Венец Логоры 3. Зодчий бесплатное чтение

Глава 1

Игрок, крепкий парнишка в серо-голубой майке и чёрных шортах – столичная команда – нахально проломил оборону гостей и устремился к площадке-крепости противника. Уверенный, словно молодой бычок, нападающий, заставил трибуны вскочить и взреветь. Правую – восторженно, левую – негодующе. Последний защитник крепости отчаянно бросился навстречу, два молодых, крепких тела сшиблись и рухнули на зелёную, коротко стриженную траву. Вымпел выпал из руки нападающего всего в двух шагах от победной черты, набежавшие со всех сторон игроки обеих команд затоптали его и погребли под своими телами. В дикой свалке без правил схлестнулись все со всеми и огромный, шевелящийся клубок покатился к центру поля. Атака захлебнулась.

Иван, которого тоже увлёк игровой момент, разочарованно выдохнул и опустился в мягкое кресло. Княжескую ложу устроители расположили ровно посредине стадиона, всё поле как на ладони, не высоко не низко – в аккурат. Для понимающего болельщика – мечта, а вот князю обуза. Сиди тут…

Громкий хлопок возвестил об остановке игры, судьи бросились растаскивать разъяренных игроков, трибуны разочарованно опали, обмякли, загомонили: приглушённо, басовито, безостановочно.

– Друзья!!!

Усиленный коммуникатором голос комментатора мгновенно захлестнул чашу стадиона, заставил людей умолкнуть и поднять головы.

– Сегодня великий день! Все мы поздравляем нашего Любимого Правителя, Великого Князя Ивана, с днём рождения! С юбилеем! Сегодня нашему Прославленному Руководителю исполнилось пятьдесят лет!!! Поздравим, друзья!!!

Трибуны в едином порыве взметнули к небу руки, флаги, транспаранты. Мерзкими, потусторонними голосами взвыли гуделки, дудки и пищалки. Диким рёвом зашлись сотни лужёных глоток.

– Слава Князю!!! Слава!!! Слава!!!

Иван поднялся, помахал обеими руками над головой, протокольно улыбнулся и рухнул обратно в кресло.

– Не лень глотки драть? – проворчал с досадой. – Ну вот чего я тут сижу? Сколько дел успел бы за это время переделать! Или обдумать хотя бы.

– Или вздремнуть! – с готовностью подключился ко княжьему возмущению Кондрат. – Или поесть.

– Сначала поесть, а потом уж вздремнуть, – благодушно поправил Иван. – Но молодец, уловил суть.

Мила привычно ткнула острым локотком Ивановы рёбра – не сильно, однако ощутимо.

– Ванюша! Ну вот чего ты как маленький? Народ должен видеть своего правителя.

– Странно получается, – поморщился Иван и демонстративно погладил пострадавшие рёбрышки. – Должен народ, а страдаю я!

– Обычно-то наоборот бывает, – чирикнул с поручня Мартын. – Должен правитель, а…

– Я понял! – перебил кицу Иван, усмехнулся. Давно прошло то время, когда нравились машинные характеры и жестяные ответы. Хорошо хоть хватило ума сохранить первоначальные программы помощничков. Теперь есть с кем душевно поболтать, без титулов бесконечных, речей хвалебных. А то ведь, пока в этой словесной шелухе смысл отыщешь!

– Ну всё! – Иван поднялся, сунулся было Миле помочь, но та вскочила сама и возмущённо фыркнула.

– Ты мне ещё каталку подгони!

– Подгонишь тебе… Скорее уж сам на неё уляжешься. Фил!

– Да, княже.

Начальник службы безопасности тут же возник из-за спины князя, точно дух бесплотный – как по должности и полагается. С годами усох, ужался, на дядю своего сэлийского стал похож – копия. Правда, не с кем теперь уж сравнивать, отгулялся старый по трущобам. Но образ в памяти остался, не стёрся. Аккуратный, скупой в движениях, точный в словах. Волосы белые совсем, но взгляд не размазался, всё такой же острый, внимательный. Ну и костюмчик, конечно, куда без него?

– Домой, дружище, – качнул головой Иван. – Здесь отметился, доиграют без меня.

– Результат сообщить? – поинтересовался Кондрат. – В честь тебя всё-таки рёбра друг дружке мнут.

– Поздравь победителя от моего имени, – отмахнулся Иван. – Кто победит, того и поздравь.

– А проигравшего?

– Тоже. Тебе что, поздравлений жалко?

– Так ведь смысл игры теряется, – протянул Кондрат. – Соревнования, выходит, нет. В чём смысл-то?

– Да ни в чём. В самой игре. В участии!

– Так ведь подумают, что издеваешься над ними, Ванюш! Что значит – в участии? Была бегать нужда, коль победа не нужна?

– А ты скажи так, – нравоучительно подсказал Иван, – чтобы и мысли не было обидеться! Наоборот, гордились чтобы. Ну, мне ль тебя учить?

Фил, меж тем, расторопно метнулся в коридор, на ходу через интегатор неслышные команды разбросал. Мартын поспешно вспорхнул и серебристой стрелкой умчался проверить дорогу. Шутки кончились, работа началась.

Иван повернулся к зеркалу. Добротная вещь, во всю стену. Захочешь недостатки скрыть, так и не получится, пожалуй. Но, с другой стороны, и красота тоже вся на виду. Если есть, конечно.

По счастью, за прошедшие годы жирком заплыть не получилось. Хоть и не пацанёнок худенький уже, однако и не боров неповоротливый. Спасибо биозавесе, заботится дорогуша. Подтянутый, спокойный. Чёрный мундир фигуру стройнит, глаз радует. Ни одного волоска седого в тёмно-русой шевелюре и хохолок на макушке всё такой же озорной. Вот только карие глаза от жизни подустали слегка. Горьким опытом их притушило, мудростью припорошило. А не то уже, припорошенное-то. Не совсем коричневое, не кареватое. И щёчки провисли, и морщинки нарисовались, и лоб избороздило глубокими складками…

– Красавчик! – одобрил Кондрат, но как-то неискренне. А пожалуй, даже издевательски.

– Красавица рядом стоит! – строго поправил клича Иван. – Хороша!

Миле пополнеть тоже не удалось. По той же причине. Такой фигура и осталась, как двадцать с лишним лет назад. Только волосы теперь в корону уложены – положение обязывает. Смоляные, чёрные. Раньше сизым отливали, а теперь уж не то. Просто нет такой краски. А той, что есть, столько уходит – дворцу фасад подновить хватило бы. Разорение одно, возраст этот. А так, хорошо всё: остролицая, черноглазая, худенькая… Лучики от глаз, правда, куда как глубже залегли. Уж и не лучики, пожалуй. Вздохнул.

– Ну что, Милка, домой?

– А куда ж ещё? – притворно удивилась та. – Там и сыновья, и друзья, и стол! Праздник же!

Иван скуксился, промолчал. Да уж, праздник.

Улица полыхнула навстречу солнечным светом, ласковым теплом, многоцветьем праздничных одежд. Веселится княжество, ликует. Не все ещё забыли, как боялись пёстренькое надевать. Всё больше серое да коричневое – живее будешь. Ни к чему выделяться. А нынче наоборот: каждый выделиться норовит, от того и праздничные улицы, хоть даже и в будний день. На площади перед стадионом развалился пузатый транспортник, охрана густой цепью народ на расстоянии держит. Это народу праздник, им работа.

– Князь! – донеслось из-за широких, обтянутых чёрным, спин. Голосок жалкий, тонкий, с надрывом. Не к добру.

– Пощади, княже!

Иван споткнулся от неожиданности, невнятно пробормотал что-то ругательное. Присмотрелся. Два бойца ухватили за руки растрёпанную женщину, командир что-то ей тихо втолковывает, но бесполезно, издалека видать. Не понимает ничего. Только и тянет на одной ноте своё бесконечное.

– Пощади-и-и!!!

Иван обернулся к Филу, тот в сторону нарушительницы остро зыркнул. Взгляд на мгновение затуманился, тут же прояснился. Интегрированный коммуникатор Фил ещё на Сэли установил, здесь перенастроил. При его-то работе – цены нет такому приобретению. В две секунды прояснил ситуацию.

– С прошением, княже, – доложил бесстрастно. – Просит помиловать сына. В честь праздника.

– А что с сыном? – негромко спросил Иван, махнул командиру оцепления. Тот понял, скомандовал своим. Женщину не пропустили – подвели, крепко держа за руки. Дело такое, поди знай, что на уме?

– Подрался, – так же тихо доложил Фил. – Двадцать лет остолопу, здоровья немерено, ума чуть. Проявил удаль молодецкую. Троих сверстников отправил в крематорий… Приговор княжеского суда: туда же. Следом. Как издавна говорится: чтобы два раза не разжигать.

Иван глянул на женщину. Одета неряшливо, не до того сейчас. Растрёпана, раздёргана… Глаза неживые, словно и не глядят вовсе. Только и нужны – слёзы лить. Лет сорок… наверно.

– Твой сын убийца, – проговорил спокойно, однако глаза отвёл. – За это у нас в княжестве смерть. Чего ж ты от меня-то хочешь?

– Пощади его, княже, – рядом с ним женщина кричать не стала, просто зашептала громко. Навзрыд. Голос хриплый, сипит, словно простужена.

– У тебя ведь тоже дети есть. Сыновья тоже… Понимаешь, каково это!

Иван почувствовал, как сжала руку выше локтя кисть Милы. Не до боли, но крепко, крепко. Не вырвешься.

– Растишь, бережёшь, заботишься, – забормотала просительница тихо и почти бессвязно. Только глаза бессмысленные не отводит, всё княжий взгляд поймать пытается. Не держали б за руки дюжие бойцы – опустилась бы на землю, ноги княжьи руками обхватила. Не оттащили чтобы.

– Ночей не спишь, всё как лучше… Каждую слезинку, каждый всхлип – всё через сердце… Год за годом… Каждый день молишься, как бы чего… И вдруг раз – и нет родного человека! Пощади, княже!

Иван непроизвольно дёрнулся, шагнул в сторону. Показалось: вырвется сейчас, ухватит, не отцепишь потом.

– А чего ж ты сыну своему всё это не объяснила? – пробормотал глухо, в землю глядя. – Для меня ты правильные слова нашла, а для него за всю жизнь не смогла? Почему он этого не знает? Или о других матерях не думала? О себе забота?

Головой резко дёрнул, чёлка на лбу подпрыгнула, словно ветром её подкинуло. Охранники поняли, тётку бесцеремонно подхватили и за оцепление уволокли.

– Жестоко, Вань, – укорила Мила шёпотом, чтобы не услышал никто. Не дело князя поправлять. Плечом к его руке прижалась.

– Как-то бы…

– Не получится по-другому! – отрезал Иван, выдохнул резко, словно злобу на землю сплюнул. – Если по справедливости – только так. Её сына помилую, а тем троим матерям, что – из крематория сыновей достать? К ней доброту проявить – это пострадавшим в лицо наплевать!

– Так ведь тех не вернёшь уже… – протянула Мила едва слышно.

– Это что, повод для прощения? – тоже шёпотом вызверился Иван, руку из цепкой хватки аккуратно высвободил, чтобы со стороны это действие склокой не смотрелось. Княжеская семья, как можно? К транспортнику зашагал широко, пружинисто, Мила следом. Тот движком приглушённо заворчал, задрожал металлической шкурой, предстоящий полёт почуял.

– Добреньким быть хорошо! – бросил Иван на ходу. – Даже приятно! Можно полюбоваться на себя – вот я какой! А дальше что? Всех убийц прощать будем? Матери-то у всех есть. Не лучше и не хуже, такие же. И просить теми же словами будут… Нет уж. Справедливость доброй не бывает. Закон добрым может быть, его люди пишут, а справедливость – нет! Вот, по справедливости, пусть и отвечает.

– Да ты чего, Ванюша? – Мила легко обогнала Ивана, в глаза с улыбкой заглянула. – На меня, что ли разозлился?

Иван глубоко вздохнул, примирительно улыбнулся в ответ. Вот уж на кого злиться не за что.

– На жизнь! – проговорил уже спокойнее. – Глупо, конечно, да только иногда хочется позлиться, на заразу эту. А ты, прежде чем заступаться, съезди к матерям погибших. С ними потолкуй, в глаза посмотри. А потом уж ко мне, с речами жалостливыми. Если не передумаешь.

* * *

Иван с улыбкой прошагал вдоль шеренги слуг, встречающих князя в его резиденции. Озорно подмигнул любимице: бойкой, белобрысой девчушке лет восьми. Дочка повара старательно доставала князя расспросами и рассказами о своей немудрёной жизни, отвлекала и надоедала. Но когда приболела на пару дней – почувствовал Иван странную, тянущую пустоту. Вот ведь и надоела, вроде, а скучно без неё! Маленькой писклявки стало не хватать. Так с тех пор и повелось: куда князь, туда и белобрысик. Уж и Мартын перестал шипеть, смирился. Повар-то рад конечно: княжеская любимица, жизнь удалась! Чего ещё желать?

Синеглазка ухватила Ивана за руку, важно повела в зал, где уже и стол накрыли, и гостей рассадили, и музыку подобающую завели. Негромкую, но весьма праздничную. В самый раз. И стукоток детских туфелек вплёлся гармонично. По желанию Ивана в резиденции ничего не менялось. Всё тот же уютный домик под красной крышей, с беседкой во дворе, всё та же деревянная, резная мебель внутри. Тишина и покой в зале и комнатах, домашний, тёплый запах с кухни. Дом. К чему что-то менять? Подновляют, конечно, но не меняют.

Во главе стола княжеское место. Пустует пока, в ожидании хозяина. Рядом стул поскромнее – хозяйке. Слева во весь, едва ли не двухметровый рост вытянулся Тим. Тёмно-русый, кареглазый, смуглолицый, стройный. Улыбается широко, пухлые губы растянул, нос наморщил – копия отца.

Справа Вик. Ростом пониже брата, зато в плечах пошире, волосы чёрные в синеву отливают, черноглазый. Узкие губы в улыбке вежливо тянет. Маменькин сынок, не ошибешься. В смысле – в маменьку.

Это семья.

А из друзей: Кот, Фил да Хромой. Сыновей княжьих Хромой сберёг, как и самого князя когда-то. Выучил, как приказали. И своих двоих вырастил, князю в охрану. Уважаемый человек. Четверть века назад собирался помирать со дня на день, а вот до сих кашляет да ковыляет потихоньку. Есть подозрение, что и ещё столько же запросто осилит.

Кот от дел отошёл, прыть уж вовсе не та. Сгорбился, сморщился и притих. Кончился боец. Не разобрать уже: где шрамы, где морщины – одинаковые овраги. Да только, увидишь человека, и поклонишься уважительно. Такому – поклонишься.

И для других за столом места хватило бы, но тех уж не дозовёшься. Не ходят оттуда в гости, отходились. Меченый, Весёлый, Хранитель… Даже и Скарабея бы позвал, хоть и не любил мерзавца всю жизнь. Да тоже уж не докличешься. Столько лет благополучно под княжьим топором прожил, проныра, и умер спокойно, от старости, в своей постели. Талант у человека был – от топора уворачиваться. От косы, правда, не удалось, ну так это ещё ни у кого не получилось.

Много лиц перед мысленным взором промелькнуло. Разных. Вот все они и есть жизнь.

Белобрыска усадила князя и тут же исчезла. Видимо отец настращал, чтобы не лезла сегодня. Успеет ещё надоесть, жизнь длинная.

– Тим, дружище! – Иван усмехнулся, глянул на сына. – Чего на стадион не поехал? Одному мне там дурака изображать?

– Вик тоже не поехал! – звонко ответил тот. – Его не спрашиваешь.

– Какие к нему вопросы? – резонно спросил Иван. – Тридцать лет мужику, жена, ребёнок… Солидный человек! А ты, раздолбай, мог бы и помочь отцу в серьёзном мероприятии.

– Дурака изображать? – невинно уточнил Тим. А в глазах чертенята резвятся.

– Государственное дело, – подтвердил Иван, рукой богатый стол обвёл, улыбнулся. – За работу, милейшие! Прошу выпить и закусить. Княжьему роду только закусывать. Нас поить – добро переводить.

Сам взялся закусывать по логорийскому обычаю – без стеснения. Благо есть чем. Давно в княжестве голод забыли. Уж и такие находятся, что добровольно голодать взялись. Не от хорошей жизни. Вернее, от неё самой – не во всякую дверь пролазить получается. Глянул на Вика. Ничего по лицу не прочитаешь. Непроницаемое. А вот Тим явно недоволен чем-то. Тут как раз всё на виду. Жуёт нехотя, в окно поглядывает, на солнышко щурится… У князя привычку перенял? Или на генетическом уровне передалось?

– Ну, говори, чему не рад?

Иван сына с детства приучил окольными путями в разговоре не шастать. Говори, как думаешь, не ошибёшься. С отцом, по крайней мере. А вот Вика переучить не удалось. Сто раз подумает, прежде чем рот открыть, и промолчит, в конце концов. Тим тарелку от себя отодвинул, локти на стол вольготно брякнул, пальцы под подбородком в замок сцепил. Ну, а что? Коли разговор деловой, выходит и стол деловой, не обеденный. Можно и с локтями.

– Сколько ждать можно, пап? – воскликнул возмущённо.

– Жениться хочешь? – деловито уточнил Иван.

Тим возмущением подавился, закашлялся; лицом побагровел, из глаз слезу вышибло.

– Напугал мальчонку! – укоризненно воскликнула Мила. – Разве можно такое под руку?

– А под что можно? – противно хихикнул Кот, на Милу ехидно глянул, но тут же построжел, в кусок мяса вцепился – впятером не оттащить. И не скажешь, что в обед сто лет.

– Вот я же серьёзно! – Тим вскочил, слёзы с размаху рукавом по щекам размазал. В честь праздника в чёрном мундире, как и все мужчины за столом, а шкура у мундира шершавая, неласковая. Кожа на лице враз красненьким взялась, заполосатела.

– Мне четверть века уже, пап! Века – четверть! А я ещё никакого дела стоящего не сделал. И даже цели нет… стоящей. Этак ведь и старость подкрадётся, сяду, взлететь не успев.

Иван внимательно на сына глянул. Защемило тоской душу, воспоминания захлестнули.

– Кого-то ты мне напоминаешь, – пробормотал прочувственно, головой покачал. – Только ты, похоже, всерьёз говоришь. Не то, что… Мать! Ты его, часом, в детстве на пол не роняла? Головушкой?

– Да он сам! – покаянно воскликнула Мила. – Стал бы дожидаться, пока уронят?

– Вот и сейчас, вижу, невтерпёж, – вздохнул Иван. – Ну, и куда тебя нетерпение тащит? К звёздам?

– Да какие там звёзды?! – Тим сокрушённо махнул рукой, на стул с размаху брякнулся, печальной улыбкой пухлые губы скривил.

– С кем туда лететь-то? Вокруг посмотри – на людей этих!

Кашлянул, замялся смущённо.

– Ну, не на этих, конечно… Образно говоря! Сидят сытые, довольные… вроде бы. Есть недовольные, да только недовольство у них… игрушечное какое-то! С их претензиями только губы бантиком в углу надувать.

Остановился, огляделся. Все знакомые, все родные. Слушают внимательно и не усмехаются даже. Всерьёз слушают. Приободрился.

– Ты, папа, этих людей из дерьма вытащил, а взамен не дал ничего! Такая была задача – чтобы жили в безопасности. В тепле и сытости. Всё получилось, так и живут теперь. Ничего им не надо, всё и так хорошо. Сидят, где посадили. А если не двигаться – гадить под себя придётся. Так скоро снова в дерьме окажутся, по самые уши.

Смутился ещё больше, плечами пожал.

– Ну, образно, опять же. Не к столу… А ты – к звёздам! Ты ведь их на стадионе видел сегодня. Возможность быть красивыми и здоровыми, променяли на возможность посмотреть на здоровых и красивых! Платят за просмотр! Так ведь это те, кто Логору ещё прежнюю помнят! Они хоть это ценят: сытость, безопасность… А те, кто уже в княжестве родились – княжеством недовольны! И сыт не сытный, и музыка не музыкальная… Вот и выходит: одни молчат, другие шипят. На одной трибуне сидят, зады лавками мнут!

– Лавки задами! – хохотнул Кот надтреснутым голосом.

– Велика разница! – фыркнул Тим. – Что лавкой об зад, что задом об лавку! С кем к звёздам-то лететь? Те, кто в страданиях вырос – о сытости мечтают. А те, что в сытости – о страданиях мечтать не станут! Те ещё страдальцы…

– Да ведь голодному звёзды ни к чему, – рассудил Иван, горло соком смочил. – Он о куске сыта всё больше размышляет. А вот у сытого авось и появится желание на небо поглядеть.

– Ага, сейчас, – скептически скривился Тим. – Не больно-то башку задерёшь, когда холка жиром заплыла! Сыта вдоволь раздобудет – о мясе начнёт мечтать. К мясу – вина, к вину – бабу, к бабе… еще одну. Да тут всего и не перечислить! На звёзды некогда отвлекаться. Сосед от жизни хапнет побольше, и тебя засмеёт, нищеброда – стыда не оберёшься!

Иван хмыкнул, помолчал. Хорошая привычка, правильная – помолчать. Вроде как: умный человек ответ обдумывает, варианты перебирает, слова нужные в предложения складывает. А вовсе не дурак – не знает, что сказать.

– Ну, и чего ж ты хочешь?

– Так вот ведь, рядом – настоящее дело! – Тим снова подскочил, словно ужалил его кто в любимое место.

– Лория – наш континент! Княжеский. А ещё один как же? У тебя титул князя Логоры, а на деле только Лории. Доколе ждать-то будем? Ведь приди и возьми! Агорию-то!

– Там свои хозяева есть, – деловито напомнил Кот. – С ними что?

И на княжича с любовью глядит, провокатор. Что, что? Знамо, что! Сам бы рад, да годы не те.

– В печку! – убеждённо отрубил Тим, порадовал старого вояку. – Какие ещё хозяева? На Логоре князь хозяин. Папа, скажи!

– Всему своё время! – веско обронил папа. – Успеем ещё прибрать. Если с умом – так и печка не понадобится.

– Да ты прикажи только, – протянул к нему руки Тим, ладони раскрыл, словно не приказа просил, а милостыню. – У меня и желание есть, и люди найдутся. Я ж не один такой. В два счёта размажем, хозяев этих!

– Скоро уже, – обнадёжил Иван и ладонью к столешнице веско приложился. – Скоро. Ты запал не теряй, просто подожди немного.

Повернулся в другую сторону, на Вика глянул серьёзно, испытующе.

– А ты чего молчишь? Твоё какое мнение?

Вик степенно встал, князь спрашивает, салфеткой губы промокнул. Ивану подумалось, что Тим рукой бы вытер. А ведь рядом росли, вроде…

– Я приказа подожду, – сказал спокойно, с лёгкой улыбкой. – Княжеского. Потому, что дело серьёзное, думать надо.

Вздохнул, посмотрел на Ивана с извинением в чёрных, бездонных глазах.

– Но если Тиму помощь понадобится, я и секунды думать не буду. И приказа ждать тоже не стану. Размазывать будем вместе.

– Рано я тебя в солидные люди записал, – сокрушённо пробормотал Иван. – Ох, рано. А если Тим дурость какую затеет?

– А если дурость – тем более рядом надо быть!

– Чего это – дурость? – возмутился Тим. – С Виком никакой дурости не выйдет, знаю я его.

– Эх, Весёлый-то не дожил, – с сожалением протянул Кот, на Тима посмотрел с одобрением. – Вот уж с кем тебе любая дурость в радость была бы! С ним и правда что, хоть к звёздам… Он бы и там нашёл, кому морду набить.

Тим улыбнулся в ответ. Только у него грустно получилось, без задора.

– К звёздам не выйдет. Не допрыгнуть княжеству до звёзд! Хоть с одним континентом, хоть с двумя. Масштаб не тот. Вот империя…

С тоской в окошко глянул. Звёзд на дневном небе не разглядеть, конечно, да только есть они там. Есть.

* * *

Иван вскочил с кресла, в одну сторону суматошно взгляд метнул, в другую… Пришёл в себя. Хорошо подремал, душевно. Проснулся только непонятно с чего. Вроде и не снилось ничего страшного, как раньше, бывало. В беседке, в мягком кресле, после празднования сытного – одно удовольствие подремать. Солнышко уже вечернее, пушистое, ласковое. Ветерок тёплыми пальчиками кожу на лице щекочет, а из-за забора, с луга, дух травы разогретой – голова кружится. И тут звук: железный, отвратительный, неуместный. Конечно, запрыгаешь, от будильника такого.

– В чём дело, Кондрат? – возмутился хриплым со сна голосом. – На ушко, ласково шепнуть нельзя было? Что за тревога?

– Срочный вызов! – немедленно взялся оправдываться клич. Горячо и неубедительно.

– Уж я шептал, шептал, на ушко… Сам чуть не уснул! А дело-то, похоже, срочное.

– Давай, – обречённо выдохнул Иван, в кресло плюхнулся, поморщился. Вспугнул негу стальной грохот, а без неё совсем не то удовольствие. Не то, не то… Вот и кресло жестковатое, похоже. Не замечал раньше.

Кондрат развернул синий экран, вывел на него вызов, звук убавил до умеренного. И так вспугнул князя до суматохи, ладно, заикой не оставил. На экране появилось лицо главного княжеского управляющего. Видно, что замучила должность человека: глаза, что у побитой собаки, мясистый нос грустным кульком повис, пухлые щёки подрагивают и цвета серого, нездорового. Со всеми государственными делами от имени князя управляться – немудрено и загрустить. Лысина, конечно, задорно поблёскивает, но это от люстры, не от веселья. Предшественник его, Скарабей, тоже плохо выглядел. Правда, жил хорошо.

– Поглядишь на тебя – удавиться впору, – посочувствовал Иван. – Говори.

– Пришла беда откуда не ждали, княже! – серым голосом пробормотал управляющий.

– Да ладно! – хохотнул Иван. – Это откуда же? Вроде отовсюду ждём, ещё ни разу не ошиблись.

– Через месяц без топлива останемся! – скороговоркой выпалил бедолага и вздохнул облегчённо. Вывалил проблему, дальше по мелочи легче пойдёт.

– Станции встанут и всё, накрылась энергия. А свечей-то мы и не запасли.

– То есть? – изумился Иван, глаза продрал окончательно и хихикать отчего-то расхотелось. Наклонился вперёд, едва в синий экран носом не воткнулся. Спасибо, хоть виртуальный, а то недалеко и до беды.

– Как без топлива? Свалы выделены, транспорт наготове, всё заранее продумано… Или нет?

– Продумано! – с готовностью подтвердил управляющий, добыл из-за пределов экрана платок, размером с хороший парус, лысину тщательно промокнул. Впрочем, по лысине и платок, аккурат.

– Вот только Мерква отказалась топливо нам продавать!

– Дороже просят? – понятливо кивнул Иван.

– Да если бы… Нашлись бы свалы, есть в запасе. На такое-то дело! Просто отказались и всё. Поскольку мы варвары, в Систему не входим, законам не подчиняемся.

– Были бы законы общие для всех – подчинялись бы! – громыхнул Иван. – А то, что специально для нас написано пусть себе в… Это всё?

– Ну что ты, княже! Неужто про тебя бы не вспомнили? Ты у нас тиран, деспот, ещё там что-то, наизусть не помню. Один такой на всю Систему. А поскольку все остальные люди порядочные – с нами они дела иметь не хотят.

– Что-то поздно у них порядочность воспалилась! – фыркнул Иван и откинулся на спинку кресла. – Двадцать пять лет уж тираню потихоньку! Чего ж именно сейчас наша деспотия цивилизованную Систему взбудоражила?

– А раньше повода хорошего не было! – управляющий незаметно дух перевёл, приободрился. – Мы ж у них топливо ещё ни разу не покупали. Летать нам некуда, а для генераторов совсем немного надо. Да и расход энергии у нас махонький совсем, промышленность невелика, для своих нужд только. Вот и тянули без проблем. А сейчас подошла пора запасы пополнять, надо покупать – самое время нам про варварство напомнить. Через месяц и правда варварами станем. При лучине-то!

– Понятно, что повод! – с досадой проворчал Иван. – Хотят-то чего? Должно же требование какое-то быть. Да не одно ещё, я думаю. Нам же топливо больше брать негде. Куда денемся, выполним. Ну, какое требование?

– Да никакое! – всплеснул управляющий пухлыми ладошками. – Просто не продают и всё. Дровами топите, у вас лесу много.

– Позволь, княже! – сунулся в беседку Фил, подождал, пока Иван приглашающе махнёт, легко взбежал по ступенькам. Моргнул догадливо.

– Мерква отказалась топливо продавать?

– Наотрез, – обречённо подтвердил управляющий с экрана.

– Это Сэли! – убеждённо бросил Фил, на скамейку возле входа аккуратно пристроился. – У Мерквы тут никакого интереса нет. Они как раз наоборот – кому угодно топливо продадут, лишь бы свалы капали. Условия жизни у них, княже… Значит, сильно на горло бедолагам наступили, коли отказывают!

– Вот как, – раздумчиво протянул Иван, кончик носа почесал озадаченно. – А что, Мерква без возражений любой приказ Сэли выполнит? Даже себе в убыток?

– А куда они денутся? – вежливо удивился Фил. – У них на орбите крейсерская бригада Сэли неотлучно болтается. Попробуй вякни… Тем более, населения на один хороший город не наберётся. Да и те по приискам раскиданы. Сэлийцы в любой момент могут Меркву своей собственностью объявить, сопротивляться некому.

– Чего ж не объявили до сих пор? – скептически скривился Иван.

– А зачем? Они и так там хозяева, все расчёты через них идут. Была нужда с прямым управлением заморачиваться?

– И то верно, – согласился Иван, покосился на измученное лицо управляющего. Управление – оно такое. Действительно, лучше подальше держаться.

– Похоже, закончилось тихое времечко.

Встал, китель одёрнул, выпрямился.

– Не мы его закончили – не нам о том и жалеть. Слетаю, посмотрю, кто там цивилизованный такой? В любом случае – засиделся уже. Действительно, под себя скоро ходить начну от лени.

– Есть кому убирать, княже! – ехидно прошептал Кондрат, утешил вроде.

– Надеюсь, пошутил? – насупил брови Иван.

– Так и я надеюсь! – горячо поддержал клич.

– Шутничок! Ладно, рулите здесь в обычном режиме, я на связи буду. Ну, а в случае чего…

Взглянул на застывшее лицо Фила, распахнутый рот управляющего, усмехнулся.

– Да ладно, какой может быть случай? У меня давно всё по плану. Подумаю сегодня-завтра, что мне понадобиться может, и слетаю.

– Ты куда собрался? – голос Милы заставил Ивана вздрогнуть и обернуться. Вот у всей женской породы привычка – в самый нужный момент появиться! Или ненужный – тут уж кому как.

– Проблему надо решить, – проговорил мягко, словно малец нашкодивший. – Помнишь, я говорил, что есть вещи, которые самому приходится делать? Вот как раз оно и есть, дело такое.

Вроде и не собирался оправдываться, а всё равно получилось. Ох уж эти женщины! Князь всё-таки, а бормотать приходится, как ребятёнку-проказнику.

– На ужин-то подходи, – глянула Мила исподлобья, улыбнулась. – И хоть сегодня забрось дела подальше. Праздник всё-таки.

Иван с удовольствием проводил взглядом стройную фигуру, вздохнул. Действительно, праздник же.

– Кондрат! Слушай княжеский указ, исполняй немедленно. Этому мозгоблуду утреннему, ну ты помнишь, смертную казнь заменить на бессрочную каторгу. В честь праздника, блин!

– А что со справедливостью, Вань? – поинтересовался клич.

– Никаких нервов не хватит, на справедливость эту! – Иван с досадой махнул рукой. – И вообще, почему он один был, а противников трое? Убивать, конечно, нехорошо, кто спорит, но может, по-другому нельзя было? Короче, я подумаю ещё, а пока пусть камни ворочает. Полезно для ума.

– Не поймут люди, княже, – предостерёг Фил, внёс свою лепту.

– Ну так и не будем им говорить! Зачитать указ ему и его матери. И всё! Княгине тоже сообщать не надо. Подумает ещё, что заставила… Сам потом скажу, при случае. Кстати, Фил, ты же умница. Ты что о причине думаешь? Почему сэлийцы с нас не требуют ничего?

Фил усмехнулся тонко.

– Рано ещё, княже. Когда жизнь в княжестве поплохеет, народ сытый волноваться начнёт, за брюшко беспокоиться станет – вот тогда можно и требования. Тогда князь куда сговорчивей будет.

– Ну да, ну да… – ворчливо пробормотал Иван. – Будет князь сговорчивей! Как хотят – так и будет. Только, боюсь, им не понравится. Осторожнее надо, с желаниями-то!

Глава 2

Иван недовольно нахмурился, морщины на лбу сгрудил, нос гармошкой брезгливо сморщил. Красноватый, бугристый шарик повис в самом центре экрана. Недоразумение, а не планета! Не будь эта каменная глыба единственным источником универсального топлива – десять раз подумали бы астрономы, прежде чем её на карту Системы наносить. Да и ещё и планетой величать. Уж очень неприглядна, каменюка.

С орбиты прекрасно просматриваются далеко друг от друга разбросанные купола добывающих станций, снующие между ними рельсовые магнитные транспортники, огромное, ровное пятно космодрома. И рядом с посадочной площадью – главное. Белоснежные купола перерабатывающего производства и серые, массивные хранилища готового топлива. Мощные, надёжные, с неоднократным запасом прочности. Чтобы никакой загулявший, каменный гость не повредил. Уж очень дорого содержимое. А вот на эти постройки поглядывал Иван уже не брезгливо. Благосклонно даже, рачительно, по-хозяйски. Повозился в кресле, покряхтел привычно. Хотя, если подумать, с чего бы кряхтеть? Здоровье не подводит. Для солидности, как по возрасту и полагается? Начал замечать за собой князь странную привычку – сопровождать каждое, более-менее долгое движение, нарочитым покряхтыванием. И бороться с этим звуковым сопровождением не получается никак. Несмотря даже на ехидные, колкие взгляды Милы. Вот кряхтится и всё тут! Хоть рот завязывай!

– Крейсерская бригада Сэли по правому борту, – спокойно доложил Серый. Иван даже уточнять не стал, и так ясно – укутался штурмовик в непроницаемую завесу, не чуют беды сэлийцы. Неторопливо повернул голову к боковому обзорному экрану, глянул без интереса. Четыре размытых, серых силуэта. Ничего особенного, обычная, военная архитектура: пушки, излучатели, радары. Боевые ёжики, блин.

– Готов работать, жду приказа, – напомнил о себе Серый.

– Ну вот и подожди.

Иван потянулся, хрустнуло громко в плечах и спине, выдохнул и резко встал. Негу в сторону пока, дело есть.

– А выведи-ка ты из строя всё оборудование на крейсерах. Полностью. Так, чтобы даже оглядеться только через форточку получилось. Сможешь?

– Обижаешь, командир.

В стальном голосе Серого не только лёгкая досада тренькнула, но и сожаление явно просквозило. Боевой энергии полны закрома, зачем баловаться, рыбу глушить? Сразу поджарить и не мучиться. И её не мучить.

– Не куксись, дружище, – усмехнулся Иван. – Чего зверствовать, если есть возможность без жертв обойтись?

– Этак считать – я и вовсе не нужен стану! – вполне резонно заявил Серый. Без тревоги сказал, однако мысль тревожная, чего уж.

– Отнюдь! – успокоил штурмовика Иван. – Без тебя как раз и не получится, без жертв-то. Человек такая скотина: голова включается, только когда задница в опасности. А ты опасность реальная. Вот и получается – без тебя никакого мира не выйдет.

– Хочешь мира – готовься к войне, – пискнул Кондрат из Ивановой шевелюры. С сомнением пискнул, к месту ли?

– Древняя мудрость, – пояснил на всякий случай.

– Так уж и мудрость! – презрительно фыркнул Иван. – На Логоре раньше любой малец это знал. Сейчас, правда, не каждый взрослый сообразит.

– Отсутствие опасности притупляет сообразительность, – с готовностью пояснил Кондрат. – Может, для стимула, Великого Завоевателя им покажем? У меня запись сохранилась. Знатная вещица.

– Я же приказывал удалить! – начальственно рыкнул князь.

– Так я и удалил. Правда, недалеко.

– Ладно, неважно. Толку от той записи… Никто и не почешется. Есть же князь, у него пускай голова болит. Серый! Ты воевать собираешься сегодня? Или так и будем болтать?

– Это вы болтаете, а я уже сделал всё.

Иван посмотрел на сэлийские корабли, плечами пожал. Как висели в космической черноте серыми, нечёткими тенями, так и висят. Ничего не изменилось.

– А ты их точно оглушил? – засомневался малодушно. – Что-то они спокойные какие-то.

– Они бы и рады заорать, да нечем, – самодовольно хрюкнул боевой клич. – Им ремонту теперь на неделю, да и то, до своей базы лишь бы дотянуть.

– Значит, стрелять не смогут? – переспросил на всякий случай Иван.

– А как? Это раньше, в стародавние времена, орудия можно было руками наводить. Нынче совсем не то.

– Нынче даже в туалете без системы наведения сложновато, – подтвердил Кондрат сочувствующим голосом. – Вон, Ваня знает.

– Да ты…! – возмущённо вскинулся Иван и щёки негодующе раздул. – Ради хорошей шутки и друга не жаль? Тем более – так себе шутка.

– С душком, – покладисто согласился Кондрат и затаился на всякий случай.

– Именно! Серый! Транслируй сигнал транспортнику. Пусть садится и дальше самостоятельно, по плану.

Чёлку со лба прибрал, по пластику венца погладил, словно размышляя, не закинуть ли куда подальше? Кондрат расчётливо слился с причёской.

– Системы обороны на планете точно нет?

– Третий раз уж спрашиваешь! – недовольно проворчал Серый.

– Лучше три раза спросить, чем один раз сгореть!

– Сэлийцы же не дураки. Систему установить недолго, а стоит ли? Случись на рудниках какая заварушка, революцийка местная, к примеру. И придётся через собственную систему прорываться. Всегда найдутся среди повстанцев умельцы – блокировку обойти. Спокойнее на орбите крейсера держать. И без потерь, опять же. Не любят сэлийцы потери, тебе ли, командир, не знать.

Серый помолчал. Чего уж там просчитывал – поди знай.

– Что-то ты, командир, слишком добреньким стал! – собрался наконец. – Разнесём вдребезги сэлийские крейсера, и все сразу поймут – шуток не будет. И языки в нужное место автоматически втянутся. А так, остаётся у врага ненужная, и даже вредная, иллюзия: что они с нами воевать в силах. Могут ведь и решиться! А если попытаются, то четырьмя крейсерами не отделаются.

Иван поморщился, промолчал. Прошли уж те времена, когда нравилось проблемы радикально решать. Да просто других вариантов и не виделось. Сейчас не то, не то… И сюда бы не полетел, была нужда в такую даль таскаться. Лучше бы с малолетней белобрыской в шахматы поиграл, одно удовольствие – побеждать всё время! Но кому доверишь Серым командовать? Да ведь не каждому ещё и позволит… Если вообще позволит.

Мелькнула в безвоздушном пространстве стремительная тень, возник из ниоткуда брюхатый, вальяжный транспортник. Эмблема логорийского князя во весь борт, чёрным по белому, не таясь.

Пассажиры в нём особые. Элитная, штурмовая сотня и два десятка ушлых администраторов – каждый человек отдельно отобран, проверен, подготовлен. Каждый свой маневр знает. Давно уже князь в атаку, сломя голову, не бросается. Думает долго, готовится тщательно. Тим, бедолага, десять раз вокруг стола оббежать успел, пока князь раздумчиво задачку мусолил, решение выбирал. Запыхался парень не на шутку, растрепался весь. Знал бы ещё, что зря бегал…

Иван усмехнулся, в кресло осторожно опустился, поморщился сконфуженно. Опять покряхтел! Наваждение какое-то, право слово! Всей работы – задницу пристроить.

Транспортник на месте не задержался, закруглённым носом клюнул и пошёл на посадку, норовя побыстрее. Атмосферы нет, скорость брюшком гасить не требуется, а посадочными движками отработать и не работа вовсе. Так, развлечение.

– Говорит командир транспортника!

Громкий, мужской голос ворвался в рубку, быстро и сочно её заполнил, заставил Ивана вздрогнуть и податься вперёд. На экране возникло молодое лицо командира. Худое, энергичное, гладкое; глаза азартом брызжут, сухие губы в хищную улыбку растянуты. Вряд ли тридцать-то натикало. Молод, горяч и рад, конечно. В кои-то веки дело настоящее!

– Говори, – буркнул Иван. Голову наклонил, взгляд одобрительный погасил, ресницами глаза занавесил. Вот такие в деле и нужны. Сам выбирал именно таких. Но поощрять не за что пока, ни к чему перед делом расслаблять.

– С нами вышел на связь военный представитель Сэли с космодрома, – командир улыбнулся широко, озорно, от белых зубов аж искры брызнули. – Требует вернуться на орбиту и ожидать разрешения на посадку.

– Прямо требует?! – изумился Иван, головой удручённо покачал. – Я-то думал, это Мерква, а не Сэли. Как полагаешь, командир, мы с координатами ошиблись, или он с перепою дуркует?

– Ясно, он! – весело откликнулся тот.

– Вот и я думаю… Хотя, не могу его осуждать. На этом летучем булыжнике только и остаётся, что хлестать горькую без удержу. Задуркуешь тут.

Иван сокрушённо поцокал языком, вздохнул сочувствующе.

– Какое решение принимаешь, командир?

– То есть? – лицо подчинённого на экране удивлённо вытянулось. – Мне приказы князь отдаёт, а на остальных я… Продолжаю посадку, десантирую штурмовиков, далее по плану, в крайнем случае – по ситуации.

– Вот молодец! – одобрил Иван. – Планы для того и пишутся, чтобы их выполнять. Действуй! А сэлийца на меня переключи, поболтаем. Это тебе некогда, план горит, а у меня времени хватает.

Озорное лицо растворилось в синеве экрана. Порябило там слегка, помехами поиграло, и возник на сером, угрюмом фоне сэлиец. Совсем другой человек! Могучие плечи в экран и наполовину не влезли, лицо породистое, щёки массивные, ёжик белобрысый, и взгляд серых, прозрачных, глаз стальной, несгибаемый. Протыкает, как вертелом. Только на огонь осталось посадить.

– Я военный представитель Сэли! – рокотнул внушительно, веско. Ну, как же, хозяева Системы. Но не Логоры, нет.

– Вижу, что военный, – отозвался Иван скучным голосом. – Такое даже гражданским комбезом не замажешь. Ну, а я князь Иван, правитель Логоры. С этого дня правитель Мерквы, по совместительству. Так что, пока мои парни тебя в одних трусах с моей планеты не вышибли – переоденься, котомку увяжи, да и домой ступай. Вот семья-то обрадуется!

– Да ты… – сэлиец оторопело отпрянул вглубь экрана, зыркнул оттуда встревожено – уж не с идиотом ли общаться довелось? Глаза выпучил, рот разинул – удивился.

– Да я…

– Не благодари, – великодушно отмахнулся Иван. – Что я, не понимаю? У самого семья. Так что, жене привет передавай, наилучшие пожелания, детишек поцелуй.

– Я немедленно свяжусь с командиром бригады крейсеров! – пришёл в себя сэлиец и окатил наглеца праведным гневом. – Тебя в лепёшку раскатают!

– Давай, – милостиво позволил Иван, кулаком щёку подпёр и глянул на военного одобрительно. – Лепёшки я люблю. Удружил. Хотя… Пойду-ка я лучше на своей кухоньке перекушу. Что-то не надеюсь я на ваши кулинарные способности. Уж извини.

* * *

Иван вилочкой в овощное рагу небрежно потыкал, скривился, вздохнул удручённо. Почаще надо из репликатора едой баловаться. А то, смотри-ка, отвык! Вся Система это ест и нахваливает, да и сам раньше потреблял, не морщился. А тут приохотился к свеженькому: мяско со сковородки, хлеб из печки, овощи с грядки… Ну вот зачем про натуральную еду вспомнил? Вилку с досадой бросил, губы капризно скривил, принялся чай ароматный хлебать. Реплицированную еду и вовсе жевать расхотелось.

– Серый!

– Да, командир.

– Перехвати системы видеонаблюдения на центральной станции Мерквы, организуй мне просмотр. Погляжу, как там дела идут. Под чаёк-то.

– Судя по переговорам наших групп – хорошо идут. По плану.

– Это главное.

Из-под дивана шустро выкатился блин старинного знакомца – визора. Порядком лет минуло с прошлой встречи. Иван улыбнулся, едва не подмигнул по-дружески. Сентиментальным стал с годами; вот, визору, предмету бездушному, обрадовался. Так скоро и с репликатором пообниматься захочется, с кондиционером поцеловаться…

На этот раз техника не подвела, включилась сразу. Ну и понятно, не триста лет без дела валялась, как в прошлый раз. Синий экран развернулся во всё пространство кубрика, обнял Ивана с трёх сторон, окружил информационным куполом. Он бы и с четвёртой пристроился, но там стена. Вот так, с собственной кухоньки, с мягонького кресла, военными действиями руководить – редкостное удовольствие. Наверное, не один миллион человек, за всю историю человечества, на кухоньке сидючи, в оконце глядючи, о таком раскладе мечтали. Но не свезло бедолагам, так и пришлось захиреть в кухонной безвестности.

Иван благосклонно покачал головой, наблюдая, как дробится пространство купола на сотни прямоугольных сегментов, постепенно заполняя весь кубрик живыми картинками. Одна проблема: уж очень мелко всё, суетно, взбалмошно. Не понять – что происходит, где?

– Кондрат, – буркнул недовольно. – Подключись к управлению, отфильтруй по степени важности. Все второстепенные объекты – долой!

– Понял, чищу.

Изображения тут же стали исчезать, лопаясь, словно мыльные пузырики. Но те, что остались – укрупнились, жизнью налились, осознанным движением наполнились. Иван, прищурившись, наблюдал, как штурмовые группы сноровисто передвигаются по многочисленным коридорам и переходам. На каждом перекрёстке, или просто ответвлении, их встречают неприметные, серые люди, любезно показывают правильную дорогу. А то ведь недолго и заплутать. Сразу после прохождения штурмовой группы коридор тут же берут под заботливую опеку пять-шесть человек из местных, с мирным инструментом в трудовых руках: молотками на длинных ручках, тонкими ломами, массивным ключами… Иван удовлетворённо покачал головой. Решительные ребятишки, организованные, смотреть приятно. Издалека – особенно.

– Забавно, – хмыкнул задумчиво и в кресле поёрзал. – Не правда ли, Кондрат, странно это всё выглядит? Космические корабли, орбитальные станции, почти что звёздные войны… А наши бойцы с огнестрелом, с автоматами бегают. Забавно.

Кондрату на эту тему шутить не захотелось.

– Забавно будет, если там хоть один сэлиец с энергетическим ружьём окажется! Один раз влупит с энергача – вот тут и посмеёмся. Обхохочемся прямо!

– Типун тебе на чипы! – поостерегся Иван. Знал бы заклинание какое, чудодейственное, так и не погнушался бы пробубнить. Опять же и не зазорно, не слышит никто. Однако не сложилось с верой в жизни суматошной. Нет, вера есть, конечно, но только в себя. Так оно спокойнее как-то.

– Не стану с тобой спорить, брат Кондрат, – пробормотал тихо, словно для себя только. – Наши автоматы хоть и выглядят смешно, да зато из них стрелять можно без опаски. Большой плюс! А то, что устаревшие… Убивают уверенно, чего ещё надо?

Поёжился, запихал поглубже тревожные предчувствия. Придавил там, в глубине, и спокойствием сверху присыпал.

– Вот зараза ты всё-таки, Кондрат! Душа теперь не на месте. А вдруг действительно, есть там энергачи? Хотя…

Затылок почесал, плечами пожал.

– Ну, не дураки же они? – пробормотал с потаённой надеждой. – Ведь и сами же все передохнут, если купол повредят. Случайно только если… Серый! Ты можешь провести сканирование станции? Определить, есть ли там энергетическое оружие?

– На Логоре – без проблем, – с готовностью отозвался клич. – И даже с удовольствием. Особенно в лесу. А здесь на каждом шагу какой-нибудь источник энергии отсвечивает. Ну, и как ты себе это представляешь?

– Никак! – честно признался Иван. – Просто спросил. Тяжело, всё-таки сидеть тут и ждать, чем дело кончится.

– Тебе бы автомат в руки – и в атаку! – восторженно воскликнул Кондрат. – А следом – верная армия. За тобой следом хорошо, безопасно. Всё песочком посыпано, не поскользнёшься.

Иван сконфуженно сморщился.

– Не сыплется из меня ничего… Ну, кроме мудрости. Да и на чём там скользить? Откуда на станции лёд возьмётся?

– Лёд-то вряд ли, – обстоятельно рассудил Мартын, – а вот масло пролить могут. Техники много, обязательно что-нибудь протечёт.

– Вот! – запоздало подключился к глумлению Серый. – Никак там без тебя, княже!

– Да ну вас, болтуны кибернетические! – беззлобно отмахнулся Иван. – Кондрат, увеличь-ка вот эту картинку.

Ткнул пальцем в один из прямоугольников, сам слегка вперёд наклонился, прищурился внимательно. Коммуникатор картинку развернул – не особо крупно, только чтобы видно было получше. За остальными тоже присматривать не грех.

В мрачном коридоре группа людей в серых комбинезонах прижала к стене с десяток таких же серых – испуганных, дрожащих, беспомощно прикрывающих головы руками. Видимо, только по цвету такие же, а по сути, далеко не родня. Звук не транслируется, но по раззявленным ртам понятно – не тихо в том коридоре. Орут все. Кто негодующе, кто умоляюще. В уголке экрана мелькнула логорийская каска, но боец в свару не полез, даже близко не подошёл.

– Кондрат, быстро определись, из какой группы этот штурмовик?

– Пятая! – тут же отозвался коммуникатор. – Их зона ответственности. Других там по плану и быть не может.

– Связь давай, живо!

Пока Кондрат, через аппаратуру Серого, связь устанавливал, в коридоре всё уже закончилось: быстро и жестоко. Словно повинуясь неслышной команде люди кинулись со всех сторон на прижатую к стене, жалкую, серую кучку. Замелькали над головами обречённых обрезки тяжёлых, металлических труб, молотки, ключи… Через минуту на месте перепуганных людей осталась куча серых мешков, небрежно сваленных друг на друга. Что-то чёрное, вязкое нехотя поползло во все стороны, расплылось по полу, размазалось. И капли, такие же густые, чёрные – по стене медлительно вниз, вниз – засыхая тут же коротенькими полосочками. Если изображение увеличить, станет видно, что и красного цвета там хватает, с перебором даже. Только кому надо разглядывать? Пусть уж лучше так: серое да чёрное. Обыденно, спокойно, по-житейски. А сверху лампы тускло моргают больным, синюшным светом.

– Где связь, Кондрат?! – свирепо прорычал Иван. Благодушие словно кровью смыло, по стенам расплескало. Спасибо, хоть не своей.

– Есть связь, Ванюша, говори.

– Кто на связи? – Иван вцепился в кресло так, словно вскочить собирался, да передумал.

– Командир пятой штурмовой группы, – с хрипом и сипением отозвалась та сторона. Изображения нет, только звук, но Иван быстро в воображении картинку нарисовал. Да и что там утруждаться, штурмовиков своих никогда не видел, что ли?

– Какого… Что там у вас происходит? Я же приказал – без жертв! Только в случае крайней необходимости!

– Это не наши разборки, княже, – спокойно прогудел командир группы. – Это местные работяги со своим начальством разбираются. А сэлийцев тут и вовсе нет, они в такие трущобы нос не суют.

Кашлянул недоуменно.

– Так что, княже, останавливать нам, работяг-то? Если да – стрелять придётся, иначе никак. Злобы в них – через край брызжет!

– Не вмешиваться, – с трудом выдавил Иван. – Пускай сами разбираются. Действуйте по своему плану.

– Понял! – облегчённо выдохнул тот. Уж очень не хочется в местные свары ввязываться. Да и смысла нет никакого.

Иван рукой махнул, экран свернулся, занял своё место среди собратьев.

– За всё надо отвечать, – пробормотал придушенно. – Ничего в жизни безнаказанным не остаётся. Даже если и кажется, что это не так. Рано или поздно отвечать придётся. За всё.

Ладонью по лицу сверху вниз провёл, словно попытался стены, кровью и мозгами заляпанные, из памяти стереть. Не смог, конечно. Хуже того, ещё и запах померещился, которому тут, на корабле, и взяться-то неоткуда. Тяжёлый, неотступный, сырой… Не тот, что попозже появляется, особенно под солнышком тёплым. Нет. Свежий, от которого люди звереют, разум теряют, бьют и рвут уже не задумываясь. И вспомнить потом ничего не могут, как после жестокой рукопашной. Давно не чуял… Да и сейчас вспомнил только, но и этого хватило, хватило.

А по экранам уже вольготно расплескалась маленькая революция. Коридоры, по которым беспрепятственно прошли штурмовые группы, теперь наполнились бурлящими, серыми потоками. Все стремятся в центральный купол, самое большое помещение станции. Да что там большое – огромное! В самый раз революционным толпам бурлить. Аккурат.

Иван цапнул один из экранов, на себя выволок, движением пальцев развернул. Транспортная станция. Из подошедших вагончиков, беспорядочно взмахивая руками, полетели на перрон люди. Валятся на затоптанный пол, безуспешно уворачиваются от тех, что следом сыплются. Впрочем, долго лежать на полу не получается. Многочисленные встречающие бесцеремонно хватают их за воротники, а то и просто за волосы, вздымают на дрожащие ноги, пинками загоняют в распахнутый зев грузового бокса. Иван с облегчением отметил, что этих не убивают. Не церемонятся, конечно, многие рёбра сегодня треснут вдоль и поперёк, но жизни не лишают. Облегчённо перевёл дух. Не все, видать, смерть заслужили. Да и не бывает так, чтобы все. Чаще не везёт просто: под горячую руку, в разгневанной толпе… Вагончики дёрнулись, утянулись под арку, а на их место тут же вынесло другие. И очередная партия пленников полетела на перрон.

Иван с удовлетворением разглядел среди них дорогой, синий костюм сэлийского чиновника. Улыбнулся, увидев с каким наслаждением врезал тому под зад оказавшийся рядом шахтёр. Хорошо врезал, с душой. И ботинок тяжёлый, рабочий. Жаль, звук не доходит, жаль. Смачно там, должно быть, прозвучало! Сэлийца, между тем, отделили от массы пленников, увели куда-то. Ну да, приказ: сэлийцев содержать отдельно. Морду подправить, бока намять, а потом – отдельно. Приказ князя, надо понимать! Правда, если кто не выживет случайно, не велика печаль. Свои пусть о них печалятся.

– Кондрат, – Иван откинулся на спинку кресла, из кружки остывшего чаю хлебнул. Подумать только: ничего не делал, только наблюдал, а в глотке пересохло, словно сам тех пленников разгружал. Ну, и пинал конечно, как без этого?

– Почему я самого главного не вижу? Где картинка из Центра Управления? Что там происходит?

– Там камер нет, командир, – втиснулся с объяснениями Серый. – Не принято контролёрам самих себя разглядывать.

– Ну да, ну да… Хорошо, давай связь с единичкой.

Что-то проскрежетало в эфире, помехи непонятные частой дробью прогрохотали. Словно град по железной крыше. Иван поморщился, но промолчал.

– Командир первой штурмовой группы! – прорвался сквозь треск и шорохи прерывающийся голос.

– Что у вас со связью? – недовольно проворчал Иван. – Подстроить не можете?

– Слишком много аппаратуры вокруг! Фонит зараза! А у нас коммуникатор не экранирован. Докладываю: Центр Управления под нашим контролем! Потерь нет. Пленных сэлийцев кучкуем здесь. Всё!

Орёт командир дурным голосом, в Центре, наверно, оглохли все. А что делать? Недостатки техники компенсируют человеческими силами, вековая традиция. В данном случае – командирскими децибелами. Ну вот, компенсирует, на орбите слышно. Голос ликующий, торжество наружу рвётся – не удержать. Слова с гордостью выговаривает, внятно, чётко. Конечно, князю докладывает, но так, чтобы вся округа слышала. Чтобы свои бойцы плечи гордо расправили, а пленные угрюмо носы в пол уставили. Есть, чем гордиться, не грех и поорать. Глотка лужёная, стерпит.

– Молодцы! – рявкнул в ответ Иван. – Скоро у вас буду, каждому лично руку пожму. Заслужили.

Успел услышать, как торжествующе взревели в Центре Управления бойцы-победители и Кондрат отключил связь.

– Стоит ли туда соваться, Вань? – вопросил опасливо. – Отсюда всё хорошо видно. И связь худо-бедно есть. Люди подготовлены, что делать знают. Да и сделали уже всё! Поберечься бы, Ванюша. Чай не мальчик, по космическим станциям шастать, в революциях участвовать!

Иван губы в усмешке скривил, фыркнул пренебрежительно.

– Серый, катер к вылету готовь. Тебе туда соваться ни к чему, сам понимаешь. Здесь повиси, отсюда удобно всё под контролем держать.

Встал, китель одёрнул, крошки с живота стряхнул. Хохотнул ехидно. Хорошо повоевал, всё брюхо в объедках! Всегда бы так.

– Да! – чуть не забыл, вовремя спохватился. – Паука оставь в ангаре, ни к чему людей пугать. Сам-то он за мной непременно увяжется. Я броню надену и Мартына возьму. Нормально получится, в самый раз.

– С пауком-то спокойнее, – проворчал Мартын, ворохнулся на полке под потолком. Головёнку вбок вывернул, багровым глазом сверкнул.

– Хоть и дурак-дураком, а внушает, внушает…

– Здесь пусть внушает, – отмахнулся от перестраховщика Иван. – А там от него люди разбегутся и вся революция насмарку.

Иван броню пристегнул, плечи расправил. Почувствовал тяжесть кобуры на поясе, вспомнил, что за оружие там лежит, вздрогнул – от мурашкиных побегушек под кителем. Хоть и махонькие у них пяточки, а всё равно неприятно. С опаской вытащил энергетический пистолет, осторожно положил на стол, от края подальше отодвинул.

– От греха…

– Как же совсем без оружия-то? – всполошилась кица, на хозяйское плечо поспешно вспорхнула. – Иван! Ты чего?

Иван с досадой поморщился, полез в шкафчик на стене. Добыл чёрный, небольшой пистолет, богато украшенный золотой вязью. Подарок оружейников Логоры любимому Правителю. Так прямо и написано, не сам придумал. Шикарная вещица! Магазин ловко выщелкнул – полна коробочка патронов. Глянул на верхний: жёлтенький, точёный, аккуратный. Смертельный. Легко вогнал магазин обратно в рукоятку, пистолет в кобуру опустил. Под один размер оружие сделано, удобно. Не перепутать лишь бы.

– Теперь спокоен? – ехидно поддел телохранителя. – Вот и славно. Ну что, братцы, повоюем?

– Упаси Агор! – откликнулись хором два киберголоса.

Серый грустно промолчал – ему не предложили.

Глава 3

Первое, что понял Иван, оказавшись на центральной станции Мерквы – вдыхать здесь полной грудью не стоит. Воздух затхлый, со стойкой, химической вонью. Ощущение, словно при каждом вдохе оседает в легких жирная, масляная плёнка. Густая и вязкая, словно кисель. Даже просто на взгляд воздух точно такой и есть – жиденький, а всё-ж кисель. Понятно, что от вредных примесей его очищают старательно, здесь ведь не только работяги, но и сэлийцы вынуждены обитать. Так что, дохнет всякая зараза гарантированно. Однако, чувствовать, как воздух тяжело и влажно лёгкие наполняет, а потом жидкой кашей из них выдавливается… Ох, не радость.

Под огромным, непрозрачным куполом собралось, похоже, всё население станции. На глазок, без особой точности, тысяч пять. Больше-меньше чуток – неважно. Иван вспомнил давние слова Фила, о том, что сам на митинг никто не попрётся, народ организовывать надо, усмехнулся. Запомнил в своё время те слова. Хорошо запомнил. Не спеша поднялся по металлическим ступеням трапа, ступил на ребристую поверхность грузовой площадки и оказался на метр выше толпы. Мартын беспокойно возится на плече, то и дело вспархивает, не отцепляя когтей от бронежилета, тут же возвращается и беспрестанно вертит серебристой головёнкой, глазками угрожающе отсвечивает. Волнуется телохранитель, работа нервная. Иван слегка кашлянул, глянул на море голов под ногами. Молчат, ждут. Неожиданно, словно время назад скакнуло, в те ещё, докняжеские времена. Аж глаза свело и обнесло голову смерчем воспоминаний. Точно так же и на Логоре толпа ждала. Только люди здесь другие совсем. Там – злобные рожи враждебно скалились, ждали, когда кровища брызнет, да потроха посыплются. Тех только животный страх заставил на колени опуститься. А эти… Этих наоборот, с колен поднимать надо. Худые лица, обречённые глаза. В них ни веры, ни надежды. Обожгло понимание: не на что здесь надеяться. И верить не во что. От того и взгляд одинаковый у всех: у мужчин, у женщин, у детей… Даже у малыша, что из матерчатого кулька любопытный носик высунул. Показалось, конечно, – одёрнул себя Иван. Ничего малец не понимает пока. Оно и к лучшему. Не запомнит Меркву такой: серой, душной, беспросветной.

Привычным движением решительно откинул чёлку со лба, тело мотнулось в сторону, чуть равновесие не потерял. Осторожнее тут надо. Сила тяжести едва ощущается, движения резкими выходят, походка – что у воробья прыгающего.

– Ну что ж, вот мы и встретились.

Голос мягко в толпу толкнулся, не оглушил, но дошёл до всех. И зашуршало эхо под высоченным потолком, словно птичья стая суматошно с места сорвалась. Хотя, откуда тут птицам взяться? С Логоры сравнение, местным-то и в голову не придёт.

– Для вас новости с Сэли транслируют, а потому вы меня хорошо знаете. Я князь Иван, правитель Логоры. Да, да, тот самый – деспот и тиран. Однако, я знаю, что до вас и другие новости доходят тоже. О том, что в своём княжестве войны и раздоры я прекратил раз и навсегда. О том, что люди там без страха живут. О голоде теперь только из сказок знают. Да и то, полагаю, не очень верят…

– Зато и сидят в норе! – плеснул из толпы выкрик. Голос мужской, крепкий, уверенный. Лица Иван, конечно, не увидел – вся толпа одно сплошное лицо, а только подумалось: не может у измождённого работой, и жизнью замусоленного, трудяги, голос так звучать. Очень уж самоуверенный, даже наглый. Да и не поддержал никто. Своего бы поддержали.

– К нормальным людям на другие планеты вас, как заразных, не пускают!

– Не пускают, – спокойно согласился Иван, кивнул покладисто. – Потому, что мы и есть заразные. Узнают люди, как мы живём – самим захочется. А хозяевам это надо? Им надо, чтобы вы в своих норах сидели и уверены были, что вам ещё повезло. Отчего сами-то никуда не летите? Держат вас тут? Нет, вам каждый день говорят, что вы люди свободные.

Усмехнулся грустно.

– Вот только не ждут вас нигде! Кому вы нужны, среди нормальных-то людей? Вы нужны здесь, топливо для них, для нормальных, добывать. И свобода ваша – это свобода сдохнуть здесь, на рудниках. Порядочным людям видом своим настроение не поганить. От того и платят вам – лишь бы не сдохли раньше времени. Существование своё окупить успели. А уехать куда-то, чтобы и не мечтали.

Прошёлся тихий ропот по толпе, словно лёгким ветерком морскую гладь наморщило. Хотя, опять же, не знают они, что такое море. Не видели никогда.

– Хочешь сказать – тебе мы нужны?

А вот это уже другой голос. Вот на него толпа среагировала, зашевелилась. Явно из своих. И хотя с издёвкой вопрос задан, а сквозит надежда. Едва заметная, но всё-таки… А вдруг?

– Для чего мы тебе? Тоже топливо добывать, так ведь? Ну и какая нам разница: что один хозяин, что другой? Нам-то всё одно здесь подыхать. Ты ничем не лучше, тоже вон, через раз дышишь, морщишься… Как вроде в помойку упал! Хотя, в помойку и упал, чего уж там.

– В помойку, – вновь согласился Иван, не стал спорить, очевидное отрицать. – Да только ведь и Логора совсем недавно такой же была. А то и похуже! У меня получилось там порядок навести. И здесь получится!

– А сэлийцы тебе позволят, князь?!

Ого! Иван еле сдержался, чтобы в победной улыбке губы не растянуть. Тот, кто его князем назвал, пока ещё и сам не понял, что правителя в нём признал. А ведь признал! И этого крикуна князь хорошо разглядел, почти рядом стоит. Точно местный, не засланный. То ещё лицо…

– Могли бы помешать – стоял бы я перед вами? Выходит – кишка тонка! Они только для тех сильны, кто их валюту смыслом жизни считает. А с такими как я они ничего сделать не могут! Им нечем меня привлечь, они людей только покупать умеют. Ничего другого придумать не получается! И не получится! Разучились!

Иван помолчал, снова этим людям в глаза поглядел. Молчат, смотрят. А чего от них сейчас ждать? Не дураки же: устраивать пляски под любые сказки. У них жизнь, работа, дети… Поди попляши! Ничего, придёт время – спляшут! И улыбаться начнут.

– А я знаю, что предложить, – сказал твёрдо, как отрубил. – Мне на Логоре люди поверили и не пожалели. И вы поверите. И не пожалеете.

– Говоришь-то красиво! – выдралась из толпы взъерошенная, молодая женщина. Серая, как и всё здесь: комбинезон, кожа, волосы, жизнь… Острый подбородок задрала, чтобы в глаза князю глядеть. Иван голову навстречу наклонил – гляди.

– А что изменится, скажи? Не болтай только! Как есть скажи!

Толпа мощным гулом её поддержала. Неразборчиво, но грозно, одобрительно. Страшный всё-таки зверь – толпа. Иван почувствовал, как скользнула вдоль позвоночника холодная капля, а по всему телу лёгкий озноб, как от сквозняка. Всё по плану, всё под контролем, а всё равно не по себе. Словно хищник под боком клыки скалит, и сколько угодно себя уговаривай, что не бросится, а вдруг? Ведь люди в толпе и сами не знают, куда их в следующий момент мотнёт. Там, среди них, не только свои… Одна радость – своих больше. Не ждали сэлийцы, не готовились.

И я не готовился, – усмехнулся про себя Иван. Я готовил! Вздохнул поглубже. Хоть и через силу, но не сморщился; дыхание успокоил, собрался.

– Я ведь сюда не просто по пути залетел. Да и некуда тут мимо путь держать, конечная станция.

Меж голов лёгкий шепоток со смешочками прокатился, словно трава сухая приглушённо зашуршала. Это точно свои работают, в нужных местах поддерживают, настроение создают. Шуточка-то так себе.

– Конечно, подготовился, доклады прочитал, с людьми знающими поговорил. Что изменится, спрашиваешь? Всё!

Вязкий воздух ладонью рубанул, почувствовал, как тот волнами в стороны раздался.

– Из всего, что мне рассказали я одно уяснил твёрдо: людям здесь жить нельзя! Работать прилетать можно, а вот жить – нет! А уж детишкам тем более.

Остановил себя, слова попридержал. Без суеты надо, солидно, спокойно. Чтобы поняли – здесь все свои. Отныне и навсегда.

– Так что, в первую очередь, переселю я вас всех на Логору!

Ждал такой реакции, но всё равно, мощным рокотом едва с площадки не смыло. Словно вулкан без предупреждения лавой плеснул. Заговорили разом все: громко, взахлёб, друг друга не слушая. Руки вверх взметнулись, крики в купол бьются, рикошетом в толпу возвращаются. И словно посветлело вдруг, хотя светильники, как моргали уныло, так и продолжают воспалённые глаза таращить. Иван Кондрату пластиковый бочок погладил, тот понял, звук голоса усилил.

– Там, под солнышком, возле моря быстро в себя придёте! И детишки порозовеют, и сами развеетесь. А сюда будете только работать прилетать. Поработали и домой! Понятно, что и здесь условия улучшим…

– Когда?! – взревело сразу несколько глоток, перекрывая разгульный, ярмарочный гомон толпы. Тут же сотни серых лиц к Ивану обратились. Действительно, когда?

– Ровно через тридцать дней! – твёрдо отчеканил Иван. – Встречу подготовить надо. Десять с лишним тысяч человек разместить – не шутка. Должны понимать, не маленькие. Да и вам собраться надо. Но цифра точная, слово твёрдое! Тридцать дней!

Ну вот и всё. Дальше говорить – только впечатление размазывать. Заканчивать, как и начинать, надо вовремя. А договорят теперь сами. Теперь есть о чём. Повернулся расчётливо-резко, шагнул на край платформы, вниз глянул… Нет, лучше не рисковать. Конечно, сила тяжести мизерная, можно бы и закончить выступление эффектным соскоком… По лестнице ступай! – мягко, но настойчиво шепнул на ушко возраст. Гимнаст, блин, соскоки у него. Хватит лихость изображать, изобрази солидность. Этим людям она важнее.

Изобразил. Степенно спустился, спокойно улыбаясь прошёл по коридору дюжих бойцов, скрылся в зале Управления. И только здесь, услышав, как отсекло толпу хлопком двери за спиной, выдохнул облегчённо. Солёную мокреть со лба ладонью смахнул. А говорят: болтать не работать! Болтают, чего не знают! Сами бы попробовали. Под бронежилетом плечами повёл, вздохнул грустно. С каждым годом всё тяжелее одёжка. Пыль на ней копится, что ли? Или годы оседают, пластами трамбуются? Раньше и не давила даже, а теперь, вроде как, натирать начала.

* * *

Центр Управления оказался просторным, светлым, с высокими потолками и яркими лампами. После душных, мрачных коридоров – словно на лужайку солнечную выбрался. Оно и понятно, здесь высшее сословие Мерквы трудится. И сэлийцы. Почти боги, по местным меркам.

Богов, кстати, полный угол набился. Кое-кто лежит, тихонько постанывает, но в основном сидят. В костюмчиках умопомрачительных, синих, хоть и грязных теперь, рваных и мятых. Попадаются и в полувоенных комбинезонах, на ремнях крепления для оружия и дубинок. Служба безопасности, наёмники. Кадровых сэлийских военных среди них нет, информация точная. Иван оглядел их равнодушно, отработанный материал, заметил только, что безопасников должно быть побольше. Усмехнулся криво. Не иначе, унесло сердешных, потоком революции. В водоворот засосало, в пучину затянуло. После такого без вести надёжно пропадают, вряд ли отыщутся. Да и некому искать, нет желающих. Вот ещё кого-нибудь потерять – это запросто. Местная элита тоже здесь. Отдельно кучкуются, не по чину с хозяевами рядом стонать. Хотя постонать есть о чём, ох есть!

– Всех собрали? – спросил у командира штурмового отряда.

– Где там… – весело протянул тот и бесшабашно махнул рукой. – С дальних приисков ещё человек полтораста привезут – вот тогда всё. Но не проблема. Повязали уже, везут.

А сам цветёт, удержаться не может. Губы к ушам ползут, щёки гармошкой, глаза светятся – куда там светильникам. Ну ещё бы. Командовать штурмовым отрядом! Меркву захватить! Теперь-то уж понятно: имя в историю золотыми буквами, звёзды на плечи, звёзды на грудь, звёзды над головой… Разве не стоит ради этого жить?!

– Сопротивление было? Потери?

– Как по маслу! – молодцевато воскликнул командир, но шевельнулось в глубине уверенного голоса лёгкое сожаление. Не по-геройски как-то, без потерь. Ну и самому можно было слегка пораниться: чтобы бинтик белый на коже смуглой… Красота! Хоть не царапайся специально втихомолку! Иван усмехнулся понятливо. Молодой, от века четвертинку, пожалуй, только и отгрыз пока. Вот и лезет озорство, никаким мундиром не удержишь. Да и надо ли, держать-то? Самое время для озорства, и князю на пользу.

– Как ждали нас тут местные работяги! – боец белозубо блеснул улыбкой. – Моментально весь расклад: где сэлийцы, где безопасники, где начальство из своих. Проводников каждой группе! И центр управления блокировали, и связь отключили. Молодцы, одно слово, несмотря, что не бойцы! Я ж говорю – как ждали.

Иван усмехнулся, промолчал. Ну да, ну да… Командира по-свойски по плечу хлопнул – словно награду припечатал.

– Ну, грузи пленных партиями в транспортник, вытаскивай на орбиту, передавай на сэлийские крейсера. Пускай сами со своим дерьмом возятся.

– Влезут ли? – усомнился тот. – Ведь больше тысячи набралось… Дерьма-то.

– Пускай штабелями укладывают, – беспечно отмахнулся Иван, повернулся к сидящим в углу сэлийцам. Одному подмигнул, как старому знакомому.

– Как лепёшки? Успели напечь?

Тот голову опустил, промолчал. Только глаза блеснули недобро. И лицо красочное такое: под глазом багровая опухоль синевой потихоньку наливается, глаз в подушку лиловую заплывает. Это от хорошего удара ботинком так бывает, уж Ивану ли не знать. Не всегда князем был.

– Ну, я так и думал. Хорошо – дома поел, на вас не понадеялся. Вставай, военный представитель. Тебе в первой партии лететь, со своими договариваться. Чтобы пустили вас. Крейсера хоть и дохлые, но целые. Досидите до техпомощи, или тихим ходом доковыляете до Сэли. И постарайся быть поубедительнее. Не возьмут – мы вас там на орбите и вывалим. На Логору такое тащить и в голову не придёт!

Пленники повскакивали, торопливо потянулись к выходу. Вероятно, ожидали худшего. Но тут уж Иван не сдержался, рявкнул, как давно хотелось.

– Стоять! А дерьмо ваше мы убирать будем?

Ткнул пальцем в сторону тех, кто в углу валяется, сам идти не может. Таких с десяток набралось, только и получается, что стонать жалобно. Хорошо досталось, спасибо живы ещё. Самые заслуженные.

– Или только за свои шкуры трясётесь, хозяева жизни? Только бы собственные задницы благополучно унести?

И замер, удивлённо разинув рот. Избитых сэлийцев с готовностью бросились поднимать бывшие администраторы с Мерквы. Местные уроженцы! Ни один сэлиец не наклонился даже – есть кому работать, дело обычное.

– Ну, вообще-то, правильно, – негромко проговорил Иван и презрительно скривил губы. – Вам билет на Сэли ещё заработать надо, нужность свою доказать. Давайте, таскайте. Авось и не выбросят вас по дороге толстозадые.