Заставь моё сердце согреться бесплатное чтение

Глава первая. Навязанный партнёр

POV АБРИКОСОВА

Просыпаться по будильнику – не прикольно. Но ещё менее приятно просыпаться от ахов, охов, стонов и долбёжки спинки кровати аккурат через стену.

К сожалению, Ди тише не умеет. Их марафоны со Стёпой, когда тот возвращается из командировки – это всегда адовая симфония не только для моих ушей, но и для соседей.

И даже не взбрыкнёшь, вот в чём беда. Мало того, что я сама живу у неё на птичьих правах, так ещё и по зиме подобрала с улицы пушистое исчадие ада, притащив его в дом. Скрипучее, всё дерущее и, как оказалось, страшно линяющее.

– Доброе утро, Чинги, – приветливо треплю за ухом зашевелившийся шмоток шерсти грязно-серого окраса. Типичный плод любви дворовых и беспородистых.

В ответ сипло мяукают. Звук такой, словно наждачкой по доске приходятся. Эстеты не оценят, вот только по-другому Чингисхан не умеет. Пусть и недолгая бездомная жизнь хорошенько потрепала этого котяру. Оставив на долгую память не только дранное ухо с проплешиной на брюхе, но и проблемы со связками.

И всё равно, уж лучше такие нежности, чем: “О, боже, да. Да. Да-а”, приглушённо раздающееся в следующую секунду. Я не ханжа, нет, однако…

Завидно, блин!

Кстати…

– Пошли блины жарить, раз лишний час в запасе появился, – мельком глянув время, высветившееся на дисплее, сгоняю живность с одеяла, чтобы выбраться из кокона самой.

Одеться же надо, да? Раз Стёпа тут. Всё-таки невежливо щеголять без лифчика перед женихом подруги.

Одеваюсь, уползаю в ванную, умываюсь, наскоро заплетаю красные косы, и уже после иду на кухню. К этому моменту стоны и скрипы, наконец, утихают. Видимо, закончили.

Значит, скоро выползут. Голодные.

Яйца, молоко, мука, венчик в руку – домработницей я не нанималась, но всегда готовлю на двоих, потому что Диана ни копейки с меня не берёт за проживание.

Сама тоже, конечно, не тратится, так как её хотелки целиком обеспечивает благоверный, вот только в должниках оставаться я не люблю, поэтому плачу продуктами и редкой уборкой. Всё бюджетнее, чем жить на съёме, изгнанная из отчего дома родной матерью.

Пока тесто в сковородке румянится, потихоньку собираюсь, выпотрошив косметичку на стол. Как раз крашу левый глаз, запрокинув голову, когда мельком замечаю чёрное пятно, оставленное на спинке стула.

Чёрная косуха. Мужская, по размеру сразу видно.

Стёпина? Очень необычно, потому что я его в таком даже в бреду представить не могу. Он у нас ходит в наглаженных рубашечках и модных пиджаках – статус обязывает. Не просто так ведь работает у папули на фирме. Мальчик деловой. И при деньгах.

Ой, блины!

Отвлекаюсь от макияжа, переключаясь на чудом несгоревший завтрак. Тогда же слышу скрипы дверных петель и шаги за спиной.

– Какая прелесть. Чтоб меня так каждое утро кормили, – раздаётся мужское и… совершенно незнакомое.

Оборачиваюсь, озадаченно разглядывая полуголого высокого парня с вихром тёмных волос. Достаточно длинных, чтобы те можно было завязать на затылке, но при этом не запущенных до той стадии, когда есть риск перепутать хиппи с бомжом.

Парень симпатичный, в отличной физической форме, мышцы, вон, у него какие, да и размах плеч будь здоров, вот только имеется маленький такой нюансик…

Это не Стёпа.

– Эээ… А ты кто? – вопросительно выгибаю бровь, наблюдая за тем, как с блюда свистывается очередной блин.

– Неужели не узнала? – искренне обижаются, жуя. – Я думал, что популярен.

Возможно.

Его лицо, скулы и ямочка на подбородке действительно навевают что-то очень знакомое. Настолько знакомое, что видеть его здесь, в типичной хрущёвке спального района, по меньшей мере, необычно.

– А ты не из этого… – напрягаю память, но у той с утра неважно моторчик работает. – Не помню, как называетесь… Демоны, ни демоны…

– Two Demons, да.

Ну да, точно.

Два брата-акробата, успешно покоряющие не только сцену, но и хрупкие девичьи сердца. Неоднократно слышала их треки, которые буквально из каждого утюга последние полгода играют, однако в лицо видела всего пару раз – когда клипы мельком гонялись по телеку.

– Ну вот да. Они самые, – киваю, убеждаясь в догадке. – Что-то такое слышала.

– Офигеть, – от возмущения у парня едва изо рта всё не сыпется. – Не, я прям оскорблён. Пашешь тут как лошадь, сутками не спишь, а тебе, видите ли, заявляют: “Что-то такое слышала”.

– Да уж вижу, как трудишься. Ширинку застегни, простудишься.

За моим красноречивым взглядом прослеживают, вот только совету следовать не торопятся.

– Зачем? Пускай проветривается. А у тебя, кстати, с глазом что-то. Левым.

– Что?

– Не знаю. Он бледный какой-то.

Бледный? На всякий случай перепроверяю, всматриваясь в отражение зеркальца. Нормально всё с ним…

– Да он просто не накрашен, – доходит до меня.

– А, – виновато скалятся. – Оу. Ну… бывает. У всех свои недостатки. Но не переживай, ты всё равно очень даже ничего.

Кхм… Мда. С этим клиентом мне всё понятно, ведите другого. А я пока дальше блинами займусь.

Но это, конечно, офигеть.

Объект эротических фантазий девочек где-то от семнадцати до двадцати пяти (дальше вряд ли он кому котируется), стоит и беззастенчиво лопает мою стряпню. Да так, что аж за ушами трещит, а мне…

Вообще по боку.

– Эй, ну хорош наглеть, троглодит! – строго шикаю, когда тарелка оказывается чуть ли не наполовину пустой.

Где совесть? Я тут полчаса просто так что ли с половником у плиты танцую? Тоже вообще-то есть хочу! Иначе потом на семинаре устрою симфонию голодного желудка.

– Не бузи, Русалочка. Правда вкусно. Сто лет домашнего не ел. Ну всё, я погнал, – изумлённо моргаю, когда щеку обжигает быстрый поцелуй, оставляя на коже маслянистый след. – Попрощаешься с соседкой за меня? А то у меня на сегодня ещё одна стрелка назначена, некогда задерживаться. Оу, дарова пушистик, – кажется, крутящегося у миски Чинги хотели погладить, но, судя по предупредительному шипению, вместо этого пришлось поспешно отдёргивать конечность. – Понял, понял. Не трогаю.

Не оборачиваясь слышу, как со стула стягивают косуху и утопывают в коридор. Несколько секунд шебуршат связкой, мучаясь с заедающими замками, а затем тишина.

Привилегированный гость нас покинул.

Пока размышляю над тем что, кажется, кто-то оставил у нас футболку в качестве сувенира, на кухню лениво вытекает непосредственная зачинщица беспредела. Томная, румяная и вполне себе довольная жизнью, судя по блуждающей на подправленных косметологией губах улыбочке.

– Он уже ушёл? – поправляя сбитые кудри, Диана меланхолично отщепляет розовыми ногтями кусок от свежеприготовленного блина.

– Ага. И, кажется, даже не обещал вернуться.

– Жаль. Но ничего. Что я хотела – получила.

– Одноразовый секс со звездой?

– Почему одноразовый? – кокетливо щурится знойная брюнетка. – Трижды! Но нет. Я про вип-пропуск на закрытую вечеринку селеб, которая пройдёт в конце недели.

Эм…

– Ты изменила Стёпе за… пропуск? Тебе не кажется, что это как-то… ну не знаю, мерзко.

– Возможно. Будем считать – всё делается ради моего светлого будущего. Как личного, так и карьерного.

Двойное "эм"…

Нет, ладно. По поводу карьеры я ещё могу как-то понять, не зря ж она по профессии журналист и активно развивает свой блог. Но вот то, что касается другого…

– Не знала, что у тебя проблемы на личном.

Потому что другая, включая меня, ей бы только позавидовала. Всё-таки жених её кормит, поит, одевает и едва только что пылинки не сдувает, капая слюнями на взбалмошную красотку.

Курьеры уже давно знают наш адрес, таская ей охапки цветов, шкаф ломится от брендовых шмоток, а жёсткий диск виснет от переизбытка фотографий с Мальдив, Бали и Таиланда.

Если это не идеальная жизнь, то…

– Ну-у, – задумчиво крутят на пальце помолвочное колечко с бриллиантом такого размера, которое я видела только в ювелирных магазинах. На витрине с запредельными ценниками. – Тут как посмотреть. Стёпка-то неплохой, однако с ним не дождёшься огонька. Не говоря о том, что его вечно нет рядом.

Я фигею.

– Другое дело – популярный музыкант, да? Ветреный, меняющий девушек как перчатки и постоянно разъезжающий по гастролям. Он-то всегда будет рядом.

– Да не, на него я ставку и не делаю. Это так, просто совместила приятное с полезным. Но кто знает, кого я встречу на той вечеринке? Вдруг свою судьбу?

Капец. Бедный Стёпа. А он-то хоть в курсе, что его держат при себе исключительно в качестве запасного аэродрома, имеющего пухлый кошелёк?

– Твоя жизнь – твои правила, – только и могу ответить.

Не осуждать же. Мне всё-таки ещё тут жить.

***

Несколько недель спустя

Кто-нибудь пробовал делать разминку с булькающим нутром? Приятного в этом мало, но я всё равно излишне залилась кофеином. Не мы такие – жизнь такая, пары сегодня дались как никогда тяжко.

Маршрутка выплёвывает меня на ближайшей остановке и до ледового дворца иду пешком, то и дело поправляя сползающую с плеча лямку спортивной сумки.

Солнце припекает, птички щебечут, оповещая, что весна пришла, а из всех щелей лезут недавно распустившиеся жёлтые шапки одуванчиков. Некоторые оказались настолько отчаянные, что умудрились пробиться даже через бордюры на парковке.

Натыканных на закрытой парковке арены машин всей возможной цветовой палитры тоже достаточно, но особенно привлекает внимание выпендрёжно матово-чёрный Шевроле Камаро.

Это, интересно, чья красота? Впервые такую вижу, хотя за столько лет уже почти каждого нашего автовладельца в лицо знаю.

Ладно, не суть важно. И без того опаздываю.

Раздевалка, тренировочный костюм, ОФП [1] – всё по стандарту. Разогреваю мышцы в зале, и только после, с закинутыми на шею коньками, иду к катку.

– О, Абрикосова, – замечает меня тренер. – А мы как раз тебя уже искать хотели.

– Мы?

Так как Олег тот ещё двухметровый детина, сперва вижу его и только потом уже того, кто стоит за ним, небрежно облокотившись локтями на ограждение катка. И вот тут мои брови задираются прямиком на лоб, вопреки всем законам физики, потому что…

Чёрт, что здесь забыл утилизатор моих блинов?

– Партнёр твой будущий приехал. Познакомиться.

– Познакомиться? – меня тоже без труда узнают, светя самодовольной ухмылочкой. – Да я готов впрягаться в работу прям хоть сейчас.

Партнёр?!

Кто? Вот этот проглот, трескающий чужие завтраки? Который не так давно был “партнёром” Ди и чёрт ещё знает кого? А то навела я о нём справки – Влад Бессонов, двадцать четыре года. Редкостный засранец, вокруг которого постоянно крутятся какие-то скандалы со сплетнями.

И мне теперь что, несколько месяцев ежедневно придётся тренироваться… с ним?

Это с учётом того, что я в принципе не очень хотела подвязываться под всю эту мутную самодеятельность, но, согласившись, хотя бы надеялась на кого-то… Более компетентного.

– А получше варианта не нашлось? – не предвкушая ничего хорошего, скептически кривлюсь.

– Эй, Русалочка, – возмущённо дуют пухлые губы, за которые девушки повесятся от зависти на собственных колготках. – Чем я тебе не мил?

Чем не мил? Да вот не знаю даже, если честно.

Доверия точно не внушает.

– Ты хоть на лёд когда-нибудь вставал?

– Ну так, пару раз в студенческие времена приходилось. Правда оба раза я был пьяный, но это же ничего?

Жалобно округляю глаза, уставившись на тренера.

– Ну не-ет. Олег, пожалуйста. Найди кого-нибудь другого.

– Не выйдет. Мы уже подписали контракт, – вместо него отвечает Бессонов. – Так что у тебя сегодня счастливый день.

Офигеть какой счастливый.

– Обязательно куплю лотерейный билетик.

– Зачем? – несколько шагов и звездулька районного масштаба оказывается рядом. – Я и есть твой лотерейный билетик.

Без особого восторга опускаю взгляд на его ладони, слишком удобно устроившиеся на моей талии.

И не торопящиеся оттуда исчезать.

– Ничего не смущает? – хмуро интересуюсь.

– Меня? Нет. А тебя?

– Убери.

– Зачем? Разве плохо стоим?

– Чем руки распускать, лучше иди и каток своей смазливой мордашкой шлифуй. Если к первой тренировке не научишься твёрдо стоять на коньках – пеняй на себя.

– Отшлёпаешь?

– Хуже. Я из тебя всю душу выну.

– Как удачно, что у меня её нет. Продал продюсеру во имя карьеры.

– Отрадно слышать, – с досадой стряхиваю его конечности с себя. – Но учти, если угробишь мою – я её выкуплю и устрою ей такие круги ада, что Данте от зависти в гробу перевернётся.

Угроза действует. Но как-то совсем не так.

– Класс. Пойдёшь со мной на свидание, а? Люблю темпераментных.

Слышу, как мои извилины, крякнув, прогибаются под натиском непрошибаемой мужской невозмутимости.

Кадр просто на миллион.

– Знаешь, что? Разбирайся с ним сам, – ворчливо бросаю Олегу и, пресекая дальнейшие бесполезные обмены любезностями, отхожу к лавке, чтобы переобуться.

Разбирается.

Не знаю, о чём, но они долго ещё между собой общаются, пока я делаю раскатку на отдалении, разминаясь в прыжках, спиралях и вращениях.

Наверное, ночью разбуди и выкинь меня на арену – с закрытыми глазами тот же тулуп, лутц или флип сделаю. А если нет, то позор мне и пинок под зад из спорта: на что тогда столько лет угробила?

По факту – всю жизнь, ведь в фигурное катание приходят рано. И я не стала исключением, впервые встав на лёд в четыре года. И как тогда встала, так вот уже больше не сходила.

Сначала по настоянию матери, у которой горел пунктик закрыть гештальт, при том, что сама она к этому роду деятельности вообще не имеет никакого отношения, а потом уже чисто на инерции продолжила.

Первые успехи, профессиональная школа, личный наставник. Вхождение в состав сборной России, международные юниорские соревнования, этапы серии Гран-При, первые призовые места и заветные медали.

Пьянящий вкус столь желанной победы и осознание, что ты можешь быть лучшей среди лучших… Это поистине отдельный вид эндорфинового кайфа. Благодаря которому забываешь про минусы.

Которых много.

Отсутствие права на личное время, постоянная физическая вымотанность, травмы и большие финансовые расходы – это лишь поверхностный список. Куда хуже часто накатывающее состояние морального истощения и эмоциональное выгорание.

Когда ощущаешь себя ни на что неспособным ничтожеством и не понимаешь, что вообще делаешь в этом спорте. Но всё равно стаскиваешь зубы и идёшь напролом.

Падаешь, встаёшь и упрямо идёшь к цели.

В особо пиковые моменты депрессии только упёртость и подстёгивает снова и снова заставлять себя приходить на тренировки. Шесть дней в неделю, работая на износ.

Вот и сейчас отрабатываю давно привычные фигуры, готовясь к многочасовой муштре, краем глаза замечая, как, недолго понаблюдав за мной, Бессонов, попрощавшись с Олегом, наконец, уходит.

Круто выхожу из скольжения в приседе, высекая ледяные крошки лезвиями, и выруливаю к тренеру, шлепком ладоней встречаясь с бортом.

– Скажи, что он больше не вернётся!

Я требую или умоляю?

– Вернётся. Ваша первая тренировка назначена на четверг, в пять. Посмотрим на него в действии и подумаем, что можно придумать.

– А если он полный профан? Я могу запросить его заменить?

– Нет. Он затребовал именно тебя. И согласился на участие только с условием быть с тобой в паре.

Оу…

– Меня? Почему именно меня?

– Я откуда знаю. Сказал – понравилась.

П-понра… понравилась? Шикарно!

– Я кто, арбуз в на базаре? Почему он может выбирать, а я нет? Я вот его не хочу. Найди мне другого.

– Ты знаешь, какая у него аудитория? Сколько фанатов у их группы?

– Да плевать на его фанатов! В первую очередь мне важно, чтобы я была уверена в своём партнёре. И знала, что он меня не подставит. А в этом клоуне я не уверена.

– Другие немногим лучше, поверь. У них у всех там корона пережимает доступ кислорода в мозг. Так что этот ещё вменяемый. А тебе его фанатская база и дополнительная реклама будет не лишней. И ты это знаешь.

Да знаю-знаю. Именно поэтому и согласилась на участие в пафосном теле-шоу "Сердце льда", где звезды шоу-биза уже который сезон выходят на лёд вместе с профессиональными фигуристами.

И это… катастрофа!

Что можно сделать с любителем? Неужели он осилит сложные поддержки и связки!?

Да и в принципе, парное катание – это не моё. Я всё же чистейший сольник, но после унизительного фиаско в прошлом году мне срочно нужно возвращать благосклонность спонсоров.

Любыми способами.

– А если он меня ещё больше опозорит?

– Ты же ещё не видела его в деле. Вдруг не разочарует? Дай парню шанс. Не понравится, окей, будем запрашивать замену.

– Ладно, – покорно соглашаюсь. Такие условия меня устраивают. – Попробуем.

– Вот и чудно. А теперь быстро пошла аксель на два с половиной оборота отрабатывать. А то стоит тут, права качает.

***

Затюканная, но не сломленная на автомате добираюсь до раздевалки, переодеваюсь и выхожу на улицу, где уже ждёт заказанное такси.

Можно было, конечно, на метро, но несколько часов тренировок почти без перерыва, ранний подъём и хозяйничающий на дворе вечер превращают меня в ленивую цаплю. Всё, чего сейчас хочется – поскорее зарыться моськой в подушку.

– Ярик, ты всегда такой трудоголик? – окликает меня в спину слишком уж бодрый голос, когда я тянусь к задней дверце седана. – Задержалась аж на сорок минут.

Офигеть!

Не поверите, кто топчется возле примеченного мной ещё в обед матового спорткара! Теперь, кстати, сместившегося где-то на пару мест в сторону.

– Это преследование? – хмуро интересуюсь, еле сдерживая зевок.

– Да какое преследование, – в мягких закатных всполохах высокий силуэт Бессонова прямо-таки подсвечивается. Тоже мне, святой. – Заехал уточнить, что там у нас насчёт свидания.

Это шутка?

– У нас? У нас – ничего. А тебе удачи.

– Что так?

– Тебе по пунктам разложить?

– Желательно.

– Первое: бэушным товаром не пользуюсь. Второе: в сомнительных одноразовых связях не нуждаюсь. Третье: не имею привычки распыляться, находясь в отношениях.

– Так у тебя есть парень?

– Есть.

– Фиговый парень какой-то.

Ммм?

– Прошу прощения?

– Фиговый, говорю, парень, раз тебе приходится ездить на такси, жить с подругой и готовить свои зачётные блинчики не ему, а левым мужикам.

– А это запрещено? Подруга, кстати, тоже помолвлена. Это так, для справки.

– Да? – всерьёз удивляются. – Ну, это её проблема. Мне не докладывались.

– И что, даже колечко на пальце не смутило?

– Родная, когда так активно вытряхивают содержимое декольте, привлекая к себе внимание, на пальцы несильно смотришь. Но у тебя я вот лично ничего не вижу.

Невольно сжимаю кисть, на которой и правда нет ни одного украшения.

– Парень. Не жених. Слушай внимательно.

– Непорядок. Давай устроим бартер? Таких ненадёжных ухажёров надо менять.

– На кого? Ещё более ненадёжных? Вот уж спасибо.

– Ты слишком плохого обо мне мнения.

– Какую репутацию себе создал, такое и мнение.

– Репутация – это часть работы. Как показывает статистика, хорошие мальчики никого не вставляют. Приходится быть плохим.

– Так ты у нас хороший?

– Дай мне шанс и узнаешь, – открываю было рот, чтобы съязвить, но пальцы Влада без предупреждения оказываются на моём подбородке, чуть сжимая. – Какая прелесть, – одобрительно присвистывают, вглядываясь. Еще и лицо моё изворачивают, чтоб лучше было видно. – Не хватает железа в крови?

Он про пирсинг в языке, если что.

– Пупок тоже проколот.

– Вау. Покажешь?

А глазёнки-то, глазёнки как заблестели!

Говорить или не стоит, что у меня ещё и тату есть? Последствие бунтарских попыток отвоевать у матери хотя бы право на собственное тело. Раз всё другое она забрала под командование.

Нет. Не буду.

Мне вообще не нравится это чрезмерное посягательство на границы личного пространства. Потому что тот вдруг склоняется и… нюхает меня.

– Это что, кокос? – касаясь кончиком носа моей шеи, прочерчивают невидимую пунктирную линию, вызывая непрошенные мурашки и щекотание в ноздрях от заметно выветрившегося, однако ещё ощутимого шлейфа мужского одеколона. – Класс. Мне нравится.

– А мне не очень, – вежливо, но настойчиво отстраняю Бессонова. – В четверг, в пять. И будь любезен – не подкачай. Иначе наше сотрудничество закончится, не успев начаться.

– Я тебя не разочарую, Абрикосова, – прилетает в затылок, когда я уже загружаюсь на заднее сидение. – А о свидании всё же подумай. Я ведь так просто теперь не отстану.

Судя по всему, да. И это только всё усложняет. Чего он прицепился-то ко мне?

____

[1] общая физическая подготовка

Глава вторая. Зачем?

POV АБРИКОСОВА

– Да ты издеваешься… – медленно стекаю по борту.

Что-то хрустит под коньком. Моя челюсть?

– Немного, – выписывая идиотический по своей комичности пируэт, Бессонов смачно плюхается пятой точкой об лёд.

И так уже третью минуту подряд.

Балаган какой-то, чесслово.

– У тебя ноги вообще способны держаться прямо, а не разъезжаться в разные стороны?

– Главное, чтоб у тебя они не разъезжались, – строго грозят мне пальцем. – Учти, я буду за этим пристально следить.

От недоумения снова роняю челюсть.

– Чего?

– Говорю, я ревнивый. И собственник. Так что когда мы начнём встречаться – не серчай, если буду где-то перегибать палку. Это не со зла.

Он хоть понимает, что несёт?

– Мы не будем встречаться. Никогда.

– Будем. И очень скоро.

– Нет.

– А это был не вопрос. Я тебя по факту предупреждаю.

– Так, давай-ка уже начистоту, – начинаю терять терпение. Сначала в зале во время разминки он мне битый час в уши мёдом лил, теперь тут щедро бросается громкими заявлениями. Не перебор? – Что тебе от меня надо? Это какая-то звёздная фишка: доставать того, кто попался под горячую руку?

– Да кто ж достаёт? – меланхолично вытягивают ноги, шевеля мысками коньков и оценивающе сканируя меня прищуренным взглядом.

– А что ты делаешь?

– Проявляю интерес.

– Будь любезен, не проявляй его.

– Почему?

– Меня это нервирует.

– Ну ничего. Привыкнешь.

– Слушай… – начинаю было, но меня затыкает брошенный на опережение вопрос.

– Ярик, веришь в любовь с первого взгляда?

Эм…

– Нет.

– А я вот романтик и верю.

– Так тебе положено по статусу. Иначе бы слезливые песни о любви не получались настолько приторными. Кто текст-то вам пишет?

– Эй, текст вообще-то пишем мы! И где приторные? Назови хоть одну!

– А я помню? Я целиком ни одной не слышала. Только кусками.

– Тогда это вдвойне несправедливая клевета. Вот послушаешь каждую, составишь список претензий, тогда и поговорим.

– Непременно включу это в своё расписание на остаток недели.

– Надеюсь. Но а вообще, я серьёзно. Нравишься ты мне, Абрикосова. И косички у тебя клёвые.

Он прикалывается?

Просто такое ощущение, что да.

– Косички? Мы что, в пятом классе? Ещё портфель мой вызовись нести.

– С удовольствием.

Нет, точно стебётся.

– Знаешь, что? Завязывай паясничать и катись отсюда. Я отказываюсь с тобой связываться!

– Почему? – доносится до нас голос приближающегося Олега.

– Да! Почему? – оживает Бессонов, резво вскакивая на коньки.

Следующие несколько секунд озадаченно наблюдаю за тем, как вокруг меня лихо нарезают восьмёрки. Слишком ловко для неуклюжего недотёпы, что последние полчаса спотыкался на ровном месте, испытывая мои нервы на прочность.

– Так ты умеешь кататься?!

– Я? Не. Ты просто хороший учитель. Вот поворчала и сразу начало получатся, – насмешливо подмигивают, убирая руки за спину и на витиеватом вираже изящно тормозя рядом.

Я его задушу. Клянусь.

– Можно дать тебе затрещину?

– Можно мне просто дать. Но попозже, наедине.

Аааа!!! У меня скоро глаза научатся проворачиваться на триста шестьдесят градусов, настолько сильно я их закатываю.

– И вот… – тычу в Бессонова протянутой ладонью, выразительно уставившись на тренера. – Это ОН мне должен карьеру спасти, да!?

– Я тебе не только карьеру спасу, но и личную жизнь, – приобнимая за шею, расплывается в широченной улыбке Влад. – А-то у тебя там с ней какой-то сущий бардак.

– С этим потом разберётесь. Давай, красавчик. Показывай, на что годишься. И начнём ваше выступление продумывать.

***

На что он годится? Ну…

На самом деле, всё оказывается куда лучше, чем я ожидала. Бессонов явно заблаговременно подготовился к шоу и брал подкатки [1], потому что базовые элементы вроде петель, скольжения и перетяжки делает довольно сносно.

Да, неидеально, а с технической точки зрения и вовсе провально, но с этим, во всяком случае, хотя бы можно что-то сделать. Только над его падениями надо еще поработать, иначе схлопочет травму уже на старте.

Олег тоже более чем доволен. Прям вижу по его загоревшемуся взгляду, как он наперёд просчитывает проценты возможной победы. Которая, кстати, вполне реальна.

Почему нет? В этом шоу всё же упор стоит не столько на профессионализм, сколько на артистизм. Именно за последнее будут начисляться основные баллы.

Всем очевидно, что "звезды", большая часть из которых до этого даже не вставала на лёд, никогда не смогут дотянуть до уровня спортсменов. Что в принципе от них и не требуется. Их не для этого зовут, а ради рейтингов.

Наша задача – показать яркий, эстетичный номер ради привлечения новой аудитории. Медийные личности своей обширной фан-базой это обеспечат. А если получится ещё и украсить выступление несложными поддержками – будет вообще идеально. Тогда мне хотя бы сгорать от стыда не придётся.

Успокаивает только одно – за этот цирк мне заплатят. И чем дальше мы пройдём на этапах состязаний, тем солиднее окажется выигрыш.

Именно поэтому несколько следующих часов морально привыкаю к новому "деловому партнёру" и его бесцеремонности. А ведь это лишь начало. Впереди нас ждёт несколько долгих, очень долгих месяцев…

***

Тем же вечером возвращаюсь домой насквозь пропахшая посторонним мужиком. Остаточный шлейф горького одеколона настолько крепко впитался в одежду и кожу, что не берётся даже мочалкой. После душа сразу заваливаюсь спать, но и под закрытыми веками упорно продолжаю ощущать Влада рядом.

Бр-р… Жуть!

Радует только то, что пыточная камера начнётся со следующей недели, так что в пятницу у меня по графику стоит одиночное катание.

К тому же сегодня, как уже обнаружилось с утра, отменилось сразу две лекции, поэтому решаю забить на всестороннее развитие и не ехать в универ.

Правда и поваляться мне тоже не дают. Исцарапанная кисть, неудачно свисающая с кровати, тонко намекает, что корм сам себя в миску не насыпет, а Чинги устал ждать.

Да иду, иду.

– О, Господи! А ты-то чего так рано подорвалась? – чуть ли не подпрыгиваю на месте, обнаруживая лениво копошащуюся на кухне Ди.

Семи нет, а она уже бодрствует. При том, что обычно не добудишься.

– А? – выудив из нутра холодильника колбасу, заразительно зевают. – Да Стёпа, козлина, разбудил. Приехал, наконец, из своей Швейцарии, зовёт за город на выходные. Барбекю, шампусик, романтик, вся фигня.

– Это куда? В коттедж его родителей, где есть бассейн с подогревом?

– Ага.

– А сами они где?

– Где-то в Венеции.

– Круто.

– Наверное.

– Ты как-то не особо воодушевлена предложением. Там же настоящий дворец со всеми удобствами.

– Да ну, два дня теперь придётся там тухнуть, слушая нытьё о том, как Стёпыч устал и соскучился. Да я б лучше вместо этого с девчонками с потока в клуб махнула.

Высокие отношения.

– Так не езжай, если не хочется.

– Не поеду – обидится. Ещё и потом на СПА денег зажмёт из вредности. Слушай, а ты не хочешь мне компанию составить?

Она предлагает мне стать третьим лишним на этом недопразднике жизни? Зачем? Свечку держать?

– У меня тренировка.

– А мы на завтра всё перенесём. Стартанём прям с утра. А я ещё и попрошу Стёпу, чтоб он какого-нибудь друга своего прихватил! Ну чтоб веселее было.

Ещё лучше.

– Зачем мне его друг? У меня Лёша по планам стоял на выходные.

Который ещё со среды предлагал встретиться перед тем, как опять умотает на свои сборы. Так что у меня в ближайшие дни как бы свой романтик вырисовывался. Не такой грандиозный, конечно, но уж что имеем.

– Так давай его возьмём! Ну, пожалуйста-а! Мне о-очень нужна компания, чтобы не сдохнуть от скуки.

Я уже говорила, что у них высокие отношения, да?

– Слушай, это, конечно, не моё дело, но если всё так плохо, может вам пора перестать друг друга мучить?

– Да ща-аз, – негодующе фыркают, мучая ножом зачерствевший хлеб. – И тогда квартиру оплачивать будешь ты, а мне придётся искать работу, потому что блог нихрена прибыли не приносит. Нет уж, спасибо. Потерплю. Но моё предложение в силе. Чего в четырёх стенах тухнуть в такую погоду, когда можно на природе отдохнуть, верно же?

Да не спорю, звучит и правда заманчиво. Тем более что я с начала зимы никуда толком не выбиралась, вот только не уверена, что Лёша оценит предложение. Он-то планирует провести ближайшие пару дней со мной наедине, не вылезая из кровати.

– Я спрошу у Лёхи, но не обещаю, – не то, чтобы сдаюсь, но реально призадумываюсь над перспективами.

Шикарный коттедж с вип-условиями, где несложно найти уединённое место или однушка со старым ремонтом, которая досталась моему парню от покойной бабки?

Хм… Какой непростой выбор.

– Спроси, Ярочка! – победоносно салютуют кое-как сделанным бутербродом, загораясь энтузиазмом. – Я тебя прям очень прошу. Век буду должна!

***

Валяясь на лишь из вежливости застеленном после ночи скрипучем диване, лезу в официальный паблик, посвящённый Two Demons.

Зачем-то.

И плейлист негромко включаю фоном.

Тоже зачем-то.

И вот слушаю я братишек, играющихся с музыкальными стилями как с конструктором, совмещая несовместимое, и…

Блин, а ведь и правда ничего так.

Биты качают, незатейливые припевы легко ложатся на слух, запоминаясь, да и в целом репертуар у них прикольный. На любой вкус и цвет.

Имеется и задушевная лирика про любоф-ф, чтоб девочки текли водопадом, и более дерзкое с пошлым оттенком – для того, чтобы "крутые пацаны" на девятках врубали магнитолу на полную, и даже задушевное за жизнь. Для застольев прям идеально.

А постов сколько о братьях в группе!

Чуть ли не каждый их шаг. Где были, с кем были, когда. Фотки с вечеринок, тизеры с анонсами, фотосессии, снимки с поклонницами, короткие нарезки с выступлений и репосты с личных страничек мальчиков.

Сперва захожу, вот ведь ирония, к Ярославу – старшему брату звёздного дуэта. Родственные черты однозначно проглядывают, особенно в том, что касается губ и скул, но все же ребята кардинально отличаются типажами.

Яр более холодный. Чистейший бэдбой для которого все вокруг – мусор и плебеи. Слишком уж взгляд у него снисходительно-колючий. Да и по стилю чувствуется общественный вызов: драные джинсы, дранные футболки, заклёпки, пластины, кожаные браслеты на запястьях – полный фарш.

Причесон опять же строго противоположный – в отличие от Влада, у него всё укорочено под машинку с профессиональной доработкой на висках. Ну и татухи, естественно.

А вот у младшего братца вроде как их нет…

А, не, есть. Но небольшие совсем, неприметные.

Что ж, миленько. Парни действительно смазливые, харизматичные и с хорошими внешними данными – неудивительно, что они пользуются такой популярностью. А популярность у них ого-го! Под каждым постом тысячи лайков и сотни комментариев, причём через одно с признанием в любви.

Кстати, всё, как я и говорила: в основе мелькают либо школьницы, либо студентки. Те, что постарше, видимо, уже долгие годы преданно верны Стасу Михайлову, Николаю Баскову и… кто там ещё у нас есть из "старичков"?

Так, здесь всё понятно. Едем дальше.

Окольными путями перескакиваю на личный профиль Влада, где на меня сразу выпрыгивают голосовые сообщения и кружочки с видеообращениями.

Ух, сколько тут обаятельных улыбок, приправленных озорным взглядом из-под спадающих на лоб кудрей. Где тазик и тряпка? Я таю.

Не, ну давайте будем честны: преподнести Бессонов младший (хотя разница-то у них небольшая) себя умеет. Говорит красиво, мимика сдержана, театральностью не злоупотребляет.

Не знаю, зачем, но подписываюсь на его канал. У Влада там в личной телеге почти двести тысяч подписчиков, вряд ли заметит появление ещё одного участника.

В ту же секунду, как нажимаю кнопочку "вступить", в комнату входит мокрый после душа Лёша.

– Что делаешь? – стряхивая с влажного светлого ёжика воду, склоняются надо мной, всматриваясь в дисплей.

– Изучаю матчасть, копая под своего "партнёра", – честно признаюсь. – И не очень уверена, что его поклонницы, делающие три ошибки в слове "великолепный", могут мне как-то помочь.

– Они тебе и не нужны. Для тебя главное засветиться на федеральном и чаще мелькать в новостных лентах.

– Тоже верно, – согласно признаю, зарабатывая благосклонный поцелуй в лоб. – Готов? Или будем ждать, пока обсохнешь?

– В такси досохну.

– Тогда заказываю.

На удивление, Лёша принял идею прокутить выходные за чужой счёт с большим воодушевлением. Оно и верно – не я одна, в конце концов, привязана к жёсткому графику.

Наверное, найти себе парня из схожей среды – было весьма дальновидным решением. Он постоянно мотается на соревнования, я большую часть времени либо занята, либо устала как собака. Никто никого не пасёт, не достаёт и не ущемляет.

Идеально.

Нет, не идеально, конечно, так как с нашим режимом частые встречи – утопия, но это идёт даже словно бы плюс. Мы встречаемся уже где-то пару лет, однако надоедания нет. Как и пустых ссор с взаимными обидами на то, что кто-то кому-то не уделяет должного внимания.

Порой, конечно, задумываешься о перспективах таких географически нестабильных отношений, однако пока обоих всё устраивает. Схема давно налажена, а значит пусть себе работает дальше.

Собираемся и выходим на улицу, где уже ждёт белый седан с наклейкой рекламной компании на крыле. А ещё минут двадцать спустя тормозим у другого дома. И я сразу вижу то, что видеть ну никак не планировала…

– Ты здесь что забыл? – недоверчиво вглядываюсь в знакомую физиономию, чей Камаро перегородил подступ к подъезду.

– Заскочил пару вопросиков уточнить, – приветливо салютует мне двумя пальцами Влад, вальяжно подпирая бочину машины подошвой высокого ботинка на шнуровке. – Вот только квартиру не запомнил. Уже думал, всё, облом, а нет. На удачу подружку твою поймал.

Поймал. Чему та ой как не рада.

И это ещё мягко сказано. На самом деле Ди словила настоящую паничку, причину которой угадать несложно – Стёпа топчется рядом с ними, меланхолично покуривая.

Судя по спокойствию – до сих пор пребывая в безмятежном неведении, но ведь достаточно всего одного неверного слова, чтобы запустить цепную реакцию и устроить бурю…

Офигеть, конечно, ситуация. Вверх неловкости.

– А позвонить нельзя было? – спрашиваю у Бессонова, а сама украдкой переглядываюсь с подругой, что на нервяке сейчас сожрёт свои губы. Вместе с той химозой, что туда вкачивала.

– У меня нет твоего номера.

– У Олега можно было запросить.

– А, да? – наигранно удивляются. – Слушай, и правда. Об этом я что-то не подумал.

Не подумал, как же. Кто ему поверит? Специально он заявился! Вопрос только: чего ради?

– Телефона не знаешь, а адрес знаешь? – подозрительно щурится Лёша.

– Да как же не знать? Я ж того-этого… – Ди выразительно округляет глаза, что остаётся незамеченным для стоящего чуть поотдаль Стёпы, однако не ускользает от зоркого взгляда Бессонова. – Подвозил вчера Ярика, – с многозначительной усмешкой выкручивается он с видом, будто делает всем вселенское одолжение. Гад! Прекрасно понимает, каким козырем владеет и с упоением наслаждается этим. – Не дело всё-таки на ночь глядя девчонке одной по темноте шастать.

– Ну просто благородный рыцарь, куда б деваться, – только и могу, что фыркнуть.

Его смекалка – это, конечно, прекрасно, но с какой такой радости меня теперь крайней сделали?

– Естественно. Но мне непонятно, почему этим должен заниматься я, а не твой парень? Он уже у тебя есть, да? Ты что-то такое вроде говорила.

– Забыл у тебя спросить совета, – мрачнеет Лёша, а это недобрый знак. С его темпераментом достаточно одного щелчка, чтоб вспыхнуть конфликту.

– О. Так ты он и есть? – с фальшивым удивлением, будто только сейчас это понял, Бессонов протягивает ему ладонь. – Сорян, без обид. Я Влад.

– Лёха, – не сразу, лишь выждав паузу, неохотно соглашается на рукопожатие тот.

– Крепко, – одобрительным кивком оценивают силу, с которой стискивают его руку. – Тоже спортсмен?

А то этого и так непонятно? Да одного Лёшиного размаха плеч и кулачища размером с ковш достаточно, чтобы понять: лучше лишний раз не подзуживать человека. Себе дороже.

Бессонов тоже, конечно, не Дюймовочка, но в габаритах заметно уступает. Правда в росте едва ли не на две головы выигрывает, так что ещё непонятно: кто на кого свысока смотрит.

– Дзюдо, чёрный пояс.

– Забавно.

Забавно, что я смотрю на всё это безобразие и не знаю, как правильно реагировать. И это при том, что моя совесть абсолютно чиста, в отличие от Ди! Только вот внутри всё равно как-то неприятно шкрябает.

И от ситуации, и от растерянности.

– Долго стоять будем? Нам ехать пора, а то в пробку встанем на выезде, – поторапливает всех Стёпа, небрежно отстреливая окурок куда-то в район мусорки и забирая у Лёши спортивную сумку.

Вот уж кто здесь дрыщ, так это он. Высокий, худой, с длинными вытянутым лицом и горбинкой на носу – не будь у него брендовых шмоток, на руках Ролекса, а под задом внедорожника последней модели, Диана бы в его сторону никогда не посмотрела.

– Далеко собрались? – оживает Влад.

– За город. На выходные.

– Всей компанией?

– Ну, типа, да, – Стёпа и сам был не особо рад навязанным попутчикам, вот только подружка решила не мелочиться и зашла ещё дальше. Так что, помимо нас, в движуху с ночёвкой оказалось вовлечено ещё человек семь. С половиной из которых я даже незнакома. – Вечеринка у мангала.

– Блэк-Джек и шлюхи включены в программу? – ухмыляется Бессонов, ехидно подмигнув Диане, возмущено надутые щеки которой дали понять, что намёк она поняла.

– Парочка точно будет, – от Стёпы вся двусмысленность недооскорбления его девушки благополучно ускользнула. Он банально не видел никаких переглядок, как раз утрамбовывая вещи. – Твои же дуры из универа тоже приедут?

– А чего сразу дуры? – праведно возмутилась подруга. Правда не очень убедительно. Чисто чтобы не палиться.

– А кто в прошлый раз бегал по участку голыми и угашенными? – напоминают, захлопывая багажник. – Еле с соседями договорился, чтоб ментов не вызывали.

– Подумаешь, девочки слегка перебрали…

– О, класс. Я такое люблю, – не нравится мне воодушевление Влада. Не предвещает оно ничего хорошего. Что только подтверждается в следующую секунду. – Меня возьмёте? Посуда, если что, у меня своя. Даже выпивку куплю.

– Да поехали, – равнодушно отмахивается Стёпа, опережая едва не вырвавшееся из меня категоричное "нет". – Один хрен, уже орава набралась. Одним больше, одним меньше.

Глотаю недовольное мычание, обречённо накачиваясь прохладным весенним воздухом. Про Диану и говорить нечего – такой подлянки она точно не ожидала от своего любовника.

– А у тебя разве нет других дел? – недовольно морщится она. – Я думала, у популярных личностей каждая минута расписана.

– Ай, да фигня, – легкомысленно дёргают плечом. – Брату отпишусь, пусть перенесёт стрелку со звукачами. Развлекаться ведь тоже иногда надо, верно?

Развлекаться-то, конечно, надо, но чего Бессонов при этом на мне так глазёнки-то свои греет? Вот нафига, нафига он подвязался? Чтобы Ди потретировать? Или меня выбесить окончательно?!

Зачем? Просто за-ачем?

_________

[1] подкатки – индивидуальная или групповая дополнительная тренировка. Тоже самое, что занятие с репетитором.

Глава третья. Одуванчики

POV АБРИКОСОВА

Вопрос "зачем" остаётся актуальным и через час, и через два, и даже когда мы подъезжаем к конечному пункту. Тот самый случай, когда ничего непонятно, но очень интересно.

Поехали мы на разных машинах. Причём Влад по пути отклеился, и его так долго не было, что мы уж было с Ди обрадовались. Ровно до того момента, пока Бессонов не объявился на пороге кирпичного особняка с бренчащими сумками наперевес.

– Извиняюсь, задержался мальца. Девчата на выходе из супермаркета подловили. Пока не обтискали всего – не отпустили. Пуговицу оторвали, прикиньте?

– У тебя нет пуговиц, – не могу не заметить, тормозя Чинги за шлейку, а то тот слишком уж подозрительно принюхивается к газону.

Да, да. Пришлось заскочить домой и взять котяру.

Он, конечно, изрядно всех достал, пока скрипел всю дорогу в переноске, зато теперь с охотой исследует новые горизонты. Бродячая жизнь, видимо, не изгладилась ещё из его памяти, так как страха или опаски у него нет от слова совсем. Только любопытство и азарт влезть в каждую щель.

А щелей тут немерено, поэтому спускать с поводка чревато. Да и территория просто огромнейшая. Снаружи спокойно можно в футбол играть, а уж внутри…

Я лишь мельком первый этаж успела обойти и уже чуть не заблудилась. Нет, серьёзно: по всем этим петляющим коридорам, делящим два корпуса, только с навигатором можно ходить.

– Правильно. Теперь уже нет. Пришлось на сувениры раздать.

– Такова цена успеха.

– Знаю. Поэтому и не возмущаюсь, – скинув ношу на идеально подстриженный газон, падают рядом со мной в уличные качели, спрятавшиеся от мира козырьком. – Дама с собачкой, ты зачем свою мяукалку взяла?

– Как аксессуар.

– Она ж тебе покоя не даст.

– А то я не знаю! – не хочу огрызаться, но всё равно огрызаюсь. Слишком задолбалась оправдываться. Какое всем дело? Это моя мигрень, а не их. – Но не оставлять же его на два дня без еды. И вообще, мы ответственны за тех, кого приручили.

Разумеется, если бы было можно, я отдала бы кому-нибудь кота на передержку, но… некому. Отец давно живёт в другом городе с новой семьёй, а мать…

Да я ей свой полусдохший фикус не доверю! Не то, что живое существо. Да и не в тех мы отношениях, чтобы о чём-то её просить.

– Слушай, приручи меня, а? – с невинным ликом просит Бессонов, смахивая со лба кудри. – Я дрессированный, углы не деру, хожу в лоток.

– Это просьба?

– Официальное предложение.

Официальное, блин, предложение у него!

– Зачем ты поехал? – поступаю очень по-женски и задаю вопрос совсем из другой оперы.

– Чтобы побыть с тобой.

– Не получится. Я не одна.

– Ничего. Я на расстоянии понаблюдаю.

– Зачем?

– Хочу понять объём предстоящей работы.

– Какой ещё работы?

Ладно. Не только девушки любят соскакивать с темы. Парни тоже этим грешат.

– Давно вы вместе?

Судя по отрывистому кивку – речь идёт о Лёше, что как раз помогает Стёпе засыпать угли в мангал. Мы пока в неполном составе, остальные только едут, но мальчики решают не ждать.

– Давно.

– Как познакомились?

– Это важно?

– Просто любопытно.

– Нормально мы познакомились. По-человечески. Не как с тобой.

– А что не так с нашим знакомством?

– Тебе, видимо, всё так.

– Даже более чем. Или тебя смущает то, что я спал с твоей подружкой? – последнее деликатно спрашивается на тон ниже. – Не бери в голову. Это вообще ничего не значит.

– Надо думать.

– Это просто секс. Не самый лучший, к слову, но именно он познакомил меня с тобой. Иначе ведь не встретились бы.

– Считаешь?

– Уверен.

– У нас с тобой контракт в понедельник подписывается, если забыл.

– Не забыл. А знаешь, почему? Потому что я запал на твои блины и косички.

Ээ…

– Не поняла.

– Меня когда звали на это шоу, я по началу отказался. А потом тебя увидел в участниках, и…

– И передумал.

– И передумал. Прям загорелся. Считай, что отбил у другого товарища, которого к тебе собирались приставить. Кстати, он несильно сопротивлялся. За небольшое вознаграждение охотно поменялся.

Просто чудесно.

– Потрясающие откровения. Приятно слышать, что меня можно так легко купить.

– Не тебя, а право оказаться с тобой в паре.

– Дороговато блины выходят. Нецелесообразное вложение.

– Если всё удачно сложится – это будет моя лучшая инвестиция.

– Инвестиция во что? В твои гастрономические закидоны?

А можно как-то расшифровать брошенную в мою сторону таинственную ухмылочку? А то я без словаря не понимаю.

– Как твоя подружка охомутала своего простофилю? – расшифровки, разумеется, не даётся. Вместо этого тема снова скачет резвыми мячиками от пинг-понга. Который мы, кстати, захватили. – Он какой-то прям тёпленький для мажора.

Прослеживаю зрительную траекторию Влада, переключившегося за наблюдением движа у мангала.

– Да какой он мажор? Деньги родительские появились, но Стёпа ещё не научился ими пользоваться. Вот и ссорит ими направо и налево. Попросишь дать в долг – даст, а обратно потом ещё и не возьмёт. Стыдно ему, видите ли.

Чем многие охотно пользуются.

– Ууу… Идеальная дойная корова. Твоя подруженция вытянула золотой билет, а всё равно не хозяйка своей… ну, ей самой.

– Подруженция, подружка. Ты что, её имя не помнишь?

– Если честно, я его даже не знаю. Наверное, она представлялась, но мой мозг фильтрует всю лишнюю информацию. А как её по паспорту, кстати?

– Подойди и спроси.

– Диан, тащи розжиг, – как по заказу кричит Лёша.

– Диана, понятно, – усмехнувшись, Бессонов тянется к коту, подозрительно поглядывающего на его ботинки, но торопливо отдёргивает кисть, услышав предупредительное шипение. – Ша, хорош шикать. Я ж с миром.

– Он не любит посторонних, – притягиваю котяру, усаживая себе на коленки. – Когда выводок котят в подвале обнаружили, всех за пару дней разобрали, а этот не давался никому. Меня-то принял только потому что я его почти полгода подкармливала. Наверное, так и привык. Как холода ударили – сам под куртку полез греться.

– Всем нужна забота и ласка. Как зовут?

– Чинги.

– Чинги?

– Сокращено от Чингисхан.

А ржать в голос, привлекая внимание остальных, обязательно?

– Почему?

– А ты его морду видел? Сплюснутая и бандитская.

– И подранная.

– И это тоже, – соглашаюсь, накручивая кисло-жёлтый поводок на запястье, на манер браслета. Накручиваю и высверливаю взглядом новенький забор, живые изгороди, тропинку, ведущую к резной беседке. Всё, что попадается в поле зрения… – Что? – не выдерживаю, снова оборачиваясь к Владу, который в это же самое время пасёт меня. Не моргая.

Что невозможно долго игнорировать.

– Симпатичная ты, – протянув руку, кончики его пальцев касаются ажурной ткани моей укороченной блузки. В меру приличной, но открывающей достаточно, чтобы по обнажённому плечу побежали мурашки от его прикосновения.

Так и сидим. Чинги, скрипя, пытается выбраться из поводка. Я, затаив дыхание, цепенею, не в силах пошевелиться. А Влад бесцеремонно играет моим хвостом, перебирая пряди.

Солнце светит. Птички поют.

Мой парень находится всего в трёх метрах…

И от него, само собой, не укрывается всё это безобразие. Наверное, потому что Бессонов и не думает таиться. Даже когда Лёша подходит, далеко не сразу оставляет мои волосы в покое.

– Принести чего-нибудь? – склоняются, запечатляя хозяйский поцелуй на моих губах.

Жест, сразу расставляющий точки над "и", и дающий чётко понять: кто тут босс и кому именно позволено меня трогать.

Ммм… Он что-то спросил?

Прошу прощения, я слегка в прострации.

– Мороженого, – выдаю первое, что приходит на ум. Потому что мне резко становится жарко. При том, что воздух далеко ещё непрогретый, да и тучи нет-нет, а собираются, обещая к вечеру дождь.

– Где ж я тебе его возьму? – вариант Лёшу не устраивает. – Раньше нельзя было сказать?

– Можно было. Но раньше я не хотела.

– Потерпи до следующего захода в магаз. С утра, по-любому, за опохмелом придётся кому-то гонять.

– Терплю, терплю. Что ещё остаётся, – соглашаюсь, всё больше и больше уповая в то, что действительно хочу мороженого. Попробуйте теперь переубедите.

– Какие-то проблемы?

Э?

А, это не мне. Это уже Владу адресовано. У которого тактичности, как у перфоратора в шесть утра. Вот чего он так смотрит на нас? Мы кто? Попугайчики в зоопарке?

– У меня? Никаких, – криво усмехнувшись, лениво переключаются на свой айфон, начиная что-то активно печатать на клавиатуре. – А вы продолжайте, продолжайте миловаться. Не отвлекаю.

Миловаться? Да если бы. Лёшка не из тех, кого можно назвать романтиком. У нас даже конфетно-букетный период благополучно мимо прошёл, не задев своей ванильностью.

Да и сейчас всё быстро тухнет.

Стоит Бессонову, не предупредив никого, подорваться с качелей и куда-то ускакать, как мой парень мигом вспоминает, что угли уже почти дотлели и надо накидывать на решётку рёбрышки.

Короче, остаюсь одна, отжав релаксирующую качель под навесом в единоличное пользование. Разуваюсь, залезаю в неё с ногами, а под бок подминаю Чинги.

Так и балдеем, играя с ним сорванной травинкой, когда первые ароматные запахи жареного приманивают запоздавших – дивизия пребывает сразу в пять человек, едва уместившаяся в одну машину.

Две девчонки и три парня. Чрезмерно шумные. Только пришли, а уже хочется зажать уши и попросить вернуть умиротворяющую тишину.

Где-то через четверть часа подтягивается остаточный хвост – ещё трое. С переносной колонкой. Ну всё, понеслась душа в рай.

Бутылки звенят, музыка играет, оживлённые беседы беседуются, хохот стоит на весь участок, первая порция мяса выкладывается на большом столе, а Влада и след простыл. Решил, что с нас достаточно Его Величества?

Вот девки-то огорчатся. Те, едва им доложили о вип-госте, уже на низком старте. Лифчики поправляют, гримируются, губы подмазюкивают – намереваются встретить звезду в полной боевой готовности.

И, на удивление, дожидаются.

Бессонов, наконец, объявляется.

С ещё одним пакетом на перевес.

– И чего ты орёшь, истеричка? Пмс? – миролюбиво ворчит он, обращаясь к кому-то в нацепленную на ухо гарнитуру. – И? Вот трагедия-то, на завтра перенеси. А завтра на послезавтра перенеси. Так у меня тренировка только во второй половине дня, в первой я почти свободен, – ноша весьма небрежно суётся мне. – И? Ну ничего страшного, – продолжают с кем-то выяснять отношения. – Я ж под тебя подстраиваюсь, и ты разочек будь лапочкой. Не сломаешься. Слушай, всё, не зуди. Дай отдохнуть без твоей рожи, – нетерпеливо отключаются, вытаскивая наушник. – Во душнила.

– Девушка? – сочувствующе интересуется какой-то парень. Как он там представлялся? Дима?

– Хуже. Брат. Ой, да. Это тоже тебе, – всучивают мне охапку… одуванчиков, которую всё это время держали подмышкой.

Приличную такую по объёму.

Он что, всю ближайшую поляну выкосил?

– Как мило, – фыркает Диана. – И бюджетно.

– Ну сорян, – парируют, ища по карманам пачку сигарет и зажигалку. – Тут с цветочными затык. Брал, что есть.

Слышу их и не слышу, озадаченно разглядывая содержимое пухлого пакета, раздутого от… мороженого.

Всякого. Всех видов.

Эскимо, рожки, фруктовый лёд, пломбирное с сиропными наполнителями в баночках. Кажется, кто-то помимо поляны ещё и ларёк обчистил.

Мороженое, одуванчики – не слишком ли? Теперь не оберёшься шёпотков и сплетен. Не говоря о том, что…

Поднимаю голову, встречаясь взглядом с Лёшей. Который не сулит ничего хорошего.

Ой. Как бы до разборок не дошло.

***

Нет. Поразительно, но обходится без разборок. Момент чудесным образом сглатывается, а вот у самой меня внутри колбасятся противоречия. Ещё и эта охапка ярких одуванчиков…

Не придумав ничего лучше, варганю из них венки. Которых получатся так много, что впору идти на речку и запускать по воде. Жаль, что у нас не Иван Купала, или когда там обычно на суженого гадают?

Пока я трескаю в колоссальных количествах мороженое, обеспечивая себя симптомами ОРВИ, остальные времени даром не теряют: поели и пошли кутить. Уж места для этого у них предостаточно.

Как там показывают в американских ромкомах? Пати у кого-то дома – это реки пойла, оргии и пьяные дебоши. Ну… у нас пока выходит всё куда цивильнее.

Сперва парни в сокращённом составе шумно играют в футбол. Потом переходят на пинг-понг, пока девочки сэлфятся на фоне кустов с ещё не распустившими бутонами роз, после чего вся компания возвращается к столу.

И только ближе к закату, когда становится слишком прохладно, мы перебираемся в дом, в зал с бильярдом. Где и зависаем до наступления ночи.

– Абрикосова, слабо партейку? – подзуживает меня Влад, что ведёт себя всё это время просто божественно невозмутимо. Будто не чувствует, как Лёша щедро нашпиговывает его стрелами…

Я даже не знаю, как их обозвать.

Недоверия? Скептицизма? Осуждения?

– На желание? Если я выиграю, ты уходишь с проекта?

– А давай.

А чего это мы так быстро соглашаемся? Не потому ли что девчонок, как их там… Оля и Алёна вроде, он обыграл в один ход?

Хотя, на самом деле, они и не старались выиграть. Господин Джек Дэниэлс давно начал свою схватку с женским алкоголизмом и те больше строили звезде глазки, чем следили за партией.

Смотреть со стороны на их потуги – отдельный вид театра сатиры. Хотя бы от того, что Бессонов явно не настроен сегодня на романтические порывы без обязательств.

А его финальное усталое: "курочки мои, ну что ж вы так кудахчете" и вовсе вызывает у меня приступ смеха. Однако сфоткаться с ними в обнимку, кстати, Влад не отказался.

И автограф каждой оставил. Маркером, на груди.

Ох, сколько визгов довольных было, кто бы только слышал! И столько же молчаливого неодобрения от ребят-одиночек, чьё наличие полностью перекрыло присутствие гостя.

Их печаль легко объяснить. Они-то планировали склеить кого-то себе на ночь, а тут такая подстава в виде патлатого брюнета с ироничной ухмылкой, стоящего в обнимку с кием и ждущего, приму ли я его вызов.

– Запросто, – вручаю поводок Лёше. Правда протянутый мне второй кий игнорирую. Зачем нам посредник? Рукой разбиваю выстроенную для партии пирамиду, поочерёдно закатывая каждый шар в лузы. Так же вручную. Все, кроме чёрного. Чёрный торжественно вручаю Бессонову. – Выиграла.

Не, ну я ж не совсем ку-ку, чтоб рисковать! С моим-то опытом заранее знаю, что продую, так что нечего лишний раз тешить чужое эго.

– Это читерство, – мой метод вызывает у Влада лишь улыбку.

– Это женский подход, – парирую и иду искать свои вещи, оставшиеся где-то в холле.

Усталость постепенно берёт своё, да и бедный Чинги давно мечтает заполучить свободу. Не говоря о том, что надо уже заставить его сходить в лоток, чтоб он нигде в углу не надул. Место-то новое и бедолага стесняется.

Кое-как уговариваю его сделать свои дела в комнате, которую нам отвели с Лёшей. Там же высвобождаю кошака из шлейки, снабжая ужином, и попутно вытаскиваю из глубины сумки телефон.

Мне редко звонят, ещё реже пишут, обычно если только Олег что-то хочет уточнить или в чате универа начинается активность, однако в данном случае обнаруживаю несколько пропущенных и непрочитанных сообщений. От матери.

"Дешёвое теле-шоу?! Это ради этого я столько сил и лет вложила в твою карьеру? Чтобы ты её угробила, превратившись в цирковую зверюшку, скачущую всем на потеху!?"

Не такое уж и дёшевое, кстати. За один выход спортсменам платят вполне прилично. В разы, конечно, меньше, чем медийникам, что, между прочим, обидно, но и такие суммы на дороге не валяются.

А так нисколько не удивлена её реакции.

Мне только интересно, откуда она про это пронюхала? Ещё же даже никакого анонса не давалось. Видимо, не растеряла ещё связей, после того как я соскочила с крючка.

Сижу на краешке огромной постели, разглядываю большую картину с лесным пейзажем на стене, откуда на меня таращится лупоглазый лось, и размышляю над тем: отвечать или не отвечать.

Отвечу – всё закончится очередным скандалом с окончательно испорченным настроением, не отвечу – она не угомонится и продолжит доставать, пока всё не закончится тем же самым скандалом.

Так есть ли смысл тянуть, если можно сразу отмучиться? Потому что у этой женщины начисто отсутствует такт и уважение. Иначе бы за семнадцать лет она научилась хотя бы стучаться, прежде чем вламываться в мою комнату.

Ещё одна причина, почему я съехала сразу после совершеннолетия. Терпеть заявления в духе: это мой дом, и "всё здесь моё – когда хочу, тогда и захожу, забыла тебя спросить" стало уже просто невыносимо. Как и ощущать себя не родной дочерью, а выгодным финансовым проектом.

Собравшись с духом, уже начинаю печатать ответное сообщение, когда заходит Лёша.

– Куда убежала?

– Животину покормить, – киваю на миску с рагу, в которую с аппетитом уткнулась усатая моська.

Пауза. Слишком затянувшаяся.

Поднимаю глаза от дисплея, вопросительно вскидывая бровь.

– Ммм?

– Сказать ничего не хочешь?

Я – нет, а вот он точно да.

– Например?

– Это нормально, что эта звездулька вокруг тебя так скачет?

– Не знаю. У него спроси.

– Спросил.

– И?

– Ответ мне не понравился.

– Ну а я причём? Мне его мотивы уж точно неизвестны.

– Точно?

Ясно-понятно. Телефон ставится на блокировку. Потом с матерью поругаюсь. Тут другие разборки грядут.

– Ты меня пытаешься в чём-то обвинить? Мне кажется, я не давала повода.

– Мне не нравится, что он так рьяно ошивается рядом с тобой. Ещё и при свидетелях. Я выгляжу полным идиотом, которого водят за нос.

– Так не выгляди. В чём проблема? Или тебя одуванчики смутили? Мог бы и сам нарвать.

– Тебе нравится это, да? – подозрительно щурятся.

– Что?

– Его внимание.

– Не стану лукавить – любой девушке нравится внимание. Но, повторюсь, это не повод меня в чём-то обвинять.

– Я и не обвиняю.

– А что делаешь?

– Я даю понять, что меня такое положение дел не устраивает.

– И что я должна сделать? Игнорировать его?

– Как минимум.

– Нам предстоит несколько месяцев вместе работать. Согласись, с тотальным игнором это будет сложно.

– Значит, не работай.

– Ну, вытурить у меня его не получится. Он корни прочно пустил.

И сто пудово не только моему прошлому партнёру, но и тренеру на лапку отстегнул за то, чтоб посильнее закрепить позиции. Иначе бы Олег так активно его мне не всучивал.

– Значит, сама откажись от участия.

Отличный поворот.

– А кто только утром говорил, что мне важно светиться в эфире?

– Это было до того, как все начали сплетничать о том, что ты наставляешь мне рога.

Уже? Как оперативно.

– То есть, их мнение весомее моего?

– Ты не пресекаешь слухов. Что наводит на определённые мысли.

– Не пресекаю? А что я должна делать? Табличку на шею повесить – не покупайте мне мороженого. Моего парня это оскорбляет?

– Не самое подходящее время ёрничать.

– Я не ёрничаю, а начинаю злиться.

– А ты вот прикинь, какого мне?

– Даже прикидывать не хочу. А выслушивать предъявы – тем более.

– И куда ты? – бросают мне в спину, когда я хватаю Чингисхана и протискиваюсь к выходу.

– Даю время парам виски, ударившим тебе в голову, выветриться, – выскакиваю в коридор прежде, чем мне успевает прилететь что-то в ответ.

Я Лёшу хорошо знаю. Несмотря на то, что он далеко не пьяный, алкоголь всегда развязывает ему язык, превращая и без того вспыльчивую натуру в порой совсем уж невыносимую.

Наверное, именно поэтому мы до сих пор не живём вместе, хотя предложение поступило ещё тогда, когда я сбежала с чемоданом из дома.

И всё же временным местом жительства было выбрано соседство с Ди. Чтобы в таких вот ситуациях, которые пусть и нечасто, но случались, имелась возможность сохранить за собой право уйти. Хоть куда-то.

Кстати, о Диане.

Проходя мимо обособленно выстроенной кухни-столовой на террасе, без труда узнаю голос подруги.

– Только попробуй кому-нибудь рассказать!

– О чём? О том, что ты труженица передового производства? Вряд ли ж я единственный такой у тебя привилегированный.

О, Бессонов…

Стоп. Я не поняла, после моего ухода народ что, резко раскучковался?

– Только попробуй!

Подруга лютует. Весь день копила в себе возмущения, чудом удерживая маску беспечности, и, наконец, решила выплеснуть всё.

– А иначе что? Ну-ка расскажи, прям интересно.

Решаю больше не подслушивать, появляясь в поле их зрения.

– Вы бы чуть децибелы понизили, – не могу не заметить, стискивая габаритную тушку. – Это благо я мимо проходила, а не кто-то посторонний. Тогда бы точно все уже были в курсе.

– Да все пошли дурью накачиваться, им не до нас, – отмахнулась Ди.

Дурью!?

Блин, прекрасно. Значит, приличная часть мероприятия закончилась. Теперь начнутся причуды с неадекватностью, а потом у всех начнётся отходняк. Значит, раньше вечера завтра домой точно не выйдем, а я так надеялась ещё успеть своими делами заняться.

Вот за это ненавижу большие компании и подобные сходки! Было ж всё прекрасно и культурно, зачем в деградирующее стадо-то превращаться?

– И всё равно, не палитесь лишний раз.

– Ей скажи, – локтями облокотившись на столешницу, саркастично скалится Влад. – Это она понесла. Ещё и с таким гонором, что я теперь из принципа сволочью стану.

– И что ты этим добьёшься? – шипит Ди, скрестив руки на груди.

– Проучу. Чтоб в следующий раз ты не на дыбы вставала, а вежливо попросила.

Фырк. Пшик. Рычание. Топот ногой.

Полный комплект эмоций.

– Какая нервная, – хмыкает Бессонов, когда Диана горделиво покидает кухню, цокая каблуками. Потому что в таких домах босиком не ходят. – Ей бы чай с ромашкой принять.

– И вот оно тебе надо, её подзуживать?

– На самом деле мне на неё плевать, но и разговаривать с командорскими замашками я ей не позволю.

– Согласна. Есть у Ди такой грешок.

– Как вы вообще подружились? Вы же кардинально разные.

– Школа сблизила. В старших классах вместе учились. Потом пошли по разным направлениям, но общаться не перестали.

– Так она твоя ровесница? Выглядит в разы старше. И потасканней.

– А я не выгляжу?

– Нет. Ты как наливное яблочко: аппетитное, сладкое и хрустящее. Правда кожура жестковата.

– Будь осторожней, зубы не обломай.

– Обязательно. Спасибо за беспокойство.

– Не льсти себе, – перехватив под зад вырывающегося Чинги оставляю Бессонова одного, ещё какое-то время побродив по здоровенному дому и пытаясь хоть немного понять дурную планировку.

Даже на улицу снова выползаю, однако быстро замерзаю от поднявшегося ветра, пригнавшего тучи с моросью, и возвращаюсь обратно в комнату. В которой теперь уже оказывается пусто.

Куда ушёл Лёша?

Меня искать или дальше веселиться?

Хотелось бы верить в первый вариант, но…

Переодеваюсь в прихваченную пижаму и ныряю под холодное одеяло, вот только сон не идёт. Мало того, что мысли в голове настырно жужжат, так ещё и царящий гомон снизу невероятно раздражает.

Смеются.

Нет, ржут как кони.

Что-то роняют. Снова ржут.

Орут.

Потом словно чем-то пуляют: хлопки такие, как если бы мягкими мячиками из детских пистолетов стреляли.

Девчонки визжат, потом хохочут.

Парни матерятся через слово, что-то с энтузиазмом рассказывая.

В какой-то момент убеждаюсь, что Лёша тоже там. Улавливаю его голос, окончательно сдавший позиции и превратившийся в заплетающийся.

Кто-то слишком вошёл во вкус. Пора тормозить человека, иначе мне до утра придётся скакать вокруг него с тазиком.

Неохотно вылезаю из мягкой кровати и спускаюсь вниз – туда, где в фешенебельной гостиной царит полная анархия.

Ди, усевшись на Стёпу, активно суёт язык ему в рот, одна из трёх приехавших девчонок, кажется, Оля, активно трётся возле Димы, довольного, что ему всё-таки обломится в эти выходные, а Лёша…

А Лёша по-царски развалился в кресле в полном невминозе. Глаза мутные, фокус сбитый, сам заторможенный. А на кофейном столике следы веселья…

Слышу, как внутри с треском что-то разбивается.

Наверное, доверие.

– Ты обещал, – замираю над ним, едва сдерживаясь, чтоб не отвесить затрещину.

Когда мы только сходились, моё первое и единственное условие было – никакой запрещёнки. Никогда. Не знаю, насколько оно выполнялось, но при мне он никогда не позволял себе превращаться в овощ…

До этого дня.

– Да брось, святоша. Дай человеку расслабиться. Лучше присоединяйся, – прилетает от какого-то парня, имени которой я, если честно, и не помню. Только знаю, что все зовут его Сыч.

Вдох-выдох, Ярослава. Вдох-выдох.

Устраивать разбор полётов не имеет смысла. Не сейчас. Пытаться выяснять отношения с человеком в таком состоянии тоже самое, что биться головой об стену. Бесполезно. Только лоб расшибёшь.

Лёша что-то пытается пробубнить в оправдание, даже встаёт, пошатываясь, чтобы меня догнать, но я быстро теряюсь в тёмных коридорах, реагирующих на движение умной подсветкой.

Нужную мне лестницу благополучно пропускаю, зато снова каким-то образом оказываются на кухне. И едва не взвизгиваю от ужаса, когда впереди вырастает силуэт.

Влад.

Сидит на кухонном острове, болтая ногами, и трескает моё мороженое.

Он отсюда вообще что ли не уходил?

– Ты что тут делаешь в одиночку? – спрашиваю, придерживаясь за сердце, которое всё ещё долбит, как у загнанного зайца.

Нельзя же так пугать! Кентервильское приведение, блин. Особенно в своей белой футболке.

– Ныкаюсь, – салютуют мне ложкой, выковыривая остатки из карточного стаканчика. – Иначе эти дурёхи меня изнасилуют. А я нежный.

– Бедненький.

– Нет, я не против групповушки, если что, но предпочитаю, чтобы все участники были в трезвом уме.

– Расслабься. Они там уже других для утех нашли, менее капризных.

– Вот и чудно. А то девчата и так оказали мне медвежью услугу: посливали все фотки в сеть. И я очень надеюсь, что без геолокации.

– Ты знал, куда едешь.

– Знал. И мы оба знаем: ради чего. Вернее, ради кого.

Знаем. Более того – в голову, подобно вспышке, приходит на редкость шальная идея.

– Ты сегодня пил?

При мне он ограничивался одним кофе.

– Нет.

– Отвезёшь меня домой? Прямо сейчас.

Глава четвёртая. Блин блинский, оладушки

POV АБРИКОСОВА

Наверное, это не самое дальновидное моё решение, но вот честно – мне куда спокойнее ехать посреди ночи в машине Влада, в одной пижаме, чем оставаться в доме, нашпигованном обкурышами.

Среди которых мой собственный парень, ага.

Бессонов вопросов лишних не задаёт. Ни когда молча повёл к машине, помогая отнести вещи, ни теперь – когда прошло уже больше часа пути. Сидит себе спокойно, рулит и время от времени зевает. Так-то на часах начало четвёртого.

Мой телефон молчит. Даже мама перестала слать гневные стикеры, сдалась после десятого. И уж тем более нет ни одного "привета" от Лёши.

Вероятно, он ещё даже не понял, что я уехала, но это, наверное, и к лучшему. Слушать невменяемые бредни у меня нет никакого желания. Сама устала и засыпаю на ходу. Ещё и виски скулят.

Один раз тормозим на бензоколонке, покормить машину и заправить энергетиком водителя, после чего уже без остановок доезжаем до конечной остановки.

Всё в том же молчании Влад первым вылезает из салона, придерживает дверь мне и только после лезет на заднее сидение за сумками и шипящей переноской, игнорируя мелкий дождь.

– Почему ты не спрашиваешь? – придерживаю ему домофонную дверь, нашаривая ключи во внутреннем кармане накинутой сверху куртки.

– О чём?

– Обо всём. Или тебе в привычке развозить девиц по ночам?

– Ну… Всякое случалось, не без этого. Но ты самая идеальная пассажирка, отвечаю: трезвая и тихая. И не заблевала мне весь коврик.

– Горжусь собой.

– И правильно.

Доходим до лифта, загружаемся, поднимаемся на этаж. Несколько раз проворачивается ключ в замочной скважине, после чего включается свет в коридоре.

Щелчок шпингалета и Чинги с радостным с воплем вылетает из темницы, пулей проскакивая в мою комнату. Представляю, как он рад оказаться дома.

А как я рада. Особенно, когда тут так тихо.

Вот только насущный вопрос меня упорно не отпускает.

– И всё же? – оборачиваюсь к Владу, неудачно скрывающему за пятерней очередной зевок.

– И всё же, что? – потирая уставшие глаза, повторяют. – Слушай, веришь – нет, мне совершенно фиолетово, что у вас там случилось с твоим ворчливым мальчиком. Главное, ты не с ним сейчас. Значит, свою задачу я выполнил.

– Задачу по саботированию моих отношений?

– Было бы что саботировать. Такое ощущение, что вы и сами не знаете, почему вместе. За весь день он подошёл к тебе раз пять. Три из которых исключительно из-за моего присутствия. А это говорит о многом.

Он что, ещё и считал?

– Например, о том, что нам вполне комфортно находиться обособленно? Или мы обязаны были сидеть в прилипку? А в туалет тоже только вместе?

Мой выпад встречают с такой невозмутимой снисходительностью, будто я маленький ребёнок, заверяющий, что по небу плавают слоны.

– Химия, Абрикосова, – насмешливо чиркают меня по носу ногтем. – Между парой должна быть химия. Такая, что с ног сшибает. У вас же любительский драм-кружок: "ленивые тюлени на привале". Вот честно, в алкашах с Павелецкой, дерущихся за рюмку, больше страсти, чем между вами.

Потрясающе. Я только что проиграла алкашам с Павелецкой.

– Ну простите. Не всем же быть таким гуру, как ты.

– Не переживай. Я тебя научу, – след мимолётного поцелуя запечатляется на моём лбу, напоминая заклеймение. Настолько место пылает и покалывает. – Но в следующий раз, ладно? А то меня что-то люто рубит. Надеюсь, завтра к обеду соберу себя по углам.

– Планы?

– Радиоэфир. Его перенести не получилось. Так что включай MD завтра в пять. Послушаешь меня.

Собираюсь было съехидничать, что такими темпами схлопочу передоз от его персоны, однако слишком офигеваю от того, что Влад… уходит обратно к лифту.

В смысле… Просто уходит.

Не разбрасывается пошлыми шутками. Не домогается. Намёков скользких и то не отпускает, при том, что обстановка более чем располагает, но…

– Ты далеко живёшь? – зачем-то спрашиваю, вместо того, чтобы закрыть дверь.

– В Сокольниках снял квартиру, – тыча в кнопку, заставляют створки лифта распахнуться.

Квартиру? Ого. А я думала, что крутые бойз-бенды живут в гостиницах, в люксовых номерах с видом на центр. А тут всего лишь Сокольники.

К тому же, не самый ближний свет.

– Это минут сорок езды отсюда.

– Ага.

Не верю, что говорю это…

– Если хочешь, можешь остаться. Есть диван, я разложу, – вот только не надо на меня так смотреть, я и сама в шоке! – Нет так нет, я просто предложила, – сдаю на попятную, уже жалея, что вообще открыла рот. А то ещё напридумывает себе чего!

– Как это нет? – про лифт благополучно забывают. – Да хоть постели мне на коврике в прихожей, предложение слишком заманчивое.

– Суперзвезда на коврике в моей прихожей? Это сильно.

– Если не разочаруешь, суперзвезда окажется у твоих ног. Вот это точно будет сильно.

Не разочарую?! Я у него что, типа, на испытательном сроке?

– Я передумала. Вали отсюда, – попытка выпихнуть двухметровую лосяру обратно за порог, естественно, проваливается. Ещё и сопровождается звонким смехом.

– А всё. А поздно. Я уже настроился, – расшнуровывая ботинки, проворно проскальзывают вглубь. – Куда, говоришь, можно упасть?

– На ржавые гвозди. Прямиком своим модельным фейсом, – с досадой бурчу, семеня следом. – Нет, не сюда! – бросаюсь наперерез, перекрывая доступ к своей комнате. – Сюда нельзя!

– Что такое? Твои игрушки будут против стороннего вторжения? Ромео с отбитыми мозгами своего тоже туда не пускаешь?

– Ещё парочка таких оскорблений в адрес Лёши и точно окажешься на коврике.

– Парочка? Отлично. Ещё есть, значит, запас.

А-а-а!

Отпихиваю ржущего Влада к соседней двери. Туда, где гостиная осталась наброском после ремонта, а из мебели стоит лишь угловой диван. Квартира-то съёмная, так что Диана сильно не морочилась по поводу комплектации. Да и в эту комнату мы редко наведываемся. В основном – с пылесосом.

– Твоя койка-место. Сейчас принесу постельное белье.

Осталось вспомнить, где у нас валяются запасные подушки. И есть ли они в принципе. Ладно, так и быть – одной из своих поделюсь. Надеюсь, Бессонов не пускает слюни во сне, иначе придётся потом сжигать. Я брезгливая.

Возвращаюсь буквально через пару минут и…

Застаю тихо храпящее тело.

Вырубился! Прям в одежде, уткнувшись моськой в обивку и с неудобно свешенной на пол ногой. Да так крепко, что попытка его растормошить проваливается. Самый что ни на есть здоровый богатырский сон.

Не придумав ничего умнее, накрываю его сверху пледом, оставляя торчать наружу лишь ноздри и, положив подушку рядышком, ухожу к себе. Надеюсь, меня выключит так же быстро.

***

– Не помню, когда в последний раз у меня было такое доброе утро, – раздаётся за спиной слишком уж жизнерадостное.

– Утро? Время – первый час.

– Ничего не знаю. Когда проснулся – тогда и утро, – лопатка замирает в воздухе, когда чужие руки ложатся на мою талию, а висок припечатывают горячие губы. Эй, а футболку он куда успел девать? – О, да ты с козырей пошла.

– В каком смысле?

– В самом прямом, – с глубокой тарелки умыкается свежеприготовленный оладушек. – Ммм… Женщина, выходи за меня замуж!

Выдавливаю из себя то ли смешок, то ли кряхтение.

– Как мало, оказывается, нужно сделать, чтобы оказаться окольцованной.

– А ты никогда разве не слышала, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок?

– Слышала. Но не думала, что всё настолько тривиально, – с трудом выскальзываю из объятий, ставя завтрак на стол. Хотя какой это завтрак? Уже обед. – Кофе?

– Покрепче и без сахара. И без молока.

– И без воды, судя по всему. Могу просто насыпать молотого в ладошки. Пожуёшь.

– Можно, но давай не будем экспериментировать. В том, что касается кофе я старомоден. Кстати, по поводу еды и предпочтений, давай сразу оглашу весь список: я почти всеядный. За исключением арахиса в любом виде, желе и гречки. Это терпеть не могу.

– А гречка-то тебе чем не угодила?

– Обожрался в армии, с тех пор тошнит от одного вида.

Ага. Значит, служил.

– Список я, конечно, приняла к сведению, но не очень поняла, для чего он мне? Я тебе не собираюсь готовить на постоянке. Нанимай кухарку.

– Как это не собираешься? Если съедемся, придётся хоть изредка, но меня кормить. Потому что я сам с плитой дружу на уровне: вот в эту духовку теоретически можно засунуть голову, когда всё достанет.

Полная кружка слишком резко ставится на столешницу, оставляя коричневый развод на поверхности.

– У меня есть парень, помнишь?

Пока что. С ним, конечно, ещё предстоит разобраться, но всё же…

– Ты не даёшь об этом забыть.

– И? Предлагаешь замутить шведскую семью? – подтирая лужу, возвращаюсь к сковородке, где, судя по запаху, уже подкоптилась очередная порция оладьев. – Тут просто какое дело: для тебя полиаморные отношения, может, и не проблема, но ты учитывай тот факт, что не все придерживаются этой же религии.

– Ошибаешься. Я как раз-таки абсолютно полигамен. И собственник, я тебе это уже вроде говорил.

– Говорил. Но я никак не могу понять твоей самоуверенности. Неужели правда веришь, что я променяю проверенные годами отношения на первого попавшегося типа, спящего со всеми подряд?

– И которого ты знаешь всего несколько дней, – напоминают.

– И это тоже.

– А ещё чертовски обаятельного, – хитро добавляют.

– А вот это под вопросом.

– Нет. Это аксиома. Как и народные мудрости. Одну хочешь озвучу? Между первым и вторым – выбирай второго. Если бы первый был – то самое, второй бы не появился.

Отлично. Он теперь ещё и крылатыми цитатами из пабликов прикрывается. Да с каким апломбом.

– Слушай, – усаживаюсь напротив с кружкой чая. – Твоя решительность и настойчивость, несомненно, впечатляют, но ты же не станешь отрицать – о чувствах речи не идёт. Тогда что это, физиология? Спортивный интерес?

Меня что-то начинает подбешивать эта его непрошибаемая невозмутимость. Что ни скажешь – всё встречается с фееричным спокойствием.

– Не романтик ты, Ярик.

– Я реалист.

– А вот я романтик, – усмехаются, обмакивая в сметану олад… чёрт, а как в единственном числе просклонять? Оладью? – И Пушкин тоже был романтиком. Помнишь стихотворение, которое он посвятил Анне Керн? А сколько лет он её добивался, знаешь? Но это нисколько не помешало ему хвастаться друзьям о том, как он её завалил с божьей помощью.

– Такими подробностями не располагаю.

– Не читала его письмо Соболевскому?

– Нет.

– Почитай. А вообще, я веду к тому, что физическое влечение – это естественно. Не вижу ничего плохого в том, чтобы хотеть кого-то.

Да я, в общем-то, тоже к сексу претензий не имею, однако речь ведь не об этом. Открываю было рот, чтобы посоветовать ему хотеть кого-то более доступного и желательно свободного, когда квартиру пронзает дверная трель.

Это ещё кого принесло? У Дианы есть свои ключи, курьера я не жду. Значит, посторонние. Или газовщики, которые в нашем доме пасутся чуть ли не каждый месяц, пытаясь срубить бабла на доверчивых пенсионерках, либо сосед снизу, что частенько просит взаймы на сигареты.

Может, сделать вид, что никого нет дома?

– Смените звонок, – морщится Влад, когда трель, ещё противнее и настырнее, повторяется.

Нет. Игнорировать не выйдет.

– Согласна. Звук такой, будто войско Саурона наступает, – неохотно плетусь отбривать кого бы то ни было, но вместо заросшей физиономии в растянутых трениках замечаю в "глазке" совсем другое.

– Драсте, – открываю, удивлённо разглядывая пышный веник хризантем, за которым едва видно Лёшу. – Не ожидала так рано. Ты хоть спать ложился?

Судя по виду – нет.

– Ярик, ты это, прости меня. Сам не ожидал, что сорвусь.

– Извинение на троечку, но хоть цветочки догадался купить, – ехидно замечают позади, выныривая из-за угла с кружкой кофе.

Блин, Бессонов! Тебе вот прям обязательно нужно отсвечивать, да? Ещё и в таком виде!

***

Хризантемы чахнут со скоростью света. Прям вижу, как они, словно в замедленной съёмке, обесцвечиваются, морщатся и кукожатся.

Так же, как лицо Лёши.

Не отрицаю, со стороны ситуация и правда выглядит максимально неоднозначно, однако…

– Если сейчас начнётся гневная тирада с очередными обвинениями – лучше разворачивайся и уходи, – сразу пресекаю потенциальный скандал. – Если готов мирно поговорить – проходи, там как раз завтрак остывает.

– Не остывает, а сгорел, – назидательно замечает Влад, и лишь тогда до меня самой с опозданием доходит тянущийся с кухни запашок.

– Блин!!! – бросаю всё и бегу спасать сковородку. Потому что этой порции оладьев уже точно ничего не поможет. Всё в мусорку.

Пока я пытаюсь реабилитировать свои опозоренные кулинарные способности, за моей спиной разворачивается невербальная битва.

Вы когда-нибудь видели, как два здоровенных лба включают детскую вредность, пытаясь одновременно втиснуться в узкий коридор и наотрез отказываясь пропускать друг друга?

Я – да. Вот прямо сейчас смотрю.

– Цветочки не помните, мальчики. И поставьте их в водичку, – даже услужливо достаю из верхнего шкафа стеклянную вазу, плеская туда воды. – И садитесь есть.

Выполняют.

Кое-как протискиваются бочком, стирая "суперстойкую" краску со стен, и усаживаются. Не забывая при этом заниматься взаимным испепелением. Наверное, стоит припрятать ножи.

Абсурдность ситуации зашкаливающая. Два агрессирующих парня и между ними, как между двух огней, я. Кухарящая. Тарелку подать, чаю Лёше налить, сахарницу поставить…

Причём больше статуса официантки раздражает снова вылезшее откуда-то чувство вины. Абсолютно неуместное, но при этом упорно не уходящее из-за накалившейся обстановки.

– Тебе никуда не пора? – хмуро интересуются у Бессонова.

Если у Лёши только что эмаль зубная не трескается, настолько сильно он стискивает челюсть, то безмятежности Влада позавидуют античные боги.

– Не а, – меланхолично отзываются, продолжая как ни в чём не бывало уплетать оладья. Один за другим. Куда только столько вмещается!? – А тебе? Мы так мило сидели, а ты пришёл и всё испортил.

– Уж прости, что пришёл к СВОЕЙ девушке.

– Прощаю. Всё равно этот статус себя изжил и скоро сменится.

Звон.

– Брейк! – оперативно вклиниваюсь, тормозя грузно поднявшегося со стула Лёшу. – Чтоб никаких разборок в квартире! Хотите выяснить отношения – валите на улицу. И ложку подними.

Да какая там ложка.

– На улице так на улице. Выйдем? – выплёвывают ядовито Бессонову.

– Не а, – ко всеобщему изумлению прилетает отказ.

– Что так? Очко сжалось?

– Хм… Да не, с очком вроде всё нормально. Работает исправно. Просто я ещё не доел, – с этакой позёрской ленцой усмехается Влад, облизывая испачканную сметаной ладонь.

– Ты сюда жрать пришёл или что?

– И пожрать, и девушку твою приватизировать. Совмещаю приятное с полезным.

– Да он нарывается!

Снова торможу Лёшу, начиная и сама закипать.

– Брейк, я сказала! Вы меня оба уже достали, – не выдерживаю. – Один – павлин с неподъёмным чсв, второй – косепор с гонором. Я точно не лишняя в этом идеальном тандеме?

– Ни в коем случае. Без тебя вообще никак, ты ж наш криптонит! – усмехается Влад.

– Или осёл на верёвке, которого можно перетянуть по прихоти!?

– Осёл… Ммм, не. От ослика в тебе только если упрямство, но меня лично это прёт. Упрямая, бойкая, с характером – вот говорю, и уже завёлся.

– Чел, да у тебя борзометр зашкаливает, – Лёша подобен быку, перед которым с садомазохистской навязчивостью машут красными труселями в белый горошек.

Кулаки сжаты, ноздри раздуваются. Только что дым из ушей не валит.

– В чём это выражается? – зато Бессонов бровью не ведёт. Удобно откинулся на спинку и взирает на него с вызовом. – В моих открытых намерениях? Или я должен подкладывать подлянки по тихому? Как крыса? Чтобы что… чтобы ты не чувствовал себя уязвимым?

Ох, Влад. Нарываешься.

– Заткнись.

– Родной, у нас в стране свобода слова. Не умеешь воспринимать критику – обратись к психиатру. Я, конечно, слышал, что спортсмены нежные личности, но не до такой же ст…

Всё.

Лёша, как и следовало ожидать, не выдерживает насмешек. Кулак летит в сторону смазливого фейса, но Влад оказывается к этому готов и уворачивается.

Стулья летят на пол. Всё, что стоит на столе – туда же. Недопитый кофе и нетронутый чай в не удержавших равновесия кружках стекают на паркет лужей, размазывающейся по всей кухне вскочившими парнями.

– Подход пещерного жителя? Руками махать научился, а диалог выстраивать нет?

Получается не драка даже, а какая-то тупая куча-мала, в которой Бессонов больше старается тормозить агрессию, чем поддерживает её, однако оппонент уже входит в ту стадию, когда ни слов, ни препятствий не замечается.

Включая меня.

По нелепому везению пропускаю пронёсшийся в каких-то миллиметрах от моего лица локоть и поспешно ныряю в коридор, а оттуда в ванную.

Вместо воплей: "успокойтесь!" за меня это делает полный тазик ледяной воды. Обычно Ди в нём застирывает свои стринги с лифчиками, но в этот раз у зеленого пузатика другая миссия.

Закаливающий душ заказывали?

– Эй, меня-то за что! – обиженно трясёт башкой Влад, отряхиваясь подобно мокрому псу.

– За провокацию, – не знаю, насколько грозно смотрюсь с тазом в обнимку, однако настроена я решительно. – Вон, – указываю обтекающему Лёше на коридор. – Немедленно.

– Да ну он сам же…

– Вон!

Не сразу, но подчиняются, понуро утопывая.

– Правильно. Пускай антизверинчика примет, а то нервный слишком, – это поразительно, но Бессонов опять тянется к оладьям!

У человека бровь рассечена, кровь тонкой струйкой по скуле стекает, одежда насквозь мокрая, лужа вокруг растеклась, а ему лишь бы пожрать!

Перехватываю миску, с раздражением всучивая ту ему. Целиком. Пусть уже обожрётся и лопнет.

– Ты тоже свободен!

– Я не могу быть свободен, потому что занят. Тобой.

– ПРОВАЛИВАЙ!

– Какая ты милая, когда злишься. Я прям будто в пасть льву смотрю.

Он меня до нервного тика решил довести?

– Засунь туда голову, умоляю.

– Откусишь?

– Пережую и выплюну.

– Кайф. Такие ролевые игры я люблю, – беззаботно чмокнув меня в нос и, насвистывая мотив из "Ну, погоди", шлёпают на выход, оставляя мокрые следы пяток. – А мне бонус отстегнули, видал! – хвастаются Лёше, виновато топчущемся на лестничной клетке в надежде на амнистию.

Не получит.

– Яр… – начинают было старую пластинку, пока соперник натягивает берцы, но не слушаю.

Иду в гостиную, приношу валяющуюся на подлокотнике футболку Бессонова и, грубо впихнув её вместе с курткой, молча захлопываю перед обоими дверь. Что они там дальше будут делать мне плевать. Хотят – пусть милуются, хотят – пусть поножовщину устраивают, задолбали.

Возвращаюсь на кухню, с обречённостью оценивая масштабы вышедшего из берегов стихийного бедствия. Где там у нас лежит швабра с ведром? Надо убрать всё это безобразие до приезда Ди.

– Видал, что эти придурочные Отелло устроили? – собирая осколки разбитой сахарницы, улетевшей в запале к холодильнику, спрашиваю у Чинги, вынырнувшему из убежища, едва все лишние ликвидировались.

На помощь рассчитывать, конечно, не приходится, однако и сочувствующее мяв на дороге не валяется. Хорошо, когда хоть кто-то тебя понимает.

***

Пара недель спустя

Хрясь. Моё короткое "Аа-а". Следом глухой бамц.

– Да чтоб тебя! – шиплю, растирая ноющий от жёсткого падения копчик.

Очередного падения. Какого уже по счёту?

– Я в норме. Спасибо, что спросила, – старчески кряхтят подо мной. – А если перестанешь сдавливать грудину коленкой – буду вообще прекрасно.

– Заплачь ещё.

– Заплакать, когда ты так страстно пыхтишь мне в ухо? Только если от счастья, это же одна из моих эротических фантазий.

– Убогонькая какая-то фантазия. Впрочем, не удивлена. Однако лучше пофантазируй на досуге о том, чтобы перестать меня ронять.

– Женщина, будь снисходительней. Я стараюсь.

Тут спорить не стану – Бессонов действительно старается. И выкладывается на тренировках по максимуму. Не сачкуя и оставаясь до упора.

В зале так вообще к нему не прикопаешься – все поддержки и даже подкрутки делает на раз-два, а вот держать равновесие на коньках ему оказывается намного сложнее.

Благо на другом уже почти не сыпется. За последние пару недель перекидной прыжок и тулуп становятся для него почти плёвым делом. Почти.

Без казусов, естественно, не обходится.

Как и без ушибов, лёгких растяжений и бесчисленных ссадин, ставших нашими верными спутниками. Попробуй не травмироваться, когда так эпично каждый день прикладываешься об лёд.

– Долго валяться будем? – торопит нас Олег, со строгим прищуром наблюдающий за процессом. – Времени осталось в обрез, а вы всё тискаетесь и дурью маетесь.

Дурью маемся!? Подлая клевета!

– Слышал, Владик? Завязывай тискаться, – сползаю с него, принимая вертикальную позу. Не забывая при этом жалостливо нянчить запястье. – Оставь нежности для фанаток и работай давай.

– Может, всё-таки ограничимся пока чем-то попроще? – в очередной раз предлагает тренер. – Ты замахнулась на третью группу с тем, кто тяжелее гитары никогда ничего не поднимал.

– А с какой предлагаешь дебютировать, с первой? Чтобы судьи сразу записали нас в лузеры? Ну уж нет. Он сегодня не покинет каток, пока не сделает то, что я хочу от него получить.

И это угроза, если что, ни разу не шутка.

Мы в последнее время и без того задерживаемся на репетициях дольше нужного. Несколько раз вообще лишь ближе к полуночи заканчивали, вымотанные дальше некуда. Но лучше так, чем опозориться в первом же эфире.

– Вы оба такими темпами скорее уйдёте с арены с пробитой головой, – Олег вроде и поддерживает мой энтузиазм, однако не забывает про рационализм. – Зуб даю, там никто не придёт с третьей. Хорошо, если другие участники просто обучат базу.

– Значит, мы будем первыми!

– Полностью разделяю твои наполеоновские стремления, но пожалей парня.

Вот ещё!

– С чего это мне его жалеть? Он сам подвязался на всё, пускай теперь не ноет. Я же даже вращения пока от него требую!

– Слышал? Пока, – хмыкает Олег, сочувствующее кивая Владу. – Готовься.

– Зато теперь понятно, чего первоначальный её напарник так охотно поменялся, – отмахиваются с ленцой, отлепляя зад ото льда. – Знал, что его ждёт.

Заложив вираж, резко торможу напротив Бессонова, грозно скрестив руки на груди.

– Тебя что-то не устраивает?

– Абсолютно всё устраивает, Ярик, – успокаивающе поглаживают меня по плечам. – Сделаем всё, что ты хочешь и в лучшем виде. Только научи.

Ага, научи. А ничего, что я сама в парном катании ни в зуб ногой? В смысле теорию-то знаю, но вот когда дело касается практики…

Да, попытка попробоваться в таком направлении была, ещё где-то в начальной школе, однако провальные показательные соревнования дали понять очевидное – не командный я игрок.

Кто ж знал, что спустя столько лет история повторится. Хуже того – что я ещё и самолично подпишусь на эту авантюру.

Так что теперь приходится руководить парадом, делая умное лицо.

– Научу, – обещаю с такой уверенностью, что попробуй усомнись. – Выброс и парные прыжки же освоили. И это потянем.

– Не вопрос. Абрикосова, с тобой хоть в жерло вулкана, хоть в травмпункт, хоть в ЗАГС. Только позови.

Льстивый засранец. Мажет мёдом так щедро, что все мухи с пчёлами дохнут от диатеза. Наверное, пора уже привыкнуть к этой его манере, но что-то пока не получается. То ли потому что морда у него при этом слишком ушлая, то ли потому что я слишком подозрительная и воспринимаю всё исключительно как стёб.

А по-другому упорно не получается.

Хотя нет, эффект притирки всё же постепенно да происходит. Если две недели назад присутствие Влада на льду вызывало у меня исключительно изжогу, то сейчас я словно бы…

Не знаю, смирилась с участью.

Да и его начинаю по-немногу чувствовать как партнёра, что тоже немаловажно. Осталось только с доверием поработать, потому что забитые от напряжения мышцы очень сильно мешают в отработке элементов. Отсюда и падения.

Хотя тут, наверное, ещё сказывается личный фактор. Попробуй расслабься, когда тебя с такой охотой лапают, прикрываясь невозмутимым, но железобетонным: "А куда деваться, Абрикосик? Есть такое слово – надо ".

И это при том, что за границами катка между нами не происходит ровным счётом… ничего. Потому что я не позволяю, тормозя любые поползновения в свою сторону. Включая охапки сорванной сирени, с которой Влад меня встречает перед каждой тренировкой.

В итоге и с ним творится какая-то дебильная неопределённость, и с Лёшей у нас не пойми что. Да, мы как бы по-прежнему состоим в паре, официально не расставшись, однако при этом отношениями всё это назвать можно лишь с огромной натяжкой…

В общем, полный бред.

Будь у меня больше свободного времени я бы со всем разобралась раз и навсегда, но сейчас зашиваюсь так, что на личную жизнь КПД уже просто не хватает. Одна только подготовка к шоу сжирает все энергоресурсы, а помимо неё ещё и сессия наступает на пятки.

Короче, памагити-и…

– Абрикосова, это, кажется, к тебе, – оставив в покое поддержку от бедра и по сотому кругу прогоняя заученные спирали с параллельными вращениями, в какой-то момент окликает меня тренер сквозь негромкий трек, работающий и работающий на повторе. За столько времени он мне уже настолько надоел, что слово даю – после выступления навсегда внесу его в чёрный список.

Ко мне? Я вроде не жду гостей.

Лишь бы это была не мать со своей тележкой нравоучений. И не Лёша с попытками всё "наладить" с помощью свиданий, от которых я пока отказываюсь из-за усталости.

Вопросительно выглядываю из-за плеча Бессонова и с немалым изумлением замечаю.. приближающегося Стёпу. Уж кем-кем, а друзьями, способными видеться "просто так", нас точно не назовёшь.

– Вот уж кого не ожидала!

– Прости. Не хотел отвлекать, но мне нужно с тобой поговорить. Срочно.

Срочно. Ёмаё, это что ж там случилось такого?

– Понятно, – портативная колонка ставится на паузу. Наконец-то тишина. – Пять минут перерыв и продолжаем, – поймав мои щенячьи глазки, разрешает Олег.

Пять минут не полчаса, поэтому решаю не переобуваться и просто откатываюсь ближе к новоприбывшему. Так, чтобы Влад, поковылявший проверять телефон, оказался на достаточном расстоянии, чтобы не подслушивать.

– Что случилось? – интересуюсь, навалившись на бортик.

– Скажи честно, Диана мне изменяет?

Глава пятая. Сердце льда

POV БЕССОНОВ

Опачки. Аж забываю, что собирался напечатать менеджеру в ответ на его скинутое расписание. В который раз перекроенное, потому что все графики летят к чёрту из-за ненормированных тренировок.

– Эм… С чего ты это взял?

Я не собирался подслушивать, но акустика здесь что надо, поэтому без обид. Оно само.

– Просто скажи: да или нет.

– Да откуда ж я знаю? Мне не докладываются.

– Ты – её подруга. Уж если кому и известны такие вещи, так тебе.

Ярик растеряна. Что, в общем-то, неудивительно. Этот рогоносец тоже гений, нашёл у кого спрашивать. Я хоть и не верю в женскую солидарность, вот только очень сомневаюсь, что Абрикосову можно назвать сплетницей.

– А ещё сама Диана в курсе. Не пробовал спросить у неё?

– Значит, да.

Мажорик такой несчастный, что просто: "Тёть, дай копеечку". Он же реветь не собирается, нет?

– Я этого не говорила!

– Но и не отрицаешь.

– Слушай, Стёп. Это ваши личные дела и вам стоит обсуждать их исключительно друг с другом. В другом месте советников ты не найдёшь, а если найдёшь – гони их куда подальше.

– Что с ней можно обсудить, если она в отказ идёт и обиженку из себя сразу строит?

– Так, может, потому что действительно не виновата?

– Конечно, нет. Видимо, засосы ей оставили случайно в толкучке метро.

Едва сдерживаю хрюканье. Приходится замаскировать его под приступ кашля.

– Оо… – Ярослава в край обескуражена.

– Я давно подозревал, – ладно, Стёпыч молодец. Нюни не распускает и худо-бедно держит марку. – Просто, наверное, надеялся, что ошибаюсь и горстями глотал её отговорки.

– И что теперь будешь делать?

– А есть варианты? Я лишь хочу понять, насколько сильно я кретин и как давно меня водят за нос.

– Не знаю, Стёп. Правда не знаю. Не могу сказать, что Ди со мной откровенничает. Куда больше должны знать её подружки с журфака. Несмотря на то, что мы живём вместе, она чаще зависает именно с ними. У неё вечно то кафешки, то выставки, то клубы – мы редко дома пересекаемся.

– Или не клубы.

– Или не клубы.

Оу. Неловкая какая пауза. Надо ли спасать положение, влезая без спроса, или сами справятся?

Сами. Ещё чутка потоптавшись, гость комкано прощается и вперевалочку, напоминая неуклюжего медведя, учапывает на выход.

А я уже тут как тут.

– Сделаем ставки: куда он пошёл? – оперативно занимая его место, с заговорщеским видом склоняюсь к Абрикосовой. – Я за нажраться. Ща заправится под завязку и поедет расставаться. Правда с утра протрезвеет и обратно побежит, потому что подкаблучник – это не статус, а образ жизни.

Ярик в ответ строго зыркает, недовольно поджимая губы. Ну вот, только что была мисс "сочувствующее очарование", а теперь снова превратилась в хмурую буку.

– Кролики не только ценный мех, но и длинные уши?

– Я музыкант. У меня слух хороший.

– Зато с координацией паршиво.

– Никто не идеален. Зато я легко поддаюсь дрессировке. При условии, что повезёт с дрессировщицей.

– Так и запиши в резюме.

– Запросто. Куда тебе его отправить? На почту?

– Мне оно зачем?

– Чтоб изучила на досуге все мои положительные и отрицательные стороны. Будущий муж, как никак. Пора знакомиться ближе.

Как бровка-то поползла наверх.

– Не надоело?

– Что именно? Презентовывать себя? Товар положено показывать с лучшей стороны – законы маркетинга.

– Паясничество тоже часть саморекламы?

– Скорее моё кредо. И, кстати, у меня есть ещё одно. Звучит примерно как: никогда не отказывайся от того, что заставляет тебя улыбаться. А ты заставляешь меня улыбаться, Абрикосова. Так что смирись.

Даже не знаю, нравится ли мне то, что она такая… не любопытная. Обычно девчонки либо задают по сто-пятьсот вопросов, либо психами давятся. Ярослава же всё впитывает молча.

И так же молча отправляет полученную информацию в игнор.

– На лёд, быстро, – коротко кивают, ясно давая понять, что комплимент остаётся неоценённым. – Мы не закончили экзекуцию.

Мне кажется, или меня не воспринимают всерьёз? Очень зря, я настырный. Хотя терпелка, конечно, не железная. Кто бы только знал, как сильно хочется забить на правила приличия и зажать эту неприступную вредину где-нибудь в углу, но…

Но одна такая попытка на днях уже закончилась звонкой оплеухой, так что пытаться повторить подвиг пока не рискую. Выжидаю подходящего момента.

– Ты только в следующую среду перед съёмочной группой постарайся меня так не прессовать, – послушно заезжаю обратно на каток. Который мне уже снится, отвечаю. – Зрители не оценят.

– А что будет в следующую среду? – непонимающее прилетает в спину.

– В смысле, что? Финальные репетиции в павильоне, где будут проходить съёмки. Там же и ознакомительный промо-ролик каждой пары сниматься будет. Олег не говорил?

Не говорил.

– Оле-е-г!!!

***

Несколько дней спустя

– У меня всё больше складывается ощущение, что твои тренировки – это прикрытие и на самом деле ты до ночи зависаешь в БДСМ-клубе. Если так, то я негодую – почему меня не зовёшь? – ржёт брат, наблюдая за тем, как я ковыляю по квартире-студии, которую мы с ним сняли на двоих в новостройке.

Небольшой метраж, евроремонт, все удобства и симпатичный вид из окна на Сокольники – в целом, вполне годно.

– Захлопнись, – огрызаться огрызаюсь, вот только, честно говоря, реально чувствую себя так будто меня от души отстрапонили. Весь зад отбил себе с этими чёртовыми поддержками.

Но ладно зад, там хоть не видно, а вот здоровенный набухающий фингал под глазом можно заметить и из космоса. Сегодня так неудачно улетел мордой об лёд, что, походу, кость треснула.

– Я всё ещё упорно не понимаю – нахер ты подвязался становится грушей для битья? Мы с одного концерта больше зарабатываем, чем тебе обещают за этот позор.

– И не поймёшь, – падаю на диван, блажено вытягивая ноги. Ка-а-йф. Вроде уж третью неделю как идёт убойная доза нагрузок и тело в теории должно было к этому привыкнуть, но только оно почему-то об этом не в курсе.

– Очевидно. Мы и так ничего не успеваем, а теперь ещё и это. Надеюсь, ты вылетишь на первом же этапе.

– Спасибо за поддержку, брат. Я всегда знал, что ты в меня веришь. Но не вылечу, не переживай. Там лишь после третьего пойдёт отсеивание.

Те пары, что суммарно наберут наименьшее количество баллов от судей, рискуют оказаться в номинации на выбывание. Откуда может спасти только зрительское голосование.

Вот где пригодится подогретая аудитория.

А я её подогреваю, последние дни дозированно вбрасывая новости, фотки с тренировок и туманные намёки о старте нового сезона нашумевшего теле-шоу.

Так что надеюсь, демонята, как подписчики сами себя окрестили в телеге, подсобят, если до этого дойдёт, потому что мой азарт уже стремительно набирает обороты.

Блаженно валяюсь бесформенной тушей, даже после принятого душа улавливая слабые кокосовые нотки, назойливо щекочущие ноздри. Ммм…

Мне определённо нравится подобное мнимое присутствие Абрикосовой. Жаль что только мнимое. Из материального под боком только Яр, хлещущий пиво из горла и равнодушно перещёлкивающий каналы кабельного.

– Ты прикинь, даже порнухи нет, – в конечном итоге разочарованно выключают плазму, швыряя пульт на декоративные подушки.

– А подписка на Порнохабе уже закончилась? – ехидно протягиваю ему его айфон. – Так в инете и бесплатное есть, если ты не знал.

– Ай, – с досадой отмахиваются, откидываясь на подушки с тихим воем. – Ску-у-ка-а…

– Иди развлеки школьниц. Бедняжкам тоже скучно.

– А они чё, до сих пор тусуются на ступеньках?

– Ага.

Две подружки. Класс, наверное, десятый-одиннадцатый. Одна из девчонок как-то наткнулась на нас в лифте и понеслось сталкерство. Мало того, что юная Нэнси Дрю нужный этаж вычислила, поселившись на нашей лестничной клетке, так ещё и подружек своих начала таскать на экскурсию.

– Охренеть долбанутые. Жаль, что малолетки. Так бы хоть реально можно было повеселиться.

– Странные у тебя представления о веселье, – с пыхтением встаю, чтобы доковылять до койки и просто вырубиться.

– Ну да, куда мне до твоего уровня.

– Не завидуй. Может, я обожаю чувствовать себя фаршем, который пережевала тупая мясорубка?

– А чего удивительного? Ты всегда был хлипиком. Забыл, как провалил нормативы при поступлении и загремел в армию?

– Пошёл нахрен! – отвешиваю средний палец.

– Не пойду. У меня выходной. А ты завтра в семь чтоб был как штык на студии.

В семь? Ад. Кто-нибудь соскребите меня шпателем с кровати через пару часов, буду крайне признателен.

***

Ещё неделю спустя

– Волнуешься?

– Бешусь, – в который раз оттягивая от шеи ворот, фырчит Абрикосова. – Я похожа на детского аниматора.

– Только если на секси-аниматора. Для взрослых.

Потому что этот тесный костюмчик очерчивает буквально каждый миллиметр её обалденной фигурки. Заставляя пускать слюни и закапывать собственный комбез.

– Идиотизм. Почему другие нормальные, а мы вырядились?

Ну… я бы не сказал, что прям нормальные. Постановщики программы всем раздали роли: тут у нас и парочки с мексиканской страстью в первом выпуске будут, и греческие мотивы, и а-ля шестидесятые.

Да, те, кто выступает с нудной лирикой действительно сильно не морочились, ограничившись классическим рубашками для парней и воздушными платьицами для девушек, но мы-то, мы-то…

Наша задача другая – порвать всех хулиганской энергетикой. Всё же мы самая юная пара сезона. И этой фишкой надо пользоваться.

– Расслабься, выглядишь отпадно. А хвостики-хвостики какие! Балдёж.

– Не могу сказать того же о тебе.

– Почему? – обиженно поправляю кошачьи ушки на голове. – Разве я не очарователен? Мяу, – манерно зачерпываю "коготками", вызывая у Ярика пусть и не улыбку, то хотя бы её подобие.

Да, ворчит она в свойственной себе манере, однако невооружённым глазом заметно, что волнуется. И чем меньше остаётся времени до выхода, тем сильнее.

Стоит признаться, меня тоже слегка потряхивает. Несмотря на то, что своё выступление на репетиции мы отточили до автоматизма, всегда ведь остаётся фактор непредвиденных об стоятельств.

Оступиться, запнуться об коньки, забыть движение – в процессе произойти может что угодно. И если мне, как новичку, косяки простительны, то вот её судить будут многим строже.

А тем временем за кулисами, если можно так назвать отведённую для участников зону ожидания, царит… Да ничего не царит. Расслабленный дзен.

Потому что народу не очень много.

Часть уже отстрелялась и вернулась обратно в гримёрки, другие только подъехали и готовятся – циркуляция постоянная, так что столпотворения нет.

Буквально единицы сейчас сидят на диванчике, наблюдая за идущей трансляцией, дублирующейся на экраны развешенных телеков. Редкие комментарии вроде "А вот это было неплохо" или "Ой, это ж надо так, споткнулась в самом начале" имеют место быть, однако эмоциональный фон по большей части ровный.

Все мы тут, так или иначе, давно привыкшие к публичным выступлениям, поэтому мандража и выпученных глаз найти не получится. Все наши эмоциональные качели качаются исключительно глубоко внутри.

И, кстати, Олег был прав насчёт сложных поддержек. Прав, но лишь частично. Они есть, причём весьма эффектные, правда лишь в тех парах, где присутствует фигурист-профи мужского пола.

Девчонкам с ними даже делать ничего не надо – лишь позволять себя подбрасывать и не путаться под ногами. А вот в обратном тандеме девчата решили сильно не рисковать, ограничившись лёгкими элементами.

– Ну вот же, нормальный костюм! – вздыхает Ярик, кивая на экран, где двухметровый мастер спорта практически всё вывозит на себе. Компаньонка ему досталась прям слабенькая. – А у нас что? Утренник в детском саду?

– Ты слишком серьёзно ко всему относишься. Это же шоу. Чем чудаковатей – тем круче.

– Вот именно, что шоу! Но я-то не клоун! Я призёр Олимпийских Игр! В прошлом году я выступала на международном уровне, шла на золото, а теперь что?

– Шла, ага. Шла и не дошла. Насколько помню, тот сезон был для тебя не самым удачным.

Я видел тот скандальный эфир и от восторга едва из штанов не выпрыгнул, когда Абрикосова устроила аховый разнос судейской коллегии, завалившей её на ровном месте. Это было настолько феерично, экспрессивно и дерзко, что просто отвал башки.

Любовь с первого взгляда.

– Молча, молчу, – поймав тучный взгляд Медузы Горгоны, готовой обратить всё вокруг в камень, торопливо сую ей стаканчик воды, набранной в кулере. – Лучше попей водички.

– Не хочу.

– Попей, попей.

– Да отстань ты! – с раздражением отмахиваются.

Не отстану. Не планировал вернее, однако в поле зрения попадает заявившийся к нам брат.

Как его сюда пропустили-то?

– Атас. Кофе здесь полное дерьмище. Моча осла и то вкусн… – завидев нас, Яр осекается, давясь тем, что только что набрал в рот. И начинает ржать. – Детка, ты просто секс! – стирая кофейные капли с подбородка, торопливо лезут за телефоном. – Подожди, я обязан запечатлеть это на память. Матери отправлю, пусть тоже оценит, – несколько раз щёлкая, хохочут в голосину, вызывая неодобрение у присутствующих.

– Звук убавь, – советую.

– Не могу. Вы выглядите как порно-версия Диснея. Это слишком смешно.

– И я о том же! – радая, что её хоть кто-то понимает, всплёскивает руками Абрикосова. – Спасибо!

– Не слушай этого болвана, – отмахиваюсь, поправляя на её лице маску. У меня тоже такая есть, чёрная. Прикрывает не до конца сошедший фонарь. – Стебётся, а у самого трусы с Бэтменом.

– А у тебя с Флэшем, и чё? – возмущённо парирует брат.

– Мне можно, я младше.

– Всего на пару лет.

– У меня от вас обоих голова начинает трещать, – пятясь, так как мои тактильные шалости немного затянулись, Ярик забирает ранее отвергнутую воду, жадными глотками осушая стаканчик.

– Зато нервяк отступил, скажи?

– Рядом с тобой мой нервяк даже на обеденный перерыв не уходит.

– А это потому что ты сл…

– Ваш выход через пять минут, – ужаленным в одно место пчёлкой подскакивает к нам суетливый ассистент с гарнитурой, заставляя прерваться на самом интересном месте.

Пять минут? Ух.

– Слышала? – насмешливо чиркнув партнёршу по носу, увлекаю Абрикосову в сторону ледовой арены, откуда доносится музыка и усиленные динамиками голоса. Судья раздают тумаки конкурентам. – Пять минут до фурора.

– Или провала.

– Не дрейфь, моя леди. Прорвёмся.

***

Понятное дело, в жизни всё происходит менее красиво, чем на смонтированной записи. Плавных переходов тут не бывает, а вот рекламных пауз хоть отбавляй.

Когда откатавшие перед нами программу участники заканчивают, мы ещё не сразу заступаем, дожидаясь пока выставят картонные декорации и подправят грим ведущим.

Тягомотина жуткая. В следующий раз надо первыми проситься. Чтоб прям с порога на скорости влететь, откатать и валить в закат. А не ждать битый час своей очереди.

Хотя нет, в начало нас всё равно не поставят. Им ведь нужно, чтоб эфир смотрелся целиком, а значит самые "смотрительные" пары раньше второй половины точно не засветятся.

Аллилуйя. Наконец-то, приготовления закончены.

Основной свет гаснет, погружая притихшую массовку в полумрак. Даётся разрешение, и мы выкатываем на лёд, занимая свои позиции. Я у липовых "крыш", Ярик – на другом конце катка.

Вместе с музыкальным проигрышем плавно включается подсветка точечных прожекторов, а по павильону разносится многим известная вступительная фраза: "Днём я Маринетт. Обычная девочка, живущая самой обычной жизнью, но кое-что обо мне не знает никто. Это моя тайна", и…

Погнали!

Не спорю. Разыграть не драматичную сцену под культовый шлягер, как делают многие, а сцену из мультсериала – это риск. Но риск оправданный. Зачем быть как все, если можно и самим развлечься, и других повеселить?

Чем, собственно, мы и занимаемся.

Ярослава заступает первой, в свете софитов знакомя всех с собой – расслабленной, грациозной и выполняющей каждое движение так легко, будто коньки продолжение её тела.

То, что она делает на льду – это натуральная магия. Завораживающая и вызывающая восхищение даже у тех, кто никогда не увлекался подобным спортом.

А я им никогда не увлекался.

Что отлично заметно по одному тому, как стою. Да, не шатаюсь, только вот в башке красным восклицательный знаком мигает без остановки лишь одна мысль: только бы не грохнуться!

Так, а ну соберись, тряпка! Подыгрывай.

Первый куплет – основная концентрация на Абрикосовой. Её роль проще не бывает – быть собой. Выписывать свои чумовые вращения со скольжениями, как бы кокетничая со мной.

Моя задача – поддерживать её элементы синхронностью, включая ребячество и отвечая на флирт. Основательно включаюсь в процесс, доводя встречу до "касания", только ближе припеву – стягиваю с пояса ремень, болтавшийся хвостом, и на манер лассо притягиваю партнёршу к себе.

И вот с этого момента начинается непосредственное парное катание. Вместе с нашими выстраданными потом и кровью поддержками.

Первая пошла.

Отрыв Ярика ото льда с подъёмом на своём колене даётся просто, хоть зубец конька и предательски цепляется в моменте, когда требуется поставить её обратно на ноги.

Ай, херня! Вместо угрызений совести меня больше пробирает на хохот от тихих нескончаемых бурчаний партнёрши: "с правой на три", "заворачивай", "прогиб". Это так забавно. Маленькая командирша.

"С каждым днём всё сильнее, я так хочу быть с ней",

– поётся фоном, а я подпеваю, придерживая затылок Абрикосовой, когда та откидывается всем корпусом назад, скользя на согнутых коленях.

Она видит, как шевелятся мои губы, но, само собой, ничего не отвечает, доводя элемент до конца и выходя в предпозицию к следующей, той самой поддержке третьего уровня.

В движении, правой рукой хват за левое бедро, левой – за руку и Ярик взлетает в воздух, демонстрируя камерам полноценный шпагат.

Сколько раз на тренировках на этом моменте меня перевешивало назад, заставляя нас обоих улететь? Чёрт знает, я давно сбился, а многочисленные ссадины смешались в одну сплошную.

Концентрация в эти секунды как никогда. В ушах пульсирует, глуша жидкие аплодисменты массовки, а плечо приятно прожигает выставленной для равновесия женской ладонью.

Всё контролирующая Абрикосова сама делает отсчёт, нажимом давая понять, когда её отпускать. Доминаторша в чистом виде. Интересно, в сексе она тоже всё одеяло на себя перетягивает?