Таящиеся в Ночи бесплатное чтение

.

1936 год. США.

В зрачках оленей призрачных

Горит, как дальний свет,

Та дикая Америка,

Которой больше нет…

С. Бенет, «Дэниэл Бун»

«…представь себе – слугами у них служат – их собственные дети… Можешь себе представить это? Мне вот трудно представить, дабы я обязал своего сына, пусть он и приучен с детства к труду, мыть полы, стирать одежду и приносить покупки из лавки. А у этих смешных голландцев такое – в правилах. Да и не только это. Сей народец странный и непонятный. Сразу видно, что сии Люди изволили долго проживать вдали от своей Родины, и немало подзабыли.

Выглядят они довольно забавно, скажу честно – не очень высокого роста – каждый из них с трудом достаёт до плеча самому низкорослому моряку из моего отряда. Носят нелепую одежду – жилетки, несколько пар штанов (Говоря конкретно – нижнее бельё, подштанники и штаны – по меркам Америки того времени совершенно дикое и избыточное одеяние. Примечание автора). А вот ноги оборачивают бобровыми шкурами – отчего издали, и пусть меня сожрут акулы, если вру, эти ребята больше кажутся похожими на каких-то мохноногих зайцев…

Кстати, интересно, что трубки у них бывают разные – в большинстве своём народ ходит с короткими трубочками, как наши английские любители этого зловонного табака. Однако у стариков есть необычные – старинные голландские трубки для курения – длинные – с чашечками для табака, кои, вот чтоб мне провалиться на этом месте, у них ниже колен. Правда с такими трубками сейчас ходят только старые жители Нового Амстердама, что уж совсем дряхлые и старые. А вот молодёжь, да представители взрослого поколения, те сплошь с короткими трубками ходят.

Курят тут все, причём самая их любимая забава – пускать дым изо рта кольцами. И мастерства в этом деле голландцы достигли немалого, скажу тебе – останови кого угодно на улице, и предложи соревнование – кто дальше всех сможет выдуть кольцо дыма. И поверь мне. Мой Друг – любой из этих мохноногих коротышек немедленно согласится поучаствовать в этом развлечении.

Они постоянно курят свой вонючий табак, хотя, чего греха таить – мои ребята тоже пристрастились к этому чадящему и тлеющему зелью. Но строго между нами, Мой Друг – я могу понять своих парней. Голландцы эти выращивают довольно хороший табак – не сравнить с тем, что нам поставляют купцы из Виргинии, мои парни из моей команды – те, что не дураки сами чадить табак, мне об этом говорили и не раз.

Дома у всех здесь… ну сущие норы. Стены все сплошь низкие, а крыши – почти до земли достигают. Со стороны – нора норой. Не сравнить с моим величественным поместьем в Суссексе. Хотя изнутри там всё обставлено очень приятно – полы деревянные, круглые печки-голландки, полки с книгами и кровати. Много комнат – никогда не видел, что бы простолюдины с таким тщанием отгораживались друг от друга стенами. Везде канделябры и свечи, не говоря о лампах на масле – всё достаточно чисто и опрятно.

Везде в этом Новом Амстердаме, куда не кинь глаз – всё в бобрах. Бобровыми шкурами торгуют с местными поселенцами из Коннектикута и тем шведами, что поселились тут не так давно. Даже с нами они расплачиваются мехами – мы их берём, что уж тут…

Скажу вам, мой любезный друг, что вопреки всем опасениям, принять Новый Амстердам под длань Великой Англии не составило никакого труда. Собственно единственной бедой тут был их губернатор – если, конечно, для такой крысиной норы, можно сказать такое. Здешние губернаторы народ на редкость ленивый, и как я слышал, те губернаторы, что были тут до Серебряной Ноги (хотя никаких серебряных ног у него нет – просто его деревянная нога богато украшена всякими там серебряными украшениями – со стороны, действительно может показаться, что Свирепый Питер бегает на серебряном протезе) ничем особо значимым похвалиться не могли…

В общем Новый Амстердам, это весьма интересная земля… Мне здесь нравится… Однако надо отметить, что захват этой земли был связан с кое чем…».

Отрывок письма неизвестного офицера английского флота, датируемый 1664 годом, из секретного английского архива. В настоящий момент письмо хранится в Лондоне, в архивах ми-6. Уровень допуска к этому письму «номер два» (можно читать и копировать, только в присутствии архивариуса.

Так уж получилось, что в ту проклятую ночь Шэрон не спала. Она лежала на полу своей комнаты и молча смотрела в окно, за которым яростно гремела гроза. Одна из тех гроз, что беснуются без дождя, но с безумными, сияющими молниями. Раскаты грома свирепо били по ушам, а от вспышек молний вся комната озарялась призрачным сиянием, которое затмевало собой все и вся. В такую погоду прекрасно думалось о смерти и привидениях, что обычно появляются после этой самой смерти. О да… В Долине Гроз обожали страшные истории связанные с таинственными духами и привидениями, что жили в лесу и появлялись сразу после диких гроз и «горных бурь»…

Шэрон ненавидела грозу. Та всегда ассоциировалась у неё со смертью. Впрочем, говоря честно в этих местах, любая гроза для, всех значила только одно – смертельную угрозу. Ужасную, бьющую с неба смерть…

Это место не зря называли – Долиной Гроз. Здесь все принадлежало древним и мрачным богам грома, молний и крови… И эти боги не всегда были спящими. Многие из них требовали для себя почитания не только в виде страха – но и в виде более суровых жертв.

Шэрон помнила тот день, когда боги забрали её деда. Тот вышел на улицу просто подышать воздухом и посмотреть в мрачное небо, заполненное беснующимися тучами, освещаемыми изнутри вспышками молний. Дед делал так всегда – ему нравилась мощь и сила, заключённая в небе. В ту ночь он решил, что будет хорошим делом совсем немного освежить голову.

Он вышел на улицу и, вскинув руки, стал с наслаждением дышать свежим, напоенным прекрасным ароматом воздухом, в котором ощущалась близость сильного ливня. Сама Шэрон, с опаской следила за дедом, прячась под крышей веранды своего дома.

Дед Шэрон наслаждался этим ощущением. Он слушал шум леса и голоса гор – тихий шёпот окружающего мира…

Ничто не говорило, что что-то будет не так…

А потом раздался ужасный треск и гул – мощная молния ударила в деда прямо посреди чистого (!!!) неба… Почва вокруг бедолаги превратилась в стекло, а его тело рухнуло на землю – еще дымящееся…

Именно так Шэрон познала силу этого места и злобу его богов. Долина Гроз была жутковатым местом, что бы там не говорили эти умники из Нью-Йорка, которым даже не приходило в голову, что этот мир куда сложнее и загадочнее, чем представляется из тихих и уютных кабинетов. Для них Долина Гроз была просто «местом повышенной атмосферной активности» – что бы это ни значило.

Именно тогда Шэрон, кстати, получила и первый урок жизни – неприятности имеют свойства приходить не одни – и подчас – с совершенно неожиданной стороны… После похорон дела и случилась та самая жуткая история, что была одной из мрачных тайн её семьи… Неприятная и мрачная… Ну да чего уж прошлое ворошить.

Гроза бушевала несколько часов, а потом утихла и ушла – мрачная и непримиримая. Грозовые тучи всегда так поступали – они выворачивали свой гнев и ярость на головы людей и деревьев, а затем уходили прочь.

Шэрон даже попыталась немного подремать, но ее сон был нарушен громким звонком телефонного аппарата – массивной немецкой игрушки, что ее дед привёз как трофей из Германии после Мировой Войны.

– Это Шэрон… Привет. Кто там? – проворчала женщина, сняв трубку.

– Офицер Бишоп? Это я, шериф Уэллс. Срочно выезжай к нам на Каменное Пастбище… У нас тут труп. Причём очень криминальный…

– Оки доки, – Шэрон бросила трубку, и сев на одеяле, раскинутом на полу, потерла лицо руками. – Да что же это такое-то?

Немного посидев, женщина встала и принялась одеваться.

Из большого, чуть потрескавшегося зеркала на неё взирала высокая, мрачная брюнетка, с короткими волосами, тёмно-зелёными глазами и немного грубоватым лицом. По внешности Шэрон больше пошла в своего мрачного отца, чем в миловидную и спокойную мать. Хотя многие мужчины считали, что из-за профессии, выбранной Шэрон, ей вполне идёт такая внешность – грубоватая крепкая брюнетка с глазами «цвета благородного изумруда».

Одевшись и вытащив кобуру с «полицейским пистолетом», как его прозвали в Нью-Йорке, хотя это так и так был револьвер – «Полицейский Кольт Безопастный» (Он же Colt Police Positive. – полицейский револьвер с системой предохранителя от случайного выстрела. Примечание автора), Шэрон прицепила его на пояс и выскочила из комнаты.

***

«Долина Гроз место необычное. Сам посуди – находится в паре десятков миль от Нью-Йорка, но при этом тамошние жители – вот полное впечатление, до сих пор не выбрались из дикого состояния первых голландских поселенцев.

Каждый раз, когда я туда езжу по делам у меня такое впечатление, словно я загружаюсь в машину времени, из романа Уэллса и тихо-мирно качусь в прошлое. Веришь или нет – никак не могу избавиться от этого впечатления.

Местное население этой долины, полное впечатление, принадлежит к каким-то реднекам или "хиллибилли" – народ мрачный, неразговорчивый и не особо терпящий чудаков. Иными словами простые селюки, которым очень не по нраву вмешательство в их дела, всяких заезжих умников из Нью-Йорка.

Свое название Долина Гроз получила от редкой аномалии – там постоянно идут "сухие грозы" – грозы без дождей. Откровенно говоря, это выглядит жутко – особенно когда посреди чистого неба набегает огромное стадо жирных туч и начинает бить во все стороны молниями. Причём, что характерно – без дождя.

Молнии бьют очень часто леса или горные склоны – видел бы ты, какие трещины и воронки остаются на месте удара. Чокнуться можно. Местные уже к этому привыкли – но вот тем, кто в их краях гость – это часто кажется жутким.

Кстати местные хорошо освоили громоотводы. У них не только каждый дом украшен минимум парой громоотводов, но еще и в лесах торчат вышки с громоотводами, что притягивают к себе силу молний.

Жители этого забытого богом места живут в основном подножным кормом. Хотя у них и развита торговля с кое-какими торговцами Нью-Йорка – преимущественно с теми торгашами, что шьют шубы. Мех животных они получают из этих лесов – зверья тут немерено. Жители охотятся, на лису, волка и белку, передавая огромное количество меха нашим скорнякам.

Так же в Долине Гроз живут и индейцы. Причём там не одно племя, а несколько – власти Нью-Йорка переселили несколько племён в эти края еще до Гражданской Войны, и, по своему обыкновению – забыли о них. Да-да… Вот такие у нас тут были порядки.

В общем, Долина Гроз – это настоящий Затерянный Мир… Не знаю – будет ли умно со стороны твоей компании устраивать именно здесь проект «Башня Тесла»?

Может быть проще ограничиться обычной линией электричества? Вот это местные оценят – уверяю… ".

Выдержка из деловой переписки клерков компании "Телеграф-стрит". Была обнаружена в архиве ФБР в 1987 году.

Дороги в Долине Теней были просто ужасными – яма на яме, выбоина на выбоине. Когда Шэрон подъехала к месту преступления, то у неё был уже отбит весь зад и бёдра. Да и сама машина как-то странно похрустывала – кошмарные дороги Долины Гроз могли легко загнать в гроб даже неубиваемые машины, что выпускал «Форд». Так что особо веселой Шэрон не была, несмотря на то, что на небе не было ни единого облачка, и яркий солнечный свет заливал лес и огромную поляну, где и произошло кошмарное преступление…

А увидев место преступления – вообще потеряла хорошее настроение, причём на очень долгое время. На поляне толклось с десяток человек – в основном местные фермеры, пара охотников, а так же коронер с шерифом.

– Привет офицер Бишоп, – проговорил шериф, глядя на тело убитой. – Поздравляю тебя… Посмотри, какое убийство… Что за животные на такое способны?

Уэллса Шэрон знала с детства и уже успела привыкнуть к тому, что если он говорит с ней официально, то значит, дело очень серьезное и к нему стоит отнестись с максимумом уважения. Впрочем, одного взгляда на жертву хватало, что бы понять – такого в их тихом краю не бывало очень давно.

– Кто она? – Шэрон присела на корточки, и махнула рукой, отогнав тучу мух, всматриваясь в окровавленное лицо и залитый кровью низ живота убитой.

Тело выглядело так, словно по нему проехался, как минимум, трактор или танк Мировой Войны.

– Не знаю. Одна из местных… Из племён индейцев, что тут проживают. Счас уж не установить. Сама же видишь, – шериф говорил спокойно и равнодушно, но Шэрон видела, как он нервничает – постоянно поглаживает усы.

Шэрон видела. И понимала что шериф прав – сейчас установить истину будет непросто. Местные племена и так с "белокожими" варварами не очень-то хорошо ладят, а после такого-то случая могут и вообще в глухое молчание уйти, исходя из логического решения, что белолицый человек всегда встанет на защиту себе подобного. Ибо для белокожих – индейцы лишь так… некрещёные дикари, для которых подобные жуткие преступления – наказание от христианского бога, коий избирает своим оружием кого-то из паствы своей…

Именно к этому привыкли здешние племена. К тому, что для, американцев, причём тех, что провозглашали свободу людей долгом каждого правителя, некоторые из этих людей не такие "равные". Если ты не веришь, в правильного Бога и являешься дикарями – то смысл тебя защищать и помогать тебе?

С таким отношением и жили тут – в США. И ничего поделать с этим было нельзя. Пока было нельзя. Однако были случаи, когда это обращалось как раз против самих белых людей.

– Слушай, а эту девочку не могли убить… Ну… – шериф подкрутил седые усы, и посмотрел в сторону леса. – Сама понимаешь о ком я… О Тех Кто Боится Грома…

– По-прежнему веришь в сказки шериф? – усмехнулась, через силу, Шэрон. – Не думаю, что мифы могут убивать и насиловать детей. Сколько себя помню ни один старик или старуха, даже самые выжившие из ума, не говорили о том, что эти призраки могут совершать такое. Они не трогают детей. И мы это знаем.

– Я тоже думал, что много знаю. А вот теперь подумываю – а действительно ли я знаю об этих чудищах всё…

К Шэрон и шерифу подошёл коронер, что медленно стаскивал с рук тонкие кожанные перчатки. Старик Уилбер был довольно стар, но, чего не отнять – дело свое знал отменно. И даже несмотря на преклонный возраст, по-прежнему считался одним из лучших. До Мировой Войны он в основном работал тут, в этих краях, но потом ушёл на фронт Европы добровольцем. В армию не попал, но по тыловым госпиталям повертелся немало – латая раненных и спасая жизни многих и многих. Насмотрелся там всякого – иногда такого, что приходилось заливать память алкоголем.

– Ну что могу сказать джентльмены… У нас тут поработал весьма мерзкий преступник. Жертва была изнасилована и избита. Причём избиения были очень жестокие и проходили тогда, когда нужды в этом уже не было.

– Помилуй тебя Бог… Ей всего девять лет было. Какое сопротивление она могла оказать своему убийце?! – Уэллс, с омерзением, под ноги. – Тут все истоптано их сапожищами… Посмотри сам – никто у нас такую обувь не носит… Это те самые типы, из города – рабочие фирмы, что ведут линию телефона для военных из ихней военной базы – Котляр. Это один из них убийца… Один из этих рабочих.

Шэрон и Уилбер переглянулись, понимая, что они вляпались…

Обувь убийцы принадлежала одному из строителей линии коммуникаций, что работали на правительство. А если быть точным – на одного из подрядчиков, которых нанял "дядя Сэм". Для своих работников компания "Телеграф-стрит" заказала особую партию обуви, что отличалась повышенной прочностью и имела крайне странный рисунок подошвы – свастика и две молнии. (Описываемое в этих документах время – 1936 год, когда в мире ещё не успело сложиться негативное отношение к нацистам Третьего Рейха. Примечание автора).

Как выразился один из подрядчиков компании – "даже если на нашего работника упадёт гора, то его обувь должна остаться в целости и быть готовой перейти к очередному работнику". Ни больше, ни меньше.

Странный рисунок подошвы исключал, что обувь украдут с целью перепродажи местному населению. Так что эти странные отпечатки обуви указывали на убийцу. Конечно косвенно, но всё же…

"Телеграф-стрит" вел линии связи через Долину Гроз уже три недели – все эти три недели по всей долине были мелкие столкновения местных жителей со строителями этой линии – мрачными, грубыми и неприятными типами, что вели себя скорее как шайка бандитов, вынужденная соблюдать определённые рамки приличия, чем как строители и прокладчики. Однако эти рабочие пользовались огромной поддержкой со стороны местных властей, заинтересованных в том, что бы через их края шла хорошая и надёжная линия связи.

В качестве дополнительной услуги "Телеграф-стрит" проводил, по себестоимости, телефонные линии и меж домами жителей Долины Гроз – а местное население не настолько было диким, чтобы не оценить такое. "Телефон – в каждый дом" для жителей Долины Гроз был отнюдь не пустым рекламным слоганом.

А ещё они работали над Башнями. Неким странным проектом, который шёл в Долине Гроз в полной тайне. Непонятный и странный проект, суть которого так толком никто и не знал. Было известно только то, что эти Башни имеют какое-то отношение к таинственному военному проекту, сути которого не знал никто.

Поэтому подрядчики этой фирмы пользовались весьма большим уважением и поддержкой со стороны мэра и его администрации. Практически все стычки местных и рабочих, всегда заканчивались решением в пользу рабочих «Телеграф-стрит». А это означало то, что так просто привлечь к ответственности виновных в этом жутком преступлении не удастся.

Шэрон тщательно осмотрела место преступления, хотя понимала бесперспективность этого дела. За несколько часов тут потопталось немало народу и следы убийцы уцелели только потому, что были в непосредственной близости от трупа. Остальное было затоптано.

Однако так просто сдаются только те, кто не верит в себя. Шэрон пришлось бродить по поляне чуть ли не десять минут, пока она не нашла кое-что интересное – в кустах обнаружились следы автомобиля – причём не грузовика именно легковой, пассажирской модели. Рядом с ним нашлась мешанина из отпечатков нескольких пар обуви.

Причем одна пара обуви была не рабочими башмаками, а именно уличной обувью городского фасона – мужские ботинки с длинными носками, украшенные элегантными подковками. На правой ноге одна подкова была сильно сбита.

Так же тут нашлись капли крови и довольно интересная улика – обрывок расшитого бусами воротника, что был на убитой.

Да еще и заляпанный кровью. Причём явно с рук убийцы.

– Такое чувство, что они тут подрались… – проговорил шериф, посмотрев на находку Шэрон. – Что это на них такое нашло?

– Сильно подозреваю, что они грузили в машину нашего убийцу, – проворчала Шэрон. – Скорее всего, кто-то его выследил и они на него набросились, когда он уходил с места преступления. Затолкали в машину и увезли. Скорее всего, или спрятать или связать и бросить в какую-нибудь хибару, пока он в себя не придёт.

Уэллс посмотрел в хмурое осеннее небо. На дворе уже стояло начало сентября. И хотя было довольно тепло, но листья уже начали желтеть. И очень активно. Осень в Долине Гроз часто сопровождалась мощными ливнями и штормами, что надувало с Атлантического Океана. Пара таких штормов, как правило, быстро срывала все листья, с деревьев превращая леса в мрачные и жутковатые местечки, наполненные призраками и тенями.

– Забираем тело и выезжаем назад, – приказал шериф. – Попробуем там разобраться, что к чему. Дома. На месте.

***

Гудевроу-сити был крошечным городом. Фактически его называли "Городок о трёх домах" поскольку в нём было три огромных каменных строения – для Америки, где вплоть до начала 1900 года почти все здания строились из дерева, Ратуша, Церковь и Форт выглядели невероятно странно.

Три Старых Дома Гудевроу-сити были невероятно старыми – они были построены чуть ли не за сто лет до Войны за Независимость – в 1665 году – именно в этот год, если верить высеченным на стенах Ратуши скрижалям, и был основан Гудевроу-сити.

Архитектурное мастерство этих строений толсто намекало на то, что к их созданию приложили руки европейские масоны – огромные гранитные блоки были сложены во внушительные здания с арками и шпилями, что выдерживали даже океанские ураганы.

Церковь могла вместить в себя почти три сотни человек, а в Ратуше совершенно спокойно собирался весь город.

Форт был весьма примечательным сооружением – его стены не смогли бы разбить даже современные артиллерийские орудия.

Все Три Старых Дома были окутаны странной тайной, непонятной даже по сей день – в 1700 году все сведенья о этом поселении – а оно было основано жителями Нового Амстердама, неожиданно пропадают из хроник и записей местных поселений. Три Старых Дома неожиданно обезлюдели.

В 1740 году жители Нью-Йорка, обнаружили Три Старых Дома – три огромных каменных строения – заброшенных и опустелых. И руины городка Гудевроу-сити. Никаких следов старых строителей города так и не нашли.

Вокруг Трех Старых Домов возвели новый город – точнее поселение, дома в котором, словно в насмешку над мастерством старых зодчих, были из дерева, причём очень плохого качества.

Так появился небольшой городок – Гудевроу-сити…

"Загадки США. Автора Антона Кригера". (данная книга была, по непонятным причинам изъята из печати и находится в секретных архивах ФБР. Примечание автора).

Когда шериф и Шэрон подъехали к Ратуше, то на автостоянке около нее уже притулились несколько автомобилей – в том числе роскошный "Буйвол-Небраска" (Модель машины выдуманная автором), с длинным капотом и громадными ветровыми стёклами.

– Вот черт… Похоже, главный инженер "Телеграф-стрит" уже тут и подсуетился… – проворчал шериф, вылезая из машины. – Ван-Роджер, что ни говори, везде успевает пролезть…

Шэрон выбралась следом и потянулась, разминая затекшие от долгого сидения в машине мышцы спины.

Шериф же о чем-то думал, мрачно дергая себя за усы.

Затем он достал сигарету и, закурив ее, закрыл глаза… Шэрон, успевшая изучить своего начальника, поняла – тот явно что-то задумал.

– Мне надо сделать звонок в Нью-Йорк… – проговорил, наконец, шериф, выпустив кольцо дыма и почесав усы. – Что-то мне подсказывает, что это будет нелишним.... Прости, малышка, но, похоже счас мы с тобой влипли в дело которое просто так не решить при помощи нашего глупого Закона и Порядка. Тут надо действовать через голову своего начальства.

– Думаешь?

– Как говорят русские – "сверху капать – это вам не снизу брызгать", – Уэллс выплюнул сигарету, что выкурил в три затяжки и посмотрел на окна Ратуши. – Если Вильф уже в курсе того что произошло, то он явно придумает кучу "лисьих доводов" что бы вытащить своих работяг из-под удара… Тут надо действовать хитрее. Чтобы он не смог вмешаться.

– Хорошо шериф… Что планируете делать? Кому звонить?

– Есть у меня один хороший друг. Поговорю с ним. Может он, что сумеет решить…

В ветровое стекло ударил кусок ветки.

– О, какие люди… – к Шэрон и Уэллсу подошла невысокая девушка-метис в куртке и кожаных штанах индейского образца. – Очень рада вас видеть. Вот прям, разревусь от счастья…

Девушка сняла очки и близоруко уставилась на Уэллса. Под ее правым глазом наливался синевой огромный синяк.

– Мать убитой девочки просто потеряла голову от гнева… Видал, милок, какой бланш она мне на морде нарисовала? Мы её с Вороном – это знаток наших обычаев и истории, еле-еле успокоили…Но как видишь – в глаз я от неё получила, – девушка ткнула себя в синяк. – Ну и вот скажи – что я ей, по итогу отвечу на то, что ее дочь убил какой-то неадекватный урод?

– Мы с этим разберёмся, Франсуаза. Если ты нам помощь окажешь.

– Ага… От меня то, милок, ты любую помощь можешь ждать… Да будет ли толк от этого? Я хоть и городская студентка, но хорошо понимаю, что здешнюю девочку убил один из "эффективных создателей будущего"… – Франсуаза потерла синяк под глазом и повертела в руках очки. – Девочка была дочерью Скользящей Во Тьме. Одна из дочерей здешнего хранителя истории – Ворона. Ей было всего десять лет… Она была немного не в себе – судя по всему у нее было какое-то психическое заболевание… Она часто пропадала, бродила по лесу, разговаривала с ветром и деревьями… Сами понимаете – для таких выродков как тот, кто ее убил – очень легкая жертва…

Шэрон пошарилась в машине и вытащила из неё флакон духов, что возила с собой на всякий случай. Попрыскав на кусок тряпки духами, она протянула тряпку Франсуазе и та приложила ее к синяку.

– Так что вот… Что будешь делать, шериф?

– Поступлю так, как велит закон, – мрачно отрезал Уэллс.

– Закон… – Франсуаза нехорошо ощерила зубы и ткнула пальцем в машину Вильфа. – Вон ваш закон стоит…

Сама Франсуаза, невысокая хрупкая брюнетка, с немного смуглой кожей, была наполовину индианкой. Только она была родом с Дикого Запада, а в Нью-Йорке состояла в обществе "Таммани" и в Долину Гроз была отправлена как раз как агент этого общества. (Общество Таммани – благотворительное общество, основанное в 1789 г. и названное по имени индейца, у которого основатель Пенсильвании Вильям Пенн купил землю. (1670). В XIX в. Общество Таммани в Нью-Йорке стало центром демократической партии, главари которого заправляли делами города вплоть до Первой Мировой Войны. Примечание автора). Обычно она проводила много времени с индейцами Долины Гроз, хотя, что уж греха таить, по настоящему "своей" для них так и не стала. Но через нее индейцы поддерживали, какую никакую связь с Гудевроу-сити.

В самом Гудевроу-сити к Франсуазе относились как к не немного чокнутой. Но, в конце концов, привыкли и особо не придирались – в каждом городе должен быть свой чудак – без этого ни один порядочный город не может обойтись. А поскольку Франсуаза за снятием скальпов со всех кто ей «пятачком не вышел», замечена не была, то и особо внимания на неё никто не обращал.

Смотря, что понимать под «не обращал внимания» – один раз Шэрон пришлось, как следует отлупить дубинкой двух пьяных работяг «Телеграф-Стрит». Что пытались тишком зажать Франсуазу за углом одного из местных питейных заваедений.

Шэрон не сразу поняла, что именно имеет в виду Франсуаза, пока не присмотрелась к машине Вильфа…

Рисунок протектора колес полностью совпадал с рисунком протектора, что был обнаружен на месте преступления. Кроме того машина была очень чисто вымыта – разве что языками не вылизана…

– Ну и что вы будете делать? – развеселилась Франсуаза глядя на лица Шэрон и Уэллса. – Что? А?

– Сделаем что сможем. Ты то и того что мы делаем не сумеешь… – парировала Шэрон.

Франсуаза широко ухмыльнулась, и показала язык Уэллсу, а Шэрон – игриво помахала пальчиками. Девушка, хоть и была наполовину индейцем, училась в Нью-Йорке, и успела там нахвататься «молодёжных привычек». Таких как заигрывание с девушками и женщинами.

… Ратуша изнутри производила впечатление – сводчатый потолок там был на высоте пять метров. Стены всего здания были из крупных гранитных блоков, а колонны – вытесаны из целых кусков камня.

Само здание имело цокольный этаж, и даже подвал с тремя подвальными этажами (!!!).

Причём использовался только один из трёх подвальных этажей. Остальные два были заперты на громадные и успевшие порядком проржаветь замки. Судя по виду замков, их повесили ещё до Гражданской Войны и так ни разу и не открывали – разве что раз в год смазывали маслом.

Абсолютно вся архитектура впечатляла и, как говорил один из друзей Шэрон: "таки давит мацой ваше воображение и разум, милочка".

Мэр города сделал своей обителью громадный кабинет на третьем этаже – под самой крышей. Тут были огромные окна, из которых открывался вид на город. Кабинет был заставлен шкафами с документами и книгами, но даже со всем этим в нем оставалось много места – достаточно, что бы поместилось почти сотня людей.

Но сейчас в кабинете мэра Теодора Тюдора было только три человека. Сам мэр, его секретарь и Вильф – секретарь главного инженера проекта «Башня Тесла».

По правде говоря, Вильфа звали Норман Кук. Однако так к нему обращался только один человек во всем городе – секретарь мэра Конрад Молох. Остальные звали его Вильфом. И честно говоря, он очень напоминал этого Вильфа – смуглый мужчина с вытянутым лицом и напомаженными волосами. Даже усики под его носом были точно такие же, как у Вильфа – тонкие и тщательно подкрученные. (Вильф – искажённое от "вольф" – вольф. Персонаж из мультипликационных фильмов, выпускавшихся до Второй Мировой – волк-ловелас, что ухаживал за героинями противоположного пола. Был списан с сутенёров Нью-Йорка. Примечание автора).

Одет Вильф был как всегда – с иголочки, черный мужской пиджак и брюки в тонкую почти невидимую полоску, белоснежная рубашка и до блеска наполированные ботинки. Причём ботинки были подкованы в носках и каблуке подковами, явно ручного производства. На правой ноге подковка на носке была сбита гораздо сильнее.

Обычно Шэрон не обращала на это внимание – но сейчас, после обнаружения трупа несчастной девочки, она как-то внимательнее относилась к таким мелочам.

– Ох… Привет, красотка, – Вильф, при виде Шэрон, засиял как солнце и даже немного покраснел. И только слепой не заметил бы, что он с гигантскими усилиями старается не улыбаться во весь рот. – Помощник шерифа, рад вас видеть!

– Зато я – не очень… – буркнула Шэрон, отправив в Вильфа настолько холодный взгляд, что им можно было бы заморозить вагон свежевыловленной камбалы.

– Вильф… Мы знаем, что один из твоих работников надругался и убил девятилетнюю девочку, – сходу взял "быка за рога" шериф. – Я могу надеяться, что ты счас нам не станешь ломать комедию, а выдашь преступника?

– О чем это вы говорите? – удивился, вскинув свои тонкие напомаженные лучшей мужской помадой для волос, Вильф. – Господин мэр… Я правильно понимаю, что шериф и его очаровательная, помощница пытаются инкриминировать моим людям – жестокое убийство? Хочу сразу сказать – их подозрения вполне уместны, но они не имеют под собой ни грамма реальности.

– Да какая реальность, сучий ты потрох… – скрипнул зубами шериф. – Твой урод там ногами наследил по всей поляне… Ты там был сам… Сам помогали его оттаскивать! Скажешь не так?

– Даже близко не представляю, о чём вы говорите, шериф… – Вильф усмехнулся.

– Попрошу вас ответить на вопросы шерифа Уэллса… – проговорил мэр, неторопливо наливая себе в стакан дистиллированную воду. – В конце концов, он спрашивает неспроста…

– Кто из твоих людей убил эту девчонку?

– Мои люди к этому непричастны… – Вильф сложил руки под подбородком. – Прошу вас поверить мне… Знай, я о том кто совершил такое зверство – то я бы ни мига не колеблясь, отдал его в руки закона. Таков наш долг перед обществом… Разве я неправ?

– Ну, так отдавай его… Зачем дело-то стало.

– Кого?! Я же вам объяснил – мои люди отношения к этому зверскому убийству не имеют! – Вильф улыбнулся. – Покажите мне убийцу, и я тут же передам его в ваши руки. Клянусь.

– Это мы установим без труда, – пообещал Уэллс. – Думаешь, твои люди такие уж умники и умеют скрывать свои следы? Это ты зря так думаешь, господин…

– Я вот что хочу спросить… – подал голос мэр. – Стоит ли поднимать шум из-за какой-то девчонки, да еще и индианки? Не будет ли лучше все оставить как есть? Шериф – нам ни к чему шум в городе. Особенно в преддверии запуска «Башен Тесла2

– Прощу прощения – вы, что действительно хотите, что бы этому убийце все сошло с рук? – удивилась Шэрон.

– Нет. Я такое не желаю. Но считаю, что мы должны быть готовы к разным ситуациям. Лично я считаю, что нам пока нет нужды ссориться с компанией, занятой настолько полезной деятельностью… Я правильно говорю господин Вильф? Надеюсь что "Телеграф-стрит" тоже приложит определённые усилия, чтобы такие преступления, не повторялись?

– Господин мэр… Наши задачи – вести для вас и вашего города новейшие линии связи. Мы не подряжались выполнять работу правоохранительных органов!

Вильф даже встал и стукнул кулаком по столу, но сделал это так наигранно, что даже издали, было видно....

– Ну, ты и… – шериф скрипнул зубами.

– Уэллс… – мэр подошёл к окну и, встав у него, посмотрел вниз, на крыши домов. – Я могу попросить вас, господин Вильф, покинуть мой кабинет?

– Да никаких проблем, уважаемый. Уже вытряхиваюсь.

Вильф встал и, откланявшись, вышел прочь. Уэллс проводил его взглядом и посмотрел на мэра.

Теодор Тюдо смотрел в окно и постукивал костяшками пальцев по стеклу. Шэрон подошла к нему и выглянула в окно.

Из окна открывался не очень красивый вид – куча каркасных домов (дома оббитые досками – обычный тип частных домов в США. Примечание автора), длинная дорога, вымощенная плитами из гранита и торчащие там и сям водонапорные башни.

Так же хорошо было видно Долину Гроз – огромный лес что буквально "затопил" всю долину своими кронами. Этот лес служил пристанищем духов и привидений – как считали многие. А так же в нём жили индейцы.

А вот дальше был виден Нью-Йорк. Этот огромный город рос не по дням, а по часам. Прабабка Шэрон рассказывала, что в годы ее молодости огни Города-На-Острове были видны только в самые тёмные и безлунные ночи – и то с крыши ратуши или Форта.

А вот сейчас этот город было видно даже днём. Клубы дыма, огромные здания – это можно было увидеть, даже не напрягая зрения…

Ночью же Нью-Йорк было видно с любой крыши дома или водонапорной башни Гудевроу-сити… Озеро сияющего всеми цветами радуги света…

– В конце концов, она была всего-навсего грязной и полоумной дикаркой, – проговорил Теодор, после небольшого молчания. – Я не имею права ставить под удар благополучие всего нашего города. Прокладка линий связи даст нам огромное преимущество. И это только начало. "Телеграф-стрит" Не просто ведёт линию связи через наши леса и долины. Они готовят кое-что важное… Не могу вам сказать что. Но поверь – это будет то, что позволит нашему городу получить и использовать второй шанс.

– Какой второй шанс?

– Наш город был построен с одной целью – стать вторым Новым Амстердамом. Те, кто строил эти дома – они верили в то, что их новый город превзойдёт старый… Они ошиблись. – Теодор посмотрел Уэллсу в глаза. – Я не ошибусь, вот увидите. Нам дан шанс стать чем-то большим, чем заброшенная в глуши деревня. И я не упущу этот шанс.

– То есть ты приказываешь нам… Закрыть глаза на это… убийство? – Шериф скрипнул зубами и стиснул кулаки.

– Да. Я не могу позволить тебе наломать дров и уничтожить наш единственный шанс… Скандал с арестом одного из работников "Телеграф-стрит" может полностью отменить все наши разработки. Все наши планы… – Теодор посмотрел на Уэллса. – Я надеюсь, ты меня поймёшь. Это всё.

– А что будет со следующим трупом? – проговорила Шэрон. – Господин мэр… Вы понимаете, что этот убийца – он не остановится? Такие как он не останавливаются. Никогда. Если он убедится, что ему все сошло с рук, то он продолжит убивать. Два или три таких случая – и о нашем городе заговорит вся Америка. И тогда вам точно придётся ставить могильный крест на своих планах…

Теодор посмотрел на Шэрон и криво улыбнулся.

– Все будет в порядке. Поверьте мне…

Затем он повернулся и посмотрел на большую театральную афишу, на которой была изображена невероятно красивая и привлекательная женщина в чёрном, очень сильно декольтированном платье – весьма необычным тем, что рукава у этого платья были соединены с подолом длинными, широкими лентами. Женщина – её лицо Шэрон изучила очень давно, стояла на крыше самолёта, раскинув руки. Её огненно-рыжие волосы украшала красивая изящная корона.

Внизу, на афише, было написано – старинными, почти стёртыми от времени буквами – «Небесная Птица» – Великая певица Беатриса Де Тортилья, даёт выступление на Бродвее. Спешите увидеть первую в мире женщину, чьи песни подобны полётам! Только у нас – в Нью-Йорке…».

И стояла дата – 1901 год.

Этот плакат, как болтали кумушки Гудевроу-сити, мэр повесил сразу же, как его избрали в 1930 году. До этого этот плакат висел у него дома – ещё до мировой Войны, Сухого Закона и Великой Депрессии… Поговаривали, что в годы своей молодости Тюдор был знаком с этой певицей – Беатрисой До Тортильей, и даже имел с ней роман. Причём такой, что когда Беатриса и Тюдор расстались, то будущий мэр так и не сумел изгнать рыжеволосую красавицу из глубин своей души и сердца…

…Даже на первом этаже подвала было очень холодно – в прошлом тут хранили продукты и напитки для Ратуши – и ни разу не было случая, чтобы что то протухло или скисло даже в дикую летнюю жару.

Когда до Гудевроу-сити добрались электричество и холодильные установки, то продукты и напитки переехали в другие помещения – на улице. А подвалы отдали (по совершенно непонятной логике) на нужды шерифа. А именно – для хранения трупов и разного рода вещдоков.

Шэрон никак не могла понять логику Отцов Города, что разрешили это – администрация Гудевроу-сити располагалась над городским моргом, и никто не видел в этом ничего странного…

Тело убитой уже доставили в морг, и над ним работал сам Уилбер, который даже не переоделся.

Для старого врача, который славился своей педантичностью и скрупулёзностью, это было столь же дико, как если бы он работал голым.

Только сейчас до Шэрон дошло, насколько коронер был потрясен этим ужасным случаем.

– Так-так… Похоже, мы имеем дело с типичным чудовищем… Русские таких зовут – изуверы. Жуткие следы насилия – этот ублюдок забил жертву кулаками и даже ногами. Судя по всему, он просто не мог остановиться, изливая свою ярость. Так же интересно то, что он срезал у убитой две косички.

– Одну из них мы нашли с вами в лесу. У трупа, – вспомнила Шэрон. – А вторая?

– Я подозреваю, что он собирает их как трофеи… Жуткие и страшные трофеи для своей ужасной охоты… – Уилбер поднял лежащую на столе для вскрытия палочку-чесалку и тщательно почесал ей свой затылок. – Ты же изучала убийства совершаемые изуверами. Помнишь? Они всегда собирают трофеи – в память о своей жуткой охоте.

Шэрон поежилась, вспоминая, как она ходила на лекции для полицейских – в Нью-Йорке. Там им, помимо всего прочего, рассказывали о разных преступниках – не только мошенниках и бандитах, но и о тех странных типах которых называли "потрошителями" в честь английского Джека-Потрошителя. Сам лектор называл их людьми с маниакальными склонностями – или просто "маньяками" И как раз рассказывал о Питере Кюртене, "Дюссельдорфском вампире" и его американском тезке – Карле Панцраме, что успел оставить некрасивый кровавый след в США.

Лектор объяснял, что такие изуверы страдают от внутренних повреждений рассудка и, фактически не могут себя контролировать постоянно. На каком-то моменте своей жизни они срываются и начинают убивать. Причем в детстве проходят немалую практику на домашних животных.

Так же доктор говорил что изуверы, в общем-то, и не сильно маскируются и не очень-то скрывают следы своих преступлений – как волк или лев не пытаются спрятать останки своих трапез. Так что отличить преступление совершенное изувером не так-то сложно как кажется. (Интересный факт – 90% всех серийных убийц были пойманы в результате их личных ошибок или просчёта – обычные следственные мероприятия практически бессильны в поиске маньяка. Примечание автора). Сложнее всего найти таких преступников, поскольку их логика и действия совершенно необычны… Шэрон слушала это, не закрывая глаз, да и потом не пропустила ни одной лекции.

Однако лекция это одно. А вот знать, что ты имеешь дело с опытным и невероятно жестоким убийцей, что даже сам не осознает то, что он делает – это совсем иное.

– На лекциях говорили в основном о том, что у этих типов преступления развиваются в семье, где их часто бьют родители и все такое…

– Ну, милая моя, у нас всегда детей бьют, и будут бить – как можно воспитывать ребёнка не имея возможности дать ему затрещину или выпороть розгой, сама подумай? Ребёнка надо строго держать – тогда из него и не вырастет такое чудовище…

– Ну… У Питера Кюртена отец избивал всех – и мать и сестёр и все такое. Вроде бы сын насмотрелся на это и стал думать, что ему тоже так следует поступать… Так что тут все сложно. Главное знать, что такие типы не остановятся сами. Для них цель убийства – само убийство.

– Это да…

Скрипнула дверь, по лестнице застучали чьи-то шаги, а затем раздался испуганный вскрик и в подвал залетел Грейсон Ноел – помощник секретаря мэра, что работал с архивами. Парень был весьма колоритный – спокойный и тихий, лучше всего умеющий просиживать штаны в архиве и работать с бумагами. Причём работал он очень хорошо – на памяти Шэрон это был единственный помощник Молоха, с которым тот ухитрился сжиться. Обычно народ не выдерживал характера Молоха больше полугода, и покидал архивы, искать себе место поспокойнее.

Грейсон поразил всех – он легко нашёл общий язык с Молохом и быстро «обжил» архивы так, что в Гудевроу-сити всем уже казалось, что этот тихий и скромный юноша, жил в архивах всегда.

Несмотря на свою, в общем-то, красивую внешность – стройный пепельный блондин, с темно-синими глазами, Грейсон не был никем замечен в компании хоть одной девушки или, чего уж там – "одинокой вдовушки". Более того – его никогда не видели в местах, где с оными девушками можно было познакомиться.

Грейсон протянул Уилберу бумаги и несколько секунд смотрел на стол с трупом. Его лицо при этом сильно исказилось, словно он что-то пытался сказать, но не мог.

– Эй… Что случилось? – мягко поинтересовалась Шэрон.

– Ничего. Ничего. Все нормально.

– Ох, не умеешь ты врать… – попеняла Грейсону Шэрон.

– Извините… – парень развернулся и выскочил из подвала.

– Наверное, на труп побоялся смотреть… – проворчал Уилбер. – Бывает, я тоже по молодости всякого опасался… Эх… Ладно, что там у меня еще для тебя есть? А есть у меня для тебя вот это…

Он протянул Шэрон медицинскую кюветку, в которой лежала большая монета. Золотая. Причем очень старая даже на вид.

– Что это?

– Не знаю. Но девочка ее проглотила – я вытащил ее из ее желудка. Монета странная. Я не видел таких ни разу.

– 1663 год… А тут смотри – нога вроде бы и шкура, чья-то… Зверь какой-то.

– Бобёр. – Уилбер усмехнулся. – Нога и бобер. Голландские основатели Нью-Йорка установили мерой веса при расчётах с индейцами – вес своей ноги. На одну чашу весов клали шкуры, на другую ставили ногу. И, как правило, индейцы всегда оставались не в выигрыше. Между прочим, до 1664 года у голландцев считалось, что купец должен иметь толстые ноги. Это голландская монета. Гульден. Но отчеканена явно здесь – в Америке.

– Погоди, а разве голландцы чеканили свои деньги? Да еще золотые… Откуда они золото брали? Я ни разу не слышала, чтобы в окрестностях Нью-Йорка находили золотишко, – Шэрон повертела кюветку с монетой. – Черт, Уилбер… Да этой монете цены нет. Даже если там золота – "как сыра у крысы" то сама по себе такая монета целое состояние стоит – она создана столетия назад и очень ограниченной партией. Откуда убитая ее взяла?

– Счас уже не узнаешь. Но сама посуди – это не первая старинная вещь в наших краях… Ну, ты и сама знаешь.

Шэрон знала – тем более что та история, в которой фигурировал дорогущий артефакт из прошлого, случилась с ее семьей.

– Думаешь, ей кто-то ее подарил? Или она нашла? Франсуаза говорила, что девочка любила скитаться по лесу. Может она обнаружила, какой клад разрытый животными? Кто знает, что там скрыто у нас в лесах? Может, есть и то, что нам пока неведомо.

– Честно говоря, не представляю, откуда она могла взять такую редкость. Вполне возможно, что действительно могла найти золото в лесу. Не забывай – наши предки пришли сюда в 1740 году. И в это время тут уже был наш город. Но совершено непонятно куда могло деться население. Здесь явно жило немало людей, раз они сумели построить все это… – Уилбер обвел взглядом подвал. – Но куда они все подевались? И кто знает, что они оставили тут, в этой местности. Возможно, что в лесу есть немало интересного…

На эти слова Шэрон особенно возразить было нечего. В лесах Долины Гроз водилось много чего таинственного – наибольшей загадкой были проложенные через лес дороги – старые и обросшие мхом и плесенью. Причём дороги были сделаны на совесть – из каменных плит. Даже сейчас по ним нет-нет, а ездили жители, что не боялись потерять несколько часов на более короткий путь через лес.

Как правило, вопреки всему, что болтали старики – ничего страшного или необычного с теми, кто перемещался по лесным дорогам, не случалось. От слова "совсем", максимум что грозило – сбить лося на дороге во время ночной грозы или не вписаться в поворот на той же дороге.

Ну, так же были весьма вероятны встречи с медведями, волками и прочей живностью, включая непонятно откуда взявшихся в Долине Гроз – кабанов.

Индейцы, по непонятной причине, Долину Гроз обходили, ограничиваясь мутными словами о том что, мол, в этих лесах живут какие-то привидения или демоны.

Да и браконьеры, которых ловили иногда шериф и его люди, нет-нет, да и рассказывали о том, что в лесах им попадались странные существа, что бегали среди деревьев не на четырёх лапах, а на двух…

Но это были те браконьеры, которые возвращались. Иной раз бывало что браконьер или какой-нибудь полоумный охотник – пропадали в лесу без следа.

В общем, Долина Гроз была малоисследованным местом, и в ней могло быть что угодно.

В том числе и клад из старинных и редчайших монет, что чеканили жители Нового Амстердама. Могла ли его найти девочка "без царя в голове" Или кто-то специально вручил эту монетку ей?

В памяти Шэрон всплыла история с ее отцом и дедом – ее семье, за несколько кур и корзину яиц вручили редкий артефакт – ценность которого они не сразу, но всё же поняли.

– Пока это все что я могу сказать… Если будет что еще, то я тебя извещу, – Уилбер вздохнул. – Ну а что до Грейсона… Этот тип явно, что то знает. Может, попробуешь из него это выудить?

– Каким образом? Затащить за угол и пинать ногами по почкам пока те не превратятся в отбивную?

– Тоже вариант, – усмехнулся Уилбер. – Но думаю, есть и попроще – тебе уж тридцать два года, а ему – двадцать пять. Думаю, такая женщина как ты сумеешь его в постель затащить – а там он тебе и проболтается…

– Эй! Ты меня за кого держишь?

– Да не смотри ты волком на меня, – усмехнулся Уилбер. – Я тебе совет даю. Причем хороший. Грейсон – он слуга нашего мэра… Что мэр ему прикажет то он и делает… Знаю я таких типов. Для них женщина – тайна великая и ей он, после постели, все выболтает. А ты Грейсону нравишься. Кстати Вильф этот тоже на тебя глаз положил. Учитывай.

Шэрон заскрипела зубами.

***

«Тесла получал электрическую энергию за счет потенциальной энергии эфирных полей, пронизывающих атмосферу; путем охлаждения эфира, используя короткие импульсы, как бы разрезая его энергию ножницами.

У Тесла, вопреки распространённому заблуждению, каналом передачи являлись не электромагнитные волны, и не фантастический эфир, а… сама Земля.

Башня и приёмные "антенны" служили лишь ёмкостными нагрузками, играя роль "обратного провода", переменный ток частотой порядка 2кГц фактически циркулировал туда-сюда из земли через трансформатор в макушку башни и обратно.

Это позволяло ему не только передавать электричество на гигантские расстояния, но и концентрировать в одном месте, сжимая молнию в шар до тех пор, пока внутренняя перегрузка шаровой молнии не высвобождалась в сокрушающем всё и вся взрыве…

Тесла писал в дневниках о роковом испытании, результатом которого была катастрофа.

Газеты в 1908 году писали об этом событии как о падении «Тунгусского метеорита»».

Отрывок из сопроводительной записки к проекту «Башня», написанной в 1935 году.

В настоящее время эта записка хранится в архивах ФБР.

Со своим прошлым мужем Шэрон развелась по вполне банальной причине – отсутствие детей. Несмотря на то, что муж был любитель плотских удовольствий, и просто обожал проводить время в постели (и не только для сна) детей у Шэрон не было. Год назад он развелся с Шэрон, привычно переложив всю вину на неё, и уехал в Нью-Йорк, где от него не было ни слуху не духу. С той поры Шэрон жила одна, с отцом и матерью. И никаких знакомств ни с кем не заводила.

Однако то, что сказал ей Уилбер, было для неё полной неожиданностью. Надо же…

Но подумать стоило – только сегодня она поняла, насколько велика власть мэра в этом городе – он даже может позволить себе вмешиваться в работу шерифа. И если послушно закрывать глаза на это – то рано или поздно можно забыть о том, для чего ты вообще пошла служить в защитники правопорядка…

… На улице было немного пасмурно, но тепло. Слабый ветер лениво гонял по улицам первые желтые листья, иногда закручивая их в прихотливые смерчи. Осень неторопливо и спокойно надвигалась на город, тяня за собой и зиму.

– Привет Шэрон, – проговорил преподобный отец Алан, вышедший из-за угла ратуши.

Шэрон показалось, что преподобный выглядел каким то довольным и необычно весёлым.

– День добрый преподобный… Только не знаю – считать ли его спокойным… Сами понимаете – такое жуткое убийство…

– Ну что делать… Как ты знаешь – на все в нашем мире воля Божья… Не предавай большого значения этому событию. Каким бы оно ни было – но раз оно произошло – значит того желал Бог.

– Ага…

Вступать в спор Шэрон не стала. Преподобный был одним из Отцов Города (в США так называют влиятельных людей, что обладают большим влиянием на жизнь города. Примечание автора), так что Шэрон была бы страшно удивлена, если бы Алан не стоял на стороне мэра Теодора.

– Хочу попросить тебя, девочка, чтобы ты не пыталась тревожить индейцев. Мне один мой посетитель, прости, но имени его я не могу сказать, говорил, что они хотят провести некий языческий обряд… Так что лучше к ним пока не ездить и не пытаться общаться. Они сейчас злы на нас и скорее всего не пожелают говорить с нами.

– Злы? Ну, наверное, их можно понять, да, преподобный? Не каждый день у них, да и у нас, совершаются такие преступления. Думаю, если вместо этой несчастной погибла бы другая девочка – например, из нашего города, дочь наших знакомых, то вы бы иное говорили. В нашем городе чудовище. А такие как он не понимают Библию…

– Такого больше не повторится. Уверяю.

– Это вам сам убийца пообещал? – проворчала Шэрон.

Преподобный растянул губы в своей знаменитой усмешке, но промолчал.

Однако это показало Шэрон, что Отцы Города всерьёз хотят прикрыть глаза на это преступление, и всеми силами будут прикрывать убийцу. Им совсем неважно, что этот тип сделал и что он может сделать ещё. Им важно то, что этот тип делает для города. И это странно.

Впрочем Шэрон кое-что понимала – для того что бы понять достаточно было просто залезть на крышу любого дома ночью и посмотреть на сияющие огни Нью-Йорка. Громадный город притягивал к себе взгляд и поражал воображение. Он манил к себе и намекал на то, что Гудевроу-сити рано или поздно может сам стать частью этого сверкающего великолепия. Вернуться в свой старый и древний дом…

… Отец Шэрон встретил дочь в мрачном настроении духа.

– Ох уж эта Депрессия… Куда мы катимся? Смотри опять… Снова падение акций и цены начнут расти… Эх…

Старик поправил очки и снова зарылся в газеты. Его выцветшие глаза скользили по строчкам на бумаге, и он о чем-то говорил сам с собой, забавно шлепая губами. Иногда он настолько уходил в себя, что вообще прекращал реагировать на окружающее – даже до туалета он ходил и возвращался на чистом автомате. После полученного в Мировой Войне ранения в голову, что-то в нём умерло. Крошечные частички разума ухитрялись цепляться за его мозг, но не всегда успешно… От того отца, каким его помнила Шэрон не осталось ничего.

Как и её личной ненависти к отцу за то, что случилось после смерти деда. Ненависть умерла с разумом отца.

Рита только качала головой, пока помогала дочери разгребать корзину с едой, что та привезла от зеленщика. В отличие от своего мужа она была не столь заинтересована газетными сплетнями, больше предпочитая заниматься домашними делами. В этой полной, пожилой, но по-прежнему красивой женщине таилась какая-то особая стать, коей обладали жители глубинки – любители здорового образа жизни, в котором не было места городским увлечениям.

Однако с соседями поговорить она любила и, как легко понять, местные слухи знала наизусть. Особенно с изобретением телефона, в котором можно было обсудить с кумушками любые новости. О жутковатом убийстве она знала, но без подробностей.

– Сегодня в гости приходил наш автослесарь – Колесо, – несмотря на возраст, Рита не могла избавиться от привычки говорить о знакомых употребляя их детские, давно забытые клички – сказывалась буйная и весёлая молодость, в которой будущая мама Шэрон во главе ватаги юнцов лихо грабила сады и огороды, иной раз, получая розги от родителей за такие вот шалости. – Приглашал тебя и меня в гости.

– Зачем? – Шэрон вытащила из пакета апельсин и начала его очищать, мрачно посматривая на маму.

– Хочет познакомить тебя со своим сыном. У него уж сынок то подрос – он ему уже начинает жену присматривать.

– Ух ты нате… – Шэрон свирепо разорвала апельсин пополам.

Сын автослесаря – крепкого парня по имени Генри, но среди горожан больше известного как Гаечный Ключ, она знала хорошо – уже раза четыре ловила за вождение машин в нетрезвом виде. Причём один раз поймала его аж в своей машине. Парень отлично чинил машины, но считал, что трезвым на них ездить – Бога гневить. В результате чего постоянно попадал во всякие неприятности. Особенно когда выкатывался на починенной машине прокатиться по улице с целью проверки качества ее ремонта.

Так же Гаечному Ключу было всего семнадцать лет – Шэрон сильно сомневалась что она, со своим далеко не юным возрастом – тридцать два года, заинтересует юношу как жена. Особенно учитывая, что она была в разводе, а стало быть, считалась "пустой женой" (Прозвище разведенных женщин в сельской глубинке США до Второй Мировой Войны. Примечание автора). Да ещё и неспособной зачать ребёнка.

– Кто знает… Может Колесо считает, что его сынишка непутёвый образумится, если на тебя глаз положит? А то у него и так уж был нехороший случай с этой дикаркой Франсуазой – он ее попытался в углу прижать, но она ему как коленом отстучала промеж ног – "нет", он и успокоился. Вроде бы. Сама понимаешь, что в его возрасте людям весьма часто не к лицу сдержанность.

Шэрон вспомнила слова Уилбера и, свирепо, откусила кусок апельсина. Не хватало только, что бы её родная мать давала ей советы с кем заводить романы и интрижки…

Налив себе крепкого чая Шэрон вышла на веранду и, помешивая ложкой чай, задумалась. Эмоции от мрачного и жуткого убийства ее потихоньку отпустили, и женщина задумалась над более насущными вопросами – например, над тем как напавший встретился со своей жертвой.

Было ли это случайностью? И какое отношение к убийству имело золото?

Задумавшись и помешивая чай Шэрон, не заметила, как на небе начали светить первые звёзды… Впрочем, погода была удивительно прекрасной – тепло, очень лёгкий ветер, пропитанный ароматом осеннего леса – это хорошо расслабляло.

– Дочка, пошли ужинать!

– Иду…

В этот миг у калитки, скрипнув тормозами, остановилась большая машина с эмблемой "Телеграф-стрит"… Дверь машины открылась, и из неё вылез широкоплечий мужчина в довольно странном костюме – светлый пиджак в серую полоску, точно такие же брюки и шапка. Шапка, правда, была ковбойская, но из дорогой кожи – крокодил или какая иная рептилия…

Шэрон вспомнила, что оставила револьвер дома. Однако бежать за ним, к смеху этих бандитов, сочла глупым. По прежнему держа в руках кружку с остывшим чаем, она подошла к воротам и посмотрела на мужчину в светлом костюме.

Сам мужчина был чуть ли не идеальной копией гангстера – причем не настоящего, а именно такого, какого показывают в кино или рисуют в дешёвых комиксах для детей – широкоплечий здоровяк с массивным подбородком и не один раз переломанным носом.

Машина скрипнула – из неё выбрались еще два здоровяка. Правда одетые уже в серые куртки и штаны-комбинезоны "Телеграф-стрит". Однако своей внешностью они как раз были точной копией настоящих гангстеров. Мрачные жуткие типы, с выдвинутыми вперед челюстями и тусклыми серыми глазами. Они здорово напоминали горилл в человеческой одежде, с той лишь разницей, что у горилл морды были не в пример добрее и милее.

– Здоровеньки будем, – проговорил тип в сером костюме. – Меня зовут Швайка…

– Швайка? – перебила его Шэрон. – Странное имя.

– Ну, сказать по чести – таки это не совсем имечко, а так… Прозвище. Как там говорится – у каждого хлопца свой инструмент… – неожиданно добро улыбнулся здоровяк. – Таки для меня решили, что Швайка – сие есть имя, что мне более соответствует. Ага?

– Хорошо, Швайка… Что тебе и твоим громилам надо? – Шэрон улыбнулась и вызвала в себе воспоминания о том как разводилась с мужем.

Она уже давно заметила, что преступники или просто люди, склонные к нарушению закона на постоянной основе, очень хорошо замечают эмоции других людей. То, что у преступников есть какое-то "волчье чутьё" – это не сказки и не мифы, а реальный факт.

Однако Шэрон быстро заметила, что если уметь концентрироваться на нужных эмоциях, то это чутье легко обмануть. Вот почему она вспоминала о своём разводе с мужем – от таких воспоминаний у неё начинала "кипеть душа" и Швайка явно чувствовал этот гнев и ярость. Хотя и не понимал, что он направлен не на него.

– Я тут за стаканчиком вашей местной горилки услышал, что ты и твой начальник нас… Ну как сказать… Как ни крути, но история то некрасивая выходит – мол, считаешь, шо мы и мои парни могут в этом лютом изуверстве, что с той девкой случилось, замешанными быть… Так оно?

– А вам-то что до этого? Что за беспокойство вдруг?

– А беспокойство с того, что ни я, ни мои парни сего не делали… Ты уж, дивчина, на нас сильно глазом не дергай. Вот хоть чем поклянусь, что энто не мы. Так что вот.

Швайка широко улыбнулся, блеснув полным ртом сверкающих зубов. На золотые они, правда, не походили – больше на медь были похожи, хотя Шэрон ни разу не слышала об искусственных зубах из меди.

Из машины выглянул водитель – светловолосый парень с длинными волосами, увязанными в странную причёску – пучок волос, перевязанный лентой. Выглядел этот тип довольно мрачно – хотя лицо у него было довольно странным – каким-то застывшим.

– Ну… Надеюсь, я убедил тебя в том, что мы как бы к этому дела-то не имеем? Поверь – знали бы, кто сей злодей – так сразу бы удавили. Сами. – Швайка улыбнулся. – Так что ты уж нам поверь. Мы люди честные и спокойные. Нам неприятности таки и не нужны. Мы хотим спокойно работать и жить. А ты и шериф, как я понимаю, желаете настроить против нас весь город…

Швайка опустил глаза вниз и горестно вздохнул, а затем снял шляпу, обнажив наголо выбритую голову украшенную прядью волос посредине.

– Ну ладно. Питаю надежду, что вы все же встанете на защиту нас – честных людей…

Швайка церемонно откланялся и залез в машину со своими людьми – и через полминуты ими и не пахло. Шэрон же осталась стоять и мрачно смотреть им вслед. Она хорошо поняла цель этого визита. Люди из "Телеграф-стрит" только что намекнули ей на то, что бы она не продолжала расследование. Причём намекнули очень вежливо и максимально уважительно…

… Ужин проходил в спокойной обстановке. Отец лениво жевал каждый кусок свинины под сладким соусом, не отрывая глаз от какой-то толстой книги, что лежала на его коленях.

Рита ела не спеша, но Шэрон заметила, что ее мама немного нервничает. Ест очень быстро и как-то суетливо – не совсем обычно для неё.

– Они строят башню Ворденклифт, – неожиданно проговорил отец, не отрывая глаза от книги. – Тесла-башня для передачи электричества без проводов, на огромное расстояние… Сейчас они ставят эти башни по ту сторону Долины Гроз.

Шэрон проглотила мясо.

– Тесла? Эти ребята хотят создать башню для передачи энергии без проводов? – удивилась Шэрон. – Быть того не может. Разве эта технология не была признана недействующей ещё до Первой Мировой Войны?

– Тогда энтот Морган уперся.... Он же боялся технологий, что могли оставить его без гроша. Вот и запретил использовать эту штуку. Да ещё и самому Тесла… (Речь идёт о миллионере Моргане, который, по слухам, запретил финансирование работ Тесла. Примечание автора). А теперь-то наши умники из Вашингтона вспомнили о Тесле и решили создать тут его башню. Повторить эксперимент и сделать нас лидерами в энергетических передатчиках… Эвон как все необычно.

– А Морган что – решил не мешать на этот раз? Он один раз эту систему загубил и теперь что – второй раз уже не хочет попробовать конкурента такого устранить? – поинтересовалась Шэрон.

– Времена изменились… – вздохнул отец. – Сама понимаешь – сейчас у нас Депрессия и все такое. Многие богачи разорены и остались без денег. Везде безработица и отсутствие перспектив. При таких-то вводных данных, за что угодно будешь хвататься. Да и сама пойми – Тесла ж он вроде бы, что-то передавал через воздух еще в 1913… Счас же – сама видишь, наука на месте не стоит, и усовершенствовала его изобретения.

– Но что-то я не вижу тут в наших краях Тесла… Где он сам? Тут изобретают одно из его любимых изобретений, а он и не присутствует.

– Хе-хе-хе… По-твоему что, книги должен печатать сам Гуттенберг, а двигатели продавать лично Дизель? – усмехнулся отец. – Чертежи и принципы действия таких башен хорошо известны. Построить что-то подобное – раз плюнуть… Мир-то на месте не стоит… Те технологии, что были в ходу двадцать лет, назад уже устарели… Какие бы там новшества и технологии не были бы у Тесла в его башнях Вондерклифта – у нас сейчас все более современное. Более новые технологии. Более новые материалы. Более продуманные инструменты… Даже больше скажу – если Тесла делал свои эксперименты, используя технологии века пара, то мы повторим их на технологиях века электричества. Так что у нас все получится.

Шэрон вытерла куском хлеба остатки сладкого соуса и сделала глоток чая.

О технологиях и проектах Тесла она, конечно, много слышала – Нью-Йорк был городом, где электричество давно стало его частью – свет, телефоны, отопление, трамваи и все такое прочее. И конечно о Тесла и его тайнах Шэрон знала много. Особенно об оружии Тесла, способное испепелять целые страны, о электрических станциях способных осветить всю планету и даже "подсвечивать" путь всяким арктическим экспедициям, передавая энергию через атмосферу при помощи неких "резонансных систем".

Правда для самой Шэрон все системы Тесла выглядели несколько наивно – тот явно вдохновлялся изобретенным русскими радио – и делал вывод, что раз можно передавать радиоволны на огромное расстояние, то можно точно так же передавать и электричество.

По сути дела все проекты Тесла по передаче электричества без проводов были копией передачи радиоволн с их последующим преобразованием в энергию.

Шэрон была несильна в технике и физике, но даже ее невеликого багажа знаний хватало понять – невозможно передать энергию не затратив энергию.

Даже простой медный или алюминиевый провод нагревается при передаче через него тока. А если подать ОЧЕНЬ сильный ток – то провода перегорят и расплавятся. (При этом в США обычная розетка выдает не 220 вольт переменного тока, а всего 110. Мощность советских и российских электросистем на порядок выше. Примечание автора).

Вот почему история с передатчиками тока без проводов выглядела странной – особенно в исполнении самого Тесла. Он не мог не знать что радиопередатчики работают за счёт того что сами тратят энергию, а не пополняют. А передача электричества без использования конденсаторов и проводов вообще была чистой воды фантастикой. (Справедливости ради следует отметить, что в Природе существуют животные способные передавать электричество на расстояние без проводов – это электрические рыбы. Более того эти рыбы способны поражать электричеством своих жертв прямо под водой. До сих пор остаётся загадкой, почему Никола Тесла категорически отказывался изучать то, что эволюция изобрела за миллионы лет до появления людей. Примечание автора). Таким образом, что бы передать энергию через воздух без проводов, надо было потратить в десятки раз больше энергии. А это делало данные проекты однозначно невыполнимыми. Единственным что более менее "притягивалось" под идеи Тесла – это молния. Мощный импульс концентрированного атмосферного электричества, что бьет из неба в землю безо всякого провода. (Любопытно, что молния всё таки бьет в землю следуя за дождем – когда капли воды летят вниз, то молния бьет им вслед и разряжает свою силу в самый высокий или наиболее притягивающий электричество предмет. Именно это объясняет, почему молнии всегда бьют вниз, в землю, а не во все стороны. Иными словами на электричество действует сила гравитации. Примечание автора). Однако атмосферное электричество шутка слабенькая – в грозовом фронте оно конечно концентрируется очень даже сильно, но гроза явление временное – а городам надо постоянное электричество, не зависящее от капризов погоды. И даже если предположить что Тесла хотел передавать энергию наподобие молний – то тогда все рано было неясно, как он собирается решить проблему рассеивания энергии в воздухе…

В общем – на взгляд Шэрон, Тесла явно не продумал в своем проекте чего-то. (На самом деле проект Тесла о передаче электричества с самого начала был чистой воды фантастикой основанной на допущении существования некоей "эфирной среды", которая должна была взять на себя устранение всех проблем беспроводной передачи электричества. Именно по этой причине финансирование проекта Тесла было прекращено – как только Морган установил что "эфира Тесла" не существует. Примечание автора).

Однако отец был прав – мир не стоит на месте. Технологии совершенствуются. Если верить Тесла – то его технологии работали в 1913 году, и основной проблемой была недостача финансирования. Стало быть, в 1936 году с более прокачанными технологиями и финансированием со стороны целого государства – никаких проблем с повторением опыта быть не может. (Ни одна из попыток беспроводного передачи электричества по чертежам Тесла предпринятой за сто лет не увенчалась успехом, поскольку Тесла изначально строил свою теорию на идее некоего "эфира" – чисто фантастическое допущение. Примечание автора).

… Посреди ночи Шэрон проснулась сама, не понимая почему. Сон у неё был крепкий – без сновидений и прочей чепухи. Так что проснуться она могла только от чего-то экстраординарного.

Ночь была теплая, несмотря на сентябрь, и поэтому женщина спокойно спала на полу, закрыв дверь и одевшись только в пару носков для согревания ног.

Притянув к себе кобуру Шэрон, выудила из неё жутковатый пистолет – двуствольный "Дерринджер" переделанный под "медвежий патрон" (Патрон .45-70 (диаметр пули 11.63 мм) был разработан в качестве боевого боеприпаса для винтовки Спрингфилд обр. 1873 года «Трапдор». После перевооружения армии США винтовками системы Крага-Йоргенсона в конце 19 века этот патрон был заменён в армии на .30-40, но нашёл применение в качестве охотничьего. Из-за основной цели – медведей, приобрёл такое вот название среди простых граждан США). Данное оружие угрожало травмами, прежде всего самой Шэрон за счет чудовищной отдачи, но особо выбирать не приходилось – рядом с Долиной Гроз нужно было держать хорошее оружие позволяющее отбиться от медведя или иного крупного зверя.

Встав во весь рост Шэрон, осторожно огляделась по сторонам. Вокруг никого не было. Тишина и покой, сопровождаемые только тихими звуками дома – скрип крыши, тихие шорохи ветра, что касался стен… В общем, тишина.

Затем что-то невидимое прикоснулась к телу женщины – словно какой-то ветер или сквозняк, от которого у Шэрон кожа покрылась мурашками, а соски отвердели, словно от поцелуя… Женщина сглотнула и посмотрела по сторонам.

Взгляд ее упал на здоровенное зеркало, у которого она обычно переодевалась.

Зеркало послушно отразило её и окно.

А так же глядящую в окно – морду.

Это было что то ужасное – кто-то заглядывал в окно – какой то страшный и дикий монстр. Косматая голова со светловолосой гривой, пылающие золотистым сиянием глаза и вытянутая вперёд пасть набитая зубищами – однозначно не травоядного животного. Кто-бы не сидел по ту сторону окна, он явно настолько впечатлялся рассматривая голую Шэрон, что распахнул пасть, демонстрируя набор острых зубов.

Это существо было какой-то дикой и жуткой пародией на человека – кошмарное и страшное!

Женщина медленно взвела курок пистолета, но тут же странное существо захлопнуло пасть и метнулось прочь.

Шэрон даже не поняла, что на неё нашло – она повернулась и, как была, голой, с одним пистолетом, метнулась к дверям, распахнула их и, слетев вниз по лестнице, вылетела на улицу. Она так и не поняла, что именно заставило ее совершить это безумие – словно какой-то демон на миг охватил ее разум, лишив возможности мыслить логически.

На улице было уже немного светло – солнце еще не взошло, но так называемый "белый свет" – его вестник, заливал двор и ряды поленниц тусклым сиянием. Достаточным что бы увидеть странного ночного гостя, который – никуда особо не спешив, спускался со стены дома по стене. Неторопливо и аккуратно цепляясь пальцами ног и рук за щели в стене. Он делал это так неторопливо, что в итоге Шэрон обогнала его, просто сбежав по лестнице.

Когда она выскочила, и забежала за угол дома, он как раз спрыгнул со стены и стоял, опустив руки…

Теперь было видно, что это человек – точнее существо похожее на человека – жуткая и страшная пародия на него. Какое-то коренастое создание с длинными руками, гривой всклоченных, но кое-как подстриженных светлых волос и вытянутыми вперёд челюстями.

От этого существа исходила какая-то мрачная, волна животной ярости. Его золотистые глаза призрачно мерцали… В общем вне всякого сомнения это было одно из тех лесных привидений, о которых шепотком рассказывали друг другу люди…

– А ну, стоять! – Шэрон направила на него оружие.

Странное существо ощерилось и шагнуло вперёд.

Ни секунды, не думая Шэрон выстрелила.

К сожалению ее привычки полицейского, сыграли злую шутку, и она всадила пулю прямо в плечо странного монстра, а не в грудь. (В США полицейские как правило старались сначала ранить преступника и взять его живым. Так было до 1986 года до так называемой «бойни в Майями», когда двое грабителей оказали ожесточенное сопротивление восьмерым (!!!) агентам ФБР и несчитанному количеству полицейских. Итог – два агента убиты, все остальные – ранены. Преступников скрутили только когда каждый из них был ранен более десяти раз. Событие привело к кардинальной смене вооружения полиции и разработке патрона 10 Auto. Попутно полиции разрешили «стрелять на убой». Примечание автора).

Пуля вышибла из плеча странного существа фонтанчик крови – существо отшвырнуло – все же мощь "медвежьего патрона" значительно превосходила мощь обычной полицейской пули. Странный ночной гость рухнул на землю, но тут же вскочил и, зажав плечо рукой, бросился бежать.

И как он побежал! Шэрон даже не успела взять его на прицел, как странный тип уже завернул за угол дома и пропал. Скорость его бега была невероятна – разве что профессиональный спортсмен в беге на короткие дистанции мог соперничать с этим.

Шэрон бросилась за ним, но тут же всадила в голую ногу (не считать же обувью – носок) занозу.

– Ы-ы-ы-ы! – рухнув на землю, она схватилась за ногу и выдернула из пятки длинный кусок щепы. – Проклятье!

Сзади бухнула дверь и на пороге появилась Рита, что сжимала в руках охотничье ружьё-двустволку.

– Дочка! Что случилось?

– Кто-то залезть пытался к нам… – Шэрон встала и поморщилась. – Я ногу рассадила… Проклятье!

Рита исчезла в доме и появилась с легким пледом, в который она заворачивалась, когда дремала на веранде.

– Держи… – она кинула плед дочери. – Пошли, посмотрим…

Шэрон закуталась в плед и, нацепив мамины тапки, пошла, смотреть, куда делся ее ночной гость. Вполне возможно, что быстро убежать он не мог – в конце концов, с пулей в плече долго не побегаешь…

Следы крови быстро оборвались. Причем, судя по количеству пятен – раненный Шэрон тип, каким-то образом ухитрился остановить кровь и таки убежать. Следы свои он особо не скрывал – ряд отпечатков голых ног, хорошо заметных на земле даже при свете фонаря.

Судя по отпечаткам, ночной гость Шэрон, в отличие от неё не боялся заноз и камней и бегал по улице с такой же легкостью, как и сама Шэрон – будучи в обуви.

Тут же нашлись и следы что вели к дому – кем или чем бы ни было существо, что пришло в гости к Шэрон, оно пришло из леса, обошло дом и залезло на стену, дабы посмотреть в окно… Сказать по правде ему повезло – он застал женщину спящей на полу, да еще и голой. Было на что посмотреть, если уж совсем цинично.

Подняв пистолет Шэрон, пошла по следам и уткнулась в какую-то груду ткани… Не успела женщина посмотреть, что это такое, как груда зашевелилась и застонала.

– Франсуаза? Это ты? О Господи! Что с тобой…

Франсуаза! – Шэрон присела рядом с девушкой и потрясла её за плечо.

Франсуаза выглядела ужасно. Со стороны казалось, словно ей вытерли пол во всей Ратуше, от чердака, до подвалов. Девушка была окровавлена и находилась на критической стадии нервного истощения.

– Шэрон… – прошептала она. – Шэрон… Я его видела… Я видела его…

– Кого ты видела?

– Убийцу девочки… Спрячь… Не вези меня, в больницу… Они меня убьют…

Шэрон сунула пистолет за пояс и приподняла Франсуазу – девушка оказалась очень лёгкой.

– Врача вызвать? – проговорила Рита.

– Нет. Не надо пока… – Шэрон посмотрела по сторонам.

Следов самой Франсуазы не было – от неё уходили в сторону леса две цепочки следов. Одна шла из леса, другая, в лес. Что всё это значило – было понять относительно легко – Франсуазу принес сюда этот странный тип, которого Шэрон подстрелила. Тот самый человек-зверь. Он принёс девушку сюда, оставил лежать и полез на стену заглядывать в окно…

Зачем? Проще было оставить Франсуазу на пороге, постучать в дверь и удрать – с его-то скоростью бега он слинял бы до того как Шэрон или Рита вообще-бы проснулись… С другой стороны – что взять с этих жутких созданий… Вдруг он уже не первый раз лазает по стене – посмотреть на Шэрон?

… Затащив Франсуазу в комнату, Шэрон и Рита принялись ее раздевать. Девушка была в жутком виде – впечатление было такое, словно она бежала через весь лес, продираясь через кусты и поросль. Ко всему прочему правая её нога жутко опухла и посинела. Однако перелома там не было – даже вывиха не было. Девушка просто, хоть и сильно подвернула стопу. Однако перелома или вывиха не было – дня за три все пришло бы в норму даже без помощи врача.

– Шэрон… Я его видела… Он пришёл туда – на место преступления. Я видела его… Он там ходил… Смотрел… Искал что-то… Я знала, что он придет, и сделала себе "лёжку" на дереве. Лежала там и смотрела за ним… Я его видела… Он пришёл ночью. Приехал на машине, но оставил её на дороге… – Франсуаза сглотнула.

Рита принесла немного остывшего чая, и они с Шэрон напоили Франсуазу. Девушка жадно выпила чай и, глядя, в потолок продолжила:

– Он ходил там – то месту преступления, что хранило следы его убийства… Смотрел под ноги и светил фонарём… Они всегда возвращаются на место убийства… всегда. Их туда тянет их звериная натура…

Однако Шэрон знала, что изувер искал на месте преступления – одну из косичек убитой им девушки.

– Я видела его… А он меня не заметил. Потом я побежала к тебе…

– Почему не к шерифу?

– За шерифом следят… Вильф или кто-то из его людей… Они не спускают с него глаз… Думаю, что и его телефон тоже прослушивают. Это страшные люди. И странные… Берегись их… Но это не самое главное…

Франсуаза дождалась, когда ей перебинтуют ногу и снова захрипела:

– Шэрон… Шэрон… Слушай меня… Оно всё серьёзно… Очень серьёзно… – шептала Франсуа. – Скользящая Во Тьме совершила Призыв… Она просила Вендиго, что бы тот пробудил Боящихся Грома от их спячки и направил их силу на тех по чьей вине погибла ее дочь… Она совершила ритуал. Она совершила ритуал… Великий Маниту…

– Кто такие Боящиеся Грома? – удивилась Шэрон.

И вздрогнула – Рита сильно побледнела и прижала руку к губам.

– Ритуал… – прошептала Рита. – Франсуаза… Девочка моя… Она что, призывала "громовиков"? Она с ними… Общалась? Она заключила с ними… Сделку?

– Да… – прохрипела Франсуаза.

Затем ее тело обмякло, мышцы лица как-то ослабли, и она погрузилась в сон. Причём очень глубокий.

– Громовики? Кто это?

– Сядь…

– Мне надо снять с неё останки одежды и вымыть. У неё куча царапин.

– Ладно. Тогда стой… Громовики – это древний миф нашей Долины Молний. О них знают только некоторые старики и старухи… – Рита прошлась по комнате. – Это кто-то, кто живёт в глубине нашей долины. В чащобе леса. Там есть старинный особняк… Не знаю, кто его построил, но поговаривают, что данное строение создавал не простой зодчий. Индейцы его обходят стороной, а если какой грабитель решит туда залезть – то больше его никто не увидит… Это страшное место. Очень страшное. В нём и живут "громовики". Мы не знаем, кто они и никогда не стремимся этого узнать. Понятно только то, что это чудовища. Они не интересуются людьми. Не лезут в наши дела и совершенно нас игнорируют…

– Однако ты знаешь, что кто-то с ними заключает какой то ритуал… Что это?

– Ну… Ходили слухи, что дед нашего шерифа погиб не от рук бандитов, как нам говорит, а от рук "громовиков"… там была странная история… – Рита посмотрела на дочь. – Помнишь Старую Мэй? Она умерла три года назад от старости… Я ходила к ней и сидела когда она слегла. Старая Мэй, однажды, попросила притащить ей бутыль можжевелового самогона – того что варил её непутёвый внук, что в итоге им же до смерти и упился. Я ей принесла, а она сию бутыль «приговорила» и видимо приняв меня за свою близкую подругу – коя на то время уж второй год как на кладбище была, стала рассказывать… рассказывала, что когда дед нашего шерифа решил взять себе новую жену, то свою старую, вместе с дочкой решил извести.

– Как извести?

– Да просто – взял ружье и начал палить. Жену убил, а его дочка – она в лес убежала. Он за ней… С ружьём… – Рита посмотрела в окно и села за кухонный стол, несколько нервно разглаживая скатерть. – Ну, там его и убило что-то. Из леса его в мешках вынесли. Нескольких.

– А дочка?

– Кудряшка Анжелина? Спустя четыре года она вернулась. Странная. Повзрослевшая. Мрачная. Причём пришла в хорошем платье и новой обуви. Да еще с деньгами… Уехала из города и больше не возвращалась… – Рита вздохнула. – Однако рассказала Старой Мэй – они тогда были одногодки, что ей в лесу, какие-то «странные люди» помощь оказали… А кто? Не сказала. Называла их только "громовики" и говорила что, мол, они злые. И к ней отнеслись снисходительно лишь потому, что она тогда ребёнком была – а они детей не убивают. Мол только люди убивают детей, а «громовики» – жуткие и злые чудовища, но не люди. А потому они не могут детей убивать. И лучше жителям города этих «громовиков» не искать. И с ними ссориться нельзя. Да и общаться – тоже. Вот и всё. Потом уехала и больше ее никто не видел…

– Странно… Это ведь те страшилища лесные, о которых мне в детстве рассказывали?

– Они самые…Только не одна ты видела что-то странное… Есть у нас в городе многие, кто по ночам видели в окнах своих комнат или спален странные тени или привидений… привидений, с глазами. что сверкают как золото…

В дверь застучали.

– Шэрон! Это Уэллс…

– Что случилось, шериф?

– Мы еще один труп нашли…

От этих слов у Шэрон все похолодело внутри…

…Второй труп принадлежал тощей девочке. Судя по внешности и останкам одежды – бродяге, каких много блуждало по дорогам США в годы Великой Депрессии. Тело было в ужасном состоянии, поскольку пролежало как минимум неделю под открытым небом и над ним успели потрудиться насекомые и мелкие хищники. Однако то, что это была одна из жертв того же изувера – было очевидно.

– То же поведение… Те же раны. Многочисленные удары ногам и руками. Переломы… – Уилбер снял с лица ватную маску, позволяющую ему дышать через смрад от разлагающегося тела.

– Значит, он убил не первую жертву, как мы думали. На его совести их как минимум две… – проговорил шериф, нервно теребя усы. – Нет ну надо же… Эту несчастную он убил раньше, чем ту индийскую девчонку. Но труп спрятал…

– Так это же ферма Бутылки Билла, – справедливо заметила Шэрон.

Бутылка Билл был одним из жителей города, который ни о чём, кроме как упомянутых бутылок и думать не мог. Всю свою жизнь он проводил в полупьяном виде, за исключением того времени когда подрабатывал на полях у соседей. Ферма его – унаследованная от родителей, больше всего напоминала кучу досок, кое-как сколоченных гвоздями, а в паре мест даже красиво обвязанных верёвкой.

Про его огород и говорить было смешно – трава на участке росла такая, что там можно было без труда спрятать отряд солдат с полевой пушкой, не то, что труп – вне всяких сомнений именно это и навело изувера на мысль спрятать тело жертвы тут.

Труп нашёл сосед Бутылки Билла, что решил накосить немного свежей травы прямо на участке соседа, благо, что сам Бутылка Билл против такого не возражал.

В итоге…

Хуже всего было то, что сосед был не один, а со своей матерью и женой – Шэрон прилюдно съела бы свои штаны, если бы эти две особы не успели оповестить о найденном трупе половину Гудевроу-сити.

В общем, дела были не очень хороши. Хуже всего было то, что в итоге полиция Гудевроу-сити опять "села в лужу" – в городе действовал преступник, что успел уже совершить два убийства, а противопоставить ему шериф и его помощники ничего не могли.

– Хуже то, что он явно чувствует свою безнаказанность. Он уже совершил два убийства и оба сошли ему с рук… – Шэрон потерла затылок. – Он не остановится. Не сможет остановиться – как зверь одержимый бешенством. Шериф… Он будет убивать и дальше. Его надо уничтожить. Иначе его не остановить.

– Помилуй бог, Шэрон… Ты хоть осознаёшь что говоришь? – проворчал шериф.

– А ты осознаёшь что видишь? – ответила вопросом на вопрос Шэрон. – О черт… Стервятники уже летят сюда…

Уэллс повернулся и увидел, как к ним подъезжает роскошный автомобиль – белоснежный "Форд", причем один из тех, что делались по индивидуальному заказу, а не на одном из конвейеров.

Из машины выбрался высокий и очень тощий человек, с очень странной причёской – его волосы были заплетены в длинную косу, на манер военнослужащих семнадцатого столетия. Так же мужчина носил строгий серый мундир, без наград или иных опознавательных знаков.

Наиболее примечательными у него были усики – небольшой квадратик волос под носом, так называемый "каплеуловитель" (подобные усы были распространены в Европе, но потом из за того, что их любил носить глава Третьего Рейха – вышли из моды. Примечание автора).

Так же Ван-Роджер носил роскошные ковбойские сапоги.

Вообще руководитель проекта "Башня" был странным типом – злые языки говорили, что он участвовал в Первой Мировой Войне и его там не слегка контузило. Контузия немного повлияла на его психику – к счастью не настолько, что бы он стал неадекватным, но определённые странности у него были. Например, он любил сидя в седле коня пасти стадо овец – причём именно на коне, а не на лошади. Так же его никогда никто не видел пьяным. Зато курить он любил – причём не просто сигареты или сигары – а целую трубку. Да еще голландскую, старого образца – такую длинную, что она касалась его ног.

– Так-так-так… – Ван-Роджер подошёл к шерифу и его помощникам, хрустя сапогами по траве. – И что же у нас тут? Вильф говорил, что вы подозреваете его парней в этих убийствах?

– Говорил правильно. Подозреваем.

– Не слишком ли скороспелое решение? – Ван-Роджер лениво посмотрел на труп несчастной. – Как вот я думаю – торопиться с выводами не стоит.

– А что торопиться? Мы подозреваем, что несчастную убил один из ваших работников. Как и вторую девочку… Два убитых ребёнка – не слишком ли много?

– Пока у вас нет оснований считать, что к этому преступлению причастен кто-то из моих парней. Вполне возможно, что убийство совершенно кем-то из местных. Тот же тип, у которого в городе нашли тело.

– Слушай ты… – шериф успел схватить Шэрон за плечо. – Извини шериф… Но сам посуди – этот тип хочет опять замять ещё одно убийство? Сколько еще детей убьют, прежде чем вы поймёте как всё серьезно?

– Могу я с вами поговорить? – проворчал Ван-Роджер. – Поверьте, много времени это не займёт. Но вам нужно будет услышать это… И увидеть. Садитесь в машину и поехали.

Шэрон с трудом утихомирила свой гнев – ее опыт подсказывал ей, что к Ван-Роджеру стоит прислушаться. И очень внимательно. Тот явно, что то хотел им показать. И рассказать.

И Шэрон не сомневалась, что это "что-то" Очень важно. Очень-очень…

… Проект "Башня" выглядел не особо презентабельно – огромная металлическая башня, чем-то похожая на обычную буровую, только очень большая – высотой под тридцать метров. Башню венчал громадный полированный шар диаметром в три метра, а на самом корпусе было три толстых "пончика" из медной проволоки.

Всё это было окружено несколькими генераторами, палатками и какими-то складами.

– Это так называемая Тесла-башня. Точнее говоря, система передачи энергии на огромные расстояния, без проводов, – проговорил Ван-Роджер, указывая рубкой на башню. – "Башня 2". Ну а первая башня, как вы знаете, находится на расстоянии в тридцать километров от нас.

Достав из машины свою знаменитую трубку, Ван-Роджер неторопливо собрал ее и начал набивать табаком.

– Как вы знаете, проект Тесла с его башнями Ворденклифт, добился кое-каких результатов. Я собираюсь не только повторить эту работу, но и превзойти ее. В самом скором времени я и рабочие "Телеграф-стрит" проведём практический опыт по передаче энергии без проводов…

– Я вас поняла… – скривилась Шэрон. – Вы бы не хотели никаких некрасивых инцидентов и слухов, связанных с этим проектом. То есть вы намекаете нам, что лучше держать язык за зубами. И позволять изуверу убивать ещё детей… Я права?

– И да… И нет… – Ван-Роджер выпустил кольцо дыма в небо. – Скажем так… я бы просто не желал огласки. Меня бы вполне устроило такое решение, что удовлетворило бы нас всех. Хм? Повторюсь… Огласка мне не нужна. Но и против вашего желания искать справедливости я не возражаю. Не думайте, что я столь глуп и жесток, раз меня не трогает судьба убитых детей. Это лишь маска, которую я ношу. И вообще – я бы хотел, чтобы никто не связывал нас, этот проект и моё имя – с этим делом. Такое можно сделать?

Уэллс задумался и посмотрел на Шэрон. А та шагнула вперёд и спросила:

– На чём основан принцип передачи энергии в ваших башнях?

– На эфирном контакте. Наша башня передаст колоссальное количество электричества без проводов через воздух, используя в качестве контактного соединения – эфир воздуха. Знаете, этот эфир иногда видно во время грозы – когда электричество насыщает воздух… (Речь идет о "спрайтах" – явлении, которое было неизвестно во время, когда разворачивается действие этого романа. Примечание автора). Так вот… технологии Тесла позволяют использовать феномен эфира для передачи энергии. – Ван-Роджер выпустил облако дыма. Мы передадим с "Башни 1" на "Башню 2" колоссальное количество энергии – двадцать гигаватт. Это огромное количество электричества, равное нескольким молниям. Ни один провод, что используется в быту, не в состоянии передать такое количество энергии – он просто сгорит. Можете представить себе силу этой энергии? Можете представить возможности этой силы? Такая мощь поставит нас, США на недосягаемую высоту во всем мире. Поможет нам выбраться из последствий этой проклятой депрессии… – Ван-Роджер показал трубкой на башню Тесла. – Очень надеюсь, что мы поняли друг друга… Вам нужна месть за убитых, и я не вправе вам в этом отказывать… Но я лишь прошу отнестись с уважением к проекту, над которым я и мои друзья работаем. Я могу надеяться на это.

– А что с преступником?

– Его судьба меня не волнует… – Ван-Роджер выпустил облако табачного дыма. – В конце концов тут вокруг нас дикий лес, в котором живут дикие звери и всё такое… Я слышал что там часто пропадают люди – и никто не находит их бренных останков… Надеюсь, мы поняли друг друга.

Шэрон молча кивнула. Старый инженер четко дал понять, что его не интересует судьба изувера, что уже успел убить двух детей. Более того он даже намекал, что шериф и его люди могут убить этого типа, если найдут. Конечно, при условии, что всё будет шито-крыто и репутация проекта не пострадает.

Судя по всему Уэллс тоже это понял. Шериф поднял голову и смотрел ввысь, на "Башню".

– Значит, говоришь, что эта штука способна передать энергию без проводов на огромное расстояние… Но откуда она возьмёт столько электричества для переброски?

– На втором полигоне, на другом конце Долины Гроз, мы установили несколько генераторов, что сделают нужное количество энергии и передадут куда надо, – Ван-Роджер выпустил кольцо дыма. – Так что всё будет отлично. Главное чтобы ничто не помешало нам… Кстати… Не хотите поприсутствовать на испытании? Поверьте, вам понравится. Вы увидите не просто передачу электричества… Вы увидите начало целой эпохи… СССР с его электрификацией всей страны просто не сможет ничего сделать подобного.

– Не откажусь. – проговорила Шэрон.

.... Назад шериф и его помощница приехали молча и заговорили, только взяв завтрак в забегаловке "Кот и крот" и выйдя с ним на улицу.

"Кот и крот" предоставлял места для тихой трапезы на улице – там стояли столики, стулья и даже небольшой навес на случай дождя. Гости Гудевроу-сити из Нью-Йорка любили посидеть на улице, на свежем воздухе и теплом ветерке.

– Ну, так что думаешь? Этот Ван-Роджер и впрямь хочет найти убийцу или просто заговаривает нам зубы?

– Думаю его желание наказать изувера вполне нормальное и реальное, – ответила Шэрон. – Этот проект – дело всей его жизни. Он болен им. Я, не сомневаюсь, что он не желает, что бы его работа была связана хоть с каким-то уголовным делом.

– Значит, он будет не прочь, если этот изувер исчезнет? Это как-бы не наши методы. Мы полиция, а не Ку клус Клан.

– Этот странный тип не остановится. Пойми правильно – мастер-чиф (чиф – старший. Примечание автора). Он будет убивать и убивать. Тут дело в том, что он сам не может взять себя, в руки. И я не могу понять, почему мэр хочет "смести весь мусор под ковёр"… Даже если забыть об этом убийце – он же не остановится. Вот будет реклама нашему городу… Да и этот Ван-Роджер что-то недопонимает…

– С этим типом то всё понятно… Он фанатично верит в свою работу и не согласится ее менять ни на что. Вспомни – он же нам прямым текстом намекал на то, что при поиске изувера мы можем не тратить время на передачу его в суд, а просто убить. Думаю, что и сам мэр это мнение поддержит… По правде говоря, я тоже считаю, что такого урода надо уничтожить. Он опасен и это факт.

– Мы же слуги Закона…

Уэллс несколько секунд смотрел на кружку с чаем и боролся с собой, но затем проговорил.

– У моей мамы отец после Гражданской Войны отправился на Юг… Там он служил в военных частях, что присматривали за порядком в провинциях Юга… Ну, это были "оккупационные части", но мы их называли "Стражи Закона" (Регуляторы – прозвище оккупационных войск США на территории Юга после Гражданской Войны). Там он насмотрелся на разное… Не всегда, знаешь ли, закон вставал на сторону простых людей. Один раз мой отец присутствовал при том, как "саквояжники" грабили вдову одного солдата… Кто-то из бывших рабов этой женщины донёс, что мол, у неё есть много денег и драгоценностей. Для "саквояжников" это все равно, как помахать перед носом голодной собаки, свежим стейком. Они вцепились в эту женщину и стали выбивать из неё эти драгоценности, как свора собак. Причём всё это они делали по закону.

Шериф помешал чай и отпил его, с таким видом, словно у него заболели зубы.

– Он попытался вмешаться и остановить их. И уже этим вечером получил пулю в спину… – проговорил он. – В госпитале все смотрели на него как на обречённого. Никто не верил, что он выживет – ведь он встал на пути тех, кто творит Зло от лица Закона.

– Его убили?

– Нет. Оказалось, что и у Зла есть противники… Этих "саквояжников" нашли мертвыми. Повешенными прямо перед воротами гарнизона. – Уэллс понизил голос. – В те годы на Юге действовал такой орден… Знаешь – он состоял из бывших военных Юга и носил прозвище – Ку Клус Клан. Типа "лязг в ночи оружия затвора – вот что остановит – северного вора". Эти ребята преследовали "саквояжников" и делали их жизнь сложной и грустной. Они приходили во тьме и творили свои дела под покровом ночи. Защищали вдов и сирот. Ну и карали тех, кто помогал их грабить. Такие дела. Иногда, чтобы образумить преступника, нужно, что-то большее, чем наивный закон. Особенно когда преступник прикрывает свои деяния как раз соблюдением Закона. Так что когда ты защищаешь Закон, то сначала убедись, на чьей стороне стоишь. А то может быть так, что защищая закон, ты можешь оказаться в числе тех, кто его нарушает…

***

Остановив машину, Шэрон выбралась из неё и принялась осторожно ходить по поляне, где было найдено тело, всматриваясь в землю.

Франсуаза говорила, что она видела убийцу тут – тот бродил по поляне, всматриваясь в землю. Видимо искал потерянную им ленточку с волос своей жертвы… Или пытался восстановить в себе память о том, что тут произошло? Погрузится в приятные воспоминания… Почему бы нет.

Свежие следы были – однако очень странные – безо всяких рисунков подошвы – гладкие и ровные, с парой тонких полосок… Впрочем, тут особо гадать не стоило – убийца узнал о том, что шерифу и его помощникам стало известно о его обуви, и он просто обмотал ноги кусками шкуры или иного материала, чтобы не оставлять отпечатков.

Правда, это говорило о том, что, скорее всего он не поменял обувь, в которой совершил первые убийства. Это давало возможность, при поимке его, получить хорошее доказательство.

Шэрон прошлась по поляне несколько раз, а затем зашла в кусты и стала там осматриваться в поисках улик.

Что-то хрустнуло в кустах. Шэрон повернулась.

В пяти метрах от неё из-за дерева выглядывала жуткая морда – страшная и жуткая – какая-то смесь волчьей и человеческой, разве что без чёрного собачьего носа. Острые уши торчали над странной причёской – длинная косичка, что торчала под острым углом, словно вбитая, в голову.

Глаза существа были цвета чистого золота – сочный, червонный цвет с чёрной прорезью зрачка.

Самым странным было то, что существо было одето – в роскошный жилет из бобровых шкур.

Остальные части тела жуткого создания прятались за деревом.

В пасти у существа был стиснут огромный гриб – русские такие называли "белый гриб" и очень ценили. (В США американцы грибы не едят – грибные блюда это то, что завезли из Ирландии и Италии эмигранты. Для обычных американцев употреблением пищу грибов выглядит так же странно, как для русских – поедание насекомых. Примечание автора). Причем это существо явно разделяло кулинарные вкусы русских. Не отрывая взгляда от Шэрон, это создание спокойно прожевало и проглотило гриб.

Все это происходило в абсолютном спокойствии – страшное лесное существо смотрели на Шэрон совершенно равнодушно, не делая ни единой попытки броситься на неё или причинить какой-то вред.

Солнечный свет, что пробивался через листву, освещал чудовище достаточно хорошо – какая-то часть сознания Шэрон отмечала, что у существа странная кожа на лице – чистая, без царапин, родинок или шрамов – просто грязная местами и всё.

Глаза существа не отрывались от Шэрон – зрачок постоянно дёргался, словно фиксируя ее движения. Жуткая морда дергала носом, причем именно крыльями носа – как обычный человек. Впрочем, никакого подобия волчьего или собачьего носа – с влажной поверхностью, у этого существа не было.

В общем, на оборотней из ужастиков, что Шэрон довелось увидеть в Нью-Йорке, это создание ни разу не походило.

Да и на того кто подглядывал за ней в доме – тоже. Хотя это, вне всякого сомнения, были представители одного и того же вида.

Кусты за спиной Шэрон затрещали – кто-то шёл через них, прокладывая себе путь и не пытаясь даже двигаться тише.

Шэрон посмотрела назад, успев краем глаза заметить, как странное существо исчезло в лесу.

Из кустов вышла высокая женщина с кожей цвета меди, одетая в рваную одежду. Она шла глядя, перед собой и не особо смотрела по сторонам. Остановилась она лишь, когда чуть было, не столкнулась с Шэрон.

– А… Это ты… Привет.

Скользящая Во Тьме равнодушно посмотрела на Шэрон. Ветер дунул ей в спину, и Шэрон окатила резкая волна аромата муншайна, смешанного с какими-то странными ароматами.

– Ты что тут… Ты пришла говорить с "громовиками"?

– Нет, – совершенно буднично, не спрашивая и не переспрашивая ничего, ответила женщина. – С ними я уже поговорила… Они пообещали мне, что смерть моей дочери не будет подобной листу в осеннем лесу – незаметной и никому не интересной… О да… А что вот ты тут делаешь?

– Приехала кое-что расследовать и посмотреть. Немного. Самую малость. Но не думала тебя тут увидеть.

– А что такого? Я живу в этом лесу. Это мой дом. Я знаю все его тайны и ужасы… – Скользящая Во Тьме улыбнулась. – Я знаю тех, кто сможет мне помочь в любых проблемах… Моя девочка погибла. Но ее убийца и его прихвостни не останутся безнаказанными… Уж поверь мне! Моя дочь ходила в этот лес – и в нем не было тайн для неё. Не было и врагов, но теперь пусть сами враги боятся того, что они разбудили!

Последние слова женщина прокричала во все горло. Ее глаза блеснули такой яростью и злобой, что Шэрон опустила руку на свисавшую с пояса дубинку.

С сумасшедшими – или просто людьми, у которых не все в порядке с головой, она сталкивалась достаточно часто – в конце концов, в деревенской местности любителей выпить и потом страдать от последствий "белой горячки" навалом. А Скользящая, Во Тьме и до этого не особо-то блистала уравновешенностью – да и дочка у неё, как ни крути, была со странностями. Не исключено что унаследовала от мамы.

Однако что-то в словах женщины сильно резануло ухо Шэрон.

– Прихвостни? У этого типа, что убил твою дочь, есть какие-то помощники?

– Он ходит не один, а с целой стаей… – проговорила Скользящая Во Тьме. – Они копают реку. Роют дно. Не знаю зачем, да и это меня уже не интересует. Река и лес сами позаботятся о том, что делать с теми, кто погубил мою дочурку. Тебе-то это неважно. Что для тебя наши беды? Такие как ты считают, что чем быстрее мы погибнем – тем лучше. Правильно?

– Ну, ты давай поосторожнее со словами! – вспылила Шэрон. – Не все из нас такие…

– Помнят леса и горы о том, каким был этот дом… – Скользящая Во Тьме провела руками по воздуху. – Когда то здесь везде был лес. А теперь стоит ваш город. И скоро его пожрёт тот город-великан, который мы видим с гор… И от этого леса не останется ничего… Одни только улицы и дома забитые людьми… Такими же, как и те, что роют реку… Роют реку… Зачем они копают дно реки?

– Какой реки?

… Сиротка получила свое прозвище за очень слабое русло и почти отсутствующее течение. Вода по речке шла очень редко и крайне нелогично – в Гудевроу-сити даже было в моде угадывать, как потечёт вода в Сиротке. Заключали пари, и смотрели, когда в русле появится вода.

Шэрон это хорошо знала, так как именно благодаря Сиротке проспорила свой первый поцелуй с мальчишкой – ладно хоть самой ей тогда всего-то семь лет было…

Сейчас в Сиротке было много воды – течение неторопливо несло мутный поток. Слишком мутный, кстати, для обычного паводка. Создавалось впечатление, что вода несёт в себе землю и ил перемешанные при какой-то работе. Например, если бы кто-то воспользовался отсутствием воды в реке и перекопал ее дно. Потом вода вернулась, и ее поток смыл следы раскопанной земли, замутив воду.

Однако впечатляло количество этой земли – река вся была темной от земли. Река была не в состоянии смыть всю эту землю за несколько дней.

Получается что рабочие "Телеграф-стрит" для чего-то раскопали дно реки и закопали. Причём делали это на протяжении всего русла реки через Долину Гроз. Сделать это было не особо трудно – в эту часть леса никто не ходил, а рабочие тянули линию связи аккурат в этих местах. Однако для чего им это было надо – понять было проблематично. Но вряд ли они это делали просто так из любви к искусству или на спор…

Что-то они задумали. Но что.

***

Дом встретил Шэрон тишиной и покоем. Слишком тихим… Шэрон прислушалась и даже положила руку на револьвер…

Мама нашлась на диванчике в гостиной. Она лежала на нём, укрывшись пледом и крепко спала. Шэрон пришлось потрясти ее за плечо изо всей силы, прежде чем она проснулась.

– Что случилось, детка? – проговорила она глядя по сторонам. – Ух.... Как голова кружится…

– С тобой всё в порядке?!

– Конечно! – Рита повертела головой по сторонам. – Что это? Я что, уснула?

– Где Франсуаза?

Франсуазу, что полностью отключилась и уснула, Шэрон и Рита положили в постель в комнате для гостей. Сейчас там никого не было. Кровать была тщательно застелена, а на полу и одеяле с подушкой лежал слой пыли, словно тут не было никого уже месяц.

– Господи, да что такое то тут происходит? – прошептала Рита, оглядываясь по сторонам. – Шэрон! Эту кровать застилал кто-то чужой…

Шэрон прикусила губу и уставилась на кровать. В этом плане она могла доверять Рите и очень хорошо – уж ее мама никогда бы не перепутала манеру заправлять кровать.

– Франсуаза… Её похитили?

– По всему выходит – да. Но как они узнали, что она тут? И как сделали так, что ты и… Отец!

…Отец Шэрон лежал в своей кровати и крепко спал. Очень крепко. Можно даже сказать – непробудно. Шэрон и Рита отчаянно его трясли и дергали, но все было бесполезно – он спал странным, глубоким сном.

Пока Рита вызывала врача, Шэрон обошла весь дом, всматриваясь в следы на земле. Следов, как таковых не было вообще. Нигде и совсем. Словно Франсуазу утащили привидения… Но такого быть не могло. Даже тот странный тип что следил за Шэрон в окно оставлял следы…

И только осмотр окна гостиной кое-что дал – оказалось, что его вскрыли каким-то острым и длинным предметом. Причем вскрыли очень осторожно, с минимальными повреждениями. Крючок, запиравший окно с той стороны, чуть-чуть изогнулся, но снят не был – краска на нём потрескалась, и только. Те, кто тут орудовали, не взламывали окно, они его просто чуть-чуть приоткрыли. И даже тщательно затерли следы проникновения. Окно открыли совсем чуть-чуть… Для чего?

На земле никаких следов не было… На первый взгляд. Однако Шэрон удалось обнаружить, что земля под окном имеет такой вид, словно ее тщательно подмели, затирая следы. Не этим ли объяснялось отсутствие следов – кто-то осторожно затёр их веником или чем-то подобным.

Кто-то подошёл к окну, чуть-чуть его вскрыл и… Зачем?

Неожиданно Шэрон осенило. Она подняла голову и осмотрелась. Под самым окном осы свили себе гнездо, дабы иметь возможность залетать в дом. Гнездо было большое, но сейчас ни одной осы под ним не было видно.

Женщина притащила стул и, встав на него, постучала пальцем по гнезду, из которого высыпалась пригоршня еле шевелящихся ос.

Они явно были отравлены каким-то газом.

Конечно, их специально не травили, но гнездо оказалось аккурат под баллоном с газом, который закачали в дом – часть газа вышла через окно и отравила ос. Отсюда и такое странное явление.

После того как обитателей дома усыпили газом – преступники вошли в дом и вынесли Франсуазу – а затем тщательно затерли все свои следы. Даже заправили кровать и стерли следы обуви. Хотя могли работать вообще босиком – не особенно торопясь – они знали, что Шэрон и Уэллс заняты и домой не приедут – наверняка были в курсе, что Ван-Роджер повёз смотреть их башню Тесла… И действовали не торопясь.

Шэрон не поленилась и просмотрела окрестности, пока у самой дороги не наткнулась на отпечаток ботинка со свастикой и двумя молниями – видимо все же не заметили в спешке.

Так же в канаве нашелся и странный предмет – длинная стальная пластина с двумя отверстиями по краям – явно какая-то деталь от механизма. Но вот какого – было непонятно.

Шэрон осторожно подцепила веточкой эту пластинку и, утащив домой упаковала в толстую бумагу на предмет снятия отпечатков.

… Больница Гудевроу-сити была довольно неказистым строением и носила средь местного населения прозвище "холерный барак", ни для кого не было секретом, что её построили во время сильной эпидемии холеры в 1877 году и планировали сразу после окончания оной эпидемии сжечь.

Однако в итоге получилось как-то так, что здание холерного барака пережило участь своих собратьев по всему миру, и было подремонтировано (поставлено на фундамент), после чего превратилось в больницу. Правда, бесплатную.

С началом Великой Депрессии некоторые больницы Гудевроу-сити закрылись, так что "Холерный барак" быстро сделался главной больницей города.

В него провели телефонную линию и установили несколько карет "скорой помощи" (Термин "скорая помощь" происходит от латинского слова "ambulare", означающего "ходить или передвигаться", что является отсылкой к ранней медицинской помощи, когда пациенты перемещались в больницу на каретах. В данном произведении автор заменил американское название "скорой помощи" на русское. Примечание автора). С врачами, правда, возникла напряжённая ситуация, поскольку по старинной традиции пришедшей из того же Нью-Йорка – врачи должны были сдавать кучу экзаменов – зачастую платных, а ещё чаще – очень даже платных. А по законам США врачебная лицензия стоит очень дорого. Так дорого, что врач, получивший её, предпочитал лечить людей в крупных городах, где ему было проще заработать больше денег, дабы заплатить государству за лицензию.

На все возражения местного населения, власти разводили руками и отвечали, в основном одной присказкой – "хотите бесплатной медицины, да чтоб ещё с приездом врача на дом – отправляйтесь в СССР". Точка. (В США в отличие от СССР и России, врачи по больным не ездят – на вызовы с доставкой больного в приёмный покой выезжают в основном те, кого в России называют – фельдшеры. Врачи что раскатывают на вызовы Скорой помощи в США, чаще всего относятся к "фанатикам" или просто проходящим практику. Примечание автора).

К счастью для Гудевроу-сити в США грянула Великая Депрессия, которая, в свою очередь, нанесла удар и по платной медицине – люди настолько обнищали, что просто физически не могли позволить себе медицинские услуги.

Сами врачи от этого тоже не обрадовались – поскольку в итоге они остались без работы и, как следствие, просто не могли оплачивать продолжение лицензии своих услуг.

Пришлось муниципалитетам крупных городов, на время, "наступить песне на горло" и финансировать врачей из своих бюджетов – что бы те, элементарно, не померли с голоду. Взамен на это многих начинающих врачей разогнали по небольшим городкам, где рассадили по таким вот городишкам, как Гудевроу-сити и обязали лечить местное население, в качестве отработки денег. (Данная практика в США называлась "советской" и была экстренно запрещена сразу в конце Второй мировой войны. Примечание автора).

Когда Шэрон оплачивала вызов кареты "скорой помощи" и доставку отца в "Холерный барак", (в США и странах Европы в описываемое время – 1936 год – больные оплачивали доставку в больницу из своего кармана – только после 1978 года эта оплата стала вычитаться у них из страховки. Примечание автора), то из окна больницы ей на глаза попался Грейсон.

Помощник мэра занимался странной работой – грузил в большую машину, что стояла у "Архива Ампера" сумки с консервами. Грейсон как раз закинул три сумки, а из "Архива Ампера" вышла какая-то девица, что тащила в руках еще две сумки.

Поскольку Грейсон до этого особым женским вниманием был обделён (злые языки поговаривали, что он в свои двадцать три года – девственник), то Шэрон присмотрелась к этой странной особе с любопытством.

Девица больше всего походила на городскую студентку – высокая, фигуристая девушка с огненно-рыжей копной кудрявых волос и косметикой.

Так же она не носила шляпу или иной головной убор, что как бы намекало на то, что она всё-таки из крупного города – Нью-Йорка. (В США головной убор был неотъемлемой частью уличного костюма – только в годы Великой Депрессии его обязательное ношение было отменено молодёжью. Примечание автора).

Спрятав чековую книжку в карман, Шэрон вышла из больницы, и прищурившись, подошла к Грейсону.

– Грейсон, привет. Смотрю, ты всё же решил завести себе даму сердца?

– Здравствуйте, офицер Шэрон… – Грейсон снял шляпу и склонил голову в вежливом и старомодном поклоне. – Разрешите представить вам свою кузину. Ее зовут Дафна Стинг. Дафна – это Шэрон Бишоп. Надеюсь, вы хорошо найдёте общий язык.

– Хе-хе… Неплохая красотка-с… – Дафна сверкнула белоснежными зубами и протянула руку Шэрон. – Как вижу вы тут одна из полицейских? Удивительно… Я всегда считала, что в таких городках как у вас-с женщин держат на положении супоросной свиньи… Рожай супы, вари детей… (Искаженный феминистками лозунг борцов за "здоровую семью" – в русском переводе известен как "рожай детей, вари борщи". Примечание автора). как вам-с удалось не попасть в этот замкнутый круг?

У Дафны был странный голос – она говорила как мужчина – спокойным, уверенным в себе голосом, полным какого-то несокрушимого превосходства и уверенности. Кроме того она посему-то прибавляла "с" к некоторым словам – и Шэрон готова была поклясться, что она уже слышала такую манеру разговора.

– Шэрон, я вас прошу не обращать внимания на поведение моей кузины. Она жила в крупном городе и нахваталась там всяких странных словосочетаний и необычного поведения, которым приличной девушке явно не стоит бравировать в приличном обществе… – вмешался Грейсон. – Дафна у нас проездом. Она хочет…

– Повидать родственников-с. Ну и хочу немного прокатиться по заброшенным фермам – насладиться их видом-с. Я так-то художник-с. Люблю рисовать-с пейзажи всякие.

– А куда столько консервов? – Шэрон заглянула в машину.

Там стояло пять сумок, набитых консервами – причём это были в основном фасоль, зелёный горошек, спаржа и персики. В общем, ничего мясного, хотя обычно именно мясо и брали те, кто любил погулять по лесу.

Дафна, одной рукой, приподняла и закинула в кузов машины сумку с консервами – Шэрон бы такую не сумела бы и двумя руками поднять.

– Кстати, а почему ваша мясная лавка называется "Архив Ампера"? Там-с я что то не увидела ничего что и к электричеству отношение имеет-с.

– Хей-хей! Да эту лавку основал еще в 1889 году один из наших старожилов, Джордж Юджин, который считал, что школьное образование придумал сам Сатана. Он нигде не учился и когда решил открыть свое дело – торговлю консервами, то назвал лавку в честь создателя консервов.

– Ого… Я вот правда считала-с, что консервы Николя Аппер изобрёл, но никак не Андре-Мари Ампер… – усмехнулась Дафна. – Умеете вы веселиться, деревенские, ничего-с не скажешь…

– Слышишь ты… Деревня… – Грейсон забросил сумку в машину. – Давай гони отсюда.

– Ой, ну ты прямо-с как священник из церкви мормонов-с, что тоже решительно предложил мне стать его очередной женой, – блеснула зубами Дафна. – Такой же быстрый-с на решения.

– Да мне наплевать, – отмахнулся Грейсон. – Уж мне-то, в отличии от него, по шее настучать ты не сможешь… Где будешь жить, пока не прибудет наш остальной груз?

– Да у тебя, и поживу. Хоть приберусь в твоей конюшне… Как так можно жить? Там же у тебя везде мусор-с и пыль. Не удивлюсь если-с из-под этой пыли пару мумий выкопаю.

– Да отстань ты от меня… Тоже мне – монашка нашлась. Ты же феминистка. Тебе-то какая разница как мужчина живёт? По твоей религии я так и так свинья, – неуклюже попытался «подколоть» кузину Грейсон.

– Хо-хо-хо… Дружище – феминистка-с эта та кто требует от людей, что бы они относились к женщинам как к людям-с. А ты, как я вижу, считаешь, что мы должны ненавидеть людей и считаем-с, что их место в хлеву со свиньями… – Дафна, с лёгкостью профессионального отбивающего, «отбила подачу» и усмехнулась. – Так вот это-с совсем не так. Мы стремимся лишь к тому-с, что бы люди уважали наши интересы и желания-с.

– Можно подумать, что мужчины не понимают желаний и просьб женщин.

– Вот посетит тебя "тетя Фло" (Американское название месячных у женщин. Примечание автора), тогда и будешь говорить о том-с, что понимаешь-с в девушках-с, а что нет…

Шэрон усмехнулась и взяла Грейсона за руку.

– Я его отведу на пару слов…

Дафна снова блеснула зубами и показала Шэрон большой палец. А Шэрон оттащила Грейсона за машину.

– Чем сегодня вечером занят?

Такой простой вопрос сбил Грейсона с толку. Он как то странно дернулся, побледнел и скосив глаза в сторону Дафны, проговорил:

– Да ничем особым. Просто так… В архиве нужно кое, какие дела сделать.

– Мне нужно посмотреть на карту течения Сиротки. Как я понимаю – тебе приносят карты течения этой реки, вместе с ее изменениями течения.

– Ну, есть такое… А вам то, зачем это, офицер? Тоже наслушались того о чём эта Скользящая Во Тьме говорит?

– А что она говорит? – насторожилась Шэрон.

– А что она еще может говорить? Ходит по городу и рассказывает о том, что рабочие "Телеграф-стрит" ковырялись у берега Сиротки. Но это у самых гор… От нас – почти тридцать километров. – Грейсон пожал плечами. – А вообще странно, что она на этом зациклилась. Вильф и его начальник – Рамлоу, брали у нас эти карты. Они говорили, что им нужно рассчитать маршрут прокладки линии связи так, чтобы та шла в стороне от рек и ручьев, что при весенних паводках могут залить столбы и обрушить их.

Шэрон поняла, что ничего не понимает. В их Долине Гроз явно были какие-то странные дела, но она, к своему стыду, даже близко не представляла, что тут творится.

Когда она пошла к "Холерному бараку", Дафна перехватила ее и прошептала:

– Грейсон любит малину-с… Удачи, девочка.

… Врачи в "Холерном бараке" обитали на втором этаже. Причём в отличие от первых этажей, где располагались больные, на втором этаже были системы кондиционирования воздуха, снятые, по слухам, с какой-то подводной лодки. Так же там царила безукоризненная чистота, а стены были покрашены не "холерной краской" (Смесь извести и медного купороса. Примечание автора), а самой дорогой масляной краской.

Главный врач Гудевроу-сити был довольно стар, но, несмотря, на это являлся, мастером своего дела – отличный хирург и стоматолог. Так же он участвовал в Мировой Войне и обладал неплохим багажом знаний.

К сожалению, у него была неприятная привычка – он посматривал на простых людей как на мусор. Даже на Шэрон – на неё особенно, поскольку та была женщиной, что сумела добиться, каких никаких успехов в обществе. Для Эштона такое было совершенно нестерпимым. Он и думать не мог о том, что женщина – более низшее существо, чем мужчина, способна, способна добиться, чего то сама. Для Эштона Фостера такое положение дел было полным абсурдом и глупостью. Вот почему с Шэрон у него отношения сразу не задались. Особенно когда та поймала его на перепродаже неких наркотических средств. Сама Шэрон так и не поняла толком, что заставило Эштона продавать эти странные лекарства – при его то далеко не маленьких доходах.

Само собой, что Эштон этого не забыл и встретил Шэрон взглядом, способным проморозить насквозь целого кита.

– Итак… Наш офицер полиции решил посетить мою скромную работу. Надеюсь ты оценишь что я лично осматривал твоего почтенного батюшку… Хотя вряд ли, учитывая, что за недуг сразил твоего отца… Он ведь у тебя любил курить? – Эштон встал со своего знаменитого кресла, вырезанного из африканского кедра (в Египте до Второй мировой войны выращивали кедры для продажи за рубеж. Примечание автора) и обтянутого шкурой крокодила. – Табачок у него был необычный? Сам его выращивал?

– К чему вы клоните?

– Ваш отец накурился опиума. Табак в смеси с опиумом – очень сильная, как лягающийся мустанг, смесь… Поэтому у него произошло неприятное дело – временная кома.

– Кома? – Шэрон внимательно посмотрела на врача. – Кома? О чем вы говорите? Какая кома?

– Шэрон… Твой отец курил опиум, смешанный с табаком. И довольно давно, раз у него в итоге развилась кома – "смертный сон". Сейчас он как тот Рип-Ван-Винкель… Спит беспробудно. Вполне возможно, что никогда не проснётся.

Шэрон скрипнула зубами, но от, в общем-то, напрашивающегося на язык вопроса удержалась, поскольку понимала какой ответ получит.

Ее отец никогда не употреблял опиум. Хотя бы, потому что дома ему взяться было неоткуда. Поэтому Эштон задавал не простой вопрос, а вопрос с вполне ясным и очевидным подтекстом – мол, опиумный дурман своему отцу могла приносить Шэрон. Это было вполне логично с его точки зрения. Мало ли у кого помощница шерифа могла отобрать это зелье? Народ в Гудевроу-сити встречался разный – наркоманов тут тоже хватало.

– Откуда у вас такая уверенность что он курил опиум?

Вместо ответа Эштон показал кисет отца, набитый, как помнила Шэрон, отличным табаком, что ему покупала Рита. Мама обычно покупала табак у своих знакомых соседей. Однако представить, что те перепутали опиум и табак – было слишком сильно…

Однако Шэрон уже поняла, в чём дело – те кто проник в ее дом и выкрал Франсуазу не поленились подменить и табак. Причем явно этот опиум они с собой прихватили с далеко идущими целями – бросить тень на саму Шэрон.

Развернув кисет, Шэрон заглянула в него и, широко улыбнулась. Затем она припомнила свой первый танец с мальчиком и на миг погрузилась в эти воспоминания, хотя особо радоваться было нечему.

Однако этот простой психологический приём (Шэрон научил ему один из шулеров ) Оказался вполне действенным. На лице Эштона промелькнуло какое-то напряженное выражение, словно у него что-то пошло далеко не по его задумке. Правда, врач мигом с собой справился, но это выражение сказало Шэрон многое – Эштон знал, что ее отец был отравлен не опиумом, но при этом он старался убедить ее в обратном.

Для чего? Ответ был очевиден – нужно было скрыть следы пребывания Франсуазы в доме и увести следствие по ложному следу. Ну и заодно бросить тень на саму Шэрон – видимо Эштону было трудно простить ей то, как она поймала его на продаже запрещенных лекарств. Вот он и решил немного отомстить Шэрон за свой позор.

Правда, при этом бедняга явно не понимал, что его втянули в весьма некрасивую историю.

– Это не наш табак. Никто из моих соседей таким не торгует. Больше всего он похож на тот, что продают в Нью-Йорке. Там любят к табаку примешивать молотые листья клёна. Отец никогда бы такой курить не стал… – Шэрон убрала кисет в карман. – Передам шерифу. Пусть узнает, кто у нас такую траву курит. Не удивлюсь если это опять эти типы из "Телеграф-стрит"…

– Наверное, они кому-то его продали… – Эштон посмотрел на Шэрон, хитро блеснув глазами. – И не факт, что он уже изначально был с опиумом. Его явно кто-то подмешал в табак. Так что вот… Я уже написал письмо мэру, в котором изложил сии факты. Опасаюсь, что дело может закончиться плохо для тебя. От кого твой отец мог получить этот дурман?

– У меня есть сильное подозрение, что этот табак ему подкинули… Но я не буду вдаваться в подробности. Эштон… – Шэрон встала и посмотрела в глаза врачу. – Ты просто тупой, набитый соломой дурень. Ты даже не представляешь, во что позволил себя втянуть… Ты даже не представляешь… Скажи честно – что они тебе пообещали? Что переведут тебя в Нью-Йорк из нашего захолустья и дадут денег на нормальную практику? Ты дурень… Они тебя уничтожат.

На краткий миг что-то дрогнуло в лице врача. Какая-то тень сомнения и решимости…

Однако это было лишь мигом… Лицо врача снова стало суровым, и он уставился на Шэрон выпятив вперёд нижнюю губу.

– Я не понимаю о чём ты… И твой тон – возмутителен. Поверь мне, я обязательно сообщу мэру и твоему начальнику о том, как ты смеешь разговаривать со мной. Человеком более старшим чем ты! Попрошу покинуть мой кабинет. И оставь кисет своего отца. А то вдруг в нём появится совсем не то, о чем я написал в своём заключении. Понятно?

Шэрон положила кисет на стол и проговорила:

– Поверь мне – ты еще пожалеешь, что не забил этот кисет себе в глотку…

…Отец выглядел очень плохо. Он как то весь посерел и осунулся. Его кожа приобрела некрасивый оттенок – словно кожа мертвеца. И он очень тяжело дышал – причем, что было странно, дышал равномерно. Его руки похолодели и пульс еле-еле ощущался.

Однако и пульс был невероятно спокойным и ровным – он колотился с невозмутимостью метронома.

В общем, это ни капли не напоминало на так называемое "опиумное забвенье" (Отравление опиумом при котором наступает кома и смерть. Примечание автора).

– Чегой это у твоего бати на голове-то такое? – проворчала Язва – медсестра, что как раз зашла в палату. – На удар иль шрам какой смахивает люто так.

– Он в Бельгии во время Мировой Войны был – осколком ударило.

– Вон оно че… – Язва потерла жуткий шрам на лице. – На мне эта война тоже свой след оставила. Вона какой. Энто мне ипритом в рожу плеснуло. Мы тогда в бараке с раненными были – нам снаряд газовый и притащили подарок. Один чокнутый придурок из пленных – у него евоная "кукушка" в лес улетела, да его мозги с собой прихватила. Во он че учудил…

Язва склонилась к Шэрон и шепнула в ухо.

– Топай на улицу, да посиди у дверей в прачечную. И помалкивай.

Шэрон посмотрела на Язву и моргнула глазами.

…Прачечная, для стирки белья и одежды тут была своя. Стирка и сушка белья проводились прямо на территории "Холерного барака". Причём вручную.

Несмотря на то, что автоклавы уже давно и прочно заняли своё место в больницах чуть ли не всего мира, в Гудевроу-сити их ставить отказывались, поскольку Отцы Города считали, что автоклавы – советское изобретение. А стало быть, им не место в стране демократии и свободы.

Поэтому стиркой белья и одежды занимались по технологии Гражданской Войны в США – кипятили воду в котлах и использовали стиральные машинки из бочек и двигателей, снятых с автомобилей.

Единственная уступка медсёстрам была в том, что при стирке разрешали использовать стиральный порошок.

Так вот и работали – стирая в кипятке, разбавленном холодной водой и стиральным порошком одеяла, простыни и пижамы больных.

На дворе стоял 1936 год, отгремела Мировая Война, и мир стремительно развивался, но для женщин в кое каких аспектах время словно остановилось.

У прачечной было одно интересное место – у одной из стен стояли небрежно набросанные друг на друга щиты, за которыми были поставлены несколько скамеек. На этих скамейках часто отсыпались после хорошо проведенных праздников медсестры или санитары. А иногда и пациенты.

Забравшись за эти щиты Шэрон, прижалась спиной к тонкой стенке прачечной и закрыла глаза.

– Слушай сюда ушами, дочка… – донёсся из-за тонкой стенки голос Язвы. – Дело то оно некрасивое, так что держи язычок за зубами. В общем, твой отец сегодня позвонил нам и рассказал, что у вас в доме Франсуаза лежит. И что её надо срочно в больничку закинуть, так как она себя очень нехорошо чувствует…

Сердце Шэрон ёкнуло. До неё только сейчас дошло как глупо она, и Рита поступили, не подумав об отце. А ведь он был дома. И заметив Франсуазу, отчего-то решил вызвать врачей.

В принципе отец мог это сделать. Последствия, контузии иной раз заставляли его делать совершенно глупые вещи.

– Наш врач захотел было гнать к ней карету… Но тут появился Вильф. Да не один – прикатил аж с Рамлоу, этим Барсуком. (Рамлоу – традиционное английское символически-уважительное имя для барсука кельтского происхождения. Примечание автора). В общем Вильф и Рамлоу поднялись к нашему врачу… Сидели там минуты три или четыре – их водитель даже свою Библию не успел толком открыть и почитать… Потом вышли и уехали. А Эштон вышел, и вызов твоего отца из тетради вырвал.

– А кто вызов принял? С ним что?

– С ним? А его в отпуск отправили. Причём сразу же… Думаю, деньжат отвалили, чтоб не скучал. Вот так оно. Сама понимаешь… Нехорошо это все пахнет. От этих городских одни проблемы. То убийства, то ещё что… – Язва грохнула об пол корзину белья. – А с твоим батей все печально, уж прости за такие слова… Я так разумею, что его отравили одним весьма необычным газом… Он называется "Око" (Данное химическое вещество является полной выдумкой автора) энтим газом немало народу понравилось в Нью-Йорке и Сенд-Шилдс. Газ этот без запаха и вкуса. Его используют в этих новомодных газовых резаках. Точнее-то использовали – у него оказался довольно нехороший побочный эффект – люди им травились. Сознание теряли и засыпали. Причём газ этот по-разному на людей-то действует. То от него засыпают, то от него в кому впадают… Я то об этой дряни много слышала. Мне как на Мировой Войне иприта довелось хлебнуть – так я с той поры к таким штукам как газы – отношусь с большим вниманием… Так то.

– Значит, моего отца в кому погрузил газ.... "Око", но на маму он же не подействовал. Почему?

– Так ведь он на всех по-разному действует. Что уж там говорить… Но вот что там с Франсуазой то случилось? Девка добрая и крепкая. Жаль если пропала…

.... Сидя в закусочной "Шоколадный филин" Шэрон грызла немного подсохший пончик и размышляла над тем, во что она и шериф ухитрились вляпаться.

Сейчас было понятно, что этот изувер действует не один – его, по непонятным причинам, прикрывает целая компания хитрых и жестоких личностей, способных на совершенно дикие вещи. И понять причину этого было совершенно непросто.

По крайней мере, Шэрон не слышала о таких вот безумцах, которых защищала от правосудия группа людей. Какого дьявола они защищают того, кто, фактически, подводит их под суд? Для чего?

Ясно только то, что эти люди связаны с "Телеграф-стрит", только у этой компании есть доступ к отравляющему газу и машинам. Компания проводит здесь работы – и работы серьёзные. Да еще и оплачиваемые самим "Дядей Сэмом"… Станут ли работники "Телеграф-стрит" так рисковать своей репутацией?

Или тут дело не в этом?

Шэрон отчетливо понимала, что она пока не знает очень многого. И это незнание было главной проблемой в ее расследовании.

Шериф сел напротив неё и несколько секунд смотрел в потолок.

– Соболезную о твоём отце… Думаешь, он выкарабкается?

– Вот уж без понятия, – равнодушно проговорила Шэрон. – Посмотрим. Сейчас для меня важно найти этого убийцу.

– Ага… Дело то совсем неприятное оказалось. Ни ответить, ни приветить… Правда?

– Что-то ты больно оптимистичный… Выше нос. Не всё потеряно. Кстати, когда планируют провести испытание этой Тесла-башни?

– Завтра… – Уэллс посмотрел за спину Шэрон. – Тьфу ты…

Повернувшись, Шэрон увидела, что в закусочную вошёл Ван-Роджер, за которым семенил Рамлоу, трепетно прижимающий к груди толстую папку с бумагами.

Рамлоу был невысоким, но довольно коренастым мужчиной, с короткими чёрными волосами и – на редкость дурацкими седыми усами. Лицом он напоминал какого-то профессора из университета. Одежду Рамлоу носил всегда черную. И постоянно запачканную пылью и грязью.

– Да мне плевать на то, что мощности генераторов может не хватить! Тебе столько денег отвалили – линкор можно построить! А ты мне тут задвигаешь в уши старое мочало о том, что может не хватить энергии на запуск?! – замахнулся на Рамлоу трубкой Ван-Роджер.

– Да не это я, тебе задвигаю! – простонал Рамлоу. – Я объясняю, что наша защита может не удержать такую мощность. Мы собираемся передать через воздух десять гигаватт электричества – этой мощи хватит, чтобы испепелить половину этого города! У нас стоит хороший "забор", но он может не выдержать такой мощи. Мы запустим передачу энергии, но на второй запуск у нас уже не хватит мощности и предохранителей. Нам придётся полностью восстанавливать защиту…

Ван-Роджер зарычал и вцепился в Рамлоу – причем лицо главного инженера исказилось от ненависти, превратившись в уродливую маску…

– Эй! – Шэрон и Уэллс бросились на помощь Рамлоу, и с огромным трудом оторвали его от Ван-Роджера.

Главный инженер проекта явно пребывал в состоянии "амока" и просто не сразу успокоился. Его ярость и злоба порядочно потрясли Шэрон – она никак не ожидала от внешне спокойного и тихого человека такой необузданной вспышки ярости.

– Я спокоен… Отпустите меня! – зарычал Ван-Роджер и перевел дух. – Все… Все в порядке…

Шэрон и Уэллс отпустили главного инженера и тот, переведя дух, сел за стол Шэрон и чуть дрожащими руками поднес к губам кружку кофе. Между прочим кофе самой Шэрон, что стоял на этом же столе.

– Прошу прощения… – прохрипел Ван-Роджер и недрогнувшей рукой осушил кружку. – Нервы ни к чёрту… Этот проект слишком важен для меня. Вот и срываюсь, как беременная баба на сносях. Жуть какая-то творится… завтра у нас испытания башен Тесла, а мой бухгалтер только сегодня изволил заявить, что система изоляции тока может дать сбой…

– Что за система изоляции?

– Да ерунда. Особая защита, что должна защитить окружающую среду от поражения электротоком, в случае чего…

– Вроде же планируется, что это электричество сразу в аккумуляторы уйдёт. Или мы чего не поняли?

– Да не. Все правильно. Все наши расчёты исходят из того что мы передадим через вашу Долину Гроз десять гигаватт энергии. Это ошеломительное количество энергии. Хватит, что бы осветить четверть Нью-Йорка.

– Откуда же вы столько энергии выработаете? Это же надо откуда-то ее взять.

– Да у нас там, на "Башне 1" стоят три генератора снятых со старых дизельных подводных лодок. И аккумуляторов куча – хватит, чтобы накопить энергии на этот эксперимент. Если удастся перебросить энергию с одной башни на другую без проводов – то это будет прорыв. СССР со своей электрификацией просто окажется сброшенным с чаши весов. Весь мировой рынок электроэнергии будет принадлежать нам. Так что успех моего проекта это решающий шаг во всем мире. США будет передавать энергию в любую страну мира, способную заплатить нам. Это будет прорыв.

– Но что помешает другим странам создать свои башни Тесла? Чертежи башен и математическое обоснование передачи энергии без проводов – они общеизвестны. Ничто не помешает другим странам создать подобные башни и перемещать энергию по всему миру.

– С этим мы справимся как-нибудь. Главное сейчас провести эксперимент и добиться результата. Это самое важное и главное, – Ван-Роджер перевёл дух. – И вот когда мы в шаге от победы – этот Рамлоу говорит что у нас серьёзные проблемы в защите нашей башни и предлагает убавить мощность передачи энергии… Счас! Ничего не выйдет. Я не позволю погубить этот эксперимент. Ни за что! Завтра мы сотрясем весь мир… Вот увидите. Вот увидите…

Официантка, причем, не дожидаясь заказа, принесла Ван-Роджеру поднос с кофе и парой пирогов.

– Во, в точности как вы любите, – проговорила она, грохнув поднос на стол. – Пироги с вашими любимыми грибами.

При этом нее было такое лицо, словно Ван-Роджер заказал как минимум собачатину. Однако главный инженер спокойно впился зубами в пирог и принялся его жевать с совершенно отсутствующим видом – душой он явно находился где-то далеко от всех.

– Неужели это можно есть? – удивилась Шэрон, припомнив то странное существо, которое она видела в лесу – поедающим гриб.

– В смысле? Это белые грибы. Не та пародия на шампиньоны, что завезли в США эти итальяшки… – фыркнул Ван-Роджер. – Ты что, ни разу грибов не ела?

С этими словами он осторожно отрезал кусок пирога и предложил Шэрон.

– Я как-то раз ел грибы… Потом не мог вылезти из отхожего места, наверное, неделю… – осторожно проговорил шериф. – Ничего омерзительнее не пробовал. Грибы были такие красные, в мелких точках, белых.

– Само собой. Грибы это особые организмы. Их надо уметь готовить, а этим у вас в США могут разве что индейцы и немцы с русскими похвастаться. Ну и конечно у вас в США до сих пор есть привычка ужираться мухоморами… Тебя явно мухоморами угостили – а это та еще отрава…

– Отрава?

– Слышь, шериф, тебе словосочетание "мухомор" вообще ни на что не намекает? – Ван-Роджер усмехнулся. – Вообще в этом вашем лесу много белых грибов. Откуда они тут взялись – не совсем понятно. (В США белые грибы растут в большом количестве, но употребление их в пищу практически нулевое – в США едят только трюфели, шампиньоны и сморчки – привет от немецких и русских эмигрантов. Примечание автора). Но вкусные, зараза… Я их часто собираю и в эту закусочную приношу. Тут мне из неё пироги и делают.

Шэрон поперхнулась пирогом – она то сама после встречи со странным монстром, в этот лес и ногой бы не ступила. Но, похоже, Ван-Роджер не знал о том, что в Долине Гроз водились далеко не самые безобидные конкуренты по сбору грибов.

С другой стороны те же индейцы регулярно шастали по этой долине и не рассказывали ни о каких столкновениях с неведомо чем…

От волнения у Шэрон обострился голод, и она жадно откусила кусок пирога. К ее удивлению грибы оказались очень даже ничего – мягкие, сочные, с начинкой из свеженарезанного лука и чеснока. Неплохой вкус – хоть и отличавшийся от шампиньонов, которыми Шэрон как-то раз угощал знакомый из Италии.

– Я сам такие пироги не умею делать, но моя бабка делала такое, что вы бы языки проглотили от наслаждения, – повествовал Ван-Роджер, явно пытавшийся скрыть разговором о грибах свою нервозность. – Жаль что истинное умение готовки сего блюда под силу только нам, голландцам, а не вам – жалким ирландским переселенцам, что сбежали сюда от эпидемии фитофторы…

– Ну, так-то мой прадед из этого города… Очень давно тут живём. Дольше вашего предка, как я разумею, – проворчала Шэрон, осматривая свою опустевшую кружку. – Так что не вы один тут у нас старинный обитатель…

– Ха! Этот город был построен голландцами. И только благодаря нам он снова получит своё величие и силу… – Ван-Роджер усмехнулся. – Вот увидите… Всё будет очень хорошо. Лучше, чем мы можем вообразить.

И усмехнувшись, он отправил в рот кусок пирога.

Шэрон покачала головой и, подойдя к буфетчице, сделала ей особый заказ.

… Грейсона дома не было – впрочем, это Шэрон ничуть не удивляло. Скромного и тихого помощника мэра можно было встретить на работе – там было его основное место жительства. Это знали абсолютно все в городе.

К Ратуше Шэрон подошла уже, когда смеркалось, и в небе над ней начали разгораться первые звёзды. Гудевроу-сити постепенно утихомиривался, погружался в сон и отдых. Наступала тишина, обычная для таких городков.

На ночь Ратушу закрывали, но Шэрон неплохо знала все тайные места этого громадного строения и без труда пробралась в кабинет Грейсона.

Сам Грейсон жил – иного слова было не подобрать, в архиве Ратуши – он занимал почти половину первого этажа, и его особенностью было то, что в нем не было ни единого широкого окна – только узкие окна-бойницы. Стекла в этих окнах были мутные и непрозрачные – что то увидеть через них с улицы было невозможно.

Кабинет Грейсона был в самой глубине архивов. Пробраться туда можно было, только двигаясь среди громадных стеллажей усыпанных книгами и рукописями, а так же тетрадями и иными хранителями тайной истории Гудевроу-сити.

Шэрон осторожно скользила в этом лабиринте, ориентируясь на отблески света на потолке – лампа Грейсона в его кабинете.

Как тихо не кралась женщина, Грейсон ее услышал. Когда она вошла в его кабинет, то он сидел на стуле и смотрел точно на Шэрон.

– Пончики с малиновым вареньем? Это вам Дафна наябедничать успела? Она знает мои вкусы… – Грейсон немного смутился. – Что вы здесь делаете?

– Решила заглянуть в гости и кое-что спросить. Мы мало общались, а день сейчас такой суматошный выдался… Вот… решила тебя угостить пончиками с малиновым вареньем… – Шэрон посмотрела по сторонам. – Где тут у тебя стул или что-то такое? А тот стою тут перед тобой как осина по зиме.

– Вот держите… – Грейсон выудил из-под стола стул, заваленный бумагами, и переложил оные бумаги на стол. – А… Что вас интересует?

– У тебя же есть карты здешних рек. Мне нужно глянуть на русло Сиротки… Тебе ведь привозили документы об изменении ее русла?

– Ну да. Мы же учитываем то, как бегут лесные реки, по требованию фермеров и горожан. Вы ведь знаете что наши реки – они снабжают водой даже некоторые канализационные коллекторы Нью-Йорка. Поэтому городской совет заставляет нас следить за уровнем воды в реках.

Грейсон явно обрадовался, что его спросили об этом – поскольку заметно оживился и стал говорить куда веселее и спокойнее. Даже от пончика откусил.

Шэрон и сама толком не знала, почему она попросила Грейсона найти для неё сведенья именно о Сиротке. Видимо общение со Скользящей Во Тьме сыграло свою роль.

– Кстати, люди из "Телеграф-стрит" тоже брали у меня эти документы. Но очень давно. Рамлоу и его водитель. Они тут были. Брали вот эти карты и смотрели их. Говорили, что им надо знать течение здешних рек. Мол… – Грейсон пожал плечами, – …им надо было знать, не повредят ли течения рек их ненаглядные столбы во время весенних половодий. Вот так.

– Понятно… – Шэрон кивнула, хотя, строго говоря, она ничего не поняла.

Для неё было ясно, что "Телеграф-стрит" – как минимум часть ее работников, вели какие-то альтернативные работы на русле реки. Но зачем?

Расстелив карту, Шэрон всмотрелась в неё и тут же увидела интересную особенность Сиротки, о которой она, жительница Гудевроу-сити, даже не подозревала.

Сиротка, в отличие от остальных лесных рек, была почти прямой. Она шла от Горных Троллей до Низины Ионы через всю Долину Гроз по прямой. Русло реки чуть-чуть вихляло из стороны в стороны, но не сильно. Так же Сиротка проходила вблизи "Башни один", той самой что играла такую большую роль в планах Ван-Роджера. А поскольку обе башни Тесла стояли друг напротив друга, то Сиротка соединяла их незримой нитью.

Всё это было странно. Очень странно.

– Зачем им это?

– Не знаю. Но они очень-очень интересовались этой картой и конкретно течением Сиротки. Зачем… Не знаю.

Грейсон налил чаю и немного промолчал. Затем он уставился в пол и, переведя дух, промямлил.

– Я знаю, зачем вы пришли… Но мэр сказал, что не стоит говорить вам или Уэллсу ничего. И я не знаю, как мне поступить… Честно… – Грейсон уставился в пол. – Я не… Как мне быть… Знаете… К чёрту всё. Держите…

Он вытянул из стола большой свёрток бумаг, перевязанный верёвкой. Когда он передавал его Шэрон – его руки дрожали и ходили ходуном. Лицо у парня сильно осунулось, кожа стала серой, и он не слегка напоминал мертвеца. Все же предать свою работу и работодателя для него было очень сложно.

Грейсон был хорошим парнем… Просто когда с самого юного возраста привыкаешь делать то что тебе приказывают, то рано или поздно перестаешь обращать внимание на то что ты делаешь… Перестаешь понимать, что ты помогаешь избежать наказания откровенным подонкам и чудовищам.

Шэрон аккуратно положила сверток в сумку. Грейсон сидел, низко опустив голову и, судорожно, стискивал пальцы. На Шэрон он не смотрел – видно было что парня раздирают угрызения совести.

– Грейсон… Посмотри на меня.

– Послушайте, я… – Грейсон поднял голову и осекся. – Что вы делаете?

Шэрон стянула с себя штаны и осторожно переступив через них, встала перед Грейсоном совершенно обнажённой – на ней остались только её ботинки и украшения, в виде браслетов на запястьях.

Она провела себя руками по плечам и груди, а напоследок ущипнула себя за соски.

– Нравлюсь? – усмехнулась она, чувствуя как ее соски твердеют, а в висках начинает стучать пульс.

Грейсон попытался ответить, но запутался в словах и вообще стал сильно похожим на щуку, что по ошибке заглотила купающегося ежа.

Шэрон облизнула губы и, вытянув руки, взяла парня за запястья и положила себе на талию. Потом чуть-чуть подалась вперёд – коснувшись сосками его губ.

– Не сдерживай себя, паренёк… – Шэрон начала расстёгивать рубашку Грейсона. – Всё будет хорошо… Всё будет просто хорошо…

Грейсона сильно затрясло, и его руки заскользили по телу Шэрон – неумело. До Шэрон неожиданно дошло, что Грейсон может быть девственником – то есть он, вообще никогда не имел дела с девушками…

Наклонившись вперёд, она прошептала ему в ухо.

– Ничего не бойся, парень… Всё будет хорошо.

… Грейсон был странным в плане близких отношений. Он был каким-то запуганным. Шэрон казалось что сам Грейсон боится причинить ей вред или сделать что-то такое, что что ей не понравится. Парень был довольно неопытным – Шэрон не сомневалась, что она у него была первой. Но учился он быстро.

И она очень постаралась, что бы у Грейсона от этого первого опыта остались только положительные и ярчайшие впечатления…

Лежа на полу, на куче одежды и сдернутом с кровати одеяле, Шэрон посматривала на Грейсона, что закрыл глаза и осторожно водил кончиками пальцев по её телу.

– Очень надеюсь, что ты на меня не в обиде, парень… Как ни крути, но я поступила очень некрасиво. Набросилась на тебя, как блудница, совратила… – Шэрон улыбнулась.

– Ну… Я пока хочу разобраться во всём.

– Конечно… Но учти, что мне придётся просить у тебя прощения, – усмехнулась Шэрон. – Долго и очень упорно… А? Дашь возможность старой грешнице искупить свои пригрешения?

– Думаю что да… – проговорил Грейсон. – Сделать так, чтобы ты не стыдилась. Хорошо. Но вы точно не жалеете ни о чём?

Шэрон села на колени и откинув руки за голову, качнула грудью, ощущая, как на неё накатывает новая волна дикой похоти и возбуждения.

– Я похожа на ту, что жалеет о том, что сделала с тобой? – усмехнулась она. – Лежи смирно парень, дай мне попросить у тебя прощения…

Он поцеловала Грейсона в лоб, губы, грудь и начала опускаться ниже и ниже по его телу…

…Бумаги Грейсона Шэрон припрятала в сумке, поскольку подозревала, что читать их надо одной, и желательно не в присутствии Грейсона. Парень и так пошёл на нарушение должностных инструкций. Не следовало его ещё напрягать чтением бумаг в его присутствии. Мало-ли что там написано?

Выбравшись из ратуши, Шэрон побрела к своей машине.

На улице уже начала заниматься заря – небо посветлело, пожирая звезды, но солнца ещё не было. Однако уже было достаточно светло для того, что бы Шэрон увидела что у её машины стоят двое, причём судя по их напряженным позам, они, до прихода Шэрон, сильно повздорили.

– Здравствуйте-с, офицер, – проговорила Дафна, ослепительно улыбнувшись. – А я тут миссионерскую-с проповедь слушаю-с.

Собеседник Дафны повернулся к Шэрон. Это был уже знакомый Шэрон парень – водитель Рамлоу, который, кстати, привозил в дом Шэрон Швайку и его приятелей.

Этот парень был странный – он оказался немного старше, чем казался – ему было под тридцать лет, но из-за того что он держался как-то "пришиблено", казалось, что ему гораздо меньше.

Одет он был чисто, что называется "с иголочки" – причём одежда у него была какая-то фасонистая – молодёжная кожаная куртка "под индейцев" и серые шерстяные штаны, немного неуместные в это время года – достаточно теплое.

Парень как-то странно держался – его движения были замедленными и неторопливыми. Словно он рассчитывал каждый свой шаг, перед тем как сделать его.

К груди он прижимал громадную книгу – толстую, в переплёте из кожи. Страницы этой книги были очень толстыми – но не из бумаги, а из старинного пергамента. Шэрон видела такие книги только в запасниках библиотек и архивов.

– Познакомься – это Ашок. Личный водитель-с Рамлоу, – проговорила Дафна. – Шлялся тут-с по улицам.

– Я могу ходить, где пожелаю. И вообще-то я… Я следил за тенями, – проговорил Ашок и протянул руку Шэрон. – Ночью я видел странную тень. Она скользила над улицей, мерцая золотистыми глазами. Это был оборотень. В вашем городе и лесу живут оборотни.

– Да ладно… Я тут всю жизнь живу и ни одного оборотня не видела.

Ашок прижал к себе книгу и показал пальцем на заросшие лесами горы.

– Оборотни умеют обманывать добропорядочных христиан. Это в их натуре. Ты не видишь этого – поскольку твои глаза не могут этого замечать. Они замылены.

– Чем замылены? – спросила Шэрон.

– Ну, ты не видишь того, что у тебя всегда перед глазами. Вот и всё… – Ашок усмехнулся, а затем прикоснулся к своему лицу. – Мы люди из города. Мы сразу примечаем то, что ты не видишь. Вот так то.

– Понятно… – Шэрон посмотрела по сторонам.

Улица была пустой. Однако ощущение того что кто-то следит за ней было настолько жутким, что женщине стало не по себе.

– Этот парень-с хочет-с сказать, что вы не видите того, что вросло в вашу жизнь, как капуста в грядку… – усмехнулась Дафна. – Ты ела ананасы?

– Конечно. А что?

– Эй, Ашок, а ты ел ананасы-с?

– Да. И меня всегда удивляло – что же это за дерево такое, что способно вырастить и поддерживать столь громадные плоды…

– Ананасы растут не на деревьях. Они растут на земле, как капуста, – проговорила Шэрон. (Ананасы, как и бананы, в общем-то, не растут на пальмах. Более того, ананасы растут даже не на дереве. Ананасовое растение травянистое и не вырастает выше полутора метров – иными словами ананас это трава. Плод ананаса – это скопление маленьких фруктов (соплодие), каждый из которых образуется из своего цветка. Срастаясь, они образуют цельный ананас.

Они растут на земле, примерно как капуста. Только в отличие от капусты, ананас – это многолетнее растение. Примечание автора).

Ашок выпучил глаза и, приоткрыв рот, начал смотреть на Шэрон и Дафну, словно ожидал, что они вот-вот засмеются над ним и дружно крикнут "шутка".

Однако убедившись, что никто над ним не шутит, он прижал к себе книгу поплотнее.

– Мы тут-с, на секунду отойдём-с… – Дафна взяла Шэрон под руку, достаточно фамильярно, и отвела в сторону. – Я смотрю-с, что у тебя с моим кузеном всё хорошо?

– А тебе-то, какое дело до этого?

– Да-с сама подумай, он же мой кузен. Мне все-с интересно-с, что с ним связано… Хотела бы спросить, что то важное… Если ты от него понесёшь ребёнка…

– А это… – Шэрон усмехнулась. – Особо не переживай. У меня не может быть детей. Так что в этом плане сильно не переживай, подруга… Грейсон, кстати, таким не озабочивался.

Дафна прикусила губу. Её красивое лицо омрачили какие-то размышления, а затем она раскрыла было рот, что бы что-то спросить, да так и замерла.

Повернув голову, она втянула носом воздух. Затем вскинула голову и откинув затылок на спину, шумно втянула воздух и уставилась на улицу.

– Что там?

В следующий миг из-за поворота дома семьи Стивенс что-то выбралось – какое-то черное существо, что ползло по дороге, оставляя за собой влажный кровавый след.

Ашок отшатнулся и перекрестился, а затем выставил перед собой свою книгу – на переплете блеснуло словами название "Библия".

Шэрон и Дафна бросились вперёд. Странное существо проползло ещё полметро и упало на дорогу, не шевелясь.

Шэрон подскочила к ней и осторожно перевернула.

Однако Скользящая Во Тьме уже была мертва…

***

– Её закололи длинным предметом. Скорее всего, кусок арматуры, который заточили с одного конца а с другого загнули. Что-то вроде "французского гвоздя" (Оружие Первой Мировой для сражений в окопах – длинная арматура с рукоятью и заточкой. Примечание автора). Удар был такой силы, что оружие прошло через грудную клетку несчастной, пробило её левую Лопатку и намертво застряло там. Убийца не смог вытащить его и бросил в теле жертвы.

Уилбер наклонил голову к Шэрон, и та почесала ему затылок специальной расчёской. Коронер был в перчатках, испачканных кровью, и сам такое сделать не мог.

– Ничего себе… И она еще сумела проползти такое расстояние с ножом в сердце? – удивился шериф.

Они с Шэрон первым делом проследили путь из крови – он шёл через всю улицу Джона Брауна и начинался у проселочной дороги, что вела в лес.

Все следы там были уничтожены – убийца, уже не особо маскируясь, затер их метлой из веток. А саму Скользящую Во Тьме бросил в канаве, откуда та всё же выбралась и проползла через две улицы, прежде чем умерла.

– Она умерла от кровопотери. У неё, видишь ли, сердце было не с левой, а с правой стороны… То есть удар этой арматурой вообще не был смертельным. Если бы мы её нашли чуть раньше, то, скорее всего, спасли бы её бедную, заблудшую душу… – Уилбер покачал головой. – За что ее убили то?

– Её убил наш изувер?

Уилбер задумался.

– Уэллс… Ты мне доверяешь в плане чутья?

– Как никому.

– Это сделал не наш убийца. Вот чем хочешь, поклянусь… Тут действовал более сильный человек. Удар был всего один – но какой силы он был! Практически сразу же пробил тело насквозь. Эта железяка застряла в теле, так что для её извлечения мне придётся пилить лопатку… – Уилберо почесал в затылке. Хочешь мое мнение? Это работал очень профессиональный гангстер. Я видывал такое то вот ранения, когда проходил практику в морге Нью-Йорка. Тогда на улицах кипели войны гангстеров, и трупы с разными ранениями стаскивали, вот чтоб тебе не соврать – повозками. Бывали там и трупы с такими вот ранениями… Нож в лопатку и готово. Только тут явно били спереди, а не сзади.