Подарок судьбы бесплатное чтение

Женские истории

© Ефремова Н., 2024

© «Центрполиграф», 2024

© Художественное оформление серии, «Центрполиграф», 2024

Глава 1

Дурные вести

Женя прижала телефон к груди и медленно сползала по стене вниз. Ей очень хотелось разреветься, да как следует, будто качественным рёвом она могла что-то изменить, сделать так, чтобы всё это стало неправдой, жизнь встала на свои места. Но крик будто застыл в груди. Застыл, скомкался и застрял. И это добавляло боли. Слёзы катиться не хотели, но глаза защипало, стало больно. Казалось, она не моргала целую вечность.

«Этого ведь не может быть, правда?» – спрашивала она у самой себя, у пустоты комнаты. Но ответ был очевиден – это может быть, это есть, это случилось. Сейчас реальность казалась женщине такой жестокой, холодной, несправедливой. «Но как, как это могло случиться?» – её сознание буквально разрывалось от этого вопроса: «Как же так, как?»

Сколько так просидела, у стеночки, с прижатым к груди телефоном, Женя не помнила. Только от того, что рука сильно затекла, а ноги онемели, она начала приходить в себя. Это заставило её пошевелиться и сделать попытки встать. Получилось не сразу. Но всё же Женя потихоньку добралась до кухни, где обрушилась на стул.

Мысли путались, внутри всё сжалось, не было сил дышать. Уже было темно, и она пустым взглядом уставилась на вечерние огоньки соседних окон. Время от времени в них появлялись какие-то силуэты. И это навевало мысли, что она стала совсем одинокой. Совсем. Горячая слеза всё-таки вырвалась и покатилась по щеке, быстро остывая. За ней прорвалась следующая и так далее. И тут, наконец, эмоции полились наружу. Сначала тихо, потом в голос, Женя сидела, опустив голову на руки, сложенные на столе, и ревела, ревела, ревела. Потом уже совсем обессиленная, она добрела до дивана и легла, не раздеваясь, свернулась калачиком и провалилась в тёмную бездну.

Телефонное пиликанье пробилось сквозь сон, Женя машинально взяла трубку, не глядя, кто звонит.

– Да! – автоматически ответила она.

– Женя, тебя чего на работе-то нет? – голос коллеги, а по совместительству и подруги Инны заставил проснуться в один момент.

– Как нет? – почему-то спросила Женя.

– Женя, ты чего? Ну вот так. Нет тебя на работе.

– А сколько времени?

– Половина десятого, Жень.

– Я заболела, – пришло в голову Жене.

– Жень, ну ему (имелось в виду начальство) я так и сказала, а на самом деле?

– Ой, Инна, приезжай после работы, новость – капец. А ему я сейчас объяснительную напишу.

– Да, голос у тебя вообще какой-то… не знаю даже, какой.

– Да и я никакая, не только голос, Инн.

– Что, так всё плохо?

– Да, Инн. Всё кончено. Окончательно.

– Слушай, я сейчас отпрошусь и к тебе. Чувствую, нельзя тебя в таком состоянии оставлять.

– Выходит, что можно. Он так решил.

– Ладно, ты держись, я скоро.

После того как Женя положила трубку, снова на неё навалилась гнетущая тишина и чувство дикого одиночества. Она так и застыла на своём диванчике с опустошённым состоянием и взглядом в никуда до приезда подруги. Из транса Женю смог вывести домофон, который громко и неожиданно запиликал. Инна ввалилась в квартиру со своей большой дамской сумкой, полной всяких нужностей и пакетом с едой.

– Голодная, наверное, ой, вся зарёванная.

– Угу, – тихонько хмыкнула Женя, послушно продвигаясь за подругой-бронепоездом на кухню.

Там Женя снова бессильно опустилась на стул и наблюдала, как Инна хлопочет, нарезая бутерброды, раскладывая фрукты и другой провиант по тарелкам. Затем Инна села рядом. Всегда в рубахе и джинсах, стилю своему предпочитающая не изменять, полная, но душевная, откровенная, иногда (равно часто) резкая и импульсивная женщина с голубыми глазами и светлой короткой шевелюрой посмотрела на измождённую печалью подругу.

– Женя, – твёрдо сказала она, начав какую-то решительную речь, – я знаю, ты переживаешь, знаю, как это больно, поэтому даже не знаю, что посоветовать.

Концовка фразы была неожиданной, начало предвещало, будто, решение проблемы в кармане. Чувство разочарования расползлось по сердцу и заставило тяжело вздохнуть Женю. Инна тоже была одинока. Ну, не совсем тоже. Инна была одинока давно, года три, а Женя стала только вчера. Вернее, окончательно стала одинокой только вчера. И для неё это было новое, неприятное и непонятное ощущение.

Инна, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, включила потихоньку какую-то музыку на телефоне и начала рассказывать про свои разводы. А их было три. Детей она ни с одним мужем так и не нажила, это её, конечно, тяготило, но она то ли привыкла к этой мысли, то ли смирилась. И принимала участие в жизни племянника, которому уже было двадцать лет. Но заботу девать некуда, поэтому парень попадал по полной программе.

Женя что-то жевала, как в забвении, не понимая даже, что именно, просто складывала на автомате какую-то еду с тарелок в рот. Пыталась проглотить, но ничего не лезло, приходилось силком себя заставлять, запивая чаем. И слушала, слушала нескончаемый поток Инниной речи о её передрягах в личной жизни. Этими рассказами Инна хотела даже не подбодрить, а показать, что в своих бедах-то Женя как раз не одинока. У всех такое бывает. И вот, Инна, живёт себе одна, да и радуется. Мол, ничего, и ты переживёшь, привыкнешь, жизнь пойдёт своим чередом и без этого Сухова, будь он неладен.

Женя знала все эти истории наизусть, не раз уже слышала обо всём об этом. Временами она начинала подозревать, что Инна завидует ей. Что Инна одиночка со стажем, а эти живут себе душа в душу. А тут такое. Повод порадоваться. Но Инна была вроде не из таких, насколько знала её Женя. А знала она её довольно давно. Завистничеством она, кажется, не страдала, слава богу. Как будто даже искренне переживала и за Женю, и за свою сестру, которая тоже долго воспитывала сына одна, потом выходила два раза замуж неудачно, но потом нашла-таки мужчину нормального. Но в это время сын уже и сам стал мужчиной. Поэтому тому нормальному мужчине не пришлось воспитывать чужого ребёнка. И Инна, на самом деле, радовалась, что сестра «устроилась».

Также Инна волновалась за племянника, который учился в институте и пытался работать то там, то сям. За всех Инна переживала в виду своего врождённого чувства эмпатии, так виделось Жене. Всем старалась помочь. Хотя бы своим присутствием, разговором, какой-то заботой. Такая всея мама. И Жене эта самая забота была сейчас просто необходима, потому что она в один миг потерялась в этом мире.

– За вещами-то придёт? – Инна набралась смелости задать такой болезненный вопрос.

– Не знаю, – с надрывом прозвучал ответ, и слёзы полились из глаз Жени, и она снова зарыдала.

– Жень, ну, Жень! – обняла за плечи подругу Инна. А та уткнулась в её большое мягкое плечо и рыдала, не переставая довольно продолжительное время.

– Все глаза проревёшь. Давай поедим.

– Не могу я нормально есть, и пить не могу, и дышать не могу. Кому я теперь нужна?

– Ну, как кому, нам, Женя, нам, мне, миру!

– Здорово! – сухо ответила Женя, сморкаясь в платок, который ей предложила Инна.

– Алло! – строго и протяжно сказала Инна, телефон которой громко и резко запел какую-то песню. Обе вздрогнули от этой внезапности.

На глазах Инна побледнела, и видно было, что не до конца понимает, о чём ей говорят. Она положила трубку и посмотрела на подругу.

– Там это… на работе… – и замолчала, пытаясь переварить то, что ей сказали по телефону.

– Что, Инн?

– Юрий Николаевич…

– Что Юрий Николаевич, Инна, что случилось там?

Жене казалось, что ничего страшнее её внезапного развода быть не может, но оказалось, это не совсем так.

– Он в больнице. В тяжёлом состоянии. Пытались отравить. Всех сотрудников ждут в офисе. Работают службы, будут допрашивать.

– Чего? – не поверила Женя. – Ещё этого не хватало.

– Вот уж не говори, – согласилась Инна, как-то растерянно смотря в окно, к которому она медленно подплыла. – Получается, если бы я осталась на работе, если бы ты туда пришла, то мы…

– Попали бы под раздачу! – констатировала Женя.

– Вот именно. Слушай, точно не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Нас самих могли отравить или обвинить. А так, вроде как, алиби.

– Ну, какое-никакое.

– Так, ну надо ехать, что ли?

– Давай.

Женя еле поднялась со стула и пошла в ванную умываться и переодеваться, хотя ей совсем не хотелось ни того ни другого. Инна налила из графина воды и выпила стакан залпом.

Женя умылась, переоделась и почувствовала потребность ещё раз освежить заплаканное лицо водой. Внутри всё дрожало и сопротивлялось навалившимся вмиг реалиям. Муж вчера подал на развод. А ведь они прожили вместе пятнадцать лет! Пятнадцать! Ей казалось, они знали друг друга более чем достаточно, уважали и чувствовали. Но всё же была одна весомая проблема. Женя не могла иметь детей.

Проверялись у врачей оба супруга, но всё указывало на то, что дело именно в ней. Конечно, она очень переживала. Муж не хотел брать ребёнка из детского дома. Очень уж грезил о своём дитятке. Женя долго лечилась, привлекались самые разные специалисты. Они вместе ездили и в другие города на всяческие медицинские приёмы и обследования. Но результатов не было.

И вот неделю назад он поставил её перед ужасающим фактом. Сказал, что уходит от неё и готовит документы на развод. Она не поверила своим ушам. Её самый родной человек бросит её? Неужели это возможно? Ей же сорок лет, как она теперь будет жить, ведь вся молодость была отдана именно ему?

Потом на следующий день, он позвонил и сказал, что дома ночевать не будет. И резко стал чужим человеком. Холодным и циничным, которым не был никогда до этого. Он был старше её на три года. И она видела свою жизнь только в нём. Когда он не пришёл домой ночевать, Женя надеялась всё же, что это что-то временное на него нашло. Что он вернётся на следующий день, и всё у них будет по-прежнему, он объяснится, извинится.

Она даже думала, как бы ей так поэффектнее обидеться, чтобы он и прощения попросил. Но он не пришёл. И на второй день не пришёл. И на звонки не отвечал. Только написал сухое: «Не жди меня, я больше не приду. Прости». Извинился. Но как-то совсем не так. И почему не придёт? Женя всеми силами пыталась отогнать мысли о другой женщине. Этого ведь не могло быть, правда? Это же он, её Рома. Внимательный, семейный, домашний человек. Может быть, что-то случилось и его шантажируют? Может, таким образом, он пытается её спасти? Что приключилось, в конце концов? Эта неизвестность приносила ужасные страдания и мучала, мучала, мучала.

И вот вчера он позвонил. Сам. И сказал, что подал на развод. В голове всё помутилось. Как такое оказалось возможным? Женя подняла голову и посмотрела на себя в зеркало. Она только что умылась, но ей очень хотелось разреветься снова.

«Инна ждёт, в беду шеф попал, надо идти», – уговаривала она себя. Но слёзы всё-таки покатились. «Да что ж такое!» – посетовала Женя и наскоро вытерла их полотенцем, будто пытаясь остановить. Ни о каком «накраситься», как она любила раньше, речи не шло. Хмурая как тень, она вышла из ванной и застала Инну, застывшей в задумчивости у окна.

– Поехали? – нарушила Женя размышления своей заботливой подруги.

– Да-да, поехали. Готова?

– Более или менее.

Женщины сели в машину Инны с очень серьёзными лицами. Женя, пристегнувшись, тут же вспомнила, как она пристёгивалась, когда садилась в авто мужа. Снова захотелось плакать. Но ей показалось это уже просто неприлично – всё время рядом с Инной разводить сырость. И Женя закрыла лицо руками, а перед глазами – он. Говорят, что время лечит. А сколько же должно пройти времени, чтобы перестать «болеть» тем, с кем прожили пятнадцать счастливых лет?

Женя, действительно, считала, что эти годы были счастливыми. Но видимо, только для неё. Неужели он так страдал рядом с ней, что решил разорвать отношения так холодно, грубо? Разве она этого заслужила? Вдруг Женя почувствовала, как Инна попыталась её приобнять, хотя в машине это было сделать неудобно.

– Жень, поехали? – понятно было, что она хотела сказать что-то другое, возможно, слова поддержки или из рода «не переживай ты так», но понимала, что это совсем не то, что нужно сейчас говорить, поэтому просто предложила ехать.

Женя убрала руки от лица и наскоро вытерла эти коварные слёзы, которые всё равно текли и совершенно не слушались. Она быстрым движением смахнула их, будто Инна не заметит. Но, конечно, Инна всё замечала и понимала. Но растерянность овладела сейчас и Инной, в полной мере.

Юрий Николаевич, директор, был с Инной и Женей в тёплых, даже приятельских отношениях. Вместе, в три головы, у них получалось решать самые незаурядные рабочие задачи и вести дело довольно успешно. Но был он исполнительным директором, а над ним был ещё хозяин фирмы, генеральный директор Павел Олегович. Серьёзный человек, который редко появлялся в офисе. А если и приезжал, то они, двумя директорами, подолгу сидели в кабинете, что-то обсуждая. В такие дни секретарь только успевала бегать туда-сюда, принося им то кофе, то перекус, то горы каких-то документов.

Женя знала, что из-за ситуации на работе Инна переживает сейчас больше, чем она из-за этой же ситуации, и теперь ей бы тоже надо поддержать подругу, но сил у неё моральных на это не было. Она тоже только положила руку на плечо Инны и как-то неуверенно спросила, изо всех сил пытаясь проявить участие:

– На работу или в больницу поедем, Инн?

– Велено было на работу, там следственные мероприятия начались. Как там отпустят, в больницу поедем. Мне ещё Дениску надо от дома до центра умудриться отвезти.

– Инн, ну раз такое дело, может, он сам доберётся, уже взрослый мужичок же.

– Взрослый-то взрослый, но единственный и неповторимый для меня, Жень. Это единственное дитё, хоть и недавно повзрослевшее, которое есть в моей семье. Если могу, почему не помочь?

Голос Инны показался Жене каким-то слабым и даже будто беспомощным. Женя вдруг почувствовала, что ей сейчас тоже необходимо стать сильной. Не для себя, для Инны. Почему-то для другого человека это проще сделать. И если Инна сейчас расклеится, то здравый смысл придётся возыметь уже Жене. И заботу проявлять. Это как-то отрезвляет. Когда ты из панциря своего одиночества и обиды на весь мир начинаешь видеть, что кто-то в тебе нуждается, как-то приходится брать силы из всех возможных резервов. Обе подруги бездетные, но инстинкт женщины дарить кому-то тепло, надо реализовывать. И сейчас им вместе предстоит совсем непростой путь из-за череды всех этих странных и печальных ситуаций.

Ехать было не очень далеко, но мысли Инны путались, и поэтому ехала она медленно, осторожно. Обе молчали весь путь до офиса.

Женя смотрела в окно и чувствовала такое опустошение, будто её жизнь не то чтобы сделала резкий поворот, а попала в такой густой туман, что вообще непонятно куда дальше, где продолжается дорога. Где искать хотя бы надежду?

На парковке подруги увидели машину полиции и следственного комитета. От этого стало ещё более неприятно. Сейчас придётся ещё и всякие расспросы терпеть неприятные.

Женя и Инна вошли в свой кабинет, в котором сидели ещё два специалиста. Вид у них был хмурый.

– Привет, – грустно и со вздохом поздоровались Женя.

– Привет, – ответила Катя, девушка тридцати лет, имевшая, обычно, озорной взгляд и жизнерадостный вид. Но только не сегодня. Сейчас она была напугана. Катя вечно приносила каталоги косметики, и сейчас сидела и нервно листала один из них туда-сюда. Казалось, что она даже не видит, что в них написано и изображено. К тому же, Екатерина была в интересном положении, на зависть Жене. Аккуратный, но очень заметный живот она носила как гордость, как своё достояние. И поэтому по работе сейчас с неё сильно не спрашивали, всё равно скоро в декрет.

– С вами уже разговаривали доблестные органы? – поинтересовалась Инна, бросая с деловым видом свою увесистую дамскую сумку на стол.

– Нет. Ждём вот.

Инна была старшей по рангу в этом кабинете. Это был рекламный отдел, состоящий из талантливых специалистов. Женя опустилась на свой стул с очередным вздохом.

– Жень, ты чего утром не пришла? – поинтересовалась ещё одна коллега, Лида. Скромная женщина, ровесница Жени.

– Ай! – выдохнула Женя, махнув рукой. – Личные проблемы.

– Может, заваришь свой фирменный чай, а, Жень? – продолжила Лида.

Разговор дальше не продолжился, потому что в кабинет вошли заместитель и ещё какой-то мужчина с папкой документов в руках. Женщин обдало холодком, они поняли, что сейчас начнётся.

Всех попросили выйти из кабинета, но далеко не расходиться. А Инну решили опросить первую. То ли потому что она руководитель отдела, то ли потому что она не просто дружила с отравленным директором. Но как это могли понять? Скорее всего, следствию только предстояло это узнать сейчас.

Лида и Катя сказали, что пойдут до буфета, а Женя осталась у кабинета, чтобы быть рядом с подругой и поддержать её, когда та выйдет. Она расположилась у окна. Погода была пасмурная и неуютная, соответствующая внутреннему её состоянию. Женщина слышала, как тон разговора в кабинете был то спокойным и монотонным, то перерастал в более эмоциональный из-за объяснений Инны, то снова стихал.

«Наверное, её введут в круг подозреваемых», – подумалось Жене. От этой мысли стало ещё более не по себе. Хотя какой-то час назад казалось, что куда уж более, что может быть хуже? Но вот как-то так случилось.

Инна вышла растерянная и тут же подошла к окну, тяжело вздохнув.

– Иди, Жень, теперь тебя просят, – с сочувствием посмотрела она на подругу.

Женя вошла в кабинет, где её ждали два суровых мужика. Ну, совсем не такое продолжение дня она рассчитывала.

Вопросы начал задавать мужчина из полиции. После уточнения персональных данных последовал очевидный вопрос:

– Вы давно здесь работаете?

Женя задумалась. Надо было считать.

– Лет десять.

– И давно Вашим директором был Юрий Николаевич Крылов?

– Все десять лет, но он и раньше был здесь директором. Сколько точно он здесь в этой должности я не знаю, не помню. – Женя в растерянности начала тереть лоб пальцами, будто, пытаясь вспомнить.

– А по какой причине Вы сегодня отсутствовали на рабочем месте?

Ну не хватало ещё ей таких вопросов. Всё им, что ли, рассказывать теперь? Да они же не поймут, почему из-за личных переживаний можно работу пропустить.

– У меня проблема личного характера, – попыталась уйти от ответа Женя.

– Подробнее, пожалуйста.

– Меня. Бросил. Муж, – с паузами твёрдо выговорила она, глядя в упор на «собеседника».

Но полицейскому было всё равно, он не расспрашивал подробности, а просто быстро записал это в протокол. От этого Жене даже немного полегчало. А если человек может к этому относиться как к обычному, ничем не примечательному делу, то, возможно, и на самом деле, ничего такого в этом нет? Может, это обычное событие, случившееся из многообразия возможных вариантов и ещё не самое страшное? Женя пыталась зацепиться хоть за какую-то «соломинку», чтобы не сорваться в пропасть своих страданий: за чей-то взгляд, за чьи-то слова, за вид из окна. Только бы оставаться в сознании, во всех смыслах. Вопросы продолжались из разряда: где была, чего делала, кто может подтвердить и так далее. И вдруг Жене стало сильно не хватать воздуха. Она попросила разрешения встать и приоткрыть окно, на что получила согласие.

Подойдя к раме, Женя заметила фигуру в окне прямо напротив. Там был жилой дом. И этот кто-то стоял и будто пристально смотрел за тем, что происходило в кабинете. Но когда Женя явно уставилась на фигуру, да ещё и окно открыла, фигура исчезла. Женя не поняла, мужчина это был или женщина. Но что-то в этой ситуации показалось странным.

– С Вами всё в порядке? – поинтересовался полицейский.

– Относительно, – тихо ответила Женя и опустилась на стул. Она почувствовала, как она побледнела, как стали холодными руки и ноги, как начался озноб.

– Видно, что Вам плохо, Вы можете идти домой, но из города не уезжайте. Распишитесь.

Женя послушно расписалась, бегло взглянув на записанный уполномоченным лицом текст. Как-то совершенно незаметно они с Инной оказались в буфете. Инна заказала кофе и красивые розовые пирожные.

– Что спрашивали? – поинтересовалась Женя у подруги. – Вы то тихо разговаривали, то громко. Я даже как-то забеспокоилась. И вообще, если честно, побоялась, что тебя задержать могут.

– Да пришлось рассказать, конечно, про нас с Юрием. Но там-то и рассказывать ещё не особо-то, что есть. Наша симпатия, она только зародилась, можно сказать, и тут такое! А я уж будто давняя любовница!

– Инн, ну почему сразу любовница? Свободные одинокие взрослые люди, Вы вправе строить отношения, с кем считаете нужным, разве нет?

– Ой, не знаю, что мы вправе, что не вправе! – ответила Инна, с аппетитом жуя пирожное.

– Я совсем есть не могу, – вздохнула Женя и всё же отломила ложечкой кусочек розовой красоты на блюдечке. Уж очень Инна «вкусно» уплетала это лакомство.

– Из города велели не уезжать! – возмутилась Инна.

– Мне тоже.

– Ну, надо же! Будто, мы преступники какие!

– Инна, были бы преступники, задержали бы.

– Сейчас всех опросят, может, кого и задержат.

– Ага, по горячим следам, да?

– А почему и нет? Может, талантливый следователь попадётся.

– Дай-то бог!

– Сейчас ещё самый начальник приедет, – и Инна потыкала ложкой в воздух, указывая наверх.

– Ну да, надо же Юрию замену назначить. Может, зама его, Петрова?

– Наверное.

– Инна, а в больницу-то поедем?

– Да, обязательно. Только вроде они хотят ещё отпечатки пальцев у всех взять.

– Ой, ну вот ещё, – брезгливо поморщилась Женя.

И тут зазвонил её телефон. На экране высветилось «Муж». Сердце забилось от мимолётной надежды так, что она стала жадно глотать воздух, пытаясь срочно нажать «Ответить».

– Да! – с огромной надеждой в голосе почти выкрикнула она

– Привет, я был в квартире, вещи свои забрал. Тебя просто нет, я решил позвонить, сказать, чтобы ты не подумала, что их кто-то украл.

– А почему меня не предупредил, что хочешь приехать?

– Не знаю, – сухо ответил Роман. – Ну ладно, пока. Мне звонят.

И он положил трубку. Он просто положил трубку.

Женя снова осталась в совершенно растерянном и беспомощном состоянии после разговора с ним.

– Что там?

– Инн, это Рома звонил.

– Да я поняла, и что он, что говорит?

– Вещи забрал.

– О, как умудрился.

– Вот именно! Это надо было так совпасть! Не случись тут вся эта ерунда, я бы дома была! Я бы могла с ним встретиться! Инна, это бы всё изменило!

– Женя, Женя, успокойся, пожалуйста, это ничего бы не изменило. Не плачь.

Инна взяла подругу рукой за предплечье и растерянно оглядывалась по сторонам. А народ, тот, что был в буфете, конечно, искоса поглядывал на их столик. А Женя, положив руки на стол, а на них голову, снова плакала.

После всех необходимых на работе мероприятий они поехали в больницу, зарулив к дому сестры Инны. Племяш шустро выбежал из подъезда и привычно плюхнулся на заднее сиденье.

– Здрасьте! – улыбнулся он. Тёть Инн, спасибо! Очень выручаете.

– Да на здоровье! – довольная своей важностью ответила деловая тётушка Инна.

– Привет, Денис, как дела?

– Хорошо, тёть Жень, спасибо.

– Молодец.

Они высадили парня у центрального рынка.

– Слушай, Инн, напоминает мне твой Дениска кого-то.

– Ага, кого он тебе может напоминать? – усмехнулась Инна.

– Не знаю, вырос так, даже непривычно. Просто на мужика стал похож, наверное. Но вот черты какие-то есть… знакомые как будто.

Инна вздохнула, и подруги отправились дальше, теперь уже точно в больницу, единственную на весь город, но огромную и всепринимающую. Здесь же было и большое отделение реанимации. А рядом располагался и роддом. Детский корпус тоже находился в непосредственной близости. Всё в одном месте, очень удобно. Правда, чтобы передвигаться по такой громадине, нужна была определённая навигация. На стенах висели планы и указатели, иначе люди бы сутками блуждали в коридорах и между зданиями, пытаясь найти нужный кабинет или отделение.

Юрий Николаевич находился в реанимации, и к нему, соответственно, их не пустили. Тем более они и не родственники.

– Поехали ко мне! – вздохнула Женя.

– Да, только сейчас попробую узнать, в каком он, вообще, состоянии.

Конечно, они волновались. Новость даже о крошечной надежде позволила бы им хоть чуточку выдохнуть.

– Состояние тяжёлое, – Инна медленно подошла и села рядом на маленький синий диванчик.

Она закрыла лицо руками, подавшись телом чуть вперёд и упёршись локтями в колени. Женя приобняла подругу. Больничные стены навеяли тягостные воспоминания.

Женя открыла глаза и посмотрела в белый потолок, на котором висели четыре лампы – по одной у каждой кровати. Тогда она легла на очередное обследование после длительного лечения от бесплодия. Но она чувствовала, что результатов никаких нет. Но как рассказывать об этом Роме? Он ведь так хочет малыша. Своего, родного. Горячие слёзы покатились из глаз, обдав виски своим жаром. Одна слеза угодила прямо в ухо, и Жене пришлось сесть. Она наклонила голову и почесала ухо.

В палате лежали ещё две женщины со своими женскими проблемами со здоровьем. Одна из них читала книгу, вторая разгадывала сканворды. А Женя не могла ничем заниматься – слишком переживала. Всё думала о том, как скажет Роме, что надежда на ребёнка опять оборвалась… из-за неё. Чем он заслужил такую жену? Ей было жалко и себя, и его.

Не дождавшись обхода, она сама пошла в ординаторскую. Повезло, врач туда заскочил на минутку. Увидев выражение лица своей пациентки, он взял историю болезни и вышел к ней в коридор, плотно закрыв дверь кабинета. Потом окинул взглядом коридор – в нём никого не было, и начал шелестеть исписанными страницами. Мужчина средних лет, очень тактичный, вежливый и грамотный. А ещё высокий, с широкими плечами, красивый. Наверное, весь женский медперсонал глядел на него не просто как на коллегу. Но Женя это отметила так, между делом, совершенно со стороны. Её не интересовал ни один мужчина в мире, каким бы распрекрасный он ни был, кроме любимого мужа. Рома был всем миром. А этот замечательный врач подбирал слова, чтобы рассказать, что она никогда не сможет иметь детей и решить тем самым её судьбу, обречь на вечные душевные муки. А Рома? Что скажет Рома?

Дома Женя те же слова пересказывала мужу за ужином после выписки. Он слушал молча, не глядя на неё. Но потом, увидев, как она переживает, обнял и погладил по голове. Женя сразу успокоилась в его объятиях и была уверена, что он ни за что не бросит, а будет поддерживать, что бы ни случилось. Может быть, даже она сможет его убедить усыновить малыша. К этому, говорят, мужчины приходят не сразу.

– Инна, раз он выжил после такого, то он пойдёт на поправку, вот увидишь! – вернулась Женя из своих нахлынувших воспоминаний.

Инна тут же убрала руки от лица, резко встала и коротко твёрдо сказала:

– Поехали.

Видно было, что она собрала все свои ресурсы в кулак. Сильная женщина, сильная!

Город уже тонул в сумраке летнего апрельского вечера. Моросил противненький дождичек, а все люди, будто разом, направились по домам. Пробка тянулась несколько километров. Машина Инны двигалась со скоростью уставшего пешехода. Задремать бы Жене на переднем сиденье, но нет. Ей никак не спалось. Перед глазами какая-то туманная пелена, мелькающие огни мокрого города и он. Рома. В своих очёчках, настоящий интеллигент. Инженер, работающий в конструкторском бюро.

– Как же так, Рома, как же так? – сопротивляясь слезам, прошептала Женя.

– Чего ты говоришь? – спросила Инна.

– Да так, ничего, сама с собой, – Женя вздохнула и стёрла слезу с распухшего глаза.

За эти дни, с тех пор как Роман сказал, что подаёт на развод и не придёт больше домой, Женя изменилась внешне, будто постарела. Похудела, лицо отекло, обвисло, появились морщинки, цвет лица стал землистым. Глаза впали и потухли. Спина согнулась. Мешки под глазами от бесконечных слёз поселились на лице, похоже, окончательно. Женя не могла без вздоха даже глянуть в зеркало, хотя раньше она старалась улыбаться своему отражению, оно ей нравилось.

Автомобиль Инны остановился на светофоре. Этот участок был хорошо освещён, перед глазами Жени задвигались люди, переходящие по пешеходному переходу.

– Это он! Инна! Рома! Это Рома!

– Да ты что? Серьёзно? Где?

Размеренность вечера исчезла в один миг.

– Вон! Вон! Инна, поверни туда, давай догоним, остановись за поворотом, я догоню, догоню его!

Инна послушно остановилась за углом. Женя дёргала ремень безопасности, пытаясь отстегнуться и проклиная свою медлительность. Наконец, у неё получилось освободиться, она вырвалась из машины и побежала в ту сторону, куда пошёл, как показалось, её Рома. Ещё недавно родной и близкий. Когда Женя увидела знакомый силуэт впереди, она резко кинулась вперёд, а потом также резко остановилась. Роман подошёл к дверям магазина, и тут же из дверей выплыла какая-то женщина с пакетом продуктов в руках, а он, Рома, заботливо взял пакет у этой дамы, обнял её, поцеловал, и они пошли за магазин, к серым жилым пятиэтажкам. Из-за сгустившегося сумрака, а также группы людей у магазина Женя не смогла разглядеть незнакомку.

– Что? – не поверила Женя.

Жар ударил в голову, а затем всё тело похолодело, в глазах помутнело.

– Нет, не может быть!

Но это точно был он. Его куртка, которую они покупали вместе, его шапка, его весенний серый шарфик, который он так любил. Всё это Женя разглядела и узнала. Вне всяких сомнений, это был именно он. Роман Сухов. Женя хотела пойти за ним, окликнуть, посмотреть в глаза. И уже сделала несколько шагов, но поняла, что не сможет. Не сможет посмотреть в его глаза. Она знала, что они будут равнодушные к ней. И что он, что-нибудь бросив ей в ответ, пойдёт прочь, нежно обнимаю свою новую (может, и не такую новую, на самом-то деле) женщину. Всё это она, конечно, понимала. Но как больно было осознавать!

Вдруг в кармане запиликал телефон. «Может, это он?!» – на секунду мелькнуло в голове Жени. Но этого просто не могло быть. Звонила Инна, обеспокоенная случившимся.

– Ты где?

– Я тут… у супермаркета. Сейчас подойду, – всхлипывала Женя в трубку так, что Инна с трудом разобрала ответ.

– Это был он?

– Да, Иннусь, это был он. И он был не один.

Женя положила трубку и разрыдалась, закрыв лицо своим большим шарфиком, присев на корточки прямо здесь, среди плотного вечернего потока людей. Кто-то обходил и шёл дальше, кто-то участливо спрашивал, что случилось, кто-то предлагал вызвать скорую, а кто-то даже помог встать на ноги.

– Всё в порядке, спасибо, – Женя прошипела эти слова и как побитая собака, согнувшись, пошла в сторону машины Инны.

– Инна, он был с бабой.

– Вот, кабель! – поддержала подруга.

– Инна, как он мог, вот как он мог?

– Так, поехали к тебе, ночую я сегодня у тебя. В таком состоянии нельзя тебя оставлять.

Как доехали, Женя не помнила. Только на кухне, когда нужно было наполнить чайник, включить его, она начала приходить в себя. Инна в это время что-то разогревала в микроволновке.

– Тяжёлый день, – вздохнула Инна, шумно отхлебнув из чашки чаю.

– Не то слово! – Женя выпила успокоительное и теперь могла немного поужинать, а не биться в истерике. Чувства притупились лишь немного. Совсем немного, даже ничтожно. Но хоть что-то. – А знаешь, что мне сегодня показалось, когда я увидела его с женщиной?

– Что?

– Мне показалось, что это была наша Катя, с отдела.

Инна поперхнулась и закашлялась.

– Чего?

– Да, я знаю, это кажется бредовым, но… мне так показалось, Инна, правда.

– Не может быть, Женя! Мало ли таких модных особ в нашем городе! Она выглядит совершенно как среднестатистическая барышня тридцати лет. Крашеная блондинка, губы непонятно из чего, ресницы, как лапы паука. Её очень легко перепутать с третью города, это факт.

– Думаешь?

– Уверена! Думаешь, Катерина бы ни разу не подала вида, что она с твоим мужем встречается? Ты думаешь, это так легко утаить, сидя в одном кабинете?

– Наверное, ты права.

– Конечно, права! – ни на секунду Инна не засомневалась в своих словах.

– Женя, а чего он ушёл? Так резко? Из-за детей, да? Точнее, их отсутствия, да?

– Дело в том, что мне он не сказал ни одной возможной причины. Не озвучил, понимаешь? Он вообще не сказал ни разу, почему он так поступает со мной! – голос Жени почти перешёл в крик. – Как так можно обойтись с близким человеком, Инна, я просто не знаю! Я не понимаю! Я не понимаю!

– Женя, конечно, так нельзя. Но есть такие люди, которым их собственная персона превыше любой другой, понимаешь?

– Нет, не понимаю! Он таким не был!

– Это тебе казалось, дорогая моя. Казалось. Я-то знаю, о чём говорю.

– В смысле?

Инна на несколько секунд замешкалась и снова закашляла, в этот раз, делая вид, что подавилась.

– Я имею в виду, что я три раза была замужем, Женя! Три! И каждый раз я думала, мне хотелось верить, что это тот самый! Я думала, что не могут они быть, падла, одинаковыми! А каждого хватало не более, чем на три года.

– Этого хватило на пятнадцать. Я думала, это о чём-то говорит. Я, правда, думала, Инн, что пятнадцать лет чего-то стоят!

– Ничего они не стоят, Жень. Если его угнетала мысль о пустоте в семье ввиду отсутствия детей, уход из такой семьи был всего лишь делом времени.

Женя тяжело вздохнула, встала и подошла к окну, заглянув за штору. Герань в сером горшке на подоконнике набирала цвет и уже вот-вот хотела зацвести. «Всё ей нипочём, цвести хочется, и время всегда находит… подходящее», – ухмыльнулась мысленно Женя и бросила взгляд через стекло. Ей открылся вид на бесконечное тёмное небо и огни окон. А в этих окнах разные судьбы. Где-то – брошенные страдальцы, которых жестоко предали, к примеру, она. А где-то – вновь обретённое, жестокое к остальным, счастье вновь родившихся отношений, это уже про него. И неужели ему совершенно всё равно, что с ней будет теперь, что она чувствует?

– Я спать, – приобняла она Инну, отойдя от окна. – Спасибо тебе, что ты со мной. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Жень. Завтра суббота, может, прогуляемся сходим.

– Может.

Женя постелила Инне в зале, а сама пошла в спальню. Хотя одной находиться ей там сейчас было совершенно невыносимо, и она выпила снотворное.

Глава 2

Новый жилец

В дверь позвонили. Женя пошла открывать с трепетным чувством в груди. Даже не спросила: «Кто?», не посмотрела в глазок, она просто знала. За дверью стоял её Рома с букетом! Она прыгнула к нему, обвив шею руками.

– Я знала! Я знала, что ты придёшь! Ты же не мог так поступить, правда?

Но собеседник молчал. Женя пыталась покрепче к нему прижаться, чтобы почувствовать тепло его тела, но почему-то не получалось. Тогда она провела его на кухню.

– Сейчас я тебя покормлю, дорогой! Ты так давно не был дома! Я так соскучилась по тебе! Где ты был, что делал?

Он сидел за столом, смотрел на неё и молчал. А Женя хлопотала, накрывала на стол, наливала чай. И вдруг стало темнеть.

– Тучи, что ли? Утро же!

Она хотела выглянуть в окно, но уже почти не видела ни стола, ни шкафов, ни холодильника. А сзади прогремело:

– Я не пришёл и не приду уже. Я не вернусь.

– Что? Что ты такое говоришь?

Женя пыталась разглядеть в сгустившейся мгле Романа, но не могла. Она шарила по стенам в поисках выключателя. Найти его, наконец, получилось, и Женя включила свет. На кухне никого, кроме неё, не было. И букета не было. Только две чашки с чаем и печенье на тарелке, а также нарезанные колбаса, сыр и хлеб.

– Ро-ом? – позвала она в сторону коридора. Ответа не было. Женя вихрем пронеслась по квартире, чтобы найти его. Но его, действительно, нигде не было. Острое чувство боли и давящий ком в груди тут же отняли у Жени возможность нормально дышать. Она стала задыхаться и открыла глаза. В руках скомканная простыня, подушка влажная от слёз, боль в отёкших глазах. Приснилось? Как же так? Он же был совсем рядом! Так близко! Глаза, руки… Нет, теперь он не рядом. Очень далеко. Очень.

Чтобы не разбудить Инну, Женя уткнулась в подушку и заплакала. Она чувствовала, что пролежала так, наверное, целую вечность. И сил не было совсем. Вставать не хотелось. Но вдруг дверной звонок разразился внезапным пиликаньем.

– Не может быть! – Женя оторвала голову от подушки и прислушалась. В дверь снова позвонили.

Не помня себя, Женя оказалась в одной футболке у входной двери.

– Неужели, правда, он?

Женя открыла дверь, даже не глядя в глазок. Перед ней стояла совсем молоденькая девушка. Волна ледяного разочарования окатила Женю с головы до ног, и даже начался озноб.

– Здравствуйте! – поздоровалась девчушка.

– Здравствуйте, – удивлённо и раздражённо ответила Женя.

– Тётя Женя, я Лена, дочь Марины Перевёрстовой.

– А, Лена! Привет! Проходи! Не узнала, не сообразила, извини.

– Спасибо большое!

Лена прошла в квартиру.

– Это кто? – шёпотом спросила выплывшая из зала заспанная Инна.

– Это дочь моей сестры двоюродной, Марины, да ты её знаешь. Видела как-то. На юбилеи она к нам приезжала. Да и Лену она частенько с собой брала. Просто она тогда маленькая была, а сейчас подросла. Мы редко видимся, но общаемся хорошо.

– Ясно. А чего она решила приехать, Лена-то?

– К поступлению готовится. В прошлом году не поступила. Если в этом на бюджет поступит, мы все будем счастливы. Общежитие дадут, будет образование получать. Да, Инн, забыла я, что она должна приехать. Да и не видела я её лет пять. Забудешь тут. Как себя ещё помню, не знаю.

– Ой, не говори, – Инна как-то напряжённо, даже нервно взялась за нарезку хлеба.

Инна и Женя хозяйничали и шептались на кухне, пока Лена умывалась и переодевалась с дороги.

– Хорошо хоть, что она в выходной приехала.

Лена тихонько вошла в кухню и не знала, куда себя деть. Заботливая тётушка тут же усадила за стол.

Лена была высокой, но в то же время женственной и хрупкой. Длинные волосы заплетены в две косы. Голодная и уставшая, она уплетала завтрак за обе щеки. Женя смотрела на неё не отрываясь. В её доме сейчас находится ребёнок. Хоть и большой уже, вроде как, взрослый, восемнадцатилетний, но всё же. И она думала, как же хорошо Марине, её двоюродной сестре, что у неё есть такое счастье. Здорово, что Лена приехала. Это стало для Жени лучиком среди беспросветной грозы. День прошёл за расспросами, как там кто поживает из родственников, как Марина, её муж, мама, отец. Лена с удовольствием рассказывала, показывала фотографии на телефоне.

Инна, видимо, почувствовав себя лишней, пошла разговаривать по телефону в другую комнату.

– Ладно, мне нужно ехать, – вернулась она в зал, где расположились давно не видевшиеся родственницы.

– Как, уже? Ты же хотела сегодня здесь побыть.

– Да я тебя не хотела одну в таком состоянии оставлять, а теперь Лена приехала. А я поеду по делам как раз съезжу. Но если что, вы звоните.

– Обязательно! Иннуся, спасибо тебе большое!

Женя крепко обняла подругу и проводила её.

После того как Лена рассказала, как они там живут-поживают, пришла очередь Жени отвечать на вопросы. И конечно, она рассказала двоюродной племяннице и о том, что муж её бросил, и о том, что начальника на работе отравили, и ведётся следствие. А также поделилась, что вчера видела мужа с другой женщиной. И мысль о том, что ещё недавно заботливый и родной человек предательски просто изменял ей и бросил ради другой, не давала Жене покоя. Лена таких новостей не ожидала и предложила завтра пройтись по магазинам, чтобы купить ей для учёбы кое-каких книг.

– Мама денег дала мне, литературу я смогу купить. Очень хочу поскорее начать подготовку к поступлению.

– А как сейчас поступают в ВУЗ, если не поступили сразу после школы? Сейчас же ЕГЭ?

– ЕГЭ-то ЕГЭ, оно действительно ещё у меня, эти результаты и будем подавать, но в другие ВУЗы теперь уже. В некоторых, кроме ЕГЭ, есть собеседования с каждым абитуриентом. Если не попаду на очное, попробую на заочное.

– Ты молодец, что стараешься, пытаешься. Если такой настрой, то обязательно получится.

– Дай бог! Будем надеяться!

Весёлый нрав и оптимизм племянницы начали очень постепенно развеивать тоску. Или просто отвлекать.

На следующий день в воскресенье, тётя и племянница поехали в торговый центр. Повезла их на своей машине Инна. У Жени автомобиля не было, её раньше возил любимый муж. Теперь сложно было перестроиться на то, что она стала целиком зависима от общественного транспорта. И поэтому Женя была очень благодарна Инне за поддержку и помощь в этот очень сложный период жизни.

Машину Инна ставила, практически, всегда на подземной парковке торгового центра. Там было постоянно темно и душно, будто ты попал в подземелье с ревущими монстрами на колёсах. После того как выйдешь из машины, места для тебя, как для пешехода, не оставалось. Приходилось перебежками передвигаться и отскакивать от паркующихся и выезжающих машин.

Когда они втроём поднялись по эскалатору наверх, на первый этаж этого огромного города магазинов, в нос ударил запах, смешанный из бензина, духов и готовящейся прямо здесь, на малюсенькой стоечке, варёной кукурузы. От этого амбре Жене стало не по себе. Да ещё вокруг бегало много людей. Очень много. Они, как те машины на парковке, старались обрулить друг друга. Некоторые управляли массивными тележками с продуктами, а кто-то нёс брендовые пакетики с вещами и даже коробки с техникой. Шумная суета, проглатывающая всех людей, попадающих внутрь этого огромного здания, заполняла всё пространство.

Но неприятной вся эта обстановка была только для Жени. Может быть, потому что на днях ей жизнь ударила под дых? Или потому что она всегда была чувствительным человеком, любившим тишину? Она и сама не могла точно ответить на эти вопросы, которые всплыли в её голове. Но суета ей точно никогда не нравилась.

Инна равнодушно продвигалась вперёд, как ледокол. А Женя и Лена семенили за ней, за своей большой и надёжной спутницей. Женя видела, с каким восторгом Лена смотрит на людей, на витрины, на всё вокруг. Она жадно вдыхала этот притягательный для неё городской воздух и хотела впитать эту атмосферу бесконечного праздника. Глаза были полны азарта и не знали, на чём остановиться.

«Глупая девочка, – подумала с заботой Женя, – надо её как-то оберегать от фальши и обманчивости этой суеты, одетой в красивую упаковку». Им предстояло найти книжный магазин. А для этого два раза подняться на эскалаторе, чтобы попасть на третий этаж. Глаза Лены совсем по-детски светились от радости при виде этих зверских самодвигающихся металлических лестниц.

Наконец, вдалеке замаячила огромная красочная витрина того самого книжного. К этому отделу у Жени не было никаких претензий. В величественном помещении с высокими потолками и огромными полками расположился книжный магазин, словно замок, полный сокровищ литературы. При входе посетителей встретил чарующий аромат бумаги и свежей печати. Расставленные книги демонстрировали свои обложки, словно они цветы в весеннем саду, увлекая глаза зрителей разнообразием и красотой. Звуки страниц, перелистываемых любопытными пальцами, наполняли пространство особой мелодией знаний и тайн, готовых открыться каждому, кто отважится и переступит порог этого волшебного места.

Лена тут же побежала к стойке с нужной литературой и начала перебирать книги. Инна пошла к художественной литературе. Женя с интересом наблюдала за племянницей. Ей здесь, в окружении книг в их цветастых одеждах-обложках, стало уютно. Потоптавшись рядом с племянницей, она начала осматривать и другие стеллажи, потихоньку «отползая» в сторону. И тут, засмотревшись, она не заметила кого-то и наткнулась прямо в своём «изящном» развороте на мужчину, державшего в руках какие-то книги, которые с грохотом повалились на пол.

– Ой! Простите! – Женя начала помогать подбирать книги.

– Женщина, осторожнее! – устало выдохнул мужчина и окинул Женю своим серьёзным взглядом.

Вдруг Женя увидела очень печальные глаза зеленовато-жёлтого цвета. Она успела их отметить.

– Извините, я не заметила!

– Да, я понял! В шарфе, что ли, запутались? – он принял из рук Жени последнюю поднятую книгу и пошёл на кассу.

Женя наблюдала, как он уходил и, будто, почувствовала, что ему сейчас тоже плохо. Его глаза, взгляд… он был не взглядом изучающего книги человека. Это был опустошённый взгляд, лишённый какой-то надежды. Ей стало очень жаль его. Но потом подумалось, что это она видит своё состояние в других. Увидела уставшего человека и сразу примерила к нему свою трагедию. Ему подошло, это её удовлетворило. Скорее всего, всё у него нормально. Интеллигентный, высокий, ладный мужчина, что у него может быть не так? Это всё Женя со своим синдромом спасателя готова увидеть боль в любом, догнать и причинить ему добро, хочет человек этого или нет.

Наконец, она отвела глаза от незнакомца, и взгляд упал на учебники по живописи. И тут душа рванула к этим манящим изданиям. Время для Жени остановилось. Она перебирала книгу за книгой, изучая их содержание. Она вдруг вспомнила, как когда-то мечтала рисовать. Нет, не рисовать, а писать. Её в юности привлекала живопись. Рельефные масляные мазки, хлопчатобумажные холсты, кисти, мастихины, мольберты, палитры. Женя ходила в художественную школу, затем в арт-студию при университете, когда училась на дизайнера. Но потом пришлось зарабатывать на жизнь, и ей стало не до творчества души.

Родители были простыми служащими: мама – библиотекарь, папа – слесарь. Чтобы учиться, ей приходилось много работать. Женя перевелась на заочное отделение и не упускала ни одной возможности добыть денег. В рекламном агентстве она была помощником дизайнера, ещё мыла полы в брокерской фирме по вечерам. Потом окончила институт и стала работать ещё больше. Пришлось устроиться в магазин помощником товароведа. Но потом всё же она продолжила трудиться по специальности, близкой к её сфере деятельности. В том рекламном агентстве она стала маркетологом.

Потом встретила мужчину, с которым прожила два с половиной года. Но они расстались из-за постоянного непонимания друг друга. Затем Рома. Человек, ставший всей её жизнью, в котором она без остатка растворилась, забыв про себя. Она несколько раз меняла место работы. Пара переезжала, сменяя районы, потому что снимала квартиру. Но Жене было комфортно. Его требования не ломали её мир. Они вполне успешно сосуществовали вместе. Но на любые порывы души Жени позаниматься творчеством Роман отвечал недовольством. И дабы не гневить своего идола, она оставила эти идеи. Потом Инна помогла ей устроиться в фирму, где работала она сама. Женя была очень рада трудиться бок о бок с близкой подругой. Её офис казался тогда каким-то особенным местом, где творятся настоящие чудеса, всегда пахнет духами и кофе.

А теперь она вдруг стала одинокой, стоит и смотрит на свою давнюю мечту. Эти книги подействовали на неё, как свежий морской бриз после многолетнего заточения в душной комнате. Какие картины! Какие пейзажи! Да-да, больше всего её вдохновляли именно пейзажи! Горные вершины, водные глади, леса, уходящие вдаль сопки!

Женя очнулась только тогда, когда услышала резкий голос Инны:

– Жень! Ты долго ещё?

– Ой, а что, я долго тут, да?

Рядом с Инной стояла Лена, обнимая две выбранные ею книжки, и улыбалась.

– Ну, так, относительно. Чего интересного нашла? – Инна заглянула за Женино плечо и увидела книгу по масляной живописи в руках подруги.

– Ого! – отреагировала она.

– Ну, да. Ты же знаешь, была у меня мечта! – будто оправдываясь, пролепетала Женя.

– Да знаю, знаю. Тебе оно надо? – вздохнула Инна.

– Надо, Инна, очень надо. Сейчас особенно. Пойдёмте на кассу.

Женя понесла книгу с собой, прижимая к сердцу.

Лена с сочувствием и очень участливо посмотрела на тётю, намереваясь поговорить с ней сегодня и расспросить о её мечте. А Жене очень сильно захотелось сегодня же купить холст и краски. Непременно масляные! Женя почувствовала в теле так необходимое ей тепло! Эта книга давала ей шанс. Возможность выбраться из этого страшного, неприятного упаднического состояния.

После книжного они пошли в большой магазин товаров для творчества. Лена также восхищённо рассматривала полки. Она ни на минуту не теряла своего юношеского азарта, ей всё было интересно!

Наконец, Женю осчастливил большой холст, пятьдесят на пятьдесят сантиметров! Веерная, круглая и несколько плоских кистей, а также небольшой мастихин. И, конечно, набор красок. Масляных. Женя мечтательно глядела на весь этот набор. После этого волшебного отдела девушки направились в модный магазин одежды, где Инна купила себе новые джинсы и футболку. Затем они решили перекусить в фуд-корте.

– Что нарисуешь? – спросила Инна, пережёвывая кусочек вкусной пиццы «Маргарита».

– Я напишу пейзаж… – мечтательно протянула Женя.

– Круто! – поддержала Лена.

– Здорово! – согласилась Инна.

– Природа… Она такая… настоящая. Природа – это сама правда. В ней вся истинная красота! У меня уже перед глазами стоят картины, которые я хочу изобразить! Инн, ты не знаешь, как там сегодня у Юрия дела? Не пришёл в сознание? – резко переключилась на суровую реальность Женя.

– Ой, Жень, я как раз хотела звонить. Отойду позвонить.

Инна встала из-за стола и, достав телефон, пошла к окну. Вид её сделался ещё более озабоченный, чем был.

– Инн, ну, что там?

– По-прежнему. Говорят, такое состояние может затянуться на месяцы! А мы хотим невозможного.

– Как же хочется, чтобы с Юрием всё стало хорошо. Замечательнейший человек же. Вот за что его? И кто? Из-за должности, что ли? Зам? Да этого вообще не может быть! Ладно, завтра на работу, может, чего узнаем из сплетен наших коллег.

Инна сидела молча, глядя в свою кружку и допивая ягодный чай.

Дома Женя поставила один из холстов на комод, где и хотела заняться живописью. Освещение не очень, но это самое удобное место. Если что, можно принести лампу. Лена с любопытством разглядывала набор масляных красок.

– Никогда такие в руках не держала!

– А я как-то держала, – впервые за эти дни улыбнулась Женя. – Давно это было, Лен.

Лена располагала учебники, справочники и другие свои вещи на столе в зале у дивана, это местечко ей выделила Женя. Квартира была двухкомнатная: зал, спальня, ещё кухня и раздельный санузел. Им вдвоём с Романом этого места было предостаточно. Они снимали её уже пять лет, и это привнесло большую стабильность в их уклад. Женя и предположить не могла, что в один миг может рухнуть весь её мир, который казался прочным.

Закончив со своими вещами, Лена потихоньку подошла к комоду.

– Тётя Женя, а что Вы раньше рисовали?

Женя села в кресло и задумалась. Но сделала она это вовсе не напряжённо, а как-то мечтательно…

– А знаешь, Лен, я рисовала всё, что придётся, по урокам. Натюрморты, в основном. И абстрактные какие-то работы в интересных техниках. Но меня всегда больше манила природа. Я бы очень хотела нарисовать такой красивый пейзаж! – она попыталась помочь жестами объяснению. – Знаешь, такой, не то чтобы чем-то особенный, но чтобы это было как место силы. Кусочек природы. Ели, обязательно на нём должны быть ели. И вода. Озеро, наверное. Да, озеро у подножия гор и лес.

– Ого! Круто! – Лена восхищённо покачала головой. – Когда начнёте?

– А прямо сейчас! – Женя задорно захохотала и принялась распаковывать холст на подрамнике.

– Вечер обещает быть весёлым! – рассмеялась в ответ и Лена.

Женя покрутила в руках холст, на котором скоро должна появиться картина. Её племяннице казалось, будто та уже видит, что будет изображено. Запах масляных красок начал расползаться по комнате, превращая её в настоящую мастерскую. Лена включила музыку для фона и села за книжку, поглядывая за творчеством тётушки. Та же полностью растворилась в своём медитативном процессе. Смешивала цвета на палитре, меняла кисти, вытирала большой тряпкой руки, что-то шептала. То хихикала, то расстроенно вздыхала. Наконец, на холсте появился кусочек озера и горный массив.

– Сосны! Или ели! Как же изобразить так, чтобы на них падал свет, и они казались золотистыми? – Женя отходила от комода, затем снова подходила, потом смотрела то с левой стороны, то с правой. Прищуривалась, наклоняла голову, прикладывала кисть к холсту и вытирала её. Вокруг неё создалась таинственное пространство, хранившее тайну рождения пейзажа.

– Пойдём, попьём чаю, – наконец, Женя устала и предложила зачитавшейся Лене пройти на кухню и отвлечься.

– Ой, да, с удовольствием! – радостно подскочила с места племяшка.

Ароматный чай наполнил большие белые кружки. Маленькие Женя не любила и не понимала.

– Три глотка, и что? И всё? Ни жажду не утолить, ни вкус не почувствовать! – смеялась она, глядя на мелкокалиберные кружечки и никогда такие не покупала. Близкие знали об этом её предпочтении, и тоже дарили ей объёмные, душевные, вместительные, чтобы она могла всласть напиться чаю.

– Надо бутербродики! – Женя полезла в холодильник, добывая из него оставшуюся еду.

– Тёть Жень, у Вас настроение вроде получше стало, да? – скромно спросила Лена.

– Ой, Ленусь, стало, слава богу! Душу отвела. Теперь думаю о ёлках. Как их так написать, чтобы прям, ух!

– У Вас здорово получается, правда! Вода такая… настоящая. Если бы я не знала, что Вы давно не рисовали, я бы подумала, что Вы художница.

– Да, брось!

Женя хихикнула, а потом с надеждой в голосе добавила:

– Правда?

– Правда!

Женя с довольной улыбкой прильнула к кружке.

– Я рада, это здорово. Спасибо, Лен, тебе. Ты вовремя приехала! Очень вовремя. Ты знаешь, Роман ведь так неожиданно меня бросил. И теперь это мой бывший муж. Конечно, ещё некоторые формальности нужны, но уже ничего не изменить. А так хочется! Не могу принять новую для меня реальность.

– Тёть Жень, как Вы выдержали это? Когда две недели-то с парнем провстречаешься, и он тебя бросает, очень больно. А тут столько лет!

– А я и не выдерживаю, Лен. Мне очень больно, обидно, плохо. Я не знаю, как это описать. Мне пусто. Наверное, так. Это всегда больно, Лен, всегда. Две недели или пятнадцать лет. Ты знаешь, мне обидно, что я рисую сейчас, а он не увидит. Да и если бы увидел, то не порадовался бы за меня. Он не видел смысла в творчестве. Кажется, он не видел смысла и во мне. А я… я рада была обманываться, я постоянно искала в голове оправдания для него. Я старалась это счастье, которое было у меня внутри, как-то побольше приукрасить, что ли…

Женя встала из-за стола, подошла к окну и упёрлась руками в подоконник.

– Знаешь, Лен, последние несколько дней как будто проверяли меня на крепость. Столько всего и сразу. Просто, как сель сошёл. Хрясь, и всё накрыло.

В образовавшейся паузе Лена заботливо подлила тётушке парящего ароматного чая.

– Но. Случилось одно но. Твоё появление. Внезапное. Я ведь забыла о том, что ты должна приехать. Ты извини, но у меня вообще всё из головы вылетело. Полная опустошённость. Очень тяжело. Очень, что и говорить. Чай вкусный, правда? – Женя резко отвернулась от окна и снова села за стол напротив родственницы.

– Ой, тёть Жень, чай очень вкусный! Как раз хотела про него спросить у Вас.

– Весь секрет в замороженной облепихе.

– Серьёзно?

– Да-да, моя дорогая, я покупаю замороженную облепиху, кладу в морозилку, а когда нужно, достаю и кидаю в заварник вместе с обычным чаем.

– Ого! А я и чувствую, что вкус такой… знакомый вроде но и необычный одновременно!

– Да, мой любимый облепиховый чаёк. Я вот мечтала раньше иметь свой домик и выращивать там всякое… Ну, ягоды точно. И чтобы обязательно была облепиха! – Женя мечтательно закатила глаза.

– Тёть Жень, а сейчас этой мечты уже нет?

– Наверное, мечты могут пропадать из-за обстоятельств…

– Не думаю. Конечно, опыта у меня очень мало, чтобы рассуждать на такие философские темы, но мне кажется, что мечта никуда деться не может. Её могут отодвинуть на второй, третий, четвёртый план, чтобы жить спокойно не мешала. Но она всё равно живёт в сердце. Мне так кажется.

– Лена, да ты здраво рассуждаешь! На самом деле, я думала, что и мечта рисовать у меня пропала. Но как оказалось, она, действительно, была задвинута на второй план. Да на какой на второй, на десятый, не меньше. Значит, очевидно, и с домиком, и с облепихой также, – Женя тяжело вздохнула.

Лена потягивала чаёк и с интересом слушала Женю.

– Я ведь её ещё сушу немного. И в сушёном виде добавляю в чай. Ну, это, чтобы на работу брать или в дорогу куда.

– Это уже авторское составление чаёв! – улыбнулась Лена.

– Ой, да брось! – Женя смущённо хихикнула, но ей было очень приятно это слышать.

– Этот запах масляных красок, он Вам нравится, да?

– О да! Я его обожаю! Даже не думала, что почувствую его у себя в квартире. Надо же, как бывает…

– У Вас красиво получается, повторюсь, но вода мне особенно нравится, она получается такая… натуральная.

– Спасибо, Лен! Думаешь, мечту о своём саде не задвигать назад?

– Ни в коем случае, тёть Жень!

– Здорово, что ты мне это говоришь сейчас, – заулыбалась Женя. – А давай, зови меня просто Женя, и на «ты», ладно? Всё-таки не такая я ещё и тётя.

– Хорошо! – обе рассмеялись в голос. – Жень, а о чём Вы, ты ещё мечтала раньше, чего хотела?

– О, вот это вопрос! Ну-у, я мечтала научиться кататься на лошади.

– Видишь, сколько желаний у тебя было. Думаешь, дядя Рома был твоим счастьем, когда столько тебе не разрешал? Не разрешал быть собой, рисовать, выращивать облепиху и кататься на лошадях.

– Да, теперь он ушёл и не оставил мне никаких надежд, но, кажется, он оставил мне меня саму. Ты ведь права. Я так за него цеплялась, так в нём растворилась, что наплевала на себя. Я ведь не думала, что могу остаться одна, не ожидала никак такого поворота. А теперь, оставшись в одиночестве, я испытываю пустоту. У меня ведь не было меня. Был только он, а от меня ничего и не осталось. И теперь я не знаю, как жить с собой. Я не знаю себя.

– Жень, надо себя возвращать.

– Умная ты не по годам! – удивилась Женя. – Ладно, спать, наверное, пора. Плодотворно сегодня день прошёл. А ведь ещё сутра я и не подозревала, что он может закончиться так.

– Как?

– На творческо-философской ноте.

– Это точно! Спасибо, что приютили, тёть Жень. Ой, Женя.

– Ага, привыкай не тёткать! Спокойной ночи!

Глава 3

Сюрпризы на работе

Утро выдалось спокойным. Жене даже показалось, что она выспалась. Позавтракав вместе с Леной, которая уже на тот момент проснулась, Женя выскочила из дома, намотав свой любимый шарф по самые глаза и глянув на свою незаконченную картину.

Апрельский день обещал быть ласковым, но это же весна, поэтому шарф точно был к месту. Так она думала в любое время года, всегда имея его при себе. А шарфом служил широкий палантин, который мама Жени привезла из какой-то поездки для любимой дочери.

Женя в семье была единственным ребёнком и заботы получала ровно столько, сколько трудящиеся родители могли ей дать. Жили скромно, но прилично. Мама всегда одевалась со вкусом, чему и старалась научить дочь. Папа больше добывал средства к существованию, чем занимался воспитанием, это и понятно. Единственную дочь очень любил, но дружеских отношений у них не было никогда. Он – всегда суровый и уставший. Она – творческая, ранимая, любой косой взгляд принимающая близко к сердцу.

В общественном транспорте было непривычно, но вполне сносно. Удалось даже полдороги проехать сидя у окна и понаблюдать за танцами машин на дороге. Но вот на работе было как-то неспокойно. Секретарь Юрия Николаевича, Нина Фёдоровна, пожилая опытная и весьма интеллигентная женщина, всегда со строгой причёской и в стильном наряде, суетилась возле кабинета начальника. Женя поздоровалась и вошла в свой кабинет, в котором все остальные были уже на рабочих местах.

– Привет, а чего это Нина Фёдоровна у нас какая-то сама не своя?

– Ой, Жень, генералиссимус наш приехал.

– О как!

– Ага. Уже закрылись на совещание.

– А чего она так волнуется? Не в первый же раз, – хмыкнула Катя.

– Не в первый-то не в первый, но нервяков хватает из-за покушения на Юрия Николаевича. – Сурово ответила Лида.

Женя исподлобья поглядела на Катю и начала к ней приглядываться. Она или не она? Непонятно. То покажется, что она, то наоборот. Куртка была, как у неё, вроде, но таких, чёрных до колена, больше, чем у половины блондинок города. Да и фасон легко скрывает живот. Поэтому распознать беременную не так-то просто. Да и как это могла быть она? Ведь не могла? О работе думать не получалось, хотя задачи никто не отменял и монитор напоминал о том, что нужно взяться за дело.

В кабинет вошла уже уставшая Нина Фёдоровна.

– Ой, девочки, посижу с вами. Они там до обеда точно, а то, может, и на весь день. Что-то все такие злые.

– Ну да. У них хлопот сейчас куча. Да и, наверное, под подозрением они тоже.

Да, тоже, как и все мы. Всех сотрудников обязали на время следствия из города не уезжать.

– Ну, это вообще, конечно! – возмутилась Катя, чем опять заслужила пристальное разглядывание со стороны Жени.

– Да эт понятно, но там другое ещё. – Нина Фёдоровна замолчала в самый неподходящий момент.

– Нина Фёдоровна, не томите. Что там?

– Сокращение они задумали. В связи с ситуацией или под её предлогом, в общем, оптимизация, как это сейчас говорится. Жень, нет чайку твоего?

– Ой, сейчас заварю, где-то был ещё, оставался тут. Женя полезла в ящик своего стола.

– А Вы ничего за начальником странного не замечали? – между делом, спросила она у секретарши.

– А ты знаешь, Женя, заметила кое-что.

Все напряглись и оторвались от мониторов, превратившись в сплошное внимание.

– Он тут, на днях, на прошлой неделе, с письмом каким-то бегал, просил меня юриста пригласить. Но не штатного, а его знакомого, для личных дел, так сказать. Я поняла, что дело не в рабочем вопросе.

– А что за письмо?

– Я не знаю содержимого, но конверт какой-то странный, печать на нём большая слишком. Когда приходят рабочие письма, акты всякие в бухгалтерию или ещё какие, то они не такие, однотипные все. А это отличалось. Он конверт этот из рук не выпускал, и через меня оно не проходило. Я впервые этот конверт с необычной печатью только у него в руках увидела.

Нина Фёдоровна расположилась у Жениного стола. Та тем временем налила всем ароматного, пахнущего природой и летом, чаю.

– Интересно, где сейчас то письмо?

– Не знаю, наверное, полиция забрала, в кабинете его нет.

В конце рабочего дня Нина Фёдоровна пригласила всех сослуживцев ознакомиться с решением сегодняшнего совещания начальников и расписаться за полученную информацию. Оказывается, столь важным документом оказался список сотрудников, попавших под сокращение. У Жени ноги подкосились, когда она увидела в списке своё имя.

– Ну вот только этого мне сейчас не хватало! – снова не могла сдержать слёз Женя.

– Жень, мы что-нибудь придумаем!

– Инн, ну, как так-то?

– Беда, говорят, не приходит одна. Но это не единственная фирма в городе, Жень!

– Но это же надо искать, надо найти, а там новые люди! А я столько лет не меняла места работы! Да и тех, кому за сорок вряд ли ждут с распростёртыми объятиями!

– Жень, найдём мы тебе работу, найдём!

Инна пыталась успокоить вновь распереживавшуюся подругу, как могла. Но получалось не очень. Женя решила зайти в отдел кадров для некоторого прояснения ситуации. Там с ней поговорили очень быстро, ничего толком и не объяснив. После чего она, совсем разбитая, вернулась в свой кабинет и бессильно погрузилась на первый попавшийся стул.

– Давай я тебя домой отвезу, Жень.

– Спасибо, Инна, я сама. Прогуляться хочу, – вдруг решила Женя. Решительно вытерла нос и глаза, обняла подругу, кинула взгляд на Катю (нет вроде не она, просто не может быть она, это невозможно), взяла свою сумку и пошла на выход.

За дверями офиса её встретила апрельская прохлада и уже проглотивший город сумрак. Этим вечером Жене было совсем неуютно. И не то, что бы на улице, даже в собственном теле. Озноб охватил и руки, и ноги.

Вечерний апрельский город был тоже окутан какой-то атмосферой печали. Улицы усыпали лужи, в которых отражались облака, окрашенные в вечерние оранжевые оттенки. Сгущающаяся темнота окутала улочки, словно скрывая в себе тайны и забытые мечты. Серые высокие дома выглядели угрюмо и одиноко, будто ждали чего-то неизбежного. Ветер тихо шептал свои загадки, гоняя редкий мусор по улицам. Пустые скамейки словно приглашали Женю на минутное уединение, чтобы напомнить о её печальной истории, которая подкреплялась тяжёлыми событиями. Вот теперь ещё и потеря работы.

Чувство беспомощности острым тяжёлым камнем засело в груди и причиняло боль. Снова и моральную, и физическую. Звуки автомобилей и шаги прохожих едва разбавляли мрачное безмолвие, вызывая чувство невнятной тоски и непонятной жалости к себе и ко всему окружающему миру, где много таких же беспомощных, как она. Родной город стал окутан пеленой грусти, заставляющей задуматься о прошедших мгновениях, утраченных возможностях и неисполненных мечтах. Вся его окраска наполнилась тоской и навязчивым ностальгическим настроением, словно призывающим вспомнить что-то важное, забытое в суете повседневности и этих мрачных событиях.

Путь к дому пролегал через городской мост, по которому шли ещё и трамвайные пути, кроме автомобильной проезжей части. Небольшие тротуарчики по бокам моста выглядели узенькими тропинками, по которым то и дело пробегали миниатюрные силуэты кутавшихся в куртки и шарфы людей. Многие были без шапок. Конечно, апрель. И их волосы, покрытые моросью, мелкими капельками, блестели разноцветными огоньками в свете фонарей.

Женя брела, снова не понимая, что ей теперь делать. Беспомощно она оглядывала всех прохожих, словно желая встретить кого-то. Того, кто спасёт. Но никто не встречался. Все лица были чужими и мелькали быстро, скрываясь за светом огней. Эти люди торопились к кому-то. К мужу, к жене, к детям. Какие же они счастливые. Те, у кого есть дети. В голове появилась мысль, что если бы у неё был ребёнок, она не осталась бы сейчас одна. С ней бы было её сердечко, которое придавало бы смысл жизни. А сейчас её жизнь не то, что бы покатилась, она провалилась в тартарары.

Вчерашний вечер вселил в неё надежду, а сейчас всё снова полетело к чертям. Искать работу. Надо срочно этим заняться, но… где же взять силы?

– Рисуй! – Женя услышала у самого своего уха.

– Что? – она повернулась переспросить у этого внезапного голоса, но мимо, почти вплотную, прошла девушка, разговаривавшая с кем-то по телефону. Это она сказала кому-то и, даже не заметив Женю, продолжала этот разговор, обогнав её.

– Саша, рисуй что угодно! – смеялась та в трубку.

О чём она разговаривала и с кем – осталось загадкой для Жени, но она уловила в этом знак, ответ на свой вопрос.

– Так, Женя, возьми себя в руки, иди и рисуй! Надо картину дописать, да и Лена ждёт, – прошептала она в палантин, давая поддержку сама себе.

Действительно, её ведь ждала дома племянница! Пусть и двоюродная, но всё же родня! Мысль о том, что в её съёмной квартире сейчас не пусто, немного согрела Женю. Она прибавила шаг и решила зайти в магазин. Нужно было кормить себя и ребёнка, да и порадовать надо обеих сегодня непременно! Взяв кое-каких продуктов, Женя прихватила маленький тортик.

– Отметим моё освобождение от старой жизни! – отметила она про себя.

Лена тихонько сидела в своём уголке и читала книгу, фоном играла какая-то ненапрягающая музыка. Услышав, что Женя вошла в квартиру, девушка быстренько выскочила в коридор.

– Привет! – радостно выкрикнула она.

– Привет, Лен! Так приятно, что тебя кто-то встречает и радуется! – улыбнулась она племяннице.

– Конечно, я очень рада, что ты пришла! Пойдём, я приготовила ужин.

– Ого! Надо же! А это ещё приятнее!

– Ух ты, тортик! Повод?

– Меня уволили с работы.

– О, я и не знала, что у вас принято так отмечать увольнение, – с иронией и растерянно проговорила Лена.

– Нам надо себя радовать, дорогая! Даже при неудачах!

– Вот это верно! Это точно!

Лена понесла пакет с продуктами и аппетитный десерт на кухню, а Женя удалилась в ванную мыть руки. Шум воды всегда её успокаивал. Вот и сейчас ей захотелось немного побыть в тёплой ванной комнате, подставив озябшие руки под струю почти горячей воды, и послушать это журчание. Она подняла глаза и посмотрела на себя в зеркало.

– Ну что, дорогая? – начала Женя разговор с собой. – Вот и реальное начало новой жизни. Нет мужа, нет работы, жизнь с чистого листа. Это точно надо отметить! Зато появилось дитё в моём доме.

– Женя! – позвала Лена.

– Вот, говорю же, дитё! Она не даст мне скучать, чувствую. – Женя улыбнулась своему отражению. – Ты справишься, Евгения! У тебя нет выбора!

На столе парила ароматная варёная картошечка, и уже была почищена селёдка.

– М-м-м! Да ты хозяюшка! – похвалила Женя Лену.

– Спасибо!

За ужином Женя рассказала о том, что происходило у неё на работе.

– Да, ты представляешь, выбрали из нашего отдела именно меня, не кого-то, а меня! Как специально! Ту, которая и так попала в трудную жизненную ситуацию!

– Да не, они просто узнали, что к тебе приехала я, и поняли – эти справятся! – пошутила Лена.

– Действительно! – Жене шутка понравилась, была в ней истина. – Лена, мне точно тебя Бог послал!

А за тортиком стало ещё легче. Женя вдруг осознала, что её Рома, в котором она души не чаяла, никогда не встречал её с ужином, когда возвращался домой раньше. Она приходила с работы уставшая и должна была организовать дома вкусный ужин, порядок и уют. И тут вдруг у неё в голове возник вопрос: а почему же она чувствовала себя с ним счастливой, если не могла расслабиться, постоянно испытывала чувство вины и не могла быть собой? Что это за иллюзия такая?

Вечером девчонки разошлись по своим углам: Лена – на диванчик за книжку, Женя – к комоду за картину.

Утром Женю снова ожидали сборы на работу, потому что по закону она должна была отработать ещё две недели. В отделе кадров ей настоятельно рекомендовали уйти «по собственному желанию», так как статья «сокращение штатов» несёт за компанией некоторые неудобства. Но после такого ухода «по собственному» она получит лишь расчёт, на который можно претендовать, если отработает ещё две недели. А если бы её сократили по всем правилам, то была бы какая-то компенсация, поддержка в финансовом эквиваленте. Но фирма резко изменила лицо, когда её «душа», «отец» всех служащих, справедливый и человечный, оказался в беде и фирмой этой руководить перестал.

Раньше Женя могла по любому вопросу к нему обратиться, и все они были решаемы. От Юрия Николаевича веяло уверенностью и стабильностью. Сотрудники отвечали ему взаимностью, хорошо выполняя свою работу и трудясь, действительно, на благо компании. Могли и на дом взять какие-то свои задачи, чтобы доделать на выходных, и это поощрялось и вознаграждалось деньгами или лишними выходными. Но теперь в компании всё переворачивалось с ног на голову, и никто не мог дать никакой вразумительной информации, что, вообще, происходит вокруг.

Женя собралась на работу не трудиться, а пообщаться. И от этого тоже немного полегчало. Она чувствовала осадок на душе от того, что с ней так некрасиво обошлись. Пообещала Лене, что вернётся пораньше, чтобы они смогли вечером прогуляться.

Утро в офисе прошло, как обычно. Все старательно делали вид, что все дела идут по-прежнему, и изображали бурную деятельность. Женя даже что-то поваяла за своим компьютером. В обед обстановка снова превратилась в настоящий хаос.

– Помогите! Помогите! – все услышали душераздирающий крик Нины Фёдоровны и очень испугались, потому что она никогда не позволяла себе повышать голос. А если она кричит, значит… случилось что-то страшное.

У Жени похолодели и руки, и ноги, и проступил холодный пот, а в теле ощущалось, будто она проглотила холодную скользкую жабу. Женя, Инна и Лида выскочили в коридор и понеслись по направлению к кабинету руководителя, Катя осталась, испуганно закрыв рот руками. В приёмной уже толпился народ, все просили друг у друга воды, кто-то из самых находчивых схватил с секретарского стола графин и помчался к раковине наполнять его. В кабинете творил настоящий кавардак, вокруг слышались одни оханья негодования и испуга.

– Что, что случилось? – спросила Женя у кого-то.

– Отравили.

– Опять? Кого? Нину Фёдоровну?

– Нет, зама и исполняющего обязанности шефа.

– А как Вы поняли?

– Там Нина Фёдоровна с Валерой, с водителем, первую помощь оказывают, пытаются промыть желудки им. Жесть. Я не знаю, как она поняла, Нина Фёдоровна.

– Скорая едет.

– Разойдитесь, товарищи, открыли окна, дайте воздуха! Не толпитесь!

– Никому не расходиться! Охрана закрыла выход!

– Капец.

Женщины вернулись в кабинет. Катя сидела бледная и, будто, не дышала.

– Кать, с тобой всё нормально?

Та посмотрела на Лиду и безмолвно кивнула.

– Походу, ей тоже скорая нужна. Не родила бы раньше времени от всего этого… Господи, не пришлось бы сейчас ещё и роды здесь принимать!

– Сейчас приедет, и её отведём.

Женя отвернулась к Инне и шепнула:

– Ох, уж и события, её бы домой да на больничный.

– Жень, вот точно ты говоришь. Перепугалась, поди… Мало ли. Ага, лица на ней нет.

– И что, нам теперь опять в кабинете сидеть до приезда доблестных? – возмутилась Лида.

– Ну, почему же, можно по офису, до столовой. Выходить на улицу нельзя, здание покидать, – уже со знанием дела ответила Инна.

Женя поняла, что самое время заварить чай. Она подошла к их общему столику, который стоял у окна, чтобы включить чайник. Под окном раздался вой сирен.

– О, к нам.

Тут её взгляд снова упал на окна напротив. Там опять кто-то наблюдал из окна.

– М-да, кто живёт в том доме, «весело», наверное, в последние дни.

– Не говори.

Женя подняла глаза и снова посмотрела в окно напротив.

– Да ладно! – вырвалось у неё. Прямо на неё смотрел тот мужчина из книжного магазина. Их взгляды пересеклись, и он отошёл от окна.

– Он что, там живёт?!

– Чего говоришь?

– Допрашивать, говорю, будут опять. И подозревать нас всех. Пальцы катать. Хотя нет, пальцы есть же у них уже. Сорвалась прогулочка.

– Ладно, девочки, «Скорая» приехала, я пойду, Катюху отведу, может, чего скажут, – Лида под руку повела бледную Катю из кабинета.

– Какая прогулочка?

– Да я Лене обещала, что приду сегодня пораньше, и мы погулять сходим. Надо позвонить, предупредить.

– Ты посмотри, Жень, судьба не оставляет тебя одну! – подметила Инна.

– Верно! – ухмыльнулась Женя. И тут же обеспокоенно опять выглянула из окна, только уже посмотрев на «Скорую помощь».

– Как думаешь, они живы?

– Не знаю, Жень, но очень надеюсь. Как так-то, сразу двоих! Что там случилось, пока непонятно. Сейчас их увезут, пойдём у Нины Фёдоровны спросим.

– Нет, давай лучше её на чай к нам пригласим. Ей тут за чаем как-то поспокойнее должно быть. Там нанервничалась она.

– Точно, давай.

– Катю тоже забрали, – Лида вошла в кабинет с чувством выполненного долга. – Пойду сумку её и одежду быстро отнесу.

Через пару минут Лида снова вошла в кабинет.

– Лид, они живые?

– Да вроде. Туда же повезут, где Юрий лежит. Будут соседствовать.

– Значит, это не они Юрия, раз их тоже, того?

– Ой, я уже ничего не знаю, не могу даже думать про это! Пойду домой позвоню, – Лида вышла в коридор.

– Катюху, значит, на этой же скорой повезли… Ой, Господи.

– Дай бог, чтобы всё обошлось! На сохранение бы положили, пусть на больничном побудет, чего ей тут делать сейчас, одна нервотрёпка!

– Меня уволили, Катя на больничный, да в декрет. Кто работать-то будет? Остались вы с Лидой за нас четверых отдуваться.

– Ой, не говори, подруга, дооптимизировались.

Женя и Инна, как сознательные и уже знающие процедуры в таких случаях граждане, остались в кабинете до конца следственных мероприятий. А уже потом позвали к себе Нину Фёдоровну. За окном начали загораться огоньки. Жене нравилась романтика ночного города. Только ночью он мог нарядиться во все имеющиеся гирлянды и празднично сиять, укрывая своим полотном чужие судьбы.

– Ой, девочки, я думала, помру там, рядом с ними. Главное, вошли они в кабинет вдвоём, попросили кофе. Прошло минут пять, я тут копошусь с этими кружками, ещё телефон зазвонил. И слышу грохот в кабинете. Я залетаю, а там картина маслом.

Нина Фёдоровна закрыла лицо руками, глубоко вздохнула, потом приняла горячую чашку с ароматным напитком, обещающим облегчение, от Жени.

– Я помню, как это было с Юрием. Сразу поняла, что то же самое. Что-то закричала, ребята прибежали тут же, Валера первым оказался рядом. А я же курсы первой помощи проходила, от компании, кстати. Юрий настаивал. Как знал.

– Господи, какой-то ужас, у меня мороз по шкуре, – Инна встала и начала ходить туда-сюда по коридору. Потом порылась в своей сумочке и подошла к окну.

– Женя, уж извини, но я больше не могу. Не брошу, видимо… Бросишь тут…

И она закурила, открыв окно. Прохлада вечернего апреля смешалась с едким запахом табачного дыма. Да если бы только табачного…

– Что суют в эти ваши сигареты? – Женя закашляла. – Мусор перерабатывают, делая из него этот сомнительный антистресс?

– Ой, Женёк, не знаю, но не могу я пока.

– Да ладно, кури уже спокойно. Нина Фёдоровна, Вы-то как?

– Прекрасно… по сравнению с начальством, – пролепетала женщина, жадно швыркая горячим облепиховым чаем.

– Живы они?

– Когда скорая приехала, были живы. Мы пытались им желудки промыть с Валерой, вливали в них воду. Вроде пошёл рефлекс… Страшно это, конечно. Юрий, вон, не пришёл в себя ещё. И не известно, придёт ли. Кстати, я у полицейских-то спросила про то письмо, забрали или нет в прошлый раз. Они сказали, что такого не видели, в деле его нет. Но могли, конечно, ответить мне так, потому что кто я такая, чтобы мне на такое докладывать. Я всё понимаю, тайна следствия, но мне показалось, что следователь удивился.

– Да, следователь тот же, да и опера все те же лица. Выпало же на их район.

– Да уж.

Инна закурила вторую сигарету.

– Дорогая, а это уже перебор.

– Ай! – отмахнулась Инна, задумчиво вглядываясь в полумрак улицы и пуская вонючий дым.

Глава 4

Секреты

– Инна опять начала курить. Бросила – не добросила! – пожаловалась Женя Лене.

– А сколько она не курила?

– Месяца два.

– Это вроде срок, чтобы отвыкнуть, насколько я знаю.

– Ой, не знаю. Смотря, какая сила воли, какой характер, обстоятельства… Наверное.

– А ты не курила никогда, Жень?

– Пробовала в студенчестве, но так и не смогла затянуться этой фигнёй. Так, дым по рту гоняла, для приличия, чтоб от друзей не отставать. Но мне не хотелось кашлять, как они. И выплюнуть свои лёгкие в один прекрасный момент, ну уж нет. А ты?

– Нет, я и не пробовала. Мне уж сильно не нравится эта вонь. А нынешние всякие причиндалы с ароматом ванили… – Лена пафосно закатила глаза, выражая свою насмешку настолько театрально, насколько только могла. – Вызывают у меня резкое чувство тошноты. Ну, точно ваниль не так пахнет! – рассмеялась она.

– И не говори! – поддержала Женя, проводя тонкой кистью по холсту, прорисовывая какие-то мелкие элементы на своей картине, которую уже заканчивала.

– Прекрасно получилось! – похвалила Лена работу двоюродной тётушки. – Настоящее произведение искусства, хоть сейчас на выставку!

– Ой, спасибо, дорогая! Мне очень приятно это слышать. Только теперь надо дать ей просохнуть, масло очень долго сохнет, задевать её нельзя.

– Поняла!

– Ладно, поздно уже очень, устала я страшно.

– Надо полагать. Такие события. Как ты ещё сегодня силы нашла рисовать!

– Ты знаешь, живопись даёт мне качественный отдых. Отдых души, что ли. Прикосновение к прекрасному. Завтра точно вернусь пораньше, и мы всё-таки сходим погулять с тобой. А то сидишь безвылазно из-за моих этих… ситуаций.

– Да ладно, ничего страшного, я домосед.

– Это здорово. Мне тоже такой образ жизни по душе.

– Интроверт?

– Ага! – кивнула Женя и, пожелав Лене спокойной ночи, удалилась в спальню.

На следующий день Кати на работе не было. Её положили в больницу на сохранение. Жене не хотелось выполнять никаких трудовых функций, поэтому она пошла в приёмную начальника. Там была лишь несменная Нина Фёдоровна, которая в этот момент занималась корреспонденцией.

– Вот у меня из головы всё не выходит то письмо, про которое Вы говорили.

– С которым Юрий Николаевич носился?

– Да. Оно ведь было личного характера?

– Да, теперь я в этом просто уверена.

– Нас к нему не пускают в больнице, Нина Фёдоровна.

– Ты думаешь, Женечка, меня пускают? Звоню каждый день, да узнаю просто, что в себя не пришёл.

Секретарша опустила руки, в которых были какие-то письма для бухгалтерии, и вдруг беспомощно опустилась на стул.