Воины Новороссии. Подвиги народных героев бесплатное чтение

1. Жуткое известие

Я помню тот шок:

«Убили Захарченко».

Как дико, подло, мерзко…

Бомбу все-таки упрятали под потолком в кафе.

И она сверху рванула, когда он входил.

Все-таки добились своего нацисты.

И мне только было не понятно, почему не грохнули Порошенко…

Того же Зеленского…

Что это за благородство, когда твоих убивают, а ты не можешь…

Почему?

В тот трагический день 31 августа 2018 года газета «Вечерняя Москва» в заметке «От шахтера до главы республики. Кем был Александр Захарченко» напечатала:

«Глава самопровозглашенной Донецкой Народной Республики Александр Захарченко получил смертельное ранение в кафе “Сепар” на улице Пушкина, в нескольких сотнях метров от своей резиденции.

Александр Захарченко родился 26 июня 1976 года в Донецке. Отучившись в местной школе № 4, он поступил в Донецкий техникум промышленной автоматики по специальности “горный электромеханик”. Позже поступил в Донецкий юридический институт МВД Украины, но не закончил его. Работал на шахте горным электромехаником, где повысил свою квалификацию до 6-го разряда.

В начале 2000-х годов Александр Захарченко начал заниматься предпринимательской деятельностью. Она была связана с угольной промышленностью. В 2006 году стал руководителем одного из торговых домов, с которым был связан донецкий миллиардер Ринат Ахметов.

В 2010 году Александр Захарченко начинает политическую карьеру. Он становится главой филиала общественной организации “Оплот”. Ее целью являлось оказание финансовой, социальной, юридической и психологической помощи семьям милиционеров, которые погибли при исполнении своих обязанностей. На ее основе в дальнейшем был сформирован добровольческий батальон. Члены “Оплота” активно боролись с героизацией Украинской повстанческой армии, основателем которой был Степан Бандера.

Во время событий “Евромайдана” в 2014 году, после того, как легитимный президент Украины Виктор Янукович покинул страну, Захарченко активно участвовал в борьбе за независимость Донецкой Народной Республики. Он присоединился к силам ополчения, которые начали активно формироваться в то время. Когда стало ясно, что договориться об определении государственного устройства и свободе выбора граждан Донбасса не удалось, ополчение взяло в руки оружие. В апреле 2014 года Захарченко возглавил группу, которая обороняла здание администрации Донецка.

В мае 2014 года после референдума о независимости ДНР Александр Захарченко был назначен военным комендантом Донецка, а после заместителем министра внутренних дел республики. Лично принимал участие в боях на территории Донецкой области… В августе Захарченко назначили премьером республики. В октябре подает документы для участия в выборах главы ДНР. В итоге он получил 75 процентов голосов.

Место гибели Захарченко

Александр Захарченко был убит 31 августа в результате взрыва около одного из донецких кафе. Ему было 42 года. У него остались жена Наталья и четверо сыновей».

Имя Александра Захарченко не давало мне покоя. Я часто видел его в передачах по телевидению: всегда в военной форме и тельняшке, словно он постоянно находился на передовой. Его ранило при разгроме дебальцевского котла нацистов, но он не оставил дело свободы Русского мира и стоял за него до конца.

2. Конференция в Донецке

Я знал, что мой друг, доктор исторических наук Аркадий Юрьевич Минаков, встречался с Захарченко, и теперь, словно восполняя упущенное, расспрашивал его, как он попал в Донбасс, зачем туда ездил, что делал, как произошла встреча.

Он ответил:

– В Донбассе я был раз пять. В Донецке и Луганске. Первый раз меня туда позвал Андрей Пургин[1]. Это было в начале ноября 2016 года. Он пригласил меня в качестве главного и единственного докладчика на конференцию «Воюющий Донбасс как эпицентр цивилизационного пробуждения Русского мира». Она проходила в гостинице «Шахтер Plaza». Пургин снял в ней большой конференц-зал. На конференцию собралось несколько сот человек. Актив. Ополченцы. Ученые. Журналисты. Ходаковский[2] – тогда я с ним познакомился.

Вот сидим. Пургин говорит: «Подождем еще минут десять, русские люди долго тянутся». Мол, кто-то еще подойдет. Только сказал, смотрю, зал разбивается автоматчиками на сектора, как во время военных переворотов, как показывают в фильмах. Я думаю: «Елки-палки, сейчас Пургина накажут…» – рассмеялся. – И тут появляется Захарченко. Как его называли «Захар». В военной пятнистой форме, напористый, невысокий, коренастый. Сразу производит сильное впечатление. А автоматчики – это его личная охрана. Все в ошеломлении, потому что он явился без предупреждения. У них с Пургиным в то время уже были противоречия. Поздоровался и прямо из зала произносит краткую речь.

Пургин прислал мне видеозапись выступления.

«Хочу сказать спасибо за эту конференцию! – обратился ко всем Захарченко. – Тема ее полностью соответствует тем целям, за которые мы воевали. Наша война была за нашу веру, за наш язык, за нашу родину – Россию. Я только одного пожелаю, чтобы такие конференции были не только в этом зале, но я приглашаю вас прочитать лекции студентам, потому что война идет не только за те идеи, которые я озвучил, но за души людей, за умы молодежи. И каждый из вас в состоянии это сделать. Это святое, благородное дело! Со своей стороны хочу пригласить Аркадия Юрьевича к себе на чашку чая. После завершения конференции мы обязательно встретимся. Аркадий Юрьевич, вы для меня очень известный человек, мне было бы очень приятно с вами познакомиться».

Минаков:

– Подошел ко мне и пожал руку. Я впервые его видел вживую. А он меня, видимо, знал через своего помощника Юрия Казакова, мы с ним оба занимались либеральным консерватизмом. А слова «За нашу веру, за наш язык, за нашу Родину», они ведь относятся к адмиралу Шишкову[3], который писал манифесты царю в Отечественную войну 1812 года. Поэтому его слова меня порадовали… Я выступил. Если коротко, то так, как написали.

И прислал короткую информацию:

«Доклад Минакова был посвящен русскому консерватизму. Это философско-идеологическое течение сформировалось еще в XIX веке и, по сути, стало “духовной скрепой” государства. Некоторые из его базовых ценностей – такие как патриотизм, вера, Родина, язык, традиция – обрели особый смысл для жителей провозглашенных республик, которые, в отличие от современного украинского политического истеблишмента, не хотят разрывать культурно-историческое единство с Русским миром».

Аркадий Минаков продолжал:

– После моей лекции начался круглый стол, я сказал несколько слов, и тут появился майор с грузинской фамилией, подходит ко мне и: «Александр Владимирович ждёт вас!» Я проследовал за ним. Он быстро меня довез до резиденции Захарченко. А совсем недавно погиб «Моторола»[4], и я не удивился досмотру: у меня проверили вещи, пропустили через металлоискатель. И я вот оказался в приемной. Мимо снуют военные. Видно, в кабинете Захарченко работа кипит. На экране телевизора идет фильм «Белое солнце пустыни». Ну, прямо как в той фразе «За державу обидно…» Вот зовут в кабинет: «Александр Владимирович приглашает вас». Захожу. Захарченко за столом, курит. Он отодвигает от себя ноутбук, из которого слышны военные песни. Предлагает чай на травах. Мы говорим. И он мне: «Аркадий Юрьевич, нам нужна идеология, без идеологии мы проиграем… Идеология задает цели, ясные и четкие, это то, чего нам не хватает». Умный мужичара. Прирожденный лидер без всякого сомнения… Мы говорим. А у него за кабинетом комната. Он собирал оружие. Целый арсенал, начиная с пушечки XVIII века. Музей оружия вплоть до современного. Потом говорит: «Хотите пострелять из пулемета?»

Мы засмеялись.

Минаков:

– Я вспомнил Эдуарда Лимонова[5], который по хорватам, по-моему, с вертолета стрелял. И: «Ну, почему бы и нет» – «Тогда поехали. Вам покажу нашу реликвию, а может, и постреляем». Вот и поехали. Вот есть запись, она и в Интернете стоит. Записывал его помощник Казаков. Это мой разговор с Захарченко. Он меня возил по Донецку, рассказывал, как было дело, потом привёз в аэропорт, это культовое место, вроде дома Павлова в Волгограде. Получилось интересно. Донецкие эту запись не раз транслировали по своему телевидению. Мне кажется, тебе пригодится.

И прислал видео.

3. Символ сопротивления – аэропорт

Я открыл видео. Захарченко с Минаковым ехали по городу. Захарченко – за рулем, Аркадий – на пассажирском сиденье. Дорогу разделяла засеянная травой полоса. Впереди ехала черная машина с флажком ДНР на крыше. Навстречу по встречке – десятки машин.

Аркадий Минаков говорил:

– История нынешняя в том варианте, как есть она, абсолютно неудовлетворительная. Она должна быть прекрасным национальным мифом, воспитывающим патриотов. Это главное ее предназначение. И она должна строиться на таких вещах, как описания конкретных событий. Людей. Мест. Сейчас увидим. Так что там происходило в аэропорту?

Захарченко левую руку держал на руле, а между пальцев дымила сигарета:

– Уникальный эпизод. Я участник этих событий. 26 мая 2014 года был первый штурм аэропорта, который возглавил Александр Сергеевич Ходаковский. Он был неудачным. Там погибло много наших бойцов. Но там по разным причинам. Основная – несогласованность действий подразделений. Одно подразделение хотело присвоить славу себе, а так как были не в состоянии его захватить и удержать, все закончилось большим провалом. И в то же время героизмом! Потому что люди, которые попали в окружение в этот день в аэропорту, они почти все погибли, но те, кто остался жив, выносили мертвых, раненых. Разблокировали. Восьмичасовой бой, который там длился, они специально там остались, чтобы дать возможность другим выйти. Погибло там много. Порядка шестидесяти человек. Жизни свои отдали…

Я подумал: еще бы, неопытные! Горячие. А враг – матерый.

Захарченко:

– И потом Украина аэропорт захватила и держала до конца года – начала 2015-го. Зимой нам это надоело. Был отдан приказ, и аэропорт был взят. Штурм аэропорта состоял из нескольких этапов. Первый этап – это захват территории, прилегающей к аэропорту. А второй этап – сам штурм терминала. И там отличились подразделения «Моторолы», «Гиви»[6], это люди, которые его взяли, и «Пятнашки». У них, видите, какие-то «Азовы», «Айдары», пантеры там, свастики кругом. А у нас «Пятнашки», «Чебурашки» – подразделения назывались. Мирные. И в этих боях создавалась элита армейская, которая сейчас у нас присутствует. То есть в этих боях многие рядовые сначала стали капитанами, майорами, а кто-то генералами. И каждый камень, каждый шаг этой территории пронизан кровью, подвигом, всем, чем можно. Ощущаешь, наконец-то, на этой земле великую вещь, которая называется героикой… Когда находишься там, все воспринимаешь совсем по-другому… Оценка ситуации будет происходить через призму того, что вы увидите…

Пронесся встречный троллейбус.

По обочинам возвышались пышные деревья.

Захарченко курил и говорил:

– А «девятка» – это девятиэтажный дом, это штаб, в котором как раз и сидел «Гиви» с «Мотором» («Моторолой»). Но и этот штаб – необычный штаб. Одно из мест обороны и впоследствии оттуда штурм аэродрома. И по этому месту видно… Даже штабы получаются боевые…

– Вы оставите это место таким, как оно есть? – спросил Минаков.

– Вы знаете… Как вам сказать, законсервировать это место я предлагал, мемориальный… Аэропорт, понятно, мы будем восстанавливать. Только не знаю, когда это произойдет. Физически. Самое главное, материально. Если Россия поможет, мы сделаем. А жильцы из этого здания уже получили другие квартиры, все. И на этой встрече я с ними разговаривал: «Вы поймите, мы не будем восстанавливать ваш дом по одной простой причине. Мы сделаем из него памятник. Памятник, куда будут приезжать школьники. Куда будут приходить молодожены и возлагать цветы к Вечному огню. И вот он будет символом сопротивления, которое своим внукам открывали отцы и деды…»

Ротонда в Воронеже

– Это как в Сталинграде, сохранить дом Павлова.

– Да-да.

– У нас в Воронеже есть такой памятник Ротонда. Она осталась от войны. Это единственное невосстановленное и неотреставрированное место. Купол, который весь посечен, видно, что падали снаряды, бомбы, – Аркадий Юрьевич обрисовывал форму купола руками. – Посечен пулями. Когда вглядываешься, понимаешь, какой там ад творился. Воронеж вообще отрог Сталинградской битвы. Он был разрушен на девяносто шесть процентов.

Захарченко:

– Донецк[7] был разрушен на сто процентов. В Донецке целыми остались только три стены. Даже не здания, а три стены, которые стояли. Все остальное лежало. Мы едем по проспекту, он назывался Киевский. В 1943 году по этому проспекту проходила линия фронта, потому что часть Донецка была взята с Макеевкой. Оставшаяся часть еще была под фашистами. И здесь проходили самые жестокие бои. Потому что, когда здесь прокладывали дороги, проводили коммуникации, рабочие ремонтных бригад находили кости, оружие, каски, патроны. Здесь каждая пядь земли…

Сталино. 1943 год

Захарченко на секунду-другую замолкал, потом продолжал:

– Чем уникально это место? Это единственный город в Советском Союзе, в котором на улице происходило восемьдесят четыре рукопашных схватки. Здесь было. То есть они сходились-расходились восемьдесят четыре раза. Наши ряды здесь были. Это зафиксировано. И есть воспоминания бойцов, командиров, которые здесь сражались. Трупы лежали до полутора метров в глубину. Все было устелено. И еще присутствовал германский дух. А подразделения, которые здесь сражались, были элитой вермахта Гитлера. С нашивками, которые их отличали…

Захарченко останавливал машину на светофорах.

Дорогу переходили дончане.

Аркадий Минаков:

– Донецк умеет перемалывать врагов.

Многоэтажные дома по бокам сменили одноэтажные.

Захарченко на ходу кому-то, приветствуя, сигналил, кому-то махал рукой.

И:

– Есть в пороховницах порох…

– Насколько русский город, – Аркадий приглядывался: – Я сравниваю Воронеж, Липецк, Белгород. Мы все одинаковые по архитектуре, по окраске, потрясающе. Украина здесь никак не сказывается. Я не вижу ничего украинского, кроме некоторых надписей.

– Они сделали большую ошибку. Мы не запрещаем украинский язык. Хотя я наполовину украинец. У меня уникальная вещь: отец – украинец, а мать – русская. Хотя отец жил в Московской области: вся семья. А мать русская, она из Воронежа, кстати, она жила здесь. Понимаете, был Советский Союз. И ситуация такая, что общаешься дома и на украинском языке. Какой смысл его вообще запрещать. Язык красивый, певучий, мелодичный язык. Я даже больше скажу, знание языка противника вселяет силу. А они ж, хоть и понимают русский язык, они же его не знают. Понимать и знать – это две разные вещи.

Объехали перегораживавшие дорогу бетонные плиты. Они напоминали то время, когда город готовили к обороне от нацистов.

– А все-таки, условно говоря, украинизация происходила. Я понимаю, что была политика. Министерство приносило, школа, создавались учебники и так далее. Вот сейчас в той ситуации свободы, которую вы описывали, насколько сократилось количество этих школ?

Захарченко:

– Вы знаете, это же дело сугубо добровольное.

– Не сократилось?

– Нет. Сколько было, столько и осталось. Есть люди, которые физически запрещают. Такие же есть и украинцы, и русские. А планомерного закрытия, то есть уничтожения и изъятия школ, не было.

Вот слева проехали указатель на треноге:

«Донецьк»

Выехали из города. Вместо домов по сторонам пошли посадки.

Захарченко курил и продолжал:

– Мы решением не запрещаем украинский язык. Даже в этом победили украинскую идеологию. А наша задача, чтобы человек сам отказался. Это должно быть желание внутреннее. Если мы будем насильно совершать те или иные вещи, то, естественно, восприятие у человека, как и он, испытывает отторжение…

Слева проехали руины здания.

– В этом здании, здесь СБУ было бывшее. Четыре раза врукопашную переходило из рук в руки… То есть тут каждый метр, каждый сантиметр этой земли, здесь кто-то когда-то погиб. Мы шли по пять – семь метров в день. Не то что тихо сапой, а выгрызали куски нашей территории ежедневно.

Впереди показался мост. Дорога шла под мост и направо.

Машина свернула направо.

Захарченко:

– И бои, которые здесь шли, они по накалу ничем не отличались от сталинградских…

Захарченко показал в сторону от дороги, где виднелись руины домов:

– Здесь были первые бои…

Ехали. Слева показалась девятиэтажка.

Захарченко:

– Вот здание, называется «девятка». Штаб. Мы потом к нему подъедем. Выйдем, посмотрим. Это здание практически было разрушено. И чудо, почему-то оно еще не упало…

Зияли окна, особенно на балконах.

Захарченко:

– Надо работу провести, восстановить…

Впереди вытянулась длинная асфальтовая дорога.

Захарченко:

– Вот это место «Дорога жизни». Потому что подразделения находились около аэропорта, – показал вперед. – И они только по одной этой дорожке получали еду, боеприпасы и подкрепление в случае вывоза раненых. Каждая поездка по этой дороге заканчивалась либо обстрелом, либо смертью… Сюда не каждый решался проехать. Но экипаж одного бэтээра прорывался. Чудом остался живой.

Захарченко показал видневшиеся справа корпуса.

– Уже аэропорт…

– Живого места не осталось, – Минаков глядел на обрубленные, обгорелые стволы деревьев по обочинам.

Захарченко:

– Я сказал, что по накалу боев – это Сталинградская битва. Вот эти все деревья – все посечены. Они все побиты, все расстреляны.

Приближались к зданиям.

– Раньше была красивая липовая аллея. Каштаны, липы росли. Ни одного целого дерева нет.

Захарченко и Минаков вышли из машины. По сторонам, наблюдая за всем вокруг, расположилась охрана в бронежилетах.

Захарченко курил и говорил о тяжелых боях здесь:

– Дети должны знать, что отцы для них сделали. Они освободили. Дети должны стремиться к тому, чтобы хотя бы повторить, сделать нужное, но быть не хуже.

Вдали аэропорт

Аркадий Минаков смотрел на стволы:

– Если бы еще сохранить эти посеченные осколками деревья.

– Они не цветут уже. Мертвые все…

Мертвые деревья на фоне мертвых домов действовали удручающе: такой ценой дается свобода.

Захарченко:

– И я хочу, чтобы вы помогли донести до нашей молодежи… И я думаю, все это важно для российской молодежи. Рассказывать, как мы боролись…

Минаков:

– Для всего мира важно… И у нас для любой точки от Владивостока до Калининграда.

– Видите, какое здесь состояние… – Захарченко физически ощущал дни боев.

Аркадий Минаков:

– Есть такое выражение: дух места. Он здесь присутствует.

Мертвые деревья на фоне мертвых домов

Захарченко поглядывал в сторону, куда и охранник.

– Да там пацаны наши стоят… – видел лучше других.

Показал на здание вдали:

– Вон видите здание… Мы находимся, грубо говоря, в полутора километрах от аэропорта. Самое страшное здесь находиться ночью. Ощущение, что не только ты здесь присутствуешь, настолько сильное, – повел руками… – есть какое-то движение: это место живет своей жизнью… Какие-то души ходят наших ребят…

Минаков:

– Да, здесь души… Абсолютно правильно сказано. Здесь что-то чувствуется, – Аркадий Юрьевич тоже разводил руками. – Здесь нужен памятник, всероссийский причем!

Захарченко снова показал на аэропорт:

– Это наша передовая. Там наши бойцы служат. Там гнезда пулеметные. То есть это здание еще является центром обороны.

Аркадий Минаков сосредоточенно смотрел. В его голове рождались и бурлили мысли о событиях на этом клочке земли, о которых непременно будет рассказывать на своих лекциях.

Захарченко:

– У меня есть товарищ, единственный, кто остался живой с танкового взвода, механик-водитель. Он загнал свой танк. Экипаж был убит: командир танка был убит, наводчик. Он остался, механик-водитель, один целый. Загнал свой танк сюда (в здание аэропорта), поднял пушку, выстрелил весь боекомплект прямо внутри этого здания, взял автомат и пошел как обычный боец… Сейчас глава Тельмановского района. Позывной «Куба».

Вот позывной. Сразу возникли ассоциации, как Фидель Кастро ведет кубинцев на штурм казарм Монкада.

– Да, – глубоко вздохнул Аркадий. – Это новый русский эпос!

Захарченко показал рукой:

– Вот такой маленький, со всеми своими… – покрутил рукой. – Но шлемофон у него всегда наготове. Форма, сидор военный. Тушенка, патроны, автомат. По приказу глава Тельмановского района превращается в механика-водителя танка. И готов выполнять любые приказы командования.

Здание аэропорта

Аркадий Минаков даже прикусил губу: ну и парни! Наших-то чинуш из кабинетов не выкуришь! Тем более в танк… Не усадишь и силой.

Он в возбуждении водил рукой:

– Продолжение нашей истории. Дыхание ее живое…

Поехали назад.

Захарченко рассказывал:

– …Пошли в наступление. Что бы мы ни предпринимали, нас окружили. И мы не могли выйти, пока наши ребята не пробили коридор, – и мы вышли. Вышли, коридор закрылся, и пацаны с «Востока» там сидели почти месяц.

Разговор не прерывался.

– …Стратегическое значение самой операции, – сказал Минаков, – как понимаю, вас хотели отрезать от России.

– Да.

Говорили о боях на Саур-Могиле[8].

– Мы держали коридор, с которого свободное передвижение было. А вот здесь, – Захарченко показал вперед. – Здесь вот в 2014 году моя супруга напротив кладбища приняла свой первый в жизни бой. Вот тут. Меня прикрывала…

Семья бойцов!

Минаков:

– А вот эта улица, если черно-белым снимать, это Вторая мировая…

– Каждый дом приходилось брать штурмом. Каждый дом. То есть бои здесь показали, что они не смогут нас взять. Мы не настолько слабы. Уникальная военная история заключается в том, что здесь штурмовала военная группировка (донецкая), в пять раз меньшая, чем обороняющаяся. Нет в истории военных наук, чтобы меньшими силами брать хорошо укрепленные города. Вы не поверите. Вот под Углегорском и Дебальцево…

Когда разгромили противника в дебальцевском котле, – понял я.

Захарченко остановил машину около «девятки».

Снова вышли и шли вокруг здания.

Захарченко:

– Мы находились на седьмом этаже. Этот дом как нам достался, нас обстреляли из урагана.… Мы взяли отсюда реванш… А когда ударил ураган, я думал, что дом рухнет. И уже понимал, что если дом начнет падать, то с седьмого этажа бежать мы физически не успеем. Но, слава богу, дом устоял.

Все смотрели на здание.

Захарченко:

– Понимаете, здесь погибших было всего два человека. И по своей глупости. Один закурил сигарету ночью. Снайпер снял. Хотя категорически запрещено было это делать. А второй решил посмотреть, что такое «Грады». Ну, «Град» его и догнал. А вот вокруг этого здания погибших было много…

Александр Захарченко рассказывает

Захарченко не переставая курил.

Аркадий Минаков:

– Вот вы сказали про свою военную биографию. А я раньше читал вашу родословную. У меня тоже большинство предков были военные. Дед Берлин брал.

Тот:

– Прадед Алифан… Служил в гвардейском полку. Взяли его за большой рост. Это первая половина XIX века…

Захарченко по-дружески положил руку на плечо Аркадия:

– Преображенские полки и отличались тем, что гвардейцы были большими и неприятеля через себя перебрасывали, – махнул руками, как будто в них были вилы.

Он все курил…

И понятно. К тому приучила напряженная, полная каждодневных испытаний борьба во имя освобождения Донбасса.

4. Продолжение разговора с Минаковым

Когда я досмотрел видео, то снова позвонил Аркадию Минакову, поблагодарил его за возможность вживую пообщаться с Александром Владимировичем и спросил:

– Захарченко просил вас рассказывать студентам, молодежи о том, как бились за аэропорт. Вы рассказывали?

Минаков:

– Я написал несколько очерков, они опубликованы в интернет-изданиях.

– Вот вы познакомились с ним, прочувствовали его… Кто такой Захарченко?

– Харизматический лидер. Он не профессиональный военный. Насколько я помню, он занимался мирным делом, но, когда началась «Русская весна», а она началась 23 февраля 2014 года в Симферополе с захвата прорусскими активистами крымского парламента, он предпринял радикальные шаги. Ведь он возглавлял «Оплот». Что сделали донецкие, в отличие от одесских, харьковских, они сразу приступили к действиям, захватили ружейные комнаты. И стали захватывать ключевые точки. Администрацию, разоружать эсбэушников и так далее. То есть без таких людей, как Захарченко, Пургин, тот же Ходаковский, это произойти не могло. Тут очень важен решительный, военный элемент. И Захарченко был одним из тех, кто сразу стал военным. Стал военным лидером, не только политическим. Это было исключительно важно. Ну и плюс ко всему он человек приземленный, в наименьшей степени, так скажем, романтик и идеолог. Это не его. Он прекрасный практик. Я с ним говорил, и он ведь говорил о проблемах, начиная от школ и заканчивая войной. А те лидеры, которые, так скажем, были излишне идеологизированы и не обладали деловой жилкой, в условиях боевых действий неизбежно должны были отойти на второй или третий план… Он очень обаятельный человек, от природы неглупый, мгновенно все схватывал на лету.

– Вот на видео вы стоите и говорите: «Это новый русский эпос!» Что вы в это вкладывали?

– Там явно святое место. Там ведь кровь. Там, знаешь ли, там особый дух места. Вот мы стоим около «девятки», девятиэтажного здания. Там был штаб и «Моторолы», и «Гиви», и Захарченко. По этому зданию из «Градов» били. Думали, он сложится, а он выстоял. Там было страшное сопротивление. Там были жуткие бои. Вот он говорит, – показывал нам вокруг «девятки». – Там до сих пор несколько сот киборгов лежит… И эпос. Будет литература, будут памятники… Вот что остается после великих войн? Литература, поэзия, песни, памятники… У этого места все есть, только нужно время, когда все это появится…

«Там творится новый русский эпос», – прозвучало у меня в голове.

Я спросил:

– Так что он хотел сделать с аэропортом?

– Сохранить как памятник… И он должен вот так выглядеть, как после боев…

– «Девятка» на отшибе и одинокая. Видимо, там летчики жили.

– Вероятно. Донецкий аэропорт – это, по сути, граница была. Когда мы там были, раздавались выстрелы, взрывы. Он определял по звуку, что там разорвалось. За аэропортом Авдеевка… Ну что тебе еще сказать? У него яркая, образная речь…

Мы говорили.

Потом я спросил:

– Аркадий Юрьевич, первая поездка в Донбасс была в Донецк. А другие четыре поездки?

– Большей частью в Донецк, – отвечал Минаков. – Я уже туда ездил с журналистами. Были конференции. Но это не столь яркие поездки. Я там встречался с друзьями, с кем меня Пургин познакомил. Последняя поездка должна быть… Ты знаешь, был такой журналист Андрей Бабицкий[9]?

– На радио «Свобода»…

Я сам в начале 2000-х участвовал в передачах Московской студии радио «Свобода» в программе Карэна Агамирова «Человек имеет право» и там встречался со всем цветом политики того времени: Лимоновым, дочерью Анатолия Лукьянова, депутатами Исаковым, Митрофановым и другими.

Андрей Бабицкий

Минаков:

– Он был представителем ультралиберального журналистского лобби. Обслуживал чеченцев, брал интервью у Басаева в первой половине 90-х годов. То есть он был либерального разложения. Работал на радио «Свобода». Был в Праге. Ну как тебе сказать? Он был искренний человек. Это его молодые годы. А потом он начал, как говорят, набираться жизненного опыта и прозревать. Стал тяготиться работой на радио «Свободы». Ну, по его словам, как он говорил: «Меня начинала угнетать та ложь, которая лилась в нашей редакции и в особенности в украинской». И когда началась «Русская весна», он начал делать честные репортажи о том, что происходит, и покинул радио «Свобода» и переехал в Донецк. И он стал одним из ведущих тележурналистов телеканала «Оплот». «Оплот» – это Захарченко…

– Надо же, Александр Владимирович и такого прежде ярого антироссийского борца перетащил на нашу сторону. И тот стал чуть ли не рупором России.

– Да, проправительственного канала. То есть перешел в результате длительной интеллектуальной, духовной эволюции. Вот Достоевский, ведь от социалиста Фурье эволюционировал в глубоко религиозного человека.

– Я в СМИ прочитал, что Бабицкий считал правильным возвращение Крыма на историческую родину в Россию.

Минаков:

– Вот видишь. Это был яркий человек. И последний контакт с Донецком это благодаря ему. Он постоянно брал у меня интервью. По скайпу. В студии сидели донецкие, а я участвовал виртуально. У нас был разговор, хорошо бы снова приехать в Донецк… Но он сравнительно недавно скончался в Донецке. Жил там с 2014 года…

– С самого-самого…

– Это могла быть моя последняя поездка, но не успел.

«Ничего, сколько их еще впереди», – подумал я и ещё раз удивился способности Захарченко перетаскивать людей на свою сторону. Не без влияния Захарченко Бабицкий стал вести прорусский канал!

Я спрашивал:

– А после той встречи с Захарченко, куда вы ездили в Донбассе?

– Практически все поездки в Донецк и одна в Луганск. И там я выступал. В каких-то крупных учреждениях, я с журналистами, с делегациями. Ведь когда в 2014 году началась «Русская весна»… А она началась в Крыму. Я уже говорил, в Симферополе начались выступления, захватили парламент, появились российские флаги. Движение охватило всю Новороссию. И только некоторые хотели его принизить, якобы это касалось только Крыма. А ведь Русское движение, повторюсь, охватило всю Новороссию и Слобожанщину. Одесса, Николаев, Херсон, Запорожье, Днепропетровск, Харьков… Русское движение было всюду, просто в других местах его не поддержали…

– Не нашлось своего Захарченко… А кто Захарченко для «Русской весны»?

– Он ее плоть и кровь… Только не сразу выдвинулся, сначала в Донецке была другая политическая генерация. Но со временем стал во главе ее…

– Аркадий, а помните, была тоненькая ниточка, которая связывала Донбасс с Россией…

– Это когда хохлы пытались отсечь их от российской границы. Наступление у Саур-Могилы. Они шли вдоль границы, стараясь отсечь Донецк. Поэтому обороне Саур-Могилы придавали огромное значение.

О Донбассе и Александре Владимировиче можно было говорить часами.

5. Каким он парнем был…

Впоследствии мне Минаков представил свои заметки о Захарченко, из которых считаю уместным отметить следующее:

Минаков: «Он уже не революционный романтик той первой волны, которая осуществляла “Русскую весну”. На нем огромная агломерация. Это не только военные проблемы, но и экономические, и культурные. Причем последним он придавал особое значение».

Если бы Захарченко не был практиком, он бы не смог руководить хозяйством такой большой области.

По словам Аркадия Минакова, руководитель ДНР – неординарная личность. «Он неоднократно смотрел в глаза смерти. Его могли убить на войне. На его жизнь не раз покушались. У людей, которые проходят через экзистенциальные испытания подобного рода, особый склад ума, характера, особая харизма… Ему как-то доверяешь».

Захарченко говорил Минакову: «Я одновременно и имперец, и националист».

Патриот в самом хорошем смысле слова.

Минаков сказал, что к православию у Захарченко было ясное и спокойное отношение воина. Он говорил: «Каждое воскресенье отстаиваю службу в церкви. Убить могут в любой момент. Надо быть ко всему готовым…»

Минаков: «Теперь я отчетливо осознаю, что это была не риторика и не красивая поза».

Еще до встречи с Минаковым Захарченко 5 декабря 2014 года давал интервью[10]:

«Захарченко:

– …Мы никогда первыми не стреляем. Не будет стрелять Украина, не будем стрелять мы.

Журналист:

– Согласно информации некоторых СМИ в Украинской раде принят закон. Он лишает жителей, которые проживают на территории, не подконтрольной Киеву, гражданства.

Захарченко:

– Слава богу, мы независимы. Если это правда, я здесь выпью шампанское. Если они лишают гражданства, то они признают нашу независимость. Если это подтвердится, тогда, ребята, извините, тогда уже все.

– А как быть гражданам, которые фактически не имеют документов?

– Начнем свои паспорта… Если Украина лишила часть территории, которую считала своей, гражданства, она автоматически признала, что это не граждане Украины, а граждане другого государства – ДНР и ЛНР. Логично?..

Другой журналист:

– Готова ДНР продавать Украине уголь?

Захарченко:

– Деньги утром, вечером уголь…

– А если без денег?

– Они России уже несколько миллиардов должны… Они без денег отпускали. А мы не хотим, чтобы Украина должна была… Мы не фонд, мы не спонсируем…

Третий журналист:

– О блокаде…

Захарченко:

– Вы понимаете, этой блокадой Украина постоянно отталкивает часть территории… Она как-то выталкивает от себя. Отторгает. Процесс отторжения уже так далеко зашел, что, если так будет продолжаться, мы просто будем принимать меры и в банковской системе и… Для самостоятельного курса…»

В интервью корреспонденту помощник Захарченко Александр Казаков рассказал[11]:

«Захарченко не любил камеры. Не любил журналистов. Нет, он хорошо относился к журналистам, но если без камер. Посидеть, чай попить. Вот эти съемки. Особенно грим, бесился всегда…»

Скромность?

Нежелание выпятиться?

Считал, что этим унижает друзей.

И это не сплачивает, а разъединяет…

Относительно минских соглашений (мирного урегулирования) Казаков:

«Киев упустил свой шанс. Потому что Захарченко был готов к переговорам и сам об этом говорил. Сначала предъявление позиций. А потом согласование, поиск примирения… Он был готов на соседское существование с Киевом…»[12]

Вот бы кто мог предотвратить схватку с Украиной.

Казаков: «Александр Владимирович никогда не говорил по написанному тексту… Даже на прямых линиях…»[13]

Специалист своего дела.

Ему не нужна бумажка…

Из интервью.

«Казаков:

– Часто бывало такое, что среди дня… Обсуждали текучку. Он (Захарченко) вдруг говорит: “Поехали”. Спускаемся, садимся в машину. Это касается безопасности. Начальник смены: “Куда едем?” Он: “За мной едем”. То есть куда он ехал, никто не знал. Мы едем по Донецку. Останавливаемся на красный свет. Открыто окно. Он с кем-то переговаривается. Может выйти и поговорить. Все машины сзади. Мы тогда на Ясиноватский блокпост тремя машинами ехали. Под мостом останавливаемся. Начался разговор с ребятами. А Александр Владимирович с одним пацаном взял винтовочку и ушел на разведку.

Журналист:

– На разведку? За линию фронта, что ли?

Казаков:

– К линии. За мостом низинка, и он туда как бы ушел. Пластуном. И в это время начался обстрел. Тяжелый обстрел. 120-ми лупили. Думали, мост рухнет. Обстрел шел долго. Минут десять. Зеленка загорелась за мостом. Пацаны из лички (личной охраны) заставили меня вытащить из телефонов батарейки. Ясно, что нас срисовали по количеству телефонов. Потому что у них есть такое оборудование по концентрации телефонов. Видят много, значит, кто-то приехал. Обстрел закончился, вернулся Александр Владимирович. Машины в хлам: все в осколках. Стекол не было, в сиденьях… Иногда с утра начинается паника: “Главы нет. Где глава?” – “А он еще вечером уехал на фронт”. Он себя хорошо чувствовал на фронте… Я помню, с ним уезжали на линию фронта. Интервью с ним записывали. Он сидел на бруствере крайнего окопа. Сидели, пока пацаны не сказали: “Там блеск какой-то”. В зеленке. Возможно, снайпер. И в этом месте “востоковцы” стояли. Он не разделял никогда, свои, чужие. В окопе все ему были одинаковы. Помню, к нему подошел дядька, ну, старше меня. И говорит: “Александр Владимирович, у нас начальство требует шевроны снимать «Востока»”. Он: “Кто?” Ему сказали. Он: “Ноги оторву. Они кровью заслужили это право”. Так что для него разницы не было. Все пацаны для него были одинаковы.

Александр Казаков

Журналист:

– Известно, как сложны были отношения между Ходаковским и Захарченко. Часто Ходаковский его критиковал…

Казаков:

– В 2014 году в мае или в другом месяце у них был разговор. Уже шла война. И в разговоре они договорились друг другу в спину никогда не стрелять ни в каком виде. Для Захарченко слово – вещь очень серьезная. Ты обратную критику слышал?

– Нет. Вы его сдерживали.

– Нет, он нас сдерживал. Он говорил: я не буду лить помои на голову Ходаковского. Он слово дал. Он его сдержал. У нас было что ответить, Захарченко сказал: нет… Он никак не реагировал… Потому что ситуация в республике очень чувствительная и любые подобного рода споры не способствовали стабильности. Раскачивали лодку. А то, что на него помои лили, он не отвечал. Конечно, жалел, что такие есть. Но они же себя роняют, когда такое пишут…

…

Журналист:

– Ты был с ним во время событий в Дебальцево?

Казаков:

– Нет, я чуть позже… Но насчет ранения… Это была пуля. Мы были на том месте, где он был ранен. Это как раз перекресток. В канаву они вдвоем завалились. Судя по калибру, это была снайперская винтовка или пулемет. Там угловой дом, и дед из него появляется: “Там фашисты, а из-за дома наши выходят и бац-бац”. Захарченко деда обнял, спросил, как с углем. Там как. На этом перекрестке был сплошной огонь. Они перебегали перекресток. Саша был предпоследним. Попала пуля в ногу. Причем навылет. Все наговоры, что охранник повязан, – чушь. Он должен был бы лечь и выстрелить… Ранение было тяжелое, с тяжелыми последствиями. Его лечили донецкие врачи. Он им доверял больше, чем русским… Фактически ногу должны были ампутировать. Но он сказал: “Застрелю того, кто ампутирует”. Потом сделали ему операцию.

…

Казаков:

– У меня с ним был разговор. И он сказал: “Когда меня убьют, позаботься о моих детях”.

Журналист:

– А почему?

– Он четыре года был мишенью номер один[14].

…

Казаков:

– Насчет выборов – ему альтернативы не было. Он говорил: “Что делать, деньги тратить…”

…

Казаков:

– Захарченко очень хорошо разбирался в экономике. Он жестко подбирал людей. Он интуитивщик хороший. Но, кроме того, он каждый день учился. Впитывал информацию. По сельскому хозяйству. Я видел, как он спорил со специалистами теплиц… Он понимал, что такое военная экономика. Под руководством Захарченко создана оборонная промышленность. Реально. Что такое “Чебурашки” (системы залпового огня), та сторона хорошо знает. Создал с нуля. И такой промышленности не было. Найдите в бюджете ДНР расходы на статью “Оборонная промышленность”, ее нет. А найдите статью – на трамвай, который называют “Я – Донецкий”. Ее нет… Я знаю одно: люди из команды Захарченко в свой карман не таскали…»[15]

Мы запомнили Захарченко всегда в военной форме и тельняшке. И не иначе! Он всегда был на передовой, будь она военного или трудового фронта.

О родителях Захарченко узнал из передачи «Родители главы ДНР Александра Захарченко»[16]. Их звали Владимир Николаевич и Тамара Федоровна. От них услышали несколько характерных случаев.

Владимир Николаевич:

– Жена Сашу отправила в пионерлагерь. А у меня выходной, и я то ли не понял, в какой именно, сначала заехал в один лагерь, потом в другой, в третий, ездил полдня. Не на машине, а на автобусе. С пересадками. Вез ему огромный арбуз, она ему приготовила покушать. Все-таки ребенок, в лагере. Нашел я его, там забор – за ним качели-карусели. Смотрю, мой Саша сидит в кустах сирени, пригорюнился. Я из-за решетки: «Саша, я тебе покушать привез». Он: «Папа, не хочу я ничего. Забери меня домой». Я говорю: «Ну, ладно». Ребенок плачет. Не нравится. Пошел договорился, буду забирать ребенка. Он обрадовался, я его за ручку веду, выходим из лагеря, у меня две сумки. «Пап, а что ты привез?» Пока автобуса нет, ждем автобус. Я начал ему показывать – она напекла, конфеты. Он: «Папа, там дети такие хорошие. К ним родители приезжают, не приезжают. Давай все им отдадим». Мы развернулись, две сумки детям отдали. Саша обрадовался, меня за шею обнимает, и мы уехали.

Спрашивают у отца:

– Что дарили Саше, что ему больше запомнилось?

Отец:

– Первый подарок по жизни, это даже не подарок. Пошли в «Детский мир»: «Саша, что тебе купить? Вот машинки», то-то то… Саша: «Папа, нет. Купи мне танк». И у нас долго-долго этот танк. И уже младший сын был. Игрался с этим танком. И Саша его берег. Дело в том, что мой отец танкист… Мой прадед тоже военный. Он служил у Буденного. За Каспием они добивали банды басмачей. А потом он окончил школу политруков. И его отправили на Дальний Восток. Он забрал туда жену свою, бабушку мою. И они строили аэродром. А в Великую Отечественную в Дальневосточном военном округе. Потом перебросили, и дед воевал под Сталинградом. А второй Сашин дел ушел добровольцем под Москву… Военные у нас в роду…

Родители Александра Захарченко

Мать:

– Всегда старался быть первым…

Отец:

– Саше лет четырнадцать… Поехал, купили курточку, ехали назад… Парень зашел, с ним дед. Парень пьяный… Парень к деду приставать… И жену задел, она упала. Слышу щелчок, и этот парень лежит на асфальте… Двери закрылись, и мы поехали. А я не понял, кто это его: «Саша, ты?» Он: «Да, я немножко его…» Меня называл «Батя». А сын – тоже «Батя». Вот я «Батя», «Бати».

Мать:

– В семнадцать закурил… Он: «Мама, время пришло…» Что ж, пришло, так пришло… С девочкой. Его все любили… Сдал в 5 классе первый экзамен. Надо что-то испечь. Поздравляю. Иди. Школа рядом. Он пошел и тут же пришел. Идет, голову повесил. Я заволновалась: «Сдал?» – «Нет»… Сели, стали разговаривать: «Что ж, летом будем заниматься, осенью пересдашь». А он засмеялся: «Мамочка, я же сдал…» Тот же 5 класс. Приходят две девочки-картиночки, в фартучках, с бантами. Они: «Тетя Тома, позовите Сашеньку». Я позвала. Саша к ним. Приходит, покраснел: «Мама, они мне в любви признались». И: «Саша, а кого ты?» Он ко мне: «Мама, выбирай ты». – «А ты что им сказал?» – «Я люблю вас обеих».

Отец:

– Куда учиться? Или в техникум, или еще в школе. Я ему: в техникум лучше. И пошел.

Мама:

– До техникума он наш… И учителя рядом. Все было. В основном он отличник…

Отец:

– Телефонов не было мобильных. Волосы стали меняться. Я заезжал в техникум. Учится хорошо. Учительница за них горой. Потом что-то получилось. Пришел с работы, прилег. Телефон. Саша поднимает трубку: «Да, я вас слушаю… Да вы что?!. Неужели?!. Ну я ему дам… Вы за него просите (не бейте), но я ему дам!..» Я: «Саша, с кем ты разговаривал?» – «С классной»…

Мать:

– Сашеньки нет, он погиб. Мы с ним разговариваем… Его однокурсники дружные… Звонят… И поминают, говорят как о живом…

6. Память

Я спросил у Минакова:

– Что вы почувствовали, узнав об убийстве Захарченко?

Минаков:

– Потрясение было. Но с другой стороны, знаешь, ведь он говорил: «Я знаю, что умру не в своей постели. У меня смерть будет от войны». А с другой, сколько бы для республики сделал…

В память об Александре Владимировиче выпустили клип[17]. Он, как всегда, в зеленой одежде, тельняшке, ведет машину. Ему журналист говорит: «Вы на передовую. Для вас это не то, что регулярно, а это то направление, где вы наиболее комфортно себя чувствуете. Приходится как-то себя останавливать в этом? Все-таки глава республики». Взгляд у Захарченко сосредоточился, он прикусил губу. А ему: «И, наверно, не я первый вам об этом говорю. Александр Владимирович, вот как вы с вашим положением сюда гоняете? Вы себе как это объясняете, для вас передовая это что? До сих пор…» Захарченко: «Кто-то считает, что я адреналинщик. Кто-то, что я жить без этого не могу, как военный человек. Все намного проще. Здесь выполняются те задачи, которые выполняет глава государства. В том числе надо знать, чем живут войска. Как живут. Что думают. Какие желания. Мечты. Чаяния. Это нужно понимать. Если ты руководитель, то должен знать, что твои солдаты хотят и о чем мечтают. А пока ты на передовую не приедешь, ты не узнаешь. Потому что передовая – это чистая правда. Могут в кабинете соврать. Обстановка другая. А в окопе: жизнь – смерть. Лжи нет. Нет лжи. Там – правда. Спроси – ответят. Что нравится не нравится. Почему. Они спрашивают. Ну, и самое главное, они видят: не забывает руководство страны солдата. Вот это главное…»

И дальше под гитару пел боец-бард Сергей Лысенко[18], а по тексту шли кадры. Вот Захарченко в вязаной шапочке приехал на передовую. Солдат собирает магазин. В чане горит огонь, на крышке греется чашка с чаем. Солдат курит. Другому перевязывают ногу… Слышен голос Захарченко: «Дан приказ атаковать». Вот бойцы с оружием наизготовку бегут по дороге к зданию. Надо захватить…

Лысенко:

Вот Захарченко смеется, шутит с бойцами…

Во дворе дома с бойцами…

Батюшка благословляет…

Вот Захарченко с «Гиви», отпивает из кружки (видимо, некогда перекусить), смотрит вдаль. Там враг…

Вот с автоматом у окна…

Вот с автоматом через плечо идет по освобожденному зданию.

Взрыв… Люди заметались… Забегали…

Захарченко за трибуной…

С детьми…

Сажает дерево…

Ставит свечу…

Обнял женщину…

А вот он мальчик-кучеряшек – держит девочку на плече…

В классе – справа – с чубом на лбу, ну, Сережа Есенин…

Вот с мальчиком на шее, а перед ними теленок…

Вот хромает по площади после ранения…

Вот жмет руку бойцу…

Александр Владимирович Захарченко, Герой Донецкой Народной Республики, награжден орденами и медалями ДНР, имеет награду Республики Крым, но почему-то у него, можно сказать, слуги России, я не увидел полновесной награды России. Или я не прав…

Считаю, уж награду России, того же Героя России, он заслужил и неоднократно!

P.S. В 2020 году, после новости о том, что украинские сотрудники органов безопасности задержали некоего Андрея Байдалу – предполагаемого участника убийства первого главы Донецкой Народной Республики Александра Захарченко, у Александр Казакова спросили:

– Найдут ли убийцу Захарченко?

– Можно поймать исполнителей, можно вычислить или доказательно предъявить разработчиков операции. Но есть третье звено, которое и есть самое главное, – заказчик. Тот, кто принимает решение. Потому что разработчик не принимает решение. Он принимает к исполнению это решение и разрабатывает операцию. Вот основополагающий вопрос, вопрос – политический. Но на этот счет я пока не видел – даже в серьезных источниках – убедительной версии. Потому что, условно говоря, «заказчиком является Киев», это, простите, ни о чем. Можно, конечно, сказать, что «это Вашингтон». А они говорят, что Москва. Или, что это «разборки» внутри Донбасса. Все это не аргументы. Это – публицистика», – ответил экс-советник Захарченко[19].

И я о том же…

Вот про подрыв Крымского моста назвали конкретную фамилию генерала из Киева…

А насчет убийства Александра Захарченко…

22 ноября 2022 года

1. Дочь военного, прилежная ученица, милиционер

19 ноября 2022-го СМИ сообщили[21]:

«На Аллее Героев в Донецке открыли бюст в память о Герое России и ДНР Ольге Качуре (позывной “Корса”). Цветы к памятнику возложил исполняющий обязанности главы Донецкой Народной Республики Денис Пушилин.

“Подвиг Ольги Качуры навсегда войдет в историю освобождения ДНР, и ее личный вклад абсолютно точно есть в том, что мы теперь субъект Российской Федерации и наша мечта исполнена. <…> Абсолютно заслуженно было то – и мы очень признательны, что президент присвоил ей звание Героя Российской Федерации”, – сказал Пушилин.

Памятник Ольге Качуре

Ольга Качура стояла у истоков создания Народной милиции ДНР в 2014 году. Командовала дивизионом РСЗО БМ-21 “Град” в Горловке, воевала в Иловайске, Дебальцево, Углегорске, Мариновке, Авдеевке. Погибла 3 августа в результате артобстрела. В тот же день Пушилин присвоил ей звание Героя ДНР (посмертно), на следующий день президент Владимир Путин – звание Героя России.

Качура похоронена на Аллее Героев кладбища “Донецкое море”. Она также изображена на барельефе мемориала “Саур-Могила”».

Кто же она такая, эта героическая Ольга?

С позывным «Корса»?

Оказывается, она из семьи военных. «Я дочь офицера, внучка офицера и правнучка офицера. Прадеды мои были русскими офицерами, и поэтому кодекс чести русского офицера известен мне с самых молодых лет», – сказала Ольга Сергеевна в интервью корреспонденту[22].

Жила и училась в Донецке. В 1987 году окончила школу № 14. У нее с раннего детства проявлялись склонности к точным наукам, поэтому после школы пошла не на какой-нибудь гуманитарный факультет, а поступила в Донецкий политехнический институт, где увлеклась разработкой программного обеспечения для систем наведения баллистических ракет.

Такой выбор не мог не сказаться на последующем решении, когда в тяжелые для Донбасса дни в 2014 году она в ополчении оказалась именно в артиллерии. На вопрос: «Что для вас артиллерия?» – заданный ей в бытность службы в Армии ДНР, она ответила: «Артиллерия – это мое кредо. Это моя жизнь. Именно реактивная артиллерия. Мне даже сережки подарили в виде артиллерийских пушек. С 2015 года их не снимаю»[23].

Помимо технического Ольга Сергеевна, видимо, получила и юридическое образование и шестнадцать лет проработала в одном из районных отделов милиции Донецка на должностях, связанных со следственной работой. Молодых девушек с обостренным чувством справедливости жизненный путь часто приводит к профессии следователя, где они помимо защиты себя могли защитить обиженного, вывести на чистую воду преступника. И здесь школьное и вузовское прошлое в политехническом институте, где точные предметы приучали к четкости, конкретности, логичности, только способствовали ее следовательскому труду. И, думается, она находила в этом удовлетворение, несмотря на тяготы и испытания: суточные дежурства; невзирая на дождь и снег, выезды на места происшествия, в этом, казалось бы, мужском деле.

Со временем Ольга Сергеевна перешла в милиции на штабную работу, что только расширило ее узкую специализацию и заточенность на конкретные уголовные дела. Теперь она погружалась в общее состояние преступности в городе, анализировала истоки и корни, тем самым становилась ближе к нуждам живущих рядом с ней людей, все более привязывалась к этому с некоторых пор родному уголку Донбасса.

С опытом защитницы «сирых и убогих» и сердцем патриотки она не смогла спокойно смотреть на беды, которые принесла ее краю киевская власть. События на Майдане, в Доме профсоюзов в Одессе, расстрел милиции в Мариуполе тогда многих привели в ополчение.

Ольга Качура взялась за оружие.

Этим событиям предшествовали трагичные события в жизни великой страны, в которой она родилась. По ее семье, как и по семьям тысяч и тысяч ее соотечественников, страшным смерчем прошелся развал СССР.

«…Вот когда это все развалили. Честно говоря, у меня никто не спрашивал. Не помню ни референдума, хотя памятью не страдаю. Просто взяли и оторвали и откинули. Вы посмотрите, сколько населения, которое называется русским, сейчас оказываются на территориях, которые называются Украиной. Нас (видимо, имела в виду вывод войск) вывели из Германии в 1992 году и сказали: вы теперь живете здесь. А в 1992 году выяснилось, что мы все украинцы и обязаны остаться на Украине. И в том же 1992 году поувольняли очень многих. Моего отца уволили. Сказали, что все, отслужил, русский офицер, ты никому здесь не нужен. Меня не спрашивали тогда. По-моему, не спросили очень многих… Я не против Украины, не против ее красивых песен, я против ее разделения, когда вы почему-то считаете, что я хуже вас. Я – русская и горжусь этим»[24], – вырывалось из «Корсы» в порыве откровения.

Ее семье досталось в 1992 году и не прекращалось все последующие годы.

2. Командир дивизиона

Вот эта русская женщина Ольга Сергеевна Качура стала в одном строю с мужчинами на защиту Русского мира в Донбассе. Может, кто-то ее и отговаривал: не место здесь женщине, сидите дома. Тем более она рвалась не в медсанбат, не в обслугу, а в самое что ни на есть пекло, на передовую! Да еще в войска, служба в которых не только требует элементарных военных умений обращения с автоматом и пулеметом, но и особенных, специальных знаний. Вот тут-то, видимо, и пригодилось студенческое прошлое в политехническом институте.

Ольга Качура

Она командовала дивизионом ракетных систем залпового огня РСЗО БМ-21 «Град». Казалось, РСЗО «старушка». Ее создали в далеких 1960-х. Но именно эта техника погасила конфликт на Доманском полуострове в 1969 году. Тогда вопреки указаниям свыше на свой страх и риск командующий Дальневосточным военным округом отдал приказ применить секретные системы залпового огня, и китайцы на острове были разбиты.

Теперь, спустя годы системами залпового огня «Град» в пику командирам-мужчинам командовала женщина с позывным «Корса».

Она говорила: «У войны не женское лицо, согласна. Но кто будет сильнее охранять волчат? Волк или волчица? Попытайтесь у собаки забрать щенят – она вас порвет… Если резюмировать, я не вижу разницы между женщиной и мужчиной, что на войне, что в мирной жизни»[25].

Так же она отвечала, служа в милиции, фактически выполняя мужскую работу.

Предпочитала принимать в дивизион мужчин, которые могли поднять снаряд под сто килограммов, а исключение составляли женщины, которых можно было использовать в качестве наводчика, фельдшера, повара, радиотелеграфиста. Служила у нее в подчинении и ее дочь.

«Корса» на передовой жесткая, требовательная, а в быту, в редкие часы отдыха женственная. На ее щеках играют мягкие складочки, в глазах горит огонек.

«Женщина-военный – это не значит страшная, грязная образина с обкусанными ногтями, и не мужик в юбке. У меня есть личный состав, который ежеминутно меня оценивает. И тут ни в одном пункте нельзя не соответствовать, – рассказывала в одном из интервью “Комсомолке” Ольга Качура. – Логика проста – если наплевать на себя, на все остальное и подавно. Не надо красных ногтей, намазанных губ, все должно быть подтянуто, начищено, аккуратно. Каков поп, таков и приход. Мое подразделение называется “Корса” – и это мой позывной. Уже никто не различает, где я, где моя фамилия, где мой позывной. Я не требую от подчиненных больше, чем от себя. Пришли служить в “Корсу”? Извольте соответствовать»[26].

О своей службе она говорила скупо и конкретно, как подобает настоящему командиру. А началась она в Славянске. Всем памятны дни, когда безоружные люди пытались остановить технику ВСУ и в людей стреляли. Там «Корса» обрела свой первый боевой опыт. Она воевала и в Логвиново. А ведь там захлопнули дебальцевский котел, и враг несколько дней безуспешно пытался вырваться.

Качура говорила:

«Выполнять задачи приходится по разным направлениям в ДНР. Это и северное, и южное, Авдеевка опять же. И даже в Луганской Народной Республике повоевать пришлось. Куда дадут команду выехать, туда и поедем, там и будем работать… Воюем с НАТО. Тут нет противоборства чисто с Украиной. Мы воюем с НАТО. Территория Украины – это плацдарм военных действий. Если бы я воевала с Украиной, они бы, наверное, сейчас только на ослах ездили и стреляли бы с пехотных минометов 52 калибра. А посмотрите, сейчас на их вооружение. “Хаймарсы” уже поступили, гаубицы американские и так далее. На Украину сейчас поступает очень хорошее вооружение и военная техника западного производства. Я исхожу из того, что, если здесь воюют западным оружием, то воюет уже не Украина, а НАТО»[27].

Гвардии полковник Качура

И полковник Ольга Сергеевна Качура не унывала. Ее боевые машины показывались на передовой в самых неожиданных местах, заходили даже в тыл противника, и ракеты одна за другой улетали крушить вражеские порядки и укрепления.

Вот как рассказывают об одном эпизоде[28]:

«По кабинетам собрали несколько трофейных украинских флагов: у кого они лежали у двери, и их пришлось выстирать. Флаги водрузили на древки, и подразделение выдвинулось в сторону противника. Благо в тот момент ополченцы и солдаты ВСУ выглядели примерно одинаково, все были одеты вразнобой. В посадке за последним блокпостом ополченцы на “Грады” белой краской нанесли по две белых полосы (отличительный знак на технике ВСУ) и, развернув украинские флаги, окольными путями по территории противника выдвинулись на 20 километров вперед. В удобном месте “Корса” навела батарею, отстрелялась и уничтожила цель. В означенном пункте находилась колонна с боеприпасами и цистернами топлива».

Военкор Сладков восхищался работой ракетных систем: «Артиллерия сейчас работает так, что у пленных черные уши, когда их берут. Они говорят: “Откуда у вас боеприпасы? У вас вообще ничего не заканчивается”. И, честно говоря, стреляют отовсюду. Выедут – бах! Выедут – бах!»[29]

В этом ратном труде она находила удовлетворение. Ведь сказала когда-то: «Но кто будет сильнее охранять волчат? Волк или волчица? Попытайтесь у собаки забрать щенят – она вас порвет…» Вот и била во врага, который стрелял по ее родному Донецку, в больницы, в школы, прятался за спины мирных граждан, кто уничтожал ее мир, и в прямом смысле, рвала противника на части.

И поделом им, укропам!

3. В окружении моря цветов

Кто-то мог подумать, что «Корса» – исключительно воин, он ошибется. Ей было не чуждо ничто человеческое. Когда у нее спросили: «А какие-то женские мечты у вас есть?», она ответила: «Наверное, больше проводить времени со своими близкими. Есть свои прелести в приготовлении обеда и стирке вещей твоих домашних. Создавать уют в доме, зная, что ты больше не будешь просыпаться от взрывов. Ухаживать за садом, за орхидеями. Орхидея – мой любимый цветок. Я не люблю срезанные цветы. Срезанный цветок умрет, а орхидея в горшке на полке напомнит мне о человеке, который мне этот цветок подарил»[30].

Среди цветов

Есть фотография, где она в окружении моря цветов. Столы уставлены букетами бордовых, малиновых, белоснежных роз. На полу букеты с калами… И она стоит в этом царстве запахов и любви – счастливая…

Она воспитала дочь. Та служила в ее дивизионе.

Растила сынишку, которого взяла из детского дома в Горловке после обстрела.

Чего еще, казалось, надо?

Победы…

А вот этого она и не дождалась, предоставив эту радость другим.

Как напутствие прозвучало ее одно из последних интервью:

«… Каждый из нас как-то обращается к Богу. В той или иной мере. Кто-то ходит в церковь. Ставит свечки. Кто-то говорит с ним напрямую, обращаясь к нему своими мыслями. Бог не дает испытаний больше, чем мы можем перенести. И эта война пройдет, и это испытание закончится. И мы выживем. И если нам дали такое испытание, мы можем через него пройти. Просто будет немножечко тяжело. Немножко сложно. Но это испытание просто было необходимо. Так или иначе нужно было отсеять чистое зерно, которое даст положительные всходы, от той грязи, что накопилась за эту жизнь.

Эта война – большое испытание. Кто-то просеивается и отпадает. Кто-то просеивается через более мелкую решеточку, и, в конце концов, останутся те люди, которые являются золотым генофондом. Которые пройдут все испытания, которые могут потом поднять на своих плечах эту страну.

Я надеюсь, что она будет в составе России…»[31]

Как бы она была счастлива, окажись в Москве на подписании договора между Российской Федерацией и Донецкой Народной Республикой о вступлении последней в состав России.

Она продолжала: «Но опять же, люди. Я хочу обратиться к вам. Не воруйте у себя ничего. Не грабьте предприятия. Не разбирайте шахты. Россия нас потянет. Но не хочется приходить, мягко говоря, без штанов в чью-то семью и проситься. Может, лучше зайти на равных. И сказать: “Старший брат, возьми младшего брата. Мы можем работать. У нас есть с чем работать. Мы готовы стать полноправным братом большой семьи”. Как бы она ни называлась: СССР, Российская Федерация. Союз с Федерацией во главе с Россией. Значения не имеет название. Имеет значение смысл. Когда-то пятнадцать республик находили общий язык. И в 1941-м и 1945-м никто не делил на казахов и бурятов, на русских и белорусов, за одним столом ели. И многого добились…»[32]

«Корса» каких-то два месяца не дождалась того момента, когда Донецкая Народная Республика и Луганская Народная Республика (ДНР и ЛНР), а также Херсонская и Запорожская области вошли в состав России.

4. Горько-прегорько…

И вот пришло тяжелое известие.

Военкор Сладков в Интернет выложил сообщение[33]:

«Ольга Сергеевна Качура погибла… Есть подтверждающие данные… Под Верхнеторецким обстреляли машину… Я вообще хочу сказать так. Это моя личная потеря. Я с уважением относился к ней. Это потеря для корпуса и для Донбасса вообще. Это очень красивый, очень чуткий, очень деликатный человек, которая командовала мужским коллективом. Командовала реактивным дивизионом. Это – лично моя потеря. Таких командиров с такой историей участия в противостоянии нацистской Украине уже мало осталось. Есть новые, есть дерзкие, но мало…»

Сообщение полоснуло ледяным холодом.

О смерти Качуры 3 августа 2022 года в своем Telegram-канале написал мэр Горловки Иван Приходько: «Трагически погибла отважная и мудрая женщина, которая стояла у истоков Народной милиции Донецкой Народной Республики. Качура Ольга Сергеевна, победоносная и непоколебимая “Корса”».

От таких известий становилось горько-прегорько на душе и невольно посещали мысли: ведь жила, ведь боролась, ведь мечтала, ведь любила, ведь надеялась… И вот…

Теперь хотелось, чтобы по-человечески с ней простились. Но укропы и здесь проявили свое звериное лицо и проститься с «Корсой» помешали…

СМИ сообщали:

«4 августа украинские боевики устроили кровавую провокацию – обстреляли из артиллерии район театра “Донбасс Опера”, в котором друзья, близкие и все, кто любил “Корсу”, с ней прощались. В результате обстрела Донецка по состоянию на 12:30 в Ворошиловском районе погибли пять человек, еще шесть мирных жителей получили ранения. Среди пострадавших два сотрудника скорой помощи. Огонь украинские вооруженные формирования вели со стороны Первомайского, с применением 155-миллиметровой артиллерии»[34].

Журналист Анна Ковалева писала[35], как в бессильной злобе нацисты обстреливали драмтеатр, гостиницу… Окна в гостинице были выбиты… Фасад изрешечен… На земле лежало обугленное тело погибшей девушки… У драмтеатра сломанные деревья, искуроченные машины… Били даже по городскому скверу, где, к несчастью, оказалась семья с ребенком… Убили пять человек…

Как после этого назвать этих нелюдей?

И еще спрашивают, почему Донбассу не по пути с Украиной!

С нами «Корсы» нет… Воинский труд «Корсы» отметили. В мае 2022-го ее наградили Георгиевским крестом II степени. Подразделением Ольги Качуры тогда было уничтожено много вэсэушников и украинской боевой техники, включая натовские образцы. Подразделение выполняло боевые задачи в районе Троицкого, Новоселовки, Верхнеторецкого и Попасной[36].

Ей присвоено звание Героя ДНР. Героя России.

В.В. Путин вручает награду Качуры ее дочери

На распространенном СМИ видео[37] мы видим, как 12 октября 2022 года президент Путин вручил Звезду Героя дочери «Корсы».

Путин встретил дочь Героини:

– Здравствуйте… Передаю вам государственную награду России Звезду Героя, которая была присуждена вашей маме. Она была человеком мужественным, абсолютно знаковым для Донбасса, для Донецкой Республики… Ее очень многие любили… Уважали, и, что особенно важно, как видно из документов, за время командования в ее подразделении не было потерь…

– Да…

– К сожалению, ее уберечь не удалось…

– Спасибо… – сказала дочь «Корсы». – Хотелось искренне вас поблагодарить… Хотелось, чтобы мама лично получила эту награду. Но, к сожалению, она погибла, защищая Родину…

Путин поинтересовался:

– О ваших планах… У вас приемный брат есть…

– Учится в 11 классе…

– Какие у него планы?

– Планы у моего брата поступить в военное училище… А я бы хотела продолжить дело моей мамы… И защищать Родину…

Надеюсь, планы у детей Ольги Сергеевны осуществятся…

Пройдут годы, школьники откроют учебники, и в разделе о том, как Донбасс второй раз отстаивал свою свободу в схватке с фашизмом, прочитают о дочери офицера, внучке и правнучке военного, мужественной «Корсе», в мирное время защищавшей людей на милицейском поприще, а в военное на полях сражений, командуя дивизионом залпового огня и наводя ужас на бандеровцев, натовцев, америкосов и их приспешников.

9 декабря 2022 года

1. Судьба девушки зацепила

В этот 2022 год зима запаздывала. И я, еще поглядывая на желтизну осени за окном, просматривал сайты, погружаясь в судьбу ребят, сложивших голову на Донбассе, и вот 16 ноября 2022 года неожиданно прочитал:

«Валентина Олеговна Галатова (5.05.1994) из Железногорска Красноярского края. Ходила в 20-й детский сад, училась в лицее № 103 с 3 по 8 класс, затем в школе космонавтики. В 2009-м с семьёй переехала под Воронеж, где окончила сш № 11 и автошколу “Лидер”. В составе миротворческой миссии сопровождала колонны гуманитарного груза в Донбасс. В итоге поселилась в Донецке и поступила учиться на психолога в Донецкий университет, сдала последнюю сессию в январе 2022 года. Овдовела 6.11.2020 (муж был комбатом ВС ДНР https: //yadocent.livejournal.com/1297168.html), после этого добровольцем вступила в армию ДНР. С 24 февраля 2022-го принимала участие в специальной военной операции по освобождению Донбасса. Была сержантом медицинского взвода стрелкового батальона ДНР. Участвовала в боях за освобождение п. Степное, Солнцево, Волноваха, Сладкое, Новомихайловка. Погибла 14 апреля 2022 года в Мариуполе под минометным обстрелом. Похоронена в Воронеже»[38].

Валентина Галатова

На меня с фотографии смотрела раскосая девушка в шлеме с прядями волос из-под него. Ее шею охватил шарфик в клеточку, сама в камуфляже хаки, со взглядом чуточку пытливым, чуточку вопросительным и с прищуром.

Наша: красноярская, воронежская, мариупольская, – побежало волнами по мне.

На сайте прочитал про ее мужа: Панькин Андрей Андреевич[39], позывной «Марик» – комбат стрелкового батальона, погиб 6 ноября 2020 года от пули снайпера карателей-укропов.

Воевала вместе с мужем…

И с ним же и погибла…

Меня охватило волнение. Захотел как можно больше узнать об этой девушке и написать о ней. И теперь озадачился: как ее найти? Написано, что похоронена в Воронеже, а где? Я знал коменданта Коминтерновского кладбища города и теперь позвонил ему:

– Это писатель Федоров. Может, помните, у меня книга о «Романе Филипове». Он похоронен у вас (когда-то дарил коменданту свои публикации). – Помогите. Есть сведения, что в Воронеже похоронена… – и рассказал о Галатовой. – Ведь узнаем, где похоронена, будет проще искать близких… Собирать о ней материал…

Комендант обещал помочь.

Искал все, что только можно было узнать о медсестре.

– Ого! – вырвалось у меня, когда на сайте «Проза. ру» нашел стихотворение Сергея Мыслина:

«Царевна цвета хаки (памяти В. Галатовой)

На самом деле Царевна! – отозвалось во мне.

Далее в Интернете[41]: «5 мая Валентине Галатовой исполнилось бы 28 лет. У нее остался сын Даниил… Похоронена под Воронежем (по месту жительства мамы)».

Я не придал значения месту похорон: ведь этим занимался комендант центрального кладбища Воронежа.

Далее: «…Она – вдова погибшего командира батальона (состояла в гражданском браке), в социальных сетях она писала, что отомстит за смерть любимого».

Еще про нее:

«“Она не сделала ни единого выстрела, защищала свою землю. Спасала солдат, бинтуя раны, врачуя словом, утешая, поддерживая. Спасала и утешала тех, кто отчаялся, лишившись конечностей. Искала машину, чтобы вывезти раненого комбата, который лишился ступней. Нашла, вывезла. В Солнцево попали в окружение. Бойцы держали оборону сутки. Валентина 22 часа без перерыва оказывала помощь раненым. Вся ее одежда, включая бронежилет, была пропитана кровью”, – рассказали в железногорской газете.

При освобождении Сладкого и Новомихайловки Валя вытаскивала раненых из-под минометного обстрела.

Помяните Валю сегодня 5 и 9 мая – в день ее рождения и в день Победы»[42].

«Сынишка… Бабушка воспитывает…»[43]

Меня захватило. Я не мог оторваться:

«Уроженка Железногорска погибла под минометным обстрелом в Мариуполе»[44].

«27-летняя Валентина Галатова погибла… О гибели Валентины Галатовой рассказало железногорское издание “Город и горожане”. В администрации города “ТВК Красноярск” отказались давать комментарии… Сержант медицинского взвода стала 27 погибшей из Красноярского края». Источник: Сетевое издание ТВК Красноярск. 04.05.2022 09:58.

Меня задело: что ж отказались давать комментарии…

Надо о девушке все рассказать! Чтобы все знали! И чтить!

Она же железногорская!

Весь день я не мог отключиться от взволновавшей меня судьбы Валентины и ее друга-командира. И теперь свой поиск расширял. Просил свою бывшую коллегу по милиции, теперь заведующую ЗАГСом, подключиться и поискать сведения о Галатовой:

– Раз похоронена где-то у нас, значит, свидетельство о смерти могли получать. И там какие-то адреса, контакты…

Заведующая обещала помочь, но через час позвонила и сказала:

– Ничего нет…

Выходило, в Воронеже в ЗАГСах ей документов не выдавали.

«Но она училась в школе № 11», – вспомнил я.

Школа с таким номером в Воронеже располагалась напротив УВД, где я служил. Сразу позвонил в школу, но телефоны из-за позднего времени уже не отвечали.

2. Не теряя надежды. Юлия Друнина «Зинка»

17 ноября с выпавшим снегом пришло нерадостное известие от коменданта:

– Проверили все кладбища Воронежа… – позвонил он. – Нет такой…

– Но, может, в пригородах…

Под Воронежем тоже находились погосты.

– Хорошо, если узнаю, то сообщу… – обнадежил комендант.

Теперь позвонил в школу № 11 и поговорил с заместителем директора. Та выслушала и сказала:

– Что-то не припомню Галатовой… Но поищем… Адресную книгу посмотрим… Если что найдем, сообщим…

После разговора с заместителем директора подумал: может, школа № 11 под Воронежем? В области тридцать три района и как такую найти?

Вспомнив, что Валентина окончила автошколу «Лидер», звонил туда и просил поискать, сохранились ли какие сведения о сдававшей на водительские права Галатовой. И здесь вроде не отказали.

Встал вопрос: куда еще звонить? Где искать?

Казалось, я сбился с ног, но искал. Звонил в Железногорск, где она училась в лицее № 103, никто не отвечал. В школу космонавтики в том же Железногорске – тоже не отвечали. Посчитал, что в школах ввиду разницы часовых поясов уже ушли с работы. Послал письменные запросы по электронке на школьную электронную почту.

Зная, что Валя училась в Донецком университете на психолога, долго звонил туда, но поняв, что еще связь с только что принятыми в состав России регионами не налажена, тоже слал туда запросы по электронной почте. Надеялся, что полученная оттуда информация что-то прояснит. Не могла же Валя Галатова раствориться в неизвестности.

Стараясь не терять времени, отрабатывал все районы области, ища школу под № 11. Из тридцати трех районов школы под № 11 оказались только в двух сельских районах, связь с ними ничего не прояснила: оттуда сообщили: девочка под такой фамилией у них не училась.

И меня уже стало одолевать сомнение: может, фамилия у школьницы Вали была другая. Тогда поиск еще более усложнялся.

Но я во что бы то ни стало должен был ее найти! – решил для себя.

Снова звонил в Красноярский край в лицей № 103, в школу космонавтики. И у меня вырывалось:

– Царевна цвета хаки, где же ты?

18 ноября новостей не поступало. Но приходили новые мысли. Пытался найти хоть что-то о Вале через полицию: ведь жила в Воронежской области с 2009 года, тогда школьницей была где-то прописана. Попросил сына – бывшего сотрудника полиции, выяснить у сослуживцев. Через гаишников: ведь сдавала Валя на водительские права, может, у них сохранились ее адрес, телефон.

Представлялась медсестра, санинструктор Валентина Галатова. Для кого-то она в Донбассе выполняла приказ: «Раненых на поле боя не оставлять», а я считал: она просто не могла поступить иначе, бросить раненого в беде.

Нашел видеоролик[45] в честь санинструкторов. В нем рассказывали о Зинаиде Самсоновой[46], которая в 1943 году при захвате плацдарма на правом берегу Днепра вынесла с поля боя более тридцати раненых, а 27 января 1944 года в бою после гибели комбата повела бойцов в атаку. Она погибла от пули немецкого снайпера, когда выносила раненого с нейтральной полосы.

Об Ольге Климовой[47], фельдшере 4-й бригады вооруженных сил Луганской Народной Республики. Свой последний бой она приняла под Кировском 4 марта 2022 года, спасая из-под обстрела раненых бойцов.

Заговорили о сержанте медицинского взвода мотострелкового батальона Донецкой Народной Республики Валентине Галатовой. Звучало: в Солнцево попали в окружение. Бойцы держали оборону сутки. Валя двадцать два часа без перерыва оказывала помощь раненым. Вся ее одежда, включая бронежилет, была пропитана кровью…

Зазвучало стихотворение Юлии Друниной «Зинка»:

О Валентине Галатовой кипел Интернет. Ее вспоминали, ее помнили.

И я должен был помнить! Теперь дозвонился до лицея № 103 в Красноярске. Директор внимательно выслушал, сказал, поможем. Но в школе космонавтики телефон так и не брали. Зато узнал, что это школа-интернат для одаренных. Выходило, Валя – девочка одаренная…