Кипчак. Книга 1. Последний из рода Ашина бесплатное чтение

© Яманов Александр

© ИДДК

Пролог

Всё-таки хорошая вещь, этот Бла-Бла-Кар. Раньше пришлось бы трястись три часа на автобусе или договариваться с кем-нибудь из знакомых. А сейчас – зарегистрировался в программе, доехал до нужной станции метро и через два с половиной часа комфортной езды ты дома. Ещё и водитель оказался знакомым, обещал подкинуть до нужного места.

Еду, улыбаюсь как дурачок и переписываюсь по вацапу с Василисой. Наконец-то я решился и сегодня сделаю ей предложение. Сессия сдана, и Серёга Волков – уже молодой специалист с неплохими такими перспективами – готов взять в жёны прекрасную девушку. С Васькой, как её называют все друзья, мы вместе чуть ли не с детства. Класса с пятого – точно. Всякое бывало, особенно в последние пару лет. Ссорились, мирились, расходились, сходились и далее по кругу. Но на каком-то этапе прозрели или повзрослели, поняв, что не можем жить друг без друга. Реально, никогда всерьёз не думал, что рядом со мной может быть другая девушка.

И вот везу в кармане заветное кольцо, а моя красавица усиленно делает вид, что не понимает, почему я настаиваю, чтобы встретиться именно на мосту. Будто забыла, что там мы впервые поцеловались и я признался ей в любви. Сколько же времени прошло, а вроде это было вчера. Последние два года мы жили в Москве в фактическом браке. Родители давно в курсе и ждали, когда же молодёжь наконец-то поймёт то, что давно очевидно для всех окружающих.

Всю дорогу проболтал с водителем обо всём и ни о чём. Обсудили рост цен, политику, поругали по привычке наших футболистов – в общем, обычный дорожный трёп. Рассказал немного про институт, что я теперь дипломированный инженер-машиностроитель. Васька, кстати, тоже инженер, но она пошла по стопам отца и окончила МАДИ. Жить мы собирались в Москве, благо до нашего городка чуть менее двухсот километров и посещать предков не проблема. Я как раз подобрал машину для новой семьи, в общем, здесь тоже порядок. Будучи студентом, личным транспортом не заморачивался – вот не моё это. Меня всегда Василиса катала на своём «Жуке». Но она уехала накануне, и я сегодня еду на перекладных.

Водитель высадил двоих пассажиров на автобусной станции и повёз меня к мосту. Вернее, это небольшой мостик через нашу речушку. В городе есть достаточно солидный мост через Оку, местная достопримечательность. Наши семьи живут в частном секторе, в не самом бедном районе города. Я, можно сказать, мажор местного разлива. Отец – член совета директоров пусть и старенького, но металлургического завода. Мама – самая настоящая бизнес-леди, владеющая городской сетью аптек. У Василисы папа – глава какого-то областного «Автодора», мама тоже не из простой семьи. В общем, практически принц с принцессой, нас так и называли в детстве.

На нашем месте стояла моя невеста и рядом вился какой-то непонятный субъект. Сердце сразу усиленно застучало, а к голове прилила кровь. Я узнал этого хмыря. Крайне неприятный тип из очень неоднозначного семейства. И конфликты у нас случались, ну не понимает этот неадекват нормальных слов.

Когда-то в девяностые наш городок осчастливил человек с самой распространённой на Среднерусской возвышенности фамилией Мелконян. Предприимчивый товарищ открыл одну палатку, потом вторую. Женился на Гале, хабалке с Украины, которая сначала работала у него продавцом, но потом быстро сменила статус. В итоге у парочки появились на свет двое детей. А наш трудолюбивый торгаш, говорят, сменил профиль и начал активно продавать наркоту, на чём неплохо разбогател. Даже особняк построил в нашем районе, к большому неудовольствию старожилов. За руку его не ловили, но слухи ходили всякие. Тяжёлые наркотики он не толкал, но если вам нужна трава и подобный мусор, то вы всегда можете найти их у деятельного гостя нашей необъятной Родины.

Старшая дочь этого забавного союза Аня выросла на удивление приличным человеком. Окончила школу с отличием и побыстрее сбежала в Москву. Там поступила в универ, а далее вышла замуж за перспективного сибиряка и старается держаться подальше от нашего городка, умотав в родной город мужа. Красивая девица, на два года старше меня. Половина пацанов школы, я в том числе, провожали её восторженными взглядами.

Но вот второй отпрыск нарко-хабальной семейки пошёл повадками в маму и папу. Вырос эдакий крысо-скунс. Избалованный, трусливый, но при этом жутко злопамятный и подлый. В младших классах за него вечно приходила ругаться громогласная мамаша. Как дитятко подросло, оно начало запугивать окружающих своим папашей-барыгой. Но дети у нас в классе учились разные. Родителей, которых не испугать мелким гангстером, хватало. Били Жору нещадно, и никакие угрозы не помогали.

Пока этот товарищ не начал обращать внимание на мою Василису, он был мне безразличен. Но однажды, когда мы уже учились на втором курсе и в очередной раз поссорились из-за какой-то глупости, Жора возомнил, что пришёл его звёздный час. Не буду вдаваться в детали. Наш мачо перебрал, повёл себя излишне нагло на встрече одноклассников и стал распускать руки. Слова «нет» для него не существовало, и он даже попытался затащить Ваську насильно в одну из комнат. В общем, бил я его аккуратно, но больно.

Самое забавное началось потом. Оказывается, папа-наркоторговец уже достиг таких высот, что мог угрожать обычным гражданам. Вернее, даже таким необычным, как наша семья. Маман предложила решить вопрос максимально жёстко, через местную братву, которой этот урод был как кость в горле. Батя воспротивился и привлёк своего двоюродного брата. Отец – человек старой закалки и до сих пор верит в верховенство закона. Но при этом родственника озадачил. Я вот с тех пор думаю: может, мы живём в неправильном государстве? Для того чтобы поставить в угол мелкого пушера, пришлось привлечь человека из ЦА МВД. А если бы у нас не было такого дяди?

И вот опять это чудо пытается что-то объяснить моей будущей жене и хватает её за руку. Какой же он мерзкий! Русый, с сальными кудряшками, огромный шнобель, нездоровый цвет лица, обильно украшенного прыщами. Весь какой-то сутулый и неказистый. Урод, короче, особенно в моральном аспекте. Выхожу из машины, благодарю водителя и устремляюсь навстречу своей красавице.

– Тебе же уже объяснили, что надо держаться подальше от моей девушки? – смотрю в испуганные и бегающие глазки.

Поворачиваюсь к Василисе и вижу, что она пытается показать мне на что-то происходящее за спиной.

Забыл, что эта крыса теперь ходит с охраной. Одноклассники писали в нашем общем чате, что Жора обзавёлся каким-то сопровождающим. Выписали торпеду из их родового аула или кишлака, я в этих названиях не разбираюсь. Пытаюсь развернуться и только фиксирую радостный и одновременно злобный оскал Мелконяна. Последнее, что я помню, – это крик Васьки и тупая боль в затылке.

Арман – так зовут охранника: вспомнил в последний момент. Наверное, он и ударил меня по голове. Затылок взорвался нестерпимой болью, ноги подогнулись, и я качусь прямо в речку. Где-то далеко краем угасающего сознания улавливаю крик любимой, полный боли и отчаяния, но я уже ничем не могу помочь. Темнота поглотила меня полностью.

Выныриваю из речки, отхаркиваю воду и пытаюсь понять, что происходит. Странно, но болит у меня не только голова, но и левая лопатка. Берег рядом, я делаю усилие, чтобы зацепиться за какой-то куст, и начинаю карабкаться наверх. Не знаю, чего мне это стоило, с учётом того, что левая рука практически не функционировала. Но я умудрился доползти до края склона и рухнул в густую траву. Сознание опять отключилось.

Очнулся я под чьи-то причитания. Вернее, это больше похоже на ругань и попытки докричаться до меня грешного. Сам язык я не понимаю, но в голове будто по волшебству возникает синхронный перевод. Что за бред?

– Алтан, саумуса, къарындашым? У-у-у, кет аны къатындан, хайуан. Меня хар заманда айта эдим, сени бизни дуниягъа кеси Эрлик ийгенди[1]. Что-то липкое и шершавое касается моего лица. Ещё слышу какое-то непонятное всхрапывание и чувствую странные запахи.

– Карабаш, кет![2] – хрипло выдавливаю, борясь с тошнотой.

В горле собралась какая-то мокрота с примесью ила и водорослей. Немудрено, раз я наглотался речной воды. И это я вообще на каком языке сейчас произнёс? Опять глюки?

– Мен да анны юсюнден айтама. Хайуан, Алтынны къатындан кет![3] – продолжал кричать невидимый доброжелатель.

– Болду. Алай да битеу шытыларынгы манга жакъгъанса[4], – отодвигаю я морду своего коня.

Карабаш? Конь? Я совсем двинулся кукухой? И вообще, на каком языке я говорю? Уж точно не на русском. Хотя понимание идёт автоматически, это даже не синхронный перевод, а что-то на уровне подсознания. Шершавый язык меж тем снова прошёлся по лицу и заставил меня несколько раз чихнуть.

– Ойнама мени бла. Байталсыз къоярча этерикме[5], – произношу под смех невидимого парня.

В ответ получаю новую порцию храпа, а лицо покрывается обильной влагой.

– Ну всё, ты мне надоел, – отплёвываюсь от непонятной субстанции и наконец открываю глаза.

– У, чёрт! – Я подпрыгнул от неожиданности и попытался уползти, но резкая боль в плече остановила мои неловкие попытки.

Рядом засмеялся давешний парень, но в этом смехе не было никакой обиды, а скорее облегчение. Я тем временем наблюдаю морду здоровенного чёрного жеребца, склонившегося надо мной. Его ноздри практически касались моего лица, а огромные глаза рассматривали внимательно и даже с иронией. Точно крыша едет, если мне привиделась улыбка на конской морде. Мысленно выдохнул и оттолкнул его мягкие ноздри. Тот убрал голову и опять фыркнул, будто усмехнувшись.

– И давай прекращай играть. Карча, иди сюда, – обращаюсь к невидимому. – Мне что-то совсем плохо. Даже голову повернуть не могу.

Какой, к хренам собачьим, Карча? Что за странное имя или кличка? И сразу в голове появился ответ – родственник по отцу. Троюродный брат, внук моего двоюродного деда, сопровождавший мою бабку и оставшийся в кочевьях сари, то есть в наших родовых землях. Бабушка у меня из племенного союза ясов, которые кочуют юго-восточнее в междуречье Кум-су и Терк-су. Вернее, жили они там до недавнего времени, пока с юга не пришла беда. На самом деле это были коварные и сильные враги, которые сначала рассорили нас с союзниками, а потом разбили поодиночке. Откуда я это знаю? Какая бабка из царского ясского рода? Почему я начал говорить на этом странном языке и понимаю его? Я схожу с ума?

Тем временем раздался громкий топот, который прервал мои мысли. Здоровенное тело плюхнулось рядом, и надо мной нависло чумазое, но улыбающееся человеческое лицо. Слипшиеся тёмно-русые волосы выбивались из-под странного колпака с отогнутыми полями, похожего на казахскую или киргизскую шапку. Молодой, не более двадцати лет, судя по отсутствию растительности на лице. Одежда парня тоже была мокрой, как и моя. Голубые глаза смотрели на меня чуть ли не с обожанием.

– Ты жив! Не этим проклятым къазакъла[6] убить моего брата! Но как ты меня напугал. А ещё этот эсремет[7] в обличии коня! Представляешь, он не пускал меня, кого знает всю жизнь! Я еле увернулся от его копыт, думал, меня сейчас затопчут! – Последние слова мой здешний брат произнёс с явным восхищением.

Далее этот медведь без спроса перевернул меня набок, разорвал рубаху и начал что-то делать с плечом. Резкая боль чуть не заставила меня закричать, но какая-то внутренняя сила позволила терпеть творящееся издевательство.

– Стрела застряла в стёганке и отскочила от лопатки, но рана сильно кровоточит, – выдал своё резюме мучитель. – Хорошо, что ты сбросил халат, переплывая Озгол, он мог потянуть тебя на дно. Даже не знаю, как тебе это удалось.

Во время своего монолога детина перемотал меня куском ткани – влажной и не особо чистой. Далее Карча дотронулся до шишки на моей голове, что заставило меня резко дёрнуться.

– Да! Железная у тебя голова, Алтан! Ты ведь был без шлема. На голове только шапка, и всё равно даже праща тебя не взяла.

– Давай меньше слов и думай, что делать. Я идти пока не могу, – прерываю словоблудие здоровяка.

– Есть два пути, брат. – Карча сразу стал серьёзным. – Тебе надо отлежаться. Можно спрятать тебя в ближайшей роще и ехать за подмогой. Или останусь с тобой, но тогда, если нас найдут проклятые бродники, то род не узнает, что они нарушили перемирие и напали на наши пастбища.

– Ищи рощу, Айю[8]. – Второе прозвище брата всплыло само собой. – Карабаш меня защитит от мелких хищников. Ну а если предатели решат нас добить, то глупо умирать обоим. Надо отомстить за нападение – это закон степи!

Какая месть и что за степь? В голове всё перемешалось. Только разговор на другом языке и непонятные обрывки знаний прямо кричали, что Серёга куда-то влип. И похоже, увяз я в этом весьма основательно. Ни в одном сне у меня не было такого полного погружения. В первую очередь на это намекали запахи вечерней степи, которые просто одуряли, и стрекот тысяч насекомых. Одежда, конь, новый брат, раны и стремительно темнеющее небо говорили о том, что я не сплю. А ещё я домой хочу, к невесте и родителям.

– Оставляю тебе бурдюк с водой и всё вяленое мясо. Здесь и на пять дней хватит, но я думаю вернуться через два. Карабаша надо распрячь, ты только прикажи ему не кусаться.

Освобождённая от седла с уздечкой коняшка покрутилась вокруг сооружённого шалаша и куда-то исчезла. И он не вороной, а белый с чёрной головой, потому и такое имя[9]. Не сомневаюсь в нём ни секунды. Это не просто боевой конь степного воина, а мой друг, которого я начал воспитывать ещё жеребёнком. Вернее, это был Алтан. Но сейчас волею провидения я оказался в его теле. А может, это сон и завтра мне посчастливится открыть глаза в родном А-не? Хочется верить именно в это.

Карча положил меня на две кошмы и скатал валик из бараньей шкуры под голову. Постепенно успокаиваюсь, найдя более удобное положение, чтобы боль резко не отдавала в голову и плечо. Не заметил, как провалился в сон, более похожий на беспокойную дрёму.

В полусне-полубреду меня посетил странный персонаж. Сначала я слегка испугался, ну не каждый день вам в лицо утыкается морда огромного красного волка, вернее, волчицы. Странно, но меня сразу охватило чувство абсолютного доверия к зверю, будто это одно из самых дорогих существ на свете. Обнимаю пушистую шею, а влажный и горячий нос упирается в мою щёку. Постепенно понимаю, что волчица пытается мне что-то передать. Произвольно раскрываюсь навстречу мыслям зверя, и меня начинают посещать яркие образы. Не знаю, сколько длился этот необычный вид загрузки информации, представляющий собой аналог проектора и пояснений в виде закадрового текста. Когда я подумал, что моя голова готова взорваться от переполняющих её образов, меня поглотила тьма. Ощущения были не такими резкими и болезненными, как тогда, когда я скатился в речку. Это было что-то доброе и успокаивающее. Такие эмоции у меня были только в детстве, когда мама укладывала меня спать и пела колыбельную.

Вчера в 14:00 на мосту через М-ку произошёл бытовой конфликт между молодыми людьми. В результате разгоревшейся ссоры одного из участников конфликта толкнули, и он упал в реку. Тело до сих пор не найдено. По сообщениям правоохранительных органов, драчуны знали друг друга и распивали спиртные напитки. Один из вероятных участников отпущен под подписку о невыезде, второй находится в розыске.

Газета «А-кие новости»

Глава 1

Проснулся я от ощущения какой-то неправильности. Нет у меня в доме певчих птиц и не пахнет так одуряюще травами. Начинаю вспоминать вчерашние события и понимаю, что мой сон-кошмар продолжается. Над головой была крона ольхи, насколько я понял. Разбудила меня какая-то громкая и излишне активная птичка, устроившая возню на ветке. Организм тем временем потребовал облегчиться. Попытался встать, но подступившая тошнота и слабость по всему телу были резко против. Перекатился на бок и отлил рядом с собой, сейчас не до чистоплотности. Забавно, но мои штаны сильно отличаются от классических. Это что-то вроде длинных кожаных гольф до паха, далее закрепляемые крючками на поясе. Называется сей девайс «шым», то есть штаны. Под ними набедренная повязка. Вспомнил, что сапоги тоже крепятся таким странным способом. Карча, которого я уже про себя обозвал медведем, стягивал с меня сапоги и ругался, что запутался во всех этих верёвочках.

Кладу руку на саблю и частично вытаскиваю её из ножен. Но тревога оказалась ложной. Это прискакал мой конь. Здоровая всё-таки туша. Весь белый, с небольшими вкраплениями чёрного на бабках, и конечно, угольная голова. Животина остановилась метрах в двух и презрительно фыркнула. Вот клянусь, этот подлец выражал мне своё осуждение, что хозяин испортил природу своими ссаками. Волей-неволей поверишь словам брата, что конь колдовской и в него вселился демон. Внимательно рассмотрев меня и опять фыркнув, зверюга медленно скрылась из виду. Вот понимай, как знаешь, что сейчас было.

Меня тем временем настигла такая тоска и отчаяние, что хоть волком вой. Кстати, сравнение с этим зверем весьма верное. Я и есть потомок семьи, которая выводила свой род от легендарной волчицы.

Какие, к херам, легенды? У меня другая семья и есть невеста! Воспоминания о произошедшем на мосту и отчаянном крике Василисы просто убивали. Как же так? Меня ждала долгая жизнь с любимым человеком. А какое-то мерзкое существо просто взяло и всё уничтожило. В голове будто начал трезвонить колокол, звуки которого больно били в черепную коробку. Через какое-то время мне удалось немного успокоиться. Решил действовать по ситуации. Если я не сошёл с ума, значит, отыгрываю текущую роль и ищу способы вернуться домой. Дотянулся до бурдюка и сделал несколько глотков не совсем приятной на вкус воды. Через некоторое время мне удалось задремать, но уже без всяких видений. Сквозь сон я слышал топот и фырканье своего чудо-коня, но не обращал на него внимания. Была уверенность, что Карабаш просто проверяет, как у меня дела.

Ближе к вечеру на меня напал жуткий жор. Отрезал жёсткий как подошва пласт мяса, разрезал его на кусочки и приступил к ужину. Размачивал пищу слюной и постепенно разжёвывал. Вкус так себе, очень пресно. Но урчащий желудок требовал калорий, и было не до жиру. Запиваю свою скромную пишу водой и начинаю анализировать ситуацию. Знания как-то сами собой возникают в голове. До ближайшего кочевья нашей орды примерно один переход. Значит, Медведь с подмогой должен появиться завтра вечером. Враги меня не нашли, или им было не до того. Плохо, что в нынешнем состоянии меня убьёт даже ребёнок. Голова гудит уже не так сильно, но общее состояние слабости даёт себя знать. Ещё и тупая боль в области лопатки. Инвалид какой-то, а не бравый воин.

Пусть сквозь крону, но ночное небо было прекрасным! А ещё эти одуряющие запахи и стрекот сверчков. Может, мне всё приснилось, и я валяюсь рядом с какой-нибудь деревней на бескрайних просторах России? Но в небе не пронёсся ни один спутник. Днём полностью отсутствовали инверсионные следы. Я даже не в тундре или где-нибудь в тайге. Всё вместе намекало, что меня занесло в совершенно иную реальность.

Всю ночь промучился, прерывая сон бодрствованием, более похожим на бред. У меня явно поднялась температура и опять начала болеть голова. И ещё я будто начал проживать чужую жизнь. Видения, воспоминания, какие-то картинки детства и юности. Окончательно я отключился ближе к рассвету. Благо хоть несколько часов проспал без сновидений.

Пробуждение было менее тяжёлым, но всё равно тело изрядно потряхивало. Справил дела, не обращая внимания на запах. Честно говоря, от меня тоже разило будь здоров. После обильного питья стало немного легче. Есть не хотелось, поэтому я лёг поудобнее и начал анализировать сложившуюся ситуацию.

Предположим, меня перенесло в прошлое. Часть памяти Алтана мне доступна, и я могу примерно определить, какой сейчас год. Вернее, я его просто знаю. А вот как быть с явившейся во сне волчицей и информацией, которой она поделилась? В принципе, там не было чего-то нереального, просто рассказ о моём роде и его предназначении. Ну, не совсем моём, а о предках Алтана. Хотя я уже стараюсь воспринимать себя как владельца тела.

И что теперь делать? Прародительница-волчица попросила – а по сути, приказала – спасти её детей. А это не только остатки некогда великого рода, к коему принадлежит моя семья, но и сотни тысяч простых кочевников, рассеянных от Дуная до Селенги. Да и не только степняки, там и других народов хватает. Только возникает вопрос – а все эти люди точно ждут спасителя в моём лице? Что-то я в этом сильно сомневаюсь. Представляете – какой-то одержимый объявляет нынешним итальянцам, что его посетила капитолийская волчица, благословив на спасение Вечного города и его жителей. Правильно, мессию сразу запрут в дурку. А у меня вокруг средневековые степняки, которые просто зарежут, причём из самых лучших побуждений. С другой стороны – а что я знаю о местных обычаях? Пока есть общая информация, без всякой конкретики.

Все ожидания когда-нибудь заканчиваются, и моим метаниям пришёл конец. Топот большого конного отряда я услышал давно. Это точно не мои умения, а навыки Алтана. Я пока не полностью ассоциирую себя с телом, в которое попал. Наблюдаю за всем как бы со стороны, но прекрасно понимаю, что скоро придётся основательно вживаться в шкуру кочевника. И не какого-нибудь обычного пастуха, а представителя очень непростого рода.

Тяжёлую поступь и ругань Медведя трудно не узнать. С души прямо камень свалился. Уж очень неохота умирать, и тем более попадать в плен к врагам. В нынешнем состоянии моей семьи – не факт, что за меня дадут выкуп. А вот врагов у нас хватает, и они могут себе позволить купить игрушку для пыток с прочими милыми развлечениями. Забавно, что это не мои личные враги, а кровники орды. Очень нехорошие времена пришли в степь, когда в любой момент может начаться война всех против всех. Люди вспомнят многолетние обиды, нанесённые ещё прадедами. Пока идут небольшие стычки, но всё на тоненького.

Волчица прямо сказала, что зло идёт с Востока, от врагов нашего народа. Мне пока всё равно, просто хочу выжить. И ещё жажду забыть свою прошлую жизнь, коль не получится вернуться. Мысли о невесте и родне просто вырывают душу. Постараюсь представить, будто я попал внутрь какой-нибудь игрушки, типа «Цивилизации» и прочих «Эпох Империй». Только пока плохо получается.

– Алтан, ты жив! – орёт здоровяк и плюхается рядом. – Я спешил как мог. Привёл два десятка нашего дозора, которые как раз шли в сторону пастбищ у Дона. Ещё пятёрка унесла весть хану. Так что проклятые бродники не уйдут от кары.

– Чего ты так орёшь, Медведь? – произношу на своём новом языке. – И так голова раскалывается, ещё и ты трубишь, как олень во время гона.

Брат начал ржать, в чём его поддержали подошедшие воины. Одетые в стёганые халаты, обвешанные оружием, пастухами они точно не были. Фенотип совершенно разный – от брюнетов кавказского типа до скуластых блондинов. Явных монголоидов не было, что меня сильно удивило. Ростом невелики, коренастые и жилистые. Но тот же Медведь сильно выделялся на общем фоне. Было ещё двое выше основной массы на голову – но не с такой мощной фигурой, как у моего нового брата. Если Карча был борцовских статей, то эти двое больше походили на легкоатлетов, типа десятиборцев или триатлонистов.

– Как только тебе прилетело по голове, ты сразу начал говорить на орус тил[10], – объяснял причину своего смеха здоровяк. – Нет, зря ты столько прожил у своей смоленской родни. Но настоящий куман должен жить в степи, ибо нет для него другого дома.

Окружающий народ закивал в знак согласия, не прекращая скалиться. Но делали они это добродушно, и меня немного отпустило. Уж очень напрягала толпа людей в малахаях, с луками и саблями. Наверное, проснулась генетическая память и неприязнь к подобной публике. Хотя мама у меня из мишарей, но я считаю себя абсолютно русским человеком, со всеми вытекающими из этого комплексами и достоинствами. И вот я оказался в теле предка этих самых поганых, терроризировавших Русь-матушку на протяжении столетий. Интересный такой выверт судьбы или моего больного подсознания.

– Хватит болтать, – пресекаю своего излишне говорливого родственника. – Нет смысла валяться в этой дыре. Седлай Карабаша, и двигаем домой.

Лицо Медведя сразу изменилось, а вот остальные присутствующие начали дружно ржать. Мой конь – действительно легендарное животное, по крайней мере, в наших кочевьях. А это территория примерно двести на триста километров, если не больше. С учётом гостей, родни, союзников и прочих купцов о жутко строптивом и умном коне знают по всему междуречью от Дона до Волги, да и в Приднепровье тоже слышали. А это тысячи километров. Герой нашего разговора стоял рядом и пофыркивал, будто всё понимал.

– Карабаш, – обращаюсь к скотиняке, – я не шутил про кобыл. Если будешь опять показывать норов, то крыть твоих подружек будут другие жеребцы.

Чур меня, но в глазах животного промелькнула самая настоящая обида. Затем он фыркнул, по своей привычке повернулся боком и застыл как изваяние. Народ благоговейно зашептался. Всё-таки здесь конь – это не просто средство передвижения и гужевой транспорт. Тотемы родов и то не всегда выше главного друга кочевника. Медведя уговаривать было не нужно, и он, схватив седло, подбежал к Карабашу. Когда всё было сделано, раздались новые крики, которые через несколько секунд были встречены громким ржанием только не коней, а и степняков.

– Скотина неблагодарная! – орал брат, прыгая на одной ноге. – Больше в жизни не подойду к тебе. Ты не конь, а самый настоящий киримет[11]! Зачем ты наступил мне на ногу?

Это выглядело так смешно, что я поддержал народ и присоединился к веселью. Только новые вспышки боли остановили мои порывы. Щёлкаю пальцами, и Карабаш мигом оказывается около меня, параллельно сбив с ног Медведя. Это не демон в обличии коня, а самый настоящий тролль. Хватаю луку седла и одним плавным движением оказываюсь на коне. Ну ничего себе! Я не ожидал такой дрессировки и тем более реакции своего тела. Вспоминаю разговоры взрослых, которые рассказывали: мол, хороший водитель в пьяном виде получает от нахождения за рулём дополнительные силы. То есть едет на автопилоте, соблюдая правила. Не знаю, как у пьяных, но мне сразу стало легче. И удивительно, что я чувствую себя полным продолжением своего скакуна. Он понимает меня чуть ли не телепатически, а мне даже не нужно его лишний раз направлять. Это было так необычно и прекрасно, что я даже завис на время. Из приятной задумчивости меня вывел очередной возглас брата.

– Алтан, нам надо отпустить разъезд или возьмём себе сопровождение?

– Карча, вроде Карабаш наступил тебе на ногу, а не на голову, – произношу максимально серьёзно, с трудом сдерживая улыбку. – Или мозг провалился в твои пятки? Хан уже предупреждён, и наверняка в нашу сторону едет подмога. А дозору надо выполнять свои задачи и охранять земли орды.

Мужики поржали над братом и, попрощавшись, выдвинулись по своим делам. Мы же с насупившимся Медведем, ведя за собой вьючную лошадь, двинули на северо-запад в сторону Сарикан, то есть ставки хана племени жёлтых куманов. Русы называют наш городок Шарукань[12], ну, или примерно так. Диалектов здесь хватает, и иногда путаешься в названиях городов или племён. Ясы называют моё нынешнее племя шари[13], булгары – шерле, а русские почему-то кличут нас сарочинами, а весь народ – половцами. Мы считаем себя сари-куманами, вот и поди разберись. Блин, опять в голове какая-то каша. Я уже примерил на себя личину Алтана и стал самым настоящим половцем? А как же моя прошлая жизнь? Понятно, что местные русские для меня такие же чужие, как и степняки. Вот только мне крайне не улыбается иди в набег на какой-нибудь Переяславль и убивать тамошний народ. Ладно, будем разбираться по мере поступления информации. Знаю одно – я попал в очень непростое для Дешт-и-Кипчак и Киевской Руси время.

Весенняя степь – это просто незабываемое зрелище. Если не брать в расчёт всякую кровососущую мерзость, конечно. Теперь начинаю понимать, почему на мне стёганый халат, кожаные штаны и шапка – никакой овод незаметно не пристроится. Разве что попытается ужалить в лицо. Но здесь без шансов. Взяв пример с Медведя, отгоняю наглых насекомых от скакуна при помощи специальной палочки с кисточкой. Конь – это лучший друг кочевника, если не сказать больше. Карабаш воспринимает мои действия с пониманием, но постоянно хулиганит, периодически пытаясь укусить жеребца брата. Поэтому тот едет на полкорпуса сзади и неспешно рассказывает, как мы попали в засаду.

Неделю назад глава нашего куреня, то есть семьи, послал несколько беспокойных юношей передать приказ главному пастуху. Вернее, приказывать мне не может никто, кроме хана, особенно в собственной семье. Я поехал за компанию с братом. Большая часть рода сейчас жалась к некогда зимней стоянке, которая недавно стала центром притяжения всех сари-куманов. Но такого количества коней и скота близлежащие территории просто не выдержат – будет сожрана вся трава вплоть до корешков с кустиками. Поэтому стада были раскиданы по достаточно обширным землям. Ведь у каждого куреня, рода и ханского семейства были свои места для пастбищ. Часть воинов охраняла внешние рубежи, внутри пасся скот, и уже потом разбивались становища.

А ещё между некоторыми кочевьями располагались земли бродников, оседлавших переправы Дона, Днепра, Днестра, Буга и их притоков. Ранее эти земноводные крысы боялись поднять голову, только услышав имя «кипчак», то есть половец. Но времена изменились в худшую сторону. К сожалению, в этом виноваты мы сами. Вернее – они, я пока не имею к местным никакого отношения. В недавней битве с пришлыми агрессорами крысы поддержали врагов и помогли им разбить русско-половецкое войско. А наши ханы вместо того, чтобы отомстить предателям, занялись старой доброй степной забавой – выяснением отношений. В итоге умудрились рассориться как с днепровскими куманами, так и с кимаками[14] – нашей ближайшей роднёй, кочующей восточнее Волги и Яика.

Но это пока не так важно. Хуже, что вожди куманов сцепились друг с другом. На фоне недавних поражений, когда Орда потеряла чуть ли не половину воинов, и самое главное – лучших ханов, ситуация просто катастрофическая. Схарчат нас соседи и не подавятся. Не сейчас. Так лет через десять – пятнадцать точно. Русы, ясы-аланы, касоги, булгары и куны тоже понесли немалые потери. Но, в отличие от вечно грызущихся Рюриковичей, остальные соседи между собой не воюют.

Опять меня несёт не в ту степь. Ха-ха. В степь меня как раз таки занесло. Но какие на фиг аланы с кимаками? С чего это я себя отождествляю с какими-то сари-куманами? Ведь это половцы, исторические враги русского народа. Тут же в голове появилась информация, что чуть ли не половина наших ханов в родстве с русскими князями, а ещё – что большая часть крещена по православному обряду. В степи моё имя – Алтан, то есть золотой, из-за цвета волос. А смоленская родня кличет меня Юрием. Вот такие враги. Медведь же иногда называет меня на местный лад – Юрче – и ржёт. Тот ещё подкольщик.

– Пять или шесть всадников, – спокойно говорю брату, который вскочил, выронив кусок мяса, и схватился за саблю.

Мы сидели и ели просто одуряюще вкусную зайчатину. Карча, не особо напрягаясь, подстрелил двух длинноухих, которых мы и запекли на углях. Дичи в степи столько, что я уже устал удивляться подобному изобилию.

Гостей сначала почуял Карабаш, но просто всхрапнул и принялся доедать свой овёс, насыпанный в торбу. Значит, нет причин для беспокойства. Затем уже я почувствовал или услышал далёкий топот. Интересное у меня здесь умение, или чит, позже надо в этом разобраться. Может, ещё какие-нибудь таланты откроются? Хотя ещё один навык, превосходящий большинство местных, у меня есть. Надо будет его испытать, как здоровье позволит. Брат тем временем прекратил метаться, посмотрел на меня осуждающе, сел на место и отломал кусок запечённого зайца.

– Тут, значит, половина орды всполошилась из-за нескольких молодых балбесов, – произнёс хрипловатый и насмешливый голос, – а они отдыхают и мясо жрут. И без нас?

Невысокий, но очень жилистый и резкий в движениях воин лет сорока спрыгнул с коня. На теле кожаная куртка с металлическими вставками. Сабля, кинжал, дубинка на поясе, прикреплённые к седлу два саадака и копьё. С другой стороны наверняка висит круглый щит и лук. Сколько всего оружия на говорившем – не знает никто. Мой дядька Бурче – тот ещё милитарист. Забавное у него прозвище. Вообще-то он Буре, то есть волк. Русы называют наш род бурчевичи, что переводится как «волки», оттуда и пошло дядино прозвище. Прямо сплошные серые хищники вокруг.

Самого родственника вообще лучше назвать одиноким волком. За образ жизни и не самый приятный характер. Он, даже по меркам степняка, перекати-поле. По молодости первая жена долго не могла родить и умерла в послеродовой горячке. Любил он её, так бывает и у местных. Молодой и талантливый воин пропал года на три. Решил мир посмотреть и повоевать. Булгары тогда чего-то не поделили с башкирами. В общем, дядька собрался пограбить стойбища собратьев-степняков за деньги хитромудрых торгашей. Порезвился, видимо, неплохо, так как привёз хороший хабар.

Вторую жену он тоже притащил из похода. После очередного выкидыша та родила ему сына Бике и умерла. Безутешный отец отдал мальчика на воспитание сестре и опять исчез. Так и жил дядька, пропадая в очередном походе и возвращаясь в родовое кочевье. Ещё он взялся за обучение нашей маленькой банды. Не все куманы являются воинами в классическом понимании этого слова. Пастух с луком никогда не сравнится в выучке с настоящим подготовленным профессионалом. Учиться воевать могли себе позволить дети ханов и их ближний круг. Ещё набиралась личная гвардия глав родов и орды. И обходилась она в немалую копеечку. Один составной лук или доспех чего стоят. А кроме того надо кормить овсом хорошего коня. Не на пастушьих же пони перемещаться одоспешенному воину? Есть ещё много мелочей, которые брал на себя сюзерен. Общую подготовку, конечно, получали все мальчики в своих семьях, но это было скорее мобильное ополчение. Плюс луком владели все, включая женщин и детей.

С детства у нас была стая мелких сорванцов, терроризирующих окрестности. Вместе дрались с соседними куренями и получали затрещины за проказы. Далее пришло время помогать своим семьям. Мы по-прежнему общались, но былая компания начала распадаться. Семья могла себе позволить учить меня воинской науке. У друзей было гораздо хуже, но на их обучении настоял дядька. Всё-таки пришлось взять на обеспечение несколько юных сорванцов. Заодно отец договаривался с семьями друзей, так как отнимал у них рабочие руки. Бурче смотрел на годы вперёд и поддерживал создание моего маленького отряда. Сейчас эти парни стояли за родственником и радостно скалились.

– Разделите с нами пищу, друзья!

– Умеешь ты, племянничек, выражаться, как какой-нибудь учёный муж, – хохотнул дядька и плюхнулся рядом.

Друзья тоже расселись вокруг костра, вынимая из мешков скромную снедь. Медведь тем временем начал снимать с вертела вторую тушку зайца. Парни сразу впились голодными взглядами в жареное мясо.

В нынешнем состоянии я особо не едок. Поэтому пью кумыс, который передал дядя, и рассматриваю своих ближников. Нам всем примерно по семнадцать-восемнадцать лет, насколько это можно посчитать у кочевников. Нет, у куманов есть даже свой календарь, что-то типа животного цикла. Но никто особо года не считает. Дети мрут со страшной силой, хотя и рождаемость высокая. Здесь не до отмечания дней рождения.

Рядом с дядей присел Тархан. Он считает моего родственника личным учителем и вообще всячески выказывает ему уважение. Высокий и гибкий, светловолосый. Разведчик от бога. Может распутать любой след и почуять засаду. Около Медведя разместился Буга Кутуз. Его имя переводится как Бешеный Бык. Такой же широкий в кости, как Карча, но гораздо ниже ростом. Темноволос и кареглаз. Обладает просто невыносимо упрямым характером. Страшен в ближнем бою, бьётся как берсерк. В рукопашной иногда может достать даже Бурче, хотя тот сильнейший рубака. Последним и самым молодым членом моей банды был невысокий Туду. Такой же тёмный, как его брат Буга, но с более спокойным нравом. Тоже силён в ближнем бою, но при этом отличный мастер засад, так как охота – его любимое увлечение. Может пролежать не шелохнувшись чуть ли не сутки, выслеживая зверя или врагов.

Надо ещё учитывать, что все мы – неплохие лучники. А чью-то руку, говорят, направляет сам Тенгри – это речь обо мне. И дядя вполне серьёзно тренировал последние годы нашу команду. Есть у нас ещё десяток парней, которые подтянулись чуть позже. Но это уже просто мои воины, а не ближний круг. Вот так мы и тренировались лет шесть. Понятно, что всем приходилось ещё помогать семьям, но нас целенаправленно готовили в воины. Раньше мы вообще были не разлей вода.

Только отец отправил меня с сестрёнкой на три года в Смоленск, будто почуяв приближающиеся неприятности. Я тогда очень переживал за друзей. Хорошо хоть по молодости лет ребята в битвах не участвовали, больше охраняли семьи и скот. Та ещё задачка в смутное время. В итоге им пришлось повоевать поболее некоторых. Но меня тоже неплохо готовили в далёком русском городе. Думаю, что я вернулся, став гораздо сильнее своих друзей, несмотря на их боевой опыт. Хотя я и всего два раза ходил в поход на ятвягов вместе с дружиной своей смоленской родни. Но об этом как-нибудь позже. Просто дрессировали меня все эти три года со страшной силой, что моим ближникам даже не снилось.

Серьёзный разговор оставили до вечернего привала. Парни разделили очередь дежурств, расседлали коней, отправив их пастись, и занялись своими делами. Костёр не разводили, поели холодное мясо с лепёшками. Меж тем дядя начал расспросы:

– Как вы так подставились, Алтан? Я же сам учил тебя и толстяка!

Со стороны Медведя раздалось возмущенное сопение.

Любил Бурче потроллить Карча. Тот не был жирным, просто плотным и ширококостным. Но постоянно вёлся на шутки учителя, чем доставлял тому искреннее удовольствие.

– У меня один ответ – нас ждали. Скорее всего, готовились украсть скот. Засаду я заметил поздно. Но удалось вступить в бой и хорошо проредить воров. А потом мы увели за собой преследователей, предупредив пастухов и охрану. Но потеряли троих – слишком много было врагов. Меня задели, когда я переплывал реку.

– Дожили, наш скот воруют крысы! – буркнул Медведь, но быстро сник под суровым насмешливым взглядом учителя.

Дядя обычно был немногословен и того же требовал от нас. И понятно, что самому говорливому доставалось больше всех.

– Странно это всё. Ощущение, что ждали именно тебя, – тихо произнёс Бурче и приказал: – Всем спать.

Дисциплина у нас на самом высоком уровне. Уже через пять минут все лежали на кошмах. Я сам не заметил, как провалился в сон.

Бесконечная выжженная равнина. Сухой и пыльный воздух буквально раздирает лёгкие. Тысячи всадников строились в ряды, исполняя приказы своих командиров. Перед ними был расположен огромный лагерь, где также шло построение огромных масс пехоты. Я парил над местностью, будто орёл.

Вдруг кто-то сильный оторвал меня от лицезрения войск и перенёс на землю, вернее, в какой-то вариант призмы, невидимой для окружающих. На белом коне сидел колоритный персонаж. Тёмно-русые волосы, выбивающиеся из-под шлема, роскошные рыжие усы и зелёные глаза на круглом монголоидном лице. А ещё эта подавляющая аура власти и природной силы. Хватка у воина, конечно, чудовищная, как бы он мне ключицу не сломал. Тот с удивлением смотрел на странного гостя и даже принюхивался, что выглядело забавно. Чем-то он напоминал Кота в сапогах из американского мультфильма. Только это был бешеный и злой хищник, который смотрел на окружающих как на жертв.

– А, волчонок! – проревел странный человек. – Значит, это ты здесь шпионишь? А добрый из тебя выйдет воин. Если не убьют.

Смех у степняка оказался неожиданно красивый и заливистый. Зубы были белыми и крепкими, что явно редкость для этой эпохи.

– Тебя ждёт трудный путь, судя по тому, что ты одарён благодатью Матери Волчицы! Значит, у нашего народа настали трудные времена и ей нужен помощник. Обычно мы справлялись сами!

Некоторое время собеседник молчал. В какой-то момент я почувствовал, что поддаюсь гипнозу и мне хотят залезть прямо в мозг. Неприятное ощущение длилось недолго, и вот передо мной опять усмехающееся лицо кочевника. Он произнёс весьма серьёзно, вперив свои зелёные буркалы мне в глаза:

– Не опозорь свою миссию и доверие Волчицы! Ты избранный и обязан смело нести свою ношу! Это говорю я, твой далёкий предок Бумын[15]. Именно мои войска уничтожили проклятых жужаней, двести лет наводивших ужас на степь и окружающие страны. Только я смог отнять у них титул Кагана. И Ашина сейчас правят всеми племенами от Алтая до большого моря на востоке. Но теперь моему народу угрожает более сильный и коварный враг, – воин повысил голос, показывая в сторону неприятеля, – проклятые Вэй никак не успокоятся. Я сорок раз ходил на них войной. Двадцать из них побеждал и столько же проигрывал. Сегодня я уничтожу этих муравьёв, и тюркуты станут хозяевами всех окружающих земель! А эти черви будут платить мне дань, присылать своих принцесс в качестве наложниц и всячески унижаться, пытаясь спасти свои никчёмные жизни!

Каган вдруг замолчал и задумался. Но через минуту притянул меня к себе и прошептал:

– Никогда не показывай свой страх! Помни, из какого ты рода! Не смей опозорить поколения своих предков! Лучше откажись, Волчица поймёт. Я же вижу, что всё это противно твоей сути. Ты больше книжник и законник, хотя воинскому ремеслу тебя обучили знатно. А если возьмёшься за дело, то доведи его до конца, чего бы это ни стоило, или умри. Всё тлен, кроме жизни нашего народа!

Резкий толчок – и я опять парю над будущей битвой. Как на схеме, наблюдаю за перестроениями кочевников и ровными рядами их противников. Рой стрел, стремительная атака, и всадники врубаются в дрогнувшие порядки пехоты. Вторым темпом сам Бумын буквально сметает плотные ряды китайцев и с помощью закованных в железо всадников оказывается во вражеском лагере. Жуткая резня и неразбериха. Хохочущий каган, разрубающий пополам какого-то человека в странной шляпе. Разбегающиеся в панике люди, недавно демонстрировавшие непоколебимость. И всадники, рубящие и колющие бегущих. Жуткое зрелище для моего цивилизованного мозга.

Открываю глаза и натыкаюсь на внимательный взгляд дядьки.

– Ты ворочался и даже стонал.

– Это просто сон! Только какой-то совсем яркий и живой. Ещё и голова болит.

Что это было? Основатель Тюркского каганата и его признание меня избранным? Этого мне ещё не хватало. Но образ безумного воина с золотыми усами, как сквозь масло прорывающегося через многочисленные ряды китайцев, преследовал меня целый день.

– Дядя, – мысль посетила меня недавно, – а что у нас с доспехами? Ты сам налегке, парни вообще в халатах!

– Решил наконец-то озаботиться бронёй для ближников? Я тебе сколько раз говорил, что надо ребят нормально снарядить и готовить. Воевать в куяке[16] – это тебе не в халате саблей махать. Да и искусство битвы в строю надо начинать изучать. Индивидуально вы готовы неплохо, а в едином строю – просто сброд. Но есть у меня для вас подарки, балбесы.

Народ радостно оскалился. Бурче слов на ветер не бросал, значит, что-то подготовил.

Насколько я понял, речь идёт о ламинарном доспехе. В степи латной конницы европейского варианта не бывает. Может, есть отдельные отряды, но не видел. У меня есть целых два комплекта настоящих куяков. Один подарен отцом, второй – смоленской роднёй. Ребятам такое не по карману. Цена для простого воина просто неподъёмная. Чтобы получить такую броню, надо наниматься к ханам или брать трофей в бою. С учётом нынешнего положения дел в степи – вещь разумная, но неосуществимая. Так прямо и подпустят тебя к себе одоспешенные воины. Здесь ты скорее жертва, а не охотник. Благо с луками и другим оружием у нас порядок. Я снаряжал ребят, пока позволяли доходы семьи.

Глава 2

Голова сегодня не болела. В передовой дозор меня не отправляли, и появилась возможность подумать над сложившейся ситуацией. То, что я попал как в прямом, так и переносном смысле, понятно. Просто принимаю это как данность, хотя сердце периодически ноет и мысли тянут меня домой. Но я старательно давлю эмоции, благо хватает впечатлений, которые неслабо меня встряхивают.

Если брать нынешнюю ситуацию, то попал я в тело Алтана Ашина[17] – потомка великого рода степных правителей. И один из последних его представителей, судя по намёкам Волчицы. Внутри головы вдруг раздалось слабое фырканье, и будто лёгкое пёрышко пробежалось по волосам, ласково меня поглаживая. Мистика ещё эта, ставшая уже привычной.

Моя семья является прямыми потомками Юкук Ирбис-Дулу хана из племенного союза дулу, вечно грызшихся с нушиби, которые также претендовали на власть в Тюркском каганате. Предок был боевым и беспокойным товарищем. Начал завоевание Средней Азии, но при штурме Самарканда его предали. Этим сразу воспользовались нушиби, и хану пришлось бежать с верными людьми. Впоследствии небольшая орда кочевала на запад, завоёвывая земли на своём пути.

После распада Тюркского каганата наша многочисленная семья оказалась в Хазарии. Жилось предкам там неплохо. Лидеры клана особо своё происхождение не выпячивали, ибо опасно это. Разного разбора безродные ханы, пробиравшиеся на вершину власти, весьма ревниво реагировали на императорскую семью – если мерить Ашина европейскими мерками. Да и вырезали наш род на протяжении веков. Но в Семендере мы были в почёте. Даже легендарная регентша Парсбит была из наших. Ханы и каганы с радостью женились на девушках Ашина. Кровь не водица, и породниться с таким родом – большой престиж.

После переворота в Хазарии, когда власть захватили торгаши, а сумасшедший Обадия перешёл в иудаизм, многое изменилось. Государство искусственно разделили изнутри, и его уничтожение стало вопросом времени. Наш род всё так же служил, ходил в походы и богател, но старательно не лез в политику.

В итоге каганат пал под двойным ударом новых хозяев степей – печенегов – и старых врагов, русов. Далее два гегемона надолго сцепились между собой, полностью разрушив сложившийся расклад в междуречье Дона и Волги. Надо сказать, что это была стратегическая ошибка князя Хельга, больше известного как Олег. Его заблуждение довёл до логического конца уже Святослав, окончательно разрушив Хазарию. Подгадили сами себе, уничтожив буфер, который долгие годы сдерживал экспансию кочевых племён с востока, периодически их перемалывая. Да и ненасытным арабам часто доставалось от хазарской конницы, продвижение которых они и остановили.

Наша семья меж тем занялась коневодством. Кто-то из предков принял разумное решение. Хороший боевой конь – редкость даже в степи. Суровые природные условия, трудность селекции, необходимость особой кормёжки, защита стада и многое иное было тому причиной. Но мы преодолели все преграды и стали поставлять скакунов всем соседям. Как-то постепенно род сблизился с очередными хозяевами Великой Степи – кипчаками, которых на Руси принято называть половцами. Юмор ещё в том, что мы, носящие имя «волк», вошли в племенное объединение Буре или Боре, в зависимости от произношения. Борчевичи или Бурчевичи, как их называют на Руси. И переводится оно как «волки». Само племя относилось к орде сари-куманов и было одним из сильнейших в степи.

Всякое случалось за два века. Бывало, род возвышался или почти угасал, но мы выжили. Так же занимались коневодством, воевали, в том числе с Русью, с которой и роднились. А потом всё рухнуло в один день. С юга пришёл безжалостный враг и начал методично уничтожать разрозненные кочевья, активно привлекая в свои ряды местную бедноту и разбойников. Их использовали в качестве слуг и живого щита, о чём предатели, надеявшиеся на лёгкую поживу, узнавали позднее. Куманы собрали несколько орд, обратились за помощью к русским князьям, но в итоге потерпели сокрушительное поражение.

Да, это была историческая битва на Калке. Сражение, которое решило судьбу огромного региона, став предвестником уничтожения ряда стран и исчезновения половцев. Моего нынешнего народа, составной частью которого я решил себя воспринимать. Волчица или погружение в воспоминания Алтана тому виной, но я изменился. Наверное, свою роль сыграло повышенное чувство ответственности, как же, я теперь Избранный. Может, виной тому мой природный романтизм, который мама называла повышенной мечтательностью или просто дурью.

Не важно. На дворе весна 1225 года. Куманам и Руси угрожает смертельная опасность. Простой русский парень из двадцать первого века, не обладающий особыми знаниями и навыками, кроме образования управленца, получил задание. Надо остановить военную машину, которая на протяжении двадцати лет планомерно захватывает мир, уничтожая сильнейшие государства. За мной пятёрка отважных воинов, послезнание и принадлежность к великому некогда роду. Против – Империя с сотней тысяч воинов, миллионами подданных, разветвлённой разведкой, опытом многочисленных выигранных битв, ресурсами десятков покорённых стран и феноменальной организацией внутреннего устройства. Неоднозначный расклад.

– Я принимаю вызов! Ты слышишь меня, Мать Волчица? – шепчу своё решение, будто пытаюсь убедить себя в правильности этого сумасшедшего шага. – Я сделаю всё, что смогу, или умру!

Опять это ощущение мягкой шерсти и тёплого носа. Волчица приняла клятву, и обратного пути нет. Здесь я чувствую, что начинаю заваливаться с коня и проваливаюсь в темноту.

– Не пугай нас так, – слышу обеспокоенный голос Медведя, как только открываю глаза. – Если бы не твой зверь и дядя, то ты хорошо приложился бы о землю. Тебе голову напекло, наверное, да и отлежаться надо было. Как себя чувствуешь?

Лежу в небольшой рощице. На голове мокрый кусок ткани. Чуть вдали дядька что-то внушает сидящим кружком ближникам. Аккуратно сажусь и тянусь к бурдюку с водой. Айю явно наполнил его из местного родника, так как жидкость холодная и неимоверно вкусная.

Не сразу понимаю, но что-то во мне изменилось. Нет, состояние здоровья прежнее, разве что прошла головная боль. Такое ощущение, что я получил доступ к виртуальной библиотеке. Если быть точным, то это аналог родовой памяти. Знания моих предков, правивших великими государствами, побеждавшими в сотнях битв и интриговавших против сильных врагов. Пробегаюсь по недавнему видению, и в голове сразу возникают многие детали, о которых я просто не мог быть в курсе. Ну не учат в двадцать первом веке располагать засадные полки, подкупать вражеских чиновников или пытать пленных. Не то чтобы я получил память сотен людей – просто могу черпать достаточно большие объёмы информации, которая ранее была мне неведома. Вернее, они сами приходят в голову. Листать воспоминания предков, как книгу, я не могу.

Возвращаюсь к реальности и долго смотрю на степь, покрытую летней хмарью.

– Спасибо! – шепчу ещё раз и обращаюсь к Карча: – Я готов к пути. Едем!

– …Вот потому мы отправили тебя с сестрой в Смоленск к вашему двоюродному деду Мстиславу. Заодно я попросил побратима своего Никиту присмотреть за тобой и продолжить твоё воинское обучение.

При упоминании грозного сотника рука непроизвольно почесала ключицу, по которой тот горазд был пройтись палкой. Обучение у него было такое. Бурче понял меня и заржал, показав крепкие жёлтые зубы.

Если верить рассуждениям дяди, то на наш род идёт планомерная охота. За последние пять лет погибли почти все мужчины, да и женщинам с детьми досталось. Одни за другими случались нападения на пастбища, засады, просто странные исчезновения. Мой отец выжил на Калке, но попал в засаду рядом с кочевьем. Да и меня чуть не убили просто в рядовой поездке, хотя территория наших кочевий сейчас усиленно патрулируется.

– Дядьку Тамая не трогают, – пытаюсь возразить я.

– Да кому нужен этот трусливый пастух! – начал заводиться Бурче. – Живёт среди своих коней и ни о чём слышать не хочет. А ведь когда-то он был неплохим воином.

Старший брат отца, скорее всего, так решил сохранить свою семью. Коней он выращивает отличных, хотя монголы изрядно его ограбили, уведя часть стада. Потому дядьку особо не трогают, он всем полезен. Его дети тоже какие-то странные. Добровольно низвели себя в местной иерархии на уровень ниже, не захотев стать воинами. Тревожные времена настали в степи.

В пути мы пробыли ещё два дня. Дядя не задавал быстрый темп, явно оберегая моё здоровье. И вот мы дома. Окрестности Шарукани вызывали странные ощущения. С одной стороны, уничтоженный два года назад монголами город быстро восстановился. С другой – чувствовалась во взглядах людей какая-то обречённость. Или это я себе напридумывал? Хотя нынешнее число жителей не идёт в сравнение с тем, что было до нападения восточных врагов. По словам Бурче, население сократилось раза в три. Но народ начал постепенно возвращаться и обустраивать свой нехитрый быт.

А ещё я грешен, так как ранее не слышал, чтобы половцы жили в городах. Оно и немудрено. На берегу Северского Донца первыми поселились ясы, как более продвинутое племенное объединение. Это уже потом пришла орда Сарыкана и сделала удобное место своим зимним становищем. Заодно дали поселению новое название в честь хана, которое позже трансформировалось в нынешнее. Но сейчас значительная часть каменных и деревянных домов разрушена. Хотя за мощным тыном велось интенсивное строительство. Работал порт с многочисленными пристанями и складами. Вокруг же располагался бесконечный палаточный лагерь. Вернее, юрты шли вперемежку с шатрами, шалашами и землянками. Эдакий табор, но на несколько квадратных километров. Запахи тоже были на любой вкус – от готовящейся пищи до откровенной гнили.

Жилище нашего рода располагалось севернее, примерно в паре километров от городка и пятистах метрах западнее реки. Здесь объединились несколько больших семей. Рядом с вместительным деревянным домом, чудом уцелевшим после нападения, образовался небольшой посад из юрт и кривоватых мазанок. Капитальное строение было окружено хитрым тыном с вкопанными кольями и ловушками. С ходу преодолеть его невозможно. Все временные жилища стояли строго по плану и были огорожены невысоким палисадом.

По лагерю сновали женщины, занимающиеся своими делами. Я заметил пару секретов, где дежурила охрана, состоящая из юнцов. Мужчин в становище сейчас почти нет. Лето – надо пасти скот, защищать свои пастбища, да и торговлей наш курень не брезгует. Отец вообще в своё время создал весьма грамотный проект. Кроме скотоводства наши люди начали ловить и коптить рыбу. Есть огороды, посадки овса и фруктовые деревья. Скакуны на подножном корму не растут, поэтому свой запас фуража – вопрос принципиальный. Ещё мы держали кур и уток. Плюс к нам присоединилось несколько семей разнообразных мастеров. Вот такой винегрет. Надо к тому же учитывать, что большая часть куреня – отнюдь не куманы. Так что у нас ещё и полный интернационал.

Реальный хозяин небольшого поселения – я. Но сейчас главой является мой родственник Баял. Очень грамотный управленец и серьёзный такой мужчина лет сорока пяти. Так как мне пришлось долго отсутствовать, то сложившаяся ситуация всех вполне устраивает и нет смысла её менять.

Есть у нас свои кузнецы, гончары, шорники, бондари и иные мастера. Ремесленники в основном из русов, булгар и ясов. Ещё мурома, буртасы, черемисы, эрзя и представители иных племён. Они же обрабатывают землю. Народ знает, что Баял не обманывает, и постепенно тянется к нашему посёлку. Многие потеряли всё после нападения, кто-то переселился из других становищ или русских земель. Сейчас в степи полная неопределённость и с едой беда, вот народ ищет, куда прибиться. В Киевской Руси постоянная свара, поэтому простой люд бежит от войны даже к нам.

У ворот мы встретили двух молодых парней, которые радостно сообщили, что едут менять охрану одного из наших стад. По дороге народ радушно приветствовал наш отряд и встречал меня улыбками: чувствовалось, что Алтана здесь любят.

Спрыгиваю с коня и с удовольствием разминаю затёкшее тело. Осматриваю двор, по которому бродят наглые куры и степенные утки. Вдруг дверь дома-терема распахивается, и оттуда вылетает самый настоящий вихрь.

– Алтан! – У меня на шее повисла радостно визжащая девочка лет тринадцати. – Я так испугалась, когда ты не вернулся и пришли слухи о нападении!

Сестрёнка – радостно отозвалось в душе. Единственный родной человек на этом свете. Голубые глаза, тёмно-рыжие волосы, немного резковатые кавказские черты лица и шикарная улыбка. Чую, что года через два-три зачастят к нам сваты. И я просто обязан сдержать данную волчице клятву, в том числе ради Шамал, чьё имя переводится как «ветерок». Вообще-то в крещении она Софья, но обычно мы это имя не употребляем.

– Ну, идём! Чего стоишь? Как раз скоро будет готова еда! – Под смех парней сестрёнка потащила меня к усадьбе.

Друзья попрощались и разъехались по своим домам. Дядя живёт с нами, но во флигеле. Я быстро отвёл Карабаша на конюшню, расседлал и поручил его мелкому парнишке, ухаживающему за лошадьми. У половцев так не принято. Конь – животное почти сакральное, и воин должен сам за ним ухаживать. Но я здесь человек непростой и имею право на некоторые поблажки. Сестрёнка тем временем чуть ли не подпрыгивала от нетерпения, но молча ждала, когда я закончу обихаживать боевого друга. К конюху Карабаш относился хорошо и считал своим личным слугой. Разрешал тому расчёсывать гриву с хвостом и вообще вёл себя прилично.

А ничего так. Не палаты, но вполне классический двухэтажный терем. Мы с сестрёнкой, двоюродной тётей и парой служанок занимаем левое крыло второго этажа. Здесь три комнаты, кухня, обеденный зал и достаточно большая кладовка. Надо потом в неё нырнуть и посмотреть, что там есть интересного. Знания от прежнего хозяина тела продолжают загружаться блоками и весьма беспорядочно. Про хранилище семейных ценностей и полезных вещей помню, а что там внутри – не знаю.

Остальную часть дома занимают пять семей. По возвращении с Руси я не стал жадничать и разместил под своей крышей родню с наиболее полезными людьми. Рядом в пристройке жила охрана и Бурче. Тот вообще в быту был скромен и мог спать хоть на земле.

С удовольствием поел жареного мяса с лепёшками, запил ароматным отваром и слегка осоловел. Сестрёнка же атаковала меня бесконечными вопросами. Сначала я в общих чертах описывал произошедшие события, но любопытный бесёнок требовал больше деталей. Так что пришлось призвать на помощь тётку Эсин, которая урезонила разошедшуюся непоседу. Быстро помывшись в специальном сарайчике, едва добрёл до спальни и тут же провалился в сон.

После ранения, долгой дороги и неудобных ночёвок хотелось поспать подольше. Думал, проваляюсь до обеда, но куда там. Шум со двора, издаваемый многочисленными жителями усадьбы, не давал нормально понежиться на топчане с самым настоящим матрасом и бельём. Понятно, что есть большие отличия от моего времени. Та же простыня была из более грубой ткани, может, льна или другого материала. А матрас оказался набит соломой, но цивилизация, однако! Это всё пошло от моей матери, которая привезла подобные диковинки из Смоленска.

Дел на сегодня запланировано немало, поэтому надо вставать. Спустился во двор, сделал свои дела в очень похожем на деревенский туалет строении и решил немного размяться. После зарядки и умывания поднялся в обеденный зал, где меня уже ждал завтрак. Сестрёнка поставила на стол деревянную тарелку с подогретым мясом и варёными яйцами, наполнила большую пиалу каким-то взваром и уселась напротив. Сегодня Шамал была образцовой пай-девочкой, и только с трудом сдерживаемая улыбка выдавала наигранность этого образа. Чую, что скоро меня опять завалят вопросами.

Так и получилось. Долго молчать сестрёнка не могла или не умела. Атака началась по дороге на конюшню, откуда уже пару раз раздавалось недовольное ржание. В итоге я сдался и стал отвечать на новую порцию вопросов. Девочку интересовало буквально всё, начиная с нападения на наш отряд и заканчивая тем, что я ел, когда лежал в роще. Здесь ещё недовольный Карабаш попытался цапнуть меня за плечо, но получил лёгкий удар по ноздрям. Подбежавший мальчик принёс седло, и я начал седлать своего четырёхногого друга. Надо будет совершить прогулку, детальнее осмотреть окрестности, заодно выгулять коня.

– Я с тобой! – непререкаемым тоном заявил маленький тиран. – Сейчас Бузлар подготовит мою Ромашку, а я пока переоденусь.

Сестрёнка метнулась в дом, а упомянутый мальчик пошёл в соседнее стойло. Ромашка – это кобылка Шамал, получившая прозвище за свой окрас, напоминающий этот полевой цветок. Хотя рисунок на крупе лошади в моё время назвали бы яблочным. По мне, так он ближе к одуванчику.

– Балуешь ты её… – Дядя, как всегда, подошёл незаметно. – Носится как пацан вместо того, чтобы заниматься женскими делами. Эсин с ней не справляется, хоть и пытается.

– У меня она одна осталась. Пусть наслаждается детством, ведь оно так быстро проходит. А чего ты сам её не приструнишь? И кто сделал лук под её руку и учит метать ножи?

– Вы у меня тоже одни. – Лицо воина на миг озарила улыбка. – Пойду я, а то эта стрекоза пристанет с какой-нибудь глупостью. В полдень встречаемся на нашем поле.

Бурче любит нас с сестрой, хотя старательно это скрывает за показной суровостью. Правда, в отношении Шамал это не проходит, и она давно села дяде на шею. Но в чём-то он прав, надо постепенно приучать её к более серьёзному поведению. А в полдень меня ждёт стандартная тренировка, где Бурче обучает нас воинскому делу, вдалбливая его со всем старанием.

Тем временем во двор вышла принарядившаяся сестрёнка. Явно готовилась, иначе так быстро не оделась бы. На голове колпак, похожий на будёновку, а сверху высокая войлочная шапка с замысловатой вышивкой. Нарядный кафтан красного цвета поверх короткого платья и синие шаровары, заправленные в сапожки. Естественно, не обошлось без серебряных браслетов, инкрустированных полудрагоценными камнями. Небольшой кинжал добавлял девочке воинственности. В общем, амазонка собралась на войну и заодно решила сразить окружающих своей красотой. Одного из зрителей Шамал точно поразила. Конюх Бузлар застыл с открытом ртом, забыв подвести Ромашку к хозяйке. Насладившись произведённым эффектом, юная модница сама подошла к кобыле и одним плавным движением запрыгнула в седло. Я последовал её примеру, и через мгновение получивший команду Карабаш рванул с места к открытым воротам.

А мне здесь начинает нравиться. Чистый воздух, здоровая пища и конные прогулки, прямо-таки развлечения миллионера. Шутка, конечно. На самом деле поводов для смеха нет от слова «совсем».

Под непрекращающееся щебетание сестрёнки я осматривал столицу сари-куманов. Моё первое впечатление о городе подтвердилось, что не добавляло оптимизма. Я не военный, а управленец, окончивший неплохой универ. Но точно знаю, что для любой армии необходима ресурсная база. Это касается не только людей, но также вооружения, продовольствия и банально одежды. Покопавшись в памяти Алтана, я выудил систему, по которой половцы ходили в походы. И она мне категорически не нравилась. Хорошо вооружены и снабжены были только личные дружины ханов. Обыкновенный степняк доспехов не имел, вооружён был палицей, реже плохонькой саблей, и луком с тремя-четырьмя колчанами стрел. Не каждый имел даже заводную лошадь, а вместо сабли использовал дубинку или короткое копьё. Пропитание, обычно состоящее из вяленого мяса и сухих лепёшек, воин брал на неделю. Скотина питалась подножным кормом. К штурму крепостей или атаке на тяжёлую кавалерию нынешнее половецкое войско не было приспособлено. Времена великих Болуша, Сарукана и Тугоркана давно миновали, и некогда грозные кочевники опустились до уровня вспомогательных войск при дружинах Рюриковичей.

Ещё и общая разруха. Ладно монголы, но ведь Шарукань несколько раз ещё до Калки разрушали русские князья. То есть куманы уже не могут противостоять даже привычному и менее многочисленному врагу. В последние лет тридцать половцы нанимались в дружины Рюриковичей, ведущих между собой бесконечную войну. Иногда участвовали в войнах булгар и кавказских правителей. Ханы, конечно, получают за это серебро и большую часть добычи, а вот простой воин в лучшем случае окупает средства, потраченные на стрелы и пропитание. Нет, если собрать воедино ханские дружины, отряды профессиональных наёмников и воинов из крупных семей, то половцы могут выставить весьма мощную армию. Но всё упирается в разрозненность, многолетние обиды и отсутствие харизматичного лидера. Вернее, вожак был. Только вместо объединения он ещё больше рассорил между собой орды, проиграл войну и сбежал.

Объехав по кругу палаточный лагерь, мы спустились к пристани. Здесь кипела жизнь и не ощущалось никакого запустения. Суда, похожие на канонические ладьи, загружались и разгружались. Грузчики, купцы с покупателями галдели и ругались на разных языках. Небольшие арбы, которые служили основным видом транспорта в Шарукани, сновали от пристани в город и обратно. Возле приземистых складов нынче тоже многолюдно и шумно. Сегодня у меня не было в планах вникать в местные торговые расклады, поэтому мы с сестрёнкой быстро покинули это оживлённое место. Торговля – важнейшая составляющая любого государства, даже если речь идёт об орде кочевников. Надо будет собрать побольше информации и начать с Баяла, который наверняка знает, что продают и покупают жители города.

По пути к дому нас догнал молодой всадник на гнедом жеребце. Карабаш сразу начал дёргаться и пытаться укусить мнимого соперника. На Ромашку он реагировал совсем иначе, оно и немудрено. Парень ситуацию понял или знал о характере моего коня, поэтому не слишком приближался.

– Алтан, хан Сукхан ждёт тебя вечером у себя в юрте, – выпалил гонец, при этом не сводя глаз с блестящего, как новогодняя ёлка, чуда под названием Шамал.

Мелкая модница явно осталась довольна произведённым эффектом и ещё выше вздёрнула нос. Выглядело это забавно, но я сдержался, чтобы не бросить какую-нибудь шутку. Это для меня она сестрёнка, а для окружающих – представительница знатного рода, и надо держать марку. И вообще здесь уже в двенадцать-тринадцать лет выходят замуж и рожают детей. Всё никак не могу перестроиться и понять, что Шамал по местным меркам почти невеста. Насчёт сватов через три года я явно погорячился. Как бы не зачастили в конце лета.

Уже на подъезде к усадьбе мы встретили троих наших, сопровождавших арбу, загруженную мешками. Крупный мул легко тащил повозку, от скрипа колёс которой у меня начало сводить скулы. Неужели тяжело смазать ось, или как там называется эта деталь? Обратил внимание на общую убогость транспорта. Обод гораздо шире, чем на привычных для меня колёсах из двадцать первого века, спицы тоже весьма толстые, а кузов арбы состоит из грубых реек. Вот тебе и первая возможность для прогрессорства, мелькнула мысль. Ага, если бы я ещё хоть что-то понимал в этом деле.

– Дядька Балыкча, – громко произнесла сестрёнка, – когда ты нас порадуешь свежей рыбкой?

Седой мужик с морщинистым лицом что-то крикнул парню, управляющему мулом, и процессия дружно остановилась.

– Как только закончится нерест, так сразу поймаем для тебя самую большую рыбу, – с улыбкой ответил глава рыболовецкой артели.

А он не так стар, как мне показалось сначала. Просто работа рыбака, а именно так переводится его прозвище, предполагает ежедневный труд в любую погоду на продуваемой всеми ветрами реке и прилегающих озёрах. Здоровья и красоты это точно не прибавляет.

– Везёте глину для ворчуна Назара? – спрашиваю, кивнув в ответ на приветствие рыбаков.

Это я про главу наших гончаров. Выходец из Суздаля действительно отличался непростым характером, вечно со всеми спорил и огрызался, но мастером был отменным. Наверное, после коневодства гончарная мастерская приносила моей семье максимальный доход. В ней и работало больше всего людей. Товар расходился хорошо, и часто мастерская брала заказы от купцов на конкретную продукцию. Надо предложить Назару делать на кувшинах и чашках красивую роспись, а то выглядят они совсем простенько. Только не знаю, есть ли возможность достать специальную краску. Я бы сам набросал несколько рисунков и людей научил. Думаю, навыки рисования не исчезли вместе с моей прошлой жизнью.

– Да, запряг нас этот старый хрыч. Мол, пока бездельничаете, возите глину. – Рыбак опять улыбнулся. – Он думает, что готовить лодки и сети к путине не надо. Мы ещё и на огородах работаем. Но в посёлке только один труженик, у которого руки вечно в глине, а лицо в саже.

На крыльце нас ждала тётка Эсин, осуждающе смотревшая на сестрёнку. Та сначала пробовала делать независимое лицо, потом соскочила с Ромашки и подбежала к женщине. Несколько фраз, обнимашки – и лицо Эсин буквально расцвело. Вот умеют же некоторые оборачивать любую ситуацию в свою пользу. Наверняка Шамал сбежала и не выполнила какую-то работу. Но тётка уже обо всём забыла и улыбается, слушая рассказ мелкой интриганки.

– Ты не медведь, а жирный суслик! Кто так работает копьём?

Дядя не стесняется в выражениях на наших тренировках. Больше всех достаётся невезучему Карча, который умудрился уронить оружие. Мне сегодня тоже пару раз попало, но в меру.

– Повесил? – Это уже рык в мою сторону. – Взял копьё – и вперёд! Насладимся же мучениями ещё одного криворукого неумехи.

Бурче гоняет меня персонально, заставляя довести до автоматизма удар копьём. В качестве мишеней я повесил на ветке несколько кусочков дерева размером пять на пять сантиметров. Моя задача – на скаку попасть по раскачивающимся брусочкам. Это для того, чтобы я мог поразить одоспешенного противника, попав ему в глаза или другие открытые места.

Половцы редко используют длинные копья при столкновении конницы. Тактика степняков – это забросать противника стрелами, после чего в ход идут дротики и уже потом палицы с саблями. Манёвренность и слаженность являются главными достоинствами половецкой системы боя. Так как большая часть воинов не имела брони, то и лобовых ударов, которые любили европейцы, в степи не практиковали. Что касается лука, дротиков и сабли, то даже Бурче не имел ко мне особых претензий. А вот копьём я владел хуже, так как осваивать его начал только три года назад, будучи в Смоленске. Русские дружины, хотя и переняли многое у половцев, например, сменив меч на саблю, предпочитали немного иной формат боя. Хотя классический витязь имеет достаточно лёгкую броню и не уступает кочевнику в скорости.

По итогам битвы на Калке, где монголы неожиданно применили тяжёлую кавалерию, дядя сделал выводы. Плюс у нас с ним был небольшой разговор, где я обозначил свои будущие планы. Вот Бурче и начал формирование одоспешенного отряда с меня любимого. Дело это серьёзное и весьма сложное. Половцы с детства учатся воевать группами. Войско формируется по семейному принципу, и каждый степняк знает свой манёвр, так как базовые навыки примерно одинаковые. Обычно две-три сотни воинов образовывали кош, который состоял из нескольких куреней и возглавлялся кошевым, выбираемым из самых авторитетных воинов, или главой рода. Но сейчас речь шла об иной системе боя, поэтому приходилось осваивать военную науку заново. Ещё надо учитывать отличие в подготовке.

Кроме меня с Тарханом, который происходил из зажиточной семьи, у остальных просто не было возможности постоянно тренироваться. Надо пасти скот, патрулировать владения и помогать по хозяйству. Конечно, со стороны кажется, что все кочевники воины и большую часть времени проводят в набегах. Но это далеко не так. Жизнь в степи весьма непростая и требует большого труда, чтобы выжить. Поэтому мы были подготовлены лучше остальных парней.

Кому хорошо, так это моему коню. У меня складывается впечатление, что он наслаждается руганью дяди и моей злостью. Очередная попытка. Отъезжаю метров на сто, разворачиваюсь, Карабаш начинает движение и переходит на галоп. После пары десятков повторений кажется, что копьё весит раз в десять больше и рука скоро отвалится. Ближе к дереву поднимаю оружие и целюсь в практически невидимый брусочек, болтающийся на верёвке.

– Сегодня вы уже не напоминали беременных черепах, – «хвалит» нас Бурче, – хотя кто-то до сих пор похож на обожравшегося барсука.

Сил смеяться ни у кого не было, поэтому мы просто ухмыльнулись. Карча, который принимал все подколы дядьки на свой счёт, наоборот, насупился ещё сильнее. Пять часов родич гонял нас со страшной силой. Тридцать-сорок минут занятий, небольшой перерыв на водопой – и снова в бой. И надо сказать, что у дяди была вполне отлаженная система. По крайней мере, у меня болели все мышцы, а ведь сегодня мы оттачивали только действия с копьём и саблей. На завтра у нас запланированы стрельбы и снова работа в строю.

На обед я затащил всю нашу компанию к себе. Эсин соорудила во дворе небольшой навес, на землю положила шкуры, и получилась летняя столовая. Для начала пришлось загнать парней в баню, где все ополоснулись тёплой водой. Я заодно сменил рубаху и набедренную повязку, заменяющую трусы. Тоже задачка на ближайшее время: надо попросить женщин сшить нормальное нижнее бельё. Походный вариант – вообще лучше из шёлка, дабы не заводились всякие насекомые. Нельзя сказать, что куманы нечистоплотные, но народ попроще гигиеной себя не утруждал. У нас в посёлке подобных грязнуль не было, но среди жителей города их хватало.

Пятерым молодым и здоровым организмам надо хорошо питаться, особенно после такой интенсивной тренировки. Казан каши мы умяли моментально. Бурче смотрел на нас с улыбкой, но тоже интенсивно работал ложкой, ибо нечего зевать. Я сам не ожидал, что могу столько съесть. За кашей пришёл черёд взвара и неторопливой беседы. Обсудили сегодняшние занятия, дядя ещё раз указал на ошибки. Здесь опять отличился Медведь.

– Не понимаю я тебя, Алтан, – произнёс друг, ковыряя палочкой в зубах. – Зачем постоянно мыться? Ну, смыли пот сразу после учёбы, и хватит.

– Чтобы от тебя не несло, как от коня. Мне, знаешь ли, запаха Карабаша хватает, хотя он пахнет приятнее некоторых грязнуль, – отвечаю под смех присутствующих.

– Тебе хорошо рассуждать. Помылся, одежду сменил и ходишь весь такой чистенький. А у меня вот нет такой возможности рубаху каждый день менять.

– Кто тебе запрещает её стирать? – присоединился к разговору Бурче. – Можешь и одетый в реке окунуться. Вымоешься и заодно постираешься. А то тебе дай волю, ты и портки менять не будешь. Скоро за тобой рой мух летать будет и даже навозные жуки – стороной обходить.

Мы опять дружно посмеялись над незамысловатой шуткой. Вот не любил Карча мыться, что тоже было предметом подтруниваний. Шарукань всё-таки не отдалённое стойбище, а достаточно оживлённый город, ещё и население здесь смешанное. Взаимное проникновение культур и обычаев никто не отменял. Жители города давно использовали земляные туалеты, а не загаживали окрестности своих жилищ. Ещё в обязательном порядке сжигался и закапывался мусор. Почти в каждом доме раньше была баня или помывочная. Последнее касалось более зажиточной публики. Разного рода пастухи и батраки продолжали мыться два раза в жизни и когда идёт дождь. Но даже простые жители прониклись русской баней и посещали два общественных заведения, построенных для купцов с гостями. Вот такие вам дикие и немытые нойманы.

После ухода гостей я решил заняться инвентаризацией кладовки. Вернее, меня интересовали вполне конкретные вещи. Конечно, не обошлось без одной любопытной особы, которая вроде как вызвалась помочь, но больше мешала. В итоге с трудом удалось уговорить сестрёнку не путаться под ногами и просто относить вниз выбранные мною предметы. Последние два мешка и свёрток я спустил лично, поручив Шамал разложить другие вещи. Около стола, на котором сестрёнка раскладывала кольчуги и оружие, появился Бурче. Он внимательно всё осмотрел и одобрительно кивнул.

Да, в кладовке я выбрал доспехи и сабли. Не вижу смысла мариновать целый арсенал, когда надо вооружать своих людей. Кроме четвёрки друзей надо было подобрать снаряжение ещё для десятка людей, которых дядя решил присоединить к нашему отряду. Договорились, что это будут молодые парни, которые не видят себя в мирной жизни. Дружины ханов не резиновые, а подобного контингента в степи сейчас хватает. Кто-то нанялся охранять стада или купеческие караваны, другие подались на Волгу, где сейчас назревает заварушка с кимаками, а некоторые занялись откровенным разбоем. К счастью, последних меньшинство, но в семье не без урода.

– Хорошие куяки, – прокомментировал дядя, когда я выложил на стол два ламеллярных доспеха. Насколько я помню, они называются именно так.

Один из них, похоже, персидский, другой явно европейской работы. Первый был длиннее и являлся пластинчатым, второй – чешуйчатым. Даже с помощью воспоминаний Алтана я не особенно разбираюсь в подобных тонкостях. Ранее молодой куман носил кольчугу и учился воевать именно в такой экипировке. Куяк же предполагал немного иной вид боя, в нём особо не порезвишься, зато тело полностью защищено. Хотя стрелять из лука он не мешает. С учётом классического половецкого шлема с маской, наколенников, наручей и специальной попоны с наголовником для лошади получался эдакий танк. Пробить его можно только копьём в лобовой сшибке или бронебойной стрелой, но не из каждого лука. Представляю, как грозно выглядели европейские рыцари, закованные в готические доспехи. Но в степи латной коннице делать нечего, здесь нужна манёвренность.

– Подними руки. Возьми саблю и сделай несколько связок. Садись на коня и повтори движения. Держи копьё и проверь, не мешает ли наплечник поднимать его на нужную высоту. Где твой лук, орясина? Ты с ним даже спать должен. Шамал, принеси этому беременному суслику его оружие!

Бурче был в своей стихии, то есть опять начал гонять меня, но уже заставив облачиться в полный доспех. Больший дискомфорт мне доставляли не наколенники или наручи, а шлем. Мало того что голова в нём моментально взопрела, так ещё очень плохой обзор, особенно боковой. Дядя заставил надеть конический половецкий шлем с маской для лица. Вещь статусная и положена только знатным воинам. Я бы предпочёл средневековый аналог каски с наносником, закрывающим половину лица, благо в кладовке хватало различных видов шлемов. Пока решили, что я буду тренироваться в обоих вариантах, используя их попеременно.

Дядя не успокоился, и вот мы скачем на нашу тренировочную площадку. Здесь я проделал несколько упражнений с копьём, выпустил десяток стрел и под непрерывное ворчание старого воина вернулся в усадьбу. Но это было ещё не всё. Сначала мы разобрали доспехи и оружие для моих парней. Далее меня заставили самостоятельно чистить куяк, который покрылся небольшим налётом ржавчины. В итоге на встречу с ханом я чуть ли не побежал, несмотря на то, что совершенно вымотался. Но сразу уйти не удалось: наша модница устроила мне форменный разнос и заставила изрядно принарядиться. Мол, с ханом нельзя встречаться в простой рубахе и обычном кафтане.

И вот я, весь такой нарядный в красной рубахе с золотой вышивкой, не менее ярком халате и какой-то странной шапке, выдвинулся в сторону ставки главы шаруканской орды. Сукхан был двоюродным братом погибшего на Калке Субайкана, известного как Юрий Кончакович, сына одного из последних сильных половецких ханов.

Нынешний лидер нашего рыхлого объединения считался отличным воином, но никогда не лез в политику. Именно его полководческий дар, а может, предвидение спасло большую часть шаруканцев в битве с монголами. За это его любили и уважали все сари-куманы.

Новый хан не особо жаловал капитальные постройки или, возможно, чурался больших скоплений людей, поэтому жил в лагере рядом с городом. Большой шатёр, окружённый двумя десятками более скромных палаток и юрт, – вот и вся ставка нашего вождя. Располагался лагерь на берегу небольшого ручья, чтобы не таскать воду издалека. В двух сотнях метров на вытоптанной площадке аналог моего дядьки гонял своих подопечных. Под навесом в двух больших казанах женщины варили что-то вкусное, во всяком случае, запах был весьма приятный. Я вроде сыт, но, судя по увеличившемуся слюноотделению, организм придерживался иного мнения.

В шатре Сукхана было достаточно просторно, а ещё удивляла спартанская обстановка. Несколько ковров на полу, три сундука, небольшой стол на коротких ножках, оружие в углу – вот и весь интерьер. Это скорее офис, если мерить категориями моего времени, а не жилище. Сам хозяин был невысоким и жилистым мужчиной лет тридцати пяти. Скуластое и обветренное лицо, шрам на правой щеке и ироничный взгляд голубых глаз завершали образ хана. Он как раз отдавал какой-то приказ у входа, и поэтому мне удалось детально рассмотреть будущего собеседника. Простой халат поверх грубоватой рубахи, обычные кожаные ножны с длинным кинжалом и никаких украшений. Сукхан был и остаётся воином. Судя по немного насмешливому взгляду, мой наряд не совсем в тему. Надо будет устроить разнос сестрёнке, настоявшей на парадном костюме.

– Садись, Алтан, – приятным голосом произнёс хан. – Как только воины вернутся с занятий, предложу тебе ужин, а пока выпей кумыса.

Пить я не хочу, а кобыльему молоку предпочёл бы обычный чай, по которому уже успел соскучиться. Лучше кофе, но это вообще фантастика.

– Я красиво говорить не умею, поэтому скажу прямо. Но сначала ответь мне на вопрос. Что ты думаешь о будущем нашей орды?

Нормальные такие у него заходы. Начали сразу с глобальной политики.

– Его нет. Если за два года город не успел восстановиться и напоминает развалины, то о чём говорить?

– Это хорошо, что ты верно оцениваешь происходящее, – грустно усмехнулся Сукхан. – И дело не в домах, которые мы никак не можем отстроить. Жить можно и в юртах, что нравится мне гораздо больше. Мы потеряли слишком много воинов, считай, больше трети. Мой брат повёл свою дружину в ложный прорыв и дал вырваться большей части наших куреней. Но самые опытные багатуры, которые прикрывали отход, остались лежать на берегу этой проклятой реки. Если говорить честно, то у нас менее половины войска от того количества, что было два года назад.

Мы некоторое время молчали. Я обдумывал сложившуюся ситуацию. У меня вернулась ещё не вся память и процессор немного сбоил, не давая представить общую картину происходящего. Хан же думал о чём-то своём, крутя в мозолистой руке пиалу с кумысом.

– Но это ещё не всё. Мы стали грызться между собой, что страшнее нападения любого врага. Скоро начнётся самая настоящая война с кимаками. Саксины[18] никак не могут забыть какие-то старые обиды и вырезали часть куреней наших восточных братьев. Это привело к тому, что кимаки начали объединяться, хотя до этого переругались между собой. Правда, часть из них ушла к булгарам, которые сейчас строят засечную черту, и осела на этих рубежах. Остальные видят в нас врага. Несносные токсоба тоже разделились, и несколько больших куреней ушли на запад.

Я малость офигевал от данных, которыми меня пичкал хан. Но приходилось делать умный вид и кивать на особо эмоциональные сентенции Сукхана. В любом случае мне теперь вариться в этом котле, поэтому приходилось запоминать названия племён и имена. Токсоба – это часть кипчакского союза, которую русские называют токсобичи, как род, входящий в нашу орду бурчевичей. А ещё есть кимаки, куны, кара-куманы, сари-куманы, саксины и кимаки. И хрен поймёшь, это племя, род или уже начавшие формироваться отдельные народы. При этом части многих куреней жили в разных ордах и имели вполне обоснованное двойное самосознание. Могли и войной сходить на фактических братьев. Бардак, короче. И мне надо во всё это вникать.

– Ещё этот проклятый Котян[19]! – воскликнул хан. – Сначала он предал ясов, не помог им биться с пришельцами. Затем побежал искать помощи у русских князей, которых бросил погибать во время битвы. Но ему этого показалось мало. Этот трус взбаламутил наши кочевья и увёл к уграм более пяти тысяч кибиток, оставив половину куманских земель без воинов. Заодно уговорил часть ясов идти с ним. По дороге Котян сцепился с кара-куманами и разбил их. Но и это ещё не всё.

Затрудняюсь спросить, что может быть хуже, хотя сам окончательно запутался. Просто смотрю на хана, который дал волю гневу. Тот немного успокоился, допил кумыс и продолжил:

– Недавно в степь пришли вести с запада. Оказывается, полное прозвище угорского Андрея[20] теперь включает в себя титул – король куманов. Ты понимаешь? Котян передал нашим исконным врагам право называть себя владыкой куманов. Не важно, что предатель не имел такого права, так как был выбран только походным ханом. Теперь проклятые угры будут претендовать на наши дунайские и бугские кочевья. Они давно привечают тамошних ханов, которые переселяются в Венгрию и охраняют её границы. Как только куманы и куны ослабнут, эти шакалы не преминут вторгнуться в наши земли. Тем более что у них теперь есть на то законное право. Ладно, пора переходить к делу, а то чую, что ты совсем запутался.

Это мягко сказано. Но я просто кивнул в знак согласия.

– Через два месяца в Шарукани состоится общее собрание ханов. Вроде как будем обсуждать избрание кагана, который возглавит весь народ кипчаков. Только я в это не верю. Хотя большая часть лукоморцев, токсобичей, бурчевичей и елтуковцев договорились между собой, но этого мало. Саксины, бугские куны и крымские куманы точно будут против. Мы хотим избрать кагана из рода Тертер-оба. Но сейчас в степи наиболее сильны представители семьи Кай-оба, за которых встанут остальные ханы. Донские и кубанские орды большей частью держат сторону саксинов, которые выдвинут Билюкана из Кай-оба. С учётом того, что на собрании не будет кимаков, выборы закончатся ничем. Я со своей стороны постараюсь договориться с соседними ханами об объединении. Пусть не получится создать каганат, но нам нужна единая куманская орда. Надо объединить все силы между Днепром и Доном, что вполне возможно. Поэтому ты поедешь с посольством на Русь.

Я чуть не поперхнулся кумысом, когда услышал эту новость. Логику нашего лидера с моим нынешним объёмом знаний не понять. В Шарукани выборы кагана, а ты, Алтан, езжай на Русь-матушку. Значит, остаётся ждать, когда он объяснит, с какого перепуга меня выбрали в послы.

– Вижу, что ты не понимаешь. Наверное, сильно тебе досталось по голове, раз она перестала работать. Ранее ты отличался не только золотыми волосами, от которых млеют все бабы Шарукани. Тогда в твоей красивой башке было хоть немного ума. Кого мне ещё посылать к нашим соседям, как не тебя?

Это типа такой странный комплимент? Или наоборот?

– Всё из-за моей смоленской родни? – Я начинаю немного соображать.

– Не совсем. Напомни мне, из какого рода твоя бабка по отцу? И кем были её двоюродные сёстры?

Я что-то совсем забыл, что имею дальние родственные связи ещё с другими княжескими семействами. Моя бабка Ирина происходит от ясского хана Худдана. А её кузинами были Мария Шварновна, жена Всеволода Большое Гнездо, и Марфа, выданная за Мстислава Святославовича, князя Черниговского. Вот такие у меня родичи. Мария так вообще канонизирована православной церковью, насколько я знаю. С владимирцами у нас весьма напряжённые отношения, значит, моя дорога лежит на северо-запад.

– Мне ехать с посольством в Чернигов? Но зачем?

– Правильно, сначала твоя дорога лежит в Чернигов. Но далее тебе надо ехать в Киев. Там скоро соберутся самые влиятельные русские князья. Может, до них дошло, что враг может вернуться и принести гораздо больше вреда. Или решили обсудить иные дела, но самые сильные правители будут в Киеве. Мне нужно, чтобы ты поговорил о военном союзе куманов и южнорусских княжеств. Рюриковичи тоже не договорятся – слишком велики противоречия между Владимиром, Галичем, Смоленском и Черниговом. Вот с последним мы и будем договариваться. После гибели Мстислава на Калке князем стал его родич Константин. Но он слаб здоровьем, и княжеством правит сын погибшего Андрей Мстиславович. Тебе он хорошо знаком, а его младший брат Гавриил – ещё лучше.

Перед глазами сразу встал образ улыбчивого светловолосого юноши, с которым мы охотились года четыре назад, когда он приезжал с отцом в Шарукань. За это время Гаврюша мог сильно измениться и политику никто не отменял. Но по моим воспоминаниям младший сын черниговского князя был парнем добродушным и без всякой гнили. Можно сказать, что мы тогда подружились.

– В Переяславль поедет мой брат Кораз, – продолжил хан. – Он хорошо знает Всеволода Переяславского и тоже будет говорить о союзе. У того назревает какая-то война, заодно мой брат договорится о выделении воинов. Хотя мне этого очень не хотелось бы. Нам сейчас нельзя оголять свои рубежи.

– Что нужно от меня?

А вот далее хан меня действительно загрузил. Я ни на одном уроке истории не получил столько информации, сколько за два часа сидения в средневековом шатре. Степные расклады – это ладно. Вы бы попытались понять, что сейчас происходит хотя бы в южнорусских княжествах, я уж молчу про всю Русь. Даже в Чернигове, куда мне предстояло ехать, назревали не очень хорошие события, в которых могли схлестнуться минимум три силы. Но об этом буду узнавать уже на месте.

На самом деле план хана был достаточно наивным. Понятно, что куманам в первую очередь нужен не союз. Нам нужны гарантии того, что какой-нибудь очередной отморозок из потомков Рюрика не пойдёт войной на ослабленные стойбища. Сами степняки давно уже не ходят в набеги на Русь, а только выполняют роль вспомогательных войск, которые призывают сами князья. Ту же Шарукань переяславцы, черниговцы и рязанцы сжигали раз семь только в этом веке. Это не считая постоянных разорений зимних аилов, которые никто не считал. История изменилась, и уже русские при помощи своих вассалов совершают регулярные походы в степь. Забавная ситуация, если не знать, что каждый рейд или полноценный поход – это взаимное ослабление сторон. Наш враг же копит силы, ведёт разведку и наверняка потирает ладошки, глядя на творящийся бардак.

И вот в гуще всего этого непотребства оказался один мутный попаданец, на которого возложена Великая миссия. Но ничего, я принял вызов и не отступлю. А далее будет, что будет.

Уже поев обыкновенной просяной каши с мясом и лепёшками, хан вдруг сменил тему:

– А давай мы тебя поженим с моей Алтынай? У вас и имена похожи. Калым дам за дочку хороший, ты не переживай.

Сам сидит лыбится, а по глазам не поймёшь, серьёзно он или нет. А у меня аж сердце рухнуло куда-то вниз. Почему-то сразу вспомнил старый мем про то, что когда уходят Вера, Надежда и Любовь, то приходит Алтынай. Не знаю, может, у хана дочь – красавица, но перед глазами встала картинка той самой «прелестницы». Наверное, я выглядел очень глупо, потому что Сукхан заржал как конь. А я внутренне выдохнул: значит, пронесло.

– Видел бы ты своё лицо, парень, – продолжал веселиться хан. – Я думал, ты сейчас упадёшь в обморок.

Я наконец-то выдавил из себя улыбку и сделал добрый глоток кумыса, дабы успокоиться. Правитель тем временем продолжил уже более серьёзным тоном:

– Не переживай, дочка уже просватана за одного достойного юношу из Лукоморской орды. Да и не хотел бы я иметь такого зятя, как ты, – вдруг выдал Сукхан. – Ты такой же, как Бурче, только ещё и честолюбивый. Будешь мотаться по миру и пытаться перевернуть его. Такие, как ты, либо гибнут в молодости, либо становятся великими ханами. И четвёрка вокруг тебя собралась таких же сорвиголов. Плохо, что на пути к величию вы положите десятки тысяч жизней простых людей.

А он философ. Кто мог ожидать такого вывода от простого воина! Хотя что я знаю об этом человеке?

– Алтан, – вдруг окликнул меня хан, когда я выходил из шатра. – Ты всё равно подумай, вдруг захочешь жениться. Если что, у меня есть младшая дочь – Алтынсу.

Хохот хана был слышен весь мой короткий путь к Карабашу. Юморист, блин. Я ведь реально перепугался. А если он серьёзно предложил бы дочь? Отказ будет воспринят как сильная обида. Чур меня от местных баб. Собираю братву – и в Чернигов!

Глава 3

– Чёрные шапки! – прокричал прискакавший из передового дозора воин.

Услышав прозвище старого врага, все члены нашего отряда подобрались и начали проверять оружие. Тетивы были натянуты заранее, у кого были кольчуги – тоже их надели.

– Скорее всего, это торки, – будто выплюнув последнее слово, произнёс ехавший рядом сотник Тамызак.

Не любили свободные степняки тех, кто ушёл служить русским князьям и жил на порубежье. Среди порядочных нойманов подобные люди считались на несколько ступенек ниже в степной иерархии. Племенной союз чёрных клобуков включал в себя четыре некогда независимых народа – торков, печенегов, берендеев и ковуев. Кто-то из них смог даже возвыситься на какое-то время, но далее пал под натиском более сильных соседей. Думаю, не нужно упоминать, что именно половцы и уничтожили все их орды, а печенегов вообще вырезали чуть ли не подчистую. Поэтому особой любви между нами не было. К тому же клобуки говорили на огузском диалекте тюркского, более близком к туркменскому. Хватало взаимных набегов и постоянных стычек, особенно с ослаблением половцев. При этом клобуки частенько прикрывались защитой своих русских хозяев.

Тем временем мы неспешно двигались вперёд и достигли нашего дозора, напротив которого расположились четыре десятка всадников. В принципе, разницы в одежде с нашими воинами практически не было – те же стёганые халаты, отличались только головные уборы. Наши оппоненты были в чёрных колпакообразных шапках, похожие носят молдаване и прочие гуцулы, если я ничего не путаю. Естественно, наш отряд отличался наличием всадников в кольчугах и доспехах. Я снарядил свою пятёрку по высшему разряду, остальные двенадцать человек имели прикид попроще. Также хан выделил нам почти сотню воинов во главе с Тамызаком. Среди них тоже был одоспешенный десяток. У противников нормальной амуницией могли похвастать пять человек. Так что соотношение сил складывалось в нашу пользу.

– Что вы делаете на землях торков? – произнёс лидер встречающих, от вида которого Тамызак не переставая грязно ругался. – Вас опять обидели и вы бежите жаловаться оросам?

Дело в том, что старший торков надел шлем с маской. Половцы считали ношение подобного головного убора исключительной прерогативой своих ханов и знатных воинов. И снять его могли только с убитого или пленного воина, что не добавляло сотнику хорошего настроения. Но, скорее всего, это была просто искусная подделка.

– Алтан, сын Бысыла, из Шаруканской орды, едет к своим родственникам в Чернигов, – отвечаю хаму, при этом старательно смотрю немного выше его головы. – Твой хозяин, князь Всеволод Переяславский, предупреждён. Нам сообщили, что его слуги встретят нас у границы и проведут через засечные линии. Ты тот самый раб, посланный русским господином?

Слышу, как дядя одобрительно крякнул, а сотник перестал ругаться и начал откровенно смеяться. Я же сделал отстранённое лицо, но ловил любое движение торков, чтобы вовремя закрыться щитом. Ситуация простая, как три рубля. Покажешь хоть грамм неуверенности в себе – тебя даже собственные люди перестанут уважать. А я только начал свой путь и завоевание авторитета.

– Я запомнил тебя, наглый юнец, – прохрипел главный торк, затем что-то гаркнул своим людям, и большая их часть быстро удалилась.

Испугал бабу большим хреном. Зря он думает, что человек может скрыться за маской. Приметный шрам на левой руке и правое плечо явно выше левого были мною автоматически зафиксированы. Алтан, может, и юн, но школа у него отличная. Его учили не оставлять подобных врагов в живых. Только не знаю, как я поведу себя в гипотетическом бою. Подготовка вроде неплохая, но вот реальная стычка?..

Тем временем оставшийся десятник чёрных шапок договорился с нашим дозором о порядке движения, и мы спокойно потрусили за ними следом.

– Ты всё сделал правильно, Алтан, – произнёс дядя под одобрительный кивок сотника, – но не стоит плодить врагов на ровном месте. Можно позже, при встрече, спокойно убить этого придурка. А теперь тебе придётся быть осторожным в этих краях.

Торки тем временем вывели нас на небольшую дорожку, по которой мы и следовали целый день. Местность ничем не отличалась от окрестностей Шарукани – лесостепь с высокой травой, редкие ручейки и масса живности.

В Чернигов мы выехали через десять дней после разговора с ханом. Его брат Кораз отбыл за три дня до нас и должен был договориться о нашем проходе через Переяславское княжество.

Все дни перед поездкой были заняты судорожной подготовкой. Сначала мы с дядей раздали парням кольчуги и кожаные доспехи. Он, как и обещал, вручил всем молодым воинам новенькие щиты в качестве подарка. Далее определили, кому не хватает оружия, и ещё раз потрясли мою кладовую. Глупо экономить на собственной безопасности, когда кто-то из твоих людей получит в бок стрелу, которая могла быть остановлена доспехом. В дороге решили не мудрить и ехать со своим стандартным вооружением, без длинных копий.

– Это что? – В глазах сестрёнки было удивление и одновременно обида.

– Отдай! Ты что, с ума сошла? – пытаюсь я отнять у неё свёрток с заказанным бельём.

Я намедни занялся заменой своего гардероба на более удобный. Решил посетить местный базар, расположенный рядом с пристанью. Естественно, за мной увязалось одно любопытное создание и, к моему удивлению, Бурче. Дядька тоже захотел что-то себе прикупить. У меня же были вполне конкретные планы.

Ну вот не нравятся мне половецкие штаны и сапоги. Я уже видел, что люди носят вещи, которые меня устроили бы гораздо больше. Готовые рубахи, штаны и сапоги я купил у хитроватого булгарского купца. У него же приобрёл материал для портянок и перевязки ран. Далее добавил к покупкам несколько мелочей вроде иголок и запаса ниток, а также несколько небольших ножей из хорошей стали и маленькие ножницы. Большим разочарованием для меня стало то, что, оказывается, трусов ещё нет. Их просто не изобрели, в данной местности уж точно. Когда я услышал от очередного хитроумного булгарина, сколько стоит кусок шёлка, то реально обалдел. Только потом до меня дошло, что этот материал сейчас самый дорогой в мире.

Всё это время сестрёнка внимательно меня слушала, совала свой нос в ткани и помогала торговаться. А далее настал её черёд делать покупки для себя любимой. В общем, меня основательно растрясли, пока Бурче своим рыком не прекратил этот рэкет. Пару раз я ощущал на себе взгляд и не мог понять, кто на нас пялится. Только в самом конце удалось увидеть невысокого человечка в халате, который быстро отвернулся и растворился в толпе.

По дороге расспросил дядьку, почему на торжище одни булгары. Как оказалось, ещё не сезон, корабли и сухопутные караваны с товарами прибудут позже. А вот многие представители этой торговой нации живут в Шарукани постоянно. Чуть севернее проходит старинный торговый путь из Булгара в Киев, откуда к нам регулярно заглядывают караваны, привозящие товары своим единоплеменникам. Несмотря на видимую бедность, в Шарукани хватает покупателей и есть что прикупить для дальнейшей перепродажи. Это центр, куда съезжались на торжище все окрестные куманы.

По возвращении, пока сестрёнка мерила новинки, попросил тётку Эсин найти хорошую портниху. Та кивнула, и минут через пять в горницу зашла искомая мастерица. Ею оказалась весьма симпатичная молодка по имени Андрона, вдова одного из сыновей нашего гончара. Когда я начал объяснять, что именно хочу пошить, голубые глаза портнихи стали как у анимешной героини. В итоге просто сказал, что хочу малые штаны на завязках. Если возьмётся, то пусть шьёт, нет – найду другую. Судя по сузившимся глазам, мадам реально разозлилась. Сказала, что сошьёт всё к послезавтрашнему обеду. На мой вопрос, как быть с меркой, почему-то прошипела – чего она там не видела. Далее резко развернулась, стегнув меня тугой косой по лицу, и быстро вышла из комнаты. И что это было?

Я и забыл про трусы, занявшись своими делами. С утра делал разминку, затем чистил оружие и одежду, занимался конём. Часов в восемь начиналась тренировка, где дядя гонял нас с удвоенной силой. Далее обед, небольшой отдых и вторая тренировка. Плюс я потихоньку собирал вещи, которые потребуются в дороге. Всё-таки это не поход, а дипломатическая миссия. Не представать же в рванье перед Рюриковичами. Сам выбрал два варианта представительской одежды – если чего не хватит, то прикуплю уже в русских городах. А ещё нужны подарки, которые тоже начал подбирать, советуясь с дядей. Хан выделит дары, но я-то еду к родне, а это целый этикет.

После очередной тренировки я хорошо подкрепился и решил прилечь на лавочке. Не прошло и пары минут, как хлопнула дверь и кто-то начал тыкать мне в лицо тряпичным свёртком. В общем, Шамал увидела, что мне принесли заказ, разобралась, о чём речь, и решила устроить скандал. За её спиной около двери стоит невозмутимая Андрона, но, судя по глазам, явно наслаждается ситуацией.

– Это подштанники, – выхватываю свёрток у сестрёнки. – И к кое-кому у меня будут вопросы. К одной – зачем та отдала чужое? Ко второй – чего прибежала скандалить? Дайте отдохнуть спокойно.

– А почему ты мне не рассказал? – сбавив напор, спрашивает сестрица. – Я тоже хочу подштанники.

Здесь я начал хохотать, в чём меня поддержала портниха. В моей же голове встал на место очередной пазл, отчего она ведёт себя вызывающе. Оказывается, у Алтана с Андроной была круглосуточная дружба. Здесь на эти вещи смотрели проще, к тому же она вдова, а с мужчинами сейчас совсем беда. Я по-новому присмотрелся к рукодельнице и начал понимать молодого кумана. Немного мейкапа, маникюр, современную причёску – и девушку не отличишь от красавиц моего времени. Почувствовав мой взгляд, портниха зарделась. Но она неверно меня поняла. Я пока не готов к таким поворотам, так как тоскую по невесте и прежней жизни.

– Она увидела мою работу, когда я заканчивала. – Голос у Андроны тоже красивый. – Извини, что так получилось.

Вот как обижаться на эту святую невинность? Хотя, судя по воспоминаниям Алтана, девушка очень страстная. Чур меня.

– Так, Софья, – обращаюсь к сестрёнке максимально строго, – нам давно надо поговорить о твоём поведении. Носишься, как маленький щенок по двору, пристаёшь ко всем с разными глупостями. Ты девушка из знатного рода, вот и начинай вести себя соответственно.

Вижу, что ребёнок на самом деле обиделся. Крещёным именем, чего она крайне не любит, Алтан называл сестрёнку, когда бывал рассержен. Но её непосредственность действительно переходит все границы. С другой стороны, что я знаю о чувствах сестрёнки? Она очень тяжело переживала гибель отца. Может, это просто защитная реакция. Ладно, поговорю с ней потом наедине. А пока решаю немного похулиганить. Машу рукой Андроне, чтобы подошла поближе, и начинаю объяснять.

По мере того, как до девушек доходит, что я предлагаю, нарисовав на дощечке мелом прототип лифа или как эта штука называется, они обе стали красными как свёкла. Ну а что такого? Я здесь не видел платьев с открытой грудью, даже шея прикрывается.

– Но это же просто бесстыдство, – произносит Андрона, не отрывая взгляда от моих рисунков.

– Можно пока использовать этот наряд дома, для мужа, а далее – как получится.

– И после этого ты говоришь, что я веду себя непристойно! – выпалила сестрёнка, а у самой глаза смеются.

Чувствую, что эти две деятельницы что-то придумают. Главное – быстрее сбежать с посольством, а то как бы меня не побили какие-нибудь разгневанные моралисты.

Этой же ночью слышу скрип камышовой половицы и звук открывающейся двери. Рука машинально хватает кинжал, с которым я не расстаюсь даже во сне. Небольшое окошко практически не даёт света, но он и не требуется. Слышу шорох сбрасываемой одежды и лёгкие шаги. Горячее тело, пахнущее травами, залезло ко мне под простынку и обхватило руками.

– Может, оставишь в покое свой кинжал? Или я чем-то обидела тебя, что ты бегаешь от меня, как от заразной? Ни слова не произнёс, как вернулся. Только приказал штаны тебе пошить, будто рабыне какой, – голосом, полным обиды, произнесла Андрона.

Ну что ей ответить? Я не Алтан, а Серёжа из двадцать первого века? И что в памяти этого балбеса девушка была отнюдь не на первом месте… А ведь она действительно не рабыня. У степняков женщины вообще занимают какое-то странное положение. Вроде за человека не считают, при этом бабы командуют похлеще какого-нибудь хана. Та же Андрона из семьи, которая, можно сказать, составляет с моей федерацию, но отнюдь не подчиняется. Шарукань вообще необычный город, который сильно изменил моё представление о мрачном средневековье и диких кочевниках. Моё тело, вернее, его конкретная часть, весьма положительно отреагировало на обнажённую девушку. Я всё-таки не железный. И не выгонять же её, вдруг домашние уже дом заперли. Прости меня, Василиса, это всё Алтан!

Переворачиваюсь на бок и целую податливые губы. Рука тем временем нащупывает небольшую, но твёрдую грудь. Далее медленно провожу рукой по спине девушки и слышу судорожный всхлип. Не могу больше сдерживаться и переворачиваю её на спину. Надеюсь, мы не перебудим всю усадьбу.

– Закрой рот, а то в него сейчас залетит овод или муха! – Тычок дяди вывел меня из приятных воспоминаний. – Или с коня свалишься и не заметишь. Едешь уже более версты и лыбишься, как умалишённый. Я всё понимаю, дело молодое. Но мы не на прогулке по Шарукани, а на враждебной земле. Хотя и там не отдохнёшь спокойно, некоторые своими криками не дают спать честным людям.

Последние слова были встречены дружным смехом моих друзей, до которых дошли слухи о моём романе с Андроной. Скажем так: человеку из моего времени есть чему научить в некоторых вопросах местных, особенно – красивых девушек. Потому подруга и не сдерживала эмоций. Ранее они с Алтаном перепихивались по-быстрому в миссионерской позе и разбегались. Я же немного расширил сексуальные познания пейзанки, к её полнейшему одобрению. Это ещё хорошо, что Шамал дрыхнет без задних ног, а то и от сестрёнки досталась бы порция насмешек. Но некоторые мужчины после ночных концертов с портнихой посматривали на меня озадаченно и даже уважительно.

Но надо срочно выбросить все эти мысли из головы. А то я действительно забылся, будто иду пешочком по своему городу, не обращая внимания на окружающую реальность. Обстановка же немного изменилась. После двух дней пути нам начали попадаться следы присутствия человека. Пару раз видели стада, охраняемые неслабым таким количеством пастухов. Ещё удивила меня полуразрушенная конструкция, состоящая из остатков деревянной вышки, окружённой небольшим валом.

– Башня для подачи сигнала, – пояснил сотник с усмешкой. – Раньше местные так предупреждали своих о нашем приходе. А теперь, видишь, всё травой заросло. Сейчас мы должны опасаться набегов со стороны русичей и их ручных псов, а не наоборот.

Я в принципе особо не переживал на этот счёт. Но среди половецких воинов ностальгия по былому могуществу была велика.

Через день мы достигли небольшого села, и я смог хоть издалека рассмотреть, как жили мои предки восемьсот лет назад. Сначала шла полоса вспаханной земли, которую оккупировали сотни птиц, явно выковыривая всяких жучков и червячков. Затем показался невысокий тын, на котором собралось много зевак, в основном детей. Из того, что удалось разглядеть, следовало: богатством народ не блистал. Невысокие избы с соломенной крышей и без труб – топили по-чёрному. Сами люди одеты в какие-то грязные рубахи, дети вообще без портков, и практически все босиком. С другой стороны, простые шаруканцы внешним видом мало отличаются от увиденных селян, если не выглядят хуже. Надо ещё делать скидку на то, что народ сейчас ходит в рабочей одежде, а лучшее надевают по праздникам. Но местные были повыше и поплотнее жителей половецкого города. Явно не голодают.

Примерно в таком режиме мы и передвигались. Торки сопроводили нас до города Ромена, где передали очередному отряду, но уже явно русскому. Первый раз после моего неожиданного попадания в это время удалось рассмотреть настоящих витязей. Хотя для десятка, выделенного нам в сопровождение, это слишком громкое слово. Обычные воины, большинство без серьёзных доспехов и носят простые кафтаны, часть в кожаных куртках. На головах шапки, похожие на колпаки торков. Вооружение практически не отличается от половецкого. Разве что шлем, притороченный к седлу десятника, имел классическую форму, знакомую мне по учебникам истории. Оно и понятно. Приграничье предполагает определённый симбиоз, пусть и враждующих сторон. Не гоняться же за прорвавшимися степняками на тяжеловозе, обряжёнными в латную броню? Поэтому русские воины были вооружены достаточно легко, что предполагало высокую мобильность.

Старшего русичей звали Третьяк. Это был невысокий и жилистый воин хорошо за сорок. Морщинистое лицо оживляли яркие голубые глаза, которые пристали бы более молодому человеку. На куманском он говорил не хуже меня и большую часть дороги о чём-то спорил с экспрессивным Тамызаком. Остальные русичи были в основном людьми молодыми, явно ещё неопытными. Подвоха от нас не ждали, вот и отправили молодняк пообтереться под присмотром старшего.

Мы решили остановиться вблизи города, так как внутрь такой большой отряд пускать побоялись. Надо проверить телеги, всё-таки более десяти дней в дороге. Заодно нужно купить у селян мяса, хотя дело это явно бесперспективное. Дичи по пути попадалось немного, чувствуется влияние цивилизации. Тархан, правда, умудрился подстрелить пару зайцев, однако это для нашего маленького круга. Но в отряде было больше сорока человек, и для него требовалось еды поболее. Местные же бьют скот осенью, когда он нагуляет жирок, и вряд ли будут расставаться с ним весной. Хорошо, что мы нормально запаслись вяленой кониной, копчёным курдюком и крупами. Голод нам не грозил, но половецкий аналог кулеша мне порядком надоел.