Я живу в Счастье! бесплатное чтение

Часть 1 Вступление ПРЕДНОВОГОДНЕЕ ЧУДО ДЕДА МОРОЗА

Снег падал большими хлопьями. И это было удивительно!

Здесь, на юге страны, за последние годы настолько сильно изменился климат, и стала нормой плюсовая температура зимой, что снег в декабре – это было чудо! Чудо синоптиков или чудо Деда Мороза!

Снег повалил два дня назад! И, конечно, никто не оказался готов к этому, – ни жители, ни городские службы.

Количество заторов на дорогах увеличилось в несколько раз, и, хотя автогрейдеры и бульдозеры работали в аварийном режиме сутками, ситуация от этого мало изменялась в лучшую сторону, поскольку снег падал почти без перерыва.

Если к этому добавить слякоть от какого-то химического средства, которым работники дорожных служб щедро посыпали дороги для быстрого таяния снега, и перебранки водителей маршруток с таксистами, смело и нагло нарушающими порядок движения, встревающими в любое освободившееся место на дороге, а также реплики от пешеходов по поводу неожиданно свалившегося так некстати снега на голову и под ноги, то ситуацию нельзя было бы назвать чудесной!

И все же… это было чудо в преддверии Нового года!

Потому что, стоило оторвать взгляд от событий на дорогах и перевести его выше, как тут же захватывало дух от красоты!

Снег огромными шапками лежал на деревьях, на кустарниках, превращая их в сказочные фигуры. Парки, скверы там, где человеческие руки и дорожная техника еще их не коснулись, изменились до неузнаваемости! Снег там был таким чистым, таким пушистым, что хотелось отбросить все дела и кинуться в эти белоснежные сугробы, почувствовать себя ребенком и просто наслаждаться сюрпризом зимы!

Впрочем, пока взрослые, улыбаясь, об этом раздумывали, дети уже перешли к действиям! И скверы, и парки были заполнены детворой, всюду, где было можно и даже, где было нельзя, возникали горки, и дети на санках или просто так, на спинах, с хохотом съезжали вниз, и, вскочив, снова карабкались вверх, становясь в очередь.

Малыши с помощью мам катали большие шары и лепили снеговиков. На один из первых снеговиков уже кто-то набросил шарф, вставил вместо носа шишку, а вместо глаз круглые конфеты дражже.

А вот кто-то слегка тряхнул ближайшую ель, и на детей, стоящих рядом, посыпался снег, превращая их в маленькие сугробы. Впрочем, стоило сугробам-малышам шевельнуться, как снег начинал падать и с них, такой он был рыхлый и легкий. И сугробы вновь становились детьми, веселыми и румяными от мороза. А еловые лапы, освободившись от снега, тут же взметались вверх.

Но кто-то из подростков успех схватить нижнюю ветку и нацепил на нее яркую сверкающую мишуру. Вторую часть мишуры он забросил на соседнюю ветку.

И вот, со всех сторон и дети, и взрослые, проходящие мимо и остановившиеся, чтобы понаблюдать за весельем, стали доставать из сумок и карманов все, что могло бы украсить елку. И уже через минут пятнадцать на ели висели и новогодние шары, и мишура. Кто-то повесил настоящие яблоки, видимо, до этого спокойно лежащие в пакете.

А какая-то девочка, маленькая и похожая на Дюймовочку, старалась дотянуться до нижней еловой лапы и повесить на нее мандаринку.

Высокий мужчина подхватил малышку на руки, поднес ее к широким веткам и сказал гудящим низким голосом: «Вешай, куда хочешь, Кнопка!»

Девочка завизжала от восторга и стала накалывать на длинные и острые иголки оранжевые мандарины, которые вынимала из карманов.

Подошедшая пожилая женщина достала из сумки несколько бананов и киви, протянула их малышке: « И эти повесь, куколка!» Куколка, сидя на руках у большого дяди, с важностью оглядывала елку, ища место, куда бы еще повесить фрукты.

Словно поняв ее, мужчина стал медленно обходить ель со всех сторон, стараясь подойти так, чтобы девочке было удобно дотягиваться до пушистых еловых лап. И вскоре киви, мандарины, яблоки и бананы красовались на ветках в разных местах, создавая иллюзию светящихся ярких лампочек.

Кто-то из мам уже построил детвору вокруг елки, и вот целый хоровод закружил по заснеженным дорожкам, зазвучали детские голоса: «В лесу родилась елочка, в лесу она росла… »

Глава 1 СЕ ЛЯ ВИ ИЛИ СОВСЕМ НЕНОВОГОДНИЕ СОБЫТИЯ

Валерия, вышедшая в сквер, чтобы прогуляться и подышать свежим воздухом, с удовольствием наблюдала за всей этой суетой, но участия не принимала. Настроение ее было далеко не праздничным.

И, хотя до Нового года оставалось всего две недели, или, может быть, именно потому, что впереди ожидалась целая череда праздников и хождений по гостям, Валерии хотелось почему-то спрятаться от всех, чтобы забыть о том, что под Новый год она осталась без работы, без денег и, что скрывать, без жилья!

Два дня назад ее, ведущего менеджера и специалиста по работе с оптовыми клиентами, пригласил к себе в кабинет генеральный директор.

Это событие было уже само по себе из ряда вон выдающимся, поскольку в кабинет к генеральному приглашались только замы и руководители среднего звена. А обычные сотрудники, даже топ-менеджеры, получали выговоры или поощрения (первое было гораздо чаще, чем второе) в кабинетах руководителей отделов.

Поэтому, когда секретарь геншефа Изабелла (Изабо, как втихомолку называли все работники неприступную и суховатую секретаршу) по внутренней связи пригласила Валерию на прием, та была очень удивлена. И нюхом почуяла, что это не к добру!

И она оказалась права! Шеф не любил деликатных подходов, поэтому с ходу «взял быка за рога». Спокойным, но непререкаемым тоном он сообщил Валерии, предварительно пригласив ее присесть за большой стол, что в рамках сокращения штатов и грядущих в начале нового года перемен на предприятии многие отделы переформируются, а, точнее, объединяются, и отдел, в котором она работала, с января будущего года будет теперь называться Отделом по работе с оптовыми клиентами, предпринимателями и розничных продаж.

Валерия недоуменно подняла брови. Объединить три отдела в один, учитывая различные компьютерные программы, учетность, клиентскую базу, означало зарубить все дело. Но, сейчас ее волновало больше другое – зачем шеф пригласил ее к себе?

То, что она услышала, конечно, было неприятной новостью, особенно накануне новогодних дней, но эту информацию ей мог сказать зам или ее руководитель отдела. Она же была рядовым сотрудником, которому полагалось знать лишь то, что полагалось, а все коммерческие тайны знало лишь руководство.

Впрочем, очередное сокращение штатов, – какая же это тайна, когда весь год коллектив шарахало из стороны в сторону от страха попасть под сокращение и остаться без работы! К концу года, казалось, все «устаканилось».

И коллектив, уменьшенный втрое после очередного сокращения, взвалил на себя ту работу, которую полагалось выполнять уволенным сотрудникам, и без особого энтузиазма, но успокоенный обещаниями своих руководителей, что сокращений больше не предвидится, заработал слаженно и монотонно, кропотливо выполняя ежедневные обязанности.

Валерия, тоже до этого находящаяся в тревоге, что может потерять работу, расслабилась и спокойно принялась готовить годовые отчеты, звонить своим оптовым клиентам, поздравлять их с наступающими праздниками и сообщать о новогодних скидках, сбрасывать по почте файлы с прейскурантами, продлять договоры о сотрудничестве, заключать новые сделки, принимать заказы на уже на февральские праздники.…

В общем, она занялась своей работой, которая если и не приносила большого удовольствия, зато давала стабильный ежемесячный доход, позволяющий ей снимать довольно приличную однокомнатную квартиру, оплачивать коммунальные платежи без задержек, покупать хорошую одежду и иногда, когда позволяло время, ходить в театры, на концерты и ездить ежегодно в отпуск на черноморское побережье.

И вот, теперь, сидя в кабинете геншефа (так рядовые сотрудники называли между собой генерального директора), слушая его монотонную речь, Валерия искренне не понимала, зачем и к чему она здесь находится?

И шеф, словно услышав ее немой вопрос, вдруг сказал:

– А знаете, Валерия Юрьевна, почему я все это вам говорю?

И, не дожидаясь ответа, продолжил:

– А говорю я это вам потому, что при всем моем уважении к вам, Валерия Юрьевна, нам с вами придется расстаться, как ни горько мне это вам сообщать!

– Что? – переспросила Валерия, не веря своим ушам.

Она весь год тряслась от страха быть уволенной, и вот теперь, когда она только успокоилась, эта новость сразила ее наповал!

– Да, да, милая Валерия Юрьевна! К сожалению, должен вам сообщить, что вы и еще несколько человек попали под новую волну сокращений. И, хотя положено предупреждать об этом заранее, так сказать, за три месяца, но обстоятельства сейчас таковы, что трех месяцев у нас в запасе нет, а есть всего две недели. Нет, нет, вы не волнуйтесь, до конца года, то есть по тридцать первое декабря включительно, вы доработаете, как положено, все, что вам полагается при расчете, компенсацию в размере трех месячных окладов получите в бухгалтерии. Но в новом году вы у нас уже не работаете. Увы, Валерия Юрьевна, как говорят французы «се ля ви», чтобы там не означала эта фраза!

– Это жизнь! – пробормотала Валерия, еще не пришедшая в себя после такого выступления шефа.

– Что? – переспросил он.

– Фраза с французского переводится «это жизнь или такова жизнь» – ответила Валерия, начинающая приходить в себя.

– А, я и забыл, что вы у нас на французском говорите! – сказал генеральный директор.

Он был доволен тем, что его подчиненная спокойно восприняла известие и не зашлась в истерике, не стала давить на жалость рассказами о детях, оставшихся голодными, о больных родителях, о купленных в кредит квартирах и автомобилях.…

Всего этого он наслушался вдоволь, когда уволенные сотрудники пробивались к нему в кабинет, хотя неприступная Изабо всеми силами препятствовала их вторжению. Раза два пришлось даже вызывать охрану.

Но, похоже, сегодня обойдется без слез и сердечных капель. Хотя, на всякий случай, он попросил Изабеллу приготовить аптечку. Кто знает, как поведет себя женщина при таком известии?! Но, кажется, обошлось!

Шеф облегченно вздохнул и только собрался сказать очередную утешающую фразу (за месяцы сокращений он научился их говорить легко, хотя, если честно признаться самому себе, то в глаза людям смотреть было стыдно, и кошки на душе скребли), как вдруг Валерия спросила:

– Сергей Васильевич, а почему вы сами мне об этом говорите? Почему не Аркадий Олегович? Он же мой руководитель отдела. В конце концов, у вас есть зам по кадрам.

– Ну, понимаете, Валерия Юрьевна… – замялся вдруг шеф. – Александр Семенович, мой зам по кадрам, сейчас в отъезде. А Аркадий Олегович.… Ну, он человек у нас с тонкой натурой, не любит этих щепетильных дел, попросил, чтобы я взял эту миссию на себя.

– Какую миссию? – не поняла Валерия.

– Миссию сообщить вам эту неприятную новость.

– А… умыл руки, так сказать, – съязвила Валерия.

Ее охватила злость на этого откормленного холеного мужика, который, не глядя ей в глаза, сообщил, что вся ее налаженная жизнь рухнула сейчас в этом кабинете!

– Нет, что вы! Вы меня неправильно поняли! Поскольку Александр Семенович в отъезде, то по вашему отделу мы с Аркадием Олеговичем лично обсуждали каждую кандидатуру на сокращение. И когда дошли до вас, то он сказал, что даже если бы в отделе остался только один человек, то этим человеком были вы. Что он ни за что вас не уволит, что вы самый лучший и опытный специалист, что вы ни разу не опоздали на работу, не прогуливали, что к вам нет никаких замечаний по поводу работы, что клиенты вами довольны, что сотрудники вас уважают! Я даже растерялся от такой характеристики!

– Ну, надо же, какие дифирамбы от руководства! – вновь съязвила Валерия.

Ее глаза вспыхивали сердитыми огоньками, но казалось, Сергей Васильевич их не замечал.

– И что же вы такого ценного работника увольняете?

Шеф развел руками:

– Все дело в том, что такой ценный сотрудник подходит под все критерии сокращения – возраст, образование, стаж, ну… и так далее.

– Ах, вот оно что! – продолжала зло иронизировать Валерия, чувствуя, как слезы начинают подступать к глазам.

– Пять лет проработала, и образование и возраст вас устраивали, а теперь не ко двору пришлась?!

– Ну, зачем вы так, голубушка! Да, если бы не это сокращение, я бы никогда с вами не расстался! Слышите, ни-ког-да! Но обстоятельства выше нас! У вас педагогическое образование. А оставляют только с экономическим или юридическим. Да, и возраст, сами понимаете. Сейчас высшее руководство ведет политику омоложения коллектива, приоритет тем, у кого возраст от двадцати пяти до сорока.

– По Конституции и трудовому кодексу я могу работать до пенсии, и даже, при выходе на пенсию, – ответила на эту тираду Валерия и сама удивилась, какой неубедительной и вялой прозвучала эта фраза.

Злость уже прошла. Слезы, так и не вылившись наружу, высохли где-то в уголках глаз. На нее накатила усталость и какая-то безысходность.

– Можете, конечно, можете! Но… не у нас! Вы забыли, Валерия Юрьевна, что в этом году был принят новый устав предприятия? И там черным по белому написано, что все сотрудники должны иметь соответствующее профильному направлению образование. Если уж честно говорить, то мы должны были вас уволить еще в середине года.

– Так, что ж, не уволили? – усмехнулась Валерия.

– Так Аркадий Олегович не дал! Отстоял! Грозился, что сам уволится, если вы уйдете!

– А что ж теперь, вы не боитесь угроз Аркадия Олеговича? Или и он вам уже не нужен?

– Послушайте, голубушка! Аркадий Олегович у нас пенсионер уже десять лет, поэтому мы с легким сердцем отпускаем его на заслуженный отдых. Отделы реорганизуются, сливаются в единый. Руководитель туда уже назначен. Из вашего отдела остаются только три человека. Так что, извините меня, Валерия Юрьевна, но нам пора прощаться! Мне по делам ехать надо, а вы возвращайтесь в свой отдел, продолжайте работу и готовьте документы на сдачу. Принимать документацию у вас будет Аркадий Олегович, ну, а мы с вами, скорее всего, не увидимся!

Сергей Васильевич поднялся со своего места, Валерия тоже встала.

– Еще раз извините меня за такую неприятную новость, Валерия Юрьевна! Поздравляю вас с наступающими праздниками, и пусть следующий год будет для вас лучшим, чем этот!

– Спасибо за поздравление, Сергей Васильевич! Вас тоже с праздниками! И счастья вам! – благодарить шефа за то, что он ее только что уволил, Валерии не хотелось.

– Прощайте!

– Почему «прощайте»? А как же наш новогодний корпоратив? Приходите, приходите, какой же праздник без вас!

– Извините, мне сейчас не до праздников!

– Ну, голубушка, нельзя так! Что ни делается, то все к лучшему! В новом году найдете новую работу, все наладится. Еще спасибо мне скажете!

Валерии хотелось напомнить шефу, что на многих предприятиях прошли вот эти самые пресловутые сокращения; что Центр занятости буквально «дымится» от такого наплыва безработных; что устроиться сейчас на хорошую работу можно только по знакомству, а таких знакомых у нее не было; что в январе ей нужно отдать хозяйке оплату за квартиру; что коммунальные службы уже предупредили население по местному ТВ о грядущих в новом году повышениях на оплату электроэнергии, водоснабжения и всех остальных услуг…

Но она вовремя вспомнила бабушкину поговорку «сыт голодному не разумеет». И, промолчав, вышла из кабинета. Кивнула головой Изабелле, которая, на удивление, проявила сочувствие и предложила накапать сердечных в стаканчик. Отрицательно качнув головой и улыбнувшись дежурной улыбкой, Валерия вышла из приемной генерального.

Больше ей тут делать было нечего!

Дальнейшее все было каким-то серым и однообразным: сочувствие тех сотрудников, которые оставались на предприятии, гнев и слезы тех, кого сокращали, оправдания Аркадия Олеговича, на которого, впрочем, никто и не обижался, поскольку он сам попал под этот же нож, и теперь с января будет жить на одну пенсию.

Весь оставшийся день коллектив будоражило от эмоций.

Но Валерия тихо сидела за своим рабочим столом и не принимала участия ни в разговорах, ни в кофе-паузах, которые сегодня чаще обычного устраивали ее коллеги.

Нужно было доделать отчет, отправить по электронке оставшиеся письма, перебрать папки с бумагами.… Но делать ничего не хотелось.…

За два часа до окончания рабочего дня ее вызвал к себе Аркадий Олегович.

– Лера, на тебе лица нет! Шла бы ты домой! Все равно в таком состоянии ничего хорошего ты в работе не сделаешь!

Лерой руководитель отдела называл Валерию в редких случаях и только тогда, когда никого рядом не было. Он был сторонник субординации, называл своих подчиненных только на вы и по имени-отчеству.

Но, несколько лет назад, когда внезапно на работе у него возник сердечный приступ, Валерия в этот момент зашла к нему в кабинет. Она увидела скорчившегося в кресле руководителя, сразу помогла ему расслабиться, расстегнула воротник, и, найдя в его барсетке лекарства, заставила выпить аспирин, затем положила под язык таблетку нитроглицерина и крикнула секретарю, чтобы та вызвала скорую.

Фельдшер, приехавший на скорой, сделав укол, сказал, что нужна срочная госпитализация. Валерия поехала с ними.

И месяц, пока Аркадий Олегович лежал в больнице, навещала его. Они очень подружились. Валерия вдруг увидела всегда такого строго руководителя совсем другим человеком. И оказалось, что под маской строгости он скрывал душевную доброту, был жизнерадостным, и, несмотря на свою слабость во время болезни, веселил всю палату остроумными анекдотами и прибаутками. Ему под стать была и жена Мария Константиновна, которая, пока Аркадию Олеговичу не разрешили вставать, была неотлучно с ним.

Так и стала Валерия для него Лерой. Но в коллективе он держался на расстоянии, ничем не показывая свое предпочтение, и называл ее только Валерией Юрьевной.

– Лерочка, ты прости, что не защитил тебя! Не смог! Они сами меня за жабры взяли и под сокращение! – виновато продолжил он, глядя ей в глаза.

– Ну, что вы, Аркадий Олегович! Я же все понимаю! И не держу обиды! Как вы сами-то теперь будете?

– А, что я?! У меня пенсия, да домик свой, огород есть. Проживем с Марией! Как ты вот будешь теперь на съемном жилье?

– Ничего! Проживу как-нибудь!

– Ну, ладно, еще несколько дней работать, разберемся! Ты сейчас иди домой, Лера. А кто спросит, скажи, я на склад послал с документами.

Склад находился на территории одной из баз, принадлежавших предприятию, добираться туда по пробкам нужно было как минимум час.

Обычно все документы в отделе, если нужно было отправить на склад, передавали факсом или по электронной почте, но иногда, когда требовалась подпись завсклада на подлиннике документа, кто-то из сотрудников на служебной машине отправлялся в дорогу.

И, конечно же, дорога занимала гораздо больше времени, поскольку по пути нужно было заскочить в ближайший супермаркет за продуктами, или в банк, чтобы оплатить коммунальные услуги, а кто-то из сотрудниц еще умудрялся за это время «смотаться» в салон и сделать коррекцию ногтей. А отговорка при замечании о долгом отсутствии на рабочем месте была всегда одна – пробки на дорогах!

Аркадий Олегович закрывал глаза на эти мелочи, требуя от коллектива лишь налаженной и быстрой работы. Но, когда коллектив наглел, завотделом умел снять стружку и давал так «прикурить», нагрузив всех работой, что его женский батальон стонал от усталости и в конце рабочего дня просил прощения у своего горячо любимого шефа, обещал исправиться и подтянуть дисциплину.

Аркадий Олегович сменял гнев на милость, снижал объем работы.

Несколько дней отдел усердно выполнял свои задачи, в девять утра все, как один, были на работе, а уходили ровно в восемнадцать часов, не раньше.

Но постепенно все возвращалось на круги своя.

И через некоторое время кому-то снова нужно было срочно, «ну, очень срочно» ехать на склад, ну, и, конечно, по пути заскочить за ребенком в садик, или купить в ближайшем магазине сантехники раковину на кухню.

Поэтому фраза «уехать на склад» означала «уйти на неопределенное время». И, по умолчанию, была ненаказуема.

Валерия воспользовалась предложением шефа и, сообщив коллегам об уходе на склад, быстро исчезла. Но никому и в голову не пришло обвинить ее в самовольной отлучке, все видели, в каком состоянии она была.

Снег, внезапно поваливший к вечеру хлопьями, и стылый морозный воздух привели Валерию в чувство. Она долго гуляла по скверу, любовалась деревьями, на которых уже висели снеговые шапки, медленно шла по скользкой дорожке.

Ей не хотелось думать, не хотелось страдать. А просто вот так идти куда-то под этими падающими хлопьями, куда-то, где нет боли, где не нужно быть сильной. Где просто тебя ждут и любят…

Но она знала, что ей некуда идти. Ее никто не ждал.. Замерзнув на холодном ветру, она повернула к дому, в котором жила…

В тот вечер Валерия наревелась до икоты, выпила несколько чашек кофе и провела бессонную ночь, уставившись глазами в потолок.

Следующие два дня ей удавалось скрывать свое состояние от коллег, натягивать резиновую улыбку на лицо, избегать встреч с все понимающим Аркадием Олеговичем и заходить к нему в кабинет только по делу. Она загрузила себя работой, обложила свой стол папками с документами и на все предложения сделать перерыв и выпить чашку кофе отвечала: «Я работаю».

Скоро ее оставили в покое, и она смогла погрузиться с головой в отчеты, графики и электронные письма. Как ни странно, но эта работа ее успокоила и даже доставила удовольствие.

К концу второго рабочего дня ей удалось взять себя в руки и перестать заниматься самоедством.

Глава 2 ВОЛШЕБНОЕ ЗНАКОМСТВО ИЛИ Я ХОЧУ ЖИТЬ В СЧАСТЬЕ!

Сегодн