Крикса бесплатное чтение

© Матюхин А., 2024

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2024

Yönitkettäjä

(юонъиткеттайя)

В переводе с карельского «заставляющая (ночами) плакать», «ночная плачея», «крикса».

Мифическое сверхъестественное существо, которое заставляет ребёнка плакать по ночам и не спать.

Глава первая

• Баю-баюшки-баю, не ложися на краю.
• Придёт серенький волчок и ухватит за бочок.

У Галки этим летом набралось слишком много неотложных и важных дел. Времени на все категорически не хватало.

На стене у кровати висел новенький и яркий календарь. Так вот, все его окошки с июня по середину августа уже давным-давно были закрашены зелёным и голубым цветом. Это было только чрезвычайно важное, от которого нельзя никак отказаться, потому что тогда в школе её все засмеют, а ещё, чего доброго, Вероника из их седьмого «Б», которая задавака и вообще, скажет, что Галка неисполнительный и безответственный человек. А Галка была исполнительной и очень ответственной.

Задачи она поставила перед собой грандиозные: собрать минимум пятьсот подписчиков на своем канале «ЛюблюЧитать», хэштег «Карамелька_с_букварем»; потом нужно будет вести школьный паблик, хотя бы два раза в неделю; ещё у неё впереди тренировки по лёгкой атлетике (две тысячи метров ведь сами себя не пробегут); потом – тоже очень важно! – запустить интересный подкаст с учителями и учениками и, самое главное задание, снять и смонтировать полноценную короткометражку для будущего осеннего конкурса.

И это не считая внушительного списка художественных книг, фильмов и популярной музыки, про которые нужно всегда и непременно знать. Иначе ты отстанешь от модных трендов и будешь молча стоять в сторонке, пока твои одноклассники без тебя обсуждают всё самое модное, свежее и интересное. Была у них такая девочка в классе, зубрилка Малинкина. Смех, да и только.

Тратить время попусту было совершенно невозможно. Галка уже вторую неделю подряд даже будильник ставила на пять утра, чтобы успеть как можно больше. А тут… родители внезапно огорошили новостью.

Папа за завтраком сказал:

– Нам всем нужно хорошенько отдохнуть от дел и забот! Я так сильно перегорел на работе и чувствую, что ещё одна неделя без отпуска сведёт меня в могилу.

– Снова Сочи или Анапа? – зевнула Галка. – Скукота. Но шведский стол я люблю.

– Шведский стол вас разбаловал, – парировала мама.

– Кого это «нас»?

– Молодёжь. Вы перестали разбираться в нормальной еде. Пюре с котлетой. Оливье. Суп-лапша. Вам только оливок полную тарелку подавай. Или сладкий арбуз.

– Достаточно будет и простого быстрого интернета.

– Я устал, – сказал папа, хрустя поджаренным тостом, будто и не заметил нашей мелкой словесной дуэли.

С недавних пор он постоянно жаловался на усталость, почти каждый день. Галка не понимала, почему взрослые выбирают себе такую работу, на которую потом всем жалуются. Разве сложно попробовать найти занятие по душе? Она к своим тринадцати годам уже точно решила, что станет известным режиссёром – но не тем, который работает в театре, а тем, который снимает фильмы с разными знаменитостями и актерами. Запасным вариантом у нее было развитие книжного блога, для ведения которого Галка усердно уже третью неделю осваивала скорочтение. Пока, к сожалению, неудачно, поэтому в блоге появлялись только красивые фото приобретённых, но ещё не прочитанных книг. На третьем месте (если совсем уж не повезёт с предыдущими) стояла профессия дизайнера, причем диджитал. Галка пока не очень поняла, что это дословно значит, но само словосочетание «диджитал-дизайн» ей нравилось катать на языке, как сладкую карамельку. Красивое и вкусное.

Мама сказала, глядя на Галку:

– Сочи в этот раз не будет. Мы с отцом решили съездить в Карелию, тем более тут на машине ехать всего часов шесть, и это с учетом всех остановок. Знаешь, есть такие модные штуки, называются глэмпингом. Это большие палатки или домики, которые стоят среди тихого леса. Никакого тебе интернета, ни громкого шума дорог, ни городской суеты, а только первозданная природа, красивые озёра, рыбалка, ягоды и всё такое прочее.

– То есть комары, грязь, змеи… и всё такое прочее, – мрачно добавила Галка.

– Мне нужно немного отдохнуть, – повторил папа трагическим голосом. – Триста дней в году я непрерывно и постоянно смотрю в мобильные телефоны, мониторы, экраны разных телевизоров. Я отвечаю на входящую почту, общаюсь с людьми, заполняю важные отчёты, читаю лекции, периодически езжу в командировки. Я глупею от информационного пространства и шума. Это совершенно невыносимо. Хочется покоя и тишины. Настоящей, как в глухой деревне. Вот были раньше времена, когда я в детстве ездил к бабушке и бед не знал. Только широкие поля, подсолнухи, кукуруза мясистая, куры и коровы на дорогах. Красота. Лежишь себе ночью в кромешной темноте, одеяло под подбородок натянул и тихонько прислушиваешься. Вокруг летают комары, а за окном сверчки. И ещё собака лает где-то далеко-далеко. И холодок такой по коже, свежий и бодрящий.

Галка закатила глаза к потолку.

– У меня есть отличная идея, – сказала она. – Вы поедете с мамой вдвоём, это же ваша красота. А я искренне обещаю включать пылесос, запускать посудомойку и стиралку, разогревать себе готовую еду, не водить друзей и постоянно звонить вам два раза в день, утром и перед сном. Ничего со мной здесь не случится, у меня сейчас важные видеокурсы по монтажу, всего девять часовых занятий.

– Мы едем всей дружной семьей. Завтра утром. У нас будет семейный отпуск, – сказал папа уже не трагическим, а очень твёрдым голосом. – И потом, тебе тоже нужно хорошенько отдохнуть от всей этой информационной суматохи вокруг. Летние каникулы и даны детям для того, чтобы они проветривали свои головы, а не забивали их ненужными вещами ещё больше!

– Это кто такое сказал?

– Это я сказал. Мудрость от папы.

– У меня, между прочим, весь мой календарь закрашен до самого августа. Малинкина меня засмеет. Папа, это ведь тайм-менеджмент.

– Ещё раз услышу термины из моей работы… – папа никогда еще не завершал подобные фразы, потому что, видимо, даже не знал, как Галку правильно наказывать. Во всяком случае, наказаниями у них в семье всегда занималась мама. То лишит интернета, то планшет на время заберёт… Взрослые… – Настолки возьми. Поиграем с тобой ночью прямо на крыльце под уличным фонарем. Романтика.

Спорить с папой было действительно бесполезно, Галка это прекрасно знала и уже в самом начале их диалога хотела удалиться – красиво сгорбив плечи и опустив пониже голову, чтобы всем было хорошо видно, как она страдает. Но ей было уже тринадцать, а не семь, да и тратить время на бесполезное разыгрывание драмы себе дороже. Поэтому она молча доела овсяную кашу с клубникой и отправилась собираться.

Крупный план: Галкино суровое и сосредоточенное лицо. Тени падают так, что еще больше подчеркивают ее печальную трагедию.

Галке очень нравилась фраза: «Не можешь победить толпу – возглавь ее». Слово «толпа» всегда легко и просто заменялось на «проблема», «родители», «ситуация» или даже на «время», а сама фраза будто бы намекала на то, что если ты берёшь любую вещь под свой неусыпный контроль, то справиться с ней тебе будет намного легче и проще. Именно поэтому Галка не слишком долго злилась на родителей из-за их решения и принялась старательно генерировать в своей голове плюсы и выгоды от их предстоящей поездки.

Во-первых, её книжному блогу не помешает красивое разнообразие. Значит, можно будет прихватить с собой несколько книг и красиво сфотографировать на лоне природы. Назовём, например, «Карамелька_отдыхает». Очень хороший хэштег.

Во-вторых, у нее высвобождается некоторое количество времени без интернета, которое ей можно будет использовать для скорочтения. Галка уже представила, как сидит в удобном гамаке, растянутом между двух берёз, и тренируется на какой-нибудь интересной книге. Запах леса, рядом постреливают небольшие бревна в костре, густой белый дым поднимается над раскидистыми деревьями. Та самая красота, да и папа будет доволен.

В-третьих… ой, там действительно было много чего. Видеоуроки по монтажу можно просто скачать и посмотреть. А ещё дневник, темы для школьного паблика. Всё, что не связано с интернетом. Настольные игры, опять же. Она любила играть с родителями. Папа никогда ей не поддавался.

Не то чтобы плюсы перевешивали большие минусы, но настроение у неё не испортилось. А ещё Галка хотела, чтобы папа действительно хорошо отдохнул, потому что с переходом на новую и серьёзную должность полгода назад он постоянно выглядел уставшим и взъерошенным, словно воробей из какого-то детского мультфильма. Мама тоже сильно выматывалась, из-за чего родители постоянно и долго бубнили друг на друга. Они никогда не ссорились яростно и громко, как в фильмах, но бубнили довольно невыносимо. Галка периодически слышала из своей комнаты этот монотонный бубнеж: про ужасную нехватку времени, про то, что не решаются их многие бытовые дела, что рутина рушит размеренную жизнь, что нужно хорошо выспаться, отдохнуть, навести порядок вообще везде… ох уж эта взрослая жизнь и её постоянные «что, что, что».

В общем, Галка спокойно собралась и уже на следующее утро, когда они выехали около шести часов утра, чтобы не попасть в большие пробки, развалилась на мягком заднем сиденье, подложив под голову спальный мешок, и писала в блокноте простые и понятные шаги для развития книжного блога, начиная с пункта «Не делать грамматических и пунктуационных ошибок в заголовках».

В большой сумке, которая даже не уместилась в забитый вещами багажник и покоилась у Галкиных ног, полноценно уместилось двенадцать книг. Стандартный интересный набор подросткового фэнтези, несколько страшных сказок, детектив, где главной героиней была двенадцатилетняя девочка, которая чем-то была похожа на Галку, и два иллюстрированных и красивых путеводителя по Петербургу. Галке они очень понравились из-за яркого оформления, хотя и читать там было особо нечего. Каждую свою книгу Галка собиралась красиво сфотографировать среди зелёной травы или на берегу небольшого озера под ветками ивы, что-нибудь такое, в общем, а потом это всё красиво оформить и выкладывать каждый день по одной, поддерживая активность в паблике. Чтение же она отложила примерно на август. Беда с этими книжными блогами. Всегда приходится много и постоянно читать.

Город закончился быстро, к семи утра они выехали на трассу, вдоль которой густо разросся лес да кое-где иногда мелькали заправочные станции. Один раз они остановились на такой, поели горячих хот-догов. Папа и мама пили кофе из бумажных стаканчиков и оживлённо обсуждали предстоящий отдых. Папа был настроен решительно и даже составил свой правильный список. Рыбалка, купание, сплав на сапах, настолки, шашлыки и, конечно, сон. Много сна. Невероятно много.

– Один день я точно просплю с утра до самого вечера, даже не вылезая из дома, – сообщил папа, вгрызаясь в сосиску. – Никому не дам себя разбудить! Может быть, целые сутки.

Потом они долго ехали по красивой трассе, мимо сосен и берёз, где и пересекли границу с Карелией. Лес не закончился, но вдоль дороги уже появились небольшие пирамидки из камней, которые назывались сейдами и были то ли ритуальными строениями, что притягивали к себе разных карельских богов, то ли местные так баловались, чтобы притягивать побольше туристов. Кого-то, в общем, они действительно притягивали. Галка в сейды совсем не верила, почитала про них ещё заранее. Родители же фотографировали их и восхищались. Пожалуй, восхищались даже чрезмерно, но что ещё взять с уставших взрослых, которые дальше своего офиса и кабинета не выбирались целый год?

– В Карелии ещё водятся великаны, – сказала Галка поучительно. Это она тоже прочитала в интернете.

– Если они будут шуметь, когда я сплю, с радостью скормлю их богам из сейдов, – ответил папа.

– Древние карелы всегда учили своих детей не здороваться с незнакомцами, потому что это мог оказаться, например, мёртвый дух, который крал детей и сразу же уводил на тот свет.

Мама нахмурилась.

– Здороваться с незнакомцами и сейчас не рекомендуется, – сказала она. – А вот читать подобное тебе еще рановато.

– Мам, мне тринадцать! Я должна самостоятельно познавать окружающий мир во всем его многообразии и проявлениях. А он не только из розовых пони состоит.

– Кто б спорил…

– И вообще, если я сама не прочитаю про мёртвого духа, как я потом пойму, что это именно он и мне совсем нельзя с ним общаться? Предупреждён – значит вооружён!

– Она права, – заметил папа. – Я в детстве тоже читал ужастики, а сам чуть ли не под стол пешком тогда ходил. Теперь я точно никогда не буду брать шарики у клоунов в канализации.

– Положим, этого делать никто не будет. – Мама была старой закалки. Ее бы воля, Галка бы всегда читала только сказки, Карлсона и, может, Полозкову.

– Потому что все читали ужастики в своём детстве и никогда не совершат эту глупую ошибку, – папа поймал благодарный Галкин взгляд в зеркальце заднего вида. – Но если этот твой мёртвый дух тоже будет меня будить, то отправится туда же, куда и карельский великан.

На непонятно какой час дороги Галка немного задремала, хотя потом сильно корила себя за попусту потраченное время. Можно было бы посмотреть важный урок по монтажу.

В салоне все явно подустали. Родители тихонько включили музыку. Мама то и дело заглядывала в свой телефон под папино размеренное ворчание.

На ещё один непонятно какой час папа немного оживился и сказал: «А вот теперь начинается самое интересное».

Галка быстро прилипла носом к окну, но интересного пока ещё не увидела. Разве что они съехали с нормальной асфальтированной трассы и начали резко трястись сначала по мелкой гальке, а потом и вовсе по бездорожью. Пропали все дорожные знаки, тротуары, и обочина заросла густой и высокой травой, из-под колёс поднималась густая серая пыль и металась вокруг автомобиля, сужая обзор до невероятно маленького размера. Будто бы машина провалилась в пыльную бурю.

– У вас навигатор сломался, – сказала отцу Галка.

На экране маминого телефона среди густой зелени нервно кружился жёлтый треугольник. Ни дороги, ни каких-то еще ориентиров впереди видно не было.

– Так и задумано, – папа широко и устало зевнул. – Мы с вами едем в такую глушь, где никакие спутники или интернет нас даже не обнаружат.

– Мы как будто сбегаем от кого-то.

– Ага, от скучной работы, солнышко. От взрослой жизни и еще от городской суеты. Вырастешь, тогда поймёшь.

Папа очень давно мечтал о собственной даче далеко за городом, но, кажется, ещё не заработал всех денег в мире, чтобы ее наконец-то купить.

Как бы там ни было, тарахтели и болтались по узкой колее еще около сорока долгих минут. Два раза навстречу выныривали грязные старые автомобили, покрытые пылью от колёс до самой крыши. И еще ржавчиной. Лица у их водителей тоже были как будто ржавые и пыльные. Не очень дружелюбные и весёлые. Проехал квадроцикл с человеком, плотно завернутым в чёрный дорожный костюм и шлем, так что было не разобрать, мужчина это или женщина.

В конце концов, когда Галке уже откровенно наскучило смотреть на бесконечные деревья и кустарники, лес вдруг резко закончился. Теперь вокруг были красивые холмы и поля, а у горизонта Галка увидела гладь чистого озера. Не Чёрное море, конечно, но тоже пойдёт. Галка была на Ладоге всего два раза, и ей нравилось.

Холмы набегали друг на дружку, кое-где торчали редкие небольшие деревца, всюду зеленела густая трава. Объехав один такой холм, они уткнулись в шлагбаум, перекрывающий дорогу. Там еще был дорожный знак «СТОП», у которого белая краска сильно облезла. За шлагбаумом оказались милые одноэтажные домики, разбросанные по всему полю. Они все были низкие, с одинаковыми крышами синего цвета, с чёрными мангалами для шашлыков и резными деревянными столиками возле крылечек. Один дом отчетливо выделялся – ближе всех к шлагбауму. Он был двухэтажный, пузатый, видимо, сделанный под старину, с резными ставнями и широким крыльцом. На крыльце, прямо на третьей ступеньке, развалился рыжий и лохматый пес. Он мирно спал, вывалив язык из раскрытой пасти. Галка его сфотографировала для блога. Лишним не будет.

Папа заглушил мотор и гордо сказал:

– Вот и наше место.

– «Долина отдыха», – прочитала Галка на старой деревянной табличке, которая крепилась к электрическому столбу. – Какое же пошлое название.

– Нахваталась! – всплеснула руками мама.

– В интернете! – отозвалась Галка. – Поэтому мы и приехали сюда отдыхать, да?

Она первой выбралась из пыльной машины. Воздух был влажный, но жаркий. Сразу лоб вспотел. После уютной прохлады в салоне ей показалось, что она угодила в раскалённую духовку. Галка тут же немного переместилась в тень от высокого столба. Вспомнила про уютную квартирку, где всё лето постоянно работал кондиционер. Сидишь перед ноутбуком, набиваешь себе буковки, рядом стоит чай свежий, с лимоном. Красота. А тут… Губы резко пересохли, в глаза набилась мелкая пыль. К вечеру волосы наверняка превратятся в солому…

На крыльце пузатого дома показался мужчина – тоже пузатый, коренастый, одетый в лёгкие шорты и плотно обтягивающую яркую футболку. Он спустился и быстро побежал к шлагбауму, широко улыбаясь и приветливо размахивая руками. Загорелый от головы до пяток.

– Гости дорогие! – сказал громко мужчина, протягивая папе руку. – На два часа дня, верно? Оленичевы?

– Всё правильно.

– Отлично. Вы, конечно, немного раньше приехали, но домик почти готов, последние штрихи, пройдёмте. Варька там прибирает маленько, но вы её своим присутствием не спугнёте. Располагайтесь и отдыхайте.

– Мы сюда не отдыхать приехали, а деградировать, – сказала с умным видом Галка.

Мужчина рассмеялся громко, во всю огромную ширь природы вокруг. Даже спящий пес проснулся и лениво покосился на источник непонятного шума.

– Молодёжь, – виновато сказала в ответ мама, вручая Галке рюкзак, сумку и ещё одну маленькую с продуктами. – Ничего и никого сейчас не уважают.

– Все мы такими были. Бунтарями без целей и морали, – ответил мужчина и сразу как-то Галке понравился. Не внешним видом, а своим настроением.

Он вновь засуетился, стал что-то внимательно искать в траве, потом нашёл – это был длинный плотный шнур, тянущийся прямо от шлагбаума. Потянув его, мужчина осторожно поднял шлагбаум, позволяя папе проехать. Технологии двадцать первого века, ничего не скажешь.

– Шестой домик справа от дороги! – сказал мужчина. – Вы пока езжайте, я догоню!

Галка с мамой решили пойти пешком, а папа на машине проехал мимо, подняв очередное облако сухой дорожной пыли. Дорогой эту кривую и сильно глинистую извилину назвать, конечно, было сложно.

Связь в телефоне была, и у Галки вдруг радостно заколотилось сердце. Но стоило отойти немного дальше от пузатого домика, примерно метров на пять, как смартфон в розовом чехле, с наклеечкой единорога на задней стенке сразу превратился в тыкву.

– Вот и отлично, – сказала мама, проследив за Галкиным грустным взглядом. – Вот теперь и отдохнём, как положено.

– Деградируем, мам, – буркнула Галя. – Деградируем.

Глава вторая

• Повалим ребёнка спать, да на тесовую кровать, да на мягконьку, пухову на подушечку,
• Бай да побай, поди, бука, на сарай, поди, бука, на сарай, мою детку не пугай.

Одноэтажный домик, обшитый снаружи старым виниловым сайдингом (Галка писала как-то заметку про стройку в школьный паблик и нахваталась заковыристых терминов), был неинтересен. Что там смотреть? Внутри две комнатки, душевая и туалет. Даже кондиционер, вопреки её ожиданиям, кое-как гудел и немного холодил. Кровати скрипучие, телевизор – пузатый, старый, на подоконнике выстроились рядами горшки с цветами, плюсом был радиоприёмник, из которого шипело и крякало. Пол скрипел, как и кровати, только ещё хуже. Связи тут, конечно же, не было, а потому скукота.

Галка оставила родителей разбирать вещи и отправилась изучать ближайшую территорию.

Извилистая тропинка, усыпанная мелкой галькой, с небольшими кустами чертополоха и чего-то там ещё из растений – колючих и местами даже немного выше Галкиной головы – привела её к озеру. Это была не Ладога, а какое-то другое неизвестное ей озеро, но всё равно широкое и красивое. Глиняный берег потрескался от жары, вода лениво покачивала две лодки у маленького деревянного причала и высокие червоточины рогоза. Ещё одна лодка, с людьми на борту, размеренно плыла метрах в десяти от берега. Люди раскинули удочки с носа и с бортов и в этот момент выглядели очень сосредоточенными.

Запах стоял такой, насыщенный. Рыбный и водяной. Вдалеке Галка различила несколько небольших холмистых островков и решила, что попозже сделает туда заплыв. Наверняка, кроме гадюк, она ничего там не найдёт, но по-любому сделает много красивых видео для будущего фильма.

Вернулась и обошла всю территорию по дороге прямо до шлагбаума.

Данные разведки: связь таки здесь была, но только в доме хозяина всего глэмпинга. Если точнее, на крыльце и веранде, и немного внутри, в столовой. Веранда была заставлена столиками. Интернет-зависимые, а точнее, шесть человек оккупировали свободные стулья, низко склонившись кто над телефонами, кто над планшетами или ноутбуками. Галка им позавидовала немного, но решила прийти чуть позже.

Кстати, завтрак, обед и ужин были включены в отдых, так что в половине седьмого вечера можно будет смело отравляться в просторную столовую, за каким-нибудь пюре с котлетами и компотом. В прошлом году они вот отдыхали в Сочи. Отель был дорогой и красивый, а на обед можно было набрать полную тарелку из шести разных видов оливок и маслин. Арбузы тоже, да, сочные кусочки с горкой. Интернет там был хороший и в каждом номере, кстати. Галка тогда и наелась от пуза, и даже все дела успела переделать. А тут… вряд ли оливки будут. Максимум какая-нибудь местная костлявая рыбешка, достопримечательность, которую невозможно было есть без зубочисток.

Что ещё?

Через два домика от неё жарили шашлыки. Из автомобиля с распахнутыми настежь дверцами играла музыка. Две пары громко смеялись, звенели бутылками и разгоняли жар пластмассовыми веерами. Типичный отдых на природе. Возле них крутился тот самый лохматый рыжий пёс. Выглядел он добродушным.

На круглой поляне, немного в стороне от главной дороги, было оборудовано место для большого костра, от которого пахло углём и немного влагой, там чернели остовы не прогоревших до конца поленьев. По кругу выстроились уютные деревянные лавочки, на одной из которых мирно спал котяра: сразу видно, что бойцовый, с драным ухом и небольшими проплешинами в шерсти. Трёхцветный, то есть всем счастье приносит. Галка его погладила между ушей, а он даже не шевельнулся в ответ, только вздохнул глубоко.

За кострищем, если пройти вглубь, у другого домика стоял ржавый турник. Ну, как турник – железная труба, которая была горизонтально приварена к скелету старой горки. На турнике болтался пацан лет четырнадцати, а возле турника в пыли сидел другой пацан, точно такой же. То есть его близнец. Галка сразу заинтересовалась. Не потому что пацаны, а потому что близнецы.

– Привет, – сказала она.

Пацаны были светловолосые, курносые и отчего-то серьёзные. Как будто местные. К тому же загоревшие. Оба в шортах, но у одного футболка была белого цвета, а у второго – зелёного.

Сидящий, в белой футболке, резко повернулся к Галке, прищурив на солнце левый глаз. В уголок губ у него была воткнута травинка. На лбу – тонкий шрам, едва заметный, между бровей.

– Ну, привет.

– Чем занимаетесь?

– Болтаемся на турнике. У нас появился спор. Кто подтянется девять раз.

Второй пацан, в зёленой футболке, как раз в этот момент подтягивался. Но с большим трудом. Локти предательски тряслись, острый подбородок никак не желал задираться хоть немного выше турника.

– Семь! – сказал сидящий. – Почти. Сдавайся, Добрыня. Не твоё это занятие.

Добрыня же молча тянулся вверх, дрыгая ногами в кроссовках. Мышцы красиво напрягались, Галка даже залюбовалась. После преодоленного седьмого тяга он все же сдался и резво спрыгнул в кружок притоптанной травы прямо под турником. Второй поднялся на ноги, небрежно отряхивая руками шорты. Деловито сплюнул травинку.

– Учитесь у Марка.

В его движениях была вялость и наигранная небрежность прожженного профессионала. Галка иногда и сама грешила похожим снобизмом, когда собиралась немного выпендриться перед одноклассниками в беге на дистанцию в две тысячи метров. Она была неоднократной чемпионкой школы.

Марк осторожно обхватил руками перекладину, чуть согнул ноги и подтянулся девять раз примерно за полминуты. Потом выдохнул, подмигнул и подтянулся десятый.

– Подумаешь, в жизни мне это не пригодится, – сказал Добрыня с некоторой завистью в голосе. Наверное, ему было немного неудобно проигрывать перед незнакомой ему девчонкой. – И вообще, жрать охота. Лучше бы мы на еду поспорили хоть разок.

– А какой выигрыш? – спросила Галка.

– Следующий спор. Кто выиграл, тот его потом и придумывает. – Марк подошёл, разминая пальцы. Деловито осмотрел Галку. Спросил: – Ты кто такая? Как звать?

– Галя.

– То есть Галка, как птица, – ухмыльнулся в ответ Добрыня. – Родители у тебя те ещё шутники.

– Не представляешь.

Ещё пару минут Галка терпеливо и спокойно выслушивала давно привычные при любом знакомстве колкости относительно своего имени. Она и не обижалась. Потом спросила:

– А кто из вас двоих старший брат?

– Это тайна, – сказал Добрыня. – За семью печатями. Папа говорит, что мы не должны конкурировать из-за этого знания. Ну вот мы и не конкурируем. Ты же ведь не местная?

– Только что приехала, час назад.

– А мы здесь уже неделю. Сходим с ума от безделья.

– Интернета нет, – пожаловался Марк. – Приходится как-то выпутываться. Тут из интересного только остатки старой деревни где-то в кустах, небольшая хижина-музей Второй мировой, рыбалка, сумасшедшая женщина на краю, иногда купание, острова. Всё.

– Вообще мы собирались поймать зверя, дичь, – сказал Добрыня. – Не на спор, а просто так. Представляешь, привезём мы в Москву дикого кабана, которого поймали вот этими вот руками. Это будет натуральная зависть на всех уровнях.

– Сейчас обдумываем.

– Тут водится дичь? – спросила Галка.

– Ещё какая. Кабаны, лисы. Еще лоси есть, мы читали. И разные мифические животные, вроде призрачного бородавочника. Но это сказки для малышей.

Галку распирало похвастаться своим тайм-менеджментом, то есть пабликом, книжным блогом, съёмками, но братья как-то совсем не заинтересовались. Вместо этого Марк лишь хмыкнул и сказал:

– Добрый, следующий спор. Не спать.

– То есть? – Добрыня искал новую травинку. Выдёргивал одну, рассматривал внимательно, отбрасывал, потом выдёргивал другую. Отбор был серьёзный.

– Обыкновенно. Силу воли будем с тобой тренировать. Кто первый уснёт – тот проиграл.

– Тоже мне, спор. Ну, я усну и проиграю, и чего?

– Тогда я уже следующий спор выдумаю. Например, лягушку в шорты запихнуть. Или поцеловать ту девчонку, на которую я тебе покажу. В губы.

– В губы перебор, – Добрыня вдруг нахмурился. Он нашёл нужную ему травинку и теперь старательно и правильно её обгрызал, как нужно. Чтобы, когда дунешь – она засвистела. Пронзительно и мерзко.

– Ну тогда в шею.

Марк внимательно покосился на Галку, и Галка вдруг поняла, что начинает краснеть.

– Вы тут обсуждайте свои дела, а я дальше пойду, разведывать, – сказала она.

– Не тебя будем целовать в губы и в шею, – сказал в спину Марк. – Это мы так, дурачимся. Кабана поймаем, вот его и нужно будет потом поцеловать.

Галка не ответила и даже не обернулась. В классе у неё уже был постоянный предмет обожания, Костик. Худой, голубоглазый и очень харизматичный. Вокруг него вообще все девчонки вертелись, а то как же. Нельзя ведь влюбиться в совершенно обычного парня, всегда подавай такого, кто на тебя никогда и не посмотрит. Галка пригласила его во все свои паблики и как-то уговорила поучаствовать в записи ролика. Потому что Костик уже был актёром, снимался в кино. Сниматься в ролике он, конечно, пришёл, но на Галку особо и не смотрел, потому что вокруг него все время крутилась Алёнка, та ещё вертихвостка.

В общем, Галка даже расстроилась немного, что Марк ей в спину сказал. Может быть, она бы сама хотела поцелуя в шею.

Ускорила шаг, осторожно продираясь сквозь высокие колючие кусты и жгучую крапиву. Обогнула домик, который с виду пустовал, свернула дальше, к следующему.

Сумасшедшей оказалась женщина, живущая в домике у холма, который был будто бы обрезан ножом с одной стороны. Нутро у холма было оранжевое, рыхлое, глиняное. Женщина резво копошилась там, перекладывая небольшие комья глины в алюминиевое ведро. У домика стояла серебристая и блестящая «Мазда», а возле неё коляска, а ещё лежала россыпь разных игрушек на простыне прямо у крыльца. Судя по всему, где-то тут обитал маленький ребёнок, которому ещё нужны были прорезыватели для зубов, погремушки, подгузники, развивающие книжки и всё такое прочее. То есть совсем ещё малыш.

Женщина выпрямилась, развернулась. Тогда Галка увидела и ребёнка. Он сидел у женщины в слинге, прямо на животе. Точно, кроха. Полгода или даже чуть меньше. Самой женщине было лет тридцать, наверное. Загоревшая до насыщенного шоколадного цвета, как какая-нибудь фотомодель. Видать, уже довольно долго она пробыла под карельским солнцем. Босая, в джинсах, завёрнутых чуть ниже колен. Ноги все были грязные, да и джинсы тоже.

– Привет, – сказала женщина. – Поможешь дотащить до дома?

Галка помогла. Алюминиевое ведро, полное сухой глины, было невероятно тяжёлым, и ей пришлось нести его двумя руками. Женщина несла ведро побольше. Малыш в слинге молча и настороженно наблюдал за Галкой, вид у него был умный и серьёзный.

Они обогнули крыльцо, зашли за дом, и Галка увидела нечто красивое и удивительное. Часть двора была огорожена стенами из широких досок, а сверху укрыта серым с рыжими пятнами шифером. Солнце пролезало сквозь щели и дырки. Земля вытоптана, нигде не было видно ни единой травинки. На земле стояли большой верстак и несколько деревянных стульев, а к стене дома прислонены длинные полки, заставленные разным… Это было вроде небольшой мастерской, как в кино, где из глины делают горшки, кружки и различные фигурки. И вот они и стояли на полках. Крохотные копии домиков глэмпинга, автомобили разных марок, люди – пузатого хозяина Галка узнала сразу. Даже фантастическое было, вроде Бабы-яги или Змея Горыныча. Ещё красивый большой лось с рогами и двое детей возле него. Очень детально сделан, между прочим. Дети были одеты в яркие старинные одежды, как будто персонажи сказки.

– Высыпь там, у бочки, – велела женщина.

Под навесом стоял густой и влажный запах. Так, должно быть, пахнет размоченная в воде глина. Галка повертела головой и обнаружила бочку у дальнего конца стены дома. Старая, проржавевшая, на двести литров.

У бочки уже высилась небольшая горка оранжевой глины. Женщина, видимо, таскала ее сюда не в первый раз. Галка высыпала сверху, немного поморщившись от взметнувшейся пыли. Вот вам и загородный отдых. Суток ещё не прошло, а она уже вся в грязи, в пыли, ноги исколола, руки обожгла крапивой. Даунгрейд в чистом виде. Впрочем, ладно, есть тут кое-что и интересное.

– Вы скульптор?

– Ага, – ответила женщина. – Юлия Владимировна. Но можешь звать меня просто Юлией.

Отчество ей действительно пока ещё не шло, не тот был возраст. Галке вообще казалось странным, когда люди, которые ещё не старики совсем, твердо настаивали на том, чтобы все их называли по имени-отчеству. Как будто это придавало им авторитета. Но если авторитета не было, то и отчество этому не поможет, это же очевидно. Авторитет нужно зарабатывать умом, мастерством, профессионализмом, но никак не выпячиванием отчества. Так мама учила, а она в своём деле была профессионалом.

– Я Галка, – сказала она в ответ. – Можно мне посмотреть фигурки?

– Валяй. Ты только сегодня приехала? У меня все уже здесь перебывали, а тебя я впервые вижу.

Интересно, за что близнецы прозвали её сумасшедшей?

– Сегодня. Мы сюда на семь дней приехали. Вот, развлекаюсь.

– Ага, ну завтра развлекаться тебе уже будет нечем. Так что приходи, когда сильно заскучаешь.

– А как же рыбалка, старая деревня и что-то там ещё связанное со Второй мировой?

– На один день. Детям вообще не интересно.

– Мне интересно. Я ведь материалы собираю для своего паблика и видео. Монтирую, знаете.

Галка хотела, чтобы Юлия спросила у неё про паблик. Почему он никому здесь не был интересен? Юлия высыпала ведро глины возле бочки, а потом присела на расстеленный на полу жёлтый коврик для йоги, аккуратно придерживая небольшую головку умного малыша.

– А его как звать?

– Я ещё не придумала, – ответила просто Юлия. – Иногда ты смотришь на человека, а имя как будто совершенно не его. Сразу понятно, что родители не старались, не подбирали под его характер, внешность, харизму. Хочется как-то переименовать в голове, что ли. А нельзя. Поэтому я с этим не тороплюсь. Вот высплюсь, и тогда придумаю обязательно.

Она вытерла серую пыль с вспотевшего лба. Из кустов показался умный рыжий пёс. Подошёл к стулу, лег прямо у ног Юлии, лениво виляя хвостом. Как будто тоже наблюдал. Интересная троица, конечно. Юлия нежно потрепала его по голове. Сказала:

– Хозяйский. Не тронет, ты не переживай.

– Я и не переживаю.

Галка сосредоточилась на глиняных фигурках. Мастерство в чистом виде. Два домика были слеплены идеально. Мох на крышах, трещинки на оконных рамах, облупившаяся местами штукатурка, под которой был виден кирпич. Разве что глина… так себе материал для скульптур, конечно, чтобы сделать по-настоящему здоровски. Её же потом обжигать ещё нужно, сушить как положено, да ещё и не каждый сорт для этого подойдёт. А в Карелии какие сорта есть? Фигурки почти все были белыми, но кое-где немного раскрашены обычными красками. На столе, к слову, стоял простой гранёный стакан с разными кисточками.

– Только не трогай руками, пожалуйста, – сказала Юлия. – Они трескаются и рассыпаются.

– Что я, вандал, что ли, – буркнула в ответ Галка.

Поделки и правда были в маленьких трещинках. Сложно тут за ними ухаживать.

Сразу в голове зароилось множество вопросов: зачем тогда их делать? А если делать, то как потом хранить? А если не хранить, то какой прок от всего этого занятия? Искусство, как известно, не требует логического объяснения. Многие люди творят просто потому, что не могут не творить. Галка, например, и сама частенько долгими часами возилась с маминым фотоаппаратом, пытаясь создать красивые и интересные композиции. Но это ведь были фотографии, и их можно запросто в «облако» забросить или даже распечатать и вложить в альбом на память, для будущих поколений. А здесь что? Фигурки превратятся в пыль, вот что. И ничего от них не останется.

Галка покосилась на Юлию. Она прикрыла глаза, будто пыталась подремать. А вот безымянный малыш так и продолжал смотреть на Галку. Даже неуютно от этого немного стало.

Вернулась к фигуркам.

Человеческие. Хозяин глэмпинга, понятно. Очень был похож на оригинал. Только лицо с небольшими трещинками. Другие тоже были интересными. Наверное, обитатели лагеря в разное время. Женщины, мужчины, дети, животные. Рыжий пёс тоже был здесь, его фигурка стояла с распахнутой пастью и вывалившимся нераскрашенным языком наружу.

Завораживающее зрелище. Галка хотела немного пофотографировать, для паблика, но отчего-то именно сейчас застеснялась. Поэтому просто рассматривала всё дальше.

Сказочные существа. Разные. Колобок вот. Ну, это легкотня, конечно, его даже сама Галка лепила в третьем классе еще. А вот Змей Горыныч был уже профессионально сделан и выглядел как настоящий, вернее, как на рисунках в детских книжках. Три головы, хвост шипастый, небольшие крылышки на спине.

– Вы их продаёте? – спросила Галка.

– А ты что, хочешь купить?

– Нет. Возможно. Не знаю. Просто такие чудеса замечательные, совершенно точно кто-нибудь хотел бы купить. Я уверена. Их можно сверху лаком покрыть, чтобы не развалились. Обжечь. Вы же умеете обжигать?

– Умею, конечно. Да и покупают иногда, – пожала плечами Юлия. – Но я не бизнесменша, не умею толково свои изделия продавать.

Галка много слышала о том, что с творческими людьми сплошь и рядом так. Творить волшебство они действительно умеют, а вот потом грамотно продвигать их – нет. У папы был близкий друг, писатель, который свои тексты всегда выкладывал бесплатно в интернете и читал их со сцены. Ни копейки на этом деле не заработал. Папа говорил, что, может, так и надо, и правильно, вот только отзывы восторженных читателей на хлеб не намажешь, а потому писатель работал у папы в офисе.

– А это кто?

На одной из полок стояли фигурки без лиц. Как будто поближе столпились, один к одному. Фантомные люди. В странных и непонятных накидках, в драных платьях. Они были то ли специально, то ли случайно, но с нарушенными пропорциями – руки ниже колен, головы вытянуты, спины искривлены. Страшноватые, если честно. Лиц, правда, у них не было. Овалы головы, трещинки, пятна краски, обозначающие то нос, то глаз, то уголок губы. Небрежно так сделано.

– Из моих снов, – сказала женщина. – Это один и тот же образ. Никак не могу его четко ухватить, как нужно. Хочется побольше подробностей, но я их не улавливаю. Рано или поздно я его завершу, но пока оставила всё как есть.

Галка долго смотрела на этот образ из снов Юлии.

– Вы не видели его лица?

– Верно. Только это женщина. Так мне кажется. Когда я только приехала сюда, она мне снилась несколько дней подряд. Я среди деревьев, а она уже стоит немного поодаль и наблюдает. Глаз не вижу, но понятно, что она наблюдает. Иду к ней – а она уже стоит в другом месте, среди кустов или возле сосен. Тут много сосен, но они все маленькие, с человеческий рост иногда. А мне было любопытно.

– А потом?

– Что «потом»?

– Потом она перестала сниться?

– На четвёртый день. – Женщина отстегнула слинг и аккуратно усадила своего безымянного малыша между ног. Он едва держал равновесие. Пухлый, с детскими складочками, где только можно, тоже хорошо загоревший. Тут же ловко потянулся и сомкнул пальчики на резиновой игрушке в форме осьминога. Щупальце осьминога тут же оказалось у малыша во рту.

– Я сфотографирую? – решилась-таки спросить Галка. Зря, что ли, пришла.

– Не нужно, – ответила ей Юлия. – Не люблю я такое. Знаешь, уже почти сто лет люди верят, что фотографии забирают души. Вот и я тоже в это верю. Обратного-то не доказано.

Хотя бы теперь стало понятно, почему сумасшедшая.

Галка провела под навесом ещё с полчаса, а уже потом отправилась исследовать местность дальше. Ничего особо интересного она не обнаружила или плохо искала, потому что немного вымоталась. Городские жители были не приспособлены к долгим природным прогулкам. Форму надо набирать постепенно.

Вернулась обратно в домик. Папа уже успел растянуть гамак между двух сосенок, провалился в него и крепко спал. Только босая нога и торчала. Мама что-то кашеварила на кухне, она любит готовить в отпуске, потому что дома не очень-то много успевает, из-за плотного графика работы.

– Как тебе лагерь? – спросила она.

– Бывало и похуже.

– И когда же это бывало хуже? В Сочи или в Анталье?

– Тут хотя бы не дикая жара, – сказала в ответ Галка. – Можно в тенечке укрыться и своими делами заниматься.

– Рада слышать. Отца только не разбуди.

Галка и не собиралась. Она выпотрошила весь свой чемодан, достала всё необходимое для фотографий и ушла в тенёк под деревья, которые росли с левой стороны от дома, заниматься творчеством. Фигурки из глины на неё подействовали вдохновляюще. Галка давно заметила, что когда смотришь на творческие поделки других, то сразу и самой хочется что-нибудь сделать. Вот она и делала: расписала по пунктам темы паблика примерно на две недели, уже загрузила в черновики первые фото с описанием окружающей её природы. Потом сходила к озеру с книгой про вампиров и сфотографировала её среди рогоза, и ещё на высохших до белизны досках причала, и ещё возле небольшого развалившегося сарайчика, где валялись куски шифера и разбитый кирпич, и ещё возле ржавого обломка ножа, который обнаружился там же на берегу. Фотографии тоже подгрузила в черновики.

Общий план: озеро, острова, на причале тихо покачивается лодка.

Крупный план: в лодке сидит жуткий вампир. Карельский. Наверное, такие бывают. Можно будет взять одного из близнецов и загримировать.

Титры на чёрном фоне, написанные белыми буквами: «Он придёт за тобой, когда ты уже крепко спишь».

Жуть, но привлечёт внимание к паблику.

Незаметно наступило время ужина. Проснулся папа, ставший похожим на довольного человека. Даже бороду расчесал. Глаза у него больше не были красными, а на лице появилась легкая улыбка. Вот что с людьми отдых животворящий делает.

– Дача нам жизненно необходима, – буркнул папа, внимательно разглядывая паука, бредущего по своим делам на их оконной раме. – Иначе меня вновь одолеет хандра городского жителя.

Мама тихо усмехнулась. Она пауков боялась, поэтому отошла подальше, к двери.

Втроём они отправились к столовой.

Из других домиков тоже начали подтягиваться люди. Все весёлые, болтливые, каждый протягивал папе руки для рукопожатия, будто они все были с ним знакомы. Папа пожимал руки в ответ и очень этому радовался, и говорил, мол, природа объединяет. Галке тоже передалась эта внутренняя радость, и она поняла, что широко улыбается. В другие отпуска так никогда не было.

Справа от домиков по широкому полю уже начал стелиться туман. Галка на миг остановилась, заворожённо его разглядывая. Со стороны озера накатила небольшая рваная и белая пелена, которая укрыла траву, кустарники, обрезала снизу все деревья. Туман осторожно выполз прямо на дорогу и почти прикоснулся к Галкиным сандалиям. Она отступила на шаг, на всякий случай, и достала телефон. Видео, конечно, не передавало всей красоты, но всё же.

– Обожаю! – сказал папа. – Закат будет ядрёный, живой! Как в деревне в моём детстве!

К слову, кормили здесь сносно. Не шесть видов оливок и маслин, но картошка с мясом, салаты, пюре и подлива, запечённая курица, разные виды фруктов. Были даже арбузы, хотя вроде ещё не сезон. Вкусные, но немного водянистые.

Пока они ужинали, случился тот самый ядрёный закат, предсказанный недавно папой. Из столовой сквозь окна Галка увидела, как солнце уходило вниз за озеро, окрасив воду сначала алой, а потом багровой рябью. Вода как будто проглатывала спелое яблоко, и вокруг него быстро расплёскивалась чернильная темнота. В городе такой темноты никогда не бывает. А тут – пожалуйста!

Близнецы, Марк и Добрыня, сидевшие через два стола со своими родителями, мгновенно прильнули к окну, будто видели такой закат впервые, и наперебой спорили, взойдёт ли солнце обратно завтра утром или нет. Вдруг это апокалипсис и всё такое? Галка вдруг вспомнила, что братьям ещё предстоит долгая бессонная ночь. Если, конечно, кто-то из них не сдастся от этой затеи раньше времени. Но оба вроде упёртые.

После ужина братья остались сидеть на крыльце. Каждый уткнулся в свой телефон, позабыв про споры и странные закаты. Галка сходила за планшетом и тоже вернулась. К этому времени стало совсем темно, и каждый домик съёжился до размеров освещения уличных фонарей, а поле и озеро исчезли из вида вовсе. Зато над головой распахнулось невиданное и огромное покрывало из ярких звёзд. Красота вокруг была неописуемая.

В темноте горящие окна маленьких домиков выглядели уютно и по-родному. Будто она сто лет здесь прожила. Шумная компания снова веселилась и жгла угли на мангале, а на поляне разгорелся большой и яркий костёр из дров. С дороги даже было видно, что на лавочках сидят и отдыхают люди. Бренчала гитара, и кто-то негромко напевал.

Всё же есть плюсы у отдыха на свежем воздухе и природе. Есть.

На веранде она села за небольшой круглый столик, в плетёное кресло, задрала ноги и занялась прогулками по интернету. Соскучилась. Изнутри хозяйского дома приятно пахло свежезаваренным кофе. Над каждым столиком мерно покачивалась лампа, огораживая весь остальной мир мягким и желтоватым светом. Примерно так себе Галка и представляла все ночи в глэмпинге.

Она загрузила все подготовленные посты. Обсудила в двух чатах со школьными подругами будущий осенний беговой марафон, подготовку стенгазеты и поведение хулиганов из их класса, которое нужно было бы, по-хорошему, не только обсуждать, но и осуждать. Потом ещё посмотрела несколько научных и полезных роликов и новых видео. Стало прохладно. Вокруг громко жужжали комары, а возле лампы метались мошки. Ещё где-то громко квакали лягушки. Целый хор. Оккупировали, наверное, всё озеро. Галка и раньше бывала на природе, жила в деревне у бабушки с дедушкой, всё это видела и слышала, но, конечно, отвыкла. В городе ты быстро отвыкаешь от спокойствия и неторопливости. Зато постепенно привыкаешь к шуму машин, сигнализациям, свисту светофоров. А вот лягушек попробуй там найди. Или сверчков.

Часов в десять Галка вернулась обратно в домик. Всюду витал приятный запах шашлыка и дыма костра. На гитаре всё еще до сих пор бренчали, но уже не так рьяно и громко.

Папа мирно спал, но уже не в гамаке, а на расстеленном диване в комнате. Мама сидела с книжкой в кресле и пила кофе. Из квартиры она прихватила сюда свою любимую пижаму, розовую, с единорожками. Мама всегда казалась слишком взрослой для этой пижамы, но почему бы и нет? Родителям ведь тоже нужно время от времени возвращаться в детство. Это как с папиными играми в приставку. Сорок лет – а он все ещё иногда играет в гонки или в стрелялки, как какой-нибудь пятиклассник.

– Хорошо здесь, – сказала мама негромко. – Спокойно. Никакой суеты. Чувствую, как время немного замедляется.

Галка тоже почувствовала. Но пока ещё не поняла, как ей к этому относиться.

Глава третья

• А вы, котики-коты, нанесите дремоты, чтобы деточки мои уснули поскорее.
• О, баю, баю, баю.

B пять утра Галка уже не спала.

Во-первых, сквозь тонкие шторы в её комнату уже давно лезли первые солнечные лучи. В квартире в городе на больших окнах висели «блэкаут» и можно было сделать темень в любое нужное время дня, а тут нет. Мешало. Во-вторых, примерно полночи Галка ворочалась от пришедших ей в голову внезапно беспокойных мыслей, что день прошел у неё зря, дела не сделаны, график от этого сбился. Валя Кутузова, например, за вчерашний день написала большую главу для своей романтической книги в жанре фэнтези. А Марина Мызникова сняла и смонтировала три танца для своего музыкального паблика. Надо бы немного поднажать. В мире школьной конкуренции и занятий никто не любит слабаков.

В общем, в начале шестого Галка тихо выскользнула из дома, под козырёк крыльца, и там, сидя на ступеньках, рисовала в планшете план дальнейших действий. Утренние комары, которые ещё почему-то до сих пор не умотали спать обратно в свои болота, жужжали прямо под ухом. Поле через дорогу до сих пор покрывал туман, но и он уже постепенно таял под напором солнечных лучей.

И ещё вокруг было очень тихо. Прозрачная тишина витала в зябком воздухе.

Галка составила нужный план и вернулась в дом. Взяла телефон, несколько книг. Родители спали. Папа поставил себе важную задачу спать весь отдых и успешно двигался к её выполнению.

Лучшие ракурсы для фото книг были на берегу живописного озера. Галка ещё вчера это заметила. Там же можно было и снять несколько видео для будущего ролика. Она отправилась мимо притихших и ещё сонных домиков. В воздухе до сих пор витал слабый запах шашлыков и дыма, как и минувшей ночью, только теперь он был с примесью утренней прохлады. Солнце болталось примерно на пять пальцев от горизонта и ещё не набрало полную силу. Не спелое яблоко, а так, недозрелый и еще кислый персик.

Возле мерно покачивающихся лодок на деревянном пирсе сидели близнецы. Марк болтал ногами в воде, а Добрыня подставил лицо раннему солнцу. Галка и сегодня различила братьев по футболкам, а так бы запуталась, конечно же.

– Это чтобы нам не спать, – сказал Марк, увидев приближающуюся к ним Галку. – Озеро ледяное и очень хорошо бодрит.

– Я ещё и нырнуть хотел, – вставил свои пять копеек Добрыня и заморгал. – Тут глубина от самого берега сразу пять метров. Или десять. Но потом хорошо подумал и понял, что сейчас слишком холодно. У человека сердце в холодной воде останавливается примерно через три минуты.

– Ты просто сдрейфил и испугался. Я же предлагал поспорить, что ты доплывёшь вон до той коряги. Возле неё глубина около тридцати метров, нам хозяин глэмпинга недавно рассказывал.

Добрыня изобразил на лице гримасу презрения, оставив громкий смех Марка без внимания, и обратился теперь к Галке:

– А ты чего в такую рань здесь? Не спится? Тут всем городским и приезжим поначалу плохо спится. Комары, сверчки, тишина эта к тому же давит. И ещё постоянно кажется, будто на улице кто-то есть. Внутренний страх, понимаешь? В квартире со всех сторон люди, фонари в окна ярко светят, машины всю ночь мчат, магазины круглосуточные. А тут что? От первобытных чудовищ нас отделяют только бревенчатые стены.

– Кирпичные, – поправил брата Марк. – Тут только облицовка деревянная. Новострой.

– Дел много, вот и проснулась пораньше. Ничего страшного пока ещё не было, если честно. Мама вставила «Фумитокс» в розетку, всех комаров перепугала, а за стенами никто не ходил. Разве что немного шумели шашлычники вон из того домика.

– Дела! Что за важные дела?

– Нужно устроить красивую фотосессию моим книжкам. Для паблика. И видео попробовать снять. Я хочу ролик сделать к концу лета.

– Дай-ка.

Добрыня поднялся, взял в руки книги и рассмотрел внимательно обложки, не спуская гримасу презрения с лица.

– Фэнтези. Ну что ж. Я больше ужасы люблю. Разные взрослые. Папа покупает и приносит домой, а я у него беру почитать.

– Он врёт, – сказал Марк особым ленивым голосом. – Не читает, а картинки в них смотрит, если они есть. Или названия глав пробежит глазами и, типа, всё прочитал. А потом в интернете обзорный ролик ещё найдет с кратким пересказом этой книги, вот и всё чтение.

– Ну, положим, иногда я по-настоящему читаю. Ужасы – это зеркало наших страхов. Если знать свои страхи заранее, то можно к ним правильно подготовиться и реагировать на них, как положено.

– То есть если к тебе обратится, скажем, клоун из канализации, то ты в теории уже знаешь, что от него тебе нужно сбежать, а не лезть за шариком, да? – спросила его Галка, вспомнив их вчерашний разговор с папой.

Добрыня настороженно потёр нос.

– Это слишком простой пример. Он лежит на поверхности. Но в целом да. Всем известный клоун из канализации – это воплощение страха темноты и неизвестности. Это точно так же, как мы подсознательно боимся оборотней и вампиров, потому что они совсем не похожи на нас.

– А ещё мы для них пища. Тоже это как бы надо учитывать, – показательно зевнул Марк. – Поэтому Добрый у нас всегда таскает в рюкзаке серебряные пули, осиновые колы и крест. Здоровый такой, и настоящий кельтский.

– Дурак ты, брат, и это не лечится. В рюкзаке у меня лежит только заострённая палка, которая может пригодиться для охоты на дичь. А вообще, я тебе рассказываю про реальные страхи. Глубокие. Сказки, ты же знаешь, для чего сочиняли? Чтобы детей ими напугать, и они не лезли куда не следует. Типа, из дома одному лучше не убегать, всё равно лиса поймает, на нос посадит и съест. Или если в лесу стоит избушка, обходи-ка ты её лучше стороной. Волку дверь не открывай, то есть незнакомцу. Сечёшь?

– Избушка в лесу чаще всего была обыкновенной охотничьей сторожкой или прибежищем для детей, которых дикие племена выгоняли на месяц-другой для инициации. Я читал, в отличие от тебя, бестолковая ты голова. Подростков тогда уводили в лес и оставляли там на какое-то время. Они жили в избушке, учились правильно охотиться, добывать огонь, готовить еду и так далее. Кто выживал, те и возвращались в племя обратно и потом уже считались взрослыми. Жениться могли и всё такое. И вот эти же бывшие дети, сидя в лесу, окружённые со всех сторон в основном совсем не миролюбивыми зверями, которым в те времена было ещё плевать на то, что человек царь зверей, так сильно всего боялись, что в их памяти лесные избушки стали навсегда ассоциироваться с потусторонним и жестоким миром, с Бабой-ягой, Лешим и другими мифологическими и опасными существами.

Марк снова показательно зевнул.

– Вот мы тебя сейчас все вместе засунем поглубже в лес, чтобы ты не умничал, – сказал Добрыня.

Братья ещё пару минут препирались между собой, но сонно, без былого огонька. Было видно, что спор даётся им невероятно тяжело, оба долго не спали и были уставшими. Галке неожиданно понравилось их слушать. Начитанные были парни, не глупые. В её классе интересно было болтать только с двумя мальчишками, да и то на очень узкие и обычные темы. Один сходил с ума от шахмат, а второй – от самолётов.

Когда им наконец-то надоело спорить, Марк поднялся и потянулся, размялся, при этом громко шлёпая босыми ногами по доскам.

– Давай, что там надо сфотографировать, мы тебе поможем.

– Чтобы красиво было.

– На природе утром всегда красиво. Смотри, какая тут дымка над водой. И роса на траве.

Марк взял в руки телефон, и они с Добрыней быстро оформили несколько разных фотографий. Галке оставалось только высказывать вслух свои пожелания. Получилось красиво, кстати. Книга лежала в чуть примятой траве, которая серебрилась каплями утренней росы. В кадр попала даже жёлтая божья коровка, которую Добрыня потом осторожно подцепил указательным пальцем и быстро затараторил: «Полети на небо, там твои детки…» и сдул.

Ещё один ракурс: книга лежит на пирсе, на заднем фоне покачивающиеся лодки и озеро. Голубое небо без единого облачка. Ощущение подступающей всё ближе жары. Интересно, в книге есть какая-нибудь подходящая для такого момента цитата? Надо будет хорошо поискать.

– Смотрите, плывёт кто-то, – внезапно сказал Марк.

Из-за холма, примерно метрах в двадцати от берега, показалась лодка. Она осторожно огибала две сосны, которые завалились в воду почти наполовину и едва держались корнями за край берега. Кто-то ловко орудовал вёслами и почти не плескал, так что казалось, что лодка рассекает туман и воду совершенно бесшумно.

На носу сидела Юлия.

– Ещё кому-то не спится в такую рань, – прокомментировал Добрыня. – Говорят, что она не спит уже две недели. Поэтому и сошла с ума. Ты же вчера видела её фигурки из глины? Они рассыпаются, а она всё новые лепит.

Лодка свернула к пирсу. Юлия увидела детей и приветливо помахала им рукой. За веслами сидел пузатый и краснолицый хозяин. На животе у Юлии всё так же болтался слинг, а в нём сидел ребёнок. Тоже, видимо, болтался. Хотя он вроде бы сейчас спал. С младенцами иногда этого не разберешь.

Что-то с утра здесь было слишком многолюдно для спокойной и обыкновенной фотосессии. Нос лодки ударился о доски, Юлия резво перемахнула на пирс.

– Проснулись? Я, когда ещё была маленькой и ездила в деревню, то тоже всегда просыпалась с первыми петухами. Времени слишком мало, чтобы тратить его попусту. Это мой девиз по жизни.

– Мой тоже, – сказала Галка. – А что вы делали на озере?

За спиной у Юлии возился пузатый хозяин. Он что-то пытался вытащить на берег, но никак не мог поднять. Это «что-то» было скользкое, как рыбина. И, видимо, тяжёлое.

– Искала для творчества хорошую глину. Мы с Клим Палычем каждое утро заплывы делаем на разные местные островки. Но сегодня нашли вещь!

– Угря? – спросил Добрыня. – Папа как-то поймал угря. Но отпустил обратно. Зачем он нам нужен, если мы не умеем готовить роллы?

– Сундук со старинными монетами, – предположил Марк, с интересом поглядывая Юлии за плечо. – Клад. Двадцать пять процентов от стоимости вы заберёте себе и купите помещение для будущей мастерской. Ну, чтобы тут не мучиться с голубой и рассыпчатой глиной.

– Мне и здесь нравится, – ответила Юлия. – Идеальное место, чтобы творить. Но вещь вообще интересная.

Клим Палыч наконец-то справился. Прижав к груди что-то чёрное, влажное и очень грязное, он с трудом перевалился через борт, сделал несколько шагов по скрипящим от его большого веса доскам и глухо уронил находку себе под ноги.

Находка издала звук, будто это был большой воздушный шарик, внутри наполненный водой. Вокруг разлетелись брызги грязи. Галка увидела старую ткань или мешковину, покрытую длинными водорослями и толстой плёнкой зеленоватого мха. Это был большой сверток, плотно перетянутый верёвкой несколько раз, с крепкими завязанными узлами. Поперёк свёртка болталась сохранившаяся, но уже потемневшая от времени и воды цепь. Некоторые звенья были совсем проржавевшими, с большими наростами известняка и прилипшими к ним улитками.

– Точно клад, – буркнул Марк, осторожно присаживаясь на корточки. – Богата Русь древними сокровищами. Спорим, здесь лежит что-нибудь со времен Второй мировой? Финны оставили, когда убегали, сверкая пятками.

– Откроем и проверим, – сказала Юлия с нехарактерным для взрослых людей задором.

– Пока ничего мы открывать не будем, – сказал Клим Палыч. – Если это сокровища всякие, ну, там, монетки или ещё что, то нужно не нарушить внутреннюю, естественную среду, иначе пропадёт. Солнечный свет, я где-то слышал, уничтожает любые реликвии на раз-два.

– Ага. У Хеопса нос из-за яркого солнца отвалился, – сказал Марк.

Юлия громко рассмеялась. Клим Палыч хмуро посмотрел на близнецов и твёрдым голосом сказал:

– Отнесу в подвал, там темно и влажно. Сфотографирую, осмотрю, вызову этих… археологов.

– Надо почитать. Если это настоящий клад, то вам не археологи нужны, а полиция! – вставил Добрыня. – Иначе вы ничего не получите.

– Ну вы завелись, молодое поколение! Все вам про деньги, про прибыль. Это же вещь! – Юлия присела на корточки, так, что неподвижная голова младенца – который действительно сейчас крепко спал – оказалась на уровне ее кучерявой головы. – Тут главное что? Эмоции первооткрывателя, ощущение находки!

– Распаковка! – Галка усмехнулась. – Есть такие популярные видео на ютубе.

– Вот-вот. Давайте откроем и все вместе посмотрим. А потом уже в подвал. Моя находка, я ее сама лично сетью вытащила!

Юлия повернулась к Клим Палычу. Тот задумчиво и хмуро почёсывал свой оголённый живот, свисающий прямо над ремнём.

– А если разрушится наша находка? – с сомнением спросил он. – Жалко же будет.

– У меня каждый день осыпается примерно пять или шесть фигурок. Ничего от них не остается. Я замешиваю глину снова и леплю. Только так. Главное – это ощущение! Материальное на втором месте. Будьте человеком, я видела, у вас там нож валялся в лодке.

Клим Палыч сдался и принёс складной нож.

Всё сгрудились над находкой. Галка включила режим «видео», заранее сообразив, что из этого дела выйдет интересный ролик в еёпаблик. Мызникова разве когда-нибудь находила древние сокровища в своей танцевальной студии? Нетушки.

Нож был непригоден для того, чтобы резать старые размокшие верёвки, но Клим Палыч старался, присев на колено. Слышался лишь звук чиркающего лезвия и громкое дыхание людей. Галке на мгновение показалось, что сейчас что-то должно произойти. Так у неё бывает иногда. Предчувствие. Верёвка с треском лопнет, ткань распахнётся, и оттуда с шумом вывалится неизвестная еще науке рыбина. Или вдруг ударит гром и сверкнёт яркая молния, пусть и на совершенно прозрачном и голубом небе.

Верёвка и правда лопнула, но без надуманного эффекта, а как-то вполне обыденно. Клим Палыч стёр со лба выступившие капли пота и сразу принялся за вторую верёвку. А ведь ещё оставалась большая ржавая цепь, её-то как ножом пилить?

Впрочем, цепь ослабла сама по себе и слезла спокойно, и уже без помех, едва Клим Палыч закончил с мокрыми верёвками. Галка приподнялась над всеми, вытянув руку с телефоном. От ткани несло тухлятиной и тиной. Точно рыбёшки там внутри, и совсем ничего интересного. Но снять видео ей всё равно хотелось до конца.

Общий план: деревянный причал, грязь и лужи, размокшее тряпьё, а под тряпьём…

– Дайте мне, – Юлия осторожно приподняла грязный и влажный край, раздвинула. Потом ещё. Расправила за несколько коротких секунд.

Под тканью обнаружился ком грязи. Большой такой ком, загустевший и ярко блестящий на солнце. Как нефть. От него и пахло тухло, прямо до рвоты. Миазмы распространились быстро. Ничего не произошло, гром не грянул, бомба не взорвалась. Зато из-за резкого запаха все отошли подальше, а вдруг проснувшийся младенец в слинге заголосил так истошно, будто его ножом резали. Галка бы тоже так заголосила, если бы её будили неприятными запахами.

– Выбросить, и дело с концом! – Клим Палыч крепко зажал нос одной рукой, а второй торопливо собрал всё тряпье обратно в кучу и осторожно поволок с пирса на дорогу. – Отмою, посмотрю, может там есть что-то интересное внутри. Не зря же это все заматывали так старательно. А потом выброшу.

От запаха у Галки на глаза непроизвольно навернулись слёзы. Она закончила съёмку, закрыла нос локтём, как учили их в школе на ОБЖ. Младенец орал как-то совсем с надрывом, будто его не только внезапный и ужасный запах раздражал.

– Есть хочет, – объяснила им Юлия виновато. – Пойду покормлю. Вы если что найдёте, заглядывайте ко мне!

– Обязательно! – прогундосил Клим Палыч, таща большой свёрток по пыли. – Заглянем, да ещё как. Дичь всякую мы держать у себя точно не намерены.

Со свертка капало на дорогу.

– Я бы тоже перекусил чего-нибудь, – сказал Добрыня, поглаживая живот ладонью.

– А вы так и не будете спать? – спросила Галка.

– Нельзя. Спор – это же святое, – ответил Марк. – Мы свою силу воли таким образом воспитываем. Вырастем настоящими супергероями.

– Оставь книжку почитать, что ли, – попросил Добрыня, зевая. – Супергероям ведь тоже нужно образование.

– Ужасов не держу.

– Да фэнтези давай. На безрыбье и рак – рыба. Развлечение хоть какое-то будет.

Она оставила ту книгу, которую ещё не читала сама, с бородатым мужиком в шлеме и с рогами на обложке. Расчёт был таким, чтобы потом расспросить у Добрыни про сюжет и быстро его переписать в виде книжного обзора. Тоже полезное дело.

Родители ещё спали, хотя уже начинался завтрак. Так что Галка поела в столовой омлет с сосисками в одиночестве. Воспользовалась возможностью и выпила кофе.

Солнце уже начало припекать, расплывшись по большой веранде, как вывалившийся желток на раскалённую сковородку. Гости глэмпинга начали перемещаться внутрь, в столовую. Там стоял кондиционер и работал телевизор. Галка же подключилась к интернету и увлечённо выкладывала фото с книгами, сочиняла интересные описания к роликам, монтировала короткие видео. На веранде вообще остались только она и какой-то старик, сидящий в кресле-качалке прямо у деревянных перил. Старик был одет в обычные коричневые брюки, на вид очень поношенные, и в тёмный пиджак поверх рубашки. На левой стороне его пиджака были развешены медали и ордена – Галка не разбиралась, какие они были и за что, – ещёбыли такие разноцветные полоски, которые вроде бы назывались планками. В общем, старик был явно ветераном.

На вид ему было лет сто. Желтоватая кожа, морщины, пигментные пятнышки на лбу, на ладонях, редкие седые волосики на крохотном черепе. Старик устало сидел, откинувшись на спинку кресла, приоткрыв рот, полный золотых зубов, и как будто умер, но на самом деле был, конечно же, жив и смотрел на поле через дорогу. Прекрасный вид. Виски старика от жары уже покрывали мелкие капли пота.

Галка хотела старика сфотографировать, но опять застеснялась. Зато он сам в какой-то момент повернул к ней голову и с интересом спросил:

– Откуда вы приехали?

Голос у него тоже был старый, столетний.

– Из Питера, – отозвалась на вопрос Галка и, чтобы показаться вежливой, продолжила диалог: – Бывали когда-нибудь там?

– О, славный Питер, город контрастов. Конечно, я там бывал. Вы знали, милая, что Питером его называли чуть ли не с самого момента основания? Не жаргон, а дань уважения. Потому что это был город Святого Петра, Питера. У Ломоносова есть Питер. У Пушкина. У Грибоедова в «Горе от ума». Даже когда он некоторое был Ленинградом, а я с друзьями гулял по его красивым набережным, мы уже тогда называли город Питером. Потому что у всякого места есть своё название и есть призвание.

Старик сухо и громко закашлял, содрогаясь всем своим тощим телом, а Галка подумала, что ему, должно быть, уже очень тяжело было произносить такие долгие речи. Ей стало вдруг интересно.

– Сколько вам лет?

– Девяносто один, – ответил старик, немного откашлявшись. – Проклятый возраст, он отбирает у меня последние силы. Главное, что разумом я молод, а телом – увы, нет. Дай угадаю, тебе тринадцать?

– В точку.

– У меня правнучке четырнадцать в этом году исполнится. В Петрозаводске живёт. Говорит, что город хороший, но хочется в Питер уехать. Любит его. А мне в деревне, на природе намного лучше и спокойнее.

– Отдыхать, может, конечно, и правда лучше, но жить как-то здесь постоянно не хочется. Тут комары, например. Интернета нет нормального. Еду где покупать? Только на машине если далеко ехать.

Старик посмотрел на неё с некоторым внимательным прищуром, от которого Галке вмиг дальше расхотелось перечислять большое количество минусов жизни в деревне. Хотя в запасе у неё был ещё примерно десяток пунктов.

– Молодых всегда тянет в большой город, м-да. А стариков – на природу, поближе к земле. Тут хоронить нас легче. – Он повернулся обратно лицом к солнцу. В ярком свете можно было легко различить каждую из миллиона его морщинок. – И вообще, тут моя родная деревня. Я родился здесь, всю свою жизнь тут прожил и не брошу её никогда. Так тоже бывает, милая. Но я не отбираю и твоего права жить в Питере. В Петрозаводске. В Ханты-Мансийске или Череповце. Кто где хочет, тот там и радуется жизни, да? В Питере очень хорошо летом. Особенно в центре.

Голос старика немного ослаб, он шептал и хрипел слова уже совсем неразборчиво и, кажется, отвлёкся от беседы с Галкой. Она же вдруг вспомнила про деревню. Близнецы ей тогда говорили, что тут раньше была деревня. Выходит, старик – это единственный оставшийся коренной житель. Интересно. Запишем для своего новостного паблика.

Галка перебралась в столовую и быстро отыскала небольшой музейный уголок, который как раз и был посвящён сгинувшей деревне. Уголок как уголок, ничего необычного. Такие устраивают в каждом туристическом месте, хоть в Суздале, хоть в Анапе или Териберке. Чем же ещё развлекать скучающих приезжих и туристов?

На стене развесили фотохронику и картинохронику – или как там правильно называются редкие древние зарисовки еще до изобретения дагерротипов?

Основание деревни Заступино, 1824 год. За кого они заступались, интересно? Заступино при Российской империи в составе Финляндского княжества. Потом Заступино в составе Финляндии. Разные депортации, войны. Потом Заступино в составе Советского Союза. Потом, видимо, не вынесло постоянной смены власти и развалилось. Пара цветных фотографий зафиксировала раскинувшийся луг, край озера, рядки сосен и голубое небо. Среди высокой травы стояли почти полностью разрушенные и покосившиеся домики. Всё из дерева, которое, конечно, со временем сгнило и заросло хмелем. Шиферные и черепичные крыши осыпались. В одном месте из травы лишь одиноко торчала печная труба. Комментарий, отпечатанный ещё на старомодной пишущей машинке, гласил: «Последний житель покинул деревню Заступино в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году».

Выходит, последний её всё же не покинул. Остался сторожить сгнившие избы и одинокую печную трубу.

Под хроникой на трёх больших столах, за защитными стеклами лежали разные старые артефакты. Ржавый серп, гильзы всевозможных размеров, дырявый немецкий шлем – Галка такие шлемы уже вдоволь перевидала в каждом музее, – а ещё стаканы, кружки, книги с выцветшими пожелтевшими страницами. Обособленно стоял красивый граммофон. На отдельном столе. Он выглядел очень ухоженным, за его чистотой действительно следили. Иголка была новенькая. Средних размеров раструб был начищен до сияющего блеска. Галка наклонилась, разглядывая его повнимательнее. Рабочий инструмент. Рядом лежала стопка пластинок. Классика, от Пугачевой до Ротару. И ещё более старая классика: Моцарт, Бетховен, Битлз. Какие-то неизвестные ей исполнители джаза, опер, арий и так далее.

– Приходи сюда вечером, послушать прекрасную музыку, – сказали из-за спины. Галка обернулась и увидела старика-ветерана, с трудом опирающегося на клюку. – Я после ужина обычно заряжаю пластиночку-другую. Кто хочет, танцует. Можно просто посидеть и насладиться. Живая музыка, близкая сердцу. Вальс, танго, на выбор.

– Обязательно приду, – пообещала ему Галка. Интерес к старику у неё не угасал. – А подскажите, что-нибудь из старой деревни сохранилось? Домик какой-нибудь? Вон, печная труба раньше стояла?

Старик покачал головой, жуя тонкие и сухие губы.

– Фундамент. Пара подвалов, засыпанных. Кирпичей много осталось, – сказал он. – Время не щадит ничего. Насекомые, опять же. Да и не хотел бы никто, чтобы тут что-то от деревни осталось. Люди не просто так отсюда ушли.

– Почему же они это сделали?

Старик снова пожевал губами. Посмотрел внимательно на Галку, будто размышляя, сказать ей что-то или нет?

– Видишь ли, – наконец протянул он. – Я многого, к сожалению, уже и не помню. Полвека ведь прошло. Память уже дырявая, как дуршлаг, поэтому моим словам лучше не верить, милая. Напугаю ещё. Да и жара эта меня с ума сводит.

– Так что случилось-то?

Галка готова была впитать каждое слово старика. Это уже было ей не просто интересно, а очень интересно!

– Беда сюда пришла, – начал старик. – Как в сказке, милая. Никто не ждал, всё сначала хорошо было…

Где-то рядом вдруг что-то громко гулко ухнуло, заскрежетало металлом о металл, и тут же раздался протяжный и тревожный детский плач.

Галка побыстрее бросилась на веранду. Там уже стояло примерно человек пять любопытствующих. Она осторожно протиснулась мимо них и увидела красную «Ладу» которая впечаталась своим носом прямо в столб закрытого шлагбаума. Причём стояла машина внутри глэмпинга, а не снаружи.

В пыли на солнце блестели стёкла разбитой фары, капало машинное масло, бампер и левый бок машины были полностью смяты, а по лобовому стеклу расползлось несколько больших трещин. Шлагбаум же мелко дрожал, словно от обиды.

Громко плакал ребёнок.

У дверцы водителя стояла бледная Юлия, одетая в белый в цветочек сарафан, босая. В слинге у нее возился испуганный безымянный младенец. Это его громкий плач разносился над полем.

– Всё нормально! – крикнула Юлия, осторожно растирая лоб тыльной стороной ладони. – Всё хорошо! Перепутала тормоз и газ, с кем не бывает?

К ней уже спешили на помощь. Кто-то внимательно осмотрел разбитый нос «Лады», кто-то уже заглянул в салон, две женщины начали осторожно ощупывать Юлию и спрашивать о её самочувствии, успокаивать малыша. Ребёнок никак не успокаивался и громко плакал, да так, что у него все лицо сильно раскраснелось. Форменная помидорка. Галка по личному опыту знала, что если у взрослых есть неприятности, то младшим лучше туда не лезть, поэтому она вернулась через столовую обратно к уголку-музею. Старика уже там не было, а жаль. У него явно припасена в закромах какая-то интересная история про местную деревеньку. Правдивая или нет, это ей было не важно. Главное, что она была. Надо бы его поймать немного попозже и расспросить о ней внимательнее. Для фильма самое то.

Пока Галка размышляла, чем ей заняться дальше – монтировать видео или обработать новые фото, – в столовой появились её родители. Оба заспанные и ужасно довольные жизнью. Папа сильно повеселел, давно его таким Галка не видела. Она приземлилась к ним за столик, чтобы вместе выпить чаю или компота. Про две чашки кофе она, конечно же, умолчала.

– Видала аварию? – шевельнул плечом папа. Он с удовольствием налегал на омлет с сосисками, который был обильно полит кетчупом и майонезом. – Женщинам нельзя доверять управление средствами повышенной ответственности и опасности.

– Много ты в этом понимаешь, – ответила мама.

– Я шучу. У нас в стране ведь равноправие, кто же вам запретит путать педали газа и тормоза?

– Зато мужчины, по известной статистике, чаще женщин садятся за руль в состоянии сильного алкогольного опьянения.

– А вот это зло, согласен, – серьёзно произнёс в ответ папа. – Педали путают случайно, а пьяными за руль садятся совершенно осознанно. Нет мужчинам оправдания.

– Но у неё ещё был младенец в слинге, – заметила Галка.

– Торопилась куда-то. – Папа пожал плечами. – Вы тоже слышите этот плач? Никак не успокоится, бедняга. Лишь бы он не орал весь мой отпуск. Отправлю к великанам и лосям, вместе с призраками.

Плач был очень далёкий, и если не обращать внимания, то и ничего страшного не было.

После завтрака папа сообщил, что он забронировал лодку, а на вечер у них в планах было катание на сапах и рыбалка. Галка заспорила было, что у неё есть важные дела, но родители оказались непреклонны и стали её убеждать.

– Семейный отдых, забыла? – спросил папа. – Тебе тоже нужно мозг немного расслабить, а то вырастешь, как мы.

– И что в этом плохого?

– А то. Депрессия, бессонница, стресс. Так себе удовольствие, если честно.

– Но вы-то уже всего добились, вам уже можно и отдыхать почаще.

– Не всего. Я ведь хотела стать пилотом гражданских авиалиний, – сказала мама. – А приобрела только тоннельный синдром.

В общем, переспорить их было совершенно бесполезно, и поэтому Галка согласилась на все пытки отдыха до конца дня.

Через полчаса они все вместе плыли на лодке по живописному озеру. Папа договорился, чтобы мы были одни, без сопровождающего, у него был в этом деле опыт.

Надо признать, природа – загляденье! За первым, самым большим островом обнаружилось ещё два, немного поменьше. А за ними ещё и другие, но уже совсем далеко, где-то на горизонте. Все укрыты соснами, мхом, травой. Под чистым и ярким голубым небом.

Плавали лодки, моторные и весельные, но пространства озера хватало на всех. Кто-то даже умудрялся спать на разноцветном сапе.

Галка сидела на левом борту, опустив ноги в тёплую воду. Папа ловко орудовал вёслами, а мама в это время хвалила папу за мускулатуру, мужественность и отсутствие большого живота.

Едва они приблизились к одному из островов, на Галку тут же обрушились запахи. Что это были за запахи! Грибы, ягоды, влага, как будто дождь здесь только что прошёл. И ещё пахло прелыми листьями. Галке понравилось. Хотела снять видео, но потом передумала. Жаль, пока ещё нельзя было передавать через телефон запахи.

Крупный план: никто ничего не снимает на видео, потому что нужно наслаждаться таким моментом вживую.

Нос лодки вдруг ткнулся в плоский, покрытый мхом камень. Под водой таких камней было полным-полно, только немного помельче.

– Босиком нельзя, тут змеи, – сказал папа и протянул Галке яркие резиновые сапоги. – Всего два вида – уж и гадюка обыкновенная. Но она хоть и вполне обыкновенная, но всё равно гадюка. То есть ядовитая.

Галка поскорее натянула сапоги и ступила на мягкую и податливую землю. Тут же разглядела кустики черники, правда, без ягод. Грибов не нашла, хотя позже углубилась от берега примерно метров на двадцать. Гадюк, впрочем, тоже нигде не было видно.

Папа вернулся в лодку с двумя чахлыми маленькими подберёзовиками.

– С рыбой нам повезёт больше! – объявил он.

Сели на камни возле покачивающейся на волнах лодки. Мама подставила лицо тёплому солнцу. У неё уже сгорел нос и сильно покраснели щёки. Галка думала, что тоже сгорела. Люди из Питера вообще быстро сгорают на солнце.

– Тишина. Это действительно прекрасно, – негромко пробормотал папа.

– Даже здесь слышно, как вопит тот младенец. – Мама поморщилась, не открывая глаз.

Галка прислушалась. Действительно. Домики глэмпинга казались отсюда маленькими и игрушечными. Расстояние в пару километров. Но тонкий, прерывистый плач разносился прямо над поверхностью озера и проникал в уши. Теперь от него никак нельзя было избавиться. Следующие полчаса плач то стихал ненадолго, то возникал вновь, Галка слышала и морщилась, как и мама.

Бедный ребёнок. И бедные все, кто находился с ним поблизости. Немудрено, что у Юлии такая бессонница.

Они бродили по острову ещё какое-то время, нашли три гриба и красивые цветы голубого оттенка. А потом поплыли обратно к домикам.

Глава четвёртая

• Уж я Галеньку люблю, да укачаю-укладу, бай-бай, бай-бай,
• Спи-ка, Галенька, в добре, да на соломке, на ковре, бай-бай, бай-бай.

За обедом Марк и Добрыня уселись за соседний с Галкой стол поедать пюре с котлетами и то и дело кидали взгляды в её сторону. Даже мама это заметила. Она сказала:

– Кажется, у тебя тут поклонники нарисовались.

Галка смутилась. В классе у неё уже было несколько. Двое явных, потому что они подходили и прямо предлагали дружить, и ещё один неявный, потому что он просто подбрасывал ей разные записки. Галка уже вычислила его по почерку.

– Это не поклонники. У нас так… дружба на время нашего отпуска.

Родители сделали вид, что поверили, быстро доели и исчезли на веранде, пить кофе. Галка пересела к близнецам.

– Всё ещё не спите? – спросила она. – Это вредно по всем фронтам.

– Мы молодые, организм у нас здоровый и быстро восстановится, – ответил Марк. – Но вообще у нас есть важное дело. Слышала, что в том свёртке было?

– Откуда бы я об этом слышала?

– Короче, там лежал человеческий череп, – сказал тихо Добрыня. – Просто череп, ничего больше, прикинь?

– Как вы узнали?

– Всё тебе расскажи, – буркнул Марк. – Мы, короче, хотели поразвлечься и в ножички поиграть. Папа научил нас ещё прошлой осенью, прикольная штука, только нужно для этого было где-то нож взять нормальный, складной. Ну и пошли сюда, у Клим Палыча попросить. На кухне по-любому такой есть.

Добрыня подхватил:

– Ну, в общем, мы со стороны большой поляны для костра шли, а там же два окна в доме. Сайдинг еще оторван кусками. И вот нам нормально так хозяина видно было. Он на столе разложил эту всю ткань грязную, и что-то вытащил оттуда, и потом поднимает, а у него в руках череп.

– Настоящий!

– И явно человеческий!

– А почему он не собачий или ещё какой? Вы что, в черепах прям разбираетесь? – усомнилась Галка.

– Ты нам не веришь? – обиделся Марк. – Мы тебе когда-нибудь в чем-то врали?

– Положим, я вас всего второй день знаю. Да даже если и человеческий череп, что в этом такого страшного? Он же на самом дне озера лежал, мало ли. Может, этому черепу уже двести лет. Может, его течением откуда-нибудь сюда притащило. Мало ли в озерах разных черепов?

– Ага. Кто-то завернул в тряпки, обвязал верёвками и ещё цепью сверху. Нормально вообще? Похоже на настоящее проклятие.

– Ещё на великанов или мёртвого духа.

– У духов не бывает черепов, – серьёзно заметил вдруг Добрыня. – Слушай, наше дело тебе рассказать, а ты уже сама решай, верить или нет.

– Допустим, я поверила. – Галка показательно зевнула, подражая близнецам. – И что мне с этой информацией теперь делать? Надо как-то развивать и дальше тему. Вы что предлагаете?

– В смысле?

– Ну вот у вас череп, замотанный в тряпке. Что дальше? Вызовем с его помощью настоящего демона, попытаемся разгадать, кому он принадлежал, пепельницу для Клим Палыча сделаем. Что? Чтобы сделать дело, нужно понимать, куда дальше двигаешься. Есть слона частями.

– Зачем есть слона? – спросил Добрыня удивленно.

– Я где-то читала, что у мальчиков заторможенное умственное развитие, – вздохнула Галка. – Но не настолько же! Объясняю понятными словами. Такое правило есть: если вы хотите сделать какое-то большое и сложное дело, нужно выполнять его маленькими шажочками. Вот вы обнаружили, что там в тряпках череп. Это первый шажочек. Что вы будете делать дальше?

– У нас не заторможенное умственное развитие.

Галка тяжело вздохнула. Сложно с мальчиками. Никогда не думают на несколько шагов вперёд. Объясняешь им, объясняешь. Хорошо, хоть Добрыня сразу сообразил.

– Ага. Нам сначала нужно выяснить, что это за череп. Человеческий или нет. А потом… потом…

– Суп с котом, – сказал Марк. – Спорим, я первый это выясню?

– Вы ещё предыдущий свой спор не завершили. Который был про сон, – напомнила им Галка.

– Это будет спорное ответвление. Звучит как умное название болезни. По рукам?

Добрыня и Марк крепко пожали друг другу руки. Все-таки весело с ними было, хоть и сложно.

– И что теперь? – спросила Галка. – Вы быстрее давайте соображайте, а то я собиралась небольшую статью написать про заплыв на острова. Там настоящая красота.

Она пока ещё не решила, хочет ли сплавать на острова вечером или уже завтра. С папой можно было бы на рыбалку смотаться. Пусть он сидит там с удочкой, сколько влезет, а она пойдет бродить по мягкому мху в поисках свежей родниковой воды и вкусных ягод. Снимет видео, будто она настоящая путешественница, как в модных телевизионных передачах. И еще заметки для себя набросает. Хорошая зарядка для человеческого мозга, между прочим. Творческие люди ведь должны искать вдохновение в любой мелочи, в каждой детали, в каждом…

Ход её мыслей вдруг прервал скрип открываемой двери. На веранду вышел Клим Палыч, и выглядел он не очень хорошо. Плохо, прямо скажем. Как будто он страшно не выспался и готов был прямо сейчас прилечь где-нибудь, закрыть крепко глаза и захрапеть. Верхние веки раскраснелись, а нижние, наоборот, потемнели, от чего Галке вдруг вспомнился мультфильм про панду. Клим Палыч пошатывался и скрёб ногтями нос.

– Не выспался. В такую-то рань с нашей сумасшедшей плавать, – вполголоса произнес Марк.

Клим Палыч, то ли услышав их, то ли ещё почему, повернул к ним голову и, прищурившись на ярком солнце, стал внимательно разглядывать. Галке стало неуютно от этого сверления взглядом. Но она не уходила. Потому что это было бы некультурно.

– Вы с утра ведь тоже были на берегу, – внезапно произнёс Клим Палыч, растягивая слова в широкой зевоте. – Я видел вас. А вы видели эту… штуку эту… только тссс! Не сбежать теперь. Вон, Юлия Сергеевна ведь пыталась. Не смогла.

Пошатываясь, он спустился вниз по лестнице. Движения его были вялыми и сонными. Галка готова была сейчас поспорить с близнецами, что он сразу же свалится в траву и уснёт. Но Клим Палыч не свалился и даже не уснул, а подошёл к покорёженной машине возле шлагбаума и погладил её бок.

– Горячая! Застоялась-то, поди, на карельском солнышке-то! – Зевнул. – Никуда ты больше не сдвинешься, родная. Застряла навсегда тут. Ну или как…

Зевнул. Пошлёпал дальше по дороге в сторону озера, поднимая ногами сухую пыль и ни на кого больше не обращая внимания.

– Видали. С ума, видимо, сошёл тоже, – произнёс Добрыня. – Это его, наверное, Юлия заразила, стопроцентно. Или череп этот. Есть некая взаимосвязь, а потому нам нужно установить поскорее слежку.

– Вот и устанавливайте, – сказала Галка. – А я по делам пойду. Мне отснять много чего ещё нужно.

– Тебе вообще не интересно?

– Не выспался человек. Может, у него истощение физическое и моральное? Представьте, горячий сезон. Не спит, все и всегда организовывает, гостей принимает, подчинённых гоняет туда-сюда. А тут его ещё будят рано утром, в пять утра.

– Или пьян, – добавил Марк. – Пьяные люди тоже обычно странные.

Добрыня развёл руками.

– Как может быть неинтересно! Тут такое! Или у вас там, в Питере, на каждом углу постоянно черепа находят?

– Петербург вообще таинственный город. Пиковая дама, Медный всадник, мёртвые с косами и все такое. Если чего интересного найдете, скажете, – махнула рукой Галка. – Мне пора. У меня Ромашкина из параллельного класса уже записалась на кастинг, а Лидка Варичева завела блог, где снимает, как ежедневно читает книги. Вот прям сидит и читает. Нужно придумать что-то такое тоже.

Галка не двинулась сразу, а немного подождала, пока Клим Палыч скроется из виду за домиками возле озера. Идти рядом с ним ей отчего-то не хотелось. Мало ли.

Она направилась на широкую поляну, где кострище. В круге из обломков кирпичей еще блестели влажные угли, от которых вверх шёл горклый запах дыма. Кто-то оставил на одной из деревянных лавочек пустые пивные банки. Бескультурье. Галка сняла небольшое короткое видео. Будет пост про людей, которые совсем не ценят природу. Окурки ещё везде валяются, ужас.

Где-то снова плакал ребёнок. Протяжно так, лишь прерываясь на короткие вздохи. Бедная Юлия. Вдруг она и правда хотела уехать в город? Вдруг её младенец заболел, и его надо срочно лечить? Мало ли. Тут ведь природа кругом, и ни одной больницы поблизости на много километров, а у неё теперь ещё и машина была сломана.

Со стороны хозяйского домика к кострищу вдруг вышла женщина из персонала, с мусорным пакетом наперевес. Принялась сминать банки, протирать лавочки. Галка торопливо свернула на тропинку между высокими кустами чертополоха и пошла прямо к домику Юлии. Жарило очень сильно, на виски давило. Папа ещё утром ей говорил, что днём ожидается дождь, но пока небо было совсем голубое и безоблачное, а пятак солнца навис прямо над головой и, кажется, совсем не собирался уступать свой трон.

Ребёнок сидел в маленькой коляске, в тени, под небольшим козырьком из шифера. Он протяжно подвывал, задрав головку к небу. Лицо его было красное, из крохотного носика тянулись струями сопли.

Юлия тоже сидела, прямо на земле, среди горок глины.

– Что с вами? – спросила Галка. – Нужна помощь?

Юлия вся измазалась в глине ото лба до самых пяток. Спутанные волосы покрылись белым шершавым слоем.

– Очень хочется спать, – ответила она. Глядела куда-то в сторону, на озеро. – Но я не могу. Не получается уснуть.

– Давно не получается?

– Две недели.

– Так долго? От бессонницы, говорят, даже с ума сходят. – Слова сами собой вырвались, и Галка не успела их задержать.

– С перерывами немного сплю. Максимум час или два, но сон совсем неглубокий. Странный. Подменный.

– Какой?

Юлия мотнула головой в сторону. Повторила негромко:

– Подменный. Как будто он не мой. Разное снится, обрывками. Ты права, если долго не спать, то так и с ума сойти можно. Вот и я, наверное…

Внутри её самодельной мастерской было непривычно пусто. Почти все фигурки оттуда исчезли, станок был накрыт серой тканью, бочка опрокинута навзничь. Только куча глины осталась нетронутой. На одной из скамеек выстроились страшные недоделки. По крайней мере, Галя решила, что это ещё не законченные какие-то вещи. Одна из тех неказистых чёрных фигурок, похожая на дементора из фильмов о Гарри Поттере, без лица. Ещё миниатюрная копия граммофона, какой стоял в самодельном музее в доме хозяина, а ещё почему-то лось с большими и ветвистыми рогами. Там же рядышком валялся и рюкзак с разодранной молнией. Из распахнутого брюха торчала чёрная ручка зонта.

– Вы действительно хотели отсюда уехать?

– Сбежать.

– Что?

– Сбежать хотела, а не получилось. Не отпускает меня.

– Кто не отпускает? – Галка подумала про Клим Палыча. Точно. Юлия ему, наверное, задолжала за проживание, вот он её и не выпускает отсюда, пока она не расплатится. Всё зло от денег, не иначе.

– Подменный сон. Я вроде бы в нём и не в нём нахожусь одновременно. Это, знаешь, как галлюцинация, но она наяву. Когда ей надо, я в подменном сне. Это совсем просто сделать, у меня от бессонницы уже психика пошатнулась. Она меня завлекает. Люблю лепить – вот тебе глина. Хочу рыбачить – вот тебе лодка. И еще это желание… управляет мной. Ищу постоянно. Когда не нужно, возвращаюсь обратно в реальность. Вот было надо кому-то, я поплыла. Каждое утро, две недели. Дёрнул чёрт.

Юлия всё ещё до сих пор смотрела на озеро. Не мигая. Налетел внезапный порыв ветра, всколыхнул глиняную пыль. Галке на мгновение даже стало немного страшно, будто кто-то мимоходом кольнул ей под рёбра иглой. Кольнуло – и прошло.

Младенец подавился плачем, заёрзал, закашлялся и молча уставился на маму.

– Кому надо? Вы о ком вообще говорите? Вам кто-то угрожает? – Галка затараторила, но быстро взяла себя в руки. – Я могу папу попросить, он вас сможет отвезти в город.

– Не получится. Мне просто нужно хоть немного поспать, и тогда всё пройдет. Тогда она не будет заставлять меня плавать по всему озеру и искать… Впрочем… – Юлия, глаза у которой были красными от недосыпа, посмотрела внимательно на Галку. – Впрочем, ты же тоже была там. Всё нашли. Уже поздно. Теперь отсюда не выбраться никому.

Снова кольнуло – и прошло. Близнецы были правы, что-то у Юлии с головой.

– Я пойду, – сказала Галка. Младенец молчаливо поглядывал на неё с серьёзностью школьного учителя. – Если нужна будет помощь, у нас девятый домик. Цифра «9» на двери. Вон там, за кострищем, налево сразу. Если понадобится – обращайтесь.

Юлия не отреагировала на её слова, и Галка быстро-быстро вернулась обратно по тропинке на дорогу. Чертополох цеплялся за её юбку, будто не пускал. Чувство тревоги, совсем не характерное для такого уютного солнечного дня, постепенно заполняло всё тело. Как болотная вода.

Становилось ещё жарче, душнее. Галка больше не хотела никуда идти, потому что жара вышибала из неё все силы. Зато в домике у них работал кондиционер. Родители спрятались под него, разложились на диване, как две рыбёшки, и дремали. Жаль, что в домике не было интернета, с ним жизнь была бы намного веселее. Но Галка и так нашла чем себя занять. Она возилась с монтажом видео два или три часа. Ролики получались отменные, наверняка соберут желанные просмотры.

Родители уже уснули. Папа даже немного похрапывал, но не сильно. Обычно в квартире от раскатов его храпа звенели стёкла, а тут как-то громко, но не по-чемпионски, что ли. Но он хотя бы воплотил в жизнь свою давнюю мечту и отдыхал, отдыхал, отдыхал.

За то время, что Галка монтировала, из-за макушек сосен на островах выползли тёмные и серые тучи. Галка наблюдала за ними краем глаза. Тучи постепенно обступили солнце и предпринимали первые попытки нападения. Солнце отбивалось, разбрасывало в стороны золотистые лучи по рыхлому небу. Тучи оказались все же наглее и настырнее, как и любые хулиганы. Они победили, вокруг стало серо. Только на горизонте в небольших разрывах то и дело скользили бордовые яркие всполохи. Впрочем, Галку сложно было испугать такой серостью. Ей это даже нравилось. Она вышла на крыльцо, села под козырьком прямо на доски. Поле через дорогу шевелилось, будто было живое и будто дышало ветром. По зелёной глади пробегали волны. Потом по крыше застучал дождь. Даже не застучал, а разом заиграл громкими каплями свою летнюю мелодию. Дождь был не сильный, но плотный. Дорога и участки перед домами – которые уже полностью облысели от постоянных разъездов автомобилей – тут же обратились в сплошную грязь. Она не потекла даже, а будто поползла в разные стороны, рисуя на земле узоры.

Галка сидела и смотрела. Жара постепенно схлынула, но и холодно ей не было. Одно удовольствие сидеть. Надо бы снять ещё одно видео. Материала ведь много не бывает.

В комнате похолодало от работающего кондиционера. Родители спали, лишь поплотнее закутавшись в одеяла. Даже несколько подряд ударов грома не способны были разбудить уставших людей. Галка выключила кондиционер и взяла в руки телефон.

В дверь коротко постучали. На крыльце её нетерпеливо ждали двое насквозь промокших близнецов.

– Идём скорее, – сказал Марк.

– Там что-то странное продолжает происходить и никак не останавливается, – поддержал его Добрыня.

– Что именно?

– Смотреть надо. Мы, это, следили сейчас за Клим Палычем. Ну, как следили… наблюдали. Так вот он просто так бродил туда-сюда по глэмпингу, вроде бы ничего не делал такого, ну, необычного. С сотрудницами своими общался, новые поленья к большому кострищу притащил, к нашей сумасшедшей заглянул. А тут дождь пошёл, и знаешь, что случилось?

– Не знаю. Он вдруг превратился в оборотня-крокодила?

– Почему именно крокодила?

– Ну, дождь, озеро. В кого ещё? В выхухоль было бы не так эпично. Тем более в сома. Сом до озера доползти не успеет и сдохнет по пути. Капибар тут не водится.

Марк и Добрыня пару секунд удивлённо разглядывали Галку.

– Я шучу, – сказала она. – Странный петербуржский юмор. Забавляете вы меня, знаете об этом? Этими вашими странными слежками. Так что случилось?

– Клим Палыч взял находку, ну, череп, ткань, цепи – всё это, и пошёл обратно к озеру, к лодкам.

– К озеру? То есть он сейчас там?

– Ага. Мы поэтому и прибежали к тебе. Бери телефон, и пошли скорее снимать!

– А где ваши телефоны?

– На отдыхе нам не положено, – ответил Добрыня. – Природа, разгрузка мозгов, все дела. Родители у нас их забирают и отдают на час в день. Поэтому мы целыми днями и генерируем споры, как батарейки. И есть нам всёвремя хочется… Погнали, время идёт.

Галка сомневалась лишь самую малость. И то потому, что она не очень хотела промокать. Но всё же спрыгнула со ступенек под дождь и побежала за близнецами к озеру. Её сандалии мгновенно начали хлюпать.

Свернули с основной дороги в густые кусты, чтобы не привлекать ненужного внимания. Обнаружилась неприметная узкая тропинка из примятой травы. Свежая. Видимо, близнецы её тут и протоптали, они ведь везде и всюду всё исследуют.

Марк и Добрыня и правда походили на настоящих следопытов из детского фильма: мокрые волосы стоят торчком, по щекам струями течёт дождь, футболки прилипли к телам… при этом они зорко смотрят по сторонам, раздвигают кусты и ветки, помогая Галке побыстрее пройти. Отличные охотники на дичь.

– Вот он! – зашипел Добрыня. – Пригнитесь, живее! Чтоб не заметил!

Они замерли метрах в пяти от глубокого озера. Тут росли две большие ивы, торчал редкий рогоз, и сквозь него хорошо проглядывалась гладь воды. Хотя теперь это была уже не гладь, а вспухающая от падающих на неё капель дождя материя.

В тишине было слышно, как шуршит дождь. Галка даже подумала, что после него простудится обязательно. И потом остаток дней своих суровых, то есть летних, проведёт с температурой в постели и ничего больше не успеет сделать. Родители будут тихонько рыбачить и сидеть у костра, петь песни, собирать грибы, а она даже до большой веранды с интернетом не доползёт. Умрёт то ли от простуды, то ли от скуки.

По озеру кто-то плыл. Лодка вдруг показалась со стороны причала. В ней стоял высокий человек и неторопливо грёб всего одним веслом. Он был плотно закутан в плащ цвета хаки, голова укрыта капюшоном. Было слышно, как дождь бодро выстукивает по лодке и по плащу хаотичную мелодию. Какофонию.

– Не разобрать, Клим Палыч или кто это? – прошептал Марк. – Галка, птица, сфотографируй поскорее зумом, потом разберемся.

И только сейчас она подумала, что доставать телефон в дождь – на самом деле не очень хорошая идея. Вроде бы он был водонепроницаемым, но всё равно было жалко.

– Ну, чего тормозишь? – насупился Добрыня. – Уплывёт же!

Лодка уже была параллельно им. Галка наконец-то решилась, кое-как прикрыла телефон ладонью, навела фокус и сделала несколько кадров. Марк и Добрыня вертели головами: то на Галку, то на лодку.

– Останавливается.

– Тормозит.

Клим Палыч (а Галка для себя уже решила, что это был именно он) вырулил лодку вглубь озера, примерно метров на пятнадцать. Теперь его частично скрывала пелена дождя. Лодка действительно остановилась.

Галка протёрла камеру на телефоне, а потом включила зум и видео. На экране было лучше видно. Человек в плаще положил весло на дно своей лодки, наклонился и достал свёрток. Судя по всему, тот самый, который только утром выловила Юлия. Размахнувшись, швырнул его прямо в воду.

– Я же говорил, тут чертовщина какая-то творится! – прошептал Марк. – То находят, то избавляются! И череп человеческий, стопроцентно.

– Почему же сразу чертовщина? Может быть, банальное убийство. Была конкуренция за землю. Один бандит убил другого и, например, утопил. Тут же, очень глубоко. – Добрыня почесал мокрый нос. – Но версия с неупокоенной душой и проклятием мне нравится намного больше.

– Откуда у вас взялась такая версия? – удивилась Галка.

– Я её только что ввел, для общего разнообразия.

Человек в плаще тем временем уже опять взялся за весло и стал размеренно грести обратно к причалу. Снимать им больше было нечего, поэтому Галка запихнула телефон в отсыревший карман шорт.

– Нашёл же время, – буркнула она. – Мог бы и ночью избавиться от улики, когда все спят, в тишине и темноте. А то под дождём. Пойдёмте, я не хочу простудиться.

Вернулись на дорогу той же тропкой, которая уже успела порядком размокнуть. Галкины сандалии то и дело неосторожно скользили на глине и порядком измазались в грязи. Всё, теперь придется мыть.

– Ты смонтируй все нормально, – посоветовал Марк, растирая влажные волосы ладонью. – Чтобы страшно было, как в настоящем кино. Крупный план там, потом чтобы музыка зловещая, дальше общие кадры озера и островов.

– Уж постараюсь.

– За тобой зайти после дождя? Мы хотим потом понаблюдать за сумасшедшей, ну, за Юлией этой. И ещё, может, лягушек немного половить. Их к вечеру выползает целое лягушачье стадо.

Галка как-то неопределённо пожала плечами.

– Вы заходите, а там посмотрим. На ужин вместе смотаемся, если что.

На поляне Марк и Добрыня свернули к своему домику, а Галка к своему. На крыльце она обернулась на дорогу и разглядела возле озера одиноко стоящий силуэт. Дождь скрывал его, но это точно был Клим Палыч в плаще. Больше некому.

Глава пятая

• Люлю, люлю, люленьки, налетали гуленьки, прямо Гале в люленьку.
• Сели гули на края, уронили перышка, прямо Гале в люленьку.

– Вообще, странно всё это, – сказала мама. – Уснула на три часа, а ощущение такое, будто и не засыпала.

– Это накопительная усталость, – ответил папа. – Она не сразу у человека проходит. Нужно дня три ничего не делать, кроме активных видов отдыха, а голову разгружать максимально. Тогда будет хорошо.

Папа тоже выглядел не очень бодрым. Лицо было помято, морщинки от подушки, глаза красные. А ещё постоянно зевал.

– Аппетита нет, – пожаловался он, разглядывая тарелку с пюре и оранжевой подливой, в которой плавали небольшие кусочки мяса. – Потому что активностей у нас не было никаких. Мячик бы погонять, или бадминтон. Может, в бадминтон после ужина поиграем?

В столовой людей было немного. Марк и Добрыня сидели с родителями за дальним столом, ближе к уголку-музею. Ещё две молодые пары разместились на веранде. Юлия с ребёнком тоже сидела на веранде. Младенец то плакал, то замолкал. Галке даже казалось, что она уже привыкла к его плачу, он сделался лишь фоном, вроде постоянного гула холодильника.

Старик включил граммофон. Столовую наполнила скрипучая музыка, удивительно красивая и звучащая совсем не так, как в наушниках из мобильного телефона. Сам старик стоял, немного покачиваясь, прикрыв глаза. Никого не замечал. Улыбался. Что ещё было нужно от жизни, когда тебе за девяносто.

– Я бы прогулялась до озера, – сказала мама. – Сил больше у меня ни на что нет. А потом дальше отсыпаться.

– Пап, ты же хотел спать до победного конца, – заметила Галка. У неё, в отличие от родителей, аппетит был хороший. И бодрствования тоже хоть отбавляй.

До вечера Галка сидела за монтажом и соорудила семиминутный ролик про мужчину в лодке. Здорово получилось, наложить бы ещё подходящую музыку, и можно смело выкладывать в раздел о своих приключениях. После ужина она хотела поделиться видео с близнецами, а потом – заплыв в интернет, общение с подругами и вообще прекрасное время.

– Я и буду спать, пока полностью не высплюсь, – подтвердил папа ленивым голосом. Зевнул.

Мама возила вилкой в салате «мимоза».

– На озеро я уже не хочу, – сказала она. – Может, мы настолку разложим? Галя что-то ведь взяла там. А утром на рыбалку, да?

– Обязательно. На червя. Клим Палыч обещал накопать нам жирных. Он это умеет. И в настолку можно. Давно не играли, месяца два. Ты какие взяла?

– Твою стратегию, где нужно ресурсы копить и земли соседей кровожадно завоёвывать.

– Отлично, – папа зевнул еще раз. – Кровожадно завоёвывать я люблю. В прошлый раз выиграл дважды.

– И один раз я, – напомнила ему Галка. Она любила обыгрывать родителей. Сильных всегда побеждать намного веселее. – Вы идите, а я вас догоню, хорошо? Мне несколько дел доделать надо с интернетом.

Папа вышел из-за стола первым.

– Вот и дала ты отдохнуть мозгу, получается.

Впрочем, больше они по этому поводу не ворчали и удалились к домику.

Тучи уже разошлись, но солнце успело скатиться обратно к горизонту, вечер окрасился в тёмные цвета с проблесками бордовых лучей, растворяющихся в стеблях травы. Похолодало, но всё же было комфортно. Галка любила такую погоду и такие вечера, чтобы можно было не кутаться в тёплое, но при этом и не умирать от жуткой жары. Она заняла кресло на веранде, забралась в него с ногами. Интернет шалил, видео грузилось долго, но зато в чате с одноклассницами можно было болтать без каких-либо проблем. Сплетен было, как всегда, много. Галке тоже было что рассказать, особенно она нагнала таинственного туману с черепом. Ей не верили, поэтому оставалось дождаться, пока загрузится видео.

Подошли Марк и Добрыня.

– Смонтировала? – спросил Марк.

– Получилось, как в фильмах ужасов? – спросил Добрыня.

Галка только сейчас заметила, что у одного из братьев глаза были голубые, а у другого – карие. Включила им ролик.

– Держите.

– Пойдёт, – сказал Марк после просмотра. – Зловещей музыки, конечно, не хватает.

– Я найду что-нибудь. Тут интернет не сильно хорошо работает. Может, уже из дома.

– Интернет здесь как хромая лошадь, это верно. Родители наши психанули и решили съездить в город, там посидеть в каком-нибудь кафе.

– Хороший отдых на природе, – рассмеялась громко Галка. – Вас, значит, лишают гаджетов, а сами поехали в кафе.

– Им нужно побыть вдвоём и отдохнуть подальше от детей, – сказал Добрыня серьезным тоном. – Мы же близнецы, активные и ещё постоянно между собой конкурируем. С нами тяжело.

– Вы бы поменьше спорили, было бы немного легче.

– Спорим, что мы завтра станем меньше спорить?

– Вы неисправимы.

– Конкуренция помогает нам добиваться высоких целей, – сообщил Марк. – Ладно, мы пойдём. Пока родителей нет, можно устроить дома настоящий хаос. Например, поиграть в приставку на двоих. Телики тут убогие, но за неимением лучшего…

– Я с родителями в настолку собралась сейчас поиграть. Заглядывайте, если хотите. Там впятером можно.

– Настолки! – скривился Марк. – Стратегия или кооперативная? На ресурсы? Зомби валить? Колодостроение? Экономика? Кубиков много? Филлер? Рандом или прям думать надо?

– Он умничает. Мы придём, – прервал его словесный поток Добрыня. – Сгоняем переодеться и придём, ага?

– Только папа мой любит выигрывать.

– Мы тоже, не беспокойся. Зарубу устроим, как на чемпионатах мира. Наверняка есть чемпионаты мира по настолкам.

Они ушли, о чём-то ещё переговариваясь между собой вполголоса. Галка тоже засобиралась. Заметила, что машина Юлии так до сих пор и стоит у шлагбаума, а самой Юлии уже нет в столовой. Плача или не было слышно, или его заглушала красивая музыка из проигрывателя. В столовой вообще никого уже не осталось, люди как-то быстро разбрелись по домикам, хотя на часах было только начало девятого.

Кто-то на поляне разжигал костёр.

Галка закрыла ноутбук, потянулась, разминая плечи и спину. На небе высыпали звёзды, красиво.

Музыка неожиданно оборвалась, будто чья-то рука резко сняла иглу с пластинки. На секунду стало тихо, а потом Галка услышала плач ребёнка. Далекий и прерывистый.

– Это твоё?

Она едва не вскрикнула. Рядом со столом стоял старик-фронтовик и протягивал Галке небольшую глиняную фигурку. Кажется, она видела её в последний раз у Юлии, среди набора людей без лиц, из снов. Вблизи ей стало понятно, что это женщина. Юля очертила пальцами тонкий подбородок, скулы, острый нос и всё, без деталей.

– Это ты оставила?

Старик с трудом опирался на клюку. Что-то в его голосе Галку неуловимо насторожило. Как будто он старался говорить с ней спокойно, но едва сдерживался.

– Нет, больно надо. У Юлии спросите, она же такие фигурки из глины лепит.

– Кто такая Юлия?

Ага. Старик был, наверное, сильно взволнован. Или напуган. Что-то в этой фигурке его взбудоражило, в общем.

– Скульптор, она живёт тут… двенадцатый домик, что ли. Клим Палыч знает. Она свою машину разбила сегодня, вон.

Фигурка задрожала в старческой руке.

– Забери, милая, – попросил старик. – Не нужна она тут, ведьма старая. Мне её хватает и по ночам, спасу уже нет.

– Вы о чём? Что случилось? – Галка осмотрелась. Никого. Вот вообще ни одной живой души рядом, как говорится. Только слышен детский плач и негромкое потрескивание дров в свежем костре. Но даже оттуда голосов не доносилось. Будто костёр горел сам по себе.

– Милая, я не знаю, откуда это здесь взялось, но я только что будто бы в прошлое провалился. В нехорошее, знаешь. В те времена, о которых я забыть пытался много лет. Все бы мы хотели забыть.

– Кто – мы?

– Жители Заступина. Все, кто тогда разбежался отсюда.

Он поставил небольшую фигурку на стол, возле ноутбука. В свете тусклой лампы Галка разглядела ещё несколько раньше не видимых ею деталей. Юлия хорошо потрудилась с каждым пальцем на обеих кистях рук. Пальцы эти были немного согнуты и выставлены вперёд, будто женщина кого-то хотела ими поцарапать. Ноготки тоже были видны. И, самое главное, там, где должен был быть обычный рот, была выдавлена лишь тонкая линия, от уха до уха. Именно эта линия почему-то показалась Галке самой жуткой и устрашающей деталью. Она взяла фигурку и отвернула от себя. Пусть смотрит невидимыми глазами в ночь.

– Тревожно мне что-то, – пробормотал тихо старик, поглядывая внимательно на дорогу. – Не могу вспомнить, из-за чего. Проклятая память. Самое страшное в старости – это не больное сердце или трясущиеся руки. Самое страшное, милая, это слабость мозга. Только в старости ты вдруг осознаешь, что все твои воспоминания и мысли – это влажная губка, которую выжимают наружу с каждым днем все сильнее и сильнее. Скоро высохнет совсем. Я ведь раньше столько всего знал, столько помнил. До мелочей. Про Заступино. Про главу поселения, которая с красными щеками вечно… От фигурки избавься, прошу. Не место ей здесь.

– Вы слышите детский плач? – спросила она.

– Не спится нормально детям, – ответил старик. – С этого всё и начинается.

Он заковылял, тяжело опираясь о клюку, вглубь дома, через всю столовую, но не к своему граммофону, а к массивной деревянной лестнице, которая вела на второй этаж. У неё были красивые узорчатые перила, тоже деревянные, и тихонько скрипели ступеньки. Галка ещё в обед прошлась по ним туда и обратно, чтобы послушать этот звук.

Ей хотелось прямо сейчас открыть ноутбук и написать школьным подругам про все те странности, что сейчас с ней произошли. Но дома её уже, наверное, заждались родители, поэтому Галка просто сфотографировала на телефон фигурку. Разговоры оставим на завтра, настало время разгружать мозг от цифрового засилья. Или как там папа правильно говорил.

Фигурку она осторожно взяла за ноги, донесла до мусорного ведра и сразу же выбросила.

Воздух уже остыл, и стало так хорошо, до мурашек на руках и на шее. Туман накрыл поле через дорогу, растянувшись до горизонта. Сквозь туман кое-где торчали редкие деревья, растопырившись, как усохшие тела мертвецов. Тихо было вокруг, и даже ребёнок вдалеке перестал плакать. Галка прошла всего несколько метров и обернулась. В окнах хозяйского дома до сих пор горел свет, на веранде тоже, но вокруг него сгустилась неприятная и какая-то липкая чернота. Впереди тоже была одна чернота. Справа немного дрожал костерок, и Галка зачем-то направилась к нему.