Метод поползня бесплатное чтение

Посвящается роману "23",

Вите Лескову и,

конечно, их автору Игорю Лесеву,

без творения которого

не было бы и моей повести¹

 Глава 01

– Мы тогда три дня не могли придти к решению, которое бы устроило нас троих. Алька хотела провести выходные в деревне. Молочко, творожок, петухи по утрам и всё такое. Игорь рвался приобщить нас к чёрному копательству, помешан был на поисках сокровищ. А я мечтал просто лежать у костра на берегу водоёма. Мы не виделись три года, а очень хотелось. Переписывались регулярно, и встреча нам рисовалась идеальной. Знаете, как в рекламе туризма, "деревенского" молока или рыболовных снастей. Но когда до неё оставалось десять дней, мы умудрились чуть ли не переругаться.

Моя мама услышала тогда тот нервный разговор по видеосвязи. Сказала:

– Чего это вы? Ссоритесь из-за ерунды. Дети чисто. Поезжайте в какую нибудь глухую деревню у озера или речки с несколькими жилыми и кучей заброшенных домов. И молоко деревенское, и у озера полежать, и в развалинах покопаться…

Я замолчал и подбросил несколько поленьев в костёр. Девчонка, сидящая напротив поёжилась.

– Прям, как мы, да? – она посмотрела на своего парня, – тоже поскандалили.

Тот улыбнулся и приобнял её.

– Замёрзла?

– Немного.

В рюкзаке у палатки заиграла музыка. Телефон. Меня накрыла волна неясной тревоги. Парочка так и сидела обнявшись.

– Пусть звонят, – сказала девушка, в упор глядя мне в глаза и улыбаясь. Парень бросил в огонь кривую палку и тоже посмотрел на меня.

– Так что же было дальше? Куда вы отправились в конце концов?

Телефон не умолкал, и меня это нервировало.

– Эта музыка … – я кивнул в сторону палатки, но парень меня перебил.

– Вам нравится? Лине вот очень. Она меломанка.

На рингтоне звучала песня "The Prodigy"² "Невидимое солнце"³. Да, она мне нравилась, но почему-то пугала.

Мне стало так тревожно, что несколько секунд как будто не хватало воздуха.

– Вам плохо? – спросила девушка, не шевелясь и продолжая улыбаться.

– Нет, – хрипло ответил я, справляясь с дыханием и пытаясь отделаться от непонятной тревоги, грозившей стать паникой. Да что такое, чёрт возьми?

– А вы слышали о здешнем призраке? – спросил парень. Кстати, я даже не познакомился с этой странноватой парой. Хотя, имя девушки теперь знал. Я хотел было исправить это и представиться, но девушка, всё так же пристально глядя на меня, сказала:

– Когда вы вышли из леса, мы подумали, что это он. Внешне похожи.

Я рассмеялся. Но, честно сказать, фальшиво. Мне не хотелось быть похожим на призрака. К тому же угроза паники сохранялась.

– Что за призрак? – я хотел спросить весело, но вышло не очень. Сипло и испуганно.

– А вы не местный? – парень наклонился к Лине, и мне показалось, что он ей что-то шепнул.

– Нет. Приезжаю каждый год в июле побыть в одиночестве. Тут несколько заброшенных, но крепких домов. Раньше, как вы с палаткой, но…

– Ясно, – перебила меня девушка, – теперь она смотрела куда-то поверх моей головы. Даже не смотрела, а уставилась. Я оглянулся, но кроме тьмы ничего не увидел.

– Расскажите нам, что случилось дальше, – попросила она, не переводя взгляда. Мне хотелось уйти, завалиться на надувной матрас, накрыться спальником и дрыхнуть до полудня (в возможности заснуть я вдруг засомневался). Но я почему- то не мог встать. К тому же мне казалось, что я не помню, куда идти.

– Да, давайте, очень интересно, – сказал парень. В отблесках огня на его лице мне почудилась усмешка. Мало этого, лицо его вообще преобразилось и на какой-то миг показалось мне знакомым.

Я подумал – какого лешего я попёрся на ночь глядя к озеру? Для чего начал трепать незнакомым людям про нашу поездку с Алькой и Игорем?

Но одновременно меня разбирало непреодолимое желание рассказать им эту совершенно неинтересную историю.

Тогда, семь лет назад, мы всё-таки нашли консенсус, последовав совету моей мамы. Игорь, изучив какие-то карты и сведения о полузаброшенных деревнях, нашел три на выбор. Дальше мы просто подбросили монету два раза, таким образом отсеяв две из них.

Игорь завёл было свою шарманку про какие-то древние копейки, которые он то ли нашёл, то ли надеялся найти.

– И легенда красивая, – перебила его Алька, помахав в экран.

– Какая? – спросил я.

Легенда была такой.

Деревня, которую мы выбрали, называлась Островки. И называлась она так, потому что якобы в старину озеро, на берегу которого стояли дома, после дождей частично заливало деревню, оставляя только возвышенные места. Туда и переселялись жители, покидая дома, которые затапливала вода. Некоторые из них разобрали на брёвна, некоторые так и остались брошенными в озере, которое по какой-то причине на долгое время не возвратилось в прежние берега. Потом вроде как оно то ли немного отступило, то ли его осушили, но оставшиеся дома в деревне так и остались разрозненными, стояли как отдельные островки на пригорках и холмах поодаль от коварного озера. Большинство из них были давно брошены, но, как заверил Игорь, некоторые были заселены до сих пор. Дорога к Островкам по его сведениям была нормальной, от ближайщего цивилизованного места до деревни было не так уж и далеко, лес вокруг не дремучий.

– Думаю, у местных не корова, но коза, точно найдется. Пойдет тебе козье молоко?

Алька улыбнулась и закивала.

Игорь продолжил:

– Ну и берег есть. Для костра и лежанки, – обратился он ко мне.

– И себя не обделил развалинами, – усмехнулся я.

Через три дня мы встретились.

Я ждал Альку и Игоря на окраине Вялков у автобусной остановки. Свой форд я припарковал у магазинчика, спросив разрешения у продавца (он же и оказался хозяином) оставить там машину на несколько дней.

– Без проблем, – ответил он, – мёд не нужен? Свойский.

– Нет, может на обратном пути возьму, ответил я оглядывая небогатый прилавок.

Как ответственный за провизию для всей нашей компании, я раздумывал о том, всё ли необходимое имеется в наличии.

– …откуда? – услышал я конец вопроса продавца, который все время перемещался, переставлял коробки, пересыпал что-то из одних мешков в другие.

– Что? – вернулся я из продуктовых размышлений.

– Откуда будет обратный путь? – продавец перестал шуршать, – дальше-то цивилизации нет.

– А Островки?

– Куришь? – мужик посмотрел на меня.

Мы вышли на улицу, присели на лавку около разбитого крыльца, и он мне сообщил, что последние две старушки покинули Островки несколько лет назад. Одна переехала на кладбище, другую забрали внуки. Мечта Альки о песнях петухов и козьем молоке накрылась – подумал я.

– Там и есть-то четыре дома, все разбросаны по лесу, да и в тех уже давно никто не жил, кроме этих двух бабок, сёстры они что ли, или просто вместе легче было жить, – продавец затушил бычок о землю, бросил его в жестяную банку и закурил снова.

– А чего ты там хотел-то?

– Да я филолог, диалекты, фольклор, легенды…

Не знаю для чего я тогда это выдумал. Мужик усмехнулся:

– Ну, парень, тогда разворачивай оглобли. Хотя у нас тут в Вялках есть старожилы. Может тебя к ним направить?

– Да нет, я уж дойду всё же до озера, посмотрю, – решительно ответил я, – это ж недалеко?

Хозяин магазина рассказал, что Островки действительно близко, часть пути можно даже проехать, оставить вещи, чтоб не тащить их всю дорогу, и пригнать машину к магазину.

– А я тут за ней присмотрю, как за своей, раз уж ты решил пожить в глуши, – он сплюнул и сказал, что ему надо отъехать по делам.

– Слушай, командир, – вспомнил я про Алькину мечту – а молока здесь взять нельзя? Ну, деревенского. Хоть козьего.

Тот пообещал привезти и оставить у крыльца, если не застанет меня. Он ушёл, а я отправился к остановке.

Меня удивило, что Алька и Игорь мне ни разу не позвонили. Полез за телефоном и не нашёл.

Вспомнил, что доставал его на заправке и ,видимо, там и забыл. Психанул, конечно, но когда пришёл автобус, и возмущенная Алька чуть ли не с кулаками бросилась на меня, я забыл про досаду напрочь.

– Ты почему не алло!!? Мы с ума чуть не сошли!

Она ничуть не изменилась. И как оказалось, я все так же её любил. Игорь (он тоже выглядел по-прежнему, только отрастил бородку) протянул мне руку, а потом мы обнялись втроём. Я отвёз их по краю леса до каких-то развалин(то ли фермы, то ли ещё чего), выгрузил продукты, вещи и вернулся оставить форд на стоянку. По дороге на меня нахлынули воспоминания. И когда я пошёл из Вялков пешком, то ощутил странное противоречивое чувство: мне одновременно хотелось быстрее встретиться со своими друзьями, поболтать, повспоминать. И тут же я желал подольше оставаться один на один с нашим прошлым, боясь что настоящее заберёт его у меня.

Мой рассказ прервал парень у костра.

– Может окунёмся? – спросил он, протягивая мне фляжку.

Я не понял, куда он мне предлагает окунуться, в озеро или алкоголь, но фляжку взял и отпил.

– Что это? – вкус у виски был каким-то странным, но, как я заметил, меня начала подводить память, и это усиливало мой непонятный страх, который никуда не ушёл, а только время от времени затихал.

– Я добавил своего виски в вашу фляжку, – ответил парень, – это же ваша фляжка?

– Моя? – тревога снова скрутила меня изнутри.

– Почему бы и не искупаться? – девушка встала и поставила у костра чашку, которую я не заметил у неё на коленях.

– Вишня, хотите? – спросила она, перехватив мой взгляд.

Я мотнул головой.

– Тогда купаться?

– Воздержусь, – меня реально скрутило в узел от немотивированного ужаса.

Они взялись за руки и пошли к озеру. Парень сбросил одежду, а Лина пошла в воду прямо в ней. Я ожидал шума, вскриков, смеха, всплесков воды. Но стояла полная тишина. Абсолютная. Как будто у всего вокруг выключили звук. Я снова подумал, что надо бы просто свалить. Встал, хлебнул из фляжки и не успел и шага сделать от костра, как они вернулись. Просто выросли передо мной. Парень кашлял, аж захлёбывался, как будто подавился чем-то. Лина молча стучала его по спине. Я не знал что предпринять, лихорадочно вспоминая советы по помощи в таких случаях. А он вдруг подставил ко рту сложенные лодочкой ладони, и в них, сверкнув в отблесках костра, что-то упало. Могу поклясться, что это было кольцо. Я открыл рот, чтобы что-то сказать, но Лина метнувшись ко мне, резко провела липкой пятерней по моему лицу, как бы закрывая мне веки, и прошептала. Нет, прошипела:

– Не смотри.

*****

Я очнулся весь в поту от ужаса на своём спальнике в деревенском доме. Том самом, в котором мы хотели остановиться тогда. Том самом, в котором я останавливаюсь последние семь лет в конце июля. 23 июля я обязательно здесь.

– Блин, приснится же такое.

Я сел и провел рукой по лицу. Оно было липкое, как будто в сиропе. Я посмотрел на ладони – от полной луны было светло – и увидел, что они в чём-то красном. Я схватил телефон и посветил на руки. Кровь??? Включив фронталку, я заставил себя взглянуть на своё лицо. От бровей вниз по векам и щекам тянулись красные полосы. Я понюхал ладони, потом лизнул. Вишневый сок. Рухнув на матрас, я с головой накрылся спальником.

"Это сон, я сплю, я сплю,"– убеждал я себя. Сердце моё бешено колотилось, и я не сразу услышал другой стук, тонкий и звенящий. Откинув спальник, я посмотрел в сторону окна откуда он доносился. За мутным стеклом виднелся силуэт маленькой птички. Ритмично наклоняя голову, она долбила клювом по окну снаружи. Я вскочил, чтобы её прогнать, но рука моя остановилась на взмахе. На подоконнике стояла заводная игрушечная птичка. Кто-то её завёл и поставил туда. Меня даже не удивило, что завод почему-то не кончается, я начал злиться, но продлилась эта спасительная злость какие-то секунды. Потому что игрушка подняла голову, рывками покрутила ей, посмотрела на меня и с силой ударила клювом в окно. Стекло разлетелось, а птичка, судорожно трясясь, взлетела, села на ветку старой яблони и заверещала.

Я только успел разобрать слова:" Спой мне!" Затем птица, так же дёргано повертев головой, наклонила её и стремительно бросилась мне в лицо. Ноги отказались меня держать и я повалился навзничь.

Глава 02

Очнулся я оттого, что мне в лицо брызгало водой. В разбитое окно залетали капли дождя. Меня тошнило, и адски болела голова, в которой назойливо пищали слова: "Спой мне". Я подтянул к себе спальник и залез под него целиком. Переместиться от окна не было сил. Как не было их и на то, чтобы подумать о произошедшем. Но и заснуть снова не получалось. Я посчитал до десяти, стараясь дышать ровно и глубоко. Так. Собственно, какое произошедшее? Это был просто сон. Обыкновенный кошмар, которые снятся мне регулярно. А окно? Окно уже было разбито. Я просто не помню. Действительно, я по приезде бегло осмотрел дом, не особо его разглядывая. Дыши. И я дышал. Состояние моё было похоже на жуткое похмелье. Голова раскалывалась, сердце колотилось где-то в горле, в желудке и кишках всё тряслось, внутренняя дрожь передавалась конечностям. Я откинул спальник с головы, кое-как сел и осмотрелся. Рядом со мной валялись пустая бутылка 0,7 от виски и моя старая фляжка, которая до одури напугала меня. Я потерял её ещё тогда, семь лет назад.

Спокойно, это другая, не та. Дыши. Просто кто-то потерял здесь свою фляжку. С чего ты взял, что бываешь в этом доме один? Мало что ли любителей заброшек? Ты, дебил, нажрался до чертей вчера, увидел эту фляжку, она и приснилась тебе в твоей алкогольной коме.

Я признал, что провалы памяти от бухла у меня бывают. Да что там, часто бывают. Но дико пугало то, что я не помнил, как начал пить накануне вечером. Вот таких амнезий от спиртного со мной ещё не случалось.

Я скатился с матраса и пополз к рюкзаку, там должна была быть бутылка воды. Основные запасы еды и питья были сложены в кухне, добраться до которой я пока был не в состоянии. Руку обожгла резкая боль, я напоролся на осколок стекла. Было ли разбито окно, я действительно не помнил, но вот то, что на полу не должно было быть никаких осколков, я знал. Потому что тщательно подмёл перед тем как положить на пол надувной матрас. А теперь они были. Теперь были… Я жадно пил, игнорируя порезанную ладонь. Ты, Дима, алкаш, раздолбил вчера окно, вот теперь и не скули. Всё же я вылил остатки воды на порез, смыл кровь и посмотрел на рану. Ни фига ужасного. Неглубокая. Но в голову тут же пришли страшилки про столбняк, я встал и пошатываясь побрёл в кухню за антисептиком, пластырем и аспирином. Да и не лишним было бы выйти уже из дома, развести костерок и заварить чая. Про еду я пока не мог даже думать.

На улице во всю светило солнце. Казалось, что дождя и не было вовсе. Всё: трава, остатки крыльца, гнилые бревна, очаг из камней, сложенный семь лет назад – было сухое. Я посмотрел под ноги и застыл. Земля вокруг нижней полуразрушенной ступеньки была усыпана поклёванными вишнями и косточками. Как будто кто-то недавно кормил ягодами птиц.

Мне захотелось выпить. Но я точно знал, что делать этого не стоит. Я стоял, подняв голову, чтоб не смотреть вниз, стараясь ровно и глубоко дышать. Похмельная одурь немного отступила, а с ней и сковывающий страх. Я перешагнул через разбросанные вишни, отошёл от дома к растущим на спуске холма берёзам, поставил принесённую с собой горелку на плоский камень. Разводить костёр у меня не было сил. Пока кипятилась вода, я смотрел с возвышенности на блестевшее среди деревьев озеро. Мне так страшно было думать о прошедшей ночи с её бредовыми снами, что я неожиданно перестал бояться и погрузился в какое-то ленивое равнодушие.

Когда вода закипела, я просто выключил горелку – заваривать чай не стал. Что я тут делаю? Почему привязался к высосанной из пальца традиции посещать это место? Я твёрдо решил собрать свои вещи, убраться отсюда и никогда больше не возвращаться.

В самом деле, ребята давно всё забыли и прекрасно поживают… Чёрт знает где они сейчас поживают. Надеюсь, что они счастливы. Даже уверен в этом. После того нашего отдыха, не знаю даже, можно ли назвать эти два с половиной дня отдыхом, мы не виделись и не переписывались. Я был ранен в самое сердце, обижался, заблокировал их контакты везде где можно. А когда меня попустило, и уже я стал пытаться связаться с ними, они не откликнулись. Видимо, сменили номера телефонов, страницы в соцсетях, места жительства и саму жизнь. Как, впрочем, и планировали. Я вылил кипяток на землю и присел прямо на траву. Воспоминания накрыли меня горькой волной.

Дружили мы втроём с самого раннего детства. Ходили в один садик, потом в один класс до конца началки. Мы перешли в пятый, когда Алькину мамашу лишили родительских прав, и Альку забрала тётка. Она перевела её в другую школу, но новый Алькин дом был не так далеко от того, в котором жили я и Игорь. Может быть поэтому наша дружба не развалилась. Я жил с мамой, Игорь в полной семье, но по сути, с бабушкой и дедом, его родители были археологами и постоянно разъезжали по раскопкам и конференциям. Я помнил, как мы любили сидеть у Игоря дома и смотреть фотки разных интересных мест и всяческих исторических находок. Он гордился родителями, мечтал пойти по их стопам и раскопать целый неизвестный человечеству город. Стал он, кстати, программистом. Мы были в одиннадцатом классе, когда его родители погибли в авиакатастрофе где-то в Хакассии, так и не узнав о выборе сына. Алька стала тем, кем мечтала – фотохудожником. И моталась по свету ища натуру или выполняя заказы. Я закрыл глаза, прислонившись к берёзе, у которой сидел, внутри меня забегали тёплые мурашки. В школе к Альке прицепилось прозвище Верёвочка. И всё из-за того, что когда она улыбалась, а улыбалась она с сомкнутыми губами, рот её расползался до ушей. Дразнилка "рот до ушей, хоть верёвочки пришей" скоро сократилась до просто Верёвочки. Моей маме не нравилось это прозвище. А Алька нравилась.

– Придумали ерунду какую – верёвочка! – возмущалась она, – такая милашка, одни глаза чего стоят. Вишни чисто.

Из-за этих огромных тёмных глаз, мама звала её Вишнёвой девочкой или просто Вишенкой.

Я открыл глаза и вскочил, чуть не наступив на газовую горелку. Во мне зашевелилась смутная, неоформленная словами надежда. Я рванул к дому и вдруг мельком, сбоку от себя, заметил на стволе берёзы маленькую птичку. Что-то в ней показалось мне странным. Я застыл на месте и боялся посмотреть на неё внимательнее. Страх снова накрыл меня пульсирующими толчками. Сердце ухнуло куда-то вниз, в глазах потемнело. Инстинктивно я схватился за ближайшую ветку, она с треском сломалась. Я повернул голову, прикрываясь рукой, ожидая, что птица, как в моем сне, бросится мне в лицо. Но на берёзе никого не было. Я выдохнул и поднял глаза. Выше, на стволе того же дерева, вниз головой сидел обыкновенный поползень. Треск испугал его и птиц перелетел повыше. Своими глазками-бусинками он смотрел на меня, явно совершенно не боясь. Потом резво начал карабкаться вниз, по-прежнему не отрывая от меня глаз. Я побежал. В голове у меня игрушечным голосом звучала фраза: "Спой мне".

Запыхавшись, я сбавил шаг. Оглядываться не стал. Почему-то это казалось мне некоей гарантией безопасности. Я твёрдо решил убраться отсюда, но подойдя к дому, вспомнил о неясной радостной надежде, которая затеплилась во мне, когда я вспоминал про Вишнёвую девочку. А вдруг? Почти успокоившись, я развел в очаге огонь, чтобы наконец выпить чаю и что-нибудь съесть. Пока кипятилась вода и грелись консервы, я открыл в планшете приложение "Заметки" и написал:

1. Алкоголь, бред, сон.

2. Пранк. Алька и Игорь.

Посмотрел на эти пункты и вдруг неожиданно для себя признал то, что боялся озвучить даже в мыслях. Произошедшее ночью у костра было явью, вернее могло быть явью. Как бы мне не хотелось, чтобы это было не так, но отделаться от этого ощущения я не мог. Я дописал третий пункт:

3) Непонятное. Странные люди у костра.

Сначала я написал просто – мистика. Но само слово вселяло в меня ужас, хотя я никогда не верил ни в какие потусторонние вещи.

Я поел, выпил чаю, закурил. Что-то я упустил. Я посмотрел в сторону крыльца, потом встал и подошёл к нему. Никаких вишен и косточек около него не было. Я опустился на колени и стал шарить руками по редкой хилой траве. Ничего. Меня это обрадовало, потому что подтверждало второй пункт списка. Появилось желание тут же поискать спрятанную видеокамеру. Но я сдержался, просто встал, подняв руки, и крикнул: "Сдаюсь!" Вокруг по-прежнему была тишина. Я прислушивался, оглядывал дом и двор в надежде услышать какие-нибудь посторонние звуки или увидеть подозрительные движения. Всё было как обычно.

Я вернулся к списку. Что-то я упустил. Какой-то возможный пункт. Я решил подробно проработать свои записи, но тут планшет напомнил мне о критически низком уровне заряда. Я пошёл в дом за пауэр банком, захватив горелку, консервные банки и пластиковую посуду. В кухне я нагнулся чтоб раскрыть мусорный мешок и увидел на полу раздавленную вишню. В самом мешке никаких ягод не наблюдалось, хотя я как следует переворошил старый мусор. Выбросив вишню вместе с консервной банкой и одноразовыми тарелкой и ложкой, я крепко завязал пакет, потом присел на низенькую скамеечку и громко сказал: "Ну хорош уже. Напугали. Выходите". Ничего не произошло.

Глава 03

Я пошёл в комнату за аккумулятором. На подоконнике стояла знакомая фляжка, она была покрыта каким-то зелёным налётом и грязью, как будто длительное время провела на свалке. Выглядела ли она так же ночью или утром, я не помнил, как не помнил и того, где оставил её сегодня перед уходом, поэтому тут же убедил себя, что сам поставил фляжку туда, где она сейчас стояла, списав свою забывчивость на утреннее состояние. Я шагнул к окну и, взяв её в руки, слегка крутанул крышечку. И не успел отвернуть до конца, как из-под неё фонтаном прямо мне в лицо хлынула затхлая вода со сгустками слизи.

Я отшвырнул фляжку, она со стуком упала, выпустив еще порцию мерзкой жидкости. Я снял футболку и стал вытирать лицо. Меня трясло крупной дрожью, ноги стали ватными. Я не отводил взгляда от жуткой ёмкости. Несмотря на то, что она была загажена чёрте чем, на её боку чётко виднелась гравировка – И. Д. У нас с Игорем были одинаковые инициалы. Игорь Дубов и Дмитрий Ирецкий. Но у Игоря, как мне помнилось, не было такой фляжки. С другой стороны, я обычно подписывался или подписывал свои вещи Д.И. Эту флягу (или такую же, я уже ни в чём уверен не был) подарила мне мама. Она и заказывала гравировку. И я, убей не помню, в каком порядке на ней были написаны буквы. Тут я немного пришёл в себя. Не о том думаешь, Дима, какие, нахрен, инициалы. Какая разница с какими буквами на боку фляжка, которая на тебя напала. Я не один здесь. Алька и Игорь хорошенько подготовились и устроили мне ужастик.

Я взял рюкзак, перетащил его в кухню. Подключил планшет к пауэр банку и занялся списком, надеясь, что моё равнодушие к происходящим пугалкам рано или поздно надоест друзьям (бывшим друзьям?) и они объявятся. Если, конечно, мои подозрения окажутся правдой. Но скорее всего я выдавал надежду за вероятность и пытался обмануть свой страх.

Для начала я поменял местами два первых пункта. Сыграла роль свежесть впечатлений. Ну что же… П.1 – за и против. За – мои лучшие друзья, во всяком случае, те, какими они были до того как мы потеряли друг друга, вполне могли выкинуть такой фортель. Мы любили ужастики, и мы любили розыгрыши. Это касательно этической составляющей. Теперь о технической. Вишни. Это объяснимо. И легко. Вокруг этого дома вишнёвых деревьев не было, но они могли быть в других заброшенных дворах, где вполне можно насобирать ягод. А не там ли, кстати, укрывались мои приятели? Тут же в моём сознании замигал жирный минус. Эти гадские вишни приснились мне до того, как я увидел их во дворе. Как? Вопрос с жуткой выходкой непонятно чьей фляжки я решил не обдумывать. Она меня пока ещё пугала до трясучки. Хотя сейчас можно купить любую шнягу для спецэффектов, всё что угодно, чтобы довести человека до кондрашки.

Перешёл к П.2: Алкоголь, бред, сон. Соединил два последних слова в бредовый сон. Потом соединил все три. Алкогольный бредовый сон. И начал вспоминать в деталях вчерашний день и вечер. Я отлично помнил как приехал в Вялки, купил в магазине блок сигарет и поехал к Островкам (я всегда оставлял машину прямо на краю леса, кроме самого первого визита сюда, в 2013). Дошёл до дома, быстренько проверил его состояние: чтоб на голову ничего не упало, и чтобы пол не провалился. Разобрал продукты, вещи. Подмёл пол имитацией веника из прутьев и травы. Надул матрас. Заготовил дров для очага. Посмотрел на планшете наши фотки. Ни на что не надеясь, написал и Альке, и Игорю, послав им несколько фотографий. Удалил всё, что отправил. Первое время после расставания я писал им регулярно, ждал, вдруг придет оповещение о том, что они мне ответили. Профиль у них был общий. И последний пост на нём был опубликован семь лет назад. На фотке они сияли счастливыми улыбками, а под ней сообщали, что решили в корне изменить свою жизнь. Я в который раз перечитал запись.

"Отпускаем жизнь, которую планировали и ждали. Начинаем жизнь, которая ждёт нас. Мы уверены в том, что она гораздо счастливее".

Тут я заметил, что количество комментариев под текстом изменилось. Было двадцать два комментария с радостными и одобряющими смайлами, пожеланиями успехов и прочей восторженной фигни, в основном от каких-то их коллег и знакомых. Среди них был и мой, примерно такого же посыла. Теперь я видел цифру 23 рядом со значком коммента. Я щёлкнул по нему. Новая запись была от пользователя с ником Призрак.

"Заводные птички думают, что они умеют летать". За фразой шла целая армия перевернутых улыбающихся смайлов. Датирован комментарий был сегодняшним числом. Время отправления – 3 часа 23 минуты.

Я перешёл на профиль Призрака. Он был закрыт. На аве сиял чистый белый квадрат. Я хотел отправить запрос в друзья, но меня снова обуял страх. Вырубив планшет и плюнув на списки и анализ происходящего, я отправился собирать вещи. К чертям собачьим. Я еду домой и прямо завтра иду к психиатру, наркологу, священнику и экстрасенсу. Со мной явно не всё в порядке. Вернее, всё не в порядке. После этого решения на меня снизошло успокоение, как будто все вопросы решились. Где-то на задворках сознания я понимал, что это попытка переложить решение своих проблем на вышеперечисленных специалистов. Но обдумывать я это не желал. Судорожно запихнув в рюкзак пожитки и бутылку воды, оставив всю провизию на кухне, я, глядя прямо перед собой, боясь зацепить боковым зрением ещё какую-нибудь чертовщину, быстро пошагал от дома. Солнце уже садилось, стрекотали кузнечики, чирикали птицы. Всё было прекрасно. Всё прекрасно. Всё отлично,  убеждал я себя и отгонял любые мысли, приходящие в голову. Я пытался представлять свою комнату, удобную кровать, плазму. Выбирал комедию для просмотра. Утром я буду дома, куплю по дороге бургеров, наемся, включу кино, усну, и продрыхну сутки. А потом буду думать.

Я уже так хотел сидеть в машине и мчать по шоссе, что от нетерпения дорога до неё казалась мне нескончаемой. На часах было девять часов вечера, начало смеркаться. Я не посмотрел сколько было времени, когда я вышел из Островков и не знал сколько уже иду, но край леса всё не заканчивался, луг с другой стороны дороги тоже. Я вглядывался вперёд, силясь увидеть силуэт автомобиля. Но не видел. Тем временем стемнело окончательно, я прибавил ходу, не обращая внимания на дикую усталость. Дорога резко стала закругляться вправо, чего не должно было быть. Я вообще в ту сторону пошёл? Не успел я психануть или испугаться, как начался довольно крутой спуск и передо мной блеснуло озеро, отражающее огонь.

– Привет, Призрак! – услышал я женский голос и услышал звук, похожий на щелчок фотокамеры. Я опустился на траву. Напротив меня по другую сторону костра сидела Лина, и перекинув длинные волосы вперёд на лицо, расчёсывала их.

Глава 04

Я стоял, смотрел на неё и не мог произнести ни звука.

Девушка отбросила волосы назад. Но их часть продолжала закрывать лицо, которое было выпачкано в чём-то красном. Спокойно, тебе кажется, это просто отблески огня.

– Ну что же Вы стоите? Мы ждали, когда вы снова придёте и расскажете свою историю до конца.

– А где ваш друг? – выдавил я.

Она махнула рукой.

– Да где всегда. В озере.

– Купается? – задал я идиотский вопрос и подошёл к костру.

– Можно сказать и так.

Лина убрала оставшиеся волосы с лица. Лицо было чистым. Она снова, как вчера, смотрела поверх меня.

– Ну? – протянула девушка, – продолжайте. Вчера вы остановились на том, что вашу подружку звали Вишнёвой девочкой.

У меня закружилась голова, я развернулся и пошёл от костра.

– Вы не сможете отсюда уйти, пока не расскажете всю историю, – крикнула Лина, – правда!

Я ускорил шаг. Почти побежал. Спуск, по которому я сюда попал, куда-то исчез, наверное я в темноте пошёл в каком-то другом направлении. Мне было плевать. Куда угодно, только подальше от этого чёртова озера. Я продирался сквозь подлесок, не думая о том, что могу заблудиться. Ночь была ясная, лунная, авось, выберусь. Но вышел я снова к тому же костру. Лина показала рукой на бревно, предлагая присесть.

– Я же говорила. Вам нужно рассказать историю до конца, тогда вы сможете уйти отсюда.

Ее дружок вернулся, он стоял рядом с девушкой и смотрел как будто сквозь меня.

– Что они с вами сделали, ваши друзья? – спросил он и, сев рядом с Линой, обнял её. Я закрыл лицо руками и опустился на бревно.

– Они меня предали. Разбили моё сердце. Уничтожили самое дорогое, что у меня было.

Я опустил руки и посмотрел на парочку. Слёзы застили мне глаза, их лица расплывались и, как мне казалось, изменились и приобрели смутно знакомые черты. Но мне было плевать на это.

– Что вам нужно?! – крикнул я.

– Мы хотим помочь, – спокойно, без эмоций ответила Лина.

– Да кто вы такие? Я не просил никакой помощи! Отстаньте, отстаньте от меня, – я продолжал истерить.

– Мы в некотором роде охотники за привидениями, – парень встал. Мне показалось, что он хочет подойти ко мне, и я, вскакивая, заорал:

– Не подходи!!! – я почему-то боялся увидеть близко его лицо.

– Да прекрати же, успокойся. Никто тебя не тронет. Это, так сказать, невозможно, – девушка внезапно перешла на ты. Интонации её стали какими-то насмешливыми. Смотрела она всё так же куда-то мне за спину, отчего у меня пропало желание не то что бежать в том направлении, но и оглянуться, чтобы посмотреть туда. Я снова сел на бревно.

– Послушай, если ты хочешь уйти, тебе нужно вспомнить всё что произошло, – мягко произнёс парень.

В голове у меня немного прояснилось, и я подумал, что розыгрыши мне устроила эта парочка маньяков. Я судорожно искал причину того, почему именно я стал объектом этой дурацкой игры. Что они хотят от меня узнать? Я снова уткнулся лицом в ладони, изображая глубокую печаль и как бы показывая, что мне трудно начать рассказ. Но тут же вздрогнул и чуть не вскочил. От палатки раздался тот же рингтон, что и вчера.

– Узнали мелодию? – услышал я вопрос Лины. Я молчал, но посмотрел из под раздвинутых пальцев сначала на парочку – они сидели в обнимку, как приклеенные – потом на палатку. Телефон продолжал звонить, музыка меня так же тревожила, но эта тревога отошла на второй план, когда я увидел то, что в первые секунды принял за новомодную селфи палку. Но это была не она. Это был металлоискатель.

Они ищут какой-то клад, может быть считают меня конкурентом и хотят, чтобы я не мешал? Мысли мои скакали в бешеном темпе. Тогда зачем останавливают и не дают уйти? Думают, что я что-то знаю об этом? Что мне известно, где спрятан клад? А не слишком ли сложный у них план? Я не мог собрать в кучу свои соображения и спросил прямо:

– Вы ищете какие-то ценности?

– В каком-то роде да. Но не мы. Это ты их ищешь. Мы просто хотим тебе помочь, – парень помахал мне рукой, в которой была фляжка.

– Окунёмся?

Теперь уже зазвенел планшет в моем рюкзаке. На полную громкость звучало "Невидимое солнце". И я окунулся. В обморок.

Когда я пришёл в себя, в окно как и прошлой ночью светила луна. Я сел. Теперь я уже точно знал, что всё происходящее сном не было. И хотя меня снова колотила дрожь, а сердце тряслось, как овечий хвост, я приказал себе не устраивать истерику, а во что бы то ни стало свалить отсюда и больше никогда не возвращаться. Для этого нужно было попытаться понять, что происходит, найти этому логическое (или не логическое) объяснение и продумать путь выхода из ситуации. Я включил планшет. Проверил, какой рингтон установлен на звонок. Посмотрел список имеющихся треков. Никаких песен группы The Prodigy среди них не было. И вдруг из какого-то закоулка памяти вынырнуло воспоминание. Мы едем к Островкам, у Игоря звенит телефон. Он почему-то не отвечает на звонок, а Алька заднего сиденья подпевает песне. Вернее просто выкрикивает:

– Невидимое солнце, я спотыкаюсь в темноте…

Нет. Нет… Такого не может быть. Эта песня… её не было в 2013. И откуда ты это знаешь, приятель?

Я тут же открыл их профиль, чтоб посмотреть в сохранёнке эту музыку. Он был. Единственным треком на их странице была песня "Невидимое солнце". А с аватарки на меня смотрели лица Лины и её парня. Выронив планшет и тупо уставившись в окно на луну, я поверил, что схожу с ума или уже сошёл и, возможно, нахожусь не в заброшенном доме, а в психиатрической больнице и галлюцинирую. Я поднял планшет, вышел на улицу, сел на развалившееся крыльцо и снова посмотрел на фотку друзей, ожидая увидеть там что угодно, хоть чертей и монстров. Но с неё улыбались мне Алька и Игорь. Я зашёл в комментарии, всё было без изменений, кроме того, что вместо белого квадрата на значке авы Призрака было что-то другое. Я ткнул в него пальцем и открыл профиль. На аватарке была моя фотка с совершенно дикими глазами, сзади меня темнел лес. Я сделал скрин и увеличил картинку. Позади на ветке что-то было. Я вырезал кусок с непонятным предметом и увеличил уже его. Прямо у меня за плечом среди листьев сидела заводная птичка.

Терять сознание я больше не собирался. Я зашёл на кухню, открыл вискарь и выпил одним махом половину бутылки. Мне надоело бояться, я не хотел ни о чём думать, меня разбирала непонятная злость. Напьюсь и усну, а там хоть камни с неба. Как говорится – утро вечера мудренее.

Спал я не видя ни единого сна. Утром проснулся без всякого похмелья, умылся остатками воды и, стараясь не вдариться в пугающие размышления, отправился к озеру. На подходах к нему был родник. Я запихнул в рюкзак полотенце, металлическую кружку и пятилитровую пластиковую бутылку. Вымоюсь в озере, а на обратном пути наберу воды. Потом приготовлю завтрак, наемся, спокойно соберусь и отправлюсь к машине. Почему-то я решил, что у озера никого не будет. А если парочка и окажется на месте, то самое время будет выяснить с ними отношения. Все мистические составляющие и странные нестыковки я до поры решил тупо игнорировать. Я шёл и нарочно громко насвистывал какую-то примитивную мелодию, бодро и подчёркнуто небрежно. Почти у выхода из лесочка к озеру я снова увидел поползня, который висел на ветке.

– Привет, заводная птичка! – я махнул ему рукой. Он перебрался на ствол берёзы и полез вниз, нисколько меня не боясь.

Я вышел к озеру. Берег был пуст, никаких следов стоянки и костра на нём не было. Как, собственно, и ожидалось. Я сбросил одежду и полез в воду, захватив гель для душа. Открыв крышечку и вылив на ладонь немного мыльной субстанции, я не удержал пузырек и выронил его. Намылив голову, как следует, я нырнул за пузырьком, который прижал ногой. Вынырнув, я смыл одной рукой остатки пены с лица и открыл глаза. В другой руке у меня была фляга с буквами И.Д. На секунду я замер, но не дав разразиться панике, быстро швырнул эту дрянь подальше в озеро. Потом несколько раз глубоко вздохнул и, помывшись водой без геля, выбрался на берег, вытерся, натянул одежду и отправился к роднику. Пока шёл, всё искал поползня глазами, он казался мне дружественным существом, и главное, настоящим, а не галлюцинацией. Но поползень, видимо, улетел по своим птичьим делам.

Родник бил из старой проржавевшей трубы, неизвестно когда и кем приспособленной сюда, вода из неё падала в углубление в земле, напоминавшее маленькое озерцо. Я налил первую кружку и тут же уронил её. Растяпа безрукий – с досадой и некоторым испугом подумал я. Лезть в темноту озерка мне не хотелось. Но пришлось. Я сунул руку в ледяную воду, и она наткнулась на что-то гладкое небольшое и, как мне подумалось, металлическое. Я тут же отдернул ладонь и схватив свою кружку вытащил её наружу. Наполнив бутылку и запихнув её в рюкзак, я тронулся от родника, но отойдя на несколько шагов, снял ношу со спины, поставил на землю и вернулся. Секунд десять я смотрел в воду на своё отражение, лицо казалось мне осунувшимся и чужим. Но это не раз со мной случалось, когда я смотрел в зеркало, поэтому и ничуть не удивило. Я вообще крайне редко разглядывал себя в отражениях, ненавидел это занятие. Проведя по поверхности озерца рукой, я резко сунул её в воду и схватил маленький твердый предмет.

Заводная синичка или это и не синичка вовсе, а поползень, лежала у меня на ладони. Сбоку у неё торчал ключик. Я опустился с корточек на колени, хотел поставить птичку на камень, но у неё не оказалось одной лапки и она завалилась на бок. Без всякого завода птичка начала открывать клюв, как будто хватала воздух, и из него толчками начала выливаться вода.

– Спп оой мммне, – слабо проверещала она. Я стоял на коленях и смотрел на неё.

– Спппо мнее, – ещё тише пропищала пичуга, а потом тихо, но отчетливо произнесла:

– Вспомни, – и затихла.

Я разрыдался как ребёнок. В памяти ожила картина: мы с Игорем дерёмся из-за его заводной птички… Лет по шесть нам было тогда. Не знаю почему она так мне нравилась, но я упросил маму купить точно такую же. А потом мы подарили этих птиц Альке, когда она ушла в другую школу. Я стоял на коленях у родника, гладил мертвую заводную птичку и заливался слезами.

Глава 05.

В какой момент заканчивается дружба? Когда любовь превращается в ненависть? Как получается, что доверие, близость и тепло в одну секунду рушатся, погребая тебя под обломками обид, разочарований, отчаянья, и ты выбираешься из-под них другим человеком? Почему любимые и дорогие люди внезапно меняются до неузнаваемости в твоих глазах. И смотрят на тебя как на постороннего чужими, жалеющими взглядами? Что переживают те, кто смог вольно или невольно предать? Вину или желание поскорее забыть того, кого предали? Почему так трудно забыть обиду и унижение? Тянешь, тянешь за собой эти разрушительные чувства, как прицеп, который намертво примагнитился к тебе. Пытаешься оторвать этот груз, сбросить, оттолкнуть его от себя, и вроде вот, получилось – уговорил себя больше не думать об этом. И на тебе – непрошенное воспоминание, случайно услышанная песня, увиденные мельком знакомый предмет или картинка, ностальгический запах – и тут же твою секундную радость от приятных и волнующих воспоминаний накрывает горечь и боль. Или ты изначально был таким? И нужен был только триггер, что бы твоя эгоистичная сущность взяла верх над всеми эмоциями и позволила обидам, жалости к себе, гневу поглотить и уничтожить желание понять других?

Я лежал у родника на спине и смотрел вверх, но не видел ни яркой голубизны, ни облаков, ни сплетенных веток, через которые они проглядывали. Я видел другое небо. Небо цвета вишен, слив и персиков.

Мы лежали на школьном стадионе, расположившись головами друг к другу в виде стрелы. Нам было одиннадцать лет, и мы играли в птицу. Алька была самой птицей. А я и Игорь – её крыльями. Не помню какой был месяц лета, наверное, конец июля – начало августа. С сентября Алька шла в другую школу. Мы с Игорем восприняли это как трагедию. Нам казалось, что теперь наша дружба (мы уже тогда любили эту Вишневую девочку, но не то что говорить, думать об этом не умели) развалится и Алька нас забудет сразу же, как только придёт в новый класс.

– Не забуду, не забуду, – сказала она, – птица не может забыть о своих крыльях. Она не сможет жить без них.

Я и Игорь сомневались и молча смотрели на небо, окрашенное ярким закатом.

– Фруктовое небо! Небо, как сливы, персики и вишни! – закричала Алька, – полетели!