Капитан отечественного ЛПК бесплатное чтение

ПРЕДИСЛОВИЕ

Интересно, что именно изучение свойств древесины и поиск оптимальных способов её обработки дали людям понимание принципов резания металлов. То есть, по сути, без деревообработки мы не смогли бы в полной мере освоить эффективную металлообработку.

Первым, кто систематизировал и научно обосновал общие закономерности механической обработки этих двух столь непохожих друг на друга материалов, стал российский учёный Иван Августович Тиме (1838–1920), профессор Санкт-Петербургского горного института. Его фундаментальные работы «Сопротивление металлов и дерева резанью…» (1870), «Мемуар о строгании металлов» (1877) и «Образование стружек при пластичных материалах» (1884) сыграли важную роль в создании теории резания металлов и дерева. Опыты И. А. Тиме основывались на резании дерева, а потом – металла. На основе его трудов учёные всего мира продолжают разрабатывать механико-математическую теорию резания древесины и металлов.

Александр Михайлович Сумароков, с жизнью и деятельностью которого познакомятся читатели этой книги, также был одинаково глубоко увлечён обработкой как металлов, так и древесины. Возможно, именно эта универсальность сыграла решающую роль в его конструкторской карьере, когда группа учёных под его руководством разработала и создала первую экспериментальную установку ЛАПБ-1 (линия агрегатной переработки брёвен), которая буквально преобразила лесную промышленность Советского Союза. Новые линии не только в разы повысили производительность лесоперерабатывающих предприятий, но и значительно улучшили качество вырабатываемых ими пиломатериалов. Отметим, что эта отечественная разработка была создана практически одновременно с подобными зарубежными линиями.

То есть, по сути, наша отечественная лесная наука в 60– 80-е годы прошлого века шла в ногу с мировой, а советские конструкторы внедряли в производство лесопильные станки и оборудование, практически не уступавшие продукции компаний, специализирующихся на производстве деревообрабатывающего оборудования в ведущих странах Запада. И деревообрабатывающее оборудование, производимое в СССР, экспортировалось не только в страны так называемого социалистического лагеря. Достаточно отметить такой факт (о чём более подробно будет рассказано в этой книге), что одну из установок, созданных под руководством А. М. Сумарокова, купил финский предприниматель. Советская линия агрегатной переработки брёвен была смонтирована и работала в Финляндии, которая, хотя и являлась тогда дружественной по отношению к СССР, но всё же была капиталистической страной.

Создание линии агрегатной переработки брёвен – лишь один из успешных проектов, реализованных Александром Михайловичем и его коллегами, были и другие, не менее прорывные, способные со временем вывести лесопромышленный комплекс Советского Союза на один уровень с теми странами, которые в то время значительно опережали нашу державу, пережившую с небольшими перерывами три войны: Первую мировую, следом за ней – Гражданскую с её грабительской интервенцией (только английский экспедиционный корпус за время оккупации вывез огромные объёмы лесосырья и оборудования лесозаводов, нанеся леспрому Архангельской области ущерб, который оценивается примерно в миллиард золотых рублей). А затем последовала чудовищная по масштабам разрушений Великая Отечественная война – архангельские лесозаводы, как и тысячи предприятий СССР, тогда были разрушены в результате фашистских бомбардировок. Так что у промышленного отставания России есть кон- кретные причины, а нам с вами остаётся только восхищаться нашими отцами и дедами, которые не просто отстояли Родину от всех враждебных посягательств, но смогли возродить страну после каждого нашествия. Не удивительно, что затем приходилось догонять другие государства, которые за это время опередили нашу страну в техническом развитии.

В этой книге вас ждёт объективный рассказ о плодотворной деятельности кандидата технических наук Александра Михайловича Сумарокова, одного из ключевых участников мощного процесса модернизации деревообрабатывающей отрасли СССР.

Узнает читатель и о том, что и как помешало лесопромышленному комплексу нашей страны, активно развивавшемуся в 60–80 годы прошлого века,стать самодостаточным, неза- висимым от импортного оборудования и технологий.

Часть первая

МЕСТО СИЛЫ

Архангельский край славится не только природными богатствами, но и сильными, смелыми, талантливыми, предприимчивыми личностями, способными преодолеть суровые природные условия и стать настоящими первопроходцами.

Например, велика заслуга здешних мореплавателей в освоении студёных морских просторов: они первыми проложили Северный морской путь, ставший в XXI веке стратегически важным для нашей России.

Немало среди них и учёных-первопроходцев, таких, как Михаил Ломоносов, наш «русский Леонардо да Винчи», являющийся, пожалуй, самым известным уроженцем Русского Севера, чьё имя теперь носит университет Архангельска.

Есть в этом крае нечто мощное, дающее живущим здесь людям небывалую силу, помогающую преодолевать все испытания, на которые богат этот суровый регион Северо- Запада России. Именно здесь жило не одно поколение предков Александра Михайловича Сумарокова. Их деловые способности и значительная роль в развитии Русского Севера были отмечены ещё Иваном Грозным. В его указе (хранится в Морском музее в Архангельске) купцам Сумароковым разрешалось вести беспошлинную ловлю, торговлю рыбой и оленеводство на берегах Северной Двины и Нижнепечорского уезда Архангельской губернии.

И хотя сам Александр Михайлович родился в Воркуте, своей малой родиной он всегда считал Архангельск. Именно здесь начался его путь в лесную науку, ставшую делом всей жизни, тут родились его дети и внуки. Так что столицу Архангельского края он не променяет ни на какие другие города. А ведь за долгую научную и трудовую деятельность у корифея отечественного ЛПК неоднократно появлялись возможности поселиться в менее суровых краях – как в более крупных городах России, так и за рубежом, где его тоже знают и ценят как учёного и практика мирового уровня.

История рода Александра Михайловича Сумарокова крайне интересна, но объёмы и цели данной книги не позволяют нам досконально познакомиться со всеми предками её героя. Отметим лишь, что среди его предков были как торговые люди, так и по-настоящему творческие личности – иконописцы, украсившие многие храмы Поморья. Так что не удивительно, что в герое нашей книги органично сплелись многие способности предков. Это прежде всего умение в кратчайшие сроки создать буквально с фундамента слож- нейшее производство, чему способствовали его выдающиеся инженерные и организаторские способности. Но рабочая рутина не мешала ему проявлять и свои яркие творческие способности. Александр Михайлович является автором многочисленных статей, докладов, а его содержательные и бле- стящие выступления по актуальным отраслевым проблемам на тематических симпозиумах и конференциях неизменно вызывали аплодисменты. Кроме того, он обладает удивительными педагогическими способностями, за свою долгую научно-исследовательскую жизнь он воспитал целую плеяду специалистов, которые по сей день трудятся в лесной промышленности нашей страны.

Итак, не углубляясь далеко в историю, выясним, почему же потомственный архангелогородец родился в Воркуте? Думаю, дата его рождения – 13 ноября 1936 года о многом скажет тем, кто хотя бы слышал о деятельности НКВД (Народный комиссариат внутренних дел) в тот непростой период нашей истории.

Да, читатель, Александр родился в семье ссыльных, дед и отец героя этой книги не по своей воле отправились в печально известный город Воркута, потому что они были репрессированы, как и тысячи других советских граждан. Помните жестокую поговорку тех лет «Лес рубят – щепки летят!»?

Оставим споры о том, насколько оправданными были действия правоохранительных органов, и не будем забывать, что в те годы молодое Советское государство жило во враждебном окружении мощных капиталистических стран, не жалевших сил и средств для единственной цели – уничтожить СССР, первое в мире государство рабочих и крестьян. В борьбе с этой действительно страшной угрозой порой допускались так называемые перегибы, от которых пострадали действительно невинные люди.

Так вот, дед и отец Александра в период наиболее жёстких репрессий тоже оказались в числе ссыльных в Воркуте. Тем не менее, даже там, за полярным кругом, их выручила высокая работоспособность и врождённая деловая хватка. Они смогли в короткие сроки организовать там оленеводче- ский совхоз, который регулярно выполнял и перевыполнял поставленные задачи.

Вот как об этом вспоминает Александр Михайлович:

«В Воркуту почти одновременно после раскулачивания в 1934 году из Архангельска были сосланы мои родители – отец Михаил Фёдорович Сумароков и мать Татьяна Александровна Хатанзейская, с дедушкой и бабушкой Александром Федуловичем и Евстолией Степановной Хатанзейскими. Получилось так, что как специалисты по оленеводству они были привлечены для создания Воркутинского оленеводческого совхоза управления питания Воркутинских лагерей. Несмотря на то, что отец был ссыльным, он стал директором этого совхоза, а дедушка – начальником фермы».

И Советская власть по достоинству оценила их деятельность: они были не только полностью реабилитированы, но и получили компенсацию за допущенные в отношении них репрессии. Дед Александра Михайловича в качестве поощрения за продуктивный труд даже получил от государства благоустроенную квартиру в центре Воркуты в доме, который по нынешним понятиям можно назвать элитным. И забегая вперёд, отметим интересную историческую закономерность: через несколько десятилетий его внук, герой этой книги, тоже получит за свои выдающиеся научные и производственные заслуги отличную квартиру, но уже в центре другого города – того самого Архангельска, из которого в 30-е годы были высланы его дед и отец.

А чтобы окончательно закрыть тему репрессий (пусть с ней разбираются профессиональные историки), отметим, что несмотря на все тяжёлые испытания, выпавшие на их долю, не было у старших представителей рода Сумароковых какой-либо озлобленности по отношению к Советскому госу- дарству. Вот как об этом вспоминает Александр Михайлович:

– Когда мне предложили вступить в коммунистическую партию, я первым делом позвонил отцу, спросил его совета. И он мне твёрдо сказал: «Вступай обязательно, нам надо строить социализм!

Отец безо всяких лозунгов, вполне доходчиво объяснил мне ещё в детстве, что именно Советская власть, несмотря на те перегибы и репрессии, от которых пострадали, порой незаслуженно, некоторые представители его поколения, дала простому народу небывалые возможности для развития. Ни в царской России, ни в какой другой капиталистической стране дети крестьян или рабочих не могли так же массово получать бесплатное образование и становиться врачами, учителями, инженерами или учёными.

И теперь, спустя многие десятилетия, вспоминая свою собственную жизнь, я полностью соглашаюсь со своим отцом: только социалистический строй позволил народам нашего Советского Союза раскрыть свой потенциал раз- вития, создал ту мощную культурную, промышленную и научную базу, благодаря которой Россия и сейчас остаётся одной из ведущих стран мира.

Детство в суровой Воркуте дало нашему герою настоящую закалку на всю жизнь. Чего стоили, например, ежедневные пешие походы в школу в любую погоду. Из оленеводческого хозяйства, расположенного на окраине Воркуты, Саша и его одноклассники шли до школы около семи километров и столько же обратно. В сильные метели учеников младших классов сопровождали ребята постарше. Возможно, такие вот ежедневные походы за знаниями и сформировали у будущего учёного необыкновенную выносливость и высокую работоспособность, которой удивлялись потом его коллеги.

Но тогда дорога в школу не воспринималась как испытание, дети быстро привыкли к нагрузкам и у них ещё оставались силы для занятий в кружках и секциях. Но главным делом для них была учёба. Александр Михайлович отмечает, что школьное образование он и его одноклассники получили отличное. Дело в том, что среди преподавателей воркутинской школы было немало ссыльных педагогов и учёных из Москвы и Ленинграда. Получается, что уровень обучения в Воркуте тогда был ничуть не ниже столичных специальных школ с различными специализациями.

Особенно тепло Александр Михайлович вспоминает удивительную по своему педагогическому таланту учительницу русского языка, благодаря которой наш герой научился в полной мере использовать богатство родной речи. Это помогло ему в дальнейшем, уже в профессиональной деятельности, готовить блистательные статьи, которые, в отличие от многих публикаций на тему деревообработки, всегда легко и гармонично воспринимались читателями и слушателями.

Не менее важную роль в становлении будущего учёного сыграл учитель математики, тоже из числа ссыльных, которого все, включая сотрудников НКВД, уважительно называли профессором. Именно этот человек привил Александру любовь к точным наукам, научил разбираться в самых сложных расчётах и сформировал тот особый, инженерный склад ума, который помог ему в дальнейшей учёбе в вузе, работе над диссертацией и в разработке своих изобретений.

О чём же мечтал в те годы способный ученик воркутинской школы? Сейчас он признаётся – несмотря на успехи в точных науках, о поступлении в какой-либо институт не думал, потому что тогда его единственной мечтой было море. Трудно сказать, что тут сыграло свою роль – то ли поморские гены, то ли замечательный, весёлый, никогда не унывающий дядя, вернувшийся после службы в военно-морском флоте и ставший для Саши и его школьного друга примером для подражания, но факт остается фактом: сомнений у ребят не было – только море! Они даже тельняшками обзавелись, изучали основы мореплавания и осваивали морские термины. А после окончания школы друзья подали документы в мореходку, причём Александр со своей тягой к технике пошёл на судомеханический факультет. Забегая вперёд, отметим: стать настоящим морским волком Александру не довелось, но учёба в мореходке и практика на кораблях дали Александру многое, что впоследствии пригодилось в его жизни и деятельности в совершенно иной сфере.

Более того, уже работая в лесопромышленной отрасли, он продолжал приходить в мореходку, но только уже в качестве преподавателя. Александр Михайлович более десяти лет преподавал (по совместительству с основной работой в научно-исследовательском институте) на вечернем отделении Архангельского мореходного училища имени капитана Воронина дисциплину «Станки, инструмент и холодная обработка металлов резанием». Причём среди его учеников были высококвалифицированные и опытные токари, фрезеровщики, расточники и другие специалисты высокой квалификации завода «Красная кузница», такие как, например, Герой Социалистического Труда Николай Викторович Клишев, с которым он продолжил общаться и в дальнейшем. Они обладали не только по возрасту большим чем Александр жизненным опытом и знаниями в своём деле, но и авторитетом, приобре- тённым многолетним трудом. Эти люди пришли на вечернее отделение, чтобы послетрудового дня получать теоретические знания в области не только судоремонта, но и в своей конкретной специализации.

С этим контингентом молодому Александру, недавно всего лишь курсанту Высшей мореходки, первое время не было легко и просто. Но он нашёл контакт со своими студентами тем, что к каждому занятию готовился как к экзамену и старался на занятиях применять максимальное количество под- собного материала: искал к каждому занятию что-то новое, готовил интересные факты из жизни и литературы. В результате была разработана принципиально новая методика преподавания предмета «Станки, инструменты и холодная обработка металлов резанием», с применением новейшего прибора – диапроектора ЛЭТИ-55, который, конечно, применялся уже в науке и ЦНИИМОД, но не использовался в учебных заведениях. Эта новая методика преподавания была одобрена Управлением учебных заведений Министерства морского флота СССР, и в сборнике «Программирование и технические средства в учебном процессе» за 1967 год была опубликована статья, рассказывающая об этой методике. Что, естественно, подняло авторитет Александра.

Публикация статьи вызвала живой интерес к разработкам архангельского преподавателя, и затем метод Сумарокова был внедрён в программу обучения морских училищ всего Советского Союза. Так что даже несмотря на крутой поворот в своей профессиональной деятельности, переместившись с корабля на сушу, Александр Михайлович всё же смог внести свой вклад в развитие морского образования нашей страны. Кстати, любовь к покорению водной стихии тоже осталась в его жизни навсегда, правда, уже в качестве хобби – по сей день он по-настоящему отдыхает только на воде и в плавании.

Так что же помешало ему полностью посвятить свою жизнь флоту после окончания мореходки? Причина достаточно романтическая: Александр встретил свою любовь, единствен- ную и неповторимую. Женился, переехал в Архангельск, а вместе с известием о том, что ему предстоит стать отцом, получил и убедительную просьбу от любимой супруги: пожалуйста, никаких дальних плаваний, ты нам с ребёнком нужен здесь, на родном берегу! Что ж, любовь и семейные узы оказались сильнее мальчишеской мечты. Но далеко от своей профессии Александр всё же не отошёл, устроился на судоремонтно-судостроительный завод «Красная кузница» в Архангельске – это одно из старейших предприятий России, созданное ещё по указу Петра Великого.

Наиболее интересным периодом за время недолгой работы в должности инженера-конструктора Александр Михайлович считает своё участие в строительстве нового корабля, собранного из уцелевших частей двух американских судов типа «Либерти». Во время войны эти корабли привозили грузы по ленд-лизу и были потоплены фашистскими самолётами на Северной Двине. Отметим, что американцы специально разработали для ленд-лиза максимально удешевлённые, практически одноразовые суда, однако талантливые советские инженеры и конструкторы смогли создать из двух разбитых авиабомбами «Либерти», поднятых со дна реки, работоспособное судно, которое затем несколько десятилетий использовалось нашим флотом.

«Это была трудная и очень интересная работа, потому что, с одной стороны, нам удалось создать практически новое, надёжное судно, в чём-то даже лучше тех самых «Либерти», а с другой – мы познакомились, что называется, изнутри с американской конструкторской мыслью, изучили их суда до мельчайшего винтика», – вспоминает ветеран. Отметим особо – этот опыт исследования иностранной техники найдёт своё применение в дальнейшем, во время работы Александра Михайловича в лесопромышленной отрасли, куда он попал, как сам говорит, по счастливой случайности.

Да, очередной крутой поворот в судьбе инженера не заставил себя ждать. По сути, он был просто вынужден уйти в ту организацию, где решалась основная проблема для молодых советских семей. Как знать, если бы не пресловутый квартирный вопрос, то отечественное судостроение получило бы действительно светлую голову, и возможно, А. М. Сумароков вошёл бы в индустриальную историю нашей страны как создатель каких-то принципиально новых кораблей. Но история не знает сослагательного наклонения, не стоит гадать, что было бы, если бы на «Красной кузнице» обеспечивали молодых специалистов жильём. В реальности семье инже- нера-конструктора приходилось ютиться с ребенком в коммуналке – комнатке площадью пять квадратных метров. Это жильё жена получила от Архангельского хлебозавода, где она работала до замужества технологом. И вдруг объявление о приёме на работу, в котором Александру бросился в глаза самый главный на тот момент пункт: для семейных было гарантировано жильё! Вот так, практически случайно, начался его путь в лесную промышленность.

Тут стоит объяснить, каким образом в Архангельске вдруг появилось учреждение, в котором так щедро обеспечивали специалистов жильём. Дело в том, что в 1958 году руководитель нашей страны Н. С. Хрущёв в очередной раз проявил, как потом говорили его критики, волюнтаризм: узнав, что Цен- тральный научно-исследовательский институт механической обработки древесины (ЦНИИМОД) Министерства лесной и деревообрабатывающей промышленности СССР расположен в Москве, то есть очень далеко от лесоперерабатывающих предприятий, он приказал перевести его в Архангельск, который по праву назывался всесоюзной лесопилкой, потому что являлся столицей области, где работали самые мощные на тот момент лесозаводы.

Понятно, что большая часть московских сотрудников ЦНИИМОД отнеслась к этому переезду в провинцию как к ссылке и постаралась правдами и неправдами остаться в благоустроенной столице, чтобы не снижать своего комфортабельного московского уровня жизни. Поэтому руководству института пришлось срочно добирать штат из местных ин- женерно-конструкторских кадров, а переманить толкового специалиста тогда можно было только жильём, зарплаты-то у всех практически были одинаковыми.

Так в декабре 1959 года Александр Михайлович был принят на экспериментальный завод «Красный Октябрь» ЦНИИМОД, где впоследствии проработал более 40 лет и прошёл путь от инженера-конструктора до заместителя директора ЦНИИМОД по научной работе и внедрению.

Ясно, что для того, чтобы войти в тему деревообрабатывающего оборудования, надо было получить соответствующее образование. Александр без отрыва от производства успешно отучился в Архангельском лесотехническом институте, где получил диплом инженера-механика по машинам и оборудованию для деревообработки.

Учился он всегда с удовольствием, ему нравилось получать новые знания. И останавливаться после окончания института не стал, а поступил в аспирантуру, затем подготовил и защитил диссертацию в Ленинградской лесотехнической академии, получив степень кандидата технических наук. Александр Михайлович считает, что в этом успешном покорении научного Олимпа ему во многом помогли его товарищи и соратники по ЦНИИМОД: «Мне удивительно везло по жизни, я оказывался в нужном месте в нужное время и всегда встречал единомышленников, с которыми можно горы свернуть»!

Знаковым событием в своей жизни он считает заселение в общежитие института – именно таким был первый этап обеспечения нового сотрудника ЦНИИМОД жильём. Дело не только в том, что молодая семья, наконец-то, обрела свою крышу над головой. В общежитии, а точнее на кухне трёхкомнатной квартиры, где собирались её обитатели – молодые учёные-деревообработчики, Александр Михайлович впервые погрузился, что называется, в научную среду, в атмосферу творческого поиска, дискуссий и совместного поиска истины.

Уточним – в качестве общежития использовался обычный двухэтажный деревянный дом (сейчас это дом № 49 на улице Гагарина), типичный для Архангельска той поры, квартиры которого были поделены между работниками института по распространённому тогда принципу коммуналь- ных квартир. Семья Сумароковых занимала одну комнату, а в двух других жили по двое неженатые сотрудники. Кухня была общая, и там по вечерам, после работы в институте, продолжала кипеть научная мысль.

«Вспоминая наше аспирантское общежитие, я считаю большой удачей, что в самом начале своего пути в науку по счастливому стечению обстоятельств оказался среди тех, кто уже занимался проблемами развития лесопромышленного комплекса, конструированием новых инструментов, оборудования, разработкой современных методов деревообработки», – считает Александр Михайлович.

Порой молодые учёные в качестве отдыха играли в преферанс, являвшийся любимым времяпровождением советской интеллигенции. «На огонёк» к молодёжи частенько заходили и маститые учёные, руководители различных отделов и лабораторий ЦНИИМОД. Именно так состоялось близ- кое знакомство Сумарокова с Леонидом Зиновьевичем Лурье, заведующим лабораторией лесопиления. Это был один из ведущих специалистов института, он тогда занимался разработкой агрегатного метода обработки пиловочного сырья – темой очень перспективной, но крайне сложной. Разумеется, за игрой в преферанс карты были не главными, в основном участники тех посиделок вели разговоры на научные темы, а Лурье внимательно выслушивал идеи, которые высказывали молодые сотрудники института, многие из которых уже были аспирантами и готовились к защите кандидатских диссертаций.

Интересный факт, говорящий об интеллектуальном уровне новых знакомых Сумарокова: по статистике, из десяти аспирантов только один тогда мог с первого раза пройти защиту и получить вожделенное звание кандидата наук – настолько строг был отбор в научную элиту Советского Союза в те годы. К тому же учёный совет, который мог оценить диссертацию претендента, существовал в профильных институтах Москвы, Ленинграда, других крупнейших городов СССР, а вот Архангельска в том списке тогда не было. Так что рассчитывать на какую-то протекцию было нельзя. Тем не менее, та компания, которая проживала в одном общежитии с Сумароковым, полностью поломала диссертационную статистику. Большинство молодых аспирантов, которые в буквальном смысле погрузили Александра в сложную, но крайне интересную атмосферу лесной науки, не только заработали заслуженные звания кандидатов технических наук, но и пошли дальше: многие из них впоследствии подготовили докторские диссертации и со временем стали профессорами в ведущих отраслевых вузах страны. Тот неуёмный научный энтузиазм и атмосфера постоянного поиска решения проблем, существующих в ЛПК страны, невольно заразили и молодого конструктора, совсем недавно занимавшегося исключительно морским делом и кораблями. Благодаря тому творческому духу, который царил в аспирантском общежитии, Александр Михайлович с успехом окончил Архангельский лесотехнический институт, поступил в аспирантуру и затем подготовил и защитил кандидатскую диссертацию – и всё это без отрыва от производства! Мало того – все эти годы он продолжал преподавать студентам вечернего отделения мореходки.

«Молодость имеет массу преимуществ, но самое главное, что в этот период у человека в распоряжении поистине неисчерпаемый запас сил, важно суметь направить их в нужном направлении, – говорит Сумароков. – Сейчас можно только удивляться, как мне тогда удавалось после напря- жённой работы в институте бежать в училище, проводить там занятия (а к ним надо было накануне подготовиться), затем провести какое-то время с семьёй, обязательно пообщаться с коллегами на кухне, а уже потом, глубокой ночью, засесть за диссертацию. А наутро, после короткого сна – снова в бой»!

Но всё это было ещё впереди, а мы вернёмся к тем вечерам, когда заведующий лабораторией с интересом присматривался к шумной молодёжи, попутно с игрой в преферанс берущейся решить любые научно-технические проблемы, над которыми ломал голову их старший товарищ (Лурье тогда уже было за сорок, он родился в 1918 году). Более всего заинтересовал его молодой конструктор, который хорошо знал металлообработку (Сумароков в мореходке преподавал именно этот предмет), глубоко разбирался в оборудовании морских судов, но тем не менее взялся за решение новых для себя проблем деревообработки.

Из истории известно, что часто ответ на нерешаемый, по мнению профессионалов, вопрос находит новичок, просто в силу своего незнания о неразрешимости проблемы. Так получилось и с агрегатным методом обработки пиловочного сырья. Бывший судовой инженер-конструктор посмотрел на проблемы, с которыми бились Лурье и его коллеги, с точки зрения моряка.

Тут требуется пояснение. Что такое Россия? Первое, что приходит на ум – бескрайние просторы. Вот этот размах частенько нам и мешает. Взять типичный лесозавод того времени в нашей стране: тут мы брёвна штабелируем, тут у нас лесопильная рама, на этой площадке потом что-то будет… Короче говоря, производственный цикл так «размазан» по огромной площади, что требует массу работников и множество дополнительных операций, которые влияют и на себестоимость, и на качество конечной продукции. Да и производительность труда на наших огромных лесозаводах была довольно невысокой. Но это было привычно, на это почти никто не обращал внимания, в том числе и разработчики нового оборудования. Не было у деревообработчиков до Сумарокова задачи, которую так гениально сформулировал В. И. Ленин: «Лучше меньше, да лучше». Вот почему для истории отечественной деревообработки оказалось так важно, что Александр Михайлович поработал на кораблях.

У него, как у всякого моряка, хотя бы одну вахту отстоявшего в машинном отделении, напрочь отсутствовало бесшабашное отношение к пространству, характерное для российских профессиональных лесопильщиков. Потому что на корабле, где важен даже не каждый метр, а буквально любой сантиметр, всё оборудование и оснащение сконструировано и размещено так, чтобы рационально использовать относительно малую площадь корабля. И сам процесс управления кораблём построен так, чтобы выполнять поставленные задачи не числом (состав экипажа ограничен), а умением.

Идеи и предложения Сумарокова были настолько интересны, что Лурье предложил ему перейти из простых инженеров-конструкторов в его лабораторию и включиться в застопорившийся проект. Одновременно туда же был приглашён ещё один толковый специалист – Фёдор Александрович Попов, не имевший высшего образования, но являвшийся выдающимся конструктором. Кстати, он закончил судостроительный техникум, что подтверждает – похоже, именно морской подход требовался в решении застарелых проблем российского ЛПК.

Дальнейшие работы над решением проблем агрегатного метода показали правильность выбора этих новых специалистов. Успехи лаборатории были отмечены руководителем ЦНИИМОД Александром Васильевичем Грачёвым. Было принято решение создать специальную группу агрегатных методов переработки пиловочника из специалистов, сконцентрировавших все усилия на создании линии агрегатной переработки брёвен, в дальнейшем получившую название ЛАПБ-1. Понятно, что именно А. М. Сумароков и Ф. А. Попов стали генераторами идей в этом коллективе.

Резкий рост результативности работы группы после прихода Сумарокова был столь очевиден, что Лурье даже принял решение премировать ценного специалиста, получавшего, как и почти все его коллеги, достаточно скромную зарплату. По разговорам на вечерних посиделках он знал, что Сумароков увлечён водно-моторным спортом, поэтому сделал широкий жест: взял и подарил Александру Михайловичу свой личный катер.

Это была первая, но далеко не последняя награда талантливого учёного. Вскоре после внедрения в производство ЛАПБ-1 А. М. Сумарокову была вручена премия Ленинского комсомола – награда Центрального комитета ВЛКСМ за выдающиеся достижения в области науки и техники. Публикации о достижении группы молодых архангельских учёных, которую возглавлял Александр Михайлович, появились в местной и центральной прессе.

А вместе с обрушившейся славой Сумароков оказался вдруг, как говорят, между молотом и наковальней. Предоставим слово ветерану:

– Я с одинаковым уважением относился к своим старшим товарищам – Л. З. Лурье и А. В. Грачёву. Но после того, как Лурье защитил докторскую диссертацию и перешёл на работу в Архангельский лесотехнический институт, между ним и директором ЦНИИМОД появилась жёсткая неприязнь. Дело в том, что переход произошёл в самый ответственный для нашего проекта момент, который был очень важен для всего института: предстоял сложный процесс внедрения, едва ли не самый важный этап разработки любого оборудования. Грачёв посчитал этот переход предательством, он так никогда и не простил своего бывшего коллегу и даже был категорически против того, чтобы я в своих интервью и публикациях упоминал его в числе авторов ЛАПБ-1.

Но я не мог с этим согласиться, потому что заслуги Л. З. Лурье в той работе бесспорны, да и его решение o переходе я по-человечески понимал. Он тогда был уже в годах, у него барахлило здоровье, не было левой руки, а этап внедрения в производство предполагает бесконечные командировки по всему Советскому Союзу, утомительные переговоры с руководителями предприятий. Я был гораздо моложе и тем не менее, заступив затем на его пост, был абсолютно вымотан той работой, которую пришлось доводить до конца. К тому же, уходя из ЦНИИМОД, Леонид Зиновьевич верил в меня, считал меня своим достойным преемником и был убеждён, что я с этой работой справлюсь. Так и вышло.

Однако А. В. Грачёв даже после удачного завершения проекта ЛАПБ-1 своего мнения о Лурье не поменял, так что, к моему великому сожалению, между двумя уважаемыми мной людьми возникла взаимная неприязнь. Но так уж бывает порой в научной, да и в любой другой творческой среде: сильные личности не всегда идут на компромисс и часто жёстко разрывают отношения, даже не пытаясь понять друг друга.

Этот случай многому меня научил, и всю свою жизнь я стараюсь избегать резких суждений о человеке, всегда стараюсь разобраться в его мотивах и, если вижу, что его действия как-то вредят делу, не обрушиваюсь с об- винениями, а веду переговоры. Чаще всего ситуация проясняется, и мы остаёмся если уж не друзьями, то хотя бы не врагами. Такой подход к возникающим в жизни и в работе проблемам межличностных отношений я стараюсь привить своим ученикам, детям и внукам.

Так что же это был за проект, который навсегда прославил одних учёных и рассорил других?

Сейчас, когда мы изо всех сил пытаемся возродить науку, сложно поверить в то, что тогда, во второй половине прошлого века в Архангельске нашими учёными была создана новая технология лесопиления, в чём-то даже опередившая все существующие в мире. Об этом подробно рассказывалось в одном из номеров журнала «Техника – молодежи» – суперпопулярном издании Советского Союза, которое от корки до корки читали не только в нашей огромной стране, но и за рубежом. Вот краткая выдержка из той статьи.

В Центральном научно-исследовательском институте механической обработки древесины (ЦНИИМОД) группой молодых учёных и инженеров создана и в конце девятой пятилетки внедрена в производство установка ЛАПБ-1 (линия агрегатной переработки брёвен). Она соединила в себе целый лесопильный поток, состоящий из четырёх станков. Установку обслуживают четверо рабочих, тогда как на пилорамном потоке трудится двадцать человек. Пока работают три таких фрезернопильных агрегата, но машина запущена в серийное производство. В новой пятилетке ЛАПБ-1 будут внедрены и в Сибири, и на Украине, и на Севере, и в Центральной России. Слово руководителю группы авторов агрегата, заведующему лабораторией лесопильного деревообрабатывающего оборудования, кандидату технических наук Александру Сумарокову: «Агрегатная переработка брёвен – прин- ципиально новый, прогрессивный шаг в лесопилении. По новому методу пиломатериалы и технологическую щепу, используемую в целлюлозно-бумажной промышленности, получают путём фрезерования бревна в одном направлении и за один проход. Это значит, что в одном станке совмещаются и распиловка бревна, и обрезка досок, и переработка горбылей и реек. В рамном потоке на каждую из этих операций тратится в среднем около 40 секунд. Операции разделены между собой во времени и в пространстве, нужны дополнительные транспортные связи в виде ленточных и скребковых транспортёров. Агрегатный же метод позволяет осуществить все операции за 40 секунд и на одном участке.

Повышается точность размеров досок, а значит, сократятся затраты труда на их дальнейшую обработку. Улучшается качество распиловки, ведь бревно перемещается относительно вращающегося инструмента жёстко зафиксированным и с определенной скоростью. К примеру, если на самых лучших рубительных машинах из реек получают до 90 % щепы, пригодной для варки целлюлозы, то щепу от агрегатных установок можно использовать полностью практически без сортировки. Кроме того, щепа получается также из тех участков бревна, которые при традиционном способе разделки шли в опилки».

Новый метод обработки древесины стал разрабатываться почти одновременно в Советском Союзе и США в 1960 году (а позднее и в ряде других стран). Сейчас известны различные технологические схемы. Каждая из них имеет свои особенности, достоинства и недостат- ки. Но ясно одно – агрегатный метод переработки пиловочного сырья весьма эффективен. Главные его преимущества – высокая производительность труда, возможность полной механизации и автоматизации процесса, высокий коэффициент использования сырья.

Появление отечественного оборудования для нового метода обработки древесины серьёзно изменил к лучшему ситуацию в отечественном лесопромышленном комплексе. Начала расти производительность труда, выросла культура производства, повысилось качество выпускаемой продукции и снизилось количество несчастных случаев. То есть советский ЛПК стал выходить на уровень, сопоставимый с зарубежным леспромом, который значительно опережал наш по известным и названным в предисловии к этой книге причинам.

Это был вообще период большого подъёма во всех отраслях промышленности, и можно уверенно сказать, что огромный вклад в то, что движение вверх началось и в ЛПК, принадлежит Александру Михайловичу Сумарокову. Он подтвердил своим трудом колоссальный потенциал поморов, правопреемников самого знаменитого представителя Архан- гельского края – Михаила Ломоносова.

Часть вторая

КРУТАЯ КРУГОСВЕТКА

Начиналось всё с того, что в 1976 году перспективный молодой учёный из Архангельска был зачислен в резерв экспертов Организации Объединенных Наций (ООН), а конкретно – в ЮНИДО, специализированное учреждение в системе ООН, цель которого – содействие промышленному развитию и его ускорению в развивающихся странах и странах с переходной экономикой, а также продвижение международного промышленного сотрудничества.

Перед тем как отправиться в Вену (Австрия), где находилась штаб-квартира ЮНИДО, Александр закончил в Москве Высшие курсы иностранных языков по квалификации «Английский язык» и прошёл очередной сложный экзамен, которыми так богата была его жизнь: собеседования в Цен- тральном комитете КПСС, а конкретно – в отделе лесной промышленности этого высшего органа власти в Советском Союзе.

Как вспоминает ветеран, тогда существовала строгая система отбора кадров для работы за рубежом, проверки специалистов проводились под тщательным контролем высокопоставленных руководителей различных ведомств правительства страны. Государственный комитет по внешнеэко- номическим связям ЦК КПСС делал всё возможное, чтобы за рубеж не попадали люди, которые могли бы дискредитировать образ советского человека. Проще говоря, члены комиссии отбирали из претендентов лучших из лучших, причём не только глубоко разбирающихся в своей профессии, но ещё и соответствующих высокому моральному облику строителя коммунизма. Понятно, что эта система отбора, как и любая другая, периодически давала сбои. Были, к сожалению, случаи, когда появлялись так называемые невозвращенцы, которые предавали интересы своей страны за обещанные представителями западных спецслужб блага «капиталисти- ческого рая». Но с Александром Михайловичем комиссия высшего органа власти СССР не ошиблась: он на долгие годы и абсолютно на всех этапах своей работы за рубежом стал достойным представителем любимой Родины.

Про ещё одно испытание перед выездом за рубеж Сумароков вспоминает не очень охотно – уж очень неприятно ему осознавать, что среди его коллег порой встречались (хотя, к счастью, очень редко) не просто недалёкие, но ещё и подлые люди.

Незадолго до окончания оформления всех документов для выезда за рубеж, а это была достаточно долгая процедура, Александра Михайловича попросили зайти в спецотдел (там работали, как тогда говорили, люди в штатском, но с офицерской выправкой). Ему предъявили анонимное заявление, написанное кем-то левой рукой, чтобы изменить почерк. Можно представить, что чувствовал молодой коммунист, читая необоснованные обвинения в предательстве. Аноним утверждал, что Сумароков по злому умыслу публиковал за границей статьи, содержащие информацию, пред- ставляющую патентный интерес. Проще говоря, неизвестный подлец обвинил учёного в том, что во времена Сталина называлось вредительством и сурово каралось.