Сбежавшая от тирана бесплатное чтение

Пролог

Я приоткрыла дверь и прислушалась – внизу играла музыка, раздавался смех. Тем лучше – он далеко не сразу заметит, что я ушла. В моем гардеробе были сплошь вечерние платья, которые годились бы на дефиле шлюх. В каждом из них я чувствовала себя лишь игрушкой для мужских утех и его это забавляло. Мне нужно было что-то, в чем я смогу перелезть забор.

– Сегодня мы сбежим, – сказала я и коснулась рукой живота.

Он был плоским. Я не делала ни одного теста, иначе бы он узнал. Сначала была просто задержка, затем грудь налилась и стала до боли чувствительной, советоваться мне было не с кем, даже история поиска в моем смартфоне была синхронизирована с устройством моего “хозяина” и он ее просматривал. Я пока никак не могла проверить, но я была почти уверена.

Рожать здесь было нельзя. Я вообще не представляла, как он может отреагировать на мою беременность. Я же была грязной. Я не годилась на то, чтобы от него рожать. Я – ниже прислуги. Я никто, увешанное цацками и наряженное в шлюшье платье. Я игрушка для унижений, но сегодня это прекратится.

Я сгребла драгоценности в рюкзак – будем считать их алиментами ребенку. Надела на себя лосины и майку, в которых занималась фитнесом, другая одежда годилась лишь для панели. Сверху накинула его рубашку, июньские ночи прохладны. Прохладная ткань рубашки пахла его телом и его туалетной водой, от чего на меня накатил приступ паники, следом за ним тошнота.

Я снова послушала, что там внизу. Закрыла дверь в комнату, распахнула окно. Снизу раздалось предупредительное рычание – эта часть моего плана была самой хрупкой.

– Тише, Зай, – попросила я.

Зая был огромным и быстрым доберманом. Вообще их было два, второго я звала Котей. В плену я была уже несколько месяцев. Все это время он ограничивал меня в контактах со внешним миром, я давно не видела своих родителей, почти не выбираясь за пределы его владений. Чтобы не умереть от скуки я занималась спортом, это он мне позволял. Час за часом я убивалась в его личном тренажерном зале, с удивлением понимая, что нежные прежде руки становятся все сильнее, как крепнут мышцы моего тела. Круг за кругом я бегала по территории парка, который раскинулся вокруг особняка.

Котю и Заю всегда закрывали днем. Я, превозмогая страх, всегда подходила к их вольеру здороваться с собаками.

– Пошла вон отсюда, – как-то бросил мне охранник дома, который кормил собачек и убирал за ними.

Та Юся, которую привезли сюда боялась всего, но теперь у меня атрофировался страх, я прошла через ад. И его заставила себя дерзко улыбнуться.

– Мне сказать хозяину, что ты обижаешь его любимую игрушку?

И он испугался. С собаками я общалась каждую пробежку. Кормить мне их было нельзя, но я стала делать это ночами. Распахивала окна, когда моего хозяина не было дома или он крепко спал. Мускулистые сильные животные не могли устоять перед сладким, смешно, хотя есть из моих рук стали не сразу. Я с ними разговаривала, убивая на это ночь за ночью. И только недавно решилась вылезти в окно ночью. Они рычали, но уже научились принимать меня, как часть дома. Я хмыкнула, вспомнив фразу “часть корабля, часть команды”. Если я не сбегу, он либо уничтожит меня, прикопав здесь же, где-то в парке, либо сломает превратив в безвольную куклу. А если он узнает о том, что я беременна…

– Котя, – позвала я.

Моя комната была на втором этаже, но месяцы занятий спортом дали свои плоды, спускалась я, цепляясь в карниз ловко. Спрыгнула на землю. Холодные носы уткнулись в мои ладони, и я угостила собак шоколадными конфетами.

– Вас накажут за то, что я сбежала, – с болью прошептала я. – Простите меня.

Ибо они, эти звери, мощные машины для убийства, стали мои единственными друзьями за месяцы плена. Если бы я могла, я бы забрала их с собой. Но я глажу их по гладким сильным спинам и иду по парку, прячась в густой ночной тени.

Верхняя секция забора всегда была под напряжением. Утром я подслушала, что ожидают визита мастера для ремонта проводки, и отправившись на пробежку нашла участок пути, на котором сидела ворона. Живая ворона! Эти глупые создания вечно усаживались на забор и дохли, я находила мёртвые тушки каждую пробежку, затем их собирал и выбрасывал дворник.

Я шла, а псы шли за мной. Когда коснулась забора, Котя зарычал – он понимал, что я делаю что-то неправильное, но не знал, как реагировать на мое поведение, считая меня одной из своих хозяев. Бедный не знал, что я такая же питомица, как и он.

– Коть, – прошептала я. – Вы живете инстинктами. Чувствуешь, как изменился мой запах? В моем животе ребёнок, щенок…я должна унести его отсюда, иначе мне его не спасти. Мне не спасти себя. Отпусти меня, пожалуйста.

Глаза животных иногда посверкивали в темноте отражая лунный свет. Каждый из них мог бы разорвать меня во мгновение ока, но я полезла на забор под молчаливым их согласием. Перед тем, как коснуться верхней секции забора я задержала дыхание. Если бы умела молиться – взмолилась бы. Вдруг мастер уже приехал, и этот участок забора снова под током?

Но рука моя коснулась прохлады металла, затем уверенно обхватила прут. Мне повезло. Я перелезла через забор, затем спрыгнула вниз. Котя тихонько завыл, потом рыкнул Зая, и они оба замолчали. Я побежала в лес так быстро, что закололо в боку. На часиках, что обхватывают мое запястье три часа ночи. К четырем я добралась до станции и села на первую же электричку, направление было неважно. Вышла в небольшом городке на рассвете.

Он все равно легко отследит мой путь до этого места, прятаться было бесполезно. Поэтому открыто пошла в ближайший ломбард и продала большую часть своих украшений. Взглянула в сторону круглосуточной аптеки – мне хотелось знать. Хотелось быть уверенной, беременна ли я от человека, который превратил мою жизнь в ад. Нельзя, он узнает, слишком близко.

Лишь вечером, не раз меняя способы передвижения, пару раз переодевшись и покрасив волосы использовав темный спрей, надев кепку и очки я купила тест на беременность в городе, который был почти в тысяче километров от дома моего хозяина. Бывшего хозяина.

Использовала его в туалете пригородного вокзала. Я не знала, как мне быть дальше. Как выживать – к родителям идти я не могла, там он меня найдёт. Не знала, хотела ли я рожать ребенка, которого не просила, который проник в мое тело, как и его отец – против моей воли.

Выждав две минуты я взяла тест – две яркие, уверенные полоски.

– Я не просто от тебя сбежала, – со злостью прошептала я. – Я украла твоего ребёнка.

Бояться я уже разучилась. Ненавидеть – нет.

Глава 1. Мартин

*Несколько месяцев назад*

Шампанское терпко кололось пузырьками, обещая нечто волшебное и праздничное. Я прислушался к себе – ничего, а я мечтал об этом вечере девятнадцать лет, с тех пор, как мне исполнилось двенадцать. Учился, взрослел, затем работал, загоняя себя почти до гроба, трахал баб, лежал глядя бессонными ночами в потолок и думал о том, что что эта минута настанет. Она настала.

Мужчина стоял ко мне спиной разглядывая танцующих. Пожилой, но все еще представительный, подтянутый, с сединой на висках – так мог бы выглядеть мой отец сейчас, если бы был жив. Я проследил за его взглядом – он любовался хрупкой блондинкой, что со смехом кружилась в танце, окруженная всеобщим вниманием.

– Красивая, да? – спросил я, делая шаг вперед.

– Да,– рассеянно ответил он, затем спохватился, – вы кто? Это закрытое мероприятие.

Он посмотрел на меня, пытаясь понять, знаком ли я ему.

– У меня есть приглашение. Я акционер. Мартин, – протянул я ему руку для знакомства. – Мартин Ковалев.

Мужчина слегка поморщился.

– Редкое имя, – задумчиво сказал он.

Мне было интересно, узнает ли он меня. Фамилию я поменял, взяв мамину девичью, но имя оставил прежнее. Мужчина посмотрел на меня более внимательно, но явно не узнал, хотя по его лицу пробежала тень беспокойства. В связи со всеми событиями на его месте я бы тоже беспокоился. Я допустил лёгкую улыбку, и сделал ещё один глоток. Торжество над побеждённым следовало растягивать, продлевая удовольствие. Я хотел насладиться каждым мгновением.

Я снова посмотрел на блондинку. Породистая девчонка, сразу заметно. И по стати, и по тонкой кости, и по тому, с каким достоинством она несла на себе украшения на многие миллионы, словно родилась для этой цели. Хотя она и родилась – с ее то отцом. Хороша была девчонка, красивая, тонкая, при этом – все при ней и платьем подчёркнуто. Какой-то парень ответил смешливый поклон ей, она с удовольствием рассмеялась.

– Ох уж эта молодость, – сказал я, не отводя от девушки взгляда. – Вам тоже эта юная особа по душе?

– Это моя дочь, – сухо ответил мужчина. – И мне не нравится ваше повышенное к ней внимание, если вы не прекратите, я скажу охране, и они выведут вас из здания.

Он отставил бокал в сторону и ушел. Я заметил, что он подошёл к охраннику и дал ему распоряжение не спускать с меня глаз. Вот наверное парень позабавился – компания, в которой он работал, принадлежала мне.

Я подозвал официанта и взял еще один бокал. Вечеринка была пышной и шумной, как-никак предприятию, принадлежащему Вишневскому исполнилось тридцать лет. Юбилей. Ресторан был полон, людской гомон начал утомлять и я решил, что самое время переходить к следующему пункту моего плана.

Отдельный кабинет ресторана был арендован и меня в нем уже ждали. На столе виски, лед в который бросили только когда я вошел. Я сделал глоток и закурил, тонкая струйка дыма потянулась под потолок.

– Пора? – спросил у меня начальник охраны.

– Пора, – кивнул я.

Он вышел из кабинета. Я не успел даже докурить сигарету, когда двери снова распахнулись и в кабинет втащили Вишневского. Его буквально бросили на пол, он поднялся, одёргивая костюм и опасливо оглядываясь.

– Что вы себе позволяете! – гневно сказал он, глядя на меня.

– Все, что захочу, – коротко сказал я. – Читайте.

Бросил перед ним на стол папку документов. Вишневский был умен, иначе не достиг бы таких высот. Он давно понимал, что с его жизнью творится херня, но не мог понять, откуда концы, хотя рыл старательно. Поэтому сейчас сел и открыл папку. Чем дальше он вчитывался в бумаги, тем сильнее мрачнело его лицо.

– Зачем вам это? – глухо сказал он, закончив. – Вы практически купили мою жизнь, зачем она вам?

Он пытался сохранять спокойствие, чем порядком меня разочаровал.

– Вы не восхититесь моими организаторскими способностями? – приподнял брови я. – Ту сделку, что обвалила курс акций вашей компании, я готовил два года. Я несколько лет скупал акции, сознательно обрушая их курс. Покупал через третьи руки, чтобы вам спалось спокойнее. Вы, Лев Станиславович, влезли в большие долги, которые я тоже старательно перекупил, теперь все, что вы кому-либо были должны, должны мне. Разве не прелесть?

– Сомнительная, – хрипло ответил он, расслабляя узел галстука.

Я прервался. Сигарета была уже затушена, остро хотелось закурить еще, но Вишневский мог счесть этот жест за проявление беспокойства. Я не беспокоюсь. Я наслаждаюсь.

– Это ещё не все. Десерт.

Я положил на стол постановление об аресте его зарубежных активов. Мой враг был умен, и привязать их к нему мы не сумели, но тем не менее – достали. Проглядев текст он побледнел.

– И я в любой момент могу дать отмашку на начало уголовного дела. Такие большие суммы, Лев Станиславович, вам не стыдно? В Африке дети голодают.

– Что вам нужно?

Он уже открыто паниковал.

– Хотите сгнить в тюрьме, Вишневский?

– Нет. Что вам нужно? – уже выкрикнул он.

– Все. Мне нужно все. Я хочу уничтожить вас. Я хочу смотреть, как вы ползаете передо мной на коленях, понимая, что я рушу все созданное вами, понимая, что теперь я руковожу вашей компанией, я хочу чтобы вы рыдали. Я серьёзно.

– Кто вы?

Он смотрел на меня, все еще не понимая. Я улыбнулся. Бабушка не раз говорила мне, что улыбаюсь я, совсем как покойный отец. Права была. У Вишневского кровь от отца отлила.

– Я сын тех, кто был убит по вашей отмашке. Помните вашего партнёра, Лев? Девятнадцать лет прошло. И уж вряд ли вы помните его сына. Я не так доверчив, как мой отец. Я много лет готовился. И я очень злопамятен.

Вишневский потянулся к стакану с водой, руки его заметно дрожали.

– Это…это просто деньги. Они ничего не значат, я понял это с возрастом, вы тоже поймёте…

Я усмехнулся.

– Я тоже об этом подумал. Наказывать рублём, как-то мелко. Нужно было что-то еще. И знаете, я придумал. Я заберу у вас вашу звездочку. Единственную дочку. Юстина Львовна, я прав? Умница, красавица, папина гордость, долгожданный вымоленный ребенок. Я заберу ее сегодня же.

Вишневский отшатнулся, вскочил со стула, опрокинув его.

– Вы не имеете права! Не имеете…она, она живой человек! Да забирайте у меня все, черт побери, трогать мою дочь ты не имеешь права, щенок!

– Сильный может все. Это вы доказали почти двадцать лет назад, уничтожив мою семью просто потому, чтоб это было вам выгодно. Стоит мне сказать, вашу ненаглядную Юстину притащат сюда, разложат на столе и трахнут всем составом моей охраны у вас на глазах. И мне за это ничего не будет. Хотите?

– Нет, – прошептал он. – Нет… Ей только двадцать один, Мартин! Она…у нее жених есть…

– Вот и славно, – потер ладони я. – Я даю вам сутки, видите, насколько я щедрый и добрый. Поговорите со своей снежинкой, объясните по-родительски, что теперь она моя вещь. Пытаться что-либо предпринять не советую, вас уже давно охраняют мои люди.

Вишневского вывели из кабинета. Я закурил и закрыл глаза, представляя перед своими глазами ее – Вишневскую Юстину Львовну, дочь моего врага. Девушка и правда была на редкость красива.

Глава 2. Юстина

Я не так часто посещала подобные мероприятия, поэтому была настроена насладиться каждым мгновением, прожив его с удовольствием. В этом вечере мне нравилось все, и негромко льющаяся живая музыка, и фонтаны с тягучим густым шоколадом, и конечно же, оказываемое мне внимание.

– Принцесса, – сказал папа, когда мы только вошли.

Воспитывали меня достаточно строго, отец больше всего боялся, что я превращусь в одну из ярких кукол, что наполняли современное общество, но сегодня я сама выбрала платье и он ни сказал мне ни слова. Длинное, но откровенно подчеркивающее мое тело, оно обтекало меня жидким серебром. Он гармонировало с платиновым ожерельем с бриллиантами на моей шее и массивным браслетом на тонком запястье. Я чувствовала себя красивой. Я чувствовала себя принцессой. Так и было – я была единственным ребенком в семье и с детства росла с убеждением, что все создаваемое вокруг моим отцом это мое королевство.

– Развлекайся, – улыбнулся он. Затем посуровел. – Не больше двух бокалов шампанского, Юстина. Эти люди вокруг рады тебе только до твоей первой ошибки.

Я порхнула в зал подхваченная подругами, окунулась в атмосферу радости и веселья, позволила себе два танца с мужчинами, впрочем понимая – папа все равно смотрит на меня, в какой точке большого зала бы не находился.

Через час я оказалась среди полностью незнакомых мне людей и немного запаниковала – я была очень домашней. В висках застучало, но я напомнила себе, это наш праздник, кругом наши гости, где-то близко отец, а еще охрана им нанятая.

– Извините, – пробормотала я, огибая людей.

Впереди показался официант с подносом, с него я взяла воду – отец прав, с шампанским лучше не перегибать. Мне нужно было найти Полину, свою подругу или отца. Мне показалось, что я заметила впереди знакомое золотое платье и я устремилась ему навстречу, но врезалась в какого мужчину, едва не облив его водой. Приподняла голову и встретилась с ним взглядом. Незнаком мне, как и большинство здесь.

– Позвольте, – попросила я, так как он мешал мне пройти.

– Нет, – просто сказал он.

Я так удивилась, что не нашлась с ответом. Я не привыкла к тому, чтобы кто-то говорил мне поперек.

– Что?

– Не позволю, – пояснил он, разглядывая меня в упор. От его взгляда я даже поежилась. – Пока вы со мной не станцуете.

Словно назло заиграла лиричная мелодия. Мужчина вынул бокал с водой у меня из рук, и не дожидаясь позволения опустил ладонь на мою талию. Я отшатнулась.

– Я вызову охрану, – сделала шаг назад я.

Он улыбнулся. Красив и знает это. Нагл не в меру. Знает ли он, что я Вишневская? Люди здесь были мне незнакомы, но каждый из них знал, чья я дочь.

– Вы все равно станцуете со мной, – усмехнулся он. – Пусть даже не сегодня.

– Привыкли получать желаемое всегда?

– Да.

Я увидела Полинку и едва не заплакала от облегчения – я порядком испугалась, и он, этот незнакомец чувствовал мой страх.

– Не в этот раз, – ответила я и бросилась к подруге.

– Посмотрим, – вслед сказал он.

Успокоилась я только схватив подругу за руку. Мне хотелось расспросить ее о мужчине, но я подумала, что мое любопытство только дает ему власти надо мной в моих же мыслях. Я попыталась выбросить его из головы, но вскоре меня нашел отец.

– Мы уходим, – встревоженно сказал он.

– Но почему? – искренне огорчилась я. – Впереди же торт и салют.

Торт был прекрасным и огромным, над ним трудилась целая команда кондитеров, я выбирала дизайн, вкус и очень хотела посмотреть, что получилось.

– Торт тебе привезут домой.

Я очень не хотела уходить, но не привыкла спорить с отцом. Он взял меня за руку и повел к выходу в сопровождении охраны. Что-то случилось, поняла я, и почему-то вспомнила того наглого незнакомца.

– А мама? – спросила я.

– Кто-то из нашей семьи должен присутствовать до конца.

В автомобиле я едва сдерживала слезы – ждала этого вечера несколько месяцев. Я привыкла слушаться отца, но и он никогда не обижал меня, и сейчас я не понимала, что происходит.

– Ложись спать, – бросил отец.

Я приняла душ и переоделась в пижаму. Сон не шел. Я лежала и переписывалась с Полиной – та присылала мне фотографии с вечера. Торт и правда был великолепен. Ближе к часу ночи дверь моей комнаты приоткрылась. Я поднялась на кровати. Никто не имел привычки нарушать мое уединение с тех пор, как в подростковом возрасте я отказалась от услуг няни. Вошел отец.

– Хорошо, что ты не спишь, – шепотом сказал он. – Одевайся. Теплее, на улице мороз. Сейчас же, Юстина!

Я бросилась в гардеробную, вынула, надела лосины, водолазку, горнолыжный комбинезон, зашнуровала теплые зимние кроссовки.

– Вот рюкзак, – прошептал отец. – Один у тебя, не теряй, один у меня. Документы, деньги, карты, украшения. Мы бежим сейчас же, через окно.

– У тебя проблемы с бизнесом? – в отчаянии воскликнула я.

– Тише! Да, Юстина. Нужно будет переждать за границей несколько месяцев.

У меня в голове ничего не укладывалось, но я последовала за отцом. Тот спрыгнул в окно – первый этаж, но высокий. Затем помог спуститься мне.

– А мама? – шёпотом вспомнила я.

– Она позаботится о себе.

На дорожках снег чистили, но на клумбах не трогали, толстый слой снега защищал от снега корни многолетников, и сейчас наши ноги вязли. Машину из гаража отец выгнал сам, а я за рулем его лет десять не видела.

– Садись, – прошептал он.

А потом темнота взорвалась чьими-то фигурами. Я закричала, но рот мне закрыли. Потащили, поволокли. Я думала – похищение. Меня все детство этим пугали, охраняя и оберегая каждый мой шаг. На глаза надвинули шапку я ничего не видела, задыхаясь под тяжестью мужской ладони на моей лице. Я ожидала, что меня сунут в машину, но шапку с меня сдернули в нашей же гостиной.

Меня грубо толкнули в кресло, что-то жесткое в моем рюкзаке больно кольнуло спину и я вскрикнула. А затем заплакала – отец лежал на полу, а рядом, поставив на него ногу стоял огромный мужчина угрожающего вида.

– Тебе велено смотреть, – сказал гигант.

И пнул моего отца куда-то под ребра. Казалось легко, играючи. Затем еще раз. Отец свернулся, хрипло дыша и вскрикивая от боли, а методичное избиение продолжалось.

– Хватит! – закричала я. – Хватит, ему шестьдесят два года!

Попыталась оттолкнуть гиганта от отца, но меня просто отшвырнули обратно в кресло. В отчаянии я закрыла лицо руками. Сзади шагнул еще один мужчина – их было несколько.

– Тебе велено смотреть, – отвел он руки от моего лица.

– Кем велено? – всхлипнула в ответ я.

– Хозяином.

У отца из носа закапала, а затем потекла кровь.

– Чьим хозяином? – снова закричала я.

– Твоим.

– Хватит, – взмолилась я. – Хватит, достаточно, прекратите!

– Ты будешь послушной девочкой?

Я готова была согласиться на что угодно и торопливо закивала. Снова бросилась к отцу. Гигант отошел на несколько шагов в сторону.

– Как ты? – шепотом спросила я. – Сейчас я вызову скорую, держись папа.

– Слушай пока…их слушай, – хрипло сказал отец.

Меня снова дернули за руку назад. Я плакала, не переставая, периодически громко всхлипывая, увидь это мама, точно отчитала бы меня за несоблюдение приличий.

– Мы позаботимся о нем, – сказал гигант. – Иди к себе в комнату и жди маму.

Телефон у меня отняли, грубо выдернули из креплений провода ведущие к роутеру, нашли ноутбук и все гаджеты, которые можно было использовать для связи.

– Вызовите скорую, – снова попросила я.

– Жди мать, – бросил гигант. – И будь умницей.

Дверь закрылась, оставляя меня в полной неизвестности.

Глава 3. Юстина

Я бросилась к дверям сразу же, едва они закрылись. Прислонилась ухом – тишина. Тишина может скрывать за собой что угодно. Открыла, ручка повернулась обманчиво просто и легко, являя моему взору крепкую мужскую спину.

– Тебе велено сидеть в комнате, – сказал обладатель спины.

Дверь я закрыла. Дала по комнате несколько кругов. Пошла к окну. В лунном свете было хорошо видно следы, что мы с отцом оставили в снегу совсем недавно. Открыв створку я убедилась лишь в том, что и со стороны окна выставили охрану. Мне оставалось только ждать.

Мать пришла перед рассветом. Уставшая, осунувшаяся за те несколько часов, что мы не виделись. Я никогда не была близка с ней так же, как с отцом, но сейчас почувствовала такое облегчение при виде нее. Бросилась к ней в объятия и разревелась, а мы никогда почти не обнимались.

– Как папа? – сразу же спросила я.

– Жить будет, – спокойно ответила она. – Они не заинтересованы в том, чтобы он погиб. По крайней мере, так легко.

Ее голос был настолько спокоен, что я отстранилась и вгляделась в ее глаза – понимает ли мама, что вообще происходит?

– А в чем они заинтересованы, мама?

Она замолчала. Поднялась, ходя по просторной комнате из угла в угол. Она все еще была в вечернем платье, которое идеально сидело на ней, несмотря на её пятьдесят восемь лет. Многие говорили, что красотой я пошла в мать, но я не находила в нас ничего общего. Стук каблуков по паркету давил на нервы и заставлял голову пульсировать болью, но я молча терпела.

– Это старые счеты отца. Я говорила ему тогда, что аукнется, но он предпочёл меня не слушать и полностью отстранил от дела, отправив нас за границу почти на год. Ты не помнишь, ты маленькая была, два года только стукнуло.

– Но чего они хотят?

– Он, – усмехнулась мама. – Он хочет. Судя по всему, ему нужно, чтобы твой отец страдал. В тюрьму он его мог закинуть, вскрыв пути обналичивания денег, но видимо решил, что это будет слишком просто. Как и его смерть.

– Деньги?

– Большая часть активов компании уже принадлежит отцу. Он почти купил нас, с потрохами. Папа тебя ограждал, но в последние годы его дела идут неважно.

Что мог сделать мой отец, что ему мстили спустя почти двадцать лет? Я не могла представить. Он всегда был мягок и добр со мной, а если проявлял твёрдость, то всегда объяснял почему. Нет, мой папа не может быть плохим.

– Что тогда?

– А что есть у нашего отца настолько важное, что он отдал бы за это все деньги мира?

Я задумалась, но в голову ничего не приходило. Мама посмотрела на меня, как на умственно отсталую. Ей никогда не хватало терпения возиться со мной, в детстве меня растила няня, а теперь я большей частью была предоставлена сама себе.

– Не знаю, – честно ответила я.

– Ты, Юстина! – раздражённо воскликнула мать. – Он заберёт тебя!

Я прижала холодные ладони к лицу, отказываясь воспринимать происходящее, как реальность.

– Он не может. Нужно позвонить в полицию, двадцать первый век на дворе, нельзя просто взять и забрать человека, мама.

– Все возможно, – перебила она. – И он тебя заберёт. Я не знаю, когда ему наскучит игра и что он будет делать дальше.

– Я никуда не поеду!

Мама устало опустилась в кресло. Она была очень умной женщиной, и я уверена, она уже сотни раз успела взвесить все за и против.

– Мы у них на крючке, Юстина. Я, ты, наш отец. Демонстрацию ты видела вчера. Да и не спросят тебя, дом полон его людей.

Потерла переносицу и закрыла глаза.

– Но мама…

– Мы не будем сидеть сложа руки. Нужно искать выходы. Только доверенных людей…кому сейчас доверять? Я поговорю с Игорем, – Игорь, мой старший брат, сын мамы от первого брака, ему почти сорок, и я была с ним почти незнакома, встречаясь только на редких семейных мероприятиях, – Мы тебя вытащим, но сейчас тебе придётся ехать. Хочешь увидеться с отцом?

Я кивнула. В тот момент я была уверена – все это чертов кошмар. Так же не бывает, ну правда, не бывает. Сейчас я поговорю с папой и все разъяснится. Мы пошли по коридору в сопровождении охраны. Папа был в своей комнате. Лежал в кровати, лицо страшное, опухшее, на руку наложена повязка.

– Папа!

Он попытался привстать в постели и лишь сморщился от боли.

– Прости, принцесса, – сдавленно прошептал он. – Я хотел, как лучше и лишь подвел тебя.

Я снова заплакала, понимая, что ничего не изменится, видя, как отцу больно.

– Я не поеду никуда, никуда не поеду, – как в трансе раз за разом повторяла я.

По сизой от гематомы щеке отца скатилась слеза – я впервые видела, чтобы отец плакал.

– Тебе придётся, детка. Иначе будет только хуже. Я не могу спасти тебя сейчас. Умоляю, слушай его, его отец был хорошим человеком, он не мог воспитать монстра, я уверен в этом.

– За что тебе мстят? – спросила я.

Я должна была знать за какие ошибки понесу ответственность. Отец лишь устало закрыл глаза.

– Не зли его, пожалуйста, я не переживу, если тебе будет больно.

Мать вывела меня из комнаты. Остальные действия я делала, словно в тумане. Мать собирала какие-то мои вещи, иногда советуясь со мной, я лишь кивала в ответ. Затем за мной пришел гигант. Подхватил мой рюкзак, меня взял под руку, я пошла за ним, совершенно лишенная воли. Садясь в машину я обернулась. Был уже рассвет, лучи рыжего, утреннего солнца отражались от черепицы крыши, дом был таким мирным, неспособным предать, но я понимала, что он уже осквернен, его душа больше не принадлежит нам.

Ехали мы недолго, минут сорок, петляя по утренним пробкам. Никто не закрывал мне глаза, уверенный в своей безнаказанности, в моей бесправности. От меня не прятали место назначения. Я узнавала улицы, затем потянувшийся за городом сосновый лес. Там дальше, дачные кооперативы, река, паром, железнодорожный мост.

Остановились мы у дома, который казалось был частью леса, но это обман – от леса огромную территорию участка отделял высокий забор.

– Приехали, – кивнул мне гигант.

В доме, словно в склепе или логове вампиров было темно, несмотря на яркое мартовское утро – все жалюзи были закрыты, шторы опущены. Меня завели в комнату и велели ждать. Несколько часов я просто безучастно лежала в постели, не способная мыслить или двигаться. Затем поняла, что до сих пор в комбинезоне – было очень жарко. Сняла его, оставшись в лосинах и водолазке, хотелось в душ, потому что кожа была влажной от испарины, затем я сама себя останавливала – Юстина, ты в своём уме? Как можно думать о каких-то потребностях своего тела, когда твой отец жестоко избит, а твоя собственная жизнь, кажется, и не принадлежит тебе больше?

За мной пришли только вечером. Я совсем ослабела от слез и переживаний. Коридоры большого дома стали совсем темны, ковры поглощали звуки шагов. Мы остановились перед широкими двустворчатыми дверями. Гигант растворил их, и подтолкнул меня в спину, вынуждая войти.

В просторной комнате горели свечи, много свечей. Пахло свежесрезанными цветами и почему-то, шоколадом. Я не ела со вчерашнего дня и у меня предательски заурчало в животе. Он вышел мне навстречу из тени, тот кто с грацией слона в посудной лавке, уверенно рушил мою жизнь. Глянул на меня знакомыми уже темно-серыми глазами и допустил лёгкую улыбку. Одет он был безукоризненно, а на мне прошлой ночью ещё надетая водолазка и лосины, длинные волосы спутаны.

– Потанцуем? – сказал он.

И протянул мне руку.

Глава 4. Мартин

В ее глазах мелькнуло узнавание и она отшатнулась. Прежде я был для неё чем-то неведомым и страшным, а теперь, увидев меня во плоти она обрела немного прежней уверенности. Руку отдернула свою, а потом…занесла ее для пощечины. Я перехватил ее за запястье и сжал так, что она охнула.

– Твои родители не сумели тебя правильно воспитать? Разве так принцессы должны отвечать на приглашение потанцевать?

Юстина сморщилась. Даже такой она была невероятно красива. Со спутанными волосами, заплаканным лицом, в несвежей одежде.

– Ах да, – продолжил я, не дождавшись ее ответа. – Какая же ты у нас теперь принцесса? Без красивого платья, бриллиантов, свиты…кто ты у нас теперь?

Она дёрнула свою руку назад с такой силой, что когда я ее отпустил, едва не упала.

– Я знаю, кто вы, – запальчиво сказала она. – Вы подлец. Негодяй. Обманом проникли на чужой праздник, приказали своим людям избить отца, привести меня сюда…мой отец…

– Ваш отец ничтожество, – спокойно сказал я. – А вы ничего не сможете сделать. Ни вы, ни ваш жених, где бы он не был, ни ваш отец.

– Мой отец самый достойный человек из всех, кого я знала! Вы не имеете права даже говорить о нём!

О, она была такой гордой в этот момент. Папина дочка, не видевшая жизни, привыкшая всегда быть правой. Сегодня только первый день, скоро она поймет, что одна человеческая жизнь не решает вообще ничего. И то, что от одной смазливой девочки ничего не зависит поймёт тоже.

– Иначе что? – подтолкнул ее к действиям я.

Она ничего не могла сделать, ровным счетом ничего, но негодование горело в ней, требуя выхода. Избалованная девочка не придумала ничего лучше, как подойти к тяжелой вазе, полной цветов и толкнуть ее с постамента вниз. Ваза раскололась на десятки кусков.

– Убирай, – спокойно сказал я.

– Не буду, – вздёрнула подбородок она.

Я вздохнул – надеялся, что не будет так скучно. Надеялся, что она будет более оригинальной.

– Архип! – крикнул я.

Архип вошел бесшумно, он вообще на удивление тихо для его габаритов передвигался. Я закурил, стряхивая пепел на нежные кремовые лепестки, перемешанные с осколками, а Архип тихонько взял Юстину за загривок и вынудил опуститься на колени перед разбитой вазой. Я затушил сигарету, жалея о том, что у меня нет плети с собой, расстегнул и вытянул свой ремень. Один короткий замах, я не хотел избивать ее, и Юстина со вскриком дёрнулась. Второй. Водолазка задралась, обнажив часть спины с длинной розовой полосой – следом ремня. Это ужасно возбуждало, и мне хотелось бы прямо сейчас поставить ее на четвереньки, и здесь же, на осколках трахнуть.

Но я хотел растянуть удовольствие. Если сломать человека быстро, он быстро перестаёт бояться, его восприятие страха притупляется. Я буду действовать медленно, ломая ее шаг за шагом. Сегодня папина девочка и принцесса узнала, что ее могут ударить. Что не все происходит по ее воле и желанию.

– Больно? – сочувственно спросил я, опускаясь перед ней на корточки. – А представляешь, как было больно твоему отцу ночью?

– Хватит! – воскликнула она.

Первые удары – это всегда больно, а она терпела, не плакала, девочка, которая считала себя храброй.

– Убирай, – бросил я.

Архип отпустил ее и принес пластиковое ведро. Юстина молча собирала осколки. Поранилась, заляпала пол кровью, но не сказала ни слова. Ладно, признаем, что она хотя бы не тупая и понимает, что глупо спорить с грубой физической силой.

– Я решил, что мы не просто потанцуем, – мечтательно сказал я. – Ты сама меня пригласишь.

– Никогда, – глухо произнесла она.

– Это тебе так только кажется. Ложилась когда-нибудь спать голодной? Ну нет, конечно же, ты же Юстина Вишневская. Твоя фамилия и слово голод не совместимы. А вот я ложился. В двенадцать лет меня забрали в детский дом, а на казённых харчах живётся ой, как не сладко.

Юстина продолжала собирать осколки, налил себе виски в бокал и залпом сделал несколько глотков. Тепло приятно разлилось изнутри. Обернулся и посмотрел на девчонку. Она баюкала свою израненную руку и смотрела на меня исподлобья, с ненавистью. И не отвела свой взгляд, встретив мой. Думает, что храбрая…

– Сними водолазку, – приказал я. Юстина дёрнулась, отказываясь верить, что это и правда происходит на самом деле. – Сними или ее с тебя снимут.

Она опустила лицо, спрятав его в прядях спутанных светлых волос. Помедлила. Затем стянула водолазку, осталась стоять вцепившись в нее руками, пытаясь спрятаться за пологом своих волос. Я отвел пряди от лица. Скользнул взглядом по молочно-белой груди, почти полностью скрытой за плотным бюстгальтером. Возбуждение снова стало нарастать, но я напомнил себе – не все сразу.

– Повернись спиной.

Юстина вскинула быстрый, колкий взгляд, затем повернулась. Две алых полосы лежали наискосок ее совершенной спины почти параллельно друг другу. Один был настолько глубок, что немного рассек кожу, выпустив несколько уже подсохших капель крови. Я провел по нему пальцем, Юстина ахнула от боли и кожа ее покрылась мурашками. Соблазн поставить ее раком становился почти невыносимым.

– Сегодня ты плохо себя вела, – сказал я. – Ты негодная девчонка, не знающая цены вещам. А девочки, которые плохо себя ведут идут спать без ужина.

Она дрожала всем телом, ожидая самого ужасного. Тем интереснее, ожидание съедает изнутри. Скоро она будет съёживаться просто заслышав мои шаги.

– Архип! – крикнул я. – Уведи ее.

Она прижала водолазку к груди, не веря, что все закончилось. Пошла за Архипом торопливо, не оборачиваясь. Я взял телефон – сексуальное напряжение необходимо снять, мне нужна будет женщина этой ночью. Я знал, кого буду представлять, трахая ее – снежную королеву, правда уже лишённую короны, и растоптанное ее королевство уже стало моим.

Глава 5. Юстина

Спина горела огнем. Было настолько больно, что эта больно немного задвигала на задний план все остальные чувства. Но по мере того, как истерзанная кожа успокаивалась, во мне поднималось негодование – почему он решил, что может себе это позволять? Нет, Юстина Вишневская не сломается, папа меня не так воспитывал.

При мыслях об отце надежда разгорелась с новой силой. Я уверена, что он уже предпринимает шаги по моему вызволению. Мама, наверное, уже поговорила с братом. Мне нужно просто продержаться еще немного, это я смогу.

До комнаты я шла, прижимая свою водолазку к груди, не смея ее надеть, парализованная страхом, я ненавидела себя за этот страх.

– Выведите меня отсюда, – жарким шепотом попросила я сопровождавшего меня гиганта. – У меня есть деньги, свои деньги, он до них не достанет, я заплачу вам так много, что вы станете свободным от капризов этого тирана.

Гигант даже не посмотрел на меня.

– Вы такой же, как он! – закричала я. – Вам просто нравится унижать людей и наслаждаться их слабостью!

Он и бровью не повел. Довел меня до одной из комнат и молча указал на дверь. Может, он немой? Я не помнила, говорил ли он прошлой ночью. Может, глухой? Нет, просьбы своего хозяина он слышал.

В своей комнате я заметалась из угла в угол. Строила планы бегства, один другого грандиознее. Открыла окно, посмотрела вниз – спускаться со второго этажа было страшно. Уже ночью я просто толкнула дверь комнаты и она послушно открылась. И за ней никого не было. Я не могла не воспользоваться этой удачей. Торопливо оделась, вышла. Дом был огромным, я быстро заблудилась в анфиладах комнат и коридоров. Дважды слышала чьи-то шаги, испуганно замирала, словно мышь, почуявшая кота.

Наконец я нашла лестницу. Спустилась по ней на первый этаж. Теперь было проще, я пересекла огромный темный холл, темнота этого дома играла мне на руку, и побежала ко входным дверям. О, мой тиран был удивительно легкомыслен!

Конечно, меня ждет еще забор, но я была уверена, что смогу через него перелезть. Окрыленная удачей я стрелой бросилась в холодную темноту парка, и успела пробежать шагов десять, когда что-то тяжёлое сильно толкнуло меня в спину, опрокидывая в снег лицом. Колкий мартовский снег сразу набился в рот, раскрытый в крике.

Животное, поняла я. Собака. Первый ужас отступил, когда я поняла, что оно не жрёт меня. Огромный пес удерживал меня за шею, надежно фиксируя, я чувствовала его дыхание на своей коже. Раздался звук открытия окна.

– Зевс, – крикнул хозяин дома. – Фу! Имейте в виду, дорогая Юстина, ночные прогулки по парку чреваты последствиями.

Собака выпустила меня и я села. Пес был огромен – поджарый мускулистый доберман. Из темноты выступил второй. Они оба смотрели на меня не мигая, ожидая моих следующих шагов. Медленно, без лишних движений я встала – они продолжали следить. И…медленно пошла обратно к дому.

– Правильное решение, – раздалось сверху.

Я посмотрела на открытое окно. Тиран стоял с сигаретой в руках, на тело наброшен расстегнутый халат, в глазах, я уверена, насмешка. Я никогда раньше не испытывала ненависти, но сейчас с удовольствием полюбовалась бы, как он умирает.

Мне хотелось выть от отчаяния. Прежде чем подняться наверх, я несколько минут стояла внизу, непонятно на что надеясь. Эти животные никуда не уйдут. Я не знала раньше, боялась ли собак, я особо никогда с ними не контактировала, но сейчас поняла – боюсь и ужасно.

Медленно и понуро я поднималась по лестнице. Поражение настолько меня оглушило, что я перестала прислушиваться и столкнулась с человеком нос к носу. Это была женщина, бог мой, в этой обители зла были женщины! И только отступив назад я поняла, что она была почти полностью обнажена, на ней было надето что-то совершенно прозрачное, сползающее с плеч и совершенно ничего не скрывающее.

Ошарашенная я замерла, так же, как и она. Я никогда раньше не видела обнажённых тел, если только в редких киносценах или картинки в книгах или интернете. Вживую – нет. И сейчас увидев и просвечивающие через ткань соски, и тонкую полоску волос там, внизу, я зарделась от смущения.

– Прости, – немного пьяно отозвалась девушка. – Я вниз иду. Правильно же?

– Правильно, – кивнула я. – Девушка, пожалуйста, позвоните в полицию! У вас же есть возможность! Меня удерживают здесь против воли, моих родителей шантажируют, он, он…он ударил меня!

Девушка немного покачнулась. Судя по ее зрачкам, дело было не только в алкоголе, я никогда не сталкивалась с этой стороной жизни, но имела некоторое представление из книг и фильмов. Но глаза ее смотрели достаточно трезво и осознанно.

– Детка, – покачала головой она. – Не вмешивай меня, хорошо? Я иду вниз поплавать в бассейне, чтобы немного протрезветь. Потом я вернусь к девочкам и Мартину, мы потрахаемся и я поеду домой, ок? Мне лишние проблемы вообще не нужны.

Откинула с красивого лица каштановую прядь волос, виновато отвела взгляд и пошла дальше. Как можно быть такой бесчувственной? Я бы обязательно помогла, потому что родители воспитывали меня правильно. Эта мысль только укрепила меня в том, что мой отец – лучший из людей, что здесь я несправедливо, и мучает нашу семью этот человек только потому, что ему это доставляет извращенное удовольствие.

Комнату выделенную мне я нашла с трудом. Стянула комбинезон и калачиком свернулась на кровати. И тогда поняла – я хочу есть. Юстина Вишневская впервые в жизни испытывает невыносимый голод. А еще – я теперь знаю, как зовут моего мучителя.

Глава 6. Юстина

Я не хотела спать в логове врага, понимая, что во сне буду совершенно беззащитна, но усталость взяла свое и ближе к рассвету я уснула. Проснулась от запаха сигаретного дыма, рывком села на постели, прижимая к себе одеяло, хотя спала одетой. Мартин сидел в кресле напротив моей кровати, курил и внимательно меня разглядывал. Одет он был с иголочки, брендовая рубашка чуть расстегнута, показывая сильную шею.

– Доброе утро, принцесса, – поздоровался он. – Сладко спалось?

– Нет, – буркнула я, не зная, чего от него ожидать.

– А я думал ночные прогулки пойдут на пользу твоему организму. Тебе не помешало бы выспаться, выглядишь ты просто отвратительно. Сколько дней ты ходишь в этой одежде?

Несмотря на то, что он привычно меня унижал, выглядел вполне благодушным. Я продолжала терзаться в загадках – что же меня ждёт. Одно понятно – ничего хорошего.

– У меня нет сменной одежды, – спокойно ответила я.

Быть может, если вести себя спокойно, он поймёт, насколько неприемлемо его поведение и отпустит меня?

– Я тоже об этом подумал.

И хлопнул в ладоши. Дверь открылась и в спальню вошла девушка. Не та, что была ночью, другая. Вполне прилично одетая. Мартин смотрел на меня с любопытством, ожидая моих действий. Я поддалась на провокацию.

– Девушка, – попросила я вслух, избегая его взгляда. – Позвоните в полицию, меня удерживают здесь помимо воли.

Девушка не отреагировала, посмотрела на Мартина, тот кивнул.

– Это Карина, – сказал он. – Она настолько добра, что согласилась помочь подобрать и составить тебе новый гардероб, его привезут сегодня же. Ты сможешь нарядиться к ужину, если конечно решишь его посетить.

Девушка достала из кармана сантиметровую ленту и нерешительно сделала шаг к кровати.

– Ты помнишь правила? Если ты отказываешься что-то делать, тебя заставляют.

Я не хотела, чтобы он звал Архипа, подвергаться очередному унижению, еще и на глазах незнакомой девушки. Я встала. Развела руки, позволяя сделать замеры. Действие было настолько знакомым, чем-то нормальным, и тем сложнее было понимать, в насколько дикой ситуации происходит.

Девушка закончила и вышла. Мартин посмотрел на меня, покачал головой, наверное, досадуя, что я так себя запустила и тоже покинул комнату. Я прошла в ванную и посмотрела на свое отражение – я и правда выглядела отвратительно. В желудке тянуло тупой ноющей болью – я хотела есть. Я попила воды прямо из-под крана. Хотелось принять душ, но я боялась раздеваться. Он может вернуться, а я буду совершенно обнажена.

Архип пришел ко мне через несколько часов. С ним – Карина. Они прошли в гардероб с кучей пакетов, не обращая внимания на меня, и в течении получаса развешивали на плечиках одежду. Меня совершенно не интересовало, что они купили. Я хотела есть так, что у меня кружилась голова.

– Я голодна, – сказала я Архипу.

Я думала, что я сильнее, но не была готова к тому, насколько мучителен голод.

– Хозяин пригласил вас к ужину сегодня.

– О, вы умеете говорить, – скривилась я.

На мою подколку он не обратил внимания.

– Дресс код платье, туфли и красная помада. В ином случае приглашение аннулируется.

Мне нужно было быть выход своей ненависти и эмоциям, но я даже разбить что-то боялась – я еще помнила наказание. Мне хотелось кричать и разрушить всю комнату, весь этот дом, перестать быть здесь, перестать испытывать голод, который, как и Мартин, диктовал свои правила не считаясь с моим мнением. Если я не поем сегодня я начну терять сознание и совсем ослабею, а мне нужны были силы.

Через час я решилась принять душ. Подпёрла дверь в комнату креслом и мылась быстро, как никогда. От слабости едва не упала в ванной. Завернула волосы в полотенце, и только посмотрела, какие вещи висят в гардеробе.

Я любила красивую одежду. У меня было неплохой вкус, порой луки мне помогала собирать личная помощница мамы. Я выбирала стильные, сдержанные образы, которые были под стать наследнице огромного состояния. Я никогда не носила кричащую одежду.

Новые платья были короткими. С открытыми спинами, с глубоким декольте. Я никогда такое не носила и не надела бы добровольно. Я закрыла глаза, представив, как приходит Архип и одевает на меня платье насильно, со своим привычным, совершенно невозмутимым видом.

– Нет, – сказала я.

Выбрала черное платье. Короткое, оно едва прикрывало ягодицы. Грудь, которая всегда казалась мне небольшой, в этом платье выглядела вызывающе, грозя вывалиться наружу. Надеть снизу бюстгальтер не было возможным, а трусики были просто клочком кружева с тонкой нитью между ягодиц.

Юстина Вишневская никогда бы такое не надела. А теперь стоит и смотрит на свое отражение в этом ненавистном платье. И туфли – их было не меньше десятка, все тридцать седьмого размера и идеально мне впору. Каблуки в моей прошлой жизни не превышали пяти сантиметров, и как я буду ходить на этих я не представляла. Все они были восемь-десять сантиметров.

Выбрала черные. На туалетном столике меня ждала косметика. Я никогда не красилась в повседневной жизни, на мероприятия макияж мне наносили профессионалы, я не умела это делать. Проигнорировала кучу баночек и тюбиков, накрасила губы красной помадой. Волосы уже почти высохли, ощущать их чистоту было почти приятно, несмотря на обстоятельства. Кресло я отодвинула и принялась ждать. Я хотела есть. Я ужасно, невыносимо хотела есть.

Архип пришел за мной, когда большие настенные часы показывали восемь вечера. Молча открыл дверь и сделал приглашающий жест. Я пошла за ним, запинаясь на высоких каблуках и едва не упав.

Стол был накрыт в большой столовой. Длинный стол, свечи, идеальная сервировка. Мартин перевел на меня взгляд, удивлённо приподнял брови и одобрительно улыбнулся. Я попыталась оттянуть платье вниз, чтобы оно закрывало, как можно больше, но это было невозможно.

– Ты прекрасно выглядишь, принцесса.

Противоположную стену украшало панно из зеркал разной формы и размера. Я видела себя. Я знала, как выгляжу – начинающей, неумелой шлюхой.

Глава 7. Мартин

Она выглядела нелепо и при этом – сексуально. Платье свое то и дело дергала вниз, силясь закрыть еще хотя бы сантиметр ног, которые на каблуках выглядели буквально бесконечными.

– Прошу за стол, – пригласил я.

Накрыто было классически – я за одним концом стола, Юстина за другим. Блюда еще не подавали. Она, моя пленница, не ела уже порядка двух суток и наверняка была голодна, её лицо было бледнее обычного. Я не спешил.

– Юстина, знала ли ты, что я видел тебя во младенчестве?

– Нет, – глухо ответила она.

Я улыбнулся.

– У нас разница десять лет. Наши отцы были партнерами и часто пересекались. Ты была таким очаровательным ребенком. Белоснежная, с румяными щёчками, волосы твои тогда завивались светлыми колечками. Мои родители часто шутили, что когда мы вырастим, обязательно поженимся.

– Никогда в здравом уме я вышла бы за вас замуж, – сказала Юстина опустив голову, полагаю, чтобы волосы прикрывали декольте. – Лучше умереть.

–– Ты такая глупая, Юстина. Что угодно лучше смерти, но ты слишком молода, чтобы это понять. Ну…будем честными. Женятся на правильных девочках из хороших семей. А ты…

– Кто я? – с вызовом спросила она.

Слишком много еще в ней веры в себя.

– Твоя мать холодная сука, твой отец убийца, а ты сидишь здесь с раскрашенным ртом и одетая, как шлюха. На таких, как ты не женятся. Таких просто трахают, пока не надоест, а потом выкидывают из своей жизни и памяти.

Я поднялся со своего места и прошел к ней. Отодвинул мешающие приборы и присел на край стола. Вынудил ее посмотреть мне в глаза, приподняв пальцами подбородок.

– Моих родителей не стало, когда мне было двенадцать. Тебе два, совсем крошка. Знаешь, я не умел тогда ненавидеть. Но я лежал ночами в общей спальне детского дома, слушал чужое дыхание, как сводит от голода мой желудок и думал о тебе. Какого черта, думал я, у меня отобрали все, родителей, мой дом, мою жизнь, школу, друзей, а эта малышка живёт по-прежнему? Сыто кушает, вызывает восторг у всех окружающих только тем, что родилась со смазливой мордашкой, сладко спит? Тогда, в двенадцать лет я еще не знал причин смерти своих родителей и поэтому привык ненавидеть тебя.

– Больной ублюдок, – прошептала она.

Надо же, какие грязные словечки знает идеальная девочка, принцесса. Я примерно знал, как ее воспитывали. Никакого дурного влияния, обучение на дому, высшее образование получено практически дистанционно, я считал – куплено. Зачем деточке перетруждаться, папа все купит. И машины, и квартиры, и диплом.

– У меня только бабушка была тогда, – продолжил я. – Не старая еще. Но без официальной работы. Все наши квартиры вдруг оказались оформлены на фирму и проданы, денег мы не увидели. Бабушка смогла купить комнату в коммуналке. Ей не отдали меня, хотя она ходила по инстанциям и ревела.

– Мне жаль, что с вами такое случилось, но ко мне и моей семье это не имеет никакого отношения.

– Счета были заморожены, конфискованы…не смогли добраться до одного счета, за рубежом, трастовый, на мое имя. Папа был излишне доверчив, но о моем будущем подумал. Знаешь, на что я потратил эти деньги, получив их на совершеннолетие?

– На что?

Она была так рядом. Я смотрел на нее сверху вниз, слышал, как она дышит. Платье обнажало спину, и там, где пряди волос расступались, я видел розовый след от ремня. Это будоражило. Мне настолько хотелось делать ей больно, что я с трудом контролировал себя.

– Я добился правды. Я расследовал то, что случилось в моем детстве. Я начал вести бизнес не потому, что хотел богатства. Я хотел отомстить твоему отцу.

– Он здесь не причём! – почти закричала она.

– И сейчас он полностью унижен. Он зализывает раны. Он находится в подчиненном положении в своей же компании, и мне нравится показывать свою власть. А еще, единственный человек, которого он когда-либо любил, сидит сейчас передо мной в блядском платье, из которого вываливаются сиськи.

Я коснулся ее ключицы. Провел по ней вниз. Чуть задержался на шее, там где под тонкой кожей надрывно бился пульс. И скользнул пальцем в ложбинку между грудей. На секунду успел ощутить тепло ее тела, затем Юстина, не выдержав, вскочила со стула. Хотела отбежать назад, но высокие каблуки ее подвели, и она упала на пол прямо у моих ног. Упала некрасиво, позволил платью задраться и обнажить откровенные трусы под ним. На идеально округлой ягодице синела небольшая гематома, видимо заработанная в последние два дня богатые на события. Мне не нравилось, что она поставлена не мной, и что портит молочную нежность ее ягодиц.

Перевел взгляд на ее лицо – Юстина была готова разреветься от унижения. А ведь только два дня здесь находится. Пожалуй, это все может оказаться куда скучнее, чем я думал.

– Некрасиво вот так в гостях валяться на полу демонстрируя нижнее белье, – покачал головой я. – Разве мама тебя так учила, Юстина?

Она неловко встала и в который раз одёрнула свое платье вниз.

– Вы меня спровоцировали.

– На каблуках ходить не умеешь, что для шлюхи никуда не годится.

– Я не шлюха! – крикнула она.

Я снова покачал головой – никакого воспитания.

– Ты та, кем я скажу быть. Пожалуй, приглашу завтра Беллу, пусть научит тебя правильно ходить.

Я вернулся к своему месту за столом. Двери раскрылись и безукоризненно одетый официант внес поднос. При виде него Юстина снова покраснела и дернула вниз свое блядское платье. Передо мной поставили блюда. Речная форель, каре из ягненка, овощи на пару, нежнейший сливочный суп. Я попробовал всего понемногу. Юстина стояла и пыталась не смотреть на меня – ей блюда еще не подали.

– Ты должна попросить, – подсказал я.

О, как же она долго быть ненавидела меня в этот момент! Она тянула несколько секунд мельком бросив взгляд на мои тарелки.

– Пожалуйста, – тихо сказала Юстина.

– Что? Вы говорите слишком тихо.

– Пожалуйста! – воскликнула она.

Я кивнул и тарелки внесли и ей. Она села. Сделала глоток воды из бокала, проигнорировав вино. Развернула льняную салфетку. Сделала выбор в пользу форели. Аккуратно отделила кусочек ножом. Она была очень голодна, ее пальцы дрожали, но она старалась есть аккуратно и не торопясь. Учитывая, то ее грудь и правда грозила выпасть из платья, все эти церемонии смотрелись странно и жалко.

Глава 8. Юстина

Этой ночью я спала уже более крепко, придвинув кресло к двери. Как ни странно, я немного привыкла и стабилизировалась. По крайней мере он не пытался наброситься на меня и надругаться, издевательства я пережить могу. Поэтому относительно спокойно умылась и оделась в свою одежду – лосины и водолазку я постирала ночью и высушила на батарее. В комнате меня никто не запирал и я справедливо решила – мне нужно изучить дом. Я должна знать, как его можно быстро покинуть, если выпадет такая возможность.

Дом был темен и пуст. Мебелью были обставлены даже не все комнаты – словно тому, кто этим занимался надоело вдруг и он махнул рукой на это дело. Лестниц ведущих вниз было две. Парадная, ведущая в главный холл и черновая для прислуги. Прислуги мной обнаружено не было, я все еще не оставляла надежды, что кто-то передаст записку отцу, скажет ему как и где я. Пыли не наблюдалось тоже, следовательно кто-то здесь все же убирает.

Я вошла в одну из малых гостиных внизу, удивившись тому, что здесь распахнуты шторы и в комнату проникает солнечный свет. Я настолько свыклась с мыслью, что в этом странном доме одна, что, увидев Архипа, я взвизгнула от неожиданности – он сидел в кресле. В очках. С книгой в руках.

Книга в его огромных руках выглядела крошечной. Я прищурилась, но фамилии на обложке разглядеть не сумела, тем не менее книга была толстой и даже без картинок. Он, оказывается, не только говорить умеет, но и читать.

– Гуляю, – с вызовом в голосе сказала я.

Я не знала, можно ли мне вообще передвигаться по дому. Архип же игнорируя мое присутствие снова вернулся к книге. Я сделала вывод – гулять мне можно, но двери стоит распахивать осторожно, за одной из них можно было обнаружить Мартина. До сих пор я на него не натыкалась – часть дверей была заперта, наверное это его личные владения.

Следом я обнаружила подвал. В нем был тренажерный зал и длинный бассейн. Плитка у бассейна была мокрой, значит им регулярно пользовались. Дверей было еще порядком, и я смело дернула на себя одну из них. Пахнуло баней, влажным паром и чужой парфюмерией.

– Ты уже соскучилась? – раздался голос Мартина.

Я сама на себя накликала эту встречу – говорила же, нужно быть осторожнее. Скорее всего, если Архип дома, то и Мартин тоже. Я медленно повернула голову. Мартин стоял у чуть запотевшего зеркала и разглядывал в отражении не себя – меня.

– Простите, – поспешно отвела я взгляд.

На нем было одно лишь полотенце. Я успела разглядеть его спину, достаточно загорелую, несмотря на март на дворе, белесый шрам на плече. На коже капли воды, наверное, только из бассейна.

– Нравится? – спросил он.

– Нет.

Я хотела бежать, но не смела пошевелиться. От Мартина можно было ожидать чего угодно и я боялась его провоцировать.

– У тебя ужасно кислый вид, ты портишь мне настроение. Дорогая, либо присоединяйся, либо проваливай.

Я смотрела в пол и поэтому краем глаза увидела упавшее полотенце. Я выскочила из комнаты с такой скоростью, что Мартин рассмеялся. А у меня – щеки горят. И от стыда, и от унижения.

Выходя из комнаты я думала обследовать еще и двор, на предмет обнаружения лазеек к бегству, но сейчас направилась в комнату – провокаций достаточно на сегодня. Дернула дверь в свою комнату спокойно – гораздо комфортнее, когда знаешь, где твой враг сейчас находится. Но в комнате я была не одна.

На моей кровати, закинув ногу на ногу сидела блондинка. Я тоже блондинка, но эта была другой. Она была вызывающе роскошной. Из тех, на которых что ни надень, будет выглядеть откровенно. Но особо она и не смущалась – под тонким свитером ничего нет и явственно торчат соски, брюки облегают, как вторая кожа.

– Ну и долго же пришлось тебя ждать, – недовольно сказала она.

Я опешила, вновь не понимая, что происходит. А потом вспомнила слова Мартина за ужином.

– Вы та, кто будет учить меня быть шлюхой?

Блондинка поджала пухлые губы – обиделась.

– Шлюха слишком категорично. Назовем меня сильной и независимой. Я притворяюсь слабой и позволяю мужчинам играть собой, а взамен получаю много денег. Я могу считать себя богатой, а сколько на твоих счетах?

– Несколько миллионов долларов, – спокойно ответила я.

Девушка удивлённо вздернула брови – мораль басни, к которой она меня вела, не пришлась к месту.

– Тогда какого хрена ты здесь делаешь?

– Меня удерживают здесь против моей воли. Если вы позвоните в полицию или передадите мои слова отцу, чтобы он знал, где я…

– Не-не-не, – перебила девушка. – Я в эти игры не играю.

– Я заберу тебя с собой. Хочешь в Париж? Или в Ниццу?

Девушка поднялась, и сладко, словно кошка потянулась.

– Мартин псих, – сказала она. – И голову мне оторвёт. А мне знаешь, как-то приятнее с головой здесь, чем без головы в Ницце. И вообще, давай уже учиться.

– Чему?

– Так шлюхой быть, – удивилась девушка. – Я Белла. Правда Белла, по паспорту, мама намудрила. Можешь Белкой звать.

– Юстина, – протянула руку я.

– Твоя мать тоже не без причуд, – покачала головой Белла.

Она прошлась по комнате. Брюки облегали идеальные ягодицы, и больше показывали, чем скрывали. Я должна была признать – ее тело великолепно.

– Тебе не нужно пытаться кого-либо подкупить, – сказала наконец она. – Чтобы стать свободной.

– А как?

– Ты сама ключ к свободе. Ты юна. Красива. Ты пахнешь чистотой, знаешь, как младенцы. Немного хитрости и Мартину от тебя крышу снесет.

– Не нужна мне его крыша, – нахмурилась я. – Я просто хочу обратно свою жизнь.

– Дурочка. Ты просто никогда не чувствовала власти над мужчиной. Она пьянит. Ты не только обретешь свободу, ты и ему отомстишь. По нему знаешь, сколько девок сохнет? Так что за всех отомстишь. Главное, знаешь что?

Я считала ее слова бредом, я не планировала пытаться влюбить в себя человека, которому приносит наслаждение унижать меня. Но Белла была забавной. Она была больше человеком, чем кто-либо из живущих в этом странном доме. Я первый раз в жизни разговаривала с женщиной, торгующей своим телом, но девушка мне и правда нравилась.

– Что? – переспросила я.

– Ты главное секса не бойся. Вы, хорошие девочки, трахаться не умеете, вот в чем ваша беда. Вот от вас и гуляют к нам. Секс – это не страшно. С Мартином так даже приятно. Вот запер бы тебя какой-нибудь старый толстяк, было бы ужасно. А Мартин красавчик.

– Я скорее умру.

– Дурочка, – с какой-то нежностью повторила Белла. – Ты лучше живи. Живи и будь счастлива, это лучшая месть. А то, что происходит сейчас…он наиграется, ты потерпи.

В ее жизни все было так просто. Главное – уметь подстраиваться. Я подстраиваться не умела и не хотела учиться. Я не хотела притворно улыбаться человеку, которого ненавижу, в надежде, что он не ударит меня и не изнасилует. Я не хочу изменять себе и своим принципам.

Глава 9. Мартин

– Зачем тебе эта девочка? – спросила Белла.

Она пришла уже второй раз за неделю и сейчас попросила у Архипа позволения меня видеть. На ней легкое платье длиной по колено. Почти скромно, за годы нашего знакомства она выросла и научилась подбирать менее вызывающую одежду.

– То, что я тебя когда-то трахал, не дает тебе право задавать мне вопросы.

Познакомились мы, когда ей было двадцать. Испуганная девочка, от отчаяния на все готовая. Мы провели вместе несколько месяцев, и я щедро ее вознаградил. Она могла бы попытаться начать новую жизнь, но голодное детство и отсутствие каких-либо гарантий и уверенности в себе толкали ее от одного мужчины к другому. Она истово копила деньги, сказав себе, что завяжет в тридцать – через пять лет. Мы с ней не спали уже очень давно, но зато достаточно часто пересекались на различных мероприятиях, куда ее приводил очередной папик. В принципе, мы считались почти друзьями, если конечно её влюблённость в меня, из-за которой я от нее и отказался пять лет назад, прошла.

– Чем я тебе не нравлюсь? – продолжила она. – Я красива. Я не глупа. У меня восхитительное тело. Я люблю секс…

– И деньги.

– Да, – вскинула подбородок Белла. – Все нормальные люди любят деньги. Так чем я не подхожу?

Я лениво зевнул – ночь выдалась бессонной. То ли месть не приносила должного удовлетворения, то ли присутствие Юстины под моей крышей, не знаю, но что-то делало мой сон поверхностным и неглубоким.

– Ты как уже прочитанная книга, – ответил я. – Причём взятая из публичной библиотеки.

Белла обиделась.

– Я не проститутка и ты это знаешь…я содержанка. Я не шлюха.

Я улыбнулся.

– Сколько ты возьмешь за секс прямо сейчас?

– Десять тысяч долларов, – серьёзно сказала Белла.

Точно, обиделась. Поэтому и реагировала так остро. Скорее всего до сих пор видит меня своим принцем на белом коне, который однажды вдруг появился, вытащил из нищеты, показал другую жизнь, а затем самым бессовестным образом свалил в закат.

– Такса выросла, – присвистнул я. – А за секс на глазах другого человека?

Мысль пришла ко мне только сейчас и показалась на диво забавной. Белла вспыхнула – сразу поняла о чем речь. Сейчас в ней боролось два желания, первое – послать меня нахер, второе – снять с себя платье. Такие люди, как она, привязываются к людям, как бездомные щенки к любому, проявившему к ним тепло. Я решил ей помочь с выбором.

– Ты не сможешь отказаться, – покачал головой я. – Архип! Веди гостью!

Белла, должно быть, ненавидела меня. Я плеснул виски и себе и ей. Я сделал несколько глотков, она выпила залпом.

– Не поступай так с девочкой. Это я тебе досталась вся переломанная, а она еще цельная, Мартин. Тормозни. Отпусти ее к отцу.

– Уже поздно, – сказал я. – Поздно. Слишком много шагов сделано, пути назад нет. Снимай платье, детка.

Белла посмотрела на дверь, боясь появления Юстины. Нет, стеснения в Белле давно уже не было. Скорее понимала, что гостья здесь на особом положении. Быть может, ревновала. Может, и правда ей сочувствовала. Кто знает, что таится в хорошеньких бабских головках? Вот у Юстины все четко – там страх и ненависть.

Белла сняла платье через голову. На ногах тонкие колготки, под ними черное кружевное белье. Я пил и смотрел, она раздевалась. Именно в этот момент дверь открылась.

Вошла Юстина, ведомая Архипом. Увидела голую Беллу и остановилась. Перевела испуганный взгляд на меня.

– Не бойся, – сказала ей Белла. – Все хорошо. Не бойся, ладно?

– Вы еще обнимитесь, – фыркнул я. – Белла, с таким подходом ты своих денег не стоишь.

Она глянула на меня зло. Расстегнула мои брюки. Раздался шелест упаковки презерватива, затем прохладный латекс плотно обтянул мой член. На смену ему пришел горячий рот Беллы. Сосала она отменно, еще бы, годы практики. Но на нее я не смотрел. Я смотрел на Юстину.

Архип вышел. Юстина стояла прижавшись спиной к двери, натянутая, как струна, готовая сорваться и бежать в любой момент. Какая же она трусиха, ведет себя так, словно впервые в жизни увидела член. Мой взгляд поймала и сразу уставилась в пол.

– Ты будешь смотреть, – жёстко сказал я. – Все время. И не выйдешь, пока я не кончу, иначе тебе придётся присоединиться.

Она подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза. С такой злостью, что мог бы взгляд убивать – я бы так и умер, с членом во рту шлюхи. Сорян, содержанки. Белла, словно почувствовав, что я теряю к ней интерес выпустила мой член изо рта. Одним движением оседлала меня, направив член внутрь. Я сидел в кресле лицом к дверям, и теперь вместо вида на Юстину перед моим лицом раскачивалась грудь с крупными розовыми сосками. Она загораживала.

– Раком, – бросил я.

Белла поменяла позу, не сказав ни слова. Встала на ковер на четвереньки, опустив голову, чтобы не видеть Юстину. Я пристроился сзади. Трахал Беллу и смотрел на Юстину. Она была в чертовой своей водолазке, нужно сказать Архипу, чтобы он сжёг её нахер. Руки сжаты в кулаки так сильно, что я видел, как на запястье нервно пульсирует пульс. Я бы коснулся его. Сжал так, чтобы он бился прямо мне в ладонь. Я бы задрал водолазку, обнажая грудь, которую я бы кусал. Осознание того, что все это я могу сделать прямо сейчас заставило меня ускориться. Едва я застонал, кончая, как Юстина дернула на себя дверь и выбежала.

Я рассмеялся.

– Ты чертов псих, – сказала Белла, одеваясь.

Я достал из стола пачку банкнот и бросил – та ее поймала на лету. Белла, как бы не обижалась, к деньгам относилась, как к святыне. Архип увел ее, я снова себе налил. Посмотрел в темноту сада – в ней тенями скользили сильные тела собак. На душе у меня было погано, и ничего не помогало. Когда только в детский дом попал, стал думать о том, что все наладится, стоит только начать жрать досыта. Подростком мечтал о деньгах. Потом о мести. Сейчас?

Сейчас напьюсь, решил я. Однако после еще двух бокалов пришло четкое понимание, что больше пить не хочется. Я закурил и вышел из кабинета, в котором провел весь вечер. Шел по дому, стряхивая пепел прямо на пушистые ковры и дорогой паркет. Завтра уберут.

И посреди длинного темного коридора огромного, нахер мне ненужного дома, я вдруг подумал о том, что я один. Я давно один, девятнадцать лет уже, я привык, я давно не нуждался в ком-то. Мне вполне хватало знакомых, партнёров по бизнесу, Архипа, женщин, которых я так часто менял. Одиночество меня не мучило.

Но теперь у меня был человек, подумал я, осознавая, что я не вполне трезв. Мой личный, принадлежащий только мне. И я повернул к комнате Юстины. У нее горел ночник. Она сидела на кровати, в своей водолазке, конечно же.

– Ничего не говори, – предупредил сразу я.

Сам отвел взгляд – я не хотел видеть ее сейчас. Упал на кровать, как был, в одежде, что наверняка еще пахла Беллой. Лег на бок, лицом к краю.

– Обними меня, – сказал я. – Считай, это приказ. Просто обними. И как бы тебе не мечталось убить меня, имей ввиду, если утром я не проснусь, живой тебя отсюда не выпустят, и папочку твоего любимого здесь же в парке повесят.

Она медлила. Затем опустила руку на мое предплечье. А проваливаясь в сон я успел почувствовать, как прядь ее светлых волос коснулась вскользь моей щёки.

Глава 10. Юстина

Он уснул практически мгновенно, как только его щека коснулась подушки. Я не обнимала его. Положила на него руку и сидела так некоторое время, практически уверенная в том, что он притворяется, и накажет меня, как только я руку уберу. Дело в том, что он спал нереально тихо, если бы не вздымающаяся грудная клетка, его можно было бы счесть мёртвым. Но так мне повезти не могло, да и потом – в его смерти обвинили бы меня. Архип с его огромными ручищами разбираться бы не стал.

О том, чтобы спать рядом с Мартином и речи не могло идти. Я села в кресло напротив. Стоило ему пошевелиться во сне, я, как заботливая мать, вставала и возвращала свою руку на его предплечье и стояла так, пока он не успокаивался.

Невозможно странный и жестокий человек. Его действия были непредсказуемыми и с логикой вообще не вязались. Я не знала чего от него можно ожидать в следующий момент. А предсказывать его действия наперед было бы неплохо.

Я сидела в кресле и впервые внимательно разглядывала мужское лицо, раньше мне мешал гнет его взгляда. Если не знать Мартина, его можно было бы счесть красивым. Его лицо было практически совершенно и просилось на обложки журналов и в рекламные ролики. Оно не было слащавым. Оно было красивым именно грубой мужской красотой – резко очерченные губы, крупный, но узкий нос, массивная челюсть. Этому подонку даже двухдневная щетина шла.

– Как бы ты не выглядел, ты все равно больной ублюдок, – прошептала я.

Полезла в свой туалетный столик. У меня не было телефона, а я должна была знать, сколько дней здесь нахожусь, как Робинзон, отмечала дни палочками. Вместо авторучки косметический карандаш, записывала на куске белого картона. Выходило около недели, может, чуть больше. Еще я записывала время, в которое видела дома Архипа или Мартина, мне нужна была система, если я хочу сбежать.

Проснулась я утром, в кресле. Я сидела поджав ноги, спина и колени немного ныли от неудобной позы. Постель была пуста, а я – заботливо укрыта пледом. Я успела умыться и позавтракать, иногда еду мне приносили прямо в спальню, когда ко мне вошел Архип.

В огромных его руках плечики на которых висит крошечное нечто. В другой – большой бумажный пакет.

– Что это? – спросила я.

– Это лук, – серьезно ответил Архип. – Сегодня к семь вечера надеть.

Он ушел, а я изучила принесённое. В пакете шуба. Дорогая, уж хорошую шубу отличить я могла. В высокой коробке пошлые сапоги из лакированной кожи, высотой до середины бедра. На плечиках ярко розовое платье с золотой шнуровкой. Шнуровка соединяет часть платья на груди, охватывая декольте крест-накрест практически до пупка. Такой одежды я не видела даже в фильмах. Это пародия, даже шлюха бы такое не надела, я удивляюсь, как это вообще нашли в продаже.

Тем не менее к семи вечера я была готова. Чтобы он не делал, я больше не буду его провоцировать. Я не смогу быть такой, как меня учила Белла, но и злить Мартина специально я опасалась. Я надела платье и дурацкие сапоги. Я настраивалась быть легкой и смелой, но когда дверь открылась, вся сжалась.

– Помада, – напомнил Мартин, входя. Я накрасила губы, делая свой вид еще пошлее. – Теперь лучше, деточка.

Я не могла смотреть в его глаза. Ночью, спящего разглядывать его было куда как проще. Теперь ловила взгляд темно серых глаз и сразу вспоминала вчерашнюю сцену. Белла на коленях, на ее белой спине крошечные капельки пота. Мартин имеет ее грубо, словно животное, а смотрит – на меня. И его взгляд обещает, гарантирует, что я буду следующей.

Чтобы не стать ею, мне надо быть очень хитрой и умной.

– Я готова, – сказала тихо я.

– Шубу. Сегодня у нас торжественный выезд.

Я напряглась. Вырваться отсюда мне безумно хотелось, но так легко меня не выпустят. Что он задумал?

– Куда мы едем?

Мой вопрос был максимально корректен и осторожен.

– У нас будет встреча, – Марлин широко улыбнулся. – Гости.

Вот тут я почуяла неладное.

– Не надо, не надо гостей. Мартин… – я назвала его по имени и буквально взмолилась. – Не нужно гостей, давай просто вдвоём?

Он подобрал с кресла шубу и накинул мне на плечи, а потом за руку поводок меня к выходу. Я запиналась на каблуках. Белла приходила ко мне уже два раза, но большей частью говорила о женской доле и хитрости, чем о чем-то более практическом.

На улице нас ожидал автомобиль. Уже темно, хотя примерно середина марта и дни стали длиннее. Едем мы в город. За рулем Архип, но мы едем в составе кортежа – еще машина спереди и еще одна сзади.

Останавливаемся возле трехэтажного здания с тёмными окнами и яркой вывеской. Ночной клуб. В них я тоже не бывала ни разу, нужды не было. Но входим мы не в центральные двери, а откуда-то с торца. Поднимаемся на второй этаж. Музыка звучит приглушенно, чьи-то голоса. За широкой спиной Архипа практически не понятно, что впереди. Я напряжена. Наконец одна из дверей открывается.

Комната большая. Диваны и кресла полукругом. Большой и широкий, но низкий стол. В одном кресле сидит мой отец. В другом – брат. Архип забирает у меня шубу, хотя я в нее практически цепляюсь, чтобы не показывать свое платье. Я не смею поднять глаз, потому что мне кажется, я увижу в глазах родных осуждение и брезгливость. Никто из Вишневских бы так себя не вел. Никогда. Мартин ведёт меня и мы садимся на диван. Его рука – на моём голом бедре, кажется, прожигает кожу насквозь.

– Я хотел еще жениха пригласить, – сообщил Мартин. – Но этот гад сидит в Лондоне и на приглашения не отвечает. Как дела у вас, дорогой Лев? Как бизнес под моим руководством?

– Все хорошо, – отвечает отец.

Я так хотела его видеть, но не в такой ситуации. Я хотела, чтобы отец спас меня. В итоге я разряжена, как пьяная шлюха, трезвая бы такое не надела, отец что-то мямлит, брат молчит.

– Что вы, как не родные? Вы столько связей подняли, чтобы устроить эту встречу. Юстина твердила папа-папа, надоела. А теперь молчите.

– Я готов заплатить, – сказал отец. – Я готов отдать все, что есть.

Мартин смеётся.

– У тебя столько нет. Я почти все забрал, ты забыл? И потом мне нравится, когда твой единственный ребенок украшает собою мои будни, делая жизнь ярче, а вы с пасынком сидите так, словно языки в жопу засунули.

– Мартин…

Это сказал мой брат. Больше слов у него не нашлось. Они с отцом молчали, словно их языки и правда там, где указал Мартин. У отца рука в гипсе, но выглядит он не так паршиво, как неделю назад. И что-то подсказывает мне, что их жизнь далеко не так паршива, как моя. Я мечтала, как мои родные меня спасут, а теперь…

– Сделайте что-нибудь, – громко говорю я и встаю, и мне плевать, как выглядит мое короткое платье. – Он не прячет меня. Я у него дома. У вас есть деньги. Наймите людей, отец. Он не прячет меня!

– Доченька…

Я ненавижу его сейчас. Я знаю, что это неправда. Я ненавижу Мартина, и проецирую эту ненависть на отца, который меня впервые в жизни разочаровал.

– Сделайте что-нибудь!!! – я срываюсь и визжу.

Как потаскушка. Как уличная девка. Мартин тоже встаёт, Архип ведет меня за собой. В машине я молчу. Семейная встреча не удалась.

– Ты очень плохо себя вела, – говорит Мартин. – Кричала…перед гостями меня опозорила. Тебя придётся наказать.

– Наказывай, – глухо отвечаю я. – Мне все равно.

И в тот момент мне действительно было все равно. Сцена в клубе отняла у меня остатки сил.

Глава 11. Юстина

– Твой отец считает, что сможет вынудить меня тебя вернуть, – сообщил Мартин.

Мы находимся в гостиной первого этажа, я сижу в кресле, все еще оглушенная тем, что случилось этим вечером. Мое восприятие притуплено, но Мартин смотрит на меня и явно ждет от меня вопроса.

– Как? – послушно спрашиваю я.

Мартин расхаживает по большей комнате, я провожаю его взглядом, туда-сюда, просто потому, что предпочитаю держать его в поле зрения.

– У него много связей, он в бизнесе десятки лет. Он пытается оказывать на меня давление через других людей. Надо признать, это все неприятно, но так, мелочи. Мы справимся, да дорогая?

– Конечно, – устало киваю я.

– Тем более я знаю способ, как сделать ему еще больнее.

Поворот разговора мне не нравится. Я снова пытаюсь оттянуть свое нелепое платье, как можно ниже, и снова безрезультатно. Мартин делает глоток из своего бокала. Затем, после недолгих размышлений, берёт второй бокал и наполнив его почти доверху протягивает мне.

– Пей.

– Я не хочу, – пытаюсь возразить я.

– Детка, у тебя нет выбора.

Я никогда не пила ничего крепче вина или шампанского, и то по паре бокалов. Потому что представительница моей семьи всегда должна держать себя в руках и отвечать за свои действия. Судя по запаху, в бокале что-то очень крепкое. Делаю крошечный глоток и начинаю кашлять – жидкость обжигает. От моего кашля дернулась рука и часть выплеснулась на голые колени.

– Пей до дна, моя хорошая.

Сейчас я даже не домой хочу. Я хочу хотя бы в свою комнату, здесь, на втором этаже. Закрыть за собой дверь, придвинуть к ней кресло и наслаждаться обманчивой безопасностью, как поросенок в соломенном домике. Я хочу оказаться где угодно, только не здесь. Мартин смотрит и по взгляду его я понимаю – он теряет терпение. Моя спина ещё хранит следы его ремня и я выбираю благоразумие.

– Этот кошмар кончится, – шепчу я тихо, так, чтобы слышать свой голос, он придает мне сил. – Ты отсюда выберешься. Поэтому делай все, чтобы сохранить свое здоровье, физическое и психологическое.

Чтобы уцелеть, мне нужно слушаться Мартина, расклад прост.

– Ты молишься? – с насмешкой спрашивает Мартин.

– Тост проговариваю, – отвечаю я подняв голову. – Ваше здоровье.

Задерживаю дыхание, чтобы не чувствовать запах алкоголя, сдержать рвотные порывы, и залпом выпиваю, в несколько глотков. Сначала кажется, что это легко, а потом у меня начинает гудеть в легких, словно я потеряла способность вдохнуть. Мартин легонько шлёпает меня по спине, и от его прикосновений меня передёргивает. Я рывком вдыхаю воздух и ощущаю, как внутри меня разливается слабость. Отец прав, алкоголь – это зло. Я стремительно пьянею. Мысли мои становятся вялыми, Мартин с любопытством за мной наблюдает.

– Ты не спросишь, как я планирую насолить твоему отцу?

Снова ждет моего вопроса.

– Как?

Улыбается. Чуть придвигает свое кресло, чтобы сесть на расстоянии, но четко напротив меня. Я хочу сбежать. Я хочу просто исчезнуть.

– Я испачкаю тебя собой, – усмехается Мартин.

Всю эту неделю я боялась, что этот момент наступит. Рано или поздно Мартину надоест развлекаться просто унижая меня, не ради этого же он все это затеял. Но я не была готова, разве можно к такому подготовиться?

– Не нужно, – качаю головой я.

– Нужно, принцесса. Раздевайся. Ты же справишься сама?

Закрываю глаза. Чуда не происходит, я в той же гостиной, в кресле напротив Мартин и он ждёт. Кроме него дома Архип, еще несколько человек из охраны, на улице носятся собаки. Напоминаю себе – я должна уцелеть. Любой ценой. Уцелеть, а потом отомстить этому ублюдку. Расстёгиваю платье и думаю о том, насколько циклична месть. Сегодня Мартин мстит мне, словно я имела какое-то отношение к его жизни. А я буду мстить ему конкретно за себя…И этот момент наступит.

Шнуровка спереди платья чисто декоративная, поэтому я мучаюсь со скрытой молнией сбоку платья. Она заедает. Я не спешу, оттягиваю время в надежде на чудо. Молния все же поддаётся и расстёгивается.

– Мартин, – снова опускаюсь до унижений я. – Пожалуйста, не нужно. Вы потом пожалеете о содеянном, когда осознаете.

– Главное то, что я думаю сейчас. А сейчас я хочу, чтобы ты сняла это чертово платье.

– Мартин…я девственница. У меня не было никого. Остановитесь, пожалуйста.

– Тебе двадцать один год. Ты два года помолвлена. Думаешь, я поверю в эти басни?

– Мне предстоит договорной брак. Очень выгодный для бизнеса. Я своего жениха видела несколько раз в жизни, Мартин…

– Платье, – напоминает он.

Я снимаю его через голову, хотя переступить было бы проще. Я боюсь встать перед Мартином в полный рост. На мне нет бюстгальтера. Трусики – одно название. Я впервые в осознанной жизни оголена перед человеком, не считая врачей. Мне стыдно, но я хочу плакать от осознания того, что произойдёт, и как жалко я выгляжу.

– Вставай.

– Вы пожалеете об этом.

Угроза в моем голосе тоже жалкая. Но мысль о том, что я отомщу дает мне силы сделать вздох, потом следующий, и еще один. Главное – уцелеть. И я встаю. Сначала прикрываю грудь руками. Потом понимая, насколько это нелепо вытягиваю руки вдоль тела. Я словно на осмотре. И Мартин смотрит на меня, не спеша скользя взглядом по-моему телу, кажется, не пропуская ни единого сантиметра.

– Теперь садись, – говорит он.

И хлопает себя по колену.

Глава 12. Мартин

Я не зря оттягивал этот момент столько дней. Юстина стоила того, чтобы подождать. Ее тело было совершенным. Юное, нежное, оно казалось бархатным. Впалый живот с идеальной ямкой пупка, небольшая грудь с острыми сосками. Трусы она не сняла, решил – сниму сам. Треугольник тёмной ткани манил, в горле вдруг пересохло и я сделал глоток из бокала.

– Садись, – напомнил я.

Она медлила целую минуту прежде чем сделать шаг. Умная девочка, она понимает, что иногда проще подчиниться. Шаг. Еще один. Юстина встаёт напротив меня. Свет расположен за ее спиной, и мне кажется, я вижу, как он подсвечивает пушок на ее теле. Сама она никогда не решится, и я дергаю ее за руку, вынуждая упасть на себя. Ее кожа так холодна, словно девушка гуляла на морозе нагишом. Мне нравится ощущать вес ее тела на себе.

– Тебе говорили, что ты красива?

– Д-да, – говорит она.

Глаза закрыла. Явно не наслаждения ради, просто не хочет смотреть на меня. Это бесит. Поворачиваю ее за подбородок к себе, пробую кожу на вкус, лизнув щеку. Соленая. Ревела?

– Если не откроешь глаза, я позову кого-нибудь, чтобы они смотрели на нас за тебя. Архипа, например. Хотя нет, это было бы слишком просто. Как насчёт твоего отца?

Глаза она распахивает мгновенно.

– Пожалуйста, – просит она. – Пожалуйста, не нужно.

Просит ли она меня остановиться вообще или не звать никого? Неважно, не имеет значения, останавливаться я не хочу, не сумею уже, столько дней себя накручивал. Спускаю с одного бедра ее трусики. Вынуждаю раздвинуть ноги. Юстина стискивает зубы и подчиняется. Отодвигаю белье между ног и касаюсь пальцами.

– Ты сухая, Юстина, – обвиняю я. – Шлюхи должны уметь притворяться, что хотят своих хозяев.

– Я не шлюха.

Надо же, даже в состоянии ужаса она способна на протест. Чуть отодвигаю Юстину в сторону и расстегиваю брюки, выпуская стоящий член на свободу. На мгновение она зажмуривает глаза, потом вспоминает о угрозе и снова их распахивает. Умница. Беру её руку и вынуждаю обхватить и сжать член.

– Крепче.

Она стискивает так, что мне становится больно. Усмехаюсь.

– Презерватив. – Смотрит на меня непонимающе. Указываю на столик, на котором лежит пачка презервативов. – Надень его на меня.

Открывает упаковку. Неловко рассыпает содержимое. Наклоняется подобрать, и в этот момент ее задница так красива, что у меня перехватывает дыхание. Пакетик Юстина открывает зубами. Смотрит на меня вопросительно, я киваю. Начинает надевать не той стороной. Я отбрасываю испорченный презерватив в сторону.

– Бери другой.

Сейчас она действует более адекватно, но царапает ногтем головку. Задерживаю дыхание, чтобы не вспылить.

– Ты сделала мне больно. Знаешь, что делают с такими?

– Нет.

– Наказывают, какая ты непонятливая.

Презерватив надеваю сам – так мы будем возиться вечность. Я возбужден и раздражен одновременно.