Сердце на двоих бесплатное чтение

ПРОЛОГ

Я понуро брела по улице, хлюпая сапожками по осенней грязи.

«Кто придумал эту промозглую осень, долбанный универ и чертову учебу?! – зло подумала я. – а главное, какой черт меня палкой гнал в эту треклятую магистратуру, а?!»

Я вздохнула, понимая, что никто меня никуда не гнал и винить мне стоит лишь одного человека: того, которого я каждое утро вижу в зеркале. Если честно, то покорять следующую ступень крутой во всех смыслах лестницы под названием «высшее образование» я решила вовсе не от безграничной тяги к знаниям. Учеба была для меня способом сбежать от той реальности, в которой я никому не была нужна.

Родители развелись, когда я была еще подростком. Сначала каждый из них тянул меня в свою сторону, пытаясь подкупить подарками и походами в кино. Но в один момент все сошло на нет: у мамы и папы появились новые семьи, а я везде стала лишней. Дабы не мозолить глаза матери, я искала любые возможности как можно реже бывать дома. Институт для этой цели подходил идеально.

«Только кто ж знал-то, что тебя, Марьянка, от книг тошнить начнет, а учеба из ушей полезет?» – горько усмехнулся в ответ внутренний голос.

Отмахнувшись от него, я ускорила шаг. День сегодня выдался суматошным и больше всего на свете мне хотелось прийти домой и завалиться спать.

Что, собственно, я и сделала. Едва переступив порог квартиры и убедившись, что все прочие ее обитатели на работе, я зашла в свою комнату и, как была, в джинсах и уличной кофте, плюхнулась на кровать.

Стоило смежить веки, как словно из ниоткуда появилось чувство, что меня засасывает в какую-то воронку.

– Я так ждал тебя… – коснулся слуха едва различимый шепот. Вздрогнув, я обернулась и во все глаза уставилась на незнакомца. Это был поджарый мужчина лет тридцати пяти, одетый в темно-зеленую мантию. Черные как ночь волосы, в которых запуталась серебристая паутинка ранней седины, обрамляли худое, бледное лицо с тонкими, аристократичными чертами. Но больше всего меня поразили его глаза. От их надменного, цепкого, проникающего в самую душу взгляда хотелось сбежать, но в то же время я поймала себя на мысли, что готова бесконечно долго разглядывать эту невероятную серо-голубую радужку с золотой искрой.

Незнакомец сделал шаг ко мне и пошатнулся. Только теперь я обратила внимание, что он едва стоит на ногах, тяжело опираясь на посох.

– Вартово сердце! – досадливо сплюнул этот странный человек, подходя ко мне – никакого сладу с ним и никакого покоя! Вечная слабость во всем теле!

– Кто ты? – одеревеневшими губами спросила я, даже не пытаясь отступить.

Было в этом странном, пугающем человеке что-то манящее и притягательное настолько, что лишало воли.

Соберись, Марьянка, ты так голову даже от любимого Бонни Леппа не теряла в свои пятнадцать, а тут какой-то странный хиппующий дядечка.

– Тот, кто искал и нашел тебя. Тот, кому ты нужна по-настоящему, – мягким, завораживающим голосом сказал он, подошел ближе и медленно провел ладонью по моей щеке. От этого прикосновения у меня на миг перехватило дыхание, а по коже пробежал разряд электрического тока.

– Кто ты? – вновь повторила я тихим, как вздох, шепотом, и положила свою руку поверх его прохладной ладони.

Хотелось раствориться в прохладе его рук, забыться и забыть все то, что знала прежде.

– Я тот, кто ждет и ищет тебя, –промурлыкал мужчина. – тот, кто обязательно дождется и найдет.

Он отступил на шаг, убрав руку.

– Не уходи, – взмолилась я.

Не зная даже имени этого странного человека, я тем не менее тянулась к теплу, исходившему от него.

«Ты нужен мне! Нужен!» – кричало сердце.

– Я обязательно найду тебя, девочка. Только дождись, – шепнул незнакомец и растаял черной тенью.

Я проснулась с бешено колотящимся сердцем и несколько минут лежала с закрытыми глазами, не в силах отпустить тот сон.

Открыв глаза, увидела, что за окном царит глубокая ночь, разбавляемая лишь светом фонарей.

«Ого! Это что же, я весь день проспала?!»

Шок сменился болезненной горечью от осознания того, что меня не разбудили к ужину.

«Неужели я правда никому не нужна в этом мире?» – подумала я и разревелась, уткнувшись в подушку. Почему-то очень хотелось, чтобы тот странный незнакомец из сна был рядом.

ГЛАВА 1.

Очнувшись в библиотеке своего родового замка, чародей Ринальд Мардини поморщился и глухо застонал. Голова гудела и нещадно кружилась. Впрочем, это состояние уже стало привычным за то время, что он ходил по снам в поисках единственной и особенной, на которую откликнется его сердце.

Резкий порыв ветра, ворвавшийся в библиотеку и погасивший несколько свечей, заставил мага поежиться и плотнее запахнуть мантию. Мимолетным взмахом руки закрыв окно, чародей подпер ладонью щеку. Из головы не шла та брюнетка, на которую екнуло его изможденное сердце.

«Бедная девочка так жаждет внимания и заботы, что готова поверить даже в мимолетное видение, если это видение способно подарить малую каплю тепла». Где-то глубоко внутри заворочалось острое, щемящее чувство жалости.

– Как странно и страшно быть одиночкой среди толпы, – вздохнул Ринальд чуть слышно и поморщился. Сердце, изношенное годами черномагической практики, нещадно заныло.

«Варт бы побрал всю эту магию!» – подумал Ринальд, дрожащей рукой массируя грудь сквозь мантию.

В такие моменты он жалел о том, что когда-то избрал путь чернокнижника. Слишком уж велика оказалась плата за безграничную власть и мудрость на грани всезнания, коими щедро одарила его богиня мрака и ночи Инирис.

Перед мысленным взором помимо воли вновь вспыхнул образ иномирянки из сна.

«Красивая и такая юная, что даже жалко» – криво усмехнулся маг, откинувшись на спинку стула. Пытаясь отринуть невесть откуда взявшуюся в сердце жалость к той странной девушке, чернокнижник сосредоточился на тех восковых свечах, которые выстояли против порыва ветра. Подрагивающее пламя, мерцавшее в полумраке библиотеки, успокаивало чародея и вселяло уверенность.

«Сердце этой девчонки будет трепетать рядом со мной также, как трепещет пламя свечи, а ее тело и душа будут плавиться от одного моего взгляда, словно свечной воск» – сказал себе чародей.

От этой мысли на тонких губах его зазмеилась злорадная усмешка. Проблема была лишь в том, чтобы найти ту самую девчонку в реальности среди сотен миров, половина из которых лишены магии.

«У меня нет столько времени на поиски!» – зло подумал Ринальд.

Словно подтверждая мысли своего хозяина, сердце ворохнулось в груди, заставляя Ринальда машинально податься вперед и коротко вскрикнуть. Казалось, будто чья-то невидимая рука с силой вогнала в грудь раскаленную добела иглу.

Не в силах даже вдохнуть, Мардини изо всех сил стиснул пальцами резные подлокотники старинного кресла, обитого рубиновым бархатом, пытаясь удержать ускользающее сознание.

«Надеюсь, я найду эту иномирную брюнеточку раньше, чем Инирис призовет меня в свои чертоги, расположенные на вершине горы Мейнтнирай. Представляю как богиня обрадуется, когда узнает, что я поступил к ней в услужение навеки».

Ринальд поежился и попытался успокоиться, но одна лишь мысль о том, что он станет рабом темной богини, приводила его в ужас.

Дабы отвлечься, чародей медленно поднялся с кресла и, мелко семеня, направился к окну. Боль, разлившаяся в груди, напрочь лишала концентрации и, как следствие, возможности кастовать даже простейшие заклинания.

С трудом добравшись до окна, Ринальд дрожащими руками распахнул его, вновь впустив морозный воздух в библиотеку.

Сделав рваный глубокий вдох, Мардини оперся ладонями о подоконник и горько усмехнулся.

«Мое имя наводит священный трепет на всех обитателей этого мира. Но кто бы знал, что всесильный темный чародей не может совладать с собственным сердцем? Надеюсь, эта странная иномирянка все же окажется мне полезна».

Робкий стук в дубовую дверь заставил чародея нехотя обернуться. В приоткрытую дверь пробрался лучик света, исходивший от зажжённых в коридоре факелов, а мгновением позже в библиотеку проник ссутулившейся эльф с подносом в руках и коротко поклонился.

– Господин, я принес вам целебный взвар, – кротко сказал он.

– Благодарю, Сэйман, – улыбнулся Мардини. – Поставь на стол, я выпью позже.

Оставшись один, Ринальд покосился на кружку с дымящимся взваром и поморщился.

"Совсем скоро мне не придется пить эту гадость, ведь сегодня – ночь трилуния" – торжествующе подумал он, медленно подходя к столу. Судорожно схватив высокую деревянную кружку, чародей залпом опрокинул в себя содержимое, поморщился от вяжущего привкуса во рту и прикрыл глаза. Игла, засевшая в сердце, медленно таяла. Почувствовав облегчение, чародей усмехнулся, щелкнул пальцами и испарился из библиотеки сизой дымкой.

***

Утро следующего дня началось, в общем-то, привычно. С немилосердно завывающей героини очередной индийской мелодрамы, которые мама по выходным смотрела взахлеб. Я нехотя выползла из объятий уютного одеяла и протяжно вздохнула.

Моя бы воля – вообще бы не покидала теплую постельку или хотя бы ходила, завернувшись в одеяло. Плотные шторы скрывали погоду за окном. Поморщившись от понимания того, что на улице также холодно и серо, как на душе, я набросила на плечи теплый халат и вышла из спальни.

Решив, что лучше не трогать маму, полностью поглощенную миром "Раджей и слонов", я тенью скользнула на кухню.

Понимая, что хандра-хандрой, а завтрак никто не отменял, я подошла к холодильнику, двери которого были украшены магнитами, и на миг замерла.

Взгляд помимо воли задержался на большом магните-фотографии, а по коже побежали колкие мурашки.

Мы с мамой тогда сидели в какой-то прибрежной кафешке и смеялись, наслаждаясь коктейлями, а за спиной шумело ласковое море.

Как же тогда было здорово! И как давно это было. Будто в прошлой жизни.

Словно наяву ощутив соленые морские брызги на коже, я улыбнулась, но тотчас сглотнула подступивший к горлу горький ком и кончиками дрожащих пальцев медленно провела по нашим счастливым лицам.

Так, все, хватит на сегодня воспоминаний!

Тряхнув головой дабы отогнать наваждение, я открыла дверцу хранителя вкусностей и вытащила из него все необходимое для идеального бутерброда. Сгрузив на стол куриную грудку, плавленый сыр и листья салата, я вновь полезла в холодильник.

Эх, как жаль, что у меня всего две руки, а не десять, чтобы брать все и сразу!

Достав сливки для кофе, я принялась творить чудеса кулинарии. Сперва приготовила ароматные тосты, отложив несколько штук маме, а потом поставила на газ металлическую джезву.

Ох, мама-мама, как дитя малое! Ведь наверняка еще не завтракала. Как проснулась, сразу начала просмотр любимого сериала. Вот как можно дни и ночи смотреть всякие индийские потанцульки без перерыва на еду? Так ведь и желудок посадить недолго!

Увлекшись рассуждениями, я едва успела выключить газ и тем самым «поймать» кофе, готовый пролиться на плиту.

– Ма-а-ам! Идем, я бутеры сделала! Поешь, пока горячие, – без особой надежды крикнула я. Но вместо ответа или звука шагов услышала лишь звонкое индийское пение. Подождав немного и поняв, что очередное «Джими-Джими, ача-ача» маме важнее завтрака и дороже дочери, я закатила глаза, перелила кофе в кружку, от души бахнула туда сливок, взяла свою тарелку с вкусным тостами и ушла в комнату.

***

Зал обрядов освещался лишь тусклым сиянием трех лун, проникавшим через окно. Ринальд сделал несколько сложных магических пассов, и три сияющих луча – розовый, голубой и желтый – потянулись к его ладоням, сплетаясь в замысловатый узор.

Трилуние – лучшее время для сложных магических ритуалов, которое случается лишь раз в десять лет. Когда все три луны мира Тирекар появляются на небе, даже самые сложные заклятия становится легко кастовать.

Закончив плести паутину из лунного света, чародей быстрым движением ладони бросил ее на пол. Холодные каменные плиты тотчас вспыхнули ослепительно ярким свечением.

– Тэрнус-ортинус-Акрис! – выкрикнул чародей, вливая в плетение свою магию.

***

Кто бы что ни говорил, а своя комната – это оазис спокойствия и уюта. Здесь все было обустроено так, как нравилось мне. Плотные темено-зеленые шторы, приглушенное освещение, стол с ноутбуком, кресло, обитое синим плюшем, мягкий диван и моя гордость – полки, ломящиеся от книг в жанре романтического фэнтези. Уже давно я убегала от серой реальности в мир огнедышащих драконов и благородных магов и жалела лишь об одном: ну почему, почему все это – вымысел?! А в жизни – только и есть, что кофе, бутеры да нудная учеба. Удобно усевшись за стол, я принялась уминать бутерброды, запивая все это великолепие ароматным кофе. Пока я поглощала вкусняшки, взгляд бесцельно блуждал по комнате, скользил по стенам, украшенным плакатами с изображением любимой рок-группы. Вдоволь налюбовавшись на красавчика-солиста, я включила ноутбук и принялась писать курсовую. Вернее, создала документ, в которой это чудо студенческой мысли будет храниться. Ну а что? Надо же с чего-то начинать. Я даже попыталась написать пару строк, но мозг, не прощаясь, ушел в закат. Дождь барабанил по окнам, мешая сосредоточиться. Решив, что курсовая никуда не денется я решила перечитать одну из своих любимых книг, где главный герой – темный маг.

– Да чтоб эта долбаная курсовая провалилось куда подальше, – буркнула я, с раздражением захлопнув крышку ноутбука.

Я уже хотела встать и подойти к книжной полке, заставленной романами в ярких обложках, но вдруг сердце пронзила острая боль. В глазах потемнело, а душу захлестнул липкий, всеобъемлющий страх.

"Мама! Мама!" – хотелось позвать мне, как в детстве, но крик примерз к губам. Невесть откуда пришло страшное осознание: она меня не услышит. Сколько ни зови – не придет. Я прекрасно понимала, что она устает на работе и потому полностью растворяется в мире сериалов. Также, как я в своих книгах.

Спокойно, Марьянка, спокойно. Подумаешь, сердечко кольнуло. Эка невидаль! Нет, мне конечно всего двадцать пять, но погода-то вон какая. Да и курсач этот, чтоб его! Сплошные нервы кругом.

Но, как бы я себя ни утешала, а боль в груди росла с каждой секундой, обжигая сердце беспощадным пламенем.

Внезапно меня охватил даже не страх, а панический ужас. Что будет, когда мама зайдет в комнату? А если не зайдет? Я так и буду лежать или сидеть без сознания или вообще…?

О том, какое вообще имелось в виду я подумать не успела, потому что боль перешла все разумные границы.

Последней мыслью моего угасающего разума была невесть откуда взявшаяся вспышка – воспоминание о том странном человеке из сна и невероятных серо-голубых глазах, заглядывающих мне прямо в душу.

«А ведь он так и не нашел меня. А теперь и не найдет вовсе. Я даже имени его не знаю. Да и был ли он вообще? Мой странный незнакомец, мой милый гость из сна, как жаль, что ты не рядом».

Сделав судорожный, отчаянный вдох, я машинально прижала руку к груди и провалилась в вязкую, пугающую тьму.

***

По телу чародея прошла волна крупной дрожи, а спустя миг ладони обдало нестерпимым жаром. Плетение полыхнуло пурпурным светом, заставив Ринальда отпрянуть и заслонить лицо рукавом мантии.

Когда свечение угасло, чародей опустил руку и пошатнулся от внезапно накатившей слабости.

– Сэйман, подай посох, все равно ведь поблизости крутишься, – хрипло попросил он.

Ощутив, как холодный кристалл ткнулся в ладонь, чародей с силой сжал посох, едва ли не повиснув на нем. И лишь после этого взглянул на плоды своих трудов. В центре плетения, скрючившись, лежала бледная как сто призраков девушка.

«Какая диковинная одежда. Где видано, чтобы девушка носила штаны и кофту вместо платья? Да и рисунок этот с чудными мишками, держащими в лапах сердечки, слишком уж странный» – подумал Ринальд.

Желая окончательно убедиться, что обряд прошел без нежелательных последствий, чародей подошел к девушке, присел на корточки рядом с ней кончиками пальцев коснулся едва заметной жилки на тонкой девичьей шее.

«Бьется. Все обошлось. Значит, я верно все рассчитал. Ее сердце достаточно сильное, чтобы перенести телепортацию» – с облегчением подумал Ринальд, машинально убирая со щеки иномирянки налипшую прядь волос.

Эта девушка вдруг показалась ему еще более красивой и беззащитной, чем несколько часов назад, когда он увидел ее впервые.

«Красивая, но безмерно одинокая среди сотен людей. Лишняя в своем мире. Иную душу мне попросту не дали бы забрать. Но и здесь она чужачка» – с некой долей жалости думал Мардини, вглядываясь в миловидное лицо.

– Господин, все в порядке? Она перенесла ритуал? – тревожно спросил Сэйман.

Чародей обернулся, растерянно глядя на слугу, и рассеянно кивнул.

Отмахнувшись от всех сентиментальных мыслей, медленно поднялся, тяжело опираясь на посох и бросил:

– Сэйман, помоги перенести юную леди на воздух. Думаю, разговор лучше всего вести на холме забвения. Если что-то пойдет не так, просто сотру ей память и отправлю домой.

– Но как же…

– Делай, что велю! – рявкнул Мардини, открывая портал.

– Да, мой господин, – слуга покорно поклонился, подошел к девушке и, легко подхватив ее на руки, шагнул в открывшийся ход. Мардини, вздохнув, направился следом.

ГЛАВА 2

Легкий ветерок коснулся щеки. Я поморщилась и открыла глаза. Странно, обычно в книгах пишут про свет в конце туннеля, а не про ветер по щекам и украшенное россыпью звезд ночное небо.

– Это и есть тот свет? Я умерла?! – машинально пробормотала я.

– А так сильно хочется?

Этот мягкий, обволакивающий, будто шелк, голос, заставил сердце забиться быстрее.

– Ты? – неверяще спросила я, с трудом приняв сидячее положение.

– А ты ждала кого-то другого? – спросил сероглазый нахал, усмехнувшись, и подал мне руку.

"Это я сплю опять, что ли?" – мелькнуло в мозгу.

– Не спишь И кстати, мысли я читаю также легко, как книги, – пояснили мне.

Ну не нахал ли, а? Чужие письма и мысли читать неприлично!

– Про письма согласен, а мысли порой читать полезно, – улыбнулся он, по-прежнему протягивая мне руку.

Отказываться я не стала и ухватилась за нее, вскочив на ноги. И тут же отметила, что для глюка у него вполне осязаемые руки. Прохладные правда, но кто ж знает, какая у глюков нормальная температура тела?

– И где мы сейчас? – спросила я, оглядываясь по сторонам. – зачем? Почему? А главное, что ты за глюк, а?

– Сколько вопросов, – тихо рассмеялся этот чудик. – во-первых, я не глюк, что бы это ни значило, я маг.

– Ага, а я – Дженифер Джопес, – буркнула я, но по взгляду собеседника догадалась, что шутку он не понял.

Ну и пусть! Его проблемы! вообще, мне не до шуток! Понять бы где я и почему!

– Ты и вот это вот все, – я выразительно обвела руками пространство вокруг себя, – это мне снится?

– Нет, это не сон. Ты в моем мире.

И до того просто, буднично это было сказано, что я похолодела.

– Слушай, как там тебя? Глюк, маг, мне бы это… домой бы мне, вот.

– Мое имя Ринальд, – коротко поклонился он.

– Рин, будь другом, пошутили и хватит, – нервно усмехнулась я.

«Какой дурацкий сон!» – мелькнула в мозгу полная раздражения мысль.

– Я не сон, девочка, я реальность, как и все вокруг, – промурлыкал Ринальд, набрасывая мне на плечи мантию. – Я ведь обещал, что найду тебя.

– А как же дом? Мама? – робко спросила я, понимая, что игры кончились.

– А ты уверена, что в том доме тебя ждут? – вопросом на вопрос ответил он.

Не успела я опомниться, как в ладони этого чудика вспыхнула голубая полусфера, в недрах которой я словно в телевизоре увидела маму. Она как завороженная смотрела свою обожаемую индийскую мелодраму, не обращая внимания ни на что вокруг.

– Она даже не заметит, что тебя нет, – вкрадчиво пояснил Ринальд.

Эти слова полоснули по сердцу, словно остро заточенный кинжал. На глаза навернулись злые слезы.

«Ей настолько все равно, что она даже не заметит мое исчезновение. Стоп! Исчезновение?! Так я же просто сознание дома потеряла!»

Я вопросительно уставилась на Ринальда, но он в ответ лишь покачал головой.

– Ты даже не представляешь, сколько сил мне потребовалось, чтобы перенести в этот мир не только твою душу, но и телесную оболочку, сердце мое, – ласково улыбнулся чародей.

Мы стояли на холме, у подножия которого возвышался тонущий во мгле город.

– Зачем я тебе? – сорвался с губ вопрос, который не давал мне покоя.

– Мне нужно любящее сердце, девочка. Во всех мирах я искал то самое, единственное сердце, что откликнулось бы на мой призыв. Только я не думал, что к этому сердцу прилагается еще и очаровательная незнакомка.

– Марьяна, – смущенно улыбнулась я, протягивая руку.

Ринальд мягко перехватил мою ладонь и едва ощутимо коснулся губами тыльной стороны.

Ощущая, как щеки немилосердно вспыхнули, я опустила глаза и тихо ойкнула, поняв, что стою перед Ринальдом босая, да еще и пижамой свечу. Благо, что вся эта «красота» пока что прикрыта любезно одолженной мне мантией. Весьма теплой, кстати.