Непобеждённый бесплатное чтение

Непобежденный

Что есть СВОБОДА? И зачем люди во все века боролись за свою свободу, как они ее себе представляли? И была ли это истинная Свобода или же это красивая сказочка для доверчивых простачков, миф, с помощью которого наиболее хитрые или, наоборот, фанатично верующие в этот миф безумцы ведут свою борьбу (войну) за Власть над этими самыми простаками? Власть над миром, дарующую роскошь, богатства, любовь и иные «земные и райские» блага… Действительно ли Человек рождается и приходит в этот мир свободным еще со времен первой статьи французской «Декларации прав Человека и Гражданина» (1789 года) или даже еще раньше, с дохристианских времен (до нашей эры) в древнеиндийских трактатах о Svapati («сам себе господин»)? Со времен древнегреческих философов Аристотеля и Платона, или древнеримских философских школ Сенеки и Цицерона… Средневековых, например, Спинозы с его трактатом о Свободе как «о любви Человека к Богу, и любви Богом Человека, в Него, Создателя, верующего».

Но свободен ли, независим ли человек, приходящий в этот несвободный мир? Свободен ли невинный младенец, впервые увидевший белый свет и своим криком возвестивший свой приход в этот грешный мир!? Если человек в той или иной степени зависим от другого человека, как младенец от своей матери, свободен ли он в своих поступках и в самой его жизни? Если человек не свободен сразу же при рождении, может быть, он в течении всей своей жизни сможет приобрести свободу, став старше и приобретя жизненный опыт и материальные ресурсы, способность осмысления окружающей его действительности и трезво оценивать свое местоположение в обществе и стремление занять свое место на ступеньках социальной лестницы (Вертикале Власти) как можно выше? Но и здесь философия утверждает, что человек не может быть свободен от общества (социума) и установленных законов развития (норм) Человечества!? Будь он хоть Робинзон Круза, живущий вне общества на необитаемом острове или Римским Папой, наместником Бога на Земле? Все едино – мы все несвободны, ибо в своих поступках и деяниях мы не свободны поступать, как нам заблагорассудиться, невзирая на законы государства или интересы других людей. Может быть тогда прав Спиноза, решивший, что свободен только человек, глубоко верующий в Создателя? Ибо верующий верит, что если не на грешной земле, то уж точно в Царствии Небесном его ждет божья любовь и благодать!? «Блажен, кто верует!» Что ж, возможно, что так оно и есть!? Но все ли веруют и всех ли ждет любовь Бога? Нет.

И все же, теперь уже разговор о тех, кто фанатично верует в Свободу «для всех людей на Земле» и борется изо всех сил, не щадя жизни своей и других, «чтобы все были свободны и счастливы»? И самое странное, что хотя их и было в Мировой Истории не так много, немногие из них на слуху или достаточно известны? Или, например, являясь Героем и Борцом за Свободу и независимость в одной стране или для одной нации, этот Человек является Врагом и злым Гением для другой или других стран. Которые так или иначе пострадали от его борьбы «за свободу одних народов против других народов (наций)». Например, сын португальского короля Жуана Первого инфант Генрих Мореплаватель, создавший Школу Навигации и организовавший несколько морских экспедиций в Индию и с конструирующий океанские каравеллы с косыми парусами (это открытие для морской торговли сродни открытию КОЛЕСА на суше), сделавший много географических открытий и… организовав невиданную в истории человечества работорговлю «по золотому треугольнику» на протяжении почти четырехсот лет! Миллионы людей, жители Западной Африки, в нечеловеческих условиях тесных трюмов каравелл и шхун европейских работорговцев пересекали за несколько месяцев Атлантический океан, чтобы потом быть чернокожими рабами на южноамериканских рудниках и североамериканских плантациях, добывая серебро и золото или производя колониальные товары и ром для богачей и знати в Европе! Римский Папа Николай Пятый в 1452 году специальной буллой узаконил работорговлю «как богоданное и благородное дело во имя Господа и Сына Его Иисуса Христа», а работорговцев «борцами с ересью» «безбожников» – африканцев, жителей Западной Африки. Положение чернокожих рабов было хуже скота – их ловили, перевозили в оковах и в тесных клетках трюмов, морили голодом и жаждой, насиловали и убивали, продавали в рабство… Подчас разлучая матерей и детей, мужей с женами, сестер и братьев… За четыре столетия через западноафриканские центры (порты) работорговли прошло около ста миллионов человек, более двенадцати миллионов погибли или при пленении и ожидания, когда рабов повезут через Атлантику, или во время плавания, от нечеловеческих условий содержания невольников. Которых забивали в тесные трюмы рабовладельческих шхун – плавучих тюрем сотнями… Иногда рабы бунтовали и даже убивали своих мучителей, но чаще всего все было наоборот.

Правда, в Истории нашелся Человек, который решил поменять «правило Игры «золотого треугольника» и ставший Борцом за Свободу, настоящим Национальным Героем сразу трех стран (наций) и врагом Великобритании, в которой когда-то он родился (в Шотландии), против которой Он успешно воевал на море…

Итак, этот роман я посвящаю Отцу Основателю Американской Нации и создателю американского военно-морского Флота, кавалеру Французской короны и Адмиралу Русского Императорского военно-морского Флота Джону Пол Джонсу! Храни Его мятежную Душу Бог!

Наконец-то перестал дуть восточный пассат с его короткими и злыми волнами, которые набрасывались на шхуну, словно злобные маленькие собаки на быстроногую лань, заставляя последнюю вилять по ходу бега, чтобы не быть укушенной. Почти четырехмесячное путешествие от побережья Западной Африки через Атлантику на Ямайку наконец-то заканчивалось. Шхуна работорговцев «Два Товарища» под командованием капитана Бенсона британской Ост – Индийской компании должна была доставить на ставший британским в 1670 году остров триста чернокожих рабов: молодых мужчин, женщин и даже подростков. Но отвратительные нечеловеческие условия содержания в купе со скудным питанием и антисанитарией лишили жизни пятьдесят четыре человека. А значит, и значительного заработка и компании, и команды… Капитан Бенсон, этот прощелыга и авантюрист, абсолютно аморальный и деградирующий маргинал, лишенный всякого сочувствия и человеческого сострадания к страданиям других людей, алчный и беспринципный, злой и подлый дегенерат, безбожник, поклоняющийся только «золотому тельцу», надеялся на вырученные от продажи рабов деньги, закупить на Ямайке ром и колониальные товары, чтобы затем выгодно продать их в Англии и компенсировать убытки от не совсем удачной покупки в Гвинейском заливе рабов или как тогда называли «черного золота», оставшиеся в живых из которых больше походили сейчас на живых скелетов – кожа да кости! А сама такая схема – многоходовая сделка называлась «торговлей в «золотом треугольнике»»: Западная Африка – Америка (Северная или Южная) – Европа… И на всех этапах этой схемы – сделки сотни процентов прибыли, «жажда наживы» толкает таких как капитан Бенсон совершать самые чудовищные преступления в кровавой истории Человечества…

Итак, ветер стих, тучи развеялись, обнажив над головами ярко светящееся космическое звездное небо, а полная огромная луна склонилась низко над Карибским морем, освещая лунную дорогу к Большим Антильским островам. Лишь тихое поскрипывание такелажа да легкий шелест парусов, всплески летучих рыб за бортом шхуны и мелодичное течение кильватерной струи за балером («пером») руля… И волшебная чарующая музыкальная тишина Карибского моря. Корабельные склянки возвестили смену вахты, лишь на миг нарушив этот волшебный сон тихо плывущей в ночи шхуны, скользящей по лунному зеркалу морской глади…

На ходовой мостик, чуть заспанный, поднялся мастер Смоллетт, коренастый мужчина лет тридцати семи-сорока, за долгие годы службы на флоте сумевший дорасти лишь до звания «корабельного мастера» (В английском флоте 18 века должность «мастер» соответствовал званию «уорэнт-офицера», то есть положение между старшинами и офицерами (что-то по аналогии с современным российским званием «старший мичман». Отвечал за навигацию, лоцию, парусное вооружение судна. Примечание Автора) своим упорством и старанием, несмотря на недалекий ум. Смоллетт был неразговорчив, сварлив, но справедлив. За многолетнюю службу на Флоте он досконально изучил морское дело, однако именно недалекость и скудность ума не позволили ему сдать экзамен на офицерский патент, в отличии от более молодого первого лейтенанта Пола Джонса, которого он сейчас сменял на вахте. Смоллетт полагал, что «синичка в твердых руках лучше большого журавля» и свое положение на корабле считал вполне нормальным. А потому и не особо рвался за офицерскими погонами – пусть все идет как идет, ровно и стабильно, и так день за днем:

– Доброе утро, сэр! Разрешите сменить вахту и принять пост вахтенного офицера!?

– Доброе утро, мастер Смоллетт! Разрешите поздравить вас с очередной «собакой» («Собачья» вахта на корабле с 04.00 до 08.00 часов утра., примечание Автора)! А капитан Бенсон? Или ему, как всегда, нездоровится?

Смоллетт хмуро ответил, точно зло пролаял:

– Вы же знаете, сэр, о болезни капитана Бенсона? Как минимум уже полгода? Валяется у себя в каюте, пьяный, в собственных блевотине и моче…

Джонс снисходительно усмехнулся, уступая место за штурвалом мастеру Смоллетту:

– Право, дружище, не стоит так расстраиваться из-за… э… «болезни» капитана? У каждого из нас есть свои слабости? Пусть лучше хороший попутный ветер дует в наши паруса! Держитесь заданного курса и уже завтра днем мы будем на Ямайке. И… мастер Смоллетт, не службу, а в дружбу – разбудите меня, пожалуйста, в половине восьмого утра, чтобы я успел умыться и позавтракать. Завтра будет трудный день! Спокойной вахты.

– И вам спокойного сна, сэр. Я прослежу, чтобы вас вовремя разбудили, капитан Пол!

Джонс уже спускался вниз, оглянувшись, улыбнулся и ответил:

– Благодарю вас, мастер Смоллетт, но я еще не капитан, а только первый лейтенант!? (По современной квалификации или табелю о рангах: на военных кораблях – старший помощник командира, а на гражданских судах – первый помощник капитана. Примечание Автора.)

На что мастер Смоллетт сухо и твердо возразил:

– Для нас, всей команды… вы капитан! А не этот пьяница Бенсон!? Простите за прямоту, сэр.

– Спасибо за доверие, мастер Смоллетт. – Джонс в приподнятом настроении, что-то насвистывая, отправился к себе в каюту, спать. Уже внизу, на нижней палубе он услышал, как Смоллетт бранит помощника боцмана:

– Марсовый Дункан! Растяпа, не видишь, что шкотина развязалась на грот-марселе и полощется по ветру, как нижняя юбка портовой трактирщицы?!

Джонс усмехнулся, живо представив воочию эту картину в каком-нибудь портовом кабачке:

– Оригинальное, однако, сравнение. Хо-хо, «как нижняя юбка у трактирщицы»?

Однако напоминание о трактирщице и унылое пение, более похожее на мычание быков, доносившееся из трюмов, изменило планы первого лейтенанта – Джонс решил навестить в трюме рабов. Перед тем, как отправиться спать…

Возле узких и низких клеток, где, сгрудившись в живую «кучу-мала», в полуприседе, полусидели – полулежали чернокожие почти голые рабы: в основном молодые мужчины, молодые женщины и даже дети. Люди были порядком истощены нечеловеческими условиями их содержания, худы и болезненные. Довольно крепкий молодой негр лет двадцати пяти – тридцати что-то печально мычал, по всей видимости пел свою печальную песню. Возле клеток, облокотившись на пиллерс, спал охранник – канонир О, по всей видимости убаюканный этой негритянской колыбельной да слабо мерцающим огоньком корабельного фонаря. Джонс приблизился к сторожу и тихо потряс его за плечо:

– Куинси, хватит спать!

– Я не сплю, сэр! Просто… задумался!? – по испуганному лицу канонира разливалась волна тревоги и испуга с одновременным недоумением и непониманием, что произошло. По всей видимости, лейтенант разбудил матроса в момент, когда тому снился прекрасный сон. А нынешняя серая обыденность еще не совсем проявилась в сознании моряка.

– Ладно, Куинси, я ничего не скажу капитану Бенсону! Лучше скажите мне, как чувствует себя пленники и много ли умерло рабов за время плавания?

Поняв, что перед ним первый лейтенант Джонс, а не Смоллетт или, не дай бог Длинный Джон с его кожаным бичем – кнутом, Куинси уже смог чуть расслабиться и доложил:

– Рабы сильно напуганы штормом, сэр. Но по-моему, они уже привыкли к своему положению и смирились со своей участью, практически не бунтуют и не даже не проявляют какого – либо недовольства. А что касаемо умерших, довезем едва ли половину? И те, что довезем, больные да доходяги!

– Что так?

– Вы же знаете, сэр, что провизией на корабле совсем худо. Вот и капитан Бенсон и приказал баталеру Раскину не кормить ниггеров!?

Эта новость буквально шокировала и возмутила офицера – от благодушия не осталось и следа:

– Как не кормить? Совсем?

– Так точно, сэр. А воду давать по чашке только утром и вечером.

– И сколько они уже не едят?

– Почти две недели!?

– Вы говорите, Куинси, две недели рабы голодают?

– Так точно, сэр.

– Ну-ка, тащи сюда баталера и немедленно!

– Он не пойдет, сэр.

– Тогда примените силу, я жду! Исполняйте немедленно, я жду вас с Раскиным здесь!

– Слушаюсь, сэр. – Куинси быстро убежал за баталером, а Джонс стал внимательно присматриваться к рабам, которые теперь уже проснулись и испуганно таращились на офицера. Моряк спросил этих полуживых людей, полутрупов:

– Кто-то из вас говорит по-английски?

– Да, масса. – Тихо ответил тот самый молодой раб, что печально пел грустную песню.

– Как тебя зовут?

– Манбуту, масса. Я понимаю и говорю чуть-чуть.

– Я буду тебя называть… Джимми! Ты не против?

– Нет, масса. Я – Джимми!

– Какой тебе «масса», черная обезьяна? – Это уже вернулся охранник Куинси и плетущийся за ним заспанный баталер Раскин.

– Успокойтесь, Куинси. «Масса» – это по-ихнему «сэр» или «вождь»! – первый лейтенант Джонс, который увидел за спиной матроса баталера:

– А, баталер Раскин? Почему вы пленников морите голодом? Хотите, чтобы они все тут передохли на корабле, а экипаж лишить законного жалования за полгода?

– Но, сэр, капитан Бенсон распорядился не кормить рабов… из экономии провизии!? – Баталер был бледного болезненного вида коротышка, с желчным желтым лицом, с огромными залысинами и большими черными пустыми глазами как у кровожадной акулы:

– Почему не получат жалования?

– Потому что мертвый раб ничего не стоит, мистер Раскин! Это вам ясно? – Джонс твердо отчеканил каждое слово скорее не для баталера, с «которого как с гуся вода», а для Куинси, который быстро донесет эту простую ясную мысль до всего экипажа. И уже как контрольный выстрел «выстрелил», приказал озадаченному «эконому» баталеру:

– Раскин! Чтобы завтра утром всех пленников накормили! Или познакомитесь с плетью Длинного Джо?! А вы, мистер Куинси, проследите, чтобы перед тем, как рабов выведут на верхнюю палубу, им завязали глаза! Иначе они могут ослепнуть от солнечного света?!

– Так точно, сэр, будет исполнено. – Куинси весь светился, преисполненный столь высоким доверием офицера. От сна не осталось и следа. Ни следа не осталось и у баталера, который тоже что-то проблеял вроде «так точно, сэр», но с другой интонацией в голосе, чем у канонира… Уже уходя, Джонс обратился к Манбуту – «Джимми»:

– Джимми! Скажи своим людям, что завтра днем мы приплывем на Ямайку! Их покормят и отведут на берег!

И с чувством выполненного долга и с огромным облегчением на сердце первый лейтенант Пол Джонс поднялся из душных и смрадных трюмов на верхнюю палубу, чтобы насладиться прекрасным утренним рассветом и ярким огненно-красным солнцем, встающим где-то на восточной окраине огромного моря… Что-то себе насвистывая веселое, молодой офицер отправился к себе в каюту, в корму, чтобы немного поспать… Проходя мимо открытой каюты капитана, Джонс услышал громкий храп Бенсона, точно фыркающего бегемота. Усмехнувшись такому сравнению, первый лейтенант, прикрыв капитанскую дверь, повернул ключ в собственную каюту и вошел в нее. В отличии от больше похожей на хлев для свиней капитанской, каюта первого помощника напоминала скорее дорогие апартаменты какого-нибудь дорогого отеля или богатого поместья в средней Англии: изысканная резная мебель и элементы декора, инкрустированные золотом и дорогими породами дерева, большая кровать с шелковым балдахином и противомоскитной сеткой, умывальник с мраморной столешницей и серебряными кувшином и рукомойником. Быстро раздевшись, аккуратно повесив одежду, наскоро умывшись, молодой человек скользнул словно рыбка в кровать и сразу же уснул…

Почему-то приснилось детство, точнее, один из тех счастливых моментов, когда по малолетству и детской наивности все жизненные трудности не замечаешь. Буд-то их и нет вовсе в твоей еще такой короткой маленькой жизни? Солнышко светит, травка зеленеет, птички радостно щебечут, пчелы деловито жужжат, облетая красивые цветы! А кругом такая красота, спокойно и хорошо на душе! Вот это и есть момент вселенского Счастья! Ты радостен и полон сил, уверенно смотришь в счастливое и безоблачное будущее, словно лежишь и смотришь в голубое ясное небо, по которому медленно ползут белые облака – лошадки! Или ты увлечен ловлей кузнечика, стрекочущего во время полета, раскрывая свои зеленые или красные крылья. Или ловишь любопытную стрекозу, то и дело гоняясь по цветущему всеми красками мира английскому лугу. Или, когда рассматриваешь две половинки дождевого червя, когда пока еще неумело пытаешься помочь отцу-садовнику с посадкой какого – либо растения, тыкая маленькой лопаткой в подготовленную к посадке землю.

– Осторожнее, Пол, не повреди корни? Это редкое чайное дерево, которое мне привезли специально из далекого Китая! Это единственное такое растение во всей Великобритании! Да что там в Британии, наверное, во всей Европе!

– Конечно, Ваша Светлость! Я действую крайне осторожно! – садовник Джон Пол-старший очень осторожно, стараясь не повредить маленькие почти стеклянные корешки чайного деревца, аккуратно посадил редкое диковинное растение в специально подготовленную ямку-лунку и принялся засыпать корни землей и перегноем с дерном. Маленький Джон Пол, его шестилетний сын, с кудрявой головой и большими серо голубыми глазами ангелочка принялся усердно помогать отцу своей маленькой лопаткой. У садовника от волнения выступил пот на лбу, который он утер рукавом рубахи:

– Не мешай мне, Джон. Лучше принеси мне попить воды.

– Но, папа, я не мешаю, а помогаю тебе.

– Да, мой мальчик. Не мешай отцу, а лучше иди ко мне – я расскажу тебе одну историю! – это хозяин поместья, Арчибальд Кэмпбелл, герцог Аргайл, граф Илай, пэр и главный казначей Шотландии, сидевший на скамейке в тени беседки, увитой плющом, позвал ребенка своим скрипучим голосом. Словно несмазанная скрипучая калитка, качающаяся на ветру.

– Не хочу, дедушка. Я уже слышал все твои сказки! Я хочу помогать папе!? – вдруг закапризничал мальчик. Чем вызвал улыбку старого герцога и недовольство отца:

– Джон, Его Светлость тебе не «дедушка»!? Иди быстро и извинись!

– Не пойду.

– Пол! Мне нравится, когда мальчик называет меня… дедушкой! Увы, мой сын, связавшись с этими авантюристами Стюартами и приняв участие в Якобитском восстании против королевы Анны, своей гибелью лишил меня такой привилегии – стать дедушкой, не оставив наследников? Теперь наследником всего этого станет мой племянник Джон Кэмпбелл. Я знаю, что ты тоже собирался пойти воевать с моим сыном за свободную Шотландию? Вы не понимаете, глупцы, что Стюарты, особенно младший, Красавчик Чарли – это не те люди, за которых стоило умирать? Пустомеля и сумасброд, которому все равно с кем ложиться в кровать – с женщиной или мужчиной!? Даже если бы якобиты все же победили, даровали бы они независимость нашей Шотландии? Нет. Получилось бы также, как и с Хартией Вольностей? Ибо королям верить нельзя! Пока ты нужен им, чтобы получить трон и власть, они будут обещать тебе все блага земные и небесные! Но как только на их голову наденут королевский венец, они не только забудут про свои ранее данные обещания, но будут преследовать всех тех, перед кем им пришлось унизиться и просить помощь!?

– Наверное вы правы, Ваша Светлость! И все же, мечта шотландцев о свободе заставляет храбрецов сражаться за нее, зная, что, возможно, они погибнут!? О храбрости и борьбе народ слагает песни, их имена, имена героев останутся в веках в шотландских балладах! – садовник, закончив с посадкой чайного деревца, полив растеньице и выпрямившись во весь рост, ответил старому герцогу.

– Ты упрям, Джон Пол, как все шотландцы. Наверное, это наша национальная черта. И твои сыновья такие же упрямцы, как и ты! Посмотри на Пола младшего – он точь-в-точь копирует тебя. – усмехнулся старый шотландский вельможа, наблюдая, как мальчик всей своей позой, всем своим видом пытается подражать своему отцу-садовнику. Пол старший посмотрел на сына и тоже улыбнулся. Мальчик – ангелочек, точно гусак, выпятил грудь и вытянул шею, держал «руки в боки», всем своим видом показывая, что он закончил большую и важную работу и теперь созерцает результат труда своих рук. Старый герцог и садовник рассмеялись, немного смутив мальчика, который быстро стал убегать в дом. Вдруг герцог закашлялся, прикрыв рот платком, на котором вместе с слюной появилась капля крови. Вид крови на платке сразу изменил веселое настроение хозяина поместья:

– Однако, полагаю, что времени у меня осталось не так много еще пожить на этом свете? Твой старший сын Уильям Пол все еще мечтает отправиться в Новый Свет, в нашу колонию в Северной Америке?

– Да, Ваша Светлость. Он хочет поехать в Вергинию.

– Ты преданный слуга, Джон Пол, и хороший человек. У тебя красавица жена и прекрасные дети. Наверное, ты… счастлив?

– Да, Ваша Светлость, я счастлив.

– Ты заслуживаешь награду, и я знаю, какую! Я помогу тебе за твою преданную службу мне – помогу твоим детям занять достойное место в британском обществе: твоему старшему сыну Уильяму я напишу рекомендательное письмо лорду Дуглас – Гамильтону, губернатору наших Северных колоний и дам двести гиней на первое время! А для младшего, Джона Пола, я найму хороших учителей, а когда ему исполнится двенадцать лет, определю его на Королевский Британский Флот! Он станет морским офицером! Я обещаю, что так и будет. За деньги не беспокойся – это мой тебе подарок за верность! – Старик встал и собирался уже уйти, но садовник упал перед вельможей – хозяином на колени и принялся благодарно целовать руки герцога. За этим занятием выражения благодарности раба господину их застал маленький Джон Пол, который принес кружку воды отцу, попить… Это картина так поразила маленького мальчика, что он, посчитав это проявление благодарности за унижение отца, выронил из маленьких ручек глиняную кружку, которая разбилась на мелкие части. «Посуда бьется к счастью!» Но к счастью ли? Весь в слезах, мальчик – ангелочек убежал в самый дальний угол поместья и почти до самой ночи сидел там, размышляя о чем-то. С той поры он возненавидел «дедушку», который унизил его папу, заставив лизать и целовать свои руки, словно собаку!? Маленький Джон Пол тогда дал себе клятву – НИКОГДА НЕ УНИЖАТЬСЯ НИ ПЕРЕД КЕМ В ЖИЗНИ! Быть гордым, смелым и сильным – защищать слабых и бороться с несправедливостью!

Стук в дверь и голос вестового прервал сон из детства первого лейтенанта:

– Сэр! Мастер Смоллетт прислал меня, напомнить вам, что вы просили его разбудить вас!

– Спасибо, Дункан! Передайте мастеру Смоллетту мою благодарность, и что я проснулся и скоро сменю его на вахте. Идите!

– Слушаюсь, сэр. – Матрос быстро вышел из офицерской каюты, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Быстро пружинисто поднявшись с постели, офицер умылся, надел безукоризненно чистую белую рубаху, штаны и камзол, широкий кожаный пояс и портупею с оружием, состоящим из толедской шпаги в ножнах и двух пистолетов, кожаные высокие ботфорты, треугольную шляпу, Джон Пол осмотрел себя в зеркале: «Хорош! С добрым утром, Джон! Хорошего дня, сэр!» Усмехнувшись самому себе и своему хорошему настроению, офицер отправился на вахту – сменить мастера Смоллетта…

Шхуна «Два Товарища», точно белая чайка, стремительно скользит на всех парусах по изумрудно стеклянной глади Карибского моря, своим форштевнем распугивая стайки летучих рыб… Словно «блинчики»-камушки, пущенные умелым броском с берега над поверхностью реки! Чудесное солнечное утро и безоблачное голубое небо – казалось, сама природа и Бог радуются наконец-то окончанию этого тяжелого плавания. Поднявшись на ходовой мостик, офицер поприветствовал – поздоровался с вахтенным офицером, которого пришел сменить:

– Доброе утро, мастер Смоллетт!

– Доброе! – устало ответил уорэнт – офицер, только что отстоявший «собачью» вахту.

– Разрешите сменить вахту и принять пост вахтенного офицера!

– Да, сэр. Наконец-то это чертовое плавание сегодня закончится, и мы скоро сойдем на берег, ступим на твердую землю?

– Полагаю, что это долгожданное вами событие произойдет по полудню?! – Джон занял пост вахтенного офицера уступившему ему место мастера Смоллетта. – Идите отдохните пока. Как только появится земля, я вас позову!

– Да когда она уже появится, эта чертова земля? – все же уставший уорэнт – офицер не разделял оптимизма первого лейтенанта, оставаясь пессимистом и скептиком.

– А вот, смотрите на рее уселась птичка. Это антильский гракл! Значит, земля где-то близко?! – Джон Пол указал на неприметного «пассажира», нагло усевшегося на рее и явно не собиравшегося «платить за проезд», предпочитая «ехать зайцем».

– И впрямь, сэр. – На этот раз даже такой пессимист, как мастер Смоллетт, улыбнулся появлению первой за многие месяцы плавания птахе. – А я даже птичку и не заметил? Это хороший знак, сэр! Он принесет нам удачу!

– Согласен с вами, мастер Смоллетт! Это хороший знак – Проведение Господне! – Молодой офицер перекрестился с улыбкой на лице. Но совсем уже его рассмешил вид набожного корабельного мастера, который искренне крестился, уверовав в Небесное покровительство:

– Слава Иисусу Христу, всем Святым и апостолу Андрею, покровителю всех моряков! Аминь!

С выражением христианского смирения и фанатизма, этот немного недалекого ума человек покинул ходовой мостик, не отводя взгляда от птицы и долго стоял перед мачтой, задрав голову вверх. Наконец, такое внимание человека надоело пичуге – издав какой-то крик-клич, птица улетела по направлению к суше, куда и направлялась шхуна…

И все же четыре часа вахты пролетели за корабельной суетой слишком быстро для мастера Смоллетта, который даже ни разу не присел, а тем более, не прилег отдохнуть. Корабельные склянки отзвонили полдень, и Смоллетт пришел сменить уже первого лейтенанта Джона Пола на ходовом мостике:

– Добрый день, сэр! Разрешите сменить вахту и принять пост вахтенного офицера? – сказал он хмуро.

– С удовольствием разрешаю, мастер Смоллетт! – улыбнулся молодой офицер. – Но что так хмуро? Посмотрите, какой чудесный денек сегодня!?

Но уорэнт – офицер продолжал хмуриться, не разделяя оптимизма и хорошего настроения первого лейтенанта. Казалось, что-то, какая-то мысль тревожит-беспокоит его. Наконец, Смоллетт осмелился и тихо спросил Пола:

– Разрешите спросить вас, сэр?

– Конечно, мастер Смоллетт, спрашивайте! – улыбнулся Джон Пол. Этот наивный суровый человек нравился ему своей искренностью – все эмоции сразу отображались на его открытом лице, никакой восточной хитрости или иезуитского коварства.

– Правда, что вы, сэр, собираетесь сойти с корабля? «Оставить корабельную службу?» – спросил корабельный мастер робко.

– Да, это правда, мистер Смоллетт. Мне претит служить на судне под началом капитана Бенсона, занимающегося работорговлей! – чистое открытое лицо Джона Пола вдруг стало жестким, суровым. – Это постыдное ремесло для джентльмена, мастер Смоллетт! Я считаю, что человек рождается и приходит в этот грешный мир свободным, независимо от его цвета кожи или веры? Или места, где он родился и вырос, где его Родина?! Мне очень жаль и даже стыдно, что к этой простой на первый взгляд и гениальной по своей природе мысли я пришел только сейчас!?

– М-да, сэр. Но чем же вы намерены заниматься, капитан Пол? Неужели сможете жить без моря? – «старый морской волк», казалось, был несколько обескуражен этим откровением офицера. Такие мысли о свободе и рабстве никогда не посещали его девственный мозг. Сам вид этого сурового, и в тоже самое время, наивного моряка даже рассмешил офицера. Джон ответил с улыбкой:

– Пока не решил, чем займусь. Для начала навещу отчий дом в старушке Шотландии. А потом, может быть, отправлюсь в Новый Свет, в Бостон, к своему старшему брату Уильяму. Поживем-увидим, ибо Человек предполагает, а Бог располагает!?

– Это вы верно подметили – все мы дети Бога! Господи, храни Британию и нашего короля Георга! – Религиозная тема была любимым «коньком» набожного и суеверного как все моряки уорэнт – офицера.

Вдруг громкий крик впередсмотрящего марсового прервал их диалог:

– Земля! Земля на горизонте! Вижу землю!

Первый лейтенант сразу стал серьезным, вспомнив о своих прямых обязанностях пока еще он командует на этой проклятой Богом шхуне:

– Свистать всех наверх! Паруса долой! Лоцмана «наверх»! Швартовой команде приготовиться к отдаче якоря!

Зазвенели боцманские дудки, команда высыпала на верхнюю палубу судна, матросы, подгоняемые уорэнт-офицерами и боцманами, полезли на реи мачт – убирать паруса… На ходовой мостик медленно поднялся заспанный лоцман Дуглас, давно не работавший по своему прямому назначению, ибо шхуна «Два Товарища» более четырех месяцев плыла по Атлантическому океану. А как известно, в океане километровые глубины – никаким лотом не промерить глубину? Этот жалкий вид заспанного лоцмана рассмешил офицера, вернув хорошее настроение:

– Лоцман Дуглас, начать промер глубин!

– Есть, сэр. – Сон быстро слетел с лица лоцмана, который знал крутой нрав первого лейтенанта за нерадивое отношение к своим корабельным обязанностям. Дуглас быстро отправился на бак судна и начал промер глубины под форштевнем судна, крича громко, что было мочи, чтобы было слышно на ходовом мостике:

– До дна 12,… 11,… 10,…9,… 8,…7,…6,…5,…4 фута, сэр!

Первый лейтенант командует швартовой команде:

– Отдать якорь!

Боцмана, сняв стопор с правого якоря, медленно начинают «отдавать» правый якорь и «травить по малу» якорный шкот (канат). Якорь, достигнув дна, зацепился точно борона крестьянского плуга своими «лапами» и затормозил корабль. Потом швартовая команда «отдала по малу» левый якорь, и судно окончательно остановилось. Паруса убраны, шхуна на якорях, на горизонте видна столица Ямайки город и гавань Кингстон, построенный на северной стороне бухты с одноименным названием старой столицы Ямайки – Порт-Ройял, разрушенного сначала июньским землетрясением 1692 года, а потом ураганами и пожарами 1703 и 1728 годов. Море почти полностью поглотило когда-то пиратскую столицу двух Америк, где творили свои злодеяния знаменитые пираты карибского моря – сэр Генри Морган и Рош Бразильяно. В период, о котором идет наше повествование, относится к весне 1768 году: помимо важного географического и военно-политического положения, позволяющего контролировать морские пути сразу из двух Америк, Ямайка была важным торговым и экономическим центром. Из колонии везли в Европу везли сахар, патоку, ром, табак, индиго, какао, специи, фрукты… Экономика острова требовала рабочих рук, поэтому в колонию ввозилось «черное золото», африканские рабы… По некоторым оценкам годовой товарооборот «золотого треугольника» достигал почти полмиллиона фунтов стерлингов золотом! Огромные деньги по тем временам! И конечно, сотни судов приходили в гавань Кингстона, чтобы обменять свои товары на кровавое золото Ямайки, наполняя им сундуки нечистых на руку проходимцев всех мастей и британской знати, включая короля Георга.

– Джентльмены! Поздравляю вас с прибытием на Ямайку! – обратился Джон Пол к команде. – Вахтенный! Пригласите капитана Бенсона наверх!?

– Вы – наш капитан, сэр! Спасибо вам за наше благополучное плавание! Да здравствует капитан Пол! – команда радовалась, что наконец-то это злополучное плавание окончилось, и можно будет ступить на твердую сушу, где в кабаках и трактирах их уже ждут выпивка и доступные женщины, дарящие свои ласки за звонкую монету. Но недолгое ликование команды прервал скрипучий как несмазанная уключина лающий голос капитана Бенсона, в сопровождении своего ката – телохранителя угрюмого верзилы Длинного Джонни:

– Тысяча чертей! Что опять случилось, собачье отродье? Почему мы стоим? По какому поводу аврал?

– Ямайка, сэр. С благополучным прибытием, капитан Бенсон! На горизонте гавань Кингстона. – Не смотря на колотивший в груди гнев, первый лейтенант старался сохранять спокойное хладнокровие, глядя на этого опустившегося получеловека-полузверя с опухшим щетинистым лицом и с бегающими маленькими свинячьими глазками, более похожего на деревенского хряка, такого же вонючего и отвратительного в своем естестве.

– Я вижу, что… Ямайка! И что?

– Я хотел бы получить жалование… за полгода! (Гул то ли одобрения, то ли недовольства). И с вами распрощаться,… сэр?! Я ухожу! – Джон Пол старался быть спокойным, сказав это твердым почти не дрожащим голосом, хотя все его нутро, словно котел в печи, кипело от негодования и отвращения к этому негодяю. Зато капитан Бенсон нисколько не сдерживал себя в своей ярости и негодовании, что кто-то посмел ему перечить:

– Что, что ты сказал? Сын портовой шлюхи и шотландского садовника будет ставить мне ультиматум? Палки захотел, паршивое шотландское отребье? Так Длинный Джонни быстро отобьет охоту бунтовать!?А ну, Джонни, угости-ка… пятью палками мистера Пола!

И пока хоть и здоровенный, но весьма неуклюжий и неповоротливый верзила, «штатный палач и телохранитель» капитана Бенсона Длинный Джонни вытаскивал свой кнут из бычьей африканской кожи из-за широкого кожаного пояса, первый лейтенант мгновенно обнажил свой толедский клинок, который подобно сверкнувшей молнии, своим острым концом уперся в бычью шею гиганта:

– Давай, Джонни, бей! Или ты не слышал приказ своего капитана?

– Простите, сэр, я не могу выполнить ваш приказ!? Капитан Пол может убить меня! – И, хотя по-детски наивно Длинный Джонни испуганно прошептал, но из его легких, будто из кузнечных мехов прозвучал могучий бас, полный страха за свою жизнь. Этот крик души был схож с предсмертным ревом быка на корриде, а в качестве тореадора теперь выступает первый лейтенант. У большинства присутствующих этот почти предсмертный рык раненного зверя вызвал неподдельный ужас и холодный пот по спине, но не у капитана Бенсона, которому безмерное употребление алкоголем размягчило или промыло настолько его тупые поросячьи мозги, что он потерял всякое чувство меры и инстинкт самосохранения:

– Осел и сын ослицы, какой еще… капитан Пол? Здесь только один капитан, я… капитан Бенсон! А ну, ребята, схватите этого изменника Джона Пола и привяжите его к грот-мачте! Я приказываю, жалкие трусы.

Но никто из команды даже не дернулся: все стояли молча и наблюдали за развязкой, чем все это закончится? Многие испытали гнев капитана Бенсона и кнут или палку Длинного Джонни, и поэтому сейчас искренне злорадствовали по поводу того факта, что сейчас наконец-то может произойти возмездие за их страдания с легкой руки, точнее шпаги Джона Пола. Который, будущий хорошим психологом и физионистом, сразу прочитал по лицам моряков их страхи и тайные желания разделаться с этой криминальной парочкой:

– Джентльмены! Уважьте просьбу капитана Бенсона – привяжите-ка его к грот-мачте!?Дабы он смог сполна насладиться и оценить мастерство Длинного Джонни!? Как это он проделывал с вашими спинами?

Приказ-просьба не заставили ждать – несколько моряков набросились на Бенсона – в один миг он уже, обняв обеими руками мачту, стоял привязанным к ней. Медленно убрав шпагу от горла палача – гиганта, но внимательно наблюдая за ним, первый лейтенант обратился к нему с несколько ироничной просьбой – усмешкой:

– Ваш выход, маэстро! Пять ударов кнутом будет вполне достаточно, Джонни!

– Слушаюсь, сэр.

Кат оттянул чуть в сторону свой бычий и приложился к жирной спине капитана. Команда дружно сосчитала: «Один!» Бенсон заорал то ли от боли, то ли от бессильной ярости:

– Будь ты проклят, гнусный изменник Джон Пол! Болтаться тебе на рее, предатель! И вы все теперь висельники и каторжане, гнусные изменники!? Бунтовать на моем корабле?

Но второй удар, по всей видимости из-за страха за свою шкуру, нанесенный Длинным Джонни, оказался еще сильнее, чем первый, заставил заткнуться Бенсона, который только ревел, как раненый зверь. «Три, четыре, пять!» Отсчитали удары моряки, после чего Джон Пол остановил экзекуцию:

– Достаточно, мистер Длинный Джонни!

После показательной порки или казни всегда начинаются «народные гуляния». Толпа требует хлеба и зрелищ, а кровь только возбуждает низменные чувства плебса еще со времен Египта или Римской Империи? И Джон Пол это хорошо знал и понимал, так как скоро может произойти «похмелье», и тогда толпа из страха за свои жизни, разорвет уже его, своего Героя? Он обратился к канониру:

– Мистер Куинси!

– Да, сэр.

– Мистер Куинси, приведите сюда рабов! И не забудьте завязать им глаза, как я вам приказывал? Да, и позовите интенданта Раскина!? Я что-то не вижу его среди нас?

– Слушаюсь, сэр. Разрешите исполнять?

– Исполняйте!

Вскоре на палубу вывели рабов с завязанными на глазах черными повязками, как велел Джон Пол. Люди были страшно истощены, практически ходячие скелеты, некоторые едва могли идти, держаться на ногах. Следом появился желчного болезненного вида интендант Раскин.

– Мистер Раскин, кормили ли вы сегодня рабов, как я вам приказывал? – жестко, со сталью в голосе спросил первый лейтенант.

– Но, сэр. Капитан Бенсон, он…? – и тут интендант увидел привязанного к грот-мачте мычащего от боли и гнева капитана Бенсона и стоящего возле него со своим страшным бичом Длинного Джонни. Раскину сразу стало ясно, что тут только что произошло, и кто теперь власть на корабле? От испуга бедный и так болезненный интендант едва не упал – ноги стали ватными. Он попятился назад, но матросы плотной стенкой не дали ему пути отступления.

– Я так понимаю, мистер Раскин, что вы… игнорировали мой приказ?! Тогда позвольте познакомить вас с палкой Длинного Джонни!? Привяжите его к мачте! Десять ударов! Дабы в следующий раз не было соблазна не исполнять приказы старшего офицера!

Несколько матросов в предвкушении очередной экзекуции схватили потерявшего от страха интенданта и быстро привязали к мачте. Длинный Джонни посмотрел на первого лейтенанта Джона Пола, который дал отмашку к началу экзекуции. Команда с особым злобным удовольствием начала отсчет ударов, но после третьего удара Раскин осел и потерял сознание. Джон Пол остановил наказание, к всеобщему неудовольствию команды. Интенданта Раскина практически все ненавидели за его склочный, мерзкий характер и паталогическую жадность:

– С него достаточно, мистер Джонни!

– Да, сэр. – немного вспотевший от усердия, кат медленно убрал свое орудие палача снова за пояс.

Затем Джон Пол обратился к команде, которая еще продолжала возбужденно шуметь:

– Джентльмены! Как вы уже слышали, я собираюсь покинуть этот корабль, полный греха и людских страданий. Я решил, что работорговля есть недостойное для джентльмена ремесло!

– А как же мы? Кто теперь будет нашим капитаном, сэр? – гул недовольства и всеобщей растерянности пронесся над палубой.

– Спокойно, джентльмены! Вашим капитаном теперь будет… мастер Смоллетт, который теперь будет заботиться о вас! Я верю, что под командованием… капитана Смоллетта вам будут не страшны ни шторма, ни бури!

– Да здравствует капитан Смоллетт! – кто-то попытался крикнуть слова поддержки мастеру, но этот почин большинство не поддержало. «Не того, капитанского калибра» был уорэнт – офицер Смоллетт. Он не сыскал еще достаточного авторитета у большинства экипажа. И это хорошо понимал тонкий психолог Пол Джон:

– Капитан Смоллетт лучше, чем кто-либо позаботится о вас, а пока прошу вас, мастер, ой, извините, капитан Смоллетт, распорядитесь накормить этих несчастных… людей! (Первый лейтенант сознательно сделал эту оговорку, чтобы контролировать ситуацию, пока он еще не сошел с этого корабля на берег).

– Слушаюсь, сэр! Помощник интенданта, Мак Кинли, ко мне!

– Да, сэр. Помощник интенданта Мак Кинли готов исполнить ваш приказ!

– Несите всю еду, что есть на камбузе и накормите… рабов! Этих несчастных…людей! – голос бывшего мастера, а теперь капитана шхуны «Два Товарища» чуть дрогнул – глядя на сидящих на корточках смиренных почти живых мертвецов – рабов! Ведь он был глубоко набожным человеком и верил, что Бог всегда карает людей за их грехи как при жизни, так и после их смерти.

– Слушаюсь, сэр. Разрешите исполнять? – Но почему-то новый интендант испрашивал разрешения на исполнения приказания не у нового капитана, а у первого лейтенанта, по-прежнему (как и большинство) считая того старшего на борту судна.

– Исполняйте! – Почти синхронно скомандовали оба новых капитана.

После того, как новый интендант в сопровождении двух матросов вынес огромный котел с кашей и самолично раздал еду рабам прямо в их ладошки, собранные в «лодочку», Мак Кинли радостно доложил:

– Ваше приказание выполнено, сэр.

– Отлично, господин интендант. – Теперь уже Смоллетт старался подражать Джону Полу, беря власть на корабле в свои руки.

– Я оправдаю ваше доверие, сэр. С этой минуты все будет иначе, команда не будет голодать! – Новый интендант просто сиял от свалившегося на него назначения. Матросы же реагировали на сей шаг доброй воли и человеческого милосердия по-разному: одни смеялись, видя, как несчастные рабы жадно глотают, не прожёвывая пищу. Другие возмущались: «Зачем добро переводить на этих жалких доходяг? Зачем кормить рабов?»

– Джентльмены! – И снова Джон Пол взял власть в свои руки, ибо наступал момент «похмелья», когда могут появиться недовольные и подбить остальных на бунт против новой власти на корабле?

– Джентльмены! Я вижу, что вы недовольны, что я распорядился накормить рабов пищей?

– Да, зачем кормить этих нигеров? Все равно скоро их продадут? Пусть тогда их новые хозяева и кормят!? – теперь уже почти вся команда возмущенно орали во все горло. На свинячьей морде Бенсона заиграла зловещая ухмылка.

– Джентльмены, минуту внимания! – Джон Пол поднял руку, чтобы толпа немного успокоилась, после относительной установившейся тишины, продолжил. – Да, эти рабы, эти несчастные скоро будут проданы как скот на скотобойне, но… (Он сделал театральную паузу, и это подействовало – моряки теперь умолкли и внимательно слушали своего пока еще первого лейтенанта). Деньги от их продажи есть… ваше жалование за полугодовое плаванье!? (Гул одобрения в толпе: «Да, это верно. Это наши деньги, а значит и наши рабы!») А, значит, они, эти доходяги, (Джон указал на испуганных рабов, сидящих на корточках, точно пугливая стая воробьев) пока что ваше имущество, ваше добро!

– Правильно, капитан Пол! Это наше добро, наша собственность!

– А разве рачительный хозяин позволит относиться по-варварски относиться к своему добру?

– Нет, не позволит! Это наше добро, наши рабы, и мы должны о них заботиться?! Верно говорит капитан! Да здравствует капитан Пол! Ура! – теперь снова толпа была на стороне новой власти на шхуне. К всеобщему неудовольствию униженного и оскорбленного, потерявшего власть капитана Бенсона, которому только и оставалось, что скрипеть зубами и изрыгать из своей поганой глотки злобные проклятья… После того, как толпа понемногу успокоилась, первый лейтенант продолжил:

– А так, как я намерен навсегда покинуть сей корабль, ибо мне претит ремесло работорговца и видеть страдания этих несчастных людей, ибо как говорит Господь: «Человек приходит в этот мир свободным!» То я намерен получить свое жалование прямо сейчас, забрав одного из рабов? Надеюсь, это справедливо, джентльмены?

– Да, справедливо, капитан Пол! Не оставляйте нас на этом проклятом Богом судне, не уходите, капитан Пол! – Теперь эти очерствелые душей почти пираты вдруг превратились в блеющих овец, а Джон Пол в пастуха.

– Да, останьтесь, капитан Пол. Я с радостью останусь при вас первым лейтенантом, сэр! – поддержал просьбу команды новый капитан шхуны «Два Товарища», бывший корабельный мастер Смоллетт.

– Капитан Смоллетт, джентльмены! Спасибо за доверие, но принятых решений я не меняю, как и жизненных принципов, что все люди рождаются свободными, а работорговля – это отвратительное ремесло, недостойное джентльмена. И потому я… ухожу.

– А с флотом? С флотом вы тоже расстаетесь, сэр? – спросил кто-то из моряков.

– Нет, друзья, с флотом я расставаться не намерен. Ведь я люблю море, как жених невесту!? Я обручен с морем, я женат на море! – смеется. И все смеются тоже. Удачная шутка никогда не бывает лишней на корабле, особенно в такие минуты, располагает к искренности и доверию.

– Капитан Пол, сэр, а как вы собираетесь получить приданное невесты? – еще один шутник спросил, кто – то из моряков.

– Спасибо, что напомнили мне о моем жаловании за полгода, мистер Смит! Джентльмены, никто не будет против, если я… в качестве честно заработанного жалования заберу себе слугу – Джимми?

– Нет, сэр. Конечно, сэр. Имеете право взять хоть двух… Джимми!?

– Спасибо, друзья! Мистер Куинси, освободите моего слугу Джимми от цепей.

– Слушаюсь, сэр! – Арсенальный тут же исполнил приказ офицера, сняв кандалы и ошейник с негра – гиганта более шести футов роста.

– Интендант Мак Кинли, принесите моему слуге Джимми какие-нибудь штаны и куртку подходящего размера, а то как-то неудобно будет появиться с ним в обществе с дамами Кингстона? – приказал, попросил Джон Пол. И снова всеобщий смех моряков – шутка «зашла».

Когда вещи сложены в большой сундук – рундук, разместившийся на плече Джимми, и первый лейтенант подошел к трапу, наступила минута прощания:

– Капитан Смоллетт! Если вас не затруднит, прикажите спустить корабельный ботик на воду и доставить меня на берег?

– Слушаюсь, сэр! Боцман, спустить ботик на воду! Гребцам, занять свои места! Спустить капитанский трап с правого борта! (Мгновенно матросы исполнили приказание нового капитана, действуя слаженно, как отработанный механизм). Ваше приказание исполнено, капитан Пол! Какие еще будут распоряжения?

– Более никаких. Спасибо вам, капитан Смоллетт, с вами приятно было служить! Спасибо вам за верную службу, джентльмены! И храни вас от всех бурь и напастей Бог и святой Андрей! Прощайте!

– И вас храни Бог и святой Андрей, капитан Пол! Прощайте! – моряки не могли сдержать эмоций, некоторые плакали. Кроме, конечно, бывшего интенданта Раскина и капитана Бенсона, изрыгающего свои проклятья:

– Будь ты проклят, Джон Пол! Болтаться тебе скоро на рее, проклятый висельник!

Но ботик с шестью гребцами, бывшим рабом, а теперь уже слугой Джимми уносил нашего Героя вдаль подальше от грешной шхуны работорговцев «Два Товарища», к новой жизни… Что там впереди? Какие новые испытания ждут нашего Героя? И сможет ли он преодолеть их? Скоро узнаем…

Высадившись в гавани возле Королевских доков, бывший первый лейтенант шхуны «Два Товарища» Джон Пол в сопровождении своего теперь слуги Джимми, несущего кованный сундук – рундук с вещами своего господина, шли по залитой теплым ямайским солнцем Кинг-роуд. Офицер был одет в безупречно белую шелковую рубаху, поверх которой были надеты модные тогда шелковый голубой вестон и темно синий бархатный расшитый серебряными нитями аби с серебряными пуговицами, голубые кюлоты (панталоны, бриджи) были заправлены в высокие черные кожаные сапоги. Толедский клинок в ножнах на портупее, пистолет за широким кожаным поясом и темно синяя треуголка со страусиными перьями из тоже сукна и цвета, что и сюртук (аби) – все атрибуты смельчака и джентльмена на лицо. Проходя мимо мастерской башмачника, Джон посмотрел на свои ботфорты, которые были к месту на палубе корабля, а не на каменной мостовой жаркого Кингстона. Да и впервые оказавшись в незнакомом городе, нужно было хотя бы у кого-нибудь расспросить, где есть приличная гостиница и таверна, чтобы можно было вкусно и сытно пообедать. Что, собственно, и сделал Пол, войдя в мастерскую:

– Добрый день, мистер…?

– Месье Лурье! Поль Лурье, к вашим услугам, сэр. Я – француз.

– Месье Лурье, не будете ли вы столь любезны продать мне пару башмаков?

– С превеликим удовольствием, господин офицер! Я вижу, вы недавно приехали в наш Кингстон? – башмачник был сама любезность. – Не могли бы вы быть столь любезны и снять свои сапоги, месье? Мне нужно снять мерку.

– Да, конечно, месье Лурье. – Джон Пол быстро снял ботфорты, оставшись только в шелковых чулках, а француз, быстро промерив стопу и удалившись, через мгновение появился, неся в руках две пары башмаков с серебряными пряжками – одни из мягкой кожи, другие из плотной ткани.

– Вот, извольте померить, господин офицер! Ну как?

– Сидят как влитые! Прекрасно, месье.

– А теперь померьте вот эти!?

– О, и они просто чудесны! Беру обе пары! Да, у меня к вам есть просьба?

– К вашим услугам!?

– Не могли бы вы подобрать пару башмаков и моему слуге?

– А где он? – Башмачник выглянул в окно и немного растерялся.

– Что-то не так? – усмехнулся Джон Пол, поняв причину этой растерянности.

– Вы собираетесь купить башмаки этому… негру? – на лице француза удивление граничило со страхом. – Но я не могу с раба снимать мерку.

– Он не раб, он-мой слуга! Вы можете ведь на глаз определить, какие башмаки нужны?

– Я постараюсь. – Едва смог вымолвить побледневший башмачник, но едва взглянув на огромные стопы негра, только и смог сказать. – Пожалуй таких огромных башмаков у меня нет, но могу предложить сандалии!?

– Отлично, давайте сандалии. Я все покупаю.

– Прекрасно, господин офицер. Всегда рад вам услужить. Сразу видно, что вы прекрасный и щедрый человек! – Настроение француза сразу изменилось, едва речь зашла о плате.

После того, как звонкие монеты перекочевали из кошелька Пола перекочевали в карман француза, месье захотел дать совет щедрому покупателю обуви, в знак глубокой благодарности:

– Я вижу, месье, вы недавно в нашем городе и не знаете наших законов и нравов?

– Да, я только сегодня прибыл на Ямайку! А в чем, собственно, дело?

– Все дело в вашем… слуге?

– А что с Джимми не так, месье Лурье? – очень удивился Джон Пол.

– Он ведь… э…негр? Не так ли, он – ваш раб? То есть, ваша собственность? – почти заговорщицки зашептал башмачник.

– Бывший раб. И что с того? – усмехнулся морской английский офицер.

– Дело в том, месье, что если на рабе нет железного ошейника, то это беглый раб. А значит,… НИЧЕЙНЫЙ! И любой может забрать его себе и поступать с ним, как заблагорассудится!

– Но это же дикость какая-то? Мы же живем в цивилизованном обществе, где есть право и править закон! В конце концов, здесь королевская власть и королевский губернатор!?

– Увы, наш бедный губернатор сэр Уильям Трелони… сильно болен. На острове свирепствует желтая лихорадка, поэтому всеми делами ведает сейчас в отсутствии генерал – губернатора вице – губернатор Джеймс Кук.

– Ясно. И еще один вопрос: не могли бы вы мне порекомендовать гостиницу получше?

– Безусловно, милейший господин офицер! Это «Виктория». Там останавливаются только благородные джентльмены. К тому же там прекрасная кухня, ведь повар там… француз! А мы, французы, знаем толк в гастрономии?! – башмачник улыбнулся, наверное, вспомнив то ли о замечательной французской кухне в «Виктории», то ли о далекой Франции?

– Благодарю вас, месье. Честь имею.

Выйдя на улицу и отдав башмаки и сандалии (которые Джимми не стал надевать почему-то, предпочитая идти босиком по горячим камням булыжной мостовой), Джон Пол отправился прямиком в гостиницу, которую ему указал любезный и обходительный башмачник, месье Лурье. По дороге в «Викторию» с ним случился небольшой, но неприятный инцидент, сделавший бывшего первого лейтенанта шхуны «Два Товарища» причиной обсуждения, сплетен и пересудов в этом маленьком колониальном городке, где все местные жители практически друг друга знали лично или были опосредованного знакомы. Проходя мимо одной из таверн, коих на острове было превеликое множество и где местный ром тек рекой, Джон Пол едва не убил двух местных пьянчуг, которые, после изрядно выпитого рома и выйдя «освежиться», увидели Джимми, и решив, что это беглый раб,… просто пропить его местному кабатчику:

– О, Бен, смотри – беглый негр!

– И впрямь, Джек. Эта черномазая скотина свободно разгуливает по нашему Кингстону, в то время, когда нам не на что выпить?

– Точно. Давай его схватим и продадим этому толстяку ирландцу?

– Давай.

Но только эти два негодяя собирались осуществить свой вероломный и «хитроумный» план, как им казалось, нисколько не обращая внимания ровным счетом на хозяина этой самой «черномазой скотины», как острый толедский клинок едва не проткнул длинную шею долговязого Бена, а черный глазок пистолета уперся в лоб коротышки Джека:

– Джентльмены, вы, наверное, спешите на свидание к Создателю, раз, потеряв всякую совесть и честь, решили забрать у меня моего слугу?

– Извините, сэр! Мы не знали, что это ваш… негр. То есть, ваш слуга, сэр. – Из этих двух пьяниц быстро от страха испарился и винный дух, и вся воинственность. Вокруг стали собираться немногочисленные зеваки, из кабака на крыльцо вышел даже хозяин, плешивый рыжий ирландец, более похожий на пивную бочку.

– Почему вы решили, что можете взять без разрешения чужое имущество?

– Но, сэр, на вашем слуге, простите, нет железного ошейника, значит он беглый! – заикающийся от страха Бен едва смог объяснить свой преступный порыв.

– Мы так подумали, простите нас, сэр, пожалуйста! – А это уже пролепетал извинения бледный от страха коротышка Джек.

– Надеюсь, что больше вы меня не побеспокоите, джентльмены, по такому… пустяку? – усмехнулся Джон Пол, убирая шпаку в ножны, но предусмотрительно оставив пистолет.

– Нет, сэр.

– Как можно, сэр. Можно, мы пойдем?

– Идите, джентльмены.

Пьяницы быстро удалились и, лишь, когда удалились на почтительное расстояние, издали разразились проклятиями в адрес офицера и его слуги. Но, увидев, что Джон навел на них пистолет, припустили, что было духу. Зеваки же, поняв, что спектакль окончен, и кровавой развязки не будет, разошлись, попутно обсуждая редкое уличное происшествие. А первый лейтенант в сопровождении слуги отправился в гостиницу, дальнейший путь прошел без происшествий. Хозяин гостиницы оказался очень обходительным человеком, кухня прекрасной, номер вполне приличный. По крайней мере, лучше, чем маленькая каюта шхуны «Два Товарища». Единственно, что проблема снова возникла с Джимми? Опять же, с его ошейником, точнее, с отсутствием такового? Хозяин даже предложил Джону Полу выкупить у него слугу!? Но после решительного отказа со стороны офицера, смирился и даже предложил компромиссное решение, устроившее обе стороны – пусть Джимми живет возле кухни с другими хозяйскими рабами и слугами. Новый постоялец потребовал, чтобы его слуга хорошо питался, не объедками. Тут пришлось обидеться хозяину «Виктории»:

– Что вы, сэр, у нас приличное заведение!? Не волнуйтесь, ваш раб, извините, слуга, ни в чем не будет нуждаться… в пределах разумного, конечно!

– Простите, я не хотел вас обидеть! Могу я узнать у вас, как мне побыстрее отплыть в Британию?

– Вам следует обратиться в канцелярию нашего вице-губернатора, мистера Кука. Он вам может подсказать, какой корабль скоро отправиться в Старый Свет!

– Благодарю вас за совет, сэр. Не соблаговолите ли разделить со мной трапезу? Скажу вам, я порядком проголодался и голодный как волк! – усмехнулся Джон, своим предложением растопив лед недопонимания. Хозяин, будучи гостеприимным и добрым, но в меру экономным и даже скупым человеком, с радостью согласился поужинать с столь щедрым гостем. Ужин закончился глубокой ночью, к общему удовольствию хозяина и постояльца, за едой и интересной беседой. Всегда приятно пообщаться двум умным людям, правда, из разных миров. Но когда эти миры встречаются…

На следующий день Джон Пол, после доброго завтрака решил навестить вице-губернатора Ямайки и по совместительству представителя Ост – Индийской компании в Новом Свете мистера Джеймса Кука в его резиденции, то есть во Дворце губернатора острова. Но предварительно молодой хозяин осмотрел то место, где разместился его слуга Джимми… Увиденным молодой моряк остался вполне доволен – негр выглядел вполне сытым и довольным в своем новом состоянии, и даже улыбался «масса Джону» своей белоснежной улыбкой здоровых зубов! В приподнятом настроении, полагая, что Фортуна улыбается ему, бывший первый лейтенант шхуны работорговцев «Два Товарища» отправился во Дворец. Обратившись сначала в канцелярию и получив положительную резолюцию на личную аудиенцию у вице-губернатора, Джон Пол посчитал это еще одни хорошим знаком Судьбы: «Видно Бог на моей стороне, и Он помогает мне в моем желании поскорее покончить с постыдным прошлым работорговца и стать порядочным и честным человеком?!» Войдя в просторный кабинет в стиле рококо, молодой офицер увидел типичного английского колониального чиновника, сидящего за большим массивным из черного дерева письменным столом и что-то быстро писавшего. Джон Пол чуть кашлянул, чтобы этот крючкотвор, более похожий со своим длинным носом на овальном бледном сухощавом лице на вопросительный знак вопроса:

– Хм! Добрый день, милорд! Разрешите войти?

– Но вы уже вошли, мистер…? – Вице-губернатор Кук пером в руке задал вопрос посетителю.

– Джон Пол! Первый лейтенант со шхуны «Два Товарища», только вчера приехал в вашу колонию, сэр.

– Уж не вы ли тот молодой английский офицер, который вчера на улице вступился за беглого негра и чуть не убил двух почтенных джентльменов? – снова взмах пера. Буд-то дирижер свой дирижерской палочкой.

– Да, это я сэр. Но Джимми не беглый раб, а мой слуга. И в праве был защищать свое имущество, даже силой оружия?!

– Ну так это меняет все дело! Конечно, извините, снова забыл, как вас… зовут? – Теперь вице-губернатор смотрел на первого лейтенанта совсем другими глазами. «Да этот молодец – бретёр, смел и отважен!». Взгляд колониального чиновника упал на шпагу. – О, сударь, это испанский клинок? Могу я на него взглянуть?

– Да, конечно, милорд. Это знаменитый толедский клинок мастера Диаса. – Джон вынул из ножен шпагу и протянул ее вице-губернатору, который взял оружие осторожно, с волнительным трепетом:

– О, какая прекрасная сталь! Не мудрено, что ваши обидчики быстро и трусливо ретировались, едва не оказавшись пронзенными этим замечательным клинком, словно индюки на вертеле! – Кук вернул шпагу, в его глазах светились озорные огоньки восхищения. – Но вернемся к вашей просьбе, чем я могу вам помочь, офицер?

– Я хотел бы вернуться в нашу добрую Британию, сэр, в самое ближайшее время, на одном из ваших судов? Я слышал, что бриг «Джон» («John») в самое ближайшее время должен отплыть в Англию, в Уайтхейвин? Могу ли я получить с моим слугой два пассажирских места? – Спросил молодой лейтенант. На крючковатом из-за длинного носа и больших глаз, как и больших ушей мистера Кука изобразилась снова болезненная гримаса, буд-то у колониального чиновника вдруг заболели зубы:

– Видите ли, мой друг, – чуть прихватив доверительно Джона Пола за локоть, вкрадчиво начал то ли жаловаться, то ли ласково ворковать вице-губернатор, – я бы с удовольствием предложил вам место пассажира на борту «Джона», но этот корабль преследует какой-то (тут он перешел на шепот) злой рок!? Сначала от желтой лихорадки умер его капитан Делон Уильям, упокой Господь его душу! Теперь вот первый лейтенант и мастер свалились в лазарет с лихорадкой? Я ума не приложу, что мне делать? Ведь я должен был отправить товар «Джона» еще две недели назад мистеру Джону Мурсхеду, владельцу судна и моему компаньону? Вы меня понимаете, любезнейший мистер Пол?

– Прекрасно вас понимаю, сэр. И готов войти в ваше положение и предложить свои услуги в качестве… капитана брига?! – улыбнулся молодой офицер, чем вызвал даже недоумение, граничащее с изумлением или даже испугом у мистера Кука – не сумасшедший ли перед ним?

– Но как же вы поведете в одиночку судно в Англию? Нет, это абсолютно исключено! Там одного товара почти на десять тысяч фунтов стерлингов?!

– Если бы вы согласились принять мои услуги!? – Уже более настойчиво предложил себя Джон Пол.

– Нет, это невозможно. А вдруг вы не справитесь и погубите и себя, и корабль, и товар? – Но на крючковатом лице чиновника и судовладельца по совместительству уже заиграла надежда: «А вдруг? А вдруг этот смельчак сможет сделать невозможное? А вдруг это тот, кто нам нужен и кто нас спасет? Чем черт не шутит? Или нет…».

– Я практически только что в одиночку привел старую развалину – шхуну «Два Товарища» из Африки через бушующий штормами океан на Ямайку!? Так не уж что я не смогу привезти более новый бриг с отличным экипажем в добрую старушку Англию, на родину? – Усмехнулся молодой моряк, чем окончательно убедил вице – губернатора, что «риск-благородное дело!»:

– Само проведение послало вас, дорогой… капитан Пол! Хвала Небесам и Создателю! В добрый путь, мой юный друг! Сейчас я только напишу письмо мистеру Мурсхеду и сможем отправиться сразу на корабль, чтобы вы смогли приступить к командованию бригом!? Если вы не возражаете? – Вице-губернатор быстро и лихорадочно засуетился, все чиновничье его нутро закипело в кипучей деятельности администратора и торговца.

– Вы не возражаете, если я заеду в гостиницу, чтобы собрать вещи и забрать слугу?

– Конечно, конечно, дорогой капитан Пол. Я буду ждать вас на борту брига. До скорой встречи, мой любезный друг!

– До свидание, милорд. – И Джон Пол покинул кабинет вице-губернатора. Впереди его ожидало трудное плавание и новая интересная Жизнь! Жизнь, полная ярких и опасных приключений, жестоких сражений и славных Побед!

История умалчивает, как нашему Герою удалось привести в одиночку бриг «Джон» из Ямайки в добрую старушку Англию, но в начале января 1769 года корабль, битком нагруженный колониальным товаром, благополучно пришвартовался в гавани Уайтхейвин. Не успели еще боцмана завести швартовые концы на кнехты, а на причале уже появился сам владелец брига Джон Мурсхед в сопровождении долговязого молодого человека, этакого лощеного молодого франта или денди, явно из аристократической семьи и полной противоположности неряшливой внешности тучного Мурсхеда, страдающего отдышкой и дышащего словно кузнечные меха. Толстый и Тонкий, судовладелец брига «Джон» и пока еще молчаливый незнакомец, аристократ! Оба англичанина поднялись по трапу на борт корабля, где их встретил улыбающийся Джон Пол, как всегда безукоризненно одетый и хоть и уставший, но прекрасно выглядящий:

– Добрый день, джентльмены! Я полагаю, вы мистер… Мурсхед? Мне вас так примерно описал вице-губернатор Кук! Вот для вас мое рекомендательное письмо для вас! Меня зовут капитан Джон Пол!

– Очень приятно, капитан Пол! – Однако толстяк-судовладелец, казалось бы, не обращал никакого внимания на нового капитана, целиком и полностью был поглощен чтением письма. Наконец, закончив читать, Мурсхед обратил свой взгляд на капитана брига «Джон» и спросил:

– Мистер Кук пишет, что старый капитан моего судна, мистер Уильямс скончался, упокой Господь его Душу! (при этом толстяк быстро перекрестился, всем своим видом показывая, что он верующий человек). А что случилось с первым лейтенантом Фэншоу? Он что, тоже заболел? А что-то его не вижу? (Судовладелец огляделся по сторонам, отмечая отменный корабельный порядок и аккуратно убранный такелаж).

– К сожалению и первый лейтенант Фэншоу покинул этот грешный мир сразу через месяц после начала плавания! – Спокойно ответил капитан, видя, как кончина обоих офицеров нисколько не волновала этого прожжённого барыгу, более радеющего о своей корысти и товаре. Это подтвердил следующий вопрос Мурсхеда:

– С грузом все в порядке, капитан Пол? Весь ли груз благополучно вы довезли? Да, я не представил вам своего зятя, сэра Роберта Уайта!?

– Очень приятно познакомиться, сэр. – Капитан пожал руку молодого аристократа – рукопожатие было вялым, как бы баронет Уайт делал одолжение. – Давайте пройдем в трюм, осмотрим груз?

– Все непременно, капитан. Пойдемте и все проверим, ничего в пути не испортилось ли? – Засуетился толстяк-судовладелец, очень прытко и неуклюже торопясь устремившийся в трюм, глаза его жадно горели. Пол же, пропустив аристократа-зятя вслед за тестем, замыкал эту странную процессию, более похожую на какую-то инспекционную комиссию или ревизию. Наконец, примерно через три часа, когда, осмотрев каждый тюк, каждую бочку рома, Мурсхед наконец-то поднялся на верхнюю палубу, по его довольному одутловатому лицу растекся елей улыбки:

– Вы прекрасно справились, капитан Пол! Я очень доволен вами – не зря вице-губернатор и мой компаньон, мистер Кук так хорошо отзывался о вас!? Да и на моем корабле, как я вижу, полный порядок! И очень рад, что именно вы командуете моим лучшим судном! Однако хотел бы узнать ваши дальнейшие планы, капитан Пол? – Хитрый барышник намеревался как можно дешевле для себя и с выгодой «купить» отличного капитана. Джон Пол сразу смекнул это и честно ответил, что собирается для начала посетить родную Шотландию:

– Хотел бы съездить домой, проведать матушку и могилу отца. А потом, думаю отправиться в Новый Свет, к старшему брату Уильяму, в Вирджинию.

Но хитрый судовладелец ни за что не хотел упускать такого отличного капитана, от которого зависит все благополучие и процветание его предприятия (бизнеса, торговли):

– Милейший капитан Пол, Джон! Похвально, что вы уважаете и почитаете свою матушку и отчий дом! Это еще раз характеризует вас как порядочного джентльмена, человека Чести. Что вызывает у нас к вам еще большее доверие (Он посмотрел на зятя, который хотя и холодно, но одобрительно кивнул, соглашаясь с тестем). Мы, квакеры, крайне набожны и расчетливы, и не можем полагаться на простое везение? Наше благополучие и процветание, наше богатство покоятся на холодном расчете и прагматичной выгоде!? Вот почему мы не можем доверять свой капитал первому встречному проходимцу!? (Оба англичанина снова переглянулись, аристократ молча одобрительно кивнул, после чего мистер Мурсхед продолжил). Вы же, капитан Пол, доказали нам, что вы именно тот человек, который нам нужен, и кому бы мы смогли доверять и впредь!? Вы меня понимаете?

– Да, сэр.

– Отлично. У меня к вам будет предложение. Тем более, что и мой компаньон, вице-губернатор Кук будет, надеюсь, не против, если вы заслуженно займете место капитана брига «Джон» и… (он снова внимательно посмотрел на зятя, который в ответ утвердительно кивнул) десять процентов от выручки с рейса! Как вам такое предложение?

– Это очень щедрое предложение, но я хотел бы навестить мать? – Джон Пол явно не ожидал от этого скряги столь щедрого «королевского» предложения.

– Надеюсь, месяца вам хватит, капитан, чтобы посетить отчий дом? А потом, отправитесь в свой первый рейс, в Бостон! И там вы сможете встретиться со своим братом?! Так как, по рукам?

– Я согласен, сэр. О таком предложении я не мог и мечтать!?

В это время к стоящему на причале бригу «Джон» подошли офицер и два караульных солдата и стали подниматься по трапу. Поднявшись на корабль, офицер спросил:

– Джон Пол?

– Да, это я.

– Вашу шпагу, офицер! Вы арестованы. Соблаговолите следовать за мной в городской тюремный замок! Конвой!

– А в чем дело, джентльмены? В чем обвиняется капитан Пол?

– Он обвиняется в государственной измене Королю и присяге! – успел ответить офицер, сходя по трапу на причал. Следом шел Джон Пол с опущенной головой, замыкали шествие два вооруженных ружьями английских солдата – конвоиров.

– Капитан Пол, мы не оставим вас в беде! Мы наймем лучшего адвоката Королевства!?

Но Джон уже не слышал мистера Мурсхеда. В самый момент триумфа, когда, казалось бы, Удача наконец-то повернулась к нему лицом и Мечта стать капитаном корабля уже почти свершилась, этот арест перечеркнул все планы на дальнейшую Жизнь. Он, Джон Пол, обвиняется в страшном государственном преступлении и ему грозит смертная казнь! И НИКТО, никто на белом свете не сможет ему помочь? Неужели так прекрасно начавшееся молодая жизнь этого незаурядного и амбициозного молодого шотландца так позорно окончится в… петле палача?

До суда бывший первый лейтенант шхуны «Два Товарища» находился в тюремном замке Уайтхейвина («Whitehaven Castle»), в одиночной камере, для смертников. Естественно, что этот факт едва не сломил волю и свободный дух молодого морского офицера. И вот, наконец-то, суд над ним, Высокий Королевский Суд Королевской скамьи графства Калабрия, начался в начале января 1769 года. Под председательством Королевского Судьи Высокого Суда Королевской скамьи, Его Светлости, сэра Чарльза Сомерсета, графа Вустера. В присутствии трех королевских судей и секретаря Суда, двенадцати присяжных, стражи и публики. Судебное заседание Высокого Суда открыл судебный Секретарь:

– Слушается дело в Высоком Суде Королевской скамьи города Уайтхейвина графства Калабрия по Праву справедливости – «Капитан шхуны «Два Товарища» Чарльз Бенсон против своего первого лейтенанта… Джона Пола, который обвиняется по… четырем пунктам обвинения, а именно: п.1. Подстрекательство к бунту (мятежу) на корабле. п.2. Нанесение побоев (10 ударов палкой) и оскорбление должностного лица при исполнении им служебных обязанностей, коим является капитан судна. п. 3. Хищение чужого имущества, как то невольника по имени Джонни, стоимостью две гинеи, пять шиллингов и пять пенсов. п.4. Дезертирство с Флота, оставление места службы, без уважительной причины…». Дело будет рассмотрено в Высоком Суде Королевской скамьи в составе трех судей и секретаря Суда под председательством Его Светлости Королевского судьи сэра Чарльза Сомерсета, графа Вустер!

Вздохи и возмущенные охи публики – сидящий на скамье подсудимый молодой человек никак не походил на того «злодея», который совершил столь дерзкие преступления, по двум пунктам которых его могут либо колесовать, либо повесить!? Многие в этом зале, зная суровый нрав Его Светлости Королевского судьи, сэра Сомерсета, нисколько не сомневались, что приговор будет суров, но… справедлив! Сам Его Светлость тоже не испытывал особых нравственных сомнений относительно виновности сидящего перед ним… преступника:

– Встаньте, обвиняемый! Представьтесь?

– Джон Пол, бывший первый лейтенант шхуны «Два Товарища», Ваша Светлость!

– Обвиняемый Джон Пол! Признаете ли вы себя виновным по всем пунктам выдвинутых против вас обвинениям, по трем из которых, как-то пунктам 1, 2 и 4 вам грозит смертная казнь? – глухой и безучастный голос судьи словно колокольный набат просто оглушал, веял смертельным могильным холодом. Но, несмотря на смертельную опасность и почти безвыходность своего положения, будучи храбрым и мужественным человеком, ни смотря ни на что, Пол Джон решил сражаться за свою жизнь и честь до конца:

– Нет, Ваша Светлость! Я не признаю себя виновным ни по одному из выдвинутых против меня капитаном Бенсоном обвинений! Которые считаю надуманными и голословными! – И снова охи и возмущенные вздохи публики и даже судей – как смеет этот наглец еще «бунтовать» и оспаривать справедливость Королевского Высокого Суда? Молодой шотландец между тем, хотя и побледнев и не обращая на все эти возмущения, продолжал. – К сожалению, находясь в данной ситуации, под арестом, я не могу доказать правоту моих слов и предоставить свидетелей защиты, которые могли бы свидетельствовать в мою пользу?! Ибо наш конфликт с капитаном Бенсоном произошел на борту шхуны «Два Товарища» сразу по прибытию на Ямайку! Однако я надеюсь, что Высокий Суд Королевской скамьи будет объективным и разберется во всех обстоятельствах этого Дела. И если Высокий Суд сочтет, что я виновен, то накажет меня по всей строгости Закона! И если же будет оправдательный приговор, то Высокий Суд поможет мне защитить мое честное имя! Ибо с нами Бог! И судьба наша в руках Господа! (крестится).

– Что ж, мистер Пол, очень даже похвально, что вы – глубоко верующий человек обращаетесь за помощью к Господу, но… Я обязан спросить вас, обвиняемый, по Праву справедливости: «Есть ли у вас… барристер (адвокат), мистер Пол, который бы представлял ваши интересы в Высоком Суде? А именно, в данном процессе? – Этот преступник даже заинтересовал Сомерсета, ибо сильный по духу человек всегда интересен, а слизняк, скулящий о пощаде, вызывает лишь чувство брезгливости и презрения.

– Нет, ваша Светлость! Ибо я только что вернулся в Англию, где не был много лет! – Открытый и честный взгляд этого молодого моряка даже начал вызывать симпатию не только у «Его Светлости», но и у кого-то из публики. Но «закон есть закон»? А преступления этого молодого лейтенанта особо тяжкие? И приговор по ним может быть только суровым и беспощадным – смертная казнь!

В это время в зал судебного заседания вошел щеголеватого вида высокий худой джентльмен, в адвокатской мантии и нелепом парике, чуть съехавший на бок, с несколькими пергаментами (свитками) под мышкой. Быстро поправив парик, этот барристер или адвокат торопливо затараторил:

– Прошу разрешение войти, Ваша Светлость! Барристер Джон Уилкс, эсквайр, нанят Ост-Индийской компанией… представлять интересы капитана Джона Пола в Высоком Суде Королевской скамьи города Уайтхейвина, графства Калабрия! Вот мои верительные грамоты и патент барристера. (передает часть свитков Секретарю, который далее передает пергаменты Сомерсету).

Ваша Светлость! Стороне защиты на основании, данного нам по Праву справедливости,… требует время, чтобы я смог переговорить с моим подзащитным?

Председатель Высокого Суда Королевской скамьи, по просьбе адвоката защиты, закрыл судебное заседание и перенес следующее заседание Суда на три дня:

– Надеюсь для общения с вашим подзащитным вам хватит… три дня, эсквайр Уилкс?

– Безусловно, Ваша Светлость! Через три дня мы будем готовы продолжить процесс!

– Судебное заседание… закрыто! – удар судебного молотка, и Секретарь огласил закрытие судебного заседания первого дня.

Через три дня, ровно в полдень по Гринвичу началось новое судебное заседание Высокого Суда Королевской скамьи. Секретарь сделал следующее заявление:

– Слушается Дело в Высоком Суде Королевской скамьи города Уайтхейвина графства Калабрия по Праву справедливости – «капитан Чарльз Бенсон… против своего первого лейтенанта Джона Пола», который обвиняется по четырем пунктам обвинения, а именно: п1. Подстрекательство к мятежу (бунту) на корабле. п.2.Нанесение побоев… п3. Хищение чужого имущества… П.4. Дезертирство с Флота, оставление места службы без уважительной причины. Дело рассматривается в Высоком Суде Королевской скамьи в составе трех судей и секретаря Суда под председательством Его Светлости сэра Чарльза Сомерсета, графа Вустер!

– Благодарю вас, мистер секретарь! – Его Светлость сэр Чарльз Сомерсет, граф Вустер стучит молоточком и вызывает представителя защиты в зал, попутно замечая, что обвиняемый сегодня выглядит куда как лучше, оптимистичнее, нежели три дня назад. – Судебное заседание объявляю открытым! Предоставляется слово мистеру Уилксу, эсквайру!

В зал судебного заседания вошел как всегда чуть растрепанный адвокат, в помятой, но дорогой шелковой мантии, и в парике набекрень на голове с таким же помятым как мантия лицом. Однако по уверенной походке и внушительной охапке свитков под мышкой и в руках барристера было понятно, что он не напрасно потратил эти три дня и основательно подготовился к схватке за своего подзащитного, сразу же вступив в бой:

– Ваша Светлость! Уважаемый Высокий Суд, леди и джентльмены! Человек, обвиняющий моего подзащитного в четырех из десяти смертных грехах и заявляющий, что он – жертва насилия и обстоятельств, этакий агнец Божий? На самом же деле (здесь адвокат сделал театральную паузу, чтобы привлечь всеобщее внимание) бывший капитан Чарльз Бенсон являет собой само исчадие Ада, по которому самому уже давно скучает висельница, а в аду его уже давно заждались черти! – Снова пауза и вздохи, и охи наиболее впечатлительных слушателей в зале. Однако этот «спектакль» ровным счетом не произвел никакого впечатления на Его Светлость, ибо Королевский судья Чарльз Сомерсет на своем веку к своим шестидесяти годам повидал много «артистов»:

– Мистер Уилкс! (Сердито стучит молоточком, требует тишины). Оставьте Высокому Суду решать, по кому «плачет висельница» и «кого заждались черти в аду»? Не забывайтесь, что находитесь в Королевском Суде, а не на подмостках театра или на проповеди в церкви?! Впредь потрудитесь отвечать по сути Дела, иначе… Высокий Суд примет решение отстранить вас от участия в этом Деле за неуважение к Суду! Вам понятно, эсквайр Уилкс?

– Да, Ваша Светлость! – адвокат чуть «потух», но все же до конца не утратил боевой дух и снова ринулся в атаку. – Тогда сразу перейду к рассмотрению по существу Дела!

– Мы вас слушаем! – Тоже уже примирительно сказал Его Светлость Председательствующий. «То-то, знай наших!». Однако адвокат не сдавался:

– Итак, по первому пункту, а именно – «Подстрекательство к бунту»? Вот Приказ-ордер «сертиорари» на поимку и арест бывшего капитана шхуны «Два Товарища» Чарльза Бенсона, подписанный первым Лордом-Адмиралом Адмиралтейства, сэром Джоном Чарльзом Монтегю, графом Сэндвич. – Сделав какие-то манипуляции со свитками и выбрав из них нужный пергамент, адвокат с видом именинника прошествовал от трибуны к секретарю и передал свиток, который затем так же, но уже от секретаря проследовал на судейский стол-трибуну к Сомерсету, который очень внимательно и достаточно долго изучал важную бумагу, после чего выдал вердикт:

– Здесь сказано, что по приказу капитана Бенсона был убит (забит палками до смерти) плотник корабля Джек Ригли некем Длинным Джо. Но при чем здесь ваш подопечный, лейтенант Джон Пол? И как сей факт его оправдывает?

– Вот, мы и подошли к самому главному! – Адвокат торжествует, ибо, как и предполагалось, Его Светлость угодил в ловко расставленный ему «капкан». – Это не единственный факт телесных наказаний на этом судне. В день прихода шхуны «Два Товарища» на Ямайку капитан Бенсон попытался подвергнуть телесному наказанию своего первого лейтенанта Джона Пола, моего подзащитного, ударами палкой?! (Адвокат снова делает театральную паузу, наиболее впечатлительные дамы охают и ахают. Однако большинство уже заинтересованно и с нетерпением ждут развязки – куда клонит этот пройдоха – адвокат?).

– И что же там произошло, эсквайр Уилкс? – даже Его Светлость уже стал проявлять нетерпение, а «театральность» барристера его просто начинала бесить!

– Но в итоге он сам оказался бит своим палачом, все тем же Длинным Джо. Как и интендант Раскин!? О чем есть свидетельство других свидетелей этого факта – мастера Смоллетта и канонира – арсенального Куинси, интенданта Мак Кинли, сменившего интенданта Раскина и других достойных джентльменов, членов команды шхуны «Два Товарища»! Сам бывший интендант Раскин, был также бит этим самым Длинным Джо или Джонни, вместе с капитаном Бенсоном они пытались скрыться с корабельной кассой, прихватив жалованье команды и «призовые» за год службы? В настоящий момент Раскин схвачен и ожидает Суда при Адмиралтействе в Маршалси, куда после поимки будет доставлен и бывший капитан Бенсон! Таким образом, по пунктам 1 и 2 должно быть сняты обвинения с моего подзащитного, ибо он не совершал эти гнусные преступления! – Адвокат торжествовал. В зале началась шумиха, все начали обсуждать «вновь открывшиеся обстоятельства» этого Дела. Его Светлость быстро стуком своего молотка пресек эту шумиху:

– Прошу тишину в зале! Иначе буду вынужден удалить публику из судебного зала.

Когда шум утих, Судья Сомерсет снова обратился к адвокату:

– Мистер Уилкс! Предположим, что вам удалось… снять два (!) пункта обвинения с вашего подзащитного? Но как же быть с двумя остальными пунктами, как-то обвинения в краже чужого имущества и в дезертирстве? Речь идет о некоем невольнике… Джимми? Получается, «вор у вора дубинку украл?» (Смех в зале).

Однако не так прост был барристер Уилкс, не зря он считался одним из лучших адвокатов Королевства:

– Ваша Светлость! Разрешите позвать сюда этого самого… свидетеля Джимми? Чтобы он сам смог рассказать, как было дело на самом деле? Теперь он служит в качестве слуги у мистера Пола.

– Эсквайр Уилкс! – Сомерсет стучит молотком, в зале снова возмущение и шум. – Вы в своем уме? Вы собираетесь вызвать в Высокий Суд… негра? И полагаете, что на показания бывшего раба можно положиться?

– Ваша Светлость! Я только хотел предложить Высокому Суду выслушать этого несчастного, бывшего раба?! Хотя, сейчас, по прошествии времени, он выглядит вполне довольным своей новой жизнью у его нового хозяина, мистера Джона Пола! (Адвокат кивнул в сторону своего подзащитного). Который взял его в качестве своего жалования за полгода на шхуне «Два Товарища»! Но, если Высокий Суд сочтет этот довод недостаточно весомым, мистер Джон Пол выплатит за своего слугу Джимми две гинеи, пять шиллингов и пять пенсов. А также, все судебные издержки – я уполномочен заявить от имени моих нанимателей, что Ост – Индийская компания готова оплатить все судебные издержки, связанные с этим процессом!

Зал снова возбужденно шумит, словно разбуженный пчелиный улей. Барристер Уилкс торжествует от произведенного его «пламенной и зажигательной» речью эффекта. Королевский судья снова вынужден стучать молотком:

– Попрошу тишины в зале Королевского Суда! – после установления относительной тишины, Его Светлость продолжил. – Господин эсквайр! Очень похвально и благородно, что столь уважаемая в Королевстве Ост – Индийская компания вознамерилась оплатить все судебные издержки и все долги за обвиняемого, мистера Пола!? Но чем продиктована такая… благотворительность? Ведь по заявлению самого обвиняемого, он давно не был в Англии и никого тут не знает? Однако, теперь за него вступается самая уважаемая в Королевстве торговая компания и нанимает одного из лучших и дорогих адвокатов?

Этот вопрос, наверное, волновал ВСЕХ в том зале, ибо после него воцарилась гробовая тишина. Было просто невероятно, что столь могущественные силы в британском государстве вступились в безвестного молодого моряка, который сам утверждал, что его никто не знает и вдруг такой оборот? В первый раз Королевский судья сталкивается со столь сильным противником в судебном процессе, Его Светлость сэр Чарльз Сомерсет, граф Вустер не любил проигрывать и вдруг… Это просто не укладывалось у него в его седой голове? Кто же этот… Джон Пол, что за него вдруг заступились такие мощные силы британского общества, против которых даже он, граф Вустер беспомощен, как младенец? Неужели и впрямь этому молодому шотландцу помогает… Всевышний Бог? Казалось бы, начинавшийся как заурядный судебный процесс по Делу, которое «выеденного яйца не стоит» и должно было закончиться смертным приговором, может теперь поставить жирный крест на репутации и дальнейшей карьере Королевского Судьи. И от этой простой, но такой мрачной по итогу мысли, седые волосы Его Светлости вспотели под пышными буклями парика. «Однако остался еще четвертый пункт, как-то «дезертирство», которое тоже карается… смертью? Как тут ты сумеешь выкрутиться, ловкач?»:

– Но как вы объясните, эсквайр Уилкс, факт… дезертирства вашим подзащитным?

– Вот, Ваша Светлость, мы и подошли к кульминации нашего судебного процесса! – Теперь адвокат был действительно более похож на проповедника в храме, ибо «вещал истину и ему внимали, ибо его устами говорил сам Господь!». – Мистер или, правильнее говорить, капитан Пол не дезертировал с Флота, а был принят на службу на Ямайке в Ост – Индийскую компанию и практически в одиночку привел в Уайтхейвин бриг «Джон» с колониальным товаром! Чем оказал Ост-Индийской компании неоценимую услугу, спасая ценный груз!

– Вы сказали, эсквайр Уилкс, «практически в одиночку» и назвали обвиняемого… «капитан Пол»? – Липкий холодный пот практически ручьем тек по спине Королевского судьи, который теперь ясно представил себе свое полное фиаско.

– Ваша Светлость, уважаемый Высокий Суд, леди и джентльмены! Дело в том, что предыдущий капитан и первый лейтенант брига «Джон» умерли во время рейса от желтой лихорадки, и поэтому капитану Полу пришлось заменить их на капитанском мостике. Что же касаемо «капитана Пола», то вот капитанский патент на имя «Джон Пол», подписанный Первым Лордом Адмиралтейства! (передает свиток секретарю, который передает далее Его Светлости). И Капитанский контракт от судовладельца брига «Джон» мистера Мурсхеда на право управлять бригом «Джон» и распоряжаться 10 % торговой выручки по своему усмотрению.

Очередной свиток передан секретарю, шум в зале. Неслыханно щедрые условия капитанского контракта. Адвокат же ставит окончательный вердикт, жирную точку, точнее ВОСКЛИЦАТЕЛЬНЫЙ ЗНАК:

– Таким образом, мы полагаем, что мой подзащитный не виновен и должен быть освобожден из-под стражи!

Трудно признать свое полное поражение, полное и безоговорочное фиаско, особенно в том шуме и гаме, которые начались после речи барристера Уилкса, но все же Королевский судья Его Светлость сэр Сомерсет, граф Вустер, как мужественный и честный человек Чести, вынужден был признать свое поражение:

– Изучив все обстоятельства этого Дела и предъявленные защитой доказательства, Высокий Суд Королевской скамьи города Уайтхейвина постановил: «Признать мистера Джона Пола… НЕВИНОВНЫМ по всем пунктам предъявленных ему обвинений и освободить из-под ареста НЕМЕДЛЕННО!» Заседание Суда… закрыто! (Удар молотка. И расстроенный Королевский судья молча удалился, не обращая внимания на радовавшихся такому исходу адвоката Уилкса, судовладельца Мурсхеда и его зятя и… теперь капитана брига «Джон» Джона Пола…

Однако братьям удалось за прошедшие почти шесть лет лишь дважды: в первый раз сразу в первый рейс Джона в Новый Свет и как раз в Бостон весной 1769. И теперь, но уже весной 1775 года, сразу после того, как был снят запрет на заход в порт Бостона, введенный правительством лорда Норда после знаменитого «Бостонского чаепития» в декабре 1773 года. Тогда, после введения английским королем Георгом «чайного налога» в колониях Северной Америки с целью пресечения контрабанды более дешевого голландского чая и дополнительного сбора налога на содержание английских колониальных войск, колонисты-жители ряда городов, таких как Нью-Йорк, Чарльстон и Филадельфия, не только воспротивились поставке английского чая, но и добились, что три из семи кораблей, везущих дорогой из-за новых пошлин английский чай, вернулись назад, в Англию, не разгружая товар! Жители Бостона, куда направлялись сразу три судна с чаем («Дортмут», «Элеонора» и «Бивер», четвертое судно «Уильям» попало в шторм и затонуло), также, не разгружаясь (а значит, без уплаты пошлины), должны вернуться обратно в Британию не позднее 17 декабря 1773 года. Однако, губернатор Бостона Хатчинсон со своими сыновьями, которые также занимались торговлей чаем в колонии, отказался выполнять требование местных жителей Бостона. Тогда, переодевшись в костюмы индейцев-моухоков, революционеры из революционной организации «Сыны Свободы» под предводительством Самюэля Адамса пробрались на английские суда и выбросили в море весь чай! Эта дерзкая акция вошла в мировую Историю как «Бостонское чаепитие» и послужила началом борьбы Североамериканских колоний (США) за свою независимость от Британской короны!? А сам Самюэль Адамс, предки которого были выходцами из Шотландии и бежали в Новый Свет после неудачного восстания якобитов, считается Отцом – основателем американской Нации и государства США.

Еще в первый свой приезд старший брат Уильям Пол познакомил младшего брата-капитана со всеми членами «Сынов Свободы»: помимо самого основателя и шотландца Самюэля Адамса это были Бенедикт Арнольд, Джеймс Сван, Джеймс Отис, Пол Ривер, Александр Мак Доугалл, Бенджамин Эдс, Чарльз Томсон, Джозеф Варрен, Оливер Уолкотт, Хаим Соломон, Кристофер Гедсден, Джон Хэнккок, Патрик Генри и другие. Молодого моряка еще в первый раз поразили эти молодые люди, стремящиеся к идеалам СВОБОДЫ, РАВЕНСТВА и БРАТСТВА и выступающие за НЕЗАВИСИМОСТЬ от Британии их новой Родины – Конфедерации североамериканских штатов! Они, как патриоты своей Отчизны, свято верили, что в борьбе за правое дело они обретут Свободу! И эти взгляды и идеалы североамериканских революционеров совпадали и с его, Джона Пола, жизненными взглядами и мировоззрением! В лице «Сынов Свободы» молодой шотландец увидел братьев по вере, по идеалам, по борьбе! И самое замечательное, что с ним был его старший родной брат Уильям Пол, всецело разделяющий эти самые свободолюбивые чувства и мысли, что они, братья Пол, теперь вместе, плечом к плечу, рука к руке, их горячие революционные сердца бьются в унисон, а их легкие дышат единым воздухом – воздухом Свободы… Вот почему такая долгая разлука была такой томительной в ожидании встречи, словно душа томилась в тюремной камере? И оттого радость от встречи стала такой яркой, такой восторженной и что бы не сказал кто-то из братьев, что бы не предложил, это принимается без возражения, с щенячьим юношеским восторгом и благодарность: «Спасибо, что ты есть и ты сейчас со мной, мой любимый Брат!».

В один из дней, когда время, отпущенное Судьбой для свидания братьев, перевалило за экватор, Уильям Пол заговорщически намекнул младшему брату за завтраком, что сегодня его ждет встреча с удивительным человеком, и так было угодно Создателю, с соседом соседнего поместья:

– Джон, сегодня ты познакомишься с удивительным человеком, с генералом Джорджем Вашингтоном! Спасибо Судьбе и Создателю, что сделали моим соседом такого благородного и смелого человека как Джордж. Поверь мне брат, что лучше человека я еще не встречал!?

– Лучше меня? – усмехнулся молодой моряк.

– Ты вне конкуренции! – засмеялся старший брат.

– Чем же он, этот генерал Вашингтон, тебя, брат, так очаровал? – Спросил Джон, отхлебывая ароматный ямайский кофе. – Уж не сладкими речами о свободе и равенстве? Как в Бостоне любят рассуждать «Сыны Свободы», вроде братьев Хэнкоков или самого Сэма Адамса?

– Нет, брат, Джордж, он другой! – Глаза Уильяма Пола восторженно сверкнули. – Он более решительный и смелый, он – человек действия! Джордж Вашингтон – вождь!

– Но в чем же это проявляется, его… смелость в действиях? – Теперь уже владелец соседнего поместья тоже заинтересовал капитана брига «Джон».

– Генерал Вашингтон полагает, и я с ним согласен, что свободу и независимость на никто на блюдечке не подарит?! За них придется бороться, придется воевать! А потому, нужен решительный и смелый человек, который поведет нас в бой, который возглавит нашу борьбу, будет командовать нашей армией! Будет нашим вождем! «И это генерал Джордж Вашингтон!» – старший брат говорил страстно и убежденно, ибо он твердо верил в это, без всяких сомнений и колебаний. Однако, младший брат не был столь категоричным и убежденным в успехе, конечно, сомневался, а получиться ли победить англичан в предстоящей битве за независимость:

– Вы не боитесь проиграть или даже… погибнуть в этой вашей войне?

– Не боимся, брат! Ибо наша война – священна! Ибо с нами Бог! И в Боге мы сильны! В своей святой Вере в Господа нашего и в свое Отечество!

– Тогда вперед, брат, на встречу своей Судьбе и генералу Вашингтону! С которым я уже просто желаю познакомиться! – улыбнулся Джон, вставая из-за стола. – Тем более, что Джимми уже заложил коляску и готов ехать!?

Оба брата, обнявшись, спустились с веранды и сели в коляску, скомандовав вездесущему бывшему рабу, а теперь чуть подобревшему от сытой и спокойной сельской жизни управляющему в поместье Джимми, чтобы то ехал в соседнее ранчо Маунт – Вернон генерала Джорджа Вашингтона…

Уже подъезжая к усадьбе в долине реки Потомак, где в центре удобно был расположен двухэтажный просторный хозяйский дом с широкими окнами и открытой верандой, а в «крыльях» какие-то хозяйские постройки и даже винокурня, братья заметили самого хозяина поместья, моложавого статного мужчину лет сорока пяти. Генерал Вашингтон по всей видимости уже поджидал гостей-соседей, раз вышел сам их встречать:

– Здравствуйте, друзья! Рад принять у себя столь дорогих гостей! Прошу в дом!

– Здравствуйте, Джордж! Разрешите представить вам моего брата, Джона. – Уильям Пол горячо пожал руку хозяина Маунт-Вернон.

– Джон Пол, младший брат Уильяма! – Молодой моряк также поздоровался с генералом Вашингтоном. Рукопожатие было по-мужски крепким и искренним, как и сам этот человек, смотрящий открытым взглядом глаза в глаза, ибо душа его была открыта для друзей, как и его большое сердце.

– Очень рад познакомиться, Джон. Ваш брат много рассказывал о вас и только хорошего! – Вашингтон улыбнулся, ибо это было сказано искренне. – Однако, хочу вас познакомить, джентльмены, еще с один моим гостем! Прошу в дом!

Войдя в просторную гостиную, где уже был накрыт и сервирован большой круглый стол к обеду, братья увидели грузного мужчину, удобно расположившегося в кресле – качалке и читающего что-то, какую-то книгу. Войдя следом за гостями, хозяин воскликнул, представив еще одного гостя, явно не здешнего и явно приехавшего из далека:

– Джентльмены! Разрешите представить вам еще одного моего гостя… из Филадельфии, достопочтимого мистера Бенджамина Франклина! Мистер Франклин, как и я был делегатом Первого Конгресса Независимости и не только разделяет наши взгляды «Сынов Свободы», но и как философ и ученый, является нашим духовным, идейным лидером!

– Здравствуйте, джентльмены! Мой друг и соратник генерал Вашингтон несколько преувеличивает мою скромную роль в нашем деле борьбы за свободу и независимость нашей Родины, Новой Англии от старой!? – Этот уже седой старец с большими умными глазами и открытой улыбкой напоминал сказочного мудреца, волшебника, который, наверное, знает ответы на все вопросы на белом свете. Однако несмотря на светлый ум, физической силы в рукопожатии ученого и философа было не такое крепкое, как у генерала.

– Очень рады с вами познакомиться воочию.

– Я тоже очень рад познакомится с друзьями моего лучшего друга Джорджа. С вами, Ульям, я слышал много хорошего, будучи в Бостоне у наших друзей, братьев Хэнкоков и от Сэма Адамса.

– Благодарю, сэр.

– Рад познакомиться и с вашим младшим братом, о котором слышал, что он, кажется, капитан судна? – Франклин, пожимая руку Пола – младшего, посмотрел открытым взглядом в серые глаза моряка.

– Да, сэр. Имею честь быть капитаном брига «Джон», к сожалению, скоро должен буду отплыть обратно в Британию с колониальными товарами. Для меня большая честь познакомиться с вами, Бенджамин, и с генералом Вашингтоном.

– Надеюсь, что наше знакомство станет прологом большой и крепкой мужской дружбы! Знаете, Джон, извините, можно мне вас так… по-дружески, называть?

– Почту за честь, сэр.

– Предлагаю, джентльмены, наше знакомство скрепить хорошей порцией моего бурбона, который я делаю здесь, в Маунт – Вернон, за обедом! Есть ли возражения против моего предложения? – Хозяин предложил отобедать, и гости с радостью согласились.

– Никак нет, с радостью принимаем предложение нашего хлебосольного хозяина! – Бенджамин Франклин лукаво улыбнулся, уже предвкушая гастрономические изыски североамериканской кухни.

– Тогда, джентльмены, прошу к столу! Дела подождут, а обед ждать не будет? Он просто остынет!

И мужчины сели за стол, чтобы отведать, «что Бог послал». А бог действительно послал все дары Северной Америки, искусно приготовленные кухарками Маунт-Вернона: жаркое из тушеной говядины с овощами, вяленое мясо и запечённая индейка, местные сыры, традиционный американский яблочный пирог и конечно бурбон. Хлебосольный хозяин поместья поднял бокал и сказал первый тост:

– Джентльмены! Друзья мои! Я хочу поднять этот бокал за свободу и независимость нашей новой Родины – Севера Американской Конфедерации! Гип – гип, ура – ура – ура!

– Гип – гип. Ура! – Дружно поддержали хозяина гости, звонко чокаясь бокалами.

– Воздадим должное нашему Господу, что не оставляет нас и дарует нам пищу нашу и светлые помыслы наши, ибо дело наше правое! Аминь! – Сказав это и помолившись, мужчины приступили к трапезе. Генерал Вашингтон обратился к Джону Полу, прожевав кусок тушеной говядины:

– А знаете, Джон? Мой старший брат, Лоуренс Вашингтон, тоже был моряком и служил под началом самого адмирала Вернона. Учувствовал в осаде Картахены, правда сказать, не совсем удачно?! После возвращения он, купив эту землю, он и построил здесь это поместье, которое назвал в честь адмирала. Я тоже мальчишкой мечтал, как брат, стать моряком и даже хотел убежать из дома? Однако моя покойная матушка, упокой Господь ее душу, запретила мне это сделать и настояла, чтобы я стал землемером!?

– Но вы же вроде стали военным, генерал Вашингтон? – Мечта быть моряком хозяина была неизвестна всем гостям, и конечно это было интересно.

– Да, и все же я стал военным, отправившись на войну с французами и индейцами. Но для меня всю мою жизнь был пример моего старшего брата, отважного и смелого моряка, которого я очень любил и уважал! Когда брат умер, он завещал мне это поместье и напутствие – бороться за свободу и независимость нашей Родины! Предлагаю тост за моряков, этих смелых и сильных духом и телом «морских волков», которым не страшны шторма и бури! За вас, мой юный друг, за вас Джон Пол! И пусть путеводная звезда ведет вас к свободе! Семь футов под килем! Так, кажется, желают удачи морякам? – Вашингтон поднял бокал, все мужчины встали и чокнулись бокалами, приветствуя капитана брига «Джон». Думали ли эти мужчины, тогда, что их рядовая встреча и их знакомство не была случайной? Само Проведение, самой Судьбой и Богом была благословлена эта встреча, ибо встретились в Маунт-Вернон будущие Отцы – основатели Великой американской Нации, навсегда изменившие ход Мировой Истории! Они разрушат само феодально – рабовладельческое устройство человеческой цивилизации, провозгласив первыми девиз – лозунг: «Да здравствует Свобода, Равенство всех людей, Братство народов Мира!» «Свободу и Независимость можно добыть только в борьбе!» – Вот главный революционный постулат – вывод, ставший военно – политической программой действий Североамериканской Конфедерации под руководством этих вождей, ставшей первоосновой современных Соединенных Штатов Америки…

Время короткого отдыха и свидания с старшим братом подошло к концу. И вот уже братья едут в Бостон – старший брат провожает младшего в обратный рейс, в Британию:

– Надолго ли расстаемся, Джон?

– Не знаю, Уильям. Может быть, на год. А может быть и на дольше. Это знает только Создатель!?

– Я буду скучать по тебе, брат!

– Я тоже.

– Прочь хандру, Джон! Однако, твой Джимми будет напоминать мне о тебе. Смышлёный парень и к тому же «дон Жуан»!?

– Это почему же, брат?

– Ну раз он сумел заполучить мою лучшую рабыню и неприступную красотку Эмму? – Рассмеялся Уильям. – К тому же Эмма… уже беременна, и скоро у твоего крестника будет бэби, а у меня новый невольник! Так стоит ли покупать новых рабов, если они размножаются как кролики?

– Но, брат, я считал тебя за человека более прогрессивных взглядов, вне расовых и сословных предрассудков? Ведь «Сыны Свободы» борются за свободу и независимость всех людей? Но при этом, допускаете работорговлю и рабовладение, скотское отношение к неграм или даже хуже, чем к скоту? – Очень серьезно отвечал младший Пол, не разделяющий шутливый тон старшего брата.

– Наверное, ты прав, братец. Мы, «Сыны Свободы», относимся к своим слугам более человечно и демократично, как ты заметил? И, наверное, могли бы даже отпустить их на волю, но окружающий мир, севера-американское общество еще не готово к отмене сегрегации, рабства!? Американское общество даже не готово бороться за свою свободу и независимость от Британии, ограничиваясь общими декларациями и пустыми возмущениями, от которых ни королю Георгу, ни правительству лорда Норта в Лондоне, ни холодно, ни жарко!? Скажу тебе больше, Джон, что большинство этих крикунов в Филадельфии и Бостоне даже осудили нас за «декабрьское чаепитие», считая эту акцию гражданского неповиновения и нашей борьбы… «мальчишеской проказой»? Более того, армия наших противников, лоялистов, сторонников короля Георга и военного генерал-губернатора Данмора только возросло!?

Казалось, бричка медленно едет, почти ползет как черепаха. Но все равно, раньше или позже, все же въехала в город – порт, где у причала уже ждет своего капитана бриг и команда, готовясь к отплытию с колониальным товаром в метрополию…

– Однако мы почти приехали, Джон! Что там за толпа и солдаты возле дома губернатора? Наверное, что-то случилось? Давай пойдем и посмотрим, Джон.

– С удовольствие прогуляюсь, а то ноги затекли от сидения. Тем более, что погода сегодня и впрямь чудесная! Прекрасный денек, чтобы прогуляться с братом по суше? А потом только несколько недель скрипучая палуба да океан! – Улыбнулся моряк, спрыгивая с пролетки, чтобы немного пройтись пешком.

Оставив конную коляску, братья Пол двинулись навстречу шумной толпе и отцепивших людей британских солдатов возле губернаторского дворца, не подозревая, что идут навстречу своей Судьбе, для одного из них эта встреча окончится трагично…

Пробираясь сквозь бушующую от негодования толпу, Уильям попутно пытался узнать, что происходит и чем вызваны протесты людей:

– Джон, давай за мной! Скажите, что тут происходит?

– Англичане арестовали несколько наших товарищей! Мы требуем освободить их!? – ответили из толпы несколько человек.

– Офицер! Вы не имеете права арестовывать наших товарищей, граждан Бостона! Это незаконно! Я как представитель…? – Уильям Пол все же протиснулся вперед и приблизился к оцеплению британских солдат и офицеру, который этими солдатами командовал.

– А ну-ка, разойдитесь немедленно, прекратите бунт! – Закричал на толпу и возмущенного Уильяма британец, выпучив глаза и побагровев от злости и гнева. – Все назад! Иначе будем стрелять!?

– Это произвол, офицер! Ваше имя? Я буду жаловаться как член городской палаты представителей города Бостона губернатору! – Наверное, эти слова Уильяма Пола, напугали или разозлили взбешенного англичанина, который скомандовал своим солдатам стрелять в толпу:

– Первой шеренге, готовься, пли! Вторая шеренга, примкнуть штыки, готовься, пли! – Раздался первый, потом второй залп.

Сквозь дым ружейного пороха было, как многие упали, сраженные пулями солдат: либо были тяжело ранены, либо сразу убиты. Толпа в ужасе и панике бросилась наутёк: люди бежали, толкали друг друга, падали, кричали.

Уильям Пол упал одним из первых, сраженный пулей в грудь. Захлебываясь кровью из простреленного легкого, он успел лишь обратиться к склонившемуся к нему младшему брату, потребовав от Джона дать клятву:

– Я умираю, Джон. Обещай мне, Брат мой, что ты продолжишь наше Дело «Сынов Свободы»? Поклянись!?

– Клянусь всем святым, что у меня есть, брат! – Склонившись над умирающим, суровый морской «волк» зарыдал как дитя. Старший брат Уильям Пол умер. Но лишь только Джон прикрыл стекленеющие глаза брата, как удар в спину прикладом ружья лишил его сознания, отправив в глубокий нокаут. Страшный трагический день, поворотный момент в судьбе нашего Героя, изменивший не только его жизнь, но жизни и судьбы многих миллионов и миллионов на планете Земля. А клятва, данная умирающему брату, будет исполнена – поверженные им враги будут его ненавидеть, а друзья и соратники будут им восхищаться и боготворить! Ибо с нами Бог!

И снова Джон Пол оказался в английской тюрьме, на этот раз не в британском Уайтхейвине, а в американском Бостоне. Но не это более сейчас беспокоило молодого моряка, а смерть любимого брата: «Как же это могло произойти? Почему Уильям? Почему Бог выбрал его, а не меня? Создатель выбирает лучших, а оставшимся скорбеть об их уходе Он посылает испытания и терновый венок и Крест распятия Спасителя?» Какие тяжелые мысли-думы, не дающие покоя ни днем, ни ночью? «Но, если Он меня оставил в живых, значит он знает, что мое предназначение в земной жизни еще не закончилось, что я для чего-то еще нужен? Но для чего? Как я смогу, находясь здесь, в тюрьме, выполнить обещание умирающему брату и продолжить борьбу? И где сейчас тело покойного? Предано ли оно земле или гниет в канаве? Господи, помоги мне! Дай мне силы не сломаться под тяжестью невзгод?! Ведь Ты не оставил нас своей милостью?» Прошло уже несколько дней с того трагического момента, когда убили брата, а Джон оказался в тюрьме, а неизвестность дальнейшей судьбы и серая обыденность тюремного быта (распорядка) все больше заставляла ломать голову, сводила с ума узника Бостонской темницы…

В одну из ночей тягучую и мучительную тишину вдруг разорвал какой-то шум, возня и даже выстрелы… Все узники вдруг всполошились: «Что бы это все значило? Что происходит за толстыми тюремными стенами с тяжелыми решетками на узких окнах-бойницах тюремного замка? Какие-то громкие голоса, лязг оружия, тяжелые торопливые шаги нескольких спешащих людей, гулко звучащих в коридорах тюремных казематов. Дверь камеры со скрипом отворяющихся засовов открылась, и на пороге с факелом в руках оказался высокий статный человек в военном камзоле… генерал Джордж Вашингтон:

– Друзья, вы свободны! Выходите!

– Генерал Вашингтон! Это вы?

– Кто вы? – Генерал подсветил лицо узника. – А, это вы, Джон Пол? Да, мой мальчик, это я! Мне жаль, что случилось с вашим братом?! С другими нашими товарищами! Но клянусь, что их жизни, эта сакральная жертва, стали запалом, той искрой, из которой вспыхнет пламя нашей борьбы за Свободу! А теперь нельзя терять ни минуты, пока англичане не опомнились? Быстрее наверх и прочь из тюрьмы! Джентльмены, за мной!

Освобожденные узники выбежали в тюремный дворик, где лежал убитый английский офицер и двое солдат – часовых. Джон чуть замешкался, пытаясь вглядеться, не тот ли британский офицер убил его брата? Какой-то джентльмен отвлек его, призвав быстрее убираться из этого страшного места:

– Садитесь на коня и скачите за нами, юноша! Не время зевать, враг может напасть в любой момент!

– Да, сэр. – И, сев на лошадь, группа всадников – мятежников и несколько бывших узников тюрьмы быстро покинула Бостон. Они скакали несколько часов, пока солнце не приблизилось к полудню. Наконец, всадники достигли большой поляны-долины, окруженной горами и небольшим лесом на берегу реки, где американцы разбили военный полевой лагерь у Бликер – Хилла, получивший название «лагерь Свободы». Сотни колонистов стали стекаться в новую армию, плохо вооруженные, плохо одетые и обутые, плохо обученные, но с большой верой в свое правое дело, в свою неизбежную победу за свободу и Независимость своей новой Родины – Соединенных независимых штатов Северной Америки. Скоро тринадцать штатов объединятся в Конфедерацию, чтобы дать бой британской короне! Еще партизанская и слабая, но решительная американская армия узнает и горечь поражений, и радость пока редких побед, но у нее есть очень решительный и смелый главнокомандующий – Генерал Джордж Вашингтон, который поведет ее в бой. Поведет американскую армию к победам, к своему главному триумфу – к полной победе при Д., заставив англичан капитулировать и признать Независимость США, заключив мирный Парижский Договор 1783 года! Американские колонисты показали всему миру, что значит Свобода и борьба за Независимость!? Что только свободный Народ должен определять, как ему жить и как строить свое государство – Североамериканскую Конфедерацию независимых штатов!

А пока, еще в начале пути, когда ясны только цели, но не ясны пути их решения, младо американцы собрались на свой первый военный совет, который открыл только что назначенный главнокомандующим Континентальной армией генерал Вашингтон:

– Джентльмены! Разрешите вам представить моего друга Джона Пола, младшего брата нашего товарища Уильяма Пола, ныне упокоившегося на кладбище Гранари, в Бостоне.

Все присутствующие сняли шляпы в знак уважения к ныне покойному «Сыну Свободы». После минуты молчания и надев головные уборы, генерал и главнокомандующий продолжил, обращаясь теперь к молодому моряку:

– Джон! С мистером Полем Ривером, нашим интендантом, вы, кажется, знакомы?

– Да, сэр. Нас познакомил брат в мой первый приезд в Бостон. Мы даже останавливались на пару дней в доме мистера Ривера. – Джон протянул руку для рукопожатия, которую крепко пожал интендант.

– А между тем, вы не знаете, что именно Полю, как и многие из нас, вы и мы обязаны своей свободой и тем, что сейчас находимся здесь, а не в тюрьме Бостона или на висельнице у англичан? Ведь именно наш Поль Ривер, наш ювелир, а теперь интендант нашей армии, хлебосольный хозяин и храбрейший из храбрецов, узнал о предательстве одного из лживых «Сынов Свободы», переметнувшегося к англичанам, не только успел предупредить и спасти наших товарищей об грозившей им смертельной опасности, но и убить подлого предателя! Слава Герою!

– Слава Герою! Слава Полю Риверу! – Дружно поддержали генерала все присутствующие. Кто-то даже хлопал по плечу отважного интенданта.

– Мне даже не ловко, друзья. Я думаю, что так поступил бы каждый из вас, окажись он на моем месте?! – Скромняге Риверу даже стало немного от всеобщего внимания. Наверное, истинные герои так себя и ведут, совершив подвиг.

– Наш Поль, как всегда, самый скромный парень! – Улыбнулся генерал Ли, который уже успел познакомиться с Джоном Полом. Все рассмеялись, соглашаясь с будущим героем-генералом войны за Независимость.

– Вот, Джон, это моя правая рука и мой друг, генерал Чарльз Ли. Тоже храбрец и рубака, каких мало!?

– А мы уже познакомились только что! – Почти синхронно ответили оба мужчины и рассмеялись, пожав еще раз друг другу руки.

– А это моя «левая рука», генерал Израэль Патнэм, храбрец из храбрецов. Это полковник Уильям Прескотт, его отважные стрелки обратили в бегство англичан, когда они попытались захватить наши арсеналы в Конкорде. И сейчас я хотел бы спросить вас, капитан Джон Пол – вы с нами в нашей борьбе?

Все вдруг перестали улыбаться и стали сразу серьезными, повисла зловещая звенящая тишина… Теперь все смотрели на молодого шотландца. Наступила торжественная минута, которую позже часто вспоминал Джон Пол, добавивший к своему короткому имени добавочное прозвище «Джонс»:

– Здесь и сейчас, перед лицом моих новых товарищей и в память о моем покойном брате, я торжественно клянусь – бороться за свободу и независимость моей новой Родины – Североамериканской Конфедерации! Если я нарушу эту свою торжественную клятву, то пусть меня покарает Бог и презрение и суровое возмездие моих товарищей по борьбе! Ибо с нами Бог! В Боге наша сила!

– В Боге наша сила! Клянемся бороться за свободу и независимость нашей Родины, не щадя своих сил и самой жизни! Клянемся, клянемся, клянемся! – Все американцы дружно произнесли торжественную клятву. Это был наивысший накал патриотического подъема, веры в свои силы и высокий боевой дух! Война за Независимость началась! Она будет продолжаться целых восемь лет, будут горечь поражений и потерь и радость громких побед, но все же… Сегодня родился Герой Новой Америки, Отец – основатель Нации и американского военно – морского Флота, российский адмирал Джон Пол Джонс или на русский манер Павел Павлович Джонес!

Однако, несмотря на первый успех при Ленгсингтоне и Конкорде, когда колонистам удалось разгромить отряд англичан под командованием майора Джона Питкерна и сохранить за собой арсеналы, но в сражении при Банкер Хилл и Бридс Хилл Континентальная армия практически лишилась пороха, свинца и самое главное, артиллерии. Штурмовать Бостон с его семитысячным гарнизоном под командованием опытных офицеров и генералов пятнадцатитысячная американская армия под командованием нового командующего генерала Вашингтона, несмотря на численное превосходство, практически не могла – требовалось много и пороха, и пуль, и главное, осадная артиллерия с ядрами! Английский генерал-губернатор Томас Гейдж, опасаясь, что арсеналы с порохом и боеприпасами могут быть захвачены колонистами-мятежниками, приказал все военные запасы перевезти с континента в Нассау, на Багамские острова, под защиту фортов крепости и английского флота. Узнав об этом, генерал Вашингтон, главнокомандующий армии конфедератов, собрал военный совет:

– Джентльмены! Ситуация с порохом и оружием становится катастрофической?! (Общий гул недовольства присутствующих). Тихо! Вы видите, что наша армия растет не по дням, а по часам – к нам каждый день приходят все новые и новые бойцы, готовые сражаться за наше правое дело, за независимость и свободу нашей Родины! Но, увы, несмотря на почти трехкратное численное превосходство, мы сегодня не в состоянии освободить даже наш родной Бостон?

– Но как же так, генерал Вашингтон? Почему вы так решили? В чем причины? – гул недовольства большинства присутствующих командиров.

– Тише, джентльмены! Послушайте меня пожалуйста. Во – первых, нам противостоят почти четыре тысячи английских гренадеров и около двух тысяч лоялистов, под командованием опытных британских офицеров и боевого генерала британской армии генерала Гейджа!

– Мы не менее храбрые и опытные боевые офицеры и солдаты, чем англичане? И уж тем более, эти подлые предатели, лоялисты? И уж тем более, если будет нужно, то мы погибнем, но освободим наш родной Бостон! Победа или смерть! – стали выкрикивать особо ретивые командиры, но их быстро успокоили более опытные старшие товарищи, как-то полковник Прескотт и генерал Ли.

– Вот именно, джентльмены, мы и должны думать о том, как с малыми потерями побеждать англичан?! А не гибнуть от неуместной храбрости и отваги, ибо вся борьба еще впереди! А война еще только начинается, и впереди еще будет много сражений? (Снова шум, но уже тише.) Тихо! И второе, и самое главное: у нас на каждого бойца по пять – десять выстрелов на ружье? Да и ружья не у всех!

– А что там думают эти умники в Филадельфии? Когда уже наладят поставки оружия? – Все присутствующие были очень возмущены открывшейся неприглядной правдой.

Один главнокомандующий лишь один сохранял, казалось бы, спокойное хладнокровие:

– Успокойтесь, прошу вас, джентльмены! Я регулярно отправляю требования в Конгресс, но получаю отписки вроде «снабжайте себя сами, отбирайте порох и оружие у англичан… в качестве военных трофеев»? Ибо своего пороха, как и оружейных заводов у Конфедерации нет!?

– Так давайте так и сделаем, генерал Вашингтон! Давайте отберем порох и оружие у англичан? – Как всегда горячий и неудержимый в своей отваге полковник Прескотт выразил, наверное, общее мнение присутствующих, сорвав овации.

Однако главнокомандующий только покачал головой. После того, когда шум немного притих, генерал Вашингтон продолжил совет:

– Проблема в том, джентльмены, что военный губернатор лорд Данмор… все запасы оружия и пороха, чтобы они не достались нам, перевезти на Багамы. Под защиту английского флота и пушек фортов Нассау!

– Вот подлец! И что же теперь делать? Как же нам быть? – вдруг всеобщее ликование сменилось таким же всеобщим унынием. Кроме генерала Вашингтона. Все тот же Прескотт, который только что воинственно «петушился», обратился к главкому:

– Есть ли у вас план, сэр?

– Спокойно, джентльмены. Да, у нас есть план, и он такой: нужно захватить Нассау, привезти оружие и порох сюда! Коммодор Хопкинс!?

Только тут все присутствующие заметили немолодого, седовласого моряка, сидевшего в глубине палатки, когда он откликнулся на зов Вашингтона и поднялся со своего места:

– Да, сэр!

– Вам поручается, коммодор Хопкинс, захватить Нассау и привезти оружие и, главное, порох. Готовы ли вы и ваши люди, выполнить это сложное и рискованное задание?

– Да, сэр. Флот готов выполнить ваш приказ!

– Все, что вам будет необходимо, вам предоставят интендант Ривер и полковник Прескотт. И да поможет вам Бог!

– Спасибо за доверие, сэр! Обещаю, что мы не подведем, но выполним приказ! Порох и оружие будут доставлены армии, клянусь своей честью! – Моряк даже побледнел от волнения и торжества момента. Все присутствующие горячо и дружно поприветствовали коммодора, пожелав ему и морякам удачи в бою…

Еще в октябре 1775 года Второй континентальный Конгресс в Филадельфии принял решение о создании военно-морского флота Конфедерации. Это сложное задание было поручено коммодору Эсеку Хопкинсу. Формирование морской пехоты Конгресс поручил капитану Самюэлю Николсону. Несколько бывших торговых судов были довооружены и переделаны в военные корабли: два фрегата «Альфред» (30 пушек) и «Колумб» (28), два брига «Андреа Дориа» (14) и «Кабот» (10), шхуна «Провиденс» (12) и шлюп «Флай» (6). В декабре к эскадре присоединились еще два корабля – бриг «Хорнет» (14) и шлюп «Оса» (10). Конгресс поставил боевую задачу молодому американскому Флоту – бороться с Королевским британским флотом на море и в прибрежных водах американского побережья! К началу 1776 года, когда состоялся знаменитый военный совет и поступил приказ главнокомандующего Континентальной армией генерала Джорджа Вашингтона американский флот в составе эскадры вышеуказанных кораблей под командованием коммодора Эсека Хопкинса вышел в штормовое море, чтобы захватить Нассау с запасами пороха и вооружений англичан. Однако, из-за неопытности американских флотских командиров два корабля («Хорнет» и «Флай») столкнулись и были вынуждены вернуться для ремонта назад в Филадельфию. Остальные корабли отправились выполнять приказ главкома, благополучно прибыв к Багамским островам в конце февраля 0 начале марта 1776 года. На борту своего флагмана – фрегата «Альфред» коммодор Хопкинс собрал военный совет командиров кораблей эскадры и командира морской пехоты (200 морских пехотинцев) капитана Николсона. Еще накануне, Джон Пол Джонс и сын коммодора лейтенант Хопкинс обратились к коммодору Эсеку Хопкинсу с просьбой – под видом рыбаков провести разведку Нассау и фортов острова? Несмотря на беспокойства за рискованность разведывательной операции отец благословил сына и Джонса:

– Дерзайте, да поможет всем нам Бог!

– Благодарим за доверие, сэр. Мы не подведем.

– Верю! Будьте осторожны и понапрасну не рискуйте!?

Спустя несколько часов молодые моряки вернулись, усталые, но довольные. По их лицам старый моряк коммодор Хопкинс велел собрать совет в командирской каюте флагмана:

– Итак, что вы узнали, лейтенант Джонс? Силен ли противник? Сколько английских кораблей на рейде Нассау?

– Сэр! По вашему приказанию мы с лейтенантом Хопкинсом под видом рыбаков на ботике провели разведку островов и самого Нассау? Вот что мы выяснили?

– Прошу, джентльмены, к карте! Итак, что вам удалось узнать?

– Непосредственно на рейде стоит фрегат «Глазго» (54), а также несколько транспортов находятся в порту под защитой пушек фортов и бастионов Нассау с дальнобойными 32-фунтовыми мортирами. Сами форты достаточно укреплены с моря – мы насчитали на каждом бастионе до десяти дальнобойных орудий, охраняющие вход на рейд! Так что атаковать Нассау со стороны моря было бы, по меньшей мере, неразумно. И даже легкомысленно! Ибо портовые орудия фортов расстреляют наши корабли при подходе к гавани, а корабельные пушки фрегата «Глазго» добьют окончательно!? – Джонс указывал примерное расположение фортов и кораблей англичан, молодой Хопкинс же при этом молчал. Как и все присутствующие американские командиры, кроме самого коммодора:

– И что вы предлагаете? Отказаться от штурма и уйти, не выполнив приказ генерала Вашингтона? Армии нужны порох и оружие, которые находятся здесь, в Нассау!? – массивный кулак командира эскадры жестко обрушился на карту.

– Конечно нет, сэр. Лейтенант Хопкинс предложил очень рискованный, но дерзкий план!? – чуть волнуясь, но твердо заявил Джон Пол Джонс, отдавая все лавры Победителя молодому Хопкинсу, хотя этот план по большей мере придумал или продумал сам Джонс. Все вдруг посмотрели на сына коммодора, от чего тот засмущался, словно невинная девушка. Джонс же продолжил свой доклад:

– Вот, взгляните сюда!

Все снова стали внимательно рассматривать карту – схему укреплений и фортов Нассау. План же двух лейтенантов состоял в следующем:

– Мы с отрядом капитана Николсона высадимся ночью вот здесь, в северной части острова, со стороны скал. В полдень, воспользовавшись фактором неожиданности мы атакуем с тыла форт Монтегю вот сюда (лейтенант показал пальцем на место на карте), где укрепления слабея. Ибо обороняющие форт гарнизон ждет нападение с моря, а не с суши? Нам с капитаном потребуется примерно сто пятьдесят морских пехотинцев и четыре легкие пушки с канонирами. Остальные пехотинцы (50 человек) под командованием лейтенанта Уивера (все посмотрели на лейтенанта) скрытно высадятся вот здесь, возле форта Финкасл и организуют засаду вот в этой рощице на случай, если гарнизон форта Финкасл решат пойти на выручку осажденным британцам форта Монтегю? Таким образом, захватив оба форта, которые господствуют над Нассау, находящимся в низу в долине, мы выдвинем ультиматум губернатору Брауну – порох и оружие взамен того, что мы сохраним город и не разрушим Нассау и форты!?

– Превосходный план! Я восхищен и особенно горд за вас, лейтенант Джонс и за моего сына! – Впервые коммодор Хопкинс позволил себе улыбнуться – план ему понравился своей простотой и гениальностью. Однако оставались кое-какие сомнения, а главное, что делать остальным кораблям эскадры:

– Но, лейтенант Джонс, а что мы должны делать в таком случае? Какова наша роль в этой операции?

– Вам надлежит крейсировать вблизи побережья и следить, чтобы английские корабли не атаковали нас с моря? Отвлекать их внимание, чтобы мы скрытно смогли высадиться на острове!

– Похвально, похвально, джентльмены! Отличный план, лейтенант Джонс! Я рад, что не ошибся с выбором вас по рекомендации генерала Вашингтона! Должен отдать должное нашему главнокомандующему – он редко ошибается в выборе людей, и в этот раз в вашем лице генерал Вашингтон не ошибся! А теперь за дело, джентльмены! Прошу вас вернуться на свои корабли и начать подготовку к бою! И да поможет нам Бог!

– И да поможет нам Бог! Аминь! – и командиры быстро покинули борт флагмана. Вскоре началась подготовка к первой в истории американского военно-морского флота десантной операции, от исхода которой теперь зависела не просто судьба Континентальной армии, но и сама История!

В ночь с второго на третье марта 1776 года двести морских пехотинца под командованием капитана Самуэля Николсона и пятьдесят матросов эскадры под командованием лейтенанта Джона Пола Джонса, на шхуне «Провиденс» и двух, захваченных у англичан у острова Большой Абака шлюпах, высадились в восточной части острова Нью – Провиденс, недалеко от форта Монтегю. Как и по первоначальному плану большая часть отряда должна была атаковать форт Монтегю с тыла, а небольшой отряд в пятьдесят человек под командованием лейтенанта Континентальной морской пехоты Уивера скрытно спрятались в рощице на дороге, соединяющей форты Монтегю и Финкасл. Как и предполагал Джонс, атака и штурм слабо укрепленной восточной стены бастиона, где находились только четыре старые мортиры, оказался стремительным! К тому же, старые пушки успели дать только один залп, не принеся атакующим практически никакого ущерба. При этом два орудия разорвало, убив канониров и разворотив стену форта. Что вызвало панику и поспешное бегство английского гарнизона в Нассау – британцы даже не успели спустить свой флаг! Американцы ликовали – на флагштоке форта впервые победно взвился… Американский флаг! Они кричали: «Ура! Победа!» Старались привлечь, как можно громче, к себе внимание англичан из соседнего форта Финкасл? И эта затея им удалась! Из соседнего форта вышел небольшой британский отряд в тридцать штыков во главе с английским офицером, но неожиданно попал в засаду и был пленен отрядом лейтенанта Уивера! Вскоре и над фортом Финкасл был поднят американский флаг, вызвав всеобщее ликование десанта! Капитан Николсон, взяв пятьдесят пехотинцев, отправился в соседний форт, чтобы уравнять оба гарнизона. Пол Джонс же остался с отрядом в сто штыков в форте Монтегю, отправив посыльного с донесением к коммодору Хопкинсу на флагман «Альфред», что оба форта успешно захвачены! Джон также приказал сделать предупредительный залп по находящемуся внизу Нассау из четырех дальнобойных мортир! Из форта Финкасл капитан Николсон также произвел залп из двух мортир, как было у них уговорено заранее. Вскоре на дороге показались парламентеры с белым флагом! Это оказался сам губернатор Нассау Браун и сопровождавшие его два британских офицера и дюжина солдат! Им навстречу из открытых ворот форта вышел Пол Джонс в сопровождении капрала Риджа и двух морских пехотинцев, остальные американцы наблюдали с бастиона форта и во дворе за переговорами! Американские и британские парламентеры встретились, и, по всей видимости, главный из англичан, надменный высокий мужчина лет сорока – сорока пяти представился:

– Я – губернатор Багамских островов, сэр Монфорт Браун! С кем имею честь говорить, джентльмены? Кто у вас командир? И назовите причину, по которой вы здесь находитесь?

– Меня зовут лейтенант Джон Пол Джонс! Я теперь комендант этого форта, командую гарнизоном и отрядом Континентальной Армии Американской Конфедерации, который захватил форт Монтегю по приказу коммодора Хопкинса. Наша цель – оружие и порох, которые находятся в арсеналах здесь, в Нассау!? Это все, что нам нужно! Если вы, сэр, согласитесь добровольно выдать нам все запасы оружия и пороха, то мы обещаем, что больше не прольется и капли английской крови? А мы покинем Багамы, не разрушив Нассау. Клянусь честью офицера и джентльмена!

В это время возле соседнего форта Финкасл звучат выстрелы. Джонс смотрит в подзорную трубу и видит, что небольшой британский отряд, по всей видимости, посланный губернатором Брауном из Нассау, чтобы потом суметь отбить форт Монтегю, прикрываясь мнимыми переговорами? Однако, коварный план англичан провалился – капитан Николсон уже забирал шпагу английского офицера, а британских солдат уже разоружали и пленили американские морские пехотинцы. Поняв, что его план освобождения фортов провалился, губернатор сильно побледнел и даже вытер платком испарину у себя на лбу:

– Лейтенант! Мне нужно время подумать, все взвесить, чтобы принять ваше предложение?! Завтра, в полдень, я вам сообщу свое окончательное решение! Честь имею! – На лице Монфорта Брауна читалась полная растерянность побежденного.

– Честь имею, губернатор Браун! Сэр! – На лице же Джона Пола Джонса играла злорадная улыбка… победителя.

После ухода англичан, лейтенант Джонс вернулся в форт, запер ворота, расставил посты на тот случай, если британцы вдруг снова вздумают вернуть захваченные американцами форты и… снова отправил посыльного с письмом к коммодору Хопкинсу о визите и переговорах с губернатором Брауном, и об их договоренности выдать американцам весь порох и все оружие из арсеналов завтра, ровно в полдень! Вскоре посыльный вернулся и привез письмо – воззвание к жителям Нассау от коммодора Эсека Хопкинса следующего содержания, подтвердившие гарантии о не разрушении города и фортов в случае добровольной выдачи оружия и всего запаса пороха: «Граждане Нассау! Во избежания ненужного кровопролития я, командующий Континентальным Флотом Североамериканской Конфедерации коммодор Эсек Хопкинс требую выдать нам ключи от города и арсеналов, а также все запасы оружия и пороха, находящиеся на острове. Коммодор Э. Хопкинс.» Сия листовка – прокламация тут же была доставлена капралом Риджем через адъютанта губернатора Нассау лейтенанта Берка Монфорту Брауну, который экстренно собрал военный совет! Пока британцы совещались и решали, как им поступить, американцы беспечно уже стали праздновать победу не только на суше, но и на кораблях. Естественно, с большим возлиянием трофейного рома, коего оказалось достаточно на захваченных ранее у англичан шлюпах. Их же противники даром времени не теряли и начали еще ночью быстро грузить на транспорты оружие и порох, чтобы трофеи не достались американцам… Американские дозорные с форта Монтегю, который был наиболее ближе к Нассау, чем Финкасл, увидели лишь под утро, как три транспорта («St. John», «Hawke», «Mississippi Packet») под прикрытием британского фрегата «Глазго» медленно выходят из гавани в море. Один из дозорных быстро разбудил лейтенанта пола Джонса:

– Сэр! Вставайте! Там, внизу, в порту что-то происходит, какая-то возня: англичане что-то грузят на транспорты?

Джонс быстро проснулся и вскочил – сна как не бывало. Быстро поднявшись на бастион и взглянув в подзорную трубу, лейтенант увидел, что губернатор Браун вероломно нарушил свое «честное слово» и пытается вывезти оружие и порох с островов, чтобы они не достались американцам!? Невероятно, до чего же американцы оказались наивными простаками, которых провели эти кичащиеся своей «честью джентльмена» чванливые британцы! Взбешенный такой подлостью, Джонс приказал канонирам открыть огонь из орудий по Нассау и готовиться к штурму города:

– Тысяча чертей! Они пытаются увезти наш порох?! Трубите тревогу: «В ружье! К бою!» Канониры к орудиям, зажечь фитили! Горнист, труби «Общий сбор!» Дежурного посыльного… ко мне!

Однако явившийся матрос – посыльный был абсолютно «в стельку» пьян и едва держался на ногах, не понимая ни что происходит, ни зачем его вообще разбудили. В других обстоятельствах безумно блуждающие в разные стороны глаза и заспанная пьяная рожа моряка бы только вызвала смех, но сейчас лейтенанту Джонсу было не до смеха:

– Капрал Риджем, приведите посыльного Перкинса в чувство!

– Есть, сэр. – И полное ведро холодной колодезной воды холодным душем окатило пьяного и еще сонного посыльного. Едва тот отряхнулся от воды, словно мокрый пес после летнего ливня, как уже второе ведро окатила Перкинса:

– Хватит, сэр. Я готов выполнить ваш приказ! – Хоть и мокрый с головы до пяток, но теперь посыльный выглядел весьма бодро.

– Хорошо, Перкинс. Немедленно отправляйтесь к коммодору Хопкинсу и доложите ему, что англичане, нарушив уговор, пытаются вывезти порох из Нассау. Я с отрядом намерен захватить город и арсеналы, кораблям эскадры нужно перехватить транспорты в море. Выполняйте приказ немедленно!

– Есть, сэр. Разрешите взять гребцов, да покрепче?

– Капрал Риджем, отправьте с Перкинсом самых ловких и крепких гребцов. Да поторопитесь, нельзя терять ни минуты!

Вскоре шлюпка с посыльным Перкинсом в сопровождении шести гребцов отчалила от берега, а лейтенант Джонс в сопровождении небольшого отряда морских пехотинцев уже спешил в Нассау… Попутно приказав канонирам открыть беглую стрельбу из мортир форта по Нассау, дабы и «соседи» под командованием капитана Николсона из форта Финкасл поддержали небольшой отряд лейтенанта Джонса. И действительно, гром орудий сразу же привел в движение не только морских пехотинцев, но и разбудил команды американских кораблей. И пока Джонс и Николсон бежали к столице Багам, где уже началась суматоха от взрывов, порядком напугав как местных обывателей, так и англичан, американский бриг «Cabot» под командованием лейтенанта Хопкинса-младшего снялся с якоря и стремительно двинулся в гавань Нассау…

Утренние улицы Нассау, едва освещенные лучами восходящего солнца, были молчаливо пустынны, но чувствовалось скрытное дыхание и взгляды напуганных обывателей. Небольшой отряд под командованием лейтенанта Пола Джонса, не встретив ровным счетом ни сопротивления, ни одной живой души, быстро оказался на пристани возле пакгаузов, где еще находились англичане во главе с губернатором Брауном, на лице которого играла злорадная ухмылка – ведь несколько транспортов с английским порохом и оружием под прикрытием мощного фрегата «Глазго» уже выходили с внешнего рейда, чтобы отплыть к материку, в стан англичан… Однако, не весь порох смогли погрузить на транспорты, часть бочек были специально оставлены возле портового пакгауза. И теперь в них нацелился пистолетом один из английских офицеров, намереваясь взорвать и себя, и американцев. Естественно, чтобы предотвратить взрыв, Джонс, который был отменным стрелком, выстрелил в руку и ранил англичанина. Ехидная улыбочка сразу же слетела – спала с лица губернатора Багам:

– В чем дело, лейтенант Джонс? Вы нарушили свое обещание не атаковать Нассау? По крайней мере… до полудня?!

– Доброе утро, сэр! Как мне кажется, первым свое обещание нарушили вы, губернатор Браун!? Нассау в обмен на оружие и порох! И где же наше оружие? – Пол старался оставаться спокойным, однако в его душе бушевал вулкан страстей, вызванный вероломством англичанина.

– Неужели вы думаете, лейтенант Джонс, что я поступлюсь своей совестью и честью джентльмена и нарушу присягу на верность моему Королю? Что я, губернатор Багам и Нассау, сэр Монфорт Браун, отдам мятежникам и негодяям, поднявшим мятеж против монархии, против Англии… порох и оружие? Вон оно (англичанин указал в сторону уходящих транспортов), ваше оружие, уплывает в английскую армию. Которая скоро разгромит вашего генерала Вашингтона и всю вашу разбойничью шайку!? А ваши корабли потопит славный и непобедимый английский Королевский Флот! – На холеном английском лице снова заиграла зловещая ухмылка самоуверенного и надменного аристократа.

– Вашу шпагу, сэр! – Желваки на лице американца сжались от злости и негодования, лейтенант Джонс побледнел, однако сдержал себя от душащего его гнева. – Отныне вы – мой пленник! И скоро у вас будет возможность лично встретиться с нашим Главнокомандующим генералом Вашингтоном и лично ему сказать все, что вы о нем думаете? Тогда он и решит вашу дальнейшую судьбу!? Шпагу?

Англичанин медленно отстегнул от пояса оружие и отдал Джонсу, его спутники, кроме раненного, последовали примеру своего губернатора и отдали оружие американцам, признав свое поражение и капитуляцию, а значит, плен. При этом, всем своим видом показывая, что джентльмены делают этот жест с достоинством и тем высокомерием, как люди, стоящие на социальной лестнице значительно выше этих… «пиратов, мятежников и негодяев». Пока проходил этот «водевиль с высоко светскими политесами», на пристань подошел чуть запыхавшийся капрал Ридж с солдатами, которые привели трех англичан-членов городского Совета, с Ключами от Города:

– Вот, сэр, нашел этих достойных джентльменов… в городской ратуше. А у них были ключи от города, тюрьмы и арсенала. Где еще остались, как они говорят, оружие и порох!? Говорят, что не успели все вывезти? Разрешите проверить?

– Отлично, капрал Ридж! Вы-молодец! Быть вам офицером! – Теперь на лице уже Джонса заиграла довольная улыбка. Зато лицо губернатора Брауна стало злым и жестоким. – Возьмите пару десятков солдат и осмотрите арсенал и цитадель! Но вначале сопроводите-ка этих джентльменов (лейтенант указал на англичан) в тюрьму и приставьте к ним караул! Да, и найдите-ка этому раненному офицеру какого-нибудь местного лекаря, чтобы оказал помощь. Выполняйте!

– Слушаюсь, сэр! Разрешите выполнять? – На Риджа было приятно смотреть – капрал просто сиял от счастья от похвалы лейтенанта и готов был теперь «копытом землю рыть», дабы добиться заветного офицерского чина. Как раз в это время, за спиной Джонса, в море, стремительно начинался морской бой, сражение. На что капрал и обратил внимание лейтенанта:

– Ой, смотрите, смотрите, сэр! Там, в море, что-то происходит!?

И, действительно, к английским транспортам, увозившим драгоценный порох, столь необходимый Континентальной Армии, под прикрытием английского фрегата «Глазго», на всех парусах мчался… маленький бриг «Cabot» под командованием Хопкинса-младшего. Точно Давид против Голиафа, имея всего лишь шесть 6-фунтовых пушечек, против двадцати 24-фунтовых мортир! Силы были явно неравные, преимущество было, конечно, на стороне англичан! Плюс прекрасная подготовка и боевая выучка экипажа английского фрегата под командованием опытного капитана Тайримгема Хау. Еще следует добавить сюда удобное положение английского корабля с наветренной стороны, позволяющего использовать полный бортовой залп! Но все эти «плюсы» нисколько не волновали смельчака Джона Хопкинса, первым из американских кораблей вступившим в смертельный бой с опасным и сильным противником! Естественно, что слабенькие пушки «американца» сумели лишь отчасти повредить такелаж «Глазго», в то время как ответным залпом английского фрегата, буквально огненным смерчем пронесшегося по верхней палубе брига «Cabot», повредив штурвал, такелаж, убив двоих и ранив шестерых американских моряков, включая и самого смелого капитана, лейтенанта Джона Хопкинса – младшего! Однако жертвенный подвиг брига оказался не напрасным – на помощь к сыну уже спешил сам коммодор Хопкинс на «Альфреде», в сопровождении других американских кораблей – «Андреа Дориа» и «Колумб». Вот «Андреа Дориа» вырывается вперед и делает бортовой залп по «Глазго», который еще не успевает перезарядить свои пушки: на этот раз урон у англичан более существенный, есть убитый и раненные! Не дожидаясь подхода американского флагмана, английский капитан решает благоразумно покинуть ристалище и «на всех парусах» уйти в открытый океан. Транспорты, как покорные «овцы», попытались последовать за своим «пастухом», дабы не быть «съеденными» напавшими на них «волками»? А «волки» в лице американских кораблей бросились догонять «овец», то есть транспорты и быстро их стали настигать! Несмотря на повреждение и ранение капитана бриг «Кабот» уже сцепился абордажными крючьями, словно волчьими клыками в такелаж «», а «Андреа Дориа» стал стремительно нагонять «». Шедший же первым «» как более ходкий, стал уходить от «волчьей» погони, стремясь догнать «пастуха» – фрегат «Глазго»! И это английскому транспорту почти удалось – американский флагман «Альфред» начал отставать, расстояние между кораблями стало увеличиваться!? Тогда «вожак волков» сделал залп по убегающему английскому транспорту, который… взорвался! Видимо, картечь попала в бочки с порохом – судно разорвало в щепки вместе с экипажем! Это ужасное зрелище напрочь лишило мужества оставшихся в живых английских моряков, которые прекратили сопротивление и покорно сдались на волю победителей. Англичане были шокированы и оглушены случившимся, американцы же ликовали и восторженно кричали «Ура! Победа!»

Спустя две недели и порядком осушив винные погреба бывшего английского губернатора, американцы с богатой военной добычей отправились восвояси. Самого же сэра Монфорта Брауна и нескольких племенных английских офицеров как пленников, то бишь трофеи победителей, также Хопкинс забрал с собой. Позже, Брауна обменяли на американского генерала Уильяма Александра, плененного в битве при Лонг Айленде. На обратном пути конфедераты сумели захватить еще два приза – шхуну «Ястреб» и бриг «Болтон». Через две недели, в середине апреля, американская эскадра прибыла в Бостон! Как раз вовремя, ибо Континентальная Армия генерала Вашингтона, хотя и более многочисленная, чем английский гарнизон в самом городе под командованием генерала Томаса Гейджа, пока безуспешно вела осаду, не решаясь на штурм хорошо укрепленных и защищенных английских укреплений. После сражения при Конкорде 19 апреля английский отряд под командованием Джона Пинкерна был вынужден отступить под напором лексингтонского ополчения, понеся существенные потери, обратно в Бостон. Ополченцы Массачусетса под командованием сначала Уильяма Хета, а позже генерала Артемаса Уорда построили цепь осадных укреплений – от Челси до Роксбери, окружив полуостров Бостон и Чарльзтаун с трех сторон и оставив только гавань и выход к морю под британским контролем. Британский гарнизон под командованием генерала Гейджа, запертый в Бостоне и ожидающий штурм города, стал быстро укреплять оборонительные позиции. В частности, на юге, в Роксбери, где континентальная Армия могла бы добиться успеха, Гейдж приказал установить десять двадцати четырехфунтовых орудий. А в самом Бостоне четыре холма были укреплены редутами, обеспечивая практически круговую или «крепостную» оборону города – порта. У конфедератов много отваги, но мало оружия и пороха! Но самое отвратительное – совсем нет артиллерии, особенно осадных тяжелых орудий! И это прекрасно понимает и генерал Вашингтон, и генерал Гейдж, надеясь на скорую помощь от главнокомандующего всеми английскими силами в Новом Свете госсекретаря лорда Джермейна и генерала Картлона. Но самое неприятное для американцев то, что англичане накапливают силы, пригоняя в Новый Свет помимо английских солдат еще и наемников из Германии. Здесь, на месте, то есть в Северной Америке, у короля Георга также много сторонников, называющих себя «лоялистами» от слова «лояльность», то есть преданность Королю. Также многочисленные индейские племена, то есть коренные народы, проживающие здесь, вожди которых подкуплены английским золотом, выступили против конфедератов! Положение которых с каждым днем, несмотря на большой приток добровольцев, только ухудшалось: не хватало оружия, боеприпасов, провианта… Но самое главное, артиллерии и ядер к пушкам. Особенно осадных орудий?! Как можно штурмовать хорошо укрепленные форты и города с крупным и хорошо вооруженным и обученным гарнизоном, если у тебя нет пушек и ядер к ним? Трудная задача, однако, не из нерешаемых!? И которую в самое скорейшее время должен был решить Главнокомандующий Джордж Вашингтон со своими храбрыми генералами и полковниками!? Мудрым называют того Полководца, который, подобно гроссмейстеру, способен не только смотреть «на два хода вперед», но и предусмотреть «запасной» вариант, на случай провала «основного». А генерал Вашингтон был как раз именно таким опытным «гроссмейстером»! «На Бога надейся, но сам не плошай!» – любил повторять его отец, и Джордж всегда помнил этот отцовский наказ. Именно по – этому Генерал поручил крайне рискованное и опасное задание, граничащее с авантюрой, бывшему книготорговцу Итану Аллену с горсткой смельчаков (всего примерно сто тридцать человек), плохо вооруженных, без боеприпасов и продовольствия… захватить хорошо укрепленный форт Тикондерога, соединяющий канадский Квебек и американский Бостон и лежащий почти посредине важнейшей снабжающей артерии английской армии! Но самое главное, в форте находились десять крепостных орудий большого калибра, с достаточным запасом пороха, ядер и пуль, столь необходимых Континентальной армии! И все же, посчитав, что сил одного только отряда Аллена будет недостаточно, генерал Уорд отправил в помощь отряду Аллена полковника Бенедикта Арнольда, такого же «сорви голова», готового рисковать ради достижения победы! Сегодня бы мы назвали этих отчаянных смельчаков «разведывательно – диверсионным отрядом», то тогда их называли «охотниками» или «добровольцами»… Удача – сестра Смелости и Отваги! Воспользовавшись внезапностью и фактором неожиданности в купе с наглой бравадой, американцы захватили форт Тикондерога практически без потерь, лишь немного попугав беспечно и праздно несущий службу гарнизон форта во главе с комендантом Уильямом Делаплейсом. Естественно, со всем арсеналом, порохом, боеприпасами и провизией! Правда, не обошлось без конфуза?! В форте Тикондерога оказались огромные запасы колониального… рома, чем и решили поживиться «победители», щедро делясь с «побежденными»… И только железный характер и воля глубоко верующего и абсолютно непьющего Итана Аллена спасли так успешно проведенное «предприятие» от неминуемого краха. Наведя порядок в отряде и подтянув дисциплину, «охотники» отправились в лагерь Континентальной Армии, увозя огромные военные трофеи. Почти одновременно с их прибытием в «гости» к генералу Вашингтону и тоже с щедрыми военными трофеями пожаловали и моряки во главе с Джоном Полом Джонсом, привезя две дюжины крепостных дальнобойных орудий, порох, ядра и пули… Радости и ликования американцев не было предела – «Не было ни гроша и вдруг… алтын!» Как только ранним майским утром обоз с военными трофеями въехал в военный лагерь, капитан Пол Джонс спросил караульного, где он может найти Главнокомандующего генерала Вашингтона. Дежурный офицер указал на просторную светлую палатку в центре лагеря, куда моряк и прямиком отправился:

– Разрешите, сэр?

– А, наш герой? – Вашингтон, оторвался от большой карты, стоя в окружении офицеров своего штаба, повернулся к вошедшему в палатку моряку и раскрыл свои объятия. – Как же, как же, наслышаны о ваших подвигах, мой юный друг! С благополучным прибытием, Джон! (приобнимает). Вот, джентльмены, капитан Пол Джонс, наш морской волк! Если кто не знает? Ну, рассказывайте, Джон, мы хотим услышать, так сказать, из первых уст, о ваших подвигах! Как там коммодор Хопкинс? Мы искренне опечалены ранением его сына!? Надеемся, что Хопкинс – младший, этот отважный юноша, скоро пойдет на поправку, и все будет хорошо!

– Поэтому и очень странно или даже несправедливо звучат обвинения в адрес коммодора Хопкинса и его офицеров со стороны Конгресса в… трусости?! – голос молодого моряка дрогнул.

– Как это возможно, капитан Джонс? – воскликнул кто-то из офицеров. А генерал Уорд даже возмущенно воскликнул, не веря услышанному:

– Объяснитесь, молодой человек! Это серьезное обвинение, граничащее с предательством, в адрес конгрессменов?!

– Да, что это все значит, капитан? – это уже полковник Нокс выразил свое недоумение, зато прямой и честный «правдоруб» Итан Аллен «выстрелил как отрезал», безаппеляционно:

– Да как смели эти тыловые крысы, эти трусы-конгрессмены… обвинять в трусости наших героев – моряков? Сами пороха не нюхали, а туда же?

– Постойте, Итан, тут нужно во всем разобраться? – все же еще сомневался полковник Нокс.

– Да, джентльмены, давайте выслушаем для начала нашего гостя, а уж потом будем решать – кто прав, а кто виноват? И кто трус или не трус!? – свой вердикт произнес генерал Вашингтон. – Прошу вас, Джон, расскажите нам все подробно – в чем Конгресс обвиняет коммодора Хопкинса и его офицеров?

Чуть кашлянув, Пол Джонс начал свой рассказ, стараясь оставаться спокойным, но его голос чуть дрожал от волнения:

– Никого не собираюсь судить, джентльмены, ибо я не судья и не Господь Бог!? Постараюсь быть объективным и расскажу все по порядку, всю хронологию событий. А уж вам судить, кто прав, а кто виноват? От себя лишь добавлю, что несколько наших капитанов судили судом офицерской чести. Я, лейтенанты Николс и Уивер, по причине неучастия в бою с «Глазго», не попали под суд?! А также Хопкинсы – сын по причине тяжелого ранения, и отец, коммодор Хопкинс, по той же причине. Но коммодор Хопкинс… отстранен от дальнейшего командования Континентальным Флотом и отправлен в отставку!?

Гул возмущения и непонимания раздался в палатке: офицеры и генералы Континентальной Армии были просто шокированы таким решением Конгресса в Филадельфии:

– Интересно, кто тот «смельчак» или смельчаки в Конгрессе, что смеет или смеют судить – кто трус, а кто нет… в бою? Что-то я здесь не вижу ни одного из них? – это снова выступил со своим жестким мнением герой Итан Аллен.

– Согласен с вами, мистер Аллен, это просто возмутительно – услышать обвинение в трусости, да еще судить судом офицерской чести от людей, ни разу не нюхавших пороха? – поддержал отчаянного «сорви голова» Аллена генерал Уорд. – Однако, простите нас, капитан Джонс, что мы вас так бестактно перебили. продолжайте, пожалуйста, свой рассказ…

Джон Пол Джонс, как только смолкли возмущенные голоса, продолжил свой рассказ:

– Итак, как только мы пришли в Филадельфию, и улеглись первые победные реляции, коммодора Хопкинса и командиров кораблей, офицеров пригласили в Конгресс… Но сначала я хотел бы рассказать, как проходил сам бой с британским фрегатом «Глазго», дабы у вас, джентльмены, сложилось бы объективное мнение относительно правильности действий коммодора Хопкинса и его офицеров? Постараюсь точно и кратко изложить суть, опуская подробности и детали…

И молодой морской офицер рассказал, как он увидел картину боя у Блок – Айленда между британским фрегатом «Глазго» (водоизмещение 450 тонн, вооружение-20 * 9 фунтовых пушек) под командованием опытного капитана Тайрингема Хау, и отрядом кораблей и судов Американского Континентального Флота под командованием коммодора Хопкинса в составе 1 фрегат «Альфред» (флагман, водоизмещение – 380 тонн, вооружение – 24 * 6 фунтовых пушек), 1 малый фрегат «Андреа Дориа», 3 брига («Cabbot», «Columbus» и «Hawk»), 1 шхуна «Providence». Для охранения захваченных призовых судов были определены «Fly» и «Wasp».

«Американская эскадра двигалась в две колонны – впереди возглавляли колонны фрегаты как более мощные по вооружению корабли, затем в середине двигались бриги и шхуна, замыкали колонны суда охранения и «призы».

– Весьма грамотное решение, как с стратегической, так и с тактической точки зрения, на случай внезапного нападения! – не выдержав, воскликнул генерал Уорд. Гул одобрения раздался в палатке – все присутствующие разделяли мнение генерала.

– Однако, джентльмены, мы еще не услышали причину гонений на моряков, так нетактично перебив капитана Пола Джонса! – это свое веское слово вставил сам Главнокомандующий. – Прошу вас, Джон, продолжайте.

«… 6 апреля примерно в 8–9 лигах от Блок Айленд эскадра обнаружила и атаковала посыльный британский фрегат «Глазго», возвращающийся с депешами в Чарльстон, между часом и двумя часами ночи. Была ясная ночь, полнолуние. Но, тем не менее, только сблизившись, на дистанцию голоса, капитан «Андреа Дориа» Биддл смог различить, что перед ним неприятель, оказавшийся у него за кормой. Идущий следом за малым фрегатом «Андреа Дориа» бриг «Cabbot» под командованием лейтенанта Хопкинса – младшего успел сделать бортовой залп в сторону «англичанина», однако это имело малый эффект, так как «Глазго» совершил поворот оверштаг. Один матрос был ранен, немного поврежден рангоут и такелаж на корме. Ответным бортовым залпом «британца» были убиты два матроса и мастер, а командир «Cabbot» лейтенант Хопкинс был тяжело ранен картечью. Кроме того, был поврежден руль, и «Cabbot» был вынужден беспомощно дрейфовать…»

– Да уж, однако! Какой смельчак этот Хопкинс! Словно Давид бросился на Голиафа! Люблю отчаянных и смелых парней! Храброе сердце! Настоящий герой! – восхитился «сорви голова» Итан Аллен. Гул одобрения и восхищения подвигом молодого моряка снова разнесся по палатке. Джонс, приободренный таким вниманием, продолжил свой рассказ:

– На звуки начавшегося боя на выручку сыну поспешил сам коммодор Хопкинс на флагмане «Альфред» и сразу же произвел бортовой залп в сторону «британца». Но то ли расстояние было слишком большое, то ли недостаточно большой калибр пушек «американца», но на «Глазго» был убит только один матрос и ранено несколько моряков. Ответным же продольным бортовым залпом англичане сумели перебить штурм – тросы, обездвижив еще один американский корабль, самый мощный из американской эскадры, флагман. И плохо бы пришлось практически потерявшим ход кораблям под командованием отца и тяжело раненного сына Хопкинсам, если бы не подошедший вовремя другой американский малый фрегат «Андреа Дориа», чуть замедливший с открытием огня, так как капитан Бидлл боялся либо своим огнем попасть в свои же корабли, либо столкнуться с «Альфредом» или «Cabbot» и подставиться под бортовой борт противника. Поэтому капитану Бидллу пришлось лишь дать утешительный залп в след быстро удаляющемуся вражескому кораблю, который выбросил донесения и ушел в Род – Айленд. «Providence» и «Columbus» в бою практического участия не приняли, ограничившись захватом британского тендера, в качестве «утешительного приза». Наскоро починив рулевое управление и такелаж, американская эскадра возвратилась в Филадельфию. Вначале и президент Конгресса Хэнкок, и сами конгрессмены хвалили Хопкинса и выражали сочувствие коммодору в связи с тяжелым ранением сына, но постепенно сначала почти шепотом, а потом уже и в открытую моряков стали обвинять в трусости и неспособности победить англичан в открытом бою на море, даже имея численное превосходство?

– Ах, старая лиса Хэнкок! Он и нам попортил уже немало крови, все обещая деньги и амуницию для Армии!? – Теперь уже возмутился другой «охотник» и «сорви голова» полковник Бенедикт Арнольд. – Хотел бы я увидеть этих господ из Филадельфии во главе с Председателем здесь, на поле боя?

– Для этого нужно быть мужчиной, друг Бенедикт!? А не носить женские рейтузы под камзолом!? – тяжелая рука Итана Аллена легла на плечо товарища. Шутка «зашла», и в палатке на время воцарилось шумное веселье. Которое опять же прекратил Главнокомандующий:

– Джентльмены, имейте уважение к нашему уважаемому моряку? Я хотел бы дослушать его рассказ до конца!? Простите нас, Джон, продолжайте, пожалуйста.

– Капитанам Бидллу, Уитлу и Хазарду пришлось предстать перед военно – полевым судом, который оправдал двух первых, но осудил третьего, капитана «Columbus» Джона Хазарда, нашел его виновным в невыполнении долга, проявленной трусости в бою и в умышленном уклонении от боя, и лишил его офицерского звания пожизненно…»

Окончив свой рассказ, скорее напоминающий по военному «сухой» и лаконичный доклад командиру, Джон Пол Джонс замолчал. Звонкая тишина на некоторое время воцарилась в палатке – никто из офицеров и генералов Континентальной Армии не мог ничего сказать. Все просто были поражены «черной» неблагодарностью Конгресса и стойкостью и мужеством моряков, которым дважды пришлось бороться – сначала с внешним врагом в лице англичан, а затем и с внутренним врагом – в лице Конгресса и конгрессменов, среди которых еще было немало сторонников короля Георга, тайных врагов Независимости Конфедерации! Возникшее неловкое молчание неожиданно прервал полковник Генри Нокс:

– Эдак, джентльмены из Филадельфии и нас скоро обвинят в бездействии и трусости, раз мы уже топчемся безрезультатно у Бостона несколько месяцев, не решаясь на решительный штурм?

– Да уж, с них станется! – согласился с ним другой полковник, в последствии генерал и герой битвы при Банкер – Хилл Израэль Патнэм.

– Джентльмены, прошу всех вернуться к карте. Капитан Пол Джонс, можете присоединиться к нам! Генерал Уорд, что вы предлагаете? – это Главнокомандующий решил продолжить военный Совет, прерванный появлением капитана Джона Пола Джонса.

– Прошу всех подойти к карте. Вот что я предлагаю – захватить британские фортификации на Дорчестер – Хайтс, откуда открывается отличный вид и на гавань, и на сам город. Там мы установим наши осадные орудия и начнем обстрел Бостон и гавань, то есть английский гарнизон и английские корабли в гавани!

– Я с моими ополченцами захватим Банкер – Хилл, Бридс – Хилл и Дорчестер – Хайтс, а полковник Прескотт оборудует артиллерийские позиции и оборонительные фортификации на случай вылазки и атаки неприятия. – Полковник Патнэм проявил инициативу, сразу же одобренную и Главнокомандующим генералом Вашингтоном, и генералом Уордом. А «охотники», герои захвата форда Тикондерога полковник Арнольд и капитан Аллен так вообще вызвались снова рискнуть и немедленно «решительным» штурмом сейчас же атаковать неприятеля. Но их порыв немного остудил полковник Нокс:

– Джентльмены, я извиняюсь, но захватить выгодные позиции на холмах, возвышающихся над Бостоном, этого мало?! – И не дав еще другим возразить ему, тут же продолжил, приведя, по его мнению, «убийственный аргумент» против этого плана осады Бостона:

– Даже если мы захватим эти позиции, то не сможем воспользоваться ими в полной мере?

– Но почему, полковник Нокс? – этот вопрос волновал практически всех присутствующих.

– Наши осадные орудия слишком тяжелые, под них требуются специальные барбеты, оборудованные позиции с твердым основанием. Такие как в крепости или в форте. А этот практически невозможно в полевых условиях!? Да и как вы себе представляете развернуть 36 фунтовые пушки для изменения направления (сектора) стрельбы?

Генералы и офицеры Континентальной Армии призадумались, действительно задача или проблема казалась неразрешимой. Но тут Джон Пол Джонс даже неожиданно для себя предложил в качестве барбетов использовать поворотные платформы, как на кораблях, «карусельного» типа. Эта идея сразу всем пришлась по душе, даже такому скептику, как полковник Нокс. Главнокомандующий предложил Джону сделать схематический рисунок, но моряк сделал практически эскизный чертеж. Вашингтон показал рисунок Джонса военному инженеру Руфусу Путнэму:

– Вы сможете сделать такое, Руфус, со своими мастерами?

– Да, сможем, при наличии нужной древесины! – утвердительно ответил Путнэм.

– Я помогу с пиломатериалами и корабельными плотниками – они умеют делать и ремонтировать такие орудийные «станки»! – это снова пришел на выручку «сухопутным» «братьям по оружию» моряк.

– Отлично, джентльмены! – это доселе молчавший генерал Ли вдруг оживился. – Ну держись, генерал Хау! Теперь англичане и их флот – вот где у нас!

Он выставил свою правую ладонь и сжал в кулак, всем своим воинственным торжествующим видом показывая, что британский гарнизон Бостона расколет как орех. И уже обращаясь к Полу Джонсу радостно добавил:

– Я согласен с нашим Главнокомандующим генералом Вашингтоном и выражу общее мнение всех присутствующих – капитан Пол Джонс, вы наш Ангел – Спаситель!

Все принялись чествовать моряка. После продолжительных оваций черту подвел генерал Вашингтон:

– Теперь, когда нам ясна наша цель и пути ее достижения, когда мы полны решимости немедленно действовать, не время медлить? Время действовать! Джентльмены, завтра рано утром, помолясь, начинаем штурм Бостона! И да поможет нам Бог!

– Да поможет нам Бог! – дружно ответили американские офицеры. У всех было радостное и приподнятое настроение, бравый вид. ВСЕ верили в Победу, ибо в ту минуту с ними была Вера: «С нами Бог»!

И действительно, с рассветом американцы решительным штурмом овладели тремя холмами, возвышающимися над гаванью и самим городом Бостон и принялись укреплять свои новые позиции, успешно отбивая контратаки британцев. В течении недели военные инженеры и корабельные плотники под руководством опытного Руфуса Путнэма были изготовлены и установлены на позиции в Дорчестер – Хайтс осадные крепостные орудия, не досягаемые для английской артиллерии, но способные обстреливать и гавань с находящимся в ней британским флотом, и сам город Бостон с находящимся в нем британским гарнизоном под командованием генералов Генри Клинтона, Джона Бергайна и Уильяма Хау. Сам Хау, когда увидел, как быстро американцы оборудовали свои артиллерийские позиции, воскликнул: «Эти ребята проделали больше работы за одну ночь, чем я бы мог заставить мою армию сделать за три (!) месяца». И, действительно, ситуация для осажденных в Бостоне британцев кардинально поменялась – они оказались запертыми в «мышеловке», из которой было трудно вырваться!? К тому же, молодой американский военный флот караулил морские «ворота» к городу, перехватывая все английские суда, снабжающие британский гарнизон! Так в тоже самое время американский капитан Джон Мэнли на шхуне «Ли» захватил английскую бригантину «Нэнси», везущую в Бостон запасы пороха, ядер и другого военного снаряжения. Теперь Континентальная Армия преступила к методическим обстрелам осажденного города и гарнизона в нем. Командующий Бостонским гарнизоном в одиннадцать тысяч штыков генерал Уильям Хау собрал Военный Совет, на котором было принято решение начать… эвакуацию гарнизона из города, предложив генералу Вашингтону недельное перемирие в обмен на добровольный уход и не разрушение Бостона: большая часть гарнизона под командованием самого генерала Хау, генералов Клинтона и Бергайна в течении трех ночей тремя колоннами скрытно выйдут из города и отправятся в Квебек. Оставшаяся малая часть гарнизона под командованием генерала Гейджа, а также все лоялисты вместе с семьями покинут Бостон на оставшихся судах и кораблях морем, и отправятся в Новую Шотландию. Утвердив фактически «бегство крыс с корабля», генерал Хау написал письмо и отправил к Главнокомандующему Континентальной армии генералу Джорджу Вашингтону своего парламентария полковника Халкетта, в сопровождении двух офицеров…

Прибыв в американский военный лагерь, британские офицеры сразу же были препровождены в палатку Главнокомандующего, где полковник Халкетт передал письмо британского генерала Хау американскому генералу Вашингтону со словами:

– Генерал Вашингтон! Генерал Хау предлагает почетное перемирие! Дабы сохранить жизни и город Бостон, наш командующий предлагает следующее: Вы прекращаете обстрел города и английских позиций, а английские войска и те жители города Бостон, что остались верные своему королю Георгу и присяге (английский полковник особо подчеркнул ударение именно на эти слова – «верные королю и присяге», как бы подчеркивая, что конфедераты – клятвопреступники и бунтари!? Что, естественно, несколько покоробило американцев, однако Вашингтон остался спокоен и непоколебим, не выказав своего волнения или гнева),… покинут город на кораблях в течении недели. Как только погода позволит судам выйти из гавани!

– Полковник! – Вашингтон старался не выдать своего волнения – ликования, прочитав письмо – «почетную капитуляцию» британского Главнокомандующего. – Передайте генералу Хау, что мы… принимаем его предложения и обязуемся в течении недели не обстреливать город и английские позиции, но…? Если по истечении указанной в письме недели (!), английские войска и лоялисты, «верные королю Георгу и присяге» (теперь уже Главнокомандующий особо выделил эти слова, произнося их четко и твердо)… не покинут Бостон, мы продолжим осаду и штурм города! И вся ответственность за напрасные жертвы будет лежать на…английской стороне и лично на генерале Хау?! Вы меня поняли, полковник? Лично на генерале Хау!

– Да, сэр. Я вас понял! Я передам ваше требование генералу Хау! Честь имею! – И британские парламентарии с английским достоинством покинули американский военный лагерь. Американцы ликовали – это была Победа, такая трудная и долгожданная! Генерал Вашингтон обратился к своим офицерам:

– Джентльмены! Похоже, что мы… победили? Вы как думаете?

И тут же все присутствующие стали поздравлять друг друга с победой, особо конечно генерала Джорджа Вашингтона, его военно – стратегический и организационный талант как Главнокомандующего:

– Да здравствует наш Главнокомандующий генерал Вашингтон! Да здравствует генерал Уорд, да здравствует генерал Ли! Да здравствует генерал Патнэм! Ура! Ура! Ура! – в штабной палатке Главнокомандующего воцарилось всеобщее веселье и радость торжества момента. После продолжительного ликования Главнокомандующему все же пришлось остановить уже было начавших праздновать Победу офицеров:

– Однако рано праздновать, друзья! Англичане еще не покинули наш родной Бостон – враг готов на любую подлость и военную хитрость, дабы притупить нашу бдительность и тогда воспользоваться нашей беспечностью?! От них можно все ожидать – им нельзя верить!? Полковник Батлер! Отправьте гонца к нашему дорогому морячку, капитану Полу Джонсу – пусть он со своими храбрыми моряками внимательно следит за британцами в гавани и, по возможности, перехватит их корабли в море! Ведь на море перемирие не распространяется!? Не так ли, джентльмены?

Вашингтон хитро улыбнулся, кто-то хихикнул, почти все рассмеялись – все оценили ехидный юмор Главнокомандующего, кроме полковника Батлера, который оставался серьезным:

– Разрешите лично доставить ваше донесение капитану Полу Джонсу, сэр?

– Скачите, Батлер, и да поможет вам и нашим морякам Бог! – Генерал Вашингтон тоже стал в это момент серьезным, а его голос твердым. – Передайте нашему «морскому волку» Джону Полу Джонсу нашу благодарность за гаубицы и порох, и что мы его любим и ценим! В добрый путь, полковник!

– Спасибо за доверие, сэр. Верьте, я не подведу! – и с этими словами полковник Батлер стремительно вышел из палатки. Вскоре стук конских копыт возвестил о его скором убытии по поручению Главнокомандующего. Как только Батлер, сопровождаемый своим ординарцем и провожаемый сотней американских глаз, словно мустангер, скрылся в дали, Вашингтон задумчиво произнес, глядя на военные карты на столе:

– Мы сделали свою работу на суше, теперь капитан Джонс со своими отважными моряками должен сделать свою в море! Удачи тебе, мой славный юный Друг! Попутного ветра в твои паруса, капитан Джон Пол Джонс! И храни тебя Бог! И нас всех! Аминь!

Главнокомандующий перекрестился, все присутствующие офицеры последовали его примеру…

По истечению отпущенной договоренностями недели, когда большая часть британского гарнизона во главе с английским главнокомандующим и другими генералами и офицерами тайно покинули Бостон, оставшиеся английские солдаты и офицеры во главе с генералом Гейджем и семьи лоялистов Бостона в четыре часа утра начали грузиться на оставшиеся в гавани британские суда и транспорты… Примерно в десять часов утра, то есть по прошествии почти шести часов наконец – то последнее судно со штабом генерала Гейджа и самим генералом отчалило от пристани. Караван британских судов и транспортов начал медленно выходить из бостонской гавани – впереди шли транспорты с лоялистами и их семьями (дети, мужчины и женщины), замыкали суда с военными – английскими солдатами и офицерами…

Главнокомандующий Континентальной армии генерал Джордж Вашингтон вместе с офицерами своего штаба внимательно наблюдал за уходом (эвакуацией) англичан в подзорную трубу, находясь на позициях в Дорчестер – Хайтс с самого рассвета… Вся американская армия уже была на ногах, готовая тремя колоннами ворваться в город. В том случае, если все же британцы нарушат условия соглашения, и гарнизон не покинет Бостон. Наблюдая в подзорную трубу, американцы видели, как британцы и лоялисты стали покидать Бостон и грузиться на суда и транспорты…

– Неужели полковник Батлер не успел предупредить Джонса? – ликование сменилось тревогой в душе Главнокомандующего.

– Смотрите, Джордж, кажется, Батлер успел предупредить наших славных моряков и капитана Пола Джонса! – Генерал Ли первым заметил, как буд-то бы из тумана к выходящим из гавани британских кораблей вылетели – выплыли американские боевые корабли, точно коршуны на глупых куропаток. «Куропатки» кинулись в рассыпную, и лишь первыми идущие транспорта с лоялистами успели «упорхнуть» от «ястребов», которые вцепились абордажьими крючьями словно когтями в английские суда, вывозившие остатки английского гарнизона во главе с генералом Гейджем. После скоротечной схватки и немногих выстрелов, скорее для острастки, британцы капитулировали и спустили флаги на своих судах… Белые флаги, поднятые на гафеле, обозначили полную и безоговорочную капитуляцию англичан. Американские корабли взяли на буксир британские, медленно стали входить в гавань Бостона…

– Ура! Слава нашим морякам! Да здравствует наш славный непобедимый капитан Джон Пол Джонс! – Американские офицеры и генералы радовались окончанию осады и полной победы Континентальной армии.

– Однако, джентльмены, поспешим в Бостон! Богиня Победа Афина не будет ждать, как и наши славные альбатросы, наши герои – моряки под началом славного капитана Джонса! По коням, джентльмены, едем… Рысью, марш – марш!

Колонны американских войск, конные и пешие, с пушками и знаменами, уже входили в город Бостон, который отныне и навсегда стал АМЕРИКАНСКИМ…

Не успели американские командиры во главе с Главнокомандующим генералом Джорджем Вашингтоном прискакать в гавань, как к причалу уже подплывала шлюпка с гребцами, на носу которой стоял улыбающийся капитан Джон Пол Джонс. Молодой американский моряк легко спрыгнул на пирс и пружинистой походкой направился к конной группе… Завидев спешащего навстречу к нему «морского волка» Джонса, и генерал Вашингтон спешился, соскочил с коня, и передав уздцы коня ординарцу и раскрыв свои объятия, также направился навстречу капитану «»:

– Молодчина, мой дорогой капитан Джонс! Я не перестаю удивляться вашему военному таланту – вы не знаете горечи поражений и неудач в бою, мой храбрейший из храбрецов! Джон, мой дорогой друг, я счастлив, что вы с нами в нашей святой борьбе! Как бы сейчас радовался вместе с нами ваш покойный брат?! Это победа, полная и безоговорочная победа! Теперь перед нами открыт путь на Нью – Йорк. – Вашингтон горячо благодарил Пола Джонса.

– Благодарю, сэр! – Моряк, как всегда, был скромен и смущен таким горячим выражением благодарности со стороны Главнокомандующего, которого боготворил и почитал как отца, нежели просто старшего воинского начальника.

В это самое время к причалу подошел большой баркас, на котором находился плененный британский генерал Гейдж с офицерами своего штаба. Всем своим видом этот надутый от собственной значимости английский «индюк», едва ступив на сушу, презрительно заявил:

– Генерал Вашингтон! Я – английский генерал Гейдж! Отдаю вам свою шпагу, но не свою честь!? Вы же нарушили свое обещание человека Чести, данное генералу Хау – не препятствовать нашей эвакуации из Бостона!? – Англичанин с нарочито демонстративной холодной надменностью передал свою шпагу американскому Главнокомандующему, всем своим видом показывая, что он – джентльмен и «Человек Чести», а не какая – то там американская «дешевка» и «клятвоотступник». Несмотря на явное оскорбление и практически «брошенная в лицо перчатка» нисколько не смутило генерала Вашингтона, а даже развеселило – рассмешило, чем явно озадачило напыщенного от собственной значимости:

– Мое обещание действует только на суше, что позволило вашему генералу Хау с большей частью британского гарнизона покинуть Бостон и отправиться в Квебек? В море же правит и решает наш славный адмирал – Пол Джонс!? С ним у вас никаких договоренностей не было, как я понимаю? – Вашингтон, приобняв еще более смущенного моряка, с улыбкой ответил плененному генералу Гейджу. На что сразу же потухшему и утратившему «петушиный» пыл англичанину осталось только прошипеть:

– Никогда этот «висельник» и предатель своей родины и своего Кораля не будет адмиралом!?

Не собираясь далее вести этот пустой спор, Главнокомандующий распорядился отправить пленных в Бостонскую тюрьму, под арест… Немного отдохнув и пополнив запасы, оставив небольшой гарнизон в городе, Континентальная Армия двинулась на Нью – Йорк… Началось не всегда победное, иногда полное трагических событий от потерь и поражений, но в конечном счете победное освобождение Северной Америки от колониального гнета Британской Короны… Рождалась новая Страна, новая Империя Свободы и Равенства – Соединенные Штаты Америки! Пока их, этих штатов было тринадцать, но это только пока… Вставала Заря новой Эры Человечества – Эры революций и социальных потрясений, гибели старых империй и рождения новых, континентальных империалистических войн всех против всех и национальных народно – освободительных восстаний… Эра Империализма и его «могильщика» Коммунизма! Миллионные армии и миллиарды людей теперь будут вовлечены в этот эволюционно – революционный Водоворот Судьбы Мира и Человечества. И как деревянные поленья и куски угля ярко сгорят в революционных кострах: «Из искры возродится Пламя!» Пламя борьбы за Свободу и Независимость? Миллионы человеческих жизней будут принесены в жертву на жертвенный Алтарь этой борьбы!? Всегда ли оправданно? Да, бунтари и их палачи были всегда, еще до Христа… Сам Иисус был тоже по-своему бунтарь и коммунист, приняв мученический венец Смерти во имя спасения Человечества! И после Спасителя было множество тех, кто стремился изменить несправедливый мир ради «всеобщего блага и равенства всех людей». Но, наверное, впервые в мировой Истории, эти тезисы о «Свободе и равенстве ВСЕХ людей, без различий по сословиям, национальности и вере» было заявлено в Декларации Независимости: «Когда ход событий приводит к тому, что один из народов вынужден расторгнуть политические узы, связывающие его с другим народом, и занять самостоятельное и равное место среди держав Мира, на которое он (народ) имеет право по законам природы и воле Творца…».

Сей исторический документ был озвучен четвертого июля на Городском Общественном поле города Нью – Йорка Главнокомандующим Континентальной Армией генералом Джорджем Вашингтоном, который далее заявил: «История правления ныне царствующего кораля Великобританией Георга – это набор бесчисленных бесчинств и насилий, непосредственной целью которых является установление неограниченной деспотии…». Эти жесткие по своей сути как обвинительный приговор слова словно бикфордов шнур взорвали – призвали американцев к вооруженному мятежу – восстанию, к борьбе за свою независимость и свободу от британской Короны… Возбужденная и ликующая толпа горожан отправилась на ратушную городскую площадь и снесла свинцовый памятник королю Георгу со своего постамента, расколов его (памятник) на куски, чтобы позже переплавив на пули, разящие британцев… Сотни новых добровольцев пополнили ряды американской Континентальной Армии, встав под знамена генерала Вашингтона: «Поэтому мы, представители Соединенных Штатов Америки, собравшись на общий Конгресс, призывая Всевышнего подтвердить честность наших намерений,… заявляем, что наша страна, Соединенные Штаты Америки, должна быть свободной и независимой от внешних держав: объявлять войну и заключать мир, вести свободную торговлю и заключать дипломатические союзы со всеми странами мира!» Параллельно с Нью – Йорком, в Филадельфии данная Декларация Независимости была принята ЕДИНОГЛАСНО Вторым Конгрессом 4 ИЮЛЯ 1776 года.

Однако, до «полного мира» еще было слишком далеко, а вот до «полноценной войны» «рукой подать!» Генерал Уильям Хау двинул свои двадцати пятитысячную армию (от девяти до одиннадцати тысяч, из которой были германские наемники) на Нью – Йорк! И хотя Американская Континентальная Армия по численности превосходила британскую, но плохо вооруженные и слабо обученные американцы значительно уступали американцам в бою. Более того, британская эскадра под командованием адмирала Ричарда Хау (братом британского Главнокомандующего), состоящая из более чем сорока боевых кораблей с отлично подготовленными экипажами, обеспечивала Англии полное господство на море. Несмотря на то, что Конгресс выделил средства на строительство одиннадцати (!) боевых фрегатов, американцы не имели ни опыта в кораблестроительстве боевых кораблей, ни в создании корабельных вооружений и оснастки (корабельная артиллерия, боеприпасы, паруса, такелаж, рангоут, канатное производство, древесина и так далее). Да и с опытными экипажами ситуация была не лучше!? И, конечно, не обходилось дело и без английских шпионов и лоялистов, сторонников короля Георга, которые хорошо информировали британцев о состоянии дел в стане американцев. Поэтому генерал Уильям Хау был хорошо осведомлен о положении дел в Континентальной Армии генерала Джорджа Вашингтона, когда перед своим наступлением на Нью – Йорк прислал своего адъютанта полковника Джеймса Паттерсона в качестве парламентера, с ультиматумом:

– Мистеру (подчеркнуто пренебрежительно, не «генералу») Вашингтону, эсквайру! Генерал Хау его Королевским Величеством Милостью Божьей Георгом Третьим… уполномочен гарантировать прощение ВСЕМ мятежникам за признание Власти английского Короля Георга Третьего! В противном случае все мятежники будут уничтожены или казнены как изменники своему Королю!? Даю вам на размышление… семьдесят два часа! Главнокомандующий британскими войсками в Новом Свете генерал Уильям Хау.»

– Передайте генералу Хау – «Не чувствующие вины не нуждаются и в прощении!?» Мы лишь защищаем то, что считаем нашим неотъемлемым правом!? Мы готовы к драке, и мы будем драться. Даже если нам придется умереть за свою свободу и независимость?! Идите и передайте эти мои слова… э… генерала Вашингтона вашему командующему. Более мне добавить к вышесказанному нечего!

– Честь имею, генерал Вашингтон! – Англичанин, с чувством собственного достоинства джентльмена, под барабанный бой, удалился из американского лагеря. Седьмого июля 1776 года истек срок ультиматума, а уже одиннадцатого британские войска под командованием Главнокомандующего генерала Уильяма Хау начали наступление на Нью – Йорк. Началась война за Независимость между молодыми Соединенными Штатами Америки и старой доброй старушкой Англией, точнее Соединенным Королевством Великобританией, продлившая несколько лет, вплоть до 1783 года.

Итак, британская армия под командованием Главнокомандующего генерала Уильяма Хау, после присоединения к нему войск под командованием генерала Клинтона, двинулась к Нью – Йорку. Армия насчитывала порядка 25 000 солдат и офицеров, из которых порядка 9 000–11 000 составляли иностранные наемники, преимущественно германские. Генерал Хау свел свои вооруженные силы в семь бригад. Одновременно с сухопутными силами к наступлению присоединилась эскадра британского Флота под командованием брата Главнокомандующего, адмирала Ричарда Хау. Континентальная же армия под командованием генерала Джорджа Вашингтона хотя и была больше по численности, чем британская (28 000–30 000), но менее боеспособная (боевое ядро наиболее подготовленных и закаленных в боях солдат составляло порядком 19 000). К тому же часть солдат (одну бригаду) пришлось отправить в Канаду, а остальные части пришлось разместить по широкому фронту – на Лог – Айленде и Манхеттене, на других островах Нью – Йорка. Ибо противник мог атаковать в любом направлении…

Хау, действительно, мог воспользоваться этой разрозненностью американцев и разгромить Континентальную армию по частям? Однако, самоуверенный британский Главнокомандующий решил сразу покончить с мятежниками и предпринял фронтальную атаку всеми силами своей армии на Лог – Айленде, где произошло первое и самое крупное генеральное сражение этой войны, вошедшее в Историю как БИТВА при ЛОГ – АЙЛЕНДЕ! Американская армия была разбита, потеряв убитыми и взятыми в плен более 1 000 человек! И была вынуждена отступить к Бруклинским высотам, на которых были заранее подготовленные укрепления (оборонительные позиции). Хау решил не торопиться со штурмом, дабы не терять людей понапрасну в кровавых атаках, полагая, что Вашингтон и так заперт в «мышеловке»? Чем и воспользовался американский Главнокомандующий, переправившийся со своей армией в ночь на 30 августа на Манхеттен. Отсутствие попутного ветра не позволили британскому Флоту помешать этой переправе и отступлению Континентальной армии. Тем не менее, при посредничестве адмирала Ричарда Хау и плененного американского генерала Салливана состоялась так называемая Конференция на Статен – Айленде, где англичане повторно выдвинули «мятежным» американцам ультиматум и требование полной и безоговорочной капитуляции!? Однако депутаты Конгресса, участвующие в Конференции с американской стороны, повторно отклонили предложения английской стороны. Генерал Хау 15 сентября возобновил боевые действия и высадил в Нижнем Манхеттене 12 000 человек, которые в сражении при Кипс – Бэй разгромили слабо вооруженное и плохо обученное американское ополчение. И тем не менее, повстанцы снова отступили на подготовленные укрепления и сумели отбить британские атаки в сражении при Гарлем – Хайс, вынудив англичан перейти к обороне и искать иные обходные пути. 12 октября генерал Хау перебросил свои войска на полуостров Фрогс – Нэк. И снова неудача – пришлось высаживаться на мысе Пеллс – Пойнт. Здесь произошло сражение, вошедшее в Историю как БОЙ при Пеллс – Пойнте. И хотя это была всего лишь небольшая перестрелка, но которая имела большое значение в следующем крупном сражении – БИТВЕ ПРИ УАЙТ – ПЛЕЙНСЕ! Задержав продвижение английской армии почти на неделю, американцам удалось укрепиться на высотах Уайт – Плейнса, заняв выгодные позиции. 28 октября войска генерала Хау подошли к Уайт – Плейнсу и с ходу атаковали американские позиции, захватив доминирующую высоту и охватив войска генерала Вашингтона с флангов, но… Решающей атаки не последовало!? Мнение историков разделилось по этому поводу, но доминирующим является БОЛЬШИЕ ПОТЕРИ АТАКУЮЩИХ!

31 октября Вашингтон со своей армией снова «выскочил из мышеловки» и двинулся на север… Хау же не стал его преследовать, а двинулся на юг, к форту Вашингтон, который захватил 14 ноября. Череда тяжелых сражений и поражений, болезни и плохое снабжение поставили Континентальную армию на грань поражения – Главнокомандующий генерал Джордж Вашингтон был вынужден начать отступление к Принстону на реке Делавэр… На момент отступления за реку 8 декабря, которая могла замерзнуть в любой момент, у генерала Вашингтона оставалось не более 5 000 бойцов, а у преследующего его генерала Хау порядка 10 000 (!). Но ко всем прочим невзгодам американцев добавилось еще и поражение, и разгром отряда под командованием генерала Ли 13 декабря, который шел на соединение с остатками армии генерала Вашингтона. Сам американский генерал Чарльз Ли попал в плен. После чего, генерал Хау посчитал, что далее военную компанию продолжать бессмысленно, американцы деморализованы и истощены и сами разбегутся по своим фермам», отправился «зимовать» в Нью – Йорк, оставив «сторожить» армию Вашингтона в Трентоне гессенский отряд наемников в 3 000 штыков! 25 декабря американцы скрытно форсировали реку Делавэр и утром 26 декабря неожиданно напали на гессенцев, в ходе короткого, но решительного боя разгромив три полка наемников! После чего американская армия снова вернулась за реку… Узнав от своих разведчиков, что основные силы армии генерала Уильяма Хау отошли к Нью – Йорку, генерал Вашингтон, вдохновленный успехом у Трентона, снова перешел реку и 3 января неожиданно для англичан напал на зимовавшую в Принстоне британскую армию генерала Корнуолиса, которая, так же как гессенцы, была разбита! Однако сил преследовать противника у американцев уже не было, и Континентальная армия снова вернулась за реку Делавэр. Но сам факт побед в двух (!) сражениях над англичанами поднял боевой дух и веру в победу в американском обществе и в Армии – снова потекли в американский военный лагерь добровольцы и средства! Британский наместник Кораля Георга лорд Джордж Джермейн и Главнокомандующий британскими силами генерал Уильям Хау были вынуждены изменить планы на весеннюю военную компанию 1777 года, сосредоточив направление главного удара на захват Филадельфии. Тогда генерал Хау написал письмо парламенту Великобритании, требуя дополнительных войск и снабжения армии: «… нападение американских мятежников на наши войска в Трентоне и Принстоне изменили ситуацию гораздо сильнее, чем сначала показалось? Уже почти нет шансов быстро завершить войну одним генеральным сражением, как это виделось нам в начале компании. Теперь именно Филадельфия как главная цитадель мятежа, должна стать главной нашей целью! Все остальное – второстепенно…». Война за Независимость разгоралась с новой силой и ожесточенностью…

А что же наш Герой Джон Пол Джонс? Что он делал все это время, в каких морских баталиях он принимал участие, пока его «сухопутные» братья по оружию сражались в кровопролитных боях на суше? Как ставший теперь знаменитым молодой американский моряк продолжил свой боевой путь служения новой родине – Соединенным Штатам Америки?

Свой знаменитый рейд или атаку на Кансо (Галифакс, Новая Шотландия, Канада) отряд американских кораблей под командованием тогда еще старшего лейтенанта Джона Пола Джонса совершил с 22 сентября по 22 ноября 1776 года. В то самое время, когда Континентальная армия под командованием Главнокомандующего генерала Джорджа Вашингтона героически отступала к Трентону, терпя одно поражение за другим. Дабы отвлечь силы британского военно – морского Флота под командованием адмирала Ричарда Хау Конгресс США в Филадельфии поручил дерзкое задание Полу Джонсу – напасть на порт Кансо (Новая Шотландия), британские торговые фактории, откуда и куда осуществлялось снабжение британских войск в Северной Америке. А также рыболовный и китобойный промысел, приносящий ежегодный доход в 50 000-75 000 фунтов золотом. Для понимания, этих сумм было более чем достаточно для строительства 4 (!) линейных боевых кораблей или 8 боевых фрегатов! Или для ежегодного содержания двух войсковых бригад британской армии! Пол Джонс на «Провиденс» 22 сентября напал на британскую факторию Пети – Де-Гра (британский управляющий Джон Робин) и разрушил ее, захватив 16 рыболовецких и китобойных судов, часть из которых уничтожил (сжег), а часть («Александр», «Кингстон Пакет», «Успех» и «Защита») в качестве приза захватил и, загрузив конфискованными товарами и имуществом, привез в Бостон. Включая 300 военнопленных и самого Джона Робина! Далее, уже 22 ноября 1776 года уже капитан Пол Джонс на фрегате «Альфред» совершил второй рейд и напал на гавань Кансо с окрестными рыбацкими деревушками и разгромил на этот раз бизнес другого британца – Джорджа Смита, которого тоже взял в плен до конца войны. На этот раз также было захвачено 6 призовых судов, 2 уничтожено, большие трофеи, включая китовый жир, используемый в качестве освещения в домах и уличных фонарях. По прибытии в Бостон, капитан Пол Джонс получил новое и более дерзкое боевое задание от Конгресса, нежели нападение на рыбаков и китобоев, а именно – отправиться в Сидней (Новая Шотландия) и освободить из плена 300 американцев, работающих на угольных шахтах. С которым он успешно справился уже в конце зимы нового 1777 года, когда не только вести о победах армии генерала Вашингтона при Трентоне и Принстоне достигли Британских островов, но и слава о дерзком и непобедимом американском шотландце и отважном капитане – Джоне Поле Джонсе!