Никтошка бесплатное чтение

Плюх!

Белая клякса птичьего помёта размазалась в каком-то сантиметре от носка Касиного ботинка. Она вздрогнула, втянула голову в плечи и быстро посмотрела вверх, не летит ли ещё какая-нибудь тварь пернатая. Обошлось, но на душе у девушки прибавилось уныния. Вроде и радоваться должна, что на обувь не попало. Ботинки ведь фирменные, с лейблами, а не перекупленное через Авито б/у. А всё равно обидно, словно весь этот день задался целью вот так, мелочами, довести Касю до слёз.

Началось с самого утра: почему-то не зазвонил будильник, и если бы не соседи сверху, каждое утро как будто начинавшие с перестановки мебели, девушка проспала. Пока она заполошно металась между ванной и кухней, отключили горячую воду, и пришлось кое-как умыться почти ледяной водой. А мысль о том, что можно было вскипятить чайник и в кипяток просто влить холодную, пришла уже гораздо позже. Толком не позавтракала, так как предполагалось, что Валёк за ней заедет, купив по пути в их любимой кафешке фирменных булочек и кофе. Но и тут всё пошло коту под хвост – Валёк намертво встрял где-то в пробке и просто не успевал заехать ещё и к Касиному дому. Это самой Касьяне хорошо, живёт чуть не окна в окна с бизнес-центром, где и расположилась фирма с пафосным названием «Туманность Андромеды».

«Пять минут ползком, цепляясь зубами за асфальт» – со смехом говорила сама Кася, когда её спрашивали, где она работает и долго ли добираться.

Ладно, не пять – пятнадцать неспешным прогулочным шагом. За пять минут она добежала, уже у самого входа с ужасом вспомнив: пропуск оставила дома. Как повесила с вечера на зеркало в прихожей, так там и висит до сих пор. И пока она столбом стояла перед медленно вращающимися дверями, на телефон в рабочий чат упало сообщение: «Презентация отменена по техническим причинам, можешь не спешить». Написала сама Милана, её непосредственная начальница, с которой Кася была в почти дружеских отношениях. Видимо даже на расстоянии ощутив растерянность и нарастающее расстройство подчинённой, Милана прислала уже в личку: «Возьми отгул, я потом подпишу, всё по-честному оформим. Отдохни сегодня и побалуй себя вкусненьким». И несколько смайликов – обнимашки, рука помощи, чашка кофе и целый парад булок и крендельков.

Кася, у которой пред глазами всё плыло от подступивших слёз, сумела написать ответное: «Спасибо». Позвонить и спросить о причине отмены презентации она не смогла, горло перехватывало от жгучей обиды и беспомощности. Ведь она столько сил и времени потратила на презентацию своего проекта – линейки новых ароматов для дома! Даже сумела выпросить комплект ароматических тестеров, сделанных специально по её запросу. И вот – всё насмарку.

Изображать «готовность к труду и обороне» Кася бы не смогла, Милана это прекрасно понимала, когда писала об отгуле. Ей ли не знать душевную организацию работников своего отдела! И уж тем более, Милана отлично понимала, каким ударом была отмена первой, выстраданной презентации для любого из них, а уж тем более – для самой молодой. Поэтому третье сообщение, на этот раз голосовое, не заставило себя долго ждать.

– Не раскисай, Касьянка, тяпни валерьянки! – В голосе начальницы, которому бы могли позавидовать ведущие полуночных каналов, сейчас слышалось искреннее сочувствие. – Может, и к лучшему оно! Может, представители компаний были все сплошь с похмелья или с насморком – одним на всех, и просто не сумели бы оценить твои вонявочки. – Здесь Кася слабо улыбнулась: «вонявочками» Милана называла всю продукцию их фирмы – от элитных дорогущих ароматов до вот такой домашней серии, которую так хотела представить девушка. А вот неугодные запахи конкурентов или с маркетплейсов начальница припечатывала «ноунейм портянка». – Звёзды не так сошлись, Меркурий ретроградит, Сатурн с кем-нибудь сношается. Плюнь и разотри отсюда и до столицы. Отдыхай сегодня, заслужено отдыхай, разрешаю даже в каком-нибудь баре, всё по-взрослому. Чмоки в щёки с разворота!

Кася чувствовала, как её губы и щёки предательски дрожат. Слова начальницы немного смягчили ощущение провала, но окончательно утешить не могли. Понурившись, девушка развернулась спиной к сверкающей стеклом и металлом громаде бизнес-центра и поплелась, куда ноги понесли. Телефон в кармане курточки вибрировал на беззвучке: наверняка звонил Валёк. И наверняка, уже в курсе происходящего и рвётся её утешить и предложить что-нибудь феерическое, чтобы отвлечь от печали. Но Касьяна по своей привычке предавалась горю одна, хотя немного грела мысль, что парню не безразличны её проблемы.

Она обошла застроенный новомодными стеклянно-бетонными громадами квартал и оказалась с той его стороны, где всё ещё стояли старые дома, обшарпанные, но удивительно уютные. Здесь же находилось и небольшое кафе, где Кася и Валёк частенько просиживали обеденный перерыв. Они и познакомились как раз у стойки, ожидая свои заказы, с которыми бариста работал одновременно и ловко, словно шоу показывал.

Эх, Валёк-Валентин, где и в какой пробке ты так не вовремя застрял?!

В кафе обнаружилось, что сегодня работает другой бариста, менее расторопный и весь какой-то скучный, без огонька. Кася пошла на новый круг печалей: тот, первый бариста, всегда умел не только заказ принять, но предложить что-то под настроение клиента. И всегда угадывал. Этот же, мельком глянув на заплаканную девушку, просто стоял и ждал, когда она определится с выбором. Поэтому она наугад ткнула в напиток с названием «Пчела летела» («медовый раф с согревающими специями» обещала подпись под названием).

И теперь, сидя на скамейке рядом с кафе, Кася добавила ко всем неудачам дня ещё и это – ни мёда, ни специй и сам кофе какой-то жидкий и невыразительный. И плюха птичья, спасибо, мимо пролетела. А то бы девушка начала подозревать, что её Бог за что-то метит. Взбодриться не получалось. Поскольку ещё и виды открывались совсем нерадостные. Напротив через дорогу от кафе стоял дом, весь затянутый сеткой унылого болотного цвета. Кое-где она провисала, кое-где уже появились дыры, в которые был виден облезлый, как у большинства здешних домов, фасад с заколоченными окнами.

Кася машинально скользила взглядом с этажа на этаж, благо сетка просвечивала как застиранная штора. Насчитала целых пять этажей и про себя вздохнула: очередная расселёнка, ждущая своей очереди на снос. Таких вот «домов с привидениями», стыдливо прикрытых сетками или даже растяжками с намалёванными фасадами, по городу было предостаточно. Ни отремонтировать, ни снести у градоправителей денег не было. Так и стояли немым укором и памятниками чьих-то жизней. Заодно служили полигонами для сталкеров всех мастей и подростков в поисках приключений.

Кася тихонечко вздохнула: будь она помладше лет эдак на десять, тоже бы полезла исследовать заброшку. Бывало с ней, рыскала в поисках острых ощущений по таким местам, о которых Вальку лучше не знать никогда. Воспоминания о парне немного подсластили совсем остывший раф. Девушка наконец-то вытащила из кармана телефон и обнаружила, что чат переписки просто уже трещит от неотвеченных сообщений. С десяток был от коллег по отделу, славших и поддерживающие открытки, и мотиваторы, и совершенно хулиганские нецензурные картинки, обещавшие всем не ценящим усердие Касьяны «вот такой вот болт с вибрацией». Это явно скинула Борька, она же Борислава, сидевшая по другую сторону общего стола – дизайнер от Бога и «матерщинница в пятом поколении», как она сама гордо всем сообщала.

Кася тихонько хихикнула, чувствуя, что с сердца начинает сползать нападавшая туда тяжесть. Ответив сначала на сообщения коллег, она, сделала глубокий вдох. И только тогда, как гурман, предвкушающий фантастический десерт, открыла чат с Вальком. Там было всё: от коротких «Где ты? Ты в порядке?» до скриншотов сайтов с продажей билетов на Мальдивы и почти заполненной регистрацией номеров там же.

Девушка ощутила, что лицу и шее становится жарко. Дёрнула массивную застёжку «молнии», расстёгивая куртку, чтобы немного унять охватившее её волнение. Валёк-Валентин, немногословный, он всегда выражал свои эмоции больше делами. Вот и сейчас, самостоятельно дозвонившись до её работы и выяснив, что к чему, уже предлагает радикальный способ утешить любимую. Касьяна шмыгнула носом, растроганная таким вниманием и заботой, и начала набивать ответное сообщение (так было проще общаться, чем звонить – Валентин отвечал бы односложно, как телеграф).

«Я уже в порядке, норм. Взяла отгул, Милана предложила. Сижу, пью отвратительный кофе и любуюсь ужасами нашего городка»

«Позвонить экзорцисту или мне сразу серебряные пули прихватить?»

От сообщения Валька веяло той убийственной серьёзностью, с которой он рассказывал самые бородатые анекдоты, и все начинали хохотать, будто он матёрым стендапером был.

«Не надо, тут и так – полная разруха и уныние»

Для подтверждения своих слов, Кася сделала снимок безрадостного здания, а потом, вывернувшись, и селфи на его же фоне. Через несколько секунд на экране выскочило: «Кофе в помойку, стройку под снос, тебя – обнять и не выпускать из рук».

Девушка рассмеялась, с настоящим облегчением и тут же выполнила первый пункт Вальковых указаний: бумажный стаканчик полетел в урну. С прищуром оглядев мрачную, безрадостную заброшку, она написала в ответ: «Со сносом проблемка, с обнимашками – тоже, ты далеко».

«Приеду – заберу, ты где?» – тут же прилетело в чат.

Видит Бог, Касьяне очень хотелось написать, чтобы он приехал, обнял и не отпускал. Но она прекрасно понимала, его работа весьма ответственная, и срывать его с места только потому, что у неё всего-то презентация отменилась…

«Не надо, я уже почти совсем в норме, – закусив губу, набрала Касьяна. – Вот честно-пречестно, чесночнее не бывает».

Ответное сообщение пришло через минуту, и Кася снова начала ощущать тяжесть уныния где-то в районе диафрагмы. Чат тенькнул, и она прочитала: «Говорил с Миланой, я у вас, забираю заказ для нашего офиса. Она всё равно выпишет тебе премию. Говорит, что ты «веригуд», а я «козёл бесчувственный». Так приеду, заберу?»

Почему-то вместо радости Кася ощутила усиление тоски. Ну вот, Валёк, оказывается, в фирму приехал, они могли бы увидеться и опять не сложилось! Сейчас только вечера ждать и маяться от скуки и переживаний.

Вздохнув и помотав головой, Касьяна решительно отстучала: «Не, не надо. Я ещё немножко попредаюсь сплину и домой пойду. Ещё презентацию подтяну, мало ли. А ты, кстати, не знаешь, что это за мракотень, напротив которой я сижу?»

Некоторое время назад Валентин сотрудничал с компанией, занимавшейся оценкой состояний домов старого жилого фонда, консультировал по поводу исторической ценности того или иного здания.

«Не попадался такой. Хочешь, посмотрю?»

«Я сама, ты не отвлекайся, тебе ещё потом через полгорода ехать. Увидимся вечером, крутяк».

«До вечера, кавайка».

И никаких лирических смайликов или гифок. И если обычно Кася спокойно это воспринимала: Валентина вообще было трудно назвать лиричным и романтичным. То сегодня лаконичность сообщения оставила какую-то неприятную душевную царапину. Что ему, трудно хотя бы дурацкое сердечко прислать?

Девушка убрала телефон в карман и снова уставилась на заброшку. Сетка драматично обвисла на уровне череды узких, как бойницы, чердачных окошек под самой крышей. Можно было бы подумать, что там – ещё один этаж, только содержали в нём преступников. Все окна были заложены кирпичом или забиты какими-то тряпками. И только одно – второе от левого угла – чернело беспросветным прямоугольным провалом. То ли кто-то всё-таки залезал туда, то ли для вентиляции оставили, чтоб здание изнутри совсем плесенью не заросло.

Штукатурка вокруг чердачного окошка была вся в сырых, многослойных разводах и потёках. У Каси вдруг возникла странная ассоциация: дряблая морщинистая кожа вокруг зло прищурённого глаза. К тому же и цвет стены был какой-то – не жёлтый, не бежевый, а болезненно-землистый, местами шелушащийся отвалившейся штукатуркой, из-под которой выглядывала сетка дранки. Как плохо зажившие коросты. Ещё и провисшая сетка добавила впечатление грязного сползшего бинта.

Кася зябко поёжилась и легонько пнула сама себя одной ногой по другой, пытаясь прогнать неприятные ассоциации. И снова, уже с неприязнью, посмотрела на заброшку. Взгляд невольно метнулся вверх, к череде узких вытянутых прямоугольников. Три забитых, слепых, почти сливающихся с фасадом. Четвёртый – зияет чернотой и словно бы смотрит вниз, через улицу, где жизнь продолжается и идёт своим чередом – рядом и совершенно недосягаемая…

Девушка обнаружила, что как загипнотизированная, не мигая, всё таращится в это окошко. Будто пытается рассмотреть нутро загадочного чердака. И ей и вправду показалось какое-то движение, всколыхнувшее совершенно непроглядную тень. Даже не так: словно темнота как бы плеснулась через один угол, трепыхнулась в другом.

– Дура впечатлительная! – подхватившись на ноги, самой себе высказала Касьяна и помотала головой. – Нет там ничего, наревелась, вот и мерещится всякое. – И уже прямо, с вызовом посмотрела на чердачное окно. Никаких шевелений или иллюзорного движения там не наблюдалось. – Голубь. Или летучая мышь. Всё, домой пошла, не сутулиться!

Это она сказала даже слишком громко, заставив оглянуться на себя какую-то немолодую женщину, спешившую мимо. Кася снова ощутила, что лицу и шее стало горячо, смущёно и невнятно пробормотала извинения и уже собралась уходить отсюда. Тут-то ей на глаза и попалось то, что сидя на скамейке она не могла разглядеть – закрывало ограждение проезжей части. На той стороне дороги, на растрескавшемся, заваленном листьями и прочим сором тротуаре что-то лежало. Напрягая зрение, девушка разглядела: игрушки. Детские старые игрушки: мягкие зверьки, куклы, машинки. И какие-то коробки. Словно кто-то вынес и выставил ненужные вещи, авось разберут. Ещё цветы, искусственные, конечно – где ж такие здоровенные ромашки не в сезон найдутся или кислотно-зелёные розы?

«На кладбище», – тут же подсказал Касе внутренний голос, и девушка снова ощутила тянущее неприятное чувство в диафрагме. Может, в стенах заброшки произошла какая-то трагедия, и сюда приносят всякие памятные вещи? И судя по игрушкам, это связано с детьми.

– А может, это детишки как раз играются, – сердито сказала себе под нос Касьяна, решительно поворачиваясь спиной к неприятному строению. – Мелочь любит всякие странные места для игр выбирать. Свалки, стройплощадки. Тебе какая разница?! – Она ни за что не хотела признать себе, что в ней поднимает голову позабытое любопытство. То самое, толкавшее её в подростковом возрасте на сталкерские вылазки и прочие небезопасные приключения

Кася уходила почти бегом, несколько раз оглянувшись через плечо и с неприятным удивлением выяснив, что заброшка высится над всеми остальными домиками этой части квартала. И пока девушка не повернула к зеркальным новостроям, прорезь чердачного окошка всё была видна. Как вертикальный, узкий чёрный глаз, недобро, пристально щурящийся ей в след.

––

Вместо того, чтобы идти домой, Касьяна отправилась в ближайший торгово-развлекательный центр. Сидеть до вечера и ждать, пока приедет Валёк, было бы невыносимо. К тому же по квартире витал запах одного из тестеров её проекта – манго, морская соль и чай. Сейчас этот аромат казался ей донельзя противным. Вот придёт Валёк, обнимет, и тогда девушка перестанет воспринимать тонкий флёр, как символ своего провала.

Так продолжала себя уверять Кася, выяснив, что в кинотеатре сегодня шли профилактические работы, и в единственном рабочем зале – всего-то на три ряда кресел, – демонстрировали очередной из «Астралов». Некстати вспомнилась мрачная расселёнка, и девушка решила просто побродить по бутикам, а пообедать на фудкорте. Стараясь отогнать мысль о том, что неудачи продолжают преследовать её, Касьяна с наигранной беззаботностью переходила из магазина в магазин, пока ноги не начали гудеть. За беспечностью она прятала так и не развеявшуюся глупую обиду на Валька, на его скупые сообщения, на то, что до сих пор не прислал новых, интересуясь, как она.

Укоряя себя за детское поведение, она, не вглядываясь в состав, взяла в одной из популярных забегаловок комбо-обед, устроилась за свободным столиком в углу (не любила сидеть посреди зала и ощущать, что за спиной кто-то ходит). Проверила мессенджер, но там самой активной была только Борька, как настоящий акын, комментирующая всё, что видела. От неё Кася и узнала, что начальница внезапно подорвалась в небольшую командировку и теперь в фирме «римские оргии и партийцы».

«Наверное понеслась втыкать нерадивым боссам фибро-палочки в ноздри по самые обонятельные центры за то, что кинули твою презентуху», – читала Кася, машинально отпивая из стакана фирменный напиток. Чуть не подавилась и поспешно от себя отодвинула. Скривившись, она уставилась на стакан, недоумевая, как вообще умудрилась взять такое. Это был бабл-ти1, который девушка вообще терпеть не могла из-за шариков тапиоки. А этот был ещё и голубого цвета, что само по себе, на взгляд Каси, было весьма отталкивающе. Вкус тоже оказался непривычный: терпковато-виноградный и словно бы землистый, мускусный. Борислава про такое сочетание говорила «словно лизнул потную подмышку».

И ещё эти бултыхающиеся на дне шарики, синие, похожие на крупную икру. Один из них Кася успела проглотить – скользкий, холодный и как будто прилипший к стенке пищевода.

Девушка ощутила дурноту, поскольку в рассеянном освещении фудкорта стакан показался наполненным синюшным студнем. Она решительно отодвинула от себя весь поднос, сверля взглядом ёмкость с напитком. Поняла: ещё одна такая нелепая и неприятная ей случайность, и у неё начнётся истерика. В этот миг телефон зажужжал шмелём – пришло новое сообщение. Касьяна взяла гаджет в слегка дрожащие пальцы, очень надеясь, что это Валентин. Но нет, это опять Борислава делилась новостями.

«Ты слыхала, старую часть квартала к концу года с землёй сровняют и забубенят очередное фаллическое торжество, типа «Эвереста». Вот у нас город-то будет славен зеркальными фуяскрёбами до небес!»

Диафрагму снова словно сдавило, настроение стало раскручиваться обратно к слезам, когда до Каси дошло – к концу года исчезнет и кафе. Их с Вальком кафе! Да что же это за напасть такая?!

Не ведая, какую бурю она посеяла в душе приятельницы, Борька продолжала строчить в мессенджер: «Нашим угробоначальникам лишь бы что-нибудь снести. Ломать не дрочить, рука не устанет! А ведь там проклятый дом, его ж типа нельзя трогать, все небо со сдутый гондон покажется»

«Какой ещё дом?» – машинально набрала Кася, хотя уже догадывалась, о каком идёт речь.

Телефон почти сразу заплясал в пальцах на входящий вызов. Звонила, собственно, Борька и сразу с ходу обрушилась на Касю:

– Да ты в каком городе родилась, Кукуся?! Серьёзно, что ли, про дом с Никтошкой не знаешь?! Да зашибись! Все ж туда детьми бегали, кто после 90-х родился, хоть глазком глянуть, помощи у хтони попросить, просто рядом постоять и не ссыкануть от ужаса! Чё, правда не знаешь?! Ну так там такая история, ты чо!

– Борь, не надо! – запротестовала девушка, но приятельницу уже было не остановить.

– Не, ты слушай, пока умные люди говорят, я тебе щас ещё накидаю всякого. – Чат в ватсапе просто посинел от пересланных ссылок, а Борька вещала: – Квартал же когда построили? Вот, ещё до начала Великой Отечественной, как успели. А селили туда этих, списанных по состоянию здоровья. Инвалидов, короче. Но в дома получше заселились, само собой, всякие шишки. А увечных упихали в один дом, типа общаги, прикинь?! Пять этажей, отопления ноль, удобства на улице, и самый трэш – один подъезд на все квартиры! Для еле шевелящихся-то, нормально?! – Борислава возмущённо пыхтела, сопела, успевая так стучать по клавиатуре, что у Каси даже в затылке отдавалось это яростное клацанье. – Ну и как обычно, такие дела – то ли в самом доме горемыки как могли грелись, жгли прямо в квартирах. То ли зажигательная херня какая-то долетела. Полыхнуло. А ты же помнишь, да, какие там «бойцы спецназа» – дай бог, на четверых человек две ноги было! Короче, стены остались, а нутро всё и со всеми выгорело! А там квартир сорок, что ли, было, или даже полтос. И в каждой чуть не по десять человек заселили. Ну, вот такое массовое огненное захоронение получилось.

– И… что? – слабым голосом спросила Кася, когда приятельница замолчала на достаточно продолжительное время. Не хотела спрашивать – уж больно кошмарную историю та рассказала. Но вопрос сам слетел с губ.

–Так и то! Там хоть и жесть была такая, но выскребли, отштукатурили по новой – и снова народ заселили, но уже поздоровее – беженцев или вернувшихся с фронта с семьями. Само-то здание же уцелело, так? Так. А время-то какое, когда строить-то ещё успевать? Но там уже печки всякие, газовые колонки наладили, потом ещё электричество протянули… И через год, как люди заехали и обжились – всякий трэш начался! То скандалы, то пьянки, то тут полыхнёт, то там заискрит, а то и до резни доходило. Жильцы жаловались на всякую чертовщину – какие-то жуткие фигуры по ночным коридорам ползали, вроде как калеки или вообще обрубки людей…