Плесень бесплатное чтение

Обман

Безумная тошнота подкатывала к горлу. На зубах хрустел песок, а во рту стоял привкус земли и железа. Вокруг царила безумная суета: яркие вспышки ламп, беготня прислуги, чьи-то взволнованные вздохи. Лисандр с силой зажмурил глаза, а затем пару раз проморгался. Зрение никак не фокусировалось, и мир вокруг превратился в кашу из цветных пятен. Раздался чей-то разъяренный крик. Громкие шаги, легкий металлический звон цепочек.

– Я убью тебя! Убью! – прокричал знакомый голос. Очень уж знакомый.

А за ним последовал удар в лицо. Скула загорелась огнем. Парень свалился с ног. Еще удар и еще, и еще. Глаза застелила красная пелена.

– Ублюдок! Тварь!… – продолжал кричать темный силуэт.

Его руки сомкнулись на шее. Лис широко раскрыл глаза и, наконец, смог рассмотреть, что происходит.

– Ты чего? – выдавил парень еле слышно.

Над ним сверху навис Эшлен, красный от злости. Он сдавил тонкую шею с такой силой, что в ушах зазвенело. Лисандр схватился за его запястья.

– Нет у меня больше терпения! Нет! – буквально взвыл мужчина. – Просто сдохни!

Охрана подхватила генерала сзади и с трудом оттащила от парня.

Тяжелые веки закрылись сами собой.

Небеса бескрайние, бездонные. Густые облака проплывали мимо. Несколько ярких солнц светили с разных сторон. Узкие стеклянные мостики исполосовали пространство. Дану недовольно постучала копытом и посмотрела вниз: земли не было видно. Лишь высоченные древоподобные столбы тянулись из голубой бездны вверх. Они слегка покачивались на ветру и злобно скрипели, даже выли. Демонша подошла к краю мостика и чуть наклонилась над пропастью, внимательно посмотрев на столб.

– Раньше такого не было… – фыркнула она.

Из столбов торчали «отростки» в виде рук, ног, иногда даже голов с плечами. Они все шевелились. Головы нескончаемо выли, конечности дергались, будто пытались вылезти из этой кучи тел. Тысячи душ словно скатали в огромный цилиндр. И ни начала, ни конца этой фигуре видно не было.

Вдали, между столбов, замелькал невероятных размеров силуэт. Колосс передвигал столбы. Дану быстро побежала по стеклянному мостику в его сторону.

– Эй! Эй- эй, погоди- погоди! – закричала девочка.

Колосс замер и очень медленно обернулся. Но, заметив демоншу, отвернулся обратно и продолжил толкать столб из скомканных душ. Дану побежала рядом.

– Это что такое? Ты чего с междумирьем сделал?

– Места. Нет, – ужасно медленно ответил великан. Голос его эхом прошелся по всему пространству.

– Как это нет? Расселять надо. Туда- сюда. Нижний мир, верхний, обратно в средний.

– Закрыты. Двери.

– В смысле закрыты?

Великан не ответил, поднял один из столбов и поставил его на соседнее место с громким стуком. Девочка зажала уши от грохота.

– Какого хрена закрыты? – повторилась Дану. – Нельзя их закрывать! Посмотри, что ты наделал. Что за фарш из душ. Должно же быть все аккуратненько, тело к телу!

Великан развернулся и пошел назад, игнорируя демоншу. Дану схватилась за волосы и раздраженно взвыла.

– Ну и как мне ее искать?

Мэй сжимала в руках небольшой поднос с завтраком, стоя у двери спальни Лисандра. Взволнованно вздохнув, она тихо постучала и замерла, прислушавшись. Ответа не последовало. Девушка не спеша опустила ручку двери и аккуратно заглянула внутрь.

В комнате было холодно. Балконная дверь открыта настежь, а на полу собрался небольшой сугроб. Мэй испуганно вошла внутрь и облегченно выдохнула, увидев парня, сидящим на полу. Лис прижимал к лицу ком снега и смотрел вдаль, на город. Парень неспешно обернулся.

– Мне такой кошмар приснился, будто я…

Мэй рассмеялась, услышав это.

– Я так переживала, когда ты пропал, – перебила она. – Целую неделю ни слуху, ни духу. Тут такая паника была. Эшлен на себе волосы рвал.

Лис поджал губы, отвернулся и замолчал. Девушка поставила поднос на стол и закрыла балконную дверь.

– Неделю? Пропал? – переспросил он.

– Зачем ты это с собой сделал? – снова перебила она его и озадаченно осмотрела. – Ладно волосы. Но ногти… А глаза? Это как вообще? Линзы? Это же вредно…

Лис заметно напрягся и посмотрел на свои руки. Ногти, черные ногти с фиолетовой окантовкой на коже. Словно кто-то отбил ему пальцы молотком. Он потер пластину на большом пальце, словно на нем был лак, но чернота никуда не пропала.

– Что за…

Он поднялся на ноги и двинулся в ванную. Подойдя к отражению, он испуганно дернулся, испугавшись самого себя. Некогда белоснежные волосы стали черными, как смоль. Он провел по ним рукой, не веря в то, что видит. Потрепал пряди в надежде, что это какая-то грязь или пыль прилипла и засохла. А затем наклонился к отражению ближе и оттянул веки вниз. Глаза. Желтые, даже скорее золотые. Точно такие же, какие были у его отца перед смертью.

В ванную зашла Мэй. Она нервно теребила в руках подол платья и испуганно смотрела на Лиса. Тот повернул к ней голову. В янтарных глазах читался невероятный страх и в то же время… Надежда.

– Я один вернулся вчера?

– Да.

– Это был не сон.

– Сон?…

Не успела она договорить, как парень рванул из комнаты прочь.

Он помчался по заученному наизусть маршруту с безумной скоростью. Босые ноги глухо барабанили по холодному паркету, в стопы впивались занозы от потертой древесины. Еще пару поворотов и вдали показалась железная дверь морга.

Мчась по крутой лестнице, он пару раз чуть не упал. Затем молнией пролетел мимо работников, расталкивая их в стороны, и вбежал в хранилище с холодильниками. У стены замер испуганный лаборант. Парень подбежал к полкам и принялся истерично открывать их, ища нужное тело.

– 315. Номер 315. Военные. Девушка. Месяц примерно. Где?!

Лаборант с трудом сглотнул и указал в самый дальний угол хранилища. Лисандр рванул к указанному шкафу и вытащил его наполовину.

Все тоже холодное, иссохшее тело с впавшими глазами. Кожа стянулась и истончилась. По всему телу разошлись темные трупные пятна.

– С ним бы что-то уже делать. Давно очень лежит. Портится же. Иногда свет выбивает, все тает. Там уже внутри… Живность, наверное… – забубнил работник.

Лис накрыл ладонями оледеневшие щеки. Руки его слегка задрожали.

– Я же видел. Видел!

Он пальцами раскрыл засохшие веки: мутные глаза с побелевшим зрачком. Как у несвежей, очень несвежей, рыбы. Лис поднял голову и посмотрел на испуганного лаборанта.

– Он обманул меня?

– Кто?

– Ничего не понимаю…. Я же помню.… Или это сон.… А если сон то…

Он сжал окаменевшую ладонь трупа и задумался, смотря на нее. Почерневшие пальцы, словно обмороженные. Тонкие, жилистые. Они напоминали веточки какого-то дерева. А на безымянном было узкое золотое колечко. То самое, которое он сам ей и подарил: «Его точно не было раньше».

Лис уперся спиной в ящики и сполз по ним вниз. От непонимания заболела голова: пульсирующая боль, словно копье, прошлась от виска к виску.

В стороне пару раз хлопнула дверь. Не спеша, аккуратными, мелкими шажками подошла Мэй. Она опустилась рядом на корточки и накрыла ладонями темные волосы. Лис поднял голову и непонимающе посмотрел на нее. Девушка по-доброму улыбнулась. Как и всегда. Широкой, сияющей улыбкой. А в глазах читалась безумная любовь и нежность.

– Я схожу с ума, да?

– Не знаю, – хихикнула Мэй. Она поднялась на ноги и задвинула шкаф с трупом обратно в стеллаж. – Отпусти это. Живи дальше.

Лис уперся головой в стальной шкафчик и уставился в никуда. Перед глазами начали всплывать образы из обсидиановой пещеры: светящиеся ягоды, вода, влажные стены, пар, холодные когтистые руки… Мокрые кудри и удушье. Темнота. Нескончаемая, непроглядная темнота. Бесконечная и бездонная. А затем в ней вспышка света: одна, другая. Вспышки сливались в единую картинку. Сначала размазанную, а затем все более и более ясную и четкую. Кулак. Чей-то огромный кулак, летящий прямо в лицо. Еще раз и еще.

– А где Эшлен?

Мэй поджала губы и отвела взгляд.

– Он.… Очень зол. Очень.

Лис вздохнул и поднялся на ноги.

Фургон быстро мчался по улицам столицы. Водитель яростно нажимал на гудок и намеренно криво ехал, привлекая внимания жителей. Ловил каждую ямку и кочку на асфальте и весело подпрыгивал на сугробах. Кузов был разрисован яркими неоновыми надписями, рисунками и символами. Люди вокруг возмущались и грозились ему вслед: кричали, махали кулаками, а некоторые даже побежали за ним, в надежде нагнать лихого водителя.

Доехав до центральной площади, фургон остановился у небольшой лестницы из невысоких ступенек. Мотор заревел, из-под колес повалил дым и снег. Машина помчалась вверх по ступеням прямо в центр площади. Водитель резко повернул руль в сторону, и авто с диким визгом шин прокрутилось на месте и встало. Включилась громкая музыка. Мужчина за рулем лег на сидения и заблокировал передние двери.

Люди вокруг с опаской оглядывались на машину. А те, кто посмелее, подошли ближе. Собралась небольшая толпа из зевак. На шум, из окон начали высовываться местные жители из рядом стоящих домов.

Задние двери фургона открылись, и на площадь выскочили четыре полуголые девушки с подносами в руках. Их тела были усыпаны блестками. На головах были высокие украшения с розовыми пушистыми перьями. На ногах чулки и стрепы, лифы обшиты тысячами страз и бусин. Они разошлись по углам фургона и широко улыбнулись, держа перед собой металлические подносы с какими-то непонятными вещами.

Вслед за ними из фургона выскочил Ган, в кожаном плаще на голое тело. Он быстро залез на крышу буса и встал на нем, раскинув руки в сторону.

– Дамы и господа! – он закричал еще громче, чем музыка. – Такого вы еще точно не видели. Драг- маркет, который был одобрен лично нашем королем. Здесь вы найдете все: от ароматных шишек до белого порошка. Любых форм, фракций, вкусов и размеров! И только сегодня— совершенно бесплатно!

Он махнул девушкам внизу, и те вышли вперед, протягивая людям вещества на подносах.

– Совершенно безопасно! Совершенно бесплатно! Попробуйте, друзья! Лучше взять сейчас, чем потом жалеть всю жизнь, да? Не нравятся таблетки, так возьми конфетки: леденцы, карамельки, чего только пожелает душа.

Люди не очень активно, но все же брали упаковки у девушек. Танцовщица протянула поднос подростку. Мальчик с сомнением посмотрел на пакетики с порошком.

– Задолбали серые будни? Начальник- урод, директор- мразь, училка- сука? Тогда попробуй наш главный хит— менкоин. Сладкий, как губки любимой подружки. Манящий, как дешевая девка. Крышесносный, как первая любовь! Один вдох и все проблемы исчезнут, как по взмаху волшебной палочки!

Мальчик посмотрел в глаза танцовщице. Девушка подмигнула ему и улыбнулась еще шире прежнего, обнажив зубы. У него сперло дыхание. Юноша схватил несколько пакетиков и скрылся в толпе.

– Даже наш король не брезговал закупиться у старика Гана! А чего же тогда бояться вам! Отдыхайте, как наш король, развлекайтесь, как наш король, и будете жить так же счастливо, как наш король!

Толпа вокруг увеличивалась. Некоторые из зевак напихивали полные карманы порошков и таблеток. Другие же наоборот, смотрели на это всё с большим сомнением, но спустя время все равно брали.

– Менкоин даром. Хватай больше, – шептались между собой мужчины.

Ган наверху довольно улыбался, уперев руки в бока. Он покрутился вокруг себя, любуясь на новых «клиентов», но вдруг неожиданно замер и нахмурился. Дважды громко топнул ногой и спрыгнул на землю.

– Не будем пока нашего сладкого злить, – шикнул он и запрыгнул в фургон, а следом за ним и танцовщицы.

Водитель поднялся и сразу дал по газам. С громким свистом шин, фургон развернулся и быстро уехал. Буквально через полминуты он исчез из виду, а на площади собрались солдаты.

Лисандр вошёл в королевскую приемную и сел на диван. Недовольно потер разбитую скулу, косясь на брата, словно обиженный ребёнок. Эш не обращал на младшего никакого внимания и быстро заполнял какие-то бумаги.

– Извинения принимаются, – начал младший.

Генерал поднял глаза и крепко сжал кулак, согнув ручку, которой писал.

– Ты охренел?

Повисло напряженное молчание. Они уставились друг на друга, как кошка на собаку.

– Ты избил своего короля. На глазах у всех.

– Хуероля, – мужчина откинул сломанную ручку на край стола и взял новую, продолжив заполнять документы. – Я работаю как ишак без выходных, пока ты, хер знает где шляешься. Проблемы, проблемы, одни лишь проблемы. Эш то, Эш се. Эш, у нас война на границах. Эш, у нас не хватает денег на гулянки. Эш, ты отправляешься на фронт. Эш, я проломил твоей помощнице голову. Эш, я снова подсел на наркоту. Хватит! Я задолбался! Задолбался расхлёбывать за всеми говно. А за тобой – особенно!

Лис отвернулся к стене и стыдливо поджал губы.

– Мне тоже хреново, знаешь ли.

– Тебе? Тебе хреново? – он подорвался с места и подошёл к брату. – Знаешь, когда будет реально хреново? Когда все узнают, что ты живьём заморозил Марсалу, заперев ее на балконе. Вот тогда будет действительно хреново.

Парень отвел глаза и умолк.

– Что мне делать с этим?! – закричал генерал во все горло.

Мужчина сел рядом и закрыл лицо руками.

– Я устал. Очень устал.… Знаешь, до того, как ты вылез из своего подвала и мы снова стали сидеть за обеденным столом. Моя жизнь была такой простой. Такой понятной, предсказуемой. Практически никаких проблем. За все эти пять лет. А с твоим появлением… Я будто из полного штиля попал прямиком в десятибалльный шторм. На маленькой шлюпке. И каждая новая волна выше предыдущей. И только вот мне показалось, что вода успокоилась, тучи начали расходиться. Я узнаю, что на балконе спальни Марсалы нашли окоченевшее тело. Честно тебе сказать, я надеялся, что это окажешься ты. Но нет. Ты вообще пропал, ничего не сказав. А теперь явился, еще и в черт знает каком виде, – мужчина посмотрел на чёрные волосы младшего, а потом на его руки. – Ладно волосы, но ногти нахрена накрасил?

Лис сжал кулаки, спрятав пальцы, и уставился на кофейный столик. На нем, как и всегда, стояла тарелка со свежими фруктами, которые так любил Сорот.

– Где тебя носило? Мог бы хоть записку оставить. Ну, так, ради приличия.

Лис немного помялся с ответом, задумавшись, как начать.

– Ты веришь в Бога?

Эш чуть наклонился вперёд, заглянув в глаза парню. Положил руки ему на щёки и поднял брови.

– Может тебе снова подлечиться надо? – озадаченно спросил Эш.

– Я был в обсидиановой горе. Что на границе с Востоком.

– И какая тут связь?

– Я вроде как, душу продал что ли. Или что-то другое. Сам не понял, если честно.

Мужчина прикрыл веки и поднял брови.

– Хорошо, допустим, – выдохнул он. – Кому и за что?

Лисандр замолчал на пару мгновений. Мысли бегали из стороны в сторону. На секунду, он засомневался в своих словах.

– Аббадону. Чтобы Месса воскресла.

– И как? Ожила?

Парень грустно помотал головой. Эш выпрямился, закусил губу и озабочено покивал. Встал на ноги, сложил руки на пояснице и прошёлся по кабинету.

– Марсалу зачем закрыл на балконе?

– Демонша сказала, что она отравила Мессалин.

– Демонша?

Парень кивнул. Эш почесал затылок и отвернулся к окну.

– В Ценори есть отличный реабилитационный центр. Прокапают там тебя тихонечко, и внимания особо не привлечёт. Скажем, что на отдых поехал, да? – спросил генерал сам себя. – А там глядишь, и придумаем, как быть дальше.

Лис подскочил с места и уставился на брата.

– Да я серьезно!

– Серьезно? – мужчина повернулся к парню. – Демонша сказала тебе, что твоя жена отравила Мессу. И поэтому ты запер ее на балконе в -30, а потом поехал на Восток, чтобы продать душу демону и воскресить первую. Все верно?

– Звучит так себе, но…

– Это звучит, как хорошая причина посетить рехаб на Юге. Свежий воздух, решетки на окнах, милые медсестры. Все, как ты любишь.

Лисандр засунул руки в карманы брюк и двинулся к выходу, не желая больше разговаривать.

– Пошёл вещи собирать? – съязвил генерал.

– Да иди ты, – сказал Лис и хлопнул дверью.

Себастьян держал в руке маленькую кружку с чёрным кофе. В воздухе витал сладкий аромат корицы, восточных духов и жаркого дня. Он сидел в большом плетёном кресле в светлом зале. На полу, на мягких коврах, расположились несколько полуобнажённых девушек. Они мило хохотали и терлись об ноги мужчины, словно кошки, просящие ласки. Себастьян вытянул ногу, подол длинной светлой рясы спал, оголив кожу, исполосованную чёрными узорами. Девушка провела кончиками пальцев по рисунку. Мужчина недовольно шикнул от боли и убрал ногу назад.

– Они так долго заживают… – вздохнула прислужница. – Откуда они у вас берутся? Их так много. Каждый день все больше и больше.

– Аен напитывает мое тело силой. Эти узоры работают как проводник. Через них льётся моя кровь, которую благословляет Бог, а затем втекает обратно. А когда они заживают и кровь перестаёт течь – появляются новые.

Девушки переглянулись и заулыбались.

– Вы так скоро весь почернеете.

– Не думаю, – мужчина отхлебнул из чашки и уставился вдаль.

С балкона виднелись яркие крыши домов, развивающиеся флаги с новым гербом, кроваво- алого цвета. Купола храмов, где неистово звонили колокола. Кроны высохших деревьев, дым от костров. Густые облака закрыли Солнце.

Мужчина сделал еще один глоток и откинулся в кресле поудобнее. Вокруг раздался только лишь ему слышный шёпот.

Двери зала отворились, и с низким поклоном внутрь прошли несколько крепких мужчин в белых накидках.

– Мы взорвали гору, – начал первый. – Теперь, не то что муха! Даже лучик света внутрь не попадёт! – закончил второй.

– Туда и так он не попадал. Иначе бы эта тварь набралась бы сил и сама вылезла.

Мужчины замолчали, поджали губы и опустили головы.

– Вы опоздали.

– Дорога была долгая, мы не могли вернуться раньше.

Себастьян передал пустую чашку девушке у своих ног и встал. Отряхнул подол рясы и повернулся к огромной иконе с изображением Аена: Бог пытался разорвать пасть огромному черному волку, пока за ноги его кусали несколько щенков.

– Демон выбрался. Вы опоздали, – вздохнул он.

– Вернулся наш король мух? – погоготал медик, снимая резиновый фартук. – Слышал, Эшлен ему морду разукрасил. Меня аж радость взяла от этой новости. Я пять лет мечтал, чтобы кто-то ему репу начистил.

Мэй ничего не ответила и лишь вздохнула. Рабочий день закончился, все давно разошлись. Осталась лишь она и санитар, заканчивающий уборку.

– Чего вздыхаешь?

Девушка помотала головой и включила электрический чайник на столе. Комнату заполнил шум вскипающей воды.

– Тут останешься? Поздно уже.

– Надо еще кое-что заполнить, я быстренько.

– Ну как скажешь, начальница, твоё право, – мужчина накинул пальто и двинулся к двери, но у самого выхода остановился и обернулся. – Кстати, тело пропавшее, я нашёл вчера, в другом шкафу было.

– Какое еще тело?

– Ну, этой, блин. Девчонки, что месяц тут уже лежит гниет. Над которой всё твой психопат кис днями. Неделю назад пропало, я думал, сожгли наконец или закопали. А просто в другой шкаф переложили.… Зачем-то…

– В смысле кис днями?

– А ты не знаешь? Вечерами приходил и пялился на него, как умалишённый. Вечно то ли пьяный, то ли под кайфом. То рыдал, то смеялся. Псих. Такому страну доверить хотели. Хорошо, что генерал всем занялся, у него голова хоть работает… – забубнел мужчина недовольно. – Короче, в другом шкафу, в самом дальнем. Давай его сожжём, ради Аена. В ней небось черви уже копошатся. Упокоим душу.

– Хорошо… Я займусь вопросом, – задумчиво ответила девушка.

Санитар вежливо поклонился и ушёл, аккуратно прикрыв за собой стальную дверь. Мэй закусила щеки и налила себе чашку кипятка. Насыпала в него ложку кофе и перемешала. Стук металла о керамику разбил тишину комнаты. Она вздохнула и вышла в главный зал: везде горел свет, пустые столы сверкали, отражая лучи ламп. Девушка поставила чашку на тумбочку под маленьким шкафчиком с разными склянками и прошла дальше, к холодильникам. Щёлкнул выключатель, и ртутные лампы залили пространство белым холодным светом. Мэй потёрла руки, изо рта пошёл пар. В хранилище было холоднее, чем обычно. Девушка оглянулась на градусник на стене: -5. Она вздрогнула и прошла дальше, в самый дальний угол.

– Кис днями… Каждый день? – прошептала она и открыла один из ящиков.

Замученное вниманием тело выкатилось наружу.

– Ты даже мертвая не даёшь никому покоя? – надрывно спросила Мэй. – Да что в тебе такого особенного.

Девушка привстала на носки и осмотрела лицо трупа. Когда-то полные губы сжались практически до ниточек, тонкая кожа обтягивала кости черепа, что виднелся каждый бугорок и дефект кости.

– Ничего. Ничего в тебе особенного!

Мэй стала ровно и уже было собиралась задвинуть ящик обратно, как вдруг одна из ламп на потолке затрещала. А затем погасли они все. Зажегся аварийный свет. Красные маленькие фонари слегка подсвечивали все предметы в зале. Мэй с прищуром оглядела все вокруг.

– Снова проводка…

Она опустила взгляд на тело и застыла от ужаса. Мессалин лежала с открытыми глазами и смотрела на блондинку. Аварийный свет погас, оставив девушку в полной темноте. Она истошно завопила от ужаса.

Не прошло и пары секунд, как ртутные лампы затрещали и начали загораться одна за другой. Мэй вжалась в стену, закрыв себе рот руками, и смотрела на труп. Он смирно лежал, как и раньше, с плотно закрытыми веками.

– О, мой Бог. О, мой Бог, – девушка быстро закрыла шкаф и побежала к выходу. – Это просто… Спазм. Да, спазм, мышцы дрогнули, глаза открылись. Или мне просто показалось. Да. Показалось.

Она выбежала в общий зал и плотно закрыла двери холодильной на замок. Немного отдышалась и утёрла мокрый лоб ладонью.

– Показалось.… Сожгу. Сожгу его завтра и все. И дело с концом.

Девушка подошла к столику, где стоял ее кофе. Раскрыла шкафчик на стене, взяла маленький флакончик. Открыла крышку ногтем и капнула пару капель в кофе. Сделала большой глоток и выдохнула. Поставила чашку обратно на стол и потянулась снова на верхнюю полку шкафа, чтобы вернуть пузырёк на место. Но оно оказалось занято точно таким же. Мэй нахмурилась и покрутила флакон в руках. На нем была наклеена маленькая этикетка. Которую девушка не припоминала. Она поднесла склянку ближе к лицу, рассматривая расплывчатую надпись.

– Ам… Амо… Алом… – с прищуром читала Мэй. И вдруг замерла. – Аломна.

Горло сжалось. Она жадно вдохнула. Внутри начал расползаться жар. Она согнулась пополам, выронив пузырёк.

– Боже мой…

Девушка свалилась с ног. На языке появился вкус крови. Дыхание сперло. Она снова посмотрела на склянку рядом. Никакой этикетки на ней не было. Жар внутри вмиг погас. Она с трудом сглотнула и испугано осмотрелась. Внутри него плескалась тёмная жидкость. Она открыла его дрожащими руками и поднесла к носу. Валерьянка.

Души неистово вопили. Из их разорванных тел хлестал фиолетовый эфир. Маленькая демонша вырывала куски из общей массы. Пальцы девочки стали огромными когтями, которыми она крепко цеплялась за мягкие тела и лезла наверх по столбу.

– Да так год можно ковыряться! – крикнула она. – Черт знает, где тут кто! – она обхватила ногами торчающий торс и принялась ворошить души, разрывая их на части. Растерзав несколько тел, она отряхнула руки от липкого эфира и принюхалась. Недовольно прорычала и вздохнула.

Девочка посмотрена вниз. Она не прошла ещё и трети столба. Из разрытых ей мест на древе нескончаемо лился фиолетовый сок. Конечности вокруг переставали двигаться, а головы потихоньку замолкали. Дану перехватилась когтями правее и принялась опять разрывать души.

– Что. Ты. Делаешь? – раздался медленный и очень громкий вой вдали.

А за ним топот, от которого завибрировало пространство.

Увидев хранителя, Дану быстро спустилась ниже, чтобы оказаться на уровне его колен.

– Ищу то, что мне нужно! – крикнула она в его сторону и спряталась за древо.– И черта с два я уйду без этого.

– Ты-ы-ы… – Коллос сжал столб в своих огромных руках и поднял наверх, что Дану оказалась у его лица.– Ты. Калечишь. Их!

– Будто в этом фарше им прямо круто живётся! – девочка спрыгнула ниже и повисла на самом краю древа.

Хранитель с грохотом поставил столб на место. Дану спрыгнула с него и побежала к соседнему, начав карабкаться вверх.

– Если бы я в таком же сидела, то с радостью бы согласилась просто исчезнуть. Так что я, может быть, даже помогаю!

Колосс схватился за следующий столб, пытаясь поймать демоншу, но та оказалась слишком маленькой и ловкой.

– Я же помню, как тут было! Покой, порядок! Голова к голове, всем места хватало! Рядом со мной такая разговорчивая душа тогда сидела! – девочка продолжала прыгать с древа на древо.

– Двери. Закрыли. Нет. Места.

– Да кто их закрыл!

Дану впилась когтями в столб и скатилась вниз, разрывая все души на своём пути.

– Хватит! – закричал великан. – Уходи!

Девочка забралась на стеклянный мост и побежала от хранителя в сторону.

– Уйду, когда найду нужное! Помоги мне и это случится гораздо быстрее!

Колосс ударил кулаком по стеклянному мосту и тот начал разрушаться.

– Уходи!

– О да, давай! Разгромим тут все до кучи! Когда отец вернётся, он тебя самого в такую же сосиску завернет. Какие ты тут накрутил.

Великан замер. Поднял руку кверху, и осколки моста стали собираться обратно.

– Кого. Ты. Ищешь.

– Вот так бы сразу! – Дану вальяжно прошлась по стеклянной дорожке к колоссу. – Джейн Харпер. Время смерти 23:15

Хранитель нахмурил брови и развернулся, осматривая свои владения. Затем протянул ладонь к девочке. Дану запрыгнула в огромную руку, словно в лодку.

– Аббадон. Выбрался?

– Почти.

– Значит. Скоро. Конец.

Дану усмехнулась и промолчала. Великан донёс ее до нужного древа и поставил на мостик рядом. Протянул руку к столбу. Души перед его ладонью раздвинулись в стороны. Он сжал кулак и достал единственную нужную. Тело было скомкано, словно попало под пресс. Хранитель положил его на мост и недовольно посмотрел на демоншу.

– Теперь. Уходи.

Дану радостно похлопала в ладоши и запрыгала на месте.

– Да-да! Это моя! Спасибо, пока!

Она схватила скомканную душу за щиколотку и потащила к выходу из междумирья, оставляя след из фиолетового эфира.

Немерено

– Мне только кофе, – сказал Эш прислужнику и сел за большой обеденный стол.

Юноша быстро налил чашку горького напитка, поставил поближе к мужчине и удалился на кухню.

Лис поставил локти на стол, уперевшись кулаками в щеки, и грустно рассматривал тарелки: выпечка, каши, блины, несколько заварников с разным чаем. Парень вздохнул и оглянулся вокруг. За столом были только он и Эшлен. Лис посмотрел на пустующий стул матери, потом на соседний— Марсалы. Непонятная тоска застряла в горле.

– Только мы остались, да?

Эш кивнул и отхлебнул из чашки.

– Кого-то ещё хочешь пригласить?

– Да нет. Просто… – он снова оглянулся на пустующее место рядом, – Как-то не задумывался, что больше никого нет …

Из кухни выбежал все тот же прислужник и поставил в центр стола вазу с цветами.

– Марсала все еще больна, – генерал взял кусок сахара со стола и кинул в кофе. – Не рви зря, я тебе скажу, когда она вернётся.

Юноша грустно кивнул и унёс букет обратно на кухню. Лисандр удивлённо поднял брови, посмотрев на брата.

– Больна? Она жив…?

Эш нахмурился и поднял руку, не дав ему договорить. А затем помотал головой, осуждающе смотря на младшего.

– Только лягушку можно заморозить и разморозить обратно. Сам должен знать, ученый,– съязвил мужчина. – Мы только-только заключили мир с Югом. И тут на тебе. Я еще не придумал, как это все вывернуть.

Лис грустно опустил голову, уставившись в чашку перед собой. В тёмном напитке виднелось его отражение, к которому он никак не мог привыкнуть.

– Ты когда свой образ гота смоешь? Тебя прислуга не узнает. За сегодня уже дважды спрашивали, кто ты такой…

– Может даже и хорошо, что не узнают. Меньше забот.

– У тебя и так из забот только: напиться, поспать, убить очередную девку. Давай уже браться за ум, прошу. Такую кашу заварил.

Лисандр провёл по волосам и уставился в стену, где раньше висел триптих. Он пропал, оставив после себя три темных пятна на обоях.

– А куда делись?

– Там то ли рама высохла, то ли подрамник сгнил. Полотно провисло, они упали, обломком проткнуло холст.… Убрали и все, какая разница? – генерал встал из-за стола. – Ладно, закончишь, приходи в главный. Дел немерено. Я один не справляюсь. Хотя бы подписи сам ставить будешь, уже быстрее пойдёт.

Не успел Лис открыть рот, чтобы выразить свое нежелание, как Эш скрылся в дверях.  Парень остался один в огромном зале. Прислуга закрылась за плотными дверьми кухонь и залов. Мертвое молчание повисло в воздухе.

Гнетущую, давящую тишину дополняли стоны метели за окном. От этой пустоты тошнило. Хотелось чем-то ее наполнить, разбавить этот вакуум. Лис приложил руку к сердцу, внутри словно стала расползаться огромная дыра. Она выкручивала внутренности и засасывала в себя душу. Он встал из-за стола и пошёл в сторону спален. Медленно, непривычно медленно. Пустые коридоры сменялись такими же пустыми залами. Он смотрел себе под ноги и прислушивался ко всему вокруг. Тишина не уходила. Она давила своей тяжестью на плечи, сжимала горло, выламывала кости.

Лис замер посреди одного из коридоров и посмотрел вперёд. Пусто: ни прислуги, ни гостей. Из главного зала не звучала музыка, по паркету не стучали каблуки солдат, уборщицы не тёрли щетками полы. Все здание будто вымерло. Он ускорил шаг. За окнами сильнее взвыла метель. Густые облака закрыли утреннее Солнце, погрузив город в полумрак.

Длинный коридор казался бесконечным. Его потолки давили, стены сжимали. Картины сменялись друг другом. Одинаковые лампы, одинаковые вазы, одинаковые обои. Чем быстрее он шёл, тем казались меньше его шаги. Пространство вытягивалось и искажалось. Скручивалось, удлинялось. Лис снова почувствовал себя ребёнком. Маленьким. Беспомощным. И вокруг нет ни одного взрослого, кто мог бы ему помочь. А сам же, он не в состоянии даже идти. Ноги становились все тяжелее, кровь в них превратилась в свинец. Метель снова засвистела, стёкла затряслись, вот- вот готовясь лопнуть от напряжения.

Он остановился у одного из окон. Все вокруг выглядело так же, как в тот самый вечер. В последний вечер, когда он видел Марсалу. Тучи становились все гуще, загораживая солнечный свет. Город погружался в густую, непроглядную тьму. Ветер снова засвистел, завизжал, словно женский вопль от ужаса раздался снаружи. Парень стиснул зубы. Отошёл от окна и побежал дальше по коридору, до спальни Марсалы.

Ужасный вой засел у него в голове и повторялся как заевшая пластинка. А затем и он начал искажаться, превращаться в крик, просьбы о помощи, мольбы, визги.

Лис дёрнул ручку двери, она оказалась не заперта. Он аккуратно заглянул в комнату: внутри, с того самого дня, ничего не изменилось. На столе стоял слегка подвявший букет с издевательской запиской, которую он сам написал. На тумбе пара бутылок вина и бокалы, помятое покрывало на кровати. Будто прошел всего день, а Марсала лишь отошла на пару минут и вот-вот вернется.

Парень закрыл за собой дверь и щёлкнул выключателем: с треском зажглась люстра. Он сделал шаг в центр комнаты. На полу лежала пустая коробочка из-под украшений. На спинке стула рядом— синее платье, которое так любила Марсала. На столе незаконченное письмо, написанное ровным, почти каллиграфическим, почерком. Лис взял листок дрожащей рукой. На нем была лишь одна фраза: «У меня все хорошо…». Положив письмо обратно, он повернулся к балкону. Ручка двери была выломана в обратную сторону. А на самом балконе собрался огромный сугроб. Парень подошёл ближе к стеклу и опустился на колени. Метель снова закрутила свою жуткую шарманку, от воя которой стыла кровь в жилах. На стеклах до сих пор можно было разглядеть отпечатки женских ладоней.

– Я ведь… Не хотел… – он приложил свою руку к одному из следов на окне. – Я хотел просто напугать. Напугать… – голос его задрожал.

Лисандр повернулся, уперся спиной в стекло и сполз вниз. Стены вокруг снова начали давить. Люстра дважды мигнула, злобно щёлкнув. Он прижал голову к коленям и накрыл ее руками, вцепившись в волосы. Нахлынувшая тоска сдавила лёгкие, выдавив из них кроткий, горький стон. Одиночество тяжёлым грузом давило на голову. Оно жгло изнутри, выкручивало мышцы и кости страшнее, чем менкоиновая ломка. Кипятило кровь, перемешивало внутренности и сдавливало сердце. Челюсти сжались до боли. Он отклонил голову назад, впечатавшись затылком в стекло, и закрыл лицо руками.

Перед глазами всплывали образы из очень далекого прошлого: веселье, улыбки, суета. Отец с матерью, сам Лисандр и ещё два брата, а вокруг музыка, разговоры. Грэм любила веселиться и каждый вечер устраивала небольшие праздники, а Элиа был только рад. Юный Эш каждый вечер гордо рассказывал, что узнал на уроках в военном училище. Себастьян обожал сочинять разные истории за обедом, веселя всю семью своими рассказами, а по вечерам— придумывал страшилки прямо на ходу, от которых кожа покрывалась мурашками. А затем картинка стала рассыпаться как пазл. На месте членов семьи появились совершенно другие люди: в чёрных костюмах и золоте. А за ними— полуголые женщины. Толпы женщин. Они безумно смеялись и тянули руки к парню. Приятный тёплый свет семейного очага превратился в холодный, вульгарный неон. А затем и эта картинка рассыпалась. Все вновь заполонила тьма, тошнотворный сладкий аромат бил в нос, в горле появилась горечь. Но вот во тьме зажегся слабый свет, будто от маленькой свечи. И в центре ее лучей стояла она: растрёпанная копна волос, широкая улыбка, непонятный, немного хитрый взгляд.

– Поиграем? – грустно спросил силуэт девушки.

– А твоя удача с тобой? – Лис протянул руку фантому.

Все вновь рассыпалось. Он больно закусил губу и прикрыл веки. Время застыло.

Метель за окном играла на струнах воздуха как скрипач на расстроенной скрипке. Каждая нота резала душу, терзала сознание. Стёкла балкона тряслись от этой музыки, рамы хрустели, старые стены резиденции трещали.

Просидев так ещё некоторое время, Лисандр поднялся и утёр лицо рукой. Выйдя из комнаты, очень тихо, не спеша закрыл дверь. И, лениво переставляя ноги, побрел в медицинское крыло, в свой, уже ставшим родным, подвал.

Внизу было спокойно, никакой суеты. Медики не спеша делали свою работу. Какие-то столы пустовали, какие-то готовились к прибытию «гостей». Парень встал в проходе и медленно прошёлся глазами по залу: все те же знакомые лица, которые за пять лет его работы уже впечатались в сознание. Всех их он знал поименно, хоть и часто делал вид, что не помнит. А о некоторых знал даже больше, чем нужно. Вперёд вышел старший и учтиво склонил голову.

– Что-то случилось, господин?

Лис нахмурился и повернулся к стене, снял с крючка чистый халат и надел, застегнув все застёжки. Старший непонимающе посмотрел на парня и сделал шаг в сторону. Лис прошёл в конец зала, до своего бывшего кабинета, и пару раз постучал.

– Да-да! – раздался милый женский голос по ту сторону двери.

Парень не спеша вошел, опустив голову. Мэй привстала с места и неловко улыбнулась.

– Что-то случилось?

Лис помотал головой и сделал шаг вперёд. Поднял глаза на Мэй. В душе опять что-то больно кольнуло. Он раскинул руки в стороны. Девушка вмиг сорвалась с места и подбежала к нему, прыгнув в объятия. Лис крепко сжал ее, положил подбородок на хрупкое плечо. Ему хотелось что-то сказать, но слова никак не хотели вылезать наружу.

– Ты вернулся? – тихо прошептала девушка.

Он молча кивнул.

Страшный пожар накрыл старый пограничный городок. Вопли ужаса, плач детей, крики женщин и стариков смешались с криками разъяренных солдат и выстрелами. Небо застелили черные и густые тучи, которые, не прекращая, поливали улицы дождем, смывая кровь с тел. Солнце утонуло в этом киселе из черных облаков и было не в силах вытащить из него даже лучик.

– Преклонись перед нашим пророком и искупи свои грехи! – кричал один из солдат.

Он силой повалил юную девушку на землю, прямо в лужу, и поставил ногу на её голову. Одет он был в светлую форму, с множеством изображений Солнц. Девушка на земле кричала просьбы о милости, признавалась во всем, о чем он просил, но солдат не отпускал её, продолжая вдавливать ее голову в грязь. Мимо носились люди в точно такой же форме, как и он: залитые кровью с ног до макушки. Лица некоторых были замотаны тряпками, что видны были только глаза. Свистели пули, громыхали взрывы. Дома рушились один за другим. Фанатики выкрикивали лозунги и молитвы, восхваляющие их Пророка. Трупов вокруг становилось все больше. Гражданские перемешались с военными. Дети перемешались со стариками. Женщины с мужчинами. Порой, не сразу можно было понять, кто именно валяется на земле.

Чуть позади, следом за своими верными слугами, следовал высокий силуэт, закутанный в светлые покрывала. Пальцы его были усыпаны разными золотыми кольцами. Он шел прямо и не обращал на разруху никакого внимания. Чуть позади, следом за ним, медленно шла его свита из нескольких человек, в самом конце которой находилась девушка в большом черном капюшоне. Она изредка оборачивалась и поправляла массивную винтовку на спине.

Добравшись до главного здания города, фанатики выломали все двери, снесли ворота и крушили все на своем пути с еще большим зверством. Мужчина в покрывалах остановился перед входом в дом наместника и стал спокойно ждать. Через пару мгновений из здания вытащили правителя города и всю его семью и поставили их на колени. Мужчина медленно спустил ткань, открыв лицо.

– Я же знаю тебя, – заговорил пожилой наместник, с ужасом в глазах, – Себастьян. Сын Элиа. Что же ты творишь? Зачем?

– Можно без почестей. Просто – Пророк, – Себастьян широко улыбнулся и размял кисти рук.

Пророк подошел к старику ближе и положил руку на седой затылок. Женщина рядом взвыла, прижимая к груди ребенка.

– Пусть Аен решит твою судьбу, неверный!

Черная слизь брызнула изо рта наместника. Себастьян крепко прижал ладонь к его голове. Из-под пальцев исходило сияние. По шее старика полилась густая кровь. Он выпучил глаза, и свет в них погас. Бездыханное тело свалилось на мокрую землю. Себастьян потер ладони, растирая алую жидкость между ними.

– Был бы ты праведником, каким себя называл, остался бы жив.

Черные узоры на его голове шевельнулись. Мужчина кивком указал на оставшихся членов семьи и двинулся в здание. Позади послышались два громких выстрела.

– И пусть свет нашего Бога никогда не гаснет! – закричали солдаты вслед своему Пророку.

– Пусть он погаснет в душах наших врагов, – ответил Себастьян.

Следом за мужчиной в здание вошли и остальные последователи. Люди расползлись по дому словно тараканы: они хватали все, что представляло хоть какую-то ценность и складывали в большие мешки. Книги, шкатулки, статуэтки, даже посуду.

– Мы тут только за золотом? – спросила девушка с винтовкой.

– Армию тоже надо чем-то кормить, – усмехнулся Пророк. – Но, конечно же, не только за этим мы здесь.

Мужчина прошел дальше, в главный зал: дорого обставленное помещение с огромными картинами на стенах, высокими книжными шкафами, по которым уже ползали, словно обезьяны, фанатики, резные кресла и стол из массива в центре. На нем стояло несколько ваз с огромными букетами из белых пионов и роз. Дорогие ковры солдаты растягивали по углам и сворачивали в рулоны. Себастьян игнорировал варварское поведение последователей и внимательно осматривал помещение, ища подсказку.

– Демон вылез. И есть не так много вещей, которые могут его одолеть. Одна из них: огонь. Огонь равный по силе жару Солнца, – он прошел к дальней стене и озадаченно осмотрел ее. Обои состояли из сложного узора цветов и кривых линий. Пророк провел по ним рукой— некоторые линий оказались выпуклые. – И жар этот может дать только огненная ведьма.

– Ведьма? – повторил один из свиты.

– Ведьма, сын мой. Самая настоящая, – он приложил кровавые ладони к стене и прикрыл глаза.

Божественные голоса зашептались между собой. Их тихий и неразборчивый шепот перемешался с криками фанатиков вокруг. Было сложно отделить нужные голоса от лишних. Мужчина нахмурился и попытался сосредоточиться.

– Мне в приюте рассказывали сказку о ведьме, что могла зажечь сам воздух… Я тоже слышал… – переговаривались последователи.

– Всем замолчать! – крикнул советник и голоса толпы на миг умолкли.

– В этих стенах… В этом городе. Самая первая из горящих. Из глаз её текла лава, во рту кипела вода, в руках плавились камни… – Себастьян нахмурил лоб с такой силой, что казалось, будто кожа вот-вот треснет. – Сбежала…

Внеземной шепот затих, не успев рассказать ничего больше. Мужчина стукнул в стену кулаком от досады. Черные узоры на его теле вновь шевельнулись.

Ган кружил вокруг длинного стола, за которым сидели несколько обнаженных девушек в респираторах. Одни дробили в ступках белые кристаллы, а другие упаковывали получившийся порошок в стеклянные колбы.

– Мои золотые-золотые рыбки, – напевал старик и ходил туда-сюда.

Он обмакнул палец в ступку с порошком и втёр его в десны, довольно сморщившись. Девушка рядом улыбнулась и принялась активнее дробить кристаллы. Ган погладил её по голове, словно кошку, немного потрепав волосы.

– Ты можешь свои руки не совать всюду или это обязательная часть?– возмутилась Мартиша в самом дальнем углу.

Женщина недовольно болтала ногой, сидя на высоком барном стуле и что-то зачеркивала в блокноте.

– Сколько тебе надо еще? Почти 15 килограмм за сегодня сделали. На месяц хватит, а то и больше.

– Больше, больше и еще раз больше. Клиентов прибавилось. А еще через пару вылазок их число умножится раз в пять.

– Еще через пару вылазок Эшлен точно взбесится и придет сюда с толпой солдатиков. На куски тебя резать. А если еще узнает, что ты сам менкоин варишь, и очень давно, то точно наизнанку вывернет. С огнем играешь.

Ган закатил глаза и сложил руки на груди.

– Пока молчит, значит, все нормально. Иначе бы давно уже весточку прислал. Да и… – дилер поправил ворот пиджака и потер татуировку на груди, – Лисандр не даст старого друга в обиду. Грядет новая эра, Мартиш. Раньше мы как крысы прятались, но теперь… Построю новый бар. Прямо в центре. Нет, прямо у резиденции. Прямо в ней! Наш товар будет продаваться везде, вплоть до продуктовых магазинов!

– Ты идиот? – женщина непонимающе подняла одну бровь. – Какой центр, какие магазины?

– Ну, не так сразу! Понемногу, плавно… Шаг за шагом. Прощупаем почву. Ну не чужие же люди! Столько лет плечом к плечу! Они мне должны как-никак! Без меня бы ничего они оба не добились.

– Ага, только и слышала от них слова благодарности. Как там Эш говорил: «Я жалею о том дне, когда переступил порог вашей богадельни!», так?

– У него просто был плохой день.

– О, а как вопил Лис, когда прямо на его глазах девчонка от передоза умерла, помнишь?

– Ладно, я понял! Но это все не важно! Не пойдут на мирные переговоры, будем разговаривать по-другому.

– Пригрозишь гадкими секретиками?

– Конечно!

– Ты и говнюк, всё как всегда, – Мартиша усмехнулась и захлопнула блокнот. – Всё равно, дурное у меня предчувствие… Прямо ком в горле стоит, как представлю, чем это может всё кончится. Будь аккуратнее, прошу, – добавила она встревожено.

Ган застыл на месте от этих слов и удивленно покосился на жену.

– Чего это ты? Сопли тут разводишь.

– Не знаю, – она встала со стула и прошла к выходу. – Правда, очень нехорошее предчувствие. Очень.

Мартиша опустила глаза, печально вздохнула и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Ган простоял еще пару мгновений, смотря на место, где только что стояла женщина, а затем усмехнулся и повернул голову к девушкам за столом.

– Видали? – улыбнулся он, – Любит меня.

Девушки тихо похихикали в ответ.

– Очень вы красивая пара, – одна из работниц отложила ступку и игриво посмотрела на мужчину, – всем бы такого мужа, как вы.

Ган довольно заулыбался, сверкнув зубами.

– Работай лучше, а не ресницами хлопай, красотка.

Длинные пальцы ловко перебирали золотые карты. Пластик приятно шуршал. Карточки летали из ладони в ладонь, шелестя, словно крылья колибри. Девушка пару раз перекинула колоду из руки в руку: карты летали туда-сюда гармошкой и складывались идеальной стопкой. И вот, при очередной тасовке, одна из карт предательски выпала, потянув за собой остальные. Девушка расстроено стукнула себя по коленям и принялась собирать их обратно.

– Постоянно у тебя три раза идеально, а на четвертый сыпятся, – Лисандр развалился на узкой кровати, практически у самой стены, и улыбался. – Давай Месс, а то я правда начинаю думать, что у тебя руки дырявые.

– Карты плохие.

– Или пальцы?

Девушка слегка обернулась и нахмурила лоб. Затем сложила карты в ровную стопку, схватилась за края пальцами одной руки и выстрелила ими, словно из какого-то карточного пистолета, прямо в лицо Лису. Картонки одна за одной полетели в цель ровным потоком. Как только последняя карта отбилась от его лба и упала на покрывало, он наигранно недовольно посмотрел на Мессалин. Девушка рассмеялась во весь голос.

За окном было тихо. Снег прекратился, лучи заката украсили темную комнату оранжевыми пятнами. Девушка угомонила свой смех, повернула голову к окну и тяжело вздохнула.

– А здесь не так плохо, как там.

– Там? – переспросил Лис и приподнялся.

Мессалин сидела к нему спиной. Он провел рукой по растрепанным кудрявым волосам. Пряди подсвечивал закат, окрашивая их в ярко-желтый цвет.

– Там, в конце. Знаешь, если бы я знала, что он будет такой… Что будет так… Невероятно больно…

Парень подсел ближе, приобнял сзади и положил голову на её плечо. Она была непривычно холодная, даже слишком.

– О чем ты?

Солнце опустилось за горизонт. А тело в руках парня обмякло. Месса завалилась на бок, лицом вверх, с приоткрытыми веками.

– Ты чего?

Лис не отпускал её из объятий. Покрывало под кудрявой головой начало напитываться темной кровью.

– Без нее будет лучше, – раздался голос из угла комнаты.

Он поднял взгляд и увидел там Мэй с молотком в руках.

Лисандр подорвался с кровати от ужаса. Горло передавил кошмар. Он жадно задышал, а на лице выступил рот.

– Опять страшный сон? – пробурчала Мэй рядом, кутаясь в одеяло.

Лис чуть успокоился и вытер лоб рукой. Не спеша огляделся: вокруг была его комната, погруженная в густую тьму ночи.

– Что приснилось? – девушка приподнялась и почесала глаза.

– Ты, – он лег обратно на подушку, накрывшись с головой.

Толпа собралась вокруг газетного киоска. Люди буквально вырывали свежий выпуск новостей из рук продавца.

– Война? Опять? – шептались люди между собой.

– С кем в этот раз?

– Скоро будут на улицах ловить и на фронт ссылать. Как при Грэм было, помните?

Один из мужчин добрался до газеты и отошел чуть дальше, начав читать вслух.

– Один из Восточных городов пал. Человек, называющий себя Пророком, собрал армию из фанатичных последователей и объявил войну действующей власти.

– Восточной? Не нам же?

– Не понимаю пока… – мужчина перевернул страницу газеты и нахмурил лоб. Непонимающе посмотрел на фотографию в новостях, а затем покосился на толпу. – На старшего сына Элиа похож. Гляньте-ка.

Он развернул прессу к людям вокруг. Женщина в толпе прикрыла рот рукой от удивления, остальные же беззвучно ахнули.

– Похож. Взгляд похож. И черты тоже. Может просто совпадение? А что пишут?

Мужчина повернул газету обратно к себе и пробежался глазами по тексту. Несколько человек в толпе не смогли дождаться и побежали обратно к ларьку, купить свой экземпляр новостей. Мужчина дочитал текст и напряженно выдохнул.

– Ну, что там? Не томи!

– Да как сказать…

Приятный звон колбочек, словно маленьких колокольчиков, отогревал своей музыкой обледенелую душу. Маленькие спиртовки горели ярким пламенем, пробирки над ними злобно бурлили и шипели. Порошки, гранулы, экстракты, масла, выжимки, соки – все, чего только мог пожелать Лисандр. Любую дрянь, любой препарат, в любых количествах без объяснений, отчетности и косых взглядов. Когда-то скрытная лаборатория теперь не тайна и полностью была в его распоряжении.

Он накинул на плечи халат и медленно прошелся по главному залу. Исследования давно были заброшены. Столы и полки покрылись тонким слоем пыли. И только лишь его место было прибрано. Рядом с ним, на небольшом шкафчике лежала исписанная тетрадь, с кучей записей очень-очень мелким почерком. Какие-то строчки были перечеркнуты толстыми линиями. Местами, на полях, красовались глупые картинки, вперемешку со схематичными изображениями разных химических соединений. К стене рядом, на маленький гвоздик, прибит календарь, где так же яро, как и в тетради, перечеркнуто несколько недель. На соседнем столе лежала куча смятых, пустых пакетов из-под крови. И еще несколько десятков на полу рядом.

Парень прошелся туда-сюда по комнате и почесал затылок. Перед глазами носились формулы, соединения, всевозможные составы. Он остановился в центре и вздохнул: никаких полезных мыслей среди всего этого вороха информации не находилось. В соседнем зале раздался голос:

– Ты здесь?

Лис громко угукнул, как сова, и сел на свое место. В комнату зашла Мэй с тарелкой в руках.

– Сегодня тоже самое, что и вчера: картошка с морковью. И яблоки, – она поставила тарелку на стол и положила фрукты рядом.

– Спасибо.

Мэй взяла стул и подсела к Лису. Он недовольно жевал картофель, томно вздыхая.

– Как вы это едите вообще. Собак лучше кормят. Никакого вкуса, даже соли не положили.

– Что дают, то дают, – девушка пожала плечами, – может, стоит помириться с Эшленом? Хотя бы ради вкусных ужинов?

– Мы не ругались.

– А почему же тогда ты тут днями прячешься?

– Не прячусь. Я работаю. Некогда на обед бегать.

Мэй раздраженно закатила глаза и отвернулась. Уже вторую неделю она носила сюда еду несколько раз в день. И каждый день выслушивала одни и те же слова, о том какое всё не вкусное.

– Попросил бы тогда прислугу приносить. С «вашей» кухни.

– Не хочу.

– Думаешь, они сразу расскажут Эшу где ты? Он и так знает, что ты тут сидишь. Все знают.

– Не хочу и всё, – Лис отодвинул тарелку в сторону, практически ничего не съев, – спасибо.

Мэй переставила её на соседний стол и повернулась обратно к парню, уперевшись локтем в спинку стула.

– Есть успехи в работе?

Она повернула микроскоп к себе, заглянув в окуляр. На стеклышке была «мертвая» капля крови.

– Никаких… Пока что, – грустно ответил Лис.

Девушка оглянулась вокруг: открытые пустые холодильники, где когда-то хранилась кровь, пыльные справочники и таблицы, на полу засохшие красные пятна.

– А много доноров было?

– Около пятиста, может тысяча.

– И всё зря? – хмыкнула она.

Её слова ударили Лиса, словно молнией. Он раздраженно обернулся на нее. От возмущения дернулась бровь. Он прикусил язык, чтобы не сказать ничего лишнего и просто молчал, смотря на нее в упор.

– Ну прости! – она встала и развела руками. – По факту же так и есть. Столько людей зря…

– Спасибо, что веришь в меня, Мэй.

Девушка недовольно сморщилась, взяла тарелку в руки и ушла прочь из комнаты, громко хлопнув дверью.

Он просидел один до позднего вечера. За стенами послышался шум, рабочие собирались домой: мыли руки, складывали вещи, собирали сумки. И вот когда наконец настала полная тишина, Лис поднялся с места. Немного походил по кабинету, разминая ноги и спину. Затем направился к выходу из лаборатории.

В морге было пусто, но свет горел: Мэй оставляла его включенным, зная, что Лисандр уходит последним. Пахло, как всегда, хлоркой. Эта едкая вонь казалось такой родной и знакомой. Запах чистоты и стерильности. Он прошел дальше, к хранилищу. Поджав губы, словно сомневаясь, не спеша открыл дверь. Ледяной воздух ласковой рукой прошелся по оголенной шее и провел по волосам. Лис выдохнул и вошел внутрь. Он приходил сюда каждый день, после того, как все уйдут, чтобы не вызывать лишних вопросов. И с каждым днем это становилось всё тяжелее. Он подошел к нужному шкафу и схватился за ручку. Холодный металл обжег кожу. Что-то внутри не давало его открыть. Возможно, сам Здравый Смысл посетил его. Он отодвинул ящик на несколько сантиметров. В темноте холодильника виднелся силует. Лис резко закрыл шкаф обратно и опустил руку.

– А ты мне снишься до сих пор… – протянул он шепотом.

Он стукнул ладонью по ящику. Совсем слегка, еле касаясь. Затем спустился на пол, присев на корточки. Сложив руки на коленях, он положил на них подбородок и уставился в никуда. Тоска в сердце все так же душила его, но уже не так сильно, как раньше. Оставалось лишь дождаться, пока её огромные руки ослабнут и отпустят его шею окончательно.

Образы из прошлого всплывали в памяти. Теплый морской ветер Ценори, травянистый аромат волос, веселый смех. Внутри снова начала расползаться черная дыра.

– Ты одна меня понимала без слов, – сказал он в полный голос.

Эхо разнеслось по всему подвалу, по каждой комнате и залу. И как только оно умолкло, где-то позади, за спиной, послышалось непонятно щелканье. Что-то близкое к тиканью старых часов. Он поднялся на ноги и снова схватился за ручку ящика. Тиканье замолкло на мгновение, а потом зазвучало вновь, но уже внутри его головы. Щелканье, такое громкое и четкое, словно в ухо заползло насекомое, и стрекочет там своими лапками. Лис закрыл уши ладонями. Через несколько мгновений шум прекратился. «Очередная галлюцинация, не более», – подумал он.

Лис снова взглянул на злополучный ящик. Что-то внутри так хотело его открыть, снова взглянуть на знакомые черты. Но и что-то такое же сильное не хотело этого делать. Оно не хотело смотреть на иссохшее лицо, на впавшие глаза и полусгнившее тело, оно до ужаса боялось этого. Лис развернулся к двери и пошел к выходу, все же не решившись открывать шкаф.

Эш сидел за своим столом, закрыв лицо руками. Плотные шторы на окнах задвинуты. Из света в комнате был лишь маленький светильник на дальней стене. В углу шипел старый проигрыватель. В нем кружилась пыльная пластинка с классической музыкой, но мелодия на ней давно закончилась и игла звукоснимателя царапала винил по краю, издавая приятное шуршание. Воздух вокруг был тяжелым и густым, в нос бил запах книг, пыли, дорогих сигарет и еле уловимые нотки виски. На столе лежало несколько разных газет: пара из них были заметно помяты. Крупные заголовки кричали о последних событиях: военном конфликте, начале финансового кризиса, увеличению наркоторговли и причастности к этому короля.

В дверь тихо постучали. Эш вздохнул и приоткрыл глаза, посмотрев на вход сквозь пальцы. Он промолчал, надеясь, что вечерний гость уйдет сам, но стук повторился. Ручка опустилась, из узкой щели показался черный затылок. Лисандр выглядывал из-за двери, словно провинившийся ребенок.

– Ты тут?

– Нет, – холодно ответил мужчина.

Лис неловко усмехнулся. Пройдя в комнату, он неуверенно замялся. Взгляд носился по комнате в поиске за что бы зацепиться, но каждый раз останавливался на брате, который смотрел на него, не моргая. Набрав полную грудь воздуха, Лис начал:

– Ты просил помочь.

– Две недели назад?

Повисло молчание. Проигрыватель продолжал шуршать, нагнетая еще сильнее. Эшлен застыл в одной позе, не сводя взгляда с брата, в то время как тот никак не мог стоять ровно и переминался с ноги на ногу.

– Ган требует легализацию наркотиков. Вообще всех, – генерал вздохнул, откинулся на спинку кресла, прикрыв уставщик веки. – И крайне нагло себя ведет.

– В смысле?

Эш кивком головы указал на стопку газет на столе. Лисандр подошел ближе, взял одну из них и бегло пробежался по статье.

– Он там совсем что ли?

– Это они еще мягко написали. Убрали провокационные лозунги. Сам же он заявил, что ты главный клиент его богадельни, – мужчина встал с кресла, подошел к окну и немного отодвинул одну штору. – Было бы гораздо проще не будь это правдой. Я всегда знал, что он та еще крыса, но даже подумать не мог, что будет права качать.

– Я с ним поговорю завтра, – парень положил газету обратно на стол.

– Нет,– резко обернулся Эш, – ты к этому притону даже на десять метров больше не подойдешь. А к Гану тем более. Иначе потом еще и ваши дружеские посиделки в газетах появятся. Сиди и никуда не высовывайся, меньше проблем будет.

Последние слова больно кольнули Лиса. Даже слишком больно. В груди что-то сдавило, по горлу расползлась горечь. Он поджал губы и слегка отвернул голову, стараясь не показывать своей обиды.

– Почему две недели не являлся? В подвале интереснее?– Эш сложил руки за спиной, смотря вдаль, на город.

Парень промолчал. Эш слегка обернулся и понял все без слов.

– Ведешь себя как ребенок. Детство кончилось, пойми это уже. Надо брать ответственность за свою жизнь, а не прятаться в надежде, что все само собой решиться.

Лис опустил голову. От этих разговоров все горело внутри от стыда и возмущения одновременно. Будто рядом стоял не Эш, а отец, который отчитывает за очередной проступок.

Генерал отодвинул вторую штору, за которой пряталась дверь на балкон. Молча, обернулся на брата и кивнул в сторону улицы, приглашая за собой. Выйдя на мраморный балкончик, он достал из кармана кителя сигареты, зажал одну между зубов, а затем протянул брату пачку. Из другого кармана он достал старую зажигалку, пару раз щелкнул ей, но искры не появлялось. Лис достал свою: серенькая металлическая коробочка, покрытая инкрустацией из камней и эмали, с откидной крышкой. Одним щелчком он добыл пламя, поджог свою сигарету, а затем передал её генералу.

– Дарю.

Мужчина нехотя взял ее и покрутил в руках. Наполированный до зеркала металл отражал черное небо.

– Любишь же ты вычурные штуки. Только золота тут не хватает.

– Она сама из золота. Белого.

– Стоило догадаться, – мужчина усмехнулся, спрятав её в карман.

Они вновь замолчали, смотря куда-то за горизонт. Небо покрылось покрывалом из звезд. Они бликовали и кружились, словно дамы в платьях на балу. Месяц спрятался где-то среди них, окружив себя самыми яркими звездочками.

– Терять близких больно, – Эш нарушил молчание первым, – безумно больно. Но это не повод терять голову. Прошло уже достаточно времени, чтобы переварить её смерть. Хватит безумствовать, давай возьмемся за работу.

Лис не ответил. Сложил руки на перилах и положил на них подборок. Он дотянул остатки сигареты одним вдохом. С еле слышным шипением табак догорел и погас.

– Почему ты эти недели прятался? Мог бы хоть на ужины приходить. Знаешь, как это одиночество угнетает…

– Знаю, – он швырнул окурок вниз. – Я подумал над твоими словами. Что я тебе мешаю, создаю проблемы. И о том, что твоя жизнь была спокойнее, когда я в подвале сидел. Вот и решил, что будет лучше, если я туда вернусь. Всем станет лучше. Все равно от меня нет толку. Никакого.

Эш швырнул свой окурок следом за первым. Обернулся на брата и тяжело вздохнул, прикрыв глаза.

– Как дать бы тебе по голове, чтоб глаза вылетели.

От этой фразы Лис усмехнулся.

– Это будет заслуженно. Столько я всего наворотил… Один только менкоин чего стоит…

– Не присваивай себе все лавры, – по-доброму улыбнулся генерал, – менкоин наша общая «заслуга». Как и все остальное…

– А Месса. Я до сих пор не могу в это поверить. Не могу смириться. Что я собственными руками… – он положил лоб на ледяные перила и накрыл голову ладонями, – Я вспомнил тот вечер. Вспомнил ее в коридоре. И просьбу о помощи.

– Все равно бы не спасли. Сам знаешь.

Парень поднял голову и взглянул на Эша. Глаза его покраснели, на краешках собрались мокрые капли.

– Не будь я таким придурком… Если бы я нормально поговорил с Марсалой. Не носился туда-сюда, не врал…

– Она ей угрожала, – перебил его Эш, – и не раз. Я знал об этом и толком ничего не сделал. Не подумал, что ей хватит духу после всего, что произошло. Мы оба виноваты и тут. Везде. Во всем.

Снова повисло молчание. Никому из них не хотелось больше ничего говорить или спрашивать. Все было понятно без слов, по одной лишь тяжести возникшей тишины. А может, больше и не требовалось ничего объяснять.

Лисандр выпрямился и вытер намокшую щеку. Протянул руку мужчине, раскрытой ладонью, с легкой улыбкой.

– Помнишь, как в детстве?

Эш забавно фыркнул и протянул свою в ответ. Они с силой сдавили кисти друг друга, почти до хруста.

– Вместе. Везде. Во всем. Всегда.

– И в шалостях, и в поступках.

– Даже если ты не прав.

– И даже если ты не прав.

– Все равно быть друг за друга, – закончили они хором.

Как только последние слова клятвы прозвучали, Эш сдавил руку брата со всей силы, отчего тот взвизгнул, а затем они оба рассмеялись в полный голос. Озорной смех разнесся по ночному двору.

– Лис, если тебе нужно время на то, чтобы переварить случившееся, то так и скажи. Не нужно убегать и закрываться в себе.

Парень кротко кивнул, поджав губы.

– А ты… Не ври мне больше.

Эш улыбнулся.

Весело и грустно

Вечерело. Жаркое Солнце востока зашло за горизонт. Фанатики разбрелись по опустевшим домам, заняв места их бывших хозяев. Мужчины крушили комнаты, переворачивали столы и шкафы в поисках уцелевших жителей. Делили между собой награбленное. И, конечно же, собирали все съестное, что удавалось найти, чтобы плотно набить желудок перед сном.

В один из таких домов вошла девушка с винтовкой. В нем было пусто. Ещё никто из солдат не добрался до него. В комнатах было тихо и темно. С кухни доносился запах сладкой выпечки, вперемешку с чем-то тухлым. Девушка прошла дальше, спустив оружие с плеча и оставив ее на полу у входа. Следом за ней зашёл высокий мужчина в возрасте.

– Если ты ее потеряешь, я тебе голову снесу, Ангела.

Он закрыл за собой дверь на замок и скинул накидку. Медленно осмотрелся, затем прошел вперед, к лестнице на второй этаж. Ангела слегка покосилась на него, помолчав, и двинулась дальше, к кухне.

В духовом шкафу горела лампочка. Желтоватый свет немного разгонял тьму, но ничего кроме очертаний предметов все равно было не разглядеть. Ангела остановилась в дверном проеме и провела ладонью по стенам вокруг, ища выключатель. Наконец нащупав рычажок, она дернула его вверх. Свет озарил комнату. На полу лежало несколько тел: мужчина у самой стены обнимал женщину рядом. У одного тела было перерезано горло, а у второго огромная рана на животе. Ангела сделала еще пару шагов вперёд. В духовке до сих пор был включён огонь, выпечка в нем начинала чернеть. Она повернула ручку на плите и перекрыла газ. Пламя потухло. Что-то в дальнем углу комнаты двинулось. Ангела резко схватила нож с ближайшей тумбы и обернулась на источник шума.

Мальчик лет 9 на вид сидел, забившись в угол между мешками с крупой, и крепко зажимал себе рот и нос рукой. Из глаз водопадом лились слезы. Он не сводил взгляда с Ангелы. Она медленно опустила нож, положила его обратно на стол.

– Наверху чисто! – раздался мужской голос со второго этажа.

– Внизу тоже, – крикнула Ангела в ответ. Она взглянула на тела рядом, а потом снова на мальчика.

– Родители?

Мальчик опустил голову. Его затрясло. С губ сорвалось жалобное мычание. Что-то будто сдавило лёгкие Ангелы изнутри. Боль разошлась от сердца по всему телу, в итоге застряв в горле. Она с трудом собралась с силами и выдавила из себя слова:

– Дерьмо случается, – Ангела обернулась к духовке, сняла с ручки полотенце и вытащила с его помощью противень с выпечкой. – Есть будешь?

Мальчик не ответил, начав сильнее хныкать. Она достала несколько тарелок из верхнего шкафа и расставила их по столу. Отобрала уцелевшие пирожки, которые еще не успели сгореть. От выпечки пахло чем-то тыквой с корицей. От этого аромата заурчало в животе. Ангела распределила их по тарелкам и села за стол, принявшись разрезать мягкое тесто вилкой, выковыривая начинку. С верхнего этажа спустился старший. Мужчина потер усталую шею, стоя в проходе.

– С кем ты тут языком чешешь?

Он прошёл за стол и сел напротив Ангелы. Девушка указала на дальний угол, на мешки. Мальчик вжался в стену, увидев мужчину. Он холодно посмотрел на ребёнка и повернулся обратно к столу.

– Позор для мужчины: рыдать на полу. Это удел баб, – он покосился на ребенка с прищюром. – Вытри сопли и сядь за стол.

Мальчик шмыгнул носом, поднялся и на дрожащих ногах подошел к столу.

– Я в твои годы уже мог трех хулиганов раскидать. Собаку задушить, корове шею свернуть…А ты? Кожа да кости. Ешь давай.

Ребенок сел на стул. Ангела придвинула тарелку с пирожками ближе к нему и положила рядом вилку. Мальчик взял ее в руку, крепко сжал, а затем вновь расплакался. Руки его дрожали, зубы стучали, лицо покрылось пунцовыми пятнами от соли. Ангела изо всех сил старалась не смотреть на него, боясь тоже расплакаться. Его боль была так ей знакома, даже слишком знакома. От этой боли пропал аппетит. Она еще пару раз ковырнула тесто и отодвинула тарелку.

– Вот видишь, что ты наделал. К тебе гостья пришла, ее угощать надо. А ты своими слезами аппетит ей испортил. Как не стыдно,  – старший осуждающе покачал головой и съел еще пару кусочков тыквы.

Ребенок набрал полную грудь воздуха и наконец выдавил из себя слова:

– Зачем вы пришли? Зачем вы всех убили! Что мы вам сделали! – ревел он, раздирая связки.

– А вы зачем?

Мальчик обомлел от этого вопроса. Слезы вмиг прекратились.

– Зачем вы на нас напали? – продолжил старший. – Зачем Юг напал на наш лагерь несколько месяцев назад. Зачем ваши солдаты убили мою семью?

– Но мои мама и папа. Они не нападали на твою семью.

– А моя семья не нападала на ваших солдат. Бог на нашей стороне. И он разрешил мстить.

Ребенок замолчал, уставившись в тарелку. Ангела поднялась и набрала в стакан воды. Подала его мальчику. Он сделал несколько больших глотков.

– Как тебя зовут? – спросила она тихо.

– Сонву…

– Я Ангела, а это Асмир.

Асмир шикнул на нее и взглядом указал на стул. Она села обратно, подчинившись.

– Я в состоянии представиться без помощи женщины, – он протянул руку Сонву, – Асмир  Шан, – он крепко пожал маленькую ладошку и вновь вернулся к еде.

– Тебе нужно принять важное решение, паренек. Ты либо идешь с нами, следуя воле Бога. Либо же идешь против него, что означает – смерть.

– Он еще маленький!

Асмир стукнул кулаком по столу. От удара подпрыгнула посуда.

– Бог дал тебе зубы, чтобы ты держала за ними свой язык!

Девушка опустила голову и замолчала. От гнева начало сводить руки. Она была практически готова кинуться на Асмира с кулаками, только вот его кулаки были явно больше, в чем она уже не один раз убеждалась.

– Я пойду с вами, – Сонву выпрямился и взял в руки пирожок. – Чтобы вырасти, стать сильным. И тоже попросить у Бога разрешение на месть.

Асмир громко рассмеялся.

– Вот это уже разговор! Мужчина! Да будет так!

Ангела еле заметно улыбнулась. Ей было радостно от того, что не придется стрелять в ребенка. Асмир бы точно поручил это ей, если бы все же пришлось. Навыки стрельбы – единственное, из-за чего он согласился взять Ангелу к себе в отряд, сделав из нее что-то вроде палача-карателя.

Она подняла на него глаза: черная густая борода и брови, бритая голова, одно ухо сломано и распухло, на щеке несколько крупных шрамов. От его вида воротило во всех смыслах. Сквозь белые ткани одежд, на руках и груди, выглядывали волосы, темные и густые, как шерсть. Он был широкоплеч и слегка даже толст. Округлый живот дополнял его медвежий образ. Ангелу пугали такие мужчины. А особенно после жизни среди “идеальных” северян. Асмир громко чавкал когда ел, часто ругался, кричал, угрожал, оскорблял за любую мелочь. А женщин вовсе не считал за людей. Как и большая часть мужчин вокруг.

– Приберись тут, – Асмир кинул остатки еды на стол. – А мы спать.

Он ушел наверх вместе с Сонву. Ангела осталась одна за столом, смотря на раскиданные крошки.

Звон колокола разносился по всей округе. Стены храма дрожали от его ударов, старые колонны вибрировали, иконы покачивались. Звонарь прыгал так высоко, держась за верёвку колокола, что практически подлетал к потолку. Как безумный, он бегал из стороны в сторону, летая на канате над пропастью, выжимая из металла самый громкий звон.

Служба заканчивалась, люди внизу разбрелись по храму: кто-то в лавку, кто-то зажигать свечи, кто-то молиться о своих личных нуждах. Священник в белых рясах стоял на высоком постаменте в центре зала и вчитывался в строки Солнечных писаний. На голове его было сложное украшение из золотых прутьев в виде нимба. Он не отрывал взгляда от текста, не обращая внимания на прихожан.

Лисандр сидел в углу, в тени высокой колонны. Положив ногу на ногу и скрестив руки на груди. До самых глаз была натянута привычная чёрная маска, голова накрыта темно-синим плотным палантином, на руках перчатки. Рядом сидели двое мужчин: на голову выше его самого и почти в полтора раза шире. На военной форме блестели ордена. Они застыли словно статуи, лишь глаза их бегали по храму в поисках подозрительных личностей.

Последние прихожане разошлись. Колокол умолк. Священник продолжал стоять на своём постаменте, листая книгу. Старые страницы громко шуршали, оживляя тишину здания. Лис поднялся с лавки.

– Останьтесь тут, – сказал он охране, не оборачиваясь.

Один из солдат слегка привстал, чтобы пойти следом за королём, но его тут же остановил второй.

– Личное.

Он слегка приподнял бровь и кивнул. Первый солдат отвёл глаза, сев смирно.

Лисандр подошел к деревянному постаменту в центре храма и уставился на пожилого священника. Старик оторвался от книги, взглянув на него сверху вниз.

– Покаяться?

Лис не спеша помотал головой.

– Мессу по усопшиму?

Лисандр грустно улыбнулся и кивнул.

– Забавное название. Именно ее, да.

Старик закрыл книгу и спустился вниз. Кивком головы он пригласил пройти за собой, к дальней стене с каменным алтарем. На мраморной плите расположилось небольшое блюдечко с ароматным маслом, несколько свечей, лампады и бумажки с криво написанными именами. Священник обмакнул ладони в тарелку с маслом и растер его между ладонями.

– Пусть душа твоя облегчится, скорбь отпустит…

Лис спустил маску с лица и скинул палантин. Священник приложил масленные ладони к его щекам, провел по лбу, глазам, попутно шепча молитвы. Лис прикрыл веки, погрузившись в свои мысли. Бубнеж старика убаюкивал, погружал в транс, расслаблял разум.

Тягость в душе ослабла. Огонь вины и скорби уже давно начал гаснуть, а слова старика окончательно потушили остатки пламени. Последние искры потухли, освободив душу от горького жара. Холодный ветер ворвался в сердце и прогнал оттуда едкий дым.

Старик убрал руки от его лица и вытер их об длинные рукава. Приятный сладкий запах окружил Лисандра. Нежный, ласковый, тонкий и чистый. Если бы рай существовал, то там пахло бы именно этим маслом. Он открыл глаза и глубоко вдохнул. Священник взял одну из бумажек, карандаш, сделал несколько отметок в уголке.

– Давно умерла?

– Полтора месяца.

– Когда сожжение?

– Завтра.

Старик сделал еще пару отметок и кивнул.

– Утром месса будет. В 11. После неё пусть горит.

Он снова обмакнул пальцы в блюдце с маслом, повернулся к Лису и очертил круг на его груди. Кто-то снова ударил в колокол. Иконы вокруг задрожали. Старик поднял глаза к потолку – звонаря не было. Огромный канат свободно болтался у крыши, заставляя язык колокола бить по его стенкам. Священник нахмурился. Лис не обратил на это никакого внимания, вытащил из кармана несколько золотых монет и вложил в масляную ладонь старика.

– Спасибо, – сказал он еле слышно и двинулся к выходу.

Охрана встала со своих мест и пошла следом. Священник сжал ладонь с монетами, не сводя глаз с колокольни. Звон не останавливался, канат летал сам по себе, словно на его конце кто-то сидел и раскачивался. Мужчина вышел в центр зала. Звон становился все чаще и громче. Металл звенел, визжал, дрожал. Неожиданно сверху упала капля, прямо на лоб священнику. С крыши раздался крик: звонарь выбежал с лестницы и стал пытаться поймать верёвку. Наконец схватившись за неё, он крепко привязал ее к перилам. Священник коснулся капли на своём лбу. Красная и густая жидкость растеклась между кончиками пальцев.

На улице шел мокрый снег. Липкий, крупный и гадкий. Это было довольно редкое явление для столицы. Температура тут не часто опускалась ниже -10. Лис замотал голову тканью и натянул маску обратно. Холодный ветер кидался мокрым снегом прямо в глаза. Под ботинками противно хлюпало. Он отошел от храма на несколько метров и обернулся— колокола замолчали. В желтых радужках отражались высокие остроконечные башни, протыкающие тучи.

– Вот и все, – шепнул он еле слышно сам себе.

Так долго висевший на сердце груз, наконец, отпал. Его стальные цепи проржавели, рассыпались в прах. Сознание вытеснило все плохое, закрыло стальными воротами и запечатало навсегда. Жизнь продолжалась: в ней снова заиграли краски, появился вкус, смысл, цель. Лис улыбался, смотря на крышу храма. Почему-то ее вид грел ему душу. Золотая черепица ловила редкие лучи Солнца и троекратно их умножала, разбрасывая блики по окрестностям. Цветные витражи подсвечивались изнутри здания, добавляя им жизни. На фоне темного храма они были словно цветы на выгоревшем поле. Такие яркие. Живые.

– Приятно было познакомиться, Месса.

Ночью того же дня холодный неон снова загорелся над владением Гана. Светлые длинные волосы развивал ветер. Сердце билось в груди, готовое вот-вот вырваться. Но не от страха или тревоги, скорее, от переизбытка адреналина. Кровь закипала, мышцы сводило от подавленного гнева. Эш стоял один перед входом в злосчастный бордель, не торопясь заходить внутрь. В воздухе летал сладкий аромат. Приторно-сладкий, знакомый до боли, до крика, до истерики. Он был слишком удушлив, затягиваясь петлей на шее.

Дверь отворилась, и в проходе застыл сам хозяин заведения. Как всегда в плаще на голое тело. Он провел языком по золотым зубам, а затем широко улыбнулся, раскинув руки.

– Чего же ты стоишь в дверях, друг! Заходи- заходи! – закричал дилер.

Эш спрятал руки в карманы, через ткань нащупав пистолет на спине. Оружие под рукой всегда помогало ему успокоиться. Он молча поднялся по бетонным ступенькам. Ган кинулся на него с дружескими объятиями, сжал со всех сил и похлопал по спине. Эш замер неподвижной статуей.

– Давненько тебя не видать! Пропал! Я уж думал, весточку послать!

– Послал. И не одну, – шикнул генерал и прошел внутрь бара.

Ган зашел следом, закатив глаза.

– Как всегда серьезный. Хоть иногда, позволь себе расслабиться, друг. Это же жизнь! Сплошные шутки. Если таким серьезным всегда быть, то с ума сойти можно!

Эшлен обернулся, уставившись на Гана. В глазах его читалась невероятной силы ненависть. В белках лопнуло несколько сосудов, заполнив их местами кровью. Он одной рукой взял дилера за ворот плаща и чуть притянул к себе. Со всех сторон тут же сбежалась охрана. Послышались щелчки затворов. Ган поднял руки кверху и закричал:

– Тихо! Разошлись!

Эш отпустил его, охрана разбрелась обратно по своим местам. Мужчина поправил воротник, недовольно щелкнув языком.

– А я ведь тебя с юности помню. Как быстро растут чужие дети. Буквально вчера ты на меня смотрел снизу вверх, с открытым ртом, а теперь что. Кулаками махаешь?

– Будешь на мою совесть давить? Плохая тактика.

– А раньше работало, – рассмеялся дилер.

Он растянулся в улыбке, взял генерала под руку и провел в зал. Сегодня бар пустовал. Не играла музыка, не танцевали девушки. Половина помещения была погружена во тьму, а вторая половина подсвечивалась лишь маленькими лампами на стенах. Они присели на все то же излюбленное место недалеко от сцены. Пара щелчков пальцами и на столе появилась бутылка алкоголя и пара закусок.

– Воздержусь, – Эш покосился на бутылку.

– А я нет.

Ган налил себе полный стакан и в один глоток осушил его.

– Смотри, кстати, чего покажу, – дилер спустил плащ с одного плеча, повернулся вполоборота и указал пальцем на свою лопатку. Огромными черными буквами было написано имя генерала. – Пришлось другие закрасить! Чтобы ты влез!

Эш прикрыл веки, подняв брови.

– Ты правда думаешь, что это меня задобрит?

– Задобрит? Я это от чистого сердца! Мы же столько всего вместе пережили! Помнишь? Все эти разборки, перестрелки, подделывание документов, – Ган рассмеялся и хлопнул ладонью по столу. – Весело было.

– Ган, я не позволю тебе продавать эту дрянь в открытую. Еще и так нагло, —ответил Эш, выжигая взглядом на его лбу дырку.

– Не помнишь, значит… – грустно продолжил дилер. – А как Гарольда застрелил, тоже не помнишь? Такого честного, правильного генерала. Взяток не брал. Всегда горой стоял за закон, за честь! – Ган грустно вытянул губы и покачал головой.

Эшлен продолжал сидеть молча, плотно сжав губы. Сердце билось так громко, что отдавалось треском в ушах. Дыхание его стало прерывистым, тяжелым. Пальцы еле заметно задрожали. Зубы сжались до скрипа.

– Хороший был мужик! – Ган налил себе еще стакан виски. – А ты его как крыса. В затылок, со спины. Так даже я никогда не делал. Низко, – он выпил полный рокс и с грохотом поставил его на место.

– И что ты хочешь этим сказать?

– Ничего, мой друг, ничего. Просто хочу вспомнить молодость. Кстати, много кто помнит это. Очень много кто. А в суде так вообще, столько всего вспомнится!

Эш рассмеялся, прикрыв рот ладонью.

– В суде? Я и есть власть, Ган. Какой суд. Перед кем?

– Не знаю, – дилер пожал плечами, ехидно улыбнувшись. – Народного? Я бы на месте вояк был бы сильно недоволен, если бы узнал, что мой генерал – убийца, да еще и «с причудами». Такой статный мужчина, а женщин избегает. Странно, – Ган в очередной раз сверкнул золотыми зубами и потер руки.

– Зачем тебе это? Все денег мало?

– А их бывает много?

– Ты убиваешь людей! Детей! – взорвался генерал.

– А ты стреляешь хорошим людям в затылок.

Слова дилера, словно пулей, пронзили мужчину. Голова закружилась от нахлынувших мыслей и воспоминаний. Действительно, он всегда стрелял в затылок. Прячась за спиной. Боясь смотреть в глаза жертве. Боясь дать слабину и не найти в себе силы нажать на курок.

Он поставил локти на стол, закрыв лицо руками.

– Ган, грядет война. Гораздо более серьезная, чем все, что были за последние лет 200. Нам нужны люди. Здоровые. Иначе… Конец.

Лисандр бегло читал бланки, стоя в общем зале морга. Все работники разошлись. Осталась лишь одна юная стажерка, которая ждала, пока парень подпишет документы. Лис перелистнул несколько страниц и с недоверием посмотрел на девушку. Она переминалась с ноги на ногу и бегала глазами по залу, прятала руки в карманах, а затем доставала их обратно, чесала ладони.

– Спешишь?

– Простите… Не привыкла я еще к этому месту, ближе к ночи такая жуть берет. Особенно когда все расходятся.

– Тут ошибок куча. Даты и имена спутаны, – парень потыкал пальцем в документы и сунул обратно стажерке, – переделай, потом иди. Я такое не подпишу.

– Можно завтра? Пожалуйста. Я приду пораньше и все переделаю. Не хочу тут одна сидеть.

– Нет, завтра уже это должно быть все заполнено и лежать на столе у Мэй, иначе вся работа остановится. Потом придут родственники, начнут возмущаться и так далее…

Девушка поджала губы и покрутила головой. Пространство давило на нее, а тишина залов заставляла кожу покрыться мурашками. Лис недовольно закатил глаза, повернулся к столу у стены, отодвинул от него стул и указал девушке на него.

– Давай быстрее, я помогу.

Стажерка чуть ли не подпрыгнула от радости. Она села на стул, и Лис задвинул его обратно вместе с ней. Стал за ее спиной, наклонившись, и практически положил голову ей на плечо. Взял карандаш и принялся подчеркивать места, где есть ошибки. Девушка залилась краской и опустила руки под стол, сжав их коленями.

– Я тут недавно совсем… Не повезло с практикой.

– Я знаю. Рене, 4 курс. Отличница. Только вот по количеству ошибок в твоих бланках в это слабо верится. Группы крови не те, имена перепутаны… Ты же с бирок списывала, как можно ошибиться?

Рене неловко закусила губу и чуть обернулась на парня. Лис внимательно смотрел в документ и ставил на краях листа отметки, словно учитель, проверяющий тетради.

– Вы все это наизусть помните? А мне говорили, что у вас память как у рыбки, – посмеялась девушка.

Лис перевел на нее взгляд и повел бровью. Рене смотрела на него в упор, не моргая, с легкой улыбкой. Он задумчиво провел языком по зубам и снова уставился в документ.

– Сделаю вид, что я этого не слышал, – он сделал еще пару отметок на полях и положил карандаш на стол. Затем выпрямился и чуть отошел назад. – Чем тебя морг пугает? По-моему, самое безопасное место в мире. Тихо, спокойно. Никаких тебе душераздирающих стонов больных, криков, плачей. Идеально. Лежат себе, молчат.

– Не знаю, – девушка принялась переписывать бланки заново, – начиталась ужастиков про воскресших мертвецов, наверное. Такая жуть берет от этой атмосферы. Мне кажется, что они все могут ожить или еще чего.

– У-у-у, ночь живых мертвецов, да? – он положил руки на плечи, крепко сжав их. – И мы тут с тобой. Одни.

Лисандр наклонился к её уху и язвительно улыбнулся. Рене слегка повернула голову и снова уставилась в янтарные глаза.

– И выхода нет! А мертвецы продолжают оживать! Один за одним! Они уже совсем близко, от них нет спасения! И как вдруг…!

Лис затаил дыхание, выжидая интригу. Рене распахнула веки максимально широко, по её телу прошлась волна легкого страха. Она крепко сжала колени и замерла, выронив ручку.

– Как вдруг… – повторился Лисандр и сильно ущипнул девушку за бок.

Рене взвизгнула от неожиданности и подскочила на месте. Парень залился смехом.

– Вы совсем! Не смешно! – недовольно завопила Рене.

Лис только открыл рот, чтобы ответить, как вдруг раздался грохот из хранилища. Пара замерла, уставившись в сторону шума. В маленьком окошке на двери холодильной виднелась тьма. Шум повторился: что-то упало на пол с глухим звуком.

– Что это? – Рене вжалась в стул.

– Не знаю, – Лисандр не спеша выпрямился и напряженно посмотрел на дверь с темным окошком. – Надо посмотреть.

Рене вцепилась в рукав его халата обеими руками и задрожала.

– Может не стоит?

Парень вырвал свою руку из её хватки и уверенно пошел к двери. Сердце в груди бешено колотилось, к горлу подкатывал ком, но не от страха. Он медленно опустил стальную ручку и приоткрыл хранилище. Из темноты послышался тихий стон и скрежет. Лис сделал шаг внутрь, щелкнул выключателем на стене и замер.

Сзади к нему подбежала Рене, став за спиной. Она приподнялась на носки и выглянула из-за мужского плеча, рассматривая происходящее: один из холодильных ящиков открыт больше, чем на половину, небольшой столик с инструментами рядом – перевернут. А недалеко от этого всего, на четвереньках, стоит Мессалин, опустив голову. Темные волосы стелились по полу. Она уперлась дрожащими руками в кафель и дергалась, будто кошка, которую вот-вот стошнит.

– Это кто? – пропищала Рене.

Голос стажерки будто вывел Лиса из транса. Он сорвался с места и побежал вперед. Сев рядом, он аккуратно взял её за голову, откинув одной рукой тяжелые кудри, и заглянул в глаза. В до ужаса знакомые глаза, в которых снова зажегся свет.

Мессалин оттолкнула его. А затем согнулась пополам, стошнив на кафель.

– Воду тащи и тряпки! – крикнул Лис Рене.

Стажерка встала у входа, хлопая глазами.

– Быстро!

Рене скрылась в коридоре.

Мессалин тяжело и жадно дышала. Дрожащие руки с трудом держали тело. Из груди, с каждым входом, вырывался свист. Она испуганно смотрела на жидкость на полу, которая странно бликовала на свету.

– Что… Что за…? – с трудом спросила она.

Лис крепко сжал зубы, прикрыв веки. В луже на полу копошились личинки. В этот миг вернулась Рене с ведром и тряпкой. Увидев на полу живность, девушка выронила все из рук, а затем и сама свалилась в обморок.

Лис перевел дыхание и подхватил Мессу под руки, немного оттащив в сторону. Она впилась ногтями ему в запястья. Черные пальцы с длинными когтями с легкостью проткнули кожу. Он испуганно одернул руку. Густая кровь потекла из ран. Месса перекатилась на бок и легла на холодный пол, прислонившись к нему щекой. Дыхание становилось все менее активным. В глазах начало снова темнеть. Лис в спешке вытер руку об халат. Перевернул Мессу лицом вверх, она медленно прикрыла веки.

– Нет-нет! Не спи! Не спи!

Он слегка похлопал её по щекам, приводя в чувства. Кожа снова начала бледнеть, а дыхание полностью остановилось. Лис прильнул ухом к её груди— сердце издало еще пару глухих стуков, а затем замерло. Лисандр схватился дрожащими ладонями за свою голову. По одной руке безостановочно лилась кровь. Начала накатывать паника: все мысли разбежались по углам.

– Сердце. Точно, сердце, – шепнул он сам себе, усмирив истерику.

А затем уперся руками в грудь Мессалин и несколько раз ритмично надавил.

В этот миг очнулась Рене. Девушка привстала, потирая затылок в месте удара.

– Что случилось?– спросила она тихо и осмотрелась. – Откуда столько крови?

Она была везде: на его одежде, на полу, на лице Мессалин. Лис не обратил на стажерку никакого внимания и прильнул к губам Мессы, не теряя надежд вернуть ей жизнь. Увидев это, Рене посмотрела на лужу с личинками рядом, а затем резко отвернулась, зажав себе рот.

Лис странно рассмеялся, слегка безумно, и выдохнул. Приложил пальцы к тонкой шее Мессы, прощупав пульс. Он встал, подхватил ее на руки.

– Приберись тут и можешь быть свободна,– парень выбежал из хранилища.

Рене осталась сидеть на полу в луже ледяной воды. И испуганно посмотрела ему вслед.

Лис положил девушку на диван в кабинете. Снова прощупал пульс на шее, оставив на ней несколько еще кровавых пятен. Еле заметное сердцебиение чувствовалось кончиками пальцев. Парень тихо выругался и пережал вены на запястье, немного остановив поток крови. Оглянулся на дверь, а затем снова на Мессалин. Рану нужно было как минимум промыть водой, но отходить от девушки он не хотел даже на полшага. Лис снял с себя халат, резким рывком оторвал рукав и перемотал им кисть. Опустившись на колени рядом с диваном, он крепко сжал ее руку: теплую, мягкую, податливую. Такую, как и раньше, до её смерти, но только с почерневшими пальцами и сильно отросшими ногтями. Не придав этому значения, он накрыл её кисть второй рукой.

В коридоре хлопнула дверь – Рене ушла. Настала по-настоящему мертвая тишина. Лисандр затаил дыхание и вслушался в молчание вокруг: печи не трещали, проводка не стрекотала, даже гул в вентиляции затих. Только еле слышные вдохи Мессы и еще более тихий стук сердца нарушали этот покой.

Он просидел так несколько часов, почти без движения, боясь шелохнуться. До тех пор, пока усталость не склеила веки и не утянула в сон.

Мессалин открыла глаза. Она медленно приподнялась. В горле горел огонь, во рту стоял привкус гнили, безумно хотелось пить. Она с трудом покрутила головой, чтобы осмотреться. Зрение не фокусировалось, предметы расплывались. Она посмотрела на спящего Лиса рядом. Непонятная паника и страх пробежались по всему телу. Мессалин крепко сжала зубы и, покачиваясь, слезла с дивана, встав на ноги. Голова стала кружиться еще сильнее. Стены впереди уже не просто размывались— они плыли волнами. Найдя равновесие, она пошла к двери, громко шлепая голыми ногами по полу.

В общем зале её окружили жестяные столы. Снова подкатила тошнота. Месса согнулась пополам и зажала рот руками, сдержав позыв. Заметив на своей ноге небольшую бирку с цифрами, она снова испуганно осмотрелась.

– Не-е-т… Нет-нет…– прошептала она.

Мир вокруг казался слишком нереальным. Она прошла дальше, с трудом удерживая себя на ногах, и хваталась за столы и тумбы по пути, чтобы не упасть. Наконец, добравшись до выхода, она открыла тяжелую дверь и практически на четвереньках побежала по лестнице вверх.

В это же время Эшлен возвращался к себе после ужина, как вдруг, в одном из коридоров, выскочив из поворота, в него с разбегу влетела Мэй. Он замер на месте и устало выдохнул.

– Извини… То есть… Простите, пожалуйста. Я не видела.

Мэй собралась продолжить бежать дальше, как вдруг Эш преградил ей путь рукой.

– Пойдем-ка прогуляемся. Вопросы есть.

Он развернулся в обратном направлении. Мэй поджала губы и молча последовала за генералом.

– Что-то случилось?– спросила она первая.

– Это ты мне расскажи, как там у вас дела, в нижнем мире. Адский правитель не беснуется?

– Нет. Ну. Все хорошо в общем плане.

– В общем?

Они довольно быстро шли по коридорам, минуя поворот за поворотом, и двигались в сторону казарм.

– Он редко выходит, все время в лаборатории… Утром уходил куда-то. Потом меня на пол дня подменил.

– Тоже не плохо. Ну, а в целом, успокоился?

– Да! Завтра, наконец, кремируем тело.

Эш довольно вздохнул и даже слегка улыбнулся.

– Наконец эта истерия закончится…

Они дошли до проходной в казармы. Постовой застыл на стуле, смотря в одну точку перед собой, не моргая. И явно был чем-то напуган. Генерал прочистил горло, привлекая внимание. Постовой подскочил на месте и занервничал. Встал ровно, приложив руку к голове.

– Извините, – он виновато опустил глаза в пол.

– Что-то случилось? Ты бледный как поганка, будто призрака увидел.

Мужчина на посту замялся, не в силах подобрать слов.

– Завтра напиши мне объяснительную на этот счет, – отмахнулся от него генерал и прошел дальше.

Мэй поспешила следом.

– А куда мы идем?

– Забыл кое-что сделать.

– А, хорошо… В целом всё хорошо, работаем… – девушка продолжила рассказывать последние события.

Пройдя еще несколько длинных коридоров, Эшлен остановился и приложил палец к губам Мэй, остановив её нескончаемый бубнеж. Странные звуки раздавались в дальнем холле. Словно скулящая собака царапала стену.

– Кому там не спится в такое время.

Эш пошел на источник звука, и Мэй поспешила за ним. Повернув в нужный коридор он негромко крикнул:

– Отбой уже давно был! Куда ты ломишься!

Возле дверей в майорскую комнату стояла Мессалин. Она дергала ручку, пытаясь её открыть, но та не поддавалась. Месса обернулась на крик. Чем ближе Эш к ней подходил, тем медленнее становился его шаг, а потом он и вовсе замер в нескольких метрах. Мэй же встала за его спиной. Месса прищурилась: свет в коридоре был очень тусклым.

– Дверь. Помоги открыть дверь, – выдавила она из себя и снова принялась дергать ручку.

Металл выскальзывал из её влажных ладоней. Эш сделал еще несколько шагов навстречу.

– Мессалин? – спросил он дрожащим голосом.

Мэй привстала на носочки и выглянула из-за его плеча. Увидев девушку, она громко завизжала.

На шум среагировала охрана, лампы на потолке зажглись. Из дальних коридоров послышался топот. Мессалин уперлась в стену и наконец, рассмотрела кто перед ней. Она подняла руку и дрожащим пальцем указала на медичку за спиной генерала.

– Мэй! Мэй! – завопила она.

Мэй машинально сделала два шага назад, зажала себе рот руками и замотала головой. На глаза навернулись слезы от ужаса. Из-за угла выбежал небольшой отряд. Эш вышел из ступора и поднял ладонь кверху, остановив охрану. Мессалин испуганно обернулась. Ноги подкосились, она свалилась на пол. Эш подхватил её под руки и прижал к себе.

– Это была Мэй… – шепнула она.

Силы начали покидать ее. Она повисла на руках Эшлена, откинув голову назад. Глаза закрылись сами собой.

Мессалина

Глубокая ночь. Светлая больничная палата погрузилась в непроглядную тьму. Маленький красный индикатор на стене иногда подмигивал, как глаз какого-то монстра. Штора на окне слегка колыхнулась, впустив в комнату легкий лунный свет. Из щелей в рамах свистел ветер. За окном напевала метель: так приятно, но в тоже время жутко, до дрожи в костях.

Мессалин сидела в кровати, уставившись в стену напротив. Тяжелое прерывистое дыхание, с хрипом, иногда даже писком, рвало легкие. Никого рядом не было. Из-под дверей виднелся желтый свет из коридора. Ни звука шагов, ни разговоров: абсолютная тишина. Одна рука Мессы была крепко привязана к спинке кровати. Она широко раскрыла глаза и не моргала. Зрачки подрагивали. Тело сводило судорогой, и девушка непроизвольно дергалась.

Тянущая боль расползалась от пяток до макушки волнами. Она то затихала на несколько секунд, то снова продолжала терзать девушку. Иногда в голове что-то щелкало, даже чавкало. Мышцы сводило в жутких спазмах, кости ныли, внутренности сжимались. От очередной судороги с губ сорвался жалобный стон. Челюсти плотно сжались, закусив щеки изнутри. Месса вновь пискнула, во рту появился привкус крови. Она провела языком по зубам. Что-то явно было не так, их было больше чем нужно, гораздо больше. Приоткрыв рот, дрожащей рукой она коснулась дальних зубов: острые, мелкие, вытянутые, словно клыки. Она истерично водила пальцами во рту, нащупывая все больше и больше резцов.

Паника ударила изнутри. Месса подорвалась с места. Привязанную руку вывернуло, из-за чего она свалилась на пол. Дернув несколько раз, она высвободила кисть. Белая тряпка, которой была примотана рука, порвалась.

Мессалин вскочила на ноги и рванула к окну. Город погрузился в непроглядную ночь: густую, как кисель, темную, как океанская глубина. Лишь диск луны иногда выглядывал из-за туч и разливал свой свет. Месса дернула за ручку окна, в попытке открыть. Потом истерично забегала руками по деревянной раме в поисках замка. Что-то в груди жаждало выбраться на улицу, убежать, спастись от неведомого, от самой себя и от происходящего. Пальцы дрожали. Она с трудом управляла руками и таким же трудом держала себя в вертикальном положении. Коленки подкосились, и она снова свалилась на пол. Из горла вырвался плач. Собрав остатки сил, она уперлась в подоконник и подняла себя обратно. Луна выкатилась из-за тучи, снова озарив город. Месса замерла. В голове будто щелкнул переключатель: истерика вмиг отпустила. Она опустила голову, уставившись в подоконник.

Фантомные крики зазвучали в сознании: стоны, мольбы, плач. Жуткая теснота, боль, удушье. Белый яркий свет, нескончаемый, режущий. Хруст тел, их вопли, отчаяние. День за днем, неделя за неделей. От воспоминаний разболелась голова.

– Мне кажется, если я тебе не объясню, ты с ума сойдешь, – раздался детский голос за спиной.

Месса не спеша оглянулась. Дану: копыта вместо ступней, на голове маленькие, как у козленка, рожки, горящие золотом глаза. Девочка сделала два шага вперед.

– Это было междумирье. Там души ждут своего перерождения. Но сейчас с ним что-то явно не так. Цикл остановили, души копятся. Слишком быстро копятся, – серьезно сказала Дану, непривычно серьезно.

Мессалин развернулась к демонше всем телом. Силы начали покидать её быстрым потоком. Коленки вновь подкосились, голые ступни поехали по полу вперед. Месса с трудом устояла на ногах, уперевшись в подоконник позади. Она подняла глаза на Дану, в них читался немой вопрос.

– Ты умерла, – улыбнулась демонша. – И воскресла! Для великой миссии!

Дану рассмеялась. Мессалин плотно сжала зубы, уставившись на девочку. А затем медленно покрутила головой, осматривая все вокруг. Кончиками пальцев коснулась своих губ, проведя от них до виска.  Сквозь щеки, у скул, нащупывались острые клыки. Девушка тихо усмехнулась. Все вокруг казалось слишком абсурдно, чтобы быть правдой. Мозг отказывался воспринимать эту информацию. Новая волна спазмов прокатилась по телу. Месса обрывисто, жалобно простонала. Стоять с каждой секундой становилось все сложнее: ступни выли, суставы выкручивались. Она сделала несколько неуверенных шагов обратно к кровати и завалилась на нее, проигнорировав демоншу.

– У тебя есть шанс сейчас задать вопросы божеству! А ты спать улеглась! – Дану недовольно сложила руки на груди и вздохнула. – Ладно, у меня первая реакция такая же была, – улыбнулась она. – Только я очнулась не дома, а в бездонном подземном колодце.

Мессалин не реагировала, смотря в стену, и не моргала. Дыхание её слегка дрожало то ли от страха, то ли от накатывающих слез. Тело снова пронзила судорога. Месса сжалась комочком, тихо пискнув. Дану вальяжно прошлась по палате к окну и обратно. Копыта глухо стучали по плитке. Желтые глаза горели во тьме комнаты, как две огромные фары.

– Знаешь, я так обрадовалась, когда ты мне ответила! Когда разрешила пойти с тобой, помнишь? – радостно продолжила демонша. – Я ведь звала всех, каждую! Но обернулась лишь ты. Я тогда сразу подумала: «Этой добрячке я подарю прекрасного принца!». А потом вспомнила, что Эшлен с подвохом. Так что, что досталось, то досталось!

Дану снова громко рассмеялась. Показалось, что от её хохота задрожали стены. Она сделала еще несколько кругов по комнате, выжидая реакции Мессалин, а затем застыла у её кровати, уставившись в кудрявый затылок. Девочка непонимающе наклонила голову к плечу.

– Ты действительно не хочешь у меня ничего спросить?

Мессалин накрылась с головой и прижала подбородок груди. Дану запрыгнула на кровать, забралась под одеяло, втиснувшись в узкое пространство между Мессой и стеной.

– Когда меня оживили, я тоже была в шоке, – зашептала она. – Так странно, умереть человеком, а восстать черт знает кем. До сих пор не знаю, радоваться или нет, – она перевернулась к Мессе лицом и прижалась щекой к её груди. – У тебя хоть физическое тело есть, радуйся. А я лишь бесплотный дух, созданный только для того, чтобы бродить по этому старому дворцу и следить, чтобы все шло по плану. Такое себе занятие…

Месса плотно сжала веки. Все тело слегка потряхивало. Кожа покрылась мурашками, конечности похолодели. Демонша грустно вздохнула и продолжила:

– Я умерла лет сто назад. Мальчишки утопили. Случайно, конечно, играли мы… Помню как противная горькая вода заливалась в легкие. И в рот заплыла огромная толстая пиявка. А потом междумирье. Раньше там было очень даже неплохо. Не тот фарш, что сейчас, уж поверь. Настала моя очередь «выходить», как вдруг что-то пошло не так. Я полетела вниз. Так быстро и стремительно, души только и успевали мелькать. Было так страшно снова умирать. Не представляешь как. Ох, не знаю за какие заслуги Аббадон вытащил именно меня, но… – девочка замялась, подбирая слова. – Смерти больше нет, Мессалин. Ни для меня, ни для тебя.

Дану чуть выпрямилась и приложила губы ко лбу Мессы, аккуратно чмокнув. Холод прошелся в месте поцелуя, как поток легкого ветра, но никак не физического контакта. Демонша улыбнулась и растворилась в воздухе. Как только последние пылинки опустились на кровать, девушка вновь провалилась в сон.

Вместе с утренним Солнцем на улицы столицы опустила свою тяжелую ногу большая метель. Непроглядная, мокрая, ледяная. Крупные льдинки кружились в воздухе, врезались в стекла, стены, бились о металлические щиты, крыши домов. Царапали фасады магазинов и разбивались на тысячи осколков, которые ветер подхватывал снова, продолжая крутить на своей карусели. Люди закрыли окна и двери, спрятавшись в домах, в окна которых так настойчиво стучала метель. Она выла, распеваясь, брала самые высокие ноты, от которых брал настоящий ужас. Как расстроенная скрипка, как предсмертные хрипы, как скрипучий пол в доме, который когда-то был родным. Эта музыка царапала сердце, грызла душу, заставляла спрятаться где-то в дальнем углу и замолчать.

Колокол церкви ударил лишь один раз. Ветер заставил умолкнуть и его, крепко зажав в ледяных тисках. Звонарю не удавалось заставить железо петь, нечто держало металлический язык в крепких руках. Перекрытия храма захрустели. Доски затрещали.

Месса только начиналась. Служительницы готовили ноты, расставляли свечи и золотые атрибуты. Старый священник не спеша взбирался на свой постамент в центре зала, с трудом преодолевая ступеньку за ступенькой. Колокол по-прежнему молчал. Звонарь яро дергал за веревку, иногда ругаясь полушепотом. Те люди, которым удалось добраться до храма через ледяные ветра, разбрелись по углам, выжидая начала чтения молитв. Ветер громко завывал, свистел и визжал. Огонь на зажженных свечах дрожал.

Старик, наконец, забрался на свой постамент и замер у трибуны. Вместо старой, потрепанной временем, Священной Книги лежала совсем другая: в красной обложке, с красивой шелковой закладкой и золотым срезом. Священник достал из кармана рясы очки и нахмурил брови, затем перевернул первую страницу книги. На ней, изящными шрифтом с переплетениями, было лишь одно слово – истина.

Месса началась, монашки запели молитвы, люди начали сбредаться ближе к центру. Сладкие голоса служительниц слились в единый поток с воем метели. Она будто подыгрывала им, подпевала.

Старик перевернул еще одну страницу. На оба разворота расположилась детальная гравюра: в ее центре расположился демон, с большими закрученными назад рогами, он сидел на камне, сложив руки у носа. Вокруг него —густые облака-барашки, а за его головой – огромное Солнце. Под его ногами растекались черные реки с золотыми бликами на глади воды. Священник перевернул страницу. На все том же камне в центре лежала отрезанная голова демона, пронзенная огромным мечом. Из желтых глаз текли слезы. Реки под камнем пересохли, на песке валялись скелеты рыб. Густые облака стали черными, заполонив все небо. Солнце утопало в них. Старик вновь перевернул страницу. Колокол ударил один раз. Голоса девушек стали громче, гораздо громче. На старой бумаге было несколько строк.

Он был свет, и свет его угас. 

Золотом заменили вы Его Солнце.

Серебром проткнули вы Его сердце.

Теперь же —грызите металл.

Вот ваша награда.

Священник тяжело сглотнул и поднял глаза к небу. Колокол грозно повис над ним. Сквозь дыру в крыше метель забрасывала лед и снег. Звонарь снова дернул за веревку. Девушки протянули последнюю ноту. Вновь хрустнуло дерево. Колокол дернулся в сторону. Ветер вырвал веревку из рук звонаря и ударил ей ему по лицу, словно плетью. Металл вновь качнулся, а потом снова и снова.

Звонкий щелчок железа и колокол сорвался вниз.

Эш замер у ворот храма, спрятав руки в карманы. Крыша здания рухнула, золотые ошметки плитки валялись в снегу. Солдаты отгоняли людей, которые пытались их забрать, но некоторым все же удавалось припрятать несколько кусочков.

В храме царила суета: служительницы бегали из пристроек обратно в главный зал, солдаты выносили раненых, кто-то ругался, кто-то плакал. Позади генерала раздался озлобленный крик.

– У власти воры! Убийцы! Предатели! Это знак! – визжала женщина.

Она грозилась генералу кулаком и продолжала выкрикивать ругательства. Эш не спеша обернулся, покосившись на женщину. К ней подтянулись еще несколько зевак. Кто-то схватил с земли комок грязи и швырнул в мужчину, но промазал. Несколько солдат подбежали к бунтующим. Люди продолжали сыпать проклятиями и оскорблениями, сопротивляясь, не желая уходить. Еще несколько грязных снежков пролетело мимо. Служивые достали оружие, выстрел в воздух вмиг разогнал толпу. Эшлен равнодушно повернул голову обратно, продолжив смотреть на храм.

Из здания вышел капитан, а за ним следом несколько медиков с носилками. С простыни ручьем лилась кровь, оставляя на снегу алую полосу. Они быстро унесли тело священника за пределы территории храма. Капитан приложил руку к голове и встал рядом с генералом.

– Саботаж? – тихо спросил Эш, не отводя взгляда от разрушенной крыши.

– Пока точно не известно. Перекрытия рухнули во время метели, гнилые они были. Может, сами собой сломались.

– Понятно.

Эш развернулся, собравшись уходить.

– Отчет вам?

– Нет, зачем?– удивился генерал, обернувшись к капитану.

– Ну… Раз вы лично пришли.

– Я тут не по этому.

Эш вздохнул и продолжил путь назад. Отойдя на достаточное расстояние от столпотворения, он остановился, снова поднял глаза на крышу храма и закусил губу. Мысли носились из крайности в крайность. Он сжал прут забора, теплая кожа ладони вмиг примерзла к ледяному металлу. Взгляд его опустился вниз, медленно пройдясь по всем витражам и росписям, засыпанным снегом.

– Старый храм до сих пор стоит, ни одно перекрытие не прогнило, – женский голос раздался справа.

Стройная девушка в темном пальто стояла в нескольких метрах, так же держась за железный прут ограждения. Эш повернул к ней голову.

– Старый храм строили верующие. А этот… Лжецы и неверные. Жадные до золота, – продолжила она.

Генерал окинул её скучающим взглядом, промолчав. Религия никогда его особо не интересовала, а особенно история постройки храмов.

– А зачем вы тогда пришли? – спросила незнакомка.

Эш удивленно поднял брови. Девушка словно прочитала его мысли.

– Событие случилось. Странное, – сказал он.

– Наша жизнь, в целом, странное событие, не находите? – усмехнулась она. – Кто-то посчитал забавным создать кучку разумных существ и кинуть их на пустующую землю, не дав никакого плана или целей.

– Возможно…

Девушка сделала несколько шагов навстречу мужчине и широко улыбнулась.

– В этом «доме лжецов» ваше странное событие сочтут чем-то страшным. Даже, греховным.

Эш сжал губы и промолчал. Компания сектантки угнетала и раздражала его.

– И откуда вы знаете, о каком событии речь? – шикнул он.

– Я не знаю, – она пожала плечами. – Я знаю лишь то, что проснуться, не всегда достаточно, чтобы начать жить. Приходите в старый храм. Когда захотите. Или когда придет время.

Девушка еле коснулась его плеча, улыбнулась и ушла, хрустя мокрым снегом. Эш кинул на нее презрительный взгляд, дернув бровью, и повернулся обратно к церкви.

– Десять минут побродит, на два часа уснет, потом опять побродит, поревет, снова уснет. И так всю ночь, – роптал медбрат, еле поспевая за Лисандром.

Они оба бежали по коридорам медкорпуса, минуя поворот за поворотом, лавируя между больными, идущими на завтрак, и мебелью. Уже ставший родным, запах хлорки дополнялся ароматами валерианы и навязчиво лез в нос. Лис не обращал на слова медика никакого внимания, погружаясь все глубже в свои мысли. От них дрожало сердце, сбиваясь с ритма. Вибрировали кончики пальцев, звенело в ушах.

Наконец, впереди показалась нужная дверь. Парень схватился за ручку и дернул на себя, но та оказалась заперта. Медик, с трудом дыша, принялся выворачивать карманы в поисках нужного ключа.

– Генерал приказал запереть снаружи, – сказал он, звеня связкой с ключами.

– Ты можешь быстрее своими клешнями шевелить?! – не сдержался Лис, прикрикнув.

Медик встряхнул связку, тяжело сглотнул и нашелв ней нужный ключ с первого раза. Не успел он до конца открыть дверь, как парень толкнул его в сторону и ворвался в светлую палату.

Месса сидела на кровати, уперевшись в стену спиной и свесив ноги. Голые ступни касались холодного кафельного пола. Она безжизненно смотрела куда-то вперед, чуть наклонив голову к плечу. Все в той же зеленоватой сорочке, в которую “наряжали” всех умерших, и с биркой на большом пальце.

Лис застыл в дверях, не веря своим глазам. Сердце забилось еще быстрее, стуча по ребрам как в барабан. Девушка не обратила на него никакого внимания, продолжая смотреть в стену пустым взглядом.

– Месс, – сказал он еле слышно.

Она чуть-чуть повернула голову к нему и вновь застыла, словно кукла с поворотным механизмом. Лицо не выражало никаких эмоций, веки медленно опускались и поднимались. Парень чуть ли не с прыжка рванул к ней, зажав в объятиях, как в тисках. Слегка колючие густые кудри, теплая мягкая кожа, ровное, спокойное дыхание. Лис сжал ее еще крепче, до хруста ребер. Хотелось сдавить с такой силой, чтобы слиться воедино, раствориться либо сделать частью своего тела.

– Прости, прости, прости, – шепотом, без конца, повторял он.

Положив руку на затылок, он зарылся пальцами в волосы. Кожа срослась, как и череп. Никаких проломов или ранок. Месса продолжала смотреть в никуда, никак не реагируя на происходящее. Она ничего не чувствовала: ни холодных рук Лиса, ни его крепких объятий – лишь безумную усталость и тошноту. Она чуть отстранилась, уперлась ладонями парню в грудь и оттолкнула. А затем буквально рухнула на подушку, плотно закрыв глаза. Лис непонимающе осмотрел девушку, ноги ее продолжили свисать с кровати. Не самая удобная поза для сна.

– Я же говорил, десять минут бродит, а потом спит часами, – высказался медик у входа.

– Что-то давали?

– Аспирин, для профилактики, чай крепкий. Все вытошнила. Кровь пока не брали, генерал просил вообще не трогать.

Лис привстал, положил ноги девушки на кровать. Сорочка задралась, оголив бедро. Идеально гладкое, без единого шрама, синяка или хотя бы царапинки. Он, еле касаясь, провел по нему рукой. Только недавно кожа была исполосована ужасными кривыми швами, наспех наложенными военными хирургами. Теперь же от них не осталось даже ниток. Лис накрыл ее одеялом и нежно провел по волосам.

Тяжелые шаги раздались из коридора. Все ближе и ближе. Медик отошел чуть в сторону, увидев Эшлена. Генерал аккуратно выглянул из дверей, словно побаиваясь, и сухо кивнул брату.

– Нужно поговорить.

Прошел день, за ним второй, третий. Цикл не менялся, “десять минут бродит, два часа спит”: как и говорил медик. Изо дня в день, все тот же пустой взгляд и полное равнодушие к миру.

Лис крепко держал девушку за руку, сидя на заднем сидении авто. Черные пальцы подрагивали, словно хотели сжаться в ответ, но им не хватало сил. Месса с трудом держала глаза открытыми, морщась на каждой кочке от боли.

Эш сидел впереди, сложив руки на груди. Левый глаз его еле заметно подергивался. Мужчина смотрел на город за окном, плотно сжав губы.

Месса прикрыла глаза и опустила голову, сон все же взял верх. Лис поднял ее обратно, слегка покачав из стороны в сторону. Девушка недовольно прохрипела.

– Не спи, держись, немного осталось, – сказал он ей и похлопал тыльной стороной ладони по ее щеке.

– Да пусть спит. Какая разница, – не сдержался Эш, шикнув на младшего. – Только время зря потеряем.

Лисандр выпрямился и недовольно посмотрел на брата.

– Ты сам предложил к ним сходить.

– Я не предлагал, а лишь рассказал о сектантке у храма. Где ты в этой истории услышал: “Давай отнесем оживший труп к ним в секту?”, – повисла недолгая пауза. Лис сверлил генерала взглядом, прожигая насквозь. – И теперь я жалею, что рассказал, раз уж на то пошло!

– Она живая.

– Живая?! – Эш крикнул и обернулся. – Вот это живое? Это надругательство над всем живым и над ней особенно. Раньше ты над трупом чах, это еще ладно. Но сейчас ты с ума сходишь по ожившему трупу!

– Тебе просто мозгов не хватает осознать.

– Мне? – Эш злобно выдохнул и отвернулся обратно. – Ты бы хоть ради приличия попытался запомнить, на каких условиях “это” ожило…

– Я тебе все уже давно объяснил! Вот, сидит живое доказательство моих слов! А ты все равно не веришь!

– Я не не верю…

Не успел Эш договорить, как машина резко остановилась. Резина заскрипела, проскользив по снегу. Лис тут же открыл дверь и потянул Мессу за собой. Эш закрыл лицо руками. Шепотом посчитал до десяти, успокоившись, и обернулся к водителю. Маркус поправил фуражку и чуть наклонился вперед, рассматривая старый храм. В заброшенном здании вновь горел свет. Высокие башни, витражи, мозайки на фасаде. Хоть здание и было довольно старым, годы не забрали его величественности.

– Я бывал там, лет 40 назад, когда еще молод был… – начал он, сделав вид, что ничего, о чем говорилось ранее, он не слышал.

– И что там было?

– Знаете, – обернулся Маркус к генералу. – Там действительно было что-то такое, чего в новых церквях нет. Будто какой-то дух или сила. Новые священники только что и делают, так это денег просят.

– А старые задаром работали? – фыркнул Эш.

– Нет, конечно. Но дорогих машин, да домов у них не было. И молитвы их… – он нервно усмехнулся. – Знаете, будто действительно помогали. Простите меня, что подслушал, но если то, о чем вы говорили с господином, правда. Я бы, на вашем месте, задумался. Если мисс действительно этого… А потом того… Это ли не чудо?

– Чудо… Точно… – Эш закатил глаза и вышел на улицу, хлопнув дверью.

Солнце почти зашло, начинали включаться уличные фонари и усиливаться ветер. Лис взял девушку под плечо и медленно тащил ее к дверям храма. Чуть поодаль от них застыли два охранника. Сначала они пытались помочь, но Лисандр отогнал их в сторону.  Шаг за шагом, с большим трудом, Месса переставляла ноги.

Эш остановился чуть позади них, смотря девушке в след. От ее вида по телу бежали мурашки. От страха ли или от непонимания. Он никак не мог осознать случившееся, что такое может быть, и отказывался в это верить. “Даже если и жива. Что это за жизнь…” – подумал он. От ее вечных стонов, плача и пустого взгляда болело сердце. Казалось, что над телом его подчиненной просто издеваются. Двое солдат стали за спиной генерала, сложив руки. Эш вздохнул и пошел вперед, следом за братом.

Большие двери старого храма распахнулись. В давно мертвом здании вновь кипела жизнь. На огромном канделябре у потолка горели тысячи свечей. Стены покрывали древние потрескавшиеся фрески. Очень настойчивый запах миры* бил в нос. Потолок был увешан сотнями дымящихся лампад. Толпы людей собрались в главном зале, готовясь к кому-то празднику. Они смеялись громко и звонко. В углу, недалеко от входа, сидели несколько скрипачей и виолончелистов, настраивающих инструменты. Последние закатные лучи проходили через потрескавшиеся витражи и разбрасывали по залу цветных зайчиков.

Лисандр крепко держал Мессалин за руку, будто боялся, что она куда-то убежит. Она смотрела себе под ноги, не проявляя никакого интереса к происходящему. Эшлен с охраной зашли последними. Огромные двери закрылись с глухим стуком.

К новоприбывшим гостям вышел высокий священнослужитель в темной рясе. Черное полотно было покрыто вышивкой из золотых нитей в виде спиралей. Он склонил голову перед парой и слегка улыбнулся.

– Добро пожаловать, я очень рад, что вы решились посетить нас вновь,– сказал он тихо.

Мессалин подняла на него глаза, полные усталости и печали. Силы медленно покидали её. Голову пронзила резкая боль и выбила несколько крупных слез. Она тихо шикнула. Лисандр уверенно посмотрел на мужчину. Они уже виделись ранее, именно он дал ему фолиант с картой до обсидиановой горы. Мужчина улыбнулся и поклонился еще ниже.

– Я рад, что у вас все получилось.

Эш позади недоверчиво хмыкнул.

– Охрана тут ни к чему, уверяю, – не поднимая головы, сказал священник.

Генерал саркастично угукнул.

Из зала вышли две девушки в точно таких же черных рясах. У одной в руках был золотой бокал, а у другой – графин с чем-то красным. Священник наполнил золотой сосуд напитком и предложил паре.

– Пить мы тут точно ничего не будем, – возмутился Эш.

– Тогда мы не сможем вам помочь.

Месса вновь тихо пискнула, коленки подкосились. Лис успел подхватить ее до падения и обернулся на брата. Они встретились взглядами, общаясь без слов, как умели только они. Эш закатил глаза и отвернул голову в сторону. Лисандр взял бокал у священника и сделал несколько тяжелых глотков, а затем подал Мессалин. Как только напиток коснулся её губ, она будто ожила. Схватила бокал двумя руками и допила все до последней капли. Сладкая, вязкая жидкость расползлась по горлу. Вкус диких ягод, цветов, меда вскружил голову. Она отдала бокал обратно священнику и более уверенно стала на ноги. Лис удивленно посмотрел на девушку: лицо её порозовело, губы налились краской, глаза вновь заблестели.

– Прошу, лишь глоток, – священник протянул бокал Эшлену.

– Нет, – сухо ответил он и отвел глаза.

Мессалин не спеша обернулась, взглянув на него. Лицо ее изменилось, став более знакомым и живым. Она сглотнула и выдавила из себя лишь одно слово:

– Попробуй.

От ее голоса дернулось сердце. Такого знакомого, мягкого. Он поджал губы и нехотя взял бокал. Лишь коснувшись напитка губами, он передал его обратно.

– На улице подожду, – сказал генерал и направился к выходу вместе с охраной.

Священник лишь улыбнулся ему вслед.

Лис посмотрел на Мессалин. Она широко улыбалась, прямо как раньше,  в глазах горел зеленый огонь. Он смотрел на нее, не отрываясь. Картинка стала медленно расплываться, перед глазами застыла пелена. Чьи-то руки коснулись его шеи. Он успел лишь обернуться в сторону дверей, а затем провалился в бессознательное.

Звонкие удары молота разбудили его. Нежные, теплые руки скользили по телу, натирая кожу маслом. Запах миры усилился и теперь уже не просто навязчиво лез в нос, а прямо душил. Лис с трудом разлепил веки. Молот где-то рядом нескончаемо долбил по чему-то металлическому. Голова кружилась, глаза отказывались фокусироваться. Снова удар, еще более звонкий, чем прошлый, а потом еще один. Теплые ладони коснулись его лица. Бархатное масло покрыло щеки и лоб.

Музыканты начали играть. Веселая, даже немного безумная музыка заполнила зал. Скрипка, барабаны, варган, труба. Топот каблуков, шуршание платьев. Лис взял себя в руки и поднял голову. В центре зала танцевали пары: девушки прыгали, как лани, мужчины безумно скакали вокруг них. Все смеялись. Громко. Жутко. Прищурившись, в толпе он смог различить один знакомый силуэт. Эш танцевал со всеми, кружил женщин, улыбался мужчинам, весело подпрыгивал и хохотал во все горло. Волосы его были растрепаны, рубашка расстегнута и местами покрыта мокрыми пятнами. Чья-то теплая рука легла на лоб Лиса и нежно отклонила его голову назад. Масло расползлось по шее и ключицам. Мышцы во всем теле отказывались подчиняться. Он приоткрыл рот, бегая глазами по залу. Стук молота раздался вновь. В визге металла он уловил еще один тихий, сдавленный писк. Он повернул голову на источник шума. Глаза его раскрылись так широко, как только могли. Ужас пронзил грудь, сердце упало в пятки.

Чуть поодаль от него сидела Мессалин. Прислужница наливала ей напиток из графина прямо в рот. Красный сок стекал по подбородку, шее и обнаженной груди. Она была почти полностью раздета, лишь длинная синяя накидка закрывала плечи и спину. А позади стоял крепкий мужчина с молотом и забивал в ее голову длинные штыри. Один за одним, они входили в череп и образовывали некую корону. Девушка сидела смирно, продолжая пить сок из графина; жадно, торопясь, будто боялась, что его могут в любой момент отобрать.

Скрипач быстрее заводил смычком. Музыка стала громче, сумасбродней. От этой мелодии хотелось пуститься в пляс и никогда не останавливаться. Смех настойчиво ломился из груди всех гостей. Многие рыдали от удушающих смешинок, от боли в ногах и руках, но продолжали прыгать и танцевать. Безумно, перепрыгивая с ноги на ногу. С каждой минутой в храме становилось все жарче и жарче.

– Ну как ты? – рассмеялся Эш.

Он опустился перед братом на колени и с трудом дышал. Грудь вздымалась, воздуха не хватало. Лис перевел взгляд на старшего и замер. Сознание закипело. Теплые ладони служительниц пропали. Эш взял брата за руки и потащил в центр зала, кружа в танце. Он широко улыбался, лицо покраснело, ворот рубашки был заляпан все тем же красным соком. Лис летал в его руках, как барышня, не в силах даже просто устоять на ногах.

– Что тут… – шепнул он.

– Ты освободил древнее божество, что еще. Этот праздник в честь него, – Эш рассмеялся еще громче. – В следующий раз, перед тем, как прильнуть к устам демона, потрудись у него хотя бы что-то спросить.

– А почему ты такой. Довольный?

– А чего теперь грустить. Поздно. Раньше я думал, что грядет просто большая война, но оказалось, что впереди конец света.

– Конец?

– А может и не конец. Это ты должен знать, а не я.

Мимо пробежал Маркус вместе с солдатами. Они так же, как и все, скакали в диком танце под бой барабана и вой скрипки с варганом.

– Что за…– Лис испуганно осмотрелся.

Вокруг все танцевали, совершенно невпопад и не в такт. Если сначала это было похоже на странный, но все же бал, сейчас же эти движения больше напоминали бессвязные конвульсии. Люди кричали, смеялись, пили красный сок из кувшинов, буквально обливаясь им. Эш кружил Лисандра, крепко держа за руки, как на карусели и так же, как и все, смеялся.

Все резко остановились, музыка стала тише. Эш опустил руки и застыл на месте, смотря в центр зала. Люди расступились, освобождая путь Мессалин. По лбу стекали капельки крови, вперемешку с жидким золотом. Синяя накидка тащилась следом по полу, обнаженное тело заляпано алым, липким соком. Она пошла вперед, голыми ногами по мокрому полу, на носках, словно обутая в туфли на шпильках. В центре храма расположился импровизированный стол из старых паллет, накрытых красной тканью.

Кто-то взял Лисандра под руки, не успел он обернуться, чтобы посмотреть, кто это, как уперся животом в те самые паллеты. Мессалин смотрела на него в упор, стоя напротив. Легкая, даже глупая, улыбка красовалась на ее лице.

Двери храма вновь открылись, холодный воздух влетел в помещение, чуть освежив мысли. Новый запах оплел пространство, такой знакомый, привычный. Лис нахмурился, толпа у дверей сходилась по сторонам, пропуская двух мужчин с носилками. Что-то на них было накрыто тканью. Священник подошел к Мессалин и шепнул на ухо, затем подал еще один бокал с соком. Девушка кивнула, выпив все до суха. Месса уперлась руками в “стол” и напряженно, следила за тем, как мужчины готовятся к тому, чтобы положить то, что лежит на носилках, на стол. Священник подошел к Лисандру и протянул такой же бокал, наклонился к его уху и зашептал не неизвестном языке.

– Et qui sunt ebrii, non in se sunt, sed extra se, – а затем добавил, уже на родном, – выпей до конца.

Лис обернулся к нему, от непонимания кружилась голова, тошнило, крутило внутренности. Тревога и страх засели в груди.  Священник приложил бокал к его губам. Непонятная сила заставила сделать несколько глотков.

Служители завалили нечто на паллеты и сдернули простынь. Лисандр замер в ужасе, смотря на стол. Ноги подкосились, он почти упал назад, не сводя глаз с красной скатерти. Несколько служительниц подхватили его под руки, не дав упасть на пол. К горлу подкатила тошнота, коленки затряслись. Музыка замолчала полностью.

Мессалин наклонилась к столу, вдохнув носом теплый аромат свежего мяса. Она закрыла глаза и вскинула голову к потолку. А когда вновь опустила, на лице уже было четыре пары золотых глаз, как у паука. Пальцы вытянулись в длинные когти. Она воткнула их в грудь жертвы с громким хрустом и вырвала из него кусок так легко, как будто это была не плоть, а торт. Челюсти раскрылись, от краешек губ до ушей расползлась черная полоса, обнажив ряды острых клыков. Прямо как в старом кошмаре Лисандра. Мессалин подняла на него взор всех восьми глаз, и улыбнулась, если разорванное до висков лицо можно было назвать улыбкой. А затем засунула кусок плоти в рот. Хруст костей разнесся по всему залу, гости замерли, словно выжидая чего-то еще.

Лис застыл, боясь шевельнуться. Ужас сковал все мышцы, неподдельный ужас. Его давний кошмар ожил во всех смыслах. Мессалин продолжала отрывать куски от «торта» на столе, с жадностью пихая их в огромную пасть, перемалывая кости, словно семечки.

Неожиданно она остановилась и прикрыла веки. Все лишние глаза исчезли в один миг, пасть срослась обратно, когти превратились обратно в пальцы. Девушка согнулась пополам и громко рассмеялась. Люди вокруг ожили и заулыбались. Вновь заиграла музыка, еще веселее и безумнее прежнего. Гости рванулись к паллетам и стали отрывать от тела куски, пихая их в рот. Лис сделал шаг назад, сквозь виски прошла сильная боль. Если бы не служительницы сзади, он бы уже давно свалился на пол.

– Поешьте, вам станет легче, – сказал женский голос.

Чужая рука прижала ко рту какой-то сладко пахнущий кусок. От одного лишь запаха хотелось вывернуться. Лис отвернул голову, пытаясь увернуться. Кто-то схватил его за голову, сдавил щеки, заставив тем самым раскрыть рот. Мерзкий кровавый кусок упал на язык. Плотное мясо и гладкая кожа. Он попытался сплюнуть, но чужая рука тут же зажала рот ладонью. А затем схватила за горло, вынудив проглотить целиком. Лис свалился на колени, внутренности завернулись. Хотелось вытошнить все обратно, но не получалось. Но глаза навернулись слезы от ужаса и отвращения. Он снова поднял глаза на стол в центре зала: женская голая нога заляпана кровью. Он уперся в холодный пол ладонями и взвыл во весь голос: отчаяние, кошмар, непонимание рвало душу изнутри.

Безумные танцы начались вновь. Еще более дикие, еще более сумасшедшие. Становилось все жарче, витражи запотели. Свечи таяли быстрее, чем должны, с потолка капал красный воск, устроив в храме буквально кровавый дождь. Огни на лампадах плясали в такт всем остальным, покачиваясь из стороны в сторону. Люди скакали по кругу, в центре которого кружилась Мессалин, безумно хохоча. Её танец был самым сумасбродным, и в то же время, самым завораживающим. Она двигалась резко, быстро, дергая руками так, словно в них не было суставов. Синие одежды летали по воздуху, как морские волны. Тяжелые кудри напоминали густой дым. Капли воска становились все гуще, падали все чаще, устроив настоящий горячий ливень. Но люди этого будто и не замечали, продолжая кружиться.

Лисандр прижался спиной к паллетами и с ужасом наблюдал за происходящим. Мессалин остановилась и смотрела на него с улыбкой, протягивая руки, приглашая на танец. Лис закрыл лицо ладонями и вжался в собственные колени. Из толпы выскочил Эш и перехватил девушку, продолжив танец вместе. Он перекидывал её из руки в руку, наклонял назад, прижимал к себе так близко, что казалось, они вот-вот поцелуются. Пара смеялась, не прекращая; оба они были покрыты воском, кровью, соком и потом. Музыка становилась все громче и громче, музыканты рвали струны на инструментах, барабаны трещали и хрустели, флейты выли от перенапряжения. Смех разносился на несколько километров от храма. Температура становилась все выше, жар повышался, свечи разгорались сильнее, огонь становился все выше и горячее. Но ни одна картина, ни одна драпировка, ни одна волосинка – не загоралась. Огонь пылал лишь там, где ему разрешалось.

Лис поднял голову, взглянув еще раз на адский бал сквозь пальцы. Эш подкидывал девушку вверх так легко, так высоко, что казалось она рано или поздно долетит до потолка и повиснет на люстре. Он подкинул её в последний раз, ловко поймал на руки, как невесту и закружил. Мессалин прогнулась и рассмеялась еще сильнее, крепко держась за шею генерала. Из толпы выбежал мужчина и прильнул к лицу девушки. Мессалин взяла его за волосы на затылке другой рукой и поцеловала в губы, их языки сплелись на короткое мгновение. За ним следовал второй, а затем третий: женщины, мужчины, подростки, все подряд, все, кто желал, подходили к ней и получали настоящий поцелуй. Затем она вновь схватилась за шею Эшлена, приподнялась и впилась в его губы с еще более сильным напором и желанием.

Мир начал терять свои краски и погружаться во тьму. Лис свалился на пол без сознания.

Дикари и география

Долгая дорога по мокрой земле. В это время года Восточное королевство накрывали дожди. Солдаты тащили за собой награбленное, радостно смеялись и обсуждали планы на следующие города. Они брели в сторону моря, на большой рынок, сбыть добычу.

Ангела шла в самом конце, с тяжелой винтовкой на спине, парой мешков на плечах и маленьким Сонву рядом. Мальчик крепко держался за край её куртки и с трудом поспевал за старшей. Ангел тяжело вздыхала, периодически оглядываясь на Сонву; он слишком сильно её замедлял.

– Может, ты отцепишься и просто пойдешь рядом?– шикнула Ангела.

– Нет, я боюсь потеряться.

– Да как ты потеряешься, мы в поле идем. За сто метров видно! – она остановилась и развела руками от досады. – Зачем тебя вообще с нами отправили… – добавила полушепотом.

– Помогать.

Ангела резко остановилась, и мальчик врезался ей в спину. Она скинула с плеча один из мешков и буквально кинула его в Сонву. Еле устояв на ногах, он обхватил мешок, закряхтел от напряжения, коленки подкосились.

– Ну помогай тогда! – крикнула Ангела и пошла дальше. – Свалился на мою голову!

Сонву перекинул мешок на спину и побежал следом. Ангела оглянулась, осмотрела согнувшегося пополам мальчика и закатила глаза. А затем забрала сумку обратно. К удивлению, он отказался её отдавать, вцепившись в тканую ручку.

– Я справлюсь!

Ангела пожала плечами, сделав вид, что ей все равно, но все же замедлила шаг. Иногда она хваталась за мешок сзади и незаметно приподнимала его, помогая Сонву. От чего мальчик радовался, думая, что становится сильнее.

– А ты… Тоже… Тут чтобы вырасти и отомстить? – хрипел Сонву.

Ангела усмехнулась и помотала головой.

– Я видел… Как Асмир тебя бил… Почему терпишь? – Сонву остановился на секунду, перекинул мешок чуть вперед, переложив поудобнее.

Ангела перехватила сумку сзади и приподняла её, дав Сонву передохнуть. Его вопрос, почему-то, поставил её в тупик. Возможно, она и сама не понимала, зачем тут находится. Зачем помогает террористам и зачем терпит побои от Асмира.

Она остановилась и посмотрела в затылки идущим впереди солдатам. Они нескончаемо разговаривали и смеялись, даже скорее, ржали. Все темноволосые, смуглые, выше её минимум на голову. Один из идущих мужчин громко рассказывал о «небесных шестируких девственницах», а другой восхищенно смотрел на него с открытым ртом. Другие двое, чуть подальше, уже обсуждали золотые реки и вечное счастье, следующие о способностях превращать воду в любой напиток, которыми может овладеть истинный праведник. Себастьян всем обещал разное. Все то, что хотел и просил человек, без разбора. От глупых просьб до невозможных – лишь присягни ему на верность и не задавай вопросов.

Ангела снова обернулась к мальчику. Асмир обещал ему месть, но как же это глупо. Как такое вообще можно обещать? Если месть будет тому, кто это обещание и дал. Сонву улыбался, смотря на Ангелу.

– Так почему ты тут? – повторил он свой вопрос.

Ангела погрузилась в свои мысли, в прошлое. Поезд и долгая дорога, унижения и мольбы, прислужничество, клятвы верности.

– Потому что я верю в Пророка, – ответила она тихо. – В то, что правда за ним. Посмотри вокруг, – она указала рукой на солдат впереди. – У них сила. А там где сила, там и правда.

– Боишься оказаться на слабой стороне, да? – ответил Сонву, снова поправил мешок и прибавил шагу.

Очередной вопрос вновь заставил Ангелу впасть в ступор.

– А кто не боится?

– А папа говорил, что сила там, где истина, – Сонву на секунду замялся, голос его чуть дрогнул.

Он скинул мешок на землю, утер нос и обернулся к Ангелу.

– Как же понять, у кого эта истина? – хмыкнула она.

Сонву пожал плечами. Пару солдат впереди засвистели. «Северные девки с ногами от ушей. По сотне каждому!» – рассказывал один из них. Второй обернулся к Ангеле и подмигнул. От одного лишь этого жеста по ней побежали мерзкие, холодные мурашки. Фанатик растянулся в широкой улыбке, рассмеялся и послал ей воздушный поцелуй.

Ангела сжала губы и дернула за ремень винтовки за спиной. Её наличие придавало ей уверенности.

– Как же я скучаю по Северу, – вырвалось у нее.

Ангела остановилась, скинула второй мешок рядом с Сонву и топнула ногой от досады, помахала руками перед лицом, чтобы успокоиться. Каждый день давался ей все сложнее и сложнее, нервы натягивались и звенели. Гнев накатывал огромными волнами, сдавливая грудь. Раньше она спокойно срывалась на окружающих, теперь же жизнь повернулась так, что окружающие срывались на ней.

Сонву подхватил свой мешок и продолжил путь.

– Ты с Севера?

– А что, не видно?! – прикрикнула она, не выдержав.

Один из солдат обернулся на её крик. Его взгляда вполне хватило, чтобы девушка закусила язык. Она подхватила свою сумку, повесила на плечо и пошла за Сонву.

Мальчик замолчал, перестал кряхтеть и вздыхать. То ли привык, то ли не хотел мешать Ангеле. Она громко топала по сырой земле, разбрызгивая грязь. Губы еле заметно дрожали, щеки и глаза покраснели. Кулаки сжались до побелевших костяшек.

Мальчик аккуратно огляделся: кругом лишь голые поля, перекопанные и утопающие в грязи. Лишь местами вылезла зеленая травка. Голубое, чистое небо, без единого облачка. Пахло весной и грязью. Сонву вздохнул полной грудью и повернул голову обратно на старшую.

– Я никогда северян не видел. И ничего о Севере не знаю. Кто там король?

– Не знаю, должен быть Лисандр. Тот еще мудень.

– Ты с ним знакома?

– Да. Придурок и урод.

– Нельзя так говорить про короля. Это же грех. Бог избирает королей, а если критикуешь его выбор…

– Да-да-да, знаю. А на Севере можно критиковать кого хочешь! И когда хочешь! А особенно если есть за что!

Сонву удивленно хмыкнул.

– А что делают на Севере?

– Мерзнут, – хихикнула Ангела.

– Нет, я в другом смысле, – продолжил Сонву. – Вот Южане делают ткани, краски, фрукты растят, вино еще…

– Откуда это такие познания?

– Мама рассказывала, – Сонву снова запнулся на секунду и поджал губы. А затем продолжил дрожащим голосом. – На востоке выращивают крупы: рис, пшеницу. Посуду делают…

– Север это мясо и топливо, – перебила Ангела. – Северное королевство с самого его зарождения преимущественно занималось разведением крупного скота. Шкуры и мясо – основной продукт промысла. Молоко еще. А позже к этому добавилось топливо: уголь, бензин, газ. А на Западе – оружие и морепродукты.

– Автоматы и соль, – улыбнулся Сонву.

– И лекарства, вроде как. Те еще тараканы…

– Я слышал, как во дворе обсуждали про болезнь на Севере. И что вообще там все хилые.

– Ничего мы не хилые! – возмутилась она.

– Еще я слышал про Северные наркотики.

– Ты же сказал, что ничего про Север не знаешь! А теперь оказывается, что не так уж и «ничего».

– Это я вчера услышал. «Подождем, пока северяне сами передохнут от болячек и наркотиков».

– Это кто так сказал? Асмир?

Сонву кивнул. Почему-то это задело Ангелу. В памяти вспылили последние годы жизни: учеба, казармы, подруги. Скучные выходные в общей комнате, которые теперь, спустя время, уже и не казались такими скучными. Она всегда находила чем заняться: гуляла по резиденции или двору, читала книги, газеты. Иногда вырывалась в город вместе с Морис. Однажды она подарила ей большой вязаный шарф красного цвета. Ангела заносила его буквально до дыр. Даже пыталась их зашить, чтобы носить дальше, но не получилось.

– Чего замолчала? – спросил Сонву. – По дому скучаешь, да?

Ангел промолчала. Горький ком тоски и вины подкатил к горлу. Внутри разгорелся огонь печали и принялся выжигать сердце. Девушка остановилась и подняла голову к небу. Со всех сторон начали стягиваться тучи. Голубой небосвод начал терять свои яркие краски, превращаясь в серое полотно. Первые капли дождя посыпались на землю. Одна из них попала Ангеле прямо в глаз, а затем стекла по щеке, словно слеза.

– Ты что, плачешь?

Дождь резко усилился, превратившись в настоящий ливень за секунду. Ангел опустила голову и крепко сжала зубы. Она так скучала по Северным снегопадам, хрустящиму утреннему насту, убаюкивающей ночной метели. Вся одежда вмиг намокла, в ботинки набралась вода, а мешок с вещами стал еще тяжелее.

– Как вы живете в этой сырости! Отвратительно! Тут все отвратительно! – забормотала она тихо, чтобы впереди идущие не услышали. – Полгода песок, пыль, засуха, другие пол года грязь и слякоть! Жарко, мокро, мокро, жарко. Раньше я жаловалась на суровый климат Севера, но тут… Лучше уж морозы круглый год!

– А далеко до Севера? – перебил ее Сонву.

– Около недели морем, а затем на поезде столько же, если повезёт. А если нет, то можно целый месяц на границе простоять: ждать пока вояки надумают, пропускать тебя или нет. Либо через Южное королевство, но это ещё дня три пути и пересадки.

– Мама рассказывала, что раньше все королевства были едины…

Не успел Сонву договорить, как споткнулся о камень в одной из луж и полетел вперёд.

– Были, – Ангела подхватила мальчика за сумку в последний момент, не дав ему упасть, а затем закинула ее на второе плечо. – Столица Севера – Филанд, когда-то была столицей всего мира. Все дороги вели туда, пока их не раздолбали. И как всегда бывает, кому-то оказалось мало власти. Северный Король рассадил по землям своих братьев и сыновей, а те в итоге не смогли ее поделить. Кому-то досталось на город больше, кому-то меньше. Сначала это были лёгкие междоусобицы, на которые король даже не обращал внимания. Но очень уж резко они переросли в настоящие войны. Год за годом, десятилетие за десятилетием, отец сменялся сыном и вот к чему мы пришли. С тех пор, кстати, войны и не гаснут. Сотни лет никак земли поделить не могут.

– Почему Аен не остановит войны?

Ангела задумалась, ответа на этот вопрос у нее не было. Один из мужчин впереди замедлился и сравнялся с мальчиком.

– Наш Пророк – это руки Аена. Как только он взойдёт на трон, все войны вмиг остановятся! Все вернётся к истокам истории,– заговорил солдат.

– А почему Аен не может сделать своими руками короля, который уже на Севере? Зачем он устраивает очередную войну?

– Потому что сейчас там демон, – мужчина улыбнулся и прибавил шагу, догнав братьев.

– Правда?– обернулся Сонву к Ангеле.

– Вроде того… – хмыкнула она.

Дождь все не прекращался, с каждой минутой идти становилось все тяжелее и тяжелее. Сумки намокали и тянули хрупкую девушку вниз, грубые сапоги натерли ноги, да так сильно, что она чувствовала, как хлюпает кровь у пяток.

Впереди виднелся густой лес. Ангела довольно вздохнула, обрадовавшись. Ещё пару сотен метров и сочная листва, хоть и не сильно, но укрыла ее от холодного дождя.

– Все, привал, – крикнул старший где-то впереди. Мужчины кинули сумки на мокрую землю у деревьев и разбрелись кто куда, начав обустраивать мини-лагерь. Захрустели ветки, защелкали зажигалки, зашуршали мешки с едой. Они натягивали ковры между деревьев, делая простые навесы от дождя.

Ангела с Сонву расположились под одним из таких навесов, присев на мешки. Мальчик слегка дрожал и прижимался спиной к дереву. Солдаты рядом принесли ветки, обложили ими смятые листы газет и принялись разжигать.

Ангела сняла один ботинок, шипя от боли. Задняя часть стопы была в крови, а пальцы покрылись огромными мозолями. Она скинула и второй ботинок, вытянув ноги вперёд. Холодный воздух приятно обдувал кожу и чуть-чуть притуплял боль. Один из солдат достал из сумки большое расшитое покрывало и накинул на Сонву.

– Ребёнок от холода дрожит, а она ноги свои рассматривает, – он замахнулся на неё, но задел лишь волосы на макушке. – Девки… – шикнул он в конце и ушёл к костру.

Ангела лишь терпеливо вздохнула и откинула голову назад, уперевшись в дерево. Невероятной силы горечь подкатила к горлу. Горячая, как кусок лавы. Ещё бы чуть-чуть и она бы не смогла сдержать слез, принявшись кататься в грязи и стучать кулаками по лужам от отчаянья и злобы.

– А кто тебя стрелять научил? Я никогда не видел женщин-солдат.

– Я бывший капитан отряда разведки, много чего умею. На Севере, в принципе, женщины не только дома сидят и детей рожают.

– Ну конечно, поэтому там демоны и засели. Одна лишь грязь, проституция и наркомания. Женщины-бляди, мужчины-тряпки, – обернулся все тот же солдат, что дал Сонву покрывало. – Баба должна дома сидеть и мужу служить! Так Бог велел! Иначе начнётся разврат!

«А ещё Бог обещал тебе тысячу восьмируких девственниц, интересно зачем», – подумала Ангела про себя и отвернулась, не ответив ничего.

Запахло жареными овощами и мясом, дождь немного стих. Сонву поднялся и подошёл к костру, принявшись за ужин с остальными. Ангела грустно смотрела на мужчин у огня, уплетающих мясо. Ноги резало от боли и усталости, живот урчал от голода. Но попросить она не решалась, выслушивать очередные насмешки не хотелось, а встать и взять самой – не хватало сил.

Она сползла чуть ниже, устроившись удобнее, и уставилась на ковёр вверху. Узоры складывались в причудливые формы то ли животных, то ли цветов. Она смотрела в него несколько минут, почти не моргая, а в голове крутился лишь один вопрос: «Что я тут делаю?».

Возможно, если бы она знала, чем закончится ее побег на Восток, то подумала бы дважды. Совсем не такие условия обещали пропагандисты, совсем не об этом рассказали плакаты и листовки. Она ехала сюда за другой жизнью, за верой, за правдой. Как и всем, Себастьян пообещал ей именно то, что она хотела слышать: справедливый мир, новую власть, отмщение. Что все получат по заслугам, но в итоге… С каждым новым днем ее вера угасала, а цена эфемерного счастья стала казаться слишком высокой. Но все же остатками этой веры Ангела продолжала себя тешить: «Это лишь испытание. Война не бывает без жертв, счастья не достичь просто».

Ночь наступила быстро, большая часть солдат легли спать под навесами, остальные же разошлись по сторонам, патрулировать местность. Сонву лёг на мешок с вещами рядом с Ангелой, укрывшись покрывалом. Костёр почти догорел и подмигивал углями в темноте. Ангела собрала остатки сил, поднялась на ноги и всё-таки решила поесть. В тарелке у кострища осталось несколько кусочков мяса и половинка хлебной лепёшки. Она пару раз укусила ее, а остатки растерла в руках вместе с дождевой водой, залепила этой кашицей кровоточащие мозоли на стопах.

Похолодало, изо рта шёл пар. Она не спеша жевала остатки мяса и грела ладони над еще пепелищем. Вокруг было довольно спокойно, если не учитывать храп пары десятков солдат. Птицы молчали, ветер затих. Мокрые капли иногда падали с листвы и приятно булькали, падая в лужи.

Ангел вытянула ноги вперёд и прикрыла глаза. Боль в ступнях немного отпустила, отчего она заулыбалась.

Позади раздался еле уловимый щелчок. Ангел резко открыла глаза и обернулась на источник. Этот звук она различила даже через храп и вздохи вокруг. Он снова повторился, а следом за ним такое же неуловимое шуршание травы. Словно ветер шевелил сухие кусты. Она заметно напряглась и медленно перевернулась, не издав даже шороха. Так же беззвучно, на четвереньках, переползла к винтовке, не сводя глаз с места, откуда слышалось шуршание. Было слишком темно, чтобы хоть что-то разглядеть. Но было это и не нужно, главное – чтобы не видели ее саму.

Снова щелчок, снова шорох, а следом мычание, буквально секунду, и вновь тишина. Ангела, не отводя взгляда, нащупала покрывало Сонву рядом и накрыла мальчика с головой. Сердцебиение усилилось, дыхание участилось. Она одним движением схватила винтовку и легла с ней на землю, заглянув в прицел. Лишь ей видимые тени появились за перекрестием линзы. Снова шорох. А следом за ним – громкий выстрел. А затем еще и еще, один за одним. Солдаты начали вскакивать с мест, паника охватила лес. Кто-то чиркал спичками, кто-то лёг на землю, закрыв голову. Крики и ругань, воплии суета. Даже в такой обстановке Ангела продолжала нажимать на курок раз за разом, успевая вставлять патроны другой рукой. Последний хлопок, и она встала на ноги, оставив оружие у дерева. Кому-то рядом, наконец, удалось выбить искру из зажигалки и зажечь факел из палки и тряпки. Желтый свет разогнал густую тьму леса.

– Ты что тут устроила?– закричали со всех сторон.

Ангела лишь молчала и с прищуром смотрела вдаль. Семь тел валялись в мокрой траве.

Старший поднял ладонь кверху, и все вокруг замолчали. Он подошёл к мертвым, один из них оказался из его отряда: ему перерезали горло. Остальные шестеро – неизвестные в масках и чёрных одеждах, с кинжалами в руках и пистолетами под накидками.

Ангел шмыгнула носом и села на мешок. Сонву рядом проснулся и испуганно крутил головой.

Старший пнул одно из тел на земле, наклонился к ним чуть ближе, осветив их лица огнём факела. У каждого из них была дыра в голове. Он сглотнул, выпрямился и обернулся к Ангеле. Она лишь слегка покосилась на него, а затем опустила глаза в пол.

– Молодец, – сказал он сухо.

Она кивнула и прикрыла глаза.

Утром путь продолжился. Старший нашёл для Ангелы более удобную обувь и забрал тяжёлые мешки. Теперь она шла, относительно, налегке. В желудке плескался горячий чай и лепёшки с мясом. Больше оскорблений в ее сторону она не слышала, но по опыту знала, что долго держать язык за зубами эти люди вряд ли смогут. Хоть они и были ей благодарны, но все же: по большей части, их оскорблял факт того, что их спасла— она.

Сонву по-прежнему шёл рядом и иногда даже скакал галопом.

– А как ты разбойников в темноте увидела?

– По звёздам.

– Бандиты ходят согласно звёздным картам?

– Бандиты ходят и загораживают своими головами звезды, – усмехнулась она.

– А если бы это кто-то из наших ходил?

– Зачем же нашим красться на цыпочках?

Мальчик задумался на пару мгновений и кивнул.

– А меня стрелять научишь?– улыбнулся он.

– А почему бы и нет… Как-нибудь обязательно. Если только ты не собираешься стрелять в меня, – она рассмеялась.

– А зачем мне стрелять в тебя?

– Ты же мстить хотел. Вдруг я тоже в твоём списке отмщения.

Сонву нахмурил брови и опустил глаза. Под ногами хрустела мокрая от росы трава, а сверху подпекало утреннее Солнце.

– Нет, тебя там нет.

Ангела неоднозначно усмехнулась.

До рынка оставалось совсем немного, крыши домов и городских башен уже выглядывали из-за горизонта. Сонву не замолкал ни на минуту и рассказывал Ангеле невероятные истории, которые выдумывал на ходу. Она лишь улыбалась и иногда косилась на него, изображая удивление.

Наконец, под ногами оказалась не грязь, а твердая брусчатка. Идти по камню было не только приятнее, но и не так болезненно. Пахло морем и рыбой, солью, специями, жареным мясом, сладкими напитками из ягод.

Отряд вошел в город уверенным шагом. Солдаты цокали каблуками по дороге как табун лошадей копытами. На плечах они тащили дорогие ковры и меха, намеренно достав их из мешков, чтобы сразу показать свой товар, буквально с входа. Еще даже не дойдя до места, где можно было сбыть все награбленное, некоторые фанатики кричали в сторону лавок, привлекая внимания торговцев к своей добыче. А вдруг?

Солнце было уже в зените и жарило изо всех сил, в такую погоду начинаешь скучать по ливням и прохладному ветру. Ни одного облачка, как назло, на небе не находилось. Где-то вдали шумел прибой, кричали чайки. Торговцы зазывали в свои лавки и сразу отворачивались, когда солдаты начинали предлагать им свой товар. У одного маленького магазинчика, на узкой лавочке, сидели два старика. Один из них задумчиво смотрел в небо и почесывал длинную седую бороду, а второй курил трубку, прикрыв веки. Солнце светило прямо на них, делая смуглую кожу еще темнее. Между стариками стоял вытянутый заварник из стекла, с черным, почти как тушь, чаем. Из носика шел пар, как и из маленьких пиалок рядом.

Ангела с Сонву по-прежнему шли позади, держась в нескольких метрах от остальных. Она зачесала слипшиеся волосы назад и вздохнула. Жара в прямом смысле вытягивала из нее все соки. За спиной раздался свист, а за ним еще один. Ангела невольно обернулась: небольшая группа молодых мужчин стояла у одного из магазинов с фруктами, почесывала бороды и улыбалась. Самый высокий из них свистнул вновь и крикнул что-то невнятное, смотря ей в глаза. Девушка остановилась, кулаки сжались сами собой. Сонву рядом замер и крутил головой по сторонам, смотря то на группу местных торгашей, то на свой отряд.

– Ди сюды, – как-то невнятно крикнул высокий мужчина.

Он громко рассмеялся и поманил Ангелу пальцем. Остальные расхохотались следом за ним.

Один из солдат остановился, а затем окликнул остальных. Несколько из них бросили мешки на землю, задрали рукава и двинулись к девушке. Всем видом они стали показывать, что готовы к драке.

Сонву стал перед ними и Ангелой, раставив руки в стороны, защищая ее. Но фанатики прошли мимо, направившись к магазинчику с фруктами. Заметив это, группа продавцов сначала выпрямилась и, вроде как, тоже приготовилась к драке, но чем ближе к ним подходили фанатики, тем меньше людей оставалось у лавки. Мужчины разбегались по сторонам по одному, пригнувшись и стыдливо прячась за другими лавками. Как только солдаты дошли до ларька, там остался лишь один мужчина – тот, который свистел. Он выставил грудь вперед и вытянул шею, словно гусь, упер руки в бока.

Самый крепкий из солдат подошел к нему впритык и резко ударил в живот кулаком. Продавец согнулся пополам, вмиг растеряв свою смелость. Фанатик схватил его за шиворот и наклонил к земле еще ниже, а затем нагнулся к его уху.

– Еще раз сестру мою свиснешь, зубов лишишься, – шикнул он и покосился на Ангелу.

Продавец кивнул, боясь даже поднять взгляд. Сонву прижался к старшей, приобняв.

– Я думал, они тебя поколотят…– шепнул он.

– С чего вдруг? – ответила Ангела так же тихо. – Они хоть и… Дикие, но справедливые. В меру своего понятия справедливости, конечно.

Мужчины закончили разборки и торопились вернуться обратно к остальным. Последний из них, что проходил мимо Ангелы, шикнул ей на ухо:

– А ты тоже, головой не верти и рядом держись!

Он совсем слегка пнул её в локоть, дернул бровями и вернулся к остальным.

– А Асмир тебя по справедливости бил? – Сонву поднял глаза на Ангелу.

– Асмиру не нравится даже то, как я дышу. Сам думай, справедливая ли это причина.

Она прибавила шагу, догнав отряд. Сонву на полсекунды задумался, а потом побежал следом.

– Знаешь, иногда люди и вправду громко дышат. Это раздражает, – продолжил мальчик.

– И за это надо их бить?

– Не знаю. Если сильно хочется, то может быть и да.

Ангела хмыкнула и отвела взгляд в сторону. Сонву же нахмурил брови и задумался еще сильнее.

– Если я попрошу кого-то дышать потише, а он не перестанет, то значит, можно его ударить. Я думаю, это будет справедливо, – продолжил он, собрав, наконец, мысли в кучу.

– Как можно дышать тише? – возмутилась девушка.

Умозаключения мальчика задели Ангелу, она сложила руки в локтях и отвернула голову, не желая больше разговаривать.

Между прилавками ходили жители города: женщины в длинных платьях, дети, старики. Продавцы громко расхваливали свой товар.

Неожиданно её отряд резко остановился, и Ангел врезалась в спину впереди идущего. Мужчина хмыкнул и отвернулся обратно, ничего ей не сказав. Привстав на носки, она увидела за группой вход в здания скупщиков. Старший у дверей с кем-то начал ругаться, не стесняясь в выражениях.

Ангела отошла на пару шагов назад, а Сонву, наоборот, подошел ближе к входу. Уж очень его заинтересовали новые слова, вылетающие из уст старшего.

Она сняла винтовку с плеча и уперлась ей в землю, облокотившись. Ноги ныли, кожа зудела. Она прикрыла глаза и погрузилась в фантазии о теплом душе и мягкой постели. Прохладной комнате, освежающем мятном чае. От этих мыслей даже стало чуть-чуть легче. Она приоткрыла веки и не спеша принялась разглядывать местных жителей, что ходили по улицам. Некоторые из них с удивлением рассматривали её и мужчин позади, но большая же часть полностью их игнорировала. Не замечали или делали вид, что не замечают, и то, что фанатики вооружены до зубов, а сама Ангела стоит, упершись в винтовку.

Она перевела взгляд на рыбный прилавок неподалеку. Кудрявая девушка выбирала сушеную тарань, а рядом с ней стояла еще одна, но с длинными черными волосами, собранными в тугую косу. Острая боль пронзила ногу Ангелы, от пятки до колена, прямо по кости, как разряд тока. Показалось, что голень просто провернулась вокруг своей оси. Ангел закусила язык, чтобы не завизжать, и крепко зажмурилась. «Пара секунд, пара секунд…» – зашептала она, повторяя эти слова как заговор. И действительно, через пару секунд боль затихла, не оставив даже тени. Она раскрыла глаза и вновь посмотрела на рыбный ларек. Две девушки там смотрели на нее. Она прищурилась и рассмотрела их внимательней, их лица определенно были очень знакомые: Морис и Мессалин. Они смотрела на нее в упор, не моргая, а затем одновременно стали двигать губами, как рыбы.

– Что за?! – рявкнула Ангела вполголоса.

Морис принялась искать что-то в карманах своего платья, не сводя глаз с Ангелы и продолжая «булькать» губами. Затем она достала маленькую стеклянную колбу с белым порошком, протянула ее Мессалин. Девушка захлопала в ладоши, взяла менкоин и высыпала себе в ладонь, уткнулась в белую кучку носом. А затем Морис сделала все тоже самое. Резкая боль снова пронзила ногу Ангелы, и в этот раз она уже не сдержалась и взвизгнула. Она согнулась пополам, почти что упав на землю. «Хватит, хватит, пожалуйста…» – взвыла она. Кости голеней выкручивались, мышцы свело до крика.

Тяжелая и холодная рука легка на её плечо. Ангела обернулась и замерла от ужаса. За ней стояла Мессалин, синяя как перезревшая слива.

– А ты была права, мы спали, и не раз, – рассмеялась Месса и присела рядом на корточки. – А потом он меня убил, неприятно получилось…

Ангела закрыла глаза от страха. Теплая ладонь схватила её за лицо и чуть потрепала в стороны.

– Ты чего?! – взволнованный мужской голос вытащил её из приступа. – Стрелять кто будет? Не умирай давай!

Одна мягкая пощечина по левой щеке и девушка окончательно пришла в себя. Она удивленно посмотрела на фанатика рядом. Он озадаченно осмотрел ее, а затем скривил лицо и недовольно хмыкнул.

– Ломает ее, – крикнул он остальным.

Дрожащей рукой Ангела вцепилась в плечо мужчины. Боль продолжала терзать ее, из глаз брызнули слезы. Она была на грани того, чтобы начать реветь в голос. Боль не затихала, продолжала усиливаться, расползаясь по телу все выше. Девушка взвыла, плотно сжав губы. Сонву рядом позеленел от страха.

– Помоги, помоги ей! – затараторил мальчик.

Солдат подхватил Ангелу и взял на руки. Как ей помочь он не знал, да никто не знал, но понадеялся, что так хоть чуть станет легче. Винтовка упала на землю, он пнул ее в сторону ребенка. Сонву схватил оружие и крепко сжал. Ангелу вновь скрутило, боль переползла в позвоночник, отчего она выгнулась и закричала. Фанатики у дверей иногда оборачивались на ее визги, но тут же стыдливо отводили глаза.

– Ну, давай, не реви, дыши глубоко, – начал мужчина, что держал Ангелу на руках, – поговори, может полегче станет. Что болит?

В ответ на это Ангела вновь крикнула от боли и выгнулась еще сильнее. Широко раскрытыми глазами она смотрела в никуда, чем до ужаса напугала мальчика рядом. Он задрожал и молчаливо заплакал.

– Ну ты то чего ревешь, маленький? Ломает ее, не помрет.

– Почему ее ломает? Кто ее ломает? – взвыл Сонву в ответ.

– Дури хочется, вот и ломает. Она ж с Севера, там все такие, – он чуть подкинул девушку, перехватил поудобнее и прижал ее голову к своему плечу. Мимо ходили люди и неоднозначно смотрели на Ангелу с солдатом. – Всех людей криками распугаешь, еще подумают, что мы тебя силой держим. Давай терпи.

Ангела обвила его шею руками, уперлась носом в плечо и задержала дыхание. Боль начала отступать.

– Я Ваен, – мужчина посмотрел на заплаканного и дрожащего мальчика. – Все будет хорошо с твоей подружкой, обещаю.

– Я Сонву-у-у… – взревел он в ответ.

– И сколько тебе лет, Сонву-у-у?

Ваен попытался отвлечь ребенка разговором в то время, как Ангела старалась сдерживать себя. Она укусила его за накидку на плече и так сильно сжимала его шею, что он с трудом дышал, но виду не подавал.

– Девя-я-ять… – продолжал ныть Сонву.

– А мне двадцать пя-я-я-ять! – с хрипом ответил Ваен, передразнивая ребенка.

Приступ прекратился так же неожиданно, как и начался. Ангела отлипла от Ваена и заглянула к нему в глаза: черные, что даже зрачка не было видно. В отличии от большинства фанатиков, он был начисто выбрит: ни бороды, ни волосатой груди. Но он был такой же высокий и широкоплечий. Недлинные, темные и курчавые волосы, в ухе золотая серьга, а на шее цепь. «Даже на войну в золоте», – проскочила мысль у Ангелы.

– Получше, снежная госпожа? – улыбнулся Ваен.

Ангела отвела глаза и кивнула. Ваен поставил ее на землю, положил руки на бледные щеки.

– Вот и стоит такая жизнь минуты того кайфа от порошка? – спросил он с ноткой осуждения.

– Меня заставили… Я не хотела.

– Знаешь пословицу «Кошка не хочет— кот не заскочит»? Заставили… – он цыкнул языком и собрался было вернуться к остальным, но как раз в этот момент двери лавки открылись, и фанатики принялись заносить вещи внутрь. – Как заставили? – обернулся Ваен.

Ангела проигнорировала его вопрос, отвернулась к Сонву, присев на колени возле него, и принялась утешать мальчика. Он крепко обнял ее.

Ваен вернулся обратно к Ангеле.

– Силой заставили?

– Да, – кротко ответила она и погладила Сонву по голове.

– Кто?

Ангела взяла ребенка на руки, повесила винтовку обратно на плечо и двинулась к остальным.

– Северный Король, – ответила она, не оборачиваясь.

Ваен утер нос рукой и хмыкнул.

– Мы ему голову снесем, – сказал он вслед девушке.

Она скрылась в лавке, нечего больше не ответив. Сонву не отпускал ее, крепко обнимал и слегка подрагивал.

– Нормально всё, не бойся. Бывает такое, – Ангела установилась у стены возле входа и поставила мальчика на какой-то ящик рядом, чтобы они сравнялись в росте. Спина все еще ныла, коленки подрагивали. Она слегка оттолкнула ребенка и уперлась в стену. Так хотелось прилечь, дать конечностям отдохнуть, но никто в городе задерживаться не собирался, и впереди был еще такой же долгий путь назад.

Она жалела, что вызвалась помогать, но в то же время оставаться с Асмиром ей не хотелось. Лучше уж сотню километров пешком, чем двое суток с ним вдвоем. Больше всего она боялась, что он мог захотеть пойти с ними, и тогда бы это мини-путешествие стало настоящим ужасом. Но этого не случилось: Асмир решил остаться в городе, помогать Себастьяну, в только ему понятных делах.

Она сползла по стене на пол. Солдаты носили вещи из угла в угол, пока скупщик пытался договориться со старшим о цене: они спорили очень громко и страстно, но без злобы, скорее, для развлечения.

– Ты устал? – обратилась она к Сонву.

– Чуть-чуть,– он шмыгнул носом, спустился с ящика и сел на него. – Мы сразу обратно пойдем, как все тут закончим?

Ангела кивнула. Неожиданно из дверей выскочил Ваен, тяжело дыша. В руках у него было небольшая тряпичная сумка. Он присел возле Ангелы и достал из кармана маленький флакончик из стекла.

– Это обезболивающее, на травах, – он вложил флакон в руку девушки. Затем он открыл сумку и достал оттуда несколько местных фруктов: круглых и красных, покрытых плотной коркой. Он разломал один, на свет показалась белая, водянистая мякоть. От нее исходил приятный сладкий аромат, с нотками земляники. – Забыл, как называется, но тоже полезно, – он протянул одну половину Сонву, а вторую Ангеле.

– Личи,– мальчик схватил плод и откусил кусок, сняв кожуру.

Ангела сжала фрукт в руке и отвернула голову в сторону. Ни есть, ни уж тем более разговаривать ей не хотелось. Ваен придвинулся к ней ближе, сел на пол и разломал еще один плод.

– А не ты ли на меня за каждое слово шипел, пока мы шли? Чего теперь фрукты таскаешь? – всё же вырвалось у Ангелы.

– Негоже женщине кричать, тем более без повода, внимание привлекать. Я просил лишь быть потише.

Ангел закатила глаза и укусила личи.

– У нас такая культура, такие законы.

– Дикие, – фыркнула она.

– Дикость – это наркомания. Особенно для женщины.

– Да почему тебя так волнует пол? Какая разница?

– Мы должны нести ответственность за вас, неразумных и слабых, – он коснулся мизинцем ее предплечья. – Ручки-палочки. Тебя же ветер сломать может, а ноги-веточки…

Ангел закипела от злости, щеки налились кровью и покраснели. Она глубоко вдохнула и собиралась встать, как вдруг Ваен схватил ее за руку. Он отодвинул рукав ее кофты и удивленно поднял брови. Светлая кожа была покрыта желто-фиолетовыми синяками. Ангела попыталась вырваться, но тот только схватился крепче. Ваен поднял на нее глаза и только сейчас заметил синяки на шее и скулах. На лице они были не такие яркие, уже почти зажившие, отчего не бросались в глаза.

– Это кто тебя так?

Ангела резко дернулась вперед и вырвалась из хватки мужчины. Горделиво задрала нос и вышла на улицу, громко топая.

– Мы с капитаном живем, – заговорил Сонву еле слышно. – С Асмиром, он часто Ангелу бьет.

– За что?

– Она говорила за то, что дышит.

– Почему же не пожалуется?

Сонву пожал плечами и доел личи. Ваен достал из сумки последний фрукт и отдал мальчику.

– Асмир, значит…

У прилавка послышался радостный смех. Старший закончил торговаться со скупщиком, и они пожали друг другу руки. Продавец ушел за деньгами, а командир остался ждать у прилавка. Солдаты занесли последние сумки в помещение и поторапливались к выходу.

Ваен подошел к старшему и что-то шепнул на ухо. Мужчина недовольно скривил лицо, потер бороду и кивнул. В его взгляде читалось невероятное возмущение.

– Пускай, – хмыкнул он, слегка сбросив гнев.

Ваен улыбнулся и слегка поклонился ему головой, в знак благодарности.

Ангела сидела на небольшой лавочке, чуть подальше от входа в магазин скупщика. Солдаты устроили небольшой привал: кто-то достал из своих запасов свертки с едой, а кто-то побежал на рейд по соседним палаткам, в поисках съестного. Один из фанатиков даже подошел к девушке и спросил, не нужно ли ей чего-нибудь купить, но она отказалась.

Из дверей скупки вышел радостный Ваен и принялся глазами искать Ангела в толпе. Увидев его, девушка отвернулась в другую сторону в надежде, что он не заметит её. Но зоркие темные глаза тут же нашли светлую голову, среди кучи темных мужчин. Ангела была среди них как голубка среди орлов: маленькая, беленькая, но очень уж горделивая.

Где-то позади Ваена бегал и Сонву, донимая солдат своими вопросами обо всем и сразу. Ваен подсел к Ангеле и уставился на небо: такой чистое и голубое. Солнце вышло из зенита и начинало потихоньку готовиться к падению за горизонт.

– Хорошая погода сегодня, – улыбнулся Ваен.

Ангел слегка обернулась и покосилась на мужчину: «Ну почему ко мне только такие пристают… То Сарифат, теперь этот». Ей вспомнился вечер в баре и игра в карты. А затем и мерзкое продолжение в самом дешевом и грязном номере, как ей показалось, отеля. От одних лишь воспоминаний её скосило. Она еще раз взглянула на Ваена: на его темные, аккуратно зачесанные назад волосы, точеные скулы и очерченные мышцы, что были видны даже через рубашку. «Нет, все равно мерзко», – подумала она, но все же повернулась лицом к нему.

– Жарко сегодня. И душно.

– Это же хорошо, не холодно, косточки греются, – Ваен потер ладони и улыбнулся солнцу.

– Мне не нравится. Я вся потная, грязная, дышать нечем и затылок печет. Дома в это время года минимум -15, а чаще даже -30.

– Брр, – Ваен театрально вздрогнул. – От такого холода умереть можно. Как там живут вообще при таких морозах? Ничего же не растет.

– Буйволы и свиньи растут, птица тоже.

– Знаешь, ведь Север не так далеко. Почему там так холодно?

– Северное королевство – это очень сложная система холмов, гор и возвышенностей. Чем ближе к столице, чем выше над уровнем моря, тем ближе к полюсу…

Ваен смотрел на Ангелу пустыми глазами и глупо улыбался. Заметив это, девушка вздохнула и оглянулась. Найдя на земле палочку, она нарисовала на песке схематичную карту мира: один большой материк посередине, слева другой поменьше – и соединила их между собой узким «коридорчиком». Большой она поделила на три части: верхний и два нижних под ним.

– Вот, слева Западное, справа внизу Восточное, слева внизу Южное, а сверху Северное, понятно?– Ангела бросила взгляд на мужчину, и тот кивнул. – Филанд- столица находится в самой верхней точке Северного королевства, она же самая высокая точка на материке. Города вокруг чуть пониже, следующие еще ниже. Представь это, как слоеный пирог, который срезали под углом. И чем ниже, тем теплее, а чем выше, тем холоднее. Есть еще и низины в центре этого слоеного пирога, например Ценори. Это портовый город, и там тепло. Не жарко, как тут, но и не минус. И он совсем близко к столице, около часа-двух на поезде…

– Ты когда-нибудь ездила на поезде? – перебил Ваен.

Этот вопрос удивил девушку, что у нее сам собой открылся рот.

– Ну да, и не раз.

– А на машине? Я только на лошадях катался.

Ангела скорчила лицо так, что невозможно было понять, она удивлена или огорчена.

– И на машине. Даже на мотоцикле раз дали покататься. Генерал обещал военный самолет показать, но как-то не сошлось.

– Что такое самолет?

Ангела усмехнулась, не поверив в то, что Ваен этого не знает.

– Шутишь что ли? В книжках не видел?

Мужчина помотал головой. Ангела задумалась, эта технология действительно была относительно новая, но в книгах, новостях, журналах он уж точно должен был про это слышать.

– Такая большая крылатая машина. С них сбрасывают бомбы.

– У северян такое есть? Много?

– Ну пару штук может и найдется, не знаю… А что?

– Звучит, как очень страшное оружие. Крылатая машина с бомбами.

Ангела рассмеялась и замотала головой.

– Да урона от нее как от двух гранат. Проще с катапульты стрелять, чем с этой штуки. Там если пилот лишний бутерброд на завтрак съест, то эта чудо-машина не взлетит!

Ваен прищурился и с недоверием посмотрел на девушку.

– Так вот почему вы все там такие тощие. На крылатых машинах хотите летать!

Ангела расхохоталась до слез.

– Да, ты раскусил наш хитрый план!

– Откуда у тебя такие познания. Я никогда не видел таких умных женщин.

Ангела сжала губы, резко перестав смеяться. Разговоры на тему женского и мужского уже начали ее порядком раздражать.

– Я бывший капитан специального отряда разведки, в котором, между прочим, были только девушки.

– Вышивкой занимались? – хихикнул Ваен.

Ангела поднялась с места и быстрым шагом потопала куда-то в сторону.

– Да ладно, я пошутил!– крикнул он вслед.– Готовкой?

Он вскочил и побежал следом за Ангелой. Она ловко виляла между фанатиками, ныряя в толпе, как рыбка в воду, в то время как Воену приходилось расталкивать товарищей, чтобы не упустить ее.

– Ну, я правда не знаю, Ангела! У нас такого не бывает! – прикрикнул он.

Девушка остановилась и повернулась к нему голову, нахмурив лоб. Развернулась полностью, хмыкнула и вернулась обратно к мужчине. Он протянул ей руку и увел из толпы обратно к лавке скупщика.

– Нас учили всему, от биологии до химии. Литературе, правописанию, истории, даже танцам, немного. Бегать, стрелять, плавать…

– Так вот откуда у тебя такая меткость.

– А ты думал это случайность?

– Вообще ничего не думал, – пожал плечами Ваен.

– Дома, я ровня мужчине. Эшлен говорил, что в бою никто не будет смотреть на то, что у тебя между ног.

– Брат твой?

– Эшлен? – хихикнула Ангела. – Нет, генерал северной армии.

– Знаешь, я даже представить такое не могу. Чтобы тут, наравне с нами, женщины ходили. Да такая бы вакханалия началась. Они бы хвостами своим крутили и мешались.

– За все года, что я служила в резиденции, ни видела как кто-то «крутил хвостом»! Всегда был порядок!

Ваен задумался, подперев подбородок.

– Я, как видишь, тоже никому тут не мешаю.

– Это ты просто не слышишь, о чем шепчутся… – пробубнил он.

– Что?

– Ничего, – он встал и отряхнул штаны. – Пора.

Старший вышел из лавки с огромным мешком, набитым деньгами.

– Домой, братья! – крикнул он во все горло.

Фанатики в секунду собрались и приготовились к пути.

Ангела стала позади, как всегда, а рядом с ней и Сонву, жующий большущий бутерброд с колбасой. Ваен стоял в конце строя, если эту толпу можно было назвать строем, и иногда оглядывался на Ангелу, а как только старший скомандовал «в путь», он сравнял шаг с девушкой.

Ангела поправила винтовку, ремень сильно натирал плечо, отчего она никак не могла повесить ее удобно. Ваен перехватил оружие и повесил на себя.

– Я не просила, – возмутилась она и вцепилась в ремень винтовки.

– Настоящего мужчину просить и не надо. Как понадобится, я отдам сразу. Отдохни.

Ангел нахмурилась, но в тоже время ей стало легче. Оружие было слишком тяжелым для нее.

– Ладно, поноси часик.

Ваен улыбнулся.

Еще один день

Лис открыл глаза; утро уже давно настало. Людей в храме практически не осталось: большая часть стояла у дверей и готовилась уходить, остальные же, в дальних углах, счищали с себя остатки воска. Все молчали, даже ветер за окном умолк. Тело позади Лисандра накрыли белой простыней, которая уже успела напитаться кровью и побагроветь.

Он не спеша огляделся вокруг. На полу были целые лужи из ягодного сока, валялись кувшины, кубки. Элементы одежды: обувь, ремни, рубашки, даже шубы. И все это покрывали алые капли воска.

Священник стоял у дверей и молча прощался с людьми, улыбаясь и кивая им вслед.

Рядом с большой старой фреской, недалеко от выхода, у стены, сидел Эшлен, подперев подбородок рукой. Он не сводил глаз с тела на столе и так же, как и все, молчал.

В центре зала, на полу, была Мессалин. Она упиралась руками в холодный паркет, опустив голову. Лис тяжело сглотнул и поднялся на ноги, схватившись за поддоны сзади. Он оглянулся на тело, под простыней виднелись лишь очертания скелета. На секунду подкатила тошнота. Лис согнулся пополам и зажал себе ладонью рот, сдерживая позыв.

– Сигареты есть? – вполголоса спросил Эш, не отводя взгляда с кровавой простыни.

Лис по привычке похлопал себя по груди в поисках кармана, а потом помотал головой. Из одежды на нем были только брюки, все заляпанные липким соком. Он пробежался глазами по храму и остановился на священнике. Тот понял его вопрос без слов и указал пальцем в сторону. Лис кивнул и посмотрел на брата.

– В пиджаке. Где-то там.

Эш поднялся и медленно побрел в указанном направлении.

Мессалин подняла голову, громко вздохнула, будто до этого долго задерживала дыхание. Глаза её забегали по потолку и округе. Она несколько раз оглянулась назад, куда-то вверх, пытаясь рассмотреть что-то сверху. Неуверенно она дотронулась до спиц на своей голове, проведя по ним кончиками пальцев от вершины до основания каждого металлического прута. Брови её нахмурились, губы дрогнули в странной улыбке. Она схватилась за одну из спиц и потянула её вверх. Металл с чавканьем выскочил, кончик его был в крови на несколько сантиметров. Она швырнула его в сторону и принялась за остальные. Спица за спицей с визгом падали и разлетались по полу.

Лисандр смотрел на нее, боясь даже моргнуть. От этого зрелища стыла кровь и каменело тело. Мессалин вытащила последний прут и кинула его перед собой. Спица покатилась прямо к ногам Лисандра и остановилась в полуметре. Девушка подняла голову, по лбу стекала капелька крови.

Лисандр сделал маленький шаг вперед и вновь замер. Страх сковал тело, ужас схватил за горло. Он смотрел на Мессалин, и адреналин закипал. Хотелось бросить все и убежать, убежать сломя голову, убежать и завопить во все горло. Но в тоже время, от её вида болело сердце. Он сделал еще один шаг, а за ним еще и еще, тяжелый, будто к ногам были прикреплены кандалы.

Лис остановился прямо перед ней и опустился на колени. Она смотрела на него и улыбалась, но не так, как обычно. В этой улыбке читался страх, паника, ужас. От её лица на душе становилось тяжело.

Дрожащими пальцами он коснулся её щеки, медленно провел ими вверх, к виску, и внимательно наблюдал, словно ожидая реакции. Зубы его застучали, дыхание стало еле слышным. Не спеша он провел ладонью по её лбу, стерев каплю крови. Затем скользнул в волосы. Дыхание дрогнуло. Он медленно приподнялся на коленях и взглянул на её макушку: ран не было, только лишь засохшие капли воска. Лис опустился обратно на пятки. Сердце заколотилось еще сильнее, вот-вот готовясь сломать ребра. В голове бегали совершенно разные мысли, вплоть до подозрений в собственном сумасшествии.

Он провел большим пальцем по её губам, вынудив слегка приоткрыть рот. Месса послушно разомкнула челюсти, смотря на него снизу вверх. Лис провел по нижним зубам в сторону и уперся в клыки: мелкие и частые. Девушка еле слышно нервно хихикнула.

Он убрал руку от её лица. Месса рассмеялась чуть громче, глаза её начали наливаться слезами, а хохот стал истеричным, дерганным. Она зажмурилась и взвыла в полный голос.

– Что это такое? – жалобный вопль разнесся по всему храму.

Она согнулась пополам, буквально упав Лису на колени. Тот быстро перехватил её под руки и крепко обнял, прижав к себе.

– Что это?! Что это такое?! – выла она и пыталась вырваться из объятий.

Но Лис лишь крепче прижимал её к себе. Сердце его вновь затрепетало, но уже совсем не от страха.

Месса несколько раз ударила его по спине, пытаясь вырваться, но безуспешно. Он сжал её так крепко, как удав кролика, не давая сдвинуться ни на миллиметр. В конце концов, она успокоилась и опустила голову на его плечо, по щекам ручьями лились слезы. Он положил ладонь на кудрявый затылок и уперся носом в мягкую щеку.

Тем временем Эш наконец-то нашел помятую пачку сигарет в одном из карманов пиджака. Поспешно вытащил чуть дрожащими руками, зажег и одной затяжкой выкурил её почти полностью.

Священник проводил последнего прихожанина и закрыл двери. Он был в чистой темной рясе, без единой капли воска на подоле. Как ни в чем не бывало, он подошел к столу в центре и приподнял край простыни.

– Унесите, пожалуйста, – сказал он громко.

Из дальних частей храма выбежали несколько прислужников и убрали тело, оттащив его куда-то в дальние помещения. Эш медленно проводил их глазами, а затем достал из пачки еще одну сигарету.

Священник посмотрел на каждого из оставшихся, сдержанно улыбнулся и ушел следом за работниками, ничего более не сказав.

Эш одним вдохом выкурил вторую сигарету, швырнул ее в центр зала и потянулся за третьей. Пальцы все еще заметно подрагивали, но уже гораздо меньше. Пачка выпала из рук и с громким шлепком упала на пол. Лисандр чуть обернулся назад, взглянув на брата. Им достаточно было лишь посмотреть друг на друга, чтобы задать молчаливые вопросы и тут же получить на них такие же немые ответы. Эш поднял пачку, достал еще одну сигарету и помотал головой.

– Без понятия… – фыркнул он и поджег ее.

– Я все помню.

– И я все помню! Трезвый же был… Был… – добавил Эш в конце еле слышно. – Мы все были трезвые.

Дверь в углу храма приоткрылась, и оттуда выскользнул все тот же священник с кувшином красного сока.

– Конечно же, вы были трезвы. Разве можно опьянеть от морса? – усмехнулся он и подошел к столу из паллет, на котором еще осталось несколько золотых кубков. – Это аджая – напиток из ягод, специй и простой воды, – он наполнил один из бокалов и, не поворачивая головы, протянул его в сторону Мессалин. – Когда-то аджаей был пропитан весь мир. Каждый листочек, каждая травинка и песчинка…

Месса попыталась чуть оттолкнуть Лисандра, но безуспешно. Он сжал ее крепче, не желая никуда отпускать, и с недоверием покосился на священника.

– Аджая наполняет вас энергией вселенной, возвращает мысли в поток, – священник приложил кубок к губам и перевел взгляд на Эшлена, – раскрывает ваши истинные желания и суть, – выпив весь сок, священник собрал оставшиеся бокалы на поднос рядом. – Вчера вы были собой.

Он слегка улыбнулся и пошел обратно, в дальнюю часть храма.

– Приходите еще, если хотите… – сказал он и скрылся в дверях.

Как только щелкнул замок, Эш громко усмехнулся и прикрыл глаза ладонью.

– Пошли домой? – устало сказал он.

Мессалин перекрыла кран с водой. Большая ванная комната, по-настоящему королевская, была заполнена паром. Стены в мозаике, золотые краны и ручки, резная плитка. Нежный, желтоватый свет от светильников. А главное запах, настолько приятный, успокаивающий, расслабляющий: лаванда, мята и еле уловимые нотки мыла.

Остатки воды утекали в слив, а вместе с ними, казалось, и вся усталость, проблемы и тяжести. Месса перешагнула через бортик ванной и поставила ногу на мягкий ковер, который вмиг впитал всю влагу. Пушистый, нежный, как шерсть или даже пух. Она опустила вторую ногу и откинула тяжелые волосы назад. С них текли целые ручьи: по спине, бедрам, ногам – и тут же впитывались в мягкий коврик.

У зеркала рядом стояло множество баночек: с кремами, вытяжками, эссенциями, с чем только можно. Мессалин взяла одну из них в руку и покрутила. От морщин – гласила надпись на этикетке. «Какие у Марсалы могли быть морщины?» – подумала она и поставила флакон на место. Рядом с зеркалом, на изящном позолоченном крючке, висел черный шелковый халат. Хоть в комнате и убирались, некоторые вещи все-таки остались так, как и были. Халат до сих пор пах духами южанки. Мессалин коснулась шелка и провела по нему кончиками пальцев. Черный цвет ногтей сливался с тканью. Недолго думая, она надела его на себя и затянула пояс. Длинные рукава скрывали кисти рук, красиво струясь от плеч. Кружевные вставки у воротника прикрыли излишне откровенное декольте. Она провела ладонью по шее вниз, стоя у зеркала. Что-то явно изменилось, что-то незримое, непонятное. Не тот взгляд, не та улыбка, не та, что была.

Мессалин отжала волосы над раковиной и промокнула полотенцем. Они заметно отрасли, стали еще гуще и тяжелее. И с ними, кажется, было что-то не так.

На руках исчезли все шрамы и ссадины. Идеальная кожа на бедрах сияла в теплом свете ламп. Такой она тоже не была, никогда. Ни единой растяжки, ссадины, пятнышка.

Месса кинула полотенце в корзину и подошла к двери. Почему-то, не хотелось выходить, словно по ту сторону её ждал монстр, уже скалящий свои зубы и потирающий когтистые лапы. Она остановилась у двери максимально близко, почти коснувшись её носом, и замерла. Последние капли падали с душа вниз, так громко, будто палкой кто-то бил в барабан. Больше ничего, тишина, гнетущая, пугающая. Мессалин не спеша опустила ручку, и из комнаты в ванную ворвался холодный воздух, рассеяв туман пара.

Монстр, которого она чувствовала, лежал на кровати и покачивал ногой. Так безмятежно, спокойно, обыденно.

На столе горел маленький торшер, а за окном пылал закат. Огромный букет стоял на полу, такой огромный, что взять его в руки было просто невозможно: белые эустомы, тонкие и изящные цветы с нежными бутонами. В букете их было такое количество, что, наверное, потребовалось скосить целую оранжерею.

– Как тебе комната? – спросил Лис тихо и осмотрел её не спеша, будто был тут впервые. – Лучше этой в старом замке точно нет…

Высокие потолки, невероятно высокие. Лепнина, инкрустации, резные деревянные плинтуса. Вычурная роскошь.

Мессалин перевела на него взгляд. Не хотелось отвечать. Не хотелось быть с ним в одном помещении. Не хотелось его видеть. Она бы с радостью прямо сейчас провалилась под землю, куда-то в небытие, исчезла бы из мира, лишь бы не быть тут. Лишь бы его не было тут.

Зачем с ним ругаться?

Она ступила голой ногой на очередной шерстяной ковер, мягкий как облако. Пушистые ворсинки массировали кожу, шелк скользил по телу.

Лишиться этого?

Месса прошла дальше и остановилась в центре комнаты. Столик у дверей, большое зеркало в золотой раме. Десятки шкатулок с украшениями. Новыми, нетронутыми. Так хотелось собрать их все в кучу и швырнуть ему в лицо.

Зачем?

А затем тоже самое сделать и с букетом.

Зачем?

Высказать все, что так хотелось.

Зачем?

Отомстить за всю боль, за каждый синяк, за каждое обидное слово.

Зачем? 

Лис приподнялся на локтях и грустно улыбнулся, закусив губу.

– Хочешь чего-нибудь еще? Чего угодно.

Хотелось лишь одного, чтобы он ушел, но…

Зачем? 

– Хочешь, съездим куда-нибудь? Можно даже прямо сейчас. Куда хочешь. На море или в горы…

От одного его голоса бежали мурашки, подрагивали коленки. Прямо сейчас уехать – хорошая идея, подальше отсюда, подальше от него.

Зачем? 

Мессалин сухо улыбнулась и села рядом, отвернувшись к окну. Сердце горело настоящим пламенем. Лис подвинулся к ней ближе и обнял со спины. Прохладная ладонь накрыла ее руку. Вина, тягучая, тяжелая, чувствовалась в каждом касании. Но было ли этого достаточно?

Нет.

– Все хорошо, ничего не нужно, – обернулась Месса. Уголки губ еле заметно дернулись.

Она положила руки на его плечи, слегка надавив, и уложила на подушки. Их взгляды встретились: теперь его лицо тоже было чужим.

А было родным?

Перед глазами появился размыленный образ, силуэт. Один из коридоров резиденции, фантомная боль в затылке. И разъяренный крик, такой же размазанный, как и само воспоминание: «Я все это тебе дал! Я! Вернешься на ту же вшивую помойку, откуда тебя и вытащили!».

Сердце дернулось так сильно, что показалось, что оно и вовсе оторвалось.

Мессалин не спеша перекинула через него ногу и села сверху. Шелковый пояс развязался, халат распахнулся почти полностью. Лис смотрел ей в глаза, не отвлекаясь ни на секунду. Руки сами легли на полные бедра. Мессалин прикрыла веки и вскинула голову. Ладонь переместилась на живот и заскользила вверх. Вновь побежали мурашки, но вновь не те, что раньше.

Еще не поздно уйти. Уйти и спрятаться. Возможно, кто-то бы и заступился за нее, прогнал «монстра» из комнаты и никогда бы его больше не пускал. Но нет, скорее «монстр» выгонит ее, лишит всего, чего она так долго добивалась.

И тогда все зря? 

Она скинула халат полностью и впилась в его губы с поцелуем. Воздух стал слишком тяжелым: дышать им было невозможно. Напряжение заполнило комнату, пропитав все вокруг горечью.

Таких холодных поцелуев он не получал даже от танцовщиц. Только дурак бы не заметил этой натянутости и равнодушия, но и только дурак стал бы об этом говорить.

С кудрявых волос упала пару капель, будто слез, прямо Лисандру на скулу. Они медленно стекли на подушку, оставив влажный след.

Сколько боли было в каждом телодвижении, сколько горечи и ненависти. Ненависти ко всему: к целому миру, к нему, к себе самой. Каждое прикосновение казалось липким, грязным. Хотелось вновь убежать в ванную и смыть с себя грязь вместе с кожей. Это было насилие во всех смыслах, насилие над собой и над всеми сразу. Над всем, чем только можно было. Показалось, что даже цветы начали вянуть от этой тяжести.

– Не нужно, – прошептал Лис.

Немного приподнявшись, он накинул халат обратно на ее плечи, стянув на груди. От этого стало еще противнее. Что-то в сердце выкрутилось, перевернулось. Мессалин фальшиво улыбнулась, с трудом удержав уголки губ. Почему-то, стало страшно.

Если буквально минуту назад было страшно даже касаться его, смотреть в его сторону, сейчас же стало страшно от мыслей, что он уйдет. Уйдет и заберет все. Уйдет и вернется с охраной. От этого дернулось все нутро.

– Месс, – Лисандр нежно накрыл своими ладонями её щеки, – я так рад, что ты вернулась.

Она опустила глаза, не найдя в себе силы выдавить хоть слово, и еле заметно кивнула.

Лис прижался к её груди и крепко обнял.

Свист поезда вырвал Мэй из тревожного сна. Она мельком глянула на часы на стене комнаты гостиницы; пора вставать.

Рядом, на тумбе, лежал билет на сегодняшний поезд. До отправления еще три часа. Мэй повернулась на бок и надула губы, смотря в окно. Крупные хлопья снега медленно падали вниз. Так не хотелось уезжать. Щемило грудь и горло.

Она не спеша поднялась и утерла глаза, полные слез. Все эти дни она провела в этой гостинице с потертой мебелью в надежде отсидеться. Но никто, особо, ее и не искал. Она взглянула на билет и расстроилась еще сильнее: «А стоит ли уезжать, а стоило ли прятаться?».

Она взяла билет и слегка смяла его по краям.

В дверь постучали, как-то подозрительно неритмично.

– Дорогуша, – прозвучал голос администратора из коридора.

Мэй закусила губу и подошла к двери. Почему-то, сердце ушло в пятки. Она не спеша открыла дверь и застыла, открыв рот.

Позади администратора стояли двое солдат.

Путь домой не был таким приятным, как бы хотелось. Ей не дали ни собрать вещей, ни даже одеться.

Прямо в пижаме, с пальто поверх, мужчины вели её по улице, застегнув руки за спиной. На удивление, Мэй вела себя крайне спокойно, сохраняя лицо до последнего. Только на пороге королевской приемной она вздрогнула. Солдат постучал и стал ждать разрешения. Мэй шмыгнула носом и согнала слезы с глаз, на Эшлена они точно не работали.

Солдаты ввели девушку внутрь и усадили на стул, а затем молча вышли. Мэй опустила голову, почти прижав подбородок к груди, и слегка дрожала.

Молчание повисло в кабинете: никто не решался начать первым. Мэй не поднимала головы и смотрела в ковер, зажмурившись.

– Просто, чтобы ты знала… – женский голос заставил Мэй открыть глаза. – Я просила тебя не трогать.

Мессалин сидела на месте Эша, в огромном кресле и скучающе смотрела на Мэй. Форма сменилась на платье с жемчугом и золотой вышивкой. На черных пальцах красовалось множество колец, а на запястьях – браслетов. Крупные кудри уложены в идеальные, гладкие волны.

– Почему… Ты? – вырвалось у Мэй.

Месса вздохнула и отвела взгляд, подперев щеку ладонью.

– А кому бы ты больше обрадовалась?

Мэй промолчала, вновь опустив голову. Руки её затряслись, как и голос. Тяжелые вдохи срывались с губ.

– В тот день, когда ты… – Месса слегка улыбнулась и посмотрела на медичку. – Мы расстались в тот день. Не нужен мне был твой…

– И что ты со мной сделаешь? – перебила её Мэй, почти что закричав.

Месса удивленно подняла брови и усмехнулась.

– С идиотами бесполезно разговаривать, да? – она перевернула листок на столе и пробежалась глазами по написанному. – Я? Вообще ничего, лишь поставлю подпись под приговором.

– Под каким?

– Под тем, который вынесет твой «любимый и единственный», – Месса поднялась с кресла и потянулась к потолку, разминая спину.

– Меня Марсала заставила… – пропищала Мэй. – Позови её, прошу…

– Марсала…

Не успела Месса договорить, как дверь в кабинет распахнулась. Увидев Мэй, Лис отвел глаза в сторону и прошел в кабинет.

– Уйти? – спросила Мессалин.

– Как хочешь, – он сел напротив Мэй и уперся локтями в колени.

Месса отошла к окну и отвернулась. Не хотелось в этом участвовать, но в тоже время было безумно интересно, о чем они будут говорить.

– Аломну могла достать только ты, я это знал с самого начала, но… Но не думал, что ты своими руками это сделала. Ладно, просто передать, но лично подсыпать.

Мэй задрожала и намеренно громко расплакалась.

– Марсала меня заставила-а-а! – завопила медичка.

– Нет, Мэй. Не заставляла. Попросила, – спокойно ответил Лис.

Девушка разрыдалась с двойной силой, начав кричать в полный голос. Лис провел бровью, откинулся на спинку стула и поставил на нее локоть, отвернув голову к окну. Месса раздраженно топала ногой, с трудом сдерживая язык за зубами.

– Мы можем поговорить без этих соплей? Хоть раз? – продолжил он. – Хотя бы один сраный раз, Мэй. Без твоих воплей и слез!

Услышав это, она сжала зубы и замерла, затаив дыхание. Наружу рвался плач, сдавливающий грудь.

– На что ты надеялась? Что я вернусь к тебе?

Мэй еле заметно кивнула и громко вдохнула.

– Вернулся же.

Лис покачал головой из стороны в сторону, вытянув губы.

– Нет. Не вернулся. Мне просто было скучно, как и все годы до этого. В больнице мне было скучно. А потом в морге было скучно. А потом просто… Скучно и всё. Тебя не нужно было никуда водить, ублажать, подарки таскать, даже слушать, – усмехнулся он.

Мэй подняла глаза, полные слез, и замотала головой.

– Но мы же… Но я же… – а затем резко повернулась к Мессалин. – Ведьма! – и прошипела почти не слышно.

Месса продолжила смотреть в окно, никак не реагируя. Лис взял Мэй за подбородок и повернул обратно к себе.

– Ни единого дня за все эти годы, ни единой минуты. Мне было с тобой удобно и не более.

– Но ты же прислушивался ко мне… – взвыла Мэй.

– Я не прислушивался, а лишь делал выбор: отказать и лишиться досуга на ночь либо согласиться. А когда появились Мессалин, надобность в этом пропала, но… – он чуть улыбнулся. – Только дурак не оставит запасной вариант, понимаешь?

Мэй чуть отодвинулась назад, прижавшись к спинке стула.

– Зачем ты мне это все говоришь?

– Затем, чтобы до тебя, наконец, уже дошло очевидное. Я тебя никогда не любил. Ни до Мессалин, ни после. Никогда.

Мэй стиснула зубы и беззвучно расплакалась. Хотелось провалиться под землю от стыда и отчаяния.

– Ты и так это всегда знала… Но думала, что жалостью и манипуляциями можно всё исправить, – вздохнул Лисандр. – Мэй, посмотри на меня, пожалуйста, – девушка нехотя подняла заплаканные глаза. – Как бы там не было, ты хороший специалист. А у нас – мало людей. Оставайся тут, продолжай работать.

Мэй вдохнула со свистом и взглянула в янтарные глаза с надеждой. В них вновь загорелась искра. Она закивала.

Мессалин резко обернулась. Затем вернулась за стол, села в кресло и порвала листок, что заполняла ранее. Клочки бумаги улетели под стол.

– Кофе принести? – Лис взглянул на Мессу с улыбкой, тут же забыв о Мэй.

Девушка единожды кивнула и уставилась в документы, разбросанные по столу. Он поднялся с места и пулей вылетел из приемной.

Они остались вдвоем. Мэй вытирала нос о рукав и постоянно шмыгала. Мессалин же молчала, в ожидании пока медичка уйдет.

– Мне даже кофе не предлагал никогда… – Мэй согнулась пополам, почти что положила лоб на колени. – Почему так?

Месса уперлась руками в край стола и слегка привстала. Мэй напротив тряслась, как осиновый лист. От этого в груди заскреблись кошки.

– Так будет лучше для …

– Ты просто… Ведьма. Настоящая ведьма! – крикнула Мэй, перебив ее. – Ты не заслужила этого всего!

– Не заслужила? – Месса села обратно и поджала губы. – Тебе даже кофе не предлагал, да? А передо мной на коленях стоял.

Мэй угомонила свой плач, выпрямилась и надула губы, как обиженный ребенок. От ее взгляда летели искры, словно от мечей или кинжалов, столкнувшихся в битве. Колени затряслись от обиды и злобы, легкие отказывались открываться, в ушах звенело. Ей хотелось кинуться на нее, расцарапать лицо, выдрать все волосы.

Мессалин же сидела спокойно, сложив руки на столе.

– Что я тебе сделала, Мэйвила? Что я сделала такого, что даже сейчас скалишься? Сам Лисандр буквально макнул тебя лицом в грязь. И делал это не один раз. И не два.

Медичка плотно сжала тонкие губы и отвернулась к двери, не ответив.

– Иди, – спокойно продолжила Мессалин и прокрутилась в кресле.

Как только дверь закрылась, девушка согнулась пополам и закрыла лицо руками. Горечь прокатилась большой волной от пяток до макушки. Можно было ожидать от Мэй какой угодно реакции, но явно не такой. Обида сдавила все тело, отчего самой хотелось расплакаться. Она выдохнула и развернулась обратно.

На столе лежала куча бумаг, газет, заметок и журнал, заполненный идеальным почерком, но вот только в совершенно хаотичном порядке. За понедельником шла среда, за средой – пятница. Эшлен всегда заполнял бланки по только ему понятной иерархии. Месса почесала ладони и принялась изучать события прошедших дней, собирая информацию по кусочкам.

Пожилая женщина длинной палкой перемешивала угли в затухающем костре. Над ним, на металлическом прутке, крутилась тушка кролика. Вокруг нее недовольно ходила юная девушка с длинными красными волосами и забавной кожаной шапке с двумя рожками.

– Можно было его сразу зажарить, без костра! – бубнила она. – Целый час ждать!

– Если бы ты умела «зажаривать», а не сжигать до пепла, то мы бы так и сделали… – женщина перевернула тушку на другую сторону. – Жар от костра нежный, аккуратный. А твой как плюющийся вулкан!

– Я так никогда и не научусь, ты же пробовать не даешь…

– Раек, кроликов нет столько в лесу, сколько для обучения нужно, – вздохнула она. – Я не умею, бабка не умела, прабабка тоже… Зачем мясо переводить?

Раек фыркнула и вскинула голову к небу. Солнце медленно поднималось из-за гор, а с небосвода пропадали последние звезды. За лесом, что окружал поляну, где они сидели, виднелся дым от города. Легкий ветер гнал оттуда сладковатый запах хлеба.

– Надоело мне уже в этом лесу жить… – вздохнула Раек. – А в городе так приятно. Красиво. Люди есть.

Раек покрутилась вокруг себя, в очередной раз осмотрев непроглядную чащу вокруг. Ели срослись так плотно, что напоминали настоящий забор из бревен и колючих веток. Сама полянка была покрыта сухой травой, сквозь которую местами пробивались сочные зеленые одуванчики и молочай. С краю, стоял маленький домик, увешанный шкурами разных животных. От него тянулась веревка к ближайшему дереву, на которой сушились свежепостиранные вещи. Небольшой огород с только-только проклюнувшейся картошкой и свеклой потихоньку зарастал сорняками.

– Нечего там делать, – буркнула старуха.

– Здесь тоже!

Женщина поднялась на ноги, отряхнула платье и недовольно посмотрела на Раенин.

– Бог за нами пошлет! Тогда и выйдем! Сейчас, тут наше место! А там – враги!

– Да сколько можно ждать? Мы каждый год посылаем сигнал, каждый год чего-то ждем! Уже много-много лет! Из года в год! Жжем ветки и смотрим на Солнце. Может, это всё вообще бредни прабабушки и все! Какой еще Бог? – она села на землю у костра и сложила руки на груди. – Надоело.

– Неопалимый! Посланник придет, выстоит до праха! – с одышкой от злости заговорила женщина. – Истинный правитель и создатель пошлет своего война, что…

– Ма, да кто выстоит до праха! Как это возможно! Сгореть до тла и не умереть! Ты сама в это веришь! – закричала Раенин. – Мы же были в городе… Нет там никаких врагов!

– Потому что они не знают, кто ты такая!

– Да кого волнует, кто я такая! …

Резкий шум среди деревьев перебил её. Женщина нахмурилась и посмотрела в сторону шума. Он становился все громче, а среди хруста веток стали слышны голоса и смех.

Раек вскочила с места и взглянула на мать с некой надеждой.

– Может это за нами? Неужели? – радостно зашептала она. – Наконец!

– Дай Бог! – женщина положила руку на сердце, пульс участился то ли от радости, то ли от тревоги.

Раек натянула свою шапку почти на лоб и чуть попрыгала на месте от нетерпения.

Голоса становились все громче, отчетливей. В сумерках стали виднеться силуэты. Они с трудом пробирались сквозь густые ветки, но достаточно быстро. Дерево хрустело, старая хвоя шипела, словно предупреждая.

Женщина сделала шаг назад и нахмурилась.

Из густого леса вышел первый человек в белых одеждах, темной накидке и с автоматом на плече, а следом за ним еще десяток. Мужчины остановились у края поляны: кто-то принялся отряхивать подолы одежд, кто-то вытаскивать ветки и сухие колючки из бороды и волос.

Самый первый солдат сделал шаг вперед и скинул с плеча оружие, смотря на женщину в центре поляны.

– Они? За нами? – тихо спросила у матери Раек и улыбнулась солдату.

– Не знаю, – шикнула она, поправила юбку и сделала пару шагов навстречу к мужчинам. – Кто такие?

Ее пальцы еле заметно сверкнули горящими искрами. Главарь потер бороду, заметив это.

– Ищем мы колдунью! – крикнул он. – По просьбе нашего Бога!

– Кто послал? – фыркнула женщина.

– Это за нами! – вырвалось у Раек от радости.

Главарь насмешливо хмыкнул и подмигнул девушке. Женщина замерла. Земля под ногами дрогнула.

– Пойдемте с нами! – свернул зубами старший и махнул рукой. – Ох, и долго же мы вас искали!

Раек чуть ли не подпрыгнула, услышав это. Мать тут же шикнула на нее и обернулась.

– Вещи иди собирай, раз так, – сказала она намеренно громко, чтобы солдаты услышали.

Раек побежала к старому домику, а мать же осталась стоять неподвижно и не сводила глаз с солдат. Как только девушка отбежала достаточно далеко, женщина крикнула:

– Какое имя у вашего Бога?

Солдаты рассмеялись и переглянулись.

– А их много? – рявкнул один.

– Имя!

Раек у самого дома оглянулась. Тон матери напугал её.

– Зачем ругаться, старуха, – продолжил солдат. – Бери дочку и пошли, там разберемся, кому кто служит.

– Назови имя, демон.

У главаря дернулась губа от раздражения. Незаметно он переложил палец на курок оружия, продолжая улыбаться.

– Говорю же, бабка, разберемся.

Ветер подбросил его накидку чуть выше, приоткрыв белоснежную льняную рубаху с огромным желтым знаком Солнца. Ведьма вытянула шею, увидев его. Глаза ее загорелись золотом; сухой, горячий ветер наклонил траву. Огонь появился вокруг нее и очертил место, где она стояла, горящим кольцом.

– Твари ты служишь, а не Богу! – женщина вскинула руки к небу, и вокруг ладоней загорелось яркое пламя.

– Мама! – Раек крикнула от страха.

Не успел огонь разгореться достаточно сильно, как раздались звуки выстрелов. Пламя вмиг погасло, и женщина свалилась на землю. Слоеное платье напиталось густой кровью.

Раек застыла у дома, смотря на мать. Металлические звуки затворов и гильз звоном разнеслись по лесу. Один из солдат свистнул девушке и направил на нее дуло.

– Без глупостей, ведьма! – крикнул он. – Сюда иди.

Раек сделала шаг вперед, не сводя глаз с тела матери. Та не шевелилась, а земля вокруг стала наливаться багровым цветом.

На костре рядом подгорал кролик, черный дым шел от темного мяса. Жир капал вниз, на угли, и противно шипел. Запах гари лез в нос и раздирал горло.

Раек сделала еще пару шагов навстречу. Сознание отказывалось верить в произошедшее.

– Ма… – сказала она, с трудом сдерживая накатывающие слезы.

Девушка остановилась в нескольких метрах от тела. В душе трепетала надежда, что это все ей лишь кажется. Руки повисли, как ветки ивы, по щекам покатились горячие слезы. Она мотала головой, отказываясь верить.

Старший махнул остальным. Мужчины рванули вперед к девушке, пока сам главарь держал её на прицеле.

– Без глупостей! – прикрикнул он и сам пошел вперед, не опуская оружие.

Он перешагнул тело женщины, наступив ей на предплечье. Брезгливо пнув её в сторону, он двинулся дальше. Солдаты окружили Раенин со всех сторон. Двое крепко схватили её за руки, сжав ладони до боли.

Она смирно стояла, не сводя глаз с мамы. Главарь подошел к ней вплотную и улыбнулся. Девушка приподняла голову: мужчина ухмылялся, почесывал бороду.

– Ну что, домой? – хмыкнул он.

Раек шмыгнула носом и уставилась прямо в темные радужки мужчины. Губы ее зашевелились в непонятном шепоте. Он улыбнулся еще шире и наклонился к ней, почти коснувшись её носа своим.

– Стой гордо… – шепнула она ему. – До праха.

Главарь озадаченно дернул бровями и переспросил: «Что?».

Белесое от жара пламя в мгновение разошлось по округе. Жалобный вой толпы разнесся по всему лесу. Столб огня устремился вверх. Руки, что держали ладони Раенин, превратились в пепел. Металл оружий плавился, земля под ногами превращалась в стекло. Горело все, даже сам воздух. Жар уничтожал все вокруг. Кожа сгорала, оголялись кости, кипела кровь, не успевая упасть до земли. Огонь расползался все шире: расходился по лесу, оставляя от деревьев лишь тонкие, черные палки. Вопили звери, кричали птицы. Огромный ворон, пролетавший над поляной, завопил, махая горящими перьями, а затем рассыпался черным песком. Камни трещали, плавились, земля скрипела, трава визжала.

Огонь погас, так же резко, как и появился.

В центре выжженного поля стояла лишь Раенин. От солдат не осталось даже праха. Тело матери также исчезло, вместе с тушкой кролика на вертеле.

День пролетел незаметно, закатные лучи уже скрылись за городом. Голова кипела от огромного количества статей, записей, дневников, новостей, а живот урчал от голода. Перед глазами до сих пор стояли вырезки из газет и глупые заголовки.

Мессалин бродила по резиденции, не зная куда податься. Лисандр принес утром кофе и исчез, а Эшлен и вовсе не появлялся. Все будто от нее спрятались. Даже прислуга не попадалась на глаза.

Она ходила туда-сюда по главному залу, где не так давно Грем устраивала балы и приемы. В воздухе до сих пор можно было уловить еле заметные ароматы вина и закусок.

Месса остановилась у витражного окна темно-синего цвета. В нем, еле заметно, можно было различить очертания города в дали, а также свое отражение. Она провела руками по расшитому корсету платья: жемчуг, вышивка, гобеленовая ткань. Шелк подола струился по телу как зеленые струи воды. В таком виде было бы странно идти в столовую при казармах.

В отражении мелькнул знакомый синий китель. Он пролетел среди колонн быстро, как муха, слегка звеня цепочками.

– Эш? – крикнула Месса вдогонку.

Эшлен остановился и обернулся к ней. Затем спрятался за столбом, увешанным картинами, ничего не сказав. Мессалин покрутила головой, осмотревшись, нет ли в зале кого-то еще кроме нее, от кого можно было бы так глупо прятаться. Она пожала плечами и подошла к колонне, из-за которой выглядывало плечо в золотом погоне.

– Бегаешь от меня? – она заглянула за столб.

Эш тут же сделал шаг в противоположную сторону и вновь спрятался.

– Ты чего? – хмыкнула девушка и буквально прыгнула за ним, сделав широкий шаг.

Как только их взгляды встретились, Эш схватил ее и крепко обнял, отчего Месса рассмеялась с хрипом.

– Где ты был? – с трудом прокряхтела она.

Эш сдавил её еще крепче и поднял над землей. Губы его сжались в тонкие ниточки и задрожали. Он зажмурился и прижался носом к кудрявой голове.

– Прости, что не уследил. Что не предвидел.

Мессалин улыбнулась и поболтала ногами, прося опустить её обратно.

– Ты не колдун, чтобы предвидеть что-либо, – как только ноги коснулись земли, она глубоко вдохнула и потерла ребра. – Чуть не задушил.

Эш вскинул голову и уставился в потолок. Глаза сияли в свете люстр, а лицо слегка покраснело. Он тревожно кусал губу, подбирая слова.  Мессалин закрыла ему рот пальцем и помотала головой.

– Не надо соплей. Портишь образ сурового и злого генерала.

Эшлен широко улыбнулся, оголив зубы. Из груди вырвался громкий смех. Он еще раз крепко её обнял.

– Мне кажется, в прошлый вечер я его и так безнадежно испортил.

Мессалин по-дружески стукнула его по плечу.

– Как же мне тебя не хватало, – он театрально приложил руку к голове и чуть наклонился назад. – Самому разбирать все эти бумажки – настоящая пытка…

– Кстати, об этом… – начала Месса, но Эш отмахнулся от нее, взял за руку и повел в сторону кухонь.

– За столом расскажешь, я не могу уже больше, – он оглянулся и растянулся в издевательской улыбке. – Весь день от тебя прятался, такой выматывающий труд!

Звонкий смех запрыгал по полупустым залам. Он пролетал сквозь двери, сквозь стены и целые комнаты и эхом доскакал до обеденной.

Лис сидел за столом, сложив ладони у носа, и смотрел куда-то в пустоту перед собой. Шаги за ней становились все громче, как и задорный женский хохот. А затем он резко умолк, оставив стук каблуков в одиночестве.

Двери открылись, и Эш толкнул девушку вперед. Мессалин замолчала и окинула все вокруг напуганным взглядом. Сам же генерал зашел следом, отодвинул стул Грэм от стола, а затем сел на свое привычное место с противоположной стороны.

Мессалин осталась на месте, у дверей, боясь пройти дальше.

В зале не было никого, кроме их троих, но из помещения кухонь был слышен свист чайников, звон половников и ругань повара.

Лис кивнул девушке, приглашая присесть. Она сделала несколько кротких шагов и остановилась у большого стула с резной, мягкой спинкой.

– Что ты хотела сказать? – Эш подвинул к себе огромную тарелку с запеченной птицей и закатал рукава.

Лисандр не сводил глаз с подноса с пирожными, будто гипнотизируя их. Но, не смотря на это, на лице отчетливо читалось раздражение. Месса замешкалась, переминаясь с ноги на ногу, словно в обувь насыпали стекла. Коленки затряслись, как у студентки на экзамене, а два строгих преподавателя намеренно не обращали на нее никакого внимания, отчего становилось еще противнее и страшнее.

– Я прочитала все новости и… – заговорила она, еле шевеля губами.

Лис перевел на нее странный взгляд, дернул бровью и указал на стул рядом.

– Сядь, – сказал он и вернулся к разглядыванию десертов.

Она посмотрела на пустое место Грэм с непонятным недоверием, будто на нем были шипы или что-то еще. Даже стоять рядом не хотелось. Она опустилась на него с тяжелым вздохом, замерев в конце, словно и вправду на нем были рассыпаны гвозди. Не смотря на свою мягкую обивку, было неудобно, тесно и слишком жестко.

– Я знаю, как решить вопрос с Ганом, – продолжила она неуверенно и пересела на самый край кресла. – Мы будем сами продавать менкоин.

Эш поднял брови и посмотрел на нее с непониманием, а затем потер ухо, не веря услышанному. Лис нахмурился еще сильнее, все еще рассматривая кремовые шапки пирожных.

– Север и так ассоциируется только с наркотиками, так может, возьмем эту сферу под контроль. Не можешь победить – возглавь. Понимаете? Это же безумные деньги, на которые мы….

– Ты с ума сошла? Какой возглавь? – почти что прокричал Эш, перебив ее. – Мы с этой дрянью боремся столько лет… Только трупы по улицам и собираем…  Какие еще деньги? Травить своих же? …

Лисандр поднял взгляд на Мессалин. Она поджала губы и нахмурилась, отвернув голову, словно пыталась скрыться от крика Эшлена. Передвинулась еще ближе к краю, готовясь вот-вот уйти.

– Она предлагает заняться экспортом, – негромко сказал Лис.

Мессалин кивнула и наклонила голову еще ниже, пряча лицо в густых волосах.

– Хорошая идея, – Лисандр сложил руки у лица и вернулся к своему прошлому занятию.

– Хорошая? Как вы себе это представляете? Прийти к Западному королю и …

– В черную, – Мессалин резко вынырнула из кудрей, не дав ему закончить. – Так же, как все происходило на Севере. Точно так же сделать и везде.

– Сильная реклама многое продать может… – задумался Лисандр.

– Вы оба с ума сошли? – возмутился генерал. – Это же отрава. Будет куча смертей.

– А еще будет куча смертей, если ваш брат придет сюда с армией, а нам нечем будет отбиваться. Ты видел, что эти дикари натворили на Востоке и Юге?

– Кровавая баня… – полушепотом добавил Лис.

– Они никого не щадили… А ты хочешь пощадить их? – Мессалин посмотрела прямо в глаза Эшу.

– Бред, – шикнул генерал.

– На границах волнения. В любой миг этот святой может двинуться в нашу сторону! – тревожно залепетала Месса.

– Нет, в ближайшее время точно нет… Себастьян любит все делать с размахом… – спокойно продолжил Эш.

– Армию сначала соберет, помпезно-огромную… – договорил за ним Лис.

– Он может собрать ее уже через месяц, если мы не начнем что-то предпринимать, – затараторила она. – Почти треть Востока склонила перед ним голову. Даже без армии, на одном лишь убеждении. За полгода!

Все замолчали, задумавшись о своем. Лис продолжал гипнотизировать десерт, словно пытался откопать в нем какие-то ответы. Эш же смотрел пустыми глазами в тарелку, не моргая. В голове его летали сотни, тысячи разнополярных мыслей. Мессалин положила черные пальцы на край стола и схватилась за него, как за спасительную твердь. Она подняла голову и продолжила:

– Менкоин на севере должен быть запрещен. Совсем, окончательно. От него можно избавиться только кнутом…

Эш поднял ладонь кверху и нахмурил брови. Помотал головой, щелкнул языком и взял нож для мяса.

– Бред. Полнейший. Не хочу даже обсуждать.

Мессалин закусила щеки и чуть привстала, готовясь уйти. В этот миг из дверей кухни буквально вылетел прислужник с подносом в руках и, секунду отдышавшись, поставил перед девушкой большую тарелку с таким же огромным стейком в травах и специях.

– Долго, – шикнул Лисандр работнику.

Тот молча несколько раз поклонился и,так же быстро, как и пришел, убежал. Лисандр проводил его недовольным взглядом, а затем взглянул на девушку совсем по-другому, с теплой улыбкой. Месса села обратно. В душе защекотало от непонятной тревоги.

– Это же твое любимое? В розмарине? – спросил Лисандр. – Не мог никак вспомнить название, решил угадать, – он озадаченно нахмурил лоб, пытаясь прочесть ответ по лицу. – Угадал?

Она не ответила, застыв без движения. На стейке поблескивала кровь и мясной сок, а сверху лежала небольшая веточка розмарина. Месса посмотрела на Лиса, а затем на Эша, с неким недоверием. Она сидела на месте бывшей королевы, в ее одеждах, с ее семьей за одним столом. В это просто не верилось. Казалось, что это шутка и прямо сейчас кто-то из них усмехнется и прикажет уйти.

Месса коснулась вилки и снова посмотрела на них, ожидая реакции. Но ее не последовало. Лисандр был сосредоточен на выборе самого красивого пирожного с подноса, а Эш передвинул к себе заварник и насыпал шесть ложек сахара в чай.

– Ты опять в вегетарианцы заделался? – генерал сделал маленький глоток сладкого месива, что у него получилось.

– После того, чтобы было в храме, от одного вида мяса воротит… – Лис усмехнулся и схватил самую ровную корзиночку с кремом и намеренно ткнул пальцем в верхушку.

Эшлен поставил чашку с громким стуком и приложил руку к горлу, зажмурившись. В голове нарисовался образ обглоданного до костей тела.

– Я только забыл!

– Каннибал.

– Некрофил.

Братья стали шутливо ругаться, обмениваясь оскорблениями. Мессалин же никак не могла осознать происходящее и откровенно пялилась на стейк, держа в руках вилку.

– Не то? – Лис закончил перепалку на полуслове и повернулся к ней. – Овощи будешь? – он подвинул к ней ближе небольшой горшочек с запеченными баклажанами и перцами.

Мессалин замотала головой и сжала вилку в кулаке. Затем взяла нож и отрезала от мяса довольно большой кусок. Наколов его на вилку, она вновь замерла, рассматривая остальных. Эшлен продолжил сыпать сахар в чай, не обращая на нее никакого внимания. Добавив еще одну ложку, он попробовал и недовольно нахмурился.

– Перебор… – вздохнул он и отодвинул чашку.

Мессалин зажала зубами мясо на вилке и оторвала часть.

– С твоими огромными клыками можно сразу целиком съесть, – рассмеялся Лисандр и засунул в рот целое пирожное.

Эшлен налил новый чай в пустую чашку и опять принялся насыпать в него сахар.

– Что ты делаешь вообще? Не напасешься на тебя так.

– Отстань, – шикнул генерал. – На твои дебильные пирожные хватит.

Перепалка снова продолжилась.

Мессалин дожевала один кусок, с трудом проглотив. Хоть все и вели себя спокойно, в душе все равно билась тревога. Ощущение не своего места, ощущение самозванца и лжеца, которого вот-вот разоблачат. Но, как не странно, в то же время казалось, что именно тут она быть и должна. От таких полярных ощущений кружилась голова и еле заметно тряслись руки. Вилка застучала по тарелке и противно заскрипела, царапая фарфор.

– Мессалин, – Эш поднял глаза и постучал ложкой о край чашки, стряхивая с нее капли.

От его голоса дрогнуло нутро. Вот и разоблачили, вот и обнаружили самозванца. Она крепко стиснула зубы, подняла голову. Кровь загустела, нервы натянулись. Либо сейчас убежать, либо…

Она выпрямилась и слегка улыбнулась. Сердце стало биться медленней, а сознание очистилось. Мессалин смяла страх в кулаках, сжала до атомов и закрыла его где-то далеко. Руки перестали дрожать.

– Что?

Эш тихо усмехнулся.

– Не нравится – не давись. Пока повара еще тут, можешь попросить что-то другое.

Она сжала губы и помотала головой.

– Мне просто не по себе… – вырвалось полушепотом.

Братья переглянулись и усмехнулись.

– Знаешь, здесь давно не хватало кого-то третьего, – Эш насыпал еще одну ложку сахара в чай. – Еще бы пару дней, и мы бы друг друга поубивали… – он перемешал напиток и попробовал на вкус, а затем разочарованно вздохнул, отодвинул чашку в сторону, к прошлой.

– Да что ты, мать твою, делаешь?! – не выдержал Лис и прикрикнул на него.

– Тебя это волнует?! – рявкнул Эш в ответ. – Вот видишь! Даже сахар может стать причиной очередной войны! – обратился он к Мессе.

Мессалин широко улыбнулась и опустила голову. Братья опять начали ругаться из-за сахара, иногда даже переходя на прямые оскорбления. Она закрыла лицо руками и громко рассмеялась. Хохот разлетелся по всей обеденной, поскакал по стенам и шкафам, упрыгав дальше по пустым коридорам. Эш демонстративно взял новую пустую чашку, придвинул сахарницу ближе и принялся повторять свой странный ритуал с издевательской улыбкой.

– Я сейчас в тебя кину чем-нибудь! – схватился за голову Лисандр, смотря на это.

– Ты никогда ничего не объясняешь. Вот и я не буду.

Эшлен растянул улыбку почти до ушей и насыпал в чашку еще три ложки. Мессалин схватилась за живот, от смеха начало сводить мышцы и заболели щеки. Страх куда-то пропал сам собой, как и ощущение ненужности и не своего места. Кресло королевы будто стало ей как раз, превратилось в удобное и мягкое. Она выпрямилась, вытерла слезы от смеха и принялась за стейк вновь, смело отрезая куски и запихивая в рот, периодически хихикая.

Эш досыпал последние сладкие песчинки, попробовал чай и улыбнулся, смотря на брата, посиневшего от злости.

– Принесите еще сахара! – закричал генерал в сторону кухни и отодвинул чашку к остальным.

– Да твою же мать! – закричал Лис. – Ты это специально?!

Эш кивнул и подпер подбородок рукой. Лисандр оттянул лицо вниз ладонями и слегка стукнулся лбом об стол.

– Конечно специально, мне же заняться нечем, кроме как сидеть тебя злить просто так.

Лисандр повернул голову и недовольно покосился на него исподлобья.

Стол довольно быстро опустел, как и вторая сахарница. Вокруг нее собралась куча кружек, полных чая. Почти со всех блюд пропали закуски, а со всех пирожных исчез крем.

Эш отодвинул последнюю чашку, грустно вздохнул и поднялся с места.

– Не смотря на то, что мы «шишки важные», – обратился он к Мессалин. – Все равно на все дела есть строгое расписание. Завтрак в 8:30. Опоздаешь – будешь локти кусать до обеда.

– Или зайдешь на кухню и попросишь, что хочешь, – добавил Лис. – Поваров только ночью нет. А днем можно хоть каждые пять минут к ним бегать.

Эш театрально закатил глаза и сложил руки на груди.

– Дисциплина!

Лис только собрался съязвить в ответ, как вдруг передумал и закусил язык.

– В 8:30, – вздохнул он.

Эшлен забавно помахал рукой на прощание и вышел из обеденной. Как только двери за ним закрылись, весь зал наполнился тягучей неловкостью и вязкой тишиной. Чувство чужеродности вернулось, Мессалин тут же поднялась с места. Стул вновь стал колючим и твердым.

Лисандр поставил локти на стол и повертел в руках чайную ложку, почти у носа. А затем перевел взгляд на девушку и натянул улыбку. Глаза его были полны печали и тоски.

– Все хорошо? – спросил он тихо и аккуратно положил ложку на стол.

Мессалин кивнула, сделала шаг в сторону от стола, сложив руки вместе, как делали прислужницы.

– Ты так и не ответила, угадал я или нет?

Мессалин взглянула на пустую тарелку из-под стейка. На краю осталась веточка розмарина и пара перчинок.

– Угадал, – губы её дернулись в наигранной улыбке.

Лисандр еле заметно нахмурился и вернулся к разглядыванию ложки.

– Я рад… – он отвернулся в противоположную сторону и подпер подбородок ладонью. – Если это действительно так.

Месса развернулась к двери. Перед глазами забегали образы из прошлого.

Сладкий запах менкоина, духов танцовщиц и дорогого вина. Карты летали по всему столу, сверкая золочением на мастях и цифрах. Лисандр, упивающийся азартом, и красный от смеха и радости. Кучи разбросанных купюр и официант, что поставил на столик красивую черную тарелку, прямо возле Мессалин. От его аромата кружило голову, рецепторы завопили от радости.

– Мясо в ягодном соусе, – произнес официант и тут же исчез, будто его никогда и не было.

Как только сладкий кусок коснулся языка, Месса взвизгнула от удовольствия. Это было самое вкусное, что она ела в жизни.

Лис швырнул очередную раздачу прямо в лицо сопернику, громко рассмеялся и приобнял Мессалин, уткнувшись носом в её щеку. Девушка закрыла глаза от счастья, но совсем не от того, что её трогали.

– Просто… Потрясающе! – буквально простонала она, пережевывая кусок.

– Я запомню, – прошептал Лис ей в ухо.

Перед ней вновь появились старые стены резиденции.

– Я пойду? – слегка обернулась Месса.

Лисандр кивнул и положил голову на стол.

Дверь вновь тихо скрипнула, девушка выскользнула в коридор и исчезла за стеной.

Минута, пять, десять. Часы быстро отсчитывали время, приятно шелестя механизмами. Работники забрали со стола посуду и скрылись в кухне.

Лис все это время сидел неподвижно, смотря в стену. Часы отсчитали еще несколько минут, а за ними еще и еще. Тяжелые веки стали слипаться от усталости. Лис подложил под голову руку и закрыл глаза.

Предсказуемая непредсказуемость

Калеб вышел из своего дома, укутавшись в большой шарф. Погода сегодня была не особо приветлива и сразу, как только парень сделал шаг из подъезда, швырнула ему в лицо комок снега. Мороз сразу залез под легкую куртку и принялся кусаться. Калеб вздрогнул и шагнул обратно в подъезд. Прикрыв дверь, он оглянулся, задумавшись. В памяти всплыл вчерашний вечер.

В квартире было тихо, пахло уютом и молоком. У входа больше не стояли бутылки, полы сверкали от чистоты, как и все вокруг. 

Эшлен сидел в кресле у стола и не спеша попивал чай. Крепкий, терпкий, с еле уловимыми нотками ягод и специй. Калеб кружил вокруг него с чайником и параллельно раскладывал сладости. Генерал иногда хмурил брови, отводил глаза и молчал.

– Мама себе нашла очередного мужика и свалила… Если вам интересно, – начал Калеб. Эш хмыкнул. – Хмурый вы сегодня, что-то случилось? 

– Странный вчера день был… – Эш взглянул на чай и замер, вспоминая вечер в храме. В плавающих специях он увидел танцующие толпы и вздрогнул. – Не важно… 

Калеб сел напротив и залпом выпил целый стакан чая.

– Я тут кое-что разузнал, кстати, – продолжил он, поставив кружку обратно. – Поставки менкоина не прекращаются, даже увеличиваются. Это точно. И из странного: раньше порошок приходил в бар, теперь из бара его куда-то увозят. Причем огромными коробками. Самого Гана редко вижу, приходит по закрытию, – Калеб чуть наклонился вперед и стал говорить тише. – Я еще поговорил с очень старым клиентом, так, невзначай. Он сказал: «Раньше эта хрень пахла ванилью и свинцом. А теперь просто ванилью». Вот. И Мартиша часто взвинченная ходит, оглядывается. Я еще в подвал раз даже заглянул, якобы потерялся. Странная там была обстановка. Чисто, как в больнице. Стены белые, как бумага, и мебель вся металлическая.

Эш встревоженно взглянул на парня и свел брови.

– Сам варит, понятно… 

– Это еще не все! – Калеб радостно вскочил, подошел к шкафу и достал из одной книги смятый листок. – Я подслушал разговор один. Ган трепался с одним из барыг. Они обсуждали какие-то улицы. Я часть записал, – он протянул страницу мужчине. 

Эш пробежался взглядом по записям и сжал его в кулаке. 

– И это не все! – продолжил Калеб. – Одна танцовщица мне сказала, что скоро таких заведений, как «Мэджик», будет по всей стране тысячи! А еще…

– Хватит! – махнул ему Эш. – Я понял, – он прикрыл глаза ладонью и задумался. 

– Вас еще что-то беспокоит, так? – Калеб сложил руки на столе и положил на них голову. – Расскажите, раз уж вы тут. Может, полегче станет.

Эш поставил чашку и наклонился чуть вперед. Голова гудела от мыслей. Он вытянул руку и слегка потрепал рыжие волосы, затем провел по щеке. Калеб улыбнулся, глаза засверкали. 

– Не нужен мне слушатель, – вздохнул он. – Мне нужен советчик. Столько проблем навалилось.

– Вы начните, может я и смогу посоветовать, – Калеб положил голову на бок и вытянул шею, как кошка. 

Эш перевел взгляд на окно. Было светло: яркое Солнце сияло в небе, ни единого облачка в округе. Погода замолчала. 

Голову его грузили миллион мыслей. Ответственность давила на плечи, хватала за шею. С тех пор как Грэм отошла от дел, мир будто стал в разы сложнее. Эш откинулся на спинку и развалился в кресле, вытянув одну ногу.

– Марсала умерла, – сказал он вполголоса.

Калеб приподнял голову, взглянув на него удивленными глазами.

– Южная принцесса? С которой совсем недавно свадьба была? У вашего брата?

– Неужели ты начал читать новости? – усмехнулся генерал.

– Прочитал, как только сказали, что вы «очень важная шишка».

Эш улыбнулся и продолжил.

– Если эта информация вскроется, то все наши мирные договоры с Югом пойдут коту под хвост. Еще и… – Эш прикусил язык и отвел взгляд.

– Что? 

Генерал сжал зубы, пытаясь сдержаться и не сболтнуть чего-либо еще.

– Ее смерть не получится скрывать вечно… – вздохнул Калеб. – А я уж думал, настанут светлые времена… Очередная война значит.

Они оба замолчали и задумались о своем. Эш уперся пальцами в висок, словно пытался таким образом настроить что-то в голове. Калеб же просто смотрел в стену, иногда бегая глазами по узорам на обоях.

– Значит, нужно сделать ее смерть… Благородной? – неожиданно заговорил Калеб. – Знаете, у меня недавно знакомая умерла сразу после рождения ребенка. Вот бы эта принцесса тоже…

Эш резко открыл глаза и посмотрел на парня. В мыслях начали носится молнии.

– Точно. Будет ребенок – не будет войны. Все равно же породнились получается? 

– Как меня раздражают эти средневековые устои… – шикнул Калеб. – Но, вы правы. Только вот где ребенка-то взять?

Эш нервно усмехнулся и снова посмотрел на чай. Крупинок в нем стало плавать все больше. Они кружились, продолжая танцевать. 

– Не поверишь… Буквально вчера решение этой проблемы – ожила.

– Ожила? – удивленно дернул бровью бармен.

– Ты гений,– отмахнулся Эщ и улыбнулся. 

Парень тихо рассмеялся и кивнул. Только он собирался встать, чтобы убрать почти опустевшие чашки, как мужчина взял его за руку. Улыбка сменилась на хмурость.

– Не ходи больше к Гану.

Калеб удивленно приоткрыл рот, а затем звонко рассмеялся.

– Как не ходить? Я же там работаю. 

– У меня можешь работать, если не хочется дома сидеть, – Эш отпустил его руку. – Я серьезно, не ходи туда больше. Ган не такой идиот, чтобы не понять, что ты уши там греешь.

– Я же бармен, моя работа всех слушать и быть внимательным, – пожал плечами Калеб. – Ну и как не ходить? Хотя бы вещи свои оттуда надо забрать, попрощаться со всеми.

Эш уставился на него в упор. Калеб лишь хитро улыбнулся и отвел глаза.

– Не знаю, надо подумать… – игриво сказал он и убрал локон за ухо. – Неубедительно вы говорите… Но… Я подумаю, конечно, – Калеб привстал и сгреб всю посуду в кучу, на маленький поднос, – вам все понравилось?

– Сколько сахара ты в чай кладешь? – неожиданно спросил Эш, взглянув на посуду.

Улыбка Калеба растянулась еще шире, почти достав до ушей. Он кокетливо забегал глазами по потолку, прикусив губу.

– Секрет.

Генерал подпер кулаком подбородок и провел языком по зубам. Чай, что всегда готовил Калеб, был достаточно сладкий, даже слишком, от сладости сгущались слюни и склеивались губы, но при этом, о нем нельзя было сказать “приторно”. Идеальный баланс сладости и горечи черного чая. Ничего другого, особо примечательного: особых трав, фруктов или чего-либо еще – в нем не было, что вызывало еще больший интерес. Лишь чай с корками цитрусовых и сахар. 

– Соберешь завтра вещи, – Эш снова резко сменил тему на предыдущую. – Послезавтра утром за тобой пришлю.

Калеб недовольно вздохнул и закатил глаза. Генерал недовольно посмотрел на него и дернул бровью.

– Не сглупи, Калеб, – с какой-то тревожностью добавил Эш. 

– Не сглупи, не сглупи… – бубнил Калеб себе под нос, шагая по заснеженной дороге. – Сам знаю, не маленький! Даже лучше знаю.

Ветер толкал его в грудь, мешая идти. Кидался снегом в лицо, швырял его за шиворот. Но Калеб продолжал двигаться все дальше, минуя поворот за поворотом. Старые, казалось даже заброшенные, дома мелькали мимо. В некоторый окнах загорался свет, а в других же наоборот – гас. Ветер становился все злее, холоднее. Теперь он уже не просто толкал Калеба в грудь, а по-настоящему бил огромными кулаками, кидаясь снегом. Он бросал под ноги льдинки, снежные комья и гнал навстречу мусор. Природа всеми силами пыталась не дать юноше дойти до бара. Но тот не обращал на это никакого внимания, продолжая путь довольно уверенным шагом.

Наконец, впереди показалась знакомая вывеска. Привычный неон еще не горел: заведение только начинало готовиться к открытию. Старые ступени были вычищены от снега и льда, вместо них лежал толстый слой крупной соли.

Калеб поднялся на первую ступеньку и стряхнул в рыжей головы снежинки. Выпустив из легких густое облако горячего пара, он смело подошел к двери и открыл ее. Теплый воздух тут же окутал тело, а вместе с ним и непонятная тревога. Запах, он был не такой, как обычно. Новые нотки появились в пирамиде из мерзости и сладости. Что-то металлическое, такое знакомое на вкус.

Калеб несколько раз дернул носом, принюхавшись, а затем закрыл дверь и побежал вверх, не придав этому никакого значения. Не успел он зайти внутрь, как из центра большого зала раздался громкий, скрипучий крик Гана:

– Только мы собирались за тобой идти, мальчик!

Калеб остановился у порога, держась за ручку стальной двери как за спасательный круг. Весь пол бара был покрыт кровью и трупами других работников заведения: танцовщицы, бармены, повара, даже пожилые уборщицы, что работали в отелях. Больше десятка тел были раскиданы по залу, как мусор.

Крупная ладонь охранника схватилась за волосы на рыжем затылке и потянула в сторону.

Мессалин недовольно затягивала ремни на толстой, меховой дубленке и тяжело вздыхала. Прислужницы буквально ползали у ее ног, наполировывая сапоги и расправляя складочки на брюках. Волосы наэлектризовались от трения об меха и торчали одуванчиком. Молодая девушка тщетно пыталась пригладить их обратно. Полупустой главный зал, в котором не так давно Месса щемилась у стен и не могла найти себе место, был украшен бумажными звездами и картонными игрушками в виде животных, довольно скромных, без излишеств, скорее просто для галочки. Сама Мессалин стояла в его центре, как какая-то елка, и собрала вокруг себя настоящий ажиотаж. В кривоватом зеркале на дальней стене, она лениво наблюдала за тем, как девушки суетятся вокруг нее, сдувают пылинки, высматривают упавшие волосы и смахивают их. Так странно, непривычно, даже немного страшно, но в тоже время довольно приятно.

Тем временем у главного входа кружился Лисандр, медленно двигаясь от картины к витражу туда-сюда. Внимательно рассматривал каждую из них, отходил то дальше, то наоборот, подходил ближе, прищуривался, поднимал брови, будто видел эти древние картины впервые. Как всегда, лишь в легком пальто и маске на пол лица.

– Это надолго? – протянула Мессалин, освободившись от прислужниц.

– Нет. Дойдем до книжного и обратно, – ответил Лис, не сводя глаз с очередной старой картины с черным волком.

Животное на ней сидело смирно, в окружении снежных покровов, и опустило голову. Больше на ней ничего не было. Лишь белый фон и черное пятно в центре.

– Эшлен знает? – Мессалин остановилась у выхода. Один из стоящих рядом солдат приоткрыл ей тяжелую дверь, с улицы тут же ворвался ледяной ветер.

Лис недовольно сморщил нос, не ответив, и тоже отправился на выход. Высокая дверь закрылась с громким щелчком. Щеки вмиг покраснели от холода.

Лисандр протянул ей раскрытую голую ладонь, от которой шел еле заметный пар. На безымянном пальце поблескивало золотое кольцо точно такое же, как и у нее, только чуть толще.

Мессалин сжала кулаки и глубже опустила и в карманы, слегка мотнув головой.

– Мне нормально, – выдавила она и опустила глаза.

Лис закусил нижнюю губу, раздраженно выдохнул и дернул бровями.

– Хорошо. Идем.

Он повернулся к ней спиной и спокойно пошел вперед, хрустя снегом. Мессалин же поплелась следом, лениво переставляя ноги. “Пешком?” – подумала она про себя, смотря на следы на белоснежной тропинке.

К счастью, погода сегодня не была так зла и сурова, как обычно. Ветер взял выходной и перестал бросаться снегом. Солнышко приятно припекало, сосульки поблескивали в его лучах и иногда даже пускали слезы от счастья, наконец ощущать его тепло. Мороз ослабил свою хватку, перестал кусаться и щипать щеки. Казалось, даже сам снег был сегодня немного теплее, чем обычно. Под ногами трещали застывшие лужицы, оледеневший наст и скрипел снег. Вокруг витала зимняя свежесть и еле уловимый аромат кофе. И чем ближе пара подходила к городу, тем ярче он становился.

Они шли молча. Мессалин не поднимала головы, смотря вниз на облепленный снегом асфальт и, местами, каменную кладку. Лис же смотрел на нее, лишь иногда переводя взгляд на город впереди.

– Можем еще куда-нибудь зайти, если хочешь, – неожиданно заговорил Лисандр.

Мессалин прикрыла веки, опустила нос в меховой воротник и помотала головой.

– Сегодня большая ярмарка в центре, – сказал он будто невзначай и отвел взгляд. – Будут артисты выступать.

Мессалин вновь мотнула головой. Хотелось поскорее вернуться домой, закрыться в своей комнате и замотаться в большое одеяло с чашкой кипятка в руках.

– Мы все равно через него пойдем. Может, надумаешь, – он резко остановился и повернулся к Мессе. – Говори, если чего-то захочешь. Или если что-то не нравится, – добавил Лис, нахмурив брови.

Она кивнула, не открывая глаз. Щеки налились морозным румянцем, а ресницы покрыл иней. Лисандр вытащил руки из карманов и положил горячие ладони на ее лицо. От неожиданного жара она распахнула глаза и отшагнула.

– Хорошо, – она схватила его за запястья и убрала руки от своего лица.

Его уголки губ дернулись вверх. Лис опустил руки обратно в карманы и продолжил путь. Город был уже совсем рядом. Вечер только-только начинал опускаться на старые переулки. Уличные фонари начинали загораться один за одним. Включались праздничные гирлянды, раскрашивая дворы разноцветными огоньками. Магазины и лавки закрывались, люди спешили в центр. Матери тащили своих детей следом на санках или же просто за руки. Радостные крики, разговоры, плач, смех и ругань: как всегда доносились из каждого угла.

Город жил своей привычной, даже немного праздной, жизнью. Не смотря на остающуюся разруху, потрескавшиеся до фундамента дома, которые держались только за счет льда, покрывающего весь фасад, люди радовались. Занимались своими привычными делами, веселились, спешили в центр без малейшего страха и переживаний.

Чем ближе они подходили к центру, тем больше людей становилось вокруг. Лисандр останавливался почти у каждой лавки или кафе и предлагал перекусить или же купить что-нибудь: чай, кофе, глинтвейн. Мессалин же отмахивалась, желая лишь одного – поскорее вернуться домой.

Флажки на растяжках у крыш домов покачивались от легкого ветерка, на часть из них налип снег, который сейчас понемногу оттаивал. Под ногами захрустела старая каменная брусчатка, между швов которой забился плотный лед.

– Обойдем вокруг? – неожиданно выдавила из себя слова Мессалин, немного скрипучим голосом.

Она смотрела на пустой фонтан в центр площади, и сердце покрывалось болезненной корочкой.

– Можешь постоять тут, я быстро, – Лисандр пожал плечами, бросив на нее озадаченный взгляд.

Месса кивнула и убрала руки в карманы, поставив ноги в позицию три четверти, как делали танцоры перед началом выступления. Лис закусил губу и опустил голову, а затем скрылся в толпе.

Как только он исчез из виду, воздух словно стал свободнее, чище. Мессалин опустила плечи и согнула одно колено. На мгновение в голову просочилась мысль о том, чтобы уйти, уйти прямо сейчас, убежать назад, ничего не сказав. Но она продолжила стоять, смотря на фонтан, по которому так же, как и в прошлый раз, ползали как тараканы дети.

На сцене за ним готовили очередной праздник: развешивали цветные ткани и ленты. Легкое чувство дежавю прошлось по спине. Единственное отличие, что бросилось в глаза не сразу, это большое количество солдат на площади. Они были буквально повсюду: в центре, у лавок, по окраинам. Будто сегодня сюда бросили все силы, что были в городе.

Лисандр медленно прогуливался от прилавка к прилавку и внимательно всматривался в товары каждого из продавцов. Книги, украшения, косметика, игрушки иодежда —стандартный набор каждой городской ярмарки. Но ничего из этого его явно не интересовало. Он осматривал всех издалека, с явным прищуром и озадаченностью. Пока, наконец, не застыл напротив одной из лавок, вокруг которой скопилась небольшая толпа. Яркий фиолетовый шатер довольно сильно выбивался из окружающей серости, а самое главное – от него исходил знакомый сладкий запах. Лис дернул ноздрями и пошел к лавке, протискиваясь между зеваками и покупателями.

Продавец только и успевал, что собирать деньги, и постоянно улыбался. Лицо его было раскрашено под маску клоуна, а на руках надеты черные латексные перчатки. На прилавке разложены леденцы разного вида в белой обсыпке, в красивых обертках, с ленточками и бантиками. А также стеклянные баночки в виде кристаллов с этикеткой: сахарное драже. Дети у прилавка вырывали из рук продавца их целыми десятками и пихали в рот горстями, визжа от удовольствия. Лис застыл на месте, смотря на это. Неподдельный испуг словно укусил его за затылок, откусив полголовы. Он машинально схватил одного из детей за лицо и поднял вверх, заглянув в глаза.

– Ты что делаешь, придурок! – завизжала мать мальчика и ударила его по руке, а затем отвела подальше, в центр площади, продолжив бубнить что-то себе под нос.

Лис нахмурил брови. Зрачки ребенка были узкие. Но этот запах менкоина никак не уходил, становясь только сильнее и навязчивее. Его нельзя было ни с чем спутать, и уж точно не ему. Этот запах Лис бы узнал, где угодно, в любой мешанине ароматов. И он исходил точно от этих конфет.

Лисандр достал из кармана смятые десять лир и протянул продавцу. Тот, ни секунду не думая, даже не взглянув на покупателя, сунул ему пять леденцов на палочке разных цветов.

– Наши конфеты только из чистой карамели, заходите в наш магазин по улице… – закричал продавец в толпу.

Лисандр развернул один из леденцов и приложил вплотную к носу. Ничего, лишь аромат жженого сахара.

– Зачем же вы их в нос суете, мужчина! – рассмеялся кондитер. – Грызть их надо!

Лис поднял на него глаза и вновь вдохнул аромат карамели. Что-то все-таки с ним было не так. Тонкие нотки прогорклой ванили, совсем не ощутимые с первого раза.

– Дай мне все, – Лис достал из кармана пачку лир, стянутую резинкой, и кинул на стол с конфетами.

– Какой вы жадный! А как же остальные! – захихикал продавец в ответ.

В толпе послышались возмущения и недовольные вздохи.

– Ишь, богачи, лишь бы деткам не досталось… – забубнила какая-то старушка.

– Пакуй. Все, что есть. И под прилавком тоже.

Улыбка продавца неожиданно спала. Он слегка вздрогнул, а затем принялся собирать все конфеты и склянки в мешок. Голос недовольных лишь усилился: кто-то кричал оскорбления и махал кулаком, а кто-то даже пнул Лисандра в плечо. Но он стоял ровно, не обращая на это никакого внимания, и терпеливо ждал, пока все сладости окажутся в мешке.

Тем временем Мессалин все же нашла в себе силы шагнуть вперед – на площадь. Скука и мороз взяли свое, пальцы ног оледенели и требовали движения.

– Чего покажу, – маленькая рука сжала ее ладонь и потащила в сторону.

Дану, как всегда, появившаяся из ниоткуда, крепко сжала руку Мессы и тихо хихикала, зажимая в зубах леденец с ленточкой. Почему-то, ее появление совершенно не удивило Мессалин.

– У тебя снова есть шанс что-нибудь спросить! – обернулась Дану.

– Откуда ты здесь?

Дану закатила глаза и обернулась обратно.

– Секреты Вселенной и мироздания! Смысл жизни. Смысл твоих огромных зубов в конце концов! Нет, ты спрашиваешь: откуда я тут. Догадалась бы уже… Я бестелесный дух, который теперь часть тебя. Меня тут нет! Как и нигде в принципе!

Она недовольно рассказывала о себе и тянула Мессалин в центр – прямо к фонтану.

– И чего ты хочешь, бестелесный дух, что утонул сто лет назад в реке и проглотил пиявку?

Дану громко рассмеялась и переложила леденец за другую щеку.

– Мило, что ты помнишь! – она взяла конфету за палочку, и леденец превратился в настоящую пиявку, которую она положила обратно в рот и раскусила острыми зубами.

Месса отвела взгляд, с трудом сдержав позыв тошноты.

Они дошли до фонтана, в котором копошились дети, кувыркаясь и валяясь в подтаявшем снегу.

– Тут раньше стояла такая красивая статуя Сирин, – вздохнула Дану. – Один взгляд той статуи заставлял поджилки трястись. Рога, клыки, когти. Ух!

– Сомнительная красота… – Мессалин наклонилась чуть вперед и посмотрела на свое отражение в грязной лужице на дне.

– Красота не должна быть слабой. Красота должна быть опасной, – продолжила Дану. – Тебе тоже пора уже перестать склонять голову и трястись. Перед тобой сам король стелется… За столько лет ни над одной он так не трясся! Подумай об этом!

В лужу упал кусочек снега, отлетевший от ботинка одного из детей, отражение задрожало и размылось. А когда снова стало ровным, оттуда смотрела уже совершенно другая девушка. С уверенными, даже злыми, глазами. Убранные назад длинные волосы и необычный обруч вокруг головы, с длинными золотыми прутьями вперемешку с белоснежными кристаллами. Мессалин с трудом узнала в ней себя: лицо было гораздо старше, с явными морщинами и впалыми скулами, серой кожей, более тонкими губами. Вид ее был хоть и откровенно измучен, но лицо сияло уверенностью. Пронзающий, горячий взгляд. В темных зрачках копошились миллионы мыслей и ответы на тысячи вопросов.

– И что это значит? – обернулась Месса к Дану.

Но ее уже не было рядом. Она тряхнула ладонью и оглянулась. Среди толп мелькал  Лисандр с каким-то мешком.

Лавка кондитера была уже убрана. Продавец собирал последние элементы шатра.

Лис выловил в толпе одного из солдат, опустил маску с лица вниз и сунул мешок мужчине.

– Отнеси старшему, пусть проверят, что это за конфеты, – шикнул он ему.

Солдат кивнул и скрылся в толпе.

Лисандр поднял маску обратно и быстро нашел глазами Мессалин. Она смотрела вниз, в фонтан, и еле заметно подрагивала от холода, иногда переминаясь с ноги на ногу. Что-то в её виде было такого, что заставляло душу обливаться горячей лавой. Волны волос, большие глаза, плотно сжатые губы. Она выглядело одновременно сурово, как и подобает военным: прямая осанка, подтянутые колени, напряженные скулы – но в тоже время и невероятно мило и беззащитно. Хотелось кинуться к ней, зажать в крепких объятиях, таких крепких, чтобы не дать и шанса на вдох, до удушья, чтобы сердцу не хватало места для ударов, чтобы легкие не могли раскрыться. Хотелось буквально убить ее, сделать больно, но при этом, от одних мыслей об этом выворачивалось нутро.

Лис тряхнул головой, прогнав эти странные мысли, и пошел к ней.

– Может, все же чего-то хочешь? – он виновато закусил губу и стал за ее спиной.

Руки ее замерзли до такой степени, что пальцы отказывались шевелиться. Мессалин с трудом сжала кулаки и опустила нос в шарф.

– Все купил? – равнодушно спросила она.

– Нет, мы еще не дошли. Тут надо было просто проверить кое-что.

– Понятно, – также скучно ответила она. – Куда дальше?

Лисандр выдохнул сквозь зубы и взял ее под локоть. Они обошли фонтан и сцену, где уже выступал какой-то небольшой коллектив со странным танцем. Молодые девушки в длинных юбках кружились вокруг себя и пели песни без слов. Мессалин чуть замедлилась, засмотревшись на них. Цветные юбки с желто-белыми знаками крутились с большой скоростью. По подолу были пришиты маленькие бубенцы и кисточки из ниток, которые подскакивали и звенели в такт движения танцовщиц.

– Южный древний танец, очередная дань Богу, – заговорил Лис вполголоса. – Их юбки означают солнечный диск. А на узорах ткани всякие символы удачи, счастья…

Мессалин перевела на него взгляд. Она и не обратила внимания, как они остановились, чтобы посмотреть представление. Лис улыбался, так широко, что это было видно даже через плотную маску.

– В Солнечных писаниях очень много праздников, причем половина их них была нагло украдена из других культур. Как сегодня, например, – он на секунду задумался, посмотрев на флажки у сцены. – Сегодня на Юге равноденствие. Но праздновать обязан любой верующий…

– Идем? – перебила она его и показательно отвернулась от сцены.

– Если хочешь, можем досмотреть, а потом пойти.

– Нет, – фыркнула она и устремилась куда-то вперед, в том направлении, куда они изначально шли.

В последний момент Лис вновь поймал ее за локоть и дернул в другую сторону.

Дальше они вновь шли молча, проскальзывая сквозь толпы людей, пока, наконец, не оказались у большого книжного магазина.

Все окна были заставлены пыльными книгами в кожаных обложках, с золотыми тиснениями и шелковыми закладками. Колокольчик на двери приятно дзынькнул, петли скрипнули. Пожилой продавец за стеклянным прилавком узнал клиента буквально с порога и радостно замахал руками.

– Очень вы обрадуетесь! Очень! – заскрипел пожилой голос с восточным акцентом. – Три штука привезли, совершенно разные!

Лис опустил маску на подбородок, махнул старику и без слов указал Мессалин на небольшой диванчик между стеллажами. А сам же удалился к прилавку, начав расспрашивать старика о каких-то совершенно непонятных Мессе вещах.

Она буквально упала на диван и прикрыла глаза. В магазине было тепло, даже жарко. Щеки загорелись огнем, пальцы вновь стали двигаться. Она вытянула ноги и покачала ими из стороны в сторону, упершись в паркет каблуками.

Кругом были лишь книги в тёмных обложках, мрачных. Пыльные, потертые, некоторые даже грязные. Стеллажи ломились от их веса, а часть была свалена на пол в большие кучи. Рядом с ними красовалась табличка с надписью «дешевое».

В магазине было тихо, только два мужских голоса что-то очень уж активно обсуждали. Продавец коверкал слова, но Лисандр прекрасно понимал их и так. Минута, две, десять, полчаса… Разговор их будто и не собирался заканчиваться, лишь набирая обороты. Мессалин выкручивалась на диване как угорь, не в силах уже найти себе места. От скуки она иногда брала книжки с пола, лениво пролистывала их, затем кидала обратно. Ничего интересного она для себя в них не находила. Большая часть были учебниками или справочниками по естественным наукам.

Где-то за стенами что-то кипело и булькало, стучали стеклышки и нечто металлическое. Потолок поскрипывал под шагами соседей сверху. Мессалин легла поперек диванчика, нагло закинув ноги на один из подлокотников, и уставилась в старый, побеленный не в один слой, потолок. Между одним из стеллажей и люстрой толстый паук расставил свои сети, в центре которых билась маленькая мушка. Она махала крыльями так сильно, что паутина покачивалась из стороны в сторону. Сам же паук не спеша перебирал длинными, тонкими лапами и медленно подбирался к жертве, иногда обходя ее кругами, словно играясь. Паутина еще раз дернулась из стороны в сторону, и маленькая мушка оказалась на свободе, рванув куда-то за стеллажи. Паук замер на том месте, где был, и даже, показалось, грустно опустил голову.

Мессалин скрестила руки на груди и чуть прикрыла глаза. Время тянулось медленно, разговор у прилавка и не собирался заканчиваться. Послышалось, как кипяток наполняет кружки, и томный аромат чая расползся по всей лавке.

Месса повернула голову на бок и, как ей показалось, уснула лишь на пару минут. Но открыв глаза вновь – в магазине стало заметно темнее. В окнах, которые не были заваленными книгами, появилась синюшная тьма. Музыка с центральной площади больше была не слышна.

Она слегка привстала и осмотрелась вокруг. На небольшой башне из книг рядом с ней, стояла чашка, полная уже остывшего чая, в котором плавала маленькая долька лимона. Сделав маленький глоток, она вновь взглянула на паутину у потолка. В ее центре снова билась маленькая мушка, будто даже та самая, чтобы была и раньше. Она так же истерично билась, как и в первый раз, а паук все так же неторопливо нахаживал вокруг нее круги.

Потерев глаза, Мессалин поднялась с места и подошла к прилавку, взяв с собой чашку.

– Пей-пей! Спать будешь не больно! Крепко! – разулыбался старик, указав на почти полную кружку.

– Она еще не такая старая, чтобы засыпать с болью, дед, – ответил ему Лис и посмотрел прямо ему в глаза.

– Не тебе же лежать! Откуда знаешь?

Что-то в этом диалоге заставило Мессалин напрячься на доли секунды. То ли странные слова, что подбирал продавец для описания своих мыслей, то ли Лисандр, который понимал их смысл.

– Темно уже, – Месса выкинула эти мысли из головы и поставила кружку на прилавок.

– Как быстро ушел свет! – вздохнул продавец и скрылся в каморке позади, ничего больше не сказав.

Лисандр нахмурил брови и уставился на прилавок, нервно перебирая пальцы правой руки. А затем, закусив губу, перевел взгляд на Мессалин, все такой же озадаченный, даже немного пугающий.

– Выйди на улицу, – заговорил он низким голосом. – Посмотри, разошлись ли люди…

Мессалин сделала несколько шагов к двери, как вдруг из каморки вернулся продавец с слишком уж большим картонным пакетом. Старик с трудом поставил его на стеклянную витрину и утер лоб.

– Тяжелый, большой… – вздохнул он. – Тридцать тысяч.

Что-то заставило Мессалин остановиться и оглянуться назад к прилавку. Лисандр шарился по карманам пальто, собирая наличные. А затем засунул руку во внутренний карман, достав оттуда еще одну смотанную спиралью стопку лир. Вместе с деньгами из кармана выпало что-то еще и грохнулось на пол. Нож, довольно большой для складного, не похожий на тот, что можно было носить с собой просто так, как какой-то инструмент. Лис быстро нырнул за ним вниз, спрятал обратно в карман и обернулся к Мессе.

– Иди, – кивнул он головой и повернулся обратно к старику.

Мессалин развернулась к двери. Странная тревога сжала желудок, вызвав на языке горечь. Она вышла на улицу и осмотрелась: никого. Ночь опустилась на город, одна за одной начали зажигаться звезды. Блеклые уличные фонари освещали улицы меньше, чем наполовину. Люди разошлись по своим домам, шум умолк, как и песни с музыкой. Лишь ветер, где-то высоко в небе, насвистывал колыбельные.

“Зачем ему знать, есть ли на улице кто-то” – шепнула на ухо тревога.

Дверь за спиной хлопнула, прозвенев колокольчиками на прощанье, и на пороге стоял Лис, с крайне напряженным выражением лица и без книг в руках.

– Времени мало.… – забубнил он недовольно. – Идем…

Он схватил ее под локоть и буквально потащил вперед. Периодически оглядываясь по сторонам, словно кого-то высматривая.

Улицы совсем опустели, палатки торговцев исчезли полностью, будто их никогда тут и не было. На земле валялся мусор: стаканчики, салфетки, смятые бумажки, конфетти – который гонял туда-сюда легкий ветерок. Неподдельное напряжение повисло в воздухе. Лис шел все быстрее и быстрее, прибавляя шагу, и молчал, крепко сжимая локоть Мессы, отчего становилось только тревожнее.

Они свернули с привычного маршрута в сторону, на соседнюю улицу. Фонарей на ней было еще меньше. Лис остановился, мельком осмотрелся и остановил взгляд на одной из узких подворотен между домами.

– Пойдем так, быстрее будет, – он свернул в темный переулок и потянул ее за собой.

Мессалин дернула руку назад и остановилась у самого поворота. Ни единого фонаря не горело в этом переулке, дома стояли очень близко друг к другу, в нескольких метрах. Ни окон, ни дверей, ничего, только голые кирпичные и деревянные стены. У самого поворота лежал опрокинутый мусорный бак, внутри которого копошилось какое-то мелкое животное.

– И безопаснее, – добавил он и перешагнул мусор, а затем протянул руку девушке.

– Безопаснее?

Месса нахмурила брови и повернулась назад, к площади. Все остальные улицы были освещены фонарями, в окнах домов горел свет, что добавляло некого спокойствия.

– Пошли, – вздохнул Лис и протянул руку ей вновь.

Месса чуть привстала на носки и заглянула ему за спину. Темный переулок не вызывал никакого доверия. Совершенно. Она снова обернулась к площади, которая мило подмигивала своими фонарями и убаюкивала тишиной.

– Пошли так, – она отшагнула назад и кивнула в сторону освещенной части.

– По центру в ночи ходить? – шикнул он и, перешагнув мусор, приблизился к ней. – Месс, я лучше знаю эти переулки…

В голосе читалось вполне себе ясное раздражение, даже нетерпение. От этого Мессалин только сильнее замкнулась и сделала еще один шаг в сторону освещенных улиц. Заходить в темный переулок, а тем более с ним, ей совершенно не хотелось.

– Не пойду, – грубо ответила она.

– Нет, пойдешь. Либо иди одна, – вздохнул он тревожно и пробежался глазами по площади.

– Пойду одна, спасибо.

Месса развернулась и широким шагом пошла по заснеженному тротуару в сторону резиденции. Лис остался на месте и смотрел то на нее, то на темный переулок рядом. Затем схватился за голову, выдохнул сквозь зубы и побежал следом за девушкой.

– Раздражаешь, – фыркнул он почти не слышно.

Мессалин проигнорировала это, опустив нос в воротник. Лисандр же продолжал бубнить что-то невнятное, иногда вздыхая и оглядываясь.

– Давай тут свернем, – остановился он и указал на очередной темный переулок.

Губы его сжались в тонкие ниточки от напряжения. Взглядом он буквально испепелял Мессалин, выжигая во лбу дыру. Она остановилась и обернулась. “Дурацкая прогулка вдвоем. Пешком, через весь город. Нож и подворотня” – думала она про себя.

Она мотнула головой и продолжила путь, значительно прибавив шагу. Лис остался стоять на месте, закусив щеки. Несколько секунд, и девушка скрылась за поворотом, оставив его одного.

– Мессалин, мать твою, стой! – крикнул он вслед и побежал.

Услышав за спиной шаги, она перешла на бег. Что-то внутри подсказывало бежать, даже не просто бежать, а мчаться как можно быстрее. Сердце забилось в истерике. Шаги становились все ближе, и слишком уж они были… Тяжелые? Все ближе и ближе, нутро трепетало от страха.

– Мессалин! – раздался крик позади, далеко позади.

Услышав его, она мельком оглянулась и чуть замедлилась. В тот же миг кто-то дернул ее за воротник и зажал рукой рот. Запах дыма от дешевых сигарет ударил в нос. Гадкий, тягучий, самый противный из возможных.

– Попалась! – раздался мужской грубый голос за спиной.

Металл коснулся ее шеи и уперся прямо у гортани.

– Тихонечко стой, – сказал некто и развернул ее назад, ботинки проскользили по обледенелой брусчатке. – Бабки есть? – крикнул он в полный голос.

Буквально из ниоткуда появились еще двое мужчин в темных одеждах. Между ними стоял Лис и пристально смотрел прямо в глаза Мессалин, не моргая. Из приоткрытого рта шел пар от совсем легкой одышки. Нож грабителя еще сильнее впился в тонкую кожу. Морозный воздух ворвался в легкие и заколол в горле.

Прохладный ветер раскидывал песок по растресканному асфальту. Слипшиеся от постоянной сухости кудри кололи оголенные плечи. Молодой парень крепко держал Джейн за руку. Пальцы их сплелись в замок, так плотно, что, казалось, никакая сила не может их разорвать. Пара шла по старой городской улице на окраине. Ночь давно опустилась на город, но Луна освещала все вокруг достаточно ярко. Жители спали, лишь в некоторых окнах горел свет.

– Я поговорю с мамой, она у меня строгая, но… – неуверенным голосом говорил юноша. – Я очень постараюсь её убедить! Чтобы ты жила с нами! 

Джейн улыбнулась. Рука юноши, что сжимала её ладонь, пылала настоящим жаром. Таким приятным, уютным. 

– А если не получится, то через окно,– воодушевленно рассказывал он. – Я очень рад, что встретил тебя! И сделаю всё, чтобы у нас все было! Пойду на работу, заработаю денег на квартиру…

Джейн лишь улыбалась и молчала, представляя какое прекрасное будущее её ждет. Словам парня хотелось верить, искренне верить. 

– Не такая роскошь, как была у тебя в «приюте», но тоже будет неплохо! – парень сжал ее руку еще крепче.

На этом слове Джейн рассмеялась вполголоса.

– Роскошь там была только, пока я была ребенком, – ухмыльнулась она. – А пото.… Не важно.

Воспоминания о борделе и последующем приюте заставили сердце дрогнуть. Но затем Джейн снова громко рассмеялась, тут же прогнав все плохие воспоминания из головы.

– Тебя же не будут искать? Все-таки сбежала из такого места…

– За эти несколько месяцев не искали. Ричарду я уже давно не интересна. Да и, – она на секунду замолчала и задумалась о чем-то. – Не такой я уж и ценный кадр. 

– Будем дома, устроим настоящий праздник! В честь окончания твоих скитаний! И начало наших отношений! – он повернулся к Джейн лицом и сжал обе её ладони в руках.

Широченная улыбка растянулась от виска к виску. Он еще крепче стиснул её руки. Джейн улыбнулась в ответ.

Звезды над их головами весело подмигивали, пока Луна медленно ползла на другой край неба.Вдали, где-то впереди, за домами, послышался мужской гогот. Противный, словно там была стая гиен. 

– Давай обойдем, тут через подворотню можно проскочить, – Джейн встревоженно посмотрела парню за спину. Три большие тени уже виднелись на земле и медленно приближались к паре.

Парень задрал нос кверху и хмыкнул.

– Я что, трус? Прятаться по подворотням! Пошли так! – он повернулся и потянул девушку за собой. – Никто тебя не тронет! – коленки его дрогнули, но так хотелось показать свою уверенность и храбрость перед спутницей.

Джейн замялась и сделала шаг в сторону подворотни. Ее темнота казалась более безопасной, чем освещенная улица.

Из-за поворота вышли трое мужчин, с бутылками в руках. Щеки их горели от алкоголя. 

– О-о-о! – радостно завопил один, приметив пару. 

Самый трезвых из них швырнул сигарету в центр дороги и выпустил густой клуб дыма изо рта.

Джейн замерла, став за спину юноши. Тот выпрямился и сжал кулаки, только вот его дрожащие поджилки выдавали неподдельный страх. 

– Что вам нужно! – крикнул он натянутым голосом.

Второй пьяница разбил об стену пустую бутылку, сделав из нее «розочку», и улыбнулся почти беззубым ртом. 

Джейн сглотнула и вцепилась в футболку юноши.

– Поделись девочкой, а? Нам нужнее! – рассмеялся трезвый позади. – Как друга просим! 

Они медленно стали подходить к паре, весело улыбаясь и иногда хихикая. 

Грудь юноши вздымалась все чаще, от частого сердцебиения щеки налились краской. Джейн все крепче прижималась к нему и сжимала ткань тонкой футболки.

– Что делать? – тихо спросила она.

Парень выдохнул в сторону. Из горла вырвался писк от страха. 

– Либо мы тебя, либо ее, – похихикал один. – Либо вас обоих по очереди! – добавил второй и рассмеялся еще громче.

Парень слегка обернулся к Джейн. Она отпустила его и заглянула в глаза, полные страха. Зрачки его дрожали, а губы тряслись. Он повернулся к ней полностью, крепко сжал ее плечи и скомкано улыбнулся.

– Тебе не привыкать же? – пробубнил он.

– Что?…

Не успела Джейн договорить, как парень швырнул её на землю и убежал в сторону, подняв пыль. Висок пронзила боль от удара об твердую землю. Она свернулась калачиком и смотрела, как силуэт юноши становился все дальше и дальше. Горячая, огромная рука коснулась её предплечья и потянула вверх.

Воспоминание рассыпалось. Холодная снежинка упала на лоб Мессалин и тут же растаяла. Лис не сводил с нее взгляда ни на мгновение, будто пытался что-то передать прямо в голову.

– Деньги доставай, а то я твоей подружке шею вскрою, – грубым басом заговорил грабитель за Мессалин.

Очень худой мужчина слева от Лисандра усмехнулся и протянул к нему руку, пока второй, справа, перекидывал небольшой нож из руки в руку.

Лисандр прикрыл глаза, вскинул голову и тяжело выдохнул. А затем запустил руку за пазуху. Достав деньги, он протянул их худому и дернул бровями. Тот схватился за пачку и дернул на себя. Лис не отпускал, крепко сжимая стопку.

– Шутки шутить думаешь? – скрипучим голосом сказал худой.

Лис мотнул головой и надул губы.

– Никаких шуток, мой друг.

Он с силой дернул на себя, а затем перехватил его за рукав куртки, подтянув еще ближе. Не удержав равновесия, бандит чуть наклонился вперед, проскользив ногами по льду. Как только его лицо оказалось достаточно близко, Лис метко ударил его другой рукой, засадив пальцы прямо в глаза.

Одна секунда, и худой уже валялся на земле, зажав лицо руками, и взвыл от боли. Главарь выпучил глаза от удивления и чуть ослабил хватку. Мессалин просунула ладони под его руку и отодвинула нож от своей шеи, попытавшись вывернуться, но тот быстро перехватил ее и вдавил метал еще сильнее.

Второй мужчина кинулся на Лисандра сзади. Нож прошел в миллиметре от его головы. Лис выругался полушепотом и резко развернулся. Не теряя ни мгновения, грабитель ударил его в живот ногой. Лисандр свалился с ног, упав на спину. От боли сжались зубы, а из груди вырвался глухой стон.

Худой убрал руки от лица и взвыл громче прежнего. Кровь из глазниц лилась настоящими ручьями.

– Я ничего не вижу! – кричал он, раздирая горло.

Второй грабитель замер и с ужасом взглянул на худого.

– Ты что, глаза ему выколол?! – испуганно спросил он.

От злости бандит зарычал и еще раз замахнулся ножом, наклонившись к Лису на земле.

Лисандр сжал в руке горсть колючего снега и швырнул ему в лицо, как только он оказался достаточно близко. А затем ударил ботинком ему в челюсть.

Нож выпал из руки грабителя и покатился по льду в сторону.

– Замри нахер! – завопил третий, за спиной Мессалин. – Иначе я ей шею вскрою!

На полсекунды Лис бросил на нее оценивающий взгляд. Главарь нахмурился и сильнее прижал нож к её горлу, отчего она взвизгнула. Кожа натянулась и вот-вот была готова разорваться под острием. Лисандр поджал губы и о чем-то задумался. В этот миг второй пришел в себя и замахнулся кулаком, попав Лису в ухо. Звон и боль разошлась по всему телу, словно в голове что-то лопнуло. Из глаз сами собой брызнули слезы, которые тут же застыли на морозе.

– Урод! – крикнул бандит и замахнулся вновь.

Не удачно оступившись, мужчина поскользнулся и упал на землю. Лисандр тут же поднялся и ударил ногой прямо в шею грабителя, как по футбольному мячу. Кадык хрустнул, и тот плюнул кровью, а затем захрипел, принявшись хвататься за горло.

– Ты что, псих? – закричал главарь и надавил на подбородок Мессалин, заставив её задрать голову, оголив шею еще сильнее.

Лисандр не спеша опустил руку во внутренний карман пальто, не сводя глаз с девушки. А затем приложил палец к своим губам, без слов сказав «тише». Мессалин тяжело сглотнула и зажмурилась. Лезвие прошлось по её шее, кожа противно хрустнула, тепло начало расползаться водопадом вниз, к груди. Вся, пусть и короткая, жизнь пронеслась перед глазами.

Мужчина ослабил хватку, а затем свалился в снег. Из его лба торчал тот самый складной нож, который Лис прятал в кармане.

Мессалин зажала свою шею руками. Дыхание сперло. Она упала на землю и захрипела. Тут же прямо перед ней появились черные колени, а теплые ладони накрыли щеки.

– Месс, Месс… – бубнил Лис и пытался поднять её голову.

Она крепко зажимала шею. Тепло расползалось между пальцами, казалось, что кровь брызжет фонтаном. Было страшно вздохнуть.

– Месса, все хорошо! Все хорошо! – Лис все же поднял её голову силой.

Мессалин раскрыла рот от ужаса осознания, а затем, как по щелчку, успокоилась. Он смотрел на нее и улыбался.

– Там ничего нет, все хорошо, – Лисандр нежно убрал её руки от шеи и поднял их на уровень глаз.

Чистые перчатки, без единой капли крови. Мессалин посмотрела сквозь пальцы. Кровь все же была, но не её. Густая алая жидкость, не переставая, лилась из его уха.

– Говорил же, через подворотню надо было идти. Испугалась сильно?

Мессалин перевела взгляд ему за спину, первый грабитель продолжал кататься по снегу и кричать, держаться за лицо, второй же и вовсе не дышал.

– Ты спас меня?

– В следующий раз слушай меня, пожалуйста, – вздохнул он и приложил ком снега к уху.

– Спас? – повторила она.

– Ну что за капризы, с чего вдруг, – продолжила Лис о своем. – Ночью по главным улицам черт знает, кто шастает, особенно после праздников, как раз таких, как мы выжидает. Так бы проскочили, уже на полпути к дому были…

Он кинул окровавленный снежок в сторону и утер остатки рукавом. В ухе по-прежнему звенело. Лис нахмурился и приложил к нему ладонь, в надежде хоть чуть заглушить неприятный звук.

– Я не знала…

– Конечно, не знала. Я знал! Чего тебя…

– Я подумала, что ты… – перебила она его. – Не знаю, странная эта прогулка. За какой-то дурацкой книгой. Пешком, даже без сопровождения. Потом этот нож у тебя…

Лисандр поднял брови максимально высоко и выпучил глаза. Они оба на мгновение замолчали.

– Ты подумала, что я тебе прирезать решил? Серьезно? Совсем что ли? С чего вдруг? – сыпал он вопросами.

Лис вытер руку об снег, а затем обнял Мессалин, прижав её голову к своей груди.

– Я же за тебя душу отдал. Буквально. И не только её. Чтобы теперь в подворотне убить? Как тебе это в голову вообще пришло?

Мессалин обхватила его руками и прижалась сильнее.

– Погулять я хотел. С тобой, как раньше, наедине. Попытаться хоть как-то наладить отношения… А книга не дурацкая! – добавил он возмущенно. – Помнишь тогда, после теракта на площади, когда мы с тобой убегали от пуль, – он тихо усмехнулся и поднял глаза к небу. – Я тогда её потерял. По всему городу искал, задолбался письма в книжные строчить! Это Западная фармакология, просто так не достать! А нож… Я не совсем дурак, чтобы с голыми руками расхаживать. За столько лет, правда, он ни разу не пригождался…

Он чуть отодвинулся от нее и потянулся вперед. Схватился за рукоятку ножа, вынул его и вытер об куртку грабителя. Изо лба мужчины выстрелил кровавый фонтан.

– Давай, вернемся обратно и пойдем так, как я скажу, хорошо? – он поднялся, отряхнул брюки от снега и протянул Мессе руку. – Не хочу в таких потасовках больше участвовать.

Мессалин схватилась за его руку и встала на ноги. По шее вновь потекла алая струйка, Лис растер её ладонью и вздохнул. Мессалин сняла одну перчатку и отдала ему. Лисандр приложил ее к голове, остановив кровь, а другой рукой сжал голую ладонь девушки и засунул ее в карман.

– Пойдем, – устало сказал Лис и, обойдя безглазого, что по-прежнему катался в снегу, потянул её в обратном направлении.

– Сильно болит?

– Перепонку разорвало наверно, пройдет. Раз я тебя слышу, то ничего серьезного.

Они завернули в темную подворотню и быстрым шагом пошли вперед, минуя кучи мусора и грязного снега.

– Я понимаю, что эти улицы выглядят сомнительно, но сама подумай, какой грабитель тут будет прятаться? Он же тут свою жертву никогда не дождется. Куда эффективнее на площади сторожить… Там точно какой-то простофиля окажется.

– Прости, – тихо сказала Месса и опустила глаза.

Лисандр остановился и повернулся к ней лицом.

– Ты прости, – неожиданно сказал он. – Если за то, что я сделал, вообще можно получить прощения.

Мессалин замолчала. Затем сделала маленький шаг вперед, прижавшись к нему ближе, поднялась на носки и коснулась своими губами его, застыв без движения. В тот же миг Лис положил ладонь на её шею сзади и поцеловал. Её губы были невероятно холодные, как и кожа. Он чуть отринул и заглянул в яркие, зеленоватые глаза. Щеки горели алым румянцем от мороза. К густым ресницам прицепилось несколько мелких снежинок, как и к прядям волос у лица. Они смотрели друг на друга, стоя неподвижно, не отводя взгляда ни на мгновение.

– Как насчет?… – Лис провел языком по зубам, подбирая слова. – Горячей ванны? – он дернул бровями и улыбнулся.

Они оказались дома так быстро, словно летели прямиком на ледяном ветре. Сама не понимая как, Месса оказалась у самого края горячего бассейна у парных, уже без одежды. Лежа на теплой, шершавой плитке спиной. Пар окутал пространство, сверху падали мелкие капли, словно тропический дождь. Пальцы ног касались горячей воды, влажная кожа покрылась мурашками. Прохладные ладони скользили по всему телу: то касаясь шеи, то рук, то живота. Они перемешались так быстро и ловко, что казалось, будто их больше, чем две. От контраста ощущений кружилась голова, хотелось выть от непонятных чувств и смятения. Но силы куда-то пропали. Их не хватало даже для того, чтобы просто держать глаза открытыми.

Лисандр схватил ее под коленом и аккуратно прижал его к ее груди, почти что к плечу. Распирающее чувство накрыло волной. Мессалин простонала в полный голос, почти что крикнув. Он прижимался не спеша, словно в первый раз, аккуратно и нежно, боясь сделать что-то не так. От этого хотелось вопить еще сильнее.

Лис остановился, как только прижался максимально близко. Мессалин распахнула глаза и громко вдохнула, широко раскрыв рот. Он смотрел ей в солнечное сплетение, задумчиво, серьезно, максимально сосредоточенно, словно там было что-то написано. От этого взгляда и неожиданной паузы задрожало нутро. Месса попыталась приподняться, уперевшись локтями, но Лис тут же перехватил ее за руки, уложив обратно на горячий пол. Он сжал ее запястья одной рукой и прижался к ее груди, отодвинулся чуть назад, а затем резко вошел обратно.

Томные стоны наполнили все помещение. Они отражались от влажных каменных стен, удваивались, становились все громче.  Пока резко не умолкли, превратившись в громкое и прерывистое дыхание. Месса сжала зубы, перед глазами залетали цветные вспышки. Кровь забурлила и быстрее побежала по венам. Сердце сокращалась так сильно, что било по ушам. Все внутри сжалось, и Лис остановился, прижавшись к ней. Он отпустил ее руки и колено. Нога опустилась сама собой и погрузилась в горячую воду бассейна.

Сердце продолжало стучать, а легкие требовали еще больше воздуха. Месса хватала его губы как рыба, никак не в силах насытиться, как вдруг резко замерла и открыла глаза полные страха.

– Ты что? – сказала она испуганно и посмотрела вниз.

Он по-прежнему был в ней. Грудь вздымалась от тяжелых вдохов. Вязкое тепло расползалось внизу живота.

Мессалин привстала и замотала головой, а затем попыталась отодвинуться. Лисандр крепко схватил ее за талию и потянул назад, обнял, обхватив ребра, а затем стащил вниз – в горячую воду. Мессалин дважды стукнула его по плечу дрожащей рукой. Пальцы отказывались слушаться и сжиматься. Он усадил ее на себя и обвил руками, не давая вырваться, словно какое-то морское чудовище. Мессалин же как-то непонятно хныкала: то ли плакала, то ли ругалась и дергалась, пытаясь освободиться.

Лис смотрел пустыми глазами на штору у выхода, которая слегка покачивалась. Сердце наполнилось странной, тягучей тоской.

Месса дернулась еще пару раз. Но Лис так крепко ее сжимал, что не получилось даже двинуться. Силы медленно покидали ее, от перепадов температур и эмоций перед глазами закружили белые пятна. Месса положила голову на мужское плечо и успокоилась, происходящее стало казаться лишь дурным сном. Она прикрыла веки и повисла на Лисандре без чувств.

Экстра