12 животных в мировом искусстве бесплатное чтение

© NOMOS EDIZIONI

© А. А. Федорова, перевод на русский язык, 2023

© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2025

Двенадцать историй о животных повествуют об искусстве семнадцати веков. Здесь описываются проблемы экологии, сохранения природы и характеры двенадцати знаковых видов, населяющих нашу планету или обитавших на ней: кита, льва, тигра, гепарда, слона, жирафа, носорога, койота, ара, журавля, горностая и додо, ставшего первым существом, исчезнувшим с лица земли по вине человека.

Эти истории связаны со знаменитыми произведениями искусства и их создателями, такими как Джотто, Эжен Делакруа, Джованнино де Грасси, Джулио Романо, Пьеро ди Козимо, Альбрехт Дюрер, Йозеф Бойс, Фрида Кало, Кацусика Хокусай, Леонардо да Винчи, Устад Мансур, а также анонимными мастерами, которые в начале IV века до н. э. выполнили великолепную мозаику на полу аквилейской базилики.

Авторы этой книги, искусствовед и натуралист, постарались собрать коллекцию из самых разнообразных животных разных континентов и экосистем. Одновременно они останавливаются на истории известнейших произведений искусства, где эти существа фигурируют не всегда и не только как таковые, но и как символы особых пороков или добродетелей, отражение мировоззрения художника или его эпохи.

Ананда Банерджи и Мартина Корньяти познакомились в Индии, в Дели, и сразу же поняли, что их объединяет безграничная любовь к природе и вера в то, что необходимо сделать все возможное для ее защиты. Ведь современная эпоха характеризуется резкой утратой биоразнообразия, тревожными признаками радикальных изменений климата, волнующих всю планету, и близостью к «шестому массовому вымиранию», предсказанному многими учеными.

Глобальную систему накрывают волны самой серьезной за более чем сто лет пандемии, как минимум способствующей повсеместному разрушению экосистем и жестокому обращению с дикими животными. Эта эпидемия, по официальным данным на 9 мая 2021 года, унесла три миллиона триста тысяч жизней и негативно повлияла на половину мировой экономики. Поэтому вопрос защиты природы уже не кажется беспочвенным и второстепенным – напротив, он является предельно насущным для каждого из нас. Мы твердо верим, что охрана диких животных и растений требует междисциплинарного подхода и что искусство, как и наука, играет фундаментальную роль в обществе.

Еще одна цель этой книги – показать увлеченной публике, как талантливое творчество идет рука об руку с природой, которая всегда питала его разнообразные и изменчивые формы, выстраивая вокруг себя наследие символического, фольклорного, повествовательного и, наконец, культурного воображения.

Приведем несколько примеров. Можем ли мы представить себе мир без львов, мифы о силе которых наполняют шумерские, египетские, ассирийские, греческие легенды и библейские тексты, индуистский пантеон и бесчисленное множество других азиатских и африканских культурных наследий? Реально ли обойтись без слонов и журавлей не только в лесах и саваннах, но и в наших мечтах, картинах, книгах?

Все эти вопросы риторические, но все же требуют конкретных, сложных и незамедлительных решений. Авторы надеются, что данная книга сможет внести хотя бы небольшой вклад в то, чтобы они были приняты. Каждым из нас, насколько это возможно. То есть всеми.

Ананда Банерджи, Мартина Корньяти

Не секрет, что в Италии сосредоточено огромное количество объектов мирового художественного наследия, хотя цифры варьируются в зависимости от принятого определения данного понятия.

Из-за так называемого разрыва между гуманизмом и наукой прежде редко удавалось интегрировать значимые результаты творчества с другим ценным ресурсом нашей страны [Италии], а именно с ее необычайным биоразнообразием, которое сильно недооценивают и в массовой культуре.

В этом контексте подобная работа, где некоторые виды животных выступают в качестве связующего звена между искусством и природой, веками и континентами, представляет собой путеводную звезду в итальянском и международном издательском мире, способную навести мосты между, на первый взгляд, далекими областями. В действительности же они полны территориальных и тематических связей, которые необходимо знать и ценить. Заданный авторами оригинальный мультидисциплинарный подход, который начинается с истории искусства и заканчивается проблемами сохранения биоразнообразия, предлагает необычайно комплексные интерпретации, способные удовлетворить самую разнообразную аудиторию, а также представляет собой ценный инструмент для развития экологического сознания. Таким образом, мы приходим к полному синтезу гуманистической и научной культуры, необходимому для того, чтобы знать, любить и уважать уникальные и неповторимые произведения искусства, главными героями которых являются животные, населяющие нашу Землю.

Алессандро Плинори

Вице-президент итальянской лиги защиты птиц LIPU/ BirdLife Italia

Многие ли итальянцы знают, что за хмурый зверек (для зоологов – представитель куньих) был изображен Леонардо да Винчи в 1490 году на картине «Дама с горностаем», хранящейся в музее Кракова?

Полагаю, что лишь некоторые любители естественных наук (их преподавание в школах было отменено реформой Джентиле в 1924 году и восстановлено только в 1955 году) понимают, что горностай на руках молодой Чечилии Галлерани на самом деле является хорьком.

Действительно, горностай, которого я много раз встречал во время прогулок в Альпах, намного меньше, изящнее и агрессивнее хорька. Последний, в свою очередь, представляет собой полудомашний подвид европейского хорька, которого на протяжении многих веков обучали охоте на диких кроликов, содержали для борьбы с мышами и крысами, а также в качестве домашнего питомца.

С ранних лет у меня был особый интерес к животным. Я ухаживал за питомцами. Кроме того, посещал римский зоопарк, изучал и рисовал экзотических животных, упомянутых в романах Эмилио Сальгари.

До тридцати лет я ходил на охоту и рыбалку. В нашей семье любовь к этим занятиям передавалась из поколения в поколение. К тому же я пользовался возможностью таким образом узнать больше о флоре и фауне. Лишь встреча с медведицей и тремя ее детенышами в лесу Анатолии в 1963 году заставила меня оставить подобные увлечения и посвятить себя защите этих животных.

Во время путешествия в Испанию в 1955 году мне удалось посетить знаменитую пещеру Альтамира и рассмотреть прекрасные изображения животных, выполненные 35 тысяч лет назад. В дальнейшем это место было закрыто для публики в 1977 году из-за огромного количества туристов.

Впоследствии такой опыт стал толчком для моего дальнейшего развития в области защиты природы, с тех пор неразрывно связанного с интересом к истории искусства. Во мне родилось желание совместить спасение диких животных, находящихся под угрозой исчезновения, с их образами в бесконечном количестве живописных произведений, созданных человечеством на протяжении многих тысячелетий.

Я помню охвативший меня трепет, когда на мозаиках Равенны я обнаружил прекрасные изображения султанки. Позднее я нарисовал эту птицу, а затем занялся ее спасением, то есть защитой последних мест обитания пернатых на территории Сицилии и Сардинии.

Вспоминается также чудесная и уже редкая европейская каменная куропатка, которую Антонелло да Мессина символически изобразил у ног Святого Иеронима в его келье в 1475 году.

Отмечу удивительные мозаики римской виллы Дель-Казале в городе Пьяцца-Армерина на Сицилии, изображающие носорогов, тигров и других животных, защитой которых самоотверженно занимается крупнейшая экологическая организация WWF, и которые являются главными героями книги Ананды Банерджи и Мартины Корньяти.

Это уникальное исследование. В нем представлены исторические и художественные цитаты редкой полноты и богатства и описание текущих проблем многих видов животных, за чье сохранение борется WWF, которую я имел честь основать и возглавлять многие годы.

Тексты, основанные на увлекательных, часто никому не известных художественных и исторических событиях из жизни животных, а также рассказов, которые описывают их насущные проблемы, составили книгу с захватывающим сюжетом, важную с точки зрения науки и просвещения.

Фулько Пратези

Основатель и почетный президент WWF Italia

Кит: от змея до острова, которого нет

Иона, проглоченный морским змеем

Утиный клюв, круглая голова, увенчанная гребнем, длинная скрученная шея, чешуйчатое змеиное тело, грудные плавники и хвост в форме спирали.

На полу Аквилейской базилики, на одной из самых древних и известных мозаик с христианской тематикой, (20–40 гг. IV века н. э., времена правления Константина Великого), это чудовище появляется дважды. Мы видим его между центральным нефом и правым трансептом, в морских волнах, кишащих рыбой, брюхоногими, осьминогами и всевозможными моллюсками, изображенными необычайно реалистично, в окружении нескольких рыбацких судов.

На древней мозаике чудище, размером с лодку, проглатывает, а затем покорно выплевывает обнаженную фигуру. Этот человек – никто иной, как пророк Иона[1], чья история была очень популярна в первые века христианства и послужила сюжетом для многих рельефов, катакомбных росписей и мозаик. Аквилейская мозаика с точностью иллюстрирует ключевой момент этой истории: «…люди начали усиленно грести, чтобы пристать к земле, но не могли, потому что море все продолжало бушевать против них. Тогда воззвали они к Господу и сказали: молим Тебя, Господи, да не погибнем за душу человека сего, и да не вменишь нам кровь невинную; ибо Ты, Господи, соделал, что угодно Тебе! И взяли Иону и бросили его в море, и утихло море от ярости своей. И устрашились эти люди Господа великим страхом, и принесли Господу жертву, и дали обеты» (Ион. 1:13–16). «И повелел Господь большому киту (ориг. большой рыбе. – Прим. пер.) поглотить Иону; и был Иона во чреве этого кита (ориг. рыбы. – Прим. пер.) три дня и три ночи» (Ион. 2:1)[2]. Дальше все складывалось лучше, потому что Бог простил мятежника и снова поручил ему отправиться проповедовать в Ниневию. Там он подарил ему куст клещевины, чтобы Иона спасся от беспощадного зноя пустыни в его тени. На этом история не заканчивается. Но, как правило, именно эти отрывки из книги вызывали наибольший интерес мастеров поздней Античности: моряки сбрасывают Иону с судна, и огромная рыба проглатывает пророка; рыба выплевывает его на сушу; он лежит под листовой клещевины в жаркой пустыне. При одном только взгляде на эти «кадры» в мыслях верующих того времени сразу же возникала полная картина. Мы могли бы раскрыть в воображении читателя всю суть поучительной и захватывающей истории, приводя примеры из различных литературных текстов, от Лудовико Ариосто[3] до «Пиноккио»[4], но в данном случае это не так важно. Нам интересно чудовище, которое библейский текст называет только одним словосочетанием – dag gadol, большая рыба[5]. Несмотря на такое скромное описание, с момента зарождения христианского искусства[6] это существо изображалось в виде монстра, или кета[7], или морского змея[8] (сверхъестественного животного из греческой и римской мифологии, которого никто никогда не видел), или кита. На протяжении многих столетий первоначальные образы становились все более расплывчатыми, и в конечном итоге им на смену пришли чудовища из скандинавских легенд. Их описания дополнялись туманной информацией, собранной в каталогах и энциклопедиях[9], повествующих о не менее ужасных созданиях, в которых мы постепенно узнаем истинного исполнителя подводного наказания Ионы. Исидор Севильский, например, причислил существо к рыбам и неожиданно сообщил о нем очень точные и любопытные сведения: «Киты (лат. ballaena – Прим. пер.) имеют огромные размеры и называются так, поскольку как бы выбрасывают фонтаны воды. Из всех морских обитателей только это животное способно создать таким образом громадные волны, а слово „бросать“ переводится на греческий язык как βάλλειν»[10]. Здесь, как и в книге пророка Иезекииля, мы сталкиваемся с мыслью о том, что появление кита или похожего на него морского змея связано с бушеванием воды. И судя по всему, это убеждение основано на рассказах моряков, напуганных приближением огромных неведомых животных, которые создают волны. Конечно, встречи с китообразными были абсолютно нормальным явлением в скандинавских океанах и морях, которые в то время были полны жизни и еще не опустели в результате интенсивного и неразумного рыболовства. Эти существа обитали на грани между реальностью и литературой, между страхом и завораживающим, призрачным мифом, очень популярным в Средние века.

Герман Мелвилл снова обратился к истории Ионы в 1851 году, когда опытное знание и научная культура уже провели прочную границу между классом рыб и инфраотрядом китообразных, а внутри него – между горбатыми и кашалотами. Но нам не важно, к какому классу относится это существо. Намного интереснее понаблюдать, как американскому писателю удается мастерски собрать воедино образы самых разных эпох: «На белый горб кита обрушил он всю ярость, всю ненависть, испытываемую родом человеческим со времен Адама; и бил в него раскаленным ядром своего сердца, словно грудь его была боевой мортирой»[11]. А затем еще точнее: «Белый Кит для меня – это стена, воздвигнутая прямо передо мною. Иной раз мне думается, что по ту сторону ничего нет. Но это неважно. С меня довольно его самого, он шлет мне вызов, в нем вижу я жестокую силу, подкрепленную непостижимой злобой. И вот эту непостижимую злобу я больше всего ненавижу; и был бы белый кит всего лишь орудием или самостоятельной силой, я все равно обрушил бы на него ненависть. Не говори мне о богохульстве, Старбек, я готов разить даже солнце, если оно оскорбит меня»[12].

Однако в Средние века не было культурного и духовного пространства, позволяющего бросить титанический вызов абсолюту. Человек того времени хоть и пытался определить и классифицировать его, помнил о своей ограниченности, о том, как он мал перед лицом неизвестного. Средневековый человек – напуганный моралист, но он необычайно созидателен перед иррациональным, которому придает красочные и живописные формы, часто прискорбные и греховные, но новые и удивительные, эксцентричные, другие. Иначе говоря, эти формы – плод той особой близости реальности и фантазии, видимого и невидимого, которой современные люди, конечно, не уделили бы должного внимания. В силу этого, возможно, популярность кита также возрастает около 1000 года: каталог Liber monstrorum (пер. с лат. «Книга чудовищ». – Прим. пер.), составленный, вероятно, в Северной Европе и уже широко распространившийся в IX веке, определяет кита как «свирепого хищника, родом из Индии»[13]. В этот же период кто-то, скорее всего ирландский монах, написал необычную историю, известную как «Путешествие Святого Брендана Мореплавателя» (лат. Navigatio Sancti Brandani). В ней киты приобретают совсем другой вид и становятся чуть ли не главными героями.

Иона и кит

Святой Брендан, новоиспеченный Гильгамеш, отправившийся на поиски Острова Блаженных, на котором не существует смерти – реальный исторический персонаж, Брендан Клонфертский. Он родился около 480–490 гг. недалеко от города Трали (в графстве Керри) в знатной семье и стал одним из тех неутомимых ирландских монахов-пилигримов (в их числе – Святой Коломбано, основатель аббатства Боббио), которые несли Слово Божие по всей Европе и ледяным западным островам. Брендан прожил целых 94 года и посвятил всю свою жизнь основанию монастырей. Примерно в IX–X веках в Ирландии появилась рукопись, состоящая из двадцати девяти глав, повествующих о легендарном морском путешествии монаха. Текст обрел немалый успех: Данте, например, указал это произведение в числе своих источников.

Итак, Брендан и его товарищи причаливают к острову, высаживаются на берег и разжигают огонь, чтобы приготовить горячий ужин. Но вдруг земля сотрясается, напуганные странники поспешно возвращаются на борт[14]. Они обнаруживают, что остров на самом деле есть огромная рыба – аспидохелон (змея-черепаха – греч.), а точнее – саратан. То есть герои повествования оказываются на ките – остров, о котором рассказывают многие классические и постклассические тексты, от «Естественной истории» Плиния Старшего до «Физиолога», составленного где-то между Египтом и Сирией примерно в IV веке[15].

И вот круг замыкается: на немецкой миниатюре шестнадцатого века (г. Эрфурт, Германия[16]) Иона оказывается в пасти гигантского морского животного, на чешуйчатой спине которого другой персонаж разжигает огонь, чтобы подогреть суп. И это существо называется не Hai или Fisch (нем. акула или просто рыба), а однозначно Wal (нем. кит)[17]. Потребовалось целое путешествие святого Брендана, чтобы выяснить раз и навсегда, какое чудовище три дня и три ночи держало Иону в своем чреве. О морском змее больше не могло быть и речи. Разумеется, это был кит.

За всю историю существования человечества морские путешественники, вдохновленные идеями исследования, колонизации и торговли, полностью «перекроили» карты нашей планеты. Однако великие научные экспедиции древних открывателей были бы неполными без истории китообразных. Во всех культурах и обществах кит постоянно встречался в фольклоре, изобразительном искусстве и литературе, а также являлся предметом исследований.

Киты всегда очаровывали нас, но еще недавно мы постоянно извлекали выгоду из их существования. Причиной резкого сокращения популяций всех видов этого животного является охота, которая развивалась с самых древних времен. В основном ловлей китообразных занимались японцы, норвежцы, инуиты, баски и другие народы. Стоит отметить, что они преследовали не только коммерческие интересы, поскольку это занятие также являлось неотъемлемой частью их культурной самобытности. Для данных народов каждая часть тела животного представляла ценность в качестве источника пищи или материала для изготовления предметов (например, вязальных спиц), вплоть до китового жира, который использовался как смазка или топливо для ламп. С XVII по XIX века это была многомиллионная индустрия: только в Антарктиде было убито более 1,3 миллиона особей.

Беспокойство всего мира по поводу неизбирательного истребления китообразных стало причиной создания Международной китобойной комиссии (МКК) в середине 1940-х годов, при этом убийства продолжались. МКК – это глобальная неправительственная организация, в состав которой входят восемьдесят восемь стран-участниц, наделенных полномочиями как по сохранению китов, так и по управлению китобойным промыслом[18]. Организация утвердила два охраняемых заповедника для животных этого вида: один – в Индийском океане, а другой – в Южном океане в Антарктиде. Но поскольку это добровольное объединение, оно не может навязывать какую-либо юрисдикцию нациям.

Положение китов стало улучшаться только после 1982 года, когда МКК ввела мораторий на коммерческий промысел этих животных. Охота фактически сократилась, однако, несмотря на то что ученые фиксируют положительную популяционную тенденцию в некоторых районах океана, существование большинства данных существ все еще остается под угрозой. По данным Всемирного экономического форума, в результате моратория некоторые из наиболее пострадавших видов находятся в процессе восстановления.

Каким бы невероятным не казался этот факт, в конце 2020 года научная экспедиция обнаружила неизвестный вид клюворылого кита у берегов Мексики. Несмотря на технический прогресс, природа все еще может нас удивить. Поразительно, как существо таких гигантских размеров могло до сих пор оставаться незамеченным[19]. Только за последние девять лет было обнаружено более сорока новых видов китов.

Хотя у многих из нас никогда не будет возможности понаблюдать за этим животным в естественной среде обитания, его неуловимость и величие будут продолжать очаровывать и будоражить наше воображение. Размеры китообразных широко варьируются, а самым большим (и самым величественным) из них является синий кит. Встреча с этим млекопитающим длиной более тридцати метров даже на страницах школьных учебников по естествознанию – настоящее потрясение. Пожалуй, изображение слона и человека в сравнении с китом, является одной из самых распространенных картинок, оставшихся в нашей памяти. Удивительно, что имея гигантские размеры, он выживает почти исключительно на диете из криля и планктона. Исследование, проведенное в северной части Тихого океана, показало, что взрослому синему киту для питания необходимо потреблять в среднем 1120 килограммов биомассы в день, включая зоопланктон, криль и другие мелкие организмы[20].

В то же время длина очень редкого карликового кашалота составляет всего лишь три метра. Морские биологи крайне редко видят его в море, и большая часть знаний и информации об этом виде получена в результате изучения особей, выброшенных на берег в самых разных точках мира.

В качестве небольшого отступления напомним, что даже самая крупная рыба в мире включает в свое название слово «кит»: китовая акула. Еще одним любопытным фактом является то, что киты имеют родственную связь с бегемотами. На таксономическом уровне они в самом деле являются двоюродными братьями. Конечно, киты наряду с дельфинами и морскими свиньями входят в инфраотряд китообразных, но все они являются представителями отряда китопарнокопытных[21]. По мнению ученых, у китов и бегемотов был общий предок, так как первые киты, существовавшие 52–47 млн лет назад, судя по всему, были наземными млекопитающими[22].

Международный союз охраны природы (МСОП) признает сорок различных видов китов двух типов: зубатых и усатых. Синий кит относится ко второй категории благодаря своим ситовидным фильтрам (китовым усам), образованным из кератина, расположенным в верхней челюсти и служащим для фильтрования пищи из океанских вод. Усатые киты являются более крупным типом. К нему относятся горбатые киты, полосатики, серые киты, северные малые полосатики, гренландские киты, финвалы и южные киты. Из них горбатые киты являются наиболее распространенным видом. К слову, они совершают миграцию протяженностью около 5000 км – самую длинную среди всех видов млекопитающих. На сегодняшний день южные киты находятся под угрозой исчезновения, поскольку, по оценкам ученых, на планете осталось всего 366 особей.

Зубатые же киты, как следует из названия, имеют зубы, подходящие для охоты на рыбу, тюленей и пингвинов. Кашалот является крупнейшим зубатым китом и был одним из самых популярных видов в китобойной промышленности из-за высокого качества жира, который когда-то использовался в качестве масла для ламп и смазки. Именно поэтому Моби Дик – главный антагонист знаменитого одноименного романа Германа Мелвилла 1851 года – является кашалотом.

Еще один знаковый представитель этой группы – нарвал, океанский единорог. Его знаменитый бивень представляет собой удлиненный зуб, торчащий из губы.

Киты следуют миграционным путем, передающимся из поколения в поколение, чтобы размножаться в основном в тропических водах, вдали от самых холодных полярных регионов. Как и летучие мыши, они используют сложную эхолокацию, чтобы перемещаться на большие расстояния, формировать социальные связи и охотиться. Ученые до сих пор собирают данные и каждый год делают новые открытия о поведении и пении китов. Сложные звуки и вокализация загадочных горбатых китов заинтересовали исследователей и помогли заметить изменения численности популяции[23]. Благодаря тысячам зарегистрированных «песен» мы начинаем все больше понимать экологию этих неуловимых морских гигантов. Но мир китов до сих пор во многом остается для нас тайной. Например, их «падение» на дно и выбрасывание на берег вызывают беспокойство у морских биологов. Такие явления происходят все чаще, ежегодно регистрируются около двух тысяч случаев, и полностью объяснить их невозможно. Это один из вопросов, на которые наука пока не нашла ответ.

Другой актуальной проблемой является увеличение количества морского мусора: пластика, стекла, металла, дерева, рыболовных сетей (известных как «сети»-призраки). По данным МКК, воздействие морского мусора на китообразных значительнее, чем предполагалось изначально. Согласно статистике, ежегодно в океаны попадает от 4,8 до 12,7 миллионов тонн пластиковых отходов.

Ничего не подозревающие киты в поисках пищи проглатывают мусор, который мы выбрасываем в море, что приводит к трагическим последствиям. Например, в марте 2019 года на Филиппинах умер клюворылый кит длиной четыре с половиной метра и массой пятьсот килограммов. В его желудке было обнаружено сорок килограммов пластика. В том же году, в декабре, был найден кашалот в похожем состоянии со 100 килограммами запутанных сетей, пластика и другого морского мусора внутри. Также около восьмидесяти пластиковых пакетов были найдены в желудке у мертвой гринды в Таиланде.

Деятельность человека, представляющая опасность для китов, хорошо известна. Китообразные получают большое количество травм со смертельным исходом не только из-за охоты, но и случайных уловов на буровых установках-призраках, разливов нефти, загрязнения пластиком и столкновений с коммерческими танкерами. Достаточно вспомнить, что на начало 2020 года общий мировой флот насчитывал 98 140 торговых судов водоизмещением более ста брутто-тонн. Китам, которые хотят выплыть на поверхность и подышать свежим воздухом, приходится постоянно избегать столкновения с кораблями в морях и океанах.

Лев в квадрифолии

Джотто. Лев со своими детенышами

Он выгибается, как кошка, на фоне крутых острых скал, изящно поднимая хвост, который повторяет изгиб рамы.

Темная, не слишком густая грива на голове, шее и спине, на подбородке и щеках, приплюснутая морда и круглые уши. При одном только взгляде на него мы сразу понимаем – перед нами лев, а именно азиатский лев (Panthera leo persica), несколько менее величественный, чем африканский, но все же вызывающий уважение. Этот подвид когда-то был широко распространен во всей Евразии, вплоть до Пиренейского полуострова.

Перед ним в пещере, над которой растет маленькое одинокое деревце, среди белых камней сидят три рыжевато-коричневых львенка. Они выглядят истощенными. Один, кажется, спит, а другие поднялись и смотрят на льва (вероятно, отца), раскрывшего перед ними пасть.

Однако взрослое животное не выглядит свирепым. На удивление у него нет зубов, а взгляд кажется по-человечески ласковым и сосредоточенным, будто он хочет что-то сказать. Что же здесь происходит?

Мы видим иллюстрацию к одной известной средневековой легенде, согласно которой львята, родившиеся спящими, спустя три дня после появления на свет просыпаются от рыка отца, который, по сути, дарует им жизнь. Исидор Севильский, автор «Этимологий», самой важной всемирной энциклопедии средневековья, в которой описывается все, что существовало к моменту ее создания, передает легенду о льве так: «Когда у него рождается детеныш, он, по преданию, спит три дня и три ночи. Затем логово словно сотрясается от рыка отца, и спящее животное пробуждается к жизни»[24]. Более поздние авторы эпохи Каролингов сгущают краски. Согласно Рабану Мавру, епископу и ученому, львята не спят, а рождаются мертвыми, но затем оживают благодаря могущественному рычанию своего отца[25]. Эта версия со временем утвердилась и вплоть до эпохи Возрождения распространялась в текстах различных кодексов и трактатов. Например, в Бестиарии Эшмола, богато иллюстрированном английском манускрипте приблизительно 1210 года[26], значительная часть текста посвящена как раз царю зверей. Там, на прекрасной иллюстрации два льва пытаются согреть и вылизать похожих на кротов детенышей, чтобы вернуть их к жизни. До XV века и даже позднее бестиарии считались научными трактатами, но обычно они содержали лишь нравоучительные описания, в которых животным приписывались человеческие качества, пороки и добродетели. Таким образом, для средневекового человека звери были не столько представителями фауны, сколько символами. Поэтому лев, по крайней мере в тех случаях, когда он проявляет себя любящим и могущественным, издавая животворящий рык, является символом Христа и Его Воскресения.

Естественно вряд ли кто-либо в те времена, а тем более среди иллюстраторов, писарей, монахов и ученых, видел льва вживую. Информацию о том, как выглядели и вели себя различные животные, они находили в текстах древних трактатов Отцов Церкви и классических авторов, которые обладали безусловным авторитетом. О львах, например, писали Эзоп, Геродот, Плиний Старший, Гульельмо Кьерико, Бартоломео Англико и многие другие. В частности, из текста Плиния средневековый читатель мог узнать, что это животное щадит тех, кто опускается перед ним лицом к земле; что он не нападает на женщин; что вся его сила хранится в груди, а кровь у него черная.

Джотто, величайший живописец своей эпохи, не был исключением и опирался на подобные источники. В 1303–1305 годах именно он мастерски изобразил рассматриваемое нами животное в квадрифолии – обрамлении в виде четырехлистного клевера – на северной стене капеллы Скровеньи в Падуе. Лев – пожалуй, единственный зверь, которому выделено отдельное пространство на всей расписанной поверхности площадью 900 м^². Сама капелла словно иллюстрированная книга, органичный и связный рассказ о библейских событиях, от изгнания бездетного Иоакима из храма до Страшного суда. В то же время это фиктивная, иллюзорная архитектура, которая преображает гладкие стены падуанского здания, поражая зрителя красочным, почти ослепляющим путем к спасению. На северной стене капеллы, той, что без окон, справа от входа, квадрифолии размещены на уровне глаз между двумя фресками в богатом оформлении с имитацией мрамора, косматесками и гротесками. Эти изображения расположены здесь не случайно. Сюжеты квадрифолиев являются своего рода риторическим дополнением к основной истории, ведь они предсказывают ее события. Глядя на комбинацию декоративных обрамлений и центральных фресок, мы понимаем, что Иона, оказавшийся в пасти морского чудовища, становится прообразом умершего на кресте Иисуса, а пророк Илия, взятый на небо живым – прообразом его Воскресения. Изображение же доброго льва является «предисловием» к таинственному евангельскому сюжету, описывающему встречу воскресшего Спасителя и взволнованной Марии Магдалины, которая, одетая в ярко-красную мантию, упала перед ним на колени.

Однако и великий тосканский мастер, благодаря которому изображение предметов и чувств в западной живописи становится относительно «реалистичным», никогда не видел льва вживую. При создании этого изображения он мог ориентироваться лишь на бесчисленное множество воспоминаний, статуи и рельефы мастеров классического искусства, миниатюры, фрески и большие романские и готические скульптуры. Последний лев в Европе был убит одним римлянином, вероятно, еще в первом веке нашей эры, но идея об этом звере и о многообразной и значимой символике, связанной с ним, никогда не покидала западную культуру. Более того, и греческий языческий мир, и монотеистический еврейский, а затем и христианский помещают большого кота в центр сложного и очень богатого набора ценностей и убеждений. Образ царя зверей связан с Давидом, правителем Израиля, с его племенем, а также с пророком Даниилом, которого нечестивый император Кир II бросил в ров с хищниками, и те не притронулись к праведнику. Известна также легенда о назорее Самсоне, который разрывает пасть льву, и история о Геракле, который убивает зверя в первом из Двенадцати подвигов.