Книжный тетушки Винни бесплатное чтение

Пролог

В ушах женщины резало от громкого крика, на грани истерики и безумия, что извергал из себя супруг. Его глаза наполнены гневом, вены на шее вздулись, а изо рта вылетали бранные слова, смешанные со слюной, которая казалась Марии настоящей лавой.

Насколько же больно и колко было осознание, что сделанное в благих желаниях решение, привело ее к такому неприятному исходу. Женщина проклинала себя лишь за горькие мысли о былых желаниях и мечтах. Думала, ну когда-то, с годами, через лет десять, или же двадцать, она должна полюбить супруга, ради дочери и ее светлого будущего.

Желания мелкими осколками разбились о суровую реальность. Георг может и любил ее, но никогда не был нежен или же учтив ни с кем. Даже с единственной дочерью, что начала страдать от ежовых рукавиц собственного отца, как только сделала свой первый шаг.

Могла ли Мария предугадать подобный исход событий? Нет, не могла. А вот ее подруга детства, которая стала крестной материю Ани, дочери Марии и Георга, говорила о подобном. Аккуратно, не желая потерять контакт с близкой подругой и крестницей. Она каждый раз внимательно выслушивала жалобы, слезные тирады и несбыточные мечты подруги, советуя уйти и начать спокойную жизнь, хотя бы ради ребенка.

«Я помогу тебе, ты знаешь. Мое сердце кровью обливается каждый раз, когда ты звонишь мне и начинаешь рассказывать о его методах воспитания. Анечка лишь страдает от такого отца, а ты с каждым годом теряешь былой азарт, блеск в глазах и стремление жить. Мне не нравится, как ты таешь прямо у меня на глазах. Я очень переживаю за тебя», – совсем недавно сказала Виктория, все еще по-детски называемая подругой Винни.

Вспомнив сейчас слова подруги, Мария подняла полные слез глаза на супруга, что, не останавливаясь кричал, обвиняя ее в своем же грехе. До чего же странно все произошло, на пустом месте, лишь из-за одной небрежно брошенной фразы.

– Сегодня утром мне звонила девушка, сказала ей семнадцать, и… мол, вы переспали, – холодно сказала Мария, своему супругу, меньше часа назад.

Изначально она не собиралась об этом говорить. Конечно Мария подозревала, что такой богатый человек, крутящийся в кругах элиты, мог иметь мимолетные интрижки. Ее это не задевало, хотя может капельку. Она, будучи с нелюбимым человеком, лишь ради совместного ребенка, никогда не думала о подобном. После брака, который состоялся лишь по причине ее положения, Мария начала обустраивать быт, как присуще верной жене и хозяйке очага. Мечты о былом она похоронила почти сразу, понимая, Георг не позволит ей быть хоть кем-то, подавив волю под себя и взяв контроль в свои руки.

Если бы она знала, что супруг так заведется на пустом месте, начнет скандалить, раскрасневшись сильнее спелого помидора, то никогда бы не сказала эти слова.

В моменты ссор, особенно таких жарких, как сейчас, Мария всегда думала о дочери. Маленькая Аня точно все слышала. Не могла не слышать. Сейчас она изучала английский в соседней комнате с экономкой, вместо того чтобы заниматься присущими ребенку делами. Мария не помнила, когда последний раз дочка рисовала спокойно, не оглядываясь на дверь, боясь появления отца, и гнева, который всегда следовал на бесполезные занятия.

– Молчишь? – гневно спросил супруг, сжав подбородок женщины, жестокой и сильной от злобы хваткой.

– А что мне тебе сказать, дорогой? – вымученно улыбнувшись, кое-как произнесла Мария, почувствовав, как горькая слеза побежала по щеке. – Ты и так все без меня решил. Одного лишь не пойму, чего же ты завелся даже, не дослушав меня? Неужто девчонка была права?

Женщина не боялась подтверждения измены, ее пугала мысль, что супруг мог переспать с несовершеннолетней, так еще и без защиты. Что если она забеременеет? Что если решит написать заявление на мужчину? Так много «что если», и все сводились к беспокойству о дочери. Аня, ее маленький ангелочек, не знавший большого зла мира, кроме собственного отца. Она достойна лучшего, а не такой отвратительной «семьи».

– Ты пьяная что ли? – с прищуром смотря на супругу, поинтересовался мужчина, принюхиваясь.

Переместив свою хватку на темно-рыжие локоны, он сжал их с такой силой, что в глазах женщины заплясали белые искры. Мария вскрикнула, невольно схватившись за руку мужчины, пытаясь ослабить хватку. Кислота обожгла горло, слезы неконтролируемым потоком хлынули из глаз, а кожа головы саднила из-за грубой хватки.

– Больной? Отпусти! – теряя самообладание, крикнула Мария, пытаясь оттолкнуть мужа от себя.

Георг зловеще ухмыльнулся и толкнул супругу к стене. Даже не смотря ей вслед, захлебываясь в собственном грехе и разочаровании, мужчина взял стеклянный графин, налил его содержимое себе в бокал и поднес к дрожащим от злобы губам. Он не мог так просто признать свою ошибку.

Нет, Георг вовсе не мог признать свою ошибку. Гордость не позволяла, хоть и вина внутри медленно разносилась кислотой по разгоряченному от гнева телу. Мужчина злился на себя, за предательство собственных чувств и безразличию, с которым супруга сказала те слова. Прибывая в сладких мечтах, Георг верил, Мария любила его, а такая холодность могла означать лишь одно. У супруги кто-то есть, и он не единственный носитель греха в этом доме.

– Кто он? – сгорая от злости, спросил Георг, отпив крепкий напиток.

– Я не понимаю тебя, – Мария стояла у стены, державшись за голову, массировала пульсирующий участок кожи.

– Дурой не прикидывайся, – он швырнул в стену бокал с недопитым содержимым, который в одно мгновение разлетелся в разные стороны.

Мария испуганно смотрела на мокрое пятно, что становилось все больше. Осколки блестя в свете ламп напоминали ей саму себя, особенно сейчас, когда впервые за годы брака произошло нечто подобное. Плохой сигнал, очень плохой. Мария впервые испытала подобный, сродни животному, страх за себя и дочь.

– Хватит молчать! Скажи хоть что-нибудь, черт возьми, – потребовал Георг, смотря на супругу в ожидании.

Его грудь гневно вздымалась, глаза казались темными, словно бескрайняя черная дыра, о которой дочери на днях читала Мария. Продолжая держаться за голову, женщина, смотря на супруга ощущала огромную усталость.

Она устала от такой жизни. Деньги, которыми обладал Георг, не могли заменить счастья. Ее Анечка, никогда не познает истинного счастья, особенно если они останутся здесь, рядом с ним. Мария обязана хоть что-то сделать, даже если не ради себя, так ради дочери.

Оттолкнувшись от стены, женщина подошла к столу, взяла белоснежную тарелку и замахнувшись, бросила ее в стену, вложив в это все свои эмоции. Страх, гнев, отчаяние и тщетную веру в то, что все еще может измениться в их семейном быте.

Только никакой семьи, по-настоящему, у них никогда не было.

Георг отшатнулся. Тарелка разлетелась на мелкие части, как и бокал, который бросил он некоторое время назад. Мелкий осколок коснулся его левой щеки ближе к уху, оставляя порез, из которого сразу же побежала алая струйка.

Мария грустно улыбнулась, подумав, что, если на месте раны после появится шрам, он даже будет к лицу Георгу. Сглотнув горечь, она вспомнила об угрозах, которые при каждой ссоре изрыгал супруг. Мария взяла в руки еще одну тарелку, не намереваясь кидать и эту, скорее больше для спокойствия. Хоть внутри ее душа требовала разрушить все вокруг, сломать идеальную картинку, что была искусно созданной ложью для окружения.

– Как ты мог подумать о таком? – тихо спросила Мария, не в силах кричать, или же может боясь, что слова, которые рвались из нее, могла услышать их дочь. – Я вышла за тебя замуж, хоть и не любила. Ты знал это. Не мог не знать, учитывая то как я забеременела. Или все же ты забыл? – подняв на супруга зеленые глаза, поинтересовалась женщина. Сжав губы в сплошную линию, невесело покачав головой, словно отгоняя воспоминания того дня, она продолжила: – Даже несмотря на то, что ты взял меня силой, я стала твоей женой. Сама приняла решение, думая, что у нашего ребенка будет нормальная семья. Все эти годы пыталась полюбить тебя, занимаясь бытом и обучая дочь, лишь потому что ты хотел вырастить из нее гения, – Мария ненавидела себя за слабость, желая обернуть время вспять и не делать этой роковой ошибки. Ане было бы лучше расти в другой обстановке, окруженной любовью бабушки и дедушки, мамы и ее близкого круга. Тех, кого она потеряла, выйдя замуж и видя так редко, что сердце щемило лишь от этой мысли. – Я никогда не изменяла тебе, была верна, хоть и не любила. Я никогда не пилила тебе мозг, не пыталась узнать с кем и почему так долго на совещании, подозревая об изменах. Мне было все равно, лишь бы это не отражалось на нашей дочери. Но в этот раз… – слезы с новой силой покатились по ее щекам, оставляя ощущаемое жжения после себя. – Ты переспал с несовершеннолетней, и пусть ей семнадцать. Она нашла мой номер и рассказала обо всем. Ты хоть предохраняешься, когда спишь с кем-то на стороне? Хотя бы раз думал о возможных последствиях?

– Ты не понимаешь, – перебил супругу Георг, распаленный еще больше словами, что делали ему больно и давили на ненавистное чувство вины.

– Я не понимаю? Кто из нас еще дураком прикидывается? – Мария невесело рассмеялась, вернув тарелку на стол. Вытерев мокрые дорожки с щек, женщина посмотрела на супруга, уже все решив для себя. – С меня хватит, Георг. Я устала. Меня достали твои глупые обвинения и угрозы. Сейчас я возьму ключи от машины и ненадолго уеду, мне нужно остыть. Завтра мы спокойно поговорим, – впервые солгав мужу, произнесла она.

Георг хотел что-то сказать. Его челюсть ходила из стороны в сторону, а глаза горели. Новые обвинения, угрозы и подозрения рвались из него. Он не мог поверить, что его женщина просто так не любила его, лишь потому что не было глупых чувств. Остатки рациональности остановили его, заставили застыть на месте, часто дыша и смотря на мокрое пятно, что словно бельмо, виднелось на стене после его гневного порыва.

Мария вышла из обеденного зала, намереваясь немного прокатиться по ночным улочкам, собрав мысли в кучу и вернувшись взять вещи, дочь и уехать отсюда. Она четко решила воспользоваться предложением и помощью подруги, дабы супруг не отобрал Аню, заставив тем самым вернуться «неблагодарную» супругу.

Услышав всхлип, Мария застыла на месте, с болью в сердце осознав, что их маленький ангелочек все слышал. Повернув голову, она увидела пожилую экономку, с грустью смотрящую на несчастную хозяйку, поглаживая морщинистой рукой маленькую девочку по волосам.

Ане достались от матери темно-рыжие локоны, веснушки на юном лице и пухлые губки. Конечно говорить о внешних чертах еще слишком рано. Когда девочка вырастет и ее природная красота, доставшаяся от предков, расцветет, станет уже ясно, от кого ей и что досталось.

Мария эгоистично надеялась, что от отца девочка унаследовала лишь холодные серые глаза, а все остальное, учитывая внутренние качества, в ней будут от матери или же свои собственные.

Просторный холл давил на женщину своим роскошеством, вычурностью и выставленным богатством напоказ. А мокрые от слез глаза дочери, заставляли сердце сжиматься в болезненных тисках золотой клетки, в которую Марию посадили сразу же после замужества.

Подойдя к дочери, Мария улыбнулась, искренне, желая подбодрить Аню, дав ей понять «все хорошо», хоть это было совершенно не так. Девочка, прижимающаяся до этого к ногам экономки, подбежала к матери, сразу же оказавшись в объятиях полных любви.

– Куда же вы в такую погоду? – осторожно поинтересовалась экономка, переживая за хозяйку как за родную дочь.

С улицы были слышны раскаты грома, вдали виднелись сверкающие молнии, колкий ветер срывал с деревьев все еще зеленую листву. Дождь часто меняющий свой ход то слегка касался земли горькими слезами, то изливал свое отчаяние в сильном порыве размывая осеннюю почву.

– Просто покатаюсь по округе, освежу мысли и подышу прохладой перед сном, – прижимая к себе дочь, произнесла Мария.

Ей не хотелось покидать свою малышку, но и взять ее собой женщина не могла. Уже поздно, она в ужасном настроении, девочке не стоило еще больше травмировать нежную душу подобным.

– Не уходи, мамочка, – попросила Аня, тонким детским голоском, коснувшимся сердца матери печалью и грустью.

– Я вернусь, ты и не успеешь заметить моего отсутствия, ангелочек, – слегка отстранившись от девочки, произнесла Мария, утирая слезы с пухлых щечек. – Ложись спать, а утром тебя будут ожидать блинчики, как я тебе и обещала.

Аня не обрадовалась обещанному лакомству. Ее детское сердечко разрывалось от переживаний и грусти. Ей не хотелось отпускать маму, будто бы она могла выйти за дверь и больше не вернуться. Растаять под дождем, как одна из героинь тех сказок, которые мама придумывала специально для нее.

– Ну все, ангелочек, не плачь, – прошептала Мария, желая забрать грусть дочери себе. – Все хорошо, я просто подышу свежим воздухом и вернусь. Увидимся утром, договорились?

Малютка лишь качнула головой, как бы кивая, поджав нижнюю губу, пытаясь не разрыдаться пуще прежнего. Отец семейства, с болью и завистью смотрел за происходящим, все еще гневаясь на себя и супругу. Георг не знал, как все исправить, не мог изменить себя или же вовсе не хотел, желая дабы другие менялись под него. Он любил Марию и дочь, по-своему, без теплоты и нежности. По-другому этот человек не умел, да может даже и не хотел пытаться научиться.

Мария обняв еще раз дочь, отдала ее на поруки экономки, дав указание напоследок дать дочери детского снотворного. Таким образом она желала оградить ребенка от кошмаров, дав ей выспаться и забыть всю испытанную поздним вечером боль.

Не смотря на супруга, женщина оделась, быстро покинув ненавистный дом. Мария поежилась от неприятных прикосновений ледяного осеннего ветра, и дождя, что сразу же утяжелил ее волосы и одежду. Мокрые капли быстро падали на землю, отражая внутреннее состояние женщины.

Спустившись по каменной лестнице, Мария чуть не поскользнулась в грязной луже, кое-как оставшись на ногах и не замарав светлое пальто. Добравшись до своей машины, подаренной супругом несколько месяцев назад, женщина сразу завела мотор, включив печку и радио.

Ожидая, когда машина прогреется и запотевшие стекла вновь станут прозрачными, она дала волю эмоциям, зарыдав от безысходности и боли. Заиграла песня «Ирина Дубцова – О нем», отчего на лице женщины появилась грустная улыбка. Может она все-таки любила супруга, хоть когда-то? Или все же просто привыкла быть с ним, внушая себе необходимость этого союза?

Машина медленно двинулась к выезду со двора, ворота были открыты. Вероятно, пожилой охранник заметил Марию, и решил открыть их, зная, что хозяйка часто любила ночные поездки.

Женщина и правда планировала лишь прокатиться по округе, выпустить негативные эмоции и вернуться домой полной сил и решимости. Кто же знал, что подобное решение станет роковым и приведет к большой трагедии.

***

На часах четыре часа ночи.

Георг сидя в своем кабине, не мог собраться с силами и лечь спать, так и не дождавшись возвращения супруги. Остыв, мужчина пришел в ужас от содеянного. Вина и совесть начали грызть его еще с большей силой, заставляя придумывать варианты как извиниться перед женой, и исправить свою оплошность.

Он не знал с чего Мария решила, что он изменял ей до недавнего времени. С этой девчонкой все было впервые. Георг перепил и все же ему не было оправданий. Мужчина любил свою жену и дочь. Да был строг и не хотел избаловать девочку, воспитывал так как считал нужным. Да это противоречило желаниям других, только Аня его дочь, и он будет решать какие методы использовать. Георг был против общения супруги с друзьями юности и родственниками, зная, такие люди никогда не станут ключом к успеху. Была бы его воля, дочь никогда бы не знала крестную и родителей супруги, не говоря уже об остальных.

Раздался звонок. Неожиданный и слишком громкий в глухой ночи, развеивая внутренние метания мужчины. Взяв трубку, Георг напрягся, внимательно, слушая собеседника на том конце. Услышав вопрос: «Кем вы приходитесь гражданке Прокофьевой Марии Витальевне?», внутри что-то умерло, еще до того, как после его ответа ему сообщили страшное, попросив приехать на опознание тела.

Графин с недопитым коньяком, который он забрал с собой, мигом полетел в стену, стоило повесить трубку. Боль густой субстанцией начала обволакивать все нутро мужчины, погружая его в агонию потери. Даже не опознав тело, он понимал, никакой ошибки быть не могло. Марию, его жену, описали так четко, что его тело невольно сползло на пол.

Обнимая самого себя, Георг кричал, извергая боль и проклятья, направленные в свою сторону. Медленно внутри все ломалось, рушилось и рассыпалось на мелкие осколки. Его ошибка, грех и недоверие к супруге привели к ужасному. Если бы не его реакция, если бы…

Крики, разносившиеся по дому, словно вой раненого зверя, разбудили всех, кроме одного единственного существа. Маленького ангелочка, крепко спящего в своей постели.

На утро девочка не увидит на кухне маму, не поест обещанных блинов, встретившись с уничтожающим горем в глазах отца. Трагедия разрушит его окончательно, ожесточив и подтолкнув на принятие ужасных решений, по отношению к собственному ребенку. Георг избавится от всего, что будет напоминать об его ошибке, грехе и потере. От всего, что будет заново вскрывать боль и агонию, от которой не убежать.

Глава 1

Проснувшись, я не сразу открыла глаза. Некоторое время, даже не зная который сейчас час, просто лежала цепляясь за остатки сна, связанного с далеким прошлым. Только тени этого прошлого, что посещали меня во сне время от времени, стремительно исчезли, рассеявшись в гнетущей реальности.

Нехотя открыв глаза, устало потянулась, взяв мобильный. Экран заблокированного мобильного рассеял царящую в комнате тьму (шторы блэкаут лучшее, что вообще могло придумать человечество). Слегка прищурив глаза, от непривычки, некоторое время смотрела на заставку с любимым Чжан Исином, собираясь с силами. Стоило моему взору подняться, наконец увидев сколько же сейчас времени, изо рта вырвался сдавленный стон разочарования и возмущения.

– Хоть раз в жизни могла бы и проспать, – негодуя себе под нос, пробубнила я.

Продолжая ругать свой организм за невозможность спать намного дольше, откинула в сторону покрывало и поднялась на ноги. На часах ровно семь утра, учитывая, что я пролежала до этого, минут десять, а может двадцать, пытаясь вновь увидеть маму из воспоминаний, то и вовсе могла проснуться в полшестого. Спать же я легла поздно, и это уже начинало входить в неприятную привычку.

Последний месяц второго курса раздражал меня еще сильнее, нежели в момент поступления. Юридический совершенно не мое, и каждая пара напоминала пытку. Только никого мои страдания, часовые попытки вызубрить необходимое и головные боли, не волновали.

Так надо, эти знания пригодятся, особенно когда ты рождена в богатой семье.

Покачав головой, отгоняя неприятные мысли куда подальше, подошла к окну, распахивая шторы и пропуская внутрь приятное летнее солнце. Развернувшись, оглядела одинокую постель и пустующую комнату, совершенно не обставленную ничем, кроме самого необходимого. Если бы я только могла пойти работать, то обязательно создала бы хоть какой-то приятный душе уют.

Сглотнув, взяла мобильный и направилась на кухню, где из приоткрытого окна доносился шум большого города. Это могло быть романтичным, особенно учитывая начавшееся лето, но отчего-то в моей душе слишком гадко и тяжело. Возможно всему виной воспоминания, которые как назойливая муха, всплыли из очень далекого прошлого. Они обрывочно касались моей кожи, слегка лаская и тут же жаля ее саднящей болью.

Когда мамы не стало каждый день стал однообразно пустым и болезненным.

Школа, дом, дополнительные занятия, репетиторы и дальше по списку. Никакого отдыха, никаких развлечений и никаких друзей. Естественно в средней школе меня считали странной, и спустя время начали издеваться, портя вещи и бросаясь всем, что только попадало под руку. Когда отец узнал, он был так зол, и тогда я впервые подумала: «Папа все-таки любит меня». Если бы я знала, чем это обернется.

Отец устроил скандал. Поспособствовал увольнению не уследивших учителей и заведению множественных дел по факту издевательств, поставив всех моих одноклассников на учет. При этом меня забрали из школы на домашнее обучение, и каждый мой последующий день становился только хуже, вот где оказался настоящий Ад. Уж лучше бы надо мной издевались, кидались тухлыми тряпками и портили вещи. Это было бы намного лучше, нежели то, что делал отец.

Из болезненных воспоминаний меня вырвало оповещение на телефоне. Вздрогнув, посмотрела на мобильный в руках, сразу же скривившись от увиденного. Иван, мой, вроде бы, парень, прислал кучу смайликов и «Доброе утро, сладкая». Поморщившись, положила телефон на кухонную тумбу, так и не дав ответ.

До сих пор странно от мысли, что у меня есть парень, хоть и прошло уже полгода с начала наших отношений. Удивительно, конечно, для такой девушки как я, которая всю жизнь сидела дома, общалась только с малым количеством людей, и все же спустя несколько месяцев от начала «самостоятельной жизни» (которая такой и не была вовсе), найти парня и вроде бы неплохого.

Была бы рядом Лиза, то точно сделала бы акцент на «вроде бы». Подруга старалась относиться к парню нейтрально, хотя ее порой некоторые его поступки напрягали. Особенно когда он сам приглашал меня встретиться, и потом сливался, оправдываясь внезапными делами. Меня и саму это напрягало, да и месяц назад поняла, что он мне больше не нравится.

Только вот проблема – это мои первые отношения, и я совершенно не знаю, как их закончить. В моей голове постоянно рождались все новые и новые варианты, как оставаться честной с собой и с ним, при этом не сделав ему больно. И каждый раз, встречаясь и видя его улыбку, моя решимость таяла словно сладкая вата в воде. Это раздражало.

Вспомнив о количестве попыток и нервов, потраченных на переживания, из моего рта вырвался сдавленный стон злобы, а руки невольно сжались кулаки. Хотелось что-то разбить или ударить стену, а может даже взять и на эмоциях написать Ване сообщение. Причин для расставания было множество. Да, отсутствие каких-либо чувств было не самым главным.

Даже самой себе было стыдно признать, что ощущаю себя как девушка по вызову. Каждая наша встреча так или иначе заканчивалась сексом или намеком на него, и из-за неопытности, мне было трудно сказать, хорошим ли он был. Неловко даже с девочками это обсудить, особенно с Катей, у которой опыта в разы больше. Поэтому я сидела на женских форумах, читала статьи и обсуждения. Пару раз сама, не под своим именем, писала о проблеме и просила совета. Вывода оказалось два: либо он пользовался моей неопытностью, и не считал важным удовлетворение кого-то кроме себя; либо я просто фригидная и вообще должна закрыть свой рот, радуясь, раз у меня есть парень.

– Просто нужно взять себя в руки и сказать все как есть, – включив электрочайник с таймером, пробормотала я, ощущая физическую усталость лишь думая об очередной попытке расстаться.

Порой мне безумно хотелось бросить все. Поступить смело: собрать вещи; бросить ненавистную учебу; оставить отцовы банковские карточки и уехать к бабушке. Только для этого необходима смелость, которой у меня нет. Даже несмотря на злость, раздражение и огромную обиду, я не могла взять и уйти. Боясь, что он может что-то сделать. Боясь снова ощутить на теле и в душе последствия его гнева. Чего говорить, перед отцом я всегда становилась трусихой, не имеющий голоса и выполняющей все, что он скажет.

Только зайдя в ванную, я вспомнила о сегодняшней встрече с отцом и мачехой. Ощутив слабость в ногах, оперлась рукой о стену, часто хватая ртом воздух. Слишком быстро я привыкла к спокойной жизни вдали от него, что каждая встреча моментально возвращала в прошлое.

Как же в себе найти силы? Уехать к бабушке, спать до полудня и просыпаться от приятного аромата выпечки. А выйдя на кухню, широко улыбнувшись желать доброе утро и обнимать родного человека, целуя в щеки и говоря, какая она у меня замечательная.

До недавнего времени, из-за запретов отца и постоянных проверок моего телефона, я не общалась с бабушкой. Как только переехала, то сразу же достала из старой книги спрятанную страницу, которую успела вырвать из записной книжки когда-то принадлежащей моей маме. Конечно, за столько лет бабушка могла сменить номер, и ничего бы у меня вовсе не вышло. Но когда на том конце я услышала очень знакомый, но забытый почти за тринадцать лет, голос, внутри расцвела надежда.

Иллюзорной свободой я пользовалась как могла. Общалась с бабушкой по телефону; виделась с одногруппницами, которые впоследствии стали моими подругами; начала первые отношения и спокойно проводила вечера не только за учебой. Сколько я дорам за это время посмотрела сосчитать тяжело. Еще тяжелее посчитать съеденную вредную еду и полуфабрикаты, которыми я питалась, живя одна.

Готовить я не умела. Отец запретил экономке тратить мое время на такие глупости, говоря, что мне важнее учиться. Как итог, к самостоятельной жизни я оказалась совершенно не готова. Уборкой и стиркой занималась нанятая отцом женщина, приходящая раз в неделю, и явно докладывающая ему о том, как живу. Аренду, счета и учебу оплачивал отец, даже показания счетчиков снимал его человек в назначенный день.

В остальном каждый месяц мне выделялась фиксированная сумма, за которую меня часто же и ругали. При этом отец не забывал напоминать, что, если вдруг мне не хватает денег, я всегда могу попросить, и это станет очередным рычагом давления на меня. Когда попыталась найти работу, мне устроили настоящий скандал, запретив даже думать об этом. Вот так я и оказалась якобы свободна, но под вечным присмотром людей отца, которые совершенно не умели скрываться в толпе, и выглядели словно курица среди голубей.

«Такие как ты, должны быть красивыми, умными и покладистыми. Не порть породу грязью!» – слова отца, брошенные в день, когда я провалила собеседование в кафе, всплыли в моей голове, стоило мне выйти из душа и взглянуть на запотевшее зеркало.

Порода. Я что собака что ли? Будь я породистой сучкой, то давно бы отгрызла ему пару конечностей, а может и перекусила бы сонную артерию. Или вовсе сбежала, пользуясь своими быстрыми лапами бежав куда глаза глядят.

Отец никогда не относился ко мне как человеку, не говоря уже о том, что я вообще-то его единственная дочь. В чем у меня конечно порой были сомнения. Может ли настоящий отец так относиться к собственному ребенку? По сути, для него, я удачный товар. Потенциальная невеста для сына одного из партнеров по бизнесу.

От этой мысли скрутило живот. Я страшилась дня, когда он решит отдать меня неизвестно кому, потому что это будет выгодно. Много раз, еще живя с ним, слышала, как он обсуждал подобное с кем-то по телефону. Просто пока что не было достойного кандидата, или необходимого контракта для розыгрыша этой удачной карты.

Покачав головой, провела рукой по запотевшему стеклу, встретившись с холодными серыми глазами, которые достались мне от отца. Влажные темно-шоколадные локоны спускались по нагим плечам, больше напоминая черные сосульки. С каждым годом цвет становился все темнее и темнее, в попытке уйти от неприятных ассоциаций. Я скучала по естественному цвету своих волос. Идеальному темно-рыжему оттенку, больше подходящему мне нежели другие цвета. Отец ненавидел их, был готов вырвать с корнем, не оставив на моей голове и скальпа, лишь бы ничего больше не напоминало ему об умершей супруге.

Раньше, каждое утро, начиналось с выпрямления волосы и долгому всматриванию в корни. Если они отрастали настолько, что натуральный цвет привлекал внимание, приходилось записываться срочно в салон, иначе скандала с отцом было не миновать. Переехав, поначалу утренние проверки были просто по привычке. Сейчас же я скорее забуду их выпрямить перед встречей, нежели буду еще больше травмировать волосы.

Прикрыв глаза, собираясь с силами, я вытерла влагу с волос и накинув халат, направилась в комнату подбирать одежду. Видимо, свободное время до начала учебы, а сегодня мне ко второй, придется потратить на выбор подходящего наряда, после неброский макияж, и конечно же волосы. Надеюсь, укладка продержится, и волосы не превратятся в очередную причину для скандала, особенно в безумно помпезном ресторане.

Вспомнив о месте встречи, сдавленно простонала, нехотя никуда идти. Стоит ли вообще говорить о том, насколько я ненавидела все связанное с высшим обществом?

Каждый выход в «свет» с отцом был еще большем Адом для меня, нежели нудные и ненавистные пары сейчас. До возраста «полового созревания» на меня мало кто обращал внимание, часто говоря «какая милая девочка у вас растет». Но стоило груди и ягодицам округлиться, приняв аппетитные и манящие формы для мужчин, то любые наряды, подбираемые людьми отца, стали кричащими и вызывающими. Ну да, я же выгодный товар.

Открыв гардероб, в глаза бросилось отвратительное ярко красное платье, подаренное отцом для «особого» случая, пару месяцев назад. Тогда примерив его, мне стало мерзко лишь от одного ощущения, а посмотрев в зеркало, почувствовала себя элитной проституткой.

В этом отвратительном наряде было ужасно все. Грудь и талию сжимал корсет, да так сильно, что о дыхании можно забыть раз и навсегда. Сама же грудь выглядела больше, и почти выпрыгивала при ходьбе, норовя оголить соски. Вырез на юбке просто огромный. Он не скрывал ничего, открывая отличных обзор на ноги и ягодицы.

Ну в самом деле наряд элитной проститутки, а не дочери богатого бизнесмена.

Подавив в себе очередное желание порвать это на тряпки, взяла белую рубашку, черную юбку карандаш и пиджак того же цвета. Эти вещи я носила редко, оставляя их как раз для встреч с отцом. Только вот к этому наряду еще были туфли, на ужасно высоком каблуке, после которых ноги ныли всю ночь.

– Надо… лишь бы он не орал, – кое-как подбодрила себя, достав коробку с обувью.

Оставив ту у кровати, отошла в сторону, ощутив подступающее удушье паники внутри. Сжав ворот халата, часто дыша, оперлась головой о косяк шкафа, пытаясь успокоить ускорившееся сердце.

– Так, Аня, вдох… выдох. Это просто встреча с отцом. Просто очередные упрек, оскорбительные и мерзкие сравнения с мамой, – изо рта вырвался истерический смешок.

Невольно прикрыв рот, оглянулась, убеждая себя в безопасности. Словно отец был рядом и мог осудить меня за такое проявление чувств, наградив ледяным взглядом. Такое происходило уже не так часто, в основном «дома», где я редко чувствовала себя по-настоящему в безопасности.

Успокоившись, направилась на кухню заварить себе душистый чай с ароматом цитруса, думая над тем чтобы такое съесть. Правда волнение намекало не делать этого, иначе походы в университетский туалет станут слишком частыми. Мысленно надеясь, что предстоящая встреча только ради очередной порции колкостей, и мне совершенно нечего бояться, взяла йогурт и немного хлопьев. Хотя бы такой скудный завтрак. Голодной быть тоже не вариант.

Из окна кухни виднелась утренняя столица. Огромный поток машин образовывающий многокилометровые пробки; очереди в метро; утренний кофе в дорогу; и постоянная спешка. Не помню, когда в последний раз просто наслаждалась новым днем, едой или же хоть чем-то вообще.

Взяв мобильный, закрыла переписку с Иваном, которому так и не смогла ответить. Продолжая думать, как же закончить эти отношения, написала бабушке. Пожелала хорошего дня, добавив, как сильно скучаю и люблю ее, боясь никогда не сказать этого лично.

Глава 2

Стоило мне встретиться с Лизой перед входом в университет, как подруга сразу же изменилась в лице. Ее серые глаза наполнились печалью, улыбка исчезла и осознание предстоящего, заставили подругу обнять меня.

Лиза знала, на учебу я старалась одеваться достаточно просто, не выпячивая данный отцом статус, при этом все же поддерживая его. Юбки ниже колен; рубашки хорошего качества; строгие костюмы; элегантная и женственная обувь на низком каблуке, или же вовсе без него; подходящая под наряд сумочка, в которую порой не помещалось все необходимое.

Иногда так хотелось надеть толстовку, джинсы, обычные кеды, закинуть на плечо потрепанный рюкзак и сделать на голове небрежный пучок, забыв вовсе про макияж. Увы, подобное мне не позволено.

Мое поведение, учеба, внешность вполне могли отразиться и на отце. Поэтому мне приходилось следить за собой, не говорить необдуманные слова, или же не совершать неправильные действия. Моя свобода в самом деле настолько иллюзорная, что и вовсе не являлась таковой. Всего лишь послабление в ожидании очередной ошибки, чтобы был повод закатить скандал и забрать данное, наказав тем самым.

Отец много раз упоминал, что, если я сделаю что-то не так, прогуляю или ударю в грязь лицом публично, то он заберет меня домой, окончательно заперев в четырех стенах.

Прогнав эти неприятные мысли, подхватила подругу под руку, спрашивая где Катя. Лиза, уловив мое нежелание акцентировать внимание на плохом, переключилась на новую тему.

– Честно не знаю. В общежитии я ее не видела. Может ночевала у родителей или у очередного ухажера. Сама знаешь, она любит проводить вечера в более приятных условиях, – лицо девушки скривилось словно от лимона. Ей не нравилась «любвеобильность» Кати, которая порой уходила в простую инфантильность.

Безусловно Лиза переживала за подругу, боялась, как бы та не обожглась в своих играх и поисках более выгодного спутника. Я одновременно разделяла ее переживания, и находилась на стороне: «Она уже не ребенок. Все решит сама, если уж будут проблемы. Ну или со всем разберется ее мама».

Катя достаточно умная девушка, с отличными, для некоторых даже завидными, формами, знающая как себя подать окружающим. Можно ли ее осуждать за использование своего тела ради плотского удовольствия и подарков? И да, и нет. Это зависело от каждого человека. Я же не стремилась ее осуждать, пытаясь понять, почему подруга решила окунуться в подобное.

Катю мы встретили в аудитории, она уже заняла нам места, ожидая момента, когда сможет рассказать о прошедшей ночи в красках. Ее черные волосы собраны в идеально высокий хвост. На шее, сквозь тоналку, просвечивались багровые следы жаркой ночи.

– Он такой ненасытный, – сказала Катя, пытаясь перетянуть внимание от преподавателя на себя, рассказывая в немного мерзких подробностях, как же ей ночью было хорошо. Ее совершенно не смущало, что это могли услышать окружающие, она откровенно наслаждалась вниманием.

Я лишь кивала, стараясь вслушиваться в слова преподавателя, делая необходимые заметки. Так и пролетели все пары. Катя все рассказывала о своем «новом», «идеальном», парне, Лиза пыталась не скривить лицо, молча при этом, я же слушала вполуха, пытаясь вспомнить что же забыла сделать.

Навязчивое ощущение никак не отпускало меня, и лишь за десять минут до конца последней пары, вспомнила о сообщении Вани, на которое так и не ответила. Только вот отвечать уже как-то поздно, да и Катя, как только я потянулась к телефону, отвлекла меня.

– Ань, я вот все целый день хочу спросить, – обмахивая себя тетрадкой, будто бы изнывая от безумной жары, начала девушка. Ее светлая майка слабо скрывала грудь, а отсутствие белья стало отличной мишенью для жадных взглядов одногруппников и некоторых преподавателей. – У тебя сегодня свидание, что ли? Ну с этим твоим… Ванечкой, – прикусив нижнюю губу, подмигнула Катя.

Отчего-то мне стало не по себе, да и мерзкие ощущения липкой субстанцией дотронулись тела, будто он снова меня касался, шепча комплименты манящим изгибам и изнывающей… Фу, нет!

Еще противнее стало от отношения Кати к парню. Она часто отзывалась о нем плохим образом. Хоть я и планировала с ним расстаться, но все равно слышать подобное было неприятно. Как будто меня осуждали за когда-то сделанный выбор.

– Нет, сегодня я встречаюсь с отцом и мачехой, – заставив себя улыбнуться, произнесла, заметив в глазах подруги странный огонек.

– Ясно, – как-то двояко, кинула она, отвернувшись и посмотрев вперед.

Пара закончилась. Катя ничего не сказав, покинула нас, подойдя к преподавателю и явно флиртуя, выпятив грудь вперед. Я, вместе с Лизой, поспешила на выход, не желая видеть, как подруга соблазняет свою очередную жертву, совершенно наплевав на наличие «нового» парня.

– Когда-нибудь ее настигнет карма, – сказала Лиза, когда мы оказались в коридоре.

– Думаешь, она делает что-то плохое? – не подумав, спросила я, тут же решив себя поправить: – Хотя ладно, согласна, она обманывает парней ради подарков, возможно изменяет. Но из семьи она же никого не уводит, вроде как.

– Вот! – Лиза зацепилась за последнее. – Вроде как. Ань, мы же с тобой не знаем кто на самом деле эти бедолаги. Она же про них ничего не рассказывает, кроме: какой он подарил дорогой подарок; размер его члена; какой у них был секс и прочие мерзкие вещи. Может она встречается с женатиками, кто ее знает.

– Твоя правда, мы по сути о них совершенно ничего не знаем, – согласилась я, мысленно пытаясь стереть все «липкие» подробности из своей головы, которыми делилась Катя.

Катя из тех девушек с которыми опасно быть врагами, но еще опаснее друзьями. Поэтому я, да и Лиза тоже, крайне аккуратны в диалогах с ней. Она часто вела себя инфантильно, по-детски. Просто зная, что, если ей не поставят зачет или же вообще не допустят до сдачи, за нее все решит мама, работающая в нашем университете и занимающая не последнюю должность. Ее редко ругали, многое позволяли, учитывая, что она долгожданный и поздний ребенок. Поэтому Катя вовсю пользовалась всеми дозволенными благами, не парясь и зная: «Все решится само собой».

Распрощавшись с Лизой, вышла из университета, смотря при этом в телефон. Я совсем забыла время, к которому меня ожидал отец, поэтому не понимала, как мне лучше поступить. Вызвать такси или же поехать общественным транспортом. Второй вариант мне нравился больше, хоть и на первый у меня всегда были деньги, благодаря отцу. Все же в поездке на метро или автобусе было что-то необычное, особенно для меня. Не знаю, может во мне говорила избалованная девчонка, желающая попробовать все приземленное. По крайней мере так часто любила говорить Катя, как бы пытаясь задеть меня, что выходило плохо.

– Аня, – окликнул меня очень знакомый голос, с обладателем которого я не планировала сегодня видеться.

Оторвавшись от телефона, подняла голову, встретившись с лучезарной улыбкой Вани. Парень стоял совсем недалеко от входа, и как всегда был одет в обычную одежду, словно и не работал вовсе. Он осмотрел меня с головы до ног, улыбнулся по-другому, и мне это совершенно не понравилось. Расправив плечи, Иван направился ко мне.

– Выглядишь прекрасно, – произнес он, попытавшись поцеловать меня в губы.

– Спасибо, – слегка увернувшись, подставляя щеку, обескураженно сказала я, осматриваясь по сторонам.

Расставаться около университета, учитывая, что сейчас на нас смотрели с интересом никуда не спешащие зеваки, мне не особо хотелось. Черт, умел же Ваня появляться не вовремя. Словно чувствовал.

– Ты мне не ответила на сообщение, – обиженным тоном, сказал парень, коснувшись моих волос. – Я переживал, думал может что случилось. Примчался сюда, а ты вся при параде и не рада мне. Навевает неприятные мысли.

– Прости. Подумала, что ответила, но видимо замоталась, – солгала я, слабо улыбнувшись. Рассматривая Ваню, пыталась понять, что же меня в нем тогда привлекло. Почему я согласилась на отношения именно с ним? – Почему не позвонил, раз переживал? У тебя же работа.

– Взял сегодня выходной, – уклончиво ответил Иван, уведя взгляд в сторону. – Куда ты в таком виде собралась?

– На встречу с отцом и мачехой, – почему-то мне показалось, что мой ответ не удовлетворил парня. На его лице появилась слабо заметная гримаса разочарования.

– Ясно, – холодно сказал он, сделав пару шагов назад.

– Может встретимся завтра? После твоей работы, – предложила я, не желая больше тянуть с разрывом. Хотя, если бы меня совершенно не волновало место, да и его чувства, могла бы сейчас сказать все как есть.

– Посмотрим, – словно бы ища кого-то в толпе студентов, сказал Ваня, резко изменившись в поведении. – Ты вроде спешила. Чего стоишь? – его темно-серые глаза смотрели на меня иначе, словно я провинилась перед ним.

– Да. До встречи.

– Ага.

Не имея лишнего времени на разборки и решения глупых обидок, спустилась по лестнице, поспешила к остановке, заказывая на ходу такси. Реакция Вани на мои слова была странной, дискомфортной и напрягающей. Да и вообще, появился неприятный осадок, словно меня подозревали в чем-то.

Дойдя до остановки, обернулась, пытаясь найти взглядом Ивана. Какое-то предчувствие подталкивало мне написать ему о расставании сейчас, избегая любой последующей встречи. Прогнав эти мысли, рассеянно осмотрела толпу, так и не найдя никого знакомого.

***

Как только такси остановилось около ресторана, который какой-то странной любовью обожал отец, мое сердце ушло в пятки. Лиза за время поездки написала несколько сообщений в телеграмме, и почти сразу же удалила их, написав: «Спокойной встречи с отцом! Напиши потом как все прошло».

Предчувствие чего-то плохого обострилось, стоило мне произнести свое имя мужчине на стойке, поймала в ответ оценивающий взгляд и короткое: «Пройдемте».

Пытаясь убедить саму себя, что я просто накручиваю, и ничего такого не случится, остановилась перед зеркалом, проверяя свой внешний вид. Все было идеально, но это не спасло от мысли, что отец все равно найдет к чему придраться.

Пройдя через основной зал, стараясь унять дрожь в ладонях, сжала лямку маленького темного рюкзака, идеально подходящего под мой наряд. Все должно быть идеально! Все и было идеально. Было же?

Большая часть основного зала оказалась пустой, официанты лениво слонялись по помещению, проверяя столы. Увидев меня, они оживились, предчувствуя дорогой чек и приличные чаевые. А заметив, что меня вели в VIP-комнату, заметно поникли. VIP-комнаты обслуживали работники месяца, готовые на все что угодно, зная насколько большие деньги за это получат после.

– Прошу, – произнес мужчина, открыв передо мной дверь, пропуская внутрь.

Аромат кедра, смешанного с дорогим табаком и нотками цитруса, окутал меня, стоило переступить порог и оказаться в изысканно обставленном помещении для особых гостей, и без того престижного ресторана. Эльвира сразу же поднялась на ноги, быстро подойдя ко мне.

– Анечка, здравствуй, – произнесла женщина, слегка коснувшись моей щеки своей, оставляя «воздушный» поцелуй. Ее руки слегка подрагивали.

– Привет, – прошептала, надеясь, что этого не услышал отец, даже не поднявший на меня взгляд.

Прокофьев Георг Алексеевич. Статный мужчина, облизываемый почти всей элитой столицы и уважаемый бизнесмен. Чем он занимался, честно говоря, я совершенно не знала, и не интересовалась вообще. Да и он сам не особо хотел делиться подробностями дел, особенно со мной. Ибо моя задача, как дочери, быть красивой, умной и завидной невестой.

– Пойдем за стол, – натянуто улыбнувшись, произнесла Эльвира, сея в моей душе зерно сильной тревоги.

Мачеха нервничала, хоть всячески старалась это скрыть, и если я была права, то меня ожидало нечто… крайне неприятное. Сглотнув, последовала за ней, желая сесть напротив нее, а не отца. Увы, нельзя было совершить подобную оплошность.

Пока он продолжал что-то изучать на своем рабочем планшете, совершенно не обращая внимания на окружающих, я отважилась получше рассмотреть Эльвиру. Последний раз мы виделись пару месяцев назад, хоть и время от времени списывались, больше по ее инициативе. Мачеха всеми способами пыталась наладить между нами дружеское общение, совершенно не претендуя на звание матери, хотя отец требовал, чтобы я назвала ее «мама». Это давалось тяжело, и Эльвира не хотела становиться для меня очередным врагом. Однажды, когда отца не было дома, она решила поговорить со мной, честно, попросив не пересиливать себя, когда его нет дома. Тогда между нами начал трещать лед вражды, и я позволила этой женщине стать чуточку ближе.

Эльвира любила меня, это невозможно не заметить. Ее поощрения, попытки дать мне больше свободы в обход отца, были крайне ценны для меня. По сути это была ее идея снять мне квартиру недалеко от университета. Отец послушал, и сделал по-своему, и все же этого оказалось достаточно, чтобы я наконец-то продолжила заниматься рисованием, как и мечтала в детстве.

Эльвира эффектная женщина, и я совершенно не понимала, что она нашла в моем отце. В этом году ей исполнилось тридцать, внешне она выглядела моложе, и, если бы не отличия в нашей внешности, могла бы сойти за мою старшую сестру. Выходя за моего отца, восемнадцать лет разницы ее совершенно не смущало, в отличие от меня.

– Что будете заказывать? – неожиданно спросил официант, взявшийся из неоткуда.

Отец поднял ледяные глаза на меня, оценивая реакцию и явно заметивший легкий испуг. Внутри похолодело, а в горле стремительно пересохло, отчего начало сильно першить. Отложив планшет, отец сделал заказ за всех троих, даже не спрашиваю буду ли я кофе, который он взял, и салат. Этот человек всегда решал за меня. Это почти перестало задевать.

– Выглядишь, – начал он, внимательно осматривая меня, задержав взгляд на волосах. Сердце замерло в ожидании помилования или смертного приговора. Не могли же волосы предательски завиться? Нет, я же смотрелась в зеркало, все было в порядке. – Приемлемо.

– Спасибо, – слегка улыбнувшись, зная, что именно так я должна отреагировать на сомнительный комплимент, стала еще больше ожидать какого-то подвоха. Отец никогда просто так не говорил подобное.

– Я позвал тебя обсудить несколько важный вещей, – достав из кармана пачку дорогих сигарет, он взял одну, сразу же закурив, посмотрел на меня с прищуром. – Ты должна бросить того… – словно пытаясь что-то вспомнить, отец прикрыл глаза, выдохнув дым из своего рта. – Ивана.

– Почему? – лишь спросила, кажется перестав дышать.

Мне не хотелось устраивать сцену, вопрошая откуда он знал о парне. Никогда прежде я не поднимала тему слежки, желая хоть как-то обхитрить его. Пока отец не был в курсе, что его люди давно выдали себя, у меня все же было преимущество.

– Потому что через неделю тебя ожидает встреча с будущем супругом, – затушив недокуренную сигарету в пустой пепельнице, поставил меня перед фактом отец.

– Не поняла, – мои губы невольно дрогнули в гримасе, в ушах начало стучать.

– Все ты поняла, не притворяйся глупой, особенно передо мной. Оставь это для будущего супруга, тем более тебе необходимо его очаровать. Поэтому запишись в салон, приведи себя в порядок, и сходи к гинекологу. Не дай бог ты залетело от… отброса, – в его голосе появились нотки брезгливости.

– А моего мнения никто спросить не хочет? Мне всего девятнадцать! Я не хочу выходить замуж, особенно за незнакомца, – в груди появилось неприятное жжение, что-то намеревались вырвать из меня, оставив лишь саднящую боль до конца жизни. Кожу покалывало от его мерзких слов, будто на меня поставили клеймо.

– Вот именно, тебе девятнадцать, скоро двадцать. Уже пора замуж. Твоя ценность на исходе, – эти слова ударили меня настолько сильно, что перед глазами все поплыло.

Ну да, я же всего лишь товар.

– А если я откажусь? – это был вызов, отчаянный, в попытке схватиться хоть за что-то перед бесконечным падением.

– Не усложняй, Анна! – рявкнул отец, ударив кулаком по столу, отчего пустые тарелки бессмысленной сервировки задребезжали. – Ты сделаешь как я сказал! Посетишь гинеколога, если в тебе будет ублюдок, избавишься от него и подготовишься к встрече. Надеюсь красное платье ты не успела запятнать, так же как свое тело.

До чего же мерзко. Гадко. Хочется отмыться и поскорее.

– Дорогой! – Эльвира впервые повысила голос. Ее пшеничные локоны лежали на левом плече, подчеркивая идеальные черты лица. Светло-карие глаза горели от негодования и страха. – Ты перегибаешь! Нельзя такое говорить собственной дочери!

Вместо ответа отец ударил Эльвиру, отвесив звонкую пощечину, разлетевшуюся по помещению, и осевшую внутри меня неприятным звоном.

Как же мерзко! Впервые в жизни я ощущала себя настолько грязной, и причиной этому было не поведение и поступки Вани, или порой сальные шутки Кати. А мой собственный отец. Хотелось помыться, как можно скорее. Взять мочалку и растереть кожу так сильно, чтобы содрать эти слова и смыть вместе с пенной водой. Но они засели глубоко. От них слишком больно.

– Что ты себе позволяешь? – вырвалось из меня. Голос дрожал, как и все тело. В глазах стояли неконтролируемые слезы, хотелось вылить на него что-то и задеть, да так сильно, чтобы его душа кровоточила даже после смерти. – Ты совершенно забыл кем являешься? Я не твоя акция! Не выгодный товар! Не твоя чертова собственность! – я сорвалась на крик, режущий горло изнутри, не желая больше сдерживаться. Не желая сдаваться. Предлагаемое замужество стало последней каплей, перекрывающим доступ к кислороду и желанию жить. – Я не выйду за…

– Заткнись! – прервал меня мужчина, медленно закипающий от гнева. – У тебя есть неделя чтобы выполнить мои требования, в противном случае ты знаешь, что тебя ждет. Прекрати вести себя как инфантильная и избалованная девчонка! – он достал что-то из внутреннего кармана пиджака и кинул передо мной. – Чтобы тебе лучше думалось, я сейчас же заблокирую твои карты, а это тебе на все необходимые траты. Не хватит, так это будут твои проблемы. Только попробуй не явится на встречу или как-то опозорить меня!

– Я тебя ненавижу, – процедила я, смотря на три новые купюры по одной тысячи рублей.

Взяв деньги, выбежала из VIP-комнаты, столкнувшись с официантом. Горячее кофе обожгло нежную кофту, оставив на белоснежной рубашке огромное пятно.

– Господи, простите меня, – начал официант, пытаясь оттереть влагу салфетками.

– Все в порядке, не переживайте, – пытаясь не завопить от отчаяния, обиды и переполняющим меня раздражением, бросила я, забежав в туалет.

Остудив кожу холодной водой, посмотрела на зеркало. Напротив, стояла незнакомка, с идеально выпрямленными темно-шоколадными волосами, стойким макияжем, которому не навредили обильно катящиеся по щекам слезы. Ее губы тряслись, то ли от подступающей истерики, то ли от злобы, заставляющей желать вернуться и швырнуть деньги собственному отцу в лицо.

Кто-то зашел, что заставило меня опустить голову, попытавшись скрыть заплаканное лицо.

– Ты забыла свою сумку, – произнесла Эльвира, слегка коснувшись моего плеча. – Прости. Я пыталась его отговорить.

– Ничего, – покачав головой, глотая обиду, прошептала я. – Ты и так из-за меня страдаешь. Спасибо что заступилась.

– Ты знаешь, солнышко, была бы моя воля… – она не договорила, тяжело вздохнув.

– Кого он выбрал? – посмотрев на нее, спросила, сама не зная зачем.

– Я не знаю имени. Гера все скрывает даже от меня, желая предотвратить возможные утечки. Все что мне известно, так это, выбранный тебе в будущие мужья – сын его партнера по бизнесу. Он немного старше, владеет своим личным бизнесом, и является единственным наследником семьи.

– Это больше чем ничего, – только что мне это дает? Отец прижал меня, заставляя стать женой неизвестного, так еще и… Даже думать об этом не хотелось. Вообще больше думать не хотелось.

– Я пыталась сгладить углы. Предлагала ему просто познакомить вас, чтобы вы сначала сблизились, поладили и может даже в каком-то смысле подружились. Но твой отец, – Эльвира тяжело вздохнула. – Он меня не стал слушать, сказал, что знает лучше. Ты его дочь…

– Его собственность, – зная продолжение ненавистной фразы, произнесла я, ощущая маслянистую горечь во рту.

– Что ты будешь делать? – сжав мое плечо, спросила мачеха.

– Не знаю. Пока не знаю.

– Главное не спеши принимать необдуманное решение, хорошо? Поступай так, как тебе велит сердце. Я не хочу видеть тебя несчастной и подавленной, – Эльвира подошла ближе, коснулась моей щеки, стирая пальцами влажные дорожки от слез. – Я очень скучаю по настоящей Ане, не сломленной отцом и ненавидящей свой каждый день.

– Я всегда была такой, – поджав губы, прошептала я, ощущая, как медленно рушиться мир внутри.

– Нет, когда Геры не было рядом, ты искренне улыбалась, рисовала и была по-настоящему собой. Просто помни, Аня, я всегда поддержу тебя, – после этих слов Эльвира обняла меня, наплевав на мокрую рубашку, что неприятно липла к телу.

После недолгих объятий, мачеха попросила заказать себе такси, привязав для оплаты ее карту, и написать ей, если мне будут необходимы деньги.

***

За время как я добиралась домой, успела внутри себя пережить все стадии, минуя принятие. Сдаваться и окончательно повиноваться отцу мне не хотелось. Сегодня впервые в жизни я подняла голос, высказала ему капельку своих мыслей, не желая подписывать самой себе смертный приговор.

Конечно он может запереть меня, отобрать паспорт и сделать все без моего участия, поставив после перед фактом. Но у меня все еще была неделя свободы, пока он сидел и ждал, что я сдамся и сделаю все по-хорошему. Но я не сдамся.

Зайдя в квартиру, и скинув ненавистные туфли, направилась к шкафу. Отец просил, чтобы я надела то самое красное платье на встречу с будущим мужем.

– Надеюсь красное платье ты не успела запятнать, так же как свое тело, – повторив слова отца, достала из шкафа ненавистную вещь, швырнув ее на кровать. – Ну раз запятнала, то значит надо убрать «грязь», а для этого нужны тряпки.

Звук рвущейся ткани разнесся по квартире стремительно нарушив тишину. Руки двигались сами по себе, сжимая и разрывая вещь, прикладывая огромные усилия. Чем больше становилось красных тряпок, тем легче было у меня на душе. И все же, несмотря на содеянное, огонь злости продолжал полыхать в груди.

Глава 3

Утро нового дня встретило мерзким звоном будильника, тяжестью во всем теле и морально опустошенным состоянием. Свесив ноги с кровати, я не сразу поняла, что забыла закрыть шторы перед сном, как делала это прежде. Правда никакое яркое летнее солнышко не спешило встречать меня, лаская нежную кожу теплотой своих лучей.

Хмурое небо, заполненное серыми облаками, изливающими свою печаль дождем, отлично отражало мой внутренний мир на данный момент. Взяв мобильный, разблокировала экран, зацепившись взглядом за уведомление от банка. Все карты, сделанные еще в школьное время отцом, заблокированы. Своей, личной, у меня никогда не было.

Воспоминания вчерашнего дня заполнили голову неприятной болью, заставив тело сползти на холодный пол. Притянув к себе ноги, взялась за голову до боли сжав волосы, сдавленно простонав от подкравшегося отчаяния. Вокруг, на полу, разбросаны красные клочки ткани, которые еще вчера утром были отвратительным платьем.

Смотря на результат моего гнева, отчаяния и бессилия, в груди появилась тупая ноющая боль от огромной обиды. До чего же больно было слышать те слова вчера. До чего же больно ощущать себя клейменой разочарованием еще с самого детства, понимая, что я бы никогда не оправдаю его ожиданий. Даже если я сдамся. Даже если выйду замуж за выбранного им человека, ничего не изменится. Я не хочу такой жизни.

Вчерашняя злоба, раздраженность и готовность бороться, отвоевывать свое право свободы, не важно, что придется отдать взамен, сегодня рассыпалась о полное душевное опустошение.

Готова ли я полностью сдаться? Готова ли сделать все, лишь бы… а лишь бы что?

Отрицательно покачав головой, поднялась на ноги и направилась в душ. Сегодня последний учебный день на этой неделе, и как бы мне не хотелось бросить все, нельзя его пропускать. Если отцу сообщат о моем отсутствии, беды точно не миновать. Мне нужно время, хотя бы несколько дней в попытке решить, как быть и что делать дальше.

Приняв бодрящий душ, написала Ване: «Привет. Нам нужно сегодня встретиться, это важно». Только отправив, заметила, что парень не прочитал мое вчерашнее сообщение, хоть и появлялся в сети около двадцати минут назад.

Нахмурившись, сжала мобильный, ощущая тревогу и что-то холодное, непонятное, внутри. Предчувствие. Может с ним что-то случилось? Не важно. В любом случае если не ответит до конца учебного дня, придется расстаться дистанционно, как бы мне этого не хотелось.

Заваривая кофе, вместо полноценного завтрака, не заметила, как поставила любимую кружку на край стола, и она в одно мгновение превратилась в множество осколков, в луже кипятка, растекающегося по полу. Пара капель попали мне на ноги, отчего я чуть не выронила чайник, отпрыгнув в стене.

– Да чтоб… – ругательство смолкло, утопая в пучине боли и отчаяния, обитающей в моей груди со вчерашнего вечера.

Быстро убрав воду и осколки, окончательно отказавшись от завтрака, ощутила себя в странном сне. Только это была реальность, жестокая и постоянно напоминающая о власти других над тобой.

После уборки сил вообще не осталось. Ноги налились свинцом, и неохотно передвигались, требуя остаться в квартире. Мозг же, продолжая посылать сигналы в тело, уговаривал немного потерпеть, зная, последствия никому не понравятся.

Лишь в одном я решила самой себе уступить, а именно в одежде. Обычная серая футболка, светлые джинсы, кеды и тканевый рюкзак с необходимым внутри. Вроде бы обычная одежда, но не для меня и моего отца. Перед выходом, я посмотрела в зеркало, оценивая следы видного недосыпа, что поселился на лице темными кругами под глазами.

– Потерпи. Впереди выходные и больше времени для решения проблем, – пытаясь подбодрить себя, произнесла, собрав волосы в небрежный пучок.

Спускаясь в лифте, тело пробрала дрожь от ощущения наготы, ибо прежде я никогда не покидала дом в таком виде. Без макияжа, хорошей одежды и распущенных волос. Даже вынося мусор, что бывало крайне редко. Всегда в моей голове возникала мысль: «А вдруг люди отца круглосуточно сидят у моего дома, следят и докладывают ему как я выгляжу». Это больше походило на паранойю, которая не исчезала даже, будучи в безопасности, дома. Словно за мной следили всегда.

Стоило мне открыть дверь, выйти на улицу, встретившись с лучами солнца пробивающимися сквозь хмурые облака, выдохнула, почувствовав такое сильное облегчение, словно я уже была свободна от чужих оков. Холодный ветер, ударившись со всей силы мне лицо, оказался отрезвляющей пощечиной, требующей не расслабляться раньше времени.

Достав из рюкзака кофту, направилась к университету, тут же написав Лизе с вопросом где она сейчас. До пар еще достаточно времени, я даже могла зайти в кофейню, взять что-то с собой. Только вспомнив заоблачные цены, которые откусили бы от моего скромного бюджета приличный кусок, передумала. Голод вроде говорят полезен. Правда эта мысль не понравилась моему желудку.

Лиза ответила быстро. Подруга ожидала меня в сквере, недалеко от университета. Это слегка озадачило меня, ибо обычно мы встречались у входа. Ничего не ответив, поспешила. Солнце хоть и выглянуло, но серые тучи все еще висели над головой, то и дело норовя придавить собой к сырой земле.

Подругу я увидела издалека. Она ходила из стороны в сторону, явно нервничая, и что-то говоря себе под нос. Неужели что-то произошло? Мне эта мысль мне ой как не понравилась. Лиза обычно самая спокойная из моих знакомых, особенно в стрессовых ситуациях.

Девушка, услышав чье-то приближение, замерла, медленно обернувшись в мою сторону. На ее лице застыло напряжение, смешанное с сомнением. Встретившись со мной взглядом, Лиза быстро изменилась в лице. Широко улыбнувшись она направилась ко мне, раскинув руки для объятий. Подобное для меня было чем-то необычным, сродни поощрению за хорошую учебу. Но стоило один раз обняться с кем-то, кто не источал агрессии или сочувствия, внутри расцветало тепло, которое хотелось ощущать снова и снова.

– Что-то случилось? – отстранившись, обеспокоенно спросила Лиза, осматривая мой внешний вид.

– Давай после пар ты придешь ко мне, и я тебе все расскажу, хорошо? – предложила, до сих пор не получив от Вани ответа, что означало расставание через сообщение единственный выход. Встретившись с хмурым и озадаченным взглядом подруги, добавила: – Рассказ будет долгим, времени до пар не хватит. А в университете Катя, сама знаешь она… – я осеклась, заметив странное изменение в ее лице.

Лиза на мгновение растерялась, словно растворилась в пространстве, забыв обо мне и нашем разговоре. Она посмотрела куда-то в сторону, туда где из-за ветра шумела молодая листва. Беспокоясь за подругу, пощелкала у нее перед носом пальцами. Почему она вообще так отреагировала на упоминание Кати?

– Лиз, что случилось? – не выдержав спросила я.

– Я не уверена, – уклончиво начала девушка, сжав лямку от сумки на своем плече. – Вчера выйдя из университета, я заметила твоего Ваню и Катю недалеко от курилки.

Внутри что-то упало, глухо ударившись о дно, сразу же сжавшись и свернувшись в тугой узел, отдающийся в груди неприятным ощущением. Невольно вспомнив как эти двое вчера отреагировали на новость о моей встрече с отцом, ощутила себя гадко. Правда причина этому, сродни жидкому мылу, стремительно ускользнула от меня, скрывшись в сливе ванной.

– Я же говорю, не уверена. Они ведь просто могли разговаривать, – Лиза глупо хихикнула, сама, противореча своим словам. Мы обе слабо верили в обычный разговор между Ваней и Катей. Да чего там, Иван так же отзывался о Кате, как и она о нем.

– Лиз, не парься, – взяв подругу под руку, начала, решив поделиться своим решением. – Я все равно уже как месяц планирую с ним расстаться. Да и не думаю, что между ними может быть что-то большее нежели взаимное оскорбление друг друга. В ином случае, это уже будут их проблемы.

Лиза посмотрела на меня пытаясь найти подвох в словах. Понимаю, нелегко сразу принять такую новость, особенно когда я ничего плохого о парне не рассказывала, как и хорошего в принципе.

Направившись в сторону университета, я постаралась перевести тему на что-то иное, спросив у нее про родителей, их ферму и младшую трехлетнюю сестру. Лиза часто рассказывала о жизни в селе, ранних подъемах и уходе за скотом. Катя на это фыркала, упоминая про запах и вездесущие отходы животных, явно представляя неухоженных хлев, заполненный помоями. Мне же подобное было интересно, да и видела, как Лизе приятно вспоминать о доме.

Живя в селе, она редко болела и много проводила времени на свежем воздухе. Впервые посетив Москву, Лиза поняла насколько ей будет тяжело в столице. Другой воздух, много людей и вездесущая суета. Дома конечно было полно забот: помощь родителям; хозяйство; учеба и дополнительное чтение. Девушка много занималась сама, а с появлением интернета, начала покорять сначала бесплатные сервисы, а после нашла платные где давали необходимое. Вероятно, благодаря этой к тяге к знаниям Лиза поступила на бюджет и была круглой отличницей, успевающей не только отдыхать за любимыми занятиями, но и помогать другим.

Порой я завидовала ей белой завистью. Моя тяга к знаниям давно остыла, даже сама не помню, когда именно. Единственное, что до сих пор удерживало меня от полной деградации, любовь к чтению и рисованию. Может виной всему вечное принуждение, подкрепляемое криками и угрозами. Только вспомнив об этом по телу побежали мурашки.

Из мыслей меня вывела внезапная остановка. Оказалось, мы уже зашли в университет. Вокруг шушукались студенты, обсуждая что-то свое. Были и те, кто на ходу доедали завтрак, запивая его дешевым кофе. В желудке от этого заурчало.

– У нас сегодня только две пары, – сказала Лиза, указав на одну из множества бумаг, что висели на доске объявлений.

– Надеюсь это не физкультура, иначе можно сразу разворачиваться и идти домой, – не скрывая своей радости, сказала я, мысленно даже мечтая, чтобы это были необязательные пары.

– Увы, нам не так везет, – подруга улыбнулась. – Нужно поторопиться, если опоздаем, нас не впустят в аудиторию.

– Ты права.

Две пары однозначно лучше шести, и это не могло не радовать. После вчерашней ситуации и ультиматума отца, мне больше не хотелось учиться. А какой смысл в образовании, если я просто красивая кукла для выгодной сделки? Может с моей стороны думать о подобном слишком, ведь я не знала какие на самом деле причины у этого решения. С другой стороны, мне должно быть абсолютно плевать. И все же, где-то в глубине души, маленькая Аня, трепетно мечтающая о любви папы, все еще надеялась на что-то.

Кати в аудитории не оказалось. Если бы не слова Лизы, меня бы это не озадачило. Заняв свое место, проверила переписку с Ваней, снова встретившись с глухой тишиной. Что-то явно не так.

Первая пара прошла быстро. На удивление строгий преподаватель, сегодня был весел и достаточно мил, поставив каждому кто ответил на вопрос хорошую оценку. Я порадовалась за Лизу, никак не обратив внимание на собственную пятерку. В груди медленно росло неприятное разъедающее чувство. Мир продолжал рушиться, оставляя подо мной небольшой и очень шаткий островок.

В начале второй пары, не выдержав, написала Ване новое сообщение. Решила рассказать честно о причине расставания, упомянув остывшие чувства и нежелание больше тратить наше время зря, умолчала правда об ультиматуме отца. Сама не знаю почему, но зачем-то добавила в конце слова благодарности за все что между нами было, хотя многое сейчас казалось неправильным и отвратительным.

Облегчение не наступило после отправки сообщения и блокировки телефона. Неприятное предчувствие душило руками уже бывшего парня, медленно сжимая шею, перекрывая доступ к кислороду. Никакого облегчения. Никакого наслаждения. Лишь страх и желание поскорее оказаться в душе.

– Зайдем в магазин? – спросила я, стоило паре закончится.

В коридоре стоял шум, некоторые, включая нашу группу, спешили на выход, дабы поскорее оказаться дома. Другие, пользуясь большим перерывом желали выйти покурить или же направлялись в столовую, обсуждая сегодняшнее меню. Услышав упоминание компота, картошки и куриной котлеты, почувствовала, как желудок в очередной раз сжался, а рот заполнился слюной.

– Без проблем, – кивнула Лиза, пропуская нетерпеливых студентов вперед.

Выйдя на улицу с облегчением взглянула на голубое небо, где не осталось и намека на серые облака. Солнце приятно согревало своими лучами, не оставив и следа от влаги после утреннего дождя.

Внизу, недалеко от ступенек собрались студенты, шумно обсуждая что-то находящееся в центре, привлекшее такое количество внимания. Переглянувшись с Лизой, мы одновременно пожали плечами, и следуя интересу, направились к образовавшейся толпе.

Кое как протиснувшись ближе к центру, замерла увидев тех, кто собрал любопытных зевак. В самом центре стоял мой бывший, прижимая к себе и сгорая от вожделения, судя по их открытому проявлению страсти, Катю. Они целовались грязно. Ваня откровенно лапал грудь девушки, сжимая ее так, что мне стало больно от одного вида.

Видя это, я испытала целое ничего. Внутри пусто и глухо. До моего мозга будто еще не дошло происходящее, хотя я уже смотрела несколько минут на чуть ли не прилюдное соитие.

Ваня, отстранившись от Кати, с наслаждением окинул собравшуюся толпу замутненным от возбуждения взглядом.

– Привет, – сказал он, как ни в чем не бывало, уставившись на меня.

В ответ я ничего не ответила, лишь перевела взгляд на довольную, широко улыбающуюся Катю. Видимо ее совершенно не волновало, что среди любопытных зевак были ее «парни», которые уже не раз выкрикнули в ее сторону что-то оскорбительное. Лишь одному богу известно, почему никто из них не подошел ближе, и не устроил скандал, а может и настоящий мордобой.

– Ну что, лживая шлюха, – словно выплюнув яд, начала Катя, обняв Ваню. – Как повеселилась вчера со своим «папиком»? Много он тебе дал денег?

Из меня вырвался смех. Истерический, громкий и отчаянный. Кто-то положил мне на плечо руку, успокаивающе погладив, таким образом пытаясь поддержать. Неужели моя бывшая подруга что-то наплела Ване? Зачем?

– Что ты несешь? – спросила Лиза, выйдя чуть вперед и убрав руку с моего плеча. – Ты совсем крышей тронулась, скача от парня к парню? Думаешь все такие же как ты?

– Шлюха! – выкрикнул кто-то из толпы.

– Аня не слушай ее, она лицемерная сука, – незнакомая девушка прошептала мне, с ненавистью смотря на Катю. Кажется, в прошлом году Катя увела у нее парня.

– Ответь, Аня. Как тебе вчерашний вечер со спонсором? – словно, не слыша негодование толпы и оскорблений в сторону девушки, которую он сейчас прижимал к себе, спросил Иван. – Зачем надо было мне врать, что ты встречаешься с отцом? Или у вас, потоскух, это так называется? Хотела на двух стульях усидеть, используя меня и другого? Хотя у тебя этих «отцов», наверное, много, да? – он улыбнулся, мерзко и лицемерно.

Катя активно начала поддакивать, совершенно забыв, что в толпе могла находиться ее мать. Та стоя позади парочки, разочарованно смотрела на дочь.

– Проверь свой мобильный, – лишь сказала я, улыбнувшись от щемящей боли в груди.

Улыбка с лица Вани неожиданно сползла. Он, отстранившись от Кати, достал мобильный и замер, читая непрочитанные сообщения. Пока Ваня читал, Катя пыталась привлечь к себе мое внимание, бросая колкие и оскорбительные фразы, на которые мне было плевать. Словно вокруг выросла стена, оставив только меня и бывшего. Поняв смысл написанного, парень поднял переполненные злостью и негодованием глаза.

Сложив руки на груди, пытаясь успокоить раздосадованное от двойного предательства сердце, решила все же немного уделить время Кате.

– Этим поступком ты показала настоящую себя всему университету, – начала я, окинув равнодушным взглядом толпу. Кто-то смотрел на меня с сочувствием. Кто-то, явно пострадавший от действий Кати, прожигал взглядом в ней дыру, продолжая сыпать оскорблениями. Другие, с интересом наблюдали за представлением. Некоторые даже снимали происходящее на телефон. – Надеюсь, каждый раз, когда ты прыгала к кому-то в кровать, была использована защита. Иначе кто знает, какой букет могли подарить тебе. Или же ты им, – наклонив голову в бок, я улыбнулась, увидев на лице бывшей подруги гримасу злости. – Катя, не все как ты прыгают с члена на член в поисках более выгодного варианта. Не тебе судить других, будучи самой… – мне не хотелось ее оскорблять, но колкости рвались из груди. – Ты либо крестик сними, либо трусы надень, – вспомнилась мне фраза, когда-то прочитанная в интернете.

– Да как ты… – зашипела Катя, но ее оборвал Иван, явно начавший собирать неправильный пазл заново.

– А ты, – посмотрев на Ваню, не давая ему и слова сказать, продолжила: – Если ты правда поверил ее словам, мне тебя искренне жаль. Мне плевать. Я не буду оправдываться и что-то доказывать. Ты просто лох. Причем это дословная цитата ее любимой фразы по отношению к тебе.

Боль в груди медленно переросла в злобу. Желание отомстить, уколоть, да побольнее, заполнило каждую клеточку моего тела.

– Мне жаль, что я потратила столько времени на такого человека как ты. Ты мерзок, и после этого представления, я в очередной раз убедилась в этом, – сглотнув горечь, ощущая тяжесть в желудке из-за голода, решив поскорее закончить с этим. – Повторю написанное. Мы расстаемся. Верь, чему хочешь, твое право. Кто ты такой, чтобы я перед тобой оправдывалась из-за чужой лжи?

Не желая слушать что-либо в ответ, кивнула Лизе и стала протискиваться сквозь толпу желая поскорее уйти. Кто-то дернул меня за рюкзак, отчего я чуть не упала на каменную кладку. Благо стоящий рядом парень поймал меня.

– Даже такой как он изменил тебе. Задумайся. Избалованная сучка, – в спину крикнула Катя, продолжая тянуть за рюкзак.

Резко обернувшись, отцепив от себя ее руки, уставилась на девушку, будучи обиженную на меня непонятно за что.

– Зато благодаря тебе я больше не жалею о своем решении. И кстати, – кивнув в сторону ее мамы, которую сейчас успокаивали студенты. – Тебя ожидает серьезный разговор с матерью, неблагодарная ты дешевка.

Выплюнув последнее, развернулась быстро зашагав в коридоре, образованным расступившейся толпой. Мысленно ругая себя, даже тут я попыталась как-то сгладить углы. Позади шумно, кто-то кричал, видимо это была Катя продолжая извергать оскорбления. Лиза догнала меня и подхватив под руку, начала уводить подальше от этой дешевой драмы, в которую незаметно превратилась моя жизнь.

***

Лиза, зная о моем неумении готовить, взяла на себя приготовление пасты. Заставив меня съесть хотя бы бутерброд с маслом и сыром, чтобы я не умерла от голода в ожидании. Признаться, честно, это было вкуснее любого изысканного блюда в самом дорогом ресторане столицы, или же я настолько сильно хотела есть.

Озвучив это подруге, увидела теплую улыбку и напоминание о моем обещании рассказать о встрече с отцом. Признавшись, что я не хочу портить аппетит, отодвинула неизбежное, стараясь заполнить душу теплом этого момента.

Только сейчас, после произошедшего с Ваней и Катей, я поняла, насколько близка мне Лиза. Она простая, понимающая и добрая. Та самая подруга, которая не спешила повесить на тебя ярлык, желая узнать получше.

Ели мы, точнее я, молча. Лиза же старалась скрасить тишину рассказывая о своих планах на лето и о книгах. Она любила читать фантастику и фэнтези, расслабляя мозг и отправляясь в придуманные другими миры. Лиза настолько разоткровенничалась, что рассказала, как в детстве вместе с подругой, бегая по лесу представляла другое место, далеко, где обитали феи и эльфы. А в полях, где росла кукуруза, прятались гномы в ожидании ночи.

– Тебе бы понравилось у нас, – поставив тарелки в раковину, воодушевленно сказала девушка. – Воздух свежий, птички поют и вообще красота.

– Верю, – вспомнив бабушку и Алыповку, грустно сказала я.

Город из моих воспоминаний был другим, комфортным и наполненным свободой. Алыповка разделена на две части железной дорогой. С одной стороны, рынок, многоэтажные дома, скромный торговый центр и многое другое, напоминающее город. С другой, большой частный сектор, огромная детская площадка рядом с детским садом и школой, несколько магазинов, пруды и лес. Эта часть города больше напоминала поселок, где было тихо и спокойно. Именно в той части города жила бабушка, когда-то с дедушкой, которого к сожалению, я почти не помнила. Его не стало после гибели мамы.

Конечно сейчас город сильно изменился, бабушка не раз упоминала это в разговорах. Новая станция, наземное метро до столицы, спортивный комплекс, новый торговый центр. О многом она была не в курсе, но город стремительно развивался, оставаясь все же спокойным и тихим. Как-то грустно, я боюсь однажды, вернувшись в этот город не узнать его и окончательно потерять ценные воспоминания.

Пока я путешествовала по собственным мыслям, Лиза помыла посуду и ушла в ванную. Поняв, что подруга может увидеть разбросанную красную ткань, налила себе еще чаю, готовясь к долгому рассказу. Сама не знаю зачем, но мне отчего-то хотелось рассказать ей все, ничего больше не скрывая. Может быть услышав правду подруга сможет дать мне дельный совет.

– Ань, а что у тебя в комнате за погром? Какие-то красные тряпки, – поинтересовалась Лиза, вернувшись ко мне.

– Сядь, – грустно улыбнувшись, попросила я, собирая остатки сил в одну кучу. – Как и говорила это будет долгий рассказ, и прежде чем я перейду к событиям вчерашнего дня, думаю тебе стоит узнать и о другом, – уже на этом подруга заметно напряглась, отставив в сторону свою кружку.

Начать труднее всего, так бывает всегда и во всем. И стоит лишь заставить себя, подтолкнуть к чему-то, как в какой-то момент все происходит само. Стремительно, порой вводя в состояние истерии, или же заставляя рыдать. А порой, опустошая настолько, что эмоции становятся чуждыми и непонятными.

Рассказывая Лизе правду моей жизни, я испытала именно это. До произошедшего с мамой шло туго, обжигая горло слезами и кислотой прошлого. Словно отец мог услышать это и наказать, лишь за упоминание их ссоры.

Саму их ссору в тот день я помнила смутно, особенно причины. Помню лишь страх, желание удержать маму и утро, когда мой мир впервые рухнул. Конечно история до этого момента не обошлась без светлых лучей, где были поездки к бабушке и дедушке. Добрая тетя Винни, дарившая мне книжки и раскраски. Разные встречи, где были вкуснейшие шашлыки и добрые друзья мамы, с детьми которых я играла. Вспомнив это, на лице невольно появилась улыбка, сразу же померкнувшая в слезах боли от потери.

Лиза охала, прикрывая рот ладонью, пытаясь скрыть слезы, каждый раз, когда рассказ затрагивал наказания. Шрамы, лишения, крики и попытки излечить страх. Я с детства боялась собак, и отец решил это излечить, лишь усугубив проблему.

К концу, когда перешла к событиям вчерашнего дня, внутри не осталось ничего. Щеки горели от слез, во рту пересохло, а Лиза сидела уже рядом, еле сдерживаясь.

– Мне страшно, – в самом конце, устав от долгого монолога, произнесла я.

Подруга молча прижала меня к себе, позволив излить остатки боли и слез. Она тоже плакала, ей тяжело узнав всю правду. Испытав чувство вины за это, сильно прикусила щеку с внутренней стороны.

– Ты часто говорила о бабушке и прежде, – начала Лиза, спустя несколько минут отстранившись от меня. Она улыбнулась и коснувшись моего лица, начала вытирать остатки слез чистой салфеткой. – Понимаю, это не самый лучший вариант. Просто взять и свалиться словно снег на голову пожилому человеку, но все же. Она твоя бабушка и я уверена, – подруга посмотрела на меня с надеждой. – Она примет тебя. Первое время конечно будет тяжело. Тебе придется привыкнуть к новой жизни, найти работу и научится помогать ей во многом. Но это будет лучше, нежели сдаться и выйти замуж неизвестно за кого. Попробуй. Позвони ей, расскажи правду, но не всю, – Лиза облизнула нижнюю губу. – Сама понимаешь, человек пожилой, вдруг что случится. Просто скажи, что не можешь больше жить под гнетом отца, хочешь бросить университет и спроси, примет ли она тебя на какое-то время.

Подруга озвучила мои смелые мысли, которых я почему-то страшилась и сильно избегала. Возможно боялась, что ненависть и «страх воспоминаний», не остановит отца и он заберет меня, навредив как-то бабушке. Но если я исчезну, она в любом случае может пострадать.

– Если, в чем я уверенна, ответ будет положительным, то это очень хорошо. У тебя есть время собрать вещи и уехать. Ну а если вдруг, ответ будет иным, то я попрошу родителей приютить тебя до моего приезда. В любом случае, мы найдем выход, Ань. Главное собери остатки сил, переступи эту черту и беги, не дав себе остановиться пока не достигнешь необходимого.

– Спасибо, – улыбнувшись, чувствуя, как в груди растекается тело, сказала я, обняв подругу. – Если бы не ты, то я не знаю…, наверное, так бы и избегала любой вариант спасения, просто боясь. Конечно я боюсь, что, уехав в Алыповку не сбегу и сделаю только хуже, причем не только себе, но и другим.

– Глаза бояться, а руки делают, – погладив меня по плечу, сказала подруга. – Так говорила моя бабушка, – Лиза посмотрела в окно, где медленно наступал вечер. – Ты можешь написать отцу письмо, где расскажешь о своих намерениях, высказав ему все и попросив отпустить тебя. После сфотографируешь и пришлешь мне. Конечно это малая страховка, являющаяся по сути ничем. Но может так у тебя будет шанс вырваться. Да и мачеха тебя обещала поддержать. Поэтому подумай. Не думаю, что твоему отцу захочется, чтобы история его особого воспитания разошлась по сети.

Машинально кивнув, поняла, Лиза права. Отец ничто так не ценил, как свою белоснежную репутацию. Поэтому он перестал меня бить ремнем, когда начали оставаться кровавые раны, превратившиеся после в рубцы на теле. Даже если в глобальном смысле я не наврежу ему подобным, то репутацию подпорчу однозначно. Рискованно, и все же на кону стояла моя свобода.

Попрощавшись с подругой, вернулась на кухню думая над звонком бабушке. Прекрасно зная, если я оставлю это дело на завтра, моя решимость может сойти на нет, разблокировала экран мобильного, увидела множество уведомлений. В непрочитанных висели куча сообщений от Вани, с просьбой поговорить и дать ему шанс. Кинув его в ЧС, даже не читая угрозы и оскорбления Кати, отправила ее туда же.

Найдя самый ценный контакт, нажала на вызов тут же поставив на громкую связь. Телефон лежал на столе, издавая оглушительные гудки, медленно разбивая меня на мелкие кусочки. Я старалась не думать о плохом, надеясь, что скоро покину столицу и смогу спрятаться в месте полном тепла и безопасности. Начну все сначала, и пусть будет тяжело, зато рядом будет бабушка и никто не сможет ограничить наше общение.

– Алло, Анечка, – вырвалось из трубки в тот момент, когда я подумала, что мне никто не ответит.

– Привет, Ба, – улыбнувшись, произнесла, сжав ладони в кулаки.

– Привет, моя хорошая, привет. Что-то случилось? – ее голос дрогнул от беспокойства, а мое сердце защемило от колющего страха.

– Да… Нет… – язык не слушался, голос дрожал, руки покрылись холодными мурашками. – Ба, я хочу бросить все и сбежать. Уехать и начать все сначала, не играя никакую роль. Примешь меня, на время?

– Какое на время? – вырвалось возмущением из телефона, отчего мое сердце сжалось. – Анечка, приезжай навсегда. У меня конечно не отель и условия не люкс класса, но жить можно, и это самое главное. Захочешь найдешь работу и обустроишь себе все как душе угодно. Только не говори больше это свое временно. Дома для тебя всегда есть место.

От последней фразы тело резко окутало теплом. Ладони разжались, а изо рта вырвался облегченный вздох, легкие тут же заполнились иным кислородом, с примесью сладкой надежды.

– Спасибо, я… я не знаю, как тебя благодарить. Ба, я тебя очень люблю! – не сдерживая слез, сказала я, желая поскорее обнять ее.

– Анечка, мы со всем справимся, не переживай. Поэтому отпусти сегодня всю боль со слезами, собирай необходимые вещи и поезжай на Киевский вокзал. Как купишь билет на электричку, сообщи мне время прибытия. Я встречу тебя, и мы пойдем домой. А там, если уж ты захочешь, расскажешь, что же этот скотиняка этакая, натворил, – бабушка назвала отца излюбленным прозвищем, сделав голос так, словно была готова ударить его.

Подавив смешок ощутила себя крайне глупо, боясь просто спросить бабушку о подобном. Сложнее всего просто начать. Стоит просто переступить этот порог, двигаясь к необходимой цели. Теперь главное собрать вещи, написать папе письмо и покинуть столицу. Вроде бы ничего сложного, если не забывать конечно про людей отца следящих за моим передвижением.

Глава 4

Тело переполняло энергией и воодушевлением.

Сообщение от отца, что решил похвалить за расставание с Ваней, никак не подействовало на меня. Хоть и напоминание о гинекологе, женихе и приличном виде, немного расстроили, подтолкнув ко сну. Хотелось, чтобы новый день наступил как можно скорее. Пара попыток уснуть закончились провалом, поэтому я решила потратить время с пользой, начав собирать вещи сразу.

Только оказалось тяжело решить с чего начать. Да и что брать, а что оставить дома тоже. Ноутбук однозначно возьму, хотя… мне же его покупал отец. Черт, да по сути все либо купил он, либо взято на его деньги. И что мне теперь совершенно ничего не брать что ли?

Может ли он опуститься так низко и подать на меня в суд из-за таких мелочей? Мол, я украла его вещи. И да, и нет. Это будет шумиха, в любом случае кто-то прознает и начнет разносить информацию. Значит я могу спокойно брать все необходимое? Или нет?

Сжав волосы, тихо выругалась, смотря на рабочий стол. Это единственное место, обставленное хоть как-то более приятно глазу. Пробковая доска, на которой помимо заметок висели карточки айдолов (Феликс из Stray Kids; Шуга из BTS; Чжан Исин; Джексон и DPR IAN; Ёджин из TXT; Сонхва из Ateez и другие), полученные в одном из кафе с корейским уклоном, и несколько фотографий с Лизой оттуда же. Она всегда отдавала мне карточки, ибо не увлекалась K-POP. Ей конечно нравились дорамы, но не более.

Горячо любимые книги лежали на верхней полке, рядом с декоративным цветком (настоящие у меня попросту не выживали), ниже куча учебного материала и конспектов. Ручки, карандаши, текстовыделители, блокноты с моими набросками и портретами айдолов.

Отпустив волосы, выдохнула подойдя к столу, мысленно собираясь с силами. На столе я оставила только то, что планировала забрать. Фотографии, карточки, блокноты с рисунками и все что могло пригодиться для этого дела. Книги я положила на край, не зная поместятся ли они в чемодане или нет. Хотелось взять как можно больше важных мне вещей, которые будут поддерживать в самый тяжелый момент. Радовало одно, книг в моей суперскромной библиотеке всего несколько штук, остальное я читала в электронном виде.

Закончив разбирать вещи на столе, подошла к шкафу, ощущая тяжесть внизу живота. Безусловно вещей у меня не так много, но почти каждая ценна и родна по-своему. Конечно кроме подаренных отцом и предназначенных для посещения элитных мероприятий.

Открыв шкаф, первым делом достала чемодан и большую сумку. С этим я сюда и переехала, правда вещей было в разы меньше.

Взяв рюкзак, висящий на двери, выбросила из него ненужное, остальное же пока отправила на стол. Теперь я смогу взять больше вещей, это немного радовало. Выбрав из небольших сумочек одну, положила ее на кровать, решив сложить в нее позже необходимые в пути вещи.

Глубоко вздохнув, и тут же выдохнув, выпустила горячий воздух из легких, перейдя к самому важному, вещам. Конечно что-то мне придется потом купить, но на первое время, пока я найду работу и смогу сама обеспечивать себя, должно хватить.

Четко расставив в своей голове приоритеты, а именно практичность и комфорт, начала разбирать одежду. То, что мне явно не пригодилось бы, отправлялось на пол, другое аккуратно складывалось на кровать.

К четырем утра вещи были разобраны, аккуратно уложены в сумки и перепроверены несколько раз. На опустевшем столе лежала приготовленная на завтра одежда, телефон и наушники заряжались на прикроватной тумбочке, в маленькой сумке были все мои документы и почти полная сумма данных отцом денег. Возвращать их я не хотела, ибо имела полное право распоряжаться ими как пожелаю.

Положив несколько листков бумаги, ручку и заблокированные карты на кухонный стол, легла в холодную постель, укутавшись в плед. Спать вроде не хотелось, тело до сих пор изнывала от энергии, подпитываемой желанием поскорее покинуть это место. И все же, следовало попробовать хоть немного поспать. Написав сообщение Лизе, рассказав о разговоре с бабушкой и принятом решении, повернулась на бок, смотря в открытое окно. Медленно ночное небо начало светлеть, оставаясь в тишине большого города. Интересно, по утрам в Алыповке так же тихо? Или же слышно пение птиц, крики соседских петухов в частном секторе и шум проезжающих мимо машин?

Медленно мои глаза закрывались, тело наполнилось тяжестью и легкостью одновременно, погружая меня в мир сновидений, без снов и кошмаров.

***

Яркие солнечные лучи настойчиво будили своим теплом, вырывая из цепких лап беззаботного сна. Поморщившись, перевернулась на другой бок, нащупав мобильный. От Лизы пришло несколько сообщений, в которых она спрашивала во сколько я планирую поехать в Алыповку, и можно ли ей меня проводить. Ответив подруге на первое: «Пока не знаю», и добавив: «Конечно можно», поднялась на ноги, сразу же отправившись в душ.

Состояние казалось странным. Легкость, радость и желание куда-то бежать, что-то делать. Хватаясь за эти ощущения и тормозя себя, боясь спугнуть удачу, невольно погрузилась в тревогу. Пока я не приехала к бабушке, не ощутила полной безопасности, рано даже думать о чем-то… большем.

Закончив с утренними процедурами и убрав пижаму в сумку, направилась на кухню. На столе вместо завтрака меня ожидала еще одна важная задача, а именно письмо. Лиза права, это малая гарантия, которая была пустышкой в руках такого человека как мой отец. Но хотелось верить в тот маленький шанс, что он просто решит отпустить, от усталости или нежелания бороться с неблагодарной дочерью. Эльвира еще полна сил и молода, она мечтает о ребенке и может отец даст ей эту возможность? Может с другим ребенком он будет менее строг, больше похожим на папу?

Горькая зависть, к еще нерожденному и даже не запланированному ребенку, заволокла мою душу. Прогнав ее, взяла себя в руки, зная, со мной он уже никогда не будет таким. Пора попрощаться с детскими мечтами и отпустить. По крайней мере попытаться, сделав наконец-то первый шаг.

Сев за стол, взяла ручку в дрожащую, от накатившего волнения, ладонь. Отчего-то посмотрела в окно, последний раз любуясь этим видом. В столице уже давно наступило утро, многие работали, другие начали свой выходной с долгого сна, возможно еще даже не проснувшись. Даже сейчас внутри появилась зависть к другим, у кого не было такого отца и этого страха. Страха просто потерять любой шанс на хоть немного спокойную жизнь. Без боли и давления. Разве я так много прошу?

Собравшись с силами и сглотнув набежавшую слюну, опустила взгляд на белоснежный лист, решив изложить все, что долгое время таилось внутри:

«Я попрошу тебя лишь об одном, отпусти меня. Так, как не смог отпустить маму. Знаю все ее вещи были спрятаны на долгие годы, а после и уничтожены, лишь из-за твоего страха отпустить ее. Поэтому ты запретил бабушке с дедушкой общаться со мной, еще больше ранив второго. Из-за своей боли, ты бесчеловечно поступил со мной, не дав попрощаться ни с мамой, ни с дедушкой. Признаю честно, я обижена на тебя за это, как и за многие другие твои поступки.

Знаю, читая это ты думаешь о том, какая же я глупая и многого не понимаю. На самом деле понимаю, и намного больше. Та маленькая Аня терпела много лет, лишь бы папе стало лучше, легче и свободнее. Она надеялась, что папа станет добрее, станет больше проводить с ней время и любить. Но маленькую Аню ждала жестокая реальность: крики; нотации; наказания; лишения; увечья; оскорбления и этот список можно продолжать бесконечно.

Нет, я не прошу признать свои ошибки и извиниться. Уже ничего не изменить. Ты делал и делаешь все лишь в выгоду себе, наплевав на мои желания. Мне всегда нравилось рисовать и читать. Ты лишил меня этого. Наказывал если заставал за чтением или рисованием, рвал и выкидывал любимые вещи. Заставлял учиться, до тошноты и боли в голове. Не дал выбрать будущую профессию, заведомо зная, что рано или поздно выдашь меня замуж, и не важно кем я буду.

Для тебя я просто выгодная инвестиция. На деле же я твоя дочь, единственная или нет, уже не важно. Отпусти меня. Я устала и хочу обычной жизни. Совершать ошибки, ощущать приятные или плохие эмоции. Просто жить. Я хочу просто жить.

Если ты решишь меня вернуть, знай, я сделаю все чтобы очернить твою репутацию. Фотография этого письма разойдется по интернету, как и видео с подробным рассказом твоих воспитательных мер. Я буду устраивать скандалы, бороться и идти против тебя пока не получу свободу… или же не уйду как мама.

Отпусти меня. Живи новой семьей с Эльвирой, и забудь, что у тебя когда-либо была дочь. Прощай».

Руки дрожали. Еще один шаг сделан. Немного лжи, дабы больше припугнуть его, добавив себе немного шансов. Никаких видео нет и не было, но ему не следует об этом знать. Главное, чтобы он поверил.

Сфотографировав письмо, сразу отправив фотографию Лизе, как она и просила, сложила лист пополам. Сверху положила его банковские карты, которые мне больше никогда не понадобятся. Смотря на это было не по себе, словно кто-то стоял за спиной, осуждая меня за страх, присутствующий при каждой мысли об отце.

Лиза написала, что будет через полчаса. Решив скоротать время, направилась проверять вещи, зная, еды в моем холодильнике нет и позавтракать мне нечем.

***

Проверив вещи, немного посидела в интернете, изучив новейшую информацию про Алыповку. Бабушка права, город сильно изменился, напоминая совершенно иное место. Отчего-то на душе стало даже спокойнее, может мне получится быстро найти работу, да и с неплохой зарплатой.

Посмотрев расписание электричек, приметив несколько вариантов, написала бабушке, сообщив примерно во сколько я буду на Киевском вокзале. О времени примерного прибытия в Алыповку напишу ей уже когда буду на месте.

В дверь позвонили. Открыв, сразу же оказалась в крепких объятьях, пропитанных поддержкой. Подруга пришла со спортивной сумкой, откуда сразу достала две большие явно мужские кофты.

– Попросила у Коли из соседнего крыла, – начала Лиза, поймав мой озадаченный взгляд. – Ты говорила, что за тобой могут следить. Поэтому я как прочитала твои сообщения, помчалась к нему. Он парень большой, сама знаешь, и его кофты смогут неплохо «прикрыть» нас. Со стороны не совсем понятно будет кто мы девушки, или же мальчики. А если под кофту засунуть сумку и рюкзак, то вообще можно сойти за другого человека.

– Вот это ты конечно придумала, – улыбнувшись, сказала я, приняв большую черную кофту с белыми полосками на рукавах, от которой пахло стиральным порошком. – Передай Коле мою благодарность.

Лиза улыбнувшись кивнула, забрав мою сумку, и накинув ту поверх своей. Рюкзак, мне пришлось повесить спереди, поверх маленькой сумочки, как бы имитируя живот. Дабы тот не свалился, подруга связала между собой лямки на спине, после чего помогла с кофтой. В зеркале мы и правда выглядели иначе. Длина кофты полностью закрывает ягодицы, достигая колен.

Присев на дорожку, по инициативе Лизы, мы покинули квартиру. Ключи я оставила в почтовом ящике, тут же спрятав руки в карманы. Лиза везла мой чемодан на колесиках, предложив мне притвориться беременной женщиной. Не знаю, как я выглядела со стороны, но отчего-то казалось актриса из меня вышла бы никудышная.

Добравшись до метро, мы немного расслабились, не заметив никого подозрительного. И все же сделав небольшой крюк, мы вышли на Киевском вокзале, сразу же направившись покупать мне билет. Есть хотелось безумно, Лиза уже пару раз шутила про китов в моем животе.

Купив билет и определившись с временем отправления, мы с Лизой пошли в ближайшее кафе перекусить. Сняв с себя кофту и рюкзак, который развязался на выходе из метро, с наслаждением заняла место, ощущая боль в спине.

Пока я ждала Лизу, написала бабушке примерное время прибытия. В ответ получила просьбу позвонить, когда сяду в вагон, и ни в коем случае не выкидывать билет, ибо могут быть контроллеры, да и в Алыповке на новой станции турникеты. Возле них бабушка и будет меня ждать.

– Надеюсь твои киты будут довольны, – сказала подруга, поставив передо мной поднос.

С ее стороны стоял стакан с молочным клубничным коктейлем, салат, картошка фри и чизбургер. С моей, вероятнее всего кофе, надеюсь, что латте, такой же салат и шримп ролл.

– Сахар я не клала, да и добавила карамель. Ты же вроде любишь латте с карамелью? – выливая в салат соус, спросила Лиза.

– Да, но от сахара тоже не откажусь, – улыбнувшись, сказала я.

Лишь единожды, в самом начале знакомства, мы обсуждали наши предпочтения в еде и напитках, и она мои запомнила. Это теплом разошлось в душе, давая понять, что даже не нужная собственному отцу, я могу быть важна для других.

– Кстати, – начала подруга, стараясь тщательно размешать соус в овощах, который я часто не добавляла вовсе. – Я сегодня видела Ваню.

– И что он? – равнодушно, что даже удивительно, спросила, размешивая один пакетик сахар в приятно пахнущем напитке.

– Орал в коридоре, дубасил по двери, требовал Катю на серьезный разговор, – закинув в рот помидор черри и пару листьев салата в соусе, Лиза осмотрелась по сторонам, усмехнувшись собственным мыслям. Прожевав, она немного наклонилась вперед. – Мне соседки рассказали, как мы вчера ушли началось такое. Катя устроила скандал, а когда увидела маму, упала на колени и стала просить прощение. К Ване подошли ее уже бывшие парни, рассказали на какую удочку он повелся и тут уже начал возмущается Иванушка-дурачок. Охране пришлось вызывать полицию, Ивана задержали, Катю мать сразу за шкирку домой отвела и все ее пары были отменены.

– Если его полиция задержала, то должны были на пятнадцать суток посадить, за хулиганство, – жуя шримп ролл, пробубнила я.

– Это да, если не решили бедного парня отпустить или просто штраф выписать. Не важно в общем. Знаю лишь, что Катю к общежитию привез отец сегодня. Она громко хлопнула дверью и начала ругаться. Не знаю, что там было, но видимо мама узнала и о ее «удачных зачетах».

– Сама виновата.

– А еще, – Лиза застыла со стаканом в руках, посмотрев на меня. – Короче. Я еще узнала, что, Катя пыталась настраивать против тебя ребят из общежития. Это мне вчера рассказали девочки из ее комнаты, когда мы в коридоре столкнулись. Она им пыталась втирать тоже самое, что и Ване. Мол, ты врешь на тему отца, и вообще живешь за счет определенных услуг и так далее. Завидовала похоже, вот и пыталась дружить, чтобы больше грязи узнать. А не узнав, придумала свое. Ей мало кто поверил, точнее никто не поверил, учитывая, как она себя вела с другими. Да и ты об отце говорила только с нами, и то без подробностей.

– Неудивительно, – задумавшись, я посмотрела в окно. Голубое небо, яркое солнце и ни единого облачка. – Знаешь, еще в первый день нашего с ней знакомства, я сразу поняла. Катя всеми способами будет пытаться использовать других, ради собственной выгоды. Интуиция подсказала мне быть осторожной с ней, и я очень рада, что прислушалась к себе, – посмотрев на подругу, улыбнулась. – А еще больше я рада, что эти люди останутся в прошлой жизни.

– А я? – неожиданно спросила Лиза.

– Ты, – протянув руку через стол и сжав ее ладонь, я улыбнулась еще шире. – Ты для меня важный и близкий человек. Мне хочется надеяться, что мы продолжим общение, станем ближе и когда-нибудь ты пригласишь меня на ферму к своим. Познакомишь с родителями и сестренкой, покажешь лес где обитают феи и эльфы, и конечно же кукурузное поле, где мы попытаемся найти гномов.

Глаза подруги заметно намокли. Поняв, что начинает плакать, Лиза поспешила утереть слезы, пообещав мне показать еще и королевство с прекрасной принцессой.

– Так, нам нужно поторопиться, иначе ты опоздаешь, – сказала она, посмотрев на время.

Доев и убрав за собой, мы быстро направились к вокзалу. Остановившись у турникетов, немного в стороне, дабы не мешать движению, Лиза отдала мне мою сумку, напоследок крепко обняв.

– Будь на связи, и главное не переживай, все будет хорошо, – она сжала мое плечо.

– Спасибо за все, – поморщившись от подступающих слез, прошептала я.

– Слезы оставь на потом. Обещай быть смелой, пробовать новое и больше уделять время рисованию! – Лиза снова обняла меня, стараясь влить как можно больше позитива.

– Обещаю!

– Все, давай иди. До встречи, Аня, – она подтолкнула меня к турникету.

– До встречи, Лиза, – слегка помахав подруге, я достала билет, ощущая трепетное волнение в груди.

Пройдя через железное нечто, не без помощи работников, ибо с таким количеством сумок было тяжело протиснуться. Остановившись в стороне, внимательно посмотрела на электронное табло, сверяясь с выбранным поездом. Проверив с какого пути будет отходить моя электричка, направилась вдоль вагонов, сама не зная зачем считая их.

Проходящий мимо мужчина предложил помощь с чемоданом, спросив куда я еду. Осторожно ответив «в Алыповку», увидела улыбку и обещание помочь на необходимой остановке с чемоданом, ибо она была конечной. Поблагодарив его, заняла самое ближнее к тамбуру место, где было всего четыре сидения. Постаравшись не занять все, поставила на чемодан сумку, поверх нее кое как взгромоздила рюкзак и прислонила все это к окну, придерживая ногами.

– Алло, Ба, – набрав номер и услышав ее приветствие, начала я. – Я в электричке.

– Хорошо, Анечка, буду ждать тебя рядом с турникетами по левой стороне. Ты билетик не выкидывай, помнишь?

– Помню, помню. Билет у меня в чехле телефона лежит, не переживай. До встречи.

– До встречи, милая.

Пока электричка стояла на месте, я с опасением рассматривала заходящих в вагон. Тревога все же не отпускала меня. В любой момент могли появиться люди отца, или же он сам, и это означало бы конец всему.

Когда по громкоговорителю сказали название следующей станции, я почувствовала, как по телу побежали мурашки. Ладони слегка вспотели, и стоило закрыться дверям, тронуться с места, выдох облегчения сорвался с моих губ.

Открыв переписку с Эльвирой, прикрепила к сообщению фотографию с письмом для отца, и начала набирать сообщение: «Прошу не рассказывай об этом сообщении отцу, пусть он сам все прочитает, когда найдет письмо. Я надеюсь на твою поддержку, и в случае чего ты остановишь его, будучи голосом разума. Я сделала свой выбор. Начну все с нуля, рядом с бабушкой, в городе где все эти годы жила моя душа. Пришло время нам с ней объединится ради поиска истинного пути и счастья. Отец сам поймет к кому я поехала. Надеюсь он изменится, хоть немного, и у вас будет счастливая семья, которой у меня никогда не было. Я благодарна тебе за поддержку и теплоту. Прости, что не смогла стать для тебя настоящей дочерью».

Ответ Эльвиры не заставил себя долго ждать: «Аня, я никогда не расскажу твоему папе об этом, обещаю. Я рада, что ты выбрала свою душу и сердце. Не пропадай, пиши и, если нужна будет помощь, не стесняйся. Ты стала для меня больше чем дочь, и мое сердце радуется за тебя. Искренне надеюсь твое счастье уже ждет тебя, просто найти его и поскорее».

Улыбнувшись, осмотрела полупустой вагон. Незнакомцы были заняты чем-то своим, и лишь один человек, тот самый мужчина, который помог мне, смотрел в окно наслаждаясь видом. Решив ответить Эльвире, вернулась к переписке: «Спасибо. Я хочу попробовать справиться со всем сама».

Достав наушники, включила «SF9 – Shine Together», улыбаясь собственным мыслям, ибо в них начал появляться план на ближайшие дни. Необходимо сделать свою карту в банке, найти работу, изучить город и познакомиться с новыми людьми.

Это огромный шаг. Шаг, о котором я много мечтала, но так боялась осуществить. И вот, сидя в электричке, идущей в город моей души, ощущала надежду. Я поставила на кон все, лишь бы просто получить шанс прожить свою жизнь так как хочу. Очень страшно проснуться завтра и понять, что все это было сном, и я все еще в оковах крепко сжатых в ладонях отца.

Глава 5

Стоя в тамбуре, покачиваясь в ожидании остановки, я старательно пыталась подавить волнение. Сердце так и норовило выпрыгнуть из груди, и побежать навстречу бабушке. Мы не виделись почти тринадцать лет, если не больше. Пейзаж за окном сменился с огромного лесного массива на городские окраины Алыповки.

Даже несмотря на большие изменения, я видела знакомые сердцу места и не могла сдержать радости, улыбаясь словно сбежавшая из психбольницы. Мама всегда выбирала подобный путь к родным. На метро и электричке. Да порой было долго, утомительно и нервно, но все это было с такой душой, что сейчас я не могла не чувствовать ее теплую ладонь на своем плече. Казалось она стояла рядом, поддерживая мое решение с нежной улыбкой на лице.

Электричка медленно начала сбавлять ход, отчего меня потянуло в сторону, и я чуть не упала вместе с вещами. Схватившись за поручень, услышала, как позади открылась дверь из вагона и обернувшись заметила того самого мужчину.

– Вы могли и не торопиться выходить в тамбур, – начал он, вставь рядом со мной. – Алыповка конечная остановка, и мало кто спешит покидать вагон.

– Я знаю, просто, – отчего-то я замешкалась, не зная, как объяснить свое желание ощутить давно забытые чувства.

Что-то за эту часовую поездку изменилось во мне, в моих мыслях и ощущениях. Страх притупился, сменившись ярым желанием поиска самой себя. Странно за такое короткое время осознать некоторые вещи, которые и до этого были на поверхности. Просто раньше на них не хватало моральных сил.

Страх перед отцом силен, и он не отпускал меня до сих пор. Я не могу быть уверена в том, что письмо подействует, да и Эльвира не всесильна перед супругом. Как никто другой знаю на что способен этот человек, и эта неизвестность пугала больше всего. Поэтому я только сейчас решилась на побег, не раньше, хоть и было множество шансов для этого. Во мне тогда все еще теплилась надежда на иной исход, да и чего там, до сих пор надеюсь на… другое.

– Надеюсь вы не передумали, и позволите мне вам и в этот раз помочь, – улыбнувшись, предложил мужчина, стоило электричке остановится и медленно открыть двери.

– Не знаю, чтобы без вас делала, – отпустив ручку чемодана, произнесла я, радуясь, что мне попался такой хороший попутчик.

– Мне хотелось бы верить, чтобы вам бы помог кто-то другой. В случае, если бы меня не было рядом, – произнес он, спустив мои вещи на платформу, после подал мне руку, помогая покинуть электричку.

– Спасибо за помощь, дальше я, пожалуй, сама, – сжав ручку чемодана, улыбнувшись сквозь нервозность и сильное волнение, произнесла.

Из электрички огромным потоком начали выходить люди, и около небольшого здания, где скорее всего была лестница ведущая на крытый мост, уже образовалась толпа. Медленно двинувшись в ту сторону, почувствовала, как сильно вспотели ладони. Совсем скоро я увижу бабушку. Не откажется ли она от своих слов увидев меня?

Выбросив из головы неприятные мысли, дождалась, когда основная часть людей скрылась наверху. Два эскалатора (один из которых шел вверх, другой вниз) и лестница. Турникеты находились наверху.

Поднявшись на эскалаторе, прошла через стеклянные двери. Холодок коснулся нежной кожи. Поежившись, попыталась разглядеть в толпе бабушку, да вот ничего не вышло. Во рту ощутимо пересохло, а сердце снова пустилось в пляс от волнения и нервозности. Пройдя через турникеты, пару раз чуть не столкнулась с проходящими мимо людьми. Спина ныла от непривычной нагрузки. Голова поворачивалась из стороны в сторону в поисках знакомого лица. Узнаю ли я ее? Но стоило мне заметить эти темно-зеленые глаза, как ноги сами собой понесли меня к ней.

На глазах появились слезы, теплое ощущение заполнило все внутри прогоняя тревогу и утихомирив бушующее сердце. Бабушка смотрела на меня с улыбкой, утирая выступившие слезы после долгой разлуки. Стоило мне оказаться рядом, слегка наклонится в порыве оставить поцелуй на ее щеке, как оказалась в наполненных любовью и трепетом объятьях. От бабушки пахло выпечкой, мятой, чаем и чем-то сладким. От нее пахло домом.

Годы, к сожалению, взяли свое. Она постарела, заметно и стремительно, отчего сердце щемило так сильно, что хотелось остановить это мгновение и остаться в нем как можно дольше. Спустя тринадцать лет я стала выше нее, отчего чувствовала себя неловко и непривычно. Больше бабушка не потреплет меня по волосам, не поцелует в макушку, если я сама не позволю ей этого сделать.

В уголках ее прекрасных темно-зеленых глаз залегли глубокие морщины. Когда-то темно-рыжие локоны, всегда собранные в пучок, потеряли свой цвет, уступив старости, полностью «окрасившись» в благородную серебристую седину, став короче. Даже не смотря на старость и худобу, бабушка держала осанку, оставаясь той, кто водил меня в лес за земляникой, кормила свежим и безумно вкусным лимонным пирогом, да и вообще научила доброте и нежности, которую не смог выбить даже отец.

Вспомнив о нем, я невольно сглотнула, пытаясь прогнать внезапно вырвавшийся наружу страх. Его нет рядом. Он больше не причинит мне вреда. Теперь я в безопасности, и даже если это не так, мне необходимо в это поверить, чтобы жить.

– Ты так выросла, – поглаживая меня по предплечью, сказала бабушка, широко улыбаясь. – Такая красавица, ну копия…

– Копия мамы, – невольно вырвалось из меня, и это причинило боль.

Боль потери и ожидания. За подобным всегда следовало наказание. Мне нельзя быть ее копией, особенно перед отцом. Только его глаза, только то…

– Не думай больше о плохом, моя хорошая, – заметив изменения в моем лице, с грустью, произнесла бабушка. – Все будет хорошо. Пойдем домой, – сжав мою ладонь, лежащую на ручке чемодана, предложила она.

***

В Алыповке сильно ощущалось лето. Хоть июнь обычно прохладный и достаточно дождливый месяц, не дающий полностью расслабиться и насладиться дарами природы. Сегодня же стояла теплая, не жаркая, погода. Легкий ветерок ласкал кожу, трепал волосы и разносил приятные ароматы природы по округе. Листва деревьев шелестела, и даже мимо проезжающие машины не могли заглушить этот приятный слуху звук.

В Алыповке даже дышать иначе. Легче, свободнее и проще. Прохожие не торопились. Жизнь тут текла своим чередом, спокойнее и приятнее. На детских площадках во всю резвилась ребятня, играя в догонялки и крича от восторга. И чем ближе мы подходили к частному сектору, к дому, тем чаще слышалось щебетание птиц.

– Надеюсь ты скоро привыкнешь к такой жизни, – сказала бабушка, заметив, как я оглядываюсь по сторонам, стараясь запомнить, как можно больше.

– Думаю это произойдет очень быстро, – слабо улыбнувшись, сказала, надеясь, что так оно и будет. – К хорошему быстро привыкаешь.

– Конечно, но помимо хорошего всегда бывает и другое. Не забывай.

Кивнув, улыбнулась еще шире, невольно вспомнив большое здание, сильно выделяющееся на фоне окружающих его магазинов и многоэтажных домов. Судя по вывеске, которую я успела прочитать, в нем располагалось кафе и книжный магазин. Интересное сочетание, которое неизвестно почему привлекло меня и сильно тянуло к себе.

Бабушка говорила всю дорогу, рассказывая про жизнь и про местонахождение необходимых мне мест. Да и повела она меня более долгим путем, дабы показать где находятся магазины, банк, почта (где она работает), школа и остальное. Она вскользь упомянула, что рабочих мест сейчас полно, при этом отметив, чтобы я ни в коем случае не торопилась и выбирала то, что ближе к душе.

Денег хоть у нее и немного, но на какой-то период нам точно хватит. Работа на почте не сложная, поэтому и платят немного. Около двадцати тысяч выходит, а учитывая ее пенсию получается неплохая сумма, для одного человека. На жизнь хватает, как, впрочем, и на черный день отложить тоже.

– Только ни в коем случае не думай идти работать на почту, – неожиданно заявила бабушка серьезным тоном. – Молоденьких обычно берут на должность оператора, и это морально работа тяжелая. Постоянный контакт с людьми. Люди то бывают разные, грубых и неприятных личностей полно. Поверь мне, я хоть и не работаю с ними напрямую, но сколько раз слышала, как устраивали скандалы. Бедные девочки, столько нервов им уже потрепали. Поэтому, Анечка, лучше правда не торопись, поищи варианты и выбери тот что ближе к душе. Лучше работа в удовольствие, нежели работа в тягость.

– Хорошо, Ба, обещаю найду что-то по душе, – кивнув, сказала я, перехватив сумку в другую руку.

Плечи ныли от усталости. Шли мы не так долго, но все же медленно. Торопить бабушку и жаловаться я не могла, сама виновата набрала столько вещей. Радовала ровная дорога, по которой она спокойно катила мой чемодан не напрягаясь. Конечно пару раз мне приходилось его забирать, дабы спустить с дорожки на асфальт или же поднять.

– Что-то ты совсем утомилось, давай поторопимся. Поболтать мы можем и дома, теперь то у нас будет очень много времени для этого, – улыбнулась бабушка, слегка ускорившись.

Свернув на знакомую улицу, я вздохнула с облегчением. Спустившись с небольшой горки и пройдя мимо нескольких домов, мы подошли к старой дорожке, ведущей к ветхой калитке, впрочем, и сам забор выглядел ненадежно. Мысленно добавив это в список вещей, которые необходимо починить и сделать, забрала у бабушки чемодан, поняв, что дальше он навряд ли спокойно поедет.

– Нужно бы тебе ключи дать, – пропустив меня во внутренний двор, произнесла она.

Ничего не ответив, я с огромной долей ностальгии посмотрела на старенький домик. Двухэтажное деревянное здание, с давно облупившейся и выцветшей от времени светло-зеленой краской. Пристройка ничем не выделялась, хотя, когда я была маленькая, она выглядела новее и свежее на фоне дома. Дорожка, состоящая из небольших, местами разломанных, плит, вела к лестнице на веранду (так родственники всегда называли пристройку).

Бабушка направилась вперед. Усталость в ее походке стала более заметна, отчего мне очень совестно. Может стоило заказать такси, а не устраивать мини-экскурсию до дома?

– На лестнице аккуратно, доски давно прогнили, а заменить некому, – предупредила бабушка, аккуратно поднявшись наверх.

По ее словам, я ожидала немного иного. Но когда под моей ногой чуть не проломилась доска, сердце просто ушло в пятки. Список стремительно пополнялся, а чувство вины возрастало с такой скоростью, что хотелось взять и починить все самой. Да боюсь сделаю только хуже.

На веранде стоял небольшой столик и пара стульев. На нескольких стареньких стеллажах лежали вещи, назначения которых мне неизвестно. Вероятнее всего это что-то для огорода. В углу одиноко стоял велосипед, на котором когда-то пытался научить меня ездить дедушка, да ничего не вышло. Этот зверь был слишком огромен для меня, а сейчас… наверное, уже поздно, да и мне это неинтересно.

Открыв дверь в основное строение, бабушка скрылась внутри, оставив меня рассматривать окружение. Странно вновь оказаться здесь наяву, не во снах или в воспоминаниях. Позади меня, как и передо мной, но по другую сторону веранды, были двери. Они не закрывались на замок, хотя может и закрывались, кто знает. Подойдя ко второй, выглянула наружу.

Эта дверь вела на заднюю часть участка. Такая же дорожка, как и перед домом, вела к: старой, почти разрушенной, беседке с облупившейся белой краской; покосившемуся старому сараю; нескольким грядкам, где что-то росло; старенькому мангалу и аккуратному газончику (такой же был перед домом).

Утолив свой интерес, вошла в дом и замерла. Прихожая визуально не изменилась, хотя обои на стенах выцвели, вещи и обувь сменились на более новые. Отсюда была видна кухня, которая тоже осталась такой же как я помнила. Конечно были отличия, но такие мелкие и неважные, особенно сейчас.

Вдохнув одновременно забытый и до боли в легких знакомый аромат детства, улыбнулась, почувствовав себя по-настоящему дома. Здесь пахло также, как и от бабушки, только с примесью свежести и уюта. Бабушка, выйдя из кухни, протянула мне новенькие тапочки и комплект ключей.

– Добро пожаловать домой, Анечка, – улыбнувшись, произнесла она.

– Домой, – невольно повторила я, смакуя это приятное слово на кончике языка. Оно было таким новым по звучанию, и отчего особенным.

– Снимай обувь, и пойдем я покажу тебе твою комнату, – еще шире улыбнувшись, попросила она, забрав мой чемодан, с шумом покатив его по коридору в сторону комнат.

Забавно, но даже спустя столько лет, я четко помнила расположение всех комнат. Из коридора можно попасть прямо на кухню, которая одновременно служила столовой и гостиной. Из нее есть выход в коридор по другую сторону, в котором также можно очутиться, повернув направо, не заходя на кухню. По правой стороне было две двери. Одна вела в чулан, где так же пряталась лестница на большой чердак, хранящий в себе все сокровища воспоминаний. Дальше дверь вела в достаточно просторную ванную. Повернув налево, продолжая следовать по коридору, виднелся проход в кухню (по левой стороне), а с другой две двери в жилые комнаты. Одна комната больше, вторая чуть меньше.

Пройдя по знакомому маршруту, увидела открытую дверь в первую большую комнату. Именно в ней мы с мамой спали, когда приезжали на несколько дней. Сердце вновь ускорило свой ход, ожидая очередной встречи с приятной и болезненной ностальгией.

– Не люкс, как я и говорила, – начала бабушка, стоило мне переступить порог. – Но на первое время сойдет. Что не нужно будет, можно выкинуть или убрать на чердак. Да и мебель со временем тоже поменять, но это ты уже сама разберешься, – посмотрев на меня, она грустно улыбнулась. – Все будет хорошо, милая, не переживай. Проживем как-нибудь. Главное ты дома.

– Ага, – только и смогла сказать я, немигающим взглядом осматривая помещение.

– Ладно, я пойду, а ты пока осваивайся, – погладив меня по плечу, сказала бабушка, тут же выйдя из комнаты оставив дверь открытой.

Сглотнув, вошла вглубь комнаты, борясь со странными эмоциями внутри. В воздухе словно витал слабый аромат маминых духов. Сладковатый, с нотками вишни. Из приоткрытого окна, выходившего на лицевую сторону дома, слышался шелест листвы; задорный крик детей, на детской площадке неподалеку; щебетание птиц, больше похожие на приветственную песню. Прозрачная, белая, кружевная штора слегка покачивалась от освежающего ветерка, заполняющего комнату прохладой.

Сняв с себя сумки, с наслаждением расправила плечи, сев на край скрипучей кровати, позади которой, на стене, висел старенький ковер. Вся мебель в комнате такая же старая, прямиком из воспоминаний. Огромный шкаф; рядом с ним кресло, на котором я часто читала книжки, принесенные тетушкой Винни, и торшер; у окна стоял стол со старым стулом; рядом комод, подпирающий скрипучую кровать, служащий больше прикроватной тумбочкой; на стене, где была дверь, висело множество выцветших плакатов с неизвестными мне артистами; так же стоял еще один комод, на нем располагался проигрыватель для виниловых пластинок.

Поднявшись, подошла к проигрывателю, проведя пальцем по закрытой крышке. Пыли не было, бабушка всегда любила порядок и старалась меня приучать к этому. Поджав губу, опустилась на пол, сев в позу лотоса, открыла одну из дверок. Внутри две полки плотно забитые различными виниловыми пластинками, часть из которых принадлежала маме и тете Винни. Интересно, смогу ли я с ней встретиться? Получится ли у нас наладить контакт? Все же она моя крестная и близкая подруга мамы.

Коснувшись кончиками пальцев ряда виниловых пластинок, невольно вернулась на много лет назад.

***

Мне было около пяти. Воспоминания довольно смазанные, и неясные из того времени. Мы с мамой приехали в очередной раз к бабушке с дедушкой на пару дней. Самый разгар лета, шашлыки и встречи с друзьями молодости. Так говорила мама. Незадолго до нашей поездки отец снова устроил скандал, не желая отпускать нас и тратить мое время впустую. Мама редко слушала его, особенно летом.

Переодевшись в более простое легкое платье, мама взяла из комода одну из пластинок. Бабушка и дедушка были в огороде, готовились к приходу гостей. Мама с блаженной улыбкой на лице включила проигрыватель, замерев в ожидании начала песни. Не помню какую именно пластинку она поставила, помню лишь ее образ в свете яркого солнца, что оставлял на ее руках узоры из-за кружевных штор.

Мама закрыла глаза, медленно покачиваясь в такт музыки. Подняв руки, она растрепала собственные волосы окончательно уничтожив уложенные пряди. Здесь, в этом доме, мама становилась другой. Свободной, яркой и солнечной.

Открыв глаза, она протянула мне ладонь, подзывая к себе. Отложив раскраску, спрыгнула со скрипучей кровати и подбежала к ней. Теплые ладони коснулись моих крошечных, увлекая в свободный танец, без осуждения и боли. Растворяясь в музыке, я ощущала тепло, радость и нежность исходящую от мамы. Ее глаза горели желанием жизнь, улыбка согревала крохотное сердце, даря мне мимолетное забвение и лучшие дни в моей жизни вдали от отца.

***

Из воспоминаний меня вырвал неразборчивый крик с кухни. Кажется, бабушка что-то спросила, а я, растворившись в былых деньках, как и в давно прошедшем танце, ничего не услышала. Поднявшись на ноги, закрыла дверцу комода. Прежде чем пойти к бабушке, огляделась, продолжая ощущать мамино присутствие, словно она и правда была рядом со мной.

Через «бабушкины» шторы пробивались солнечные лучи, оставаясь на полу причудливыми узорами. На душе так спокойно и тихо. Словно я очутилась в прекрасном сне, откуда не хотелось уходить.

Лишь мои не разобранные сумки напоминали о реальности, где необходимо было жить и решать проблемы. Мысленно добавив к списку необходимого разузнать про подключение домашнего интернета, направилась к бабушке.

– Ты что-то говорила? – спросила я, опершись о дверной косяк.

Бабушка, переодевшись в домашнее стояла на кухне, что-то прописывая на бумажке. Обернувшись, она внимательно посмотрела на меня, слегка сощурив глаза. Вероятнее всего она уже плохо видела. Моя догадка подтвердилась сразу же, когда та достала из кармана, вязаной легкой кофточки, очки.

– Я хотела спросить, чтобы такого приготовить. Есть ли у тебя особые пожелания?

– Ну, – я задумалась, невольно вспомнив лимонный пирог и картошку пюре с тушенкой. От одних воспоминаний рот наполнился слюной. Сглотнув, опустила глаза, слегка пожав плечами. – Честно, не знаю.

– Сколько лет прошло, а ты все не меняешься, – тепло произнесла она, подойдя ко мне. – Для картошки пюре с тушенкой у меня все есть, а вот для лимонного пирога нет. Сходишь в магазин? Мы проходили мимо него, ты его потом засмотрелась на здание, принадлежащее твоей крестной.

– На здание? – немного не поняв, о чем она, переспросила.

– Ну там, где книжный на втором этаже, а на первом кафе, – пояснила бабушка, и улыбнулась, услышав, как я ахнула. – Я тебе что не рассказала? – вместо ответа, я лишь отрицательно покачала головой. – Ах, память ни к черту. Крестная твоя, ты ее тетушкой Винни звала еще, может помнишь. Так вот, она же бизнесом занимается еще с того времени. Это здание вроде принадлежит ей, как, впрочем, и кафе с книжным. Из всех ее точек эта ее личная отдушина.

– Круто.

– Может ей нужны работники, – задумавшись прошептала бабушка. – Если тебе конечно интересно с книжками возиться, то почему бы и не спросить. Верно?

– Верно.

Работать в книжном было бы хорошо, но не получится ли так, что я по «знакомству» найду работу? Хотя с другой стороны, даже если так, то филонить я не собираюсь. Если работать, то как полагается.

– В магазин то сходишь? – вырвала меня из мыслей бабушка.

– Да, конечно.

– Не заблудишься?

– У меня хорошая память, поэтому не должна. Если что, то я позвоню тебе.

Про хорошую память я не соврала. Хотя, пробелы в воспоминаниях из детства заставляют сомневаться в этом всем. Лиза правда говорила, что отсутствие детских воспоминаний, или их «не реалистичность» это нормально. Ах, Лиза! Я должна написать ей, что добралась и со мной все хорошо.

Взяв список продуктов и деньги, зашла в комнату за телефоном и ключами, прихватив свои остатки средств, на всякий случай. Запишу подруге голосовое по дороге в магазин.

Глава 6

Выйдя из магазина, я отошли в сторону, продолжая смотреть в телефон, где была открыта переписка с Лизой. Подруга просила меня не пропадать, и сильно не утопать в деструктивных мыслях, написав кучу слов поддержки. Улыбнувшись, я быстро напечатала ответ. Не успев отправить его, поежилась от прохладного прикосновения ветра. Подняв глаза, с трудом сдержала рвущееся наружу ругательство, случайно нажав на «отправить».

Огромные свинцовые тучи угрожающе висели над головой. Послышался сильный раскат грома, и где-то вдалеке блеснула молния, заставив все мое нутро сжаться от страха. Нет, я никогда не боялась грома и молний, но оказаться в такую погоду на улице не самое желанное «приключение».

– Черт, в прогнозе же не было дождя, – пробубнила себе под нос, открыв на телефоне приложение с погодой.

Зонтика у меня с собой нет, да и одета я достаточно легко. И если верить прогнозу, в ближайшие пять минут ожидается сильнейший ливень с грозой. Ну просто замечательно. Рановато я как-то расслабилась.

Убрав мобильный в карман, покрепче сжала пакет и быстро спустилась по лестнице вниз. Если я потороплюсь, то может успею преодолеть большую часть дороги и не попаду под ливень.

Мой настрой разбился о сильный порыв ветра, ударивший в лицо, растрепав волосы, которые сразу же попали мне в рот. Кожа моментально покрылась неприятными мурашками от холода. Пение птиц больше не слышалось. Шелест листвы угрожающе затих вместе с ветром. Окружающие торопились скрыться в ближайших зданиях.

Очередной раскат грома заставил тело сжаться, а ноги, следуя инстинкту самосохранения, понесли меня под козырек большого здания. Как только я скрылась в безопасном месте, дождь начал набирать обороты, барабаня по асфальту с огромной силой, быстро превратившись в сплошную стену из ледяного ливня. Если бы я попала под него, то в один миг вымокла бы до нитки.

До боли прикусив нижнюю губу изнутри, поежилась от очередной волны холода, решив снова посмотреть погоду в телефоне. Достав мобильный и открыв необходимое приложение, застыла, как и ругательство в горле. В течение часа ливень не закончится. Просто замечательно. И что мне делать?

Неприятный холодный ветер, вместе с влагой, коснулся кожи, вновь заставив ту покрыться мурашками. Волосы от сильной влажности начали завиваться, прилипнув к лицу и шее.

Внутри велась борьба рациональности и безрассудства. Первое предлагало зайти в кафе, взять горячий напиток. Или же подняться в книжный, позвонив при этом бабушке, дабы сказать, что я пережду непогоду и вернусь. Второе требовало поспешить домой, сыграв с судьбой в рулетку на вероятное заболевание, после того как я неизбежно промокну.

Выбор не велик, да и свободных денег у меня не так уж и много. Бездумно слоняться по книжному магазину около часа, или же сесть в кафе купив что-то самое дешевое, не самый привлекательный вариант. Деньги нужно тратить с умом, и страх ошибиться не давал мне понять, как вернее поступить в этой ситуации.

Выругавшись, решила рискнуть и попробовать добежать до дома. Телефон я могу положить в пакет и завязать его, надеясь, что это как-то поможет. Положив мобильный к продуктам, я была уже готова шагнуть под ливень, как кто-то коснулся моего плеча.

Вздрогнув и невольно вскрикнув, инстинктивно выставила руки вперед, пытаясь защититься от неизвестного, зажмурив глаза. Первое, о ком я подумала был отец, или же кто-то из его людей, кого он мог послать за мной. Ничего не услышав, как и, не ощутив больше прикосновений, я уже подумала, что моя паранойя слишком уж разыгралась и мне просто показалось.

Неуверенно открыв глаза, я встретилась с гипнотически приятным взглядом незнакомки. Она кого-то мне напоминала. Темно-карие глаза смотрели на меня с интересом. Виновато улыбнувшись тонкими губами, незнакомка сделала шаг назад, как бы намекая мне, что она не враг.

– Здравствуй, Аня, – произнесла она знакомым голосом, еще больше вводя меня в ступор.

Мало того, что эта женщина казалась мне знакомой, так еще и мое имя знала. Это озадачило, и в очередной раз заставило подумать об отце. Могла же в его подчинении быть женщина, которую он мог прислать сюда по мою душу.

– Видимо ты меня не узнала, значит богатой буду, – произнесла незнакомка, заметив на моем лице непонимание и страх, из-за чего я лишилась речи. – Я Виктория, но ты меня любила в детстве называть тетя Винни, – пояснила она, заправив прядь за ухо.

Облегченно выдохнув, почувствовав, как страх на прощание окатил меня порцией льда, поежилась. Виктория изменилась за эти годы, что не удивительно. Прошло больше тринадцати лет, и ей сейчас около тридцати семи, хоть и внешне она выглядела все же моложе лет на десять. Темно-шоколадные волосы собраны в хвост с несколькими прядями впереди, легкий макияж подчеркивал глаза, а тонкие губы выделялись благодаря нежно-розовому блеску.

– Простите, я просто… испугалась, – пояснила я, не желая выглядеть глупо.

– Я все понимаю, дорогая. И обращайся ко мне на ты. Все же когда ты была маленькая мы были очень дружны, – тепло улыбнувшись, Виктория окинула улицу утопающую в дождевых каплях, взглядом. – Может зайдешь? А то на твоих руках скоро места для мурашек не останется.

Слегка замешкавшись, тупо уставилась на нее. Безусловно, я очень рада этой встрече, но меня ждет бабушка. А дождь… Могу ли я?

– Я позвоню Людмиле Михайловной и предупрежу ее, – назвав бабушку по имени отчеству, которое я почему-то помнила с детства, крестная открыла дверь приглашая меня зайти внутрь.

Сдавшись, прошла через открытую дверь, оказавшись на первом этаже здания, которое занимало кафе. Приятный аромат хорошего кофе и сладкой выпечки окутал меня, заставив рот наполниться слюной. Виктория прошла мимо, остановившись у одного из пустых столиков.

– Что предпочитаешь из горячих напитков? – поинтересовалась она.

– Мне нравится латте, – умолчав про добавки, произнесла я.

Виктория кивнула, направившись к стойке. Сев, положила рядом с собой пакет с продуктами, при этом все же достав из него мобильный. Воспользовавшись ожиданием, решила немного осмотреться.

Первый этаж полностью занимало кафе. Помимо различных напитков, здесь можно было приобрести десерты и полноценные блюда. Кухня находилась в скрытой части помещения, в отличие от кофемашин, что располагались за стойкой. Меню разнообразное, цены приемлемые, совершенно не кусающиеся нежели в многих заведениях столицы.

Атмосфера тут царила приятная. Большие окна, много растений, теплый свет не бьющий в глаза. Все столешницы из светлого дерева, диваны и стулья темные. Несколько стеллажей (на которых виднелись книги, мелкие растения и статуэтки) скрывали лестницу ведущую на второй этаж. В другой части зала, которую не было видно со стойки, находился детский уголок у окна, несколько столиков, и судя по вывеске, там же, недалеко, была уборная.

Второй этаж полностью занимал книжный магазин. Через прозрачные стенки виднелись заполненные стеллажи, баннеры с новинками и анонсом ближайших встреч. Увы большего, с того места где я сидела, невозможно разглядеть.

Посетителей в кафе сейчас было не так много. Рассматривая буклет, лежащий на столе, я заметила интересные пункты, касающиеся сразу двух заведений в этом здании. У кафе и книжного были свои сайты, доставки и достаточно активные телеграмм каналы, где можно найти больше информации об акциях, новинках и прочих мероприятиях.

Подписавшись на каналы, сама не знаю зачем, заметила, как в мою сторону шла крестная с подносом в руках. Поставив поднос передо мной, Виктория, улыбнувшись села напротив, забрав небольшой чайничек с зеленым чаем и пустой чашкой. На самом же подносе остался мой латте и лимонный пирог.

– Но я… – слегка смущенно начала, указав на сладость. – Я же не просила.

– Прости меня за такую вольность, – в темно-карих глазах тети виднелось нечто теплое и нежное. – Мне просто захотелось побаловать тебя, как в детстве. Надеюсь ты все еще любишь лимонный пирог. Конечно он никогда не сравнится с тем, который делает Людмила Михайловна. Но все же, в такую погоду лучше всего побаловать себя сладким.

– Спасибо, – слабо улыбнувшись, ощутив внутри нечто забытое и уже такое незнакомое, произнесла. – Вы… то есть, ты уже позвонила бабушке?

– Да. Она попросила тебе передать, чтобы ты не торопилась и воспользовалась случаем предоставленным самой судьбой.

Кивнув, взяла чайную ложку и отломила небольшой кусочек пирога. Закинула его в рот, с блаженством прикрыла глаза. Я так давно не ела столь любимую сердцу сладость, избегая ее, как болезненные воспоминания. Мне всегда казалось, что я просто не достойна подобного.

– Аня, мне бы хотелось кое-что у тебя узнать, но, если вдруг я зайду на запретную территорию, останови меня, – попросила тетя Винни.

Молча и не совсем понимая к чему вообще ведет этот диалог, я кивнула, внимательно следя за действиями женщины. Виктория, заметно нервничая, опустила взгляд на свою кружку, поглаживая ту кончиками пальцев по краю.

– Твоя бабушка поделилась со мной тем, что ты сбежала от отца. Почему? Как… – она запнулась, и облизнув губы, подняла взгляд, продолжив: – Как ты жила эти годы?

Отложив ложку в сторону, все еще чувствуя приятный вкус пирога во рту, ощутила неловкость от мысли, что я собираюсь сейчас все рассказать. Крестная, по сути, была для меня мало знакомым человеком из прошлого, и этот факт немного напрягал. Да и все, что произошло за эти годы так давило, будто я сама в этом всем виновата.

– После… после смерти мамы, – в горле появился ком, прогнать который я смогла лишь выпив безумно вкусный кофе. – В общем, когда все произошло, стало очень тяжело. Отец и до этого не отличался душевной теплотой, – я не могла смотреть на Викторию, мне до ужаса было неловко и страшно говорить об отце такое. – После случившегося с мамой, он еще больше начал избегать меня. В школе у меня не было друзей, свободного времени и хобби как такового, тоже. Все мои порывы попробовать себя в чем-то новом тут же карались… наказаниями, – сама не знаю зачем, подняла взгляд на крестную, увидев в ее глазах сожаление и слезы, готовые вырваться наружу. Только сейчас я почувствовала, как жгло в глазах и зудело в носу. Шмыгнув, опустила взгляд, не желая больше вспоминать о прошедших днях боли и страха. – Прости, я не особо хочу вспоминать про то время. Было очень плохо, и это еще, мягко говоря. Я сбежала, потому что устала и не могу больше переступать через себя. Не могу выполнить его последнее требование. Он…

Взгляд скользнул по помещению. Хоть я и говорила тихо, но мне все равно страшно, что кто-то может подслушать. В нашу сторону глядел парень бариста, и почему-то, мне показалось, что он смотрел именно на меня. Поймав мой взгляд, он заметно смутился, и неловко отвернулся, делая вид, что якобы проверяет кофемашину.

– Могу ли я надеяться, что бабушка не узнает о нашем разговоре? Я не хочу волновать ее по таким пустякам, – переведя взгляд на крестную, попросила я.

– Обещаю, я ничего ей не расскажу, – Виктория протянула мне раскрытую ладонь, пробуждая в моей голове забытые воспоминания из детства.

Она так делала и раньше, когда я была маленькой и совершала мелкие шалости. Тетя Винни прятала в своей ладони мою маленькую ручку, обещая ничего не рассказывать родственникам. И правда, никто из них так и не узнал ни одного из наших секретов. Вложив свою ладонь в руку крестной, другой вытерла выступившие слезы, чувствуя тяжесть ноши накопившееся за эти годы разлуки.

– Отец решил выгодно выдать меня замуж, за сына своего партнера по бизнесу. Его совершенно не интересовало мое мнение, да и много неприятных вещей он мне наговорил, – многие подробности я решила опустить, стараясь держаться. В горле щипало, голос предательски дрожал, а внутри, в области груди, что-то очень давило и жгло. – Я не смогла с этим смириться, впервые взбунтовалась и он пригрозил мне, заблокировал карты, вынуждая согласиться. Если бы не Лиза, я бы, наверное, и не решилась бы бросить все.

Обжигающие слезы покатились по щекам. Много вещей из прошлого я умолчала, то ли боясь, то ли, просто не желая их вспоминать. Как и отношения с Ваней, его предательство и наше расставание. Катя и ее… зависть. Единственным светлым пятном за эти годы была Лиза. Виктория аккуратно сжала мою ладонь, нежно поглаживая большим пальцем по тыльной стороне. Ее взгляд был наполнен грустью, сквозь которую все же пробивалось тепло, отчего-то ободряющее меня.

– Аня, я обещаю, что не дам тебя в обиду. Ты всегда можешь ко мне обратиться, и я помогу. Если бы Георг, – имя моего отца тетя Винни произнесла с отвращением, словно, только что коснулась чего-то мерзкого и грязного. – Если бы он не изолировал тебя от нас, то я бы сделала все, чтобы забрать тебя и дать нормальную жизнь. Мне искренне жаль, что я не смогла быть рядом эти годы. Но сейчас, я тут и помогу чем смогу. Прошу, не позволяй страху победить. Он тебе больше ничего не сделает, особенно здесь.

– Спасибо, – прошептала я, чувствуя, как боль и тяжесть покидает тело вместе со слезами. – Мне ценно слышать эти слова, и важно понимать, что я кому-то… нужна.

– Дорогая, ты бесценна и любима, помни это, – с теплом произнесла Виктория, улыбнувшись глазами, и отпустив мою руку, она кивнула на поднос. – А сейчас давай ешь и пей кофе, пока он не остыл.

Пока я ела, тетя решила немного отойти от болезненной темы.

– Знаешь, я тебя узнала сразу, как увидела в окне, – она посмотрела на улицу, словно вспоминая что-то. – Ты очень похожа на маму, а этот цвет волос нисколечко не скрывает ваше поразительное сходство, – тетя Винни посмотрела на меня. – А глаза, хоть они у тебя от отца, но все же другие. Добрые и нежные, как в детстве.

Смутившись, подавила улыбку, скрыв ее за чашкой, отпивая при этом кофе. Мне впервые за долгое время говорили за день столько приятных слов и комплиментов. Это очень грело душу и немного обескураживало.

– Ты уже думала, чем собираешься заняться? – поинтересовалась она.

– Ну, – все еще смущаясь, начала я, опустив чашку на стол. – Мне нужно найти работу, а то на шее у бабушки жить не хотелось бы. Помимо этого, очень много дел и планов. Надо сделать банковскую карту, изучить город, постараться за лето починить в доме некоторые вещи. Мне совестно перед бабушкой, что я столько лет не бывала тут, не помогала, да и общение наладилось только не давно.

– В этом нет твоей вины. Ты же понимаешь это? – Виктория сжала губы в сплошную линию, а стоило мне неуверенно кивнут, как она тяжело вздохнула, спросив: – Есть ли у тебя увлечения?

– Немного. Как я и сказала прежде, отец наказывал за все, что не относилось к учебе. Поэтому мне приходилось прятаться, и обманывать. Я люблю читать, рисовать и немного увлекаюсь Южной Кореей. Больше конечно дорамами и музыкой, но и сама культура этой страны мне тоже очень интересна, – воодушевленно, не боясь последствий за откровенность, поделилась я самым сокровенным. – Лиза хвалила мои способности в рисовании, даже пару портретов попросила нарисовать в подарок.

– Это хорошо, – тетя задумчиво улыбнулась. – А мечта у тебя есть?

– Мечта? – переспросила, не до конца понимая зачем это ей. Виктория кивнула, с интересом ожидая продолжения. – Ну да, наверное, есть, скромная мечта. Я хочу накопить на планшет и начать рисовать на нем, а не только на бумаге. Дать больше воли фантазии. Еще я хочу заполнить полки полюбившимися книгами.

– Почему ты не пошла учится в направлении искусства? Сейчас полно возможностей для развития в области рисования.

– Отец выбрал юридический, – только и сказала я, опустив взгляд на собственные руки, лежащие на коленях.

– Жаль… Я рада, что, не смотря на все «старания» Георга, в тебе все еще есть живой интерес к чему-то. Если ты не против, я бы хотела помочь тебе, – заинтересовавшись ее словами, я подняла голову. – В книжном есть одна свободная вакансия. Работа, как и любая другая, не из легких. Но при должном выполнении обязанностей и хороших продажах, возможна неплохая прибавка к зарплате. Конечно, тебе придется пройти стажировку и никаких поблажек не будет.

– Мне бы хотелось попробовать, я буду очень стараться. Обещаю, не подведу!

Обменявшись номерами, Виктория сказала, что позже пришлет мне список необходимых документов. Это будет моя первая, во всех смыслах, работа, чем я и поделилась с ней. Она пообещала мне помочь и попросила сильно не переживать о мелочах.

Воодушевленная решением одной из самых главных задач, я попросила тетю Винни рассказать больше о книжном магазине, и про анонсы, которые видела на баннерах. Виктория с теплом и огромной любовью поведала мне о своей мечте, к которой наконец-то пришла. Не секрет, что книжный отчасти открыт по партнерской программе, что дает большое количество бонусов их покупателям. Помимо этого, она, как хозяйка, внесла некоторые особенности в эту точку. Здесь часто проходят встречи с авторами, творческие вечера и тематические мероприятия. Благодаря подобному подходу, и активному ведению социальных сетей, книжный и кафе заполучили кучу постоянных клиентов в короткий срок, некоторые из которых приезжают даже из соседних городов.

За увлекательной беседой время пролетело стремительно, и на улице успел не только закончится дождь, но и заметно стемнело. А посмотрев на время, не смогла сдержать удивленный вздох.

– Уже так поздно, – слегка виновато сказала я, бабушка, наверное, с ума сошла от беспокойства.

– Ох и правда, – взглянув на свои часы, произнесла Виктория. – Марк, подойдя пожалуйста.

К нам подошел тот самый парень бариста, который частенько поглядывал в нашу сторону. Он уже переоделся в повседневную одежду, сменив рабочий фартук и кепку, на не застегнутую темную рубашку. Встретившись со мной взглядом, Марк улыбнулся. Его коротко подстриженные волосы цвета шоколада были в легком беспорядке, подчеркивая красивые черты лица. В носу, справа, я заметила пирсинг. Расправив широкие плечи, отчего футболка на его груди натянулась, выпячивая крепкую грудь, он посмотрел на Викторию, ожидая ее слов.