Река Вишера. Путеводитель по рекам Вишера и Улс бесплатное чтение

Прежде чем начинать путешествие по конкретному участку Вишеры, предлагаю познакомиться с общей информацией об особенностях и истории реки.

Происхождение гидронима

Однозначной трактовки значения гидронима «Вишера» нет. Специалисты по топонимике сходятся во мнении о таинственности этого названия.

Известно, что жившие тут манси (вогулы) называли реку иначе – Пассер-Я, что означает «большая вода». То есть современное название пришло извне. Наиболее вероятно, что гидроним Вишера возник в европейской части России, а позже перешел на Урал вместе с новгородцами, у которых еще в X – XI веках здесь пролегал водный путь. Они могли дать название по аналогии с родными местами. Название Вишера носят несколько рек Русского Севера. Это притоки Волхова и Вычегды, также приток Вишерка есть у Колвы. Кроме того, в наши дни в Новгородской области есть населенные пункты Малая и Большая Вишера.

Лингвисты считают наиболее вероятным, что гидроним возник в бассейне Волхова. В его основе лежит древнерусский летописный этноним «весь». Племя весь (его потомками являются современные вепсы) обитало в Белозерье. Волховское название состоит из слов «весь» и «сара» – «ответвление, рукав, небольшая река». То есть ответвление реки, принадлежащее племени весь. Новгородцы изменили «Весь-сара» в «Вишера». Это наиболее распространенная гипотеза.

Есть и другие версии. Известный уральский лингвист А. К. Матвеев предполагал, что в основе имени реки – древнее финно-угорское название со значением «водный путь». Например, на венгерском «viz-er» означает «поток воды», а на языке коми «ва» – «вода» и «шор» – «ручей». Однако позднее Матвеев выдвигал предположение, что Вишера означает «Полуночная (Северная) река» в каком-то из финно-угорских языков. Тем более коми называют реку Висер или Висьор, но что означает это слово – они не знают.

«В любом случае волховскую Вишеру надо отделять от остальных. Незнакомое (уральское) Висер новгородцы могли переделать в привычное Вишера», – считал А. К. Матвеев.

Другой исследователь, М. Д. Игнатов, в 1992 году предложил понимать Висер, Висьор как пограничную черту (коми «визь», «сер»), объясняя мансийское название Вишеры Пассер-Ю из мансийского «пас» – «предел, рубеж, граница» и «сер», «щэр», «сюр (т)» – «черта, линия». Интересно, что на Урале есть и другие реки с похожими корнями: Бисер, Висер, Виашер.

Отмечу, что топонимика Вишеры вообще довольно интересна. Если взглянуть на карту верховий, то там преобладают непривычные для русских, тяжело читаемые фино-угорские названия, оставшиеся от манси. А еще лишь в бассейне Вишеры встречается слово «чурок» – местное название некоторых скал (их описания вы найдете в основной части путеводителя). Слово заимствовано из коми языка, в котором чурок – это «бугор; возвышающееся, неровное место». Это доказывает взаимодействие между русскими и коми-зырянами при освоении данной местности.

Священник и краевед Я. В. Шестаков (Камасинский) в 1905 году писал: «Берега Вишеры в большинстве скалисты, скалы достигают значительной высоты, отдельно стоящие из них носят название ″чурок″, а имеющие большее протяжение – ″камня″».

Еще одна языковая особенность – использование здесь слова «степь» в значении «возвышенность, покрытая лесом» (например, Волимская степь, Дресвяная степь, Ябрусская степь и др.).

Особенности реки

Река Вишера берет начало на северо-востоке Пермского края – в горах Северного Урала. Исток расположен в горной тундре, на западном склоне хребта Поясовый Камень, в 500 м юго-западнее от вершины горы Саклаимсори-чахл (1128 м). С языка манси название переводится как «гора у седловины, где были рассыпаны бусы».

Близ истока Вишеры сходятся сразу три значимые границы:

– трех регионов: Республики Коми, Свердловской области и Пермского края;

– водоразделы трех великих рек: Оби (р. Пурма), Печоры (р. Малая Хозья) и Волги (р. Вишера);

– граница Европы и Азии. В 1997 году здесь поставили памятный столб «Европа – Азия».

Сначала Вишера течет в виде небольшого ручейка. Принимая притоки, становится все шире. Через 24 км справа в нее впадает река Малая Вишера длиной 16 км, которую часто называют вторым истоком Вишеры. Она берет начало на хребте Яны-Емты, у горы Хальсори-Чахль (986 м).

Длина Вишеры 415 км. По длине она занимает пятое место среди рек Пермского края. Площадь бассейна 31200 км². Средняя высота водосбора составляет 317 м. Высота истока 1007 м над уровнем моря. Высота устья 108 м над уровнем моря. Таким образом, падение реки составляет около 900 м. Средний уклон реки 0,2 м/км. Скорость течения от 1 м/с в верховьях до 0,2 м/с вблизи устья.

При своей сравнительно небольшой протяженности Вишера переносит внушительный объем воды. Это одна из самых полноводных рек, стекающих с Уральских гор. Многоводность Вишеры объясняется большой площадью бассейна, горным характером местности и крупными притоками. Самые значительные притоки: Колва, Язьва, Улс, Велс. В этой части Пермского края выпадает максимальное количество осадков – от 900 до 1600 мм. За зиму на склонах гор скапливается значительная масса снега, которая долго тает, снабжая реку водой.

Всего река Вишера принимает 41 приток длиной более 10 км и 321 приток длиной менее 10 км. Интересно, что ее крупнейший приток – Колва – длиннее Вишеры (460 км против 415 км у Вишеры).

Для Вишеры характерны высокое половодье, дождевые паводки и низкая летняя межень. Питание смешанное, с преобладанием снегового. Река замерзает в конце октября – начале ноября, вскрывается в конце апреля. Пик паводка приходится на начало мая, кроме того, вода поднимается, когда в горах начинается интенсивное снеготаяние. Это происходит в конце мая – июне.

Вишера впадает в Каму в 958 км от ее устья, относится к бассейну Каспийского моря. В месте слияния по объему воды она на 20% превосходит Каму. Средний расход воды в устье 457 м³/с. Неудивительно, что часто встречается мнение, согласно которому нужно считать Каму притоком Вишеры, а не наоборот. Вот и выросшего на Вишере писателя Л. Ф. Южанинова это смущало. В очерке «Волга – это Вишера» он писал:

«При слиянии рек Камы и Вишеры меня всегда озадачивало и возмущало одно обстоятельство. Почему далее вниз по течению река называется не Вишера, а Кама?! Ведь Вишера в этом месте прямо течет вниз, а Кама лишь примыкает к ней с правого бока. Притом Вишера значительно полноводнее Камы. По всем правилам продолжение реки после слияния должно было называться Вишерой, а не Камой. И как же я был удивлен и обрадован, узнав недавно в Перми мнение профессиональных геологов: ″геологически правильно – Кама втекает в Вишеру″. И уж совсем был сражен, услышав, что подобная ситуация существует при слиянии Камы и Волги. Кама тоже шире и полноводнее Волги. А так как Кама – это Вишера, то получается, что в Каспийское море впадает Вишера. Кама и Волга лишь притоки ее… Понятно, что в древности не существовало научных исследований, и статус рек определялся произвольно. А так как колонизация шла с запада на восток, из Москвы в Сибирь, то Кама присоединялась к Волге, а не наоборот, и Вишера к Каме. Безусловно, поменять мы уже ничего не можем, но знать правду обязаны».

Река Вишера около 71 квартала. На горизонте виден хребет Курыксар

Река Вишера условно делится на три части. Участок от истока до устья реки Улс называют Верхней Вишерой. Это текущая в узкой долине быстрая горная река с мелями, перекатами и порогами. Близ реки поднимаются высокие горные хребты Северного Урала: Тулымский, Чувальский, Березовый, Курыксар и другие. Тулымский камень, имеющий высоту 1496 м, – высшая точка Пермского края. Длина Верхней Вишеры 182 км. Большая часть (115 км) расположена в Вишерском заповеднике.

В своих верховьях Вишера непроста для прохождения. Встречаются пороги. И. Н. Глушков в книге «Чердынские вогулы» в 1900 году писал о них:

«В том месте, где Вишера прорезала отроги Тулымского камня, русло ее сжато и загромождено огромными глыбами кристаллического конгломерата – это так называемые Вишерские пороги, через которые река с ревом, слышным на огромное расстояние, мчит свои пенистые воды. Переправа через эти пороги представляет немало труда и опасностей. Рыбаки, отправившись ловить рыбу за пороги, не решаются возвращаться в лодке, а устраивают из сухого леса плот».

Издавна Верхняя Вишера была дикой и малолюдной местностью. В наши дни тут имеется лишь один населенный пункт – поселок Велс, стоящий в устье одноименного притока. Интересно, что ихтиологи предлагают относить к Верхней Вишере участок лишь до устья реки Велс. Встречающиеся в реке рыбы заметно отличаются на участках до и после Велса. Ниже его устья начинают появляться равнинные виды рыб. В путеводителе буду рассматривать лишь часть Верхней Вишеры, доступную для обычных туристов, – от 71 квартала.

Средняя Вишера – это участок реки от устья Улса до города Красновишерска. Здесь Вишера течет среди предгорий Урала, становится шире. Длина этого участка – примерно 133 км. Если общее направление Верхней Вишеры с севера на юг, то после устья Улса река поворачивает на запад. Берега на Средней Вишере тоже гористые, но постепенно понижаются, начинают встречаться плесы. Таких высоких гор, как на Верхней Вишере, уже нет. Зато по берегам поднимаются многочисленные красивые скалы. Наиболее известные из них: камни Писаный, Говорливый, Ветлан, Сыпучий, Дыроватый. В русле встречается много островов. Начинают появляться населенные пункты: Вая, Акчим, Сыпучи, Вишерогорск, Заговоруха, Романиха, Талица, Бахари, Красновишерск. Именно по Средней Вишере сплавляется большинство туристов. Обо всех достопримечательностях этого участка реки будет подробно рассказано на страницах путеводителя.

Участок реки от Красновишерска до впадения в Каму называют Нижней Вишерой. Его длина примерно 100 км. Река становится типично равнинной. Берега низкие, а русло сильно петляет – меандрирует. Много длинных излучин, встречаются старицы и речные заливы. По берегам часты галечные и песчаные косы. Скорость течения заметно снижается. Нижняя Вишера разительно отличается от Верхней и Средней. Пермский режиссер-документалист и писатель М. А. Заплатин в книге «В объективе – Уральский Север» в 1965 году писал об этом участке реки:

«Вот и Вишера. Но разве это прославленная горная река? Я стоял разочарованный возле киноаппарата, установленного на штативе. Неинтересные, низкие луговые берега тянулись бесконечно, не радовали глаз. Снимать было нечего. В нижнем течении Вишера делает крутые длинные излучины с перемычками всего в несколько сот метров. Есть такая петля выше пристани Данилов Луг. Капитан катера, указывая на русло реки, тянувшееся параллельно нашему ходу, сказал нам:

– Запомните это место: часа через полтора будем там.

Действительно, через полтора часа мы оказались у знакомых берегов. Излучин несколько. Мы как будто крутились в одном месте: то плыли прямо на солнце, то оно оказывалось справа, потом слева, а то вдруг светило за кормой.

– Полюд! Полюд видать! – закричали пассажиры.

В дымке на горизонте стала видна гора с очертаниями наковальни – легендарный камень Полюд. Временами она напоминала каменный пьедестал известного памятника Петру Первому в Ленинграде».

В нижнем течении река принимает самые крупные и полноводные притоки: Язьву и Колву. Они почти вдвое увеличивают объем стока воды. После слияния с ними Вишера становится еще шире, спокойнее и полноводнее. Здесь расположены населенные пункты: Усть-Язьва, Данилов Луг, Рябинино, Байдары, Большая Аниковская, Редикор, Горбуново, Могильникова. В месте слияния с Колвой река течет поблизости от знаменитого старинного города Чердынь. Вишера впадает в Каму около поселка Керчево, где в прошлом работал крупнейший лесосплавной рейд.

Обычно в литературе границу между Средней и Нижней Вишерой проводят по устью Колвы, однако это неверно, поскольку Вишера превращается в равнинную реку значительно выше – около Красновишерска.

На Вишере встречаются пещеры. Самая протяженная из них – Вишерская – имеет длину 1200 м, однако она расположена на заповедной территории. Есть интересные пещеры и на доступной для туристов части реки. Их описания вы найдете ниже. Кстати, самая длинная пещера Урала – Дивья – расположена неподалеку – на реке Колве (приток Вишеры). Она имеет длину 10100 м.

На рассматриваемом участке Вишеры нет порогов и других серьезных опасностей. Некоторые сложности может представлять лишь бурный перекат около камня Боец. Проходить его нужно внимательно, следя, чтобы плавсредство не развернуло поперек реки и не захлестнуло высокими волнами.

Лучшее время для сплавов по Вишере приходится на июль-август. В мае и начале июня еще может быть холодно, поскольку это Северный Урал. Поблизости высокие горы, на которых поздно тает снег. Течение в Вишере быстрое, есть практически везде (не то что на другой известной уральской реке – Чусовой). Однако по широкой долине Вишеры часто гуляет встречный ветер, порой сказываясь на скорости плавсредств.

Вода в Вишере прохладная. Прогревается до комфортной для купания температуры лишь после продолжительной жары в разгар лета. При купании нужно проявлять осторожность, особенно при высоком уровне воды. Вишера отличается коварными течениями-водоворотами, которые иногда становятся причиной гибели отдыхающих. Мест стоянок по берегам хватает. Часто встречаются даже избушки. На галечных отмелях лучше не останавливаться – за ночь вода в реке может подняться.

Большой плюс Вишеры в малом количестве клещей. Даже в разгар клещевого сезона этих опасных созданий можно не встретить. Но осматриваться и проявлять осторожность в мае-июле все равно стоит.

В июне – начале июля особенное очарование придают белые ночи. В ясную летнюю ночь на Вишере настолько светло, что можно разглядеть текст в книге. Или сплавляться, если не укладываетесь в график. В период белых ночей на Вишере оказался и писатель Н. П. Белдыцкий, оставивший в 1899 году такие строки:

«На ночлег остановились в очень живописном уголке, у подножия скал. Около костров началась обычная суета и долго воздух оглашался ругательствами. Наконец, усталые рабочие погрузились в сон, и все смолкло. Но я не могу спать в эти дивные белые ночи. Я влез на одну из прибрежных скал и стал любоваться раскинувшейся передо мной картиной. Вокруг громады гор высоко подымали свои вершины навстречу светло-голубому беззвездному небу. Внизу темнеет лес и Вишера, журча на переборах, вьется белой лентой. Чудное зрелище! О, великая мать-природа!»

Учитывайте, что населенных пунктов на Вишере немного. Они отличаются отдаленностью и отсутствием сотовой связи. Хотя в них есть магазины, но ассортимент скудный, а хлеб завозят лишь изредка. Поэтому всем необходимым запасайтесь заранее.

Минус Вишеры – в достаточно непростой заброске. На общественном транспорте можно легко добраться лишь до Красновишерска. Туда ходят автобусы из Перми, Соликамска и Березников. А вот до вишерских деревень автобусы из Красновишерска ходят очень редко – от нескольких раз в неделю до нескольких раз в месяц. Поэтому лучше сразу заказывать заброску.

Обычно туристы начинают сплавы от моста через Акчим около Мутихи, поселков Вая, Велс или 71 квартала. Идущая туда грунтовая дорога сильно разбивается лесовозами, поэтому путь достаточно долгий. Дорога от Красновишерска до самой дальней точки – 71 квартала, длиной 165 км, может занимать 6—7 часов, а то и больше. Особенно плохая дорога от Велса до 71 квартала, там можно проехать лишь на внедорожнике.

Стоянка на Вишере

Интереснее всего сплавляться от 71 квартала до Красновишерска. Это позволит увидеть Вишеру во всем ее многообразии. Если не делать долгих остановок, то данный маршрут проходится примерно за неделю, либо чуть больше (по малой воде). Если не располагаете временем, то можно стартовать ниже (Велс, Вая или с реки Акчим около Мутихи) и закончить маршрут, например, в Вишерогорске.

Жителям Свердловской области проще всего начинать сплав с реки Улс. В этом случае заодно можно посетить красивейшие Жигаланские водопады и пройтись по хребту Кваркуш. Затем, сплавившись вниз по Улсу, маршрут продолжается по реке Вишере. Попасть к мосту через Улс или до Жигаланских водопадов можно только заказав заброску. Однако нужно учитывать, что летом при малом количестве осадков река Улс сильно мелеет.

Подробную информацию о маршрутах сплава по Вишере и Улсу вы найдете в основной части путеводителя.

Вишерский заповедник

Вишера славится своей богатой природой. Благодаря отдаленности от городов, здесь даже воздух совершенно другой. По берегам реки растет лес: на пониженных местах – ели и пихты, а на высоких каменистых берегах и скалах с бедными почвами – сосны. Хорошо угадываются и вырубки, заросшие березами и осинами. С веток деревьев свисают мохнатые лишайники, усиливая ощущение дикости этих мест. Кстати, лишайники – отличные биоиндикаторы. Это наглядный показатель чистоты воздуха. Они очень чувствительны к загрязнениям.

На Вишере достаточно интересная флора и фауна. По горам Вишерского края проходит граница расселения животных и растений европейского, северного и сибирского происхождения. Встречаются многие ценные виды животных и растений. Особенно интересна и чувствительна природа в верховьях Вишеры. Об охране этой территории задумались во второй половине XX века. В декабре 1970 года в связи с большим числом встречающихся здесь охотничье-промысловых видов животных, высокой численностью хариуса и тайменя в верховьях Вишеры был создан охотничий заказник. В 1974 году его площадь расширили с 130,7 до 168,6 тысяч гектар. В 1981 году запретили рубки леса и проезд всех видов водномоторного и маломерного флота.

В 1981 году на кафедре биогеоценологии и охраны природы Пермского университета разработали «Первичный проект организации заповедника ″Вишерский″». В 1982 и 1986 годах проводились экспедиции по изучению животного и растительного мира планировавшегося заповедника. Собранный материал еще раз подтвердил необходимость строгой охраны территории. 11 октября 1988 года исполком Пермского областного Совета народных депутатов издал распоряжение об организации на территории существующего охотничьего заказника «Вишерский» одноименного филиала государственного заповедника «Басеги» – «с учетом особой ценности и уникальности природных комплексов территории». Вместе с этим планировалось создание «Сылвинского» участка заповедника «Басеги». Вишерский участок заповедника был открыт 1 января 1989 года, но сначала лишь на правах лесничества. Для большего требовалось утверждение Москвы. Официально Вишерский заповедник образован Постановлением Совета Министров РСФСР 26 февраля 1991 года.

Заповедник отличается внушительной площадью – 2412 км². По своим размерам он входит в пятерку крупнейших заповедников на территории Европы. В длину он вытянут вдоль Уральских гор на 90 км, в ширину – более 30 км. Здесь самая высокогорная часть Пермского края. С севера на юг тянутся живописные горные хребты Северного Урала. Именно на территории Вишерского заповедника расположена высшая точка Пермского края – Тулымский камень (1469,8 м). На притоках Вишеры встречаются впечатляющие водопады высотой до 9 м. Наиболее известен водопад на реке Таборной. Сама же Вишера в верховьях изобилует порогами.

На заповедной территории в верховьях Вишеры сохранился один из немногих на Урале и крупнейший в Пермском крае уголок девственного леса, не подвергавшийся вырубкам. От топоров лесорубов его спасла труднодоступность. Рядом с дремучими хвойными лесами соседствуют горные ландшафты.

В заповеднике обитает 36 видов млекопитающих, 155 видов птиц, 2 вида амфибий, более 12 видов рыб. В. В. Семенов в книге «Сплав по Вишере» 2014 года приводил следующие данные о численности животных на его территории: более 100 диких северных оленей, около 50 лосей, 30—35 медведей, 5—10 волков и столько же россомах, 250—300 соболей, 150—200 куниц, около сотни норок и столько же горностаев, 30 выдр, около 1 тысячи белок, 450 бобров, 1,5—2 тысячи зайцев, свыше 1 тысячи глухарей, сотни тетеревов, белых и тундряных куропаток, десятки тысяч рябчиков.

В вишерской тайге проходит западная граница распространения уральского соболя. Скрестившись между собой, уральский соболь и куница породили гибрид – кидус (или кидас). Этот вид пушного зверя встречается только в горах Северного Урала, обитает в верховьях Вишеры. Встречаются сведения, что с середины 1970-х годов в окрестностях Вишеры иногда встречались лоси-альбиносы. Некоторые связывали их появление с последствиями ядерных взрывов, проводившихся на севере Пермского края.

Из встречающихся птиц сапсан, беркут, скопа, дербник и белая куропатка занесены в Красную книгу. Известны случаи наблюдений очень редкого черного аиста. По словам старожил, в верховьях Вишеры и Лыпьи встречались лебеди.

В заповеднике животные чувствуют себя вольготно. Люди их не беспокоят. Животные расселяются и за пределы заповедной территории. Так, во время экспедиции 2017 года всего за пару дней на участке Вишеры от Белых Мхов до Усть-Улса мы трижды встречали медведей.

На территории заповедника зарегистрировано 400 видов растений, некоторые из которых редкие.

Туристы допускаются только на несколько специально оборудованных маршрутов при заранее полученном в заповеднике разрешении, с сопровождающим и за определенную плату. Самовольное посещение заповедника категорически запрещено и чревато как минимум значительными штрафами.

На территории заповедника расположено несколько кордонов для его охраны и проведения наблюдений за природой. Среди них наиболее известен кордон Лыпья, который славится красотой пейзажей. Прямо напротив поднимается Тулымский камень. История Лыпьи началась в 1930-е годы, когда здесь возник то ли участок Вишерского лагеря, то ли спецпоселок. Но лесозаготовки оказались нерентабельны, поэтому рабочих вскоре перевели в другое место. На Лыпье обосновалось несколько семей, среди которых оказалась и семья отшельников-староверов Собяниных. Они пришли сюда из деревни Дий на реке Колве, скрываясь от коллективизации. Последняя представительница этого рода – Серафима Пантелеевна Собянина, жила тут до 1994 года. Часто останавливавшиеся тут до создания заповедника рыбаки, охотники и туристы звали ее бабой Симой. Ее сравнивали с сибирской отшельницей Агафьей Лыковой.

Собянина родилась в 1918 году, выросла без матери. У нее было два брата, которые со временем перебрались жить в поселок Велс. С 1940-х годов жители Лыпьи работали в рыбной артели – ловили хариуса и налима. В начале 1950-х годов все жители перебрались с Лыпьи в другие вишерские поселки. Остались лишь Собянины. Серафима Пантелеевна вышла замуж, после чего они жили вчетвером: с отцом, мужем и дочкой. Дочь, когда подросла, уехала жить в Велс. Семейная жизнь у Серафимы Пантелеевны не сложилась. Оба ее мужа погибли.

Как рассказывали очевидцы, баба Сима и своим видом, и образом жизни олицетворяла суровость окружающей уральской тайги. Жила охотой, рыбалкой и собирательством, с припасами помогали и посещавшие эти места люди. Несмотря на уговоры, она отказывалась покидать хутор даже в старости. В марте 1994 года баба Сима умерла. Ее похоронили на кладбище в поселке Велс. В наши дни в память об этом человеке на кордоне установлен памятный знак.

Интересные строки оставил о Лыпье и ее жителях пермский режиссер-документалист, писатель М. А. Заплатин в книге «В объективе – Уральский Север» в 1965 году:

«Вот он, последний населенный пункт Пермской области в верховьях Вишеры – Лыпья… С пригорка, на котором стоят два дома, открывается величественный вид на хребет Тулым, стеной стоящий перед нами. Хребет этот – высшая точка Пермской области. У вершины его во впадинах видны снежники, узкими лентами спускающиеся к тайге. Настоящая горная страна. Кто мог бы подумать, что на севере нашей области – типичные альпийские ландшафты…

После знакомства узнаем, что в двух единственных домах Лыпьи живут три человека: Собянин Пантелей Корнилович, его дочь Анфимья Пантелеевна и Агафон Григорьевич Собянин – муж Анфимьи. У них есть 13-летняя дочка, которая учится в Велсе. Старшему жителю Лыпьи Пантелею Корниловичу уже много лет, он родился в 1886 году. Однако старик не выглядит дряхлым. Зять его, Агафон Григорьевич, немного моложе – родился в 1900 году. Анфимья Пантелеевна с 1917 года.

Сюда они перебрались жить с Колвы еще в тридцатые годы. В то время здесь, говорят, был большой поселок. Постепенно люди разъехались. Многие дома перевезены в Приисковую и в Велс. Но Пантелей с Агафоном остались, не захотели уезжать с места, которое им понравилось.

Старики эти – две противоположности. Пантелея Корниловича называют старожилом, кержаком. Он живет отдельно от ″молодых″, во второй, маленькой избе. Верный старообрядческим законам, он не курит, не пьет, не сквернословит, гостей в избу никогда не приглашает.

Агафон Григорьевич, судя по его лихим замашкам и веселому нраву, давно порвал с кержацкими привычками. Кержацкого в нем – разве только борода. Он выпивает, с языка его срываются крепкие словечки. На этой почве у него с тестем были серьезные разногласия, даже ссоры, но ничего не помогло.

Анфимья Пантелеевна оказалась необычайно приветливой и заботливой женщиной. Она быстро поставила самовар, куда-то сбегала и принесла миску с рыбой… Интересно было слушать их странную речь с частыми ″тожно″. Они словно не говорили, а пели. Интересно и смешно…

Старики радушно встречают в этой глуши любого человека, будь он турист или геолог, рыбак или охотник. На всю Вишеру эти жители Лыпьи славятся своим гостеприимством. Среди щедрой природы и люди становятся щедрыми. Все, что они берут у нее, – сено, дрова, кедровые орехи, грибы, ягоды, рыбу, дичь – они никуда не сбывают, так как это их средство существования».

Сейчас на кордоне живут сотрудники Вишерского заповедника. От поста заповедника начинается экологическая тропа к озерам реки Таборной и на Тулымский камень – высшую точку Пермского края. Название этой горы связывают с вишерскими порогами, которые раскинулись поблизости. На тюркских языках Тулум (Тулым) – «порог, порожний, торчащий камень». Одно из мансийских названий горы – Яхтель-Я-Нер (гора Порожней реки). Хотя чаще манси называли хребет Лув-Нер (Лошадь-гора). Видимо, это связано с культом лошади у древних угров. Существует и вариант расшифровки названия от мансийского слова «тул» – «облако». Действительно, эту огромную гору часто окутывают облака. Протяженность хребта около 20 км. Большую его часть покрывают каменные осыпи и горные тундры. Район Тулыма выделяется обилием лиственницы.

Вид с Чувальского камня на реку Вишеру

Часть территории заповедника относится к Верхневишерскому карстовому району. Здесь встречаются исчезающие под землей реки, лога-суходолы, карстовые воронки и пещеры. Около домов кордона Лыпья из карстовой воронки вытекает речка Сухая Лыпья. Она берет начало на хребте Березовский камень и треть из своего 15-километрового пути течет под землей.

По данным И. А. Лаврова, в настоящее время на заповедной территории известны четыре карстовые пещеры. Однако с учетом слабой изученности и наличия благоприятных условий для формирования пещер специалисты предполагают, что их может быть больше. Две пещеры расположены близ кордона Лыпья. Это пещеры Лыпьинская с двумя входами, длиной порядка 450 м (из них около 300 м обводнены) и Сухая Лыпьинская протяженностью 130 м.

Самая протяженная пещера – Вишерская – находится на берегу реки Вишеры в 6 км ниже устья реки Мойва. Ходы пещеры сформированы по системе тектонических трещин, а также по трещинам напластования, образуя вытянутый на 180 м вдоль склона долины сложный, запутанный лабиринт. Пещера имеет шесть входов. Ее общая протяженность достигает внушительных 1200 м. По длине в пермский части Северного Урала она уступает только Дивьей пещере. Поблизости расположен вход в еще одну пещеру – Вишерская 2, протяженностью около 200 м.

Администрация заповедника расположена в городе Красновишерск по адресу ул. Гагарина, 36 б. В поселке Набережный на окраине Красновишерска работает музей природы Вишерского заповедника.

Рыба Вишеры

Образ этой реки прочно связан с хариусом. Можно сказать, что это один из ее брендов. На Вишере расположена крупнейшая популяция хариуса в бассейне Волги и одна из крупнейших в Европе (после Печоро-Илычской речной системы). Эта рыба предпочитает быстрые реки с чистой и прозрачной водой – своего рода индикатор качества. В верховьях Вишеры европейский хариус является самым распространенным и многочисленным видом рыб. Летом численность взрослых хариусов только на территории Вишерского заповедника колеблется в пределах 100—200 тысяч особей. Хариус доходит почти до истоков реки, поднимается и в притоки Вишеры. Он встречается по всей реке, лишь в низовьях его мало.

В 1960-е годы бывали случаи поимки хариуса весом более 3,5 кг. Хотя обычно максимальные размеры взрослых хариусов не превышают 60 см, а вес до 1,5—2,5 кг. В прошлом хариус был промысловым видом. В 1950—57 годы на Вишере и ее притоках ежегодно вылавливали от 87 до 187 центнеров хариуса (в среднем 132 центнера). Ловили неводами и наплавными сетями. До 30% уловов давал рыболовецкий колхоз «Северный край» в Усть-Улсе, занимавшийся исключительно промыслом хариуса. Одно только поселение на Лыпье сдавало несколько десятков центнеров хариуса в год. К 1958 году уловы хариуса многократно упали, а в 1965 году его промысловый лов был прекращен. Хариус ценится своим нежным, диетическим мясом с легкоусвояемыми жирами. На Вишере существовала традиция угощать приезжих гостей именно хариусом.

Сейчас популяция вишерского хариуса сокращается, он становится мельче. Еще во второй половине XX века местные жители без особых трудов могли заготовить впрок хариуса в любом месте от Красновишерска до Велса. Традиционной вишерской «единицей измерения» улова считалось «ведро». Такого не было нигде в Пермском крае. Но сейчас все изменилось. Даже в верховьях Вишеры происходит постепенное измельчение хариуса и сокращение его численности. Суммарный вылов этой рыбы на Вишере в 1950-х годах достигал 400—600 центнеров в год, в 1960-70-е годы – 300—400 центнеров, в 1980-90-е годы – 200—300 центнеров.

В прошлом река Вишера славилась и тайменями. Этот крупнейший пресноводный лосось держится в глубоких ямах. Раньше в реках Пермского края вылавливали тайменей длиной 1,8 м и весом более 40 кг. Сейчас таймень в европейской части России стал большой редкостью. Он занесен в Красную книгу России как исчезающий вид, ловить его запрещено. На Вишере осталось не более нескольких сотен тайменей. При этом в советское время в Говорливской яме около одноименной скалы велся промысловый лов тайменей. Их вылавливали по несколько десятков штук за одно притонение невода. При этом вес многих рыб превышал 10 кг. В первой половине XX века в низовьях Вишеры велся промысловый лов и обычной речной рыбы.

На самом верхнем участке Вишеры постоянно обитает лишь 6 видов рыб: европейский хариус, сибирский таймень, речной гольян, усатый голец, бычок подкаменщик и налим. Ниже состав ихтиофауны существенно обогащается. Помимо вышеперечисленных видов встречается следующая рыба: окунь, щука, щиповка, елец, язь, пескарь, жерех, чехонь, уклейка, ерш, лещ, густера, плотва, судак. В низовьях иногда встречается даже стерлядь. Всего на Вишере и ее притоках обитает более 30 видов рыб.

Интересные находки, рассказывающие об ихтиофауне прошлого в бассейне Вишеры, ученые сделали на Чердынском городище, где было найдено более 340 костей, принадлежавших 11—12 видам рыб. Удалось выяснить, что много веков назад в низовьях Вишеры преобладали ценные осетровые рыбы: русский осетр, севрюга и стерлядь. Также наши предки часто ловили судака, щуку, окуня, сазана, белорыбицу, сома. Незначительное число костей принадлежало обычным в наше время плотве и лещу. Исследователей удивило отсутствие костей тайменей.

Сейчас крупных осетровых рыб уже не встретить: они исчезли в результате зарегулирования стока Волги и Камы в 1940-60-е годы, когда были построены плотины крупных водохранилищ. Это стало непреодолимой преградой для гостей из Каспия: белуги, осетра, белорыбицы, каспийского лосося и волжских сельдей. Хотя еще в первой половине XX века крупные осетровые поднимались вплоть до среднего течения Вишеры. В начале 1860-х годов, по данным натуралиста Л. П. Сабанеева, около села Сыпучи была выловлена огромная белуга рекордным весом в 40 пудов. На Вишере были самые крупные в бассейне Камы уловы белорыбицы, которая заходила сюда на нерест из Каспийского моря.

Строительство Вишерского целлюлозно-бумажного комбината привело к временному исчезновению в низовьях реки стерляди. Поголовье этого вида начало частично восстанавливаться лишь после экономического кризиса 1990-х годов и сворачивания ряда экологически вредных производств.

Рыбалка на реке Вишере выше устья Лыпьи полностью запрещена, а между устьями Лыпьи и Велса разрешена в ограниченном количестве только для жителей поселков Велс и Вая. Ниже Велса рыбалка разрешается (кроме ловли тайменей). По берегам Вишеры встречается немало рыбаков.

Вишера до революции

Река Вишера имеет богатую и интересную историю. Кратко отмечу лишь некоторые самые важные и интересные моменты. Также история Вишеры будет отражена далее в описаниях конкретных мест.

С давних пор река Вишера служила важным водным путем. По ней шла дорога за Урал. Вишеро-Лозьвинский путь впервые упоминался в письменных источниках с 1588 года, когда «князь великий Федор Иванович повеле возити на Лозву городок хлебныи запасы» (Вычегодско-Вымская летопись). Однако он был известен и задолго до этого. Считается, что впервые русские побывали на Вишере в X – XI веках, когда тут проходил путь новгородских ушкуйников за Урал. Они взимали дань с жителей верхнекамских территорий и Зауралья. По всей видимости, в то время и появилось известное нам название реки.

Еще до русских этим путем пользовались манси (вогулы). Они называли его Миррянг, что означало «народный путь». Это был единственный зимний путь, соединявший два бассейна – Вишерский и Лозьвинский. Этим же путем пользовались отряды сибирских татар, время от времени приходившие сюда с восточного склона Урала и нападавшие на русские населенные пункты. По легенде, на горе Полюдов камень стояла застава, и в случае приближения по Вишере врагов там зажигали сигнальный костер, чтобы предупредить чердынцев о надвигающейся опасности.

Крупное сражение произошло 6 января 1547 года близ заставы в Кондратьевой Слободе, расположенной на правом берегу неподалеку от устья Вишеры. Никаких письменных свидетельств об этом событии не сохранилось, однако из поколения в поколение передавались устные предания. В тот день погибло 85 воинов, но Чердынь удалось защитить от разорения. По одной версии погибшие воины были погребены в Кондратьевой Слободе, по другой – в Чердыни. В обоих местах были построены часовни в память о подвиге предков. Чердынцы помнили это сражение и каждый год устраивали панихиду по погибшим (они называли их «убиенными родителями»). В часовне в Чердыни находилась чугунная плита с именами убитых. В 1933 году часовню в Чердыни разрушили, а в 2000-е годы ее построили заново.

По сведениям пермского краеведа XIX века А. А. Дмитриева, Вишеро-Лозьвинский путь начинался в Чердыни и проходил так: реки Вишера – Велс – Посьмак – Малый Посьмак – волок (2,5 км) – Хальсори – Тальтия – Ивдель – Лозьва. Путь был долгим и тяжелым. На самых сложных участках приходилось подтягивать суда веревками. Волок преодолевали с помощью дежуривших там людей с лошадьми и подводами. Добравшись до Лозьвы, караваны зимовали в построенном там в 1588 году Лозьвинском городке. Весь путь по Вишере, Лозьве, Тавде и Тоболу от Чердыни до Тобольска составлял около 2000 км.

Лозьвинский городок стал главной перевалочной базой. Он был укреплен деревянными крепостными стенами и сторожевыми башнями. Здесь жил и командовал воевода, в распоряжении которого был небольшой гарнизон стрельцов и казаков. В зимнее время в Лозьвинском городке скапливалось до 900 т различных грузов, более 2,5 тысяч подвод и до 3 тысяч человек временного населения. Здесь же собиралась пушнина в качестве ясака от манси. После появления Бабиновской дороги возник город Верхотурье, а Лозьвинский городок прекратил существование. Часть оборонительных сооружений разобрали и сплавили по реке в Пелымский острог, а гарнизон перевели в Верхотурье. Еще один значимый водный путь проходил по притоку Вишеры – реке Колве. Он шел на север, в бассейн Печоры.

До сих пор неясно, почему Ермак со своей дружиной отправился покорять Сибирь не по Вишере, а по Чусовой и Серебрянке. Есть предположение, что это задумали для неожиданного нападения на неприятеля – там, где не ждали. А пока Ермак двигался по направлению к Сибири, на Вишеру подошло войско князя Кихека. Оно разбило русскую заставу около устья реки Сторожевой и подошло к Чердыни. Взять город войско Кихека не смогло, но принесло большие разрушения и жертвы в Прикамье. После взятия Искера сподвижник Ермака Иван Кольцо в декабре 1583 года спешил к царю Ивану Грозному с новостью о покорении Сибири уже не по Чусовой, а по Вишере. Когда Сибирь была покорена, Вишеро-Лозьвинский путь значительно оживился.

От Чердыни к Вишере шел сухопутный тракт, который выходил к реке на правом берегу в районе современного Красновишерска – около деревни Бахари.

Со временем начало расти значение Соли Камской (современный Соликамск). Велись поиски нового, более короткого и удобного пути за Урал. В 1597 году его открыл Артемий Бабинов, проследивший путь манси от пещерного святилища на реке Чаньве. Новая дорога, названная Бабиновской, прошла от Соли Камской через верховья Яйвы и Косьвы до Верхотурья. Новый сухопутный путь значительно упростил и сократил путь на восток. Значение города Чердыни и реки Вишеры снизилось. Теперь на Вишере появлялись лишь лодки рыбаков и охотников да осуществлялись местные перевозки грузов.

Среднее и верхнее течение Вишеры принадлежало манси (вогулам). Сначала граница расселения двух народов проходила по реке Морчанке, затем долгое время граница мансийских земель проводилась у камня Писаного. На камне Писаном, а также на расположенном неподалеку от него камне Моховом сохранились древние наскальные рисунки. Они считались самыми северными из известных на Урале, пока в 1996 году не были открыты археологом В. Н. Широковым фрагменты новой писаницы на скале Дивий камень на реке Колве – притоке Вишеры.

Камень Говорливый. Фото начала XX в.

В «писцовых книгах» 1579 и 1623—24 годов на Вишере не зарегистрировано ни одного русского населенного пункта. В 1667 году составлялись «Расспросные речи чердынцев и пермян (коми-пермяков) по государеву указу о горах, озерах, зверях, серебряной или медной руде и о проч. на северо-восток от Перми». Про Вишеру там говорилось: «В восточной стороне на пустых местах вверх по Вишере – реке, которая близко Чердыни прошла, мимо Чердынский уезд, есть де горы каменные. Прозванья им: гора Сторожевая, гора Велгур, гора Лапина, гора Сыпучая, гора Писаная, гора Ябрус, гора Золотая, гора Гостина, гора Витряная, гора Чувал, гора Короксорец… А те де горы близко вогульских юрт». Это свидетельствует о том, что жители хорошо знали те места, но постоянных поселений на Вишере еще не было.

Постепенно русские осваивали Вишеру, основывали первые деревни и вытесняли манси все выше и выше. В 1751 году в Сыпучах состоялось массовое крещение вишерских манси. Архимандрит Платон Любарский в 1787 году упоминал на Вишере три вогульские деревни. К концу XIX века из них оставался только Усть-Улс, да и там манси уже обрусели, ассимилировались с русскими.

Интересно, что большинство деревень возникало на правом берегу Вишеры – на более теплых, обращенных к солнцу южных склонах гор. И. К. Великанов в 1908 году подмечал: «На протяжении 126 верст, от устья речки Улса до устья речки Вижаихи, по обоим берегам реки Вишеры расположены несколько сел и деревень, а именно: по правому берегу – Усть-Улс, Акчим, Писанная, Потоскуева, Бушмени, Мартино, Велгур, Усть-Щугор, Долгие Плесы, Орефа, Колчим, Заговоруха, с. Говорливое, Романиха, Южаниново, Старая и Бахари, а по левому берегу – село Сыпучее, Голосково, Талица, Митряково, с. Марчаны и Ничково».

В древности, еще до прихода русских, в районе современного Красновишерска проходила древняя граница расселения двух коренных народов Урала – коми-пермяков (родановцев, населения древней Перми Великой) и манси (вогулов).

В преданиях, которые слышал во время путешествия по Вишере ботаник П. Н. Крылов в 1870-е годы, говорилось, что около деревень Романихи, Овладеевой, Усть-Щугора и Велгура были чудские ямы, «в которые чудь сама ушла от русских и не вышла». Крестьяне находили в них железные топоры, медные подвески и другие предметы.

О населении бывшей Перми Великой в низовьях Вишеры и в целом в окрестностях Чердыни напоминают многочисленные находки кладов как с литыми медными и бронзовыми фигурками пермского звериного стиля, так и с восточным серебром. Это свидетельствует о давних торговых связях этих мест с Востоком. Так называемое «закамское серебро» до сих пор скрывает свои тайны. Его датируют III—VII веками и относят к Ирану эпохи Сасанидов. Здесь находили блюда, кувшины, геммы и т. д. Богатая коллекция сасанидского серебра, собранная графами Строгановыми, попала в коллекцию Эрмитажа.

Сейчас в деревнях на притоке Вишеры – реке Язьве – компактно проживает этнографическая группа потомков коренного финно-угорского населения – коми-язьвинцы. В настоящее время пытаются возродить традиционную культуру коми-язьвинцев, почти утраченную в советское время. Изучается язык, создан первый коми-язьвинский букварь.

С 1860-х годов на Вишере и ее притоках началась золотая лихорадка. Прииски возникали один за другим. В то время Вишера относилась к Чердынскому уезду – самому большому и малонаселенному в Пермской губернии.

В. Боков в статье «Углежжение в лесах Пермской губернии» (Горный журнал. 1898. №2) писал о дикости и труднодоступности вишерских мест: «Чердынский край мы не можем представить иначе себе, как страною непроходимых, диких лесов. Там на сотнях квадратных верст не встречается ни селений, ни дорог. Местность в этом мрачном углу, особенно между р. Вишерой и Уральским хребтом, в высшей степени сурова. Лет 20 тому назад здесь погибла голодною смертью целая лесоустроительная партия, и лишь спустя несколько лет, в лесу, были найдены геодезические инструменты рядом с человеческими костями… Экспедиция от Министерства Внутренних Дел, в 1897 году, за неимением дорог, при переездах там пользовалась водными путями, а бросив лодки, при ошибочно взятом направлении, блуждала по лесам и лишь случайно наткнувшись на визир Суслова, по указанию компаса, вышла на Якшинскую пристань. И вот в этой-то стране и дикой, и безлюдной, и мрачной, – благодаря открытию там железных руд, возникают частные заводы: Кутимский, Велсовский и Вижаихинский».

Первым в 1890 году на Кутиме – реке в бассейне Вишеры – открылся Кутимский чугуноплавильный завод. Он работал на местной руде, которая славилась высоким качеством. Жизнь на Вишере значительно оживилась. Началось освоение этих отдаленных мест. Образованное вскоре Волжско-Вишерское русско-французское акционерное общество приступило к строительству новых заводов на самой Вишере. Для перевозки необходимых грузов и вывоза готового чугуна начало развиваться судоходство. Вдоль всей Вишеры, от Верхнего Чувала до города Чердыни, на протяжении 257 км даже провели телефонную сеть. Однако горнозаводская история Вишеры продлилась менее двух десятилетий.

Стоит заметить, что первый завод в бассейне Вишеры появился значительно раньше. Еще в 1640-х годах на Нижней Вишере, в 18 км к юго-западу от нынешнего города Красновишерска, был основан казенный Красноборский железоделательный завод. Он стоял на правом берегу реки. К сожалению, о нем почти ничего не известно: ни его основатели, ни период деятельности. Сохранился единственный документ – опись оборудования завода, – из которого следует, что завод был государственным, работал на болотной руде и производил кричное железо. Предприятие состояло из нескольких построек: избы для работников, домницы с двумя горнами и кузницы. Проработал завод недолго.

Пермский историк и краевед А. А. Дмитриев в 1883 году писал об этом месте (ошибочно отнеся завод к медеплавильным): «В городе Чердыни я узнал от г. Белдыцкого, хорошо знакомого с этим краем, что в 25 верстах от города, на берегу реки Вишеры, на месте, называемом ″Красное″, при устье речки Копанец, есть следы какого-то чрезвычайно древнего медеплавильного завода, от которого сохранились резервуары из огнеупорной глины вместимостью не более 2—3 фунтов меди, а возле них – много шлаку».

Советская история Вишеры

В советское время живописные вишерские просторы стали местом ссылки. Хотя справедливости ради нужно заметить, что первые заключенные тут появились еще до революции. В годы первой мировой войны сюда отправили военнопленных австрийцев и немцев. Они размещались во многих деревнях Чердынско-Вишерского края.

В 1920-е годы на месте так и не достроенного в начале XX века Вижаихинского металлургического завода решили возвести целлюлозно-бумажный комбинат. Место выбрали неслучайно: здесь были и лес, и вода. Предприятие строили с помощью заключенных. Здесь создали 4-е отделение Соловецкого лагеря особого назначения (мест на Соловках к концу 1927 года уже стало не хватать для увеличивающегося потока репрессированных). В 1930 году отделение было выделено из СЛОНа в самостоятельный Вишерский лагерь особого назначения (ВишЛОН). Он дал начало будущим городам Красновишерск и Березники.

Управление лагерем размещалось на реке Вижаихе – притоке Вишеры. Здесь началось строительство Вишерского целлюлозно-бумажного комбината, а на Каме – Березниковских химических заводов. Сюда отправляли не только «политических», но и обычных уголовников (хотя таковых было меньше). Первый этап заключенных из 150 человек прибыл на Вишеру в 1928 году. Узники шли пешком от Соликамска, куда их доставляли по железной дороге. Заключенные занялись строительством бараков и прочих построек лагеря, после чего здесь можно было разместить уже до 10 тысяч человек.

Начальником лагеря был назначен видный чекист – Эдуард Петрович Берзин (1894—1938). Человек неоднозначный, вызывающий противоречивые характеристики. Кажется, даже знавший его Варлам Шаламов затруднялся в оценке, как к нему относиться. С 1929 по 1931 год Берзин руководил строительством Вишхимза. Здесь, на Вишере, он придумал новую систему «перековки», ставшую основой ГУЛАГа. После успешного строительства Вишерского завода в ноябре 1931 года Берзина направили на Колыму, где он возглавил трест «Дальстрой». В 1934 году за строительство комбината он получил орден Ленина – высшую государственную награду, а 1 августа 1938 года Берзин был расстрелян в Лубянской тюрьме по сфабрикованному обвинению в шпионаже в пользу Японии.

Среди первых заключенных в лагере содержался и писатель Варлам Шаламов, позже написавший антироман «Вишера». Он отбывал здесь срок с апреля 1929 по октябрь 1931 года, работал замерщиком на лесозаводе.

«Что мне дала Вишера? …Я выдержал пробу – физическую и моральную. Я крепко стоял на ногах и не боялся жизни. Я понимал хорошо, что жизнь – это штука серьезная, но бояться ее не надо. Я был готов жить», – писал В. Т. Шаламов.

Писал В. Т. Шаламов и об окружении Берзина:

«Занятные люди окружали Берзина на Вишере. Был Степанов – когда-то эсер-максималист, политкаторжанин – командир сводного отряда бронепоездов во время гражданской войны на Тамбовщине, красный командир, который помог бежать Антонову – забытое историей дело.

Был Цвирко – лихой пограничник, который, возвращаясь из отпуска, напился в Москве и ночью открыл стрельбу по Аполлоновой колеснице Большого театра – очнулся на Лубянке без ремней, без пуговиц и петлиц и не вернулся на заставу, а этапом ушел на три года в Вишерские лагеря и там был верным помощником Берзина по ″перековочным″ делам.

Был Шан-Гирей, шестидесятилетний татарский князь из свиты Николая Второго. В семнадцатом году, когда Корнилов шел на Петроград, Шан-Гирей командовал Дикой дивизией. Вместе с другими офицерами Дикой дивизии перешел на службу в Красную Армию… Шан-Гирей взял себе псевдоним – Тамарин-Мирецкий. С этим псевдонимом его и судил трибунал в 1927 году, когда басмаческие дела да кое-какая мемуарная литература на Западе дали обвинительный материал. Тамарин получил три года и уехал в Вишеру… На Вишере в невиновность Тамарина поверил один человек. Этим человеком был Эдуард Петрович Берзин… Страстью Александра Александровича Тамарина-Мирецкого, князя Шан-Гирея, были цветы. Цветоводство и садоводство. Берзин разрешил организовать, как это тогда называлось, ″сельхоз″ вблизи лагеря, назначил шестидесятилетнего князя заведующим – и дело пошло. ″Сельхоз″ все рос и рос, свежие овощи часто попадали к столу заключенных, а на стол Берзина старик ежедневно ставил только что срезанный живой цветок – розу, астру, бегонию».

Строительство Вишерского целлюлозно-бумажного комбината

ВишЛОН стал экспериментальным лагерем. Он не только изолировал людей, но и использовал дешевый труд заключенных в индустриализации. Опыт оказался удачным: в рекордно короткие сроки построили Березниковские химические заводы и Вишерский бумкомбинат. Так начал зарождаться сталинский ГУЛАГ.

Главное отделение и управление лагеря размещалось на Вижаихе. Существовало второе (Северное) отделение лагеря с управлением и главным лагерным пунктом в Усть-Улсе, а также третье – Березниковское. Каждый лагерь окружал забор с колючей проволокой и караульными вышками. К каждому отделению относились многочисленные более мелкие участки-командировки. Самым тяжелым было положение заключенных в северных «командировках». Там же была наибольшая смертность.

Газета «Темп» в 1931 году называла следующие участки первого отделения (позднее – Красновишерского): Щугор, Колчим, Говоруха, Романиха, Петруниха, Вижаиха; второго (Северного) отделения: Н. Паниха, Велс, Дыроватиха, Елма, Улс, Вая, Акчим. С. В. Оносов, уроженец села Говорливое, со слов отца, назвал четыре лесные командировки по маленьким речкам, впадающим в Говоруху: Вильва, Белая, Талица, еще Вильва. Это были командировки, относящиеся к большому (до 700 заключенных) лагерному пункту Усть-Говоруха.

Вишерский целлюлозно-бумажный завод (позднее комбинат) был пущен в действие 30 октября 1931 года. Он был одним из крупнейших по тем временам в стране. Комбинат был оснащен новым экспериментальным оборудованием зарубежного производства. Для его закупки Берзина командировали за границу – в Америку и Европу. В итоге закупили оборудование в Германии. Выпускаемая на Вишере бумага славилась высоким качеством. Именно на вишерской бумаге в советское время доверили печатать особо важные тиражи – собрание сочинений В. И. Ленина и другие ответственные издания.

Вместе с комбинатом развивался и увеличивался рабочий поселок, получивший название Красновишерск. С 1930 года это был рабочий поселок, а в феврале 1942 года получил статус города. Это единственный город на реке Вишере.

Вишерский лагерь просуществовал до 26 июля 1934 года. В 1930-40-е годы берега Вишеры и ее притоков заполонили спецпоселенцы: раскулаченные крестьяне, советские и репатриированные немцы, крымские татары, финны из-под Ленинграда, депортированные поляки, жители Прибалтики, армяне, болгары, греки из Крыма. А после Великой Отечественной войны сюда отправляли власовцев, «лесных братьев», националистов. В 1947 году на 7 лет отправили на Вишеру и мужчин-единоличников, не желавших вступать в колхозы. Ни один из репрессивных сталинских потоков не миновал этих мест. Продолжилась эта практика и после смерти Сталина. В 1956 году, когда Москва готовилась ко Всемирному фестивалю молодежи и студентов, ее очистили от «необразцовых» молодых людей и девушек, которые пополнили ряды несчастных на Вишере. По приказу Н. С. Хрущева сюда отправляли и «тунеядцев».

Самые разные народы смешались на Вишере. Тут можно было услышать различные языки. На фоне красивейших пейзажей разыгралась мрачная драма. Здесь мучились и гибли ни в чем не повинные люди. В 1934 году райкомендант Цикорев в докладной записке начальнику Ворошиловского особого сектора ОГПУ А. П. Морякову сообщал, что «за один 1933 год в 17 поселках Красновишерского леспромхоза выбыло из строя ссылки 45%, или в абсолютных цифрах 7846 человек. Из них 5135 умерло. Причем, побеги и смертность не прекращаются».

Несмотря на то, что прошло уже много времени, до сих пор неизвестно ни общее количество репрессированных, ни число погибших от тяжелых условий. Исследователи оценивают число одних только заключенных Вишерского лагеря в 60—70 тысяч человек, а еще были тысячи спецпоселенцев и другие потоки репрессированных.

Заключенные и спецпоселенцы в основном валили лес и сплавляли древесину по рекам. В этой работе участвовали в том числе женщины и дети. Лесозаготовки начинались с середины ноября и продолжались до конца марта. Затем заготовленный зимой лес свозили к берегам сплавных рек и речек. Для повышения производительности устраивали широкие сани и прокладывали ледяные дороги, по которым лошадь могла везти в 2—3 раза больше бревен, чем по обычным снежным дорогам.

Место складирования леса называли плотбищем. Самой ответственной задачей был сплав леса. Сначала бревна сплавляли по маленьким речкам-притокам, а затем по самой реке Вишере. Поскольку большинство притоков Вишеры мелководны, то нужно было успеть сплавить во время весеннего половодья, пока речки не начинали мелеть. Как только речки освобождались ото льда и прибывала вода, на плотбищах начинали сбрасывать в них бревна. Древесину сплавляли молем – не связывая в плот, россыпью. Рабочие по берегам следили, чтобы бревна не выбрасывало на сушу, чтобы не образовывались заторы. С помощью багров они направляли бревна или в случае необходимости разбирали заторы. Около устья устраивали заграждения-гавани, где скапливалась древесина. Далее бревна сплавляли по самой Вишере. Большая часть древесины использовалась на Вишерском комбинате.

Направляющие сплавные рукава для сортировки бревен на Вишерском ЦБК. Фото 1931 г.

Работа Вишерского комбината и лесозаготовки не прекращались и в военное время. Газета «Красная Вишера» (13.04.1944, №15) сообщала:

«Скоро на реке Вишере и ее притоках начнется первоначальный сплав. Нужно сплавить всю заготовленную зимой древесину. Сплав потребует от работников леспромхоза хорошей организованности в работе. Стоит затянуть сплав, как сотни кубометров леса обсохнут по берегам. По сравнению с прошлым годом подготовительные работы к сплаву в этом году идут наиболее организованно, однако, недоделок еще много. На лесоучастках еще не закончена подготовка древесины, задерживаются околочные работы, сбивка бонов, изготовление лодок. В прошлом году были потери древесины. Чтобы не допустить их в нынешнем году, надо немедленно приступить к сооружению уловителей. Лесобиржа тоже еще не готова к приему древесины. Не закончен ремонт выгрузочных агрегатов, не хватает тросов для лопарей, не в порядке замочное хозяйство».

На память о временах лесосплава посередине русла Вишеры между Романихой и Красновишерском остались стоять могучие срубы ряжей. В свое время эти деревянные «башенки» соединялись между собой бонами, позволяя разделять и направлять потоки молевого леса.

На нижней Вишере работали крупные сплавные рейды: Усть-Язьвинский и Рябининский. Там формировали плоты для последующей буксировки катерами вниз по Каме. А крупнейший лесосплавной рейд был в поселке Керчево – около места впадения Вишеры в Каму.

Теперь молевой сплав леса на Вишере ушел в прошлое. Не существует и Вишерского целлюлозно-бумажного комбината, больше не выпускается некогда знаменитая вишерская бумага. Оборудование комбината разобрано на металлолом. Остались стоять лишь стены, безмолвно напоминая о трагической истории этих мест.

Нужно добавить, что в советское время были запроектированы Красновишерская и Усть-Улская гидроэлектростанции. К счастью, эти проекты не были реализованы, в противном случае многие красоты Вишеры ушли бы под воду.

В советское время на Вишере начал зарождаться массовый туризм. А в годы перестройки, когда начала крепнуть дружба двух крупнейших мировых держав, здесь появились американцы. Летом 1989 года на Вишере прошел первый советско-американский студенческий сплав. Интересно, что многие местные жители до сих пор помнят это знаковое для тех времен событие. Галина Тихонова поделилась воспоминаниями в нашем сообществе «ВКонтакте»:

«Помню, когда они сплавлялись и остановились у нас в поселке Велс, то все жители пришли с ними пообщаться. Моя старшая дочь поздоровалась с ними по-английски, ей подарили значок, он до сих пор у нас хранится. Сын был совсем малыш, ему и многим другим детям тоже подарили значки».

Промыслы вишерцев

В прошлом вся жизнь вишерцев была тесно связана с рекой. Она была и главной дорогой, и источником пищи. Летом жители перемещались на лодках, а зимой – по замерзшей реке на лошадях. Климат Северного Урала не способствовал земледелию, поэтому основными занятиями местных жителей были охота и рыбная ловля.

Краевед, писатель, священник Я. В. Шестаков (Камасинский) в одном из своих очерков писал о внешнем виде среднестатистического вишерца:

«Нельзя не обратить внимания на тип вишерца. Он сухощав, низкоросл, растительность усов и бороды очень жидка. Костюм вишерца напоминает собою смесь костюма вогула. Голова покрыта войлочной шляпой, поверх рубахи надевается ″лызан″, похожий на жилет с разрезами по бокам, служащий для тепла и вместе с тем мешком для рябчиков; перед его сделан из двух полос, между которыми и кладутся рябчики. Отсутствие рукавов дает свободу движениям, которые так необходимы при охоте и езде на лодке. К характерным частям одежды вишерца может быть отнесена обувь, представляющая вид бахил, употребляемых в Пермской губернии, с разрезанными голенищами».

Одежду вишерцы шили сами. Материалом служили самодельные льняные и шерстяные ткани, а также овчина и шкуры диких животных. Изготавливали и обувь – из шкур лосей и оленей. Интересно, что говоры в вишерских деревнях отличались. «В Сыпучах – у них тверже, в Велгурах – тянут, а у нас грубый разговор», – говорили исследователям жители деревни Акчим.

Дважды в год мужчины из вишерских деревень объединялись в небольшие артели по 4—6 человек и отправлялись на охотничий промысел. Поздней осенью они поднимались на лодках к верховьям рек. По выпавшему к тому времени снегу охотники на лыжах переходили через Уральские горы. За собой они тащили нарты с одеждой, охотничьими и съестными припасами (брали, главным образом, сухари, крупы, масло). На одни нарты могло поместиться до 130 кг.

Останавливались в лесных избушках или в балаганах. Осенью охотились в основном на рябчика и пушнину (белку, соболя, выдру, горностая). Самой трудной была охота на соболя. По свидетельству Н. П. Белдыцкого, «в среднем количестве осенний промысел давал на каждого охотника: рябчиков 100—150 пар, пушнины 3 пары, белки 100—300 шт.». В начале декабря вишерцы возвращались домой.

Второй раз охотники отправлялись в тайгу в феврале. Тогда начиналась охота на крупного зверя. Добирались опять же по реке, но в этот раз по льду – к оставленным осенью лодкам. В основном зимой добычей служили лоси и олени. Также доставалось немного пушнины, росомах, рысей. Иногда, если случайно обнаруживали берлогу, добывали и медведей. В этом случае охотники тревожили спавшего медведя, заставляли его вылезти из берлоги и стреляли. На крупного зверя охотились обычно сообща, а на мелкого – поодиночке. Все добытое считалось собственностью артели.

Добычу на нартах перевозили к охотничьим становьям, где складывали мясо и шкуры в специальные лабазы. На одном месте охотники не задерживались. После охоты в окрестностях одного стана, отправлялись дальше. Таким образом, добыча оказывалась разбросанной в разных местах на обширной территории. В середине марта начинали доставлять ее из лабазов к рекам, где еще осенью были оставлены лодки. Здесь для мяса и шкур устраивали особое помещение – «чамью», состоящую из деревянного сруба, напоминающего закрывающийся сверху ящик.

В лодки вся добыча не помещалась, поэтому охотники строили плоты из бревен. Весной, когда вскрывались реки, сплавлялись вниз по течению. К Николе Вешнему, отмечаемому 9 мая (22 мая по новому стилю), вишерцы возвращались в родные деревни к соскучившимся женам и детям. После возвращения домой члены артели делили добычу поровну. В каждой артели был свой вожак (обычно старик, опытный охотник), большинство же составляла молодежь.

Мясо обычно съедали сами, а шкуры сдавали чердынским купцам, которые снабжали их охотничьими припасами и хлебом. Мелкие купцы для обмена товаров сами ездили на Вишеру, а крупные фирмы отправляли доверенных лиц. Охота была наиболее доходным из традиционных промыслов вишерцев.

Вишерские охотники

В те времена в вишерских лесах стояло много охотничьих избушек. Когда на Вишере начала оживать промышленность, многие из них пострадали. Избушки порой горели от рук так называемых зимогоров – крестьян, которые нанимались на зиму на заработки на рудники. Некоторые из них тут и оставались, становясь бродягами без постоянного жилья.

Вишерцы активно занимались и рыбной ловлей. Благо рыбы в прошлые века хватало, она была крупнее. Главной добычей служил хариус. Приведу цитату из «Очерков Вишерского края» Н. П. Белдыцкого:

«Рыболовный сезон начинался обыкновенно с 1 июля и кончался при заморозках. Прежде, чем начать ловлю, вишерцы составляли артель, человек в 20. В состав ее входили женщины и девушки. Артели составлялись произвольно, иногда сговаривались жители разных деревень. Перед выступлением на ловлю готовились сухари и хлеб, а из кухонной посуды захватывали с собой главным образом котелок… Затем, когда все было готово, припасы и рыболовные снасти складывались в лодки, прикрывались сверху от дождя берестой и артель, лодках на 15—20, с молитвой пускалась вверх по Вишере. Забирались, обыкновенно, в самые ее верховья, а по пути, в известных местах, производили лов рыбы».

Ловили как на самой Вишере, так и на ее крупных притоках: Улсе, Кутиме, Велсе. В этом промысле у вишерцев были свои особенности. Рыбу ловили главным образом сырпами и неводами. Сырп – это большая воронкообразная сеть, напоминающая сак (длиной до 6,5 м). Ее вывозили на реку на двух лодках, втыкали в дно шесты и прикрепляли к ним сырп, перегораживая реку. Затем поднимались в лодках выше по течению и гнали рыбу в сеть ударами шестов или ботал по воде. В ловле принимали участие 10—15 лодок. В сырп попадало за раз до 25 кг хариусов. Сырпали как днем, так и ночью. Для ночной ловли снасти были меньших размеров и назывались «сырпиками». Ночной способ ловли требовал всего две лодки, между которыми растягивалась сеть сырпа. Шесты не втыкались в дно, а лодка свободно плыла по течению. Рыба сама натыкались в темноте на сеть.

Ловили рыбу и неводом. Это происходило на тихом плесе (обычно ниже переката). Невод закидывали по плесу полукругом, причем его концы находились на берегу. Постепенно его подтягивали к берегу. В невод попадало до трех сотен килограмм рыбы.

После рыбной ловли на берегу строили шалаш, сушились и грелись у огня, готовили еду. Добытую рыбу чистили, немедленно засаливали и помещали в кедровые бочки. Их оставляли в кустах, а на обратном пути забирали домой. Для засолки брали до 32 кг соли на каждого участника артели. В среднем за рыболовный сезон на каждого вишерского рыбака приходилось от 245 до 410 кг рыбы. В наши дни такое количество рыбы даже не представить. Уральские реки уже не те…

Рыбачили и около родных деревень. Для этого использовали сырп, невод, мережу, острогу. Но чаще сооружали в русле заколы и ставили в узких проходах сплетенные из ивовых прутьев морды и верши. Этим способом пользовались обычно зимой. В зимнее время в морды обычно попадал налим, лишь изредка хариус. Такие преграды в летнее время мешали передвижению лодок.

Хлебопашеством на Вишере тоже немного занимались, хотя северный климат этому не благоприятствовал. Вели подсечное хозяйство. Выбрав сухое место, рубили лес, корчевали пни и выжигали делянку. Через год вспахивали это место и засевали. В течение 3—4 лет поле давало относительно неплохой урожай. Затем его оставляли, принимаясь за другой участок. Кроме того, сеяли репу, позже стали выращивать картофель, коноплю, лен. Скота на Вишере держали мало. Для него заготавливали сено, но его часто не хватало и тогда под конец зимы приходилось кормить корой рябины, мелкими ветками ивняка и березы.

Те вишерцы, которые не занимались промысловой охотой и рыболовством, обычно зарабатывали извозом или работали на лесозаготовках и сплаве древесины для солеваренных заводов. Лес рубили зимой, к весне доставляли к сплавным рекам и соединяли в плоты. Обычно сплавляли до Усолья. Случалось, что дровяные плоты разбивались, тогда крестьянин оставался без заработка.

Д. Н. Мамин-Сибиряк в 1889 году писал: «Соляные промыслы истребляют страшную массу дров: больше тысяч кубических сажень. Весь этот горючий материал добывается частью в верховьях р. Колвы, а главным образом по р. Вишере». Положение с лесными ресурсами постепенно становилось критическим. «На Колве все вырубили, теперь Вишеру до гола разденете», – восклицал герой его путевых очерков «Старая Пермь».

Занимались вишерцы и добычей кедровых орехов для продажи скупщикам. В урожайные годы на долю каждого сборщика приходилось до 160—250 кг орехов. Ботаник П. Н. Крылов в работе «Вишерский край» рассказывал, что один из его спутников – Терентий Ефимович Кычигин – однажды добыл вдвоем с товарищем в течение пяти недель 30 тысяч шишек, из которых вышло 40 пудов (655 кг) сушеных орехов.

К сожалению, и здесь многие относились к природе потребительски, живя по принципу «после нас – хоть потоп». Часто для сбора орехов рубили старые кедры, чтобы спокойно ободрать шишки на земле. «К лесу северные жители относятся беспощадно. По их понятиям, раз Бог насадил деревья, он же их и вырастит, а потому руби и жги, сколько угодно», – с горечью писал Н. П. Белдыцкий.

С 1860-х годов некоторые вишерцы работали на золотых приисках по притокам Вишеры, а с 1890-х годов – на вспомогательных работах на возникших тут заводах и рудниках, но в основном были заняты на речных перевозках.

Вишерцы отличались честностью. В былые времена дома на Вишере не запирали. Воровства здесь не было. Украсть у ближнего для вишерцев представлялось чем-то несуразным и диким. Рассказывали, что во время охоты, забредя в чужую избушку, они оставляли там деньги за использованные припасы. В каждой избушке охотники оставляли крупу, соль, сухари. Отличались вишерцы и гостеприимством. Жили самобытной жизнью, а в уездном городе Чердыни почти не бывали.

Уже упоминавшийся П. Н. Крылов, посещавший Вишеру в 1870-е годы, писал:

«Городская ″культура″ до сих пор слабо проникает в этот глухой край. Еще недавно табак почти совсем не курили, что могло, впрочем, зависеть и от того обстоятельства, что многие из жителей являются потомками староверов. Лишь в последнее время, с открытием на Урале приисков, молодежь, работавшая там, стала покуривать. Самовары появились на Вишере тоже лишь лет 10 назад; теперь их имеется уже по нескольку на деревню; в Романихе целый десяток (на 20 дворов); в некоторых деревнях их однако еще нет. Освещаются преимущественно лучиной; сальные свечи держат немногие, керосиновые лампы появились в последнее время лишь у богатых… Цветов на окнах и лубочных картин на стенах, столь обычных в деревнях более населенных мест, здесь почти не имеется; эту ″прихоть″ стали заводить в последнее время лишь богатые. Из музыкальных инструментов в последнее время стали появляться гармони, что заимствовано молодежью от приисковых и баржевых рабочих. Кабаков на Вишере в настоящее время два – один в Морчанах, другой в Колчиме. Кроме того, к каждому празднику изготовляют своедельщину (самосидку), ведер по 10—20 на деревню, и варят пиво; брагу, как в других местах Пермской губернии, здесь не употребляют. Про запойных пьяниц не слышно, пьют лишь по праздникам, также по окончании лесного промысла и в некоторых экстренных случаях, например, при свадьбах».

Однако когда здесь начали появляться заводы, все переменилось. Вишерцы оказались в обстановке, которая была чужда их прежнему образу жизни. В 1908 году автор под псевдонимом Р. Ф. писал в статье «Уголок Родины»:

«Вишерцы развитее жителей северных волостей. В былое время они отличались честностью и чистотой нравов, занимались земледелием, были неутомимые охотники, искусные рыболовы… В конце пятидесятых годов Чердынский уезд объявили открытым для горной промышленности, и с той поры стали открываться сначала золотые прииски, а затем чугуноплавильные заводы. В расчете на легкий заработок вишерцы забросили поля, ружья и рыболовные снасти и бросились на заводы. Здесь они научились пить, потеряли честность и нравственность. ″Отпетый народ вишерцы!″ – говорят теперь о них в уезде».

Подобное с печалью констатировал и этнограф Н. Е. Ончуков: «Деревни, соприкасающиеся с заводами непосредственно, например Усть-Улс и Морчаны, спились совершенно и стали гораздо беднее прежнего, а остальные деревни на Вишере поставили хорошие дома, завели самовары, а ни скота, ни прочего необходимого в крестьянстве не прибавилось. Таковою оказалась власть капитала».

Особенно ярко изменения в жизни вишерцев прослеживались в селе Усть-Улс. Подробнее об этом расскажу в соответствующей части путеводителя.

Манси

Издавна на Вишере жили манси. Они были прекрасными охотниками. В прошлом русские называли их вогулами. Постепенно осваивая эти места, русские проникали все дальше и дальше. В 1689 году манси направляли челобитную царям Иоанну и Петру Алексеевичам со словами: «Велите, государи, чердынским… и иным русским людям заказ учините, чтоб они… впредь сверх писцовых книг… в чердынские ясашные вогульские угодья от Морчану вверх Вишеры реки для рыбной ловли, за Кваркуш и за Березовый Камень для соболиной и звериной добычи не ходили. Потому что, государи, те угодья изстари вогульские ясашные. И буде русским людям к Вишере реке сверх оборочного места рыбная ловля надобна, и им велите, государи, от Морчану вверх… рыболовить в вогульском ясашном угодье до Писаного Камни; а от Писаного Камни вверх по Вишере не велите…, чтоб нам сиротам от обид с голоду не разбрестись».

В 1751 году в деревне Сыпучи на реке Вишере совершили обряд крещения вишерских манси, однако и после этого они продолжали поклоняться идолам.

Манси на Вишере было немного. По разным данным, число чердынских вогулов в XVIII – XX веках колебалось примерно от 120 до 50 человек на всей этой огромной территории. Известно, что в 1897 году в верховьях Вишеры их насчитывалось 79 человек.

Небольшие жилища манси располагались на значительном расстоянии друг от друга. Так было проще прокормить себя рыбой, зверем и прочими дарами природы. Дом манси представлял собой бревенчатую прямоугольную избушку без подклета, с земляным полом и плоской крышей из расколотых бревен и бересты. Вещи и продукты хранились в амбаре или лабазе, который стоял на 4 столбах (прообраз сказочной «избушки на курьих ножках» бабы Яги). Кочевые манси жили в чумах, покрытых оленьими шкурами. В горах, в верховьях Вишеры, были хорошие оленьи пастбища. Они соединялись перегонными тропами, которые проходили по горным хребтам и дикой тайге. В горной тундре и сейчас местами можно заметить следы от полозьев мансийских нарт.

В 1843 году Вишеро-Лозьвинским путем по реке Вишере проследовал венгерский этнограф, языковед Антал Регули (1819—1858). Он стал одним из основоположников венгерского финно-угроведения. В 1841 году Регули прибыл в Санкт-Петербург с целью отыскать в России свидетельства, что венгры принадлежали к одному племени с финнами. После изучения финского и саамского языков в 1843—45 годах он совершил путешествие по Уралу. На этом пути Антал Регули общался со стариками-манси. Антал Регули впервые доказал родство венгерского, хантыйского и мансийского языков. В честь Регули названа одна из гор Исследовательского хребта на Приполярном Урале.

Манси в верховьях Вишеры. Фото И. К. Великанова, конец XIX в.

Бывавший на Вишере в 1870-х годах ботаник П. Н. Крылов в очерке «Вишерский край» писал про местных манси:

«В настоящее время осталось мало следов от их пребывания на Вишере. Между тем, в народной памяти сохранились еще довольно живые воспоминания о местах бывшего жительства вогулов. Некоторые старики-охотники, живущие и поныне, в своей молодости видели разрушенные временем остатки некоторых вогульских юрт, разбросанных по берегам Вишеры и ее притоков – выше современной деревни Акчима. Так, верст 30 вверх по реке от этой деревни стояла одна юрта на правом берегу реки, другая на том месте, где нынче находится д. Усть-Улс; верст на 5 выше, третья, принадлежавшая вогулу Кондраше, как его звали русские; на две версты еще выше – Логинова юрта, остатки которой были заметны лет 35 тому назад. В 18 верстах выше Усть-Улса стояло на берегу Вишеры Елесино жилье, на 5 верст еще выше – Пронькино становье; это последнее хорошо памятно старикам, которым случалось и ″лесовать″ (охотиться) вместе с обладателем этой юрты – вогулом Пронькой. По притоку Вишеры – Велсу памятны старикам пять вогульских юрт: одна на две версты от устья, принадлежавшая некоему Кондраше, другая на 20 верст вверх по реке – Егора Чуролова, третья на 5 верст повыше; затем одна при устье р. Почмога и другая при устье р. Мортайки; в этом последнем месте жил вогул Мартын.

Далее, вверх по Вишере, около устья р. Павихи остатки вогульской юрты были заметны еще лет 10 тому назад. Версты на две с половиной ниже устья Пропащей речки жили два вогула, которых называли Кузями. С ними случалось лесовать старикам, которым в мою бытность на Вишере было лет под сотню. До сих пор это место на Вишере удерживает название живших тут вогул. ″Под Кузями″ или ″около Кузь″, так же употребительно между вишерцами, как, например, ″около Усть-Вижаихи″ и др. Далее, одна юрта стояла близ Куроксарского камня на правом берегу Вишеры; затем около устья р. Мойвы остатки юрты сохранились, хотя очень плохо, до сих пор. Я видел эти остатки: они состояли из нижнего венца квадратного сруба, совершенно сгнившего и затянутого мхом; внутри сруба росло несколько молодых деревец и одна довольно большая береза; березу эту срубили – она оказалась 88 лет. Немного выше устья Мойвы есть место, которое у вишерцев носит название Яранского. Здесь в былое время, стояла целая вогульская деревня и, как полагают вишерцы, станция; к ней была проложена дорога, по которой съезжались сюда вогулы из-за гор».

Кое-где в местах давних контактов двух народов – русских и манси – появлялись общие поселения. Такой была, например, деревня Усть-Улс, состоявшая из русского и мансийского концов. Между двумя частями деревни долгое время была «полуверстовая полоска покосу». Известно, что в 1900 году из 33 дворов деревни 16 занимали манси. Постепенно манси обрусели. Русские охотно отдавали своих дочерей в жены манси, поскольку после этого обретали право пользоваться их обширными угодьями. Н. Е. Ончуков писал, что в Усть-Улсе «вогулы брали жен у русских, а русские вогулок нет». Манси оказались склонны к пьянству, для них это стало настоящим бедствием.

Имеются свидетельства о случавшихся столкновениях между вогулами (манси) и самоедами (ненцы). Н. А. Глущук в статье «Война между вогулами и самоедами» в 1902 году приводил услышанную на Вишере историю:

«Летом 1895-го года, по делам службы, я был на севере Чердынского уезда. Там довелось мне услышать о войне вогул с самоедами, войне бывшей теперь уже лет 12 тому назад… Самоеды, кочевавшие где-то на границе Пермской и Вологодской губернии, украли у вогул бабу. Бабу живую – вогулку. Какое было ее положение в семье, неизвестно, но такого оскорбления вогулы не могли снести, кликнули клич, собрались все, сколько их было, вооружились – по большей части луками – и отправились выручать свою ″прекрасную Елену″. По несообщительности вогул и малому знанию языка с той и другой стороны, подробности этой войны неизвестны, но война была по всем правилам военного искусства, так как на стороне вогул оказались раненые. Все атаки и приступы вогул были отбиты самоедами, превосходившими их в численности. Оставив свою бабу в руках неприятеля, вогулы возвратились на свой Чувальский камень залечивать раны: и телесные, и душевные. На все вопросы и соболезнования заходивших к ним охотников из ясачных вогул, – (крестьян, живущих по Вишере ниже Усть-Улс) – разводили только руками и в виде утешения рассказывали, что у самоедов гора (на которой те кочевали с своими оленями) ″маленький-маленький″, а у них у вогул, ″Чувал – большой – большой″ (Чувальский камень). Так прекрасная Елена из вогулок и осталась в руках новых троянцев – самоедов».

Сейчас манси на Вишере практически не осталось. Они ушли в Зауралье (хотя еще в конце 1980-х годов кочевали с оленями на горные пастбища Вишеры и Уньи). Живущие там представители мансийского рода Бахтияровых – выходцы с Вишеры. На картах Пермского края еще можно увидеть отмеченным чум Бахтиярова в истоках реки Большая Мойва. С 1930 по 1997 год там жил охотник-оленевод Н. Е. Бахтияров. Каждое лето он кочевал со стадом оленей численностью до 800 голов. После его смерти местные манси оленей уже не держат. В наши дни от всех вишерских манси осталось всего лишь два человека. Они живут на территории Вишерского заповедника, числятся в его штате. Теперь только многочисленные мансийские названия горных вершин вишерского Урала напоминают, чьи это были земли.

Судоходство на Вишере

Местные жители издавна передвигались по Вишере на лодках. С возникновением заводов они занялись сплавным делом: доставляли небольшие грузы или отвозили пассажиров. Лодки местных жителей называли «вишерками» или «чалдонками», а чаще «душегубками». Н. П. Белдыцкий в 1899 году в «Очерках Вишерского края» писал об этом средстве передвижения вишерцев:

«Стремительное течение Вишеры, ее переборы, пороги потребовали создания особого типа лодок, которые в чердынском крае носят название ″вишерских душегубок″. Лодки эти отличаются необыкновенной длиной – бывают 10 и более аршин (от 7 м), в ширину же всего один аршин (0,7 м), а иногда и менее. Делаются они из цельного ствола осины, из которого внутренность выковыривается, а бока разгибаются, к ним прикрепляются набои, и лодка готова. На приготовление ее требуется дней 5—6.

Управлять веслами в такой лодке, а главное, по такой быстрой воде, особенно против течения, – нечего и думать, а потому для этой цели здесь существуют особые шесты, длиною до 2 сажень (4 м). Пустой, ничем не нагруженной лодкой, свободно может управлять один человек, а если же приходится что-нибудь везти, то необходимо двое. Один из них становится на корму, а другой на нос и начинают, как здесь говорят, ″пехаться″ шестами. При этом стараются одновременно упираться ими в каменистое дно реки и отталкиваться; стоящий на корме в то же время дает лодке надлежащее направление. Благодаря своей длине душегубки очень легки на ходу и свободно скользят на быстрых переборах. Все вишерцы, не исключая детей и женщин, прекрасно управляют своими лодками и привыкают по целым дням действовать шестами.

Но все же не даром эти лодки получили название ″душегубок″: даже умелые и опытные вишерцы не всегда, в опасных местах, могут сохранить равновесие и бывали случаи, что во время половодья, когда течение Вишеры еще стремительнее, они теряли равновесие и опрокидывались в пенящийся поток, где и находили себе смерть. Малейшее неверное движение шестом на переборах может иметь весьма плачевные последствия и, вообще, лодки эти, при перемещении центра тяжести, обыкновенно перевертываются. И вот, такие душегубки являлись единственным средством передвижения по Вишере, и они же служили при рыбной ловле».

Вишерская «душегубка» на Акчимской пристани

Такая лодка, кроме двух гребцов, могла выдерживать груз до 300—400 кг. Пассажир и груз помещались посередине, на дне лодки. Вверх по течению обычно передвигались у берегов, отталкиваясь шестами. На бурных перекатах и порогах выходили на середину реки. Центр тяжести такой лодки из-за стоящих людей был высок, поэтому при неосторожных действиях она могла перевернуться. Для безопасности пассажиру приходилось неподвижно сидеть на дне. Борта у нагруженной лодки поднимались над водой не выше 10 см, поэтому на бурных местах волны могли переливаться через борта. Остаться сухим было сложно.

После постройки в 1890 году Кутимского завода возросла роль Вишеры как судоходной реки. Чугун везли к пристани напротив Усть-Улса и затем сплавляли вниз по Вишере на шитиках и баржах. В первый год на небольших судах (шитиках и полубарках) вниз по реке было отправлено 19706 пудов (323 т) чугуна. Убедившись в успешности такого сплава, в последующие годы в Усть-Улсе стали строить барки большей вместимости – на 30—50 тысяч пудов (490—820 т). Осадка нагруженных судов составляла от 1,26 до 1,62 м. А малые суда или шитики шли с грузом от 2500 пудов (40 т) до 3500 пудов (57 т) с осадкою от 0,7 до 0,9 м.

Каждую зиму с наступлением санного пути из ближайших к Чердыни населенных пунктов в Усть-Улс приглашались рабочие. Они строили суда больших и малых размеров, а как только вскрывалась река и вода начинала прибывать, спешно приступали к загрузке чугуна и отправке каравана.

Опасность для судов представляли каменистые мели и коварные прибрежные скалы-бойцы. В низовьях Вишеры чугун перегружали на большие баржи. Затем пароходы тянули баржи вниз по Каме и Волге – к рынкам сбыта. Освободившиеся суда пустыми или с незначительным грузом поднимали обратно до Усть-Улса. В этом помогала лошадиная тяга, а позже и пароходы.

Н. П. Белдыцкий в 1899 году делился увиденным на пристани: «Вскоре показалась первая пристань французских заводов —″Черная″, расположенная на правом берегу реки. Здесь грузят чугун, доставляемый из Усть-Улса в вишерских шитиках; сюда же доставляется из Чердыни часть товаров, которые накладываются в пустые шитики и поднимаются вверх по Вишере. Около берега стояло несколько таких посудин, и рабочие вытаскивали куски чугуна на берег, где складывали его в виде поленниц. От Черной до Вижаихи всего 5 верст».

Первые годы чугун отправляли только весной, по большой воде. А необходимые для производства и населения припасы и товары до 1895 года доставлялись главным образом зимой – на лошадях по замерзшей реке. Летом на лодках можно было поднять только небольшие грузы. Таким образом, вишерское судоходство в то время ограничивалось только весенним сплавом и подъемом пустых судов вверх, который продолжался от 2 до 4 недель. Так было до 1894 года. В 1891 году было отправлено 351822 пудов (5763 т) чугуна, в 1892—95 годы отправка увеличилась с 531018 (8698 т) до 652263 пудов (10684 т).

Фотографии Луи Дюпарка. Душегубки («пироги») на Вишере. Пароход. Велсовский завод. Тулымский камень с Вишеры. (Начало XX в.)

После открытия новых железных рудников, расширения деятельности Волжско-Вишерского акционерного общества и планов по строительству новых заводов появилась необходимость грузоперевозок по Вишере и в летнее время.

В 1894 году Министерство путей сообщения приступило к гидротехническим работам по расчистке фарватера Вишеры для облегчения судоходства. Всего с 1894 по 1901 годы на эти цели казна потратила 80 тысяч рублей, а Волжско-Вишерское акционерное общество – 40 тысяч рублей. Работами заведовал техник путей сообщения И. К. Великанов.

С 17 августа по 28 сентября 1894 года Великанов проводил рекогносцировочные исследования реки Вишеры от Верхнего Чувала до впадения в нее реки Колвы (на протяжении 257 км). В качестве главных препятствий для движения судов в меженное время он выделил четыре:

1) подводные камни, разбросанные по одиночке по руслу или лежавшие группами;

2) карчи – затонувшие деревья и коряги, встречавшиеся в большом количестве в нижней части реки;

3) незначительная глубина некоторых перекатов;

4) незнание фарватера реки сплавщиками.

Затем начались ежегодные работы для устранения этих препятствий. Подводные камни взрывали динамитом и убирали из русла реки на берег с помощью ворота или вручную. Также убирали затонувшие деревья и коряги. В 1901 году для этого даже использовали специальную карчеподъемницу. Русло на мелководных перекатах углубляли с помощью гребней с лошадиной тягой и ручными черпаками. В сложных для прохождения местах ставили специальные навигационные знаки для сплавщиков.

Зимой 1896—07 года в качестве эксперимента построили струенаправляющие и водостеснительные сооружения для поднятия воды на Бушменевском перекате. В итоге уровень воды на перекате поднялся на 3 вершка (13 см), что позволило судам беспрепятственно проходить через перекат в меженное время. Сохранились фотографии со строительства этих сооружений. В следующие две зимы за счет Волжско-Вишерского общества были построены водостеснительные сооружения и на других перекатах.

В 1897 году поднимавшийся вверх по реке Ф. А. Мейер встретил трудившихся над расчисткой фарватера рабочих. Позже он писал в очерке «По Вишере»: «Часу в первом дня мы были как раз на половине пути до Усть-Улса, проплыли 22 версты, и лодочники изъявили желание отдохнуть. У берега стоят две большие закрытые лодки; на берегу устроена из кольев и бересты небольшая палатка, в которой помещается сколоченный из досок стол, с трех сторон лавки; над палаткою на шесте развивается казенный флаг. Оказалось, что мы остановились на месте расчистки фарватера реки».

И. К. Великанов в докладе в 1908 году подводил итоги проведенных на Вишере работ, рассказывал о результатах:

«1) Взорвано динамитом и убрано на берег по всему руслу, от Верхнего Чувала до устья реки Колвы, на протяжении 257 верст, 3332 камня, общим объемом около 260 кубов.

2) Вытащено с русла реки карчей и пней 1682 штуки.

3) Убрано сваленных весенним разливом в реку деревьев 1155 шт.

4) Убраны с бечевника камни для облегчения бечевой тяги всего 254 шт. и мелких камней около 6 кубов.

5) Расчищен бечевник на протяжении 26 верст 277 саж.

6) Произведены дноуглубительные работы ручными черпаками на 14 перекатах, причем работы на некоторых повторялись, и выбрано щебенистого грунта с содержанием крупных валунов около 541 кубич. саж.

7) Построены водостеснительные сооружения на 10 перекатах общей длиной 2021,3 п. с. и общим объемом около 2319,3 куб.

8) Произведены изыскания, т.е. съемка, промеры, продольная нивелировка на 52 отдельных перекатах общим протяжением 97 верст.

9) С 1899 по 1901 год (включительно) произведены полные непрерывные изыскания, т.е. продольная и поперечная нивелировка, съемка и промеры от Верхнего Чувала до устья р. Колвы, на протяжении 257 верст, с целью составления общего плана реки и определен расход воды, как в самой реке Вишере, так и на значительных ее притоках, а именно: в р. Велс, в р. Улс, в р. Язьве и в р. Колве».

Шитик для перевозки грузов по реке Вишере. Фото С. П. Вуколова (1899 г.)

Произведенные работы значительно улучшили условия для судоходства. Вишера стала судоходной не только весной, но и летом.

В 1896 году из-за низкой весенней воды Кутимский караван не смог выйти из Усть-Улса. Чугун отправляли летом на мелких судах на протяжении всей навигации. Всего за лето при наличии 30 шитиков успели сплавить 300000 пудов (4914 т) чугуна. Это был первый опыт по сплаву чугуна в межень. Тем же летом было поднято вверх по Вишере 120000 пудов (1965 т) груза.

С тех пор чугун отправляли как по большой воде, так и в межень. В 1897 году весной отправили 650000 пудов (10647 т), а летом – 400000 пудов (6552 т). В том же году поднято вверх по Вишере 140000 пудов (2293 т) груза. На следующий, 1898 год пришелся пик грузоперевозок по реке. Весной отправили 681300 пудов (11160 т) чугуна, а летом еще 549279 пудов (8997 т). Вверх по течению Вишеры было поднято 200000 пудов (3276 т) груза. В следующем году объем отправленного чугуна немного снизился, зато в 1899 году с Чувала до Вижаихи сплавлено 415930 пудов (6813 т) железной руды.

Путешественник и писатель Н. П. Белдыцкий в 1899 году оценил проведенную работу:

«Надо отдать полную справедливость действиям г. Великанова: там, где прежде с трудом проходили душегубки, теперь проходят большие суда с кладью. Для улучшения русла он употреблял две меры: взрывы и устройство дамб. Главным препятствием пароходу служили громадные подводные камни, о которые вода разбивалась со страшной силой, пенилась и образовывала настоящий водоворот; беда для судна наскочить на такой камень! При помощи динамита в настоящее время все опасные камни уничтожены. Искусно же сооруженные многочисленные дамбы подняли уровень воды в мелких местах на должную высоту, и Вишера может теперь красоваться в учебниках географии в числе судоходных рек, причем протяжение ее судоходности подвигается, благодаря работам г. Великанова, все выше и выше».

По Вишере смогли совершать рейсы буксирные и пассажирские пароходы. С каждым годом число судов увеличивалось. Первым в 1895 году в качестве эксперимента был заказан мелкосидящий пароход «Велс», который работал между Чердынью и Усть-Улсом. В навигацию 1898 и 1899 годов по реке Вишере ходили буксирные пароходы: «Александр Невский», «Сормово», «Колва», «Велс», «Улс». Пароходы «Велс» и «Улс» принадлежали Вишерскому обществу, а остальные арендовывались. Тогда же на реке появились товаро-пассажирские пароходы «Обвинец», «Василий», «Основатель» и «Надымов», принадлежавшие частным лицам. Они ходили от Чердыни до Усть-Улса, попутно останавливаясь на пристанях.

Пароходы поднимали вверх по реке пустые шитики и баржи, в которых с заводов и рудников сплавляли чугун и железную руду. Также пароходы доставляли хлеб, различные товары, припасы и прочее. На реке стало как никогда оживленно. Однако развитие пароходства лишило вишерцев выгодного заработка – перевозок в лодках-«душегубках».

Однако, несмотря на все улучшения и расчистку русла Вишеры, своенравная река порой приводила к повреждениям пароходов. Они иногда повреждали корпус о камни на дне. Наиболее сложным для судоходства был участок от Усть-Улса до Акчима. Н. Е. Ончуков писал, что заводской пароход «Орленок» с начала навигации 1899 года до августа успел получить 17 проломов в корпусе.

Благодаря развитию судоходства на рубеже XIX и XX веков на Вишеру время от времени начали отправляться туристы и путешественники. Журналист и краевед В. А. Весновский в «Путеводителе по Уралу» 1904 года писал:

«Пароходы по р. Вишере ходят от Чердыни до д. Усть-Улс, на протяжении 200 в. Этот путь совершается в 3 суток. Пристани: Вижаиха, Бахари, Говорливая, Бушмены, Сыпучие, Акчим, Усть-Улс… Река здесь стремительно несется среди высоких утесов-камней, отличающихся острыми вершинами. Утесы эти представляют разные фантастические изображения, имеющие вид замков, крепостей, колоколен и даже целых городов. Они придают местности грозный, особенно величественный вид… Вода реки необыкновенно чиста и прозрачна и позволяет на значительной глубине различать каждый камушек, каждую песчинку.

От Вижаихи до Усть-Улса пароход идет двое суток, причем иногда до самого селения он не доходит, а останавливается верстах в 3—4 у переката, так что это расстояние приходится проезжать в лодке-шитике. На линии Вижаиха – Улс совершают рейсы частные и заводские пароходы».

Летом 1900 года на одном из таких пароходов поднимался вверх по Вишере Н. Е. Ончуков, собиравший материалы по этнографии:

«Из Чердыни в Вишеру, выше впадения в нее Колвы, ходят три небольших пассажирских пароходика. Пароходы ходят без определенного расписания, по мере нужды, в большинстве случаев если есть груз, так как пассажиров бывает обыкновенно очень немного. Ходят пароходы обыкновенно до первого от устья Колвы селения на Вишере – до Вижаихинского завода, реже до дер. Бушменей, еще реже до д. Акчима и только весной, в полую воду, до последнего селения по Вишере, – деревни Усть-Улса.

Пароходик ″Надымов″, на котором мы выехали на Вишеру из Чердыни утром 5-го июня, шел до завода Вижаихи. Пять-шесть верст пароход шел по Колве до ее устья, а затем повернул в Вишеру. В обеих реках, несмотря на июнь месяц, было очень много воды. Реки были полны в берегах и прибрежные кусты в низинах стояли чуть не до верхушек в воде…

Пассажиров на ″Надымове″ было немного, 12—15 человек; не видно и груза, и можно только удивляться из-за чего идет пароход на Вишеру. Пристаней до Вижаихи нет, но пароход везде по мере надобности пристает, высаживает и берет пассажиров, принимает кладь. Пристает пароход без всяких затей, просто приткнутся к берегу, перебросят сходню, ссадят, кого нужно, или возьмут – и опять вперед.

Вишера до завода Вижаихи, вернее до дер. Бахарей, совсем еще не горная река. Выше устья Колвы вода в Вишере сразу светлеет, но еще не так, чтобы и в глубоких местах было видно дно, как выше. Река умеренно быстра, нет перекатов, а тем более нет порогов, нет камней на дне. Оба берега низменны и покрыты еловым лесом, который вплотную подходит к самой воде, от чего деревья часто подмываются и падают в воду… Река очень извилиста и растущий на наших глазах Полюд-камень виднеется то впереди парохода, то справа, то слева, а то и сзади. Выехав из Чердыни в 10 часов утра, в 5 часов того же дня мы были уже на Вижаихинском заводе, до которого от Чердыни водой 90 верст».

Годом ранее, в 1899 году, на пароходе «Обвинец» поднимался участник Уральской экспедиции Д. И. Менделеева – С. П. Вуколов:

«Между Вижаихой и Чердынью существует пароходное сообщение: ходят несколько пароходов, принадлежащих разным владельцам. Мне пришлось ехать на ″Обвинце″, маленьком, уродливом пароходишке, который шел все время наклонившись на бок. Течение реки Вишеры очень быстрое, а тут еще поломка в машине, и 80 верст мы ехали 12 часов».

На следующем отрезке пути – от Вижаихи до Усть-Улса – С. П. Вуколову повезло больше. Там же он увидел шитики, на которых сплавляли чугун, а затем суда поднимали обратно.

«Из Вижаихи я выехал на пароходе 5 августа вечером; г-н Реймон любезно снабдил меня на дорогу съестными припасами; пароход вел за собой несколько плоскодонных барок-шитиков – с грузом для Кутимского завода… Общество настроило их несколько десятков и дает их в бесплатное пользование местным жителям, чтобы они возили грузы для заводов по известной таксе. Когда я ехал по Вишере, то видел много таких шитиков. Поднимаются они вверх по Вишере лошадьми, лошадей впрягают по 5—7 штук. Очень часть лошадям приходится идти по реке долгое время, тогда погонщики садятся на них верхом. Говорят, что лошади быстро делаются калеками от продолжительного пребывания в холодной воде. Погоняют лошадей женщины и дети. Перевозка грузов для заводов является большим подспорьем для местных жителей».

С 1900 года заводы начали приходить в упадок. Волжско-Вишерское акционерное общество стало испытывать трудности, вскоре приведшие к ликвидации общества и заводов. Следом за этим начало угасать и судоходство по Вишере.

«В настоящее время Волжско-Вишерское общество приступило к ликвидации своих дел на реке, но без сомнения, что в недалеком будущем этот чудный по природе и богато одаренный край снова привлечет новые силы, снова оживится и станет предметом внимания как туристов, так и капиталистов», – оптимистично заключал техник И. К. Великанов в 1908 году.

Пароход на пристани

Новый этап в судоходстве на Вишере пришелся на советское время. Первое время связь Красновишерска с «цивилизацией» осуществлялась только по реке. До 1946 года Красновишерск не имел постоянного сухопутного сообщения с другими городами региона, пока не построили автомобильную дорогу. По Вишере осуществлялись как грузовые, так и пассажирские перевозки. В начале 1960-х годов регулярное пассажирское сообщение происходило до Сыпучей, а по большой воде суда поднимались и выше (до Акчима и даже Усть-Улса). По воде осуществлялся «северный завоз» в удаленные лесные поселки. Сохранилась Лоцманская карта Вишеры от Усть-Улса до устья, напечатанная в 1970 году. Она служила для ориентировки судоводителей при глазомерной проводке судна.

Наиболее оживленным было судоходство на Нижней Вишере – от Красновишерска до устья. Суда ходили там в течение всей навигации. По реке завозились нефтепродукты для Красновишерского целлюлозно-бумажного комбината, строительные материалы, минеральные удобрения, уголь, хлеб и другие грузы. До конца 1980-х годов на реке Вишере работали крупные сплавные рейды: Усть-Язьвинский и Рябининский. Речные суда типа «Заря» ходили из Соликамска до Красновишерска еще в начале 1990-х годов.

Сейчас крупных пассажирских судов на Вишере уже не увидеть. Да и с шестами по Вишере уже не плавают. Хотя в вишерских деревнях еще можно увидеть деревянные лодки, но передвигаются на них теперь с современными моторами. Начиная от Вишерогорска и особенно от Красновишерска преобладают большие металлические катера. Иногда можно увидеть и дорогие аэроходы на воздушной подушке. Один такой есть и у Вишерского заповедника.

Золото и вишерские алмазы

С XIX века в бассейне Вишеры начали появляться золотые прииски. Когда в конце 1850-х годов Чердынский уезд открыли для частной золотопромышленности, на Вишеру отправились многочисленные любители легкой наживы. Однако труднодоступность и малонаселенность местности сдерживали золотую лихорадку. Рабочих не хватало, а доставлять припасы на прииски было сложно.

Золото добывали преимущественно в районе рек Улс и Велс – притоков Вишеры. Как оказалось, между реками Улс и Кутим находится самый обширный золотоносный участок этого района. Там попадались даже небольшие самородки. Самой богатой на золото оказалась небольшая речка Саменка – левый приток реки Кутим. Интересно, что если посмотреть на карту, то местность близ Улса изобилует многочисленными «золотыми» топонимами: Золотой камень, речки Золотанки, Золотихи, Золотушка, а в наши дни тут расположен и поселок Золотанка.

Н. П. Белдыцкий в «Очерках Вишерского края» в 1899 году так охарактеризовал золотодобычу в бассейне Вишеры:

«Первые золотоискатели наткнулись на очень удачные россыпи, лежащие по речке Сайменке (левый приток р. Кутима), вершина которой пересекала богатую россыпь золотоносных песков. Прииском этим завладел крупный золотопромышленник Б. Добыча песку производилась им тремя способами: открытым разрезом торфа, ортами из разреза и, наконец, посредством шахт. Золото было крупное, богатое. Б. сделал здесь себе большое состояние. Но потом у него вышли недоразумения с его управляющим К., и хозяин вздумал его рассчитать, обвиняя в неблаговидных поступках. К. не снес позора и застрелился под одним из громадных кедров, который вишерцы и в настоящее время показывают любопытным. Б., считая себя виновником смерти К., прекратил свое дело по Сайменке и навсегда удалился из чердынского края. После того другие золотопромышленники принимались было за разработку этого прииска, но неудачно: пески были потеряны, а для нахождения их требовались серьезные затраты, на что не имелось средств.

Но по речке же Сайменке нашлось золото и в других местах. Кроме того, найдено было золото и в верховьях Кутима, а потом по притокам Велса. Во многих из этих мест золото было очень богатое. Но уже солидных предпринимателей не являлось, и разработка приисков производилась самыми безобразными способами. Большинство приисков не дало и десятой доли того, что могли бы они дать при разумно поставленных работах. И все же, несмотря на это, в 70-х годах, в расцвете здешней золотопромышленности, в чердынском Урале добывалось в год до 16 пудов золота. Но потом прииски истощились и дело это быстро стало клониться к упадку. Новых разведок уже не производилось, большинство разочарованных золотоискателей отхлынули из этих краев ни с чем».

Во время путешествия Н. П. Белдыцкий посетил прииск, принадлежавший чердынскому купцу Алину.

«Алинский прииск, на который я прибыл, расположен по речке Буртымке в 2 верстах от ее впадения в Почмог. Прииск этот в 70-х годах принадлежал некоему Резанову, но был потом им заброшен благодаря трагическому обстоятельству. Дело в том, что в первый год он поставил здесь работы на лето, а с приближением зимы решил сам возвратиться домой по Вишере через Усть-Улс, а партию рабочих в количестве 40 человек отправил через Богословский завод, отстоящий от прииска в 70—80 верстах. Осенью эти рабочие, нагрузив 12 верховых лошадей, тронулись через тайгу и горы по направлению к Богословскому заводу. Но ни один из этих несчастных не достиг дому, все они исчезли бесследно… Случай этот навел панику на золотопромышленников, и Резанов навсегда бросил свой прииск.

Года 3—4 тому назад несколько старателей начали здесь не без успеха производить свою хищническую работу. Слух о золоте распространился и, как водится, был сильно преувеличен молвой. Весть об этом достигла Алиных, и они вздумали начать эксплуатацию прииска. Эта фирма, видимо, решила поставить дело на разумных началах и первое время не скупится на затраты.

Неприветливый и в высшей степени мрачный и дикий вид имеет местоположение прииска. Лежит он в долине от поясового Урала верстах в шести. Со всех сторон обступили его высокие лесистые холмы. Болотистая почва, поросшая темным хвойным лесом, еще более усиливает мрачный колорит картины. Среди торчащих пней стоит несколько строений, носящих временный бивуачный характер. Домик управляющего, пекарня, два барака, контора, черная баня – вот и все постройки. Об эстетике заботиться здесь некогда».

До революции 1917 года в бассейне Вишеры добывалась большая часть прикамского золота (900 кг в год). Наряду с россыпными месторождениями, в конце XIX – начале XX веков на Вишере было найдено рудное золото: Нижне-Чувальский рудник, кварцевые жилы в бассейнах рек Саменки, Талой, Большой Мартайки. Наиболее крупными коренными месторождениями золота на Вишере оказались Чувальское и Поповская сопка.

Однако постепенно золотая лихорадка на Вишере сошла на нет. В 1911 году геолог В. Н. Мамонтов констатировал:

«Добыча золота в системе р. Улса, главным образом в бассейне р. Кутима, достигнув своего максимума в 1888 году, быстро падала, достигнув минимума в 1907 году. В это время все прииски закрылись, и добыча на них считается прекратившейся, но негласно они продолжают разрабатываться артелями старателей и по сие время. …Все действующие прииски Чердынского уезда расположены в настоящее время в верховьях реки Велса, левого притока Вишеры. Кроме этого, один отвод на россыпное золото принят и по р. Вишере».

Однако местами (например, на Кутиме) золото добывали и в советское время. В 1918 году золотые прииски в верховьях Вишеры и по ее притокам были национализированы, в результате чего возникла артель «Золотичная».

С 1995 по 2005 годы «Уралалмазом» разрабатывался Сибиревский прииск в верховьях реки Велс. Добыча велась открытым гидрокарьерным способом. Золото забирали на вертолете, а рабочих везли через соседнюю Свердловскую область. Недавно добычу золота возобновили на реке Саменке – притоке Кутима. Аукцион на добычу драгоценного металла выиграла компания из Свердловской области.

Другая золотодобывающая компания, UDS Golden group из Ижевска, собирается добывать россыпное золото на среднем течении реки Велс. Один из трех участков находится в охранной зоне заповедника «Вишерский», руководство которого, по данным портала 59.ru, готово исключить эту территорию из охранной зоны. Добыча золота на Велсе может привести к серьезным негативным последствиям для природы этих мест.

По оценкам геологов, на Красновишерский район приходится 71% разведанных запасов россыпного золота Пермского края (остальные 29% – Горнозаводский район). Общие запасы оценивают в цифру около 15 т.

Однако куда более известна Вишера своими алмазами.

Первый в России алмаз был найден 5 июля 1829 года на золотоносной россыпи Адольфова лога Крестовоздвиженских промыслов, принадлежавших графине Полье. Сейчас это окрестности поселка Промысла Горнозаводского района Пермского края. Нашедший его 14-летний Павел Попов получил за свою находку освобождение от крепостного рабства. Вскоре было обнаружено еще два алмаза. Общая масса трех алмазов составила около 2,5 карат. Первый алмаз доставил с Урала в Петербург и вручил императрице Александре Федоровне известный немецкий естествоиспытатель Александр фон Гумбольдт, путешествовавший в то время по России.

Известие о находке произвело сенсацию, хотя скептики посчитали, что это бразильские алмазы, подброшенные доброжелателями Гумбольдта. Прибывший на прииски офицер Берг-коллегии Г. Карпов подтвердил алмазоносность, обнаружив еще 4 алмаза. Позже алмазы нашли и в других россыпях по рекам Полуденка и Тискос, у церкви в поселке Промысла, у деревни Северной, в 12 верстах от Бисерского завода. Всего до революции 1917 года на Урале в общей сложности было найдено до 240 алмазов. Только на Крестовоздвиженских промыслах в 1829—1858 годах был обнаружен 131 алмаз общим весом 60 карат.

Но все же алмазы попадались редко. Этого было мало для промышленной разработки. Геологи склонялись к бесперспективности поисков. Лишь в 1937 году по постановлению Советского правительства начался полномасштабный поиск алмазов на западном склоне Урала. К этому подтолкнуло эмбарго на ввоз в СССР алмазов и прочих абразивных материалов. Еще более осложнилась ситуация в годы Великой Отечественной войны.

В начале 1940-х годов на реке Койве началась промышленная добыча алмазов. Позже именно на Койве впервые в мире была освоена добыча алмазов с помощью драги. Возникло предприятие «Уралалмаз». На оборонные заводы стали поступать столь нужные им алмазы. Затем были найдены алмазные россыпи на реке Вижай. В течение 1950—1960-х годов поиск месторождений алмазов велся в северном направлении. В результате были открыты алмазоносные россыпи в долинах рек Косьва, Тыпыл, Яйва, Язьва и Вишера.

Самым перспективным оказался именно Вишерский бассейн. Первые три кристалла вишерских алмазов были найдены в районе поселка Велс. Затем находки последовали и в других местах бассейна Вишеры. Крупные промышленные месторождения алмазов открыли в бассейнах рек Большой Колчим, Большой Щугор (левых притоков реки Вишеры) и Северный Колчим (правого притока реки Язьвы).

Имеются косвенные указания, что алмазы на Вишере искали и до этого. О попытках начальника вишерских лагерей Э. П. Берзина найти драгоценные камни на Вишере во время строительства Вишерского целлюлозно-бумажного комбината в 1929—1931 годах упоминал писатель В. Т. Шаламов.

После открытия якутских кимберлитов в 1950-х годах поиски алмазов прекратились во всей Европейской части России. Продолжились они лишь в Красновишерском районе. И неспроста: вишерские алмазы отличались высоким качеством.

В мае 1958 года было утверждено строительство первой электрической драги в бассейне Вишеры – на реке Большой Щугор, а в 1961 году управление предприятия «Уралалмаз» переехало из Кусьи в город Красновишерск. В 1962 году драга была пущена и выдала первые алмазы. В бассейн Вишеры также перебросили другие драги (№119, 142 и 148). В 1969 году все участки были переведены на дражный способ добычи драгоценных камней. Драги представляли собой огромные четырехэтажные здания, стоящие на понтонах. Ковш драги погружался в грунт русла реки на глубину до 7 м. Однако, перелопачивая грунт, драги серьезно мутили и загрязняли реки. Качество воды в Вишере ниже впадения «алмазных» притоков значительно снизилось.

Благодаря использованию драг к 1975 году объемы добычи алмазов по сравнению с 1950 годом увеличились в 72 раза при снижении себестоимости в 106 раз. Вишерские алмазы стали первыми промышленными алмазами России. В лучшие годы добывали до 192 тысяч карат в год.

В Красновишерском районе было найдено и внедолинное (т.е. расположенное не на реке) месторождение алмазов. Оно было открыто А. Д. Ишковым в 1960-е годы на водоразделе рек Большой Колчим и Большой Щугор – притоках Вишеры. Месторождение получило название Южно-Рассольнинского, а заложенный для опытной добычи алмазов карьер назван Ишковским.

Обогащение проб дало поразительные результаты. Вот как это описала Г. Михайлова в журнале «Уральский следопыт» (1965, №2):

«Радость, как всегда, пришла неожиданно. В тот летний день 1964 года она вихрем пронеслась по Вишерской экспедиции, перекинулась в Пермский геологоразведочный трест, всех взбудоражила, и вот уже телеграф ликующе отстучал в Свердловск и в Москву сообщение: на севере Урала, в бассейне Вишеры, работники обогатительной фабрики геологической экспедиции прямо руками выбрали из горной породы целую пригоршню крупных алмазов. Небывалый случай! Обычно алмазы извлекают из предварительно обогащенной породы только при помощи жировых аппаратов и рентгеновских установок.

Начальник тематической партии старейший геолог А. Д. Ишков вместе со всеми переживал это событие. Занимаясь изучением алмазов, их поисками, он давно уже облюбовал Вишерский район. …Урал, эта подземная кладовая, еще не раскрыл геологам свою алмазную тайну. Здесь были найдены алмазы в бассейнах рек, в россыпях. А где располагаются кимберлитовые трубки, до сих пор неизвестно. Трубки разрушались, алмазы вымывались из них реками и морями. За многие века сформировались мощные древние осадки, в которых геологи иногда находят отдельные кристаллы. Поиски богатых промежуточных коллекторов не давали покоя Ишкову. И вот результат: ковш экскаватора за одну рабочую смену поднял породу, в которой алмазов оказалось больше, чем было добыто на Урале за сто лет со времени их открытия. …Скопление кристаллов ″чистой воды″ найдено в глинистых песках, залегающих в карстовой полости. Происхождение песков сейчас больше всего интересует геологов. Ведь от этого зависит дальнейшее направление поисков и, соответственно, время, когда будет разгадана тайна вишерских алмазов».

Бывшая драга на реке Большой Щугор, разбираемая на металлолом. Фото 2014 г.

Заслуженный геолог РФ, главный геолог ЗАО «Пермгеологодобыча» Георгий Морозов в интервью журналистам газеты «Звезда» поведал:

«Расскажу байку, которая – совершеннейшая быль. Вишерской экспедицией одно время руководил легендарный Адриан Ишков – в бассейне реки Большой Щугор есть с тех пор Ишковский карьер. Так вот они вскрыли там песчаники и этими песчаниками отсыпали дорогу – 6 км: от карьера до Волынки. А потом начальнику пришла в голову мысль прогнать породу из карьера через драгу, и экспедиция нашла алмазы. А дорога та есть по-прежнему, и она, можно сказать, бриллиантовая: на три-четыре тысячи карат, примерно, – если отправить на обогащение. Причем, как минимум, сотни тысяч карат остались на площади даже не из-за недоработок ″Уралалмаза″, а по бортам его полигонов, – куда прииск и не совался».

Вишерские алмазы во многом загадочны. За прошедшие с их открытия десятилетия геологи так и не смогли обнаружить их коренные источники.

Стоит заметить, что уральские алмазы считаются самыми высококачественными в России и одними из самых качественных в мире. Алмазы Пермского края большей частью бесцветны, с высокой степенью прозрачности. Для них характерен высокий выход ювелирных сортов (до 90%). Вишерские алмазы являются одними из наиболее дорогих в мире.

В 2007 году «Уралалмаз» получил право на разработку россыпей реки Сторожевой и Вогульской депрессии – последних месторождений в Пермском крае, разведанных в советское время. Всего в Пермском крае учтено восемь россыпных месторождений алмазов. Из них шесть месторождений находятся в Красновишерском районе и два – на территории, подчиненной городу Александровску.

Однако в 2000-х годах для алмазной промышленности Пермского края настали черные времена. Страна крепко подсела на «нефтяную иглу», а все остальное стало неинтересным. Были закрыты специализированные алмазные Вишерская и Яйвинская партии, о геологоразведке и думать не приходилось. Были утрачены архивные материалы, результаты лабораторных исследований и первичная документация. Затем был ликвидирован и «Уралалмаз». Драги распилили и сдали в металлолом, хотя месторождения алмазов не исчерпаны. В 2017 году геологи закончили работу по картированию алмазоносной Красновишерской площади. Ресурсы оценили в 15 миллионов карат. Но речь о возобновлении добычи пока не идет.

Чтобы познакомиться с рекой Вишерой во всем ее многообразии, лучше начинать путешествие от кордона 71 квартал. Выше просто так уже не попасть – там начинается Вишерский заповедник, самовольное нахождение на территории которого запрещено. Да и дорог дальше 71 квартала нет. Сотрудники заповедника поднимаются вверх по реке на моторных лодках.

От Красновишерска к 71 кварталу идет грунтовая дорога плохого качества. Особенно сложен последний 27-километровый участок, который можно преодолеть лишь на внедорожнике. Общая же длина дороги от Красновишерска составляет 165 км. Путь долгий, занимает часов 7—8. Впрочем, в плохой дороге есть и некоторый плюс. Бездорожье защищает заповедник от нашествия туристов, помогая сохранять природу.

71 квартал

В этом месте с незамысловатым названием, которое дано по номеру лесного квартала, расположен кордон Вишерского заповедника. Здесь имеются гостиница, баня, автостоянка. А по соседству действует частная база отдыха.

В советское время на месте кордона действовал лесопункт. В его окрестностях, по обоим берегам Вишеры, рубили лес, подвозили к реке и молевым сплавом отправляли вниз по течению. С тех времен еще остались следы бревенчатой дороги-лежневки. Бывшие обширные вырубки теперь затянулись густым березняком. Также раньше здесь стояли домики геологической партии. От 71 квартала начинаются сплавы по Вишере, а также туры в Вишерский заповедник.

Координаты 71 квартала: 60.913600°, 58.886600º.

Дорога к 71 кварталу проходит вдоль хребта Березовский камень (он будет слева). По прямой до него 6—7 км. Также отсюда, перевалив через хребет, попадают к реке Березовой, тоже очень интересной для сплавов. Хребет вытянут с севера на юг на 25 км, ширина – до 6 км. Максимальная высота 831 м. Название хребта русское. Вероятнее всего, образовано от названия реки Березовая, которая берет начало с этого хребта. Также есть версия, что название дано по доминирующей тут среди деревьев березе. Манси называли хребет Касьп-Нер или Кассеп-Нер, но перевод не известен.

И. Я. Кривощеков в «Словаре географическо-статистическом Чердынского уезда Пермской губернии» (1914 г.) писал:

«Березовский камень правильнее было бы называть Березовским горным кряжем… Горный инженер Белоусов, наблюдавший с одного из утесов Белых Мхов распределение горных цепей в этой мало исследованной части Урала, говорит: ″На западе с наблюдательного пункта на протяжении верст 60 вдоль правого берега Вишеры, прекрасно обозначается Березовский камень в виде сплошной непрерывной гряды гор, то приближающейся к Вишере, то значительно отдаляющейся от нее″… Березовый камень под своим русским названием известен по древним актам с 1689 г., тогда он являлся границей между вогульскими ясачными отхожими угодьями и территорией, далее которой русские колонисты не должны были переступать и не только селиться, но и охотиться, что было зарегистрировано писцовыми книгами Перми Великой».

Цитаты из «Словаря Чердынского уезда» еще не раз встретятся на страницах книги. Его автор, Иван Яковлевич Кривощеков, – географ, картограф, краевед, почетный член УОЛЕ. Родился в 1854 году в семье коми-пермяков – строгановских крепостных. Окончив Московскую земледельческую школу, 25 лет работал лесничим Пермского имения Строгановых, а с 1907 года работал в земских учреждениях. Он составил карты Соликамского, Пермского, Чердынского и других уездов Пермской губернии. «Карта Пермской губернии», над которой он работал 10 лет, в 1887 году получила бронзовую медаль на Сибирско-Уральской научно-промышленной выставке в Екатеринбурге. Написал нескольких книг: «Указатель к карте Соликамского уезда» (1897), «Словарь Верхотурского уезда» (1910), «Словарь географическо-статистический Чердынского уезда» (1914). Умер в 1916 году в Перми.

Севернее 71 квартала начинается Вишерский заповедник. Это самая высокогорная часть Пермского края. Здесь возвышаются впечатляющие горные хребты. На противоположном, левом, берегу Вишеры виден ближайший к 71 кварталу хребет Чувальский камень (или просто Чувал). Главная вершина Чувала, гора Зыряновка, имеет высоту 929 м.

К северу от 71 квартала поднимается хребет Курыксар. Его гребень хорошо виден от кордона выше по течению Вишеры. Этот ороним произошел от адаптированного русским языком коми названия горы, означающего «Куриный гребень» (на коми-пермяцком и коми-язьвинском языке «курог» – «курица», «сорс» – «гребень»).

Неподалеку от хребта Курыксар на левом берегу Вишеры стоит большая изба. Хозяином дома был Владимир Кодолов – колоритный старик невысокого роста. Туристы прозвали его дедушкой Ау. Он был одним из проводников режиссера М. А. Заплатина по верховьям Вишеры. Турист и краевед Алексей Карцев вспоминал этого человека:

«Представьте себе этакого небольшого, но крепко сбитого и подвижного седобородого старика с натруженными руками. Бросались в глаза его кудрявая шевелюра, тоже седая, и необычайно живые глаза. Движения быстрые, порывистые. Речь такая же. Говорун еще тот! Характер скверный, по его же утверждению. Первое впечатление – этакий старичок-лесовичок!»

В 2012 году Владимира Кодолова не стало. Сейчас дом поддерживает его сын Александр Кодолов, работающий инспектором в Вишерском заповеднике.

К северо-востоку от Курыксара расположена самая высокая точка Пермского края – хребет Тулымский камень. Другие высокие горы в окрестностях: Ишерим, Ольховочный камень, Молебный камень, Муравьиный камень и другие.

В августе 2012 года уральские СМИ облетела громкая новость с типичными для желтой прессы заголовками: «Пермские исследователи обнаружили следы древнейшей цивилизации в Вишерском заповеднике» или «Экспедиция наткнулась на Северном Урале на древние пирамиды». Тем летом на Тулымском камне работали биологи ПГНИУ под руководством Андрея Грищенко. Вместе с ними были сотрудники Пермского географического клуба во главе с директором Радиком Гариповым. Работая в прошлом главным лесничим заповедника, Радик Гарипов летом 1994 года при переходе через Тулымский камень обнаружил несколько правильных кубов с гранью около 2 м, которые внешне напоминали искусственные. В 2012 году дойти до тех кубов не удалось, но во время спуска с хребта участник экспедиции Андрей Болотов обнаружил фрагмент каменной плиты с прямыми углами, словно камень подвергся техногенной обработке.

«Можно предположить, что мы имеем дело с руинами какого-то технического сооружения. Например, с фрагментом каменной основы для какого-то устройства, возможно маяка. Тем более что сами вершины хребта, где мы нашли эту плиту, при детальном рассмотрении походят… на пирамиды, между которыми отчетливо видны ровные срезы и ″террасы″ правильной формы. Например, перед одной вершиной камня совершенно очевидно просматривается площадка правильной формы размером с футбольное поле. Как авиатор, могу выдвинуть версию, что она могла использоваться представителями древнейшей цивилизации в качестве посадочной площадки», – делился своими размышлениями с журналистами «АиФ-Прикамье» Радик Гарипов.

Однако, как это часто бывает в наше время, сенсация возникла на пустом месте. В этих местах часто встречаются камни с ровными поверхностями и углами в 90 градусов. Но это связано не с результатами деятельности никому не известных древних цивилизаций, а всего лишь с особенностями трещиноватости местных горных пород.

Итак, начнем путешествие по реке Вишере. Этот участок относят еще к Верхней Вишере. Река быстрая и пока не столь широкая. Главная прелесть Верхней Вишеры в окружающих ее горных хребтах и вершинах, которые показываются по берегам. Первое время после начала сплава позади виден величественный хребет Курыксар, а неподалеку на левом берегу – хребет Чувальский камень.

Встречающиеся через 1 км после 71 квартала два острова проходятся по центральной протоке. Через 2 км после них реку делит надвое остров Робышевский, где лучше проходить правой протокой. Согласно лоции И. К. Великанова, в этом месте на Вишере находится место, которое было известно, как Косой порог. Близ конца острова, на правом берегу, можно заметить источник воды, бьющий из пробуренной геологами скважины. Вырываясь небольшим фонтаном из вертикальной трубы, вода устремляется в горизонтально лежащую трубу и впадает в Вишеру. Здесь можно пополнить запасы чистой питьевой воды. Координаты скважины: 60.877200º, 58.910183º.

Ф. А. Мейер в очерке «По Вишере» в 1898 году писал об этом отрезке реки:

«Наконец, после камня Пропащенского показался величавый Чувал; по нему лохмотьями ползли дождевые облака, вершина была в тумане. Но небо скоро прояснилось, и Чувал предстал во всем своем величии с круглой как голова и голой, без всякой растительности, вершиной. Вдали виднелся красивый по своим очертаниям Курыксарский камень, над ним нависли красно-багровые от заходящего солнца облака. Река, как зеркало, отражает густой тенью растущий на крутых берегах лес… Берега, горы, лес от надвигающейся темноты принимают неопределенные очертания. Вода чернеет. Голая голова Чувала, как шапкой, покрылась темнотой».

Федор Андреевич Мейер (1851—1918) родился в Шадринске в семье потомственного дворянина. Учился в Казанском университете, работал в Чердынском, Соликамском и Верхотурском уездных земствах. Позже переехал в Пермь. Возглавлял Пермское общество дворянской опеки. В 1898—1899 годах в «Пермских губернских ведомостях» публиковал очерки из поездок по Уралу. По мнению краеведа Т. И. Быстрых, Мейер «был на редкость добросовестным, инициативным и трудолюбивым работником, но не слишком честолюбивым, весьма небогатым, недалеко продвинулся по служебной лестнице». В последние годы жизни серьезно болел.

Чувальская золотоносная жила

Поблизости на правом берегу Вишеры в конце XIX века была открыта Чувальская золотоносная жила. Она соседствовала с медью. В 1898 году на месторождение наткнулся Н. П. Зуев, который 19 февраля 1899 года вместе с оханским мещанином А. М. Казьмовым подал заявку на добычу медной руды. Однако уже в следующем году месторождение перешло к предпринимателю М. С. Робушу. Вместе с казанским купцом Александровым в 1901 году он пригласил профессора Казанского университета А. А. Штукенберга, составившего краткое описание месторождения. Штукенберг обнаружил в Чувальской жиле рудное золото, представлявшее собой целый золотоносный горизонт в толще известняка. Драгоценный металл встречался в виде мелких чешуек и листочков.

Несмотря на это открытие, предприниматели не спешили вкладываться в добычу золота. В итоге 30 октября 1903 года месторождение перешло к Н. А. Терентьеву. Весной 1905 года он оформил три отвода: Московский, Валентиновский и Николаевский. Затем Терентьев организовал разведочные работы, построил опытную толчейную фабрику, оборудовал лабораторию для химических анализов руды. Однако вскоре он продал все это французам – Волжско-Вишерскому обществу.

Месторождение изучалось и в советское время. Чувальская жила уникальна аномально высоким содержанием золота, в том числе в виде кристаллов. Помимо золота тут встречаются следующие минералы: кварц, кальцит, блеклая руда, сфалерит, галенит, пирит, серебро, а также может попасться малахит, азурит, розазит, сурьмянистые охры, гетит.

В прошлом где-то здесь, на правом берегу, стояла Терентьевская изба, которую упоминали геологи в начале XX века.

Река Вишера недалеко от 71 квартала

Геолог В. Н. Мамонтов в работе «Геологические исследования и полезные ископаемые в районе Ухта-Печора-Камской железной дороги» (Санкт-Петербург, 1911 г.) так описывал Чувальское золоторудное месторождение:

«В середине забоя штольни видна кварцевая жила, согласно лежащая с известняками, с изменяющейся мощностью от 0,025 до 0,07 саж. (5—15 см) с многочисленными ответвлениями и заметной слоистостью. В верхнем углу видно второе чечевицевидное включение кварца. Кварц заключает азурит, галенит, пирит, блеклую медную руду и, кроме того, золото в виде незначительных листочков. Жила эта прослежена наклонной канавой и двумя разрезами на 80 саж. (170,6 м) по восстанию».

Строки из книги Мамонтова еще будут использоваться далее. Стоит сказать несколько слов и об авторе этого труда. Владимир Николаевич Мамонтов (1873-?) – горный инженер, геолог, исследователь Алтая и Урала. Окончил Горный институт и Московский императорский университет. Был учеником известного ученого и мыслителя В. И. Вернадского, а позже вел с ним переписку. С 1903 года работал на Алтае (заведовал Барнаульской лабораторией и золотосплавочной при Главном управлении Алтайского округа), затем в Пермской губернии, а в 1913—1915 годах состоял горным инженером общества Кузнецких каменноугольных копей. Дальнейшая его судьба неизвестна.

Весной 1911 года В. Н. Мамонтов от директора Геологического комитета академика Ф. Н. Чернышова получил предложение произвести геологические изыскания в южной части района проектируемой Ухта-Печора-Камской железной дороги. Помимо геологической съемки на протяжении планируемой железной дороги проводились исследования расположенных к востоку от нее месторождений полезных ископаемых, в том числе на Вишере и ее притоках. По результатам экспедиции уже в том же 1911 году в Петербурге Мамонтовым была издана книга «Геологические исследования и полезные ископаемые в районе Ухта-Печора-Камской железной дороги». А саму железную дорогу так и не построили.

Хребет Чувальский камень (Чувал)

Следующий остров (Чувальский) лучше обойти слева – мимо урочища Бараки Чувал. Сейчас на этом месте небольшая полянка с туристической стоянкой, а в прошлом тут располагалась пристань, откуда по реке отправляли железную руду с расположенных поблизости месторождений. В сталинское время в поселке Чувал проживали спецпоселенцы. Спецпоселок подчинялся спецкомендатуре НКВД №42 в поселке Велс. По данным пермского «Мемориала», в 1946 году здесь находилось 8 человек «бывших кулаков» (две семьи).

В этом месте к левому берегу подходит так называемая «французская» дорога. До революции в 2 км от Вишеры действовал железный рудник. Отсюда проще всего попасть на хребет Чувальский камень (или просто Чувал, как его часто называют). Координаты начала дороги: 60.873817º, 58.932533º. Также на Чувал ходят от кордона Вишерского заповедника на 71 квартале (тропа начинается на противоположном от него берегу).

Чувал или Чувальский камень – это русское название горы. В прошлом чувалом называли открытый очаг из камней (также это слово использовалось в значении «большой мешок»). Манси звали этот хребет Севал-Павыл-Нер, что означает «хребет поселения с чувалом».

В лесу поблизости от дороги, в 200 м от реки, можно заметить остатки железного остова буровой вышки советского времени. Видимо, осталась от Вишерской железорудной экспедиции конца 1940-х годов. Дальше встретится еще один артефакт – лежащий на обочине большой железный редуктор.

Дорога прямая как стрела. Впереди показывается Чувальский камень. Идти непросто, особенно первые 1—1,5 км, потому что после дождей прямо по дороге течет ручей. Если присмотреться, с краю дороги можно заметить старую водоотводную канаву, но, оставшись без надзора, она уже не выполняет свою функцию.

На поляне в 2 км от Вишеры эта дорога соединяется с тропой, идущей от 71 квартала, и уходит направо. В прошлом поблизости располагались железные рудники. Далее тропа пересекает речку Чувалку и приводит к месту, обозначенному на картах как урочище Бараки Верхний Чувал. До недавнего времени тут стояла избушка, пока не сгорела в пожаре. Севернее возвышается южный отрог Чувальского камня с небольшими, но живописными скальными останцами. А тропа идет дальше, забираясь все выше в гору. Тайга сменяется криволесьем, а затем и горной тундрой. Поднимаясь по тропе в первой половине лета, словно перемещаешься на машине времени. Когда внизу царит лето, на горе еще только тает снег, пробивается первая трава и распускаются почки.

Главная вершина Чувала – гора Зыряновка (929 м). Центральная часть Чувальского камня расположена на территории Вишерского заповедника. Но насладиться природой Северного Урала можно и на его южном склоне, куда приводит тропа. Сверху открывается потрясающий по красоте вид на многочисленные горные вершины. Видны главная вершина Пермского края – Тулымский камень, конусообразная Караульная Сопка с напоминающими замок остроконечными скалами на вершине, Мартай, Юбрышка, Шудья-Пендыш и другие. Можно заметить и серебристую ленту реки Вишеры. Любоваться пейзажами можно долго!

В. И. Вышеславцев в «Очерке из путешествия к Уралу по реке Вишере» («ПГВ», 1 декабря 1895 г.) делился впечатлениями:

«Виды с Чувала и Юбрышки, на которых мне пришлось быть, весьма красивы; на горизонте кругом видно верст за 40; в солнечный день хребет Уральский кажется в виде белоснежного облака, с красивыми овалами вершин. Река Вишера кажется маленькой речушкой. Леса хвойные, березовые, гари, болота далеко ясно видимы. Чтобы передать все, что видеть пришлось, нужно быть художником. Природа открывается глазу человеческому в больших размерах и кажется величественной, а сам человек кажется себе ничтожным насекомым-былинкой; становится даже несколько жутко; берет и радость, и тоска!..».

На горе Чувальский камень

Как несложно догадаться по происхождению названия, на Чувальском камне обитали манси. Летом 1895 года в топографической экспедиции на севере Чердынского уезда побывал Н. А. Глущук. В журнале «Записки УОЛЕ», т. XXIII за 1902 год он сообщал:

«Вершина Чувальского камня представляет довольно широкое, на несколько верст, плато, сплошь покрытое мхами. В летнее время на Чувальском камне стоят кочевые вогулы, – вогулы язычники, идолопоклонники, но с христианскими именами, – если не ошибаюсь, две или три семьи. Глава одной – Степан, именуемый почему-то князем, и другой – Герман – его сын. Были, кажется, в окрестностях еще семьи кочующих вогул, но тех я не видел».

Иногда манси совершали на Чувале жертвоприношения. В 1900 году И. Н. Глушков в книге «Чердынские вогулы» писал:

«Мой помощник по службе, некто С., случайно попал на жертвоприношение вогул на Чувальском камне (2 августа 1897 г.). Поводом к жертвоприношению, кажется, послужило ненастное лето этого года. В жертву приносились олени».

На вершине хребта местами встречаются каменные останцы. Одна из групп скал получила название «Каменные портреты». Хребет Чувальский камень является геологическим памятником Пермского края.

Дорога до Чувала и обратно занимает до 5 часов (с учетом времени, чтобы полюбоваться красотами). Расстояние примерно 6—7 км в одну сторону.

Места тут интересны не только природой, но также историей и геологией. В 1891 году (по другим данным, в 1892 году) крестьянин из вишерской деревни Романиха Филипп Зырянов нашел тут железную руду, что привело к открытию Верхне-Чувальского месторождения. Зырянов сообщил о находке представителю заводчика князя С. С. Абамелек-Лазарева – технику Филипповскому. Однако того опередил представитель другого заводчика – И. Ф. Клейста – К. Оборин, который 12 августа 1892 года оформил заявку на это место. В начале 1893 года здесь были оформлены 6 отводов по обоим берегам Вишеры: Корыксарский, Воскресенский, Вишерский, Чувальский, Оборинский и Зыряновский. Вскоре отводы были куплены Волжско-Вишерским обществом. Согласно отводным планам, руда предназначалась для планировавшегося к постройке Чувальского чугуноплавильного завода (но он так и не был построен). Вот и «Екатеринбургская неделя» в №38 за 1893 год сообщала:

«В 61 версте выше последней деревни по р. Вишере – Усть-Улса, около речки и одноименной с ней горы Чувальска Ю. П. Гужоном открыта громадная скала магнитного железняка, подходящая к р. Вишере, что представляет все удобства для сплава; залегания руды здесь колоссальные, в сотни миллионов пудов. В этом месте г. Гужон будет скоро строить чугуноплавильный завод».

Верхне-Чувальское месторождение состояло из двух пластовых залежей магнитного железняка и разрабатывалось открытым способом в карьерах. Добываемую железную руду сплавляли по Вишере на Велсовский и Вижаихинский заводы (правда, второй завод так и не пустили). Вдоль всей Вишеры от города Чердыни до Верхнего Чувала на протяжении 257 км была проведена телефонная линия. Для отправки руды на Вишере построили пристань, к которой провели узкоколейную железную дорогу. Горный инженер В. Н. Мамонтов в 1911 году подметил: «Первое, что бросается в глаза при приезде к Верхнему Чувалу – это грандиозные устройства пристани и затона».

В 1896 году, техник П. К. Зимин в ходе разведочных буровых работ открыл поблизости Нижне-Чувальское месторождение. 14 апреля 1898 года были утверждены два рудника: Нижне-Чувальский северный и Нижне-Чувальский южный. Месторождение находилось в 5 км южнее предыдущего, в 2 км от Вишеры. Именно около него и проходит дорога на Чувал, которой пользуются туристы.

«Все работы здесь были подземные, в настоящее время совершенно недоступные для осмотра. Пришлось главным образом ограничиться осмотром отвалов шурфов… Нижне-Чувальская руда значительно богаче железом, чем Верхне-Чувальская», – писал геолог В. Н. Мамонтов.

Краевед И. Я. Кривощеков в «Словаре Чердынского уезда» 1914 года писал, что в то время на Нижне-Чувальском руднике находились два дома для служащих, здание лаборатории, две казармы, пекарня и амбары.

Чувальские рудники посещал С. П. Вуколов – участник Уральской экспедиции 1899 года под руководством знаменитого химика Д. И. Менделеева. Экспедиция изучала заводы и рудники Урала, искала пути выхода из промышленного кризиса. Семен Петрович Вуколов (1863—1940) – донской казак по происхождению, химик, занимался в лаборатории Д. И. Менделеева. Был специалистом в области взрывчатых веществ. О своем посещении Чувала он писал следующее:

«Пообедавши в Белых Мхах у И. А. Брюна, я с И. Ф. Чураковым поехал в рудники на Верхний Чувал в 22 верстах от Шудьи (чувалом инородцы называют кучу камней, на которых в горах разводят огонь). Ехать пришлось уже ночью, лошадь сама выбирала себе дорогу. Здесь я заночевал у И. Ф. Чуракова. Так как мне никогда в жизни не приходилось ездить по таким дорогам, то, признаюсь, я устал порядочно, в особенности утомлял меня фотографический аппарат, который висел через плечо на шее. Так как я ничего не видел впереди, то И. Ф. время от времени предупреждал, когда нужно было наклоняться, чтобы не стукнуться об высунувшуюся ветвь. Сам же я держал перед лицом руку, чтобы как-нибудь не наткнуться на сук. В Верхний Чувал мы приехали очень поздно. На следующее утро, 11 августа, я с И. Ф. осматривал Верхне-Чувальский рудник. Здесь собственно имеется три рудника: Воскресенский, Оборинский и Чувальский. Руда состоит здесь из пласта магнитного железняка (и красного), который лежит на сланцеватом девонском доломите и сверху прикрыт аллювием; пласты идут почти горизонтально, образуя пологие складки, руды и аллювий во многих местах смыты, остались не размыты только синклинальные складки. Толщина пласта магнитного железняка ½ – 1 ½ сажени (1—3,2 м). Самая значительная часть пласта расположена в Воскресенском и Оборинском рудниках. От этих рудников к реке Вишере идет небольшая железная дорожка, и они вполне изготовлены для эксплуатации.

Из Верхне-Чувальского рудника мы с И. Ф. поехали в Нижний Чувал (6—7 верст от Верхнего Чувала). Нижне-Чувальские рудники находятся на западной стороне Чувальского камня. Здесь имеется два рудных месторождения: Южный рудник, открытый в 1896 г., и Северный, открытый в 1898 г. Рудники разделены толщей железистой глины около 80 саженей (170 м) ширины. Руда состоит из пласта магнитного железняка частью переходящего в красный железняк… Разведка южного месторождения была произведена двумя линиями шурфов и целою системой штреков, квершлагов и гезенков. Мощность пласта найдена от 1 до 2 ½ саженей (2,1—5,3 м). Часть пласта, которая лежит не глубже 7 саженей (15 м), будет добываться открытыми работами, а остальное – подземными работами. Руда очень хорошего качества с содержанием Fe около 60% в среднем. Руда в северном руднике имеет тот же характер, что и в южном; мощность пласта найдена здесь при разведке от 3 до 6 саженей (6,4—12,7 м). От рудников к реке Вишере идет железная дорожка… С осмотром Нижнего Чувала кончилось мое путешествие по Уралу».