– Покажи детей луны.

Шар тут же мигнул изображением и показал мне легион, что собрался на дальней южной оконечности Унимака, болтающиеся на воде лодки, заполненные фейри-изгоями, которые называют себя «дети луны». Некоторые были мне знакомы, большинство – нет. Судя по количеству нечесаных бород, к ним примкнули дикие фейри. Я не питала иллюзий относительно того, кто стоит у них во главе. Рубезаль вернулся.

Я глянула на Бреса и с мрачным удовлетворением полюбовалась, как у него отвисла челюсть.

– Теперь верите?

– Поднимай армию, генерал! – гаркнула Адэр.

Я рывком развернулась.

– Дура. Думаешь, если ты всю жизнь жеманничала и расточала улыбочки, тебе достает опыта, чтобы с этим разобраться? Убирайся. Вон!

Я поддала в слова капельку магии: белая молния, заплясав по комнате, ужалила Адэр в зад. Она вскрикнула и бросилась прочь, едва не сбив с ног Джозефа, который неторопливой походкой вошел в зал с наполовину полным бокалом вина в одной руке и почти пустой бутылкой в другой.

– Чем я могу быть полезен, племянница? – поинтересовался он так, словно мы тут обсуждали погоду.

Я указала на шар.

– У нас гости. Я хочу, чтобы вы с Бресом выяснили, что они здесь делают. Как посланники. Пока что разыграем добреньких. Пусть считают, что мы их опасаемся.

Брес фыркнул.

– Ты глупа. На твоем берегу высадилась армия, а ты хочешь с ними поболтать?

Я изо всех сил постаралась сохранить спокойное лицо.

– Минуту назад ты даже не верил, что они здесь. Я предлагаю провернуть все так, чтобы наш мир не стал мишенью для людей.

Брес напрягся, но кивнул, едва шевельнув головой.

– Конечно.

Я развернула шар, чтобы разглядеть врага получше. Они не спешили к южной границе, не разворачивали орудия. Они разбивали лагерь.

Наивностью я не страдала. Враги явились на бой, но, если есть возможность договориться и спасти жизни фейри, я готова рискнуть.

Я сцепила руки за спиной.

– Вы двое отправитесь в качестве посланников. Ничего больше. Будьте осторожны, но слишком уж большой опасности быть не должно. Рубезалю нравится… изображать цивилизованность. Просто не пейте его чай и не подходите слишком близко.

Этим я, судя по всему, уязвила Бреса еще больше, но мне было плевать, что он там думает. Он много лет был моим наставником, но я потеряла к нему всякое уважение, когда он поддержал беспочвенные обвинения Адэр, будто я убила собственного отца.

– Если посланники окажутся недостаточно высокого ранга, Рубезаль оскорбится. А я пока хочу, чтобы он не дергался. Я подожду здесь, присмотрю за шарами. Если вам понадобится помощь, уверяю, я ее организую.

Джозеф пожал плечами.

– Меня устраивает. Прекрасный денек для прогулки, а, друг? – Он попытался хлопнуть Бреса по плечу, но промахнулся и споткнулся.

Я сдержала стон.

– Встретимся в конюшне, – резко бросил Джозефу Брес, явно близкий к потере самообладания, если судить по пульсирующей на шее вене. Как только Джозеф ушел, мой бывший тренер набросился на меня: – Что за игру ты ведешь?

– Джозеф занимает достаточно высокое положение, чтобы не оскорбить Рубезаля, но и достаточно низкое: если мы его потеряем, то утрата будет не так уж велика. – Я пошуршала бумагами на огромном столе, но не потому, что интересовалась их содержимым, просто хотела выглядеть… непринужденно. – Мне нужно сделать парочку телефонных звонов, узнать, какие у нас еще могут быть союзники.

– Союзники? В смысле другие дворы? Ирландия и Луизиана не поддерживают связь больше столетия и…

– Иди и поговори с гигантом. Я напишу послание, которое нужно ему передать.

Когда Брес даже не шелохнулся, я заняла место во главе стола, где он только что сидел.

– Свободен.

Брес резким движением отдал честь, круто развернулся и исчез.

По крайней мере, этот раунд я выиграла. Я схватила чистый лист, ручку-перо и баночку чернил. Занесла острый кончик над пергаментом и помедлила, не зная, что лучше сказать. Стук в дверь заставил меня вскинуть голову.

На пороге стоял незнакомый слуга в свежевыглаженной ливрее.

– Да?

– Ваше величество, прибыл посланник от… – слуга с трудом сглотнул, – Рубезаля, короля диких фейри.

Короля диких фейри, ха.

Может, Бресу и Джозефу все-таки не придется никуда отправляться.

– Освободить тронный зал, пусть прибывший ждет там. Позови мне Бреса, – я сделала паузу, – Цинт, Рябинника и Папоротник. Эти трое пусть держатся в тени.

Я мало кому доверяла из своего окружения. Цинт – само собой. А Рябинник и Папоротник… ну, они однажды от меня отвернулись, но я с ними тренировалась. Я знала их лучше, чем многих, и если не доверяла им полностью, то хотя бы представляла их недостатки. И поэтому, само собой, чувствовала себя с ними куда комфортнее, чем с остальными; а еще я знала, что они оба видели многое иначе, чем я, и это было ценно.

Я закрыла глаза, жалея, что Лан не рядом. Он куда больше смыслит в делах правления. Он уже держал в узде Неблагой двор как мой регент.

– Я этого не хочу, – прошептала я себе под нос.

Я никогда не желала заполучить корону. И все еще не желаю. Я хотела… семью, друзей, свободу. Впрочем, жалеть себя бессмысленно, ведь нынешнее положение уже шаг вперед по сравнению с жизнью в бегах. Встряхнувшись после минутного приступа нытья, я направилась в огромный тронный зал.

Там уже поджидала Салли, управляющая двора. И у нее отвисла челюсть.

– Ваше величество. Вам нельзя идти в таком виде, будто…

– Будто я могу без напряга разрубить нашего гостя пополам? – Я протиснулась мимо Салли. – Все мне льзя.

Тронный зал вовсе не пустовал, как я приказывала. Там были Адэр и Джозеф, а также половина двора. По другую руку от Адэр стоял Брес.

От столь вопиющего неуважения, пренебрежения простым запросом, у меня начала медленно закипать кровь. Я не удостоила взглядом посланника, который стоял на коленях в ожидании, лишь мельком отметила, что у него опущена голова, ни волос, ни лица не рассмотреть из-за капюшона.

У меня было два способа разыграть эту партию. Заорать и выставить всех вон или побеседовать с посланником так, словно я сама захотела, чтобы все присутствовали… то есть дать Адэр и Бресу победить. Потому что это их рук дело, я не сомневалась.

И в долгосрочной перспективе оба варианта не сработают.

– Понятно, – тихо произнесла я, усиливая слова магией, чтобы их услышали все.

Несколько фейри уставились в пол, но Адэр, с холодными как лед глазами, лишь улыбнулась. Они с Бресом думали, что загнали меня в угол.

Еще посмотрим.

– Рябинник, подойди, – приказала я.

Мой бывший одноклассник шагнул вперед, опустился на колено и коснулся кулаком пола.

– Ваше величество.

– Похоже, наш генерал Брес не в состоянии выполнять даже самые простые приказы.

Я встретилась взглядом со своим бывшим тренером, мол, ну что, возразишь мне публично? Он весь напрягся, раздувая ноздри.

– Генерал Брес, вы свободны и теперь полностью посвятите себя обучению юных фейри. Знаю, что наблюдение за тем, как растет и развивается новое поколение, вам доставляет огромную радость, – я изогнула губы в усмешке, и Брес ответил скованным поклоном.

– Ваше величество.

Прозвучало так, будто его кто-то душил.

Отлично.

Я опустила взгляд на фейри, которого когда-то называла другом. Я даже доверяла Рябиннику, пока он не отвернулся от меня во время последнего испытания. Однако если оглянуться назад, то его поступок выглядел… мелко по сравнению с настоящим злом. И теперь я могла признать, что его слова ударили прямиком в гноящиеся раны, которые я носила в себе. Каждый заслуживает второго шанса. Не третьего. Но второй я готова дать.

– Рябинник. Клятву.

Он ударил кулаком по груди, поверх сердца.

– Я, Рябинник из Дома Желтых, подчиняю свой меч приказам королевы Каллик. Если однажды я нарушу клятву, пусть мне не будет места в нашем мире.

Когда он договорил, кончики моих пальцев согрело магическое тепло.

Рябинник поднял взгляд и понизил голос:

– Клятва уже дана, но я бы все равно так и поступил. Потому что я не совершаю ошибок дважды.

Приятно знать. Время покажет. Ну, я тренировалась бок о бок с этим парнем несколько лет. Видела, как он по доброте душевной принимал нелегкие решения, когда можно было принять простое и жестокое. А еще я припоминала, что по вопросам стратегии он был лучшим в классе, так что, возможно, было бы неплохо держать его под боком. Я кивнула.

– Солдат, твой первый приказ – очистить помещение. Немедленно.

Я в ожидании застыла у трона.

Рябинник тут же вскочил и вместе с Папоротник в считаные мгновения сбил придворных в группу и повел на выход. Я постаралась не выказать, насколько меня впечатлила его сноровка, но не могла не отдать должное.

Адэр в гневе вылетела прочь из зала, Брес и Джозеф выскочили следом. Она вызывала все больше беспокойства, но у меня совсем не было времени разбираться с ее дерьмом прямо сейчас. Адэр тоже это понимала. Именно поэтому-то и решила устроить тщетную демонстрацию силы.

Сзади ко мне подкралась Цинт.

– А как насчет меня?

– Останься, пожалуйста, – пробормотала я. – Прислушивайся, вдруг я что-то не уловлю.

Подруга похлопала меня по плечу и незаметно встала у стены.

Я понаблюдала за посланником. Тело худенькое, даже слишком для фейри, и на протяжении всей драматичной сцены с понижением Бреса и клятвой Рябинника он (или она) даже не шелохнулся.

Главные двери захлопнулись.

– Папоротник, запечатай зал, – приказала я.

– Конечно, ваше величество.

– Без этой херни, когда рядом никого, спасибо.

Папоротник усмехнулась и стала переходить от входа к входу, запечатывая их так, чтоб никто не мог подслушать, ни собственными ушами, ни чарами. Когда она закончила, я сошла с возвышения и обратилась к посланнику.

– И что же слышно от гиганта?

Ты глянь, прозвучало почти как у настоящей правительницы.

Посланник держал голову опущенной, и слова прозвучали глухо:

– Рубезаль не остановится, пока не получит все, что желает. Ты должна его убить.

Ла-а-адно.

Я склонила голову к плечу.

– Ты разве здесь не от его имени?

Закутанное в плащ тело сотрясла дрожь.

– У меня появился шанс ускользнуть, я им воспользовалась. Он… он слишком долго причинял мне боль, утверждая, что так лучше для меня и нашего народа. Но Рубезаль использует всех в своих целях. Точно так же, как он использовал вас.

Меня пробрало холодком – я поняла, кого скрывал плащ. Ухватилась за единственную мысль, принялась повторять ее в голове.

«У тебя красивые волосы».

У фейри вырвался смешок, и она, вытащив из-под плаща бледные руки, откинула капюшон.

– Я и не думала, что сумею вас одурачить, королева Каллик. Может, я и умею читать мысли, но вы – та, кто видит.

И я действительно ее видела.

А теперь вопрос: и что, блин, с ней делать?

3

Я уставилась на беловолосую фейри-мистика.

– Что бы там ни было, придется подождать. У меня тут в буквальном смысле армия на пороге.

Фейри вскочила на ноги.

– Нет, вы должны выслушать.

Я сощурилась.

– А это идеальный способ меня отвлечь, если Рубезаль возжелал напасть.

– Поступайте, как нужно, – фейри подняла руки, – но не воспользоваться тем, что я предлагаю, было бы с вашей стороны совершенной глупостью. Я способна читать мысли, королева Каллик. Мысли любого.

«Даже Рубезаля?» – подумала я, пристально за ней наблюдая.

– Даже Рубезаля, – кивнула фейри. – Вот почему я могу сказать, что любое послание, которое вы отправите с подчиненными, он пропустит мимо ушей. Рубезаль здесь не для мирных переговоров. Совсем. Если в какой-то момент Рубезаль и мог бы свернуть на этот путь, то теперь в его сознании он закрыт.

Я подавила настойчивое желание потереть виски.

– Ты точно знаешь, какими словами меня убедить, раз уж посвящена в мои мысли.

В голосе фейри зазвучали нотки горечи:

– Да, мне подобных этим ославили. Тех, кто остался, во всяком случае. Потому нас уничтожили, потому я стала настолько уязвима, что «защитник изгоев» превратил меня в оружие.

Я подняла голову. Да чтоб вас. У меня не было на это времени. Однако фейри права. Если она действительно восстала против Руби, ее информация может оказаться бесценной. Спасти жизни фейри. Жизни людей. Потраченные на разговор двадцать минут способны остановить войну.

Мистик низко поклонилась.

– Именно поэтому я и здесь. Ваше сердце истово.

– Так и есть, черт возьми, – подала голос Цинт от стены.

– И, – внимание фейри скользнуло к моей подруге, – так же истовы сердца ваших близких. Вы не только добры, но и обладаете способностью чуять это качество в других. По моему опыту, это великая редкость.

Я сцепила руки за спиной.

– Рябинник, – глянув на него, я заметила, как он насилу оторвал взгляд от Цинт.

Еще один попался в ее сети.

– Каллик, – отозвался он с поклоном и снова мельком посмотрел на мою подругу.

Богиня упаси меня от членов и неспособности их обладателей сосредоточиться. Ну, кроме Лана.

– Поднять армию. Воины должны быть готовы принять бой в любой момент. Отправить сообщение регенту Неблагих, чтобы он поднял нашу армию и там. Затем отправить несколько гвардейцев с посланием Рубезалю. Передать ему, что я сочувствую бедственному положению фейри, которых веками изгоняли в Треугольник. Я хотела бы переговорить с ним или другими представителями детей луны, дабы создать будущее вместе. Во время пребывания при моих дворах этим представителям ничего не угрожает. Если в течение двенадцати часов никто не выйдет на связь, я сочту дальнейшее молчание и присутствие здесь Рубезаля объявлением войны, – я сделала паузу. – И пусть поблагодарят его за то, что в качестве жеста доброй воли он прислал фейри-мистика.

Беловолосая вздрогнула.

Я бросила на нее пристальный взгляд: «На всякий, если ты решила поиграть за обе стороны».

С ее розовых губ слетел легкий вздох, но она опустила голову.

– Рубезаль придет в ярость.

Именно этого я и ожидала.

Рябинник щелкнул каблуками сапог.

– Да, ваше величество. Немедленно.

Фу, блин. Все это вашевеличканье стояло у меня поперек горла, но Рябинник пока создавал неплохое впечатление.

– Доложи как можно скорее.

Он снова поклонился и вышел из тронного зала, бросив еще один взгляд на Цинт и покраснев. Серьезно? Рябинник жил в приюте, но оказался в числе так называемых счастливчиков. Через несколько лет его усыновила семья фейри. Он явно не имел дела со взрослой Цинт.

Я покачала головой и уставилась на трон. Десять минут на этой конструкции – и у меня вся задница онемеет. Я подошла к ближайшему столу, за которым обычно сидел дядя Джозеф с прочей королевской родней, опустилась на стул и забарабанила пальцами по деревянной поверхности. Рубезаль может и проигнорировать мое послание, но это само по себе даст уже какую-то определенность. Через двенадцать часов я так или иначе получу ответ. Я сделала глубокий вдох и сосредоточилась на фейри-мистике, затем указала на соседний стул.

– Хорошо, говори. Буду признательна, если услышу что угодно, что приведет к быстрому и мирному прекращению разногласий с Бродягами.

Фейри послушно заняла место движением столь грациозным, что я бы даже назвала его парящим, и сцепила пальцы поверх стола, изучая меня взглядом.

– Когда я встретила Рубезаля, меня ни в коем случае нельзя было назвать юной и наивной фейри. Даже в то время подобных мне оставалось совсем немного, и встретить того, кто не опасался бы нашего присутствия, было большой редкостью. На нас охотились, нас порабощали и использовали злодеи, и теперь нас совсем мало. Лишь горстка, – фейри скривила губы. – Рубезаль не принадлежал к тем, кто осторожничал. Более того, он обладал таким же сердцем, что и вы.

Я вскинула бровь.

– Какой молодец.

Фейри повела плечом.

– И все еще им обладает.

Ну вообще.

Ухмылка фейри стала шире.

– Проблема с плохишами заключается в том, что они верят в свою тяжкую судьбу. Я повидала мир, но ни разу не встречала зла, подобного тому, каким является Рубезаль, – ее пристальный взгляд встретился с моим. – Куда проще, когда кто-то откровенно гнусен. И что ж, должна сказать: после того как Рубезаль помог мне оправиться от жестокого обращения, я упустила из виду множество знаков. Я не хотела, чтобы он был злодеем. В то время он куда больше походил на героя.

Ага, плавали, знаем.

– Он и тебя чаем поил.

– Нет, никогда. Хотя это был довольно внушительный тревожный звонок, на который я, к сожалению, закрыла глаза. Я… так сказать, приложила руку к его созданию.

– В смысле? – спросила я, вся внимание.

Фейри на мгновение прикрыла глаза.

– Случалось, что Рубезалю было нужно завербовать определенных членов сообщества Бродяг. Диким фейри слишком нравилось быть дикими. Изгоям, нарушавшим закон, слишком нравилось нарушать закон. Мирные Бродяги просто хотели спокойно жить. А Рубезаль и я в то время яро верили, что единственный способ изменить правила и запреты фейри – это заставить Бродяг объединиться. Мы набирали обороты, но слишком медленными темпами. Каждый фейри, которого мы привлекали на нашу сторону, был потенциальным слабым звеном. Потенциальным шпионом для дворов. Если б дворы узнали о задуманном до того, как мы стали силой, с которой будут считаться, нас бы просто раздавили. Мы должны были расти в геометрической проекции. Но нет. В предрассветные часы мы вдвоем мучились над тем, как добиться невозможного. Пока Рубезаль неохотно, по крайней мере, как мне тогда показалось, не упомянул о свойствах моей крови.

Я откинулась на спинку стула.

– Каких именно?

Большинство даже не подозревали, что фейри-мистики до сих пор существуют. Я мало что о них знала, помимо самых базовых вещей.

Беловолосая поколебалась.

– Пожалуйста, поймите, что я раскрываю это с большим риском для себя. Читать мысли – одно, а вот если население узнает, что фейри-мистики обладают способностью изменять мысли и разрушать разум – будет совсем другое. Именно потому на нас и охотились самые жадные до власти фейри. Из-за нашей крови.

Я постучала пальцем по столу.

– Расскажи мне, как ты в тот момент не сумела разгадать истинные намерения Руби.

– Защитник изгоев и сам обладает неслабой магией, – ответила беловолосая. – И пусть он, по сути, не способен блокировать мои силы, как некоторые фейри, он владеет предметом, который он использует с большим мастерством и ловкостью, и предмет этот позволяет ему защищать свои мысли или изменять то, как они выглядят.

Я потрясенно заморгала.

– Арфа.

– Да. Он долгое время использовал ее против меня. И пусть я не буду отрицать, что в те полные злости и боли дни мне было очень важно поставить дворы на колени, арфа сыграла, скажем так, важную роль в том, чтобы я согласилась пожертвовать кровь для приготовления напитка, который помог бы убедить лидеров Треугольника к нам присоединиться.

Линии сошлись, сразу и все. В убежище я спрашивала, не пострадала ли мистик. Она мучилась от боли и была так напугана, что я обратила на это внимание.

– В чае твоя кровь.

Фейри сглотнула.

– Да. Я даже помогла Рубезалю найти особое заклинание, чтобы подчинить свойства моей крови его воле. Утерянное и схороненное, а мне удалось его заполучить, – она стиснула зубы.

Мистик была той, кто от природы обладал магией разума, а Рубезаль – тем, кто по-настоящему вил веревки из ее дара.

– Мне жаль, что он так с тобой поступил.

Фейри удивленно распахнула глаза.

– Правда?

– Других тебе подобных, попавших в рабство, хотя бы не натаскивали любить своих тюремщиков. Полагаю, ты в какой-то момент пыталась прекратить давать ему кровь?

– Беспокойство по поводу некоторых его мутных мыслей и действий нарастало так, что я уже не могла закрывать на него глаза, – ответила фейри. – Рубезаль использовал чай вовсе не с целью заставить тех, кого он стремился убедить, задуматься. Не с целью ослабить их тревогу и страх. Он использовал наш отвар, чтобы подавить мысли и убеждения в мозгах Бродяг и внедрить собственные планы как факт.

Правда вызвала у меня отвращение – особенно если учесть, что я сама стала жертвой этого напитка.

– Сколько у него твоей крови?

– Недавно он взял свежей. Силой. Достаточно для победы, если вы об этом. Те, кто под его началом, упиваются чаем уже так долго, что дозаправка им нужна очень редко. Лишь раз в пять-десять лет. Он мог бы держать их в плену столетиями.

Проклятье.

– Важно, чтобы он больше ее не получил.

Как ради блага этой фейри, так и ради нашего. Ради всеобщего блага, если уж начистоту. Кто знает, что предпочли бы Бродяги, если б не чай и арфа Руби? У воинов его армии тоже промыты мозги. Капитально. Пойманные в ловушку, вынужденные нести ответственность за последствия действий, которые выбрал за них кто-то другой.

Я провела по лицу ладонью.

Блин. Ну и как теперь отправлять войска их убивать?

– Знаете, – произнесла женщина тихо. – Если я чему и научилась рядом с Рубезалем, так это тому, что нужно следить не за мыслями, а за тем, как их обладатель относится к другим. Вот она, настоящая подсказка. В этом и есть разница между вами и гигантом, который стремится свергнуть вас с трона.

Да пусть заполучит и трон, и квадратную задницу в придачу.

Вот только я ни за что не позволю ему навредить придворным фейри – как бы я ни была согласна с ним, что необходимо смягчить самые жестокие грани нашего древнего общества. И теперь передо мной стояла задача спасти его армию от их предводителя.

Резко встав, я побродила туда-сюда перед круглым столом. Затем остановилась рядом с фейри и вздернула подбородок.

– Мне нужно все, что у тебя есть на Рубезаля. Что он задумал? Когда нанесет удар? В чем его слабость?

Лицо беловолосой посуровело.

– Я расскажу все это и даже больше. С удовольствием.

Зная ее историю, я даже не сомневалась.

Двери с грохотом распахнулись, и у меня екнуло сердце – в тронный зал вошел Фаолан с мечом у бедра. Мы не виделись неделю, и Лан был тоже облачен в легкую броню, пусть и другую, но на этом сходства заканчивались. С каждым пружинящим шагом он источал чувственное обаяние. А от необузданной энергетики плохого парня и вкраплений тьмы в его высоком, подтянутом теле сердца бились чаще и за километр. Мое вообще бешено колотилось. Хотелось крепко обнять Лана и больше никогда не отпускать. Меня убивало то, что мы вынуждены хранить свои чувства в тайне. Дворы не поймут, что Неблагая часть во мне сводит на нет строгие законы, их разделяющие. Болезненная, тянущая тяжесть внутри подсказывала, что они, вероятно, не поймут никогда, и, честно говоря, я понятия не имела, что делать в этом случае. Уверена, Лан задавался тем же вопросом, однако поговорить, находясь при разных дворах, было почти нереально. Может, скоро мы получим шанс побыть вместе, наедине, часик-другой.

Темные глаза осмотрели зал, затем, будто примагниченные, остановились на мне.

– Армия изгоев, – произнес Лан, пинком захлопнув двери.

Я дождалась, когда он подойдет, упиваясь уверенностью его походки, напряженной сосредоточенностью его лица. Вот кто нужен мне рядом.

– Да. Было отправлено официальное послание, – я указала на беловолосую фейри. – И ты как раз вовремя, чтобы услышать больше.

Фаолан резко остановился, вперившись в женщину хмурым взглядом.

– Ты.

– Я, – сухо отозвалась та. – А ты, слышала, нынче регент Неблагих.

Пропустив ее слова мимо ушей, Лан вновь перевел взгляд на меня.

– Она читает мысли, Алли.

И не только, но я предпочла пока оставить эти сведения при себе.

– И поэтому для нас она – отличный помощник, поскольку провела рядом с Руби многие годы, не думаешь?

Лан скрестил руки на груди.

– Вот и узнаем.

– Да, – сказала я ему с нотками раздражения в голосе. – Я узнаю. А ты можешь присоединиться к обсуждению. Была бы признательна за твой в него вклад.

Тьма во взгляде Лана немного рассеялась. Он опустил руки.

– Приношу извинения. Посланник знал только то, что у ваших покоев совершено покушение на убийство и на Унимаке разбивает лагерь армия.

Ах, он волновался.

– Прощен. И я в порядке, как видишь. Я услышала звон мечей, ничего больше.

Что заставило меня задуматься – что же это, собственно, было – предупреждение от духов или, возможно, от моей сестры?

Мы оба сели, и я подалась вперед, к фейри-мистику.

– Расскажи нам все.

Она бросила взгляд на Лана, и я как никогда сильно позавидовала ее способности читать мысли. Как же часто мне хотелось узнать, что у Лана на уме. В Андерхилл я перестала беспокоиться о стенах, которыми он ограждал себя, – так много их он, казалось, разрушил, – но чувства подсказывали: между нами возводятся новые стены. Неудивительно, ведь Лан вернулся к Неблагому двору и опять столкнулся с ужасами и болью своего прошлого.

– Меня не было на Унимаке, когда армия изгоев оказалась здесь в последний раз, – медленно произнесла фейри. – Но я слышала подробные рассказы тех, кого вам не удалось схватить. Рубезаль перенес вас куда-то из боя после того, как натравил своих детей, чтобы истощить вашу мощь.

Ага, что-то в этом роде.

– Признаю, я понятия не имею, как его победить. Его сила куда больше моей.

Он старше меня на столетия и в совершенстве владеет всеми своими дарами.

– Вам не удастся это сделать, пока он так силен, – пробормотала фейри, – Но есть то, что поможет его одолеть. Однако заполучить эту вещь почти так же трудно, как с ним сразиться.

Я вскинула бровь.

– Трудно – мое второе имя. Так что это за вещь?

Меня осенило еще до того, как я закончила фразу, но фейри опередила:

– То, что изначально помогло Рубезалю изготовить чай. Его арфа. – Лицо фейри помрачнело. – Заполучите арфу – и половину его силы.

4

Я стояла в тронном зале наедине с Ланом. Наконец-то. Я отправила фейри-мистика – как оказалось, ее звали Элва – с Цинт, чтобы та привела себя в порядок и обустроилась. И с двумя стражниками у двери, на всякий.

– Ты готова доверять фейри, которая считаные минуты назад была у Рубезаля под крылышком? – спросил Фаолан. – Это неразумно, Сиротка, а ты, если память мне не изменяет, далеко не глупа.

– Двусмысленные комплименты, уже? Хочешь, чтобы я вся растеклась? – я смерила Лана взглядом.

– Ничуть, – он чопорно поклонился в пояс.

Протянув руку, я схватила Фаолана за ухо и заставила его выпрямиться.

– Брось это, Лан.

Он поморщился, когда я для пущей убедительности выкрутила ему ухо, но сопротивляться не стал. Еще неделю назад он поступил бы иначе. Но сейчас он не швырнул меня к стене, не вжал меня в нее всем телом, заставляя задыхаться от желания.

Стены. Я и забыла, как сильно ненавидела его стены. Когда-то я думала, что как только они опустятся, все будет кончено. Что у нас с ним всегда все будет хорошо.

– Ваше величество, – пробормотал Фаолан, подтверждая мои страхи.

Внутри меня зародилась глубокая боль, стирая воодушевление, которое я испытала, увидев Лана в тронном зале. Впервые после битвы мы остались вдвоем, а он возвращался к старым привычкам. Тем, которые он приобрел, переживая боль, которую ему причиняли родители и другие фейри. Вообще почти все, кроме меня. Лан прятался за ролью, которую я ему дала, пытаясь навести порядок в своей проклятой голове.

Королева и регент.

Благая и Неблагой.

Запретный плод.

Все это имело для Лана какое-то огромное значение. Если уж начистоту, то и для меня тоже немалое. Я уже задавалась вопросом, сумеют ли когда-то дворы понять, кто мы такие, чем мы отличаемся. Я понимала, что момент для такого признания нужно будет тщательно подгадать. Но меня это не вводило в такой грандиозный ступор, как Лана.

Глупая девчонка. С чего ты взяла, что на этот раз для него все будет по-другому?

И дело в том, что… стены, которые Лан возводил, рушились в свое время. Даже я не обладала силой ему помочь.

Я отпустила Фаолана, чувствуя, как между нами зияет глубокая пропасть – его заслуга, – и мне было куда больнее, чем в первый раз, потому что в Андерхилл мы были так открыты друг другу.

Хриплым, сдавленным голосом я выдавила из себя слова, которые нужно было произнести. План, который я не раскрыла бы больше никому.

– Нужно собрать маленький и надежный отряд, пусть они проникнут в лагерь Рубезаля. Как бы я ни сомневалась в Элве, я согласна, что арфа – это ключ. Нам нужно ее заполучить.

Я отошла от Лана к ближайшему окну.

Чем больше народу мы пошлем на задание, тем больше шанс, что их поймают… и заставят выпить чай Рубезаля. Потому что я уверена: гигант не станет их убивать. Зачем, когда можно переманить их на свою сторону, преумножить свою армию?

Рубезаль их украдет, как вор, что забрался в сад и срывает излюбленные цветы. Как я могла это предотвратить?

Из восточного окна открывался вид на бурные волны океана. Где-то за ними лежала Аляска. Какой-то части меня хотелось сбежать с горного склона, удрать, и пусть с Рубезалем разбирается кто-нибудь другой.

Какая чудесная мысль.

– Уже приметила солдат? – наконец спросил Фаолан. – У меня есть несколько из армии Неблагих, которым я доверяю.

Я протянула руку к непроросшему растению на подоконнике и мягко потянула из него энергию. Меня окутала магия насыщенного цвета индиго – она все еще проявлялась именно так, а не белой молнией, пока я по-настоящему не подчинилась своей сути. Распустилась темно-зеленая лоза, в считаные секунды раскрылись ярко-красные лепестки. Я провела по их нежному бархату пальцем, вдохнула аромат.

Я отложила вопрос Лана на попозже, потому что главная сложность была в том… а как вообще украсть что-то у вора? И знал ли этот вор меня достаточно хорошо, чтобы предугадать такой план?

Не должна ли я поступить непредсказуемо?

– Ваше величество?

Я закрыла глаза, радуясь, что стою к Фаолану спиной.

– Пришли мне двух самых надежных Неблагих солдат. Я отправлю их с двумя Благими.

Доспех лязгнул – Фаолан вновь поклонился.

– Ваше величество, я пришлю их вам в течение часа.

Ботинки застучали по мраморному полу в сторону выхода.

– Подожди. – Я по-прежнему стояла у окна, но Лан остановился.

Мое сердце изнывало от боли, а он… Он как раз и вырезал оттуда по кусочку за раз. Почему он снова это делал? У меня тут армия у порога, гигант, которому подавай мою голову и жизни моих подданных, и мачеха-заноза в заднице. Мне нужна поддержка, а не… лишний отвлекающий фактор и душевные муки. Мы тут не в игры играем. От моей способности ясно мыслить и принимать объективные решения зависят жизни.

Когда дело касалось моего контроля над эмоциями, Лан всегда был исключением.

Нижняя губа задрожала, но слова прозвучали твердо:

– Пока все не уляжется, будет трудно встречаться каждый вечер. Давай на время прекратим.

Лан резко втянул воздух – звук эхом разнесся по залу, – но ничего не сказал.

Тишина была ужасной. Давящей. Моя решимость начала таять. Невыносимо.

Наконец Лан заговорил, хрипло, сдерживая эмоции:

– Да, ваше величество.

За ним закрылась дверь, и я чуть не сползла на пол, вцепившись в цветок и лозы с такой силой, что от боли с губ сорвался вздох.

Я разжала кулак.

В пальцы и ладонь глубоко впились крошечные, невидимые невооруженным глазом шипы. Кожа стала скользкой от крови, которая окрасила лепестки в еще более темный оттенок красного.

Сзади кто-то кашлянул.

– Алли? – Голос Цинт – нежный бальзам для моего сердца, что разбивалось на куски.

– Неужели мы просто оттягиваем неизбежное? – прошептала я. – Неужели мне нужно его отпустить?

Цинт обвила меня руками, принялась укачивать, поглаживая волосы, как делала, когда я была маленькой.

– Ох, подруга. Что случилось?

Хотя бы на этот миг я позволила кому-то меня обнимать и перестала притворяться, будто хоть что-то смыслю в том, как быть королевой, политиком, кем угодно, кроме женщины с тяжелым, разбитым сердцем. И я начала говорить.

Когда бо`льшая часть горя выплеснулась наружу и Цинт помогла мне вытереть заплаканное лицо, двое стражников запросили разрешение войти в тронный зал.

Я взяла себя в руки, когда они показались. Облаченные в темную кожу с головы до ног, со знакомыми нашивками в виде красного полумесяца на сердце.

– Ваше величество? – замаячил на входе советник. – Солдат вернулся.

Рябинник?.. Я кивнула, пока не обращая внимания на Неблагих.

– Пожалуйста, передайте ему, чтобы отчитался мне и привел двух самых доверенных стражей-Благих.

Как Рябинник отнесется к небольшому испытанию?

Никто не проронил ни слова, пока он не появился в сопровождении двух воинов в темной коже, с нашивкой в виде солнца на сердце. Лица скрыты, как обычно делают убийцы, но я различила, что один мужчина. Второй была женщина.

Рябинник низко поклонился.

– Ваше величество. Послание было доставлено успешно и без происшествий.

– Рубезаль не ответил? – спросила я, уже зная, что услышу.

– Не ответил.

Значит, у гиганта еще двенадцать часов. Мы получим ответ утром. И на месте Рубезаля я бы предположила, что в течение этого времени королева ничего не предпримет, что она сдержит слово, и я намеревалась извлечь максимум пользы. Честно говоря, план и правда несколько задевал мою честь.

Однако чутье подсказывало, что лучший способ перехитрить вора в саду – непредсказуемость.

Я перевела дыхание.

Рябинника ждало еще одно испытание.

– Вы четверо немедленно отправитесь на задание. Вы должны добыть предмет, который находится у предводителя изгоев. Пробраться, возможно, проблемы не составит. А вот выбраться оттуда с предметом, скорее всего, окажется трудно. Полагаю, нет нужды описывать все опасности проникновения во вражеский лагерь?

Стражи покачали головой.

– Однако я должна упомянуть одну. Гигант заваривает особый чай. Если вас поймают, вполне вероятно, он заставит вас его выпить. Чай спутает мысли, постепенно склонит на сторону Рубезаля. Если будет возможность, отказывайтесь и не пейте. Рассказываю вам об этом в надежде, что знание о последствиях поможет сопротивляться.

Рябинник встал слева от меня.

– Так вот как он управляет подручными?

Мой ответ прозвучал мрачно.

– Возможно, так он управляет всей армией. Чем дольше употребляешь чай, тем дольше его влияние сходит на нет. Некоторые пьют его десятилетиями, столетиями.

– Эти фейри когда-нибудь обретут истинный разум? – подала голос Цинт, вернувшаяся к стене.

– Понятия не имею, – тихо произнесла я, затем продолжила громче: – Рябинник, есть преставление о текущих позициях Рубезаля?

Он расправил плечи.

– Дети луны высадились на дальней южной оконечности Унимака. Самая большая палатка стоит почти посреди лагеря. Мы считаем, что лидер изгоев находится в ней.

Вряд ли. Я вздернула подбородок.

– У нас есть шанс отобрать у Рубезаля предмет огромной силы. Но то, что я скажу вам сейчас, не должно выйти за пределы этих стен.

Четверо фейри и глазом не моргнули. Каждый, один за другим, прижал кулак к груди и быстро принес магическую клятву:

– Честью и обязательствами перед королевой клянусь унести это знание с собой в могилу.

Сойдет.

– Гигант носит с собой арфу, обычно спрятанную под плащом. Арфу, которая когда-то принадлежала Лугу.

Об этом, когда мы были в Андерхилл, сказала Жрица. Я сделала паузу, давая время осознать мои слова. Все, что исходит от Луга, могущественно, опасно, более чем вожделенно. Что уж, я даже его внука вожделела.

Я подошла к столу и склонилась над картой, которую набросала Элва после нашей беседы.

– Вот лагерь. Рубезаль не в центре, но явно приложил все усилия, чтобы заставить нас поверить, будто это так. В последний раз его видели на самом южном конце, у воды, – я подняла взгляд. – Пройдите через лагерь с севера на юг, чтобы до него добраться.

Каждый из четверки снова кивнул, все их внимание было приковано к карте.

– Почему не зайти с воды? – уточнила женщина-Благая.

– Оттуда, как подкрепление, зайдет второй отряд, – ответила я. – Не сомневаюсь, что Рубезаль ждет гостей.

– То есть мы – отвлекающий маневр? – проворчал Неблагой.

Я покачала головой.

– Нет, я очень надеюсь, что вы вчетвером справитесь. Второй отряд будет вашей точкой эвакуации. Они вступят в дело, если вы потерпите неудачу.

«Если потерпите неудачу» означало «если вы попадетесь и вам промоют мозги». А еще не стоило исключать очевидный риск, что Рубезаль попросту их убьет и оставит чаек для тех, кто ему действительно необходим.

Стражи это понимали.

– Цель – быть на краю лагеря ближе к часу ведьмовства[1], – продолжила я. – Я сделаю так, чтобы Рубезаль оставил арфу в своей палатке. Где бы та ни была. Не удивлюсь, если посреди лагеря лишь приманка.

Один из Неблагих повернул голову в мою сторону, но не стал задавать вопросов.

Да, мне тоже предстояло сыграть в этом всем роль.

– Поспешите, и да хранит вас богиня. – Я тронула каждого за плечо в старинном благословении, к которому редко прибегали. Но сейчас оно показалось уместным.

Отсалютовав, фейри покинули зал.

Первым заговорил Рябинник:

– Королева Каллик, что вы задумали?

– Гиганту, несмотря на его молчание, нужна я. Ну, дадим ему желаемое. – Я глянула на того, кто, как я надеялась, станет моим новым генералом.

– Но арфа…

Я вскинула руку.

– Ты отвечаешь за координацию двух отрядов, солдат, а я создам ситуацию, которая подарит им шанс на успех.

– Я доверяю вашим решениям, королева Каллик.

Рябинник отсалютовал, развернулся и, заметив Цинт, запнулся. Ходить, как правило, удобнее, когда используешь оба глаза. Зацепив дверной косяк, Рябинник, весь красный, поспешил прочь.

Я посмотрела на Гиацинту.

– Слушай, давай ты прикрутишь эффект сноса парням башки, пока мы не победим?

Цинт проводила Рябинника взглядом, положив ладонь на крутое бедро.

– Я ничего не делаю. Просто стою. Ты меня знаешь. Но он изменился, тебе не кажется? Не помню, чтобы он был таким красивым. Наверное, трудно думать в позитивном ключе о том, кто постоянно дергал тебя за волосы.

А он дергал? Я не помнила.

– Наверное, да. Я…

– Мне понравилось то, что он сказал. Мол, доверяет твоим решениям. Не каждый мужчина признает власть женщины.

Это правда.

– Мы годами тренировались бок о бок.

– О да. Есть что-то, о чем мне следует знать?

Я оторопело моргнула. Цинт сыпала вопросами. Особая ли это связь с Рябинником или нечто большее?

– Да ничего между нами не было, если ты об этом.

Подруга скривила губы в усмешке.

– Буду знать.

Когда дело доходит до романтики, Цинт как кошка, что любит сперва поиграть с едой. Я закатила глаза.

– Давай с ним полегче, ладно? Думаю, его лучше держать поближе.

Цинт поспешила подойти и схватить меня за руку.

– До часа ведьмовства еще добрых шесть часов. Пойдем.

– Мне нужно подготовиться…

– Да, знаю. Но и это тебе тоже нужно.

Вишнево-свекольная щекотка? Они-то мне всегда нужны.

– Это? Что «это»?

Подруга провела меня по замку прямиком до кухонь. В последний раз я была там, когда спасала собственную шкуру бегством. Однако на этот раз Цинт втащила меня через боковую дверь в маленькую кладовую, где пахло запустением и старыми специями.

– Сядь.

Я вскинула брови.

– На пол? Королеве не пристало сидеть на полу.

– Шлепни задницу на пол, – усмехнулась Цинт. – Тебе нужна любовь, подруга. И мне плевать, королева ты или где.

Хвала богине. Вот бы побольше народу придерживалось того же мнения.

– И какой же любви? Я не увлекаюсь интрижками на час, как ты…

Я попыталась протиснуться мимо Цинт, но та хорошенько меня толкнула, подцепила носком лодыжку и усадила на пятую точку.

Я потрясенно уставилась на подругу снизу вверх.

– Ты где такому, черт возьми, научилась?!

– Моя лучшая подруга – крутой боец, и я за ней наблюдала.

Мое уважение.

Цинт ткнула в меня пальцем.

– А теперь просто жди тут. И закрой глаза.

Чтоб Луга в левое яйцо, что она задумала? Послушно зажмурившись, я вдыхала запахи: в воздухе витали нотки мускатного ореха, кардамона и лаврового жасмина.

Дверь открылась.

– Не подглядывать, – предупредила Цинт. – Протяни руки. Нет, не так… сведи их, как будто сиськи пытаешься выкатить.

Какие еще сиськи?

– Цинт, сейчас не время…

Мне в руки упал шелковистый меховой комочек. Потом второй, третий. Я распахнула глаза и увидела кучку пятнистых снежных котят, у которых на спинке еще даже не распустились крылышки.

У меня отвисла челюсть.

Внимание привлекли мягкие шаги гораздо более крупной кошки.

– Приветствую, королева Каллик. – Мать детенышей ступила в кладовку, плюхнулась на пол рядом со мной и замурлыкала.

Я улыбнулась.

– Приветствую. Твои дети просто чудо.

Котята мяукали, боролись друг с другом, нападая на кончики моих волос. Яркие голубые и зеленые глазки смотрели на меня с полным доверием.

О нет.

– Цинт…

– Кучка котят – это не Фаолан, но они милые. И красивые. И ты сражаешься и за них тоже. За всех созданий-фейри. – Гиацинта уселась и принялась мягко почесывать кошку-мать. – Рубезаль не пощадит ни одного фейри, который отказывается ему верить и поступать так, как ему угодно.

– Как сухопутного келпи, который доставил нас с Ланом в Андерхилл, – тихо согласилась я. Мы нашли его закованным в цепи в убежище изгоев. Кто знает, как долго келпи пробыл пленником гиганта?

Цинт кивнула.

– И других тоже. Как фейри-мистика. И сколько еще таких, о ком мы не подозреваем?

Котенок вскарабкался по моей груди, кое-как удержал равновесие на плече и ткнулся влажным носиком в ухо. Я рассмеялась и сняла с себя маленького сорванца.

– Но котята, Цинт? Серьезно?

– Или они, или очередная свекольная щекотка, а если я скормлю тебе их слишком много, ты не влезешь в штаны. – Цинт ласково потянула меня за кончики длинных прядей. – Не сломайся, Алли. Не под тяжестью этой ноши. Не дай грузу своего положения взять верх. Ты переживешь отказ от Лана. Обещаю.

Я не была так уверена.

Подхватив двух котят, я поднесла их к самому носу. Они пахли снегом и древесным соком. Оба принялись тыкать мне в щеки крошечными подушечками лапок.

Снежная кошка перекатилась на бок, расправила девственно-белое крыло и провела вверх-вниз, поглаживая мое лицо перьями.

– Послушай подругу. Еще есть надежда, юная королева. Пока не перестанет биться сердце последнего фейри, пока не иссякла магия в этом мире, пока Андерхилл не исчезла из памяти живущих. – Кошка вскинула голову и, клянусь, на мгновение усмехнулась. – Уж я-то знаю. Я многое узнала о надежде за свои многочисленные жизни.

Я положила ладонь ей между ушками. Услышала скрытый за ее словами смысл. Жизнь продолжалась.

– Спасибо. Постараюсь это запомнить.

Котята барахтались у меня на коленях, покусывая друг друга и ударяя лапками. Не испытывая страха, не обращая внимания на опасность вокруг, готовую поглотить их целиком.

Цинт права. Я сражалась не только за фейри или за людей. Ведь в опасности каждое живое существо, порожденное Андерхилл.

Сердце все еще болело, но именно поэтому я и отказалась от встреч с Ланом. Я должна бросить все силы на защиту этих существ. И нельзя позволить никому и ничему встать у меня на пути.

Я глянула на Цинт.

– Я его остановлю.

Подруга улыбнулась.

– Знаю. Просто сделай мне одолжение и не умри в процессе, ладно?

Слова прозвучали беспечно, и я улыбнулась в ответ, но дело в том, что… я была почти уверена, что это тема не для шуток. Моя сестра погибла, пытаясь справиться с той же задачей. А был ли кто до нее? В любом случае, она сказала, что я – последняя надежда фейри. Если я облажаюсь, больше попыток не будет. И я почти не сомневалась, что от меня потребуется. Может, я это знала с того самого момента, как Жрица подтвердила смерть королевы Елисаваны. Может, даже раньше.

Смерть Рубезаля будет стоить мне собственной жизни.

5

– Спасибо, что подбросил, – пробормотала я сухопутному келпи, который не так давно сопровождал нас из Андерхилл.

Он топнул правой передней ногой и тряхнул сосульками гривы.

– Успокойся, слабоумная. Я тут не ради тебя. Доберусь до ублюдины, пырну его прямиком в громадную задницу.

Я поморщилась, хотя мне отчасти даже стало любопытно, как он собрался пырнуть Руби, не имея рога. Но я вполне допускала, что старейший из живущих сухопутных келпи ответит на вопрос демонстрацией. На мне.

Однако, когда дело касалось сражения с Рубезалем, я могла считать келпи союзником. Как ни странно, он еще ни разу меня не подвел, несмотря на манеру выражаться…

– Кончай ерзать своими мужицкими бедрами. Немудрено, чего ты все норовишь грохнуться, когда столько херней страдаешь.

Не-а, даже не буду пытаться оправдать его поведение. Вот же хрен четвероногий.

Я оглядела лагерь внизу. Изгои по-прежнему находились в процессе развертывания. У подножья склона, на вершине которого я стояла, носились фейри всех форм и размеров. Найти огромную палатку в центре не составило труда.

Перед отбытием я высказала подозрения Элве, и она подтвердила, что это приманка.

И все же… я ведь намеренно предала ее дезертирство огласке, то есть Рубезаль знал, что она поделилась его секретами.

Мой взгляд вновь скользнул к палатке, что в буквальном смысле как маяк возвышалась посреди лагеря.

Только идиот выбрал бы такое укрытие.

Или гений.

– Ну на хрен. Прям в самое нутро полезу.

Зажмурившись, я открылась своей магии, оплелась белой молнией. Пара-тройка экспериментов – и я выяснила, что это более надежный способ маскировки, чем тот, который предпочитают Лан и другие Неблагие.

Я двинулась вниз по холму, не обращая внимания на шипение «слабоумная» мне в спину.

Серебристые облачка и следы в воздухе предупредили меня о присутствии эльфов-пикси, которые носились и петляли среди остатков полевых цветов на длинном ровном склоне. Самые крошечные фейри не обладали сильной магией, но компенсировали ее недостаток скоростью. Я даже не могла их различить, и если бы не серебристые и золотистые всполохи, которые оставляли женские и мужские особи соотвественно, из пикси получились бы отличные шпионы.

Я почти добралась к подножию, как вдруг крошечная фигурка врезалась мне в бедро и издала яростный писк. Малышка пикси кубарем прокатилась по земле, затем села и потерла голову. Как только на ее личике отразилась настороженность, я сбросила маскировку.

Пикси были не только быстрыми, но и очень умными.

Серебристые глазки распахнулись шире, и я выпрямилась во весь рост.

– Можешь сообщить Рубезалю, что королева всех фейри прибыла и желает аудиенции.

Пронзительно вереща, пикси сорвалась с места, и к ней тут же ринулся целый рой сородичей. Они скрылись в лагере, а я поплелась следом, мысленно перепроверяя все пристегнутое к телу оружие.

Я всю жизнь с ним тренировалась, ведь потеряла надежду, что моя магия однажды станет сильнее. А теперь от моего владения ею, вовсе не от клинков, зависит столько жизней.

Завидев меня, изгои прерывали свои занятия, но не нападали.

Я шагала по лагерю так, будто имела полное право здесь находиться, а я вообще-то его имела. Теперь это мой остров, а они тут захватчики.

Наконец впереди показался кончик здоровенной палатки, и я остановилась на пустом клочке земли, достаточно просторном, чтобы никто не подкрался ко мне незаметно. А первые опавшие листья помогут защититься от внезапных атак невидимых Неблагих.

Я поддала магии индиго в горло и заговорила, подбирая слова и стараясь звучать как мои советники, а не как неопытная королева:

– Рубезаль, полно тебе. Настал час поговорить о мирном пути развития для наших народов. Ты знаешь, что я не похожа на правителей до меня. Я жила среди вас и диких фейри. Я понимаю ваши тяготы и желания. Уверена, мы сможем прийти к перемирию, если ты всего лишь со мной переговоришь. От твоей способности отбросить предубеждения зависят жизни многих. Ты готов?

Ха, неплохо вышло. Толкнула такую речь, что советники могли бы гордиться.

Выждав пару мгновений, я добавила:

– В качестве жеста доброй воли я попрошу тебя оставить инструмент, который ты используешь, чтобы управлять другими. Уверена, ты поймешь почему.

Тишина.

А потом…

– Какая честь, – прогремел голос, от которого содрогнулась сама земля. – Сама так называемая королева.

Я широко раскинула руки, стараясь пропустить мимо ушей едкий тычок.

– Как видишь, я здесь одна. Останешься ли ты верен собственным словам о поиске лучшей жизни для детей луны, старый друг? Или будешь без нужды подвергать жизни фейри опасности?

Молчание Руби затянулось, и краем глаза я заметила, что некоторые изгои переглядываются. Пусть чай своим влиянием и сглаживал определенные несостыковки, в тех, кто его пил, все еще можно зародить сомнения. Не так давно со мной это проделала Жрица.

У Рубезаля не оставалось иного выбора, кроме как говорить со мной – если он, конечно, не хотел заставить свою армию хлестать чай ведрами, чтоб забыли, как он положил болт на все, чего якобы хотел, когда я ему это предложила.

По лагерю вновь разнесся громогласный голос, и я знала: оба отряда, которые я отправила вперед себя за арфой, ловят каждое слово.

– Я буду говорить с тобой, Каллик без Дома. Даже окажу милость и оставлю арфу.

Пожалуйста, слушайте.

Руби всегда носил арфу Луга на поясе. Откуда бы гигант ни появился, там арфа и будет оставаться на протяжении всего нашего разговора.

Теперь земля содрогнулась по иной причине, и я напрягла слух, чтобы определить, откуда приближается великан.

Я оказалась права.

Тот, кто одурачил столько народу, появился со стороны центральной палатки. И точно так же, как в первый раз, когда я увидела защитника изгоев, я сразу обратила внимание на его длинную седую бороду и узловатые старческие колени. Многослойная одежда, мерцающие голубые глаза и кроткое выражение лица.

Оставалось лишь гадать, как зло может казаться столь безобидным.

Когда Рубезаль остановился напротив, я склонила голову.

– Благодарю.

Я не стала добавлять «за милость». Мое самолюбие выдержит пару-тройку ударов, если это поможет дворам завладеть арфой.

– Девушка, – ответил Рубезаль, также опустив голову.

– Подобным неуважением ты обнажаешь свои подлинные чувства, друг, – произнесла я. – Ты утверждаешь, что явился сюда для переговоров о лучшем будущем, разве нет?

Гигант нисколько не изменился в лице, лишь дрогнули пальцы, которые он обычно держал у арфы.

– Я всегда стремился к миру.

Я улыбнулась.

– Рада это слышать. Рядом с твоим лагерем есть неплохой склон. Не прогуляться ли нам туда, чтобы…

– Здесь приемлемо.

Черт.

– Разумеется, – я взглянула на окружающих нас изгоев. – Прежде всего я хотела обсудить особый чай, который ты десятилетиями завариваешь для друзей и гостей, и то, как он на них влияет.

На этот раз гигант раздул ноздри. Он медленно подошел ближе – и растянул губы в самой искренней улыбке, какой еще никогда меня не одаривал.

– Хотя знаешь, там растут особенно прекрасные полевые цветы. Быть может, по старой памяти посидим на лоне природы и побеседуем как друзья. Придет еще время военных палаток, жестких стульев и еще более жестких разговоров.

Забавно, как резко Рубезаль передумал. С другой стороны, он не мог допустить, чтобы его народ узнал о чае. Я развернулась, и мы бок о бок побрели обратно тем же путем, каким я сюда пришла.

От мысли о двух крошечных отрядах Неблагих и Благих, которые приближались к центральной палатке, сердце заколотилось о ребра. Руби наверняка оставил арфу под какой-то защитой, но я должна была верить в своих воинов и их способности.

– Роль лидера тебе к лицу, – пробормотал гигант, когда мы оставили последнюю палатку позади.

М-да?

– Роль лидера – это плохо сидящий пиджак, – ответила я. – Может, успею найти хорошего портного к тому времени, как придется его перекроить.

Рубезаль мягко рассмеялся.

– Хорошо знакомое чувство.

Я подняла взгляд на гиганта, но частичкой сознания оставалась сосредоточена на своем оружии – том, как в мгновение ока его выхватить.

– И все же ты долго стоишь во главе изгоев. Думаю, тебя затянуло. Король диких фейри – не так ли ты нынче себя именуешь?

– Что есть лидер, как не тот, кто видит проблему и в конце концов впадает в отчаяние потому, что дело не двигается с мертвой точки? Я там, где я есть, потому что никто другой ничего не предпримет.

Не похоже на мою историю.

– Мне не понять.

Остановившись, Рубезаль уселся на выступающий из земли валун. Я осталась на ногах и повернулась к гиганту, придав лицу твердое выражение. Губы Рубезаля дрогнули.

– Настал момент, когда мы… как там выражаются люди… кончаем гнать пургу?

– Звучит отлично. Ты здесь не ради мира.

– Да, девушка. Мы уже перешли эту грань.

– Ты перешел, – подчеркнула я.

Гигант приподнял плечо.

– Возможно. Я стар. Разум уже не так гибок, как раньше. Признаю.

Я стиснула зубы.

– Ты такое натворил, Руби. Почему? Ты мог бы все это время работать вместе со мной, а не против меня.

Рубезаль улыбнулся, обнажая типичные для гигантов квадратные зубы.

– А что насчет остальных, кто угнетает наш вид? Ты не говоришь от имени людей, и ты не выступишь против них на стороне изгоев.

– Неверно, – поспешила сказать я. – Я не стану представлять изгоев, если ты будешь нашептывать мне на ухо. Есть разница.

– Именно она делает всякие переговоры бессмысленными.

Я должна была его забалтывать.

– Неужели контроль для тебя настолько важен?

Контроль стоил ему жизни женщины, которую он так долго любил. И все же на лице Рубезаля не отразилось ни следа печали или раскаяния. Словно он просто отсекал ужасные последствия всего, что делал. Словно он считал смерть и боль оправданным средством достижения цели. Судя по всему, Рубезаль был безгранично доволен тем, что натворил и продолжал творить.

Он так и улыбался, глядя на море на противоположной стороне лагеря.

Это явно был единственный ответ, которым гигант намеревался меня удостоить, поэтому я надавила:

– Люди. Скажи, что ты с ними не поделил? Ну, кроме очевидного.

Фейри ограничены когда-то бесплодными территориями по всему миру. Да, на этих клочках земли у нас были свои богатства и свобода. Да, мы могли путешествовать между дворами и, получив разрешение от правительств людей, в другие уголки света. Однако ничто из этого не меняло того факта, что мы были всего лишь гостями, которых терпели в чужом мире, русть даже мы населяли эту землю так же давно или даже дольше, чем люди. Большинство фейри относились к людям с легким предубеждением. Чаще, правда, легким – это слабовато сказано.

– У тех, кто вырос при дворах, все по-другому, – соизволил ответить гигант. – В Треугольнике мои фейри сталкиваются с людьми куда чаще. С их… неуважением к природе. Склонностью рассматривать нас, как животных в зоопарке. Грязью, которую они повсюду оставляют, – он сжал губы. – Одно их зловоние выходит за всякие рамки.

М-да. Это он диких фейри давно не нюхал. По части запаха они возьмут первое место.

– Их культура отличается от нашей.

Голубые глаза Рубезаля загорелись, и он впервые встретился со мной взглядом.

– Именно. Их культура не допускает терпимости к другим. Своим стадным мышлением они подобны бизонам – при любом намеке на отличие они нападают. Прежде чем узнать о нас, они сражались с себе подобными из других стран и рас. Затем появились мы – и тем самым дали им общего козла отпущения. Люди никогда нас не примут. Во-первых, у нас есть то, чего они лишены, – магия. Во-вторых, их мозги попросту неспособны поддерживать мир в перспективе. Едва война заканчивается, они забывают о тяготах сражений. Чтобы вернуть людям благодарность за малое, требуется еще больше невзгод.

Я обдумала услышанное, затем ответила догадкой, которая зрела у меня еще в Андерхилл:

– Так вот почему вы перебили в Треугольнике столько людей?

Благостная улыбка Рубезаля стала веселой.

– Во времена, предшествовавшие технологиям, мы стольких незаметно отправляли к праотцам. Но Аляска изменилась так же, как остальной мир, пусть и считалась его краем.

– Тридцать тысяч, – тихо произнесла я, и все нутро содрогнулось от масштаба. – Столько потерянных жизней.

Рубезаль покачал головой.

– Едва ли стоит возлагать вину за все на моих детей. Треугольник и сам по себе опасен для людей, которые упорно сходят с тропы. Реки, мороз, дикие звери. Но мы сделали все, чтобы уравнять шансы в преддверии дня, когда мы с людьми сойдемся в битве.

Он говорил о людях так, будто они лишь назойливые мухи, которых нужно прихлопнуть.

И пусть я, наверное, согласилась бы с отсутствием у людей терпимости к тем, кого они считают иными, но на этом наше сходство с Рубезалем заканчивалось.

Подавить желание оглянуться на лагерь, откуда предстояло сбежать моим воинам, было почти невозможно. Еще чуть-чуть.

– Я бы никогда не смирилась с массовыми убийствами людей.

– Тогда ты не выкроишь для своего вида достаточно территории, – едко произнес Рубезаль. – Они заполонили землю, как термиты.

Я вздохнула.

– Это их мир, Рубезаль. Они нам тут не рады, возможно, однако у нас есть собственный. Мы просто решили обитать одной ногой здесь, другой там из-за непредсказуемости Андерхилл. Пусть люди нам не доверяют, пусть усложняют нам жизнь больше нужного, однако они не обязаны были выделять нам целые участки. Люди могли с той же легкостью обратить против нас оружие и железо.

Все еще могут. Вот что больше всего меня волновало – а не расширение наших территорий на Земле. Не могу придумать более тупого занятия.

– В самом деле? – тон гиганта был отстраненным. – Возможно, перед концом я поведаю тебе, что повидал за свою долгую жизнь. Возможно, мы встретимся и обсудим это еще раз.

Я махнула в сторону палаток.

– Нет лучше времени, чем сейчас.

Рубезаль вперил в меня взгляд во второй раз.

– Нет, не думаю. Однако скажу, что с учетом численности людей разбираться с ними надо деликатно. Вот почему мы десятилетиями отнимали жизни тут и там. Если мы начнем войну среди фейри, они будут настороже. Они уйдут в оборону, а человек, что боится за свою шкуру, поистине ужасающее существо.

Прозвучало почти как комплимент их расе, хоть я и знала, что Рубезаль вовсе не это имел в виду.

– Ты хочешь воевать втайне. В Андерхилл.

У этой идеи были плюсы. Независимо от своих настроений сейчас я обязана была учитывать и политические последствия. Если я выиграю битву на Унимаке, все равно придется разгребать шквал дерьма от хозяев этого мира.

А возвращение Руби с изгоями обратно в Андерхилл дало бы мне больше времени. Времени, в котором я остро нуждалась.

– Верно. Однако, чтобы это произошло, – прервал гигант ход моих мыслей, – мне нужна арфа.

Я вскинула голову. А?!

Рубезаль поднялся на ноги, возвышаясь надо мной, и в каждой морщинке обветренного лица читалась ярость.

– В моем лагере ничего не происходит без моего ведома. Неужели ты думала, что я каким-то образом не замечу четверку воинов, которых ты послала украсть мой инструмент? Глупое ты дитя. Ни разу не задумалась, нет ли у меня иной цели быть здесь с тобой?

Глаза гиганта вспыхнули черным, я оглянулась на лагерь, и мое нутро сжалось при виде четверых моих фейри, стоящих на коленях перед палатками с мешками на головах.

Изгои позади них держали зловещие изогнутые клинки, и я резко втянула воздух, неготовая к тому, как лезвие прошло сквозь горло первого моего фейри, Благого.

– Остановитесь, – приказала я.

Рубезаль повернулся ко мне спиной и пошел к лагерю.

Когда следующий изгой поднял клинок, я метнула в него белую молнию. Руби смахнул ее, словно комара.

И второй мой фейри, Неблагой, захлебнулся кровью и погиб.

За ним была Благая.

Я побежала за Рубезалем.

– Покинь остров и забери свою армию. Мы встретимся в Андерхилл.

Надеюсь, не скоро. Однажды я создала портал и не сомневалась, что смогу повторить фокус, но нуждалась во времени, чтобы понять, как сразиться с гигантом и победить.

Огромными, намного больше моих шагами гигант приблизился к последнему Неблагому, что по-прежнему сжимал золотую арфу, за которой мы пришли.

Они до нее добрались, но я понимала, что им это удалось вовсе не благодаря искусности. Им просто оставили открытый путь. Я отправила стражей на верную смерть, не сумев-таки перехитрить вора в саду.

Рубезаль повернулся с жестокой ухмылкой на лице, и я стиснула кулаки.

– Так и сделаю, Каллик без Дома. Я получил то, за чем пришел.

Он сорвал мешок с головы Неблагого, и сама земля ушла у меня из-под ног.

– Нет, – сорвалось с моих онемевших губ единственное отчаянное слово.

Через пропасть расстояния на меня смотрел Фаолан, и его темные глаза были непроницаемы.

Мое последнее слово зазвенело между нами так же, как арфа, когда Рубезаль вырвал ее из рук Лана.

– Пора снова перебраться в Андерхилл, тебе не кажется? – произнес гигант, поднимая арфу на уровень кривящихся в ухмылке губ.

Мой разум охватило смятение, прежде чем все внимание опять сосредоточилось на арфе. Перебраться? Так это благодаря арфе Рубезаль перемещался между мирами?

Елисавана не могла о ней знать, иначе никогда бы не отдала жизнь в уверенности, что заключит Рубезаля в ловушке мира фейри.

Гигант наиграл несколько нот.

И в мгновение ока, словно их здесь вообще никогда не было, армия изгоев исчезла.

6

Я стояла, уставившись на пустоту, где только что была целая армия изгоев, где Лана держали на коленях у ног Рубезаля.

Они исчезли без следа.

Вокруг порхали пикси, осыпая меня серебряной и золотой пылью, их тонюсенькие голоса сливались в пронзительный вихрь, который, вероятно, состоял из вопросов, что же я теперь буду делать.

Но я едва могла осознать, что произошло, куда уж там думать про дальнейшие действия.

– А ну соберись, – я развернулась, отчитывая себя, и бросилась к замку.

Пикси пытались не отставать, но тщетно. Я черпала силу из почвы и впитывала ее телом, пока магия индиго пронизывала меня и кружилась завихрениями. Я неслась вверх по склону, как по ровной земле, оставляя за собой россыпь лепестков и длинную траву. На бегу меня захлестнул гнев, и сила внутри переменилась, на поверхность с рычанием вырвалась Неблагая половина, сжигая прекрасные полевые цветы яростной волной смерти.

Я даже не оглянулась. Плевать, что я убивала природу.

У Рубезаля Лан.

Лан был тем, за кем Рубезаль явился.

Мой Лан.

Тот самый Лан, от которого я отвернулась…

Тряхнув головой, я сосредоточилась на по-настоящему важном вопросе.

Почему?

Раньше Рубезаль хотел смерти Лана. Просил меня его убить, когда я была под влиянием, хотя ничто не могло заставить меня сотворить такое. В груди переплелись гнев и страх, угрожая меня задушить, когда я ввалилась в ворота замка. Стражники просигналили тревогу и бросились на помощь – я рухнула на колени. Плевать. Все, что нужно, – это ответы, а они потенциально были только у одной личности.

– Позвать Элву. Немедленно отправить ее в командный пункт.

Фейри слева от меня отдал честь и умчался, лязгая доспехами. Второй парень – чистокровный, которого я не узнала, – протянул мне руку.

Я отмахнулась.

– Ступай за ним, солдат.

Парень тоже отдал честь и бросился следом за первым. Я осталась на коленях, не обращая внимания на взгляды в свою сторону.

– Только посмотрите. Королевы так себя не ведут, – прорвался сквозь пелену потрясения резкий, как бритва, голос Адэр.

Я подняла взгляд и увидела, что она пристально смотрит на меня сверху вниз.

– Давай не сейчас, – прорычала я, понимаясь на ноги.

Шагнула вперед, но Адэр не сдвинулась с места.

Ладно.

Я не остановилась и толкнула ее плечом. Несильно. Однако Адэр вскинула руки, взвизгнула и грациозно «упала» на землю. А потом принялась верещать и кататься, хватаясь за живот.

– Богиня, спаси!

– Адэр! – рявкнула я имя, не утруждая себя титулами. – Сейчас не время для твоих тупых игр.

Вышло не по-королевски, вообще ни капли, но мне было некогда терпеть ее выходки.

– О, ребенок, только бы ребенок был в порядке! – завопила Адэр, затем обмякла, притворившись, что потеряла сознание.

Правда, ее выдавало слишком прерывистое дыхание. И не до конца сомкнутые веки. Она за мной наблюдала.

И тут до меня дошло.

Мне же мало проблем, ага…

– Ребенок? – повторила я.

Собравшаяся толпа резко расступилась, и вперед вышла фейри, которая помогла страдалице подняться. Женщина заворковала, поглаживая живот Адэр, и утерла с ее лица слезы.

Я шагнула к Адэр, и та отпрянула.

Женщина загородила ее собой – будто это я здесь чудовище. Да щас.

У меня задергались желваки. Адэр обхватила живот рукой и одарила меня сладчайшей улыбочкой.

– Я только узнала, что беременна, когда… к-когда Александр был убит, – и скромно потупила взгляд.

– Не знала, что ты беременна, Адэр, – произнесла я. – Конечно-конечно, ступай в лазарет. Полагаю, тебе лучше побыть там хотя бы месяц. Чтобы уж наверняка тебя окружили всей заботой и не случилось никаких инцидентов.

Глаза Адэр вспыхнули.

Лазарет находился за пределами замка, чтобы оттуда не расползлась никакая зараза.

– Я не могу… – начала было Адэр.

– Я настаиваю, – тихо отрезала я и поклонилась в пояс. – Мне не хотелось бы, чтобы с моим братиком или сестричкой что-нибудь случилось.

У Адэр не оставалось иного выбора, кроме как принять предложение.

– Разумеется.

– И пусть, наверное, Джозеф составит тебе компанию, – бросила я через плечо, уже спеша в командный пункт.

Все равно малой наверняка от него.

Я должна была выкинуть из головы Адэр и… ну, какую бы игру она ни вела, поскольку я сильно сомневалась, что она реально в положении. Богиня вездесущая, ну вот только мне может так повезти, что в список бед добавилась еще и несчастная капризная беременная Адэр.

И все же я бы предпочла разгребать то дерьмо, которое она устраивает, чем зацикливаться на том, что может происходить с Ланом.

Лан…

Я как наяву видела его темные глаза, когда он взирал на меня через всю поляну, искорки, что кружились в них, как в драгоценных камнях.

Так, как они сверкали только в моем присутствии.

Рыдание встало в горле комом, я бросилась вверх по лестнице. Наверху я прислонилась к каменной стене, чтобы успокоиться. Нельзя сломаться. Не сейчас.

Набирая скорость, я преодолела оставшиеся ступеньки по две-три за раз и добралась до четвертого этажа.

Распахнув дверь командного пункта, я обнаружила Папоротник, Цинт и Неблагого генерала Стрика.

– У нас проблема гигантских масштабов, – выдала я в лоб, и плевать, что каламбур вышел ужасным. – Рубезаль разгадал нашу уловку, убил троих воинов, а четвертого взял в плен. Он перенес Фаолана и свою армию обратно в Андерхилл.

Наблюдая за Стриком, я заметила, как он слегка сжал челюсти.

– Вы знали, что Лан влезет.

Генерал кивнул.

– Внук Луга имел больше всего шансов добыть арфу незамеченным. Он обсудил вопрос со мной, и я согласился.

Согласился.

Я и без того испытывала к генералу сильную неприязнь с тех пор, как он выпорол Лана, несмотря на заверения последнего, что дисциплинарную меру он действительно заслужил. Теперь они оба подорвали мою репутацию, оставив меня в неведении, а раз уж Лана здесь нет и на него не наорать, весь мой гнев до последней капли готов был вот-вот выплеснуться на генерала.

Я понизила голос, хоть ярость и взметнулась внутри, как лава из центра земли, горячая, расплавленная, такая смертоносная:

– И никто не додумался сказать мне об этом?

Генерал не отвел глаз, но на его лбу выступила капелька пота.

– Вы отпустили бы его, ваше величество? Думаю, мы оба знаем ответ. Мы поступили так, как посчитали лучшим.

Я уперлась ладонями в стол и подалась вперед.

– Это решать королеве, то есть мне. Не вам. – Магия хлынула наружу и налилась цветом, дерево под руками затрещало, старея и гния. – И теперь из-за твоей глупости и его сраного эго он стал не только приманкой, но и сраной уязвимостью для обоих дворов!

Генерал часто заморгал.

– Он вас никогда не предаст.

– А у него выбора не будет! – взревела я.

Стены содрогнулись, генерал побледнел. Я задышала ртом, тяжело и прерывисто, когда Неблагая магия взметнулась во мне так, как я еще ни разу не чувствовала.

Это была мощь. Грубая, опасная. Магия закручивалась все сильнее, она темнела, пока не стала почти черной с едва заметным оттенком индиго, означающим, что она моя.

Ярость ничуть не улеглась, но я понизила голос:

– Рубезаль может насильно влить в него чай из крови Элвы, дурак ты эдакий. Он может настроить Лана против нас. А слова внука Луга имеют вес для всех фейри.

Дверь открылась, как по сигналу. Рябинник помог войти Элве, окровавленной и хромающей.

– Что с ней стряслось? – прорычала я.

Рябинник опустил ее на стул, и она поморщилась.

– Они узнали, кто я такая.

Кто? Я тут же уставилась на Рябинника.

– Докладывай.

– Я наткнулся на двух солдат, которые ее избивали. Они кричали, что она умеет читать мысли. Я разобрался с солдатами и взял на себя смелость отправить их в темницу, где они ожидают от вас наказания, ваше величество.

Я потерла виски. Те двое, которых я послала за мистиком, взялись за самоуправство. Ублюдки.

– Элва, приношу искренние извинения. Я не потерплю такого обращения.

На ней было простое бледно-розовое платье, а длинные серебристо-белые волосы, местами запятнанные алым, она заплела в косу, короной закрученную вокруг головы. Элва вздернула подбородок.

– Вы говорите правду, и за это я благодарна. Терпимость к тем, кто отличен, встречается редко. – Фейри-мистик осмотрелась. – Но я вижу, что в этом зале она не так уж редка.

Ее взгляд уперся в Рябинника, затем в Цинт, – которая наблюдала за ним, с легкой морщинкой меж бровей, – потом в Папоротник. И наконец в генерала Стрика.

– Позволь я пошлю за кем-нибудь, кто тебя исцелит, – произнесла я.

Фейри не сводила глаз с генерала.

– Я пострадала не так серьезно и предпочла бы повременить с лечением до окончания этой встречи. – Она моргнула. – Простите мое вмешательство, ваше величество, но генерал вам предан. Он впервые видит в вас королеву, с которой нужно считаться.

Элва ответила на мысль, что вертелась у меня в голове, но генерал Стрик бросил на мистика взгляд, побледнел и отступил на шаг, положив ладонь на рукоять меча.

– Даже. Не. Смей, – прорычала я и, вдохнув через нос, взяла себя в руки – медленно, с усилием.

– Мужики бывают глупыми, Алли, – фыркнула Цинт слева от меня. – Сама знаешь.

В другой раз я бы посмеялась, подмигнула, согласившись. Но мое сердце начало рассыпаться на части в тронном зале и разбилось еще сильнее, когда с головы Лана сдернули мешок. Боль вот-вот грозила хлынуть через край.

Кашлянув, Рябинник приложил руку к сердцу.

– Ваше величество, есть ли приказ, который необходимо передать в темницы, или мне вернуться позже?

Я с трудом собралась с мыслями. Почему? Потому что, помогая Элве, Рябинник хорошо проявил себя. Он уже справился с парочкой сложных задач, отчитывался по существу. А среди Испытанных он и правда был лучшим в стратегии.

– Как бы ты их наказал, солдат?

Рябинник распахнул глаза шире, а затем щелкнул каблуками сапог и выпрямился.

– Королева Каллик, я бы лишил обоих чина, и пусть за них ратуют семьи, если пожелают.

Если провинившиеся были выходцами из богатых семей, те могли принять решение их защитить, что, по сути, означало взять на себя их расходы и нанять их самостоятельно.

– А если откажутся?

– Я бы перевел их на работу, которая соответствует их моральному уровню.

Я улыбнулась.

– Тогда это и есть приказ.

Рябинник отдал честь.

– Сию минуту, королева Каллик.

– После этого собрания.

Он нахмурился.

– Боюсь, я не…

Я встала перед ним.

– Засим нарекаю тебя генералом Благой армии.

Рябинник уставился мне в глаза, и его взгляд засветился смесью потрясения и благодарности.

– Генералом?

– Генералом. – Я склонила голову набок. – Или, может… ты не готов?

Выражение лица Рябинника стало тверже.

– Я приложу все силы, чтобы учиться и оправдать ваши ожидания.

Предчувствие со всей уверенностью подсказывало: так и будет. Однако я больше не могла тратить силы на этот разговор, по крайней мере пока. Я повернулась обратно к столу.

Цинт придвинулась ко мне, улыбаясь Рябиннику, и ее присутствие помогло мне успокоиться гораздо лучше, чем что бы то ни было. Еле удержалась, чтобы не прижаться к ней в поисках утешения.

– Рубезаль перенес в Андерхилл всю армию изгоев и Фаолана. Полагаю, ожидает, что там мы и сразимся за право господствовать на Унимаке.

Генерал Стрик выругался.

– Неужто он действительно думает, что способен победить? Его дикий сброд не превосходит нас числом.

Я заставила себя обуздать Благую магию, обволокла ей зал, чтобы восстановить стол. Превратила четыре угловые ножки в саженцы, сплела их в плоскую поверхность. Использование Благой магии тоже немного меня успокоило.

Я снова уперла руки в стол.

– Надо полагать, что в Андерхилл Рубезаль сильнее. Иначе зачем покидать Унимак? Было бы глупо думать, что здесь его не поддерживают и другие существа-фейри.

В ответ на мои слова зазвенела полная тишина.

– Тогда сразимся, – глухо произнес генерал Стрик. – Как дόлжно.

Он был прав. Выбора не оставалось. Но каждый фейри дал клятву Андерхилл и мне, включая ее невинных созданий. Я посмотрела на Рябинника.

– Есть мысли?

Он устремил взгляд на один из парящих по краям комнаты шаров. Дотронулся, вытянул вперед.

– Вы уверены, что мы должны перейти в Андерхилл? Его оттуда никак не выманить?

Я опустила голову.

– Неприятно, однако в этом отношении я должна согласиться с гигантом. Нельзя воевать на глазах у людей. Если плеснем больше масла в огонь их страха, поставим себя в еще более опасное положение, чем есть.

Рябинник нахмурился, всматриваясь в шар, затем опустил его на новую столешницу. Прижал, магическим образом распластывая, пока тот не покрыл всю поверхность. Одним движением пальцев Рябинник превратил стол в карту.

Не хотелось выдавать то, что я впечатлилась… но я впечатлилась. А ведь парень всего-то пять секунд как заступил на службу.

– Андерхилл – настолько точно, насколько ее возможно изобразить с учетом, что она меняется по прихоти, – пояснил Рябинник. – Карта дает нам представление о том, как разделен мир фейри. Здесь старое…

Столешница разделилась на две дюжины помеченных областей и показывала часть более постоянных опасных зон, включая некоторых существ.

– Драконы слева, гиганты справа, – прошептала я.

– И вот я, с тобой посередине застряв[2], – шепотом выдала строчку песни Цинт, накрыла мою ладонь своей, и я глубоко вздохнула.

Все уставились на карту.

Элва постучала пальцем по северной оконечности Андерхилл, увеличивая изображение.

– Думаю, он будет ждать здесь. Одна из немногих зон Андерхилл, что остается неизменной. Драконья гора.

Я всмотрелась в глубокую долину. Лишь один вход и выход. Гора имела форму головы дракона, устремленной в небо. Идеальное место, чтобы принять последний бой – или устроить ловушку.

– Могу наготовить щекоток с сонным дурманом, – предложила Цинт. – От них ни один дикий не откажется.

Глаза Рябинника вспыхнули.

– Слышал, никто вообще не в состоянии отказаться от твоей готовки, Гиацинта.

– Просто Цинт, пожалуйста. И как насчет заглянуть ко мне, кое-что попробовать?

Она покраснела, и я чуть не уронила челюсть до самого пола. Цинт никогда не краснела. И что за «кое-что» она предлагала?

Прошло всего каких-то несколько часов с тех пор, как Цинт впервые одарила Рябинника томным взглядом. А они, насколько мне известно, не общались со времен приюта.

Я снова уставилась на карту. Передо мной вздымала уродливую голову Драконья гора. Где-то там держат Лана, и я должна его найти. Лучше раньше, чем позже. Может, нам и не суждено быть вместе, но я не сумела бы жить в мире, где он хотя бы не дышит тем же воздухом.

Я отвернулась от стола, пусть остальные разрабатывают стратегию.

Элва встала рядом со мной.

– Вы его любите.

Нет смысла отрицать.

– Ага.

– В вашем сердце другого такого, как он, не будет, – продолжила Элва. – Для этого мне даже не нужно читать мысли. На лбу написано.

– Ты как-то не помогаешь, – я провела рукой по лицу.

Мистик вздохнула.

– Иногда… чтобы получить все, мы должны отказаться от всего.

Я всмотрелась в ее глаза.

– Что ты хочешь этим сказать?

Мою пожизненную квоту по загадочным комментариям уже перевыполнила Жрица.

Элва пожала плечами.

– Лишь то, что обычно повторяла мне мать.

Я представила столкновение с Рубезалем.

Представила, чего оно мне будет стоить. Возможно, жизни.

Стычка неизбежно приближалась, и, если все пройдет так, как я думала, мне все равно придется распрощаться с Ланом.

– Ваше величество, – прервал мои довольно мрачные думы Рябинник. – Думаю… у меня есть идея, которая может сработать. В ее основе – предложение Гиацинты.

Я вернулась к столу.

– И что же ты думаешь, мальчик? – переключил внимание на Рябинника генерал Стрик.

Респект Рябиннику – не поддался на провокацию.

Он провел рукой над картой.

– Ветры дуют над Андерхилл с юго-запада на северо-восток. Если мы войдем здесь, – Рябинник ткнул пальцем в юго-западный угол, – развеем сонный дурман по ветру с помощью пикси и поддадим небольшой поток воздуха, возможно, мы обеспечим себе преимущество. Зелье пронесется по долине, и многие существа вырубятся. Разумеется, более сильных это лишь разозлит, так что не без минусов. – Под моим тяжелым взглядом он нервно переступил с ноги на ногу. – Наверное, никак не узнать, каких существ оно…

Я поджала губы.

– Как долго будет готовиться зелье?

– Около недели, – ответила Элва. – На пару дней меньше, если помогут Неблагие отравители.

Неделя. Я не желала ждать ни единого дня. Однако шансы того, что я открою брешь между мирами без Фаолана до осеннего солнцестояния, которое через несколько месяцев, практически равны нулю. Мне было нужно время, чтобы придумать, как, черт возьми, доставить в Андерхилл армии дворов и не убиться в процессе.

Если б только нам удалось заполучить эту сраную арфу, Рубезаль все еще был бы тут, на Унимаке. И Лан тоже. Мы бы прямо сейчас бились за свободу Лана. Я сжала кулаки, сдерживая желание потереть виски при нынешних свидетелях.

– Королева Каллик, – пробормотала Элва. – Я не знала, что арфа обладает такой способностью.

М-да? Ну, по крайней мере, не я одна была в неведении.

– Наводит на мысли, – продолжила мистик. – Не припоминаете моменты, когда вы были с Рубезалем в одном месте, а затем совершенно неожиданно оказывались в другом?

Я посмотрела на Элву и нахмурилась так, что меж бровей залегла морщинка. Перед глазами всплыло воспоминание.

С миской горячего рагу в руке я направилась к Рубезалю и села рядом. Покуривая свою трубку, тот взглянул на меня и сказал:

– Девушка, вижу, ты хочешь со мной поговорить. Пожалуйста, располагайся поудобнее.

Он махнул рукой, и я разинула рот, когда поляна и лес исчезли и мы очутились в его кабинете.

– Иллюзия?

Я села на скамью напротив гиганта. Кабинет казался вполне реальным, но, с другой стороны, мне и Андерхилл целых восемь лет казался вполне реальным.

– И да и нет. – Он улыбнулся. – Но здесь мы можем поговорить с глазу на глаз. Никто нас не услышит.

Никакая это была не иллюзия. Рубезаль действительно перенес нас в свой кабинет.

Элва кивнула, считав воспоминание сразу, как я его увидела.

– Насколько мне известно, он всегда умел переносить небольшое число фейри.

Небольшое число.

А ведь она права. Будь Рубезаль в состоянии переместить свою армию, то так бы и поступил – и напал на дворы на Унимаке. Однако вместо этого он пригнал их сюда маршем через Треугольник.

– Но сегодня он перенес армию изгоев и Лана в Андерхилл.

– Да, – кивнула мистик. – И это, вероятно, поможет понять то, что я недавно подслушала в его мыслях. Он смеялся над тем, что Андерхилл слишком ленива, чтобы исправить вред, который нанесла Елисавана своим поступком.

– Тем, что насильно открыла брешь между мирами? – уточнила я и сразу же добавила: – Она повредила барьер. – Я округлила глаза. – Она его ослабила.

Если все так и есть, значит, и я, наверное, сумела бы перенести больше народу. И, возможно, открыть портал без помощи солнцестояния или Лана.

Теорию нужно проверить, но мало смысла вести армию в Андерхилл без стратегии для победы над этим громадным ублюдком.

Я склонила голову в сторону фейри-мистика, позволяя ей считать мою безмолвную признательность, затем посмотрела на генерала Стрика.

– Отравители?

Его взгляд заметался между мной и Элвой.

– Королева Елисавана держала целый отряд на подхвате. Они могут перейти в ваше распоряжение в течение нескольких часов. – Генерал поклонился в пояс. – Я должен сказать, что этот план опасен, ваше величество. Малейшее изменение ветра, магическое или нет, и уничтожат уже нашу армию. Андерхилл всегда непредсказуема.

А я-то, блин, не знала.

Издав «м-м-м», я подняла взгляд.

– Вероятно, мы можем обратиться за помощью к людям.

Несколько присутствующих вскинули брови. Я улыбнулась – без тени веселья.

– Папоротник, принеси мне телефон. Мне нужно позвонить.

– Людям?! – не веря ушам, переспросил генерал Стрик.

Ну, что-то вроде.

– Вообще-то сверхъестественным существам. И людям.

И фейри. Может, не стоило столько ныть по поводу политических связей, которые приходилось налаживать с тех пор, как я взошла на трон. Благодаря ним я узнала о войне, которая закончилась всего несколько недель назад.

– Мне нужно переговорить с оборотнем из Долины Обмана.

7

Я опустилась на колени перед могилой. Меня почему-то потянуло на человеческую сторону Унимака. И пусть я говорила себе, что иду туда поупражняться в магии в безопасной обстановке, но в глубине души знала правду. Я пришла увидеть ее могилу.

Но почему? Для поиска ответов есть места и получше.

Стоя здесь на коленях в прошлый раз, я плакала. Тогда я думала, что здесь похоронена моя мать. Теперь я все знала: пусть она и выносила меня в чреве, биологической матерью она мне не была.

Воодушевленные летом, сорняки усыпали все пространство под инуксуком, но я не испытала привычного желания повыдергивать их из земли.

Мать мне лгала – как все остальные.

Может, это нечестно. Ну кто знал, что она могла бы выболтать, если бы не умерла, когда мне было пять. И все же… она прогоняла мои ночные кошмары, целовала синяки на коленках. Я всегда, всегда верила каждому ее слову. Помнила их. Чтила.

Предательство… потеря… засели в сердце кинжалом.

– Знала ли я тебя вообще? – спросила я землю, еще холодную в едва теплых лучах рассвета.

Никто, разумеется, не ответил. Несмотря на былое настроение, я все же убрала сорняки. Затем поднялась на ноги.

За неделю, в которую готовится сонный дурман для первого удара по армии Рубезаля, нужно успеть многое. И хуже всего то, что я не знала, жив ли еще Лан. А поскольку время на Земле и в Андерхилл текло по-разному, у Рубезаля для подготовки к нашему противостоянию его было в разы больше. У меня же время слишком поджимало, потому что, даже если бы нам удалось забрать у Руби проклятущую арфу, я все равно не знала, хватит ли мне сил его уничтожить. Да и вообще в первую очередь стоял вопрос, как доставить туда мою армию.