Вы не авторизовались

Бессмертные Вороны бесплатное чтение

Скачать книгу

Иллюстрация на переплете Grom

Иллюстрации в блоке YUREI

В оформлении авантитула использована иллюстрация:

Используется по лицензии от Shutterstock.com

Во внутреннем оформлении использованы иллюстрации:

Используется по лицензии от Shutterstock.com

* * *

События данной книги происходят в альтернативной современной реальности.

Некоторые значимые исторические даты в этой Вселенной или не происходили, или их последствия для общества и мира имели иной исход.

Приятного полета!

Кошмар или пророчество?

Концом мира назовут это люди, но Началом это станет для Них.
«О Великих Воронах»

Голоса умерших звучат повсюду. Они отражаются от каменного пола, от гранитных колонн и множатся за ними во мраке пустоты. В высоких проемах Алиса видит очертания ее бывшей подруги и некогда любимого бариста. Она прислушивается, пытается разобрать слова в беспокойном тревожном гуле, от которого закладывает уши. «Где я? Что это за место?» – первое, о чем думает девушка.

Тревога змеей скользит по спине, принося с собой ощущение могильной сырости и холода. Оно появилось только что? Или было здесь все время?

Алиса судорожно дышит и взмахивает рукой в тщетной попытке отогнать неприятный запах, что с каждой секундой становится все невыносимее. Он тошнотворно-сладкий, гнилостный, проникающий в легкие и вызывающий головокружение.

Девушка делает шаг к знакомым силуэтам и вздрагивает. Между колоннами стоят неясные очертания неизвестных ей людей. Она осторожно ступает по мраморному полу, что ведет в густой туман, и смотрит по сторонам. Воздух становится плотнее. А силуэтов все больше и больше. С каждым ее осторожным шагом неясные фигуры приобретают формы и цвета. Каждое проявившееся лицо искажает одинаковая гримаса страдания.

Голоса исчезают. Кажется, даже сердце перестает биться. Прерывистое дыхание затихает. Алиса застывает на месте. Предчувствие неизбежного поднимается вибрацией по телу. Что-то стремительно приближается. Нечто большое и страшное. Холодное и безжалостное. И оно жаждет крови.

Она с трудом поворачивается и пытается закричать. Но не издает ни звука. Горло туго сдавливает невидимая рука убийцы. Воздух больше не поступает в легкие. Алиса оседает на пол, оттягивает ворот и, запрокинув голову, широко открывает рот. Тело обдает жаром. Всегда наполненное мыслями сознание становится пустым и прозрачным.

Рука беспомощно тянется к силуэтам, но ни один не двигается с места. Веки начинают дрожать. Тьма за колоннами быстро отступает, словно не желая соприкасаться с тем, что неумолимо движется к ней. Напряжение в застывшем воздухе такое, что над головами вспыхивают искры. Еще секунда – и Алиса задохнется.

Резкий гудок. Порыв горячего воздуха. И глубокий вдох. Она кашляет и, сморгнув слезы, замечает движение за спинами людей. Никогда Алиса не видела ничего подобного. Два длинных состава. Воронья голова, а следом – черные вагоны с прижатыми крыльями. Она не может оторвать глаз. Это одновременно похоже на поезд и совершенно отличается от него.

Нечто тормозит и останавливается. Алиса задерживает дыхание. Прижатые крылья приподнимаются. В проемах окон сгущается сама тьма. Девушка с трудом встает и едва удерживается на ногах, когда слышит лязг десятка открывшихся дверей.

Из поездов вылетает темная туча воронов. Пространство наполняется неистовыми криками. Огромные птицы набрасываются на головы людей и рвут плоть длинными острыми клювами. Они снимают удивительно податливый скальп, вырывают волосы, выклевывают глаза и яростно бьют крыльями по открывшимся ранам. До того безмолвные фигуры отчаянно кричат и захлебываются собственной кровью.

Алиса срывается с места и мчится вперед. Неважно куда. Главное – как можно дальше от этого кошмара. Она бежит так быстро, насколько это возможно. Но страшные картины страданий незнакомых людей преследуют ее. Кто-то, не выдержав, падает и продолжает надрывно вопить. Кто-то пытается устоять, но вскоре и с их разорванных клювами губ срывается крик. Алиса несется в туман, высоко поднимая ноги, чтобы не наступить на упавшие, но все еще живые тела.

Впереди появляются очертания лестниц. «Спасение!» – думает она, делая еще один отчаянный рывок. Какофония звуков бьет по ушам. В висках болезненно пульсирует. Когда туман рассеивается, Алиса понимает, что перед ней неработающие эскалаторы.

Девушка стремительно перепрыгивает через ограждение и оказывается на ступеньках. Она поднимает голову и не видит конца. Только бесконечная лестница застывшего механизма. «Там все равно будет лучше, чем здесь», – проносится в голове, как только Алиса поднимается.

Сердце трепещет. Руки дрожат. Дыхание сбивается. На полпути ноги подкашиваются, и она падает, больно поцарапав колено. Со стоном поднимается, опираясь на поручень, и продолжает путь наверх. Бедра жжет от нагрузки. Пот застилает глаза. Язык прилипает к пересохшему небу. Но стоны умирающих людей и яростные крики воронов подгоняют ее.

Наконец бесконечные ступеньки заканчиваются. Алиса едва может стоять из-за крупной дрожи. Она неуклюже перебирает ногами и, не осматриваясь по сторонам, идет вперед. Навалившись на стеклянную дверь, выходит на улицу и падает на руки. Резь в ладонях отрезвляет ее. Девушка вытирает мокрое лицо рукавом, поднимает голову и застывает.

Ужас тугим узлом стягивает внутренности. В нос ударяют запахи ржавого металла, едкого дыма и гниющей плоти. Небо залито кровью. Деревья тлеют на руинах догорающего незнакомого города. Под грудой обломков лежат человеческие тела.

– Это конец…

Треск обрушивающейся стены заставляет ее вздрогнуть. Алиса видит детскую ладонь за кучей камней недалеко от себя. Она бросается к ней и начинает быстро разбирать завал. Один обломок. Второй. Третий. Десятый. Осталось не так много… Еще чуть-чуть… Девушка убирает последний камень и вскрикивает.

В покрытом пылью лиловом платье лежит мертвая девочка. В крохотных пальцах зажата черная плюшевая птица. Перед глазами Алисы вспыхивает образ погруженного в анархию города и малышки, что прижимает к груди любимую игрушку и бежит на поиски мамы. Мокрые ресницы, дрожащие плечи, разбитые коленки, отчаяние в голосе. «Мама! – кричит она, а какофония хаоса поглощает все вокруг. – Мамочка!» Но залитые кровью уши больше не слышат зов дочери. Мгновение – и массивный камень с грохотом обрушивается на девочку.

Алиса проверяет пульс на тоненькой шее. Его нет. Ни через минуту, ни через две. Ни одного дающего надежду стука крохотного сердца. Ее душат слезы. Ребенок выглядит умиротворенным, словно всего лишь спит и видит сказочные сновидения. Но то лишь мираж. Ведь она мертва. Мертва, как это небо, город, природа. Мертва, как целый мир вокруг. И от этих мыслей невыносимо больно.

Алиса гладит девочку по волосам и осторожно забирает игрушку. Повернув ее к себе, вскрикивает и резко отбрасывает плюшевую птицу. На пальцах остается свежая кровь. Живот пронзает болезненный спазм.

Она отступает на шаг и слышит знакомые крики. Нечеловеческие, рваные, пронзительные. Девушка пригибается и закрывает голову руками. Взгляд цепляется за отброшенную игрушечную птицу. Та указывает длинным открытым клювом в полыхнувшее заревом небо. И смотрит на Алису глазами настоящего живого ворона.

Глава 1

И уникальность Их в способности узреть всю суть Любви.
«О Великих Воронах»

Солнечные лучи освещали широкие плечи сидевшего за столом мужчины. Его сцепленные в замок руки лежали на ровной деревянной поверхности, а внимательный взгляд серых глаз был направлен на девушку в кресле. Синие растрепанные пряди и тонкая ладонь скрывали верхнюю часть лица Алисы. Ее подбородок дрожал, губы плотно сжались.

Наконец она отняла пальцы от лица и посмотрела на разделяющий их стол – широкий, из светлого дерева с лаковым покрытием. Переключив внимание на этот предмет, Алиса почувствовала, как дышать становится легче. Ранее цепко сковавший ее внутренности страх сейчас незаметно отошел на второй план.

– Выходит, это просто шутка? – спросила она.

– Это неизвестно наверняка, – осторожно ответил Николай, уловив тоску в ее голосе. – И повлиять на ситуацию на данный момент не представляется возможным. Пока что вам остается два варианта: или жить в ожидании сообщений, которые могут и не прийти, или принять случившееся, чтобы возобновить процесс лечения с новыми силами. Выбор за вами.

– Оба варианта сложные, – на выдохе произнесла Алиса, кинув взгляд на психотерапевта, и смущенно повела плечами.

Невероятной красоты мужчина перед ней – тот редкий человек, которому она могла позволить проникнуть в самые темные уголки своей души. Он – Николай Александрович Карту́нин – первоклассный психотерапевт и психиатр в свои тридцать шесть лет, успешно работающий с самыми запущенными случаями.

Свет упал на его лицо, и мужчина качнул головой так, что черные пряди упали на глаза. Он расцепил пальцы и поправил густые волосы, выбившиеся из прямого пробора. Алиса проследила за этим движением и невольно скользнула взглядом по мускулистой груди и плечам Николая Александровича, туго обтянутыми серой водолазкой. Она поправила воротник, вспомнив, что на ней такая же, но черного цвета.

Он одновременно успокаивал и волновал ее. Девушка позволяла его низкому голосу проникать в сознание, открывать перед ней новые истины, которые она ранее не замечала. Душа Алисы только наедине с ним раскрывалась неприлично широко. Ни с кем до этого она не чувствовала себя так, как с Николаем. И пускай тянулась к нему, но боялась сделать первый шаг и открыться до конца, показать свое отношение не к конкретной ситуации или нелюбящей матери – за два года их знакомства это уже стало привычным, – а к человеку, который выслушивал и помогал привести мысли в порядок. Она не решалась рассказать о чувстве, живущем в одиноком раненом сердце, что билось чаще всякий раз, когда мужчина обращал на нее взгляд серых, как пасмурное небо, глаз. Ее тревожила мысль оказаться отвергнутой, и подсознательно Алиса знала, что это возможно. Настолько красивый и успешный мужчина никогда не посмотрит на такую серую мышь, какой она себя считала. Если он и догадывался об этих чувствах, то благоразумно держал дистанцию, чем еще больше распалял желание быть к нему ближе.

Николай Картунин прервал затянувшееся молчание и осторожно спросил:

– Есть ли что-то еще, что вы хотели бы мне сообщить, Алиса?

Вместо того чтобы смутиться, она вздрогнула и задержала дыхание. После этих слов перед глазами невольно замелькали образы, которые хотелось бы навсегда выкинуть из памяти. Черная куртка. Человек с непроницаемым лицом. Скрипучий звук кожаных перчаток. Длинные пальцы, сомкнувшиеся на ее горле. Головная боль. Терпкий аромат кофе. Удушье. Ледяные объятия. Вороний крик. И следом холодный запах мяты.

Алиса стала судорожно хватать ртом воздух и ощутила подступающую к горлу тошноту. Уши заложило, голова кружилась, сердце билось в груди как сумасшедшее. «Я умираю! Боже!» – подумала она и покачнулась в кресле. Николай Александрович подскочил с места, приблизился и, присев перед ней, удержал девушку от падения.

– Алиса! Вы меня слышите? Сконцентрируйтесь на моем голосе, – прошептал он над самым ее ухом. – Дышите, Алиса. Вдох… Да, вот так. Теперь выдох. Медленно. Хорошо. Теперь еще раз вдох… Вы молодец. Выдох. Продолжайте дышать. Я позову медсестру… – сказал психотерапевт и попытался встать.

Алиса вцепилась дрожащими пальцами в халат Николая, удерживая его. Вдох. Выдох. Она уткнулась щекой ему в грудь и почувствовала исходящий от него теплый землистый аромат пачули. Он успокаивал, позволял прийти в чувство. Чужое сердцебиение было ровным и спокойным, в то время как ее – частым и судорожным. И вновь вдох. Длинный выдох. Его холодные руки лежали на спине Алисы.

Он что-то говорил, но она уже не слышала, сосредоточенная на этом уверенном прикосновении. Именно так Алиса представляла это объятие: сильные руки держат ее, защищая от страшного мира, мягкий голос обволакивает сознание, а она, нескладная и нелепая, укутана теплом и запахом его парфюма. Николай Александрович, уверенный, красивый, как греческий бог, сейчас так близко к ней, что хочется плакать от счастья. Исходящий от него аромат будоражил Алису, переключая внимание с неприятных воспоминаний на осознание, что любимый и недоступный до этого человек здесь, рядом, обнимает и поддерживает ее.

– Вам лучше? – поинтересовался Николай Александрович, осторожно отстраняясь.

– Да… Да, спасибо, – едва двигая пересохшими губами, прохрипела Алиса.

Мужчина помог ей расположиться в кресле и двинулся в противоположную сторону. Алиса поморгала, держась за лоб. Без тепла Николая она почувствовала себя так, словно вынырнула из проруби, и теперь пыталась согреться самостоятельно. Паническая атака отступила, но оставила после себя неприятное послевкусие. Как и всегда.

Николай Александрович вернулся к Алисе и протянул ей бумажный стаканчик с водой. Она приняла его и поблагодарила. Почувствовала, как к ней возвращаются силы, а дрожь и страх отступают с каждым новым осторожным глотком.

– Отложим этот разговор до следующего сеанса?

Они встретились взглядами и одновременно, не сговариваясь, посмотрели на циферблат висящих на стене часов. Девушка выдохнула и смахнула капельки воды с губ. Николай Александрович вернулся за стол, положил перед собой бумагу и щелкнул ручкой.

– Я выпишу вам новые лекарства. Мы начнем постепенную, планомерную работу уже сейчас.

– Как? Но время…

– Да, вы правы, Алиса, – ответил он, расписался и поставил печать на рецепте, а после продолжил: – Времени у нас осталось меньше пяти минут. Исходя из того, что вы сообщили ранее, я вижу, что встреча с преступником негативно отразилась на вашем здоровье не только физическом, но и психическом. Не имею право настаивать на амбулаторном лечении, хотя, признаюсь, это было бы удобнее для всех, – сказал со вздохом, – но в вашем случае оно может вызвать дополнительный стресс. Поэтому мы будем встречаться два раза в неделю для сеансов психотерапии в целях проработки посттравматического стрессового расстройства и обострившихся панических атак. Согласны?

Она робко кивнула.

– Я попрошу вас продолжать вести дневник мыслей и начать записывать свои сны. Должен предупредить, поначалу будет очень неприятно, но это необходимо для того, чтобы мы разобрали их и проработали первопричину. Лекарства, пожалуйста, принимайте строго по назначенной в рецепте схеме. – Николай Александрович поднял лист и указал на исписанные строки. – Тут два препарата в разных дозировках. Не путайте их, пожалуйста, и не пропускайте прием.

Алиса приняла из его рук рецепт и поставила пустой стакан на стол.

– Пойдемте, выберете ближайший для записи день.

Он взял папку с ее именем и фамилией, встал из-за стола и пошел к двери. Алиса поднялась с кресла, схватила с диванчика у стены рюкзак и, закинув его на плечо, неуверенным шагом проследовала за мужчиной. Николай Александрович придержал дверь, пропуская девушку вперед.

Пройдя по коридору, они остановились у стойки администратора. Сидящая за ней девушка в костюме широко улыбнулась при виде Николая и перевела вопросительный взгляд на Алису. Мужчина обошел высокий стол и склонился над ним, попросив открыть его расписание.

– Нам нужна ближайшая свободная запись, – мягко произнес он, переведя взгляд на Алису. – Все верно?

Она закивала, почувствовав, как краснеют щеки.

– Ну-у-у, – протянула девушка-администратор, вытянув губы трубочкой. – Есть окно только на конец следующей недели, Николай Александрович.

– Девятнадцатое ноября, – уточнил мужчина и посмотрел на Алису. – Вас устроит?

– На-наверное, – неуверенно пожала плечами девушка, опустив взгляд. – На утро только…

– В девять утра, – озвучила администратор. – Тогда я записываю вас?

Алиса кивнула и сжала между пальцами рецепт.

– Добавь, пожалуйста, заметку на случай, если освободится место раньше, – обратился он к девушке в костюме.

– Тогда, если это произойдет, мы вам позвоним и предложим перенести запись на более раннюю дату.

– Отправь сообщение, если Алиса не возьмет трубку, – Николай Александрович выпрямился и тепло улыбнулся синеволосой девушке.

Ее сердце забилось чаще. Стало приятно от мысли, что он помнит такие мелочи. Она, как и Николай, предпочитала сообщения звонкам и была искренне благодарна ему за это замечание.

– Все, записала, – сказала администратор.

– Спасибо, – вместе сказали Алиса и Николай, от чего первая сразу смутилась.

– На этом я сегодня с вами прощаюсь, – мужчина вышел из-за стола уже без папки и остановился напротив девушки. – Берегите себя, принимайте лекарства и при необходимости пишите мне, если возникнут срочные вопросы.

– Благодарю, – ответила Алиса, ее голос немного хрипел. – Удачи вам…

Николай Александрович медленно кивнул, задержав на ней взгляд на несколько мгновений, и вернулся в свой кабинет. Алиса посмотрела ему вслед. Высокий мужчина в белом халате уже скрылся в дверном проеме. Алиса поспешно убрала в сумку рецепт и достала кошелек. Оплатив сеанс психотерапии и попрощавшись с девушкой-администратором, оделась и вышла из клиники.

Сердце продолжало громко биться, когда Алиса достала телефон и открыла переписку. Она отправила короткое: «Я освободилась». Убрав телефон в карман куртки, девушка выдохнула облачко пара и подняла голову, взглянув на медленно падающие с неба снежинки.

Только сейчас Алиса заметила их и улыбнулась в воротник водолазки, приподнимая его к носу и вспоминая аромат мужчины, который сегодня прикоснулся к ней. Трепет в груди и покалывание в ладонях напомнили о чувствах к Николаю. Она безнадежно влюблена уже по меньшей мере полтора года, и любовь была одной из немногих причин, что еще удерживала ее в этом мире. Безответная любовь к прекрасному, но недоступному мужчине.

Александр Белый громко выдохнул, бросил ручку на стол и откинулся на спинку стула. Шея затекла от неудобного положения, поэтому он потянулся и размял ее. Окинув взглядом папки, покрывающие всю поверхность стола, молодой следователь отвернулся и посмотрел в окно. На небе сгущались тучи, отчего в кабинете становилось темнее и холоднее. Отопление включили только сегодня, и комната еще не успела прогреться.

Он встал и собрал листы в нужные папки. Тишину кабинета нарушил сильный порыв ветра за окном. Холодно. Темно. Пусто. Белый посмотрел на свободный стол напротив своего и застыл, сжимая папки в руках. Сердце в груди заныло, вновь возвращая ему мысль о том, что он одинок. Было неприятно это признавать, но Белый и правда скучал по насмешливым комментариям старшего следователя, даже по поучительным нотациям, которые тот в последнее время читал все чаще и чаще. Александр мотнул головой, отбрасывая нахлынувшую тоску, и вышел из кабинета.

В холле было немноголюдно. Время обеда еще не наступило, часовая стрелка на циферблате медленно принимала вертикальное положение. Белый тихо поздоровался с прошедшими мимо коллегами и вошел в правое крыло. Нужный ему кабинет показался сразу, и он коротко постучал в дверь.

Получив приглашение войти, Александр Белый сделал это и, поздоровавшись с начальником, протянул ему папки с делами. Рудско́й Дмитрий Витальевич, крупный пожилой мужчина, которому уже несколько лет как следовало быть на пенсии, принял материалы и бегло пробежался взглядом по их содержимому.

Молодой следователь посмотрел на русые волосы пожилого начальника. Раньше он, как и остальные, ломал голову над тем, как в шестидесятилетнем с хвостиком возрасте мужчина может избежать седины, не ходя в салон на окрашивание, но теперь был абсолютно уверен в своей догадке. «С Антона косарь», – подумал Александр Белый, внимательно рассматривая голову притихшего начальника. В косом проборе Рудского он заметил серую полоску отросших корней и не сдержал улыбки.

– Я сказал что-то смешное? – резко одернул его начальник.

– Нет, товарищ генерал-лейтенант, – поспешно ответил Белый. – Я могу идти?

– Пока да. Так… Я посмотрю отчеты и направлю вам материалы из архива. Если найдете что-то достойное внимания, дайте знать.

– Хорошо, товарищ генерал-лейтенант.

– Вы свободны.

Коротко поблагодарив начальника, Белый вышел и осторожно закрыл за собой дверь. Он вступил в должность в августе, и в ходе первого же расследования возмутился господствующими в отделе порядками. Но теперь не испытывал страха или презрения по отношению к Рудскому. Мужчина был строгим, но справедливым.

Александр Белый поморщился, вспоминая, что месяц назад планировал оставить работу, которой хотел заниматься всю свою сознательную жизнь, лишь из-за того, что его подтвержденная только интуицией теория была встречена коллегами в лучшем случае со скепсисом, в худшем – насмешками. В итоге все оказалось тривиально. Но никто, кроме Белого, не догадался об этом. И вклад Алисы в расследование, ее сны и действия, было сложно недооценить. Мысль о ней вызвала невольную улыбку на его лице.

Телефон в кармане брюк издал звук уведомления. Александр Белый достал его и прочел новое сообщение. «Вспомнишь солнце, вот и лучик», – подумал он, продолжая улыбаться, и написал ответ. После вернулся в кабинет, накинул куртку, взял ключи от машины и снова вышел.

На улице было холодно. Пока он шел к служебному автомобилю, на светлую неприкрытую голову упало несколько маленьких снежинок. Александр Белый сел за руль, пристегнул ремень безопасности и завел двигатель. Вырулил на дорогу и поехал навстречу к той, что заставляла его сердце биться чаще и вызывала в нем всепоглощающую нежность.

III

Она стояла на холоде, нервно топая ногой и пряча ладонь в карман кожаной куртки. Свет фонаря освещал дорогу, газон, мусорный бак и широкое многоэтажное здание по правую руку от нее. Девушка покачала головой и поднесла к накрашенным помадой губам сигарету, зажатую между тонкими пальцами с кислотного цвета маникюром. Затянулась. Задержала дыхание, смакуя горький вкус на языке. И наконец выдохнула тонкую струйку дыма.

– Сука, где его черти носят? – выругалась она, достав телефон из кармана, и снова затянулась сигаретой. – Пятнадцать минут прошло. Единицу влеплю этому Чингисхану.

На мерцающем экране отобразилось уведомление: «Водитель по заказу на 23:29 ждет вас!» Она подняла голову и осмотрелась. В сотне метров, у выезда на главную улицу, стоял автомобиль.

– Да он издевается… – прошипела девушка и сделала последнюю затяжку.

Проходя мимо мусорного бака, выкинула окурок и поправила воротник куртки, откидывая светлые желтые пряди за спину. Она подошла к машине, открыла переднюю дверь и уселась на пассажирское сиденье. Водитель тихо поздоровался, но девушка тут же перебила его, возмутившись:

– Вас сколько ждать можно? Я тут на холоде двадцать минут простояла! И почему вы не удосужились к подъезду подъехать? Я точку что, для красоты указала? Или как?

– Простите. Там долго это… – сказал с сильным акцентом темноволосый мужчина и почесал бороду, – как это называется…

– Что называется? Язык учить нужно сначала, а потом переезжать в другую страну…

– Выезд плохой – вот. Пова… ворот…

– Ой! Да заткнись ты уже, и поехали, – сказала она, махнув рукой. – Я из-за тебя опаздываю. Двигай уже!

– Хорошо. Простите снова.

Водитель повел машину в указанном навигатором направлении. Девушка откинулась на сиденье, достала телефон и стала быстро набирать сообщение. Ее длинные ногти при соприкосновении с экраном издавали цокающий звук, который неприятно бил по ушам.

Он остановился на перекрестке, посмотрел на светофор и хрустнул пальцами. Девушка громко вздохнула и зло покосилась на него. Водитель сделал вид, что не заметил этого. Прокрутил карту на экране открытого в телефоне навигатора, смотря, сколько километров до пункта назначения.

– Зеленый, – сказала девушка и закатила глаза.

Мужчина удивленно посмотрел на нее.

– Светофор зеленый! – громче повторила она, махнув рукой на лобовое стекло. – Олень…

Водитель молча положил ладони на руль и поехал дальше. До того в салоне автомобиля он чувствовал себя комфортно, но эта заказчица принесла с собой запахи сигарет и тошнотворно сладкого парфюма. Мужчина мысленно успокаивал себя тем, что через несколько часов окажется дома, где его будет ждать горячий суп, сонная жена и бесшумно работающий телевизор.

– А можно побыстрее как-то?

– По навигатору ехать так, – ответил он.

– Треш. На автобусе и то быстрее было бы…

Водитель стиснул руль и сильнее вжал педаль газа, ускоряя автомобиль. Девушка поднесла телефон к губам и начала говорить:

– Короче, Дим, опоздаю, похоже. Еду на такси. Задолбалась ждать…

Мужчина выдохнул через нос и почувствовал, как затряслись плечи от напряжения. Он ощутил неприязнь к своей пассажирке. А она продолжала громко говорить, то ли специально провоцируя его, то ли делая это неосознанно. С каждым ее словом внутри него разрастался обжигающий внутренности гнев, который в любую секунду готов был вырваться на свободу и обрушиться на ничего не подозревающую девушку.

Глава 2

Холод Незнания терзает когтями безумия.
«О Великих Воронах»

– Как ты себя чувствуешь?

Алиса пристегнулась, сняла шапку и провела ладонью по лбу. Белый выехал с парковки на дорогу и не мог перестать улыбаться.

– После вчерашнего? – уточнила она.

– В том числе, – сказал Александр с кивком.

– Не очень. Все еще трясет. Я больше не хочу туда возвращаться, – призналась Алиса. – Надеюсь, и не придется.

– Не могу этого обещать. Но я благодарен, что ты дала показания. Представляю, какой это для тебя был стресс… После всего случившегося…

– Даже не знаю, что было страшнее: почти умереть в том проклятом лесу или отвечать на вопросы в суде. Как по мне, разницы никакой.

– Прости…

– Ты не виноват, – сказала Алиса. – Просто это все выбило меня из колеи… Ты ведь не знаешь, но… До этого я целыми днями сидела дома. Разве что выходила в магазин и в кофейню иногда, но… – сказала она и умолкла.

– Заедем за кофе? – попытался сменить тему Белый.

– Нет. Я… Ну, ты понимаешь…

– Прости, я забыл. Вы дружили? – в голосе Белого слышалось искреннее сочувствие.

– Можно и так сказать. Он всегда был рад меня видеть, и… – Алиса сглотнула и закрыла глаза.

– Я понял. Давай сменим тему, – предложил Александр Белый, включая поворотник на светофоре. – Как прошла встреча с врачом?

– Хорошо. Теперь я буду ходить к нему чаще.

– Он сказал, что думает о письме?

– С его стороны было бы не совсем профессионально давать свою оценку. Николай Александрович предложил не думать об этом. И сосредоточиться на здоровье. А у вас в отделе что-нибудь нашли по нему?

– Хотелось бы мне ответить «да», – признался Белый и улыбнулся. – Но, к сожалению, я во всех этих технических тонкостях не разбираюсь… Если кратко, то вычислить адресата не получилось.

– Может, я бы поняла что-нибудь…

– Возможно. С твоей-то специальностью, – ответил Белый и замолчал, поворачивая руль. – В прошлый раз институтские знания пригодились. Даже я не смог решить эту задачу с шифром.

– У меня был очень строгий учитель криптографии, – сказала Алиса и позволила себе легкую улыбку. – Все время ходил в одном свитере и много шутил на лекциях. Но на практике был неумолим. Кто первый решал задачу – мог рассчитывать на оценку. Кто не успевал… Это была уже не его проблема.

– И ты решала первая?

– Ха, – усмехнулась Алиса. – Я очень медлительный человек. Мой мозг не успевал переваривать столько информации. Каждую пару изучать новую тему, новые шифры, решать десятки задач на практике… Я помирала от количества информации.

– Однако не зря.

– Несколько пересдач, зубрежка – и все окупилось. На второй раз мне попались легкие задания, и я получила свою честно заслуженную пятерку. Это было совсем недавно. На последнем курсе. Так… А что известно про второе письмо?

– То же самое. Антон – мой коллега из техотдела – сравнил данные и сделал вывод, что в обоих случаях использовался VPN. Но сервера разные. Не знаю, скажет ли тебе это о чем-то.

– То есть это может быть как один человек, так и разные, – сказала Алиса. – Похоже, Николай Александрович прав, стоит просто забить и заняться реабилитацией. Но я не знаю, смогу ли это сделать…

– Я готов помочь. Мое предложение заехать в кофейню все еще в силе. Может быть, в другую или в кафе. Куда хочешь, – предложил Белый.

– Ты и так сейчас тратишь свое обеденное время на меня. И много сделал раньше. Не уверена, что стоит…

– Я рад потратить время на тебя, – признался Александр Белый с улыбкой. – На этот счет не переживай. И в принципе не волнуйся. Я всегда на твоей стороне.

Алиса кивнула и хмыкнула. Он говорил искренне. Даже когда она сама не была уверена в своих действиях и намерениях, когда была на грани пропасти, Александр ни на секунду не усомнился в ее непричастности. Это нравилось и пугало одновременно.

Алиса не ожидала, что в двадцать четыре года все еще можно найти друга, который способен принять ее такой, какая есть. Но это произошло. И она была благодарна ему за все, что он для нее делал.

Автомобиль заехал во двор многоквартирного дома и остановился у первого подъезда. Белый наклонился, ища задумчивый взгляд собеседницы своим. Алиса повернулась и почувствовала исходящий от него холодный аромат мяты и лайма. Если запах Николая Александровича окутывал теплом и дурманил, то рядом с Белым она чувствовала приводящую в себя свежесть. Он улыбнулся – мягко, нежно – и кивнул на подъезд.

– Ой, я не заметила. Спасибо, – сказала девушка и стала отстегивать ремень безопасности.

– Алиса, что думаешь о моем предложении?

– Каком? – спросила она, надевая шапку.

– Сходить куда-нибудь вместе. Я угощаю.

– У меня накопились заказы. Один срочный. Ты понимаешь, если я собираюсь ходить к Картунину чаще, мне понадобится больше работать. Так что…

– Когда освободишься, – настаивал Белый. – Я сам сейчас возвращаюсь на работу. Но всегда найду на тебя время.

– Не хочу быть обузой…

– Ты не обуза. Я сам это предлагаю. Что думаешь?

– Может быть, послезавтра, – ответила Алиса, неопределенно пожав плечами. – Не могу обещать. Но давай спишемся послезавтра. Тогда и решим.

– Хорошо. Удачного тебе дня, – сказал Александр Белый и на секунду замялся. – До встречи.

– Тебе тоже. Пока, – коротко бросила она и вышла из автомобиля.

Первый снегопад не оставил после себя ни следа. Хотя теперь было теплее, чем утром. Алиса обошла машину и махнула на прощание рукой Белому. Тот с широкой улыбкой поднял бледную ладонь. Девушка остановилась у своего подъезда, приложила магнитный ключ к домофону и вошла внутрь. Ключи в связке звякнули, ударившись друг о друга, когда Алиса сжала тот, что был от входной двери квартиры.

Она поднялась на пятый этаж и бросила взгляд в окно. На сухой ветке, уткнувшейся в стену дома, Алиса различила темный силуэт. Она пошатнулась. Сердце подпрыгнуло до горла. Дыхание замерло.

Алиса встала на носочки, стараясь рассмотреть силуэт. Взгляд различил иссиня-черное оперение большой птицы. По спине пробежал холодок. Алиса двинула головой и больно ударилась лбом об угол стены. Громко ойкнув, она потерла ушибленное место и вновь кинула быстрый взгляд в окно.

На ветке ближайшего дерева никого не было.

Александр Белый вышел из автомобиля и быстрым шагом приблизился к дому. Войдя в подъезд, вызвал лифт и достал телефон из кармана куртки. «Братик, привет! Как ты там?» – прочел он сообщение. Голова шла кругом от количества информации, которую Белый изучал весь день. Перед глазами проплывали номера папок с нераскрытыми делами, в которых он искал схожие черты. В случае если не находил их, то отправлял обратно и получал новые из архивов. Если же ему «везло», то папка отправлялась Рудскому на ознакомление и дальнейшее решение о возобновлении уголовного дела. Александр Белый уже две недели занимался в основном бумажной работой, и оттого радость от поимки преступника значительно уменьшилась. Встреча с Алисой разбавила его серые будни ярко-синей краской и согрела грудь приятным теплом от ее мимолетной улыбки.

Выйдя из лифта, Белый остановился напротив своей квартиры и снял с дверной ручки рекламное объявление о продаже и установке окон. Он прокрутил в замке ключ и перешагнул за порог. Квартира встретила его холодом, таким же влажным воздухом, как и на улице. Белый щелкнул выключателем, и комната наполнилась желтоватым светом потолочной лампы. Он разулся, снял куртку и пошел в ванную комнату.

Через пять минут Александр Белый уже стоял на кухне в светло-голубой футболке и спортивных штанах, набирая в чайник воду из фильтра. «Если отопление включили на работе, скоро и в домах появится», – думал он. Его кухня, как и вся квартира, была выдержана в строгих холодных тонах.

Белый переехал сюда сразу после армии и с тех пор не переставал чувствовать себя неловко перед родителями, которые настояли на покупке жилья для единственного сына. «Тебе куда-то семью приводить нужно будет, – настаивал отец. – Уже твою, с женой и детьми. И мы не хотим оставлять тебя без крыши над головой». И хотя квартира оказалась небольшой, места ему хватало с избытком. Вещей у Белого было не так много, поэтому выглядела она полупустой.

Поставив чайник на плиту, он вошел в комнату с широкой кроватью, которую купил по хорошей цене в интернете, письменным столом из белого дерева со стершимися наклейками из жвачек «Турбо» и новым распашным шкафом с зеркалом. Больше вещей не было. От пола потянуло холодом, ступни неприятно закололо. Александр взял ранее оставленную на кровати форму и аккуратно повесил в шкаф. Остановился взглядом на отражении и заметил синяки под глазами от недосыпа. «Прямо как у Алисы», – с улыбкой отметил про себя Белый и качнул головой.

В квартире было одиноко. Он вернулся в соединенную с кухней гостиную и подошел к окну. Положил руку на ледяную батарею и окинул взглядом комнату. Из-за светлых стен и высоких потолков она казалась больше, чем была на самом деле. Первое время ему это нравилось, но теперь он понимал, что тишина и пустота давят на него. Куда сильнее, чем Белый готов был признаться самому себе.

– Нужно найти время и съездить к родителям, – пробормотал он вслух, даже не заметив этого, и убрал ладонь с батареи.

Волосы на оголенной шее стояли дыбом. Белый не был особенно чувствителен к резким перепадам температур, но сегодняшняя ночь оказалась на удивление промозглой. Чайник засвистел, привлекая к себе внимание.

Александр выключил плиту и сделал чай. На работе он пил в основном кофе, но дома отдавал предпочтение простоте и удобству – пакетикам с зелеными листьями. От чашки поднялся горячий пар, и Белый вдохнул аромат мяты. Он добавлял в вечерний чай немного этой травы, чтобы лучше спать. Его успокаивал как запах, так и приятный освежающий вкус.

Белый вздрогнул и отставил кружку, прислушиваясь. От мыслей его отвлек неожиданный звук дверного замка. Он посмотрел на время и нахмурился. Циферблат часов показывал «23:04». Александр не ждал гостей, да и поздновато было для этого. Он взял телефон и, не увидев непрочитанных сообщений, вышел из кухни.

Звук повторился. Подойдя ко входной двери, Белый выглянул в глазок и на секунду растерялся. Он открыл дверь с искренним удивлением.

На пороге, виновато приподняв брови, стоял его отец, Тимур Родионович Белый. В свои 57 лет он выглядел старше: седые короткие волосы, кустистые брови, свисающая кожа на щеках и глубокие морщины в уголках сухих губ и светло-зеленых глаз. В одной руке отец держал вязаную шапку, а во второй – сумку-переноску.

– Кгхм. Доброй ночи, сынок, – кашлянув, сказал Тимур. – Прости, что так поздно.

Александр пригласил отца пройти в квартиру и попытался взять из его рук переноску. Мужчина качнул головой, заверяя, что справится, пошаркал ботинками по коврику у входа и перешагнул порог. Белый закрыл за ним дверь и поставил перед отцом пару тапочек.

– Разувайся. Давай помогу, – сказал он, потянувшись к куртке, когда мужчина стал ее снимать. – Дома холодно, так что надевай тапочки.

– Спасибо-спасибо. Да я это… Хотел сюрприз тебе сделать. Вот и пришел. Работа тебя с головой поглотила, сына.

– Не то слово, – со смехом сказал Белый, вешая куртку на крючок в прихожей. – Чайник только что закипел. Как раз к твоему приходу.

– Да я бы кофейка… – пробормотал Тимур.

– Только растворимый есть.

– Давай его.

Отец надел тапочки, поднял с пола сумку-переноску и пошел следом за сыном на кухню. Александр Белый залил сухую смесь кипятком и тщательно перемешал. Тимур выдохнул, сел на скрипнувший стул и положил руку на стол, осматриваясь по сторонам.

– Холодно у тебя тут, – сказал отец.

– Да, но я здесь только ночую, – ответил Александр, ставя перед ним кружку с растворимым кофе.

– И то верно.

– Ты просто зашел или по делу?

– Сразу видно – следователь, – хрипло усмехнулся отец и кашлянул в кулак.

– Не нравится мне твой кашель, пап, – сказал Александр. – Ты не заболел, надеюсь?

– Да это старость, – отмахнулся тот. – Все старики кашляют. Да я не о том хотел…

Тимур поставил сумку-переноску на колени и потянул за молнию. Раздался звук открываемого замка, после которого Александр услышал тихое сопение под рукой отца. Мужчина вытащил кого-то из сумки и, приподняв, повернулся к сыну со словами:

– Вот это чудо я принес тебе показать.

Александр ахнул и расплылся в улыбке. Отец держал маленького белого щенка, который сонно клонил голову, беззащитно обнажив округлый розовый животик, покрытый тонкой шерстью.

– Господи, он такой…

– Милый, правда?

– Да… У меня нет слов, пап. Это мальчик или девочка?

– Мальчик. От нашей Лолы. Мы как с мамой увидели его, так сразу тебя вспомнили.

Александр удивленно уставился на отца. Тот кивнул и протянул ему сонного щенка. Белый взял маленький трясущийся комочек, который был сыном собаки его родителей, Лолиты, – длинношерстной чихуа-хуа. Щенок приподнял голову, принюхался мокрым носом и посмотрел на него слезящимися голубыми глазами.

– Я в шоке, – сказал Александр, смотря на щенка, который был размером с его ладонь. – Даже не знаю, что сказать…

– Ты всегда хотел собаку. Еще со школьной скамьи. Вот мы и решили с мамой, что пора. Теперь будет лишний повод возвращаться домой.

– Вы помните… Я тронут, – признался Александр.

– Конечно же, сынок. Всегда помнили. Ты плачешь? Боже! Хороший мой, не нужно, – сказал Тимур, вставая из-за стола и подходя к сыну. – Я же сам расплачусь…

– Это от счастья. Спасибо, пап.

Тимур обнял сына за плечи и прижал его голову к груди, поглаживая по волосам. Александр уткнулся в свитер и почувствовал такой родной запах одеколона с цитрусовыми и пряными нотками, что в носу приятно защекотало. От отца пахло теплом и уютом. Одним словом – домом.

– Я принес корм, пару игрушек, пеленки и курточку для него, – сказал отец, возвращаясь к сумке-переноске. – Расскажу тебе, где и что брать. К туалету мы его приучили. Ходит на пеленочку.

– Спасибо, папа. Огромное вам спасибо.

Белый был растроган до глубины души. Он не ожидал, что сегодняшний вечер закончится так. Сковывающий холод одиночества отступил в присутствии родного и любимого человека, который исполнил мечту его детства.

III

Густая темнота вокруг. Голые ветви деревьев склоняются к земле. Звук шуршания листвы становится все ближе. Человек выбегает на развилку и быстро осматривается. Он тяжело дышит через рот. Капли пота стекают по лбу и шее. Человек оборачивается и слышит собачий лай. Где-то позади мелькает луч света, за ним появляется еще один. «Шевели колесами», – подбадривает он себя и срывается с места.

Повернув налево, человек бежит вперед, высоко поднимая ноги. Но окружающие узкую тропинку колючие кусты цепляются за штаны и рвут их, оставляя мокрые красные следы на теле. Он стискивает зубы и ускоряется. Насколько это возможно в его возрасте. От долгого бега болят ступни в неудобной обуви. Мышцы ноют. Сердце жалобно бьется в груди. Легкие сдавливает от ночного ноябрьского воздуха и частого дыхания. В голове набатом гремит: «Бежать! Бежать! Бежать!»

Наконец он видит свет впереди. Ноги касаются твердой земли, и человек пятится назад, закрывая ладонью глаза от яркого фонаря. «Это трасса», – понимает он и вытягивает руку. Человек поворачивается и смотрит в ту сторону, откуда выбежал только что. Он понимает, что нужно скрыться как можно скорее. Но бегущий человек вызовет больше подозрений, чем спокойный. Быстрым шагом он идет по асфальту, свет фонаря освещает его седую голову и черную куртку с двумя полосками на сгорбленных плечах.

«К черту», – думает человек и расстегивает замок. Снимает куртку и, замахнувшись, забрасывает ее в кусты. Морозный воздух проникает под футболку, заставляя поежиться. Он ускоряется, услышав вдалеке собачий лай.

На трассе появляется автомобиль. Человек вытягивает руку и выходит ему навстречу. Водитель снижает скорость. Мужчина улыбается. Сегодня удача на его стороне.

Машина останавливается рядом, стекло опускается, и он может рассмотреть человека за рулем.

– Куда вам?

– Браток, мне по пути. Ты в город?

– Я в Питер еду, – отвечает водитель. – Через Новгород.

– Лафа-а! Я туда путь и держу.

– Тогда поехали.

Человек садится на пассажирское сиденье. Хлопнув дверью, он чувствует, как автомобиль срывается с места. Опускает голову и переводит взгляд на водителя.

– Пристегнитесь. Я люблю скорость, – предупреждает тот. – Вы сами откуда?

– Я тоже гонять любил… Люблю. Сам-то? Из Твери. Но давно там не был. А ты, браток?

– По работе еду.

Человека качает, а через секунду откидывает головой назад. Он вжимается затылком в сиденье и смотрит на спидометр. Стрелка скорости на нем быстро двигается вправо.

– Как звать? – спрашивает человек, перекрикивая жужжание мотора.

– Меня? Вы же сами не представились, – говорит парень, снижая скорость.

Мужчина поджимает губы и отворачивается так, что прижимается лбом к стеклу. Далеко ли они уехали? Ему не хотелось бы провести несколько часов, откровенничая с незнакомцем. Но перспектива попасться еще более неприятна.

Он отодвигается от окна, смотрит под ноги и все-таки спрашивает:

– Клубника?

– Угощайтесь, – предлагает водитель, даже не бросив на него взгляд.

Пожав плечами, человек опускает ладонь в полное ведро, до этого стоявшее между ног, и цепляет пальцами несколько ягод. Сладкий аромат на несколько секунд обескураживает. Рот наполняется слюной.

Но не успевает он попробовать клубнику, как ощущает толчок, а следом – резкую боль в носу. Кровь попадает в открытый рот. Мужчина откидывается назад, закрывая ладонью нос. Водитель замахивается и на этот раз ударяет локтем в лоб с такой силой, что в ушах начинает звенеть.

– Весь салон испачкаешь, – говорит он, цокая языком.

Мужчина в ужасе начинает шарить свободной рукой по двери, пытаясь ее открыть. Тут же он слышит звук закрывающегося замка. Перед глазами все плывет, его начинает укачивать. Человек чувствует, как пальцы впиваются в воротник, поднимаются вверх и обхватывают шею. Гнев и страх захлестывают сознание. Его неуклюжая попытка защититься ни к чему не приводит.

Резкое движение – и он ударяется виском о приборную панель. Глаза закатываются, тело больше не слушается. За секунду до того, как потерять сознание, до его слуха доносится вибрация телефона.

Глава 3

Имя ей – Верховная Жрица, покуда видит она невидимое взору иному и сияет ярче Звезды.
«О Великих Воронах»

Она смотрела на медленно ползущую стрелку часов. Эйфория от встречи прошла, оставив послевкусие из страха и стремительно тающей надежды на лучшее. Алиса медленно потерла холодные ладони друг о друга, пытаясь согреться. Ощущение покалывания в подушечках пальцев привело в чувство, напомнив, где она и что должна делать.

Девушка встала из-за стола, потянулась к лежащему на кровати плюшевому коту и прижала его к груди. Игрушка податливо изогнулась в руках, и Алиса легко чмокнула ее в мягкий лоб. Не отпуская плюшевого друга, она придвинулась к экрану и положила озябшую ладонь на компьютерную мышь. Нажала на вкладку с перепиской и пробежалась взглядом по новому сообщению.

«На сколько будешь поднимать ценник? Тебе как часто теперь придется ходить к врачу?» – спросил Борис, ее интернет-друг и по совместительству менеджер по работе с заказчиками.

«Ты помнишь, я редко к нему ходила последние месяцы. На сколько посоветуешь?» – отправила в ответ Алиса.

Она опустила голову и еще раз поцеловала плюшевого кота в лоб. Придвинув игрушку к лицу, посмотрела в вышитые черными нитками глаза своего мягкого друга и сказала:

– Ты всегда такой счастливый, Батон. Хотела бы и я нарисовать себе улыбку и ни о чем не переживать. Но не могу. Многое бы отдала, чтобы не вспоминать… все, что случилось…

Ее отвлек звук уведомления. Алиса вновь обратила внимание на монитор и потянулась к клавиатуре.

«Предлагаю на 50 %. Так будет менее ощутимо. Хотя бы на первое время. У тебя 2 заказа со старыми ценниками остались. Если согласна, я напишу пост о подъеме ценника. Доплату за срочность возвращаем?» – прочла она сообщение от Бориса.

«Да, исправь цены в прайсе и добавь двойную доплату за срочность. Лекарства, как оказалось, жуть какие дорогие», – ответила Алиса.

«Он выписал тебе новые?»

«Да. Я уже купила их. 2,5к. Надеюсь, помогут».

«Будем надеяться. Как твое самочувствие? Кошмары еще беспокоят?»

Пальцы задрожали над клавиатурой. Липкое чувство тревоги сдавило грудь. Она выдохнула и ощутила, как защипало в уголках глаз.

Борис попал точно в цель. Каждый вечер Алиса ложилась спать с мольбой о том, чтобы сны прошли мимо ее кровати. Но ночью они с хищной кровожадностью впивались в сознание, впрыскивая страх в пульсирующую вену на шее, и наслаждались болью, что отражалась на лице девушки, которая с трудом выныривала из реки кошмарных сновидений. С каждым разом делать это было все мучительнее. Алиса надеялась, что ее попытка помочь, предпринять хоть что-то, облегчит страдания, и вина за бездействие отступит в тень. Только все оказалось куда сложнее.

Алису отвлек звук уведомления. Поморгав, она вернулась из мыслей в реальность и наклонила голову, тихо прочтя вслух новое сообщение:

– Не хотел обидеть. Если будет желание пообщаться, пиши.

Девушка с облегчением выдохнула, быстро напечатала и отправила:

«Я просто задумалась. Ты оповестишь всех заказчиков?»

«У тебя за последние 3 недели нормальный такой буст. Думаю, желающих заказать арт будет достаточно даже с новыми ценниками».

Она больно закусила губу. Количество подписчиков в ее группе с рисунками увеличилось с 11 до 20 тысяч. У человека, который ведет соцсети почти 10 лет, такой резкий скачок популярности должен вызвать восторг и гордость. С одной стороны, это и правда было приятным дополнением ко всем страшным событиям, что с ней произошли за последние два месяца. Но с другой, Алиса понимала, откуда пришло большинство новых людей. Перед мысленным взором всплыло светлое лицо худощавой девушки с рыжим каре и большими красными губами. Она улыбнулась, показывая белые ровные зубы, и поправила бретельку платья, легко коснувшись пальцами тонких ключиц.

Алиса замотала головой, пытаясь отогнать образ Симоны. Виктория Симонова была одной из ее подписчиц, которая сама рисовала и выставляла свои работы на всеобщее обозрение. Ее рисунки стали все чаще попадаться в рекомендациях, люди начинали следить за ней, и сама Симона превратилась из обычной девочки в популярную художницу с аудиторией в 55 тысяч человек, а вскоре и в успешную модель. Внешность Вики и ее амбиции способствовали этому. Алиса же, напротив, никогда не публиковала свои фото в интернете. Ей было привычнее и комфортнее сохранять анонимность. Максимум, на который она соглашалась, – это автопортрет, который всегда выполнялся в упрощенном, нереалистичном стиле.

Ей до сих пор было неприятно вспоминать их последний разговор. «Хотя что можно считать за это? Нашу переписку или то, что она сказала мне тогда, в лесу?» – с горькой усмешкой подумала девушка.

Взгляд зацепился за упаковку лекарств. Она взяла ее, вытащила блистер и дважды щелкнула. На ладони лежало две красно-белые капсулы. Алиса закинула их в рот и запила водой.

Она снова стала накручивать себя, и эти мысли усугубили и так шаткое состояние ее психики. Ей нужно было возвращаться к работе. И чем быстрее это произойдет, тем лучше.

Сев за стол, девушка надела очки, проверила чувствительность стилуса и открыла документ с текстом. У Алисы был индивидуальный подход к каждому рисунку. Она всегда начинала с витиеватого, но подробного описания будущего арта, после чего, мысленно представив и прочувствовав нужную атмосферу и положение персонажей, приступала к работе. И этот раз не стал исключением.

Алиса увидела перед мысленным взором мужчину, нежно обнимающего сзади светловолосую смущенную девушку. Воображение дорисовало детали: сверкающие блики, отражающиеся от неприкрытого шторами окна за их спинами, выбившиеся из тугого высокого хвоста пряди осветленных волос и широкие ладони высокого мужчины, обхватывающие талию поверх розового ремня. Ее щеки покраснели от этой близости, но она не может скрыть мягкую улыбку, выступившую на вытянутом лице. Глаза мужчины закрыты, он вдыхает исходящий от нее запах ягодного мороженого и опускает подбородок на плечо, прижимая девушку к груди.

Размеренно задышав, Алиса провела стилусом по планшету и начала рисовать.

Александр Белый даже не заметил, как пролетели первые рабочие часы. От изучения архивных дел его отвлек звук уведомления. Он взял телефон и встал из-за стола. Слишком увлеченный работой, только сейчас молодой следователь заметил ноющую боль в пояснице. Белый потер спину и посмотрел на покосившийся деревянный стул, которому на вид было явно больше лет, чем ему.

К столу напротив было приставлено офисное кресло, которое облюбовал его бывший коллега. Мысль о нем заставила Александра невольно поджать губы. И хотя кресло теперь никому не принадлежало и Белый мог с легкостью забрать его себе, он предпочитал сидеть на неудобном советском стуле. Воспоминания о человеке, который предал его доверие и их зарождающуюся дружбу, приносили намного больше боли, чем ноющая поясница.

Белый разблокировал экран телефона и увидел последнее сообщение: «Встретимся у входа. Отдам косарь». Он взял папки со стола и вышел из кабинета.

Перекинувшись в коридоре с несколькими коллегами короткими приветствиями, Александр Белый подошел к дежурному и отдал ему архивные дела. Мужчина за мониторами покосился на него, но без слов забрал папки.

Молодой следователь вышел через главный вход и увидел Антона. Парень стоял в трех метрах от него, в куртке и с электронной сигаретой. Он выдохнул большое облако пара и протянул ладонь для рукопожатия. Белый ответил на этот жест и тут же вытер руку о штанину, вопросительно посмотрев на коллегу из техотдела.

– Нервы у меня, – стал оправдываться Антон, повторяя его движение. – Вот и вспотел.

– Что случилось?

– Да это… – сказал Соличев, сделал затяжку и выдохнул. – Завал в отделе. Не суть. У тебя что?

– Пусто. Мне кажется, все, что я мог сделать, уже сделано. Рудской надеется, что я найду что-то в архивах для дела, но пока глухо. Не думаю, что резко может всплыть какая-то важная деталь. На самом деле это утомляет.

– Нет, – на выдохе сказал Антон и покачал головой. – Наоборот. Рудскому не хотелось бы, чтобы ты что-то нашел. Это же и так был удар по репутации – его в том числе, – и ему пришлось признать свою неправоту. В твоем отношении, – уточнил он. – А теперь Рудскому нужно подтверждение того, что все не настолько херово. Единственное, что может помочь, на мой взгляд, это признание самого Невзорова.

Белый резко дернулся, услышав эту фамилию. Антон приподнял брови, заметив это движение.

– Не самая приятная тема.

– А я подумал, что замерз, – сказал Соличев, с улыбкой кивнув на его одежду и шмыгнув веснушчатым носом.

Александр поправил воротник рубашки и провел пальцами от выреза синего свитера к животу. Он и правда не ощущал холод в этой одежде, поэтому пропустил последние слова Антона мимо ушей.

– Когда заметил корни? – поинтересовался Александр, легко ткнув парня в бок локтем.

– А, точняк!

Соличев зажал губами электронную сигарету, запустил свободную руку в карман куртки, достал оттуда тысячу рублей и протянул ему. Белый забрал деньги и вопросительно посмотрел на коллегу. Он и не думал, что любимчик Рудского ни разу за два года работы в отделе не видел отросшие корни волос начальника. Антон так яростно убеждал коллег в том, что у пожилого мужчины просто хорошие гены и оттого он не седеет, что Александр Белый рискнул предложить пари, которое вскоре благополучно выиграл.

– Честно? – выдохнул Соличев. – Я охерел, когда увидел.

– Ты был в кабинете сразу после меня? – уточнил Белый.

– Почти. По-моему, он сам заметил слишком поздно. Потому что следующим утром седых корней уже не было.

Они оба рассмеялись. Антон почесал затылок, взъерошив рыжие волосы, и теперь был похож на своего тезку из знаменитой русской песни про копание картошки и игру на гармошке. Словно подтверждая это сравнение, Соличев показал электронной сигаретой на наручные часы Белого и спросил:

– Обед там скоро?

Тот оттянул рукав и посмотрел на время.

– Еще час.

– Как же тянется время, когда в падлу работать, – сказал Антон, посмотрев на электронную сигарету и снова сделав затяжку. – Сейчас бы в отпуск. На море. К солнцу. Отдохнуть нормально. А не вот это вот все.

– Не думал, что доживу до момента, когда ты начнешь жаловаться на работу.

– Я же тоже человек. И ты не забывай про отдых. Пойдем, – сказал Соличев, взмахнув рукой. – Пора возвращаться, пока нас не хватились.

– Жижка закончилась?

– Да… – сдавленно простонал Антон, пытаясь скрыть улыбку.

Александр Белый пропустил его вперед, придержав дверь. В коридоре они пожали друг другу руки и договорились вместе пообедать. Когда он проходил мимо дежурного, его остановил голос:

– Белый!

Развернувшись на месте, молодой следователь подошел к окошку, за которым сидел дежурный, и наклонился к нему. Мужчина протянул исписанную бумагу со словами:

– Поручение от Рудского. Заявления.

Белый взял несколько листов и просмотрел их. Три из четырех не представляли собой ничего интересного, но последнее заставило его застыть на месте. Он повернулся к дежурному и уточнил:

– Я могу взять любое?

– Если найдешь, кому отдать остальное, – лениво ответил дежурный.

Александр еще раз пробежался взглядом по коряво написанным строчкам заявления о пропаже человека. Теперь ладони вспотели у него. По шее скатилась холодная капля, заставив вздрогнуть. Имя разыскиваемого человека было ему знакомо.

III

Шум в ушах напоминает шелест листьев. Ветер поднимается, касаясь ее подбородка и подбрасывая синие волосы, запутывается в угловатых ветвях деревьев. Алиса медленно открывает глаза. Резкая боль в висках срывает стон с пересохших губ. Вена на лбу неприятно пульсирует, но девушка заставляет себя держать глаза открытыми.

Она видит укрытое дождевыми облаками небо. Кроны голых деревьев обнимают его полукругом. Слышится шум ветра. Покачивания сухих крючковатых ветвей кажутся почти живыми. Глаза наполняются слезами, размывая серую картину перед ней. Затылок и шея взмокли то ли от пота, то ли от влажных листьев, на которых лежит Алиса.

О лицо ударяется холодная капля. Неприятно. Мокро. Девушка с трудом садится и чувствует, как по щекам скатываются теплые дорожки слез. Она поднимает руку и стирает влагу с лица. В нос ударяет сильный запах мокрой земли. Алиса смотрит на свои бледные длинные пальцы, под ногтями которых застряла грязь и что-то темно-красное. Принюхавшись, быстро отнимает ладони от лица и пытается осмотреться.

Страшное предчувствие заполняет сознание. Сердце подскакивает в груди, заставляя ее затаить дыхание. Пальцы пахнут влажной землей и засохшей кровью. Спина мокрая от пота. Алиса старается сфокусироваться на чем-либо вокруг, но видит лишь нечеткие контуры изогнутых темных деревьев, утопающих в густом утреннем тумане.

Она пытается встать, но тут же заваливается на бок, проехавшись щекой по влажной подушке из гнилых листьев. Правая нога не слушается и кажется холоднее левой. Алиса опирается на колено и отталкивается от земли ладонями. Она встает и резко покачивается, взмахивая руками в воздухе в тщетной попытке ухватиться за что-нибудь. И в этот момент кто-то берет ее за локоть.

Алиса оборачивается и утыкается носом в клетчатую рубашку. Ноги не слушаются, стопы скользят по мокрым листьям, но ладони держат за плечи крепко и уверенно. Она с трудом вдыхает и чувствует болезненно знакомый аромат: молочного кофе и сладкой выпечки.

Поднимает голову и видит его лицо. Лицо человека, которого не смогла спасти. Андрей, бариста в ее любимой кофейне. Парень, что всегда был рад видеть Алису и каждый раз делал ей небольшие, но приятные скидки, сейчас стоит рядом и улыбается в густую темную бороду. Он пугающе бледен, а исходящий от него замогильный холод бросает в дрожь.

– Ты вернулась, – говорит Андрей, и девушка ощущает под пальцами вибрацию, идущую от ледяной груди.

Капилляры вокруг его зеленых глаз лопнули, и контраст двух несочетаемых цветов заставляет девушку отшатнуться. «Он мертв, – напоминает она себе. – Это сон. Очередной кошмар…»

– Не уходи, – низким голосом просит Андрей, хватая Алису за плечо. – Без тебя здесь так холодно… И грустно.

Она делает шаг назад. Правая нога все еще не слушается и ощущается, как не своя. Поджав губы, девушка поворачивает голову и вздрагивает. Ярко-оранжевые волнистые пряди мелькают рядом, а следом – до боли знакомый голос шепчет над самым ухом:

– Останься с нами… Мы ждали тебя…

Алиса в панике размахивает руками, стараясь отогнать нахлынувшее наваждение. Листья под ногами жалобно скрипят, когда она отходит от Андрея. К ее удивлению, тот не удерживает, только непрерывно смотрит на нее пугающим взглядом красно-зеленых глаз. Нужно бежать. Куда угодно, неважно куда, главное – как можно дальше, за пределы сна, чтобы этот кошмар закончился как можно скорее.

На непослушных ногах она разворачивается и срывается с места. Но влажный туман словно застыл, стал густым и осязаемым. Алиса двигается слишком медленно, словно плывет в вязком безвкусном киселе, беспомощно хватая воздух ртом.

С каждым шагом ей становится труднее идти. Тело, неуклюжее, неповоротливое, ощущается чужим. Она медленно моргает и больше не может открыть глаза. Сердце сжимается, и все вокруг окончательно застывает. Как резко отрезанный кадр длинной киноленты. Оборванное на самом интересном моменте видео. Последняя картина перед неожиданной смертью.

Щелчок. Земля уходит из-под ног. Алису обдает ледяным потоком воздуха. Одеревеневшее тело падает в неизвестность, стремительно набирая скорость. Резинка, что слабо держала волосы в хвосте, соскальзывает, и теперь они поднимаются, больно оттягивая кожу головы. Девушку бросает из стороны в сторону, переворачивает в воздухе. Она предпринимает попытку вытянуть руки, и ей это удается. Тогда Алиса приоткрывает глаза, но сильный поток воздуха не дает сделать это, ударяя в лицо.

Девушка обхватывает плечи пальцами, и резко ее слух улавливает странную мелодию. Она пробивается сквозь рев ветра тонкой светлой нитью. Меланхоличная, мягкая, но настойчивая. Алиса прислушивается и различает голос. Никогда ранее она не слышала его, но что-то внутри отзывается тупой болью, стоит ей различить слова. «Малышка, помни, я с тобой», – поет он.

И Алиса начинает видеть с закрытыми глазами. Вспышками. Но отчетливо, словно находится совсем близко. Перебирающие струны гитары мужские пальцы. Следом – широкое плечо, обтянутое потрепанной серой футболкой. Мочку уха, а за ней – черные вьющиеся волосы. «Отдай печали мне, и помни – я с тобой», – мягкие губы двигаются вслед за словами песни.

Алиса протягивает руку, желая приблизиться к человеку перед ней. Голос такой молодой, печальный и полный тоски. Ей хочется увидеть его лицо. Обратить внимание на себя. Собрать кусочки образов в один и взглянуть ему в глаза. Щемящая нежность в сердце нарастает с такой силой, что каждый вдох дается с огромным трудом. Она тянется к человеку, которого не видит, но чувствует. Одновременно так близко, словно может коснуться щеки, и так бесконечно далеко, словно их разделяют расстояние, года и сами Вселенные.

Рука резко поднимается, и Алиса больно ударяется спиной обо что-то твердое. Мгновение – она открывает глаза. Темноволосый мужчина склоняется над ней, полоска света падает на его гладковыбритое лицо.

Алиса судорожно вздыхает. В нос ударяют сильные запахи кофе и сигаретного дыма. Сердцебиение ускоряется. Мужчина касается ладонями ее лица и скользит ниже. Карие глаза смотрят с пугающим хладнокровием. Его обтянутые кожаными перчатками пальцы резко сжимаются на шее Алисы, издавая громкий хруст.

Она начинает хрипеть, пытаясь сделать вдох. Кровь приливает к лицу. Капельки пота катятся по вискам. Алиса пытается вырваться, но мужчина держит крепко, упираясь ногой в спинку заднего сиденья машины.

Тело самопроизвольно дергается. Ее начинает бить крупная дрожь. Силы стремительно покидают Алису. Пульс замедляется. И жизнь покидает тело. Широко распахнутыми глазами она смотрит в глаза человека, в котором нет ни капли жалости и сострадания. Человека, который ее убил.

Глава 4

Их боль во всем, чего лишили Света.
«О Великих Воронах»

В квартире было жарко. Захламленная комната, в которой находились семь человек, окрашивалась в желтый под светом потолочной лампы. Александр Белый стоял на пыльном ковре рядом со старым шкафом, на самой высокой полке которого расположилась разноцветная икона из бисера. В дверном проеме появился восьмой человек и поставил перед ним стул со словами:

– Раз от чая отказались, присаживайтесь. Все в сборе?

Александр Белый посмотрел на своего коллегу, занявшего место на стуле, который он отодвинул от стола и поставил напротив дивана. Савелий был оперуполномоченным уголовного розыска, который как раз планировал собрать информацию об исчезновении Юлии Баку́менко.

Как только получил заявление, Белый тут же выбежал на улицу и спросил у курящих во дворе сотрудников соседнего отдела МВД, где можно найти человека, который занимается поиском девушки. Мужчины не скрывали своего неудовольствия от общения с ним, а один и вовсе спросил: «Ты, случаем, ничего не попутал?» Александр объяснил, что был знаком с пропавшей, и тогда ему указали на человека, который сидел в автомобиле в двадцати метрах от них. Белый бросил слова благодарности и побежал к нему.

Оказавшись у машины, он увидел за рулем смутно знакомого мужчину – ранее они пересекались, когда Александр приходил в отдел МВД, соседствовавший с их корпусом, – и, на всякий случай представившись, попросил взять его с собой. Савелий, сорокалетний мужчина с усталым взглядом синих глаз и пышными усами, в ответ на это махнул рукой, приглашая занять место в автомобиле.

– Да, знаю тебя. В последний момент успел. Так бы уехал. Знакомый кто-то? – поинтересовался он, выезжая с парковки на дорогу.

– Да. Опрашивал ее пару месяцев назад, – ответил Белый, пристегнув ремень безопасности.

– С Невзоровым?

Александр шумно вдохнул носом, нерешительно кивнул и перевел взгляд на окно. Каждый раз, когда он слышал эту фамилию, что-то внутри переворачивалось. Казалось, если избегать его имени, не придется встречаться с реальностью в виде уже переданной в суд серии уголовных дел, но все было не так просто. Адвокат Невзорова – Уде́льников Владислав Юрьевич – оказался профессионалом своего дела, и каждое заседание с ним превращалось в настоящую пытку для стороны обвинения. Белый понимал, что его не должна волновать судьба этого человека, ему не стоит так остро реагировать на все, что было с ним связано… Но он не мог.

Вячеслав Невзоров – первый человек, которого Александр встретил на своем пути следователя. Ему хотелось быть похожим на него. И хотя именно Белый стал человеком, раскрывшим правду, осознание того, что все произошло на самом деле, давалось ему непосильным трудом.

С тех пор он перестал слепо доверять людям. И неважно, кто был перед ним, коллега, свидетель, подозреваемый или преступник, такой сильный удар по психике невозможно перенести без последствий. Поэтому теперь Александр Белый предпочитал несколько раз перепроверять любые данные и общаться только с теми коллегами, которые уже зарекомендовали себя в личном общении и в работе.

Савелий был человеком спокойным и неразговорчивым, оттого на место они ехали под мерный гул работающего двигателя. У подъезда их встретил друг Юли, Егор, и пригласил подняться в квартиру, сообщив, что пока приехали не все. Под «всеми» подразумевалась компания, с которой девушка тесно общалась и которая присутствовала на вечеринке в ночь ее исчезновения. Егор производил приятное впечатление, как и его родители, которые были дома, когда Александр и Савелий вошли в квартиру.

– Добрый вечер, господа, – поприветствовал их отец парня, сутулый пожилой мужчина. – Проходите. Пока ожидаем, чаю не желаете?

– Добрый. Нет, спасибо, – спокойно ответил Белый, сняв обувь и проследовав за хозяином квартиры.

– Кто еще будет? – спросил Савелий, обратившись к Егору.

Парень потер острый подбородок и посмотрел на него:

– Алина и Наташа. Дима и Артур уже здесь.

Они прошли в гостиную, поздоровались с присутствующими и отказались от чая. Чтобы не терять время зря, Савелий спросил у парней их адреса и контакты, уточнил время прибытия Юли и место, где они «отдыхали» в ночь ее исчезновения. Родители Егора в тот день уехали на дачу, поэтому они решили устроить дружеские посиделки у него. Как сказал Дима Мишин, полноватый круглолицый блондин, «послушать музыку, выпить пива и отдохнуть».

– Юля приехала в двенадцать где-то, – ответил Артур, кинув взгляд на Диму.

– Она мне голосовые присылала из такси, – уточнил Дима. – Я с ней с детского сада дружил. Вместе в школу ходили и в институт один поступили. Юля училась на другом факультете. А с Артуром и Егором мы с одного потока.

Все три парня были не похожи друг на друга настолько, насколько это было возможно. Артур Чиява́дзе говорил почти без акцента, но его темные глаза, густая борода и, разумеется, фамилия подтверждали догадки Белого о том, что парень из Грузии. Егор Смирнов был самым высоким из троих, с синей прядью в длинных русых волосах, взглянув на которую молодой следователь сразу вспомнил об Алисе. Больше всего нервничал именно этот парень, ведь пропала Юля после встречи в его квартире, и он открыто признался в этом.

– Давайте дождемся остальных и продолжим беседу, – сказал Савелий, перебивая взволнованного Егора.

Девушки пришли через десять минут, как раз до того, как Белому принесли стул. Егор отправил отца к матери на кухню, сказав, что справится без них. Савелий успокоил мужчину, заверив, что он здесь не нужен, тем более ничем помочь следствию на данный момент не может. И вот теперь компания из восьми человек расположилась в небольшой комнате, готовая вспомнить события той ночи, когда пропала их подруга.

– Давайте приступим, – сказал Савелий, указав рукой на Белого. – Пусть вас не смущает лейтенант Александр Белый. Он сегодня будет помогать мне и записывать показания. Если нет вопросов, я бы хотел…

– Простите, но… – прервала его Алина, подняв над головой руку с расслабленными пальцами. – Зачем все это повторять? Мы же уже…

– Аль, я же тебя просил, – отдернул ее Дима.

– Да какого?.. – сказала она, подняв голос.

– Простите, – перебил ее Дима, обращаясь к Белому и Савелию. – Она переживает из-за Юли… Мы все сейчас на нервах…

– А можно как бы я сама буду решать, что мне чувствовать, окей? – с претензией сказала Алина, выпятив подбородок.

– Вы хотите что-то добавить к тому, что было сказано ранее? – спросил Савелий у девушки, сохраняя бесстрастное лицо и ровный тон голоса.

– Вот именно! Я ничего не хочу добавлять. Мы уже рассказали все, что знаем.

Александр Белый в замешательстве перевел взгляд на Савелия. А вот этого он не знал. Заявление о пропаже Юлии Бакуменко датировалось 15 ноября. Мысль об этом заставила его поежиться. «Опять пятерки… – подумал Белый. – Не нравится мне это… Ох, не нравится».

И вот, три дня спустя после приема заявления они сидят напротив друзей пропавшей девушки. Когда он увидел знакомое имя, не успел сложить два плюс два, чтобы сделать вывод, который теперь напрашивался сам собой. Разумеется, Савелий, взяв работу над этим исчезновением, уже собрал информацию для того, чтобы начать поиски. А поехал на повторную беседу из-за того, что полученных данных оказалось, на его взгляд, недостаточно.

Но как тогда заявление попало в их отдел? Это была чья-то шутка? Или кто-то знал о том, что Александр был знаком с пропавшей? В мыслях всплыло насмешливое лицо Невзорова. «Неужели он? Но как? Он в этом замешан?» Из задумчивости его вырвал женский голос:

– У вас есть какие-то конкретные вопросы к нам? – спросила Наташа, поправив упавшую на глаза прямую челку.

– Это все как бы официально щас? – вклинилась в разговор Алина.

– Считайте это просто уточняющей беседой, – ответил Белый с добродушной улыбкой.

– Вместо того чтобы сидеть здесь, мы все могли бы заняться делом, – сказал Егор, окинув взглядом присутствующих. – Давайте просто покончим с этим. Чем быстрее начнем, тем быстрее закончим.

– Ранее вы сообщили, что Юлия пробыла здесь с двенадцати часов ночи до четырех утра. Верно? – спокойно уточнил Савелий.

Белый посмотрел на экран своего телефона и стал быстро записывать их разговор.

– Да, – ответил Артур. Остальные невпопад закивали.

– Кто провожал ее до машины?

– Я вызвал такси. Мы пили в ту ночь. Юле всегда от первого же глотка сносило башню, – ответил Дима. – И тот раз не был исключением.

– Я проводил ее, – сказал Егор, подняв руку.

– В каком она была состоянии?

– Бухая в хламину, – ответила Алина.

– Аль! – воскликнула Наташа.

– Да что не так?!

– Ты ведешь себя как стерва. Сейчас не время…

– Доброе утро. Я как бы и есть стерва, – сказала Алина, пафосно откинув черные волосы назад и посмотрев на подругу. Наташа раздраженно потерла переносицу немного дрожащими пальцами с круглым бежевым маникюром.

– Девчат, успокойтесь, – умоляюще попросил Егор.

– Вы что-нибудь нашли? – спросил Артур.

– Мы продолжаем поиски. Единственную родственницу уже оповестили о ходе дела, – ответил Савелий.

– Бедная баба Маруся… Она теперь одна осталась, – сочувственно заметил Егор.

– Я был у нее вчера. Она все еще плохо себя чувствует, – сказал Дима. – Мой номер у нее, если что, есть, но мы все надеемся, что Юля объявится как можно раньше.

– Думаешь, она сама сбежала? – осторожно спросила Наташа.

– Юлька? Не смеши, – прыснула Алина. – Это вообще не в ее стиле.

– Может, мы ее плохо знали?

– Ты может и плохо, но не я…

Савелий уточнил, перебивая назревающую перепалку между девушками:

– Что насчет номера автомобиля, который увез Юлию?

– Точно! Сейчас, – сказал Дима, доставая телефон из кармана брюк.

Белый посмотрел на спину Савелия. Ему казалось, что эта информация и так должна была быть у коллеги. В таком случае, зачем он спрашивает об этом снова? Но, к его удивлению, никто из присутствующих не отреагировал на этот вопрос так, как ожидал Белый. Все было подозрительно просто.

Дима повернул телефон экраном к Савелию, открыв данные последнего заказа, где были указаны ФИО водителя, цвет, марка и номер автомобиля. Коллега попросил его отправить эту информацию на почту и продиктовал электронный адрес технического отдела.

Дальше опрос проходил стандартно и без резких эмоциональных реакций. Алина отвечала, закатывая глаза, и производила такое же впечатление, которое в свое время создала о себе Юлия – напыщенная и смущающая окружающих раскрепощенностью и чрезмерной искренностью. Наташа, напротив, говорила редко и тихо, не скрывая своего волнения из-за слов подруги. Она сидела, склонив голову, и иногда качала головой, не отрывая взгляда от Егора. Тот, в свою очередь, активно участвовал в разговоре, но постоянно растирал пальцы и часто кивал.

Дима куда более спокойно реагировал на вопросы, но не переставал бросать взгляды на друзей. Александр Белый не мог до конца идентифицировать, что именно они означали, но сделал себе пометку об этом. Единственный, кто сохранял поразительное хладнокровие и почти ничего не говорил – это Артур, который лишь изредка говорил «да» или «нет», а в остальное время смотрел на пыльный ковер под ногами следователя.

Савелий повернулся к Белому и попросил его передать записи. Он приподнял брови, когда тот вместо записной книжки или блокнота протянул ему телефон. «Двадцать первый век на дворе, а он удивляется смартфону», – подумал Александр, заметив реакцию коллеги.

Убедившись, что все верно и добавить больше нечего, они попрощались с подростками и вышли в коридор. Отец Егора подошел узнать, все ли в порядке, и, получив удовлетворительный ответ, пожал мужчинам руки, пожелав им хороших выходных. Александр Белый усмехнулся про себя: «Это у вас выходные. Нам же спокойные дни только снятся».

– Пожалуйста, сообщите нам, если что-то вспомните, – сказал Савелий, обращаясь к парням.

Белый услышал, что девушки, оставшиеся в гостиной, стали о чем-то спорить. Прислушавшись, он разобрал только несколько фраз, которые несдержанная Алина кинула в адрес подруги: «не найдут» и «вляпалась».

– Мы ужасно переживаем. Найдите ее, прошу, – сказал Дима, протянув ладонь и задержав на Белом взгляд, в котором можно было распознать неподдельные беспокойство и грусть.

– Мы сделаем все, что в наших силах, – ответил ему Александр, пожав протянутую руку.

Выйдя на улицу, Белый вдохнул полной грудью. В маленькой захламленной комнате, в которой они провели около часа, было невыносимо душно, поэтому вечерний ноябрьский воздух отрезвлял и добавлял сил. Фонари уже освещали темный дворик, куда вышли Александр и Савелий.

– Будешь?

Белый повернулся и качнул головой. Савелий протянул ему упаковку сигарет и, получив отказ, сам достал одну. Прикурив, мужчина выдохнул струйку дыма и сказал:

– Молодец. Правильно. – Сделал затяжку. – Никотин та еще дрянь.

Александр Белый снова вспомнил о Невзорове и приподнял голову. В груди неприятно кольнуло. Он прошелся взглядом по соседним многоэтажкам: в некоторых окнах уже горел свет, а на подоконнике в десяти шагах на первом этаже лежал рыжий кот, медленно виляя хвостом и моргая, словно находился в полудреме.

Белый пошел к автомобилю, который был припаркован недалеко от мусорных контейнеров. Когда он приблизился, крутящийся рядом с машиной голубь испуганно ускорился и отпрянул, скрывшись за перегородкой между мусоркой и дорогой.

Молодой следователь еще раз окинул взглядом окружающую местность. И заметил то, что пропустил ранее. Нахмурившись, Белый сделал несколько шагов и наклонил голову. «Серьезно?» – удивленно подумал он, разглядывая устройство, прикрепленное к углу противоположного здания на уровне третьего этажа. Александр Белый смотрел на камеру видеонаблюдения, объектив которой был направлен на вход в круглосуточный продуктовый магазин и часть прилегающей к нему дороги.

Его осенила внезапная догадка. Белый достал телефон и сфотографировал дом и положение самой камеры. Открыл переписку с Антоном и отправил ему фото с сообщением: «Получится найти данные с нее?»

– Поехали, – сказал Савелий, стоя у автомобиля.

– Ты, кстати, запрашивал видео с этой камеры?

– Какой?

Александр указал на угол продуктового. Савелий забавно прищурился и искренне признался:

– Я ничего не вижу.

Александр Белый развернулся и пошел к машине. Интуиция подсказывала ему, что он мыслит верно, а сердце не находило себе места от необъяснимого чувства вины, которое проснулось в нем, стоило покинуть душную квартиру.

– Вот как раз тебе работенка, – сказал Савелий, рассмотрев на протянутой ему фотографии камеру.

– Кстати, почему заявление оказалось в нашем отделе?

– Не знаю. Но оно даже хорошо, верно? Ты вон какой глазастый. Может, и толк от тебя будет, – сказал он, заводя мотор. – Посмотрим…

Единственное, что Белый действительно мог сделать сейчас, – это перестать убегать от ощущения беспомощности перед человеком, который заставлял его считать себя ничтожеством. И хотя мысль о том, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, заставляла его внутренне содрогаться, молодой человек понимал, что рано или поздно это должно произойти. «И лучше я сам сделаю первый шаг, чем буду бесконечно от него бегать». А запах сигаретного дыма, исходящего от Савелия в тот холодный ноябрьский вечер, поставил точку в решении Александра Белого.

Тело встрепенулось от неожиданной судороги, сжавшей живот ниже груди. Она не могла дышать, только часто дергалась, сложившись пополам с открытым ртом. И хотя кошмар отступил, Алиса не была уверена, что до конца проснулась.

Боль под грудью, давящая, резкая, пульсировала, вторя вздувшейся вене на мокрой шее. Вслед за резкими движениями голова беспомощно качалась, как глазастая игрушка собаки на приборной панели машины ее матери. Девушка была беспомощна в попытках вернуть контроль над собственным телом.

Она накренилась, пытаясь сменить положение, и у нее получилось выпрямиться. Алиса смогла сделать протяжный глубокий вдох. Спазм под грудью стал постепенно стихать, но мышца где-то слева вдоль ребер все еще неприятно пульсировала.

Девушка оперлась дрожащими мокрыми ладонями на кровать и попыталась встать. Она не чувствовала ног, но ясно видела их в утреннем свете, проникающем в комнату через щель между темными шторами. Ступни ощущались как чужие. Алиса с трудом подвигала пальцами ног и почувствовала пульсацию в икрах.

– Господи… – выдохнула она, касаясь ледяными ладонями лица.

Алиса снова попыталась встать. Все еще ощущая легкую дрожь, она пошла к столу, резко переставляя негнущуюся правую ногу и опираясь на все, что попадалось под руку. Часы показывали «08:11». Алиса села на стул, открыла упаковку с лекарствами и положила на язык несколько капсул. Резко протянула руку за водой и слишком поздно осознала, что произошло. Кружка неожиданно перевернулась, выливая все содержимое на стол и ноги Алисы.

– Да сука!

Она отвела колени в сторону от капающей на пол воды и обессиленно простонала. Потянулась за лежащими на полу носками и вытерла ими лужу. День начинался ужасно.

Капсулы прилипли к языку, начиная медленно растворяться от слюны. Алиса взяла полупустую бутылку воды, открутила крышку и сделала пару жадных глотков. В виске больно кольнуло, от чего она поморщилась и, не задумываясь, выпила еще и обезболивающее, которое лежало на столе рядом с планшетом для рисования.

Девушка потрогала правую ногу, которую наконец-то стала чувствовать. Алиса разблокировала экран телефона, что лежал на зарядке, и посмотрела на дату. «Сегодня встреча с Николаем, – подумала, вставая со стула. – Нужно привести себя в порядок».

Она радовалась, что у психотерапевта появилось «окно» на день раньше, и сегодня, 18 ноября, они снова встретятся. Тем более Алисе было что рассказать ему. Особенно после увиденного кошмара. Стараясь отогнать неприятные образы из сновидения, девушка вспоминала лицо Николая Александровича, стоя под теплым душем.

Когда она вышла из ванной, снимая полотенце с мокрых волос, часы в комнате показывали «08:26». Алиса проверила уведомления в телефоне и, не увидев ничего важного, подошла к шкафу. Вытащила из него утепленные черные джинсы, спортивный бюстгальтер и махровые синие носки и кинула их на незастеленную кровать.

Она посмотрела в телефоне прогноз погоды и задумчиво покусала нижнюю губу. «Еще есть время погулять. Сеанс примерно через два часа, – подумала Алиса, возвращаясь к шкафу. – Оденусь как обычно». И бросила на постель черную водолазку.

Волосы были мокрыми, а температура за окном – немногим выше нуля. Алиса вернулась в ванную, открыла ящик под раковиной и достала фен. Она не любила сушить волосы так, но иначе ей пришлось бы отказаться от желания погулять и выпить кофе перед походом к психотерапевту. И хотя волосы у нее были чуть ниже лопаток, самостоятельно сохли они по меньшей мере часа два, а иногда и дольше. Алиса посмотрела на себя в зеркало, убрала ресничку с щеки, взяла расческу и включила фен.

Через полчаса она уже стояла на улице, ожидая такси. Ветер быстро гнал облака по голубому небу, однако день обещал быть солнечным. Алиса открыла в телефоне переписку с Борисом, который сообщал, что последний заказчик доволен ее работой. «Ну, хоть что-то хорошее», – пробормотала она, накидывая на голову капюшон.

Таксист на белой иномарке подъехал к ее подъезду ровно в 9 утра. Алиса села в машину, тихо перекинувшись приветствиями с водителем, и подтвердила адрес поездки. Она решила поехать в центр, где в это время уже работало большинство кофеен.

Вибрация телефона заставила ее опустить взгляд на экран. Алиса прочла уведомление с новым сообщением: «Привет! Ты свободна на этих выходных? Может, сходим куда-нибудь вместе?» Это был Александр Белый. Приподняв брови, она посмотрела в окно и поняла, что почти приехала к нужному месту.

Попрощавшись с водителем, вышла из автомобиля и перешла дорогу. Алиса вновь разблокировала экран телефона, открыла переписку с Белым и отправила: «Привет. Пока не знаю. Можешь уточнить вечером или завтра».

Только сейчас она поняла, что сердцебиение неожиданно ускорилось, а в ладонях приятно заныло.

– Чего это я?..

В тени домов было прохладно, поэтому Алиса обогнула парковую зону и вышла на освещенную ноябрьским солнцем сторону тротуара. Ноги сами понесли ее. Она не шла, почти летела вперед, щурясь от ярких солнечных лучей. Собранные в слабый хвост волосы растрепались, и несколько непослушных синих прядей теперь щекотали нос и щеки.

Девушка завернула за угол и застыла на месте, переводя дыхание. Взгляд скользнул по знакомой бежевой вывеске с черным вороном, и между ребрами у Алисы больно кольнуло. Всего каких-то два месяца назад она сидела в этой кофейне на своем любимом месте и пила лавандовый латте, приготовленный заботливой рукой ее любимого баристы. А теперь его нет. Ни любимого напитка. Ни человека, который был способен подбодрить банальным «доброе утро», приправленным искренней улыбкой.

В горле встал ком, не давая свободно вдохнуть. Алиса почувствовала, как по лицу катятся слезы. Стало невыносимо больно и тошно. Стоять здесь. Смотреть на эту вывеску. Дышать. Существовать. Почему это все случилось именно с ней?

Она не знала. И это терзало ее. Андрей приходил к ней во снах не из-за того, что был частью необъяснимых сбывающихся пророчеств. Напротив. Она даже не подозревала, что он станет одной из жертв из-за ее нерешительности, и погибнет из-за действий отвратительного человека. Возможно, знай Алиса, что ему грозит опасность, постаралась бы сделать что-либо, что угодно, лишь бы не допустить этого.

Но она не знала. И осознание это до сих пор рвало ее и без того израненную душу ядовитыми когтями вины.

III

Он нервничал. Александр Белый шумно выдохнул, пытаясь привести сердцебиение в норму, но больше оттягивать было нельзя. Посмотрев на наручные часы, обе стрелки на которых указывали на цифру 9, он отворил дверь и вошел в здание. Внутри его встретил пожилой мужчина в форме. При виде Белого тот нахмурил сросшиеся брови и махнул рукой, призывая следовать за ним.

Его осмотрели, записали данные в журнал личного приема и привели в комнату с узким деревянным столом и парой стульев. Оставшись наедине со своими мыслями, Александр Белый вновь ощутил, как зашлось сердце и скрутило живот от волнения. «Что я ему скажу? Как мне себя вести? Смогу ли вообще посмотреть ему в глаза?» – судорожно думал он, покачиваясь с носка на пятку и бросая взгляды на закрытую дверь.

Пять минут ожидания, проведенных один на один с тревожными мыслями, тянулись мучительно долго. Наконец дверь отворилась, и в комнату вошел человек в наручниках, а за ним – незнакомый мужчина в форме.

– Рудской предупредил, так что можете пообщаться. У вас пятнадцать минут, – сказал работник СИЗО, посмотрев на Белого, и отступил на шаг, прислонившись спиной к стене. – Не больше.

– Спасибо, – поспешно сказал молодой следователь и краем глаза заметил, что заключенный сел, положив руки на стол.

Он потер вспотевшие ладони и засуетился. Взялся за спинку стула и, едва не опрокинув, вовремя схватил его. Ножки громко скрипнули по полу, когда Белый сел и сцепил пальцы в замок. Сидящий напротив него мужчина бросил взгляд на молодого следователя и улыбнулся уголком рта.

Александр посмотрел на человека, которого всего пару месяцев назад называл напарником: его худое лицо покрывала короткая щетина, всегда причесанные и ухоженные каштановые волосы теперь выглядели неопрятно, – несколько волнистых прядей слиплись и упали на широкий лоб, – что-то темно-серое забилось под отросшие ногти. Белый даже на секунду подумал, что перед ним не тот, кого он ждал. Что работники следственного изолятора ошиблись и привели не того человека. Единственным, что не изменилось в нем, то, что заставило отбросить сомнения, был насмешливый взгляд темно-карих глаз. «Это он», – подумал Белый, ощущая, как больно сжимается сердце. Перед ним сидел человек, на которого он хотел быть похожим, тот, кто должен был помогать неопытному следователю в делах, и тот, кто был обязан чтить законы, которые поклялся соблюдать десять лет назад. Перед ним сидел Вячеслав Невзоров.

Они оба молчали. Время шло, а Александр Белый не решался вымолвить ни слова. Ему хотелось высказать этому человеку все, что тот заставил пережить Алису и многих других людей. И он ненавидел его за то, что Невзоров собственными руками обрек невинных и беззащитных на смерть.

Почему человек, который защищал добропорядочных людей и наказывал преступников, стал вершить правосудие своими силами? Сколько лет Невзоров делал это? Сколько жизней он успел погубить до того, как оказался за решеткой? О чем думал, когда решался на подобное? И почему, зная законы, не спешит признавать свою вину в уголовных преступлениях, напрямую указывающих на него? Белый хотел знать ответ хотя бы на один из этих вопросов, но не мог залезть в голову к тому, кем до того восхищался и кого теперь ненавидел.

Покушение на жизнь Алисы и Ю́гас после ареста Невзорова казались очень легкими делами, но когда их передали в суд, его адвокат каждый раз находил неточности в показаниях свидетелей или доказательствах, из-за чего вынесение приговора постоянно откладывалось. Аргумент, что Во́ронова Алиса длительное время находится на лечении у психиатра, сыграл свою роль, однако некоторые факты отрицать было невозможно. Александр Белый с несколькими его коллегами находился там, когда Невзоров готовил могилу для девушки. Там же был ранен один из следователей. Но прямых доказательств того, что его бывший напарник убил кого-либо, попусту не существовало. Биткоин кошелек, транзакции, переписка, показания Алисы, Югас и преподавателя французского – этого оказалось мало. Да, достаточно для того, чтобы держать его под стражей до окончательного решения суда, но со столь сильным адвокатом Невзоров мог рассчитывать на многое.

По закону показаний потерпевших должно хватить для того, чтобы вынести обвинение, однако Алиса и Югас, как сказал Рудской – хотя Белый так не считал, – «относительно легко отделались», и оттого дело оказалось сложным не только для следствия, но и для суда. Более того, окончательное решение психиатрического освидетельствования Невзорова до сих пор принято не было. Больше всего Александр Белый боялся того, что бывший напарник избежит наказания. Он потратил немало сил, был на грани увольнения, едва смог спасти двух девушек от страшной смерти и внутренне содрогался от мысли, что Вячеслав Невзоров может выйти сухим из воды.

– Осталось семь минут, – сказал мужчина у стены.

Александр Белый неуверенно закивал и заерзал на стуле. Вячеслав Невзоров поймал взгляд бывшего коллеги и улыбнулся, но выражение его лица от этого не стало приятнее. Напротив, оно было так же пугающе, как сверкнувшая на безоблачном небе молния. Его улыбка отозвалась раскатом грома в нервно вздымающейся груди Белого.

– Ладно, я тут зачем… – начал он и тут же замолчал, услышав, как сильно задрожал голос.

Александр избегал смотреть на Невзорова. Создавалось впечатление, что преступник здесь он, а не человек в наручниках. Испуганный, нерешительный, нервный Белый напротив пышущего уверенностью и превосходством Невзорова. Он понимал, что времени остается немного, и надеялся, что бывший напарник сам захочет что-то сказать ему.

– Пять минут.

Собрав всю ту немногую решимость, что в нем осталась, Александр Белый спросил дрогнувшим голосом:

– Почему?

Вячеслав Невзоров наклонился вперед, уперев сложенные руки в стол, и поймал блуждающий взгляд молодого следователя перед ним.

– Почему ты все это сделал? – повторил Белый, до боли сжав кулаки.

– Не понимаю, о чем ты, – скучающе ответил Невзоров, не отрывая пристального взгляда от бывшего напарника.

– Ты действительно считал меня идиотом… Да, я и был идиотом. И остаюсь им, похоже, раз пришел сюда в надежде узнать правду, – затараторил Александр, вдохнул и продолжил: – Ладно, если ты не хочешь говорить, как убивал всех этих людей… Сколько их вообще было? Это не дает мне покоя… Если бы я тогда не успел… Алиса… Ее бы… – запнулся он. – Ты хотел убить ее… Я никогда тебя не прощу. Ни за что на свете!

– Я и не собирался просить прощения, – сказал Невзоров, прищурившись.

– Но тебе есть за что! У меня столько вопросов… Но я только что понял, что не получу ответа ни на один из них. Ты – чудовище. Монстр. Я думал, что ты хороший человек, законопослушный… Мне хотелось быть похожим на тебя, черт возьми! – почти выкрикнул Белый и тут же осекся, тяжело задышал и перевел дыхание. – Боже… Зачем я здесь? Это же все не имеет смысла…

Вячеслав Невзоров приподнял плечи, продолжая смотреть и слушать, но не произнес ни слова. Мужчина у стены сообщил им, что осталось две минуты. Александр сжал кулаки до тихого хруста, который словно привел его в чувство. Он встретился взглядом с бывшим напарником и сказал:

– Что ты знаешь об исчезновении Бакуменко?

– Кого?

– Юлии Бакуменко. Пропала на прошлой неделе. Каким-то образом заявление попало ко мне. Это твоих рук дело? Как ты это провернул?

Невзоров закрыл глаза и покачал головой. Он был похож на теряющего терпение взрослого, который пытался объяснить ребенку кажущиеся совершенно очевидными для него вещи.

– Ты мне омерзителен! Зря я это затеял… С меня хватит, – сказал Белый, резко поднявшись со стула.

– Стой, – бросил Вячеслав Невзоров.

Александр застыл на месте, посмотрев на бывшего напарника сверху вниз. Тот поднял на него взгляд и невозмутимым, будничным тоном произнес:

– Ты мне должен.

– Я ничего тебе не должен, – возмущенно огрызнулся Белый.

– Выписка, – напомнил Невзоров. – Услуга за услугу.

Сердце ухнуло вниз. Он побледнел и открыл рот в изумлении. В ушах поднялся тоненький визг, и Белого качнуло в сторону. Парень запаниковал, но успел ухватиться за стол и удержаться на ногах. На лице Невзорова появилась улыбка победителя. Сейчас он и был победителем.

Александр даже не подозревал, чем обернется для него просьба получить выписку из лаборатории, которая, хоть и привела расследование в нужном направлении, по итогу не сыграла большой роли в суде. Он не хотел ничего делать для убийцы, который не признавал своей вины в смертях ни в чем не повинных людей, но Белый был человеком чести. Именно таким воспитали его родители, и ни разу за двадцать пять лет жизни ему не приходилось нарушать данное однажды слово.

– Что ты хочешь?

– Назови имя, – коротко ответил Невзоров.

Белый уставился на него в недоумении. Мужчина вздохнул и сказал:

– Ты не изменился. Все такой же тупой, как и твоя подружка. Я не верю в эту чушь с вещими снами твоей Алисы. Она не могла оказаться в том месте сама. Кто-то сообщил ей об этом. И я хочу знать, кто. – Невзоров сделал короткую паузу. – Имя. Мне нужно имя этого человека. У меня все.

Вячеслав Невзоров резко встал из-за стола. Александр сделал шаг к нему, желая что-то сказать, но мужчина у стены открыл дверь и без слов указал на часы. Время их общения закончилось. Сотрудник СИЗО увел Невзорова обратно в камеру.

Белый почти сбежал оттуда. Он надеялся, что тяжесть на сердце после этой встречи уйдет, но она только умножилась.

Оказавшись на улице, Александр достал телефон из кармана куртки и в тот же момент увидел, что ему звонит Антон Со́личев.

– Алло, – ответил он на вызов.

– Белый, срочно возвращайся в отдел! У нас инфа по делу Бакуменко. Быстро!

После чего в трубке раздались короткие повторяющиеся гудки.

Глава 5

И сила Их в том знании, что недоступно людям.
«О Великих Воронах»

Николай Александрович поздоровался с Алисой и пригласил ее последовать в кабинет. Расположившись на стуле напротив, она смущенно улыбнулась и поправила воротник водолазки. Сегодня Николай Картунин был одет в медицинский халат, серую рубашку и темные брюки с серебряной пряжкой на ремне. Он выглядел, как всегда, великолепно, держался уверенно и спокойно, чем легко располагал к себе.

– Как ваше самочувствие? – спросил Николай Александрович.

Алиса неуверенно покачала головой, издав протяжный звук на выдохе с закрытым ртом. Он посмотрел на нее, не торопя, спокойно ожидая ответ.

– Не очень, – призналась она.

– Расскажите, что именно вас беспокоит, – предложил Николай. – Можете переместиться на диван, если желаете.

Алиса сделала так, как он сказал. Приставленный спинкой к белой стене светло-бежевый диван был значительно удобнее стула и потому, откинувшись на нем, она смогла немного расслабиться. Сделала несколько медленных вдохов и выдохов, посмотрела на Николая Александровича и приступила к рассказу. Поведала ему все: подробности сновидения, свою прогулку до сеанса, пугающую дрожь в теле после пробуждения. Он слушал ее внимательно, время от времени делая пометки на бумаге, и подбадривающе кивал, когда Алиса замолкала в нерешительности.

– Я правильно понял, что вы избегаете заходить в кофейню, в которой работал Андрей?

– Да. Мне тяжело даже думать об этом…

– Что именно вы чувствуете?

– Вину. Что не смогла ничего сделать.

– Алиса, вы верно оцениваете свои возможности? Как хорошо вы знали Андрея?

– Он был моим бариста больше года. Ну, – поспешно пояснила она, – незнакомым человеком, с которым мне было на удивление легко. Андрей всегда выделял меня среди остальных посетителей.

– Общались ли вы за пределами кофейни?

– Нет.

– Значит, вы не можете сказать, что знали его хорошо?

– Наверное, да.

– Давайте смоделируем ситуацию. Вернемся в день, когда он еще жив. И вы знаете о том, что может произойти. Как вы поступите?

Алиса замялась и склонила голову. Капелька пота скатилась по виску. Ей стало невыносимо жарко. Заметив это, Николай предложил воды из кулера в кабинете. Он встал, взял бумажный стаканчик и наполнил его. Она забрала протянутую ей воду и сделала несколько коротких глотков.

– Спасибо… На самом деле я не уверена, что смогла бы предупредить его… Думаю, мне не хватило бы уверенности.

Николай Александрович вернулся за свой стол, посмотрел на нее и уточнил:

– Уверенности, чтобы заговорить с ним, или в том, что это может произойти?

– В том, что он мне поверит.

– Почему вы так думаете?

– Потому что я не уверена, что сама бы поверила, скажи мне кто-то нечто подобное.

– Какой из этого можно сделать вывод?

– Что это пустое переживание?

– Это решать исключительно вам, Алиса, – мягко ответил Николай.

– И как мне быть тогда? Что мне сделать, чтобы стало лучше?

– Вы можете сходить в эту кофейню. Лучше, если пойдете туда не одна. Наблюдайте за своими мыслями, но не подавляйте их. Позвольте им течь, как ручей. В этот момент вы можете испытать тревогу. Это нормально. Постарайтесь не зацикливаться на этом чувстве, не подавляйте, но и не отрицайте. Вы все еще ведете дневник эмоций?

– Да.

– Замечательно, – сказал Николай Александрович с улыбкой. – Продолжайте. После похода в кофейню запишите все, что посчитаете нужным – свои чувства, мысли, ощущения. И постарайтесь напротив негативных мыслей определить реалистичные. Вы помните, как это делается. Если нужна будет моя помощь, приносите дневник на следующий сеанс.

– Хорошо… Но с кем мне туда пойти? – спросила она, бросив скромный взгляд на него.

– Что насчет вашего нового друга Александра Белого? Вы ведь поддерживаете связь?

– Да, мы общаемся. Редко, конечно, но… – протянула Алиса, – я спрошу у него. Но про мой сон… Не знаю, что и думать.

– Кошмары вызваны тем негативным опытом, который вы ранее получили. Не по своей вине, хочу заметить. Вами двигали альтруистические намерения, за что вас можно только похвалить. Пережитое вами – ужасно. Психика любого человека, даже самого уравновешенного и здорового, подверглась бы не меньшему удару. Однако стоит ответить на вопрос: «Сейчас вы чувствуете себя в безопасности?»

– Конкретно сейчас?

Николай Александрович спокойно кивнул.

– Да, сейчас я в безопасности. Но Невзорова все еще не посадили… И если вдруг он окажется на свободе…

– К сожалению или к счастью, мы не можем предсказать будущее, – осторожно заметил Николай Картунин. – Но проработка различных сценариев со словом «если» способна привести как к негативной реакции, так и к позитивной. Предположим, если Невзорова осудят и посадят в тюрьму. Что вы тогда будете чувствовать?

– Спокойствие, наверное…

– Он сейчас под стражей, правильно?

– Верно.

– Получается, вам ничего не угрожает. Человек, который хотел лишить вас жизни, на данный момент находится за решеткой. И в ближайшем окружении есть люди, которым вы дороги. Те, кто готов оберегать и защищать вас.

Перед мысленным взором Алисы появилось улыбающееся лицо Александра Белого. Во взгляде светло-голубых глаз было столько тепла, что девушку буквально бросило в жар. Он смотрел на нее с такой нежностью, что белые, как первый снег, ресницы немного подрагивали от бушевавших в нем чувств.

Его образ встрепенулся, парень запрокинул голову и рассмеялся, прикрыв глаза. Она успела заметить, что Александр часто делал так, когда ему было по-настоящему весело. «Это на самом деле мило», – подумала Алиса. Они стояли так близко, что она могла почувствовать исходящее от него тепло. От его светлых волос пахло лаймом и мятой. И этот запах вызывал неожиданное покалывание в ладонях.

– Думаю, да. Сейчас я в безопасности, – прошептала Алиса.

– Что касается вашей симптоматики, я вынужден изменить план лечения и настоять на том, чтобы вы как можно скорее сдали анализы, – сказал Николай Александрович, щелкнув ручкой и начав что-то писать на чистом коротком листе бумаги. – Это необходимо для того, чтобы исключить иные патологии и сделать окончательный вывод о том, что она вызвана пережитым ранее стрессом. Или же приемом новых лекарств. Так или иначе, прием старых препаратов вы должны прекратить.

– Я все сдам… В прошлый раз как-то… Не до этого было…

– Возьмите, – сказал он, протянув ей лист со списком анализов. – Адрес моей почты указан внизу. Как только придут результаты, я ознакомлюсь с ними, и мы сможем провести следующий сеанс.

– У меня недалеко от дома есть клиника. Я завтра же приду туда и все сделаю. Единственное… Образ из моего сна… Который пел колыбельную.

– Вы узнали его?

– Мне кажется, да, – неуверенно ответила Алиса. – Такое чувство, что я знаю его. Но мы никогда не виделись. Это… Сложно объяснить…

Она подняла голову и посмотрела на настенные часы. Время их сеанса закончилось четыре минуты назад.

– Простите, я задерживаю вас… – сказала Алиса, вставая с дивана и хватая свой рюкзак.

– Это не страшно, – успокоил ее Николай Картунин, достал бланк для рецепта и стал писать на нем что-то. – Если вам сейчас сложно сформулировать мысль, не мучайте себя. Однако вы правы. К сожалению, время сеанса и правда подошло к концу.

– Думаю, это не так уж и важно… – пробормотала она на выдохе.

– Как посчитаете нужным. Решение все равно за вами, – сказал он, поставил подпись и печать на рецепте и протянул ей. – Уверен, что мы со всем справимся. Мы ведь команда?

– Да, мы команда, – подтвердила Алиса, забрала рецепт и расплылась в широкой глупой улыбке. «Боже, он помнит, что говорил тогда… Может, и то прикосновение тоже… – подумала она, бросая быстрый взгляд на мужчину, который встал и пошел к двери. – Нет, не нужно об этом думать. Он слишком хорош. Такой, как он, никогда не посмотрит на меня как на девушку. Вряд ли то прикосновение вообще что-то для него значило».

– Прошу, – сказал Николай Александрович, придерживая дверь перед Алисой.

Смущенно поблагодарив, она вышла из кабинета вместе с ним. Следующий сеанс был назначен на 25 ноября.

Общение с Николаем всегда действовало на Алису в хорошем смысле опьяняюще. Она вышла из клиники в приподнятом настроении и достала телефон из кармана куртки. Открыла переписку с Белым и прочла его последнее сообщение: «Хорошо. Я вечером уточню». Недолго думая, Алиса напечатала и отправила короткое: «Встретимся завтра».

Антон Соличев разговаривал с Савелием, когда Александр вошел в холл. Молодой следователь приблизился к ним, и они обменялись рукопожатиями. Он поинтересовался последними новостями, в том числе об исчезновении Юлии Бакуменко.

– Родителей у нее нет, – сказал Савелий. – Ее бабушка уже месяц в больнице после операции на почках. Какие-то осложнения. Так что девчонка неделю до исчезновения жила одна.

– А я успел удивиться, почему заявление писали не родственники, – признался Белый и посмотрел на Антона. – Что ты нашел?

– Таксиста, который довозил Бакуменко до дома, – ответил он.

– Я с тобой, – сказал Александр, повернувшись к Савелию.

Мужчина кивнул и сделал жест рукой, приглашая идти за ним. Белый попрощался с Антоном и последовал в допросную комнату.

Таксистом оказался невысокого роста круглолицый мужчина предпенсионного возраста по имени Константин. Озвучив всю запрошенную Савелием информацию, он расположился за столом напротив молодого следователя и оперативника.

– В какое время вы забрали Юлию Бакуменко? – задал первый вопрос Александр Белый.

– Э-э-э, прямо точно время не назову. В приложении где-то было, если прямо нужно, – ответил Константин, почесав за ухом. – Темно было. Три с чем-то. Четырех часов еще не было.

– Ее кто-то провожал или она села в машину одна?

– Парнишка какой-то. Высокий такой, с хвостиком на башке. Посадил ее, и все. Поехали.

– Во сколько и где вы высадили девушку?

– Минут двадцать или тридцать поездка была. Машин ночью почти нет, я потому в это время и таксую. Может, часа в четыре и ее привез. Рассвет еще даже не наклевывался. Высадил? Какую точку указали, там и высадил. У дома, наверное.

– Назовите адрес.

Константин накренился и попытался достать телефон из кармана брюк. Ему мешал округлый живот, выступающий под коричневым свитером, но через минуту он уже вводил пароль на экране.

– Я без очков плохо вижу, так что вот, – сказал таксист и протянул Белому телефон с открытым приложением.

Александр забрал его и открыл историю выполненных заказов. Найдя нужную информацию, он продиктовал ее Савелию, который сверил время и адрес, продиктованные ранее Димой. Вернув телефон, Белый задал следующий вопрос:

– В каком состоянии пребывала девушка во время поездки?

– Сонная была. Прямо пахло от нее. Алкоголем. Почти не говорила ничего. Когда довез до места, уснула, видать. Пришлось пару раз толкнуть, чтобы проснулась.

– И что произошло далее? – спросил Савелий.

– Она оклемалась. Пробурчала что-то, я не расслышал что, и вышла из машины. А я уехал прямо в центр. Оттуда заказов ночью больше, чем из спальников.

– Вы видели, куда направилась девушка после того, как вышла из автомобиля?

– Нет, я не обратил внимания.

– Она вошла в подъезд? – спросил Савелий.

– Может быть, заметили кого-то подозрительного? – подхватил Белый.

– Не помню. Вроде на улице стояла, когда я уехал. А большего и не знаю.

Савелий озвучил записанную во время разговора информацию, получил от Константина подпись и коротко пожал ему руку. Мужчина пожелал им доброго дня, и все трое вышли из допросной.

Белый повернулся к совершенно спокойному Савелию и взволнованно спросил:

– Ты ему веришь?

Савелий равнодушно пожал плечами.

– Камеры проверяли? – уточнил Александр.

– Разумеется. Несостыковок нет.

– Я про камеры рядом с ее домом.

– Мы не в Москве или Питере, чтобы на каждом углу камера висела, – лениво заметил Савелий.

– Их там нет? Даже рядом? – удивился Белый.

– Спроси у Соличева. Я пойду делом займусь, – сказал он, похлопал его по плечу и направился по коридору к лестнице.

Александру не нравилось, как двигалось это дело. Стоило признать, что исчезновения были однозначно одними из самых сложных дел из-за своей неопределенности. С пропавшим человеком могло произойти все, что угодно. Причастен ли кто-либо к исчезновению девушки или это был ее осознанный выбор, после которого с ней произошло нечто, из-за чего она больше не вышла на связь? Исходя из имеющихся данных, Белый сделал вывод, что Юлия в полусонном состоянии вряд ли могла принять решение сбежать. Значит, кто-то приложил руку к ее исчезновению. Хотя в глубине души Александр надеялся, что спустя время девушка вернется сама и все закончится благополучно для всех: и для болеющей бабушки, и для переживающих друзей, и для следствия, и для самой Юлии.

Он достал телефон и написал Антону сообщение: «Нужна инфа с камер у дома Бакуменко. Получится?» Отправив его, Белый окинул взглядом пустой коридор: все были на своих рабочих местах. Ему стало неуютно от окружившей его тишины, перебиваемой только ленивым жужжанием лампы над головой.

Александр направился к себе. В холле темноволосая коллега тихо поздоровалась с ним, на что Белый ответил кивком. Переступив порог кабинета, он резко закашлял – воздух оказался спертым, тяжелым – и подошел к окну. Открыл его пошире и сделал глубокий вдох.

Холодный пыльный ноябрь медленно подходил к концу. Белый ждал зиму с надеждой на то, что вместе с первыми сугробами к нему придет долгожданное успокоение. Однако оно могло ему только сниться: выбранная им работа оказалась воплощением суеты и постоянной головной боли, а подаренный отцом пес добавил Александру дополнительных хлопот. Была еще Алиса, мысли о которой вызывали в груди приятное, ранее незнакомое Белому ощущение.

Когда-то Невзоров назвал его наивным дураком, указывая на быстро возникшую симпатию и, как следствие, доверие напарника к синеволосой девушке. И снова Вячеслав оказался прав. Поселившиеся в нем чувства к Алисе невозможно было отрицать. Белый не знал, как подступиться к ней, как расположить к себе настолько, чтобы она могла ощущать себя рядом легко и беззаботно. И это по-настоящему его волновало.

Раздался звук уведомления. Он переместил взгляд с окна на экран телефона и широко улыбнулся. Ему пришло сообщение от Алисы. Почувствовал удовлетворение с долей волнения, когда прочел ответ: «Встретимся завтра». Белый решил не давить вопросами и уточнить время и место ближе к вечеру.

Александр положил телефон на подоконник и прикоснулся ладонями к горячей батарее. Холодный воздух обдувал его лицо, а согревающее тепло поднималось от длинных пальцев к участившему свой ход сердцу. Телефон завибрировал, и на экране высветилось новое сообщение, на этот раз от Соличева: «Камер во дворе Бакуменко нет».

III

Она выдыхает стон, запрокинув голову назад. Его близость и такие желанные прикосновения поднимают в ней волну неведомой до этого страсти. Волосы струятся по подушке, спина изгибается, ноги дрожат от желания, что уже невозможно скрыть. По лбу стекают капельки пота. Комната наполняется мерцающим светом. Или у нее разыгралось воображение?

Алиса приподнимается на локтях и ловит на себе взгляд серых глаз. Мужчина хищно улыбается, положив подбородок на ее плоский живот. Сердце бьется с такой силой, что тело начало вздрагивать ему в такт.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Николай, немного наклонив голову так, что черные волосы изящно падают на его лицо.

Бархатный голос любимого мужчины вызывает в ней волну мурашек, скользящих от затылка по позвоночнику к ногам. Она одновременно хочет спрятаться от него и отдаться ему без остатка. Алиса и мечтать не могла о том, что однажды окажется в его объятиях, совершенно обнаженная и податливая. Однако теперь это происходит, и ничего уже не изменить.

Николай приподнимается, и она видит, как перекатываются мышцы под светлой кожей. Его широкие плечи, красивая шея и умопомрачительно соблазнительное выражение прекрасного лица – все это достойно кисти самого талантливого художника или долота непревзойденного скульптора.

– Я… Мне… – пытается сказать Алиса.

Он касается ее губ своими. Легко, невесомо, мягко. Этот поцелуй вызывает в ней тянуще-сладостное ощущение внизу живота. Она тихо стонет в теплые губы Николая, вызвав на его лице великолепную улыбку.

Мужчина вскидывает руку и нежно проводит пальцами от шеи девушки до лобка. Алиса вздрагивает. Голова кружится от этих едва ощутимых прохладных прикосновений. Она вновь сползает по мягкой кровати и падает головой на подушку.

Горячее дыхание опаляет внутреннюю сторону бедра. Ласковые губы оставляют цепочку поцелуев, приближаясь к самому чувствительному месту. Алиса сжимает пальцами простынью когда он подтягивает ее за бедра ближе к себе. Страсть между ними нарастает с каждым новым мгновением. Грудь девушки вздымается от частых прерывистых вдохов. Он обхватывает губами ее клитор и совершает осторожные круговые движения языком. Алиса вздрагивает каждую секунду, не в силах себя контролировать. Сладостные стоны срываются с пересохших губ. Она запрокидывает голову. Светлый потолок начинает кружиться перед глазами.

Алиса задерживает дыхание. Его движения становятся быстрее и резче. Ее бедра вздрагивают вслед за ними. Он знает, что делает, и она отдается ему без остатка. Напряжение достигает своего пика. Девушка несколько раз крупно вздрагивает, изгибаясь на кровати. Сладостное чувство разливается по телу, вызывая приятное покалывание в месте, где только что были его губы.

Уши заложило от нахлынувшего на нее оргазма. Он целует ее чуть ниже лобка и подтягивается на локтях. Все еще не пришедшая в себя от его ласк Алиса слышит приглушенный голос:

– Какая чудесная родинка.

Она не видит, а чувствует, как он ложится на нее. Девушка проводит пальцами по его животу и касается горячей твердой плоти, которая податливо ударяется ей в ладонь. Секунда – и мягкие влажные губы накрывают ее. Их языки сплетаются в страстном танце, что поднимает в ней волну новых мурашек и невероятного желания.

Она приоткрывает глаза, когда он немного отстраняется. Теплая ладонь скользит по ее щеке к ушку. Алиса видит в глазах напротив бескрайнюю синеву летнего неба с редкими невесомыми облаками. Эти густые светлые ресницы кажутся ей самыми красивыми на всем белом свете.

Он вновь целует, не давая ей опомниться. Свежий мятно-лаймовый аромат окутывает все вокруг. Его пальцы ласково гладят ее лицо. Головокружение становится невыносимым, и Алиса выдыхает ему в рот:

– Я…

Он на секунду отстраняется и страстно шепчет:

– Я тоже люблю тебя, Алиса…

И снова их губы сливаются в поцелуе. Он ласкает ее пальцами второй руки, совершая уверенные круговые движения. Их сознания затуманены желанием.

– Саша… – успевает прошептать Алиса, когда он отстраняется, чтобы вдохнуть.

Она прижимается к нему грудью, проводит ладонью по всей длине члена и обхватывает его. Белый возбужденно выдыхает, и этот звук срывает все запреты, поднимая в ней новую волну желания. Он едва слышно произносит:

– Я хочу тебя…

– И я…

Александр целует скулу Алисы и опускается к шее. Она тоже не прерывается, совершая быстрые ритмичные движения рукой. Эту страсть невозможно остановить и объяснить. И они намерены поддаться захлестнувшему их желанию.

Белый берет ее руку, мягко целует и опускается на локтях. Теперь их тела так близко друг к другу, как никогда прежде. Еще мгновение – и они становятся одним целым.

Глава 6

За туманом реальности лишь Они способны узреть Истину.
«О Великих Воронах»

Алиса сдала кровь, вышла из процедурной и поднялась по лестнице на второй этаж. Здесь людей оказалось меньше, чем на первом. «Хотя сегодня утро субботы», – подумала она, подходя к нужному ей кабинету. Время приема еще не пришло, поэтому девушка заняла свободное место напротив ряда одинаковых дверей.

Телефон завибрировал в рюкзаке. Алиса достала его, разблокировала экран и прочла новое сообщение от Александра Белого: «Доброе утро! Откуда тебя забрать сегодня?»

Она прислала ему адрес клиники и сказала, что напишет, когда освободится. Белый ответил стикером с отдающей честь маленькой собачкой и надписью «Понял-принял».

Ей было неловко встречаться с ним после сновидения, в котором он ласкал ее, и – что самое неожиданное – она не была против. От одного воспоминания по шее и ключицам стекала горячая капелька пота. Грудь нервно вздымалась, дыхание учащалось. «Почему он мне снился? И еще в таком… Странном положении… – смущенно подумала Алиса. – Некоторые мои сны сбываются. Неужели и этот сбудется? Нет… Это бред. К Николаю в таких снах я привыкла, но он… Я не думала о нем в таком ключе… Он ведь мне даже не нравится как мужчина. Правда ведь? Или все же нравится?»

Ее внимание привлек звуковой сигнал, исходящий от телевизора над головой. На экране высветились номер и слово «входите». «Так, все, хватит, – мысленно одернула она себя. – Это был всего лишь сон. Ничего особенного. Просто сон». Алиса встала и, постучав в дверь нужного ей кабинета, вошла.

В клинике она пробыла около часа: посетила всех врачей, к которым направил ее Николай Александрович, сдала необходимые анализы и даже побывала в капсуле МРТ, слушая в наушниках мерный шум бьющихся о берег морских волн. Невролог осмотрел худощавое напряженное тело девушки, прощупал мышцы под грудью, на которые указала Алиса, и предположил, что описанная симптоматика вызвана стрессом. Кардиолог изучил результаты ЭКГ и заключил: «Полностью здорова».

На выходе, у гардероба, ее встретил пожилой мужчина с ровной осанкой. Протянув ему номерок, она достала телефон и написала Белому, что освободилась.

Через пять минут девушка уже стояла на улице в черной кожаной куртке с растрепанными от холодного ветра волосами. Алиса высматривала среди машин номер рабочего автомобиля Александра и опускала взгляд на открытую переписку с Николаем. Ей нестерпимо хотелось с ним поговорить – а сегодняшний сон только усилил ее чувства, – но она понимала, что отвлекать его без веской причины очень плохая затея. Разумеется, он не станет грубить пациенту и ответит на ее сообщение о том, что анализы успешно сданы, однако меньше всего ей хотелось производить впечатление навязчивой девушки.

Алиса заблокировала экран телефона и поднесла пальцы к губам. Она совершенно не отдавала себе отчет в том, что снова впилась зубами в тонкую кожу вокруг ногтей. Громкий, немного запыхавшийся голос, раздавшийся за спиной, заставил ее вздрогнуть:

– Привет! Давно ждешь?

Она обернулась и увидела улыбающегося Александра, который перевел взгляд с ее лица на палец и охнул: «У тебя кровь!» Алиса взглянула на правую руку и поняла, что Белый прав.

– Нужно обработать и заклеить ранку, – сказал он и осмотрелся по сторонам. – Пойдем, там аптека…

– Не стоит, – попыталась остановить его девушка, протянула к нему ладонь и ощутила, как горячие пальцы коснулись ее кожи.

Она невольно вздрогнула. Перед мысленным взором промелькнули картины последнего сновидения: его влажные губы покрывают ее лицо поцелуями, их языки сплетаются в страстном желании, он делится с ней теплом своего тела, лаская одновременно грубо и ласково, именно так, как она хочет. Тем временем Белый взял Алису за руку, чем вывел ее из оцепенения, и повел за собой.

Они перешли дорогу и приблизились к зданию с вывеской «Аптека». Молодой человек предложил ей войти внутрь, но она отказалась, смущенно покачав головой. Решив не спорить, Александр зашел в аптеку и уже меньше чем через минуту вернулся с упаковкой в руках.

– Он бактерицидный, – сказал Белый, клея пластырь с зеленой подушечкой на поврежденный палец Алисы.

– Спасибо, – пробормотала она, опустив взгляд.

– Почти девять, – произнес Александр, посмотрев на наручные часы. – Ты голодна?

– Пожалуй, – ответила Алиса.

– Можем сходить в кофейню или в кафе. Выбор за тобой, – сказал он. – Рад тебя видеть.

Она опустила голову еще ниже, почувствовав знакомое покалывание у основания пальцев рук. Удивленная, смущенная и растерянная, Алиса не могла вымолвить ни слова. «Почему я так реагирую? Неужели?.. Нет… Это из-за сна. Это точно из-за него», – подумала она.

– Чем бы ты хотела позавтракать? Может, кофе? Ты замерзла, – заметил он, наклонив голову. – Тут рядом кофейня. Та, в которой мы должны были встретиться…

Алиса последовала за Белым. Они обогнули центральный парк, возвышающийся над городом когтистыми ветвями голых деревьев, несколько раз перешли улицу и подошли к зданию с бежевой вывеской, на которой был изображен черный ворон. Александр мельком взглянул на поникшую девушку, на лице которой отразилась невыносимая боль.

– Можем зайти в другую, – поспешно предложил он.

– Н-нет, я-я в порядке, – ответила она и тут же замолкла, услышав, как задрожал голос.

– Если тебе некомфортно, мы можем уйти. Я не настаиваю…

Набрав в легкие побольше воздуха, Алиса сделала шаг к высоким ступенькам, ведущим к двери кофейни. Той самой кофейни, в которой работал ее любимый бариста, ныне покойный Андрей. Входная дверь резко открылась, и на пороге появился мужской силуэт.

Сильная дрожь прошлась по позвоночнику. Алиса сделала неуклюжий шаг назад и столкнулась с Белым, который успел подхватить ее до того, как она стала заваливаться на бок. Перед глазами поплыло: очертания улиц, вывеска с вороном, куртка Александра, ступеньки и черный силуэт со стаканчиком кофе. Все вокруг побледнело, словно на голову накинули белую вуаль или недавно отступивший утренний туман вновь опустился на город. Такой же туман, что струился по покрытой мокрой листвой поляне между темными стволами в глубине леса ранним утром конца октября. Ворон на бежевой вывеске на секунду ожил и раскрыл клюв. В заложенных ушах эхом повторялся знакомый вороний крик, но звучал он приглушенно, сдавленно, далеко.

Окутанный ароматом кофе силуэт, с темными вьющимися волосами, в черной куртке, спустился с крыльца и без слов обогнул парня и девушку, которые остановились перед входом в кофейню. «Это он, – судорожно забились мысли в ее голове вместе с зашедшимся в панике сердцем. – Это Невзоров… Он на свободе… Он вернулся, чтобы убить меня… Мне не сбежать…»

– Али… Али-са! Алиса! – голос Александра Белого звучал где-то сверху и словно сквозь толстое стекло. – Вызвать «Скорую»? Алиса! Ты меня слышишь?

Все ее тело охватила неконтролируемая дрожь. Она не могла устоять на ногах и оперлась на парня, вцепившись изогнутыми пальцами в его куртку. Белый держал Алису в объятиях, гладил по волосам и шептал что-то на ухо. Прислушавшись, она различила его слова:

– Дыши, пожалуйста. Алиса, не забывай дышать…

Хриплый вдох. Дрожь в ногах стала менее интенсивной. Выдох. Еще один вдох. Алиса шумно сглотнула слюну и поняла, что у нее заложило уши. Когда она подняла голову, Белый заметил бледность ее лица и потянулся к упавшему со спины девушки рюкзаку. Одной рукой он дернул молнию, запустил пальцы в образовавшуюся дыру и легко вытащил небольшую бутылку воды.

– Тебе нужно попить. Давай сначала сядем, – сказал Александр.

Несколько шагов, и Алиса оказалась на скамейке, которая была прислонена к левой стороне кофейни. Белый быстро открутил крышку на полулитровой бутылке и поднес горлышко к ее пересохшим губам. Она сделала два жадных глотка.

Сердцебиение постепенно замедлилось. Паника отступила. Теперь о случившемся напоминали только вспотевшая под растрепавшимися волосами шея и легкая дрожь в руках и ногах. Выдохнув благодарность, Алиса поднесла ладонь к лицу и провела ею по мокрому лбу.

– Я очень испугался, – признался Белый, убрав бутылку с водой и обеспокоенно посмотрев на девушку. – Ты как?

– Уже лучше, – ответила она. – Еще раз спасибо.

– Тебе сейчас явно не до кофе, – сказал Александр. – Но поесть нужно. Ты ведь голодная. Могу купить что-нибудь в кофейне или все же зайдем в кафе?

Алиса неуверенно покачала головой:

– Нет, ты прав. Можно в кафе. Но не…

Она красноречиво посмотрела на бежевую вывеску с вороном. Обеспокоенный Белый нежно взял ее за руку и понимающе сжал холодные пальцы. Приятный контраст исходящего от него тепла и свежего аромата лайма и мяты окончательно успокоил Алису.

Они сели за столик у стены из цветов, от которых исходил слабый полусладкий аромат. Официант положил перед ними меню и сообщил, что подойдет через несколько минут.

Белый обеспокоенно посмотрел на Алису. Цвет ее кожи казался бледнее обычного, а привычные синяки под зелеными глазами стали еще темнее. Листая меню, она склонила голову так, что синие волосы с отросшими корнями упали на щеку. Алиса выдохнула, сдувая непослушные пряди с лица. Вздернутый кончик носа пару раз смешно дернулся, и девушка тихо чихнула. «Боже, какая она милая», – с нежностью подумал Белый и пожелал ей здоровья.

– Спасибо, – смущенно пробормотала Алиса. – Может, закажем чай?

– Я только за. Мы пробыли на улице достаточно долго. А ты еще дольше меня, судя по всему, – сказал Белый, открывая страницу меню с ассортиментом чая.

– Ну, я была удивлена, что ты не на машине, – призналась она.

– У меня выходной. И я рад провести его с тобой.

Алиса приподняла меню, как понял Белый, чтобы скрыть смущение. Его губы растянулись в непроизвольной улыбке. К их столику подошел официант:

– Готовы сделать заказ?

Белый заказал ассам со свежей мятой, омлет с ветчиной и чизкейк. Алиса попросила сырники со сметаной и медовик на десерт. Когда они снова остались вдвоем, Александр наклонился и поинтересовался:

– Ты наешься этим? Если что, я угощаю.

– Не стоит, – отмахнулась она.

– Я настаиваю. Это ведь была моя затея. Если ты захочешь что-то еще, не стесняйся.

Алиса качнула головой и посмотрела на украшенную декоративными живыми цветами стену. В просветах между растениями располагались круглые маленькие лампочки, которые она сначала не заметила, потому что они не горели.

– Ты уже был здесь? – спросила она.

– Нет, но я слышал, что место хорошее, – признался Белый.

– «Цветник», – произнесла Алиса так, словно пробуя слово на вкус. – Подходящее название.

Им принесли стеклянный чайник, приборы и прозрачные круглые чашки. «Мяты не пожалели», – подумал Александр. Белый решил поухаживать за Алисой и осторожно разлил ароматный чай по чашкам. Девушка скромно поблагодарила его.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Уже лучше.

– Что говорит твой психотерапевт?

– Нужно работать. Причем буквально, – сказала Алиса и усмехнулась: – Я отрисовываю заказы. Частые походы к психотерапевту больно бьют по карману. Клиника ведь носит его имя, – напомнила она.

– Никогда не был на подобных сеансах, – сказал Белый. – В военкомате и при устройстве на работу эта встреча не занимает больше пяти минут. Тебя саму все устраивает?

– Конечно, – ответила она. – Николай Александрович замечательный специалист.

– Ты пьешь лекарства?

– Ой, точно…

Алиса повернулась к рюкзаку, который поставила на диванчик рядом с собой, достала блистер с белыми таблетками и полулитровую бутылку воды. Приняв лекарство, она убрала все обратно, посмотрела на Белого и спросила:

– Кстати, откуда ты знал, что у меня с собой вода?

– Логика, – сказал он, легонько постучав пальцев по виску. – Врачи рекомендуют пить воду перед тем, как сдавать кровь. И…

Александр резко замолчал, когда официант поставил перед ним омлет. «Нет, лучше я не буду напоминать о том случае, когда Невзоров арестовал ее, – подумал он, смотря на то, как напротив Алисы поставили тарелку с сырниками. – Полупустая бутылка воды была у нее в тот день. Не хочу говорить, что это я осматривал ее вещи тогда. Даже у меня остался осадок, что уж говорить о ней».

Он взял протянутую упаковку влажных салфеток, которую она достала из рюкзака. Официант удалился, сказав, что десерты принесет позднее.

– Нужно почаще так встречаться, – произнес Белый. – Может, сходим в кино? Не сегодня… Завтра вечером, например.

– Не уверена… Я предпочитаю вечера проводить дома.

– Тогда можем сходить на утренний сеанс. После того как выгуляю Сеню, я весь твой.

– Сеню?

– Есений. Мой милый щеночек, – с улыбкой ответил Белый, открыл его фото на телефоне и показал Алисе.

– Такой милый. Вы даже похожи, – сказала она с широкой улыбкой. – Не знала, что у тебя есть собака.

– Недавно появился. Родители подарили. Я всегда хотел собаку, – признался он, убирая телефон. – Обязательно познакомлю тебя с ним, когда такая возможность представится. А пока ответь мне на очень важный вопрос… Какие жанры кино предпочитаешь?

– Драму, наверное, – сказала Алиса, убрав длинную челку за уши. – Но я не уверена, что завтра получится. Заказы сами себя не отрисуют. Антидепрессанты и нейролептики за что-то покупать нужно же…

– У меня тоже выходные дни называются так лишь условно. В любой момент могут вызвать на работу. Но на тебя время я всегда найду, – сказал Александр. – Так что пиши мне. А по поводу заказов… Ты любишь больше рисовать красками или на компьютере?

– И красками, и карандашом, и акварелью, и стилусом. По настроению. Но заказчики предпочитают диджитал[1]. Хотя я, если честно, в последнее время думаю порисовать в традишке[2]. Только вот акрил у меня еще с первого курса. Наверное, уже засох, – усмехнулась Алиса.

– Я не особо понимаю все эти художественные названия, но понял, что ты замечательный художник. Видел твои работы в паблике. Они волшебные.

Девушка смущенно отвела взгляд и приподняла плечи. Они приступили к еде. Белый прожевал кусочек омлета и спросил, нравится ли Алисе ее блюдо. Та коротко кивнула, не поднимая на него взгляда.

Когда Александр закончил со своей порцией и сделал большой глоток немного остывшего мятного чая, то неуверенно спросил:

– О, точно, тебе что-нибудь снится?

Алиса выпучила глаза и мгновенно залилась краской. До этого он не видел, чтобы она настолько резко менялась в лице.

– Чт-что ты имеешь в виду? – пробормотала девушка, избегая встречаться с ним взглядом.

– Ну, странные сны… Как тогда.

– А, это… – облегченно выдохнула она и даже позволила себе мимолетную улыбку, прежде чем резко дернуться и взглянуть на него. – Подожди! Кого-то убили?

– Нет-нет, не беспокойся, – поспешил он ее успокоить. – Просто интересно.

– Чаще всего мне снятся те, кто уже умер. Или тот, кого я никогда не знала…

Александр вопросительно посмотрел на Алису, которая почувствовала это, бросила на него взгляд и снова опустила на пустую тарелку. Положив приборы, она отставила ее на край стола и шумно выдохнула.

– Неважно.

– Тебе не снилась девушка? – решил уточнить Белый, достал телефон и, найдя фото Юлии Бакуменко, повернул экран к Алисе. – Вот эта.

– Нет, – сказала она, переведя настороженный взгляд с фотографии на его лицо. – С ней что-то случилось?

– Она пропала, – честно ответил он. – И зацепок у меня, к сожалению, нет.

– Я никогда об этом не задумывалась… Но теперь…

– О чем именно?

– О том, что найти убийцу проще, чем пропавшего человека, – произнесла Алиса, сделала глоток из чашки и на секунду прикрыла глаза.

Белый кивнул и хотел что-то сказать, но она опередила его:

– Пахнет почти как ты.

Александр не ожидал услышать это. Его глаза расширились в удивлении, а щеки и уши быстро стали розовыми от смущения. Заметив реакцию Белого, Алиса вновь поднесла чашку с чаем к губам и опустила голову. Он рассматривал сидящую перед ним девушку, и сердце его ускоряло ритм. Ему показалось, что мятный чай стал приятно сладким. Таким же, каким может быть их первый поцелуй, который Александр представлял одинокими осенними вечерами.

– Надеюсь, тебе нравится, – мягко произнес Белый.

– Ваш десерт, – раздался голос официанта рядом.

Он поставил перед ними чизкейк и медовик, забрал пустые тарелки и удалился. Александр смущенно кашлянул и посмотрел на Алису, которая едва сдерживала улыбку. Поняв, как нелепо они выглядят со стороны, Белый закрыл глаза и тихо рассмеялся. Этот звук оказался настолько заразительным, что уже через пару секунд рядом зазвучал искренний девичий смех, слившийся с его собственным.

Никогда до этого он не слышал от нее комплиментов. А смех Алисы – тем более. И хотя их знакомство началось с расследования убийства, Александр был искренне счастлив, что встретил именно эту девушку на пути к становлению хорошим следователем. Когда Белый открыл глаза, в его теплом взгляде отражалось столько любви, что ею можно было бы согреть целый дом в заснеженной тундре. Но ему бы хватило одной Алисы.

III

Ноги несут ее вперед. Сердце беспокойной птицей бьется о ребра. Хлестающие по щекам мокрыми листьями ветки царапают нежную кожу. Алиса вздрагивает от оглушительного раската грома. Холодные капли дождя падают на голову и плечи девушки. Обувь скользит по неровной, покрытой опавшими листьями земле.

Она останавливается и смотрит на небо, которое в ту же секунду прорезает ослепительная молния. Алиса тяжело дышит с открытым ртом, не в силах оторвать взгляда от белых неровных полос, вырывающихся из-за туч и рассекающих темно-серое полотно. Вместе с громовым раскатом и усилившимся порывом ветра до нее долетают обрывки фраз. Она прислушивается, пытаясь найти источник звука. Оборачивается так резко, что растрепавшиеся волосы беспорядочно взлетают, кружась в неистовом танце со стихией.

Прищурившись и закрыв лицо руками, Алиса замечает мужской силуэт. Он сидит на стуле согнувшись, перебирает пальцами струны гитары и качает головой в такт нежной мелодии, что доносится до нее вслед за шумом дождя.

Глаза девушки наполняются слезами. С губ слетает жалобный стон. Этот неизвестный человек, стоит взглянуть на него, вызывает в Алисе такую гамму противоречивых чувств, что становится трудно дышать. И в то же время всякий раз, когда он появляется перед ее мысленным взором, ей как никогда раньше хочется жить.

Она срывается с места и бежит к нему. Алиса не знает, почему видит этого человека, кто он и что пытается донести. Но ее душа тянется к нему, как борющийся за жизнь комнатный цветок протягивает иссохшие листья к упавшему на подоконник лучику солнца. Девушка бежит из последних сил, с трудом удерживая равновесие на влажной земле. Вскинув растопыренные пальцы, она делает последний рывок к мужчине.

Взмах. Все звуки резко стихают. Чья-то холодная ладонь впивается в тонкое костлявое запястье. Алиса вскрикивает, но вместо звука собственного голоса слышит хриплое карканье. Кто-то грубо закрывает ей рот шершавой ладонью. Широко открыв глаза, она рвется к темному силуэту, такому родному, такому близкому. И столь запретному.

Еще одна ладонь ложится ей на лицо. Мужчина пропадает из поля зрения, а пара рук за считаные секунды превращается в десятки и сотни. Они грубо щипают, дергают волосы на голове, рвут одежду и больно скручивают тонкую кожу на неприкрытых частях тела. Алиса пытается вырваться, скидывает несколько ладоней и набирает в легкие побольше воздуха.

Громкий крик вырывается из ее горла. Клекочущий, угрожающий, страшный. От этого звука кровь стынет в жилах, а беспорядочные грубые руки вспыхивают и осыпаются пеплом на влажную землю, прибитую холодными каплями. Из груди Алисы, из самых недр ее души и сердца рвется наружу полный отчаяния крик. Вороний крик.

Шум ветра и дождя врывается в ее сознание громко, внезапно, как хлесткая пощечина. Когда она широко распахивает глаза, мужского силуэта на прежнем месте нет. Девушка осматривается, поворачивает голову и резко вздрагивает. Огромный черный ворон налетает на нее и больно ударяет мощными крыльями. Он сбивает ее с ног. Вместе с ударом о землю отчетливо слышится хруст ломающихся костей. А следом – мокрый чавкающий звук хлынувшей из раны крови.

Алиса подскакивает на постели с пережатым судорогой горлом. Она хватает ртом воздух, но не может вдохнуть. Мышца под грудью сжалась с такой силой, что ей хочется выть от боли. Тело дергается в такт бешеному сердцебиению. Руки и ноги не слушаются.

Очередная судорога заставляет ее вздрогнуть и соскользнуть с кровати на пол. Пытаясь ухватиться за что-либо, Алиса тянет за собой подушку и поворачивает голову так, чтобы упасть на нее. Но не успевает. Она ударяется виском о ребро прикроватной тумбы. И теряет сознание.

Глава 7

Их радость в сложности мышления.
«О Великих Воронах»

Освещенный фонарями снег хрустел под тяжелыми зимними ботинками. Александр Белый остановился и сделал глоток горячего несладкого капучино. Он обернулся на кофейню, в которой купил бодрящий напиток, и мысленно порадовался, что она работает с раннего утра. Переведя взгляд на поводок, который сжимал в руке, Александр посмотрел на прицепленную к нему маленькую собачку в голубом комбинезоне, заинтересованно обнюхивающую сугроб. За месяц с новым хозяином Есений подрос, оправился после плановой вакцины и с радостью и энтузиазмом изучал все, что его окружало.

Через пятнадцать минут они подходили ко двору Белого. На улице все еще было темно. Есений засопел и рванулся вперед, резко потянув поводок.

– Тише, Сеня. Ты чего? Что ты там учуял?

Выдохнув облачка пара, Александр заметил движение рядом с высокими кустарниками у его дома. Собака начала рычать и, остановившись у него, стала беспрерывно лаять. Белый всмотрелся в тени между кривых ветвей. Оттуда выскочил темный силуэт, резко толкнул его и, высоко поднимая ноги, побежал прочь.

Есений дернулся было за ним, но молодой следователь успел схватить выскользнувший из пальцев поводок, удерживая собаку. Он быстро поднялся и стал оглядываться по сторонам. Пес продолжал лаять и тянуться к дороге, но Александр не заметил силуэт человека, который его толкнул. Он успел убежать, добавив к притоптанному множеством ног снегу еще одну пару следов.

– Сеня, тише. Он уже скрылся, – сказал Белый, отряхивая куртку.

Собака перестала гавкать и села на снег. Александр различил в утренней тишине тихое скуление Есения. Наклонившись к нему, погладил трясущегося пса между ушами и ласково произнес:

– Ты все равно молодец.

Сеня поднялся с земли, повернулся к хозяину и наклонил голову, посмотрев на него. Белый улыбнулся и краем глаза заметил что-то слева. Он развернулся и присмотрелся к тому самому кустарнику.

– Там что-то есть…

Александр рассмотрел очертания какого-то предмета и, судя по реакции Есения, тот тоже что-то почуял. Собака попыталась протиснуться вперед, но стукнулась лбом о ветку и села на задние лапы, обиженно засопев. Удерживая поводок, Белый присел на корточки, пошарил рукой в кустарнике, но ничего не обнаружил.

Есений издал короткий раздраженный «тяв», привлекая к себе внимание. Белый мотнул головой и погладил собаку.

– Ты прав, Сеня. Впредь будем внимательнее.

Ужасно хотелось спать. Алиса потерла уставшие глаза, отдалила холст с рисунком и окинула его оценивающим взглядом. Она потратила на эту работу суммарно тридцать восемь часов, пожертвовала желанием выпить лавандовый латте и дважды отказала Белому во встрече.

С экрана на нее смотрела группа из четырех человек: девушка с зелеными волосами показывала язык, обнимая за шею высокого парня, рядом с ними стояла парочка, держащаяся за руки. Обилие деталей поражало воображение: каждая волосинка, каждая ресничка, каждая складка на одежде – все было тщательно прорисовано без потери ее художественного стиля. Покажи данный арт любому прохожему, и он с большой долей вероятности скажет, что это профессиональное фото. Именно к такому результату Алиса всегда стремилась и потому осталась довольна своим прогрессом.

Ей пришлось учиться всему самостоятельно. Сгорбившись, сидеть вечерами над альбомами с цветными карандашами и рисовать, визуализируя на бумаге все свои мысли, чувства и идеи. Они обретали форму, цвета, имена, носили одежду, ошибались и поступали правильно. Взаимодействовали друг с другом, создавали что-то новое и самобытное. Одним словом – жили.

Мать была категорически против занятий дочери искусством: «Бесполезная трата времени». Не верила, что на подобном можно заработать на безбедную жизнь.

– Максимум в переходе рисовать портреты за пятьсот рублей. Не такого я тебе желаю, – сказала ей эта женщина однажды.

И вот, спустя шестнадцать лет непрерывной практики, Алиса смотрела на результат своих трудов. Удовлетворенная увиденным, она отправила готовый заказ Борису. «Пятьсот рублей… За этот портрет я получила половину твоей месячной зарплаты, стерва», – со злорадством подумала девушка.

Алиса выпила лекарства и посмотрела на время: «14:21». Отошла от стола и отодвинула штору, выглядывая в окно. Небо заволокло серыми тучами. Лениво падал снег. По двору, укутанная в шерстяной платок, медленно шла старушка, опираясь на трость дрожащей рукой.

Девушка ощутила растущую тоску на сердце и отошла от окна. Ей захотелось расплакаться, уткнуться лицом в плюшевого улыбающегося кота и уснуть без сновидений. Но она знала, что стоит голове упасть на подушку, как образ зовущего ее мужчины вновь придет к ней во сне и не даст покоя даже после пробуждения.

Девушка взяла со стола телефон и увидела напоминание о завтрашнем приеме у Николая Александровича. Приятное тепло разлилось по груди, согревая холодные сухие ладони. Алиса достала из аптечки несколько пластырей и наклеила их на поврежденные пальцы. В ходе длительной работы, чаще всего во время стресса, она не замечала, что кусает кожу вокруг ногтей до крови.

– Батон, ты не представляешь, как я устала… – пробормотала Алиса, упав на кровать, прижала к груди плюшевого кота и поцеловала между глаз. – Тридцать шесть тысяч отработаны. Послезавтра приступлю к следующему заказу.

Она задумчиво помолчала, уставившись в потолок. Тупая давящая боль обручем охватила голову. Алиса простонала, приложив холодные пальцы ко лбу, и тихо выругалась.

– Не хочу думать об этой женщине! А говорить с ней – тем более! У меня только от одной мысли об этом голова разболелась.

Девушка перевернулась на бок, сняла резинку с волос и без сил повалилась на подушку. Тяжесть во всем теле придавила ее к кровати. Мышцы спины ныли после долгой работы за компьютером. Ей хотелось ничего не делать и ни о чем не думать. В особенности ни о ком. Но, к огромному сожалению Алисы, единственным человеком, который мог рассказать о мужчине из снов, вызывающем в ней лавину противоречивых чувств, была женщина, которую она должна была называть мамой.

III

Белый поймал Антона в коридоре, когда тот шел на улицу в свой заслуженный обеденный перерыв. Они обменялись приветствиями, и Александр, долго не церемонясь, спросил:

– Что от Савы слышно?

– Пока глухо. Кстати, об этом, – сказал Соличев и помолчал пару секунд, собираясь с мыслями, – будь осторожнее. Опера из соседнего уже шепчутся, что ты их хлеб отжимаешь.

– Мне казалось, что я им услугу делаю… – удивленно заметил Белый.

– Рудской знает. Ему уже настучали. Без понятия кто. Если не хочешь повторения истории с выговорами, то лучше не лезь, куда не просят.

По спине Александра пробежала волна колючих мурашек.

– Я тебя понял.

Они пожали друг другу руки и разошлись. Белый отправился к начальнику. Он понимал, что Антон советует что-то не из злого умысла, но опыт с Невзоровым научил его замечать подобные звоночки и упрямо настаивать на своем. Однако ему еще предстояло убедить Рудского.

В кабинете начальника оказалось тепло, а сам он был в хорошем расположении духа. «Может получиться», – подумал Белый. Махнув рукой на формальную часть обращения Александра, Рудской спросил:

– Что стряслось?

– Товарищ генерал-лейтенант, позвольте изучить данные о без вести пропавших за последний год.

– Зачем?

– Я думаю… – сказал Белый и тут же исправился, – уверен, что найду зацепки, если получу к ним доступ.

– Это как-то связано с вашей текущей работой?

– Не знаю. Я хочу это проверить.

– То есть снова теории и домыслы? Вы же понимаете, лейтенант Белый, что это может быть пустой тратой времени? Да и не ваша это работа…

– Я прошу сделать для меня исключение. Только в этот раз. Если моя догадка не оправдается, я вернусь к основной работе без промедления.

Рудской долго молчал и не отрывал от него пристального взгляда. Судя по сжатым губам и нервному постукиванию стопой по полу, ему не понравилась озвученная просьба. Но тот факт, что он задумался, а не сразу отказал Александру, вселял надежду.

– Даю гарантию, что сделаю все от меня зависящее, чтобы помочь коллегам…

– Из уголовного розыска, я понял. Допустим, – сказал Рудской. – Ваша удача, лейтенант Белый, что наши отделы рядом. Так уж и быть, я запрошу у товарища генерал-лейтенанта Акимова информацию. Но если ваша помощь не понадобится… – и многозначительно посмотрел на него.

Белый искренне поблагодарил начальника, который отреагировал на это ленивым взмахом руки. Попрощавшись и получив наставление продолжать работу, он вышел из кабинета. Александр достал телефон, написал и отправил сообщение Савелию: «Встретимся через час на парковке».

Тяжелые снеговые тучи нависали над городом длинным пологом. Алиса перевела взгляд с пейзажа за окном на мужчину перед ней. Николай Александрович молчал, не смея прервать ход мыслей девушки. Минуту назад он спросил, что еще ее беспокоит, и она попыталась сформулировать ответ так, чтобы не смутить ни себя, ни его.

Сбивчиво, пытаясь припомнить все детали, Алиса начала свой рассказ. Психотерапевт внимательно слушал, время от времени записывая что-то. В моменты, когда она хмурилась и замолкала, он задавал наводящие вопросы, чем помогал ей разобраться в своих чувствах и мыслях.

– Исходя из ранее сказанного, – подытожил Николай Александрович, – можно сделать вывод, что эмоционально вы привязаны к мужчине из сна, хотя лично с ним не знакомы. Предположим, что это действительно ваш отец. Что бы вам хотелось сказать ему?

– Я очень скучаю… Не знаю… Можно скучать по тому, кого никогда не знал?

– Разумеется. Вы чувствуете нехватку родительского тепла, которое недополучили в детстве и юношестве. Скажите, Алиса, у вас есть возможность встретиться с ним и поговорить?

– Только один человек связывает меня с ним – мать. Кому, как не ей, быть в курсе того, где он и почему не с нами.

– И за двадцать четыре года она ни разу не упоминала о нем?

– Ей всегда была неприятна эта тема. Она говорила, что он конченый эгоист и мы ему просто не нужны были. Но что с ним случилось… Я не знаю.

– Но мать у вас все же есть, Алиса. А это значит, что единственный человек в вашем окружении, который знал его, может сообщить эту информацию.

– Даже думать об этом не хочу. Ей на меня плевать. И лучше бы ее вообще не было в моей жизни…

– Откуда у вас уверенность, что с отцом вам было бы лучше?

– С матерью было ужасно… А отец во сне такой ласковый и добрый…

– Ваши сны, Алиса, это субъективное отражение пережитых впечатлений, мыслей и образов. Разве человек, который, по вашим словам, бросил женщину с маленьким ребенком, способен на большее сострадание, чем она?

Алиса задумалась. Она не смотрела на эту ситуацию под таким углом. Но мысль, что отец действительно мог быть даже хуже ее матери, отозвалась болью в груди. На миг девушка усомнилась: «А если Николай Александрович прав? Что, если я выдумала его образ? И он совсем не такой, каким я его представляю?»

– Насколько сильно вы желаете узнать больше о нем?

– Очень! Очень сильно! – воскликнула Алиса.

– А с человеком, который может предоставить эту информацию, вы не поддерживаете контакт…

– Господи! Я не хочу даже думать о том, чтобы спрашивать ее об этом! – повысила голос Алиса и тут же осеклась: – Простите… Я без понятия, что мне делать…

– Оцените, насколько ваше нежелание общаться с матерью сильнее потребности узнать больше об отце. И примите то решение, которое посчитаете правильным.

Его слова заставили ее прислушаться к себе. Неужели она настолько ненавидит мать, что готова страдать от незнания всю свою оставшуюся жизнь? У нее ведь есть возможность поговорить с ней. И даже если эта женщина не захочет ничего рассказывать, Алиса хотя бы попытается что-то предпринять. За три года психотерапии с Николаем она усвоила, что ничего не делать – это тоже выбор. А осознание, что ей придется страдать от этого решения, заставляло ее чувствовать себя хуже.

– Сколько уже не появляются сны с пережитым травматическим опытом? – спросил Николай Александрович.

– Недели две, – на выдохе ответила Алиса.

Она и правда больше не видела во снах нависающего над ней Невзорова. Не слышала голосов умерших и не встречалась с ними. Только каркающие вороны с внимательными умными взглядами темных глаз за последнее время стали неотъемлемой частью ее снов.

– Это отличный показатель. Я очень рад, – сказал Николай с мягкой улыбкой. – Кроме сонливости вас еще что-то беспокоит?

– Наверное, нет.

– Я поменяю вам противотревожный препарат, – уточнил он, заполняя листочек с рецептом. – Если и это лекарство не подойдет и после повышения дозировки антидепрессанта появятся такие симптомы, как отдышка, тремор и головная боль, следует постепенно уменьшать дозировку согласно инструкции и за три-четыре дня прекратить прием.

– Кстати, про тремор. Судороги уменьшились.

– Их частота или длительность?

– И то и другое. После того, как я стала пить габапентин.

– Тогда продолжайте принимать его. Если частота не изменится, повысим дозировку. А пока что на сегодня все. Я счастлив, что у вас наблюдается значительный прогресс в лечении.

Они вышли из кабинета и подошли к девушке за стойкой. Николай передал рецепт с подписью и печатью Алисе улыбнулся на прощание и пожелал скорейшего выздоровления. Она не смогла удержаться от того, чтобы не улыбнуться в ответ, и проводила его широкую спину в белом халате смущенным взглядом.

Алиса оплатила прием, записавшись на следующий, оделась, сняла бахилы и вышла из клиники. Мороз ущипнул за теплые щеки. Она выдохнула облачко и посмотрела на небо. Снежинки медленно опускались на голову и сразу же таяли на вязаной черной шапке. Смена времени года принесла с собой облегчение. Ноябрь показался ей вечностью. Разумеется, сказывались частые консультации с Николаем и прием лекарств. Впрочем, первые результаты радовали не только ее, но и психотерапевта.

Алиса почувствовала вибрацию телефона. Она не ждала звонка. «Возможно, это Белый? Больше ведь некому…» – подумала девушка, запуская пальцы в карман куртки. Но, увидев имя звонящего, Алиса не сдержала вырвавшегося из горла сдавленного хрипа.

Ошарашенная и сбитая с толку, она раз за разом перечитывала два слова, выведенные белыми буквами на экране телефона: «Эта женщина».

Глава 8

Легкой проходкой шагает Дурак, не видя начала, не чуя конца.
«О Великих Воронах»

Изучив информацию, которую предоставил Рудской, Белый нашел то, что ожидал. За последний год в разных районах города пропало в общей сложности 12 человек.

Александр анализировал данные, когда в кабинет вошел Антон Соличев.

– Ты скоро?

– Почти… Я пытаюсь найти закономерности в этих исчезновениях, но пока не вижу.

– Может, потому что их нет? – предположил Антон.

– Ха-ха, очень смешно.

– И все пропали без вести?

– Не совсем… Двое сами вернулись домой. Судя по отчетам, одного выловили в реке этой весной. Остается девять.

– И какие мысли?

– Мне это не нравится, – признался Александр. – Такое ощущение, что… В этом есть какая-то взаимосвязь. Но я пока не могу уловить ее…

– М-да, Белый, ты как всегда. Тебе не кажется, что два душегуба за год – это как-то многовато? Особенно в нашем городе.

– Как показала практика, всякое бывает, – мрачно ответил он.

– Ты как хочешь, а я пошел. Удачи с потеряшками.

Александр махнул ему и, когда остался один, откинулся на спинку стула. Голова гудела от долгого изучения заявлений и отчетов, а слова Соличева не добавляли ему оптимизма. Белый прокрутил в мыслях последний разговор с друзьями пропавшей Юлии Бакуменко. От него осталось неприятное послевкусие, как после глотка застоявшейся воды. «Хорошо бы поговорить с кем-нибудь из них отдельно», – подумал он, доставая телефон, и набрал номер Савелия.

Услышав, что новых сведений по делу Бакуменко нет, Александр попросил его вызвать завтра в отдел друга детства девушки.

– Дмитрия Мишина? – уточнил Савелий. – Зачем?

– Хочу переговорить с ним лично.

– Твое право. Сделаю.

Белый поблагодарил мужчину и сбросил звонок. Он громко выдохнул, потер затекшую шею и размял плечи. «Пора и мне домой. Сеня там совсем один», – подумал Александр, собирая бумаги в стопку. Приведя стол в порядок, подошел к шкафу и надел верхнюю одежду.

Когда он вышел на улицу, был уже глубокий вечер. Свежий снег блестел в желтом свете фонарных столбов. Парковка опустела, остались только служебные машины, крыши и капоты которых покрылись мягкой снежной шапкой.

Александр достал телефон, выключил беззвучный режим, открыл мессенджер и увидел, что Алиса онлайн. Недолго думая, написал ей и предложил встретиться завтра утром. Погода, на его взгляд, была великолепна для совместных прогулок: звуки притаптываемого ногами снега приятно ласкали слух, приятная прохлада еще не успела стать настоящим морозом, а блестящие сугробы чудесно бы смотрелись под лучами солнца.

Белый представил, как в насыщенно-синих волосах Алисы запутываются редкие снежинки, каждая из которых так же уникальна, как эта необыкновенная девушка. На мгновение он смутился от вымышленного образа и ощутил, как потеплели уши и щеки. А после опустил взгляд на телефон и еще раз перечитал отправленное им сообщение: «Давай сходим на каток или в кино завтра утром». Алиса уже прислала ответ: «Лучше послезавтра». Сердце радостно затрепетало. Все чаще она стала соглашаться на прогулки, и это делало его по-настоящему счастливым.

– Алло?

– Алиса, слушай, завтра к тебе зайдет курьер. Распишешься и заберешь у него посылку, – послышался знакомый голос в трубке. – Тридцатого числа приедет Володя, отдашь ее ему…

– Постой-постой… Что за посылка?

– Я заказала себе духи. Ты что, забыла, что у твоей матери скоро день рождения? – с укором спросила женщина.

– А если меня не будет дома? Ты об этом не подумала? – возмущенно парировала Алиса.

Ее раздражала манера общения матери. Эта женщина всегда думала только о себе, никогда не интересовалась жизнью своей единственной дочери.

– Да где ты еще можешь быть? – сказала она с насмешкой.

– Не знаю… Например, с другом?

– Не морочь мне голову, у тебя нет друзей.

В груди больно кольнуло. Алиса почувствовала, что начинает закипать. Сжав кулак, она зло бросила:

– Ты за этим позвонила?

– Да. Забери эти духи. Я их заказала из Италии. Если бы они втридорога не сдирали за доставку в маленький город, я бы ни за что тебя не просила…

– Ну, разумеется…

– Ты еще вздумала с матерью препираться?

– Так, оказывается, у меня есть мать? – сказала Алиса с сарказмом. – Я как-то этого не заметила.

– Тц! Какая же ты эгоистка…

– Это я эгоистка!? – переспросила она. – Вместо того чтобы спросить, как у меня дела и что со мной за эти месяцы происходило, ты звонишь мне и просишь забрать какие-то сраные духи?

– Из Италии…

– Да плевала я на это!

Алиса тяжело дышала и дрожала от гнева. Мать помолчала несколько секунд и недовольно, пересиливая себя, спросила:

– Ну и как у тебя дела?

– Прекрасно! За эти пару месяцев я успела посидеть в обезьяннике, полежать в больнице и чуть не сдохнуть из-за сумасшедшего маньяка. А так великолепно, – вновь не удержалась от сарказма Алиса.

– Господи! Неблагодарная ты скотина!

Она задохнулась от возмущения, но не успела ничего ответить. Послышались короткие гудки – мать бросила трубку.

Алиса до боли стиснула зубы. Ей хотелось кричать и плакать одновременно. Она не понимала, как должна была пересилить себя и поговорить об отце с этой невыносимой женщиной, которая думает только о собственной шкуре.

Мать никогда не скрывала, что недолюбливает дочь. И Алиса чувствовала это. Разумеется, ей хотелось бы другого отношения от единственного родного человека. Мысль о том, что у нее больше никого нет, ранила так же сильно, как осознание, что именно она – ее мать. Ей не хотелось даже называть ее по имени, не то что «мамой». Алису тошнило от родства с этой отвратительной женщиной.

«Сука, больно», – пронеслось в голове, когда она схватилась за ткань куртки на груди и оттянула ее, будто пытаясь этим жестом успокоить бешено стучащее сердце. Горячие слезы обожгли тронутые морозом щеки. Обида, гнев, горечь и негодование сплелись в тугой узел, подступая к горлу и обжигая легкие. Алиса прерывисто задышала, стараясь успокоиться. Шмыгая носом и утирая пальцами слезы со щек, она опустила плечи и неуверенно зашагала к остановке.

III

Ветер разогнал легкие белые облачка, открывая взору насыщенное синее небо. Мимо него пробежала девочка лет десяти, задорно хохоча, а следом за ней, судя по всему, – ее мама, которая несла две пары коньков разного размера. Белый позволил себе улыбку.

Утро не задалось, но он не терял бодрого настроя. Общение с другом Юлии Бакуменко не привело к ожидаемому результату. Нейтральные, дежурные фразы Дмитрия ощущались чересчур сухо. Прокручивая в мыслях диалог, который занял не больше пяти минут, Белый старался вспомнить, как вел себя друг Юлии. Парень старался выглядеть расслабленно, отвечая на вопросы лениво и устало (хотя, возможно, свое сыграл факт того, что беседа происходила ранним утром). Но кое-что озадачило Александра. Сейчас, вспоминая слишком наигранно-сдержанную реакцию, он заподозрил неладное.

Обычно после общения с подозреваемыми Белый чувствовал определенное послевкусие. За почти полгода работы следователем он постепенно начал различать его и, несмотря на слова коллег о том, что следует сосредотачиваться на сухих фактах и прибегать к логике, стал больше доверять интуиции. Зудящее ощущение в районе солнечного сплетения всегда подсказывало ему, что сидящий перед ним человек врет. И, как правило, язык тела опрашиваемого подтверждал эту догадку. Как оказывалось впоследствии, в ходе общения с оперативниками подозреваемый действительно что-то придумывал. А спокойное сердцебиение и потеплевшие ладони давали Белому понять, что опрашиваемый человек говорит правду. В этот раз его насторожило, что после общения с Дмитрием послевкусия не было никакого. Абсолютно пусто. Словно общения и не было вовсе.

Врал ли он? Белый не мог сказать наверняка. Говорил ли правду? Судя по всему, не совсем. Тогда что именно должна сказать ему подобная реакция? Интуиция молчала. А вот логика прокручивала каждую крупицу информации перед мысленным взором: странная реакция Алины, нервный поток слов Егора, безмолвный, почти невидимый Артур, спокойный Дима, немного испуганная Наташа и многозначительный обмен взглядами. Могли ли эти пятеро что-то скрывать? И если да, зачем они это делали? И что именно осталось между ними?

– Привет! Прости, что припозднилась. Автобус попал в пробку, – глубокий женский голос отвлек его от мыслей.

Белый широко улыбнулся. Перед ним стояла немного запыхавшаяся Алиса с прилипшими ко лбу синими волосами под черной шапкой. Он раскинул руки и сделал короткий шаг ей навстречу, приглашая в объятия. Немного поколебавшись, девушка осторожно прильнула к нему, на пару секунд прижавшись к его груди порозовевшей щекой. Сердцебиение ускорилось от близости с той, при виде которой Александр чувствовал себя самым счастливым мужчиной в мире. Чтобы сильно не смущать ее, он разомкнул объятия и обратился к Алисе:

– Не ожидал, что ты согласишься…

– На каток или на объятия? – уточнила она с улыбкой.

Он громко рассмеялся, не ожидая такого вопроса.

– Неважно. Ты умеешь кататься? – спросил Белый.

– На роликах летом каталась. Еще в школе.

– Это отличный бэкграунд. Значит, и коньки освоишь быстро.

Они развернулись и прошли мимо огражденного катка, на котором уже падали дети, строго перебирали ногами взрослые и медленно двигались по льду держащиеся за руки парочки. Белый придержал дверь для Алисы и вошел за ней следом. Внутри полупустого здания с арендой коньков пахло пластмассой, а от украшенной живой ели исходил сильный аромат хвои.

Александр занял очередь за парочкой и спросил, взяла ли Алиса паспорт.

– Зачем?

– Нужно будет оставить его как залог на время аренды коньков.

Она стянула шапку, быстро провела ладонью по лбу, сбрасывая волосы, и открыла сумку. Пока девушка рылась в ней, громкий мужской голос заставил Белого обернуться:

– Алиса? Воронова? Ты, что ли?

Высокий молодой человек с собранными в хвост каштановыми волосами и гладковыбритым вытянутым лицом с удивлением смотрел за спину Александра. Переведя взгляд на Алису, Белый заметил, как резко та побледнела и уставилась перед собой. Казалось, что на несколько долгих секунд она провалилась глубоко в свои мысли, потому что вздрогнула от следующего вопроса:

– Не помнишь, что ли? Влад. Свердлов. Мы с первого класса вместе учились. Ну?

Алиса с трудом сглотнула и кивнула. После коротко и хрипло бросила:

– Помню.

Белый насторожился. Он почувствовал, как резко изменилось ее настроение. Тем временем Влад уже повернулся к ним и начал громко вспоминать школьные годы. Стоящая рядом с ним девушка мягко потянула его за куртку и обернулась.

На этот раз вздрогнул Белый. Девушка Влада вскинула брови и молча уставилась на молодого следователя. Перед ним стояла Наташа, подруга пропавшей Юлии Бакуменко.

– Вы знакомы, что ли? – удивился Влад, переведя взгляд со своей девушки на Белого и обратно.

– Да… Я тебе потом расскажу… – тихо пробормотала Наташа, вцепившись пальцами в куртку парня и потянув на себя. – Там скоро наша очередь…

– Блин, дай мне почувствовать себя молодым, зай, – хохотнул Влад и посмотрел на Белого, протянув ему ладонь. – Как я уже сказал, Влад. А ты?

– Александр, – сказал он, пожав руку.

– Саня, значит? В классе у нас был Санек. Помнишь его? – спросил Влад, обращаясь к Алисе.

Та нехотя кивнула, избегая взгляда парня. Белый понял, что задавать вопросы Наташе не самое лучшее время, стоит сконцентрироваться на Алисе и понаблюдать за ее странной реакцией на одноклассника.

– Помер уже. Представляешь? Утонул, идиот. Налакался и прыгнул в речку. Унесло течением…

Алиса снова вздрогнула, еще ниже опуская голову. Наташа дернула Влада за рукав и сказала:

– Наша очередь…

– Ладно-ладно, иду. Вы тоже кататься, что ли?

Белый уже хотел что-то ответить, как Наташа сильнее потянула Влада за плечо, поворачивая к хмурящейся женщине за столом. Александр посмотрел на Алису, которая развернулась и уже быстро шагала к выходу. Он нагнал ее на улице и окликнул:

– Что случилось?

Алиса остановилась, крепко сжимая кулаки. Белый обошел ее и взглянул на девушку, которая плотно сжимала губы и прятала мокрые от слез глаза. Он осторожно притянул ее к себе. Она положила ладони ему на грудь, отстраняясь, и мотнула головой.

– Все… Все нормально… – нестройным голосом произнесла девушка.

– Из-за чего ты расстроилась?

Алиса прижала дрожащие пальцы к лицу и стерла капельки с ресниц.

– Мы можем не идти на каток. Давай просто погуляем, – предложил Белый. – И еще хотел спросить… – тут же сменил тему он. – С кем планируешь встречать Новый год?

– Как обычно. В компании стилуса и планшета.

– Предлагаю встретить его с нами. Моя семья будет рада с тобой познакомиться.

Алиса нахмурилась и бросила недоверчивый взгляд на него.

– Нет. Лучше не надо. Идем, – сказала она.

– Как скажешь. Но не думай, что я так просто сдамся, – серьезно произнес Белый. – Я не оставлю свою подругу одну в новогоднюю ночь.

Взгляд Алисы потеплел, на губах расцвела скромная улыбка. Александр ответил ей тем же, и они медленно пошли по заснеженной тропинке подальше от шума веселящихся на катке людей.

На улице стемнело. Бетонные стены многоэтажек возвышались над ним угрожающим стражем. Парень старался не оборачиваться и, спрятав трясущиеся руки в карманах куртки, шел к назначенному месту встречи.

Он радостно сжимал пальцами украденную у зазевавшейся старушки купюру, которая ждала на остановке автобус. «Сама виновата. Пусть проверяет сумку, а не смотрит по сторонам», – подумал молодой человек. Накинув на голову капюшон, он медленно отошел от старушки и скрылся во дворах.

Ноги, как и руки, подрагивали в нетерпении. Мышцы покалывало. Он знал, еще пара дней, и его начнет крутить, как месяц назад, когда начальник указал ему на дверь из-за длительной неявки. «Да и к черту! – подумал парень, крепче сжимая купюру. – Мне в последние дни везет на улов. Еще бы, праздники скоро, вот вся шалупонь и тянется посмотреть Питер». Он нервно засмеялся и ускорил шаг.

Зашел в магазин и купил бутылку водки, чтобы голова так не трещала от похмелья. Парень утер слизь, капнувшую из носа на подбородок, посмотрел по сторонам и повернул на развилке во дворы. Тремор становился все невыносимее. Он ощутил, как заныли мышцы – то ли от холода, то ли от предвкушения, – вынуждая ускориться.

Парень забрался с ногами на скамейку на пустой детской площадке, отряхнул снег и сел на спинку. Откупорил бутылку и сделал несколько жадных глотков. Отняв горлышко с большой неохотой, он поморщился, икнул и шумно рыгнул.

Площадка перед глазами немного поплыла, отчего парень прикрыл глаза и задумался. «Что-то от Сизого нет вестей. Небось избавиться от меня захотел? Или нашел кого получше? У кого язык подвязан лапшу на уши пенсионерам вешать. Ну, я ему устрою при встрече. Если правда мне замену нашел, урод».

Он снова сделал глоток, запрокинув голову. Как вдруг резкая нестерпимая боль пронзила затылок. Парень дернулся. Пальцы разжались, роняя бутылку. Глаза закатились. Он завалился на бок и безвольным туловищем упал в снег.

Глава 9

Избави Нас от скверны, принеся на руины Мир.
«О Великих Воронах»

С уходом незнакомого человека, которому Алиса отдала духи матери, нервозность только усилилась. В процессе рисования она посматривала на время и не находила себе места, постоянно меняя положение на стуле. Проблем с курьером не возникло, он прибыл вовремя три дня назад и под роспись отдал заказ. А вот тот самый «Володя» заставил ее понервничать.

Сначала ей дважды позвонил неизвестный номер, но Алиса проигнорировала это, как делала всегда в подобных ситуациях. После с ней связалась мать, которая вновь возмутилась асоциальному образу жизни дочери. В следующий раз девушка взяла трубку и услышала, что Володя заедет «в течение двух часов». И вот все это время она была на нервах. Неопределенность, которая таилась в этой формулировке, тревожила ее настолько, что даже прописанные Николаем новые лекарства не помогли успокоиться окончательно. В итоге ожидание затянулось на долгих 4 часа. Решив, что просто ждать ей не хочется, Алиса приступила к выполнению заказа. Поэтому не сразу услышала звук домофона. А когда это произошло, вздрогнула и посмотрела на время. Вышла, всучила сутулому небритому мужчине духи и закрыла перед ним дверь, даже не попрощавшись.

Она осталась на кухне и заглянула в холодильник. Вид полупустых полок заставил ее тяжело выдохнуть. Снова забыла сходить в магазин. Взяв с полки потерявшую первоначальную свежесть морковку, девушка тщательно вымыла ее под струей воды и громко откусила кусочек.

С мокрыми руками вернулась за стол и, зажав овощ в зубах, напечатала сообщение Борису: «Завтра отдам заказ». Алиса свернула браузер и взялась за стилус, возвращаясь к работе.

Ее менеджер написал: «Праздник же. Какие заказы? У тебя есть планы на выходные?»

Она быстро напечатала ответ: «Буду отдавать заказы. До 10 января у Картунина нет сеансов».

Борис прислал анимированный стикер с пандой, которая удивленно смотрела на нее с тремя восклицательными знаками. Алиса хмыкнула и отправила: «Хз. Мб отпуск».

«Грустно, что ты сегодня одна. Давай как-нибудь встретимся? Погуляем. Покажешь мне город».

«Ок. Когда сможешь?»

«На выходных у меня работа. Я напишу тебе, как появится время».

Алиса ответила ему, что будет ждать, а пока возвращается к работе. Борис пожелал удачи и вышел из Сети. Она вновь открыла программу для рисования и критически посмотрела на получившееся изображение. Результат ее не удовлетворил.

Девушка решила отвлечься на лежащий рядом дневник. Николай Александрович рекомендовал чаще вести его и по возможности записывать свои сны. Некоторые из них они уже разобрали. Например, кошмар с воронами был вызван многими факторами, но в основе всего лежала нераскрытая тайна странных вещих сновидений.

Прошло уже два месяца, а Алиса до сих пор не знала, почему видела жертв Невзорова, его самого и неугомонных черных птиц. Про сон, в котором она в попытке вырваться из болезненной хватки сотни рук закричала хриплым вороньим криком, девушка решила умолчать. Воспоминание о неприятном эпизоде заставило содрогнуться. Возможно, позже она расскажет ему, но не сейчас.

Закончив с дневником эмоций, Алиса широко зевнула и повалилась на кровать. Глаза слипались, движения становились вялыми, а голова – тяжелой. Уткнувшись щекой в подушку, она закрыла веки и провалилась в сон.

– Так держать, – сказал Рудской, просматривая годовой отчет, который передал Белый. – Не думал, что скажу это, но вы наконец-то делаете успехи. В новом году жду от вас такого же результата. Только, – уточнил он, предостерегающе подняв палец, – без отлынивания!

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант. Я могу быть свободен?

Начальник откинулся на спинку стула, обвел взглядом украшенный к празднику кабинет – дверной проем в блестящей мишуре, обвешанная пластмассовыми шарами искусственная елка в углу и небольшая стопка новогодних открыток на краю широкого стола – и довольно погладил себя по округлому животу. Александр вымученно улыбнулся, опустил голову и бросил короткий взгляд на наручные часы.

– Свободен-свободен. Беги по своим делам. С наступающим, лейтенант Белый.

Он ответил любезностью на любезность и шумно выдохнул, когда закрыл за собой дверь. Александр вернулся в свой кабинет, сложил бумаги в стопку, переоделся и вышел. Закрыл дверь и, подбрасывая ключи, пошел к выходу. Несколько раз пожелав проходящим мимо следователям приятно провести вечер, Александр вернул ключ от кабинета, придержал дверь коллеге и оказался на улице.

С неба падали маленькие блестящие в свете уличных фонарей снежинки. «Как сахарная пудра», – подумал он, наблюдая за неспешным зимним танцем. Поднял руку, посмотрел на время и вышел на парковку.

Белый нашел нужный ему автомобиль и заглянул в багажник. Достал оттуда упаковку с тортом и проверил его состояние. «Слава богу. Выжил», – с облегчением пронеслось в голове. Закрыв багажник, осторожно перенес торт на переднее сиденье и сам сел за водительское. Александр завел двигатель и выехал на дорогу.

Когда он поворачивал на перекрестке, в кармане брюк завибрировало. Белый выровнял машину и принял звонок. В трубке послышался радостный голос сестры:

– Братик, привет! С наступающим! Как работа? Ты приедешь к нам? Все в силе?

– Привет, Диан. Тебя тоже с наступающим. Работа хорошо. Планы в силе. Буду уже после курантов.

– Встречать Новый год без тебя совсем не то, – сказала она.

– Прошлый год же встретили, – напомнил Белый и усмехнулся.

– И посмотри, какой сумбурный он вышел!

– Но закончился хорошо, – констатировал Александр.

– Примерно к какому времени тебя ждать?

– В час ночи. Думаю, все успею.

– Слышала, у тебя девушка появилась, – сказала Диана.

– Посмею заметить, что Сеня все же молодой мужчина, – серьезно, скрывая улыбку, парировал Белый.

Сестра звонко рассмеялась:

– Я рада, что у тебя хорошее настроение. Ладно, заканчивай дела и приезжай. Накрытый стол, мандарины и твой обожаемый мятный чай будут ждать.

Белый попрощался с сестрой и убрал телефон в карман. Он почти приехал, куда хотел. Припарковав машину у обочины, Александр выключил двигатель, повернулся и положил на коробку с медовым тортом убранный в голубой подарочный пакет подарок.

Он вышел на улицу и закрыл автомобиль. Минуту постоял перед пятиэтажным домом с трепетом в груди. Ветер продолжал медленно кружить снежинки в меланхоличном танце под желтоватым светом фонарей. Пара мальчишек школьного возраста перебежали дорогу. Один из них обиженно крикнул: «Так не честно!». Но гнаться за обогнавшим его не перестал.

Александр поднял руку с часами и посмотрел на время. Подошел к первому подъезду и остановился. Он хотел сделать сюрприз и потому решил подождать, пока кто-нибудь выйдет, чтобы незаметно проскользнуть внутрь.

Удача была на его стороне. Уже через пять минут Белый поднимался по ступенькам старого пыльного подъезда на пятый этаж. Руки немного тряслись, когда он остановился напротив нужной двери. Снова посмотрел на часы и опустил руку. Перехватив покрепче коробку и подарок, выдохнул и прошептал:

– Господи… Не помню, когда последний раз так волновался…

Уши и щеки горели от смущения. Предвкушение от встречи заглушало все сомнения, которые осторожно закрадывались в голову. Белый вдохнул, выдохнул, переступил с ноги на ногу и нажал на звонок.

Минуту он стоял в тишине, слыша только громкое биение сердца. Второе нажатие на кнопку звонка. И Александр услышал шуршание за дверью. Она появилась на пороге в помятой одежде, с растрепанными волосами и сонными глазами. В этот момент Белый в очередной раз убедился в том, что перед ним самая красивая девушка на свете. А главное, она та, что тронула его душу и сердце, как не мог никто другой.

III

Черные крылья закрыли собой небо. Огромный ворон поднял мощный клюв и посмотрел на нее совсем как человек. Во взгляде его отразилась печаль. Он наблюдал за ней снисходительно и по-отечески, словно желая защитить, но по какой-то причине не имея возможности вмешаться.

Алиса протянула к нему руку, птица дернула головой и издала громкий хриплый звук. Он показался смутно знакомым. Грудь ворона приподнялась, и из клюва снова вырвалось пронзительное длинное карканье.

Звон в ушах стал нарастать, и краем сознания она уловила что-то еще. Алиса прислушалась и осознала – ей не кажется. Шум все нарастал, заглушая вороний крик. Она судорожно искала его источник, не замечая, что очертания серого неба и большой птицы становятся размытыми и бледными, смываются с каждой накатывающей волной возвращающегося сознания. В следующую секунду Алиса открыла глаза.

В квартире было тихо и душно. Девушка провела ладонью по вспотевшему лбу, сделала пару глотков воды и подошла к окну. Когда она повернула ручку, чтобы впустить в комнату свежий воздух, звук из ее сна повторился. Он был знаком ей. Сегодня Алиса его уже слышала. Дверной звонок.

Она посмотрела на время и не на шутку встревожилась. До полуночи оставалось 5 минут. И Алиса никого не ждала. Поправив задравшуюся кофту, направилась к дверям. Отворила внутреннюю и выглянула в глазок. Увидев в коридоре человека в темной куртке и белой рубашке под синим свитером, она удивленно ахнула и открыла входную дверь.

– С наступающим, Алиса! – сказал Александр Белый, широко улыбаясь.

Девушка отступила, позволяя ему войти в квартиру. Она сонно заморгала и увидела, что он держал в руках.

– Это?.. – спросила Алиса, переводя взгляд на Белого.

– Это тебе, – ответил тот, протягивая две упаковки. – Торт и новогодний подарок. Ты ведь любишь медовик?

Она кивнула, указала на стол и вопросительно посмотрела на парня.

– Надеюсь, он тебе понравится, – сказал Александр. – Угостишь меня тортиком?

– Да. Раковина слева.

Белый ушел мыть руки, а Алиса наполнила чайник и включила его. Она достала из пакета завернутую в подарочную упаковку небольшую коробку, осмотрела неровно приклеенный скотч и перевернула. Подставила ушко и потрясла, прислушавшись.

Александр вышел из ванной комнаты, заметил, что делает Алиса, и широко улыбнулся.

– Открой. Это ведь твой подарок, – сказал он.

– Мне как-то неловко принимать подарок…

– Я ведь сказал, что не оставлю тебя одну в новогоднюю ночь. Родители учили, что приходить в гости с пустыми руками – некультурно. Давай я займусь тортом, а ты пока открой подарок.

– Приборы в ящике стола. Я быстро, – сказала Алиса и ушла в комнату.

Она взяла лежащие на тумбочке ножницы и аккуратно раскрыла подарочную упаковку. Дрожь пробежала по рукам. С губ сорвался удивленный вздох. Алиса держала в руках голландский набор акриловых красок «Royal Talens».

– Девяносто туб… – прошептала она, прижав ладонь ко рту, и села на кровать.

– Тебе нравится? – спросил Белый, появившись в дверном проеме. – Я боялся накосячить с выбором…

– Они же безумно дорогие! – воскликнула Алиса.

– Ерунда. Главное, чтобы тебе понравилось. Или я выбрал не то? – сказал Александр, явно взволнованный.

– Нет, что ты! Это акрил. Как я и хотела… Просто даже не знаю, как на это реагировать… Мне никогда до этого не делали таких дорогих подарков, – смущенно призналась девушка и тут же спохватилась: – Боже! А у меня ведь нет подарка для тебя…

– Вообще-то ты подарила мне это, – сказал Белый, доставая из кармана прямоугольную карточку и протягивая ей.

Алиса забрала у него визитку – ту самую, которую сделала несколько месяцев назад и отправила курьером, даже не подозревая, что это мог быть ее прощальный подарок, – и мотнула головой.

– Это ерунда… Мне…

– То же самое. Мне было не сложно, – сказал Александр и улыбнулся.

Громкий щелчок оповестил их о том, что чайник закипел. Девушка перевела взгляд с набора красок на широкую спину Белого, который вернулся на ее мини-кухню, чтобы приготовить чай. Ей одновременно было неловко, приятно и до безумия странно все, что сейчас происходило. Но самым сильным было чувство благодарности, теплом разлившееся внутри.

Телефон на столе моргнул экраном и погас. Алиса положила набор красок на кровать, встала и подошла к рабочему месту. Сняв телефон с вечной зарядки – так как ему было около семи лет, и батарея с каждым годом сохраняла заряд все хуже, – она разблокировала экран и заметила уведомление. Сердце радостно подскочило и забилось с удвоенной силой.

Девушка открыла мессенджер и прочла короткое сообщение, отправленное в 00:01 Николаем Картуниным: «С Новым годом, Алиса». Она несколько раз перечитала его и широко улыбнулась.

За три года сеансов – пусть и нерегулярных из-за специфики ее расстройства – он никогда не присылал ей подобных сообщений. Все это время Николай ограничивался лишь рабочими вопросами. Но в этом году что-то изменилось. «Получается, он думал обо мне в это время», – поняла она, ощущая приятный трепет в груди.

Алиса отправила ему ответное поздравление и пожелала хорошо провести время. Услышав скрип половиц, оторвалась от экрана и встретилась взглядом с Белым, который нес две чашки свежезаваренного чая. Он поставил их на стол, выпрямился и осторожно погладил девушку по голове.

– Хочу признаться, – сказал Александр, наклонился к ее ушку и прошептал: – Это особенный год для меня. Так как сейчас я с особенной девушкой. Алиса, с Новым годом!

Она покраснела и невольно улыбнулась, приподняв плечи и опустив голову. С 18 лет Алиса встречала Новый год в компании пирожного, лимонада и сериалов. Но не в этот раз.

Пережив немало трудностей за последние месяцы, она приобрела друга в лице Александра Белого и стала немного ближе с Николаем. Это согревало ее лучше самого теплого одеяла и горячего кофе. Было приятнее одиноких вечеров за просмотром видео и рисования заказов в полутьме квартиры, освещенной лишь тусклым мерцающим экраном. И оказалось ценнее всех праздников в компании эгоистичной матери и ее непостоянных кавалеров.

– Этот год запомнится мне на всю жизнь, – сказала Алиса со слезами на глазах. – С Новым годом, Саша.

Он обнял ее, нежно, осторожно. Девушка почувствовала себя маленькой в его руках. Уткнувшись в широкую грудь, она поймала себя на мысли, что его запах, который раньше отталкивал ее, теперь удивительным образом превратился в приятный и даже в какой-то степени родной. «Лайм и мята, почти мохито, – подумала Алиса, вдыхая исходящий от него аромат. – И хотя кажется холодным, на самом деле согревает лучше свитера. Или это тепло объятий?»

Она прижалась ухом к груди Александра и ощутила его сильное сердцебиение. Белый держал ее в подрагивающих руках, и казалось, даже не дышал. Алиса не знала, о чем он думает, но понимала, что эти объятия вызвали в нем эмоциональную бурю, грозящую снести ее и все вокруг. Прозрачная вуаль трепетной нежности легла на их плечи.

Девушка попыталась отстраниться, но Александр, намеренно или нет, не дал ей это сделать, прижав к себе так отчаянно и взволнованно, словно боялся, что вместе с тем, как прервутся их объятия, закончится не только этот интимный момент, но и его жизнь. В то мгновение Алиса ощутила знакомое покалывание в центре ладоней и кончиках пальцев. Дыхание сбилось, голова пошла кругом.

Подобно наваждению у нее появилась безумное, страстное и отчасти нелепое желание: «Хочу его поцеловать». Не отдавая себе отчета в том, что делает, Алиса приподняла голову и взглянула на него снизу вверх из-под полуопущенных ресниц. «Я раньше не замечала, что он красивый, – подумала девушка. – Эта ямочка на щеке… И нереальный цвет глаз. Эта смешная челка, – она провела кончиками пальцев по его лбу, смахивая волосы, опустилась к щеке и задержала ладонь на шее. – А его губы кажутся такими мягкими… Интересно…»

Она привстала на носочках и, прежде чем успела передумать, прикоснулась губами к уголку его рта. Легко. Как касание ветра. Белый вздрогнул, растерянно переводя взгляд с ее глаз на приоткрытые губы, и несколько секунд колебался. Он осторожно провел теплыми пальцами по скуле Алисы и потянулся к ней. Однако в этот момент она повернула голову так, что смазанный поцелуй прошелся от уголка ее губ по щеке и остановился. По телу пробежала легкая дрожь. «Это неправильно… Что мы творим? – подумала она. – У меня ведь нет к нему чувств… Или есть?»

– Прости, я не должен был… – сказал Александр, отпуская ее из объятий.

– Ничего, – ответила она, поправляя чуть растрепавшиеся волосы.

Смущенные и разгоряченные, они сели за стол и минуту помолчали. Алиса чувствовала растерянный взгляд, который он кидал на нее. «Я не должна была его целовать. Это был мой первый поцелуй… О чем я вообще думала? Мне же нравится Николай Александрович, а я…»

Белый прервал затянувшееся молчание предложением попробовать десерт. Она поднесла чайную ложку с кусочком торта ко рту, прожевала и одобрительно закивала, приподняв большой палец вверх. Александр зажмурился от смеха. Неловкости, что оставалась между ними после долгих объятий и неожиданного поцелуя, в комнате больше не ощущалось. И была очень этому рада.

Около часа они провели в компании друг друга: мило побеседовали, съели половину торта, выпили несколько кружек чая. В тот момент Алиса даже не подозревала, насколько ее слова окажутся правдивыми. Ведь наступивший год уже начался с неожиданно приятных впечатлений. И еще принесет с собой столько, сколько она не испытывала за всю свою жизнь.

Он оттягивает волосы на висках и кривится от изматывающих рыданий. На лице, красном и мокром, отражается отчаяние и печаль. Мелкая дрожь в теле заставляет его подпрыгивать и стучать зубами. Он не находит себе места.

Встает и валится на пол, схватившись за голову. Невыносимая душевная боль нещадно разрывает внутренности. Он скулит, как избитая собака, и сквозь слезы повторяет:

– Это я виноват… Это из-за меня… Я виноват… Из-за меня…

Мокрые от пота волосы липнут к лицу. Глаза болят от непрерывных рыданий. Дыхание перехватывает от ужаса. Но он знает, что заслужил. Уверен в этом. И эта страшная, разрушительная мысль заживо сжигает его изнутри.

Невыносимо. Ему невыносима одна мысль о том, что он здесь, в своей квартире, на полу комнаты, совершенно один. Время стремительно идет, а боль никуда не уходит. С каждой минутой, каждой секундой и каждым судорожным вздохом она становится все сильнее. Он готов лезть на стену, разрывать свою кожу, обнажая мышцы и кости, выцарапывать себе глаза и захлебываться в собственной крови.

Новый год. Начался отсчет новой жизни. Но как это должно работать, если старая никуда не девается с очередным полным кругом на циферблате? Люди сами убедили всех в том, что Новый год что-то значит. Что с этого момента что-то кардинально изменится. Но он понимает, что это лишь глупость, придуманная для слабых, никчемных людей, не способных к действию обдуманно или спонтанно.

Если есть желание что-то исправить, есть возможность изменить свою жизнь, зачем ждать условный знак, который подтолкнет тебя к действию? Почему мы, люди, способны так много запланировать, но реализовать лишь малую, унизительно ничтожную часть задуманного? И почему кому-то на этом пути везет больше, чем другим? Где можно узнать заводские настройки, регулирующие процент успеха конкретного человека? И что вообще можно считать выигрышем в жизненную лотерею? Любимая работа? Хорошие отношения с родителями? Здоровая психика? Популярность? Достаточное количество денег? Взаимные чувства? Почему кому-то все, а кому-то – ничего?

Он хватается за грудь и гнусаво воет, скрючившись на полу от терзающих его мыслей и боли. Голова гудит, в ушах громко стучит сердце. Парень переворачивается на другой бок и сквозь затуманенный слезами взгляд видит цифры на часах: «00:53». Неужели это никогда не закончится? Ему придется страдать всю оставшуюся жизнь?

Привстав на трясущихся руках, он тянется к нижнему ящику комода. Начинает судорожно что-то искать, откидывая носки. Он нащупывает маленький, размером с половину ладони, пакет с застежкой. Парень знает, что не будет ждать условного знака или подсказки от Вселенной. Перебрав все возможные варианты, он понимает, что другого выхода нет.

Это чувство вины. Эта пожирающая душу и изнуряющая тело боль. Каждый кошмар с ее участием. Разговор, который сразу не задался. Последний взгляд, что она бросила на него. Вопрос, сорвавшийся с влажных губ: «Кем ты себя возомнил?» А следом – Стыд. Страх. Ужас. Все это есть и будет с ним постоянно. С того проклятого дня.

Непослушными пальцами он открывает пакет и высыпает на ладонь все содержимое. Белые круглые таблетки приятно холодят кожу. Сколько их? Много. Достаточно, чтобы решить его проблемы раз и навсегда. Каждое биение сердца отдается мучительной болью в теле.

Парень подносит ладонь ко рту и забрасывает в него всю горсть. На полу у двери стоит открытая бутылка шампанского. Он ползет к ней, чувствуя горечь на языке. Пальцы неловко цепляются за стеклянную бутылку и опрокидывают ее. Жидкость с тихим шипением выливается на пол перед ним.

Он шумно выдыхает через нос, опирается рукой о стену и с усилием встает. Резкий приступ тошноты заставляет закрыть рот ладонью и сглотнуть. Становится невыносимо мерзко. На столе стоит минералка. Парень делает два неуклюжих шага, хватает бутылку и припадает губами к горлышку. Приходится сделать усилие. Какое-то время тошнота не хочет отступать, не пропуская жидкость внутрь, но в итоге у него получается. Он жадно выпивает половину и отбрасывает бутылку. Щекочущее чувство в носу от обилия газов заставляет его поморщиться.

Несколько шагов. Парень падает на кровать. Он сделал, что хотел. Посеял семена, которые теперь должны прорасти. И вместе с этим забрать то, от чего он больше всего хочет избавиться. В поле его зрения оказывается телефон. Парень лежит пару секунд, задумавшись. Но рука сама тянется к устройству. Он открывает блокнот и пишет короткое: «Прости меня».

С уже забытым чувством полного удовлетворения парень откидывает голову назад и проводит ладонью по лицу. Потолок плывет, в ушах гудит хор беспорядочных мыслей. Но сердцебиение постепенно замедляется, унося сознание прочь.

– Скоро мы встретимся… – шепчет он и закрывает глаза, по его щеке скатывается последняя слеза.

Глава 10

Без Истины Они не существуют, как нет Истины без зорких глаз Ворона.
«О Великих Воронах»

Белому позвонил Олег, его старший коллега, и шокировал новой информацией. Один из друзей Юлии Бакуменко обнаружен мертвым. Бездыханное тело Егора Смирнова утром нашли родители. Медики, приехавшие на место, зафиксировали дату и приблизительное время смерти: «1 января, между часом и двумя ночи».

В тот же день Александр приехал на работу и встретил Олега, который поспешил рассказать последние новости. Необходимо было провести доследственную проверку и определить, имеет ли место уголовное дело.

– Это будет быстро, – сказал он, потирая вспотевшую шею. – Пацан наглотался таблеток. Тут все ясно.

– А что, если сто десятая?[3] – уточнил Белый.

– Родители парня уже здесь. Спросим у них.

– Я запрошу у Антона последние переписки Смирнова, – сказал Александр, доставая телефон из кармана.

– Потом, Белый. В допросную. Или сейчас, или будешь читать запись. Ну? – нетерпеливо поторопил его Олег.

Белый обреченно кивнул, убрал телефон и последовал за коллегой в комнату для допросов. Родители Егора – Анатолий и Елена Смирновы – сидели за широким столом, склонив головы и держась за руки. Когда Александр и Олег вошли в допросную, отец погибшего привстал и слабо пожал руку следователям. Белый отметил бледность его лица и осунувшиеся плечи. Переведя взгляд на мать Егора, заметил припухшие от слез глаза и красные крылья носа.

Олег сел напротив Елены и Анатолия, сообщил им, как будет проходить опрос и что нужно будет подписать после него. Белый встал ближе к стене и оставил коллеге возможность начать первым. Олег нагнулся вперед, прижавшись округлым животом к краю стола, и стал задавать стандартные вопросы: в какое время обнаружили сына, как это произошло и так далее.

– Утром Лена зашла разбудить Егора, – ответил Анатолий. – И не смогла это сделать. Когда она поняла, что сын не дышит, стала кричать. Я услышал и ворвался в комнату. Вызвал «Скорую», и… – он шмыгнул носом и затих.

– На тот момент ваш сын был мертв уже несколько часов, – констатировал Олег, сверяясь с заключением медэкспертизы. – Где вы были, когда он покончил с собой?

Елена всхлипнула, закрыла рот рукой и замотала головой. Анатолий погладил ее по спине и склонился, прошептав: «Тшш… Успокойся. Тихо-тихо». Олег кашлянул и кинул взгляд на Белого. Тот сжал губы и сочувственно покачал головой.

– Мы были у соседей, – сказал Анатолий. – Встретили Новый год втроем и ушли к ним.

Олег быстро записал это и задал следующий вопрос: «Когда вы вернулись?»

– В четыре или пять утра. И сразу легли спать.

– По моим данным, записки оставлено не было. Правильно?

– Да, ничего… – ответила Елена, прижимая к носу платок.

– Простите, – вмешался Белый, – а телефон и ноутбук парня изъяли?

– Да. Это важно? – уточнил Анатолий.

– Может быть, – сказал Олег, после чего прокашлялся и продолжил: – Кто-нибудь угрожал вашему сыну? Оказывал на него давление?

– Нет. У Егора даже врагов не было. Он хороший мальчик. Всегда был правильным. Добрым, – каждое последующее слово давалось Анатолию с трудом и на последнем он замолчал, сдерживая слезы.

Белый нахмурился, чувствуя, как ему становится жарко. Присутствие сразу четырех человек в небольшой отапливаемой допросной делало пребывание в ней не самым приятным. Он достал руки из карманов и посмотрел на время.

– Просто уточнение. В каком состоянии был ваш сын последний месяц?

– Как обычно. Не сильно активный. Но у него ведь сессия была. Поэтому он был немного на нервах. Но не больше, чем обычно.

– Да, именно, – тихо сказала Елена. – Он переживал из-за исчезновения Юли. Егор избегал этой темы, а я не хотела ему лишний раз об этом напоминать.

– Они были близки?

– Я не уверена… Парни его возраста не делятся таким с родителями. Но то, что она была ему дорога, было известно всем.

«А ведь он и правда выглядел очень взволнованным, когда я видел его в последний раз, – подумал Александр, делая заметку в телефоне. – Надо бы проверить, в каких они состояли отношениях». Олег задал еще несколько уточняющих вопросов, дал родителям погибшего ознакомиться с показаниями, получил их подписи и сказал, что свяжется с ними позже.

Белый проводил взглядом чету Смирновых и обратился к коллеге.

– Видел? – спросил Олег, протягивая ему протокол вскрытия. – Что думаешь?

– То есть они не знали? – уточнил Белый, прочтя заключение.

– Или они врут, или пацан скрывал это, – сказал Олег и забрал бумагу из его рук.

– Нет, они говорили правду, – ответил Александр.

– Твое право. Ждем теперь весточку из техотдела.

– Я как раз хочу позвонить Антону, – сказал Белый, доставая телефон.

Олег пожал ему руку и ушел к себе. Александр набрал номер Соличева и через несколько длинных гудков услышал его сонный голос.

– Привет. Техника Смирнова у тебя? – спросил он.

– Пока что нет. А должна быть?

– Нужно проверить его телефон и ноут, чтобы исключить сто десятую.

– Это будет относительно быстро. Есть еще то, что я должен знать?

– Да. Меня очень смущает то, как умер Смирнов, – признался Белый. – В его крови была обнаружена смертельная доза имипрамина[4]. Но его родители пока не знают об этом. Откуда у него взялся рецептурный препарат, если назначен он ему не был?

– Вот тебе и подростки. Либо давненько фармацевты по шапке не получали, либо мы имеем дело с незаконным оборотом где-то у нас под носом.

– Я займусь этим делом. Если найду что-то, дам тебе знать.

Шелест влажных от дождя листьев касается слуха Алисы и заставляет ее медленно открыть глаза. По спине пробегают холодные мурашки от соприкосновения с мокрой от росы травой. Полупрозрачные серые тени неспешно двигаются вдоль стволов деревьев, растворяются и появляются в тумане то тут, то там. Девушка дышит глубоко, размеренно, прислушиваясь к собственным ощущениям. Сквозь шуршание утреннего леса слышится мягкий, осторожный, такой любимый ею голос:

– Опишите, что вы видите.

Алиса поднимается на ноги, но двигается осторожно, плавно, словно влажный воздух утяжеляет все вокруг, заставляя прикладывать больше усилий. Она облизывает пересохшие губы и тихо произносит:

– Лес. Лесная поляна.

– Как она выглядит? Какие чувства вызывает?

Брови девушки немного хмурятся. Тело плохо слушается, но Алиса продолжает осматриваться. Ветер трогает мокрые от росы волосы, касается лба мягким дуновением, скользит по скуле и уносится ввысь.

– Сыро, – шепчет она. – Пасмурно. Тревожно.

– Кроме вас кто-нибудь есть на этой поляне?

Девушка пытается всмотреться в силуэты между деревьями, но как только ее взгляд падает на них, они исчезают и больше не появляются. Несколько долгих секунд – и в туманном утреннем лесу остается только она.

– Силуэты. Тут были силуэты.

– Где они сейчас? – уточняет приятный мужской голос.

– Их нет. Исчезли. Растворились.

– Посмотрите на небо. Что с ним происходит теперь?

Алиса поднимает голову. Ветер усиливается, подгоняя серые тучи так стремительно, что в просвете между деревьями появляется полоска небесного полотна. При взгляде на нее в мыслях моментально возникает взволнованное лицо Александра Белого, склонившегося над Алисой. Мягкие розоватые губы парня что-то произносят, но она не может разобрать слов. Его глаза, такого же светло-голубого оттенка, как небо под дождевыми тучами, смотрят на Алису с такой нежностью и любовью, что нечто в районе живота сжимается тугим узлом и вызывает приятное тепло.

– Это… Утреннее небо. Светлое. Красивое.

– Как вы себя чувствуете сейчас?

Александр Белый перед мысленным взором Алисы берет ее руку и осторожно прижимает к своей щеке. Его кожа теплая, мягкая, приятная на ощупь. Он ластится к ней, как большой белый кот, в поисках ласки и любви. И находит ее. Алиса гладит его по скуле, смахивает упавшую на глаза челку и не может оторвать от него взгляда. «Почему я раньше не замечала этой красоты? Саша, ты такой добрый и заботливый…»

Словно прочитав ее мысли, он легко касается плеча девушки и нежно заключает в объятия. Свежий запах мяты и лайма окутывает Алису, заставляя ресницы дрогнуть, а уголки губ приподняться на несколько недолгих секунд. Легким дуновением ветерка он целует ее лоб и брови.

– Хорошо. Приятно, – шепчет она. – Спокойно. Я под защитой.

Тишина. Алиса ощущает исходящий от широкой груди Белого жар. Слышит сердцебиение. И в его объятиях она может быть любимой, оставаясь при этом самой собой. Наконец голос Николая Александровича произносит:

– Дышите спокойно, Алиса. Я буду считать до десяти. На последней цифре медленно откройте глаза.

Девушка послушно сделала, как он сказал. Через десять секунд, мягко открыв веки, Алиса различила потолок и немного размытый силуэт Николая, сидящего на кресле рядом с диванчиком, на котором расположилась она. Голова кружилась после медитации, но девушка действительно чувствовала себя лучше, чем несколько часов назад.

– У меня хорошие новости, Алиса, – сказал Николай, позволив себе легкую улыбку. – Если сравнить результаты вначале и сейчас, то вы делаете успехи. Отсутствие кошмаров не может не радовать. Вы уже сделали очень многое. Но на этом мы не остановимся.

– Знаете, я рада, что мне не пришлось ехать на то место… – сказала она и нахмурилась.

– Вы правы. Найти конкретно это место в большом лесу – задача нетривиальная. Поэтому я рад, что медитации в вашем случае могут полноценно заменить пребывание там. Пусть и данную методику я практикую нечасто, – усмехнулся Николай Александрович, – но ваш случай уникален.

Алиса зарделась и смущенно качнула головой, садясь на диване.

– Вы отлично справляетесь. Мы перестроили тревожные образы и вернули чувство защищенности. На прошлом сеансе вы сказали, что смогли вырваться и нанести удар угрожающему вам человеку. Постояли за себя. В следующий раз мы полноценно займемся проработкой тревожности и страха.

Николай Александрович стал что-то записывать. Девушка подняла взгляд и еще раз мысленно отметила его неземную красоту. Сжав край теплого черного худи с принтом «LOVE IS EVOL», она набралась смелости и сказала:

– Кстати, хотела поздравить вас с получением ордена.

Мужчина прервался и взглянул на Алису. Уголки его губ приподнялись, вокруг серых глаз образовались едва заметные морщинки.

– Благодарю, Алиса. Мне приятно.

В первые дни января она просматривала новости на главной странице поисковика и заметила знакомую фамилию во вкладке «Интересное». Заголовок статьи гласил: «Врач-психиатр Картунин Н. А. награжден орденом «За заслуги в развитии медицины и здравоохранения» за личный вклад в развитие психиатрической отрасли». Алиса читала небольшую статью с широко открытым ртом.

«Так вот почему он не вел прием. Николай был в Москве на награждении», – думала она, смотря на фотографии с официального вручения ордена. Их было всего две, но и этого Алисе хватило. Она сохранила себе новые фото с Николаем, в очередной раз любуясь его мужественным профилем и белозубой улыбкой.

– Вы ее заслужили, – сказала девушка, неуклюже взмахнув рукой.

Николай Александрович еще раз поблагодарил ее и произнес:

– Вернемся к вам, Алиса. Предлагаю оставить текущую медикаментозную терапию. Однако если возникнут жалобы на фоне приема препаратов, сообщите об этом сразу. Изменилось ли ваше самочувствие?

– На самом деле да, – растягивая слова, сказала девушка. – Я даже стала чаще гулять. Причем не одна, а с новым другом. Я вам о нем рассказывала. Именно он спас меня тогда… В лесу. И мне даже нравится проводить с ним время.

«Хотя я бы предпочла делать это с вами, – быстро подумала она и зажала похолодевшие пальцы между тонких бедер, которые крепко сомкнула. – Так, стоп! Не о том думаю…»

– Ну, я договорилась встретиться с еще одним другом по переписке, но из-за работы он пока не может приехать. Да и Белый много работает сейчас…

– Приятно слышать, что вы называете их друзьями. В начале нашей работы вы сказали, что никого из знакомых не считаете своим другом.

– Наверное, теперь я могу их так назвать. После всего, что случилось.

III

Взгляд темных внимательных глаз уперся в спину синеволосой девушки. Неизвестный наблюдал за тем, как она спустилась по лестнице и, поправив шапку, ступила на аллею, ведущую в заснеженный сквер. Он двинулся туда же, тихо, сопровождаемый легким порывом ветра.

Девушка смотрела в телефон и не замечала, что некто следует за ней по пятам. Ничто не интересовало его больше, чем она. Глубоко внутри, за поволокой бессознательного, яростно бились на волю заглушенные инстинкты. Они клокотали в горле, обжигали грудь и плескались яростью в одновременно видящих и слепых глазах.

Жизнь с ее появлением разделилась на «до» и «после». Спокойный ход событий прервался новостью о существовании Верховной. Факт одновременно нестерпимо болезненный и сладостно блаженный.

Незнакомые до этого ощущения и желания закручивались спиралью и туго обтягивали тело канатом чужой воли. Сопротивление отдалось резкой оглушительной резью во всем теле. Он больше не принадлежал себе. Ни инстинктами, ни мыслями, ни самой своей сутью.

Преследуя девушку с синими волосами, неизвестный ловил каждое ее движение, каждый вдох и выдох. Когда она повернулась, останавливаясь перед пешеходным переходом, он скрылся от ее случайного взгляда и продолжил наблюдать. Осознание билось в нем, вторя ритму сердца.

На светофоре загорелся зеленый, и девушка двинулась к остановке. Он жадно смотрел на нее, ощущая нарастающее напряжение. Его начала бить мелкая дрожь. Голова задергалась. Перед глазами стали плыть мокрые черные точки, покрывая все темными волнами.

Неизвестный держался из последних сил. Но инстинктивное, дикое, первобытное, что таилось в нем с начала времен, оказалось сильнее сознательного и волевого, что удерживало в сознании. Сквозь помутневший взгляд он заметил только волосы девушки и ее бледное лицо.

Глаза закатились. Голова запрокинулась. Крупная дрожь дважды прошлась по позвоночнику. Из клюва вырвался яростный сдавленный крик. Одна только мысль осталась грязным следом подошвы на теперь неподвластном теле: «Это она».

Глава 11

Сила каждого из Них уникальна и полна мудрости Истины.
«О Великих Воронах»

В это раннее буднее утро в холле кинотеатра было мало людей. Вывески новинок украшали высокие стены, а свет из панорамного потолка, за которым простиралось пасмурное небо, окрашивал последний этаж в приглушенные тона. Алиса последовала за Белым, который устремился к сонному парню за кассовым аппаратом. Послышались запахи масла и сладкого попкорна.

– Сеанс через десять минут, – сказал Александр. – Хочешь, возьмем что-нибудь перекусить?

– Нет, – ответила Алиса и посмотрела на название фильма в билете. – Это что, ромком?

– Я подумал, что этот жанр поможет расслабиться. Тебе не нравится?

– Да нет, пойдет, – отмахнулась она и окинула взглядом холл. – Людей, к счастью, немного.

Они прошли по коридору налево, нашли нужный им кинозал и отсканировали QR-коды на билетах у входа. Алиса мысленно повторяла, поднимаясь по мягким ступенькам вслед за Белым: «Восьмой ряд, двадцатое место».

– Как у тебя дела? – спросил Александр, когда они сели напротив большого экрана.

– Рисую заказы. Хожу к Картунину. Сплю, – негромко ответила она. – А у тебя?

– Пропадают люди, а я не могу понять, связаны ли все эти случаи.

– Вы занимаетесь розыском? – удивилась Алиса.

– Нет. Пропала одна знакомая. Ты вряд ли ее знаешь. А на днях умер ее друг.

– Его убили? – громким шепотом спросила она.

– Покончил с собой.

Алиса охнула, закрыла рот рукой и шокированно уставилась на него. Александр нагнулся к ней, взглянул в глаза и взволнованно прошептал:

– Ты что-то знаешь?

Она помолчала с минуту, хмурясь и мысленно взвешивая, стоит ли рассказывать об этом ему. «Имеет ли это значение? Но после всего… Это вряд ли снова совпадение», – подумала Алиса и поймала внимательный взгляд Белого.

– Мне снился один парень. Он плакал, ему было больно… И потом… – начала она и замолчала.

– Как он умер?

– Выпил какие-то таблетки.

Александр едва заметно вздрогнул. Он несколько долгих секунд неотрывно смотрел на Алису. После достал из кармана телефон, несколько раз нажал на экран и повернул его к ней с вопросом:

– Случайно не этот парень?

С фотографии на нее смотрел длинноволосый молодой человек, который высунул язык и сложил пальцы в жесте «козы». На нем была большого размера черная футболка и металлическое украшение. «Похожее на то, что у него, – подумала Алиса, перевела взгляд с фото на обтянутую синим свитером грудь Белого, но не заметила подвеску со знаком удачи, которую видела на нем ранее. – Может, спрятал за рубашкой? Или снял?»

– Да, это он, – ответила она.

Александр глубоко задумался, нахмурившись. Потушили свет. Начался показ рекламы. Алиса ощутила себя не в своей тарелке, хотя в зале было не больше десятка человек. Кто-то шел по лестнице со включенным на телефоне фонариком, ища свое место.

– Знаешь, у меня такое странное чувство… – сказала она, смотря перед собой. – Бредовое, если честно. Как будто за мной кто-то следит.

Белый осмотрелся и задумчиво перевел взгляд на широкий экран. Алиса не знала, о чем он думает в этот момент. Судя по реакции, очередное ее сновидение было не просто плодом воображения. В прошлый раз это закончилось плохо. Она содрогнулась от воспоминаний.

Когда реклама закончилась и появились первые кадры фильма, Александр наклонился к ней и произнес:

– Все будет хорошо.

Алиса благодарно улыбнулась и вернула внимание на экран. Закадровый голос уже знакомил зрителей с главной героиней фильма. Юная рыжеволосая девушка спорила с матерью о том, какого фасона должно быть ее платье на выпускной.

Когда героиня вернулась к себе в комнату, она закрыла дверь, легла на кровать и открыла профиль своего бывшего возлюбленного. «Данный пользователь добавил вас в черный список», – гласило сообщение под аватаркой, на которой парень обнимал темноволосую девушку. Щеки героини зарделись, она вскочила на ноги и швырнула телефон на пол с криком: «Ну и пошел ты на хер!»

– Выпускной был на носу, – сообщил закадровый голос. – Бывший парень изменил ей с подругой. Мать упрекала ее за лишний вес. А любимый попугай Боря скоропостижно скончался от отравления роллами, которыми его накормила ненавистная подруга. Рите было не с кем разделить последние мгновения своей школьной жизни. Они были несчастными, наполненными предательствами и очень калорийным мороженым, – на этих словах в кадре появилась плачущая главная героиня с измазанным шоколадом ртом.

Алиса наблюдала за разворачивающейся на экране историей и не заметила, как мысленно вернулась в свои школьные годы. Которые были еще более одинокими, чем у главной героини фильма.

Дышать было тяжело. Платье туго сдавливало грудь и живот, а долгое стояние на непривычно высоком каблуке заставляло тело ныть. Алиса глубоко дышала, окидывая расфокусированным взглядом головы танцующих подростков. Немного растрепавшиеся волосы неприятно липли к мокрой от пота шее. Она прерывисто вздыхала, сжимала и разжимала кулаки, мысленно убеждая себя, что все в порядке. Но это было не так.

Голова стала кружиться от перенасыщения кислородом, мышцы чуть ниже ключиц потянуло, они болезненно запульсировали. Кто-то толкнул ее локтем и, не извинившись, скрылся в толпе. Алиса едва удержалась на ногах.

Перед глазами поплыло. С каждым неровным вздохом окружающий мир становился все белее. Спотыкаясь, она стремительным шагом начала расталкивать людей вокруг, которые возмущенно или удивленно кричали ей вслед. В ушах пульсировало. Ноги дрожали.

Кто-то врезался плечом в щеку Алисы. Дернув головой, она крепче сжала зубы. Ее движения стали отчаяннее, грубее. В тот момент девушка выглядела как неумелый раненый пловец, которого выпустили в море с акулами.

Каблук зацепился за бордюр, и Алиса упала на асфальт. Ладони и колени больно ссадило. Но это привело ее в чувство. Мир из светло-белого вновь обрел насыщенные краски. Девушка посмотрела на покрасневшие ладони и беспомощно подняла голову, окидывая взглядом окружающих людей. Ей удалось выбраться из душащей толпы танцующих выпускников, и теперь она видела некоторые знакомые лица в стороне.

Парень, который уже два года нравился Алисе, стоял с ее одноклассницей и обнимал ту за талию. Обида и отвращение переполнили девушку. Всего месяц назад она должна была танцевать с ним. Он пообещал ей это в конце декабря. Алиса помнила, какую бурю эмоций испытала, услышав от него «да, я буду твоим кавалером». И чем больше была ее радость, тем тяжелее было потом принять, что он оказался предателем.

Алиса увидела его, танцующего с другой в одну из репетиций. Опешив от осознания, что ее обманули, она смотрела на них, мило беседующих и держащихся за руки. В груди больно кольнуло. На секунду ей стало нечем дышать. Когда он заметил ее, Алиса смогла только покачать головой в знак бессилия и отчаяния. Непрошеные слезы покатились по щекам. На его лице отражались смущение и неловкость, тогда как одноклассница ликовала и не скрывала своей маленькой «победы».

Она не понимала, за что это ей. Да, в школе Алиса не пользовалась популярностью и даже не могла завести друзей, с которыми бы общалась после учебы. Но почему одноклассники воспринимали ее как мусор? Словно она была второсортным человеком, недостойным пары в выпускном танце. Эта девушка, что ухмылялась, смотря ей прямо в глаза, до этого даже не проявляла интереса к кавалеру Алисы. А что теперь?

Он подошел к ней и тихо сказал:

– Прости. Планы изменились. Я уже пообещал ей.

– Но мне ты обещал раньше, – хриплым полушепотом ответила Алиса.

Парень пожал плечами, мотнул головой, смахивая упавшую на глаза челку, и вернулся к своей новой спутнице. Ощущая себя разбитой, Алиса ушла из школы и в тот день больше не вернулась на уроки.

Назавтра их общий друг, Владислав Свердлов, не без наводки классной руководительницы, предложил ей себя в качестве партнера по танцам. Видя умоляющий взгляд учительницы и ощущая раздражение, которое могло вырваться в любой момент, Алиса предпочла согласиться. Один раз они даже станцевали на плановой репетиции и, казалось, все было решено – оставшиеся без пары ученики пристроены, возникший в классе конфликт улажен, все довольны и спокойны, за исключением естественного волнения перед выступлением и предстоящими экзаменами. Но жизнь подкинула очередной сюрприз.

Утром, за час до выступления, Влад поставил ее перед фактом:

– Я не буду танцевать.

Классная руководительница была на грани обморока, то ли от услышанной новости, то ли от майского пекла, нещадно бьющего по непокрытым головам. Алиса же, хоть мысленно и готовилась к подобному исходу, все же содрогнулась от слов одноклассника, ударивего ее по второй щеке вслед за предавшим ранее «другом». «Два сапога пара, – думала она, пока стояла у края площади, где кружились в вальсе выпускники. – Неудивительно, что эти двое сдружились. А я, дура, думала, что он предложил себя как друг. Из милосердия или хотя бы из жалости. Ведь два года каждодневного общения не стереть одним поступком». Девушка посмотрела на грузного парня в солнечных очках, что истуканом стоял рядом с ней: «Зря. Зря я вообще поверила им. Два предателя. Они стоят друг друга».

Алиса поморщилась от боли, возвращаясь в реальность, сняла обувь, увидела свежие мозоли на ногах и с тихим стоном встала. Асфальт был горячим и сухим. Девушка бросила последний взгляд на воркующую парочку, спешащую уединиться за тенью высокого дерева, и ушла в противоположную сторону.

Усталость, тоска и отвращение смешались в горький обжигающий ком. Хотелось плакать, но она не позволяла себе эту слабость. Упорно поднималась по лестницам, переходила дороги, шла мимо высоких зданий и магазинов, не обращая внимания на гуляющих выпускников.

Содранная кожа ладоней и коленей ныла, отвлекая ее от острой боли в груди. Снова. В очередной раз влюбилась не в того. Но к этому невозможно привыкнуть. Обида, отвращение и жалость к себе были тем сладким ядом, которым она травилась всякий раз в попытке унять метания отвергнутого сердца. Невыносимо. Алиса не способна их простить. Их лица высечены в памяти в напоминание о том, что ей никогда не стать по-настоящему любимой.

Она мечтала принять душ, переодеться, смыть уродский макияж, который сделала ей мать, и спрятаться под пледом в своей комнате. Было бы идеально остаться одной, но девушка понимала, что с этим могут возникнуть проблемы. Когда Алиса подходила к своему дому, через высокие ворота на улицу вышла ее мать. Одетая в тонкое вечернее платье, с вызывающим макияжем и обрызганными лаком короткими волосами, женщина окинула брезгливым взглядом дочь.

– Господи, Алиса! Как ты выглядишь? – с отвращением спросила она, изогнув губы. – Ладно, плевать. Во сколько встреча в кафе?

У нее не было сил и желания отвечать. Она опустила плечи и попыталась пройти мимо. Женщина перегородила ей путь клатчем, что держала в руке.

– Ты куда?

– Домой.

– В смысле, домой? Ты совсем одурела, что ли? – взвизгнула она.

Девушка устало вздохнула и посмотрела на мать. Та стояла с выпученными глазами и поджатыми ярко накрашенными губами. Алиса кинула ей под ноги обувь, которую все это время несла в руках, со словами:

– Я никуда не пойду.

Мать едва не задохнулась от возмущения. Она схватила Алису за руку, развернула ее к себе и злобно прошипела:

– Как ты смеешь? Ты! Лишать меня праздника…

– Это вроде как должен быть мой праздник, – напомнила Алиса.

– Ты совсем обнаглела! – повысила голос ее мать. – Из-за тебя я пропустила свой выпускной. И ты, неблагодарная мразь, хочешь лишить меня и этого? Дай мне отдохнуть. Я семнадцать лет тебя терпела…

– Тогда езжай сама, – перебила ее Алиса, тоже повысив голос. – Мне там делать нечего. Меня никто не ждет.

– Ты такая же, как твой папаша, – зло сказала, почти как выплюнула, мать. – Но он, в отличие от тебя, морально меня не насиловал. Мне надоели твои психи.

Она подняла брошенные дочерью туфли, развернулась, закрыла ворота на ключ и, яростно цокая каблуками, подошла к своей машине. Алиса дернулась в ее сторону и неуверенно спросила:

– Ты уходишь?

Женщина села за руль, кинула обувь на соседнее сиденье и, застегнув ремень безопасности, включила двигатель. Она даже не взглянула на Алису, которая растерянно смотрела на то, как мать, единственный родной человек, разворачивает автомобиль и уезжает прочь.

Когда машина скрылась за поворотом, девушка развернулась к закрытым воротам и осмотрелась. Нужно было как-то войти. Алиса посмотрела на свое темно-синее платье и дернула за короткую юбку. Ткань оказалась крепче, чем она думала. Тогда девушка попыталась расстегнуть молнию на спине, но и та не поддалась. Тяжело дыша, Алиса схватилась за рукав и резко потянула его. Швы затрещали. Она еще несколько раз дернула его и оторвала часть ненавистного платья.

Диджитал (от англ. Digital art) – вид современного изобразительного искусства, в котором создание цифровых изображений осуществляется художником с помощью компьютерных инструментов (чаще всего стилуса и графического планшета).

Традишка (от англ. Traditional art) – художественная работа, выполненная с помощью традиционных материалов и инструментов: гуашью на бумаге, маслом на холсте и т. п.

Статья 110 УК РФ. Доведение до самоубийства.

Имипрамин (лат. Imipraminum) – один из основных представителей трициклических антидепрессантов наряду с амитриптилином. Для имипрамина характерна высокая летальность при передозировке.

Скачать книгу